автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Динамика рефлексации аканья в русских деловых памятниках XVII-XVIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Динамика рефлексации аканья в русских деловых памятниках XVII-XVIII вв."

На правах рукописи

Гашеев Виктор Валерьевич

ДИНАМИКА РЕФЛЕКСАЦИИ АКАНЬЯ В РУССКИХ ДЕЛОВЫХ ПАМЯТНИКАХ ХУН-ХУШ вв.

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Омск-2010

004606362

Работа выполнена на кафедре исторического языкознания ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Харламова Марина Александровна ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Попов Михаил Борисович ФГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

кандидат филологических наук, доцент Курулёнок Андрей Александрович Куйбышевский филиал ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Казанский государственный

университет им. В.И. Ульянова-Ленина»

Защита состоится «22» июня 2010 года в 16.00 на заседании объединённого совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.179.02 при Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского по адресу. 644077, г. Омск, ул. Нефтезаводская, д. И.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Автореферат разослан «21» мая 2010 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

Е.А. Никитина

ОБЩАЯ ХАРАЕСТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено проблемам развития аканья в русском языке ХУП-ХУШ веков и выполнено на материале памятников деловой переписки соответствующего периода.

Процесс генезиса и развития аканья, важнейшей отличительной черты вокалической системы русского литературного языка и значительной части русских народных говоров (в первую очередь южновеликорусских и средневеликорусских), уже довольно давно притягивает к себе внимание исследователей-лингвистов разного ранга и разных научных специализаций (прежде всего историков языка и диалектологов). Данному вопросу посвящен значительный круг исследований. Накоплен большой эмпирический материал, включающий данные сравнительно-исторического языкознания, диалектологии славянских и некоторых других языков, языковые факты, полученные при анализе памятников письменности разных исторических эпох.

Интерес к указанной проблеме не угас даже в результате известной смены научной парадигмы, которую наука о языке переживает на рубеже ХХ-ХХ1 веков. Ведь известно, что своеобразной базой для «нового» (актуального в настоящее время), «антропоцентричного», «неогумбольдтианско-го» языкознания, с его «поворотом к человеку» в духе эпохи Возрождения, интересом к философским вопросам языка, к проблемам соотношения языка и мышления, языка и культуры, языка и национальной самобытности на-ода и многим другим подобным, служило, служит и, видимо, будет проделать служить «старое» (не менее актуальное на текущий момент), «системно-структурное», «соссюрианское» языкознание.

Однако, несмотря на довольно основательную разработанность в оте-ественной и зарубежной науке вопроса о происхождении и развитии русского аканья, в его истории остаются некоторые моменты, требующие уточнения. Традиционно в фокусе внимания исследователей был процесс появления аканья. Соответственно, не столь подробно изучено развитие аканья в XVII-XVIII веках.

Учитывая особую значимость этой эпохи для истории русского языка, мы считаем, что этот вопрос требует новых исследований, в которых была бы прослежена судьба аканья в названный период. Особо важным в этом плане нам представляется изучение аканья в связи с проблемой формирования русского литературного языка на национальной основе. Разумеется, для наиболее полного исследования необходимо привлечь тот эмпирический материал, который до сих пор не был проанализирован достаточно тщательно. Необходимость изучения заявленной темы на материале памятников делового характера с привлечением для сравнения и уточнения

Л

I

отдельных обнаруженных закономерностей памятников частной переписки и данных современных русских народных говоров важно для экспликации полной картины развития фонетической системы русского языка. Этим определяется актуальность темы диссертационного исследования.

Объектом исследования стала народно-разговорная речь, отраженная в памятниках деловой (а в ряде случаев и частной переписки) XVII-XVIII веков.

Предмет исследования составляет система безударных гласных фонем в памятниках деловой письменности и народно-разговорной речи XVII-XVIII веков.

Цель данного исследования - проследить историю развития аканья в русском языке XVII-XVIII веков на материале памятников деловой и частной переписки этого периода.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1) структурировать собранный эмпирический материал;

2) выяснить особенности отражения аканья на письме в исследованных памятниках;

3) на основании этого проанализировать особенности русского вокализма в указанный период;

4) на конкретном материале верифицировать существующие теории генезиса аканья;

5) рассмотреть взаимодействие различных факторов, главным образом, фонетико-фонологических, морфологических и собственно орфографи-еских, влиявших на развитие вокализма XVII-XVIII веков;

6) сопоставить данные, полученные в результате исследования письменных памятников, с данными современной диалектологии и лингвистической географии;

7) проследить развитие обнаруженных закономерностей репрезентации аканья в русской орфографической традиции XIX-XXI веков;

8) уточнить динамику рефлексации аканья на письме.

Выбор основных методов исследования определялся необходимостью интегративного подхода к поставленной проблеме: нами использовались описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический, структурный методы, метод оппозиций, разработанный Н.С. Трубецким, а также методы статистки для проведения необходимых подсчетов. Работа опирается на методику анализа орфографического строя текстов в его неразрывном соотношении с фонетической стороной русской народно-разговорной речи и особенностями фонологической организации русского языка, хорошо разработанную в трудах В.М. Маркова, С.И. Коткова, В.В. Колесова, Б.И. Осипова, М.В. Панова, М.Б. Попова, A.A. Шахматова, Ф.П. Филина.

Материалом для данной работы послужили памятники письменности ХУН-ХУШ веков, изданные профессором С.И. Котковым1. При необходимости анализировались данные современной и исторической фонетики и фонологии русского языка, а также факты других восточнославянских языков - украинского и белорусского, имеющиеся в некоторых специальных исследованиях. Для сравнения и уточнения привлекались материалы этимологических, толковых, диалектологических, орфографических словарей. Изучено около шестисот опубликованных документов указанной эпохи, разнообразных в жанровом отношении: прежде всего, это различного рода деловые документы (сказки об имуществе, допросы, фрагменты судебных дел, челобитные, деловые письма и так далее), в качестве дополнительного материала рассматривались частные письма, записи песен того же периода, которые в совокупности отражают особенности речи разных социальных групп русского общества - дворян, крестьян, купцов, фабричных рабочих, мастеровых, священнослужителей.

Теоретическая значимость предпринятого исследования определяется тем, что в научный оборот вводятся новые данные, с помощью которых возможно уточнить ряд дискуссионных вопросов генезиса и развития аканья: например, гипотезу В.М. Маркова, Б.И. Осипова и ряда других исследователей о роли сонантов в развитии аканья с учетом ряда фонетико-фонологических и морфологических факторов; положение В.В. Колесова о старшинстве аканья по сравнению с яканьем. Результаты исследования имеют определенную ценность для исторической диалектологии и лингвистической географии русского языка, в частности, использование полученных нами данных может способствовать воссозданию достоверной картины относительной и абсолютной хронологии развития аканья и динамику реф-лексации аканья на письме.

Практическая значимость работы связана с тем, что ее результаты могут быть использованы в исследованиях по истории и диалектологии русского и других славянских языков, при чтении лекционных курсов по исторической грамматике и диалектологии русского языка, а также специальных курсов, посвященных проблемам орфографии и региональной лингвистики, прежде всего, в историческом аспекте. Полученные нами сведения смогут найти применение в лингвокраеведческой работе, их можно использовать при сопоставительном изучении различных говоров русского языка (как в диахронии, так и в синхронии).

1 Котков С.И., Панкратова Н.П. Источники по истории русского народно-разговорного языка XVII - начала XVIII века. М.: Наука, 1964. 312 е.; Памятники московской деловой письменности XVIII века / Под ред. С.И. Коткова. М.: Наука, 1981. 320 с.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования заключается в определении локализации около ста документов, ранее не имевшей точной территориальной атрибуции, что дало возможность сравнить отразившуюся в них систему вокализма ХУН-ХУШ веков с ее современным состоянием. На конкретном материале выявлена зависимость письменной рефлексации аканья от комплекса орфографических, фонетико-фонологиче-ских, морфологических факторов. В диссертационном исследовании прослежена судьба обнаруженных закономерностей письменной манифестации аканья в орфографической традиции более позднего периода - Х1Х-ХХ1 веков. Наиболее примечательные из обнаруженных закономерностей соотнесены с фактами современных русских народных говоров (в том числе говоров территорий вторичного заселения) и рассмотрены в контексте орфографического узуса украинского и белорусского языков.

Апробацию данная работа прошла на Международной научной конференции «В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение» (Казань, 4-7 мая 2007 года), на Всероссийской научной конференции с международным участием «Язык. Человек. Ментальность. Культура» (Омск, 13-14 декабря 2007 года) и на Всероссийской научной конференции «Письменная культура народов России» (Омск, 19-21 ноября 2008 года). Работа обсуждалась на заседаниях кафедры исторического языкознания Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского. Основные положения исследования нашли отражение в статьях, опубликованных за период подготовки работы.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Отражение аканья на письме в ХУН-ХУШ веках зависело как от фонетических, так и от морфологических факторов. На достаточно большом материале можно проследить следующую зависимость: аканье последовательнее всего отражается там, где безударная гласная оказывается в определенных фонетических условиях (например, в соседстве с сонантами, в открытом слоге и так далее). При этом написания с аканьем, отражающие соответствующее произношение, реже встречаются в морфемах, имеющих важное словоизменительное или формообразовательное значение.

2) Проанализированные данные деловой и частной переписки являются важным источником для исторической диалектологии и лингвистической географии, а также для истории русского литературного языка, так как в них нашли отражение особенности живой диалектной речи и московского городского койне.

3) Наличие специфических местных языковых черт в памятнике (в частности репрезентация аканья), в значительной мере зависит от жанра документа и орфографической выучки автора, что связано с сохранением до конца XVIII века особой формульности как в деловой, так и в частной переписке.

4) Особенности вокализма среднерусских и владимиро-поволжских говоров сложились не позднее XVII-XVIII веков. В пользу этого говорит то, что в грамотках, историко-лингвистическое исследование которых позволило с высокой степенью вероятности отнести их к тому или иному региону, наблюдаются те же типы аканья (или оканья), что и в настоящее время. В грамотках, написанных во Владимирской губернии, отразилось неполное оканье, а в документах из Подмосковья - недиссимилятивное аканье.

5) В части говоров яканье является инновацией по отношению к аканью, что, возможно, указывает на первоначальное развитие аканья после твердых, а не после мягких согласных.

6) Отмеченное в некоторых группах памятников преобладание случаев письменной фиксации аканья в заударном положении можно рассматривать как свидетельство в пользу того, что развитие аканья началось не с первого предударного слога, а именно с заударных слогов.

В структуру исследования входят введение, три главы, заключение и список использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе работы с опорой на труды JI.B. Бондарко, В.В. Колесова, В.Н. Немченко, Б.И. Осипова даются определения важнейшим для исследования понятиям (аканье, редукция, степень редукции), а также рассматривается вопрос о генезисе аканья.

В параграфе 1.1 приводятся необходимые дефиниции релевантным для диссертации терминам и отмечается, что вопрос о динамике рефлекса-ции аканья в деловой письменности XVII-XVIII веков следует рассматривать в широком круге вопросов, связанных с формированием особого типа безударного вокализма, называемым «русским аканьем». Причины, условия и конкретные механизмы возникновения аканья остаются до сих пор во многом дискуссионными. В работе вслед за русской научной традицией (C.B. Князев, Ф.П. Филин и многие другие) наиболее аргументированные концепции развития аканья объединяются (разумеется, с известной долей условности) в две большие группы - «редукционные» и «нередукционные». В диссертации уточняется, что родоначальником обоих направлений можно признать A.A. Шахматова, который, с одной стороны, видел причины генезиса аканья в начавшейся на определенном этапе развития общевосточнославянского языка редукции безударных гласных, но с другой — относил время ее появления к дописьменной эпохе, что, по сути, является общим местом основных «нередукционных» теорий.

В параграфе 1.2 указывается, что в концепциях Р.И. Аванесова, К.В. Горшковой, C.B. Князева, В.В. Колесова, В.М. Маркова, Б.И. Осипова,

Я. Риглера, В.Г. Руделева, A.A. Шахматова и других ученых, придерживающихся «редукционных» взглядов на истоки аканья, феномен рассмотрен как результат редукции гласных, которая возникла вследствие определенных просодических изменений (мена типа ударения и последовавшее за ней изменение ритмической структуры слова и так далее). Кроме того, как правило, признается, что на фонологическом уровне генезис аканья был сопряжен с исключением в известную эпоху развития русского языка из числа дифференциальных признаков гласных признака «напряженности - ненапряженности». Очевидно, что с типологической точки зрения важную роль в формировании аканья сыграло увеличение роли консонантной системы на фонетико-фонологическом уровне русского языка (И.А. Бодуэн де Куртенэ,

A.B. Исаченко, М.В. Панов). Известный закон Бодуэна - Панова (так назвал его JI.JI. Касаткин) постулирует, что вокалическая система в русском языке постепенно сворачивается, а консонантная развертывается, что вполне коррелирует со знаменитым принципом экономии, выдвинутым А. Мартине. Существует мнение, что определенную роль в развитии аканья, в части влияния на появление особого типа редукции гласных, мог сыграть финно-угорский или балтский субстраты (П.С. Кузнецов, М.И. Лекомцева, В.И. Лыткин,

B.И. Собинникова, В.Н. Чекман).

В параграфе 1.3 отмечается, что «нередукционные» теории генезиса аканья (А. Вайан, В.И. Георгиев, Ф.П. Филин, В.А. Маслова) связывают его появление с развитием корреляции гласных *<5 // *ä, существовавшей в системе вокализма позднего праславянского языка. По мнению названных ученых, один из путей преобразования данной корреляции заключался в том, что *ä лабиализовалась в *о почти во всех позициях под ударением, после чего *<5 сократилась из-за последующей дефонологизации дифференциального признака гласных «долгота — краткость», что привело к появлению «акающего» и «окающего» типов вокализма еще до создания славянской письменности. Указывается, что академик О.Н. Трубачев к вопросу о генезисе аканья подходил с позиций панхронии, отмечая типологическую близость между южновеликорусским аканьем и унификацией древнего индоиранского вокализма.

В параграфе 1.4 показано, что «редукционные» теории аканья находят подтверждение не только в фактах истории русского языка, но и в ряде явлений и закономерностей синхронического характера. Многочисленные исследования, в том числе и экспериментальные, проведенные на материале литературной, диалектной, просторечной фонетики (труды Е.Ф. Васеко, Л.Л. Васильева, Л.В. Бондарко, С.А. Игнатенко, Л.Л. Касаткина, Р.Ф. Касаткиной (Пауфошимы), С.В. Князева, В.В. Колесова, М.А. Курниковой (Харламовой), М.В. Панова, Б.И. Осипова, В.Н. Сидорова, В.Н. Тепловой, A.A. Шахматова, Л.В. Щербы) показали, что аканье начало развиваться в

русских говорах только после падения редуцированных и что процесс этот в ряде диалектов, например на территориях позднего заселения, продолжается и в настоящее время. Выявлена тенденция к уменьшению напряженности артикуляции русских гласных (особенно в заударных слогах), что тоже хорошо согласуется с основными положениями «редукционных теорий», в частности с тезисом В.В. Колесова, считающего, что аканье первоначально развивалось не в позиции первого предударного слога. Вместе с тем, представляется, что до сих пор дискуссионными вопросами продолжают оставаться время возникновения аканья, его относительная и абсолютная хронология, территория, на которой первоначально возникло аканье, старшинство различных типов аканья и некоторые другие.

В исследованиях Л.П. Батыревой, Е.В. Ковриго, В.М. Маркова, Б.И. Осипова, Ю.А. Снегирева, Е.Б. Сухоцкой на материале как современной разговорной речи, так и письменных памятников ХУН-ХУШ веков намечено несколько перспективных идей, не получивших до сих пор должного развития. Совершенно недостаточно проработаны вопросы динамики письменной рефлексации аканья, а также аспекты возможного влияния на развитие аканья (или, по крайне мере, его рефлексацию на письме) ряда как фонетических, так и нефонетических факторов, среди которых важнейшими представляются следующие: особая роль сонантов, взаимодействие явлений морфологической, стилистической и собственно орфографической природы.

Предполагается, что анализ в плане заявленной темы довольно большого массива конкретного материала, в частности памятников русской деловой письменности ХУИ-ХУШ веков, и сопоставление полученных сведений с известными фактами орфографии, диалектной речи, частной переписки позволят получить новые данные для верификации концепций генезиса аканья, а также предоставят возможность пролить свет на отдельные аспекты письменной рефлексации аканья в ее динамике.

Во второй главе анализируются особенности отражения аканья в разножанровых памятниках деловой письменности.

В параграфе 2.1 отмечается, что проведенная исследовательская работа по территориальной атрибуции документов позволила соотнести зафиксированное в них состояние вокалической системы с конкретными диалектными ареалами, которые начинали или продолжали формироваться в период ХУН-ХУШ веков, в первую очередь средневеликорусскими, Влади-миро-Поволжскими говорами и московским городским койне.

В параграфе 2.2 на примере грамоток, написанных крестьянами бывшей Владимирской губернии, которые представляют собой отчеты помещикам о ведении хозяйства или различных торгово-финансовых операциях, сделан вывод, что параллельное существование в говоре функцио-

нально равнозначных вариантов одних и тех же морфем могло привести к ослаблению противопоставления <о> ~ <а> в некоторых позициях, что могло явиться серьезным фактором, повлиявшим на развитие вокализма.

Единичные написания безударной приставки раз- (с нами разделить), при значительно более частотных (примерно, в пять раз) написаниях роз- (не розделишъ) в указанной фонетической позиции, которые иногда встречаются параллельно даже в пределах одного документа, можно интерпретировать не только как проявление известного плюрализма орфографических норм (взаимодействия собственно русской и старославянской традиций), но и как письменную фиксацию акающего произношения. В пользу этого свидетельствует наличие приставки раз- именно в безударном положении, т. е. именно в таком фонетическом контексте, который наиболее вероятен для проявления рефлексов аканья.

Указанная закономерность отмечается не только в приставках. В фа-мотках этой же группы изредка встречаются написания р.п. ед.ч. м. и ср. р. прилагательных с окончанием -аго: с мужескаго пол ff при подавляющем количестве фиксаций формы -ого: мужеского пол$/. Появление в грамотках форм на -аго можно объяснить влиянием старославянского орфографического узуса. Однако фонетический контекст и то, что -аго репрезентируется в словах, не относящихся к специфически церковным, обозначающих обычные бытовые реалии, позволяют сделать аргументированное предположение, что в данном случае мы имеем дело именно с фактами письменной фиксации аканья. Особо доказательным представляется написание -ого в ударных флексиях (свиного, льняного), ведь буквальное следование старославянской орфографической традиции требовало бы -аго во всех случаях.

Отмеченная особенность позднее нашла своеобразное отражение в дореволюционных грамматических и орфографических пособиях. М.В. Ломоносов, в частности, рекомендовал использовать -ого при образовании р.п. ед.ч. мужского и среднего родов у, по его терминологии, «прошедших неопределенных страдательных причастий», произведенных от «новых российских глаголов». A.A. Барсов, отмечая господство -аго в современной ему орфографии, говорит, что -ого некогда писали «особливо в указах и приказных делах». В числе исключений он называл прилагательные (sic!) какого, такого, иного по причине наличия у них ударения на предпоследнем слоге. В известных рекомендациях Я.К. Грота по правописанию предлагалось в р.п. мн.ч. у прилагательных м.р. писать -аго только тогда, когда в им.п. ед.ч. окончание было безударным.

Дополнительным косвенным свидетельством в пользу того, что фиксация -аго в безударном положении связана с развитием аканья, мы считаем наличие форм битоеа масла, денежнова оброку, староеа оброку на фоне написаний типа свиного мяса. Появление форм первого рода обычно объяс-

няют аналогией с притяжательными прилагательными, однако, как представляется, в данном случае нельзя не учитывать не только морфологический, но и фонетический фактор, а точнее, их сложное и не всегда однозначно трактуемое взаимодействие.

В аспекте взаимодействия фонетических и морфологических факторов в работе рассмотрено наличие параллельных форм им.п. мн.ч. существительных типа крстьяня, крстьяии и крстъяне. По нашему мнению, они не только являются иллюстрацией процесса унификации типов склонений, но и демонстрируют сближение <а> ~ </> ~ <е> в конкретной фонетической позиции (в конечном заударном слоге), обусловленное морфологически. Вообще говоря, фонетическая трактовка тех или иных написаний, имеющихся в памятниках, зачастую невозможна вне связи с явлениями морфологического порядка. Так, форма к вам гсдрем может быть понята как закономерное продолжение древнерусской формы д.п. мн.ч. существительных ^о-склонения госоударкмъ, но в принципе может интерпретироваться как отражение заударного еканья в новой для существительных этого типа склонения флексии —ям.

Представляется, что решение указанного вопроса в случаях, подобных приведенному, снова связано с рассмотрением взаимодействия фонетического и морфологического факторов. Такой же подход полагаем верным и при анализе одиночного написания в им. п. ед. ч. существительного крстья-нишка с «женским» окончанием при полном преобладании форм с «мужской» флексией типа старостишко: Гсдрю Андр'Ьо Микитичю крстья-нишка твое дрвни Песков старостишко 1вашко Лукоянов выборные г век кретъяпшака (им.п. мн.ч. - В.Г.) челом биют... Неслучайным нам представляется не раз отмеченный исследователями факт: современное распределение обсуждаемых форм в русских народных говорах в общих чертах совпадает с границами распространения оканья и аканья: в окающих севернорусских чаще употребляется окончание -о, в акающих средне- и южновеликорусских говорах преимущественно наблюдается -а. Находим вполне закономерным, что в современном украинском литературном языке, не знающем аканья, сохранилась флексия -о: батько, Днтро, Михайло. Заметим также, что позднее в русском правописании для слов с суффиксом -ишк-оформилось правило, кодифицированное Я.К, Гротом, согласно которому а пишется во флексии им. ед. одушевленных существительных, а о - у неодушевленных. Составители современных орфографических правил также делают специальные пояснения по правописанию указанных групп слов, которые в общем совпадают с дореволюционными рекомендациями.

Ослабление противопоставления <о> ~ <а> в безударном положении наглядно демонстрирует процесс орфографического освоения слов, которые применительно к анализируемому периоду следует квалифицировать

как недавние заимствования: солдата, ит правтщаи, правипскоI ка)щеля-рии. Наличие в указанных словах <а> в первом предударном слоге вместо этимологически верного <о>, что отражено на письме, может быть применительно к говору, существовавшему во Владимирской губернии на рубеже ХУИ-ХУШ веков, объяснено заимствованием (скорее всего, устным, но, возможно, и письменным путем) форм с а из акающего говора Москвы -политического, административного и культурного центра страны. Поскольку анализируемые слова называют понятия государственно-правовой сферы, логично предположить, что их первоначальное освоение и дальнейшее распространение должно было происходить через койне именно такого города. Однако совершенно исключить возможность развития аканья в данном говоре на Владимирщине, видимо, не представляется возможным.

Особого внимания заслуживает передача имен собственных греческого или латинского происхождения с начальным <а> в языке-источнике. Как известно, на восточнославянской почве (в отличие от южнославянской, в частности от старославянского языка) они первоначально получали огласовку с <о> в анлауте. В материале имеются примеры написаний, соответствующих обеим огласовкам. В их распределении можно усмотреть зависимость от нескольких факторов, ведущим из которых является функционально-стилистический: начальное о находим в этикетных уничижительных формах: на Ондрюшке Медведенке, на Ортюшк'Ь Тимофеев, Огонька Степановы начальное а встречается преимущественно в фамилиях ввиду их особой социальной значимости, и в отчествах, что также соответствует особой социальной маркированности этих антропонимов в тогдашнем обществе: Мишка Андреевъ, Петрь Андреевич, с Петром Афанасьевым, Ва-силя АлеЦиева, Але^'кя Степанова, на 1вашк"кАрхипове.

Конечно, стоит поставить вопрос, является ли обнаруженная закономерность, определяющая выбор того или иного написания, отражением разного произношения или она представляет собой некий орфографический эффект. Думается, что применительно к нашему материалу наиболее вероятен последний вариант. В анализируемых случаях в пределах одной морфемы (в данном случае корневой: ср. Ондрюшке \\Андр"йя) противопоставление в безударном положении <о> ~ <а> лишено фонологической нагрузки. Поэтому в говоре, начавшем развивать аканье (а исследуемый говор относится, видимо, к таким), подобные формы совпали бы в первую очередь. Интересно, что современный украинский язык, в котором безударные гласные не подвергаются качественной редукции, сохраняет именно формы с начальным о: Овдт, Обрам; в русском и белорусском, где аканье развилось, закрепились формы с а.

На примере Владимирских грамоток можно проследить зависимость рефлексации аканья от степени орфографической выучки автора. Ряд гра-

моток выделяются тем, что примеров фиксации аканья в них нет, это, в свою очередь, видимо, обусловлено хорошей «квалификацией» писца, о чем говорит четкое соблюдение на письме позиционного распределения букв о / и>. Буква и/ последовательно употребляется в неприкрытом слоге (в абсолютном начале фонетического слова или перед другой гласной буквой), о же пишется в прикрытом слоге: и>работниках, с Родитюм Кирило-вымь, ит вас, жмнатцет аршин, не по иди// год, иного, иклад, ибморная ('обмеренная') земля, неталая ('оставшаяся') хе.шя, ипреди, по исми гри-венъ, семидесять с о см и дшъ.

Наши данные свидетельствуют, что важной особенностью орфографии документов, написанных во Владимирской губернии, является слабое отражение аканья в первом предударном слоге, что позволяет поставить под сомнение тезис о том, что аканье первоначально развилось именно в этой позиции. В материале мы находим всего несколько бесспорных примеров отражения аканья в первом предударном слоге (даже с учетом новозаимствованных слов), причем преимущественно в именах собственных: в Воладимер'й, Барисеаьне. Сюда же следует отнести случай написания названия деревни Писки (с учетом имеющейся формы Пески).

Напротив, в заударном положении (особенно после твердых согласных) имеется заметно больше случаев письменной фиксации аканья: бито-ва масла, денежлова оброку, старова оброку, про сов'ктнае писмо, така ж. О возможном наличии сильной качественной редукции в данном фонетическом контексте свидетельствуют следующие примеры: дрвни Лавровы кретъянишка (надо полагать здесь форму Лаврово или Лавровой), а также, с известными оговорками, шп провинции. Примеры, репрезентирующие мену <е> и <а>, находим только в заударном слоге, причем они явно лексикализо-ваны: дватцет сем алтнъ, тритцет курят, тритцет алтын, шгмнатцет аршин. При этом примеров, отражающих изменение безударных гласных после мягких согласных в заударных слогах, в грамотках не отмечено.

Представляется, что в отдельных случаях на основании орфографических особенностей передачи безударных гласных можно говорить о репрезентации происходившего в говоре изменения слоговой структуры. Особенно показательно в этом плане написание того ж броку (=оброку). Его следует рассмогреть как одно фонетическое слово, но с двумя ударениями: основным - броку - и второстепенным — того. Утрата так называемого сильного примыкания вызвала изменение границ слогораздела внутри фонетического слова: Ю-уд£-оЬ-г6-ки —* (о-уд-го-Ьгб-ки. Следовательно, рассматриваемый гласный оказался фактически не в первом предударном, а в заударном слоге, в котором имелась сильная качественная редукция.

Таким образом, отмеченные черты безударного вокализма позволяют характеризовать говор как развивающий неполное оканье, то есть такой, в

котором намечена тенденция к утрате противопоставления <о> и <а> прежде всего в непервом предударном слоге. Такой вывод соответствует данным современной лингвистической географии. Ощутимое преобладание написаний, отражающих неразличение гласных фонем <о> и <а> именно в заударном положении, соотносится с мнением тех исследователей, которые считают, что аканье начало развиваться именно в этой позиции или, по крайней мере, не в позиции первого предударного слога.

В параграфе 2.3. анализируются грамотки, написанные в бывшем Алек-синском уезде Тульской губернии. Отмечается, что в них последовательно отражаются позиционные изменения безударных гласных: соответственно, встречаем многочисленные примеры фиксации аканья: да ктща, истаешь, над авцами, баварских, верхавскне, свекар, потакает, утак, капны, дам о i и подобные. Также имеются случаи мены <е> и <а> семл алъленова ольляно-ва), петдесят, петерых, десет. Заударные слоги в говоре, очевидно, характеризовались сильной качественной редукцией гласных, причем, возможно, редукция была особенно ярко проявлялась в заударных слогах. Ср. написания с пропуском букв КалюпанвкУ(=Калюпановку), а также со смешением <а> и <и> в заударном положении: прикащикЬ'кана МнхайовичЬ'ПШкинй

Поскольку для документов, по крайне мере, в части передачи безударных гласных характерен фонетический принцип орфографии, то следует обратить внимание на имеющиеся от него отступления.

В некоторых случаях анализ написаний, так или иначе связанных с проблемой фиксации аканья, позволяет уточнить акцентологические особенности говора. Последовательное сохранение корневого о в притяжательных местоимениях своих, бес твоево приказУ, твоих с учетом написания ис твоева дому говорит о наличии в данном случае основного ударения у указанной группы слов.

Приставка и предлог от последовательно пишутся с о или w, в том числе и в безударной позиции: отдаяъ, wmntfcmun, wm иево. Последовательно сохраняют о и некоторые другие приставки и предлоги: собрачъ, побрали, nOKWibhb, погинЫпь, про то дело. Возможно, для части приведенных примеров этот факт объясним местом ударения, которое отличается от его полоясения в современном русском литературном языке. Однако для большинства написаний сохранение о следует объяснить хорошо известным диалектологам и историкам языка влиянием предшествующих лабиовеляр-ных согласных, к которым исследователи относят губные, заднеязычные и глайды. Ср. также наличие о в других морфемах в сходных фонетический условиях: жалоб, к Покрав if, полосмины, к Москве, в городе.

По данным лингвистической географии, современными особенностями безударного вокализма рассматриваемого ареала является недиссимилятивное аканье после твердых согласных, умеренное яканье (по типу t'atá, но

после мягких согласных вне зависимости от гласного ударного слога или даже иканье. Поскольку в анализируемом материале надежных примеров фиксации яканья не отмечено, а случаи фиксации еканья имеются, следует предположить, что в говоре яканье по отношению к еканью является инновацией. Также наши данные свидетельствуют, что совладению неверхних гласных в </>, которое отмечается диалектологами на современном этапе, по крайней мере в позиции между мягких согласных, предшествовал этап совпадения их в <е>. При этом, возможно, первоначально данное совпадение происходило не в первом предударном слоге.

В параграфе 2.4 указывается, что свои особенности имеет рефлексация аканья в записях допросов мастеровых людей московской суконной фабрики Е. Болотина и в сказках об имуществе московских купцов и служилых людей. Указанные записи, очевидно, были сделаны довольно опытными писцами, которые в целом руководствовались морфологическим принципом орфографии (то есть они, как правило, не передавали на письме позиционные чередования фонем). Такая ориентация могла быть связана не только с уровнем «квалификации» писцов, но и с самими жанрами деловой переписки, предполагающими ориентацию на определенные образцы, словесные формулы, клише, на что ранее указывали В.В. Колесов и С.И. Котков.

В рассматриваемых материалах при явном преобладании нефонетических написаний в определенных позициях аканье все же отражено достаточно ярко. Прежде всего, это позиция первого предударного слога, где, как правило, нейтрализуемый гласный находится в слабой позиции и соседствует с сонантом: & монетчика-, в третей команде, Московской провинции, в дом •{; камисара, п -¿хотногш полк & солдат, салдацкой снъ, до солдатства, Иваном евшзавутъ; скавал я Ареитиковъ самЬЬ сМцУЬ правду снъ Капеи-кинъ, адштатцать л'ктъ.

Особый интерес представляют собой гиперкорректные написания, которые в основном приурочены к позиции первого предударного слога: Бос-манной слободы кУпецъ, за Орбацкиг вороты, Ингермонландского пехотного полкЬ', Иван до шестнатцоти Яковъ до девяти летъ, декобря 16 дня. Показательно, что и случаи «перестраховочного» написания наблюдаем, главным образом, в заимствованных словах, то есть тогда, когда писцы не могли проверить орфограмму путем сопоставления со словами, написание которых было бы им известно. Подобные примеры представляют собой, по меткому выражению Ф.П. Филина, типичные орфографические ошибки акаль-щика. В непервом предударном и заударных слогах аканье в этой группе памятников отражено значительно менее ярко: табличен б&Х, Василей Ра-гочев, Тихановъ сынъ Жаваранковъ.

В параграфе 2.5 для сравнения рассматриваются частные письма из архива Челищевых. Все они адресованы в Москву Ф.М. Челищеву, в число

корреспондентов которого входят его братья, а также приказчики, старосты и изредка крестьяне.

В исследуемых памятниках аканье отражено достаточно хорошо, при этом можно выявить, что его отражение зависит от ряда фонетических и морфологических факторов, а также от их взаимодействия. Так, примеры аканья фиксируются во всех предударных слогах, в заударном положении, однако преимущественно в морфемах, которые не играют существенной роли в словоизменении или формообразовании. Случаи аканья мы широко наблюдаем в корнях (лошедей сват, про твое многолетное здарове, по дво человека; со многою дакукою, въсякого дабра теб'к рад, Сергею Козлову, Бориса Гуравича Калеыина, присылай из города, грозит ми "й батогами, брат те [ой Ник]алай, по полутару, да в нн'кнем гсдрь во РП м гаду) и некоторых в основном частотных суффиксах (на старосту, грамоток, или га плМпавства, Пылъникава, моя придет редавая).

Отметим частотность в данной группе памятников репрезентации аканья в неприкрытых слогах (прежде всего в абсолютном начале слова): на них приходится до 25 % случаев, причем какая-то особенная зависимость от места ударения в указанном случае не наблюдается. Это, думается, связано с особым положением, которое занимает указанная позиция в динамической структуре слова: десеть копенъ обмолотили; осталося; асаднился; вес полкъ об'кзконел; обо всем своем жите; овса всево твоево; себя аскудич;с полУосминою четверьт.

Отражение аканья нередко наблюдаются в предикатах с безличным значением и разного рода неизменяемых словах (например, наречиях): стала гсдрь на КочЬрах людна мн[о]га, промышляв неопл[о]шно, много помешал, велено мне, да теб'к ж братецъ ведома, у люде! твоих все здорова, я ваистинна рад, толка на меня в том тепер не покручинся.

В приведенных примерах обращает на себя внимание и влияние нескольких фонетических факторов: прежде всего, это локализация интересующих нас орфограмм в заударных слогах, а также частое соседство нейтрализованного гласного с сонантами.

Особую группу примеров составляют гиперические написания, которые свидетельствуют о смешении <о> и <а>: гсдрю >&одор&МокашовичХ холопъ тв[ой] Ерошка Говртов челом бтет, шол[ку] лозоревово доброво, илпкозачи, ш)ин токову ж работ ^ пашни у ВасилА ВосилАвича, про Гов-рила подлинного ведома нет, лошадей сваих продовать, пашнк&похат, то-кова себб'кзчастья, пива ворятъ, нутрь выделол да сожен пашни гсдрь Утропка взял на себя. Заметим, что большинство указанных написаний наблюдаем там, где возможно усмотреть явление морфологизации (в терминах И.А. Бодуэна де Куртенэ и В.А. Богородицкого), то есть, по В.М. Маркову, как бы появление квазиморфем в непроизводных, а в нашем случае и

некоторых производных словах. Наличие достаточно устойчивых гипери-ческих написаний типа ко, по, то, во, со, до объяснимо влиянием орфографического облика соответствующих предлогов.

Немногочисленные примеры, репрезентирующие развитие еканья {двор с ребетишками, да ечменю гсдрь четверть, десеть копенъ, деветъ четвертей, петнацет риблевъ, того мне обевит тепер неязя, лошедей живоднни шпнпшшп и вас ограбет), могут свидетельствовать о том, что в говоре только начался процесс конвергенции <а> и <е> в безударных слогах.

Обнаружено несколько примеров, которые могут быть интерпретированы как проявление иканья, то есть совпадения неверхних гласных в * безударном положении после мягких согласных в </>: на старостМ твои-во, не с ким дому твоево беречь, а мн'к платит п'кчимъ, на Харлапья Афа-насьива. Не все примеры надежны: в случае не с ким дому и а мнИ платит п'кчимъ возможно усмотреть влияние старославянского, а точнее, церковнославянского орфографического узуса.

В третьей главе обобщается накопленный материал по письменным памятникам московской и подмосковной локализаций, демонстрирующий особенности рефлексации аканья в заударных слогах. При рассмотрении вопросов генезиса аканья исследователи преимущественно маркируют позицию первого предударного слога, тогда как есть все основания предполагать, что первоначально аканье развилось именно в заударных слогах. Полагаем, что особое внимание именно к случаям фиксации аканья в данном фонетическом контексте может быть оправдано еще и потому, что при таком подходе легче всего определить возможное влияние на репрезентацию аканья факторов морфологического порядка.

В параграфе 3.1 отмечается, что в трудах Л.П. Батыревой, Е.В. Ков-риго, В.М. Маркова, Б.И. Осипова, Ю.А. Снегирева, Е.Б. Сухоцкой, выполненных на материале памятников письменности ХУ-ХУШ веков, обнаружены следующие закономерности, которые находят подтверждение и в материалах настоящего исследования:

1) в основах слов в тех положениях, которые не затрагивают парадигмы словоизменения, редукция фонемы <а> и фонемы <е> после мягких идет по схеме <а> —► <е> —* </>;

2) в окончаниях и некоторых суффиксах, так или иначе связанных с формообразованием, редукция побеждает лишь в наиболее благоприятных для ее развития условиях - прежде всего между мягких согласных;

3) в остальных случаях развитие форм склонения определяется аналогией с твердой разновидностью, так что фонема <а> после мягких не только не замещается фонемой <е> и далее </>, но и появляется на месте исторической <е>, если в соответствующем окончании твердой разновидности имеем <а> (под ударением - <а> или <о>);

4) прослеживается тенденция к более частотной фиксации аканья в заударной позиции, что, видимо, следует объяснить особой фонетической краткостью заударных слогов;

5) вместе с тем к XVIII веку морфологический принцип становится ведущим принципом русской орфографии, соответственно уменьшается количество случаев письменной фиксации аканья.

В параграфе 3.2 исследуются случаи репрезентации аканья в позиции после твердых согласных в закрытых и открытых слогах. Продемонстрировано, что аканье после твердых согласных достаточно ярко отражается в обоих фонетических контекстах.

В закрытом слоге находим следующие примеры: в первом писме; славной хлебопашець; надобность требует; трутъ иубытакъ; прапорщик; с последней почтой; гарячка с лихараткаи); в великом страхе, распискавъ ваших; быть памеи(икам; с наступающимъ новым годамъ; ты пажала-валъ; Федор Яблочкавъ; с мшостивымъ мичшь гсдремь брадцамъ видна что с сердцам. В открытом имеются следующие случаи ибстоятелно описывал; с Павловною и рабетишками; вашева хлеба; что касаетца да мужика Масенки акулавскава; далнеиишво убытку не нанесло; не имею веда-масти; господа сенаторы; Гсдрю маему 1вану ¡ванавичю; поживет са мною в Акулове; а естли штиг взята так возвратить; прашу пакорна; долга в Марфине прабудитъ; очень много); розгораетца, разрываепща серца; вам сказано бутта лесъ вырубленъ; однако жа палажиласа на милость вашу. Довольно определенно прослеживается зависимость рефлексации аканья от соседства с сонантами. Видимо, редукция гласного при таком условии происходила сильнее: аканье репрезентируется даже в тех грамотках, в которых случаев фонетического написания немного.

Отсутствие написаний с ы, фиксирующих аканье, можно истолковать как отсутствие сильной качественной редукции, характерной для указанных позиций в современном русском литературном языке. Имеющиеся немногочисленные примеры (как любил меня и жалывал и eck мене присоветы-вали) объяснимы экспансией активного в данную эпоху суффикса -ыва, сыгравшего, как показывает В.В. Колесов, важную роль в формировании особенностей аспектуальности русского глагола. Сказанное позволяет заключить, что степени редукции непервых предударных слогов и первого предударного совпадали, то есть вторая ступень редукции (по известной формуле A.A. Потебни) еще не успела развиться. Этим можно аргументировать мысль о том, что в рассматриваемых примерах репрезентировано начало процесса качественно-количественной редукции гласных. Известно, что во многих русских народных говорах на территории позднего заселения (например в некоторых диалектах Урала и Сибири) при переходе от окающей модели безударного вокализма к акающей первоначально не формиру-

ется различие между степенями редукции. При этом такие уральские говоры характеризуются так называемым «поджатым аканьем», а в подобных сибирских диалектах безударный а по качеству практически не отличается от ударного.

Обращает на себя внимание, что до 60 % случаев отражения е как а наблюдается после аффрикат и шипящих: розгораетца, разрываетца серца; далнеишаво убытку не нанесло; привезли к Москв'Ь немцев, с милостивымъ лтимь гсдремь брадцамъ, видна что с сердцам, уступить мне не можите; нижаиши васъ прашу. Эти факты соответствуют тем данным, которые получены С.И. Котковым на материале южновеликорусских говоров XVII века, что позволяет интерпретировать их как проявление влияния южновеликорусской системы вокализма на развитие аканья в Москве, что до сих пор является дискуссионным вопросом.

В параграфе 3.3 рассматриваются примеры рефлексации аканья в позиции после мягких согласных в заударных слогах.

В закрытых слогах мы имеем следующие примеры: не совсем отсро-инъ дворецъ; а о попугае очинь дурна говорят; ежечасно тем занетъ; а больши всех проккиваят Арбузов; от вас писим никаких нет; и так бра-тицъ тем кончу. В открытых слогах находим следующие случаи фиксации изменения безударного вокализма после мягких согласных: а имянно; я сегодне очень занемог; изволтя прислать писмо; нехорошо развя мне ево в шелашь посадить; в скором времяни; в нанетой дом; я помню вашева ро-дитиля); пишитя вы ко мне видна что с сердцам; напрасно бабу мене старою трогаитя; посйено на добрых земляхъ.

Прежде всего обращает на себя внимание достаточно яркое проявление иканья в закрытых слогах. Считается, что иканье - довольно редкое явление для московского говора XVIII века. Примеры его в исследованных текстах действительно не очень частотны и обнаруживают позиционную зависимость. Механизм этого представляется нам следующим образом. Тенденция замены яканья еканьем, а затем и иканьем может быть связана с тем, что диезные согласные ассимилируют следующий за ним гласный (приспособление гласных к согласным - одно из проявлений главенствующей роли консонантизма), который становится также диезным (приобретает переднюю артикуляцию). Также безударные гласные (особенно после мягких согласных) демонстрируют постепенную утрату противопоставления по подъему.

В московском койне, которое традиционно для этого периода определяется как екающее, видимо, происходило следующее: после мягких согласных без ударения гласный нижнего подъема <а> постепенно устранялся путем последовательной замены его на <е>, при этом <е> в отдельных позициях при благоприятных условиях мог уже в XVIII веке переходить в <г>. Такой благоприятной позицией первоначально являлось положение в

заударных закрытых слогах, что связано с особенно сильной редукцией гласных, которая в них наблюдается.

Таким образом, иканье первоначально могло появиться в примерах типа от вас писим никаких нет и так братиць тем кончу; затем в случаях вроде я помню вашева родитиля; и только потом на смену примерам типа поедено на добрых земляхъ, премирие до октября месеца могли прийти написания типа *посеино, *месица, в нашем материале не отмеченные.

В параграфе 3.4 специально анализируются рефлексация заударного аканья в зависимости от морфологических факторов.

Подтверждается частотность отражения аканья в корнях существительных и определенных суффиксах: и» вырезовал выподак; сего месеца, и так братицъ тем кончу, вы изчетали трутъ и убыток, я помню вашева родитиля; идалжг/те сколь в надобность мне; послан отнась по н 'ке прапорщик Веревкин; надобность требует присудствия моего самого; поживет са мною в Акулове; господа сенаторы; абъ вашемъ здоровье не имею ведомости; мелкие жтарожнасти; палажиласа на милость вашу и другие.

Заударное аканье довольно последовательно отражается в частотных словообразовательных суффиксах (-ок-, -ец-, -тель-, -ость-, -ое-), которые не связаны тесно со словоизменением и формообразованием. При этом даже по приведенным немногим примерам можно сделать вывод о том, что в приставках, напротив, аканье отражаются не столь широко.

У имен существительных аканье отражается во флексиях слабо - примерно в 15 % от возможных случаев (розгорает11а розрывается серца; привезли к Москв-Ь немцов; я была больна горячка с лшаратъкои; я паче рас-писковъ ваших славамъ верить хочу, как вы есть благородные люди; с последней почтой; я с Павловною и с рабетишками; с наступающимъ новымъ годамъ; деревень мага не оставить и быть помещиком в та). Причем примеры рефлексации, как правило, наблюдаются при определенных благоприятных фонетических условий, названных в предыдущих параграфах главы.

Полагаем, что этот факт можно объяснить следующим образом: флексии - это функционально значимые морфемы, соответственно их фонетическое изменение до известной степени ограничивается определенными морфологическими факторами. Судя по нашим материалам, аканье часто отражается там (в случае ориентированности орфографии памятника на морфологический принцип), где оно не может в значительной мере снизить опознаваемость морфемы. Морфологический строй русского языка к XVII-XVIII векам уже почти оформился, что накладывало своеобразную морфологическую «узду» на фонетические процессы.

Предположение о своеобразной морфологической «узде» можно аргументировать тем, что заударное аканье ярко отражается в разного рода неизменяемых словах (как знаменательных, так и полузнаменательных):

нехорошо развя мне ево в шелашъ посадить; ибстоятелна описывал; а о попугае очинь дурна говрящ; вам сказано бутта лесъ вырубленъ; очень многа; прашу покорна; нижаииш васъ прашу; аднака жа палажиласа на мипасть вашу; долга в Марфине пробудить.

Редукционные процессы в области заударного вокализма в формообразующих и словоизменительных морфемах глаголов и различных отглагольных образований наблюдаются сравнительно редко - по нашим подсчетам всего в 8 % от возможных случаев: пииштя вы ко мне; бабу мене старую трогаитя; изволтя прислать писмо; уступить мне не можите; в напетой дом, не совсемъ отстроинъ дворецъ; поедено на добрых земляхъ; хто тебя станешь кушеть; не совсем отстроинъ дворецъ.

Таким образом, можно заключить, что развитие заударного аканья в русском языке XVIII века накладывалось на относительно стабильную морфологическую систему русского языка данного периода, что проявляется в следующем: в памятниках письменности этой эпохи аканье отражается по преимуществу в тех случаях, где тому способствовали определенные фонетические условия. В иных случаях аканье актуализируется реже.

В кратком заключении сформулированы основные выводы исследования. Развитие аканья, или, по крайней мере, его отражение на письме, было обусловлено как фонетическими, так и морфологическими факторами:

1) аканье активно репрезентируется в соседстве с сонантами, а также после шипящих и аффрикат, причем обнаруживается тенденция к более последовательной, чем в других фонетических контекстах, фиксации аканья в заударных закрытых и заударных открытых конечных слогах;

2) морфемы, участвующие в словоизменении и формообразовании, проявляют тенденцию к сохранению стабильности экспонента; аканье чаще отражается в тех морфемах, которые не играют значительной морфологической роли (например в корнях полнознаменательных слов, в частотных словообразовательных суффиксах), а также в неизменяемых словах;

3) во флексиях и формообразующих суффиксах (например у различных глагольных форм), которые являются морфемами с высокой функциональной нагрузкой, аканье отражается преимущественно тогда, когда есть для этого определенные благоприятные фонетические условия;

4) письменная фиксация аканья находится в определенной зависимости от жанра памятника и от орфографической «квалификации» его автора: например, аканье в грамотках, написанных профессиональными писцами, хорошо знакомыми с книжной орфографической традицией, отражается слабее, чем в документах, написанных другими корреспондентами -крестьянами, служилыми дворянами и так далее;

5) отмеченное в некоторых группах памятников преобладание случаев письменной фиксации аканья в заударном положении можно рассмат-

ривать как свидетельство в пользу того, что аканье представляет собой явление, связанное с редукцией гласных, и что развитие аканья, по крайне мере, в части говоров, началось в этой фонетической позиции, на основании чего возможно уточнить относительную хронологии появления различных типов аканья;

6) результаты нашего исследования подтверждают положение о полной победе аканья над оканьем в говоре Москвы в XVIII веке, можно утверждать, что некоторые особенности безударного вокализма, сохранившиеся до настоящего времени, в части говоров (например, средневеликорусских, находящиеся вблизи Москвы, и Владимиро-Поволжских) сформировались не позднее XVII-XVIII веков.

Основные положения диссертации нашли отражения в следующих публикациях:

1) Гашеев В.В. Отражение аканья в частной и деловой переписке XVII - XVIII веков II Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2009. Вып. 4. С. 68-71 (в соавторстве с М.А. Харламовой);

2) Гашеев В.В. Некоторые графико-орфографические особенности крестьянских грамоток XVII-XVIII веков в свете проблемы развития аканья в русском языке // Вестник Омского университета. 2010. Вып. 2. С. 197-202;

3) Гашеев В.В. Развитие заударного аканья в памятниках московской деловой письменности XVIII века // В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: труды и материалы Международной научной конференции (Казань, 4-7 мая 2007 года) / Казан, гос. ун-т; Ин-т языкознания РАН; Ин-т лингвист, исслед. РАН. / Под общ. ред. K.P. Галиуллина, Г.А. Николаева. Казань: Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. Т. 1. С. 112-114. (в соавторстве с М.А. Харламовой);

4) Гашеев В.В. О некоторых особенностях отражения аканья в русском языке XVII века // Язык. Человек. Ментальность. Культура: материалы Всероссийской научной конференции с международным участием. Ч. I. Омск: Омск. гос. ун-т. им. Ф.М. Достоевского. Изд-во «Вариант-Омск», 2008. С.30-32;

5) Гашеев В.В. К истории развития аканья в XVI11 веке (на материале московской деловой письменности) // Письменная культура народов России: Материалы Всероссийской научной конференции 19-21 ноября 2008 г. / Под ред. Б.И. Осипова. Омск: Омск. гос. ун-т, 2008. С. 266-268.

Гашеев Виктор Валерьевич

ДИНАМИКА РЕФЛЕКСАЦИИ АКАНЬЯ В РУССКИХ ДЕЛОВЫХ ПАМЯТНИКАХ ХУИ-ХУШ вв.

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 14.05.2010. Формат бумаги 60x84 1/16. Печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 180.

Издательство Омского государственного университета 644077, г. Омск-77, пр. Мира, 55а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гашеев, Виктор Валерьевич

Введение.

1. «Редукционные» и «нередукционные» теории генезиса аканья.

1.1 Узкое и широко понимание термина аканье.

1.2 Основные «редукционные» теории.

1.3 Основные «нередукционные» теории.

1.4 Релевантные данные и диалектной речи письменных памятников.

2,Особенности рефлексации аканья в памятниках деловой письменности XVII-XVIII веков.

2.1 Некоторые замечания к локальной атрибуции материала.

2.2 Манифестация аканья в памятниках Владимирского края.

2.3 Манифестация аканья в памятниках Алексинского уезда.

2.4 Манифестация аканья в московских деловых документах.

2.5.Манифестация аканья в частных письмах.

3. Динамика рефлексации заударного аканья в памятниках деловой письменности XVII-XVIII веков.

3.1 Предварительные замечания.

3.2 Репрезентация заударного аканья после твердых согласных.

3.3 Репрезентация заударного аканья после мягких согласных.

3.4 Влияние фонетических и морфологических факторов.Г.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Гашеев, Виктор Валерьевич

Настоящее диссертационное исследование посвящено проблемам развития аканья в русском языке XVII - XVIII веков и выполнено на материале памятников деловой переписки соответствующего периода.

Процесс генезиса и развития аканья, важнейшей отличительной черты вокалической системы русского литературного языка и значительной части русских народных говоров (в первую очередь южновеликорусских и средневеликорусских), уже довольно давно притягивает к себе внимание исследователей-лингвистов разного ранга и разных научных специализаций (прежде всего историков языка и диалектологов). Названному вопросу посвящен значительный круг исследований. Накоплен большой эмпирический материал, включающий данные сравнительно-исторического языкознания, диалектологии славянских и некоторых других языков, языковые факты, полученные при анализе памятников письменности разных исторических эпох.

Интерес к указанной проблеме не угас даже в результате известной смены научной парадигмы, которую наука о языке переживает на рубеже

XX - XXI веков. Ведь известно, что своеобразной базой для «нового» актуального в настоящее время), «антропоцентричного», неогумбольдтианского» языкознания, с его «поворотом к человеку» в духе эпохи Возрождения, интересом к философским вопросам языка, к проблемам соотношения языка и мышления, языка и культуры, языка и национальной самобытности народа и многим другим подобным, служило, служит и, видимо, будет продолжать служить «старое» (не менее актуальное на текущий , момент), «системно-структурное», «соссюрианское» языкознание.

Однако, несмотря на довольно основательную разработанность в отечественной и зарубежной науке вопроса о происхождении и развитии русского аканья, в его истории остаются некоторые положения, требующие уточнения. Традиционно в фокусе внимания исследователей был процесс появления аканья. Соответственно, не столь подробно изучено развитие аканья в XVII — XVIII веках.

Учитывая особую значимость эпохи XVII — XVIII веков для истории русского языка, мы считаем, что этот вопрос требует новых исследований, в которых была бы прослежена судьба аканья в названный период. Особо важным в этом плане нам представляется изучение аканья в связи с проблемой формирования русского литературного языка на национальной основе. Разумеется, для наиболее полного исследования необходимо привлечь тот эмпирический материал, который до сих пор не был проанализирован достаточно тщательно. Необходимость изучения заявленной темы на материале памятников делового характера с привлечением для сравнения и уточнения отдельных обнаруженных закономерностей памятников частной переписки и данных современных русских народных говоров важно для экспликации полной картины развития фонетической системы русского языка. Этим определяется актуальность темы диссертационного исследования.

Объектом исследования стала народно-разговорная речь, отраженная в памятниках деловой (а в ряде случаев и частной переписки) XVII - XVIII веков.

Предмет исследования составляет система безударных гласных фонем в памятниках деловой письменности и народно-разговорной речи XVII —XVIII веков.

Цель данного исследования - проследить историю развития аканья в русском языке XVII — XVIII веков на материале памятников деловой и частной переписки указанного периода.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1) структурировать собранный эмпирический материал;

2) выяснить особенности отражения аканья в исследованных памятниках;

3) на основании этого проанализировать особенности русского вокализма в указанный период;

4) на конкретном материале верифицировать существующие теории генезиса аканья;

5) рассмотреть взаимодействие различных факторов, главным образом, фонетико-фонологических, морфологических и собственно орфографических, влиявших на развитие вокализма XVII -XVIII веков;

6) сопоставить данные, полученные в результате исследования письменных памятников, с данными современной диалектологии и лингвистической географии;

7) проследить развитие обнаруженных закономерностей репрезентации аканья в русской орфографической традиции XIX - XXI веков;

8) уточнить динамику рефлексации аканья на письме.

Выбор основных методов исследования определялся необходимостью интегративного подхода к поставленной проблеме: нами использовались описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический, структурный методы, метод оппозиций, разработанный Н.С. Трубецким, а также элементы статистического метода для проведения необходимых подсчетов.

Работа опирается на методику анализа орфографического строя текстов в его неразрывном соотношении с фонетической стороной русской народно-разговорной речи и особенностями фонологической организации русского языка, хорошо разработанную в трудах В.В. Колесова, С.И. Коткова, В.М. Маркова, Б.И. Осипова, М.В. Панова, М.Б. Попова, А.А. Шахматова, Ф.П. Филина.

Материалом для данной работы послужили памятники письменности XVII - XVIII веков, изданные профессором С.И. Котковым1.

1 Котков С.И., Панкратова Н.П. Источники по истории русского народно-разговорного языка XVII - начала XVIII века. М.: Наука, 1964. 312 е.; Памятники московской деловой письменности XVIII века / Под ред. С.И. Коткова. М.: Наука, 1981.320 с.

При необходимости анализировались данные современной и исторической фонетики и фонологии русского языка, а также факты других восточнославянских языков - украинского и белорусского, имеющиеся в некоторых специальных исследованиях. Для сравнения и уточнения привлекались материалы этимологических, толковых, диалектологических, орфографических словарей.

Изучено около шестисот опубликованных документов указанной эпохи, разнообразных в жанровом отношении: прежде всего, это различного рода деловые документы (сказки об имуществе, допросы, фрагменты судебных дел, челобитные, деловые письма и так далее), в качестве дополнительного материала рассматривались частные письма, записи песен того же периода, которые в совокупности отражают особенности речи разных социальных групп русского общества - дворян, крестьян, купцов, фабричных рабочих, мастеровых, священнослужителей.

Теоретическая значимость предпринятого исследования определяется тем, что в научный оборот вводятся новые данные, с помощью которых возможно уточнить ряд дискуссионных вопросов генезиса и развития аканья: например, гипотезу В.М. Маркова,

Б.И. Осипова и ряда других исследователей о роли сонантов в развитии аканья с учетом ряда фонетико-фонологических и морфологических факторов; положение В.В. Колесова о старшинстве аканья по сравнению с яканьем. Результаты исследования имеют определенную ценность для исторической диалектологии и лингвистической географии русского языка, в частности, использование полученных нами данных может способствовать воссозданию достоверной картины относительной и абсолютной хронологии развития аканья и динамику рефлексации аканья на письме.

Практическая значимость работы связана с тем, что ее результаты могут быть использованы в исследованиях по истории и диалектологии русского и других славянских языков, при чтении лекционных курсов по исторической грамматике и диалектологии русского языка, а также специальных курсов, посвященных проблемам орфографии и региональной лингвистики, прежде всего в историческом аспекте. Полученные нами сведения смогут найти применение в лингвокраеведческой работе, их можно использовать при сопоставительном изучении различных говоров русского языка (как в диахронии, так и в синхронии).

Научная новизна настоящего диссертационного исследования заключается в определении локализации около ста исследованных документов, ранее не имевшей точной территориальной атрибуции, что дало возможность сравнить отразившуюся в них систему вокализма XVII

XVIII веков с ее современным состоянием. На конкретном материале выявлена зависимость письменной рефлексации аканья от комплекса орфографических, фонетико-фонологических, морфологических факторов.

В диссертационном исследовании прослежена судьба обнаруженных закономерностей письменной манифестации аканья в орфографической традиции более позднего периода - XIX - XXI веков. Наиболее примечательные из обнаруженных закономерностей соотнесены с фактами современных русских народных говоров (в том числе говоров территорий вторичного заселения) и рассмотрены в контексте орфографического узуса украинского и белорусского языков.

Данная работа прошла апробацию на Международной научной конференции «В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение» (Казань, 4-7 мая 2007 года), на Всероссийской научной конференции с международным участием «Язык. Человек. Ментальность.

Культура» (Омск, 13-14 декабря 2007 года) и на Всероссийской научной конференции «Письменная культура народов России» (Омск, 19-21 ноября

2008 года). Работа обсуждалась на заседаниях кафедры исторического языкознания Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского. Основные положения исследования нашли отражение в статьях, опубликованных за период подготовки работы.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Отражение аканья на письме в XVII - XVIII веках зависело как от фонетических, так и от морфологических факторов. На достаточно большом материале можно проследить следующую зависимость: аканье последовательнее всего манифестируется там, где безударная гласная оказывается в определенных фонетических условиях (например, в соседстве с сонантами, в открытом слоге и так далее). При этом написания с аканьем, отражающие соответствующее произношение, реже встречаются в морфемах, имеющих важное словоизменительное или формообразовательное значение.

2) Проанализированные данные деловой и частной переписки являются важным источником для исторической диалектологии и лингвистической географии, а также для истории русского литературного языка, так как в них нашли отражение особенности живой диалектной речи и московского городского койне.

3) Наличие специфических местных языковых черт в памятнике (в частности репрезентация аканья), в значительной мере зависит от жанра документа и орфографической выучки автора, что связано с сохранением до конца XVIII века особой формульности как в деловой, так и в частной переписке.

4) Особенности вокализма среднерусских и владимиро-поволжских говоров сложились не позднее XVII - XVIII веков. В пользу этого говорит то, что в грамотках, историко-лингвистическое исследование которых позволило с высокой степенью вероятности отнести их к тому или иному региону, наблюдаются те же типы аканья (или оканья), что и в настоящее время. В грамотках, написанных во Владимирской губернии, отразилось неполное оканье, а в документах из Подмосковья -недиссимилятивное аканье.

5) В части говоров яканье является инновацией по отношению к аканью, что, возможно, указывает на первоначальное развитие аканья после твердых, а не после мягких согласных.

6) Отмеченное в некоторых группах памятников преобладание случаев письменной фиксации аканья в заударном положении можно рассматривать как свидетельство в пользу того, что развитие аканья началось не с первого предударного слога, а именно с заударных слогов.

В структуру исследования входят введение, три главы, заключение и список использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Динамика рефлексации аканья в русских деловых памятниках XVII-XVIII вв."

Ср. выводы Е.В. Ковриго, к которым она пришла, рассмотрев материал русских письменных памятников XVIII века: «Появление на месте е - в заударной позиции - это явление не чисто фонетическое. Здесь выразилось взаимодействие фонетики и морфологии . В написаньях типа столованья, раздолья, платья перед нами явление морфологическое, хотя и развивающееся в определенных фонетических условиях - в условиях акающего вокализма безударных слогов».204

На материале памятников письменности, отражающих южновеликорусское наречие, С.И. Котковым сделан ряд интересных выводов, затрагивающих развития аканья в заударных слогах.

1. Обычна мена а и о в заударных положениях. Примеры . об отличной от первого предударного слога реализации соответствующих гласных не говорят. Случаи пропуска букв, передающих безударные гласные, не могут быть уверенно истолкованы как отражение сильной редукции вплоть до нуля, потому что, за немногими исключениями, встречаются в стандартных сокращениях, а чрезвычайно редкие пропуски вне стандартных сокращений в скорописном, беглом письме могут быть и недоказательными.

2. В то время как в первом предударном слоге, по данным старой южновеликорусской письменности, а заменяя о, не заменяет ы, в заударных конечных слогах находим и а (иногда и гиперическое о) на месте ы (пасанок, пасонок Есипка).

3. Представленная в рукописях XVII в. реализация гласных а и о в конечных слогах, вероятно, в общем тоже совпадает с современной.

204 Ковриго Е.В. Отражение в русских памятниках XVIII века взаимодействия фонетических и морфологических факторов в заударных слогах // Письменная коммуникация и фонетический строй языка. Памяти профессора В.Ф. Ивановой: Сб. / Под ред. Н.В. Богдановой и Б.И. Осипова. СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2003. С. 98.

4. В заударных слогах на месте и порой мелькает е, не исключается я или а. Отражение в южновеликорусских памятниках изменения гласного е в заударном положении говорят о заметном различии в реализации этого гласного после шипящих и аффрикат и после иных согласных. В положении после шипящих и аффрикат е, за редкими исключениями, реализуется в гласном звуке а, передаваемом буквами а и я; исключения представлены реализацией в гласном и. В положении после иных согласных заметно лишь некоторое преобладание случаев реализации в звуке а по сравнению с гласным и.205

Значительный интерес в плане исследования интересующей нас проблемы представляют выводы, сделанные в совместной статье Б.И. Осипова, Л.П. Батыревой и Е.Б. Сухоцкой. Коллектив авторов, рассматривая вопрос о взаимодействии фонетических и морфологических факторов в развитии падежных форм в русских акающих говорах XV-XVIII вв., приходит к следующему результату:

1. В основах слов в тех положениях, которые не затрагивают парадигмы словоизменения, редукция фонемы <а> и фонемы <е> после мягких идет по схеме <а> —>• <ё> —> <i>.

2. В окончаниях и некоторых суффиксах, так или иначе связанных с формообразованием, редукция побеждает лишь в наиболее благоприятных для ее развития условиях - прежде всего между мягких

205 Котков С.И. Южновеликорусское наречие в XVII столетии. С. 76-79. согласных.

3. В остальных случаях развитие форм склонения определяется аналогией с твердой разновидностью, так что фонема <а> после мягких не только не замещается фонемой <ё> и далее <г>, но и появляется на месте исторической <е>, если в соответствующем окончании твердой разновидности имеем <а> (под ударением - <а> или <о>).

Бесспорно заслуживает особого внимания следующее замечание Б.И. Осипова: именно в заударной позиции активней всего отражается аканье в письменных памятниках XV-XVII веков. Исследователь связывает

90*7 это с фонетической краткостью заударных слогов. Кроме того, Б.И. Осипов изучил фонетические особенности языка ряда деловых памятников XV - XVII веков и их орфографической системы. Весьма показательны подсчеты ученого, сделанные им при изучении списка сборника Кирши Данилова, составленного в XVIII веке.209 Надо сказать,

Осипов Б.И., Батырева, Л.П., Сухоцкая Е.Б. Взаимодействие фонетических и морфологических факторов в развитии падежных форм в русских акающих говорах XV-XVIII вв. См. так же: Еселевич И.Э. Из истории категории собирательности в русском языке. 160 е.; Марков В.М. Историческая грамматика русского языка. 144с.

207 Осипов Б.И. История славянской просодической системы. С. 12.

208 Осипов Б.И. Гейгер P.M., Рогожникова Т.П. Язык русских деловых памятников XV-XVIII вв. Омск, 1993. С. 15-51.

209 Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1992. С. 253 с. что обнаруженные указанными учеными закономерности находят подтверждение и в материалах настоящего исследования.

Известно, что язык не только деловых, но и частных документов исследуемого нами периода характеризовался особой формульностью, сохраняя во многом положение, имевшееся и в Древней Руси. Мы поддерживаем позицию Ф.П. Филина, считавшего (вопреки мнению Б.О. Унбегауна и А.В. Исаченко и некоторых других исследователей), что «какой-либо пропасти, обрыва, языковой традиции между древнерусской и московской деловой литературой и деловой письменностью XVIII и XIX-XX вв., как одной из сфер русского литературного языка, не было».210

Формульность в значительной степени определяла наличие тех или иных языковых особенностей в тексте. Этот тезис доказан во многих работах В.В. Колесова. Он находит подтверждение и в работах других ученых. Так, И.А. Шушарина, проанализировав памятники деловой письменности Южного Зауралья XVIII века, относящиеся, в основном, к сфере духовно-административного производства, пришла к выводу, что и в этот, сравнительно поздний, период истории языка варьирование тех или иных языковых особенностей не оставался постоянным и зависел от типа текста, а в некоторых случаях и от жанра текста.211

210 Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. С. 279.

211 Шушарина И.А. Деловая письменность Южного Зауралья XVIII века в аспекте лингвистического источниковедения (варианты и норма в субстантивном склонении). Автореф. дисс. . канд. филол наук. Челябинск, 1999. С. 7.

Впрочем, разнообразная по тематике частная переписка лучше сохранила многие черты фонетического, морфологического, синтаксического строя русского языка указанного периода. Как известно, в XVIII веке (особенно к концу века) морфологический принцип становится ведущим принципом русской орфографии, что в определенной степени затрудняло проведение нашего исследования.

3.2 Репрезентация заударного аканья после твердых согласных.

В настоящем параграфе исследуются случаи репрезентации аканья в позиции после твердых согласных в закрытых и открытых слогах.

В закрытых слогах находим следующие примеры: в первом писме (21); славнай хлебопашецъ (21); надабнастъ требует (27); трутъ и убытакъ (17); прапарщик (58); с последней почтай (27); гарячка с лнхараткан (31); в великам страхе (40), распискавъ ваших (18); быть помещикам (21); с наступающимъ новым годамъ (7); ты пажалавалъ (40); т&едар Яблочкавъ (35-32); с милостивымъ мтшь гсдремъ брадцамъ (4145), видна что с сердцам (18) и т.д.

В открытом слоге мы обнаружили: и'бстоятелна аписывал (21); с Павловнаю и рабетишками (43-49); вашева хлеба (18); что касаетца да мужика Масенки акулавскава (27); далнеишаво убытку не нанесло (27); не имею ведамасти (31); господа сенатары (4); Гсдрю маему 1вану 1ванавичю (40-43); поживет са мною в Акулаве (21); как любил меня и жалывал (26232); eci: мене присоветывали (100); а естли uimw взята так возвратить

114

22); прашу пакорна (21); долга в Марфине прабудитъ (21); очень многа (21); розгораетца, разрываетца серца (262-3(2)); вам сказано бутта лесъ вырубленъ (26); однака жа палажиласа намиластъ вашу (40) и т.д.

Из этих примеров видно, что аканье после твердых согласных достаточно ярко отражается как в открытых слогах, так и в закрытых. В закрытых слогах отражение аканье частотно в соседстве гласного с закрывающим слог сонантом: в первам писме (21); с мнлостпвымъ митмь гсдремъ брадцамъ (41-45).; ты пажалавалъ (40); славнай хлебопашець (21) и др.

Особенно показательны примеры московских памятников частной переписки, относящиеся к первой четверти XVIII века. Сопоставим написания г&едар Яблочкавъ (35-32), а также плямяникъ т&едар (38-38) со взя у т&едора Микулина (40-44) при наличии тьедор Воробъевъ (38-37) и отсутствии написаний типа т&тедара в грамотках, датированных данным периодом в схожих по происхождению памятниках: видимо, редукция гласного в соседстве с последующим сонантом в пределах одного слога происходила сильнее, а поэтому аканье отразилось на письме даже в именах собственных (для которых характерен более или менее стабильный графико-орфографический облик) в тех грамотках, в которых случаев фонетического написания (написаний, передающих позиционные изменения фонем) немного.

Противоречит ли сказанному наличие а в господа сенатары (4)? Повидимому, на этот вопрос следует ответить отрицательно: слово сенатор является относительно поздним заимствованием (XVII век) через немецкое или польское посредство латинского senator, а потому не совсем

212 показательно.

Предполагаемая нами связь отражения аканья с определенной фонетической позицией показывает, что, возможно, даже в первой четверти XVIII века процесс перехода от оканья к аканью в некоторых говорах, расположенных вокруг Москвы, мог быть актуальным, о чем свидетельствуют гиперические написания о вместо а, которые встречаются достаточно часто: вшемМ блогородию (38-38); послано к тебЧ; друг мои с JlasopeebiM да с Василъемъ ЕртаАловым пятдесят рублев (67-7.); Гсдръ 1ван 1вановичъ прикожи ко мн*Ь писат (20-4); I тгкми кресяны soenodill (12 (21), Mwcaiuio 1вановъ волею божию обвдовель и присторелъ (16 (66)) и другие.

Анализ случаев гиперческих написаний в непервом предударном слоге (то есть в тех неударенных слогах, где редукция должна была проявиться сильнее) подтверждает предположение, что переход от оканья к аканью был живым процессом в первой четверти XVIII веке в говорах вокруг Москвы (или даже в самом московском койне). В случаях типа с JlasopeebiM (67-7); Бовлод'кп» (257-12 (21)); вшему блогородию (38-38) мы могли бы ожидать не гиперического о, а, например, ы, что являлось бы

212 Фасмер, Макс. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. С. 601. показателем сильной качественной (ы-образной) редукции, характерной для указанных позиций в современном русском литературном языке.

Сказанное позволяет заключить нам, что степени редукции непервых предударных слогов и первого предударного совпадали, то есть вторая ступень редукции (по известной формуле А.А. Потебни) еще не успела развиться. Этим можно аргументировать мысль о том, что перед нами начало процесса качественно-количественной редукции гласных.

Заметим, что приведенные выше гиперизмы встречаются в основном в открытых слогах, чем еще, видимо, и можно объяснить отсутствие отражения сильной ы-образной редукции в примерах. Напомним, что в говорах на территориях позднего заселения при переходе от окающей модели вокализма к акающей первоначально различие между степенями редукции часто не формируется. Возможно, в изучаемых памятниках рефлексировано именно это явление.

Прокомментируем примеры как любил меня и эюалывал (262-32) и ecizMeue присоветывали (100). Представляется, что в данном случае здесь мы имеем дело с манифестацией влияния морфологических факторов. Как отмечает В.В. Колесов, «типично русским способом образования глаголов многократного вида стал новый суффикс -ива-/-ыва~, происхождением

213 связанный также и с глаголами типа насыповати». Причем, по его подсчетам, глаголы с —ыва- в памятниках XV - XVI веков отмечаются,

213 Колесов В.В. История русского языка. М.: 2005. С .531. главным образом, в летописях и деловых документах.214

Уже к середине XVIII века на примере исследованных памятниках письменности можно говорить об окончательной победе аканья в московском койне. К этому времени наблюдается определенная стабилизация орфографических норм (связанная с утверждением морфологического принципа правописания как ведущего - в этом характерное отличие «орфографического облика» XVIII века от XVII столетия, которое иногда квалифицируют как «век графических с противоречий») , которую нельзя не учитывать. Однако сохраняются определенные фонетические позиции, в которых аканье отражается на письме достаточно регулярно. Помимо позиции в закрытом слоге перед сонантом, это позиция абсолютного конца слова: киюстоятелна аписывал (21); вашева хлеба (18); а естли uimw взята так возвратить (22); розгораетца, разрываетца серца (262-42); падобнова спакойнова харошева дому еще не видалъ (25) и другие.

Характерно, что в позиции абсолютного конца слова после твердых согласных а или о не передаются через ы, что говорит об отсутствии в этом положении сильной качественно-количественной редукции, что связано с особыми характеристиками этой позиции в ритмической структуре слова, которая сохраняется до сих пор в русских народных

214 Там же. С. 523.

215 Никитина Е.А. История переноса слов в русской орфографической традиции (XIV-XX вв.). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Омск, 1997. С. 13. говорах.

Обратим внимание и на специфику отражения е после аффрикат и шипящих: розгораетца, разрываетца серца (262-3 (2)); далнеишаво убытку не нанесло (27); привезли к MocKei; Немцов (7), с милостивымъ MWLLMb гсдремь брадцамъ (41-45), видна что с сердцам (18), уступить мне не можите (26); нижаиши васъ прашу (32) и подобные. Обращает на себя внимание, что до 60% случаев отражения е как а наблюдается именно в этом фонетическом контексте.

Собранные нами факты соответствуют тем данным, которые получены С.И. Котковым на материале южновеликорусских говоров XVII века. Этот факт может быть истолкован, как проявление влияния южновеликорусской системы вокализма на развитие аканья в Москве, что до сих пор является дискуссионным вопросом.

3.3 Репрезентация заударного аканья после мягких согласных.

В настоящем параграфе анализируется манифестация аканья в позиции после мягких согласных в закрытых и открытых слогах.

В закрытых слогах мы имеем следующие примеры: не совсем отсроинъ дворецъ (11); а о попугае очинъ дурна говорят (9); ежечасно тем занетъ (27); а болъши всех прогскиваят Арбузов (37-36); от вас писим

216 См., например: Игнатенко С.А. Динамические тенденции в вокалической системе тарского старожильческого говора. 22 с. никаких нет (14); и так братицъ тем кончу (27) и другие

В открытых слогах находим следующие случаи фиксации изменения безударного вокализма после мягких согласных: премирие да октября месеца (этот пример можно интерпретировать либо как отражение заударного еканья, либо как сохранение старой формой сего дъне (из др.-р. сего дънь) (5); а имянно (написания типа имянно и в скором времяни могут не представлять собой отражение яканья, а объясняться аналогией с имя и время) (59); я сегодне очень занемог (77); крепостные крестъяня (220-19(54)); изволтя прислать писмо (14); нехарашо развя мне ево в шелашъ посадить (13); в скором времяни (10); в нанетой дом (10); я помню вашева родитиля (16); пишитя вы ко мне видна что с сердцам (18); напрасно бабу мене стараю трогаитя (18); поедено на добрых земляхъ (21-5); гсдрня в печалех (факт может быть объяснен двумя способами: либо как результат еканья, либо как сохранение старой падежной формы (из др.-р. в печальхъ) своих (55).

Отмечаем определенное влияние типа слога на процесс совпадения неверхних гласных в позиции после мягких согласных без ударения. Прежде всего обращает на себя внимание достаточно яркое проявление иканья в закрытых слогах. Считается, что иканье - довольно редкое явление для московского говора XVIII века. Примеры его в исследованных текстах действительно не очень частотны и обнаруживают позиционную зависимость.

Механизм этого представляется нам следующим образом. Тенденция

120 замены яканья еканьем, а затем и иканьем может быть связана с тем, что диезные согласные ассимилируют следующий за ним гласный (приспособление гласных к согласным - одно из проявлений главенствующей роли консонантизма), который становится также диезным (приобретает переднюю артикуляцию). Также безударные гласные (как после мягких согласных, так и после твердых) стремятся к постепенной утрате противопоставления по подъему.

По мнению В.В. Колесова, эта тенденция продолжает развиваться. Как считает исследователь, в литературном языке (с XIX века в старопетербургском произношении) происходило дальнейшее упрощение системы безударного вокализма после мягких согласных. Единственный признак противопоставление <i> и <и> - лабиализованность -нейтрализовался по принципу контраста лабиализованности (гласного) и палатализованности (согласного) признаков, не соединимых в ослабленном по многим качествам безударном слоге. Так возникло развивающееся сейчас произношение типа [gl,id'ij — [I'id'ej], [sudd] — [s'iddj].217

В московском койне, которое традиционно определяется как екающее, происходило следующее: после мягких согласных без ударения должно было произойти постепенное совершенное устранение гласного нижнего подъема а путем последовательной замены его е, при этом е в

217 Колесов В.В. История русского языка. С. 197-198. отдельных позициях при благоприятных условиях уже могло переходить в ги Такой благоприятной позицией первоначально было положение в заударных закрытых слогах, что связано с особенно сильной редукцией гласных, которая наблюдается в них (по нашим наблюдениям, соседство с шипящими и аффрикатами представляло собой, видимо, также благоприятную позицию для развития иканья).

То, что при этом в других положениях, например, в открытых заударных конечных слогах, а могло заменять е, связано с особой характеристикой этой позиции, а также с тем, что процесс активно происходил, поэтому такое смешение и наблюдалось в примерах типа: пишитя вы ко мне видна что с сердцам (18); изволтя прислать писмо (14); нехарашо развя мне ево в шелашь посадить (13) и подобных. Глагольные формы с ~тя (происхождение которых связано с переходом е > а после мягких согласных без ударения) во 2-ом лице множественного числа характерны для южновеликорусских говоров, встречаются они и в современных ладого-тихвинских говорах и в районе Онежского и Белого

218 озер.

Отметим глубокое замечание М.Б. Попова о фонологической сущности и истории чередования <е> П <i>. Он считает, что в современном русском языке в этом случае имеет место не противопоставленность, а вариативность произношения в зависимости от стиля речи, то есть

218 Русская диалектология. С. 128. взаимодействие «икающего» и «екающего» литературного произношения в процессе изменения <е> —»• <i> в безударной позиции. «Судя по всему, -пишет он, - это самостоятельный процесс в фонетической системе русского литературного языка, не имеющий прямого отношения к еканью и иканью в русских говорах. Процесс, генетически восходящий к диалектному иканью, проникшему в московское койне и связанному с общерусской тенденцией преобразования безударного вокализма, был у 1 Q прерван в литературном языке XVIII века».

Несколько важных замечаний по истории развития иканья делает В.В. Колесов. Он считает, что совпадение </> —> <ё> активно проявляется с XVIII века, это изменение завершает общую линию динамических нейтрализаций в безударных слогах. Кроме того, и фонетически полное иканье, то есть последовательное замещение гласным <г> всех прочих гласных после мягкого согласного происходило относительно поздно. На протяжении XVIII века, отчасти и в XIX веке <i> и <е> сосуществуют в определенном позиционном распределении, в разных стилях речи, неодинаково в литературном произношении Москвы и Петербурга. Окончательный выбор <i> в литературной речи был обусловлен тем, что после мягкого согласного возможен бы и другой верхний же гласный <и>, а после утверждения корреляции согласных по твердости - мягкости

219 Попов М.Б. Проблемы синхронической и диахронической фонологии русского языка. С. 139. наиболее выразительным гласным, подчеркивающим палатализованность согласного в безударном положении был <г>, а не <е> 220

А.А. Куруленок, изучивший историю переднерядного вокализма в русском языке, отмечает, что исторически сильной позицией для фонемы 1 е> является позиция перед мягкой согласной. Показательно, что крайне мало написаний с и на месте а (вроде а кагда вам купъчия надопъна (16)): по указанным соображениям они еще не должны были активно развиться.

Таким образом, иканье первоначально могло появиться в примерах типа от вас писим никаких нет (14) и так братицъ тем кончу (27)\ затем в случаях вроде я помню вашева родитиля (16); и только потом на смену примерам типа поедено на добрых земляхъ (21-5), премирие до октября месеца (5) и другим могли прийти написания *посеино, *месица, не отмеченные в нашем материале.

3.4 Влияние фонетических и морфологических факторов.

В упоминавшихся работах В.В. Колесова, С.И. Котокова, Б.И. Осипова были сделаны выводы об определенном взаимовлиянии фонетических и морфологических процессов. Мы попытались показать

220 Колесов В.В. История русского языка. С. 197.

221 А.А. Куруленок. О сильной позиции фонемы <е> <в современном русском языке и в его истории // Ш Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность», Сборник тезисов, М., 2007. С.351-352. некоторые аспекты этого взаимодействия на материале, исследованном нами. Нас интересовал вопрос, связано ли отражение заударного аканья в русском языка XVII—XVII веков с какими-либо явлениями морфологического порядка. Нам удалось выявить определенные закономерности222.

Частотно отражение аканья в корнях существительных и определенных суффиксах: им вырезовал выподак (21-5); сего месеца (10), и так братицъ тем кончу (27), вы изчетали трутъ и убыток (17), я помню вашева родитипя (16); wdanotcume сколь в надабнастъ мне (21); послан отнасъ по н'ке прапорщик Веревкин (58); надабнасть требует присудствия моего самого (27); поживет са мною в Акулаве (21); господа сенаторы (4); абъ вашемъ здоровье не имею ведомости (31); мелкие {Осторожности (21); палажиласа на милость вашу (40) и другие.

Как видим, заударное аканье довольно последовательно отражается в частотных словообразовательных суффиксах -о/с-, -ец-, -тель-, -ость-, -ов-которые не связаны тесно со словоизменением и формообразованием. При

222 Наблюдения, рассмотренные в настоящем параграфе частично публиковались в работе: Гашеев В.В. Харламова М.А. Развитие заударного аканья в памятниках московской деловой письменности XVIII века // В.А.Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: труды и материалы Международной научной конференции (Казань, 4-7 мая 2007 года) / Казан, гос. ун-т; Ин-т языкознания РАН; Ин-т лингвист, исслед. РАН. / Под общ. ред. К.Р. Галиуллина, Г.А. Николаева. Казань: Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. Т.1. С. 112-114. этом даже по приведенным немногим примерам можно сделать вывод о том, что в приставках, напротив, аканье отражаются не столь широко. На другом материале к схожим результатом пришел Ю.А. Снегирев, который указывал, что «мена о/а в первую очередь происходила не в приставочных, а в корневых морфемах и в позиции конца слова».223

У имен существительных аканье также может отражаться во флексиях, но довольно слабо - всего в 15% от возможных случаев: розгорает1}а розрывается серца (262-3 (2)); привезли к Москв Немцов (в данном примере усматривается результат унификации по твердой разновидности древнего склонения на *д: Немцов написано, как столов, котов, долгов и так далее), что связано с процессом отвердения <с>) (677); я была больна гарячка с лихаратъкаи (31); я паче распискавъ ваших славамъ верить хачу, как вы есть благородные люди (18); с последней почтай (27); я с Павловнаю и с рабетишками (43-49); с наступающимъ новымъ годамъ (7); деревень маих не шставить и быть помещикам в них (21) и т.д.

Флексии - это функционально значимые морфемы, соответственно их фонетическое изменение может ограничиваться определенными морфологическими факторами. Судя по нашим материалам, аканье часто отражается там (в случае ориентированности орфографии памятника на

223 Снегирев Ю.А. Некоторые наблюдения над рефлексами яканья в памятниках письменности Владимирского края XVII в. С. 29. морфологический принцип), где оно не может в значительной степени снизить опознаваемость морфемы. Морфологический строй русского языка к XVIII веку уже почти оформился, что накладывало, возможно, своеобразную «узду» на фонетические процессы, замедляя их развитие. Аканье довольно широко отражается во флексиях существительных, только если своеобразным стержнем морфемы является согласный.

Изменения типа розгораетца розрывается серца (262-42) чрезвычайно редки в исследованных нами памятниках; с другой стороны, в тех русских народных говорах, где происходит сближение среднего рода существительных с женским или мужским (то есть там, где морфологическая «узда» снята), подобные примеры имеются в большем количестве. Впрочем, иногда считают, что утрата среднего рода в акающих говорах происходит именно по фонетическим причинам, ведь в окающих говорах категория среднего рода еще цельна.224

Предположение о своеобразной морфологической «узде» аргументируем также тем, что заударное аканье ярко отражается в разного рода неизменяемых словах (как знаменательных, так и полузнаменательных): нехарашо развя мне ево в шелашъ посадить (13); июстоятелна описывал (21); а о попугае очинь дурна говрят (9); вам сказано бутта лесъ вырубленъ (26); очень многа (21); прашу пакорна (21); нижаиши васъ прашу (32); аднака жа палажиласа на миластъ вашу (40);

224 Русская диалектология. С. 76-78. долга в Марфине прабудитъ (21) и так далее

Особенно показательно, что заударное аканье нередко фиксируется в конструкциях с безличным значением в тех случаях, в которых морфема, выраженная звуком, подвергшимся редукции, не обладает особой функциональной нагрузкой: а естли што взята так возвратить (22).

Принципу «морфологической узды» подчиняется и отражение заударного аканья во флексиях прилагательных и некоторых местоимений: от великова плутавства крестьянъ (26); падобнова спакойнова харошева дому еще не видалъ (25); что касаитца да мужика Масенки акулавскава (27); далнеишаво убытку не нанесло (27); вы есть славнай хлебапашег(ь и уборщикъ луг web (21); и прилаженнай пакет к Туркину каторай тотчас к нему саслала (21); а баушка гсдръ батюшка в канешнай балезни (32); миластиваи гсдръ батюшка князь Борись Ивановичъ (38); вашева хлеба (18); касаетца вашева хозяйства и разъщоту (20); не сведама а приезде братцава (36) и другое.

Отражение заударного аканья отмечаем во флексиях при сопутствующих благоприятных фонетических условиях: в соседстве с шипящими, сонантами, в абсолютном конце слова. Это связано с тем, что флексия, как уже отмечалось, — морфема функционально значимая, а поэтому она должна иметь относительно стабильный облик.

225 К таким же выводам на схожем материале мы пришли в работе: Гашеев В.В. Отражение аканья в частной и деловой переписке XVII - XVIII веков // Вестник СПбГУ. Сер. 9., 2009. Вып. 4. С. 68 -71;

Редукционные процессы в области заударного вокализма разнообразных глагольных форм наблюдается довольно редко, причем тогда, когда для этого есть соответственные фонетические и морфологические условия: пишитя вы ко мне (18); бабу мене старую трогаитя (18); по договору нашему многия перемены пишитя (18); изволтя прислать писмо (14); уступить мне не можите (26); какъ любил меня и жалывал (262-3 (2); в нанетой дом (10), не совсемъ отстроинъ дворецъ (11); поедено на добрых земляхъ (21-5); хто тебя станетъ кушеть (269- 8(88)); не совсем отстроинъ дворецъ (11) и т.д.

Таким образом, развитие заударного аканья в русском языке XVIII века накладывалось на относительно стабильную морфологическую систему русского языка данного периода, что проявляется в следующем: в памятниках письменности этой эпохи аканье отражается по преимуществу в тех случаях, где этому способствовали определенные фонетические условия. В иных случаях аканье актуализируется реже.

Заключение.

Мы рассмотрели проблемы развития аканья в русском языке XVII -XVIII вв. в письменных памятниках. Эта проблема может быть вписана в более общую проблему - проблему генезиса и последующего развития аканья.

По вопросу возникновения аканья существует множество точек зрения. С известной степенью условности можно выделить две большие группы теорий, объясняющие возникновение аканья: «редукционные» и «нередукционные». Дискуссионными вопросами продолжают оставаться время возникновения аканья, его относительная и абсолютная хронология, территория, на которой первоначально возникло аканье, старшинство различных типов аканья (в узком смысле) и яканья и некоторые другие.

По итогам своего исследования мы пришли к мнению о большей обоснованности «редукционной» концепции.

Основываясь на исследованиях Л.П. Батыревой, Е.В. Ковриго, В.В. Колесова, С.И. Коткова, В.М. Маркова, Б.И. Осипова, М.В. Панова, Ю.А. Снегирева, Е.Б. Сухоцкой, А.А. Шахматова, Ф.П. Филина и других ученых, посвященных проблемам изучения памятников письменности, провели исследование отражения аканья в русском языке XVII - XVIII вв. на материале разножанровых памятников письменности соответствующего периода.

Мы считаем, что это развитие аканья, а следовательно, и его отражение на письме, было обусловлено как фонетическими и морфологическими факторами, так и собственно орфографическими и стилистическими факторами. Важнейшими результатами нашей работы мы считаем обоснование (применительно к рассмотренному материалу) следующих тезисов:

1) аканье активно репрезентируется в соседстве с сонантами, а также после шипящих и аффрикат, причем обнаруживается тенденция к более последовательной, чем в других фонетических контекстах, фиксации аканья в заударных закрытых и заударных открытых конечных слогах;

2) морфемы, участвующие в словоизменении и формообразовании, проявляют тенденцию к сохранению стабильности экспонента; аканье чаще отражается в тех морфемах, которые не играют значительной морфологической роли (например в корнях полнознаменательных слов, в частотных словообразовательных суффиксах), а также в неизменяемых словах;

3) во флексиях и формообразующих суффиксах (например у различных глагольных форм), которые являются морфемами с высокой функциональной нагрузкой, аканье отражается преимущественно тогда, когда есть для этого определенные благоприятные фонетические условия;

4) письменная фиксация аканья находится в определенной зависимости от жанра памятника и от орфографической «квалификации» его автора: например, аканье в грамотках, написанных профессиональными писцами, хорошо знакомыми с книжной орфографической традицией, отражается слабее, чем в документах, написанных другими корреспондентами - крестьянами, служилыми дворянами и так далее;

5) отмеченное в некоторых группах памятников преобладание случаев письменной фиксации аканья в заударном положении можно рассматривать как свидетельство в пользу того, что аканье представляет собой явление, связанное с редукцией гласных, и что развитие аканья, по крайне мере, в части говоров, началось в этой фонетической позиции, на основании чего возможно уточнить относительную хронологии появления различных типов аканья;

6) результаты нашего исследования подтверждают положение о полной победе аканья над оканьем в говоре Москвы в XVIII веке, можно утверждать, что некоторые особенности безударного вокализма, сохранившиеся до настоящего времени, в части говоров (например, средневеликорусских, находящиеся вблизи Москвы, и Владимире-Поволжских) сформировались не позднее XVII - XVIII веков.

Список научной литературыГашеев, Виктор Валерьевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов Р.И. Проблемы образования языка русской (великорусской) народности // Вопросы языкознания, 1955, № 5. С. 20-43.

2. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. Москва: Просвещение, 1974. 288 с.

3. Алипий (Гаманович). Грамматика церковно-славянского языка. М.: Художественная литература, 1991. 272 с.

4. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 4-е, стереотипное. М.: КомКнига, 2007. 576 с.

5. Барсов А.А. Российская грамматика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. 776 с.

6. Бирнбаум X. Праславянский язык: достижения и проблемы в его реконструкции. М.: Прогресс, 1986. 512 с.

7. Бондарко Л.В. Звуковой строй современного русского языка. М.: Просвещение, 1977. 175 с.

8. Бондарко Л.В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л., 1982. 197 с.

9. Бондарко Л.В. Редукция // Большой энциклопедический словарь «Языкознание». 2-е (репринтное) издание «Лингвистического энциклопедического словаря» 1990 года, М., 2000. С. 408.

10. Бондарко Л.В., Вербицкая Л. А. О фонетическойхарактеристике заударных флексий в русском языке // Вопросыязыкознания, 1973, № 1. С. 37-49.

11. Борковский В.А., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка . Изд. 4-е. М.: Издательство ЛКИ, 2007. 512 с.

12. Вайан А. Руководство по старославянскому языку. М.: Издательство ЛКИ, 2007. 440 с.

13. Васеко. Е.Ф. К истории аканья в московском говоре // Вопросы русского языкознания. Вып. 2 / Под ред. К.В. Горшковой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. С. 16-28.

14. Васильев Л.Л. К характеристике сильно акающих говоров // Русский филологический вестник. 1907. Т. LVIII. № 3-4.

15. Вэкслер П. Пстарычная фаналогия беларускае мовы. Минск,2004. 254 с.

16. Великий тлумачний словник сучасно1 укра'шьской мови (з дод. i допов.) / Уклад, и голов, ред. В.Т. Бусел. КиУв; 1рпинь: ВТФ «Перун»,2005. 1728 с.

17. Гашеев В.В. Некоторые графико-орфографические особенности крестьянских грамоток XVII XVIII веков в свете проблемы развития аканья в русском языке // Вестник Омского университета, 2010. Вып. 2. С. 197-202.

18. Гашеев В.В. Харламова М.А. Отражение аканья в частной и деловой переписке XVII XVIII веков // Вестник СПбГУ. Сер. 9., 2009. Вып. 4. С. 68-71.

19. Географический атлас Российской империи, Царства Польского и Великого княжества Финляндского. Санкт-Петербург, 1821.

20. Георгиев В.И. Русское аканье и его отношение к системе фонем праславянского языка // Вопросы языкознания, 1963, № 2. С. 20-30.

21. Горшкова К.В. Очерки исторической диалектологии Северной Руси. М.: Изд-во Московского университета, 1968. 192 с.

22. Горшкова К.В. Историческая диалектология русского языка.

23. М.: Просвещение, 1972. 160 с.

24. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М.: Высшая школа, 1981. 359 с.

25. ГротЯ.К. Русское правописание. Санкт-Петербург, 1894. 180 с.

26. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд. Тома 1-4. М., 1880- 1882.

27. Диалектологический атлас русского языка (Центр европейской части СССР) в трех выпусках. Выпуск I: Фонетика (Вступительные статьи. Справочные материалы) / Под ред. член.-корр. АН СССР Р.И. Аванесова и к.филол.н. С.В. Бромлей. М., Наука, 1986.

28. Демьянов В.Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI XVIII веков. Проблемы морфологической адаптации. М.: Наука, 2001. 409 с.

29. Дыбо В.А., Замятина Г.И., Николаев СЛ. Основы славянской акцентологии, М.: Наука, 1990. 284 с.

30. Еселевич И.Э. Из истории категории собирательности в русском языке: Изд-во Казанского университета, 1979. 160 с.

31. Живов В.М. Очерки исторической морфологии русского языка XVII XVIII вв. М.: Языки славянской культуры, 2004. 656 с.

32. Жовтобрюх М.А., Волох О.Т., Самшленко С.П., Слинько I.I. 1сторична граматика укра'шско1 мови. Khib: Вища школа, 1980. 320 с.

33. Жовтобрюх М.А., Русановский В.М., Скляренко В.Г. 1стор1яукрашьской мовы: Фонетика. Кшв: Наукова думка, 1979. 367 с.

34. Журавлев В.К. Понятие силы нейтрализации (к проблеме происхождения аканья) // Вопросы филологии / Сборник трудов к 70-летию проф. А.Н. Стеценко. М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1974. С. 59-61.

35. Зайнутдинова А.Р. Отражение графического параллелизма в истории русского письма: (отношения омега и он). Автореферат дис. . кандидата филологических наук. Казань, 2004. 16 с.

36. Зализняк А.А. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985. 432 с.

37. Зализняк А.А. Перенос ударения на проклитики в старовеликорусском // Историческая акцентология и сравнительно-исторический метод, М.: Наука, 1989. С. 116-134.

38. Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. 2-е издание, переработанное с учетом находок 1995 2003 гг. М.: Языки славянской культуры, 2004. 720 с.

39. Иванова Т.А. Старославянский язык. 4-е изд., испр. и доп. Спб.: Авалон; Азбука-классика, 2005. 240 с.

40. Игнатенко С.А. Динамические тенденции в вокалической системе тарского старожильческого говора. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Омск, 2004. 22 с.

41. Исаченко А.В. Опыт типологического анализа славянских языков // Новое в лингвистике. Вып. 3, М., 1963. С. 106-121.

42. Касаткин JI.JI. Современная русская литературная и диалектнаяфонетика как источник для истории русского языка, М.: Наука, 1999. 526 с.

43. Касаткина Р.Ф. Об изменениях в просодической системе русского литературного языка в последние десятилетия // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна. М., 2000. С. 102—108.

44. Князев С.В. Структура фонетического слова в русском языке: Синхрония и диахрония. М.: Макс Пресс, 2006. 226 с.

45. Ковриго Е.В. Заударные флексии в современном русском языке (опыт экспериментального исследования) // Фонетика и письмо в диахронии, Омск, 2001. С. 136-143.

46. Колесов В.В. О некоторых особенностях фонологической модели, развивающей аканье // Вопросы языкознания, 1964, №4. С. 66-80.

47. Колесов В.В. История русского ударения: Именная акцентуация в древнерусском языке. JI., 1972. 256 с.

48. Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка. М.: Высшая школа, 1980. 215 с.

49. Колесов В.В. К фонологической интерпретации средневековых письменных текстов // История русского языка: Среднерусский период.

50. Выпуск 2. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1982.

51. Колесов В.В. История русского языка. Спб: Филологический факультет СпбГУ; М.: Издательский центр академия, 2005. 672 с.

52. Котков С.И. Южновеликорусское наречие в XVII столетии (фонетика и морфология). М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. 235 с.

53. Котков С.И. Русская частная переписка XVII-XVIII вв. как лингвистический источник // Вопросы языкознания, 1963, № 4. С. 107-116.

54. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. М.: Наука, 1980. 294 с.

55. Котков С.И., Панкратова Н.П. Источники по истории русского народно-разговорного языка XVII начала XVIII века. М.: Наука, 1964. 312 с.

56. Кузнецов П.С. К вопросу о происхождении аканья // Вопросы языкознания, 1964, № 1. С. 30-42.

57. Кульбакин С.М. Древнецерковнославянский язык: Фонетика / Вступ. ст. В.К. Журавлева, Т.А. Журавлевой. Изд. 2-ое, испр. М.: КомКнига, 2005. 136 с.

58. Курникова М.А. Изменение фонетической системы сибирского старожильческого говора (на материале тарского говора Омской области). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1986. 16 с.

59. Куруленок А.А. О сильной позиции фонемы <е> <в современном русском языке и в его истории // III Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: историческиесудьбы и современность»: Сборник тезисов, М., 2007 С. 351-352.

60. Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X середина XVIII в.). Изд. 2-е, испр. СПб., 2005. 416 с.

61. Лекомцева М.И. Проблемы балтийского субстрата аканья // Балто-славянские языковые контакты. М., 1980. С. 157-169.

62. Лекомцева М.И. К реконструкции фонологических систем языков голяди и днепровско-двинских балтов (I) // Балто-славянские исследования. 1980. М., 1981. С. 52-61.

63. Леонова М.В. Сучасна украшська литературна мова. Морфолог1я. Кшв: Вища школа, 1983. 64 с.

64. Ломоносов М. В. Российская грамматика // Он же. Полное собрание сочинений / АН СССР. М.; Л., 1950—1983. Т. 7: Труды по филологии 1739—1758 гг. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 389—578.

65. Ломтев Т.П. Об одной возможности истолкования фонологического развития // Вопросы языкознания, 1965, № 3. С. 89-102.

66. Лыткин В.И. Еще к вопросу о происхождении русского аканья // Вопросы языкознания, 1965, № 4. С. 44-53.

67. Марков В.М. К истории редуцированных гласных в русском языке. Казань, 1964. 277 с.

68. Марков В.М. Историческая грамматика русского языка: Именное склонение, Москва: Высшая школа, 1974. 144 с.

69. Марков В.М. Мелкие заметки по истории русского языка // Лингвистические исследования: Сб. научных трудов памяти профессора

70. Герберта Йелитте / Казан, госю ун-т; Филол. фак-т, Науч. ред.140

71. Г.А. Николаев. С. 118-123.

72. Марков В.М., Зайнутдинова А.Р. Омега в церковно-книжных текстах XI-XIII в. // Лингвистические исследования: Сб. научных трудов памяти профессора Герберта Йелитте / Казан. Гос. ун-т; Филол. фак-т, Науч. ред. Г.А. Николаев. С. 123-131.

73. Маслова В.А. Истоки праславянской фонологии. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 480 с.

74. Мейе А. Общеславянский язык. М.: Издательская группа «Прогресс», 2001. 500 с.

75. Михалев А.Б. Общее языкознание. История языкознания. М., 2005. 240 с.

76. Мова беларускай тсьменнасщ XIV XVIII стст. / Рэд. член.-кар. АН БССР Жураусю A.I. Мшск: Навука и тэхнпса, 1988. 160 с.

77. Морошкин М. Славянский именослов. Санкт-Петербург, 1867.319 с.

78. Немченко В.Н. Основные понятия фонетики в терминах. Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского ун-та, 1993. 252 с.

79. Никитина Е.А. История переноса слов в русской орфографической традиции (XIV XX вв.). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Омск, 1997. 22 с.

80. Николаев С.Л. Балто-славянская акцентуационная система и ееиндоевропейские истоки // Историческая акцентология и сравнительноисторический метод, М.: Наука, 1989. С. 46-109.

81. Новый орфоэпический словарь русского языка. Произношение. Ударение. Грамматические формы / Т.Ф. Иванова. 2-изд., стереотип. М.: Рус. яз. Медиа, 2005. 892 с.

82. Осипов Б.И. О нормах древнерусской орфографии старшего периода // Литературный язык Древней Руси. Выпуск 3, Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1986. С. 55-72.

83. Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1992. 253 с.

84. Осипов Б.И. Графико-орфографический анализ текста. Издание второе, исправленное и дополненное, Омск, 1992. 12 с.

85. Осипов Б.И. Типология орфографических изменений в истории русского языка // Фонетика и письмо в их развитии, Омск, 1992.

86. Осипов Б.И. История славянской просодической системы. Омск, 2000. 14 с.

87. Осипов Б.И., Николенко Б.Д. Наблюдение над произношением заударных гласных в русском языке // Фонетические и морфологические исследования по русскому языку и сибирской диалектологии. Барнаул, 1972.

88. Осипов Б.И., Батырева, Л.П., Сухоцкая Е.Б. Взаимодействие фонетических и морфологических факторов в развитии падежных форм в русских акающих говорах XV-XVIII вв. // Фонетика и письмо в их развитии, Омск, 1992. С. 30-39.

89. Осипов Б.И. Гейгер P.M., Рогожникова Т.П. Язык русских деловых памятников XV-XVIII вв. Омск, 1993. С. 15-51.

90. Памятники московской деловой письменности XVIII века / Под ред. С .И. Коткова. М.: Наука, 1981. 320 с.

91. Панов М.В. Русская фонетика, М.: Просвещение, 1967. 438 с.

92. Панов М.В. История русского литературного произношения XVIII -XX вв. Изд. 3-е, стереотипное. Москва: Наука, 2007. 456 с.

93. Панов М.В. Позиционная морфология русского языка. М., 1999. 275с.

94. П1вторак Г.П. Формування i д1алектна диффер1ац1я давнорусько'1 мови. Кшв: Наукова думка, 1988. 280 с.

95. Попов М.Б. Проблемы синхронической и диахронической фонологии русского языка. СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2004. 346 с.

96. Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / Под. ред. В.В. Лопатина. М.: Эксмо, 2007. 480 с.

97. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русскогоязыка. Т. 1-2. Санкт-Петербург, 1910 194. Том // Труды Институтарусского языка. Том 1. M.-JL: 1949.

98. Реформатский А.А. Фонологические этюды, М.: Наука, 1975.136 с.

99. Риглер Я. К проблеме аканья // Вопросы языкознания, 1964, № 5. С. 36-45.

100. Руделев В.Г. К фонологической интерпретации русского аканья // Вопросы языкознания, 1963, № 2. С. 30-38.

101. Русинов Н.Д. Древнерусский язык. Издание третье, стереотипное, М.: Высшая школа, 1999. 208 с.

102. Русская диалектология / под ред. В.В. Колесова. 2-е издание, стереотипное, М.: Высшая школа, 1998. 208 с.

103. Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М.: Высшая школа, 1974. 410 с.

104. Сидоров В.Н. О предударных гласных в говоре Москвы XVI века // Проблемы современной филологии: Сборник статей к семидесятилетию академика В. В. Виноградова. М.: Наука, 1965. С. 242— 247.

105. Системы личных имен у народов мира. М.: Наука, 1989. 384 с.

106. Словарь русских народных говоров. Тома 1 40 / Под ред. Ф.П. Филина и Ф.П. Сорокалетова. Л., СПб.: 1965 - 2006.

107. Снегирев Ю.А. Некоторые наблюдения над рефлексами яканья в памятниках письменности Владимирского края XVII в. // Фонетика и письмо в их развитии, Омск, 1992.

108. Собинникова В.И. Лекции по исторической грамматике русского языка. Воронеж: изд-во Воронежского университета, 1967. 230 с.

109. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. Репринтное издание. Москва: УРСС, 2005. 328 с.

110. Сопоставительная грамматика русского и украинского языков / Отв. ред. Озерова Н.Г. Киев: Наукова думка, 2003. 536 с.

111. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Тома 1-3. Санкт-Петербург, 1893 -1912.

112. Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. Т. XXIV. Московская губерния. Санкт-Петербург, 1862.

113. Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. Т. XLIII. Тверская губерния. Санкт-Петербург, 1862. С. 268.

114. Стадникова Б.А. Материалы к изучению двух фонем типа «о» в старовеликорусском // Историческая акцентология и сравнительно-исторический метод, М.: Наука, 1989. С. 135-175.

115. Старчевский А.В. Словарь древнего славянского языка. Санкт-Петербург, 1899. 950 с.

116. Супрун В.И. Учебник церковнославянского языка. Волгоград: Книга, 1998. 300 с.

117. Теплова В.Н. О типах вокализма заударного конечного закрытого слога после твёрдых согласных в акающих говорах русского языка // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1979. М., 1981. С. 273—288.

118. Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. М.: Наука, 1991. 217 с.

119. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Аспект Пресс, 2000.352 с.

120. Укра'шьский правопис. Кшв: Наукова думка, 2007. 288 с.

121. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русскоголитературного языка (XI XIX вв.). М.: Гнозис, 1994. 240 с.

122. Ушков А.В. Учебник церковнославянского языка. Иваново: Изд-во Свято-Николо-Шартомского монастыря, 2003. 240 с.

123. Фасмер, Макс. Этимологический словарь русского языка / Перевод с немецкого и дополнения член.-кор. АН СССР О.Н. Трубачева. 2-е изд, стереотипное. Тома 1-4. М.: Прогресс, 1986 1987.

124. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.: Наука, 1981.326 с.

125. Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков: Историко-диалектологический очерк. Изд. 2-е, стереотипное. М.: КомКнига, 2006. 656 с.

126. Фонетика спонтанной речи / Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А.,

127. Гейльман Н.И. и др.; Под ред. Светозаровой Н.Д. Л.: Изд-во

128. Ленинградского университета, 1988. 248 с.

129. Хабургаев Г.А. О фонологических условиях развития русского аканья // Вопросы языкознания, 1965, № 6.

130. Шахматов. А.А. Исследование о двинских грамотах XV в. Ч. I и II. Санкт-Петербург, 1903. 335 с.

131. Шахматов. А.А. Историческая морфология русского языка. М., 1957. 400 с.

132. Шахматов. А.А. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Репринтное издание. М.: Индрик, 2002. 424 с.

133. Шушарина И.А. Деловая письменность Южного Зауралья XVIII века в аспекте лингвистического источниковедения (варианты и норма в субстантивном склонении). Автореф. дисс. . канд. филол наук. Челябинск, 1999. 26 с.

134. Щепкин В.Н. Русская палеография. М.: Наука, 1967. 224 с.

135. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку, М.: Учпедгиз, 1957. 188 с.

136. Щерба Л.В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Л.: Наука, 1983. 156 с.

137. Етимолопчный словник укра'шьско'1 мови / Голов, ред. Мельничук О.С. Тт. 1 5. Кшв, 1982 - 2006.

138. Якобсон Р., Фант Г.М., Халле М. Введение в анализ речи // Новое в лингвистике. Выпуск 2, Москва, 1962. С. 173-230.

139. Янкоусю Ф.М. Беларускае лггературнае вымауленне. Минск, 1976. 96 с.

140. Miklosich, Franz von. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. Neudruck der Ausgabe Wien 1862-66. Aalen, 1977. 1171 s.

141. Slovnik jazyka staroslovenskeho (Lexicon lingvae paleoslovenicae). Svazek I IV (se§it 1 - 52) / Hlavni redaktor Jozef Kurz (I -II sv.), Zoe Hauptova (III - IV sv.). Praha, 1958 - 1997.

142. R. Sussex, P. Cubberley. The Slavic Languages. Cambridge, 2006.658 p.