автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Теология освобождения

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теология освобождения"

На правах рукописи

СУДО Юлия Вадимовна

ТЕОЛОГИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Специальность 09.00.11 — социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

л

На правах рукописи

СУДО Юлия Вадимовна

ТЕОЛОГИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Специальность 09.00.11 —социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Работа выполнена на кафедре философии Новосибирского государственного университета.

Научные руководители:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор философских наук, профессор В. П. Фофанов

кандидат философских наук Т. Г. Кругова

доктор философских наук, главный научный сотрудник ОИФиП СО РАН В. И. Супрун

кандидат философских наук, доцент Г. Н. Миненко

Кемеровская государственная медицинская академия

Защита состоится 17 ноября 2005 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета К 210.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук по специальности 09.00.11 - социальная философия в Кемеровском государственном университете культуры и искусств по адресу: 650029, г. Кемерово, ул. Ворошилова, 17, ауд. 218.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кемеровского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан 15 октября 2005 г.

Ученый секретарь Ле1Лу у

диссертационного совета К 210.006.01 уцмМ^^

кандидат философских наук, доцент Ю. В. Клецов

С— * —

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования определяется тем, что изменчивость христианства в современный период усилилась и сделала его крайне зависимым от социальных процессов (в том числе и в России). Общечеловеческий духовный кризис способствует распространению так называемой «религиозности без веры». В ряде случаев это происходит путем активной трансформации традиционной религиозной системы. В мире все больше экстремистских и националистических группировок обращается к христианству как идеологической основе, при этом они модифицируют доминирующую теологию так, чтобы она оправдывала их методы ведения политической борьбы и поддерживала их лозунги.

Теология освобождения или, иначе, политическая теология, - это модификация христианства, используемая борцами за свободу в качестве идеологии. Фактически, она представляет собой специализированное сознание выделенной социальной группы и имеет целью освобождение членов этой группы от угнетения. Различаются несколько разновидностей теологии освобождения, все они строятся по сходной схеме, которую в последнее время нередко заимствуют русские экстремисты и националисты.

Степень разработанности проблемы. В советский период изучалась в основном латиноамериканская теология освобождения, в связи с чем была распространена узкая трактовка термина «теология освобождения». Под ним часто понималось движение внутри католической церкви, характерное для латиноамериканского региона. Протестантская составляющая движения, как правило, не учитывалась, негритянская теология освобождения рассматривалась обычно лишь попутно, в связи с другими сюжетами, а феминистская теология освобождения как таковая, фактически, не выделялась.

Анализ латиноамериканской теологии освобождения в более ранний период освещен в реферативном сборнике ИНИОН АН СССР «Католическая церковь в социально-политической борьбе в странах Латинской Америки» (1983). Достаточно представительный обзор литературы более позднего периода, когда этой темой занимались такие авторы, как В. П. Андронова. Т. И. Благова, И. Р. Григулевич, Э. В. Деменчонок, Н. А. Ковальский, В. М. Пассика, А. А. Радугин, С. И. Семенов, В. Ф. Титов и др., представлен в работе А. С. Попова «Теология освобождения и марксизм: особенности синтеза» (1992).

Для последующего десятилетия характерно падение интереса к этой теме, и только в последние годы число публикаций на эту тему вновь возрастает.

Среди сегодняшних авторов теологией освобождения в той или иной степени занимаются В. Н. Нечипуренко, И. Н. Полонская,

A. С. Попов, С. И. Самыгин, Л. И. Ситнова и др. В связи с резким ростом тендерных исследований в поле зрения исследователей все чаще стала попадать феминистская теология освобождения, хотя специфика подхода соответствующих авторов приводит к тому, что она освещается далеко не всегда достаточно адекватно.

Научное изучение феномена теологии освобождения представляется актуальным, поскольку при ее создании используется рационалистический метод. Религиозной проблематикой и взаимодействием религии и науки занимались такие отечественные авторы, как С. С. Аванесов, А. В. Васютин, Ю. Н. Вылегжанин, С. В. Девято-ва, О. В. Демченко, С. И. Ковалев, Т. А. Костюкова, Т. Г. Кругова, С. А. Кутолин, О. Н. Ладова, Я. А. Ленцман, С. А. Лохов, Л. А. Маркова, О. О. Никитина, А. И. Осипов, Ю. В. Петров, Г. И. Петрова, Г. Г. Пиков, В. С. Поликарпов, А. Б. Ранович, А. А. Сазоненко, Е. Н. Собольникова и др. Взаимоотношения религии и политики с разных углов зрения рассматривали Л. А. Андреева, А. Л. Дем-чук, Н. И. Пектяшева, В. С. Полосин, В. И. Супрун, С. А. Токарев,

B. П. Тоцкий, И. В. Татаренко, А. К. Уледов, Д. М. Угринович, В. П. Фофанов, К. Шиманьски и др. Подводя итог характеристике степени изученности темы в отечественной литературе, следует отметить, что наименьшее внимание в современном отечественном научном обществознании уделяется концептуально-методологическим проблемам теологии освобождения.

Литература, посвященная теологии освобождения в странах Запада и «третьего мира», чрезвычайно обширна ввиду практической актуальности темы. Назовем лишь некоторых наиболее известных авторов: Л. Бофф, К. Бофф, Э. Дуссель, Г. Кук, П. Э. Сигмунд и др. (по латиноамериканской теологии освобождения); У. Л. Бэнкс, Дж. Коун, К. Э. Линкольн, А. Д. Литфин, С. Б. Муррей, К. Уэст и др. (по негритянской теологии освобождения); Дж. Батлер, В. Моллен-котт, Р. Р. Рютер и др. (по феминистской теологии). Однако эта литература имеет в основном описательный характер (частично по причине того, что многие из этих авторов сами являются теологами указанного направления), а методология создания теологии освобождения

относительно слабо исследована не только в отечественной философии, но также и на Западе.

Ни сами теологи-освободители, ни ведущие западные теологи-систематики не могут объективно оценивать теологию освобождения в связи с отсутствием опоры в ином типе знания, а именно - в научном. Впрочем, даже философы, придерживающиеся научного подхода, избегают резкой критики в адрес «движения против дискриминации», ограничиваясь лишь осторожными комментариями. Неопределенность метода освободительных движений XX века, желавших порвать с прошлыми философскими системами, но нуждавшихся в некоторых элементах этих систем, показана у С. Бенхабиб, Дж. Р. Вашингтона, X. П. Миранды, К Оливер, В. Панненберга, Дж. А. О. Прейса, М. Фуко, П. Д. Янг и др.

Основная проблема состоит в том, что теоретически, концептуально не изучен значимый феномен современной общественной жизни (теология освобождения), который имеет тенденцию к распространению. До сих пор отсутствовало социально-философское понимание того, что такое феномен теологии освобождения. Хотя она обладает чертами теологии и может быть определена именно как теология, очевидно, что это не есть теология в традиционном смысле этого слова (как в христианском, так в научном понимании. Данная диссертационная работа представляет собой первое в России многоаспектное социально-философское исследование теологии освобождения, затрагивающее основные аспекты этого феномена, включая его генезис, метод, содержание и характерные черты, а также социальную роль. Таким образом, проблема состоит в том, что, хотя теология освобождения играет большую роль в современном обществе, она недостаточно изучена и не описана как особая форма духовной жизни. С учетом вышесказанного, представляется целесообразным использовать социально-философский аппарат для всестороннего описания теологии освобождения.

Объектом исследования являются процессы трансформации христианского сознания под влиянием социальной практики.

Предметом исследования является теология освобождения как характерная для современного периода форма трансформации христианства под влиянием освободительных движений и движений против дискриминации.

Цель диссертационной работы - всестороннее рассмотрение феномена теологии освобождения как элемента духовной жизни, установление содержания и социальной функции теологии освобождения.

Поставленная цель определила постановку следующих задач:

- определить место феномена теологии освобождения в структуре общественного сознания;

- проанализировать содержание и характерные черты теологии освобождения;

- выявить и описать основной метод создания теологии освобождения;

- показать, что в ходе создания теологии освобождения имеет место типичный идеологический процесс;

- выявить основные схемы функционирования теологии освобождения.

Теоретико-методологическая основа исследования. Данная работа опирается на такие понятия социальной философии, как «социальные субъекты», «социальная деятельность», «общественные отношения». «общественное сознание», «массовое и специализированное сознание», «религиозное сознание», «картина мира», «социокультурный контекст» и другие понятия.

Системное представление идеологического процесса мы проводим при помощи субъект-субъектной схемы идеологического процесса, предложенной В. П. Фофановым. При создании теологии освобождения субъектом является угнетенная социальная группа; контрсубъектом - доминирующая социальная группа. Сознание субъекта и контрсубъекта делится на специализированное (теология освобождения и церковная догматика) и массовое (обыденное сознание угнетателей и угнетенных). Данный аппарат позволяет применить все признаки идеологического процесса к описанию теологии освобождения, описать конкретные формы теологии освобождения и показать, как она функционирует.

Научная новизна исследования:

1. Для описания метода создания теологии освобождения было предложено новое понятие - «социальное отождествление». Этим термином мы обозначаем процесс, когда образ Иисуса Христа трансформируется так, что Ему придаются внешние черты характерного представителя этой группы, а также приписываются призывы к освобождению именно этой социальной группы от угнетения и эксплуатации, т. е. Иисус Христос отождествляется с характерным представителем угнетенной социальной группы, с носителем ее массового сознания.

2. Обосновано, что теология освобождения есть одна из современных форм трансформации христианской религии (особенно дог-

мата об Иисусе Христе) в системе, где обмирщенная религия способствует социальной несправедливости, и эта форма конструируется для использования в качестве идеологии в борьбе за достижение социальной справедливости.

Положения, выносимые на защиту:

1 При создании теологии освобождения имеет место типичный « идеологический процесс. Важными идейно-теоретическими источ-

никами теологии освобождения являются марксизм, традиционное христианство, теология немецкого антифашистского движения и ' опыт угнетения.

2. Содержание и характерные черты каждой теологии освобождения определяются особенностями и интересами той или иной угнетенной социальной группы. Существует несколько разновидностей теологии освобождения, из которых основными являются три: латиноамериканская, негритянская и феминистская, создаваемые, соответственно, в интересах бедных, негров или женщин.

3. Хотя образ Христа в теологии освобождения можно трактовать как метафору относительно канонического образа Христа, в процессе конструирования идеологии он приобретает онтологические характеристики. С точки зрения христианского богословия, теология освобождения есть крайняя форма модификации христианства, где Богу приписывается свойство радикальной имманентности в ущерб Его трансцендентности. Бог становится настолько имманентным угнетенному человеку, что уже не существует вне социальной группы; более того, каждый представитель угнетенной социальной группы превращается в реальную, онтологически оправданную частицу Образа Божия.

4. Теология освобождения является средством устранения эксплуатации. В глазах угнетенных действия освободителей становятся тождественны действиям Бога, а их слова тождественны словам Иисуса Христа С точки зрения теологии освобождения, тот, кто критикует теологов-освободителей, критикует Самого Господа Бога, а следовательно. заслуживает проклятия.

5. По особенностям выполнения своей социальной функции теология освобождения может быть разделена на два направления -радикальное и реформистское. Первое допускает применение насилия против эксплуататоров, а второе выступает за мирные методы достижения тех же целей. Показано, что с практической точки зрения, несмотря на кажущуюся эффективность первого направления, больших результатов удается достичь второму.

Теоретическая значимость исследования:

Используемый социально-философский аппарат позволяет разобраться в методе создания, структуре и способах функционирования теологии освобождения и показать, что процесс создания теологии освобождения занимает вполне определенное место в структуре общественного сознания и представляет собой формирование специализированного сознания угнетенной социальной группы. Кроме того, изучение содержания и методов теологии освобождения может дать исследователю возможность в явном виде пронаблюдать процессы, имевшие место в христианской мысли на протяжении веков, но не осознаваемые их носителями. Можно использовать выявленный метод для изучения взаимодействия российских политических движений и христианства. Результаты данной диссертационной работы можно использовать для дальнейшего изучения идеологических процессов, христианства и освободительных движений в ряде регионов мира, в том числе в России.

Практическая значимость исследования:

Материал, изложенный здесь, может быть включен в курс социальной философии или преподаваться в качестве спецкурсов «Теология освобождения», «Религия и идеология», «Религия и политика». Положения диссертации, связанные с феминизмом, могут быть включены в программу курса «Современный английский язык» и спецкурсов «Тендерные вопросы и христианство», «Социолингвистика», «Политкоррекгность в современном английском языке» и др.

Апробация работы:

Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в докладах автора на Международных конференциях «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, НГУ, 1996) и «Языки в современном мире» (Москва, МГУ, 2004): на Международном научно-методическом семинаре «Германистика в России. Традиции и перспективы» (Новосибирск, НГУ, 2004); на межвузовских конференциях «Обучение иностранным языкам и межкультурная коммуникация» (Новосибирск, НГУ, 2003), «Английский язык в системе "школа-вуз"» (Новосибирск. НГУ, 2003), «Инновационные технологии в обучении иностранным языкам: региональный аспект» (Новосибирск, СибАГС, 2004).

Автор осуществил перевод книг «Христос и общество» Р. Нибура и «Учение и жизнь ранней Церкви» С. Холла, сопроводив каждую постраничным комментарием и вступительной статьей.

Диссертация в полном объеме обсуждалась на заседании кафедры философии Новосибирского государственного университета.

Структура диссертации:

Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих девять параграфов, заключения и списка использованной литературы, насчитывающего 185 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется состояние изученности проблемы в научной литературе, формируются цель и задачи исследования, его методологические основания, характеризуется научная новизна полученных результатов.

Первая глава «Теоретико-методологические основания исследования теологии освобождения». В данной главе вводится исходный понятийно-терминологический аппарат и показывается место теологии освобождения в структуре общественного сознания.

Первый параграф «Структура общественного сознания». Общественное сознание можно рассматривать как состоящее из двух уровней: массовое - ограниченное повседневным опытом жизни в обществе, и специализированное - стремящееся проникнуть в суть социальных процессов и подвести под наблюдаемые явления теоретическую базу. Получаемая во втором случае система взглядов представляет собой идеологию той или иной социальной группы.

В процессе создания идеологии освобождения имеет место типичный идеологический процесс. В данном случае субъектом является некая угнетенная группа (бедные, негры, женщины), а теолог становится носителем духовной деятельности, цель которой - разработка идеологии для защиты этой социальной группы от угнетения. Предметом отображения в данном случае является процесс и механизмы угнетения конкретной социальной группы, а социальной функцией - разработка программы освобождения и защиты этой группы. Поскольку отображение осуществляется отдельными лицами, входящими в состав соответствующей группы, можно говорить о процессе надстраивания над массовым сознанием субъекта его специализированного сознания.

Второй параграф «Трансформация христианства как идеологический процесс». Христианство играло и играет роль идеологии в западноевропейском обществе. На протяжении первых пятнадцати веков идеологический процесс шел внутри контекста Священного

Писания, на основе чего придворные богословы искали такие способы интерпретации библейских текстов, которые оправдывали те или иные политические и экономические решения правителей.

Первый удар по незыблемому авторитету Библии был нанесен в эпоху Возрождения. В церкви идеология Возрождения привела к протестантской Реформации, которая создала прецедент открытой критики церкви и ее учения. В открытую реформаторами дверь вошла эпоха Просвещения, заявившая, что святые книги вообще не относятся к сфере разума. «Постпросвещенческий» период отмечен попытками научного подхода к изучению Священного Писания. Исследователи склонялись к тому, что книги Библии не являются цельными произведениями, состоят из разрозненных фрагментов, а потому не могут считаться авторитетными. В этот период произошло разделение между Иисусом как исторической личностью и Иисусом как Христом, проповедуемым в церкви. Утверждалось, что по тем или иным мотивам истина была искажена апостолами и отцами церкви.

В современный период (со второй половины XIX века по наши дни) процесс влияния общества на церковь стал особенно заметным, поскольку идеологический процесс уже не был ограничен контекстом Священного Писания. В XIX веке появилась «либеральная теология», утверждавшая право каждого верующего критиковать и переделывать традиционные догматы. Радикальные течения христианской мысли уже не клеймились еретическими, а уживались в рамках традиционных церквей при молчаливом согласии или вялом противодействии официальных структур. «Первой ласточкой» среди многочисленных направлений революционного христианства стала теология немецкого антифашистского движения (Д. Бонхёффер), вдохновившая участников «заговора офицеров». Важнейшим аспектом христианства в теологии Д. Бонхёффера является чудо Боговоплощения, когда великий Бог стал одним из нас. «Как поступил бы Иисус Христос, если бы родился немцем и жил в фашистской Германии?» - этот вопрос становится главным для верующих участников антифашистского движения. Интересно, что выводы Д. Бонхёффера оказались прямо противоположными пессимистичному заключению идеологов пост-просвещенческого периода о том, что реконструированный Мессия чужд современному человеку. «Неудачный» поиск исторического Христа закончился удачей: теперь каждый человек мог найти Спасителя, предельно близкого и понятного лично ему.

Вторая глава «Возникновение и основные формы теологии освобождения».

Первый параграф «Становление и развитие теологии освобождения». Все рассматриваемые в данной диссертации разновидности теологии освобождения появились в странах, где христианство является доминирующей религией. Несмотря на серьезные препятствия на пути к свободе, выставленные официальной церковью, теологи-освободители не спешат полностью отказываться от христианства, ведь, как показывает Т Г. Кругова. «религиозные взгляды есть столь важный и глубокий феномен нашей культуры, что, даже занимая атеистические позиции, к ним нельзя относиться нигилистически» (1993). Тем более не могут совсем отвергнуть религию люди, с детства погруженные в мир христианских идей, метафор и выражений. Теологи-освободители заимствуют базовые допущения и различения христианского богословия, но при этом встраивают в такую картину мира некоторые своеобразные онтологические схемы. Использование религиозных терминов несет в себе как конструктивный смысл (позитив), так и разрушающее воздействие (негатив). Позитив связан с доступностью изложения нового учения: привычные формулировки облегчают восприятие. Негатив связан с пересмотром смысла старых формулировок.

Р. Нибур обратил внимание на то, что конфессиональные особенности имеют второстепенное значение по сравнению с социальными интересами группы, по духовном}.' заказу которой творит богослов. При выходе на более высокий уровень абстракции становится очевидным общий знаменатель всех освободительных теологий. Они живут в состоянии войны или как бы в состоянии войны, рассчитывая на реальную победу и реальное построение нового, справедливого общества. Говоря словами Р. Нибура, «эсхатологическое будущее становится для них эсхатологическим настоящим».

Эта особенность данной теологии ведет к вполне конкретным поправкам к догмату об Иисусе Христе, к существенным переменам в Его образе. Теологи открыто признают, что Христос как историческая личность (или исторический «гештальт») не имеет для них никакого значения. По их мнению, принципы важнее фактов. Если бы Иисус Христос пришел в мир в другое время и в другом месте, Он говорил и действовал бы по-другому, но принципы Его поведения остались бы те же. Следуя этому подходу, теологи-освободители считают себя вправе изменить Его внешность, отредактировать Его слова и приписать Ему поступки, которых Он не совершал, поскольку описанное в Евангелиях ограничено социальными, общественными и политическими условиями древней Палестины. Новый образ Христа оказы-

вается ближе и понятнее, а потому влиятельнее, чем традиционный. Получаемая идеология выполняет конкретную функцию: привлекает членов данной угнетенной социальной группы к борьбе за социальную справедливость.

Второй параграф «Основные социальные формы теологии освобождения».

Теология освобождения появилась в начале 1960-х годов и отличается от теологии Д. Бонхёффера смещением «центра тяжести»: Христос-антифашист страдал в результате Своей заступнической деятельности, изначально арийцы не были угнетенной социальной группой. Таким образом, Спаситель приходит к угнетенным извне. В теологии освобождения Христос - один из угнетенных, это восставший Раб, зовущий за Собой других, т. е. теологи-освободители помогают покорным рабам осознать свое положение и подняться на борьбу за свободу. Примечательно, что и большинство создателей теологии освобождения были, в отличие от Д. Бонхёффера, членами той социальной группы, интересы которой защищали. В каком-то смысле все разновидности теологии освобождения можно рассматривать как частные случаи применения принципа Д. Бонхёффера «Что бы делал Иисус, если бы Он родился в наше время и был бы одним из нас?» в отношении членов угнетенной социальной группы.

Разные социальные субъекты породили разные формы теологии (латиноамериканскую, негритянскую, феминистскую), выделенные по разным основаниям: первые две можно отнести к этнокультурным, третья - тендерная. Очевидно, что женщины как социальная группа являются наиболее разнородным основанием из трех. Этим объясняется отмеченное в последние годы выделение подвидов феминистской теологии именно по этнокультурному принципу. Тем не менее, основанием, общим для трех теологий, можно считать имеющиеся в каждом случае ущербное экономическое положение субъекта, недостаток политических прав субъекта и приниженное положение субъекта в церкви.

Первые богословские рассуждения, соединившие христианскую веру и освобождение бедных в регионе путем революции, появились еще в 1950-е годы в Латинской Америке. Одним из первых идеологов был Камильо Торрес, который отказался от сана священника и ушел в партизаны, заявив: «Если бы Иисус жил сейчас, он был бы гэ-рильеро». Хотя Бог любит всех людей, Он отождествляется именно с представителем социального слоя нищих, открывает им Себя особым

образом и воюет на их стороне. Так появился образ Латиноамериканского Христа с индейскими чертами лица и автоматом на плече.

Негритянская теология освобождения возникла как реакция на белый расизм, поддерживавшийся церковью. Дж. Коун писал: «Определение Иисуса как Черного Мессии является важнейшим моментом для христианского учения о Христе, если мы, правда, верим, что Он по-прежнему присутствует среди нас» (1970). По мнению негритянских теологов, если бы Христос родился в XX веке, цвет Его кожи был бы черным, потому что таков цвет кожи самой угнетенной группы населения.

Теология феминизма - самое молодое из феминистских движений, хотя зачатки ее можно найти в ХУШ-ХТХ веках. Особенно активными теологи феминизма стали в 1990-е годы. В своей программной книге Элизабет Джонсон предлагает шокирующий для традиционной догматики перевод имени Бога «Я есмь Сущая» как равноценный варианту «Я есмь Сущий». «С этим именем, - пишет Э. Джонсон, - мы привносим в женскую метафору всю силу, заключенную в онтологическом символе Абсолюта, это Жизнь, дающая жизнь миру» (1992). Образ Мессии как распятой Женщины становится знаменем освободительного женского движения.

Из вышеизложенного очевидно, что описываемые разновидности теологии освобождения конструируются по одной схеме, центральным моментом которой является создание новой внешности Иисуса Христа.

Третья глава «Составные части и концептуальные характеристики теологии освобождения».

Первый параграф «Имманентность Бога как сущностная характеристика теологии освобождения». Для богословской мысли с самого раннего периода по наши дни характерен поиск равновесия между трансцендентностью и имманентностью Бога по отношению к сотворенному миру. Анализ наиболее значительных течений в современной христианской теологии показывает почти полное отсутствие стабильности в данной сфере теологических исканий. Если смену направлений сравнить с качанием маятника, в XX веке он качался беспрецедентно быстро и с огромной амплитудой. В частности, теология освобождения может быть отнесена в разряд «радикальной имманентности», она еще более имманентна, чем богословие Д. Бонхёффера, который ясно видел божественную сущность Христа, а потому Его имманентность проявляется именно в процессе выхода из трансцендентности. Себя (или любого немца-антифашиста) Д. Бонхёффер

отождествлял с божественным Христом, слагающим с Себя привилегии Властелина вселенной и отправляющимся на страдания ради пассивных угнетенных людей.

Теологи-освободители видят Христа уже вочеловечившимся, принявшим облик страдающего раба, т. е. фокусируются на конечном результате Его пришествия Себя (и других членов угнетенной социальной группы) они отождествляют со Христом на Голгофе (распятие на Голгофе - высший пик проявления свойств человеческой природы Христа в классическом христианстве). Одновременно, в таком представлении, угнетенные являются активными участниками процесса спасения.

Второй параграф «Онтологическое наполнение богословских метафор».

Основное внимание теологи-освободители уделяют новой внешности Бога, которому придаются характерные черты представителей данной угнетенной группы. Резкая перемена внешности Иисуса Христа - удар по традиционной метафоре, которая, в свою очередь, была отражением идеала, с которым сравниваются все остальные представители человеческого рода.

Теологи-освободители познают Бога посредством отождествления себя с Ним, а Его с собой; отображение и отображаемое сближаются настолько, что сливаются воедино. Новые теологи не приняли метафорическое выражение за прямое, они сознательно сделали его прямым, благодаря чем)' ограниченное орудие разума стало, если можно так выразиться, оружием массового уничтожения. Одна фреска, изображающая Христа-партизана с индейскими чертами лица, способна всколыхнуть больше людей, чем десятки пламенных речей о классовой борьбе. Угнетенные верят, что любящий Христос является в пронизанное грехом общество с автоматом на плече, чтобы освободить их.

К той же категории относятся образы Иисуса-негра с прической типа «афро» или с множеством косичек. Эти изображения несут в себе мощный идеологический заряд и создаются как символы борьбы за права негров. Африканские иконы в храмах можно было бы рассматривать лишь как образцы национальной эстетики, однако тогда они не вызывали бы негодования белых консерваторов. Угнетатели понимают: если бутылки с зажигательной смесью возьмет в руки Черный Спаситель, Его призыв «Следуй за Мной» не останется без ответа.

По мнению теологов-феминисток, нищие и измученные женщины мира суть современный Христос, страдающий на Голгофе. Бог,

сострадающий несчастным дочерям Евы, явился бы в мир в женском обличил, отсюда скульптуры и картины, изображающие Христа как распятую женщину. Настойчивая приверженность к мужским именам и мужским образам, по мнению феминисток, делает христианство однобоким и ограниченным. Христа, София, Мать-Иисус - онтологи-зируемые метафоры, призванные исправить искаженное представление о Боге и человеке.

Таким образом, основной особенностью теологии освобождения является сотворение Бога по образу и подобию человеческому, причем в качестве человека-образца используется характерный представитель угнетенной социальной группы. Несмотря на предложенное обоснование (внешность Иисуса - путь к включению в понятие «человек» всех забьггых членов общества), новый образ Бога оказывается суженным и, за небольшим исключением, не может быть принят членами других социальных групп. Получается, что восстановление баланса в догматике не достигается. Однако пересмотр традиционных метафор и их онтологическое наполнение проводится, в первую очередь, чтобы подвести идеологическую базу под освободительную деятельность, и эта цель достигается блестяще.

Третий параграф «Интерпретация социальных реалий в теологии освобождения». По мнению теологов-освободителей, Бога можно увидеть только в измученном и угнетенном ближнем, другого способа нет. К. К Абрахам отмечает: «Форма угнетения создает контекст, в котором пишется теология освобождения: это может бьпъ расизм, деление на касты, неоколониализм или патриархат. В результате появляется теолог с конкретными взглядами на содержание и значение освобождения» (1990). Освобождение заключается в очеловечении всех отношений в реальном историческом контексте. Именно различное «освобождение», к которому стремятся богословы, обусловливает разницу в их представлениях о Христе и христианстве.

Четвертая глава «Особенности социального функционирования теологии освобождения».

Первый параграф «Радикализм и насилие как форма освободительной борьбы». Теологи латиноамериканского и негритянского освободительных движений склонялись к радикальным методам борьбы. Г. Гутьеррес заявлял: «Теология освобождения должна пугать» (1984), и тех же взглядов придерживался Дж. Коун: «Не говорите жертвам насилия - бедным и угнетенным жителям Земли, - что они должны избегать насилия и пассивно нести свой крест» (1986). К сожалению, на практике деятельность радикальных теологов-осво-

бодителей, как правило, не приводила к качественным изменениям в обществе. В процессе борьбы такая идея политического освобождения под христианскими лозунгами оправдывала жестокие методы обращения с противниками, но и ответные действия со стороны власть имущих были соответствующими, в результате страдания угнетенных масс нередко только усиливались.

Второй параграф «Реформизм и поиски компромиссов как форма освободительной борьбы». Феминистская теология с самого начала была значительно менее агрессивной, чем латиноамериканская и негритянская. Частично это объясняется тем, что один из объектов критики теологов-феминисток - агрессия сильных мужчин против слабых женщин, и призывать женщин к открытой и неравной борьбе было бы нелогично. Другой причиной, вероятно, является бессмысленность уничтожения врагов по половому признаку, так как в итоге это привело бы к исчезновению и женщин. В связи с этими обстоятельствами феминистки избрали реформистский путь, прибегнув к тактике убеждения, просвещения и перевоспитания мужчин и женщин.

Первое, в чем феминистки достигли существенных успехов - это борьба за равенство в языке, которое породило «inclusive language» (буквально: «язык, включающий в себя»). Во-первых, это сдвиг местоимений, т. е. вытеснение мужских местоимений из обобщенных высказываний и замена их на альтернативные способы выражения. Во-вторых, это пересмотр словоупотребления. Тогда как ранее английское слово «man» (мужчина) использовалось и в значении «человек», в современном английском языке его значение сузилось, «man» обозначает исключительно существо мужского пола, а потому повсеместно заменяется на «person» или «human», в т. ч. во всех производных выражениях.

В борьбе за социальное равенство путем вытеснения андроцент-ристской лингвистики феминисткам также удалось достичь важных сдвигов. Научив целые страны говорить «его или ее» вместо «его» в абстрактных сентенциях, они в определенной степени изменили сознание самых широких масс населения. Например, у работодателя, переписавшего все контракты так, чтобы они были применимы и к мужчинам и к женщинам, вырабатывается более открытый и доброжелательный подход к женщинам-работницам, чем у того, у которого во всех документах работники именуются «man».

В борьбе за равенство в церкви успехи не столь однозначны, хотя и здесь изменения значительны. В конце 1980-х начался пересмотр религиозной лексики, вышли «политически корректные» переводы

Библии (NRSV, NAB, NJB и др.) с учетом новых требований к использованию рода. Целью этой работы, по словам экспертов, является восстановление истинного значения библейских терминов и переход к непредвзятым эквивалентам. Примерно в тот же период Национальный совет христианских церквей США предложил включать женский аспект в христианскую литургию, в частности, God the Father (Бог-Отец) рекомендовалось заменять термином God the Mother and Father (Бог-Отец-и-Мать) Хотя не все рекомендации были приняты и не всеми церквами, новая религиозная лексика широко распространилась. Настоящим событием стало появление в 2005 г. новейших переводов Библии на английский язык. Протестантский вариант TNIV является переработкой наиболее распространенного и покупаемого в США перевода NIV («Today's New International Version» - «Сегодняшний новый международный перевод»). Католический вариант носит название: «The Inclusive Bible» («Библия на языке, включающем в себя»). По заявлениям издателей, эти переводы рассчитаны на прихожан в возрасте 18-34 лет, поскольку это поколение говорит на английском языке с использованием современных требований к употреблению грамматического рода и воспринимает язык NIV как устаревший.

Теологи-феминистки, прежде всего, стараются показать, что их концепция не является искажением христианства или, тем более, новой религией. Их цель - выправить перекосы, возникшие в официальной церкви под влиянием мужского руководства. По мнению теологов-феминисток, Сам Иисус Христос был феминистом. Об этом говорит текст Евангелия от Луки (10, 38-42), где Иисус с учениками остановились в доме двух сестер, и Мария села у ног Христа и слушала Его слово, а Марфа осталась готовить угощение. Когда же Марфа осудила сестру, Иисус заступился за нее: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее» (Евангелие от Луки 10, 42). Таким образом, Господь Иисус Христос прямо сказал, что женщине лучше изучать богословие, чем суетиться на кухне, тогда как на протяжении веков церковное руководство пыталось ограничить роль женщины домашними заботами.

Традиционалисты утверждают, что подчиненное положение женщины обусловлено очередностью ее сотворения, но на самом деле Библия описывает сотворение человека дважды. В первой главе книги Бытия сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 27). Из этого стиха очевидно, что понятие «человек, сотворенный по

образу Божию» в равной степени включает женщину и мужчину. Если же консерваторам кажется очень важным тот факт, что вторая глава той же книги описывает сотворение Адама первым, а Евы - второй, то эта очередность, скорее, играет на руку феминисткам. В обеих главах сотворение мира шло от неживого к живому, от простого к сложному: в начале появились небо и земля, вода и свет, затем растения, после них - рыбы, птицы и звери, и наконец - человек как высшее существо в тварном мире. Если же и сотворение человека разбить на два этапа, мы вынуждены будем признать, что женщина явилась наиболее совершенным существом, что именно женщина (а не женщина и мужчина как человечество) является венцом творения, что женщина превосходит мужчину и должна властвовать над ним. Таким образом, даже в искаженном андроцентристами виде Библия имеет огромный потенциал для феминистского диалога и позволяет требовать равенства полов в церкви не на уровне эмоций, а с привлечением высшего церковного авторитета.

Р. Рорти писал, что когда угнетенная группа создает новый язык, его термины и категории оказываются отличны и от прошлого «самоописания» угнетенных, и от языка угнетателей, а потому договориться им между собой «не представляется возможным» (1991). Действительно, практика показывает, что находящимся за рамками данной социальной группы иногда бывает трудно воспринять узконаправленные радикальные метафоры. Тем не менее, это не всегда так. Опыт латиноамериканской теологии показывает, что Р. Рорти прав; негритянские теологи сказали бы, что он скорее прав, чем неправ; а теологи-феминистки могли бы высмеять его за поспешные выводы.

При подробном рассмотрении оказывается, что мирные феминистки сумели достичь куда более разительных перемен, чем радикальные революционеры. За всего каких-нибудь тридцать лет западное сообщество продвинулось дальше, чем за предыдущие три века. Теперь считается дурным тоном говорить про женщин и мужчин языком «средневековых стереотипов» и устаревших местоимений. Женщины получили доступ к таким областям индустрии, науки, образования, которые даже двадцать лет назад считались стопроцентно мужскими. Законодатели расширили диапазон уголовных и бытовых правонарушений, по которым муж может быть привлечен к ответственности. В сторону уравнивания достоинств изменились комплименты, в сторону уравнивания прав - система ухаживания и супружеские отношения. Все больше христианских церквей объявляет о допустимости посвящения женщин в сан священника и епископа, и даже в самых

консервативных церквах никто не удивляется женщинам, ведущим воскресные классы по изучению Библии.

Практика показывает, что при мирном подходе к вопросам освобождения теологам удается «перевоспитать» эксплуататоров и поставить их в такие условия, что те сами инициируют перемены в обществе, поскольку видят в них определенные выгоды.

В заключении диссертации обобщаются результаты исследования и анализируются перспективы дальнейшей разработки поставленных проблем.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Вещеревич Ю. В. Open Skies: A Study in Mystical Theology in the Light of Genesis 28:10-17, Daniel 7:13-14, John 1:51 andActs 7:55-56. M. A. Thesis. — Jackson, MS: Wesley Biblical Seminary, 1995. - 98 p.

2. Судо Ю. В. Перемены в религиозном сознании и практике как результат воздействия социальных факторов // «Студент и научно-технический прогресс»: Философия и проблемы социального развития: Тез. докл. межд. научн. студ. конф. - Новосибирск: НГУ, 1997. -С. 84-85.

3. Судо Ю. В. Изучение иностранных языков японскими домохозяйками как путь к освобождению // Обучение иностранным языкам и межкультурная коммуникация: Тез. докл. ежегодн. гор. межвуз. научн.-метод. конф. преп. иностр. яз. - Новосибирск: НГУ, 2003. -С. 51-53. (в соавт. с Судо К.)

4. Судо Ю. В. Социальное отождествление как метод создания теологии освобождения // Культура как предмет комплексного исследования. - Кемерово: КемГУКИ, 2004. - Вып. 6. - С. 132-136.

5. Судо Ю. В. Феминистская теология освобождения: сорок лет спустя // Культура как предмет комплексного исследования. - Кемерово: КемГУКИ, 2004. - Вып. 6. - С. 136-145.

6. Судо Ю. В. Перемены в функционировании категории рода в современном английском языке как отражение социальных изменений в обществе // Германистика в России: Традиции и перспективы: Тез. докл. межд. научн.-метод. семин. - Новосибирск: НГУ, 2004. -С. 97-101.

7. Судо Ю. В. Этапы развития феминистской теологии освобождения // Вестник НГУ. Серия «Философия и право». - Новосибирск: НГУ, 2004. - Т. 2, № 1. - С. 54-60.

8. Судо Ю В. Russian Nationalist Orthodox Theology: A New Trend in the Political Life of Russia // Political Theology, 6:1 (January). London: Equinox, 2005. - P. 67-86.

9. Подольская E. (псевдоним) Предисловие к русскому изданию // Нибур Р. Христос и общество: пер. с англ. и предисл. Е. Подольской. - Новосибирск: Посох, 1999. - С. 3-4.

10. Подольская Е. (псевдоним) Предисловие к русскому изданию // Холл С. Учение и жизнь ранней Церкви: пер. с англ. и предисл. Е. Подольской.^- Новосибирск: Посох, 2000. - С. 3-5.

Подписано к печати 13.10.05. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме». Отпечатано на ризографе. Уч.-изд. л. 0,4. Тираж 100 экз Заказ Л» 72.

Издательство КемГУКИ 650029, г. Кемерово, ул. Ворошилова, 19 Тел. 73-45-83.

1 !

i

г

РНБ Русский фонд

2007-4 5186

Porra" es. ja

--ска

Саи!

ГТолучено

m

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Судо, Юлия Вадимовна

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основания исследования теологии освобождения

1.1. Общественное сознание и идеологический процесс

1.2. Трансформация христианства как идеологический процесс.

Глава II. Возникновение и основные формы теологии освобождения

2.1. Становление и развитие теологии освобождения

2.2. Основные социальные формы теологии освобождения.

7 Глава III. Составные части и концептуальные характеристики теологии l, ; освобождения

3.1. Имманентность Бога как сущностная характеристика теологии освобождения.

3.2. Онтологическое наполнение богословских метафор

3.3. Интерпретация социальных реалий в теологии освобождения.

Глава IV. Особенности социального функционирования теологии освобождения

4.1. Радикализм и насилие как форма освободительной борьбы

4.2. Реформизм и поиски компромиссов как форма освободительной борьбы

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Судо, Юлия Вадимовна

Актуальность исследования определяется тем, что изменчивость христианства в современный период усилилась и сделала его крайне зависимым от социальных процессов, в том числе и в России. Общечеловеческий духовный кризис способствует распространению так называемой «религиозности без веры». В ряде случаев это происходит не стихийно, а путем активной трансформации традиционной религиозной системы. Все больше экстремистских и националистических группировок обращается к православному христианству как идеологической основе, при этом они модифицируют христианскую теологию так, чтобы она оправдывала их методы ведения политической борьбы и поддерживала их лозунги. Данные группировки опираются на западный опыт построения подобных идеологий с использованием доминирующей христианской конфессии как религиозной составляющей, а именно, теологии освобождения.

Теология освобождения или, иначе, политическая теология, — это модификация христианства, используемая борцами за свободу в качестве идеологии. Фактически, она представляет собой специализированное сознание выделенной социальной группы и имеет целью освобождение членов этой группы от угнетения. Различаются несколько разновидностей теологии освобождения, из которых наиболее известной в России является латиноамериканская. Все разновидности теологии освобождения строятся по сходной схеме, которую и заимствуют русские экстремисты и националисты.

Степень разработанности проблемы. В советский период изучалась в основном латиноамериканская теология освобождения, более того, принята была узкая трактовка этого термина, когда под словом «теология освобождения» понимался исключительно ее латиноамериканский вариант, причем католический, без протестантской составляющей. Негритянская теология освобождения рассматривалась обычно лишь попутно, в связи с другими сюжетами, а феминистская теология освобождения как таковая фактически не выделялась. Анализ латиноамериканской теологии освобождения в более ранний период освещен в реферативном сборнике ИНИОН АН СССР «Католическая церковь в социально-политической борьбе в странах Латинской Америки» (1983), а достаточно представительный обзор литературы более позднего периода, когда этой темой занимались такие авторы как В.П. Андронова, Т.И. Благова, И.Р. Григулевич, Э.В. Деменчонок, Н.А. Ковальский, В.М. Пассика, А.А. Радугин, С.И. Семенов, В.Ф. Титов и др., представлен в статье А.С. Попова «Теология освобождения и марксизм: особенности синтеза» (1992). Для последующего десятилетия характерно падение интереса к этой теме, и только в последние годы число публикаций вновь возрастает. В связи с резким ростом тендерных исследований в поле зрения ряда авторов все чаще стала попадать феминистская теология освобождения, хотя специфика подхода соответствующих авторов приводит к тому, что она освещается далеко не всегда достаточно адекватно. Среди сегодняшних авторов в России и СНГ теологией освобождения в той или иной степени занимаются

A.А. Батуро, Т.И. Благова, J1.B. Варфалви, В.А. Еленский, В.Н. Нечипуренко, И.Н. Полонская, А.С. Попов, А.А. Сазоненко, С.И. Самыгин, Л.И. Ситнова,

B. Суковатая, Н. Шелковая и др. Изучением различных направлений христианской теологии занимались или занимаются такие исследователи как Ю.Н. Вылегжанин, С.А. Лохов, Б.А. Малиновский, Г.Г. Пиков, А.П. Элкин и др.

Научное изучение феномена теологии освобождения представляется актуальным, поскольку при ее создании используется рационалистический метод. Взаимодействием религии и науки занимались такие отечественные авторы как С.С. Аванесов, А.В. Васютин, С.В. Девятова, О.В. Демченко, С.И. Ковалев, Т.А. Костюкова, Т.Г. Кругова, С.А. Кутолин, О.Н. Ладова, Я.А.

Ленцман, J1.A. Маркова, О.О. Никитина, А.И. Осипов, Ю.В. Петров, Г.И. Петрова, B.C. Поликарпов, А.Б. Ранович, Е.Н. Собольникова и др. Взаимоотношения религии и политики с разных углов зрения рассматривали Л.А. Андреева, А.Л. Демчук, В.А. Еленский, Н.И. Пектяшева, B.C. Полосин, В.И. Супрун, С.А. Токарев, В.П. Тоцкий, И.В. Татаренко, А.К. Уледов, Д.М. Уг-ринович, В.П. Фофанов, К. Шиманьски и др.

Подводя итог характеристике степени изученности темы в отечественной литературе, особо следует отметить, что наименьшее внимание уделяется концептуальным, методологическим проблемами теологии освобождения.

Литература, посвященная теологии освобождения в странах Запада и Третьего Мира, чрезвычайно обширна ввиду практической актуальности темы. Назовем лишь некоторых наиболее известных авторов: Л. Бофф, К. Бофф, Э. Дуссель, Г. Кук, П.Э. Сигмунд и др. (по латиноамериканской теологии освобождения); У.Л. Бэнкс, Дж. Коун, К.Э. Линкольн, А.Д. Литфин, С.Б. Муррей, К. Уэст и др. (по негритянской теологии освобождения); Дж. Батлер, В. Молленкотт, P.P. Рютер и др. (по феминистской теологии). Однако эта литература имеет в основном описательный характер (частично по причине того, что многие из этих авторов сами являются теологами-освободителями), а методология создания теологии освобождения относительно слабо исследована не только в отечественной философии, но также и на Западе.

Ни сами теологи-освободители, ни ведущие западные теологи-систематики не могут объективно оценивать теологию освобождения в связи с отсутствием опоры в ином типе знания, а именно — в научном. Впрочем, даже философы, придерживающиеся научного подхода, избегают резкой критики в адрес «движения против дискриминации», а ограничиваются осторожными комментариями. Неопределенность метода освободительных движений XX века, желавших порвать с прошлыми философскими системами, но нуждавшихся в некоторых элементах этих систем показана у С. Бенхабиб,

Дж.Р. Вашингтона, Х.П. Миранды, К. Оливер, В. Панненберга, Дж.А.О. Прейса, М. Фуко, П.Д. Янг и др.

Основная проблема состоит в том, что теоретически, концептуально не изучен значимый феномен современной общественной жизни (теология освобождения), который имеет тенденцию к распространению. До сих пор отсутствовало социально-философское понимание того, что такое феномен теологии освобождения. Хотя она обладает чертами теологии и может быть трактована как теология, очевидно, что это не есть теология в традиционном смысле этого слова (как в христианском, так в научном). Данная диссертационная работа представляет собой первое в России всестороннее социально-философское исследование теологии освобождения, затрагивающее основные аспекты этого феномена, включая его генезис, метод, содержание и характерные черты, а также социальную роль. Таким образом, проблема состоит в том, что, хотя теология освобождения играет большую роль в современном обществе, она недостаточно изучена и не описана как особая форма духовной жизни. Представляется целесообразным использовать социально-философский аппарат для всестороннего описания теологии освобождения.

Объектом исследования являются процессы трансформации христианского сознания под влиянием социальной практики.

Предметом исследования является феномен теологии освобождения как характерная для современного периода форма трансформации христианства под влиянием освободительных движений и движений против дискриминации.

Цель диссертационной работы — всестороннее рассмотрение феномена теологии освобождения как элемента духовной жизни, установление содержания теологии освобождения и ее социальной функции.

Поставленная цель определяет следующие задачи: — определить место феномена теологии освобождения в структуре общественного сознания; проанализировать содержание и характерные черты теологии освобождения; выявить и описать основной метод создания теологии освобождения; показать, что в ходе создания теологии освобождения имеет место типичный идеологический процесс; выявить основные схемы функционирования теологии освобождения.

Теоретико-методологическая основа исследования. Данная работа опирается на такие понятия социальной философии, как «социальные субъекты», «социальная деятельность», «общественные отношения», «общественное сознание», «массовое и специализированное сознание», «религиозное сознание», «картина мира», «идеологический процесс и его носители», «социокультурный контекст» и другие понятия.

Термин «теология освобождения» трактуется в том смысле, как этот термин используется на Западе: в него включаются идеологические разновидности, созданные по различным социальным основаниям, т.е. он является более широким понятием, чем только «латиноамериканская теология освобождения».

Системное представление идеологического процесса мы проводим при помощи субъект-субъектной схемы идеологического процесса, предложенной В. П. Фофановым. Оказывается, что к теологии освобождения схема идеологического процесса применима. При создании теологии освобождения субъектом является угнетенная социальная группа; контрсубъектом — доминирующая социальная группа. Сознание субъекта и контрсубъекта делится на специализированное (церковная догматика и теология освобождения) и массовое (обыденное сознание угнетателей и угнетенных). Данный аппарат позволяет применить все признаки идеологического процесса к описанию теологии освобождения, а потом описать конкретные формы теологии освобождения и показать, как она функционирует.

Научная новизна исследования:

1. Для описания метода создания теологии освобождения предложено новое понятие — «социальное отождествление». Этим термином мы обозначаем процесс, когда образ Иисуса Христа трансформируется так, что Ему придаются внешние черты характерного представителя этой группы, а также приписываются призывы к освобождению именно этой социальной группы от угнетения и эксплуатации, т.е. Иисус Христос отождествляется с характерным представителем угнетенной социальной группы, с носителем ее массового сознания.

2. Показано, что теология освобождения есть одна из современных форм трансформации христианской религии (особенно догмата об Иисусе Христе) в системе, где обмирщенная религия способствует социальной несправедливости, и эта форма конструируется для использования в качестве идеологии в борьбе за достижение социальной справедливости.

Положения, выносимые на защиту:

1. При создании теологии освобождения имеет место типичный идеологический процесс. Важными идейно-теоретическими источниками теологии освобождения являются марксизм, традиционное христианство, теология немецкого антифашистского движения и опыт угнетения.

2. Содержание и характерные черты теологии освобождения определяются особенностями и интересами той или иной угнетенной социальной группы. Существует несколько разновидностей теологии освобождения, из которых основными являются три: латиноамериканская, негритянская и феминистская, создаваемые, соответственно, в интересах бедных, негров или женщин.

3. Хотя образ Христа в теологии освобождения можно трактовать как метафору относительно канонического образа Христа, в процессе конструирования идеологии он приобретает онтологические характеристики. С точки зрения христианского богословия, теология освобождения есть крайняя форма модификации христианства, где Богу приписывается свойство радикальной имманентности в ущерб Его трансцендентности. Бог становится настолько имманентным угнетенному человеку, что уже не существует вне социальной группы; более того, каждый представитель угнетенной социальной группы превращается в реальную, онтологически оправданную частицу Образа Божия.

4. Такая трансформация христианской догматики определяет социальную роль теологии освобождения как средства устранения эксплуатации. В глазах угнетенных действия освободителей становятся тождественны действиям Бога, а их слова тождественны словам Иисуса Христа. С точки зрения теологии освобождения, тот, кто критикует теологов-освободителей, критикует Самого Господа Бога, а следовательно, заслуживает проклятия.

5. По особенностям выполнения своей социальной функции теология освобождения может быть разделена на два направления — радикальное и реформистское. Первое допускает применение насилия против эксплуататоров, а второе выступает за мирные методы достижения тех же целей. Показано, что с практической точки зрения, несмотря на кажущуюся эффективность первого направления, больших результатов удается достичь второму.

Теоретическая значимость исследования:

Используемый социально-философский аппарат позволяет разобраться в методе создания, структуре и способах функционирования теологии освобождения и показать, что процесс создания теологии освобождения занимает вполне определенное место в структуре общественного сознания и представляет собой формирование специализированного сознания угнетенной социальной группы. Кроме того, изучение содержания и методов теологии освобождения может дать исследователю возможность в явном виде пронаблюдать процессы, имевшие место в христианской мысли на протяжении веков, но не осознаваемые их носителями. Можно использовать выявленный метод для изучения взаимодействия российских политических движений и христианства. Результаты данной диссертационной работы можно использовать для дальнейшего изучения идеологических процессов, христианства и освободительных движений.

Практическая значимость исследования:

Материал, изложенный в диссертации, может быть включен в курс социальной философии или преподаваться в качестве спецкурсов «Теология освобождения», «Религия и идеология», «Религия и политика». Положения диссертации, связанные с феминизмом, могут быть включены в программу курса «Современный английский язык» и спецкурсов «Тендерные вопросы и христианство», «Социолингвистика», «Политкорректность в современном английском языке» и др.

Апробация работы:

Ряд основных положений диссертации был представлен в докладах на международных конференциях «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, НГУ, 1996) и «Языки в современном мире» (Москва, МГУ, 2004), на международном научно-методическом семинаре «Германистика в России. Традиции и перспективы» (Новосибирск, НГУ, 2004) и на городских межвузовских конференциях «Обучение иностранным языкам и межкультурная коммуникация» (Новосибирск, НГУ, 2003), «Английский язык в системе "школа-вуз"» (Новосибирск, НГУ, 2003), «Инновационные технологии в обучении иностранным языкам: региональный аспект» (Новосибирск, Си-6АГС, 2004),

Автор осуществил перевод книг «Христос и общество» Р. Нибура и «Учение и жизнь ранней Церкви» С. Холла, сопроводив каждую постраничным комментарием и вступительной статьей.

В полном объеме диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Новосибирского государственного университета.

ПЕРВАЯ ГЛАВА ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ТЕОЛОГИИ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теология освобождения"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Была поставлена цель — всесторонне рассмотреть феномен теологии освобождения как элемент духовной жизни, установить содержание теологии освобождения и ее социальные функции.

Для достижения этой цели было введено понятие «социального отождествления» как метода теологии освобождения. Социальное отождествление — это процесс, когда христианское учение пересматривается с точки зрения потребностей определенной социальной группы, при этом оценивается возможная роль того или иного догмата (в первую очередь, догмата о Христе) в освобождении этой социальной группы от притеснений. Суть христианского учения отождествляется такими теологами с интересами данной социальной группы, и наоборот, интересы данной социальной группы отождествляются ими с сутью христианского учения.

Было показано, что закономерности в процессе создания теологии освобождения являются чертами типичного идеологического процесса. Особенностями создания теологии освобождения является опора на христианскую религию при существенном отходе от традиционной догматики.

Субъект

Контрсубъект

Рис. 2. Модель идеологического процесса В. П. Фофанова в применении к случаю теологии освобождения.

Создание теологии освобождения происходит в соответствии с моделью идеологического процесса В. П. Фофанова, см. рис. 2, где субъект — угнетенная социальная группа; контрсубъект — доминирующая социальная группа. Составляющие: С] — специализированное сознание субъекта (угнетенной социальной группы); С2 — специализированное сознание контрсубъекта (доминирующей социальной группы); Mi — массовое сознание субъекта (=теология освобождения); М2 — массовое сознание контрсубъекта (=церковная догматика). Взаимодействия: m2mi — угнетение «меньшинства» «большинством»; ш2с2 — опыт доминирования и обладания привилегиями; с2т2 — распространение среди угнетателей идеи о богоустановленном характере угнетения; c2mj — внушение угнетенным идеи о богоустановленном характере угнетения; miCi — опыт угнетенности; Cimi — пропаганда и агитация среди членов угнетенной группы; CiC2— разоблачение официального учения церкви теологами-освободителями; c2ci — критика теологии освобождения официальными теологами.

Было продемонстрировано, что содержание и характерные черты каждой частной теологии освобождения определяются особенностями и интересами соответствующей социальной группы. Существует несколько разновидностей теологии освобождения, из которых основными являются три: латиноамериканская, негритянская и феминистская. «Частные» теологии освобождения определяются особенностями соответствующих оснований (бедные, негры, женщины). Их объединяют общая цель (освобождение от угнетения) и общие характерные черты (особое видение личности и учения Иисуса Христа).

Все разновидности теологии освобождения создаются по одному и тому же методу социального отождествления: образ Иисуса Христа пересматривается с точки зрения интересов данной социальной группы, при этом Ему придаются внешние черты характерного представителя этой группы и приписываются призывы к освобождению этой социальной группы от угнетения и эксплуатации, т.е. Мессия отождествляется с характерным представителем угнетенной социальной группы, с носителем массового сознания этой социальной группы.

Внешние черты образа Иисуса Христа имеют не только метафорическое значение, они онтологичны. Теологи-освободители не просто приближают религию к массам, не просто переводят ее на доступный простым людям язык, но радикальным образом пересматривают христианское понятие Бога. С точки зрения христианского богословия, теология освобождения есть крайняя форма модификации христианства, где Богу приписывается свойство радикальной имманентности в ущерб Его трансцендентности. Бог становится настолько имманентным угнетенному человеку, что уже не существует вне социальной группы; более того, каждый представитель угнетенной социальной группы превращается в реальную, онтологически оправданную частицу Образа Божия.

С точки зрения теологии освобождения, действия освободителей имеют священный характер, их действия тождественны действиям Бога, их слова тождественны словам Иисуса Христа. Теперь критикующий их критикует Самого Господа Бога, а следовательно заслуживает проклятия. Теология становится эффективным средством преобразования реальности.

Социальная роль теологии освобождения заключается в устранении эксплуатации, и по своему функционированию теология освобождения может быть разделена на два направления, радикальное (допускающее и даже одобряющее применение насилия против эксплуататоров) и реформистское (выступающее за мирные методы достижения тех же целей). Выбор формы функционирования определяется рядом социальных факторов (размер угнетенной социальной группы, характер угнетения, готовность доминирующей группы к компромиссам).

Несмотря на кажущуюся эффективность первого способа освобождения, больших результатов удается достичь второму. Насилие оборачивается против самих теологов-революционеров: во-первых, они могут быть физически уничтожены обороняющимися эксплуататорами; во-вторых, после победы теологов могут уничтожить бывшие соратники, которых интересовала только власть и собственное освобождение. При этом угнетенные массы, как правило, не получают желанного освобождения. Напротив, при мирном подходе к вопросам освобождения теологам удается «перевоспитать» эксплуататоров и поставить их в такие условия, что те сами инициируют перемены в обществе, поскольку видят в них определенные выгоды.

Проведенное исследование показывает, что теология освобождения является плодом сознательных усилий по пересмотру традиционных христианских концепций, особенно догмата об Иисусе Христе. Важно отметить, что Христос-партизан, Христос-негр или Христос-женщина — не просто метафоры, они онтологичны, т.е. несут в себе информацию о сущности Бога и способны изменять общественное сознание и общественный строй. Именно благодаря онтологическому наполнению метафор становится возможным использование христианства как идеологической основы освободительной борьбы.

Действенность теологии освобождения как мощного идеологического оружия высоко оценивают российские экстремистские организации, равно как и украинские националисты и некоторые другие крайние общественные движения пост-советского пространства, представители ультралевых и ультраправых организаций выступают с предложениями о создании русской теологии освобождения. Рассмотрение содержания и феномена теологии освобождения на примере латиноамериканской, негритянской и феминистской позволит лучше разобраться в сущности и целях русской теологии освобождения.

Список научной литературыСудо, Юлия Вадимовна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абелинскас Э.Ю. Консерватизм как мировоззрение и политическая идеология (опыт обоснования). — Екатеринбург: УАГС. — 99 с.

2. Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1998. — 375 с.

3. Арутюнова Н.Д. (ред.). Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — 512 с.

4. Баранов Г. С. Понятие и образ в структуре социальной теории. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. — 173 с.

5. Батуро А. Теология освобождения и феминизм // Женщина, образование, демократия: Тез. докл. Межд. науч. конф. — 1999. — С. 13.

6. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания: Пер. с англ. — М.: Медиум, 1995. — 323 с.

7. Бергер Я.М. и др. (ред.) Католическая церковь в социально-политической борьбе в странах Латинской Америки. — М.: ИНИОН, 1982. — 188 с.

8. Будницкий О.В. Терроризм глазами историка. Идеология терроризма. Вопросы философии, № 5, 2004. — С. 3-19.

9. Благова Т. И. Феминистская теология и религиозный модернизм // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. — М., 1984. —№ 5. — С.75-82.

10. Варфалви Л. В. Феминизм силы как сила феминизма // Вестн. Хабар, гос. акад. экон. и права. — Хабаровск, 2000. — № 1. — С.113-117.

11. Гак Г. М. Учение об общественном сознании в свете теории познания. — М.: Политиздат, 1960. — 200 с.

12. Гегель Г. Феноменология духа // Сочинения в 14 т. — М.: Соцэкгиз, 1959. —Т. 4. —439 с.

13. Гегель Г. Философия духа // Сочинения в 14 т. — М.: Соцэкгиз, 1956.1. Т. 3. —371 с.

14. Гегель Г. Философия религии // Сочинения в 2 т. — М.: Мысль, 1975.1. Т. 1. —532 с.

15. Гегель Г. Философия религии // Сочинения в 2 т. — М.: Мысль, 1977.1. Т.2. — 573 с.

16. Дилигенский Г. Социально-политическая психология. — М., 1996. — 304 с.

17. Еленский В. Христианство в XX веке: уроки выживания // Людина i свгг. — Киев, 2002. №12. — С. 11-14.

18. Елисеев А. Православная политика // Царскш опричникъ. —№ 27. — М., 2002. С. 8-11.

19. Калашников А. У истоков "теологии освобождения" // Царскш опричникъ. — № 24. — М.: 2002, — С. 12-16.

20. Кант И. Критика чистого разума // Сочинения в 8 т.— М.: Чоро, 1964.1. Т. 3. — 741 с.

21. Кант И. Религия в пределах только разума. Метафизика нравов. // Сочинения в 8 т.— М.: Чоро, 1964. — Т. 6. — 613 с.

22. Капустин Б.Г. Идеология и политика в посткоммунистической России. М., 2000. — 134 с.

23. Карпович В.Н., Бессонов А.В. (ред.) Научное знание: логика, понятия, структура. — Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1987.—254 с.

24. Касавин И.Т. (ред.) Деятельность: теории, методология, проблемы.

25. М.: Политиздат, 1990. — 358 с.

26. Келле В.Ж. Структура общественного сознания. — М.: Высшая школа, 1971. —282 с.

27. Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Формы общественного сознания. — М.: Политиздат, 1959. — 262 с.

28. Климчук Е.А. О национальной принадлежности Иисуса Христа // Дуэль, №3 (146). — 2000. — 18 января.

29. Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. — Л.: Политиздат, 1964. —258 с.

30. Красиков В.И. Явь беспокойства. — Кемерово: Кузбассвузиздат, 1998. — 164 с.

31. Кругова Т. Г. Задача культурного синтеза: возможности религии, теософии и науки // Человек и культура. — Кемерово: КГИК, 1993. — С. 32-37.

32. Кругова Т. Г. Новая картина мира и три этапа духовного синтеза // Культура и общество: возникновение новой парадигмы. — Кемерово: КГИК, 1995. — С. 37-40.

33. Кругова Т. Г. Психологическое и психиатрическое изучение человеческой энергии: роль социокультурного подхода // Актуальные проблемы современной психиатрии и психотерапии. — Новосибирск: НГМИ, 1994. — С. 43-46.

34. Кругова Т. Г. Роль теософии в контексте интегрального духовного кризиса. Автореф. дис. . канд. филос. наук: 09.00.11.— Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2000. — 24 с.

35. Лебон Г. Психология народов и масс. — СПб.: Макет, 1995. — Т. 12.

36. Ленцман Я. А. Происхождение христианства. — М.: Политиздат, I960. —270 с.

37. Любутин К.Н. Проблема субъекта и объекта в немецкой классической и марксистско-ленинской философии. — М.: Высшая школа, 1981. — 264 с.

38. Мангейм Д. Б., Рич Р. К. Политология: Методы исследования. — М.: Весь мир, 1999. — 543 с.

39. Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука. М.: Высшая школа, 1983. —284 с.

40. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. — М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. — 478 с.

41. Нечаева Н.А. Патриархатная и феминистская картины мира: анализ структуры массового сознания // Тендерные тетради. Вып.1. — СПб., 1997. —С. 17-43.

42. Нибур Р. Христос и общество: Пер. с англ. — Новосибирск: Посох, 1999. —256 с.

43. Никитин В.А. История и идеология // Вопросы методологии. № 3-4, М., 1992. — С. 28-33.

44. Ницше Ф., Фрейд 3., Фромм Э., Камю А., Сартр Ж. П. Сумерки богов / Сост., ред. А. А. Яковлев. — М., 1989. — 398 с.

45. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. — М.: ACT, 2003. — 342 с.

46. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс: Пер. с исп. //Избранные труды — М., 2001. —510 с.

47. Ортега-и-Гассет X. Две главные метафоры: Пер. с исп. // Эстетика. Философия культуры. — М., 1991. — 588 с.

48. Парнюк М.А., Причепий Е.Н., Рыжко В.А. и др. Субъект и объект как философская проблема. — Киев: Наукова думка, 1979. — 304 с.

49. Попов А.С., Ситнова Л.И. Особенности религиозной интерпретации актуальных проблем общественной жизни // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. — М.: МГУ, 1984. № 5. — С.64-74.

50. Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. — М., 1990. — 477 с.

51. Сазоненко А. А. Феминистская теология: Автореф. дис. . канд. фи-лос. наук: 09.00.06.— СПб.: Санкт-Петербург, гос. ун-т, 1992. — 18 с.

52. Серов Ю.М. Общественное и индивидуальное сознание. — М.: Высшая школа, 1964. — 92 с.

53. Стахова И. Значение метафоры в способе мышления и выражение в науке // Понятие в социальном контексте. — М., 1994. — С. 49-62.

54. Супрун В.И. Современная буржуазная футурология: проблемы, тенденции. — Новосибирск: Наука, 1986. — 208 с.

55. Суковатая В. Тендерный анализ религий и феминистская теология: к постановке проблемы // Тендерный информационный центр: GrossVita. №2:1 — 4. 1. №3:2. — Ч. 2.

56. Угринович Д. М. Введение в религиоведение. — М.: Политиздат, 1984. —272 с.

57. Угринович Д. М. О специфике религии. — М.: Политиздат, 1961. — 156 с.

58. Уледов А. К. Структура общественного сознания. — М.: Мысль, 1968. —324 с.

59. Фофанов В. П. Абстрактная модель идеологического процесса и ее методологическое значение // Методологические проблемы социологической теории: Межвуз. сб. науч. тр. — Новосибирск: НГУ, 1984. — С. 160-171.

60. Фофанов В. П. Кризис мировой цивилизации и судьбы России: новая реальность и новая онтология // Закономерности социального развития: ориентиры и критерии моделей будущего. Ч. 1, Новосибирск, 1994. — С. 47-57.

61. Фофанов В. П. Наука на грани тысячелетий — духовно-практический синтез // Наука на грани тысячелетий: Материалы Лектория НГУ. Вып. 1. — Новосибирск: НГУ, 1997. — С. 4-13.

62. Фофанов В. П. Социальная деятельность и теоретическое отражение. — Новосибирск: Наука, 1986. — 187 с.

63. Фофанов В. П. Социальная философия: к новой исследовательской программе //Гуманитарные науки, №1. 1997. — С. 21-23.

64. Фофанов В. П. Экономические отношения и экономическое сознание.— Новосибирск: Наука, 1978. — 270 с.

65. Фрейд 3. Психология бессознательного. — М.: Просвещение, 1990. --448 с.

66. Фромм Э. Догмат о Христе. — М.: Олимп, 1998. — 414 с.

67. Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. №1. —М., 1996.— С. 134-135.

68. Хевеши М. А. Массовое общество в XX веке // Социологические исследования, №7. — М., 2001.

69. Черкасов И. Фоторобот известного обвиняемого: следствие по делу Христа // Дуэль, №44 (289). — 2002. — 29 октября.

70. Шелковая Н. Значение женского: новая парадигма в религиоведении // Тендерные исследования. — 2000. № 4. — С. 324-326.

71. Шлейермахер Ф. Речи о Религии. Монологи. — СПб., 1994. — 344 с.

72. Шульговский А.Ф. (ред.). Современные идеологические течения в Латинской Америке. — М.: Наука, 1983. — 352 с.

73. Щенников В. П. Идейно-политическая детерминация общества // Наука, культура, человек. Межвуз. сб. науч. тр. — Кемерово: КГУ, 1992. — С. 4-19.

74. Целищев В. В., Карпович В.Н. (ред.) Философские основания научной теории. — Новосибирск: Наука, 1985. — 289 с.

75. Чугаев А.Я. (ред.) Взаимодействие форм общественного сознания, — М.: Мысль, 1964. —311 с.

76. Юнг К.-Г. Психология бессознательного, — М.: ACT, 1998. — 319 с.

77. Якимова Е. В., Ловибон С. Феминизм и постмодернизм //Феминизм: перспективы социального знания. Под ред. Ворониной О. А., Васильевой Э. П. — М.: ИНИОН, 1992. — С. 84-95.

78. Alsdurf P. Е. Evangelical Feminists: Ministry is the Issue // Christianity Today, July 21, 1978.

79. Althusser L. Essays on Ideology. — London: Verso, 1984. — 179 p.

80. Althusser L. Lenine et la philosophie. — Paris: F. Maspero, 1969. — 61 p.

81. Altizer Т., Hamilton W. Radical Theology and the Death of God. — Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1966. — 202 p.

82. Alcoff L., Potter E. (eds.). Feminist Epistemologies. — New York: Routledge, 1993. —312 p.

83. Appleby J. et al. (eds.) Knowledge and Postmodernism in Historical Perspective. — New York: Routledge, 1996. — 556 p.

84. Barth K. Church Dogmatics. — Edinburgh: Т. & T. Clark, 1936-1969. — V. 1-9.

85. Barth К. The Epistle to the Romans. — London: Oxford University Press, 1933. —547 p.

86. Bataille G. CEvres Completes — Paris: Gallimard, 1987. — V. 1.

87. Bellemy E.J. and Leontis A. A Genealogy of Experience: From Episte-mology to Politics // The Yale Journal of Criticism, 6:1, Spring 1993.

88. Benhabib S. Feminism and Postmodernism: An Uneasy Alliance // Praxis International, 11:2, July 1991. —P. 137-149.

89. Bensman J., Lilienfeld R. Craft and Consciousness: Occupational Technique and Development of World Images. — New York: John Wiley & Sons, 1973. —369 p.

90. Blamires H. The Christian Mind. — New York: Seabury Press, 1963. — 191 p.

91. Bloor D. Knowledge and Social Imagery. — Chicago: University of Chicago Press, 1991. — 203 p.

92. Bonhoeffer D. Creation and Fall. —New York: Touchstone, 1997. —144 P

93. Bonhoeffer D. Ethics. — New York: Macmillan. 1965. — 382 p.

94. Bonhoeffer D. Letters and Papers from Prison. — New York, Macmillan, 1972. —437 p.

95. Bonhoeffer D. The Cost of Discipleship. — New York : Simon and Schuster, 1995. —316 p.

96. Bonino J. M. Doing Theology in a Revolutionary Situation, Philadelphia: Fortress, 1975. — 179 p.

97. Brown R. Lenneberg E. H. A Study of Language and Cognition // Journal of Abnormal and Social Psychology, XLIX, 1954.

98. Brunner E. Dogmatics. — London: Lutterworth, 1949. — V. 1-3.

99. Bultmann R. Jesus Christ and Mythology. New York: Charles Scribner's Sons, 1958. —96 p.

100. Bultmann R. Theology of the New Testament. New York: Charles Scribner's Sons, 1951. —V. 1-2.

101. Carrol J.B. (ed.) Language, Thought and Reality: Selected Writings of Benjamin Lee Whorf. — Cambridge, MA: MIT Press, 1956. — 278 p.

102. Cleage A. The Black Messiah.—New York: Sheed & Ward, 1969.— 278 P

103. Cone J.H. A Black Theology of Liberation: Twentieth Anniversary Edition. — Maryknoll, NY: Orbis Books, 1990. — 214 p.

104. Cone J.H. God of the Oppressed. — San Francisco: Harper&Row, 1975. — 280 p.

105. Cone J.H. For My People: Black Theology and the Black Church. Maryknoll, NY: Orbis Books, 1984. — 271 p.

106. Cone J.H. Speaking the Truth. — Grand Rapids, MI: William Eerdmans, 1986. —214 p.

107. Cook G. (ed.) New face of the Church in Latin America: Between Tradition and Change. — Maryknoll, N.Y.: Orbis Books, 1994. — 289 p.

108. Cornell D., Thurschwell A. Feminism, Negativity, Intersubjectivity // Praxis International, 5:4, January 1986. — P. 484-504.

109. Craig E. Knowledge and the State of Nature. — Oxford: Oxford University Press, 1990. — 169 p.

110. Curtis J., Petras J.W. (eds.) The Sociology of Knowledge: A Reader. — New York: Praeger, 1970. — 724 p.

111. Daly M. Beyond God the Father: Toward a Philosophy of Women's Liberation. — Boston: Beacon, 1985. — 225 p.

112. Derrida, J. De la Grammatologie. — Paris, Edtions de Minuit, 1967. — 448 p.

113. Derrida J. White Mythology: Metaphor in the Text of Philosophy // Margins of Philosophy. — London: Harvester Wheatsheaf, 1982. — 330 p.

114. Foucault M. Remarks on Marx: Conversations With Duccio Trombadori: Transl. from French. — NY: Routledge, 1991. — 187 p.

115. Foucault M. The Subject and Power // H. L. Dreyfus and P. Rabinow, eds. Michel Foucault, Beyond Structuralism and Hermeneutics. — Chicago: Chicago University Press, 1983. — 271 p.

116. Gergen, K. J. Social Psychology as History. Journal of Personality and Social Psychology, Vol. 26, No. 2, 1973. — P. 309-320.

117. Goddard A. and Patterson L. M. Language and Gender. — London: Routledge, 2000. — 122 p.

118. Grenz S. J. Olson R. I. Twentieth-century theology: God and the World in a Transitional Age. — Illinois: Intervarsity Press, 1992. — 393 p.

119. Gunkel H. The Stories of Genesis: Transl. from German. — N. Richland Hills, TX: D & F Scott Pub Inc; 1998. — 155 p.

120. Gutierrez G. A theology of liberation: history, politics, and salvation: transl. from Spanish. — Maryknoll, NY: Orbis Books, 1973. — 323 p.

121. Habermas J. The structural transformation of the public sphere: an inquiry into a category of Bourgeois society. — Cambridge, MA: MIT Press, 1989. — 301 p.

122. Hanninen S., Paldan L. (eds.) Rethinking Ideology: A Marxist Debate. — Berlin: Argument-Verlag, 1983. — 158 p.

123. Harnack A. What is Christianity?: Transl. from German. — Philadelphia: Fortress Press, 1986. — 301 p.

124. Heron A. I. C. A century of Protestant theology. — Philadelphia: Westminster Press, 1980. — 229 p.

125. Hockstader L., Farah D. 6 Priests, 2 Others Slain in San Salvador // Washington Post Foreign Service, November 17, 1989. — P. A01.

126. Holmes J., Meyerhoff M., eds. The Handbook of Language and Gender. — Oxford, UK: Blackwell, 2003. — 759 p.

127. Howe E. M. The Positive Case for the Ordination of Women // S. Kantzer, S. N. Gundrey, eds. Perspectives on Evangelical Theology. — Grand Rapids, MI: William Eerdmans, 1979. — 289 p.

128. Hoyos A. An Attack on Liberation Theology // Orange County Register, January 12, 1985.

129. Hull G. G. Equal to Serve: Women and Men in the Church and Home. — Old Tappan, NJ: Fleming H. Revell, 1987. — 302 p.

130. Hume D. An Enquiry Concerning Human Understanding: Of Miracles, Part II // Harvard Classics. — New York: P.F. Collier & Son, 1909-1914. — Vol. 37, Part 3.

131. Isasi-Diaz A. M. Mujerista Theology: A Theology for the Twenty-First Century. — Westminster: John Knox, 1996. — 198 p.

132. Jay M. The Limits of Limit-Experience: Bataille and Foucault // Constellations 2:2 1995.

133. Johnson E. She Who Is: The Mystery of God in Feminist Theological Discourse. — New York: Crossroad, 1992. — 316 p.

134. Julian of Norwich.Showings.—New York:Paulist Press,1978.—370 p.

135. Khosroshahi F. Penguins Don't Care, but Women Do: A Social Identity Analysis of a Whorfian Problem // L. M. Cleary and M. D. Linn., eds. Linguistics for Teachers. — New York: McGraw-Hill, 1993. — P. 260-282.

136. Kristeva J. Women's Time // R. Keohane et al, eds. Feminist Theory: A Critique of Ideology.—Chicago:Chicago University Press, 1982.— 306 p.

137. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things: What Categories Reveal About the Mind.Chicago: University of Chicago Press, 1987.— 614 p.

138. Lloyd C. (ed.) Social Theory and Political Practice: Wolfson College Lectures 1981. — Oxford: Clarendon Press, 1983. — 182 p.

139. Long T. L. Julian of Norwich: Essentialist and Feminist? // Society for Feminist Studies Open Panel, Modern Language Association Annual Convention, December 29, 1998. — P. 21-23.

140. Longino H. Reason, Passion, and Dialogue in Feminist Philosophy // D. Stanton and A. Stewart, eds. Feminisms in the Academy. — Ann Arbor, MI: University of Michigan Press, 1995. — 361 p.

141. Luhman N. Tautology and Paradox in the Self-Representation of Society II Sociological Inquiry 6:1, Spring 1988. — P. 226-237.

142. Malcolm X. By Any Means Necessary. New York, Pathfinder Press, 1992. — 191 p.

143. Meszaros I. The Power of Ideology. — New York: New York University Press, 1989. —557 c.

144. Moltmann J. The Crucified God: The Cross of Christ at the Foundation and Criticism of Christian Theology. — Minneapolis, MN: Fortress Press, 1993. —346 p.

145. Nancy, J.-L. L'experience de la liberte. — Paris: Galilee, 1988. — 215 p.

146. Niebuhr R. The Nature and Destiny of Man: A Christian Interpretation. — New York: Charles Scribner's Sons, 1964. — V. 1-2.

147. Oden T.C. The Living God. San Francisco: Harper & Row, 1987. — 430 P

148. Oliver K. Fractal Politics: How to Use "The Subject" // Praxis International, 11:2, July 1991. —P. 178-187.

149. Olson T. History: The Right to Vote // Scholastic Update, Summer 1999. — P. 11.

150. Padget Т., Sikora F. Color-Blind Love // Time, 12 May 2002. — P. 54-62.

151. Pannenberg W. Theology and the Kingdom of God. — Philadelphia: Westminster, 1976. — 143 p.

152. Pareto V. Traite de sociologie generale. — Paris: Payot st Cie, 1917. — V. 1-2.

153. Popov S.G. "Political and Symbolic Elements at Earlier Stages of Bulgaria's Transition" //Praxis International, 13:3, 1993. — P. 257-266.

154. Potter J. Representing reality: Discourse, Rhetoric and Social Construction. — London: Sage, 1996. — 253 p.

155. Pui-Lan Kwok. Introducing Asian Feminist Theology. — New York: Pilgrim, 2000. — 201 p.

156. Quebedeaux R. The Young Evangelicals. — San Francisco: Harper & Row, 1974. — 157 p.

157. Rhodes R. The Debate Over Feminist Theology: Which View Is Biblical? // Christian Research Journal, Summer 1991. — P. 18-23.

158. Ritschl A. The Christian Doctrine of Justification and Reconciliation. — Edinburgh: Т. & T. Clark, 1900. — 673 p.

159. Ritschl A. Theology and Metaphysics: Towards Rapprochement and Defense // Three Essays. — Philadelphia: Fortress, 1972. — 301 p.

160. Rorty R. Feminism and Pragmatism // Michigan Quaterly Review, 30:2, Spring 1991. —P. 227-237.

161. Ruether R. Black Women and Feminism: The U.S. and South African Contexts // Cone J.H. A Black Theology of Liberation: Twentieth Anniversary Edition. — Maryknoll, NY: Orbis Books, 1990. — P. 174-184.

162. Ruether R.R. Feminism and Jewish-Christian Dialogue // J. Hick and P. Knitter ed., The Myth of Christian Uniqueness — London: SCM Press, 1988. — 227 p.

163. Ruether R.R. Feminist Theology in the Academy // Christianity and Crisis, 45:3 March 4, 1985.

164. Sartre J.P. The Problem of Method: Transl. from French. — London: Methuen, 1963. — 181 p.

165. Schmidt F. Social Epistemology // J. Greco and E. Sosa, eds. The Black-well Guide to Epistemology. — Maiden, MA: Blackwell, 1999. — P. 354382.

166. Schutz A., Luckman T. The Structures of Life-World. — Evanston, IL: Northwestern University Press, 1989.— V. 1-2.

167. Schweitzer A. The Quest of the Historical Jesus: A Critical Study of Its Progress from Reimarus to Wrede: Transl. from German. — Minneapolis, MN: Fortress Press, 2001. — 562 p.

168. Searle J.R. The Construction of Social Reality. New York, Free Press, 1995. —241 p.

169. Seligman A. B. The Representation of Society and the Privatization of Charisma//Praxis International, 13:1, Apr 1993. — P. 68-84.

170. Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. — Chicago: University of Chicago Press, 1975. — 516 p.

171. Sigmund P. E. (ed.) Religious Freedom and Evangelization in Latin America: The Challenge of Religious Pluralism. — Maryknoll, NY: Orbis Books, 1999. —359 p.

172. Snyder L. The New Nationalism. — Ithaca, NY: Cornell University Press, 1968. —387 p.

173. Spencer A. B. Beyond the Curse: Women Called to Ministry. — Nashville: Thomas Nelson Publishers, 1985. — 223 p.

174. Stojanovic S. Marxism and Democracy: The Ruling Class or the Dominant Class //Praxis International, 1:2, July 1981. — P. 171-189.

175. Stott J.R.W. The Contemporary Christian: Applying God's Word to Today's World. — Intervarsity Press, 1992. — 432 p.

176. Swinney R. Blacks have earned the right to vote // The Daily Mississip-pian, Thursday, February 26, 1998. — P. 3.

177. Talbot M.M. Language and Gender. — Vambridge, UK: Polity Press, 1998. — 257 p.

178. Tillich P. Systematic Theology. — New York: Harper and Row, 1967. — V. 1-3.

179. Weber M. Max Weber on Charisma and Institution Building; Selected Papers. Edited and with an introd. by S. N. Eisenstadt. — Chicago: University of Chicago Press, 1968. — 313 p.

180. Wellhausen J. Prolegomena to History of Israel: Transl. from German. — New York: Scholars Press, 1994. — 552 p.

181. West C. The American Evasion of Philosophy: A Genealogy of Pragmatism. — Madison, WI: University of Wisconsin Press, 1989.—279 p.

182. White H. The Value of Narrativity in the Representation of Reality // J. Appleby et al. (eds.) Knowledge and Postmodernism in Historical Perspective. — New York: Routledge, 1996. — P. 395-407.

183. Wilmore G., Cone J. H., eds. Black Theology: A Documentary History, 1966-1979. — Mary knoll, NY: Orbis, 1979. — 657 p.

184. Woolgar S. The Ideology of Representation and the Role of the Agent // H. Lawson and L. Appignanesi, eds. Dismantling Truth: Reality in PostModern World.—London: Weidenfeld and Nicolson, 1989.—P. 79-89.

185. Wysienska K., Szmatka J. Positivism and Theory Construction in Group Processes // K. Wysienska et al. (eds.) Growth of Social Knowledge: Theory, Simulation, and Empirical Research in Group Processes. — Westport, CN: Praeger, 2002. — 299 p.