автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Сравнительная характеристика катакомбных культур манычского типа эпохи средней бронзы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сравнительная характеристика катакомбных культур манычского типа эпохи средней бронзы"

Власкин Николай Михайлович

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КАТАКОМБНЫХ КУЛЬТУР МАНЫЧСКОГО ТИПА ЭПОХИ СРЕДНЕЙ БРОНЗЫ

07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 £ ЛЕИ 20ТЭ

Санкт-Петербург 2010

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, доцент

Кияшко Алексей Владимирович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Юдин Александр Иванович кандидат исторических наук Черленок Евгений Александрович

Ведущая организация: Волгоградский государственный университет

Защита состоится 22 декабря 2010 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.052.01 при Институте истории материальной культуры РАН по адресу, г. Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН.

Автореферат разослан 17 ноября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, канд. исторических наук

П.Е. Нехорошее

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена изучению погребений позднего этапа эпохи средней бронзы Предкавказья. Исследуемые в работе культурные типы - за-падноманычская (далее - ЗМК), восточноманычская (далее - ВМК) культуры и ростово-луганская группа (далее - РЛГ) распространены в Восточном Предкавказье, Северо-Западном Прикаспии, Нижнем Подонье.

Актуальность темы. Изучение катакомбных культур является одним из основных направлений в археологии эпохи бронзы Восточной Европы. Археологический материал, полученный в результате больших новостроечных работ в степном Предкавказье в 70-80-е гг. XX в., составляет многотысячные серии курганных погребений.

Актуальность исследования обусловлена проблематикой изучения позд-некатакомбного периода на территории Предкавказья и Нижнего Дона. Отсутствие специальных работ, основанных на сравнительном анализе нескольких культурных типов, не позволяет увидеть как сходные, так и различные их признаки, а также уточнить детали погребального обряда. Большинство исследователей (М.И. Артамонов, Т.Б. Попова, A.A. Иерусалимская, В.А. Сафронов, С.Н. Братченко, A.B. Кияшко, А.Н. Гей) подчеркивают определяющую роль культур Северного Кавказа и Закавказья в формировании памятников манычского типа, не отрицая возможности выявления уникальной местной специфики.

Априорное понимание выборки источников работы соответствует концепции С.Н. Братченко, отраженной в терминах «памятники манычского типа» или «манычский культурный круг». Исследование также придерживается схемы B.C. Бочкарева, в соответствии с которой на территории Восточной Европы в бронзовом веке существовали три крупных очага культурогенеза: карпато-балканский, кавказский, волго-уральский. Важным их проявлением были металлургические провинции, базирующиеся на сырье соответствующих горнорудных месторождений. В этих очагах зарождались традиции, распространение которых формировало блоки культур с четкими территориальными границами и обширной сферой влияния (периферией).

Хронологические рамки работы соответствуют периоду существования манычских катакомбных культур, который в системе калиброванных радиоуглеродных дат соответствует второй половине III тыс. до н.э.

Географические рамки: Ергенинская возвышенность с примыкающими районами Сарпинской и Прикаспийской низменностей, долина р. Маныч (Кумо-Манычская впадина), восточная часть Ставропольской возвышенности, правобережье Нижнего Дона, бассейн р. Сал в среднем и нижнем течении, междуречье Сала и Маныча.

Цель исследования - выделение общих и дифференцирующих признаков в изучаемых локально-культурных образованиях средствами сравнительного анализа.

Задачи исследования: 1) историографический обзор проблематики; 2) обобщение и систематизация катакомбных погребений с помощью разра-

ботанной базы данных; 3) формализованное описание погребального обряда и заупокойного инвентаря; 4) сравнительный анализ различных аспектов погребального обряда памятников манычского типа, определение степени близости обозначенных культурных типов по каждой из выделенных категорий признаков.

Методологической основой диссертационного исследования является выработанная B.C. Бочкаревым и другими археологами санкт-петербургской школы концепция очагов культурогенеза, сопряженных с развитием металлургии в регионах.

Методы исследования: стратиграфические и планиграфические наблюдения, сравнительно-исторический метод, статистико-комбинаторный метод, типологический метод. Для анализа полученных данных используется методика, разработанная В.Ф. Генингом и В.А. Борзуновым и опробованная на материалах различных археологических эпох (М.В. Андреева, С.Н. Братчен-ко, H.A. Рычков, Е.А. Черленок). Данная методика состоит в сравнительном анализе суммарных характеристик частных выборок, создаваемых на основе базовой.

Источниковая база. В основу работы легли опубликованные и хранящиеся в архивах музеев Ростовской и Волгоградской областей археологические документальные материалы. База данных включает 1010 погребальных комплексов (500 отнесено к ЗМК, 407 к ВМК, 103 к РЛГ).

Научная новизна: впервые проводится сравнительный анализ погребальных традиций ВМК, ЗМК и РЛГ на основании полученных данных статистики, а также характеристика двух последних.

Установлено, что схема размещения погребений в пространстве кургана отлична от предполагаемой ранее - конструкции впущены не по дуге (камеры к центру насыпи), а размещаются в соответствии с особой ритуальной позой и ориентировкой. Разработана классификация погребальных сооружений для изучаемых типов, выявлены предпочтения в конструкциях и деталях их архитектуры. Проведена систематизация поз погребенных, на основе которой обозначены приоритеты для каждого культурного типа. Определены принципиальные различия в позах и ориентировках трех культурных типов. Исследование материального комплекса позволило выделить специфические наборы керамики, металлических изделий и жертвенники, обнаружены различия в использовании колесного транспорта в обряде погребения. Анализируется статистика размещения некоторых категорий инвентаря в пространстве погребального комплекса. На основании полученных данных констатируется самостоятельность изучаемых культур почти в каждой категории признаков.

Практическая ценность. Основные результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих работ по древней истории степей Восточной Европы, а также при чтении лекционных курсов по археологии эпохи бронзы Предкавказья.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях отдела Средней Азии и

Кавказа в Институте истории материальной культуры РАН в г. Санкт-Петербурге, I и II Международных Нижневолжских археологических конференциях (2004, 2007 гг.) в г. Волгограде, региональных конференциях «Краеведческие чтения» (2007, 2009 гг.) в г. Волгограде. Отдельные положения работы опубликованы в виде б статей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений, списка литературы и архивных источников, а также приложений, содержащих таблицы, графики и иллюстративный материал.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрывается актуальность темы, формулируются цель и задачи исследования, очерчиваются его территориальные и хронологические рамки, обосновывается структура диссертации.

В главе I «Историография и история полевых исследований западноманычской и восточноманычской катакомбных культур, ростово-луганской группы» характеризуется динамика полевых исследований и этапы теоретического освоения накопленных источников.

1.1. Историография и история полевых исследований западноманычской катакомбной культуры

1.1.1. Историография. Выявленные в 30-е гг. XX в. на Нижнем Маныче материалы катакомбной культуры обозначены М.И. Артамоновым, Г.В. Под-гаецким и В.В. Гольмстен как «предкавказский вариант катакомбной культуры. A.A. Иессен определяет признаки и хронологию «предкавказской катакомбной культуры» (1950). Т.Б. Попова (1955) характеризует «волго-манычский вариант катакомбной культуры». A.A. Иерусалимская (1958) проводит детальный анализ «предкавказского варианта катакомбной культуры». С.Н. Братченко (1976) выделяет в «памятниках манычского типа» особые группы: нижнеманычскую, элистинскую, ростово-луганскую, приазовско-днепровскую. А.Н. Геем (1999) подчеркнута дифференциация памятников, исследовавшихся по течению Маныча. Отдельным аспектам ЗМК посвящены работы В.Я. Стеганцевой (1999, 2004). В теоретической разработке накопленных источников сегодня наблюдается заметный спад (Н.М. Власкин 2007, 2009).

1.1.2. Обзор истории полевых исследований. I период (1930-е -1941 гг.): исследования левого берега Нижнего Маныча (Г.В. Подгаецкий, В.В. Гольмстен, М.И. Артамонов).

II период (1945-1990-е гг.): раскапываются памятники в междуречье Сала и Маныча, на левом и правом берегах реки Сал, в бассейне Кагальника, на берегах Пролетарского и Веселовского водохранилищ (раскопки Археологической лаборатории РГУ, отрядов ИИМК АН СССР и ИА АН СССР, экспедиций музеев Ростовской области).

III (современный) период: памятники исследуются спорадически, объемы работ в целом не сопоставимы с раскопками конца 70-х - начала 90-х гг. XX в. (исследования РРОО «Донское археологическое общество», Археоло-

гического научно-исследовательского бюро, ГАУК РО «Донское наследие» в начале XXI в.).

Материалы ЗМК выявлены в разные периоды и за пределами левобережья Нижнего Дона: на правом берегу Дона, в бассейнах рек Северский Донец, Калитва.

1.2. Историография и история полевых исследований восточнома-нычской катакомбной культуры

1.2.1. Историография. П.С. Рыков (1920-1930-е гг.) создает периодизацию памятников бронзовой эпохи на территории Калмыкии. В работе A.A. Иерусалимской (1958) впервые предпринята детальная характеристика погребального обряда «предкавказского варианта», классифицируются курильницы, выделяются периоды. В.А. Фисенко (1967) соотносит материалы, выявленные И.В. Синицыным и У.Э. Эрдниевым, с эталонными памятниками Закавказья, Северной Месопотамии и Анатолии. В.А. Сафронов (1974) создает региональную периодизацию Калмыкии. В работе, посвященной памятникам Нижнего Подонья (1976), С.Н. Братченко уделяет внимание характеристике элистинской группы в составе «памятников манычского типа». В исследованиях C.B. Арапова (1992) и М.В. Андреевой (2008) характеризуется обособленная ВМК.

1.2.2. Обзор истории полевых исследований. I период (1800-1940-е гг.) - от разрозненных кратких сообщений краеведов до открытия нескольких ярких эталонных памятников в районе Элисты (H.A. Житецкий, Н.И. Лепехин, Н.Д. Пацукевич, П.С. Рыков, Н.К. Яковлев).

II период (1960-1990-е гг) - масштабные работы на Чограйском водохранилище (в том числе - на Ставрополье) и продолжение исследований района Элисты (М.В. Андреева, C.B. Арапов, B.J1. Державин, И.В. Синицын, У.Э. Эрдниев). В этот же период выявлены памятники ВМК за пределами эпонимной территории - в Восточном Приазовье (Е.И. Беспалый, И.Н. Парусимов).

III (современный) период - исследования экспедиций ГИМ (Н.И. Шиш-лина).

1.3. Историография и история полевых исследований ростово-луганской группы

1.3.1. Историография. РЛГ в Нижнем Подонье впервые характеризуется С.Н. Братченко (1976). Представления о данном культурном типе расширены работой A.M. Смирнова, посвященной памятникам Северского Донца (1996). Анализ погребений РЛГ был продолжен только в начале нового столетия (Н.М. Власкин 20086).

1.3.2. Обзор истории полевых исследований. I период (1900-1940-е гг.) - В.А. Городцовым выявлены памятники РЛГ в бассейне Северского Донца.

II период (1950-1970-е гг) - новостроечными работами Кобяковской и Новочеркасской экспедиций под руководством С.И. Капошиной и И.Б. Бра-шинского исследованы эталонные комплексы. В 1970-е гг. Северско-

Донецкой экспедицией ИА АН Украины, возглавляемой С.Н. Брагченко, получены данные с территории бассейна Северского Донца.

Ill (современный) период характеризуется редкими публикациями вновь выявленных погребений (И.Н. Парусимов, П.А. Ларенок, Н.М. Власкин 2008а).

Глава II «Характеристика погребального обряда памятников манычского типа» состоит из двух параграфов, каждый из которых содержит три раздела. В тексте главы присутствуют многочисленные сопоставительные диаграммы.

2.1. Конструкции погребальных сооружений и особенности их размещения в курганах. Произведен подсчет основных и впускных комплексов.

2.1.1. Планировка погребеннй. Курганы разделены по трем признакам: наличие круговой планировки с соблюдением традиции «камера к центру», радиально; двойственная ситуация; однозначное отсутствие круговой планировки для погребений манычского типа. Исследовалось размещение погребений изучаемых культур в пространстве кургана (впуск по восьми направлениям от центра и в центре насыпи).

2.1.2. Погребальные сооружения. В качестве критериев систематизации конструкций избрана форма входного колодца и способ соединения колодца и камеры в плане (по С.Н. Братченко). В полученной типологической схеме выделены четыре группы: I - Т-видные катакомбы (6 типов), II - Н-видные катакомбы (6 типов), III - катакомбы с угловыми входами (5 типов). Также на 4 типа разделены конструкции-ямы (группа IV). В группе III акцентировано внимание только на способе сопряжения колодца и камеры. В хорошо документированных случаях определялись форма входного отверстия, виды перекрытий, желоб перед входом в камеру. В группе IV типообразую-щим фактором выступал способ оформления конструкции и ее пропорции.

2.1.3. Детали погребальных ритуалов. В данном параграфе представлен анализ следующих совокупностей и отдельных признаков: 1) «подстилки» - органические тлены под скелетом погребенных и вокруг них; 2) охра (общий показатель); охра в виде посыпки дна камеры (или не сохранившихся рисунков); охра на костях скелета (обычно окрашены кости стопы, кистей рук и черепов); 3) «меловая посыпка» и «подсыпка»; 4) «угли», в том случае, если они не содержались в специальном сосуде; 5) комки охры, которые также можно считать частью погребального приданного; 6) в качестве отдельного признака фиксировалось отсутствие в комплексах каких-либо признаков подстилок, окрашивания и посыпок.

2.2. Данные антропологии. Обращение с погребенным

2.2.1. Половозрастная характеристика умерших. Наименее изученным аспектом в работе являются половые определения умерших и сопоставление их с другими данными погребений. В материалах выборки ВМК почти все половые определения оказались недостаточно достоверными. Установлены общие показатели индивидуальных (одиночных) погребений и количество комплексов с инвентарем без остатков умершего.

2.2.2. Ориентировка погребенных. Формальная ориентировка по теменной части черепа является одним из самых общих признаков в описании погребального обряда. Следует отметить близость возрастных и половых групп, а также индивидуальных и коллективных погребений в отношении ориентировки, но в коллективных погребениях ориентировка может быть различной, даже противоположной. В данном параграфе также приводятся сведения о количестве погребенных с искусственной деформацией черепа.

2.2.3. Способ размещения погребенных. Сбор сведений о размещении погребенных осуществлялся в два этапа. Сначала данные разделялись по нескольким признакам: 1) основные данные позы погребенного (на боку, на спине, на боку с разворотом на спину, в редких случаях - на животе), здесь же учитывались расчлененные (эскарнированные) и пакетированные костяки; 2) положение погребенного относительно входа в камеру (стандартное -лицом к выходу; спиной, боком, теменной частью черепа, ногами); 3) первый угол - между бедренными костями и позвоночным столбом; 4) второй угол -в коленях; 5) положение рук (подразумевается место, где располагалась каждая из кистей). На втором этапе полученные данные позволяли выделить ритуальные группы, а также специализированный набор таких групп для каждой из сопоставляемых культур.

В процессе обработки материалов погребений были выявлены 10 основных поз умерших для ЗМК, 9 для РЛГ и 9 для ВМК. Среди особых типов ин-гумации - пакетированное и эскарнированное захоронения.

Наиболее показательные дополнительные наблюдения за позой погребенных представлены в специальных таблицах: угол между бедренными костями и позвоночным столбом (угол №1), угол в коленях (угол №2), на каком боку размещен умерший и как покоится относительно конструкции.

Положение рук весьма разнообразно в погребениях носителей катакомб-ной культуры, упрощенная формулировка «протянуты к бедрам» подразумевает сразу несколько значений. Весь спектр вариантов размещения рук соответствует одному значению - руки протянуты к ногам.

В коллективных погребениях выдерживается основная тенденция одиночных захоронений - погребенные лежат друг за другом, основной позой остается скорченность на правом боку (для ЗМК и РЛГ) или левом (для ВМК), руки протянуты к ногам.

Глава III. Погребальный инвентарь и его место в погребениях культур манычского типа. Глава состоит из семи параграфов, отражающих анализ различных категорий инвентаря. В тексте приводятся диаграммы статистических показателей.

3.1. Керамика из погребений манычских типов. Общая и сравнительная характеристика. Основой описания катакомбной керамики была система, предложенная В.Ф. Генингом и апробированная С.Н. Братчен-ко для памятников Подонья (1976).

Отдел I. Бесшейные сосуды. Группа А - закрытые банки и биконические сосуды. Группа Б - реповидные сосуды правобережья Нижнего Дона. Типы 1Б1 (без воротничка) и 1Б2 (с воротничком).

Отдел II. Короткошейные низкие. Сосуды с короткой шейкой разных пропорций. Группа А - реповидные сосуды левобережья Нижнего Дона с ободковым или отогнутым венчиком. Отмечены также сходные по морфологии, но с ручками (IIA+) и миниатюрные. Группа Б - уступчатые. Группа В (чугунки) - типы IIB 1 (приземистые) и IIB2 (с приподнятыми плечиками). Группа Г - низкие, с плавной профилировкой.

Отдел III. Короткошейные высокие. Включает горшки простой формы с короткой шейкой.

Отдел IV. Высокошейные. Сосуды с высокой четко выделенной шейкой разных пропорций. Группа А (раструбошейные): типы IVA1 (с резко раструбным горлом), IVA2 (высокий с плавной профилировкой). Группа Б (ци-линдрошейные): тип IVB I - форма близка баночной, горло прямое, тип IVB2 - с выделенными плечиками. Группа В - основной признак - сужающееся горло.

Отдел V. Кувшины. Включает сосуды различных размеров и пропорций, совпадающие морфологически с большинством сосудов IV отдела, но с ручками. Орнаментированы бедно. Группа А+ - высокошейные с раструбным горлом, плавным профилем и ручкой. Группа Б+ - цилиндрошейные с ручкой. Группа В+ - биконические с венчиком и ручкой. Группа Г+ - с шаровидным туловом, сужающимся горлом, ручкой.

Отдел VI. Миски. Низкие толстостенные сосуды без орнамента, различающиеся конфигурацией стенок. Группа А - с прямыми стенками, Группа Б - с округлыми стенками.

Отдел VII. Чаши на поддонах (курильницы). Низкие толстостенные сосуды с орнаментом на поддонах разных форм. Группа А - на крестовидной или четырехлепестковой ножке. Группы Б-Е представляют редкие нетипичные формы.

Отдел VIII. Кружки. Небольшие сосуды простых форм, с венчиками и без них, с пышной орнаментацией и петельчатыми ручками. Группа А+ - биконические с венчиком и ручкой. Группа Б+ - баночной формы.

Отдел IX. Воронки. Специфические сосуды неясного назначения. Часто без орнамента, но известны экземпляры с елочным гребенчатым штампом или веревочным вертикальным орнаментом. Также известен тип воронки с налепами в виде ушек со сквозными отверстиями.

Отдел Х++. «Амфоры». Сосуды, близкие по морфологии высокошейной керамике V отдела, но обладают несколькими ручками.

3.2. Бронзовые орудия в погребальном обряде. Изучение металла эпохи средней бронзы производится в работах A.M. Бианки, A.A. Бритюка, B.C. Бочкарева, Е.И. Гака, A.A. Иессена, С.Н. Кореневского, М.Б. Рысина, E.H. Черных. На территории Нижнего Подонья известны находки инструментов бронзо-литейного производства в катакомбных погребениях (Н.М. Власкин 1999), но явление не так ярко представлено, как на Украине.

3.2.1. Бронзовые ножи в погребениях манычского типа. Общая и сравнительная характеристика. Используется метод классификации ножей, предложенный A.M. Бианки, задачей выступает не построение новой

классификации предметов, а предварительная систематизация с целью сравнительного анализа встречаемости в изучаемых культурных типах. Можно предположить, что все типы исследуемых предметов связаны в одну систему, близки по функциям (в каких-то случаях и универсальны). Также предполагается наличие неких специфических локальных черт орудий различных культурных типов. В настоящее время очевидными являются эволюционные изменения в некоторых элементах артефактов, позволяющие судить о хронологии памятников манычского типа.

Отдел I представляет ножи простых форм, в которых клинок является рабочей частью и затачивается вместе с острием до гарды.

Группа 1 - схема ножей: равносторонний треугольник (острие) + короткий прямоугольник (клинок) + трапеция (гарда-клинок) + длинный прямоугольник (черенок).

Группа 2 тип А - схема: вытянутый равнобедренный треугольник (острие) + длинный прямоугольник (черенок). Ножи подтреугольной формы, вытянутые. Сечение клинка-линзовидное.

Группа 2 тип Б - схема близка типу А: треугольник (острие) + трапеция (гарда) + прямоугольник (черенок). Наличие небольшой гарды приближает подобные ножи к ромбовидным.

Группа 3 тип А. Схема: треугольник (острие) + малая узкая трапеция (гарда) + вытянутая большая трапеция (черенок). Черенок длинный (длиннее клинка в два раза), лезвие обычно проковано. Такие ножи известны с литейными швами.

Группа 3 тип Б. Схема: треугольник (острие) + узкая трапеция (гарда) + короткий прямоугольник (черенок). Короткий черенок, характерный для многих ножей выборки позволяет предположить, что подобные ножи могли быть сточенными формами других типов.

Группа 4 тип А. Схема: треугольник (острие) + широкая большая трапеция (гарда-острие) + короткий прямоугольник (черенок).

Группа 4 тип Б. Схема: длинный прямоугольник (черенок) + широкая небольшая трапеция (гарда-острие) + треугольник (острие). Характеризуется узкой ромбовидной формой клинка, длинным черенком.

Группа 5. Схема: короткий прямоугольник (черенок) + трапеция (гарда) + длинный прямоугольник (полотно-лезвие) + треугольник (острие). Известны ножи данной группы с ребром жесткости (сечение ромбовидное).

Отдел II. Ножи с перехватами (нерабочей средней частью). Изделия расковывались и затачивались только в верхней части (рабочая часть не более одной пятой ножа). Логичным объяснением подобной схемы эксплуатации выглядит экономия металла в древности. Также не отвергается и гипотеза об особой функциональности ножей II отдела.

Группа 1. Схема: треугольник (острие) + длинная узкая трапеция (клинок-острие) + короткий прямоугольник (черенок). Ножи данной группы еще обладают заточкой на перехвате.

Группа 2. Схема: треугольник (острие) + широкая большая трапеция (клинок) + узкая трапеция (гарда) + короткий прямоугольник (черенок). Перехват не затачивается.

Группа 3. Схема: треугольник (острие) + узкая трапеция (вторая гарда) + прямоугольник (перехват) + малая трапеция (первая гарда) + короткий прямоугольник (черенок). Перехват не являются рабочей частью ножа.

Группа 4. Схема: треугольник (острие) + малая трапеция (вторая гарда) + вытянутая узкая трапеция (перехват) + малая трапеция (первая гарда) + короткий прямоугольник (черенок). Принципиальным отличием данных ножей является сужение перехвата к острию.

Особое внимание уделялось направлению острия ножа по отношению к умершему. Обычно нож находится на определенном расстоянии (до 40 см) перед погребенным, на уровне груди или лица. Большая часть предметов находится за погребенным, в ногах, параллельно ему, перед грудью, над головой, т.е. вокруг погребенного, не связано с ним. В некоторых случаях нож лежит на останках жертвенной пищи. Количественные показатели ситуаций, когда острие ножа направлено к погребенному или от него, различаются незначительно.

3.2.2. Бронзовые инструменты (тесла, долота, шилья) в погребениях манычского типа. Тесла в погребениях манычского типа разбиты на два отдела: короткие трапециевидные и длинные, с раскованной рабочей частью и узкой пяткой. Долота, встреченные в памятниках манычского типа, можно отнести к одной разновидности - со свернутой втулкой. Острия (шилья) распадаются на два отдела - длинные стержни с квадратным сечением (четырехгранные) и короткие стержни с насадом. Такие предметы, как игла и крюк, встречены только в погребениях ВМК.

Дополнительная информация содержится в случаях сочетания в маныч-ских погребениях бронзовых ножей и острий. Также проверялась встречаемость специфических каменных инструментов (пестов и ступ, поскольку они могли служить инструментами металлообработки) с бронзовыми, а также массовых типов керамики и бронзовых орудий.

3.2.3. Каменный инвентарь погребений манычского типа. Состав и размещение некоторых категории. В погребениях манычских локально-культурных образований нередко встречаются изделия из камня и кремня: песты, ступы, абразивы, «выпрямители древок стрел», булавы, топоры, полуфабрикаты кремня и орудия (скребки, ножевые пластины, наконечники стрел). Кроме выполненных подсчетов встречаемости каменного и кремневого инвентаря проводилось также исследование размещения отдельных категорий (пестов и ступ) в пространстве погребения.

3.2.4. Кости животных в погребальном обряде манычских культурных типов. Привычный для древних кочевников-скотоводов хозяйственный уклад находит отражение и в погребальном обряде. В данном параграфе приводятся статистические данные по выявленным останкам животных в погребениях ЗМК, ВМК и РЛГ, их размещение в пространстве погребения.

Установлен процент встречаемости астрагалов в погребениях ЗМК, ВМК и РЛГ и возрастная корреляция, особенности артефактов (в некоторых наборах предметов обнаружены сточенные, окрашенные, просверленные астрагалы).

3.2.5. Украшения в погребениях манычского типа. Одна из наименее разработанных, но вместе с тем перспективных тем. Приводятся данные встречаемости трех групп предметов: 1) подвески из бронзы (височные кольца); 2) бусы; 3) другие украшения. Проведено исследование встречаемости украшений в различных возрастных группах.

3.2.6. Использование колесного транспорта в погребениях манычского типа. В позднекатакомбный период вновь приобретает значение использование повозок и их деталей в качестве погребального инвентаря (или части конструкции). В исследовании приводится сравнительный анализ использования повозок в погребениях манычского типа. Повозки встречены целыми, разобранными в виде отдельных деталей. В погребениях также прослежены «колеи», ведущие в камеру погребения.

3.2.7. Сопоставление возрастных групп и погребального инвентаря в погребениях манычского типа.

В возрастной группе, обозначенной как «детские индивидуальные погребения» (предположительный возраст останков - от 0 до 15 лет), наиболее показательные результаты получены для реповидных и высокошейных сосудов, курильниц, жаровен, бус, костяных колец/трубок. В погребениях детей значительно реже, чем в погребениях взрослых, встречается производственный каменный и металлический инвентарь, а оружие не встречено вовсе.

В группе «взрослые индивидуальные погребения» наиболее значимые наблюдения встречаемости касаются керамики: реповидных и высокошейных сосудов, курильниц, жаровен, кувшинов, чугунковидных. Чаще, чем в детских погребениях, фиксируются каменные инструменты и ножи, острия, бронзовые инструменты, бронзовые подвески, бусы.

В материалах всех исследуемых культурных типов в погребальном обряде использовались схожим образом единые совокупности сопроводительного инвентаря: керамический (предполагающий наличие напутственной пищи), орудийный (универсальные и специализированные орудия из металла и камня), жертвенные наборы (дошедшие до нас кости животных в виде особых наборов), наборы украшений и остатки деревянного колесного транспорта.

Глава IV. Основные признаки погребального обряда культур манычского типа и анализ их статистики. Признаки систематизированы при помощи выделенных категорий и совокупностей, в некоторых случаях использованы иллюстративные диаграммы Венна. При помощи сравнительного анализа признаков и их представительности уточнялось культурное единство/дифференциация исследуемых типов.

Категория I. Планировка погребений в кургане. Данная категория состоит из трех совокупностей признаков: 1) расположение погребений в плане кургана по отношению к сторонам света; 2) количество впускных и основных

погребений культурного типа; 3) определение наличия или отсутствия гипотетического планирования подкурганного кладбища, а также спорной ситуации, которая может быть истолкована двояко.

1) Полученные данные размещения погребений группируются следующим образом: а) в ЗМК 10%-ный порог преодолен в СВ, В и ЮВ направлениях от центра, а также в центре насыпи, при этом СВ направление является общим в ВМК и ЗМК, ЮВ направление и центр кургана - общее для всех типов. При установлении порога в 20% картина меняется: в ЗМК выделяется центр кургана как предпочтительное место совершения захоронения; б) в ВМК при 10%-ном пороге - СВ, ЮВ, ЮЗ и СЗ, а также центр; СВ направление общее с ЗМК; ЮВ и центральная часть - для всех культур и ЮЗ - общее с РЛГ. При 20%-ном пороге СВ и ЮВ сектора выделены; в) в РЛГ при 10%-ном пороге - ЮВ, Ю, ЮЗ, 3 и центр; ЮЗ направление общее с ВМК; ЮВ и центр кургана - во всех трех культурах. При 20%-ном пороге особенно выделяется ЮЗ направление. Таким образом, зоны впуска погребений в культурных типах различаются. Наименее предпочтительным для всех трех культурных типов выступает северное направление, наиболее предпочтительными -юго-восточное и центр. Погребения ЗМК и ВМК тяготеют к восточной части кургана, РЛГ - к южной. Очевидно, что с увеличением процентного порога индивидуальность предпочтений в культурных типах возрастает, что может говорить о тенденции.

2) Количество встреченных основных погребений не превышает в исследуемых типах 10%. Процентное соотношение впускных погребений демонстрирует сходные высокие цифры - около 90%. Около 25% захоронений ЗМК и ВМК впущено в насыпь кургана и не достигает материка.

3) Исследование курганной планировки погребений как системы обнаруживает интересные факты. Наличие схемы планирования погребений в подкурганном пространстве дугами или окружностями при выведении камер к центру кургана не подтвердилось в большинстве случаев для ЗМК, ВМК и РЛГ. По-видимому, в развитое и позднекатакомбное время традиция планирования курганов уступает место в иерархии признаков ритуалу особого тру-поположения погребенных и размещение конструкции в кургане подчиняется новой системе. Исключения выборки могут указывать на постепенный переход от одной схемы к другой.

Категория II. Конструкции погребений ЗМК, ВМК и РЛГ. Анализ конструкций могильных сооружений включает в себя следующие совокупности признаков: 1) тип конструкции, определяемый по специально разработанной типологии; 2) дополнительные наблюдения (количество Т-видных, Н-видных, угловых катакомбных сооружений и ям, а также особенности конструкции, не отраженные в типологии: дромосы, заплечики, фигурные колодцы, виды закладов).

1) Анализ данных встречаемости типов конструкций в ЗМК, ВМК и РЛГ позволил предположить, что для каждой культуры (или этапа) характерны определенные сооружения. Первоначально на диаграмме был определен порог в 3%, что привело к распределению конструкций по всем 7 зонам схемы.

Специфическими конструкциями на этом этапе сравнения выступают для ЗМК - Ш-5, для ВМК -1-5, II-1 и IV-1, для РЛГ - II-4. Общими для всех трех культурных типов являются катакомбы II-2 и 1-3. ВМК и ЗМК сближает представительность сооружения II-3, ВМК и РЛГ -1-2, РЛГ и ЗМК -1-4. Установление порога в 10% меняет картину: наиболее типичны для ЗМК конструкции II-3 - около 43%. В ВМК 10%-ный порог пройден в отношении ката-комбной конструкции II-2 (12%) и простой четырехугольной ямы 1V-1 (17%). Конструкция II-2 представлена и в погребениях РЛГ (14%), но еще более характерна для РЛГ конструкция 1-4 (45%).

Наиболее характерны для манычского типа Н-видные конструкции (около половины - в ЗМК, четверть в ВМК, треть - в РЛГ). Т-видные встречены в половине комплексов РЛГ, четверти ВМК, в ЗМК редки. Катакомбы с угловым входом встречаются в материалах ЗМК (около 10%) и ВМК (5%). Ямы -типичная конструкция ВМК.

2) Дополнительные особенности конструкций наиболее ярко проявились в значительном числе погребений с дромосами в материалах ЗМК (10%) и РЛГ (17,5%).

Категория III. Детали погребальных ритуалов. К настоящей категории отнесены следующие совокупности и отдельные признаки: 1) «подстилки и саваны» - органические тлены под скелетом погребенных и вокруг них; 2) данные по использованию «мела»; 3) угли, в том случае, если они не содержались в специальном сосуде; 4) общий показатель встречаемости охры в погребениях; 5) охра встречена в виде пятен по дну камеры (это могла быть целенаправленная посыпка, рисунки на дне и погребальных покровах, остатки посыпания погребенного); 6) охра на костях скелета; 7) охра в виде сформованных комков; 8) показатель отсутствия признаков органических тленов и минеральных остатков ритуальной практики.

1) Обозначенная совокупность признаков условна, поскольку отмечаются все органические остатки, без определения их действительного происхождения. Тлены присутствуют в половине захоронений ЗМК и РЛГ, а также в четверти выборки ВМК.

2) «Меловая посыпка» дна камеры довольно часто отмечается в погребениях ЗМК и РЛГ (15-20%), но практически неизвестна в ВМК.

3) Угли как «посыпка» или «подсыпка» известны в редких комплексах ЗМК и РЛГ (не более 10%). В погребениях ВМК признак не представлен.

4) Охра зафиксирована в половине погребений ЗМК и РЛГ, в ВМК -редкость.

5) Охра в виде пятен по дну камеры (поверх тленов или под ними) изредка - в ЗМК и РЛГ.

6) Охра, отмеченная на костях скелета: чаще всего в РЛГ (16%).

7) Комки охры изредка (2-4%) встречаются во всех культурных типах.

8) Погребений, в которых не зафиксировано признаков органических тленов и ритуальных деталей минерального происхождения больше всего в ВМК - 74% (очевидно, неполные отчетные данные). В ЗМК и РЛГ 30-40%.

Категория IV. Половозрастная характеристика погребенных. Анализируются данные о составе погребенных, представлены совокупности следующих признаков: 1) количественный состав (одиночные и коллективные погребения); 2) половые определения индивидуальных и коллективных комплексов, а также все известные возрастные и половые сочетания; 3) процент встречаемости «кенотафов».

1) Соотношение индивидуальных и коллективных захоронений примерно одинаково в ЗМК, ВМК и РЛГ (70-80% индивидуальных на 15-20% коллективных).

2) Определения пола оказались доступны далеко не во всей выборке, что сильно повлияло на статистику и не позволило обнаружить существенные закономерности. В особенности это касается материалов ВМК. Сравнительный анализ выборок, исходя из половых определений, в настоящей работе невозможен. Среди многочисленных сочетаний в коллективных погребениях только сочетание одного взрослого с одним ребенком преодолевает 3%-ный порог.

3) «Кенотафы» представлены в 7% погребений ВМК, 4% ЗМК и 2% РЛГ.

Категория V. Особенности ритуала трупоположения. В ходе анализа

особенностей трупоположения были выявлены стереотипные позы для каждого локально-культурного образования. Позы ЗМК и РЛГ частично совпали (в них погребенные расположены на правом боку). Совокупности признаков трупоположения: 1) типичные позы, определенные по разработанной нами классификации для каждой группы памятников; 2) дополнительные сведения о позах погребенных: а) определение угла между бедренными костями и позвоночным столбом погребенных (более, менее или равен 90°); б) определение угла между бедренными и берцовыми костями (равен или менее 90°); в) процент встречаемости нестандартных погребений (погребенный ритуально разрушен - эскарнирован; погребенный уложен в «пакет»); г) формальная ориентировка по теменной части черепа; д) на каком боку лежит погребенный; е) как развернут погребенный относительно входа в камеру; ж) как располагаются руки; з) как сочетаются позы в коллективных захоронениях.

1) Установлено, что в каждом из трех изучаемых культурных типов существовал определенный набор стереотипных поз. Сходство существенно обозначилось лишь для ЗМК и РЛГ, в которых две близкие позы (различаются углом №1) представлены более чем 10%. Позы ВМК принципиально отличаются, так как погребенные расположены на левом боку.

2) Анализ сходства и различий отдельных признаков поз также может предоставить ценную информацию:

а) угол №1 близок прямому несколько чаще у погребенных ЗМК, чем ВМК и РЛГ; острым является крайне редко во всех культурах; тупым чаще всего в РЛГ, и не менее 20% - в остальных;

б) угол №2 близок острому в трех четвертях погребений всех анализируемых культур, отклонение крайне редко;

в) пакетированные и эскарнированные костяки - редкость, наибольший их процент - в материалах ЗМК;

г) формальная ориентировка погребенных (по теменной части черепа) обнаруживает сходство ЗМК и РЛГ, погребенные уложены головой в северозападный сектор, строго на север 30% в ЗМК, строго на запад 24% в РЛГ. В ВМК доминирует ориентировка в ЮВ сектор с преобладанием южной;

д) анализ размещения погребенных на правом или левом боку как отдельного признака еще более углубляет отличие РЛГ и ЗМК (погребенные на правом боку) от ВМК (погребенные на левом боку);

е) привычным и наиболее распространенным вариантом размещения погребенного в камере катакомбы является его положение лицом ко входу. Тем не менее, 12% погребений ВМК отвернуты от входа (спиной ко входу);

ж) руки погребенных чаще протянуты к ногам стереотипно, исключение составляет значительная выборка погребений РЛГ, в которых руки погребенных расположены перед туловищем вместе. В ряде случаев это совпадает с тем, что рядом с кистями взрослого покоится младенец;

з) анализ поз в коллективных погребениях показал, что чаще всего позы погребенных идентичны.

Очевидно, что для ЗМК наиболее типичным обрядовым стереотипом является сочетание позы ЗМК-1 (ЗМК-4), ориентировки в СЗ сектор и конструкции Н-З, при этом количество поз и конструкций, прошедших 3%-ный порог, приблизительно равно. В ВМК конструкции менее стабильны, соответственно, их типов представлено в таблице больше, а набор стабильных поз меньше - всего три. Результат получен не таким четким, как в ЗМК, сказывается фрагментарность данных выборки ВМК. Отмечается большая представительность сочетаний: яма 1У-1, поза ВМК-1, южная ориентировка и такой же набор в конструкции Н-2. Погребения РЛГ чаще всего представлены в конструкциях 1-4, позы нестабильны, ориентировки тяготеют к западу.

Категория VI. Керамика в составе погребального инвентаря. В описании керамики определен следующий набор совокупностей признаков: 1) встречаемость керамики в целом; 2) характеристика разновидностей керамики и определение количественных показателей для различных культурных типов; 3) взаимовстречаемость керамических сосудов (сочетания массовых форм-индикаторов и выявление устойчивого набора посуды в погребальной традиции того или иного типа).

1) Общий показатель встречаемости керамики в погребальных комплексах одинаково высок (более 80%).

2) Анализ встречаемости разновидностей керамики позволяет выявить важнейшие для культурной интерпретации признаки. Диаграммы Венна, призванные проиллюстрировать распространение керамики в культурах, для сравнения отталкиваются от 3, 5, 10 и 20%-ного статистического порога. Наиболее четкими результатами, по-видимому, отражающими реальную картину распространения керамики в обозначенных культурах, можно считать диаграмму с 10%-ным порогом. Исключительно в ЗМК в 10% и более случаях обнаружены реповидные сосуды НА и цилиндрошейные 1УБ2. Для ВМК такими частыми формами выступают кувшины УА+ и чугунковидные ПБ. Для РЛГ - бесшейные реповидные 1Б2. Общей для ЗМК и ВМК является ку-

рильница VIIA на крестовидном поддоне с отделением. Общей формой для ЗМК и РЛГ является высокошейный IVA2 с плавной профилировкой.

Левобережные реповидные сосуды 1IA встречаются во всех трех типах, но в ЗМК они есть в более чем половине комплексов. В РЛГ и ВМК количество сосудов НА не превышает 10%. В ВМК несколько выделились данные встречаемости чугунковидных НБ и IIB1, а в РЛГ - бесшейных правобережных реповидных сосудов 1Б1 и 1Б2, а также сосудов НГ. Наименее характерны сосуды отделов I—IV для погребений ВМК. Бросается в глаза высокий показатель встречаемости сосудов 1VA2 в погребениях РЛГ. Также довольно высок процент встречаемости цилиндрошейных IVB2 в материалах ЗМК, данный сосуд выступает индикатором манычской керамической традиции наряду с реповидными сосудами IIA. Кувшины - характерная керамика ВМК, ни в одном другом локальном образовании катакомбной культуры сосуды с ручками не представлены столь широко. В РЛГ кувшины отсутствуют вообще, но миски находят чаще, чем в ВМК. Реповидные сосуды групп 1Б и IIA резко отличаются друг от друга, а на Восточном Маныче снабжаются ручками. Курильницы на четырехлепестковых ножках встречаются вместе с пышно орнаментированными цилиндрошейниками, кружками, чугунками и стилистически сочетаются с ними. Родственные им курильницы на крестовидных ножках находят вместе с огромными бедно декорированными реповидными и раструбными сосудами. Комплекс керамики Восточного Маныча на развитом этапе характеризуется обилием неорнаментированных форм с ручками.

Было установлено, что реповидные сосуды (IIA) в ЗМК сочетаются с курильницами, а в РЛГ (1Б) - с жаровнями. Сочетания с высокошейными формами близки по значению. Низкие показатели ВМК в данной корреляции обусловлены небольшим числом реповидных сосудов по сравнению с ЗМК и РЛГ.

В некоторых погребениях жаровня встречается с курильницей, что наводит на мысль о различном содержании связанной с ними ритуальной практики. Количественно проявилось лишь сочетание курильниц с высокошейной керамикой в ЗМК. Сопоставление на основе материалов РЛГ не проводилось, поскольку в них курильницы отсутствуют.

Категория VII. Бронзовые орудия в составе погребального инвентаря. Устанавливаются следующие совокупности признаков: 1) встречаемость металлических орудий в целом; 2) встречаемость ножей различных морфологических разновидностей; 3) встречаемость тесел различных морфологических разновидностей; 4) встречаемость долот; 5) встречаемость бронзовых острий (шильев); 6) встречаемость крюков; 7) размещение бронзовых ножей относительно погребенного; 8) взаимовстречаемость ножей и острий (шильев); 9) взаимовстречаемость бронзовых инструментов и каменных пестов и ступ.

1) Бронзовые орудия чаще встречаются в погребениях ЗМК и совсем редко - в РЛГ.

2) Среди бронзовых орудий особенно выделяются ножи, наиболее представительны 1-2а (в ЗМК и ВМК), 1-5 (в ЗМК), И-З (в ЗМК), II-4 (в ЗМК и РЛГ).

3) Тесла двух различных видов встречены в основном в наборах инструментов ЗМК, в выборке ВМК только 1 тесло. С большой степенью условности можно назвать тесла I отдела «привольненскими», а тесла II отдела -«постпривольненскими» или «костромскими».

4) Долота, как и тесла, - составляющая часть наборов бронзовых инструментов, несколько предметов в ЗМК, в ВМК - всего I.

5) Острия известны в двух разновидностях: длинные (типичны для ЗМК и ВМК) и короткие (намного реже встречаются).

6) Бронзовые крюки и иглы известны только в погребениях ВМК.

7) Анализ размещения ножей в камере относительно погребенного не дал убедительных результатов. Установлено, что чаще всего в ЗМК и ВМК нож размещался на расстоянии от погребенного, параллельно ему, на уровне лица и груди.

8) Взаимовстречаемость в манычских погребениях бронзовых ножей и острий характерна для ЗМК и ВМК.

9) Взаимовстречаемость каменных инструментов (пестов и ступ) с бронзовыми отмечена в небольшом числе погребений ЗМК. В ВМК исключительно редко.

По статистике ножи отдела I редко встречаются в комплексах ВМК и ЗМК и не встречаются в РЛГ. Ножи отдела II, в особенности ножи II-4, наиболее типичны для исследуемого периода - костромского этапа кавказской металлургии. По-видимому, в погребальном обряде РЛГ металлические орудия не были столь значимой категорией, что подтверждается редкостью ножей. Другие орудия (тесла, долота) не встречены в комплексах РЛГ ни разу, а острие - лишь один раз.

Большая часть дифференцированного выше материала обнаруживает очевидное внешнее сходство с предметами из памятников различных культурных образований средней бронзы Восточной Европы и Кавказа. Указанные различия в предпочтении тех или иных типов бронзовых предметов связано, по-видимому, с творческой локальной адаптацией традиций металлообработки Кавказа. Также различия наборов могут быть связаны с хронологическими различиями комплексов, уточнить которые, в рамках данной работы, не представляется возможным.

Категория VIII. Изделия из камня и кремня. Выделены следующие совокупности признаков: 1) встречаемость каменных и кремневых изделий в погребениях в целом; 2) выделение групп каменных изделий и статистика их встречаемости по отдельности; 3) выделение групп кремневых изделий и статистика их встречаемости по отдельности; 4) размещение пестов и ступ в пространстве погребения.

1) Каменный и кремневый инвентарь часто встречается в погребениях ЗМК, реже в ВМК и РЛГ.

2) Среди каменных артефактов можно выделить следующие группы: песты, ступы, абразивы-терочники, булавы, молоты, «выпрямители древок стрел», из них только песты встречаются относительно регулярно в погребениях ЗМК. Остальной инвентарь редок во всех культурных типах.

3) Среди кремневых изделий и полуфабрикатов можно выделить следующие группы артефактов: отщепы, желваки, ножи, наконечники стрел-дротиков, скребки. Только отщепы статистически представительны в ЗМК.

Следуя полученным данным, можно констатировать, что каменный и кремневый инвентарь в манычских погребениях встречается спорадически, чуть более выделяются в статистике каменных пестов и кремневых отщепов комплексы ЗМК.

4) Анализ размещения пестов и ступ в погребениях выявил следующие статистические данные для ЗМК и ВМК: песты встречаются чаще во входном колодце, ступа - в равной степени в колодце и камере.

Категория IX. Кости животных в погребениях. Совокупности признаков: 1) встречаемость костей крупного рогатого скота в погребениях различных культурных типов; 2) встречаемость костей мелкого рогатого скота в погребениях различных культурных типов; 3) анализ размещения костей крупного и мелкого рогатого скота в пространстве погребения; 4) астрагалы в контексте погребального обряда (встречаемость и сопоставление с возрастными категориями).

1) Крупный рогатый скот встречен в основном в ЗМК.

2) Статистически выборка костей мелкого рогатого скота в ЗМК значительно превосходит другие типы.

3) Анализ размещения костей животных в колодцах и камерах погребений показал: а) кости крупного рогатого скота размещались в основном в колодцах погребений ЗМК, в РЛГ - только в камере; б) кости мелкого рогатого скота в ЗМК встречены почти одинаково в колодце и в камере; в ВМК в основном известны в камере; в РЛГ - в колодце. На диаграмме с 3%-ным порогом показано, что в ЗМК доминирует традиция использования костей крупного рогатого скота для символических жертвоприношений в колодце ката-комбного погребения. Мелкий рогатый скот также встречается в колодцах (доминирует в РЛГ) и в камерах (доминирует в ВМК).

4) Астрагалы известны несколько чаще в комплексах ЗМК.

Не вызывает сомнения, что в ЗМК традиция использования в погребении жертвенников, состоящих из костей черепа и длинных костей скелета MPC (в колодце и камере) и КРС (в колодце), более характерна, чем для ВМК. В ВМК существует альтернативная традиция устраивать жертвенники в насыпи и на погребенной почве рядом с погребением.

Существенные различия в статистике костей животных в ЗМК и ВМК (для РЛГ данных недостаточно) позволяют предположить, что имеет место различное выражение одной традиции. Для ЗМК характерно помещение жертвенных животных в погребальную конструкцию, а в ВМК для той же цели создаются специальные жертвенники.

Категория X. Украшения. Совокупности признаков: 1) встречаемость каких-либо украшений в погребениях изучаемых типов; 2) встречаемость условных групп украшений в погребениях изучаемых типов: а) подвески из бронзы; б) бусы; в) другие украшения.

1) Встречаемость украшений в целом: приблизительно равно в ЗМК и ВМК, гораздо реже в РЛГ.

2) Выделены три группы украшений: а) височные подвески из бронзы: чаще в ВМК; б) бусы чаще в ЗМК; в) другие украшения (бляхи и т.д.): чаще в ВМК.

Категория XI. Колесный транспорт в погребениях. Анализировалась единственная совокупность признаков: встречаемость остатков колесного деревянного транспорта в погребениях исследуемых типов. Отмечена близкая ситуация для ЗМК и ВМК - около 10 погребений с повозками. В погребениях РЛГ 3% составляют комплексы, в которых колесо повозки закрывало вход, и неизвестны конструкции с широкими колодцами (Н.М. Власкин 2002, 2008а).

В соответствии с поставленными в работе целями и задачами был проведен статистический анализ выборок трех локально-культурных образований манычского типа - ЗМК, ВМК и РЛГ, сравнение полученных данных.

Выводы:

1. Территории распространения памятников манычского типа четко обозначены на основании многочисленных признаков погребального обряда. Более глубокое картографирование позволит выделить центры сложения культур, микролокальные особенности, периферию распространения памятников, более четко обозначить контактные зоны. В настоящий момент констатируется следующее: бытование культур манычского типа в близком контакте по течению Маныча и в других зонах порождало комплексы смешанного облика, с нестабильным набором признаков. И напротив, известны инфильтраты с максимально сохраненными чертами обряда и инвентаря, выявленные на солидном расстоянии от центра.

2. Подавляющее большинство погребений исследуемых типов впускные в курганы предшествующих эпох или созданные в синхронный период. Наименее характерно строительство курганов для РЛГ, также нам неизвестны погребения данной группы в насыпи, но они присутствуют в ЗМК и ВМК.

3. В рамках исследования планировки погребений манычского типа было установлено, что так называемая «круговая планировка» при выведении камеры катакомбы к центру насыпи не может быть в полной мере характерной ни для одного из исследуемых культурных типов. Предпочтения в размещении погребений в подкурганном пространстве не выглядят четкими, но комплексы ЗМК впущены в центр кургана и восточную полу, погребения ВМК сосредоточены в СВ и ЮВ секторах, комплексы РЛГ зачастую устроены в ЮЗ секторе.

4. Анализ конструктивных особенностей комплексов манычского типа показал, что для каждого из них существует приоритетная конструкция, способная даже служить индикатором культуры: тип П-3 для погребений ЗМК,

яма 1\М для погребений ВМК, тип 1-4 для погребений РЛГ. Близость ЗМК и РЛГ в архитектуре сооружений подчеркивается большим числом погребений с дромосами, ВМК выделяется катакомбными конструкциями с высокими ступеньками, ведущими в камеру, фигурными стенками колодцев, но сближается с ЗМК наличием угловых сооружений.

5. В отношении деталей ритуалов отмечается большая частота использования охры и подстилок в погребениях ЗМК и РЛГ, отсутствие в погребениях ВМК посыпок и подсыпок мелом и углями.

6. В погребениях всех исследуемых типов в одинаковом процентном соотношении встречены различные возрастные группы. Более серьезные выводы могут быть получены только при тесном сотрудничестве с антропологами и определении большего числа комплексов. Больший процент кенотафов отмечается для ВМК, вероятно, это недостаток информации выборки.

7. В работе придается особое значение анализу формальных ориентировок погребенных в комплексах манычского типа. Полученные данные позволяют с уверенностью утверждать: ритуал трупоположения ЗМК и РЛГ сближается ориентировками в СЗ сектор, в ВМК строгий приоритет южной ориентировки погребенных. Наиболее вероятной интерпретацией частой ориентировки к югу в юго-восточных памятниках ЗМК может быть воздействие соседней традиции ВМК, в которой южная ориентировка господствует.

8. Несколько больший процент искусственно деформированных черепов погребенных встречен в погребениях ВМК. Как и половозрастные характеристики, данная информация нуждается в уточнении.

9. Проведенные исследования ритуальных поз позволяют утверждать, что детали трупоположения являлись таким же значимым признаком в погребениях манычского типа, как и формальные ориентировки: ЗМК и РЛГ близки в характере позы: умершие лежат на правом боку, руки протянуты к ногам, однако в РЛГ в довольно большом количестве погребений встречено характерное размещение рук перед животом, кистями вместе. Погребенные ВМК покоятся на левом боку, степень скорченности и положение рук близко ЗМК. Количество эскарнированных и пакетированных захоронений одинаково невелико для всех трех культурных типов.

10. В ЗМК основой керамического комплекса выступает реповидный сосуд с венчиком, редко встречающийся в ВМК и РЛГ. Высокошейные сосуды (особенно с плавной Б-видной профилировкой и цилиндрошейные) характерны для ЗМК и РЛГ, но редко встречаются в погребениях ВМК. Курильницы есть только в ЗМК и ВМК и, по-видимому, отличаются друг от друга морфологией, орнаментом и качеством изготовления. Жаровни преимущественно распространены в комплексах ЗМК (встречаются также и вместе с курильницами) и РЛГ, но редки в ВМК. Специфической керамикой ВМК выступают набор всевозможных сосудов с ручками и чугунковидные сосуды. Красные, богато орнаментированные чугунки встречены в погребениях ЗМК в бассейне Сала вместе с курильницами. Ни в той, ни в другой культуре чугунки не встречаются с реповидными сосудами. В РЛГ не встречаются курильницы, чугунки и сосуды с ручками - связь с манычскими культурами в

материальном комплексе выражается только в высокошейных сосудах, но и они отличаются орнаментацией.

11. Среди металлических изделий особую роль играют ножи - универсальные орудия, встреченные во многих погребениях манычского типа, при этом в РЛГ из всех бронзовых орудий известны только ножи с зауженным к острию перехватом, маркирующие позднейшую стадию катакомбной культуры. В ЗМК и ВМК выборки ножей достаточно близки. В ЗМК в целом чаще встречены ножи и бронзовые инструменты, но не известны крюки, обнаруженные в комплексах ВМК.

12. Каменные орудия встречены только в ЗМК и ВМК, обнаружены закономерности в их размещении в конструкции: песты преимущественно лежат в колодцах погребений.

13. Кости животных редко встречаются в РЛГ. В ЗМК и ВМК известны во множестве, но используются по-разному: в ЗМК это жертвенные наборы из костей ног и черепов в колодцах и камерах либо черепа, уложенные мордами отвернуто от входа в ряд. В ВМК известны уже десятки жертвенников, устроенных в насыпи или на погребенной почве, содержащих кости ног и керамику.

14. Украшения встречены в основном в погребениях ЗМК и ВМК, особых отличий в их наборах не наблюдается, но сопоставление было только намечено.

15. Встреченные в комплексах манычского типа остатки повозок также позволяют дифференцировать погребения: в ВМК и ЗМК в комплексах помещались целые повозки, в РЛГ - только колеса, в качестве заслона входа в камеру.

16. Корреляции погребального инвентаря разных категорий и возрастных групп не выявили существенных различий между культурами. Определений пола было недостаточно для сравнительного анализа.

17. Полученные сравнительные характеристики позволяют считать каждый из исследованных культурных типов самостоятельным, кроме того, они частично синхронизированы. Комплексы РЛГ связаны с исходной ЗМК только ритуалом трупоположения, то есть следует исключить ее из состава памятников манычского типа.

18. Возникает острая необходимость выделения периодов для каждой из трех обозначенных культур. Редкие стратиграфические наблюдения позволяют предположить, что для ЗМК ранними (и чужеродными) выступают комплексы бассейна Сала, представленные в угловых конструкциях с право-бочным положением погребенных (могильник Новый, Криволиманский I, Малая Мартыновка и др.). Для ВМК это близкие по материальной культуре, но левобочные погребения. Намного сложнее определить погребения, стоящие у истоков возникновения РЛГ, отмечено, что в некоторых погребениях находятся левобережные ободковые реповидные сосуды, начавшие трансформироваться в бесшейные правобережные (например, погребения Чатал-Обы и могильника Мухин II). Изучение РЛГ как самостоятельной культуры

должно начинаться с привлечения материалов бассейна Северского Донца и р. Лугань.

Заключение. Эпоха средней бронзы Юго-Восточной Европы была неразрывно связана с возникновением и функционированием кавказского очага культурогенеза. Он характеризуется передовыми технологиями Закавказья, творчески адаптированными степными мастерами, бытованием катакомбной конструкции и связанными с ее использованием погребальными ритуалами, распространенными на огромной территории. Памятники манычского типа демонстрируют пик развития катакомбной погребальной традиции и технологии накануне появления нового, волго-уральского очага металлургии. Сравнение трех культурных типов позволило частично реконструировать сложный путь трансформации элементов катакомбной традиции в Предкавказье: при общей основе погребальные памятники различных культурных групп демонстрируют значительные расхождения практически во всех проанализированных чертах погребального обряда. Это может указывать на особую сложность культурогенеза и разнонаправленность его векторов, характер которых был обусловлен различной культурной средой, этническими чертами и экономикой. Все три исследуемых культурных типа в равной степени являются потребителями продукции кавказских рудных месторождений, что определяет облик могильного инвентаря и убывание металлических изделий по линии Кавказ - Северский Донец. Особенно мало металлических предметов в комплексах РЛГ. Погребальный обряд ЗМК, ВМК и РЛГ имел схожую судьбу: он двигался по пути универсализации и упрощения, в наиболее развитой стадии демонстрируя элитарные погребения с повозками и расширенными наборами технологически совершенных бронзовых орудий, но в то же время намечая постепенную деградацию керамического комплекса, потерю значимости некоторых ритуалов. Длительное взаимовлияние культур в контактных зонах порождало комплексы смешанного типа - сопоставление устойчивых и нестабильных признаков позволяет уточнить их связи, приоритеты в иерархии погребальных ритуалов для соседствующих синхронных культур.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

I. Работы, опубликованные в перечне научных изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.

1. Власкин Н.М. Историография западноманычской катакомбной культуры // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2009. №1. С. 46^49. 0,5 п.л.

II. Работы, опубликованные в других научных изданиях.

2. Власкин Н.М. Новые катакомбные погребения с колесами на Нижнем Дону // Происхождение и распространение колесничества. Сборник научных статей. Луганск: Глобус, 2008а. С. 91-100. 0,8 п.л.

3. Власкин Н.М., Петров В.П. Погребения с повозками эпохи средней бронзы из могильника «Бережной VI» И Историко-археологические исследо-

вания в г. Азове и на Нижнем Дону в 2001 г. Выпуск 18. Азов: Азовский краеведческий музей, 2002. С. 261-273.0,7 пл.

4. Власкин Н.М. Ростово-луганская позднекатакомбная группа на Нижнем Дону // Вопросы краеведения. Вып. 11: Материалы XVIII и XIX краедев-ческих чтений. Волгоград: Издательство ВолГУ, 20086. С. 121-125.0,2 п.л.

5. Власкин Н.М. История открытия и изучения памятников катакомбной культуры Предкавказья и части Русской равнины // Археологические записки. Вып. 5. Ростов-на-Дону: РРОО «Донское археологическое общество», 2007. С. 17-36. 1,9 п.л.

6. Власкин Н.М. Погребение «металлурга» эпохи средней бронзы // Донская археология. 1999. №2 (3). С. 65-68.0,3 п.л.

Печать цифровая. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме». Формат 60x84/16. Обьем 1,0 уч.-изд.-л. Заказ № 1974. Тираж 100 экз. Отпечатано в КМЦ «КОПИЦЕНТР» 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Суворова, 19, тел. 247-34-88

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Власкин, Николай Михайлович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОРИЯ ПОЛЕВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ 3АЛАДНОМАНЫ ЧСКОЙ И ВОСТОЧНОМАНЫЧСКОЙ КАТАКОМБНЫХ КУЛЬТУР, РОСТОВО-ЛУГАНСКОЙ ГРУППЫ.

1.1. Историография и история полевых исследований западноманычской катакомбной культуры.'.

1.1.1. Историография.

1.1.2. Обзор истории полевых исследований.

1.2. Историография и история полевых исследований восточноманычской катакомбной культуры.

1.2.1. Историография.

1.2.2. Обзор истории полевых исследований.

1.3. Историография и история полевых исследований ростово-луганской группы.

1.3.1. Историография.

1.3.2. Обзор истории полевых исследований.

ГЛАВА II. ХАРАКТЕРИСТИКА ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА ПАМЯТНИКОВ МАНЫЧСКОГО ТИПА.

2.1. Конструкции погребальных сооружений и особенности их размещения в курганах.

2.1.1. Планировка погребений.

2.1.2. Погребальные сооружения.

2.1.3. Детали погребальных ритуалов.

2.2. Данные антропологии. Обращение с погребенным.

2.2.1. Половозрастная характеристика умерших.

2.2.2. Ориентировка погребенных.

2.2.3. Способ размещения погребенных.

ГЛАВА III. ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ИНВЕНТАРЬ И ЕГО МЕСТО В ПОГРЕБЕНИЯХ КУЛЬТУР МАНЫЧСКОГО ТИПА.

3.1. Керамика из погребений манычских типов. Общая и сравнительная характеристика.

3.2. Бронзовые орудия в погребальном обряде.

3.2.1. Бронзовые ножи в погребениях манычского типа. Общая и сравнительная характеристика.

3.2.2. Бронзовые инструменты (тесла, долота, острия) в погребениях манычского типа.

3.3. Каменный инвентарь погребений манычского типа. Состав и размещение некоторых категорий.

3.4. Кости животных в погребальном обряде манычских культурных типов.

3.5. Украшения в погребениях манычского типа.

3.6. Использование колесного транспорта в погребениях манычского типа.

3.7. Сопоставление возрастных групп и погребального инвентаря в погребениях манычского типа.

ГЛАВА IV. ОСНОВНЫЕ ПРИЗНАКИ ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА

КУЛЬТУР МАНЫЧСКОГО ТИПА И АНАЛИЗ ИХ СТАТИСТИКИ.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Власкин, Николай Михайлович

Археологические памятники Нижнего Подонья и Калмыкии в эпоху средней бронзы вызывают живой интерес исследователей в связи с проблемами не только сугубо археологического, но и культурно-исторического характера. Социальная структура общества и религиозная система этого времени достигли сравнительно высокого уровня развития, о чем свидетельствует сложный и богатый погребальный обряд. Выявленные в погребениях остатки деревянных повозок, по всей видимости, заменявших древним кочевникам дома, указывают на вероятные контакты носителей катакомбной культуры с цивилизациями Закавказья еще на этапе становления катакомбного погребального обряда. В эпоху расцвета катакомбная культурно-историческая общность была тесно связана через Предкавказье с Северным Кавказом, что и определило ее развитие. Неоднократно возникали попытки увязать хронологически и культурно-типологически памятники различных археологических культур этих регионов. Свидетельством транскавказских связей выступает богатый металлический комплекс, демонстрирующий творческую степную адаптацию технологии обработки меди и ее сплавов. Сложнейшая система микрокультов и ритуалов лишь частично отражена в катакомбных погребениях, однако другими источниками мы до сих пор не располагаем. Позднекатакомбные древности исследуемого региона представлены памятниками западноманычской (нижнеманычской) катакомбной культуры (далее - ЗМК, таб. 2, 5-9), восточноманычской катакомбной культуры (далее — ВМК, таб. 2, 4, 10-14), ростово-луганской группы (далее - РЛГ, таб. 3, 1519), находящимися в окружении синхронных инородных локальных образований.

Географические рамки исследования охватывают район распространения основных памятников ЗМК (долина Нижнего Маныча, междуречье Маныча и Сала, бассейн Сала в среднем и нижнем течении) и ВМК (Ерге-нинская возвышенность с примыкающими районами Сарпинской и Прикаспийской низменностей, долина реки Восточный Маныч, восточная часть Ставропольской возвышенности). В отношении РЛГ использованы только материалы правобережья Дона в нижнем течении, однако известно, что комплексы культуры происходят также из бассейнов рек Северский Донец и Лу-гань. Наша выборка РЛГ была искусственно ограничена, поскольку памятники данного типа на правобережье Нижнего Дона выглядят обособленными от других позднекатакомбных, скорее всего, на этой территории погребальный обряд РЛГ зародился. Кроме того, регион распространения ЗМК частично накладывается на правобережье Нижнего Дона, что делает сравнительный анализ ЗМК и РЛГ актуальнее. В бассейне Северского Донца погребения РЛГ демонстрируют сильное влияние донецкой и среднедонской культур, а также других синхронных культурных типов. В большей степени сходны с нижнедонскими погребения бассейна р. Лугань, но между окраинами Ростова-на-Дону и данными памятниками находятся слабо исследованные регионы.

Физико-географически территория распространения интересующих нас памятников включает в себя часть Русской равнины (левобережье и правобережье Нижнего Дона) и Предкавказье (левобережье Маныча и СевероЗападный Прикаспий). По природным условиям и характеру ландшафта районы отличаются от Большого Кавказа. Предкавказье и Русская равнина представляют собой степную зону, Большой Кавказ - горную страну. В бронзовом веке культурное развитие этих районов шло различными путями и неодинаковыми темпами. Памятники Центральной и Восточной части Северного Кавказа существенно отличаются от предкавказских (калмыцких) и нижнедонских.

По характеру поверхности изучаемая территория распространения памятников ЗМК и РЛГ (Нижнее Подонье) представляет собой волнистую равнину. Северная часть расположена в пределах Русской платформы, а южная, азиатская, — на Скифской плите. Поверхность расчленена долинами Дона, Северского Донца, Западного Маныча, Егорлыка, их многочисленными притоками, а также довольно густой овражно-балочной системой. От Цимлянского водохранилища до Таганрогского залива простирается Нижнедонская низменность. Большую ее часть занимает долина Дона шириной до 30 км. Кумо-Манычская впадина направлена с северо-запада на юго-восток и отделяет Русскую равнину от Предкавказья. По этой впадине в древности соединялись воды Азово-Черноморского и Каспийского бассейнов. Ее склоны на севере постепенно переходят в склоны Южных Ергеней и Сальско-Манычской гряды, а на юге в Ставропольскую возвышенность. На западе впадины расположена долина реки Западный Маныч, на востоке - реки Восточный Маныч и низовья реки Кумы. Рельеф очень расчлененный. В юго-западной и западной частях встречается множество широких водоразделов со сглаженными вершинами и пологими склонами, переходящими в равнинные понижения. По ним проходят неглубокие и узкие балки. Среди многочисленных озер самое большое — Маныч-Гудило. Юго-запад области занят Азово-Кубанской и Доно-Егорлыкской равнинами, поверхность которых пересекается долинами Егорлыка, Кагальника и других рек. Рельеф юго-востока области также довольно сложен. Здесь расположены Доно-Сальская, Сальско-Манычская гряды и Ергени (продолжение Приволжской возвышенности). Эти обширные невысокие возвышенности, являясь водоразделами рек Сала, Западного Маныча и Дона, многочисленных мелких притоков, перерезаны слабоветвящимися балками и широкими долинами. В настоящее время Западный Маныч представляет собой систему трех водохранилищ: Усть-Манычского, Веселовского и Пролетарского. Длинное, извилистое течение реки Сал сильно изменилось во второй половине XX в. в связи со строительством Верхнесальской, Мартыновской и других оросительных систем.

Калмыцкая степь - это часть степи Нижней Волги и Предкавказья. В географическом отношении и по климатическим условиям территорию можно разделить на несколько зон: Ергенинскую возвышенность, Кумо-Манычскую впадину, западную часть Прикаспийской низменности, восточную часть Ставропольской возвышенности, Сарпинскую низменность, Приергенинскую низменность (Мильков Ф.Н., Гвоздецкий Н.А. 1976). Ергенин-ская возвышенность разделяется на несколько подзон: Южные, Средние и Северные Ергени. Западный склон Ергеней, переходящий в Сальские степи, представляет собой сухую степь. Он полого спускается к долинам Дона и Маныча. Восточный склон - полупустыня — резко переходит в Прикаспийскую низменность. Восточная часть Ставропольской возвышенности — это большая полого-волнистая равнина с сухостепным ландшафтом, так же, как Южные Ергени, изрезана балками и оврагами, она понижается к северу, где граничит с долиной реки Маныч. К востоку располагается Терско-Кумская низменность — южная часть Прикаспийской низменности, на западе - Азово-Кубанская равнина, на юге - предгорья Большого Кавказа. Прикаспийская низменность занимает северо-восточную и восточную часть Северного При-каспия, а на севере региона расположена Сарпинская низменность.

Неодинаковые в ландшафтном отношении экологические ниши Северо-Западного Прикаспия отличались от Причерноморских степей, степных и предгорных районов Северного Кавказа, лесостепной зоны Подонья и Поволжья и характеризовались определенными природными условиями, изменение которых оказывало существенное воздействие на становление, развитие и угасание первобытных археологических культур (Шишлина Н.И. 2007).

Предмет изучения в нашей работе - выделенные С.Н. Братченко культурные группы: нижнеманычская, элистинская, ростово-луганская.

Объектом выступает погребальный обряд первобытного общества. Исследования 1990-х гг. позволили назвать нижнеманычскую и элистинскую группы западноманычской и восточноманычской культурами соответственно, хотя окончательно вопрос их выделения не разрешен специальным исследованием. Ростово-луганская группа не была охарактеризована как самостоятельная культура, недостаточно обозначены ее связи с синхронными и предшествующими памятниками. Априорным допущением нашей работы является традиционное отнесение РЛГ к манычскому типу, хотя мы и не поддерживаем в полной мере точки зрения С.Н. Братченко (Братченко С.Н. 1976) и A.M. Смирнова (Смирнов A.M. 1996).

В нашей работе будет использован термин культурный тип в отношении выделенных С.Н. Братченко групп (сам автор использовал термин памятники манычского типа - Братченко С.Н. 1976). Более удачным и синонимичным термином мы также считаем словосочетание локально-культурное образование.

Исследование позднекатакомбного погребального обряда в настоящее время представляется крайне актуальным, поскольку более ранние периоды охарактеризованы относительно полно для территории Предкавказья, Нижнего Подонья и Калмыкии (работы С.Н. Братченко 2001; A.B. Кияшко 1999; Н.И. Шишлиной 2007). Изучение древностей развитого этапа катакомбной общности в Предкавказье представляется «белым пятном», лишь частично затронутым работами С.Н. Братченко, выделившего манычские культурные типы (Братченко С.Н. 1976), А.Н. Гея, в рамках исследований происхождения катакомбной конструкции (Гей А.Н. 1999), В .Я. Стеганцевой, коснувшейся стратиграфии и отдельных аспектов погребального обряда западноманыч-ской культуры (Стеганцева В.Я. 1999; она же 2004), и A.B. Кияшко (Кияшко A.B. 2002), анализировавшего культурогенез Поволжья.

Обобщающие работы по сопредельным регионам - Украине, Поволжью, Ставрополью, Калмыкии, Прикубанью, с разной степенью полноты освещающие различные локально-культурные образования, не отталкивались от сравнительного анализа погребальных традиций (см. напр. Нечитайло A.JI. 1978, Сафронов В.А. 1974, Арапов C.B. 1992, Державин B.JI. 1991). Характеристика отдельных археологических культур продолжается и в наши дни (Санжаров С.Н. 2001, Андреева М.В. 2008), но без контекстного сравнительного анализа такие работы остаются изолированными и неполными. Далеко не очевидна логика сложения ярких погребальных обрядов и их связь во времени и пространстве. В должной мере до сих пор не проработаны масштабные источники, накопленные в новостроечный период.

Хронологические рамки работы соответствуют периоду существования манычских культурных типов, который в настоящее время в системе калиброванных радиоуглеродных дат датируется в пределах второй половины III тыс. до н.э. Относительная хронология помещает объект нашего исследования между временем бытования раннедонецкой погребальной традиции и временем появления в курганах первых комплексов культуры многовалико-вой керамики (Бабино); что соответствует отрезку времени между концом успенского и концом костромского этапов металлургической периодизации A.A. Иессена, скорректированной работами A.B. Кияшко (2002) и М.Б. Ры-сина (2007).

Целью данной работы является выделение общих и дифференцирующих признаков в изучаемых локально-культурных образованиях (ЗМК, ВМК и РЛГ) средствами сравнительного анализа; определение степени близости обозначенных культурных типов по каждой из выделенных категорий признаков.

Задачами исследования выступают:

1) обобщение и систематизация катакомбных погребений с помощью специально разработанной базы данных;

2) сравнительный анализ различных аспектов погребального обряда памятников манычского типа;

3) частично формализованное описание погребального обряда ЗМК, ВМК и РЛГ и заупокойного инвентаря.

База данных используется для описания максимального количества признаков и обсчета статистических данных. В нее включена информация о планировке погребений в курганном пространстве, половозрастные определения умерших, результаты классификации погребальных сооружений и обрядовых поз, формализованное описание встреченных видов керамики, металлических орудий (отделы и группы) и других категорий материальной культуры. Приводятся данные о размещении некоторых предметов инвентаря в пространстве погребения. В исследовании все категории артефактов объединяются в комплексы материально выраженных стереотипов, которые рассматриваются как структуры единых культурно-типологических систем - археологических культур.

Методологической основой диссертационного исследования является выработанная B.C. Бочкаревым и другими археологами санкт-петербургской школы концепция очагов культурогенеза, сопряженных с развитием металлургии в регионах. В позднеямное - позднекатакомбное время на обширной территории степного Предкавказья и части Русской равнины доминировал Кавказский очаг металлопроизводства, что определяло во многом специфику степных памятников этого периода. Развитие металлургии складывалось поэтапно, от постновосвободненского (андрюковского по А.В. Кияшко) до костромского таких этапов было минимум четыре (традиционным остается также выделение успенского и привольненского этапов в середине эпохи среднего бронзового века); Данная методология предписывает уделять особое внимание взаимовстречаемости металлических изделий и основных элементов погребального обряда известных археологических культур: конструкции, особенностей; трупоположения, керамики и других категорий заупокойного инвентаря.

В работе были использованы следующие! методы исследования: стратиграфические и планиграфические наблюдения, необходимые для установления относительной хронологии погребальных комплексов и системы (или ее отсутствия) в планировке подкурганного кладбища; сравнительно-исторический метод, применявшийся для определения связей артефактов-маркеров разных культур или в рамках одной; культуры на разных стадиях; статистико-комбинаторный метод, потребовавшийся для создания базы данных и дальнейшей их обработки — фильтрования, выработки сводных таблиц, подсчетов. Типологический; метод был необходим для создания формализованных описаний, близких по структуре классификациям, которые, в свою очередь, требовались для сравнительного анализа культур. Таксономия признаков в типологиях обычно трехчастна: отдел — группа - тип. Для анализа массового материала мы воспользовались некоторыми аспектами методики, разработанной В.Ф. Генингом и В.А. Борзуновым (Генинг В.Ф., Борзунов

B.А. 1975, с. 42-72) и опробованной исследователями на памятниках различных археологических эпох и локально-культурных образований (см. напр.

C.Н. Братченко 1976, Рычков H.A. 1982, Черленок Е.А. 2005, Андреева М.В. 2008). Данная методика состоит в сравнительном анализе суммарных характеристик частных выборок, создаваемых на основе базовой.

Характер источников. В формировании современного рельефа большую роль играет человек. В результате его хозяйственной деятельности повсеместно образуются так называемые антропогенные формы рельефа, в том числе и курганы. Курганные могильники, часто расположенные по берегам искусственных водохранилищ, интенсивно разрушаются на протяжении уже более чем 50 лет. Цепочки курганов и одиночные насыпи энеолита-бронзового века в основном размещаются в долинах рек: в пойменной, заливной части, на первой и второй надпойменных террасах, значительно реже — на водоразделах.

Тенденциозность изучения курганов в зоне строительства оросительных систем определила топографию раскопанных могильников, которые редко исследовались на возвышенностях. Погребения катакомбной культуры, являющиеся нашим единственным источником, представляют собой сложные конструкции, вырезанные в материковой глине или в насыпи кургана. Останки погребенных и заупокойный инвентарь в идеальной ситуации находятся в незасыпанной камере, вход которой специально перекрывался. Исследованный памятник (курганный могильник) может представлять собой отдельную насыпь или группу из нескольких десятков курганов, он мог быть возведен и эксплуатироваться какое-то время одним древним коллективом. Со временем в курганы носителей катакомбных традиций и их предшественников добавлялись (впускались) погребения других археологических культур. Таким образом, многие курганы являются кладбищами племен различных эпох. Рассматриваемый в работе регион, расположенный на стыке предкавказских и нижнедонских степных пространств, являлся контактной зоной, благодаря чему культурные явления быстро распространялись по всей территории юга Восточной Европы. Обнаруженные здесь бесчисленные погребения катакомбной культуры служат свидетельством густой населенности изучаемого региона в эпоху среднего бронзового века.

Источниками работы служат опубликованные и неизданные материалы раскопок новостроечных экспедиций в трех регионах: на правобережье Нижнего Дона (в основном в черте городов Ростов-на-Дону, Аксай, Новочеркасск) - исследования донских и ленинградских археологов в составе экспедиций ИИМК АН СССР, работы сотрудников Археологической лаборатории РГУ, Новочеркасского музея истории Донского казачества, Ростовского областного музея краеведения, Таганрогского литературного и историко-архитектурного музея-заповедника и др., в бассейнах рек Сал, Маныч и Ка-гальник - в местах планирования Манычской, Мартыновской, Азовской, Ба-гаевско-Садковской, Приморской оросительных систем (работы Азовского краеведческого музея, Археологической лаборатории РГУ, ИА АН СССР, ИИМК АН СССР и др.), в бассейне Восточного Маныча — в зоне строительства Чограйского водохранилища (работы отряда Саратовского государственного университета, археологов ИА АН СССР, Калмыцкого НИИ истории филологии и экономики, Государственного исторического музея). База данных включает 1010 погребальных комплексов (500 отнесено к ЗМК, 407 к ВМК, 103 к РЛГ).

Материалы для написания диссертации были любезно предоставлены нам сотрудниками Археологической лаборатории РГУ, Археологического научно-исследовательского бюро, ГАУК РО «Донское Наследие», РРОО «Донское археологическое общество», сотрудниками Ростовского областного музея краеведения, Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника, Волгоградского областного краеведческого музея. За неоценимую помощь в работе, советы и консультации, дискуссии и долгие годы совместной полевой деятельности хотелось бы их сердечно поблагодарить.

Научная новизна. Впервые проводен сравнительный анализ погребальных традиций ВМК, ЗМК и РЛГ на основании полученных данных статистики, детально охарактеризованы ЗМК и РЛГ.

Установлено, что схема размещения погребений в пространстве кургана отлична от предполагаемой ранее - конструкции впущены не по дуге (камеры к центру насыпи), а в соответствии с особой ритуальной позой и ориентировкой. Разработана классификация погребальных сооружений для изучаемых типов, выявлены предпочтения в конструкциях и деталях их архитектуры. Проведена систематизация поз погребенных, на основе которой обозначены приоритеты для каждого культурного типа. Определены принципиальные различия в позах и ориентировках трех культурных типов. Исследование материального комплекса позволило выделить специфические наборы керамики, металлических изделий и жертвенных животных, обнаружены различия в использовании колесного транспорта в обряде погребения. Анализируется статистика размещения некоторых категорий инвентаря в пространстве погребального комплекса. На основании полученных данных констатируется самостоятельность изучаемых культур в большинстве признаков.

Практическая значимость работы. Результаты работы могут быть использованы в обобщающих исследованиях по истории первобытного общества, при разработке проблем хронологии и динамики культурно-исторических процессов, а также при чтении лекционных курсов по археологии эпохи бронзы юга Восточной Европы.

Апробация. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях отдела Средней Азии и Кавказа в Институте истории материальной культуры Российской академии наук в г. Санкт-Петербурге, I и II Международных Нижневолжских археологических конференциях (2004 и 2007 гг.) в г. Волгограде, региональных конференциях «Краеведческие чтения» (2007, 2009 гг.) в г. Волгограде. Отдельные положения работы опубликованы в виде 6 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и архивных источников, а также приложений, содержащих таблицы, графики и иллюстративный материал.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сравнительная характеристика катакомбных культур манычского типа эпохи средней бронзы"

Выводы. В соответствии с поставленными в работе целями и задачами был проведен статистический анализ выборок трех локально-культурных образований: манычского типа: западноманычской и восточноманычской культур и ростово-луганской группы, сравнение полученных данных. Коротко охарактеризуем наиболее важные полученные результаты:

Г. Территории^ распространения» памятников манычского« типа четко? обозначеныша основании многочисленных признаков погребального обряда; Более глубокое картографирование позволит выделить центры; сложения: культур, микролокальные особенности; периферию распространения памятников; более четко обозначить контактные зоны. В настоящий; момент кон? статируется следующее: бытование культур манычского типа в близком, контакте по течению Маныча и в других зонах порождало комплексы смешанного облика с: нестабильным: набором признаков: (например, могильники- Лы-сянский 1-П на восточной? границе ЗМК и Козинка 1-11 на южной). И напротив - известны инфильтраты с максимально сохраненными' чертами обряда и инвентаря, которые перемещаются на солидные расстояния от центра в неизменном виде (материалы ВМК в Приазовье: могильники Займо-Обрыв 1, Высочино IV, V и VII, Красногоровка, Ново-Александровка). В качестве условных микрорегионов выступают для территории Нижнего Подонья: а)-левобережье Нижнего Маныча вплоть до среднего течения - здесь, так же как и в междуречье Маныча и Сала, особенно мощно представлены памятники ЗМК, материалы ВМК и РЛГ почти не встречаются; б) междуречье Маныча и Сала - центр распространения памятников ЗМК, материалы ВМК и РЛГ почти не встречаются; в) бассейн Кагальника — западная периферия территории бытования ЗМК, здесь же зафиксированы в значительном количестве погребения ВМК; г) бассейн Сала (в большей степени правый. берег) совпадает частично с территорией восточной контактной зоны ЗМК и ВМК, здесь же распространены катакомбы с угловыми входами (таб: 2).

Помимо этого можно отметить еще территорию междуречья Дона и Сала, где памятники манычского типа редки (или редко раскапывались), отличаются смешанным характером (примером межкультурного взаимодействия может выступать могильник Вшивый V, исследованный близ Семикара-корска).

2. Подавляющее большинство погребений исследуемых типов впускные в курганы предшествующих эпох или созданные в синхронный период. Наименее характерно строительство курганов; для РЛГ, но также нам неизвестны неглубокие погребения данной группы в насыпи, присутствующие в ЗМК и ВМК.

3. В рамках исследования планировки погребений манычского типа было установлено, что так называемая «круговая планировка» при выведению камеры катакомбы к центру насыпи не может быть характерной ни для одного из исследуемых культурных типов. Предпочтения в размещении погребений в подкурганном пространстве не выглядят четкими, но комплексы ЗМК впущены в центр кургана и восточную полу, погребения ВМК сосредоточены в СВ? и ЮВ секторах, комплексы РЛГ зачастую устроены в юго-западном секторе.

4: Анализ конструктивных особенностей комплексов манычского типа показал, что для каждого из них существует приоритетная конструкция; способная даже служить индикатором культуры: тип П-З для погребений ЗМК, яма Щ-1 для погребений ВМК, тип 1-4 для погребений РЛГ. Близость ЗМК и

PJ1F в архитектуре сооружений подчеркивается большим числом погребений с дромосами, ВМК выделяется катакомбными конструкциями с высокими ступеньками, ведущими в камеру, фигурными стенками колодцев,, но сближается с ЗМК наличием; угловых сооружений. Погребения ВМК в светел обозначенных конструктивных особенностей (наличия большого числа ям-конструкций) выступают несколько «менее катакомбными», чем ЗМК и PJIF.

5. В отношении деталей ритуалов отметим большую частоту использования охры и подстилок в погребениях ЗМК и РЛГ, отсутствие в погребениях ВМК посыпок и подсыпок мелом и углями.

6. В погребениях всех исследуемых типов в одинаковом процентном соотношении встречены различные возрастные группы; Более: серьезные, выводы могут быть получены только при тесном сотрудничестве с; антропологами и определении большего числа; комплексов; Больший? процент кенотафов отмечается для ВМК, вероятно, это недостаток информации выборки.

7. В работе придается особое внимание анализу формальных ориентировок погребенных в комплексах манычекого типа. Полученные данные позволяют с уверенностью утверждать: ритуал трупоиоложения ЗМК и РЛГ сближается ориентировками в северо-западный сектор, напротив - в ВМК строгий приоритет южной ориентировки погребенных. Наиболее вероятной? интерпретацией частой ориентировки к югу в юго-восточных памятниках ЗМК может быть воздействие соседней- традиции; ВМК, в которой южная ориентировка господствует.

8. Несколько больший процент искусственно деформированных черепов погребенных встречен в погребениях ВМК. Как и половозрастные характеристики, данная информация нуждается в уточнении.

9; Проведенные; исследования ритуальных поз позволяют утверждать, что детали трупоположения являлись таким же значимым признаком.в погребениях манычекого типа, как и формальные ориентировки: ЗМК и РЛГ близки в характере позы: умершие лежат на правом боку, руки протянуты к ногам, однако в РЛГ в; довольно большом количестве погребений* встречено характерное размещение рук перед животом, кистями вместе. Погребенные ВМК покоятся на левом боку, степень скорченности и положение рук близко ЗМК. Количество эскарнированных и пакетированных захоронений одинаково невелико для всех трех культурных типов.

10. В ЗМК основой керамического комплекса выступает реповидный сосуд с венчиком, редко встречающийся в ВМК и РЛГ. Высокошейные сосуды (особенно с плавной 8-видной профилировкой и цилиндрошейные) характерны для ЗМК и РЛГ, но редко встречаются в погребениях ВМК. Курильницы есть только в ЗМК и ВМК и, по-видимому, отличаются друг от друга морфологией, орнаментом и качеством изготовления. Жаровни преимущественно распространены в комплексах ЗМК (встречаются также и вместе с курильницами) и РЛГ, но редки в ВМК. Специфической керамикой ВМК выступает набор всевозможных сосудов с ручками и чугунковидные сосуды. Красные, богато орнаментированные чугунки встречены в погребениях ЗМК в бассейне Сала (в основном в катакомбах с угловым входом) вместе с курильницами. Ни в той, ни в другой культуре чугунки не встречаются с репо-видными сосудами. В РЛГ не встречаются курильницы, чугунки и сосуды с ручками - связь с манычскими культурами в материальном комплексе выражается только в высокошейных сосудах, но и они отличаются орнаментацией.

11. Среди металлических изделий особую роль играют ножи - универсальные орудия, встреченные во многих погребениях манычского типа, при этом в РЛГ из всех бронзовых орудий известны только ножи с зауженным к острию перехватом, маркирующие позднейшую стадию катакомбной культуры. В ЗМК и ВМК выборки ножей достаточно близки. В ЗМК в целом чаще встречены ножи и бронзовые инструменты, но не известны крюки, обнаруженные в комплексах ВМК.

12. Каменные орудия встречены только в ЗМК и ВМК, обнаружены закономерности в их размещении в конструкции: песты преимущественно лежат в колодцах погребений.

13. Кости животных редко встречаются в РЛГ. В-ЗМК и ВМК известны во множестве, но используются по-разному: в ЗМК это жертвенные наборы из костей ног и черепов в колодцах и камерах либо черепа, уложенные мордами отвернуто от входа в ряд. В ВМК известны уже десятки жертвенников, устроенных в насыпи или на погребенной почве, содержащих кости ног и керамику.

14. Украшения встречены в основном в погребениях ЗМК и ВМК, особых отличий в их наборах не наблюдается, но сопоставление было только намечено.

15. Встреченные в комплексах манычского типа остатки повозок также позволяют дифференцировать погребения: в ВМК и ЗМК в, комплексах помещались целые повозки, в РЛГ — только колеса в качестве заслона входа в камеру.

16. Сопоставления погребального< инвентаря разных категорий и возрастных групп не выявили существенных различий между культурами. Определений пола было недостаточно для* сравнительного анализа.

17. Полученные сравнительные характеристики позволяют считать каждый из исследованных культурных типов самостоятельным, кроме того, они1 частично синхронизированы. Ростово-луганскую группу следует считать связанной с исходной ЗМК только ритуалом трупоположения, то есть вывести ее из состава памятников манычского типа (Власкин Н.М. 20086).

18. Возникает острая необходимость выделения раннего этапа для каждой из трех обозначенных культур, и такой- этап постепенно начинает про-являтьcя¿ Для ЗМК ранними (или носителями чужеродных исходных традиций) могут быть комплексы бассейна Сала, представленные в угловых конструкциях с правобочным положением погребенных (могильник Новый, Кри-волиманский I, Малая- Мартыновка и др.). Стратиграфически они предшествуют погребениям с реповидными сосудами. Для ВМК это близкие по материальной культуре, но левобочные погребения. Возможно, ранние погребения манычского типа объединяет южная ориентировка, но это нуждается в основательной проверке. Намного сложнее выделить погребения, стоящие у истоков возникновения РЛГ, выдвигается гипотеза, что в таких погребениях находятся левобережные ободковые реповидные сосуды, начавшие трансформироваться в бесшейные правобережные (например, погребения курганов Чатал-Обы, или могильника Мухин II). Разумеется, изучение РЛГ как самостоятельной культуры должно начинаться с привлечения материалов бассейна Северского Донца и р. Лугань.

154

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эпоха средней бронзы Юго-Восточной Европы была неразрывно связана с возникновением и функционированием Кавказского очага культуроге-неза. Он характеризуется передовыми технологиями Закавказья, творчески адаптированными степными мастерами, бытованием катакомбной конструкции и связанными с ее использованием погребальными ритуалами, распространенными на огромной территории. Памятники манычского типа демонстрируют пик развития катакомбной погребальной традиции и технологии накануне смены приоритетов и появления нового, Волго-Уральского очага. Сравнение трех культурных типов позволило реконструировать сложный путь трансформации элементов катакомбной традиции в Предкавказье: при общей основе погребальные памятники различных культурных групп демонстрируют значительные расхождения практически во всех проанализированных чертах погребального обряда. Это может указывать на особую сложность культурогенеза и разнонаправленность его векторов, характер которых был обусловлен различной культурной средой, этническими чертами и экономикой. Все три исследуемых культурных типа в равной степени являются потребителями продукции Кавказских рудных месторождений, что определяет облик могильного инвентаря и убывание металлических изделий по линии Кавказ - Северский Донец. Особенно мало металлических предметов в комплексах РЛГ. Погребальный обряд ЗМК, ВМК и РЛГ имел схожую судьбу: он двигался по пути универсализации и упрощения, в наиболее развитой стадии демонстрируя элитарные погребения с повозками и расширенными наборами технологически совершенных бронзовых орудий, но в то же время намечая постепенную деградацию керамического комплекса, потерю значимости некоторых ритуалов. Длительное взаимовлияние культур в контактных зонах порождало комплексы смешанного типа - сопоставление устойчивых и нестабильных признаков позволяет уточнить их связи, приоритеты в иерархии погребальных ритуалов для соседствующих синхронных культур.

155

Список научной литературыВласкин, Николай Михайлович, диссертация по теме "Археология"

1. Алексеева Е.П. 1971. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкессии. Москва.

2. Андреева М.В. 1984. Глиняная модель повозки из погребения ката-комбного времени // СА. №3. С. 201-205.

3. Андреева М.В. 1989. Курганы у Чограйского водохранилища (материалы раскопок экспедиции 1979 г.) // Древности Ставрополья. Москва. С. 24-124.

4. Андреева М.В. 2008. Восточноманычская катакомбная культура (анализ погребальных памятников): Автореф. дис. канд. ист. наук. Москва.

5. Арапов C.B. 1991. К вопросу о формировании предкавказской ката-комбной культуры // Материалы по археологии Калмыкии. Элиста. С. 4.

6. Арапов C.B. 1992. Культура Северо-Западного Прикаспия в эпоху средней бронзы: Автореф. дис. канд. ист. наук. Москва.

7. Артамонов М.И. 1937. Раскопки курганов в долине р. Маныча // СА, IV. С. 93-132.

8. Артамонов М.И. 1949. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. // СА, XI. С. 305-336.

9. Белинский И.В. 1989. Работы Приморского 1-го отряда Азовского краеведческого музея // ИАИАНД. Вып. 8. Азов. С. 2-3.

10. Белинский И.В. 1990. Работы Манычского отряда Азовского краеведческого музея // ИАИАНД в 1989 г. Вып. 9. Азов. С. 6.

11. Белинский И.В., Беспалый Е.И., Волков И.В., Парусимов И.Н. 1988. Раскопки Азовского краеведческого музея // АО в 1986 году. Москва.

12. Белинский И.В., Бородавицын И.А. 1989. Курган №17 могильника Ко-зинка I // ИАИАНД. Вып. 8. Азов. С. 3.

13. Березанская С.С., Шапошникова О.Г. 1957. Рецензия на книгу Т.Б. Поповой «Племена катакомбной культуры» // СА. №2. С. 270-275.

14. Беспалый Е.И. 1984. Работы Приморского отряда // АО в 1982. Москва. С. 109-110.

15. Беспалый Е.И. 1985. Работы Приморского отряда // АО в 1983. Москва. С. 107-108.

16. Беспалый Е.И. 2002. Раскопки Новочеркасской экспедиции в 1990— 91 гг. // Аксайские древности. Ростов-на-Дону. С. 111-188.

17. Беспалый Е.И., Беспалый Г.Е. 2002. Курганный могильник Мухин // Аксайские древности. Ростов-на-Дону. С. 19-110.

18. Бианки A.M. 1991. Этюд о «кинжалах» // Археологическая типология. Ленинград. С. 264-270.

19. Бочкарев B.C. 1978. Погребения литейщиков эпохи бронзы (методологический пересмотр) //Проблемы археологии. Вып. 2. Ленинград. С. 48-53.

20. Бочкарев B.C. 1990. Факторы развития металлообрабатывающего производства южной половины Восточной Европы в эпоху поздней бронзы // Проблемы древней истории северного Причерноморья и Средней Азии: Тез. докл. конф. Ленинград. С. 4-5.

21. Бочкарев B.C. 1991. Волго-Уральский очаг культурогенеза эпохи поздней бронзы // Социогенез и культурогенез в историческом аспекте: Материалы методол. семинара ИИМК АН СССР. Санкт-Петербург. С. 24-27.

22. Бочкарев B.C. 1995а. Культурогенез и развитие металлопроизводства в эпоху поздней бронзы (по материалам южной половины Восточной Европы) // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до н.э.): Межвуз. сб. науч. тр. Самара. С. 114-123.

23. Бочкарев B.C. 19956. Карпато-дунайский и волго-уральский очаги культурогенеза эпохи бронзы // Конвергенция и дивергенция в развитиикультур эпохи энеолита — бронзы Средней и Восточной Европы: Материалы конф. Саратов. Санкт-Петербург. С. 18-29.

24. Братченко С.Н. 1976. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы. Киев.

25. Братченко С.Н. 2001. Донецька катакомбна культура раннього етапу. В 2-х ч. Луганськ.

26. Братченко С.Н., Санжаров С.М. 2001. Рщкюш бронзов! знаряддя з катакомб Оверськодонеччини та Донщини III тис. до н.э. Луганськ.

27. Братченко С.Н., Шапошникова О.Г. 1985. Катакомбная культурно-историческая общность // Археология Украинской ССР. Т. 1. Киев. С. 403-420.

28. Власкин М.В., Ильюков Л. С. 1992. Каменные песты и ступы катакомб-ной культуры Нижнего Дона // СА. №3. С. 178-194.

29. Власкин Н.М. 1999. Погребение «металлурга» эпохи средней бронзы // Донская археология №2. Ростов-на-Дону. С. 65-68.

30. Власкин Н.М., Петров В.П. 2002. Погребения с повозками эпохи средней бронзы из могильника «Бережной VI» // ИАИАНД. Вып. 18. Азов. С. 261-273.

31. Власкин Н.М. 2007. История открытия и изучения памятников ката-комбной культуры Предкавказья и части Русской равнины // Археологические записки. Вып. 5. Ростов-на-Дону. С. 17-36.

32. Власкин Н.М. 2008а. Новые катакомбные погребения с колесами на Нижнем Дону // Происхождение и распространение колесничества. Луганск. С. 91-100.

33. Власкин Н.М. 20086. Ростово-луганская позднекатакомбная группа на Нижнем Дону // Вопросы краеведения. Вып. 11: материалы XVIII и XIX краеведческих чтений. Волгоград. С. 121-125.

34. Власкин Н.М. 2009. Историография западноманычской катакомбной культуры // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. №1. С. 46-49.

35. Гак Е.И. 2002. Металлические ножи катакомбной культуры Северозападного Прикаспия // Могильник Островной. Итоги комплексного исследования памятников археологии Северо-Западного Прикаспия. Москва -Элиста. С. 280-299.

36. Гак Е.И. 2004. К вопросу об эволюции топоро-тесел в металлопроиз-водстве культур катакомбной общности // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. I междунар. Нижневолжская археол: конф. Тезисы докл. Волгоград. С. 75-79.

37. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. 1980. Древняя Передняя Азия и индоевропейская проблема. Временные и ареальные характеристики общеиндоевропейского языка по лингвистическим и культурно-историческим данным // ВДИ. №3. С. 3-27.

38. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. 1981. Миграции племен носителей индоевропейских диалектов - с первоначальной территории расселения на Ближнем Востоке в исторические места их обитания в Евразии // ВДИ. №2. С. 11-33.

39. Гей А.Н., Каменецкий И.С. 1986. Северокавказская (Донская) // Археологические открытия на новостройках. Вып. 1. Москва. С. 6-12.

40. Гей А.Н. 1999. О некоторых символических моментах погребальной обрядности степных скотоводов Предкавказья в эпоху бронзы // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. Москва. С. 78-113.

41. Гей А.Н. 2000. Новотатаровская культура. Москва.

42. Генинг В.Ф. 1973. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок // CA. №1. С. 114-136.

43. Генинг В.Ф., Борзунов В.А. 1975. Методика статистической характеристики и сравнительного анализа погребального обряда // ВАУ. №13. С. 42-72.

44. Голъмстен В.В. 1941. Река Маныч // Археологические исследования в РСФСР в 1934-1936 гг. Москва Ленинград. С. 201-204.

45. Горелик М.В. 1985. Боевые колесницы Переднего Востока III-II тысячелетий до н.э. //Древняя Анатолия. Москва. С. 183-193.

46. Гордин И.А. 1988. Курганный могильник Козинка II // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1987 году. Азов. С. 12.

47. Городцов В. А. 1905. Результаты археологических исследований в Бах-мутском уезде Екатеринославской губернии 1903 года // Труды XIII Археологического съезда. Т. 1. Москва. С. 211-285.

48. Городцов В.А. 1927. Бронзовый век на территории СССР // БСЭ. Изд. 1. T. VII. Москва. С. 610-626.

49. Державин В.Л., Тихонов Б.Г. 1981. Погребение литейщика эпохи средней бронзы на Ставрополье // CA. №3. С. 252-258.

50. Державин В.Л. 1989. Погребения эпохи бронзы из курганов у хут. Веселая Роща (по материалам Ставропольской экспедиции 1980 г.) // Древности Ставрополья. Москва. С. 125-194.

51. Державин В.Л. 1991. Степное Ставрополье в эпоху ранней и средней бронзы. Москва.

52. Егоров В.Г. 1970. Классификация курильниц катакомбной культуры // Статистико-комбинаторные методы в археологии. Москва. С. 156-164.

53. Завьялов В.А., Захаренкова И.А., Лагоцкий К.С., Бестужев Г.Н., Бианки A.A., Шарафутдинова Э.С. 1973. Раскопки курганов на Нижнем Маныче // АО в 1972. Москва. С. 126.

54. Кузнецов В.А. 1966. Древние выработки медной руды в верховьях р. Большой Зеленчук // КСИА. Вып. 108. Москва. С. 31-35.

55. Иерусалимская A.A. 1958а. О предкавказском варианте катакомбной культуры // CA. №2. С. 34-48.

56. Иерусалимская A.A. 19586. К истории племен эпохи бронзы степного Предкавказья (предкавказский вариант катакомбной культуры): Автореф. дис. канд. ист. наук. Ленинград.

57. Иессен A.A. 1950. К хронологии «Больших кубанских курганов» // CA. Вып. XII. С. 157-200.

58. Иессен A.A. 1954. Раскопки курганов на Дону в 1951 г. // КСИИМК. Вып. 53. С. 61-79.

59. Избыцер Е.В. 1993. Погребения с повозками степной полосы Восточной Европы и Северного Кавказа. III-II тыс. до н.э.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Санкт-Петербург.

60. Ильюков JJ.C. 1986. Погребения литейщиков эпохи средней бронзы из Северо-Восточного Приазовья // CA. №2. С. 226-231.

61. Ильюков Л.С., Казакова JI.M. 1982. Курганы Миусского полуострова. Ростов-на-Дону.

62. Ильюков JI.C. 1984. Глиняные колесики эпохи раннего металла из Нижнего Подонья // Археология и вопросы социальной истории Северного Кавказа. Грозный. С. 5-12.

63. Ильюков JI.C. 2000. Новые данные о колесном транспорте эпохи средней бронзы в Нижнем Подонье // Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Кисловодск. С. 48-50.

64. Иноземцев Г.А. 1955. Бронзовый век Нижнего Дона: Автореф. дис. канд. ист. наук. Ростов-на-Дону.

65. Казакова JI.M. 1995. Археологические экспедиции в Ростовской области 1949-1970 гг. (по материалам научного архива Института археологии1

66. РАН) // Донские древности. Вып. 4. Азов. С. 33-46.

67. Каменецкий И. С. 2002. Большая катакомба Балабинского I могильника //Проблемы археологии Евразии. Москва. С. 140-156.

68. Капошина С.И. 1965. Итоги работ Кобяковской экспедиции // КСИА. Вып. 103. С. 45-52.

69. Кияшко A.B. 1999. Происхождение катакомбной культуры Нижнего Подонья. Волгоград.

70. Кияшко A.B. 2001. О критериях относительной хронологии памятников эпохи средней бронзы Нижнего Поволжья // XV Уральское археологическое совещание. Оренбург. С. 76-77.

71. Кияшко A.B. 2002. Культурогенез на востоке катакомбного мира. Волгоград.

72. Кияшко A.B. 2004. Вопросы абсолютной хронологии эпохи средней бронзы степей Юго-Восточной Европы // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. I междунар. Нижневолжская археол. конф. Тезисы докл. Волгоград. С. 86-90.

73. Клейн JI.C. 1961. О хронологических и генетических взаимоотношениях локальных вариантов катакомбной культуры // Исследования по археологии СССР. Сборник статей в честь проф. М.И. Артамонова. Ленинград. С. 69-78.

74. Кожин П.М. 1985. К проблеме происхождения колесного транспорта // Древняя Анатолия. Москва. С. 170-171.

75. Копылов В.П., Кузнецов В.В., Янгулов С.Ю. 1989. Исследования экспедиции РГПИ в Багаевском районе Ростовской области // ИАИАНД. Вып. 9. Азов. С. 17-22.

76. Кривцова-Гракова O.A. 1938. Генетическая связь ямной и катакомбной культур // Труды ГИМ. Вып. 8. Москва. С. 33-38.

77. Кривцова-Гракова O.A. 1962. Погребения бронзового века и предскиф-ского времени на Никопольском курганном поле // МИА. Вып. 115. Москва — Ленинград. С. 5-55.

78. Круглое А.П., Подгаецкий Г.В. 1935. Родовое общество степей Восточной Европы // Извест. ГАИМК. Вып. 119. Москва Ленинград. С. 150-175.

79. Кубышев А.И., Нечитайло A.JI. 1991. Центры металлообрабатывающего производства Азово-Черноморской зоны (к постановке проблемы) // Ката-комбные культуры Северного Причерноморья. Киев. С. 6-21.

80. Кузьмина Е.Е. 1974. Колесный транспорт и проблема этнической и социальной истории южнорусских степей // ВДИ. №4. С. 63-78.

81. Кузьмина Е.Е. 1977. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого Света // Средняя Азия в древности и средневековье (история и культура). Москва. С. 28-52.

82. Кузьмина Е.Е. 1980. Этапы развития колесного транспорта Средней Азии в эпоху энеолита и бронзы (К проблеме миграции, индоиранских племен) // ВДИ. №4. С. 11-35.

83. Кулик С.Ю. 2004. Погребение с повозкой из курганного могильника' «Колдыри» // Проблемы археологии > Нижнего-Поволжья. Г междунар. Нижневолжская археол. конф. Тезисы докл. Волгоград. С. 64-66.

84. Ларенок П.А. 2000. Охранные раскопки кургана на территории базы производственного объединения «Красный металлист». Ростов-на-Дону.

85. Латынин Б.А. 1964. К вопросу о памятниках так называемой многова-ликовой керамики // АСГЭ. Вып. 6. Ленинград. С. 53-71.

86. Лукъяшко С.И., Кияшко В.Я. 1998. Спасательные раскопки в Сальском районе // ИАИАНД. Вып. 15: Азов. С. 130-133.

87. Лукъяшко С.И., Кияшко В.Я. 2000.' О работе объединенной экспедиции АКМ и.РРУ в 1998 г. // ИАИАНД. Вып. 16. Азов. С. 110-112.

88. Максименко В.Е., Горбенко А.А:, Кореняко В.А., Фомичев Н.М. 1974. Раскопки курганов на р: Маныч // АО в 1973 году. Москва. С. 116-117.

89. Марков С.М. 1962. Археологические раскопки на Дону в послевоенный период // Археологические раскопки на Дону. Ростов-на-Дону. С. 22-39:

90. Марковин В.И. 1960. Культура^ племен Северного. Кавказа в эпоху бронзы // МИА. №93. 151с.

91. Мелентъев Ä.H. 1964. Курганы* эпохи бронзы в Нижнем Подонье // КСИА. Вып. 103. С. 53-57.

92. Мелентъев А:Н. 1966. Раскопки курганов эпохи, бронзы, под Новочеркасском в Л 962 году // КСИА. Вып. 106. С. 92-98.

93. Мелентъев А.Н. 1969. Погребения, эпохи бронзы в Задонье// КСИА. Вып. 115. С. 89-97.

94. Милъков Ф.Н., Гвоздецкий Н.А. 1976. Физическая география СССР1 Общий обзор. Европейская часть СССР. Кавказ. Москва.

95. Минаева Т.М. 1952. Следы древних выработок металлических руд в ущелье Марухи // КСИИМК. Вып. 48. Москва. С. 116-119.

96. Могильник Манджикины-1 — памятник эпохи бронзы раннего железного века Калмыкии (опыт комплексного исследования). 1999. Москва -Элиста.

97. Могильники Му-Шарет в Калмыкии: комплексное исследование. 2001. Москва Элиста.

98. Могильник Островной. Итоги комплексного исследования памятников археологии Северо-Западного Прикаспия. 2002. Москва Элиста.

99. Мошкова М.Г., Максименко В.Е. 1974. Работы Багаевской экспедиции в 1971 году // Археологические памятники Нижнего Подонья. Т. II. Ростов-на-Дону. С. 5-80.

100. Мошкова М.Г., Федорова-Давыдова Э.А. 1974. Работы Цимлянской экспедиции 1970 года // Археологические памятники Нижнего Подонья. Т. I. Ростов-на-Дону. С. 21-122.

101. Нагорный Б.А. 1985. География Ростовской области. Ростов-на-Дону.

102. Нечитайло А.Л. 1970. Курганы эпохи бронзы близ станицы Суворовская//СА. №2. С. 145-156.

103. Нечитайло А.Л. 1978. Верхнее Прикубанье в бронзовом веке. Киев.

104. Нечитайло А.Л. 1979. Суворовский курганный могильник. Киев.

105. Николаева Н.А., Сафронов В.А. 1981. Древнейшая катакомбная культура Северного Кавказа и проблема появления катакомбного обряда в Восточной Европе // Катакомбные культуры Северного Кяавказа. Орджоникидзе. С. 4-26.

106. Орфинская О.В., Шишлина Н.И. 2002. Циновки из могильника Островной // Могильник Островной. Итоги комплексного исследования памятников археологии Северо-Западного Прикаспия. Москва Элиста. С. 262-266.

107. Панасюк Н.В. 2004. Местоположение курильниц в погребальных комплексах восточноманычской катакомбной культуры // Проблемы археологии

108. Нижнего Поволжья. I междунар. Нижневолжская археол. конф. Тезисы докл. Волгоград. С. 80-85.

109. Парусгшов И.Н. 1999. Археологические исследования у х. Озерки // Труды Новочеркасской археологической экспедиции. Вып. 4. Азов. С. 3-24.

110. Парусгшов И.Н. 2002. Раскопки курганов у станицы Бессергеневской и хутора Мокрый Керчик // Труды Новочеркасской археологической экспедиции. Вып. 6. Ростов-на-Дону. С. 4-106.

111. Парусгшов И.Н. 2005. Раскопки курганов могильника Поляков // Археологические записки. Вып. 4. Ростов-на-Дону. С. 185-210.

112. Попова Т.Е. 1955. Племена катакомбной культуры. Северное Причерноморье во втором тысячелетии до нашей эры // Труды ГИМ. Вып. 24. 176 с.

113. Потапов В.В. 2004. Первое десятилетие // Труды АНИБ. Т. 1. Ростов-на-Дону. С. 3-9.

114. Потапов В.В. 2007. Курганы Западного Маныча // Археологические записки. Вып. 5. Ростов-на-Дону. С. 115-143.

115. Пустовалов С.Ж. 1991. К вопросу о социальной стратификации у носителей катакомбной культуры Северного Причерноморья // Катакомбные культуры Северного Причерноморья. Киев. С. 22-41.

116. Пустовалов С.Ж. 1999. Ингульская катакомбная культура и критерии выделения археологических культур // Етшчна ютор1я та культура населения Степу та Люостепу ЕвразИ (вщ кам'яного впсу по ранне середньов1ччя). Дншропетровськ. С. 73-75.

117. Романовская М. А. 1982. Находки повозок эпохи бронзы в Ставрополье. //КСИА. №169. С. 102-108.

118. Романовская M.А. 1986. Сторожевой курган // Археологические открытия на новостройках. Т. 1. Москва. С. 102-115.

119. Рыков П.С. 1936. Археологические раскопки в урочище «Три брата», произведенные в 1933-1934 гг. // СА. №1. С. 115-157.

120. Рысин М.Б. 1996. К проблеме синхронизации памятников среднего бронзового века Северного и Южного Кавказа // Между Азией и Европой: Кавказ в IV-I тыс. до н.э. Санкт-Петербург. С. 81-84.

121. Рысин М.Б. 2007. Связи Кавказа с Волго-Уральским регионом в эпоху бронзы (проблемы хронологии и периодизации) // Археологические вести. №14. Москва. С. 184-220.

122. Рябова В.Я. 1983. Работы Ажиновского отряда в 1976 г. // Древности Дона. Москва. С. 88-127.

123. Санжаров С.Н. 1991. Позднекатакомбные погребения из СевероВосточного Приазовья // Катакомбные культуры Северного Причерноморья. Киев. С. 235-253.

124. Санжаров С.Н. 1991. К вопросу о культурно-хронологическом членении катакомбных памятников Северского Донца // СА. №3. С. 5-19.

125. Санжаров С.Н. 1999. О позднекатакомбных памятниках ингульского типа на территории Северо-Восточного Приазовья // Древности Северского Донца. Луганск. С. 44-61.

126. Санжаров С.Н. 2001. Катакомбные культуры Северо-Восточного Приазовья. Луганск.

127. Сафронов В.А. 1968. Датировка Бородинского клада // Проблемы археологии. Вып. 1. Ленинград. С. 75-128.

128. Синицын КВ., Эрдниев У.Э. 1963. Археологические раскопки в Калмыцкой АССР в 1961 году. Элиста.

129. Синицын И.В., Эрдниев У.Э. 1966. Новые археологические памятники на территории Калмыцкой АССР // Труды Калмыцкого научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Вып. 2. Элиста. С. 4-13.

130. Синицын КВ., Эрдниев У.Э. 1971. Элистинский курганный могильник (по раскопкам 1964 года). Элиста.

131. Синицын КВ., У.Э. Эрдниев. 1979. Древности Восточного Маныча // Археологические памятники Калмыцкой степи. Элиста. С. 25-54.

132. Синицын КВ., Эрдниев У.Э. 1987. Древности Восточного Маныча. Элиста.

133. Смирнов A.M. 1996. Курганы и катакомбы эпохи бронзы на Северском Донце. Москва.

134. Смирнов Ю.А. 1983. Погребения мастеров-изготовителей древков и кремневых наконечников стрел // Древности Дона. Москва. С. 164-187.

135. Стеганцева В.Я. 1999. Относительная хронология погребений ката-комбной культуры междуречья Маныча и Сала // Археологические вести. Вып. 6. Санкт-Петербург. С. 101-113.

136. Стеганцева В.Я. 2004. Реповидная керамика катакомбной культуры (к постановке проблемы) // Археолог: детектив и мыслитель. Санкт-Петербург. С. 437-444.

137. Трифонов В.А. 1983. Степное Прикубанье в эпоху ранней и средней бронзы (периодизация, культурно-историческая характеристика). Автореф. дис. канд. ист. наук. Ленинград.

138. Трифонов В.А. 1991. Батуринский вариант предкавказской катакомбной культуры // Катакомбные культуры Северного Причерноморья. Юнев. С. 101116.

139. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. 1997. Вып. 1. Новочеркасск.

140. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. 1997. Вып. 21 Новочеркасск.

141. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. 1998. Выи. 3. Новочеркасск.

142. Труды Новочеркасской археологической экспедиции; 1999; Вып. 4.1. Азов.

143. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. 2000. Вып; 5.1. Азов:

144. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. 2001. Вып. 6. Азов. .

145. Федорова-Давыдова Э.А., Горбенко A.A. 1974. Раскопки Шахаевской курганной группы в 1971 году // Археологические памятники Нижнего Н6-донья; Т. И. Ростов-на-Дону. С. 81-136.

146. Федорова-Давыдова Э:А. 1983; Раскопки 1сурганной группы Шахаев-ская II на р. Маныче // Древности Дона. Москва. С. 35-87.

147. Федорова-Давыдова Э.А. 1986. Раскопки курганной группы Шахаев-ская I в 1972 году // Археологические открытия на новостройках. Вып. 1. Москва. С. 116-135.

148. Фисенко В.А. 1964. Памятники катакомбной культуры у ст. Петров Вал // СА. №4. G. 68-82.

149. Фисенко В.А. 1967. Племена катакомбной культуры Северо-Западного Прикаспия: Автореф. дис. канд. ист. наук. Ленинград.

150. Фисенко В.А. 1970. Погребения ямно-катакомбного типа Калмыкии и их место среди памятников бронзовой эпохи Северо-Западного Прикаспия // СА.№1. '

151. Чередниченко H.H., Пустовалов С.Ж. 1991. Боевые колесницы и колесничие в обществе катакомбной культуры (по материалам раскопок в Нижнем Поднепровье) // СА. №4. С. 206-216.

152. Черленок Е.А. 2005. Погребальный обряд начальной поры эпохи поздней бронзы Волго-Уральского региона: Автореф. дис. канд. ист. наук. Санкт-Петербург.

153. Черных E.H. 1970. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья. Москва.

154. Черных E.H. 1978. Горное дело и металлургия в древней Болгарии. София.

155. Черных JI.A. 1991. Деревянная повозка из катакомбного погребения у г. Каменка-Днепровская // Катакомбные культуры Северного Причерноморья. Киев. С. 137-149.

156. Шапошникова О.Г., Бочкарев B.C., Корпусова В.Н. 1977. Курганная группа у с. Привольное // Археологические памятники Поингулья. Киев. С. 17-70.

157. Шилов В.П. 1985а. Курганный могильник у села Цаца // Древности Калмыкии. Элиста. С. 94-157.

158. Шилов В.П. 19856. Курган 6 урочища Бичкин-Булук и проблема начала средней бронзы Калмыкии // CA. №2. С. 17-33

159. Шишлина H.H. 2004. Степные головные уборы эпохи бронзы // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. I междунар. Нижневолжская археол. конф. Тезисы докл. Волгоград. С. 71-75.

160. Шишлина H.H. 2007. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V— III тысячелетия до н.э.). Москва.

161. Эрдниев У.Э. 1979. Калмыцкая степь в эпоху катакомбной культуры // Археологические памятники Калмыцкой степи. Элиста. С. 3-23.

162. Эрдниев У.Э. 1982. Археологические памятники Южных Ергеней. Элиста.

163. Янгулов С.Ю., Горяйнов С.Г., Кузнецов В.В. 1989. Раскопки экспедиции РГПИ в 1988 г. //ИАИАНД. Вып. 8. Азов. С. 21-23.1. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

164. Бейсов Г. С. 1979. Отчет о раскопках разрушаемых курганов в Сальском районе Ростовской области. Группа Соленка // Архив АКМ. КВФ №10190/49.

165. Беспалый Е.И. 1980. Отчет о раскопках курганов в совхозе «Орошаемый» Багаевского района в 1979 г. // Архив АКМ. КВФ №10190/51, 52.

166. Беспалый Е.И., Паруснмов И.Н. 1987. Отчет о работах Приморского отряда Азовского краеведческого музея в 1986 г. // Архив АИАИПМЗ. №10495.

167. Братченко С.Н. 1960. Отчет о раскопках у пос. Багаевского и ст. За-плавской // Архив ИА РАН. Р-1. №2246, 2246а.

168. Братченко С.Н. 1973. Отчет об исследованиях Северскодонецкой эксVпедиции в 1972 г.

169. Головкова H.H. 1981. Отчет об исследованиях курганов в Мартыновском районе Ростовской области в 1980 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №9888.

170. Горбенко A.A. Кореняко В.А., Максименко В.Е., Фомичее Н.М. 1974. Отчет о раскопках курганов в Сальском и Багаевском районах Ростовской области в 1973 г. // Архив АКМ. КВФ 9797/1.

171. Демченко А.И. 1968. Отчет о работе Ростовского отряда (г. Ростов-на-Дону, Западный жилой массив) // Архив ИА РАН. Р-1. №3776, 3776а.

172. Деорниченко В.В. 1974. Отчет Багаевского отряда Донской экспедиции Института археологии АН СССР о раскопках курганов в зоне строительства Багаевско-Садковской оросительной системы в сезоне 1973 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №5216, 5216-а.

173. Дьяченко А.Н. 1998. Отчет об археологических исследованиях в Октябрьском районе Волгоградской области в 1997 г. // Архив ВОКМ.

174. Дьяченко А.Н. 2006. Отчет о проведении археологических исследований у с. Аксай в Октябрьском районе Волгоградской области в 2005 г. // Архив В ОКМ.

175. Житников В.Г. 1999: Отчет о раскопках курганов могильника «Вертолетное поле» в г. Ростове-на-Дону в 1998 г.// Архив Археологической лаборатории РГУ.

176. Ильюков JI.C. 1983. Отчет об исследовании курганного могильника у хут. Нового Мартыновского района Ростовской области в 1982 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №9255, 9256.

177. Ильюков JI. С. 1986; Отчет об исследовании курганов в зоне строительства Мартыновской оросительной системы в Ростовской; области в 1985 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №10925.

178. Ильюков JI.C. 1988. Отчет об исследовании курганного; могильника «Царский» в Мясниковском районе Ростовской области в 1987 г. // Архив Археологической лаборатории РГУ. Ф. 14; д. 1.

179. Ильюков JI.C. 1984. Отчет об исследовании курганного могильника у хут. Нового Мартыновского района Ростовской области в 1983 г. // Архив ИА РАН: Р-1. №10710.

180. Ильюков JI.C. 2005. Исследования курганного могильника Нижнедонские Частые курганы; в Белокалитвенском районе Ростовской! области в 2004 г. // Архив РОМК.

181. Калошина С.И. 1959: Отчет о работах Кобяковской экспедиции (Кобя-ково городище, Гиреева могила// Архив ИА РАН. Р-1. №2022, 2022а.

182. Капошина С.Н i960: Отчет о*работах Кобяковской экспедиции // Архив ИА РАН. Р-1. №2226, 2226а, 22266.

183. Капошина С.И. 1962. Отчет о работах Кобяковской экспедиции (Кобя-ково городище, курган в зоне строительства Новочеркасской ГРЭС) // Архив ИА РАН. Р-1. №2497, 2497а, 24976, 2497в.

184. Клепиков B.M. 2003. Отчет о проведении археологических исследований в Октябрьском районе Волгоградской области в 2002 году // Архив ВОКМ.

185. Копылов В.П. 1981. Отчет об исследовании археологических памятников в зоне строительства Донской оросительной системы в 1980 году // Архив ИА РАН. Р-1. №8104.

186. Кузьмин В.Н. 2002. Отчет об аварийно-спасательных раскопках курганных могильников «Малая Каменка VI», «Рестумов I», «Рестумов II» и «Малая Каменка IX» в Каменском районе Ростовской области в 2001 г. // Архив ГАУК РО «Донское наследие».

187. Науменко С. А. 2008. Отчет об исследованиях курганного могильника «Красный II» в 2007 г. // Архив ГАУК РО «Донское наследие».

188. Саяпин В.В. 1991. Отчет о раскопках курганного могильника Отрадный II экспедицией Ростовского археологического центра в 1990 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №16846, 17318, 17319.

189. Узянов А.А. 1976. Отчет Донской экспедиции ИА АН СССР за 1975 год. Том III: Работы Багаевского отряда // Архив ИА РАН. Р-1. №8107, 8107-а.

190. Узянов А.А. 1977. Отчет о работе Багаевского отряда Донской экспедиции в 1976 г. Т. I. // Архив ИА РАН. Р-1.

191. Шарафутдинова Э.С. 1973. Отчет о работах второго Манычского отряда Донской экспедиции в 1972 году // Архив ИА РАН. Р-1. №4879, 4879-а.

192. Шилов В.П. 1963. Отчет о работах Южно-Донской археологической экспедиции в 1962 году // Архив ИА РАН.