автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Становление концепции времени в химии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление концепции времени в химии"

У ^ 0 ^ МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО

ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

^ III ^

ТЮМЕНСКИМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ЧЕРЕМНЫХ Наталья Матвеевна

СТАНОВЛЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ВРЕМЕНИ В ХИМИИ: ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Тюмень -1998

Работа выполнена на кафедре философии Тюменского государственного нефтегазового университета

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор В.П. Казарян

доктор философских наук, профессор В.В. Ким

доктор философских наук, профессор В.В. Костецкий

Ведущая организация: Московский химико-технологический университет им. Д.И. Менделеева (кафедра философии)

Защита состоится « » 1998 г. в_ часов

на заседании диссертационного совета Д.064.23.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Тюменском государственном университете (625003, Тюмень, ул. Семакова, 10)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского государственного университета.

* ^

Автореферат разослан « ^ » « КЛ^С^/уЛ. >} 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета {

доктор философских наук, > ,. / , \ М.Н. Щербинин

профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальности, темы исследования. Время - одна из важнейших универсальных характеристик мира, раскрывающая бытие и изменчивость его объектов. Стремление познать сущность времени во всем многообразии ее проявлений сделало проблему исследования времени непреходяще актуальной для философии и науки.

В современной пауке понятие времени является одним из наиболее фундаментальных понятий, входящих в научные парадигмы физики, химии, космологии, геологии, биологии и других областей знания. Соответственно, проблема времени осознается как необходимость создания такой конструкции времени, которая была бы пригодной для интуиции исследователей различных предметных областей. Решение этой задачи, по мнению автора, лежит на путях синтеза представлении о времени, формирующихся в самых различных научных дисциплинах. Однако, если модели времени, которые предлагают физика, биология, геология, уже стали предметом пристального методологического внимания, то попытки вычленения химических временных моделей пока не предпринимались. Вместе с тем развитие временных представлений в-химии, предметное поле которой по определению образуют процессы, несомненно, имеет свою историю. Реконструкция этих представлений, целью которой выступает создание концепции времени в химическом познании, представляется актуальной исследовательской задачей.

Особое внимание к анализу понятия времени в химических теориях определяется тем, что именно в химии в последние два-три десятилетия произошли глубокие концептуальные изменения, обусловившие, говоря словами И.Пригожина, "переоткрытие времени". Это связано с аккумулированием ею значительного эмпирического" материала по исследованию необратимых самоорганизующихся процессов и конструированием теоретической реальности, в которой понятие времени играет системообразующую роль. В чем заключается новый смысл времени? В чем его отличие от веками существовавшего в физике "опространствленного" времени, которое мыслилось точками действительной оси? Ответы на эти вопросы настойчиво требуют обращения к анализу новых концептуальных феноменов.

Актуальность философско-методологического исследования проблемы времени в химических теориях усиливается тем, что результатом его должно быть конструирование метатеоретических моделей, эксплицирующих время как сущностный фактор функционирования изменяющихся объектов. Тем самым открываются возможности экстраполяции этих моделей за рамки естественных наук, создаются основы реального единства естествознания и

гуманитарного знания,,в котором время индивидуального бытия человека рассматривается как важнейшая экзистенциальная характеристика.

И, наконец, исследовательский прогресс, достигнутый в современной химии и связанный с открытием нового смысла времени, актуализирует проблему научной рациональности. Понятие времени, работающее в теории, приобретает характер концепта при условии выявления тех философских идей и принципов, которые обеспечивают категориальное осмысление терминов научных теорий. То есть при условии включения теоретических структур в общий интеллектуальный фон эпохи. Это побуждает исследовать не только внутреннюю историю развития науки, но прежде всего тот контекст, в котором осуществляется описание абстрактных теоретических объектов. Ориентация научного познания на изучение процессов самоорганизации, процессов, имеющих временную струюуру, требует изменения его стратегических установок. Исследование происходящего при этом расширения категориальных и иных оснований научного знания позволит, по мнению автора, очертить контуры новой рациональности, возникающей в процессе освоения наукой новых горизонтов бытия.

Степень разработанности проблемы. Проблема времени в естественно-научной постановке возникла еще в античной философии (Аристотель) и получила дальнейшее развитие в Новое время в трудах Бэкона, Декарта, Ньютона. Не удивительно, что по различным ее аспектам имеется обширная философская литература, один только обзор которой мог бы стать предметом самостоятельного исследования. Всесторонний анализ времени в различных естественных науках был предпринят в работах Г.П. Аксенова, М.Д. Ахундова, В.П. Казарян, В.А. Канке, В.Е. Комарова, А.П. Левича, A.M. Мауриня, Ю.Б. Молчанова, И. Пригожина, Г.Е. Рязановой, К.В. Симакова, Г.Г. Сучковой, A.B. Солдатова, Дж. Уитроу, Ю.Т. Фрейзера и др. Вместе с тем работы , посвященные особенностям освоения времени в химическом познании, практически отсутствуют. Встречаются, правда, указания на необходимость обращения к данной проблеме. Об этом писали К.И. Иванова, Ю.Г. Понома-ренко.

Ю.А. Жданов отмечал специфический вневременной подход, господствовавший в химии на длительном отрезке ее развития. По его мнению, исторический метод в исследовании химической формы движения выдвигает на первый план временные характеристики химизма. Однако, попытка отыскать специфические эффекты химического времени была предпринята лишь в исследовании В.Е. Комарова и Г.Е. Рязановой, причем они связывали проблему химического времени исключительно с онтологическим подходом. Именно ограниченность такой методологической установки не позволила авторам выявить сущностные характеристики понятия "время химического движения", на что они претендовали.

Если говорить о новой (т.н. эволюционной) химии, предметом которой выступают самоорганизующиеся процессы, то в силу новизны естественнонаучного материала в этой области работы, посвященные анализу функционирующих в ее теоретических структурах временных понятий, тем более отсутствуют. Как это ни странно, философский и методологический интерес у исследователей по-прежнему вызывают проблемы, поставленные в химии еще в XVÜI-XIX в.в. Первая серьезная попытка методологически осмыслить закономерности термодинамики необратимых процессов была предпринята самим ее основателем И. Пригожиным. Принципиально важными для нас явились некоторые выводы из его анализа, позволившие осознать коренное отличие "химии возникающего", теоретически реконструирующей процессы химического становления, от "химии существующего", абстрагирующейся от процессуальной и временной стороны химизма.

Кроме работ И. Пригожина и его коллег (Г. Николис, И. Стенгерс), методологическим проблемам теории самоорганизации посвящены исследования И.С. Добронравовой, E.H. Князевой, С.П. Курдюмова, H.H. Моисеева. В них, в частности, высказываются идеи о необходимости теоретической реконструкции естественнонаучного (физического) знания и расширения его категориальных оснований, но понятие времени не включается ими в новую категориальную матрицу. С другой стороны, имеется ряд исследований, в которых рассматривается механизм включения понятая времени в структуру научных теорий и его гносеологический статус (М.Ф. Ахундов, В.П. Казарян, Ю.Б. Молчанов, A.B. Солдатов и др.), но опять-таки в основном на примере физических теорий. Правда, A.B. Солдатов упоминает о химических теориях, высказывая единственное замечание о том, что способы введения понятия времени в структуру химических теорий аналогичны таковым в квантовой механике. В этом проявляется нежелание увидеть специфичность химического знания (в особенности, в теориях, обозначивших переход от изучения состояний к изучению процессов), не сводимого к квантовомеханическим его интерпретациям.

Можно предположить, что химические теории не привлекали внимание методологов вследствие, во-первых, более позднего по сравнению с физикой появления в химическом знании временных терминов и понятий и, во-вторых, сохраняющейся редукции химического знания к физическому. В связи с этим возникла необходимость в систематическом исследовании культурно-исторических, естественнонаучных и методологических оснований становления концепции времени в химии и гносеологических процессов, связанных с переоткрытием времени в химических теориях, что и привело к формулировке цели настоящего исследования. Становление концепции времени рассматривается как развитие временных представлений при переходе от одной концептуальной химической системы к другой, как непрерывный

переход одного временного определения в другое, которые выступают выделенными моментами становления.

Цель и задачи исследования. Основной целью нашей работы является экспликация концепции времени в химии как системы взаимосвязанных временных понятий, входящих в структуру развивающегося химического знания, выяснение роли внутри-, меж- и вненаучных (философских) оснований в становлении концепции времени, а также определение методологического значения этой концепции как объяснительного принципа.

Конкретные исследовательские задачи, решение которых позволит реализовать эту цель, таковы:

- критически переосмыслить взаимосвязь онтологического и гносеологического подходов к проблеме времени;

- очертить методологические горизонты (способы и условия) анализа форм представленности времени в химических теориях;

* - выявить культурно-исторические образы времени, входящие в интерконцептуальное пространство химического знания и являющиеся прообразами концепций времени в химии;

- реконструировать концептуальную эволюцию понятия времени в естественно-историческом контексте развития химического знания;

- определить способы ввода понятия времени в различных концептуальных химических системах;

- исследовать категориальные особенности и гносеологические функции понятия времени в каждой теоретической системе;

- установить взаимосвязи между моделями (концепциями) времени, функционирующими в каждой из этих систем;

- проанализировать изменения философских оснований в ходе эволюции химического знания и становления концепции времени в химии;

- наметить перспективы создания способа рационального осмысления процессов самоорганизации.

Методологические, теоретические и эмпирические основании исследования. В качестве эмпирических оснований проводимого исследования выступали научные тексты по различным разделам химического знания, прежде всего, по химической кинетике, химической термодинамике, термодинамике необратимых процессов, химии эволюционного катализа (А. Баб-лоянц, A.M. Бутлеров, Я.Г. Вант-Гофф, С. Глесстон, A.M. Жаботинский, КЛейдлер, Д.И. Менделеев, H.A. Меншуткнн, В. Оствальд, И. Пригожин, А.П. Руденко, H.H. Семенов, Г. Эйринг, Н.М. Эмануэль), историко-химические работы (А. Азимов, Г.В. Быков, П. Вальден, Я.М. Гельфер, М.Джуа, А.Я. Кипнис, В.Н. Кондратьев, В.А. Крицман, Э. Мейер, Н.И. Годный, В. Шгрубе).

Представления о специфичности химического движения, его несводимости к физическому обосновываются в работах Т.С. Васильевой, B.C. Вя-

зовкина, Ю.А. Жданова, Б.М. Кедрова, A.A. Печеикина. При анализе проблемы статуса химического времени мы отталкивались от концепции множе-ствешшсти форм времени, основы которой были заложены размышлениями А Н. Уайтхеда, А. Эйнштейна, В.И. Вернадского, Дж. Уитроу и развиты в работах Я.Ф. Аскина, В.А. Канке, В.П. Казарян, А.П. Левича, A.M. Мауриня, К В. Симакова, A.B. Солдатова и др.

Основой для выбора принципов, подходов и методологических средств анализа закономерностей развития научного знания послужили работы общеметодологического характера - Г. Башляра, Н.В. Блажевича, П.П. Гайден-ко, В. Гейзенберга, П.В. Копнина, Т. Куна, И. Лакатоса, И.Я.Лойфмана, М.К. Мамардашвили, Ю.А. Овчинникова, К. Поппера, Б. Рассела, Ф.А. Селиванова, B.C. Степина, Ст. Тулмина, А.Н. Уайтхеда, П. Фейерабенда. При обосновании приоритетности гносеологического подхода к проблеме времени в химии автор опирался на идеи П.В. Копнина, В.А. Лекторского, В.Н. Сагатов-ского, Ф.А. Селиванова, Г.Г. Сучковой, убедительно показавших зависимость понятий и категорий от деятельности познания и условий его достижения в конкретных теоретических рамках.

В качестве методологических средств исследования была использована, прежде всего, концепция В.И. Кузнецова, представившего историю химии как возникновение, функционирование и развитие концептуальных химических систем. Понятие "концептуальная химическая система" оказалось плодотворным в качестве исходной единицы методологического анализа. С точки зрения реконструкции реального механизма ввода понятия времени в структуру химического знания весьма конструктивной оказалась идея М.К. Мамардашвили, согласно которой только в условиях реальной событийности знания можно успешно проанализировать естественную жизнь понятий.

Проблема культурно-исторических горизонтов формирования концепции времени в химии и связанная с ней проблема научной рациональности обсуждалась в диссертации на основе работ Г. Бапшяра, А. Бергсона, B.C. Библера, П.П. Гайденко, Э. Гуссерля, Ф.Х. Кессиди, А.Ф. Лосева, Б.И. Пру-жинина, М.А. Розова, Ст. Тулмина, B.C. Швырева, О. Шпенглера и др. В трактовке такого важного понятия как "шггерконцептуалыгое пространство" использовался подход к анализу научного познания как целостной системы, который разрабатывался не только философами и методологами (М. Вартоф-ский, И.С. Добронравова, В.В. Ким, П.В. Копнин, С.Б. Крымский, И.Я. Лойфман, B.C. Степин), но и самими учеными, например, известным математиком A.A. Ляпуновым. Существенные для нашего исследования идеи о взаимосвязи наук и философских основаниях научного знания высказывали И.А. Акчурин, В. Гейзенберг, Б.М. Кедров, М.С. Козлова, Л.Ф. Кузнецова, В.И. Курашов, Л.А. Мясникова, Г.Н. Партон, Ю.А. Овчинников и др.

Опыт категориального анализа химических теорий почерпнут из работ О.Т. Бенфи, A.A. Данцева, Р.Б. Добротина, Ю.А. Жданова, С.С. Зенина, В.И.

Кузнецова, В.И. Курашова, A.A. Печенкина. Весьма полезными для анализа понятия времени в химических концепциях самоорганизации оказались исследования И.С. Добронравовой, Э.Н. Елисеева, E.H. Князевой, С.П. Курдю-мова, H.H. Моисеева, И. Пригожина, Ю.В. Сачкова. При экспликации понятая времени как системы исторически взаимосвязанных временных определений в химических теориях была использована методология развивающегося понятия (B.C. Библер, Б.М. Кедров, H.H. Трубников).

Научная новизна исследования. В диссертации разработана философская концепция становления понятая времени, которая раскрывает методологические и культурно-исторические основания теоретического освоения времени в процессе эволюции химического познания; освещает расширение пределов рациональности научного мышления при переходе от изучения состояний к изучению процессов.

Научной новизной обладают также сама постановка проблемы времени в аспекте эволюции концептуальных химических систем и методы ее решения. Впервые обоснована приоритетность гносеологического подхода к проблеме специфичности химического времени. Эволюция понятия времени в химии не только представлена в виде естественнонаучной траектории его познания, но и вписана в более широкий историко-культурный контекст. С этой целью впервые предложено понятие интерконцептуального пространства как такой совокупности знаний, философских и методологических оснований науки, которая существенна с точки зрения прояснения собственных оснований данной области науки.

Автор считает возможным говорить о новизне следующих результатов исследования.

Выделены два основных смыслообраза времени, сформировавшиеся в контексте рациональности как осевой тенденции культуры: циклическое время античности и линейное время классического периода. Они впервые представлены в роли архетипов, определяющих закономерности возникновения временных представлений в химическом познании.

Впервые поставлен и исследован вопрос о концептуальной истории понятия времени в химии, которая представляет собой последовательное включение одного временного определения в другое. Становление концепции времени понимается при этом как переход к новому теоретическому статусу времени — как внутреннему фактору саморазвития химических объектов и как целостной временной структуры.

Предложенная автором типология временных моделей позволяет обосновать вывод о том, что узловые точки исторической траектории химического знания (статика-динамика-процессы-эволюция) репрезентируют не целостные теоретические структуры, а ступени теоретического освоения времени.

Элементами новизны обладают методологические следствия, "извлеченные" из философского опыта исследования становления концепции

времени в химии, которые позволяют зафиксировать изменения философских и категориальных оснований развивающегося химического знания. В этой связи представляется возможным ввести понятие целевой причины как одного из элементов целостной системы категорий детерминации самоорганизующихся процессов. Существенно новой является авторская гипотеза об изменении стратегических установок научного познания, ориентированного на исследование процессов самоорганизации. Статичной дихотомии рационального и иррационального, которая всегда возникала в моменты проблема-тизации рациональности, противопоставляется динамика рационализации, отвечающая изменениям в теоретическом и эмпирическом базисе современной науки. Впервые очерчены контуры нового типа рациональности, обозначенного как "логика возникающего".

На защиту выносятся следующие результаты исследования и научные положения:

- критически переосмыслено соотношение онтологического и гносеологического аспектов проблемы времени; обоснована приоритетность гносеологического подхода как наиболее адекватного задаче экспликации понятия времени в структуре химических теорий;

- введено понятие интерконцептуального пространства как культурно-исторической "среды обитания" химического знания: учет различных интерконцептуальных взаимодействий является важнейшим принципом рациональной реконструкции исторической траектории химии и экспликации понятия времени как развивающегося понятия;

- очерчены культурно-исторические образы времени, являющиеся архетипами научных, в том числе, и химических представлений о времени;

- выявлены предпосылки эмпирического и теоретического освоения времени в химии, в котором обнаружены две основные тенденции: развитие собственно химических представлений о времени на основе внутренней логики исследования свойств вещества, идущей от потребностей практики, и перенос в химическое мышление рациональных моделей времени, сформировавшихся в культуре;

- зафиксировано отсутствие понятия времени на теоретическом уровне первых концептуальных химических систем: теориях элементного состава и структурных теориях, в которых оно играет роль "скрытого" параметра, регулирующего эмпирические исследования;

- проанализированы особенности включения понятия времени в категориальные структуры химической кинетики, термодинамики и эволюционной химии; определены его гносеологические функции в каждой концептуальной системе;

- показано, что, начиная с кинетики, становление концепции времени в химическом знании заключается во все более полном освоении теорией временных характеристик химических процессов, в последовательном переходе

от одной ступени временного определения к другой: от линейного времени к временной упорядоченности и, далее, нелинейному времени;

- доказано, что последовательность временных определений соответствует переходу к новому теоретическому статусу времени - времени, соразмерного становлению;

- установлено, что магистральная линия развития химического знания включает в себя следующие периоды: статика - динамика - процессы - эволюция, которые соответствуют не концептуальным химическим системам, а ступеням теоретического освоения времени; в этой связи выдвинуто предположение о том, что понятие времени в химии является внутренним фактором, определяющим возникновение концептуальных изменений в развивающемся химическом знании;

- выявлено, что концептуальные изменения, происходящие в процессе теоретического освоения времени, приводят к расширению категориальных оснований химического знания, в частности, конструктивному использованию понятия целевой причины в качестве важнейшего элемента системы категорий детерминации самоорганизующихся процессов;

- показано, что переход к новому теоретическому статусу времени обусловливает возникновение нового типа рациональности - логики "возникающего" как способа мыслить становление, одним из признаков которой является диалогичность мышления.

Результаты исследования имеют теоретическое и практическое значение:

- для развития естествознания - выявление принципов связи и взаимодействия концептуальных химических систем в контексте теоретического освоения времени;

- для дальнейшего развития новой концептуальной химической системы - эволюционной химии - методологический анализ оснований ее констигуи-рования и связи с другими направлениями синергетики;

- для развития теории познания - анализ соотношения гносеологического, онтологического и культурно-исторического подходов в познании времени;

- для развития методологии науки - обнаружение новых аспектов исторического единства химического и в целом естественнонаучного знания, а также, формулировка методологических принципов диалогики как способа рационального постижения становящегося бытия.

Материалы диссертации могут быть практически использованы в преподавании основного курса философии, а также спецкурсов по философии и методологии науки.

Апробация работы. По различным аспектам исследования автором опубликовано 20 научных работ, в том числе, брошюра и монография (19851997 г.г.). Результаты работы обсуждались на всесоюзных, республиканских

и межвузовских научных конференциях, в том числе: на межвузовской научной конференции "Формирование и функционирование научной картины мира" (Уфа, 1985); на межвузовской научной конференции "ХХУП съезд КПСС о роли фундаментальной науки в ускорении научно-технического прогресса" (Уфа, 1986); на Всесоюзной конференции "Концепция единого закономерного мирового процесса и современность" (Пермь, 1987); на республиканской научно-методической конференции "Новое мышление и проблемы преподавания социально-гуманитарных наук" (Минск, 1992); на межвузовской научно-практической конференции "Современные проблемы подготовки специалистов в вузе" (Тюмень, 1992); на научной конференции "Задачи гуманитарного образования в высшей школе" (Тюмень, 1995); а, также, на Первом Российском философском конгрессе "Человек-Философия-Гуманизм" (Санкт-Петербург, 1997), на международной научной конференции "Историография и методология истории фундаментальной и практической химии" (Кисловодск, 1998).

Структура диссертации. Текст работы состоит из введения, четырех глав, включающих 15 параграфов, заключения и списка использованной литературы. Логическая структура работы определена порядком решения поставленных задач.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследуемой проблемы, рассматривается степень ее разработанности, а также методологические, теоретические и эмпирические основания исследования, определяются цель и задачи диссертации, формулируются новизна исследования и положения, выносимые на защиту. Рассматриваются также научно-практическая значимость и апробация результатов исследования.

Поставив перед собой в качестве основной задачи реконструкцию естественно-исторического процесса развития химического знания с точки зрения формирования в нем концепции времени, мы должны были прежде всего обозначить методологические средства, способные зафиксировать искомые концептуальные изменения. Соответственно, глава I получила название "Методологические горизонты анализа проблемы времени в химии".

В параграфе 1.1. "Многообразие временных отношений и специфика "химического" времени" анализируется ситуация, сложившаяся в философии науки, когда на фоне огромного количества методологических работ, посвященных проблемам физики, космологии, биологии и других наук, проблемам химизма уделяется весьма незначительное внимание.

Мы исходили из того, что специфика временных отношений обусловливается особенностями соответствующих взаимодействий. Представление о специфических научных временах соотносится с реляционным подходом к проблеме времени, предполагающим, что временные свойства событий, происходящих в различных процессах, зависят от природы этих процессов. Сильный импульс развитию исследований специфических времен дали работы В.И. Вернадского, который даже считал необходимым определенным образом обозначить специфическое проявление времени в живой природе. На наш взгляд, осознание множественности временных отношений выступает одним из аспектов кардинального изменения подхода к проблеме времени в естествознании.

Тем не менее, встречающиеся в литературе попытки экспликации понятия химического времени вновь порождают рецидивы редукционизма. Мы полагаем, что отрицание специфичности химического времени основано на ошибочном отождествлении времени с длительностью, которая выступает универсальной временной характеристикой и в равной степени приложима к процессам различной природы. Длительность как количественная характеристика относится не ко времени как таковому, а к его абстрактному заместителю, репрезентирующему временные отношения в теоретических структурах классической науки. Само же химическое время столь же специфично, как и время физических, биологических, социальных явлений, и специфичность эту определяет не прикладываемый извне временной масштаб, а особенности временного поведения химических процессов и взаимодействий.

Вместе с тем в контексте нашего исследования проблема множественности времен рассматривается прежде всего как проблема разнообразия моделей времени и представлений, его объясняющих. Поэтому вопрос о том, имеет ли химия (не как наука, а как пространство реальных химических превращений) собственное понятие бытия и собственное понятие времени, выступает здесь лишь в роли необходимого методологического основания, своего рода "онтологического оправдания". Следует подчеркнуть, что целью работы является исследование не объективного времени химических процессов (в энгельсовском смысле), а понятия времени, включенного в струюуру химического знания. В связи с этим требует внимания и само понятие "химическое время", и обоснование соответствующего подхода к его исследованию, которым посвящен параграф 1.2. первой главы "Гносеологический аспект проблемы химического времени".

Принимая во внимание, что проблема времени может быть адекватно поставлена в единстве онтологического и гносеологического ее аспектов, мы все же полагаем, что задача теоретической реконструкции становления концепции времени в химическом знании выводит на первый план гносеологический аспект проблемы. В научной теории формой бытия времени высту-

и

пает понятие времени, точнее, система временных понятий, отражающих различные временные отношения между объектами теории.

Онтологический подход всегда предполагает некую готовую, существующую в данное время в пространстве философского мышления объяснительную схему. Тем самым за исходное принимается не химическая реальность, вовлекаемая в познавательный процесс, а наперед заданная система принципов и представлений, которая (будучи наперед заданной) не может охватить постоянно расширяющиеся горизонты научного знания. Более адекватным задаче установления места и роли понятия времени в структуре химических теорий и, в более широком плане, задачам современной методологии науки, ориентирующейся на анализ становящегося научного знания, представляется нам гносеологический подход, направленный на анализ тех познавательных процессов и механизмов, благодаря которым понятие времени вошло в структуру химического зншпи и функционирует в нем в качестве одного из ее теоретических элементов. Такой подход позволяет проследить эволюцию содержания понятия времени при переходе от одной химической теории к другой.

Взятая в гносеологическом аспекте специфика химического времени понимается не как наличие объективно-реальных особенностей временного поведения химических систем, отличных от таковых для физических, биологических и иных объектов (хотя они безусловно имеются), а прежде всего как специфические особенности времешшх теоретических идеализаций химических теорий. Под "химическим временем" подразумевается модель, или концепция времени, функционирующая в той или иной химической теории. Точно так же геометрическое время классической физики не есть констатация специфичности реального физического времени, а есть исторически обусловленная временная модель, логически необходимая в теоретической структуре классической механики. Это вовсе не означает, что за концептуальными различиями, выявляющимися при анализе физических, химических, биологических теорий не стоит ничего, кроме семантики научных языков. Концептуальные различия теорий обусловлены объективно различной природой систем и их взаимодействий.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что гносеологический подход вовсе не умаляет значимости онтологического подхода, задачей которого остается выявление объективного содержания понятия времени. Расширение проблематики времени и, как следствие, появление большого числа временных терминов и оборотов в специально-научных работах придают еще большую актуальность интерпретирующим процедурам, которые связывают теоретические модели времени с реально протекающими временными процессами. Мы говорим лишь о приоритетности гносеологического аспекта проблемы времени с точки зрения цели нашего исследования.

В параграфе 1.3. "Методологические средства рациональной реконструкции химического знания" продолжается поиск адекватных методологических средств философского анализа химического знания и, прежде всего, выбор его исходной единицы. Искомая познавательная формация должна удовлетворять некоторым основным требованиям, подчиненным основной задаче обнаружения концептуальных изменений, происходивших в химии. Во-первых, быть элементом химического знания как целостной и развивающейся системы. Этому требованию не отвечает отдельно взятая, "одинокая" (П. Фейерабенд) теория - анализ изолированных теорий был правомерен в рамках концепции научного знания как готового, "ставшего". Нашим исследовательским задачам наиболее адекватен подход В.И. Кузнецова, представившего историю химии как последовательное возникновение, функционирование и развитие концептуальных химических систем.

Понятие концептуальной химической системы, несомненно, является гносеологически конструктивным. Поскольку в фундаменте его содержится не произвольно выбранный критерий (например, хронология), а исторически инвариантный стержень химии - ее основная проблема, постольку оно отражает действительно реально существовавшие и существующие отношения между химическими теориями и наборами понятий, входящих в эти теории. Используя концептуальную химическую систему в качестве исходной единицы исследования, мы предполагаем, что ее теоретические границы одновременно являются границами (относительными, конечно) определенного понимания времени, границами определенного гносеологического статуса понятия времени в структуре однотипных теорий.

В. Гейзенберг рассматривал концептуальные системы как "замкнутые", качественно отличные системы понятий, каждая из которых является решительным отрицанием предыдущей. В интерпретации В.И. Кузнецова концептуальные химические системы "разомкнуты" по отношению друг к другу, однако закрыты по отношению к другим видам научного и мировоззренческого знания. Вместе с тем именно эти виды концептуальных взаимодействий имеют для нас первостепенное значение. Понятие времени, которое, как мы полагаем, приобретает особый гносеологический статус в структуре химического знания, является, с одной стороны, важнейшим инструментом философского мышления (одним из основных мыслеобразов), а, с другой, необходимым теоретическим конструктом научных теорий. Особенность научных моделей времени заключается в том, что они, будучи определенным образом связанными с моделями культуры, ориентируют методологическое сознание исследователя на те или иные мировоззренческие установки. С нашей точки зрения, для того, чтобы реконструировать реальный механизм ввода понятия времени в структуру химического знания, необходимо поместить концептуальные химические системы в более широкое эпистемологическое поле, элементы которого детерминируют реальные гносеологические события. При

этом мы опираемся на высказанную М.К. Мамардашвили идею о том, что только в условиях реальной событийности знания, акта познания как "действительного происшествия" (А.Н. Уайтхед) можно продуктивно проанализировать естественную жизнь понятий. Поэтому траектория исторического развития временных представлений в химии должна реконструироваться не в плоскостном, учитывающем результаты только научного изучения времени и, тем более, не линейном (химическом), а в многомерном "интерконцептуальном пространстве".

Мы полагаем, что введение понятия "интерконцептуальное пространство" и расшифровка всех движений и взаимодействий внутри него позволит воссоздать акты познания как реальные события настолько, насколько это вообще возможно в процессах теоретической реконструкции. Компоненты интерконцептуального пространства выполняют функцию предпосылочного знания, задающего сверхэмпирическое содержание специально-научного знания. Интерконцептуальное пространство данной теории есть динамическое образование, имеющее подвижные границы и объем; оно включает в себя такие фрагменты, которые необходимы теории с точки зрения ее формирования и развития, а, также, с точки зрения целей объяснения.

Резюмируя содержание первой главы, отметим, что гносеологическая реконструкция естественно-исторической траектории химического знания может быть плодотворной лишь в том случае, если эта траектория будет проложена в общем культурно-историческом пространстве размышлений о времени. Мы предполагаем, что концептуальные образы времени в химии того или иного периода непременно коррелируют с культурно-историческими образами времени.

В соответствии с этой логикой в главе 2. получившей название "Образы времени в контексте рациональности", рассматриваются характерные для того или иного типа рациональности модели времени, которые являются своего рода мировоззренческими константами, обусловливающими закономерности формирования временных представлений в научном познании. Выбор рационального контекста обусловлен тем, что являясь осевой тенденцией в развитии европейской культуры, рациональность задает способы и нормы человеческого мышления, в том числе, и мышления о времени.

В параграфе 2.1. "Античная рациональность: циклическое время" анализируется соотношение античного типа рациональности и образа времени, доминирующего в соответствующем культурном слое. Как показывает анализ воззрений Парменида, Платона и других греческих философов, становление античной рациональности включало в себя в качестве одной из интеллектуальных процедур операцию мысленного "поглощения времени". Предпосылки такого вневременного подхода содержатся еще в олимпийском мифе, который выполняет функцию "инструмента уничтожения времени" (К.Леви-Строс).

Появление античных рационалистических концепций исторически связано с возникновением науки как специфического мироотношения, который заключается в допущении некоего неизменного и сохраняющегося начала. Для Парменида и Платона различение прошлого, настоящего и будущего времени актуально лишь для чувственно воспринимаемого мира, бытие же -всегда в настоящем. Время властвует в мире физики, в метафизическом мире ему нет места. Устранение времени из метафизического мира не только является следствием рационального подхода античных философов, но, в свою очередь, выступает предпосылкой, необходимым условием такого способа мышления вообще. Ведь подлинное мышление как мышление о бытии (принцип тождества мышления и бытия) возможно лишь о том, что остается неизменным. Создание метафизики бытия потребовало исследования постоянных отношений. Таким образом, для создания самой возможности мышления необходимо было исключить (элиминировать) время.

Автор показывает, что устранение времени как предпосылка и одновременно следствие рационального мышления выступает общей тенденцией, свойственной античному типу рациональности. На первый взгляд, станов-ленческий пафос Гераклита является абсолютным исключением из этой общей тенденции. Однако если суммировать смысловые оттенки понятия Логоса, то выясняется, что Логос Гераклита есть прежде всего отвлеченный рациональный принцип, определяющий единство всех вещей, вечный и неизменный порядок их существования. Такая интерпретация позволяет несколько иначе взглянуть на понимание Гераклитом времени. В его известном отрывке о вечно живом огне различение прошлого, настоящего и будущего не имеет смысла, поскольку он был, есть и будет всегда. "Всегда" - центр смысловой конструкции, определяющей понятие Логоса; это понятие вносит статическую ноту вневременности в концептуальный временной мотив. Смысл «всегда» - не в бесконечной устремленности в будущее, а в постоянном пребывании в настоящем: прошлое и будущее как предикаты времени стягиваются в точку настоящего, которое пребывает вечно. Вневременность герак-литовского Космоса подчеркивается рядом исследователей (Дж.Томсон).

Можно констатировать, что рационально ориентированному античному сознанию свойственно специфическое отношение к времени, которое выражается в подчеркнутом внимании к настоящему. Проанализированы логические, психологические и социальные факторы, обусловившие явное пристрастие к настоящему. Можно с уверенностью утверждать, что античная модель времени является рациональной макросхемой личностной микросхемы античного человека. Стремление остановить время, в котором отчетливо прослеживаются попытки найти основания человеческого существования, сделать его разумным, избавиться от разочарования по поводу неумолимой поступи Хроноса, приводит к конструированию теоретической реальности, не подвластной временному течению.

Вечно существующее настоящее принимает в античной философии форму циклического времени. Совсем не случайно в античных философских текстах часто фигурирует интуиция круга или шара (А.Ф. Лосев). Истинным временем, по Платону, является вечность, а время чувственно воспринимаемого мира может лишь уподобляться вечности, изменяясь "по законам числа", которые заключены в движениях небесных тел. Герахляговский Логос также можно рассматривать как саморегулирующийся цикл изменений.

Таким образом, несмотря на разнообразие представлений о времени, существовавших в античности, циклическое время представляет собой обобщенный образ, своего рода символ античной философии в целом (в ее рационально-теоретической представленности), поскольку соединяет в одном представлении время и вечность. Обобщенность может рассматриваться еще в одном значении. Циклическое время как смысловая конструкция является синтезом двух идей: вневременности и длительности, но рациональное мышление, ориентированное на Единое, сворачивает временную длительность в цикл, поглощая время вечно существующим "всегда". Это означает, что образ циклического времени содержит в свернутом виде предпосылки других, более поздних временных определений.

В параграфе 2.2. "Научная рациональность: линейное время" рассматривается образ времени, коррелирующий с особенностями рационального мышления Нового времени - еще одного основополагающего периода в развитии европейской рациональности. Классическая наука началась с программы построения системы естественнонаучного знания, единой для всех дотоле разрозненных предметных областей. Потребность свести все многообразие явлений к универсальным законам природы выразилась в попытках создать "схему общих идей" (А. Уайтхед), в качестве которой вполне успешно предстала классическая механика.

Основания решения (да и самой постановки) проблемы единства знания были заложены Галилеем: они заключались в идее математизации природы, соотнесенности реального природного мира и мира универсальных математических форм. Для него эмпирический природный мир был такой же внутренне согласованной и рациональной целостностью, какой являлся мир идеальных сущностей. Мир идеальных сущностей, сконструированных умозрением Платона и Парменида, покоился теперь на математическом фундаменте, основании настолько прочном, что на нем можно было разместить все явления, попадавшие в поле познавательного внимания исследователя. Таким образом, Новое время можно рассматривать как своеобразный историко-культурный периметр, в границах которого был осуществлен переход на новую ступень рациональности.

Нельзя не отметить еще одну важную особенность перехода к новым рациональным канонам. В отличие от античности математическое естествознание теряет всякую связь с жизненным миром человека и его ценностями.

Разрыв между человеком и природой теоретически формировался как отрыв математической концепции природы от самой природы и затем отождествление этой концепции, понятой объективистски, с природной реальностью. Такой отрыв мысли от Природы как Сущего, который В.Ф. Эрн называет основным грехом рационализма, проявился и в понимании времени.

Всеобщая математизация природы переместила понятие времени в плоскость математики, лишив его философского содержания и придав ему точность и абстрактность чистых идеальных форм. В диссертации рассматривается постепенный переход к определению времени как логико-математической структуры (Ф. Бэкон, Р. Декарт), закономерным итогом которого, обусловившим способ мышления (и научного, и обыденного) о времени на долгий период, стало, конечно, ньютоновское понимание.

В структуру классической механики понятия пространства и времени вводятся в качестве первичных терминов и получают теоретическую интерпретацию через законы движения, т.е. входят "в минимальный словарь классической механики" (Б. Рассел). Ньютон полагал, что общеизвестное понятие времени, основанное на привычной процедуре измерения, не может быть использовано в теории, поскольку в природе не существует такого равномерного движения, относительно которого можно измерять время абсолютно точно. Поэтому строго равномерное время, независимое от движения тел, должно быть сконструировано математически. Отсюда понятно, почему математический символ I интерпретировался как время без обращения к процедуре эмпирической интерпретации.

Некоторые исследователи полагают, что с введением Ньютоном понятия абсолютного времени, содержание которого указывает на его объективность, на смену идеалистической приходит материалистическая трактовка времени. На наш взгляд, основания трактовать абсолютное время как объективное были предоставлены самим Ньютоном. В его отношении ко времени обнаруживается логико-гносеологическое заблуждение, известное как "пифагорейский синдром" - неправомерное отождествление математической конструкции, существующей в сознании человека, с универсумом, существующим вне и независимо от него. Как уже отмечалось, точно такое же отождествление, задающее смысл математизации природы, было произведено Галилеем. В действительности же абсолютное время, абстрагированное от реальных процессов, является идеализированным объектом, элементом теории, имеющим, по выражению В.И. Вернадского, "подсобное значение". По мнению Рассела, Ньютон и не нуждается в постулате объективности своего абсолютного времени. Его теоретическая система истинна внутри самой себя без логического выведения каких-либо дополнительных сущностей.

Далее показано, что ньютоновское абсолютное время обнаруживает элементы и сходства, и различия с временем-вечностью античности. При переходе к новому типу рациональности время-вечность античности преобра-

зуется в концептуальное время классической физики, однако это преобразование не затрагивает вневремённости как внутреннего, сущностного ядра двух, разделенных веками образов времени. Время в классической механике выступает как данное сразу: все моменты времени - и прошлое, и настоящее, и будущее - есть сейчас. Концептуальный мир классической динамики, как и бытие античности, является миром статичным, вневременным, миром "существующего" (И. Пригожин). Вместе с тем, если фокусом античных представлений о времени выступает настоящее, то центральной фигурой нового образа времени является прошлое. Принцип универсальной каузальности, постулируя зависимость любого последующего состояния от предыдущего, приводит к трансформации античного временного цикла, - цикл разворачивается в линейное время, простую последовательность каузально связанных друг с другом точек-моментов. В контексте измерения аналогом линейной протяженности выступает временная длительность.

Таким образом, в классической науке Нового времени формируется концепция временной длительности, моделью которой является линия (временная ось). Это дало основание ряду исследователей утверждать, что на смену статической приходит динамическая концепция времени, улавливающая становление. По мнению автора, концепция временной длительности создает всего лишь иллюзию возможности описания становления, поскольку представляет время как последовательность состояний, которые в принципе можно рассматривать как прошлые, настоящие или будущие. На самом деле в концептуальной схеме классической динамики прошлое, настоящее и будущее неразличимы, и, следовательно, становление фактически отрицается. Последовательность моментов относится не к времени как таковому, а только к одной его черточке, проступающей в образе времени классической науки - длительности. Идея длительности, лежащая в основе "равномерного всегда и везде" ньютоновского времени, предполагает единый масштаб измерения и, следовательно, взаимное тождество составляющих эту длительность моментов.

Эта "безвременная" концепция классической науки претерпевает столкновение с возникающими позднее метафизическими концепциями западноевропейского мира, в результате чего появляются симптомы нового понимания времени. Вопросу о том, как проявлялись новые черты времени и какие мыслительные процессы способствовали этому проявлению, посвящен следующий материал, изложенный в параграфе 2.3. "Поиски нового образа времени: от Канта к Уайтхеду".

Еще в конце XVIII века появились области знания (история, биология, а1ггропология), которые описывали сложные реальные процессы, не желающие укладываться в тесное для них ложе универсальной объяснительной схемы механики. Постепенно приходило осознание того, что классические наука и рациональность имеют пределы, и что ньютоновская механика

вряд ли может долго претендовать на роль всеобщей науки. Перед философией встала задача целенаправленного поиска новых оснований познания, траекторию' которого мы обозначили именами Канта, Гегеля, Бергсона, Уайтхеда. Именно они попытались сместить центр тяжести проблемы времени с незыблемого до той поры ньютоновского постамента, - в их воззрениях отчетливо начали проступать черты нового образа времени.

Критические размышления Канта представляют некоторое переходное состояние между философией Нового времени и всей последующей философской мыслью. Интересно, что Кант начал свое эпистемическое предприятие вовсе не с целью опровергнуть классический подход, наоборот, он всячески стремился отстоять пошатнувшиеся позиции классической рациональности от наступающих открытий в области знания, несущего историческую компоненту. Его обращение к проблеме времени всецело подчинено этой основной теоретико-познавательной задаче (обоснованию аподиктич-ности априорных принципов), что еще раз подтверждает выдвинутый нами в начале этой главы тезис о соответствии между способом мышления и пониманием времени, свойственными как отдельному мыслителю, так и культуре в целом.

Время (и пространство), по Канту, суть "априорные формы человеческого созерцания", которые упорядочивают многообразие, вещей в определенные отношения. Они представляют собой эпистемологические, а не онтологические образования, поскольку укоренены в природе разума, а не в природе вещей. Такое понимание было безусловно необходимо Кату для того, чтобы вывести время из-под власти опыта, не являющегося, по его мнению, надежным критерием человеческого понимания, а, следовательно, и укрепить незыблемость и абсолютность принципов разума, этих краеугольных камней классической рациональности.

Время у Канта так же, как и у Ньютона, является результатом абстрагирования, но не от внешнего мира, а от деятельности мышления, стремящего организовать его содержание. На наш взгляд, оно еще более упрочивает предикат абсолютности, присущий времени-длительности. Этот тезис можно обосновать тем, что содержание понятия времени как формы внутренней интуиции совпадает с тем, какое у Ньютона определяется понятиями "истинное, или математическое" время. Не случайно в рассуждениях Канта о времени нет ни единого слова о признаке направленности времени, "прошлое" и "будущее" в них даже не фигурируют. Кантовсксе время как чистая форма чувственного созерцания подобно ньютоновской чистой (пустой) длительности есть мысленная конструкция, необходимая для координации, упорядочения чувственных впечатлений. Оно составляет тот самый контекст, вне которого вообще невозможно познание, поскольку теперь можно определенно сказать, "что все явления вообще, т.е. все предметы чувств, находятся во времени и необходимо подчинены отношениям времени"(Кант).

1У

Как ни странно, укрепив идею абсолютности времени, Кант вместе с тем открыл новые возможные перспективы в его понимании, которые были увидены другими мыслителями и, прежде всего, идущим вслед за ним Гегелем. С одной стороны, Гегель в значительной мере продублировал основные моменты кантовского понимания времени и стоящей за ним концепции времени классической механики, а, с другой, он как бы ощущал, предчувствовал, что истинной реальностью является не время, а временное, понимаемое им как движущееся, преходящее, становящееся. Он предугадал структуру этого временного, обусловленную спецификой изменяющихся объектов.

Такая двойственность, противоречивость гегелевских высказываний о времени обусловлена тем, что он не имел в своем распоряжении никакого естественнонаучного материала, кроме механики, единственно осваивающей время, и поэтому попытки отыскать теоретические эквиваленты его понимания времени как "процесса самих действительных вещей" в современном ему естествознании были безуспешными. Во всяком случае его идеи о времени как становлении образуют исходный пункт возникшего позже направления "эволюционизма", представленного А. Бергсоном, А. Уайтхедом и другими мыслителями, ориентирующимися на поиск нового понимания времени..

У Бергсона этот поиск сопряжен с критикой классической науки и классической рациональности. Пределы рационального познания связаны, по мнению Бергсона, с бессилием интеллекта в понимании сущности времени. Существуют, как он полагает, два возможных понятия времени: чистое, непрерывное время нашего внутреннего состояния, которое Бергсон именует длительностью, и другое, рассмотренное внешним образом, "в которое контрабандой вторгается идея пространства".

Нам представляется, что понятие длительности как непрерывного времени нашего внутреннего состояния, несомненно, имеет интеллектуальный источник в идее времени как формы интуиции, организующей внутренние ощущения. Но то, что у Канта есть только чистая априорная форма, у Бергсона уже наполнено содержанием - это "наше чувство реальной длительности", которое нами "испытывается". Вообще говоря, бергсоновское представление о времени - это уже не статичный образ, а динамическая схема, попытка с помощью изменчивых, "следующих за реальностью" понятий схватить временную последовательность, необратимость, становление.

Идеи Бергсона явились предпосылками некоторых важных тенденций в развитии представлений о времени. С одной стороны, они положили начало формированию антисциентистской позиции в понимании времени, которая уже в XX веке более определенно выразилась в убеждении, что подлинное время постигается только за пределами естествознания. С другой стороны, что для нас особенно важно, эти идеи открыли новые перспективы именно перед научным познанием времени, постепенно вовлекающим в свое исследовательское поле становящиеся объекты. Особенно интересно то, что, вы-

сказывая сомнение в возможности интеллекта (науки) постичь время, Бергсон, возможно, сам того не сознавая, рационально конструирует новые категории, могущие "схватить" время и становление, раздвигая тем самым пределы рациональности.

Эти идеи обнаруживают точки концептуального соприкосновения Бергсона и Уайтхеда, который не просто констатирует необходимость оперирования такими категориями, но и раскрывает смысл их гибкости и изменчивости, что понимается как возможность изменения интерпретации их значений в зависимости от области их использования. Уайтхед отвергает обвинение, предъявляемое Бергсоном интеллекту в том, что тенденция игнорировать становление внутренне присуща и даже необходима интеллекту. Он утверждает, что искомое концептуальное поле будет адекватным подлинному объективному миру современной науки только тогда, когда удастся совместить бытие н становление, мыслить вещи как процессы. Вся метафизика Уайтхеда, получившая название "философии процесса", проникнута стремлением показать, что разум может мыслить изменение.

Нами выделены существенно новые идеи, характеризующие радикальный пересмотр Уайтхедом понятия времени, в частности, понятие внутренних отношений становящихся событий, предполагающих разные значения времени для различных событий. Тем самым Уайтхед впервые последовательно обосновывает концепцию множественности времен. В целом философия инновационного становления Уайтхеда, центральным понятием которой является понятие времени, представляет собой предпосылку, можно даже сказать, первый вариант "логики возникающего" и может быть использована в качестве концептуальной матрицы построения концепции времени в современной науке.

В главе 3 "Концепция времени в химии" была проведена реконструкция естественно-исторического развития химического знания, при этом в качестве оснований становления концепции времени рассматривались как собственно химические, так и иные координаты интерконцептуального поля. Это безусловная предпосылка анализа любого понятия как развивающегося.

В параграфе 3.1. "Генезис понятия времени в химическом познании" мы обратились к возникновению представлений о времени на ранних этапах химического знания, предположив, что понятие времени в химии, возможно, имеет свою собственную историю, а не переходит в готовом виде из других слоев культуры.

На наш взгляд, именно освоение человеком разнообразных технологических операций, прежде всего, химических, явилось условием приспособления человека к пространственно-временной структуре мира. Более того, сама практическая деятельность возникла благодаря тому, что она в какой-то мере являлась повторением (или продолжением) процессов, происходивших в природе; временные свойства природных процессов становились вре-

мешшми свойствами (темпоральными характеристиками) тех видов деятельности, которые постепенно осваивались человеком.

Показано, что в эмпирических слоях зарождающейся, синкретичной с предметной деятельностью науки представления о времени вначале существовали в виде конкретно-чувствешшх образов. Эти допонятийные временные представления выступали отправным пунктом дальнейших процессов абстрагирования и выделения значений понятия времени, поскольку в них изначально присутствовало определенное концептуальное содержание, связанное с отражением природы исследуемых процессов. Были выделены две группы первых "химических" теорий. Одну из них образуют представления и понятия, фиксирующие эмпирические зависимости особенностей протекания химических процессов от различных условий, ко второй группе относятся натурфилософские представления о природе, включающие значительную химическую компоненту.

Основное различие между двумя типами ранних химических теорий видится в следующем. В "эмпирических" теориях первичные идеализированные объекты и их отношения (соответственно, смыслы основных терминов языка и правши оперирования с ними) выводятся непосредственно го практики. Именно здесь возникают первичные формы теоретического отношения к природе, ибо мысль отвлекается от конечной цели деятельности и направляется на ее средства, представляя их в качестве особого (теоретического) предмета. Особенностью представлений о времени в химических теориях первого типа является то, что они отражают реальные временные свойства процессов и, соответственно, выражены в терминах непосредственно воспринимаемых характеристик вещей и их отношений с помощью элементов естественного языка. В них прежде всего фиксировались отношения временной длительности и периодичности как наиболее значимые в осуществляемых химических превращениях.

Способы построения натурфилософских теорий прямо противоположны. Выведенные из умозрительных построений идеальные конструкции затем сопоставляются с предметными отношениями практики. Естественно предположить, что процесс включения временных представлений в зарождающееся химическое знание развивался в соответствии с общими особенностями формирования античного мышления. Это предположение нашло свое подтверждение. Было показано, что химическое мышление на этом этапе скреплялось в единое целое рационально-обосновывающими моделями. Поэтому натурфилософские химические теории воплощали в себе образ циклического времени, свойственный античной философии в целом. Пример тому - элементы Эмпедокла как попытка совместить в одном представлении вечность и неподвижность абсолютного бытия и обнаруживаемую в восприятии изменчивость мира.

Таким образом, анализ временных представлений в зарождающейся химии обнаруживает две основные тенденции: 1) развитие собственных эмпирических представлений о времени на основе внутренней логики исследования свойств вещества, идущей от потребностей практики, и 2) встраивание (перенос) общих способов мышления и, следовательно, рациональных моделей времени в способ химического мышления о времени. Вследствие этого первичные представления о времени выступают своеобразной "точкой бифуркации", от которой начинают расходиться пути эмпирического и теоретического освоения времени. На уровне эмпирических обобщений накапливается то богатство содержания (пока предметно-конкретное) понятия времени, которое будет впоследствии распредмечено и войдет в структуру химических теорий. На теоретическом же уровне время в химии отсутствует- вплоть до середины XIX века.

В следующем параграфе 3.2. "Время как "скрытый" параметр" были проанализированы основные виды интерконцетуальных взаимодействий, определяющих специфику освоения времени в первых концептуальных химических системах: теориях элементного состава и структурных теориях.

Анализ показал, что для элементных теорий, включающих закон Дальтона, закон постоянства состава, периодический закон элементов Д.И.Менделеева, наиболее значимой оказалась внутрихимическая координата, т.е. внутренняя логика развития самой химии, идущая еще от античного учения об элементах. Химию в этот период интересует предметная сторона химических объектов, т.е. изучение того, что остается неизменным в разнообразии химических явлений. Это обусловлено влиянием общих мировоззренческих факторов, прежде всего, атомистических представлений, являющихся инвариантной составляющей научной картины мира. Данные векторы исторического развития химии исключали проникновение в теорию временных представлений.

Что касается влияния концептуально более развитой физики, то здесь, скорее, следует говорить не о влиянии физики на химию, а, наоборот, о влиянии химических идей на физические представления. Становление атом-но-молекулярного учения в физике в значительной мере определялось открытием Дальтоном закона кратных отношений, который, в свою очередь, возник как результат интерпретации еще античной атомистической концепции на химическом эмпирическом поле. Следует отметить, что теории элементного состава и в современном своем виде не содержат времени, поскольку квантовая механика, будучи теоретической основой объяснения закономерностей формирования электронных конфигураций атомов, не ориентирована на познание процессов.

К такому же выводу приводит и анализ понятийного аппарата первой концептуальной химической системы: его инвариантным ядром выступает категорийная связка "состав-свойства". Понятия элемента, атома, атомного

веса, заряда атомного ядра можно рассматривать как ступени конкретизации и уточнения смысла понятия состава. Все эти понятия лишены временного содержания, поскольку отражают конечные результаты химических преобразований. Функциональные зависимости свойства-состав лишь указывают на возможность того или иного процесса, но не содержат информации о характере (механизме) протекания процесса, в который может вступать соединение, свойства которого изучаются.

Структурная теория формировалась в тех же культурно-исторических координатах, что и теория состава, среди которых доминировала координата, связанная с собственной, внутрихимической логикой. В категориальном плане переход от преимущественного изучения состава к исследованию структуры сопровождался образованием нового понятийного узла - логического треугольника "состав-структура-свойства".

Понятие структуры выражает прежде всего отношение устойчивости (условие целостности молекулы) и поэтому представляет собой инвариантный аспект системы, своего рода ее синхронический срез, фиксирующий моментальное взаимное расположение атомов. Отсюда следует, что в понятии структуры временные отношения не находят отражения; фактор времени в исследовании устойчивых состояний не имеет существенного значения. Данные особенности понятийного аппарата обусловлены устойчивой ориентацией теорий состава и строения на внереакционный подход к познанию вещества.

Характеризуя ситуацию в целом, можно утверждать, что временной аспект химизма по-разному представлен на эмпирическом и теоретическом уровнях рассмотренных концептуальных систем. На эмпирическом уровне время активно используется в качестве средства познания, более того, изучение условий (в том числе, временных) протекания самых различных химических процессов и измерение временных интервалов есть методологические принципы эмпирического исследования. Но это использование временных представлений не проходит через теорию. Время выступает здесь в форме "скрытого" параметра, как бы маскируясь под другими переменными, т.е. остается теоретически неосвоенным.

Вместе с тем выяснилось, что предпосылки превращения химии в науку о процессах складывались еще в рамках статического подхода. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что в 60-70-х годах XIX века некоторые понятия структурной химии использовались в качестве понятийного инструментария зарождающейся химической кинетики, особенности освоения времени в которой были рассмотрены в параграфе 3.3. "Линейное время химической кинетики". Возникновение кинетики обусловлено постепенным возрастанием роли физической координаты в общем пространстве интерконцептуальных взаимодействий. Принципы ньютоновской методологии не только задавали новое направление химических исследований - целена-

правленное изучение химических процессов, но и приводили к формированию новых понятий. На этом этапе вектором проникновения в химию понятия времени являлась идея движения.

В контексте развивающегося знания можно выделить три основных варианта взаимодействия понятия и теории: развитие теории предшествует развитию понятия, новое понятие формируется прежде теории и, наконец, образование новой научной теории и формирование нового научного понятия идут одновременно. Было показано, что в химической кинетике как раз реализуется этот наиболее типичный случай: формирование химической кинетики и формирование понятия времени в ней идут одновременно в их взаимной связи и взаимообусловленности.

На первом этапе (формальная кинетика) кинетические исследования заключались в изучении химических равновесий. Вант-Гофф впервые определил состояние химического равновесия как непосредственное следствие скоростей прямой и обратной реакций. Понятие скорости здесь не просто постулируется, но обретает математическую форму и теоретически определяется. Тем самым понятие времени впервые вводится в кинетические теории в явном виде как параметр, переменная I. С этого момента в химическом знании впервые появляется понятие времени именно как понятие, а не просто в виде представления или термина, поскольку понятие обладает природой понятия, только будучи включенным в структуру теории, в контекст системного теоретического мышления.

Изучение равновесных процессов сопровождается введением в кинетику термодинамических соотношений. Взаимодействие кинетики и термодинамики представляет собой несколько иной вид концептуального взаимодействия, чем взаимодействие кинетики и механики. Влияние классической ньютоновской динамики на химию осуществляется без объектных связей химии и физики, прежде всего по "идейному каналу", под которым подразумевается влияние принципов ньютоновской картины мира, перенос математических схем из механики в начинающую приобретать теоретический характер химию. Напротив, концептуальное взаимодействие кинетики и термодинамики впервые в истории взаимосвязей физики и химии осуществляется посредством общей объектно-предметной области - химического равновесия.

Чтобы определить, какой модели времени соответствует понятие времени химической кинетики, необходимо установить, какой смысл придают ему основные концептуальные составляющие: классическая механика и термодинамика? Заметим, что математическое описание задает место и роль понятия времени в структуре той или иной математизированной теории. Тождественность линейных дифференциальных уравнений формальной кинетики и динамики означает, что в формальной кинетике используется модель времени классической механики, представленная геометрической точкой, только перемещающейся теперь по химической траектории (пути хи-

мической реакции). Уравнения кинетики так же, как и классические динамические уравнения, инвариантны относительно обращения времени. Время входит в структуру формальнокинетических теорий внешним образом, не выражая специфики происходящих химических изменений и поэтому может быть названо "координатным" временем. Оно представляет собой своего рода "модуль" изменения, в котором нельзя выделить какое-либо одно направление (т.е. направление I тождественно направлению - I). Контекст равновесной термодинамики не меняет категориального статуса понятия времени, входящего в структуру кинетики, поскольку в понятийной структуре равновесной термодинамики время вообще отсутствует.

Таким образом, концептуальное время формальной кинетики не выходит за рамки концепции временной длительности, или линейного времени, которое является культурно-историческим образом времени классической науки. Ставя в центр математических построений понятие скорости реакции, формальная кинетика теоретически осваивает лишь одну временную характеристику - продолжительность процесса, остальные остаются за пределами ее концептуальных возможностей. А это означает, что формальная кинетика полностью воспринимает "бедную временную модель классической физики" (И. Пригожин). "Бедную" в том смысле, что подобные математические модели элиминируют становление или описывают лишь один из его аспектов, отражающих законченность процесса.

Мы полагаем, что концептуальное время кинетики выражает и резюмирует лишь первую теоретическую ступень на пути химического изучения времени. Как будет показано ниже, последующее развитие кинетики (современные кинетические концепции) приводит к понятию времени, имеющему иной гносеологический и категориальный статус; можно говорить о переходе на новую ступень в теоретическом освоении времени. С этой точки зрения химическая кинетика оказывается разъятой на две концептуальные подсистемы, использующие различные модели времени.

Эта особенность находит свое отражение и в поэтапном становлении понятийного аппарата химической кинетики. В целом переход от структурной химии к ученик) о химическом процессе в категориальном плане характеризуется переходом от понятийного треугольника "состав-свойства-структура" к треугольнику "структура-функция-организация". Мы установили, что на этапе рассмотренной нами формальной кинетики появляется только одно новое понятийное средство - понятие функции как производное и от понятия структуры, и от понятия свойства. Здесь понятие функции есть коррелят понятия времени, работающего в формальной кинетике, т.е. линейного времени, содержательными характеристиками которого являются равномерность, обратимость и однородность.

Вопрос о том, насколько значителен вклад термодинамики в дальнейшее развитие временных представлений в химии, рассматривается в пара-

графе 3.4. "Термодинамическая необратимость и направление времени". Здесь в центре нашего внимания находится линейная (слабонеравновесная) термодинамика, описывающая уже не равновесие, а процессы, ядро которой составляет второе начало термодинамики и ее основное понятие - энтропия. Как известно, понятие энтропии является критерием, позволяющим отличать обратимые процессы от необратимых: энтропия изолированной системы может только возрастать, т.е. изменяться в одном-единственном направлении, которое и было принято за направление времени. По выражению А. Эддингтона, энтропия вводит в естествознание "стрелу времени". Это высказывание обычно интерпретируется в том смысле, что "направление времени" выражает сущность временного становления. Так ли это? Каковы гносеологические особенности понятия времени, вводимого теоретическими конструктами второго начала термодинамики?

Были рассмотрены два аспекта этой проблемы, связанные с понятиями направления времени и необратимости. Осмысление различных попыток термодинамического (номологического) обоснования направления времени приводит к выводу о неправомерности привязывания его к направлению возрастания энтропии. Известны процессы, сопровождающиеся и убыванием энтропии (М. Смолуховский, И. Пригожин). Более того, о "направлении" можно говорить только по отношению к независимо от каких бы то ни было процессов равномерно текущему времени, времени "самому по себе", т.е. ньютоновскому абсолютному времени. Абстрагированное от механического движения как мера его длительности абсолютное время, "протекающее равномерно", имманентно включает в себя представление о направлении этого "течения". Таким образом, вместе с переносом динамических представлений в термодинамику из классической физики переносится как концепция пространственноподобного (линейного) времени, в котором единицами длительности выступают значения энтропии, так и представление о направлении времени. Положение о том, что термодинамика вводит "стрелу времени", на наш взгляд, означает, что линия, служащая геометрической моделью абсолютного времени, получает теперь условное направление.

Сущность вводимых термодинамикой концешуальных инноваций, касающихся времени, заключается в другом: термодинамика вводит в теоретическое описание необратимость, ускользавшую от внимания в понятийных конструкциях классической динамики и формальной кинетики, и этим обозначает переход к новой концепции времени, действительно выражающей становление. Необратимость обосновывается исключительно фактом существования начального и конечного термодинамических состояний, неравнозначных, небезразличных друг другу в отличие от однородных, совершенно неразличимых точек-моментов в концепции линейного времени. На наш взгляд, наиболее адекватным концептуальным изменениям, вносимой необратимостью, является понятие временного упорядочения (пор.чд-

ка), поскольку понятие необратимости означает невозможность иного вре-меиного порядка (порядка связи состояний), чем тот, что задан в данной системе.

Идея становления предполагает понятия прошлого, настоящего, будущего (Гегель). Было показано, что этот понятийный ряд в термодинамике не представлен. Можно принять нетождествешгость термодинамических состояний, обусловливающую необратимый переход, в качестве теоретического коррелята понятий прошлого и будущего. Однако термодинамика ничего не может сказать о роли "настоящего", являющегося смыслообразующим звеном понятийной конструкции "прошлое-настоящее-будущее". Определяя условия процесса перехода, термодинамика "схватывает" только его начало и конец, сам момент перехода теоретически не фиксируется. Таким образом, термодинамика, вводя новые концептуальные элементы, создает лишь предпосылки для теоретического освоения времени как становления, которое, по образному выражению А. Бергсона, "грызет вещи и оставляет на них отпечатки своих зубов".

В параграфе 3.5. "Понятие "переходное состояние" и "настоящее" химического процесса" рассматривается изменение характера интерконцептуальных взаимодействий, обусловившее смещение центра тяжести кинетических исследований от изучения скоростей к изучению механизма реакций. В теории абсолютных скоростей само понятие механизма приобретает временное звучание, поскольку означает развертку структуры реагирующих веществ во времени. Исследование этой структуры и, в особенности, элементарного акта химической реакция приводит к формулировке понятия переходного состояния (М. Полянн, М. Ивенс).

Переходное состояние - чрезвычайно интересный концептуальный феномен. Его появление означает принципиально новый этап в развитии химического знания, а, именно, поворот его к собственно процессуальной стороне химических изменений. Оно не только является "узловым понятием" (Ю.А. Жданов) современной теоретической химии, но и фиксирует своеобразную точку отсчета в развитии временных представлений в химии.

В работе обоснован вывод о том, что понятие переходного состояния создает основу для теоретического представления временного становления, в котором на первое место выступает процесс, а не его ставшие результаты. Как известно, Гегель рассматривал становление именно как переходное состояние между бытием и небытием. Переходное состояние по своей природе является опосредованием, и, как таковое, оно отличается по существованию от любого другого состояния. Это означает, что в понятийной конструкции переходного состояния выражен иной, чем в понятиях исходного и конечного состояний статус существования. Внутренняя конструкция понятия "переходное состояние" оказывается сходной со структурой понятия движения.

Поскольку переходное состояние как логическая форма есть "соединение несоединимого", оно воплощает в себе действительное богатство содержания, прежде всего, временного. На наш взгляд, понятие переходного состояния выступает теоретическим эквивалентом "настоящего" как момента становления. Переходное состояние как элементарный акт всякой химической реакции объективно разделяет и в то же время соединяет в бытии процесса его прошлое и его будущее. В формальной кинетике "настоящее" (момент времени) понимается как предел последовательности вложенных друг в друга временных интервалов. В таком представлении между прошлым, настоящим и будущим нет временных "расстояний". Стянутое в точку, настоящее вообще исчезает в таком "моменте".

Думается, что высказывание Эйнштейна о том, что теория не располагает соответствующими теоретическими возможностями для выражения "настоящего" как момента становления верно по отношению к формальной кинетике и термодинамике. Напротив, переходное состояние фиксирует продолжительность настоящего, сколь бы ни исчезающе малой она была (время жизни переходного состояния составляет 10"13 с). "Настоящее" химического процесса - это не только соотношение между чем-то данным и другим по отношению к нему, но и длительность этого процесса. Настоящее есть то относительно устойчивое в процессе, которое выступает как длительность. Любая устойчивая форма не может существовать в недлящемся моменте времени. Теоретические особенности переходного состояния позволяют интерпретировать "настоящее" как имеющее временные "размеры", как такой момент связи прошлого и будущего, в котором, "изменчивость и длительность "схватываются" в их первобытной подвижности" (А. Бергсон). Отсюда следует, что концепция временного упорядочения включает в себя концептуальные элементы прежней концепции, "работающей" в формальной кинетике - концепции временной длительности; показано, что такое включение сопровождается переопределением самого понятия длительности.

Длительность полагается здесь именно в бергсоновском смысле: не как извне накладываемый временной масштаб, а как собственное время процесса, его дление. На наш взгляд, вывод о том, что кинетика вводит в теорию "реальное время превращения вещества" (Ю.А. Жданов) вполне оправдан. В современных кинетических концепциях время существует не как внешняя, "координатная", но как внутренняя форма, определяемая сущностью химических процессов. Здесь время химического процесса определяется через события его же самого. Таким образом, можно говорить о появившихся в химии теоретических возможностях описания становления, отражения его в логике химических понятий.

Кроме того, введение понятия переходного состояния в кинетику позволяет говорить об уместности и целесообразности описания кинетических систем понятием химической организации. Тем самым завершается форми-

рование понятийной конфигурации "струиура-функция-организация", являющейся категориальным каркасом третьей концешуалыюй химической системы. Проведен категориальный анализ понятий "структура" и "организация". В понятии структуры время вообще не принимается во внимание. Организация понимается как структура, протяженная во времени, имеющая дополнительную устойчивость еще и по временной координате. Имеется в виду, что устойчивость одних элементов и их связей коррелирует с неустойчивостью (изменением) других элементов. Химический процесс в такой системе протекает на фоне устойчивости реакционной системы в целом. В этом смысле организация химической системы как неустойчивая упорядоченность ее элементов представляет собой структурно-динамический коррелят временной упорядоченности.

Параграф 3.6. "Нелинейное время в теориях эволюционной химии " посвящен анализу тех особенностей понятия времени в химии, которые оно приобретает в четвертой концептуальной химической системе - учении об эволюционном катализе - своеобразной верхней границе современной химии. К ней, на наш взгляд, следует отнести:

1) термодинамику необратимых процессов И. Пригожина;

2) теорию саморазвития элементарных открытых каталитических систем (ЭОКС) А.П. Руденко.

Прежде всего нами были исследованы основания перехода химического знания на принципиально новый уровень развития, связанный с изучением самоорганизующихся систем и процессов. Появление интереса к ним обусловлено, на наш взгляд, фокусированием в одной точке различных компонентов многомерного интерконцептуального пространства. Существенно меняется характер их взаимоотношений. Происходит инверсия базовых моделей науки: если в период формальной кинетики базовой теоретической моделью являлась физическая система, а химическая оказывалась производной от нее, то в эволюционной химии в качестве базовой модели выступает уже химическая система: относительно нее формируются положения физической теории.

Был проведен анализ принципиальных положений и понятийного аппарата теорий Руденко и Пригожина, который показал, что понятие времени в теоретической структуре эволюционной химии приобретает новые смысловые оттенки. Действительно, самоорганизация заключается в таком преобразовании систем, которое существенно изменяет их временные характеристики. Время, по мнению Пригожина, выступает смысловым центром всей парадигмы самоорганизации. Несмотря не некоторые различия, принципиальные моменты временных моделей, включенных в структуру обеих теорий, совпадают.

Если в теории переходного состояния время функционирует как временной порядок (собственное время) событий химического процесса, как

момент становления, то саморазвитие ЭОКС не просто упорядочено во времени, но представляет собой целостную систему взаимосвязанных временных порядков, "эстафету переходных состояний" (Жданов Ю.А.), которая не прерывается, пока происходит обмен системы с окружающей средой. В кинетике химический процесс "еще обременен разрывами" (Гегель), в то время как химическая эволюция ЭОКС заключает в себе тенденцию преодоления "пустых" промежутков времени, слияния различных временных порядков в единую временную структуру.

Теоретическим эквивалентом целостной временной структуры у Ру-денко выступает понятие "кинетического континуума" как непрерывного и последовательного взаимодействия совершенствующихся элементарных стадий, каждой из которых соответствует своя кинетика, т.е. свой временной порядок. Наличие структурной и системной целостности ЭОКС позволяет, на наш взгляд, ввести понятие "временная целостность".

Сущность основного закона эволюции, по Руденко, заключается в том, что в процессе саморазвития ЭОКС происходит "естественный отбор" тех центров катализа, которые обладают наибольшей активностью. Те же центры, изменение которых связано с уменьшением активности, постоянно выключаются из кинетического континуума, "не выживают". Механизм управления ЭОКС задается как бы изначально наличествующей целью -прогрессивной эволюцией системы в сторону увеличения высоты ее химической организации (в конечном счете в направлении живого). Тем самым ЭОКС приобретают возможности квазицеленаправленного поведения. Известно, что при достаточно большом числе изменяющихся взаимовлияющих характеристик реакция открытой системы на внешние воздействия вполне может произвести впечатление детерминации ее некоторой целью.

Это означает, что в отличие от динамики, обеспечивающей однозначность описания на основании знания прошлого состояния системы, основной закон эволюции задает характер и направление развития из будущего. На наш взгляд, воздействие из будущего - безусловный элемент временного становления. По сути дела, временной порядок, т.е. связь прошлого, настоящего и будущего организуется как прошлым, так и будущим. Детерминация то прошлым, то будущим состояниями каталитической системы приводит к появлению каталитических циклов (нелинейности).

В модели Пригожина тесретическим аналогом временной целостности является диссипативная структура. Особенностью диссипативных структур является то, что после достижения некоторого критического состояния (точки бифуркации) система становится неустойчивой, зависящей от малейших внешних воздействий. Пригожин показывает, что между двумя точками бифуркации в системе действуют детерминистические законы (для химических реакций - законы химической кинетики), но в окрестностях точек бифуркации существенную роль играют флуктуации (вероятностные законы).

Такое необычное поведение в отличие от равномерного и последовательного в кинетике описывается нестационарными кинетическими моделями, представляющими, как правило, системы нелинейных дифференциальных уравнений. Нелинейность и есть причина сложного динамического поведения. Поэтому в описаниях диссипативных структур время может быть интерпретировано как нелинейное.

В пригожинском варианте теории самоорганизации также имеется теоретический аналог такого концепта временной целостности каксамоде-термшгация будущим. Эту роль выполняет понятие аттрактора; под ним подразумевается некое конечное состояние, к которому "притягивается" траектория системы с течением времени. Понятие аттрактора меняет устойчивое представление о взаимосвязи прошлого и будущего, когда будущее рассматривается как всецело обусловлешгое прошлым. Наличие аттрактора влечет за собой более сложное временное поведение, такое, что и при одинаковых начальных условиях система может пойти по различным путям эволюции. Будущее (аттрактор) настойчиво вторгается в область настоящего, корректируя влияние прошлого.

Таким образом, в эволюционных теориях А.П. Руденко и И. Пригожина осуществляется дальнейшее концептуальное развитие понятия времени, начало которому было положено равновесной термодинамикой и современной кинетикой. В эволюционных теориях реализуется концепция временной целостности. Это позволяет внести коррективы в высказашгое относительно недавно мнение, согласно которому идея временной целостности еще не находит в современном научном познании удовлетворительного решения (H.H. Трубников).

Другие аспекты времени эволюционных теорий отражены в понятии нелинейного времени, основные особенности которого отражены в понятиях "устойчивость", "неустойчивость", "цикл", "бифуркация", "аттрактор" и др. В отличие от формальной кинетики, где время есть лишь параметр, простой геометрический масштаб, извне прикладываемый к протекающим процессам, в эволюционных теориях время становится оператором, "внутренним временем" (И. Пригожин), но не отдельного химического процесса, угасающего в собственном продукте, а целостной системы сопряженных процессов, эволюционирующей в направлении возникновения жизни. Таким образом, гносеологические возможности нелинейного времени на сегодняшний день наиболее близки к теоретическому представлению становления.

В заключительной главе 4 диссертации, озаглавленной "Методологические следствия становления концепции времени в химии", рассматривается методологическое значение этой концепции как объяснительного принципа. Оно заключается в следующем: во-первых, позволяет констатировать изменение философских оснований химии при переходе от одной концептуальной химической системы к другой, во-вторых, выявить некоторые

новые аспекта проблемы единства научного знания и, в-третьих, понять, как меняется способ мышления при переходе от исследования состояний к исследованию процессов.

В параграфе 4.1. "Изменение философских оснований химического знания" мы рассматривали эти изменения в двух аспектах. В первом случае мы имели в виду те философские составляющие интерконцептуального поля, которые выступают условиями формирования концепции времени в химии. Было показано, что расширение интертеоретического горизонта развивающегося химического знания происходит за счет включения новых теоретических и внетеоретических компонентов. Можно сказать, что каждая концептуальная химическая система "создает" свое интерконцептуальное поле. Мировоззренческий пласт представляет в распоряжение химических теорий те фрагменты, которые необходимы ей с точки зрения прояснения собственных теоретических оснований.

Другой аспект рассматриваемой проблемы связан с тем, что по мере углубления теоретического освоения времени происходит расширение категориальных оснований современного химического знания, причем это расширение осуществляется самой химией в процессе изменения ее понятийного аппарата. Убедительным примером такого категориального расширения выступает система категорий детерминации, которая претерпевает определенную динамику, отражающую изменение их смысла в различных теоретических контекстах. Формальная кинетика - эта "химия существующего", ориентированная на отражение равновесных состояний и обратимых процессов, опирается на традиционное понимание причинности в духе ланласовского детерминизма, которое служит основанием теоретического представления процессов изменения концентраций в виде линейных уравнений. В эволюционной химии ("химии возникающего"), обращенной к сильно неравновесным процессам, понимания причинности как необходимой и однозначной связи прошлого и будущего оказывается явно недостаточно.

На наш взгляд, понятийный аппарат эволюционной химии позволяет дополнить категориальную структуру детерминации становления еще одним понятием, конституирующим ее как целостную систему, - понятием "целевой" причины (causa fuialis). При экспликации этого понятия мы исходили из той философской традиции, которая рассматривала целесообразность как присущую природным системам (Аристотель, Кант, Гегель, Уайтхед). Было показано, что теоретическое описание процессов самоорганизации содержит логические механизмы целевой детерминации. Конструкция нелинейного времени, включающего временные циклы, согласуется с понятием целевой причины, которая понимается как активный производящий фактор, как преобразование настоящего будущим. Тем самым создается возможность конструктивного использования понятия целевой причины для более адекватного категориального осмысления закономерностей самоорганизации.

Реконструкция исторической траектории развития химии выявила определенную тенденцию, заключающуюся в изменении содержания общенаучных понятий при переходе от одной модели времени к другой. Эту тенденцию можно проследить, в частности, на примере понятия состояния. Поскольку понятие состояния выступает одним из основных абстрактных объектов естественнонаучной теории, то оно должно воспроизводить все ее концептуальные трансформации. На наш взгляд, гносеологическая роль понятия состояния заключается в том, что оно является исходным элементом воспроизведения процессов изменения в мышлении.

Было показано, что при переходе от теорий состава и строения к кинетическим и термодинамическим теориям нарастает тенденция к процессуа-лизации понятия состояния, выражающаяся в изменении содержания производных от него понятий (функция состояния, связь состояний), что позволяет рассматривать "состояние" как остановленное изменение или, точнее, как пребывающий процесс. Понятия "состояние", "функция состояния", "связь состояний", "переходное состояние" коррелируют с различными временными понятиями, что дает определенные основания считать понятие состояния важным методологическим средством анализа развития временных представлений в химии.

В параграфе 4.2. "Концепция времени в химии и проблема единства научного знания" развивающееся понятие времени было рассмотрено в качестве основания исторического единства химического (научного) знания. Мы исходили из того, что вопрос о критериях единства знания - это вопрос не о внешних мерках, которые прикладываются к реальному массиву науки, а о ее внутренних имманентных тенденциях, репрезентирующих исторический опыт развивающегося знания.

Роль времени как фактора, объединяющего физическое знание, отмечалась в литературе, однако, основой унификации всей физики объявлялось наличие временного параметра как независимой переменной во всех физических теориях. Нам представляется, что основой единства выступает вовсе не сохранение концептуального постоянства времени во всех теориях, - такого постоянства не существует, если иметь в виду не синхрошгческий, а диахронический срез научного знания, который обнаруживает, что изменение понятийного аппарата при переходе от одной теории к другой обусловливает изменение категориального контекста (смысла) понятия времени. Действительной основой единства является возможность перехода от одного концепта времени к другому, а, следовательно, условия такого перехода, некие "сквозные" принципы, обеспечивающие целостность понятия времени.

Исследование становления концепции времени в химии позволило установить, что магистральная линия развития химического знания включает в себя следующие периоды: статика - динамика - процессы - эволюция, причем указанные периоды соответствуют не концептуальным системам как целост-

ным теоретическим структурам, а ступеням теоретического освоения времени: динамика - временной длительности (линейному времени), процессы -временному упорядочению, эволюция - временной целостности (нелинейному времени). Система взаимосвязанных временных определений, формирующихся в определенном историко-культурном контексте, выступает связующей нитью исторического единства химического знания, формой преемственности в развитии науки.

Проведенный анализ показывает, что эволюция концептуальных химических систем направлена в сторону все более глубокого теоретического освоения времени. А это означает, что становящаяся концепция времени в химии'является не только объединяющим, но и организующим фактором, фактором, определяющим возникновение концептуальных изменений в развивающемся химическом знании. Химическое знание является открытой саморазвивающейся системой, существующей в условиях постоянного взаимодействия с параметрами внешней интерконцептуальной среды. На наш взгляд, имеются достаточные основания утверждать, что одним из внутренних факторов самоорганизации самих химических систем и систем химического знания является время.

И, наконец, в параграфе 4.3. "Диалогика как логика "возникающего" мы исходили из того, что переход к новому теоретическому статусу времени актуализирует проблему изменения рациональности.

Был проведен анализ основных тенденций современной методологической мысли, направленной на познание становящихся явлений (Г. Башляр, E.H. Князева, С.П. Курдюмов, И. Пригожин, Ст. Тулмин и др.), с целью адсорбции ключевых идей, могущих составить каркас новой рациональности как логики "возникающего". Поскольку ситуации, которые нужно концептуализировать, характеризуются возникновением нового, то и способ концептуализации должен бьггь открыт этому новому.

На наш взгляд, статичной дихотомии рационального и иррационального, которая всегда возникала в моменты проблематизации рациональности, необходимо противопоставить динамику рационализации, отвечающую изменениям в теоретическом и эмпирическом базисе науки. Эта динамика может быть отражена в понятии диалогики, которое позволяет расширить понятие логики (рациональности), приблизить ее к реальным научным процедурам. В диалогике акцент ставится не на одном, а на двух полюсах мышления, между которыми осуществляется его реальное движение. Разум не должен навязывать знанию свою неизменную структуру, - он должен заново создавать в себе новую структуру, соответствующую структуре изменяющегося знания.

Опыт реконструкции развития временных представлений в научном (химическом) знании указывает на то, что диалогичность мышления действительно является приметой новой рациональности, возникающей в процессе освоения наукой,новых горизонтов бытия. Этот опыт обнаруживает, что раз-

вивающаяся научная мысль всегда существует в двух временных измерениях (синхроническом и диахроническом) с различной временной структурой, которые находятся в постоянном диалоговом взаимодействии, в процессе постоянного обмена идеями, моделями, понятийными конструкциями и т.п.

Примером диалогового взаимодействия выступают отношения между новыми понятиями, с помощью которых химическое мышление стремится выразить процессуальный характер химического бытия, и теми философскими основаниями (категориями), которые традиционно определяли статус естественнонаучного понятия как отражения определенных и неизменных признаков предмета. Их взаимодействие приводит к изменению как понятийного состава науки, так и самих философских оснований. Согласование нового знания с исторически унаследованными категориями сопровождается компромиссами, уступками с обеих сторон, что, на наш взгляд, служит симптомом правильно ведущегося интеллектуального диалога.

Выявлены черты сходства и различия диалогики с "нелинейным" мышлением (И.С. Добронравова, E.H. Князева, Ю.В. Сачков и др.). Показано, что диалогическое мышление есть не просто расширение пределов научной рациональности в связи с расширением пределов осмысляемого бытия, - это принципиальное отсутствие константных границ новой логики. Диалогика как становящаяся конструкция подчиняется общим механизмам самоорганизации, как и те сложные системы различной природы, поведение которых она пытается схватить мыслью. Осмысливая "возникающее", диалогика сама должна быть как бы заново возникающей, т.е. логикой "самоизменения логики" (B.C. Библер). Основаниями ее формирования как нового типа логики являются: осознание мышлением бытия как становления и осознание мышлением своей собственной становящейся природы. Необходимо отметить, что высказываемые здесь идеи имеют пока характер предположения л нуждаются в дальнейшей исследовательской проработке.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследо-вашш.

Результаты исследования изложены в следующих работах диссертанта (без соавторов):

1. Образы времени в культуре и науке. - Тюмень, 1997. - 128 с.

2. Химическая форма движения и покоя. - Тюмень, 1985. - 50 с.

3. Категория "переходное состояние" и химическая картина мира // Формирование и функционирование научной картины мира: Тезисы докладов межвузовской научной конференции. - Уфа, 1985. - С. 85.

4. Человек в химической картине мира // XXVII съезд КПСС о роли фундаментальной науки в ускорении научно-технического прогресса: Тезисы докладов научной конференции. - Уфа, 1986. - С. 54-58.

5. Некоторые особенности эволюционных изменений химического как ступени единого мирового процесса // Концепция единого закономерного мирового процесса и современность: Тезисы докладов Всесоюзной научно-теоретической конференции. - Пермь, 1987. - С. 107-108.

6. Интеграционные процессы современной науки и задачи подготовки специалистов // Нефть и газ Западной Сибири: Тезисы докладов областной научно-технической конференции. - Тюмень, 1987. - С. 199.

7. Философия и наука: цели и способы их интеграции // Новое мышление и проблемы преподавания социально-гуманитарных наук: Тезисы докладов республиканской научно-методической конференции. - Минск, 1992. -С. 27-29.

Б. Научное знание и проблема времени: на пути к новому миропониманию // Человек и мир: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. - Тюмень, 1994. - С. 44-56.

9. Истоки химических знаний и генезис понятия времени. Тюмень, 1994. 34 с. //Рукоп. деп. в ИНИОН РАН№ 49509 от 26.07.1994 г. Библиогр.: с. 3234.

10. Научная рациональность и проблема времени. 1. Классическая рациональность: античный идеал. Тюмень, 1994. 25 с. // Рукоп. деп. в ИНИОН РАН № 49510 от 26.07.1994 г. Библиогр.: с.24-25.

11. Научная рациональность и проблема времени. 2. Классическая рациональность: логика существующего. Тюмень, 1994. 26 с. // Рукоп. деп. в ИНИОН РАН № 49511 от 26.07.1994 г. Библиогр.: с.24-26.

12. Научная рациональность и современная наука. Тюмень, 1994. 15 с. // Рукоп. деп. в ИНИОН РАН №49512 от 26.07.1994 г. Библиогр.: с.14-15.

13. Понятие времени в структуре химических теорий // Человек и мир: Межвузовский сборник научных трудов. Вып.2. - Тюмень, 1995. - С.72-81.

14. К проблеме выбора исходной единицы методологического анализа химического знания // Задачи гуманитарного образования в высшей школе. Материалы научной конференции. - Тюмень, 1995. - С.58-60.

15. Античная рациональность и проблема времени // Там же. - С.28-29.

16. Диалогика как логика "возникающего" // Теория и экология разума. Вып. 3. - Тюмень, 1995. - С.32-36.

17. Временные горизонты целеполагания // Ведомости НИИ ПЭ. Вып. 6. -Тюмень, 1996,- С. 15-34.

18. Образы времени в античной культуре // Человек и мир: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 3. - Тюмень, 1997. - С.36-45.

19. Время в структуре химических теорий // Человек-Философия-гуманизм: Тезисы докладов и выступлений Первого Российского философского конгресса. Т.5.Философия в мире знания, техники и веры. - СПб., 1997, - С.183-185.

20. Понятие времени в химии // Историография и методология истории фундаментальной и практической химии: Тезисы докладов Международной научной конференции. - Кисловодск, 1998. - С. 15-16.

Подписано к печати 27.10.98 г. Заказ № 415 Тираж 110 экз.

Уч. Изд. л. 2,55 Усл. Печ. л.2,55

Тюменский государственный нефтегазовый университет

Отдел оперативной полиграфии, 625000, г.Тюмень, ул. Володарского, 38.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Черемных, Наталья Матвеевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ГОРИЗОНТЫ АНАЛИЗА

ПРОБЛЕМЫ ВРЕМЕНИ В ХИМИИ

1.1. Многообразие временных отношений и специфика химического" времени

1.2. Гносеологический аспект проблемы химического времени

1.3. Методологические средства рациональной реконструкции химического знания 37 ГЛА ВА 2. ОБРАЗЫ ВРЕМЕНИ В КОНТЕКСТЕ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

2.1. Античная рациональность: циклическое время

2.2. Научная рациональность: линейное время

2.3. Поиски нового образа времени: от Канта к Уайтхеду

ГЛАВА 3. КОНЦЕПЦИЯ ВРЕМЕНИ В ХИМИИ

3.1. Генезис понятия времени в химическом познании

3.2. Время как "скрытый" параметр

3.3. Линейное время химической кинетики

3.4. Термодинамическая необратимость и направление времени

3.5. Понятие "переходное состояние" и "настоящее" химического процесса

3.6. Нелинейное время в теориях эволюционной химии

ГЛАВА 4. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ СТАНОВЛЕНИЯ КОНЦЕПЦИИ ВРЕМЕНИ В ХИМИИ

4.1. Изменение философских оснований химического знания

4.2. Концепция времени в химии и проблема единства научного знания

4.3. Диалогика как логика "возникающего" 237 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 256 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение диссертации1998 год, автореферат по философии, Черемных, Наталья Матвеевна

Актуальность темы исследования. Время - одна из важнейших универсальных характеристик мира, раскрывающая бытие и изменчивость его объектов. Стремление познать сущность времени во всем многообразии ее проявлений сделало проблему времени непреходяще актуальной для философии и науки.

В современной науке понятие времени является одним из наиболее фундаментальных понятий, входящих в научные парадигмы физики, химии, космологии, геологии, биологии и других областей знания. Соответственно, проблема времени сейчас осознается как необходимость создания такой конструкции времени, которая была бы пригодной для интуиции исследователей различных предметных областей. Решение этой задачи, на наш взгляд, лежит на путях синтеза представлений о времени, формирующихся в самых различных научных дисциплинах. Однако, если модели времени, которые предлагают физика, биология, геология, уже стали предметом пристального методологического внимания, то попытки вычленения химических временных моделей пока не предпринимались. Вместе с тем развитие временных представлений в химии, предметное поле которой по определению образуют процессы, несомненно, имеет свою историю. Реконструкция этих представлений, целью которой выступает создание концепции времени в химическом познании, представляется актуальной исследовательской задачей.

Особое внимание к анализу понятия времени в химических теориях определяется тем, что именно в химии в последние два-три десятилетия произошли глубокие концептуальные изменения, обусловившие, говоря словами И.Пригожина, "переоткрытие времени". Это связано с аккумулированием ею значительного эмпирического материала по исследованию необратимых самоорганизующихся процессов и конструированием теоретической реальности, в которой понятие времени играет существенно конструктивную роль. В чем заключается новый смысл времени? В чем его отличие от веками существовавшего в физике "опространствленного" времени, которое мыслилось точками действительной оси? Ответы на эти вопросы настойчиво требуют обращения к анализу новых концептуальных феноменов.

Актуальность философско-методологического исследования проблемы времени в химических теориях усиливается тем, что результатом его является конструирование метатеоретических моделей, эксплицирующих время как сущностный фактор функционирования изменяющихся объектов. Тем самым открываются возможности экстраполяции этих моделей за рамки естественных наук, создаются основы реального единства естествознания и гуманитарного знания, в котором время индивидуального бытия человека рассматривается как важнейшая экзистенциальная характеристика.

И, наконец, исследовательский прогресс, достигнутый в современной химии и связанный с открытием нового смысла времени объективных процессов, актуализирует проблему изменения научной рациональности, позволяет очертить контуры новой рациональности, возникающей в процессе освоения наукой новых горизонтов бытия.

Степень разработанности проблемы. Проблема времени в естественнонаучной постановке возникла еще в античной философии (Аристотель) и получила дальнейшее развитие в Новое время в трудах Бэкона, Декарта, Ньютона. Не удивительно, что по различным ее аспектам имеется обширная философская литература, один только обзор которой мог бы стать предметом самостоятельного исследования. Всесторонний анализ времени в различных естественных науках был предпринят в работах Г.П.Аксенова, М.Д.Ахундова, В.П.Казарян, В.А.Канке, В.Е.Комарова, А.П.Левича, А.М.Мауриня, Ю.Б.Молчанова, И.Пригожина, Г.Е.Рязановой, К.В.Симакова, Г.Г. Сучковой, А.В.Солдатова, Дж.Уитроу, Ю.Т.Фрейзера и др. Вместе с тем работы , посвященные особенностям освоения времени в химическом познании, практически отсутствуют. Встречаются, правда, указания на необходимость обращения к данной проблеме. Об этом писали К.И.Иванова, Ю.Г.Пономаренко.

Ю.А.Жданов отмечал специфический вневременной подход, господствовавший в химии на длительном отрезке ее развития. По его мнению, исторический метод в исследовании химической формы движения выдвигает на первый план временные характеристики химизма. Однако, попытка отыскать специфические эффекты химического времени была предпринята лишь в исследовании В.Е.Комарова и Г.Е.Рязановой, причем они связывали проблему химического времени исключительно с онтологическим подходом. Именно ограниченность такой методологической установки не позволила авторам выявить сущностные характеристики понятия "время химического движения", на что они претендовали.

Если говорить о новой (т.н. эволюционной) химии, предметом которой выступают самоорганизующиеся процессы, то в силу новизны естественнонаучного материала в этой области работы, посвященные анализу возникающих в ее теоретических структурах временных понятий, тем более отсутствуют. Как это ни странно, философский и методологический интерес у исследователей по-прежнему вызывают проблемы, поставленные в химии еще в ХУШ-Х1Х в.в. Первая серьезная попытка методологически осмыслить закономерности термодинамики необратимых процессов была предпринята самим ее основателем И.Пригожиным. Принципиально важными для нас явились некоторые выводы из его анализа, позволившие осознать коренное отличие "химии возникающего", теоретически реконструирующей процессы химического становления, от "химии существующего", абстрагирующейся от процессуальной стороны химизма.

Кроме работ И.Пригожина и его коллег (Г.Николис, И.Стенгерс), методологическим проблемам теории самоорганизации посвящены исследования

И.С.Добронравовой, Е.Н.Князевой, С.П.Курдюмова, Н.Н.Моисеева. В них, в частности, высказываются идеи о необходимости теоретической реконструкции естественнонаучного (физического) знания и расширения его категориальных оснований, но понятие времени не включается ими в новую категориальную матрицу. С другой стороны, имеется ряд исследований, в которых рассматривается механизм включения понятия времени в структуру научных теорий и его гносеологический статус (М.Ф.Ахундов, В.П.Казарян, Ю.Б.Молчанов, А.В.Солдатов и др.), но опять-таки в основном на примере физических теорий. Правда, А.В.Солдатов упоминает о химических теориях, высказывая единственное замечание о том, что способы введения понятия времени в структуру химических теорий аналогичны таковым в квантовой механике. В этом проявляется нежелание увидеть специфичность химического знания (в особенности, в теориях, обозначивших переход от изучения состояний к изучению процессов), не сводимого к квантовомеханическим его интерпретациям.

Можно предположить, что химические теории не привлекали внимание методологов вследствие, во-первых, более позднего по сравнению с физикой появления в химическом знании временных терминов и понятий и, во-вторых, сохраняющейся редукции химического знания к физическому. В связи с этим возникла необходимость в систематическом исследовании культурно-исторических, естественнонаучных и методологических оснований становления концепции времени в химии и гносеологических процессов, связанных с переоткрытием времени в химических теориях, что и привело к формулировке цели настоящего исследования. Становление концепции времени рассматривается как изменение временных представлений при переходе от одной концептуальной химической системы к другой, как непрерывный переход одного временного определения в другое, которые выступают выделенными моментами становления.

Цель и задачи исследования. Основной целью нашей работы является экспликация концепции времени в химии как системы взаимосвязанных временных понятий, входящих в структуру развивающегося химического знания, выяснение роли внутри-, меж- и вненаучных (философских) оснований в становлении концепции времени, а также определение методологического значения этой концепции как объяснительного принципа.

Конкретные исследовательские задачи, решение которых позволит реализовать эту цель, таковы:

- критически переосмыслить взаимосвязь онтологического и гносеологического подходов к проблеме времени;

- очертить методологические горизонты (способы и условия) анализа форм представленности времени в химических теориях;

- выявить культурно-исторические образы времени, входящие в интерконцептуальное пространство химического знания и являющиеся прообразами концепций времени в химии;

- реконструировать концептуальную эволюцию понятия времени в естественно-историческом контексте развития химического знания;

- определить способы ввода понятия времени в различных концептуальных химических системах;

- исследовать категориальные особенности и гносеологические функции понятия времени в каждой теоретической системе;

- установить взаимосвязи между моделями (концепциями) времени, функционирующими в каждой из этих систем;

- проанализировать изменения философских оснований в ходе эволюции химического знания и становления концепции времени в химии;

- наметить перспективы создания способа рационального осмысления процессов самоорганизации.

Методологические, теоретические и эмпирические основания исследования. В качестве эмпирических оснований проводимого исследования выступали научные тексты по различным разделам химического знания, прежде всего, по химической кинетике, химической термодинамике, термодинамике необратимых процессов, химии эволюционного катализа (А.Баблоянц,

A.М.Бутлеров, Я.Г.Вант-Гофф, С.Глесстон, А.М.Жаботинский, К.Лейдлер, Д.И.Менделеев, Н.А.Меншуткин, В.Оствальд, И.Пригожин, А.П.Руденко, Н.Н.Семенов, Г.Эйринг, Н.М.Эмануэль), историко-химические работы (А.Азимов, Г.В.Быков, П.Вальден, Я.М.Гельфер, М.Джуа, А.Я.Кипнис,

B.Н.Кондратьев, В.А.Крицман, Э.Мейер, Н.И.Родный, В.Штрубе). Представления о специфичности химического движения, его несводимости к физическому обосновываются в работах Т.С.Васильевой, В.С.Вязовкина, Ю.А.Жданова, Б.М.Кедрова, А.А.Печенкина. При анализе проблемы статуса химического времени мы отталкивались от концепции множественности форм времени, основы которой были заложены размышлениями А.Н.Уайтхеда,

A.Эйнштейна, В.И.Вернадского, Дж.Уитроу и развиты в работах Я.Ф.Аскина,

B.А.Канке, В.П.Казарян, А.П.Левича, А.М.Мауриня, К.В.Симакова,

A.В.Солдатова и др.

Основой для выбора принципов, подходов и методологических средств анализа закономерностей развития научного знания послужили работы общеметодологического характера - Г.Башляра, Н.В.Блажевича, П.П.Гайденко,

B.Гейзенберга, П.В.Копнина, Т.Куна, И.Лакатоса, И.Я.Лойфмана, М.К.Мамардашвили, Ю.А.Овчинникова, К.Поппера, Б.Рассела, К.Г.Рожко, Ф.А.Селиванова, В.С.Степина, Ст.Тулмина, А.Н.Уайтхеда, П.Фейерабенда. При обосновании приоритетности гносеологического подхода к проблеме времени в химии автор опирался на идеи П.В.Копнина, В. А. Лекторского, В.Н.Сагатовского, Ф.А.Селиванова, Г.Г.Сучковой, убедительно показавших зависимость понятий и категорий от деятельности познания и условий его достижения в конкретных теоретических рамках.

В качестве методологических средств исследования была использована, прежде всего, концепция В.И.Кузнецова, представившего историю химии как возникновение, функционирование и развитие концептуальных химических систем. Понятие "концептуальная химическая система" оказалось плодотворным в качестве исходной единицы методологического анализа. С точки зрения реконструкции реального механизма ввода понятия времени в структуру химического знания весьма конструктивной оказалась идея М.К.Мамардашвили, согласно которой только в условиях реальной событийности знания можно успешно проанализировать естественную жизнь понятий.

Проблема культурно-исторических горизонтов формирования концепции времени в химии и связанная с ней проблема научной рациональности обсуждалась в диссертации на основе работ Г.Башляра, А.Бергсона, В.С.Библера, П.П.Гайденко, Э.Гуссерля, Ф.Х.Кессиди, А.Ф.Лосева, Б.И.Пружинина, М.А.Розова, Ст.Тулмина, В.С.Швырева, О.Шпенглера и др. В трактовке такого важного понятия как "интерконцептуальное пространство" использовался подход к анализу научного познания как целостной системы, который разрабатывался не только философами и методологами (М.Вартофский, И.С.Добронравова, В.В.Ким, П.В.Копнин, С.Б.Крымский, И.Я.Лойфман, В.С.Степин), но и самими учеными, например, известным математиком

A.А.Ляпуновым. Существенные для нашего исследования идеи о взаимосвязи наук и философских основаниях научного знания высказывали И.А.Акчурин,

B.Гейзенберг, Б.М.Кедров, М.С.Козлова, Л.Ф.Кузнецова, В.И.Курашов, Л.А.Мясникова, Г.Н.Партон, Ю.А.Овчинников.

Опыт категориального анализа химических теорий почерпнут из работ О.Т.Бенфи, А.А.Данцева, Р.Б.Добротина, Ю.А.Жданова, С.С.Зенина, В.И.Кузнецова, В.И.Курашова, А.А.Печенкина. Весьма полезными для анализа понятия времени в химических концепциях самоорганизации оказались исследования А.Баблоянц, И.С.Добронравовой, Э.Н.Елисеева, Е.Н.Князевой, С.П.Курдюмова, Н.Н.Моисеева, И.Пригожина, Ю.В.Сачкова. При экспликации понятия времени как системы исторически взаимосвязанных временных определений в химических теориях была использована методология развивающегося понятия (В.С.Библер, Б.М.Кедров, Н.Н.Трубников).

Научная новизна исследования. В диссертации разработана философская концепция становления понятия времени, которая раскрывает методологические и культурно-исторические основания теоретического освоения времени в процессе эволюции химического познания; освещает расширение пределов рациональности научного мышления при переходе от изучения состояний к изучению процессов.

Научной новизной обладают и выносятся на защиту следующие результаты исследования:

- критически переосмыслено соотношение онтологического и гносеологического аспектов проблемы времени; обоснована приоритетность гносеологического подхода как наиболее адекватного задаче экспликации понятия времени в структуре химических теорий;

- введено понятие интерконцептуального пространства как культурно-исторической "среды обитания" химического знания: учет различных интерконцептуальных взаимодействий является важнейшим принципом рациональной реконструкции исторической траектории химии и экспликации понятия времени как развивающегося понятия;

- очерчены культурно-исторические образы времени, являющиеся архетипами научных, в том числе, и химических представлений о времени;

- выявлены предпосылки эмпирического и теоретического освоения времени в химии, в котором обнаружены две основные тенденции: развитие собственно химических представлений о времени на основе внутренней логики исследования свойств вещества, идущей от потребностей практики, и перенос в химическое мышление рациональных моделей времени, сформировавшихся в культуре;

- зафиксировано отсутствие понятия времени на теоретическом уровне первых концептуальных химических систем: теориях элементного состава и структурных теориях, в которых оно играет роль "скрытого" параметра, регулирующего эмпирические исследования;

- проанализированы особенности включения понятия времени в категориальные структуры химической кинетики, термодинамики и эволюционной химии; определены его гносеологические функции в каждой концептуальной системе;

- показано, что, начиная с кинетики, становление концепции времени в химическом знании заключается во все более полном освоении теорией временных характеристик химических процессов, в последовательном переходе от одной ступени временного определения к другой: от линейного времени к временной упорядоченности и, далее, нелинейному времени;

- доказано, что последовательность временных определений соответствует переходу к новому теоретическому статусу времени - времени, соразмерного становлению;

- установлено, что магистральная линия развития химического знания включает в себя следующие периоды: статика - динамика - процессы - эволюция, которые соответствуют не концептуальным химическим системам, а ступеням теоретического освоения времени; в этой связи выдвинуто предположение о том, что понятие времени в химии является внутренним фактором, определяющим возникновение концептуальных изменений в развивающемся химическом знании;

- выявлено, что концептуальные изменения, происходящие в процессе теоретического освоения времени, приводят к расширению категориальных оснований развивающегося химического знания, в частности, конструктивному использованию понятия целевой причины в качестве важнейшего элемента системы категорий детерминации самоорганизующихся процессов;

- показано, что переход к новому теоретическому статусу времени обусловливает возникновение нового типа рациональности - логики "возникающего" как способа мыслить становление, одним из признаков которой является диалогичность мышления.

Результаты исследования имеют теоретическое и практическое значение:

- для развития естествознания - выявление принципов связи и взаимодействия концептуальных химических систем в контексте теоретического освоения времени;

- для дальнейшего развития новой концептуальной химической системы -эволюционной химии - методологический анализ оснований ее конституиро-вания и связи с другими направлениями синергетики;

- для развития теории познания - анализ соотношения гносеологического, онтологического и культурно-исторического подходов в познании времени;

- для развития методологии науки - обнаружение новых аспектов исторического единства химического и естественнонаучного знания, а также, формулировка методологических принципов диалогики как способа рационального постижения становящегося бытия.

Материалы диссертации могут быть практически использованы в преподавании основного курса философии, а также спецкурсов по философии и методологии науки.

Структура диссертации. Текст работы состоит из введения, четырех глав, включающих 15 параграфов, заключения и списка использованной литературы. Логическая структура работы определена порядком решения поставленных задач.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление концепции времени в химии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заканчивая исследование, мы не можем не задаться вопросом о том, в какой мере нам удалось решить поставленные перед собой задачи. Попробуем на него ответить, ориентируясь на порядок сформулированных во введении задач.

В философской постановке проблема времени представляет собой единство онтологического и гносеологического аспектов. При этом зачастую создание онтологического портрета, т.е. выяснение того, что представляет собой время как феномен объективной реальности, рассматривается как важнейшая, а иногда и как единственная задача философского анализа времени. Нами обоснован вывод о том, что наиболее адекватным задаче изучения научных конструкций времени является гносеологический подход, направленный на анализ тех познавательных процессов и механизмов, благодаря которым понятие времени входит в структуру научного знания и функционирует в нем в качестве одного из ее теоретических элементов. При таком подходе предметом нашего исследования является эволюция понятийного аппарата химических теорий, а его результатом - концепция времени в химии.

Гносеологический подход не умаляет значимости онтологического подхода, задачей которого остается выявление объективного содержания понятия времени. Приоритетность гносеологии меняет характер их взаимосвязи: гносеология поставляет онтологии результаты своего анализа научного знания, а онтология затем обосновывает их. Расширение проблематики времени и, как следствие, появление большого числа временных терминов и оборотов в специально-научных и философских работах придают еще большую актуальность этой задаче.

Другой важной задачей определения методологических средств исследования явился выбор исходной единицы анализа исторического массива химического знания. Из всех возможных вариантов наиболее предпочтительной оказалась такая структурная единица химического знания как концептуальная химическая система (В.И.Кузнецов). Данная познавательная формация позволяет во-первых, осуществить рациональную реконструкцию химического знания с позиций единства его предмета, и, во-вторых, подойти к химическому знанию как целостной и развивающейся системе, дабы обнаружить возможные концептуальные изменения. Используя концептуальную химическую систему в качестве исходной единицы философско-методологического анализа становления концепции времени, мы предполагали, что границы концептуальной химической системы одновременно являются границами определенного гносеологического и категориального статуса понятия времени, что позволяло представить развитие временных представлений в химии как исторически развивающуюся популяцию понятий.

И, наконец, при выборе средств рациональной реконструкции химического знания мы исходили из того, что изучение популяции понятий времени в контексте одного лишь химического знания недостаточно для того, чтобы установить действительный механизм ввода понятия времени в химические теории и зафиксировать концептуальные изменения, происходящие при переходе от одной теории к другой. Ответ на вопрос "что есть время?" не может быть получен, если он поставлен вне культурно-исторического и научного контекста, отражающего достигнутый уровень знания об объектах данной науки.

Понятийные конструкции любой науки не существуют изолированно, они живут (возникают и развиваются) в контексте не только всей системы научного знания, но и всего мыслительного процесса в целом. Поэтому нами было предложено понятие "интерконцептуального пространства", включающего в самом общем виде всю совокупность знаний (теоретические системы, проблемы и проблемные ситуации) и весь спектр философских и методологических оснований науки. Именно в интерконцептуальном пространстве можно попытаться отыскать такие процессы и такие ключевые моменты, которые позволили бы понять истоки новых идей, меняющих самый строй химического мышления.

Мы предположили, что важнейшими составляющими интерконцептуального пространства развивающейся в химии популяции временных понятий являются обобщенные культурно-исторические образы времени, обусловленные типом рациональности, доминирующим в данном культурном слое. Являясь ведущей тенденцией в развитии европейской культуры, рациональность задает способы и нормы человеческого мышления, в том числе, и мышления о времени. Образы времени, сформировавшиеся в культуре, являются своего рода мировоззренческими константами, определяющими закономерности формирования временных представлений в различных процессах его освоения, прежде всего, в научном познании.

Выбранный нами контекст рациональности как осевой тенденции культуры позволил обнаружить два основных смыслообраза времени, определявших способ мышления о времени соответствующей эпохи: циклическое время античности и линейное время классической науки. Было установлено, что становление античной рациональности включало в себя в качестве одной из интеллектуальных процедур операцию мысленного "поглощения времени", в основе которой лежало парменидовское определение бытия как существующего вне потока времени. Рациональное мышление, движимое интересом к постоянному, пребывающему, сворачивает время во временной цикл - вечно существующее настоящее, не имеющее ни начала, ни конца. Образ цикла примиряет в античном мышлении покой и становление, вечность и время, и формой такого примирения выступает настоящее. Прошлое и будущее как предикаты времени стягиваются в точку настоящего, которое пребывает вечно.

Символом времени нововременной рациональности становится ньютоновское абсолютное время - математическая конструкция, логически необходимая в системе классической механики как новый язык для описания движения тел.

Рациональность классической механики обусловлена детерминистическими законами; они определяют универсальность и строгость ее концептуальных построений, связность и завершенность научной картины мира. Принцип универсальной каузальности, постулируя зависимость любого последующего состояния от предыдущего, приводит к трансформации античного временного цикла - цикл разворачивается в линейное время, простую последовательность каузально связанных друг с другом точек-моментов.

Линейное время в основном сохраняет концептуальные позиции и в науке XIX и начала нынешнего столетия. Попытки философов (Бергсона, Уайтхеда) очертить контуры нового понимания времени, которые проступали в возникающей в этот период эволюционной парадигме, разбивались о нерушимый авторитет физики, сохранившей верность ньютоновской модели времени даже в квантовомеханических своих интерпретациях. И все же философии в этот период удалось сгенерировать некоторые категориальные матрицы, необходимые для теоретического освоения новых аспектов времени, еще до того, как наука вплотную приступила к изучению развивающихся объектов.

Проведенное нами в третьей главе философское исследование интерконцептуальных горизонтов развития временных представлений в химическом познании позволяет констатировать, что время в химии имеет свою концептуальную историю. Освоение его началось с момента возникновения химической ремесленной практики и фиксировалось в самых первых эмпирических наблюдениях и обобщениях. Первичные временные представления выступали отправным пунктом процессов абстрагирования и выделения значений понятия времени, в них содержались зародыши многих возникающих впоследствии временных определений. Однако включенность раннехимического теоретического мышления в общий мыслительный горизонт античной культуры с ее рациональной моделью циклического времени не позволила временным представлениям выйти на теоретическую поверхность. Таким образом, подтвердилось предположение о том, что концептуальные образы времени в химии того или иного периода непременно коррелируют с культурно-историческими образами времени.

Анализ временных моделей, функционирующих в различных концептуальных химических системах, показывает, как менялось теоретико-познавательное отношение к времени в химии. Реконструированная нами химическая траектория познания времени оказалась весьма необычной. Вначале химия избегала открытого употребления понятия времени в своих теоретических построениях. Это обусловлено общим интерконцептуальным фоном первых концептуальных химических систем, обусловившим внереакционный подход к исследованию вещества. Поэтому временной аспект химизма по-разному представлен на эмпирическом и теоретическом уровнях рассмотренных концептуальных систем. На эмпирическом уровне время активно используется в качестве средства познания, но это развитие временных представлений не проходит через теорию. Время выступает здесь в форме "скрытого" параметра, как бы маскируясь под другими переменными, т.е. остается теоретически неосвоенным.

Начало процесса теоретического познания времени было положено химической кинетикой, которая для описания химических процессов использовала физические (математические) модели классической динамики, включающие параметр времени. Последовавший затем переход к целенаправленному исследованию процессов и их детальных механизмов обусловил ускоренное освоение времени химической теорией.

Становление концепции времени в химии включает следующие понятийные стадии:

- временная длительность (линейное время);

- временная упорядоченность;

- временная целостность (нелинейное время).

Концепция линейного времени, сложившаяся в формальной кинетике, тождественна модели времени классической физики, которая выступила по отношению к химическому познанию в роли задающего традицию образца. Идея временного упорядочения, или идея перехода от начала процесса к его концу, возникающая в учении о химическом превращении, "снимает" (в диалектическом смысле) представление о временной длительности, которое, "вписываясь" в новое определение, существенно модифицируется, изменяя свое содержание в новой категориальной системе. В концепции временного упорядочения длительность полагается уже не как извне накладываемый временной масштаб, а как "собственное" время процесса, его дление.

При переходе к теориям эволюционной химии понятие временного упорядочения оказывается "вписанным" в более полное определение временной целостности (нелинейного времени). Здесь время также выступает собственным временем, но не изолированного химического процесса, а целостной системы когерентных процессов, эволюционирующей в сторону увеличения высоты химической организации, в конечном счете, в направлении возникновения жизни.

Понятие временной целостности соответствует такой идее времени, в которой необходимым образом связаны все моменты временного, являющиеся "восходящими формами временного определения" (Н.Н.Трубников) и отражающими глубину освоения теорией временных характеристик химических процессов. Поэтому понятие целостности имеет здесь два смысловых оттенка: как целостность временного определения и как отражение целостной временной структуры самоорганизующихся систем. Таким образом, концепцию времени нельзя дать в каком-либо одном определении - она постигается только в процессе становления этого понятия.

Концептуальные изменения, выражающие становление концепции времени в химии, свидетельствуют о том, что в последние десятилетия XX века инициативу в освоении времени перехватывает современная химия. В отличие от физики она не может пренебречь необратимостью процессов. Открытые ею возможности теоретического описания эволюционирующих объектов в изменяющихся терминах и понятиях позволяют говорить о том, что именно в химическом познании формируется новая концепция времени, появление которой философия предсказывала еще столетие назад, - времени, соразмерного становлению. Возможно, химия вправе претендовать на то, что в будущем ее теоретические модели станут базовыми моделями естественного и гуманитарного знания, в котором время понимается как внутренняя экзистенциальная характеристика индивидуального бытия человека.

Исследование становления концептуального химического времени открывает не только научные, но и философские перспективы. Его методологическое значение состоит, в частности, в том, что позволяет зафиксировать изменения философских оснований развивающегося химического знания, которые включают:

- расширение спектра философских принципов, вовлекаемых в интерконцептуальное пространство становящегося понятийного аппарата химии и обусловливающих происходящие концептуальные метаморфозы;

- расширение категориальных оснований современного химического знания, причем это расширение осуществляется самой химией в процессе изменения ее понятийного аппарата;

- привлечение в арсенал химического мышления общенаучных (и даже философских) понятий, вследствие чего понятийный аппарат химии постепенно приобретает статус органической составной части понятийного аппарата всего современного естествознания.

Еще одним методологическим следствием проведенного исследования является вывод о том, что развивающееся понятие времени наиболее точно репрезентирует историческое единство как химического знания, так и естествознания в целом. Последовательность взаимосвязанных временных определений, формирующихся в определенном историко-культурном контексте, выступает связующей нитью исторического единства знания, поскольку выражает присущую естествознанию тенденцию перехода от исследования состояний к исследованию процессов, в развитии науки. Можно также утверждать, что становление концепции времени является не только объединяющим, но и организующим фактором, определяющим возникновение концептуальных изменений в развивающемся химическом знании.

И, наконец, переход к новому теоретическому статусу времени (времени как становления) актуализирует проблему изменения рациональности. На наш взгляд, статичной дихотомии рационального и иррационального, которая всегда возникала в моменты проблематизации рациональности, необходимо противопоставить динамику рационализации, отвечающую изменениям в теоретическом и эмпирическом базисе науки. Выявленные в исследовании условия рационального подхода к процессам становления и необратимости могут стать контурами (пусть пока приблизительными) новой рациональности, обозначенной как "логика возникающего".

Опыт реконструкции развития временных представлений в химическом познании указывает на то, что одной из примет новой рациональности является диалогичность мышления, некоторые признаки которой были обнаружены нами в методологических размышлениях Башляра и Тулмина. "Диалогика" как логика "возникающего" конституирует процесс свободного странствования мысли между полюсами мышления, в котором основания самой логики могут изменяться вслед за изменяющимися структурами знания. Универсальность парадигмы самоорганизации позволяет утверждать, что диалогика как становящийся способ мышления так же подчиняется принципам самоорганизации, как и те сложные природные системы, поведение которых она пытается осмыслить. Изменение оснований (принципов) новой логики, ориентированной на рацио

264 нальное постижение изменяющегося бытия, делает диалогику логикой "самоизменения логики" (В.С.Библер).

Конечно же, намеченные здесь пунктиром особенности диалогики как новой рациональности, возникающей в процессе освоения наукой новых горизонтов бытия, и другие идеи, явившиеся следствиями философского исследования становления концепции времени в химическом познании, не являются совокупностью окончательных истин и потому ориентируют мышление на продолжение исследований, на постановку новых проблем. Хочется надеяться, все же, что полученные нами результаты позволяют увидеть некоторые философские и методологические перспективы в понимании природы становящегося бытия и становящегося познания.

Список научной литературыЧеремных, Наталья Матвеевна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абрамян Л.А. Кант и проблема знания. Ереван: Изд-во АН Арм.ССР, 1979. - 259 с.

2. Азимов А. Краткая история химии: Развитие идей и представлений в химии. М.: Мир, 1983. -189 с.

3. Аксенов Г.П. О причине времени // Вопросы философии. М.: Наука, 1996.- № 1. -С.42-50.

4. Акчурин И.А. Единство естественнонаучного знания. М.: Наука, 1974. -206 с.

5. Антология мировой философии. В 4-х томах. Т.1. Философия древности и средневековья. - 4.1. - М.: Мысль, 1969. - 576 с.

6. Аршинов В.И., Климонтович Ю.Л., Сачков Ю.В. Естествознание и развитие: диалог с прошлым, настоящим и будущим // Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - С. 406-422.

7. Аскин Я.Ф. Время и причинность // Вопросы философии. М.: Правда, 1966. -№ 5. -С. 74-84.

8. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М.: Наука, 1973. - 536 с. Ахлибининский Б.В., Ассеев В.А., Шорохов И.М. Принцип детерминизма в системных исследованиях. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - 136 с.

9. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М.: Наука, 1982. - 224 с.

10. Баблоянц А. Молекулы, динамика и жизнь. Введение в самоорганизацию материи. М.: Мир, 1990. - 373 с.

11. Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987. - 376 с.

12. Бергсон А. Восприятие изменчивости//Собрание сочинений. Т.4. Вопросы философии и психологии. - СПб.: М.И.Семенов, б.г. - 231 с.

13. Бергсон А. Длительность и одновременность (по поводу теории Эйнштейна). Пб.: Academia, 1923. - 154 с.

14. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Собрание сочинений в четырех томах. Т. 1. - М.: Московский клуб, 1992. - 336 с.

15. Бергсон А. Собрание сочинений. Т. 1. Творческая эволюция. - М., 1913-14.-331с.

16. Библер B.C. "Из Заметок впрок" // Вопросы философии. М.: Наука, 1991. - № 6. - С. 15-45.

17. Блажевич Н.В. Математика как язык науки: философско-методологи-ческий анализ. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1993. - 104 с.

18. Блауберг И.И. Анри Бергсон и философия длительности // Бергсон А. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. - М.: Московский клуб, 1992. - С. 6-44.

19. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963.-535 с.

20. Боряз В.Н., Солопов Е.Ф. Философские вопросы химии. JI.: Наука, 1976. -251 с.

21. Бутаков A.A. Основные формы движения материи и их взаимосвязь в свете современной науки. М.: Высшая школа, 1974. - 264 с.

22. Быков Г.В. История стереохимии органических соединений. М.: Наука, 1966. - 372 с.

23. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. - М.: Мысль, 1972. - 582 с.

24. Вант-Гофф Я.Г. Очерки по химической динамике. JL: Онти, 1936. - 178 с.

25. Вартофский M. Эвристическая роль метафизики в науке // Структура и развитие науки: Из Бостонских исследований по философии науки. М.: Прогресс, 1978.-С. 43-110.

26. Васильева Т.С. Химическая форма материи и закономерный мировой процесс. Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1984. - 136 с.

27. Васильева Т.С., Орлов В.В. Химическая форма материи (Химия, жизнь, человек). Пермь: Кн. изд-во, 1983. - 169 с.

28. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Пространство и время в неживой и живой природе. М.: Наука, 1975. - 176 с.

29. Виндельбанд В. История древней философии. СПб.: Издание Д.Е.Жуковского, 1908. - 386 с.

30. Виндельбанд В. Прелюдии. СПб.: Издание Д.Е.Жуковского, 1904. - 374 с.

31. Винер Н. Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее. М.: Советское радио, 1969. - 25 с.

32. Взаимодействие наук. Теоретические и практические аспекты. М.: Наука, 1984.-320 с.

33. Волков В.В. О некоторых вопросах методологии современной химии // Методологические и философские проблемы химии. Новосибирск: Наука, 1981.-С. 116-140.

34. Вязовкин B.C. Материалистическая философия и химия: (Химическая картина природы и ее эволюция). М.: Мысль, 1980. - 180 с.

35. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. М.: Наука, 1980. - 567 с.

36. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х томах. Т. 1. - М.: Мысль, 1970. - 501 е.; - Т. 2. - М.: Мысль, 1971. - 248 с.

37. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. В 12 томах. Т. 4. Система наук. - 4.1. Феноменология духа. - M.-JL: Гос. изд-во, 1959. - 440 с.

38. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. В 3-х томах. Т. 1. Наука логики. - М.: Мысль, 1974. - 452 е.; - Т. 2. Философия природы. - М.: Мысль, 1975. - 695 с.

39. Гейзенберг В. Беседы о взаимоотношении между биологией, физикой и химией // Природа. М.: Наука, 1973. - № 4. - С. 76-83.

40. Гейзенберг В. Физика и философия. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963. -293 с.

41. Гельфер Я.М. История и методология термодинамики и статистической физики. Т. 1.- М.: Высшая школа, 1969. - 476 с.

42. Глесстон С., Лейдлер К., Эйринг Г. Теория абсолютных скоростей реакций. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1948. - 584 с.

43. Гольдфельд М.Г. Химическая картина природы и межпредметные связи в курсе химии // Журнал ВХО им. Д.И.Менделеева. М.: Химия, 1983. - Т.28. - № 5. - С.17-28.

44. Гомперц Т. Греческие мыслители. Т.1. - СПб.: Издание Д.Е.Жуковского, 1911,- 486 с.

45. Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М.: Прогресс, 1969. - 590 с.

46. Гульдберг K.M., Вааге П. Исследование сил химического сродства. Харьков, 1892. - 81 с.

47. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию (главы из книги) // Вопросы философии. М.: Наука, 1992. - № 7. - С. 136-176.

48. Гюйо Ж.М. Происхождение идеи времени. Спб.: Изд-во товарищества "Знание", 1899. - 372 с.

49. Данцев A.A. Философский анализ развития понятийного аппарата химии. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ, д-ра филос. наук. Ростов/нД., 1991. -41 с.

50. Декарт Р. Избранные произведения. M.: Гос. изд-во полит, лит-ры, 1950. -712 с.

51. Декарт Р. Сочинения. В 2- х томах. Т.1. - М.: Мысль, 1989. - 654 с.

52. Джуа М. История химии. М.: Мир, 1975. - 480 с.

53. Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. -Киев: Лыбидь, 1990. 147 с.

54. Добротин Р.Б. Состав структура - процесс: Историко-методологический анализ. - Л.: Наука, 1984. - 78 с.

55. Дынник М.А. Диалектика Гераклита Эфесского. М.: Ранион, 1929. - 205с.

56. Елисеев Э.Н. Методология исследования необратимых процессов (логический принцип выбора направлений исследования) // Химия и мировоззрение. М.: Наука, 1986. - С. 239-265.

57. Елисеев Э.Н., Сачков Ю.В., Белов Н.В. Потоки идей и закономерности развития естествознания. Л.: Наука, 1982. - 300 с.

58. Жданов Ю.А. Исторический метод в химии // Вопросы философии. М.: Правда, 1977. - № 10. - С. 125-141.

59. Жданов Ю.А. Узловое понятие современной теоретической химии // Вопросы философии. М.: Правда, 1977. - № 1. - С.102-113.

60. Зборовский Г.Е. Пространство и время как формы социального бытия. -Свердловск: Изд-во УрГУ, 1974. 221 с.

61. Зенин C.B. К проблеме химической формы движения // Философские науки. М.: Высшая школа, 1975. - № 4. - С. 141-144.

62. Зенин C.B. События в химических системах и понятие "химическое событие" // Вестн. Моск. ун-та. Сер.7. Философия. М.: Изд-во МГУ, 1979. - № 3. -С. 33-39.

63. Зенин C.B. Философский анализ химических видов взаимодействия. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филос. наук. М., 1977. - 18 с.

64. Зотов А.Ф. "Прикладной рационализм" Г.Баншяра // Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70-х годов. М.: Наука, 1983. - С. 267-289.

65. Зубов В.П. Пространство и время у парижских номиналистов XIV века // Из истории французской науки. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 182 с.

66. Иванова К.И. Принцип причинности в современной химии // Вопросы философии. М.: Правда, 1978. - № 10. - С. 77-86.

67. Идеалы и нормы научного исследования. Минск: Изд-во БГУ, 1981. -432 с.

68. Казарян В.П. Понятие времени в структуре научного знания. М.: Изд-во МГУ, 1980. 176 с.

69. Казарян В.П. К философскому анализу природы времени // Философские науки. М.: Высшая школа, 1986. - № 3. - С. 71-78.

70. Кальвин М. Химическая эволюция. М.: Мир, 1971. - 240 с.

71. Канке В.А. Формы времени. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1974. - 123 с.

72. Кант И. Сочинения. В 6-ти томах. М.: Мысль, 1964-1966.

73. Кант И. Критика чистого разума. С.-П.: ИКА "ТАЙМ-АУТ", 1993. - 478 с.

74. Кедров Б.М. Классификация наук. Прогноз К.Маркса о науке будущего. -М.: Мысль, 1985.-543 с.

75. Кедров Б.М. Энгельс о развитии химии. М.: Наука, 1984. - 496 с.

76. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу (Становление греческой философии). М.: Мысль, 1972. - 312 с.

77. Кессиди Ф.Х. "Теория" и "созерцательная жизнь" в древнегреческой философии // Вопросы философии. М.: Правда, 1982. - № 6. - С.65-72.

78. Ким В.В. Научное познание как самоорганизующаяся система // Научное познание как система. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1984. - С.8-17.

79. Ким В,В, Семиотические аспекты системы научного познания. Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1986.

80. Кипнис А .Я. Возникновение и начальный период развития химической термодинамики // Труды института истории естествознания и техники. Т.30. История химических наук. - М.: Изд-ва АН СССР, 1960. - 326 с.

81. Клике Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. М.: Прогресс, 1983. - 302 с.

82. Князева E.H., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии. М.: Наука, 1992. - № 12. - С. 3-20.

83. Козлова М.С. Проблема оснований науки // Природа научного познания. -Минск: Изд-во БГУ, 1979. С. 15-56.

84. Комаров В.Е., Рязанова Г.Е. Пространство и время химического движения. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1984. -145 с.

85. Кондратьев В.Н. Очерк исторического развития кинетики химических реакций // Вопросы истории естествознания и техники. М.: Изд-во АН СССР, 1956. - Вып. 2. - С. 9-49.

86. Конструкции времени в естествознании: на пути к пониманию феномена времени. Часть 1. Междисциплинарное исследование. М.: Изд-во МГУ, 1996. - 304 с.

87. Концепции самоорганизации: становление нового образа научного мышления. М.: Наука, 1994. - 206 с.

88. Копнин П.В. Диалектика, логика, наука. М.: Наука, 1973. - 464 с.

89. Копнин П.В. Идея как форма мышления. М.: Изд-во Киевск. ун-та, 1963. -108 с.

90. Крицман В.А. Структурно-кинетические закономерности (исторический очерк). М.: Наука, 1974. - 190 с.

91. Кузнецов Б.Г. К вопросу о необратимости космической эволюции, познания и культурно-исторического процесса // Философские науки. М.: Высшая школа, 1976. - № 6. - С. 43-55.

92. Кузнецов Б.Г. Пути физической мысли. М.: Наука, 1968. - 349 с.

93. Кузнецов В.И. Диалектика развития химии. М.: Наука, 1973. - 328с.

94. Кузнецов В.И. Концепция самоорганизации в химии катализа // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. М.: Наука, 1994. -С. 55-85.

95. Кузнецов В.И. Общая химия: Тенденция развития. М.: Наука, 1989. -287с.

96. Кузнецов В.И. О закономерностях развития химии // История и методология естественных наук. Вып. XXXV. Философские проблемы химии. М.: Изд-воМГУ, 1988.-С. 141-154.

97. Кузнецов В.И., Печенкин А.А. Концептуальные системы химии. Структурные и кинетические теории // Вопросы философии. М.: Правда, 1971. -№ 1. - С. 46-56.

98. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. - 302 с.

99. Курашов В.И. Взаимодействие химии и смежных областей научного знания: философско-методологическое исследование. Автореферат дисс. на со-иск. учен. степ, д-ра филос. наук. М., 1992. - 40 с.

100. Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки: Из Бостонских исследований по философии науки. М.: Прогресс, 1978. - С. 203-269.

101. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М.: Атеист, 1930. -337 с.

102. Леви-Строс К. Сырое и вареное // Семиотика и искусствометрия. М.: Мир, 1972.-364 с.

103. Лекторский В.А. Специфика теоретико-познавательного исследования в системе диалектического материализма // Гносеология в системе философского мировоззрения. М.: Наука, 1983. - С.31-60.

104. Лойфман И.Я. Научная картина мира, ее уровни и функции в познании // Анализ системы научного познания. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1984. -С. 59-64.

105. Лойфман И.Я. Отражение как высший принцип марксистско-ленинской гносеологии. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1987. - 116 с.

106. Лойфман И.Я. Принципы физики и философские категории. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1973. - 136 с.

107. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М.: Наука, 1977. - 207 с.

108. Лосев А.Ф. Гомер. М.: Учпедгиз, 1960. - 350 с.

109. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. -525 с.

110. Лукашевич В.К. Концептуальное взаимодействие наук и развитие методов научного познания // Философско-методологические проблемы взаимодействия наук. Минск: Наука и техника, 1985. - С. 86-109.

111. Ляпунов A.A. О некоторых особенностях строения современного научного знания // Вопросы философии. М.: Правда, 1966. - № 5. - С. 39-50.

112. Мамардашвили М.К. Естественно-историческое описание явлений сознания // Вопросы методологии. М.: Касталь, 1992. - № 3-4. - С. 3-9.

113. Мамардашвили М.К. Сознание как философская проблема // Вопросы философии. М.: Наука, 1990. - № 10. - С. 3-18.

114. Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация // Природа. М.: Наука, 1988.-№11.-С. 57-65.

115. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1992. -416 с.

116. Матвеев В.К. Структура основных теоретических концепций химии в свете решения проблем "молекула-вещество" и "молекула-атомы" // История и методология естественных наук. Вып.ХХХУ. Философские проблемы химии. М.: Изд-во МГУ, 1988. - С. 105-120.

117. Мауринь A.M. Становление концепции биологического времени // Методологические аспекты эволюционного учения. Киев: Наук, думка, 1986. -С. 86-100.

118. Мейер Э. История химии от древнейших времен до настоящих дней. -СПб.: В.Эриксон, 1899. 513 с.

119. Мелихов И.В. Некоторые тенденции развития химической науки // Журнал ВХО им. Д.И.Менделеева. М.: Химия, 1990. - Т.35. - № 2. - С. 223-228.

120. Менделеев Д.И. Периодический закон. Основные статьи. М.: Изд-во АН СССР, 1969. - 830 с.

121. Меншуткин H.A. Лекции по органической химии. Спб.: тип. В.Демакова, 1884.-823 с.

122. Методологические проблемы современной химии. М.: Прогресс, 1967. -207 с.

123. Методология исследования развития сложных систем. Л.: Наука, 1979. -315 с.

124. Моисеев В.И., Чусов A.B. О разнообразии статусов существования и модальности предельных понятий // Вестн.Моск.ун-та. Сер. 7. Философия. М.: Изд-во МГУ, 1997. - № 4. - С. 82-104.

125. Моисеев H.H. Логика универсального эволюционизма и кооперативность // Вопросы философии. М.: Наука, 1989. - № 8. - С. 52-66.

126. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. М.: Наука, 1977. - 192 с.

127. Мостепаненко A.M. Проблема универсальности и основных свойств пространства и времени. Л.: Наука, 1969. - С. 229 с.

128. Мякишев Г.Я. Общая структура фундаментальных физических теорий и понятие состояния // Физическая теория. М.: Наука, 1980. - С. 420-438.

129. Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах: От диссипативных структур к упорядоченности через флуктуации. М.: Мир, 1979. - 512 с.

130. Ньютон И. Математические начала натуральной философии // Собр. трудов акад. А.Н.Крылова. Т. 7. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1936. - 698 с.

131. Ньютон И. Оптика, или Трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света. М.: Гостехиздат, 1954. - 368 с.

132. Няпинен Л.Я. Философский анализ двух концепций предбиологической эволюции // Уч. записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 694. - Тарту, 1984. -С. 79-86.

133. Овчинников Ю.А. Тенденция к единству науки. М.: Наука, 1984. - 272 с.

134. Огородников В.П. Пространство и время ощущение, концепция, реальность. - СПб., 1997. - 234 с.

135. Ойзерман Т.И. Философия Канта как радикальная ревизия метафизики и ее новое обоснование // Вопросы философии. М.: Наука, 1992. - № 11. -С. 115-128.

136. Оствальд В. Эволюция основных проблем химии. М., 1909. - 232 с.

137. Паульсен Ф. Им. Кант, его жизнь и учение. Спб.: Образование, 1899. -356 с.

138. Печенкин A.A. Взаимодействие физики и химии (Философско-методологические проблемы). М.: Мысль, 1986. - 208 с.

139. Планк М. Единство физической картины мира. М.: Наука, 1966. - 287 с.

140. Платон. Сочинения. В 4-х томах. Т.1. - М.: Мысль, 1990. - 860 е.; - Т. 3. -М.: Мысль, 1994. - 654 с.

141. Полинг Л. Общая химия. М.: Мир, 1974. - 846 с.

142. Пономаренко Ю.Г. Ф.Энгельс и развитие пространственно-временных представлений в химии // Философские проблемы современного естествознания. Вып. 45. - Киев: Изд-во Киевск. ун-та, 1978. - 290 с.

143. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. - 605 с.

144. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т.1: Чары Платона. М.: Феникс, 1992. - 448 е.; Т.2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. -М.: Феникс, 1992. - 528 с.

145. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994. -272 с.

146. Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М.: Наука, 1985. - 328 с.

147. Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. М.: Наука, 1989.-№8.-С. 3-19.

148. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - 432 с.

149. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. М.: Наука, 1991,- № 6. - С. 46-52.

150. Принцип дополнительности и материалистическая диалектика. М.: Наука, 1976. - 367 с.

151. Природа научного познания. Минск: Изд-во БГУ, 1979. - 272 с.

152. Пружинин Б.И. Рациональность и историческое единство научного знания. М.: Наука, 1986. - 148 с.

153. Развитие представлений в области кинетики, катализа и реакционной способности. М.: Наука, 1966. - 276 с.

154. Рамбиди Н.Г. Молекулярная структура с точки зрения экспериментатора -эволюция понятия и возникающие проблемы// Журнал структурной химии. -М.: Наука, 1982. Т.23. - № 6. - С.113-129.

155. Рассел Б. История западной философии. М.: Изд. иностр. лит., 1957. -935 с.

156. Рассел Б. Человеческое познание. Его сферы и границы,- М.: Изд. иностр. лит., 1957. 555 с.

157. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. I. Античность. С-П.: Петрополис, 1994. - 336 с.

158. Рейхенбах Г. Направление времени. М.: Изд. иностр. лит., 1962. - 396 с.

159. Родный Н.И. Борьба конкурирующих теорий в истории химии // Противоречия в развитии естествознания. М.: Наука, 1965. - 352 с.

160. Рожко К.Г. Принцип деятельности. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1983. -212 с.

161. Розов М.А. История науки и проблема ее рациональной реконструкции // Философия науки. Вып 1: Проблемы рациональности. М.: ИСБН, 1995. - 103 с.

162. Розовский А.Я. Гетерогенный катализ: концепции и проблемы // Журнал ВХО им. Д.И.Менделеева, М.: Химия, 1996. - Т.41. - № 3. - С. 80-88.

163. Руденко А.П. Роль химии в решении проблем химической эволюции и биогенеза // Химия и мировоззрение. М.: Наука, 1986. -С. 266-292.

164. Руденко А.П. Теория саморазвития открытых каталитических систем. -М.: Изд-во МГУ, 1969. 276 с.

165. Руденко А.П. Термодинамические закономерности химической эволюции и основы биоэнергетики // Методологические и теоретические проблемы биофизики. М.: Наука, 1979. - 262 с.

166. Сагатовский В.Н. Основы систематизации всеобщих категорий. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973. - 432 с.

167. Сагатовский В.Н., Селиванов Ф.А. Абстракция и действительность // Актуальные проблемы диалектического и исторического материализма. Тюмень: Изд-во Тюм. гос. педаг. ин-та, 1970. - С. 65-79.

168. Садовский В.Н. Проблемы методологии дедуктивных теорий// Вопросы философии. М.: Правда, 1963. - № 3. - С. 63-75.

169. Сачков Ю.В. Физика, Базовые модели, Интеллект // Физика в контексте культуры. М.: Наука, 1996. - 284 с.

170. Селиванов Ф.А. Истина и заблуждение. М.: Политиздат, 1972. - 96 с.

171. Селиванов Ф.А. Заблуждения и пороки. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1965. - 130 с.

172. Семенов H.H. О цепных реакциях в химии // Успехи химии. М.: Изд-во АН СССР, 1953. - Т. XXII. - Вып. 5. - С.521-563.

173. Семенов H.H. Развитие теории цепных реакций и теплового воспламенения. М.: Знание, 1969. - 95 с.

174. Семенов H.H. Химическая кинетика проблемы и перспективы. Доклад на Юбил. сессии Акад. наук СССР. - М.: (Б.и., 1975. - 24 с.

175. Серов Н.К. Процессы и мера времени. Проблемы методологии структурно-диахронического исследования в современной науке. М.: Наука, 1974. - 191 с.

176. Симаков К.В. Некоторые философские и методологические аспекты теории геологического времени // Методологические и философские проблемы геологии. Новосибирск: Наука, 1979. - 367 с.

177. Симанов A.JI. Понятие "состояние" как философская категория. Новосибирск: Наука, 1982. - 128 с.

178. Симанов A.JL, Чусовитин А.Г. К проблеме выделения химической формы движения материи // Методологические и философские проблемы химии. Новосибирск: Наука, 1981. - С. 76-86.

179. Современные философские дискуссии по основаниям физики: (Теория относительности и проблема единства физического знания). М.: ИНИОН, 1980. -62 с.

180. Солдатов A.B. Понятия времени в структуре естественно-научной теории. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1981.-72 с.

181. Соловьев Ю.И., Курашов В.И. Химия на перекрестке наук. Исторический процесс развития взаимодействия естественнонаучных знаний. М.: Наука, 1989. - 191 с.

182. Степин B.C. Системность теоретических моделей и операции их построения // Философия науки. Вып. 1: Проблемы рациональности. М.: ИСБН, 1995. -103 с.

183. Степин B.C. К проблеме структуры и генезиса научной теории // Философия. Методология. Наука. М.: Наука, 1972. - С. 158-185.

184. Степин B.C., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М.: Гардарика, 1996. - 400 с.

185. Степин B.C., Кузнецова Л.Ф. Идеалы объяснения и проблемы взаимодействия наук // Идеалы и нормы научного исследования. Минск: Изд-во БГУ, 1981.-432 с.

186. Столетие теории химического строения. М.: Изд-во АН СССР, 1961. -148 с.

187. Субботин М.М. Теория и практика нелинейного письма // Вопросы философии. М.: Наука, 1993. - № 3. - С. 36-45.

188. Сучкова Г.Г. Время как проблема гносеологии. Ростов н/Д.: Изд-во Рост, ун-та, 1988. - 208 с.

189. Таннери С.П. Первые шаги древнегреческой науки. СПб.: тип. В.Безобразова и К., 1902. - 334 с.

190. Тарнас Р. История западного мышления. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. - 448 с.

191. Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. Т.2. -М.: Изд-во иностр. лит., 1959. 672 с.

192. Трубников H.H. Время человеческого бытия. М.: Наука, 1987. - 255 с.

193. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М.: Прогресс, 1984. - 328 с.

194. Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. М.: Прогресс, 1990. -718с.

195. Уитроу Дж. Естественная философия времени. М.: Прогресс, 1964. -431 с.

196. Умов H.A. Значение Декарта в истории физических наук. М.: типо-лит. т-ва И.Н.Кушнерев и К., 1896. - 32 с.

197. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. - 542 с.

198. Фейербах Л. История философии. Собр. произв. в 3-х томах. М.: Мысль, 1974.

199. Философские аспекты учения о времени, пространстве, причинности и детерминизме. М.: ИФ, 1985. - 118 с.

200. Философские проблемы современной химии. М.: Прогресс, 1971. - 229 с.

201. Философский анализ особенностей развития современного естествознания. Киев: Наукова думка, 1984. - 231 с.

202. Хайдеггер М. Время картины мира // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. - С. 93-118.

203. Хакен Г. Синергетика. М.: Мир, 1980. - 404 с.

204. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: Прогресс, 1980. - 448 с.

205. Холтон Дж. Что такое "антинаука"? // Вопросы философии. М.: Наука, 1992.-№2.- С. 26-58.

206. Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. М.: Наука, 1992. - № 6. - С. 91-105.

207. Шилов H.A. О сопряженных реакциях окисления. М.: т-во тип. А.И.Мамонтова, 1905. - 304 с.

208. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность. М.: Мысль, 1993. - 663 с.

209. Штрубе В. Пути развития химии: в 2-х томах. Т. 1. М.: Мир, 1984. -239 с.

210. Эйнштейн А. Сущность теории относительности // Собр. науч.трудов в 4-х томах. Т.2. Работы по теории относительности 1921-1955. - М.: Наука, 1966. -878 с.

211. Эмануэль Н.М. Цепные реакции. М.: Знание, 1971.-47 с.

212. Энгельгардт В.А. Познание явлений жизни. М.: Наука, 1984. - 304 с.

213. Эрн В.Ф. Сочинения. М.: Правда, 1991. - 576 с.281

214. Яблонский Г.С., Спивак С.И. Математические модели химической кинетики. М.: Знание, 1977. - 63 с.

215. Frazer J.T. Of time, passion and knowledge. Reflection on the strategy of exis-tense. N.-Y.: Braziller, 1975. 529 p.

216. McMullin E. Logicality and rationality: a comment on Toulmins theory of science // Boston studies in the philosophy of science. Vol. II. Dordrecht-Boston, 1974.-617 p.

217. Northop F.S.C., Gross M.W. (eds.). Alfred North Whitehead. An anthology. -N.-Y.: Macmillan, 1953. 928 p.

218. Waiden P. Geschichte der Chemie. Bonn, 1950. - 870 s.

219. Wartofsky M.W. Conceptual foundation of scientific thought. An introduction to the philosophy of science. N.Y.: Macmillan, L.: Collier-Macmillan, 1968. -560 p.

220. Whitehead A.N. Process and Reality: An essay in cosmology. N-Y.: The Free Press, 1969. - 429 p.

221. Zwart P.J. About time. A philosophical inquiry into the origin and nature of time. N.Y.: Amer. Elsevier, 1976. - 266 p.