автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Тема игры в классической и неклассической философии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Тема игры в классической и неклассической философии"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Нц?)раврХ рукописи

КОРОЛЬКОВА АННА АЛЕКСАНДРОВНА

ТЕМА ИГРЫ В КЛАССИЧЕСКОЙ И НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Специальность 09.00.03. - история философии.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

3 о СЕН 2010

Санкт-Петербург 2010

004609278

Работа выполнена на кафедре истории философии Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Евлампиев Игорь Иванович, доктор философских наук, профессор

Тимофеев Александр Иванович доктор философских наук, профессор, (СПбГУ кино и телевидения)

Тоноян Лариса Грачиковна, кандидат философских наук, доцент, (СПбГУ)

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения

Защита состоится 30 сентября 2010 года в гь часов на заседании Совета Д 212.232.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд. 167.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. А.М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9

Автореферат разослан « 9 » Ц^Н^МЛ 2010 года

Ученый секретарь Совета, кандидат философских наук, доц'

шников А.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования Современная культура отличается стремительно возрастающим интересом к игре, что подтверждается обилием разнообразной литературы по этой теме: культурологической, социологической, психологической, лингвистической, философской. Запреты, ранее налагаемые на игровые элементы жизни, теперь сняты, и человеку предоставлены неограниченные возможности для реализации собственной творческой активности. Однако вслед за нидерландским мыслителем Й.Хейзингой зададимся вопросом: насколько культура, в которой мы живем, развивается в формах игры? В какой мере игровой дух владеет человеком, переживающим культуру? В эссе «После оргии» французский философ и социолог Жан Бодрийяр пишет о том, что сегодня игра окончена. Игра как вызов и напряжение, как «дуально-дуэльные отношения» действительно окончена. Современным проявлениям игровой модальности недостает существенных признаков подлинной игры: «Современная культура едва ли еще «играется»; там же, где кажется, что она играет, игра эта фальшива»1. Наша культура пребывает в состоянии «духа незрелого юнца» и не способна адекватным образом реализовать игровой импульс человека, осуществить стремление ввысь. Мы сталкиваемся с явлениями, обладающими лишь видимостью игрового качества.

Игра больше не отвечает задаче целостного раскрытия сил и способностей человека, превратившись в форму манипуляции и симуляции. Так, в работе «Общество потребления» Жан Бодрийяр отмечает, что именно игровая деятельность все более управляет нашими отношениями к вещам, к людям и к культуре в целом. В данном Бодрийяром портрете современности игра выступает синонимом манипуляции, с одной стороны, и симуляции, - с другой. По мнению французского философа, социальная игра в человеческие

1 Хейзинга Й. Homo Ludens IIХейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М., 2004. С. 328

отношения представляет собой гигантскую модель «симуляции отсутствующей взаимности».

Согласно Бодрийяру, мы живем в ритме вещей и все рассматриваем как объекты потребления, включая человеческие отношения. Не исключением оказалась и игра, которая редуцировалась к средству возбуждения воли. Игра превратилась в игровую зависимость, утратив свое исконное назначение -возвращать человека к его целостной природе. Мы убеждены в том, что исцеление современной культуры от обнищания ценностей глубоко взаимосвязано с возрождением духа игры. А для того, чтобы человек мог адекватно реализовать свой игровой импульс, он должен отличать подлинную игру от иллюзии игрового.

Степень разработанности темы Несмотря на очевидную заинтересованность мыслителей в феномене игры, ситуация с разработанностью этой темы в философии двойственна. С одной стороны, литература по игре, особенно в двадцатом веке, весьма объемна и многообразна, с другой же стороны, ощущается нехватка в глубоком, историко-философском изучении этого сложного понятия. Примечательно, что еще Г.В.Лейбниц указывал на недостаточную освещенность проблемы игры в истории мысли, отмечая при этом необычайную важность в серьезном исследовании этой темы: «Было бы желательно, чтобы какой-нибудь сведущий человек рассмотрел с математической и физической точек зрения различные игры. Ни в чем другом ум человеческий не раскрывается с таким блеском, как в играх»1. Со времен Лейбница историко-философская разработанность игры все еще остается недостаточной, и данное исследование нацелено на восстановление этой «игровой лакуны» в современном интеллектуальном пространстве.

В процессе работы над диссертацией были подробно изучены концепции игры И.Канта, Ф.Шиллера, Ф.Ницше, Г.-Г.Гадамера, Л.Витгенштейна, Й.Хейзинги, Ж.Делеза, Ж.Бодрийяра. В анализе

' Лейбниц Г. Переписка с Николаем Ремоном ИЛейбниц Г. Соч. в 4 т.: Т.1. М., 1982. С.539

философских трудов указанных мыслителей существенную помощь в определении места игры оказали критические исследования философов XX века.

В теоретическом осмыслении Канта мы использовали как классические работы В.Виндельбанда, Ж.Делеза, Э.Кассирера, М.Хайдеггера, так и работы современных исследователей - А.Гулыги, Ю.Перова, К.Сергеева, Я.Слинина, Т.Торубаровой. В изучении эстетики Шиллера для нас имели наибольшее значение труды В.Асмуса, М.Хайдеггера, В.Шестакова. В понимании философствования Ницше - работы Ж.Батая, Ж.Бодрийяра, Ж.Делеза, К.Левита, М.Хайдеггера, К.Ясперса, И.Евлампиева, Б.Маркова. В анализе герменевтической философии Гадамера - работы Э.Финка, Б.Бессонова, Х.Гафарова, О.Коваль, В.Малахова. В исследовании творчества Витгенштейна - работы Д.Айдиноу, У.Бартли, Г.Бергмана, Г.Вригта, Н.Малкольма, Ф.Паскаль, Дж.Остина, Д.Эмондса, В.Бибихина, М.Козловой, В.Руднева, З.Сокулера. В интерпретации постмодерна - работы Поль де Мана, Н.Автономовой, В.Бычкова, А.Грицанова, Е.Гурко, В.Малахова, Н.Маньковской, С.Махлиной, М.Можейко, Е.Соколова, Л.Соколовой, М.Рыклина, М.Эпштейна. В вопросе о классическом и неклассическом типах рациональности следует выделить труды М.Мамардашвили.

Предмет, объект, цели и задачи исследования

Предмет исследования - процесс трансформации европейской философии из классической в неклассическую форму.

Объект исследования - понятие игры как важнейшая тема, в которой отразилась указанная трансформация европейской философии.

Цель исследования состоит в сравнительном изучении феномена игры в классической и неклассической философии. Ключевой вопрос, задающий вектор нашему исследованию, звучит так: почему феномен игры, представляющий для классической философии нечто самоочевидное и по этой причине не требующее отдельного изучения, в неклассической философии выходит на первый план?

В соответствии с целью ставятся следующие задачи:

1) рассмотреть изменения семантического поля игры в контексте историко-философского развития, раскрыв взаимосвязь между сменой философских парадигм и эволюцией в осмыслении игры;

2) обосновать различия между подлинной игрой, направленной на целостное раскрытие способностей человека, и псевдоигрой, искусно маскирующей процессы социальной манипуляции человеком;

3) проследить, как игра, зарождаясь в недрах классической философии, в границах эстетики, постепенно освобождается от эстетических уз и выходит за пределы эстетики в пространство языка, превращаясь из объекта исследования в стиль философского письма;

4) расставить следующие смысловые акценты в историко-философской интерпретации субъекта игры: субъект как средоточие игры в классической философии - интерсубъективная сущность игры в неклассической философии - трансигра или отсутствие субъекта игры в постнеклассической философии.

Теоретическая и методологическая основа исследования

В исследовании использовались следующие методы:

1) историко-философский метод, предполагающий не изолированное изучение понятия игры, а раскрытие семантической эволюции понятия игры в контексте судьбы самой философии;

2) проблемный метод, организующий обширный историко-философский материал исследования вокруг проблемы игры;

3) компаративный метод, состоящий в сравнении различных философских концепций и выявлении как общих, так и специфических решений одной и той же проблемы;

4) герменевтический метод, основанный на единстве филологической и философской интерпретации текста, что позволяет открыть более глубокие смыслы изучаемых текстов.

Полученные научные результаты и их новизна

- Продемонстрирована взаимосвязанность темы игры с проблемой сущности философии.

- Логика диссертационного исследования позволяет выявить параллелизм в понимании сущности игры и судьбы философии. Структура работы такова, что каждой из трех глав, по-разному интерпретирующей сущность игры, соответствует определенная парадигма философского мышления: классическая, неклассическая и постнеклассическая.

- Эволюция в историко-философском понимании игры анализируется через две категории: категорию эстетики и категорию субъекта, - что обусловило двойное название глав.

- На уровне первых подзаголовков «Глава I. Игра в границах эстетики», «Глава II. Переход игры за границы эстетики» и «Глава III. Игра по ту сторону эстетического», - изменение в понимании игры раскрывается через отношение к эстетике, а именно, через постепенную эмансипацию игры от связей с эстетикой. Мыслители, разбираемые в первой главе диссертации, рассматривают игру как эстетический феномен, в то время как философы неклассического образца мышления, анализируемые во второй и третьей главах работы, в своем понимании игры выводят игру за границы эстетики.

- На уровне вторых подзаголовков: «Глава I. Субъект как средоточие игры», «Глава II. Интерсубъективная сущность игры» и «Глава III. Трансигра или отсутствие субъекта игры», - семантика игры интерпретируется в связи с категорией субъекта. В первой главе путем сопоставления философских взглядов Канта и Шиллера проводится идея субъекта как средоточия игры. Во второй главе на основе текстов Ницше, Гадамера и Витгенштейна обосновывается переход игры в пространство интерсубъективности. Наконец, в третьей главе благодаря анализу текстов французских постмодернистов, Лиотара, Делеза, Деррида и Бодрийяра, раскрывается идея смерти субъекта игры, характерная для современной философии игры.

- В работе показана индивидуальность взглядов Шиллера на природу игры, самобытная по отношению к идеям его предшественника - Канта.

- Реализован новый подход к изложению ницшеанских взглядов: не через идею вечного возвращения, воли к власти, нигилизма, а через призму игры как символа высшей ступени развития духа.

- Проанализированы довольно редкие тексты немецкого философа Финка и отечественного мыслителя Эпштейна.

Положения, выносимые на защиту

1) На основе сравнительного анализа трех Критик Канта выдвигается тезис о том, что игра осуществляет связь между царством природы и свободы внутри человека. Игра раскрывает механизм творческой активности человека, обнаруживая в созидательной деятельности призвание человека. Доказывается тезис о том, что виды игры у Канта соответствуют силам души: познавательным способностям соответствуют игра воображения и рассудка в случае созерцания прекрасного и игра воображения и разума в феномене возвышенного, а способности желания - игра аффектов. Игра объединяет способности души в единое целое, решая кантовскую задачу по построению завершенной системы сил души.

2) Сравнительный анализ концепций игры Канта и Шиллера позволяет выявить новые аспекты в понимании игры в философии Шиллера. Если Кант рассматривает человека на уровне трансцендентальных способностей: познавательной, чувства удовольствия и неудовольствия, способности желания, - то Шиллера интересует человек как целое, причем его эмпирические проявления - более, нежели трансцендентальные. Кант понимает под игрой оживление сил души для неопределенной, но согласованной деятельности, Шиллер же расширяет значение игры до особого рода эстетической активности, в которой человек свободен как от физического, так и от морального принуждения, и становится творцом эстетической видимости. В отличие от своего предшественника, Шиллер

отстаивает идею о том, что именно в игре, а не в закономерном деле, человек наиболее полно реализует свое назначение.

3) В философии Ницше игра раскрывается как метафора высшей ступени развития духа. В творчестве Ницше игра связывается с созиданием новых ценностей, что позволяет говорить о переходе игры за границы эстетики. Осуществляется сравнительный анализ Ницше и Канта, в результате которого артикулируются различия классического и неклассического типов рациональности. В качестве характерной особенности новой парадигмы мысли подчеркивается переступание границ, выразившееся в не допустимом для Канта смещении игры в область морали. Наряду с очевидным антагонизмом между двумя мыслителями в рассуждениях о морали, доказывается их идейное родство в сфере эстетики, в частности, в понимании красоты.

4) Исследование роли игры в герменевтическом проекте Гадамера обнаружило двойственность концепции немецкого философа, обусловленную спецификой его мышления: онтология Гадамера антропологична, а антропология - онтологична. С одной стороны, Гадамер делает акцент на онтологическом статусе игры, подчеркивая тезис о том, что субъектом игры является сама игра. С другой же стороны, представитель современной философской герменевтики раскрывает игру как возможность реализовать подлинную коммуникацию, и в этом ключе игра выступает коммуникативным действием, исполняя роль объединяющего начала на разных уровнях.

5) Обосновывается изменение семантического поля игры в философии Витгенштейна: теперь сущность игры выводится не из феномена искусства, а из феномена языка. Выявляются две линии понимания языка Витгенштейном: «язык как логический каркас» и «язык как лабиринт путей». Определение Витгенштейном языковой игры как формы жизни трактуется как утверждение антиномичной природы игры, равно как и свидетельство

обращения неклассической философии к новым понятиям, в частности, к понятию жизни.

6) На основе текстов Лиотара, Деррида, Делеза, Бодрийяра, Хейзинги доказывается тезис о смерти игры в современной культуре и о превращении самой культуры в мир знаков и псевдообъектов. Угасание духа игры обосновывается следующими причинами: предельная рационализация труда, снятие запретов в культуре, усиление структур, манипулирующих человеком, утрата власти символического и др.

Теоретическая и практическая значимость исследования

На теоретическом уровне положения диссертации способны стимулировать более глубокое изучение историко-философских концепций игры в контексте классического и неклассического типов рациональности, а также открывают возможность иного взгляда на историю философии - через призму игры. Практическое значение исследования заключается в том, что данная работа, содержащая аналитические размышления о сущности и назначении игры, дает возможность отделить подлинную игру от иллюзии игрового в явлениях современной культуры и осознать процессы игровой манипуляции в социальных и политических структурах. Данное исследование может быть использовано при разработке учебных курсов по истории философии, онтологии и теории познания, антропологии, эстетике, культурологии, при составлении энциклопедических и справочных изданий по философии.

Апробация диссертации

Отдельные положения диссертации были обсуждены:

- на заседании второй международной молодежной конференции «Искусственный интеллект: философия, методология, инновации». СПб., 2007;

- на заседании научной сессии Государственного университета аэрокосмического приборостроения. СПб., апрель 2008;

- на заседании научной сессии Государственного университета аэрокосмического приборостроения. СПб., апрель 2009;

- на межвузовской научной конференции Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения «Человек, коммуникация, культура». СПб., 2009.

Структура диссертации

Структура работы определена задачами диссертационного исследования. Она состоит из введения, трёх глав (8 параграфов), заключения и библиографического списка использованной литературы, насчитывающего 175 наименований. Общий объём работы составляет 177 страниц текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Во введении обоснована актуальность исследования, сформулированы его цели и задачи, определена его научная новизна, указаны методологические принципы исследования, показана разработанность темы, изложена структура работы.

В первой главе «Игра в границах эстетики. Субъект как средоточие игры» артикулируется место игры в философских трудах Канта и Шиллера. Общим для немецких философов является утверждение субъекта как средоточия игры, равно как и размещение игры в эстетической сфере.

Первый параграф «И.Кант. Игра способностей» посвящен обсуждению понятия игры в трансцендентальной философии Канта. В разделе 1.1. «Место «Критики способности суждения» в философии Канта» обосновывается синтезирующая роль третьей Критики в корпусе критических работ немецкого мыслителя и выдвигается гипотеза об интегрирующей функции игры в системе способностей души. Каждая способность души обладает высшей формой, и ее поиск определяет движение мысли в каждой из Критик. В результате сопоставительного анализа критических работ Канта сделаны следующие выводы: в «Критике

чистого разума» немецкий философ, с одной стороны, указывает на разум как на высшую познавательную способность, с другой стороны, он утверждает примат рассудка как креативной способности в области познания. В «Критике практического разума» роль высшей формы в отношении способности желания исполняет категорический императив. Наиболее сложным оказывается определение высшей формы для чувства удовольствия и неудовольствия. В «Критике способности суждения» Кант называет в качестве причины чистого удовольствия «отрефлектированное представление формы». В основе кантовской дефиниции лежит тезис о предшествовании оценки чувству удовольствия и неудовольствия в суждении вкуса.

В разделе 1.2 «Субъект как средоточие игры» утверждается, что носителем априорных форм выступает трансцендентальный субъект. Именно трансцендентальный субъект способен осуществить высший синтез знаний, следовать требованиям категорического императива и испытывать чистое удовольствие. Однако эмпирический субъект не существует обособленно от трансцендентального, но выражает лишь его феноменальный образ. Человек как единство природного и духовного составляет стержневой вопрос философии Канта. Причастность игры к первостепенным вопросам кантовской мысли обосновывается следующим силлогизмом: человек определяется Кантом как существо, способное к творческому преобразованию себя и мира; в основе творчества лежит игра; следовательно, раскрытие игры как механизма творческой активности так же значимо, как и разрешение проблемы человека.

В разделе 1.3 «В поисках определения игры» доказывается невозможность осуществления полноценной игры ни в познании, ни в морали. Рассудочная деятельность с ее жесткими логическими законами не удовлетворяет критерию свободной игры, тем более очевидно давление разума в моральном законе. Лишь в эстетике возможна свободная игра способностей в силу того, что сфера эстетического находится на границе

чувственного и логического. Указанная двойственность эстетики присутствует и в определении игры как оживления сил души для неопределенной, но согласованной деятельности.

В разделе 1.4 «Игра познавательных способностей в аналитике прекрасного» описывается игра воображения и рассудка, инициируемая созерцанием прекрасного, при этом подчеркивается, что лидирующая роль принадлежит воображению, а не рассудку, что позволяет говорить об особой природе игры, раскрывающей иные грани способностей души.

В разделе 1.5 «Игра познавательных способностей в аналитике возвышенного» в результате анализа игры воображения и разума выявляется не только эстетическая, но и моральная функция возвышенного, заключающаяся в осознании человеком уникальной сверхчувственной способности, позволяющей ему возвыситься над природой.

В разделе 1.6 «Сравнение феномена прекрасного и возвышенного через понятие игры» доказывается влияние игры как на познавательные силы человека, так и на его способность желания. Согласно Канту, игра воображения и разума, конституирующая феномен возвышенного, способствует осознанию себя в качестве нравственного существа, а игра воображения и рассудка стимулирует познавательную активность человека. На основании сравнительной оценки прекрасного и возвышенного в эстетике Канта выдвигается следующий тезис: игра замыкает круг способностей, выступая в роли связующего звена между разнообразными силами души. Игра утверждается в качестве начала, раскрывающего целостность человеческого естества.

В разделе 1.7 «Игра аффектов» подчеркивается важность идеи о том, что игра аффектов необходима как для реализации творческого назначения человека, так и для сохранения моральной целостности личности.

В разделе 1.8 «Игра как творческое начало всех видов искусств» раскрывается оригинальность кантовской классификации искусств, основанной не на традиционном делении по критерию материального

воплощения художественного образа в пространстве или во времени, а на способности той или иной игровой модальности передавать эстетические идеи.

Во втором параграфе «Ф.Шиллер. Игра как способ эстетического воспитания личности» излагаются взгляды Шиллера на природу игры. В разделе 2.1 «Роль игры в философии Шиллера» акцентируется внимание не только на преемственности идей Шиллера и Канта, но и на существенном изменении антропологических акцентов в учении Шиллера. Если Кант рассматривает человека на уровне трансцендентальных способностей: познавательной, чувства удовольствия и неудовольствия, способности желания, - то Шиллера интересует человек как целое, причем его эмпирические проявления - более, нежели трансцендентальные. Шиллер не выстраивает, в отличие от своего предшественника, архитектонику сил души, но предлагает взглянуть на человека через призму трех основных побуждений: чувственного, побуждения к форме и побуждения к игре.

В разделе 2.2 «Ценность игры в оценке Канта и Шиллера» обосновывается тезис Шиллера о том, что только в игре идея человеческой природы может раскрыться во всей полноте и без принуждения. Проводится сопоставительный анализ позиций Канта и Шиллера в оценке игры, на основании которого делаются выводы о понимании немецкими философами назначения человека. Доказывается следующее положение: в эстетике Шиллера прекрасному и возвышенному Канта соответствует грация как выражение прекрасной души и достоинство как выражение возвышенного образа мыслей. Особое внимание уделяется полемике между Кантом и Шиллером по вопросу конфликта долга и склонности. Отмечается расширение семантического поля игры в философии Шиллера до особой формы эстетической активности, в которой человек свободен как от физического, так и от морального принуждения, и становится творцом эстетической видимости.

В разделе 2.3 «Искусство как царство игры и эстетической видимости» рассматривается шиллеровская концепция трех царств: царства сил, царства законов и царства игры и эстетической видимости. Осуществляется анализ понятия видимости, раскрывающий шиллеровское положение о том, что видимость обладает более высокой реальностью и более истинным существованием, нежели обыденная действительность. В результате сравнения эстетических концепций Канта и Шиллера, а в частности, их взглядов на искусство, фиксируется внутреннее смещение эстетики Шиллера на онтологический базис.

Во второй главе «Переход игры за границы эстетики. Интерсубъективная сущность игры» анализируются работы Ницше, Гадамера и Витгенштейна. В первом параграфе «Ф.Ницше. Игра как первоисток творчества в философии Ницше» обозначаются отличия между классической и неклассической парадигмами философского мышления, раскрываются ключевые идеи философии Ницше и определяется роль игры в творчестве немецкого мыслителя.

В разделе 1.1 ««Переоценка ценностей» в неклассической философии» обосновывается необходимость включения Ницше во вторую главу, демонстрирующую переход игры за границы эстетики. Анализируются причины, по которым ценности классической философии, такие как единство, вечность, неизменность, самотождественность, уступают авансцену неклассической мысли иным первоначалам: творчеству, времени, становлению. В расширившемся пространстве философского мышления становится возможным изучение игры, что подробно иллюстрируется на примере философствования Ницше. Отмечается идейная связь Ницше с досократиками, особенно с Гераклитом. Подробно анализируется тезисы Ницше о том, что «нет никаких вечно сущих субстанций» и что «все вещи должны быть заново взвешены».

В разделе 1.2 «Игра как символ высшей ступени духа» игра раскрывается как один из смыслообразующих символов ницшеанской

философии. Заостряется внимание на том, что именно в поэме «Так говорил Заратустра», вобравшей в себя ключевые интуиции ее создателя, Ницше наиболее часто использует понятие игры. Детально интерпретируется следующий афоризм Ницше, озвученный в начале поэмы, в рассказе «О трех превращениях»: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения»1.

В разделе 1.3 «Игра как первоисток творчества в философии Ницше» прослеживаются черты нового мышления в творчестве Ницше. С помощью дефиниции «человек оценивающий» определяется основная антропологическая интенция немецкого философа, согласно которой именно в оценивании заключается творчество. Исследуется осуществленная Ницше переоценка соотношения чувственного и сверхчувственного, позволившая немецкому философу перенести акцент с когнитивной деятельности человека на креативную и усмотреть в игровом отношении к ценностям и традиции единственно верный путь самораскрытия личности.

В разделе 1.4 «Ницше и Кант» через сравнение взглядов Ницше и Канта на игру сопоставляются два типа рациональности, четко выразившиеся в творчестве указанных мыслителей: классический и неклассический. В качестве ключевого концепта для компаративного анализа избирается понятие границы, высвечивающее фундаментальное отличие в интенциях немецких философов: если мысль Канта направлена на поиск пределов и установление понятийной четкости, то мысль Ницше шагает в беспредельное, намеренно разрушая всякие смысловые опоры. Более подробно обнаруженное отличие раскрывается с учетом деления философии на три дисциплины: познание, этику и эстетику. Несмотря на безусловный антагонизм мыслителей в области познания и морали, в сфере эстетики, а именно, в понимании прекрасного, обнаруживается их идейное согласие.

1 Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. С.24.

В разделе 1.5 «Ницше и современность» на основе ницшеанского анализа современности доказывается следующий тезис: кризис современного человека равноценен кризису духа игры. Прослеживается, как в современном обществе игра утрачивает свои исконные очертания, превращаясь из события подлинной коммуникации в средство манипуляции человеком.

Во втором параграфе «Г.-Г. Гадамер. Интерсубъективная сущность игры» прописывается роль игры в герменевтической философии Гадамера. В разделе 2.1 «Гадамер и Ницше. Игра как событие подлинной коммуникации» выявляется общая для Гадамера и Ницше интенция, состоящая в формировании гуманистического идеала личности. На основе сопоставления антропологических позиций указанных авторов выдвигается тезис: если в творческом проекте Ницше ключевую идею созидания выражает человек оценивающий, то в герменевтической парадигме Гадамера лидирующую роль исполняет человек понимающий. Двойственность гадамеровской интерпретации игры анализируется в контексте его философии, объединяющей онтологию и антропологию в единое целое. Соответственно двум интенциям, наметившимся в творчестве Гадамера, а именно: антропологической и онтологической, - различаются два подхода к игре. В первом случае игра определяется как саморепрезентация, во втором — как форма личностной коммуникации, реализуемой в опыте искусства.

В разделе 2.2 «Значение игры в философской герменевтике Гадамера» раскрывается специфика герменевтики современного немецкого философа в ее отличии от классических герменевтических проектов. Проводится анализ гадамеровского понятия понимания с целью продемонстрировать семантические связи между пониманием и игрой. Близость феноменов игры и понимания, основанная на их коммуникативном действии, позволяет Гадамеру рассматривать игру не только как эстетическое понятие, но и как герменевтическое событие.

В разделе 2.3 «Игра как саморепрезснтация» осуществляется герменевтический разбор гадамеровского определения игры как

саморепрезентации, по итогам которого формулируется тезис: исследование игры в качестве онтологического феномена открывает как новые грани игрового действа, так и новые противоречия, связанные с иным статусом игры. Онтологическое измерение игры раскрывается в контексте внутренней упорядоченности игры, не зависящей от «субъективной рефлексии играющего». Обсуждение полемики между Гадамером и Финком по вопросу о том, обладают ли игры в природе первостепенной значимостью перед играми человека, инициирует проблему создания нового антропологического учения.

В разделе 2.4 «Игра, символ и праздник как антропологические основания искусства» фиксируется смещение акцентов в антропологии Гадамера с вопроса о том, что есть человек, на вопрос о том, «как он есть». Обосновывается диалогический характер гадамеровской антропологии, выражающийся в утверждении взаимопонимания в качестве отличительного способа бытия человека. Подробно анализируется объединяющая роль игры, символа и праздника как антропологических оснований искусства.

В разделе 2.5 «Диалогическая природа игры. Близость феноменов игры и понимания» обосновывается интерсубъективный характер игры и понимания. Осуществляется анализ гадамеровского понятия интерпретации как создания новых смысловых полей. Подготавливается переход к рассмотрению языковых игр Витгенштейна через артикуляцию гадамеровских размышлений о диалогической природе языка.

В третьем параграфе «Витгенштейн Л. Языковая проекция игры» разбирается концепция языковых игр Людвига Вигенштейна. В разделе 3.1 «Причины обращения Витгенштейна к языковой игре» исследуется вопрос, почему австрийский логик обращается к изучению феномена игры и почему это обращение происходит в поздний период, после написания «Логико-философского трактата». Отмечается изменение семантического поля игры в философии Витгенштейна: теперь сущность игры выводится не из феномена искусства, а из феномена языка. Выявляется специфика позиции

Витгенштейна как в сравнении с Ницше и Гадамером, так и в сопоставлении с Кантом. Раскрывается идейная общность между немецким классиком и основателем теории обыденного языка через утверждение нравственной глубины их философии, а также стремления установить границы мышлению.

В разделе 3.2 «Игра - понятие с расплывчатыми границами» фиксируется сложность логически строгого определения языковой игры, что обусловлено как амбивалентной природой изучаемого феномена, так и отнесенностью игры к прафеноменам. В результате исследования роли языка и игры в философии Витгенштейна артикулируется следующее определение языковой игры: языковая игра - это особая форма речевой коммуникации, основанная на правилах, но не скованная ими.

В разделе 3.3 «Язык - «логический каркас» или «лабиринт путей»?» через две линии понимания языка, четко определившиеся в творчестве австрийского философа, исследуется эволюция философского мышления Витгенштейна. Согласно взглядам раннего Витгенштейна, изложенным в его «Логико-философском трактате», язык способен отразить картину реальности таким образом, что для каждого слова можно указать соответствующий его семантике фрагмент реальности. В «Философских исследованиях» на смену идее о существовании одного-единственного языка - языка науки - приходит представление о том, что язык состоит из множества различных, взаимодействующих между собой языковых игр со своими собственными грамматиками или правилами употребления.

В разделе 3.4 «Языковая игра как форма жизни» на основе сравнительного изучения ранних и поздних работ Витгенштейна выявляется следующая особенность: для позднего периода творчества австрийского мыслителя характерно трансцендентное определение языка, возводящее язык к целому иного порядка - к целому жизни. На основе герменевтического анализа выражения «форма жизни» вскрывается его внутренняя антагонистичность, позволяющая поставить это определение в один ряд с известными представлениями о «свободной закономерности» и

«целесообразности без цели» в философии Канта. Анализируется стилистика поздних работ Витгенштейна, обнажающая ключевую интенцию автора -описать игру, используя язык самой жизни. Обозначается перспектива сравнительного исследования концепции языковых игр Витгенштейна и теории речевых жанров М.Бахтина.

В разделе 3.5 «Проблема статуса философии» выделяется ключевой вопрос творчества Витгенштейна, позволяющий связать «пейзажные наброски» мыслителя в единое целое, - вопрос о смысле и предназначении философии. Проблема выяснения статуса философии, ее положения среди других наук является стержневой в творчестве Витгенштейна, объединяя его ранние и поздние работы.

В третьей главе «Игра по ту сторону эстетического. Трансигра или отсутствие субъекта игры» исследуются тексты Лиотара, Делеза, Деррида, Бодрийяра, Хейзинги. В первом параграфе «Делез Ж. Понятие «идеальной игры»» выявляются характерные черты постнеклассической парадигмы на примере философии Делеза. С целью проиллюстрировать смену философских акцентов с понятия единства на понятие множества подробно анализируются определения философии как «логики множеств» и «искусства поверхностей». Осуществляется интерпретация семантической роли понятия «чистый» в философии Делеза, позволяющая выявить стремление философа-постмодерниста подчеркнуть свою обособленность от предшествующей мыслительной традиции. Обнаруживаются связи между концепцией языковых игр Витгенштейна и идеями современных философов: в частности, обращается внимание на работу Лиотара «Состояние постмодерна», в которой языковая игра возводится в ранг общего исследовательского метода. Раскрывается своеобразие делезовского концепта «идеальной игры», характеризующейся отсутствием правил и равноправием возможностей. «Идеальная игра» подразумевает не столько игру совершенную, сколько нереальную, и в этом еще раз сказывается приверженность постмодернистов

к изучению мира видимостей в противовес классической ориентации на мир сущностей.

Во втором параграфе «Ж.Бодрийяр. Игровая Вселенная» тексты Бодрийяра исследуются через призму вопроса о том, знаменует ли наша культура триумф игры как целостного раскрытия личности или же мы являемся свидетелями смерти игры, растворившейся во всеобщей категории игрового. Отталкиваясь от тезиса французского мыслителя об «игровой редукции личности» проводится терминологическое разграничение понятия игры и понятия игрового. Анализируется, насколько правомерно определение игры как манипуляции, с одной стороны, и как «симуляции отсутствующей взаимности», с другой. Фиксируется выход игры за пределы эстетики и растворение игры в безликой категории игрового.

В третьем параграфе «Роль игры в современной культуре» исследуется состояние духа современного homo ludens. Ставится вопрос о том, насколько культура, в которой мы живем, развивается в формах игры. С опорой на тексты Хейзинги обсуждается, какие изменения претерпели игры в процессе своей эволюции и что же сохранила современная игра от своего исконного смысла. Угасание духа игры интерпретируется в антропологическом и социальном контексте. Делается вывод о том, что исцеление современной культуры от обнищания ценностей глубоко взаимосвязано с возрождением духа игры.

В Заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования историко-философских концепций игры.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Статьи, опубликованные в периодических и продолжающихся изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Языковая игра как форма жизни в произведениях Витгенштейна // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена. № 119. СПб., 2009. С.171-175.

Статьи в научных изданиях'.

2. Поэзия как игра // Искусственный интеллект: философия, методология, инновации: Материалы второй международной молодежной конференции. СПб., 2007. С.262-264.

3. Игра, символ и праздник как антропологические основания искусства // Человек в мире физической культуры и спорта. Сборник научных трудов. СПб., 2008. С. 18-23.

4. Язык - «логический каркас» или «лабиринт путей»? // Научная сессия Государственного университета аэрокосмического приборостроения: Сб.докл.: В 3 ч. Ч. III. Гуманитарные науки. СПб., 2008. С. 49-50.

5. Роль игры в современной культуре // Научная сессия Государственного университета аэрокосмического приборостроения. Часть III. Гуманитарные науки. Сб.докладов 6-10 апреля 2009 г. СПб., 2009. С.41-42.

6. Игровая Вселенная // Человек. Коммуникация. Культура. М., «Летний сад», 2009. С.339-345.

Подписано в печать 29.06.2010 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ № 1681.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Королькова, Анна Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ИГРА В ГРАНИЦАХ ЭСТЕТИКИ. СУБЪЕКТ КАК СРЕДОТОЧИЕ ИГРЫ.

§1. И.Кант. Игра способностей

1.1. Место «Критики способности суждения» в философии И.Канта.

1.2. Субъект как средоточие способностей.

1.3. В поисках определения игры.

1.4. Игра познавательных способностей в аналитике прекрасного.

1.5. Игра познавательных способностей в аналитике возвышенного.

1.6. Сравнение прекрасного и возвышенного через понятие игры.

1.7. Игра аффектов.

1.8. Игра как творческое начало всех видов искусств.

§2. Ф.Шиллер. Игра как способ эстетического воспитания личности.

2.1. Роль игры в философии Ф.Шиллера.

2.2. Ценность игры в оценке Канта и Шиллера.

2.3. Искусство как царство игры и эстетической видимости.

ГЛАВА II. ПЕРЕХОД ИГРЫ ЗА ГРАНИЦЫ ЭСТЕТИКИ. ИНТЕРСУБЪЕКТИВНАЯ СУЩНОСТЬ ИГРЫ.

§1. Ф.Ницше. Игра как первоисток творчества в философии Ницше.

1.1. «Переоценка ценностей» в неклассической философии.

1.2.Игра как символ высшей ступени духа.

1.3.Игра как первоисток творчества в философии Ницше.

1.4. Ницше и Кант.

1.5. Ницше и современность.

§2. Г.Гадамер. Интерсубъективная сущность игры.

2.1. Гадамер и Ницше. Игра как событие подлинной коммуникации.

2.2.3начение игры в философской герменевтике Гадамера.

2.3.Игра как саморепрезентация.

2.4. Игра, символ и праздник как антропологические основания искусства

2.5. Диалогическая природа игры. Близость феноменов игры и понимания

§3Л.Витгенштейн. Языковая проекция игры.

3.1. Причины обращения Витгенштейна к языковой игре.

3.2. Игра — «понятие с расплывчатыми границами».

3.3. Язык - «логический каркас» или «лабиринт путей»?.

3.4. Языковая игра как форма жизни.

3.5. Проблема статуса философии.

ГЛАВА III. ИГРА ПО ТУ СТОРОНУ ЭСТЕТИЧЕСКОГО. ТРАНСИГРА ИЛИ ОТСУТСТВИЕ СУБЪЕКТА ИГРЫ.

§1. Понятие «идеальной игры» в философии Ж.Делеза.

§2. Ж.Бодрийяр. Игровая Вселенная.

§3. Роль игры в современной культуре.

Введение диссертации2010 год, автореферат по философии, Королькова, Анна Александровна

Тема игра затрагивается уже в античной натурфилософии, однако не составляет предмета специального изучения для древнегреческих мыслителей. В связи с тем, что философия античности оказывается за рамками данного исследования, осветим вкратце предысторию вопроса. Среди афоризмов Гераклита мы встречаем следующий: «Век - дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле!»1. Исходя из этого изречения, можно истолковать игру как метафору случайности или же становления, причем игра раскрывается Гераклитом в онтологическом ключе. Бытийный статус игры характерен для всей греческой мысли, которая, по словам Хейзинги, сама еще «не высвободилась из игровой сферы». Однако если Гераклит усматривает смысловое ядро игры в становлении, то Платон, в отличие от своего предшественника, выводит на первый план священный характер игры.

Человек, по выражению Платона, представляет «какую-то выдуманную игрушку бога» и именно в этом заключено его назначение: «Надо жить играя. Что ж это за игра? Жертвоприношения, песни, пляски. чтобы, играя, снискать милость богов и прожить согласно свойствам своей природы; ведь люди в большей своей части куклы и лишь немного причастны истине»2. Из этой цитаты явствует, что изначально игра зарождается в сфере сакрального и связывается, в первую очередь, со священнодействием. Античный философ обращает внимание на то, что посвящение в таинства корибантов сопровождается хороводными плясками и играми'. В приведенном выше фрагменте Платон высказывает очень важную идею о том, что игра причастна к истине через момент свободы и лишь в игре человек обретает гармонию с самим собой. Эта мысль Платона

1 Гераклит // Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. С.250

2 Платон. Законы // Платон. Диалоги. Книга вторая. М., 2008. С.967 (803 с-е)

3 Платон. Евтидем // Платон. Диалоги. М., 1986. С. 120 особенно актуальна для современного человека: «В игре восстанавливается целостная природа человека, не принятая или извращенная обществом»1.

Завершая экскурс в античность, следует отметить, что одновременно с онтологическим пониманием игры в философии зарождался особый род игр - софистический. Противопоставляя софистику, как искусство видимостей, философии с ее направленностью на постижение сущности, Платон называет софистику забавой, «игрой познания» . Оценка деятельности софистов, «повергшей в смущение всю Грецию», довольно не однозначна: «торговцы знаниями», «учителя ложной мудрости», как их называл Платон,

3 о реабилитируются» в трудах Хейзинги и Б.Кассен . В игровой форме софисты затрагивали фундаментальные вопросы истины и лжи, бытия и небытия, смерти и бессмертия. Мы полагаем, что современную ситуацию в философии можно охарактеризовать как частичную реминисценцию софистики, и в этом ключе было бы интересно сопоставить софистические игры с языковыми играми постмодернистов. Однако мы в данной диссертации установили временные пределы нашему исследовательскому интересу, ограничившись анализом философских концепций игры мыслителей ХУШ-ХХ веков. Выбор этого временного отрезка обусловлен еще и тем, что только в трудах Канта игра впервые подвергается концептуальному оформлению, приобретая» статус философского понятия4.

Актуальность темы исследования. Современная культура отличается стремительно возрастающим интересом к игре, что подтверждается обилием разнообразной литературы по этой теме: культурологической, социологической, психологической, лингвистической, философской. Запреты, ранее налагаемые на игровые элементы жизни, теперь сняты, и человеку предоставлены неограниченные возможности для реализации собственной творческой активности. Однако вслед за нидерландским

1 Этитейн М. Постмодерн в русской литературе. С.305

2 Платон Евтидем II Платон. Диалоги. М., 1986. С.120-121

См. подробнее: Кассен Б. Эффект софистики. М — СПб., 2000

4 См подробнее: Бычков В. Игра // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века М., 2003. С.188-192 мыслителем Й.Хейзингой зададимся вопросом: насколько культура, в которой мы живем, развивается в формах игры? В какой мере игровой дух владеет человеком, переживающим культуру? В эссе «После оргии» французский философ и социолог Жан Бодрийяр пишет о том, что сегодня игра окончена. Игра как вызов и напряжение, как «дуально-дуэльные отношения» действительно окончена. Современным проявлениям игровой модальности недостает существенных признаков подлинной игры: «Современная культура едва ли еще «играется»; там же, где кажется, что она играет, игра эта фальшива»1. Наша культура пребывает в состоянии «духа незрелого юнца» и не способна адекватным образом реализовать игровой импульс человека, осуществить стремление ввысь. Мы сталкиваемся с явлениями, обладающими лишь видимостью игрового качества.

Игра больше не отвечает задаче целостного раскрытия сил и способностей человека, превратившись в форму манипуляции и симуляции. Так, в работе «Общество потребления» Жан Бодрийяр отмечает, что именно игровая деятельность все более управляет нашими отношениями к вещам, к людям и к культуре в целом. В данном Бодрийяром портрете современности игра выступает синонимом манипуляции, с одной стороны, и симуляции, - с другой. По мнению французского философа, социальная игра в человеческие отношения представляет собой гигантскую модель «симуляции отсутствующей взаимности».

Согласно Бодрийяру, мы живем в ритме вещей и все рассматриваем как объекты потребления, включая человеческие отношения. Не исключением оказалась и игра, которая редуцировалась к средству возбуждения воли. Игра превратилась в игровую зависимость, утратив свое исконное назначение — возвращать человека к его целостной природе. Мы убеждены в том, что исцеление современной культуры от обнищания ценностей глубоко взаимосвязано с возрождением духа игры. А для того, чтобы человек мог

1 Хейзинга Й Homo Ludens II Хейзинга Й Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. С 328 адекватно реализовать свой игровой импульс, он должен отличать подлинную игру от иллюзии игрового.

Степень разработанности темы. Несмотря на очевидную заинтересованность мыслителей в феномене игры, ситуация с разработанностью этой темы в философии двойственна. С одной стороны, литература по игре, особенно в двадцатом веке, весьма объемна и многообразна, с другой же стороны, ощущается нехватка в глубоком, историко-философском изучении этого сложного понятия. В'подтверждение нашего тезиса приведем слова немецкого философа XX века Э.Финка о необходимости философского анализа феномена игры: «Философская антропология обязана выйти за пределы эмпирического понимания игры и прежде всего разработать концепцию принципиальной структуры, бытийного строя и имманентного бытийного понимания игры»1. Примечательно, что еще Г.В.Лейбниц указывал на недостаточную освещенность проблемы игры в истории мысли, отмечая при этом необычайную важность в серьезном исследовании этой темы: «Было бы желательно, чтобы какой-нибудь сведущий человек рассмотрел с математической и физической точек зрения различные игры. Ни в чем другом ум человеческий не раскрывается с таким блеском, как в играх»". Со времен Лейбница историко-философская разработанность игры все еще остается недостаточной, и данное исследование нацелено на восстановление этой «игровой лакуны» в современном интеллектуальном пространстве.

В процессе работы над диссертацией были подробно изучены концепции игры И.Канта, Ф.Шиллера, Ф.Ницше, Г.-Г.Гадамера, Л.Витгенштейна, Й.Хейзинги, Ж.Делеза, Ж.Бодрийяра. В анализе философских трудов указанных мыслителей существенную помощь в определении места игры оказали критические исследования философов XX века.

1 Финк Э. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С.370

1 Лейбниц Г. Переписка с Николаем Ремоном IIЛейбниц Г Соч. в 4 т.: Т.1. М., 1982. С 539

В теоретическом осмыслении Канта мы использовали как классические работы В.Виндельбанда, Ж.Делеза, Э.Кассирера, М.Хайдеггера, так и работы современных исследователей - А.Гулыги, Ю.Перова, К.Сергеева, Я.Слинина, Т.Торубаровой. В изучении эстетики Шиллера для нас имели наибольшее значение труды В.Асмуса, М.Хайдеггера, В.Шестакова. В понимании философствования Ницше - работы Ж.Батая, Ж.Бодрийяра, Ж.Делеза, К.Левита, М.Хайдеггера, КЛсперса, И.Евлампиева, Б.Маркова. В анализе герменевтической философии Гадамера — работы Э.Финка, Б.Бессонова, Х.Гафарова, О.Коваль, В.Малахова. В исследовании творчества Витгенштейна - работы Д.Айдиноу, У.Бартли, Г.Бергмана, Г.Вригта, Н.Малкольма, Ф.Паскаль, Дж.Остина, Д.Эмондса, В.Бибихина, М.Козловой, В.Руднева, З.Сокулера. В интерпретации постмодерна — работы Поль де Мана, Н.Автономовой, В.Бычкова, А.Грицанова, Е.Гурко, В.Малахова, Н.Маньковской, С.Махлиной, М.Можейко, Е.Соколова, Л.Соколовой, М.Рыклина, М.Эпштейна. В вопросе о классическом и неклассическом-типах рациональности следует выделить труды М.Мамардашвили.

Предмет исследования - процесс трансформации европейской философии из классической в неклассическую форму. Объект исследования — понятие игры как важнейшая тема, в которой отразилась указанная трансформация европейской философии.

Цель исследования состоит в сравнительном изучении феномена игры в классической и неклассической философии. Ключевой вопрос, задающий вектор нашему исследованию, звучит так: почему феномен игры, представляющий для классической философии нечто самоочевидное и по этой причине не требующее отдельного изучения, в неклассической философии выходит на первый план?

В соответствии с целью ставятся следующие задачи:

1) рассмотреть изменения семантического поля игры в контексте историко-философского развития, раскрыв взаимосвязь между сменой философских парадигм и эволюцией, в осмыслении игры;

2) обосновать различия между подлинной игрой, направленной на целостное раскрытие способностей человека, и псевдоигрой, искусно маскирующей процессы социальной манипуляции человеком;

3) проследить, как игра, зарождаясь в недрах классической философии, в границах эстетики, постепенно освобождается от эстетических уз и выходит за пределы эстетики в пространство языка, превращаясь из объекта исследования в стиль философского письма;

4) расставить следующие смысловые акценты в историко-философской интерпретации субъекта игры: субъект как средоточие игры в классической философии — интерсубъективная сущность игры в неклассической философии - трансигра или отсутствие субъекта игры в постнеклассической философии.

Теоретическая и методологическая основа исследования. В исследовании использовались следующие методы: историко-философский, проблемный, компаративный, герменевтический.

Научная новизна. Логика диссертационного исследования позволяет выявить параллелизм в понимании сущности игры и судьбы философии. Структура работы такова, что каждой из трех глав, по-разному интерпретирующей сущность игры, соответствует определенная парадигма философского мышления: классическая, неклассическая и постнеклассическая. Эволюция в историко-философском понимании игры анализируется через две категории: категорию эстетики и категорию субъекта. В работе отстаивается своеобразие взглядов Шиллера на природу игры по отношению^ к идеям его предшественника — Канта. Оригинален подход к изложению- ницшеанских взглядов: не через идею вечного возвращения, воли к власти, нигилизма, а через призму игры как символа высшей ступени развития духа. Анализируются тексты немецкого-философа Финка и отечественного мыслителя Эпштейна.

Положения, выносимые на защиту. 1) На основе сравнительного анализа трех Критик Канта выдвигается тезис о том, что игра осуществляет связь между царством природы и свободы внутри человека. Игра раскрывает механизм творческой активности человека, обнаруживая в созидательной деятельности призвание человека. Доказывается тезис о том, что виды игры у Канта соответствуют силам души: познавательным способностям соответствуют игра воображения и рассудка в случае созерцания прекрасного и игра воображения и разума в феномене возвышенного, а способности желания - игра аффектов. Игра объединяет способности души в единое целое, решая кантовскую задачу по построению завершенной системы сил души.

2) Сравнительный анализ концепций игры Канта и Шиллера позволяет выявить новые аспекты-в понимании игры в философии Шиллера. Если Кант рассматривает человека на уровне трансцендентальных способностей: познавательной, чувства удовольствия и неудовольствия, способности желания, — то Шиллера интересует человек как целое, .причем его эмпирические проявления — более, нежели трансцендентальные. Кант понимает под игрой оживление сил души для неопределенной, но согласованной деятельности, Шиллер же расширяет значение игры до особого рода эстетической активности, в которой человек свободен как от физического, так и от морального принуждения, и становится творцом эстетической видимости. В отличие от своего предшественника, Шиллер отстаивает идею о том, что именно в игре, а не в закономерном деле, человек наиболее полно реализует свое назначение.

3) В философии Ницше игра раскрывается как метафора высшей ступени развития,духа. В творчестве Ницше игра связывается с созиданием новых ценностей, что позволяет говорить о переходе игры за границы эстетики. Осуществляется сравнительный анализ Ницше и Канта, в результате которого артикулируются различия классического и неклассического типов рациональности. В качестве характерной особенности новой парадигмы мысли подчеркивается переступание границ, выразившееся в не допустимом для Канта смещении игры в область морали. Наряду с очевидным антагонизмом между двумя мыслителями в рассуждениях о морали, доказывается их идейное родство в сфере эстетики, в частности, в понимании красоты.

4) Исследование роли игры в герменевтическом проекте Гадамера обнаружило двойственность концепции немецкого философа, обусловленную спецификой его мышления: онтология Гадамера антропологична, а антропология — онтологична. С одной стороны, Гадамер делает акцент на онтологическом статусе игры, подчеркивая тезис о том, что субъектом игры является сама игра. С другой же стороны, представитель современной философской герменевтики раскрывает игру как возможность реализовать подлинную коммуникацию, и в этом ключе игра выступает коммуникативным действием, исполняя роль объединяющего начала на разных уровнях.

5) Обосновывается изменение семантического поля игры в философии Витгенштейна: теперь сущность игры выводится не из феномена искусства, а из феномена языка. Выявляются две линии понимания языка Витгенштейном: «язык как логический каркас» и «язык как лабиринт путей». Определение Витгенштейном языковой игры как формы жизни трактуется как утверждение антиномичной природы игры, равно как и свидетельство обращения неклассической философии к новым понятиям, в частности, к понятию жизни.

6) На основе текстов Лиотара, Деррида, Делеза, Бодрийяра, Хейзинги доказывается тезис о смерти игры в современной культуре и о превращении самой культуры в мир знаков и псевдообъектов. Угасание духа игры обосновывается следующими причинами: предельная рационализация труда, снятие запретов в культуре, усиление структур, манипулирующих человеком, утрата власти символического и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Тема игры в классической и неклассической философии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Среди всех разбираемых в диссертации авторов нам наиболее близок Шиллер с его представлением об игре как о целостном раскрытии способностей человека. Примечательно, что Хайдеггер отмечает Шиллера в качестве единственного философа, которому удалось понять новаторство эстетических идей Канта: «Только Шиллер сумел уловить существенное в учении Канта о прекрасном и искусстве, но и его представление было отодвинуто на второй план эстетическими учениями XIX века»1. Согласно Шиллеру, игра представляет собой особую активность, в которой человек свободен как от физического, так и от морального принуждения, и становится творцом эстетической реальности. В игре человек обретает гармонию с самим собой: «человек, играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком тогда, когда играет»2. Мы разделяем этот тезис Шиллера, присоединяясь к авторам антропологических концепций игры, включая Финка. Мы согласны с Финком в том, что ни животное, ни бог играть не могут: «Человек как человек играет о и лишь он один, один среди всех существ» . «Наиболее способен к игре, очевидно, человек — самое срединное из всех существ»4. Антропологическая интенция наших рассуждений оказала влияние и на выбор ключевого определения игры как оживления сил души для неопределенной, но согласованной деятельности.

На наш взгляд, игры животных можно квалифицировать как протоигру, а к высшим выражениям игры — отнести художественное творчество. Наряду с термином протоигра мы вводим новый термин трансигра для обозначения игрового состояния современной культуры.

1 Хайдеггер М. Ницше. Том I. СПб., 2006. С. 109

2 Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. С.302

3 ФинкЭ. Основные феномены человеческого бытия. С.369

4 Этитейн М. Постмодерн в русской литературе. С.324

Современные модусы игровой активности, основанные на манипуляции и симуляции, мы определяем как лжеигру или псевдоигру.

В ходе исследования феномена игры в классической и неклассической1 философии были сделаны следующие выводы:

В философии Канта игра осуществляет связь между царством природы и свободы внутри человека. Игра раскрывает механизм творческой активности человека, обнаруживая в созидательной деятельности призвание человека. Доказывается тезис о том, что видам игры у Канта соответствуют силы души: познавательным способностям соответствуют игра воображения и рассудка в случае созерцания прекрасного и игра воображения и разума в феномене: возвышенного, а способности желания - игра: аффектов.1 Игра объединяет способности души в единое целое, решая кантовскую задачу по построению завершенной системы сил души.

Шиллер в» сравнении с Кантом расширяет значение игры до особого рода эстетической активности,: в которой человек свободен' как от физического, так и от морального принуждения, и становится творцом эстетической видимости. В отличие от своего предшественника, Шиллер отстаивает идею о том, что именно в игре, а не в закономерном деле, человек наиболее полно реализует свое назначение.

В произведениях Ницше игра раскрывается: как метафора высшей ступени развития духа. В творчестве Ницше игра связывается; с созиданием новых ценностей., что позволяет говорить о переходе игры за: границы эстетики. В результате сравнительного анализа, Ницше и Канта фиксируется не допустимое для Канта смещение игры в область морали у Ницше. Наряду с очевидным антагонизмом между двумя мыслителями в рассуждениях о морали, доказывается их идейное родство в сфере эстетики, в частности, в понимании красоты.

Исследование роли игры в герменевтическом проекте Гадамера обнаружило двойственность концепции немецкого философа. С одной стороны, Гадамер'делает акцент на онтологическом статусе игры, утверждая в качестве субъекта, игры саму игру. С другой же стороны, представитель современной философской герменевтики раскрывает игру как возможность реализовать подлинную коммуникацию через опыт искусства.

Эволюция в философском мышлении Витгенштейна интерпретируется через две линии понимания языка: «язык как логический каркас» и «язык,как лабиринт путей». Определение Витгенштейном языковой игры как, формы жизни интерпретируется как утверждение антиномичной природы игры, равно как и» свидетельство; обращения неклассической философии к новым понятиям, в частности, к понятию жизни.

На, основе, текстов .Лиотара, Деррида, Делеза, Бодрийяра, Хейзинги доказывается, тезис о смерти; игры в современной; культуре и о превращении самой культуры в мир знаков и псевдообъектов. Угасание духа игры обосновывается следующими .причинами: предельная рационализация труда, снятие запретов;в культуре, усиление структур, манипулирующих человеком, утрата власти символического и др.

В качестве перспектив для дальнейшей разработки игры следует указать возможность включения; античной^ философии в; данное исследование: В ¡частности, интересно сопоставить, софистические игры и языковые игры постмодернистов. Не менее перспективным! представляется, сравнение шиллеровского понятия видимости с современным понятием симулякра.

В двадцатом; веке появляется возможность изучить еще один срез игры: социальный! Игра поистине стала; формой жизни, и если в средневековье народ искал спасения от серьезности жизни в карнавалах, которые длились-три месяца в году, то в современном обществе досуга и развлечений у человека нет потребности в каком-либо карнавале, ибо, он и так продолжается двенадцать месяцев в году. Чего действительно не хватает человеку сейчас, так это серьезности и способности к созерцанию, когда явления не просто проскальзывают мимо, а глубоко задевают, требуя интеллектуально-эмоционального ответа на произошедшее событие.

Список научной литературыКоролькова, Анна Александровна, диссертация по теме "История философии"

1. Августин А. Исповедь // Августин Аврелий. Исповедь: Абеляр П. История моих бедствий. М., 1992. С.7 - 222

2. Аверинцев С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин: pro et contra. Личность и творчество М.М.Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли. Том I. СПб., 2001. С.468-483

3. Автономова Н. Открытая структура: Якобсон — Бахтин — Лотман — Гаспаров. М., 2009. 503 с.

4. Актуальность Канта: Сб. статей / Отв.ред. Д.Н.Разеев. СПб., 2005. -334 с.

5. Апинян Т.А. Игра в пространстве серьезного. Игра, миф, ритуал, сон, искусство и другие. СПб., 2003.- 400 с.

6. Асмус В. Шиллер как философ и эстетик // Шиллер Ф. Собр.соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.665-725

7. Баршли У. Витгенштейн // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 139-273

8. Батай Ж. О Ницше. М., 2010.-336 с.

9. Бахтин М. Искусство и ответственность И Бахтин М.Собр. соч. в 7 т. Т.1: Философская эстетика 1920-х годов. М., 2003. С.5-6

10. Ю.Бахтин М. К философии поступка И Бахтин М. Собр. соч. в 7 т. Т.1:

11. Философская эстетика 1920-х годов. М., 2003. С.7-68 11.Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М. ПСС. В 7 т.

12. Т. 6. М., 2002. С.5-300 12.Бахтин М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. Собр. соч. в 7 т.

13. Бергсон А. Творческая эволюция // Бергсон А. Творческая эволюция.

14. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С.5-43 \8.Бибнхин В.В. Витгенштейн: смена аспекта. М., 2005. — 576 с.

15. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2006. 269 с.

16. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2006. 258 с. 21 .Бодрийяр Ж. Соблазн. М., 2000. - 319 с.

17. Бонецкая Н. Бахтин // Культурология. Энциклопедия. В 2-х т. Том 1. М., 2007. С.158-161

18. Борее Ю. Игра // Борее Ю. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов. М:, 2003. С. 139

19. Быстрое В. Жиль Делез: человек с пятью лицами // Делез Ж. Переговоры. СПб., 2004. С.5-11

20. Бычков В., Бычков О. Игра // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. С. 188-192

21. Бычков В., Бычков О. Прекрасное // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. С.363-371

22. Бычков В.' Русская теургическая эстетика. М., 2007. 743 с.2%.Бычков В. Эстетика неклассическая // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. С.540-543

23. Бычков В. Эстетическая аура бытия. Современная эстетика как наука и философия искусства. М., 2010. 784 с.

24. Виндельбанд В. От Канта до Ницше. М., 1998. 496 с.31 .Витгенштейн Л. Голубая книга // Витгетитейн Л. Избранные работы. М., 2005. С. 342-416

25. Витгенштейн Л. Коричневая книга // Витгенштейн Л. Избранныеработы. М., 2005. С.229-338 33 .Витгенштейн Л. Культура и ценность // Витгенштейн Л.

26. Философские работы. Часть I. М., 1994. С. 407-493 Ъ А.Витгенштейн Л. Лекции: Кембридж 1930-1932. По записям Дж. Кинга и Д. Ли // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 273-310

27. Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философскиеработы. Часть I. М., 1994. С. 321-407 Ъв.Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л.

28. Философские работы. Часть I. М., 1994. С. 75-321 37 .Витгенштейн Л. Тга^айяБ ^юо-рЫ1о8орЫсиз (с параллельными комментариями В.Руднева) // Витгенштейн Л. Избранные работы. М., 2005. С. 14-221

29. ЪЪ.Вригт Г. Людвиг Витгенштейн: Биографический очерк // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 9-31

30. Гадамер Г.-Г Актуальность прекрасного. М., 1991. 367 с.

31. Гадамер Г.-Г. Диалектическая этика Платона (феноменологическая игтерпретацияч<Филеба»). СПб., 2000. 256 с.

32. Гадамер Г -Г. Истина и метод. М., 1988. 704 с.

33. А2.Гадамер Г.-Г. Пути Хайдеггера: исследования позднего творчества.

34. Минск, 2007. 240 с. АЪ.Гадамер Г.-Г. Русские в Германии (Беседа с Малаховым) // Логос: фслит. журнал. №1 (3) 1992. С.228-231 АА.Гаджикурбанов А'Софисты // Культурология. Энциклопедия. В 2-х т.

35. Том 2. М., 2007. С.532-537 А5.Гайденко 77.77. Трагедия эстетизма. О миросозерцании Серена

36. Кьеркегора. ЛКИ, 2007. 248с. Аб.Гафаров Х.С. Философская герменевтика Г.-Г. Гадамера: становление и развитие. Дис. . д-ра филос. наук. СПб., 2003. - 307 с.

37. М.Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 2-х тт. СПб., 2001. 622 с.

38. Гераклит // Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. -С. 176-257

39. Гессе Г. Игра в бисер. М., 2008. 539 с.

40. Григорьева Н. Эволюция антропологических идей в европейской культуре второй половины 1920-1940-х гг. (Россия, Германия, Франция): Монография. СПб., 2008. 344 с.51 .Грицанов А. Жиль Делез. Минск, 2008. 320 с.

41. Григрнов А. Деррида // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С.208-211

42. ЬЪ.Губин В., Некрасова Е. Философская антропология: Учебное пособиедля вузов. СПб., 2000. 240 с. 54.7Улыга А. Кант. М., 1977. - 304 с.

43. Гулыга А. Немецкая классическая философия. М., 2001. 416 с. 56.Гурко Е. Тексты и интерпретация. Минск, 2001. - 320 с.

44. Делез Ж. Критическая философия Канта: учение о способностях. М., 2000.-351 с.

45. Делез Ж. Логика смысла. М., 1995. 299с.

46. Делез Ж. Лукреций и натурализм // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск, 1998. С.241-252

47. Делез Ж. Марсель Пруст и знаки И Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. Статьи. СПб., 1999. С.25-130

48. Делез Ж. Мистерия Ариадны по Ницше II Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. Статьи. СПб., 1999. С. 175-186

49. Делез Ж. Переговоры. СПб., 2004. 235с.

50. Делез Ж. Платон и симулякр // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск, 1998. С.225-240вА.Делез Ж. По каким критериям узнают структурализм? // Делез Ж.

51. Марсель Пруст и знаки. Статьи. СПб., 1999. С. 133-174 65.Делез Ж. Ницше. СПб., 2001. 184с.

52. Деррида Ж. Как избежать разговора: денегации // Гурко Е. Тексты иинтерпретация. Минск, 2001. С.251-315 61 Деррида Ж. Оставь это имя // Гурко Е. Тексты и интерпретация. Минск, 2001. С.205-250

53. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М. 2000. С.407-427

54. Евлампиев И. Становление европейской неклассической философии во второй половине XIX начале XX века. СПб., 2008. — 248 с.

55. Жбанков М. Игра // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С.293-294

56. Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции VIII- V вв. дон.э. Л., 1986.-208 с. 12.3лотникова Т. Игр теория // Культурология. Энциклопедия. В 2-х т. Т.1. С.707-710

57. Кайуа Р. Игры и люди. Статьи и эссе по социологии культуры. М., 2007

58. А.Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб., 2002. — 471 с.

59. Кант И. Критика практического разума. СПб., 2005. 528 с.

60. Кант И. Критика способности суждения. СПб., 2001. — 512 с. 11.Кант И. Критика чистого разума. СПб., 2003. 478 с. lS-Кант И. Лекции по этике. М., 2005. - 431 с.

61. Кант И. Трактаты. СПб., 1996. 552 с.

62. Кант и кантианцы. Критические очерки одной философской традиции. М., 1978.-360 с.81 .Кант: pro et contra / Сост. А.И.Абрамов, В.А.Жучков, предисл. и коммент. В.А.Жучкова. СПб., 2005. 928 с.

63. Кассен Б. Эффект софистики. М.- СПб., 2000. -239с.

64. ЪЪ.Кассирер Э. Жизнь и учение Канта. СПб., 1997. 447 с.

65. Коваль О. Риторика и диалектика в философии Платона (к столетнему юбилею Г.-Г. Гадамера) // Гадамер Г.-Г. Диалектическая этика Платона (феноменологическая интерпретация «Филеба»). СПб., 2000. С. 5-18

66. Козинцев А. Человек и смех. СПб., 2007. 236 с.

67. Козлова М. Философские искания Л. Витгенштейна // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. М., 1994. С. VII-XIX.

68. Костецкий В. Метафизика игры: от представления к понятию // Философические речи. Часть II. Из Петербурга о культуре (статьи и доклады 2000-2007 гг.). СПб., 2007. С. 149-170

69. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000. С.427-457

70. Культурология. Энциклопедия. В 2-х т. Том 1. М., 2007. — 1329 с.

71. Лактионов А. Историк рассказывающий // Хейзинга И. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М., 2004. С.5-6

72. Левит К. От Гегеля к Ницше. Революционный перелом в мышлении XIX века. СПб., 2002. 672 с.

73. Лейбниц Г. Переписка с Николаем Ремоном // Лейбниг/ Г. Соч. в 4 т.: Т.1.М., 1982. С.529-568

74. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. -607 с.

75. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998. — 160 с.

76. Лозинская Л. Шиллер. М., 1960. 335 с.

77. Малахов В. Постмодернизм // Философия: Учебник. Под ред. Губина В., Сидориной Т. М., 2005. С.814-82897Малахов Bi Философская герменевтика Ганса Георга Гадамера //.

78. Гадамер Г.-F. Актуальность прекрасного. М., 1991. С.324-336 Щ.Малколъм Н. Людвиг Витгенштейн: Воспоминания // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 31-97

79. Малколъм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения «Я знаю» // Философия, логика, язык. М., 1987. С. 234-264

80. Малахов B.C. Воспоминания I/Вопросы философии. 2002. № 9

81. Мамардашвили М. Кантианские вариации. М:, 2002. 320 с.

82. Мамардашвили М. Классический и неклассический идеалы рациональности. М., 2004. -- 240 с.103; Мамардашвили М. Лекции по античной философии. — 320 с.

83. Мамардашвили М; Gознание-и цивилизация. .Тексты и беседы. М.,2004. -272 с. .'.;;•';

84. Манъковская Н. Делез // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003.G Л 50-151

85. Манъковская Н. Постмодернизм, постмодерн // Культурология.: Энциклопедия. В 2-х т. Том 2. М., 2007. С.235-236

86. МанъковскаяН. Симулякр // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. С.409

87. Манъковская Н: Эстетика постмодернизма. СПб., 2000. 347 с.

88. Манъковская Н. Феномен постмодернизма; Художественно-эстетический ракурс. М.-СПб., 2009. 495 с.

89. Марков Б. Человек, государство и Бог в философии Ницше. СПб.,2005.-788 с.

90. Марков Б. Философия: Учеб.пособие. СПб., 2003; 348 с.

91. Махлина С. Семиотика культуры и искусства: Словарь-справочник в двух книгах. Кн.Г. СПб., 2003. — 264 с.

92. Махлина С. Симулякр // Махлина С. Семиотика культуры, и искусства: Словарь-справочник в двух книгах. Кн.Н. СПб., 2004. С. 189190

93. Махлина С. Языковая игра // Махлина С. Семиотика культуры и искусства: Словарь-справочник в двух книгах. Кн.Н. СПб., 2004. С. 273-274

94. Можейко М. Игра истины // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С.295-296

95. Можейко М. Игра структуры // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С.294-295

96. Можейко М. Языковые игры // Новейший философский словарь. Минск, 2001. С.1259-1261

97. Мотрошилова Н. Мыслители России и философия Запада (В.Соловьев. Н.Бердяев. С.Франк. Л.Шестов). М., 2006.-477 с.

98. Мусский И. 100 великих мыслителей. М., 2002. 688 с.

99. Наумов С. Игра как способ представления реальности публичных коммуникаций // Вопросы философии. №6. М., 2008. С.29-42

100. Ницше Ф. Воля к власти. М., 2005. 880с.

101. Huißue Ф. Избранные произведения. М., 1993. 573 с.

102. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: Сочинения. Харьков, 2007. -848с.

103. Huijwe Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист; Ессе homo. Минск, 1997. 544 с.

104. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб., 1993. — 672 с.

105. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. 302 с.

106. Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху Греции // Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. М., 1994. С.192-253

107. Новейший философский словарь: 2-е изд. Минск, 2001. 1280 с.

108. Остин Дж. Избранное. М., 1999. 332 с.

109. Паскаль Ф. Витгенштейн: Личные воспоминания // Философия, логика, язык. М., 1987. С. 97-139

110. Перов Ю.В., Сергеев К.А., Слинин Я.А. Очерки истории классического немецкого идеализма. СПб., 2000. — 672 с.

111. Пигалев А. Игра // Культурология. Энциклопедия. В ,2-х т. Т.1. С.710-718

112. Платон. Евтидем // Платон. Диалоги. М., 1986. С. 113-157

113. Платон. Законы // Платон. Диалоги. Книга вторая. М., 2008. С. 767-1162

114. Платонова Э. Культурология: Учебное пособие для высшей школы. М., 2003. 784 с.

115. Погоняйло А.Г. Философия заводной игрушки или апология механицизма. СПб., 1998. 311 с.

116. Поль де Ман. Слепота и прозрение. Статьи о риторике современной критики. СПб., 2002. — 256 с.

117. РазеевД. Телеология И.Канта. СПб., 2010.-312с.

118. Руднев В. Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни. М., 2002.-256 с.

119. Руднев В.И Витгенштейн как-личность // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 332-349

120. Руднев В. Деконструкция // Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2009. С.95-96

121. Руднев В. Постмодернизм И Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2009. С.310-313

122. Руднев В. Языковая игра // Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2009. С.542-543

123. Рыклш М. Деконструкция и деструкция. Беседы с философами. М., 2002. 270 с.

124. Сокулер З.А. Аналитическая философия // Философия: Учебник. Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. М., 2005. С.680-708

125. Терещенко Н., Шатунова Т. Постмодерн как ситуация философствования. СПб., 2003. — 192 с.

126. Тимофеев А.К И.Кант на рубеже традиционной и нетрадиционной метафизики // Перспективы. метафизики. Классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков: Материалы международной конференции. СПб., 28-29 октября 1997 г.

127. Тоноян Л.Г. Антитеза психологизма-антипсихологизм в учении Канта о понятии. Тезисы. // Тезисы докладов Международного семинара «Логическое кантоведение-4». 22—25 сентября 1997 г. Светлогорск. Калининград, 1997. 3 стр.

128. Торубарова ТВ. О сущности человеческой свободы в немецком классическом идеализме. СПб., 1999. -261 с.

129. Философы двадцатого века. Книга первая. М., 2004. -344 с.

130. Философы двадцатого века. Книга вторая. М., 2004. -383 с.

131. Финк Э. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С.357-402

132. Фуре В. «Симулякры и симуляция» // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С.729-735

133. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики. М., 1997

134. Хайдеггер М. Ницше. Том 1.СП6., 2006. 604 с.

135. Хайдеггер MJ Ницше и пустота. М., 2006. 304 с.

136. Хайдеггер М. Язык. СПб., 1991. 23 с.

137. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 2004. 539 с.

138. Шестаков В. Очерки по истории эстетики. М., 1979

139. Шиллер Ф. Каллий, или О красоте // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.70-115

140. Шиллер Ф. Мысли об употреблении пошлого и низкого в искусстве // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.505-511

141. Шиллер Ф. О возвышенном // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.171-197

142. Шиллер Ф. О грации и достоинстве II Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С. 115-171

143. Шиллер Ф. О современном немецком театре // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.7-15

144. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.251-359

145. Шиллер Ф. Разрозненные размышления о различных эстетических предметах // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С.223-251

146. Шиллер Ф. Театр, рассматриваемый как нравственное учреждение II Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. Статьи по эстетике. М., 1957. С. 15-26

147. Шопенгауэр А. Избранные произведения. Ростов-на-Дону, 1997. -544с.

148. Шопенгауэр А. Собр. соч.: В 5 т. Т.1. Мир как воля и представление. М., 1992.-395 с.

149. Эдмондс Д., Аидиноу Д. Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами. М., 2004. -352 с.

150. Эпштейн М. Игра в жизни и искусстве II Эпгитейн М. Парадоксы новизны. О литературном развитии 19-20 веков. М., 1988. С.276-303

151. Эпштейн М. Постмодерн в русской культуре. М., 2005. — 495 с.

152. Эпштейн М. Философия возможного. СПб., 2001. — 334 с.

153. Ясперс К. Ницше. Введение в понимание его философствования. СПб., 2004. 629 с.

154. The Story of Philosophy from Antiquity to the Present. Konemann, 2000.-121 p.