автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.09
диссертация на тему: Строение глагола в адыгских языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Строение глагола в адыгских языках"

.<:] .» А Л

ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы

На правах рукописи

МЕРЕТУКОВ Касим Хамосович

СТРОЕНИЕ ГЛАГОЛА В АДЫГСКИХ ЯЗЫКАХ

Специальность 10.02.09 — Кавказские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Махачкала — 1992

Работа выполнена в отделе языка Адыгейского научно-исследовательского института экономики, языка, литературы и истории.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ

Доктор филологических наук, профессор— А. К. Шагиров Доктор филологических наук, профессор — А. А. Шаов Доктор филологических наук, профессор — М. М. Мусаев

ВЕДУЩЕЕ УЧРЕЖДЕНИЕ — Дагестанский государственный педагогический институт.

Защита состоится «» <Гр А 1992 г. в « / У » часов на заседании специализированного совета Д 003.28.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук по адресу: 367030, г. Махачкала, Республика Дагестан, ул. 26 Бакинских комиссаров, 75.

Г" nuno«nT4iiT(aii wn -jr г!г\ (11T1-I г Пч И ■ ■ <1 И Cl 11 "I n i VT" J> О НнГТИТИТЯ QIMV^ HUTP-

Ч1И.1Л^11«Ц11И1 I.IUMIIU — ,, . . ----. . . ^ ----- - * ---'--*„' - -- ------1 ------

ратуры и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук.

Автореферат разослан «¿/» 1992 г.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат филологических

наук А. М. Абдурахманов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В сложном грамматическом строе адыгских языков особое внимание уделяется вопросам строения личной парадигматики и деривационной системе глагола. Исследования такого рода дают ценный материал для изучения теоретических проблем фонологии, определения границы сложного слова.

Всесторонний анализ строения парадигматики полиморфного глагола в адыгских языках необходим для создания сравнительно-исторической грамматики западнокавказских языков. Кроме того, разработка данного вопроса представляет значительный интерес для общей типологии языков, поскольку адыгские языки являются наиболее типичными для полисинтетических языков, а полисинтетизм ярче всего проявляется в словоизменении глагола.

Актуальность темы и необходимость ее выбора обусловлены и тем, что данная проблема до сих пор не была предметом специального монографического исследования адыговедов.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования — выявить особенности парадигматического строя и деривационной системы глагола, дать полную характеристику строения всех типов основ глагольных словоформ на основе анализа большого фактического материала адыгейского и кабардинского языков. Задачи исследования сводились к следующему: выявить общие черты и различия в основообразовании глаголов, особенности распределения словообразовательных и словоизменительных аффиксов, показать принципы построения парадигматики одноличных и многоличных переходных и непереходных глаголов, рассмотреть ущербность парадигмы, раскрыть зависимость валентности лица от локальных, направительных и других словоизменительных и словообразовательных морфем, определить различные ступени огласовки, обусловленные грамматической структурой глагола и его парадигмы и др.

Методы и источники исследования. Цель и задачи, сформулированные выше, определили методику исследо-

вания. Изучение парадигматического строения глагольных словоформ и их грамматическая характеристика осуществлялось на основе синхронного анализа материала. Использовался также описательный метод, привлекались типологические аналогии, которые делают более вероятными описываемые процессы в адыгских языках.

Работа базируется на анализе материала адыгских литературных языков. В качестве сравнительного материала привлекаются данные из абхазского и абазинского языков, по мере необходимости использован диалектный материал адыгейского языка.

Научная новизна. Диссертационная работа представляет собой первое монографическое исследование, посвященное малоразработанным вопросам строения глагола адыгских языков. Впервые на богатом фактическом материале - адыгских языков предпринимается попытка всесторонне исследовать и обобщить проблему строения личной парадигматики и деривационной системы глагола адыгских языков.

Для этой цели в работе исследуется ряд вопросов, в частности:

а) морфологический состав и парадигматика глагольных основ;

б) парадигматика глагола повелительного наклонения;

в) парадигматика и структура основы глагола позволительной формы желательного наклонения;

г) взаимоотношение лица и числа в парадигме глагольной основы;

д) распределение субъектно-объектных морфем в инфинитно-финитной глагольной синтагме;

е) безобъектные формы глагола и особенности их парадигматики;

ж) особенности парадигмы сложных и сочетательных вербальных образований.

Теоретическая значимость исследования заключается прежде всего в реализации возможностей синхрон-но-диахронного метода при изучении морфологических категорий языка, не имевшего в прошлом письменных памятников. Кроме того, результаты настоящего исследования явятся существенной материальной и научной базой при сравнительно-историческом изучении адыгских и близкородственных ему языков, а также представляют интерес для типологических исследований.

Практическая ценность работы. Лингвистический материал, проанализированный в диссертационной работе, выводы, полученные при изучении этого вопроса, могут быть использованы при написании исторической грамматики, описании синтаксического строя, исследовании падежной системы адыгских

языков, а также сравнительной грамматики абхазско-адыгских языков.

Обучение родному языку учащихся национальной школы и студентов требует глубокого научного осмысления одного из наиболее сложных вопросов — структуры всех видов глагола. Практическому решению этой актуальной задачи может послужить разработанный в диссертации материал. Содержащиеся в ней положения и выводы могут быть использованы не только в учебных заведениях Адыгеи, но и при обучении родному языку народов близкородственных адыгейцам — кабардинцев и черкесов.

Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены в отдельно изданной монографии автора «Вопросы строения глагола в адыгских языках» (Майкоп, 1985), в статьях, опубликованных в сборниках, ученых записках, в периодической печати республиканских изданий, а также доложены на научных сессиях по изучению иберийско-кавказских языков (Нальчик, 1971, 1986, Майкоп, 1975, 1990, Телави, 1983, Черкесск, 1979).

Диссертационная работа выполнена по плану Адыгейского научно-исследовательского института экономики, языка, литературы и истории. Она обсуждена на расширенном заседании ученого совета института.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, приложения (6 таблиц), заключения, списка использованной литературы. Общий объем диссертации 277 страниц машинописного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, цель и задачи, методы и источники исследования, определяется степень изученности поставленной проблемы, научная ее новизна и практическая значимость работы. Здесь дается также общий обзор истории проблемы, показана роль ученых-кавказоведов, их вклад в исследование строения глагольной парадигматики адыгских языков. Разбираются труды Г. Ю. Клапрота, Л. Люлье, Л. Г. Ло-патинского, Ш. Б. Ногмова, Т. М. Борукаева, Г. Турчанинова, М. Цагова, Н. Ф. Яковлева и Д. А. Ашхамафа, Г. В. Рогава, К. В. Ломтатидзе, М. А. Кумахова, 3. И. Керашевой, А. К. Шатрова, П. М. Багова и др. При разработке поставленной в диссертации проблемы автор опирался на их исследования и учитывал выводы и положения, содержащиеся в работах этих ученых по данному вопросу.

В главе I рассматриваются корень и основа глагола в адыгских языках. Известно, что фонетический облик корня и морфологическая структура основы глагола не всегда могут быть устойчивы. В результате инкорпорации меняется комплектность корневых элементов основ, что осложняет определение и установление корня и основы глагола.

Наиболее универсальным морфологическим средством выделения корня глагола в адыгских языках считается формант каузатива гъэ-, который обычно ставится перед корнем. Однако данный способ определения корня глагола не всегда оправдывает себя, поскольку в линейной картине морфемного строения глагола перед префиксом каузатива гъэ- может оказаться несколько корневых морфем и префиксально-суффиксальных элементов: адыг. с-ф-е-ш!у-ш1э-к1ыгъ — с-фы-р-и-гъэ-ш1у-ш1э-к1ы-гъ, каб. с-хуе-ф1ы-ш1э-к!а-щ — с-ху-р-и-гъэ-ф1ы-к1а-щ «он заставил его сделать для меня ему добро», адыг. с-е-к1ы-бэ-о-к1ы-гъ — с-фы-р-и-гъэ-к1ы-бэ-о-к1ы-гъ, каб. с-хуе-ш!ыбэ-о-к1а-щ — с-хуы-р-и-гъэ-ш1ы-ба-о-ш1а-щ «он для меня заставил его ударить в спину».

Как видно из этих примеров, перед каузативом возникает ряд корневых элементов, создающих полиморфную основу глагола. В данном случае перед префиксом каузатива гъэ- оказались корневые морфемы имя + глагол + связанная основа динамического глагола, которые в дальнейшем самостоятельно могут образовать основы от различных лексико-грамматических классов слов.

По мнению ряда ученых «чтобы найти конец корня глагола следует образовать от него форму повелительного наклонения (2 лицо един, числа при 3 лице един, числа объекта, если глагол переходный) и отбросить словообразовательные глагольные суффиксы» Но положительная форма 2-го лица ед. числа повелительного наклонения не всегда показательна для определения корневой морфемы глагола. Данный критерий может быть в основном универсальным только для простых, первичных глагольных словоформ, в которых корневая морфема представлена в виде открытого слога: адыг. сы-плъа-гъ, каб. сы-плъа-щ « посмотрел» (плъэ), адыг. ты-к1уа-гъ, каб. ты-к1уа-щ «мы пошли» (к!о).

Глаголы типа адыг. с-фы-р-и-гъэ-ш1у-ш1э-к1ы-гъ, с-фы-р-и-гъэ-к1ы-бэ-уа-гъ, р-и-гъэ-чэпэ-уагъ не образуют формы повелительного наклонения 2-го лица ед. числа.

Яковлев Н. Ф., Ашхамаф Д. А. Грамматика адыгейского литературного языка. М.; Л.: Наука, 1941, с. 319.

Повелительную форму не образуют также неупотребляющиеся самостоятельно корне-суффиксы, которые могут оказаться перед формативом каузатива: адыг. и-хьэн, каб. ш1э-хъэ-н «войти в», адыг. р-и-гъэ-хъэ-н, каб. ш1-и-гъэ-хьэ~н «заставить войти в».

Кроме того, в адыгских языках функционируют глаголы, образованные от существительных и прилагательных посредством префиксов фактитива гъэ-, уы-2. Подобные глаголы в сочетании с корне-суффиксами образуют сложные основы глагола: адыг. хы-р-и-гъэ-гъэ-уплъыжьы-к1ыгъ, каб. хы-р-игъэ-гъэ-уплъыжъы-к1а-щ «он заставил его выкрасить часть чего-то в красный цвет», адыг. хы-р-и-гъэ-гъэ-уш1уц1ы-к1ы-гъ, каб. хы-р-игъэ-гъэ-уфыц!ы-ш1а-щ «он заставил его выкрасить часть чего-то в черный цвет».

В приведенных примерах глаголы уплъыжьык1ы, уш1уц1ык1ы, хотя они и стоят перед префиксом каузатива, однако не образуют формы 2-го лица ед. числа повелительного наклонения.

И наконец, из-за явной морфологической недифференциро-ванности основы и корень глагола могут совпадать. Это чаще всего бывает с полиморфемными, т. е. конвертированными словами типа адыг. хьак1уш1э «печник», шъуаш1э «шорник», пхъаш!э «плотник», шак1о «охотник».

Таким образом, постановка префикса каузатива перед корнем и образование от него 2-го лица ед. числа повелительного наклонения не всегда дают возможность четко определить корневую морфему глагола. Данное положение подробно анализируется на материале адыгейского и кабардинского языков.

Как известно, глагол по сравнению с именем имеет более сложную систему форм словоизменения и словообразования. Диапазон образования многоморфемной структуры глагола несколько шире, чем имени, так как кроме сложения основа глагола образуется посредством инкорпорации, префиксации, суффиксальными, безаффиксальными и фонетическими способами.

Основы глагола, образованные перечисленными способами, с точки зрения их морфологической структуры делятся на членимые и нечленимые, производные и непроизводные, прерывистые и непрерывистые, нейтральные, свободные, несвободные и др.3

Хотя в лингвистической литературе понятия «членимые и «производные» основы считаются идентичными, однако они не эквивалентны. В адыгских языках можно встретить случаи, когда

2 Кумахов М. А. Морфология адыгских языков. М.; Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1964, с. 157.

3 См.: Кумахов М. А. Указ. соч., с. 80—83.

членимые основы оказываются производными, но производные — нечленимыми, т. е. в данном случае «понятие производности основы шире понятия членимости основы» 4.

Членимые основы бывают прерывистыми и непрерывистыми. В основу непрерывистого переходного глагола включаются словообразовательные аффиксы: адыг. къэ-с-хьыгъ, каб. къы-с-ху-е-джа-щ «он для меня прочитал то», а в основу прерывистого глагола — самостоятельные глаголы: адыг. зэ-фэ-сын «собраться», но зэ-фэ-щэ-сы-н «собрать», т. е. в основу глагола зэфэсын включается основа щэ «вести».

Членимые основы могут быть также свободными и несвободными (связанными). Они отличаются друг от друга тем, что первые могут образовывать сложные основы, состоящие из свободных и несвободных основ: адыг. и-плъэн «посмотреть», и-плъы-хьэ-н «посмотреть внутрь», чъэн «бежать», е-чъэ-хы-н «бежать вниз». Несвободные основы самостоятельно не функционируют. Они (в основном с направительными префиксами) образуют статические или динамические глаголы: адыг. къы-хэ-к1ыгъ, каб. къы-хэ-ш1а-щ «он вышел из», адыг. т-е-сы-гъ, каб. т-е-с-а-щ «он сидел на» и др.

В результате конверсии в адыгских языках образуются основы, принадлежащие к разным лексико-грамматическим классам слов: адыг. шак1о «охотник» — шак1о «охотничий», шъуаш1э «шорник» — шъуаш1э «шорничий». Однако имеются основы, закрепленные за определенными классами слов: адыг. 1анэ «стол», лъагэ «высокий», лъхъанчэ «низкий». Основа первой группы глаголов называется нейтральной, основа второй — ненейтральной.

В адыгских языках основой называется та часть слова, которая остается, если отнять у него окончание. Такое определение больше всего подходит для выяснения основы имени, для глаголов же подобное определение не является исчерпывающим. Во-первых, основа глагола может совпадать с корнем, во-вторых, не учитываются формообразующие суффиксы, которые не включаются в основу глагола: адыг. къэ-к1о-жъы-гъ, каб. къэ-к1уэ-жа-щ «он пришел», адыг. къэ-к1о-жьы-щт, каб. къэ-к1уэ-жъы-нщ «он придет» и др.

В русской лингвистической литературе принято рассматривать основу как «часть слова, которая остается, если отнять у него окончание и формообразующие суффиксы»5. Хотя это определение слишком упрощено, но можно считать, что оно является

4 Там же.

5 Грамматика русского языка, ч. I—II. М.: Наука, 1960, с. 17.

вполне приемлемым при выделении основы глагола и в адыгских языках.

По поводу основной формы или же исходной глагольной основы среди адыговедов существуют различные взгляды. Н. Яковлев и Д. Ашхамаф «основной формой глагола в адыгейском языке» считают «второе лицо единственного числа повелительного наклонения в его утвердительном значении». По их мнению, «в этой форме основа глагола бывает соединена с наименьшим числом формальных частицб.

В «Грамматике литературного кабардино-черкесского языка» 2-е лицо ед. числа повелительного наклонения в утвердительной форме также рассматривается как исходная форма основы глагола, так как «у большинства глаголов в этой форме отсутствуют как суффиксы, так и префиксы спряжения и глагольная основа выступает в чистом виде» .

Как известно, большинство глаголов во 2-м лице ед. числа повелительного наклонения в утвердительной форме имеют гласные окончания: адыг. к1о, каб. к1уэ «иди», адыг., каб. хьы «неси», адыг. чъэ, каб. жэ «беги», адыг., каб. ш1э «делай», адыг., каб. плъэ «смотри». Однако это не является закономерностью для всех глаголов адыгских языков. Например, адыг., каб. 1ут «стой у», адыг. щы-т, каб. щы-т «стой, простаивай». В этих глаголах этимологические гласные редуцируются до нуля. Кроме того, в зависимости от фономорфологического окружения основа глагола 2-го лица ед. числа повелительного наклонения в утвердительной форме не всегда имеет конечную огласовку: адыг., каб. е-плъ «посмотри», но е-п-лъы «смотрит», адыг., каб. хьы «неси то», но фэ-хь «отнеси то», адыг., каб. тхы, но фэ-тх «напиши для' него то».

Таким образом, исходная начальная форма глагола во 2-м лице ед. числа повелительного наклонения не является стабильной. Поэтому за исходную основу глагола следует брать не основу глагола 2-го лица ед. числа повелительного наклонения в утвердительной форме, а неопределенную форму глагола с суфф. н.

Основа глагола в этой форме независимо от фономорфологического окружения характеризуется стабильностью конечных гласных: адыг. с-хъы-н, каб. с-хьы-н-щ «понесу то», адыг. с-тхы-н, каб. с-тхы-н-щ «я напишу то», адыг. фэ-с-ш!ы-н, каб. хуэ-с-ш1ы-н-щ «я для тебя сделаю то».

Далее в главе рассматриваются производные и непроизводные,

6 Яковлев Н. Ф., Ашхамаф Д. Указ. соч., с. 320.

7 Яковлев Н. Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. М.; Л.: Наука, 1948, с. 70.

свободные и несвободные, прерывистые и непрерывистые, нейтральные основы. Выясняются способы их образования, устанавливаются характерные особенности распределения личных и словообразовательных морфем, их оранжировка, выявляется потенциальная возможность сочетания основ со словоизменительными и словообразовательными морфемами, зависимость валентности лица от локальных и других префиксальных морфем, анализируются грамматические условия, при которых основы глагола могут достичь наибольшей полноты парадигмы, прослеживается дефектность в парадигматических рядах основ, обусловленных фономорфологическим их окружением.

В главе II подвергается анализу один из малоразработанных вопросов адыгских языков — строение парадигматики и структура основ императива. -

Для определения переходности и непереходности глаголов повелительного наклонения (к/о «иди», чъэ «беги», хьы «неси») не всегда приемлемы синтаксические, некоторые морфологические и Лексические критерии. Здесь семантику переходности и непереходности глагольной основы в большинстве случаев дифференцирует чередование конечных гласных ы и э.

В абхазском языке основы непереходного глагола в форме утвердительного императива, как и в адыгских, не имеют показателя субъекта.

Основа абхазского непереходного глагола в положительной форме повелительного наклонения в отличие от адыгских языков всегда сопровождается показателем 2-го лица ед. числа у (в подклассе мужчин), б- (в подклассе женщин): у-ца, б-ца «иди». То же самое в убыхском: уы-к1ъа «иди».

Кроме глагольных основ с конечным гласным -ы, -э в адыгских языках существуют основы с нулевой огласовкой, однако нулевая огласовка не всегда является признаком непереходности основы глагола:

каб. неперех. каб.перех.

лажъэ «работай» лэжь «отрабатывай»

тхъэш1э «мой» тхьэш1 «мой что-то»

жъыш1э «стирай» жъыш1 «стирай что-то«

Как видно из приведенных примеров, непереходные глаголы с огласовкой э приобретают переходную семантику при нулевой огласовке.

После краткой общей характеристики вопроса, в главе подробно рассматриваются переходные и непереходные глаголы повелительного наклонения.

Одноличные непереходные глаголы. Форма одноличных глаголов императива несколько иная, чем положительная форма других глаголов. Например, если одноличные непереходные глаголы типа адыг. сы-к!о-щт «я пойду», у-к1о-щт «ты пойдешь», шъу-к1о-щт «вы пойдете» сопровождаются личными аффиксами, то в глагольных основах императива отсутствуют конкретизирующие показатели субъекта 1-го лица ед. и мн. числа. Одноличная непереходная глагольная основа императива предполагает наличие 2-го лица субъекта: адыг. к1о, каб. к1уэ «иди», адыг. чъэ, каб. жэ «беги». Одноличные непереходные глаголы императива могут включать в парадигму некоторые префиксы, например, локальный преф. щ-, суфф. повторности жьы-: адыг., каб. щы-лъ «лежи», адыг., каб. щы-с «сиди», адыг., каб. щы-т «стой, простаивай».

Двухличные непереходные глаголы образуются от основ глаголов с непереходной семантикой типа к1о, чъэ, дэ, тхэ, посредством аффиксов союзности, взаимности, а также локальных префиксов: адыг. да-к1у, каб. да-к1уэ «ты иди с ним», адыг. шъу-зэ-да-к1у, каб. фы-зэ-да-к1уэ «вы вместе идите». Кроме того, двухличные непереходные глаголы императива могут образовываться от чистой основы императива при помощи аффикса косвенного объекта: адыг., каб. плъэ «смотри», но е-плъ «ты посмотри на него».

Осложнение морфемного строя двухличного непереходного глагола аффиксом союзности, превербами и т. д. преобразует его в трехличный непереходный глагол императива, например, е-шэс «ты садись на (коня)», но д-е-шэс «ты с ним садись на (коня)», е-плъ «ты посмотри на него», но д-е-плъ «ты с ним посмотри на него».

В отличие от аффикса союзности, аффикс совместности оформляет двухличный непереходный глагол императива, в котором наличествуют конкретизирующие показатели косвенного объекта и субъекта действующего лица: адыг. шъу-зэ-д-е-шэс, каб. фы-зэ-д-е-шэ-с «вы вместе садитесь на коня», адыг. шьу-зэ-д-е-плъ, каб. фы-зэ-д-е-плъ «вы вместе посмотрите на него».

Из направительных превербов в двухличных непЕреходных глаголах императива чаще всего употребляется преф. къы//къэ-. Он наличествует в парадигме глагола, в которой представлен аффикс субъекта 2-го лица мн. числа. Употребление других превербов в двухличных непереходных глаголах несколько ограничено.

В главе подробно рассматриваются особенности парадигмы двухличных непереходных глаголов императива, принципы рас-

пределения субъектно-объектных, деривационных морфем, что и показано в табл. 1.

Трехлнчные непереходные глаголы императива являются производными. Они образуются от двухлич-ных непереходных глаголов императива с помощью аффиксов союзности, версии, локальных и направительных префиксов.

Императивная форма двухличного непереходного глагола, в котором присутствует префикс союзности, становится трехличным, так как упомянутый аффикс вводит в парадигму глагола косвенный объект. Таким образом, от двухличных непереходных глаголов адыг. е-ж «ты его жди», адыг. е-плъ «ты на нрго посмотри», посредством аффикса союзности д~//дэ- образуются трехличные непереходные глаголы императива: адыг. д-е-ж «ты с ним подожди», адыг. д-еплъ «ты с ним посмотри на него».

Последующее увеличение количества показателей лиц в глаголе происходит путем введения в парадигму направительного преверба къы-. В дальнейшем аффиксация глагола может быть осложнена личными и словообразовательными аффиксами, включающимися в морфемную структуру глагола посредством направительного преф. къы-.

В адыгейском языке (в основном в диалектах) обнаружен вариант трехличного непереходного глагола императива с повторением афФИКС0В союзности, первый из которых обычно сопровождается огласовкой, второй — нулевой огласовкой: ды-д-е-дж, ды-д-е-ж, ды-д-е-плъ, ды-д-а-шх. Можно полагать, что форма эта является диалектной инновацией.

Наряду с принципами образования трехличного непереходного глагола повелительного наклонения, широко рассматриваются вопросы его парадигмы, приводятся отличительные особенности парадигмы двухличных непереходных глаголов императива от трехличных, зависимость префиксации глагола от словообразовательных и словоизменительных префиксов, вводимых в парадигму с помощью локальных, направительных аффиксов, аранжировка субъектно-объектных и других морфем в основе глагола.

Последовательность расположения субъектно-объектных и других морфем в основе трехличного непереходного глагола императива показана в сводной табл. 2.

Одноличные и двухличные переходные глаголы императива. Одноличные глаголы вне императива, как и в императиве не имеют прямого объекта. Аффикс субъектной версии з- может ввести в парадигму показатели субъекта 2-го лица мн. числа: адыг. шъу-//жъу-, каб. ф-/)в-. Глаголы дан-10

ного типа по своей семантике совпадают с возвратной формой индоевропейских языков, в частности русского языка, например, одевайся, умывайся и т. д.

Двухличный переходный глагол императива образуется от основ глаголов с переходной семантикой посредством присоединения к ним различных префиксов, наиболее продуктивным из которых является префикс каузатива гъэ-. Он может ввести в структуру глагола различные показатели лица. Данный префикс комбинирует аффикс прямого объекта (1-е лицо ед. числа) с аффиксом субъекта (2-е лицо мн. числа).

Создается парадигма, в состав которой входят: префикс прямого объекта + префикс субъекта префикс каузатива 4~ корневая морфема: адыг. сы-жъу-гъэ-фаб, каб. сы-в-гъэ-хуа-бэ «вы меня согрейте», адыг. сы-жъу-гъэ-гу-ш1у, каб. сы-в-гъэ-гу-ф1э «вы меня порадуйте».

Наряду с личными аффиксами в оформление двухличных переходных глаголов может входить общеадыгский преверб къэ-// къы-, занимающий в структуре глагола различные позиции.

В парадигму переходных двухличных глаголов императива с каузативом гъэ-, кроме преверба къы-//къэ-, включаются сложные префиксы типа адыг. зэк1э-, каб. зэш1э, адыг., каб. зэбгы-ры и др.

Направительный преф. къы-//къэ- и сложные префиксы создают основу, в которой наличествуют показатели субъекта и прямого объекта. В эту многоморфемную структуру глагола включаются: префикс прямого объекта + преверб направления или же сложный префикс + префикс субъекта + префикс каузатива + корневая морфема. Кроме названных префиксов в основу глагола может входить также и префикс совместности зэ-дэ-, дэ-. Здесь обнаруживаются некоторые особенности. Обычно показатель совместности сокращает количество лиц в глаголе на одно лицо, т. е. трехличный становится двухличньм. Однако при этом префиксе двухличный глагол императива остается неизменным, т. е. валентность лиц глагола не возрастает и не уменьшается. Такое явление можно объяснить тем, что все переходные глаголы с простой основой по своей грамматической природе двухличны и они устойчиво сохраняют свое оформление и при категории совместности.

Наблюдается еще одна особенность: в основе глагола, в которой присутствуют префиксы совместности и каузатива озвончаются префиксы субъекта — в адыгейском языке шъу- переходит

в жъу-, а в кабардинском ф--в в-: адыг. зэ-дэ-жъу-гъэ-щ, каб.

зэ-дэ-в-гъэ-щ «вы вместе сплетите то», адыг. зэ-д-э-жъу-гъэ-плъ, каб. зэ-дэ-в-гъэ-плъ «вы вместе растопите то».

В главе даются сводные табл. 3 и 4, в которых иллюстрируется парадигма спряжения двухличного переходного глагола императива.

Трехличные переходные глаголы императива. Двухличные переходные глаголы императива могут быть производными (сы-гъэ-фаб «ты меня согрей», сы-гъэ-гупсэф «ты меня успокой») и непроизводными, т. е. простыми (тхы «пиши», хъы «неси»). Трехличные же переходные глаголы императива имеют лишь производную основу. Они образуются от двухличных переходных глаголов с помощью префикса каузатива, версии, союзности, локальных префиксов8.

В отличие от двухличных переходных глаголов императива, в морфемном строении трехличного переходного глагола реализуется 3-е лицо ед. числа, которое в сочетании с префиксом каузатива по семантике и структуре образует трехличный переходный глагол императива: адыг. е-гъа-дж, каб. е-гъа-джэ «ты заставь его прочитать то», адыг. е-гъа-с, каб. е-гъа-сэ «ты его приучи к тому». В них при наличии аффикса косвенного объекта, объект действующего лица и прямой объект выражены нулевым аффиксом.

В другой форме трехличного переходного глагола императива с-е-гъа-с при нулевом субъектном аффиксе дифференцируется выражение прямого и косвенного объекта.

В глаголах разбираемых типов в начальной позиции слова не могут быть реализованы аффиксы субъекта 2-го лица мн. числа: адыг. шъу-//жъу-, каб. ф-, в-. Они лишь инкорпорируются между различными аффиксами, входящими в структуру глагола.

Из показателей прямых объектов, выраженных мн. числом, препозицию по отношению к косвенному объекту занимает аффикс 1-го лица мн. числа: адыг. т-е-гъа-дж, каб. т-е-гъа-джэ «ты позволь нам прочитать то», адыг. т-е-гъэ-лъэ-гъу, каб. д-е-гъэ-лъа-гъу «ты покажи ему нас».

При осложнении глагола направительным префиксом, а также сложными аффиксами, показатель 1-го лица мн. числа г- всегда занимает препозицию по отношению к превербу къы-/ / къэ-: адыг. ты-къ-е-гъэ-плъ, каб. ды-къе-гъэ-плъ «ты позволь нам посмотреть то», ты-къы-зэ-хе-гъэщ «пусть он нас разведет». При этом сложные префиксы дэхэ-, зэк1э-, зэлъы-, зэпкъы- и преверб къы-/¡къэ- теряют огласовку ы и е и переходят в вариант с нулевой

" См.: Рогава Г.В., Кер а ш е в а 3. И. Грамматика адыгейского языка. Краснодар; Майкоп: Краснодарск. кн. изд-во, 1966, с. 156.

огласовкой. Это — явление ареальное, т. е. оно свойственно как адыгейскому, так и кабардинскому языкам.

В построении парадигматических рядов рассматриваемых типов глаголов принимают участие аффиксы версии и союзности, но не на одном уровне. Префикс совместности обладает большим потенциалом образования широкой префиксации, чем префикс версии. Автором диссертации подробно анализируются различные варианты преобразования двухличных переходных глаголов императива в трехличные посредством данного префикса, морфемная структура этих глаголов, морфологические изменения морфем. Дается табл. 5, в которой приводится расположение аффиксальных морфем в трехличном переходном глаголе императива.

Четырехличные переходные глаголы императива. Как в адыгейском, так и в кабардинском языках четырехличные переходные глаголы императива имеют только производную основу. Они образуются от трехличных глаголов императива посредством локальных префиксов, каузатива, версии, союзности.

В основу этих глаголов включается конкретизирующий аффикс второго косвенного объекта: адыг. с-ф-е-т, каб. с-ху-е-т «ты для меня передай ему то», адыг. с-ф-е-1у, каб. с-ху-е-1у «ты для меня сообщи ему то».

При нулевом аффиксе субъекта и прямого объекта данная форма имеет такое построение морфем, при котором присутствуют два косвенных объекта, префикс версии и корневая морфема.

Глагольная словоформа типа с-ф-е-дж может быть укомплектована конкретизирующими показателями субъекта и объекта: адыг. с-ф-е-шъу-т, каб. с-ху-е-ф-т «вы для меня передайте ему то», адыг. с-ф-е-ш1у-1у, каб. с-ху-ж-е-ф-1э «вы для меня сообщите ему то».

Взятые для примера глаголы имеют следующие порядок в последовательности морфем: префикс косвенного объекта + префикс версии префикс косвенного объекта + нулевой показатель прямого объекта + префикс субъекта, выраженного 3-м лицом мн. числа -)- корневая морфема. Данная структура является наиболее полной по конкретизирующим показателям четырех-личного переходного глагола разбираемого типа.

Основа четырехличного переходного глагола может быть осложнена префиксами версии, совместности, каузатива, направительными и локативными превербами. Перечисленные префиксальные элементы строят различные по сложности структуры глагола, порядок распределения морфем которых освещается в табл. 6.

Пятиличные переходные глаголы императива всегда являются производными. Они образуются от че-тырехличных переходных глаголов императива посредством префикса союзности дэ-: адыг. с-ф-е-шъут «вы для меня передайте ему то» (четырехличн. перех. гл. импер.) — с-фы-д-е-шъут «вы для меня вместе с ним ему передайте то» (пятиличн. перех. гл. импер.).

Морфемы пятиличных переходных глаголов императива распределяются в следующем порядке: аффикс косвенного объекта + аффикс версии + аффикс союзности + аффикс косвенного объекта + нулевой аффикс прямого объекта + аффикс субъекта, выраженного 2-м лицом мн. числа префикс каузатива -)- корневая морфема: адыг. с-фы-д-е-жъу-ёъэплъ, каб. с-ху-д-е-в-гъэ-плъ «вы для меня заставьте его посмотреть с ним то», адыг. с-фы-д-е-жъу-гъа-щ, каб. с-ху-д-е-в-гъа-щэ «вы для меня заставьте его с ним отвести то».

В отличие от трехличных и четырехличных переходных глаголов императива, включающих в основу сложные префиксы типа зэхэ-, зэк!э- зэпкъыры-, зэбгыры- и др. в морфемную структуру пятиличных переходных глаголов императива не могут входить упомянутые сложные префиксы.

В работе анализируется парадигматика и структура основы глагола позволительной формы желательного наклонения. До сих пор эта проблема специально не исследовалась с точки зрения ее возможности реализации субъектно-объектных и других морфем. Между тем среди императивных образований позволительная форма глагола обладает наиболее широким диапазоном для преобразования структуры, строения личной парадигматики. Помимо этой проблемы здесь же рассматриваются вопросы различия в выражении показателей субъекта, взаимозаменяемости и перестановки показателей субъектно-объектных морфем, влияние преф. а- на структуру глагола позволительной формы желательного наклонения, перемещение показателей лиц и его связь с основой глагола позволительной формы желательного наклонения9.

В главе прослеживаются способы образования позволительной формы глагола, устанавливаются характерные особенности парадигмы, функциональное значение и происхождение префиксов адыг. рэ-, каб. ре- и его роль в образовании позволительной формы глагола.

В этих языках обнаруживаются различия, выражающиеся в характере позиции преф. рэ-. В адыгейском он занимает более устойчивую позицию в парадигме, чем в кабардинском. Например, в кабардинском данный префикс может выступать в началь-

9 В дальнейшем — позволительная форма глагола.

ной позиции: сэ ар ире-зе-хь «пусть я понесу то», оказаться между показателями прямого объекта и субъекта: фэ сэ сы-ре-хь. Кроме того, в кабардинском языке в морфемный состав показателя позволительности ре- вклинивается показатель субъекта, т. е. в парадигме глагола преф. ре- функционирует раздельно: показатель косвенного объекта + первый элемент показателя позволительности -)- показатель субъекта -+- второй элемент показателя позволительности -)- корневая морфема глагола: сэ уэ ар у-р-з-е-т, «пусть я отдам тебе то» 10. В адыгейском же языке такое перемещение преф. рэ- в парадигматическом ряду невозможно.

В адыгских языках как в переходных, так и в непереходных глаголах наблюдаются некоторые различия в форме выражения показателей субъекта 3-го лица ед. и мн. числа.

В кабардинском языке в позволительной форме двухличного переходного глагола в 3-м лице ед. числа в начальной позиции реализуется показатель и-, а в адыгейском — афф. е-: адыг. ащ ар е-рэ-щ, каб. абы ар и-ре-шэ «пусть он поведет его», адыг. ащ ар е-рэ-хь, каб. а бы ар и-ре-хь «пусть он понесет его».

В зависимости от грамматического окружения в кабардинском языке этот показатель может быть выражен преф. ры-: ды-ры-ре-хь «пусть он понесет нас». Адыгейский материал свидетельствует, что показатель субъекта 3-го лица е-, независимо от его позиции, остается без каких-либо фонетических изменений: с-е-рэт «пусть он меня отдает», сы-къ-е-рэ-т «пусть он меня отдает».

Обнаруживаются и некоторые характерные особенности в форме передачи субъекта 3-го лица мн. числа. В кабардинском языке «при выражении множ. числа 3-го лица переходного субъекта префикс а- фонетически сливается с префиксом этого лица — и (йы) и е- (йэ) и образует с ним префикс я- ", который выступает в роли показателя мн. числа 3-го лица, а в адыг. -а-: адыг. а-рэ-гощ, каб. я-ре-го-ш «пусть они поделят то», адыРЧ а-рэ-щ, каб. я-ре-ш «пусть они повезут то».

В адыгейском языке в начальной позиции иногда выступает преф. я-, но не в роли субъекта, а объекта: я-рэ-плъ «пусть он посмотрит на них», я-рэ-дэ1у «пусть он их послушает».

В отличие от адыгейского, в кабардинском языке преф. я-нередко может переходить в показатель 3-го лица мн. числа а-,

10 У т и ж е в Б. К. Позволительно-повелительные формы повелительного наклонения в кабардино-черкесском языке.— «Вестник» Каб.-Балк. НИИ, Нальчик, 1972, с. 286.

" Грамматика кабардино-черкесского литературного языка.— М.: Изд-во «Наука», 1970, с. 130.

который сопровождается наращением элемента р-: сы-р-а-р-е-т «пусть они отдадут меня», сы-р-а-р-ехь «пусть они меня отнесут».

Далее подробно рассматриваются возможные варианты взаимозаменяемости субъектно-объектных показателей, а также возникающий при этом порядок расположения личных и дёревацион-ных морфем.

В работе проведено исследование малоразработанных вопросов взаимовлияния субъектно-объектных морфем и преф. ре-//рэ-, влияние преф. а- на морфемную структуру позволительной формы глагола. В диссертации выясняются потенциальные возможности образования позволительной формы глагола, устанавливаются модели глагольных основ, в морфемную структуру которых включается преф .рэ-//ре-, приводятся варианты увеличения или сужения валентности лица посредством данного префикса, прослеживается процесс преобразования положительной формы глагола в позволительную, линейная картина морфемного строения которой анализируется подробно.

В главе III рассматривается система парадигмы инфинитно-финитной и безобъектной форм глагола, освещается распределение субъектно-объектных морфем в инфинитно-финитной глагольной синтагме и особенности парадигмы ее компонентов. В данную главу входит несколько подразделов.

Инфинитные и финитные глаголы. Одноличный финитный глагол ы1уагъ «сказал» может реализовать ряд префиксов при одном непереходном двухличном глаголе къэ-к1о-нэу, т. е. оставаясь при своем грамматическом оформлении последнего, финитный глагол ы-1уагъ может достичь полной парадигмы посредством сочетания некоторых префиксов, способных в дальнейшем вовлечь в парадигму другие аффиксальные морфемы.

Для сосредоточения субъектно-объектных морфем в основе финитного глагола чаще используются преверб направления къэ-и преф. р-. Сочетание этих двух префиксов может ввести в парадигму финитного глагола показатели субъекта и объектов, префиксы каузатива, совместности, потенциалиса: адыг. къэ-к1о-нэу къы-с-фы-р-а-р-и-гъэ-1уагъ, каб. къэ-к1о-нэу къы-с-ху-ж-а-р-и-гъэ-1ащ «о том, что он должен прийти ко мне об этом мне передали».

Как видим, преверб направления къы- и преф. р- преобразуют финитный глагол ы-1уагъ в глагол с развернутым парадигматическим рядом, в состав которого входят показатели субъекта и объектов, каузатива, версии. При этом финитные глаголы, находясь в разных словоизменительных вариантах, сочетающий-

ся с ними инфинитный глагол остается без изменения. В данном случае глагольная словоформа къэ-к1онэу не влияет на финитный глагол ни в смысле ограничения его префиксаций, ни в смысле изменения его грамматической природы, т. е. переходности.

Здесь же описываются особенности парадигмы при обоюдном словоизменении как финитного, так и инфинитного глагола: сужение парадигмы финитного глагола при субъектном спряжении инфинитного глагола, появление возможности использования финитного глагола в диалектной форме, и, наконец, то, как при полной парадигме инфинитного глагола, финитный глагол становится менее изменчивым, т. е. как инфинитный глагол вбирает субъектно-объектные морфемы, возмещающие их отсутствие в финитном глаголе.

Инфинитно-финитная глагольная синтагма, в которой представлены два инфинитных глагола, выраженных деепричастием и причастием, инфинитные глаголы характеризуются некоторыми особенностями.

Если при субъектно-объектном спряжении инфинитного глагола (в сочетании «инфинитный глагол + финитный»), финитный глагол становится менее изменчивым, то в сочетании «деепричастие + причастие + финитный глагол» последний приобретает развернутую префиксацию: адыг. т-къы-зэ-дэ-к1о-нэу къы-зэ-рэ-шъу-фи-1опщыгъэр къы-т-фы-зэ-да-ри-гъэ-1 о-жьыгъ «О том, что мы должны прийти вместе, об этом передали вам». Кроме того, префикс косвенного отношения р- не находит широкого применения в финитном глаголе с двумя инфинитными глаголами.

При трехчленной инфинитной глагольной синтагме финитный глагол может иметь полную парадигму. При этом повторяющиеся префиксы косвенных отношений не всегда включаются в парадигму. Для построения развернутой префиксации в парадигме финитного глагола, как и в одно- и двухчленной инфинитно-финитной глагольной синтагме, используются чаще всего преверб направления и префикс каузатива: адыг. къэ-к1о-нэу зэ-рэ-щы-тыр ыш!эу къы-с-и-1уагъ «О том, что я должен прийти к вам, он знает об этом», къэ-к1о-нэу къы-зэ-р-и-1о-пщыгъэр ы-ш1эу къы-с-а-р-и-гъэ-1уагъ «О том, что я должен прийти к вам, ему передали об этом».

Как видно из примеров, наряду с инфинитными глаголами префиксальному изменению подвергаются и финитные глаголы. Но это не стабильно. Бывает и наоборот. При максимальной развернутой префиксации инфинитных глаголов, финитный глагол может оставаться с наименьшим числом личных и деривационных морфем: ты-къы-шъу-фы-зэ-дэ-к1о-нэу къы-зэ-рэ-шъуф-и-1о-

пщыгъэр зэ-д-а-р-и-мы-гъаш1эу ы-1уагъ «О том, что мы должны вместе прийти к вам, они не знают об этом» и т. д.

Представляет определенный интерес инфинитно-финитная глагольная сингагма, осложненная глагольными частицами фаеу, щытэу фэдэу и др. В эту синтагму могут входить две и более частиц. Оставаясь в своей исходной форме, упомянутые частицы, инфинитный (за исключением 3-го лица ед. и мн. числа при непереходных глаголах) и финитный глаголы подвергаются субъектному спряжению: адыг. сы-къы-дэ-к!он фаеу щытэу с-1уагъэ, каб. сы-къа-дэ-к1он хуейуэ щы-тыу жы-с-1ащ «Я сказал о том, что я должен вместе с ним прийти» и т. д.

Что касается дальнейшей возможности развернутой префиксации финитного глагола, то она зависит от второй глагольной частицы щыт. Чтобы довести финитный глагол до полной парадигмы (в данном случае с-1уагъэ), следует глагол-частицу щыт преобразовать в форму зэ-рэ-щытыр, т. е. включить в ее морфемную структуру префикс взаимности зэ-рэ: адыг. сы-къы-дэ-к1он фаеу зэ-рэ-щы-тыр къы-с-а-р-и-гъэ-1уагъ, каб. сы-къы-дэ-к1уэн хуейуэ зэ-рэ-щы-тыр къы-з-ж-а-р-и-гъэ-1а-т «О том, что я должен был прийти вместе с ним, передам через него».

В главе освещаются способы преобразования инфинитных непереходных глаголов в переходные, выявляются глаголы, не поддающиеся таким преобразованиям, прослеживаются особенности вносимых в парадигму синтагм путем их преобразований, рассматриваются причины возникновения грамматической омонимии при употреблении отдельных инфинитных глаголов в разговорной речи, инфинитно-финитные глагольные синтагмы, в которых в роли инфинитных выступают глаголы в форме повелительного и позволительного наклонений, особенности их парадигмы.

Глагольные частицы типа хъун ш1ош1ы. В адыгских языках функционируют инфинитные образования с вышеупомянутыми вспомогательными глаголами. Эти образования характеризуются, в частности, тем, что их компоненты обнаруживают определенные различия в своем морфемном строении: инфинитные глаголы преимущественно имеют более сложный морфемный состав, чем это наблюдается у служебных слов: адыг. ты-зэ-дэ-к1онэу хъугъэ «мы вынуждены были вместе пойти», ты-шъу-фы-зэ-де-плъьшэу с-ш1ош1ы «мне кажется, мы вынуждены вместе с вами посмотреть то» и т. д.

В адыгских языках допускается также возможность двойного выражения лица субъекта в обоих компонентах указанного типа образований, но при этом последние внешне перестают напоми-18

нать аналогичные образования и вместе с тем, приобретают ярко выраженный книжный характер: адыг. сы-к1опэу сы-хъугъ «я вынужден был пойти», сы-к1о-пэу с-ш1ош!ы «мне кажется, что я должен пойти», шъу-к1онэу шъу-хъугъ «вы стали вынуждены пойти».

Объектное спряжение инфинитных образований разбираемого типа характеризуется отсутствием в их полнозначной части показателя субъекта и наличием аффиксов объекта (исключение составляет 3-е лицо ед. числа). Однако в отличие от субъектного спряжения, при котором вспомогательный глагол может спрягаться по лицам (сы-къыбдэ-к1онэу сш1ош1ы «мне кажется, что мне нужно с тобой пойти», у-къы-здэ-к1онэу у-хъугъ «ты стал вынужден пойти со мной»), при объектном спряжении инфинитных образований их служебные компоненты не подвергаются изменению по лицам (къы-з-дэ-к1онэу хъу-гъз «он вынужден был со мной пойти», къы-б-дэ-к1онэу хъу-гъэ «он вынужден был с тобой пойти», къы-дэ-к!онэу хъу-гъэ «он вынужден был с нами пойти»).

Что касается сочетательных образований, инфинитный глагол которых имеет переходное содержание, то в них стержневая часть парадигматически однотипна с переходной стержневой частью рассматриваемых единиц. Вместе с тем следует отметить, что каузативные формы инфинитных глаголов, входящих в инфинит-ные образования, имеют более развитую префиксацию, чем их стержневые непереходные и вспомогательные глаголы.

Принцип фиксации субъектно-объектных отношений остается неизменным и тогда, когда в состав инфинитных образований вклиниваются другие инфинитные глаголы, выраженные деепричастием. И в этом случае инфинитные глаголы берут на себя указанную выше функцию, а вспомогательные глаголы, как правило, не претерпевают изменений по лицам объекта.

Своеобразно фиксируются субъектно-объектные отношения и в других инфинитных образованиях. Например, в конструкциях, образуемых по модели «масдар деепричастие + финитный глагол» (адыг. сы-к1онэу ы-Туагъэу с-ш1ош1ы, каб. сы-к1уэну жи1агъэу с-ф1ош1 «о том, что я должен пойти, мне кажется он сказал об этом»), употребление финитных глаголов в разных вариантах временных форм несколько ограничено. В таких образованиях наиболее употребительными являются формы настоящего и прошедшего времени.

Что касается инфинитных глаголов, то между ними нет строгой временной зависимости: адыг. сы-к1оу ы-1уагъэу с-ш1ош1ы доел, «о том, что я иду, мне кажется он сказал об этом», сы-к1ощ-тэу а-1о-гъа-гъэу с-ийоийы «о том, что я пойду, мне кажется они

говорили об этом», сы-к1уагъэу ы1ощтэу с-ш1ош1ы «о том, что я ходил, мне кажется он скажет об этом».

В таких конструкциях невозможно сочетание двух одинаковых форм плюсквамперфекта деепричастий. Например, не отражают норм живой речи такие сочетания, как сы-к1огъагъэу ы-1огъагъэу с-ш1ош1ы, къэ-схъы-гъагъэу ы-1огъагъэу сш1ош1ы. При давнопрошедшей временной форме одного из инфинитных глаголов финитный глагол не может иметь формы давнопрошедшего времени: сы-к!онэу ы-1огъагъэу сш!ош1ыгъагъ, къэ-с-хьы-гъа-гъэу ы-1уа-гъэу сш1о-ш1ыгъагъ.

При развернутом построении парадигматического ряда инфинитных глаголов, глагольные частицы остаются постоянными за редким исключением, когда они принимают показатель субъекта 1-го лица ед. числа.

Безобъектные формы глагола и особенности их парадигмы рассматриваются на ряде примеров.

Одноличный переходный глагол типа зы-к!эс!агъ.

В описательных грамматиках адыгских языков отмечено наличие одноличных переходных глаголов с возвратной частицей з-, имеющих в своем составе конкретно выраженный показатель субъекта: адыг. з-и-т-хьак1ыгъ, каб. зи-тхьаш1ащ «он умылся». Однако встречаются диалектные формы одноличных переходных глаголов с возвратной частицей зы-, не имеющие широкого применения в адыгейском литературном языке. Например, выявленные одноличные переходные глаголы в абадзехском диалекте зы-к!а! «беги», зы-к1и1агъ «побежал», не обнаруживаются в адыгейском литературном языке. 1

Характерной особенностью одноличных переходных глаголов с возвратной частицей является то, что от них невозможно образовать полиморфные переходные глаголы.

Хотя глаголы подобного типа выдерживают полное спряжение во всех трех лицах ед. и мн. числа, они остаются одноличными.

В зависимости от форм времени выражение 3-го лица ед. числа в разбираемом типе глагола видоизменяется: в прошедшем и будущем этот показатель передается через и, а в настоящем — через е: з-и-тхъак1ыгъ «он умылся», з-и-тхъак1ыщт «он умоется», зетхьак1ы «он умывается». Во всех трех временных формах показатель 3-го лица мн. числа маркирован, т. е. передается через преф. а: зы-к!а-1агъ «они побежали», зы-к1-а-1эщт «они побегут», зы-к1-а-1э «они собираются побежать».

При спряжении глагола зы-к1-и-1агъ в позволительной форме

желательного наклонения показатель субъекта 3-го лица ед. числа совпадает с префиксом того же показателя субъекта в будущем и прошедшем времени положительной формы глагола, а во мн. числе во всех временах показатель субъекта мн. числа оформляется преф. а: зы-к1-а-рэ-1 «пусть они побегут», зы-к1-а-1э-щт «они побегут», зы-к!-а1э «они собираются побежать».

Среди различных словообразовательных морфем, в глаголах рассматриваемого типа чаще всего употребляется преверб направления къы-, который не влияет на аранжировку личных и деривационных аффиксов и на валентность глагола. При этом упомянутый преверб обычно занимает позицию между возвратной частицей зы- и элементом к!ы-, а также между возвратной частицей зы- и показателем субъекта: зы-къы-к1э-сэрэ-1 «пусть я побегу», зы-къэ-сэ-рэ-тхьак1 «пусть я помоюсь».

Безобъектные глаголы типа къы-фэ-к1у-а-гъ. В диалектах и говорах адыгейского языка встречаются двухличные и трехличные глаголы, в которых отсутствует конкретный показатель объекта, выраженный 2-м лицом ед. числа. Это явление чаще всего наблюдается в глаголах, в парадигме которых присутствуют преверб направления къы- и префикс версии фы- типа сы-къы-фэ-к1уагъ (литер. сы-къы-п-фэ-к!уагъ) «я для тебя (к тебе) пришел»), сы-къы-ф-е-джагъ (литер, сы-къы-п-ф-е-джагъ) «я для тебя прочитал то».

Диалектная форма данных глаголов, за исключением 3-го лица ед. числа, обладает субъектным спряжением, при этом объектное спряжение отсутствует. В литературном языке в глаголах разбираемого типа наблюдается субъектно-объектное спряжение. В отличие от глагольной словоформы къы-фэ-к1уагъ диалектная форма двухличного переходного глагола типа сэ-ш1о-ш1ы «это мне так кажется» имеет полную парадигму субъектного спряжения.

Характерно, что этот глагол в литературном языке обладает дефектностью спряжения, отсутствует показатель 3-го лица ед. числа: с-ш1о-ш1ы «мне кажется», п-ш1о-ш!ы «тебе кажется» — шГо-ш1ы «(ему) кажется». В отличие от литературной формы, глагол сэ-ш1о-ш1ы функционирует только в настоящем времени. Употребление его в иной временной семантике снимает противопоставление диалектной и литературной форм. Например, не говорят сэ-ш1о-ш1ыщт, сэ-ш1о-ш1ы-гъэ, вместо них употребляются литературные формы с-ш1о-ш1ы~щт, с-ш1о-ш1ы-гъэ.

В главе подробно рассматриваются особенности парадигмы безобъектной формы глагола в сравнении с литературным языком, отмечаются различия и аналогичные явления в их парадигме.

Инфинитное образование типа к1офэ шха-гъэп. В абадзехском диалекте адыгейского языка обнаружена форма двухличного переходного глагола, в которой, в отличие от литературной формы, отсутствует конкретный показатель субъекта и косвенного объекта: к1алэр къалэм к1о-фэ шхагъэп (литер. к1алэр къалэм о-к1о-фэ шхагъэп) «пока юноша ехал в город, он не ел».

В инфинитных образованиях типа к!о-фэ шхагъэп вторая часть изменяется во всех трех временах, первая же не подвергается подобному изменению.

Характерно, что при субъектном спряжении и развернутой префиксации инфинитного глагола диалектная форма ш1ок!одыгъ, за исключением 2-го лица ед. и мн. числа не имеет субъектного спряжения: с-э-к!о-фэ ш1ок1одыгъ «пока я шел потерял то», о-к1о-фэ п-ш1о-к1о-дыгъ «пока ты шел потерял то», мэ-к!о-фэ ш1о-к1о-дыгъ «пока (он) шел потерял то». Форма п-ш!о-к1о-дыгъ, видимо, возникла под воздействием литературного языка.

Недифференцированное употребление показателя субъекта в диалектной форме глагола создает грамматическую омонимию. Например, к форме инфинитного глагола сы-б-дэк!о-фэ могут относиться 1-е и 2-е лицо субъекта: сы-б-дэ-к!о-фэ ш1о-к1о-дыгъ (литер. сы-б-дэ-к1о-фэ с-ш1о-к1о-дфгъ «пока я шел с тобой, я потерял то»), сы-б-дэ-к!офэ ш1о-к1одыгъ (литер. сы-б-дэ-к1о-фэ п-ш1о-к!одыгъ «пока я шел с тобой, ты потерял то»).

Обнаруживаются другие формы грамматической омонимии, появляющиеся при замене показателя лица косвенного объекта в первой части инфинитного образования другим показателем косвенного объекта. Это явление подробно разбирается.

Двухличный непереходный глагол типа 1э-пы-1агъ. В шапсугском диалекте адыгейского языка отмечены глаголы, в которых отсутствует возвратная частица зы- или префикс союзности дэ-. Подобное явление наблюдается и в других диалектах. В частности, двухличный непереходный глагол типа 1э-пы-1агъ в бжедугском диалекте обычно функционирует без показателя союзности дэ- (литер. дэ-1э-пы1агъ «он ему помог»). Форма 1э-пы-1агъ и литер. дэ-1э-пы-1агъ спрягаются на одном уровне.

Однако в зависимости от позиции преверба направления къы-в парадигме безобъектной формы глагола наблюдаются некоторые особенности. Когда преверб занимает позицию перед косвенным объектом, глагол имеет объектное спряжение, и, наоборот, когда преверб вклинивается между показателем субъекта и основы

диалектной формы глагола, последний приобретает субъектное спряжение. Ср. соответственно: бжед. д. къы-с-1э-пы-1агъ «он мне помог», къы-п1э-пы1агъ «он тебе помог»; сы-къы-1э-пы1агъ «я ему помог», у-къы-1э-пы-1агъ «ты ему помог» и т. д.

Кроме того, при полной парадигме разбираемого глагола появляется возможность перестановки показателей субъекта и объекта. Такое обратное расположение субъекта и объекта в глаголе часто встречается в диалектах адыгейского языка.

Автором исследуется грамматическая омонимия, возникающая в результате отсутствия противопоставления показателя субъекта в диалектной форме глаголов къэ-к1ы, д-е-хьы, ф-е-джэ. Например, къэ-к!ы в бжедугском диалекте имеет два значения: 1) «он идет оттуда» и 2) «он растет». В литературном языке эти значения дифференцированны: къ-е-к1ы «он идет оттуда», къэ-к!ы «он растет».

Разбираются другие диалектные формы глагола типа ф-е-джэ, д-е-хьы с точки зрения их парадигмы, устанавливается ее отличие от литературной, показана грамматическая омонимия, создаваемая этими глаголами.

Глаголы типа къы-сэ-нэ-сыгъ. Диалектная форма глагола типа къы-сэ-нэ-сыгъ (литер, къы-з-нэ-сыгъ) «он до меня дотронулся» имеет аналогичную структуру, что и литературная. Разница заключается в том, что показатели объекта сэ, тэ, шъо в диалектной форме озванчиваются и соответственно передаются через з-, д-, жъу-, а показатель 2-го лица о переходит в б: бжед. д. къы-сэ-нэ-сыгъ — къы-з-нэ-сыгъ «он до меня дотронулся, къы-о-нэ-сыгъ — къы-б-нэ-сыгъ «он до тебя дотронулся», къы-тэ-нэ-сыгъ — къы-д-нэ-сыгъ «они до тебя дотронулись», къы-шъо-нэ-сыгъ — къы-жъу-нэ-сы-гъ «они до вас дотронулись».

Наблюдается подобное озвончение показателей субъекта и в диалектной форме глагола типа те-сы-дзагъ. Однако в парадигме спряжения между диалектными и литературными формами этих глаголов различия не отмечаются. Диалектные формы глагола къы-сэ-нэ-сыгъ изменяются по типу непереходных глаголов, а те-сы-дзагъ — по схеме переходного глагола литературного языка.

Как показал анализ материала, диалектная форма глагола те-сы-дзагъ обладает большим потенциалом для развития префиксации, чем къы-сэ-нэ-сыгъ. Это обусловлено тем, что форма те-сы-дзагъ способна включать в основу глагола наибольшее количество словообразовательных и словоизменительных префиксов.

Слияние префикса субъекта с корневой морфемой глагола. В диалектах адыгейского языка выяв-

лены отдельные формы глагола, в которых префиксы 1-го лица ед. и мн. числа сливаются с их корневой морфемой. К ним относятся глаголы типа ча-гъэ (литер, с-щагъэ) «я его отвел» и др.

Эти формы отличаются друг от друга тем, что в диалектных формах глагола отсутствует показатель субъекта, а в литературном он наличествует. Кроме того, диалектные формы типа ча-гъэ, ш1ы-гъэ характеризуются отсутствием целостной системы словоизменения, тогда как эти же глаголы в литературном языке обладают полным субъектным спряжением. Сохраняя свою диалектную корневую морфему, глаголы разбираемого типа могут реализовать префиксы союзности, совместности, версии, направительного преверба и 2-е лицо ед. и мн. числа: къы-п-фы-зэ-дэ-чагъ (литер, къы-п-фы-зэ-дэ-с-щагъ) «я для тебя их вместе привел сюда», къы-шъу-фы-зэ-дэ-чагъ (литер, къы-шъу-фы-зэ-дэ-с-щагъ) «я для тебя их привел сюда».

При таком осложнении структуры диалектной формы глагола наблюдается тенденция к возникновению грамматической омонимии. Омонимичными нередко становятся глаголы, в парадигме которых реализуется префикс совместного действия. Ср., например, зэ-дэ-чагъ. Данная глагольная словоформа имеет два значения: 1) «я их вместе отвел» и 2) «я их вместе продал». В таких случаях значение глагола устанавливается контекстуально.

Обнаружено и другое явление, когда показатель субъекта сливается с корнем, а показатель объекта — с префиксом. Подобное происходит в том случае, когда в морфемную структуру глагола включается префикс направления къы-: абадз. д. къо-ча-гъ (литер, къы-о-с-щагъ) «я тебе продал то», къуа-ты-гъ (литер, къы-у-а-ты-гъ) «они тебе дали то».

Автором прослеживается огласовка субъектно-объектных и других морфем, обусловленных их фономорфологическим окружением, выявляются возможные варианты перестановки субъектно-объектных морфем в основе диалектных и литературных форм глагола.

Способы передачи 2-го лица мн. числа. В шапсугском диалекте адыгейского языка 2-е лицо мн. числа отличается от формы того же лица в литературном языке. Например, в глаголах типа къэ-п-иржь (литер, къэ-шъ-у-щэжъ) «вы его приведите», къы-с-фэ-п-шып (литер, къы-с-фэ-шъу-шып) «вы для меня соберите то», 2-е лицо мн. числа шъу- передается формой 2-го лица ед. числа '2.

12 КерашеваЗ. И. Особенности шапсугского диалекта адыгейского языка.— Майкоп: Адыгейское кн. изд-во, 1957, с. 69—70.

Отмечаются и другие случаи недифференцированной передачи 2-го лица ед. и мн. числа. В частности, подобное явление обнаружено в абадзехском и бжедугском диалектах. Выявлено дифференцированное употребление 2-го лица мн.числа в диалектах и литературном языке. Однако формы передачи не идентичны.

Например, в абадзехском диалекте вместо показателя 2-го лица мн. числа шъу- (литер, яз.) употребляется его озвонченный вариант жъу-: къэ-жъу-гъоих — къэ-шъу-у-гъо-их «вы соберите то» или вместо литер, шъу — ш1о: къа-фэ-ш!о-тагъ — къа-фэ-шъу-1отагъ «вы им рассказали то».

Выяснено, что в отличие от диалектной формы глагола къы-с-фэ-п-шып основа глаголов типа къэ-жъу-гъоих, къэ-ш1о-тыгъ может осложняться различными префиксами, характер парадигмы которых подробно рассматривается.

Эта же глава содержит исследование взаимоотношений лица и числа в глагольных основах. Как известно, категория лица тесно переплетается с категорией числа. Взаимозависимость этих категорий частично отразилась в отдельных работах и грамматиках по адыгским языкам. Однако данный вопрос до конца не изучен.

Глагол в адыгских языках в своем морфологическом оформлении содержит основные грамматические выразители для построения различных типов простого предложения. Поэтому глагол-сказуемое сам по себе считается организующим, стержневым ядром простого предложения.

Личные аффиксальные морфемы обладают специфическими особенностями. Они являются не только выразителями сложных отношений между субъектом и объектом, но также служат средством соподчинения главных и второстепенных членов предложения. Например, в двухличном переходном глаголе адыг. е-хьы «он несет то» личный афф. е устанавливает реальный действующий субъект, причем сказуемое требует постановки имени в эргативном падеже. За ближайшим объектом закрепляется окончание абсолютного падежа на р-: адыг. к1алэ-м тхы-лъы-р е-хьы, каб. ш1алэм тхылъы-р е-хьы «юноша несет кнгау».

Как видно из примеров, от сказуемого е-хьы зависит выбор формы падежа. Оно управляет обоими главными членами предложения —г подлежащим и дополнением, стоит в 3-м лице ед. числа, соответственно члены предложения оформляются в том же лице и числе.

В простом распространенном предложении подлежащее и дополнение могут обрастать определениями. Однако зависимая связь главного члена со сказуемым и в таких случаях не теряется: адыг. Гъэхъунэ хъурэшхо дахэ-м чъыгэе пырэцэ лъагэр ит,

каб. Гъэхъунэ хъурэешхо дахэм жыгей бэлэцэ лъагэр итщ «На большой красивой круглой поляне стоит высокий ветвистый дуб».

В этих предложениях первое составное определение хъурэешхо дахэм «большая круглая красивая» вместе с подлежащим выступает как атрибутивный комплекс с одним ударением. Определительное словосочетание становится синтаксически одной целой единицей. Сказуемое и-т «стоит» оформляет атрибутивный комплекс эргативным падежом. То же самое следует сказать и об определительном словосочетании, которое получает грамматическую форму прямого падежа на р-. Однако увеличение количества определений, связанных с субъектом и объектами в простом синтаксическом построении, не влияет на морфемную структуру сказуемого, т. е. количество личных аффиксов в глаголе остается неизменным.

Грамматические взаимоотношения, создаваемые между субъектом и объектами посредством полиморфемных основ сказуемых-глаголов, в главе разбираются подробно.

Категория числа также выражает сложные грамматические отношения между членами предложения. Категория грамматического числа пронизывает все без исключения именные и глагольные части речи. Согласование в числе главных членов синтаксического построения для адыгских языков представляет собой установившуюся норму связной речи.

В форме глагольного сказуемого грамматически отражается и форма числа членов, входящих в предложение. Связь в числе между ними осуществляется со стороны имени суффиксально, а со стороны глагола только преффиксально. Эти формы числа носят взаимозависимый характер, поэтому в работе анализируются способы выражения числа в адыгских языках.

В адыгейском языке, в отличие от кабардинского, наличествуют две формы мн. числа имени, передаваемые посредством суфф. -хэ, -мэ. Эти показатели множественности присоединяются к именам в определенном порядке. Суфф. -хэ ставится между основой и определительным формантом, а -мэ занимает позицию после глагольной основы. При изменении имени по падежам суфф. -хэ устойчив, а имя с суфф. -мэ не имеет парадигмы склонения. Показатель -хэ используется для передачи мн. числа при непереходных глаголах и ближайшего объекта при переходных глаголах, а показатель -мэ употребляется для оформления мн. числа субъекта при переходных и прямого объекта при непереходных глаголах.

Суфф. -хэ является не только показателем мн. числа имени, но также он применяется и для оформления мн. числа глагола, т. е. он ориентирует субъект непереходного глагола на согласо-

вание с глаголом в числе (К1алэхэр школым к!уагъэ-х «Дети пошли в школу»).

В силу своих особенностей показатель мн. числа -мэ не плюра-лизует глагол, т. е. он суффиксально не развивает согласование субъекта в форме мн. числа с глаголом. Здесь согласование производится посредством 3-го лица мн. числа -а: к1алэ-мэ къа-хъыгъ «дети принесли то», к/элэеджак/о-мэ тхылъ-хэр къ-а-р-а-тыгъ «учащимся раздали книги».

В современном адыгейском языке нет разграничения функции между этими формами мн. числа. Они функционально эквивалентны и выступают на равных синтаксических уровнях. Подтверждением этого является возможность (особенно в устной речи) совместного употребления данных суффиксов в пределах одного слова: к1алэ-хэ-мэ къ-а-Туагъ «дети сказали», мэзы-хэ-мэ а-шъхъагъ «над лесами», псы-хъо-хэ-мэ я-нэпкъ «берега рек» и т. д. Такое грамматическое явление чуждо кабардинскому языку. Абхазский язык, как и адыгейский, обладает двумя формами множественности: -цэа, -куа. В отличие от адыгейского языка в абхазском эти суффиксы присоединяются строго к определенным именам. Например, суффикс множественности цэа присоединяется к именам класса человека (ачкун-цэа «ребята»), а-куа — к именам класса вещей (ауаса-куа «овцы»). Однако в абхазском языке при совместной реализации оба суффикса множественности в пределах одного слова вносят некоторые изменения в грамматическое содержание имени. Например, имена класса человека, принимающие эти суффиксы, приобретают показатель неопределенности -к, а в адыгейском языке совместное употребление суффикса множественности -хэ, -мэ не влияет на определительный формант -мэ, т. е. имя сохраняет свою грамматическую определенность: столь-хэ-мэ к1алэ-хэ-р а-к1эры-сых «за столом сидят дети». Субъект с двумя показателями мн. числа типичен только для эргативной конструкции предложения.

Характерно и то, что имя, оформленное двумя показателями множественности, не требует изменения количества личных аффиксов и нарушения их аранжировки в глаголе.

Кроме того, совмещение обоих аффиксов множественности в пределах одного имени порождает строго определенный порядок: за показателем множественности -хэ обязательно должен следовать показатель мн. числа -мэ, в противном случае, нарушаются отношения, устанавливаемые данными числовыми показателями. Например, формы чъыгы-мз-хз, у-кэ-мэ-хэ являются искусственными.

Что касается префиксальных морфем мн. числа, то они в адыгейском языке представлены двумя показателями — а и я. Это —

одно из основных средств для установления соответствующей связи в числе между членами предложения. Если субъект и количество грамматических объектов зависят от количества личных префиксов, отраженных в глагольной основе, то количественное соподчиненное отношение между ними осуществляется аффиксами числа, входящими в эту же основу глагола.

Глава завершается подробным анализом вопроса о том, как в адыгских языках осуществляется согласование в числе субъекта, прямого и косвенных объектов со сказуемым, ориентируемое аффиксами лиц, многоличных переходных и непереходных глаголов в пределах разных синтаксических построений.

В главе IV рассматривается морфемная структура компонентов сочетательных и сложных вербальных образований, а также особенности парадигмы 3-го лица глагола.

Глагольная словоформа с собирательными существительными. Здесь рассматриваются отдельные глаголы, употребляющиеся с именами общего числа, характер парадигмы глагола в форме 3-го лица мн. числа типа а-1уагъ «сказали», маркированное и немаркированное употребление этого лица.

Отмечается, что в дистрибутивном плане глагол в форме 3-го лица мн. числа имеет большой потенциал сочетаемости с различными аффиксальными морфемами, устанавливается отличие префиксации от суффигирования в основе глагола, рассматриваются сужение и расширение парадигмы глагола в зависимости от вида префиксальных морфем, включаемых в морфемную структуру глагола, подробно выясняются фонетические изменения, происходящие в процессе парадигмы глагола, употребляющегося с общим числом имени, субъектно-объектное спряжение переходных и непереходных глаголов разбираемого типа и их особенности.

Строение парадигмы компонентов словосочетаний типа адыг. орэд къэ1он, к а б. орэд жы1эн.

В работе широко рассматривается парадигма каждого компонента подобных словоформ, словоизменительные и словообразовательные морфемы которых реализуются не на одном уровне. Например, в сочетании орэд къэ1он «песню петь» в наименьшей степени подвергается изменению первый именной компонент, чем глагол къэ!он. Это объясняется тем, что именной компонент в подобных сочетаниях семантически окончательно не слился с предшествующим глаголом, в них преобладают грамматические признаки имени.

Несмотря на это, как показал проанализированный материал, именной компонент не препятствует развитию парадигмы спряжения глагольного компонента.

Далее подробно описывается парадигма видов словосочетаний. Отмечена характерная их особенность, заключающаяся в том, что глагольные компоненты в подобных сочетаниях реализуют определенный круг локативйых префиксов. Вместе с тем они неограниченно сочетаются с префиксами версии, союзности, совместности, которые способствуют расширению парадигматических рядов глагольных компонентов. Менее активно выступают префиксы потенциалиса фэ-, ш1о-, взаимности зэ-, зэрэ-. Что касается префикса каузатива, то он включается в морфемную структуру глагола через элемент наращения р-: адыг. псы сы-ре-гъа-шъо, каб. псы сы-р-е-гъа-фэ «он меня заставляет пить воду», адыг. орэд къы-с-е-гъа-1о, каб. орэд къы-з-же-гъа-1э «он меня заставляет петь песню» и т. д.

В адыгских языках функционируют образования типа адыг. агитировать ш!ын, каб. агитацие ш1ын «агитировать», адыг. электрифицировать ш1ын, каб. электрификацие ш!ын «электрифицировать». Хотя они в структурном плане и аналогичны сочетательным образованиям типа орэд къэ1он, но в дистрибутивном несколько они отличаются.

Первый составляющий подобных образований не подвергается ни префиксальным, ни суффиксальным изменениям, а второй их компонент — ш1ьгн спрягается по лицам: агитировать с-е-ш1ы, е-ш/ы, шъу-е-ш1ы, а-ш1ы и т. д.

Здесь же рассматриваются сложные глагольные образования типа зэ1э-па-хы — къы-зэ-1э-па-хы-жьы «друг другу передают то». В отличие от образований типа орэд къэ!он «песню петь», агитировать ш1ын «агитировать», оба компонента сложных глаголов оформляются конкретными показателями субъектно-объектных морфем. Кроме того, по своему образованию эти компоненты также отличаются друг от друга. Например, в отличие от первого компонента второй компонент должен сочетаться с суффиксом повторности жъы-. Преверб къы- в компонентах взаимозаменяем, т. е. он должен наличествовать в одном из компонентов сложных глаголов. При этом характерно, что неустойчивость позиции преверба направления не вносит нарушений в аранжировку морфемной структуры глагольных основ.

Однако образование форм времени у компонентов сложных глаголов строго обусловлено. Например, второй компонент сложных глаголов обязательно должен повторить форму времени, в которой пребывает первый компонент. Ср.: адыг. къы-зэ-1э-па-хы-гъ — зэ-1э-па-хыжьыгъ «передали друг другу», къы-зэ-1э-па-

хы — зэ-1э-па-хы-жьы «передают друг другу». Но нельзя сказать, что все формы времени имеют одинаковую частотность употребления. Например, форма давнопрошедшего времени (къы-зэ-1э-па-хыгъагъ — зэ-1э-па-хыжьыгъагъ), по сравнению с другими временными формами, почти не употребляется как в литературной, так и в разговорной речи.

Автором обстоятельно анализируется парадигма компонентов сложных глаголов, выясняются ее особенности.

Подробно рассматриваются другие образования сложных глаголов типа сэ-хьакъу-жъокъу «я излишне веселюсь», устанавливаются отличительные особенности его парадигмы, от парадигмы типа е-хъы — къе-хьыжъы, дается им полная грамматическая характеристика.

Распределение морфем в сочетательных образованиях типа деепричастие + прича-с т и е. Компоненты подобных образований имеют различное парадигматическое строение. При двухчленных образованиях первый компонент может подвергаться субъектно-объектному спряжению, а второй:— только субъектному спряжению: адыг. сы-къы-гу-и-гъэ-т1ысхьагъэу сьщысызэ «он посадил меня рядом с ним и сижу», адыг. у-къы-гуи-гъэ-т1ысхъагъэу ущысызы «он посадил тебя рядом с ним и сидишь» и т. д. Наблюдается и другой вид парадигмы, когда при субъектно-объектном спряжении первого компонента второй остается в исходной форме, т. е. не вступает в парадигму спряжения: адыг. къы-с-ф-и-гъэ-к!уагъэу щы-сызэ «он заставил его прийти для меня и сидит»; адыг. къыпф-и-гъэ-к1уагъэу шысызэ «он заставил его прийти для тебя и сидит».

Принято считать, что деепричастие изменяется по временам. Однако это правило распространяется только на первый компонент разбираемых деепричастных образований: адыг. ы-хьыгъэу щысызэ «он отнес то и сидит», адыг. ы-хъы-щтэу ежэзэ «он собирается отнести то и ждет», адыг. ы-хьэу к1озэ «он неся идет».

Проводится сравнительный анализ парадигмы двух- и трех-компонентных деепричастно-причастных образований, устанавливаются их особенности. Например, в отличие от двухкомпонент-ных, первый компонент которых имеет субъектно-объектное спряжение, вторые два в трехкомпонентном образовании могут иметь субъектное спряжение, а третий компонент остается в нейтральной позиции. Отмечается несоответствие временных форм в двухкомпонентных деепричастных образованиях с компонентами образований, в которые входят деепричастие + причастие. Здесь же проводится грамматический анализ компонентов 30

деепричастных, деепричастно-причастных образований. Установлено, что в отличие от образований типа е-хьы — къе-хьы-жьы, в состав которых входят одинаковые по содержанию глаголы, деепричастные и деепричастно-причастные образования могут ' состоять из различных по содержанию глаголов. Например, в сочетание адыг. къы-с-фы-рии-гъэ-хъы-гъэу къы-са-жэу-щысызэ «он заставил его принести го и сидит, дожидаясь меня» входит один переходный и два непереходных глагола.

Глагольные словоформы со сложными аффиксальными морфемами. В построении парадигматических рядов определенную роль играют локальные префиксы. Однако, как отмечено, в работе далеко не все они способствуют реализации полной парадигмы. В этом отношении отличаются сложные префиксальные морфемы зэфэ-, зэбгыры-, зэхэ-, зэк1э, зэлъы-, которые не образуют в одноличных непереходных глаголах субъектного спряжения. Такие формы, как адыг. сы-хэ-лъэ-дэжъы, у-зэ-хэ-лъэ-дэжьы, сы-зэк1э-лъэ-к!о, у-зэ-к1элъзк1о являются искусственными. Установлено, что дефектное субъектное спряжение снимается тогда, когда в нем употребляются локальные превербы без префикса взаимности зэ-: сы-хэлъэ-дэжъы «я убегаю», у-хэлъэ-дэжъы «ты убегаешь» и т. д.

Выясняется зависимость парадигмы от грамматических условий, при которых появляется возможность включения в морфемную структуру глагола личных деепричастных морфем, характер их огласовки. Показывается неустойчивость аффикса 3-го лица ед. и мн. числа в парадигме спряжения глаголов со сложными префиксальными морфемами. Например, показатель 3-го лица мн. числа а- может быть заменен показателем 3-го лица ед. числа и наоборот: адыг. зэпкъыры-с-а-гъа-лъхьэ — зэпкъыры-с-еггъэ-хыжьы «они заставляют меня собрать го и в то же время заставляет меня разобрать его».

При анализе материала обнаружена нестандартность аранжировки словообразовательных и словоизменительных морфем, что доказывается путем сравнения парадигмы глагола с каузативным префиксом и без него. В первом случае парадигма допускает наличие одного из префиксов версии или совместности в позиции перед сложной аффиксальной морфемой, во втором — перед последней занимает позиции показатель прямого объекта, префиксы персии, совместности: адыг. фы-зэпкъ^'ры-с-и-г^я-хыгъ «он заставил меня для него разобрать то», но с-фы-ды-зэп-къыр-и-лъ-хьагъ «он для меня вместе с ним собрал то».

В работе рассматриваются порядок расположения аффиксаль-

ных морфем в многоличных глаголах разбираемого типа, расширение в них префиксации посредством различных словоизменительных и словообразовательных морфем. Здесь же анализируется диалектный материал, в парадигме которого, в отличие от литературного языка, личные аффиксы могут иметь обратный порядок.

Вопросительные и отрицательные глагольные словоформы и строение их парадигматики.

а) вопросительные формы глагола.

При сравнительном анализе парадигмы вопросительных и положительных глагольных словоформ типа к1уагъэ «пошел», к1уагъа? «пошел», чъагъэ «побежал», чъагъа? «побежал?» между ними не обнаруживаются заметные отклцнения от норм распределения аффиксальных морфем.

Однако вопросительные глаголы, образованные посредством частиц адыг. адэ, ш1э, а] у и, ара, тэдэ и др. имеют своеобразную парадигму. Во-первых, в парадигме данные частицы занимают нейтральную позицию: тэдэ шъу-з-д-а-к1о-рэр? «куда вы идете?», къэ-шъу-хъыгъ ара? «вы принесли то?». Как видно из этих примеров, в парадигме частицы нейтрализуются не только в препозиции, но и в постпозиции. Во-вторых, одноличные непереходные и двухличные переходные глаголы разбираемых типов не всегда реализуют субъектное спряжение. Подобное явление наблюдается в парадигме вопросительно-желательного словосочетания в форме настоящего времени. Например, формы сэ-рэ-к!о-мэ ш1э?, сэ-рэ-хъы-мэ ш1э? являются неестественными.

При анализе парадигмы выяснены различия в порядке распределения аффиксальных морфем в каузативной и безкаузативной вопросительно-отрицательных глагольных словоформах, а также устанавливается два вида их спряжения в форме настоящего времени. Первый вид спряжения характеризуется полным субъектным спряжением обоих компонентов, второй отличается деф-фектностью спряжения при полном субъектном спряжении первого компонента.

Обращает на себя внимание и различие морфемной структуры основ отрицательных и вопросительно-отрицательных глагольных образований. В первом случае префикс направления къы-должен наличествовать в одном из компонентов сложного глагольного образования (къы-сэ-мы-плъа — се-мы-плъыжъа), во втором — присутствие данного преверба в обоих компонентах носит обязательный характер (къэ-с-хьыгъа — къэ-сы-мы-хъыгъа? «принес ли я или не принес?», къэ-к1уагъа — къэ-мы-к!уагъа?

«пришел ли он или не пришел?»). Кроме того, в первых вариантах сложных глаголов грамматически требуется наличие в обоих компонентах префикса отрицания мы-, а в вопросительно-отрицательных образованиях префикс отрицания устойчиво закреплен за вторым компонентом.

В работе исследуется характер фономорфологических изменений личных и других морфем в структуре основы глагола разбираемых типов.

б) Отрицательные формы глаг о^ а. В парадигматическом ряду выявлены различия, касающиеся формы конъюнктива. У данной глагольной формы, в отличие от индикатива и наклонений предположения и удивления, отсутствуют парадигмы форм настоящего и будущего времени, *есть только парадигма прошедшего времени: адыг. сы-к1онгъэп «я бы не пошел», у-к1он-гъэп «ты бы не пошел», к1онгъэп «он бы не пошел».

На основании наблюдений над парадигмой отрицательных сложных глагольных словоформ типа сы-мы-к1уагъа — сы-къэ-мы-к1ожъыгъа выясняются словоизменительные их особенности. Анализ производится с привлечением сравнительного диалектного материала адыгейского языка.

Различие парадигмы глагольных словоформ с префиксами фактитива и каузатива. В адыгских языках функционируют отдельные глаголы, образованные от именных основ посредством префиксов фактитива гъэ-, уы- и каузатива гъэ-. Анализ структуры обеих форм глагола свидетельствует о том, что они имеют различную сложность строения морфем при одинаковом их грамматическом содержании. Выяснено, что глаголы с префиксами фактитива имеют субъектный и субъектно-объектный строй. Они осуществляют субъектное и субъектно-объектное спряжение без включения в их основу каких-либо префиксальных или же суффиксальных морфем. Однако, как установлено, при совместном употреблении префикса фактитива гъэ- и каузатива гъэ- глаголы разбираемого типа спрягаются несколько своеобразно: при субъектном спряжении в них обнаруживается дефектность парадигмы, т. е. во 2-м лице ед. числа и во 2-м и 3-м лице мн. числа глагол не подвергается изменению по лицам. Как подтвердил проанализированный материал, наиболее целостную и последовательную систему спряжения сохраняют отыменные глаголы с префиксами фактитива.

В заключении изложены основные положения и выводы исследования.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Категории лица и числа как выразители синтаксических отношений в адыгских языках/Сб. статей по синтаксису адыгейского языка.— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, 1973, с. 45—67.

2. Строение парадигматики глагола повелительного наклонения в адыгских языках/Учен. зап. Адыг. НИИ, т. XIX.— Майкоп, 1974, с. 3—29.

3. Об одной безобъектной форме глагола в диалектах адыгейского языка/Тезисы докл. на VI региональной научн. сессии по ист.-сравн. изучению ибер.-кавк. языков (Вопросы морфологических и модальных категорий глагола в иберийско-кавказских языках).— Майкоп, 1975, с. 38—39.

4. Структура основы глагола позволительной формы желательного наклонения в адыгских языках/Сб. статей по адыгейскому языку.— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, с. 3—32.

5. О некоторых формах выражения субъектно-объектных отношений в диалектах адыгейского языка/Сб. статей по адыгейскому языку.— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, 1976, с. 54—68.

6. Об одной особенности обозначения косвенного объекта в глаголе адыгейского языка/ЕИКЯ, т. IV.— Тбилиси: Мецниереба, 1977, с. 170—175.

7. Выражение субъектно-объектных отношений в сочетательных образованиях адыгских языков/Сб. Особенности грамматических категорий и их применение в адыгейской речи.— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, 1978, с. 61 — 66.

8. О выражении безобъектной формы глагола в диалектах адыгейского языка/Материалы VI региональной научн. сессии по ист.-сравн. изучению ибер.-кавк. языков.— Майкоп, 1980, с. 92—99.

9. Вопросы строения глагола в адыгских языках.— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, 1985, 160 с.

10. Особенности парадигмы сочетательных образований типа деепричастие -}- деепричастие, деепричастие -)- причастие в адыгейском языке/Тезисы докл. на XII региональной научн. сессии по изучению системы и истории ибер.-кавк. языков (Отглагольные образования в ибер.-кавк. языках).— Карачаево-Черкесск: Став-роп. кн. изд-во, 1988, с. 26—27.

11. Особенности парадигмы сочетательных образований в адыгейском языке/Сб. Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках.— Черкесск, Ставроп. кн. изд-во, 1988, с. 77—80.

12. О морфемной структуре глагольных словоформ с префик-

сами фактитива и каузатива в адыгейском языке/Тезисы докл. на XIII региональной научн. сессии по ист.-сравн. изучению ибер.-кавк. языков (Глагольное словообразование в иберийско-кавказ-ских языках).— Майкоп: Адыг. отд. Краснодарск. кн. изд-ва, 1990, с. 98—99.

Кроме того, в изданиях Адыгейского научно-исследовательского института и других регионах опубликовано 48 работ объемом более 100 п. л.