автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Структура культурного пространства

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура культурного пространства"

На правах рукописи

Быстрова Анна Натановна

СТРУКТУРА КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

09.00.13 Религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Томск - 2004

(А

Работа выполнена на кафедре этики, эстетики и культурологии Института искусств и культуры Томского государственного университета

Научный консультант: доктор философских наук,

профессор Видгоф Владимир Михайлович

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Киященко Николай Иванович

доктор философских наук, профессор Донских Олег Альбертович

доктор философских наук, профессор Люрья Надежда Абрамовна

Ведущая организация: Институт философии и права СО РАН

Защита состоится «21» декабря 2004 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.266.02 при Томском государственном педагогическом университете по адресу: 634041, г.Томск, Комсомольский просп., 75, конференц-зал

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного педагогического университета

Автореферат разослан «19» ноября 2004 года

Ученый секретарь диссертационного совета

Жукова Е.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Внимание к проблемам культуры стало знаковым явлением для гуманитарного знания конца XX — начала XXI века. Экономическая, социальная, политическая, а позже техническая, технологическая и научная сферы, в разное время претендовавшие на роль интегративного начала в социуме, породив множество противоречий и конфликтов, обнаружили свое несоответствие этому предназначению. Изменяющийся облик общества выявил приоритет культуры во всех сферах и проявлениях человеческой жизни. Соответственно, возрастает и интерес к культуре как системообразующему элементу, придающему целостность всей общественной жизни. На культуру возлагаются надежды, связанные с поиском стратегий деятельности человечества для преодоления обостряющихся противоречий, являющихся результатами самой этой деятельности.

Еще одно основание для возрастания интереса к культурной проблематике в обществе - информационный «взрыв», вызвавший пристальное внимание к формам, способам и процессам функционирования информации в обществе, а, следовательно, - к языку, литературе и искусству как специфическому культурному дискурсу. В этой сфере также были вскрыты и осмыслены кризисные процессы, которые требовали своего решения, возможного на базе синтеза естественных и гуманитарных наук, постулированного еще В. И. Вернадским. Такого рода синтез осуществим исключительно в системе культуры, предполагающей целостность восприятия мира.

Количество дефиниций культуры и богатство ее теоретических интерпретаций, существующих в настоящее время, демонстрируют актуальность нашего исследования. Однако это же обстоятельство обнаруживает и такие аспекты бытия культуры, которые либо оказались за пределами научных интересов исследователей, либо не привлекли к себе достаточного внимания. Такого рода проблемой оказалась проблема культурного пространства.

Чаще всего теоретики культуры уделяли внимание временнбму исследованию культуры, подчеркивая тем самым ее изменчивость, подвижность. Однако многомерность культуры не может быть определена исключительно в темпоральных характеристиках. Их актуализация растворяет культуру в событийном, процессуальном потоке артефактов разной степени значимости, представляя ее как явление только становящееся, но не «ставшее». Феномен культуры, обретшей качественную определенность, невозможно постигнуть, не принимая во внимание его пространственных параметров; именно пространственная парадигма позволяет увидеть культуру как системную целостность, обладающую особой структурой, определенными видами однородности и, одновременно, - многомерности.

Пространственные характеристики культуры позволяют выявить и обосновать целостность культуры как ставшего, обладающего полнотой, разверты-

вающего многообразие составляю и и отношения меж-

ду ними. Категория культурного пространства может стать структурообразующим принципом исследования упорядочивающей, гармонизирующей всю систему человеческого мира сущности культуры. В связи с этим исследование культурного пространства как одной из основных форм бытия способно восполнить существующие пробелы в теоретическом осмыслении культуры как целостности.

Проблема структуры культурного пространства требует пристального внимания, поскольку в системе все возрастающей значимости культуры как целого она осуществляет базовую функцию в построении этой целостности.

Обращение к пространственной парадигме культуры и её структуре перекликается с новыми интенциями в понимании онтологии целостного восприятия мира.

Долгое время в научной картине мира пространственные его критерии были связаны с естественнонаучным знанием, с парадигмой геометрического евклидова пространства, а затем пространства Римана и Лобачевского. Для исследования социальных процессов более сущностными представлялись временные характеристики. Начиная со второй половины XX века, стало ясно, что временные и пространственные закономерности в равной степени составляют сущность как природных (физических, химических, биологических), так и психических, и социальных процессов. Обнаружилась неразработанность, с одной стороны, проблемы временных закономерностей для природных неравновесных систем, а с другой - пространственной специфики социума, человека и культуры. Несоответствие такого рода вскрыла синергетика, предложившая свои методы исследования сверхсложных систем. На фоне этих изысканий возникли новые контуры философии культуры, обнажившие актуальность исследования ее онтологических сторон.

Выявление и обоснование статуса культуры как системообразующего интегрального начала сферы человеческого бытия позволяет и в практической деятельности людей выделить и актуализировать тенденции конструктивного порядка, составляющие сущностную модальность бытия культуры. Поэтому проблема структуры культурного пространства относится к числу важных философских проблем, возникающих при изучении современной культуры.

Степень научной разработанности проблемы.

Объектом философского исследования культура становится в XIX - начале XX века. В более раннем периоде она осмыслялась как часть других теоретических построений. Как социальное явление, требующее отдельного внимания, культура предстала в трудах мыслителей XVII - XVIII веков (И. Г. Гер-дер, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, И. В. Гете, П. Гольбах, И. Кант, В. Гумбольдт и др.).

Теория Ч. Дарвина, выдвинув идею эволюции в живых системах, произвела значительное воздействие и на взгляды тех, кто исследовал экономические или социальные процессы, а успехи археологии и этнографии привели научную мысль к пониманию"эволюции культуры, её прогресса. Рассуждения,

базирующиеся на сравнении древних культур и современности, образа жизни так называемых примитивных племен и европейцев, народов Востока и Запада, ставят вопрос о поиске общих системных оснований культуры. Наибольшим достижением в этом направлении стала экономическая теория К. Маркса. Однако в ней культура осмыслялась как результат экономического процесса, явление, обладающее вторичностью по отношению к производству и труду. Параллельно с этим развивалась романтическая и неоромантическая трактовка культуры, идущая от Ф. Шиллера и течения Sturm und Drang к Ф. Шлегелю, Ф. В. Шеллингу, А. Шопенгауэру и Ф. Ницше, разделившему культуру на дио-нисийскую и аполлоническую. В этих и других теориях все более противопоставлялась культура и натура, постепенно выявлялась роль языка (В. Гумбольдт, В. Дильтей), место и роль ценностей в культуре (Г. Риккерт). В теоретических построениях Г. Когена уже не философия культуры становится объектом исследования, а культура выступает как философия, как сознание, «направляемое математикой», совершающее шаг от явления, существующего в реальном мире, к системам «чистого разума». Однако ни баденская концепция структурности философии и культуры, ни марбургская школа, трактовавшая культуру как систему, так и не пришли к выявлению пространственных характеристик культуры.

Одной из наиболее продуктивных теорий в XIX веке может считаться теория Н. Я. Данилевского, впервые предложившего классификацию локально-исторических типов культур, но и в этой теории вопрос о культурном пространстве не был поставлен со всей определенностью.

Первые попытки дать понятие культурного пространства можно встретить в структурной антропологии (К. Леви-Строс) и у этнографов, но в этой научной сфере не предлагается рассмотрение культурного пространства как специфической категории или как формы бытия культуры. Труды антропологов начала XX века (П. Тейяр де Шарден, Э. Б. Тайлор и др.) рассматривали культурное пространство, по выражению Ж. Делёза, как «географическую экзотику». В трудах А. Дж. Тойнби существует понятие «культурного поля», но оно также не предполагает рассмотрения качественной определенности пространства культуры.

Значительное место в отечественной литературе, посвященной философии культуры, занимает разработка общих вопросов, поиск единого основания, содержательный анализ концепций культуры, в том числе и современных. Среди авторов этих исследований можно назвать таких как А. И. Арнольдов, Л. М. Баткин, В. В. Бычков, Б. Л. Губман, А. Я. Гуревич, П. С. Гуревич, М. С. Каган, А. Ф. Лосев, М. К. Мамардашвили, Э. С. Маркарян и др.

Во многих современных статьях и монографиях по проблемам культуры словосочетания «культурное пространство», «культурный круг», «культурное поле» становятся не просто приемлемыми, но и привычными, однако явление, обозначенное соединением этих понятий, до сих пор не принадлежит к числу исследованных. Часть монографий, в которых упоминается культурное пространство, посвящена исследованию общих проблем культуры, пространство

употребляется в них либо как фигура речи, либо как метафора. Другие исследователи обращают внимание на локальные характеристики культурного пространства: геокультуру (В. Н. Кузнецов, X. Дж. Макиндер, Ф. Ратцель, Н. С. Трубецкой, Н. В. Устрялов, С. Хантингтон, К. Хаусхофер и др.); распространение и функционирование культурной информации (А. Моль); организацию культурного ландшафта (Д. С. Лихачев, И. И. Свирида и др.). Следует назвать также философские труды, в которых ставится задача анализа социального пространства (Г. Е. Зборовский, А. Н. Лой, В. К. Потемкин и А. Л. Симанов и др.). Однако везде культурные процессы рассматриваются «во вторую очередь», а исследовательский интерес сосредоточен на описании преимущественно экономических или социальных сторон общества, взятых под определенным углом зрения.

Между тем в классических работах М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, Л. Н. Гумилева, у полевых этнографов (П. Тейяр де Шарден, Э. Б. Тайлор, К. Леви-Строс и др.), социологов (Э. Дюркгейм, П. Сорокин и др.) уже были заданы определенные предпосылки для рассмотрения культурного пространства. Столь же интересную рефлексию по различным проблемам пространст-венности представляют труды постмодернистов (Ж. Делёз, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Деррида, В. А. Подорога). Кроме того, современные исследования сверхсложных открытых неравновесных систем (каковыми являются общество и культура) позволили увидеть основные параметры проблемы, а также её продуктивность для осмысления важнейших сторон человеческого бытия.

Анализ источников, близких к нашим задачам показывает, что вопросами культурного пространства занимались, помимо этнографов и антропологов, историки, искусствоведы, философы, изучающие эстетику, религию, духовную сферу общества, герменевтику. Но даже в исследованиях, специально посвященных проблемам культуры, эта тема пока еще не заняла подобающего ей места. Трудность анализа проблем, связанных с культурой, заключается в том, что до сих пор не выработана её дефиниция, обладающая необходимой полнотой. По сути дела каждый автор, обращаясь к проблемам культуры ведет речь о каких-то конкретных её проявлениях или о таких сторонах, которые интересуют его как исследователя. Теории, вырабатывающие системные определения культуры, имеют незначительный удельный вес в философии культуры. Кроме того, в них практически отсутствует всесторонняя проработка онтологических сторон культуры.

Среди множества различного рода теорий культуры наиболее разработанными являются аксиологические, деятельностные, семиотические, информационные теории. Несомненной заслугой большинства теоретических изысканий является фундаментальный вывод о том, что культура обладает системными свойствами. В научной литературе представлен значительный набор моделей культуры: эволюционистских (Э. Б. Тайлор, Дж. Фрэзер, Г. Спенсер и др.), функционалистских (Б. Малиновский, Т. Парсонс), социологических (О. Конт, Э. Дюркгейм, П. Сорокин, М. Вебер), цивилизационных (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби). К этому следует прибавить попытки по-

строения синергетических моделей, оформившихся в последнее время (И. Пригожий, И. Стенгерс, С. П. Курдюмов, В. С. Степин, Е. Н. Князева, И. В. Ме-лик-Гайказян и др.). Каждая из этих моделей содержит позитивные положения и взгляды, необходимые для понимания системных свойств культуры.

Объектом исследования является бытие культуры - специфической разновидности бытия человека и общества.

Предмет исследования - структура культурного пространства как формы существования универсума культуры.

Среди тех, кто впервые употребил понятие культурного пространства, был Ф. Бродель, в своем труде, посвященном цивилизации, отметивший, что цивилизация - это «район, культурное пространство, собрание культурных характеристик и феноменов». Однако заметно, что для Ф. Броделя культурное пространство связано исключительно с локализацией определенных феноменов, с территорией их распространения.

Культурное пространство до сих пор практически не стало темой и проблемой философского исследования. Культура как социальный феномен зачастую осмыслялась в её оппозиции природе, независимо от того, какой аспект этого противостояния становился предметом анализа: сохраненные историей и современностью артефакты, процесс деятельности, система коммуникаций или отдельные конкретные разновидности и элементы (искусство, наука, мораль и пр.). Основной характеристикой культуры выступала категория времени, осмыслявшая процесс ее существования. В этом ключе центральными становятся вопросы возникновения, становления, развития, расцвета, завершения, гибели культуры или её отдельных элементов. По известному выражению Н. Бердяева, настоящее как бесконечно мало продолжающееся мгновение не может обладать реальностью, поскольку существует лишь в «зазоре» между прошлым и будущим.

Наше исследование посвящено категории культурного пространства, составляющей определенность и целостность культуры. В данной работе с позиций философии культуры обосновывается специфика только еще становящейся пространственной характеристики культуры. Вместе с тем исследование такого рода категории предполагает и выявление её структурных элементов, сущности и феноменологии каждого из этих элементов.

Автор исходит из того, что исследование категории культурного пространства имеет и теоретическое, и сугубо практическое значение. В диссертационной работе представлены как традиционные, проверенные многими поколениями ученых взгляды на культуру, её основные характеристики и дефиниции, так и новые теоретические положения, позволяющие выявить и обосновать целостность и определенность культуры во всех формах её проявления.

Цели и задачи исследования.

Цель работы состоит в выявлении основных структурных особенностей культурного пространства как целостности.

Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

1. Осуществить классификацию основных дефиниций культуры, на основании чего выдвинуть дефиницию, представляющую культуру как целостность, выработать способ релевантного её исследования.

2. Выявить модальность и основные онтологические характеристики культуры.

3. Обосновать философско-категориальный статус культурного пространства.

4. Представить структуру культурного пространства; выяснить особенности каждого элемента структуры.

5. Установить специфику взаимодействия сверхсложных открытых систем (природа - человек - общество - культура), а также характер связей между ними.

6. Определить место человека в системе культурного пространства мира.

7. Раскрыть возможности системы образования как механизма взаимодействия структурных элементов культурного пространства.

Методологическая основа исследования.

В качестве основного методологического принципа автор использовал диалектический системно-структурный подход к анализу культуры, бытийст-вующей как в динамике, так и в статике. Диалектический метод позволяет выявить взаимодействия необходимого и случайного, возможного и действительного, темпорального и пространственного, становящегося и ставшего.

Автор опирался с одной стороны, на диалектику Лейбница и Канта, с другой стороны, в качестве фактора, «снимающего» ограниченность лейбницеан-ской диалектики, были использованы отдельные положения синергетического подхода.

Культура в нашем исследовании исследуется как сложная саморазвивающаяся система, в которой любой её элемент является культурной монадой. Лейбницеанское понятие монады представляется наиболее адекватным для изучения явлений культуры, поскольку в каждом культурном явлении присутствует принятая Лейбницем для монады одухотворенность; - в нашем исследовании она актуализируется как человеческая компонента, имманентно присущая любым артефактам. «Мировая линия» Лейбница, на которой каждая точка обладает неповторимостью и повторяемостью, отлична от других и тождественна им, замкнута по отношению к внешним влияниям и одновременно обусловлена всеми предыдущими и последующими единицами. Принцип предустановленной гармонии, принятый в философии Лейбница позволяет выявить модальность культуры как упорядочивающего начала.

Для сегодняшнего уровня развития наук установление одного лишь фактора линейности развития может воспрепятствовать полноценному теоретическому анализу. Разработанные методы синергетических исследований дают возможность интерпретировать постулированные Лейбницем отступления от линейности общего развития как бифуркационный процесс, с одной стороны,

усложняющий процесс бытия культуры, с другой - выявляющий её полноту в системе бытия культуры. Развитие культуры в рамках такого подхода понимается как нелинейный процесс, характерный для любой сверхсложной неравновесной самоорганизующейся открытой системы.

Для анализа культурного пространства использовались в качестве основания общефилософские теории пространства-времени, выработанные мировой философией и развивавшиеся от геометрических постулатов к представлениям о физическом, химическом, биологическом и социальном пространстве-времени. При исследовании своего предмета автор опирался на труды геополитиков, социологов, семиологов, психологов и культурологов, а также на теоретические положения таких ученых, как Ж. Адамар, Н. С. Булгаков, В. М. Видгоф, Г. Гадамер, Г. В. Гегель, Т. Гоббс, В. Гумбольдт, А. Я. Гуревич, М. С. Каган, И. Кант, Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов, Г. В. Лейбниц, А. Н. Лой, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, М. К. Мамардашвили, А. Моль, X. Ортега-и-Гассет, И. Пригожий, ПГ Сорокин, А. Дж. Тойнби, Э. Фромм, О. Шпенглер, К. Ясперс и др.

Научная новизна исследования.

1. Предложена авторская классификация основных школ и направлений в культурологии, имеющая методологическое значение. Обоснованы особенности каждой из школ и направлений, выявлены их достоинства и границы интерпретации. На базе этой классификации представлен специфический метод исследования культуры.

2. Выработан концептуальный подход к осмыслению культуры как состояния человеческого бытия, что углубляет существующую теорию культуры и позволяет построить целостную модель культуры в её пространственно-временных характеристиках.

3. Предложена типология пространства в философии и культурологии, имеющая теоретико-методологическое значение для философии и культурологии.

4. Культурное пространство представлено как системная целостность четырех уровней: культурное пространство окружающей среды, культурное пространство социума, культурное пространство коммуникации и культурное пространство интеллекта. В контексте настоящего исследования важнейшим принципом является взаимодействие всех составляющих и, одновременно, их качественное своеобразие.

5. Исследование культурного пространства в процессе его теоретического исследования вычленение в нем специфических уровней продемонстрировало, что данная структура может быть осмыслена как системообразующее начало культуры, позволяющее концептуализировать её целостность. В результате этого исследования появляется возможность, выделив основные виды бытия: бытие природы, бытие социума, бытие человека и бытие культуры, более полно рассмотреть способ и формы бытия культуры.

6. Основные теоретические положения работы позволяют предложить практические пути и средства введения субъекта в систему культурного про-

странства, что продемонстрировано автором в учебном пособии «Мир культуры: Основы культурологии».

Положения, выносимые на защиту.

1. Культура как состояние человеческого бытия обладает, как и любая форма бытия, не только временными, но и пространственными характеристиками. Разработан специфический метод исследования культуры как сверхсложной нелинейной, самоорганизующейся системы.

2. Типология пространства основывается как на сложившихся в естественных науках представлениях о геометрических и географических его характеристиках, о социальном пространстве, обладающем специфической модальностью, так и на вычленении виртуального и культурного пространства. Все типы пространственности как и все типы бытия взаимодействуют, взаимопроникают, но не перекрывают друг друга, обладая единством в неповторимости.

3. Культурное пространство обладает особой структурой, включая в себя культурное пространство природы, культурное пространство социума, культурное пространство коммуникации и культурное пространство интеллекта. Каждая разновидность культурного пространства имеет свою специфику и внутреннюю организацию.

4. Культура выступает как специфическая целостность природного, социального и человеческого начал, сохраняющих качественное своеобразие. Она актуализируется как феномен, объединяющий эти начала, обладая системным свойством, являясь гармонией «мер природного и социального» (Гераклит).

5. В системе культурного пространства человек является системообразующим началом, агентом, конструктом и субъектом культуры. Место человека в культурном пространстве определяет центр и периферию культуры.

6. Система образования, реализуя механизм преемственности в социальной жизни, должна обладать возможностями введения человека в систему культурного пространства и, таким образом, осуществлять целостность культуры.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Материалы и выводы диссертации позволяют выявить один из основных видов бытия культуры во взаимодействии её с бытием природы, человека, общества. Предметная область культурного пространства не принадлежит к числу разработанных. Данное диссертационное исследование вносит определенные изменения в традиции рассмотрения культуры и её основных феноменов. В контексте теории значимыми являются следующие положения:

1) теоретическая разработка понятия «культурное пространство»;

2) исследование специфики этого явления в соотнесении с геометрическим, географическим, социальным пространством;

3) рассмотрение структуры культурного пространства;

4) выявление особенностей всех уровней и форм культурного пространства и осуществления анализа как объективного, так и субъективного аспектов этого явления;

5) в работе собран материал, касающийся эволюции теоретических представлений о пространственно-временных формах различных видов бытия;

6) в исследовании применен диалектический метод Лейбница в его более современной интерпретации, «снимающей» сугубо идеалистическую трактовку культурной единицы (монады);

7) предложена дефиниция культуры, уточняющая и углубляющая уже имеющиеся в репрезентативной литературе, которая предполагает выработку необходимых и достаточных оснований для изучении культуры;

8) культура представлена как сверхсложная открытая саморазвивающаяся система.

Теоретические выводы автора могут быть учтены и использованы в специализированных исследованиях культурных процессов, в дальнейшей разработке и изучении философско-культурологических проблем культуры.

Практическую значимость представляет собой учебное пособие «Мир культуры: Основы культурологии», рекомендованное Министерством образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений. Пособие написано в соответствии с основными теоретическими положениями диссертационной работы.

Апробация работы.

Результаты исследования отражены в монографии, методических и учебных пособиях, статьях и тезисах докладов.

Теоретические разработки диссертанта докладывались и обсуждались на заседаниях международного конгресса «Образование и наука в XXI веке» (Новосибирск, 2003), на Международной научно-методической конференции «Новые информационные технологии в университетском образовании» (Новосибирск, 2001), Межрегиональной научно-методической конференции «Профессиональная педагогика: новые идеи и технологии» (Новосибирск, 2001), Всероссийской конференции «Образование в культуре, культура образования» (Новосибирск, 2002) Межрегиональной научно-методической конференции «Высшая школа России: развитие традиций» (Новосибирск, 2002), а также апробированы на межвузовских, внутривузовских и научно-практических конференциях.

Материалы диссертации использовались автором при чтении курсов лекций по философии, культурологии, этике и эстетике в Сибирском государственном университете путей сообщения в 1990 - 2004 годах.

Диссертация обсуждалась на кафедре этики, эстетики и культурологии Института искусств и культуры Томского государственного университета.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованной литературы из 273 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень изученности проблемы, определяется объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи диссертации, определяются методологические принципы исследования, излагаются новизна научных результатов, теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Основные дефиниции и методология исследования культуры» рассматриваются основные школы и направления, сложившиеся в теоретико-культурологической научной традиции.

Отмечается, что множественность подходов как к самой культуре, так и к классификации культурологических школ и направлений исключает осуществление возможности общего взгляда на содержательную и теоретическую сторону предмета исследования и философской рефлексии по его поводу. Среди различных направлений заслуживают внимания культурно-историческая, социальная, структурно символическая, «органическая», функционалистская, циви-лизационная и др. парадигмы, исходящие из особенностей функционирования культуры. Если же мы добавим к ним те школы, которые базируются на выработке определения культуры как специфического феномена, то круг направлений и школ будет еще более широким. В этом случае необходимо констатировать наличие надприродной школы (Э. Б. Тайлор, М. Хераскович, В. Оствальд и др.), аксиологической, (В. Томас, А. Швейцер, М. Хайдеггер, С. Франк, П. А. Флоренский и др.) нормативной (К. Юнг, Г. Рохэйм, К. Вислер, Р. Бенедикт и др.), деятельностной (М. С. Каган, Э. Маркарян, В. М. Видгоф, В. М. Межуев), а также эвристической, семиотической, информационной. Использование любого иного принципа классификации и типизации подходов к культуре (как феномену, процессу, образу жизни, тексту и т.д.) приведет к заключению, что в системе культурологии пока отсутствуют сложившиеся «ансамбли», а сущестбуют самые различные «сольные» выступления. Однако и эта точка зрения будет не вполне соответствовать реальности, поскольку практически все многоразличные авторы стремятся «схватить», описать и охарактеризовать одно из самых сложных явлений мира, не менее сложных, чем общество, человек и Вселенная в целом. Разница подходов и взглядов вполне объяснима, поскольку каждый из авторов выделяет в этом многообразии то начало, которое представляется ему системообразующим, интегративным началом, организующим всю систему в целом. Процесс, происходящий в настоящее время в изучении культуры, аналогичен процессу становления фундаментальных и частных наук о мире, начавшемуся еще в античности и не закончившемуся до сих пор. Культура же представляет собой особый феномен, в котором присутствует сложность всей системы мира в целом, помноженная на сложность такой специфической системы, как человек. Рассматривая человека, необходимо учитывать его связи в обществе, деятельность в природе, результаты этой деятельности и т.д.

В диссертации осуществлен оригинальный принцип классификации культурологических теорий сообразно тому, что именно принимается в качестве

культуры. От этой исходной предпосылки зависит вся логика её дальнейшего рассмотрения. Такое соображение позволяет выделить основные методологические принципы современных культурологических теорий, а, следовательно, выявить то основание, которое станет фундаментом для изучения феномена, значимость которого для человека и человечества не оставляет сомнений.

Определение культуры остается сложной задачей, поскольку предмет, границы которого предстоит установить, настолько обширен, что какая-то часть его постоянно остается за границами всякого определения. Любые аналогии (с человеком, обществом, Вселенной) не решают проблемы, оставаясь только аналогиями. Между тем поиск и выработка дефиниции имеют не только теоретическое или методологическое значение, но во многом детерминируют практически складывающиеся отношения между различными сообществами, социальными группами, индивидами.

Исходя из того, каким именно образом основные культурологические школы и направления формулируют определения культуры, автор решает проблему их классификации. Автор учитывает тот факт, что сложность предмета исследования порождает и множество способов его определения. Большинство дефиниций строится на основе выделения одного из элементов культуры, принимаемого за общее основание. Это позволяет назвать наиболее типичные определения.

Нами обозначены четыре принципа, лежащих в основании построения дефиниции культуры:

- определения культуры через результаты человеческой деятельности;

- определения культуры на основе процесса этой деятельности;

- определения, рассматривающие культуру как систему коммуникаций;

- определения системного характера.

Определения культуры по результатам человеческой деятельности представляют собой наиболее раннее представление о ней, восходящее к Э. Б. Тайлору. Тогда в систему культуры оказывается включенным всё, что создано человечеством, любые результаты его жизнедеятельности. Такое осмысление культуры неизбежно приводит к противоречию, при котором в самом широком его варианте, надприродном, размываются границы культуры.

Человек всегда находился в противостоянии с природой. Диалог с ней велся в основном с одной целью - повышения уровня адаптивности самого человека и общества. В процессе поиска оптимальной меры адаптивности человек создавал не только сферу материального, но и сферу духовного, а результаты его деятельности оказывались зачастую непредсказуемо опасны для его собственного существования. Поэтому авторам приходилось вводить дополнительное деление всей системы культуры на разного рода подсистемы, уровни, субкультуры и т.д. Это помогало соотнести различные тенденции друг с другом.

Так, выделяются высокая и примитивная, обыденная (или повседневная) и архаическая, массовая и народная, профессиональная и т.д. вплоть до маргинальной культуры. Широта разброса явлений, вводимых в систему культуры или оставленных за её пределами, обусловила необходимость введения упо-

рядочивающего критерия, заключенного в аксиологическом определении и -наиболее узком в этой системе - нормативном. В диссертации проанализированы как достижения, так и границы интерпретации содержания культуры в этих дефинициях.

Теории, отталкивающиеся в своих концептуальных предпосылках от процесса человеческой деятельности, также базируются на постулате отличия человека от природы. Поэтому деятельностные определения при внимательном анализе обнаруживают в себе те же противоречия, что и надприродные. Целостность понимания культуры при такой интерпретации нарушается, поскольку в системе культуры существуют явления, прямо связанные с биологическим, то есть природным началом человеческого существа. Так, явления кинезики, проссемики, представления о тактильных и прочих сенсорных факторах человеческого общества не являют собой результата какой-либо целенаправленной деятельности. Бесспорно одно: существование человека включает в себя как биологические, так и надбиологические аспекты (при несомненном преобладании последних). Фактор случайности придал им в каждой этнической культуре совершенно различный смысл.

Тем не менее, автор диссертационного исследования считает, что дея-тельностная теория культуры на сегодняшний день является одной из самых распространенных, обладающей внутренней логикой. Её предельно широкие интенции включают в себя любую надбиологическую деятельность человека, представляя системное единство пяти видов: преобразовательной, познавательной, ценностно-ориентационной, коммуникативной и художественной. Кроме того, в каждом из видов деятельность разделяется на репродуктивную, продуктивную и деструктивную. Таким образом, признание за любой человеческой деятельностью статуса культурной приводит к тем же самым выводам, что и тотальное принятие в качестве культуры результатов деятельности: целостность ускользает от анализа. При этом каждый из рассматриваемых элементов является необходимым, но не достаточным, без чего определение не может считаться вполне корректным.

Среди деятельностных концепций культуры до сих пор значительное место занимает трудовая марксистская теория, на дальнейшей разработке конструктивных положений которой базируются многие отечественные современные концепции. Наиболее ограниченной в этой системе представляется эвристическая концепция, недостатком которой становится отказ от введения в систему культуры других видов деятельности - репродуктивной, рутинной, деструктивной.

Серьезное внимание автор уделяет также семиотической школе, рассматривающей культуру как систему коммуникаций.

Практически в любой системе представлений о культуре с необходимостью присутствует описание таких ее форм как язык, искусство, религия, мораль, наука. Наличие знаков и знаковых систем дает возможность обнаружить общие основания для всех сфер культуры. Автор анализирует значение и роль в разработке этих вопросов Ф. Бэкона, Т. Гоббса, В. Гумбольдта, Г. Гадамера,

а также современных теоретиков. В общей панораме разнообразных семиотически ориентированных теорий выделяются собственно семиотическое и информационное направления, интерпретирующие культуру как совокупность знаков и смыслов или как «материала для мысли», по выражению А. Моля.

Названные и проанализированные в диссертации школы и направления культурологической мысли охватили практически всю систему культуры. Но, поскольку каждое из них ориентируется в своем анализе на какой-либо один аспект этого многомерного и многоуровневого феномена, им не удалось раскрыть культуру как целостность. В этой связи представляется необходимой выработка такого рода системного определения, которое может включать в себя все богатство и многообразие культуры.

А. Ф. Лосев отмечал, что культура представляет собой «предельную общность всех слоев исторического процесса», и эта предельная общность должна включать в себя все стороны жизни, все существующие артефакты, духовную и материальную жизнь общества и т.д. Опираясь на существующие концепции и исходя из поиска целостности культуры, автор считает, что культура представляет собой состояние человеческого бытия.

Такое определение делает возможным в мегасистеме бытия выделить его особую форму, обладающую своей спецификой, включающую в себя не столько противостояние природе, как считают сторонники почти каждой из перечисленных школ, сколько систему соотносящуюся с природой, равно как и с обществом и его составляющей — человеком. В этом смысле культурное бытие, обладая специфической модальностью, становится не разделяющим, а соединяющим звеном всеобщей метасистемы бытия. Именно это качество позволяет культуре выполнять упорядочивающую функцию, относящуюся к каждой из равнородственных сверхприродных (общество, человек, культура), а также к естественной (природа) онтологической форме. Природа становится полем развертывания человеческих задатков и возможностей.

Культура как состояние человеческого бытия включает в себя деятельность и все её виды и формы, результаты этой деятельности, разнокачественные отношения, стихийно складывающиеся на базе природного «вызова», знаки и знаковые системы, как созданные, так и принятые в системе общепсихологических форм данного этноса, интеллект как в его действительности, так и в его возможности. Характеристика культуры как состояния человеческого бытия позволит включит а нее не только закономерное, но и то случайное, что наполняет пространство бытия общества, человека и самой культуры. Культура предстанет как со-стояние, со-единение самых различных по «ценности», «знаковое™», «дискурсу» и пр. множеств, как объединяющее и организующее начало, придающее системность всему континууму природного, общественного, человеческого пространства. В этот континуум будут входить и уходящие, и нарождающиеся ценности, разного рода флуктуации, наличное, «становящееся» и «ставшее». При рассмотрении бытия культуры как «ставшего» особенно важными являются понятия времени и пространства, придающие этому «ставшему» качественную определенность. Не преуменьшая значения временных

характеристик, мы обращаем внимание на пространственные аспекты культуры, позволяющие анализировать её проявления с наибольшей полнотой.

Такого рода дефиниция культуры требует выработки адекватного метода исследования, позволяющего реализовать в ней принцип целостности, без которого любое определение становится противоречивым или неполным.

Автор предлагает метод, обладающий, с его точки зрения, необходимыми предпосылками.

Специфика культуры как сферы философской рефлексии, прежде всего, заключается в том, что мир культуры, взятый как целостность, представляет собой сверхсложную открытую систему, находящуюся в постоянной динамике. История изучения культуры демонстрирует своего рода «восхождение от конкретного к абстрактному», теперь же наступает время и необходимость осуществления следующего этапа - дальнейшего движения от сформулированных абстракций частного порядка к богатому, системно и целостно осмысленному конкретному.

Обычно при рассмотрении культуры во внимание принимаются следующие аспекты:

1. Природная среда как условие возникновения культуры, как её контекст, как предмет воздействия, как объект осмысления.

2. Формы жизнеобеспечения, орудия труда, созданные человеком из материалов природы; развитие и совершенствование самого человека в соответствии с «требованиями» орудий труда для более эффективного их использования. Виды трудовой деятельности и формы организации этой деятельности.

3. Нормы и обычаи, сформировавшиеся в процессе жизнедеятельности.

4. Социальное устройство как способ и условие жизнеобеспечения.

5. Возникновение особой картины мира, религиозной, художественной, научной, её воздействие на общество, её место и роль в этом обществе.

6. Формы мышления и оценки мира (менталитет).

7. Формы познания мира.

8. Знаки и знаковые системы, отражающие все аспекты человеческого существования, все формы коммуникации, уровень познания мира, характеризующий текст и контекст, в котором осуществляет себя человек и общество, в котором сохраняется культура.

Для исследования столь сложной и многомерной системы автором использован диалектический метод, разработанный Г. В. Лейбницем. В нем соединяется диалектика познания и диалектика вещественного мира, однако в границах нашего подхода это не становится препятствием для анализа мира культуры. Картина мира, выстроенная Лейбницем, представляет собой динамику противоположностей: сущности и явления, единичного и множественного, всеобщего и индивидуального, бесконечного и конечного, непрерывного и дискретного, необходимого и случайного и т.д. Лейбниц впервые применил диалектику как метод исследования сложных систем и именно потому метод Лейбница представляется вполне адекватным для изучения культуры.

Взаимодействие принципа, всеобщих различий и принципа тождественности неразличимых вещей позволяет увидеть и вычленить особенности мира культуры, для которого оба эти принципа -являются необходимым и достаточным условием существования и развития. При рассмотрении различий в возникновении, изменении, развитии вещей можно отметить, что «прошлое присутствует» во внутреннем состоянии вещей, поэтому их изменения не приводит к повторениям или полной тождественности.

Принцип (закон) непрерывности, постулирующий наличие бесконечного числа переходных ступеней, позволяет определить характерную и для системы культуры закономерность: существует сколько угодно переходных ступеней между каждым из состояний культуры. Различия между ними могут быть минимально тонкими, но они никогда не исчезают полностью, ибо если они исчезнут, явления культуры сольются в одно.

Принцип непрерывности, согласно Лейбницу, характеризует «качественные окрестности» каждой из вещей. Точно так же и сами «качественные окрестности», в свою очередь, дадут общую характеристику её самой, поскольку в системе непрерывности вещей каждая из них взаимосвязана с другими и обусловлена ими. Таким образом, вполне можно понять и отразить зависимость всех элементов культуры и их взаимообусловленность. Так, природа порождает ту или иную разновидность культуры; социум становится «качественной окрестностью» для бытующей в нем культуры, а культура оказывается той же сферой «окрестностей» для функционирующего в ней социума. Знаковая система культуры, воспринятая как некий культурный текст, составляет систему «качественных окрестностей» для создания, прочтения и понимания всего текста культуры.

Не менее продуктивным для целей философско-культурологического исследования является принцип дискретности (монадности). Уже Лейбниц понимал, что мир не может состоять из постоянных скачков, или из непрерывной изменчивости. Следовательно, все вещи в мире уникальны, и в этом состоит их своеобразие, а также неисчерпаемость мира.

Особое место занимает принцип полноты, вытекающий из принципа непрерывности и совершенства: утверждается, что мир содержит в себе всю полноту возможностей, и в этом смысле он совершенен. Именно богатство возможностей, заключенное в каждой части мира, каждой части культуры, в каждом человеке делает эту часть мира и мир в целом совершенными, независимо от того, актуализовались ли они в настоящем. Здесь, возможно, и реализуется главное отличие мира природы от мира культуры. В мире природы все заключенные в нем возможности пассивны по своей сущности, они реализуются лишь в стихийно протекающих процессах. В мире культуры возможности могут быть реализованы в прошлом, настоящем, либо в будущем. Это обстоятельство делает каждое явление культуры уникальным уже потому, что в нем скрыты различные возможности, а также и потому, что сама «возможность возможности» должна осуществляться лишь при наличии конкретного взаимодействия между сосуществующими рядом, в одном пространстве явлениями, условиями и фак-

торами. Согласно Лейбницу, «миру свойственна максимальная допустимость и совместимость вещей, вещей, процессов и событий», поэтому совершенство (для нас это - культурное явление) обладает смыслом лишь в приложении к определенному пространственному фрагменту мира и к двум и более сопоставляемым друг с другом моментам его изменений.

Понятие совершенства мы можем принять в качестве аналога культуре лишь потому, что и сам мыслитель видел совершенство как внутренне противоречивое явление. Противоречивость совершенства заключалась в том, что вещам мира скорее присуще стремление к совершенству, поскольку реально осуществляются в каждый момент далеко не все возможности. Однако любому состоянию мира присуще множество возможностей, которые находятся в процессе развития, следовательно их осуществление - лишь дело времени.

Но метод, предложенный Лейбницем, предполагал исключительно линейное развитие любых явлений и мира в целом. Современные же исследования сверхсложных нелинейных систем позволяют преодолеть эту односторонность. Так, в синергетических исследованиях сверхсложных нелинейных систем утверждается возможность анализа культуры с учетом многовариантности, нелинейности самоорганизации происходящих в ней процессов, а также их необратимости. Синергетическая парадигма предполагает, что именно процессы роста энтропии, которые «деформируют» ядро культуры, вызывают в нем «незатухающие колебания» ведут не к деградации (как опасались Данилевский, Шпенглер и др.), а к обогащению культуры. Это обогащение достигается за счет возрастающего многообразия культурных феноменов и усложнения культурной системы.

Автор исследования дискутирует с одним из положений деятельностной концепции, исходящей в процессе познания культуры из триады: субъект-объект-субъектных отношений. С точки зрения автора, исходным

моментом предлагаемой триады выступает деятельность субъекта, источник которой не рассматривается. Кроме того, возвратившись к субъекту даже на более высоком уровне познания, субъектное отношение ограничивает дальнейшее движение мысли, познания, коммуникации. Между тем, источником познания логичнее считать внешние стороны действительности, своеобразный «вызов» (в терминологии А. Тойнби). Этот вызов связан не только с окружающей средой, но и с биологическими особенностями человеческой психики. Поэтому методологическим принципом познания культуры и собственно культуры познания становятся отношения типа со всей определен-

ностью демонстрирующие источник познания и культурного процесса и оставляющие открытой эту систему как в отношении её собственного развития, так и в познании.

Таким образом, постижение культуры требует такого метода, который позволяет охватить исследуемое явление целостно, выявив его онтологическую определенность, обладающую всеми характеристиками метасистемы бытия -пространственными и временными характеристиками.

Во второй главе диссертации «Философия культуры и философия пространства» речь идет о взаимодействии временных и пространственных характеристик в системе бытия культуры.

Автор отмечает, что в онтологии культуры предполагается выделение и раскрытие тех сторон её бытия, которые позволили бы охватить изучаемое явление в максимальной полноте. А это возможно лишь при наличии категорий, обладающих критерием всеобщности. Такого рода наиболее общими, статусными критериями обладают категории пространства и времени, выступающие одновременно и как формы бытия. Однако в культурологии, как и в других гуманитарных дисциплинах более традиционным и привычным является рассмотрение исторической изменчивости культуры.

Поскольку история не может выявить «ставшее», то статические, «вневременные» процессы остались в сфере естественнонаучных исследований. Поэтому М. М. Бахтин даже при исследовании литературных форм применяет сложившееся в этой системе знания понятие «хронотопа».

Взгляд историка практически всегда обращен в прошлое, будущее же, по словам Ю. М. Лотмана, предстает как «пучок возможностей, еще не совершивших своего потенциального выбора». Свершившееся прошлое сохраняет свои следы в памяти поколений, в различных документах, в научной и художественной рефлексии над ними, в результатах деятельности людей. Сам исторический процесс во всех своих подробностях и проявлениях канул в прошлое и вместе со временем стал необратим. Но необратимость не означает, полного уничтожения: остается то, что сохранилось в качестве культуры. Культура, совершаясь в повседневности, «фиксирует» в своих результатах образ времени, стиль и дух эпохи, становится одновременно и толчком, причиной, и почвой, условием возникновения различных форм ментальности — от обыденного сознания до научной рефлексии. Бытие истории сиюминутно, временно, преходяще, оно наиболее остро проявляет свою специфику лишь в периоды экстремальных, радикальных событий мира. Связь прошлого с настоящим и будущим осуществляется преимущественно через культуру и ее основные феномены, поскольку культура есть также история человечества, а история осуществляет себя в культуре.

В реальной жизни людей пересекаются все элементы множества, составляющего их повседневное бытие. Сочетание этих элементов может выглядеть эклектичным, лишенным какой-либо упорядоченности. Для настоящего времени, для живущего поколения взаимодействие всех элементов действительности, представляющих собой то, что мы именуем реальностью, выглядит неким «броуновым движением». Возникающие и исчезающие обстоятельства, отношения, оценки, события и пр. перетекают из одного дня в другой, вызывая представление о хаотической неупорядоченности мира. Однако, запечатлевшись в различных артефактах, культура представляет собой то состояние их, которое образует её собственную неповторимость. При этом артефакты культуры существуют в пространстве, сохранившем необратимые результаты, в их совокупности, соединенности и качественной определенности.

Постановка и рассмотрение проблемы культурного пространства дает возможность выделить и специфику различных культурных процессов, в этом пространстве осуществляемых. Изменяясь во времени, тот или иной артефакт может оказаться на «другой территории», как, например, это происходит с музейными экспонатами, но, тем не менее, он всегда классифицируется по локальным признакам материнской культуры, оставаясь явлением культуры именно этого пространства.

Для того чтобы выявить специфику пространственной парадигмы, автор рассматривает концепции, которые в истории философии традиционно характеризовали бытие мира и в значительной степени оказали влияние на становление самой категории пространства.

Предфилософские представления о пространстве складывались во взаимодействии человека и общества с природными факторами, запечатлевались в обычаях, затем сохраненных проссемикой, и в мифологии. Пространственные представления ориентируют членов общины в окружающей среде, одновременно включаясь в картину мира. Ранние представления о пространстве становятся основой более поздних теорий. Их главной особенностью, по мысли А. Эйнштейна, было перенесение в теорию и идеализация предметно-чувственных практических сторон бытия. Однако категория пространства как таковая в античности еще отсутствует, её функцию выполняют понятия протяженности, однородности, места. Пространство как атрибут бытия самостоятельно не рассматривается. Уже со времен античности главными характеристиками пространственное™ становятся геометрические или физические закономерности. Нет и пространственных характеристик социума, коммуникации, интеллекта и, тем более, культуры в целом.

Лишь эпоха Возрождения, разрабатывая перспективу в системе изобразительных искусств, начала формировать новый интерес к пространственным характеристикам мира. Но более близкими к современным представлениям об особенностях пространства, а также о пространственных критериях духовного мира оказались теоретические построения XVII -XVIII веков.

В диссертации специально анализируются представления о пространстве, начиная с философии Нового времени, воспринимавшей пространство в качестве категории теории познания. Особое место в философии занимает И. Кант, который перевел понимание пространства с уровня непосредственной предметности на уровень теоретического познания мира в «чистых», «доопыт-ных» формах. Кантовский вывод о том, что понятие пространства есть чистое созерцание, поскольку оно не может быть составлено из ощущений, переводит представления о пространстве с уровня геометрических и физических параметров в систему феноменологии. Фундаментальные понятия, какими являются пространство и время, Кант связывает с особенностями человеческого познания: только с точки зрения человека можно говорить о пространстве, протяженности и т.д. Рассуждения о «месте души» с необходимостью приводят Канта к одной из его кардинальных проблем, которая позволяет предполагать пространство социума. Некоторые аспекты категорий пространства и времени

были осмыслены Гегелем и Фейербахом, однако проблема пространства и времени так и осталась в значительной степени открытой.

В итоге к началу XX века сложились следующие представления:

- пространство - это геометрическая величина, обладающая скалярно-стью и вектором;

- пространство - это протяженность, в одних теориях представляющая собой сплошной континуум, в других - дискретный;

- пространство - это форма бытия, данная нам в чувственности;

- пространство - это априорная форма созерцания;

- пространство - совершенно идеальная рядоположенность;

- пространство и время - первые критерии практики.

В середине XIX века в связи с появлением новых геометрий, а затем и новых открытий в области физики изменились представления о пространстве. А. Пуанкаре начал разделять пространство геометрическое и «пространство представлений». В последнем он выделил визуальное, тактильное, моторное пространства, в которых не сохраняются общие черты геометрического пространства, поскольку пространство представлений есть видоизмененный некоторым родом перспективы образ геометрического пространства. Так постепенно складывается теоретическая установка на то, что пространственные представления «сливаются» с процессом сознательной деятельности. Именно понятие относительности пространственно-временных характеристик привело к идее релятивизма, субъективности в решении вопроса о социальных исторических и культурных отношениях.

Особенно активным оказался интерес к историческим аспектам человеческой жизни, к социальным и культурным проблемам пространства, к разработке онтологических характеристик этих понятий, причем каждая из новых теорий претендует на отыскание «доподлинного» их смысла.

Однако тогда, когда картина мира начинает связываться с деятельностью сознания, из неё постепенно исчезают реалии пространства и времени. Так, А. Бергсон постулирует возможность интуитивного постижения времени и понимания подлинной сущности сознания, только если «очистить» идею времени от пространственных представлений, которые «контрабандой вторгаются» в наши обыденные представления о времени. С его точки зрения, мир «неорганизованных тел» неизменен, а человек, в отличие от этих тел, подвержен нескончаемой эволюции. Поэтому свойством неорганизованной материи становится протяженность - свойство внешнее по отношению к самим вещам. Пространственные представления остаются только представлениями, существуя исключительно для интеллектуального познания, обладающего способностью фабриковать материю, придавая ей любую форму.

Таким образом, Бергсон отходит, с одной стороны, от привычного «гео-метризма» пространственных представлений, а с другой - от интерпретации пространства как всеобщей формы бытия. Особенно полно эта концепция оформилась в философии Гуссерля, а также в трудах его последователя -Г. Шпета. В феноменологии предметный мир вместе с его пространственными

характеристиками отступает на второй план, являясь более поздним культурным образованием. Поскольку любая предметность становится коррелятом индивидуального сознания, то и познание мира, и сам мир остается процессом, в котором осуществляется реализация и самообнаружение «Я» во всей последовательности различных смысловых ситуаций. В системе этих рассуждений естественный мир может быть «задним планом сознания», но не может составлять нужного «горизонта». Понятие «горизонта» в феноменологии составляет единственную пространственную смысловую единицу, но и она отнесена к системе сознания или интуиции. Осмыслить же мир даже в его про-странственно-временнбм «тутбытии» возможно лишь при выключении «естественного мира», не отрицая его, не сомневаясь в нем, но оставляя «вне нашего пользования».

Диссертант считает, что в феноменологии производится некое «утроение» мира. Античная классика, а затем и значительная часть европейской философии ставили своей целью познание мира, сущности вещей и сущности самого бытия. Категории пространства и времени должны были фиксировать определенные стороны, характеристики, формы этого бытия. Затем кризис рационализма приводит к «удвоению мира»: существует реальный, естественный мир, параллельно которому и одновременно с ним в сознании складываются мыслительные понятия и категории, которые могут существовать обособленно только в системе сознания и мышления. Феноменология признает реальный мир, гносеологические категории и понятия так называемых конкретных наук, хотя прагматизм научных теорий не может делать теоретическое знание истинным: оно составляет «второй» уровень сознания. Третьим, высшим уровнем оказывается «чистое» знание, представляющее собой лишь науку о сущностях. Такого рода соображения выводят познание действительности за рамки поиска пространственных характеристик, свойств или признаков. Понятие сущности вряд ли совместимо с пространственными формами бытия, ибо сущность не выводится из опыта. Обобщая феноменологическую парадигму, можно отметить её пристальный интерес к процессам интеллектуального постижения мира. Это важно для нашего исследования проблемы бытия интеллектуального пространства.

Подводя предварительные итоги сказанному, можно заметить, что изучение пространственных характеристик бытия оказалось «вынесенным за скобки» вместе с поиском новых форм, способов и форм рассмотрения познающего интеллекта. «Психологический» поворот философских исследований определил два важных момента: во-первых, вопрос о временном факторе бытия общества, человека и, естественно, культуры и, во-вторых, вопрос о месте, роли и состоянии главного агента, концепта и субъекта человеческого бытия -собственно человека.

Такое выделение возымело глубокие последствия. Прежде всего, вопрос о реальном пространстве и времени все менее интересует исследователей: эта сторона бытия становится исключительно сферой изучения частных наук. Более значительное место в философской и культурологической мысли зани-

мает рассмотрение интересующих нас категорий в связи психикой человека, а также построением мифологической или художественной картины мира. Открытия же естественных наук привлекаются для постижения специфически гуманитарных сторон действительности. Однако такое интеллектуальное усилие приводит либо к чисто механическому перенесению в сферу духовных явлений понятий топологии, либо к превращению человека в некоего «шизо-субъекта» (термин В. А. Подороги), «развоплощенного» и утратившего собственное тело.

Одной из определяющих характеристик такого мира становится хаос, причем (в отличие от понимания этого состояния мира в синергетике), этот хаос не имеет никаких тенденций к упорядочению, являясь состоянием постоянным и непреодолимым. В теоретических построениях такого рода утрачиваются и духовные критерии, и пространственно-временные характеристики мира. Поскольку так называемый «шизосубъект» теряет «способность чувствовать границы собственного тела», больше не существует границы, отделяющей и связывающей внутренние события жизни тела с внешними. Для физики такое состояние, при котором «устранены качества пространственности, позволяющие различать между собой Внешнее и Внутреннее», есть точка, определяемая геометрией как минимальное количество пространства. Именно такое пространство и представляет собой «форму субъективного мыслителя».

Итак, категория пространства «извлекается» из бытия мира и превращается в некое состояние бытия человека, либо - в другом случае - становится элементом текста, имеющего художественный, философский характер или существующего как сугубо лингвистическое явление. Тем самым происходит отрицание сущности вещей, остается лишь пространство интерпретации, обнаружения в тексте, за текстом, под текстом, неких смыслов, доступных интеллекту лишь данного исследователя (поскольку другой предложит совершенно иные смыслы, видимые исключительно ему). Таким образом, даже анализируемому тексту при столкновении с «антителом» исследователя грозит своеобразная «аннигиляция»: место текста замещают всевозможные его интерпретации.

Осмысление пространства как состояния субъекта, как некой экзистенции также обладает двойственностью: с одной стороны, оно позволяет более глубоко проанализировать коммуникативную и интеллектуальную сферу, с другой - размывает иные характеристики пространства и, прежде всего, - пространства природного бытия и пространства социума. В познании культуры утрачивается критерий целостности, а вместе с ним и возможность проникновения в его сущность. Этот вывод требует, по мысли диссертанта, рассмотрения типологии пространства, сложившейся в системе постижения пространственных характеристик бытия.

В третьей главе диссертации «Типология пространства» рассматриваются традиционно сложившиеся пространственные парадигмы бытия.

Самые ранние картины мира, осмысляющие «фюзис» (физическое пространство) - мифологические представления о первоначалах мира, борьбе

противоположностей или хтонических сил и о возникновении пространства, не существующего вне вещей и неотделимого от времени. Такое пространство должно развертываться от центра, упорядочивая как материальные, так и духовные стороны мира. Мифологический централизованный космос имеет границы, составные части, связанные с землей и небом, он неоднороден и анизотропен, лишен непрерывности.

Формирование более глубокого понимания пространства как космоса связано с накоплением практического опыта, геометрическими измерениями, астрономическими наблюдениями и с возникновением философии. Картина античного космоса, созданная Платоном, представляет собой не просто геометрически измеряемое физическое пространство реальности, а систему, в которой наличествует структура, определяющая место каждого материального и идеального явления, форму, центр.

- Исследуя как европейские, так и восточные картины мира, автор показывает, что в них присутствуют сходные представления об упорядоченности, форме, симметрии, пропорциональности. Пространственные характеристики мира включают в себя и специфические черты: континуальность, конечность, ориентированность по вертикали и горизонтали, наличие центра и периферии, изотропности и/или анизотропности. Одна из особенностей космологических систем древности состояла в том, что они включали в себя как часть и социум, и человека. Единство макрокосма и микрокосма, их взаимосвязь и взаимозависимость делают ту или иную картину мира не только философским построением, но и культурным явлением, поскольку ни в одной из космологических картин прошлого за пределы этой картины не выводится ни человек, ни общество, ни искусство, ни религия, ни мораль.

Другой тип пространственности - пространство как натура, связан с эпохой Возрождения, и его секуляризацией от средневековых представлений в новой картине мира. Появляется понятие абстрактного пространства, наполненного различного рода телами или лишенного этой наполненности.

Сохраняя представления о природе, как о «книге», данной Богом для прочтения, Ренессанс не принимает средневекового разделения на земной и неземной мир. Для художников этого периода неземная природа - продолжение земной гармонии, так же, как земная природа - продолжение неземного совершенства. Для Ренессанса природа телесна, а потому трехмерна и рель-ефна, какой она и предстает человеческому зрению.

Геометризация природы, начатая в античности и продолженная Ренессансом и его художественной культурой, привела в XVII веке к проективной геометрии, которая, по выражению Лосева, оформляет собою обыкновенную зрительную чувственность, обладая точностью математического знания. Именно здесь, в геометрическом пространстве бытия человека возникает вопрос о границах этого бытия.

Первоначально это понятие вытекает из осмысления естественных границ, существующих в природе (естественные границы растительного и животного мира), поэтому границы рассматриваются и как объединяющие, и как

разделяющие различные среды обитания и человеческие поселения. Граница должна обладать специфическим противоречием: быть одновременно и непроницаемой, и проницаемой; эти свойства присутствуют в её описаниях, начиная от мифологических и прагматических представлений и до теоретических построений геополитиков. В понимании границы присутствуют как географические (геометрические, физические) представления, так и представления о пределах распространенности языка, религии, морали, обычаев, нравов, характеров, форм и способов мышления, то есть системы культурного пространства.

Автор отмечает, что исходные представления о границах формировались как осмысление отношений с природой, являющей себя не только в виде событий окружающей среды, но и в облике действующих лиц культурного процесса в целом. Культура как сугубо человеческое явление одновременно воздействует на природу, адаптирует человека к природе, ищет пути гармонизации отношений человека и природы, а также зависит от природы.

В качестве третьего типа пространства анализируется социальное пространство. При его исследовании необходимо ввести временную компоненту, поскольку жизнь социума отличается явственной изменчивостью, текучестью процессов, чередованием прошлого и настоящего, ожиданием будущего: социальные процессы обладают не только пространственными, но и временны ми параметрами. Социум, осуществляясь как во времени, так и в пространстве, представляет собой иную форму бытия, поэтому общие признаки, выделяющиеся при рассмотрении физического пространства-времени, являются необходимыми, но не достаточными для построения целостной картины социума.

Как социальное время, так и социальное пространство могут быть осмыслены субъективно: социальное время возможно характеризовать как цикличное, оно может обладать поступательным либо стационарным характером, как отмечает Э. Тоффлер. Социальное пространство также характеризует упорядоченность и взаимодействие социальных процессов, их масштабность, насыщенность и плотность. М. Хайдеггер отмечал, что не только время, но и пространство могут «сближаться» и «растягиваться», чему способствуют современные технические возможности, не создавая ощущения близости между людьми или социальными группами. Э. Дюркгейм делает попытку применить декартовы координаты для исследования пространства, а построения П. Сорокина связывают социальное пространство с наличием сообщества людей. Социальное пространство для Сорокина - это все народонаселение земли, обладающее «осями дифференции», которые включают в себя горизонтальные и вертикальные соотношения между различными индивидами и социальными группами. Марксистское же представление о социальном пространстве связано исключительно с экономическими процессами производства и обращения капитала. Эти взгляды в различной форме были осмыслены отечественной философией, включившей в характеристику социального пространства также формы и способы расселения людей, создание материально-пространственной среды. А. Я. Гуревич, Д. С. Лихачев, В. А. Конев включают в социальное пространство многочисленные связи: социальные, социетальные,

ментальные, коммуникативные, а также их осмысление на обыденном и теоретическом уровне.

Наличие в обществе различных связей и отношений позволяет увидеть также еще один тип пространственности - виртуальное пространство. Исходное понятие виртуальности не несло в себе представлений о пространстве. Философы прошлого связывали виртуальность с наличием потенции, позволяющей вызвать образование новых вещей или новых действий.

В современности во взглядах на проблему виртуальности наметились три позиции.

1. Состояние физического мира, в котором виртуальность заключается в потенциальных силах, скрытых в предметах и явлениях, как плод в семени: эйдосы Платона, существующее в Универсуме активное начало, возможности актуализации внутренних сил. Эта позиция подкреплена современной физикой, рассматривающей, например, физический вакуум.

2. Социальная, художественная или психическая деятельность человека, социальной группы, общества в целом. Виртуальность - идеальное бытие, имеющее особое неметрическое пространственное существование. Но это и разного рода социальные институты, а также художественные образы, правовые, моральные и иные правила, формы, ритуалы, традиции и т.п. Если в первом случае виртуальная реальность обладает онтологическим статусом, то во втором виртуальная реальность - это не реальность бытия, а реальность проживания человека, она создана психикой и представляет собой психологический феномен. Однако для каждого поколения она существует во всей своей объективности. Понятая таким образом виртуальность, с точки зрения диссертанта, имеет большое значение для рассмотрения культурного пространства, выступающего как обобщенное пространство и вобравшего в себя обладающий объективностью «космос» культуры.

3. Пространство компьютерной виртуальной реальности. К нему относятся не только новые технологии, но и новый способ постижения действительности (С. Н. Иконникова), возможности для экспериментирования «с фундаментальными онтологическими категориями» (Д. Н. Козырев), а также - «системы погружения» (Е. В. Ковалевская). Положительными сторонами компьютерной виртуальности считается высокая степень вариативности, которая не задана пользователю извне, но зависит от его собственной фантазии, способностей, целей и т.п. Компьютерная виртуальная реальность, симулируя личное присутствие в ней, расширяет границы мира. Однако виртуальная реальность иллюзорна по сравнению с константным миром, и эта иллюзия настолько полно воспринимается на чувственном уровне, что субъект может перестать отличать одно от другого, что имеет прямо противоположный эффект: происходит сужение сознания, неспособность адекватно воспринимать константный мир и адекватно существовать в нем. Возникает явление, обратное социализации личности, создаются условия для вживания в фантастическо-мистическое, сюрреалистическое восприятие символов, и только через них реального общества, окружающей среды. Человек, постигая новые искусст-

венные миры, изменяет свой внутренний мир, ценностные ориентации, тип мироотношения и миропонимания, а следовательно и культуру.

Виртуальная реальность, как и всякая иная, обладает основными онтологическими характеристиками реальности - пространством и временем. Так, компьютерное время обладает своего рода обратимостью: любое событие можно повторить сначала, переиграть, найти варианты иных продолжений. Реально текущее время может только в субъективном восприятии иметь различное течение в зависимости от его заполненности. Свои особенности предлагает и виртуальное пространство: человек «распространяется» в пространстве и времени. Эта «распространенность» реализуется благодаря наличию интерактивности как сосуществования «множественных» миров, каждый из которых обладает своей внутренней логикой, предполагает определенные условия существования, принятия решений и совершения действий.

Одной из форм искусственно организованного пространства в различные времена был лабиринт. Ж. Делёз и Ф. Гваттари, рассуждая о постмодернистском и постструктуралистском типе лабиринта, представляют его в виде «ри-зомы». Возникает также понимание сети Интернет как ризомы, не имеющей ни центра, ни периферии, это пространство без координат, но в то же время обладающее возможностью любыми путями обнаружить необходимые виртуальные объекты.

По мнению автора, из анализа перечисленных типов пространства логически вытекает необходимость постановки вопроса о наличии культурного пространства. В данной главе диссертации исследуются его общефилософские особенности. Для того чтобы выявить специфику этого типа пространственно-сти, автору необходимо еще раз вернуться к обсуждению некоторых способов осмысления культурного пространства, как трехмерного, обладающего декартовыми координатами. Нам представляется, что построение некой культурной «плоскости» в этой системе непременно приводит к потере необходимых компонентов культуры. Опираясь на положение И. Пригожина об «овременённом пространстве», структура которого зависит от протекающих в этом пространстве динамических процессов, автор делает вывод о том, что специфика культурного пространства должна быть охарактеризована в связи с осуществлением сложных динамических процессов, обладающих не только физической сущностью. Культурное пространство - динамическая сложная система, включающая вовлеченную в человеческий мир часть природы, общество, в котором функционируют товары и необходимые для воспроизводства человеческого отношения к миру духовные сущности, систему знаков и знаковых систем, осуществляющих процесс коммуникации и интеллектуальную сферу человека. Все элементы такой системы не унитарны и не перекрывают друг друга. Это система множеств, каждое из которых входит как часть в любое другое множество. Автор демонстрирует, каким образом в культуру входит своими артефактами географическая среда, как те или иные стороны жизни социума участвуют в построении картины мира как соотносятся семиотическое, информационное пространство и интеллект человека друг с другом. В этих примерах содер-

жатся не только те или иные эстетические, религиозные, моральные, художественные и другие принципы; сами эти принципы связывают огромные пласты общественных, политических, религиозных, космологических идей в одну общую систему пространственного мировосприятия. Эта система, являясь частью общего мировоззрения, формирует его, пользуясь сугубо пространственными приемами и характеристиками. Вся система мировоззрения включает в себя перечисленные стороны и процессы как равнородственные системы. Логика исследования, таким образом, приводит к выявлению структурных элементов культурного пространства и построению целостной теории культуры.

Четвертая глава диссертации «Философско-категориальный статус понятия культурного пространства» посвящена центральной проблеме всего исследования.

Автор выделяет четыре структурных уровня культурного пространства: культурное пространство природы, культурное пространство социума, культурное пространство коммуникации и культурное пространство интеллекта. Каждый из структурных уровней обладает собственной спецификой и ролью в культурной целостности.

Во взаимодействии человека и природы отмечены два основных аспекта: воздействие человека на природу и встречный процесс, который обусловливает многие аспекты каждой конкретной локальной культуры, поскольку «Вызов» природы человеку обусловливают не только собственно «Ответ» и связанную с ним адаптацию к естественным условиям, но и отношение к ним. Естественный ландшафт «предлагал» живущему в его условиях народу свои возможности для материальной деятельности, он также был той основой, на которой складывалось образное мышление, развивалась фантазия, возникали верования.

Картина мира каждого народа всегда строится на рефлексии по поводу своеобразия природных условий, в которых осуществляется весь процесс жизнедеятельности людей. Представления о происхождении мира, кроме общего для всех исходного образа первоначального хаоса и последующего упорядочения мира, связаны лишь с теми природными силами, которые характерны для данного ландшафта. Естественные ритмы природных процессов послужили основой для возникновения представлений о времени как о процессе, о временах года. Они звучат в музыке, повторяются в архитектуре, живут в танце.

Особенности природной среды сыграли немалую, а иногда и существенную роль в процессе формирования государственности. Автор еще раз фиксирует внимание на проблеме границ, анализируя особенности отношения к ним в культурах кочевников, в речных, морских и равнинных цивилизациях.

Так же различно в локальных культурах и отношение к природе: от потребительского, вызвавшего представление о возможности «борьбы» до эстетизации природы в восточных культурах. В зависимости от форм деятельности людей пространство их существования то сужалось, то расширялось. Во взаимоотношении человека с природой все его действия, все противодействия природы, все отношения взаимопроникают, составляя специфику конкретной

локальной культуры. Таким образом, природные условия, с одной стороны, и возможности развертывания человеческого присутствия - с другой, составляют определенную «пульсацию» культурного пространства природы. Отразившись в художественной деятельности человечества, освоение мира приобретает эстетическое начало и составляет второй уровень взаимодействий человека с природой.

Культура мира началась как система единства человека и природы и пришла через десятки тысяч лет к тому, что только единство мира природы, мира общества, мира человека в состоянии сохранить жизнь всем его составляющим. Пространство реального мира, расширяясь от границ обрабатываемой территории до галактического масштаба, одновременно меняло характер противоречий в состоянии человеческого бытия. Однако именно максимальное расширение пространственных возможностей человека и общества позволило увидеть место и роль культуры в судьбах главных агентов бытия - человека и общества.

Культурное пространство социума характеризуется теми возможностями горизонтальной и вертикальной иерархии, которые позволяют (или не позволяют) реализоваться каждому из составляющих общество социальных слоев и каждому индивиду. Опираясь на теорию социокультурной динамики П. Сорокина, автор делает вывод о том, что экономические и социальные изменения, как правило, меняют место, роль и значимость человека в существующем культурном контексте как отдельного гражданина, так и сообщества в целом.

Культурное пространства социума включает в себя цивилизационную его сторону, социетальное пространство и пространство значений. И то, и другое, и третье представляют собой состояние человеческого бытия, только в своей полноте и целостности образующее совокупное бытие культуры. Все названные нами стороны социума «сверхприродны», они так же выступают в качестве артефактов, как и область значений и смыслов, созданных человеком. С точки зрения диссертанта, хозяйственную деятельность также можно рассматривать как культурную, поскольку её основанием является трудовая деятельность человека. Таким образом, культурное пространство социума - это пространство возможностей каждого социального слоя и каждого человека; культура труда и хозяйственная деятельность; культура межличностных отношений; взаимодействие официальной и народной культуры; место и роль в обществе системы образования. Тогда основным критерием уровня культуры общества становится та мера свободы, которой обладает общество в целом, каждый его индивид или любой общественный слой. Чем большим уровнем свободы обладает любой представитель социума, тем шире его возможности в культурном пространстве общества. Следовательно, свобода становится процессом упорядочения мира, движения от хаоса к порядку через множественные действия и создание все новых артефактов, позволяющих человеку как индивидуальности и как родовому существу всемерно расширять пределы своего обитания, своей деятельности, своего мышления.

. • . Свобода как критерий культуры представляет собой возможность вертикальной мобильности для человека, то есть преодоления «сопротивления материала» общественных социальных структур. Независимо от того, может ли каждый человек преодолеть это сопротивление в личной судьбе, наличие в обществе такой возможности является предпосылкой для развития культурного и творческого потенциала общества в целом. Эта возможность реализуется в праве каждого выбирать свою собственную судьбу и осуществлять её в конкретном пространстве мира и в культурном пространстве социума. Свобода человека в социуме может выражаться в том, что она предполагает движение (реальное или потенциальное) к расширению пространственных ориентации, действий, форм существования каждого человека, слоя и общества в целом. Пространство в таком случае начинает раскрываться не только в своей экономической, политической или иной ипостаси, но и в том, что человек становится носителем и творцом различных значений и смыслов, «вписанным» также и в знаковую систему общества.

Культурное пространство коммуникации автор представляет как диалог, осуществляемый каждым человеком с природой, с социумом, с любым Другим. Без такого диалога невозможно существование общества как человеческого, а следовательно, и культуры. Любой диалог имеет своей целью трансляцию опыта, осуществление себя в системе смыслов, облеченных в знаки и знаковые системы. Необходимость в передаче смысла - это необходимость, продиктованная нуждами выживания, поскольку инстинкт как единственный канал трансформации способа выживания у человека по разным причинам минимизировался. Коммуникация же может состояться лишь при условии адекватного прочтения Другим передаваемой информации. Так складывается диалог, который может осуществляться не только во времени, но и в пространстве; следовательно, знаки коммуникации должны сохранять свой смысл независимо от временных и пространственных факторов. Поэтому они закрепляются в обществе, приобретают внутреннее единство и становятся культурным слоем, без которого общество не может функционировать. Существующий диалог обеспечивает не только простой обмен сведениями, что было необходимо на ранних этапах существования человечества, но и возможность постоянной творческой активности каждого, вступающего в диалог. Нарушение же диалога может привести к распаду коммуникации, а в результате - к общей деструкции, имеющей самые катастрофические последствия.

Носителем смыслов и ядром диалога является язык в любом его качестве. Знаковые системы, представляя собой язык культуры, охватывают всю целостность существования и человека, и общества. Язык культуры выступает как универсальная форма осмысления реальности, преднамеренная «истол-кованность» мира (Г. Гадамер) и элемент социализации человека в мире. Автор, анализируя особенности языка, мифа, искусства, выделяет в качестве главного критерия информационного пространства не только распространенность любого языка в данном конкретном социуме, не только существование языка и его носителей, но и тот факт, что весь мир выступает как носитель

информации и смысла. Поэтому в качестве текста культура несет в себе множество самых различных функций, каждая из которых является смыслообра-зующим началом. Следовательно, главная задача каждого человека, социального слоя, общества заключается в том, чтобы разглядеть, воспринять, понять эти смыслы, получить возможность использовать их в своих дальнейших коммуникациях. Но сама эта совокупность знаний, наполненность символов смыслом также является неоднородной, на что в свое время обратил внимание М. М. Бахтин. Мир знаков в этом контексте раскрывает и мир идеологий, нашедших свое выражение в уже устоявшихся способах общения. В системе разнородных знаков, знаний и смыслов имеются как вертикальные, так и горизонтальные уровни их существования и восприятия. Реалии различных культур показывают, что быть знаком и нести в себе некую смысловую нагрузку может и само пространство, выступая как антропологический код. Люди различных культур живут в различных чувственных универсумах; расстояние между говорящими, запахи, тактильные ощущения, ощущения тепла, исходящего от другого человека, - все это обретает культурное значение. Такие значения проанализированы М. М. Бахтиным применительно к карнавальной культуре, а также современными семиотиками (У. Эко, Э. Т. Холл, Ю. М. Лотман и др.). Особенно явственно пространственные отношения знаковых систем и смыслов актуализированы в контексте «Дантовых координат».

Включая в себя «память мира», «книжную полку мира», систему коммуникаций, каждая культура является сложным конгломератом всевозможных текстов. Можно выделить не только те тексты, которые приняты данной культурой как традиционные, но и те, которые находится за пределами принятой культуры. При этом информационно-знаковое пространство культуры включает в себя не отдельные знаки и символы и даже не отдельные тексты, а выступает как целостное семиотическое пространство. В то же время оно представляет собой непрекращающийся процесс «сталкивающихся смыслов, колеблющихся в пространстве между полной тождественностью и абсолютным неприкосновением» (Лотман). Вся эта система содержит в себе как память о прошлом, так и прогнозирование будущего, его предощущение. Она заключает в себе условия выживаемости отдельного человека и общества в целом, организует пространство в его территориальном значении, цементирует социальное пространство культуры и является условием развития интеллектуального пространства человека и общества.

Интеллект человека предстает как уникальная его способность, как результат культуры и - одновременно - как её условие. Интеллектуальное начало по своей природе выступает как осуществление необходимости и потребности в создании какой-либо информации, в передаче этой информации (текста), в её сохранении и воспроизведении. Спор о том, является ли первичным создание или передача информации представляется бессмысленным, поскольку процесс отношения человека с миром в любом случае детерминирован как потребностями самого человека, так и теми возможностями их удовлетворения, которые заложены в человеке природой и являются предпосылкой

для возникновения человеческой психики. Следовательно, культурное пространство интеллекта - это, в конечном смысле, некий уровень диалога с природой, обществом и любым Другим. Лейбниц относил к интеллекту также и самосознание. Как и в любом диалоге, интеллект включает в себя вопроша-ние, поиск ответа, включение этого ответа в некоторую систему кодов, в тот или иной дискурс, сохранение полученного и выработку адекватного ответа. В качестве такого ответа может выступать познание, оценка и действие, однако особенностью, делающей этот ответ интеллектуальным явлением, будет отыскание смысла. Процесс непрекращающегося поиска и придает интеллекту творческую направленность. Творческое начало присутствует во всех сферах человеческого сознания, выступая на ранних этапах развития как воображение и фантазия. Они становятся основой для опредмечивания возникающих образов в сфере деятельности. Воображение и фантазия стали стартовой площадкой для реализации более сложных отношений человека с миром: для развития абстрактно-логического мышления, а вместе с ним и новых форм познания. Процесс эволюции человеческого сознания является процессом созидания, творения в сознании человека основных мыслительных форм. Поэтому мышление способно и к предвидению. Понимание настоящего обязательно предполагает выяснение предыстории объекта, тенденций его развития, при этом человеческое мышление, отвлекая и выделяя общие признаки, свойства, связи, означивает их, сохраняя полученный смысл. Следовательно, данность схватывается не только такой, какой она существует, но и какой она может и должна быть для удовлетворения потребностей человеческого общества.

Творческое начало существует уже на дологическом уровне, развиваясь затем в сложную систему творческого процесса, имманентно присущего человеческому мышлению. Он связан с поиском неизвестной задачи, означиванием её, поиском метода, а также путей и средств решения. Диалог с природой человек ведет с самого начала своего существования. Вопрошая природу, он познает все то, что необходимо для выживания. Но, поскольку «ответ», который может дать природа, она дает на неизвестном человеку языке, необходимым становится понимание её языка, то есть проникновение в сущность вещей. При этом обогащается не только пространство отношений человека с природой, но и пространство познающего интеллекта. Возможность появления у человека мышления не определяется однозначно ни его способностями, ни внешними обстоятельствами: это имманентно присущее человеку свойство.

Вместе с тем культурное пространство интеллекта не ограничивается процессом мышления. Поисковая деятельность, диалог человека с природой и обществом закладывает и иные способности интеллекта: целеполагание, выработку оценки, труд понимания. Именно в столкновении с Другим (явлением, объектом, субъектом) интеллект и вырабатывает все многообразие отношений и пониманий. В этом многообразии формируются основные доминанты мышления, действия и оценки - Истина, Добро, Красота. В соответствии с ними складывается и нравственное, и эстетическое сознание, являющееся наиболее универсальной формой отношения человека с окружающим миром, вобравшее в себя и познание, и систему ценностей, и систему действий.

По мнению автора, интеллект в своем развитии проходит три уровня: фактологический, логический и аксиологический. Фактологический уровень связан с накоплением сведений о мире в системе практики и начальной теории. Логический - предполагает установление связей между вещами, смыслами, знаками, это поиск внутренних закономерностей, выработку дефиниций. Но на этом уровне интеллект остается в узком кругу проблем отдельно взятой сферы познания. Только аксиологическое мышление выводит познание из этого круга, позволяя связать сферы мышления, познания и понимания с целым. Интеллект, разворачивая свою деятельность во времени и в пространстве, формирует и всю систему взаимодействия мышления, оценочной и поведенческой сферы с окружающей действительностью. Интеллект и его культура являются продуктом воспитания и обучения, поэтому в современном обществе столь высока роль системы образования, являющейся одним из основных каналов передачи культурной информации. Система образования осуществляет включение каждого индивида в систему социума, в систему коммуникаций, здесь развивается интеллект и формируется личность.

В пятой главе «Человек в культурном пространстве мира» автор выявляет место и роль человека в культурном пространстве.

Автор отмечает, что человек представляет собой уникальное явление природного мира, поскольку принадлежит одновременно природе, обществу и культуре. В качестве природного существа он обрел способность к творческой деятельности; как существо общественное он не только продукт общества, но и его составляющая; в системе же культуры человек обретает и еще одну функцию - главного агента преемственности как материальных, так и духовных её форм. Эти особенности человека ставят его в центр миропорядка. Практически все, кто размышлял о сущности человека, не только искали смысловую, казуальную или иную его специфику, но и почти всегда помещали объект своего мышления в определенное пространство. Это могло быть пространство мира, природы, пространство социума и т.д. К наследию Ренессанса восходит образ человека, свободно преодолевающего любые пространства разумом, содержанием которого становится пространство экспериментальной и фундаментальной науки. Однако расширение пространства науки не привело к расширению человеческих возможностей. С XVII века, когда начинает осуществляться секуляризация чувственной стороны познания, происходит постоянное «сужение» интерпретации человеческой сущности. Уже Декарт рассматривает сущность человека как сугубо рационалистическую, что позже стало осознаваться как внутреннее противоречие человека, касающееся соотношения рационального и чувственного начал. В философии последующего времени выявлено множество противоречий, свойственных человеку, они охватывают социальную, а затем и сферу практической деятельности людей, и вопрос о сущности человека перемещается в плоскость осмысления его свободы. Поиск возможности для объединения мира природы и мира свободы как расширения пространства человека, приводит Канта к мысли об эстетическом и нравственном поле человеческих возможностей.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С-Петербург 0% Ж9

Теоретические построения Гегеля выдвигают мысль о роли свободного труда в развитии человека, ибо именно он порождает у человека самосознание.

В новейшее время К. Ясперс объединил общее начало, заложенное в орудиях труда, с постоянно расширяющейся деятельностью человека по созданию собственной среды. Человек не только сам определяет ту среду, в которой он может или вынужден действовать, но и постоянно расширяет масштаб своего проникновения в окружающий мир, увеличивая или сужая пространство своих действий. Однако расширение сфер человеческой деятельности означало и ограничение человеческих возможностей. Возникает парадокс следующего рода: человек, расширивший границы своих возможностей, становится дополнением к технике и вполне ограничен «требованиями» техники к человеку.

Таким образом, человек постоянно является «полем битвы» трех единств, составляющих, по мнению Лейбница, его внутренний мир: разума, воли и чувств. Столкновению этих трех начал посвящены исследования сторонников «философии жизни», модернистов и постмодернистов. Но линия их теоретических построений постепенно приходит в тупик: разрушается связь и целостность имманентно присущих человеку качеств, а сам человек выводится за рамки природного и социального мира, обозначая их как царство чистых понятий, как производную духовного мира некоего неопределенного «Я». Этот «гипердуховный» взгляд на сущность человека приводит к тому, что с телесностью человека связываются пространственные представления и, как существующая в пространстве вещь, телесность выглядит тленной, сиюминутной, простой и очевидной. Духовная же сторона - выражение «вечного», нетленного, существующего в бесконечности времени. Именно так ставится теперь вопрос об универсальности человека, а сам он оказывается не только в континуальном, но и в виртуальном пространстве.

Начиная с эпохи эллинизма, универсальная сущность человека трактовалась как единство тела, души и духа, в котором телесное начало выступает как греховное. Именно поэтому сущность человека приобретает признаки виртуальности, реализуемой лишь в возможности или уподоблении Творцу. Попытки ренессансного мышления воссоздать универсальность человека не достигают цели, поскольку для Ренессанса человек, скорее, «всесторонен» (телесная гармония, нравственное совершенство и богатство разума), чем универсален. Дихотомия чувства и разума в Новое время еще более ограничивает искомую, существующую в возможности (виртуально) универсальность человека. И только в XIX веке универсальная сущность человека начинает связываться с наличием диалога («Ты» и «Я» Фейербаха, человек - «родовая сущность» Маркса и др.). Однако в философии и искусстве человек этой эпохи предстает лишь как должное.

Успехи психологии привели, с одной стороны, к выявлению психических предпосылок для действительной универсальности человека, с другой - к представлению о репрессивной функции культуры в отношении этой универсальности. Однако в философской антропологии одновременно утверждается

мысль не только об универсальности, но и об уникальности человека. Эта уникальность человека отражает те его черты, которые более поздние исследования именуют виртуальными. К таковым, прежде всего, относится творческая способность человека, связанная с возникновением новых образов, с поиском и осмыслением неизвестной задачи и пр.

Таким образом, человек представляет собой сложную открытую диссипа-тивную систему. Сложность системы обусловлена наличием в ней большого числа элементов разного порядка: наличием физических, химических, биологических, психологических свойств, но, кроме этого, присутствием трех уровней сознания (сознательного, подсознательного и бессознательного), социального опыта, приобретенного человеком лично и обогащенного всем, что выработало человечество. При этом, как свойственно любой диссипативной системе, человек производит энтропию за счет внутренней энергии различных своих элементов и за счет бесконечно меняющегося внешнего опыта, «перетекания» этого опыта от человека к обществу и наоборот. Эта его особенность обнаруживает и выявляет в нем виртуальное начало, обусловливает возможность дальнейшего упорядочения системы до формирования личности.

Формирование человека как личности - вопрос специфической организации и самоорганизации системы «человек» и её соотношения системы с системами «общество» и «культура».

В названных системах также происходит движение различных потоков энтропии, имеющих стихийную природу, но на определенных уровнях развития системы это движение может стать осознаваемым. Для системы, которую представляет собой человек, осознание становится основой для перехода от уровня индивидуальности на уровень личности. Можно считать, что такого рода процесс в значительной степени аналогичен процессу самоорганизации, при котором все возможные флуктуации способствуют эволюции системы. Как социальное явление, человек представляет собой открытую систему, получающую ресурсы для своей жизни из окружающей среды. Однако человек - не пассивная единица, не отдающая во внешнюю среду собственной активности, хотя во взаимодействии систем нет жестко предписанных путей (И. В. Мелик-Гайказян). Эта непредсказуемость становится залогом неповторимости, уникальности (сингулярности), которыми начинает обладать каждая из взаимодействующих систем.

Автор исходит из определения личности, данного А. Ф. Лосевым: «Личность есть индивидуальный сгусток (узел, связь, структура, система, тождество или какая-нибудь единичная закономерность) природных, общественных, исторических отношений». Такого рода индивидуальность активно вписана в общественный процесс; в этом случае от неё может зависеть множество связей, отношений и действий, в том числе и оказывающих значительное влияние на культуру и общество. На основании этого определения представлены основные качества личности, организующие личностный уровень человека как целостность, актуализируемую в интеллигентности, которую А. Ф. Лосев считал залогом упорядочивания общества, природы, а, следовательно, культуры.

В шестой главе «Образование в системе культурного пространства» выясняется, какова роль школьной и университетской систем во введении личности в культурное пространство.

П. Сорокин в начале XX века назвал школу тестирующим, селекционирующим и распределяющим механизмом. Для него школа представляет собой лишь канал вертикальной циркуляции в обществе, в котором предстоит обнаружить, к какой деятельности способен человек в обществе, и обеспечить продвижение способных учеников в важные социальные сферы. Однако школа, имеющая задачи только такого рода, усиливает процесс узкой специализации. О том, что узкоспециальное образование по своей внутренней сути разрушительно, говорили А. Швейцер, участники Римского клуба, многие отечественные ученые. Опасность узкой специализации состоит в том, что утрачивается целостность картины мира, культуры и человека как потенциально универсального существа. Человек в системе узкой специализации остается в лучшем случае лишь концептом культурь.1, но не может быть её полноценным агентом и, тем более, субъектом. Между тем, школа потенциально обладает возможностью переводить ученика с уровня фактологического, на логический и аксиологический уровни, расширяя тем самым пространство интеллекта, соотнося ученика со всем богатством природы, социума, коммуникации и культуры в целом.

То, что западная мысль XX века назвала «индустриальным обществом», не было ориентировано на человека. Некоторые западные теоретики индустриального и постиндустриального общества, такие как Ю. Хабермас и Г. Маркузе отмечали, что целью современного производства, главным образом, является извлечение прибыли. Человек попадает в зависимость от интересов собственников. Это обстоятельство в полной мере испытала на себе и Россия в последние десятилетия. Погоня за выгодой, свобода от каких бы то ни было ценностей, кроме чистогана, сделали систему образования частью массовой культуры со всеми вытекающими их этого обстоятельства тягостными последствиями. Таким образом, мы возвращаемся к необходимости включения современного учащегося не столько в поток бесконечных сведений, сколько в систему языка, культуры, знание которых станет основой любого рода образованности. Вполне современно звучит сегодня афоризм русского философа Л. П. Карсавина: «Я познаю весь мир - весь мир становится мною».

С точки зрения диссертанта, воспитательный аспект процесса высшего специального образования связан не столько с прагматическим подходом, сколько с тем, какое место занимает знание в целостной картине мира, какую роль играет оно в экономике, социальных отношениях, экологии и т.д. Автор формулирует основные противоречия современной системы образования: противоречие между возрастанием количества информации и традиционными методами обучения, наличие кризисных явлений в современном обществе, приводящих к падению престижа образования, и вытекающая из него переоценка ценностей. Этот комплекс проблем рождает и проблемы взаимодействия образовательного и воспитательного процесса.

В различных педагогических парадигмах Востока и Запада, прошлого и современности сложились специфические способы введения ученика в систему социума и культуры. Образование и обучение в разных культурах относились к знанию то как к сакральной ценности, то делали его условием и залогом демократии, то представляли его элитарным или тоталитарным явлением, то связывали с ним состояние рага^аНа (таинства) или корпоративности, добродетели или власти. Однако возникновение дидактики (XVI! век) объединило все существовавшие в образовании ценностные ориентиры единой целью -научения, предлагая лишь разнообразные способы достижения этой цели. Сложившиеся в истории образования дидактики: прогрессивистская (Дж. Дьюи) и традиционалистская (И. Гербарт) - несмотря на некоторые различия в исходном тезисе, приблизительно одинаково решали основную задачу введения человека в культурное пространство общества. Практически те же проблемы обнаружились и в системе высшей школы: противоречие между практикой и книжным знанием, между необходимостью узкой специализации и гуманитарным по сути смыслом жизни человека. Противоречия, характерные для XX века, наиболее глубоко выделил и осмыслил X. Ортега-и-Гассет, считавший, что университетское образование должно быть введением человека в культуру, обеспечивая будущее общества.

Следовательно, образование в любом обществе было, с одной стороны, частью культуры, осуществляя процесс преемственности выражающего её состояния бытия. С другой - образование выступало не только проводником, но и внутренним движителем культуры, поскольку оно не только манипулировало готовым знанием, но и аккумулировало новое видение мира, искало и обретало новые перспективы научной, социальной и человеческой сферы. Образование позволяло создавать и пересоздавать картину мира, расширить пространство природы для человека и социума. Следовательно, система образования может стать интегративным элементом социума, коммуникации, интеллекта, который фокусирует в себе целостность культуры, охватывая как материальную, так и духовную её стороны. Кроме того, полагает автор, в системе гуманистического образования, вводящего человека в пространство культуры, сосредоточены основные регулятивные факторы культуры, поэтому образование - единственная система в мире, которая имеет возможность упорядочивать стихийные процессы, но при одном условии: образование должно быть неотъемлемым элементом культуры. Только тогда возможно достижение искомой целостности в совокупном бытии культуры.

В «Заключении» подводятся итоги исследования, систематизируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования целостности культуры, актуализирующейся в основных онтологических её формах.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора:

1. Быстрова А.Н. Проблема культурного пространства (опыт философского анализа). - Новосибирск: Издательство СО РАН, 2004. - 240 с.

2. Быстрова А.Н., Киселев В.А. Мир культуры и культура мира: Учебное пособие. Ч. 1. - Новосибирск: Издательство СибГАПС, 1996. - 152 с.

3. Быстрова А.Н., Киселев В.А. Мир культуры и культура мира: Учебное пособие. Ч. 2: Европейская культура. - Новосибирск: Издательство СибГАПС, 1997.-182 с.

• 4. Быстрова А.Н. Мир культуры и культура мира: Учебное пособие. Ч. 3: Русская культура. - Новосибирск: Издательство СибГАПС, 1998. -155 с.

5. Быстрова А.Н. Мир культуры (Основы культурологии): Учебное пособие (Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений). - М.: ИВЦ «Маркетинг»; Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА», 2000. - 680 с.

6. Быстрова А.Н. Мир культуры (Основы культурологии): Учебное пособие. (Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений). 2-е изд. испр. и доп. - М.: Издательство Фёдора Конюхова; Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА», 2002. - 712 с.

7. Быстрова А.Н. Введение в теорию культуры: Методическое пособие. -Новосибирск: СГУПС (НИИЖТ), 1999. - 97 с.

8. Быстрова А.Н. Образование и культура // Философия образования для XXI века. - 2001. - № 2. - С. 38 - 44.

9. Быстрова А.Н. Современное образование в системе культурного пространства // Философия образования. - 2003. - № 10. - С. 199 - 206.

10. Быстрова А.Н. Специфика взаимодействия культуры и истории // Вестник Томского государственного университета. Серия: Философия, культурология, филология. 2004. - Июль. - № 282. - С. 39-46.

11. Быстрова А.Н. Человек, культура, история. В сб. Философия. Наука. Культура. / Под ред. В. В. Ильина. - М.: Издательство МГУ, 2004. - С. 71 - 78.

12. Быстрова А.Н. Гуманитарное знание и культура в системе высшего образования // История мировой культуры и методы ее преподавания: Тезисы докладов междун. конференции (30 октября - 1 ноября 1995 г.). - Новосибирск: НГПУ, 1995. - С. 115 - 118.

13. Быстрова А.Н. Фактологическое, логическое и аксиологическое в мышлении инженера // Совершенствование высшего профессионального образования молодежи: Межвузовский сб. научно-метод. мат-лов семинара-совещания (29 сентября 1994 г.). - Новосибирск: СГАПС. - С. 85 - 88.

-14. Быстрова А.Н., Николаенко В.М. Проблемы современного образования и экология человека // Новые технологии науки и образования на пороге третьего тысячелетия: Мат-лы междун. конгресса в серии трудов Новосибирского филиала междун. кафедры ЮНЕСКО АлтГТУ «Экологическое образование в, Сибири» (22 - 25 ноября 1999 г.). В 5 ч. Ч. 2: Здоровье нации: духовность и образование (экологическое и валеологическое). - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999. - С. 300 - 308.

15. Быстрова А.Н. Человек-инженер-личность // Транссиб-99: Тезисы региональной научно-практической конференции (24-26 июня 1999 г.). Новосибирск, 1999. - С. 297-298.

16. Bystrova A.N., Kaminskaja E. N. Some peculiarities of culture existence // Abstracts. The Third Russian-Korean International Simposium on Science and Technology. KORUSS'99 (June 22 - 25, 1999). - Novosibirsk, 1999. - Vol. 1. P. 146.

17. Быстрова А.Н. Системное образование на пороге XXI века // Профессиональная педагогика: путь в XXI век (опыт, уроки, идеи): Мат-лы межрег. научно-методической конференции (25-26 января 2000 г.) - Новосибирск: СГАПС2000.-С.59-61.

18. Быстрова А.Н., РедькоЮ. М. Компьютерная технология в гуманитарном знании // Новые информационные технологии в университетском образовании: Тезисы междун. научно-методич. конференции (6-8 июня 2001 г.). -Новосибирск, 2001. - С. 268.

19. Быстрова А.Н. Культура и образование в кризисном обществе // Профессиональная педагогика: новые идеи и технологии: материалы межрегиональной научно-методической конференции (23 - 24 января 2001 г.). - Новосибирск: СГУПС, 2001. - С. 64 - 68.

20. Быстрова А.Н. Между нежностью и ужасом: Творчество Пабло Пикассо // Журнал Федора Конюхова. - 2002. - № 1. - С. 32 - 40.

21. Михайлова Н. Д., Быстрова А.Н. Профессиональная педагогическая этика как фактор гуманизации высшего образования // Высшая школа России: развитие традиций: материалы межрегиональной научно-методической конференции (29-30 января 2002 г.). - Новосибирск: СГУПС, 2002. -С. 222 - 223.

22. Быстрова А.Н. Место и роль художественной литературы в современном высшем образовании // Высшая школа России: развитие традиций. - Новосибирск: СГУПС, 2002. - С. 228 - 229.

23. Быстрова А.Н. Проблема культурного пространства-времени // Университет. Наука. 2003: Материалы четвертой научной конференции преподавателей и студентов (20 - 21 марта 2003 г.). - Новосибирск: НСУ, 2003. -С.213-219.

24. Быстрова А.Н. Высшее образование и массовая культура // Высшая школа и национальная безопасность: Мат-лы межрегион, научно-практ. конференции (23 - 24 апреля 2003 г.). - Новосибирск: СГУПС, 2003. - С. 89 - 91.

Научнее издание Быстрова Анна Натановна АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Структура культурного пространства

Лицензия на издательскую деятельность № 00377 от 09.11.1999 г.

Подписано в печать 15.10.2004 г. Формат 60x84/16. Бумага писчая Усл. печ л. 2,3 Уч.-изд. л. 2,5. Тираж 100 экз Заказ 42/2004.

Отпечатано в редакционно-издательском отделе

Сибирского института финансов и банковского дела 630051, Новосибирск, ул. Ползунова, 7, а/я 134; E-mail md_sitbd@sibmail ru

?23"5 8 j

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Быстрова, Анна Натановна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ДЕФИНИЦИИ КУЛЬТУРЫ В СИСТЕМЕ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ философско-категориальный анализ).

1.1. ОСНОВНЫЕ ШКОЛЫ В КУЛЬТУРОЛОГИИ

1.2. КУЛЬТУРА КАК СОВОКУПНОСТЬ АРТЕФАКТОВ.

1.3. КУЛЬТУРА КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

1.4. КУЛЬТУРА КАК СИСТЕМА КОММУНИКАЦИИ

1.5. СИСТЕМНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ КУЛЬТУРЫ

1.6. ПОИСК РЕЛЕВАНТНОГО МЕТОДА ИССЛЕДОВАНИЯ

КУЛЬТУРЫ

ГЛАВА II. ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ

КРИТЕРИИ ОСМЫСЛЕНИЯ МИРА

2.1. КУЛЬТУРА КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА.

2.2. БЫТИЕ КУЛЬТУРЫ И ИСТОРИИ.

2.3. ИСТОРИКО-РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ КРИТЕРИИ ОСМЫСЛЕНИЯ БЫТИЯ.

2.3.1. Пространство и время в предфилософском мышлении

2.3.2. Пространство и время в античной философии

2.3.3. Категории пространства и времени в философской парадигме И. Канта.

2.3.4. Пространство и время в философии Х1Х-ХХ веков.

ГЛАВА III. ТИПОЛОГИЯ ПРОСТРАНСТВА

3.1. АНТИЧНЫЙ КОСМОС В КУЛЬТУРНО-ФИЛОСОФСКОЙ КАРТИНЕ МИРА.

3.2. ПАРАДИГМА ПРИРОДЫ В КУЛЬТУРНО-ФИЛОСОФСКОМ

ПРОСТРАНСТВЕ МИРА.

3.3. СПЕЦИФИКА СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА.

3.4. ФЕНОМЕН ВИРТУАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА

3.5. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО: ОБЩЕФИЛОСОФСКАЯ

ХАРАКТЕРИСТИКА

ГЛАВА IV. ФИЛОСОФСКО-КАТЕГОРИАЛЬНЫЙ

СТАТУС ПОНЯТИЯ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

4.1. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ПРИРОДЫ.

4.2. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО СОЦИУМА.

4.3. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО КОММУНИКАЦИИ.

4.4. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ИНТЕЛЛЕКТА.

4.5. КУЛЬТУРА КАК СИСТЕМНАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ.

ГЛАВА V. ЧЕЛОВЕК В КУЛЬТУРНОМ

ПРОСТРАНСТВЕ МИРА.

5.1. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В

ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

5.2. УНИВЕРСУМ КУЛЬТУРЫ И УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

5.3. ЛИЧНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРЫ

ГЛАВА VI. ОБРАЗОВАНИЕ В СИСТЕМЕ

КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

6.1. ПРОТИВОРЕЧИЯ И ВОЗМОЖНОСТИ СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ.

6.2. ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПАРАДИГМЫ В КУЛЬТУРЕ МИРА

6.3. ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПЕДАГОГИКА В

КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ СОВРЕМЕННОСТИ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Быстрова, Анна Натановна

Актуальность темы исследования

Внимание к проблемам культуры стало знаковым явлением для гуманитарного знания конца XX - начала XXI века. Экономическая, социальная, политическая, а позже техническая, технологическая и научная сферы, в разное время претендовавшие на роль интегративного начала в социуме, породив множество противоречий и конфликтов, обнаружили свое несоответствие этому предназначению. Изменяющийся облик общества выявил приоритет культуры во всех сферах и проявлениях человеческой жизни. Соответственно, возрастает и интерес к культуре как системообразующему элементу, придающему целостность всей общественной жизни. На культуру возлагаются надежды, связанные с поиском стратегий деятельности человечества для преодоления обостряющихся противоречий, являющихся результатами самой этой деятельности.

Еще одно основание для возрастания интереса к культурной проблематике в обществе - информационный «взрыв», вызвавший пристальное внимание к формам, способам и процессам функционирования информации в обществе, а, следовательно, - к языку, литературе и искусству как специфическому культурному дискурсу. В этой сфере также были вскрыты и осмыслены кризисные процессы, которые требовали своего решения, возможного на базе синтеза естественных и гуманитарных наук, постулированного еще В. И. Вернадским. Такого рода синтез осуществим исключительно в системе культуры, предполагающей целостность восприятия мира.

Количество дефиниций культуры и богатство ее теоретических интерпретаций, существующих в настоящее время, демонстрируют актуальность нашего исследования. Однако это же обстоятельство обнаруживает и такие аспекты бытия культуры, которые либо оказались за пределами научных интересов исследователей, либо не привлекли к себе достаточного внимания. Такого рода проблемой оказалась проблема культурного пространства.

Чаще всего теоретики культуры уделяли внимание временному исследованию культуры, подчеркивая тем самым ее изменчивость, подвижность. Однако многомерность культуры не может быть определена исключительно в темпоральных характеристиках. Их актуализация растворяет культуру в событийном, процессуальном потоке артефактов разной степени значимости, представляя ее как явление только становящееся, но не «ставшее». Феномен культуры, обретшей качественную определенность, невозможно постигнуть, не принимая во внимание его пространственных параметров; именно пространственная парадигма позволяет увидеть культуру как системную целостность, обладающую особой структурой, определенными видами однородности и, одновременно, - многомерности.

Пространственные характеристики культуры позволяют выявить и обосновать целостность культуры как ставшего, обладающего полнотой, развертывающего многообразие составляющих её элементов, связи и отношения между ними. Категория культурного пространства может стать структурообразующим принципом исследования упорядочивающей, гармонизирующей всю систему человеческого мира сущности культуры. В этой связи исследование культурного пространства как одной из основных форм бытия способно восполнить существующие пробелы в теоретическом осмыслении культуры как целостности.

Проблема структуры культурного пространства требует пристального внимания, поскольку в системе все возрастающей значимости культуры как целого она осуществляет базовую функцию в построении этой целостности.

Обращение к пространственной парадигме культуры и её структуре перекликается с новыми интенциями в понимании онтологии целостного восприятия мира.

Долгое время в научной картине мира пространственные его критерии были связаны с естественнонаучным знанием, с парадигмой геометрического евклидова пространства, а затем пространства Римана и Лобачевского. Для исследования социальных процессов более сущностными представлялись временные характеристики. Начиная со второй половины XX века, стало ясг но, что временные и пространственные закономерности в равной степени составляют сущность как природных (физических, химических, биологических), так и психических, и социальных процессов. Обнаружилась неразраг ботанность, с одной стороны, проблемы временных закономерностей для природных неравновесных систем, а с другой - пространственной специфики социума, человека и культуры. Несоответствие такого рода вскрыла синергетика, предложившая свои методы исследования сверхсложных систем. На фоне этих изысканий возникли новые контуры философии культуры, обнажившие актуальность исследования ее онтологических сторон.

Выявление и обоснование статуса культуры как системообразующего интегрального начала сферы человеческого бытия позволяет и в практической деятельности людей выделить и актуализировать тенденции конструктивного порядка, составляющие сущностную модальность бытия культуры. Поэтому проблема структуры культурного пространства относится к числу важных философских проблем, возникающих при изучении современной культуры.

Степень научной разработанности проблемы

Объектом философского исследования культура становится в XIX — начале XX века. В более раннем периоде она осмыслялась как часть других теоретических построений. Как социальное явление, требующее отдельного внимания, культура предстала в трудах мыслителей ХУП-ХУШ веков (И. Г. Гердер, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, И. В. Гете, П. Гольбах, И. Кант, В. Гумбольдт и др.).

Теория Ч. Дарвина, выдвинув идею эволюции в живых системах, произвела значительное воздействие и на взгляды тех, кто исследовал экономические или социальные процессы, а успехи археологии и этнографии привели научную мысль к пониманию эволюции культуры, её прогресса. Рассуждения, базирующиеся на сравнении древних культур и современности, образа жизни так называемых примитивных племен и европейцев, народов Востока и Запада, ставят вопрос о поиске общих системных оснований культуры. Наибольшим достижением в этом направлении стала экономическая теория К. Маркса. Однако в ней культура осмыслялась как результат экономического процесса, явление, обладающее вторичностью по отношению к производству и труду. Параллельно с этим развивалась романтическая и неоромантическая трактовка культуры, идущая от Ф. Шиллера и течения Sturm und Drang к Ф. Шлегелю, Ф. В. Шеллингу, А. Шопенгауэру и Ф. Ницше, разделившему культуру на дионисийскую и аполлоническую. В этих и других теориях все более противопоставлялась культура и натура, постепенно выявлялась роль языка (В. Гумбольдт, В. Дильтей), место и роль ценностей в культуре (Г. Риккерт). В теоретических построениях Г. Когена уже не философия культуры становится объектом исследования, а культура выступает как философия, как сознание, «направляемое математикой», совершающее шаг от явления, существующего в реальном мире, к системам «чистого разума». Однако ни баденская концепция структурности философии и культуры, ни мар-бургская школа, трактовавшая культуру как систему, так и не пришли к выявлению пространственных характеристик культуры.

Одной из наиболее продуктивных теорий в XIX веке может считаться теория Н. Я. Данилевского, впервые предложившего классификацию локально-исторических типов культур, но и в этой теории вопрос о культурном пространстве не был поставлен со всей определенностью.

Первые попытки дать понятие культурного пространства можно встретить в структурной антропологии (К. Леви-Строс) и у этнографов, но в этой научной сфере не предлагается рассмотрение культурного пространства как специфической категории или как формы бытия культуры. Труды антропологов начала XX века (П. Тейяр де Шарден, Э. Б. Тайлор и др.) рассматривали культурное пространство, по выражению Ж. Делёза, как «географическую экзотику». В трудах А. Дж. Тойнби существует понятие «культурного поля», но оно также не предполагает рассмотрения качественной определенности пространства культуры.

Значительное место в отечественной литературе, посвященной философии культуры, занимает разработка общих вопросов, поиск единого основания, содержательный анализ концепций культуры, в том числе и современных. Среди авторов этих исследований можно назвать таких как А. И. Арнольдов, Л. М. Баткин, В. В. Бычков, Б. Л. Губман, А. Я. Гуревич, П. С. Гуревич, М. С. Каган, А. Ф. Лосев, М. К. Мамардашвили, Э. С. Марка-рян и др.

Во многих современных статьях и монографиях по проблемам культуры словосочетания «культурное пространство», «культурный круг», «культурное поле» становятся не просто приемлемыми, но и привычными, однако явление, обозначенное соединением этих понятий, до сих пор не принадлежит к числу исследованных. Часть монографий, в которых упоминается культурное пространство, посвящена исследованию общих проблем культуры, пространство употребляется в них либо как фигура речи, либо как метафора. Другие исследователи обращают внимание на локальные характеристики культурного пространства: геокультуру (В. Н. Кузнецов, X. Дж. Ма-киндер, Ф. Ратцель, Н. С. Трубецкой, Н. В. Устрялов, С. Хантингтон, К. Ха-усхофер и др.); распространение и функционирование культурной информации (А. Моль); организацию культурного ландшафта (Д. С. Лихачев, И. И. Свирида и др.). Следует назвать также философские труды, в которых ставится задача анализа социального пространства (Г. Е. Зборовский, А. Н. Лой, В. К. Потемкин и А. Л. Симанов и др.). Однако везде культурные процессы рассматриваются «во вторую очередь», а исследовательский интерес сосредоточен на описании преимущественно экономических или социальных сторон общества, взятых под определенным углом зрения.

Между тем в классических работах М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, Л. Н. Гумилева, у полевых этнографов (П. Тейяр де Шарден, Э. Б. Тайлор, К. Леви-Строс и др.), социологов (Э. Дюркгейм, П. Сорокин и др.) уже были заданы определенные предпосылки для рассмотрения культурного пространства. Столь же интересную рефлексию по различным проблемам пространст-венности представляют труды постмодернистов (Ж. Делёз, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Деррида, В. А. Подорога). Кроме того, современные исследования сверхсложных открытых неравновесных систем (каковыми являются общество и культура) позволили увидеть основные параметры проблемы, а также её продуктивность для осмысления важнейших сторон человеческого бытия.

Анализ источников, близких к нашим задачам показывает, что вопросами культурного пространства занимались, помимо этнографов и антропологов, историки, искусствоведы, философы, изучающие эстетику, религию, духовную сферу общества, герменевтику. Но даже в исследованиях, специально посвященных проблемам культуры, эта тема пока еще не заняла подобающего ей места. Трудность анализа проблем, связанных с культурой, заключается в том, что до сих пор не выработана её дефиниция, обладающая необходимой полнотой. По сути дела каждый автор, обращаясь к проблемам культуры ведет речь о каких-то конкретных её проявлениях или о таких сторонах, которые интересуют его как исследователя. Теории, вырабатывающие системные определения культуры, имеют незначительный удельный вес в философии культуры. Кроме того, в них практически отсутствует всесторонняя проработка онтологических сторон культуры.

Среди множества различного рода теорий культуры наиболее разработанными являются аксиологические, деятельностные, семиотические, информационные теории. Несомненной заслугой большинства теоретических изысканий является фундаментальный вывод о том, что культура обладает системными свойствами. В научной литературе представлен значительный набор моделей культуры: эволюционистских (Э. Б. Тайлор, Дж. Фрэзер, Г. Спенсер и др.), функционалистских (Б. Малиновский, Т. Парсонс), социологических (О. Конт, Э. Дюркгейм, П. Сорокин, М. Вебер), цивилизационных (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби). К этому следует прибавить попытки построения синергетических моделей, оформившихся в последнее время (И. Пригожин, И. Стенгерс, С. П. Курдюмов, В. С. Степин, Е. Н. Князева, И. В. Мелик-Гайказян и др.). Каждая из этих моделей содержит позитивные положения и взгляды, необходимые для понимания системных свойств культуры.

Объектом исследования является бытие культуры — специфической разновидности бытия человека и общества.

Предмет исследования - структура культурного пространства как формы существования универсума культуры.

Среди тех, кто впервые употребил понятие культурного пространства, был Ф. Бродель, в своем труде, посвященном цивилизации, отметивший, что цивилизация - это «район, культурное пространство, собрание культурных характеристик и феноменов». Однако заметно, что для Броделя культурное пространство связано исключительно с локализацией определенных феноменов, с территорией их распространения.

Культурное пространство до сих пор практически не стало темой и проблемой философского исследования. Культура как социальный феномен зачастую осмыслялась в её оппозиции природе, независимо от того, какой аспект этого противостояния становился предметом анализа: сохраненные историей и современностью артефакты, процесс деятельности, система коммуникаций или отдельные конкретные разновидности и элементы (искусство, наука, мораль и пр.). Основной характеристикой культуры выступала категория времени, осмыслявшая процесс ее существования. В этом ключе центральными становятся вопросы возникновения, становления, развития, расцвета, завершения, гибели культуры или её отдельных элементов. По известному выражению Н. Бердяева, настоящее как бесконечно мало продолжающееся мгновение не может обладать реальностью, поскольку существует лишь в «зазоре» между прошлым и будущим.

Наше исследование посвящено категории культурного пространства, составляющей определенность и целостность культуры. В данной работе с позиций философии культуры обосновывается специфика только еще становящейся пространственной характеристики культуры. Вместе с тем исследование такого рода категории предполагает и выявление её структурных элементов, сущности и феноменологии каждого из этих элементов.

Автор исходит из того, что исследование категории культурного пространства имеет и теоретическое, и практическое значение. В диссертационной работе представлены как традиционные, проверенные многими поколениями ученых взгляды на культуру, её основные характеристики и дефиниции, так и новые теоретические положения, позволяющие выявить и обосновать целостность и определенность культуры во всех формах её проявления.

Цели и задачи исследования

Цель работы состоит в выявлении основных структурных особенностей культурного пространства как целостности.

Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

1. осуществить классификацию основных дефиниций культуры, на основании чего выдвинуть дефиницию, представляющую культуру как целостность, выработать способ релевантного её исследования;

2. выявить модальность и основные онтологические характеристики культуры;

3. обосновать философско-категориальный статус культурного пространства;

4. представить структуру культурного пространства; выяснить особенности каждого элемента структуры;

5. установить специфику взаимодействия сверхсложных открытых систем (природа — человек - общество - культура), а также характер связей между ними;

6. определить место человека в системе культурного пространства мира;

7. раскрыть возможности системы образования как механизма взаимодействия структурных элементов культурного пространства.

Методологическая основа исследования

В качестве основного методологического принципа автор использовал диалектический системно-структурный подход к анализу культуры, бытий-ствующей как в динамике, так и в статике. Диалектический метод позволяет выявить взаимодействия необходимого и случайного, возможного и действительного, темпорального и пространственного, становящегося и ставшего.

Автор опирался с одной стороны, на диалектику Лейбница и Канта, с другой стороны, в качестве фактора, «снимающего» ограниченность лейбни-цеанской диалектики, были использованы отдельные положения синергети-ческого подхода.

Культура в нашем исследовании выступает как сложная саморазвивающаяся система, в которой любой её элемент является культурной монадой. Лейбницианское понятие монады представляется наиболее адекватным для изучения явлений культуры, поскольку в каждом культурном явлении присутствует принятая Лейбницем для монады одухотворенность; — в нашем исследовании она актуализируется как человеческая компонента, имманентно присущая любым артефактам. «Мировая линия» Лейбница, на которой каждая точка обладает неповторимостью и повторяемостью, отлична от других и тождественна им, замкнута по отношению к внешним влияниям и одновременно обусловлена всеми предыдущими и последующими единицами.

Принцип предустановленной гармонии, принятый в философии Лейбница позволяет выявить модальность культуры как упорядочивающего начала.

Для сегодняшнего уровня развития наук установление одного лишь фактора линейности развития может воспрепятствовать полноценному теоретическому анализу. Разработанные методы синергетических исследований дают возможность интерпретировать постулированные Лейбницем отступления от линейности общего развития как бифуркационный процесс, с одной стороны, усложняющий процесс бытия культуры, с другой — выявляющий её полноту в системе бытия культуры. Развитие культуры в рамках такого подхода понимается как нелинейный процесс, характерный для любой сверхсложной неравновесной самоорганизующейся открытой системы.

Для анализа культурного пространства использовались в качестве основания общефилософские теории пространства-времени, выработанные мировой философией и развивавшиеся от геометрических постулатов к представлениям о физическом, химическом, биологическом и социальном пространстве-времени. При исследовании своего предмета автор опирался на труды геополитиков, социологов, семиологов, психологов и культурологов, а также на теоретические положения таких ученых, как Ж. Адамар, Н. С. Булгаков, В. М. Видгоф, Г. Гадамер, Г. В. Гегель, Т. Гоббс, В. Гумбольдт, А. Я. Гуревич, М. С. Каган, И. Кант, Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов, Г. В. Лейбниц, А. Н Лой., А. Ф Лосев., Ю. М. Лотман, М. К. Мамардашвили, А. Моль, X. Ортега-и-Гассет, И. Пришжин, П. Сорокин, А. Дж. Тойнби, Э. Фромм, О. Шпенглер, К. Ясперс и др.

Научная новизна исследования

1. Предложена авторская классификация основных школ и направлений в культурологии, имеющая методологическое значение. Обоснованы особенности каждой из школ и направлений, выявлены их достоинства и границы интерпретации. На базе этой классификации представлен специфический метод исследования культуры.

2. Выработан концептуальный подход к осмыслению культуры как состояния человеческого бытия, что углубляет существующую теорию культуры и позволяет построить целостную модель культуры в её пространственно-временных характеристиках.

3. Предложена типология пространства в философии и культурологии, имеющая теоретико-методологическое значение для философии и культурологии.

4. Культурное пространство представлено как системная целостность четырех уровней: культурное пространство окружающей среды, культурное пространство социума, культурное пространство коммуникации и культурное пространство интеллекта. В контексте настоящего исследования важнейшим принципом является взаимодействие всех составляющих и, одновременно, их качественное своеобразие.

5. Исследование культурного пространства в процессе его теоретического изучения вычленение в нем специфических уровней продемонстрировало, что данная структура может быть осмыслена как системообразующее начало культуры, позволяющее концептуализировать её целостность. В результате этого исследования появляется возможность, выделив основные виды бытия: бытие природы, бытие социума, бытие человека и бытие культуры, более полно рассмотреть способ и формы бытия культуры.

6. Основные теоретические положения работы позволяют предложить практические пути и средства введения субъекта в систему культурного пространства, что продемонстрировано автором в учебном пособии «Мир культуры: Основы культурологии».

Теоретическая и практическая значимость исследования

Материалы и выводы диссертации позволяют выявить один из основных видов бытия культуры во взаимодействии её с бытием природы, человека, общества. Предметная область культурного пространства не принадлежит к числу разработанных. Данное диссертационное исследование вносит определенные изменения в традиции рассмотрения культуры и её основных феноменов. В контексте теории значимыми являются следующие положения:

-теоретическая разработка понятия «культурное пространство»;

- исследование специфики этого явления в соотнесении с геометрическим, географическим, социальным пространством;

- рассмотрение структуры культурного пространства;

- выявление особенностей всех уровней и форм культурного пространства и осуществления анализа как объективного, так и субъективного аспектов этого явления;

- в работе собран материал, касающийся эволюции теоретических представлений о пространственно-временных формах различных видов бытия;

- в исследовании применен диалектический метод Лейбница в его более современной интерпретации, «снимающей» сугубо идеалистическую трактовку культурной единицы (монады);

- предложена дефиниция культуры, уточняющая и углубляющая уже имеющиеся в репрезентативной литературе, которая предполагает выработку необходимых и достаточных оснований для изучении культуры;

- культура представлена как сверхсложная открытая саморазвивающаяся система.

Теоретические выводы автора могут быть учтены и использованы в специализированных исследованиях культурных процессов, в дальнейшей разработке и изучении философско-культурологических проблем культуры.

Практическую значимость представляет собой учебное пособие «Мир культуры: Основы культурологии», рекомендованное Министерством образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений. Пособие написано в соответствии с основными теоретическими положениями диссертационной работы.

Положения, выносимые на защиту

1. Культура представляет собой состояние человеческого бытия, облаг дая как и любая форма бытия не только временными, но и специфическими пространственными характеристиками.

2. Типология пространства основывается как на сложившихся в естественных науках представлениях о геометрических и географических его характеристиках, о социальном пространстве, обладающем специфической модальностью, так и на вычленении виртуального и культурного пространства. Все типы пространственности как и все типы бытия взаимодействуют, взаимопроникают, но не перекрывают друг друга, обладая единством в неповторимости.

3. Культурное пространство обладает особой структурой, включая в себя культурное пространство природы, культурное пространство социума, культурное пространство коммуникации и культурное пространство интеллекта. Каждая разновидность культурного пространства имеет свою специфику и внутреннюю организацию.

4. Культура выступает как специфическая целостность природного, социального и человеческого начал, сохраняющих качественное своеобразие. Она актуализируется как феномен, объединяющий эти начала, обладая системным свойством, являясь гармонией «мер природного и социального» (Гераклит).

5. В системе культурного пространства человек является системообразующим началом, агентом, конструктом и субъектом культуры. Место человека в культурном пространстве определяет центр и периферию культуры.

6. Система образования, реализуя механизм преемственности в социальной жизни, должна обладать возможностями введения человека в систему культурного пространства и, таким образом, осуществлять целостность культуры.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библио

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структура культурного пространства"

Общие выводы

Культура неоднократно была объектом различных исследований. Однако многие теории рассматривали чаще всего отдельные стороны культуры, что позволило сконцентрировать неисчерпаемый багаж фактов, особенностей, принципов и пр. Но в ходе таких исследований не учитывались системные свойства культуры, она не рассматривалась как целостность, поскольку в основном изучались формы её исторической изменчивости.

По этим признакам развитие локальных культур часто представлялась как процесс, основанный на каком-либо одном взятом в качестве центрального элементе. В этой связи специфика каждой культуры не представляла собой качественной определенности, либо такая определенность выглядела как процесс стихийный, опирающийся исключительно на случайности истории. Сложившаяся ситуация продиктовала сформулировать пространственную парадигму исследования культуры, выделив категорию культурного пространства и рассмотрев её структуру.

Перспективы применения результатов исследования.

Одной из перспектив данного исследования является использование его результатов как базы для дальнейших научных изысканий и разработок. Предпринятый нами анализ культуры показал, что пространственная парадигма изучения культуры является принципиально новым направлением, в котором еще не все стороны выглядят совершенно проработанными и изученными.

Другого рода перспектива связана с развитием гуманистического образования, готовящего его участников к сохранению, освоению и творческому преобразованию культуры в соответствии с тем измерением, которое определено человеку и человечеству самим Бытием.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Человек, выйдя в свое время из природы, вошел в культуру. Когда человек, по выражению Э. Фромма, «оказался дезертиром» природы, она возникла перед ним как объект, достойный познания. Лишь тогда, когда началось отчуждение человека от культуры, культура стала предметом и объектом исследований. Осмысление культуры как системы артефактов, как системы ценностей и норм, как деятельности, творчества, знаковых систем и смыслов раздробило её на отдельные сферы, часто не воспринимаемые как взаимосвязанные. «Частичность» человека, корни которой ведут в XVIII и особенно в XIX век, обернулась разрозненностью и расколом общественных отношений сначала в масштабах одного государства, а затем — в мировом. Мировоззренческой реакцией на этот процесс становится постмодернизм, запечатлевший эту частичность и разорванность мира в понятиях «шизосубъ-ект», «шизоанализ», «деконструкция», «ризома», «ландшафт мышления» и т.д. Распад системы ценностей в науке, религии, философии, морали — т.е. в тех системах, которые главной функцией считали построение целостной картины мира, представление мира как хаоса довершает процесс разъятия мира. Процесс, начатый еще модернизмом, ознаменовался «отказом» от времени, что, по выражению Л. Г. Ионина, привело к «заколдовыванию» мира, т.е. к отрицанию рационалистических путей его познания.

Однако современность, отметив пристальный взгляд постмодернизма на кризисные явления культуры и сложность человека как явления культуры, делает акцент на поиске путей выхода человечества из обострения противоречий любого рода, т.е. к определенному «расколдовыванию» мира и осмыслению путей его развития. Изменяющийся облик общества обнаружил приоритет культуры во всех сферах человеческой жизни, в связи с чем усилился интерес к её бытию, онтологическим и структурным особенностям к её модальности и роли в мире.

В значительной степени вскрылась роль культуры как системообразующего начала всей общественной жизни, начала, придающего ей целостность. Культура предстала перед анализом как качественная специфичность каждого конкретного общества, поэтому только философско-культурологи-ческий взгляд позволил выделить в Универсуме соотнесенность общества с природой, с социальными организмами, с системой коммуникаций и с человеческим фактором. Понимание культуры как способа бытия определило и её понимание как парадигмы жизни в целом, а в этой связи и как общезначимого и единственного образа выживания человечества. Мы убеждены, что исследования культуры - первостепенная научная и общечеловеческая задача.

Итоги диссертационного исследования

Множественность дефиниций культуры раскрывает сложность анализируемого феномена, но и одновременно предоставляет возможность сопоставить существующие школы и направления и обозначить культуру как способ человеческого бытия, сделав акцент на каждом слове. Многообразие как культур, так и попыток выработать исчерпывающую дефиницию зафиксировало культуру как «явленность» одного из способов бытия в сопоставлении с бытием общества, природы и человека.

Методом анализа культуры, релевантным специфике исследуемого явления может быть только диалектический метод, причем наиболее адекватной становится диалектика Лейбница, предлагающая изучение мира через систему взаимодействия монад, несущих в себе одушевленность культурного явления и противоречивость вкупе с взаимодействием. Односторонность и линейную направленность лейбницеанской диалектики «снимает» синерге-тический подход к анализу сверхсложной нелинейной неравновесной саморазвивающейся системы, каковой и является культура.

Онтологический подход к исследованию культуры как способа бытия становится выявление его пространственно-временных критериев. В сравнении с исследованием исторической изменчивости культуры, пространственная парадигма представляет культуру как «ставшее», обладающее целостностью и структурной определенностью, включая в себя культурное пространство природы, социума, коммуникации и интеллекта. Каждый элемент общей культурной целостности обладает своими особенностями, являясь как равно-родственный феномен по отношению к специфике собственного бытия каждой отдельно рассматриваемой сферы.

Особое место в Универсуме занимает человек, его возможности и формы актуализации. Человек выполняет тройственную роль: субъекта, конструкта и агента культуры, поэтому введение человека в мир культуры и социума - это введение его в общую систему бытия, расширение его потенциала, утверждение многоуровневости в системе реализации его возможностей. Культура существует как внешнее и внутреннее пространство человеческого существования, поэтому культурное пространство человека - это пространство его универсальности.

Путь к такой универсальности человек современного мира не в состоянии преодолеть стихийно или окказионально. Центральным звеном, осуществляющим приобщение человека к культуре мира, предлагающим актуализировать богатство своих задатков в деятельности становится образование, которое может стать успешным только на базе реализации гуманистических принципов.

Список научной литературыБыстрова, Анна Натановна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Августин Аврелий. Исповедь. - М.: Республика, 1992. - 335 с.

2. Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. М.: Советское радио, 1979. - 152 с.

3. Алексеев П. В., Панин А. В. Философия. М.: Проспект, 2004. - 608 с.

4. Антология мировой философии: В 4 т. — М.: Мысль, 1969.

5. Аристотель. Сочинения: В 4 т. М.: Мысль, 1983.

6. Аршинов В. И., Климонтович Ю. Л., Сачков Ю. В. Естествознание и развитие: Диалог с прошлым, настоящим и будущим/Послесловие к книге И. Пригожина и И. Стенгерс Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - С. 406-422.

7. Аршинов В. И., Свирский Я. И. От смыслопрочтения к смыслопоро-ждению.// Вопросы философии. 1992 - № 2. - С. 145-152.

8. Астафьева О. Н. Компьютерная виртуальная реальность и искусство (к вопросу о расширении эстетического опыта личности) // Виртуальные реальности. М.: Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998 - С. 141-144.

9. Ахундов М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция; перспективы. -М.: Наука, 1982. 222 с.

10. Балдин А. Чистые числа // «Октябрь».- 2002.- № 1- С. 185-187.

11. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика М.: Издательская группа «Прогресс», УНИВЕРС, 1994. - 616 с.

12. Барт Р. Семиотика как приключение. «Писать» непереходный гла-гол?//Мировое древо. - 1993. - №2. - С. 79-92.

13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972 - 470 с.

14. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965. - 343 с.

15. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе, Эпос и роман.- СПб.: Азбука, 2000. 304 с.

16. Белинский В.Г. Избранные сочинения. М.;Л.: Художественная литература, 1949.- 1093 с.

17. Бергсон А. Собр. соч.: В 4 т. М.: Московский клуб, 1992.

18. Бергсон А. Творческая эволюция М.: Терра, 2001. - 384 с.

19. Бернал Дж. Наука в истории общества. М.: Иностранная литература, 1956. - 735 с.

20. Беспалько В. П. Теория учебника: Дидактический аспект. М.: Педагогика, 1988. - 160 с.

21. Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. М.: Наука, 1973- 270 с.

22. Богораз (Тан) В. Г. Эйнштейн и религия: Применение принципа относительности к исследованию религиозных явлений. М.; Пг.: Френкель, 1923.- 119 с.

23. Боннар А. Греческая цивилизация: В 3 кн. М.: Искусство, 1992.

24. Бор Н. Атомная физика и человеческое понимание. М.: Иностранная литература, 1961,- 151 с.

25. Бродель Ф. Динамика капитализма. — Смоленск: Полиграмма, 1993. 123 с.

26. Бродель Ф. Структуры повседневного: возможное и невозмож-ное//Материальная цивилизация, экономика и капитализм ХУ-ХУШ вв.: В 3 т. М.: Прогресс, 1986.

27. Бруно Дж. О героическом энтузиазме. — М.: Гослитиздат, 1953. —212 с.

28. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.: Наука, 1990. - 413 с.

29. Бунге М. Пространство и время в современной науке // Вопросы философии. 1970. -№ 7. - С.81-92.

30. Быстрова А. Н. Мир культуры (Основы культурологии). Учебноепособие. 2-е изд., испр. и доп.- М.: Издательство Федора Конюхова; Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА». 2002. - 712 с.

31. Быстрова А. Н. Проблема культурного пространства (опыт философского анализа). Новосибирск: Издательство СО РАН, 2004. - 240 с.

32. Быстрова А. Н. Введение в теорию культуры. Методическое пособие. Новосибирск: СГУПС (НИИЖТ), 1999. - 97 с.

33. Быстрова А Н Специфика взаимодействия культуры и истории // Вестник ТГУ. Серия: Философия, культурология, филология. 2004, №282-Июль.- С. 39-46.

34. Быстрова А. Н. Человек, культура, история В сб. Философия. Наука. Культура. Вып.З / Под ред. В. В. Ильина. — М.: Издательство МГУ, 2004. — С. 71-78

35. Быховская И. М. «Человек телесный» в социокультурном пространстве и времени (очерки социальной и культурной антропологии). — М.: Физкультура, образование, наука, 1997. -209 с.

36. Быченков В. М. «Ничто» как «другой». Виртуальное измерение социальной реальности // Виртуальные реальности.: Труды лаборатории вир-туалистики. М.: Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998.- С. 19-23.

37. Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1972.

38. Вернадский В.И. Живое вещество. М.: Наука, 1978. -358 с.

39. Вернадский В. И. Пространство и время в неживой природе // Размышления натуралиста: В 2 кн. М.: Наука, 1975 — С. 165- 173.

40. Видгоф В. М. Целостность эстетического сознания. — Томск: Издательство ТГУ, 1992. 153 с.

41. Виртуальные реальности: Научные труды Центра профессиональной ориентации/Российская академия наук, центр виртуалистики. Институт человека М.: Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998. -Вып. 4.-212 с.

42. Возрождение городов через культуру. СПб.: Нотабене, 2000. - 87 с.

43. Вольтер. Философские письма. М.: Наука, 1988. - 75 с.

44. Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М.: Наука, 1982.

45. Гадамер Г. Г. Актуальность прекрасного. — М.: Искусство, 1991. — 367 с.

46. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с.

47. Гегель Г. В. Ф. Философия религии в 2 томах. М.: Мысль, 19751977.

48. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 2 т. М.: Мысль, 1975.

49. Гербарт И. Ф. Избранные педагогические сочинения. М.: Учпедгиз, 1940.-292 с.

50. Гердер И. Идеи к философии истории человечества- М.: Наука, 1977.- 698 с.

51. Герцен А. И. Избранные философские произведения: В 2 т. М.: Госполитиздат, 1948.

52. Герцен А. И. Письма издалека. М.: Современник, 1981. - 463 с.

53. Гессен С. И. Основы педагогики: Введение в прикладную философию. М.: Школа-Пресс, 1995. - 448 с.

54. Гоббс Т. Избранные произведения: В 2 т. — М.: Мысль, 1964.

55. Громыко Н. В. Интернет и постмодернизм их значение для современного образования/Вопросы философии — 2002 - №2. - С. 175-180.

56. Гулыга А. Немецкая классическая философия. М.: Мысль, 1986. —334 с.

57. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.451 с.

58. Гумилев Л. Н. Этносфера: История людей и история природы. — М.: «Экопрос», 1993. 544 с.

59. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984-350 с.

60. Гуревич П. С. Философия культуры. М.: Аспект-Пресс, 1995.280 с.

61. Гусинский Э. Н., Турчанинова Ю. И. Введение в философию образования. М.: Логос, 2001 - 224 с.

62. Гуссерль Э. Логические исследования. СПб.: Книгоиздательство «Образование», 1909.-224 с.

63. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. - 574 с.

64. Дао дэ дзин. СПб.: Азбука, 1999.- 191 с.

65. Декарт Р. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1950.712 с.

66. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998. - 384 с.

67. Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Логос, 1998. - 263 с.

68. Делез Ж. Тайна Ариадны//Вопросы философии. 1993- № 4. - С. 48-57

69. Делез Ж. Гваттари Ф. Ризома /http://www.filosoft.tsu.ru/risoma.htm

70. Донских О. А. Проблема осознания текста в истории европейской культуры//Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989. - С. 35-70

71. Донских О. А. Три шага Я // ТвхУП ураццат1кт| (Искусство грамматики) Вып. 1. Новосибирск, 2004. - С. 119-131.

72. Древняя русская литература. Хрестоматия. 2 изд., доп. — М.: Просвещение, 1988. 429 с.

73. Дробницкий О. Г. Мир оживших предметов. — М.: Политиздат, 1967.-351 с.

74. Дубнищева Т. Я. Концепции современного естествознания. Новосибирск: ЮКЭА, 2003- 832 с.

75. Дьюи Дж. Введение в философию Воспитания. М.: ЦК Всероссийского Союза Работников Просвещения, 1921.-63 с.

76. Дьюи Дж. Демократия и образование. — М.: Педагогика-Пресс, 2000. 383 с.

77. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Канон, 1996.-432 с.

78. Ерасов Б. С. Социальная культурология. — М.: Аспект-пресс, 1996. —591 с.

79. Зборовский Г.Е. Пространство и время как формы социального бытия. Свердловск, 1974. — 208 с.

80. Зиммель Г. Избранное: В 2 т. М.: Юристъ, 1996.

81. Зубов В. П. Леонардо да Винчи. М.; Л.: Издательство АН СССР (Ленинградское отделение), 1962. -372 с.

82. Идиллии и эпиграммы, Феокрит, Мосх, Бион. — М.: Художественная литература, 1958. 224 с.

83. Ильенков Э. В. Об эстетической природе фантазии//Вопросы эстетики. Сборник статей. — № 6. М.: Искусство, 1964 - С. 46-92.

84. ИльенковЭ. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991. — 463 с.

85. Ионин Л. Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.- 278 с.

86. История всемирной литературы: В 9 т. М.: Наука, 1987

87. История китайской философии. М.: Прогресс, 1989. - 551 с.

88. Каган М. С Диалектика бытия и небытия в жизни человеческого обществаУ/Личность. Культура. Общество. 2003. - Т. V. - Вып. 1-2 (15-16). -С. 33-56.

89. Каган М. С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. - 416 с.

90. Каган М. С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа). М.: Политиздат, 1974. - 328 с.

91. Кант И. Основы метафизики нравственности. — М.: Мысль, 1999. — 1472 с.

92. Кант И. Сочинения: В 6 т. М.: Мысль, 1966.

93. Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. - 709 с.

94. Кармин А. С. Культурология: культура социальных отношений. — СПб.: Лань, 2000. 128 с.

95. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.780 с.

96. Классика геополитики. XX век: Сб./Сост. К.Королев. М.: ООО ACT, 2003.-731 с.

97. Князева Е. Н. Синергетический вызов культуре // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс-традиция, 2000. - С.243-261.

98. Ковалевская Е. В. Компьютерные виртуальные реальности: некоторые философские аспекты // Виртуальные реальности. — М.: Центр виртуали-стики Института человека РАН, 1998.- С. 37-41.

99. Кови Стивен Р. 7 навыков высокоэффективных людей. — Минск: Парадокс., 1998.-385 с.

100. Конев В. А. Онтологические особенности мира человека. Самара, 2003.-93 с.

101. Конт О. Курс положительной философии: В 6 т.— Т. 1 СПб.: Посредник, 1900. - 302 с.

102. Конфуций и его школа. М.: Издательский дом Шалвы Амона-швили, 1996. - 176 с.

103. Копнин П .В. Гносеологические и логические основы науки. М.: Мысль, 1974.-567 с.

104. Кузанский Н. Сочинения. М.: Мысль, 1980. - 456 с.

105. Кузнецов В. Н. Геокультура: Основы геокультурной динамики безопасности в мире XXI. М.: Книга и бизнес, 2003. - 632 с.

106. Культура Византии IV — первой половины VII в./Под ред. З.В.Удальцовой. М.: Наука, 1984. - 725 с.

107. Культурология / Н. Г Багдасарьян, Г. В.Иванченко, А. В. Литвин-цева и др. ; Под ред. Н. Г. Багдасарьян.-4 изд. Испр. М.: Высшая школа, 2002.-511 с.

108. Ларошфуко Ф. де. Максимы., Паскаль Б. Мысли., Лабрюйер Ж. де. Характеры. -М.: Художественная литература, 1974,- 543 с.

109. Лао цзы. Дао дэ дзин. Новосибирск, 1995. -154 с.

110. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992.-374 с.

111. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. -М.: Атеист, 1930. 339 с.

112. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1999. —392 с.

113. Леви-Строс К. Путь масок. М.: Республика, 2000. - 399 с.

114. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1985.535 с.

115. Лейбниц Г.В. Избранные философские произведения. М.: Образование, 1908.-338 с.

116. Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разуме. М.; Л.: Соц-экгиз, 1936.-484 с.

117. Лейбниц Г. В. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1982.

118. Лихачев Д. С. Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. СПб: Наука; С-Петербургское отделение, 1991. - 372 с.

119. Лихачева В. Искусство Византии IV -XV вв. Л.: Искусство; Ленинградское отделение, 1986. - 308 с.

120. Л ой А. Н. Социально-историческое содержание категорий «пространство» и «время». — Киев: Наукова думка, 1978. — 135 с.

121. Ломоносов М. И. О воспитании и образовании. М.: Педагогика, 1991.-339 с.

122. Лосев А. Ф. Античный космос и современная наука//Бытие. Имя. Космос. -М.: Мысль, 1993.- 958 с.

123. Лосев А. Ф. Дерзание духа. — М.: Политиздат, 1988. 366 с.

124. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Из ранних произведений. М.: Правда, 1990.-655 с.

125. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.-525 с.

126. Лосев А. Ф. Философия культуры // Дерзание духа. М.: Политиздат, 1988.-С. 218-238.

127. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1978. -623 с.

128. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. - 704 с.

129. Лукреций. О природе вещей. — М.: Издательство АН СССР, 1958.260 с.

130. Ляткер Я. А. Декарт. М.: Мысль, 1973. - 198 с.

131. Ляхович Е.С., Ревушкин A.C. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск, 1998. — 580 с.

132. Макиндер X. Дж. Географическая ось истории//Классика геополитики. XX век. М.: ООО ACT, 2003.- С. 7-32

133. Малиновский Б. Научная теория культуры. М.: О.Г.И., 1999.206 с.

134. Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. М.: Аграф, 2002. —320 с.

135. Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии. М.: Ар-гаф, 2002. - 320 с.

136. Мамардашвили М. К. Эстетика мышления. — М.: Московская школа политических исследований, 2000. 414 с.

137. Мандельштам О. Э. Слово и культура: Статьи. М.: Советский писатель, 1987.-320 с.

138. Маркарян Э. С. Очерки теории культуры. Ереван: Издательство АН Арм. ССР, 1969. - 228 с.

139. Маркс К. Энгельс Ф. Об искусстве: В 2 т. М.: Искусство, 1976.

140. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание.- Т. 42. -М.: Госполитиздат, 1974.

141. Межуев В. М. Культура и история. М.: Политиздат, 1977. - 199 с.

142. Мелик-Гайказян И. В. Информация и самоорганизация (Методологический анализ). Томск, 1995.- 176 с.

143. Мелик Гайказян И. В. Информационные процессы и реальность. -М.: Наука, ФИЗМАТЛИТ, 1997.- 191 с.

144. Мелик-Гайказян И. В., Мелик-Гайказян М. В., Тарасенко В Ф. Методология моделирования нелинейной динамики сложных систем. М.: Наука, ФИЗМАТЛИТ, 2001. - 272 с.

145. Михайлов Ф. Т. Загадка человеческого «Я». — М.: Политиздат, 1976.-287 с.

146. Монтень М. Опыты: В 3 кн. М.: Голос, 1992.

147. Монтескье Ш. О духе законов//Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. - 800 с.

148. Монтескье Ш. Персидские письма. М.: Госполитиздат, 1956. —379 с.

149. Моль А. Социодинамика культуры. М.: Прогресс, 1973. - 406 с.

150. Мостепаненко А. М. Пространство и время в макро-, мега- и микромире. М.: Политиздат, 1974. - 240 с.

151. Мотрошилова Н. В. Феноменология//Современная буржуазная философия. М. : Изд. МГУ, 1972. - 461 -510 с.

152. Мотылева Т. Л. О времени и пространстве в современном зарубежном романе/Ритм, пространство и время в искусстве и литературе. — Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1974-С. 186-200.

153. Мунье Э. Манифест персонализма. М.: Республика, 1999. - 559 с.

154. Мурина Е. Б. Проблемы синтеза пространственных искусств. М.: Искусство, 1982 - 192 с.

155. Назаретян А. П. Синергетическая модель антропогенных кризисов: к количественной верификации гипотезы техно-гуманнитарного баланса // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс-Традиция, 2000 - С. 458-467.

156. Нарский И. С. Готфрид Лейбниц. -М.: Мысль, 1972. 218 с.

157. Нарский И. С. Западно-европейская философия XVII века. М.: Высшая школа, 1974. - 379 с.

158. Носов Н. А. Виртуальная психология. М.: Аграф, 2000. - 432 с.

159. Носов Н. А., Жданов В. Ф. Виртуальная психология творчест-ва//Виртуальные реальности. М. Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998-99-103 с.

160. Омар Хайям. Рубайи. М.: ТОО «Летопись», 1997. - 463 с.

161. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М.: ООО ACT, 2001. - 509 с.

162. Ортега-и-Гассет X. Размышления о технике//Вопросы философии. 1993. -№ 10.-С. 32-68.

163. Ортега-и -Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991.-588 с.

164. Осадная башня штурмующих небо/Избранные тексты из Великой французской энциклопедии XVIII века. Л.: Дет. лит., 1980. - 271 с.

165. Панкратов А. В. О различном понимании термина «виртуальная реальность»//Виртуальные реальности. — М.: Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998. 116-122 с.

166. Парахонский Б. А. Язык культуры и генезис знания. — Киев: Нау-кова думка, 1988 -210 с.

167. Пенроуз Р. Структура пространства-времени. М.: Мир, 1972. —183 с.

168. Печчеи А. Человеческие качества.- М.: Прогресс, 1980.-312 с.

169. Платон. Сочинения: В 4 т. -М.: Мысль, 1976.

170. Подорога В. А. Метафизика ландшафта: Коммуникативные стратегии в философии и культуре XIX-XX в. М.: Наука, 1993. - 150 с.

171. Потемкин В. К., Симанов А. Л. Пространство в системе мира. -Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1990.- 176 с.

172. Поэзия и проза Древнего Востока / Общ. ред. И. Брагинский. М.: Художественная литература, 1973. - 735 с.

173. Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М.: Наука, 1985 - 327 с.

174. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос квант. К решению парадокса времени. М.: Едиториал УРСС, 2003.- 140 с.

175. Пригожин И. Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой — М.: Прогресс, 1986. — 423 с.

176. Природа в культуре Возрождения: Сб. ст. / РАН, Научный совет по комплексным проблемам истории мировой культуры-М.: Наука, 1992. — 237 с.

177. Пропп В. Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. — М.: Наука, 1976.-325 с.

178. Пространство и время. Киев: Наукова думка, 1984 - 294 с.

179. Пуанкаре А. О науке. М.: Наука, 1983. - 560 с.

180. Пятигорский А., Мамардашвили М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Языки русской культуры, 1997. - 224 с.

181. Радхакришнан С. Индийская философия: В 2 т. М.: МИФ, 1993.

182. Раушенбах Б. В. Пространственные построения в живописи. — М.: Наука, 1980.-288 с.

183. Рейман П. Основные течения в немецкой литературе 1750-1848. — М.: Иностранная литература, 1959. — 524 с.

184. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М.: Прогресс, 1989.-344 с.

185. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. СПб.: Издательство «Образование», 1911,- 195 с.

186. Роллан Р. Жизнь Рамакришны. СПб.: Азбука, 2000. - 313 с.

187. Ротенберг В. С., Аршавский В.В. Поисковая активность и адаптация. М.: Наука, 1984. - 193 с.

188. Русские просветители (От Радищева до декабристов): В 2 т. М.: Мысль, 1966.

189. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права. М.: Соцэкгиз, 1938. — 124 с.

190. Руссо Ж.-Ж. Юлия, или Новая Элоиза. М.: Художественная литература, 1968 - 721 с.

191. Сансоне В. Камни, которые надо спасти. М.: Мысль, 1986. - 236 с.

192. Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. М.: Наука, 1987. —438 с.

193. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература. М.: Флинта: Наука, 2000. - 608 с.

194. Слепухов Г.Н. Художественное пространство и время как объект философско-эстетического анализа: Автореф. дисс. .канд. Филос. наук. — М., 1979.-24 с.

195. Сноу Ч. П. Две культуры. М.: Прогресс, 1973. - 143 с.

196. Сорокин П. А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997.-351 с

197. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. СПБ.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2000. — 1054 с.

198. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М.: Политиздат, 1992.-543 с.

199. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977.- 695 с.

200. Станистлавский К. С. Моя жизнь в искусстве. М.: Academia, 1936.-599 с.

201. Стародубцева JI. В. В лабиринтах сознания//Человек. -1999. -№№1,3-С. 60-71; 135-147.

202. Степашко JI.A. Философия и история образования. М.: Флинта. -2003. - 320 с.

203. Сухомлинский В. А. Воспитание и самовоспитание//Советская педагогика. 1965.-№ 12.-С. 34-41.

204. Тайлор Э. Б. Первобытная культура.-М.: Политиздат, 1989. 573 с

205. Тарковский А. Благословенный свет. Избранные стихотворения. — СПб.: Издательнство «Северо-Запад», 1993. 368 с.

206. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987 - 240 с.

207. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1989. - 194 с.

208. Ткачев. В. С. Идеалы русской интеллигенции. Иркутск: ИГЭА, 1998-232 с.

209. Тойнби А. Дж. Постижение истории. — М.: Айрис-Пресс, 2003 —640 с.

210. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник/Пер. с англ. 2 изд. М.: Айрис-Пресс, 2003 - 592 с.

211. Токарев С. А. Проблема общественного сознания доклассовой эпо-хи//Охотники, собиратели, рыболовы — JL: Наука, Ленинградское отделение, 1972. С. 236-279.

212. Топоров В. Н. Пространство культуры и встречи в нем//Восток-Запад. Сб. статей: Вып. 4. М.: Наука, 1989. - С. 6-18.

213. Тоффлер Э. Наука и изменение: Предисловие к книге И. Пригожи-на и И. Сенгерс «Порядок из хаоса». М.: Прогресс, 1986 - 11-33 с.

214. Тростников М. В. Пространственно-временные параметры в искусстве раннего авангардизма // Вопросы философии. 1995 - № 9. - С. 68-81.

215. Уваров А. И. Гносеологический анализ теории в исторической науке. Калинин, 1973. - 220 с.

216. Украинцев Б. С. Информация и отражение. Вопросы философии.- 1963. - № 2.- С. 26-38.

217. Уоллэйс Р. Мир Леонардо. М.: Терра, 1997. - 192 с.

218. Устрялов H. Элементы государства//Классика геополитики. XX век. М.: ООО ACT, 2003- 599-654 с.

219. Ушинский К. Д. Собрание сочинений: В 11 т. M., JL: Просвещение, 1948-1952.

220. Фаулз Дж. Аристос. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. - 432 с.

221. Фейербах JI. Избр. филос. соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1955.

222. Феномен человека. Антология/Сост. П.С. Гуревич. М.: Высшая школа, 1993.-349 с.

223. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983- 840 с.

224. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Изд. группа «Прогресс», 1993.-324 с.

225. Фрагменты ранних греческих философов. М.: Наука, 1989. - 575 с.

226. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1995. - 256 с.

227. Франк С. Смысл жизни. М.: ACT, 2004. - 157 с.

228. Фромм Э. Человек для себя. Минск, 2003. - 290 с.

229. Фромм Э. Психоанализ и этика М.: Республика, 1993. - 415 с.

230. Фуко М. Археология знания. Киев: НИКА-ЦЕНТР, 1996. - 208 с

231. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. — М.: Прогресс, 1977.-486 с.

232. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. — 576 с.

233. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993- 447 с.

234. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?//Полис. 1994. — № 1. -С. 33-57.

235. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО ACT, 2003. - 603 с.

236. Хаусхофер К. Границы в их геополитическом значении// Классика геополитики. XX век. М.: ООО АСТ, 2003. - 227-598 с.

237. Хрестоматия по истории древнего мира/Под ред. В.В. Струве: В 3 т. М.: Просвещение, 1950.

238. Цицерон М. Т. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1975. - 454 с.

239. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир, эпоха Просвещения. — М.: Политиздат, 1991. — 250 с.

240. Чучин-Русов А. Е. Единое поле мировой культуры: Кижли-концеп-ция. М.: Прогресс-традиция, 2002. — Кн. 1. — 664 с.

241. Швейцер А. Жизнь и мысли. М.: Республика, 1996. - 528 с.

242. Швейцер А. Культура и этика. М.: Прогресс, 1973. - 343 с.

243. Швейцер А. Упадок и возрождение культуры. М.: Прометей, 1993.-511 с.

244. Шиллер Ф. Собр. Сочинений в 7 томах. М.: Правда, 1957.

245. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука, 1993. - 592 с.

246. Шпенглер О. Пессимизм? М.: Крафт, 2003. - 296 е.

247. Шпет Г. Г. Явление и смысл: Феноменология как основная наука и её проблемы. Томск: Водолей, 1996. - 192 с.

248. Штуден JI. JI. Кризис сознания как культурный феномен. Дисс. на соискание ученой степени доктора культурологии. — Новосибирск, 2004. — 325 с.

249. Эйнштейн А. Предисловие к книге М. Джеммера «Понятие пространствам/Собрание научных трудов: В 4 т. М.: Наука, 1967. - Т. 4. - С. 344-348.

250. Эко У. Отсутствующая структура. СПб.: symposium, 2004 - 544 с.

251. Энгельмейер П. К. Философия техники. Выпуск третий. Наша жизнь. -M.: ZQON TEXNIKON, 1912. 94 с.

252. Эстетика Ренессанса: В 2 т. М.: Искусство, 1981.

253. Яновский Р. Г. О виртуальной реальности//Виртуальные реальности- М.: Центр виртуалистики Института человека РАН, 1998,- С. 134-138.

254. Японские пятистишия. М.: Художественная литература, 1971.273 с.

255. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994.527 с.

256. Benedickt R. Race, science and politics. New York, The Viking Press, 1945.-206 p.

257. Braudel F. On History. Chicago: University of Chicago Press, 1980.287 p.

258. Carver T. The essential factors of social evolution. Cambridge: Harvard University Hress, 1935. - 564 p.

259. Dewey J., Bently A.F. Knowing and known. Boston: Beacon Hress, 1949.-334 p.

260. Dewey J. Jak myslimy. Warszawa: PWN, 1957. - 146 S.

261. Drunhes J. et Vallaux C. Le geographie de l'historie. Paris: F. Alcan, 1921.-715 p.

262. Featherstone M., Hep worth m & Turner В/ The Body: social process and cultural theory. London: Sage publication Ltd, 1991. - 352 p.

263. Hall E.T. The Hidden Dimension. New-York: Anchor, 1969. - 217 p.

264. Hegel G.W. Gesammelte Werke/Hrsg. Von der Rheinisch-Westfeilischen Akademie der Wissenschaften. Hamburg, 1968. - 713 S.

265. Lotze Hermann. Mikrokosmos. Ideen zur Naturgeschichte und Geschichte der Menschheit. Versuch einer Antologie. Leipzig: Hirzel. - 1864 -305 S.

266. Mandrou R. Introduction a la Franct moderne, 1500-1640; essai de Psychologie historique. Paris: A. Michel. - 1960. - 400 p.

267. Ratzel F. Erde und Leben. Leipzig und Wien: Bibliographisches institut, 1901-02.-702 S.

268. RCheim G. The riddle of the sphinx. London, L. and Virginia Woolf at the Hogart press, and the Institute of psycho-analysis, 1934. - 302 p.

269. Sapir E. Language: An introduction to the study of speech, by Edward Sapir. New-York: Harcourt, Brace and company, 1921. - 258 p.

270. Thomas W. Primitive behavior, an introduction to the social sciences. -New York, N.Y.-London: MCGraw-Hill, 1937. 847 p.

271. Wissler C. An introduction to the social antropologie. New York: H. Holt and Company, 1929 - 392 p.

272. Young Kimball. An introduction in sociology. New-York: Cincinnati, 1934.-595 p.

273. Zeller E. Religion und Philosophie bei den Romern. Berlin: C.G. Lüderitzsche Verlagsbuchhandlung, 1866. -48 S.