Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах

Капрэ, Елена Николаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах

Год: 2011
Автор научной работы: Капрэ, Елена Николаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Калининград
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах"

005002062

На правах рукописи

КАПРЭ Елена Николаевна

СУБЪЕКТИВНАЯ МОДАЛЬНОСТЬ В ДРЕВНЕРУССКИХ И СТАРОРУССКИХ ЖИТИЙНЫХ ТЕКСТАХ

10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 4 НОЯ 2011

Калининград 2011

005002062

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Ваулина Светлана Сергеевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Шептухина Елена Михайловна (ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный университет»)

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, доцент

Хабарова Ольга Викторовна (ФГБОУ ВПО «Калининградский государственный технический университет»)

ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

о-О

Защита состоится 16 декабря 2011 г. в </4 часов на заседании диссертационного совета при Балтийском федеральном университете им. И. Канта по адресу: 236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, д. 56, факультет филологии и журналистики, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта.

Автореферат разослан

^ноября

2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.Л. Кочеткова

Реферируемая диссертационная работа носвящена анализу одного из структурно-содержательных фрагментов функционально-семантической категории модальности - субъективной модальности, в древнерусских и старорусских житийных текстах.

Выбор темы нашего диссертационного исследования обусловлен рядом причин.

Одна из причин состоит в том, что функциональный подход к анализу языковых фактов, поставивший в центр исследовательского внимания так называемый человеческий фактор как важный экстралингвистический компонент языковых преобразований, вполне закономерно потребовал .более глубокого изучения функционального статуса различных языковых единиц и категорий, и в первую очередь «стержневых семантических категорий, формирующих непосредственную связь высказывания с внеязыко-вой действительностью и устанавливающих его коммуникативную перспективу» [Ваулина, Кукса 2009: 513]. К числу таких категорий относится, по общепризнанному мнению, языковая модальность.

Категория модальности активно изучается лингвистами сравнительно недавно, однако как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе уже накоплен богатый материал (В.В. Виноградов, Ш. Балли, Л. Дю-рович, Р. Мразек, П. Адамец, В.Г. Адмони, А.Б. Шапиро, Г.А. Золотова, Е.Г. Гулыга, Т.П. Ломтев, Л.С. Ермолаева, Т.Б. Алисова, A.B. Бондарко, Е.В. Падучева, В.З. Панфилов, В.Г. Гак, И.Р. Гальперин, Н.Е. Петров, Е. Беличова-Кржижкова, Д. Рытель, Дж. Лайонз, Е.М. Вольф, Г.В. Колшан-ский, В.Г. Бондаренко, Б.В. Хрычиков, Г.П. Немец, Т.В. Шмелева, С.С. Ваулина, НЛО. Павловская, Б. Ханзен, С.Я. Гехтляр, Е.В. Милосердова, О.В. Трунова, 3-Я. Тураева, П.А. Эслон, A.B. Зеленщиков, Е.А. Попова, З.Л. Новоженова, С.Т. Нефедов, Д.А. Парамонов, И.Ю. Кукса и др.). При этом вполне закономерно, что сложность и многоплановость исследуемой категории обусловили появление различных концепций относительно семантического объема, состава, структуры, функциональной иерархии средств выражения модальности и данная категория до сих пор «устойчиво сохраняется как признанный предмет дискуссий» [Бондарко 1990: 59]. Одним из наиболее дискуссионных вопросов, широко освещаемых в работах лингвистов, является специфика межкатегориальных связей модальности и прежде всего отношений модальности и оценочности, тесная взаимосвязь которых представляется очевидной большинству исследователей и объясняется наличием оценки «повсюду, где происходит какое бы то ни было

соприкосновение субъекта познания с объективным миром» [Колшанский 1975: 142]. При этом отдельные виды оценок, не являясь собственно модальными, значительно обогащают план содержания модальности, активно используясь для выражения различных модальных смыслов, что особенно наглядно происходит в тексте [См.: Ваулина 2009:4].

Именно поэтому, и это также является причиной нашего выбора темы диссертации, адекватный семантический анализ модальности возможен только при учете ее функционирования в речи, высшей единицей которой является текст, пронизанный «субъективностью и антропоцентрическими устремлениями, а антропоцентричность выражается в речи и как субъективно-модальное значение» [Бабенко, Васильев, Казарин 2000: 194]. Модальность, по мнению исследователей, является важнейшим элементом текстообразования и текстовосприятия, соединяющим все единицы текста в нечто единое по смыслу и структуре. Именно в тексте актуализируются значения всех модальных единиц, в результате взаимодействия и синтеза которых возникает модальный смысл текста, представляющий собой сложное явление, не равное простой сумме модальных значений единиц, составляющих текст [Валгина 2003: 96 - 104]. Не случайно модальность текста является объектом активного внимания специалистов, которое особенно заметно усилилось в последние десятилетия в связи с последовательной антропоцентрической направленностью современных лингвистических исследований, что получило отражение в многочисленных публикациях различного, в том числе монографического и диссертационного характера [Солганик 1984; Тураева 1989, 1994; Сергунина 1990; Мухтарул-лина 1997; Федоровская 1997; Базалина 2001; Мещеряков 2001; Бабенко, Васильев, Казарин 2000; Падучева 2001; Ваулина 2003; Трофимова 2004; Островерхая 2004; Алимпиева 2008; Кукса 2008; Кормилицына 2008; Бабенко 2009; Лопатюк 2009 и др.].

При этом следует отметить, что большинство исследований, посвященных текстовой модальности, осуществлено на материале современных текстов. Однако с учетом «исторической изменчивости содержания и форм обнаружения модальности» [Виноградов 1975: 55], а также имея в виду «исторические изменения в тенденциях й результатах взаимодействия грамматических, лексических и словообразовательных единиц, классов и категорий на семантико-функциональной основе» [Бондарко 1984: 89], полагаем, что не меньшую важность представляют собой соответствующие

исследования в диахроническом аспекте, основные направления которых подробно освещены в работах С.С. Ваулиной [Ваулина 2005, 2010].

В плане сказанного большой интерес представляют житийные тексты, относящиеся к ключевым жанрам древнерусской и старорусской книжности [Толстой 1988: 168] и имеющие важное значение для формирования христианского мировоззрения, становления русской национальной мен-тальности. Не случайно изучение церковных памятников письменности, и в том числе агиографических текстов, В.В. Виноградов относил к числу неотложных задач для историков русского языка, считая, что такое изучение позволяет «установить с необходимой полнотой и точностью основные этапы и закономерности развития книжно-славянизированного типа литературного языка с его структурным своеобразием и со свойственными ему приемами красноречия, риторическими правилами» [Виноградов 1978: 104- 105].

Следует отметить, что в отечественной филологии интерес к агиографической литературе имеет давнюю традицию. При этом наряду с лигера-туратурно-культурологическими и источниковедческими работами [Ключевский 1988; Адрианова-Перетц 1947; Дмитриев 1973; Лихачев 1956, 1973; Топоров 1995, 1998; Васильев 2008; Охотникова 2009; Мещерякова 2009; Мороз 2010 и др.] имеется большое количество собственно лингвистических исследований, посвященных изучению житийных текстов в разных аспектах, прежде всего в лексическом [Иванова 1987; Митина 2000; Рогожникова 2003, 2007], а также в семантико-грамматическом [Рудыкина 2000; Абрамова 2004; Стародубцева 2008], лингвостилистическом [Рогожникова 1988; Шакирова 1999; Полетаева 2005], однако комплексные исследования житийных текстов с точки зрения особенностей выражения в нем субъективно-модальных значений не проводились.

Таким образом, актуальность избранной нами темы диссертационного сочинения обусловливается как объектом исследования, в качестве которого послужил важный структурно-содержательный фрагмент функционально-семантической категории модальности - поле субъективной модальности - в житийных текстах донационального периода, так и непосредственным предметом исследования - установлением плана содержания и плана выражения субъективно-модальных (модально-оценочных) и собственно модальных значений в древнерусских и старорусских житийных текстах.

Цель диссертации - рассмотреть содержательную структуру и план выражения функционально-семантического поля субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах.

На достижение вышеуказанной цели исследования направлено решение ряда конкретных задач, в числе которых:

- определить план содержания субъективной модальности, репрезентированный в исследуемых житийных текстах;

- выявить и охарактеризовать экспликаторы функционально-семантического поля субъективной модальности;

- установить функциональную иерархию средств, выражающих субъективную модальность;

- определить типологические признаки средств выражения рассматриваемых модальных значений в исследуемых текстах.

Цель и задачи диссертационного сочинения определили необходимость применения комплексной методики анализа, включающей различные исследовательские методы:

- структурно-семантический метод, предполагающий рассмотрение семантики исследуемых языковых единиц в соответствии с их статусом в системе и выявление системности их взаимодействия;

- контекстуальный метод, ориентированный на выявление элементов слова, обусловленных контекстом;

- метод сопоставительного и компонентного анализа;

- метод количественных подсчетов.

Теоретической базой для диссертационного исследования послужили работы, посвященные теоретическим проблемам языковой модальности [Балли 1955; Бенвенист 1974; Виноградов 1975, 1986; Золотова 1962, 1973 и др.], разработке функционально-семантического подхода к изучению модальности [Бондарко 1971,1996, 2001; Беляева 1985; Гехтляр 1986; Вау-лина 1988, 1993; Павловская 2001], исследованию модальности в диахроническом аспекте [Черепанова 1965; Озолина 1970; Ваулина 1988, 2005; Дронова 2002]. При изучении функционирования экспликаторов субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах были использованы основные положения, разработанные в социокультурных и поэтико-стилистических исследованиях агиографической литературы [Дмитриев 1973, Лихачев 1973, Ключевский 1988, Живов 1994, Топоров 1995, Минеева 1999, Колесов 2001 и др.].

Материалом для исследования послужила картотека, насчитывающая 6000 примеров, извлеченных методом сплошной выборки из 12 источников - древнерусских (XI - середина XIV вв.) и старорусских (конец XIV -нач. XVII вв.) житийных текстов. Выборка материалов осуществлялась из следующих памятников письменности: Житие Авраамия Смоленского (сер. XIII века), Житие Александра Невского (1263 - 1280 гг.); Житие Антония Римлянина (XVI век); Житие Георгия Нового (вторая половина XV века); Житие Димитрия Солунского; Житие Кирилла Белозерского (вторая половина XV века); Житие Макария Чудотворца; Житие Сергия Радонежского (начало XV века); Житие Феодосия Печерского (вторая половина XI века); Повесть о житии Михаила Клопского (вторая половина XV века); Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича (XIV - середина XV века); Слово о житии Стефана (1396 - 1398 гг.).

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые проведено комплексное исследование одного из фрагментов функционально-семантической категории модальности - субъективной модальности -при ее функционировании в древнерусских и старорусских житийных текстах.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут способствовать дальнейшей разработке на функциональной основе теоретических проблем модальности как языковой и текстовой категории в синхронно-диахроническом аспекте, установлению особенностей взаимодействия категорий субъективной модальности и оценочное™ в динамике их формирования и развития в русском языке.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в вузовских курсах по исторической лексикологии, функциональной грамматике, исторической грамматике и исторической стилистике русского языка, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам модальности текста в диахронии и синхронии русского языка.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории русского языка и сравнительного языкознания Балтийского федерального университета им. И. Канта, докладывались на ежегодных научных семинарах аспирантов БФУ им. И. Канта (2008, 2009, 2010 гг.), на Международных научных конференциях «Оценки и ценности в современном научном познании»

(Калининград, 2008 г.), «Модели в современной науке: единство и многообразие» (Калининград, 2009 г.), «Поэтика хронотопа: языковые механизмы и когнитивные основания» (Вильнюс, 2010 г.), были изложены в материалах заочной Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики, психолингвистики и лингводидактики» (Орск, 2008), а также опубликованы в 8 статьях автора.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Субъективная модальность как составная часть функционально-семантической категории модальности выполняет важную текстообра-зующую функцию в житийных памятниках древнерусской и старорусской письменности.

2. План содержания субъективной модальности, тесно связанной с категорией оценочности, в житийных текстах составляют субъективно-модальные оценочные значения (значения морально-нравственной, эстетической, рациональной и эмоционально-экспрессивной оценки), а также собственно модальные значения (значения возможности, желательности и необходимости), которые при функционировании в тексте теряют объективную «направленность» и приобретают субъективно-оценочный характер.

3. План выражения поля субъективной модальности в житийных текстах, выступающий в виде отдельных модальных микрополей со своим центром и периферией, определяется планом его содержания, основу которого составляют морально-этические представления авторов житий, а также житийная традиция. При этом модальные микрополя, формирующие субъективную модальность, отличаются проницаемостью, диффузностью их границ, что достаточно наглядно проявляется в случаях совмещения значений субъективной модальности и средств их выражения.

4. К ядру поля субъективной модальности относятся лексические средства выражения субъективно-модальных оценочных значений, периферию занимают безмодификаторные грамматические средства, а также лексические экспликаторы собственно модальных значений, которые, формируясь в отношениях между субъектом действия (состояния) и действием (состоянием), в значительной мере выявляют в себе субъективно-

оценочный компонент.

5. Состав конкретных субъективно-модальных значений и степень частотности их реализаций в рассматриваемых текстах имеет непосредст-

венную соотнесенность с жанрово-стилевой спецификой житийных текстов.

Поставленные в диссертации цель и задачи определяют структуру работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, содержащей список использованной научной литературы, словарей, энциклопедических изданий, указатель источников, а также включает 5 приложений, содержащих статистические данные и иллюстрирующих результаты исследования.

Содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы диссертации, определяются предмет, объект, цели и задачи исследования, указывается материал исследования и методы его анализа, обосновывается актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования», состоящей из шести параграфов, рассматриваются теоретические вопросы дискуссионного характера, имеющие непосредственное отношение к исследуемой проблеме, а также формулируются исходные теоретические позиции ¿втора; рассматривается содержательный объем семантических категорий модальности и оценочности и устанавливается их структурно-функциональная иерархия, характеризуются особенности взаимодействия различных видов оценок и модальности; обосновывается выбор текстового

материала исследования.

В первом параграфе рассматриваются существующие в современном языкознании подходы к определению семантического объема категории модальности, ее грамматического статуса, которые суммарно можно свести к двум основным подходам: узкому и широкому.

Сторонники узкого подхода ограничивают круг значений, входящих в модальность, отношением содержания высказывания к действительности в плане возможности и необходимости (объективная модальность) и отношением говорящего к содержанию высказывания (субъективная модальность) [Колшанский 1961, Панфилов 1971, Бондаренко 1979, Парамонов

2010, Мещеряков 2001].

.Сторонники широкого подхода, наиболее распространенного в языкознании, в содержательный объем модальности включают значения реаль-

ности / нереальности, достоверности, вероятности, необходимости, возможности, желательности [Виноградов 1975; Балли 1955; Русская чешская грамматика 1979; Русская грамматика 1980], а также утверждение / отрицание [Адмони 1956], эмоциональность [Шведова 1960; Mrazek 1973; Грепл 1978; Адамец 1978; Петров 1982; Вольф 1985; Пиотровская 1994; Трофимова 2004], авторизация, оценка [Клобуков 1984; Вольф 1985; Краснова 2002], волеизъявление [Кукса 1997; Попова 2000; Демидова 2005], прагматика контекста [Прокофьева 1990; Пуховская 1995], вопрос / ответ [Бенвенист 1974; Распопов 1981; Рагозина 2008].

При этом в зависимости от того, какие значения включаются исследователями в план содержания модальности и какие средства признаются компонентами плана ее выражения, модальность трактуется как семантическая категория [Виноградов 1975, Колшанский 1961, Арутюнова 1976], лексико-грамматическая категория [Гулыга, Шендельс 1969], совокупность фамматических категорий предложения [Ломтев 1972, Корди 1990], синтаксическая категория [Балли 1955; Пешковский 1956; Алисова 1971; Ермолаева 1978, Золотова 1973; Гак 1978], как таксономическая категория [Трунова 1991], семантико-грамматическая категория [Ломтев 1972; Шмелева 1984], коммуникативно-синтаксическая категория [Степанов 1981; Петров 1982], функционально-семантическая категория [Бондарко 1971, 1990; Беляева 1985, 1988; Ваулина 1988, 1991; Новоженова2008].

Между тем активно разрабатывающаяся в последние десятилетия теория функциональной грамматики позволяет снять многие терминологические и сущностные противоречия в понимании модальности. Исходя из постулатов функциональной грамматики, мы рассматриваем модальность как функционально-семантическую категорию, что «дает возможность наиболее оптимально раскрыть, объяснить языковые факты в их конкретной реализации, показать средства языковой передачи экстралингвистических ситуаций» [Петровская 1989: 64].

Во втором параграфе излагаются концепции лингвистов, рассматривающих модальность как функционально-семантическую категорию (А.В, Бондарко, В.Г. Гак, Е.В. Гулыга, Е.И. Беляева, С.С. Ваулина, Н.П. Макарова, П.А. Эслон, М.В. Зайнуллин, М.В. Ляпон, A.B. Зеленщиков, Н.Ю. Павловская, З.Л. Новоженова и др.).

Опираясь на принцип функционального подхода, при котором анализ языковых явлений направлен «как от семантики к средствам, так и от формы к функциям» [Бондарко 1984: 4], функциональная грамматика рас-

сматривает в единой системе разноуровневые средства языка, объединенные на основе общности выполняемой ими семантической функции и организованные по принципу поля (см. об этом подробнее: [Щур 1974; Гу-лыга, Шендельс 1969; Бондарко 1984; Петровская 1989]). В плане сказанного представляется вполне правомерной квалификация модалыюсти как «широкой семантической категории, состоящей из двух содержательно разнородных модальных пластов: пропозициональной и прагматической модальности» [Ваулина 1993: 17]. Пропозициональная модальность (объективная и ситуативная), фиксируя события внеязыковой действительности с точки зрения реальности/ирреальности, возможности, необходимости, а также желательности, участвует в формировании номинативного аспекта предложения, а прагматическая модальность - в формировании его прагматического аспекта, т.е. выражает субъективно-авторскую оценку сообщения о событии внеязыковой действительности/

В третьем параграфе рассматривается вопрос о разграничении объективной и субъективной модальности. Следует отметить, что применительно к языку многими учеными проводится последовательное выделение и разграничение данных типов модальности, намеченных еще В.В. Виноградовым и широко представленных в традиционных классификациях модальных значений (см., например: [Золотова 1962: 65 - 79; Панфилов 1977: 37 - 48; Гак 1983: 154; Русская грамматика 80: 215]). Объективная модальность отражает объективные связи, наличные в данной ситуации, непосредственную предметную соотнесенность, интеллектуальное содержание, независимый от акта общения денотат. Субъективная модальность указывает на степень достоверности высказанной мысли, ее «денотатом» является оценочное отношение говорящего к степени познанности соответствующих объективных связей [Ваулина 2004:18].

Применительно же к модальности текста ситуация выглядит сложнее. «Как только предметом рассмотрения, - отмечает Л.Г. Бабенко, - становится текстовая модальность, стройность и четкость дифференциации модальных значений утрачивается, размываются их границы, наблюдается их пересекаемость и взаимодействие» [Бабенко 2009: 134]. Данный факт обусловливает неоднозначность трактовок относительно соотношения объективного и субъективного в тексте. Например, И.Р. Гальперин полагает, что из двух видов модальности - объективной и субъективной - первая вообще не свойственна тексту [Гальперин 1981: 117]. При этом именно субъектно-оценочная модальность является основой концептуального пространства

текста, ибо она представляет собой мнение автора о мире, в основе которого всегда лежит познавательная оценка» [Бабенко 2009: 134 - 135]. А это означает, что и значения объективной модальности, в том числе значения интересующей нас ситуативной модальности (возможность, желательность, необходимость) при их реализации в тексте приобретают оценочную функцию, выступая в роли экспликаторов аксиологических категорий и понятий.

В четвертом параграфе рассматривается функционально-иерархический статус модальности и оценочности. Как известно, ряд исследователей рассматривает оценочность как составной элемент модальности (см., например: [Вольф 1985, Тураева 1994, Mrazek 1973]). Другие исследователи полагают, что оценка шире модальности, так как представляет собой основание мнения [Трунова 1991: 81].

Некоторые исследователи, не подвергая сомнению факт тесной связи отношений оценки и модальности, в то же время полагают, что в данных отношениях имеются определенные противоречия и особенности. На это, в частности, обращает внимание Т.В. Маркелова, указывая, что «функционально-семантическая организация двух сопоставляемых категорий в виде функционально-семантических полей позволяет отметить прежде всего их разный характер - моноцентризм ФСП модальности и полицентризм ФСП оценки» [Маркелова 1996: 83 - 84]. При этом автор акцентирует внимание на том, что «парадигматика оценочных структур в ФСП оценки зависит от таких элементов многокомпонентной семантики оценочного высказывания, как объект и субъект оценки, которые отражены в денотативной ситуации высказывания - ментальном акте оценки...» [Там же]. Е.В. Мило-сердова, вслед за Н.Д. Арутюновой, полагает, что оценочность лишь частично связана с семантикой модальности и ее «целесообразно рассматривать как особую семантико-прагматическую сферу, представляющую один из элементов окружения модальности» [Милосердова 1991: 5]. Такого же мнения придерживается и A.B. Бондарко. «Налицо, - отмечает ученый, -точка зрения говорящего, его отношение к высказыванию, но далеко не всегда достаточно ясно выражено отношение содержания высказывания к действительности. Скорее всего оценочность целесообразно рассматривать как особую семантико-прагматическую сферу, взаимодействующую с модальностью» [Бондарко 1996:40-41].

С.С. Ваулина объясняет наличие большого количества интерпретаций функционально-иерархического статуса модальности и оценочности от-

сутствием четкой дифференциации понятий «оценочность» и «оценка». Исследователь отмечает, что именно оценочность «является широкой семантической (понятийной) категорией, служащей важнейшим движущим компонентом в процессе познания и в языковой интерпретации познавательных фактов. Оценка же выступает во множестве своих разновидностей - в конкретных общеоценочных и частнооценочных значениях (отдельных оценках), реализующихся в языке посредством разноуровневых (преимущественно лексических и морфологических средств). При этом оценки могут быть как собственно модальными, характеризующими высказывание в плане реальности/нереальности отношения его содержания к внеязыковой действительности с точки зрения говорящего, степени достоверности, возможности, необходимости и т.п., так и немодальными, выражающими целый ряд общеоценочных и частнооценочных значений» [Ваулина 2009: 6].

Данный подход к функционально-иерархическому статусу модальности и оценочности представляется нам наиболее перспективным, так как позволяет исследовать отношение модальности к различным видам оценок. Так, руководствуясь разделением оценок на два вида (эмоциональную / субъективную и рациональную / интеллектуально-логическую) [Вольф, 1985; Коноваленко 1997; Маркелова 1996], некоторые ученые относят к модальности только интеллектуальную оценку [Беляева 1985: 19]. Другие исследователи, признавая тот факт, что «оценка содержится повсюду, где происходит соприкосновение субъекта познания с объективным миром» [Колшанский 1975: 142], допускают включение эмотивности в структуру модальности. Несколько более осторожной точки зрения придерживается A.B. Бондарко, относящий качественную и эмоциональную оценку к периферии модальности [Бондарко 1996: 40 - 41]. Его мнение в целом разделяет С.С. Ваулина, указывая при этом, что оцениваться в этом случае должно не свойство субъекта (предмета, явления) (ср.: умный человек, красивое пальто, приятный голос, злой взгляд и т.п.), а его действие или состояние (ср.: нехорошо грубить старшим, стыдно быть ленивым и т.п.), т.е. если оценка эксплицируется предикативным наречием [Ваулина 2009: 5]. Особый интерес в рамках настоящего исследования представляет замечание ученого о большей роли качественной и эмотивной оценки в структуре модальности при рассмотрении диахронического аспекта русского языка. Причина подобной близости обусловлена, по мнению С.С. Ваули-ной, «значительно меньшей, по сравнению с современным русским языком, степенью абстрагированности» древнерусского языка [Ваулина 2009:

4], в котором модально-оценочные значения эксплицированы «...обширным набором неглагольных (образованных от качественных прилагательных) форм: (не)лЪпо, (пе)достонно, (не)подсБыю, (не)доБро, (не)правьдьно, (не)пользыю...» ¡Там же].

В шипом параграфе рассматриваются экспликаторы субъективной модальности, к которым прежде всего относятся средства выражения субъективно-модальных значений (эмоционально-экспрессивной и рациональной и качественной оценки). Средства выражения собственно модальных значений (возможности, необходимости и желательности), формируясь в отношениях между субъектом действия (состояния) и действием (состоянием), в в той или иной мере содержат в себе субъективно-оценочный компонент, вследствие чего приобретают возможность выражать субъективную модальность. К числу основных экспликаторов данных значений относятся лексические модификаторы: модальные глаголы, предикативные прилагательные и наречия, а также адвербиализованные существительные и глагольно-именные сочетания, выступающие преимущественно в сочетании с зависимым инфинитивом. Со сферой субъективно-модальных значений перечисленные слова (и словосочетания) сближает то, что в их лексической семантике заключено значение личного, субъективного отношения к чему-либо [Русская грамматика 1980: 215]. Роль экспликаторов вышеназванных модально-оценочных значений могут выполнять также отдельные грамматические конструкции (предложения с независимым инфинитивом, конструкции с двойным отрицанием, глагольные формы изъявительного наклонения и

др.).

В шестом параграфе обосновываются принципы выбора текстового материала исследования.

Индивидуально-авторское представление о мире всегда субъективировано, «ибо включает в себя не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем, позиция субъекта - такая же реальность, как и сами объекты» [Маслова 2001: 50]. Кроме того, восприятие действительности зависит не только от сознания конкретного человека, но является компонентом мировоззрения общества [Серебренников 1988: 24]. Житийные тексты являются важнейшими памятниками книжно-славянской письменности, представляя собой концентрацию ценностных представлений человека древней Руси. Необходимость в создании духовной литературы, к которой относятся жития, возникла в

связи с введением христианства на Руси и, несомненно, послужила причиной того факта, что святость рано стала высшим идеалом, высшей духовной ценностью. Для религиозного сознания святой - «это тот человек, в ком пребывает особый вид духовно благодатного возрастания, называемого святость» [Топоров 1995: 12].

Житийная литература понимается нами как совокупность произведений, ориентированных на канон, что проявляется как в постоянстве композиционной структуры, так и в наличии стандартных языковых формул, в связи с чем исследование средств выражения субъективной модальности, отражающей отношение субъекта к действию, а также разные стороны субъективной квалификации сообщаемого, представляется нам особенно важным, так как позволяет обнаружить характерные черты христианского мировоззрения древнерусского человека.

Вторая глава «Средства выражения значений субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах», включающая два параграфа, посвящена функционально-семантическому анализу поля субъективной модальности, реализующейся в языке житий исследуемого периода; рассматриваются особенности функционирования лексических и грамматических экспликаторов значения субъективной модальности, обусловленные религиозной направленностью исследуемых текстов.

В первом параграфе рассматриваются лексические средства выражения субъективно-модальных оценочных значений в древнерусских и старорусских житийных текстах, представляющих собой концентрацию духовных ценностей человека. В основе соответствующих ценностей заложена оппозиция философских категорий добра и зла, что обусловливает преимущественную реализацию в исследуемых текстах частного значения моральной оценки.

К ядерным компонентам микрополя моральной оценки в древнерусских и старорусских житийных текстах относятся наиболее частотные лексические экспликаторы, характеризующиеся наибольшей духовной напряженностью - лексемы с корнями -елаг- {ЕлаголюЕнвын, влагооБразнын, Елаженый, влагочестно, влагопреиывателггкн, благодатный, Благочестивый, Благородный, влагоплодный, Благопотревнын, Благословений, Благоверный, Благонамеренный, Благоговейный, влагоуветлнвый, вла-гоподатлнвый, Благоразумный влагосръдн-Ь, влагооукрашенныи, влаго-стенъ, преБлагнй)-, -довр- (доврый, доврод-Ьтелный, довръ, предоврый,

довронравый, доврородный, преудовреный, добронравно, довролепно)\ -спят- {свято, пресвятым, святый, пресвященный, сбятол*Ьпный, преосвященный, святейший, священный, трисвятый, всесвятый, святительский)-, -вог- (Божественный, воголнзвный, Богоугодный, вогоподра-жанный, богоносный, божий, вогоду^но венный). Выражая частное значение положительной моральной оценки, указанные лексемы в исследуемых текстах характеризуются максимальной функциональной нагрузкой. Ср.: «И свершившим же ся днем-ь рождению, родистд Бллженаго детища» (Жит. Авр. Смол., 68); «Пов'Ьддему о чоудоткорении святаго л\оученнкл» (Жит. Дим. Сол., 182); «Доврому сему и преудовреному отроку лще и в мирьсгЬм устроении жнвущу» (Жит. Серг. Рад., 298)»; «Божественаго дпостолл Швлд скыстся о нем к глаголющее» (Сл. о жит. Дм. Ив., 214).

Особенно наглядно функционирование соответствующих эксплика-торов субъективно-модальных оценочных значений прослеживается в Житии Сергия Радонежского, где соответствующие экспликаторы вводятся в текст по мере разрастания духовной мощи святого. Для характеристики святого автор жития использует лексемы с корнем -довр- уже с начала повествования, лексемы с корнем -влаг- - с того момента, когда Сергий Радонежский чудесным образом постигает грамоту, лексема чюдный - после троекратного крика в церкви (что подчеркивает уникальность святого, совершившего первое чудо еще до рождения), прилагательное преподовный - после пострижения в монахи, лексемы с корнем -вог- - после принятия игуменства, прилагательное святый вводится в структуру текста для характеристики Сергия только после главы «Об изведении источника».

Периферия исследуемого микрополя включает менее употребительные лексические экспликаторы, а также грамматические средства, имплицитно реализующие субъективно-модальные оценочные значения, которые обогащают исследуемое поле субъективной модальности, делая его эмоционально насыщенным и экспрессивным.

При этом лексические средства выражения представляют собой широкое разнообразие экспликаторов различных модально-оценочных значений:

- морально-нравственной оценки (лексемы с корнями - чюд- (чюдный, чюдесный) -свет- (светлый, просвещенный, пресв'ктлый), -слад-(|сладкий, сладкоглаголивый, сладкогласный), -слав- (православный, славный, преславный), -грех- (грешный, греховный, многогрешный), а также лексемы праведный, милосердый, чистый, честный, мудрый,

животворящий, истинный, верный, душеполезный, аггельскнй, достох-вальный, нарочитый, пресловущнй,ХУАЫ"> злой, лггельскнй, душеполезный, тнхнй, верный, приветливый, утешительный, прилежный, нелнце-лхерный, непорочный, слшренный, вседръзый, недостойный, нелющенъ, окааный, ленивый, везд^ленъ, неправедный, нечестивый, везвожный, честный, милосердый,

- интеллектуальной оценки (мудрый, грувый; неразумный, везгла-сенъ, умовреденъ-,

- эмоциональной оценки (дивный, плачевный, печальный, страшный, ужасный,

-эстетической оценки прекрасный, (аггеловидный, аггелолепный.

Среди грамматических средств выражения субъективно-модальной оценки в исследуемых житиях одним из наиболее ярких и высокочастотных являются конструкции с сослагательным наклонением, использующиеся при реализации топоса «самоуничижение святого» и выражающие частное значение «(не) иметь способность выполнить действие в силу соответствующих навыков, умений, знаний». Данная грамматическая форма посредством союзов я ко, еже, аще позволяет реализовать в исследуемых житийных текстах различные совмещенные семантические оттенки: возможности и желательности либо возможности, желательности и необходимости. В то же время возвышенность целей, указанных в придаточной части исследуемых предложений, придает высказыванию дополнительное значение положительной моральной оценки. Ср.: «Сложи в серце кллгочестивому ЦАрю и великому князю Федору Ивановичи всед Русии, яко да прлво-слдвное христианство от нечестивых насилования исторгнете» (Пов. о жит. Фед. Ив., 80); «Аще можеши противитися лмгк, то се есмь уже зде, пл-Ьняя зелию твою» (Жит. Алекс. Невск., 429); да воспншутъ к нему согласная и соединительндя писания зд своими рукдлш, еже еыти в Белицей Росии плтридршескому престолу (Пов. о жит. Фед. Ив., 86).

Менее частотные побудительные конструкции эксплицируют модальное значение волеизъявления в его конкретной разновидности - мольбы о помощи при написании жития. В древнерусских житиях указанные конструкции реализуют частное значение моральной оценки, что обусловливается преимущественной реализацией данного значения в молитвах святого и подчеркивается тем фактом, что остальные персонажи житий напрямую не обращаются к Богу, прося святого о ходатайстве. Ср.: «...и дан же ми рлзоумъ, просв-Ьщен-ъ Еожиею благодатью...» (Ж. Авр. Смол., с. 60). В княжеских

житиях императив гораздо менее употребителен, молитвенная часть сведена к минимуму, субъектом здесь выступает князь, просящий Бога о помощи и заступничестве, а оценочная функция императива значительно снижается, так как святые князья просят Бога о помощи в битвах, отдавая на божий суд свои грехи. Ср.: «Оудп, господи, овидящим мя и еозврлнн корющимся со мною, прмилш оружие и щитъ, стдни в помощь ми'!;» (Жит. Алекс. Невск., 428). В более поздних житиях морально-оценочный компонент утрачивается, императив начинает функционировать в бытовых ситуациях. Ср.: «И онт» одного послала: «Позови товлрищов-ь». И он шед да позвал-ь их» (Пов. о жит. Мих. Клопск., 336).

Еще менее частотные в исследуемых житийных текстах инфинитивные конструкции, выступающие в качестве организующего центра предложения, реализуют значения субъективной возможности, объединенные смысловой доминантой «не иметь способности осуществить действие в силу отсутствия достаточной силы веры» и служащие предикативной характеристикой субъекта (выраженного косвенно, формой дательного падежа существительного или, чаще, личного местоимения). При этом рассматриваемые конструкции, обладая высоким эмоционально-экспрессивным потенциалом, играют важную роль в формировании модальной оценки ситуаций и персонажей. Ср.: «Яко же и самому игумену не стерп'ктп, многыя к нему видя притеклющдд, и не хотя того, его отлучи и гллголдше: «Азъ за тя отв'Ьщаю у бога, ты же престлнн учл» (Жит. Авр. Смол., 76).

Риторические вопросы и восклицания, так же малочастотные в древнерусских и старорусских житиях, служат для придания текстам экспрессивности, реализуя в топосе «самоуничижение агиографа» частное значение «(не) быть в состоянии выполнить действие» в силу физического или психического состояния субъекта. Ср.: «Кто не удивится о семт», яко *г£лу, вездушну сущгс и везому от далних градт» в зимное время?» (Жит. Алекс. Невск., 438); «Которых уво в мире, тдко св'Ьтлое и слдв-ное, чьсти достойное житие просил и имя возрасте над человеки!» (Жит. Дм. Ив., 222).

К мапочастотным средствам выражения различных субъективно-оценочных значений в древнерусских и старорусских житийных текстах относятся также частицы да, ли, же, о, увы, которые придают высказыванию дополнительную окраску уверенности {да, же), неуверенности {ли), эмоциональной отрицательной (увы) или эмоциональной положительной

оценки (о). Ср.: Сил же лат», последний в ииоц'Ьх'Ц не нд разует» свой уповля или яко нлгки что, дръзнух'ь еже "лче моея силы» (Ж. Кир. Бел., с. 214); «И яже о немь воля господня да кудет» (Там же, 266); «увы лше, пречестн-Ьйший л\ой супружннче! (Жит. Фед. Ив., 122); «О плстырю доБрый, кому стадо свое вручдешн?» (Там же).

Во втором параграфе рассматриваются экспликаторы собственно модальных значений в древнерусских и старорусских житийных текстах, которые представлены лексическими конституентами, образующими микрополя модальности возможности, необходимости и желательности.

Ядерным конституентом модального микрополя возможности является высокочастотный и обладающий емкой модальной семантикой собственно модальный глагол мочи. В переходной зоне от центра к периферии располагается предикативное наречие (не)мощно, периферийное место занимают характеризующиеся сравнительно низкой частотностью соответствующих употреблений предикатив (не)возможно, глаголы ш'ктп, досп'ктп, нматн, ДОСтигл77/, недоул\"кти, краткие прилагательные достоит*, доволенъ, л\ощенъ, которые в соответствии со своей семантикой реализуют в исследуемых текстах преимущественно частные значения субъективной возможности «(не) быть в состоянии выполнить действие» в силу физического или психологического состояния субъекта и «(не) иметь способность выполнить действие», в силу наличия (или, напротив, отсутствия) у субъекта соответствующих навыков, умений, знаний. Спецификой их реализации в исследуемых житиях является неразделимость в средневековом языковом сознании понятий «возможность» и «духовная мощь», что проявляется в частности на этимологическом уровне и способствует реализации указанными лексемами частного значения моральной оценки. Ср.: «Отцд во оставнти человекъ может, а докрл господина немощно остд-вмти» (Жит. Алекс. Невск., 438); «И к-ьзять къждо сочнво свое, тлже

ТАКО ПрИГОТОВАША ДрЪБЛ, ЯКО Ж6 ТСЛ\Ь довольнолуъ ИМЪ ЕЫТИ НА МНО-

гы дьни» (Жит. Феод. Печ., 358); «Не см'кем рещи и поимся тесе, честный отче, а гостя твоего отослали бы^ом отсюду дкы кезд'Ьлнд н кесчьстнд...» (ЖСР, 356); «Бъзврлщляся къ мнру лшслню и пекыися о мнрьскых'ь, не нмлть упрдвитися въ жизнь к'Ьчьную» (Жит. Феод. Печ., 322); Кто достигнет поистин-к испов'Ьддтн доЕрод'ЬтелнАго жи-тид его, благодати цв'Ьтущи вт» души его? (ЖСР, 332); «Что ндреку день той - день скрт»еи н тугы... день захлнпания и кричднид, недоумию рещи - яко день погикели!» (Сл. о жит. Дм. Ив., 216); «блмд

же досп-Акшу ему в муж съвръ.шен'ъ, сподокляет н сЬданиа на трдпез'Ь с собою» (Ж. Кир. Бел, 140). «Дще во искушюся достойно про-тиву испрдвлеиию его похвдлити, мч, не възмогу - грувъ сы и нерд-зулшчьнъ» (Жит. Феод. Печ, с. 380).

Наиболее ярким показателем неразрывной связи модальности и оценки в религиозной литературе являются экспликаторы модальности необходимости (долженствования), поскольку само понятие нравственного долга одновременно включает в себя как значение «правильное, с нравственной точки зрения» (оценка), так и «побуждение к действию» (модальность). Связь семантических категорий модальности и оценочности согласуется с выводами историков культуры, указывающих на цельность средневекового миросозерцания, невычлененность его отдельных сфер, сочетающуюся с уверенностью в единстве мироздания. Отсюда проистекает и недифферен-цированность нравственных и правовых категорий, где прекрасное представляет собой моральную ценность. Взаимосвязь модальности и оценки наблюдается как в плане выражения, так и в плане содержания модальности необходимости.

Ядерными экспликаторами указанного модального значения являются высокочастотные модификаторы - безличный модальный глагол подобает, предикативное наречие л'Ьпо, краткое прилагательное долженъ, лексемы с корнем -нрк- (нрка, понуднтнся, нуднтн). Например: «Сего Блдженндго великого князя Михаила Ярослдвичд н'ксть Л'Ьпо в здкве-ние умл оставити...» (Жит. Мих. Яросл. Тверск, 68); «Мн-fe же н-Ьсть л'Ьпо отврдтити в'кннь от цдря некеснлго» (Жит. Феод. Печ, 326). «Нын-Ъ же помяните словесд своя, яже рекосте къ л\н+» вт> время свое: Длъжнн есмы тов'Ь служд и д'ктемт. твоим главы своя положи-ти» (Сл. о жит. Дм. Ив, 216); «Оему уко въпрдвду подокдет дивитися, и достойно есть увлджити...» (ЖСР, 408); «Ничьсоже от тдковыихъ прннесохом-ь вт> мирт» сь, нъ ндзи родихом-ься, тдкоже подовлеть. нлмъ нагомт> проити от cb'feta сего» (Жит. Феод. Печ, 376); «Нъ се намт» подоваеть окличити и глдголдти вдмъ еже нд спдсение души» (Жит. Феод. Печ, 380); «И тлко, понуженъ еыв-ь, истую же ндмъ вину испов-Ьдд, что рлди по грлдн'Ьй стрлн-Ь х°Ая 0 сплсенин грддл веЬмт. глдголдше» (Ж. Дим. Сол, 198).

Периферийные конституенты рассматриваемого микрополя - безличный модальный глагол достоит, предикативные наречия должно, достойно - также подчеркивают сопряженность морального закона (модальности

долженствования) и положительной этической оценки, эксплицируя частное значение «долженствования, связанного с наличием причины морально-этического характера». Ср.: Кдко длъжно ти есть, къзлювленне, по апостолу, немощи немощных носити, д не сеь-'t; угдждтн» (ЖСР, 328); «Паш ему достоит чюдитися, что рддн не провъзглдси единицею дважды, но плче третнцею, яко да явится ученнк'ь святыя тронцд...» (ЖСР, 272).

Ядерным компонентом микрополя желательности является высокочастотный в житийных текстах рассматриваемого периода модальный глагол хо*гйтц способный эксплицировать частные значения желания, намерения, стремления выполнить действие. Ср.: НыггЬ же, дще богъ поддеть хогклъ lfb'0 еых писати от самого рожествд его... и до самаго престдвленид (Жит. Серг. Рад., 262); Но дще хощеши съклюстн землю свою, то приеди скоро к-к л\не и вндишн честь цдрствд моего (Жит. Алекс. Невск., 434); Преочнстовднну душу пред когомы хотяше П0СТЛ" витн; поистнн'Ь явнея земным дп-елт», некесный челов'Ьк'ь (Сл. о жит. Дм. Ив., 214)).

В переходной зоне от центра к периферии исследуемого микрополя находится модальный глагол желатн, с которым семантически соотносятся занимающие периферию микрополя глаголы жадати, мыслитм и его префиксальные дериваты цмыелнти, помыслитн; а также глаголы нзво-лптч, нскатн.

При этом модальные глаголы желатн, жадатн, употребляясь преимущественно в контекстах, в которых выражается стремление святого служить богу, а также (что характерно) - стремление братии или мирян приблизиться к святому, т.е. где выстраивается своеобразная иерархия отношений персонажей жития, подчеркивающая святость, богоизбранность его главного персонажа, эксплицируют частное значение «иметь стремление выполнить действие», основанное на религиозном, духовном рвении субъекта. Ср.: «Желаше же и въ иночеекдя од'Ьдтнся, но никтоже слгЬдше руковъзложение съткорнтн о нем рддн велможл оного» (Ж. Кир. Бел., 140); «И оттоле начать того укдрятн о Брдтонендвиденин, жадааше ко зело, еже поточену выти» (Жит. Феод. Печ., 370).

Глаголы мыслить (умыслитн, помыслитн), нзволнтн, нскатн эксплицируют частное значение «иметь намерение выполнить действие, связанное с проявлением воли субъекта, обдуманного (избранного) желания

посвятить свою жизнь Богу. Ср.: «Ждляшеси о томь з+>ло и умысли же с<шгк своил\ь сьм'Ьрениемк отълучитися на то д'Ьло» (Жит. Феод. Печ., 314); «Тако ли изволнсся держАв-Ь его, да толикъ грАД-ъ в-к толикт, род-ъ потомь. его и кровью честьныихь ревръ его 1р'кержент> к-крою?» (Ж. Дим. Сол., 202); «И приглдсивъ, призвл и к севтЬ, и благослови его, и о ХрнсН; ц'Ьловдние ддсть ещ, и вопроси его, глаголя: Да что нщеши, или что хощешн, чадо?» (ЖСР, 280).

Таким образом, собственно-модальные значения возможности, желательности и необходимости, при их реализации в житийных текстах приобретают способность отражать аксиологические установки автора, передавать субъективные переживания автора и персонажей древнерусских и старорусских житийных текстов.

В заключении излагаются основные результаты исследования.

Проведенный анализ особенностей функционирования средств выражения субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах показал, что субъективная модальность является одним из наиболее значимых структурно-содержательных компонентов данных текстов, отражающих мировоззренческие представления средневекового человека. Формируясь по принципу поля, субъективная модальность представляет собой единство плана содержания и плана выражения. Ядерными консти-туентами исследуемого поля субъективной модальности в совокупности его микрополей являются высокочастотные лексические средства выражения субъективно-модальных значений, периферию составляют менее употребительные лексические экспликаторы субъективной модальности, безмодификаторные грамматические средства, имплицитно выражающие указанные модальные значения, а также лексические экспликаторы собственно модальных значений, формирующихся в отношениях между субъектом действия (состояния) и действием (состоянием) и потому в значительной мере сохраняющих в себе субъективно-оценочный компонент.

Отличительной особенностью микрополей, представленных в рамках поля субъективной модальности, является их диффузность, проницаемость их границ, что наглядно прослеживается в случаях взаимопересечений и взаимонаслоений отдельных модально-оценочных и особенно собственно модальных значений и средств их выражения.

намечает перспективы дальнейшего диахронического исследования модальности как языковой и текстовой категории в непосредственной соотнесенности с другими семантическими категориями, и в первую очередь с категорией оценочное™.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора общим объемом 3,4 п.л.:

1.Капрэ E.H. О специфике выражения субъективной модальности в древнерусских житийных текстах // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. аспирантов. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 58 - 67 (0,6 пл.).

2. Капрэ E.H. К вопросу о соотношении модальности и оценочности в книжно-славянских древнерусских памятниках // Актуальные проблемы лингвистики, психолингвистики и лингводидактики: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции. Орск, 2008. С. 124- 126 (0,35 пл.).

3. Капрэ E.H. О специфике выражения оценочности в книжно-славянских памятниках // Оценки и ценности в современном научном познании: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. С. 221 - 226 (0,4 пл.).

4. Капрэ E.H. Роль средств выражения субъективной модальности и оценочности в реализации топоса "самоуничижение агиографа" (на материале древнерусских житийных текстов) // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. трудов аспирантов. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. С. 45 - 49 (0,35 пл.).

5. Капрэ E.H. Иерархия средств выражения положительной оценки, эксплицирующих эволюцию образа Сергия Радонежского // Поэтика хронотопа: языковые механизмы и когнитивные основания. Вильнюс: Изд-во Института литовского языка, 2010. С. 80 - 88 (0,6 пл.).

6. Капрэ E.H. Лексико-семантические модели ситуативной модальности в Житии Феодосия Печерского // // Казанская наука: Сб. науч. тр. Казань: Казанский издательский дом. 2010. № 9. С. 48 - 50 (0,35 пл.).

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включенных в перечень ВАК:

7. Капрэ E.H. Специфика взаимодействия оценочных и модальных значений в древнерусском тексте (на материале книжно-славянских памятников XIV-XV вв.) // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. Серия «Филологические науки». 2009. № 8. С. 42 - 47 (0,45 п.л.).

8. Капрэ E.H. О взаимодействии моральной оценки и модальности необходимости в древнерусских и старорусских житийных текстах // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». 2010. № 11. С. 173 - 176 (0,3 п.л.).

Капрэ Елена Николаевна

СУБЪЕКТИВНАЯ МОДАЛЬНОСТЬ В ДРЕВНЕРУССКИХ И СТАРОРУССКИХ ЖИТИЙНЫХ ТЕКСТАХ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 03.11.2011 г. Бумага для множительных аппаратов. Формат 60x90 /16. Ризограф. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1,6 Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 90 экз. Заказ 265.

Отпечатано полиграфическим отделом Издательства Балтийского федерального университета им. Иммануила Канта 236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Капрэ, Елена Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Предварительные замечания.

§ 1. Основные направления изучения категории модальности в лингвистике.

§ 2. Модальность с точки зрения функционально-семантического подхода.

§ 3. Объективная и субъективная модальность.

§ 4. Модальность и оценка.

§ 5. Средства выражения субъективно-модальных значений.

§ 6. Древнерусские и старорусские житийные тексты как объект изучения субъективной модальности.

Выводы.

ГЛАВА 2. СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЗНАЧЕНИЙ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ДРЕВНЕРУССКИХ И СТАРОРУССКИХ ЖИТИЙНЫХ ТЕКСТАХ.

§ 1. Микрополе модально-оценочных значений.

Предварительные замечания.

1.1. Ядерные экспликаторы модально-оценочных значений.

1.2. Периферийные экспликаторы модально-оценочных значений.

1.2.1. Лексические экспликаторы.

1.2.2. Грамматические экспликаторы.

§ 2. Микрополя собственно модальных значений.

Предварительные замечания.

2.1. Микрополе возможности.

2.1.1. Ядерные экспликаторы возможности.

2.1.2. Периферийные экспликаторы возможности.

2.2. Микрополе необходимости.

2.2.1. Ядерные экспликаторы необходимости.

2.2.2. Периферийные экспликаторы необходимости.

2.3. Микрополе желательности.

2.3.1.Ядерные экспликаторы желательности.

2.3.2. Периферийные экспликаторы желательности.

2.4. Безмодификаторные (грамматические) средства выражения значений ситуативной модальности.

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Капрэ, Елена Николаевна

Данная диссертационная работа посвящена анализу одного из структурно-содержательных фрагментов функционально-семантической модальности - субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах.

Выбор темы нашего диссертационного исследования обусловлен рядом причин.

Одна из причин состоит в том, что функциональный подход к анализу языковых фактов, поставивший в центр исследовательского внимания так называемый человеческий фактор как важный экстралингвистический компонент языковых преобразований, вполне закономерно потребовал более глубокого изучения функционального статуса различных языковых единиц и категорий, и в первую очередь «стержневых семантических категорий, формирующих непосредственную связь высказывания с внеязыковой действительностью и устанавливающих его коммуникативную перспективу» [Ваулина, Кукса 2009: 513]. К числу таких категорий относится, по общепризнанному мнению, языковая модальность.

Категория модальности активно изучается лингвистами сравнительно недавно (чуть более 50 лет), однако как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе уже накоплен богатый материал (В.В. Виноградов, Ш. Балли, Л. Дюрович, Р. Мразек, П. Адамец, В.Г. Адмони, А.Б. Шапиро, Г.А. Золотова, Е.Г. Гулыга, Т.П. Ломтев, Л.С. Ермолаева, Т.Б. Алисова, A.B. Бондарко, Е.В. Падучева, В.З. Панфилов, В.Г. Гак, И.Р. Гальперин, Н.Е. Петров, Е. Беличова-Кржижкова, Д. Рытель, Дж. Лайонз, Е.М. Вольф, Г.В. Колшанский, В.Г. Бондаренко, Б.В. Хрычиков, Г.П. Немец, Т.В. Шмелева, С.С. Ваулина, Н.Ю. Павловская, Б. Ханзен, С.Я. Гехтляр, Е.В. Мило-сердова, О.В. Трунова, З.Я. Тураева, П.А. Эслон, A.B. Зеленщиков, Е.А. Попова, З.Л. Новоженова, С.Т. Нефедов, Д.А. Парамонов, И.Ю. Кукса и многие другие1). При этом вполне закономерно, что сложность и многоплановость исследуемой категории обусловили появление различных концепций относительно семантического объема, состава, структуры, функциональной иерархии средств выражения модальности и данная категория до сих пор «устойчиво сохраняется как признанный предмет дискуссий» [Бондарко 1990: 59]. Одним из наиболее дискуссионных вопросов, широко освещаемых в работах лингвистов, является специфика межкатегориальных связей модальности и прежде всего отношений модальности и оценочное™, тесная взаимосвязь которых представляется очевидной большинству исследователей и объясняется наличием оценки «повсюду, где происходит какое бы то ни было соприкосновение субъекта познания с объективным миром» [Колшанский 1975: 142]. При этом отдельные виды оценок, не являясь собственно модальными, значительно обогащают план содержания модальности, активно используясь для выражения различных модальных смыслов, что особенно наглядно происходит в тексте [См.: Ваулина 2009:

4].

1 Библиографические данные основных работ см. в списке литературы. бой сложное явление, не равное простой сумме модальных значений единиц, составляющих текст [Валгина 2003: 96 - 104]. Не случайно модальность текста является объектом активного внимания специалистов, которое особенно заметно усилилось в последние десятилетия в связи с последовательной антропоцентрической направленностью современных лингвистических исследований, что получило отражение в многочисленных публикациях различного, в том числе монографического и диссертационного характера [Солганик 1984; Тураева 1989, 1994; Сергунина 1990; Мухтарул-лина 1997; Федоровская 1997; Базалина 2001; Мещеряков 2001; Бабенко, Васильев, Казарин 2000; Падучева 2001; Ваулина 2003; Трофимова 2004; Островерхая 2004; Алимпиева 2008; Кукса 2008; Кормилицына 2008; Бабенко 2009; Лопатюк 2009 и др.].

При этом следует отметить, что большинство исследований, посвященных текстовой модальности, осуществлено на материале современных текстов. Однако с учетом «исторической изменчивости содержания и форм обнаружения модальности» [Виноградов 1975: 55], а также имея в виду «исторические изменения в тенденциях и результатах взаимодействия грамматических, лексических и словообразовательных единиц, классов и категорий на семантико-функциональной основе» [Бондарко 1984: 89], не меньшую важность представляют собой соответствующие исследования в диахроническом аспекте, основные направления которых подробно освещены в работах С.С. Ваулиной [Ваулина 2005].

Следует отметить, что в отечественной филологии интерес к агиографической литературе имеет давнюю традицию. При этом наряду с литера-туратурно-культурологическими и источниковедческими работами [Ключевский 1988; Адрианова-Перетц 1947; Дмитриев 1973; Лихачев 1956, 1973; Топоров 1995, 1998; Васильев 2008; Охотникова 2009; Мещерякова 2009; Мороз 2010 и др.] имеется достаточно большое количество собственно лингвистических исследований, посвященных изучению житийных текстов в разных аспектах, прежде всего, в лексическом [Иванова 1987; Митина 2000; Дмитриева 2005; Рогожникова 2003, 2007], а также в семантико-грамматическом [Рудыкина 2000; Абрамова 2004; Стародубцева 2008], лингвостилистическом [Рогожникова 1988; Шакирова 1999; Полетаева 2005], однако комплексные исследования житийных текстов с точки зрения особенностей выражения в нем субъективно-модальных значений не проводились.

На достижение вышеуказанной цели исследования направлено решение ряда конкретных задач, в числе которых:

- определить план содержания поля функционально-семантического субъективной модальности, репрезентированный в исследуемых житийных текстах;

- выявить и охарактеризовать экспликаторы поля субъективной модальности;

- установить функциональную иерархию средств, выражающих субъективную модальность;

- структурно-семантический метод, предполагающий детальное рассмотрение семантики исследуемых языковых единиц в соответствии с их статусом в системе и выявление системности их взаимодействия;

- контекстуальный метод, ориентированный на выявление элементов слова, обусловленных контекстом;

- метод сопоставительного и компонентного анализа;

- метод количественных подсчетов.

Теоретической базой для диссертационного исследования послужили работы, посвященные теоретическим проблемам языковой модальности [Балли 1955; Бенвенист 1974; Виноградов 1975, 1986; Золотова 1962, 1973 и др.], разработке функционально-семантического подхода к изучению модальности [Бондарко 1971, 1996, 2001; Беляева 1985; Гехтляр 1986; Ваулина 1988, 1993; Павловская 2001], исследованию модальности в диахроническом аспекте [Черепанова 1965; Озолина 1970; Ваулина 1988, 1993; Дроно-ва 2002]. При изучении функционирования экспликаторов субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах были использованы основные положения, разработанные в социокультурных и по-этико-стилистических исследованиях агиографической литературы [Дмитриев 1973, Лихачев 1973, Ключевский 1988, Живов 1994, Топоров 1995, Минеева 1999, Колесов 2001 и др.].

Материалом для исследования послужила картотека, насчитывающая 6000 примеров, извлеченных методом сплошной выборки из 12 источников - древнерусских (XI - середина XIV вв.) и старорусских (конец XIV - нач. XVII вв.) житийных текстов. Выборка материалов осуществлялась из следующих памятников письменности: Житие Авраамия Смоленского (сер. XIII века), Житие Александра Невского (1263 - 1280 гг.); Житие Антония Римлянина (XVI век); Житие Георгия Нового (Вторая половина XV века); Житие Димитрия Солунского; Житие Кирилла Белозерского (Вторая половина XV века); Житие Макария Чудотворца; Житие Сергия Радонежского (начало XV века); Житие Феодосия Печерского (вторая половина XI века); Повесть о житии Михаила Клопского (Вторая половина XV века); Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича (XIV - середина XV века); Слово о житии Стефана (1396 - 1398 гг.).

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые проведено комплексное исследование одного из фрагментов функционально-семантической категории модальности - поля субъективной модальности при его функционировании в древнерусских и старорусских житийных текстах.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут способствовать дальнейшей разработке на функциональной основе теоретических проблем модальности как языковой и текстовой категории в синхронно-диахроническом аспекте, установлению особенностей взаимодействия категорий субъективной модальности и оценочности в динамике их формирования и развития в русском языке.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в вузовских курсах общего языкознания, исторической лексикологии, функциональной грамматики, исторической грамматики и исторической стилистики русского языка, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных проблемам модальности текста в диахронии и синхронии русского языка.

Основные положения, выносимые на защиту:

5. Состав конкретных субъективно-модальных значений и степень частотности их реализаций в рассматриваемых текстах имеет непосредственную соотнесенность с жанрово-стилевой спецификой житийных текстов.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории русского языка и срав-, нительного языкознания Балтийского федерального университета им. И. > ^ ' Канта, докладывались на ежегодных научных семинарах аспирантов вышеназванного университета (2008, 2009, 2010 гг.), на Международных научных конференциях «Оценки и ценности в современном научном познании» (Калининград, 2008 г.), «Модели в современной науке: единство и многообразие» (Калининград, 2009 г.), «Поэтика хронотопа: языковые механизмы и когнитивные основания» (Вильнюс, 2010 г.), были изложены в материалах заочной Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики, психолингвистики и лингводидактики» (Орск, 2008), а также опубликованы в 8 статьях автора.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, содержащей список использованной научной литературы, словарей, энциклопедических изданий, указатель источников, а также включает 5 приложений, содержащих статистические данные и иллюстрирующих результаты исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах"

Выводы

Таким образом, проведенный анализ средств выражения субъективно-модальных и собственно модальных значений в древнерусских и старорусских житийных текстах, представляющих собой концентрацию духовных ценностей человека, показал, что в основе соответствующих ценностей заложена оппозиция философских категорий добра и зла, что обусловливает преимущественную реализацию частного значения моральной оценки в исследуемых текстах.

К ядерным компонентам микроноля модалыю-оценочиых значений в древнерусских и старорусских житийных текстах относятся наиболее частотные средства выражения положительной оценки, характеризующиеся наибольшей духовной напряженностью и эксплицирующие частное значение положительной моральной оценки.

Периферия соответствующего микрополя включает менее частотные экспликаторы модальной оценки, куда включаются лексемы, выражающие частные значения общей, моральной, эмоциональной и эстетической оценок, а также грамматические средства выражения, имплицитно реализующие субъективно-модальные оценочные значения (сослагательное и повелительное наклонение, риторические вопросы, частицы, междометия, инфинитив). Указанные импликаторы обогащают исследуемое микрополе субъективной модальности, делая его более насыщенным, экспрессивным.

Собственно модальные значения в древнерусских и старорусских житийных текстах представлены лексическими конституеитами, образующими микрополя модальности возможности, необходим о сти и желательности, которые, реализуясь в тексте, приобретают способность отражать аксиологические установки автора, передавать субъективные переживания автора и персонажей древнерусских и старорусских житийных текстов. Определенную роль в общем «рисунке» плаца выражения субъективной модальности выполняют мезмодификаторпые (грамматические) средства - формы глаголов изъвительного наклонения и независимый инфинитив.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пророведенный нами анализ особенностей функционирования средств выражения субъективной модальности в древнерусских и старорусских житийных текстах показал, что субъективная модальность является одним из наиболее значимых структурно-содержательных компонентов данных текстов, обеспечивающих их антропоцентричность и отражающих ценностные, мировоззренческие представления средневекового человека. Формируясь по принципу поля, субъективная модальность представляет собой единство плана содержания и плана выражения. Ядерными конституентами исследуемого поля субъективной модальности в совокупности его микрополей являются регулярно реализуемые лексические средства выражения субъективно-модальных значений, периферию составляют менее употребительные лексические экспликаторы субъективной модальности, безмодификаторные грамматические средства, имплицитно выражающие указанные модальные значения, а также, лексические экспликаторы собственно модальных значений, формирующихся в отношениях между субъектом действия (состояния) и действием (состоянием) и потому в значительной мере сохраняющих в себе субъективно-оценочный компонент.

При рассмотрении особенностей функционирования средств выражения субъективно-модальной оценочной лексики исследуемых текстов становится очевидным, что главными мерилами оценивания здесь являются философские категории добра и зла. Лексемы, расположенные в центресоот-ветствующих микрополей, характеризуются вьюокой духовной напряженностью, которая убывает по мере приближения к периферии. Так, к ядерным компонентам микрополя положительной оценки в древнерусских и старорусских житийных текстах относятся наиболее частотные средства выражения положительной оценки, характеризующиеся наибольшей духовной напряженностью - лексемы с корнями -еллг- ( благолюбивыи, благообразный,

Блаженый, влагочестно, БлагопреБывателнеи, Благодатный, Благочестивый, Благородный, влагоплодный, влагопотревный, Благословеный, Благоверный, Благоговейный, Благонал\еренный, влагоуветливый, влаго-податлнвый, Благоразумный влагосръднгк, Благооукрашенныи, влаго-стенъ, превлагий); -довр- (доБрый, доБродгктелный, довръ, предоврый, довронравый, доБрородный, преудовреный, довронравно, довролепно); -свят- {свято, пресвятый, снятый, пресвященный, святол^пный, преосвященный, святгкйший, священный, трисвятый, всесвятый, святительский)', -бог- (Божественный, боголюбный, Богоугодный, Богоподражан-ный, богоносный, божий, Богодухновенпый). Указанные лексемы характеризуются максимальной функциональной нагрузкой в рамках исследуемого текста.

Особенно наглядно специфика функционирования лексических экс-пликаторов субъективно-модальных оценочных значений прослеживается в Житии Сергия Радонежского, где соответствующие лексемы вводятся в текст по мере разрастания духовной мощи святого. Так, для характеристики святого автор жития использует лексемы с корнем -довр- уже с начала жития, лексемы с корнем -влаг- - с того момента, когда Сергий Радонежский чудесным образом постигает грамоту, дериваты с корнями -чуд— после троекратного крика в церкви (что подчеркивает уникальность святого, совершившего первое чудо еще до рождения), прилагательное преподовпый -после пострижения в монахи, лексемы с корнем -бог- - после принятия игуменства, прилагательное святый вводится в структуру текста для характеристики Сергия только после главы «Об изведснии источника».

На периферии микрополя модально-оценочных значений находятся наименее употребительные лексические экспликаторы, а также грамматические средства, имплицитно реализующие субъективно-модальные оценочные значения, которые обогащают исследуемое поле субъективной модальности, делая его более насыщенным и экспрессивным.

- морально-нравственной оценки (лексемы с корнями -чюд- ( чюдный, чюдесный), -свеч*- {светлый, просвещенный, пресв^тлый), -слад-гладкий, сладкоглаголивый, сладкогласный), -слав- {православный, славный, преславный),-грех- {грткшный, греховный, многогрешный), а также лексемы праведный, лшлосердый, чистый, честный, мудрый, животворящий, истинный, верный, душеполезный, аггельский, достохваль-ный, нарочитый, пресловущийхудый, злой, ангельский, душеполезный, тихий, верный, приветливый, утешительный, прилежный, нелицемерный, непорочный, смиренный, вседргьзый, недостойный, немощепъ, окааный, ленивый, вездгкленъ, неправедный, нечестивый, везвожный, честный, милосердый,

- интеллектуальной оценки (мудрый, групый, неразулшый, везгла-сенъ, умовредеиъ-,

- эмоциональной оценки (дивный, радъ, плачевный, печальный, страшный, ужасный,

- эстетической оценки прекрасный, аггеловндный, аггелолепный.

Грамматические средства выражения субъективной модальности также относятся к периферии соответствующего микрополя. В круг грамматических структур, реализующих указанное модальное значение без посредства лексических модификаторов, входят грамматико-морфологические имили-каторы (формы повелительного и сослагательного наклонений, будущее время) и синтаксические импликагоры (инфинитивные безличные предложения, риторические вопросы и восклицания).

Среди грамматических средств выражения субъективно-модальной оценки, занимающих периферийное положение в рассматриваемом микрополе, одним из наиболее ярких и достаточно частотных в житийных текстах являются конструкции с сослагательным наклонением. Участвуя в реализации топоса «самоуничижение святого», данные конструкции реализуют частное значение «(не) иметь способность выполнить действие в силу соответствующих навыков, умений, знаний». При этом указанная грамматическая форма посредством союзов яко, еже, лще позволяет реализовать в исследуемых житийных текстах различные совмещенные семантические оттенки: возможности и желательности либо возможности, желательности и необходимости. В то же время возвышенность целей, указанных в придаточной части исследуемых предложений, придает высказыванию дополнительное значение положительной моральной оценки.

Конструкции с повелительным наклонением, несколько менее частотно представленные в исследованном материале, играют особую роль в речевом пространстве древнерусских житийных текстов, так как эта форма глагола употреблялась только в молитвах и служила непосредственно для обращения человека к Богу, что свидетельствует, на наш взгляд, о наделении императива способностью выражения особой духовной силы в языковом сознании средневекового человека. Указанные факторы способствовали импликации посредством императива в древнерусских житийных текстах частного значения положительной моральной оценки. В старорусских житийных текстах эта тенденция исчезает, и императив начинает употребляться в бытовых ситуациях в качестве приказа.

Высказывания, содержащие инфинитив в качестве организующего центра предложения в древнерусских и старорусских житийных текстах, реализуют значения субъективной возможности, объединенные смысловой доминантой «не иметь способности для осуществления действия в силу отсутствия достаточной силы веры». При этом'инфинитивные конструкции, обладая высоким .эмоционально-экспрессивным потенциалом, играют важную роль в формировании модальной оценки ситуаций и персонажей.

Риторические вопросы и восклицания в древнерусских и старорусских житиях служат для придания экспрессивности, реализуя в топосе «самоуничижение агиографа» частное значение «(не) быть в состоянии выполнить действие», в силу физического или психического состояния субъекта.

Собственно модальные значения в древнерусских и старорусских житийных текстах представлены лексическими конституентами, образующими микрополя модальности возможности, необходимости и желательности.

План содержания микрополя модальности возможности представлен тремя частными значениями, наиболее регулярно реализуемыми из которых являются значения «(не) иметь способность выполнить действие», в силу наличия (или отсутствия) у субъекта соответствующих навыков, умений, знаний» и «(не) быть в состоянии выполнить действие» в силу наличия (или отсутствия) соответствующего физического или психологического состояния субъекта. Субъектом соответствующего действия как правило является святой, что служит для подчеркивания разницы между святым и обычным человеком и доказывает неразделимость представления о духовной мощи, силе и возможности в сознании средневекового человека. При этом значение «не иметь способности выполнить действие», в силу отсутствия у субъекта соответствующих навыков, умений, знаний реализуется в исследуемых памятниках древнерусской и старорусской письменности при выражении то-поса «самоуничижение агиографа», а экспликаторы частного значения «(не) быть в состоянии выполнить действие» зафиксированы в первую очередь в контекстах, посвященных дьяволу, демонам.

Функциональная нагрузка эксгшикаторов указанных модальных значений (ядерного конституента - глагола мочи и конституентов ближней и дальней периферии рассматриваемого микрополя - предикативов (не)мощно, (не) возможно, глаголов слгктн, досггктн, илхати, достигать недоум'кти, кратких иррлагагельпых достоннъ, доволенъ, мощенъ) заключается в подчеркивании противопоставления между персонажами, являющимися носителями основополагающих моральных пластов - добра и зла. В основе соответствующего противопоставления лежит традиционное для христианства понимание мира вещного, физического как негативного, и мира духовного как позитивного.

Наиболее ярким показателем неразрывной связи модальности и оценки в религиозной литературе являются экспликаторы модальности необходимости (долженствования), поскольку понятие нравственного долга одновременно включает в себя как значение «правильное, с нравственной точки зрения» (оценка), так и «побуждение к действию» (модальность). Связь лингвистических категорий модальности и оценочное™ согласуется с выводами историков культуры, указывающих на цельность средневекового миросозерцания, невычлененность его отдельных сфер, сочетающуюся с уверенностью в единстве мироздания. Отсюда проистекает и педифференцирован-ность нравственных и правовых категорий, где прекрасное представляло собой моральную ценность.

Взаимосвязь модальности и оценки наблюдается как в плане содержания, так и в плане выражения микроиоля необходимости. В исследуемых памятниках древнерусской и старорусской письменности модальные модификаторы необходимости эксплицируют субъективную оценку необходимого как нужного для духовного развития человека. Причем, почти половина их употреблений в житийных текстах относится к реализации частного значения долженствования, связанного с наличием причин морально-этического характера. Авторы житий призывают верующих к восхищению, восхвалению святого, указывая при этом, что правильное отношение к действиям святого помогает спасению души, дает положительную этическую оценку действиям; наставляют читателей, как должно, полезно и правильно поступать; воодушевляют на борьбу с «невидимым врагом», то есть преследуют прежде всего дидактические цели. Модификаторами указанного частного модального значения необходимости в житийных текстах являются модальный глагол подо б л ти, предикатив лткпо (ядерные конституенты), а также предикативы достойно, достоитн, должснъ, должно.

Специфика модальности желательности заключается в наличии внутренних мотивов, предрасположенности субъекта к действию. В зависимости от степени соответствующей предрасположенности в древнерусских и старорусских житийных текстах выделяется ряд частных значений плана содержания микрополя желательности, в том числе «иметь желание выполнить действие, обозначающее желание в его общем проявлении / собственно желание»; «иметь стремление выполнить действие», обозначающее интенсивное (активное) желание, определяемое семантическим признаком «очень»; «иметь намерение выполнить действие, обозначающее обдуманное желание, определяемое признаком «решить».

Реализация данных значений желательности осуществляется с помощью ядерного модального глагола д"<г/гк г/у/, а также находящийся в приядер-ной зоне модальный глагол■ желати, с которым семантически соотносятся занимающие периферию микрополя глаголы жадати, мыслити и его префиксальные дериваты умыслитн, помыслити, а также глаголы нзволнтн, нс кати.

Отличительной особенностью микрополей, представленных в рамках поля субъективной модальности, является их диффузность, проницаемость их границ, что наглядно прослеживается в случаях взаимопересечений и взаимонаслоений отдельных модалыю-оценочных и особенно собственно модальных значений и средств их выражения.

Функционально-семантический анализ, предпринятый нами на материале древнерусских и старорусских житийных текстов, не исчерпывает всех проблем изучений субъективной модальности, но, как нам кажется, намечает перспективы дальнейшего диахронического исследования модальности как языковой и текстовой категории в непосредственной соотнесенности с другими семантическими категориями, и в первую очередь с категорией оценочности.

Список научной литературыКапрэ, Елена Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамова И.П. Структурно-семантическая и синтаксическая организация агиографических текстов стиля «плетение словес» (На материале житий XIV XV вв.): дис. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2004. 155 с.

2. Адамец П. К вопросу о модификациях (модальных трансформациях) со значением необходимости и возможности // Ceskoslovenska rusistica. 1968. T. 13 №2. С. 88-94.

3. Адамец П. Образование предложений из пропозиций в современном русском языке. Прага, 1978. 160 с.

4. Адмони В.Г. О модальности предложений // Учен. зап. Ле-нингр. гос. пед. ин-та. 1956. Т. 21, вып. 1. С. 47 70.

5. Адрианова-Перетц В.П. Житие Алексея-человека Божия в древнерусской литературе и народной словесности. Петроград. 1917. С. 127 -144.

6. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.;Л.: Изд-во АНСССР, 1947. 188 с.

7. Алексеева Л.Ф. История русской литературы / Под ред. Л.Ф. Алексеевой: В 4 т.: Т. 1, Л.: Высшая школа, 1980. 368 с.

8. Алимпиева Р.В. О концептуальном пространстве лексем добро зло в древнерусском языке XI-XIV вв. // Семантика языковых единиц и категорий в диахронии: Сборник науч. тр. Калинишрад: Изд-во Калинин-градск. ун-та, 2001. С.

9. Алимпиева Р.В. Этнокультурный компонент текста как средство выражения русского национального самосознания // Семантические единицы русского языка в диахронии и синхронии: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2000. С. 3 13.

10. Алисова Т.Б. Дополнительные отношения модуса и диктума // Вопросы языкознания. 1971. № 1. С. 54 64.

11. Арнаутова Ю.Е. Житие как духовная биография: К вопросу о «типическом» и «индивидуальном» в латинской агиографии // История через личность: историческая биография сегодня / Под ред. Репиной Л.П. М.: Кругъ, 2005. С. 254-278.

12. Арнольд И.В.-Семантическая структура слова и методика ее исследования. Л.: Просвещение, 1966. 192 с.

13. Арутюнова Н.Д. Национальное сознание, язык, стиль // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Т.1. М.: Изд-во МГУ, 1995. С. 32-33.

14. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. 383 с.

15. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. 399 с.

16. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург: Изд-во Уральск, ун-та, 2000. 534 с.

17. Бабенко Л.Г. Оценочный фактор в формировании модального пространства текста / Оценки и ценности в современном научном познании: Сб. науч. тр. В 2 ч. Ч. 1. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. 227 с.

18. Базалина E.H. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в художественном тексте (сопоставительный анализ немецкого и русского языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2001.24 с.

19. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1995. 415 с.

20. Балли Ш. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр. лиг-ры, 1961.394 с.

21. Беличова-Кржижкова Е. О модальности предложения в русском языке // Актуальные проблемы русского синтаксиса. М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 49-77.

22. Беляева Е.И. Грамматика и прагматика побуждения: английский язык. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992. 167 с.

23. Беляева Е.И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1985. 179 с.

24. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 447 с.

25. Берестнев Г.И. Иконичность добра и зла // Вопросы яхыкозна-ния. 1999. №4. С. 99-113.

26. Болдырев H.H. Системные и функциональные связи языковых единиц как результаты категоризирующей деятельности языкового сознания // Связи языковых единиц в системе и реализации: Сб. науч. тр. Тамбов: Изд-во Тамбовск1. ун-та, 1998. С. 5 16.

27. Болотина М.А. Виды модальности и их реализация в высказываниях с модальными глаголами (на материале современного английскогоязыка): Автореф. дис. канд. филол. паук. Минск, 1993. 20 с.

28. Бондаренко В.Н. Аналитические и синтаксические способы выражения модальности в немецком языке // Иностранные языки в школе, 1978. №4. С. 31 -37.

29. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // Филологические науки. 1979. № 2. С. 54-61.

30. Бондарко A.B. Грамматическая категория и контекст. Д.: Наука, 1971.115 с.

31. Бондарко А. В. Модальность. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. JL: Наука, 1990. 263 с.

32. Бондарко A.B. Основы функциональной грамматики. СПб.: Инст-т. лингвистических исследований, 2001. 260 с.

33. Бондарко A.B. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1996. 220 с.

34. Бондарко A.B. О структуре грамматических категорий: отношения оппозиций и оппозитивного различия // Вопросы языкознания. 1981. №6. С. 17-28.

35. Бондарко A.B. Теория грамматического значения и аспекголо-гические исследования. Л.: Наука, 1984. 277 с.

36. Бондарко A.B. Теория морфологических категорий. Л.: Наука, 1976. 256 с.

37. Бондарко A.B. Теория функциональной грамматики: Аспекту-альность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987. 348 с.

38. Бондарко A.B. Функциональная грамматика. Л.: Наука, 1984. 136 с.

39. Брицын В.М. Синтаксис и семантика инфинитива в современном русском языке. Киев: Изд-во АН УССР, 1990. 318 с.

40. Валгипа Н.С. Теория текста: Учебное пособие. М.: Логос, 2003. 280 с.

41. Васильев Л.М. Модальные слова в их отношении к структуре предложения // Учен. зап. Башкирок, ун-та. 1973. Вып. 75. С. 55 — 60.

42. Васильев JIM. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990. 176 с.

43. Васильев JI.M. Семантика русского глагола. М.: Высшая школа, 1981. 184 с.

44. Васильев Л.Д. Динамика русской лексики и эволюции социокультурных норм // Язык и этнический менталитет: Сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1995. 189 с.

45. Васильев В. Л. Гегель о благе и добродетели // Социально-гуманитарные знания. 2005. № 1. С. 181 197.

46. Васильев В. А. Добро и добродетель в нравственной философии В. С. Соловьева // Социально-гуманитарные знания. 2003. № 6. С. 254 -269.

47. Васильев В. А. Платон о благе и добре // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 3. С. 52-63.

48. Васильев В. А. Сократ о благе и добродетели // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 1. 276 290.

49. Васильев В.К. Сюжетная типология жанра жития в русской литературе XI XVI вв.: Дис. . канд. филол. наук. Новосибирск, 2008. 210 с.

50. Васильев JI.M. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990. 175 с.

51. Васильев JI.M. Семантическая категория оценки и оценочные предикаты // Исследования по семантике. Семантические категории в русском языке: Сб. науч. тр. Уфа: Изд-во Башкирск. ун-та, 1996. С. 31 38.

52. Ваулина С.С. Диахронические аспекты изучения модальности в русском языке / С.С. Ваулина // Modality in Slavonic Languages. New Perspectives: Verlag Otto Sagner. München, 2005. С. 301 314.

53. Ваулина С.С. К вопросу о структурно-содержательной природе модальности (от модальности предложения к модальности текста) // Вестник Калининградского государственного университета. Выпуск 1. Серия

54. Языки, литература и культура стран Балтийского моря. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та. 2004. С. 14 20.

55. Ваулина С.С. Конструкции с модальным значением возможности в русском языке ХУ11 начала ХУ111 веков: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1976. 222 с.

56. Ваулина С.С. О модальности древнерусского текста // Текст в лингводидактическом аспекте: Материалы научно-практического семинара. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2003. С. 276 284.

57. Ваулина С.С. О некоторых типах иеоппозиционных различий в семантике языковой категории модальности // Языкознание: Взгляд в будущее. Калининград: ФГУИПП «Янтарный сказ», 2002. С. 212 — 218.

58. Ваулина С.С. О модальности древнерусского текста // Текст в лингводидактическом аспекте: Материалы научно-практического семинара 4-5 октября 2002 г. Зелепоградск Калининград. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2003. С. 276 - 284.

59. Ваулина С.С. Оценочность и модальность: специфика межкатегориальных отношений // Оценки и ценности в современном научном познании: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. Ч. 2. С. 3-9.

60. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI XVII вв.). Л.: Изд-во Ленинградск. ун-та, 1988. 143 с.

61. Ваулина С.С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та. 1993. 70 с.

62. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI — XVII вв.): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1991. 38 с.

63. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.416 с.

64. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М.: Индрик, 2002. 336 с.

65. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. С 53 -88.

66. Виноградов В.В. История русского литературного языка. М.: Наука, 1978. 322 с.

67. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1986. 640 с.

68. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. 192 с.

69. Вольф Е.М. Варьирование в оценочных конструкциях // Семантическое и формальное варьирование. М.: Наука, 1979. С. 273 -294.

70. Вольф Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо» // Вопросы языкознания. 1986. № 5. 98 106 с.

71. Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // АН СССР, Институт языкознания. Проблемная группа «Логический анализ языка». М., 1988. С. 124 143.

72. Вольф Е.М. Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985.232 с.

73. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. 228 с.

74. Воспитанник И.Р, Разновидности транспозиции // Актуальные проблемы грамматики: Науч. зап. Кировоградск. держ. пед. ун-та им. В.Винниченко. Кировоград, 1997. Вып. 2. С.57 60.

75. Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. СПб: Изд-во СПбГУ, 1996. 152 с.

76. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

77. Гак В.Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин: Изд-во Калининск. ун-та, 1978. С. 19-26.

78. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1983. 287 с.

79. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 139 с.

80. Гапонова, Ю. В. Средства выражения модальных значений возможности и необходимости в текстах печатной рекламы: Дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2007. 197 с.

81. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Фонетика и морфология. Издание 4. М.: Просвещение, 1973. 432 с.

82. Гегель Г. Наука логики // Эпциклоиедия философских наук. Т. 1.М.: Мысль, 1974. 452 с.

83. Гехтляр С.Я. Русский инфинитив: категориальная характеристика, функционирование: Дис. . д-ра филол. наук. Брянск, 1996. 305 с.

84. Гневко В.Г., Кравченко З.Ф. Хмелевская Е.С. Современный русский язык: Односоставные предложения. Минск: Вышейшая школа. 1975, 144 с.

85. Голубева-Монаткина Н.И. Проблема классификации вопросов и ответов в диалогической речи: Автореф, дис. . д-ра филол.наук. М.: МГПУ, 1990.31 с.

86. Горелов В.И. О природе риторического вопроса // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. XXV. Вып. 4. М.: Наука, 1966. С. 347 -349.

87. Грепл М. О сущности модальности // Языкознание в Чехословакии. М.: Прогресс, 1978. С. 277 301.

88. Гулыга Е.В. Модальность сложноподчиненного предложения: Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. Т. 141. Выпуск 1. М., 1959. С. 95 -124.

89. Гулыга Е.В., Шеидельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М.: 1 Гросвещение, 1969. 184 с.

90. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 398 с.

91. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 350 с.

92. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. 1998. № 1. С. 16 24.

93. Деева И.М. Проявление оценочное™ в тексте // Коммуникативные аспекты значения: Сб. науч. тр. Волгоград: Изд-во Волгоградск. ун-та, 1990. С. 113-125. '

94. Демидова И.А. Средства выражения побудительной модальности в русском и английском языках: Дис. . канд. филол. наук. Калининград. 2005. 198 с.

95. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17 — 33.

96. Дешериева Т.И. О соотношении модальности и предикативности // Вопросы языкознания, 1987. № 1. С. 34 44.

97. Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. О мистическом богословии. СПб.: Глаголь, 1994. 371 с.

98. Дмитриев JI.A. Жанр северно-русских житий // ТОДРЛ. Т. 27. Л.: Наука, 1972. 468 с.

99. Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XI ХУ11 вв. Л.: Наука, 1973. 303 с.

100. Дмитриев Л.А. Литературные судьбы древнерусских житий (церковно-служебный канон и сюжетное повествование) // VII международный съезд славистов. М., 1973. С. 400 418.

101. Дмитриева Е.Г. Характерологическая функция эмотивной глагольной лексики: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2005. 24 с.

102. Дронова Л.П. Становление и эволюция модалыю-оценочпой лексики русского языка: этнолингвистический аспект. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2006. 256 с.

103. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. СПб.: Изд. С-ПбИ, 1999. 284 с.

104. Ермолаева Л.С. К вопросу о разграничении модальных слов и частиц (На материале немецкого и английского языков) // Иностранные языки в школе. М., 1963. № 4.

105. Ермолаева Л.С. Понимание модальности в современной лингвистике (на материале немецкого и английского языков) // Лингвистика иметодика в высшей школе: Сб. науч. тр. М.: Изд-во Московск. пед. инст-та. им. М. Тереза, 1978. Вып. 8. С. 47 60.

106. Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. Л.: Наука, 1987. 175 с.

107. Живов В.М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М.: Гнозис, 1994. . 12 с.

108. Зайнуллин М.В. Модальность как функционально-семантическая категория: На материале Башкирского языка. Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1986. 123 с.

109. Залевская A.A. Когнитивный подход к слову и тексту // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII международный симпозиум по психолиигвистике и теории коммуникации. М.: Наука, 2000. С. 87 99.

110. Зеленщиков A.B. Пропозиция и модальность: Автореф. дис. д-ра филол. наук. СПб., 1997. 40 с.

111. Золотова Г.А. О модальности предложения в русском языке // Филологические науки. 1962. № 4. С. 65 79.

112. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973. 350 с.

113. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. 368 с.

114. Иванова М.В. Все ли традиционно у Егшфапия Премудрого? // Русская речь. 1985. № 4. С. 102- 107.

115. Иванова М.В. Лексика «Жития Стефана Пермского», написанного Енифанием Премудрым: Автореф. дис. . канд. филол. паук. М., 1987. 17 с.

116. Ивин A.A. Основания логики оценок. М.: Изд-во Московск. унта. 1970. 230 с.

117. Изотов А.И. Оптативность и побудительность // Лингвокогни-тивные проблемы межкультурной коммуникации. М.: МАЛИ, 1997. С. 141- 160.

118. История русской литературы X ХУ11 вв. / Под ред. Лихачева. М., 1980, с. 96- 107.

119. Кант И. Критика чистого разума. // Сочинения в шести томах. Т.З. М.: Мысль, 1964. 799 с.

120. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН, Волгоградский пед. ун-т, 1992. 330 с.

121. Касевич В.Б., Храковский B.C. Конструкции с предикантными актантами. Проблемы семантики // Категории глагола и структура предложения. М.: Наука, 1983. С. 5 27.

122. Кашевская Ю.И. Оценочные субстаптинвые и адъективные наименования лиц в говоре села Кабанск (Восточное прибайкалье): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1971. 22 с.

123. Клобуков Е.В. Падеж и модальность // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Контекст и текст. М.: Наука, 1984. С. 43 -65.

124. Ключевский В.В. Древнерусские жития как исторический источник. М.: Наука, 1988. 509 с.

125. Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т. 2. Курс русской истории. Ч. 2. М.: Мысль, 1988. 448 с.

126. Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: смысловая структура и эволюция в аспекте категории оценки: Автореф, дис. . д-ра филол. наук. Волгоград, 1997. 50 с.

127. Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. 294 с.

128. Колесов В.В'. Древняя Русь: наследие в слове. Кн. 2. Добро и зло. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2001. 304 с.

129. Колосов B.B. Лексическое варьирование в Изборнике 1073 г. и древнерусский литературный язык // Изборник Святослава 1073 г.: Сборник статей. М.: Наука, 1997. 108 127.

130. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986.311 с.

131. Колобкова Л.В. Средства выражения модального значения волеизъявления в русском языке XVII начала XVIII вв.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 1995. 24 с.

132. Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности // Вопросы языкознания. 1961. № 1. С. 94 98.

133. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. 148с.

134. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990. 108 с.

135. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 231 с.

136. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: Наука, 1974. 81 с.

137. Коиоваленко Л.И. Семантико-сиптаксические средства выражения оценочной модальности в русском и английском языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. Краснодар, 1997. 23 с.

138. Корди Е.Е. Теория функциональной грамматики: Темпораль-ность, модальность. Л,: Наука, 1990. 262 с.

139. Косарева В. А. Семантическая структура вопросительно-отрицательных предложений // Структура и семантика предложения и текста в германских языках: Межвуз. сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ им. А.Герцена, 1987. С. 30-34.

140. Кочеткова О.Л. Средства выражения модальных значений возможности и необходимости в русском языке второй половины XVII — началаXVIII веков: Дис. . канд. филол. наук, Калининград, 1998. 166 с.

141. Кочеткова О.Л. Средства выражения модального значения возможности и необходимости в русском языке второй половины XVII -начала XVIII века: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь, 1998. 24 с.

142. Краснова Т. И. Субъективность модальность (материалы активной грамматики). СПб.: Изд-во Сапкт-Петербургск. ун-та экономики и финансов, 2002. 189 с.

143. Краткая русская грамматика / Под ред. Н. 10. Шведовой и В.В. Лопатина. М.: Русский язык, 1989. 640 с.

144. Кубрякова Е.С. Вступительное слово к круглому столу, посвященному рассмотрению традиционных проблем языкознания в новом свете // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания. М., 2000. С. 3 10.

145. Кубрякова Е.С. О когнитивной лингвистике в семантике термина «когнитивный» // Вестник ВГУ. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001. № 1. С. 3 9.

146. Кузнецов A.M. Когнитология, «антропоцентризм», «языковая картина мира» и проблемы исследования лексической семантики // Этнокультурная специфика речевой деятельности. М.: ИНИОН РАН, 2000. С. 8 22.

147. Кузнецова Р. Д. Функции начальных союзов в памятниках русской письменности XI XVII вв. // Восточные славяне. Языки. История. Культура. М. 1985, С.28.

148. Кукса ИЛО Диахронический аспект изучения модальности публицистического текста // Модальность в языке и речи: новые подходы к изучению модальности: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 169- 180.

149. Лайоиз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс, 1978. 543 с.

150. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. С. 12-21.

151. Левшина Е.В. Прагматика модальных глаголов в современном немецком языке: (на материале художественной и публицистической литературы): Дис. . канд. филол. наук. М., 1997.

152. Леонтьев А.Д. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной конструкции // Вопросы философии, 1996, № 4. С. 15 — 26.

153. Лисенкова JI.B. Псевдовопроситсльныс высказывания в английской разговорной речи: Авторсф. дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1989. 21 с.

154. Лихачев Д.С. Великий путь: Становление русской литературы XI -ХУ11 вв. М.: Современник, 1987. 299 с.

155. Лихачев Д.С. Изображен е людей в житийной литературе конца XIV-XV вв. //ТОДРЛ. Т. XII. М.;Л, 1956. С. 105 115.

156. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X XVII веков: Эпохи и стили. Л.: Наука, 1973. 256 с.

157. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970. 180 с.

158. Ломтев Т.П. Структура и парадигматика предложений на основе свойств грамматической категории модальности // Учен. зап. Московск. пед. ин-та им. В.И. Ленина, 1969. № 341. С. 215 236.

159. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1972. 199 с.

160. Лопарев Хр. Греческие жития святых VIII и IX веков. Петроград 1914. 175 с.

161. Лопатюк М. В. Ситуативная модальность в романе Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание" и в его испаноязычном переводе (функционально-семантический анализ): Дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2009. 199 с.

162. Лосский Н. О. Ценность и бытие. М.: ACT, 2000. 759 с.

163. Ляпон М.В. К вопросу о языковой специфике модальности // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. 1971. Т. XXX. Вып. № 3. С. 230 239.

164. Макарова Н.П. Диалог. Категория модальности. Саранск: Изд-во Мордовск. ун-та, 1989. 87 с.

165. Маркелова Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке // Филологические науки. 1996. № 1. 80 89.

166. Маркелова Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке // Филологические пауки. 1995. № 3. С. 67 79.

167. Маркелова Т.В. Экспрессия высказывания как результат взаимодействия оценки и эмоций. // Язык, система, личность: материалы докл. и сообщ. Международн. Науч. конф. Екатеринбург: УППУ, 1998. С. 76.

168. Маслова В. А. Лингвокультурология. М.: Издательский центр «Академия», 2001. 208 с.

169. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. Л.: Наука, 1978. 388 с.

170. Мещеряков В.Н. К вопросу о модальности текста // Филологические науки. 2001. № 4. С. 99 105.

171. Мещерякова Л.Я. Жанр жития в тверской литературе XVI -XVIII вв.: Дис. . канд. филол. паук. Тверь, 2009. 179 с.

172. Милосердова Е.В. Прагматический аспект модальности простого предложения в современном немецком языке: Авторсф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1991. 35 с.

173. Милосердова Е.В. Семантика и прагматика модальности (на материале современного немецкого языка). Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1991. 196 с.

174. Минеева С.В. Проблемы комплексного анализа древнерусского агиографического текста. Курган: Изд-во Кургапск. ун-та, 1999. 198 с.

175. Мирзоева Л.Ю. Эволюция категории оценки в русском языке XVII-XIX вв.: Автореф. дис. . д-ра филол. паук. Алматы, 2010.

176. Митина Ю.В. Лексика с религиозной семантикой и ее стилсти-ческие функции в житийных памятниках XV в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2000. 17 с.

177. Михайловская Н.Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно-письменного языка XI XIV вв. (Нормативный аспект). М.: Наука, 1980. 253 с.

178. Мороз А.Б. Народная агиография: источники, сюжеты, нарративные модели: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 2010. 43 с.

179. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1981. 184 с. :

180. Мухтаруллина А.Р. Когнитивный аспект модальности в художественном тексте // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранного языка: Межвуз. сб. научных работ. Уфа: Изд-во Башкирск. ун-та, 1997. С. 126 133.

181. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова. Курск: Изд-во Курск, нед. ун-та, 2001. 110 с.

182. Немец Г.П. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке. Ростов-на/Д.: йзд-во Ростовск. ун-та, 1991. 187 с.

183. Нефедов С.Т. Грамматика модальных компонентов: диахронический аспект (на материале немецкого языка): Автореф. дис. . д-ра. филол. наук. СПб., 2008.

184. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высшая школа, 1988. 165 с.

185. Новоженова З.Л. Модальность как фактор поля глагольных предложений // Модальность в языке и речи: новые подходы к изучению: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 126- 133.

186. Озолина К.Н. Выражение модального значения долженствования необходимости в дрсвпсрусскомя языке // Труды Иркутского гос. ун-та им. A.A. Жданова. Т. 73. Сер. Языкознания. Вып. 5. Иркутск, 1970.

187. Онипепко Н.К. О субъективной перспективе каузативных конструкций // Вопросы языкознания, 1985. № 2. С. 123 132.

188. Опарина A.B. Специфика проявления авторской модальности в списках «Повести временных лет» (лексикэ-грамматический аспект): Автореф. дис. канд. филол. наук. Тамбов, 2004. 17 с.

189. Островерхая И.В. Средства-выражения модального значения возможности в романе Л.П.Толстого "Анна Каренина" (функционально-семантический аспект): Дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2004. 201 с.

190. Охотникова В.И. Псковская агиография XIV XVII вв.: Автореф. дис. д-ра. филол. наук. СПб. 2009. 53 с.

191. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985. 271 с.

192. Падучева Е.В. Говорящий субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 164 — 169.

193. Падучева Е.В. Модальность сквозь призму дейксиса // Традиционное и новое в русской грамматике: Сборник статей памяти Веры Арсеньевны Бслошапковой. М.: Индрик, 2001. 370 с.

194. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М.: Наука, 1971.231 с.

195. Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конституи-ровании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания. 1977. №4. С. 37-48.

196. Парамонов Д.А. О грамматическом выражении модальности в современном русском языке // Вестник Омск, ун-та. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1998. Вып. 2. С. 76 79.

197. Парамонов Д.А. Феномен грамматического выражения модальных значений в современном русском языке в свете экспрессивности: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 2010. 50 с.

198. Паранук Л.Г. Модальность как языковая универсалия // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия: пед. и филол. науки. Майкоп, 2001. № 1(5). С. 206-210.

199. Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. М.: Наука, 1965. 137 с.

200. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск: Изд-во Новосибирск, ун-та, 1982. 161 с.

201. Петровская С.Л. Принципы полевого подхода к категории модальности // Понятийные категории и их языковая реализация. JL, Изд-во Ленингр. пед. ии-та. им. А.И. Герцена, 1989. С. 64 78.

202. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1956. 511 с.

203. Пименова М.В. Ментальность: лингвистический аспект. Кемерово: Кузбасс-вузиздат, 1996. 84с.

204. Пиотровская Л. А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования. СПб: Изд-во СПбГУ, 1994. 145 с.

205. Полетаева Е.А. Житие Никодима Кожеозерского в древнерусской агиографической традиции: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005. 12 с.

206. Полякова C.B. Византийские легенды как литературное явление //Византийские легенды. Л.: Наука 1982. С. 167 184.

207. Попов П.С. Суждение и предложение // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М.: Учпедгиз, 1950. С. 5 35.

208. Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Липецк, 1996. 22 с.

209. Попова З.Д., Сгериин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. 192 с.

210. Попова В.П. Средства выражения модального значения «волеизъявления» в английском и русском языках: Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2000. 18 с.

211. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 302 с.

212. Преображенская М.Н. Служебные средства в истории синтаксического строя русского языка XI XVII вв. М: ИРЯ, 1991. 298 с.

213. Прист С. Теория сознания: Идея Пресс, 2000. 287 с.

214. Прокофьева И.В. Модальность как выражение концепции автора: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1990.

215. Пуховская М.Ю. Модальные значения сложного предложения в научной (медицинской) речи: автореф. дис. . канд. филол. наук: Тверь, 1995.

216. Рагозина Е.В. Модальность вопросительных предложений в современном русском языке: Дис. канд. филол. паук. Калининград, 2008. 187 с.

217. Распопов И.П. Спорные вопросы синтаксиса. Ростов на/Д.: Изд-воРостовск. ун-та, 1981. 134 с.

218. Рестан П. Синтаксис вопросительного предложения. Общий вопрос. Oslo- Bergen-Tromso, Universitetsforlaget, 1969. 880 с.

219. Ринберг В. JL К проблеме конструкции прямой речи и связного текста в историческом синтаксисе // Восточные славяне. Языки. История. Культура. М. 1985. С. 56.

220. Рогожникова Т.П. «Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого: Лингвостилистический анализ: Автореф. . канд. филол. наук. Л., 1988. 16 с.

221. Рогожникова Т.П. Язык житийных текстов конца XV XVI вв. (на материале «Макариевского» цикла): Автореф. дис. . д-ра филол. паук. СПб., 2003. 38 с.

222. Романова Т.В. Модальность. Оценка. Эмоциональность. Нижний Новгород: Изд-во ИГЛУ им. II. А. Добролюбова, 2008. 310 с.

223. Руди Т.Р. О композиции и топике житий преподобных // ТОДРЛ. СПб., 2006. С. 431 500.

224. Руди Т.Р. Тоника русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2005. С. 59 101.

225. Рудыкина Е.С. Функционирование производящих и производных глаголов речи в древнерусских житийных текстах XI XIV веков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2000. 19 с.

226. Русская грамматика: В 2 т. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. Т. 2. М.: Наука, 1980. 709 с.

227. Русская грамматика: В 2.т. Т. 2. Praha: Academia, 1979. 1093 с.

228. Савчук Г.В. Оценочный компонент значения пространственных фразеологических единиц. // Русский язык в школе, 1995, № 4. С. 1—73.

229. Сергеева Л.А. Категория оценки и аспекты ее описания. // Исследования по семантике: семантическая категория в русском языке. Мсж-вуз. сб. науч. тр. Уфа: БГУ, 1996. С. 114 119.

230. Сергунина Т.А. Роль модальности в определении семантики высказывания и текста // Русское Языкознание. Киев, 1990. Вып. 20. С. 108 -114.

231. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. М.: Либроком, 1988. 247 с.

232. Скрипиль М.О. Житийная литература // ИР Л: в 10 т. Т.1 М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 87- 113.

233. Скрипникова Н.Н. О термине «модальность» в современной лингвистике // Филологические записки. Воронеж, 2001. Вып. 15. С. 194 — 200.

234. Современный русский язык / Под редакцией Е.И. Дибровой. М.: Академия, 2001. 344 с.

235. Соколова С.О., Шумарова Н.Г1. Семантика и стилистика русского глагола. Киев: Наукова думка. 1988, 144 с.

236. Солганик Т.Я. К проблеме модальнос ти текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М.: Наука, 1984. С. 173 186.

237. Соловьева JT.B. Псевдовопросительиыс предложения-высказывания в акте коммуникации (на материале публицистики) // Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. Вып. 272. М., 1986. С. 96 116.

238. Старовойтова Н.В. Модальность сложноподчиненных предложений со значением обусловленности в русском языке XVII — первой четверти XVIII века: Автореф. дис. . канд. филолог, наук. Калининград, 2006. 24 с.

239. Стародубцева H.A. Развитие функционально-семантических свойств в старорусских житийных -текстах: Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2008. 219 с.

240. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 1997. 990 с.

241. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М.: Просвещение, 1975. 271 с.

242. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М.: Наука, 1981.360 с.

243. Стериин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. М.: Наука, 1979. 117 с.

244. Суворова H.A. Фразеологизмы как экспликаторы модального значения возможности в русском языке второй половины XVII начала XVIII веков (Ка материале памятников деловой письменности): Дис. . канд. филол. наук: Калининград, 2001. 178 с.

245. Супрун В.И. Первые произведения на церковно-славянском языке // Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге: тез., докл. и еообщ. науч. копф. Волгоград: ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1991. С. 34 — 36.

246. Сухотин В.П. Синтаксис синонимов современного русского литературного языка // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М.: Изд-во АН СССР. 1960, 160 с.

247. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание перспективы исследования // Языковое сознание и функционирование. XIII международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. М., 2000. С. 2 — 3.

248. Телия В.Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке. М.: Паука, 1981. 269 с.

249. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 143 с.

250. Телкова В.А. Экспрессивные синтаксические средства в публицистическом тексте (вопросительные предложения) // Предложение. Текст. Речевое функционирование языковых единиц. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина , 2003. Вып. 2.

251. Терсшкина JI. 3. Функционально-семантические типы вопросительных предложений в современном французском языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1971. 28 с.

252. Тимофеев К.А. Об основных типах инфинитивных предложений в современном русском литературном языке. М.: Учпедгиз, 1950. С. 257-301.

253. Тимофеев К.А. Об основных типах инфинитивных предложений // Ученые записки Ленинградского университета. Серия филологических наук. Л., 1959. Вып. 55. № 277. С. 3 27.

254. Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков. М.: Наука, 1988. 239 с.

255. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т. 1 2. М.: Гнозис, Т. 1. - 1995. 874 с. Т. 2. - 1998. 864 с.

256. Трофимова И.А. Средства выражения субъективной модальности в художественном тексте (на материале прозаических произведений Чехова): Дис. канд. филол. наук. Калининград. 2004. 191 с.

257. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. 800 с.

258. Трунова О.В. Природа и языковой статус категории модальности. Барнаул Новосибирск: БГНИ, 1991. 130 с.

259. Трунова О.В. Семантические константы и дискурсная дивергентность форм категории модальности в английском языке. Дис. . д-ра филол. Наук. СПб., 1995. 511 с.

260. Тураева З.Я. Категория модальности в художественном тексте — многозначность и вариативность // Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии. Л., 1989. Вып. 6. С. 21 27.

261. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. 1994. № 3. С. 105 114.

262. Тураева З.Я. Модальность текста и модальность высказывания // Лексическая, категориальная и функциональная семантика: Межвуз. сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ, 1990. С. 92 102.

263. Тураева З.Я. Семантика художественного текста и модальность // Текстовый и сентенциональный уровень стилистического анализа. Л., 1989. С. 93- 103.

264. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры / Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журипской. М.: Прогресс, 1990. С. 105 106.

265. Федорова И.Р. Способы выражения значений ситуативной модальности в современном русском языке: (на материале газет): Автореф. дис. канд. филол. Наук. Тверь, 1997. 22 с.

266. Федорова И.Р. Модальность возможности в современном русском языке (на материале языка газет). Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2000. 85 с.

267. Федорова JI.B. Некоторые структурно-семантические разновидности несобственно-вопросительных конструкций // Семантика лексических и грамматических единиц: Межвуз. сб. науч. тр. М.: Изд-во МПИ, 1995. с. 183 189.

268. Федоровская Т.Н. Модальность в пьесах Оскара Уайльда // Вопросы германской филологии: сб. науч. тр. Киров, 1997. С. 62 68.

269. Федотов Г.П. Собрание сочинений в 12 т. Т. 8: Святые Древней Руси. М.: Мартис, 2000. 268 с.

270. Флоренский П. А. Избранное. В 2 гг., Т 1, 4.1. Столп и утверждение истины. М.: Правда, 1990. 490 с.

271. Хабарова О. В. Триединство Добро Истина - Красота как ядерный компонент концептуального пространства "прекрасное" в /древнерусских текстах XI - XIV вв.: Дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2006. 187 с.

272. Храковский B.C. К проблеме интенционалыгости в грамматике (на материале русского языка) II Вопросы языкознания. 1994. № 2. С. 29 -42.

273. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. JL: Наука, 1986. 270 с.

274. Хрычиков Б.В. Категория модальности, ее объем и средства выражения в современном русском языке: Автореф. дис . д-ра филол. наук, Днепропетровск, 1986. 36 с.

275. Чайка JI.B. Вопросительные высказывания в коммуникативном аспекте (на материале английского языка): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Киев., 1998. 20 с.

276. Черепанова О.А. Лексико-грамматичеекие средства выражения модальности в русском языке XI-XVII вв.: Дис. . канд. филол. наук. Л., 1965.168 с.

277. Черняховская Л.А. Модальность как текстовая категория // Вопросы семантики языковых единиц. Уфа: Башк. гос. ун-т. 1986. С. 121 -125.

278. Шабат С.Т. Категория вопросительной модальности в современном украинском языке: Дис. . канд. филол. наук. Черновцы, 2000.

279. Шакирова Д.Р. Язык Жития Авраамия Смоленского как памятника древнерусской агиографии: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 1999. 16 с.

280. Шапиро А.Б. Модальность и предикативность как признаки предложения в современном русском языке // Научные доклады Высшей школы. Филологические науки. М., 1958. № 4. С. 20 26.

281. Шатуновский И.Б. Риторические вопросы как форма агрессивного речевого поведения // Агрессия в языке и речи. М.: Наука, 2004.

282. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1987. 190 с.

283. Шведова НЛО. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Наука, 1960. 377 с.

284. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса: Межвуз. сб. науч. тр. М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 78 100.

285. Шмелева Т.В. Модальность и модус // Модальность в языке и речи: новые подходы к изучению: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта. С. 140-151.

286. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. 134 с.

287. Шрамм А.Н. Принципы формирования признаковых значений // Вопросы семантики. Исследования по исторической семантике: Межвуз. сб. науч. тр. Калининград: Изд-во Калингр. ун-та, 1982. 187 с.

288. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. 255 с.

289. Эслон П.А. Опыт семантической типологии модальности // Типология. Грамматика. Семантика. СПБ.: Наука, 1998. С. 330-337.

290. Adamec Р. К vyjadrovani vyznamy moznosti a nutosti v soucasne rustine // Sbornik PFUIC, Filologicke Studie, II. Praha, 1970. S. 87 95.

291. Durovic E. Modalnost'. Lexsikalno-syntakticke vyjadnovanie modalnych a hodnotiacich vzt'ahov v slovecine a rustine. Bratislava. 1956.

292. Hansen B. Das Modalauxiliar im Slavischen. Semantik und Grammatikalisierung im Russischen, Polnischen, Serbischen / Kroatischen und Altkirchenslvischen (Slavoliguistica 2). München, 2001.-г

293. Lakoff R. The Pragmatics of Modality. Papers from the 8 Regional Meeting, Chicago Linguistic Society, 1972. P. 421 434.

294. Mathews R. Words and worlds; on the linguistic analysis of modality. Frankfurt am Main; Bern; New York; Paris: Lang, 1991. 310 c.

295. Mräzek R. Замечания о сущности модальности // Otäzky slo-vanske syntaxe. T. III. Brno, 1973. P. 157- 165.

296. Paduceva E.V. Между предложением и высказыванием: Субъективная модальность и синтаксическая пеподчинимость // Revue des slaves. Prague., 1990. Vol. 62, fasc 1/2. P. 303 320.

297. Паулоуская Н.Ю. Катэгорыя мадальпасщ у сучаснай белару-скай мове. Miiicic, 2001. 205 с.

298. Rytcl D. Leksykalnc srodki wyrazania modalnosci w j?zyku czeskim a polskim. Wroclaw Warszawa - Krakow, 1982. S. 14.

299. Sadock J.M. Toward A Linguistic Theory of Speech Acts. N.Y. ,San Francisco, London: Academic Press, 1974, P. 168.

300. Снравомно-эпцнклонеднческие издания

301. БАС Словарь современного русского литературного языка. М.; Л.: Наука, 1948 - 1965. T. I - XVII.

302. Сл. Вихлянцева Вихлянцев 13. Библейский словарь (историко-религиозный). Л.: Наука. 1994.

303. Сл. Живова Живов В.М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М.: Гнозис. 1994.

304. КСЛТ Васильева Н.В., Виноградов В.А., Шахиарович А.М. Краткий словарь лингвистических терминов. М.: Русский язык, 2003. 213 с.

305. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. 1990.

306. MAC Словарь русского языка: В 4-х тт. / Под ред. А. П. Ев-геньевой. М. : Рус. яз., 1957-1961. T. I - IV.

307. НФС Новейший философский словарь. Минск: Книжный Дом. 2003. 1280 с.

308. Сл. Ахмановой Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1969. 607 с.

309. Сл. Даля Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. СПб.: Час пик. 1991. 683 с.

310. Сл. Ефремовой Современный толковый словарь русского языка. В. 3 т. М.: Астрель; АСТ, 2006. 1168 с.

311. Сл. Ожегова Ожегов С.И. Словарь русского литературного языка. М.: Русский язык, 1984. 892 с.

312. Сл. Преображенского Преображенский А. Этимологический словарь русского языка: В 2 т. М., 1959.

313. СлРЯ XI ХУ11 вв. - Словарь русского языка XI - ХУ11 вв. М.,Вып. 1 -24. 1975- 1999.

314. Сл. Срезневского Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка: В 3 т. М.: Книга, 1989.

315. Сл. Фасмера Фасмср М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М.: Прогресс, 1964 - 1973.

316. СЦСиРЯ Словарь церковно-славянского и русского языка: В 2 т. СПб.: Изд-во С.-Петербургск. ун-та, 2001.

317. Сл. Черных Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М. 1994.

318. Сл. Шанского Шанский Н.М. Краткий этимологический словарь. М.: Просвещение, 1975. 543 с.

319. Сл. Ушакова Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова: В 4 т. М., 1935 - 1940.

320. СФС Современный философский словарь. Минск: Панпринт, 1998. 1064 с.

321. СЭС Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. 1600 с.

322. Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 1. М.: Наука, 1960.

323. Философский словарь / Под ред. М.М. Розепталя. М.: Политиздат. 1975. 496 с.

324. Христианство. Энциклопедический словарь: В 3 т. / Под ред. С.С.Аверинцева. М.: Большая рос. энцикл., 1993 1995.

325. Сл. Брокгауза Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

326. ЭССЯ Этимологический словарь славянских языков. Прасла-вянский лексический фонд: В 27 т. М., 1994.1. Источники

327. Жит. Авр. Смол. Житие Авраамия Смоленского // Памятники литературы древней Руси. XIII век. М.: Худож. лит., 1981. С. 66 - 105.

328. Жит. Алекс. Невск. Житие Александра Невского // Памятники литературы древней Руси. XIII век. М.: Худож. лит., 1981. С. 426 - 440.

329. Ж. Ант. Римл. Житие Антония Римлянина // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 13. СПб., 2005.

330. Жит. Георг. Нов. Житие Георгия Нового // Памятники литературы древней Руси. Вторая половина XV века. М.: Худож. лит., 1982. С. 530-545.

331. Ж. Дим. Сол. Житие Димитрия Солу некого // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 2. СПб., 1999.

332. Ж. Кир. Бел. Житие Кирилла Белозерского // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 7. СПб., 1999.

333. Ж. Макар. Житие Макария Чудотворца // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 12, 2003.

334. ЖСР Житие Сергия Радонежского // Памятники литературы древней Руси. XIV - середина XV века. М.: Худож. лит., 1981. С. 256 - 430.

335. Жит. Феод. Печ. Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы древней Руси. Начало русской литературы. XI - начало XII века. М., Худож. лит.: 1978. С. 305 - 392.

336. Пов. о жит. Мих. Клопск. Повесть о житии Михаила Клопско-го // Памятники литературы древней Руси. Вторая половина XV века. М.: Худож. лит., 1982. С. 334 - 349.

337. Сл. о жит. Дм. Ив. Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича // Памятники лит ературы древней Руси. XIV - середина XV века. М.: Худож. лит., 1981. С. 208 - 229.

338. Сл. о жит. Стеф. Слово о житии Стефана // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 13. СПб., 2003.

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01 диссертация на тему: Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Капрэ, Елена Николаевна

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Капрэ, Елена Николаевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах"

Список научной литературыКапрэ, Елена Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Субъективная модальность в древнерусских и старорусских житийных текстах