автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Структура персонажа и принципы психологизма в рассказах Юрия Нагибина, 1960-1970-е гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура персонажа и принципы психологизма в рассказах Юрия Нагибина, 1960-1970-е гг."

На правах рукописи

ШЕСТАКОВА Татьяна Анатольевна

СТРУКТУРА ПЕРСОНАЖА И ПРИНЦИПЫ ПСИХОЛОГИЗМА В РАССКАЗАХ ЮРИЯ НАГИБИНА (1960-1970-е годы)

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

АВТОРЕФЕРАТ

Орел 2000

Диссертация выполнена на кафедре литературы Марийского государственного педагогического института.

Научный руководитель: доктор филологических наук

Муромский Вячеслав Петрович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Климова Галина Павловна кандидат филологических наук, доцент Куделько Наталья Александровна

Ведущая организация Марийский государственный университет

Защита состоится 27 ноября 2000 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета К 113.26.05 в Орловском государственном университете по присуждению ученой степени кандидата филологических наук (302015, г.Орел, ул. Комсомольская, 95).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан октября 2000 года.

Ученый секретарь специализированного совета

доцент, кандидат филологических науку^^&е^^ A.A. Вельская

U/S" (2- Н ksLChSh* К, S24fO

Ю.М. Нагибин - довольно заметная фигура в современной литературе, ,пывающая интерес и литературоведов, и лингвистов. Писателем пройден южный, противоречивый творческий путь, связанный с постоянными поисками в 5ласти художественных средств и с обращением к наиболее важным проблемам »временности. Несмотря на то, что его многосторонняя творческая деятельность здвергалась анализу и оценке в диссертациях, монографиях, статьях (И.А.Богатко, .И.Беляева, Н.С.Болотнова, А.П.Казаркин, В.Лавров, М.Ю.Новикова, Н.ППетрова, .ЛСоловьева, В.Ф.Холопова, И.И.Шпаковский, Л.С.Шепелева и др.), она еще трепет глубокого изучения и нового осмысления.

Обзор литературоведческих работ, посвященных главному жанру в творчестве З.Нагибина-рассказу, показывает, что с появления его первых произведений вни-ание исследователей привлек прежде всего герой его рассказов, в том числе осо-енности нагибинского психологизма, взаимодействие героя и автора и т.п.1 Придавая ценность большинства наблюдений, необходимо предпринять изучение лите-атурного персонажа в новеллистике Ю.Нагибина и принципов психологизма в но-ом аспекте, а именно: с точки зрения структуры, так как сам автор в определенный ериод творчества начал теоретически осмыслять и создавать литературного героя ак некую «конструкцию», как определенную систему составляющих ее взаимодей-гвующих элементов.

Актуальность настоящего исследования обусловлена, во-первых, тем, что с онятием структуры сегодня связываются многие эстетические проблемы и явления удожественной литературы; во-вторых, постоянным вниманием литературоведов к сихологизму и психологическому анализу в художественных произведениях, о чем видетельству.ет появление в последнее время как в отечественном, так и в зару-ежном литературоведении большого количества работ, посвященных этой пробле-ге; в-третьих, вновь возникшим интересом к творчеству Ю.Нагибина, процессом

-М.: Брябинз H.A. Пути раскрытия характеров в лирико-психологическом рассказе (Ю. Нагибин, С. Антонов, Ю. Каков). Дисс. ...канд. фнлол. наук, - Алма-Ата, 1972. Цивин Р.Д Художественная деталь и ее идейно-эстетические ункции в литературном произведении (С. Антонов, Ю. Нагибин, Ю. Казаков). Дисс. ...канд. филоя. наук. — Киев, 373. Островская В.Е. Русский советский лирико-психологический рассказ 70-х. Проблематика и поэтика О.Нагибин, Конецкий, Г.Семенов). Дисс. ...канд. филол. наук. - И., 1978. Соловьева Е.Л. Автор и герой в прозе ).М. Нагибина. Дисс. ...канд. филол. наук. - М., 1995 и др. Статьи Н.Атарова, М.Иофьева, Л.И. Кожемякиной, В. ахарова и др.

научного освоения его последних произведений и переосмыслением давно кзда! ных.

Научная новизна работы заключается в том, что литературный персона: рассказов Ю.Нагибина рассматривается в аспекте структуры; прослеживается эв( люция психологизма в связи с изменением взгляда писателя на природу человека, 1 структуру личности; расширяется представление о классический традиции в нове; листике Ю.М.Нагибина в связи с проблемой психологизма; устанавливается харш тер нагибинского психологизма, дается систематизация его принципов; до сих пс для исследования этой проблемы привлекались, главным образом, произведен« созданные им в относительно устойчивые с точки зрения эволюции художественно системы периоды, в диссертации внимание акцентируется на переходном перио; его творчества (конец 60 - середина 70-х годов), который характеризуется критик ми как «переломный», как «определенный творческий сдвиг».

Цель диссертационного исследования: выявить своеобразие персонажа наг бинской новеллистики на уровне его структуры и охарактеризовать основные при ципы психологизма.

Задачи исследования:

выявить в творчестве Ю.Нагибина его концепцию личности, изменен» произошедшие в понимании человека в период с конца 60-х до конца 70-х годов, связать новую концепцию личности с ее воплощением в образе современника;

рассмотреть элементы, организующие структурное единство персонал определить их соотношение и принципы их взаимодействия;

установить характер связи концепции личности, основных структуры] принципов персонажа с особенностями психологизма;

определить характер, уровень психологизма, приемы и средства пси> логического анализа;

обнаружить и проследить основные тенденции в эволюции нагибин« го психологизма, а именно: изменение уровня психологизма, его характера, сме его форм, выбор средств психологического анализа, ориентацию на иную (по ср; нению с ранним творчеством) классическую традицию.

При решении этих задач учитываются общие историко-литературные тенден-ги и особенности индивидуального творческого метода Ю.Нагибина.

Материал исследования: «Книга детства» и лирико-психологические расска-I 60 - 70-х годов, то есть рассказы, относящиеся к переходному периоду творчест-: писателя, а также «Чистые пруды», литературно-критические статьи, очерки, ин-рвью, письма, «ДневЕшки» Ю.Нагибина.

Методологической основой исследования явились труды отечественных и рубежных литературоведов, посвященные проблемам литературного персонажа, 'дожественной структуры и психологизма (М.М.Бахтин, В.В.Виноградов, .Я.Гинзбург, А.Б.Есин, Ю.М.Лотман, Е.А.Михеичева, О.Н.Осмоловскй, .В.Страхов, Ю.М.Тынянов, Б.А.Успенский, С.Е.Шаталов и др.), а также труды пси-элогов (Л.С.Выготский, А.Г.Ковалев и -др.). В соответствии с целью и задачами «сертации используются методы сравнительно-типологический и историко-¡нетический, в сочетании со структурным.

Практическая значимость работы определяется возможностью использова-ия материала диссертации при чтении курса лекций по истории русской литерату-ы XX века, а также для спецкурса и спецсеминара, посвященных проблемам лите-атурного героя и психологизма, творчеству Ю.Нагибина.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в докладах а научно-практических, конференциях в ЛГУ (1988), в Марийском государственном едагогическом институте (1990, 2000). Материалы диссертации были использованы ри проведении спецсеминара по проблемам психологизма в художественной лите-атуре, при чтении курсов «Введение в литературоведение» и «Теория литературы». >рагменты диссертации обсуждались на теоретическом семинаре кафедры литера-уры Марийского государственного педагогического института (1999), вся работа бсуждалась на заседании кафедры литературы Марийского государственного педа-эгического института (2000).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, римечаний, заключения и библиографии. Общий объем/Й?страниц, список исполь-эванной литературы включает 197 наименований.

Основное содержание работы

Во введении подводятся итоги изучения новеллистики Ю.Нагибина, харага ризуется степень изученности рассматриваемой в диссертации проблемы, обоси вывается актуальность, научная новизна исследования, формулируются цель и за/ чи, указывается материал исследования, в связи с выбором методологии аналг рассматриваются важнейшие теоретические категории (структура персонажа, пс хологизм, психологический анализ, их соотношение, их формы, приемы и средств мотивируется структура диссертации.

В первой главе «От «Чистых прудов» к «Книге детства»: эволюция конц( ции личности и своеобразие персонажа в художественной автобиографической п] зе Юрия Нагибина» прослеживается формирование у писателя новой концеш личности, исследуется ее художественное воплощение.

В первом разделе «Автобиографический герой: структура образа» анаш подвергаются не только художественные произведения («Чистые пруды» и «Кн. детства»), но и публицистика Ю.Нагибина, в первую очередь очерк 1978 года сква... как много в этом звуке...».

В очерке, во-первых, обнаруживается взгляд на человека как на «констр цию», трактовка явлений окружающей среды и эпохи, обусловивших формирова] личности, как «строительного материала»; во-вторых, расширение системы дет минантов - в нее включаются не только события и люди, но и произведения ис* ства, природа, характер местности и т.д.; в-третьих, явления окружающей деист тельности осмысляются в очерке как элементы, организующие структурное це личности, то есть как психические процессы (в очерке метонимически обознач( ощущения, восприятия, память, мышление и воображение, эмоции и волевые г цессы) и как психические свойства (закрепившиеся процессы); в-четвертых, ст| тура личности мыслится как двухуровневая (сознательное и бессознательное) пятых, писателя интересует и то, как, в каком виде отдельные «детали» «строил ного материала» входят в состав целого.

Такое понимание человека нашло выражение и в структуре персонажа «К? детства». Чтобы отчетливее представить изменения, произошедшие в концеп

шности и структуре персонажа, в данной главе проводится сопоставление «Книги :тства» с более ранним автобиографическим циклом Ю.Нагибина «Чистые пруды».

Главная задача автора «Книги детства» - показать, как в процессе взаимодей-'вия человека со средой формируется его духовный мир. Элементами персонажа 1К системы являются не только свойства характера и особенности темперамента :ак в «Чистых прудах»), но и психические процессы, свойства и состояния. Разверстые описания восприятия, воображения и ощущений занимают значительное ме-го в повествовании. Вторая часть «Книги» чрезвычайно насыщена подобными опи-шиями и рассуждениями, что объясняется стремлением автора не только показать роцесс формирования духовного мира героя, но и определить истоки собственной ворческой индивидуальности.

Ю.Нагибин считает, что не только черты характера, но и особенности творче-гва имеют серьезную физиологическую основу («Признания»). В ряде рассказов |Цзическое самочувствие, наряду с чувствами, является объектом описания. Таким бразом, в структуре персонажа обнаруживаются психический и физиологический ровни. Представление о взаимообусловленности и взаимодействии психики и фитологии находит выражение и в использовании для описания душевной жизни ав-□биографического героя «физиологических» метафор. Его духовный мир в целом олучает метафорическое определение «ткань духа». Изучение механизмов образо-ания психических свойств на основе психических процессов представлено в виде аблюдений за способами проникновения в «ткань духа» и «соединения» с нею яв-ений внешнего мира. Соотношение уровней бессознательного и сознательного та-ово: на первом обычно происходит изменение элементарного состава «ткани духа» втобиографического героя, па втором - открытие, то есть осмысление этого провеса.

Не только внутренний мир героя, но и внешний мир в «Книге детства» пред-тавлен иначе, чем в «Чистых прудах»: изменены его составляющие (элементы), а акже масштаб и характер. В «Чистых прудах» герой из «комнатного мира» выходит мир большой страны, пространство комнаты расширяется до просторов родины. В Книге детства» «большой мир» для героя - все мироздание. Взаимодействие чело-

века и окружающей среды осмысляется автором на уровне взаимоотношений душк автобиографического героя и тайн мироздания и моделируется как взаимодейсгвис двух систем, в результате которого отдельные элементы мира становятся элемента ми структуры его личности. Один из вариантов взаимодействия этих двух систем -обмен элементами, в результате которого преображаются и душа, и пространстве («Чердак», «Милые шутки жизни»),

В целом взаимоотношение души автобиографического героя и мира характе ризуется двумя разнонаправленными, но взаимосвязанными процессами: чудеса ми ра манят, очаровывают его, и в то же время «чужое пространство», «темное» и «не известное», с опасными тайнами и страданиями, пугает, отталкивает. Преодолели' страха и очарованность - главное условие проникновения в «ткань духа» и «соеди нения» с нею элементов внешнего мира. Следовательно, это главное условие фор мирования индивидуальности автобиографического героя, а также условие ег нравственной эволюции. Соответственно основным структурным принципом персс нажа является смена эмоциональной доминанты, а именно: преодоление страха га ред жизнью и возникновение способности очаровываться чудесами мира.

Преодоление страха и очарование - два основных мотива в «Книге детства». ] отличие от «Чистых прудов» вся она посвящена показу освобождения автобиогр; фического героя от страха в процессе познания мира. В «Чистых прудах» не отр; жен драматизм познания, в ней есть чудеса мира, но нет страшных тайн. В «Кнш детства» психологический мир усложняется. Очарованность противостоит не тольв страху, но и знанию. Выделяя в душе автобиографического героя «трезв( практическую» и «романтическую» «ипостаси», автор моделирует конфликт межд рациональным, логическим в познании, разрушающим очарованность, и интуити ным, сохраняющим ее.

В «Книге детства» важнейшее значение приобретает характер мировоспри: тия автобиографического героя, воплощенный в инвариантном мотиве очарованно! странника.

Важную роль в создании образа автобиографического героя играют реминис-иции. Одна из них - «очарованный странник» - является стилистическим выра-нием основного структурного принципа.

Второй раздел «Автобиографический герой: принципы психологического изо-ажения» посвящен проблеме эволюции в области нагибинского психологизма. По рному замечанию И.Богатко, «в... рассказах цикла «Чистые пруды» общественная эрона жизни главного героя, мальчика Сережи Ракитина октябренка, пионера, вы-ляется как главное в сложном процессе формирования человека»1. В «Книге дет-ца» внимание с социально-нравственной проблематики переключается на юблематику нравственно-психологическую, на первый план выносятся ображение событий внутренней жизни, описание процесса самопознания героя.

В связи с этим в «Книге детства» писатель отказывается от принципов психо-гизма «констатирующего», «дискретного» и обращается к психологизму «объяс-тощему», «аналитическому». Именно неудовлетворенность «дискретным» изо->ажением психических процессов и стремление наблюдать за развитием чувства с о зарождения до исчезновения, за изменением его окраски и пр. отличает «Книгу :тства» от «Чистых прудов». Однако заявлять о «диалектике души» в этом цикле, ж это делают некоторые критики, не следует. Ю.Нагибин использует не все воз-эжности этого приема: движение чувств и мыслей в «Книге детства» не образует гюгослойный психический процесс, отсутствует и алогический, синтаксически ^упорядоченный» внутренний монолог. Если воспользоваться классификацией .Г.Чернышевского, то можно констатировать, что при создании образа автобио-»афического героя наблюдается явное тяготение Ю.Нагибина к «анализу страстей».

Характернейший способ психологического анализа в «Книге детства» - пред-зжение нескольких мотивировок, которое осуществляется по следующей схеме: шстатация факта, рождающего вопрос, - сам вопрос -несколько ответов-эедположений (собственно мотивировок) - выбор одного из вариантов ответа, ко->рый становится отправной точкой дальнейших рассуждений.

;огатко И. Юрий Нагибин. -М., 1980. -С. 66.

Характер мотивировки обусловлен творческим методом Ю.Нагибина, кото рый он исповедовал в публицистике и применял в художественных произведениях - «методом незнания». В ней есть всегда что-то недосказанное, не объясненное д конца. Исследуя тайны, скрытые в сфере бессознательного, писатель обычно лиш указывает на их наличие, но не раскрывает их. Автор стремится соединить несоеди нимое: познать человека и передать свою очарованность им, проникнуть в глубин! человеческой психики, не разгадывая ее тайны до конца, так как лишь наличие та? ны позволяет сохранить очарованность - необходимое условие творчества. Эт двойственность и ограничение авторского знания базируется также на предпочтени интуиции в процессе познания.

Стремлением автора не только передать очарованность героя средствами р| мантической поэтики, но и подвергнуть ее анализу с его «сознательной сухостью объясняется сосуществование и взаимодействие лиризма и публицистичности, Р' мантики и рационалистичности, рассудочности в «Книге детства».

При создании образа автобиографического героя используются различи! приемы и средства прямой формы психологизма, ведущий способ анализа — сам анализ, в котором сочетаются (в различных вариантах) точки зрения автобиограф ческого героя и повествователя.

В третьем разделе « Персонажи неавтобйографического плана: структура» о новное внимание уделяется главным героям так называемых «портретных» расск зов. Прежде всего отмечается, что они участвуют в формировании «ткани духа» а тобмографического героя, приобретая в своем целом, недифференцированном ви, статус структурной единицы. Такими единицами мо1ут быть и свойства характе{ верования, идеи, интересы персонажа -донора, выраженные нередко метафорическ

Сохраняется необходимое условие, при котором тот или иной элемент ми соединяется с «тканью духа», а именно: персонаж должен очаровать автобиограф ческого героя. Следовательно, мотив очарованного странника выполняет оргак зующую функцию в системе персонажей «Книги» в целом и в структуре отдельнс персонажа, в том числе - неавтобиографического плана.

Воздействие этой категории действующих лиц на автобиографического героя 'смысляется в цикле и как нравственный урок. С персонажами -учителями связана го духовная эволюция. Различие между ними и автобиографическим героем в том, [то они не эволюционируют, они уже очарованные и, следовательно, очарователь-[ые.

Каждый из этих персонажей имеет определенную нравственно-[сихологическую доминанту, в соответствии с которой группируются и йаимодействуют все их остальные свойства. Эта доминанта в сочетании с их ролью )онора и (или) учителя определяет основной структурный принцип персонажа щнной категории. Соответственно этому принципу выявляются три типа ;ействующих лиц: «тихие», «атаманы» и «легкие».

Персонажи неавтобиографического плана в «Книге детства» выполняют не только вспомогательную функцию структурообразующей единицы при создании >браза автобиографического героя. Они представляют для автора интерес как само-;тоятельный объект исследования, обладающий собственной познавательной цен-юстъю.

В четвертом разделе «Персонажи неавтобиографического плана: принципы психологического изображения» выявляются формы психологизма, основные спо-:обы и средства психологического анализа, используемые в «Книге детства», содержание и структура мотивировок и уровень психологизма.

При изображении персонажей неавтобиографического плана соотношение прямой и косвенной форм психологизма меняется от начала к концу цикла. Если в первой и в начале второй части предпочтение отдается детали, описанию внешних проявлений внутреннего состояния, то с середины второй и в третьей части увеличивается доля прямого психологизма, что прежде всего находит выражение в разного рода характеристиках.

Сочетание разных форм психологизма и способов психологического анализа находится в зависимости от сложной субъектной организации «Книги детства». В :истеме мотивировок наблюдается сочетание нескольких точек зрения: в болыпин-:твс рассказов они принадлежат автобиографическому герою и повествователю, в

рассказах «Данилыч», «Иван», «Как трудно быть учителем!» в целях большей дос товерности и «объективности» вводится мотивировка от лица других персонажей • очевидцев прошлого.

В характере психологизма при создании персонажей неавтобиографическог плана тоже наблюдается сочетание романтического и рационалистического, но ином соотношении: если в характеристиках автор более рационалистичен, то в мс тивировках - более романтичен; элемент рационалистичности, рассудочности в мс тивировках - наличие указанной во втором разделе аналитико-синтаксической схе мы, романтический элемент в характеристиках — намек на тайну в душе человек; идеализация.

В конце главы («Выводы») подводятся итоги исследования. Сопоставлена «Книги детства» и «Чистых прудов» показало, что внутренний мир автобиографич< ского героя «Книги детства» более дифференцирован. Усложняется структура пе] солажа: в ней выделяются уровни психики и физиологии, сферы сознательного бессознательного. Расширяется система детерминантов. Важнейшее значение пр! обретает характер мировосприятия персонажа (особенно - автобиографического Все это, а также принципы структурирования персонажа (смена эмоциональной д( минанты и ее характер) свидетельствуют о том, что внимание автора отныне большей степени приковано к глубинным процессам в душе человека, к сложным загадочным событиям внутренней жизни. Сама личность мыслится писатслсм баш сложной и многомерной.

В «Книге детства» обнаруживаются и принципиально новые, по сравнению «Чистыми прудами», подходы к психологическому изображению: 1) скрупулезное-в воспроизведении чувств, стремление к наиболее точному формулированию вну реннего состояния героя, побуждающее к созданию в некоторых рассказах экспер! ментальных ситуаций; 2) интерес к сфере бессознательного; 3) усиление роли во поминания в психологическом анализе. Соответственно повышается уровень псих логизма.

В «Книге детства» намечается постепенная переориентация писателя на иную гсихологическую традицию, которую условно можно обозначить следующим обра-:ом: от Чехова к Толстому.

Все большее предпочтение автором средств прямой формы психологизма об-труживается не только при сопоставлении «Книги детства» с «Чистыми прудами», то и при соотнесении второй и третьей частей «Книги» с ее первой частью.

Изменяется и характер психологизма: на смену «чистому» лиризму приходит :очетание лиризма с аналитичностью, рационачистичностыо, причем зационалистичность (даже рассудочность) к концу цикла нарастает.

Таким образом, «Книга детства» представляет собой как бы иллюстрацию троцесса перестройки в художественной системе Ю.Нагибина и свидетельствует о начале нового этапа творчества.

Во второй главе «Структура персонажа и принципы психологизма в лирико-психологических рассказах конца 60 - 70-х годов» анализируются рассказы [О.Нагибина, посвященные «вечным» темам, которые вызвали особенно много споров, различные интерпретации и противоположные оценки в критике.

В первом разделе «Основные уровни структуры персонажа» рассматриваются два основных уровня - психический и соматический, каждый из которых представляет собой микроструктуру с набором определенных взаимодействующих элементов.

Уровень психики нагибинского персонажа включает в себя психические процессы, свойства и состояния. Новым в структуре персонажа является усиление роли памяти. Автор часто акцентирует внимание на особенностях памяти главных героев, при этом для него особенно важно ее содержание, которое выполняет моделирующую функцию (помогает выявить «строительный материал» его души). Другой отличительной чертой нагибинского персонажа становится описание (наряду с характером и темпераментом) способностей и направленности личности, приобретающее к концу 60-х систематический характер. Указание на профессию, увлечения, талант, профессионализм героев выполняет моделирующую функцию, а также связано с нравственной проблематикой рассказов. Существенным в нагибинской новеллиста-

ке данного, периода является и. другой аспект направленности личности: в связи с проблемой всеобщего отчуждения и его преодоления важную роль в структуре персонажа играют два вида направленности - альтруистическая и эгоистическая. Писатель учитывает также сосуществование сфер сознательного и бессознательного, которое осмысляется им в категориях пространства. Таким образом, структура персо нажа в его рассказах не только многослойна, но и пространственна, представима ] оппозициях: внешнее - внутреннее, поверхность - глубина . Топическое представле ние Ю.Нагибина о душевной жизни нашло выражение и в сквозной метафор! «замкнутое пространство».

С проблемой познания человека связана иерархичность структуры персонаж (уровень психики) и специфическая трактовка автором понятий «образ», «текст» : «подтекст» применительно к человеку.

На соматическом уровне вычленяются следующие элементы структуры пер сонажа: физическое самочувствие, физиологические акты, влечения, физически травмы, возрастные изменения в организме, недуги. Тело, как объект художестве* но го исследования и предмет изображения, занимает большое место. Увеличенн доли телесных описаний в общем объеме текста происходит как в количественно отношении, так и за счет качественных изменений. В первом случае имеется в вид телесное изображение главных и второстепенных персонажей, а также не тольк действующих лиц, но и всего лишь упоминаемых в рассказе. Во втором случае степень подробности в изображении тела одного персонажа. Доля телесности структуре персонажей часто свидетельствует об их статусе в авторской систеь нравственных ценностей.

При описании тела Ю.Нагибин акцентирует внимание прежде всего на дет лях, свидетельствующих о здоровье и молодости героя или о болезненности и ст рости. Поэтому среди различных телесных оппозиций, создаваемых в его рассказа доминирующей оказывается оппозиция здоровое тело - больное тело; данш категории варьируются следующим образом: молодое, спортивное, физичеа совершенное, жизнестойкое тело — с одной стороны, старое (стареющее физически ослабленное или с дефектами, нежизнестойкое тело - с другой.

Изображая тело и организм, писатель прибегает к аналитическому расчлене-ию. Отсюда - «анатомический» подход к их описанию: автора интересует не толь-о соматическая конституция человека, но и отдельные части тела и внутренние ораны, кожа и скелет.

Структура соматического уровня тоже иерархична. Наивысшей ценностью бладают глаза, седые волосы, руки, сердце, кровь и сосуды, так как их состояние видетельствует об опыте страданий, что в системе нравственных ценностей писа-еля имеет чрезвычайно важное значение.

Вместе с тем человеческое тело, его строение и физиологические функции в ;удожественном произведении семиотичны. Повышенную значимость они приобре-агот в том случае, если сообщается об их дефектах, то есть о нездоровье персона-ка1. Особой значимостью обладают глаза, руки, волосы, сердце и сосуды нагибин-:ких персонажей. Герои имеют типичные физические дефекты, болезни и их причи-ш, что связано с нравственно-психологической проблематикой рассказов. '

Во втором разделе «Взаимодействие двух главных уровней персонажа. Ос-ювной структурный принцип» рассматриваются законы взаимодействия психиче-жого и соматического уровней. Единство тела и души, физиологии и психики нахо-щт выражение в двойственной трактовке сердца и крови, в использовании «физио-югических» метафор.

В лирико-психологических рассказах Ю.Нагибина не только осуществляется судожественное «анатомирование» человека, а соответственно - разъятие персоналка на части и подчеркнутое выдвижение некоторых на первый плаи. Человек изображается и как целое. В зависимости от степени дифференцированное™ этого целого обнаруживаются два аспекта его изображения: 1) персонаж-«монолит», тожде-:твенное самому себе «замкнутое пространство»; 2) персонаж-система, с совокупностью всех составляющих его элементов в единстве с существующими между ними отношениями.

Главный предмет изображения - душевный кризис и его преодоление, трактуемое как «исцеление» или «спасение». Состояние кризиса, в котором находится

1 Рагупо }епу. Введение в литературоведение. - Каю^се, ! 980 4 3 — С 102, 128.

герой, моделируется как 1) утрата полноты в составе элементов, образующих единство персонажа (на психическом и на соматическом уровне); 2) возникновение элементов сверхсистемных, дезорганизующих работу целого (на уровне психическом); 3) нарушение единства системы, утрата целостности, разлад в общем взаимодействии ее элементов (на уровне психики), то есть реализуется общеязыковая метафора «внутренний, душевный разлад». Исцеление персонажа моделируется 1) как избавление от ставших чуждыми, лишними элементов или 2) как восстановление полноты состава элементов и 3) как обретение внутреннего единства, в результате чего человек становится целым и цельным. Реализуется этимологическая связь слов «исцелять» и «целый», сближается этимология слов «исцелять» и «цельный», «целостный».

Средства исцеления - элементы окружающего мира, из них главное - человек Роль «спасающего» заключается в том, что он восстанавливает полноту в состав« души «спасаемого», становясь его недостающим «элементом». Это может происходить сознательно или бессознательно, независимо от желания персонажа, как, на пример, в рассказе «Машинистка живет на шестом этаже». Функцию недостающе« элемента персопаж-донор может выполнять не только как целое, но и как часть цс лого: осуществляется реализация метонимии «занимать место в душе, в сердце, ] мыслях, в памяти, в мечтах», а также «принять в душу» (человек вместо его влия ния, впечатления, отношения к нему) и реализация синекдохи.

Спасение (исцеление) требует душевного усилия от «спасающего» и от «спа саемого». «Усилие души» и является принципом структурирования персонажа, тш как обеспечивает полноту и цельность личности. Усилие души направлено на про рыв чужого «замкнутого пространства» и (или) размыкание собственного. Огсюд; ведущий мотив в рассказах данного периода - мотив душевного контакта.

В третьем разделе «Сфера психической жизни как предмет изображения ] рассказах Ю.Нагибина» утверждается, что предметом художественного исследова ния и изображения в рассказах Ю.Нагибина конца 60 - 70-х годов являются возрас тная психология (так называемый «переходный возраст»), психология творчества психология семейных отношений, человек и его социальное окружение, внутренню

ф индивидуума, необычные и непознанные явления в области человеческой пси-пси.

В четвертом разделе «Основные тенденции психологизма Ю.Нагибина, приел и средства психологического анализа» отмечается следующее. Описывая эмо-т, чувства, состояния и т. п., автор постоянно подчеркивает, насколько важно эавилыю их назвать и насколько это трудно. Их наименование в ряде случаев со->овождается поправками. Поправки относятся и к возникающим представлениям, ;социациям в процессе восприятия героем какого-либо объекта. Передавая различие оттенки эмоции, чувства и т.' п., писатель использует синонимы, которые вы-элняют функции: дифференцирующую, уточняющую, оценочную и семантиче-сую. Для того чтобы лучше понять свое состояние, герои ставят на себе своего ро-1 психологические эксперименты; в ряде произведений создается экспериментальна ситуация («Чужое сердце», «Пик удачи», «Немота»),

Порой описание какого-либо чувства, психофизического состояния приобре-1ег однозначность и законченность формулировки. Формулирование может соче-пъся с сопоставлением нескольких чувств, эмоций и т. п.

Точность не означает однозначности и упрощенности в изображении внутрен-его мира человека. Воплощая в образах персонажей свое представление о сложно-ги человеческой натуры, Ю.Нагибин прослеживает путь какой-либо эмоции от ее озникновения до исчезновения, показывает превращение одного чувства в проти-оположное, переход одной мысли в другую, а также психические состояния и провесы, проявляющиеся одновременно. Способы, с помощью которых передается эта ложная динамика душевной жизни, различны.

Многомерность человеческой психики находит выражение в наличии «текста» «подтекста» в репликах персонажей. Часто «текст» и «подтекст» аналитически асчленяются, последний раскрывается в истолковании персонажами и (или) в ком-ентариях повествователя.

Ярче всего сложность человеческой натуры предстает во взаимодействии соз-ательного и бессознательного. В основе аналитического изображения этого явле-ия — принцип несовпадения, несоответствия. В рассказах Ю.Нагибина осуществля-

ется не только аналитическое расчленение сознательного и бессознательного, но i динамическое их изображение, то есть демонстрация перехода из одной сферы пси хики в другую. При изучении его новеллистики конца 60 — 70-х годов обнаружива ются следы внимательного прочтения писателем работ З.Фрейда: это не только то гшческое представление о структуре душевной жизни человека, не только упомина ния о З.Фрейде и его последователях (с разной оценкой) в «Дневнике» и в художе ственных произведениях, но и использование некоторых понятий психоанализа, также воссоздание работы защитных механизмов, прежде всего вытеснения. Авто и его герои сведущи в том, что называют ошибочными или симптоматическим действиями, обнаруживающими скрытые намерения, с персонажами случаются ore ворки, ошибки памяти и т. п.

Как в структуре персонажа, так и в психологическом анализе осуществляете слияние психологии и физиологии, что отмечалось исследователями при анализ отдельных произведений1. Характеристика душевного состояния дается в термина вкусовых, термических, осязательных ощущений и т. п. Наряду с «физиологичесю ми» используются метафоры «телесные». Особое пристрастие Ю.Нагибина к из< бражению кризисного состояния духа, понимаемого как болезнь, проявляется в со: дании им «медицинских» метафор. Частотность использования медицинских и ши[ - физиологических аналогий в рассказах данного периода довольно велика; v функция - сигнализировать о душевном состоянии персонажа. Существенным м< ментом в изображении внутреннего состояния персонажа является степень инте: сивности его душевной жизни. Душа мыслится автором как некий механизм, техн ческое устройство, аппарат. Писатель переводит работу сознания и чувств на язь физики и техники. Душевная жизнь дается в терминах технических, электротехн ческих, механических, электродинамических, в терминах ядерной энергетики (с мый яркий пример подобного изображения душевной жизни персонажа - расск «Немота»). Таким образом, в рассказах Ю.Нагибина сочетаются аналогии из облг ти физики и из области физиологии (для изображения внутренней жизни персона:

1 См., например: Хстопова В.Ф. «Живший полным сердцем». Текст и подтекст в рассказе Юрия Нагибина // Литературная учеба, - 1980. 6. Либсдинская Л. Немота многословия //Литературная газета. - 1972. - 12 апреля.

[сатель вводит и другие аналогии - спортивные, военные, исторические, живопис-!е и др., но значительно реже).

Эти приемы - частные случаи опредмечивания, или овеществления, широко пользуемого Ю.Нагибиным в лирико-психологических рассказах.

Динамика внутренней жизни, различная интенсивность «работы» души, ее «жимы» раскрываются также в чередовании прямой речи с различными формами собственно-прямой.

В рассказах Ю.Нагибина преобладает динамическое изображение психиче-:ой жизни. Вместе с тем писатель использует и такой прием психологического [ализа, как разные виды характеристики персонажа. Все большую роль в характе-гстике персонажа, в описании его внутреннего состояния начинает играть реми-гсценция. В то же время Ю.Нагибин остается мастером психологической детали.

Как и в раннем творчестве писателя, одним из важных средств для создания 5раза персонажа является пейзаж. Функции его различны, многие из них в произ-:дениях Ю.Нагибина традиционны. Однако в лирико-психологических рассказах, шисанных в рассматриваемый период, функции пейзажа расширяются. Он позво-1ет сделать невидимую работу сознания, взаимодействие сознательного и бессоз-ггельного видимыми, наглядными. Структуры персонажа и пейзажа приводятся в ютветствие, чему способствует топическое представление писателя о душе чело-:ка и реализация его в метафоре «душевный пейзаж». Имеется ряд устойчивых об-130В как для создания пейзажа в обычном понимании этого слова, так и для моде-грования «душевного пейзажа». Перемещения из сферы бессознательного в сферу знания и наоборот не только ассоциируются с подъемами из глубины на поверх->сть, но и происходят одновременно с физическими перемещениями героя в про-ранстве. Неслучайно автор тщательно фиксирует его передвижения, причем не лько их активность, но также дистанцию и направление. Писатель преследует :ль: сделать описание природы «действующим лицом» рассказа. Этому способст-гет символизация пейзажа (наиболее яркий образец - «Чужая» и «Берендеев лес»).

Специфику психологического анализа в рассказах конца 60 - 70-х годов со-авляет введение Ю.Нагибиным множественных мотивировок. Множественность

мотивировок обусловила необходимость их разнообразия. Авторство мотивировс принадлежит и повествователю, и героям. Мотивировки, принадлежащие персон; жам, могут быть ошибочными (вариант - псевдомотивировка) и верными, точный и неопределенными, причем последних больше. Интерес писателя к непознаваем! му в человеческой психике- обусловил наличие реалистических и фантастически иррациональных мотивировок. В их содержании учитываются социальна исторические, психические, физиологические факторы, сознательное и бессозн тельное, при этом все большее место отводится психо-физиологическим детерм нантам. Мотивировки имеют как частный, так и обобщающий характер. Различи способы их введения и размещения в тексте произведения.

Использование писателем нескольких устойчивых аналитико-синтаксическ! схем в мотивировках, введение медицинских и физико-технических аналогий пр дает рационалистический, рассудочный характер его психологизму. Поэтому гов рить о «повышенном лиризме» (Е.Л.Соловьева) в рассказах Ю.Нагибина данно периода нет оснований. В них, как и в «Книге детства», сочетаются рассудочность лиризм, рационалистичность и эмоциональность.

При анализе лирико-психологических рассказов явно обнаруживается пр верженность Ю.Нагибина к определенной психологической традиции. В наиб о; шей степени - к психологизму Л.Толстого. Это проявляется в их интересе к одн сфере психической жизни, в использовании сходных приемов и средств психолох ческого анализа, в характере внутренних монологов.

В конце главы («Выводы») подводятся итоги анализа лирико-психологическ рассказов конца 60 - 70-х годов. Главные свойства структуры персонажа - мно] слойность и иерархичность. Для Ю.Нагибина характерен аналитический подхо; изображению души и тела человека. Особенно ярко это проявляется в описании тс и организма персонажей, в художественном «анатомировании», которое к концу ( х начинает занимать все большее место в его рассказах. Однако более важное зна1 ние для писателя имеет изучение психических процессов, состояний и свойств. 1 этом свидетельствует доминирование психического уровня в структуре персона

: его основной структурный принцип - усилие души, то есть смена направленности ичности с эгоистической на альтруистическую.

Структура персонажа и основной структурный принцип связаны с проблема-икой рассказов (проблема познания человека, проблемы жизни и смерти, физиче-кого и духовного старения, одиночества и отчуждения, тайны творчества) и дают [редставление о сфере психической жизни, которая подвергается художественному смыслению и изображению. Изучение структуры персонажа в лирико-сихологических рассказах указанного периода позволяют сделать вывод о расши-ении интересов писателя, о сосредоточенности его взгляда на глубинных и [епознанных аспектах человеческой психики.

В эволюции психологизма Ю.Нагибина обнаружены следующие тенденции: предпочтение максимальной точности в наименовании и определении сути како-о-либо психического явления, несмотря на исповедуемый автором «метод незнамя»; 2)стремление передать всю сложность, многомерность и противоречивость еловеческой натуры; 3)доминирование точки зрения персонажа в плане психоло-ии, то есть доли его анализа и самоанализа.

На основе индивидуального стиля формируется специфический характер пси-ологизма, который эволюционирует вместе с изменением авторской концепции ичности и принципами создания персонажа.

Стремясь к аналитичности, писатель отдает предпочтение приемам и средст-ам прямой формы психологизма; причем наблюдается все большая их ифференциация и разнообразие, придание им новых функций,' расширение сферы рименения. Эта же причина обусловила явную ориентацию Ю.Нагибина на элстовскую традицию.

В результате наблюдается, с одной стороны, усиление аналитичности, с дру-эй - появление рационалистичности, сочетание эмоционального и интеллектуаль-ого начал в его психологизме.

В целом можно констатировать, что психологизм Ю.Нагибина обогащается, эстигает более высокого уровня, психологический анализ становится более глубо-ам и разнообразным.

В заключении содержится обобщение итогов всего исследования, отмечаете« что творчество Ю.Нагибина 60 - 70-х годов развивалось в русле общих историке литературных тенденций и что исследование структуры персонажа и принципе психологизма в новеллистике писателя позволяет выявить его своеобразие в ряд русских новеллистов второй половины XX века.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Нравственная проблематика рассказов Юрия Нагибина (конец 60-х - 10-годы) // Подготовка студентов к воспитательной работе, к работе практическог психолога. - Ижевск, 1989. - С. 165-172.

2. Об одной литературной аналогии в «Книге детства» Юрия Нагибина. - Дез вИНИОНЫ33301 от 6.04.88.

3. «Книга детства» как этап творческой эволюции Юрия Нагибина // Пробл мы изучения и преподавания филологических дисциплин в школе и вузе. Тезис докладов. - Йошкар-Ола, 1990. - С. 15-18.

4. Проза Ю.Нагибина и проблема формирования внутреннего мира поколеш «шестидесятников» // Литература и искусство в истории отечества: Материалы Дв надцатой Всероссийской заочной научной конференции. - СПб., 1998. - С. 138-14

5. «Книга детства» Юрия Нагибина: изображение внутреннего мира героя Открытый урок по литературе. Русская литература XX века (Планы, конспекты, м териалы). - М., 1999. Вып. 3. - С. 384-392.

6. «История души» героя как художественное воплощение истории страны ( прозе Юрия Нагибина) // Россия: вчера, сегодня, завтра. Международная научн заочная конференция.-СПб., 1998-1999.-С. 179-185.

Подписано к печати 11.10.2000 г. Заказ 800. Тираж 100. Редакционно-издательский центр Госкомстата "Марий Эл". 424002 г. Йошкар-Ола, ул. Коммунистичесакя, 31.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шестакова, Татьяна Анатольевна

Введение

Глава 1. От "Чистых прудов" к "Книге детства": эволюция концепции личности и своеобразие персонажа в художественной автобиографической прозе Юрия Нагибина

1. Автобиографический герой: структура образа

2. Автобиографический герой: принципы психологического изображения

3. Персонажи неавтобиографического плана: структура

4. Персонажи неавтобиографического плана: принципы психологического изображения

5. Выводы

Глава 2 Структура персонажа и принципы психологизма в лирикопсихологических рассказах конца 60-70-х годов

1. Основные уровни структуры персонажа

2. Взаимодействие двух главных уровней структуры персонажа. Основной структурный принцип

3. Сфера психической жизни как предмет изображения в рассказах Ю.Нагибина

4. Основные тенденции психологизма Нагибина, приемы и средства психологического анализа

5. Выводы

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Шестакова, Татьяна Анатольевна

Ю.М.Нагибин довольно заметная фигура в современной литературе, вызывающая интерес литературоведов, лингвистов и внимание критиков. Писателем пройден сложный, противоречивый творческий путь, связанный с постоянными поисками в области художественных средств и с обращением к наиболее важным проблемам современности. Его многосторонняя творческая деятельность (рассказы и повести на самые разные темы, сценарии, очерки, литературно-критические статьи, дневники) требуют осмысления и оценки.

Творчеству Ю.М.Нагибина посвящено множество диссертаций, монографии и немало статей. В основном внимание критиков и литературоведов сосредоточено на изучении главного жанра в творчестве писателя - рассказа. Уже первые произведения Ю.Нагибина вызвали противоположные мнения и оценки в критике. Наряду со статьями и отзывами об отдельных сборниках, рассказах, об их своеобразии, в 50-е годы делаются первые попытки обобщить все, что было создано писателем, определить направление его творческой эволюции ("от острой и яркой военной новеллы. к психологически тонкому емкому рассказу") (1).

В 1953 г. Ю.Нагибин создает рассказы "Зимний дуб" и "Комаров", принесшие ему заслуженную популярность и признание среди читателей и большинства критиков. Их называют лучшими рассказами Нагибина, вершинами его творчества 50-х годов и образцами советской новеллистики. Это был шаг вперед от рассказов 40-х годов, вошедших в сборники "Человек с фронта" (1943) и "Большое сердце"(1944), которым были свойственны некоторая иллюстративность, поверхностность, эскизность. Исследователи единодушно отмечают, что в 50-е годы Ю.Нагибин обращается к углубленному исследованию внутренней жизни человека (правда, и в это время часть его рассказов не лишена была схематизма, дидактичности и "литературности").

В 1958 г. и в 1960 г. в критике появляются первые литературные портреты Ю.Нагибина (2), где на материале двадцатилетнего творческого пути определяются основные черты творчества писателя и делаются попытки предугадать путь его дальнейшего развития.

К концу 60-х годов Ю.Нагибин - уже сложившийся писатель, имеющий широкую популярность, писатель, чье имя ставится в ряд лучших советских новеллистов, таких как С.Антонов, С.Никитин, В.Богомолов, В.Тендряков, Ю.Казаков. Говоря о той роли, которую сыграли Ю. Нагибин, Ю.Казаков, С.Антонов в развитии рассказа, в "оздоровлении" этого жанра, В.Астафьев в статье "О любимом жанре" (1967) писал: ".обвиняя этих писателей в подражании, а порою и прямо в эпигонстве, наша критика до сих пор не составила себе труда объяснить: а какое же влияние оказали они на современную новеллистику, как сумели пробудить, а потом и повести за собой (именно, повести!) сначала жиденький, а затем все более крепчающий строй современных рассказчиков?" (3)

Начиная с 60-х годов наблюдается переход от проблемно-тематического анализа к исследованию поэтики Ю.Нагибина. Наибольший интерес у ученых вызывают: проблема жанра, взаимоотношения автора и героя (4), особенности сюжета (5), язык писателя (6),наследование им классической традиции (7). В 1980 году появилась первая наиболее полная работа в жанре литературного портрета, в которой прослеживается связь биографии и творчества писателя, определяются условия формирования его художественного мира и осуществляется подробный проблемно-тематический анализ его произведений (8). В 1990 г. вышел сборник статей В.Ф.Холоповой о новеллистике Ю.Нагибина, в котором популярно излагаются тематика и проблематика некоторых рассказов, созданных в 70-е годы, содержатся наблюдения над сюжетом, характерами, предлагаются интересные трактовки произведений и отдельных образов (10).

С появлением первых произведений Ю.Нагибина внимание критиков привлек герой его рассказов, в особенности периода 50 - начала 60-х годов.

Прежде всего делались попытки составить типологию нагибинских героев, исходя из критерия нравственной ценности. Одни главным критерием в авторской оценке человека считают отношение его к природе (М.Ваняшова, В.Островская), другие - отношение к труду, активность жизненной позиции в борьбе за переустройство мира (Л.Шепелева), третьи - "священное недовольство собой" (10) и т. д. (в зависимости от тематики и проблематики рассматриваемых произведений).

Пристальное внимание исследователей к герою нагибинских рассказов было обусловлено тем, что в центре их чаще всего оказывается не событие, а характер человека. В связи с этим были замечены изменения в жанровой структуре рассказов 50-х гг., а именно: ослабление фабульного начала. Вместе с тем Нагибин оставался, по верному замечанию А.И.Павловского, "мастером дисциплинированной новеллистической формы" (11).

Герой нагибинской новеллистики рассматривался и в связи с сюжетосложением. Отмечались ситуации, в которых чаще всего проявляется характер нагибинского персонажа. Н.А.Брябина называет три формы испытания характера в его рассказах: испытание новыми обстоятельствами; испытание, вследствие которого меняется характер; испытание историей, временем (12). Эта классификация отражает назревшую необходимость систематизации при анализе новеллистики Нагибина, но имеет один недостаток - отсутствие четкого критерия: три указанные формы принадлежат к разным порядкам явлений, одна форма не исключает наличие другой (например, испытание новыми обстоятельствами может повлечь за собой изменение характера, а "история", время неизбежно включают в себя различные "обстоятельства").

М.Иофьев справедливо утверждает: "сюжет многих нагибинских новелл рисует не историю человека, а историю познания его характера" (13). Близок к позиции М.Иофьева Р.Д.Цивин, который утверждает, что приемом сюжетного построения в рассказах Ю.Нагибина является процесс наблюдения (14).

Закономерен интерес исследователей к тому, какие способы познания и приемы психологического изображения использует автор.

Н.Атаров верно указывает исходный принцип изображения человека и познания его характера в нагибинской новеллистике 50 - 60-х гг. -портретирование (15). В диссертации Е.Л. Соловьевой исследуются многообразные отношения между героем и автором в рассказах 60 - 80-х гг. Взаимодействие речевых структур различных персонажей, их соотношение со словом повествователя или автора связываются с определенным типом повествования. Автор диссертации приходит к выводу: "Ю.М. Нагибин всегда внимателен к внутренней логике характера, к самосознанию, духовному миру героев, непостижимым импульсам поведения, он исключает прямое вторжение в мир героя. Писатель чуток к звучанию собственных голосов героев, которые постигают жизнь и свое положение в ней" (16).

Целый ряд работ, посвященных творчеству Ю.Нагибина, затрагивает так или иначе проблему психологизма. Предметом особо пристального внимания являются рассказы 70-х гг., которые вызвали много споров, различных толкований и противоположные оценки. Большинство исследователей обнаруживает в рассказах Ю.Нагибина стремление запечатлеть движение мыслей и чувств героя, жизнь его души в кризисные моменты. Но результаты этого стремления интерпретируются и оцениваются по-разному. Сталкиваются две основные точки зрения: одни отрицают психологическую значимость произведений Нагибина, характеризуют психологический анализ как "самокопание"героев, "немоту многословия" (Л.Либединская, Л.Миль); другие видят в рассказах этих лет скрупулезное исследование состояния души, малейших "изгибов мысли" (Л.Шепелева).

Некоторые исследования содержат результаты частных наблюдений за использованием в рассказах Ю.Нагибина различных способов психологического изображения, а также попытки обобщения. Анализируя рассказы 50-х гг., исследователи часто указывают на один из приемов косвенного психологизма - использование детали. Н.Атаров отмечает детальное мастерство рисовальщика, который передачей жеста, интонации, улыбки, смеха может создать психологически точный образ героя" (17). Говоря о рассказах 70-х гг., некоторые исследователи склонны использовать термин "диалектика души": "О чем бы ни писал Ю.Нагибин, всегда он пишет об одном - о том, что в старину простодушно именовалось жизнью сердца, а позднее было точно названо диалектикой души" (18). Используя известную классификацию Н.Г.Чернышевского, А.В.Огнев утверждает, что в богатой и довольно разнообразной новеллистике Ю.Нагибина прослеживаются все указанные Чернышевским "направления" психологического анализа, все типы отношений между характером и внутренним миром, в том числе и изображение сложных психологических процессов в диалектической смене одних чувств другими (19).

Среди работ, в которых психологизм рассматривается как важный аспект творчества Ю.Нагибина, значительный интерес представляет диссертация В.Е.Островской, где представлена наиболее подробная характеристика некоторых приемов психологического анализа в рассказах 70-х гг. Ведущим приемом психологического анализа в произведениях Ю.Нагибина автор диссертации считает внутренний монолог. В.Е.Островская рассматривает эту категорию со стороны содержательной (комментарий увиденного, осмысление собственного бытия), функциональной (подчеркивание расхождения между мыслями и поступками персонажа, свидетельство стремления разобраться в себе и одолеть себя, показ процесса нравственного роста человека, т. е. изображения внутреннего мира персонажа) и с точки зрения воздействия на трансформацию жанра (увеличение доли внутреннего монолога персонажей влечет за собой увеличение объема произведения, приближение рассказа к повести) (20).

Соотношение прямой и несобственно-прямой речи в рассказах 50 - 60-х гг., композиция внутренних монологов, диалогов, особенности несобственно-прямой речи в рассказах 60 - 70-х гг. исследованы в диссертации E.J1. Соловьевой.

Предпринимались попытки определить общий характер нагибинского психологизма: говоря о перемещении фокуса художнического внимания писателя в рассказах 50 - начала 60-х гг. на "воссоздание нюансов человеческих переживаний", А.И.Павловский характеризует это воссоздание как "лирически окрашенное" (21). Речь идет об особой авторской интонации, о лиризме как о типе эмоциональности, который находит выражение и в стиле, и в ритмизации прозы в эмоционально насыщенные моменты повествования. Постепенное усиление лиризма в рассказах Ю.Нагибина 50 - середины 60-х гг. стало объектом наблюдений в диссертации Н.А.Брябиной. Исследователи утверждают, что лиризм нагибинских рассказов этого периода существенно отличается от мелодраматической интонации в рассказах 40-х гг. "Зимний дуб" и "Комаров", по мнению В.Амлинского, - это проза "естественная, цельная, трогательная без чувствительности" (22).

У ряда исследователей в связи с проблемой психологизма вызывает интерес вопрос о классической традиции в новеллистике Ю.Нагибина. Так, А.П.Казаркин, рассматривая в широком литературном контексте "Книгу детства", устанавливает тесную связь этого цикла с "Жизнью Арсеньева" И.Бунина.

Цель сопоставления этих двух произведений не глубокое проникновение в суть нагибинский "Книги", а определение ее "ранга". Ставя перед собой задачу - найти место "Книги детства" в "табели о рангах" русской литературы,-А.П.Казаркин выдвигает свои критерии оценки художественного произведения, важнейшим из которых является, по его мнению, то, "как живет классическая традиция в современном повествовании о детстве" (23). Однако жизнь классической традиции сводится им к факту соотносимости произведения с эталоном: "Любой критик ищет авторитетное произведение, сходством с которым оправдывается существование нового сочинения" (24). Таким образом, критерием оценки произведения оказывается соотносимость его с "авторитетом" - "произведением более устойчивой репутации". Свидетельством чисто оценочного подхода к традиции является следующее утверждение исследователя: ".сравнение с Буниным не многое может прояснить в статусе книги Нагибина. Нужен еще более надежный авторитет, более прочный ориентир для интерпретирующей оценки. Нам кажется, что в "Книге детства", пусть косвенно, проявляется толстовская традиция психологизма, самоанализа" (25). При этом наличие толстовской традиции не подтверждается литературоведческим анализом, исследователь ограничивается констатацией факта.

Способы создания характера в новеллистике Ю.Нагибина в связи с классической традицией рассматриваются в работах Н.А.Брябиной, Л.С.Шепелевой, Т.Заморий (26).Они склонны считать Ю.Нагибина продолжателем традиций Чехова. К сожалению, указания на это не сопровождаются достаточно аргументированным анализом (Н.А.Брябина), или отмечается слишком общее сходство (Т.Заморий). В качестве аргумента в пользу чеховской традиции Л.С.Шепелева выдвигает наличие реминисценций из произведений классика; однако художественную и очерковую прозу Ю.Нагибина вообще характеризует насыщенность различными реминисценциями. Высказывания самого писателя о Чехове, вырванные из контекста, интерпретируются авторами статей слишком прямолинейно.

В единственном наиболее подробном исследовании форм психологизма в рассказах Ю.Нагибина 70-х гг. (диссертация В.Е.Островской) вопрос о традициях не ставится.

Несмотря на большое количество работ о литературном герое нагибинской новеллистики, о способах создания характера, остаются еще недостаточно проясненные вопросы. Признавая ценность большинства наблюдений, необходимо предпринять изучение литературного персонажа в новом аспекте. Чтобы лучше понять природу и сущность объекта, необходимо "представить себе исследуемый объект как целостную структуру, элементы и части которой связаны познанной нами системой закономерных отношений и зависимостей" (27). Структурный (но не структуралистский) подход к изучению литературного героя новеллистики Нагибина обусловлен конструктивным" подходом к нему самого писателя, видящего в персонаже определенную систему составляющих ее взаимодействующих элементов.

Трактовки и определения структуры различны в зависимости от области знания, от предмета исследования (например, структура в философии, в логике, лингвистическая структура и т. д.). Объединяет различные трактовки этой категории признание того, что каждую структуру образует закономерная и устойчивая связь и взаимоотношение элементов некоторого целостного образования, системы. Во всех определениях содержится взаимопроникновение черт структуры и системы, но в то же время учеными осознается различие этих двух категорий: "Каждая система имеет две составляющие: элементарный состав и структуру как систему связей между этими элементами" (28). Ср.: структура - "логическое свойство содержательных отношений, существующих между элементами системы" (29). Кроме того, по наблюдениям А.П. Григоряна, "если в определениях структуры подчеркивается расчленение целого, то в определениях системы подчеркивается нерасчлененность целого" (30).

Художественная структура обладает своей спецификой. Экстраполируя выводы Бертрана Рассела на область искусства, А.П. Григорян утверждает, что "в произведении искусства структура - это отношения не между изобразительными единицами (знаками значений), а между идейными единицами (значениями знаков)" (31).

Исследователи указывают на следующие особенности структуры художественного произведения: она, во-первых, не равнозначна структуре объекта непосредственного восприятия в реальной жизни или же языковой структуре; во-вторых, при ближайшем рассмотрении она оказывается многослойной иерархией структур, "состоит не только из локальных элементов, но и нередко из микроструктур, функционирующих в художественном произведении по законам структуры" (32); в-третьих, структура художественного произведения двухмерна, она развивается во времени и вместе с тем в каждом моменте (каждом "сечении") предстает как нечто синтетически-сложное, как результат взаимодействия и интеграции элементов предшествующего процесса (33).

Положение об иерархичности структуры художественного произведения обусловливает правомерность рассмотрения литературного персонажа не только в качестве элемента целого, но и в качестве динамической микроструктуры.

Существуют некоторые общие методологические принципы исследования, разработанные отечественными и зарубежными учеными.

Ю.М.Лотман считает необходимым и закономерным рассмотрение любой художественной структуры по уровням. По его мнению, перед исследователем стоит задача "определить элементарные значимые единицы данной системы (каждая из них будет представлять собой набор дифференциальных признаков) и правила их соединения в более комплексные значимые единицы" (34).

Часто системный и структурный подходы сочетаются, что обусловило существование в различных статьях и монографиях выражений "элементы системы" и "элементы структуры". Вызвано это и тем, что невозможно описать соотношения и взаимодействие элементов, не называя сами эти составляющие. По мнению Л .Я. Гинзбург, выявить структуру объекта - значит назвать его части и способы, с помощью которых они вступают во взаимоотношения.

Трактуя литературного героя как структурное единство, она рассматривает в качестве его элементов свойства, состояния души, идеи, вступающие между собой в динамические отношения, и в прямую зависимость от разных типов этих отношений она ставит существование разных форм персонажеобразования, то есть "литературных моделей" человека (маска, социально-моральный тип, характер и пр.) (35).

Взгляд на литературного героя как на структуру предполагает поиск неких принципов, которые объединяют ее элементы в единое целое и являются законом их взаимодействия. В качестве таких принципов Л.Я. Гинзбург рассматривает "авторский угол зрения" и характер конфликта. Ю.К. Щеглов в этом случае говорит об основном "характерологическом инварианте", "конструирующем образ" литературного героя, или о "характерном мотиве" (36).

Поскольку литературный персонаж может рассматриваться как "модель человека", выражающая авторское "понимание человека, взятого с некоторой точки зрения, во взаимодействии изображаемых писателем признаков" (37), то представляется целесообразным сопоставление структуры личности, как она трактуется писателем в его статьях и выступлениях, со структурой его персонажей, то есть с художественным воплощением его концепции личности.

Наконец, исследование структуры персонажа предусматривает обращение к особенностям стиля данного автора (38).

Нельзя считать окончательно решенной и проблему психологизма в рассказах Ю.Нагибина.

Термин "психологизм" имеет в литературоведении разные толкования. Прежде всего психологизм в широком смысле - "всеобщее свойство искусства" (39). В более узком смысле "психологизм" - это "воспроизведение процессов внутренней жизни", "художественное отражение внутреннего мира персонажей" (40). Имеется и специфически узкое толкование этого термина -"психологизма в строгом смысле слова": "способ построения образа, способ воспроизведения, осмысления и оценки того или иного жизненного материала" (41), что позволяет ряду исследователей разграничивать произведения психологические и непсихологические, и соответственно, психологические и непсихологические: изображение, "письмо ", стили, принципы организации элементов художественной формы (например, Л.Я.Гинзбург, А.Б.Есин). В менее резкой форме эта оппозиция трактуется как различные уровни психологизма (42).

Все возможные интерпретации этой категории обобщены и систематизированы. В частности, Е.А.Михеичева сводит разнообразие трактовок психологизма к следующим трем основным наиболее распространенным точкам зрения:

1. Психологизм - художественное исследование внутреннего мира человека, его мыслей, чувств, ощущений (на первый план выдвигается содержательный аспект психологизма).

2. Психологизм - свойство стиля (главным становится план выражения).

3. Психологизм - исследование индивидуальной (или коллективной) психологии различными художественными средствами с целью активного воздействия на читательское сознание ( т.е. учтены все три плана: содержания, выражения, функционирования) (43).

Таким образом, разные толкования психологизма предполагают и разные аспекты его исследования в творчестве того или иного писателя. Акцент может ставиться на плане содержания или плане выражения, в целях же более глубокого и всестороннего изучения необходимо учитывать все аспекты этого явления.

Другая сторона проблемы психологизма - вопрос о том, что скрывается за словосочетанием "внутренний мир" персонажа, т. е. что является предметом психологического исследования и изображения: мысли, чувства, исключительно сознание или сознательное в совокупности с бессознательным и т. д. Данная проблема тесно связана с пониманием конкретным автором структуры личности. При этом интересно и то, как соотносится авторская концепция психологии личности с научными представлениями, с настоящим уровнем развития психологии как науки, с существующими психологическими теориями.

Имеющиеся классификации психологизма обусловлены разнообразием интерпретаций этого термина и критериев, положенных в их основу.

Различны толкования понятия "психологический анализ" и осмысление соотношения категорий "психологический анализ" и "психологизм". Одни исследователи отождествляют эти понятия. Так, А.Павловский их использует без различения в статье "О психологическом анализе в советской литературе" (44); И.В.Страхов употребляет их в качестве синонимов (45); А.П.Чудаков, хотя и различает психологический анализ "в старом смысле" (психологизм

Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Достоевского) и новый, "собственно анализ", по сути отождествляет понятия "психологический анализ", "психологическое изображение" "психологическое исследование" (46).

Другая группа исследователей четко разграничивает эти категории. Так, говоря о трех основных значениях понятия "психологизм" (предмет искусства, результат искусства, сознательный и определяющий эстетический принцип), А.Иезуитов представляет это соотношение следующим образом: главный и прямой объект психологического изображения - "психология человека, выступающая как некая самоценность, а психологизм представляет собой специальную и целенаправленную разработку способов и форм ее воплощения и раскрытия (психологического анализа)" (47). Таким образом, психологический анализ - способы и формы воплощения и раскрытия психологии человека, а психологизм - их разработка. В.В.Компанеец трактует психологизм и психологический анализ следующим образом: "Психологизм -художественное отражение психологии автора, в то время как психологический анализ заключается в исследовании конкретного объекта" (48).

Иное представление о соотношении этих категорий у О.Н.Осмоловского, в трактовке которого заслуживает внимания разграничение понятий "психологический анализ" ("художественно-логическое расчленение и объяснение психологии", "объяснение сознания личности, внутренних мотивов ее поведения") и "психологическое изображение" ("представление чувств и переживаний в образной форме"); наконец, сам психологизм - "теоретическое представление о человеческой психологии, методах ее познания и изображения" (49).

Л.Я.Гинзбург рассматривает психологический анализ как сочетание разных средств и способов психологического исследования: "Психологический анализ пользуется различными средствами. Он осуществляется в форме прямых авторских размышлений или в форме самоанализа героев, или косвенным образом - в изображении их жестов, поступков, которые должен аналитически истолковать подготовленный автором читатель" (50). Если литературный психологизм, по мнению ЛЯ.Гинзбург, начинается с несовпадений, с непредвиденного поведения героя, если психологизму необходимо противоречие как отправная точка расчленения анализа, если "в объяснимом и объясненном парадоксе - зерно психологического метода", то "сущность анализа в поисках логики, причинной связи" (51).

Признавая право на существование различных точек зрения, в качестве рабочей концепции можно принять следующее: психологизм - сознательная эстетическая установка автора на художественное исследование и изображение внутреннего мира человека; психологический анализ -совокупность средств и способов ее реализации.

Теоретически обоснованы учеными следующие три формы психологизма: прямая (= показ "изнутри"- Л.Я.Гинзбург, А.Б.Есин, И.В.Страхов, С.Е.Шаталов и др.), косвенная (= показ "извне" - те же) и суммарно-обозначающая (= "вербальное обозначение чувства" А.П.Скафтымов, А.Б.Есин (52)), каждая из которых обладает определенной совокупностью средств и способов психологического анализа.

Итак, следует различать принципы, уровень, характер, формы, эволюцию психологизма, и средства, способы, приемы психологического анализа (жест, мимика и пр.).

Методология исследования психологизма достаточно разработана в литературоведении. Целый ряд концепций представлен отечественными учеными. В большинстве работ, посвященных этой проблеме, учитываются характер литературно-исторической эпохи, индивидуальный метод и стиль писателя. Целесообразной представляется и следующая методологическая установка: «Формулу психологизма какого-либо художника возможно дать с учетом хотя бы одного из следующих аспектов: сфера психической жизни, изучаемой и изображаемой писателем; принцип психологического анализа, подчинение его тем или иным идейно-эстетическим установкам писателя» (53).

Актуальность настоящего исследования обусловлена, во-первых, постоянным вниманием литературоведов к психологизму и психологическому анализу в художественной литературе, о чем свидетельствует появление в последнее время, как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении, большого количества работ, посвященных этой проблеме; во-вторых, со структурой в наше время связываются многие эстетические проблемы и явления художественной литературы; в-третьих, актуальность темы диссертации определяется вновь возникшим интересом к творчеству Ю.Нагибина, процессом научного освоения его последних произведений и переосмыслением давно изданных.

Научная новизна работы заключается в том, что литературный персонаж рассказов Ю.Нагибина рассматривается в аспекте его структуры; прослеживается эволюция его психологизма в связи с изменением взгляда писателя на природу человека, на структуру личности; расширяется представление о классической традиции в новеллистике Ю.Нагибина; устанавливается характер нагибинского психологизма; дается систематизация его принципов; до сих пор для исследования этой проблемы привлекались, главным образом, произведения, созданные им в относительно устойчивые с точки зрения эволюции художественной системы периоды (50-е - начало 60-х и 70-е гг.), в диссертации внимание акцентируется на переходном периоде его творчества (конец 60 - середина 70-х гг.), который характеризуется критиками как «переломный», как «определенный творческий сдвиг».

Цель диссертационного исследования: выявить своеобразие персонажа нагибинской новеллистики на уровне его структуры и охарактеризовать основные принципы психологизма.

Задачи исследования:

1. Выявить в творчестве Ю.Нагибина его концепцию личности, изменения, произошедшие в понимании человека в период с конца 60-х до конца 70-х годов и связать новую концепцию личности с ее художественным воплощением в образе современника.

2. Рассмотреть элементы, составляющие структурное единство персонажа, их соотношение и принципы взаимодействия.

3. Установить характер связи концепции личности, основных структурных принципов персонажа с особенностями нагибинского психологизма.

4. Определить сферу психической жизни, изучаемую и изображаемую писателем, приемы и средства психологического анализа, характер и уровень психологизма.

5. Обнаружить и проследить основные тенденции в эволюции нагибинского психологизма, а именно: изменение его характера и уровня, смену его форм, изменение приемов и средств психологического анализа, ориентацию на иную (по сравнению с ранним творчеством) классическую традицию в области художественного психологизма.

При решении этих задач предполагается принять во внимание общие историко-литературные тенденции и особенности индивидуального творческого метода Ю.Нагибина.

Материал исследования: "Книга детства" и лирико-психологические рассказы конца 60-70-х гг., а также "Чистые пруды", литературно-критические статьи, очерки, интервью, письма, "Дневники" Ю.Нагибина.

Методологической основой исследования явились труды отечественных и зарубежных литературоведов, посвященные проблемам литературного персонажа, художественной структуры и психологизма, а также труды психологов. В соответствии с целью и задачами диссертации используются методы сравнительно-типологический и историко-генетический в сочетании со структурным.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы. Композиция первой главы обусловлена принципиально разными подходами к созданию

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структура персонажа и принципы психологизма в рассказах Юрия Нагибина, 1960-1970-е гг."

5. Выводы

Главное свойство структуры нагибинского персонажа в рассказах конца 60 -70-х гг. - многослойность. В ней можно выделить два основных уровня -психический и соматический, каждый их которых представляет собой микроструктуру с набором определенных взаимодействующих элементов.

Структура персонажа (первый уровень) пространственна (отражает топическое представление писателя о душевной жизни человека) и иерархична (соответствует авторской системе нравственных ценностей).

Оба уровня структуры персонажа взаимосвязаны и взаимозависимы. Единство тела и души, физиологии и психологии находит выражение в двойственной трактовке сердца и крови, в использовании так называемых "физиологических" метафор.

В рассказах осуществляется не только художественное "анатомирование" персонажа, но и изображение его как целого. В зависимости от степени дифференцированности этого целого обнаруживаются два аспекта его изображения: 1) персонаж - тождественное самому себе, "замкнутое пространство"; 2) персонаж - система, с совокупностью всех составляющих ее элементов в единстве с существующими между ними отношениями.

Главный предмет изображения - душевный и духовный кризис и его преодоление, трактуемое как исцеление, спасение.

Основным принципом структурирования персонажа является усилие души, так как оно обеспечивает полноту и цельность личности. Отсюда ведущий мотив - мотив душевного контакта.

Структура персонажа дает представление о сфере психической жизни, изучаемой и изображаемой писателем. Предметом изображения являются: возрастная психология, психология творчества, психология семейных отношений, человек и его социальное окружение, внутренний мир индивидуума, необычные и непознанные явления в области психики.

В соответствии с пристрастием Ю.Нагибина к изображению кризисного состояния тела и кризисного состояния духа, понимаемого как болезнь, находится использование им "медицинских" метафор. Частотность введения в текст "медицинских" и шире - "физиологических" аналогий позволяет назвать психологизм Ю.Нагибина "медицинским", или "симптоматическим". Существенным моментом в изображении внутреннего состояния персонажа является степень интенсивности его душевной жизни. Душа мыслится как некий механизм, аппарат, техническое устройство. Душевная жизнь дается в терминах технических, электротехнических, механических, электродинамических, в терминах ядерной энергетики.

В нагибинских рассказах рассматриваемого периода обнаруживается стремление автора наиболее точно передать сложность и противоречивость

170 человеческой натуры. В связи с этим наблюдается предпочтение прямой формы психологизма; средства косвенного психологического анализа используются писателем активно, но чаще всего внешняя деталь, свидетельствующая о внутреннем состоянии персонажа, комментируется. Необходимо отметить разнообразие мотивировок. При этом все чаще описание и анализ внутреннего состояния и поступков ведутся с точки зрения персонажа.

В лирико-психологических рассказах конца 60 - 70-х гг. более явно обнаруживается приверженность Ю.Нагибина к определенной психологической традиции: в наибольшей степени он близок к психологизму толстовского типа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Цитируется по: Сахаров В. Мелодия прозы. Заметки о творчестве Юрия Нагибина // Сахаров В. Обновляющийся мир. М., 1990. С. 185.

Список научной литературыШестакова, Татьяна Анатольевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Нагибин Ю.М. Берендеев лес. М., 1978.

2. Нагибин Ю.М. Вдали музыка и огни. М., 1989.

3. Нагибин Ю. Вечная проба пера // Литературная газета. 1978. 18 окт.1. С.З.

4. Нагибин Ю.М. Время жить. М., 1987.

5. Нагибин Ю. Выбор героя: беседа В.Поволяева // Литературное обозрение. 1973. N 8. С. 89-91.

6. Нагибин Ю. Дело живое. Размышления руководителя семинара //

7. Литературная учеба. 1984. N 1. С. 124-127.

8. Нагибин Ю.М. Дневник. М.Д996.

9. Нагибин Ю. Дни моего начала // Детская литература. 1985. N1.0. 2527.

10. Нагибин Ю. Из записных книжек // Дружба народов. 1987. N1.0. 99124.

11. Нагибин Ю. "Из чего ты построен." // Комсомольская правда. 1986. 23 апр. С. 4.

12. Нагибин Ю. Ильин день. Повесть и рассказы. М., 1990.

13. Нагибин Ю. Литературные раздумья. М., 1977.

14. Нагибин Ю. Мы у них в долгу // Литературное обозрение. 1981. N 12. С. 33-35.

15. Нагибин Ю. Наука дальних странствий. М., 1982.

16. Нагибин Ю. Не чужое ремесло М., 1983.

17. Нагибин Ю. Немного о Базене // Иностранная литература. 1978. N 1. С. 265-266.

18. Нагибин Ю. Она в моей памяти // День поэзии 1979. М., 1979. С. 140141.

19. Нагибин Ю. Писатель творит не из золотых кирпичей. // Литературная Россия. 1974. 26 апр. С. 7.

20. Нагибин Ю. Понять человека // Литературная газета. 1981. 14 янв. С.3.

21. Нагибин Ю. По поводу одного рассказа // Новый мир. 1955. N 7. С. 250-252.

22. Нагибин Ю. Предварительный итог// Книжное обозрение. 1980. 17 окт. С. 8.

23. Нагибин Ю. Размышления о рассказе. М., 1964.

24. Нагибин Ю.М. Река Гераклита. М., 1984.

25. Нагибин Ю.М. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1980-1981.

26. Нагибин Ю.М. Сочинения. М., 1989- 1991.

27. Нагибин Ю. Трудно ступать по сердцу // Правда. 1989. 17 февраля. С.4.

28. Нагибин Ю. Ты будешь жить. Повести и рассказы. М., 1974.

29. Нагибин Ю. Человек действующий // Искусство кино. 1965. N 2. С. 410.

30. Нагибин Ю. Чем слово живо? // Литературная газета. 1980. 1 янв. С. 6.

31. Нагибин Ю. Чистые пруды. Рассказы разных лет. - Повесть. -Дороги-встречи. М., 1962.

32. Пять вопросов писателям // Литературная газета. 1994. 27 апр. С. 6.

33. Четыре страницы от руки: беседа с Юрием Нагибиным // В мире книг. 1977. N 12. С. 67-69.

34. Произведения других писателей

35. Астафьев В.П. Последний поклон. Л., 1982.

36. Астафьев В.П. Посох памяти. М., 1980.

37. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1951. Т. 13.

38. Катаев В. Не повторять себя и других // Литературная газета. 1972. 1 янв. С. 7.

39. Катаев В. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона. М., 1983.

40. Катаев В. Святой колодец. Трава забвенья. Алмазный мой венец. Кишинев, 1986.

41. Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4 т. М., 1984. Т. 4.

42. Руссо Жан-Жак. Избр. соч.: В 3 т. М., 1961. Т. 3.

43. Толстой Л. Детство. Отрочество. Юность. Л., 1978.

44. Толстой Л.Н. Война и мир. М., 1981.

45. Шагинян М. Человек и время. История человеческого становления. М., 1980.

46. Теоретические и методологические работы

47. Бальбуров Э.А. Поэтика лирической прозы. 1960 1970-е годы. Новосибирск, 1985.

48. Бушмин A.C. Методологические вопросы литературоведческих исследований. Л., 1969.

49. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980.

50. Вопросы психологии личности и общественной психологии: Сб. ст. / Ред. А.Г. Ковалев. Л., 1964.

51. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1984. Т. 4.

52. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986.

53. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979.

54. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1971.

55. Григорян А.П. Анализ структуры литературного произведения. Ереван, 1984.

56. Григорян А.П. Художественный стиль и структура образа. Ереван, 1974.

57. Дремов А.К. Идеал и герой. М., 1969.

58. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.

59. Есин А.Б. Художественный психологизм как свойство литературного стиля. Автореферат дисс. .канд. филол. наук. М., 1980.

60. Заморий Т.П. Проблема героического характера в современном русском рассказе. Киев, 1976.

61. Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1970.

62. Кожевникова H.A. О соотношении речи автора и персонажа // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза / Ред. А.И. Горшков и др. М., 1977.

63. Лотман Ю.М. Литературоведение должно стать наукой // Вопросы литературы. 1967. N 1. С. 90-100.

64. Лотман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия структуры // Вопросы языкознания. 1963. N 3. С. 44-52.

65. Проблема характера в современной советской литературе: Сб. ст. / Ред. Н.И. Пруцков и В.В. Тимофеева. М., Л., 1962.

66. Проблемы психологизма в советской литературе: Сб. ст. / Ред. В.А. Ковалев и А.И. Павловский. Л., 1970.

67. Проблемы психологического анализа в литературе: Межвуз. сб. научн. тр. / Ред. В.П. Крылов. Л., 1983.

68. Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве:В 5 ч. Саратов, 1973-1976.

69. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995.

70. Хрулев В.И. Романтизм как тип художественного мышления. Уфа, 1985.

71. Чернышева Т.А. Природа фантастики. Иркутск, 1984.

72. Чернышевский Н.Г. Детство и отрочество. Сочинение графа Л.Н. Толстого. СПб. 1856. Военные рассказы. Графа Л.Н. Толстого. СПб. 1856. // Чернышевский Н.Г. Собр. соч.: В 5 т. М., 1974. Т. 3.

73. Каган М.С. Система и структура // Системные исследования. М., 1983.

74. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1975.

75. Винокур Г. Избр. работы по русскому языку. М., 1959.

76. Сапаров М. Три "структурализма" и структура произведения искусства // Вопросы литературы. 1967. N 1.

77. Тынянов Ю.Н. Поэтика. М., 1977.

78. Есин А.Б. Художественный психологизм как теоретическая проблема //Вестн. Моск. ун-та. Серия 9. Филология. 1991. N 1.

79. Компанеец В.В. Художественный психологизм в советской литературе. Л., 1980.

80. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

81. Faryno Jerzy. Введение в литературоведение. Katowice, 1980. Ч. 3.

82. Историко-литературные труды

83. Алейникова З.Я. Жанровое своеобразие мемуарно-художественной автобиографии 60-х 70-х годов (Сюжет и характер). Автореферат дисс. .канд. филол. наук. М., 1981.

84. Апухтина В.А. Современная советская проза (60-е начало 70-х годов). М., 1977.

85. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М., 1983.

86. Бочаров С.Г. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчество Горького // Социалистический реализм и классическое наследие (Проблема характера) / Ред. Н.К. Гей, Я.Е. Эльсберг. М., 1960.

87. В начале семидесятых. Литература наших дней. Л., 1973.

88. В середине семидесятых. Литература наших дней. Л., 1977.

89. В конце семидесятых. Литература наших дней. Л., 1980.

90. Гусев В.И. В предчувствии нового. О некоторых чертах литературы 60-х. М., 1974.

91. Гей Н.К. Из опыта Л.Н. Толстого (Некоторые аспекты жанро- и стилеобразования) // Толстой и наше время. М., 1978.

92. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. Л., 1981.

93. Заморий Т.П. Современный русский рассказ. Киев, 1968.

94. Ковский В.Е. Литературный процесс 60 70-х годов. Динамика развития и проблемы изучения современной советской литературы. М., 1983.

95. Макина М.А. Русский советский рассказ. Л., 1975.

96. Мережинская А.Ю. Мемуарно-автобиографическая проза 70-х годов (Проблематика и поэтика). Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Киев, 1981.

97. Огнев A.B. О поэтике современного русского рассказа. Саратов, 1973.

98. Огнев A.B. Русский советский рассказ 50 70-х годов. М., 1978.

99. Михеичева Е.А. О психологизме Леонида Андреева. М., 1994.

100. Русский советский рассказ. Очерки истории жанра / Ред. В.А. Ковалев. Л., 1970.

101. Семенова С.Г. Преодоление трагедии: "Вечные вопросы" в литературе. М., 989.

102. Столярова И.В. В поисках идеала. Творчество Н.С. Лескова. Л., 1978.

103. Толстой и наше время: Сб. ст. / Ред. К.Н. Ломунов. М., 1978.

104. ТюховаЕ.В. О психологизме Лескова. Саратов, 1993.

105. Художественный мир Э.Т.А. Гофмана: Сб. ст. / Ред. И.Ф. Бэлза и др. М., 1982.

106. Черная Г.А. Автобиографическая повесть о детстве в советской многонациональной литературе 60 70-х годов и ее воспитательное значение // Советская литература и воспитание общественно активной личности: Межвуз. сб. научн. трудов. М., 1988.

107. Черная Н.И. Реалистическая условность в современной советской прозе. Киев, 1979.

108. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986.

109. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. Кишинев, 1986.

110. Шаталов С.Е. Художественный мир Тургенева. М., 1979.

111. Шубин Э.А. Современный русский рассказ. Вопросы поэтики жанра. Д., 1974.

112. Куделько H.A. Традиции И.С. Тургенева в прозе Юрия Казакова// Творчество И.С.Тургенева. Орел, 1991.

113. Минц З.Г. Функция реминисценций в поэтике А.Блока // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. Вып. 6.

114. Литература о творчестве Ю.М. Нагибина

115. Алексанян Е.А. Мир прекрасного в лирической новелле // Литературная Армения. 1964. N 6. С. 83-93.

116. Амлинский В. Юрий Нагибин. Литературный портрет // Литературная газета. 1970. 14 янв. С. 6.

117. Атаров Н.С. Навстречу собственному дарованию // Литературная газета. 1960. 13 окт. С. 3.

118. Атаров Н. Человек из глубины пейзажа. О Юрии Нагибине-рассказчике // Наш современник. 1972. N 12. С. 103-112.

119. Беляева Н.И. Содержательные категории художественного текста и их языковая экспликация. На материале произведений Нагибина: Автореферат дисс. .канд. филол. наук. СПб., 1998.

120. Болотнова Н.С. Образная перспектива глагольного слова в рассказах Ю.М. Нагибина (на материале семантико-стилистической группы языковых единиц, соотносящихся с речью): Автореф. .канд. филол. наук. Томск, 1983.

121. Богатко И.А. Юрий Нагибин. Литературный портрет. М., 1980.

122. Бойко М. Приближаясь к прототипу // Литературное обозрение. 1976. N 1.С. 34-37.

123. Борисов М. Феномен Нагибина // Литературная газета. 1996. N 27. С. 4.

124. Брябина Н. К проблеме гуманизма в рассказах А.Платонова и Ю.Нагибина // Творчество Андрея Платонова / Ред. В.Скобелев и др. Воронеж, 1970. С. 167-171.

125. Брябина H.A. Пути раскрытия характеров в лирико-психологическом рассказе (Ю.Нагибин, С.Антонов, Ю.Казаков). Дисс. .канд. филол. наук. Алма-Ата, 1972.

126. Ваняшова М.Г. Путь на передний край (проблема конфликта в прозе Юрия Нагибина) // Позывные сердца. Сб. лит.-критич. статей. Ярославль, 1969. С. 154-171.

127. Васильева Н. Юрий Нагибин // Октябрь. 1958. N 12. С. 212-216.

128. ВинниковаИ. В чем ценность человека? // Волга. 1976. N 8. С. 181187.

129. Воробьев Е. Ветви зимнего дуба // Новый мир. 195. N 11. С. 147250.

130. Герасимова Л. Сегодняшнее и вечное // Литературное обозрение. 1978. N 12. С. 45-46.

131. Гордиенко А.Н. Ранние рассказы Ю.Нагибина // Художественное богатство советской литературы. Краснодар, 1966. С. 116-124.

132. Гринберг И.Л. Полет стиха и поступь прозы. М., 1976.

133. Гусарова И. Книга, которая воспитывает сердце // Знамя. 1978. N11. С. 247-250.

134. Дробот Г. Мудрость детства // Литературная Россия. 1979. 20 апр. С. 14.

135. Дычко Д. "Твое орудие и оружие" //Знамя. 1972. N 9. С.238-242.

136. Зотов М. И небо в алмазах, и бездна небытия // Знамя. 1974. N 12. С. 248-250.

137. Иванова Н. При свете настоящего // Дружба народов. 1978. N 9. С. 263-266.

138. Иофьев М. Писатель в пути //Новый мир. 1959. N 3. С. 235-240.

139. Казаркин А.П. Литературно-критические оценки. Томск, 1987.

140. Казаркин А.П. Способ выражения авторской позиции в рассказах Ю.Нагибина // Мастерство писателя и проблемы жанра. Томск, 1975.

141. Камянов В. Уроки достоинства// Литературная Россия. 1971. 10 сентября. С. 9.

142. Кар дин В. По существу ли эти споры? // Вопросы литературы. 1983. N2. С. 91-118.

143. Кладо Н. Ах, если бы не эти прописи // Литературная газета. 1972. 9 феврала. С. 4.

144. Козлов И. Чуткая душа художника // Огонек. 1966. N 20. С. 23.

145. Кондратович А. Человек на войне // Новый мир. 1962. N 6. С. 226228.

146. Коробов В.И. Один на один // Коробов В.И. Ближние странствия. М., 1982. С. 81-90.

147. Кожемякина Л.И. Типологические особенности сюжета рассказа Ю.Нагибина // Проблемы типологии литературного процесса. Пермь, 1989. С. 114-123.

148. Кондратьева Г.Н. Текстовые конфигурации и стилистические фигуры // Структурно-семантический анализ единиц языка. Тула, 1995. С. 104-115.

149. Курбатов В. Вровень и следом // Литературная Россия. 1981. 3 июля. С. 16.

150. Кузовлева Т. Как хочется поверить в свой народ!.: Заметки о последней книге Ю.Нагибина // Книжное обозрение. М., 1994. N 26. С. 7, 20.

151. Лавров В. "С отвращением читая жизнь мою." // Нева. 1995. N 9. С. 183-189.

152. Ланкина Л. О детях правильных и неправильных. Размышления по поводу нескольких книг // Сибирь. 1973. N 1. С. 113-119.

153. Латынина Л. О тамбовской сирени в Калифорнии, венских стульях в России// Литературная газета. 1984. 1 февраля. С. 3.

154. Либединская Л. Немота многословия // Литературная газета. 1972. 12 апреля. С. 5.

155. Литвинов В. Художник из детства // Детская литература. 1987. N 9. С. 20-24.

156. Лопатин В.В. Коричневый в черноту, синий в лиловость (О языке прозы Юрия Нагибина) // Русская речь. 1980. N 3. С. 55-61.

157. Львова Э.П. Новообразования в прозе Юрия Нагибина // Русская речь. 1980. N 1.С. 47-52.

158. Миль Л. Любовь в вакууме // Литературная газета. 1968. 1 мая. С. 5.

159. Михайлова Л. Большое в малом. Рассказы молодых // Москва. 1986. N 12. С. 179-194.

160. Никифорова И. Рассказы Юрия Нагибина о советских детях // "Ученые записки" 19 , 1970. Т. 265. Сов. лит., вып. 10. С. 160-168.

161. Никифорова И.М. Цикл рассказов "Чистые пруды" (К проблеме формирования характера современника) // Учен. зап. Азерб. ин-та рус. яз. и лит. "Язык и литература". Баку, 1978. С. 47-52.

162. Николин Е. Заметки о рассказах Ю.Нагибина // Нева. 1963. N 7. С. 171-177.

163. Новикова М.Ю. Эстетическая функция метафор в повестях Ю.М. Нагибина. Дисс. .канд. филол. наук. М., 1987.

164. Островская В.Е. Русский советский лирико-психологически рассказ 70-х. Проблематика и поэтика (Ю.Нагибин, В.Конецкий, Г.Семенов).Дисс. .канд. филол. наук. Ташкент, 1984.

165. Петрова Н.П. Советская историческая проза малых форм на современном этапе (В.Панова, Ю.Нагибин, В.Пикуль). Дисс. . канд. филол. наук. М., 1991.

166. Пистунова А. Дороги к людям // Литературная Россия. 1973. 17 авг. С. 16.

167. Поволяев В. Начиная с переулков детства // Литературная газета. 1972. 27 сент. С. 5.

168. Поляк Л. Традиции Чехова в современной новеллистике // Жанрово-стилевые искания современной советской прозы: Сб. ст. / Ред. Л.М. Поляк, В.Е. Ковский. М., 1971. С. 232-265.

169. Рябикина С. Память сердца // Наш современник. 1972. N 7. С. 123125.

170. Саввин В. Призвание //Волга. 1972. N 4. С. 182-184.

171. Сахаров В. Мелодия прозы. Заметки о творчестве Юрия Нагибина // Сахаров В.И. Обновляющийся мир. Заметки о текущей литературе. М., 1980.

172. Сахаров В. Простор мечты// Октябрь. 1979. N 12. С. 195- 197.

173. Свинцов В.И. Дневник как жанр и как поступок // Философские науки. 1997. N2. С. 164-175.

174. Семибратова И. "Чудесный и загадочный гражданин будущего". Тема детства в произведениях Ю.Нагибина, Ю.Казакова, В.Шукшина //Детская литература. 1979. N 7. С. 8-13.

175. Сергеев Е. О человеке для человека // Знамя . 1979. N 3. С. 225-232.

176. Сивоконь С. О любви и не только // Литературное обозрение. 1979. N 12. С. 44-45.

177. Соловьева Е.Л. Автор и герой в прозе Ю.М. Нагибина. Дисс. . канд. филол. наук. М., 1995.

178. Соловьева Е.Л. Особенности повествования в рассказах Ю.Нагибина 60 70-х гг. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 1995. Вып. 2. С. 211-213.

179. Солодарь Ц. Действительно избранное // Огонек. 1973. N 44. С. 15.

180. Сурвилло В. Жизнь образа // Вопросы литературы. 1960. N 10. С. 1331.

181. Сурганов В. Да, название обязывает // Литературная газета. 1971. 13 окт. С. 4.

182. Тарасенков А. Мнимые конфликты и правда жизни // Литературная газета. 1953. 29 авг. С. 3.

183. Тарасенков А.К. Рассказ наших дней // Тарасенков А.К. Сила утверждения: Сборник статей о советской литературе. М., 1955. С. 331-361.

184. Троицкий В. Искаженный портрет // Молодая гвардия. 1977. N 2. С. 301-305.

185. Фоменко Л. Побеждает художник // Знамя. 1973. N 9. С. 221-231.

186. Хамаганова В.М. Семантическая структура лексемы "дорога" в рассказе Ю.Нагибина "Заброшенная дорога" // Слово в русской народно речи. Улан-Удэ, 1991.

187. Хворощан А. Психологизм: лицо и маски // Литературная газета. 1981. 15 апр. С. 4.

188. Холопова В.Ф. Парадокс любви: новеллистика Юрия Нагибина. М., 1990.

189. Цивин Р.Д. Художественная деталь и ее идейно-эстетические функции в литературном произведении (С.Антонов, Ю.Нагибин, Ю.Казаков). Дисс. .канд. филол. наук. Киев, 1970.

190. Черкасский М. Детали и мысль // Нева. 1967. N 5. С. 178-184.

191. Чудакова М., Чудаков А. Искусство целого // Новый мир. 1963. N 2. С. 239-254.

192. Чхартишвили А., Ковда Д. Писатель и его герои // Литературная Грузия. 1986. N 1.С. 161-177.

193. Шепелева Л.С. Мастерство Юрия Нагибина-новеллиста // Проблемы метода и стиля: Сб. ст. / Ред. Л.С. Шепелева и др. Челябинск, 1976.

194. Шепелева Л.С. Традиция в рассказах Нагибина // Стилевые традиции русской реалистической прозы XIX века.: Межвуз. сб. научн. тр. / Ред. Л.И. Будникова и др. Челябинск, 1983.206

195. Шпаковский И.И. Взаимосвязь пространственных и временных отношений в структуре рассказа Ю.Нагибина "Терпение" // Некоторые вопросы изучения славянских языков и литератур. Минск, 1990.

196. Штут С. Рассказ в строю // Знамя. 1952. N 7. С. 186-189.

197. Шугаев В. Город Нагибина. Портрет писателя // Литературная Россия. 1986. 16 мая. С. 11.

198. Щеглов Ю. Притча о сыне // Знамя. 1988. N 8. С. 220-221.

199. Эльяшевич А.П. Герои истинные и мнимые: Литературно-критические статьи. М., Л., 1963.

200. Юдкевич Л.Г., Большакова Е.П. Характер и конфликт в рассказах Ю.Нагибина // Романтизм (Теория, история, критика) / Ред. Л.И. Савельева и др. Казань, 1976.

201. Юзовский Ю. О рассказах Юрия Нагибина // Октябрь. 1953. N 9. С. 182-186.

202. Кан Сын Хюн. Жанровое своеобразие рассказов Ю.Нагибина // Голоса молодых ученых. М., 1998. Вып. 3. С. 163-170.