автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Становление и эволюция этнополитической организации у туркмен

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление и эволюция этнополитической организации у туркмен"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ АФРИКИ

На правах рукописи

Кадыров Шохрат Ходжакович

СТАНОВЛЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ У

ТУРКМЕН

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва, 2004

Работа выполнена в Центре цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН

Научный консультант: доктор исторических наук Следзсвский Игорь Васильевич.

Официальные оппоненты:

Пучков Павел Иванович, доктор исторических наук академик РАЕН, профессор, заслуженный деятель РФ, лауреат Гос. пр. СССР.

Наумкин Виталий Вячеславович, доктор исторических наук, профессор, главный редактор журнала «Восток» РАН, президент Российского центра стратегических и международных исследований.

Поляков Сергей Петрович, доктор исторических наук, профессор кафедры этнологии исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Ведущая организация: Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН.

Защита состоится « »_2004 года в « » часов на

заседании диссертационного совета по историческим

наукам при Институте Африки РАН (123001, Москва, ул. Спиридоновка, 30/1).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института Африки РАН

Автореферат разослан « »_2004 г.

Учёный секретарь

Диссертационного совета,

кандидат исторических н

В . Грибанова

© Институт Африки РАН, 2004 год.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Объект исследования. Объектом данного диссертационного исследования является история туркменского этнокультурного ареала, который рассматривается как целостная сложная этнополитическая система, прошедшая длительный путь социальной эволюции и обладающая рядом существенных исторических особенностей. На разных этапах своего развития и в разных геополитических контекстах эта система представляла собой определенную структурную иерархию родовых и территориально-политических единиц. Иерархия включала в себя линиджные родовые объединения, территориально-родовые группировки (объединения родственников и неродственников), территориально-племенные общности разного таксономического уровня, не имеющие- общего политического центра, но связанные легендами об общем происхождении, самоназванием и культурными особенностями (язык, одежда, материальная, духовная и бытовая культура).

Хронологические рамки исследования. Исследование охватывает этнополитическую историю туркмен, начиная с эпохи завершения их этногенеза (X век) и до настоящего времени. Эволюция этнополитической организации туркмен подразделяется на пять крупных исторических этапов:

1. Этап догосударственного развития племенной этнополитической системы у туркмен (Х-ХУ вв.).

2. Этап догосударственного развития, характеризующийся переходом от племенных к территориально-племенным образованиям (XVII-Х1Хвв.).

3. Этап изменений и трансформации этнополитической организации туркмен после их вхождения в состав Российской империи (18811917 гг.)

4. Период строительства в Туркменистане государственности советского типа на базе политики качественного изменения состава местных элит, утверждения новых форм балансирования их интересов в структуре центральной республиканской власти (19171991 гг.).

5. Постсоветский период строительства в Туркменистане этнократической государственности на базе гегемонизма столичного племенного землячества (1991-2001 гг.).

Актуальность темы диссертации. После роспуска СССР значительно повысилась роль этнического фактора в бывших среднеазиатских республиках СССР. Это вызвано утверждением в регионе этнополитических структур власти и этнократических режимов. Эти режимы используют авторитарные методы управления, стремясь, с одной стороны, избежать распада своих стран по этническому признаку, а с другой - обеспечить доминирующее положение в новых государствах титульных этносов. Это создает сложные условия жизни для

русского и русскоязычного населения, обусловливая его отток в Россию и другие страны. Так, численность русского населения в Туркменистане за годы независимости и второй по численности после русских этнической группы - узбеков - сократились в три раза.

Без учета и всестороннего анализа роли этнического фактора невозможно понять особенности становления и эволюции племенного строя у туркмен, исторических процессов политогенеза, природу современной туркменской государственности и перспективы общественного развития Туркменистана. Присоединение туркменских племен к Российской империи и, в особенности, включение Туркменистана в состав Союза ССР ускорили модернизацию туркменского общества и заложили основы современной туркменской государственности. Однако этническая неоднородность туркмен (по племенному и земляческому признакам) продолжает определять внутреннюю среду модернизационных процессов в местном обществе, влияет на структуру политической элиты и баланс этнорегиональных интересов внутри страны. Главной чертой современной политической ситуации в Туркменистане является концентрация власти в руках президентского племенного землячества. Как справедливо отмечает A.M. Васильев, «политические элиты в постсоветской Центральной Азии «несут родовые черты советской номенклатуры, но их корни (...) были и есть в местных кланах»2.

Предмет исследования. Предметом исследования являются становление и эволюция структуры этнополитических образований: племенных землячеств, племенных союзов, племенных конфедераций в контексте этнической истории туркмен. В обобщенном виде речь идет о формировании этносоциального организма макроэтнического уровня (сложного этнического общества), в котором на основе генеалогической идеологии формируется целостная политическая культура гибкого взаимодействия между племенными общностями разных уровней.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в выявлении особенностей этнополитической организации туркмен в исторической динамике, с учетом геополитических и геокультурных факторов социально-политической эволюции туркменского общества. В соответствии с этой целью определены основные задачи диссертации:

1. Проанализировать ранние этапы политогенеза у туркмен, его факторы, этнокультурный и исторический контексты.

1 Хуррамов Ш Узбекистан Ухудшение межгосударственных отношений с Туркменистаном // Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Ля 47, январь-февраль. 2003 Фонограмма выступления С Ниязова на августовском (2003 г) заседании Народного совета I/ 14 августа 2003 ТВ - «Алтын Асыр»

2 Васильев А М Россгш и Центральная Азия // Постсоветская Центральная Азия потери и обретения Отв ред. А М Васильев М. 1998 С 7

2. Исследовать условия и характер этнополитической трансформации туркменского общества в составе Российской империи.

3. Выявить основные факторы, формы и результаты трансформации этнополитической организации туркмен в советское время.

4. Раскрыть причины и формы возрождения племенного гегемонизма в этнополитической практике и в этнополитической культуре постсоветского Туркменистана.

Степень научной разработанности темы. Прошлое туркмен вообще и с позиций этнологии в особенности изучено пока весьма отрывочно и зачастую под влиянием политической конъюнктуры. За исключением отдельных научных статей и сообщений, посвященных частным вопросам организации политического управления у туркмен в досоветский период , в российской и мировой историографии нет исследований, посвященных этнополитическому аспекту развития Туркменистана. Центральная для понимания политогенеза туркмен тема. - племенной (земляческий) гегемонизм — находилась под запретом в советском Туркменистане.

До сих пор исследования туркменских этнологов описывали внутриплеменные различия туркмен, но не выходили за пределы вопросов, актуальных для политической практики. Почти все этнографические исследования в Туркменистане, несмотря на факт их роста, были обращены к дореволюционному прошлому. Работы правоведов констатировали процесс формальной эволюции административно-территориального устройства Туркменской ССР, но не вдавались в причины и следствия реформ. В разработках социологов был сделан важный шаг в сторону признания сохранения внутриплеменных противоречий, но, вместе с тем, ни одна из этих работ не касалась проблемы племенного гегемонизма. Все авторы признавали, что племенные различия сохранялись, но на исключительно низовом, бытовом уровне. Категорически запрещалось говорить о том, что такие различия играют важную роль в политике, в формировании высшего руководства республики.

Вместе с тем, с конца 1980-х гг. в туркменской исторической науке возникают симптомы дифференциации в подходах и трактовке некоторых явлений прошлого. По мнению Л. Джикиева, туркмены-теке в XIX веке представляли собой не уруг (род, племя), а иль, халк, т.е. локальную территориально-племенную общность (племенное землячество) -«самостоятельный народ»4. Эта научная гипотеза трансформировалась в тезис о разрушении русскими во второй половине XIX века якобы существовавшей

3 Росляков А А К вопросу о государственной организации у туркмен в средние века // Известия Туркменского филиала АН СССР. 1951, .49 I

4 Джикнев А, Очерки происхождения и формирования туркменского народа в эпоху средневековья Ашхабад. 199? С 507.511. 512

туркменской государственности и ныне является важной составной частью официальной идеологии правящего в постсоветском Туркменистане режима.5.

В постсоветское время наблюдается рост зарубежных исследований роли и места этнического фактора в политическом развитии государств Центральной Азии6. Это исследования Н. Масанова, А. Асылбекова и др.7. Особенно следует отметить работу американской исследовательницы А. Эдгар, которой впервые в зарубежной историографии поставлен вопрос о политическом доминировании туркмен-ахалтеке в первые годы советского строительства в ТССР8. В целом же потестарно-политическая этнография и политическая антропология центрально-азиатского региона находится в начале своего пути.

Источниковая база исследования. Источниковая база исследования сформирована на основе работы автора в библиотеках и архивах Туркменистана (1977-1993 гг.), в архивах ЦК КПСС в Москве (1993-1996, 2002-2004 гг.), в библиотеках Западной Европы и США (1996-2003 гг.), а также в ходе полевых этносоциологических исследований:

1. Архивные документы Центрального государственного архива Туркменистана, Центрального государственного архива политической документации Туркменистана, Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории.

2. Официальные материалы, прежде всего выступления Президента Туркменистана С.А. Ниязова.

3. Материалы средств массовой информации (официально выходящие в Туркменистане газеты, журналы и туркменский оппозиционный самиздат). В этой группе материалов следует особо выделить публикации «Туркменской искры» за 20-30-е гг. и 90-е гг. XX века («Нейтральный

5 Нейтральный Туркменистан, 22 ноября 2002 г

6 Cummings, Sally Nikohne The political elite in Kazakstan since independence Ongince, structure and policies London School of Economics, 1998 (Ph D), Collins, Kathleen Ann Clans, parts, and politics Understandling regime transition in post-soviet Central Asia Stanford University. USA, 1999 (Ph D ), Schatz Edwar A D Tnbes and «dans» in modem power The state-led production of subethmc politics in Kazakhstan USA, University of Wisconsin Madison, 2000 (Ph D ) Bohr A Independent Turkmenistan From post-communism to sultanism // Oil, Transition and Secunty in Central Asia Ed By Sally N Cummings RoutledgeCurzon Taylor and Francis Group London and New York, 2003 P 9-24, 25. Paul Georg Geiss Pre-Tsanst and Tsarist Central Asia Communal commitment and political order in change RoutledgeCurzon. Taylor and Francis Group London and New York, 2003

7 Масаноа [I Казахская политическая н интел1ектуальная элита клановая принадлежность п внутрнэтническое соперничество // Вестник Евразии. Кг 1 (2), М 1996, Асылбсков А. О социальной, политической и этнической структуре Казахстана // Известия АН Казахской ССР, сон. 1991 г № 3, Панарин С А Политическое развитие государств Центральной Азии в свете географии н истории региона // Вестник Евразии 2000 г № 1 С 90-132, Смагамбстова БД Родоплеменной фактор в системе «руководительг-подчиненныйя // Социологические исследования 1998 Ле 3 С 20-23. Гоголданова 3 Э -Г, Гузенкова Т С Субэтнические группы представления и реальности Калмыки на перепутье 1980-х Проблемы этнокультурного разаггтия II Огв ред ТС Гузенкова М. 1993 С 160-184

8 См Edgar A L The Creation of Soviet Turkmetuitan, (1924-1938) A dissertation submitted in partial satisfaction of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy m History in the Graduate Division of the University of California. Berkeley. 1999

Туркменистан»), интернет-сайтов (официальные и оппозиционные, туркменские и российские): интернет-журнала «Туркменистан» (www.turkmenistan.ru), органа печати Объединенной Демократической оппозиции Туркменистана «Свободный Туркменистан» (www.erkin.net, редактор Л. Кулиев); органа печати Временного Народно-демократического Движения Туркменистана «Гундогар» (www.gundogar.com, редактор Б.Шихмурадов), орган печати «Республиканской партии (в изгнании)» Ханамова - Ыклымова (www.dogryel.com); орган печати Оппозиционного Движения «Возрождение» (www.vatan.com.).

4. Экспертно-пилотажные этносоциологические исследования, проведенные автором:

4.1. Среди русского населения г. Ашхабада по проблеме их отношения к выезду из Туркменистана, Анкета для этого опроса (на основе стандартизированного интервиьюирования) разработана автором при содействии Всероссийского Центра изучения общественного мнения (консультант - Л. Гудков) и Министерства по делам национальностей и региональной политике Российской Федерации (88 респондентов)9.

4.2. Изучение современной туркменской семьи на базе анкетного интервьюирования 130 женщин-туркменок - экспертов в вопросах традиционного репродуктивного поведения женщин, проживавших в сельских поселениях (поселок «Геокча» и колхоз «Совет Туркменистаны») урбанизированного типа10.

4.3. Экспертное этносошюлогическое обследование, проведенное автором на промышленных предприятиях Ашхабада в 1981 г. (опрошено около 200 женщин-туркменок)11. В разработке анкеты и программы обследования участвовали зав. Сектором ИСИ СССР, д. ф. н. А.И. Антонов, старший научный сотрудник сектора конкретно-социологических исследований Института этнографии АН СССР И.А. Гришаев, старшие научные сотрудники Центра по изучению проблем народонаселения МГУ им. Ломоносова В.М. Медков, Н.В. Зверева12.

5. В работе использованы материалы личного архива автора - фрагменты дневниковых и аудиозаписей бесед с экспертами по вопросам этнополитического развития Туркменистана в советское и постсоветское время: первым министром иностранных дел независимого Туркменистана

9 Результаты работы итожены в отчете, изданном на правах рукописи Кадыров Ш Туркменистан 4 года без СССР М. Панорама. 1996 г

10 Кадыров Ш Народонаселение Туркменистана история и современность Вопросы и результаты изучения Ашхабад. Ылым,

1986

11 Кадыров Ш, Кубасова Е О занятости женшин-турк менок в промышленности // Известия АН ТССР, серия общественных наук, 1982. № 5 С 49—55

12 Кадыров Ш X, Медков В М Семья, репродуктивное поведение, демографическая политика// Мы и наши планы М Наука,

1987

А.О. Кулиевым13, бывшим заместителем министра сельского хозяйства Туркменистана СБ. Ыклымовым, бывшим сотрудником Пресс-службы Президента Туркменистана Ё.А. Лннакурбаном, корреспондентом туркменской студии радио «Свобода» М. Сахатовым, поэтом Ш. Нурмурадовым, бывшим вице-премьером правительства С. Ниязова Н.Т. Союновым, бывшим вторым секретарем ЦК Компартии Туркменистана В.Н. Рыковым, редактором журнала «Центральная Азия и Кавказ» политологом X. Эсеновым, активистом А.-Д. Велсапаром, журналистом X. Юсупом, этнографом М. Бердыевым, журналистом А. Гоша, бывшим депутатом Верховного Совета ТССР — Туркменистана X. Союновым.

Теоретико-методологическое основание исследования. Теоретико-методологическая основа исследования сформирована на основе концепции этноса как целостного этносоциального организма, неразрывно связанного с социально-экономическими факторами14, а также исходя из концепции сложной, нелинейной природы социокультурной эволюции и политогенеза. Среди последних первостепенное значение имеют концепции племени как особой формы социально-политической организации сложных непервобытных обществ15, вторичных государств, складывающихся под внешним, влиянием, первичных центров цивилизации16 и синполитейных обществ (синхронных государственным и эволюционирующим под их влиянием17), многолинейной эволюции сложных обществ и альтернативных государству форм политогенеза (Д.М. Бондаренко18, А.В. Коротаев, Н.Н. Крадин19). В контексте задач диссертации большой интерес представляют исследования в рамках, так называемой потестарно-политической этнографии20 и концепции традиционного субстрата в политических

13 Хазарский С. Оппозиция Ниязову есть, но она живет в Москве (беседа с А Кулиевым) // Утро России. 2-8 декабря 1993. С 10; Кадыров Ш Сто дней будущего правления Авды Кулиева (беседа с А Кулиевым). // Утро России. Л? 25, 23-30 июня 1994 С 10

14 Брошей Ю В. Этнос и этнография М . «Наука», 1973. он же Очерки по теории этноса. М, 1983.

1$ Бондаренко ДМ Доимперский Бенин, формирование и эволюция системы социально-пол1ттическнх институтов Апореферат диссертации на соискание ученой степени доктора нстор. наук. М.. 2000; Альтернативные пути к цивилизации М , 2000, Племя и государство в Африке. М, Институт Африки, 1991; Коротаея А В Апология трайбализма; Племя как форма социально-политической организации сложных непераобытных обществ // Социологический журнал, 1995. № 4, Коротаев А В От вождесгва к племени' Некоторые тенденции эволюции политических систем Северо-Восточного Йемена за последние две тысячи лет П Этнографическое обозрение, 1996, 2; его же. Сабейские эподы Некоторые обшив тенденции и факторы эволюции сабейской цивилизации М , 1997; Коротаев А В. Социальная эволюция. Факторы, закономерности, тенденции РАН. Институт востоковедения М.: Восточная литература, 2003 -276 с.

16 Fried М. The Evolution of Total Society An Essay in Political Anthropology, N Y 1967.

17 Первобытная периферии классовых обществ до начала Великих географических открытии Отв ред А И Першиц. AM Хазаноа М. 1978.

18 Бондаренко ДМ , Коротаев А В (ред.) Цивилнзационные модели политогенеза М . Институт Африки РАН. 2003.

19 Крадин Н Н. Политическая антропология М, 2001. С. 149

20 Куббель Л Е. Традиционная политическая культура и колониальное общество И Народы Азии и Африки. 1981, Us 6, его же Идеология и ритуал а становлении верховной власти на грани перехода к раннеклассовому обществу (на нем. яэ) //

системах колониального и постколониального африканских обществ (В.В. Бочаров21, Н.М. Гиренко22, Н.Б. Кочаковой23, В.А Попов24, И.В. Следзевский25, В.Э. Ханин26). Учтены также концепции генезиса древних цивилизаций на Востоке СП. Толстова27 и В.М. Массона28.

В диссертации важное место занимает концепция синполитейного общества, которая в отечественной социальной антропологии истолковывается как изучение «первобытных обществ под воздействием уже сложившихся цивилизаций»29. По нашему мнению, концептуальный принцип изучения синполитейности применим не только к первобытнообщинному, но и к любому догосударственному обществу, которое в силу исторических обстоятельств оказалось под доминирующим влиянием развитого государства или цивилизации. При этом важно иметь в виду, что внешнее воздействие способно быть результативным только в том случае, если оно учитывает внутренние механизмы политического развития племенного общества и собственную логику его исторических трансформации.

В диссертации сделана попытка ввести в научный оборот понятие «этническое общество» (ЭО), что позволяет абстрагиваться от многозначного понимания термина «племя» как собственно родовой (линиджной) организации, целиком основанной на реальных родственных отношениях, и как организации так называемого «вторичного» или «позднего племени», в котором родственные связи, нередко придуманные, вуалируют, «облагораживают» очевидные социальные противоречия. На наш взгляд, понятие ЭО позволяет сконцентрировать внимание на главной

ЕгЬги^гарЫкЬ-АгсЬаеЫо^ьсЬе геи^ЬпЛ Ьрг, В 2 1982, Л*® 1. его же Традиционная политическая культура а постекотонмальном обществе (на примере стран Африки) // Идеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки М. 1984, Куббель Л К Очерки потестарно-политической этнографии М. 1988

21 Бочаров В В Власть Традиции Управление Попытка этноисторического анализа потитических культур современных государств Тропической Африки М , Наука Главная редакция восточной литературы, 1992

22 Гиренко Н ОД Социология племени Становтение социологической теории и основные компоненты социальной динамики Л. 1991

23 Кочахова Н Б Традиционное представление о происхождении и природе государства, тает и правитезя и социальном порядке в странах тропической Африки // Африка культура и общество (исторический аспект) ОД , 1965

24 Попов В А Этносоциальная история аканов а ХУ1-Х1Х веьах Пробтсмы генезиса и стадиально-формационного развития этнополигических организмов М. 1990

25 Следзевский И В Марксистская теория общественных формаций и историческое развитие африканских обществ (проблема общего - особенного - единичного) // V Всесоюзная конференция африканистов М, 1939 Вып 2. Следзевский ИВ Становление национального государства (социально-политический аспект) // Современная Африка Итоги и перспективы развития Эволюция потитических структур М.1990

26 Ханин В Э Неформальные структуры власти институт политических партий в африканских условиях // Современная Африка С 64 История Нигерии в новое и новейшее время Ред ЮН Зотова. И В Следзевский М.1981

27 Тотстов С П По следам древнехорезмийской цивилизации ОД -Л , 1948

28 Массой В ОД Первые цивилизации Л, Наука. 1989

29 Крадин Н Н Политическая антропотогня С 212

характеристике, которая объединяет разные формы племенного типа этнополитической организации, а именно, на этнических отношениях, как особой форме социальных и политических отношений. В этой связи представляется важным показать различия между такими внешне сходными понятиями, как «этническая общность» и «этническое общество». Под первым понимается совокупность людей, обладающая специфическим культурным сходством с непременно присущей данному типу общности экстравертной антитезой «мы — они». В «этническом обществе», напротив, мы находим не только комплексы характеристик, сближающие сегменты этноса, но и признаки противопоставляющие их друг другу (антропологически, территориально, идеологически и т.п.). Антитеза «мы-они» в ЭО интравертна, она направлена внутрь этноса. Поэтому для членов ЭО характерно в большей или меньшей степени дуальное самосознание (племенное и общеэтническое), а генеалогические отношения или легенды являются идеологической базой для доминирования одних племен над другими.

Общности территориально-племенного типа имеют исторические, социокультурные, языковые предпосылки для формирования государственности. Эта способность к этнополитической консолидации особенно ярко проявляется в периоды внешней опасности. Вместе с тем, общности такого типа имманентно свойственна тенденция к сепаратизму, делению на племенные группировки и союзы, борющиеся за лидерство над соплеменниками. Возникновение в таких обществах государства на собственной основе, без цивилизационного влияния извне (особенно в форме политического доминирования), вне сотрудничества местных элит с иноземцами, нейтрализующего племенной гегемонизм, возможно лишь в виде автохтонного режима военно-полицейского типа и насаждения этнического национализма, прикрывающего реальные отношения племенной гегемонии.

Другим ключевым для данной работы понятием является понятие политогенсз - один из базовых терминов политантропологии и потестарно-политичсской этнографии. Целям и задачам данного исследования больше соответствует эмпирическое, конкретно-историческое значение этого понятия - становление и эволюция сложной (надлокальной, в нашем случае -позднеплеменной и надплеменной) политической организации. Политогенез у туркмен представлен в диссертации в виде двух типов отношений: горизонтального и вертикального. Их взаимодействие образует, как мы полагаем, основной вектор этнополитического развития страны. Развитие горизонтального типа отношений выражается в постоянной сегментации семейных кланов, образовании новых родовых (линиджных) групп, обладающих отдельной самостоятельной структурой управления и определенной хозяйственной самостоятельностью. Этот тип отношений выражается также в создании союзов родов и племен. Вертикальный тип

отношений политогенеза выражается в стремлении, прежде всего численно доминирующих родовых групп внутри этнического общества к политической надлокальной гегемонии.

К политогенезу у туркмен (в прошлом преимущественно скотоводов-кочевников и полукочевников) вполне применимы оценки Н.Н. Крадина, относящиеся к обществам номадов, в которых сложная иерархическая организация власти в форме «кочевых империй» и подобных им политических образований развивались только в тех регионах, «где они были вынуждены иметь длительные и активные контакты с более высокоорганизованными земледельческо-городскими обществами...»30. В этом контексте особо важны концептуальные вопросы места и роли России в трансформации традиционных этнополитических структур после присоединения туркменских племен к Российской империи и, особенно, в условиях строительства советской государственности, и проблемы усиления роли этнополитического (племенного) фактора в Туркменистане постсоветского времени.

Концептуальная разработка проблемы племенного гегемонизма, традиционных структур власти и их трансформации на туркменском материале невозможна без использования накопленного опыта исследований российских и, подготовленных под их руководством, туркменских ученых: а) антропологов: А.И. Ярхо, М.Г. Левина, Л. Ошанина, В.В. Гинсбург и Т.А. Трофимовой, Н.А. Дубовой; б) этнологов: Г.И. Карпова, Ю.Э. Брегеля, Г.Е. Маркова, К.П. Калиновской, СП. Полякова31, Я.Р. Винникова32, Т.А. Жданко, Г.П. Васильевой33, А.О. Оразова, А.Д. Джикиева34, К.Н. Нурмухамедова, Ч. Язлыева, О. А. Амантыева и др; в) историков: Н.И. Веселовского, В.В. Бартольда35, Н.А. Кононова, А.Ю. Якубовского и А. Каррыева, СП. Толстова, М.Н. Тихомирова, Ю. А.И. Акатовой, А.А. Рослякова36, СП Агаджанова, М.А. Аннанепесова37, А. Х.Ю. Юсупова, а также зарубежных специалистов38.

30 Кралин H И Политическая .. С. 149

31 Поляков С П. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана. M . МГУ. 1980 г

32 Вннников Я Р Этническая карта Туркменской ССР // Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТССР Т 7. 1963. С 6-9

33 Васильева Г П Родовой состав туркмен-Помудов к этнической истории туркмен // Расы и народа- Современные этические и расовые проблемы Ежегодник М, РАН, 2001 № 27

34 Джикиев А, Очерки происхождения и формирования туркменского народа в эпоху средневековья Ашхабад. 1991

35БартольдВВ Очерки истории туркменского народа//Туркмения Сб Т 1. Л. 1929

36 См . например Росляков А А. К вопросу о государственной организации у туркмен в средние века // Известия Туркменского филиала АН СССР. 1951, Хг 1

37 Аинанепесов М. Укрепление русско-туркменских взаимоотношений в XVÏII-XIX вв Ашхабад 1981

38; Ryvkin, M Post-USSR political developments in former Soviet Central Asia // Nationalities papers. 20 (2), 1992 P 97-106, D'Encause H С. The great challenge Nationalities and the Bolshevik state. 1917-1930 New York/London, Holmes and Meier. 1992, Slezkine Y. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Ptomoted Ethnic Particularism // Slavic Review 53. V« 2.

Методы исследования. В работе использованы традиционные и нетрадиционные методы этнографического и политантропологического исследования. К традиционным методам относятся:

- извлечение информации из письменных литературных, а также архивных источников в фондах Российского государственного архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, фондах Центрального государственного архива Туркменистана и Центрального государственного архива политической документации Туркменистана;

- включенное наблюдение: беседы и интервью с непосредственными очевидцами и участниками общественно-политических событий в советском и постсоветском Туркменистана;

экспертно-пилотажные этносоциологические опросы русского населения г. Ашхабада39;

- наблюдения автора в рамках этнографической экспедиции в Марыйской области ТССР40; анкетирование туркменского населения (город и село) по вопросам их отношения к модели многодетной семьи.

Нетрадиционные методы исследования включают в себя:

- определение доминировавшего в средневековую эпоху у туркмен хозяйственно-культурного типа по разработанной вместе с этнографом М. Дурдыевым методике гипотетического максимума скотоводческого населения в Туркменистане (ГМС);

сопоставления типичных речевых стереотипов и элементов национально-племенной геральдики для анализа эволюции племенного этнополитического самосознания у туркмен;

этнодемографическое индексирование уровней этнической и синиолитейной гегемонии в советское и постсоветское время.

Научная новизна и практическая значимость работы. В диссертации впервые делается попытка показать на историко-этнографическом материале единство эволюции племенной политической организации в этнической истории туркмен, противоречивое взаимодействие процессов этнической и политической дезинтеграции и консолидации. Предлагаемая в данном исследовании концепция этнополитической эволюции туркменского общества охватывает широкий комплекс вопросов, разработка которых

Summer. 1994, Terry М Ал Affirmative Action Empire Ethnicity and the Soviet State, 1923-1938 PhD dissertation. University of Chicago, 1996, Caroe О К Soviet Empire, the Turks of Central Asia and Stalinism London. Macmillan and Co Ltd 1953. Sabol S The creation of Soviet Central Asia the 1924 National Dclimination II Central Asian survey. 14 (2), 1993 P 225-241

39 Эксперт но-пилота ж мое обследование руссхого населения г Ашхабада. Проведен под руководством автора летом 1994 г Опрошено 88 респондентов, экспресс-опрос, проведенный автором осенью 1991 г среди студентов Ашхабада (150 респондентов) по проблемам демократизации, и опрос (254 респондентов), проведённый автором среди государственных служащих весной 1993 г в Ашхабаде

40 Экспедиция в Марыйскую область, колхоз «Захмет* под рук старшего научного сотрудника Института этнографии и антропологии им II Н Миклухи-Маклая АН СССР д и н ЛР Винннкова в 1978 г

позволяет увидеть исторические этапы и современные тенденции политогенеза у туркмен и с этой точки зрения - этнические особенности современной государственности и ее перспективы в Туркменистане. Практическое значение работы определяется тем, что поиск путей демократизации и модернизации независимого Туркменистана, баланса интересов центра и регионов, должен учитывать этнические традиции политической культуры туркмен, степень консолидации туркменского этноса, структуры и тенденции развития племенных землячеств. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке курсов лекций для студентов вузов по этнографии, этнополитологии, истории Центральной Азии, при разработке программ сотрудничества России с Туркменистаном и другими государствами этого региона, в работе дипломатических служб России в Центральной Азии и т.д.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите в Центре региональных и цивилизационных исследований Института Африки РАН 25 мая 2004 г.

Основные положения и выводы диссертации отражены в 16 публикациях общим объемом 61,9 п.л., в том числе в 4 индивидуальных монографиях. Часть работы по теме диссертации опубликована за рубежом. Концептуальные положения диссертации нашли отражение в докладах автора на следующих конференциях и симпозиумах: 18-19 июня 2004 г. на Международном симпозиуме «Workshop on Turkmenistan» в Оксфордском университете (Англия); 27-28 сентября 2003 г. на Международной конференции по политическим проблемам современного в Туркменистана в Праге; 3-5 ноября 2002 г. в Подмосковье, на Международной конференции, организованной фондом Сороса, Лигой защиты прав человека в СНГ, обществом Мемориал по актуальным проблемам политического развития в Туркменистане и соседних с ним регионах; 7-8 декабря 2001 г. на Международном симпозиуме «Central Asia and the Caspian basin: A Decade Post-Independence», организованном Британской академией наук, Гарвардским университетом (США), Международным отделом Кабинета министров Великобритании и Центром «Восток-Запад» Эдинбургского университета (Шотландия); 10 декабря 2000 г. в Болдуин колледж (штат Мэн, США); 13 декабря 2000 г. в Центре Русских исследований Стетсоновского университета (штат Флорида, США); в Осло (Норвегия), на конференции, посвященном проблемам Туркменистана и Таджикистана и организованной Центром русских исследований Министерства иностранных дел Норвегии (октябрь 1996); в сентябре 1992 г. на конференции «Россия и Восток», организованной Институтом востоковедения РАН и др.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка источников и использованной литературы, приложенияй и словаря «Кто есть Кто».

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы, показана ее научная актуальность, представлены основные концептуальные положения и методы, цели и задачи исследования, источниковая и историографическая база диссертации, определена степень изученности проблемы, ее научное и практическое значение.

Первая глава «Ранние этапы становления и эволюции этнополитической организации у туркмен» посвящена выявлению

исторических, хозяйственно-культурных, внутри- и внешнеполитических факторов племенного строя у туркмен в средневековую эпоху (до вхождения в состав Российской империи), а также особенностей эволюции племенной организации.

В первом разделе «Факторы становления племенной организации. Происхождение этнонима «туркмен» рассматривается этнополитическая консолидация части огузских племен. Показано, что распространенность этнонима «туркмен» определялась, с одной стороны, его актуальностью с точки зрения противостояния тюрков иной культурной среде, с другой -признанием достижения тюркским элементом этнополитической гегемонии в Центральной Азии. Новое имя (тюрк мен - «я тюрк») помогало этническому взаимодействию, демонстрируя общность культуры кочевников всего Туркестана. Этноним «туркмен» рассматривается как символ межплеменной политической консолидации, важнейший элемент завоевательной риторики огузов, их демонстративного противопоставления себя персидской и греческой цивилизациям, чуждым их степной ментально-сти.

Выиграв военный этап цивилизационного противостояния земледельцам, туркмены-огузы проиграли этап культурного соревнования. Одна их часть (кизилбаши) сохранила высокие политические позиции благодаря ассимиляции с элитами покоренной Византии, Среднего и Ближнего Востока, другая - основная - была дезинтегрирована по племенному признаку. Племена, как непервобытная форма социально-политической организации, возникали вследствие внешнего «структурирующего» влияния развитых государственных систем на безгосударственные, такая форма племенной социальной организации имеет исключительно вторичный характер41. В XVI в. из 24 названий племен огузов у туркмен сохранились только 16 и только пять из них - салор, баят, чаудор, имрели, игдыр - выступали как названия самостоятельных племен, остальные были названиями племенных подразделений. Древние родоплеменные группы были поглощены новыми племенами: теке, йомуд, сарык, эрсари и др.

41 Fned M The Fvolution'of Political Society An Essay m Political Anthropology New York Random House 1967

14

Второй раздел посвящен смене типов хозяйства как фактору эволюции племенной организации. Сохранение родоплеменной структуры почти до наших дней было присуще народам, в жизни которых важную или основную роль играло скотоводство. Длительное время в науке не было ясности относительно преобладания в хозяйстве туркмен скотоводства. Недостаточная изученность вопроса позволяла историкам рассматривать полуоседлое население Средней Азии и Казахстана только как «оседающих кочевников»42.

У большей части туркмен кочевничество, наряду с примитивным земледелием, было основным занятием до ХУП-ХУШ вв. Это подтверждается разработанной нами формулой гипотетического максимума кочевого скотоводческого населения (ГМС), Туркменистана. В ХУТ-ХГХ вв. туркменские племена с преимущественным развитием кочевого скотоводства, обитавшие в Прикаспии и Прибалханье, вступили в затяжной конфликт за орошаемые земли и пастбища с другой этнорегиональной группировкой туркменских племен земледельческой зоны Прикопетдага. Так, туркмены-теке до переселения в Ахал в XVIII в. были исключительно кочевыми скотоводами. С начала XVIII в. теке, согласно действовавшему в ту пору праву «сильному все дозволено» (гун гуйчлгшки), вытеснили из Южного Туркменистана и частично ассимилировали малочисленные туркменские племена. Захватив Ахал и Атек, теке подчинили себе безземельных крестьян (дайхаи), в том числе так называемых «сайры» и «кесеки». Кесеки и сайры считались переселенцами, потомками рабов (гул) и пленниц (гырнак, чоры). Карадашлинские, нохурские и прочие группы не текинского населения вынуждены были заниматься арендой водных

43

источников и участков земли у туркмен-теке .

В третьем разделе изучены формы племенной организации и их эволюция. Этнополитическая организация туркмен к началу XX века проделала значительный путь эволюционного развития. Результаты этого развития наиболее полно проявились в усложнении структуры туркменского общества, прежде всего за счет дифференциации форм племенного устройства. В типологическом аспекте эти формы можно свести к двум стадиально различным типам этнополитической племенной организации. Первый тип - более архаический - тяготел к иерархической модели родоплеменного устройства и лежавшей в его основе большесемейной общине; второй - неиерархический - складывался скорее под влиянием внешних факторов и имел в своей основе территориальный тип социальной организации, территориальную общину, большую неразделенную и малые семьи. Оба типа существовали параллельно и в сложном сочетании друг с

42 Жданко Т А Патриархально-феодальные отношения у полуоседлого населения Средней Азии // I Всесоюзная конференция востоковедов (Тезисы докладов н сообщений) Ташкент* 1957. С 208-210

43ЦГАТ Ф. 1 Оп 2 Д 3589 Л. 43—44, Ф. 127.0п 5а Д 2. Папка Л": 5. Л 54 Аренда водных источников в Закаспии

другом. В процессе оседания на землю и прикрепления к определенным областям и оазисам, союзы крупных племен, характерные для эпохи кочевничества до XVII века, исчезали, а сами племена территориально дробились на новые племенные группы.

Политическое руководство племенем и союзами племен осуществлялось Советами (маслахатами - туркм. «совет», «совещание»), в которые входили старейшины, военные вожди (сердары), ханы (руководители родовых группировок). Маслахаты (генгеши) различались по уровням управленческо-властной компетенции: аульный, родовой, племенной, межплеменной. Созывов всетуркменских маслахатов не отмечено. На маслахатах решались вопросы переселений, водо-земельные споры, строительства оборонительных сооружений, ирригационных систем и др. Маслахат выполнял функции третейского суда в решении брачных, уголовных, имущественных дел, руководствуясь при этом нормами адата.

Четвертый раздел посвящен традициям и стереотипам этносоциальной стратификации в племенном обществе. На стадии развития племени как политической организации (союзы племен), когда в состав племени входят инородные группы, возникает деление племен на «своих» и чужих». Как бы не был ассимилирован чужак в языковом и прочем культурно-бытовом плане, он всегда выделялся по физическим признакам. Племенная эндогамия, предпочтительность родственных браков, запреты по адату браков между «чистокровными» - «иг» и туркменами арабского происхождения кул, а также браки малолетних (адаглы, адаглама) и раннее заключение брака путем сговора родителей - характерные черты жизни туркменского общества в прошлом, даже в XX веке44. И до настоящего времени, в виде пережитка, помимо межплеменной стратификации по генеалогическому признаку «древности» происхождения, существует деление туркмен по признаку «чистоты крови». Опасения этнического смешения стала причиной длительного сохранения у туркмен, особенно у теке45, обычая вытягивания головы новорожденным для придания черепу вытянутой (долихокефалыюй) формы. Обычай вытягивания головы, в отличие от других туркменских обычаев, не нес никакой функционально-полезной нагрузки, кроме этностратификационной.

В главе второй «Этнонолитическое состояние и трансформация туркменского общества накануне и после

вхождения в состав России» анализируются основные черты колониального управления туркменским этнополитическим ареалом в составе Российской империи, административное закрепление деления

44 Васильева Г П Туркмены (Вопросы этногенеза ж этнокультурные традиции) Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук в форме научного доклада М , 1990 С 44

45 Дурдыев М Б Туркмены (Поиски предков туркменского народа и его исторической прародины) Ашхабад. Харп. 1991 С 31

туркмен на территориально-племенные группы и создание предпосылок для модернизации этнополитической структуры туркмен.

В первом разделе рассматриваются межплеменные отношения и характер присоединения туркмен к России. Неудачи в Крымской войне (1853-1856 гг.) подтолкнули Россию к завоеванию Туркестана. В 1863-1874 гг. были покорены Ташкент (1865 г.), Бухара, Самарканд (1868 г.), Хива (1873 г.), Коканд (1873-1876 гг.).

Туркмены своего государства не имели, номинально являясь подданными соседних государств. Они представляли собой суверенные, порой недружественные друг другу территориально-племенные группировки, которые самостоятельно решали вопросы войны и мира. Россия вступала в союзы с лидерами одних племен для того, чтобы результативнее провести покорение других.

Защищенные от внешних врагов Копетдагом с юга и Каракумской пустыней с севера, туркмены-теке были уверены в том, что смогут отразить русскую агрессию. Подготовка и ход завоевания Россией Южного Туркменистана достаточно подробно описаны и проанализированы в многочисленных исследованиях советских историков. Захват Туркменистана и демографические потери, понесенные туркменскими племенами, нейтрализовали претензии на гегемонию как йомудов, так и текинцев. Отношения между этими самыми крупными племенными группировками остались напряженными. Более того, геоктепинская война усилила раскол внутри теке.

С 1881 г. началась новая история туркмен. Были прекращены работорговля, войны и межплеменные споры, получило развитие ирригационное строительство, существенно выросла площадь орошаемых земель, были заложены основы транспортной инфраструктуры, связывавшей Центральную Азию с Европой. Россия признала неоспоримым право проживания туркмен в оазисах Прикаракумья, их доминирование на большей части Туркменистана без риска быть втянутой в войны с Ираном, Бухарой и Хивой. Административно-политическое деление туркмен между Закаспием, Хивой и Бухарой было сохранено, но границы Закаспия с туркменскими районами ханств Хивы, Бухары и Северо-Восточного Ирана остались условными.

В разделе втором традиционные институты власти рассматриваются в связи с новым административным делением Закаспийской области. Присоединение туркмен в последней четверти XIX столетия к Российской империи стало новым этапом в эволюции этнополитической организации туркмен. Такое деление было шагом в направлении закрепления деления туркменского общества на племенные (территоритально организованные) ханства. В 1890 г. Закаспийская область делилась на 5 этнических уездов: Ахалтекинский (позднее Асхабадский), Тедженский, Мервский, Красноводский и Мангышлакский (где основным населением были казахи).

Помимо уездов, для крупных племенных землячеств в области были организованы (субэтнические) приставства.

Во главе уездов стояли русские военные начальники. Они отбирали аксакалов для руководства населением аулов, кандидатуры отобранных представителей затем утверждал начальник области. По архивным данным, только лишь в 1910 г. по Закаспийской области были освобождены от работы «за несоответствие должности» 49 старшин аулов46. Па низовом уровне были сохранены традиционные институты власти туркмен: маслахаты, адат и т.п. Маслахат, как собрание племенной знати, продолжал оставаться высшим органом локально-общинного самоуправления у туркмен. В связи с прекращением военных набегов после присоединения к России у туркмен исчезает институт военной организации (аламан) и институт вождей, возглавлявших аламаны. Должности ханов долгое время сохранялись в Мерве, Иолотане, Пенде, Серахсе. Они занимали промежуточную административную ступень между уездным начальником и аульным старшиной и приравнивались к статусу волостных начальников.

Созданная русскими политическая система «военно-народного управления» туркменским обществом состояла из двух подсистем: европейской и традиционной. Взаимоотношения этих двух подсистем можно охарактеризовать как «культурно-политический симбиоз». Царское правительство в Закаспии, не вмешиваясь во внутренние дела туркмен, вместе с тем, в необъявленной «племенной политике» выбрало линию на сохранение в туркменском обществе этнополитических структур, базирующихся на регионально-локальном племенной гегемонизме. Для усиления контроля и ослабления сплоченности текинской племенной группировки, с одной стороны, и удовлетворения внутриплеменных клановых амбиций, - с другой, администрация разделила текинцев на уезды (Ашхабадский, Тедженский, Мервский) и внутриплеменные приставства в уездах (Дурунское в Ашхабадском уезде, Отамышское и Тохтамышское в Мервском уезде). Оно ограничило также возможную территориальную экспансию туркмен теке, организовав приставства для туркмен сарыков, салоров, выделив в Ахалской зоне Атекское приставство, создав в центре Мургабского оазиса царское имение (Мургабское государево имение), именовавшееся также Байрамалийским приставством.

В третьем разделе анализируется трансформация традиционной этнополитической организации после вхождения в состав Российской империи. Она была обусловлена, с одной стороны исторической подготовленностью туркменского общества к структурной этнотерриториальной дифференциации, а с другой - интересами геополитической безопасности. Такую безопасность для этнополитического развития туркменского общества в направлении мелких этнических ханств

46 ЦГАТ. ф. 1 Оп. 2 Д 3996 и 3907II Приказы по Закаспийской области.

18

могла обеспечить только Российская империя, установившая контроль за регионами и государствами, окружавшими туркменские земли. К началу XX в. почти ни одно из 19 крупных племен не было компактным целым. Наиболее крупными племенами были: теке (текинцы), иомуды, эрсари, сарыки, салыры (салоры), гёоклены, човдуры (чоудоры) и алили (алиэли). Племенная структура стала рыхлой и аморфной. Номенклатура и терминология племенных подразделений утратили определенность; крупные подразделения племен уже не обладали политическим единством. Продолжились процессы социо-культурной ассимиляции мелких и отдельных родовых групп. Ускорившийся процесс оседания туркмен на землю стал причиной дробления родовых групп на соседские общины (оба). Согласно типичной для туркмен генеалогической схеме, несколько оба образовывали родоплеменное отделение (тире, болум, оймак), а несколько родоплеменных отделений образовывали иль.

С развитием оседлости в царское время кочевое понятие иль наполнялось новым содержанием. Это была уже не просто крупная родоплеменная группировка, а племенное землячество. Понятие ильдаш стало эквивалентом русского слова земляк, «родственник по территории». Землячества меньшего масштаба именовались обадаитык (односельчане). После присоединения к России и прекращения войн трансформация родовой общины в соседскую стала необратимой. Дробление племенных группировок на мелкие родовые автономные группы в оазисах, где проживала подавляющая часть туркмен, сопровождалось, как считают исследователи, ростом числа малых семей и сокращением численности больших многопоколенных семей47.

Важным итогом присоединения туркмен к России стало формирование в крае славянской диаспоры и общий рост нетуркменского населения. Этому посвящен четвертый раздел: «Формирование славянской диаспоры и первых групп евротуркмен». Через русификацию было положено начало первичной модернизации обществ Средней Азии. После образования Закаспийской области началось формирование первых групп евротуркмен -специфического этносоциального и субкультурного слоя общества, помогавшего русским властям укреплять в Туркменистане централизованную власть. В начале 1870-х гг. в Туркестане работала особая комиссия по организации народного образования среди местных национальностей. Комиссия наметила создание для детей коренных национальностей низшего типа светской школы — школы элементарной грамоты. Евротуркмены воспитывались под воздействием высокой русской культуры, но происходили из окружения и потомства традиционной племенной элиты различных уровней. Они получали образование в Петербурге и других городах России. Среди евротуркмен были также

47 Кисля ков Н А. Очерки по истории семьи |г брака у народов Средней Алин и Казахстана Л. 1969 С 23

19

разночгащы из обедневших семей, окончившие русско-туркменские школы, светские учебные заведения в Казани, Ташкенте, Оренбурге. Воспитательная задача туркменской школы заключалась в том, чтобы дать туркмену русскую грамоту и выработать из него надежного русского подданного.

В главе третьей «Трансформация этнополитической организации в советский период» анализируются процессы

радикального переустройства этносоциальной структуры туркменского общества в контексте становления в Туркменистане советской государственности.

В первом разделе раскрывается контекст борьбы в Закаспии в 1917-1919 гг. Распад Российской империи, победа большевиков и последующее создание Советского Союза поставили этнополитическое развитие народов Средней Азии в новый геополитический и цивилизационный контекст. Доминирующее значение в процессах эволюции этнополитической организации у туркмен сохранил внешний фактор - воздействие российской (советской) государственности. Но содержание, механизм этого влияния существенно изменились, как изменился радикально и характер самой российской государственности, ее цивилизационное содержание.

Процессы трансформации этнополитической организации туркменского общества в начале XX в. шли в направлении углубления этнотерриториальной дифференциации. Поэтому, в отличие от прошлого, туркменские племена не смогли консолидироваться перед лицом внешних изменений. Революционные события в России были встречены туркменской племенной знатью в Ахале сравнительно спокойно, как внутреннее дело русских. Туркмены в большинстве отстаивали традиционный уклад жизни, родовую обшину «туркменчилик» (неписанные законы предков).

Самый авторитетный лидер туркмен-теке Махтумкули-хан, хотя и поддерживал большевиков, в целом оставался на позициях сохранения своего племенного ханства. У Махтумкули-хана не было проекта реформирования Туркменистана. Если он и соглашался войти в состав руководства областью, то только с целью сохранения собственной автономии на землях влияния своего привилегированного ахалтекинского племени. В отличие от Махтумкули-хана, текинцы-евротуркмены, не обладавшие столь высоким авторитетом в традиционной структуре туркменского общества, предлагали план реформирования всей этнокультурной структуры Закаспия путем узурпации централизованной власти в своих руках.

Во втором разделе исследован феномен басмачества в контексте племенной организации туркмен. Реакция на революционные события традиционной элиты в регионах Туркменистана была иной и отличалась от позиции Махтумкули-хана. В регионах, на волне революционных событий первых двух десятилетий XX в., особенно в годы двоевластия, гражданской

войны, и недовольства политикой большевиков возникают новые лидеры племенных землячеств, стремившиеся создать независимые этнические ханства. Дайхане привыкли следовать за лидерами традиционной племенной элиты. В свою очередь, вожди племен - Эзис Чапык (1884-1919 гг.), Джунейд-хан (1857-1938 гг.) и др. зависели от настроений своих выборщиков и религиозного окружения, а потому следовали локально-племенным интересам. Они были разрозненны, их политическое влияние было невелико. Военно-революционная обстановка в Закаспии привела к возрождению функций вождей (сердаров). Новые лидеры конкурировали за влияние среди соплеменников с ханами и старшинами, назначенными царской администрацией. Для этих целей использовалось широкое недовольство народных масс царской властью, получившее название «басмачество», во главе которого нередко вставали фигуры из народа, а не из среды родовой аристократии.

Земляческо-племенные группировки боролись за власть в своем регионе, яростно уничтожая своих же соотечественников, но не претендуя на территории соседних племен. Басмачество базировалось на идее регионального (земляческого) племенного гегемонизма. Оно не было в полном смысле антирусским протестным движением на этнической почве. Имеющиеся материалы указывают на союзнические отношения лидеров басмачества с русскими повснцами.

В третьем разделе раскрыты этнополитические особенности и значение административно-территориального переустройства Туркменистана. В 1924 г. большевики объединили земли Закаспия с туркменскими районами Хивы и Бухары в общую для всех туркмен советскую республику. По оценкам Г.И. Карпова, в 1924-1926 гг. в составе туркмен ТССР доля теке составляла 39,2%, эрсари - 22%, йомуд - 13,2%, салор - 5,2%, сарык - 4,8%, остальные племена (човдур, гёоклен, карадашлы, баяты и др.) - 15,6%48. Демографическое доминирование туркмен-теке было результатом преимущественного истребления басмачества в пограничных районах Туркменистана, на севере и востоке. Потери туркменских племен в северном Туркменистане составили около 80 тыс. чел. В восточном Туркменистане в 1925 г. в Афганистан эмигрировало 40 тыс. хозяйств туркмен49, главным образом из племени эрсари.

Не выдвигая этнический критерий в качестве решающего в новом административном делении, руководство ТССР прямо указывало на его важность, особенно на уровне районов. Создание административного деления с учетом территориальной структуры туркменских племенных землячеств отвечало интересам местных элит и повышало их лояльность к советской власти. Опасность создания этнических ханств, для большевиков,

43КарповГИ Ролосюеная туркмен //Туркменоведснне, 1928, Х* 12 1929 .V I С 57 49 РГАСПИ Ф 17 Оп 30 Д II //Отчет ЦК КП(6)Т к 1П-му съезду Ашхабад, 1927 Л 7

как сторонников ушггаризма, усиливало необходимость ликвидации традиционной элиты. Новая власть еще не имела достаточного по количеству и надежности кадрового ресурса для управления этнотерриториальными образованиями. В этой ситуации используются административно-территориальные реформы (создание и упразднение областей и районов), которые приводили к широкомасштабному обновлению местных аппаратов власти на всех уровнях территориальной организации власти.

В главе четвертой «Евротуркмены: происхождение, место и роль в этнополитической организации в советский' период»

исследуются этнокультурные аспекты формирования новой этнополитической структуры туркменского общества в советском Туркменистане.

В первом разделе дается характеристика советских евротуркмен как нового этносоциального слоя, ставшего важной частью широкомасштабной перестройки этнического общества Начало этому процессу положила программа национализации (коренизации) чиновников аппарата советской власти. Ее суть состояла в создании евротуркменской элиты, не только социально, но и культурно ориентированной на советскую Россию, способного представлять новую власть на различном административно-территориальном уровне, работать в советском и партийном аппарате. Помимо школьного образования и ликвидации неграмотности, во всех областных городах ТССР, а также крупных районах были открыты интернаты для детей. Факт воспитания молодого человека в советском интернате служил показателем благонадежного социального происхождения. Другой составной слоя евротуркмен стали так называемые выдвиженцы «от станка». Они были поставлены в привилегированные условия для социального роста. Кардинально общий уровень грамотности и образования туркмен стал меняться с конца 50-х - 80- х гг. XX века. В начале 60-х гг. 7-летние школы были реорганизованы в 8-летние. В начале 80-х гг. завершился переход к всеобщему среднему образованию молодежи. В 1980-х гг. средние специальные учебные заведения (техникумы, училища) выпускали ежегодно 8700 специалистов, вузы 5600. Всего в вузах обучалось в начале 1980-х гг. 35 800 студентов. В республике работала национальная Академия наук, объединявшая 15 НИИ и свыше 1000 научных сотрудников.

Во втором разделе рассматривается этнокультурная среда формирования евротуркменской элиты. На этнокультурное развитие туркмен советского времени большое влияние оказала славянская и шире русскоязычная диаспора в Туркменистане. Не последним условием получения молодой туркменской интеллигенцией кредита политического доверия был интернациональный брак. Практически все первые руководители ТССР состояли в браках с женщинами русской, еврейской, татарской национальностей.

Вместе с тем, основным направлением развития евротуркмснской субкультуры в до- и особенно в послевоенный период был рост среди получивших высшее образование евротуркмен этнически гомогенных браков с туркменками, уступавшими им в уровне образования и склонными, по туркменской традиции, к рождению большого числа детей. Эта этносоциальная категория туркмен строила свои отношения с земляками и единоплеменниками по принципу: «патрон - клиент». Потомство евротуркмен имело общий (урбанизированный) ареал расселения, амбивалентную ментальность и даже эндогамную микросреду. Составной частью этой микросреды были русские.

Стремительные социально-экономические преобразования,

сопряженные с большим количеством людских потерь, в том числе квалифицированных работников, с одной стороны, и ростом населения - с другой, происходили в ТССР благодаря влиянию метрополии. В результате именно этих преобразований в Туркмении, как и в других национальных республиках Средней Азии, сформировались местные партийно-государственные элиты, стремившиеся к большей самостоятельности. Численное доминирование коренных жителей практически во всех звеньях управления, стало безусловным, но это было доминирование евротуркмен. По динамике роста русскоязычия государственные чиновники высокого ранга и политическая элита далеко опережали все остальные социальные группы туркменского общества. Накануне роспуска СССР 698 767 туркмен свободно владели русским языком50.

Основным принципом участия нового «племени» в политической жизни ТССР была его опора на Москву, которая, в свою очередь, всегда «по-отечески» относилась к евротуркменам как к достижению советской национальной политики. Формирование новой советской туркменской элиты было сопряжено с объективным процессом первичной модернизации туркменского общества в XX в., которая происходила на базе новой, подготовленной к модернизационным процессам светской культуры России. Поэтому методологически ошибочно ограничиваться определением этого процесса только как русификации туркмен, хотя по форме он таковым являлся. Евротуркмены, как политические руководители, должны были быть не только преданы идеям партии, но и иметь тесную связь с народом и пользоваться у него доверием. Поэтому знание евротуркменом этнической культуры было неотъемлемым условием его карьерного роста. Сходные явления характерны для постколониальных обществ в Тропической Африке51. Вместе с тем в африканском обществе, как и в туркменском,

50 Итоги всесоюзной переписи населения 1989 Т. 4 Ч I. 1990, Oiinn J. Kaiser R. Russians as the New Minority Ethnicity and Nationalism in the Soviet Successor States Oxford, 1996. P 215

51 Бочаров В В. Власть Традиции. Управление С. ЮЗ

интеллигенция острее сознавала свой собственный интерес, нежели являлась выразителем интересов определенных классов и социальных групп.

Евротуркмены могут быть ранжированы на четыре группы элит: 1. племенная - региональная, тяготеющая к бытовому трайбализму; 2. этнонациональная - активный (политизированный) трайбализм; 3. националистическая - унитарная, в которой превалирует осознание социокультурного единства евротуркменства; 4. национальная, тяготевшая к гражданскому обществу и либерально-демократическому мировоззрению. Подавляющая масса туркменской евроэлиты за годы советской власти достигла пограничного состояния и находилась в переходе от 2-й к 3-й группе. Политические предпочтения евротуркмен были расплывчаты и эклектичны, но в целом зависели от степени европеизации. Чем ниже была эта степень, тем ближе они были по ментальности к своему электорату, а точнее, к соответствующим субэтническим группам.

Третий раздел посвящен племенным землячествам в контексте урбанизационных процессов, развернувшихся в Туркменистане в советский период. Общий уровень европеизации в советское время и приближенность к властным структурам племенных землячеств были тесно связаны с уровнем их урбанизированости. До второй половины XX в. уровень урбанизации собственно туркмен оставался невысоким и повышался в процессе укрупнения и преобразования колхозов в поселки городского типа, расширения границ европейских поселений и поглощения ими близлежащих аулов, а также высокого естественного прироста туркмен. Во второй половине XX века уровень урбанизации собственно туркменского населения существенно повысился, но остался ниже доли сельского туркменского населения. Показатель урбанизированности туркмен вырос за счет населения поселков городского типа, зачастую представлявших собой районные центры организации сельскохозяйственного производства.

Показатели урбанизированности туркмен по племенным землячествам официальной статистикой не фиксировались. Общая картина распределения городского населения по областям свидетельствуют о диспропорциях в степени урбанизации землячеств. Наименее урбанизированным было северное землячество (бывшие туркменские районы Хивинского ханства), где располагалось единственно крупное городское поселение - г. Ташауз -административный этого региона. Наиболее урбанизированной в советское время считалась западная часть страны, главным образом потому, что там располагались небольшие индустриальные поселки. Вместе с тем возможности включения землячеств в жизнь столичного ареала, многократно превосходившего остальные городские поселения по численности и качеству жизни, были ограничены расстоянием проживания землячеств от столицы.

В четвертом разделе исследуется роль традиционной семьи в воспроизводстве клановых структур. Для радикального переустройства

этнического общества было необходимо провести перестройку традиционной туркменской семьи, выступавшей в качестве первоисточника воспроизводства этнополитических клановых отношений. Ликвидировать решениями «сверху» традиции жизни расширенной семьей-кланом было невозможно. Многодетная традиционная семья играла ключевую роль в сохранении традиционных ценностей, в воспроизводстве традиционной этнополитической организации.

Параллельно с процессом формирования новой туркменской элиты, еще более бурными темпами шел рост численности туркмен в целом. Высокая рождаемость расширяла их представительство во всех сферах общественной и государственной жизни. Культурное воспроизводство новой советской туркменской элиты не в состоянии было конкурировать с естественным (демографическим) воспроизводством традиционного общества. Одной из отличительных черт субкультуры евротуркмен, особенно во втором и третьем поколениях, стала корректировка прежних репродуктивных установок.

«Демографическое наступление» традиционной семьи происходило даже в условиях начавшегося сокращения рождаемости в целом по республике. В контексте политогенеза туркмен ключевую роль играла не высокая рождаемость, а культурные нормы и ценности расширенной семьи и семьи-клана. Традиция клановой вербовки (у туркмен - «аркадашества»), вырастающая из института расширенной семьи, сохраняется и после того, как семья становится малодетной.

Глава пятая «Развитие племенного гегемонизма в советском Туркменистане» посвящена изучению проблемы сохранения трайбализма в высшем эшелоне власти, формам и методам его нейтрализации в советском Туркменистане.

В первом разделе освещается возникновение условий для племенного гегемонизма ахалтеке. Суть современного племенного гегемонизма состоит в том, что все туркменские землячества заинтересованы в строительстве всетуркменского государства, но каждое видит себя на месте лидера туркмен и не соглашается разделить с другими эту историческую миссию. Борьба за власть сфоркусирована на конкуренции землячеств в различных общественных, государственных, политических институтах.

Объединение туркмен Закаспия с туркменскими территориями Хивы и Бухары в границах образованной ТССР серьезно пошатнуло демографическое доминирование теке, составлявших ранее в бывшей Закаспийской области свыше 60% всех жителей (теке составляли большинство в трех из 5 уездов области: Ашхабадском, Мары иском, Тедженском). В границах Туркменской ССР сложилась иная, чем во времена царского Закаспия этнодемографическая ситуация: 60% всех туркмен со-

стояло из нетекинцев. В годы ликвидации басмачества и проведения коллективизации наиболее пострадавшими оказались нетекинские области йомудов и эрсари). Ахалтеке сохранили реальную возможность политического доминирования вследствии сохранения за их регионом столицы нового государства - г. Ашхабада. Значительная группа представителей евротуркменской политической элиты происходила из столичного Ахалского региона.

Во второй половине 1920-х гг. руководство ТССР приняло предварительное решение о переносе столицы в Чарджоу. Одним из главных сторонников этого проекта был председатель ЦИК ТССР йомуд Н. Айтаков. Спор, державший в напряжении ахалскую элиту 5 лет, завершился победой сторонников сохранения столицы государства в ахалтекинской зоне. Это создавало привилегии живущему вокруг столицы землячеству, усиливало недовольство советской властью в регионах.

Второй раздел посвящен внешнему контролю как средству нейтрализации гегемонизма столичного землячества. Стержневую роль в создании фактически унитарной системы государственного управления в Туркменистане в советское время играла Коммунистическая партия и ее Центральный Комитет. Важнейшим средством политического контроля, управления организационными, кадровыми, идеологическими процессами в самой партии стал институт российско-туркменского дуумвирата -неписанное правило назначения на пост одного из ведущих секретарей ЦК КПТ, параллельно с секретарем-туркменом, назначенца из Москвы. Определение роли этого института, степени его эффективности имеет значение индикатора эволюции форм контроля союзного ЦК в Туркменистане, тесно связанной с развитием кланово-земляческих отношений в высшем эшелоне власти республики. Опасность узурпации власти представителями столичного землячества было одним из главных мотивов в решении вопроса о лидерстве в ЦК КП(б)Т в пользу назначенца из Москвы. Противоборство ахалской группировки внешнему контролю завершилось в послевоенное время официальным назначением Ш. Батырова на пост первого секретаря ЦК партии. Вторым секретарем ЦК был назначен местный русский А. Сенников. Впервые русский секретарь не был командирован в ТССР, а «первым», теперь уже навсегда, стал туркмен. С 1947 г. проблема межземляческих противоречий времени в туркменской партийной номенклатуре стала проявляться более четко. Конкурирующие группировки увидели, что туркменам позволено править республикой.

В третьем разделе прослеживается ослабление внешнего контроля и развитие земляческих и клановых противоречий в высшем эшелоне власти (1947-1985 гг.). Центральным тезисом батыровской группировки была национальная консолидация туркмен при авангардной

роли деятелей из ахалтекинского ареала52. Сценарий национального строительства на базе традиции племенного гегемонизма не мог устроить Москву ни стратегически, ни тактически. В стратегическом плане вдохновлявшие Ш. Батырова цели противоречили тезису И.В. Сталина об обострении классовой борьбы в СССР по мере строительства социализма, означавшего применительно к национальным республикам неуклонное нарастание борьбы с национализмом. В тактическом отношении, развитие туркменского национализма на базе ахалтекинского гегемонизма было опасно для Москвы вдвойне, т. к. в Ахале находился Ашхабад.

Появившись впервые на посту «баш-секретаря» ЦК КПТ через 23 года (1947 г.) после образования ТССР представитель столичного туркменского племени находился у власти совсем недолго. После Ш. Батырова туркмены-ахалтеке почти 35 лет (1951-1985 гг.) не имели возможности возглавлять Компартию Туркменистана. Случившееся с Ш. Батыровым и субэтнические характеристики последующих лидеров компартии Туркменистана позволяют предполагать, что именно с момента отставки Ш. Батырова партийные лидеры в Москве пришли к заключению, что союзниками партии в борьбе со столичным племенем могут быть туркмены других племен. Их племенное сознание отличалось от ахалтекинского тем, что они не рассматривали столичную зону как исконно свою. Туркмены-эрсари, йомуды и другие неахалтеке могли чувствовать себя уверенно в Ашхабаде, только ощущая поддержку Москвы.

К концу 1989 г. М.С. Горбачевым были сменены руководители всех союзных республик СССР. Появление на посту «первого» представителя Ахала было исторически предопределено. Традиционная при смене первого секретаря ЦК КПТ кадровая перестройка совпадала с амбициями элиты ахалтеке. Роспуск Советского Союза снял последние ограничения (политические, идеологические, кадровые) для роста трайбализма в республике.

В главе шестой «Современное состояние и перспективы эволюции этнополитической организации у туркмен»

рассматриваются проблема соотношения советской синполитейной и постсоветской этнической гегемонии, причины и возможные последствия традиционализации политической жизни в независимом Туркменистане.

Первый раздел дает представление о взаимосвязи роли славянской диаспоры и земляческо-племенного гегемонизма. Наличие славянской русскоязычной диаспоры и ее доля в этническом составе населения страны в советский период являлись важными факторами, с одной стороны, ускорения модернизации и внедрения новых форм политической культуры,

52 РГЛСПИ Ф 4 Ролик 428 Оп 9 Д 854 Л 107-200 Н 30 марта 1953 г Коммунисты - секретарю ЦК КПСС Г М Маленкову (58)

разрушения традиций этнического общества, а с другой - психологическим раздражителем, стимулирующим развитие у местного населения спонтанного национализма и рост на этой базе, зачастую обманчивой, ситуативной общеэтнической консолидации. Чем выше уровень русской диаспоры, тем больше ее этнических представителей было в составе высшего руководства каждой из республик Средней Азии.

Правящая элита в этническом обществе, если она заинтересована в общеэтнической консолидации, должна стремиться к сохранению иноземной диаспоры, служащей своеобразным ретранслятором культурной модернизации, условием сохранения стабильной преемственности процессов социально-экономической и технологической трансформации этнического общества в советский и постсоветский периоды. Одна из причин скрытого, а затем и открытого политического курса на вытеснение русских, а затем и всех европеизированных (под влиянием русской культуры) социальных слоев корениться в природе политогенеза этнического общества и традиционного трайбализма. Традиционный трайбализм допускал проявление идеологии и практики племенного гегемонизма исключительно на локальном уровне, в пределах определенного исторического ареала преимущественного расселения соответствующей этнической группы (племенного землячества). Практика племенного гегемонизма надлокального уровня, опирающегося на институты государственной власти и посредством этого ущемляющего экономические, социальные, культурные интересы остальных племен, не вписывается в представления о целостности и единстве этнического общества как социального организма, сегменты которого сохраняют полноценную социокультурную автономию.

В такой ситуации проводимая политика вытеснения диаспор необходима землячеству-гегемону как доказательство защиты и консолидации общеэтнических интересов, якобы заботы о сохранении самобытной культуры этноса и как элемент идеологии общеэтнической консолидации вокруг племени гегемона, чтобы противостоять псевдоопасности повторного иноземного закабаления. Достигаемая на этой основе временная, конъюнктурная консолидация земляческо-племенных элит, не подкрепленная сближением этнических регионов на реальном социально-экономическом и политическом уровнях, дает племени-гегемону время для укрепления своих позиций и последующего вытеснения с ключевых постов в государстве региональных элит.

Во втором разделе исследуется культурная практика племенного гегемонизма. Причины устойчивости кланово-земляческих стереотипов в сознании туркмен новейшего времени связаны с особенностями эволюции традиционной семьи. Различным этапам этнополитического развития общества соответствуют свои типы семьи: семейной общины и больших неразделенных семей - в период господства политической структуры по типу генеалогической иерархии, малой патриархальной семьи - в период

формирования политических структур по племенным землячествам. Этот тип малой патриархальной семьи доминировал в демографической структуре туркменского общества до конца первой половины XX в. Затем, в 1960-х гг. наступило время широкого распространения номинально-традиционной многодетности (4, чаще 5, реже 6 детей в семье). Такие семьи, с одной стороны, были включены по родственным каналам в свои земляческие группировки, с другой - в структуры государства, нередко с помощью тех же земляческих связей. Формируемые из этого источника отряды городских туркмен и евротуркменской элиты становились авангардными группами в своих земляческих корпорациях.

С. Ниязов пришел к власти в Туркменистане (1985 г.) в период широкого распространения в туркменском обществе неформальных семейно-клановых и кланово-земляческих объединений элиты. После роспуска СССР, лишившись былой опеки Москвы, евротуркмен С. Ниязов принимает правила политики в этническом обществе и борется с трайбализмом, используя трайбализм. Официальная идеология политического режима в постсоветском Туркменистане - башизм (авторитаризм) и комплекс поддерживающих его мер: культ личности главы государства, воинственная защита установленного порядка, не исключая вмешательство государства в личную жизнь граждан, национализм, подмена выборов референдумами, цензура, фальсификация базовых статистических показателей, однопартийность, подавление политических противников. Как тип политического гегемонизма башизм основан на захвате стратегических позиций и политических ресурсов земляческим кланом. В отличие от авторитаризма периода ранней модернизации (диктатуры Кромвеля в Англии, бонапартизма во Франции, кемализма в Турции, фашизма в Италии и Германии и др.), башизм ориентируется на ретрадиционализацию политической культуры и режим квазимонархии, в частности, обнаруживая сходство с мобутизмом в Заире - культом президента как традиционного вождя (туркм. «сердара»).

Специфика нового подхода предполагает использование двойных (демонстрируемых и скрытых) идеологических установок. В идеологической системе евротуркмена С. Ниязова в постсоветский период русские, громившие ахалтеке в 1881 г. и коммунисты - это одно и то же; они «породили разногласия между племенами»53; только объединившись вокруг так называемого президентского племени (землячества), туркмены создадут нацию и новое государство. При этом узловым элементом является именно племенной (земляческий) гегемонизм. Его легитимизация в ходе строительства нации, одновременно, служит средством сохранения поста президента за С. Ниязовым.

53 Выступление С Ниязова на совещании • Государственном объединении «Туркменхалы» // Нейтральный Туркменистан, 18 октября 2000 С 1

Племенной гегемонизм ведет к региональному неравенству. В велаятах созданы зоны свободного предпринимательства, при этом территория, отведенная под них в Ахалском велаяте, в десятки раз превышает таковые в Марыйском, Лебапском и Дашогузском велаятах. К апрелю 2001 г. из 651 предприятия с участием иностранного капитала 85% располагались в столице страны и в Ахалском велаяте, в то время как в Лебапском велаяте доля таких предприятий составляла 6%, Балканском 4%, Марыйском 4% и в Дашогузском 1%54.

Тема третьего раздела - преемственность и новации в структуре этнополитической организации у туркмен в постсоветский период. Создание в Туркменистане советской государственности как надплеменной формы развития этнополитической организации под контролем Москвы впервые за многовековую этническую историю туркмен положило начало накоплению туркменами собственного опыта управлением этнополитическим развитием на государственной основе. Поэтому после роспуска СССР сохранение преемственности между институтами власти советского образца и новой системой политико-государственного управления было объективно и неизбежно.

Лексема «туркменбаши», по нашему мнению, историко-этимологически наиболее близка к бытовавшему в советское время «титулу» баш секретарь (главный, первый секретарь ЦК КПТ). В стране сохраняется однопартийная система. Функцию высшего политического органа в советские годы - съезда КПСС и КПТ) в постсоветском Туркменистане выполняют совещания нового высшего органа власти - Халк Маслахаты - ХМ (Народный совет). Важнейшим звеном Халк Маслахаты являются Советы старейшин, также сохранившиеся с советского времени. Социально-политической целью руководства независимого Туркменистана является, как и в советские времена, создание государства социального благополучия под лозунгом «Стабильность ради благополучия» и «XX век - золотой век туркмен». С 1993 г. Указами Президента граждане страны бесплатно пользуются коммунальными услугами (водой, электричеством, газом). Проявлением процесса преемственности социально-статусных делений советского социокультурного уклада являются отказ от сколько-нибудь широкого официального употребления титулов «бай» (богатый человек) и «хан» (глава этнической группы). Внедрение титула «хан» было бы равнозначно разрешению в стране многопартийности, т.к. каждое родоплеменное землячество могло стать основной политической партии. Кроме того, это могло быть воспринято как сигнал к началу реформы государства в направлении создания федерации регионов, что было бы равносильно трансформации башизма в полибашизм и само дискредитации идеологии ахалского гегемонизма. Термин «бай» с 2001 г. робко используется в

54 Караев Б С Традиционное м современное а политической жизни центрально-азиатского общества М.1996 С 189

30

официальной туркменской печати, в речах и выступлениях Президента как позитивный символ становления частной собственности и оздоровления туркменского общества. В стране с 1993 г. разрешена приватизация предприятий, независимо от ранга занимаемого человеком в структуре государства. Однако должностное лицо фактически пользуется правом получать доход от побочной предпринимательской деятельности (чаще всего — от покровительства различным фирмам) до тех пор, пока исправно служит государству туркменбаши. Термин, служивший в советское время антонимом слову бай - дайхане, как и в советское время не претерпел изменений.

Вместе с тем, есть основания считать, что после роспуска СССР в Туркменистане произошли существенные изменения в характере этнополитического развития. Они заключаются в фактической легитимизации практики племенного гегемонизма. Особо следует отметить роль ХМ как инструмента земляческо-племенной гегемонии. Антидемократическая роль этого института власти состоит в том, что он не просто объединяет на своих совещаниях представителей всех ветвей власти, но и ставит их деятельность в зависимость от своих решений. Решения же во многом зависят от состава Народного совета, в котором большинство членов являются лицами, назначаемыми указами Президента страны на должности руководителей различных госучреждений. В декабре 1999 г. ХМ принял Конституционный указ о предоставлении С. Ниязову права исполнять обязанности президента Туркменистана без ограничения срока полномочий. 14 августа 2003 г. на очередном расширенном заседании ХМ было принято решение об избрании С. Ниязова председателем ХМ. В стране появилась новая, более высокая, чем пост Президента, должность. Совет превратился в постоянно действующий высший орган власти страны. Внешне, в стране как-будто произошел переход политического режима от президентской к парламентской республике. Но, поскольку и пост Президента, и пост руководителя высшего органа власти занимает одно и то же лицо, происходящее свидетельствует об укреплении авторитарной власти в Туркменистане. Заместителем председателя ХМ является земляк Президента, он же - председатель Меджлиса Туркменистана. Число членов ХМ увеличилось с 262 (1992 г.) до более чем 2,7 тыс. человек. Расширение численности участников совещаний ХМ (в 10 раз) не через совершенствование системы представительства в ХМ регионов («всетуркменское собрание»), а путем вовлечения в его работу активистов общественных организаций (абсолютное большинство которых расположено в столичной зоне Ахала), превращает ХМ из собрания официальных представителей всех ветвей власти в собрание политических сторонников Президента.

В пятом разделе анализируется земляческо-племенная ротация кадров. Усиление внутренних тенденций политогенеза туркменского общества в

постсоветский период в направлении усиления роли ахалских кланов является следствием внутриполитической напряженности, обусловленной усилением роли политических кланов. После того, как в 1994 г. президентские полномочия С. Ниязова были продлены до 2002 г., центр тяжести внутриполитической борьбы переместился в сферу взаимоотношений Президента с лидерами региональных элит. В середине 1990-х гг. губернаторы (хакимы) потеряли сохранявшиеся с советских времен право находиться в ближайшем окружении первого лица и право (возникшее в постсоветское время) занимать должности вице-премьеров. Подтвердилось, что племенной гегемонизм и институт власти Президента — это звенья одной цепи. Как отмечают независимые эксперты, в правительстве С. Ниязова превалирует ахалская группировка". Все силовые

56

министерства, прокуратура и суд контролируются ахалцами .

С 2000 г. министры назначаются Президентом после полугодичного испытательного срока и отправляются почти ежегодно в отставку целыми группами, без права в дальнейшем занимать руководящие должности. Вместе с тем Президент сохраняет за выходцами из регионов некоторые декоративно-важные посты, отправляет из Туркменистана евротуркмен для работы в посольских учреждениях заграницей. Характерной чертой внутриполитической борьбы стала опора внутридворцовой оппозиции на неахалтекинские кланы. Выступая на заседании Меджлиса 7 июня 2001 г., Президент признал отсутствие в республике твердой законодательной базы для борьбы с усилением тенденцией межплеменных предрассудков, кумовства и землячества не только в обществе, но и в государстве". Практика племенного гегемонизма как реальная основа идеологии и политической системы режима С. Ниязова стала одновременно и главным источником внутриполитической напряженности. Эта практика не освобождает правящий режим от внутренней оппозиции и, более того,

58

перманентно воспроизводит эту оппозицию .

Расхождение между провозглашенной идеологией национального (общеэтнического) единства и практикой государственного строительства обнажает противоречие: правящий режим, отражающий интерес столичного землячества, не выравнивает сложившиеся между регионами диспропорции, а - намеренно и ненамеренно - усиливает их, истолковывая любые попытки региональных элит получить свободу, как стремление дезорганизовать сложившийся баланс этнополитических сил и нарушить стабильность. За

55 Аннагурбан £ Джемгыет//Эркин Туркменистан, Лг 1 ноябрь 1999 С 33 (натуркм яз)

56 Реджеп Халы О туркменской этите //Эркин Туркменистан. Л 6. февраль 2001 С 42

57 В основе подлинной демократии - служащие интересам общества законы Президент Туркменистана прннял участие в заседании Меджлиса//Нейтральный Туркменистан. 177(23015), 9нюля 2001 С 1

58 Ответ НТ Союнова автору статьи «Жажда мести или тоска по креслу7» Алтагуты Юсупову, напечатанный в газете «Туркменистан» от 8 ноября 1997 г //Туркмен или. 8 (10), 1997 С б.КулиевА Туркменистан - однопартийное государство // Эркин Туркменистан, М 4. май 2000 С 64

пределами Туркменистана, в условиях эмиграции, формируются и растут оппозиционные политические группы региональных туркменских землячеств, которые стремятся не только взять власть, но и реформировать государственное устройство на принципах децентрализации.

В начале нового столетия в Туркменистане получили развитие две неоднозначные для этнополитической организации туркменского общества тенденции: сохранение и фактическое навязывание стране практики племенного гегемонизма, с одной стороны, постепенное ослабление семейно-родственных отношений в результате объективного процесса демографической трансформации института традиционной семьи - с другой. В одно и то же время сокращается естественный источник воспроизводства традиционной системы родовых отношений - многодетная семья ускоренно трансформируется в малодетную, и стимулируется политическими средствами региональное противостояние, актуализирующее этническую (земляческо-племенную) сплоченность в регионах и кланово-региональные союзы для борьбы с доминированием.

В перспективе могут возникнуть два основных направления этнополитического развития страны: 1) реформирование государства в сторону расширения прав регионов; 2) трансформация башизма в «полибашизм», в союз крупных этнорегиональных султанатов, что может до некоторой степени разрядить земляческие противоречия, но одновременно поставить под угрозу сохранение целостности государства.

В Заключении представлены основные выводы и положения исследования, выносимые на защиту:

1. Для негосударственных территориально-племенных конфедераций характерно сочетание иерархических (вертикальных) родоплеменных форм управления с конфедеративными (горизонтальными) племенными. Их взаимодействие образует вектор политической эволюции этнической общности. При этом социально-политические отношения в племенной организации имеют тенденцию к трансформации родоплеменных в территориально-племенные. Территориальный тип организации, примерно до XVII века, представлял у туркмен конфедерации племен, состоявших из федераций больших родоплеменных группировок (фратрий) и на нижних этажах этнополитической организации - из кровнородственных объединений.

2. С XVII века, в условиях переселения туркмен из Восточного Прикаспия в оазисы Прикаракумья и перехода основной массы туркмен к оседло-земледельческому образу жизни, племенные конфедерации у туркмен трансформировались в территориальные постплеменные группировки (прототипы этнических ханств), расположенные в зонах влияния Ирана, Афганистана, Бухары и Хивы. После вхождения в состав Российской империи среднеазиатских ханств во второй половине XIX века и

условия для

образования Закаспийской области

1-1917'п.) ищпшиищ РОС. НАЦИ (ЖАЛЬЦАХ

БИБЛИОТЕКА

С.П«т«рвург

03 У» а«т I

социально-экономического, политического и культурного умиротворения края. Исчезают главные (военно-политические) факторы этнической разобщенности туркмен. Этнокультурному сближению туркменских племенных землячеств продолжает препятствовать их деление на собственно российских, бухарских и хивинских, иранских туркмен. И вместе с тем, отсутствие этого сближения снимает вопрос о росте регионально-племенной напряженности на почве политической конкуренции внутри туркменского этноса. В рамках административно-территориального деления Закаспийской области получают признание прототипы туркменских этнических ханств.

3. Унитарно-централизованная форма государственности начала складываться в советский период активного синполитейного развития (19241991 гг.). В результате возникло противоречие между традиционной этнополитической структурой туркменского общества и новой моделью этнокультурного развития. Эволюционную тенденцию к устройству государства в форме конфедерации или федерации этнических и этно-территориальных ханств заместило формирование централизованного государства, в границах которого были объединены туркмены Закаспия, Бухары и Хивы. Была ликвидирована старая этно-территориальная элита, а вместо нее сформирован новый этносоциальный слой евротуркмен -сторонников строительства современного государства.

4. Специфика синполитейного этапа политогенеза туркменского общества в советский период в целом состояла в том, что модель советской государственности поддерживалась евротуркменами и обеспечивалась политикой нейтрализации племенного гегемонизма Москвы. Нейтрализации племенных отношений способствовали: борьба с кланами внутри компартии, учет племенного фактора в советском строительстве на областном и районном уровнях; пропорциональное представительство племенных и национальных групп во всех органах власти; ротация кадров путем административно-территориальных реформ, расширяющих права регионов и возможности роста региональных элит в центральном аппарате; разделение власти путем назначения на высшие должности представителей разных племенных землячеств, введение института русско-туркменского дуумвирата секретарей партии на республиканском и областном уровнях, особый порядок замещения должностей республиканского уровня в виде запрета на передачу власти представителю одного и того же племени; создание образовательной базы для постоянного воспроизводства новой, представляющего все племенные землячества слоя туркменского этноса -евротуркмен - сторонников унитарного государства.

5. Уровень синполитейной гегемонии, определяемой в диссертации как разница между процентными долями русской диаспоры и ее условным представительством на высших партийно-государственных постах, в 1960-х гг. в Туркменистане был наиболее высокой среди соседних советских республик Центральной Азии. Исходя из этого, в работе выделено три

модели этнополитического развития в регионе: казахстанско-киргизская, узбекско-таджикская и промежуточная - туркменская, отличающаяся от двух первых, с одной стороны, низким уровнем европеизации, а с другой -отсутствием исторического опыта этнической государственности. Анализ показал, что, при прочих равных условиях, в Туркменистане высокий уровень синполитейной гегемонии в советский период прямо коррелирует с жестким авторитаризм в постсоветское время.

6. В постсоветский период перед этническим обществом вновь возникают возможности развития по внутренним законам политогенеза в рамках унитарного государства, прежде всего, на основе традиции племенного гегемонизма. Вторая тенденция политогенеза этнического общества - конфедеративные традиции организации отношений между племенными землячествами не получила развития по причине сохранения в высшем эшелоне власти группировки евротуркмен советского времени. Эта прослойка видела себя лидерами не традиционного общества, а государства, стоящего над этим обществом. Поэтому основная борьба за власть в Туркменистане развернулась внутри центрального аппарата власти. В борьбе с евротуркменами используются мощные рычаги президентской власти и нормативно-идеологические механизмы ахалской гегемонии под флагом строительства новой нации. Вытеснение евротуркмен является важным-симптомом того, что политогенез в форме племенной гегемонии на современном этапе дополняется в Туркменистане политикой демодернизации и ретрадиционализации общественно-политической и государственной жизни.

7. Существенное сужение возможностей для региональных элит бороться за власть в центральных органах власти трансформируется в борьбу власти с регионами и регионов с властью, за самостоятельность и даже территориальное отделение от государства Туркменбаши. Представляется, что без нового усиления роли внешних факторов политогенеза - дальнейшей европеизации туркменского общества, сама по себе эволюция государственного устройства в сторону парламентаризма способна привести к воспроизводству башизма на региональном уровне и еще более усилить центробежные тенденции в развитии страны.

Список публикаций по теме диссертации:

1. «Нация» племен. Этнические истоки, трансформация и перспективы государственности в Туркменистане. М., Центр цивилизационных и региональных исследований, Институт Африки РАН, 2003. - 362 с. (14 п. л.).

2. Народонаселение Туркменистана: история и современность. (Вопросы и результаты изучения)». Ашхабад, Наука, 1986. - 125 с. (5 п. л.).

3. Туркменистан в XX веке. Bergen, Bodoni Hus, 1998. - 286 с. (10 п. л.).

4. Туркменистан: 4 года без СССР. М., Панорама, 1996. - 146 с. (6 п. л.).

5. Российско-туркменский исторический словарь. В двух томах. Bergen, Boboni House, 2001,456 с. (18 п. л.).

6. Turkmenistan: The political Elite in an ethnic Society // Oil, Transition and Security in Central Asia Edited by Sally N. Cummings. RoutledzeCurzon Taylor and Francis Group London and New York, 2003. P. 108-118. (1 п. л.).

6. Доминирование без гегемонии // Со-общение-Эксперт, № 5, 2003. С. 18-25. (0,5 п. л.).

7. Этнические истоки, эволюция и перспективы государственности в Туркменистане // Восток, № 5, 2003. С. 110-124. (0,8 п. л.).

8. Этнокультурные и демографические индикаторы политического развития в Туркменистане // Азия и Африка сегодня, №11,2003. (0,7 п. л.).

9. Институт президента в клановом постколониальном обществе // В кн.: Евразия. Люди и мифы. (Сб. статей из журнала «Вестник Евразии» (состав. С.А. Панарин. М, Наталис, 2003. С. 337-364). (0,9 п. л.).

11 .Некоторые замечания к вопросу о социальном самочувствии русских в Туркменистане // Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. Ч. 2, М., Институт востоковедения РАН, 1993. (0,2 п. л.).

12. Туркмены мира. Ашхабад, «Харп», 1991; 54 с. (в соавт. с Дурдыевым). (2,0 п. л.).

13. Demographic development in the Central Asian region of the USSR // Acta Universitatis Carolinae, Geographica, XXV, 2, 1990. P. 37-49; (0,7 п. л.).

14. В защиту традиций // СССР: Демографический диагноз. М.: Прогресс, 1990; (0,6 п. л.).

15. Семья, репродуктивное поведение, демографическая политика // Мы и наши планы. М.: Наука, 1987. (в соавт. с В.М. Медковым). (0,7 п. л.).

16. Об этнодемографическом развитии туркмен после вхождения в состав России (конец XIX- начало XX в.) // Известия АН Туркменской ССР, серия общественных наук, № 3, 1982. С. 24-32. (0,8 п. л.).

000 "Сфера" зак.№23от 01.07.2004 г. тир. 100 экз. 306-96-99

ÏM330 1

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Кадыров, Шохрат Ходжакович

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Ранние этапы становления и эволюции этнополитической организации у туркмен

§1. Факторы становления племенной организации. Происхождение этнонима «туркмен»

§2. Смена типов хозяйства как фактор эволюции племенной организации

§3. Формы племенной организации и их эволюция

§4. Традиции и стереотипы этносоциальной стратификации в племенном обществе

Глава 2. Этнополитическое состояние и трансформация туркменского &> общества накануне и после вхоиедения в состав России.

§1. Межплеменные отношения накануне присоединения туркмен к России

§2. Традиционные институты власти и новое административное деление Закаспийской области

§3. Трансформация традиционной этнополитической организации

§4. Формирование славянской диаспоры и первых групп евротуркмен

Глава 3. Трансформация этнополитической организации в советский период

§1. Этнополитический контекст борьбы в Закаспии в 1917-1919 гг. Позиция

Махтумкули-хана

§2. Басмачество в контексте племенной организации туркмен. Оппозиция Джунейд-хана

§3. Этнополитические особенности и значение административно-территориального переустройства Туркменистана

Глава 4. Евротуркмены: происхождение, место и роль в этнополитической организации в советский период

§ 1. Советские евротуркмены - новый этносоциальный слой

§2. Этнокультурная среда формирования евротуркменской элиты

§3. Племенные землячества и урбанизация

А §4. Роль традиционной семьи в воспроизводстве клановых структур

Глава 5. Развитие племенного гегемонизма в советском Туркменистане

§ 1. Возникновение условий для племенной гегемонии ахалтеке

§2. Внешний контроль как средство нейтрализации гегемонизма столичного землячества

§3. Новый вариант внешнего контроля и развитие земляческих и клановых противоречий в высшем эшелоне власти в период 1947-1985 гг.

Глава 6. Современное состояние и перспективы эволюции этнополитической организации у туркмен

§ 1. Славянская диаспора и земляческо-племенной гегемонизм

§2. Культурная практика племенного гегемонизма

§3. Преемственность и новации в структуре этнополитической организации у туркмен в постсоветский период

§4. Земляческо-племенная ротация кадров и политические кланы

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Кадыров, Шохрат Ходжакович

Национально-политическая суверенизация постсоветских республик Центральной Азии идет в тесной связи с усилением роли этнического фактора: этнических и субэтнических форм социальной дифференциации и интеграции, формирования политических элит, распределения экономических и политических ресурсов и легитимизации власти национальных лидеров, обеспечения их власти, собственности и привилегий. Изучение роли этнического фактора в этих процессах приобретает особую актуальность в связи с необходимостью применения дифференцированного подхода к изучению социальных, политических и культурных процессов, происходящих в государствах региона. Одной из важнейших исторических черт и структурных особенностей обществ региона остается разнообразие этнокультурных ареалов и хозяйственно-культурных типов в связи с особенностями природно-климатических условий, устойчивостью локальных традиций и обычаев, прочностью связей семейно-кланового, родоплеменного, регионально-общинного типа. В условиях быстрых социальных и культурных изменений от понимания этносоциальных, этнополитиче-ских и этнокультурных реалий локального и регионального уровней зависит и адекватная интерпретация более общих социально-политических и социально-культурных процессов, включения новых государств Центральной Азии в глобализирующийся мир.

В советский период социальному и политическому значению этнического фактора, его влиянию на реальный характер социально-политических систем центральноазиатских республик уделялось недостаточное внимание по причинам прежде всего идеологического порядка. Непререкаемой идеологической нормой стало утверждение, что фактическое неравенство между союзными республиками ликвидировано, и каждая из них в состоянии активно участвовать в строительстве социализма и коммунизма. На рубеже 1980-1990-х гг. недооценка этносоциальной и этнополитической специфики азиатских обществ в составе СССР привела к тяжелым последствиям. Столкновения в Ферганской долине (1989 г.), Ошской области Киргизии (1990 г.), Душанбе (1990 г.), антиармянские погромы в Ашхабаде (1989 г.) имели этническую окраску. В целом именно межэтнические отношения в национальных республиках бывшего СССР оказались одним из наиболее слабых звеньев в социально-политической структуре этих республик и в контексте общего кризиса СССР стали фактором разжигания локальных политических конфликтов. Миллионы жителей бывшего СССР стали беженцами и вынужденными переселенцами. Десятки тысяч людей погибли в результате локальных войн и межэтнических конфликтов. При этом показательно, что за исключением отдельных случаев конфликты и войны на пространстве бывшего СССР не носили антирусской направленности.

После роспуска СССР актуализация роли этнического фактора в бывших среднеазиатских республиках СССР вызвана утверждением здесь этнополити-ческих структур власти и этнократических режимов. Эти режимы используют авторитарные методы управления, стремясь избежать, с одной стороны, распада своих стран по этническому признаку, а с другой - обеспечить доминирующее положение в новых государствах титульных этносов. Это создает сложные условия жизни для этнических меньшинств и прежде всего русского и русскоязычного населения, обусловливая его отток в Россию и другие страны. Так, численность русского населения в Туркменистане с 1989 г. по 2003 г. с 334 тыс. человек до 100 тыс. человек, второй по численности после русских этнической группы - узбеков - более чем в три раза: с 410 тыс. человек в 1995 г. до 123 тыс. человек в 2003 г. (32; 597).

Особенности и перспективы общественного развития современного Туркменистана невозможно понять без учета и всестороннего анализа роли этнического фактора, исторических процессов политогенеза у туркмен, становления и эволюции племенного строя. Присоединение туркменских племен к Российской империи и в особенности включение Туркменистана в состав Союза ССР ускорили модернизацию туркменского общества и заложили основы современной туркменской государственности. Однако этническая неоднородность 5 туркмен продолжает определять внутреннюю среду модернизационных процессов в туркменском обществе, влияет на структуру политической элиты и баланс этнорегиональных интересов внутри страны. Вне исторического, этнокультурного и этносоциального контекста нельзя понять ни природу современной туркменской государственности, ни особенности правящего режима С. Ниязова. Как справедливо отмечает A.M. Васильев «политические элиты в постсоветской Центральной Азии несут родовые черты советской номенклатуры, но их корни - повторяем и подчеркиваем - были и есть в местных кланах» (325, с. 7).

Объектом данного диссертационного исследования является историческая трансформация туркменского этнокультурного ареала, который рассматривается как целостная сложная этнополитическая система, прошедшая длительный путь социальной эволюции и обладающая рядом существенных исторических особенностей. На разных этапах своего развития и в разных геополитических контекстах эта система представляла собой определенную структурную иерархию родовых и территориально-политических единиц. Иерархия включала в себя линиджные родовые объединения, территориально-родовые группировки (объединения родственников и неродственников), территориально-племенные общности разного таксономического уровня, не имеющие общего политического центра, но связанные легендами об общем происхождении, самоназванием и культурными особенностями (язык, одежда, материальная, духовная и бытовая культура).

Предметом диссертационного исследования является становление и эволюция этнополитической организации туркмен как сложной системы, т.е. процесс политогенеза в этнологическом (политико-антропологическом) значении этого слова. При этом основное внимание уделено этапам политогенеза у туркмен, его факторам и структурным особенностям в разные периоды этнической истории. Это, прежде всего, становление и эволюция племенной организации: племенных землячеств, племенных союзов, племенных конфедераций, являющихся, в контексте этнической истории туркмен, наиболее значимой формой сложной надлокальной политической организации.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении особенностей эт-нополитической организации туркмен в исторической динамике и с учетом внешних геополитических и геокультурных факторов социально-политической эволюции туркменского общества. В соответствии с этой целью определены основные задачи диссертации:

1. Проанализировать ранние этапы политогенеза у туркмен, его факторы и особенности в этнокультурном и историческом контекстах.

2. Исследовать условия и характер этнополитической трансформации туркменского общества в составе Российской империи.

3. Выявить основные факторы, формы и результаты трансформации этнополитической организации туркмен в советское время.

4. Раскрыть причины и формы возрождения племенного гегемонизма в этнополитической практике и в политической культуре постсоветского Туркменистана.

Степень научной разработанности и новизна исследования определяется тем, что в научной литературе советского и постсоветского периодов нет специальных конкретных исследований процесса политогенеза у туркмен в единстве его исторических этапов и в динамике этнокультурных форм. Исследования политической организации туркмен и ее этнических особенностей сводились в контексте досоветской истории к отношениям доминирования одного класса над другим, применительно к советской эпохе - к развитию туркмен и страны в целом «под руководством КПСС». Методология такого подхода основывалась на представлении о традиционном обществе как статичном образовании, лишенном собственной внутренней логики и динамики эволюции, способном развиваться лишь под внешним влиянием, на основе привносимых со стороны инноваций.

Внешнее воздействие на племенное туркменское общество, бесспорно, играло и играет важную, порой решающую роль в его истории и социокультур7 ной трансформации. Однако при этом нельзя упускать из виду, что это воздействие способно быть результативным только в том случае, если оно учитывает и использует внутренние механизмы политического развития племенного общества и собственную логику его исторических трансформаций. Архаический субстрат властно-управленческих отношений сохраняет значение и может обнаруживать тенденцию к эволюционным изменениям в различных общественных и политических системах, в том числе и в системах современного типа. В диссертации впервые делается попытка показать на историко-этнографическом материале единство эволюции племенной организации и этнической истории туркмен, противоречивое взаимодействие процессов этнической дезинтеграции и консолидации.

Теоретико-методологическим основанием исследования служат концепция этноса как целостного этносоциального организма, неразрывно связанного с социально-экономическими факторами (322, с. 48-54), а также концепции сложной, нелинейной природы социокультурной эволюции и политогенеза. Среди последних первостепенное значение имели концепции племени как особой формы социально-политической организации сложных непервобытных обществ (356, с. 265-291), вторичных государств, складывающихся под внешним влиянием первичных центров цивилизации (623; 624) и синполитейных обществ, т.е. синхронных государственным и эволюционирующим под их влиянием (289), многолинейной эволюции сложных обществ и альтернативных государству форм политогенеза (работы J1.E. Куббеля (276; 277), П.И. Кушнера (362), Д.М. Бондаренко (246), A.B. Коротаева (351-357), H.H. Кради-на (275). В контексте задач данного исследования большой интерес представляют разработанные в рамках так называемой потестарно-политической этнографии (277) концепции традиционного субстрата в политических системах колониального и постколониального африканских обществ (379; 380; 265). Учтены также концепции генезиса древних цивилизаций на Востоке С.П. Толсто-ва (302-304) и В.М. Массона (282).

В центре внимания настоящего исследования находится этнополитическая организация общества племенного типа, включая родоплеменные, территориально-племенные, синполитейные образования. В этой связи в диссертации сделана попытка ввести в научный оборот понятие «этническое общество» (ЭО). Этнические общества состоят из племен вторичного типа - субэтносов. Субэтнические группы столетиями живут компактно, в ареалах пространственно изолированных друг от друга. Внутри ареалов племенное смешение задерживается на стадии инкорпорации. Родоплеменная сплоченность конкурирует с территориальной. Эндогамии и этно-расовые предубеждения используются в качестве инструментов строительства социальной структуры. Общеэтническая самоиндентификация сочетается с племенным самосознанием. Старые легенды об иерархии племен тенденциозно редактируются в соответствии с новыми реалиями.

Термины «этнос» и «этническая общность» утвердились в отечественной этнографии достаточно давно. Этому немало способствовала подготовка многотомной серии «Народы мира», содержание которой настоятельно потребовало учета тесной взаимосвязи этнических и социальных факторов и типологи-зации этнических процессов (349; 383, с. 27-34). Тем не менее, понятие ЭО в отечественной этнологии еще не получило широкого применения. Вместе с тем, налицо факт широкого применения предиката «этнический» в сочетании с существительными: общность, стратификация, фактор, неприязнь, политика, государство, идеология, самосознание, баланс интересов, федерализм, предубеждения и т.д.

Понятие ЭО, с нашей точки зрения, позволяет сконцентрировать внимание на главной характеристике, которое объединяет разнообразные виды и уровни этнополитической организации, а именно, на этнических и межэтнических отношениях как особой форме социальных и политических отношений. В этой связи представляется важным показать различия между такими внешне сходными понятиями как «этническая общность» и «этническое общество».

Под первым понимается совокупность людей, обладающая относительной культурной общностью с присущей ей антитезой «мы — они» (249, с. 31). Рассматривая этническую общность как «этническое общество», мы изучаем характеристики не только и не столько сближающие составные данной этнической общности, сколько разъединяющие и противопоставляющие их друг другу (антропологически, территориально, генеалогически и т.п.). ЭО, как и этнической общности, присуща антитеза «мы - они», но она направлена не вовне, а внутрь этноса. Поэтому для членов ЭО характерно дуальное (биэтническое) самосознание (племенное и общеэтническое), в котором родственные генеалогические отношения или легенды о них являются системообразующей связью и идеологической базой для политической самостоятельности и доминирования одних суб-этнических групп (в нашем случае - племен) над другими - родственными и неродственными племенами. Введение в научный оборот понятия ЭО, на наш взгляд, позволяет снять проблемы, возникающие в научной литературе в связи с очевидной двузначностью понятия «племя» как собственно родовой (линиджной) организации, основанной на реальных родственных отношениях, и как организации так называемого «вторичного» или «позднего племени», в котором родственные связи лишь вуалируют, «облагораживают» социальные противоречия.

В этническом обществе «человек, у которого нет «собственных» родственников, - это человек антисоциального поведения» (318, с. 31). Родственные и родоплеменные связи функционируют в качестве собственно социальных отношений в силу неразвитости классовой стратификации, либо для того, чтобы «облагородить», смягчить существование социального неравенства. Социально-профессиональная структура в ЭО не имеет самостоятельного, самоценного значения, поэтому этнические связи и отношения, земляческая солидарность сохраняются независимо от тенденций социально-экономического развития. Так, в современных условиях, имея дело с двумя политиками демократической ориентации туркмен больше поверит соплеменнику и земляку. Это правило жизни в этническом обществе, где решающее значение в борьбе за власть играет фактор внутриплеменной (земляческой) сплоченности.

В рамках ЭО может достигаться известный уровень формирования и консолидации государственности на базе исторической, культурной, языковой, генеалогической и прочих форм близости субэтнических (племенных) структур. Эта способность племени к консолидации, в том числе и к трансформаци-ии в политические образования, особенно ярко проявляется в периоды внешней опасности и под властью чужеземного сильного государства. Вместе с тем, ЭО имманентно присуща тенденция к этническому разделению на внут-риэтнические (племенные) группировки, вступающие в борьбу за власть в условиях ослабления внешней угрозы и усиления внешних стимулов политического развития.

Другим ключевым для данной работы понятием является один из базовых терминов политантропологии и потестарно-политической этнографии — поли-тогенез. Целям и задачам данного исследования больше соответствует эмпирическое, конкретно-историческое значение этого понятия - становление и эволюция сложной (надлокальной, в нашем случае - позднеплеменной и над-племенной) политической организации. Тенденции политогенеза в этнических обществах (сообществах) изначально базируются на организации управления по принципу племенных ханств и аморфных конфедераций, а культурная антитеза «мы или они», в отличие от обществ-наций, направлена преимущественно вовнутрь этноса. Политогенез у туркмен представлен в диссертации как развитие двух (горизонтального и вертикального) типов этнополитических связей. Их взаимодействие образует, как мы полагаем, основной вектор политического развития страны. Развитие горизонтального типа связей выражается в постоянной сегментации семейных кланов. Этот процесс ведет всякий раз к образованию новой родовой (линиджной) группы, обладающей отдельной самостоятельной структурой управления и определенной хозяйственной самостоятельностью. Данный процесс ведет также к созданию союзов родов и племен. Развитие вертикального типа связей выражается в стремлении прежде всего чис

11 ленно доминирующих родовых групп к политической надлокальной гегемонии, которую в научной литературе принято называть трайбализмом.

Эволюцию этнополитической организации туркмен нельзя рассматривать в отрыве от внешнего исторического, культурного и геополитического окружения. Поэтому в диссертации уделено важное место теоретической проблеме соотношения и взаимодействия эндогенных форм и факторов политогенеза, с одной стороны, а с другой - форм государственности, привнесенных или сложившихся под влиянием внешнего политического и цивилизационного окружения. К характеристике политогенеза у туркмен (в прошлом преимущественно скотоводов-кочевников и полукочевников) вполне применимы оценки H.H. Крадина об обществах номадов, в которых сложная иерархическая организация власти в форме «кочевых империй» и подобных им политических образований развивались только в тех случаях, когда они были вынуждены иметь длительные и активные контакты с более высокоорганизованными земледельческо-городскими обществами.» (274, с. 149). В этом контексте особо важны концептуальные вопросы места и роли России в трансформации традиционных этнополитических структур после присоединения туркменских племен к Российской империи и, особенно, в условиях строительства советской государственности, проблемы возрождения роли этнополитического (племенного) фактора в постсоветском Туркменистане.

Особо важное место в диссертации занимает понятие и концепция синпо-литейного общества, которая в отечественной социальной антропологии истолковывается как интерпретация развития «первобытных обществ под воздействием уже сложившихся цивилизаций» (274, с. 212). По нашему мнению, принцип синполитейности применим не только к первобытнообщинному, но и к любому догосударственному обществу, которое, в силу исторических обстоятельств, оказалось под доминирующим влиянием развитого государства или цивилизации. Синполитейная фаза этнополитического развития характеризуется тем или иным уровнем представительства иноземных политиков в высшем эшелоне власти, иноземцы формируют и контролируют работу мест

12 ной политической администрации. В рамках централизованного государственного образования унитарнрого типа вертикальная (иерархическая) модель по-литогенеза становится безальтернативной. Однако авангардным слоем этого генерального процесса в рамках этой модели является не племенное землячество, а новый этносоциальный слой - «модернизаторов», формируемый из различных племенных землячеств. В контексте этнополитического развития туркмен такая форма гегемонии противостоит земляческо-племенному гегемонизму и возникающему на его основе национализму.

Используемое в работе понятие этническая (племенная, земляческо-племенная) гегемония является важнейшим инструментом для понимания по-литогенеза туркменского общества, особенно в постсинполитейный период. В условиях традиционного трайбализма эпохи кочевого и полукочевого скотоводства наиболее типичной формой гегемонизма был племенной гегемонизм -образование союзов племен под лидерством крупного племени: языров, эрса-ри, салоров и др. В процессе перехода основной массы туркмен к оседлости получает развитие территориально-племенной гегемонизм, т.е. признание политического доминирования племени в рамках определенного ареала проживания над малочисленными неродственными племенами. В синполитейный период возникают предпосылки для развития надлокальных форм гегемонизма путем захвата стратегических позиций в государстве земляческим кланом.

В работе использованы традиционные и нетрадиционные методы этнографического и полит-антропологического исследования. К традиционным методам относятся:

- извлечение информации из письменных литературных, а также архивных источников из фондов Российского государственного архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, фондов Центрального государственного архива Туркменистана и Центрального государственного архива политической документации Туркменистана;

- экспертно-пилотажные этносоциологические опросы населения г. Ашхабада1.

- наблюдения автора в рамках этнографической экспедиции в Марыйской У области ТССР ; анкетирование туркменского населения (город и село) по вопросам их отношения к модели многодетной семьи3;

- включенное наблюдение: беседы и интервью с непосредственными очевидцами и участниками общественно-политических событий в советском и постсоветском Туркменистане (438).

Нетрадиционные методы исследования включают в себя:

- метод определения превалирующего в средневековую эпоху типа социально-экономической организации туркменского общества. Метод основан на разработанной под руководством покойного туркменского этнографа М. Дур-дыева формуле гипотетического максимума скотоводческого населения в Туркменистане (ГМС);

- метод анализа эволюции стереотипов племенного этнополитического самосознания в советское время;

- индексирование уровней синполитейной гегемонии в советское время, основанное на показателях иноэтнического (иноземного) демографического и политического доминирования.

Практическая значимость работы определяется тесной связью процессов политогенеза у туркмен и той конкретной ситуацией, в которой складывается

1 Пилотажное обследование русского населения г. Ашхабада. Проведено под руководством автора летом 1994 г.; опрошено 88 респондентов. Экспресс-опрос, проведённый автором осенью 1991 г. среди студентов Ашхабада (150 респондентов) по проблемам демократизации. Опрос (254 респондентов), проведённый автором среди государственных служащих весной 1993 г в Ашхабаде.

2 Экспедиция в Марыйскую область, колхоз «Захмет» под руководством старшего научного сотрудника Института этнографии и антропологии им. H.H. Миклухи-Маклая АН СССР д.и.н. Я.Р. Винникова в 1978 г.

3 Осуществлено автором в рамках комплексной программы «Новое и традиционное в быту народов Средней Азии и Казахстана» Института этнографии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая АН СССР под руководством Т.А. Жданко, при содействии Центра по изучению проблем народонаселения при экономическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова (руководитель проф. А.И. Антонов) в 1989 г.; обработка материалов похозяйствен-ной переписи населения Закаспийской области 1914 г. по трехступенчатой выборке, осугосударственность независимого Туркменистана. Вне контекста этих процессов, связанных с эволюцией племенной организации, трудно понять причины возрождения трайбализма в республике в форме племенного гегемонизма, специфическую авторитарную природу правящего режима, факты проводимой им политики ретрадиционализации общества. Материалы диссертации могут использоваться в сравнительных этнополитических и исторических исследованиях, учебно-лекционных курсах по истории и этнологии Центральной Азии.

Хронологические рамки исследования охватывают этнополитическую историю туркмен, начиная с эпохи завершения их этногенеза (X век) и до настоящего времени. Эволюция этнополитической организации туркмен при этом подразделяется на пять крупных исторических этапов:

1. Этап догосударственного развития племенной этнополитической системы у туркмен (X-XVI вв.).

2. Этап догосударственного развития, характеризующийся переходом от племенных к территориально-племенным образованиям (XVII-XIX вв.).

3. Этап изменений и трансформации этнополитической организации туркмен после их вхождения в состав Российской империи (1881-1917 гг.).

4. Период строительства в Туркменистане государственности советского типа на базе политики качественного изменения состава местных элит, утверждения новых форм балансирования их интересов в структуре центральной республиканской власти (1917-1991 гг.).

5. Постсоветский период строительства в Туркменистане этнократической государственности на базе гегемонизма столичного племенного землячества (1991- 2001 гг.).

Источи иковая база исследования сформирована на основе работы автора в библиотеках и архивах Туркменистана (1977, 1991-1993 гг.), в Российском государственном архиве социально-политической истории в Москве (1993-1996, ществленная автором с помощью студентов-практикантов исторического факультета ТГУ им. A.M. Горького в 1990 г.

2002-2004 гг.), в библиотеках России, Западной Европы и США (1996-2003 гг.). Помимо архивных материалов, источниковая база включает в себя:

1 Официальные материалы, прежде всего выступления Президента Туркменистана С. Ниязова;

2. Материалы средств массовой информации (официально выходящие в Туркменистане газеты, журналы и туркменский оппозиционный «самиздат»). Среди газет следует особо выделить материалы «Туркменской искры» за 19201930-е гг. (в 1990-е гг. - «Нейтральный Туркменистан»), интернет-сайты: журнала «Туркменистан» (www.turkmenistan.ru); органа печати Объединенной демократической оппозиции Туркменистана «Свободный Туркменистана» (www.erkin.net, редактор А. Кулиев); органа печати Временного народно-демократического движения Туркменистана «Гундогар» (www.gundogar.com, редакторы Б.Шихмурадов); органа печати «Республиканской партии (в изгнании)» Ханамова - Ыклымова (www.dogryel.com); органа печати Оппозиционного Движения «Возрождение» (www.vatan.com).

3. Экспертно-пилотажные социологические исследования, проведенные автором или при его участии:

3.1. Среди русских г. Ашхабада по проблеме их отношения к выезду из Туркменистана (1994 г.). Анкета для этого опроса (стандартизированного ин-тервиьюирования) разработана автором при содействии Всероссийского Центра изучения общественного мнения (консультант - Л. Гудков). Опрос охватил 88 респондентов: служащих и студентов (все русские). Мужчины и женщины составляли почти равные части респондентов. Около 15% респондентов состояли в межнациональных браках, а 38,6% происходили из таких семей. Это были в основном русско-украинские (свыше 20%), русско-туркменские (9%), русско-татарские и русско-мордовские (по 4,5%), а также русско-узбекские семьи. На территории Туркменистана родились 58% опрошенных; 22,6% - на территории России; 20,4% - на территории других республики бывшего СССР. С момента рождения постоянно жили в Туркменистане 55,7% респондентов, 32,9% - прожили в Туркменистане 16 и более лет.

3.2 Изучение современной туркменской семьи на базе анкетного интервьюирования 130 женщин-туркменок - экспертов в вопросах традиционного репродуктивного поведения женщин, проживавших в сельских поселениях (поселок «Гёокча» и колхоз «Совет Туркменистаны»), расположенных близ Ашхабада (439).

3.3. Экспертное этносоциологическое обследование, проведенное на промышленных предприятиях Ашхабада в 1981 г. (опрошено около 200 туркменок) (635, с. 49-55) на предмет изучения их отношения к многодетной семье. Респонденты состояли в браке, имели не менее трех детей, возраст женщин не превышал 35 лет. В создании анкеты и программы пилотажного обследования участвовали также зав. сектором Института социологических исследований АН СССР, д. ф. н. А.И. Антонов, старший научный сотрудник сектора конкретно-социологических исследований' Института этнографии АН СССР И.А. Гришаев, старшие научные сотрудники Центра по изучению проблем народонаселения МГУ им. Ломоносова В.М. Медков, Н.В. Зверева и автор данной работы.

4. В работе использованы также материалы личного архива автора -фрагменты дневниковых и аудиозаписей бесед с экспертами по вопросам эт-нополитического развития Туркменистана в советское и постсоветское время: первым министром иностранных дел независимого Туркменистана А.О. Кулиевым, бывшем заместителем министра сельского хозяйства Туркменистана С.Б. Ыклымовым, бывшим сотрудником Пресс-службы Президента Туркменистана Ё.А. Аннакурбаном, корреспондентом туркменской студии радио «Свобода» М. Сахатовым, поэтом-диссидентом Ш. Нурмурадовым, бывшим вице-премьером правительства С. Ниязова Н.Т. Союновым, бывшим вторым секретарем ЦК Компартии Туркменистана В.Н. Рыковым, редактором журнала «Центральная Азия и Кавказ» политологом X. Эсеновым, активистом народного движения «Агзыбирлик» А.-Д. Велсапаром, журналистом X. Юсупом, этнографом М. Бердыевым, журналистом А. Гоша, бывшим депутатом Верховного Совета ТССР - Туркменистана X. Союновым;

5. При подготовке диссертации изучены и учтены литературные источники периода до и после вхождения края в состав России. Это сочинения Абульга-зи-хана (395; 450), арабских и персидских хронистов, опубликованные в сборнике «Материалы по истории туркмен и Туркмении» (137), сведения путешественников, посетивших Туркмению до ее присоединения к России (А. Джен-кинсона (333), H. Н. Муравьева (457), Н. Ханыкова (308), Г.С. Карелина (547), Г.И. Даниловского (523), М.Н. Галкина (133). А. Бориса (131), К. Боде (411), А. Вамбери (132), описания М. Алиханова (396), П.М. Лессара (452; 453), А. Ломакина (451), Ф.А. Михайлова (565), K.M. Федорова (474), В.В. Русинова (469) и др.

Научная литература по теме диссертации. Концептуальная разработка проблемы племенного гегемонизма, традиционных структур власти и их трансформации на туркменском материале невозможна без использования большого накопленного теоретического и методологического опыта в области этнологических и сравнительно-исторических исследований. Обобщение этого опыта содержится в работах:

- российских и подготовленных под их руководством туркменских а) антропологов: А.И. Ярхо (600, с. 70-119), М.Г. Левина (560), Л.В. Ошанина (576-579), В.В. Гинсбург и Т.А. Трофимовой (259), H.A. Дубовой (335337); б) этнографов: Г.И. Карпова (548-555), Ю.Э. Брегеля (413), Г.Е. Маркова (367-368), К.П. Калиновской (346), С.П. Полякова (466-467), Я.Р. Винникова (418), Т.А. Жданко (341-343), Г.П. Васильевой (508-515), А.О. Оразова (464465), А.Д. Джикиева (426-429), К.Н. Нурмухамедова (462-463), Ч. Язлыева (484), О. А. Амантыева (397-398). в) историков: Н.И. Веселовского (518), В.В. Бартольда (408, 496, 498, 499), H.A. Кононова (450), А.Ю. Якубовского и А. Каррыева (449), С.П. Толстова (304), М.Н. Тихомирова (472), С.Г. Агаджанова (486, с. 32-39), М.А. Аннане-песова (490-492), Х.Ю. Юсупова (482).

Интересный дополнительный материал о коренном реформировании традиционной структуры туркменского общества в советский период содержится в книге A.C. Сапарова (470). В работах Т. Дурдыева показаны особенности процесса формирования национальной интеллигенции («евротуркмен») русского и советского Туркменистана (432-433). Материалы об уровне развития общеэтнического самосознания у туркмен в позднесоветское время представлен в докторской диссертации туркменского социолога О. Мухамметбердиева (459). Обобщенные сведения о родоплеменной структуре у туркмен опубликованы в работах филолога С.А. Атаниязова (405). В самые последние годы усиливается внимание к проблемам строительства национальной государственности в Средней Азии среди российских исследователей. В работе К.Е. Размахова исследуется процесс становления государственности в Туркменистане, «вовлечения коренного туркменского населения в советское строительство», «преодоления родоплеменной вражды» в период 1917-1925 гг. (667).

В целом, указанные исследования имеют большое значение для понимания этноисторического, культурно-хозяйственного, социокультурного контекста политогенеза у туркмен: роли антропологических признаков в социальной стратификации местного общества, границ культурного ареала расселения туркмен, эволюции культурного типа традиционного хозяйства туркмен, воздействия России на этнополитическое развитие туркмен.

Следует подчеркнуть, что прошлое туркмен вообще и с позиции этнологии в особенности, изучено пока весьма отрывочно и зачастую под влиянием политической конъюнктуры. За исключением отдельных научных статей и сообщений, посвященных вопросам становлению государственной организации у туркмен в средневековый период (588), в российской и мировой историографии нет исследований, посвященных специально этнополитическому аспекту развития Туркменистана в конце XIX и XX в. Центральная для понимания политогенеза у туркмен тема - трайбализм, особенно, его проявление в форме племенного (земляческого) гегемонизма - находилась под запретом в советском Туркменистане. В этой связи так и остались не опубликованными многие

19 рукописи, в частности, рукопись монографии Г.И. Карпова и С.П. Толстова «Социально-экономические основы родоплеменной организации у туркмен» (1933 г., 10 п.л.), А. Бернштама «Туркменский род и колхозы» и мн. др.

Вторая среднеазиатская этнографическая конференция в апреле 1944 г. в Ташкенте впервые заявила о кризисе в советской этнографии. В резолюции этой конференции записано: «Почти повсеместно (имеется в виду Среднеазиатские республики — ш.к.) наблюдается недооценка научного значения этнографии как исторической дисциплины (.). Эта недооценка значения этнографии повела к ликвидации этнографических отделов в некоторых филиалах Академии наук (Туркмения), вообще отсутствию их (Таджикистан, Киргизия, Казахстан). При наличии довольно многочисленной этнографической литературы в 20-х и отчасти в 30-х годах, в результате той же недооценки значения этнографии в настоящий период (еще до войны) наблюдается почти полное прекращение изданий этнографических работ по Средней Азии и сокращения этнографической тематики в планах научно-исследовательских учреждений республик» (553, с. 36-38).

Вместе с тем, исследования племенного состава туркмен были очень важны для проведения национально-государственного размежевания Средней Азии и повседневной управленческой практики. В этой связи, например, в 1925 г. при демографической переписи ЦСУ ТССР в Ташаузском, Чарджоуском и Кер-кинском округах (ранее входившим в состав Бухарской и Хорезмской народных советских республик) фиксировалась не только принадлежность населения к большим этническим группам (узбекам, туркменам, таджикам), но и по племенам, коленам и подколенам. Это материал был разработан особой комиссией ЦСУ в составе K.M. Роецского, Р.П. Юрханяна, Н.В. Брюловой-Шаскольской и О.Э. Визеля (183, С. 3).

Главное место среди работ советского периода занимают книги, статьи, специальные исследования (включая рукописные материалы) советского служащего - этнографа-энтуазиста Г.И. Карпова4. Его вклад в изучение племенного состава туркмен сравним с тем, который в свое время сделали выдающиеся ученые Востока, изучавшие туркмен: Махмуд Кашгарский, Рашид-аддин, Абульгази-хан. Г.И. Карповым разрабатывались и претворялись в жизнь рекомендации по национально-государственному размежеванию Туркестана и эт-но-административному строительству молодого туркменского государства, в том числе направленные на пропорциональное представительство родовых групп на селе в органах власти (661).

После смерти И.В. Сталина усилился интерес официальной советской историографии к вопросам племенного состава туркмен. В изданном в 1957 г. первом томе «Истории Туркменской ССР» впервые в туркменской историографии появилась карта расселения туркменских племен (435). В этом же издании целый раздел посвящен родоплеменному составу туркменского этноса и родоплеменной организации, дана характеристика крупных племенных группировок. Меньше места в этой книге уделено политическим взаимоотношениям племен. О доминировании одних племен над другими говориться поверхностно (435, с. 7-20).

Новая фаза исследований племенной организации относится к 60-80-м гг. XX столетия. Этот период характеризуется ростом национального самосознания, снижением роли русских в политической жизни Туркменистана, с одной стороны, а с другой - усилением позиций в политическом руководстве рес

4 Карпов, Георгий Иванович (1890-1947). Парт, и гос. деят. ТССР. Этнограф-энтузиаст, один из родоначальников туркменской советской этнографии. Род. в семье рыбака с. Караваинка Цари-цинского у. (Волгоградская обл.). Окон. 4-летнюю школу. Участник Первой мир. войны, революций 1917, Гражданской войны и установления совет, власти в Закасп обл. В 1920 глава исполнит, власти, нарком внутр. дел Туркм. обл. В 1921-22 зам. наркома НКВД Туркестанской АССР. В 1923 организ. и рук. «Кружка по изучению истории, этнографии и археологии». В нояб. 1924 ответ. за дела печати и изд. цент, аппарата КП(б)Т, член редколлегии газеты «Туркменская искра». В том же году зам. наркома НКВД ТССР. В 1926 ответ, секретарь ЦИК ТССР и, параллельно, с апр. 1927 член Президиума ЦИК ТССР. Одноврем., с апр. 1927, член Комиссии по национализации гос. аппарата и, с 1928, зам. дир. Туркменкульта, зам. ред., с янв. 1929 ред. ж-ла «Туркменоведе-ние». В марте 1931 член редколлегии Туркм. совет, энциклопедии. В 1926-32 участник фольклор-но-этнографических экспедиций проф. А.П. Поцелуевского. В 1936-37 дир. Ин-та истории и одноврем. секретарь ЦИК ТССР. В авг. 1937 отозван с поста дир. Ин-та истории, вновь назн. секретарем ЦИКа ТССР. Автор уникальных рукописных сводок, статей, книг по этнографии туркмен (св. 60 публикаций и 40 рукописей). С 1942 кавд. историч. наук. публики представителей регионов. В это время появляются многочисленные работы этнографов по этнической истории, родоплеменному составу населения различных частей Туркменистана. Параллельно усилилась тенденция к акцентированию и культивированию проявлений общетуркменской общности языка, культуры и территории. Ученые-этнографы, собирая и публикуя многочисленные легенды, фактически пропагандировали возрождение племенных традиций, напоминая о происхождении и иерархии племен в структуре туркменского этноса (работы: Дж. Овезова, Г.И. Карпова, А. Оразова, Ч. Язлыева и ДР-)

В период руководства ЦК КПСС Л.И. Брежневым и построения в СССР «общенародного государства» была сформирована и закреплена система регионального представительства в структуре центральной республиканской власти Туркменской ССР. Полностью восстановлена региональная администрация. В это время правоведы и историки проводят исследования в области административного-территориального устройства Туркменской ССР - работы правоведа В. Кадырова и историка О. Кулиева (436). В работах туркменских социологов второй половины 1980-х гг. появились первые эмпирические сведения о противоречивом развитии туркменского этноса в унитарном государстве, о сохранении внутри него и сегодня регионально-племенных различий. В конце 1980-х - начала 1990-х годов в туркменской социологии усилились поиски истоков этнического самосознания туркмен, предпринимаются попытки дать оценку зрелости этого феномена. При поддержке академика АН ТССР A.A. Рослякова были проведены первые социологические опросы для изучения национального «феномена духовной жизни», организованы исследования национального самосознания «в региональном варианте», отмечена «абсолютизация классового подхода», начались поиски «национального самосознания» и пр. (459).

Вместе с тем, важно заметить, что исследования Г.И. Карпова и туркменских этнографов послевоенной поры, хотя и описывали внутриплеменные различия туркмен, однако не выходили за рамки вопросов, актуальных для поли

22 тической практики. Работы правоведов констатировали процесс формальной эволюции административно-территориального устройства Туркменской ССР. Но их авторы глубоко не вдавались в причины того, почему на отдельных этапах областное деление в республике упразднялось, а затем возникало вновь. Почти все этнографические исследования в советском Туркменистане, несмотря на факт их роста, были обращены к дореволюционному прошлому. В разработках социологов был сделан важный шаг в сторону признания сохранения внутриплеменных противоречий, но, вместе с тем, ни одна из этих работ не касалась проблемы собственно племенного гегемонизма. Все авторы признавали, что племенные различия сохранялись, но исключительно на низовом, бытовом уровне. Категорически запрещалось говорить о том, что такие различия играют важную роль в политике, в формировании и расстановке высшего руководства республики. Как отмечали туркменские историки накануне роспуска СССР, «у некоторой части населения (к сожалению, особенно интеллигенции) бытует неправильное понимание и толкование нашей истории, они придают подлинной истории негативный оттенок. Сохранение местных и ро-доплеменных особенностей используется некоторыми людьми для сколачивания в коллективах местнических группировок по родственным признакам, что порождает целую категорию вредных явлений, мешает единству нации» (426, с. 5-6). Следует подчеркнуть, что в постсоветский период этнографические исследования в Туркменистане практически прекратились. В 1997 г. была ликвидирована Академия наук, Институт истории переподчинен кабинету министров Туркменистана, возникло учреждение под громким названием Институт культурного наследия народов Туркменистана, Центральной Азии и Востока, где работает один из этнографов-туркмен А.Джикиев, а контакты туркменских этнографов с научными центрами Москвы, Ленинграда и республик бывшего СССР прервались (416а, с. 4).

С конца 1980-х гг. в туркменской исторической науке возникают симптомы дифференциации в подходах к оценке и трактовке явлений прошлого в зависимости от земляческой принадлежности авторов исторических сочинений.

23

Так, в исследованиях этнографов-туркмен сделаны попытки не только исследование исторических корней консолидации туркмен-теке, но и обратить внимание на их господство (доминирование) в Южном Туркменистане и в столичной (Ахалской) зоне (426, с. 330).

Этнограф-теке, академик А. Джикиев отметил, что накануне присоединения Туркменистана к России весь Южный Туркменистан был текинским, что текинцы консолидировали и ассимилировали все мелкие группы, жившие на этой территории до прихода туда туркмен-теке (на самом деле, по численности вдвое превосходивших туркмен-теке!). По мнению А. Джикиева, к этому времени туркмены-теке представляли собой уже не уруг (род, племя), а иль, халк, т.е. локальную территориально-племенную общность (племенное землячество) - «самостоятельный народ» (426, с. 507, 511, 512).

Выводы о превращении туркмен-теке в «самостоятельный народ» вписываются в позицию туркменских этнографов кануна роспуска СССР о том, что до присоединения Туркменистана к России туркмены были «беременны» национальной государственностью под господством туркмен-теке и только российское завоевание нарушило этот процесс. Подобные оценки и выводы некорректны с научной точки зрения. Даже если представить себе возможность образования в XIX веке туркменского политического образования государственного типа, оно вряд ли вышло бы за рамки локального ханства или конфедерации ханств. Как показывает история постсоветского Туркменистана, подобные исторические реконструкции имеют прежде всего идеологическое назначение. Тем не менее, тезис о разрушении русскими якобы существовавшей туркменской государственной организации во второй половине XIX в. ныне является одним из главных в официальной идеологии. Более того, в речах Туркмен-баши говориться уже не о разрешении зачатков национальной государственности, а о собственно государстве. Выступая на заседании Народного совета 19 октября 2002 г., посвященном презентации книги «Рух-наме», Президент Туркменистана особо подчеркнул: «Гёоктепинская война 1879-1881 гг. нанесла непоправимый урон политической и экономической жизни туркменской нации,

24 вследствие этого произошло крушение тогдашнего туркменского государства. Россия вела себя на туркменской земле как завоеватель, насаждая свои нравы, культуру и религию» (29).

Задолго до появления этих исследований крупные ученые из племени-теке попытались представить туркмен-теке «первооткрывателями» Ахала (Южный Туркменистан). По-видимому, - считает историк М. Аннанепесов, - возникновение названия Ахал связано с приходом сюда текинцев, так как до этого в источниках фигурируют названия лишь конкретных населенных пунктов: Дурун, Ниса, Абиверд, Бами, Бахарден, Геок-Тепе, Мехин, Гозган и т. д. (401, с. 52). По мнению другого ученого (туркмена-ахалтеке), слово «Ахал» происходит от имени проповедника ислама среди текинцев Ак-хал-ишана (662, с. 15).

С этим не согласны исследователи-туркмены из нетекинского лагеря. Историк О. Чоммадов отмечает, что субэтноним туркменского племени алиили (исторически враждовавшего с туркменами-теке за первенство в Ахале) был причиной возникновения топонима Ахал (595). В течение всего советского периода толкование названия этого племени сводилось к тому, что алла - «пестрый», «пестрый народ» (661, с. 88-89). Начиная с 1980-х гг., этимология ала-эли возводится к названию ахал-эли, т.е. «ахалский народ» или, другим словами, коренные жители Ахала - столичной зоны страны, те, кто имеет исторически право на проживание в этом политически важном регионе.

Историк и писатель Туркменистана из Западного Туркменистана Р. Эсенов в своей книге об оппозиции в Туркменистане в годы Советской власти пытается представить вождя туркмен-ахалтеке Махтумкули-хана как «предателя интересов нации», хотя и с определеными оговорками. «Соглашатели типа Махтумкули-хана, - подчеркивает Р. Эсенов, - тормозили развитие национального движения» (481, с. 46). Вместе с тем, Р. Эсенов (не без основания) пишет о «замечательной фигуре» туркменской духовной оппозиции царскому режиму о и большевикам хане H.H. Иомудском (своем земляке), а также о других своих выдающихся земляках.

Туркменское общество кануна присоединения к Российской империи являло собой классический образец господства трайбализма. В этой связи нельзя не отметить монографию М.Н. Тихомирова, посвященную присоединению Южного Туркменистана к России (472, с. 239). На основе архивных документов автор показал сложный и неоднозначный процесс присоединения к России различных ханств, племенных группировок, локальных территорий туркмен (Мерва, Теджена, Иолотана, Серахса, Ленде). М.Н. Тихомиров выявил противоречия между политическими группировками туркмен. В специальном разделе он рассмотрел структуру местной и царской администрации, институт ханства и аксакалов у туркмен и др.

На материалах М.Н. Тихомирова в данной работе показано, что существование в туркменском обществе накануне присоединения к России территориально-политических структур конфедеративного типа позволяет считать научно некорректным вопрос о том характере присоединение Туркменистана к России исключительно в рамках дилеммы: захват или добровольное вхождение. Такая постановка вопроса вне исторична, т. к. базируется на ошибочном тезисе о якобы существовавшем у туркмен централизованном государстве у туркмен и монолитном этносе.

Стремление представить туркмен накануне присоединения к России зрелым, сплоченным государственным этносом прослеживаются в туркменской историографии начала 1990-х гг. - в работах академиков М. Аннанепесова и А. Джикиева. Правда, сами авторы скорее осознают слабость своей аргументации. Они отмечают, что «представители почти всех туркменских племен, по обычному праву, считались равными по кости, т. е. по происхождению. Однако, историко-этнографические материалы свидетельствуют о том, что даже внутри союзов не все племена и роды пользовались одинаковыми правами и обязанностями» (491, с. 114).

В некоторых зарубежных исследованиях также имеет место попытка игнорировать если не само по себе родоплеменное деление туркмен, то наличие внутритуркменских межплеменных противоречий. Происходит это в силу

26 стремления подчеркнуть «зрелость туркменской нации», ее готовность к самостоятельному государственному развитию, без поддержки со стороны России. Среди подобных работ следует отметить исследования турецкого исследователя М. Сарая (642, с. 151-154).

Попытки поставить историю на службу идеологическому воспитанию всех граждан нового Туркменистана нашли свое отражение в изданной в сентябре 2001 года книге «Рух-наме», авторство которой принадлежит Президенту страны С. Ниязову.

Еще до издания книги, ее автор признавался, что «Рух-наме не будет исторической или экономической книгой. Она выразит душу, сердце, мораль туркмен. В таком и только в таком качестве она нужна обществу (.). В Рухнаме мы навеки вечные осудим вражду, землячество, национализм» (23, с. 1-2). Состоит из пяти глав различных по своей тематике, жанру, назначению. Так, вначале автор излагает материалы автобиографии и воспоминания о своем отце. Значительное место под обложкой книги занимают Конституционный закон Туркменистана о независимости и основах государственного устройства Туркменистана от 26 октября 1991 г., Соглашение между Туркменистаном и Российской Федерацией от урегулировании вопросов правопреемства в отношении внешнего государственного долга и активов бывшего Союза ССР, 31 июля 1992 г.). В другом разделе представлен пересказ важнейших положений Конституции Туркменистана (1992 г.). Тут же можно ознакомиться с докладом об основных направлениях социально-экономического развития Туркменистана до 2010 г. Новейшие документы сочетаются в книге с документами средневекового времени (например, о назначении на должности правителей). В исторической части Президент ведет наставительный рассказ о личных качествах туркмена, о «пути туркмен», о туркменской нации, о туркменской государственности, о становлении независимого Туркменистана и его культуре, включая такие вопросы, как умеренность в еде, внешняя привлекательность граждан Туркмении, важность образования и пр. Не имея научного аппарата, книга содержит много фактов из средневековой истории туркмен. Отдельные разделы

27 работы представляют собой оформленные без ссылок компиляции из справочника К.Э. Босворта (504, с. 161-162, 169, 173, 178-179, 181, 221, 223, 237 и др.). История российско-туркменских отношений показана в мрачном свете колониальной тирании (473, с. 36).

Выход книги «Рух-наме» не свидетельствует о прекращении развития современной туркменской исторической и этнологической науки. Недавно издана в Москве уже упомянутая выше серьезная и основанная на фактах книга писателя-историка Р. Эсенова о духовной оппозиции в советском Туркменистане в первые десятилетия советской власти. Д. Аннаоразовым готовится диссертационное исследование «Антисоветское движение в Туркменистане (1918-1935 гг.)». Издана в Москве, при поддержке журнала «Вестник Евразии», книга С.М. Демидова «Постсоветский Туркменистан» (425).

Особо следует сказать о двух зарубежных диссертационных исследованиях последнего времени, осуществленных зарубежными политологами. Первое -диссертация американской исследовательницы А. Эдгар, посвященная становлению Туркменской ССР в 1920-1930-е гг. (670). Второе - исследование норвежского историка А. Хаугена, разрабатывающее основательно изученную в советской историографии тему - политической реорганизации этнополитиче-ских систем российской Центральной Азии большевиками в 1920-х гг. (671). А. Хауген размышляет о том, почему принципиальные, как выражается автор, антинационалисты-большевики сделали этнонациональную идентичность главным принципом территориально-государственного размежевания в Средней Азии. Это интересные работы, однако и в них мы не находим постановки вопроса о племенном гегемонизме как факторе политического развития в Туркменистане XX века. В работе А. Эдгар недостаточное внимание уделено институту дуумвирата первого и второго секретарей ЦК Компартии Туркменистана. Между тем, этот вопрос имеет большое значение для понимания эволюции эт-нополитической организации туркмен в советское время, особенностях формирования новых элит и их этнического состава.

Анализируя конфликты Ашхабада с периферией в 1927 г. («чарджоуское дело») и в 1932 г. («конфликт в Кизил-Арвате»), при котором Москва брала сторону Ашхабада, А. Эдгар трактует эту тактику как попытку Москвы опереться на туркмен-теке. Внешне оно так и выглядело. Но в действительности речь шла не о поощрении туркмен-теке, а о поддержке Москвой «столичного племени» как сторонников централизованной власти и наказании туркмен из периферийных регионов, требовавших большей самостоятельности.

А. Хауген во многом солидарен с выводами А. Эдгар. Он останавливается на истории восстания 1916 г. в Туркменистане, отмечая, что одной из главных его движущих сил были туркмены-йомуды. При этом автор опускает тот факт, что широкое участие в восстании йомудов было следствием внутриэтнической конкуренции йомудов с текинцами, которые, в отличие от йомудов, не получили права воевать в составе действующей российской армии: это недоверие было воспринято элитой туркмен-йомудов как унижение туркмена туркменом и стало важным стимулом к восстанию.

Завершая историографический обзор, отметим, что в последнее время появился ряд интересных работ о субэтнической конкуренции правящих групп в соседних с Туркменистаном государствах постсоветской Центральной Азии. Это исследования Э. Шатца (643), Н. Масанова (369), А. Асылбекова (319) и др. К этим работам мы вернемся в соответствующих разделах диссертации. В целом же потестарно-политическая этнография и политическая антропология центрально-азиатского региона находится пока в начале своего пути. Особенно это касается Туркменистана. Причиной этого, на наш взгляд, является закрытость Туркменистана для иностранцев и недостаток источников о процессах, происходящих в республике в постсоветское время.

В ряду политологических исследований, близких к проблемам данной диссертации, надо отнести обзорно-аналитические статьи К.П. Дударева, Л.Н. Ка-линиченко и H.H. Семеновой, посвященные политическому и экономическому развитию постсоветского Туркменистана (293). Некоторая часть материалов, использованных К.П. Дударевым, публиковалась ранее автор данного диссер

29 тационного исследования в книге-справочнике об изменениях в Туркменистане после роспуска СССР (438).

Большой опыт исследования эволюции разнообразных форм этносоциальной и этнополитической организации накоплен в отечественном востоковедении, в частности в российской африканистике. Наибольший интерес для разработки темы данной диссертации представляет утвердившийся в российской востоковедческой традиции подход, согласно которому архаический субстрат властно-управленческих отношений сохраняет значение и может обнаруживать тенденцию к эволюционным изменениям в различных общественных и политических системах, в том числе и в системах современного типа. В этой связи представляются важными результаты этнологических и исторических исследований тех российских специалистов, которые подчеркивают значение традиционных политических культур в регионах Востока и связанного с этим процесса возрождения и развития в видоизмененной форме традиционных политических институтов. В этом контексте особенно важны для нас исследования российских специалистов по проблемам этноисторического, социокультурного и политического развития в конкретных странах и регионах Ближнего Востока и Тропической Африки: В.В. Бочарова (247), А.М. Васильева (325, с. 7-21), Н.М. Гиренко (328), Ю.Н. Зотовой (265), И.Т. Катагорщиной (270), Н.Д. Косухина (273), Н.Б. Кочаковой (358), Ю.М. Кобищанова, В.В. Крылова, JI.E. Куббеля (361), В.А. Попова (292), И.В. Следзевского (380, с. 81-100), В.Э. Ха-нина (389).

Апробация работы. Диссертация выполнена и обсуждена в Центре циви-лизационных и региональных исследований Института Африки РАН. Основные положения и выводы диссертации отражены в публикациях общим объемом 61,9 п.л., в том числе в двух индивидуальных и двух коллективных монографиях. Концепуальные положения диссертации нашли отражение в докладах автора на следующих конференциях и симпозиумах: 18-19 июня 2004 г. на Международном симпозиуме «Workshop on Turkmenistan» в Оксфордском университете (Англия); 27-28 сентября 2003 г. на Международной

30 конференции по политическим проблемам современного в Туркменистана в Праге; 3-5 ноября 2002 г. в Подмосковье, на Международной конференции, организованной фондом Сороса, Лигой защиты прав человека в СНГ, обществом «Мемориал» по актуальным проблемам политического развития в Туркменистане и соседних с ним регионах; 5 декабря 2001 г. на Международном симпозиуме в г. Эдинбурге, организованном Британской академией, Международным отделом Кабинета министров Великобритании и Центром «Восток-Запад» Эдинбургского университета по проблемам безопасности и природных ресурсов Центральной Азии и Каспийского региона; 10 декабря 2000 г. в Болдуин колледж (штат Мэн, США); 13 декабря 2000 г. в Центре Русских исследований Стетсоновского университета (штат Флорида, США, дек. 2001); в Осло (Норвегия), на конференции, посвященной проблемам Туркменистана и Таджикистана, организованной Центром русских исследований Министерства иностранных дел Королевства Норвегии (окт. 1996); в сентябре 1992 г. на конференции «Россия и Восток», организованной Институтом востоковедения РАН и др.

Список научной литературыКадыров, Шохрат Ходжакович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Агаджанов Г, Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-ХП вв. М, 1991 г.

2. Бартольд В. История изучения Востока в Европе и России. Лекции, читанные в университете и в Ленинградском институте живых восточных языков. Изд. второе. Л., 1925 г. 266.

3. Бартольд В.В. Иран, Исторический обзор, Ташкент, 1926 г.

4. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана, Л., 1927 г.

5. Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов. Конспект лекций, читанных студентам Казакского высшего педагогического института в 1926-1927 учебном году, Ташкент, 1928 г.

6. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия, ч. II, Исследование, СПб, 1900 г. 1

7. Бойм Общие места. Мифология повседневной жизни. М., 2003 г.

8. Бондаренко Д.М., Коротаев В.А. (ред.). Цивилизационные модели политогенеза. М., Институт Африки РАН, 2003 г.

9. Бочаров В.В. Власть. Традиции. Управление. (Попытка этноисторического анализа политических культур современных государств Тропической Африки). М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1992 г.

10. Бромлей Ю.В. Очерки по теории этноса. М.: 1983 г.

11. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973 г.

12. Брусина О.И. Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX конец XX в. М. 2001 г. 240 с ил.

13. Варейскис И., Зеленский И. Национально-государственное размежевание Средней Азии. Ташкент. 1924 г.

14. Вдовин А.И. Особенности этнополитических отношений и формирование новой государственности в России (исторический и концептуальный аспекты). М.: 1993 г.

15. Владимирцов. Б.Я. Чингизхан. Берлин-Петербург-М.: 1922 г. Ш

16. Влияние колонизации на формирование политической культуры Африка. Особенности политической культуры. М.: 1999 г. 263

17. Гафуров Б.Г. История таджикского народа в кратком изложении. Т. 1. С древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции 1817 г. Изд. второе, исправ. и доп. 1952 г.

18. Гинсбург А.И. Русское население в Туркестане (конец XIX— нач. XX в.). М.: 1991г.

19. Гинсбург А.И. Узбекистан: этнополитическая панорама. Очерки, документы, материалы. Т. 2. М.: 1996 г.

20. Гинсбург В.В., Трофимова Т.А. Палеоантропология Средней Азии. М.: 1972 г.

21. Гиренко Н.М. Социология племени. Становление социологической теории и основные компоненты социальной динамики. Л.: 1991 г.

22. Гордлевский Вл. Государство Сельджукидов Малой Азии. Ответст. редактор И.Ю. Крачковский. М-Л.: АН СССР, 1941 г. 185-186.

23. Гражданская война в СССР. В 2 тт. Т. II. М.: 1986 г.

24. Дубинин Я.П. Эволюция популяций и радиация. М.: 1966 г.

25. Зевелёв А.И., Поляков Ю.А., возникновение, сущность, крах. М.: 1981 г. Ф Чугунов А.И. Басмачество: 264а. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1988.

26. История Нигерии в новое и новейшее время. Ред. Ю.Н. Зотова, И. В. Следзевский. М.: 1981 г.

27. История СССР с древнейших времен до наших дней. В двух сериях, в 12 тт. Серия первая. Т. V. Развитие капитализма и подъём революционного движения в пореформенной России. М.: 1968 г.

28. История СССР, с древнейших времен до наших дней, в 2-х сериях, в 12 тт. Т. III. Превращение России в великую державу. Народные движения в XVII-XVIII вв. М.: 1967 г.

29. История СССР. Т. П. Россия в XIX веке. Под ред. проф. М.В. Нечкиной. Изд. 2-е, исп. и доп. (Москва) 1949 г.

30. Карр Э. История советской России. Большевистская революция 1917-1923. Т. 1-2. Том первый. М.: Прогресс, 1990 г.

31. Катагощина И.Т. Интеллектуальная элита в странах Тропической Африки: университеты, власть, общество. М.: 1991 г. ф1

32. Кисляков Н.А. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л.: 1969 г.

33. Козлов В.И. Динамика численности народов. М.: Наука, 1969 г. 264

34. Крадин Н.Н. Политическая антропология. М., 2002 г.

35. Крадин Н.Н., А.В. Коротаев, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынша. Альтернативные пути к цивилизации Отв. ред. Н.Н. Крадин и др. М.: Логос, 2000 г.

36. Куббелъ Л.Е. Потестарная и политическая этнография: Исследования по общей этнографии Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М.: 1979 г.

37. Куббель Л.К. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988 г.

38. Кузнецова СИ. Русские в Центральной Азии. Научно-аналитический обзор. М.: 1998 г.

39. Ланда Р.Г. Ислам в России. М.: 1995 г.

40. Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. М., 1989 г.

41. Марков Г.Е. Кочевники Азии. М.: 1976 г.

42. Массой В.М. Первые цивилизации. Л.: Наука, 1989 г.

43. Материалы научной сессии посвященной Казахстана в дооктябрьский период. Ташкент, 1955 г. истории Средней

44. Мурзаев Э. Средняя Азия. Физико-географический очерк. М., 1957 г.

45. Народы мира. Этнографические очерки. М., 4, 1954-1966 гг.

46. Народы Средней Азии и Казахстана. I. Серия «Народы мира», М. 1962 г.

47. Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 2. М., 1963 г.

48. Остроумов Н.П. Сарты. Ташкент, Тт. 1-3. 1890-1895 гг.

49. Первобытная периферия классовых обществ до начала Великих географических открытий. Отв. ред. А.И. Першиц, A.M. Хазанов. М., 1978 г.

50. Племя и государство в Африке. М., Институт Африки, 1991 г.

51. Поляков СП. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана. М.,МГУ, 1980 г.

52. Попов В.А. Этносоциальная история аканов в XVI-XIX веках. Проблемы генезиса и стадиально-формационного развития этнополитических организмов. М., 1990 г.

53. Постсоветская Центральная Азия: потери и обретения. Отв. ред. A.M. Васильев. М., 1998 г.

54. Развитие социалистической культуры в союзных республиках. М: Госполитиздат, 1962 г. 265

55. Саблуков Г.С. Родословное древо тюрков. Казань, 1906 г.

56. Серебрякова М.Н. Семья и семейная обрядность в турецкой деревне (новейшее время). М., «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1979 г.

57. Символ и атрибуты власти. Генезис, семантика, функции. СПб, 1996 г.

58. Современная Африка. Итоги и перспективы развития. Эволюция политических структур. М., 1990 г.

59. Терентьев А.Н. Россия и Англия в Средней Азии. СПб, 1875 г.

60. Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001 г.

61. Тогжанов Г. Казакский колониальный аул. Ч. 1, М., 1934 г.

62. Толстов СП. Древний Хорезм. М., 1948 г.

63. Толстов СП, По древним дельтам Окса и Яксарта. М.: ИВ Л, 1962 г.

64. Толстов СП. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948 г.

65. Узбекские народные поэмы. Ташкент: 1958 г.

66. Федоров Е. Очерк национально-освободительного движения в Средней Азии. Ташкент: 1925 г.

67. Фомченко А.П. Русские поселения в Туркестанском крае. Ташкент, 1983 г.

68. Ханыков Н. Описание Бухарского ханства. СПб., 1843 г.

69. Чокай-оглы М. Туркестан под властью Советов (к характеристике диктатуры пролетариата). Париж: Яш Туркестан, 1935 г.

70. Шаниязов К. Узбеки карлуки. Ташкент: 1964 г. Шаниязов К.Ш. Государство карлуков и карлуки. Ташкент: 1999 г. (на узб. яз.).

71. Щетинов Ю. А. История России. XX век. М.: 1998 г.

72. Этнин Л.М. Политические системы развиваюш;ихся стран. М.: 1978 г.

73. Этнические аспекты власти. Отв. ред. В.В. Бочаров. СПб.: 1995 г. Статьи

74. Абашин Н. Миндонцы в XVIII-XX вв. История меняющегося самосознания Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. М., РАН, 2001, 27. 22-54.

75. Абрамзон СМ. Формы родо-племенной организации у кочевников Средней Азии Краткие сообщения Института этнографии, вып. 14, 1951 г. 266

76. Абрамзон СМ. К вопросу о патриархальной семье у кочевников Средней Азии Краткие сообщения Института этнографии, вып. 28, 1957 г.

77. Аминов А.А. Основные линии экономической политики царской России в Средней Азии В кн.: Академия наук УзССР, Научная сессия 9—14 июня 1947 г., Ташкент, 1947 г.

78. Артемова О.Ю. В очередной раз о теории «родового быта» и об «австралийской контраверзе» Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика. СПб, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, 2000 г. 318а. Артыкбаев Ж. О. Этническое начало в политической системе Казахстана во второй половине XIX века ВАН Казах. ССР, 1989, 3. 89.

79. Асылбеков А. О социальной, политической и этнической структуре Казахстана// ИАН Казах. ССР, сон, 1991 г. 3.

80. Бернштам А.Н. Родовая структура ту-гю VIII в. К исследованию памятника Кюль Тегина. Известия ГАИМК. Вып. 103, 1934 г. 565-566.

81. Бернштам. К вопросу о происхождении киргизского народа Советская этнография, 1955 г. 2.

82. Бромлей Ю.В. Этнос и этносоциальный организм Вестник АН СССР, 1970 г. 8. 48-54.

83. Бочаров В.В. К динамике потестарно-политических процессов в Восточной Африке: проблемы исторической преемственности //Ранние формы социальной стратификации. Генезис, историческая динамика, потестарнополитические функции. М., Восточная литература, 1993 г. 245-247.

84. Бутинов Н.А. Ранняя семья (По материалам народов Меланезии) Ранние формы социальной организации. 2000 г. 71.

85. Васильев A.M. Россия и Центральная Азия Постсоветская Центральная Азия: потери и обретения. Отв. ред. A.M. Васильев. М., 1998 г.

86. Генис В.Л. Свержение младохивинского правительства в 1921 г. Вопросы истории, 2004 г. 1. 15-31.

87. Гинсбург А.И. Русское население в Средней Азии Современное развитие этнических групп Средней Азии и Казахстана. М.: 1992 г.

88. Гиренко Н.М. К вопросу о соотношении линий семейнородственных и обпщнных структур Ранние формы социальной организации. 2000 г.

89. Гоголданова З.Э.-Г., Гузенкова Т.С. Субэтнические группы: представления и реальности. Калмыки на перепутье 1980-х. Проблемы этнокультурного развития Отв. ред. Т.С. Гузенкова. М.: 1993 г. 160-184. 267

90. Данилов В.П. Община у народов СССР в послеоктябрьский период. (К вопросу о типологии общины на территории советских республик) Народы Азии и Африки, 1973, 3. 42-54.

91. Дебец Г.Ф. Палеоантропология этнографии АН СССР, Т. IV. М.-Л.: 1948. СССР Труды Института

92. Дженкинсон А. Путешествие в Среднюю Азию 1558-1560 гг. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. Л., 1938 г.

93. Диас В. Страдание, богооправдание, дисциплинарная практика, присвоение Международный журнал социальных наук. 1998 г. Т. 6. 21. 137-148.

94. Дубова Н.А. Антропологические особенности туркмен и древнее население степей севера Средней Азии Этническая история и традиционная культура народов Средней Азии и Казахстана. Нукус, 1989 г. 190-191.

95. Дубова Н.А. Современные антропологические совокупности и этнокультурные общности на территории Средней Азии Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. М. 2001, 27.

96. Дубова Н.А. Антропологический состав современного населения Средней Азии и пути его формирования Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. М., 1991 г.

97. Ефимов А.В. Социальный аспект биологической категории «раса» Против расизма. М., 1966 г. 27-46.

98. Жданко Т.А. Новые материалы по патриархальным пережиткам в земельно-водной общине Средней Азии В кн.: Материалы Второго совещания археологов и этнографов Средней Азии. М,-Л., 1959 г.

99. Жданко Т.А. Номадизм в Средней Азии и Казахстане История, археология и этнография Средней Азии. (К 60-летию СП. Толстова). М, 1968 г.

100. Жданко Т.А. Патриархально-феодальные отношения у полуоседлого населения Средней Азии I Всесоюзная конференция востоковедов (Тезисы докладов и сообщений). Ташкент» 1957 г. 208-210.

101. Жданко Т.А. Проблемы полуоседлого населения в истории Средней Азии и Казахстана Советская этнография, 1961, 2.

102. Жданко Т.А. Этнографическое изучение процессов развития и сближения социалистических наций в СССР Советская этнография, 1964, 6. 268

103. Иностранцев К.А. Коркуд в истории и легенде Записки. Восточного Отделения Русского Археологического Общества, т. XX, 1912 г.

104. Калиновская К.П., Марков Г.Е. Динамика хозяйственно-культурных типов и социальных отношений в туркменском обществе в позднем средневековье Проблемы средневековой истории Туркменистана. Ашхабад: 1989 г.

105. Калиновская К.П., Марков Г.Е. Общественные отношения и социальная организация номадов Ранние формы социальной организации. Генезис, функционирование и историческая динамика. СПб, 2000 г.

106. Караханов М.К. Демографические процессы в Средней Азии во второй половине XIX столетия В кн.: Брачность, рождаемость, смертность в России и в СССР. М.: Статистика, 1977 г. 200.

107. Козлов В.И. О понятии этнической общности Советская этнография 1967, 2.

108. Кононов А.Н. Опыт анализа термина «тюрк» Советская этнография 1949 г. 1. 40-47.

109. Коротаев А.В. Апология трайболизма: Племя как форма социальнополитической организации сложных непервобытных обществ Социологический журнал, 1995, 4.

110. Коротаев А.В. От вождества к племени? Некоторые тенденции эволюции политических систем Северо-Восточного Йемена за последние две тысячи лет Этнографическое обозрение, 1996, 2.

111. Коротаев А.В. О соотношении систем терминов родства и типов социальных систем: опыт количественного кросскультурного анализа Алгебра родства. 1999 г. Вып. 3. СПб. 117-147.

112. Коротаев А.В. Сабейские этюды. Некоторые общие тенденции и факторы эволюции сабейской цивилизации. М., 1997 г.

113. Коротаев А.В. От государства к вождеству? От вождества к племени? (Некоторые общие тенденции эволюции южноаравийских социально-политических систем за последние три тысячи лет) //Ранние формы социальной организации. 2000 г. 224-302.

114. Коротаев А.В. Племя как форма социально-политической организации сложных непервобытных обществ (в основном по материалам Северо-Восточного Йемена) Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000 г. 265-291.

115. Коротаев А.В. Социальная эволюция: Факторы, закономерности, тенденции. РАН, Институт востоковедения. М.: Восточная литература, 2003 г. 269

116. Куббель Л.Е. Традиционная политическая культура и колониальное общество Народы Азии и Африки. 1981, 6.

117. Куббель Л.Е. Идеология и ритуал в становлении верховной власти на грани перехода к раннеклассовому обществу (на нем. яз.) EthnographischArchaeologische Zeitschrift, Lpz., В. 2. 1982, 1;

118. Куббель Л.Е. Традиционная политическая культура в послеколониальном обществе (на примере стран Африки) Щеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки. М., 1984 г.

119. Кушнер П.И. Национальное самосознание как этнический определитель Краткие сообщения института этнографии, вып. 8, 1949 г.

120. Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы Труды Института этнографии, новая серия, т. 15. М., 1951 г.

121. Лашук Л.П. О формах донациональных этнических связей Вопросы истории, 1967, 4. 1

122. Люшкевич Ф.Д. Термин «тат» как этноним в Средней Азии, Иране и Закавказье Советская этнография, 3, 1971 г. 25-33.

123. Люшкевич Ф.Д. Некоторые аспекты этнической истории Среднеазиатского Междуречья Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. III: Этнография, М., 1991 г.

124. Марков Г.Е. Оседание кочевников и формирование у них территориальных общностей //Расы и народы. Вып. 4. 1974 г.

125. Марков Г.Е. Теоретические проблемы номадизма в советской этнографической литературе Историография этнографического изучения народов СССР и зарубежных стран. М., 1989. А

126. Масанов Н. Казахская политическая и интеллектуальная элита: клановая принадлежность и внутриэтническое соперничество Вестник Евразии, 1 (2), М. 1996 г.

127. Мирский Г. Этнос, религия, национализм Азия и Африка сегодня. 1994 г. 2. 3-8.

128. Панарин А. Политическое развитие государств Центральной Азии в свете географии и истории региона Вестник Евразии. 2000 г. 1. 90132.

129. Петрухин В. Славяне и кочевники в раннем Средневековье: к проблеме этнокультурного синтеза Вестник Евразии. 1996 г. 2 (3). 59, 60. 270

130. Поляков СП. Нужны ли России среднеазиатские русские Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. 2. М, 1993 г.

131. Поляков СП. Средняя Азия: проблемы развития Среднеазиатский этнографический сборник. Вып.

132. Памяти Владимира Николаевича Басилова. и., 2001 г. 238.

133. Просвещение национальностей, 1934, 6. С 24.

134. Савоскул С С Русские в государствах Центральной Азии: проблемы и перспективы Отечественная история. М, 1996. 3.

135. Самойлович А.Н. Богатый и бедный в тюркских языках Известия АН СССР, 1936 г. 3, отделение общественных наук. 44

136. Светоховский Т. Становление национальной идентичности в Азербайджане Азербайджан и Россия: общества и государства. Вып. 4. М., 2001 г. 12-13.

137. Следзевский И.В. Марксистская теория общественных формаций и историческое развитие африканских обществ (проблема общего особенного единичного) V Всесоюзная конференция африканистов. М,, 1989 г. Вып. 2.

138. Следзевский И.В. Становление национального государства (социально-политический аспект) Современная Африка. Итоги и перспективы развития. Эволюция политических структур. М., 1990 г. Ф)

139. Смагамбетова Б.Д. Родоплеменной фактор в системе «руководительподчиненный» Социологические исследования, 1998 г. 3. 20-23.

140. Снесарев Г.П. Дургалык Вестник Евразии. 2001 г. 27. 59.

141. Токарев Проблема типов этнических общностей Вопросы философии, 1964, 11,

142. Толстов С П. Археологические работы Хорезмской экспедиции АН СССР в 1952 г. «Вестник древней истории», 1953, 2.

143. Трепавлов В. Тюркская знать в России (ногаи на царской службе) Вестник Евразии, №1-2 (4-5), 1998 г.

144. Трофимова Т.А. Изображение эфталитских правителей на монетах и обычай искусственной деформации черепа у населения Средней Азии в древности История, археология и этнография Средней Азии. М., Наука, 1968 г. 179-189.

146. Фурман Д., Абасов А. Азербайджанская революция Азербайджан и Россия: общества и государства. М., 2001 г.

147. Ханин В. Э. Неформальные структуры власти: институт политических партий в африканских условиях Современная Африка. Итоги и перспективы развития. Эволюция политических структур. М., 1990 г. 271

148. Шишов А. Сарты Сб. материалов для статистики Сырдарьинской области. Ташкент, 1904 г. Кн. 9.

149. Шукуров Р. По дороге в Индию Родина, 10, 1995 г.

150. Южаков Ю.Д. Сарты, или таджики, главное оседлое население Туркестанской области Отечественные записки. СПб., 1867 г. Т. 173, ч. 1;

151. Юрина Е.А. Этническая ситуация в басмаческом движении Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. М., 2001, №

152. Монографии, книги, брошюры о Туркменистане

153. Абуль-Гази-Богадур-хан. Родословная Туманского. Асхабад: 1897 г. г.

154. Амантыев О. Туркменистан и туркмены в первой половине XVIII в. Ашхабад: Ылым, 1980 г.

155. Амантыев О. Административно-территориальное устройство и общественный строй Туркменистана в XVIII веке. Под ред. А. Губаева Ашхабад: 1991 г.

156. Аннаклычев Ш. Культура и быт нефтяников Небит-Дага и Кум-Дага. Ашхабад: 1961 г.

157. Аннаклычев Ш. Быт и культура рабочих Туркменистана. Под ред. кандидата исторических наук А. Джикиева и Дж. Овезова. Ашхабад: 1969 г.

158. Аннанепесов М. Хозяйство туркмен в XVIII-XIX вв. Ашхабад: Ылым, 1972 г.

160. Аннанепесов М. Юго-западные туркмены в первой половине XIX века. Под ред. Н.А. Кузнецовой. Ашхабад: 1995 г.

161. Атагаррыев Е. Средневековый Дехистан: история и культура города Юго-западного Туркменистана. М., 1986 г.

162. Атаниязов Шеджере. (Туркмении несил дарагаты). Ашхабад: Туран-1,1994г.

163. Бабаева А.Г. Туркмены Афганистана. Ашхабад, Билим, 1992 г.

164. Байрамсахатов Н. Новый быт и ислам. М.: Политиздат, 1979 г. 272 туркмен. Перевод А.

165. Алиханов М. Мервский оазис и дороги, ведущие к нему. СПб.: 1883

166. Бердыев М. Традиционная система питания у туркмен (этнокультурный аспект). Ответ, ред. доктор исторических наук Г.П. Васильева. Ашхабад: Ылым, 1992 г.

167. Березкин В. В Гюргенской долине. Очерк туркмено-курдского восстания в 1924-1926 годах. Москва-Ташкент, 1933 г.

168. Боде К. Очерки туркменской земли июго-восточного побережья Каспийского моря. СПб., 1856 г.

169. Ботяков Ю.М. Аламан. Социально-экономические аспекты института набега у туркмен (середина XIX—первая половина XX века). СПб, 2002 г. Ф

170. Брегель Ю.Э. Хорезмские туркмены в XIX веке. М., 1961 г.

171. Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. Описание поездки из Тегерана через Туркменскую степь по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бзсару и Самарканд, совершенной в 1863 г. С картой Средней Азии. Перевод с англ., СПб., 1865 г.

172. Васильев П.С. Ахал-текинский оазис. Его прошлое и настоящее. СПб, 1888 г.

173. Васильева Г.П. Преобразование быта и этнические процессы в Северном Туркменистане. М., 1969 г. 416а. Васильева Г.П. История этнографического изучения туркменского народа в отечественной науке (конец XVIII XX века). М.: Наука, 2003.

174. Веселков Г. Очерки туркменской литературы. Ашхабад: Туркменгиз, 1945 г.

175. Винников Я.Р. Хозяйство, культура и быт сельского населения Туркменской ССР. М: Наука, 1969 г.

176. Волынский Г. Основные вопросы строительства Туркменской ССР. Ашхабад: 1928 г.

177. Гафферберг Н. Белуджи Туркменской ССР. Л., 1969 г. Ф

178. Главный Туркменский канал. Природные условия и перспективы орошения и обводнения земель южных районов Прикаспийской равнины Западной Туркмении, низовьев Амударьи и западной части пустыни КараКумы. М., АН СССР, 1952 г.

179. Гродеков Н. И. Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880— 1881 гг.,т.1—III, СПб., 1883 г. ф

180. Гундогдыев О.А. Сокол птица царская. Ашгабат, «Рух», 2001 г.

181. Давлетов Д. Туркменский аул в конце XIX начале XX века (Разложение патриархально-феодальных отношений в ауле Закаспийской 273

182. Демидов Постсоветский Туркменистан. М., Наталис, 2002 г.

183. Джикиев А. Очерки происхождения и формирования туркменского народа в эпоху средневековья. Ашхабад: 1991 г.

184. Джикиев А. Туркмены юго-восточного побережья Каспийского моря, Ашхабад: 1961 г.

185. Джикиев А. Этнографический очерк населения Юго-Восточного Туркменистана. Ашхабад: 1972 г.

186. Джикиев А. Очерк этнической истории и формирования населения Южного Туркменистана. Ашхабад: 1977 г.

187. Дурдыев М.Б. Туркмены (Поиски предков туркменского народа и его исторической прародины). Ашхабад: Харп, 1

188. Туркмены. Ашхабад: 1991 г.

189. Дурдыев М., Кадыров Ш. Туркмены мира (Этнодемографический обзор). Ашхабад: Харп, 1991 г.

190. Дурдыев Т. Формирование и развитие туркменской советской интеллигенции (1917-1958 гг.). Под научной редакцией доктора искусствоведения К. Керими и кандидата исторических наук М. Мошева. Ашхабад: Ылым, 1972 г.

191. Дурдыев Т. Великий Октябрь и первые культурные преобразования в Туркменистане (1917—1920 гг.). Ашхабад: Ылым, 1981 г.

192. История сельского хозяйства и дайханства Советского Туркменистана. Кн. 1-я (1917-1937 гг.). Ашхабад: 1979 г.

193. История Туркменской ССР. Том

194. Книга вторая. С начала XIX в. до Великой Октябрьской социалистической революции. Аппсабад: АН ТССР, 1957 г.

195. Кадыров В.А. Административно-территориальное устройство ТССР в свете нового конституционного законодательства. Ашхабад: 1979 г.

196. Кадыров И.К., Сапаров А.К. Осуществление Компартией Туркменистана кадровой политики. Под ред. Каррыевой Р. М. Ашхабад: Туркменистан, 1982 г.

197. Кадыров Ш. Туркменистан: четыре года без СССР. М., ЭПГ «Панорама», 1996 г.

198. Кадыров Ш. Народонаселение Туркменистана: история современность. Вопросы и результаты изучения. Ашхабад: Ылым, 1986 г. и 439а. Кадыров Ш. Ашхабадская катастрофа. Историко-демографический очерк крупнейшего землетрясения XX века. Ашхабад: Туркменистан, 1991. 274

199. Кадыров Ш.Х. «Нация» племен. Этнические истоки, трансформация и перспективы государственности у туркмен. М,: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, Институт Африки РАН, 2003 г.

200. Канода Н.Н. Русские переселенческие поселки Закаспийской области. Ашхабад: 1976 г.

201. Караев. B.C. Традиционное и современное в политической жизни центрально-азиатского общества. М., 1996 г.

202. Карпов Г.И. Восстание тедженских туркмен в 1916 г. Ашхабад: 1935 г.

203. Карпов Г.И. и Батцер Д. М. Хивинские туркмены и конец кунгратской династии (Материалы по истории туркмен), Ашхабад: 1930 г.

204. Карпов Г.И. Очерки по истории Туркмении и туркменского народа. Ашхабад: 1940 г.

205. Карпов Г.И. Племенной и родовой состав туркмен. Полторацк, 1925 г.

206. Каррыев А. Исторические корни дружбы русского и туркменского народа, Ашхабад: 1950, Общество, по распространению политических и научных знаний Туркменской ССР. (На туркм. яз.).

207. Каррыев А. Сношения туркмен с Россией до 80-х годов XIX века. Тезисы доклада на юбилейной сессии (Туркм. филиал АН СССР), посвященной 25-летию Туркменской советской социалистической республики, Ашхабад: 1950 г.

208. Каррыев А., В.Г. Мошкова, А.Н. Насонов, А.Ю. Якубовский. Очерки из истории туркменского народа и Туркменистана в VIII-XIX вв. Под. ред. А. Ю. Якубовского, Ашхабад: 1954 г. (АН Туркм. ССР, Институт истории, археологии и этнографии).

209. Кононов А.Н. Родословная туркмен. Соч. Абу-л-Гази хана Хивинского. М.-Л.: 1958 г.

210. Ломакин А. Обычное право туркмен (адат). Асхабад, 1897 г.

211. Лессар П.М, Мервские ханы. Положение Мерва и Атека в конце 1882 года. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии.... Вып. VI, 1883 г.

212. Лессар (П.М,). Юго-Западная Туркмения (земли сарыков и салоров). СПб.: 1885 г.

213. Марков Г.Е. Очерк истории формирования северных туркмен. МГУ: 1961 г.

214. Митрохин Н., Пономарев В. Туркменистан: государственная политика и права человека. 1995-1998. М.: Правозащитный центр «Мемориал», 1999 г. 101-113. 275

215. Муравьев Н.Н. Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах,ч.1.М., 1822 г.

216. Мухаметбердиев К. Коммунистическая партия в борьбе за победу народной советской революции в Хорезме. Ашхабад: 1959 г.

217. Мухамметбердыев О. Национальное самосознание. М.: 1992 г.

218. Метгельдыев Социально-экономический строй туркмен Средней Амударьи в XIX веке. Ашхабад: 1980 г.

219. Непесов Г. Победа советского строя в Северном Туркменистане: 1917-1936 гг. Ашхабад: ТФАН СССР, 1950 г.

220. Нурмухамедов К. Этнические процессы и расселение туркмен в XVIII-XIX в. Ашхабад: Ылым, 1979 г.

221. Нурмухаммедов К. Расселение и этнические процессы в Южном Туркменистане в XVI-XIX вв. Ашхабад: 1979 г.

222. Оразов А, Хозяйство и культура населения Северо-западной Туркмении в конце XIX-начале XX в. (историко-этнографический очерк). Под ред. доктор исторических наук Г.Е. Маркова. Ашхабад: 1972 г.

223. Оразов А. Этнографические очерки хозяйства туркмен в XIX-XX в. Ответ, ред. Г.Е. Марков. Ашхабад: 1985 г.

224. Поляков СП. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана. М.: МГУ, 1980 г.

225. Поляков СП. Этническая история Северо-Западной Туркмении в средние века. М.: МГУ, 1973 г.

226. Родионов П,А. Коллективность высший принцип партийного руководства. М., Политиздат, 1967 г.

227. Русинов В.В. Водоземельные отношения и община у туркмен. Ташкент, 1918 г.

228. Сапаров А.С Торжество ленинского плана социалистического преобразования сельского хозяйства в Туркменской ССР. (Из опыта работы партийной организации по развитию колхозного строя в период 1953-1965 гг.) Ответ, ред. чл.-кор. АН ТССР А. А. Росляков. Ашхабад: 1968 г.

229. Сарыев Д. др. Каракумский канал (Д. Сарыев, А. Ходжамурадов, Л. Гринберг). Ашхабад: Туркменистан, 1983 г.

230. Тихомиров М.Н. Присоединение Мерва к России. М.: Издательство восточной литературы, 1960 г.

231. Туркменбаши Сапармурат. Рухнама. Портрет. Илл. (Герб, флаг Туркменистана, президентский штандарт). Тексты Гимна Туркменистана и 276

232. Федоров Ф.К. Закаспийская область. Ее прошлое и современное. Асхабад: 1901 г.

233. Фрейкин З.Г. Туркменская ССР. М.: 1957 г.

234. Хайтлиев А. Общественно-политический строй Туркменистана и обычное право туркмен в XIX начале XX вв. Под ред. к.ю.н. Повелициной П.Ф. Ашхабад: 1983 г. 476а. Шаджа Батырович Батыров (1908-1965). Вступительная статья Ш. Ташлиева. Библ. М.К. Курбансахатова АН ТССР, Центр, науч. библиотека. Материалы к биографии ученых ТССР, 1968.

235. Штейнберг Е.Л. Очерки истории Туркмении. М.-Л.: 1934 г.

236. Щербак А.В. Ахал-текинская экспедиция генерала Скобелева в 1880—1881 г. (с приложением плана и карты). Из воспоминаний д-ра А. В. Щербака, СПб.: 1884 г.

237. Эсенов Р. Эзис хан хакда хакыкат. Сенин тарыхын... Ашхабад: 1992 г. (на туркм. яз.: Правда об Эзис хане. Твоя история....).

238. Эсенов Р. Сырлы тосламаларын пидалары. Довлет Ховупсузлыгы Комитети сырына ачяр. Ашхабад: 1995 г. (на туркм. яз.: «Комитет государственной безопасности открывает двери). 239. Эсенов Р. Духовная оппозиция в Туркменистане (1920-1930-е гг.). М.: 2003 г. (Работа издана при содействии российского фонда «Мемориал»).

240. Юсупов X. Приузбойские туркменские племена в XIV-XV вв. Ашхабад: Ылым, 1976 г.

241. Язлыев Ч. История и хозяйственное развитие населения среднего Мургаба (XIX начало XX в.) Отв. ред К. Нурмухамедов. Ашхабад: Ылым, 1985 г.

242. Язлыев Ч.Я. Туркменская сельская община. Ашхабад: Ылым, 1

243. Научные статьи о Туркменистане

244. Агаджанов Г. К вопросу о торговой и дипломатической практике огузо-туркменских племен X—Х1 вв. Известия АН ТССР 1957, 3.

245. Агаджанов Г. Из истории огузо-туркменских племен раннего Средневековья Известия АН ТССР 1959. 2. 32-39.

246. Акатова А.И. Туркменские племена накануне их присоединения к Российской империи. Сообщение I. Расселение туркменских племен и их борьба за свою независимость Известия ТФ АН СССР, 1950, 5. 277

247. Хозяйство и общественное устройство туркменских племен Известия ТФ АН СССР, 1950, 6.

248. Аманов О. Состав Верховного Совета Туркменской ССР Известия АНТССР,СОН,№6, 1963.

249. Аннанепесов М. О двух концепциях в изучении хозяйства туркмен в XVIII—первой половине XIX в. Известия АН ТССР, сон, 1968, I. 80— 90.

250. Аннанепесов М., Джикиев А. Этнические процессы в Туркменистане в XVI-XV1II вв. (По историко-этнографическим и архивным данным) Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. III: Этнография. М.: 1991.

251. Аннанепесов М. Восстание 1916 г. в Туркменистане Известия АН Туркменистана, сон, 1992, 1. С, 3-11.

252. Аристова Т.Ф., Г.П. Васильева. Об этнических процессах на территории Южной Туркмении Советская этнография, 1964, 5.

253. Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения о их численности Живая старина, вып. 3, 4, СПб., 1896.

254. Атаев К. Из истории туркменского населения Атека Известия АН ТССР, сон, 6, 1965. 29-34.

255. Бартольд В.В. К вопросу о впадении Аму-Дарьи в Каспийское море Записки Восточного Отделения Русского Археологического Общества, т. XIV (1901), 1902;

256. Кесь А.С. Русло Узбой и его генезис Труды Института географии АН СССР, XXX, 1939.

257. Бартольд В.В. Очерк истории туркменского народа В сб. Туркмения, т. I, Л., 1

258. Иран, Исторический обзор, Ташкент, 1926.

259. Бартольд В.В. Очерки истории туркменского народа Туркмения. Сб.Т. 1,Л., 1929.

260. Бартольд В.В. Султан Санджар и гузы (по поводу статьи К.А. Иностранцева) Записки Восточного Отделения Русского Археологического Общества, т. XX, вып. I, 1911. 500а. Батыров Ш. (Некролог) Вопросы истории, №4,1966. 217.

261. Березин Л. Кара-Кумская проблема//Туркменоведение. 1931. 1.

262. Бодэ К. О туркменских поколениях и гокланах Записки Русского географического общества, т. II, 1847. 278

263. Босворт К.Э. Мусульманские династии. Справочник по хронологии и генеалогии. М: Наука, 1971 г.

264. Браславский П. Кормовая Туркменоведение. 1930. 6-7. проблема в Туркмении

265. Брюллова-Шаскольская Н.В. На Амударье: этнографическая экспедиция в Керкинский округ ТССР Новый Восток, 16-17, 1927. 290-303. ф

266. Вайнберг Б.И. К истории туркменских поселений XIX в. в Хорезме Советская этнография, 5, 1959. 31-44.

267. Васильева Г.П. Родовой состав туркмен-йомудов: к этнической истории туркмен Расы и народа- Современные этические и расовые проблемы. Ежегодник. М, РАН, 2001. 27. 81-98.

268. Васильева Г.П. Итоги работы туркменского отряда Хорезмской экспедиции за 1948 г.// Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, т. 1. М.: 1952.

269. Васильева Г.П. Итоги работы Туркменского» отряда Хорезмской экспедиции за 1948 г. Труды Хорезмской экспедиции, т. IМ.: 1952.

270. Васильева Г.П. Из истории туркменского населения западных районов Ташаузской области Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТССР, т. VII. Ашхабад: 1953.

271. Васильева Г.П. Туркмены-нохурли этнографический сборник, I. М.—Л.: 1954.

272. Васильева Г.П. Туркмены-нохурли. М.: 1

274. Васильева Г.П, Работы туркменского отряда в 1954—1956 гг. Материалы Хорезмской экспедиции, вып. I, М.: 1959.

275. Васильева Г.П. Объяснительная записка к историкоэтнографической карте Ташаузской области Туркменской ССР Материалы к историко-этнографическому атласу Средней Азии и Казахстана. Труды Института этнографии АН СССР, т. XLVIU (48). М.—Л.: 1961.

276. Васильева Г.П. Этнографические данные о происхождении туркменского народа Советская этнография, 1964, 6.

277. Васильева Г.П. Родовой состав туркмен-йомудов: к этнической истории туркмен Расы и народа- Современные этические и расовые проблемы. Ежегодник. М, РАН, 2001. 27.

278. Веселовский Н.И. Первое Исторический вестник, XVI, 1884, 5. подданство туркмен России 279

279. Винников Я.Р. К истории формирования и расселения туркменхатаб, мукры, курама и олам История, археология и этнография Средней Азии. М.: 1968. 333-343.

280. Давлетов Д. Начало развития товарного земледелия в Закаспийской области Известия АН ТССР, сон, 1972. 5. 11-18.

281. Джикиев А. К истории расселения туркмен-салыров в XVI начале XX в. Исследования по этнографии туркмен. Ашхабад: 1965.

282. Даниловский Г.И. Описание Хивинского ханства Записки Русского географического общества, т. V, 1851.

283. Драницын Д. Колонизаторские задачи в Закаспийской области Вопросы колонизации. 1910, 7.

284. Дунаевская Т.Н. Влияние искусственной деформации на форму головы у туркмен Вопросы антропологии, том 15, 1963. 46-62.

285. Дурдыев М.Б. К вопросу о соотношении шариата и адата в туркменском праве в конце Х1Х-начале XX в. Известия АН ТССР, сон, 1969. I e 18-25.

286. Дурдыев М.Б., Язлыев Ч. Некоторые проблемы развития землеводопользования у туркмен Иолотанского оазиса в конце XIX нач. XX в. Вестник Московского университета, 2. Сер. 9: История, 1974. 45-55.

287. Дурдыев М.Б. Военные предводители туркмен (сердары) в XIX веке. Вопросы археологии, истории и этнографии. Ашхабад: 1975. 67-80. 529.

288. Монтекки и Капулетти (К спору из-за воды между атабайцами и джафарбайцами Закаспийское обозрение, 1902, 317.

289. Залкинд Н.Г., Поляков СП. Краниологические материалы из средневековых погребений Южной и Северо-Западной Туркмении Бюллетень Московского общества испытателей природы, том. 67, Отдел биологии, 5, 1962. 154.

290. Залкинд Н.Г., Поляков СП. Краниологические материалы из средневековых погребений Южной и Северо-Западной Туркмении Вопросы антропологии, том. 11,1962. 133-143.

291. Залкинд Н.Г., Поляков СП. Материалы к характеристике средневековых кладбищ Западной Туркмении Научные труды ТашГУ, том. 235: Исторические науки, том 49,1964. 29-36, илл.

292. Йомудский Караш хан оглы. Туркмены и революция Туркменоведение, 1927, 1, январь.

293. Йомудский К. Туркмены и революция Туркменоведение, 1927, 2-3. 280

294. Йомудский Н. О пережитках родового быта у скотоводов Западной Туркмении в XIX в. Советская этнография, 1962. 4.

295. Кадыров Ш. Из истории естественного воспроизводства населения в Туркмении Известия АН ТССР. Серия общественных наук, 1981, 5.

296. Кадыров Ш., Кубасова Е. О занятости женщин-турк:менок в промышленности Известия АН ТССР, сон, 1982, 5. С 49—55.

297. Кадыров Ш.Х,, Медков В.М. Семья, репродуктивное поведение, демографическая политика// Мы и наши планы. М.: 1987.

298. Кадыров Ш.Х. Из истории социально-демографических обследований традиционного репродуктивного поведения в Туркменистане и соседних с ним регионах ИАН ТССР, сон, 1988. 4. 21-35.

299. Кадыров Ш. X., Радзинский В. Е. Некоторые вопросы демографии Туркменистана ИАН Туркменистана, сон, 1. 1989 (Дискуссии и обсуждения). 25

300. Кадыров Ш. О некоторых аспектах социального самочувствия женщин-туркменок ИАН ТССР, сон, 1989. 4. 90-92.

301. Кадыров Ш. Некоторые замечания к вопросу о социальном самочувствии русских в Туркменистане Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. М.: Институт востоковедения РАН, Ч. 2, 1993. 346-351.

302. Кадыров Ш. Доминирование без гегемонии Сообщение-Эксперт (технологический журнал для гуманитариев). Май 2003 г. 5 (41). 78-81.

303. Кадыров Ш. Институт президента в клановом постколониальном обществе Вестник Евразии, 2001.

304. Караханов М.К. Демографические процессы в Средней Азии во второй половине XIX столетия В кн.: Брачность, рождаемость, смертность в России и в СССР. М.: Статистика, 1977.

305. Карелин Г.С. Путешествие по Каспийскому морю Записки Русского географического общества по общей географии, т. X. СПб, 1883.

306. Карпов Г.И. Туркмены (материалы к истории туркменских племен) Туркменеведение, 1927, 4.

307. Карпов Г.И. Родословная туркмен Туркменоведение, 1928, 12, 1929, 1

308. Карпов Г.И. Туркмения и туркмены (Историко-этнографический очерк) Туркменоведение, 1929, 10,11.

309. Карпов Г.И, Иомуды: краткий исторический Туркменоведение, 7-9, июль-сен. 1931 г. 69-70. очерк 281

310. Карпов Г.И. Изучение этнографии в Туркмении Известия ТФ АН СССР, 1944, 2-3. 36-38.

311. Карпов Г.И. О туркменах эсенхановского юрта Известия Туркменского филиала АН СССР, 1946, 3—4.

312. Карпов Г.И. К истории туркмен алиэли (ала-эль) Советская этнография, 1947, 3.

313. Карпыч В. Из истории возникновения ТССР Туркменоведение, 10-11, окт.-нояб. 1928. 37-52. 556а, Кепбанов Е.А., Кочумов Я.Х., Нурмухаммедов Г.Н. Институт президентской власти в ТССР: становление, перспективы развития Известия АН ТССР, серия гуманитарных наук, 4, 1991. 11-19.

314. Кондаков В.Ф. К истории животноводства Туркменистана (19141945) Труды Туркменского НИИ животноводства и ветеринарии. Ашхабад: 1960. Т.2.

315. Кузьмина В.М. Формирование национальных частей Красной армии в Туркменистане (1924-1928 гг.) Известия Академии наук ТССР, серия общественных наук, 4, 1968. 11-16.

316. Кулиев Н. Дружба народов СССР и борьба с проявлениями националистических пережитков в сознании людей в условиях Туркменистана ИАН ТССР, 1952, Хо 5. 6-13.

317. Левин М.Г. Деформация головы у туркмен (К вопросу о туркменской долихокефалии) Сб. Советская этнография, 6-7,1947.

318. Лессар (П.). Заметки о Закаспийском крае и сопредельных странах Известия Русского географического общества, т. XX, 1884.

319. Марков Г.Е. Грот Дам-Дам чешме Советская археология, 1966, 2.

320. Марков Г.Е. К вопросу о формировании туркменского населения Хорезмского оазиса// Советская этнография, 1953, 4.

321. Марков Г.Е. Образ жизни туркмен в XIX- начале XX в.// Вопросы истории, 1983, 2 12. Г

322. Михайлов Ф.А. Сказание о завоевании текинцами Ахала Протокол заседаний и сообщений членов Закаспийского кружка любителей археологии и истории Востока. Вып. 1(1914—1915).

323. Монтон М. Рифы и мифы русификации Туркмены, 2, 1997.

324. Морозова А.С. К вопросу о рабстве у туркмен в XIX в. Краткие сообщения Института этнографии АН СССР, М.: 1949. Вып. 6. 68-70. 282

326. Мурзаев Э.М. К географической терминологии туркмен Известия Гос. географ, общества. Т. 71. Вып. 6, 1939;

327. Немченко М.А. Аграрная реформа в Туркмении Новый Восток. Т. 19. М.: 1927. 121-139.

328. Нечаева Н.Т. Влияние выпаса на пастбищную растительность Каракумов Известия ТФ АН СССР, 1946, 3-4. 81-89. 571а. Николаев В.Н. Пастбища Заунгузских Кара-Кумов Труды Туркменского НИИ животноводства и ветеринарии. Ашхабад: 1960. Т.2.

329. Нурмухамедов К. Возникновение мюлькового землевладения у туркмен Ахала. Вопросы археологии, истории и этнографии. Апкабад: ТГУ, 1975. 148-160.

330. Нурмухамедов К.Н. Из истории формирования туркменского населения Ахала Известия АН Туркменской ССР, сон, 1960, 6.

331. Оразов А. Расселение и этнический состав прибалханских туркмен конце XIX начале XX века Вестник МГУ. Серия исторических наук, 1961, Хо 6.

332. Оразов А. Некоторые вопросы скотоводческого хозяйства в СевероЗападной Туркмении в конце XIX— начале XX века Труды Института история, археологии и этнографии АН ТССР, т. VI. Ашхабад: 1962;

333. Ошанин Л.В. Антропологические материалы к проблеме этногенеза туркмен ИАН ТССР, 1952. 27-34.

334. Ошанин Л.В. Тысячелетняя давность долихоцефалии у туркмен Известия Средазкомстариса. Вьш. 1, Ташкент, 1926.

335. Ошанин Л.В. Некоторые дополнительные данные к гипотезе скифосарматского происхождения туркмен Известия Средазкомстариса. Вьш. Ш, Таппсент, 1928.

336. Ошанин Л.В. Антропологический состав туркменских племен и этногенез туркменского народа Труды ЮТАКЭ, т.

337. Ашхабад: 1959. 2833, 55-58, 60, 69. Рис. 2, 22, 23, 24. 580. Пан. Мургабское советское хозяйство Народное хозяйство Туркестана. 1920. 9-10.

338. Петрусевич Н.Г. Туркмены между старым руслом Аму-Дарьи (Узбоем) и северными окраинами Персии Записки Кавказского Отделения Русского Географического Общества, кн. XI, вьш. 1,1880.

339. Планирование семьи и национальные традиции Отв. ред. А.И. Антонов, Ш.Х. Кадыров, Г.Б. Цуладзе. М.: 1988. 283

340. Памяти Владимира Николаевича Басилова. М.:2001.

341. Преображенский П.Ф. Разложение родового строя и феодальный процесс у туркмен-йомудов. Этнография, 1930, 4.

342. Реджеп Халы. О туркменской элите Эркин Туркменистан, 6, февраль 2001.

343. Росляков А.А. Аламаны Советская этнография, 1955, 1.

344. Росляков А,А. Из истории военного искусства туркмен (организация преследования в войнах туркмен в XI—XII веках) Труды Ашхабадского Государственногог педагогического института им. A.M. Горького, вып. 1, 1947;

345. Росляков А.А. К вопросу о государственной организации у туркмен в средние века Известия Туркменского филиала АН СССР, 1951, 1.

346. Росляков А.А. Первые Сельджукиды Труды Туркменского филиала АН СССР, 3 1951. 38-42.

347. Тарасов Ю.М. О характере движения 1916 г. в Туркмении Вопросы истории, 1951, 9.

348. Толстов СП. Пережитки тотемизма и дуальной организации у туркмен Проблемы истории докапиталистических обществ, 1935, 9-10. 3-41.

349. Торяева Ш-М., Гинтер Е.К., Ревазов А.Л., Гарканцева Р.Ф., Сотникова Е.Н., Бобкова Е.Л. Медико-генетическое изучение населения Туркмении //Генетика, 1985. Т. 21, 6. 1042.

350. Туркменоведение, 1930, 10. 4.

351. Туркмены йомудского племени Военный сборник, 1, январь 1872. С 65-88.

352. Чоммадов О. А:ли:ли этнониминин этимологиясы барада Известия АН Туркменской ССР, серия общественных наук, 6 1988. (на туркм. яз. Об этимологии названия племени али-или).

353. Ходжакулиева В.А. Русско-туземные школы в Закаспийской Области (конец Х1Х-нач. XX в.) Известия АН ТССР, сон, 4, 1995. С 1318.

354. Хуррамов Ш. Узбекистан: Ухудшение межгосударственных отношений с Туркменистаном Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, 47, январь-февраль, 2003. 96-99.

355. Ягмуров А. Туркмены Афганистана Туркмены зарубежного Востока. Ашхабад: 1993. 284

356. Ярхо А.И. Туркмены Хорезма и Северного Кавказа: Антропологический очерк о длинноголовом европеоидном компоненте турецких народностей СССР Антропологический журнал, 1-2, 1933. 70-

357. Научные издания на иностранных языках.

358. Aitchison C.U. А Collection of treaties, engagements and sandads relating to India and neighbouring countries. Calcutta, 1838, vol. 13. P. 206-207.

359. Anderson J., Authoritarian Political Development in Central Asia: the Case of Turkmenistan Central Asian Survey, 1995, vol. 14. P. 509-527.

360. Andrews P.A., R. Benninghaus, Ethnic Groups in the Republic of Turkey. Wiesbaden, 1989. P. 64.

361. Asia and Pacific Review Economic Indicators (2001\002). Janet Matthews Informaton Services. Quest Economics Database. February 10, 2003.

362. Bellow H.W. Afghanistan and the Afghans. London, 1879, p. 86-87 605a. Fisher F.H. Afghanistan and the Central Asian question. London, 1878. P. 169.

363. Bellew H.W. Journal of a political mission to Afrhanistan in 1857, under major (now colonel) Lumsden with an account of the country and people, London, 1862. P. 25.

364. Bode, C.A. The Yamud and Goklan tribes of Turkomania Journal of the London Ethnological Society, vol. 1, 1848. P. 60-78;

365. Bohr A. «Turkmen», in Graham Smith (ed.) The Nationalities Question in the Soviet Union. Longman. New York, 1991. P. 228-245.

366. Bohr A. «Turkmenistan and the Turkmen», in Graham Smith (ed.) The Nationalities Question in the Post-Soviet States (Second edition). Longman. New York, 1996. P. 348-366.

367. Bohr A. Independent Turkmenistan. From post-communism to sultanism Oil, Transition and Security in Central Asia. Ed. By Sally N. Cummings. RoutledgeCurzon, Taylor and Francis Group. London and New York, 2003. P. 924; 25.

368. Broxup M. The Basmachi Central Asian Survey (London), Vol. 2, 1, 1983.

369. Buell R. L Native Problem in Africa. Vol. 17 4. L., 1928. P. 463.

370. Caroe O. K. Soviet Empire; the Turks of Central Asia and Stalinism. London, Macmillan and Co Ltd. 1953; 285

371. Chinn J., Kaiser R. Russians as the New Minority. Ethnicity and Nacionalism in the Soviet Successor States. Oxford, 1996. 616. DEncause H.C. The great challenge: Nationalities and the Bolshevik state, 1917-1930. New York/London, Holmes and Meier, 1992.

372. Edgar A.L. Genealogy, Class, and «Tribal Policy» in Soviet Turkmenistan, 192Ф-1934 Slavic Review. Vol. 60, 2,2001, P. 266-288.

373. Edgar A. L. Nationality Polity and National Identity: The Turkmen Soviet Socialist Republic, 1924-1929 Jomal of Central Asian Studies (formely AACAR Bulletin), Vol. I, 2, spring/summer, 1997.

374. Education and Political development. Prinston University Press, 1965.

375. Fallon E. J. "The Response of National Liberation Movements to Soviet Domination in Southern Central Asia: A Parallel Between the Basmachi Insurgency and the Current Afghan Revolt," Central Asia (Peshawar), 6, 1980.

376. Fierman W. (ed.). Soviet Central Asia: The Failed Trasformation. Boulder, Colo: Westview Press, 1991.

377. Fitchett J. Turkmenistan: Cult of the Great Leader Lives On in a Central Asian Nation International Herald Tribune, aug, 8,2000. P. 1,10.

378. Fried M. The Evolutionof Political Society: An Essay in Political Anthropology. New York: Random House, 1967.

379. Fried M. The Notion of Tribe. Meido Park, CA: Cummings Publishing Company, 1975.

380. Geiss P.G. Pre-Tsarist and Tsarist Central Asia, Communal commitment and political order in change. RoutledgeCurzon, Taylor and Francis Group, London and New York, 2003.

381. Gleason G. Turkmenistan: A Central Asian Sultanate. In: The Central Asian States, Discovering Independence. Westview Press. Boulder Colorado, 1997. P. 110-117.

382. Gungor T. A Decade of Human Development Challenges of Turkmenistan and Prospects for the Period up to 2010 Eurasian Studies, special issue. Summer 2001. P. 156.

383. Ingle R. From Village to State in Tanzania. L., 1972. P. 60.

384. Irons W. Variation in political stratification among the Yomut Turkmen Antropological quarterly. Vol. 44/3, 1971. P. 143-156.

385. Kadjov Sh. Demographic development in the Central Asian region of the USSR Acta universitis Carolinae. Geographica XXV, 2, Praha, 1990. P. 2936. 286

386. Lessar P.M. Lessars journey from Askabad to Sarakhs Proceedings of the Royal Geographical Society. Ser.2. Vol. 4, 1882.

387. Marvin C. The Eye-Witnesses Account of the Disastrous Russian Campaign against the Akhal Tekke Turcomans. London. 1880.

388. Nissman D. Turkmenistan Searching for a National Identity. Nations and Politics in the Soviet Successor States. Eds.: Ian Bremer and Ray Taras. Cambridge University Press. New York, 1993. P. 384-397.

389. Nissman D. Turkmenistan: Just Like the Old Times. New States, New Politics: Building the Post-Soviet Nations. Eds.: Ian Bremmer and Ray Taras. Cambridge University Press. New York, 1997. P. 635-654.

390. Ochs M. Turkmenistan: the quest for stability and control Conflict, Cleavage, and Change in Central Asia and the Caucasus. Eds.: Karen Davisha and Bruce Parrott. Cambridge University Press. New York, 1997. P. 312-359. 636. ODonovan, E. The Merv oasis: Travels and adventures east of the Caspian during the years 1879-80-81, including five months residence among the TekJcees of Merv. Vol. 1-1, London: Smith Elder and Co, 1882.

391. Pritsak Omeljan. The decline of the empire Oghuz Yabgu Annals of the Ukrainian Academy of Arts and Sciences in the United States, vol. 2/2 N.Y. 1952.

392. Ruth I. Meserve. A Description of the Position of Turkmen Tribal Leaders According to 19th Century Western Travellers. The concept of Sovereignty in the Altaic Word. Ed. Kellener-Heinkele. Wiesbaden, Germany: Harrossowitz Verlag, 1993. P. 139-147.

393. Ryvkin, M. Post-USSR political developments in former Soviet Central Asia //Nationalities papers, 20 (2), 1992. P. 97-106. ф,

394. Sabol S. The creation of Soviet Central Asia: the 1924 National Delimination Central Asian survey, 14 (2), 1995. P. 225-241.

395. Saray M. «The alamans or raiding parties of the Turkmens» Asian and African Studies. Vol. 16, Haifa, 1982. P. 399-402.

396. Saray M. 1878 Turkmen Cumhuriyeti Turk Kulturii Ara§tirmalan, Ankara, vol. 7-10,1970-1973.P. 151-154.

397. Schatz E. The Politics of Multiple Identities: Lineage and Ethnicity in Kazakhstan Europe-Asia Studies, 2000. Vol. 52. 3. P. 502 and oth.

398. Klaproth J. Memoire sur les khazars Jomal Asiatique, t. 3, Paris, 1823, Ф1 287

399. Stewart C.E. The country of the Tekke Turkomans, and the Tejend and Murghab rivers Proceedings of the Royal Geographical Society. Vol. 3. Ser. 2, 1881. P. 513-546.

400. Suret-Canale J. The End of Chieftancy in Guinea African Politics and Society. N.Y., 1970. С 98.

401. Syud, Ahmad, Kazi. Notes on the Yomut tribe mGS, vol. 46, 1876. P. 142-144.

402. Terry M. An Affirmative Action Empire: Ethnicity and the Soviet State, 1923-1938. Ph.D. dissertation, University of Chicago, 1996.

403. Thompson. History of Attila and the Huns. Oxford, 1948.

404. Vaidyanath R. The Formation of the Soviet Central Asian Republics: A Study in Soviet Nationalities Policy, 1917-1936. New Delhi, Peoples Publishing House, 1967.

405. Wandira A. The African University in Development. Priston University Press, 1965.

406. Wimbush, S. E. Soviet Nationalities in Starategic Perspective. New York, St. Martins Press, 1985.

407. Yalcinkaya A. The Frontiers of Turkestan Central Asian Survey (1997), 16(3). Диссертации, авторефераты диссертаций

408. Агаджанов Г. Восстание огузов 1153 года и падение Восточносельджукского государства. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Ашхабад: 1956.

409. Амантыев О. Политическая и социально-экономическая история Туркменистана в XVIII в. (по данным иранских и среднеазиатских источников). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Ашхабад: 1991.

410. Атабаев Б. Особенности формирования населения Туркменской ССР. Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук. Ашхабад: 1968.

411. Атаев К. Хозяйство и материальная культура туркменского населения Атека в конце XIX- нач. XX вв. Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: 1966.

412. Васильева Г.П. Туркмены. (Вопросы этногенеза ж этнокультурные традиции) Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук в форме научного доклада. М.: 1990. 288

413. Дурдыев М.Б. Общественные институты туркмен Ахала в конце XIX начале XX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М, 1970.

414. Карпов Г.И. Родоплеменной состав туркмен. Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Библиотека им. А.М. Горького, МГУ: 1942.

415. Каррыев А. Туркменские племена в первой половине XIX в. и их борьба против агрессии соседних феодальных государств. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М.: 1947.

416. Марков Г.Е. Кочевники Азии. (Хозяйственная и общественная структура скотоводческих народов Азии в эпохи возникновения, расцвета и заката, кочевничества) Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. МГУ, 1967.

417. Нурмухаммедов К.Н. Этническая история и хозяйство населения Ахала в XVIII-XIX вв. (Историко-этнографические очерки). Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.:1962.

418. Нурмухаммедов К.Н. Этническая история и хозяйство туркменского населения Ахала в XVIII—Х1Х вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Ашхабад: 1962.

419. Овезбердыев К. Туркмены Пендинского оазиса. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: 1954.

420. Размахов К.Е. Становление и развитие советской государственности в национальных районах Средней Азии (на примере Туркменистана. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: 2000.

421. Следзевский И.В. Социоисторические структуры Западной Африки. Проблемы взаимоотношений местных социальных организмов и исторической среды: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М.: 1990.

422. Язлыев Ч. Этническая история и хозяйство туркмен Иолотанского оазиса. Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: 1974. 669а. Koldys, Gregory. Post-Sviet Central Asia and democracy: Party system formation in Kyrgyzstan. University of Miami, USA, 1997 (Ph. D.). 289

423. Edgar A.L. The Creation of Soviet Turkmensitan, (1924-1938). A dissertation submitted in partial satisfaction of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy in History in the Graduate Division of the University of California, Berkeley, 1999. 670a. Schatz Edwar A.D. Tribes and «clans» in modem power: The state-led production of subethnic politics in Kazakhstan. USA, University of WisconsinMadison, 2000 (Ph.D.).

424. Haugen, Ame. The Establishment of National Republics in Soviet Central Asia. Dept. of History, University of Bergen, 2002. 290