автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Средства реализации образности в институциональном политическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Средства реализации образности в институциональном политическом дискурсе"

На правах рукописи

МИХАИЛОВ Вадим Валентинович

СРЕДСТВА РЕАЛИЗАЦИИ ОБРАЗНОСТИ В ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов - 2006

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина»

Научный руководитель - доктор филологических наук

Щербакова Александра Васильевна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Кирилина Алла Викторовна

кандидат филологических наук, доцент Пальчун Галина Петровна

Ведущая организация — Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского

Защита состоится «20» сентября 2006 года в 16-30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.261.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в ГОУ ВПО «Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина» по адресу: 392622, г. Тамбов, ул. Советская, 93, ауд. 70.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина».

Автореферат разослан « /9 » инЭ/Ц} 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Безукладова И.Ю.

Реферируемая диссертация посвящена исследованию языковых средств образности в немецком и русском политическом дискурсе.

Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что жизнь современного цивилизованного общества, независимо от его открытости или закрытости, от господствующей в нем формы правления и политической системы, чрезвычайно тесно связана с теми социальными институтами, которые всё больше проникают в повседневные ситуации как отдельно взятого человека, так и каждой семьи, производственной сферы, всего общества и т.д. Во многом это обусловлено масштабным расширением влияния СМИ, которые выступают непосредственным проводником политической власти, мощным орудием манипулятивного воздействия на широкие массы населения.

В связи с этим вполне закономерным представляется тот пристальный интерес, который современная наука проявляет к самым разным сторонам политической жизни общества, в том числе и к языковым проблемам, связанным с языком политики.

Выбор темы данного исследования обусловлен тем, что, несмотря на значительное число работ, посвященных изучению, с одной стороны, политического дискурса в его разных аспектах [см. работы АН.Баранова, Ю.Н.Караулова, А.П.Чудинова, Е.В.Какориной, Е.О.Шибановой и др.], а, с другой стороны, анализу различных средств образности, в частности, метафоры как одного из главных механизмов когнитивной способности человека [см. работы Н Д.Арутюновой, А.Н.Баранова, Ю.Н.Караулова, АП.Чудинова, И.М. Кобозевой, Е.С. Кубряковой, А.В.Степаненко, Н.А.Санцевич, СА.Федорик, Е.О.Шибановой, О.Федосова, И.В.Ивановой и др.], всё же некоторые вопросы использования языковых средств образности в политическом дискурсе остаются не до конца выясненными.

Объектом исследования в данной диссертации выступает институциональный политический дискурс, представленный, в частности официальными выступлениями и интервью первых лиц государства—канцлера Германии и президента России. Данные выступления представляют собой собственно политическую коммуникацию, понимаемую некоторыми лингвистами как политический дискурс в узком смысле слова, в его самом ярком, а потому и гораздо более узком, проявлении.

Настоящая диссертационная работа посвящена общей проблеме изучения реализации образных языковых средств в политическом дискурсе.

Предметом исследования является система образных языковых средств современного немецкого и русского языков, используемых в речи политических лидеров - канцлера Германии Г.Шрёдера и президента России В.Путина.

Специфика объекта исследования заключается в том, что, в отличие от предвыборных речей кандидатов, от парламентских дебатов, а также от газетных и журнальных публицистических материалов журналистов, политологов и т.п., речь первых лиц в государстве воспринимается не столько как речь данного конкретного человека, сколько как языковое выражение определенного политического действия. Именно к этому языковому материалу в полной мере применим известный тезис, согласно которому «речь сама по себе является политическим действием, способным

уже только благодаря своим формальным характеристикам оказать мощное воздействие на аудиторию» [Глухова 2001:71].

Актуальность исследования определяется связью используемого в работе подхода к анализу реализации языковых средств образности в институциональном политическом дискурсе особого типа, каким является речь политиков высшего звена, с основными направлениями развития современной лингвистики, в частности с коммуникативно-дискурсивным, лингвокультурологическим, социолингвистическим и прагматическим.

В начале работы над темой была сформулирована гипотеза, положенная в основу исследования и состоящая в том, что языковые средства образности в данном типе институционального политического дискурса должны способствовать реализации определенных прагматических функций. Кроме того, исходя из известного положения о том, что в системе каждого языка находят отражение, во-первых, универсальные черты, свойственные всем человеческим языкам вообще, во-вторых, общие черты, характерные для определенной группы языков, и, наконец, в-третьих, черты идиоэтнические, национально-специфические для данного конкретного языка (об этом см. С.Д. Кацнельсон 2002), в языковой системе образных средств также могут быть обнаружены все указанные выше черты. При этом в процессе реализации, в частности в речи политических деятелей первого ряда, каждый из элементов может оказаться полифункциональным, в соответствии с теми интенциями, которые ставит перед собой говорящий, и в зависимости от того, как он воспринимает свою аудиторию.

Цель работы заключается в исследовании системы образных языковых средств немецкого и русского языков, обнаруженных в интервью и речах политических лидеров двух стран, тех языковых элементов, которые могут служить характеристикой актуальных для конкретного человека и социума связей и отношений между предметами и явлениями действительности, передавать особенности национального мировосприятия и, в некоторой степени, особенности вербального поведения политического деятеля. В соответствии с данной целью определяются конкретные задачи исследования:

определить набор образных языковых средств, используемых в немецком и русском политическом дискурсе;

- рассмотреть основные концепции, связанные с конкретными образными языковыми средствами, и уточнить аппарат исходных понятий, необходимых для исследования;

определить некоторые универсальные, общие и национально-специфические формы среди рассматриваемых образных языковых средств;

выявить прагматические факторы, определяющие употребление образных языковых средств в каждом из исследуемых дискурсов (немецком и русском);

на основании проведенного анализа описать влияние экстралингвистического, прежде всего, культурно-исторического, и собственно языкового факторов на функционирование выявленных образных языковых единиц.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в политическом дискурсе особого типа, каким выступает речь политических

лидфов, находящихся в рамках заданных статусно-ролевых отношений, образные средства немецкого и русского языков рассматриваются как система с позиции коммуникативно-дискурсивного подхода, благодаря которому были определены их прагматические функции. Учет лингвокультурологаческого и социолингвистического подходов при анализе языковых средств образности позволил выявить национально-специфический компонент в использовании каждого га рассматриваемых языковых средств.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение с лингвистических позиций политического дискурса — одной из областей социально-речевой деятельности человека, наиболее полно раскрывающей особенности речевого поведения институционального типа политика. Комплексное рассмотрение образных языковых средств на фоне предшествующих исследований и в контексте современной лингвистической мысли выявило особенности, раскрывающие специфику реализации образных языковых единиц, которая обусловлена данным типом дискурса.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что основные положения, связанные с лингвокультурными и прагматическими дискурсивными свойствами образных языковых средств немецкого и русского языков, могут быть использованы в теоретических курсах по грамматике, сравнительной типологии, на практических занятиях по практике речи и интерпретации текста, а также при работе над дипломными проектами.

Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых по следующим научным направлениям:

- концепция языка и дискурса как форм социального действия, развиваемая в трудах как социологов, так и лингвистов (С.С. Беркнер, A.B. Глухова, В.И. Карасик, В.Б. Кашкин, B.C. Рахманин, Е.И. Шейгал, JI.B. Цурикова и др.);

- лингвокультурологическая теория, рассматривающая проявления как универсального, так и идиоэтнического в функционировании языковых единиц (Н.Ф.Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А.Вежбицкая, С.Г. Воркачёв, Д.Б. Гудков, В.И. Карасик, В.В. Красных, Г.Г.Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия и др.);

- лингвориторические исследования, рассматривающие высказывание в аспекте его воздействия на конкретную аудиторию (H.A. Безменова, АА. Волков, В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, В.И. Карасик, А.К. Михальская, Ю.В. Рождественский и др.);

- теория метафоры как один из основных способов познания, категоризации, оценки и объяснения мира вообще и политической метафоры в частности (Н.Д. Арутюнова, АН. Баранов, Н.Н.Болдырев, Ю.Н.Караулов, Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия, Е.И. Шейгал, А.П.Чудинов и др.);

- коммуникативно-прагматическая теория языка, представленная в работах Н.Д. Арутюновой, Е.В. Падучевой, Г.В.Колшанского, Е.С. Кубряковой, И.ПСусова, О.И. Москальской, Е.В. Милосердовой, Т. А. ван Дейка, Г. Вайнриха и др.

Материалом исследования послужили по 100 интервью и речей канцлера ФРГ и президента России, опубликованные в немецких газетах "Die Zeit", "Frankfurter

Allgemeine", "Süddeutsche Zeitung", "Die Woche", в журналах "Der Spiegel", "Stern", а также в российских газетах «Известия», «Российская газета», «Аргументы и факты» и некоторых других изданиях за 2000-2005 годы, из которых методом сплошной выборки было извлечено более 10000 высказываний, содержащих такие образные языковые единицы, как метафоры, метонимии, фразеологизмы, сравнения, прецедентные высказывания. Кроме того, в работе использовались интервью указанных политиков, опубликованные на ряде сайтов в Интернете. При необходимости в работе привлекались данные энциклопедических словарей, толковых словарей русского и немецкого языков.

Методика исследования обусловлена спецификой поставленных задач. В основу работы положен традиционный описательный метод лингвистического анализа, основанный на наблюдении, анализе, классификации и последующем синтезе изучаемых явлений, контекстуальный и дистрибутивный анализ, необходимый для выявления окружения, в котором встречаются данные языковые единицы в высказывании. В ряде случаев привлекался метод толкования словарных статей.

Результаты исследования позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Образные языковые средства как немецкого, так и русского языков обладают полифоническим характером выражаемых функций, цельная картина которых выявляется лишь с учетом особенностей конкретного типа дискурса. Главной особенностью речевого поведения первых лиц государства является то, что использование в их речи любого из рассматриваемых средств образности способствует реализации тезиса «речевое действие = политическое действие».

2. В связи с этим используемые политическим лидером метафоры, метонимии, образные сравнения, фразеологизмы, прецедентные высказывания адресуются не столько конкретному собеседнику (журналисту, интервьюеру и т.д.), сколько той невидимой слушательской аудитории, воздействие на которую и является подлинной целью данного институционального политика.

3. В политическом дискурсе анализируемого вида (речь политических лидеров) обнаруживаются как универсальные, так и национально-культурные особенности реализации образных языковых средств, обусловленные, с одной стороны, экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными и т.п.) факторами, а, с другой стороны, собственно языковыми особенностями.

4. В каждом из проанализированных языковых средств (метафора, метонимия, образные фразеологизмы, образные сравнения, прецедентные высказывания) доля универсального и национально-специфического различна.

5. Универсальное доминирует в метафорических образных формах, что можно объяснить самим универсальным характером метафорического переосмысления как ведущего когнитивного механизма порождения языковых единиц. Значительно сильнее идиоэтнический характер проявляется в прецедентных языковых формах, что может быть объяснено их связью с национальной литературой, паремиями и другими национальными и социальными феноменами (высказывания политиков, реклама, СМИ и т.д.).

6. Каждое из проанализированных образных языковых средств обладает значительными возможностями для уточнения прагматических интенций говорящего (упрека, иронии, имплицитного осуждения и т.п.) и для усиления воздействия оратора на слушательскую аудиторию.

Обоснованность полученных результатов обеспечивается значительным количеством проанализированных немецких и русских примеров (более 10 ООО языковых единиц), а также применением комплексной методики анализа, с привлечением современных коммуникативно-прагматических, дискурсивных методов и их сочетанием с традиционными описательными приемами.

Апробация работы. Основные положения исследования нашли отражение в ряде докладов и сообщений на научных и научно-методических конференциях в г. Курске (Курск, КГТТУ, 2005), в г. Тамбове (ТВВАИУРЭ, 2003,2004 г.г.), на заседаниях кафедры иностранных языков ТВВАИУРЭ, на аспирантских семинарах в ТГУ им. Г.Р.Державина (2005 г.), а также в пята публикациях по теме диссертации.

Структура и объем диссертации. Диссертация, общим объемом 220 страниц, состоит из Введения, двух Глав, Выводов по каждой главе, Заключения, Списка использованной научной литературы, включающего 312 наименований, в том числе 26 на иностранных языках, Списка использованных словарей, Списка источников фактического материала и электронных информационных носителей.

Основное содержание работы

Во Введении обосновываются актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются цель и основные задачи исследования, называются основные методы научного анализа и излагаются положения, выносимые на защиту.

В Главе I « Теоретические основы исследования политического дискурса» рассматриваются проблемы дефиниции понятия «дискурс», особенности институционального политического дискурса, определяются лингвориторические основы современной политической коммуникации, дается понятие образности и описываются основные образные языковые средства современного немецкого и русского языков.

В данной диссертации принимается то понимание термина «дискурс», которое представлено в работах отечественных и зарубежных лингвистов, трактующих дискурс не просто как вербальный объект, но и как форму социального взаимодействия, как сложное, обусловленное внеязыковыми факторами единство языковой формы, значения и действия. Наиболее близкой к целям и задачам настоящего исследования является точка зрения В.И. Карасика, в фундаментальных работах которого предложена стройная и непротиворечивая теория разграничения различных типов дискурса. Автор связал тип дискурса с социальным статусом человека как личности, говорящей на том или другом языке, выделив институциональный и неинституциональный типы, внутри каждого из которых выделяются подтипы. Так, политический дискурс, являющийся предметом анализа в настоящей работе, является частью институционального дискурса, важными компонентами которого выступают статусно-ролевые характеристики участников общения, цель общения и т.д.

Вслед за В. И. Карасином, в данной работе политический дискурс рассматривается как специфический вид институционального общения, участниками которого являются представители общественных институтов и где общение входит составной частью их организации и проходит в заданных рамках статусно-ролевых отношений [Карасик 2002].

В данной работе мы ограничиваемся исследованием двух основных типов устных жанров политического дискурса на материале речей, публичных выступлений и интервью двух ведущих политиков современности - президента Российской федерации В.В.Путина и экс-бундесканцлера ФРГ Герхарда Шредера. Выбор данного исследовательского материала не случаен, так как многоаспектная модель структуры политического дискурса интересна не только выделением в ней социокультурной дифференциации, дифференциации по событийной локализации, по характеру межтекстовых связей, но и обозначенными параметрами институциональности. По нашему мнению, именно институциональные политики такого уровня олицетворяют политическую власть в самом ярком, «рафинированном» виде. По сравнению с другими политиками они в некоторых случаях более ограничены и осторожны в своих высказываниях, так как олицетворяют имидж страны.

Одним из важных для настоящего исследования понятий является понятие образности. В диссертации, вслед за JIA. Шесгак, принимается трактовка образа и образности как речемыслительного механизма сопряжения смыслов, осознания атрибутивной и функциональной связи всего сущего - предметов, существ и явлений окружающего человека Универсума, как видение одной реалии (ситуации) через другую, как тот механизм, который наиболее полно и общедоступно реализует свои потенциальные возможности в вербализованной форме. Эта образная вербализация может осуществляться самыми разными способами, среди которых наиболее традиционными выступают метафора, метонимия, образные фразеологизмы, образные сравнения, образные идиоматические выражения и т.д.

Существует точка зрения, что в речи любая языковая единица может приобрести неожиданную эмоциональную или экспрессивную окраску, для этого необходим лишь подходящий контекст, ситуация или соответствующая интонация. Однако в каждом языке существуют такие средства, для которых функция передачи указанных значений (эмоциональности, экспрессивности) выступает в качестве ведущей. Именно к таким языковым средствам образности относятся метафора, метонимия, образное сравнение, образные фразеологизмы.

Интерес к метафоре как к одному из уникальных явлений языка у ученых существовал всегда и не ослабевает до сих пор. Последние два десятилетия показали, что на новом витке развития лингвистики метафора способна раскрыть новые аспекты как в понимании самого этого явления, так и в понимании человека. Эти возможности дает прежде всего актуальная для современного языкознания когнитивно-дискурсивная теория метафоры, развиваемая во многих работах когнитивного направления [Арутюнова 1988, 1990, 1998; Кубрякова 1996; Болдырев 1998, Баранов/Караулов 1994, Кобозева 2000, Чудинов 2003, 2004, 2005 и др.], та теория, которая связала язык как знаковую систему, человека как мыслящее существо и объек-

тивную действительность. Проблема метафоричности языковой системы рассматривается и в аспекте лингвокультурологии.

Высокая степень метафорической насыщенности любого жанра политической коммуникации, будь то парламентские или предвыборные дебаты, официальные выступления, интервью и т.д., является одной из заметных характеристик политического дискурса. Не случайно некоторые лингвисты говорят о том, что в современном обществе политика как «война за власть» вступила в новую фазу, которую они называют «войной метафор» [Поцелуев www], а один из разделов книги А.Н. Баранова, Ю.Н. Караулова так и озаглавлен «Мир политики в зеркале метафоры» [Баранов, Караулов 1994].

Из всего разнообразия образных языковых средств, которыми обладают немецкий и русский языки, д ля анализа в данной работе были выбраны те, преобладающий характер которых в речи политических лидеров России и Германии был особенно очевидным: это - метафора в широком смысле, метонимия, образные фразеологизмы и сравнения, паремии и другие прецедентные высказывания. Выбор именно этих языковых средств обусловлен, кроме того, тем, что в них заложен значительный потенциал эмоционального, экспрессивного воздействия на аудиторию, что является одной из наиболее важных составляющих прагматической интенции любого политического деятеля, в том числе и политического лидера. И.Н. Черская отмечает, что «лидер должен строить эмоциональный, экспрессивный,выразительный дис-курс»[Черская 2001:70].

В отличие от такой разновидности политического дискурса, как предвыборная агитация политиков, парламентские дебаты и т.д., где часто основным намерением говорящего является дискредитация оппонента, развязывание конфликтной ситуации, манипулирование сознанием слушательской аудитории самыми различными способами, для политического лидера, какими являются президент страны и канцлер, важнее оказывается воздействие на слушателей с помощью аргументации. В то же время речь политического лидера не может исключать и такой прагматической интенции, как привлечение аудитории на свою сторону с помощью языковых средств, которые подчеркивают идентификацию оратора с данной группой слушателей, то общее, что должно объединять и сплачивать оратора с ними. Избранные для анализа в настоящей диссертации языковые структуры в полной мере отвечают этим требованиям, способствуя реализации указанных прагматических интенций.

В лингвистической литературе, в частности в работах, посвященных исследованию политического дискурса, неоднократно подчеркивалось, что одной из самых ярких особенностей дискурса этого типа, в отличие, например, от научного, является его жесткая зависимость от экстралингвистического контекста, включающего национально-культурные, психологические, социально-исторические факторы. В исследовательской части диссертации на это обращено особое внимание.

В Главе П «Образные языковые средства в институциональном политическом дискурсе как актуализация прагматических интенций политического лидера» раскрывается роль каждого из выделенных образных языковых средств (метафоры, метонимии, фразеологизмов, сравнений, прецедентных высказываний) как механизмов реализации авторской интенции и проявления прагматических и лингво-

культурных особенностей их воздействия на адресата.

Для исследуемого типа дискурса, формируемого политическими лидерами, можно отметить еще одну особенность, которая состоит в том, что на их речевое поведение действует как институциональный характер общения, чаще всего определяющий семантическую, содержательную сторону дискурса, так и весь комплекс социо-культурных контекстов, отражающий прагматический спектр дискурса и позволяющий, с одной стороны, проявиться говорящему как личности, а, с другой, соотнести политика как субъекта, воздействия с фигурой слушателя как объекта этого воздействия.

Анализ показал, что политическими лидерами обеих стран используются образные языковые средства самого широкого диапазона, относящиеся как к разговорному, так и к высокому стилю, которые способствуют, с одной стороны, созданию определенного имиджа оратора, его самопрезентации с целью отразить определенные качества своей личности, а, с другой стороны, помогают подчеркнуть непосредственную обращенность к аудитории, акцентировать момент диалога со слушателем, что особенно характерно для разговорных форм.

При этом особую роль играет креативность в использовании таких языковых конструкций. Так, наряду с общеупотребительными образными фразеологизмами, в речах обоих политических лидеров используются и авторские фразеологизмы, образованные на основе метафорического переноса, ср. в русском материале: раздувать политические жабры; взбиватепи пены, в немецком: Ich bin nicht ins Scheitern verliebt, sondern ins Gelingen.

В работе рассматриваются наиболее употребительные метафорические модели, используемые в речах и интервью канцлера Германии Г. Шредера и президента России В.В. Путина. За основу нами взято определение, предложенное А.Н.Барановым и Ю.Н.Карауловым, которые понимают под метафорической моделью «понятийную область (область источника в когнитивной интерпретации метафоры), элементы которой (смыслы и сочетания смыслов) связаны различными семантическими отношениями» [Баранов/Караулов 1994:XV].

В метафоре, как и в других языковых явлениях, можно выделить универсальный и идиоэтнический (национально-специфический) компоненты. С определенной долей уверенности можно утверждать, что та часть метафорической модели, которая отражает свойство человеческого мышления, скорее всего тяготеет к универсальной стороне данного явления, тогда как другая часть, в основе которой лежит окружающая человека действительность, формирует ее (метафоры) идиоэтническую часть.

Универсальными мы считаем те модели, которые встречаются и на материале английского, французского, испанского и других языков. Среди таких метафорических моделей политического дискурса чаще всего лингвистами называются модели «политика - война» и «политика — театр, игра»: «предвыборная борьба», «победа на выборах», «политический противник», «капитуляция перед превосходящими силами партии власти» и т.д., Wahlkampf, sich zur Offensive entschließen, das Ministerium ins Visier nehmen и др.: «политик сходит со сцены», «гениально срежиссированный ход», «предвыборное шоу», «закулисная возня», «мировая арена», «отечественная

публика», ein verwirrendes Schauspiel. Staatssekretäre und vermeintliche Kommunikationsprofis drängen ins Rampenlicht и т.п.

Вместе с тем анализ показал, что в речах первых лиц государства первая метафорическая модель «политика — война» представлена не так широко, как в прессе. Президент России и канцлер ФРГ в своих официальных выступлениях явно стремятся не использовать те лексемы, которые могли бы, даже на интуитивном подсознательном уровне, внести в атмосферу социума оттенок агрессивности, враждебности. Это свидетельствует о том, что современная политическая коммуникация в лице ответственных политических лиц всё чаще отказывается от использования той метафорической модели, которая когда-то рассматривалась как основная, типичная для характеристики взаимоотношений между государствами или между какими-то Другими институциональными структурами. Метафора «политика - война» не может и не должна сегодня олицетворять ситуацию в мире, нагнетая, пусть даже на подсознательном уровне, агрессивность в отношениях между политическими партнерами.

Совершенно иначе выглядит вторая метафорическая модель «политика — театр, игра». И в русском, и в немецком материале подобных примеров можно привести очень много. Наряду с устойчивыми «стертыми» метафорами типа «играть роль», «выступать на политической сцене»,eine (wichtige, internationale, untergeordnete, einzigartige) {Schlüssel)Rolle spielen, в проанализированном материале встретились и чрезвычайно яркие метафоры, свидетельствующие о том, что сопоставление с театральной средой среди политиков остается одним из самых популярных: Das Theater. wie wir es im Vermittlungsausschuss erlebt haben, wo die CDU-Ministerpräsidenten durchgreifenden Subventionsabbau verhinderten, wird es mit mir nicht mehr geben; EADS kann der Anspruch wirklich erheben und realisieren, ein „Global Player" in der Branche 2x1 sein; Kein großer volkswirtschaftlicher Akteur darf sich aus dieser Verantwortung stehlen. Обращает на себя внимание тот факт, что во многие из метафор театральной тематики канцлер вкладывает явный негативный оттенок. Так, абсолютно нейтральная лексема Das Theater в приведенном контексте подчеркивает очевидное неодобрение говорящего той политической структуры, о которой идет речь (im Vermittlungsausschuss).

В речах российского политического лидера театральная тематика представлена в целом значительно скромнее. Преобладают структуры со стертой метафорой «сыграть роль», «уйти со сцены»,ср.:...это должно сыграть позитивную роль в развитии отношений между Россией и Европой; В связи с уходом с политической сиены Ясира Арафата думаю, что задачей номер один является консолидация палестинского руководства.

В продолжение метафорической модели «политика — игра» обращает на себя внимание значительное количество метафорических форм в речи Г-Шрёдера, которые ассоциируются со спортивной тематикой. Наряду с многочисленными, ставшими уже привычными, метафорами типа "eine (große, wichtige, zentrale, eigenständige usw.) Rolle spielen", "im Spiel sein", "aufs Spiel setzen", "auf Wettbewerb setzen", Шрё-дер использует образные выражения, связанные: - с футболом: Ich habe keine rote Karte gesehen ; - с шахматами: Jetzt sind die Länder am Zug: - с легкой атлетикой: Wir sind Experten im Siegen auf den letzten Metern: - с автомобильными гонками: Aber

wenn man das einmal vergleicht mit dem, was prognostiziert worden ist, nämlich an dritter Stelle in Brandenburg zu landen, dann befriedigt mich das Ergebnis; - с теннисом: Und da wird man auch noch den einen oder anderen Rückschlag möglicherweise hinnehmen können; - с хоккеем: Von dem Mut und der Begeisterung können wir uns wirklich eine Scheibe abschneiden.

В проанализированном эмпирическом материале на русском языке обнаружено гораздо меньше метафорических форм, связанных с игрой и со спортивной тематикой: TypifltH была прежде всего страной НАТО, на которую Североатлантический блок делал ставку в этом регионе мира; ...сегодня президент в России — арбитр в спорах между партиями.

Таким образом, несмотря на то, что и в русском, и в немецком эмпирическом материале были обнаружены универсальные метафорические формы, степень их продуктивности в каждом из языков различна, в чем уже можно усмотреть проявление своеобразия каждого языка, наиболее полно реализуемого в идиоэтнических структурах.

Наиболее продуктивными из метафорических моделей, являющихся общими в политическом дискурсе немецкого и русского языков, являются модели «политика — строительство» и «политика — машина, механизм». Особенно частыми в проанализированном материале являются примеры, относящиеся к первой модели «политика — строительство». Данный факт представляется вполне объяснимым, учитывая, что в современной политической ситуации не только в Европе, но и в мире в целом, ответственные политические деятели озабочены прежде всего обустройством подведомственной им территории, выстраиванием определенных отношений с сопредельными и другими государствами. Многие из метафор этой группы, сегодня можно отнести уже к традиционным, хотя образный переносный характер в них чувствуется еще достаточно ярко: ... тема строительства будущей архитектуры международной безопасности стала очень актуальной после того, как мир перестал быть двухпо-лярным; Ein starker europäischer Pfeiler garantiert Europas loyale arbeitsteilige Partnerschaft im transatlantischen Bündnis.

Логичным продолжением метафорической модели «политика — строительство» можно считать следующую метафорическую модель «политика — машина, механизм». Благодаря этому политическая сфера предстает как огромный сложный механизм, состоящий из мотора, рычагов, осей, винтиков и т.п.: механизмы решения проблем: genutztes Instrument im Zuge der Erweiterung.

Вместе с тем, обращает на себя внимание различие в языковых средствах реализации этой метафорической модели в немецком и русском языках. Если для русского языка этими средствами выступают прежде всего существительные, то в немецком политическом дискурсе, наряду с соответствующими существительными, эта метафорическая модель интенсивно подкрепляется самыми разными глаголами и глагольными словосочетаниями, которые прекрасно вписываются в данное лексико-семантическое поле: Drittens wurden die öffentlichen Investitionen in Forschung und Entwicklung heruntergeschraubt

В русской части проанализированного материала встретилось лишь глагольное словосочетание «давать сбои», которое можно отнести к метафорической модели «политика — механизм», ср.: эта система дает сбои в своей работе.

Среди активно используемых в политическом дискурсе метафор, относящихся к модели «политика — машина, механизм», особой популярностью пользуются понятия, связанные с образом железной дороги, когда гсударство, его экономика или какие-то другие объекты сравниваются с «подвижным составом», ср.: «экономика переводится на другой путь», Weichenstellungen fur unsere Zusammenarbeit

В этой связи интересно отметить расхождения между языками в типологическом отношении, так как в современном русском языке существительные «стрелка» и «стрелочник» используются только с отрицательной коннотацией, ср. «найти, наказать стрелочника» (в значении - «наказать человека, который находится на низшей ступени иерархической лестницы и поэтому менее других защищен от произвола власти»). Подобное значение аналогичной немецкой языковой формы в проанализированном материале не зафиксировано.

Общими моделями в проанализированном материале являются также модели «политика - движение» и «политика - путь»: Россия идет по пути демократического развития: Es ist in diesem Sinne auch noch kein "europäischer Weg".

В широко известной работе П. Рикёра о семантических и психологических проблемах метафорического процесса [Рикёр 1990] автор подчеркивает «Метафору можно считать моделью изменения нашего способа смотреть на вещи, способа восприятия мира» [Рикёр 1990: 425]. Совершенно очевидно, что эти слова П. Рикёра можно рассматривать как развитие идеи В.фон Гумбольдта о различном видении одного и того же предмета в разных языках и о его (предмета) вербализации в конкретных метафорических моделях. Рассмотрим некоторые из тех, которые, по нашему мнению, отличаются определенной национальной спецификой.

Одной из наиболее употребительных образных метафор, встречающихся в интервью канцлера ФРГ Г.Шрёдера, является метафора, относящаяся к морской сфере.

Известно, что данная метафорическая модель является более характерной для английского дискурса, отражающего культурные традиции Англии как великой морской державы, но примеры показывают, что она находит свою реализацию и в немецкой политической коммуникации. Среди базисных (ключевых) метафор морской модели доминантной является употребляемая Г. Шрёдером метафора "das Boot Europa".

В проанализированном материале специфически русской можно считать геометрическую метафорическую модель, представленную лексемами: пирамида, черта (жить за чертой бедности, оказаться у последней черты), угол (загнать кого-либо в угол): Я имею в виду негативный опыт различных пирамг/д:... у нас еще значительная часть населения живет за чертой бедности. К геометрической модели относятся также лексемы линия, плоскость: ср.... мы должны придерживаться той линии, которую мы избрали; ... вопрос этот лежит в практической плоскости, и над ним должны работать эксперты.

Метафора уже в силу своей основной природы - «видеть подобное там, где налицо различие» - является почти идеальным языковым средством для придания вы-

оказыванию различных прагматических оттенков. Проанализированный материал позволяет утверждать, что особый социальный статус первых лиц государства накладывает определенные, порой очень существенные ограничения на использование таких сильных языковых средств и заставляет искать новые, порой неожиданные и нередко имплицитные формы выражения своего отношения к предмету разговора, к событиям или к собеседнику. При этом многое зависит от того, как говорящий воспринимает свою потенциальную аудиторию, каким способом, по его мнению, он может вызвать у нее то или иное отношение к новой информации, тот или иной образ.

В речах канцлера Германии бросается в глаза отсутствие метафор с очевидными негативными коннотациями. Даже по отношению к своим прямым политическим соперникам Шрёдер допускает лишь некоторую иронию, используя при этом уменьшительные формы: Sie hängen ihr Fähnchen in den Wind. В приведенном примере канцлер, говоря об оппозиции, использует устойчивое выражение den Mantel (die Fahne) nach dem Winde drehen/hängen = подлаживаться к обстоятельствам, держать нос по ветру, идти, куда ветер дует, модифицируя его с помощью добавления к существительному диминутивного суффикса. Благодаря этому всё выражение, содержащее уже в своей основной форме отрицательную коннотацию, приобретает еще более яркий прагматический оттенок, подчеркивая субъективное отношение Шредера к представителям оппозиции: ироническое восприятие ХДС и их союзников как некой маленькой слабой коалиции, не стоящей серьезного отношения.

В тех же случаях, когда Шрёдер использует языковую форму, содержащую более явную отрицательную коннотацию, он старается смягчить ее, включая в высказывание форму конъюнктива. Лишь в одном примере из проанализированного материала Шрёдер позволил себе выражение, отмеченное ярким пейоративным оттенком, ср. Da hat sich Frau Merkel vergaloppiert. Даже в повседневной бытовой речи эта форма, особенно если она употреблена по отношению к женщине, имеет отрицательную коннотацию, которая усиливается от того, что в основе глагола лежит образ лошади. Появление этого образного выражения в речи канцлера может свидетельствовать о его сильном эмоциональном состоянии, которое не удалось скрыть.

В материале на русском языке было обнаружено значительно больше метафорических форм с отчетливой отрицательной оценочностью. При этом бросается в глаза, что негативный оттенок содержится в глагольном компоненте, придавая всей конструкции образность и выявляя субъективное отношение говорящего к теме беседы, ср.: Олигарх в повседневном понимании — тот, кто разворовывает Россию. пользуясь своим положением.

Можно предположить, что такое ярко заявленное субъективное отношение к предмету речи в большей степени отвечает российскому менталитету, что не может не учитывать политический лидер. Немецкое общество, гораздо дольше российского живущее в атмосфере демократии со всеми ее положительными и отрицательными сторонами, допускает такую открытость только на более низкой иерархической ступени политической коммуникации, например, на уровне парламентских дебатов.

Проанализированный материал показал, что во многих случаях смысл целого высказывания может определяться даже одним словом, одной единственной фор-

мой, какой является метонимия. Так, из группы предметной метонимии наиболее характерным и наиболее употребительным является метонимический перенос с конкретного предмета на абстрактный: das Bundeskabinett Белый дом и т.п. Такое употребление широко известных метонимических форм (ср. наряду с вышеуказанными: «Кремль» в значении «представители российской власти», «Белый дом» как обозначение американского правительства и т.д.) стало настолько обычным, что их образный характер для абсолютного большинства людей оказывается неочевидным, стёртым. Этим можно, очевидно, объяснить и тот факт, что подобные метонимические структуры не обладают особенно сильными прагматическими приращениями, хотя во времена холодной войны в западных СМИ упоминание Кремля, как правило, сопровождалось негативной коннотацией. Может быть, поэтому в речи немецкого канцлера это обозначение нами не зафиксировано, так как негативность данного слова в восприятии западного обывателя еще не до конца стерлась.

Значительно больший интерес представляют случаи метонимического переноса имен собственных, которые в политическом дискурсе способны приобретать самые разные смыслы, ср.: die Überlebenden von Auschwitz fordern uns auf, wachsam zu sein. Упомянув название концлагеря Освенцим, Шредер, конечно, имел в виду не только его, но и все остальные концентрационные лагеря второй мировой войны. Собственное имя, каким является здесь Auschwitz, воспринимается не только как обозначение данного конкретного места и не только как обобщающее понятие для всех концлагерей, но и как символ целой эпохи, как олицетворение всего того, что не должно повториться.

Наиболее традиционными формами переноса, характерными для имен собственных, в частности, названий стран, считается их употребление для обозначения жителей этих стран, органов государственного управления, правительства и т. д. Однако анализ показал, что этим не ограничиваются те смыслы, которые могут быть переданы благодаря метонимическому переносу: В России он (документ) не мог возникнуть потому, что сразу было бы обмелено, что мы вбиваем клин между Америкой и Европой: При этом, на наш взгляд, на взгляд России, мы должны оставаться на почве реальности.

Нетрудно заметить, что в каждом из приведенных высказываний собственное имя реализует разные смыслы. Очень своеобразно употребление имени собственного «Россия» в последнем примере, где можно наблюдать совмещение государственной и индивидуальной позиции, что в данной ситуации вполне объяснимо, так как, с одной стороны, говорящий, в данном случае - президент, не отделяет себя от страны как человек, индивид, а, с другой стороны, его государственный статус дает ему право идентифицировать себя со страной, говорить от ее имени.

Наконец, особенно интересным нам показался пример, в котором имя собственное («Европа») употреблено в самом глобальном масштабе: Что такое Европа? Это культура Древнего Рима, это культура Древней Греции, это культура Византии, то есть восточного христианства. Столь же неожиданный ракурс придает географическим именам в одном из своих интервью и Г.Шрёдер, ср.: Es gibt nicht zu viel Amerika, es gibt zu wenig Europa. Und der Emanzipationsprozess hat zum Ziel: mehr Europa. Совершенно очевидно, что указанные имена (Amerika, Europa) не несут в

данном контексте никакого собственно географического смысла. Шрёдер имеет в виду конкуренцию американских и европейских товаров, в которой европейская сторона проигрывает.

Прекрасные возможности для выражения различных прагматических нюансов дают образные фразеологизмы. Этому способствует и то, что благодаря своей не-цельнооформленности они обладают способностью к варьированию отдельными компонентами, позволяя говорящему перемещать акцент на ту или другую часть фразеологизма Тем самым такой фразеологизм позволяет выразить гораздо более тонкие прагматические нюансы, необходимые говорящему в данный момент.

Этим, по-видимому, можно объяснить тот факт, что, как в немецком, так и в русском материале, обнаружено множество случаев, когда ораторы стремились к тому, чтобы преобразовать тот или иной образный фразеологизм, усиливая тем самым его образную составляющую и надеясь — как результат — оказать более сильное воздействие на собеседника. Так, говоря о заслугах госпожи Шван, представляющей Европейский университет, отдавая должное ее энергии, организаторскому таланту, работоспособности, Г.Шрёдер неожиданно использует в качестве базового известное фразеологическое выражение das Brett bohren, wo es am dünnsten ist («идти по линии наименьшего сопротивления, выбирать наиболее легкий путь»): Eine Frau wie Gesine Schwan muss man lange suchen: eine Intellektuelle mit Bodenkontakt und politischer Weitsicht, zugleich aber wahrlich energiegeladen, humorvoll ... mit Ausstrahlung, einer großen Portion Optimismus und scheinbar unerschöpflichem Elan in der Lage, auch die dicksten Bretter zu bohren.

Казалось бы, образный фразеологизм, имеющий явную отрицательную коннотацию, не вписывается в данный хвалебный контекст, однако, трансформируя его (в частности заменив прилагательное на его антоним и поставив существительное во множественном числе), оратор добивается очень сильного прагматического эффекта.

Усиление прагматического эффекта в немецком языке возможно достичь не только с помощью стилистически окрашенного глагола, но и благодаря тому, что существительное в составе фразеологического сочетания может быть превращено в композит: wir schwingen nicht die Moralkeule gegen andere. Взяв за основу известное образное фразеологическое выражение die Keule schwingen («размахивать дубиной»), Г. Шрёдер благодаря присоединению к существительному первой части (Moralkeule) эффектно переводит смысл высказывания на другой уровень. Возникший окказионализм можно считать авторским образованием, которое охотно стало использоваться в прессе.

По сравнению с метафорами, метонимиями и фразеологическими оборотами образные сравнения представлены в речи обоих политических лидеров не столь многочисленными примерами. Но и в них обнаруживаются национально-специфические черты. Так, немецкий язык обладает таким удобным и широко распространенным средством для выражения сравнения, как всевозможные композиты: Manch einer ist da noch zu hasenfilßig: Noch einmal zurück zu den sogenannten ..Strohfeuerprogrammen". Кроме того, сравнение в немецком может быть выражено и такой специфической формой, как субстантивированный инфинитив: Auch mir war zum Heulen zumute. Элемент ирреального сравнения, присутствующий в данной конструкции (mir war

zum Heulen zumute = mir war so, als ob ich heulen könnte/ müsste), совершенно очевиден, а разговорный характер формы вместе с явно сниженным значением глагола heulen не оставляет сомнений в ироническом подтексте данного высказывания. Наконец, иногда сравнение может содержаться в глагольной форме: Viele Leser fühlen sich verschaukelt weil sie dem Rat der Politiker zur privaten Vorsorge gefolgt sind und nun ihr Erspartes aufbrauchen sollen.

Национально-специфическое восприятие мира сказывается и в употреблении образных сравнительных форм. Так, в речах российского президента мы неоднократно встречали сравнение террористов с крысами: такие люди (как Басаев), как крысы, прячутся и подставляют под удары других своих сподвижников, а сами предпочитают отсиживаться. Яркая негативная презрительная характеристика, содержащаяся в таком сравнении, совершенно понятная любому россиянину, определяется той отрицательной коннотацией, которую содержит существительное «крыса». В русской языковой картине мира данное животное ассоциируется с чем-то неприятным, злым, жестоким, что подтверждают и устойчивые выражения с этим словом, ср. «крысы бегут с тонущего корабля», «канцелярская крыса» и т.п. Интересно, что дословный перевод таких выражений на немецкий язык может вызвать даже некоторое недоумение или непонимание в иноязычной аудитории, так как известно, что в немецком переносное значение существительного "die Ratte" (а то, что в данном случае мы имеем дело с образным переносным значением, очевидно) служит для обозначения милой очаровательной девушки.

Такой же ярко выраженной национальной спецификой характеризуется и следующее сравнение, употребленное канцлером Германии: Als "beleidigte Leberwurst" hat man in der Politik nichts zu suchen. В основе данного сравнения, носящего окказиональный характер, лежит выражение die gekränkte (beleidigte) Leberwurst spielen (фам.) «разыгрывать оскорбленную невинность», «быть обидчивым». Очевидно, что употребленное в отношении политика, т.е. лица, изначально предполагающего публичность, а, значит, и критические замечания в свой адрес, такое сравнение звучит особенно выразительно, подчеркивая явно негативное отношение говорящего к таким персонам.

Таким образом, проанализированный материал дает основание говорить о том, что и в сфере образных сравнительных конструкций, как и в сфере фразеологизмов, в политическом дискурсе можно видеть наличие идиоэтнических элементов. Это касается как их структуры, так и лексического наполнения.

Разнообразные функции, которые выполняют прецедентные высказывания, дают достаточно ясное представление о том культурном пространстве, в котором политик чувствует себя особенно комфортно, поэтому характер используемых прецедентных форм позволяет лучше высветить и самого говорящего как личность. Использование политиком прецедентных текстов позволяет судить о том, насколько данная личность владеет не только системой языка, но и теми элементами культуры, в частности литературы, которые входят в сокровищницу данного этноса. С другой стороны, прецедентные феномены всегда используются говорящим для определенной цели, какой в случае политической коммуникации выступает задача убеждения слушателей в точке зрения политического деятеля.

Проанализированный языковой материал позволил выявить как то общее в используемых двумя политиками прецедентных формах, так и то, что может рассматриваться как отражение определенных национальных особенностей говорящего. Оба политических лидера охотно прибегают к помощи иносказаний, заключенных в пословицах и поговорках, ср.: С миру по нотке — голому рубаха:: в семье не без урода: Es ist ein typischer „Stoiber" gewesen, nach dem Motto „Wasch mir den Pelz, aber mach mich nicht nass": Wem es in der Küche zu heiß ist der muss ja nicht Koch werden.

Помимо пословиц, оба политических лидера часто подкрепляют свои мысли цитатами из классических (русских и немецких) художественных произведений: Вы знаете, надежды юношей питают: Ich würde das mit einem lachenden und einem weinenden Auge sehen, wobei ich nicht verschweigen will, dass das weinende größer wäre.

Общим для Путина и Шредера является и широкое употребление в речи различных цитат из Библии. Прецедентные феномены, связанные с Библией, как никакие другие, обладают мощными аллюзиями, ассоциациями, а, следовательно, и сильными прагматическими приращениями, поэтому использование отдельных библейских имен, цитат из Священной книги могут стать средством максимально успешного воздействия на адресата. Это прекрасно осознают политики, широко используя библейские иносказания, известные не только в христианском ареале, но и во всем мире.

В проанализированном материале обнаружены многочисленные примеры употребления таких прецедентных форм.

Общим для обоих политиков является и обращение к известным античным мифам, ср.: Поэтому здесь правительство находится между Сииллой и Харибдой.

Одним из чрезвычайно важных свойств прецедентных феноменов является их неоднозначность, возможность их разного толкования. Именно поэтому говорящий иногда вынужден пояснять, в каком значении им была употреблена та или иная прецедентная форма.

Наряду с отмеченными выше общими чертами в использовании прецедентных высказываний в речи немецкого и российского политических лидеров, обращают на себя внимание и те особенности, которые характерны для каждого из них. Так, очевидно, что в речах Г. Шредера гораздо чаще, чем в речах российского президента, используются всевозможные иноязычные вкрапления, представляющие собой на данном этапе своеобразные устойчивые языковые клише, понятные абсолютному большинству немецких граждан и поэтому могущие считаться прецедентными. Среди них большинство являются английскими устойчивыми выражениями. Учитывая, что подавляющая часть населения ФРГ сегодня в большей или в меньшей степени владеет английским языком, такие иноязычные вставки в речь не препятствуют ее пониманию слушателями: der amerikanische wav of life. bedenkenloses «Hire and Fire».

Наряду с английскими формами, в речи Г.Шрёдера обнаружены многочисленные отсылки к латинским текстам, ср.: per ordre de mufti. „ultima ratio": Europa ist und bleibt eine Organisation sui generis. Г.Шрёдер чаще всего не считает нужным пояснять подобные прецедентные высказывания, демонстрируя тем самым свое юридическое образование, но и, очевидно, рассчитывая на достаточно образованного и всесторонне развитого собесед ника.

Еще одной отличительной особенностью использования прецедентных феноменов канцлером ФРГ являются частые ссылки на известных философов, католических авторитетов, политических деятелей, знаменитых ученых прошлого: Ich bin sicher Die SPD in ihrer Gesamtheit weiß, dass — um es mit Hegel auszudrücken - die wirkliche Freiheit die Einsicht in die Notwendigkeit ist: Ich will jetzt nicht den heiligen Thomas von Aquin oder den Hugo Grotius. den Vater des Völkerrechts, also nicht die Lehren der Kirchenväter und der Humanisten über den gerechten Krieg nacherzählen. Как видим, Гегель, Фома Аквинский и другие авторитеты используются Шредером как дополнительный аргумент в подтверждение той или иной идеи. В русском материале такие отсылки к классическим философским и другим авторитетам встречаются гораздо реже.

В. Путин часто обращается к народному фольклору, используя яркие поговорки, цитаты из русских классических произведений (басен, пьес, рассказов и т.д.). Примеров подобного рода в проанализированном материале чрезвычайно много, и все они сообщают речи президента особую выразительность и эмоциональность, ср.: ... я хочу напомнить российскую поговорку: нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая: У нас есть выражение «если обжегся один раз на молоке, то на воду начинают дуть»: Самое плохое, что можно сделать, это стукнуть кулаком по столу с криком: «Хватать и не пущать!». Тем самым российский политический лидер стремится подчеркнуть свою неотделимость от основной народной массы.

Следующей особенностью использования прецедентных высказываний в русском материале является обращение к культурному наследию тех народов, представителям которых адресовано конкретное интервью. Так, в беседе с представителями вьетнамских СМИ В.Путин употребляет популярные вьетнамские пословицы, ср.: Как гласит вьетнамская поговорка: преодоление трудностей рождает ум: Как вы говорите: медленный слон быстрее придет к иели. чем дикий жеребец. Совершенно очевидно, что, демонстрируя знание языкового национального богатства другой страны, оратор показывает, во-первых, свое уважение к этому народу и, во-вторых, рассчитывает на сильный прагматический эффект, который должна произвести на слушателей такая речь.

Рассмотренная в диссертации проблема реализации образности в немецком и русском институциональном политическом дискурсе является частью таких общетеоретических проблем современного языкознания, как проблема взаимоотношения языка и общества и проблема соотношения языка и мышления. Несмотря на те ограничения, которые определяются привлекаемым к анализу языковым материалом (речи и интервью политических лидеров Германии и России), удалось выявить некоторые общие закономерности, а также особенности в реализации конкретных образных языковых средств в немецком и русском политическом дискурсе указанного типа. Многоаспектный, многогранный характер заявленных проблем обусловил необходимость обращения к ряду вопросов смежных областей знания, прежде всего, социологии, психологии, политологии и культурологии.

Результаты анализа эмпирического материала подтвердили выдвинутую в начале работы гипотезу о том, что специфика проанализированного институционального политического дискурса, представленного выступлениями и интервью прези-

дента России и канцлера Германии, определяется теми ограничениями, которые накладывает на речевое поведение первых лиц государства их социально-ролевой статус.

В работе подчеркиваются две главные особенности анализируемого эмпирического материала, состоящие в том, что, во-первых, данные языковые феномены представляют собой реальное воплощение тезиса «речевое действие = политическое действие» и, во-вторых, отвечая на вопросы конкретного журналиста, корреспондента и тд., оратор всегда имеет в виду не только данного конкретного человека, а адресует свою речь общественности, так как его слова будут многократно воспроизводиться в разных каналах информации. В связи с этим говорящий вынужден строить свою речь с учетом не только данного конкретного собеседника, но и того невидимого адресата, воздействие на которого является чаще всего более важным, чем воздействие на непосредственного участника политической коммуникации.

В отличие от других разновидностей институционального политического дискурса, в частности предвыборных и парламентских дебатов, политических материалов СМИ и т.д., в которых часто преобладают прагматические интенции, связанные с борьбой за власть: положительная самопрезентация, стремление к дискредитации политического противника, к провоцированию конфликтов и скандалов, уклонение от истины и т.д., В.Путин и Г. Шредер строят свои высказывания с ориентацией на положительный спектр политической коммуникации, которая реализуется в нацеленности на взаимопонимание и согласие, поддержание интеракции в рамках принципа сотрудничества, разъяснение политической позиции, обращение к системе ценностей, принятых в обществе и в других положительных прагматических интенциях.

Этому подчинен весь богатый арсенал используемых президентом и канцлером образных средств русского и немецкого языков: метафоры, метонимии, фразеологизмы, образные сравнения и прецедентные высказывания. Особенностью функционирования указанных средств образности в данной разновидности институционального политического дискурса является то, что они помогают гармонизировать общение с собеседником, соблюсти принцип вежливости, снизить категоричность высказывания, переводя сарказм в иронию, едкое замечание в шутку.

Указанные прагматические интенции характеризуют данных лидеров как ответственных политиков, что проявляется, например, в стремлении В.Путина избегать использования в речи милитарной метафоры.

Проведенный анализ показал, что основой образности рассмотренных языковых средств выступает метафорическое переосмысление, являющееся универсальным механизмом когнитивного осмысления человеком окружающей действительности и продуктом ментальной переработки речевого и жизненного опыта человека. Возможности широкого варьирования различных семантических следствий их метафорического переосмысления во многом определяют воздействующий эффект этого механизма на адресата.

В ходе анализа нашла подтверждение выдвинутая гипотеза о том, что в рассматриваемых языковых средствах по-разному проявляют себя универсальные и национально-специфические факторы, свойственные большинству языковых форм.

Являясь универсальным познавательным механизмом постижения и осмысления мира, метафора, как и близкая ей по ментальной сути метонимия, обнаруживают преобладание в данных образных феноменах универсального компонента.

В образных фразеологизмах и образных сравнениях в гораздо большей степени ощущается присутствие идиоэтнического компонента, что обусловлено более тесной связью этих языковых единиц с национально-культурной сферой, с одной стороны, и особенностями строя конкретного языка, с другой. Первое наиболее ярко проявляет себя в образных фразеологизмах, отражающих особенности быта, традиций, всего образа жизни (географии, истории, климата и т.д.), второе — в образных сравнениях, позволяющих, в частности немецкому языку, использовать типичные для него широкие возможности именного словосложения.

Использование прецедентных высказываний в речи политических лидеров Германии и России также свидетельствует о присутствии в них как универсальных, так и национально-специфических языковых форм. К универсальным относятся многочисленные цитаты из Библии, из самых различных областей знания, высказывания всемирно известных классиков литературы. Идиоэтнические формы представлены паремиями, цитатами из актуальных для данного момента и для данного конкретного социума высказываний «культовых» фигур, в роли которых могут выступать как конкретные лица (политики, писатели, актеры и т.п.), так и «виртуальные» (персонажи модных фильмов, книг и т.д.).

Отличительной особенностью прецедентных высказываний как средств образности в политическом дискурсе является то, что в них гораздо острее ощущается не только национально-специфический компонент, но и более ярко выявляется сама личность говорящего, так как прецедентные формы позволяют подчеркнуть его кругозор, литературные и философские предпочтения и тд.

Одним из важнейших свойств большинства средств реализации образности можно считать и то, что они помогают подчеркнуть диалогический характер политической коммуникации, ее ориентацию на слушателя, что оказывается особенно востребованным в современном мире. Так, используя прецедентные имена, цитаты из классических произведений, пословицы, знакомые большинству носителей языка, оратор тем самым создает у слушателей ощущение сопричастности с порождаемым высказыванием, благодаря чему воздействие на слушателя значительно усиливается.

Наконец, каждое из проанализированных средств образности обладает способностью в большей или меньшей степени придавать высказываниям самые различные прагматические оттенки, начиная с мягкой иронии и кончая насмешкой и даже жестким сарказмом. Указанные языковые средства позволяют говорящему варьировать эти оттенки, более или менее отчетливо обнаруживая своё отношение к теме разговора.

Средства образности, реализуемые в немецком и русском институциональном политическом дискурсе, относятся к разным уровням языка: среди них можно выделить уровень слова и словосочетания (метонимия, метафора, сравнения), уровень высказывания (образные сравнения, паремии) и даже уровень текста (прецедентные высказывания). Разноуровневый характер данных языковых средств и прежде всего их структурная неоднородность позволили осветить лишь те аспекты данного явле-

ния, которые непосредственно относятся к реализации образности, т.е. их семантический и прагматический потенциал.

За рамками исследования остаются многие интересные вопросы, связанные, в частности, с особым статусом фразеологизмов среди образных средств. Кроме того, проанализированный материал дает возможность и для исследования различных типов языковой личности, а также для изучения особенностей политической коммуникации в условиях доминирования демократической или тоталитарной системы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1) Михайлов, В.В. Влияние прагматического фактора на содержание публичной речи / В.В. Михайлов // Проблемы лингвистики и методики обучения иностранным языкам: Традиции и стратегия обновления.—Тамбов: Изд-во ТГУ, 2001. — С. 68 - 69.

2) Михайлов, В.В. Функции фразеологического сочетания в публичной речи / В.В. Михайлов // Труды 11 ТУ. Вып. 7. Гуманитарные, юридические и экономические науки. Сб. науч. статей молодых ученых и студентов. - Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2001.-С. 62 - 64.

3) Михайлов, В.В. Античный риторический канон как основа современного эффективного речевого поведения / В.В. Михайлов // Труды ТГТУ. Сб. науч. статей №40. Вып. 12. Строительство. Машиностроение и металловедение. Гуманитарные науки. - Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2002. - С. 83 - 87.

4) Михайлов, В.В. Образная метафора в современном немецком политическом дискурсе (на материале интервью канцлера ФРГ Г.Шредера) / В.В. Михайлов // Актуальные проблемы лингводидактики: Сб. тезисов докладов и сообщений участников науч. методической конф. — Тамбов: Изд-во Тамбовского высшего военного авиационного инженерного училища радиоэлектроники, 2005. — С. 51 - 53.

5) Щербакова, А.В., Михайлов, В.В. Средства образности в институциональном политическом дискурсе (на материале публичных выступлений В.В. Путина) / Щербакова А.В., Михайлов В.В. // Актуальные проблемы современного иноязычного образования: Мат. Международной конф. 26 — 29 апреля 2005 г. - Курск: Изд-во КГУ, 2005. —С. 215 —217.

Отпечатано ПБОЮЛ Першиной Т.В. Тамбов, Советская, 21, а/я №7. Подписано в печать 13.06.2006. Заказ № 130606-01. Печать электростатическая. Бумага офсетная. Гарнитура Times. Формат 60x90/16. Объем 1,5 усл.печ.л. Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Михайлов, Вадим Валентинович

Введение.

Глава I. Теоретические основы исследования политического дискурса.

1.1. Проблемы дефиниции понятия «дискурс» в современной лингвистике.

1.2. Политический дискурс - объект многосторонних исследований современной лингвистики.

1.2.1. Особенности институционального политического дискурса.

1.2.2 Речи и интервью институциональных политиков как основные типы устных жанров политического дискурса.

1.2.3. Лингвориторические основы политической коммуникации.

1.3. Понятие образности в современных лингвистических исследованиях.

1.4. Средства образности в политическом дискурсе.

1.4.1. Метафора как основа языковых средств образности в политическом дискурсе.

1.4.2. Метонимия как одно из образных языковых средств политического дискурса.

1.4.3. Проблема фразеологизмов в современной лингвистике.

1.4.4. Образные сравнения.

1.4.5. Прецедентные высказывания как образные языковые средства.

Выводы по 1-й главе.

Глава II. Образные языковые средства в институциональном политическом дискурсе как актуализация прагматических интенций политического лидера.

2.1. Средства образности в институциональном политическом дискурсе.

2.2. Роль метафоры как одного из основных механизмов языковой образности в политическом дискурсе.

2.2.1. Универсальные метафорические модели политического дискурса.

2.2.1.1. Метафорическая модель «политика - война».

2.2.1.2. Метафорическая модель «политика-театр, игра».

2.2.2. Общие метафорические модели немецкого и русского политического дискурса.

2.2.2.1. Метафорическая модель «политика - строительство».

2.2.2.2. Метафорическая модель «политика - машина, механизм».

2.2.2.3. Метафорические модели «политика - движение», политика - путь».

2.2.3. Национально-специфические метафорические модели в немецком и русском политическом дискурсе.

2.2.3.1. Морская метафора в немецком политическом дискурсе.

2.2.3.2. Геометрическая метафора в русском политическом дискурсе

2.2.4. Прагматические возможности использования метафоры в немецком и русском политическом дискурсе.

2.3. Функционирование метонимических форм в немецком и русском политическом дискурсе.

2.4. Образные фразеологизмы и их функции в языке современной политики.

2.5. Использование образных сравнений в речи политических лидеров России и Германии.

2.6. Прецедентные высказывания в политическом дискурсе как средство реализации прагматической интенции адресанта и воздействия на адресата.

2.6.1. Общие черты в использовании прецедентных феноменов в немецком и русском политическом дискурсе.

2.6.2. Национально-специфические особенности использования прецедентных высказываний в немецком и русском политическом дискурсе.

Выводы по 2-й главе.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Михайлов, Вадим Валентинович

Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что жизнь современного цивилизованного общества, независимо от его открытости или закрытости, от господствующей в нем формы правления и политической системы, чрезвычайно тесно связана с теми социальными институтами, которые всё больше проникают в повседневные ситуации как отдельно взятого человека, так и каждой семьи, производственной сферы, всего общества и т.д. Во многом это обусловлено масштабным расширением влияния СМИ, которые выступают непосредственным проводником политической власти, мощным орудием манипулятивного воздействия на широкие массы населения.

В связи с этим вполне закономерным представляется тот пристальный интерес, который современная наука проявляет к самым разным сторонам политической жизни общества, в том числе и к языковым проблемам, связанным с языком политики. Эти проблемы стали предметом обсуждения философов и психологов, социологов и социолингвистов, филологов и политологов. Особое внимание исследователей языка к проблемам политической коммуникации во многом объясняется тем, что в сегодняшнем мире, по мнению многих ученых, борьба за власть, всегда являвшаяся основной целью в политике, представлена как «война за понятия». Власть принадлежит тому, кто «берет слово, и оно означает то, что он хочет» [Константинова 2005: 36].

Появившиеся в последнее время многочисленные работы посвящены исследованию самых разных аспектов политического языка. В фундаментальной монографии Е.И.Шейгал «Семиотика политического дискурса» автор, опираясь на работы английских и американских ученых, выделяет шесть основных подходов к изучению политической коммуникации: 1) системный, 2) лингвистический, 3) символический, 4) функциональный, 5) организационный, 6) экологический [Шейгал 2004: 8-9].

Большинство из указанных подходов со всей очевидностью свидетельствуют о том, что центр внимания в них перенесен на социальные составляющие политической коммуникации: это и манипулятивные возможности политических символов, и осуществление государством определенной языковой политики с помощью СМИ, и возможности социального контроля, и критическое изучение социального неравенства отдельных групп населения (меньшинств разного рода), выраженное в языке и т.д.

Выбор темы данного исследования обусловлен тем, что, несмотря на значительное число работ, посвященных изучению, с одной стороны, политического дискурса в его разных аспектах [см. работы А.Н.Баранова, Ю.Н.Караулова, А.П.Чудинова, Е.В.Какориной, Е.К.Шибановой и др.], а, с другой стороны, анализу различных средств образности, в частности, метафоры как одного из главных механизмов когнитивной способности человека [см. работы Н.Д.Арутюновой, А.Н.Баранова, Ю.Н.Караулова, А.П.Чудинова, И.М. Кобозевой, Е.С. Кубряковой, А.В.Степаненко, Н.А.Санцевич, С.А.Федорик, Е.О.Шибановой, О.Федосова, И.В.Ивановой и др.], особенности использования языковых средств образности в институциональном политическом дискурсе до сих пор не были предметом специального исследования.

Этим определяется актуальность исследования, проведенного в русле таких направлений современной лингвистики, как коммуникативно-дискурсивное, лингвокультурологическое, социолингвистическое и прагматическое.

Обычно в работах, посвященных анализу политического дискурса, непосредственным объектом исследования являются статьи из газет и журналов, фельетоны, аналитические материалы политологов, в которых как журналисты, так и авторы-комментаторы излагают свое понимание, свою точку зрения на ту или иную актуальную политическую ситуацию. При этом журналисты, как правило, стремятся использовать как можно более сильные выразительные средства, нередко отдавая предпочтение хлёсткости в ущерб объективности. В определенном смысле такие статьи гораздо правильнее было бы рассматривать в рамках публицистического дискурса, так как на их язык, стиль, использование языковых средств влияет не только (а часто - и не столько) собственно политическая составляющая, сколько идеологическая направленность печатного органа, его солидарность или оппозиционность по отношению к избранной теме, описываемому факту, а также политические пристрастия спонсоров или какие-то скрытые завуалированные закулисные обстоятельства, например, заказной характер материала.

Объектом исследования в данной диссертации выступает институциональный политический дискурс, представленный, в частности официальными выступлениями и интервью первых лиц государства -канцлера Германии и президента России. Данные выступления представляют собой собственно политическую коммуникацию, понимаемую некоторыми лингвистами как политический дискурс в узком смысле слова. Совершенно очевидно, что эти политические фигуры выступают прежде всего в своей профессиональной роли, что, несомненно, накладывает ряд серьезных ограничений на всё их поведение, в том числе и на речевое. В данном случае мы имеем дело с политическим дискурсом в его самом ярком, а потому и гораздо более узком, проявлении, чем в описанных выше примерах.

Настоящая диссертационная работа посвящена общей проблеме изучения реализации образных языковых средств в политическом дискурсе.

Предметом исследования является система образных языковых средств современного немецкого и русского языков, используемых в речи политических лидеров - канцлера Германии Г.Шрёдера и президента России В.Путина.

Специфика объекта исследования заключается в том, что в отличие от предвыборных речей кандидатов, от парламентских дебатов, а также от газетных и журнальных публицистических материалов журналистов, политологов и т.п. речь первых лиц в государстве воспринимается не столько как речь данного конкретного человека, сколько как языковое выражение определенного политического действия. Именно к этому языковому материалу в полной мере применим известный тезис, согласно которому «речь сама по себе является политическим действием, способным уже только благодаря своим формальным характеристикам оказать мощное воздействие на аудиторию» [Глухова 2001: 71].

Подтверждением особого характера избранного нами объекта исследования может служить высказывание политолога А.В. Глуховой, которая пишет: «Выступления политических лидеров всегда были объектом пристального внимания науки, поскольку именно по ним можно судить о господствующих в то или иное время стереотипах, точках зрения, мнениях. Именно они фиксируют сложившиеся и официально признанные интеллектуальные рамки, в соответствии с которыми не только описывается и познается, но и изменяется окружающий мир» [Глухова 2001: 65].

В начале работы над темой была сформулирована гипотеза, положенная в основу исследования и состоящая в том, что языковые средства образности в данном типе институционального политического дискурса должны способствовать реализации определенных прагматических функций. Кроме того, исходя из известного положения о том, что в системе каждого языка находят отражение, во-первых, универсальные черты, свойственные всем человеческим языкам вообще, во-вторых, общие черты, характерные для определенной группы языков, и, наконец, в-третьих, черты идиоэтнические, национально-специфические для данного конкретного языка (об этом см. С.Д. Кацнельсон 2002), в языковой системе образных средств также могут быть обнаружены все указанные выше черты. При этом в процессе реализации, в частности в речи политических деятелей первого ряда, каждый из элементов может оказаться полифункциональным, в соответствии с теми интенциями, которые ставит перед собой говорящий, и в зависимости от того, как он воспринимает свою аудиторию.

Цель работы заключается в исследовании системы образных языковых средств немецкого и русского языков, обнаруженных в интервью и речах политических лидеров двух стран, тех языковых элементов, которые могут служить характеристикой актуальных для конкретного человека и социума связей и отношений между предметами и явлениями действительности, передавая особенности национального мировосприятия и, в некоторой степени, особенности вербального поведения политического лидера. В соответствии с данной целью определяются конкретные задачи исследования:

- определить набор образных языковых средств, используемых в немецком и русском политическом дискурсе;

- рассмотреть основные концепции, связанные с конкретными образными языковыми средствами, и уточнить аппарат исходных понятий, необходимых для исследования;

- определить некоторые универсальные, общие и национально-специфические формы среди рассматриваемых образных языковых средств; выявить прагматические функции, реализуемые благодаря употреблению образных языковых средств в каждом из исследуемых дискурсов (немецком и русском); на основании проведенного анализа описать влияние экстралингвистического, прежде всего, культурно-исторического, и собственно языкового факторов на функционирование выявленных образных языковых единиц.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в политическом дискурсе особого типа, каким выступает речь политических лидеров, находящихся в рамках заданных статусно-ролевых отношений, образные средства немецкого и русского языков рассматриваются как система с позиции коммуникативно-дискурсивного подхода, благодаря которому были определены их прагматические функции. Анализ языковых средств образности с учетом культурологического подхода позволил выявить национально-специфический компонент в использовании каждой из рассматриваемых языковых единиц.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение с лингвистических позиций политического дискурса - одной из областей социально-речевой деятельности человека, наиболее полно раскрывающей особенности речевого поведения институционального типа политика. Комплексное рассмотрение образных языковых средств на фоне предшествующих исследований и в контексте современной лингвистической мысли выявило ряд особенностей, раскрывающих специфику реализации образных языковых единиц, обусловленную данным типом дискурса.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что основные положения, связанные с лингвокультурными и прагматическими дискурсивными свойствами образных языковых средств немецкого и русского языков, могут быть использованы в теоретических курсах по грамматике, сравнительной типологии, на практических занятиях по практике речи и интерпретации текста, а также при работе над дипломными проектами.

Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых по следующим научным направлениям:

- концепция языка и дискурса как форм социального действия, развиваемая в трудах как социологов, так и лингвистов (С.С. Беркнер, А.В. Глухова, В.И. Карасик, В.Б. Кашкин, B.C. Рахманин, Е.И. Шейгал, J1.B. Цурикова и др.); лингвокультурологическая теория, рассматривающая проявления как универсального, так и идиоэтнического в функционировании языковых единиц (Н.Ф.Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А.Вежбицкая, С.Г. Воркачёв, Д.Б. Гудков, В.И. Карасик, В.В. Красных, Г.Г.Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия и др.);

- лингвориторические исследования, рассматривающие высказывание в аспекте его воздействия на конкретную аудиторию (Н.А. Безменова, А.А. Волков, В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, В.И. Карасик, А.К. Михальская, Ю.В. Рождественский и др.); теория метафоры как одного из основных способов познания, категоризации, оценки и объяснения мира вообще и политической метафоры в частности (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Н.Н.Болдырев, Ю.Н.Караулов, Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия, Е.И. Шейгал, А.П.Чудинов и др.); - коммуникативно-прагматическая теория языка, представленная в работах Н.Д. Арутюновой, Е.В. Падучевой, Г.В.Колшанского, Е.С. Кубряковой, И.П.Сусова, О.И. Москальской, Е.В. Милосердовой, Т.А. ван Дейка, Г. Вайнриха и др.

Материалом исследования послужили по 100 интервью и речей канцлера ФРГ и президента России, опубликованные в немецких газетах "Die Zeit", "Frankfurter Allgemeine", "Suddeutsche Zeitung", "Die Woche", в журналах "Der Spiegel", "Stern", а также в российских газетах «Известия», «Российская газета», «Аргументы и факты» и некоторых других изданиях за 2000-2005 годы, из которых методом сплошной выборки было извлечено более 10 000 высказываний, содержащих такие образные языковые единицы, как метафоры, метонимии, фразеологизмы, сравнения, прецедентные высказывания. Кроме того, в работе использовались интервью указанных политиков, опубликованные на ряде сайтов в Интернете. При необходимости в работе привлекались данные энциклопедических словарей, толковых словарей русского и немецкого языков (словарь С.И. Ожегова, Большой энциклопедический словарь, Словарь русских политических метафор А.Н. Баранова, Ю.Н. Караулова, универсальные немецкие словари Duden, Wahrig и др.).

Методика исследования обусловлена спецификой поставленных задач. В основу работы положен традиционный описательный метод лингвистического анализа, основанный на наблюдении, анализе, классификации и последующем синтезе изучаемых явлений, контекстуальный и дистрибутивный анализ, необходимый для выявления окружения, в котором встречаются данные языковые единицы в высказывании. В ряде случаев привлекался метод толкования словарных статей.

Результаты исследования позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Образные языковые средства как немецкого, так и русского языков обладают полифоническим характером выражаемых функций, цельная картина которых выявляется лишь с учетом особенностей данного конкретного типа дискурса. Главной особенностью речевого поведения первых лиц государства является то, что использование в их речи любого из рассматриваемых средств образности способствует реализации тезиса «речевое действие = политическое действие».

2. В связи с этим используемые политическим лидером метафоры, метонимии, образные сравнения, фразеологизмы, прецедентные высказывания адресуются не столько конкретному собеседнику (журналисту, интервьюеру и т.д.), сколько той невидимой слушательской аудитории, воздействие на которую и является подлинной целью данного институционального политика.

3. В политическом дискурсе анализируемого вида (речь политических лидеров) обнаруживаются как универсальные, так и национально-культурные особенности реализации образных языковых средств, обусловленные, с одной стороны, экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными и т.п.) факторами, а, с другой стороны, собственно языковыми особенностями.

4. В каждом из проанализированных языковых средств (метафора, метонимия, образные фразеологизмы, образные сравнения, прецедентные высказывания) доля универсального и национально-специфического различна.

5. Универсальное доминирует в метафорических образных формах, что можно объяснить самим универсальным характером метафорического переосмысления как ведущего когнитивного механизма порождения языковых единиц. Значительно сильнее идиоэтнический характер проявляется в прецедентных языковых формах, что может быть объяснено их связью с национальной литературой, паремиями и другими национальными и социальными феноменами (высказывания политиков, реклама, СМИ и т.д.).

6. Каждое из проанализированных образных языковых средств обладает значительными возможностями для уточнения прагматических интенций говорящего (упрека, иронии, имплицитного осуждения и т.п.) и для усиления воздействия оратора на слушательскую аудиторию. Обоснованность полученных результатов обеспечивается значительным количеством проанализированных немецких и русских примеров (более 10 ООО языковых единиц), а также применением комплексной методики анализа, с привлечением современных коммуникативно-прагматических, дискурсивных методов и их сочетанием с традиционными описательными приемами.

Апробация работы. Основные положения исследования нашли отражение в ряде докладов и сообщений на научных и научно-методических конференциях в г. Курске (Курск, КГПУ, 2005), в г. Тамбове (ТВВАИУРЭ, 2003, 2004 г.г.), на заседаниях кафедры иностранных языков ТВВАИУРЭ, на аспирантских семинарах в ТГУ им. Г.Р.Державина (2005 г.), а также в пяти публикациях по теме диссертации.

Структура и объем диссертации. Диссертация, общим объемом 220 страниц, состоит из введения, двух глав, выводов по каждой главе, заключения, списка использованной научной литературы, включающего 312 наименований, в том числе 26 на иностранных языках, списка использованных словарей, списка источников фактического материала и электронных информационных носителей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Средства реализации образности в институциональном политическом дискурсе"

Выводы по Главе II

1. Анализ институционального политического дискурса, каким являются выступления и интервью политических лидеров ФРГ и России, в аспекте использования образных языковых средств (метафоры, метонимии, образных сравнений, фразеологизмов и прецедентных феомнов) показал широкий спектр тех функций, которые реализуются данными языковыми формами. Мощный прагматический заряд, содержащийся в указанных языковых средствах, дает возможность говорящему варьировать тональность речи в зависимости от отношения к предмету разговора, от конкретной ситуации, способствуя, с одной стороны, экспликации, уточнению определенных смысловых оттенков, а, с другой стороны, позволяя перевести их в имплицитную сферу.

2. И в том и в другом случае функционирование средств языковой образности в данном типе дискурса оказывается связанным с тем социально-ролевым статусом, который во многом определяет и ограничивает речевое поведение политических лидеров государства. Это ограничение проявляется в том, что первые лица государства, в отличие от политических деятелей другого ранга, должны стремиться к созданию атмосферы взаимопонимания, дружелюбия, единения нации. Этой основной задаче служат и используемые ими в высказываниях большинство из проанализированных в работе образных языковых средств.

3. Анализ подтвердил предположение, выдвинутое в начале исследования, о наличии в системе образных средств немецкого и русского языков как универсальных, так и идиоэтнических черт. Универсальный характер образности как лингвистической категории проявляется в том, что в основе всех проанализированных языковых средств (метафоры, метонимии, фразеологических единиц, образного сравнения и прецедентных высказываний) лежит принцип переосмысления, который может осуществляться как на метафорической, так и на метонимической основе. Этот механизм переосмысления проявляется не только в собственно образной метафоре и метонимии, но и во фразеологизмах, сравнениях и - в большей или меньшей степени - в прецедентных высказываниях.

4. Степень универсального и идиоэтнического в указанных образных языковых средствах неодинакова. Наиболее ярко универсальное представлено в образной метафоре, где можно выделить универсальные метафорические модели (например, «политика - война», «политика - театр, игра»), общие для немецкого и русского политического дискурса метафорические модели («политика - строительство», «политика - машина, механизм», «политика - движение», «политика - путь») и национально-специфические модели (в частности, морская метафора в немецком материале, геометрическая метафора в русском языке).

5. Богатые возможности для придания образности высказыванию заложены в метонимическом переосмыслении. Здесь также можно выделить универсальные языковые единицы, какими являются, например, названия стран или столиц. Особенностью использования метонимического переосмысления в политическом дискурсе проанализированного типа можно считать то, что в нем преобладает перенос с целого на часть (например, использование названий типа «Вашингтон», «Кремль» для обозначения соответствующих национальных правительств или даже конкретных политических деятелей).

6. Образные фразеологические единицы, используемые в речи политических лидеров России и Германии, в гораздо большей степени обнаруживают идиоэтнический характер, чем метафорические и метонимические формы. Это объясняется, с одной стороны тем, что в сфере фразеологии сконцентрированы знания о наивной картине мира, которая несет в себе информацию о быте и нравах страны, о ее истории и культуре, а, с другой стороны, тем, что подобные формы предоставляют говорящему большие возможности для создания контакта со слушателями.

7. В образных сравнениях также заметен идиоэтнический компонент, однако, в отличие от фразеологизмов, в них он обусловлен чисто языковыми особенностями выражения сравнения в каждом из языков. Так, в немецком материале широко представлены сравнения, выраженные разнообразными композитами (прилагательными и существительными), носящими очевидный окказиональный характер. Различия видим и в принадлежности сравнительных конструкций к определенному стилистическому плану: в русском материале преобладают формы, имеющие выраженный разговорный, просторечный оттенок, в немецком языке преобладает более нейтральный стиль. Но и в том и в другом языке благодаря образным сравнениям говорящий имеет возможность имплицитно передать иронию или даже сарказм.

8. Наибольшая доля идиоэтнического обнаружена в проанализированном материале среди прецедентных высказываний, которые дают возможность оратору проявить себя как креативную личность. Универсальными прецедентными высказываниями можно считать прежде всего цитаты из Библии, относящиеся сегодня к категории общечеловеческих ценностей и входящие в тезаурус образованного человека любой национальности. Использование в речи идиоэтнических прецедентных высказываний позволяет говорящему строить свои взаимоотношения с аудиторией слушателей в зависимости от ее характера, демонстрируя разные стороны своей личности.

Заключение

Рассмотренная в диссертации проблема реализации образности в немецком и русском институциональном политическом дискурсе является частью таких общетеоретических проблем современного языкознания, как проблема взаимоотношения языка и общества и проблема соотношения языка и мышления. Несмотря на те ограничения, которые определяются привлекаемым к анализу языковым материалом (речи и интервью политических лидеров Германии и России), удалось выявить некоторые общие закономерности, а также особенности в реализации конкретных образных языковых средств в немецком и русском политическом дискурсе указанного типа.

Многоаспектный, многогранный характер заявленных проблем обусловил необходимость обращения к ряду вопросов смежных областей знания, прежде всего, социологии, психологии, политологии и культурологии.

Результаты анализа эмпирического материала подтвердили выдвинутую в начале работы гипотезу о том, что специфика проанализированного институционального политического дискурса, представленного выступлениями и интервью президента России и канцлера Германии, определяется теми ограничениями, которые накладывает на речевое поведение первых лиц государства их социально-ролевой статус.

В работе подчеркиваются две главные особенности анализируемого эмпирического материала, состоящие в том, что, во-первых, данные языковые феномены представляют собой реальное воплощение тезиса «речевое действие = политическое действие» и, во-вторых, отвечая на вопросы конкретного журналиста, корреспондента и т.д., оратор всегда имеет в виду не только данного конкретного человека, а адресует свою речь общественности, так как его слова будут многократно воспроизводиться в разных каналах информации. В связи с этим говорящий вынужден строить свою речь с учетом не только данного конкретного собеседника, но и того невидимого адресата, воздействие на которого является чаще всего более важным, чем воздействие на непосредственного участника политической коммуникации.

Реализовать это воздействие на массовую аудиторию слушателей политическому лидеру помогают те средства образности, которые предоставляет ему система конкретного языка.

В отличие от других разновидностей институционального политического дискурса, в частности предвыборных и парламентских дебатов, политических материалов СМИ и т.д., в которых часто преобладают прагматические интенции, связанные с борьбой за власть: положительная самопрезентация, стремление к дискредитации политического противника, к провоцированию конфликтов и скандалов, уклонение от истины и т.д., В.Путин и Г. Шрёдер строят свои высказывания с ориентацией на положительный спектр политической коммуникации, которая реализуется в нацеленности на взаимопонимание и согласие, поддержание интеракции в рамках принципа сотрудничества, разъяснение политической позиции, обращение к системе ценностей, принятых в обществе и в других положительных прагматических интенциях.

Этому подчинен весь богатый арсенал используемых президентом и канцлером образных средств русского и немецкого языков: метафоры, метонимии, фразеологизмы, образные сравнения и прецедентные высказывания. Особенностью функционирования указанных средств образности в данной разновидности институционального политического дискурса является то, что они помогают гармонизировать общение с собеседником, соблюсти принцип вежливости, снизить категоричность высказывания, переводя сарказм в иронию, едкое замечание в шутку.

Указанные прагматические интенции характеризуют данных лидеров как ответственных политиков, что проявляется, например, в стремлении В.Путина избегать использования в речи милитарной метафоры.

В диссертации рассмотрены наиболее употребительные средства образности, такие как метафора, метонимия, образные фразеологизмы и сравнения, прецедентные высказывания. Проведенный анализ показал, что основой образности названных языковых средств выступает метафорическое переосмысление, являющееся универсальным механизмом когнитивного осмысления человеком окружающей действительности и продуктом ментальной переработки речевого и жизненного опыта человека. Возможности широкого варьирования различных семантических следствий из метафорического переосмысления во многом определяют воздействующий эффект этого механизма на адресата.

В ходе анализа нашла подтверждение выдвинутая гипотеза о том, что в рассматриваемых языковых средствах по-разному проявляют себя универсальные и национально-специфические факторы, свойственные большинству языковых форм. Являясь универсальным познавательным механизмом постижения и осмысления мира, метафора, как и близкая ей по ментальной сути метонимия, обнаруживают преобладание в данных образных феноменах универсального компонента.

В образных фразеологизмах и образных сравнениях в гораздо большей степени ощущается присутствие идиоэтнического компонента, что обусловлено более тесной связью этих языковых единиц с национально-культурной сферой, с одной стороны, и особенностями строя конкретного языка, с другой. Первое наиболее ярко проявляет себя в образных фразеологизмах, отражающих особенности быта, традиций, всего образа жизни (географии, истории, климата и т.д.), второе - в образных сравнениях, позволяющих, в частности немецкому языку, использовать типичные для него широкие возможности именного словосложения.

Использование прецедентных высказываний в речи политических лидеров Германии и России свидетельствует о присутствии в них как универсальных, так и национально-специфических языковых форм. К универсальным относятся многочисленные цитаты из Библии, высказывания всемирно известных классиков литературы и других областей знания, идиоэтнические формы представлены паремиями, цитатами из актуальных для данного момента и для данного конкретного социума высказываний «культовых» фигур, в роли которых могут выступать как конкретные лица (политики, писатели, актеры и т.п.), так и «виртуальные» (персонажи модных фильмов, книг и т.д.).

Отличительной особенностью прецедентных высказываний как средств образности в политическом дискурсе является то, что в них гораздо острее ощущается не только национально-специфический компонент, но и более ярко выявляется сама личность говорящего, так как прецедентные формы позволяют подчеркнуть его кругозор, литературные и философские предпочтения и т.д. Так, в речи Г. Шредера более характерно обращение к латинским цитатам юридического и философского характера, а также более широкое привлечение англоязычных вкраплений. В этом усматривается его стремление подчеркнуть единство Западного мира, в котором английский язык сегодня выступает общеупотребительным.

В русском политическом дискурсе преобладают прецедентные формы другого типа: гораздо чаще В. Путин использует пословицы, поговорки, афоризмы и другие известные широкой массе слушателей выражения народного языка. Благодаря использованию таких прецедентных форм, ощущается его тесная связь с российским народом, его устоями и традициями.

Одним из важнейших свойств большинства средств реализации образности можно считать и то, что они помогают подчеркнуть диалогический характер политической коммуникации, ее ориентацию на слушателя, что оказывается особенно востребованным в современном мире. Так, используя прецедентные имена, цитаты из классических произведений, пословицы, знакомые большинству носителей языка, оратор тем самым создает у слушателей ощущение сопричастности с порождаемым высказыванием, благодаря чему воздействие на слушателя значительно усиливается.

Наконец, каждое из проанализированных средств образности обладает способностью в большей или меньшей степени придавать высказываниям самые различные прагматические оттенки, начиная с мягкой иронии и кончая насмешкой и даже жестким сарказмом. Указанные языковые средства позволяют говорящему варьировать эти оттенки, более или менее отчетливо обнаруживая своё отношение к теме разговора.

Средства образности, реализуемые в немецком и русском институциональном политическом дискурсе, относятся к разным уровням языка: среди них можно выделить уровень слова и словосочетания (метонимия, метафора, сравнения), уровень высказывания (образные сравнения, паремии) и даже уровень текста (прецедентные высказывания). Разноуровневый характер данных языковых средств и прежде всего их структурная неоднородность позволили осветить лишь те аспекты данного явления, которые непосредственно относятся к реализации образности, т.е. их семантический и прагматический потенциал.

За рамками исследования остаются многие интересные вопросы, связанные, в частности, с особым статусом фразеологизмов среди образных средств. Кроме того, проанализированный материал дает возможность и для исследования различных типов языковой личности, а также для изучения особенностей политической коммуникации в условиях доминирования демократической или тоталитарной системы.

Список научной литературыМихайлов, Вадим Валентинович, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абакумов, В.И., Буткевич, В.Г. Об ораторском искусстве (Сборник изречений и афоризмов) / В.И. Абакумов, В.Г. Буткевич. М.: «Знание», 1980. - 111 с.

2. Анненкова, Ю.Ю. Когнитивный статус аллюзии в политическом узусе ФРГ / Ю.Ю. Анненкова // Когнитивная семантика: Материалы второй международной школы-семинара. 4.1. Тамбов: ТГУ, 2000. - С. 17 -21.

3. Апалат, А.П. Структура, семантика и прагматика текстов интервью: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / А.П. Апалат. Киев, 2003.- 18 с.

4. Арутюнова, Н.Д. Аномалии и язык (к проблеме языковой «картины мира») / Н.Д. Арутюнова. В.Я., №3., 1987 - С. 3 - 19.

5. Арутюнова, Н.Д. Метафора / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998. - С. 296 - 297.

6. Арутюнова, Н.Д. Теория метафоры: Сборник. Вступительная статья исоставитель Н.Д. Арутюнова. Прогресс, 1990. - 512 с.

7. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд.испр. и доп. М.: Языки русской культуры, 1999. - 296 с.

8. Базылев, В.Н. Политический дискурс: когнитивное моделирование /

9. В.Н. Базылев // Концептуальное пространство языка. Сборник научныхтрудов. Тамбов, 2005. - С. 324 - 329.

10. Бабина, Л.В. Слово как единица вторичной номинации и как средство осуществления вторичной репрезентации концептов / Бабина Л.В. // Когнитивные основы вторичных явлений в языке и речи. Тамбов -Москва, 2003. С. 208 - 232.

11. Бакумова, Е.В. Коммуникативные характеристики институциональных типов политиков / Е.В. Бакумова // Социальная власть языка: Сб. науч. трудов. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 91 - 96.

12. Белецкая, А.Ю. Пословица как прецедентная единица в аргументативном дискурсе: Автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Ю. Белецкая. Самара, 2002. - 22 с.

13. Белютин, Р.В. Метафорическая репрезентация абстрактных концептов «Gedanke» и «Wort»: Когнитивный аспект (на материале немецкого языка): Автореферат дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. /Белютин Р.В. Смоленск, 2005. - 21 с.

14. Беркнер, С.С. Язык как инструмент политики: Роль стереотипов и идеологизированной лексики / С.С. Беркнер // Эссе о социальной власти языка. Воронеж, 2001. - С. 85 - 89.

15. Блакар, P.M. Язык как инструмент социальной власти / P.M. Блакар // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. - С. 88 -125.

16. Болдырев, Н.Н. Концептуальная метонимия на разных уровнях языка: система и реализация / Н.Н. Болдырев // Форма, значение и функции единиц языка и речи: Материалы докл. Междунар. науч. конф.: в 3-х ч.- Минск: Изд-во МГЛУ, 2002. Ч. 1. - С. 11 - 14.

17. Болдырев, Н.Н. Системные и функциональные связи языковых единиц как результат категоризующей деятельности языкового сознания / Н.Н. Болдырев // Связи языковых единиц в системе и реализации:

18. Межвузовский сборник научных трудов, Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1998 -С. 5-15.

19. Борискина, О.О. Особенности национального метафорического мировидения / 0.0. Борискина // Проблемы национальной идентичности и принципы межкультурной коммуникации. Т.1. -Воронеж,2001.-С. 18-24.

20. Борисова, Е.Г. Метафора в коллокации (когнитивное и лингвистическое описание) / Е.Г. Борисова // Когнитивная лингвистика конца 20 века: Материалы международной научной конференции. 4.2. -Минск, 1997.-С. 187- 189.

21. Веселовский, А.Н. Избранные статьи / А.Н. Веселовский. J1., 1939. -543 с.

22. Веселова, Н.В. Ирония в политическом дискурсе: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.В. Веселова. Н. Новгород, 2003. - 16 с. Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи / В.В. Виноградов // Поэтика. - М., 1963.

23. Виноградов, В.В. Из истории изучения поэтики / В.В. Виноградов. -Изд. АН СССР. СЛЯ, 1975. Т. 34, №3.

24. Водак, Р. Язык. Дискурс. Политика / Р. Водак. Волгоград: Перемена, 1997.- 139 с.

25. Волков, А.А. Концепции публичной речи и единицы языка / А.А. Волков // Роль языка в средствах массовой коммуникации. М., 1986. -С. 46-81.

26. Воробьев, О.И. Стратегия политической агитации в предвыборной рекламе / О.И. Воробьев // Филология и культура: Материалы международной научной конференции. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. - С. 481 - 483.

27. Гак, В.Г. Рец.: Баранов, А.Н., Караулов, Ю.Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю) / В.Г. Гак, Ред.: А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов // Вопросы языкознания. № 3. М.: Ин-т русского языка РАН, 1993.-С. 136- 140.

28. Гак, В.Г. Языковые преобразования / В.Г. Гак. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 768 с.

29. Гак, В.Г. Национально-культурная специфика меронимических фразеологизмов / В.Г. Гак // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 260 - 265.

30. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин.-М.: Наука, 1981.- 140 с.

31. Герасименко, Н.А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе / Н.А. Герасименко // Политический дискурс в России 2: Материалы рабочего совещания. - М.: Диалог - МГУ, 1998. - С. 20 -23.

32. Гилева, А.В. Оценочные стратегии в языке британской качественной прессы: Автореф. дис. . канд. филол наук / А.В. Гилева.- М., 2005. -26 с.

33. Гилярова, К.А. Анализ концептуальной метафоры в политическом дискурсе лидеров австрийских и русских националистических партий/ К.А. Гилярова // Филология и культура. Материалы Ш-й международной научной конференции. Ч. I. Тамбов, 2001. - С. 72 -74.

34. Гудков, Д.Б. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии / Д.Б. Гудков. М.: Русина, 1994. - 429 с. Гудков, Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности / Д.Б. Гудков. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 152 с.

35. Гулыга, Е.В., Шендельс, Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке / Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс. М.: Просвещение, 1969. - 184 с.

36. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - 396 с.

37. Гурочкина, А.Г. Понятие дискурса в современном языкознании / А.Г. Гурочкина // Номинация и дискурс: Межвуз. сб. науч. тр. Рязань: РГПУ, 1999.-С. 12-15.

38. Дегтярев, А.А. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения / А.А. Дегтярев. Полис. №3., 1996. - С. 108 — 120.

39. Дейк, ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. ван Дейк. М.: Прогресс, 1989.-312 с.

40. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. № 6, 1997. -С. 37-48.

41. B.Д. Девкина. Тамбов - М.: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001.1. C. 86-89.

42. Забело, Е.Ч. Прогнозируемая идиоматичность производных в современном английском языке / Е.Ч. Забело // Проблемы семантического описания единиц языка и речи: Материалы докладов Международной научной конференции. Ч. 1. Минск, 1998. - С. 167 — 168.

43. Залялеева, А.Р. Концептуальный анализ слова «человек» в плоскости фразеологии (на материале английского, немецкого, русского языков) /

44. Илюхина, Н.А. Образ как объект семасиологического анализа: Автореф. дис. . докт. филол. наук: 10.02.04. / Н.А. Илюхина. Уфа, 1999.-37 с.

45. Исина, Г.И. Фразеологические сравнения современного английского языка (комплексный подход): Автореф. дис. . канд. филол. наук / Г.И. Исина. Алматы, 2000. - 23 с.

46. Казак, E.A. Телевизионная речь как средство массовой коммуникации / Е.А. Казак // Роль языка в средствах массовой коммуникации. М., 1986.-С. 244-254.

47. Какорина, Е.В. Стилистические заметки о современном политическом дискурсе / Е.В. Какорина // Облик слова: Сб. статей. РАН. Ин-т рус. яз. -М., 1997.-С. 226-242.

48. Каменская, Г.В. Эвфемизированные концепты в описании кризисной ситуации / Г.В. Каменская // Язык и образование: Сб. научн. тр. Новгородского госун-та им. Я. Мудрого. Великий Новгород, 2001. -С. 30-31.

49. Каменская, Н.В. Об изучении латинской фразеологии / Н.В. Каменская // Актуальные проблемы лингводидактики: Сб. тезисов докладов и сообщений участников научно-методической конференции. Тамбов: ТВВАИУ, 1997.-С. 99.

50. Капичникова, И.Ю. Модально-оценочная структура интервью в массово-информационном дискурсе в современном немецком языке:

51. Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / Капичникова И.Ю. -Иркутск, 2004,- 17 с.

52. Карасик, В.И. Речевая индикация социального статуса человека / В.И. Карасик // Эссе о социальной власти языка. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 36-56.

53. Карасик, В.И. Статус лица в значении слова / В.И. Карасик. -Волгоград: ВГПИ, 1989. 112 с.

54. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

55. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. -М.: Наука, 1987.-263 с.

56. Кацнельсон, С.Д. Типология языка и речевое мышление / С.Д. Кацнельсон. Москва: УРСС, 2002. - 216 с.

57. Кашкин, В.Б. Коммуникативная мимикрия и социальная власть / В.Б. Кашкин // Эссе о социальной власти языка. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 21 -29.

58. Кипрская, Е.В. Динамика средств иносказания в политическом дискурсе / Е.В. Кипрская // Эколингвистика: Теория, проблемы, методы: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: «Научная книга», 2003.-С. 78-81.

59. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика / И.М. Кобозева. Москва: Эдиториал, УРСС, 2000. - 352 с.

60. Кобрина, Н.А. О соотносимости ментальной сферы и вербализации / Н.А. Кобрина // Концептуальное пространство языка. Сб. науч. трудов.- Тамбов: ТГУ, 2005. -С. 11- 94.

61. Константинова, А.В. Роль метафоры в политическом дискурсе / А.В. Константинова // Стилистика текста. Межвузов, сборник науч. трудов.- Нижний Новгород, 2005. С. 36 - 42.

62. Коробка, П.Л. Идиоматическая фразеология как лингвистическая и культурологическая проблема: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / П.Л. Коробка. -М., 1999.- 18 с.

63. Костомаров, В.Г., Бурвикова, Н.Д. Прецедентный текст как редуцированный дискурс / В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова // Язык как творчество: Сб. ст.: к 70-летию В.П. Григорьева / РАН; Ин-т рус. яз. -М., 1996.-С. 297-303.

64. Коськов, С.Н. Конвенции и метафоры в языке науки / С.Н. Коськов // Вестник Московского ун-та. №6. Серия 7. Философия. 1991. С. 20 -31.

65. Которова, Е.Г. Национально-культурное и языковое своеобразие метафорики немецкого и русского языков / Е.Г. Которова // Вопросы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. Вып. 6. Изд. МГУ, 1982.-С. 18-25.

66. Кочкин, М.Ю. Политический скандал как явление массовой коммуникации / М.Ю. Кочкин // Социальная власть языка: Сб. науч. трудов. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 208 - 213.

67. Красных, В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология / В.В. Красных. М.: Гнозис, 2002. - 284 с.

68. Крачков, Д.А. Языковой афоризм как средство репрезентации говорящего в американском политическом дискурсе (на материале избирательной кампании 2000г.): Автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.А. Крачков. М., 2002. - 24 с.

69. Кубрякова, Е.С. Язык и знание / Е.С. Кубрякова. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 555 с.

70. Литовченко, М.А. Прагматические особенности вербальной атаки в политическом дискурсе (на материале немецкого языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / М.А. Литовченко. Тамбов, 2003. - 26 с.

71. Малыгин, В.Т. Культурные концепты и их отражение в австрийской фразеологии / В.Т. Малыгин // Филология и культура. Материалы Ш-й международной научной конференции. 4.1. Тамбов, 2001. - С. 143 -145.

72. Малюгина, А.В. Образная составляющая как основа интерпретации фразеологизмов разных языков / А.В. Малюгина // Социокультурные проблемы перевода: Сб. научн. трудов. Вып. 6. - Воронеж: ВГУ, 2004.-С. 147- 150.

73. Мигачев, А.А. Ораторская речь и эффективность управления аудиторией / А.А. Мигачев // Проблемы психолингвистики. АН СССР. Ин-т языкознания. М., 1975. - С. 200 - 204.

74. Милосердова, Е.В. Прагматика речевого общения / Е.В. Милосердова. -Тамбов: ТГУ, 2001.- 122 с.

75. Милосердова, Е.В. Семантика и прагматика модальности (на материале простого предложения современного немецкого языка) / Е.В. Милосердова. Воронеж: ВГУ, 1991. - 195 с.

76. Миронова, Н.Н. Дискурс-анализ оценочной лексики / Н.Н. Миронова. -М.: НВИ Тезаурус, 1997. - 158 с.

77. Михайлов, В.В. Влияние прагматического фактора на содержание публичной речи / В.В. Михайлов // Проблемы лингвистики и методики обучения иностранным языкам, традиции и стратегии обновления. -Тамбов: ТГУ, 2001. С. 68 - 69.

78. Михайлова, Н.А. Особенности функционирования прецедентных высказываний в непрямой коммуникации / Н.А. Михайлова // Феномен прецедентности и преемственность культур. Воронеж: ВГУ, 2004. -С. 154- 158.

79. Михальская, А.К. Риторика речевого поведения человека / А.К.

80. Михальская// Основы риторики. -М., 2001.-356 с.

81. Мокрецова, Н.М. Фразеологизмы в речевых стратегиях английских иамериканских мемуаристов: Автореф. дис. . канд. филол. наук:1002.04. / Н.М. Мокрецова. Иркутск, 1999. - 17 с.

82. Молостова, Е.П. Сопоставительный анализ образных фразеологическихединиц русского и французского языков / Е.П. Молостова // Филологияи культура. Материалы Ш-й международной научной конференции.

83. Ч. 1. Тамбов: ТГУ, 2001. - С. 180 - 181.

84. Мордовии, АЛО. Аргументативные стратегии языковой личности североамериканского политика (на материале дискурса Г. Киссинджера): Автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Ю. Мордовии. -Иркутск, 2004.- 19 с.

85. Новиков, A.JI. Лингвистическая и когнитивная природа метонимии / А.Л. Новиков // Когнитивная лингвистика конца 20 века: Материалы международной научной конференции. Ч. 2. Минск, 1997. - С. 180 — 181.

86. Ольшанский, И.Г. Языковые и культурологические стереотипы с тендерных позиций. / И.Г. Ольшанский // Тендер: язык, культура, коммуникация. Материалы первой международной конференции. М.: МГЛУ, 1999.-С. 73-74.

87. Плеухина, Э.Н. Некоторые проблемы идиоматического синтаксиса / Э.Н. Плеухина // Лингвистические основы межкультурной коммуникации в сфере европейских языков: Сб. тезисовмеждународной научной конференции. Ч. 1. Нижний Новгород, 2002. -С. 102-103.

88. Плисецкая, А.Д. Метафора как модель познания языка в лингвистической традиции / А.Д. Плисецкая // Когнитивная лингвистика конца 20 века: Материалы международной научной конференции. Ч. 2. Минск, 1997. - С. 181 - 184.

89. Попова, З.Д. Метонимия и метафора в семантеме глагола / З.Д. Попова // Когнитивная семантика: Материалы Второй международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. Ч. 2. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000. - С. 127 - 129.

90. Ретунская, М.С. О структуре английской языковой личности / М.С.

91. Ретунская // Лингвистические основы межкультурной коммуникации всфере европейских языков: Сб. тезисов международной научнойконференции. Ч. 1. Нижний Новгород, 2001. - С. 20-22.

92. Рикер, П. Метафорический процесс как познание, воображение иощущение / П. Рикер // Теория метафоры. М.: Наука, 1990. - С. 416 433.

93. Рождественский, Ю.В. Проблемы влиятельности и эффективности средств массовой информации: Вместо введения / Ю.В. Рождественский // Роль языка в средствах массовой коммуникации. -М., 1986.-С. 7-45.

94. Рождественский, Ю.В. Теория риторики / Ю.В. Рождественский. М.: «Добросвет», 1997. - 600 с.

95. Рожкова, О.Е. Метафоры в политическом дискурсе / О.Е. Рожкова // Вопросы когнитивной лингвистики, 2005. №1. Тамбов: ТГУ — С. 99 -101.

96. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская. -СПб.: Наука, 1993.- 151 с.

97. Слышкин, Г.Г. Концептологический анализ институционального дискурса / Г.Г. Слышкин // Филология и культура. Материалы Ш-й международной научной конференции. Ч. 1. Тамбов: ТГУ, 2001. - С. 34-36.

98. Степаненко, А.В. Лингвокогнитивные особенности функционирования метафоры в политическом дискурсе (на материале русского и немецкого языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / А.В. Степаненко. М., 2001. - 24 с.

99. Степанов, Ю.С. Концепт культуры в «разрезе» / Ю.С. Степанов // Когнитивная семантика. Материалы 2-й международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. Ч. 1. Тамбов: ТГУ, 2000. -С. 8.

100. Сукаленко, Н.И. Образно-стереотипная языковая картина мира как отражение эмпирического обыденного сознания: Дис. . д-ра филол. наук/Н.И. Сукаленко. Харьков, 1991.-316 с.

101. Телия, В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

102. Телия, В.Н. Основные постулаты лингвокультурологии / В.Н. Телия // Филология и культура. Материалы международной конференции. -Тамбов: ТГУ, 1999.-С. 14-15.

103. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. М.: Слово, 2000. - 262 с.

104. Туранина, Н.А. Образная модель мира русской языковой личности / Н.А. Туранина // Язык и образование: Сб. научн. трудов Новгородского госун-та им. Я. Мудрого. Великий Новгород, 2001. - С. 79 - 80.

105. Феномен прецедентности и преемственность культур. Воронеж: ВГУ, 2004.-312 с.

106. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988. - С. 52 - 92. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. - М.: Высшая школа, 2000.-398 с.

107. Харитонова, О.В. Типы метафорических концептов и их вербализация в языке прессы / О.В. Харитонова // Вестник Иркутского гос. лингвистич. ун-та. Языковая реальность познания. Серия Лингвистика. №4.-2001.

108. Хахалова, С.А. Категория метафоричности (формы, средства выражения, функции): Дис. . докт. филол. наук: 10.02.19., 10.02.04. / ИГЛУ. Иркутск, 1997.

109. Хахалова, С.А. Концептосфера личностной пристрастности: метафора / С.А. Хахалова // Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории. Коллективная монография под ред. Ю.М. Малиновича. -Москва Иркутск, 2003. - С. 195 - 228.

110. Ходоровская, Ю.В. Политический дискурс в России XXI века как социокультурное пространство жизнедеятельности языковой личности / Ю.В. Ходоровская // Язык и образование: Материалы III Всероссийской научной конференции с международным участием

111. Язык образования и образование языка». Великий Новгород, 2003. -С. 56.

112. Чернышева, И.И. Текстообразующие потенции фразеологических единиц (на материале немецкой фразеологии) / И.И. Чернышева // Лингвистика текста. Сборник научных трудов. Вып. 103. М., 1976. -С. 256 - 263.

113. Чикина, Е.А. Английские и немецкие фразеологизмы в аспекте христианской культуры: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Чикина. Владимир, 2001. - 20 с.

114. Чудинов, А.П. Динамика метафорических моделей в политической коммуникации / А.П. Чудинов // Mentalitat und Mentales. Landau: Verlag Empirische Padagogik, 2003. - C. 5 - 12.

115. Чудинов, А.П. Когнитивно-дискурсивное исследование политической метафоры / А.П. Чудинов // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1,- С. 91 -105.

116. Чудинов, А.П. Национальная ментальность и метафорическое моделирование политической ситуации / А.П. Чудинов // Концептуальное пространство языка. Сб. науч. трудов. Тамбов: ТГУ, 2005.-С. 363 -373.

117. Шадаева, Л.И. Когнитивные и дискурсивные особенности метафоры в аргументативе современного английского языка (на материале текстов речей А. Линкольна): Автореферат дис. . канд. филол. наук: 10.02.04. / Л.И. Шадаева. Иркутск, 2004. - 16 с.

118. Шадрин, Н.Л. Окказиональные структурно-семантические преобразования фразеологических единиц / Н.Л. Шадрин // Проблемы семантического описания единиц языка и речи: Материалы докладов Международной научной конференции. Ч. 1. Минск, 1998. - С. 79 -81.

119. Шенделева, Е.А. Полевая организация образной лексики и фразеологии / Е.А. Шенделева // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 74 - 79.

120. Baranov A.N., Dobrovol'skij D.O. Metaphern im deutschen und russischen offentlichen Diskurs / A.N. Baranov // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch 2003. Moskau: DAAD, 2003. - S. 11 - 44.

121. Burger, H. Idiomatik des Deutschen / H. Burger. Tubingen: Niemeyer 1973.- 117 S.

122. Falke, J. Vorwort zu: "Politiker beschimpfen Politiker" / J. Falke // Hrsg. von J.Falke u. U. Kaspar. Leipzig: Reclam Verlag 1998. - S. 5 - 8. Fleischer, W. Phraseologie der deutschen Gegenwartssprache / W. Fleischer. -Leipzig 1982.-245 S.

123. Geissler, Heiner. Nachwort / H. Geissler // Politiker beschimpfen Politiker. Hrsg. von J.Falke u. U. Kaspar. Leipzig: Reclam Verlag 1998. - S. 234 -240.

124. Mohm S., Kulturaustausch als Phanomen oder was geschieht bei einem Kulturaustausch und welchen Anteil hat die Sprache daran? / S. Mohm // Fremdsprachige Kultur. Interkulturelle Kommunikation. Welikij Nowgorod, 2000. - S. 76 - 85.

125. Peil, D. Zum Problem des Bildfeldbegriffs / D. Peil // Studien in Wortfeldtheorie. Hrsg. von P.R. Lutzeier. Tubingen: Niemeyer, 1993. Politiker beschimpfen Politiker. Hrsg. von J.Falke u. U. Kaspar. - Leipzig: Reclam Verlag 1998.-253 S.

126. Radden, G. Konzeptuelle Metaphern in der kognitiven Semantik / G. Radden // Kognitive Linguistik und Fremdsprachenerwerb: das mentale Lexikon / Bomer W., Vogel K. (Hrsg.) 2., uberarb. Aufl. - Tubingen: Narr, 1997.

127. Riesel, E. Stilistik der deutschen Sprache / E. Riesel. Moskau: Verlag fur fremdsprachige Literatur. 1959.-467 S.

128. Strauss, G. Metaphern Vorniiberlegungen zu ihrer lexikographischen Darstellung / G. Harras, U. Hass, G. Strauss // Wortbedeutungen und ihre Darstellung im Worterbuch. - Berlin: NU, 1991.

129. Wesel, R. Politische Metaphorik im "parlamentarischen Diskurs" / R. Wesel // Sprache des Parlaments und Semiotik der Demokratie: Studien zur politischen Kommunikation in der Moderne. Berlin, New York, 1995. - S. 200-225.

130. Wotjak, B. Sage und schreibe. Deutsche Phraseologismen in Theorie und Praxis / B. Wotjak. Leipzig, 1993. - S. 83 - 88.

131. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

132. БЭС Языкознание Большой энциклопедический словарь. Языкознание. Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Большая Российская энциклопедия, - 1998. - 685 с.

133. Даль Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1- 4. М.: Русский язык, 1880-1882 / 1978-1980. - 699 е.; 779 е.; 555 е.; 683 с.

134. Девкин Девкин В.Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики.- М.: Русский язык, 1994. 768 с.

135. Лейн Лейн К.Ф., Мальцева Д.Г., Зуев А.Н. и др. Немецко-русскийсловарь (основной). М.: Русский язык, 1995. - 1040 с.

136. НРФС Немецко-русский фразеологический словарь. Под ред. Малиге

137. Клаппенбах и К. Агрикола. М.: Русский язык, 1975. - 656 с.

138. Ожегов Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русскогоязыка. 3-е изд. М.: Азъ, 1996 - 908 с.

139. СЭС Советский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1982.- 1600 с.

140. ФСРЯ Фразеологический словарь русского языка: Под ред. А.И. Молоткова. - М.: Русский язык, 1986. - 543 с.

141. Bielfeldt Н.Н. Russisch-deutsches Worterbuch. Akademie - Verlag. Berlin, 1972.- 1119 S.

142. Wahrig Wahrig G. Deutsches Worterbuch. - Mosaik Verlag 1981, 1994. -1824 S.

143. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОГО ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

144. Выступление на встрече с представителями Чеченской Республики 15 марта 2000 года, Москва, Кремль.

145. Выступление на совещании ОАО «Демиховский машиностроительный завод», 17 марта 2000 года, Московская область. Выступление на заседании Правления Ассоциации «Черноземье» 18 марта 2000 года, Воронеж.

146. Выступление на встрече с работниками образования 18 марта 2000 года, Воронеж.

147. Выступление на Всероссийском совещании работников оборонно-промышленного комплекса 21 марта 2000 года, Нижний Новгород. Выступление на совещании Союза российских городов, 21 марта 2000 года, Нижний Новгород.

148. Выступление на заседании Государственной комиссии по подготовке к празднованию 1000-летия основания Казани, 22 марта 2000 года, Казань.

149. Выступление на совещании по проблемам машиностроения 22 марта 2000 года, Казань.

150. Интервью Президента России телеканалу РТР 23 августа 2000 года, Москва.

151. Интервью японской газете «Асахи» 1 сентября 2000 года. Интервью японской газете «Нихон Кэйдзай», 1 сентября 2000 года. Интервью ведущему телеканала Си-Эн-Эн Л.Кингу 8 сентября 2000 года, Нью-Йорк.

152. Интервью французским телеканалам "ТФ-1", "Франс-3", 23 октября 2000 года, Москва, Кремль.

153. Интервью французской газете "Фигаро" 26 октября 2000 года, Москва, Кремль.

154. Интервью кубинскому телевидению "Кубависьон", информационному агентству "Пренса Латина" и телекомпании ОРТ 5 декабря 2000 года, Москва.

155. Интервью телеканалам ОРТ, РТР и "Независимой газете" 24 декабря 2000 года, Москва.

156. Письменное интервью австрийской газете «Нойе кронен-цайтунг» 8 февраля 2001 года.

157. Интервью южнокорейским телеканалам «Эм-Би-Си» и «Кей-Би-Эс» 26 февраля 2001 года, Москва.

158. Письменное интервью вьетнамской газете «Нян зан» 27 февраля 2001 года.

159. Интервью главным редакторам газет «Комсомольская правда», «Известия», «Московский комсомолец», «Труд» 20 марта 2001 года, Москва.

160. Интервью японской телекомпании «Эн-Эйч-Кей» 22 марта 2001 года, Москва.

161. Интервью итальянскому телеканалу РАИ-1, 11 июля 2001 года, Москва.

162. Интервью телеканалу Финляндии «Юлейсрадио», 1 сентября 2001 года, Хельсинки.

163. Интервью финской газете «Хельсинген саномат», 1 сентября 2001 года, Хельсинки.

164. Интервью немецкой газете «Бильд» 18 сентября 2001 года. Интервью немецкому журналу «Фокус» 19 сентября 2001 года. Интервью немецкой телекомпании 19 сентября 2001 года, Сочи. Интервью американской телекомпании «Эй-Би-Си» 5 ноября 2001 года, Москва.

165. Интервью американской радиостанции «Нэшнл паблик рэдио» 15 ноября 2001 года, Нью-Йорк.

166. Интервью греческим телекомпаниям «НЕТ-ТВ» и «МЕГА» 5 декабря 2001 года, Афины.

167. Интервью греческим газетам «Элефтеротипия» и «Вима» 5 декабря 2001 года, Афины.

168. Интервью британской газете «Файнэншл тайме» 17 декабря 2001 года Интервью польской газете «Газета выборча» и польскому телеканалу ТВП 14 января 2002 года.

169. Интервью газете «Уолл-стрит джорнэл» 11 февраля 2002 года. Стенограмма встречи с представителями германских и российских СМИ 4 апреля 2002 года, Москва, Кремль.

170. Интервью китайской газете "Жэньминь Жибао" 4 июня 2002 года, Москва, Кремль.

171. Интервью телеканалу РТР-Санкт-Петербург и газете «Невское время» 8 июня 2002 года, Санкт-Петербург.

172. Интервью средствам массовой информации Краснодарского края 17 сентября 2002 года, Сочи, Дагомыс.

173. Интервью китайскому информационному агентству Синьхуа и Центральному телевидению КНР «Си-Си-Ти-Ви» 27 ноября 2002 года, Москва, Кремль.

174. Интервью индийским газете «Хинду» и телеканалу «Стар-ТВ», 28 ноября 2002 года, Москва, Кремль.

175. Интервью французской телекомпании «Франс-3» 9 февраля 2003 года. Интервью французскому телеканалу ТФ-1, 11 февраля 2003 года, Париж.

176. Интервью Болгарскому национальному телевидению и газете «Труд» 27 февраля 2003 года, Москва, Кремль.

177. Полный текст интервью представителям СМИ Центрального Черноземья 2 апреля 2003 года, Тамбов.

178. Послание Президента России В.В. Путина Федеральному собранию Российской Федерации, Москва, 16 мая 2003 г.

179. Интервью представителям средств массовой информации Санкт-Петербурга 27 мая 2003 года, Москва, Кремль.

180. Пресс-конференция Президента России В.В.Путина 20 июня 2003 года, Москва.

181. Интервью британской телерадиокорпорации «Би-Би-Си» 22 июня 2003 года, Ново-Огарево.

182. Интервью малазийской газете "Нью Стрейтс тайме" 3 июля 2003 года, Ново-Огарево.

183. Интервью средствам массовой информации Ростовской области 3 сентября 2003 года, Ростов-на-Дону Таганрог, теплоход "Казань". Интервью американским телеканалам 20 сентября 2003 года, Ново-Огарево.

184. Интервью американской газете «Нью-Йорк Тайме», 4 октября 2003 года, Ново-Огарево.

185. Интервью телеканалу «Аль-Джазира» 16 октября 2003 года, Куала-Лумпур.

186. Интервью телекомпании «СТАР-ТВ», 19 октября 2003 года. Интервью телеканалам «Первый», «Россия» и НТВ 27 ноября 2003 года, Ново-Огарево.

187. Интервью представителям турецких СМИ 30 августа 2004 года, Сочи, Дагомыс.

188. Интервью украинским телеканалам «УТ-1», «Интер» и «1+1» 27 октября 2004 года, Киев.

189. Интервью чилийской телекомпании «Канал 13» и газете «Эль Меркурио» 18 ноября 2004 года.

190. Заявления для прессы по итогам российско-казахстанских переговоров 18 января 2005 года, Москва, Кремль.

191. Пресс-конференция по итогам российско-украинских переговоров 24 января 2005 года, Москва, Кремль.

192. Заявления для прессы по итогам российско-сирийских переговоров 25 января 2005 года, Москва, Кремль.

193. Заявления для прессы по итогам российско-палестинских переговоров 31 января 2005 года, Москва, Кремль.

194. Интервью «Радио Словенско» и словацкой телекомпании СТВ 22 февраля 2005 года.

195. Заявление для прессы и ответы на вопросы на совместной с Президентом США Джорджем Бушем пресс-конференции, 24 февраля 2005 года, Словакия, Братислава.

196. Заявления для прессы и ответы на вопросы на совместной с Президентом Словакии Иваном Гашпаровичем пресс-конференции, 25 февраля 2005 года, Словакия, Братислава.

197. Пресс-конференция по итогам российско-украинских переговоров 19 марта 2005 года, Киев.

198. Пресс-конференция по итогам российско-армянских переговоров 25 марта 2005 года, Ереван.

199. Пресс-конференция по итогам российско-белорусских переговоров 4 апреля 2005 года, Сочи.

200. Интервью египетской газете «Аль-Ахрам» 25 апреля 2005 года, Москва, Кремль.

201. Совместная пресс-конференция с Президентом Египта Хосни Мубараком 27 апреля 2005 года, Каир.

202. Заявление для прессы и ответы на вопросы по итогам переговоров с Президентом Израиля Моше Кацавом, 28 апреля 2005 года, Иерусалим.

203. Совместная пресс-конференция с Председателем Палестинской национальной администрации Махмудом Аббасом, 29 апреля 2005 года, Рамалла.

204. Пресс-конференция по итогам встречи на высшем уровне Россия -Европейский Союз, 10 мая 2005 года, Москва, Большой Кремлевский дворец.

205. Стенографический отчет о встрече с творческим коллективом газеты «Комсомольская правда» 23 мая 2005 года, Москва, редакция газеты «Комсомольская правда».

206. Интервью американскому телеканалу «Фокс Ньюс» 17 сентября 2005 года, Вашингтон.

207. Стенограмма «Прямой линии с Президентом России» 27 сентября 2005 года, Москва, Кремль.

208. Интервью нидерландскому телеканалу «Недерланд 1» и газете «НРЦ Хандельсблатт» 31 октября 2005 года.

209. Стенограмма пресс-конференции для российских и иностранных журналистов, 31 января 2006 года, Москва, Кремль, Круглый зал.

210. Б. Публичные выступления бундесканцлера ФРГ Г. Шредера1.terview des Bundeskanzlers mit der ARD vom 14. September 2001 zum internationalen Terrorismus.

211. Bundeskanzler Gerhard Schroeder am 1. Februar 2002 vor dem Wirtschaftsforum in New York.

212. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit No 24 am 17. Januar 2003, Berlin.

213. Bundeskanzler Schroeder im 3SAT-Interview am 3. April 2003. Bundeskanzler Schroeder im ZDF-Interview mit Ruprecht Eser am 6. April 2003.

214. Bundeskanzler Schroeder im RTL-Interview am 10. April 2003. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit dem „ZDF heute-journal" am 11. April 2003.1.terview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder am 19. April 2003 im «Spiegel».

215. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit den Zeitungen der Verlagsgruppe Passau am 19. Juni 2003.

216. Bundeskanzler Schroeder im Sommerinterview in der ARD am 11. Juli 2003.1.terview mit Bundeskanzler Schroeder in der ARD-Sendung Tagesthemen am 13. August 2003.

217. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit No 24 Berlin-Intern am 14. August 2003.1.terview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder in der Deutschen Welle am 23. August 2003.

218. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit Bunte am 28. August 2003. Bundeskanzler Schroeder im Sommerinterview des ZDF-Berlin Direkt am 7. September 2003.

219. Bundeskanzler Schroeder in der Zeitschrift „Internationale Politik" am 12. September 2003.

220. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit ITAR-TASS am 7. Oktober2003.

221. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der kroatischen Zeitung „Jutarnij List" am 28. Oktober 2003.

222. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der serbischen Tageszeitung Politika am 29. Oktober 2003.

223. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der slowakischen Tageszeitung Pravda vom 29. Oktober 2003.

224. Schriftinterview von Bundeskanzler Schroeder mit der mazedonischen Zeitung „Utrinskij Vesnik", 15. November 2003.

225. Schriftinterview von Bundeskanzler Schroeder fuer die ungarische Tageszeitung Magyar Hirlap, 19. November 2003.

226. Bundeskanzler Schroeder im Gespraech mit dem «Spiegel» am 5. Januar2004.

227. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der Wochenzeitung „Die Zeit" vom 5. Februar 2004.1.terview des Bundeskanzlers mit der tuerkischen Zeitung „Hurriyet" vom 20. Februar2004.

228. Schriftinterview von Bundeskanzler Schroeder fuer die tschechische Zeitung „Mlada Fronta Dnes", 10. April 2004.1.terview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder im «Focus» am 26. April 2004.

229. Bundeskanzler Schroeder im Gespraech mit dem Handelsblatt zur EU-Osterweiterung am 30. April 2004.

230. Bundeskanzler Schroeder zur EU-Osterweiterung am 1. Mai 2004, Zittau. Bundeskanzler Gerhard Schroeder in der ZDF-Sendung von Johannes B. Kerner am 5. Mai 2004.

231. Bundeskanzler Schroeder in einem Interview mit dem Wall Street Journal am 10. Mai 2004.1.terview Bundeskanzler Schroeder im Tierischen Volksfreund vom 12. Mai 2004.

232. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder auf der Internationalen Konferenz fuer erneuerbare Energien am 3. Juni 2004 in Bonn. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der SUPERIllu am 2. September 2004.

233. Bundeskanzler Schroeder im Interview mit der Passauer Neuen Presse am 3. September 2004.

234. Rede von Bundeskanzler Schroeder beim deutsch-tschechischen Gespraechsforum in Prag am 4. Oktober 2004.

235. Bundeskanzler Gerhard Schroeder in einem Interview fuer das ZDF-Nachrichtenmagazin „heute-journal" am 5. Oktober 2004. Rede von Bundeskanzler Schroeder beim Deutschen Luftfahrtkongress am 21. Oktober 2004 in Berlin.

236. Rede von Bundeskanzler Schroeder bei der Deutsch-Russischen Investitionskonferenz am 28. Oktober 2004.

237. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder zur Ausstellungseroeffnung "Tutanchamun Das Goldene Jenseits" in Bonn am 3. November 2004. Interview mit Bundeskanzler Schroeder in den Stuttgarter Nachrichten am 13. November 2004.

238. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder beim Arbeitgebertag am 16. November 2004.

239. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder bei der Suedosteuropa-Wirtschafitskonferenz am 17. November 2004.

240. Rede von Bundeskanzler Schroeder zur Preisverleihung fuer Verstaendigungund Toleranz an Johannes Rau am 20. November 2004.

241. Bundeskanzler Gerhard Schroeder im Gespraech mit Reinhold Beckmann inder ARD-Sendung „Beckmann" am 23. November 2004.

242. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder zum Bundeshaushalt 2005 am24. November 2004.

243. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder bei der Konferenz „Europa eine Seele geben" am 26. November 2004.

244. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder bei der Verleihung des Marion Doenhoff-Preises an Gesine Schwan am 28. November 2004. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder beim Eroeffnungsempfang der „Tage der Arabischen Welt" am 1. Dezember 2004.

245. Rede von Bundeskanzler Schroeder anlaesslich des Symposiums am 28. Dezember 2004. .1.terview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder im „Stern" am 30. Dezember 2004.

246. Flutkatastrophe: Interview mit Bundeskanzler Schroeder in den ARD-Tagesthemen am 4. Januar 2005.

247. Bundeskanzler Schroeder im ZDF-Interview zum neuen Airbus A 380 am 18. Januar 2005.

248. Rede von Bundeskanzler Schroeder zum „Roll out" des Airbus 380 am 18. Januar 2005, Toulouse.

249. Rede von Bundeskanzler Schroeder zur Eroeffnung des Einsteinjahrs am 19. Januar 2005, Berlin.

250. Rede des Bundeskanzlers vor der SPD-Bundestagsfraktion am 24. Januar 2005, Berlin.

251. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder bei der Nationalen Maritimen Konferenz am 25. Januar 2005.

252. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder aus Anlass des 60. Jahrestages der Befreiung des Konzentrationslagers Auschwitz am 25. Januar 2005. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder vor dem World Economic Forum in Davos am 28. Januar 2005.

253. Bundeskanzler Schroeder im Interview im Handelsblatt am 9. Februar 2005. Bundeskanzler Gerhard Schroeder im Interview mit der Juedischen Allgemeinen vom 10. Februar 2005.

254. Rede von Bundeskanzler Gerhard Schroeder auf der Muenchener Sicherheitskonferenz am 12. Februar 2005.1.terview von Bundeskanzler Gerhard Schroeder mit der „Welt am Sonntag" vom 13. Februar 2005.

255. Bundeskanzler Schroeder im NDR-Interview vom 18. Februar 2005.1.terview von Bundeskanzler Gerhard Schroeder in der Zeit vom 24. Mai 2005.

256. Sommerinterview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder (Bericht aus Berlin, 7. August 2005).

257. Exklusiv-Interview mit Bundeskanzler Gerhard Schroeder ueber zukuenfitige Neben-Taetigkeiten in Deutschland flier die Branchenfachzeitung Network-Karriere am 15. August 2005.