автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Сравнительно-историческая акцентология и лингвогенез славян

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сравнительно-историческая акцентология и лингвогенез славян"

: I и 6 9 || ;

Российская академия наук Институт славяноведения и балканистики

На правах рукописи

Николаев Сергей Львович

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ АКЦЕНТОЛОГИЯ И ЛИНГВОГЕНЕЗ СЛАВЯН

Специальность 10.02.03 Славянские языки (западные и южные)

научный доклад

на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1992

Работа выполнена в институте славяноведения и оалкани-стики РАН.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, проф. Т.М.Николаева доктор филологических наук Л.Г.Герценберг доктор филологических наук О.Н.Мароховская

Ведущая организация - Институт языкознания им. А.А.Потебни Украинской АН

Защита диссертации состоится " " _ 1992 г.

в 16.00 на заседании специализированного совета Д 002.97.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Институте славяноведения и балканистики РАН по адресу: 117334, Москва, Ленинский проспект, 32А, корпус "В", 9 этаж.

О опубликованными работами автора можно ознакомиться в библиотеке Института славяноведения и балканистики РАН (Москва, Трубниковский переулок, 30-а).

Научный доклад разослан " " ' 1982 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук

*М.И. Ермакова

©

Институт славяноведения и балканистики РАН

I В настоящем докладе излагаются результаты многолетних -—■ -аз^сдедований автора в области славянской, балто-слэвянской и индоевропейской акцентологии и славянской и балто-слаьянской лингвогеографии.

Все затронутые проблемы оказались тесно связанными между собой, так как морфонологическая классификация греческих и древнеиндийских морфем, как показало проведённое впервые в компаративистике акцентно-морфонологическое сравнение, находит непосредственное отражение в акцентологической морфонологии балто-славянских корней и суффиксов. Она, в свою оче-.редь, объяснила балто-славянскую метатонию, заполнив тем самым "белое пятно" в балтс-славянской акцентологии и одно-• временно подтвердив предложенную незадолго до этого топологическую гипотезу происхождения балто-славянских акцентных систем. Эта же морфонология балто-славянских морфем позволяет решить многие из остававшихся до сих пор неясными особенности праславянских акцентных кривых, многообразно отразившихся в отдельных славянских диалектных системах.

Необходимость однозначной реконструкции праславянских* акцентных кривых выводит нас непосредственно на проблему позднепраславянского диалектного, членения, а ее решение оказывается одновременно решением проблемы отражения на современной диалектной карте черт племенных славянских диалектов (словен, кривичей и т.д.), что подтверждается наложением диалектных акцентологических карт на карты археологических культур. Сохранение в славянских диалектах рефлексов акцентуационных диалектных различий праславянского периода делает акцентологию мощным инструментом изучения лингвогенеза славянских народов. Дело в том, что различия между акцентуационными системами, возникшие в результате тривиальных фонетических процессов (оттяжки ударения, сокращения долгот и т.д.), в дальнейшем," морфонологизируясь, с трудом подвергаются разрушению в результате контактных взаимодействий диалектов. Акцентуационные модели пронизывают всю морфонологи-ческую систему языка, обладая при этом низкой смыслоразличи-твльной функцией, в результате чего специфические признаки этих миделей, деформировавшись в одной грамматической кате-

гории достаточно регулярно сохраняются в других. Эти модели, как правило, не могут быть заимствованы другими системами уже в силу своего крайне сложного морфонологического устройства. Чересполосица древних акцентуационных систем на славянских территориях указывает на явно гетерогенный характер таких поздних общностей, как восточнославянская, южнославянская или западнославянская. Анализ древних акцентологических изоглосс и сопоставление их с неакцентологическими изоглоссами приводит к установлению новых пучков изоглосс, образование которых может быть привязано к определенному моменту истории: без акцентологической составляющей эти. пучки, как правило, не могут быть однозначно интерпретированы в терминах относительной хронологии*. Таким образом акцентология. становится обязательной составляющей славянской исторической лингвогеографии.

Часть 1. ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ИСТОКИ БАЛТО-СЛАВЯНСКОЙ АКЦЕНТУАЦИИ

Данная часть работы посвящена анализу одного из важных разделов балто-славянской морфонологии - акцентуационно-морфонологическим классам непроизводных глагольных корней и их сочетаний с прикорневыми суффиксами в парадигматических и именных образованиях. Этот анализ потребовал установления регулярных соотретствий между балто-славянскими и греко-арийскими классами морфем.

Балто-славянская акцентуационная система, в основном реконструированная к началу 80-х гг., оказалась невыводимой из греко-арийской системы постановки ударения, традиционно считавшейся индоевропейской. Вторичной балто-славянскую счи-

^Например, такие изоглоссы, как рефлекс jnid при восточ-ноукраинском лгеб и другие подобные диалектные различия, rie могут служить критерием праславянской древности отделения галицких говоров от прочих украинских, но ряд акцентологических явлений, объединяющих галицкип с некоторыми болгарскими, штокавокими и западнославянскими системами, сводимыми с нооточноукраинскими только на уровне общеславянской реконструкции, подтверждает конвергентный характер близости галиц-кого с вооточноукраинскими диалектами. Таким же образом обнаруживается гетерогенность великопуоокого диалектною континуума (ом. чжпь 3)

тать также нельзя, потому что имеются регулярные, но нетривиальные соответствия между балто-славянской и греко-арийской системами акцентуации как в имени, так и в глаголе. Поэтому назрела необходимость восстановления такой и.-е. протосистемы, которая обладала бы одинаковой объяснительной силой в отношении как балто-славянской, так и греко-арийской дочерних систем.

Реконструкция балто-славянской акцентуационной системы, начала которой были заложены работами Ф. де Ооссюра, Я. Эн-дзелина, К. Буги, Л.А.Булаховского и Хр. Станга, была в целом завершена появлением фундаментального труда В.А.Дыбо "Славянская акцентология"^.

Изучение истории балто-славянских акцентных парадигм привело В.А.Дыбо к выводу о том, что балто-славянские морфемы (как корневые, • так и служебные) распределяются по двум акцентуационным классам, причем отнесение каждой отдельной морфемы к конкретному классу не было обусловлено фонетическими, морфологическими или иными синхронными характеристика-^' ми, а являлось традиционным, т.е. каждой морфеме была присуща определенная акцентуационная маркировка, которая была одной из основных характеристик данной морфемы. В балто-сла-вянском восстанавливаются морфемы высшей акцентуационной валентности, определяющие место иктуса в словоформе (в мор-фонологической записи при них ставится символ "+"), и морфемы низшей акцентуационной валентности, не определяющие место ударения в словоформе, иными словами, морфонологически безударные (для их обозначения служит символ "-"). Ниже термины "доминантная" и "рецессивная" морфема будут использоваться для обозначения морфем высшей и низшей валентностей соответственно.

После того, как стало ясно, что формирование двух изначально противопоставленных акцентных парадигм (а. п.) балто-славянских имен и глаголов, неподвижной и подвижной, связано исключительно с акцентуационными характеристиками морфем, составляющих словоформы, возникла необходимость проверить,

2

Дыб о В.А. Славянская акцентология. Опыт реконструкции системы акцентных парадигм в праславянском. М., 1981.

нет ли и в других индоевропейских языках какого-либо разбиения морфем на морфонологические классы, генетически соотносимые с бэлто-славянскими акцентуационными классами. То, что балто-славянские акцентные парадигмы имени не являются инновацией, а отражают индоевропейские акцентные типы, известно из классической работы В.М.Иллич-Свитыча "Именная акцентуация в балтийском и славянском"^. Однако Идлич-Свитыч сравнивал словоформы, а нужно было выяснить, имеются ли соответствия между классами отдельных морфем. Проверку удобнее всего было начать с непроизводных глагольных корней, для которых характерна легкая выделяемость из словоформ и для которых, благодаря их разветвленной словоизменительной и словообразовательной парадигме, можно найти много морфонологиче-ских позиций.

В.А.Дыбо установил, что в кельтско-италийском и германском в девербативах на и -Ш- старые долготы сохраняются в корнях, являющихся доминантными в балто-славянском. и сокращаются в тех корнях, которые в балто-славянском рецессивны4. Открытое В.А.Дыбо соответствие указывало на то, что противопоставление двух классов глагольных корней имеет индоевропейское происхождение.

Автором совместно с С.А. Старостиным был проведен анализ древнеиндийских,. греческих, латинских, балтийских и славянских парадигм первичных глаголов, в результате которого выяснилось, что в указанных языковых группах и языках глагольные корни распределяются по двум морфонологическим классам, кардинальное- различие между которыми заключалось.в их акцентуации [Николаев, Старостин 1978; 1982].. Вторичными различительными признаками (в отдельных языках в процессе эволюции сделавшимися основными, иногда единственными) были различные способы образования видо-временных основ (в первую очередь презенса и аориста). В греческом языке различие между корнями двух классов обнаруживается в первую очередь в

3

Иллич-Свитыч В.М. Именная акцентуация в балтийском и . славянском. Судьба акцентуационных парадигм. М., 1963.

Дыйо В.А. Сокращение долгот в кельто-италийских языках и его значение для балто-славянской и индо-европейской акцентологии // ВСЯ. 1966. Вып. 5.

сегментных морфонологических явлениях (модификациях исходного вида корня).

После установления того факта, что в большинстве индоевропейских языков непроизводные глагольные корни распадаются на два класса по своим акцентным, морфонологическим и парадигматическим характеристикам, нам удалось показать, что эти классы соответствуют друг другу не только типологически, но и материально. Для каждого и.-е. корня в принципе можно реконструировать его принадлежность к одному из акцентуаци-онно-морфонологических классов.

Исследование древнегреческих непроизводных глагольных корней в сочетании с прикорневыми суффиксами (суффиксами, - занимающими в словоформе первое справа место от корня) привело к следующим результатам [подробное изложение см.: Николаев 1977; 1978; 1983; 1986а; 189Сб; 1989; Николаев, Старостин 1977; 1978; 1982].

Выделяется класс суффиксов (I класс), при которых различаются три вида непроизводных глагольных корней, условно обозначаемых как СУСУ, СУС и СУ:

Суффиксы

I кл. -та«; -тро/а--•вро/а--вв-

ДОС.)

Корни СУСУ

Корни СУС Корни СУ

рйч-щ; (Зо-ттк

Ф ьА-трои Хг>-трог>

ар-Орои pа-^Эpov

еа-тЭш

фа-рл

£%е-та<; аро-трои хреца-'Зра ф\Е7е-тЗы хрё ца-цои

При суффиксах I класса все корни СУСУ ведут себя с морфонологической точки зрения одинаково.

Существует другой класс суффиксов (II класс), при которых корни СУСУ распределяются по двум классам. Корни СУСУ I класса сохраняют конечный краткий гласный перед суффиксами со смычным анлаутом (точнее, всегда сохраняют его только корни с сонантным ауслаутоми) и теряют его перед суффиксами с фрикативным, сонантным и вокалическим анлаутом:

-хор-,-Trip- -сн- -то- -H- -о- -ца

(*ii) (partie.*) (perf.) (aor.)

7EV£-Twp ^éve-aiq jéjov-a £78 Lvd(j.T|v jéwa

г>£|Л£-тыр vé^£-0iq ëvsiiia'

Хх-тыр Lç iq l^xai LÇov

OfjÇiç ôTpt-TÔç беОтц-а бСт^а Сщ-ца

ар? iç âpx-Toç тр%-а fpÇa ар-/-|аа

Корни II класса имеют перед суффиксами II класса удлиненный конечный гласный, сокращающийся в морфонологически -вторичной позиции редуцированной аблаутной ступени, мотивируемой некоторыми суффиксами. В корнях II кл. происходит ' также синкопа срединного краткого гласного, если это не приводит к возникновению в корне запрещенных сочетаний согласных: ;

-тор-,-Tip- -at- -то- -Я- -а- -ца

(*•£{) (partie.) (perf.) (aor.)

аро-тгр Spu>-aiç аро-TÔç араьца

хра-ттр xpà-oiç xpâ-Toç xsxpâ-xa xpfj-oai хрй-ца.

{3pt5-aiç fisppobxa ррш-ца

O%É-OLÇ . o%£-TOÇ еахц~ха

|aaxr>-T6ç ёцахп-оацтр

По указанным Двум морфонологическим классам распреде- . ляются все греческие прикорневые, суффиксы. У корней морфоно-логическое различие между двумя классами сохранили только корни CVCV (="двусложные", set), корни же вида CVC (anit) и CV ("ларингальные") отчасти сохранили различие, между старыми классами в парадигме и акцентуации производных.

Греческая "метатеза", т. е. удлинение ауслаутного гласного корней CVCV (set) в корнях И класса перед суффиксами П класса не является греческой инновацией, а напротив, восходит по крайней мере к греко-арийской эпохе. ..Оказывается, что в древнеиндийском (ведийском) в образованиях с теми же и.-е. суффиксами, которые принадлежат в. греческом ко II классу, корни-set I класса имеют в этой позиции краткое -i: 1. jemima (Y), Janitor (V), jcmitôs (V) от jânati 'рождать' - на I кл. указывает корневой аорист ajan (Sutr.), а также

баритонированное nomen passivum5 jána- 'человек, народ' ; греч. 7EVE- Г класса: образования с суффиксами ГГ кл. feve-тыр, jsvsaiq, -¡éwa.2. panitar (RV) от pánanta 'восхищать' -на I кл. корня указывает медиальный сигматич. аор. panista (3 л. ед. ч.). 3. vêditar CV) от vëtti 'знать' - на Г кл. корня указывает през. vëtti, vidati, а также баритонеза nomen passivura veda- 'священное знание, веда' ( 'результат знания, узнавания');греч. (¿)^£iôe- I кл.: образования с суффиксами II кл. ££ ктоцтуу, -lotoç, Yô|j.un\ oiôa, "изтсор; слав. *vîdjQ, *vídite неподвижной а. п. (доминантный корень). 4. jaritar (V) от ¿urate, grnati 'петь; приветствовать1 - на I кл. корня указывает аор.. gürta; слав. *2brç, *2ъrète, í-при-частие *2ъг1ъ, *2Zrla - неподвижная а. п.; лтш. dzirt (с плавной интонацией, что указывает на доминантность корня).

Напротив, формы с долгим -I образованы от корней II класса: 1. grâbhïtâr (AV) от grbhqáti 'хватать' - ср. слав, ♦grêbç, *grebetè подвижной а. п. (рецессивный корень). 2. dàrïma (RV) от dársi 'рвать' - на II класс корня указывает ' активный сигматич. аор. -darsat: слав. *derç, * dórete', í-прлчастие *dbralь, *dbraíh - подвижной а. п. (рецессивный корень). 3. bhàuïtva- (RV) от bhávati 'быть' - др.- инд. корень II класса: корневой аор. abhüt, тематич. аор. ábhu-vat; лтш. bût; слав, супин *bytb, 1-причастие *Ьу1ъ, *bylb -рецессивный корень; лат. краткость -и- в futvraa. 4. bârïma (RV) от bhárati 'нести' - на II кл. указывают аор. abhúr, bharsct, окситонеза nomen passivum bhürá- (RV) 'ноша, тяжесть' ( 'то, что несут* ) и баритонеза nomen activum bhara( RV) 'захватывание, брание добычи'; греч. ере pe- II кл.: образования с суффиксами И кл. -Tttcpprpi, аог. -фртрян; слав. *bërq, *beretè, 1-причастие *Ьъга1ъ, *Ьъга1п - подвижная а.п. (рецессивный корень).

Наряду с суффиксами, перед которыми долгота или краткость конечного -í корней-set зависит от класса последних

с

^ 0 различии акцентуации nominum activum et passivum, впервые обнаруженном С.А.Старостиным в древнеиндийском, см.: [Николаев, Старостин 19821.

(эти суффиксы генетически тождественны греческим суффиксам II кл.), др.-инд. рнает и суффиксы, при которых корни-set, независимо от класса, имеют краткое -í(/-#). В частности, таким суффиксом является -tra-i tárutra- (RV) при -taritar, -taritu; pavítra- (V) при pavitar; bhavitra~ (V) при bháui-tva-; bharítra- при bhárima. Соответствующий суффикс относится в греческом к I классу (-тро-/-т\о-). Отсюда делается вывод, что противопоставление двух классов суффиксов, как и корней, восходит по крайней мере к греко-арийской эпохе.

Удлинение рефлекса ауслаутного -*э в др.-индийских корнях И класса перед суффиксами II кл. аналогично удлинению греческих ауслаутных гласных корней CVCV II кл. в той же морфонологической позиции. Независимо от того, считаем ли мы греческие конечные -а, -о,' -в рефлексами единого и.-е. "шва" (ларингала), либо будем считать, что в индо-иранском -*э совпали три и.-е. гласных ауслаута корней-set, представляется очевидным, что удлинение конечного вокалического элемента в корнях, находящихся в указанной морфонологической позиции, не возникло независимо в греческом и древнеиндийском (индоиранском), а существовало по" крайней мере на греко-арийском уровне (проекция этого явления на более глубокой уровень затруднительна из-за недостаточной изученности схожих итало-кельтских явлений). Для греко-арийской реконструкции алломорфов корней-set обоих классов важное значение имеет также различное поведение этих алломорфов перед суффиксами, мотивирующими полную и редуцированную (нулевую) ступени аблаута.

Выяснилось, что балто-славянские доминантные прикорнп-вые суффиксы генетически соответствуют греко-арийским суффиксам I класса, а бзлто-славянскиэ рецессивные прикорневые суффиксы - греко-арийским суффиксам II класса.

Богатый балто-славянский материал представляют образования со следующими суффиксами, принадлежащими в греко-арийском к I морфонологическому классу: -*to- существительных; -*tío/а- и -*(Мо/а- (балт. -kla/a- восходит к -*tlo/a-, тогда как слав. -*СПо - точнее, -*Т1о- - может восходить и к -*dhlo). В литовском литературном языке и в большинстве диалектов образования на -ta-s (существительные) имеют непо-

движную (1-ю иди 2-ю) а. п. Образования на -tas и -kla-s, -kla имеют- регулярную неподвижную а. п. (переходы в подвижную а. п. являются редкими позднейшими случаями) независимо от балто-славянского класса корня: а) образования от доминантных корней: feaZtas 1 - лтш " kaXt, слав. *koljb, *koljete; atetas - слав. *s6Jq 'просеивать*; burtas 1 - лтш. hurt; miltai 1 - лтш. malt, слав. *meljQ, *meljete; spétas 2 - лтш. spet, слав. *spéjq, *spSjete; ráo2tas l - слав. *r$¿jQ, *rtijete; gúotas Vguatas 2 - лтш. güt; váistas 1 -слав. *védati; gifíklas 2 - слав. {*2eriq\, *£ътш1а; ¿énklas 1 -ОЭ) - лтш. pa-zit; pivkbas.l - лтш. p¡aüt; sekla 1 - лтш. set, слав. *séj<?, *séjete 'сеять' и др.; 2) образования от -рецессивных корней: klotas 2 - лтш. kl&t, слав. *klaúq. *feladete; káltas 1 - лтш. celt; butas 2 - лтш. but, слав. *b§it>, *byía; tvártas 1 - лтш. tvefit; gaübtas 2 - слав, кауз. *gvbjq, *gubite; ¿remitas 2 - слав. *gryzq, *gryzete; <-maütas 2 - лтш. maüt; varitas 2 - слав. *uSrzQ, *vvrzete; árklas 1 С > 3) - лтш. art, слав. *orjq, *orjete; de It las 2 -лтш. dét, слав. *déjete; gérklas 1 - лтш. ázefit,'

слав. *2erq, * ¿ere te; stakla 2 - лтш. stát, слав. *st3jQ, *stajete и др.

В латышском языке подавляющее большинство образований на -ta- и -kla/a- имеют вторичную (?) интонацию производящего глагола, и следы старого состояния видны лишь в формах с рефлексами метатонии.'

В славянском неподвижная а. п. (а. п. a или Ь в зависимости от интонации корня) надежно восстанавливается для образований на -to и -ta (существительных) и на -dio. Для доказательства неподвижной а. п. некоторых образований м. р. на -tb (*тпо11ъ, *nerstb/*norstb, *lektb, *pofett>), имеющих рефлексы подвижной а. п. с в большинстве славянских языков, приходится обращаться к показаниям некоторых диалектов (ча-кавских, лужицких, северо-западным русским), сохранивших особые рефлексы праславянской акцентной кривой о-основ м. р. (см. подробнее в ч. II и III). Как в литовском, в славянском данные образования первоначально имели неподвижную а. п. независимо от класса корня.

Напротив, балто-славянские суффиксы, восходящие к тем же и.-е. морфемам, что и греко-арийские суффиксы И класса, являются рецессивными. Образования с ними выбирают свою а. п. в зависимости от класса глагольного корня (неподвижную от доминантных корней, подвижную от рецессивных). Наиболее показательны в этом отношении суффиксы -*ti- (лит. -ti-, слав. -tb) и ~*77теп- м. и ср. р. (лит. -mua, -men-, слав. -ту/-тщ, -men-), в греко-арийском относящиеся ко II классу.

В литовском, несмотря на продуктивную тенденцию к переводу существительных с {-основами из неподвижного типа в подвижный, нетрудно обнаружить существование старого распределения имен на -ti-, при котором неподвижную а. п. имеют образования от доминантных корней: detts 1 - лтш. dët; pidtis 1 - л.тш. p^aiït; viltis 1 - лтш. vtlt; kârtis 1 - лтш. feaft; ¿étis 1 - лтш. ¿ut, слав. *SÏJq, *SÎjete; Îi6tia 1 - слав. *zëjq, *zbjala и т. д. Подвижную а. п. имеют образования от рецессивных корней (слова старой 3-й а. п. вторично перешли здесь в 4-ю): bâtis 4 - лтш. bût, слав. *b&tb, *Ь$1ъ; fcïotis 4 - лтш. klât, слав. *klâdq, *kladetè; mlrtis 4 - слав, »ratrç, *77Tbretè; milZtis 4 - слав. *mSlzç, *mblzetè, лтш. milzt; pa-ûêùs 4 - лтш. det, слав. *dëjç, *dëjetè и т. д. Если имена на -ti- старой неподвижной а. п. имеют лишь вторичные подвижные варианты в диалектах и литературном литовском языке, то образования от рецессивных Корней могут быть только подвижными. В славянском действовала доисторическая тенденция к переводу всех образований на -tb в подвижную а.' п., архаизмы неподвижной а. п. единичны.

Балто-славянские образования м. и ср. р. на -men-показывают старое распределение в славянском. Отглагольные имена на -men- а. п. a и Ь образованы от доминантных корней, тогда как образования а. п. с образованы от рецессивных корней: а) образования неподвижной а. п.: «рбгаеп- (м. р.) -*porjQ, *porjète; *sëmq - *sêjq, *sôjete *сеяй>', лтш. sët; *pismq - *piSjq, *piSjète, Z-прич, *pbsalb; б) образования подвижной а. п.: *bêrmç (с вариантом, возникшим в результате дейстивия закона Хирта *bermë) - *berq, *beretè; *strwnen-(м. p.) - ср. греч. корень II класса.сгртуе-; *vêr(t)щ -

*vSrtQ, *ubгtite / *иъг1ф, *глгtete; *ро1теп- м. и ср. р. -*ро1/д, *роИи В литовском (по крайней мере в большинстве диалектов) все отглагольные имена на -лого имеют подвижную а. п. (3-ю или 4-ю в зависимости от корневой интонации).

Из балто-славянских образований, входящих в глагольную словоизменительную парадигму, морфонологически регулярно соответствуют греко-арийским суффиксам II класса суффиксы, ; восходящие к и.-е. -*1о-/-*1а- (пассивные причастия, в греко-арийском - причастия/отглагольные прилагательные) и (балто-славянский супин, в греко-арийском. - именные девер-бативы, супин). Морфонологически рецессивными являются также славянский аористный -0- (корневого и дентального аориста) и ■-е/о- (тематического аориста), в греко-арийском относящиеся ко И классу.

В некоторых случаях балто-славянский имеет циркумфлек-совую интонацию в слогах, где в нормальных условиях должен присутствовать акут (в позиции появления "соссюровского" акута - на и.-е. долгих монофтонгах, и в позиции "бецценбер-т : геровского" акута - на балто-славянских рефлексах таутосил-лабических последовательностей *\'Нз). Оказывается, что метатония регулярна в балто-славянских образованиях от рецессивных корней с доминантными суффиксами -*£о- (а также -*з£о-) и -*По-/-*Иа- {эти суффиксы относятся к I классу в греко-арийском, см. выше).

Большое количество примеров на метатонию показывает литовский язык (ниже из соображения экономии места не приводятся имеющиеся параллельные формы без метатонии, в которых акут вторично возник по аналогии с инфинитивом и другими формами порождающего глагола):

Литовское образование

dZiaiïtas pladstas dôtas g,rcâHtas -montas

Литовский глагол .

diiâuti

plausti

doti

grâuéti

mâuxt

Славянский глагол

*tâjq *gryzQ

Латышский глагол

¿aiit

plaust

duot

graâzt

maux

Литовское Литовский Славянский Латыше

образование , глагол глагол глагол

stotas stoti *stajq stàt

sôstas. sesti *sadjQ sêst

pa-séstas

*riuo-üetas deti *dбjQ dêt

kliütas kliauti k{aut

nartas nerti *льг<?

plaütas plauti *р101Л?

klvstas kloti klàt

pa-grêôstai grebtl

jndstcs m6ti mât

aukStas. augtt aàgt

ap-kaüstai femrtt kaût

êluostas Sluoti sluôt

pa-büklas büti супин bût

pa-deklas deti dêt

tinkLas tît

Соответствующие образования от доминантных корней, напротив, регулярно имеют корень без метатонии:

Литовское Литовский Славянский . Латышский

образование глагол глагол' глагол •

каИаз каШ • *ко1](}

зíetaз

t¡ítrtas Ьиги '' buft

7721 Наг таШ *тпе1$ malt

гиоНав гс° ¿и

VI Нею гпШ vilt .

2епк1 ав ра-2гпи pa-zXt

йигкЬаз сгйт!г duft

ра-ъ'е1кв1аз иеггйа *vld^g

р1ик1аз р1аиИ • . Plait

ибвЬаз Пои

зёи sSt '

Метатония акут > циркумфлекс наблюдается также и в сла-

вянских образованиях на -to- (существительных) и -dio. здесь она проявляется в том, что формы на -го- и -dio от рецессивных корней с балто-славянским акутом имеют окситонированную неподвижную а. п. (Ь) вместо ожидаемой баритонироранной (а). Напротив, доминантные корни образую? эти формы с сохранением акута (они имеют а. п. а). Рассмотрим примеры образований на -dio:

Имена на -dio

*bídlo *dudlo *mydlo *rydlo * Si dio *tbrülo

*Щ(ПО

*¿üdlo

Славянский глагол Формы без метатонии

*dйjQ

*ryjQ

*тпъпЬ Формы с метатонией

*dédlo

*pqdla

* atadlo

*tvbrdlo

*verülo

*2qdlb

*2erdlb,

*2brdló 'vid lo

</*vídlo, *bydló

i/*bydlo) *2idlo *pédl¿

-a)

*déjo *рьпд *stajq

*иьгд

*¿erQ

*vijQ

*Óytb

*2ivg

_ \\ .

P°JQ

Латышский глагол

¿ut (trit) mit

dét pít stát tv£rt vifa ózeít dzert

vtt

bit

dzit

отклонения от указанного распределения редки и легко объяснимы - чаще всего они связаны с аналогическими выоа-

вниваниями. В некоторых случаях (лит. spéTas при лтш. spet, слав. *spéjQ) мы имеем дело с колебаниями корней между рецессивным и доминантным классами.

Балто-славянские образования на -*№>-/-*Т1а- и -*to-i-*sto-) от рецессивных корней имеют следующие особенности: а) для них характерно накоренное ударение и неподвижная (ба-ритонированная) а. п.; в славянском ударение сместилось на слог вправо по правилу Дыбо-Иллич-Свитыча, чем объясняется вторичная славянская окситонеза (а. п. £>); б) в корневой части этих образований происходит метатония акут > циркумфлекс. Так как иктус ставился в этих образованиях на корне, мы должны, исходя из принципа Дыбо, предполагать, что в них происходила мена морфонологической маркировки корневых морфем: морфемный "-" заменился на "+", иными словами, рецессивные корни становились в сочетании с перечисленными суффиксами (вторично)доминзнтными и, как следствие этого, орто-тоническими.

Однако имеются многочисленные балто-славянские доминантные морфемы, которые не меняют маркировки предшествующих рецессивных морфем и не вызывают в них метатонии акут > циркумфлекс. Оказывается, что все без исключения суффиксы подобного типа являются составными, первые компоненты которых, употребляясь отдельно, однозначно показывают свою принадлежность к рецессивному классу, d другой стороны, имеются омонимичные простые суффиксы, одни из которых относятся к доминантному, а другие - к рецессивному классу. Примером таких суффиксов могут служить -*ко- прилагательных и -*ko- существительных, -*to- причастий (он относится ко И классу в греко-арийском). Благодаря введению понятия "вторичная доминантность" объясняются такие непонятные до сих пор феномены, как сосуществование балто-славянского рецессивного суффикса -*ako- прилагательных (лит. storókas, plonókas, слав. *jakb, *takb при *отшкъ, *шакъ) и доминантного суффикса -*акд- существительных, отличающегося от предыдущего не только маркировкой, но и метатонией акут > циркумфлекс в первом компоненте (лит. paréiokas, naujdkas, слав. *áurókb, *Лхгака). Компонент -*а~, восходящий к основообразующему суффиксу,

имеет балто-славянскую рецессивность, ср. противопоставление *шйа, *Уоф (подвижная а.п.) : *йепа, *2ещ (неподвижная а. п.). Отсутствие метатонии в суффиксе прилагательных объясняется тем, что второй его компонент - рецессивное -ко-, тогда как присоединение к тому же -а- доминантного -Но- мотивирует в первом метатонию и делает его вторично доминантным.

Различия и свойства первично- и вторичнодоминантных морфем можно представить следующим образом:

Свойство морфемы Первично до- Вторично до-

минантная минантная морфема морфема

1. Меняет маркировку предшествующей ре- да нет цессивной морфемы

2. Вызывает в предшествующей морфеме ме- да нет татонию акут > циркумфлекс

3. Является ортотони-

ческой (ей "принадле- да да

жит" иктус)

Из приведенного выше анализа можно сделать следующие выводы.

Как в греко-арийском, так и в балто-славянском корни и суффиксы** распределяются по двум акцентуационно-морфонологи-ческим классам. В греко-арийском различие между двумя классами корней и суффиксов обнаруживается: а) в реализации исходного вида корнеи-зсг в сочетании с прикорневыми суффиксами; б) в акцентуации имен, зависящей от морфонологического состава словоформы. В балтославянском различие между двумя классами корней и суффиксов акцентуационное, при первом приближении описываемое как противопоставление ортотонических

^ Выше речь шла в основном о греко-арийских глагольных корнях, но есть все основания думать, что поведение именных корней не отличалось от поведения глагольных: например, греческим корень <5ори- 'дерево' (II кл.) имеет регулярную "метатезу" в форме с суффиксом II кл.: ср. слав. -*Лёгьо (а. п. С, рецессивный корень).

;морфонологически ударных) и морфонологически безударных морфем. Греко-арийские морфемы, относящиеся к I кл., восходят к тем же и.-е. праформам, что и балто-славянские доминантные морфемы, а греко-арийские морфемы II кл. тождественны балто-славянским рецессивным морфемам. Очевидно, что различие между этими двумя классами морфем имеет индоевропейское происхождение и как-то связано с просодическими характеристиками морфем.

Если мы обратимся к правилам постановки иктуса в словоформе, то обнаружим, что балто-славянские и греко-арийские правила не совпадают. В бэлто-славянском иктус ставится на первую доминантную морфему, в греко-арийском же место ударения в формах, не подвергшихся "морфологизации" (в которых место ударения заранее предопределено наличием того или иного суффикса), определяется совсем другими, известными, но пока еще не поддающимися интерпретации правилами. В любом случае мы не можем проецировать в индоевропейский ни балто-славянские, ни греко-арийские правила поста новки иктуса. Естественно напрашивается предположение о том, что индоевропейские словоформы характеризовались различными просодическими контурами, которые как в балто-славянском, так и в греко-арийском отражаются в разноместном ударении, но ударение это ставилось в разном месте рефлексов тех же и.-е. словоформ в греко-арийском и балто-славянском7. Расстановкой иктуса нельзя объяснить и греко-арийские модификации корней-set в различных сочетаниях с прикорневыми суффиксами.

Индоевропейские морфемы, как корневые, так и суффиксальные, были, видимо, противопоставлены по одному- просодическому признаку. Наиболее вероятным является предположение о том, что индоевропейские морфемы I и II классов различались

г

Успех сравнения акцентуации непроизводных имен, проведенного Иллич-Свитычем, определился в первую очередь тем, чтйоравнивались двухморфемные (не считая флексию) имена с рецессивными основообразующими суффиксами (-o-, -i-, -и-, -ter- и т. п.); такие образования с доминантными корнями нормально имеют греко-арийскую баритонезу и неподвижную а. п. в балтославянском, а образования с рецессивными корнями -греко-арийскую окситонезу и балто-славянскую неподвижную а. п.

тональными (регистровыми) характеристиками: возможно, морфемам I кл. был присущ высокий тон, а морфемам II класса -низкий тон, как из типологических соображений предполагает В.А.Дыбо. Тональные контуры, возникавшие в словоформах в результате сочетаний морфем с различными и одинаковыми тонами, отражались в виде греко-арийского разноместного ударения. Тональные контуры словоформ вызывали в конечном счете и различные модификации корней-Бег. В бэлто-славянском рецессивные (предположительно, первоначально низкотонэльные) морфемы ведут себя как морфонологически безударные, а доминантные (предположительно, первоначально высокотональные) - как морфонологически ударные. Однако есть основания полагать, что и в балто-славянском основным различительным признаком двух классов морфем был тон.

Видимо, непосредственным отражением старых тонов, деформированных наложением другого просодического фактора, известного нам под названием балто-славянского акута, явля-

о

ются латышские "плавная" и "прерывистая" интонации . Только тональные различия между доминантными и рецессивными морфемами могли быть причиной того, что: а) доминантные морфемы не знают метатонии акут > циркумфлекс; б) эта метатония не происходит и в рецессивных морфемах перед рецессивными: в) метатония происходит в рецессивных морфемах перед доминантными. Естественно предположить, что прямым отражением старого тона является "рецессивный акут" (в рецессивных морфемах перед рецессивными), а изменение "рецессивного акута" в циркумфлекс перед доминантной морфемой вызвано влиянием тона доминантной морфемы [ С V С + С V С > С у С + С V С ). Отсюда следует вывод, что тональные различия существовали и между неакутированными морфемами (например, тонами различались -*±о- существительных, вызывающее метатонию, и

причастий, рецессивная морфема, метатонии не вызывающая).

£

Предположение о том, что прерывистая интонация возникала в результате перетяжки иктуса с конечноударных слогов в формах подвижной а. п., наталкивается на необходимость объяснять большинство случаев поведения этой интонации в позициях, которые заведомо не могли быть ударными, как результат действия аналогических процессов - в особенности это касается многосложных слов.

Часть 2. АКЦЕНТОЛОГИЧЕСКИЕ ДИАЛЕКТИЗМЫ ß ПРАСЛАВЯНСКОМ

Одним из важнейших акцентологических признаков, разделяющим праславянские диалекты, является оттяжка на предшествующий слог ударения с долгих гласных и дифтонгов, на которых в праславянском находилось старое ударение "типа нового акута".

Наиболее характерными позициями, в которых выступают указанные выше оттяжки, являются:

а) презенс i-глаголов а.п. ö£ (т.е. каузативов и дено-минативов, образованных рецессивным суффиксом -Г- от основ с плюсовой маркировкой);

б) причастия на -an- от глаголов с чередующейся основой (типа *Cesäti : *öesjQ), относящихся к а.п. Ь;

в) loe. pl. на *-ёхъ от имен а.п. Ь и d (последние в тех системах, где слова а.п. d имеют окситонированную парадигму);

г) nom.-acc. pl. на *-а существительных среднего рода д) inst г. рI. на -у от существительных а. п. b, d и в отдельных системах с, а также, вторично, instr. pl. на -mi, заимствующий акцентуацию инструменталисов на -у (например, в галицком, у Ю. Крижанича и т.д.);

е) gen.-loc. du. на *-й существительных женского рода.

ж) асс. pl. на -у от u-основ, асс. pl. на -у / -f от о-основ и пот. -асс. pí. на -у / -ё от б-основ.

В славянских .языках встречаются 4 основных типа отражения первоначальной системы ударения. В 1-м типе оттяжка „ударения происходит на любой предшествующий гласный. Во 2-м типе ударение оттягивается тольк.о на предшествующий краткий гласный. В 3-м типе, напротив, оттяжка происходит на долгий гласный, в случае же краткости предшествующего гласного ударение остается на прежнем месте. Архаичен 4-й тип. в котором в основном сохраняется праславйнское состояние.

Надежно установлено следующее распределение этих типов по славянским диалектам:

1-й тип характерен для: 1) говоров "севернословенского акцентологического типа"

(некоторые кайкавские и севернословенские говоры);

2) северночакавских говоров типа Нови, Вргада.

Во многих центрально- и восточноболгарских, а также в части западноболгарских и торлакских (Константин Костенеч-ский, Книга Царств Досифея) оттяжка на любой предшествующий слог первоначально происходила только со срединных долгих гласных и дифтонгических сочетаний (в презенсе {-глаголов а.п. £>2, в локативах на -ёхъ), тогда как с конечных долгих в одних говорах (большинстве центрально- и восточноболгарских, в т.ч. в старотырновском, у Константина Костенечского) ударение первоначально оттягивалось только на предшествующий краткий, а в других, напротив, только на предшествующий долгий (например, в восточноболгарской "системе писца Гавриила"). Видимо, это говорит об ареальном характере срединных оттяжек, вторично проведенных в "праболгарских" говорах, исконно принадлежавших ко 2-му или 3-му типам. Ситуация, сходная с "системой Гавриила", характерна также для кайкавского говора Бедни. В чакавских диалектах типа Нови' оттяжка ударения с конечных гласных, видимо, происходила на любые слоги. Характер конечной оттяжки в диалектах "севернословенского типа" неясен: она была перекрыта более поздней собственно словенской ретракцией ударения.

2-й тип характерен для:

1) значительной части западноболгарских говоров (ранняя фиксация — памятник XIV в. Ис. Сир.);

2) кривичских в своей основе западных, северо-западных и северных великорусских, северных и северо-восточных белорусских говоров (по последним мы имеем пока крайне мало материала), этот тип характерен для многих старорусских рукописей псковского, новгородского и ржевско-волоколамского происхождения;

3) галицкого диалекта украинского языка-5 :

о

Гялииким мы называет,! диалект, территориально ограниченны;"; с востока р. Збручем. а на севере - густым пучком изоглосс, отделяющим днестровские говоры от волынских. В га.ишкип диалект целиком входят бойковские, верховинские. ужанские (восточнолемковские}, боржавские. мараморошские. санские (надсянские), днестровские (надднретрянские). покут-ские, а такж» ч к-тично гуц$льс1с;«е и буковннские говоры.

3-й тип характерен для:

1) г.тарохорватского диалекта, отраженного в акцентуированных текстах 10. Крижанича;

?> некоторых южночакавских говоров (в частности, островов Врач и Х'вар);

3) словенских и кэйкавских говоров "южнословенского акцентологического типа" (в частности, к этому типу относится система литературного словенского языка, отраженная, например, в словаре М.Плетершника);

4) ильменеко-словенских в своей основе севернорусских говоров — костромских, севернонижегородских, говоров района Нелого озера;

5) центральных и южных белорусских (кроме загородских) и, видимо, правоОережно-полесских украинских говоров (в основе которых лежали близкородственные племенные диалекты дреговичей и деревлян); этот тип характерен и для литературного белорусского языка;

6) кашубского (поморского) языка (наиболее ярко этот тип выражен в описанном К. Лоренцем словинцском диалекте).

4-й тип характерен для

1) восточных и юго-восточных говоров великорусского языка (основная часть владимиро-поволжских говоров, кроме северной части нижегородской подгруппы, отделы Б и В восточных среднерусских акающих говоров, а также восточная часть рязанской группы говоров южного наречия). Этот тип характерен, с некоторыми оговорками, и для русского литературного языка;

И) большинства- сербохорватских штокавских говоров.

Видимо, во всех диалектах 4-го типа происходила крвтко-етная оттяжка, однако только с конечных долгих гласных, причем в строго ограниченных морфологических позициях: в пош.-асс. pl. и du. слов ср. р., в gen.-loc. du. всех родов, а также, видимо, в пош.-асс. pl. 3-основ. Такое распределение позиций оттяжки может говорить о ее заимствовании из диалектов 3-го типа.

Наиболее показательным является материал презенса í-глаголов.

Ниже приводится материал.

а. Краткосложные глаголы

1. *seiiti: ср.-болг. селитъ са, гюлг. сели, "сев.-словен." Ь'едня sutim sa, вост.-штир. *яёНт; ст.-шток, въселит се (Сб. 1509 г.) ~ ст.-хорв. Селим- се (Гр. 230); ст.-русск. центр.-вост. пресвлйши (Корм. 606а), новг. вселити са (Новг. 32), вселйтъ (Новг. 336), ю.-зап. (?) дл вселит са (Чуд. 120г), й вселйт са (Чуд. 158а), вост.-русск. пъс'ел'ат (МАРЯ, Восток, вопр. 117, п. 744), русск. литер. поселю, поселит; словен. se preseli (Rad 93, с. 173). От *sel6 (а,п. t>). 2. *ploditv. ср.-болг. плодить; ст.-русск. сев.-зап. въсплодитъ (Егор. 3156), центр.-ю. (?) рлоплсздАТ са (Хр. 1066); галицк. ТП plodyt' s'a; загор. Сим. 3 pl. щбд'ет' ~ ст.- хорв. Плодим се, расплодим се (Гр. 223); ст.-русск. сев.-вост. приплодйши (Ион. 3206, 4056), русск. литер, плодится; ю.-чак. opLoclin (H.-S. 739); словен. ploätV' ti, plodim ■ (Plet. И, 62) с "сев.-словен." вариантом plodi-tl, plgdim). От *plodb, *plodu (а.п. d). 3. *kositi 'косить косой': русск. диал. (вятск.) кос'ат (Бромлей-Булатова, с. 352); галицк. ТП kösyt'; загор. Сим. 3 р]. кос'ет~ ст.-хорв. Косим, Накосим (Гр. 239); словен. kositi, kosim (Plet. 1, 441); ю.-чак. Врач kosxn, Хвар kosi (H.-S. 449); вост.-русск. (Владимир, и др.) кошу, косит. От *kosa, асс. *kosq (а. п. Ь), и другие подобные глаголы (*ostriti, *pb8triti, *topliti, *rotiti, *krbsf,iti, *dvoriti, *dobriti, *db ZHU, *tbäöitl, *m,toriti, *po3titi, *kotlti, *Zblobiti, *goliti, *зъь'ейо£Щ, *[>opiti, *3tbkliti).

Аналогичное различие в рефлексации показывает и ряд краткосложных девербативов, по-видимому, каузативов (в той степени, в какой они поддаются этимологизации) и глаголов, тип проиэводности и первичная грамматическая семантика которых не установлена: 4. »tuoriti: ср.-болг. творитъ, болг. подпресторя; "сев.-словен." Бедня »stuertm; русск. диал. (вятск.) тПбр'ит, mööp'rm (Бромлей-Булатова. С. 352); ст.-русск. сев.-зап. отвбрииж (Пролог 88а), и твори (Час. 208), зап. отвори (Лет. 356), творлть (Лет. 3266),

твбрАТь (Лет. 3266), центр.-зап. твбритъ (Цв. 56); галицк. ТП tvoryt'; загор. Сим. 3 pi. тпвор'ет'; ст.-шток. твбриши (Ев.-апр. № 7364, 6а и т.д.), творить (Сб. 1509 г., 15, 41 и т.д.) ~ ст.-хорв. Теории, Створим (Гр. 239); словен. storim (Rad 93, с. 177—179), tvoritl, tvorim (Plet. II, 704); ст.-русск. новг. твырить (Новг. 286), вост. сотворить (Корм. 301а), ди творАтъ (Корм. 304), творите (Увар. 510, 511, 513, 543), сотворить (Увар. 605), сотворите (Ряз. 226, 676), притворить (Ряз. 268), сев.-вост. съ| творите (Ион. 494); русск. литер, творю, творйт; ю.-чак. Врач stvori se (H.-S. ¡107). 5. HoZiti: ср.-болг. лбжить, положить, болг. ложа; "сев.-словен." Бе дня *rozle2im, сев.-чак. Нови io2T, naloZi (Белич. С. 250), Вргада lo2iS; ст.-шток. положить (Ев.-апр.

7364, 108а, 2606 и т.д.); ст.-русск. центр.-зап. да прелбжиши (Цв. 1106), не приложи (Цв. 1246), зап. възлбжл

(Биб. 83), положи* (Биб. 796), полбжа (Биб. 786), сев.-зап. возложать (Печ. 416), проложить (Печ. 456), ые прелыжит са (Печ. 294); галицк. ТП poloiyt• ~ ст.-хорв. Ложим, Положим (Гр. 225); словен. poloZiti, poloiim (Plet. II, 133) — однако и loiiti, IqiAm (Plet. I, 534) с "сев.-словен." ударением; ст.-русск. сев.-Еост. приложит са (Ион. 38, 4126), приложат са (Ион. 1026, 4356), новг. дет не приложить (Новг. 386), вост. положат^ (Ряз. 186), Ne приложить (Ряз. 210), приложить (Корм. 325), заложить (Корм. 365), положить (Увар. 8386); вост.-русск. (котельнич.) положйт (Зеленин Ск., с.

г- лч ' '

59), русск. литер, ложусь, ложится, а также другие глаголы (*i¡oriti, *oritl, *'gtbtiti, *гопШ, *boriti).

Наряду с перечисленными выше имеются немногочисленные глаголы, как правило, итеративы, которые регулярно имеют "классический" рефлекс а.п. b (наоенбвное ударение) во всех рассмотренных диалектах. Сюда относятся: *voziti (ср. *vbzq), *gcmiti (ср. *Zenq), *voditi (ср. *vedq), *xoditi (ср. ptc. *¿ъdlъ), *lomiti (ср. лит. lemti 'судить, определять', диал. 'сгибать', йmti 'ломаться'), *tomiti (ср. словен. s-tgti se, -tamem se/-tmem se 'gerinnen, coagulieren'), *nositi (cp. *nesQ), *prositi (ср. лит. piräti, peräa 'сватать', praäyti 'просить'), *skoCiti (ср. герм, тематический *skexa- в др.-в.-нем. scShan 'vagarl', ср.-в.-нем.

schehen 'schnell dahineilen'), а также *2eniti и некоторые другие. Подробнее см. ОСА. С. 112-116.

б. Долгосложные глаголы

„ J V

1. *№hti: ср.-болг. ст.-тырн. бълитъ, болг. беля;

"сев.-словен." Бедня bieliti (а.п. ö) ~ галицк. ТП b'ilyt",

псков. osunm (ПОС 1. 161), 3 pl. беля (ПОС 1.161) ~ словен.

beliti, belim; ст.-хорв. Бйдим, Побилим (Гр. 128) ~

вост.-русск. 6,aui*ha (МАРЯ, Восток, вопр. 117, п. 570),

поб'ел'и-п (ib., п.73). От *Ьё1ъ, *Ъё1а, *Ьё1о (а.п.Ь).

2. *gnäzditi-. "сев.-словен." Бедня ßnjiczcl'iti (а.п. b) ~

зап.-болг. 3 sg. аог. и въгиЪзди са (Ис. Сир. 1326);

ст.-русск. зап. въгыЪздат са (Библ. 4746, 617 , 9796);

погиТ>здат са (ib., 617 б); галицк. ТП уn'izdyt' s'a ~

ст.-хорв. Гыьйздим се, угмьйздим се (Гр. 123); словен. g'nez-

diti, gnezdim ~ русск. литер, гнездится. От *gn6zdo (а.п.

Ь). 3. *klju£iti: ср.-болг. ст.-тырн. клюуить; болг. за-,

бключа ~ ст.-русск. сев.-зап. клюуит са (Иск. 856), склюуит '

са (ib., 127), зап. склюу'т са (Фер. 497); галицк. ТП

vkl'uCyt' ~ ст.-хорв. Кльууии, Скльууим (Гр. 144); словен.

kljuCiti, kljuöim ~ русск. литер. 6-, за-ключу, -клочит. От

*kljdöb, *kljucb (а.п. ö). 4. *paliti: ср.-болг. ст.-тырн.

палить; болг. паля; сев.-чак. Нови zapalin (Белич. С. 250) ~

ст.-русск. зап. попалить (Ржев. 164, 2576), ;запа|латъ (Библ.

603), попалить (Биб. 4726); галицк. Чапли palyt ~ ст.-хорв.

Налим, Опалим (Гр. 129); словен. рaliti, palim; ст.-русск.

сев.-вост. попал'и (Ион. 125), запалиши (ib., 326) ~ ст.-

русск. вост. запалить (Увар. 6376), запалит са (ib., 682);

русск. литер, архаич. палю, палит. Деноминатив от *ра1ъ,

dat. sg. *palovi (а. п. d) либо каузатив от *polngti.

5. *xornitiz ср.-болг. ст.-тырн. хрймитъ; болг. храня;

сев.-чак. Нови hranin (Белич, с. 250) ~ сев.-русск. хорон'ат

(МАРЯ, Север, вопр. 117, п. 347); галицк. ТП xoronyt* ~

ст.-хорв. ХР&Ш1М, Охраним (Гр. 134); словен. Лraniti, hra-( \

nim. От *xorna, асс. *xornq (а.п. b), а также другие глаголы (.*SQditi, *xuliti, *П6Ш, *blazniti, *krgüti, *borniti, *kuriti, *piim, *kbrrniti, *koltUi, *2ariti, *kgsiti, *blQdili, *trvmti).

Каузативы и глаголы неясной грамматической семантики: 6. *stqpiti: ср.-болг. стжпить; болг. сгтъпя; "сев.-словен." Бедня zastdupiti (а.п. b) ~ зап.-болг. 3 sg. аог. шстяпи (Ис. Сир. 966); ст.-русск. зап. достоуп'|ть (Фер. 506), истоупГть (ib., Ь38) ~ словен. stqpiti, stQpim; ст.-хорв. Ступим, Поступим (Гр. 115); ст.-русск. сев.-вост. да ысто^па (Ион. 9), Ne пристУпиши (ib., 4876) ~ ст.-русск. вост. престУпиши (Увар. 432). 7. *krQtftii ст.-хорв. Крутим, Скрутим (Гр. 131); галицк. ТП krutyme ~ вост.-русск. крутит (МАРЯ, Восток, passim), русск. литер, архаич. кручу, крутит. Каузатив от *krq(t)nqti, а также другие глаголы (*torpiti, *Sbrditi, *vortiti) - подробнее см. ОСА. С. 116-120.

Как и в группе краткосложных глаголов, имеется небольшое количество долгосложных глаголов, во всех рассматриваемых диалектных системах показывающих "классический" рефлекс а.п. Ь. Речь идет о следующих итеративах: *m&stti (ср. лит. maiSyti 'мешать, перемешивать* и mieSti 'разбавлять, "смешивать'); *sv§titi (ср. *sv6sti, *sm>tq с тем же значением); *slu2'iti (ср. лит. slaugyti 'ухаживать, прислуживать' и диал. slaugti); *ljubiti ' (видимо, старый итератив, ср. др.-инд. тематический глагол lubhyati . .'любить'); *volHiti (ср. *velkti, *v£lkQ с тем же значением) и некоторые другие.

Для акцентного типа этой небольшой группы долгосложных и краткосложных глаголов введем.обозначение а.п. by сохранив объяснение его как результата преобразования колонной акцентной парадигмы с ударением на '^тематическом11 гласном -Т-по закону Станга; который, судя по тождеству рефлексов во всех славянских языках, действовал еще в праславянский •период. Акцентный тип глаголов, объединяемых представленной выше системой соответствий, в этом случае получит наименование а.п. £>г и должен быть реконструирован как акцентный тип с колонным ударением на "тематическом" гласном -г-, избежавшем передвижки по закону Станга. Морфологические различия позиций действия закона Станга в г-глаголах очевидны: закон Станга действовал, по-видимолщ, исключительно в итеративах и не бейст&овал в каузативах и денолшнативах. Вероятно, должны были существовать какие-то просодические факторы, которые различали эти два типа "тематического"-{-. Не вдаваясь подро-

Оно в проблематику, связанную с указанным различием, отметим здесь, что по характеру морфонологических отношений, отображающих акцентные валентности (см. гл. 1), -{-итеративов должен получить маркировку (+), а каузативов и деноминативоь — маркировку (-).

Наличие в диалектах, объединенных одинаковым типом отражения а.п. Ь2 ¿-глаголов, ряда общих специфических акцентологических и сегментных морфонологических явлений позволяет предполагать, что группы диалектов, полученные путем такого объединения, отражают специфическое генетическое родство этих диалектов в некоторых диалектных общностях, которые существовали до объединения их в южнославянскую, западнославянскую и восточнославянскую общности.

В соответствии с типом отражения а.п. Ь„ ¿-глаголов у нас наметились четыре группы, каждую из которых мы будем обозначать номером ее типа.

Праславянское состояние а.п. £>г г-глаголов непосредственно отразилось в акцентных системах 4-й группы диалектов.' '

Ряд диалектов праславянского в определенный период претерпел преобразование по закону оттяжки ударения с долгого с .лога на предшествующий долгий ("долготная оттяжка"), получившему в ряде публикаций В.А.Дыбо наименование закона (0. Крижанича, что привело к возникновению системы, отразившейся в акцентных системах 3-й группы диалектов.

Иной тип преобразования обнаруживается в группе '¿, где не наблюдается результатов действия закона Крижанича, но действовал закон оттяжки ударения с долгого слога на предшествующий краткий ("краткостная оттяжка").

Наконец, в диалектной группе 1, по-видимому, совместились оба процесса ретракции с долгого слога как на долгий, так и на краткий предшествующий слоги. Это преобразование привело к системе, устранившей колонный тип с ударением на •тематическом* гласном но сохранившей параллелизм акцентных типов глаголов и имен, от которых они образованы.

Обе оттяжки имели, по-ьидимому, фонетический характер, благодаря фонетическому характеру, они охватывали различные части системы языка, однако устойчивость вызванных ими морфонологических преобразований в тех или иных морфологических

категориях была не одинаковой в разных регионах славянской языковой области..

На генетическую связь диалектов, в которых представлен 2-й тип оттяжек, указывает следующий факт.

В западноболгарском тексте Ис. Сир. обнаружена система, в которой ¿-глаголы а.п. Ь имеют необычное ударение на тематическом гласном во 2-м л. ед. ч., например: й млкуйши са 45а ~ <1>|лжуит са 22а; лювйши 2156 ~ лювитъ 96; помлйши са 436 ~ молить 98а и т.д. (см. Дыбо 1983, с. 3—14).

Следы аналогичной акцентной кривой в старорусских памятниках были отмечены А.А.Зализняком (Зализняк 1985, с. 359—360). Памятники с типом "мошиш" локализуются в западной н северо-западной части великорусской зоны и имеют отчетливые признаки принадлежности ко 2-й диалектной группе, а также примеры на сохранение "архаизма Иллич-Свитыча" (см. ниже), в качестве иллюстрации можно привести следующий материал. Ржев.: локдомйши са 736, 138 ~ поклмнат са 346, 1156, да поклона| ти 1016, покл6|мат са 1446; ра^рУшйши 136 ~ ра;зрУушй 84. Час.: молйши 216, молйши са 190 ~ моли са 4576, не молим4 та 402. Биб.: положйши 80, приложйши 4056 ~ въ,зл6жл 83, положи6 796, положа 786, 385; ме оуклоыйши 1196, 123 ~ оуклбый 119, поклонит са 119; йскоусйши 3306 ~ дй йскоуслт оа 332; завлоудйши 4666 ~ клсудл 4106, провлоудй 81. Библ. (памятник западной или ближней юго-западной локализации): преклоыйши 4866, покло'нйши ми 671 ~ поклоил ти са 481, поклбнит са 481. Егор.: хвллйши СА 228 ~ хвалить 16. В старорусских памятниках восточного и южного происхождения такие формы не отмечены (ударение в уникальном -для системы Чуд. в^любйши 124а, .возможно, является опиской); Острожская Библия (2-я пагинация, полная выборка с лл. II 54а—105а): творйши 50г, 576, 856 - творит са 52в, ткорй| 576, творит1 576, потворитъ 806 и т.д. (как правило конечное ударение во всех формах презенса имеют лишь формы от сьтворйти); млслЪдиши 55а, 60г ~ ылсл^дить 586, ылсл'ЬдитЧ 886, въслъдатъ 89а (но нлслЪдатЪ 896); погУвйши 556, да не погУвйши| 566 ~ погрей 60а; потрУдйши са 55в ~ трУдлт са 79в, оутрУдит са 83в; възложйши 55в, положйши 551, дл ме положйши 56г, по|ложйши 83]', къзложйши 87а, ми приложйши

Оба, ыв приложиши| 87г - възлбжитъ 576, положить Ьвб, приложи 59а, възлб|житъ 60г, ые приложит 7е 716, N6 прилб||жит са 74в и т.д.; възлюбиши 55в ~ любить| 55г, любить 57г; оукломйши са 576 ~ оуклоыит са 746, по1клома7ъ ти са 856, N6 отклонит са ЮЗа; даже са ые помо|лиши 596, да моли|ши са 82а ~ ыолат са 65г, по|мблит са 666 ыэ, молит са 85а, помблА са | 856; ие оуловйши 626 ~ ловить 626, ловит са ! Ь7б, ловатъ 1016; млкормйши 63а ~ кормитъ 101в; насадйши 76г ыэ, 93г ~ ыаса|дАТь 93а, ыи ыасадАТЪ 836, пресадит са 101в; похУ|лйши 86в ~ х^лит са 88а; волйши ЮОв - ые|изволить 736. Как видно из приведенных примеров, формы на -йши образуют а) краткосложные глаголы праслав. а.п. Ь,, (ложити, кломити, творити, волити и т.д.); б) вторично перешедшие в неподвижный акцентный тип праславянские глаголы а.п. с и долгослож-ные глаголы а.п. Ьг (садити, ловити, слъдити, кормити, трУдити и др.). Глаголы а.п. Ь^ и а.п. а, как правило, не образуют таких форм, ср.: възвбдиши 526, йзводиши 526; ос7авиши| 556; х°Аиши 57в, 57г (однако ми х°ДЙши 101а);' гбмиши 57а, 626; оумы6|жиши 946.

Тип "люлиьш" не обнаруживается в явном виде в современных запэдноукраинских говорах, однако в прежнее время он, несомненно, был им свойствен (ударение на тематическом гласном обнаруживается здесь не только в формах 2 ргаев. на -шх, но и в 2 р1. ргаез. на -те). Можно привести материал из украинской рукописи XVII в. Измарагд, акцентуация которой и в других отношениях северно-галицкая: твори 46, 86, твори 76, 15, да твбрй II, твб|рй 12, 136, 14, да...твб|рА 15, Зще во...твори 15, сътвбрй 156, твбрА 16, 176, 266, твбрй 226, сътвбрй 23, ме твбрй 266, твбрА | 266 (при двух исключениях: творйтъ 8 и сътворй'| 156 — видимо, акцентологические русизмы), однако: творйши 8, 13 Ыэ, 286, сътвоЦрйте 9, не| творите 116, сътворйте 18, (приведенные формы на -те являются презентными, а не императивными); варианты с накоренным ударением: творите 116, 136, ии сътворйте 206, 'твбриши 21; ср. также извавиши 26 при извавй 29, погжвйши 10 при погуби 12, погявй 17 и т.д.

Судьба a.n. d

Одной из важнейших особенностей, отличавшей позднепра-славянские диалекты, являются рефлексы а.п. cí существительных о- и и—основ. В отличие от "классических" а.п. а (баритонированной, с фиксированным старым акутом на корневом гласном), а.п. Ь (с ударением, первоначально во всех формах падавшим на 1-й слог окончания) и а.п. с (с чередованием ортотонических и энклиноменных форм в зависимости от акцентологической маркировки окончаний), акцентная кривая слов а.п. d является аномальной: в ней энклиномен представлен в пот. и асс. sg. (т.е. корень ведет здесь себя как имеющий минусовую маркировку, характерную для корней а.п. с), тогда как все остальные формы имеют окситонезу (здесь эти корни ведут себя как плюсовые, принадлежащие к а.п. Ь).

Существование особой "смешанной" а.п. (лишь в о-основах м. р.), которая позднее была названа а.п. d [см. Булатова-Дыбо-Николаев 1988], было установлено В. М. Иллич-Свитычем (Иллич-Свитыч 1963. С. 118—119). Внешнее сравнение показало, что а.п. с имеют существительные с греко-арийскими и германскими окситонированными соответствиями. В литовском во всех диалектах эти существительные имеют 3-ю или 4-ю (подвижные) а.п. Подавляющее большинство существительных мужского рода с о-основами, имеющих в праславянс-ком а.п. Ь, в древности принадлежало к среднему роду. В литовском, как правило, в подавляющем большинстве диалектов устойчиво сохраняется 2-я (неподвижная) а.п. этих существительных. В то же время и.-е. баритонированные существительные м. р. с о-основой соответствуют славянским существительным а.п. ü (в терминах Иллич-Свитыча — смешанной а.п.), см. Иллич-Свитыч 1963. С. 30-42, 109-119, 154. В литовском генетически тождественные слова по большей части имеют диалектные колебания между 2-й и 4-й а.п., причем материал, приводимый Иллич-Свитычем в его книге, может быть соотнесен с приложенной к ней "Картой-указателем литовских населенных пунктов". Оказывается, что следующие литовские говоры имеют в основном 2-ю (неподвижную) а.п. у слов, соответствующих славянской а.п. d: 1) Говоры западной Литвы, восточная граница которых тянется приблизительно от истоков Бартувы к

истокам Юры и по ее долине, далее она пересекает Неман приблизительно в районе Велюоны и по меридиану продолжается до границы с Польшей. К этой же лингвогеогрэфической области принадлежали и говоры бывшей Прусской Литвы.

2) Говоры района Паневежиса.

3) Дзукские говоры.

В прочих литовских говорах нормальным соответствием славянской а.п. d является, по-видимому, 4-я (подвижная) а.п. Таким образом, акцептная парадигма существительных мужского рода, соответствующих и.-е. баритонированным образованиям, видимо, имела иную акцентную кривую в сравнении со словами, первоначально принадлежавшими к среднему роду, еще в балто-славянском. Генезис различия между акцентными кривыми неподвижных существительных мужского и среднего рода до сих пор объяснения не нашел.

Дальнейшие исследования показали, что а.п. d (наряду с Ь и с) имели не только существительные м. р. с о-основами, но и существительные с и- и i-основами (см. [Булатова-Дыбо-Николаев]), а также с консонантными основами и, возможно, es-основы среднего рода (например, *dervo, gen. *dervese, в отличие от *feSlo, gen. *kolese — ср. их рефлексы в словенском: kolg, gen. kol<>sa; в отличие от drevo, gen. drevqsa; око, gen. oCqsa; tclö, gen. telqsa и под.; . оста-

тки а.п. d в среднем роде сохраняются, кроме словенских, также в псковских говорах (ухо, слово, см. также Колесов 1968).'

Выяснилось также, что рефлексы акцентной кривой слов а.п. d так или иначе сохраняются в большинстве славянских диалектов (В.М.ИлличСвитыч обнаружил их только в северноча-кавскйх говорах типа Суска и Истрии и в галицком украинском), однако в "классическом" виде, причем именно в виде рефлексов "смешанной" а.п., эта акцентная кривая обнаруживается еще в запздноболгарских, а также в кривичских по происхождению великорусских и белорусских говорах.

Рефлексы а.п. d существительных м. р. о- и u-основ в конкретных акцентных системах следующие.

Слова а.п. d любого морфонологического вида имеют, как правило, окситонированную (типа а.п. t>) или особую, отлича-

юшуюся от а.п. Ь и с, акцейтфую парадигму при сохранении в том или ином виде следов э.нклиномичности пога.-асс. в следующих диалектах:

1) В галщком украинском. Односложные основы имеют здесь окситонированную а.п. в ед. ч. (во мн. ч. первоначальная окситонеза частично исчезла вследствие оттяжек ударения с долготных окончаний на краткостный слог корня, см. [Дыбо-Николаев 1989, Николаев 1990а]). Баритонированную а.п. с ударением в ед. ч. на 1-м слоге, тождественную рефлексу а. п. с, имеют старые и новые (полногласные) двусложные корни.

2) В кривичских по происхождению великорусских и белорусских говорах.

3) В чакаЗских говорах типа Суска, Сали, Истрии: здесь сохраняется интонационное противопоставление всех четырех а.п., например Сусак 1иЛ, 1&ка < Нйкь, Чйка; рдр, роф < *роръ, *рора; Ь"ох, ъЬ7а < *Ьо£ъ, *Ьо£а; ь"ок, Ьбка < *Ьокъ. *Ьока.

4) В штокавских говорах, относящихся к следующим группам: шумадийско-воеводинская, косово-ресавская, зета-лов-ченская (а также к некоторым переходным говорам, находящимся на границе этих групп с вост.-герцеговинскими). В этих говорах также наблюдаются реликты "смешанной" парадигмы.

5) В западно- и централъноболгарских говорах. Видимо, старую акцентную кривую а.п. <1 сохраняли староболгарские говоры центральной зоны - например, диалект памятника XIV в. Ис. Сир. (см. [Булатова-Дыбо-Николаев. С. 52]). В современных говорах северо-западной Болгарии (например, в лом-ском), а также (не столь регулярно в виду его смешанного характера) в болгарском литературном языке членные формы ед. ч. от краткосложных существительных а.п. й являются барито-нированными, как и от существительных а.п. а и й любого мор-фонологического вида (например, рогът, ОоОьт а.п. й как по~ пып, кольт, блкнът а.п. Ь, лккьт, хляоът а.п. а), а членные формы от долгосложных существительных а.п. й частью барито-нированные, частью окситонированные (Оесът, брегът, но лй-стът, лыатът). Так же ведет себя в указанных говорах а.п. Ь. Членные формы от существительных а.п. с всегда окситонирова-ны Шарьт, медът, Оолгьт, родът, ситт и т.д.).

tí) ß юго-восточных полесских (белорусских и украинских) говорах, расположенных по течению Припяти, а также в междуречь е Днепра и Десны и по течению р. Сож. Кроме хорошей сохранности окситонезы ед. ч. слов а. п. tí, для этих говоров характерна оттяжка в loe. sg. краткосложных о/и-основ (sío-f, gen. stotá - loe. stol'í), а также развитие *б > о перед -v-(xl'gw/xl'uw, spováti, p'óven').

7) В верхнелужицком языке рефлексы окситонезы обнаруживаются в некоторых существительных а.п. d с корнями вида ToRT/TeRT (см. Дыбо 1963).

13) Значительные следы окситонезы в рефлексах а. п. й обнаруживаются в беликополъеких (напр., сважендзский) и юго-зстадных чешских (например, доудлебский).

Имеются еще системы, в которых ак!!°нтная кривая а.п. П сохраняется (как правило, а виде окситонезы косвенных падежей ед. ч.) лишь в определенных морфонологических типах, а в прочих случаях слова а.п. d ведут себя как слова 'а.п. с.

1. Подольская система. Представлена в подольских украинских говорах, где окситонезу регулярно имеют лишь существительные с ií-основами, а также с корнями вида 7ь/ъПТ.

2. Полесская система. Представлена в южных белорусских говорах, возникших на основе племенного диалекта дреговичей (эту систему, с некоторыми отклонениями, имеет литературный оелорусский язык), в украинских и белорусских полесских говорах, сформировавшихся нэ основе племенных диалектов древ-Л9сн и волынян, а также в лтажтолъеком диалекте. Эту же систему имеют большинство южнорусских (бятичских в основе) и севернорусских (в основе илыпенско-слобенских) говоров. В говорах с полесской системой окситонезу в ед._ ч. имеют все или" некоторые существительные а.п. d с корнями Ть/ъйТ (*sSrpъ, *v£rxb, *gъГЬъ и т.д.).

3. В во сточндвеяияорус ских го вора х (в том числе в литературном русском), имеющих "древневосточную" диалектную основу (см. подробнее [Николаев 1988. С. 140—141, Дыбо-Николаев 1989]). В этой системе окситонеза, как правило, присутствует у односложных существительных толь-ксРво всех падежах множественного числа (слова а.п. b имеют окситонезу косвенных падежей и в ед. ч.), реже окситонеза сохраняется в

ед. ч., тогда как корни ctí "Старой и новой дву сложностью (полногласием) имеют акцентную кривую, тождественную рефлексам а.п. с.

4. В востпочкогерцеговинсколг штокабском (в том числе и в .штературном сербохорватском языке) и некоторых славонских говорах (Ю.Бараня) в ед. ч. а. п. d отражается в основном как а. п. с, однако имеется ряд слов, сохраняющих "смешанную" а. п. (stog, gen. alo ¿a). Долгосложные u-основы а. п. d как правило сохраняют окситонезу им. и вин. п. мн. ч. (например, ¿ist, gen. Lista, pi. lístovi при bríjeg, gen. brí-jega, pi. bregovi).

. S. В некоторых чакавских и юго-западных кайкавских говорах (Сень, девинский, Озаль, Пригорье) а.п. d отражается как "смешанная" а п. в основном в краткосложных основах (Пригорье bog, gen. boga; most, gen. mbsta). Примерно тот же набор слов отражен в виде рефлекса а. п. Ь в некоторых славонских (например, говор г. Брода) и среднесловацких говорах (липтовские, оравские).

6. В словенсколг литературном языке и близких к нему диалектах, а также в некоторых кайкавских диалектах слова а. п. d часто отражаются как (¡лова а. п. Ь, особенно часто это отмечается в краткосложных и-основах.

8 большинстве чакавских (Црес, Нови, Кали, Вргада, Брач, Хвар и Вис), кайкавских (Бедня, Загорье, Турополье), вост.-болгарских, среднечешских, моравских и западнословац-ких и поморских говоров рефлексы а. п. ¿ как правило совпадают с рефлексами а. п. с.

Как было сказано выше, сохранение окситонезы существительных а.и. d характерно для великорусских и белорусских говоров, восходящих к кривичскому племенному диалекту. На территории Белоруссии окситонеза этих слов характерна для всех говоров, относящихся к западному, полоцкому и смоленскому территориальным его вариантам (см. [Николаев 1989aj).

Важной архаичной особенностью некоторых "кривичских" систем, солижаюших их с чакавскими системами типа Истрии и Су ска, является сохранение непосредственных рефлексов "смешанной" акцентной кривой в существительных а.п. d со старой и новой (полногласной) двуслоговостью корня: средне-

и южнопсковских, полоцких и заонежских говорах сохраняется парадигма, непосредственно отражающая праслэвянское состояние: псков. и полоцк. молот : .гю.юти. псков. оброб : бороба, полоцк. тюлаз : палаза, заонеж. берег : берега, верес : вересу, стпброх : сторожа (см. материал ниже). В севернопсков-ском (реже в среднепсковском и южнопсковском) эти слова имеют выравненное ударение с окситонезой в nom.-acc. sg., полностью уподобившись словам а.п. b Ыорост, терёлг, волос, вечор, веред, верес, ворбт), причем в дальнейшем эта система получает тенденцию к унификации ударения на втором слоге (типа вечор : вечора); наиболее полно эта тенденция осуществилась в родственных севернопсковским говорах севера Новгородской обл. и южного Обонежья.

Например: 1. *berga: псков. inst г. oupstsó.n

(Осовик Нев., ПОС 1. 173) — ср. на...сере7 (Мисники Нев., .ПОС 2. 221), беряголг (Фетинино Н.-Сок., ПОС 1. 173) - ср. береге (Козлово Н.-Сок., ПОС 1. 173); заонеж. на берёг (Челмухи Медвежегорск. КАСС Р. СРГК), заонеж. Береж. б'ер'ег,

gen. олд 0'ер'юга «*эд б'ер'ега в результате "ляпанья"), сев.-зап. Оер'ок (С.-З. 1); олон. с берега (Колосов 1877); ср. еще к верегУ (Аввакум 235); сев.-чак. Истрия brág,' brega, loe. sg. bregb (Лет., 372, 374); русск. литер, берег, берега, pi. (старое du.) берега (отражает окситонированное %Ьегф — в а.п. с было бы *benga); сев.-чак. Сусак bri7, loe. sg. na bri71 (HHG); зап.-болг. Лом брек, брега (С6НУ 38. 32—33), Дмит. чл. ф. брегът/брегът (ТБД 12. 51) при сло-вен. bre¿, brdga; чеш. bf'efi; елвц. breh; белор. литер. бе-раг, оерага; укр. литер, берег, берега; схрв. брег, брега. 2. *ь8къ, *boka: псков. под бакбт (Беж., Пушк;, ПОС 2. 80), пъд баком (Локн., ПОС 2. 8.0), 6 баке (Сер., ПОС 2. 80); белор. полоцк. Ворняны *бок (окситонированная а.п. — см. Sm., табл. 12); заонеж. Селецк. gen. бока, instr. бъкол, Фоймо-губа боком', сев.-чак: Сусак b~ok, böka (HHG, 106); ю.-вост. белор. Залесье bok, baká/bóku, päd bakém/pad bokam; укр. гал. Бринь b'ik, loe. sg. и boc'í, Коб. bife, и boc'í, Typ. b'ik, и boc'í, Неб. b'ik, и boc'í; также укр. Подольск. Рыж. bik, bokú, bokovi; русск. литер, бок, бока, pl. (старое du.) бока; рефлекс окситонезы в словен. bok, bóka — при елвц.

bok, чеш. bok, ю.-чак. BXB'-'ЪбИ, bqka; схрв. бок, бЪка; укр. литер. 6ÍK, боку; белор. литер, бок, бока; укр. Подольск. Ван. bik, bóku, ■ Днестр, b'ik, bóku. 3. *Ьдгиъ, *borva: псков. aú барава (Федорково On., ПОС 4. 108), gen. борова (On., ПОС 6. 42), бараЗа (Остр., ПОС 6. 49), dat. бъраву (Пушк., ПОС 5. 134), бараву (Пуст., ПОС 6. 152), ср. боръф (Макушино On., ПОС 6.152), ббраф (Пуст. Лосно, ПОС 3.153), Ооръф (Остр., ПОС 5. 178) — при ю.-чак. БХВ brov, brova; слвц., чеш. brav; словен. brav; схрв. браб, браба. 3 *0ъ1пъ, China: псков. ис челна (Печ., ПОС 6. 100), на цолне (Сер., ПОС 4. 175); укр. галицк. Ясень Covén, па öovn'i, Бринь, Крылос Covén, Cnvná, Косм., Новое., Пер., Яр., ШЛ, Неб. Covén, Cowná. Тис. Covén, Coima, укр. Подольск. Днестр. Coven, óovená; русск. литер, чёлн, челна, pi. челны; болг. литер. члун., члунът — при слвц. Cln; чеш. Лип; словен. Coin; укр. литер, чбвен, човна/чобна; белор. литер, чбвен, човна; схрв. чун, чина. 4. *mSltb, *molta: белор. полоцк. люлот, -том (Мат. Б. 11 Новоалекс., 23 Минск.), *люлат, *л1алат6лг, лгала-ту, лю-гаце (Мат. Б. 31 Вилейск. — приводятся по: Карский 1. 420); псков. instr. лгълатолг (Сл., ПОС 2. 15 — ср. люлът Гд., ПОС 2. 23), пот. люлот (С.-З. 4). Ср. в.-луж. стар, miót, mióta (Дыбо 1963. С. 78); также посавск. mlát, mlátom (Briic 327, 312 — приводится по IvSlc. С. 98); болг. литер, млат, лъштып — при чеш., слвц. mlat; ю.-чак. БХВ mlot, *mlota; словен. mlat; укр. литер, люлот, люлота; белор. литер. лю~ лат, люлата; схрв. лиют, лглата. Ср. *moltfti, *moltjQ (а. п. ö£). 5. *г§йъ, *r(¿cíti, *rqdovi: псков. три. ряда (Пуст., ПОС 2. 209), adv. рядол¡ (Kaч., ПОС 2. 32); белор. полоцк. Пот., Ворняны *рад (окситонированная а. п. — Sm., табл. 10); за-онеж. Выроз. р'айбм, Космоз. р'адолц укр. галицк. Пер. r'ad, r'adú, Неб. r'ed, r'edá, Бринь r'et, r'idá/r'idú, Коб. r'ed, r'edá. Ясень r'ed, r'adú., укр. Подольск. Днестр, r'ad, r'adú/r'áciu, Бан. r'ed, r'édu/r'edá, Рыж. rad, radóm, loe. ■ sg. na rad'í (но gen. rádu); зап.-болг. Малеш. peö, pedo (МДА), Разл. чл. ф. pedo (СбНУ 48. 363); русск. литер, ряд, pááa, pi. рады; рефлекс окситонезы также в слвц. riad 'посуда' (при rad 'ряд'); чеш. rod 'правило, распорядок, разряд' (наряду с fad 'ряд'); польск. rzqd, rzqdu (наряду с

rzqdu) — при ю.-чак. БХВ red, reda: словен. rqd, rqda/redü: схрв. peö, peda; укр. литер, ряд, ряду; белор. литер, рад, páóa. Ср. *rqdíti, (а. п. bg). 6. *rogb, *roga: бе-

лор. полоцк. Нот. г ох, vbtiá (Sm., 52): зап.-русск.

Дубр. rgk, gen. ragá ; заонеж. Волкос. рлго.п, Фоймогуба ра~ гбм; укр. галицк. Бринь r'ij, roja, Крылос r'iH, rohá, Яр. гйj, rojá/rója; сев.-чак. Сусак r-o%, roja (ffiíG, 106), Ист-рия гоg, lnstr. pi. rogi (Nem., 371); ю.-вост. белор. Залесье roj, rajá/rója; русск. литер, рог, рога, pl. (старое du.) рога; болг. литер, рог, рогът/рогът: зап.-болг. Малеш. рог, рого (МДА), Г. Дж. рок, рого (ИССФ 1. 186), Кюст. рок, рбго (ТБД 1. 65), Боб. рок, рого (СбНУ 42. 20), Добр, рок, рого (БД 2. 48) — при ю.-чак. БХВ rog, rSga; словен. rog, rßga/roga; слвц., чеш. roh; укр. литер, pie, рога/рогу; белор. литер, рог, рога 'рог' (при рог, рага 'угол' с "кривичской" (?) акцентовкой); схрв. рог, рога; укр. Подольск. Днестр. r'iH, roja, Бан. rix, roja, Рыж. rij, roja. Ср. лит. ragas 2 > 4 (Иллич-Свитыч. С. 117). 7. *stogt>, *stogá: белор. полоцк. Пот. stox, stbhá (Sm., 49), Ворняны *стог (окситонированная а.п. — Sm., табл. 1): белорусский диалектный материал см. в [Николаев 1989а]; заонеж. Выроз. gen. стога, Космоз. к стогу, стъгблг, укр. галицк. Коб. stij, stojá, Тис. st'ij, stojú, Яр. stüj, stojá, ШЛ stöj, stojá, Новое, stij, stojá, Брод stüj, stojá, Худл. stüj , stojü (но баритонеза ед. ч. в Чап., Сем.); ю.-вост. белор. Залесье stoj, stajá; рефлекс окситонезы также в словен. síog, stog'a; в схрв. стог, стога — редчайшее непосредственное отражение "смешанной" а.п. (видимо, акцентный диалектизм); сев.-чак. Истрия stóg, loe. pl. stogeh/s.togeh (Nem., 370, 371) — при чей!, 'слвц. stoh; ю.-чак. Брач sípg, stoga; укр. литер. emiz, стогу; белор. литер, стог, стога; укр. Подольск. Бан. stij, stóju, Днестр. st'iH, stója, Рыж. stij, stójóm. В. *sSгръ, *st>rp¿: псков. еяреп (Гд., ПОС 2. 153), am cupná (Оп., ПОС 3. 144), сэръпа (ВЛ, ПОС 5. 73), еярпблг (Порх., ПОС 3. 39; Дн., 5. 92; Н.-Рж., 6. 160), серпояг (Тор., ПОС 4. 126; Пуст., 5. 43); зап.-русск. Дубр. s'qr'p, s'qr'póm; заонеж. Выроз. gen. с'ер' ná, Волкос. gen. c'epná, lnstr. c'epnó.я, В.Нива gen. c'epná; укр. галицк. ШЛ serp, serpc>m.

Косм, serp, serpa, Новое, s'érfC sérpa, ssrpóm/ /ssrpom, Сем. sárp, sárpá/sarpa, Миж. serp, syrpóm, Тур. serp, serpá/ /sérpa ; укр. Подольск. Днестр, ssr'p, ser'pa, Бан. зйгр, впгра, Рыж. serp, serpa: русск. литер, серп, серпа, pi. серпы: оп.лг. литер, сърп, сърпът; зап.-болг. Добр, ерп, ерпо (БД ?.. 48), Годеч чл. ф. сърпо (ТБД 10. 55), Дмит. чл. ф. сььпът иьд 12. 44), Малеш. ерп, ерпо (МДА), Боб. ерп, ерпо ГСбНУ 42. 20), Разл. ерш, сръпо (СбНУ 48. 462, 445); укр. литер, серп, серпа; белор. литер, серп, еярпа; ю.-вост. бе-лор. Залесье s'erp, s'irpá — при словен. sPp; схрв. ерп, ерпа; елвц. srp. 8. *ьЬсегъ, *veCera: псков. асс. вечор (Стр., ПОС 3. 132), па вичору (Печ., ПОС 3.132), adv. вича-ром (Пек., ПОС 3.135), loe. 6 вицаре (Остр., ПОС 3.45); укр. галицк. adv. Яр., ШЛ, Брод veCeróm, Пер. vsóoróm, Новое. VEóerom/véóerom, Чап. veCyróm, Гдеш. wyCyrám; ю.-вост. белор. Залесье v'eCarom — при словен. veóqr; укр. литер, ¿¡ечгр, Печора; белор. литер, вечар, Оечара; схрв. вЪчёр, вечера. Ср. лит. vakaras 1 > ЗЬ (Иллич-Свитыч. С. 114). 9. TL'ozb, *voza: псков. база два (ВЛ, ПОС 4.85); белор. полоцк. *йоз, *боза (см, [Николаев 1989а]); заонеж. Выроз. с возом; укр. галицк. Сем. víz, vozá/vóza, Тур. u'iz, vóza/vozá сев.-чак. Иетрия voz, instr. vozón (Nem., 371); ю.-вост. белор. Залесье voz, vazá; русск. литер, воз, вбза, pi. возы; возможно, окситонеза отражена в чеш. vúz, voza — при словен. voz, vozQ; схрв. воз, воза; елвц. voz; белор. литер, боз, вбза; укр. литер. 6i3, воза; укр. Подольск. Бан. u'iz, vóza/uSzu, Днестр., Рыж. v'iz, uózd. Словами а. п. d являются также *^ъгЬъ, *kro¿ь, *тогкъ, *norstb, *пегзХъ, *rqdb, *vorotъ и многие другие.

В отличие от существительных а.п. d, слова а.п. с, как правило, не имеют в "кривичских", галицких и прочих говорах окситонированных форм ед. ч. (кроме "надпарадигматических" форм типа loe. на -и), а в западноболгарских имеют окситони-рованные членные формы. К а.п. с относятся, в частности *ск>тъ, *Съг1ъ, *¿oób, *1ёяь, *тес1ъ, *тггъ, *av&tb, *зупь.

Представленные материалы позволяют уже на данном этапе исследования сделать выводы, говорящие о связи рассмотренных группировок диалектов с первоначальным диалектным членением

прэславянского языка.

Наиболее дробное разбиение (на 4 группы) дает материал по деноминативным и каузативным г-глаголам или, в более широком плане, по отношению выделяемых диалектных групп к законам "долготной" и "краткостной" оттяжек.

Введение других изоглосс (тип "ложи/и", сохранение особых рефлексов а.п. во всех основах, энклиномичность именных форм с несокращаюш.имися флексиями типа *-ёхъ шазсиИпа, а.п. Ь глаголов *Ьег$, и т.д.) отчетливо выделяет 2-ю

группу диалектов. Диалекты, относящиеся к этой группе, в настоящее время расположены в западной части соответствующих ареалов (северночакавские говоры типа Сусак. Истрия по отношению к прочим сербохорватским: западноболгарские среди прочих болгарских; лужицкий в западнославянской группе; "кривичские" и галицкие украинские по отношению к другим восточнославянским диалектам). По всей видимости, диалект, на основе которого сложились указанные современные системы, располагался на западе праславянской территории, позднее же носители говоров, продолжающих этот прэдизлект, традиционно располагались в западной части территории нового расселения.

"Архаизм Иллич-Свитыча" (а.п. <3. • см.

[Булатова-Дыбо-Николаев]) дает рефлексы, отличные от а.п. с, во всех морфонологических типах, также и в самых восточных славянских говорах (восточных и юго-восточных великорусских), образующих- 4-ю группу. В этих говорах отсутствовала ретракция ударения с долгих гласных как на предшествующий долгий, так и на предшествующий краткий гласный, и в этом отношении они наиболее близки к праславянскому типу. Сохранение особых рефлексов э.п. й, а также отсутствие "дол' готной оттяжки" во 2-й и 4-й группах может быть объяснено универсальным лингвогеографическим правилом противопоставления архаичной периферии инновационному центру.

Диалекты 1-й группы (восточноболгарский, говоры "север-нословенского акцентологического типа", северночакавские говоры типа Нови, Вргада), объединяются с диалектами 2-й группы изоглоссой "краткостной оттяжки". С другой стороны, "долготная оттяжка" обьединяет диалекты 1-й группы с диалектами 3-й группы. В диалектах 1-й группы отмечается также

особое развитие л. л. й (в'-'частности, в отдельных системах ее рефлексы сходны с рефлексами в 4-й группе). Есть основания полагать, что- в одних диалектах (напр., в центральнобол-гарских) í-й тип оттяжек возник па основе 2-го типа, а в других — на основе 3-го (предположительно в восточноболгарс-кой системе "писца Гавриила"). Важно отметить, что в большинстве диалектов 1-й группы имеются те или иные отклонения от основного типа оттяжек в определенных морфонологических позициях (например, в пот. pl. neutra на -а и т.д.).

. ¡ингвогеографяческое положение прадиалекта 2-й группы Оы;и> гаковым, что он, видимо,располагался к западу от иради-алёк;га 3-й группы. Кш,е восточнее был расположен прадиалект 4-й группы; его достаточно ранняя изоляция препятствовала распространению указанных инноваций.

Введение в исследование ряда других акцентологических диалектизмов, как-то: ударение приставочных девербативов, акцентный статус флексий локативов i- и u-основ, ударение глаголов с суффиксом -iiq-, распределение а.п. тематических глаголов с корнями на нешумный и т.д., по-видимому, позволит установить более дробнук» группировку славянских диалектов и значительно уточнить первичное членение праславянского по данным акцентологии. ■

Современное состояние славянской археологии позволяет соотнести группы славянских диалектов, объединяемых указанными выше акцентологическими характеристиками, с раннесла-вянскими племенными объединениями и установить соотнесенность их с праславянским диалектным членением. Особенно хорошо это удается проследить на восточнославянской территории.

Диалекты 3-й группы явно связываются с племенным подразделением словен (стс.'Шпекы Иордана). Отчасти это прослеживается по исторически засвидетельствованным самоназваниям носителей этого типа диалектов: словенцы, словаки (видимо, 3-й тип был характерен по крайней мере для языка-предка современных среднесловацких говоров), словинцы, новгородские (ильменские) словене. С древними слоьенами археологи связывают пражско-корчакскую культуру и ее продолжение — культуру

Луки-Найковецкой, на территории которой в настоящее время расположены белорусские и украинские полесские говоры, относящиеся к 3-му типу (см., например, Седов 1988); к этой же культуре, видимо, восходит культура, связываемая с племенным объединением северян (см. Седов 1982, с. 133— 139).

Диалекты 2-й группы на восточнославянской территории расположены в ареалах двух археологических культур. На северо-западе и севере они очень точно ложатся на археологический ареал кривичей. На кУго-западе эти диалекты целиком расположены на антской территории (см. Седов 1988). Характерно также, что на территории этих диалектов помешают племенной союз во главе с дулебами. Связь этого типа с дулебами, по-видимому, подтверждается фактами юго-западного чешского дуд-лебского диалекта, включение которого во 2-ю группу (в отличие от центрально- и восточночешских говоров) основывается на том, что многие существительные а. п. с2 имеют в нем рефлексы окситонезы.

Проблему представляют 1-я и 4-я акцентологические группы. В Южной Славии в 1-ю группу входят диалекты "северно-словенского акцентологического типа" (архаические кайкавские говоры, в основном севернее Загреба, штирийские диалекты в Словении, словенский резьянский говор, возможно, каринтийс-кие говоры), к которым примыкают также северночакавские диалекты типа Нови, Вргады, Цреса и Крка, а также центрально- и ■ восточноболгарские говоры •(мизийские, тырновскогабровские и т.д.). Остается неясным, едины ли они по происхождению, или первый тип оттяжек возник в них независимо. Наличие диалектов 1-й группы на восточнославянской территории нуждается в дополнительных подтверждениях .(ср. [Булатова-Дыбо-Николаев.!) — возможно, к этой группе относятся некоторые загородские украинские говоры и ьятичские по происхождению великорусские говоры. Археологические культуры, которые можно было бы поставить в специфическую связь с диалектами 1-й группы, пока не обнаружены.

4-я акцентологическая группа на великорусской территории занимает компактный и достаточно четко очерченный ареал к востоку от Москвы, располагаясь в основном на территории Волго-Клязьминского междуречья, традиционно считающейся ме-

рянской, на которой расположены основные находки особого типа височных колец, не соотносимых ни с одним известным восточнославянским племенем (см. Седов 1982, с. 185—196). Говоры этой группы, наряду с акцентологическими особенностями, характеризуются также восстановлением суффиксального *ё в глаголах типа кричать, Оышатъ: ctbisét'. duée-t, kr'iCet', kr'iCét (при том, что итеративы на -а- сохраняют -а-: коп-C'ât', m'eSât'). Далее на западе эта морфологическая черта присутствует: а) в верховьях Днепра и .Угры (наиболее компактно на территории мощинской культуры); б) в Белоруссии это явление локализуется в полосе говоров, тянущихся через всю территорию с Востока на Запад; в) в польских (в первую очередь мззовецких) и в некоторых северноморэвских говорах. Как к верхнеднепровских и верхнеокских, так и в среднебелорус-ских обнаруживаются следы акцентуации по 4-му типу. В русской исторической традиции не известны славянские племенные образования, которые можно связать с этой диалектной группой. Более того, племенные образования, зафиксированные на данной территории, относятся историками и лингвистами к неславянским этносам, равно как и археологические культуры: так, голядь считается западнобалтским племенем, а меря — поволжско-финским. Мощинская культура и ее продолжения считаются голядской (западнобалтийской) культурой, а особые (браслетообразные незавязанные) височные кольца Волго-Клязь-минского междуречья рассматриваются как атрибут мерянской культуры, хотя их находки выходят далеко за пределы мерянс-кого ареала и характерны для большей части территории, на которой расположены восточнославянские диалекты 4-й группы.

Между тем, диалекты этой группы, ввиду сугубой архаичности их акцентной системы, не могут быть объяснены как результат вторичного развития какой-либо из известных акцентологических систем, а должны рассматриваться, вероятно, как наиболее раннее ответвление от праславянского; этнос, носитель этого диалекта, представляет, по-видимому, наиболее ранний восточный колонизационный поток славян. Вышесказанное, по-видимому, ставит под сомнение принятую в науке атрибуцию голяди и мерян. Находимые на данных территориях балтс-кие и финские топонимы могут восходить к более ранним на-

сельннкам данных ареалов или к языку населения сопредельных территорий. Обращает на себя внимание, что однозначная атрибуция археологами мощинской, а также колочинской и тушемль-ско-банцеровской культур как балтских в основном опирается на данные топонимики, а рассмотрение Ораслетообразных несвязанных колец как принадлежности поводжско-финской (мерянской) культуры базируется лишь на убежденности в финском характере населения основной части Волго-Клязьминокого междуречья и противоречит тому факту, что финским племенам вообще были несвойственны височные кольца (они являются принадлежностью исключительно славянских племен), а в русских диалектах данной территории практически отсутствуют финно-угорские лексические заимствования.

Подробное изложение вышесказанного см. в: ¡.Булатова-Дыбо-Николзев 1988; Дыбо-Замятина-Николаев 1990; Дыбо-Нико-лаев 1989; Николаев 1988а; 19886; 1989а; 19896; 1990а; 19906; 1990в; 1991а; 19916; Николаев-Хелимский 1990].

Часть 3. К ИСТОРИИ ПЛЕМЕННОГО ДИАЛЕКТА КРИВИЧЕЙ

Большинство известных древнерусских диалектных различий не может рассматриваться в качестве пережитков племрнных языков (диалектов) дообщевосточнославянского .периода. Эти различия либо действительно поздние (например, несомненно возникшие после падения редуцированных), либо имеют ярко выраженный ареальный, наддиэлектный характер (взрывное /' фрикативное г, аканье и г. д.) В большинстве своем оказавшиеся бесплодными попытки возвести те или иные черты восточнославянских диалектов к дописъменной эпохе племенных языков (кривичскому, радимичскому, древлянскому и т.д.) привели к тому,.что во второй половине XX в. окончательно утвердилось мнение о чрезвычайной трудности и даже невозможности найти под позднейшими напластованиями старые диалектные особенности*0. Этому способствовала и гипотеза происхождения всех восточнославянских диалектов из единого прзвосточноелявянского языка, являвшегося диахронической ступенью между восточнославянскими диалектами и позднепраславянским диалектно раз-

Ю

См, например, Лбанееоб Р.И. Очерки русской диалектологии. М., ]949, е. 34-38.

дробленным языком - гипотеза', никем строго не доказанная, а просто принятая на веру".

гипотеза была подвергнута серьезному пересмотру liihib в последние годы, когда A.A. Зализняк в результате анализа языка древннновго[Х)Дскич берестяных грамот пришел к выводу, чго "в црюм древненовго]х>дский предстает как сильно обособленный славянский диалект, отличия которого от других

№гточноелавяноких диалектов в части случаев восходят к пра-/р

славянской эпохе". Дальнейшие исследования показали, что

"дорпгточноолавянские" черты, отмеченные Зализняком в древ-

ннновгиродском, являются лишь частью гораздо более обширного

комплекса специфических признаков, вошедших в древненовго-

13

родекон койне из говоров древнепсковского типа , в свою очередь принадлежащих к псковскому диалекту распространенного на обширной территории криьичскпго плелгенного диалекта [Николаев 1988а]. На основании анализа сохранившихся в севе-in i-западных великорусских говорах системных архаизмов древнейшего периода, в значительной мере стертых и затемненных позднейшими явлениями, которые возникали самостоятельно либо заимствовались из сопредельных некривичских систем, мы можем г ^яггсь реконструкцию отдельных частей системы кривичского племенного диалекта. •

Л ингво географические ареалы приводимых ниже особенностей, возводимых нами к кривичскому племенному диалекту, очень точно ложатся в археологический ареал кривичей [Николаев 1988а; 1989а],'/, а те случаи, когда данные черты обнаруживаются вне этого ареала, легко находят объяснение, например, в переселении носителей кривичских диалектов на новые территории уже в историческое время.

Ср. попытку реконструкцию правооточнослзвянского в: Ып;с.типов, ,4.А. Очерк древнейшего периода истории русского н<ыка. Пр., 1915.

1?

Зшшзняк А.А. Наблюдения над берестяными грамотами // Погори я русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 51.

13 См. Зализняк А.А. Древненовгородокое койне // БСИ 1986. М., 1988.

М

СМ. '1акжн СйбОЙ Р..Ъ. ('Дания« Верхнею Нодн^щюньн и ГЬднинья. М., 1970; /.чЛ-чп. Восточные славяне в УГ-ХГГТ вв.

197?,.

Проекция в древность обнаруживаемых кривичских архаизмов дает возможность реконструировать прежнее членение племенного языка кривичей, который делился на: 1) тгско&ский диалект, делящийся в свою очередь на севернопсковский, цен-тральнопсковский и южнопсковский; производными от северно-псковских являются северновеликорусские онежские говоры и многие северо-восточные (вятские, уральские, сибирские) великорусские говоры на территории нового заселение; И) дреИ-неновяородский диалект *(древненовгородское койне), сложившийся при взаимодействии псковских и ильменско-словенских (не кривичских) говоров; 3) слю.пенский. дьшюкт (к нему восходит часть западных великорусских и северо-восточных белорусских говоров); 4) верхневолжский диалект (к нему восходит большинство "селигеро-торжковских" и тверских великорусских говоров); Б) по.юцкий Диалект (на его основе сформировались северные и северо-западные белорусские говоры); 6) западный дишект (к нему восходят белорусские говоры северной Грод-ненщины). Древнекривичские говоры (в основном южнопсковские и смоленские) приняли участие в формировании многих великорусских говоров к востоку от Москвы (восточная часть "кривичского пояса" - см. [.Николаев 1988а. С.137-141]).

Некоторые из важнейших фонетических и акцентологических черт, которые, с одной стороны, противопоставляют кривичские диалекты другим восточнославянским, и, с другой стороны, дают несколько различные -рефлексы в разных кривичских по происхождению системах, приводятся ниже.

1. Рефлексы "напряженных редуцированных"

В большинстве кривичских в основе говоров особое развитие имеют так называемые "напряженные" *ъ, *"ь, восходящие к праслав. *ч/, *{ и *ь, *ъ перед Наибольший интерес представляет развитие Ж|ь, который по говорам, помимо "общерусского" о « *ь°) и "общебелорусско-украинского" *ы в любых позиционных условиях,-дает иные рефлексы либо рефлексы, распределенные по особым позициям. Для большинства кривичских по происхождению говоров (за исключением потомков западного, полоцкого и верхневолжского диалектов) характерные две такие позиции: 1) перед праславянскими редуцированными следующего слога (например, окончание ]ь членных прилагательных м.

р.); '/) в прочих условиях (например, в презенсах у-глаголов:

В кривичских- по происхождению говорах встречаются следующие системы, образующие по большей части компактные лин-гвогеографические ареалы: 1) восточнорусская, с рефлексом н обеих позициях (люлодой : люю); 2) западная, с рефлексом *у в обеих позициях {люлоОы[ й) : лтыю); 3) смоленская, с рефлексом > э/е в 1-й позиции и *'у во 2-Й позиции (лп.юдай/люлодэй : лтыю); 4) I южнопсковская с рефлексом *ъ > ч/е в обеих позициях (ию.юдай/люлодэй : лгэю/люю); Ь) II южнопсковская система с *ъ° в 1-й и *у во 2-й позиции (люлог)6й/люлодъ°й : люю/лгэю); 6) деснинская система с *ь° в I -й н *у во 2-й позиции (люлод6й/лю.юдъ°й : мыю); 7) новгородская система с ху либо *ь в 1-й позиции и *ь° во 2-й позиции {люлодый/люлодгй : люю). Только в кривичских по происхождению говорах встречаются системы 3, 4, 5 и 7 (подробнее г:м. [Николаев 1988а. С.118-121]).

2. Рефлексы *ъ перед мягкими и смягченными сонантами

Специфической чертой псковских говоров (а также, видимо, части смоленских) является переход *ъ > е/ы и *Ь > 'и перед исконно мягкими сонантами (*п', *Г , *"г' = *п], и

новыми сочетаниями сонант + ^ (£',/, п' j, и' J, г' J < пьj, VI,], гь^. Иными словами, в псковском и смоленском диалектах редуцированные в данной позиции (перед мягкими сонантами, но не старыми "полумягкими" перед гласными переднего ряда) получали то же фонетическое качество, которое было свойственно в тех же говорах "напряженным" *ъ и *ь перед и развивались в дальнейшем как последние : псков. ооэнъе/одынъе < *о-йъпъ^е; воылъ 'вдоль' < *иъ-йъ1]ъ\ остры-бье / острэвъе < *081гг>иг^е; гылёк / гияёк 'рукомойник' < *g'b¿JьA;b; молынья 'молния' <. *тъ1{ъ)пъ]а; смолен. Ьапйръ 'кабанчик' < *иер(ъ)^ъ; также псков. Оолэнъе / болынъе < *ЬоЦъ)т^е с особым развитием "полногласного" сочетания; ст.-смолен. Слю.шньскъ < *зто1ьтг]ьякъ. Я древненовгородском, верхневолжском, полоцком и западном кривичских диалектах *'ь

Материал ьзнт и.ч: П<;коьокии о(5ластнои словарь о историческими данными. Вып. 1-6. Л., 1967-1984.

и *ъ в данной позиции развивались по "обт^восточнославянскому" типу "(впрочем, в верхневолжском, где > о, невозможно отличить "псковско-смоленский" тип развития от "обшевосточ-нославянского").

Особое развитие *ъ и жъ пер^д мягкими сонантами является специфически кривичской чертой. Оно связано с тем, что в кривичских диалектах (по крайней мере и псковском и в части смоленских говоров), по-видимому, до ^похн падения редуцированных и даже позднее сохранялось различие между твердыми-"полумягкими" (возникшими из твердых перед гласными переднего ряда) и мягкими сонантами старого и нового происхождения (п' < п/, п^ < и т. п.). Видимо, в пракривичском существовал целый ряд переднеязычных мягких согласных - кроме сонантов, также *<2', (см. ниже, раздел 4).

3. Рефлексы *к, *х в позиции II палатализации Давно известно "отсутствие второй палатализации" (вернее, аффрикэтизации рефлексов велярных *х и превращения в а' прэслав. *х в позиции И палатализации) в псковских говорах и отчасти в древненовгородском диалекте'6. Речь идет в основном о рефлексах корневых *к, в *кёръ 'цеп' и

'палочка', *к&йШ 'цедить', *къгку 'церковь',.*кёиъ 'полая палочка, шпулька', *кё\ъ 'целый', *кёпа 'цена', *:хёгъ 'серый', *хёйъ 'седой': псков. кеп 'цеп; нить или круглая ^ палка, употребляемая для сохранения параллельности основных нитей •ткани' и производные от этого слова; кебь, кеВка и т. п. 'ручка цепа; шпулька'; кедитъ, ке;к 'цедить; процеженный настой'; др.-новгор. *х$>ре 'серый'; кЪяе 'целый'; кртъвъ 'церковь' (см. [Николаев 1988а]г7"); *х№е 'седой' (в топо- и •антроцонимиИ). '

В псковских и новгородских говорах засвидетельствована

^Зализтшк A.A. Наблюдения над берестяными грамотами // История русского языка в древнейший пеоиод. М., 1984. С.12-14.

17

См. также: Глускина С.М. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке // Псковские говоры. Вып. II. Псков, 1968; Зализняк A.A. Новгородские берестяные срамоты с лингвистической точки зрения // Янин , В.Л., Зализнян A.A. Новгородские грамоты на бересте. М., 1S86.

также и другая система, "по#рпсковская", при которой *к в позиции I и III палатализации,дает ц, в позиции II палатализации - ц'/ч' (ц'ёлый, ц'ёркоф/черква, ч'ёд'им - но щгрт, цыстый, ул'ица, на ул'ицэ и т. д.). В смоленском диалекте (как в великорусских, так и в белорусских говорах) распространена "смоленская" система с совпадением рефлексов I и II палатализации в ч/ч'1Уц") и противопоставленным им рефлексом Ш палатализации (обычно ц): ч'авина, чап'ёц, ч'ёркъв, чыка, ч'еп; кр'ичат, н'ич'а&о, унуч'ек, ускоч'итп', но

' ' . V/ / , .

ул'ица, кур'ица, у канцэ и т. п. В верхневолжском диалекте распространена система с противопоставлением ц' < *k' в позиции II палатализации, ч/ч' < *fe в позиции III палатализа, ции и ц < в позиции I палатализации (ц'еп : ч'йстъО. : ул'ица). В полоцком и западном диалекте, а также во многих говорах, возникших на основе верхневолжского кривичсского диалекта, развитие шло по "общевосточнославянскому" пути *lfe > ц/ц', *ke > ч/ч'). В древненовгородском, по-видимому, в разное время были представлены различные системы (сначала "псковская", потом новопсковская, затем восточная "ильменско-словенская" система с совпадением рефлексов всех палатализаций в одной аффрикате типа ц"/ч").

В смоленском, полоцком и западном диалектах *х в позиции И палатализации дает ш (смолен, шёрый, сев.-белор. шэры(й)); в верхневолжском рефлексом в этой позиции является, видимо, с' (с'ерой, см. [Николаев 1988а. С. 141-152]).

4. Развитие *tj, *dj, *sj, *'zj перед -а- и -о-Развитие *tj, *dj > к, г и *sj, *zj > х, 7 перед -а- и -о- в псковских и смоленских говорах доказывается на следующих примерах: 1) псков. нбха 'ноша' < *nosja; калуга 'пресыщение' < *'na-pqdja; убака / вдака 'удача' < *vbdatja; надёга 'надежда' < *na-dedja; олон., новг. запрёка 'досада' ч *za-pr6tja; смолен, ¿полога 'молодые растения' < *moldja\ зупауа = *зъпаца 'пазуха' < *za-pazja; '¿) итеративные глаголы на -ja-: псков. скахъватъ 'скашивать (косой)' < *kasj[o]-vati; прикрахъвать 'прикрашивать' < *krasj[oJvati; люхатъ 'мешать' < *ir&sjati; прахатъ, прахъватъ 'просить' < *prasja-ti, *prasjovati; бёхатъ 'вешать* < *v§sjati; нахъбатъ 'носить' < *nasjioJuati; награ-,ъ0атъ 'грозить' < ¿razj[o]va-

Т{; баловать 'возить' < *шгЛо]ьаИ; рогатъ 'рожать' < *го-сусгСг; псков., смолен, сострекатъ, встрекать <. *въ-гё £Jaít; псков. о-, вътругатъ < *рг(}с1]аИ-, впекать 'засунуть' < *рё-^аЫ, ср. в-петшпъ; богатъ 'бодать' < *Ьой]аЫ, ср. псков. бодйтъ; завекатъ, завековать 'давать зарок, завещать' < *ьё-ЦаЫ, и т. д. (см. [Николаев 19886], где при-

водится документированный материал). В верхневолжском, полоцком и западном диалектах известно лишь *tj > к перед -а-(и, видимо, -о-): сев.-Ъелор. сустракаи,ъ, залгяктъ, тогда как *й], *зj, дают "общевосточнославянские" рефлексы

ж/ж', ш/ш'. В древненовгородском, судя по данным берестяных грамот, все рефлексы "общевосточнославянские" (и/ч, ж, ж, •ш) . Сложнее дело обстоит с рефлексами *й], *zj в позиции перед другими гласными (не а и о). Видимо, в псковском мы имеем > -к'-/-т'~, *й] > -аз'- > -з'-(гат'и -'штаны' < онеж. лтезёнь 'жаркая пора, штиль' < *те-

й/епь; рызий 'рыжий' < *гуй./ь/ъ), также -ц/ц', -ж <

(суффикс -Щ/-Щ' < ъ, онеж. кеж <. *к№]ъ, ср. чеш. се?,, сербохорв. Cljeв)•, рефлексы *з] и в этой позиции точно, не известны. В смоленском дает ц"/ч' (цач'и, -ич' / 7ац"и, -щ"), > -дз'- > -з'-, -з (» 'между' < *тей]ъ, лезису.тка < *тпей][е]зИъка), и по-видимому, дают ш/ш' и ж/ж'. В верхневолжском, полоцком и западном диалектах рефлексы в этой позиции равны "общевосточнославян-

- с ким" > Ч/Ч', > Ж/Ж', > Ж/Ж', *9j > У1/У>.').

Окончательное установление древней рефлексации *к, *х (примеры на пока не обнаружены) в позиции II палатализации и *зj, *zj перед различными гласными в кривичских диалектах еще предстоит, однако уже .сейчас можно утверждать, что прасистемэ, предшествовавшая рассмотренным рефлексам, не выводима из постулируемой "общевосточнославянской". В псковском и смоленском диалектах представлены системы рефлексации, близкие к лехитской и принципиально отличающиеся не только от всех других восточнославянских, но и от западно- и южнославянских систем рефлексации. Дело в том-

18

См. Зализняк А.А. Древненовгородское койне // БСИ-1986. М., 1988. С.62.

что в этих кривичских и в ^з^тских системах сочетания дентальных с перед передними^ гласными и велярными в позиции (Г палатализации дают одинаковые рефлексы, тогда как в других славянских диалектах (наряду с южно- и восточнославянскими также в словацком) эти рефлексы различны:

Псковск. Смоленск. Лехит. Рус.литер. Старо<

*г j *к' С'/С' *с' С' ä'f

J *3'>z' *Z' 2 2'd'

*3J ä & ä'

*zj Я 2 c.

*кё к' й'/с' *c' с С'

*хе X' ä *ä' s' s"

См. подробнее о рефлексах праславянских дентальных с -и велярных в позиции всех трех палатализация в "пракри-вичском" и далее в отдельных кривичских "диалектах" в [Николаев 1938а. С. 128-141; 150-152; 19Э0в. С.5Э]).

5. Рефлексы праслав. *Т1 « *И, *<Я) Псковский рефлекс -гл- (-кл-) < *сЛ, *±1 известен давно (олюглис^ < *Ы^исГл во, прибегли < *рНие(Ш, уссегш < *иъ28ёсШ, соустрЬкли < *эдвъгбШ и т. п. в старопсковских рукописях'9: псков. жагло/жигло 'жало' < *2{'Т1о/*?Л'Г1о, жере-гло 'протока' и т. д. < *2егТ1о). Начальное кл- < *Т1 отмечается в псковском, древненовгородеком, смоленском и западном диалектах (псков./ новгор. клещ 'лещ' < *'ЛеЗ<уь, смолен., западн. клён 'селедочный рассол' < *-Т1ъкъ или *Т1екъ, ср. полоцк. .лек 'Ш.' и некоторые другие). Кроме того, в псковском и верхневолжском диалектах -кл- является на месте *Т1 в рефлексе *бъШ, -а (прочила, прочклй 'прочитала, прочитали').

В белорусских говорах, возникших на основе западного кривичского диалекта, распространен рефлекс -дл- (реже -л-, -йл-, -б-) < *Т1 во многих словах, как правило, в суффиксе -*Т1о-. Бытующее мнение о польском происхождении этих слов, видимо, неверно ввиду чисто белорусского характера фонетики и акцуентуации этих слов, а в некоторых случаях и

19

См., в частности, Иа.хлитов A.A. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг., 1915. С.101-102.

словообразовательных моделей: вЮлы, в1дла 'вилы' (*viTla, *viTly); жi/раво, жерауло « *2егТ1о); крыглы 'бакавыя жэрди у санях-развалках' « *kriTla); лютавхдла 'мотовило' « *то-toviTia); шдл1ца 'мялка', лш)лхиа 'мялка', лтОлш.ъ 'мять на мялке' (< *лщТ1о, *mqTlica); сукадло, сукайло 'прыладэ для нав1вання н!так на цэук!' « *sukdTlo); тиыВлп 'шило' « Tlo); жадла 'жало* « *2qTlo); трапайло 'прылада, якой трэп-люць лен' (< *trepaTlo); лтыдла, лтыдлхаъ, лплвМиа 'мыло; намыливать; таз для стирки' « *myTlo, *myTliti, *тпуТИса)\' садла 'сало' « *sdTlo); радло, радлЩъ, радлавацъ 'плуг-окучник; окучивать' « *огТ1о, *огТ1Ш, *orTlovati); цапЮло/цапавЮла 'рукоять серпа' « *'c&piTlo/'*cepoviTlo), а также ядленец, ядлтец, ядлец, в/дловец/ядлавёи, яЗ.юуник 'можжевельник' « *J[a]TlbnbCb, *j[a]Tlln>,cb, *j[a]TlbCb, *J[a]TlavbCb, *J[a]Tlovbnlkb) - среди этих форм из польского .могли быть заимствованы лишь рефлексы *j[a]Tlovbcb. Рефлексы *c6piTlo/*cCpovlTlo и *J[a]Tl- с сохранением -дл- отмечаются не только в западном, но и в полоцком диалекте. Во всех прочих примерах полоцкий, как и верхневолжскиП (где единственное исключение - -кл- в рефлексе *6btl~), ХТ1 дает л во всех

позициях. В интервокале *Т1 дает -л- также в древненовгород-рп

ском и в смоленском (в .последнем -дл- известно лишь в вол-кодлак 'вурдалак'' < *ььШоТ1акь с не очень точной локализацией "смол." Прочие восточнославянские диалекты имеют ре- флекс *Т1 у I во всех позициях, за исключением некоторых архаичных закарпатских говоров с развитием -*Т7ь > -х, -*TZV-'> -IV- после и < *и, *q, и < *б, например, в с. Турья Поляня Перечинского р-на Закарпатской обл.: wjux « *vedlb), we la « * Media)', box « *Ъой1ъ), bola « *bodla); pi'их « *pletlb), plela ' « *pletla)-, ju.t « *iqdlb), 7ula « *jfQdla); ml'ux « *тпя11ъ), mela « *metla). Эти формы на -x несомненно не имеют никакого отношения к сигматическому аористу2' Галицкий украинский диалект, к которому принадлежит и

20

См. Зализняк A.A. Новгородские берестяные грамоты...

С.121. 21

См., например, обсуждение этого вопроса в: Панъкевич iß. Укра1нськ1 говори Шдкарпатсько! Руси i сумежних областей. Прага, 1938. С.316-317.

данный закарпатский говор,с кривичскими диалектами специфические акцентологические схождения (см. ниже). После гласных -а-, -о- .и -í- и после согласных -*Т1 дает -w; wpaw К vbpadlb), wpála « *ььра<Яа); kraw « *kradlb), krála « *A-.radia); s'iw « *sédlb), s'ila « *sédla); iáów « *¿idlb), iSlá « *Sbdlá); pr'aw « *prqdlb), pr'ála « *prq-dla); klaw « *kladla), klala « *klñdla); cw'iw « *kvétlb), cw'ilá « *kvétla); jiw « *jédlb), jila « *jéd-la); pow'iw (< *pov'édlb), pow'íla « *pov'édla). Сочетание -*sTlb дает -sí: rust « *órstlb), roslá « *orstlá).

Судьба праслав. *Tl объединяет кривичские системы с западнославянскими.

tí. Рефлексы *ё В отличие от всех прочих восточнославянских диалектов, для которых характерны рефлексы праслав. *ё в виде узкого гласного или дифтонга со вторым узким компонентом (укр. fe, е, i по диалектам, южно-белор. te, е, вост. и сев.-русск. ie, е, i), для всех кривичских (в. основе) говоров свойственны рефлексы дифтонга с широким вторым компонентом, типа le или íó (в случае монофтбнгического рефлекса - обычно широкое е после мягкого согласного). Рефлексы "узкого" дифтонга отмечаются только в редких великорусских кривичских говорах на

рр

территории верхневолжского и смоленского диалекта В север-нопсковских и онежских говорах, с одной стороны, и в "кривичских" белорусских, с другой, отмечаются рефлексы *ё в виде 'а, 'а, совершенно нетипичные для остальной восточнославянской территории: псков. яла '(Гдов.)'ела' < *jddla, кяп 'цеп* (псков., ПОС 1:167) < *кёрь - *сёръ, онеж. pscna 'репа' < *гёра и т. д. В белорусском: "Совпадение Ь и е произошло позже обращения последнего перед твердыми согласными сначала в б, а потом вое предыдущей мягкостью согласного; вследствие этого, хотя Ь и е. совпали в одном звуке, но е, заместитель Ь, перед твердым согласным не мог обращаться в б, а переходил в а. Таким образом, тогда как е из е основного и совпавшего с ним в известных случаях ь сохранилось

Ор

См. Диалектологическим атлас русского языка: Центр европейской части СССР. Фонетика. Вып. 1. М., 1986, Карты 40, 41.

только в виде е узкого, так как этот звук возможен был лишь перед мягким согласным, е из Ь сохранилось и в виде я и п: п'ел'и (пЪли), Jeя'u (Ъли), с одной стороны, и п'пу (пЬль) и ^ау СЬлъ) - с другой... Таким образом, в белор. языке а всегда предполагает Ъ, исключая некоторые случаи, где а на месте е вызвано особыми обстоятельствами..-""^ (К.Ф.Карский буквой а обозначает как широкое [я], так и [а], я буквой *=• -узкое [е]). Разумеется, печь в приведенной цитате идет о северных, западных и восточных белорусских говорах, сформировавшихся на кривичской основе, так как в центрально- и южнобелорусских говорах *б первоначально отражался в виде "узкого" дифтонга 1е или монофтонга е, отличного от е < *е,

о > '

*ь . В рефлексации *ё кривичские диалекты близки к лехит-ским (ср. польск. га/гё); еще одной, более отдаленной зоной "широкого" произношения рефлексов является болгаро-македонский (при этом многие болгарские и восточномакедонские диалекты обладают специфической близостью к кривичскому в

р г

акцентуации, см. разделы 7 и 8) .

7. Акцентологические особенности В отличие от южнобелорусских (в основе которых лежат племенные диалекты волынян, дреговичей и древлян), большинства северо-великорусских (сформировавшихся на основе племенных диалектов вятичей, северян и славян Верхнего Дона) и некоторых других восточнославянских группировок говоров, в - системах, возникших на кривичской основе, хорошо сохраняется окситонеза ед. ч. существительных м. р. так называемой акцентной парадигмы й ("смешанной"), рефлексация которой является одним из универсальных критериев позднепраславянского диалектного членения (см. часть 2 настоящего Доклада).. Кроме

23

. Карский Е.Ф. Белорусы. Язык белорусского народа. Вып. 1. М., 1955. С.202."

24

См. Ды яле кто.то г 1ч н ы атлас беларускэи мовы. Мшск, 1963. Карта 23,

25

О рефлексах *ё в древненовгородском см.: Зализняк A.A. Древненовгородское койне. С.63, пункт 9: "узкое" произношение *6 свойственно некривичскому компоненту древненовгород-ского койне.

того, в некоторых псковских, смоленских и полоцких говорах сохранились непосредственные рефлексы особого характера акцентной кривой парадигмы ^¡урактеризовавшейся аномальным "циркумфлексом" или "краткостным ударением" в им.-вин. п. ед. ч. при окситонезе (нафлексионном ударении) в прочих падежных формах, например: исков, заонеж. оёрек, род. п. берега, творит, п. берегом < *Ьег£ъ, *-~Ьег&а, ср. белор. литер. оёраг, оёрага, словен. Ьге£; псков., полоцк. люлот, молота < *тдИъ, *то11а, ср. белор. литер, молат, род. п. молота, словен. т1п1; псков. крук, род. п. круга, полоцк. крух, кру-}а, верхневолжск., заонеж. крук, круга < *кгц£ъ, ср. белор. литер, круг, круга, словен. и т. д. Эта чер-

та объединяет кривичские диалекты с украинскими галицкими говорами, северночакавскими говорами типа Оуска и Истрии, многими западноболгарскими и восточноштокавскими говорами, верхнелужицким языком, южноштокавскими говорами и, видимо, вмикопольским и юго-западным чешским диалектом.

В большинстве из этих диалектов, как и в кривичском, наблюдается также особый вид оттяжки ударения с долгих гласных (см. часть 2), материально не связанный с сохранением окситонезы в рефлексах акцентной парадигмы й и насуффиксаль-ное ударение в формах 2 л. ед. ч. ¿-глаголов а. п. Ь.

Указанные акцентологические особенности являются наиболее важными свидетельствами древнейшей истории кривичского племенного диалекта, так как они никак не могли возникнуть в период после предполагаемого распадения общевосточнославян-окого языка (например, для возникновения данных типов оттяжек ударения необходимо было сохранение праславянских долгот и интонаций), тем более что нетривиальное сочетание акценту-ационныхных признаков (сохранение окситонезы в словах акцентной парадигмы й, 2-й тип оттяжек ударения и ударение типа лю.шши) несомненно говорит о том, что в позднепрасла-вянский период имелось специфическое родство диалектов -предшественников кривичского, верхнелужицкого, галицкого, северночакавского, восточноштокавского и западноболгарского. Напротив, диалекты, легшие в основу южно-белорусских, иль-менско-словенских, старохорватских, поморских и словенских говоров, в ту пору составляли свое специфическое единство, противопоставленное приведенному выше.

Основные положения доклада отражены в следующих раоотах:

а) Монографии:

1. "Индоевропейские истоки оалто-славянской акцентуационной системы". Опубликовано в:

Николаев 19866 - Балто-славянская акцентуационная система и ее индоевропейские истоки. АКД. М., 1986. 1 л.

Нихолаев 10896 - Индоевропейские истоки балто-славян-ской акцентуационной системы // Историческая акцентология и сравнительно-исторический метод. М., 1989. 4 л.

Николаев 19906 - Об одной праславянской акцентологической изоглоссе // Конференция "Закономерности языковой эволюции". Рига, 1990. 0,25 л.

Николаев 1991а - К акцентуации праславянских тематических глаголов с корнями на шумный // Славистика, индоевропеистика, ностратика. М., 1991. 0,5 л.

Николаев 1983 - К исторической морфонологии древнегреческого глагола // Балто-славянские исследования.' 1982. М., 1983. 2,5 л.

Николаев 1986а - К исторической морфонологии древнегреческого глагола (окончание) // Бэлто-слэпянские исследова-Ш1Я. 1984. М., 1986. 3 л.

Николаев 1977 - О морфонологии древнегреческого глагольного корня // Конференция "Ностратические языки и ност-ратичесхое языкознание". М., 1977. 0,25 л.

Николаев 1978 - Два' класса глагольных корней вида СУ(С)СУ в древнегреческом // Конференция "Проблемы реконструкции". М., 1978. 0,25 л.

2. "Восточнославянские племенные диалекты". Монография опубликована в статьях:

Николаев 1988а - Следы особенностей восточнославянских племенных диалектов в современных великорусских говорах. I. Кривичи // Балто-славянские исследованил.1986. М.,1988.3 л.

Николаев 1989а - Следы особенностей восточнославянских племенных диалектов в современных великорусских говорах. Кривичи (окончание) // Балто-славянские исследования. 1987. М., 1389. 3 л.

Николаев 1990в - К истории племенного диалекта кривичей

,'/ Советское славяноведение':' М., 1УУ0. 1 л.

Николаев 1У886 - Отражение праславянских *о и *ъ в одной из северновеликорусских диалектных систем // Историческое развитие и методы его изучения. 4.2. Свердловск, 1У88. 0,25 л.

Николаев 1990а - Восточнославянские акцентологические изоглоссы. I. Рефлексы оттяжек ударения в галицком диалекте // Исследования по исторической грамматике и лексикологии. М.. 1990. 1 л.

Николаев 19916 - Новые данные о краткостной оттяжке в галицком диалекте // Ibid. 0,5 л.

. 3. "Основы славянской акцентологии": Дыбо-Замятина-Николаев 1990 - ДыОо В.А., Закалина Г.И., Николаев СЛ. Основы славянской акцентологии. М., 1990. 20 а.л. Диссертантом написаны: 2-я ч. I главы (с. 85-159); II глава (с. 109-159); 1-я ч. Ш главы (с. 170-229).

6) Совместные статьи и тезисы:

Вулатова-Дыбо-Николаев 1980 - Булатова Р.В., Дыбо

B.А., Николаев СЛ. Проблемы акцентологических диалектизмов в праславянском // Славянское, языкознание. X Международный сгезд' славистов . София, сентябрь 1988. Доклады советской делегации. М., 1988. 2 д.

Дыбо-Николаев 1989 - Дыбо В.А., Николаев СЛ. К проблеме раннеславянского диалектного членения // Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. 4.2. М., 1989. 1 л.

Николаев-Старостин 1977 - Николаев СЛ., Старостин

C.А. О парадигматических классах индоевропейских глаголов // Конференция "Ностратические языки и ностратическое языкознание". М.. 1977. 0,25 л.

Николаев-Старостин 1978 - Николаев СЛ., Старостин С.А. Некоторые соответствия индоевропейских долгот и ударений // Конференция "Проблемы реконструкции". М.,1978.0,25 л.

Николаев-Старостин 1982 - Николаев СЛ., Старостин С.А. Парадигматические классы индоевропейского глагола // Балто-славянские исследования. 1981. М., 1982. 5 л.

Николаев, Хелимский 1990 - Николаев СЛ., ХелшпскиМ.