автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Структуры землевладения Великого Московского княжества в XIV - XV вв. по данным микрорегиональных комплексных исследований

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структуры землевладения Великого Московского княжества в XIV - XV вв. по данным микрорегиональных комплексных исследований"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В.ЛОМОНОСОВА ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правах рукописи

Чернов Сергей Заремович

СТРУКТУРЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ

ВЕЛИКОГО МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА ВXIV-XV вв.

ПО ДАННЫМ МИКРОРЕГИОНАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

(ВолокЛамский, Радонежский удел,

московские городские станы)

Специальность 07.00 06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 2005

Работа выполнена в Институте археологии Российской академии наук

Официальные оппоненты:

член-корреспондент РАН, доктор исторических наук СМ Каштанов

член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Б Н Флоря

доктор исторических наук Т.Д Панова

Ведущая организация - Государственный Исторический музей

Защита состоится " 1 июня_2005 г. на заседании Совета

Д 501 001.78 по археологии, этнографии, этнологии и антропологии при Московском государственном университете им. MB Ломоносова по адресу. 119992, г. Москва, л^лЖские горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов МГУ, 5-й этаж, аудитория 550

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им А М Горького МГУ (1-й корпус гуманитарных факультетов)

Автореферат разослан апреля 2005 г.

Ученый секретарь Совета к.и.н.

Ю.И.Зверева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Понимание механизмов функционирования раннемосковского общества и закономерностей его развития обусловлено состоянием изученности истории государственно-территориальных образований (работы Л.В.Черепнина, ВАКучкина, А.Л.Хорошкевич), формирования военно-служилого и "служебного" населения (исследования С Б.Веселовского, ААЗимина, М.Е Бычковой, В.Д.Назарова, Б.Н.Флори, А.П.Павлова), развития правовых норм феодального государства (работы С.М.Каштанова), генезиса светского землевладения (исследования С. Б.Веселовского, Ю.Г.Алексеева, А И.Копанева, В.Б.Кобрина, Л.И.Ивиной, Н К Фомина), а также связей между этими явлениями и процессами.

Во многих обобщающих работах, посвященных указанным темам, проводится мысль о недостаточном развитии региснальных исследований. Причем необходимость последних аргументируется не только свойственным удельному периоду многообразием социальных форм и местных особенностей, но и желательностью создания фонда критически проанализированных материалов по истории служилого класса и феодального землевладения XIV- XV вв

В не меньшей степени потребность в таких исследованиях связана с чисто источниковедческими проблемами, в частности, с трудностями в использовании (без предварительных специальных изысканий) такого источника, как поземельные акты 1997- 2004 г. были отмечены небывалым ростом публикаций русских актов XV-XVI вв. В этой ситуации актуальность настоящей работы не вызывает сомнений, так как она дает в руки исследователей дополнительные материалы историко-географического и историко-генеалогического характера, необходимые для полноценного прочтения актов Северо-Восточной Руси конца XIV - XV в.

Научная новизна работы. В отечественной историографии традиция региональных исследований феодального землевладения и социальной истории Руси XIV - XVI вв. представлена трудами Ю Г.Алексеева, А И Копанева1 и В Л.Янина2. Работа В.Л.Янина, благодаря примененному в ней методу комплексного источниковедения, продвинула далеко вперед методику региональных исследований. Настоящее исследование имеет в виду продолжить это научное направление применительно к территории Московского княжества, внеся в него новые элементы.

Не вызывает сомнения то, что такая работа должна проводиться "широко и систематически", использовать опыт интеграции ряда специальных исторических дисциплин3. И все же не секрет, что поколения исследователей, входившие в иррациональный (по меркам нашего века) мир средневекового землеустройства и топографии, теряли надежду увидеть в безбрежном море фактов какие-либо закономерности. Но если фактов слишком много для установления закономерностей, значит, нужно, чтобы их было еще больше - и тогда за их сложными переплетениями начнут просматриваться простые объяснения

1 Алексеев Ю Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV— XVI вв: Переяславский уезд

М Я. 1966, КопаневА И История землевладения Белозерского края вв. М. 1951.

2 Янин В Л Новгородская феодальная вотчина (Историко-геиеалогическое исследование) М. 1981

3 Черепнин ПВО некоторых нерешенных проблемах отечественной истории // Черепнин Л В Вопросы

методологии исторического исследования. М, 1981. С 265 - 266, Янин В Л Очерки комплексного источниковедения М.1977; Буганов В И,Зимин А А О некоторых задачах специальных исторических дисциплин в изучении и издании письменных источников по истории русского средневековья // История СССР. 1980 № 1 С 129

Цель диссертационного исследования - используя возможности сформировавшегося в 1980 - 1990-е годы метода комплексного исследования исторических территорий, реконструировать территориальные структуры землевладения в рамках отдельных волостей и станов и связи "княжеская власть" -"служба" - "землевладение" Великого Московского княжества XIV - XV вв. на примере Волока Ламского, Радонежского удела и московских "городских станов".

Методы исследования. Развитие научного направления, связанного с комплексным источниковедением русского средневековья (работы С.Б.Веселовского, В.Л.Янина и других ученых), настоятельно требует повышения роли поземельных актов в изучении истории XIV - XVI вв., поскольку именно этот источник дает наибольшие возможности для понимания механизмов формирования социальных систем.

Некоторые соображения в плане историко-географического и генеалогического изучения корпуса актов Северо-Восточной Руси XIV - XV вв. были высказаны в 1982 г.4 Это позволило связать отечественную традицию историко-географических изысканий с традицией регионального изучения феодального землевладения. Следующий шаг в разработке этой проблематики был связан с установлением связей историко-географических методов с археологическими методами изучения сельского расселения. В славяно-русской археологии методика сплошных археологических разведок сельских поселений была предложена В.В.Седовым5. К началу 1980-х годов благодаря работам Дж.Хёрста, М.Бересфорда, Ф.Баркера в Англии6, А.Стенсберга в Дании7, З.Сметанки, В.Некуда, Я.Клапсте в Чехии и Словакии8 были заложены основы средневековой ландшафтной археологии. Стало очевидным, что сопоставимость данных аэрофотосъемки и археологических разведок возможна лишь путем привлечения широкого круга письменных и иных ретроспективных источников, при выявлении возможно большего числа археологических памятников9. Иначе ландшафтные структуры, реконструируемые по аэрофотосъемке, могут быть неверно интерпретированы10.

В ходе работ автора в древнем Радонеже был предложен метод комплексного исследования исторических территорий Московской Руси, основанный на историко-географическом и археологическом подходах (1987 г.). Он предполагает сочетание историко-географического, археологического и микротопонимического изучения территории11.

* Чернов СЗ Происхождение вотчин XIV-XV вв в районе Троице-Сергоева монастыря (Историческая

география землевладения) Аатореф дис. канд истор наук М, 1983

5CedовВВ Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII-XV вв) М, 1960

6 Hurst J G Deserted Medieval Villages and the excavations at Wharram Percy, Yorkschire II Recent Archaeological

excavation in Great Britain, L,t 1956, Berestord M W, Hurst J С Oeserted medieval villages Studies New York, 1972, Betesford MW The deserted villages of Warwickshire II Transaction of the Birmingham Arhaeological Society, tXVI, 1945-1Й46 P 49-106, BetesM MW The lost Villages of England L, 1956, Beresford MW, Joseph JKS Medieval England An Aerial Survey Cambridge, 1958, Barter Ph Techniques of arhaeological excavation NY, 1977

7 Steensberg A, Ostergaard J L Chnstensen Store Valby V1 - 3 Kobenhavn, 1974, Steensberg A Hal og gard I

Hejninge Enarkaeol undersgelseaftos/aellandskegardtomter Copenhagen. 1986 93 s, ill, 9 sep bl plan

8 Smetanka Z, ЮарШ J Archeologie a Ceska vesnice 10 -13 stolen II Archeologicke rozhledy 1975, N 3 S 286 -

296, Smetanka Z Zivot stfedoveke vesnice ZamklS Svidna Praha, 1988, Necuda V. Zantkle osady na Moravi v obdotx feodalismu Bmo. 1961, Necuda V Pfaffenschlag Zamkla stfedoviki ves u Slavonie Brno, 1975, Klapste J Stfedoviki osidlenl Cemokostelecka II Pamitky Archeologicke Ro&iik IXIX, 1978 Oslo 2 S 423-475

9 Wapsid J Stfedoviki osidleni Cemokostelecka S 472

W BakerAlan RH, BullmRobmA Studies of field systems in the Bntish Isles Cambndge, 1973 P 31

11 Черное СЗ Комплексное исследование и охрана русского средневекового ландшафта (По материалам Древнего Радонежского княжества) М ,1987

Метод построен на привлечении разнообразных источников (описаний, карт, свидетельств устной микротопонимической традиции) и фиксации на современной геоподоснове данных межевых книг XVI—XVII вв. и Генерального межевания, благодаря чему удается локализовать упоминаемые в актах границы, селения, дороги и угодья как целостную систему и идентифицировать ее с материальными остатками - памятниками археологии. Сбор данных по микротопонимике показал, что в первой половине XX в. в памяти старожильческого населения сохранялся (и частично сохранился до наших дней) уникальный набор названий дорог, угодий, урочищ, большая часть которых не попала на карты, но восходила к наименованиям поселений, запустевших в XVII в. и известных по актам и писцовым книгам XIV-XVI вв.12. Археологические разведки были нацелены на изучение сети рассредоточенных поселений XIV-XVI вв. (корректируемые аэрофотосъемкой и историческими картами сплошные обследования территорий, включая не только коренные берега рек, но и участки на водоразделах, расположенные вдоль дорог, полян, прудов).

Применение этого метода дало возможность картировать конкретные владения, установить их размеры с точностью, сравнимой с точностью определения площади земельных дач Генерального межевания, определить их хозяйственную освоенность, а в сочетании с историко-генеалогическими данными и при наличии значительного комплекса актов - выявить структуры землевладения и состав землевладельцев соответствующей волости или стана.

Таким образом, в отличие от традиционных региональных исследований по истории землевладения XIV-XVI вв. микрорегиональные исследования предполагают изучение структур землевладения отдельных волостей и станов, а также их частей. Данная методика позволяет извлечь дополнительную историческую информацию, содержащуюся в актовых источниках, и представить ее таким образом, что она оказывается сопоставимой с данными, получаемыми в ходе археологических, историко-ландшафтных, топонимических и палеогеографических работ. В 1980 - 2000-е годы подобные работы были развернуты в целом ряде районов. Микрорегиональные исследования тем более актуальны, что они могли бы придать этим работам новый импульс, сконцентрировав их на территориях, обеспеченных исторической документацией раннемосковского времени. Это открывает широкие возможности для исследования ресурсного потенциала территорий в прошлом, демографических процессов, структуры расселения, типов хозяйственного освоения земель и процессов культурной адаптации на примере конфетной вотчины, волости и других владений, описанных в актах.

В связи с тем что в настоящей работе использованы археологические данные о сельском расселении,, необходимо кратко охарактеризовать- современную историографическую ситуацию в изучении расселения и соотношение комплексного изучения исторических территорий и ландшафтной археологии.

Микрорегиональные исследования, проводившиеся на основании методики, обрисованной выше или близкой к ней, оказались наиболее продуктивными для интерпретации структур расселения XIV-XVI вв. (работы В.А.Бурова, ААСелина, С Л.Кузьмина, А.А.Фролова). Параллельно развивались исследования сети расселения на более значительных территориях и с более широким хронологическим диапазоном: в Новгородской (работы Е.Н.Носова, В.Я.Конецкого, Н.И.Платоновой, И.В.Ислановой), Псковской (работы Б.Н.Харлашова), Владимиро-Суздальской (В А.Лапшина), Черниговской (работы С.А. Беляевой, О,МВеремейчик) землях и на Среднем Дону (М.В. Цыбина, НАТропина).

12 Чернов СЗ. Устная микротопонимическая традиция Центральной России. Прошлое, настоящее, будущее // Материалы для изучения селений Москвы и Подмосковья. М., 1996 С. 191-194

В цикле работ Н А Макарова по району Белоозера, построенных на сочетании исследования поселений, могильников, водно-волоковых путей и исторических ландшафтов, была реализована многоплановая программа изучения древнерусского этапа колонизации Русского Севера13 и центра Владимиро-Суздальской земли14

Мощный импульс для развития средневековой ландшафтной археологии дали палеоэкологические исследования, которые развернулись в 1980-1990-е годы в форме крупных проектов по изучению исторической среды Курского Посемья, Куликова поля, района Дьякова - Коломенского в Москве, Радонежа, Белоозера, Новгорода, Гнездова и других территорий15. Н А Кренке были предложены методы, которые помогли объединить усилия археологов и специалистов в области естественнонаучных дисциплин Ключевым моментом стало выявление объектов таких исследований погребенных почв, включенных в археологические памятники (под насыпями курганов, оборонительных валов и плотин, под культурным слоем поселений), и стратифицированных природных и антропогенно-природных отложений Появление палеоэкологического блока методов позволило существенно усовершенствовать методики, лежащие на грани ландшафтной археологии и исторического ландшафтоведения Долго эти работы не шли далее анализа ландшафтной приуроченности археологических памятников Развивая это направление, В.А.Низовцев предложил методику составления карт условно-восстановленных ландшафтов и ресурсных зон природопользования на уровне урочищ и местностей В свою очередь, по мере накопления археолого-почвенных исследований по реконструкции пашен и установления характера растительности удалось перейти к корректировке карт природопользования и разработке его уточненных моделей16

На новые вопросы, которые были поставлены «нераскопочной» ландшафтной археологией, можно было ответить, лишь усовершенствовав методы раскопок селищ и могильников И такое совершенствование произошло, став своего рода' археологическим ответом на вызов палеоэкологического направления Необходимо в этой связи отметить исследования М И Гоняного на верхнем Дону, в ходе которых раскрылось многообразие типов поселений, лежащих за применяемыми понятиями «селище» или «гнездо памятников»17 Раскопки широкой площадью поселения Автуничи близ Чернигова продемонстрировали не только масштабы землепашества и скотоводства Южной Руси, но и выявили разнообразные ремесленные производства18 Работы на селище Минине на Кубенском озере позволили расширить спектр находок, обнаруживаемых на средневековом селище с помощью системы просеивания и промывок, и раскрыть микромир средневековой хозяйственной жизни19. В Подмосковье раскопки поселений XII—XV вв широкой

13 Макаров НА Колонизация северных окраин Древней Руси в XI—XIII веках М, 1997, Он же Приходская

церковь Русского Севера на фоне археологической карты // Культура славян и Русь М, 1998 С 393-411, Макаров НА, Захаров СД, Бужилова АП Средневековое расселение на Белом озере М, 2001

14 Макаров НА. Леонтьев АЕ, Шпопянский С В Средневековое расселение в Суздальском Ополье //

Российская археология 2004 №1 С 19-34

15 Подробнее см Культура средневековой Москвы Исторические ландшафты! (далее КСМИЛ) Т I Главы 1-3

16 Низовцев А Л Методика палеоландшафтнык исследований в ландшафтоведении // КСМ ИЛ Т I М, 2004

17 Гоняный М И Древнерусские археологические памятники конца XII - третьей четверти XIV в района Куликова

поля Автореф дис канд ист наук М, 2003

18 Пвденноруське село IX - XIII ст (НОВ! памятки матерально! культури) / Ред О П Мот, В П Коваленка В О

Петрашенко Кит 1997

19 Кубенское озеро Взгляд сквозь тысячелетия (Шесть лет исследования Мининского археологического комплекса) Вологда, 2001

площадью, сопровождавшиеся серией естественнонаучных исследований, дали весьма интересные результаты20. Новые возможности для понимания вопросов демографии древнерусского населения и адаптации человека к среде обитания возникли в результате цикла исследований древнерусских могильников Белозерья, которые были дополнены палеоантропологическими исследованиями, раскрывающими механизмы биологической адаптации21.

Обращаясь к генеалогическим исследованиям, следует отметить, что метод С.Б Веселовского, основанный на сопоставлении генеалогических таблиц различных родов и свидетельств актов о владениях их представителей, оказывается тем более эффективным, чем точнее удается локализовать соответствующие владения и реконструировать историю их наследования.

Применительно к центральным районам Московского княжества, где акты упоминают лиц, потомки которых вошли в XVI в. в Государев двор и были записаны в Государев родословец, подобная методика работает достаточно эффективно Сложнее обстоит дело при изучении районов, удаленных от Москвы. Здесь в актах нередко фигурируют представители родов, росписи которых не отразились в Государевом родословце. В таких случаях особое значение приобретают свидетельства вкладных и кормовых книг, синодиков местных монастырей, родословных росписей XVII в., исследование которых в настоящее время ведется А В Кузьминым, А И.Алексеевым, Л. Штайндорфом, И В. Дергачевой, С В. Коневым, Н В Левицкой. Эти свидетельства позволяют реконструировать генеалогию того или иного рода и выявить родственные связи его представителей, известных по актам, с записанными в Дворовой тетради.

Не менее серьезные трудности возникают при определении характера службы местных землевладельцев. Основным источником сведений о службе вплоть до конца XV в. остаются летописные известия, которые по своей полноте не идут в сравнение с разрядными книгами XVI в.

Географическое распределение комплексов актов. Сохранившиеся до нашего времени поземельные акты XIV-XV вв., как известно, далеко не равномерно распределяются по территории Северо-Восточной Руси. В связи с этим давно назрела необходимость их разбора по тем уездам, а также станам и волостям, по которым до нас дошли более или менее крупные комплексы документов

Проведенные расчеты свидетельствуют о том, что более половины (65%) всего корпуса актов (до 1505 г.) приходится на 38 волостей и станов, которые составляют всего 6 % от общего числа22 волостей и станов Северо-Восточной Руси23 (см. табл.1 и рис. 1). Таким образом, значительная часть свидетельств, содержащихся в актах, касается истории весьма небольших по площади районов Поэтому использованию данного источника для изучения феодального землевладения в рамках Великого Московского княжества или русского Северо-Востока должен предшествовать анализ актов на локальном уровне

20 Шполянский С В Изучение малодворных сельских поселений на примере раскопок селища XIII века у села

Ознобишина в Подмосковье // Русь в XIII веке Древности тёмного времени / Отв ред НА Макаров, А В Чернецов М, 2003 С. 253 - 264, Средневековое поселение Настасьино / Сост А В Энговатова // Труды Подмосковной экспедиции Института археологии РАН Т 2 М, 2004

21 Макаровы А, Захаров СД, БужиловаАП Средневековое расселение на Белом озере М, 2001

22 Общее число волостей (без белоозерских, вологодских и устюжских) определено по Ю В Готье и Я Е Водарскому Поскольку для XV в эта число могло быть несколько меньшим, полученная цифра (5,6%), по всей видимости, должна быть несколько увеличена

23 Соответствующие цифры для Белоозера, Вологды и Устюга не рассчитывались, но, судя по обширности этих земель, концентрация документов на небольшой территории здесь будет представлена еще более

Большая часть актов дошла до нас в виде комплексов документов по конкретным земельным владениям или их группам. Обыкновенно они отражают состав землевладельцев, представителей княжеской администрации, перечень поселений и хозяйственные угодья в масштабе волости или группы волостей. Благодаря анализу таких комплексов мы можем детально проследить внутреннюю историю отдельных феодальных организмов на протяжении большего или меньшего временного диапазона в пределах XV в., а в отдельных случаях - XIV в.

Географическое расположение волостей и станов, документированных актовыми источниками, имеет определенные закономерности. В основном это районы вотчин Троице-Сергиева монастыря на северо-востоке Московского княжества, в Переяславле, под Угличем, на восточной окраине Владимирского уезда, в Нерехте, у Соли Галицкой и в Бежецком Верхе. Вотчины Московского Симонова монастыря в 7 из 10 случаев приходятся на волости и станы, в которых сложились древнейшие владения Троицкого монастыря.

Расположение вотчин других монастырей имело свою специфику. Однако и здесь наблюдаются определенные совпадения Так, находившаяся в пределах Кашинского удела вотчина Троицкого Макарьева Калязина монастыря смыкалась с крупным массивом владений Троицы в Угличе (рис.1, № 23-25), а сложившиеся на землях бывшего Суздальско-Нижегородского княжества вотчины Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря лежали довольно близко к владениям Троицы в Ярополче и Суздальском окологородье (рис. 1, № 29-31). Владения митрополии в ряде случаев приходились на те же станы, что и крупные монастырские вотчины (рис. 1, №№ 33 14, 17, 28, 29). В целом можно говорить примерно о двадцати районах, на территории которых концентрировались владения монастырей и митрополичьего дома.

Каков же был характер юрисдикции в этих районах в XIV-XV вв.? Большая часть из них располагалась в пределах Великого Московского княжества: в Великом княжестве Владимирском, в уделах, а также на землях, находившихся в совместном управлении великого и удельных князей (рис.1, № 1-8).

Что касается земель, находившихся в юрисдикции московских великих князей, то интересующие нас территории отмечаются главным образом не на исконно московских землях, а в других частях, Великого княжества Владимирского. Это волости в центральной, примыкающей к Троицкому монастырю, части Переяславского уезда (№ 12-15), к северу от Переяславского озера (№ 16), к юго-западу от Юрьева (№ 28),а также волость Ярополч на нижней Клязьме (№ 31). К этой же фуппе волостей следует отнести Нерехту и Великую Соль в костромских землях (№ 32, 33).

Уделы князей московского дома, возникшие после 1340 г., представлены актами Радонежа, который первоначально принадлежал вдове Ивана Калиты княгине Ульяне, а в 1370-е годы вошел в Серпуховско-Боровский удел князя Владимира Андреевича (№ 9). Относительно полно документирована актами территории уделов, сложившихся после 1389 г. Удел князя Юрия Дмитриевича представлен как в звенигородской (№11), так и в галицкой части, образованной на основе владений местных галицких князей (№ 34).- Можайско-Белозерский удел князя Андрея Дмитриевича представлен лишь в белозерской части, но с уникальной полнотой (акты Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей; см. также №№ 37, 38). Удел князя Петра Дмитриевича Дмитровского, образованный на основе Дмитровского княжества более раннего времени, отражен в документах по ряду волостей на его основной территории (№ 17-20). Кроме того, крупный комплекс актов сохранился по московской волости Воря (№ 10), приданной в начале XV в.

Дмитрову, а ранее (в 1370-1390-е годы) входившей в великокняжеские владения в пределах собственно Московского княжества. Перечень уделов, сложившихся в первой четверти XV в., замыкает Углицкий удел князя Константина Дмитриевича, который - так же как и Дмитровский удел - возник на основе некогда независимого от Москвы княжества (№ 23).

Из вновь учрежденных в 1462 г. уделов о Дмитровском и Углицком уже говорилось. Что касается Волоцкого удела кн. Бориса Васильевича, то он отражен в актах Иосифо-Волоколамского монастыря, которые, впрочем, в основной своей массе относятся к XVI в. Эти акты связаны главным образом с двумя станами, располагавшимися близ самого монастыря (№ 21, 22), а также Староволоцким станом в Волоцком окологородье. Ценность этих документов обусловлена тем, что Волоцкий край в XIV в. (а юридически до середины XV в.) находился в совместной юрисдикции великих московских князей и Новгорода. Тем самым в поле нашего зрения попадают великокняжеские земли, лежавшие смежно с новгородским анклавом в Московском княжестве. В число "волостей Новгородских", находившихся в "сместном" управлении великих князей и Новгорода, входил и Бежецкий Верх, по части которого сохранилось значительное число поземельных документов (№ 36).

Таким образом, территории Великого Московского княжества, документированные актами, отражают практически все типы юрисдикции, функционировавшие во второй половине XIV - XV вв. Имеются, впрочем, крупные лакуны на уровне целых историко-географических районов Так, например, практически не отражены южные и юго-западные земли княжества, располагавшиеся на пограничье с Верховскими княжествами и Рязанью. Территории других княжеств Северо-Восточной Руси отражены еще более фрагментарно. В пределах Суздальско-Нижегородского княжества наиболее значительные комплексы актов сохранились по Опольскому стану, представляющему собой Суздальское окологородье, и Гороховцу (№№ 29, 30). В пределах Тверского княжества крупный комплекс актов связан с двумя кашинскими волостями, на территории которых сложились земельные владения Макарьева Калязина монастыря (№ 24, 25). Менее значительные комплексы грамот относятся к территории Ростовского (№ 26, 27), Ярославского и Стародубского княжеств.

Территориальные и хронологические рамки работы. Учитывая территориальное распределение комплексов актов, для исследования было выбрано три района, которые позволяют изучить формирование феодального землевладения в центральной и периферийных частях Великого Московского княжества, во владениях великих и удельных князей.

Первая часть работы посвящена району Волока Ламского, который находился в совладении великих владимирских, а позднее московских князей и Новгорода24. Здесь формирование землевладения протекало на великокняжеских землях, в условиях военной угрозы со стороны Литвы. Волок Ламский - небольшой древнерусский город, который не стал в XIV в. (как Москва, Тверь и др.) центром крупного княжества. Это позволяет рассматривать данный район как эталонную территорию, на примере которой можно выявить модели расположения княжеского и вотчинного землевладения в окологородных станах и периферийных волостях, особенности организации служилой корпорации во второй половине XIV- XV в.

Изучив основные модели формирования землевладения на примере Волока

24 Чернов С 3 Волок Ламский в XIV - первой половине XVI в М, 1997. При подготовке диссертационного исследования текстдоработан

Ламского, автор обратился к территории Московского княжества в границах удела Даниила Александровича (1270-е - 1303 г) Здесь вновь для исследования были выбраны два района центр (окологородные станы) и периферия (волости), которые вместе образуют северо-восточный сектор Московского княжества В качестве периферийного района анализируются волости Радонеж, Бели, Тешилов и Воря Заселения этой территории началось в XII в (Воря) и активно протекало во второй половине XIII - XV в Особенностью этого края являлось то, что с 1340 г. он принадлежал княгине Ульяне, а с 1370-х по 1456 г находился в составе Серпуховско-Боровского удела В центральной части Московского княжества ("московские городские станы"), которая находилась в "третном" владении и принадлежала всей династии Калитовичей, выделены станы, где во второй половине XIV - XV в преобладало вотчинное землевладение московских бояр, и станы, входившие в домен московских князей Основное внимание в этой части исследования уделено изучению княжеского домена как особого социально-экономического феномена25

В диссертационную работу не вошли исследования районов, расположенных вне территории Московского княжества, о погосте Взвад на южном берегу Ильмень-озера и о волости Киснема в Белозерском княжестве (список публикаций № 16,17), а также о переяславских волостях Тем не менее, выводы, полученные в этих исследованиях, учтены в работе

Хронологические рамки работы охватывают период от 1270-х годов - времени образования Московского княжества - до 1505 г - конца княжения Ивана III, в период правления которого происходят социальные и политические трансформации, в результате чего на смену Великому Московскому княжеству приходит Русское государство.

Объект исследования и уровни его изучения Особенности поземельных актов как источников. Сочетание микроисторических и макроисторических подходов. Практическая ценность диссертации.

Предметом исследования являются структуры землевладения (княжеские земли, владения на вотчинном праве, земли "слуг под дворским", черные земли и владения служебников) на уровне отдельных владений и на уровне волости (стана) По району Радонежа и московским городским станам параллельно со структурами землевладения анализируется расселение, т. е пространственное размещение и хронологическое распределение поселений, а также особенности освоения различных территорий

Наиболее значительную часть корпуса актов Северо-Восточной Руси составляют акты монастырей, которые имеют определенную специфику как источник Процессы развития светского землевладения могут быть изучены по актам крупных (главным образом общежительных) монастырей не только в небольшом по своим размерам районе, но и в пределах ограниченного отрезка времени Дело в том, что после перехода значительной части земельных владений волости или стана в руки монастыря, многие процессы в развитии феодального землевладения данного района либо прекращались (за отсутствием светских землевладельцев), либо протекали иначе. Поэтому на передний план выходят ретроспективные методы исследования, которые позволяют проследить развитие землевладения на протяжении более или менее широкого отрежка времени до перехода владения к монастырю.

Использование этих методов требует большой осторожности Однако при

25 Чернов С 3 Домен московских князей в 'городских станах" 1271 -1505 гг // КСМ ИЛ Т II, М, 2005 (В печати)

соблюдении необходимых условий они дают большой эффект. Среди этих условий можно указать на необходимость проверки реконструкций земельных владений, основанных на порядке наследования, с помощью упоминаний реконструируемого владения (в "отводах земли") или его владельцев (в перечнях послухов) в синхронных актах по смежным территориям. Кроме того, большое значение имеет полнота и достоверность наших знаний о представителях поколений, к которым принадлежали отцы и деды землевладельцев, передавших земли монастырю.

Акты отражают локальный мир соседей-землевладельцев. Это задает определенный масштаб исследования. Изучение землевладения ведется на уровне отдельных владений и позволяет реконструировать владения отдельного рода, а порой и одной семьи. В рецензиях на первую часть настоящего диссертационного исследования, опубликованную в 1997 г. ("Волок Ламский в XIV - первой половине XVI в."), признается правомерность и перспективность соединения реконструкции земельной собственности и просопографических исследований представителей родов землевладельцев в региональном исследовании26. В рецензиях отмечалась также важность привлечения археологических27 и топонимических28 источников в микрорегиональных исследованиях.

Это заставляет рассмотреть вопрос о соотношении микроисторического и макроисторического подхода при изучении аграрной истории применительно к данной работе.

Как уже отмечалось, в диссертационное исследование включены разделы, в которых по' археологическим данным реконструируются типы расселения и освоения различных ландшафтов. Осознавая, в то же время, насколько археологические исследования самостоятельны по характеру источников, методам работы и подходам, автор частично вынес их за пределы диссертации. Археологические материалы XII-XIII вв. по округе Москвы (Пехорский стан) и северо-востоку Московского княжества (волость Воря) рассмотрены в специальных изданиях29, где анализируются природные ландшафты, типы расселения и стратегии освоения земель в древнерусский период.

Археологические материалы по расселению в XIV-XV вв. Московского княжества включены в работу в форме трех обобщающих текстов, которые посвящены, соответственно, поселениям, укрепленным городкам и сельским монастырям (ч. II, гл. 7-9). Материалы по этапам освоения Радонежа, раннемосковским могильникам и отдельным памятникам можно найти в статьях (список публикаций: № 24, 25, 29-31, 34). Археологические материалы по расселению XIV - XV вв. сопровождают каждое микрорегиональное исследование о московских "городских станах" (ч. Ill, гл. 3, разделы гл. 4, 5).

Топонимические материалы, собранные в ходе опросов старожильческого населения, на которых базируются многие локализации поселений, упоминающихся в актах, опубликованы. Это позволило не отягощать работу приложениями. Материалы по округе Москвы (район Пехорского стана и Яузского мытища) изданы (каталог, карты и тексты) и сопровождены источниковедческим анализом,

26 SteindorifL II Jahrbucher fur Geschichte Osteurapas. 48 (2000). H. 1. P. 147; Caro1В Stevens (Colgate University)

//Slavic Review Summer. 2000. P 452,453.

27 Мазуров А Б. Средневековая Коломна в XIV - первой трети XVI в. / Отв. ред. ВЛ Янин. М. 2001. С. 62.

28 СилинАА Историческая геофафия//Специальные исторические дисциплины. СПб, 2003. С. 458.

29 Расселение, освоение земель и природная среда в округе Москвы XII-XIII вв. // КСМ ИЛ Т. I. M., 2004, Чернов

С.З. Сельское расселение в Московском княжестве второй половины XIII в.: "традиционные" и "новационные* модели выхода из кризиса // Русь в XIII веке: Древности темного времени М., 2003. С. 168 - 227.

выполненным О.Н.Глазуновой30. Материалы по району волостей Радонеж и Бели изданы в виде статей, которые сопровождены, картами и списками топонимов (список публикаций: № 65-67). Данные Генерального межевания (уездные планы и перечни земельных дач), на которых базируются локализации земельных границ, а также чертежи XVII в., опубликованы31.

При такой структуре работы археологический материал исследуется археологическими методами, свидетельства письменных источников - историко-географическим и историко-генеалогическим методами, а тексты, отражающие устную традицию - методами, применяемыми в "устной истории". В то же время ассоциированность этих исследований позволяет не только сопоставить выводы, полученные разными дисциплинами, но и контролировать его ход от выбора и верификации источников до уровня интерпретации32. Тем самым, достигается комплексность работы при сохранении прозрачности исследовательских процедур.

Идея о комплексном источниковедении как фундаменте для интеграции специальных исторических дисциплин была высказана В.Л.Яниным в начале 1970-х гг. Применительно к изучению исторических территорий мне уже приходилось писать, что путь простого (или основанного на определенной методике) сопоставления результатов, полученных, например, источниковедением, топонимикой, археологией и т.д., разумеется, всегда остается открытым для исследователя. Но секрет комплексного источниковедения заключен не в нем, а в сопоставлении первичных источников (письменных, археологических, топонимических и др.), взаимной корректировке ' их достоверности, полноты, репрезентативности, а в некоторых случаях - установлении даты и

33

происхождения33.

Близкие идеи были высказаны представителем третьего поколения французских анналистов Бернаром Лепти, много внимания уделившим проблеме "междисциплинарного синтеза". По мнению Б. Лепти, важна не только унификация результатов, полученных разными дисциплинами, "исходя из присущей каждой проблематики и концептуального инструментария, соответствующего дисциплинарной традиции",' но "сличение вопросников, методов, языков". Именно этого, по мнению Б.Лепти, сегодня ждут от междисциплинарности34.

Нет необходимости подчеркивать, насколько важно соблюдение процедур комплексного исследования в плане исторической интерпретации. Археологическое и палеоландшафтное видение генезиса исторических территорий адекватно отражает процессы и структуры, существующие во "времени большой длительности" (la longue duree), без их описания невозможно понимание аграрной истории. Сопоставляя полученные результаты с данными об осмыслении ландшафта в прошлом, мы получаем возможность рассматривать проблемы

35

исторической антропологии .

30 Ментальный ландшафт. Московские села и слободы // КСМИЛ. Т. III. M, 2005. В печати

31 ЧерновС.З. ВолокЛамсхий.... Прил. 1 - 6; ЧерновС.З. Домен московских князей... Прил. 1 - 6.

32 Янин В Л. К проблеме интеграции в изучении вещественных и письменных источников по истории русского

средневековья // История СССР. 1973 № 3. С. 77; Его же Успехи и проблемы изучения вспомогательных дисциплин русской истории // Археографический ежегодник за 1969 год. М, 1971. С. 200; Его же. Очерки комплексного источниковедения. М, 1977.

33 Чернов С.З Комплексное исследование..: М.,1987. С. 13 -

34 Les formes de I'expenense. Une autre histoire sociale. Paris, 1995. P. 12. См. также: Лепти Б Общество как единое целое: 0 трех формах анализа социальной целостности // Одиссей. Человек в истории. 1996 М., 1996. С. 148-164.

35 Историческая антропология понимается как направление, объединяющее "изучение менталитета, материальной жизни, повседневности вокруг понятия антропологии" (Ж. Ле Гофф).

Однако эти направления вовсе не идентичны микроистории в том ее понимании, которому мы обязаны итальянским исследователям 1970-1980-х годов, группировавшимся вокруг журналов "Quaderni Storici" и "La micro-histoire" (Эдоардо Гренди, Карло Пони, Карло Гинзбург, Джованни Леви)36, Ле Руа Ладюри37 и исследователям Геттингенского института истории Макса Планка (Ханс Медик, Юрген Шлюмбом и др.)38. Лишь . комплексное историко-географическое и генеалогическое исследование, основанное на актовых и иных письменных свидетельствах, может раскрыть конкретные исторические прецеденты, мотивации и механизмы принятия решений людьми в прошлом, без чего невозможно описать функционирование' социальных структур и действия конкретных участников исторического процесса.

Итак, микрорегиональные исследования, которые составляют ядро диссертации, являются стартовой площадкой для различных направлений осмысления средневекового социума: от социальных процессов во "времени большой длительности" и археолого-лалеоландшафтных реконструкций стратегий землепользования до конкретных прецедентов социальной действительности и механизмов принятия решений, которые лежали в основе генезиса структур землевладения.

. Как систематизировать столь различные направления исследований? Для ответа на этот вопрос необходимо вспомнить актуальные и по сей день высказывания Зигфрида Кракауера о соотношении макро- и микроисторических подходов. По мнению этого историка, проблема , перехода с одного уровня исследования на другой не может быть решена простой сменой фокусного расстояния до предмета исследования. "Говоря радикально, - писал 3. Кракауер, -возникающие при этом транспортные проблемы преодолеть невозможно. ... Исследования двух типов могут существовать наряду друг с другом, но целиком и полностью они не сплавятся"39.

Применительно к изучению средневекового общества на основании реконструкции структур землевладения и просопографии землевладельцев проблема уровней исследования может быть в известной мере решена. Иерархичность средневекового общества и стабильность границ владений, сохранившихся неизменными на протяжении многих десятилетий, создают условия, при которых переходы в пространственном плане от одного уровня к другому (структура поселений одного владения, структура владений одного рода, структура землевладения волости (стана), соотношение станов в уезде (уделе) со свойственными им особенностями землевладения) могут быть более или менее строго соотнесены с генеалогическими и социальными структурами (распределение крестьянского или ' служебного населения в пределах, владения, состав землевладельцев волости или стана, корпорации землевладельцев уезда (удела)). В итоге результаты, полученные на каждом уровне исследования, "не сплавятся", но

36 Подробнее см.: Шлюибом Ю," Кром М., Зоколл Т. Микроистория. Большие вопросы в малом масштабе //

Прошлое крупным планом. Современные исследования по микроистории. СПб., 2003.

37 Le RoyLadurie, E. Montaillou, village occrtan de 1294 a 1324. P, 1976 (русский перевод: Ле Руа Ладюри Э.

Монтайю. Екатеринбург, 2001). Подробнее о специфике французских исследований по микроистории см.: Бессмертный ЮЛ. Микроистория и ее проблемы во Франции 90-х годов // Мир Александра Каждана. К 80-летию со дня рождения. СПб., 2003. С. 304-322.

38 Medick Н. "Missionaire im Ruberboot"? Etnologische Erkenntnisweiser als Herausforderung an die Sozialgeschichte

// Geschichte und GesellschafL 1984. H. 3, Ким СТ. 'Этнологическое измерение прошлого", из опыта исторической антропологии ФРГ // Этнографическое обозрение. 2003. N» 4. С. 137-148.

39 Кгасаиег, S. Geschichte - Vor den letzten Dingen. Frankfurt, 1971. P. 122 (Цит. по. Шлюибом Ю. Кром М.

Зоколл Т. Мйкроистория...).

создадут информационное поле (поля), в пределах которого (которых) можно будет говорить о верифицированное™ фактов по их исторической значимости, о возможности сохранения полученных интерпретаций и последовательного дополнения их новыми фактами и интерпретациями (эффект открытой системы), т. е. о создании системы данных, которая способна давать ответы на широкий спектр вопросов историков, археологов и палеогеографов.

Потенциально возможны комбинирование и синтез традиционной социально-структурной истории, микроистории и исторической антропологии - "histoire culturelle'*0, которая стремится ответить на вопрос, почему человек и люди в прошлом структурировались и организовывались так, а не иначе.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации опубликованы в двух монографиях и статьях автора (70 работ) общим объемом 150 печатных листов (список прилагается). Первая часть работы была опубликована в виде монографии в 1998 г. (список публикаций: № 4). Вторая и третья части работы разрабатывались в рамках проекта "Акты Московской Руси: Микрорегиональные исследования структур землевладения. Северо-восток Московского княжества в XIV-XV вв.", поддержанного Российским гуманитарным научным фондом (список публикаций: № 1 ). Третья часть работы подготовлена к изданию (список публикаций: № 13). Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на кафедре археологии Исторического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. Основные положения диссертации докладывались автором на VI Конгрессе славянской археологии (Новгород 1996 г.) и конференциях: "Сословия и государственная власть в России XV - середина XIX в. Чтения памяти акад. Л.В.Черепнина", "Монашество и монастыри в России" (Институт российской истории РАН. 1994), "Московский некрополь" (Музей древнерусской культуры им. Андрея Рублева. 1995); "Русь в XIII веке: Континуитет или разрыв традиций?" (Институт археологии РАН. 2000); "Сакральная топография средневекового города" (Институт христианской культуры средневековья. 1998), а также на кафедре археологии Исторического факультута МГУ, отделе славяно-русской археологии Института археологии РАН и на семинарах "Герменевтика древнерусской литературы" (Институт мировой литературы РАН), "Археология Москвы и Подмосковья" (Музей истории г. Москвы), "Мониторинг археологического наследия" (РНИИ культурного и природного наследия МК РФ) и на заседаниях Топонимической комиссии Географического общества. Отдельные сюжеты диссертации докладывались на региональных конференциях и семинарах в Твери ("Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья". 1996), Калуге ("Монастыри в жизни России". 1994), Волоколамске (Общество по изучению Волоцкого края Иосифо-Волоколамского монастыря. 1998), Звенигороде («Практические проблемы современной церковной археологии». 2002),

Выводы работы были доложены на заседаниях Летней школы "Naissance d'une monarchic nationale et formation d'une Etat russe dans le contexte eutopeen (XlVe - milieu du XVIe siecle)", организованной парижским Centre d'Etudes du monde russe, sovietique et post- sovietique совместно с Институтом российской истории РАН в 2003 г.

40 Histoire culturelle de la France / Sous la dir. de J.P.Rioux et J.F. Sirinelli. P., 1997-1998. Vol. 1-4. См. обзор:УВарое П.Ю. Франция XVI века: Опыт реконструкции по нотариальньм актам. М., 2004. С. 62-67.

Таблица 1. ГЕНЕРАЛИЗОВАННОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ КОМПЛЕКСОВ АКТОВ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ

Уезд Стан, волость, другие административные образования и их номера Троице-Сергиев монастырь Симонов монастырь Прочие монастыри Митрополия Всего

Московские 1 Пехорский 12 12

городские 2 Бохов и Яузское мытищв 5 4 3 12

станы 3Жданскмй 9 9

4 Сурожик 7 5 12

5Горетов 2 5 3 10

6 Шахов 6 6

7Селецкая 33 33

8 Сетунский 1 13 14

Московский 9 Радонеж 24 24

10 Вор* 52 52

Звенигород 11 Городские станы 11 10 21

Первяславль 12 Кинела 60 60

13 Вврходубеиье 19 19

14 Великая слобода 7 18 25

15 Марининз слобода 9 13 22

16 Кистьма 39 4 43

Дмитров 17Вышгород 12 7 3 11 33

18Инобож 13 13

19 Каменский 13 13

20 Берендеев 4 16 7 27

Волок Ламский 21 Сестринский 10 10

22Локныш 6 6

Углич 23 Городские станы 48 48

Кашин 24 НерехотсмА и 25 Жабеиский 48 48

Ростов 26Луцкий 9 9

27Караш 1 12 13

Юрьев 28Шуткин 10 11 21

Суздаль 29 Олольский 15 32 3 50

Ниж. Новгород 30 Гороховец 27 27

Владимир 31 Ярололч 14 14

Кострома 32Нерехта и 33 Великая Соль 45 45

Солигалич 34 город 19 19

35 Верхний Березоеец 34 4 38

Бежецк 36 Городецкий 49 5 54

Шехонский удел 37 Усть-Шехонская, Вольская 12 2 14

Стародуб 2 8 10

ВСЕГО 523 77 150 114 886

Рис. 1. Территории Северо-Восточной Руси, документированные комплексами актов (до 1505 г.). Границы княжеств показаны на середину XIV в. (по В.А.Кучкину). Названия территорий (станов и волостей), показанных под номерами, см. в таблице 1

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из Введения, трех частей и Заключения.

Во Введении обоснована актуальность и научная значимость темы, ее хронологические и территориальные рамки, сформулированы цели и задачи исследования

Часть I. "Волок Ламский: структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации* включает б глав. После характеристики письменных источников дается общий обзор административно-территориального устройства, княжеского землевладения и границ Волока Ламского (глава 1). Далее следуют четыре микрорегиональных исследования. Глава 2 "Староволоцкий и другие окологородные станы: следы феодального землевладения новгородской поры, вотчины выходцев из Тверской земли" дает представление о ядре Волоцкого фая. Глава 3 "Сестринский стан, вотчины потомков Фоминских князей и Белеутовых" позволяет изучить наиболее документированный старовотчинный стан Волоцкой земли и реконструировать землевладение древних выходцев из Смоленского удела, восходящее к эпохе вел. кн. Дмитрия Ивановича (рис. 2). Глава 4 "Локнышский стан: вотчины Кутузовых" посвящена реконструкции одной из наиболее крупных боярских сеньорий волоцкой округи. Глава 5 "Хованский стан: владения потомков Патрикия Наримантовича. Издетемль" посвящена землевладению западной окраины Волоцкого края. Глава 6 представляет собой диахронный очерк истории сложения феодального землевладения и формирования военно-служилой корпорации региона.

Проведенное исследование позволяет рассмотреть феодальное землевладение на Волоке Ламском как закономерно развивающуюся территориальную структуру, проследить, там, где это позволяют источники, связи землевладения со службой, характером юрисдикции и военно-политической ситуацией на различных этапах истории Волоцкого края.

Систематическое изучение этих вопросов возможно, разумеется, лишь для территории, документированной актами Иосифо-Волоколамского монастыря, которая составляет примерно пятую часть Волоцкого края и занимает площадь около 300 кв. км. Тем не менее, повторяемость наблюдений, которые были сделаны при исследовании разных районов, дает основание полагать, что эти наблюдения в ряде случаев отражают закономерности, характерные для Волоцкого края в целом.

Ранние структуры землевладения, которые восходят ко времени до окончательного перехода в 1329 г. великокняжеской половины Волока под управление московских князей, в XV в. (период, освещенный актовыми источниками) сохранялись в виде отдельных элементов, а порой и реликтов.

Окологородные станы, как территория, имевшая определенную специфику в административно-податном и судебном отношениях, по всей видимости, уже существовали ко времени составления грамоты великого князя Ивана Калиты Новгородскому Юрьеву монастырю 1335 г., в которой применительно к владениям монастыря (с. Чернецкое вблизи города) говорится'не надобй имъ (Юрьеву монастырю - С. Ч.)потянути... въстань".

Территории каждого из станов, постепенно сужаясь, сходились к городу в виде четырех секторов-долей. По структуре землевладения станы делятся на две группы. В Льняниковском и Староволоцком в конце XV - начале XVI в. преобладали княжеские земли, а в Рахове и Ламском - вотчины светских и духовных феодалов. В Льняниковском стане, к югу от города, располагался крупный массив земель (5,5 тыс. дес), который, как можно предполагать, в первой трети XIV в. представлял собой владение великих князей. Он лежал узкой полосой (длиной в 15 км) вдоль дороги на Можайск, проложенной по трассе древнего волокового пути из р.Ламы в р.Рузу. Между 1328 и 1336 гг. вел. кн. Иван Калита присоединил одно из наиболее крупных сел этого массива земель - Рюховское - к своим московским домениальным владениям.

К северу от города, на дороге в Микулин и Старицу, лежало с.Староволоцкое - центр одноименного стана. В начале XVI в. оно принадлежало князю Федору Волоцкому (1880

дес) По преданию, отразившемуся в "Волоколамском патерике", в районе села, в местности "Старый Волок" "на брезе Ламы реки", первоначально располагался Волок Ламский, перенесенный затем Ярославом Мудрым на место нынешнего города. К сожалению, источники не дают возможности проследить владельческую принадлежность села в XIV - первой половине XV в., однако, по всей вероятности, здесь также находились княжеские земли.

Между с. Староволоцким и Волоколамском, при впадении р.Городни в р Ламу располагалось с. Михайловское и д. Казулинская. В1625/1626 г. пустоши, сохранившиеся на месте этих поселений, принадлежали Воскресенскому собору г.Волоколамска. Кроме того, по свидетельству грамоты 1514 г., священникам собора "правой десяток брали с наместнича суда к Воскресению на темьян"". Б.Н.Флоря, исследовавший вопрос о источниках доходов городских соборов у западных и восточных славян, рассматривает данные о земельных владениях Волоколамского собора и его праве на получение десятины от суда княжеского наместника, в ряду свидетельств, отражающих' отношения церкви и княжеской власти, которые восходят к эпохе, когда десятина была господствующей формой материального обеспечения церкви (XI - XIII вв.)42. Это позволяет рассматривать земли села Михайловского в качестве княжеского пожалования Волоколамскому собору раннего времени.

Весьма вероятно, таким образом, что земли Льняниковского и Староволоцкого станов образовывали великокняжескую долю волоцких окологородных земель.

В Ламском стане, к востоку от города, фиксируется раннее землевладение связанных с Новгородом духовных корпораций: Новгородского Юрьева (с.Чернецкое, 978 дес) и Возмищского монастырей, которые, несомненно, восходят к домосковской поре.

Сложнее определить характер владений к западу от города, на территории Рахова стана. Однако некоторые данные (сохранение здесь в начале XVI в. реликтовой повинности "посадничи половины", упоминание владения Алексея Посаднича и расположение вотчин в непосредственной близости от погоста Pax) позволяют предположить, что здесь мог находиться один из ранних очагов феодального землевладения новгородцев на Волоке (последний раз упоминается летописью в 1436 г.), а земли Ламского и Рахова станов образовывали новгородскую "долю" волоцких окологородных земель.

Из предложенной схемы (две "доли" в четырех станах) несколько выпадают земли "Святой Софии", упоминаемые в 1485 г. и, вероятнее всего, располагавшиеся в районе с Владычина, на пограничье Староволоцкого и Рахова станов. Эти земли могли возникнуть еще тогда, когда город Волок Ламский располагался на своем старом месте и рассмотренного нами долевого деления еще просто не существовало

Деление территории на четыре сектора с симметрично расположенными "княжеским" и "новгородским" секторами (долями) впервые было зафиксировано на Взвадском погосте (на южном берегу озера Ильмень), который, подобно Волоку Ламскому, находился под двойной юрисдикцией Новгорода и великих князей в XIII—XIV вв.43 По мнению В.Л.Янина, земли на Взваде приобрели княжеский иммунитет в период правления князя Ярослава Всеволодовича44, т. е. тогда, когда на Волоке уже существовало "сместное управление".

Деление округи города, при котором станы сходились к нему в виде секторов, зафиксировано также в Москве, Торжке (работы ПДМалыгина), Старой Ладоге (работы ААСелина) и Пскове (работы Б.Н.Харлашова) (правда, лишь для XV-XVI вв.). Таким образом, сама по себе подобная структура существовала и в округе городов, во главе

41 Древности Т. XXII М., 1909 С. 278

Флоря БН. Отношения государства и церкви у восточных и западны« славян (Эпоха средневековья) М, 1992 С. 26-31.

Чернов С3 Историческая география Взвадского погоста // Генезис и развитие феодализма в России. Л. 1985.

Янин В Л. К истории взаимоотношения Новгорода с князьями // Генезис и развитие феод ализма в России. С. 91-104.

которых стоял один феодальный суверен На Волоке и Взваде такое деление фиксируется в \IV-XV вв., причем станы отличаются друг от друга по характеру землевладения.

Эти наблюдения позволяют высказать предположение о том, что "сместное управление" на Волоке предполагало, наряду с разделением прав по управлению, конкретное территориальное деление новгородской и великокняжеской "половин*.

Наиболее раннее упоминание земель, расположенных за пределами волоцкого окологородья, содержится в докончании великого князя Василия I и князя Владимира Андреевича 1390 г., по которому последнему было передано "в вуделъ" "Волокъ с волостьми, а волости Изд&пвмпе, да Вочнич!/. Изучение Издетемля, а также аналогичных административно-территориальных образований, которые в источниках XV в. фигурируют как Староволоцкий, Сестринский и Локнышский станы, а в XIV в., видимо, именовались волостями, показало, что они имели единообразную структуру. Их центры располагались в издревле освоенных районах. В первой половине XV в. они представляли собой черные волостки, включавшие в себя крупное село с тянущими к нему малодворными деревнями. Эти владения были весьма значительными по своим размерам: с. Покровское в Сестринском стане имело при себе 2910 десятин, села Локныш и Успенское в Локнышском стане - 2980 десятин, а в Издетемле существовала группа из семи сел, принадлежавших во второй половине XV в. князю Борису Волоцкому. Население этих владений наряду с землепашеством занималось промыслами (бобровники в районе с.Покровского).

С распространением на великокняжескую половину Волока юрисдикции князя Юрия Даниловича, а в особенности после ее окончательного перехода в 1329 г. под управление князей московского дома, волоцкие волости могли быть переданы в кормление их вассалам. Так легендарный рассказ о Родионе Нестеровиче, видимо, отражает передачу ему в кормление волости Войничи и одноименного ей мыта под Москвой, где позднее сформировалась вотчина Квашниных.

По мере усиления позиций московских князей на Волоке и особенно после того как его великокняжеская часть вошла в состав Московского княжества (после 1375 г.), на территории волостей начало складываться вотчинное землевладение вассалов московских князей. Этот процесс протекал наиболее активно на заселявшейся в этот период периферии волостей (в XV в. - станов). Именно эти территории освещены' актовым материалом, рассмотренным в работе. Расположенные порой в непосредственной близости к старым новгородским владениям (на пограничье Сестринского стана с владениями Новгородского Юрьева монастыря), а чаще на не освоенных ранее лесных водоразделах (Локнышский стан), эти территории стали очагами новой исторической жизни фая.

Данные о владениях в Сестринском, Староволоцком и Локнышском станах обобщены в виде гистограмм, показывающих динамику изменений размеров владений с конца XIV в. по середину XVI в. Группировка владений по их размерам основана на указаниях, содержащихся в законодательных памятниках XVI в. По "Уложению о службе" 1555-1556 гг. служебно пригодным считалось имение, где выставлялось "со ста четвертей добрые угожеи земли человекна коне, с доспесе в полном, а в дальний поход о дву конь". Имения ниже 100 четвертей в одном поле (150 десятин) рассматривались как мелкие с ограниченными служебными возможностями. Имения от 100 до 200 четвертей (150-300 десятин) считались средними, а имение свыше 200 четвертей (более 300 десятин) -крупным.

Сложность состоит в том, что мы обладаем данными об общей площади владения, в то время как ему в разные периоды соответствовали различные принятые в обложении нормы площади обрабатываемой земли. Для XVI в. такая норма равнялась примерно 60% от общей площади владения45. Она и была принята в качестве расчетной. При этом имелось в виду, что для первой половины XV в. величина обрабатываемой земли и соответственно служебные возможности вотчин (при одинаковой общей площади с вотчинами XVI в.) были ниже. При таких условиях владения были сгруппированы

45 Площадь обрабатываемой земли составляла для с Ярополч 37%, для с Покровского 53%, для сЛокныш 53%, для с.Успенского - 67%, для сТархова - 76%, а для Остафьева - 54% от общей площади владения.

следующим образом (см. таблицу 2).

Таблица 2

Группы владений Размер обрабатываемой земли в десятинах Общая площадь владения в десятинах Количество 'человек на коне в доспехе в полнонГ, выставляемых сданного владения

доли менее 100 менее 160 -

мелкие 100-150 160-250 1

средние 150-300 250-500 2

крупные 300-600 500-1000 3-4

сверхкрупные более600 более 1000 более 4

Анализ актового материала показал, что основная часть вотчин в северо-восточных станах Волоцкого края на протяжении всего XV и первой половины XVI столетия находилась в руках одних и тех же родов, причем большая часть владений, которые были зафиксированы в источниках, сложилась до образования удела князя Бориса Васильевича Волоцкого (1462 г.).

Формирование вотчинного землевладения было обусловлено географическим положением Волока Ламского и его ролью в системе обороны Московского княжества на тверском и литовском рубежах. Наиболее отчетливо это проявляется на примере Сестринского стана, центральная и южная части которого в первой половине XV в. принадлежали потомкам Федора Ржевского (1645 дес), Ивана Федоровича Толбуги (2045 дес.) и боярина Василия I - Александра Борисовича Поле (3000 дес), которые вели свое происхождение от князей Фоминских, владевших в начале XIV в. уделами в северной части Смоленского княжества. Как можно предполагать, эти вотчины восходили к крупным владениям, принадлежавшим Федору Ржевскому, Ивану Толбуге и Александру Полю, служившим великим московским князьям Дмитрию Донскому и Василию I.

Судя по свидетельствам, содержащимся в своде 1408 г. и Новгородско-Софийском своде, с Волоком была связана служба следующего поколения Фоминских. Таким образом результаты, полученные на основании различных источников и с использованием разных методик, не противоречат друг другу, что дает основание с доверием отнестись к полученным выводам.

Судьба князей Фоминских, определившая структуру землевладения значительной части волоцких земель, позволяет во многом по-новому взглянуть на процессы, протекавшие в феодальном обществе Великого Московского княжества XIV в. Начало взаимоотношений великих московских князей с удельными смоленскими князьями восходит к первой четверти XIV в. Под 1345 г. летопись сообщает о браке великого князя Симеона Ивановича с княжной Евпраксией, дочерью князя Федора Святославича, осуществлявшего управление великокняжеской "половиной" Волока46. По мнению А.А. Горского, Федор Святославич приходился двоюродным братом Ивану Александровичу Смоленскому (1313— 1358 гг.) и впоследствии был удельным князем Вяземским47. Это свидетельствует о значении, которое придавали московские князья своим связям со смоленским княжеским домом. Брак этот, впрочем, не удался. В 1346 г. он был расторгнут, причем "князь великы Семенъотъслалъсвоюкнягиню ЕоупракЫю къ отцу ея кь князю Федору Святослэвичю Из этого известия видно, что служба некоторых из удельных князей смоленского дома была связана с обороной западных границ Московского Великого княжества и, в частности, Волока Ламского.

К числу князей смоленского дома, служивших Москве, были и князья Фоминские. В 1339/1340 г. великий князь Иван Калита "по цареву повелению" послал под Смоленск свою рать, присоединив ее к войску татарского посла Товлубия. В составе этой рати были и отряды "Федора Фоминьскаго "45. В 1346 г. за него была выдана Евпраксия, когда ее брак с

46 ПСРЛ. Т. XV. Вып.1. Пг.,1922. Стб. 56.

47 ГорскийА.А. Русские земли в XIII—XIV вв... С. 37.

48 ПСРЛ. Т. XV. Вып.1. Пг.,1922. Стб. 57.

49 ПСРЛ. Т. XV. Вып.1. Пг.,1922. Стб. 52.

вел кн Симеоном Гордым был расторгнут Федор Фоминский имел двор в Московском Кремле и был погребен в 1387 г в усыпальнице московских князей в монастыре Спаса на Бору

Проведенный недавно анализ летописных и генеалогических источников по истории Смоленского княжества дал основания предположить, что во второй половине XIII - первой половине XIV в великие владимирские князья обладали правами сюзеренов по отношению к смоленским Ростиславичам50 В рамках этих представлений служба Федора Ржевского великому князю Юрию Даниловичу (1314-1315), Федора Фоминского - великим князьям Ивану Калите (1338/1339) и Симеону Гордому (1346), Ивана Ржевского - великому князю Ивану Красному (1363 г) находит непротиворечивое объяснение.

Отношения сюзеренитета, обеспечивавшие функционирование конфедеративной системы русских княжеств, не могли не сказываться на организации службы на территории Волока - сместного владения Новгорода и Владимирских великих князей, расположенного на пограничье со смоленскими землями и находившегося в 1340-е годы под управлением служилого смоленского князя Федора Святославича

Мы не знаем, была ли связана служба Федора Фоминского и его сородичей с Волоком, но вероятность этого весьма велика Не потому ли возвращенная к отцу на Волок Евпраксия стала супругой Федора Фоминского?

Такова была ситуация к 1355-1356 гг, когда войска Ольгерда аннексировали северные смоленские уделы, в том числе и родовые городки князей Фоминских Переход от попыток установления сюзеренитета над Смоленскими князьями (конец 1330-х, начало 1350-х гг) к прямому захвату территорий и насаждению там землевладельцев литовского происхождения выбивал существенное звено из системы конфедеративных связей русских земель и запускал процесс перестройки системы организации службы на территории Великого Московского княжества Фоминские и Березуйские князья оказались перед выбором перейти на литовскую службу в надежде сохранить часть своих земель или остаться на московской службе и окончательно их утратить Они выбрали московскую службу и сменили свой статус удельных князей на высокое положение при дворе московского великого князя С приобретением статуса московских бояр Фоминские и, в частности, Федор Ржевский, Иван Толбуга и Александр Поле получили крупные владения на вотчинном праве на Волоке Ламском Это дает основание предполагать, что они служили с волоцких вотчин и, по всей видимости, входили в состав "рат^ "Волочат, упоминаемой в 1367 и 1369гг

Акты позволили проследить сложение вотчинного землевладения выходцев из Смоленской земли на примере лишь одного стана (Сестринского) Однако весьма вероятно, что по аналогичной модели происходило формирование землевладения и других родов, служивших великим московским князьям на Волоке и входившхм в "рать" "Волочат По всей видимости можно говорить о структурных преобразованиях в организации военных формирований великих князей, которые сделали Волок мощным форпостом, сдерживавшим литовский натиск на Москву в период московско-литовской войны 1368-1372 гг

Действия "parmf 'волочат не ограничивались литовским направлением В 1386 г, эта "рать' участвовала в походе объединенных сил Великого Московского княжества на Новгород, а зимой 1387/1388 г - в походе князей Василия Кирдяпы и Семена Дмитриевичей, шуринов Дмитрия Донского, на кн Бориса Константиновича, получившего за несколько лет до этого от Тохтамыша ярлык на великое княжение Нижнего Новгорода

Таким образом, Волок, где в первой половине XIV в система службы в значительной мере строилась на основе конфедеративных связей великих владимирских и смоленских князей, под влиянием внешнеполитической ситуации превратился в третьей четверти этого

50 Фпоря Б Н Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в // Проблемы исторической географии России Вып 1 Формирование государственной территории России М, 1982 С 58 • 80, ГорскийАА Русские земли С 37 - 41, Он же Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII -начало XV в) //Средневековая Русь 1 М.1996 С 82

столетия в зону активного формирования вотчинного землевладения бояр и "слуг вольных', служивших московским государям. Эти перемены с неизбежностью вели к созданию новой политической системы, ориентированной не на систему сюзеренитетов, а на династию московских великих князей.

В 1390 - 1399/1401 гг. (или до 1402/1404 гг.) управление Волоком было передано князю Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Возможно, к этому времени относится возникновение вотчин Хилиновых (из рода служивших князю Владимиру Новосильцевых) в Издетемле и Челищевых в стане Pax. В этот период московско-литовское противостояние не проявлялось в виде военных столкновений. Одновременно всё большую роль в политике Москвы начали играть отношения с Новгородом. Географическое положение Волока, лежавшего на пути к Новгороду, способствовало тому, что волоцкие землевладельцы -прежде всего те из них, которые входили в двор великого князя, - оказываются активными участниками военных и политических миссий Москвы 1383/1384, 1393/1394 и 1401 гг., связанных с Новгородом (бояре Александр Поле и Александр Белеут, Иван Толбузин). Некоторые представители этих родов и позднее входили в число лиц, причастных к московско-новгородским отношениям (участие сына Александра Белеута, Федора Александровича, в посольстве в Новгород в 1462 г.).

Вассальные связи волоцких землевладельцев с московскими великими князьями прослеживаются на примере рода Кутузовых. Ретроспективное исследование, результаты которого подтверждаются свидетельствами актов Троице-Сергиева монастыря 1428-1432 гг., позволяет с большой долей вероятности предполагать, что владения этого рода (Федора Кутуза и, возможно, его братьев - Григория Горбатого и Анании - родоначальника Голенищевых) в волоцком Локныше и соседней дмитровской волости Ижве сложились между 1360 и 1400 гг., в княжение Дмитрия Донского или в начале княжения Василия I, когда Волок и Дмитров находился под юрисдикцией великих князей.

На рубеже XIV и XV вв., когда московско-тверские войны ушли в прошлое, состав волоцких землевладельцев пополнился выходцами из тверских уделов. На это указывают наблюдения над структурой землевладения Староволоцкого стана, который граничил с тверскими землями. Акты фиксируют здесь крупные вотчины Есиповых и Мижуевых. Родословное предание указывает на общее происхождение Мижуевых, Щербининых, Бреховых и Окороковых от Онуфрия, являвшегося вассалом удельных князей Холмских. География позднейших владений представителей указанных родов на землях Волока и примыкающих к ним территориях Холмского удела делает вероятной службу их родоначальника князьям Ивану Всеволодовичу или Юрию Всеволодовичу Холмским, отъезжавшим к Москве вместе со своими дворами соответственно в 1397/1398-1400 и 1407-1408 гг. Часть потомков Онуфрия, в том числе знаменитый воевода Василия II Федор Васильевич Басенок, нашли место при дворе. Другие получили вотчины на Волоке и служили с них великому князю При этом они сохранили и некоторые свои тверские вотчины, остававшиеся за их потомками вплоть до XVI в. Вероятно, тогда же на р. Лобь в Издетемле обосновались выходцы из Тверской земли Бибиковы.

В 1408 -1 41 0 гг., когда Волок ненадолго вошел в число земель, управление которыми было передано Свидригайле Ольгердовичу, возникли новые владения на вотчинном праве. В составе свиты князя Свидригайлы на московскую службу выехал князь Патрикий Наримантович, занявший одно из первых мест в Думе великого князя Василия Дмитриевича. Сын Патрикия Федор (или сын Федора Василий) получил владения в юго-западной части волоцких земель, на р.Хованке, и стал именоваться Хованским. Видимо, в тот же период возникло и небольшое владение выходца из Литвы, прадеда Иосифа Волоцкого, Александра (Сани), ставшего родоначальником Саниных. Эти земельные пожалования явились повторением в новых условиях и меньших масштабах пожалований, которые имели место в середине XIV в., когда управление Волоком находилось в руках выходцев из смоленских уделов.

Всё это дает основания говорить о княжениях Дмитрия Ивановича и Василия Дмитриевича (1359-1425 гг) как времени сложения на Волоке крупного землевладения на вотчинном праве. Как показало проведенное исследование, большая часть волоцких

землевладельцев этого периода, о службе которых позволяют судить источники, являлись вассалами великих князей Их вотчины просуществовали, по большей части, до третьей четверти XVI в. Эти данные указывают на наличие во второй половине XIV - первой половине XV вв. военно-служилой корпорации волоцких землевладельцев, служивших великим московским князьям.

Поскольку актовые источники этого времени по территории Волоцкого края отсутствуют, мы не можем судить о том, какие формы приобретения земель здесь преобладали (пожалование в вотчину или куплю, покупка с санкции князя, передача в вотчину части кормления) и каков был их судебный и податной иммунитет. Возможно, правами кормленщиков Локныша первоначально обладали Кутузовы.

Основным элементом структуры землевладения конца XIV - первой четверти XV в. являлись вотчины площадью в 2 - 3 тыс. десятин и более: Александра Борисовича Поля (3 тыс. дес), Ивана Федоровича Толбуги (2 тыс. дес), Федора Ржевского (1,6 тыс дес.) в Сестринском стане и Федора Кутуза в Локнышском стане (около 8,5 тыс. дес). Хотя большая часть этих владений реконструируется на основании данных более позднего времени, в реальности их вряд ли можно сомневаться, поскольку о многих из них имеются прямые упоминания источников ("Белеутовские села на в0Л0ц4* около 1417-1423 гг.; село Тархово Василия Федоровича Кутузова в 1428—1432 гг.; с. Литвиново Бориса Александровича Полева)

С точки зрения форм расселения и хозяйствования эти вотчины типологически сопоставимы с черными волостками, существовавшими в тот же период и сохранившимися (в отличие от вотчин) без сколько-нибудь значительных изменений до конца XV столетия. И те и другие включали крупное село - центр владения и малодворные деревни, тяготевшие к нему и образовывавшие с ним единую хозяйственную единицу.

В Сестринском стане51 черные земли составляли в этот период 19% его территории, сверхкрупные вотчины - не менее 50%. Малые, средние (к этой категории, видимо, относились владения Саниных - 4 %) и крупные вотчины, видимо, также существовали, но вряд ли они преобладали на тех территориях (27%), которые не документированы актами.

Феодальная война не изменила сколько-нибудь существенно состав волоцких бояр, детей боярских и вольных слуг. Лишь некоторые представители родов, служивших великим князьям, перешли на службу к князю Дмитрию Шемяке (Василий Вепрев в 1434 г.) и его союзнику князю Ивану Андреевичу Можайскому (Семен Ржевский к 1445 г.). Основная часть крупных волоцких землевладельцев (Кутузовы, Белеутовы и другие) остались на великокняжеской службе. Василий и Юрий Федоровичи Кутузовы упоминаются летописью в качестве бояр Василия II, оставшихся верными великому князю в самые драматические моменты борьбы с Дмитрием Шемякой. Судя по актам Спасо-Евфимиева монастыря, они были связаны с братьями Ряполовскими, возглавившими дело возвращения престола Василию II.

В период княжения Василия Васильевича (1425-1462 гг.) в исследованных районах Волоцкого края количественный рост владений на вотчинном праве несколько замедлился, что было связано с сокращением фонда свободных земель. Состояние фонда вотчинных земель этого времени может быть охарактеризовано как внутренняя стабилизации В результате первого этапа семейных разделов земель сверхкрупные вотчины несколько сократились в размерах, сложился тип владения площадью 1-2 тыс. дес: детей Александра Борисовича Поля (с.Овдотьино - 1,3 и с.Литвиново - 1,6 тыс. дес), Федора Александровича Белеутова (с.Лествицыно - 1 тыс. дес), Ивана Ивановича Толбузина и его брата Василия (?) (1,1 и 0,9 тыс. дес), братьев Кутузовых - Глеба Федоровича, Ивана Федоровича и Василия Федоровича (1,8; 2,2; 3,3 тыс. дес) Посредством покупки сЛитвинова Федор Александрович Белеутов создал владение площадью 2,7 тыс. дес. Одновременно несколько выросло число крупных и средних вотчин. Сверхкрупные владения составляли 37% территории Сестринского стана, тогда как крупные и средние

51 Соотношение различных типов земельных владений дается по материалам Сестринского стана, так как владельческая принадлежность земель установлена для 73 % - 86% его территории (рис. 2)

вотчины - всего 13%.

Размер владений был в значительной степени обусловлен организацией военной службы. Основу воинских формирований в тот период составляли небольшие конные отряды, возглавляемые боярами и детьми боярскими и состоящие из их слуг. О составе одного из таких отрядов можно судить по документу, относящемуся к более позднему времени, - духовной грамоте Василия Уского Есипова (1528 г.). Духовная демонстрирует служебные возможности волоцкого землевладельца, владевшего полутора тысячами десятин земли в районе с. Ярополч, Староволоцкого стана. Данные о конях и "доспехах", принадлежавших Василию Есипову, в сочетании с расчетами, основанными на описании этого владения, показывают, что Василий Есипов мог выставить отряд из 6 конных воинов. Вероятно, вассалы Василия служили ему за счет ренты, взимаемой с крестьянских дворов деревень, относившихся к селу. Судя по всему, они жили в этих деревнях, которые в ряде случаев получили названия по их прозвищам.

Во второй четверти XV в. с вотчин Сестринского стана несло службу не менее четырех таких отрядов общей численностью около 27 человек. Всего же с владений Сестринского стана в этот период могло нести службу примерно 40 конных воинов. Часть из них (отряды Полевых и Белеутовых) выступали в составе двора великого князя, другие (видимо отряды Толбузиных и Ржевских) - в составе р— под стягами удельных князей. Если учесть, что всего к Волоку Ламскому относилось 12 станов и волостей, то общее число конных воинов 'волоцкой рати", а также служивших в составе двора великого князя могло равняться примерно 460.

Роль детей боярских в структуре войска середины XV в. видна из описаний столкновения сил Василия II и Новгорода в Русе в 1456 г. (в составе московского и новгородского летописных сводов рубежа 1460-1470-х годов). Поход объединенных сил Василия II и "братиа его" на Новгород начался из Волока. Вступив в Новгородскую землю, великий князь отпустил на Русу рать под началом И В Стриги-Оболенского и Федора Басенка. Новгородский летописец сообщает, что "изгонная рать" насчитывала 5 тысяч человек, а во главе ее стояли Федор Басенок и Семен Карамышев. Это последнее указание дает основание предполагать, что в нее входили волоцкие отряды. 9 февраля Руса была взята и подвергнута разграблению, после чего воеводы и дети боярские отправили большую часть своих "воев" со скарбом в направлении основных сил: И с тою многою корыстию вся люди своя впредь себе отпустиша, а сами главами своими, воеводы и дети боарские, с малыми людьми, без коих нелзе быти имъ, поосташася, выпустивъ своих подале, да за ними же пойти к великому князю".

Московский летописец, перу которого принадлежит цитируемый рассказ, сообщает, что в Русе осталось не более 200 человек ("с1о двух сотъ не остася"). Следовательно, на каждого сына боярского в "изгонной рати" в среднем приходилось около 25 конных слуг. В этот момент оставшимся в Русе пришла весть, "что идет на них от Ноеагорода рать велика велми, пять тысяч их бяше". Дети боярские устрашились превосходящих сил противника, но страх кары, которая должна была последовать со стороны великого князя, оказался сильнее: «Начаша же глаголати межи собою: "что створим, аще не пойдем противу их битися, то погибнем от своего государя великого князя, поне же корысть взяхомъ и воя с rt)fМЪ отпустихом, но лучше помрем с ними за правду своего государя, а за их изм^у". И поидоша противу их»52. Вначале новгородцам сопутствовал успех. В бою у церкви Святого Ильи пало до 50 "москвиць и татаровъ'. Но когда новгородцы начали преследовать отступающих, с поля ударил другой полк москвичей53. "Вой же великого КНЯЗЯ, еидфвше крипкия досп&и] на Новгородцех, и начаша стрелами бити по конех их". Новгородцы, "не знающи того боя", пришли в смятение и бежали54.

Вскоре после 1456 г. Волок полностью вошел в состав Великого Московского княжества. В 1462 г. был образован Волоцкий удел. На службе у удельного князя оказалась

52 ПСРЛ. Т. XXV. М, Л , 1949 С. 274.

53 ПСРЛ. Т. XVI СПб., 1889 Стлб. 195

54 ПСРЛ. Т. XXV. М., Л., 1949 С. 274.

лишь часть землевладельцев, служивших по Волоку. Это были князья Федор Кривой и Василий Лущиха Хованские, Андрей Азарьин сын Еропкина, Михаил Карамышев, Бибиковы.

Значительная часть наиболее родовитых волоцких землевладельцев осталась на службе у Ивана III: Юрий Иванович Шестак (f1498/1499 Г.) и Борис Васильевич (|П0СЛе 1511 г.) Кутузовы, Семен Толбузин, возможно, Андрей Федорович Белеутов. Эта ситуация была предусмотрена договором, заключенным между князьями в 1473 г.55 В 1495 г. среди детей боярских Ивана III значатся волоцкие землевладельцы и их сородичи: Федор Щука Кутузов, Федор и Афанасий Еропкины, постельничие Андрей и Василий Карамышевы56.

' В походах те и другие выступали отдельными полками. Это хорошо видно из рассказа московского летописного свода конца XV в. о походе Ивана III на Новгород 1477 г. Великий князь выступил своими силами, а также силами князя Андрея Меньшого и царевича Даньяра. Полки великого князя и князя Андрея шли тогда через Волок. Как сообщает летописец, "OÖtÖHU слушал князь велики на Bonont октября 14, да ель и пил у брата своего князя Бориса". Войска князя Бориса Волоцкого, тем не менее, не приняли участия в походе. От Волока войско великого князя двигалось к Лотошину, Микулину и Торжку, а полки князя Андрея - 'на городок на Старицу да к Торжьку же'. 23 октября московские войска выдвинулись из Торжка на Новгород. Полки шли разными дорогами. В частности, "межи

во главе с князем Борисом Михайловичем Оболенским следовали 'Можаицы, Волочане и Звенигороду и Ружане, которые служатъ великому князю". По Яжелбицкой дороге шли 'dimu бояръские из двора великого князя'"57. Из приведенного текста видно, что не входившие в двор великого князя, но служившие ему со своих волоцких вотчин служилые люди образовывали самостоятельный военный отряд.

Сложившееся положение было чревато противоречиями и коллизиями. В1479 г., когда князь Борис Волоцкий взял под свою защиту князя Ивана Владимировича Лыко Оболенского, укрывшегося от гнева великого князя, Иван III послал Юрия Шестака Кутузова, чтобы "поймать" князя Лыко "среди двора" волоцкого князя. Выбор пал на Юрия Шестака не случайно. Он был не просто волоцким землевладельцем на службе великого князя, который мог выполнить поручение силами своего отряда. Ему - старшему в роде Кутузовых, которые верно служили отцу Ивана III в годы феодальной войны, - можно было доверить столь ответственное и небезукоризненное с точки зрения феодальной этики дело. События 1479 г., разжегшие один из самых острых внутриполитических конфликтов, произошедших в княжение Ивана III, ярко демонстрируют, насколько значимым фактором во взаимоотношениях государственной власти и служилого класса второй половины XV в являлась служба их предков и наличие родовых вотчинных владений.

В то время как верные государю Кутузовы способствовали тому, что великокняжеская власть заменяла отношения сюзеренитета отношениями подданства, структура феодальных владений не оставалась неизменной. В 1460 - 1470-е годы сверхкрупные вотчины сохранились. Среди них были владения Федора Дмитриевича Полева (1,3 тыс. дес), Федора Александровича Белеутова (2,7 тыс. дес.), Юрия Шестака Кутузова (2,2 тыс. дес.), Константина (0,85 тыс. дес.), Бориса (1,2 тыс. дес.) и Михаила (3,3 или 2,3 ты. дес.) Васильевичей Кутузовых. Однако наряду с этим типом владений начал складываться тип крупных и средних вотчин. В Сестринском стане эти два типа вотчин составляли . соответственно 27% и 33% территории. 3% территории приходилось на мелкие владения.

Появление типа крупных и средних вотчин было результатом второй стадии дробления старых боярщин. Такие размеры имели 'жеребьи' внуков Ивана Толбуги и Федора Ржевского, а также владения Мечовых, Ступишиных и Саниных, о размерах которых в более раннее время нет данных.

В 1480 - 1490-е годы крупные (17%) и средние (23%) вотчины превратились в Сестринском стане в ведущий тип владения (40%). Причем если в предыдущий период

" ДДГ. № 69. С.С. 227.229,232.

56 Разрядная книга 1475 -1598. М.. 1966. С. 25,26.

57 ПСРЛ Т. XXV. М., Л , 1949. С. 311.312.

размеры их колебались от 250 до 900 десятин, то теперь они не превышали 700 десятин В хозяйственном отношении такая вотчина" представляла собой небольшое владельческое сельцо с тянувшими к нему 2-3 малодворными деревнями - образование компактное в планировочном отношении и удобное для организации хозяйственной жизни. Мелкие вотчины составляли всего 4,5% территории стана. Вотчина Андрея Федоровича Белеутова (2,7 тыс. дес, - 18%) выделялась на фоне этой довольно однородной картины как реликт уходящей эпохи.

На территории Локнышского стана, где Кутузовым принадлежало около 8,6 тыс. дес, процесс дробления вотчин шел не столь быстро. В третьей четверти XV в. до размеров средней вотчины (235 - 700 десятин) раздробились лишь владения старшей ветви Кутузовых (Глебовичей), тогда как представители средней и младшей ветвей рода продолжали владеть вотчинами в 1,1 - 2,3 тыс. дес. вплоть до конца XV - начала XVI в. В Староволоцком стане дробление вотчин также шло замедленными темпами. В 1460 -1 470 - е годы здесь еще сохранялись вотчины Есиповых и Мижуевых, по 2,9 тыс. дес. каждая. Раздел единого массива земель Мижуевых произошел лишь в последней четверти XV в. В 1480-1490 - е годы размеры вотчин несколько сократились, но тем не менее сверхкрупные владения (сЯрополч Петра Есипова и с.Софьино Ивана Мижуева) составляли 35% территории стана.

В Староволоцком стане процесс дробления вотчин запаздывал на полстолетия по сравнению с Сестринским, видимо, потому, что родоначальники Мижуевых и Есиповых получили свои владения несколько позднее, чем потомки Фоминских в Сестринском стане. В случае с Мижуевыми данная гипотеза подтверждается наблюдениями о времени выезда их родоначальника. Кроме того, необходимо учесть, что по Староволоцкому стану средние и мелкие владения фиксируются источниками лишь со второй четверти XVI в. (Ракитины, Сукины). Поэтому гистограмма по этому стану - не что иное, как верхняя (отражающая наиболее крупные владения) часть той гистограммы распределения земель, которую мы могли бы иметь при 80-100 процентной документированности территории стана актами.

Процесс дробления вотчин, протекавший на протяжении XV в., привел к тому, что в 1480-1490-е годы из землевладельцев Сестринского стана лишь Андрей Федорович Белеутов мог выставить отряд в 10-11 конных слуг. Многочисленные потомки Александра Поля, Ивана Толбуги, Федора Ржевского, а также Мечовы и Ступишины (общее их число составило не менее 15 человек), владевшие крупными, средними и мелкими вотчинами, обладали рентой, позволявшей им служить самим, а некоторым - с одним, двумя или тремя слугами. Общее количество конных слуг, которые они могли выставить со своих владений в Сестринском стане, составляло примерно 15 человек. Таким образом, на 15 детей боярских приходится примерно 25 слуг (соотношение И.бб)58. К этим 40 воинам следует добавить еще примерно 10, которые могли служить с тех 2650 десятин, о владельцах которых у нас нет данных. Всего же с вотчин Сестринского стана в этот период дальнюю службу могло нести примерно 50 конных воинов, а с Волока Ламского, включавшего тогда 13 станов - не менее650.

Таким образом, "еолочане" 1490-х годов в социальном плане весьма сильно отличались от 'волочат, которые шли в поход на Русу в 1456 г. с Федором Басенком и Семеном Карамышевым. Это было уже иное войско и во многом иное общество. Феодальная иерархия вассалитетов (великий князь - бояре и дети боярские - слуги), которая предполагала "вольную* службу бояр князю, все более уходила в прошлое. Выросшая количественно масса детей боярских, многие из которых приближались по своему положению к рядовым конным воинам, оказывалась значительно более, чем раньше, в зависимости от милостей московского государя или удельного князя.

Это явление, обратившееся в начале XVI в. в систему, не прошло мимо внимания Сигизмунда Герберштейна: "Исключение, - писал он о политике Василии III, - составляют

Эти расчеты находят подтверждение в данных Каширской десятни 1556 г., по которой на 403 детей боярских приходилось 667 их военных слуг ("людей"), что дает соотношение 1 1,65 (Кром М М О численности русского войска в первой половине XVI в. // Российское государство в XIV - XVII вв СПб, 2002. С. 78)

Тверские волости

ч ^^ с. Успенское

»■Андрея Невежи

Автор карты: С.З. Чернов

Компьютерное оформление карты: СЛ. Смирнов

юные дети бояр, то есть знатных лиц, с более скромным достатком - таких лиц, придавленных бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив им жалование"59.

Малые и средние вотчины - в силу своей меньшей экономической стабильности -раньше всего переходили в собственность Иосифова монастыря, возникшего в 1479 г. и сразу привлекшего к себе множество вкладчиков. Этот переход совершался обычно в виде продажи или дарения в счет ранее полученной ссуды. Имели место и случаи дарения, связанные обыкновенно с пострижением в монастырь вотчинника. А.А.Зимин, специально изучавший этот вопрос, отмечал, что еще при жизни Иосифа Волоцкого, когда основной социальной базой монастыря были удельные князья и их вассалы, вкладчиками все чаще становились местные землевладельцы среднего достатка60. Ступишины, Мечовы, Кутузовы-Глебовы, Мижуевы, Карамышевы, наряду с Полевыми и Хованскими были погребены в монастыре и записаны в вечное поминание. Многие из них (как например Санины и Ступишины) заняли высокое положение в Иосифовом монастыре а позднее - в русской церковной иерархии. Характерно, что из названной группы землевладельцев лишь Ступишины в миру дослужились в 1540-е гг. до московских чинов. Монастырь оказывался своего рода альтернативой служебной карьере, возможности которой для волочан данного круга постепенно сужались.

Рис. 2. СЕСТРИНСКИЙ СТАН В КОНЦЕXV- НАЧАЛЕXVIВ. (домонастырское землевладение).

Карта-реконструкция.

I - центр стана; II - село с церковью; 111-деревня; IV -дорога "от Волока к Москве"; V-прочие дороги; VI - княжеские тяглые земли; VII - земли Толбузиных; VIII - земли Ржевских; IX - земли Белеутовых; X - земли Полевых; XI земли Меновых; XII - земли Ступишиных; XIII - земли Андрея Невежи; XIV - земли Синего; XV - земли, владельческая принадлежность которых не ясна; XVI -границы владений, описанные в грамотах (см. ниже); XVII • прочие границы; XVIII - номера, которыми обозначены локализованные поселения и земельные угодья, упоминаемые в грамотах, XIX - граница стана.

Купчая на сц Кожевниково Семена Мечова (1479-94 гг.: АФЗиХ. Ч.И. № 7 - далее указан только номер грамоты)' I - сц.Кожввниково Семена Мечова; 2, 3 - земли Ошитковская и Сысоева Ивана Мечова, 4 - земля Трофимовская Семена Мечова; 5 - земля Ситниковская Володимера Толбузина; 6

- деревня Мепеховская Андрея Мечова; 7 - сельцо Новое Андрея Мечова. Разъезжая землям Иосифова монастыря деревень Фадеевой и Чаши с землями СТУПИШИНЫХ (ОК.1479-1496 ГГ.) (№ 8); 8 -д.Фадеева; 9 - д.Чащ; 10 - земля Петровых детей Ступишина Дорковская и Комяковская, 11 - от реки от Поташа; 12 - потоком в Черную грязь; 13 - от большого болота... в Яворов ручяп, да... в реку в Сестрь. Разъезжая д Борок Микулкин от земель ГС Ржевского (1495/1496 г) (№ 22); 14 -земля Гаврилы Семенова; 15 - из реки из Сестры; 16-е Стругу, да речкою Стругою вверх по Онискину межу. Купчая старцев Иосифова монастыря на земли Василия Гавриловича Ржевского (№ 29). 17-19 - деревни В.Г.Ржевского: Ефимьева, Коликино, Выжелцово; 20 - от Спировской земли, 21

- ручьем вверх под Чвклево; 22 - к дорозе, что идет от Волока к Москве; 23 - земли Матвеевы Ржевского Тщанниковская и Сутугиньская; 24 - земля Семигиньская; 25 - к великому дубу на Буегородцкую межу, 26 - до Отчищевские земли; 27 - луга В.Г.Ржевского "от Онискиньских поносов и от Рахмановских покосов до Тарасова Бору". Купчая 1546/1547 г. на д.Коотово (№ 196). 28 -д.Кротово Ф.М Безобразова, 29 - Григория Юрчякова земля Толбузина; 30 - Воинова земля Ржевского д. Рублева; 31 - Темниковский рубеж; 32 - земля Анны Петровой жены Яковличя Фроловская. Купчая 1534/1535 г. на с. Никольское у Матвеевых детей Ржевских (№ 142); 33 - дорогою Волоцкою к Смолиньскому, 34 - ручьем Петровским; 35 - с.Сивцово Воина Истомина сына Ржевского; 36 - ручьем вверх под д.Раменье под Левонтееву Толбузина; 37 - кямам меж Волока и Рузы рубеж, да от ям врагом вниз к Волоцкой дороги к беседищу, направе - земля Микольского сельца, а напеве - земля Сутугинская Огрофены Семеновны жены Ржевского.

59 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 72,73.

60 Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV - XVI в) М.,

1977. С. 110.

После смерти в 1513 г. князя Федора Борисовича территория Волоцкого удела перешла под юрисдикцию Василия III. В этот период в развитии военно-служилой корпорации Волока начинают действовать новые факторы Произошло частичное восстановление ее единства под эгидой московских государей. Но ее былое значение было уже в прошлом. С присоединением западнорусских земель, закрепленным победой на Ведроше (1500 г), взятием Смоленска (1514 г.) и заключением перемирий 1522 и 1527 гг., стратегическое значение Волока начинает уменьшаться. Соответственно уменьшается и роль волоцких детей боярских в численно растущем Государевом дворе.

Часть II. "Радонеж в XIV - XVI вв.: структуры землевладения и формирование двора удельного княжества" нацелена на изучение закономерностей формирования княжеских и боярских владений в уделах Московского великого княжества, сложившихся в последней четверти XIV в., в эпоху широкого распространения вотчинного землевладения.

В первом разделе после характеристики письменных источников (глава 1) дается обзор административно-территориального устройства, границ удела (глава 2) и княжеского землевладения (глава 3). Далее следуют два микрорегиональных исследования В главе 4 рассмотрено вотчинное землевладение бояр кн. Андрея Радонежского и Василия Ярославича (1411 - 1456 гг.) и земли "слуг под дворским". Проведенное исследование позволяет составить представление о характере землевладения в первой половине XV в примерно 90 % территории Радонежской волости, общая площадь которой составляла 22,8 тыс га, или 20,9 тыс. дес. В главе 5 изучена волость Бели, лежавшая между Радонежской волостью и землями московских городских станов. Здесь изучены вотчины Скобельцыных, служивших радонежским князьям. На примере с. Даниловского-Бели исследован феномен перехода кормления представителей московского боярского рода Бяконтовых в вотчину.

Древнейшие поселения в округе Радонежа (Лешково-8) датируются последней четвертью XIII в - первой четвертью XIV в. и расположены на ручье Оржавец к востоку от Радонежа. На протяжении первой половины XIV в. здесь возникло еще два поселения (Лешково-2 и -9), в междуречье Вори и Пажи - Гольнево (Голыгино-2), а на моренной возвышенности - Белухинское (Лешково-4, раскопки 1984 г. открыли здесь постройку XIV в) Центральное поселение этой группы располагалось на месте современного села Радонеж (селище Радонеж-1).

С селищем Радонеж-1 идентифицируется "село Радонежьское", упоминаемое в духовных грамотах Ивана Даниловича Калиты (1336, 1339)61. Селище Лешково-4 идентифицируется с пустошью Белухинской62, на которую имеется меновная грамота 1454 - 1007.1456 г. В обмене участвовали келарь Троицкого монастыря Илларион и 'радонежский волостель' Иван Прокофьевич, действовавший "по слову осударя своего князя Василья Ярославича'"13. Таким образом, в середине XV в. хозяйственные угодья на месте селения Белухинского находились в распоряжении радонежского волостеля Весьма вероятно, что и само это селение в XIV в входило в Радонежскую волость. Это позволяет интерпретировать ранние радонежские селища как селения великокняжеской волости 'Радонежьское", упоминаемой в духовных грамотах Ивана Даниловича Калиты

Материалы первой половины XIV в. выявлены также на поселении, примыкающем к Хотькову монастырю, селище на поле Бориски и небольшом поселении на р.Торгоше (селище в д Костьково), близ того места, где р. Торгошу пересекала древняя Переяславская дорога. Северная часть территории позднейшего Радонежского удела, расположенная в бассейне р. Кончуры, в первой половине XIV в. не была заселена

Владения ростовских переселенцев 1337 -1339 гг. - Тормосовых, Дюденевых, потомков брата Сергия Радонежского, Петра, были невелики. Относительно Дюденевых можно говорить о владении княжескими деревнями в качестве слуг под дворским. Земли

61 ддг. с. 8,9

62 Чернов С. З Исторический ландшафт древнего Радонежа Происхождение и семантика//Памятники культуры

Новые открытия Ежегодник 1988 М.1989С. 418,423-425 63АСЭИ Т 1 № 255,256 С 184,185.

Тормосовых (если только Семен Яковль сын Зубачев не был с ними в родстве) пока < проследить в Радонеже не удалось. Объяснение этим данным надо искать в том, что переселение состоялось в довотчинный период.

В период существования удела княгини Ульяны (1340 - начало 1370-х годов) резко расширился ареал расселения, однако сеть селений осталась разреженной. Возникли поселения на месте сел Киясова (селище "67-й километр"-1) и Никольского Поддубского (селище Семхоз-4) в центральной части Радонежа. Начинается освоение северной части Радонежа в районе Троицкого монастыря (с. Клементьево).

Наиболее ранней вотчиной, возникновение которой можно относить к 1360-м годам, является владение Елизара, отца Федора Беклемиша и Афанасия Княжнина. Она располагалась на верхней Торгоше, на пограничье с великокняжеской переяславской волостью Кинелой, и включало на радонежской стороне село Старое, землю Высочскую и Гбаловское селище Афанасия Елизаровича, а на переяславской стороне - село Беклемишево Федора Беклемиша. По обеим сторонам радонежско-переславского рубежа располагалась и вотчина Семена Яковля сына Зубачева (село Юрьевское), которая локализуется по данным актов 1410-х годов.64 Археологически исследованы обе половины этого села • переяславская (селище и могильник), и радонежская (выявлены слои третьей четверти XIV в.). Эти владения сохранились за своими прежними владельцами и их потомками в соответствии с нормами, закрепленными в докончаниях кн. Владимира Андреевича с вел.кн. Дмитрием Донским и Василием I.

С переходом Радонежа в удел кн. Владимира Андреевича (1372-1374 гг.) землевладельческая структура периферийной московской волости (обширное ядро "волостных" земель и боярская вотчина на дальней окраине) начинает развиваться и усложняться. В южной и центральной части волости, по археологическим данным, возникло 11 поселений, что свидетельствует об активном освоении принадлежащих князю земель новообразованного удела.

Применительно к первой половине XV в., когда археологические данные могут быть идентифицированы со свидетельствами актов, мы наблюдает сложение на княжеских землях разветвленной сети поселений, центрами которых являются княжеские села. О существовании села Киясовского до 1410 г. имеется указание письменных источников. Слои первой половины XV в. выявлены в селах Клементьево (раскопки 1981 г.), Никольское" Поддубское (раскопки 1994 г.) и Воздвиженское (исследования 1994 г.), .изучена сеть поселений этого времени в районе последнего.

Как свидетельствуют археологические исследования, в последней четверти XIV в. село Радонежское преобразовалось в городок Радонеж. К западу от древнего храма Рождества Пречистые (его некрополь археологически зафиксирован близ колокольни Преображенской церкви 1840 г.), на мысу, глубоко вдающемся в пойму р.Пажи, было возведено укрепление. В начале XV в. резко возросли размеры посада (появление селища Радонеж-2 на Афанасовом поле документировано монетами вел. кн. Василия I (1389 - 1425) и керамической коллекцией). Общие его размеры (ареал распространения красной грубой керамики) достигли в первой половине XV в. 59 га, что сопоставимо с площадью посада такого нового города конца XIV в., как Руза. Упоминание наместника Радонежа в грамоте 1444/1445 г. и "радонежца городчанина" в 1454-1456 гг. подтверждает городской характер этого поселения. В XV в. начинает складываться сеть дорог, связывающих Радонеж с Троицким монастырем (новое направление Переяславской дороги), Дмитровом, Покровским в Хотькове монастырем, центрами волостей Тешилов (ныне д.Тешилово) и Инобож (ныне с.Васильёвское), Шернским городком (центр волости Шеренка) и Стромынским монастырем.

На фоне этих признаков формирования города симптоматичными представляются аналогии между структурами землевладения Радонежа и городов, возникших в древнерусскую пору. Возникновение села Воздвиженского с прилегающими поселениями (3,4 тыс. дес), а также сел Киясово, Клементьево, Панино, Княжее в центральном и

"АСЭИ. Т. 1,1 15-17.

северном Радонеже (5,5 тыс. дес.) - не что иное, как формирование массива княжеских земель, типологически близкого подгородным домениальным станам. В итоге, наиболее удобные для земледелия южные склоны и центральная часть летописной "горы над Радонеже" (моренная возвышенность с широколиственно-еловыми лесами) оказались в зоне княжеского землевладения.

Ценность данных по княжеским землям Радонежа состоит в том, что они позволяют весьма точно датировать создание и функционирование подобных структур периодом между 1375 и 1456 гг. и сделать вывод, что в последней четверти XIV в. во вновь создаваемых уделах возникали такие же структуры княжеского землевладения, которые за столетие до этого складывались близ городов, возникших в домонгольский период.

В среднем и верхнем течении р.Пажи, к северу от городка Радонеж, в последней - четверти XIV - первой половине XV в. сложился обширный район вотчинного землевладения бояр и вольных слуг радонежских князей Владимира Андреевича и Андрея Владимировича (владения Кучецких, Копниных, Воронца Степанова и др.). Этот район, включавший северо-западные склоны "горы над Радонежем*, имел худшие условия для земледельческого хозяйства (ельники на 'холодных" склонах моренной возвышенности) и начал широко осваиваться лишь с последней четверти XIV в., причем это освоение велось синхронно со сложением вотчин и, видимо при непосредственном участии самих вотчинников. Своим периферийным положением в Радонежской волости, природными условиями и запоздалым освоением этот район напоминает северную часть волости Бели, где располагались вотчины Скобельцыных.

В период княжения Владимира Андреевича в Радонеже не известны земельные пожалования размерами 1-3 тыс. десятин, которые фиксируются во владениях великих князей: Волоке Ламском, в переяславской волости Кинеле, в московской волости Воря. Вотчины боярина кн. Андрея Радонежского, Василия Борисовича Копнина (1,4 тыс. дес), и Воронца Степанова (960 дес.) собирались частями, по всей видимости, в ходе покупок, осуществлявшихся "с доклада" князю. Лишь владение Кучецких (530 дес), возникшее в период правления кн. Владимира Андреевича, напоминает пожалование. Таким образом в Радонеже наблюдается некоторая специфика способов формирования вотчин, что может быть объяснено заботой удельных князей о сохранении черных земель. ' '

В Радонеже удается выделить и такую трудно уловимую форму землевладения как владения княжеских "слугподдворским". Грамоты 1470-1480-х годов фиксируют эти земли на пограничье княжеских сел (с «тянувшими» к ним волостными деревнями) и района вотчинного землевладения. Таков, например, очаг владений 'слуг под дворским" в верховьях речки Подмаш, между княжеским селом Никольским Поддубским и боярщинами Копниных и Кучецких. Слугам раздавались небольшие 1-2-дворные селения (или земельные участки, на которые нужно было "назвать" крестьян) с земельным клином по 1530 десятин. Судя по всему, традиция подобных раздач восходит к довотчинной эпохе (13301340-е годы), когда населенная часть Радонежской волости ограничивалась ближайшим окружением села Радонежского. Примером владения "слуг под двореким" вблизи самого Радонежа (применительно, правда, ко времени не ранее последней четверти XIV в.) может служить селение Дуденево, принадлежавшее Дюденевым, переселившимся в Радонеж из Ростова около 1337 -1 3 3 9 гг.

Реконструкция землевладения Радонежа позволяет более системно проанализировать и свидетельства актов о службе радонежских землевладельцев. Примыкающие к Радонежу волости Воря и Инобож входили в Дмитровский удел князя Петра (1400-1428 гг.), который стал объектом острой борьбы Василия I и Юрия Дмитриевича Галицкого. С 1428 по 1441 г. (с перерывами) этот район принадлежал Галицким князьям, в связи с чем служилая корпорация Дмитрова оказалась в эпицентре "феодальной войны". Реконструкция службы и землевладения этой служилой корпорации (на примере земель, вошедших в сферу интересов Троицкого монастыря) позволила проследить механизмы, которые приводили к вспышкам "феодальной войны".

В частности, удалось установить, что в 1433 г., в период, когда на московском престоле находился кн. Юрий Дмитриевич, боярин княгини Елены Радонежской, Василий Борисович

Копнин, и Воронец Степанов, владевшие наиболее крупными радонежскими вотчинами, являлись гарантами земельных операций братьев Василия и Ивана Васильевичей Галицких, служивших кн. Юрию Дмитриевичу со своих дмитровских вотчин (с Озерецкое в Инобоже) Данное наблюдение позволяет заключить, что двор Елены Радонежской в значительной своей части оказался на службе у кн. Юрия Дмитриевича и кн. Василия Косого после того как осенью 1432 г. отец Елены Радонежской московский наместник Иван Дмитриевич отъехал на службу к кн. Юрию Дмитриевичу, обвенчав свою внучку с сыном Юрия Дмитриевича кн. Василием Юрьевичем. После поражения Василия Косого в борьбе с Василием II (1435) часть двора Елены Радонежской перешла на службу кн. Василию Ярославичу Боровскому (Воронец Степанов), другие постриглись в Троицком монастыре (Василий Борисович Колнин). Это позволяет по-новому взглянуть на дебатирующийся в литературе вопрос о степени участия Троицъких чернецов" в мятеже кн Дмитрия Шемяки 1446 г., в ходе которого Василий II был захвачен в Троицком монастыре. Можно полагать, что прогалицкие настроения части иноков Троицкого монастыря в 1446 г. восходят к расколу двора Елены Радонежской в ходе событий 1432 -1435 гг.

Археологические данные по северо-востоку Московского княжества обобщены во втором разделе: главах 6-8 "Археологические данные о внутренней колонизации северо-востока Московского княжества XIII—XV вв. в и происхождение волостной организации"; "Укрепленные поселения XIII—XIV вв. на северо-востоке Московского княжества по археологическим данным" и "Сельские монастыри XIV-XV вв. на северо-востоке Московского княжества по археологическим данным".

Часть III. «Домен московских князей в "городских станах"» (1271 -1505 гг.)". Для понимания среномена княжеского землевладения не достаточно изучить лишь "волости" (Радонеж и Воря) на периферии княжества. В связи с этим было развернуто исследование древнего ядра владений династии.

Часть III включает 6 глав. В главе 1 ставится проблема изучения окологородных станов как территории с особым типом юрисдикции, управление которой находилось в руках династии московских князей, а княжеские владения состояли из сел и промысловых "путей". На основании свидетельств духовных и договорных грамот князей проанализирован состав княжеских владений, отмечены районы, обеспеченные данными актов, и районы, где памятники этого времени изучены археологически. Глава 2 посвящена монографическому изучению Пехорского стана, по которому сохранилась меновная грамота вел кн. Дмитрия Ивановича 1381-1382 гг. В главе 3 данные письменных источников по этому стану дополняются материалами сплошного археологического исследования. В главах 4 и 5 на основе письменных и археологических данных исследуется Ловчий путь на Яузском мытище и пограничье Васильцева и Капотенского станов. В главе 6 дается общая характеристика окологородного домена московских князей.

Княжеские владения лежали долями или секторами, которые начинались от стен Москвы и расширялись по мере удаления от нее. Первый из секторов располагался вниз по течению р Москвы и включал земли сел 'Коломниньского", "Нагатиньского", 'Островьского", "Орининьского", "Костянтиновского", "Воскресения" при Боровском перевозе. К этому массиву примыкал Капотенский стан, лежавший на левом берегу р.Москвы. Ближайшая к Москве часть этого массива (села "Коломниньское" и "Нагатиньское") была передана Иваном Калитой кн. Андрею Ивановичу и позднее принадлежала кн Владимиру Андреевичу.

Второй массив княжеских земель фиксируется выше города по течению Москвы-реки" Он начинался от межи с. Хлыново в Занеглименье и располагался между Тверской дорогой и Москвой-рекой вплоть до р. Ходыни. Хозяйственными центрами этого земельного владения (2050 десятин), принадлежавшего в конце XIV - XV в. кн. Владимиру Андреевичу, являлись с. Кудрино и двор кн. Владимира «на Трех горах», который идентифицируется с некрополем и селищем на Пресненских прудах (на территории Московского зоопарка) За р.Ходыней этот сектор расширялся и включал земли сел Хорошово и Крылатское.

Левобережье Москвы-реки выше впадения р Хинки входило в пределы Горетова

стана, который граничил с звенигородскими землями, а на севере достигал верхней Клязьмы. Древний центр этого административного образования находился на месте Спасского на Всходне монастыря, располагавшегося в конце XIV - XVI в. там, где к Москве-реке выходила Волоцкая дорога. Здесь фиксируется археологический комплекс, включающий открытое (Мякинино-2) и укрепленное (на 1-м Спас-Тушинском городище) поселения конца XI—XII в. Подобные поселения, типа торговых и земледельческих факторий, играли значительную роль на ранней стадии градообразования в различных районах Древней Руси. В среднем течении Москвы-реки они явились предвестниками образования города.

Историческая интерпретация археологического комплекса в районе монастыря "Святаго Спаса иже на ВосходнИ' опирается на свидетельство духовной грамоты кн Бориса Волоцкого 1477 г. о том, что Василий II благословил кн. Бориса Волоком Ламским "с мытом с Воиницким, что у Сп(а)са на ВсходнИМыт этот фигурирует и в договорах ИванаШскн. Борисом 1473и 1481 гг. В последнем документе говорится о пожаловании кн. Бориса "Волокомс волостми, и с мытом с Воиничскимпо СШвринИ^. Обладание правом на получение доходов от этого мыта являлось, таким образом, составной частью прав великих московских князей на "половину" Волока Ламского. Можно предполагать, что доходы с него являлись прерогативой великих владимирских князей (как часть великокняжеской "половины" Волока Ламского) еще до образования в 1270-х годах Московского удельного княжества, т.е. в период, когда земли самой Москвы входили в Великое княжество Владимирское.

Ранние истоки этого административного образования побуждают исследовать внутреннюю структуру Горетова стана на уровне типов землевладения. В XV в. земли к северу от Воиницкого мыта, вдоль нижнего течения р. Сходни, входили в вотчину московских бояр Квашниных (Спасский монастырь, села Тушино, Петровское, Братцево, Дудино, Юрово)67. В 1390 г. боярин вел. кн. Дмитрия Ивановича, Иван Родионович Квашня, был погребен "у Святого Спаса въ монастыри, иже на ВсходнИСледовательно, владения этого рода сложились на Всходне ранее 1390 г. Иван Родионович упоминается третьим в списках послухов у духовных грамот вел. кн. Дмитрия Ивановича (1372,1389), а его отец Родион Нестерович, как уже отмечалось, в период правления вел. кн. Ивана Калиты в качестве кормленщика управлял великокняжеской половиной Волока Ламского. Судя по всему, его права распространялись и на земли великокняжеской части Воиницкого мыта, на которых позднее сложилась вотчина Ивана Родионовича.

К западу от Воиницкого мыта лежали великокняжеские земли. Границы их очерчиваются благодаря грамотам Архангельского собора 1498/1499-1542/1543 гг. на земли с Плотниче, которое под именем Банское Борисоглебское тож4 было пожаловано собору вел. кнг. Софьей Витовтовной в 1451 г.69 и размещалось на берегу р.Баньки. В грамотах упоминаются земли соседних великокняжеских сел Павшинского и Лужского. Таким образом, реконструируется массив великокняжеских земель, существовавший до 1450-х годов, а частично и позднее, на левобережье Москвы-реки вплоть до низовьев р. Истры

Оба массива земель (владения Квашниных и великих князей) смыкались непосредственно у Воиницкого мыта, причем заливной Литвинов луг, расположенный на противоположной от мыта стороне Москвы-реки, был разделен "наполы". Это напоминает деление Взвадского погоста на четыре расходящиеся от центра погоста доли ('начетверо").

Описанные массивы княжеских земель под Москвой по своему расположению относительно города типологически близки к княжеским землям округи Волока Ламского Но

бзддг.ит.с.га)

66 ДДГ. № 69 С. 226,226,230; № 73. С. 269,272,274; см. также N» 98. С. 408.

67 ВеселовскиО С.Б Исследование.. М., 1969. С. 268,269

68 ПСРЛ. Т. XV. 2е им Вып. 1. Пг, 1922. Стлб. 158

69 АРГ АММС. № 16-18, ДДГ. Ni 57.

если в округе Волока Ламского было лишь два крупных массива княжеских земель, то под Москвой прослеживаются третий и четвертый массивы. Третий массив княжеских земель лежал к востоку от Москвы. Ближайшая к городу его часть входила в Васильцев стан. Вблизи р.Яузы располагались с.Подкопаево с садами, "село ... над Великим прудом" (позднее Красное) и с. Богородское. На высоком левом берегу Москвы-реки, ниже города по течению реки, находилось урочище Крутицы. В 1359 г. вел. кн. Иван Красный дал "к святей Богородици на Крутицю, собе в память" четвертую часть коломенской тамги70. Южнее около 1377 г. возник Симонов монастырь, который также находился во владении великих князей. Восточнее, на речках Коломенках, размещались два села Коломенские, переданные Иваном Калитой кнг. Ульяне. Княжеские земли располагались и к северо-востоку от Васильцева стана, вплоть до водораздела с бассейном р.Клязьмы: с. Танинское, Яузское мытище, Пехорский стан, Кошелев стан, села Аристовское (переданное Иваном Калитой кнг. Ульяне), Новое на Купавне (появляется в духовной грамоте Симеона Гордого) и Доблинский стан ("Доблиньскии сокольникии бортники"71).

К северу от города, вдоль Тверской, Дмитровской и Озерецкой дорог, в Быкове и Бежецком станах во второй половине XIV - XV в. преобладали вотчины московских боярских родов. Здесь размещались владения московских тысяцких Вельяминовых (с. Вельяминово, позднее Владыкино на р.Лихоборке), Плещеевых из рода Бяконтовых (с. Ростокинское на р.Яузе), Федора Андреевича Свибла (с. Федоровское, позднее Свиблово, на р.Яузе, конфискованное Василием I), Патрикеевых, занявших первое место в Думе Василия I (село Отцов Святых, позднее Всехсвятское, и с. Никольское), Владимира Григорьевича Ховрина, занимавшего должность казначея при Василии II и Иване III (сХоврино). Имелись здесь и княжеские села: "село Напрудское оугорода", пожалованное Иваном Калитой Семену Ивановичу, с. Сущевское, известное с 1433 г., и с. "Деигуниньское* на р.Лихоборке, переданное Иваном Калитой кнг. Ульяне.

К юго-западу от города по течению р.Сетуни размещался Сетунский стан. Запись об истории с. Голенищево, сохранившаяся в митрополичьей копийной книге 1527-1528 гг., свидетельствует, что владения митрополии в центральной части этого стана (с. Селятино на Раменке с церковью Св. Николая, поставленной митрополитом Феогностом; с. Голенищево у сада, основанного митрополитом Алексеем, двор митрополита Киприана на Стрелице в устье р.Раменки) начали складываться при митрополитах Феогносте (1328 -11.03.1353 гг.) и Алексее (30.06.1354-12.02.1378 гг.)72. Расположение земель епископий и митрополии вблизи городов фиксируется во Владимире, Коломне, Волоке Ламском (с. Владычино) и связано, видимо, с традицией наделения владык и митрополитов одной из подгородных волостей. В случае Москвы скорее всего имело место единовременное пожалование со стороны вел. кн. Ивана Калиты73. Наряду с землями митрополитов фиксируется вотчина бояр Добрынских, переданная митрополиту Ионе в 1454 г.,и княжеское село Семцинское, переданное вел. кн. Иваном Калитой Ивану Ивановичу Звенигородскому. .

Из южных станов, тремя клиньями сходившихся в районе с. Никольское на Котле и княжеского села Даниловского (селище у церкви Воскресения Словущего, к югу от Данилова монастыря)74, - Сосенского (по Калужской дороге), Чермнева (по Серпуховской дороге) и Ратуева (по Коломенской дороге "на Котел") - ранние свидетельства имеются лишь по Сосенскому. Здесь, в верховьях р. Битцы (приток р.Пахры), находилось село "Ясиновьское" (позднее Ясенево), данное вел.кн. Иваном Калитой кн. Андрею Ивановичу и перешедшее затем к кн. Владимиру Андреевичу. На средней Пахре, в районе с. Добрятино, располагалась "Добрятинскаяборть", упоминаемая в докончании сыновей Ивана Калиты 1347-1353 гг. По духовной грамоте вел кн. Дмитрия Ивановича 1389 г. "Василцево сто и

70 ДДГ. № 4. С. 16; см. также: С. 19

" ДДГ. 1*29. С. 74.

72 АФЗХ. Ч. 1. М, 1951. №24 С. 46,47;

73 ВеселовскийСБ. Феодальное землевладение... Т. 1. М.;Л., 1947. С. 368,387.

74 Беляев Л А Древности Данилова монастыря (Церкви во имя Воскресения Словущего и Даниила Столпника) // Культура средневековой Москвы XIV-XV II B B . M . 1995 С. 84-112.

Добрятиньская борть съ селом з Добрятиньским" были переданы кн. Василию Дмитриевичу75.

Изучение территории городских станов на уровне расселения и особенностей природопользования позволило, увидеть специфику тех или иных владений московских князей Четыре массива княжеских земель, образовавшие центральную часть московского домена Калитовичей, располагались в различных природных ландшафтах76. Москворецкие массивы княжеских земель охватывали долинные ландшафты, которые начали осваиваться славянским населением в XI в. К тому же типу приречных ландшафтов относилась и долина р Пахры в районе с.Добрятино, упоминаемого в Уставной грамоте кн. Ростислава Смоленского 1136 г. Юго-западный и южный сектора княжеских земель (Сетунский, Сосенскии, Чермнев и Ратуев станы) приходились на Теплостанскую возвышенность, где в первой трети XIII в. было завер77шено земледельческое освоение притоков р Москвы и началось освоение водоразделов77. Восточный массив княжеских земель располагался в ландшафтах мещерского типа. В домонгольский период освоение территории носило здесь очаговый характер и развернулось особенно интенсивно в XIII - XIV вв.78 Ландшафты мещерского типа находились и к западу от Москвы по Звенигородской дороге (Медвенский стан).

Если говорить об отраслях княжеского хозяйства, то владения делились на сельскохозяйственные и промысловые ("пуши), причем преобладание последних составляло характерную черту княжеских владений в округе городов, в том числе и Москвы. Эта структура отличалась от владений князей в других районах княжества, которые представляли собой главным образом черные земли в волостях. Вот как описывается она в духовной грамоте вел кн. Дмитрия Ивановича (1389 г.): "А на старишии путь с(ы)ну моему князю Василью, Василцево сто и Добрятиньская борть сь селом з Добрятиньским. А бортъници вь станех в городских, и конюший путь, и соколничии, и ловчий, тем с(ы)н(о)ве мои поделятъс(я) ровно. А численых люд(и)и моих двою жеребьевъ с(ы)н(о)мъ моимь по частем, а блюдут с одиного"79.

Землепашество и скотоводство было распространено повсеместно, исключая лишь мещерские ландшафты, где оно концентрировалось близ сел. Сады московских князей ("садовницы") начинались от Златоустовского монастыря на фаю посада и распространялись вплоть до с. Подкопаево и Воронцова поля. Коневодство ('конюший путь'), которым ведали ясельничий, было приурочено к москворецким ландшафтам. Об этом говорят упоминания в княжеских духовных грамотах лугов Великого, Ходынского и Тамашинского, а также "Коломеньского стада". Бортные владения ("бортници"), находившиеся в ведении чашника, локализуются духовными грамотами в районе "Васильцева ста', т. е в восточном секторе домена, который охватывал мещерские ландшафты, а также в районе села Добрятина. Угодья, предназначенные для соколиной ("соколничии путь", который ведал сокольничий) и других видов охоты - на медведей, волков и лисиц ("поля"), птицу ("перевесьяГ), бобров ("бобровники") ("ловчий путь", которым ведал ловчий), - находились в разных местах. Наиболее крупный массив таких угодий располагался в районе Яузских болот ("ловчий путь' на Яузском мытище). Таким образом, ресурсные возможности, имевшиеся благодаря соединению у стен Москвы" четырех ландшафтных зон, были весьма эффективно использованы при организации княжеского хозяйства.

Микрорегиональные исследования затронули главным образом восточную часть княжеского домена. Тем не менее они позволили изучить анатомию княжеского хозяйства, рассмотреть его устройство на уровне социальных структур, форм природопользования и хозяйственных организмов в их динамике.

75ДОГ.№2 С. 11 ,№12 С.33.

76 ксм ил т. I. гл 4

77 КСМ ИЛ Т I. Гл. 7, Т. Ill Гл 3

78 КСМ ИЛ Т. I Гл 8, Т II Гл 3

79 ДОГ. №12. С. 33, см также №20 С.55. №21.С.58;№22.С 60.

Локализация "бортного отвода", описанного в меновной грамоте Дмитрия Донского (1381-1382 гг.) в районе Медвежьих озер позволила реконструировать периферийную часть (3 тыс. дес.) Пехорской бортной волости, общая площадь которой составляла примерно 8,8 тыс. дес. Бортники, до передачи монастырю, помимо оброка (меда и воска) платили дань, обеспечивали княжеских посыльных лошадьми, строили укрепления, косили княжеские луга, т. е. выполняли набор повинностей, типичный для служебного населения. Судили их великокняжеские наместник, чашник и волостель.

Бортные деревни идентифицированы с группой селищ, содержащих серую керамику и датируемых XIV в. (селища Лёдово-2 и Медвежьи озера-5 содержат материал первой четверти XIV в.). Это позволило описать археологические признаки раннего бортного освоения мещерских ландшафтов: редкая сеть 1-3-дворных поселений-выставок (примерно через 2 км), возникавших в разнообразных топографических условиях, в том числе в местностях, неудобных для землепашества. Жители каждого такого поселения могли обеспечить бортный "ухожий" примерно в 200 десятин. Как свидетельствует меновная грамота, обход бортей осуществляли 'ужники" - наймиты служебников, живших, по всей видимости, в центральной части Пехорской волости. Последняя, судя по археологическим данным, представляла собой иерархизированную группу малых поселений вокруг с. Пехра. Эта группа поселений сложилась во второй половине XIII в., причем тогда же возникло и поселение в с. Пехра. Ей предшествовала группа поселений XII - первой трети XIII в. вокруг селища Никольское-Трубецкое-1, утратившего к рубежу XIII-XIV в. роль центра. Судя по ландшафтной приуроченности поселений, бортный промысел в XIV вв. сочетался в центре волости с земледелием, а на ее периферии выступал в чистом виде. Расцвет этой экологически стабильной системы природопользования в подмосковной Мещере приходится на вторую половину XIII - XIV в.

В этот период источники фиксируют здесь корпорацию служебников-бортников, сохранявшуюся до конца XV в. Таким образом, реконструировано одно из древних ядер домениальных земель, заселенных служебным населением.

Аналогичные группы поселений в долине р.Коломенки (2 села Коломенских 1336 г.) и в районе с.Коровничье являлись первоначальным ядром Васильцева стана. С одного из центральных поселений этой группы (с. Грайвороново на Перерве на Коломенках) происходит керамика и подписное пряслице первой половины XIII в. Медвежьеозерским выставкам типологически близко селище Аннино, выявленное в верховьях р.Голяданки в 5 км от поселений на Коломенках. Но если на Пехорке возникновение подобных выставок относится к рубежу ХШ—XIV в. - первой половине XIV в., то в Васильцеве стане этот этап промыслового освоения (судя по датировке постройки, раскопанной в Аннино) приходится на вторую четверть XIII в. Следовательно, процессы промыслового освоения территории, получившей в XIV в. название "Васильцева ста," примерно на 70 лет опережали аналогичные процессы в Пехорском стане.

Археологические данные дают основание предполагать, что процесс формирования княжеского домена прошел две стадии. На первой стадии управление осуществлялось с помощью городков-убежищ, примером которых может служить Балашихинский археологический комплекс ("Никольское мытище"). Расцвет его, когда возводится небольшое укрепление (3,6 тыс. кв м) и расширяется поселение (6 тыс. кв.м - одна из построек дала фрагмент трилийской амфоры), приходится на первую-третью четверти XIII в. Как показал анализ материалов Балашихинского и Царевского городищ, сохранившихся наиболее полно, городки-убежища такого типа прекращают свое существование в первой трети XIV в.

Система 'станов" и "варей", которая в период правления Ивана Калиты и Ивана Красного обеспечивала поступление "оброка городского Васильцева веданья", начала складываться не ранее второй четверти XIII в., а во второй половине XIII - первой половине XIV в. оформилась в виде нескольких бортных волостей, заселенных 'служебным населением". Археологически это фиксируется в виде появления крупных неукрепленных поселений типа с. Пехра, которые являлись центром притяжения малодворных деревень. Именно они стали центрами волостей "служебного населения". Судя по датировке селища

на Голосове овраге, которое еще существовало в третьей четверти XIII в., появление села "Коломниньского", упоминаемого в 1336 г. (храм и некрополь на возвышенности и поселение на подоле), следует относить к последней четверти XIII в. - первой четверти XIV „8о

Иной вариант развития домениальных великокняжеских земель прослежен на примере Яузского мытища. Древнерусское ядро заселения располагалось здесь ниже современного с. Мытищи по течению р.Яузы. Яузское мытище, которое упоминается в 14591460 гг., локализуется по отводной грамоте 1477-1485 гг. в приречной части современного села Мытищи. Во второй половине XV в поселение, существовавшее на этом месте, делилось на северную половину - село Лошаково князя Бориса Волоцкого и южную -великокняжескую. Скорее всего место Яузского мытища следует связывать с великокняжеской половиной села. Именно здесь, на берегу р.Яузы, зафиксированы материалы XIV в. О типе социальной организации этого населения в источниках не сохранилось известий, кроме упоминания 'хрестьян великого князя" в Мытищах (1477-1484 гг.), которые, видимо, занимались обеспечением деятельности "ловчего пути" (в 16401680-х годах здесь жили "островщики" - егеря и "осотчики" - загонщики). Собственно территория "ловчего пути" была занята редкими промысловыми селениями, одно из которых обнаружено на южной окраине Яузского болотного массива. Данный этап освоения типологически близок пехорским бортным деревням 1381-1382 гг. Село Танинское, земли которого составляли западную часть всего этого княжеского владения, принадлежало в 1404-1406 гг. кн. Владимиру Андреевичу Серпуховскому.

Особенности расселения и социальной организации домениальных владений, выявленные при изучении Пехорского стана, Яузского мытища, Васильцева и Капотенского стана, не во всем повторяют друг друга. Так, Пехорская модель для XIV в. демонстрирует плотную в центре и дисперсную на окраинах сеть поселений. По данным письменных источников, здесь доминировала волостная крестьянская организация. В районе Яузского мытища в XIV в. сеть поселений была значительно реже. Письменные известия фиксируют преобладание владений "слуг под дворским" - "псарей", которые обеспечивали функционирование "ловчего пути ".

~ В Сосенском стане акты Симонова монастыря упоминают такую категорию населения, как 'старожильцы великого князя", "крестьяне ординцьГ и "крестьяне числяки"". Судя по всему, перед нами следы особого рода служебной организации, которая образовывала ядро Сосенского стана. Другое княжеское владение, населенное численными людьми, акты фиксируют на верхней Пахре в Шаховом стане. Археологические разведки, проведенные на р.Сосенке, дают основания предполагать, что в центре этого стана была столь же плотная сеть поселений XIV-XV вв., как и на верхней Пехорке. Следовательно, "крестьяне ординцьГ и "крестьяне числяки", упоминаемые в грамоте 1519/1520 г., проживали в небольших (1 -3-дворных) деревнях типа тех, которые образовывали Пехорскую бортную волость. Это не противоречит представлению о "численных людях" как о разряде собственно "государственных" крестьян, не находившихся в личной зависимости ни от одного из князей и связанных своим происхождением с татарским "числом" - переписями, проводившимися в 1256-1257,1275 гг.82

Судя по результатам проведенных исследований, основные структуры домена Калитовичей сохранялись до середины XV в. Однако в правление Ивана III и Василия III подмосковный домен подвергся кардинальным переменам как в плане своих границ, так и в плане образовывавших его социальных структур. Во второй половине XV в. Пехорский стан покрылся сетью пашенных деревень. Это привело к тому, что на протяжении первой половины XVI в. бортный промысел лишился своей ресурсной базы и прекратил существование. Окраины стана были переданы княжеским "слугам под дворским'

80 Беляев Я А. Средневековый некрополь Коломенского // Коломенское: Материалы и исследования. М. 1991.

Выл 2. С. 45 - 57; КренквН.А. Древнее поселение на Голосовом овраге // КСМ ИЛ. Т. III. M. 2005 (В печати). "АФЗХ. Акты Московского Симонова монастыря (1506-1613 гг). Л., 1983. № 15.

82 Каштанов СМ Финансовое устройство Московского княжества в середине XIV в. по данным духовных и договорных грамот// Исследования по истории и историографии феодализма. М., 1982. С. 189.

(Серковым, Жагаловым) в качестве вотчин, а центральная часть оказалась в руках Чудова монастыря

В Заключительной части "Раннемосковское общество в свете микрорегиональных исследований структур землевладения", излагаются выводы диссертационного исследования.

Развитие структур землевладения Московского княжества в XIV-XV вв.

Проделанное исследование позволило выделить периоды, когда на той или иной территории складывается основной костяк вотчин.,Сформировавшийся в условиях конкретной юрисдикции (великое княжение, удельное княжество и др.) состав родов вотчинников оказывается настолько стабильным, что даже при изменении характера юрисдикции представители этих родов продолжали служить наследникам тех, кому служили их отцы и деды.

Изучение территорий, входивших" в великое княжение, показало, что в середине - второй половине XIV века бояре, служившие великим князьям московским, получили здесь на правах вотчины обширные земли (от 1, 5 - 8 тыс. десятин). На Волоке это были князья Фоминские, изгнанные в 1350-е гг. из своих владений (к югу от Ржевы) литовцами. Именно они стали во главе «волоцкой рати», остановившей вместе с другими служилыми корпорациями литовский натиск на Москву в 1368-1372 гг. В XV в. их потомкам (Ржевским, Толбузиным, Полевым) принадлежала основная часть Сестринского стана. Позднее к ним присоединяются выходцы из Новгорода Кутузовы, вассалы князей Холмских тверского дома (владения Мижуевых и Есиповых в Староволоцком стане), служилые люди кн Владимира Андреевича (Хилиновы, Коуровы, Челищевы), потомки Патрикия Наримантовича, выехавшего из Литвы с кн. Свидригайлой в 1408 г. (Хованский стан). Их землевладение формировалось по большей части в периферийных станах, которые в XIV в. активно заселялись.

Эта модель формирования феодального землевладения ранее была прослежена в великокняжеском Переяславле (вотчины Вельяминовых и Тарбеевых в волости Кинела)83.

На северо-востоке Московского княжества с середины XIV в. также наблюдается рост вотчинного землевладения. В период, когда эти земли входили в удел кнг. Ульяны (1340 - начало 1370-х годов) здесь располагались: 1) княжеские (волостные) земли в центре волостей (село Бели в волости Бели, село Радонежское в волости Радонеж, село Иевлево в волости Воря), 2) крупные боярские вотчины (возможно, пожалования) на перифериях волостей, на землях с удовлетворительными условиями для хозяйствования (вотчины Валуевых в волости Воря; Морозовых в волости Бели; Елизара, родоначальника бояр Беклемишевых и Княжниных, на радонежско-переяславском пограничье), 3) крупные боярские вотчины, возникшие на основе - кормлений первой половины XIV в. (село Даниловское Бяконтовых в Белях).

Таким образом, можно заключить, что на различных территориях Московского княжества начиная с 1340-1360-х годов произошло резкое расширение вотчинного землевладения/которое ранее было представлено отдельными селами в городских

84

станах .

83 Чернов С 3. Происхождение вотчин XIV- XV вв в районе Троице-Сергиева монастыря. Автореф дисс канд истор. наук. М, 1983 С.12,13.

84 М Б Свердлов, проанализировав свидетельства договорных грамот Новгорода и великих владимирских князей о селах, которые держали (владели, покупали, принимали в дар) князья, их бояре и слуги, пришел к выводу о том, что эта практика имела место и в северо-восточных княжествах (Свердлов МБ. К изучению

С появлением в первой половине 1370-х годов Радонежского удела и преобразованием села Радонежского в город Радонеж в этом районе начался новый цикл формирования землевладения. Возник сектор княжеских сел (Воздвиженское, Киясовское, Княжее). Сформировался пояс средних и мелких вотчин бояр и вольных слуг (приобретались, видимо, в форме купли с разрешения князя) на периферии волости с худшими условиями для хозяйствования (владения Скобельцыных, В.Б.Копнина, Воронца Степанова).

Опираясь на археологические данные о возникновении поселений, удалось определить периоды появления поселений, входивших в эти земельные владения. Оказалось, что княжеские земли в центрах волостей представляют собой группы поселений, наиболее ранние из которых возникли во второй половине XIII - первой половине XIV в. Крупным боярским вотчинам на периферии волостей соответствуют селища второй половины XIV в., т.е. того же времени, что и появление вотчин. Мелким и средним вотчинам на периферии соответствуют поселения, возникшие в последней четверти XIV в. Возможно, эти земли заселялись самими вотчинниками, которые "называли" сюда крестьян.

Владения "слуг под дворским" появились в первой половине XIV в., на довотчинном этапе, на ближней периферии волости (владения Дюденевых, переселившихся в Радонеж в 1330-е годы вместе с родителями Сергия Радонежского). Во второй половине XIV-XV в. они структурировались в виде особого пояса земель, лежавших между княжескими и вотчинными зонами.

В отличие от районов, где в период великого княжения Дмитрия Донского и Василия I (1360 - 1425 гг.) сложились корпорации служилых людей великих московских князей, в Радонеже сформировался круг бояр и вольных слуг князя Владимира Андреевича Серпуховского и его потомков. Этот феодальный организм, являясь частью московского социума, демонстрирует особую модель его развития. На протяжении первой половины XV в. политические ориентиры служилых людей Радонежа менялись (связи с двором кн. Юрия Дмитриевича Звенигородского, переход кн. Василия Ярославича в стан сторонников Василия II, трагедия двора кн. Василия Ярославича в 1462 г.), но они не повторяли ориентиры великокняжеского двора:'

Изучение владений московских князей в городских станах к востоку от Москвы показало, что их расцвет относится ко второй половине XIII—XIV в. и связан с формированием корпораций служебного населения и "слуг под дворским" -архаической формы социального устройства («служебная организация»), которая играла существенную роль в становлении раннемосковского общества и хронологически предшествовала эпохе широкого распространения вотчинного землевладения (вторая половина XIV - XV вв.). Прослежены характерные для нее типы промыслового хозяйствования и их генезис, обусловленный ресурсными возможностями различных подмосковных ландшафтов. Социальная структура, типичная для «служебной организации» - крестьяне-служебники (бортники Пехорской волости, "численые люди" и 'ордынцы" Шахова и Сосенского станов), княжеские слуги-министериапы, вольные слуги и бояре-кормленщики -зафиксирована на обширных пространствах территории древнего ядра Московского княжества. Археологические данные свидетельствуют, что расселенческие структуры, соответствующие "служебной организации", начали складываться во второй половине XIII в.

господской земельной собственности в Новгороде XIII - XIV вв. // Новгородский исторический сборник. 9(19). Спб., 2003. С. 133).

Вотчинное землевладение, развившееся в городских станах во второй половине XIV-XV вв., концентрировалось вне описанных территорий (северная часть Горетова стана, Вежецкий стан к северу от Москвы, Бохов стан на Клязьме, Жданский стан в нижнем течении р. Клязьмы), на периферии ряда станов Эти вотчины достигали 2-3 тысяч десятин (Плещеевых в Горетове, Добрынских в Бохове, Колычевых в Жданском станах и др.).

В станах, в которых доминировали княжеские земли, вотчинное землевладение представлено слабо и специфично. Так, на границе Пехорского, Бохова и Кошелева станов боярину Дмитрия Донского Дмитрию Минину (погиб в 1368 г.), его сыну и внуку (до 1430-х годов) принадлежала небольшая деревня у "перевесья" (Ревякинская). Появление среди земель бортной волости этого владения связано с тем, что Минины традиционно занимали должности "путных бояр" (ловчие и др.) и организация добычи птицы к княжескому столу могла входить в число их обязанностей. Вотчины с пашенными дворами Минины имели в Коломенском и Звенигородском уездах.

Ликвидация великим князем Дмитрием Ивановичем должности тысяцкого в 1373 г, и создание системы, включавшей московского наместника и наместников, управлявших "третями" Москвы и городских станов, не сопровождались, как показывают микрорегиональные исследования, перестройкой системы подмосковного домена. Его внутренняя структура, описанная выше, не претерпела изменений, а часть функций по его управлению осталась в руках Вельяминовых. Поскольку вотчинное землевладение складывалось, как правило, на сопредельных землях, их развитие во второй половине XIV в. не привело к сокращению владений московских князей.

Крупными владениями за счет земель великокняжеского "чашнича пути" был наделен созданный около 1377 г. Симонов монастырь. В Васильцевом стане монастырю было пожаловано села Коровничье и "на Перерве на Коломенке Грайвороново", а в Пехорском стане - массив земель в 3 тыс. десятин на Медвежьих озерах. При Василии II Капотенский стан целиком был пожалован Николо-Угрешскому монастырю. Объяснить столь щедрые пожалования можно лишь тем, что великокняжеские монастыри играли существенную роль в церковной политике Москвы.

Перестройке подмосковный домен подвергся лишь в правление Ивана III и Василия III, причем эта перестройка происходила на фоне разрушения его базы -описанной выше архаической системы природопользования. Ушли в прошлое древние промыслы, заново были отстроены княжеские резиденции в селах Коломенском, Крылатском и Танинском (по данным археологических исследований), что отражает формирование на оставшейся части княжеских владений дворцовых земель.

На протяжении XV в. трансформировалось и вотчинное землевладение Исследование старовотчинных районов Московского княжества показало, что с момента сложения основного массива вотчин начинался процесс их дробления, в результате которого примерно через 150 лет рента с земельного владения уже не давала возможности значительной части феодалов нести военную службу На Волоке Ламском этот процесс привел к тому, что в последней четверти XV в. здесь стали доминировать вотчины средних и малых размеров, а к середине XVI в. половина землевладельцев имела вотчины площадью 80-1 70 десятин (данные по Сестринскому стану). Аналогичные процессы протекали и на радонежских землях

Процессы социальной трансформации на землях, входивших во владения московских князей также приводили к расширению малых вотчин. Так, некоторые

служебники Пехорской волости и 'слуги под дворскимГ получили свои держания в вотчину, расширяя тем низшую страту "детей боярских". Все эти перемены вели к тому, что "слуги под дворским" вынуждены были искать свое место в социальной структуре новосоздаваемого государства. Влияние этого социального слоя с его особым менталитетом, отличным от менталитета привилегированных землевладельцев, заслуживает специального исследования.

Новый тип расселения и освоения земель второй половины XIII —XV в. Использование археологических и палеоландшафтных данных позволяет рассмотреть аграрное развитие XIII—XV вв. на уровне расселения и природопользования, что немаловажно, так как внутренняя колонизация признается всеми исследователями одним из ключевых явлений, определивших характерные черты общества и культуры Московской Руси.

Выделение хронологических пластов поселений второй половины XIII в. (керамика типа Царево - сруб 1 Исторического проезда) и первой половины XIV в. (керамика типа Лешково-2 - сруб б Исторического проезда) для периферийных волостей Московского княжества (волости Радонеж, Воря) и его центра (Пехорский стан) показало, что в этот период началось освоение водоразделов на тех участках, которые были удобны для распашки (южные склоны моренных гряд). Поселения вначале группировались вдоль небольших речек у подножия моренных возвышенностей, а затем начинали проникать на водораздел, удаляясь на 200 - 500 м от рек и ручьев и поднимаясь на высоту до 40 м над уровнем открытых источников воды. Судя по всему, источником питьевой воды стали ключи. Если в домонгольский период большая часть поселений строилась на плоских приречных террасах, то теперь жилища начали возводить на пологих склонах.

Система земледелия, получившая распространение в XIV-XV вв., позволяла использовать дерново-подзолистые почвы Клинско-Дмитровской гряды, более плодородные, чем почвы, сформировавшиеся на опесчаненных суглинках Прикпязьминской равнины. На возвышенности вместо речных террас, характерных для равнины, население встретило пологие склоны, а вместо плоских водоразделов - волнистую местность, расчлененную оврагами. Этим и следует объяснять появление поселений "на пологих холмах".

Клинско-Дмитровская гряда, пересекающая северное Подмосковье от Переяславля до Волоколамска, осваивалась чрезвычайно активно. В результате центр тяжести населения постепенно начал сдвигаться из Ополья к западу, что способствовало росту доходов и могущества переяславских, московских и тверских князей.

Экономическая суть внутренней колонизации состояла в новой технологии хозяйствования, которая вела к быстрому экономическому и демографическому подъему сельских территорий. Процесс этот, как известно, охватил не только славянские страны, но всю средневековую Европу. На Руси потенциал развития, накопленный в домонгольский период, был столь велик, что на протяжении XIII в., несмотря на последствия Батыева нашествия, процесс внутренней колонизации начался и протекал весьма интенсивно.

На землях бывшей Каролингской империи эта эпоха, известная в археологической литературе как "взлет на холмы", охватила период с 1050 по 1250 г. и проявилась в беспрецедентном экономическом подъеме и демографическом взрыве. В Западной и Центральной Европе это совпало с установлением прямых торговых связей с Востоком и вывозом сукна, приносившим огромные прибыли. На Руси же он совпал с эпохой изоляции. Волжский и Днепровский пути, на которых выросло богатство Киевской Руси, утратили значение трансконтинентальной

коммуникации. Нашествие монголов разорвало нити, связывавшие Русь с Болгарией, Кавказом, Византией и другими странами, образовывавшими восточнохристианскую цивилизацию

Вопрос о влиянии на расселение экономического кризиса, вызванного монгольским нашествием 1237 - 1239 гг.85, не является темой диссертационного исследования Тем не менее для учета этого фактора была сопоставлена расселенческая структура на периферии и в центре Московского княжества На средней Воре (в 50 км от Москвы) из 21 поселения общей площадью 10,8 га в ходе кризиса второй трети XIII в перестало существовать 11 поселений, или 63 % площади домонгольских поселений. На протяжении второй половины XIII в возникло 8 новых селений, а общая селитебная площадь к концу века достигла 9,5 га, или 88 % от площади поселений 1238 г.

Население переместилось с берегов Вори в долины малых рек (Талицы и ее притока Прорванихи). Здесь в районе возникшего еще в первой трети XIII в укрепления (Царевское городище) сложился куст селений (площадью 1 - 4 тыс. кв м), имеющих признаки селений на пологих холмах. Разрыв преемственности в развитии сельскохозяйственной инфраструктуры фиксируется отчетливо. В ряде случаев утрачивалось не только поселение, но и его угодья (в начале XV в. в районе курганов и селищ Путилово-1 и Муромцево-2 пролегали границы новых земельных владений)

На верхней Пехорке (в 20 км от Москвы) в первой трети XIII в. располагалось 13 поселений общей площадью 7,3 га. После кризиса перестало существовать лишь 3 поселения. На протяжении второй половины XIII в. возникло 8 новых, а общая селитебная площадь к концу века достигла 8,3 га и составила 114% от площади поселений к 1238 г.

В отличие от волости Воря, на Пехорке структура домонгольских поселений и сам тип селения не претерпели во второй половине XIII в. коренных изменений Так же, как и на Воре, получил развитие возникший еще в предмонгольское время комплекс поселений при укреплении, известном позднее как Никольское мытище. При пересечении реки Пехорки дорогой на Переславль возникло поселение -исторический предшественник центра Пехорской волости XIV в Началось освоение Медвежьих озер в 2,5 км от района, заселенного в домонгольский период

Стабильность поселенческой структуры на Пехорке можно объяснить тем, что окружающие ее мещерские ландшафты (боры на флювиогляциальных песках) давали мало перспектив для развития земледелия, зато были весьма привлекательны для бортного промысла. Долина же Вори лежала у подножия Клинско-Дмитровской фяды и ее притоки "выводили" новых поселенцев к ландшафтам моренной равнины, удобным для развития хлебопашества

Отмеченные ландшафтные различия, однако, не могут в полной мере объяснить большую преемственность в развитии поселений на Пехорке (не восстановлено 37% поселений) по сравнению с Ворей (не восстановлено 63% поселений), ведь степень разорения на Пехорке была не меньшей, чем на Воре (через Пехорку пролегала дорога на Клязьму, которую не могли миновать войска Батыя, двигавшиеся от разоренной Москвы к Владимиру). Объяснение следует искать в том, что в кризисные , периоды особенно быстро разрушается периферийная часть расселенческой структуры ("кроны"), тогда как центральная ее часть ("стволы" и "корни") демонстрирует высокую степень стабильности,

85 Этой теме посвящен сборник Русь в XIII веке Древности тёмного времени М Наука, 2003

лодпитываясь за счет периферии. В связи с этим надо полагать, что на Пехорке восстановление хозяйственных структур началось в первые два десятилетия после 1238 г., когда дворища, места пашен и лугов еще сохранялись, а традиции освоения Территории были еще прежними. На Ворю же поселенцы "вернулись" несколько позднее, когда запустевшие пашни и луга уже были покрыты лесом, а новые приемы освоения территории делали старые дворища не столь привлекательными.

" Окраинное положение в структуре расселения княжества обусловило то, что на Воре демографический и экономический кризис XIII в. был глубже, а "культурный вызов" ощущался острее. Соответственно и "ответ" древнерусской культуры проявился здесь ярче - в более резком и глубоком изменении форм адаптации и в возникновении новых культурных и хозяйственных традиций, что в полной мере проявилось в XIV в. в феномене Радонежа.

Дальнейшие исследования районов, расположенных в различных ландшафтных зонах и по-разному затронутых экономическим кризисом, вызванным монгольским нашествием, позволят глубже понять экономические и демографические процессы, которые вызвали к жизни новый этап расселения XIII -XIV вв., фиксируемый археологически. Уже сегодня можно полагать, что первые шаги в освоении водоразделов были сделаны в домонгольский период (Суздальское ополье, погост Жабна в Новгородской земле, участки на водоразделе р.Москвы и р.Пахры и в районе Царевского городища в волости Воря86). "...Сельское население, - отмечал НАМакаров, - могло изменять стратегию землепользования лишь под давлением серьезных обстоятельств, а распространение инноваций в этих сферах было небезболезненным. В качестве возможных факторов, подталкивавших преобразования, можно рассматривать недостаток пахотных земель в традиционно осваиваемых ландшафтных зонах, потребности увеличения пищевых ресурсов в условиях роста населения, неэффективность традиционных систем землепользования, наконец, экологические проблемы"87. Думается, что причины освоения водоразделов и шире - новых ландшафтных зон, а также связанные с этим трансформации в типе расселения, несомненно, связаны с указанными причинами, тем более, что дефицит пищевых ресурсов периодически становился ахиллесовой пятой средневековой экономики и в Западной и Центральной Европе.

Дисперсная система расселения: проблемы интерпретации. Если новый топографический тип поселения второй половины XI11 -XV в. (селище "на пологих холмах") был обусловлен новыми технологиями хозяйствования, то ряд черт структуры расселения, возникшей в XIII—XIV вв., не находит исчерпывающего объяснения в природопользовании. Наиболее плодородные почвы на Клинско-Дмитровской гряде находились на вершинах водораздельных холмов и имели площадь не менее 100 десятин (примерно 1 кв. км). При системе земледелия с перелогом потребности в земле среднего крестьянского двора (15 десятин в трех полях) могли быть удовлетворены наилучшим образом, если поселение не превышало 5-6 дворов. Селища второй половины XIII-XV вв. (1-4 тыс. кв. м, что соответствует 1-3 дворам) вписываются в эти величины. Впрочем, и селам, которые в XIV в. достигают 20-30 тыс. кв.м, оказывалось достаточно пахотных

86

Макаров НА. Леонтьев АЕ, Шполянскип СВ. Средневековое расселение в Суздальском ополье // Российская археология. 2004. № 1. С. 19-34; Буров В А. О времени возникновения новгородского погоста Жабна // Российская археология. 1995. № 2. С. 48, 49; Кренке Н.А. 'Взлет на холмы": Археологические раскопки селища Дубинкин лес-1 и освоение Теплостанской возвышенности в XIV-XV вв. // КСМ ИЛ. Т. Ill, М„ 2005. (В печати), Чернов С 3. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII -XV вв. и происхождение волостной общины //Советская археология. 1991. №1 С. 126-127. Макаров Н.А. Русь в XIII веке: характер культурных изменений // Русь в XIII веке- Древности темного времени

земель на вершинах холмов Если бы влияние этого фактора было решающим, то на Приклязьминской равнине, где однородные почвы лежат большими массивами, деревни должны были сложиться более крупными Однако они имели такие же размеры (2-3 тыс кв м), что и на гряде (селища втор пол XIII - XIV вв Алексеевка-5 (у Бахорева болота), Кукарки (бортная деревня села Душенова митрополита Алексея, Царево-2 у Теременьевского омута, Каблуково-2) Точно такие же малодворные поселения господствовали и в районах бортного промысла в Мещере - они просто располагались там более редкой сетью Селища, идентифицируемые с ,бортными. деревнями 1381-1382 гг на Пехорке, не выходили за пределы 1-6 тыс кв. м,' причем такие размеры имели не только выставки, где жили наймиты (селище Ледово-2 площадью 2 тыс кв м), но и селения в центре волости, где жили великокняжеские бортники

Следовательно, рассредоточенная система расселения со свойственным ей постоянным возникновением вое новых и новых малодворных селений, группирующихся вокруг сел, не была жестко задана какой-либо системой хозяйствования

В работе собран ряд наблюдений, которые позволяют рассмотреть вопрос о "социальной составляющей" процессов, протекавших в период сложения этой системы расселения Кинельская группа поселений второй половины XIII - XV в, выявленная в долине р Некушки, судя по актам Троице-Сергиевского монастыря 1460-1480-е годов, идентифицируется с Площевской волостью Волость наделяла "волостных людей" пустошами, на которых ставился крестьянский двор88 Один такой двор, поставленный Шилом в начале XV в, был найден в ходе археологической разведки. В 50 м от него обнаружились следы поселения, которое дало серию курганных и серых сосудов второй половины XIII - первой четверти XIV в Итак, Шило получил участок, освоенный за сто лет до того и остававшийся, судя по всему, в ведении распределявшей земельные участки волостной организации с первой четверти XIV в

Как показали сплошные разведки на Пехорке, структура расселения, частью которой являются великокняжеские бортные деревни 1381-1382 гг. (село Пехра и «тянувшие» к ней малодворные селения), сложилась во второй половине XIII -первой половине XIV в Несколько ранее (не позднее середины XIII в) начала складываться группа малодворных селений близ Царевского городища, которая идентифицируется с волостью Воря духовной вел кн Ивана Калиты (1336 г )89.

Древнее ядро Радонежской волости составляли шесть поселений, которые, по археологическим данным, возникли в последней четверти XIII - начале XIV в и идентифицируются с волостью "Радонежьское", которая упоминается в той же духовной грамоте90 По сообщению Епифания Премудрого в конце 1330-х гг великий князь "наместника поставив ней Терентиа Ртища, илготулюдеммногу дарова, и оспабу обещася тат же велику дати Ея же ради лготы събрашася мнози"". Из приведенного текста видна роль княжеской власти в развитии "волостной организации" на этом этапе колонизации

Таким образом, есть некоторые основания предполагать, что

88 АСЭИ Т 1 N1» 328,421,422.424

89 В XV в здесь еще сохранялись черные земли (АСЭИ Т 1 № 595), часть которых (с Введенское) в 1533 -

1538 гг принадлежала Елене Глинской (ОР РГБ АТСЛ Кн530 Москва №195 Л 213-214 об)

90 ДДГ С 8,9

91 Житие преподобного Сергия Чудотворца // Памятники древней письменности и искусства Т 58 СПб,

1885 С 34,35

рассредоточенная система расселения каким-то образом была связана с наделением «волостных людей» земельным участком - аллодом, который мог в ряде случаев передаваться по наследству.

Описанным выше группам поселений второй половины XIII в соответствовал тип укрепленного поселения площадью не более 4 тыс. кв. м, который перестает использоваться во второй четверти XIV в. В связи с этим есть основания предполагать, что мы имеем дело с определенным этапом организации княжеской властью системы обложения податного населения.

При интерпретации системы расселения, свойственной описанным выше протоволостям, нельзя совершенно абстрагироваться и от формы обложения. Судя по археологическим данным, начальное развитие "волостной организации" пришлось на эпоху максимального усиления ордынского ига, когда в 1256-1257 гг. татары "изочтоша всю землю Суждалскую и Рязанскую и Моуромскую, и поставите десятникы, сотникы, тысущникы, темникь?2. В этот период была введена система, по которой сбор ордынского "выхода", осуществлявшийся численниками и контролировавшийся баскаками, основывался на описаниях, проводившихся примерно через 20 лет (второе "число" 1275 г.). Возможно, при такой системе новые поселения, не вошедшие в описание, получали определенные льготы в выплате податей, что могло способствовать их численному росту а, возможно, и закреплению в качестве единицы расселения93.

НА Макаров в работе, посвященной расселению Белозерья, писал по поводу предложенной выше интерпретации: "Глубокие изменения систем расселения, произошедшие в конце XIII—XIV в., четко прослеживаются по археологическим материалам, но с трудом поддаются исторической интерпретации. ... Не отвергая эти объяснения, я отмечу лишь, что они никак не увязаны с конкретными материалами, характеризующими хозяйство, потребление и культуру сельских поселений ХН—XII! вв. и XIII—XIV вв. Без подобных материалов, а, следовательно, без раскопок средневековых селищ широкими площадями, любые объяснения изменения организации расселения в конце XIII—XIV в. будут оставаться гипотетичными"94.

С этим мнением нельзя не согласиться. Более того, можно умножить число аргументов, которые заставляют не спешить с попыткой увидеть, в "волостной организации" землепользования одну из причин формирования или закрепления дисперсной формы расселения. Так, остается не изученной история домохозяйств, семьи и родства на Руси в период, предшествующий XVII в., между тем как возникновение дисперсной формы расселения малыми деревнями прямо связано с выделением из общего хозяйства и отселением женившихся сыновей95.

Подводя итог, следует выделить два аспекта рассмотренной проблемы. Исследованиями северо-восточной и центральной частей Московского княжества установлено, что изменение структуры расселения, наблюдаемое по археологическим данным во второй половине XIII - первой половине XIV в.,

92 ПСРЛ Пг 1922 Т XV Вып 1 Стлб 32

93 Следует напомнить, что огромное число брошенных в 1570 - 1612 гг малодворных селений не было восстановлено потому, что пашня "наездом" в XVII в облагалась меньшими податями

94 Макаров НА Древнерусское Белооэеро и некоторые общие вопросы изучения средневекового расселения // Макаров НА. Захаров С Д, Бужилова А П. Средневековое расселение на Белом озере М. 2001 С 225

95 Исследования этих сюжетов, основанные на материалах середины XVIII в. фиксируют патрилинейную семью, которая уходит корнями в местные традиции образования общественных форм (Миттерауер М, Каган А Структура семьи в России и в Центральной Европе сравнительный анализ // Семья, дом и узы родства в истории / Ред Т Зоколл, О Кошелева, Ю Шлюмбом СПб, 2004 С 76,77)

совпадает по времени с появлением групп поселений, которые с 1330-х годов фиксируются письменными источниками как "волости" и земли служебников московских князей с характерной для них организацией распределения земель Более того, эти группы поселений собственно и являются пионерами в распространении новых традиций расселения Поэтому можно говорить о периоде второй половины XIII - первой половины XIV в как времени сложения структур "волостной" и "служебной" организации на значительных пространствах Московского княжества Имела ли места связь дисперсной формы расселения малодворными деревнями, «тянущими» к крупным селами, с системой распределения земель, использовавшейся в "волостной организации", - вопрос, который сегодня не может быть однозначно разрешен

Генезис раннемосковского социума: от служебной организации (12501350) к сеньориальному обществу (1350 - 1460). Итак, микрорегиональные исследования, проведенные на различных участках Московского княжества, показывают, что общество 1250-1350 гг существенно отличалось от классического феодального общества сеньориального типа Господствующей формой материального обеспечения боярства являлась в этот период передача в кормление земледельческих волостей или промысловых путей

Эти выводы, основанные на вводимых в оборот историко-географических и археологических материалах, согласуются с выдвинутым Б М Флорей тезисом о значительной роли "служебной организации" в Польше, Чехии (XII-XIII вв) и на Руси (XIII - первая половина XIV в)96 Не противоречат они наблюдениям СМ Каштанова о раннефеодальном характере раннемосковского общества, основанным на изучении формуляра актовых источников и финансовой системы Московского княжества97 Эти выводы находят параллели и с представлениями А Н Котлярова о досеньориальном строе княжеств Северо Восточной Руси после монгольского нашествия98

Полученный на основе археологических данных вывод о формировании расселенческих структур "волостной" и "служебной" организации в XIII в, а не в древнерусский период, позволяет выделить два этапа развития «служебной организации» на Руси Первый этап представляет собой систему управления служебниками, функционирующую как совокупность, городов, через которые проезжает князь99 Второй этап отражает ситуацию, когда княжеский двор уже прочно связан с территорией определенной земли и когда возникает система управления "служебными организациями" посредством "путей" и ' кормлений Именно этот этап и характерен для Северо-Восточной Руси 1250 >-1350 гг

Во второй половине XIII и в XIV в, когда обширные водораздельные пространства стали доступными для освоения, земли стало больше, чем земледельцев, что создало экономическую конъюнктуру, выгодную для последних Это не могло не изменить социальный климат, понижая заинтересованность в труде холопов и увеличивая перспективы труда свободных

96 Флоря Б Н "Служебная организация* и ее роль в развитии феодального общества у восточных и западных

славян//Отечественная история 1992 N0 2 С 56-74

97 Каштанов СМ О типе Русского государства в XIV - XVI вв // Чтения памяти В Б Кобрина "Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма' М, 1992 С 85-92

98 Котпяров А Н Средневековый тип государственности и его русская модель XIV-XVI вв // Сословия и государственная власть в России XV - середина XIX в Ч 1 М 1994

99 Именно эта система была описана в работах Д Тржештика в Чехии и К Модзалевского в Польше

Во Франции и Германии освоение водоразделов ("взлет на холмы"), произошедшее несколько ранее (1050 - 1250 гг.), привело к значительному ослаблению сеньориальной зависимости крестьян, сложившейся в IX - X вв.100 В Чехии и Польше освоение водоразделов пришлось на XIII в.101, когда общество, основанное на "служебной системе", уже испытывало влияние отношений, типичных для сеньориального феодализма.

В Северо-Восточной Руси начало внутренней колонизации пришлось на период (1250 - 1350 гг.), когда феодальное землевладение сеньориального типа еще не сформировалось на большей части территории страны, а общество, основанное на "служебной организации" и достаточно сильной княжеской власти, переживало свой расцвет102. Это привело к тому, что "служебная организация" получила мощный стимул для развития. Ведь в рамках именно этого общества была выработана система освоения земель, которая почти без изменений просуществовала 300 лет и определила облик культурного ландшафта страны.

Понимание характера общества, существовавшего на русском Северо-Востоке со времени Александра Невского до Симеона Гордого, могло бы значительно продвинуть вперед изучение феноменов культуры и политических процессов той эпохи. Так, археологическое исследование малых монастырей Московского княжества позволило предположить, что "монастырская колонизация", которая является ярчайшей церковной и культурной традицией Московской земли, зародилась под влиянием обычаев православного населения раннемосковских

V 103

волостей .

Особенности раннемосковского общества, проявлявшиеся в том, что аристократия не отделяла себя от системы управления, возглавляемой князем, обясняют монархические черты политической системы Москвы XIV в. Именно это общество и соответствовавшее ему конфедеративное устройство русских земель104 (Великое Владимирское княжение, Новгород, отчасти Смоленск и Чернигов) стали фундаментом первого этапа объединительных успехов Москвы при Иване Калите и Симеоне Гордом.

. К 1390-м годам консолидирующие механизмы общества, основанного на "служебной системе", ослабли. Конфедерация русских княжеств ("великое княжение Владимирское и Великого Новгорода"), которая соответствовала этому обществу, и благодаря которой к середине XIV в. удалось достичь значительных успехов в объединении русских земель, фактически перестала существовать. На смену ей пришла система великих княжеств Московского, Нижегородского, Тверского, Рязанского, Новгорода и Пскова, Смоленского. Формирование феодально-сеньориальных корпораций во второй половине XIV в. привело к усилению военных сил Московского княжества и власти династии. Но аналогичные процессы усиления власти династий протекали и в Твери, Нижнем Новгороде, Рязани. Этим, видимо, можно объяснить кризис "собирания русских земель" в период великого княжения Василия 1Ь5.

100 БлокУ. Феодальное общество. М., 2003 С. 271

Археологическое описание этого нового типа освоения см.: Smetaпka I. stfedoveke уевпюе 1ап1к!а 3\лс1га. РгаИа, 1988.

102 Подобная модель развития имела место во Фризии. Скандинавии, Ирландии.

103 Чернов С.З. Сельские монастыри XIV-XV вв. на северо-востоке Московского княжества по археологическим данным // Российская археология. 1996. N«2.

104 Назаров В.Д. В борьбе за единство и независимость- Русь в конце XIV - середине XV в. // История России с древнейших времен до конца XVII в М, 1996 С. 284

105 ПрисвтовА Е. Образование Великорусского государства. М, 1998 С. 238.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ И ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Раннемосковское общество в свете микрорегиональных исследований структур землевладения // Вестник РГНФ. 2004. № 1. С. 19-34 (1 п.л.).

2. Взлет на холмы: Раннемосковское общество и внутренняя колонизация // Родина. 2003. № 12 (Средневековая Русь. Часть вторая). С. 28-33 (0,3 п.л.).

3. Проблемы изучения феодального общества XIV-XV вв. и программа "Акты Московской Руси. Микрорегиональные исследования" // Сословия и государственная власть в России XV- середина XIX вв. /Чтения памяти акад. Л.В.Черепнина. Тезисы докладов. Часть II. М., 1994. С.184-196 (0,6 п.л).

4. Волок Ламский в XIV - первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации / Ред. В.Л.Янин, В.Д.Назаров (Акты Московской Руси: Микрорегиональные исследования. Т. 1). М., 1998 (40 п л.).

5. Волок Ламский в XIV -начале XVI в.: административно-территориальное устройство и структуры землевладения //Архив русской истории. Вып. 4. М.,1994 (2 П.Л.). '

6. Род Кутузовых и его землевладение на Волоке Ламском в XV - XVI вв. // Историческая генеалогия. Вып. 4. 1994. С. 49 -,59 {ChernovS.Z. The Kutuzovs and their land possessions in Volok Lamsky in the 15th - 16th С // Historical Genealogy. A quarterly scientific journal. 1994. N4. Ekaterinburg-Pans, 1994. P. 50-60). (1 п.л.).

7. Холмские князья и их вассалы на Волоке Ламском в XIV-XV вв // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь, 1997. С. 332-340 (0,5 п.л.).

8. Новгородская и великокняжеская "половины" Волока Ламского в XIII - XV вв. // Новгородский исторический сборник. 7 (17). СПб: Дмитрий Буланин, 1999. С. 75 -99(1 п л.).

9. Несколько слов об истории Волоцкого края в раннемосковский период // История Волоколамского края и перспективы "Золотого наследия Руси". М., 1999. С. 59-61(0,2 п.л.).

10. Землевладение волости Бели Радонежского удела // Очерки феодальной России. Вып. 4. М., 2000. С. 20 - 70 (2,5 п.л.).

11. Радонеж: от волости к княжескому уделу (1332 . - 1456) Микрорегиональное исследование структур землевладения // Очерки феодальной России / Ред. С.Н.Кистерев. (В печати) (3 п.л.).

12. [Комментарии] // Якоб Ульйэельдт. Путешествие в Россию М.: Языки славянской культуръГ, 2002/С. 421 -423 (0,1 п.л.).

13. Домен московских князей в городских станах. 1 271 -1 505 гг. // Культура средневековой Москвы," Исторические ландшафты. Т. II (Акты Московской, Руси: Микрорегиональные исследования. Т. 2) / Ред. В.Л.Янин, В.Д Назаров) М,, 2005 (50 п л) (В печати).

14. Традиции Й.Е.Забелина и программа историко-археологичёского изучения московских городских станов //'И.Е.Забелин. 170 лет со дня рождения. Материалы научных чтений ГИМ 29 - 31 октября 1990 года. 4.2. М., 1992. С.18 - 23 (0,4 п.л.).

15. Археологический комментарий к берестяным грамотам № 550 и 568 // Советская археология. 1981. № 2. С. 291-296 (соавтор П.М.Алешковский) (0,5 п.л.).

16. Историческая география Взвадского погоста // Генезис и развитие феодализма в России / Межвузовский сборник / Под ред. И.Я.Фроянова. П.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1985. С.104 -11 2; карта (0,5 п.л).

17. Из истории Киснемы в последней четверти XIV в.// Кириллов. Историко-краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 9 - 26 (1 п.л).

18. Ростки нового // Знание - сила. 1997. № 1. С. 86 - 95; № 2. С. 107 -115 (в соавторстве с Л.А.Беляевым); Рыцарский век // Знание - сила. 1997. № 4. С. 92 -101; Век Московского царства // Знание - сила. 1997. № 5. С. 60 - 68 (2 п/л).

19. Проблемы изучения землевладения московских князей: (В связи с выходом книги ААЮшко «Феодальное землевладение Московской земли XIV в. (М. Наука, 2002))» // Российская археология. 2003. № 4. С. 80 - 88 (1 п.л.).

20. О методах исследования вотчинного землевладения Московского княжества. (По поводу книги: Юшко А.А. Феодальное землевладение Московской земли XIV в. М.:Наука, 2002) // Очерки феодальной России / Ред. С.Н.Кистерев. Вып. 9 (1 п.л.).

21. Agrarian Micro-History on example of Volok Lamsky, Radonezh and Moscow region (the XIV -XVI centuries) and peculiarity of early Moscow Society // Рождение национальной монархии и формирование Российского государства (середина XIV -середина XVI в.) в контексте европейской истории / Centre d'etudes du monde russe, sovietique et post-sovietique, EHESS, Paris (В печати).

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

22. История заселения Радонежского княжества и происхождение волостей в районе Троице-Сергиева монастыря // Труды V Международного конгресса археологов-славистов. Т.2. Киев: Наукова думка, 1988. С.316-319 (0,2 п.л.).

23. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII—XV вв. и происхождение волостной общины // Советская археология. 1991. № 1. С.112 ~ 133 (1 П.Л.).

24. Селища на ручье Оржавец у деревни Лешково и особенности материальной культуры Радонежской волости в последней четверти XIII - первой половине XIV в. // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. М, 2004. С245-284(2п.л.).

25. Заселение водоразделов Радонежа по данным археологических исследований сельца Никольское-Поддубское // Археологические памятники Москвы и Подмосковья (Тр. Музея истории города Москвы. Вып.9). М., 1996. С.60 - 96 (2 п.л.).

26. Мониторинг археологических памятников средневекового Радонежа по данным исторических источников, натурным наблюдениям и инвентаризации 1997 года (Московская область) // Мониторинг археологического наследия и Земельный кадастр: Сборник статей (по материалам семинара 1998 - 1999 гг. / РНИИ культурного и природного наследия. М., 2000. С. 35 - 79 (2 п.л.).

27. Сельское расселение в Московском княжестве второй половины XIII в: "Традиционные" и "новационные* модели выхода из кризиса (по материалам археологических исследования 1990-х годов волостей Пехорка и Воря) // Русь в XIII веке: Континуитет или разрыв традиций? М., 2000. С. 88 - 91 (0,2 п.л.).

28. Сельское расселение в Московском княжестве второй половины XIII в: "Традиционные" и "новационные" модели выхода из кризиса: (по материалам археологических исследований 1976 -1993 гг. волостей Воря и Пехорка) // Русь в

XIII веке: Древности темного времени / Отв. ред. Н.А.Макаров, А.В.Чернецов. М.: Наука, 2003. С. 168-227 (3 п.л.).

29. Сельские некрополи XIV-XVI вв. на северо-востоке Московского княжества // Московский некрополь: История. Археология. Искусство. Охрана. М., 1991. С. 73 -97 (1 п.л.).

30. Погост Афанасия и Кирилла Александрийских в Радонеже по данным археологических исследований 1997-1998 гг. // Российская археология. 2000. № 1. С. 63-81 (1 п.л.).

31. Некрополь и селище у церкви Николы на Пружках по данным археологических исследований ,1990 г. // Макариевские чтения. Вып. 6. Канонизация святых на Руси. М: "Можайск-Терра", 1999.316 - 349 (1 п л.).

32. Укрепленные поселения ХШ—XIV вв. северо-востока Московского княжества // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время (XI-XVIII вв.). Тезисы докладов научной конференции (Москва, 3 - 5 декабря 1996 г.) / Институт российской истории. М., 1986. С. 136 -144 (0,2 п.л.).

33. Сельские монастыри XIV-XV вв. на северо-востоке Московского княжества по археологическим данным // Российская археология. 1996, № 2. С. 111 - 130 (1 п.л.)

34. Успенский Дубенский Шавыкин монастырь по археологическим данным // Культура средневековой Москвы XIV-XVII вв. М.: Наука, 1995. С. 123 - 182. Популярная версия: Из двухсотлетнего забвения // Наука в России. 1993. № 3-4 (мая - август).С88 - 93. Back from oblivion after 200 years // Science in Russia. N 34, May-August 1993. P. 88- 93(3п.л.).

35. Археологическое исследование Колоцкого монастыря и села Колоцкое в Можайском районе // Макариевские чтения. Вып. 3. Можайск, 1995. С. 102-126 (1 П.Л.).

36. Раскопки в Радонеже и Дмитрове // Ареологические открытия 1998 года. М., 2000. С. 166-168(0,1 п.л.).

37. Комплексные исследования в- Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря // Археологические открытия 2001 года. М., 2002. С 224 - 229. (соавтор М.В.Фролов) (0,1 п.л.).

38. Комплексные археологические и историко-ландшафтные исследования исторических территорий // Культура средневековой Москвы: Исторические ландшафты. Т. I. M., 2004. С. 17 - 27 (0,5 п.л.).

39. Сельское расселение и ландшафты на Пехорке: загадка хозяйственного подъема в Мещере при первых московских князьях // Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. I. M., 2004. С. 126 -1 88 (4 п.л).

40. Археологические памятники Болшева на Клязьме и Яузский волок // Культура средневековой Москвы: Исторические ландшафты. Т. I. M, 2004. С. 228 -277 (4 п.л.).

41. Тайнинское в XV - XVII веках: дворцовый комплекс - некрополи - село // Культура средневековой Москвы: Исторические ландшафты. Т. III. M., 2005. С. 338 -359 (3 п.л.) (В печати).

42. Крылатское: царское село как памятник археологии // Культура средневековой Москвы: Исторические ландшафты. Т. Ill M., 2005. С. 360 - 415 (4 п л) (В печати).

43. Некрополь в Московском зоопарке на Пресне и локализация большого двора князя Владимира Андреевича на Трех Горах // Неисчерпаемость источника. К 70-летию ВАКучкина. М.,2005. С. 198 - 220 (1 п.л.).

44. Раскопки в Историческом проезде и перспективы московской археологии // Вестник Академии наук СССР. 1989. № 3. С.116 -1 24 (0, 8 п.л.).

45. Проблемы археологических исследований Москвы // Краеведение Москвы: Научно-методические материалы в помощь краеведам / Под ред. Л.В.Ивановой и С.О.Шмидта. М., 1990. С.68-71 (0,1 п.л.).

46. Раскопки на Красной площади в Москве и перспективы археологического изучения Московской Руси XIII - XVI вв. // VI Междунар. конгресс славянской археологии: Тез. докл. М., 1990. С.205 - 207 (0,2 п.л.).

47. История Москвы с древнейших времен до наших дней. Т. 1. XII-XVIII века. М: "Мосгорархив", 1997 (Гл. I "Древности Московской земли" (совместно с НАКренке) (период X - XII вв. - с. 11-15); разделы в главах II (§ 6. С. 24-26, § 9-33, 34) III (§ 15. С. 59-61, 63, 64), IV (§ 23. С. 99-101). Карта "Памятники археологии второй половины XIII - XVI веков на территории Москвы" (2 п.л.).

48. О комплексных археологических исследованиях Москвы и ее окрестностей // Московская археология и история Москвы: Заметки на полях трехтомной "Истории Москвы" // Человек и город- Т. 2, М., 2000. С. 126 - 130 (0,2

П.Л.).

49. Археологические карты Москвы // Природа. 1997. № 4. С. 26-31. (соавторы: И.А. Бойцов, НАКренке, ВАНизовцев) (0,2 п.л.).

50. Округа Москвы в МИ—ЖУ! вв. // Природа. 1997. № 4. С. 61 - 73 (0,8 п.л.).

51. Археологическая карта Москвы и проблемы изучения округи города XIII-XVI вв. // Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 5. История и культура древних и средневековых славян. М: Эдиториал УРСС, 1999. С. 47 - 61 (0,7 п.л.).

52. Исследование московских сел XIII—XVI вв. // Археологические открытия 1996 года. М., 1997. С. 187-189 (0,1 п.л.). ' '

53. Земли Юго-Восточного округа в древности // История Юго-Востока Москвы. Учебное пособие. М.: "Мосгорархив", 2000. С. 36 - 56 (соавтор НАКренке) (1 п.л.).

54. Исследование юго-востока Москвы в зоне проектирования парка Кузьминки-Люблино //Ареологические открытия 1998 года. М., 2000. 163 - 166 (0,1 пл.).

55. Исследования в Измайлове, Красном селе (Москва), Переделкине и Сергиевом Посаде (Московская область) //Археологические открытия 1999 года. М., 2001. С. 131 -134 (0,1 п.л.).

56. Археологический комплекс Балашихинского городища XII-XVI вв. по данным исследований 1990 г. //Археологические памятники Москвы и Подмосковья (Тр. Музея истории города Москвы. Вып. 10). М., 2000. С. 88 -106 (соавтор ААПолюлях) (1 п.л.).

57. Дворцовое село Мытищи XVII—XVIII вв. в свете охранных раскопок 2001 г. // Древности Подмосковья / Институт археологии РАН. М., 2002. С. 44 -1 09 (3 п.л.).

58. Дворцовый комплекс и некрополи села Тайнинского по данным археологических исследований 1992 и 1996 годов // Связующая нить: Сборник документов, исследований и сочинений. Мытищи, 2002. С. 198 - 212 (1 п.л.).

59. Раскопки в Мытищах, Королеве и Звенигороде Московской области // Археологические открытия 2001 года. М., 2002. С/234 - 238 (0,1 п.л.). ''

60. Археологическая летопись Москвы // Наука и человечество. 1991: Международный ежегодник. М.: Знание, 1991. С. 66 - 79 (1 п.л.).

61. Раскопки в Историческом проезде и изучение Великого посада Москвы XIII - XIV вв. // Советская археология. 1992. № 1. С.211 - 230 (соавтор И .А Бойцов) (1 п.л.).

62. Московская берестяная грамота № 1 - первый акт Московской Руси на бересте // Российская археология. 1997. № 2. С. 123 - 149 (Популярный вариант: Расшифрованная грамота // Наука в России. 1997. № 2. A Birchark text interpreted // Science in Russia. 1997. N 2. P. 74 - 81). (1 п.л.).

ИСТОРИЧЕСКО-ЛАНДШАФТНЫЕ И ТОПОНИМИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

63. Комплексное исследование и охрана русского средневекового ландшафта: (По материалам древнего Радонежского княжества). М., 1987 (6 п.л.).

64. Комплексное исследование русского исторического ландшафта: (Экология культурной и природной среды) // История культуры древнерусского города. М.: Изд-воМГУ, 1989.С. 168-178(0,5п.л).

65. Исторический ландшафт древнего Радонежа. Происхождение и семантика // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1988. М.: Наука, 1989. С. 413 -438 (2 п л.).

66. В окрестностях Муранова. Археологические заметки // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1991 (соавтор Л Р. Вайнтрауб). С. 401 -41 2 (1 п.л.).

67. Исторический ландшафт окрестностей Троице-Сергиева монастыря и его семантика. Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1999 г. М., 2000. С. 655 -707(2п.л.).

68. Природа и быт в "Житии Сергия Радонежского" // Герменевтика древнерусской литературы. Сб. I. XI - XVI вв. М.: Ин-т мировой литературы, 1989. С. 333-348(0,8п.л.).

69. Средневековые пруды Радонежа как источник по изучению антрологеосистем (археолого-почвоведческое исследование) // Изучение памятников истории и культуры в гидросфере: Теория, методика, практика. Вып. 1. М., 1990. С.94-109 (соавторы А.Л.Александровский, НАКренке) (0,5 п.л.).

70. Средневековый Радонеж: Археологический, палинологический и геоботанический подходы к изучению ландшафтов // Экологические проблемы в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. М.,1993. С. 167 - 189 (соавторы Е.Г.Бызова, НАКренке, ЕАСпиридонова (1 п.л.)

71. Реконструкция полей древнего Радонежа по историко-археологическим данным и их влияние на формирование вторичных лесов // Аграрные технологии в России IX-XX вв.: XXV сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Арзамас. М., 1996. С. 21 -23 (0,1 п.л.).

72. Ландшафтные особенности размещения систем поселений на территории в окрестностях древнего Радонежа в средневековый период // Географическое краеведение. Материалы III Всероссийской научно-практической конференции по географическому краеведению. Владимир, 24 - 25 января 2001 г. Владимир, 2001.

С. 25 - 32 (соавторы И.В.Гравес, В.А.Низовцев) (0,2 п.л.).

73. Реконструкция измененных человеком природных комплексов средневекового Радонежа по палинологическим, геоботаническим и почвенным данным: Соотношение локального и зонального при интерпретации споро-пыльцевых комплексов (исследования 1991-1999 гг. на Воздвиженской трансекте) // Экологические проблемы сохранения исторического и культурного наследия Часть II. М., 2001. С. 430 - 477 (соавторы А.Л.Александровский, Е.Г.Ершова (Вызова), Е А.Спиридонова) (2 п.л.).

74. Топонимия Радонежской земли // Русская ономастика и ономастика России: Словарь. М.: Школа-пресс, 1994. С.235-245 (0, 5 п.л.).

75. Устная микротопонимическая традиция Центральной России: Прошлое, настоящее, будущее. По материалам исследований 1993 - 1995 гг. на северо-востоке Московской области // Материалы для изучения селений Москвы и Подмосковья: Доклады и сообщения IV региональной научно-практич. конференции "Москва и Подмосковье". Москва, 20-21 декабря 1995 г. М., 1996. С. 191 - 194 (0,2 пл.).

76. Археология: Открытия или утраты? // Знание - сила. 1990. № 5. С. 10 - 15 (соавторы НА Макаров и Н. А.Кренке) (0,3 п.л.).

77. Сакральная топография Московской Руси в устной крестьянской традиции: Освящение кладбища // Культура средневековой Москвы: Исторические ландшафты. Т. III. M., 2005. С. 13 - 28 (1 п.л.) (В печати).

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.06.2000 г. Подписано в печать 25.04.2005 Тираж 150 экз. Усл. печ. л. 3,38

Печать авторефератов 730-47-74,778-45-60

2 G G 2

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Чернов, Сергей Заремович

Предисловие. Проблемы изучения раннемосковского общества и задачи работы. Методы микрорегиональных историко-археологических исследований.

Часть 1. ВОЛОК ЛАМСКИЙ: СТРУКТУРЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ ВОЕННО-СЛУЖИЛОЙ КОРПОРАЦИИ

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Чернов, Сергей Заремович

Письменные источники 30

Глава 1. Административно-территориальное устройство, княжеское 42 землевладение и границы Волока Ламского

Глава 2. Староволоцкий и другие окологородные станы: следы 66 феодального землевладения новгородской поры, вотчины выходцев из Тверской земли

Глава 3. Сестринский стан: вотчины потомков Фоминских князей и 89 Белеутовых

Глава 4. Локнышский стан: вотчины Кутузовых 171

Глава 5. Хованский стан: владения потомков Патрикия Наримантовича. 231 Издетемль.

Глава 6. Феодальное землевладение и формирование военно-служилой 242 корпорации на литовском рубеже

Часть 2. РАДОНЕЖ В XIV - XVI ВВ.: СТРУКТУРЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ ДВОРА УДЕЛЬНОГО

КНЯЖЕСТВА

Введение 280

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структуры землевладения Великого Московского княжества в XIV - XV вв. по данным микрорегиональных комплексных исследований"

Проведенное исследование показало, что волостная организация как новая форма крестьянского землевладения и княжеская административно-податная единица"' возникает на северо-востоке Московского княжества во второй половине XIII в., одновременно с началом внутренней колонизации.Внутренняя колонизация второй половины XIII - XV вв., как показывают отражающие ее археологические материалы, представляла собой коренное изменение хозяйственного типа освоения ландшафта. В результате его произошло смещение населения на водоразделы, которое сопровождалось широкими распашками и сменой топографического типа поселений.Археологическое изучение ранних расселенческих ядер трех волостей, известных по письменным свидетельствам XIV-XV вв. дает основания высказать гипотезу о том, что эти два процесса могли быть взаимосвязаны: складывавшаяся рассредоточенная система расселения в виде малодворных деревень была обусловлена тем, что община наделяла своего члена индивидуальным земельным участком.Таким образом, во второй половине XIII в. начал изменяться не только хозяйственный тип, но и социальная структура основного земледельческого населения обширных пространств Северо-Восточной Руси."'Благодарю за консультацию Энговатову А.В. *^ История закрепления за этой административной и податной единицей названия "волость" - тема специального исследования.Здесь лишь примерно обозначим период, когда это произошло. Лаврекгьевская летопись, представляющая собой копию с великокняжеского владимирского свода начала XIV в. и сохраняющая терминологию этого времени [103, 83], сообщает под 1238 г. о разорении "слободь и погостов" [104, стб. 464] и лишь однажды, под 1285 г., упоминает "волость Олешню", принадлежавшую тверскому владыке [104, стб. 483]. В Рогожском летописце, текст которого с 6836 (1327/28) г. восходит к своду 1408 г [103, 93], отразилась терминология, типичная для XIV в. Под 1364 г. в летописце упоминается мор "по станом и по волостем" Нижнего Новгорода [105, стб. 76] и "по всем волостем Переяславьскимъ ... и по селомь и по погостомъ" [105, стб. 77]. Под 1368 г. при описании отхода литовского войска от Москвы сообщается, что "Ольгердъ ...волости повоева" [105, стб. 90]. Таким образом, можно заметить, что, по-видимому, в конце XIII - начале XIV в. слово погост как обозначение единицы административного деления на территории Северо-Восточной Руси вытесняется словом "волость". "Погостом" начинают именовать центр волости с церковью и дворами причта.Первые признаки отмеченных изменений относятся к предмонгольскому времени (сложение поселений в районе Царевского городища начинается, видимо в первой трети XIII в.); следовательно, их истоки лежали во внутреннем развитии древнерусского общества.Монгольское нашествие 1237 - 1239 гг. и разорения последующих лет подорвали структуру расселения и социальные связи, существовавшие со времени славянского заселения края и оформившиеся в ходе окняжения середины - второй половины XII в. в систему погостов-округов. Лаврентьевская летопись так описывает последствия разорения 1238 г.: "Татарове попл-Шгама Володимерь, и поидоша на великого князя Георгия оканнии ти кровопийци, и ови идоша к Ростову, а ини къ Ярославлю, а ини на Волгу на Городецъ, и ти пл'Ьнгииа все по Волз% доже и до Галича Меръскаго; а ини идоша на Переяславль, и тъ взяша, и оттолЬ всю ту страну и грады многы все то пл'Ьниша, доже и до Торжку, и н^сть мЪста, ни ecu, ни селъ, matfkxb рЪдко, идеж:е не воеваша на Суждальскои земли, и взяша городовъ 14, опрочъ слободъ и погостовъ, во одинъ мЪсяцъ февраль, кончевающюся 45-тому лЪту" [104, стб. 464].Судя по имеющимся в нашем распоряжении материалам, можно предполагать, что разорение вело не только к физическому уничтожению населения, но и к "снятию" существующей традиции, регламентировавшей расселение, что создавало условия для ускоренного формирования нового типа расселения и новых видов социальных связей.Этому могли способствовать и подвижки населения. Пока в нашем распоряжении еще недостаточно материала для того, чтобы оценить справедливость широко циркулирующего в историографии предположения о перемещении населения из центральных, наиболее пострадавших районов Владимиро-Суздальской земли на ее западные и северо-восточные окраины [30, 105, 106]. Реальная картина могла быть значительно более сложной. Тем не менее подвижки населения должны были затронуть Клинско-Дмитровскую гряду, являвшуюся Б географическом отношении прямым продолжением возвышенного междуречья Волги и Клязьмы, на котором располагалось Суздальско-Юрьевское ополье. Таким образом, исследованный район входил в зону демографических и социальных трансформаций.Поселения по р. Воря, и в том числе группа селений близ позднейшего одноименного волостного центра, в первой трети XIII в. управлялись, по всей видимости, из Москвы. С вокняжением во Владимире в 1238 г. кн. Ярослава Всеволодовича и до его гибели в 1246 г. земли, относившиеся к Москве, и округа Переяславля входили в великое княжение. Через 10 лет после Батыева нашествия, по разделу вел. кн. Ярослава, Москва досталась в удел его сыну кн. Михаилу Хоробриту и на один год (1248 г.) стала центром самостоятельного княжества [30, 117, 118; 106, 20-22]. Однако после гибели Михаила Хоробрита (1249 г.), в период великого княжения Андрея Ярославича (1249-1252 гг.) и Александра Ярославича Невского (1252 - 1263 гг.). Московские и Переяславские земли вновь соединились, войдя в состав великого княжения.Период 1260 - 1290-х годов, на который, по археологическим данным, приходится начальный этап сложения новых форм расселения а, возможно, и волостной организации, в политической истории является эпохой создания мощных самостоятельных княжеств. С 1263 г. Переяславль принадлежал кн. Дмитрию Александровичу, который, опираясь на свой удел, вел многолетнюю борьбу за владимирский стол. Самостоятельность княжества сохранялась до 1302 г. Москва после 7 лет управления тиунами кн. Ярослава Ярославича владимирского и тверского (1263-1271 гг.), в 1270-е годы, также превращается в самостоятельное княжество [30, 118, 119; 106, 22, 23]. За время правления кн. Даниила Александровича оно становится одним из наиболее населенных. Ускоренное хозяйственное развитие позволило Московскому княжеству укрепиться к 1303 г. настолько, что сыновья Даниила смогли на протяжении четверти века вести изнурительную борьбу с Тверью за великое княжение.Новые археологические данные, отражающие периферийные (то есть наиболее чутко отражающие экономическую конъюнктуру) территории Московского и Переяславского княжеств, дают основания предполагать, что рост ресурсных возможностей этих княжеств в последней четверти XIII в. базировался в значительной мере за счет расширения прибавочного продукта, который был следствием внутренней колонизации.Судя по археологическим данным, начальное развитие волостной организации пришлось на эпоху максимального усиления ордынского ига, когда в 1256-1257 гг. татары "шоч/иомга всю землю Суждалскую и Рязанскую и Моуромскую, и поставиша десятникы, сотникы, тысущникы, темникы" [105, стб. 32]. В этот период была введена система, по которой сбор ордынского "выхода", осуществлявшийся численниками и контрол1фОвавшийся баскаками, основывался на описаниях, проводившихся примерно через 20 лет (второе "число" 1275 г.). Вероятно, при такой системе новые поселения, не вошедшие в описание, получали определенные льготы в выплате податей, что могло вести к их численному росту и закреплению в качестве единицы расселения. В условиях общего усиления княжеской власти в области поземельных отношений эти обстоятельства могли способствовать закреплению специфической формы землевладения - волостной организации, которая в то же время оказалась наиболее приспособленной для земледельческого освоения обширных пространств Московского и других великорусских княжеств.Изложенные выше выводы, опубликованные в 1991 г."**, получили развернутую, разностороннюю и содержательную оценку специалистов.Выделенные признаки нового типа освоения, структур расселения, ландшафтного и топографического типа селений а также предложенная их датировка (первые проявления в первой трети XIII в., сложение - вторая половина XIII в., активное развитие в XIV - XV вв.) получили поддержку как среди археологов^" и географов'", так и среди исследователей, занимающихся аграрной историей''.К книге, посвященной расселению Белозерья и изданной в 2001 г. Н.А.Макаров писал: "Топография сельских поселений, организация расселения и основные направления ее эволюции на всей территории Центра и Севера Древней Руси характеризуются значительным единством. Для всех этих территорий в X - первой половине XIII в.характерен приречный тип заселения, расположение селищ на первых надпойменных террасах, группировка их в компактные гнезда, преобладание относительно крупных поселений. В конце XIII - XIV вв. расселение распространяется на водоразделы, размеры поселений уменьшаются, на смену компактным гнездам поселений приходят локальные образования иного типа, занимающие большие участки, но с более слабой пространственной связью между поселениями. Эти закономерности впервые выявленные В.В.Седовым на материалах центральных районов Смоленской земли (Седов В.В., 1960), подтвердились результатами детальных обследований таких территорий как Радонеж (Чернов З. 1989, Чернов З., 1991), Суздальское ополье (Лапшин В.А., 1995), Верхнее Полужье (Платонова Н.И., 1988; Платонова И.И., 1991), Жабенская волоеть на юге Новгородской земли (Буров В.А., 1995, Буров В.А., 1995а), Мстинско-Моложское междуречье (Исланова И.В., 1995), Изборская округа (Харлашов Б.Н., 1986) и, теперь можно '^ Чернов З. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII-XV вв. и происхождение волостной обпшны//Советская археология. 1991. № 1. 112-133.'^ Макаров Н.А. Колонисты на окраинах: сельское расселение на Волоке Славенском в Х-ХШ вв. // Славянская археология.Этногенез, расселение и духовная культура славян. 1990. Материалы но археологии России. Вып. 1. М., 1993. 164; Его же. Древнерусская археология: 10 лет между Киевским и Новгородским конгрессом // Российская археология. 1996. № 3.

23, 24; Янишевский Б.Е. Материалы к археоло! ической карте западной части Московской области (Истринский и Рузский

районы) // Макарьевские чтения. Вып. 3. Часть 1. Можайск, 1995 136; Тропин Н.А. Сельские поселения XII - начала XV в.в бассейне нижнего течения Быстрой Сосны // Российская археология. 2000. № 2. 85; Гоняный М.И. Древнерусские археологические памятники конца XII - 3-ей четверти XIV вв. района Куликова поля. Авторефя. дне. кандидата исторических наук. М., 2003. 9.'" Низовцев В.А. и др. Историко-ландшафтный анализ хозяйсшснного освоения Подмосковья (дореволюционный период) // История изучения, использования и охраны природных ресурсов Москвы и Московского региона. М.: Янус-К, 1997. 114." Швейковская Е.Н. Традиционализм как тип социально-эконо\и1ческого развигия: Русский Север в XVI-XVII вв. // Россия в средние века и новое время. Сборник статей к 70,-лстик1 чл-корр. РАН Л.В.Ми.юва. М., 1999. 170. Колычева Е.И. Лес России как фактор средневековой агрикультуры (XI - середина XVII в ) // Аграрные технологии в России. IX - XX вв..Материалы XXV сессии симпозиума по аграрной испории Восгочной Европы Арзамас, 1999. 49 - 50.добавить, Белоозерье"".Относительно интерпретации этих процессов исследователь высказался более осторожно: "Глубокие изменения систем расселения, произошедшие в конце XIII - XIV вв., четко прослеживаются по археологическим материалам, но с трудом поддаются исторической интерпретации. Запустение старых гнезд поселений и формирование новой сети расселения, имеющей принципиально иной облик, З. Чернов связывает с изменением форм собственности на землю и формированием волостной общины (Чернов З., 1991).В.А.Буров, исследовавший системы расселения на юге Новгородской земли, так же рассматривает их изменения как отражение изменения форм земельной собственности и организации общины: интенсивное освоение водоразделов XIV - XV вв. он объясняет тем, что крестьяне в это время получают земельные участки на правах аллода (Буров В.А., 1995).Не отвергая эти объяснения, я отмечу лишь, что они никак не увязаны с конкретными материалами, характеризующими хозяйство, потребление и культуру сельских поселений XII - XIII вв. и XIII - XIV вв. Без подобных материалов, а, следовательно, без раскопок средневековых селищ широкими площадями, любые объяснения изменения организации расселения в конце XIII -XIV в. будут оставаться гипотетичными"" .С этим мнением нельзя не согласиться. Более того, можно умножить число аргументов, которые заставляют не спешить с попыткой увидеть в "волостной организации" землепользования причину (одну из причин) формирования (закрепления) дисперсной формы расселения. Так остается не изученной история домохозяйств, семьи и родства на Руси в период, предшествующий XVII в. Первые исследования этих сюжетов, основанные на данных 3-ей ревизии (1762 - 1763 гг.), фиксируют патрилинейную семью с ограничениями на повторный брак вдов, которая уходят корнями в "местную традицию образования общественных форм"". Возникновение дисперсной формы расселения малыми деревнями прямо связано с выделением из общего хозяйства и отселением женившихся сыновей. Между тем в нашем распоряжении нет данных о том, насколько это явление, фиксируемое источниками XVI-XV1 вв., было связано с развитием домохозяйств, семьи и родства.Ряд критических соображенией к той несколько жесткой схеме, которая мной была предложена в 1991 г., было высказано в работе Н.А.Макарова "Русь в XIII веке: характер культурных изменений", которая вошла в сборник "Русь в XIII веке. Древности тёмного времени".Н.А.Макаров отмечает, что в районе Куликова поля (М.И.Гоняный), на Теплостанской возвышенности к югу от Москвы (Н.А.Кренке) зафиксированы случаи освоения водоразделов в домонгольское время. Недавние исследования, проведенные Н.А.Макаровым в Суздальском Ополье, показали "что система крупных сел, покрывавшая эту территорию с XI-XII вв. не трансформировалась в XIII - XIV в. в сеть малодворных деревень, а само положение многих поселений, возникших в домонгольское время, оставалось неизменным" Это приводит исследователя к справедливому заключению о том, что "ритмы изменений на различных территориях были неодинаковы, а характер культурного ландшафта и организации расселения, сложившиеся во второй половине XIII в., в различных древнерусских областях, достаточно разнообразны". Тем не менее он признает, что "...преобразование локальных групп поселений, изменение местоположения деревень, освоение новых типов урочищ и ландшаф гных районов, наконец, переход к более дисперсному расселению - главные явления, характеризующие состояние сельских территорий во второй половине XIII в. Само появление нового термина "деревня", впервые зафиксированного в духовной грамоте Ивана Калиты (Кочин, 1965. 105)" было вызвано к жизни широким распространением нового типа поселения - малодворного земледельческого " Макаров Н.А., Захаров Д., Бужипова А.П. Средневековое расселение на Юелом озере. М.:Языки русской культуры, 2001.С. 224 (Глава 9. Древнерусское Белоозеро и некоторые общие вопросы и !учемия средневекового расселеления)." Там же. 225.^ Миттерауер М, Каган А. Структура семьи в России и в liciiTpajn,Moii К-вроие; сравнительный анализ // Семья, дом и узы родства в истории/Ред. Т.Зоколл, О.Кошелева. Ю.Шлюмбам СПб.:А.1стсйя, 2004. 76, 77.' ' В духовной Ивана Калиты упоминается волость "Деревни" (Мазуров 1> ( Средневековая Коломна в XIV - первой трети XVI вв.М., 2001. 72, 73). Поскольку для формирования топонима требовалось опредленное время, можно полагать, что нарицательное "деревня" использовалось в языке несколько ранее 1336 г хозяйства на лесных расчистках "''.Далее Н.А. Макаров задается вопросом о том "в какой мере эти процессы были обусловлены монгольским нашествием?" Он приводит факты осносительно стабильного развития сельских поселений на хронологическом отрезке XIII в. в двух весьма уязвимых по своему географическому положению районах - в Суздальском Ополье и в районе Куликова поля. Между тем в районе Куликова поля во второй половине XIII в. сохранилось лишь

16,5% домонгольских поселений, а общее число поселений только к середине XIV в.достигло 45% от их числа в первой трети XIII в.-' Что касается результатов, полученных при изучении окологородных станов Суздаля, они заслуживают самого пристального внимания, так как не подтверждают циркулирующий в историографии тезис об обезлюдении Суздальского ополья. Для того, чтобы судить о хозяйственной конъюнктуре второй половины XIII в. на территории Ополья, эти данные должны быть дополнены данными по периферийным его участкам. Проделанное выше сравнение территорий, удаленных от Москвы на 20 и 40 км, показывает, что восстановление хозяйства вблизи городов происходило значительно быстрее, чем на окраинах княжеств.Более весомым аргументом, который использует Н.А.Макаров, является соображение о том, что "в ряде северных областей, непосредственно не затронутых монгольским нашествием - в Псковской земле, на юго-западе Новгородской земли (Жабенская волость), в Поместье, на Шексне, на Белом и Кубенском озерах" - фиксируются те же изменения в характере расселения, что и на территориях, разоренных татаро монголами. Это действительно показывает, что изменения в расселении "были обусловлены не внешними факторами, а внутренними причинами".В этой связи следует заметить, что хозяйственный кризис середины XIII в.вызванный монгольским нашествием, изменения в хозяйственной жизни Руси, вызванные ростом изоляции от стран Центральной Европы и Средиземноморья, и, наконец, процессы перестройки освоения территорий и расселения - три различные процесса. В настоящей работе исследуется лишь последний процесс. Материалы же связанные с хозяйственным кризисом, вызванным монгольским нашествием, привлекаются лишь для того, чтобы учитывать их при тех или иных обобщениях.Обращаясь далее к "внутренним причинам", Н.А.Макаров отмечает: "Конкретное содержание изменений в сельской экономике и социальной организации сельского населения, развивавшихся вместе с этими трансформациями, остается пока до конца не ясным. ... Изменение сельского ландшафта в XIII в. - безусловно, свидетельство общего поступательного движения: роста сельскохозяйственных угодий, количества сельских поселений и, вероятно, сельского населения. В то же время это отказ от устоявшихся стереотипов выбора осваиваемых терригорий, организации хозяйства и устройства поселений - тех элементов хозяйственной практики и культурной традиции, которые были достаточно консервативны в средневековом обществе. Думается, что сельское население могло изменять стратегию землепользования лишь под давлением серьезных обстоятельств, а распространение инноваций в этих сферах было небезболезненным. В качестве возможных факторов, подталкивавших преобразования, можно рассматривать недостаток пахотных земель в традиционно осваиваемых ландшафгных зонах, потребности увеличения пищевых ресурсов в условиях роста населения, неэффективность традиционных систем землепользования, наконец, экологические проблемы""*.Думается, что причины освоения водоразделов и шире - новых ландшафтных зон, а также связанные с этим трансформации в типе расселения несомненно связаны с указанными причинами, тем более, что дефицит пишевых ресурсов периодически ^ Макаров Н.А. Русь в XIII веке: характер кулыуриых изменении II P\ci, и XIII вике. Древности темного времени. М.:Наука, 2003. 8. См. также: Макаров НА., Леонтьев А.Е., Шполяиский СИ. Средневековое расселение в Суздальском ополье // РА. 2004. № I .e . 19-34 " Гоняный М.И. Древнерусские археологические памятники конца .411 - 3-ей четверти XIV вв. района Куликова поля.Автореф. дне. кандидата исторических наук. М . 2003 С 10. II '* Макаров Н.А. Русь в XIII веке: характер кулыуриых нзменетиТ li Р\сь и XIII меке. Древности тёмного времени. М.:Наука, 2003. 8. Эти соображения далее подкрепляются ссылк;ин1 на раоогы. в коюрых выявлен дефицит пищевых ресурсов применительно ко второй половине XIII - XIV в становился ахиллесовой пятой средневековой экономики в Западной и Центральной Европе.Отвечая на критические соображения, высказанные по поводу выводов моей работы 1991 г., хотелось бы прежде всего разделить проблему на два круга вопросов.Первое. Исследованиями северо-восточной части Московского княжества установлено, что изменение структуры расселения, наблюдаемое по археологическим данным во второй половине ХП1 - первой половине XIV в. совпадает по времени с существованием групп поселений, которые с 1330 - х гг. фиксируются письменными источниками как "волости" московских князей с характерной для них "волостной организацией" распределения земель. Более того эти группы поселений собственно и являются пионерами в распространении новых традиций расселения. Этот вопрос представляется в целом решенным.Второе. В какой степени существовала связь (влияние, взаимовлияние - ?) дисперсной формы расселения малодворными деревнями, тянущими к крупным селами, с традициями "волостной организацией" распределения земель - вопрос, который сегодня не может быть однозначно разрешен. Тем более очевидно, что археологически фиксируемая рассредоченная система малых поселений, тянущих к крупному, не может служить маркером "волостной организации". Ряд ранних вотчин строился по аналогичной расселенческой схеме.Этот вопрос должен рассматриваться в значительно более широком контексте: от истории семьи до изучения конкретных технологий природопользования. Данные на этот счет могут быть получены при изучении некоторых типов археологических памятников, которые сопровождают интересующие нас расселенческие ядра XIII - XV вв.: укрепления убежища и сельские монастыри. О них пойдег речь в главах 7 и 8.

Список научной литературыЧернов, Сергей Заремович, диссертация по теме "Археология"

1. Акты феодального землевладения и хозяйства (далее: АФЗиХ). Ч. 2. М., 1956.

2. Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина.С.24-26.

3. РГАДА. Ф. 1192. Оп.2. № 519.

4. ЛОИИ РАН. Колл. 115. Кн. 25 (по Волоцкому уезду); ГБЛ. Колл. А.П.Голубцова. № 3 (по Рузскому уезду).

5. Баранов К.В. Новые акты Иосифо-Волоколамского монастыря конца XV начала XVII в.// Русский дипломатарий. М., 1998. Вып. 4. С. 22 - 35.

6. АФЗиХ. 4.2. № 302. С. 314-324.26 Там же. С.174-175.

7. Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина.С.30-32.28 Там же. С.32.

8. Духовные и договоные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М., Л., 1950 (Далее: ДДГ).

9. Июля 1497 г. Жалованная меновная и отводная грамота вел.кн. Ивана Васильевича князьям Федору и Ивану Борисовичу на волости Буйгород и Колпь, променяные им великим князем. Дата указана в конце грамоты.

10. ПСРЛ. т. XX. 1 половина. СПб., 1910. С.374.3' Зимин А.А. Княжеские духовные.С. 269.32 ДДГ. № 88. С.352.Зимин А.А. Княжеские духовные.С. 269-273.34 Там же. С. 274-276.

11. АФЗиХ. 4.2. № 179. С. 178-182.

12. Там же. № 178. С. 174- 178.

13. Там же. № 198. С. 198-199.

14. Обзор см. в работе: Маньков А.Г. Хозяйственные книги монастырских вотчин XVI в. как источник по истории крестьян // Проблемы источниковедения. Сб. IV. М., 1955. С. 289-290.

15. Книга ключей и Долговая книга Иосифо-Волоколамского монастыря XVI в./ под ред. М.Н. Тихомирова и А.А.Зимина. М.Д, 1948. С. 122-160.41 Там же. С. 117-121.

16. Книга ключей и Долговая книга Иосифо-Волоколамского монастыря XVI в. С. 11-114.

17. Вотчинные хозяйственные книги XVI в. Книги денежных сборов и выплат Иосифо-Волоколамского монастыря 1573-1595 гг. / Под ред. Манькова А.Г. М.Д, 1978.

18. Вотчинные хозяйственные книги XVI в. Ужинно-умолотные книги Иосифо-Волоколамского монастыря 1590-1600 гг. / Ред. Маньков А.Г. М.Д, 1976.

19. Зимин А.А. Крупная феодальная фотчина. С. 103.51 Там же. С. 104.

20. Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН. Отдельные поступления. 1953. № 27. Автор использовал данные этого источника по работам А.А. Зимина.

21. Казакова Н.А. Синодик Волоколамского монастыря // Казакова Н.А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М., Л., 1960. С. 342-357.

22. Титов А.А. Вкладные и записные книги Волоколамского монастыря. М., 1906.

23. Оригинал находился в бибилотеке Иосифо-Волоколамского монастыря (№ 34/685 на 217 лл.). Имеется копия XVIII в. (РГАДА. Ф. 181. № 141/196).

24. Зимин А.А. Княжеские духовные грамоты. С.269. Прим. 19.

25. ОР ГИМ. Синодальное собрание. № 829; ОР РГБ. Иосифо-Волоколамское собрание, № 681; РГАДА. Ф. 1192. Оп. 2, № 556.

26. Выписка из "обихода" Волоколамскаго Иосифова монастыря, конца XVI века, о дачах в него для поминовения по умершим /Леонид, еп. Дмитровский // ЧОИДР. 1863. Кн. 4. Смесь. С. 1-8.

27. Публикация по спискам ОР ГИМ и РГАДА: Steindorff Ludwig. Das Speisungsbuch von Volokolamsk (Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря). Koln, Weimar, Wien: Bohlau, 1998.60 Ibidem.

28. Павлов А.П. К изучению Дворовой тетради. С. 32, 33.

29. Антонов А.В. Родословные росписи конца XVII в. М., 1996. С. 95, 153, 171, 213, 266,283, 322.72 РГАДА. Ф. 1209. Кн. 425.

30. Рузский уезд по писцовой книге 1567 1569 годов / Составители С.Н.Кистерев, Л. А. Тимошина. М., 1997 (далее: РУПК).

31. Готье Ю.В. Замосковный край в XVII веке. М., 1906. С.42.78 Там же. С. 63.79 РГАДА. Ф. 1209. Кн. 425.

32. Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина. С. 3081 Там же. С.134-143.

33. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. Д. 2223.

34. Публикацию см.: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV первой половине XVI в. М., 1998. Прил. 1.

35. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. Д. 2224.

36. РГАДА. Ф.1354. Оп. 249. Ч. 1. Публикацию см.: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV первой половине XVI в. М., 1998. Прил. 2.87 Там же. ДД. М-11 иМ-12.

37. РГАДА. Ф.1354. Оп. 249. Ч. 2.

38. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. Д. 2233

39. Публикацию см.: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV первой половине XVI в. М., 1998. Прил. 3.

40. РГАДА- Ф. 1356. On. I. Д. 2295 2300.

41. РГАДА- Ф- 1356. On. 1. Д. 2298,2299.

42. Публикацию см.: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV первой половине XVI в. М., 1998. Прил. 4.

43. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. Д. 2301.

44. РГАДА- Ф-1354. Оп.1. Д. 253. Ч. 1

45. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. ДД. 2278 2289.100 Там же. ДД. 2286,2287.

46. ЯнинВ.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 135.

47. АФЗиХ. 4.II. №№ 34, 50, 55.8 АФЗиХ. Ч.Н. № 55.

48. Назаров В.Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М., 1989. С. 91.11 ШЛ. С. 418.

49. ГВНиП, № 4. с. 14; см.также: № 5. С. 15.

50. Кучкин В.А. Формирование государственной территории. С. 115.

51. ГВНиП, № 7. с. 17, № 9. - с. 19. Эта ситуация подробно рассмотрена в работе: Свердлов М.Б. К изучению господской земельной собственности в Новгороде XIII - XIV вв. // Новгородский исторический сборник. 9(19) Спб., 2003. С. 131 -140.

52. Кучкин В.А. Роль Москвы в политическом развитии Северо-Восточной Руси конца XIII в. // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М.Н.Тихомирова. М., 1967. С. 60-63;Янин B.J1. Новгородские акты. С. 151.

53. ШЛ. С. 94-95; ПСРЛ. Т. XVIII. Спб., 1913. С. 88; Янин В.Л. Новгородские акты. С. 155 160.

54. Рогожский летописец (ПСРЛ. Т. XV. Изд. 2-е. Вып.1. Прг., 1922. Стб.37).

55. Янин B.J1. Новгородские акты . С. 164.28 ГВНиП, № 86.29 ДДГ, № 4. С. 15.

56. Каштанов С.М. Финансовое устройство Московского княжества в середине XIV в. по данным духовных грамот П Исследования по истории и историографии феодализма. М., 1982. С. 187.

57. ДДГ, № 12. С. 33. Подробнее см. часть 3, гл. 1.

58. Там же, № 69. С.226, 228,230; № 73. С.269, 272,274; см.также: № 98. С.408.

59. ПСРЛ. T.IV. 4.1. Вып.Н. Л., 1925. С.478.

60. Весеповский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С.265.40 Там же. С.268,269.41 "Иван Родивонович" упоминается среди послухов в 1-й и 2-й духовных грамотах вел.кн. Дмитрия Ивановича (ДДГ. №№ 8, 12 С.25, 37).

61. Рогожская летопись: ПСРЛ. T.XV. Изд. 2. Вып. 1. Пгр., 1922. Стб.56. См. тот же текст по Симеоновской летописи: Там же. Т. XVIII. Спб., 1913. С. 95.

62. Рогожская летопись: ПСРЛ. T.XV. Изд. 2. Вып. 1. Пгр., 1922. Стб.57. См. тот же текст по Симеоновской летописи: Там же. Т. XVIII. Спб., 1913. С. 95.

63. Редкие источники по истории России. М. 1977. С. 165.Горский А.А. Русские земли в XIII-XIV вв. Пути политического развития. М., 1996. С. 37.

64. Рогожская летопись: ПСРЛ. T.XV. Изд. 2. Вып. 1. Пгр., 1922. Ci6.65.48 Там же. Стб. 67.49 Там же. Стб. 68.50 Там же. Стб. 79.

65. Горский А.А. Русские земли. С. 40.

66. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Пгр., 1922, Стб. 146.

67. Рогожская летопись: ПСРЛ. Т. XV. Изд. 2-е. Вып. 1. Пгр., 1922. Стб. 157. См. тот же текст по Симеоновской летописи: Там е. Т. XVIII. Спб., 1913. С. 139.60 ДДГ, № 13. С. 37.

68. ПСРЛ. т. IV. Спб., 1848. С. 107.73 Там же. С. 109.

69. ПСРЛ. Т. XXV. M., Л., 1949. СС. 237, 244.

70. Янин B.JI. Из истории иовгородско-московских отношений в XV веке // Отечественная история. 1995. № 3. С. 155.

71. ПСРЛ. Т.VIII. СПб., 1859. с.93.

72. Цит. по: Янин В.Л. Из истории новгородско-московских отношений. С. 154.78 Там же. С. 156.

73. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. Западнорусские земли в системе русско-литовских отношений конца XV первой трети XVI вв. М.: "Археографический центр", 1995. С. 44 - 46.

74. ДДГ, № 12. Оно ие упомянуто и в духовной кн.Юрия Дмитриевича (Там же, № 29).

75. Локализуется по "Топографической карте Московской губ. 1860 г." (ряд II, л.2), на которой в 1,5 км к северо-востоку от д.Круглое показан "скот. дв. Федоровка".108 ддр с 344

76. Там же, № 295 грамота 1562 г.114 Там же, № 99.

77. Там же, №№ 151, 164. В Сотной 1543 г. они описаны как одно владение, тяготеющее к слц. Чуприну (Там же, № 179).116Тамже,№№ 128, 164.117 Там же, №178.118 ДДГ, №89, с. 359.

78. ДДГ, № 96, с. 401,402.Локализуется по карте 1961 г. лл. Р-48-81-Б-В, Р-48-81-Б-Г.

79. ГИМ, Синод. № 927, лл. 3 об. 4. Цит. по: Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик. Изд. подготовили Л.А.Ольшевская и С.Н.Травников. М., 1999. С. 82. См. также: Зимин А.А. Новгород и Волоколамск . С. 99.

80. Здесь и далее приложения см. по изданию: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV первой половине XVI в. М., 1998.4 АФЗиХ. ЧII. № 256.

81. Русская историч. библиотека. Т. VI. Стб.758-759; Зимин А.А. Из истории . С. 73.

82. РГАДА. Ф. 1356. On. 1. Д.2232 (см. прил. 3).

83. Зимин А.А. Новгород и Волоколамск . С.99 101.

84. По территории этого стана актовые источники практически не сохранились. В качестве исключения можно указать на жалованную грамоту вдовы кн. Бориса Волоцкого, данную в 1495 г. (АФЗиХ. Ч. II, № 21).

85. Демидов С.В. Новые исследования церкви Рождества Богородицы на Возмище в Волоколамске II Реставрация и сследование памятников культуры. Вып.Ш. М., 1990, С. 29 30.

86. АФЗиХ, 4.II, №№ 99. По Сотной 1543 г. эти деревни тянули к с.Чуприну (Там же, № 179).22 Там же. № 103.23 Там же, № 97.24 АФЗиХ, Ч.И, № 220.25 Там же. №231. С. 233.

87. Здесь и далее 10 копей приравнивалось к 1 десятине в соответствие с указанием Межевой инструкции 25.05.1876 г. (Глава 5, статья 9).

88. АФЗиХ. Ч. II. № 97, С. 92.30 АФЗиХ. Ч. II. №243.

89. Тысячная книга 1550 г. и дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. М., Л., 1950 (Далее: ТКДТ). С. 144, 161, 162, 163, 195.

90. Акты Русского государства 1505-1526 гг. М., 1975 (далее: АРГ), № 219; Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 456.

91. АРГ. №№ 77, 87, 145, 148; АФЗиХ. Т.1, № 84; В 1509 г. он был послухом у купчей на земли в Каменском стане Дмитровского уезда (АРГ АММС. № 36 на С. 119, прим. на С. 447; см. также: № 75, С. 182).

92. ДДГ, № 71. С.251; Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV первой трети XVI вв. М„ 1988. С.76, 77.41 АФЗиХ. 4.II, № 15.42 Там же, № 16.

93. Сын Василия Шеврига упоминается как разъезчик в грамоте 1552-1553 г. В этом документе приводится его полное имя: "Василей Васильев сын Шевригин Тютчева" (АФЗиХ, 4.11, № 243; см.: там же, № 250).

94. При составлении родословца использовались также документы: АФЗиХ, 4.11, М» 31, 172,220.45 ДДГ, №88. С.351.46 Там же.

95. Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV-XVI вв.). M., 1977. С.114, прим.64.