автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Средства выражения морфологического рода имен существительных в истории русского языка

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Пильгун, Мария Александровна

Введение.

Глава I. Изменения в средствах выражения грамматического рода в истории русского языка

1. Проблематика средств выражения категории рода.

1.1. Деривационная характеристика грамматического рода.

1. 2. Средний род.

1. 3. Щгшшй род.

1. 4. Женский род.

2. Грамматический род в некодифицированной речи.

Выводы по I главе.

Глава II. Грамматический род в русском языке как трехчленная структура

1. Разрушение категории рода в индоевропейских языках.

2. Грамматический род в славянских языках сохранение трехчленной родовой структуры).

3. История существительных среднего рода в русском языке 3.1. Стабильность трехчленной структуры грамматического рода в русском языке.31Є

3. 2. Грамматический род и актуализация значения процессуалъности в системе имен,.

3. 3. Средний род в русских говорах.

Категория рода представляет собой сложное, многоаспектное явление, до настоящего времени не получившее полной, всесторонней разработки несмотря на то, что данной категории посвящено огромное число исследований.

Первые попытки осмыслить природу грамматического рода делались еще античными мыслителями (Аммоний, Помпей, Протагор). В 5 в. до н. э. Саак выдвинул теорию естественного возникновения грамматического рода, на основе половых различий живых существ (Античные теории., , 1936). Мысль о полном отождествлении рода и пола позднее нашла свое развитие в работах Я. Гримма (Grimm, 1830). Он полагал, что род всякого неодушевленного существительного мотивируется его связью с полом, возникшей в первобытной фантазии, причем род первичен, а форма слова зависит от него и является вторичной. Гримм писал: "К муж. роду-полу мы относим все более первичное, более крупное, более прочное, более недоступное, более быстрое, более деятельное, более активное, производящее; к жен. роду-полу относится более позднее, более мягкое, более тихое, более терпеливое, воспринимающее; к средн. роду откосится произведенное, сделанное, вещественное, обобщенное, неразвитое, коллективное (собирательное . неживое)." (Grimm, 1830, 356) Теория Гримма малоубедительна при объяснении грамматического рода названий неодушевленных предметов и абстрактных понятий. Ссылки на метафору и аналогии здесь явно недостаточны. Эта концепция нашла отражение в работах Ф, Боппа (Ворр, 1833), В. Д. Уитни (Whitney, 1867), И. Шмидта (Schmidt, 1889), Г. Роте (Roethe, 1890), В. Бундта (Vundt, 1900), Тейлора (1939),

Положение о том, что половые различия живых существ являются материально-предметной основой родовых Форм, отражено в работах К С. Аксакова (1880), Г, Павского (1850), Э. Вольтера (1888), И. iL Бодуэна де Куртенз (1900), Ä. L 1Ьтебни (1988), iL М. Шшковского (1956), L iL Шахматова (1915), а Сепира (1934), А. А, Братиной (1981) и др. другие представители данного направления (в частности, М. Я. Немировский (1938), В, А. Малаховский (1948), А. т. Аксенов (1984) видят в основе грамматического рода факторы обпрствен-но-экономического порядка, "фи отсутствии морфологического критерия распределения имен существительных по родам вступает в силу семантический критерий, в результате чего увеличивается степень мотивации родовых классификаций имен существительных" (Аксенов, 1984, 19).

В противовес семантическому принципу К. Бругман выдвинул формально-морфологический (Brugmann, 1889, 100 и сл.1891, 523-531; 1911, 83 и сл.; 1904, 361 и сл.). Он опирался на принципы сравнительной лингвистики и связывал дифференциацию родов с исторически сформировавшимися основами существительных и флексий. Категория рода, по его мнению, - явление по происхождению формальное, не обусловленное реальными надобностями языкового общения, следовательно, случайное, т. е. существительные, .обозначающие неодушевленные предметы, попадали в муж. и жен. род по формальному признаку - по совпадению окончаний. По мнению Бругмана, первоначально индоевропейские основы не были связаны с каким-либо родом. Согласно учению младограмматиков ученый связывает родовую соотнесенность с действием грамматической аналогии. Так, Бругман предположил, что показатели ос

- б нов -a, -le (-i) приобрели значение жен, рода, поскольку они оформляли слова *gena, *яшза и др., следовательно; "одушевленные существа" могли, изменяя флексии, приобретать значение жен, пола. Например, от *equos, первоначально индифферентного к полу, образуется название со значением жен. пола *equa (Brugmann, 1889, 105), Этим можно объяснить и тот факт, что не все языки знают дифференциацию имен по грамматическому роду, Возникла же данная категория на почве случайных совпадений в звуковом оформлении слов, сначала близких по значению, а потом и внешне похожих. Ш Бругману, именно формальная особенность слова (исход основы) определяет его родовую характеристику, Он рассматривал в качестве показателя рода тип склонения (Brugmann, 1889: 1891). Развивая идеи Бругмана, Б. Унбегаун писал: "Оригинальность славянского материала состоит именно в том, что здесь существовало стремление к установлению тесной связи между понятием рода и пола с понятием типа флексии: группа слов, в которой флексия идентична с начала и до конца, в славянском всегда однообразна с точки зрения грамматического рода" (Unbegaun, 1935, 37). Б. Унбегаун выделял, как известно, также и категорию личного рода, которая накладывается на систему трех грамматических родов, отделяя имена, обозначающие лиц мужского пола, от всех других слов (обозначающих лиц женского пола, животных, предметы) (Там же, 41), достаточно распространенным является направление, восходящее к Г, Штейнталю, в русле которого категорию рода рассматривают как согласовательную. "Это единственный подход, позволяющий отделить род от категории пола, также существующей в индоевропейских языках, ко не имеющей ничего общего с родом"

Калайдович, 1824, 171-172), "В чем же заключается индоевропейский род? Он сводится исключительно к согласованию", - писал Ж. Вандриес (1937, 95). Г. Пауль считал, что родовые различия в языке возникли на базе половых различий людей и животных, уже потом произошел перенос родовых различий и на понятия, не связанные с людьми и животными. Этот перенос был обусловлен, по его мнению, "действием фантазии, которая определяет вещи или явления по аналогии с человеческой личностью". Тем не менее Пауль заключает, что для современного языкового сознания остается единственное средство распознать грамматический род - это согласование имен существительных с прилагательными в роли определения или с глаголами в роли сказуемого и что присхождение грамматического рода надо искать в тесной связи с образованием склоняемого имени прилагательного и местоимения (Paul, 1888). R Лэман, анализируя происхождение рода, связывает его исключительно с согласованием (Lehmann, 1958). Он предлагает называть род "согласовательным классом" (congruence class), В русскую лингвистическую традицию этот термин ввел А. А. Зализняк, который также рассматривает род как согласовательную категорию (Зализняк, 1967).

Правила сочетаемости с другими категориями (предикатом, атрибутивным словом), диктуемые грамматическим родом имени существительного в предикативной и атрибутивной синтагме, были сформулированы Е ХЬмским (1972), Ибрахимом (Ibrahim, 1973) и ДР

Формально-синтаксическая точка зрения на категорию рода имеет много сторонников. Она нашла отражение в работах К Калайдовича (1824), А. И. Томсона (1913), О. Есперсена (1958), ЕЕ

Дурново (Воигпоуо, 1924), Г. Глисона (1959), П. С. Кузнецова (1961), А. А, Зализняка (1967), Е. Куриловича (1962), Л,К, Мелик-Оганджанян (1968), Д. Б. Копелиовича (1995), А. II Шахмайкина (1996) к др. Это объясняется тем, что именно синтаксический фактор является наиболее регулярным при определении грамматического рода лексемы.

Между тем само понятие согласования получает различные трактовки, хотя содержание данного понятия как будто не вызывает сомнений.

Известна концепция, которая требует различать два вида согласовательной связи: в числе и падеже, с одной стороны, и в роде, с другой. Данное утверждение объясняется тем, что согласование в числе и падеже - это вид согласования, при котором значение числа и падежа прилагательного определяется значением числа и падежа существительного, а при согласовании по роду значение рода существительного и прилагательного определяют одно другое (Иоффе, 1973, 71), Вряд ли можно согласиться с приведенной точкой зрения, поскольку мы, как правило, знаем род существительного до его включения в согласование, благодаря элементным средствам выражения категории рода, заключенным в самом слове, которые и диктуют контекстные средства выражения,

Считается, что согласование в различной степени наблюдается практически во всех языках, которые отходят от чисто аморфного строя. Именно опираясь на понятие согласования, Е С. Кузнецов (1935) рассматривает именные классы и родовые системы как аналогичные явления, А. Е Исаченко отмечал, что нефлективные языки, не знающие грамматического рода, пользуются приемами согласования в гораздо меньшей степени, чем, нзлри

- 9 мер, русский, словацкий, латинский (1965, 52).

Еще А. Мейе указывал на особую роль согласования для формирования трехчленной структуры рода и возникновения изменяемости прилагательных и других адъективных слов. Поскольку предполагают, что основы с долгими гласными (*-а, *-е, представлявшие жен. род, сложились ранее, чем сформировалась трехчленная родовая структура, указанные основы стали грамматикализованными формантами жен. рода только после того, как были введены в парадигму изменяемых по родам (атрибутивных) слов (Курилович, 1965: Martinet, 1956; Fodor, 1959: Balazs, 1973: Lehmann, 1974? Burrow, 1959).

История согласования тесно связана с историей именного склонения. "Рифмообразный ассонанс", из которого, по мнению И. Федора, развилось согласование между существительным и ат-рибутивами, мог возникнуть после появления двух окончаний аккузатива (Fodor, 1959, 34-36). Аналогичные суждения высказывал В. Лемак, согласно которому согласование в роде - результат фонологического развития в индоевропейском, было свойственно только трехчленной родовой системе (Lehmann, 1958, 179-202), Б. В. Иоффе убедительно показал, что согласованию в роде предшествовало более примитивное согласование в падеже, что для появления рода особое значение имело формирование падежа прямого объекта - аккузатива на номинативном этапе, когда выделились разные парадигмы существительного (Иоффе, 1973),

Согласование было представлено в языке и до выделения категории прилагательного из недифференцированного имени (Вгирвпп, 1911, 652 и сл. i Потебня, 1968, 60-69; Жирмунский, 1946, 183 и сл. i 1968, 28 и сл.), Могли согласовываться два сушествительных или субстантивное местоимение с существительным. Однако первоначально подобное согласование опиралось только на позицию слова в предложении, а согласование в современном понимании возникло после того, как прилагательные и местоимения получили родоразличительные флексии. Следовательно, трехчленная родовая структура, выражающаяся синтаксическими категориями С согласованием), - явление позднего индоевропейского периода, С Specht j 1944, 107; Burrow, 1959, 192; Жирмунский. 1946, 201; KurylöwiGZ, 1968, 216; Stang, 1970, 16; Lehmann, 1974, 201).

Окончательная дифференциация родов, основанная на согласовании, - сравнительно позднее явление, которое продолжалось и после распада обяриндоевропейского на диалекты.

Подробный обзор работ о генезисе рода дан в статье И, Федора (Fodor, 1959). Различные классификации концепций происхождения категории рода представлены в работах Иоффе (1973), Гаспарова, Сигалова (1974).

В современном языкознании существует также несколько направлений исследований, которые, не затрагивая вопроса о природе грамматического рода, рассматривают эту категорию в различных аспектах. Согласно формально-грамматической точке зрения род -морфологическое средство классификации имен суаретвительных. Это мнение разделяют М. Докулил (1967), ЕЕ Головин (1966), I. TL Иванова (1976), I. Г. Милославский (1981) и др. А. В. Бондарко рассматривает род как грамматическую категорию со структурной доминантой категориального содержания, не отрицая связи с семантическим содержанием у части одушевленных существительных (1976). Фунщионально-грамматическая характеристика категории рода в ее взаимодействии с категориями лица, числа и падежа представлена в работе В, С, Щербакова (1968),

Нормативно-стилистический подход к исследованию грамматического рода с учетом нужд и требований практической стилистики русского языка отражен в диссертации Т. В, Шанской, которая считает, что род имеет морфолого-синтаксический характер (1964), Аналогичное понимание природы грамматического рода отражено в работах Р. С. Манучаряна (1996),

Как видно даже из беглого обзора, в подходе к категории рода кет единства. Еще сложнее обстоит дело с изучением истории грамматического рода в русском языке. Среди специальных монографий и диссертационных исследований можно назвать работы А, Б. Миртова (1943), Т. В. Шанской (1964), В. С. Н^рбакова (1966), Н. А. Пёминой (1971), ЕС. Азарх (1984), Е. П. Захаровой (1984), С. Г. Шейдаевой (1985), Я. К Гина (1985), М. В. Щульги (1988), А, Б. Копелиовича (1971; 1989), Л. В. Мельниковой (1996).

В диссертации К А, Шаминой убедительно раскрыта лекси-ко-грамматическая природа категории рода существительных и ее тесная связь со словообразованием. Исследуя явление родовой синонимии в истории русского языка, она считает "возможным говорить о смысловой значимости родового показателя в связи с принадлежностью того или иного суврствительного определенному словообразовательному типу, об обоюдной зависимости лексических значений и словообразовательных типов, непосредственно связанных с родом имен существительных5' (1971, 12),

В работе Ю. С. Азарх (1984) на материале памятников письменности XI-XVII вв. и данных диалектологии исследованы малоизученные процессы взаимодействия словообразования и словоизменения существительных, взаимосвязь грамматического рода и словообразовательной структуры рода субстантивов в русском языке.

Морфологическое развитие категории рода в русском языке раскрыто в докторской диссертации Л К Шульги "Развитие морфологической системы имени в русском языке". В ней показана ведущая роль грамматического рода в развитии древнерусского склонения, грамматический род представлен как основной классификатор форм склонения, выявлены глубокие перемены в средствах выражения категории рода. Б исследовании М. Е Шульги "морфологическое развитие категории рода предстает как унификация парадигм и падежных оппозиций существительных одного грамматического рода" (1988. 32).

Математические модели категории грамматического рода были предложены б работах И. I. Ревзина (Ревзин. 1965; 1967, 158-177), О. Г. Карпинской (Карпинская, 1966), С. Маркуса (Шгсиь, 1967: Маркус, 1970), А. Е Гладкого (1969).

Синхронно-типологическое исследование грамматического рода на материале славянских языков представлено в диссертации О. Г. Ревзиной (1970).

Разные подходы к трактовке категории рода обусловлены, без сомнения, тем, что зта центральная категория грамматического строя русского языка теснейшим образом связана с различными уровнями языковой системы: синтаксическим, морфологическим, лексическим и словообразовательным. Е связи с тем. что наибольшей универсальностью обладает синтаксическая сторона обнаружения категории рода, в большинстве работ о роде в центре внимания морфолого-синтаксическое проявление этой категории.

Очевидно, что говорить о категории рода как о согласовательной можно применительно к словам родоизменяемым, атрибути-вам, в отношении рода имен существительных нельзя не учитывать парадигматический и словообразовательный Факторы, Бри отсутствии единообразования морфологических показателей родовых различий в И. п. ед.ч. в русском языке (жена - юноша, день - тень) как дифференциальные средства рода на первое место выдвигаются парадигма и словообразовательные показатели (в производных именах), которые не получили должной оценки при характеристике структуры рода, Словообразовательный формант является четкой приметой рода: слова, содержаще аффикс -ост: указывают на принадлежность к женскому роду (ср.: локоть м, р. - копоть ж. р. ), -ство - к среднему и т. д.

Следует оговорить, что в работах последних десятилетий принято разграничивать морфологический род, выраженный собственно субстантивными формами, и синтаксический род, выраженный атрибутивными формами, последний также называют грамматическим, В данной работе термины морфологический и синтаксический род употребляются в вышеуказанных значениях, под грамматическим родом имеется в виду род как лингвистический феномен (при очевидной условности данной номинации) (см. Зализняк, 1967, 146149).

В современной лингвистике наряду с работами, посвященными генезису рода, типологическим описаниям, все большее внимание уделяется вопросам определения границ категории рода, статуса значений одушевленности/неодушевленности и значения лица в составе родовых значений, увеличивается количество исследований о функционировании отдельных элементов категории рода, специфики ее поведения в тексте (см. например, Coinmuni eating gender in contex, 1997), Однако синхронический подход к материалу, смешение категорий рода, одушевленности/неодушевленности и лица не позволяют, как правило, исследователям прийти к четким и приемлемым выводам.

Дискуссионным остается вопрос о внутренней структуре категории рода, о соотношении и оппозиции, которые составляют мужской, ленский и средний род. Распространенным является мнение о маркированности среднего рода по отношению к мужскому и женскому родам по признаку соотнесенности с полом. В рамках бинарной оппозиции мужского, и женского родов маркированным оказывается последний (так как исключает отнесенность к мужскому полу), причем эту оппозицию рассматривают и как приватив-ную, и как зквиполентную. Вызывает сомнение неразделение грамматического рода, одушевленности/неодушевленности, пола и лица, которое наблюдается при анализе грамматического рода. Несмотря на тесную связь указанных категорий, в современном русском языке они имеют различную природу,

Следует определить специфику и рамки категории рода как языкового явления, поскольку данный вопрос также решается по-разному. Так, различные трактовки имеет вопрос о соотношении родовых систем и именных классов. А. Т. Аксенов, ссылаясь на ш.Еоаса, отмечает, что за пределами индоевропейских языков, например среди языков американских индейцев, "истинно родовых языков" очень мало (Аксенов, 1984, 19), Г. Г. йорбет, напротив, отмечает широкую распространенность категории рода в языках мира. По его подсчетам, только в Африке существует около 600 языков с родовыми системами, однако Г. Г. Корбет употребляет понятие "род" в широком смысле, то есть, включая в него и именные классы, поскольку" в обоих случаях существование рода или класса, как он считает, определяется различиями в согласовании групп существительных, Ш его мнению, родовые системы разделяются на две группы: на семантические и формальные системы. Исследователь полагает, что существительные распределяются по родам или на основе семантических признаков (с учетом картины мира носителей языка), или на основе семантических и формальных факторов. Правила распределения по родам могут быть различными по степени сложности, но тем не менее в каждом языке, имеющем достаточно полное лингвистическое описание, "род" определяется с помощью такой информации по меньшей мере в 85 % случаев (СогЬеи, 1991).

Вопрос о том, следует ли отождествлять категорию рода и именные классы, вряд ли модно считать решенным положительно.

Именной класс в современных языках банту определяют как грамматическую категорию имени существительного, имеющую грамматическое значение предметности и реализующуюся при помощи определенных формальных (морфологических и синтаксических) средств. Каждый класс имеет специфический показатель - определенный элемент, начинающий имя. Например, имя существительное в языках банту характеризуется особой грамматической формой -номинатором, который выделяет имя существительное среди других разрядов слов. Формирование номинатора как грамматического форманта имени существительного связано с развитием зтого класса и с потребностью в особой характеристике членов данного разряда (Жуков, 1966: СогЬеи, 1991),

С тех пор как в научный обиход вошло понятие именных классификаций, высказывались предположения об аналогичности данных классификаций и категории рода. В. Блик, рассматривая в историческом плане соотношение категории рода и именных классов, использовал термины "род" и "класс" как синонимичные: рядом с одним наименованием приводил в скобках другое (В1еек, 1869). После исследований В. Блика распространенным стало отождествление категории рода и именных классов (см. СгаЪгтее, 1922; Мзгсоппез, 1933; ¥ащег, 1927; Кузнецов, 1935; Жуков, 1966 и др.). В отношении одних и тех же языков разными учеными допускаются обе номинации. Так, например, Г. Г. Корбет считает, что именная классификация языков банту очень похожа на родовую систему русского языка, так как во многих случаях морфологическая форма существительного содержит достаточно информации для определения рода (СогЬе11, 1991). В то время как традиционно в зтих языках выделяют именные классы, которые считаются наиболее существенной чертой грамматического строя языков банту.

Схожесть именных классов и категории рода подтверждается, в частности, гипотезой местоименного происхождения классных показателей, предположением об общем ходе развития классной системы как грамматической категории. Предполагают, что классные показатели развивались из слов, которые первоначально имели самостоятельное значение и выступали как определители, впоследствии утрачивали это самостоятельное значение и начинали выступать в качестве лексико-словообразовательных элементов. лишь после этого классные показатели начали вызывать различные виды согласования в зависящих от определяемого ими имени членах предложения. Следовательно, именные классы, сначала выступавшие как лексико-словообразовательная категория, в дальнейшем превращались в категорию грамматическую (Кузнецов, 1935, 59; Черниченко, 1969, 7).

Автор первой грамматики языка луганда К Вильсон, отождествлявший категорию рода с полом, называет данный язык неродовым, поскольку в нем остаются невыраженными половые различия (Wilson, 1888).

Противником смешения категории грамматического рода и именных классов выступал К. Мейнхоф, положивший начало сравнительно-историческому изучению банту и впервые реконструировавший корни драбанту (Hemhof, 1948). Показательно, что П. С. Кузнецов в статье 1935 г. , полемизируя с Мейнхофом, анализирует именную классификацию с лексических позиций, а в работе 1965 г. -уже с грамматических, где обосновывает необходимость различения классов в ед. и мн. числе, соглашаясь с концепцией К. Мейн-хофа.

Последовательное различение грамматического рода и именных классов проводится в исследовании А. С. Черниченко (1969), которая считает, что в типологическом отношении именные классы в банту и категория рода в индоевропейских языках имеют тождественные структуры, которые, однако, организованы на основе различных признаков. Синтаксическим средством выражения в обоих случаях является согласование. Именно в согласовании прежде всего и проявляется схожесть функционирования именных классов и категории рода. Например, в языке луганда (северная группа языков банту) именные классы выделяются с помощью того же понятия диагностического контекста, который использовался при выделении родовых систем в славянских и романских языках (Карпинская, 1964; Черниченко, 1969; йоводранова, 1971). Однако типичный именной класс в банту всегда соотносится по крайней мере с двумя согласовательными моделями, а славянский род - с единой согласовательной моделью. Морфологическим средством выражения в славянских языках является падежная парадигма, в банту - именные префиксы, Причем участие данных средств в согласовании неодинаково: если в славянских языках существительные и прилагательные имеют самостоятельные наборы падежных флексий и согласование атрибутивных форм с существительным состоит не в повторении падежной формы субстантива, а в выборе определенной формы из набора форм, который у прилагательных и существительных не совпадает, то в банту неразвитость именной морфологии приводит к тому, что прилагательное полностью повторяет префикс именного класса (евпушиЬа - епшпд;!) (Черниченко, 1969, 23-25).

Вероятно, несмотря на внешнюю схожесть функционирования именных классов и категории рода, вряд ли стоит объединять эти явления, поскольку для грамматической категории рода прежде всего в тех языках, в которых родовые системы представлены наиболее полно, кроме согласования, чрезвычайно важным является также парадигматический и словообразовательный аспекты выражения рода.

Кроме того, достаточно давно замечена взаимосвязь различных категорий имени существительного, а также тот факт, что взаимодействие одних категорий является более тесным, других -менее. Так, материалы различных языков позволяют исследователям заключить, что особенно сильной оказывается связь между категориями рода и числа, Еще Ельмслев писал о постоянном взаимодействии рода и числа (Ельмслев, 1972, 151). что подтверждается, в частности, установленными языковыми универсалиями: если какой-либо язык имеет категорию рода, он обязательно имеет и категорию числа, причем в ед. числе имеется большее количество родовых категорий, чем в любом неединственном числе (Гринберг, 1970, 140),

Указывая на близость категории рода и числа, например, в русском, сербохорватском, балтийских языках, исследователи вместе с тем отмечают, что грамматическое значение родов и чисел выражается различными способами (1ую, 1963, 51-57; Булыгина, 1970, 16-17: Стунджя, 1981, 19-21; Шульга, 1988, 7-17, 32), Связь рода и числа проявляется, в частности, в унификации парадигмы множественного числа. Так, в словацком языке проникновению флексий жен. рода в парадигмы мн. числа сушрст-вительных средн. рода способствовала и тенденция к унификации парадигм, У существительных средн. рода в Е к Е падежах мн. числа были представлены омонимичные флексии (I. п. -а(-1а,-а); Е падежа -а(-1а, -а). Появление т флексий с гласным -а или комбинаторных вариантов в формах Д. , П. и Т. падежей мн. числа приводило к полкой унификации парадигмы существительных средн. рода во мн. числе (Лифанов, 1984, 62).

Очевидно, что существует тесная связь между родом и падежом (системой склонения). История формирования категории рода связана с историей дифференциации падежей существительных, поскольку окончательное различение двух родов в индоевропейском утвердилось только после закрепления различий в формах Е падежа ед. числа с -а-з и Е падежа ед, числа *-т у одушевленных существительных, в то время как у неодушевленных формы указанных падежей продолжали совпадать - чистая основа или формант "к -т С тематических основ *о/*е), перенесенный с формы В. падежа ед. числа одушевленного рода (Specht, 1944; Иванов, 1964). Например, в балтийских языках, где уже в древнейший период происходили морфологические процессы, укреплявшие связь парадигмы с грамматическим родом. Связь категории рода с парадигмой имени для исследователей балтийских языков является бесспорной, однако не отрицается косвенная связь рода и отдельного падежа. Так, Л, Балмайтис установил "почти универсалию", согласно которой падеж прямого объекта( аккузатива) рассматривается "в качестве импликации рода" (Палмайтис, 1979(а), 90-100; 1979(6), 98-102),

В Академической грамматике румынского языка было представлено распределение существительных по типам склонения в соответствии с тремя родами. Однако некоторые ученые выразили сомнение в отношении выделения в качестве самостоятельной парадигмы существительных средн. (обоюдн.) рода. Выло предложено рассматривать румынскую деклинационную систему как состоящую из двух типов склонения, соответствующих двум родам (муж. и жен.), поскольку малочисленная группа существительных средн. (обоюдн.) рода характеризуется соединением признаков муж. (в ед, числе) и жен. (во мн. числе) родов (Репина, 1976, 169-170).

Существуют различные точки зрения на иерархию, которую составляют именные категории. В современном русском литературном языке, по мнению И, И. Ревзина, число совместно с определенностью составляет вершину грамматических категорий имени существительного, которые выстраиваются в следующем порядке: число - падеж - одушевленность - род (Ревзин, 1969, 66-78).

Более убедительной представляется точка зрения В. Барнетовой, согласно которой падеж - это ядро функциональной структуры грамматических свойств существительных, морфологическая категория числа занимает в иерархии место ниже падежа, ко выше рода, являясь организующим принципом деклинационной системы, В русском языке она выполняет функции, которые в чешском языке выполняет категория рода (ВагпеЬоуа, 1978, 55-66). Об оппозициях, которые составляют муж , жен. и средн. род в славянских языках, см. П]ульга, 1997.

Если посмотреть на грамматические категории имени существительного с точки зрения их иерархической организации в истории русского языка, то их изменение связано с последовательным развитием унаследованной из праславянского и древнерусского языка старшей поры тенденцией к регуляризации отношений между формой и значением в условиях преобразований в родовых, числовых и падежных противопоставлениях (Щгльга, 1988; Древнерусская грамматика XI 1-Х!II вв., 1995).

Определение статуса рода как грамматической категории осложняется тем, что понятие "грамматическая категория" до настоящего времени не нашло однозначного определения, принимаемого всеми лингвистами.

В отечественном языкознании можно выделить два основных направления в теории грамматических категорий. Одно из них восходит к работам А. А. Потебни и А. А. Шхматова, в которых отмечается отождествление грамматической категории и грамматического значения. См. отражение данной точки зрения в ряде работ (Грамматика, 1952; Моисеев, 1956; Современный русский язык. Морфология. Синтаксис, 1964; Основы построения описатель

- 22 ной грамматики, 1966; Кодухов, 1967; и др.)

Другое направление связано с трудами Ф. Ф. Фортунатова, в которых при определении грамматической категории выделяется ее формальное выражение. По Фортунатову грамматическая категория -это грамматический класс слов, который характеризуется как одной обшей формой, так и формами, соотносительными между собой по значению (Фортунатов, 1956, 157),

Дальнейшие исследования показали необходимость соединения обеих указанных концепций (см. , например, Пешковский, 1956, Щерба, 1928). Л, Б, Шерба, признавая чрезвычайную важность теории грамматических категорий, предлагал даже выделить в особый раздел грамматики вопрос о грамматических категориях, Он показал, что "существование всякой грамматической категории обуславливается тесной, неразрывной связью ее смысла и всех ее формальных признаков" (Щерба, 1928, 7), такое понимание грамматической категории нашло развитие во многих работах (см, , например, Виноградов, 1972; Головин, 1962; Докулил, 1967; Смирницкий, 1956 (а); (б); 1957; Шгелинг, 1959 и др, )

Сегодня распространенным является понимание грамматической категории как системы противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями (см,, например, Бондарко, 1976; Русская грамматика, 1980),

Значительное влияние на развитие теории грамматических категорий оказали работы Б. А. Уорфа. Уорф, предлагая общую теорию грамматических категорий, делит все грамматические категории на два главных типа: дескриптивные и таксономические. Первые могут быть специфическими и родовыми. Уорф выделяет три вида специфических категорий: открытые (фенотип), скрытые криптотип) и изосемантические, каждый ив них подразделяется на избирательные и модулирующие категории.

Категорию рода Уорф анализирует на материале английского языка, что позволяет ему относить данную категорию к скрытым (см, Уорф, 1972, 47).

Критерии, предложенные Уорфом в 1945 г., были развиты И. А. Мельчуком (1961) и 0. Г. Ревзиной (1973; 1976).

Теоретические разработки в области грамматической категории позволяют ответить на вопрос, который до настоящего времени остается дискуссионным: следует ли рассматривать изолированно категорию рода как классифищрующую категорию для субстантивов, как анафорическую для местоимений 3-го л, ед, ч. и как словоизменительную для согласуемых словоформ. Либо зто частные проявления единого языкового явления, тесно связанные между собой элементы, характеризующие систему грамматического рода в целом.

Считается, что грамматическая категория распространяется на все множество элементов той части речи, которой свойственна данная категория: показатель категории появляется в тексте каждый раз, когда в кем появляется элемент этой части речи.

По мнению О. Г. Ревзиной, категория рода состоит по крайней мере из двух простых категорий: категории рода, представленной в определяемых формах, и категории рода, представленной в определяющих формах. Сложная иерархическая структура грамматического рода позволяет рассматривать ее как суперкатегорию (1973, 5; 7: 1976, 6).

Грамматический род в определяемых и в определяющих словах различается как классифицирующая и словоизменительная категории. В атрибутивных формах род обладает исключительно синтаксическим содержанием, которое обозначает отношения между языковыми единицами, отношение зависимости определяющих форм от определяемых, то есть синтактическое значение в атрибутивных образованиях не обладает самостоятельным статусом, являясь зависимым, дублирует синтаксическое значение грамматического рода субстантивных форм. В классифицирующей категории средства выражения грамматического значения рода представлены в самой лексеме (принадлежность слова к определенному образцу склонения; родовой формант, определенный словообразовательный аффикс в производных образованиях), а также морфологическим показателем в определяющих словах. В определяющих словах средства выражения рода представлены категориальными показателями в конкретной словоформе, причем атрибутивные словоформы в контексте приобретают морфологический показатель, соответствующий значению рода определяемого слова, то есть категориальный синтаксический показатель определяющего слова однозначно маркирует род определяемого слова.

Таким образом, классифицирующая категория рода имен существительных является "управляющей" по отношению к связанной с нею "управляемой" словоизменительной категорией рода в атрибутивных формах (см. по данному вопросу: Карпинская, 1966; Ревзина, 1970; 1973; 1976; Боводранова, 1971).

Очевидно, что грамматическая категория является понятием историческим, поэтому достаточно полное представление о формировании, развитии и специфике той или иной грамматической категории может дать только диахронический подход к материалу, кроме того, грамматическая категория, как и любое другое языковое явление, может видоизменяться, претерпевать разнообразные трансформации. Так, в отношении рода в древнерусском языке, безусловно, следует говорить как о грамматической категории имен сунрствительных, вместе с тем морфологические процессы, произошедшие в истории русского языка, привели к изменению этого положения, к ограничению распространения категории рода, что не позволяет квалифицировать грамматический род в современном русском языке как грамматическую категорию, а скорее как лексико-грамматический разряд (категорию) (см. Шульга, 1988).

Вышесказанное убеждает в необходимости дополнительного изучения развития грамматического рода в системе русского языка, при котором должны быть обобпрны и учтены предшествующие многочисленные разработки в данной области.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Пильгун, Мария Александровна

Недостаточно изучена роль словообразовательных средств

- 26 ~ имен существительных как маркеров морфологического рода.

Цри характеристике словообразовательных возможностей субстантивов обычно ограничиваются ссылками на суффиксацию, оставляя без внимания такие способы, как конфиксация - способ вообпр мало изученный, сложные слова (класс слов, интенсивно пополняющихся б современном языке), аббревиацию и семантическое словообразование. Между тем распределенность по отдельным родам новообразований проливает свет на действующе в настоящее время тенденции развития грамматического рода. Анализ словообразовательных средств существительных, определение их роли и значимости в грамматических процессах и в лексической системе языка даст возможность выявить связь категории рода с определенными словообразовательными процессами.

Изучение развития деривационных средств выражения грамматического рода позволит выяснить, насколько правомерно все более укрепляющееся среди специалистов утверждение об угасании среднего рода, а, следовательно, и о разрушении тернарной структуры рода в русском языке.

В литературе, посвященной истории рода в русском языке, остаются невыясненными факторы, заставившие средний род занять специфическое положение в системе русского языка, причины количественного и качественного изменения слов среднего рода.

С этим непосредственно связано решение проблем формальной и семантической стуктуры рода, а также частных вопросов функционирования родовых форм.

Цели и задами исследившим:

1) показать важность деривационных элементов как средств выражения грамматического рода имен существительных;

2) проследить историю деривационных средств выражения грамматического рода в русском языке с древнерусской поры до наших дней;

3) выявить основные тенденции в развитии средств выражения грамматического рода, структуры и охвата лексического состава имен муж. , жен. и средн. родов;

4) определить основные изменения в средствах выражения грамматического рода в истории русского языка;

5) исследовать связи грамматического рода с определенными словообразовательными, грамматическими и лексико-семантически-ми процессами;

6) установить факторы, способствующе стабилизации позиций среднего рода в современном русском языке;

7) выявить особенности функционирования грамматического рода в некодифицированной речи;

8) рассмотреть развитие грамматического рода в русском языке на фоне других славянских языков, определить специфику славянского рода в ряду индоевропейских языков;

9) выяснить степень стабильности трехчленной системы грамматического рода в русском языке,

Осмовшыи методом мсстдозшмм послужил описательный метод. В работе последовательно осуществлен также принцип историзма, применено разностороннее, комплексное изучение ЯЗЫКОВЫХ фактов в современном русском языке и в их историческом состоянии, что дает основание говорить об использовании историки-сопоставительного метода, представляющего собой своеобразный синтез сопоставительного и сравнительно-исторического метода. Широко применяется статистический анализ.

Источники. Материалом для исследования послужили памятники древнерусского периода (Х1-Х1У вв,): книжно-письменные (Изборник 1076 г. , Выголексинский сборник, Лаврентьевская летопись, XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи императорской Бубличной библиотеки XI в. , Слово на праздник богоявления, предписываемое Кириллу, епископу Туровскому, Синайский патерик, Успенский сборник ХП-ХШ вв. , Хроника Георгия Амартола по сп. Дух, Акад. 100. (ХШ-Х1У в.) и некотрые др., свидетельства живой древнерусской речи (берестяные грамоты); памятники среднерусского периода (ХУ-ХУП вв.); книжно-письменные (Летопись по Воскресенскому списку, Ипатьевская летопись, Псковские летописи, Московский летописный свод. Вельский летописец, Пискаревский летописец, Постниковский летописец, Книга нарицаема Козьма Индикоплов, Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского (ранняя русская редакция) и др.; деловой и бытовой письменности (Акты хозяйства боярина Е И. Морозова, Акты писцова дела (материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском государстве), Акты социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV - начала XVI вв. , Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI вв. , Акты Холмогорской епархии, Московская деловая и бытовая письменности XVII в. , Памятники деловой письменности XVII в. (Владимирский край), Памятники южновеликорусского наречия (отказные книги), Судебники XV вв., Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года, Вести-куранты. 1642-1650 гг., Назиратель и др. В меньшей степени использовались источники XVIII в.: М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений. Арифметика, сиречь наука числительная. М. Магницкого, Ф. Шликарпов. Лексикон треязычный, сиречь речений славянских, ел-линогюеческих и латинских сокровище,., И. Т. Посошков, Книга о скудости и богатстве и другие сочинения, Феофана Прокопови-ча, -. слова и речи поучительный, похвальный и поздравительныя и др. Привлекались данные словарей: исторических (Е Е Срезневский, Материалы для словаря древнерусского языка по памятникам, Словарь древнерусского языка Х1-Х1У вв. (Вып. 1-1У), Словарь русского языка Х1-ХУП вв. (Вып, 1-ХХШ), Словарь русского языка XVIII в. (Вып. НШ), Словарь Академии Российской (1789-1794), а Даль, Толковый словарь живого великорусского языка: современных, отражающих литературный язык (Словарь современного русского литературного языка (Т.1.-17), Е 3. Котелова, Банк русских неологизмов, Грамматическая правильность русской речи, Опыт частотно-стилистического словаря, Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов, 70-х годов, Новое в русской лексике: Словарные материалы 78-84, Орфоэпический словарь русского языка: произношение, ударение, грамматические формы/Под ред. Р. Е Аванесо-ва, Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка: Словарь-справочник) и др.: отражающих некоди-фицированную речь (аС. Елистратов, Словарь московского арго, Е Юганов, Ф. Жданова, Словарь русского сленга. Сленговые слова и выражения 60-90-х годов, С, Лебедев, Словарь арго ресторанных музыкантов Москвы); этимологических (ЕЕ Черных, Историко-этимологический словарь современного русского языка (Т. 1-П), Этимологический словарь славянских языков (Вып. 1-ХХШ), М. Фасмер, Этимологический словарь русского языка); диалектных (Словарь русских народных говоров (Вып. 1-Х1Х), Архангельский областной словарь (Вып. 1-Х), Словарь фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний русских говоров Сибири), использовались также материалы словарных картотек.

Выбор источников объясняется целью, поставленной в работе: проследить историю развития деривационных средств выражения грамматического рода от древнерусского периода до Ж века. В качестве дополнительного источника использовались тексты классической и современной художественной литературы.

Научная новизна, работы. В результате проведенного исследования решается ряд вопросов, связанных с выяснением роли словообразовательных и лексико-семантических факторов в протекании грамматических процессов, статуса словообразовательных средств как маркеров грамматического рода, взаимосвязи развития отдельных словообразовательных типов и семантических разрядов лексики в истории русского языка. Выявлены основные направления морфемного и семантического способов словопроизводства в формировании лексики муж. . жен. и средн. родов. Приведены доказательства того, что в ходе развития русского языка наблюдается закрепление за каждым родом определенных типовых значений. Определены особенности использования родовых форм в некодифициро-ванной речи. Установлены факторы, способствующие стабильности существительных средн. рода в общей структуре категории рода, определено место и особенности субстантивов средн. рода в лексической основе современного литературного языка, что подтверждает устойчивость трехчленной системы категории рода в русском языке.

Теорвттеекам и прашгшеская значимость работы определяется важностью уточнения границ грамматического рода, динамики средств выражения рода имен существительных в русском языке, данные, приведенные в работе, позволяют Оолее полно представить основные закономерности эволюции грамматического рода в русском языке, вскрыть связи разноуровневых процессов в истории языка в развитии морфологических категорий, подтвердить роль синонимии как одного из ведущих факторов языкового развития, выявить роль словообразования как связующего звена между основным словарным фондом русского языка и грамматикой, показать зависимость и обусловленность жизнеспособности субстанти-вов того или иного рода от степени активности словоооразова-тельных процессов, проверить правомерность утверждения об угасании среднего рода в русском литературном языке.

Результаты исследования могут быть использованы в лекционных и специальных курс six по исторической грамматике, славянской филологии, лексикологии, а также в практике составления современных и исторических словарей. Материалы работы могут найти применение в практическом преподавании русского языка как иностранного.

Апробация работы. Отдельные результаты исследования были изложены на научных конференциях в МГУ (1994), МГОПУ (1994), ЙЯНР (Ялта, 1994), МГУ (1995), КГПУ (Киров, 1995), МГУЛ (1996), КРУ (Казань, 1УУу), МГУЛ (19У8), МГОПУ (ду9б), в научных публикациях по теме диссертации.