автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Теоретический анализ символических репрессий в современной политике

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теоретический анализ символических репрессий в современной политике"

На правах рукописи

Зиноватный Павел Сергеевич

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СИМВОЛИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИКЕ

Специальность 23.00.01 - теория политики, история и методология политической науки

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

О ЯН В 2ССЭ

Москва-2009

003461015

Диссертационная работа выполнена на кафедре теоретической политологии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель

доктор философских наук, профессор Расторгуев В. Н.

Официальные оппоненты: доктор политических наук,

профессор Гусев В. А.

кандидат исторических наук, доцент Китинов Б. У.

Ведущая организация:

Московский государственный институт международных отношений (МГИМО-Уннверситет), кафедра социологии

Защита состоится 24 февраля 2009 г. в 15:00 часов на заседании Диссертационного совета Д.501.002.14 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, Ломоносовский проспект, д.27, кор.4, философский факультет, ауд. А-518

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Отдела диссертаций Фундаментальной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова по адресу: Ломоносовский проспект, д. 27, сектор «А», 8 этаж, к. 812.

Автореферат разослан «_» января 2009 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Д.501.002.14

кандидат философских наук,

доцент Сытин А.Г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Одной из наименее исследованных в теории политики остается тема «репрессивного общества». Хотя любое государство и любая политическая система репрессивны по определению, так как исполнение властных решений обеспечивается разветвленной карательной системой и физическим принуждением, вне поля зрения зачастую находится символический тип репрессии, который предполагает принуждение посредством воздействия на внутренний духовный (психический) мир человека.

Начиная с 90-х гг. XX века, с момента падения биполярной системы, в политической науке и в политической риторике, характерной для евроатлантического Запада, широко применяется противопоставление демократий, «открытых и свободных обществ» так называемым «репрессивным обществам» и «репрессивным режимам». При этом достаточно отчетливо обозначилась тенденция, связанная с использованием наднациональными властными элитами подобных классификаций и оценок как едва ли не главного аргумента при принятии политических решений карательного характера по отношению к государствам, режимам и даже цивилизационным мирам, попавшим по самым разным причинам в число «изгоев» и геополитических противников «свободного мира». Доминированию этой тенденции в политической теории и практике содействует формирование и распространение политологических учений и их своеобразного «отражения» в мире реальной политики - геополитических доктрин, обосновывающих необходимость установления «однополярного» мироустройства в интересах «продвижения свободы». Назначение такого рода учений и доктрин состоит в обосновании вполне предсказуемых репрессивных мер: как только «продвижение свободы» в какой-либо точке земного шара встречает сопротивление со стороны общества или политического режима, США получают повод и идеологические основания усмотреть в этом угрозу собственной национальной безопасности и ответить

мерами военного «принуждения к свободе». Знаковыми политическими событиями конца 90-х - начала 2000-х гг. стали инициированные и осуществленные США и их европейскими партнерами военно-силовые меры по смене политических режимов в ряде регионов (Югославии, Афганистане, Ираке).

Актуальность заявленной темы постоянно возрастает, поскольку последствиями такой практики явились как внутриполитическая дестабилизация во «взрывоопасных регионах» (вплоть до разрушения союзной государственности, как это имело место в Югославии), так и стратегическая нестабильность, пронизывающая все сферы жизни. В данном случае, как заметил A.C. Панарин, посвятивший этой проблеме свою последнюю опубликованную книгу, речь идет о модели, претендующей на универсальность: «с ее помощью может быть описана как глобальная стратегическая нестабильность современного мира в целом, так и стратегическая социальная нестабильность, связанная с современными реформами и модернизациями в отдельных странах, в том числе и в России»1.

Технологии глобальной дестабилизации с полным набором «репрессивного инструментария» используются и совершенствуются под «теоретическим прикрытием» исследовательских программ и проектов, далеких от политической нейтральности и научной объективности, но опирающихся на огромный массив социологических данных, которые создают видимость полной достоверности, значимости и актуальности сделанных выводов и рекомендаций. К примеру, влиятельная американская правозащитная организация "Freedom House" с 1972 года публикует ежегодные доклады «Свобода в мире» ("Freedom in the World"), в которых выстраивает градацию более 192 государств и 14 территорий по степени «несвободы» или «репрессивности» их политических режимов. Несмотря на то, что "Freedom House" формально является неправительственной

' Панарин A.C. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003. С. 8.

4

организацией2, резюме ее докладов под тенденциозным названием «Худшие из худших: самые репрессивные общества мира» ежегодно представляются Комиссии по правам человека и Совету по правам человека при ООН, а по итогам их обсуждения делаются заявления на уровне генерального секретаря ООН. С 1996 года среди «лидеров» по уровню репрессивности одно из первых мест в этом списке занимает Республика Беларусь - ближайший геополитический союзник России и член Союзного государства. К числу репрессивных обществ в докладе отнесен также один российский регион -Чечня (в группе «самых худших»), а сама Россия с 2005 г. постоянно получает статут "ОТ" - «несвободного государства».

Переживаемый сейчас мировым сообществом глубокий финансовый кризис демонстрирует исключительную политическую и теоретико-политологическую актуальность проблемы, поскольку тенденция тотальной дестабилизации подталкивает ведущие страны мира к выбору репрессивных технологий. Мировой финансовый кризис приведет не только к усилению влияния и «веса» центров глобальной политической власти, но и к их жесткой конкуренции или к возникновению неких новых, более динамичных и консолидированных, форм политической организации мира. Именно в таком контексте представляется актуальным по-новому осмыслить классическую проблему взаимоотношения репрессии и свободы в политической жизни.

Степень разработанности проблемы и характеристика источников

Научная разработка понятий «репрессивного общества», «репрессивной власти», «репрессивной личности» началась в рамках Франкфуртской школы философии и социологии с имманентной критики пути развития западной цивилизации в эпоху модерна. В результате семантической инверсии сегодня эти понятия используются в прямо противоположном смысле - для дискредитации не-западных культур и режимов, обоснования силового

2 Некоторое время председателем попечительного совета этой организации состоял Р.Дж.Вулси-младпшй -директор ЦРУ США в 1993-1995 гг.

5

вмешательства во внутренние дела других стран и символического воздействия, сопровождающего такое вмешательство. В силу подобных инверсий тема репрессий, или точнее «символических репрессий», в политике остается мало исследованной в политической науке.

Одна их первых попыток преодолеть «символические барьеры» и дать систематический анализ этих явлений принадлежит A.C. Панарину. В своей последней, едва начатой работе «Духовные катастрофы нашей эпохи в свете современного философского знания» он планировал посвятить проблеме особый раздел «Тема "репрессивного общества" в европейской философии»3. Наряду с онтологическим нигилизмом, индивидуализмом предполагалось рассмотреть репрессию в теоретико-политологическом плане - как третью «духовную катастрофу» современного человечества. К сожалению, исполнить задуманное ученый не успел, однако его подход можно реконструировать на основе других книг и статей.4 Разработка темы «репрессивного общества» в творческом наследии Панарина, выделение им трех типов репрессий («ГУЛАГ европейского модерна», советский ГУЛАГ и «ГУЛАГ в системе постмодерна») послужили автору диссертации отправной точкой и методологическим ориентиром для самостоятельного исследования проблемы.

Определить область теоретического знания, где понятие репрессии употреблялось в научном смысле изначально, представляется возможным, если обратиться, например, к классическим работам по полицейскому и уголовному праву5. Раскрытию феномена символических репрессий содействует обращение к такому инструменту репрессивной политики

3 Панарин A.C. Духовные катастрофы нашей эпохи на языке современного философского знания // Москва. 2004. № 1, 3. Об этой работе см. Зарубина H.H. Повернуть мысль лицом к жизни // Литературная газета. 2004. № 20-21.

4 Панарин A.C. Глобализация и постмодернизм // Вопросы философии. 2003. № 6; Искушение глобализмом. М., 2000; Политология. М.: Проспект, 2000; Политология: Восток и Запад. М., 2000; Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002; Смерть и воскресение Отца в массовой политической культуре нашего времени // Власть. 26 марта 2003. № 3; Стратегическая нестабильность в XXI в. М., 2003.

5 Дерюжинский В.Ф. Полицейское право. Изд. 2. СПб., 1908; Таганцея Н.С. Курс русского уголовного права. Часть общая. В 2-х тг. М., 2001.

6

государств, как «позорящие наказания» ("degrading treatment or punishment").6 Понятие репрессии давно и прочно вошло аппарат психологической науки.7 Широкой популяризации в социальных и гуманитарных науках понятие «репрессия» обязано психоанализу З.Фрейда, который обозначил этим термином первичный защитный механизм человеческой психики. В схожем ключе термин употребляется учениками и последователями Фрейда8. Новым этапом в изучении репрессии, репрессивного общества стали два течения фрейдизма - «неофрейдизм» и «левый фрейдизм». Из первого наиболее значимыми представляются концепции таких теоретиков, как Т.Адорно и Э.Фромм9, из второго - концепции В. Райха и Г. Маркузе10. Проблемы репрессивного общества, репрессивных механизмов воспроизводства западной культуры ставились и решались в работах теоретиков постструктурализма и постмодернизма. В частности М. Фуко, Ж. Дерриды и Ж. Бодрийяра11.

6 Полетаев Н. Малоизвестные наказания прежнего времени в Англии и Америке //

Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1898 г. Кн. 3. Глейтман Г., Фридлунд А., РайсбергД. Основы психологии. СПб., 2001.

8 Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности. Минск, 2003; Он же. Психоаналитические этюды. Минск, 2003; Фрейд А. Эго и механизмы защиты. М., 2003; Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М., 2001; Erdelyi МН. The Unified Theory of Repression. N.Y. 2006.

9 Адорно Т. Избранное: социология музыки. М.-СПб., 1999; Он же. Негативная диалектика. М., 2003; Он же. Проблемы философии морали. М., 2000. Он же. Что значит «проработка прошлого» // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3; Александрова С.Н. Адорно // История философии: Энциклопедия. Мн., 2002.; Кудина В.А. «Диалектика просвещения. Философские фрагменты» И Там же; А. И. Пигалев. «Негативная диалектика» // Там же; Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 2004; Он же. Бегство от свободы. М., 2004.

10 Райх В. Психология масс и фашизм. М., 2004; Маркузе Г. Конец утопии // Логос. 2004. № 6; Он же. Одномерный человек // Он же. Эрос и цивилизация. М., 2003; Он же. Разум и революция. СПб., 2000; Он же. Эрос и цивилизация // Он же. Эрос и цивилизация. М., 2003; Вахнтов P.P. Либеральный тоталитаризм: репрессивные механизмы современного западного общества и их критический анализ в зарубежной философии XX века // Альманах «Восток». 2003. № 3; Уолцер М. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. М., 1999.

11 Фуко М. Археология знания. Киев, 1996; Он же. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Он же. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997; Он же. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999; Он же. Интеллектуалы и власть. Ч. 1. М., 2002. Ч. 2. М., 2005; Рыклии М. Сексуальность и власть:

Необходимо особо выделить диссертационные исследования С.Журавлевой и А.Сухно, в которых проблема репрессии становится предметом философского, теоретического анализа.12 В первой работе с помощью модели динамической языковой реальности обоснована взаимосвязь между доминированием креативного или репрессивного векторов в динамике языка и духовным развитием или же упадком как отдельной личности, так и нации в целом, показаны особая социокультурная значимость национальной художественной словесности в расширении выразительных возможностей языка и увеличении смысловой «нагруженности» индивидуального мировосприятия, а также противоположный этому процесс идеологического манипулирования сознанием посредством использования специальных риторических (искусственных) приемов и особых семантических (естественных) выразительных средств самого языка, актуализирующих репрессивный эффект языкового воздействия на сознание реципиентов. В работе А. Сухно проведено исследование комплекса проблем, связанного со свободой, освобождением, противодействием репрессивной действительности (субъективным, идеологическим и социально-политическим) механизмам угнетения и господства, а также предпринята попытка создания на основе моделей Ж.-П. Сартра и Ж. Делеза - Ф. Гваттари концептуального «аналитического устройства», позволяющего отследить существующие в

антирепрессивная гипотеза Мишеля Фуко // Логос. 1994. № 6; Сокулер З.А. Методология гуманитарного познания и концепция «власти-знания» Мишеля Фуко // Философия пауки. Вып. 4. М., 1998; Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Автономова Н. Деррида и грамматология // Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Гурко E.H. Грамматология // История философии: Энциклопедия. Мн., 2002.; Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000; Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000; Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997.

12 Журавлева С.М. Язык в онтологической парадигме: креативный и репрессивный потенциал: диссертация... кандидата философских наук. 09.00.01. М., 1999; Сухно A.A. Анти-репрессивная программа: экзистенциальная аналитика и микрофизика бессознательного: по материалам «Бытия и Ничто» Ж.-П. Сартра и «Анти-Эдипа» Ж. Делеза и Ф. Гваттари: диссертация... кандидата философских наук: 09.00.03. М., 2007.

произвольно выбранной системе репрессивные инстанции и разработать конкретную стратегию по их уничтожению.

Следующую группу источников составляют работы, относящиеся к феномену тоталитарного государства, тоталитарной диктатуры, в первую очередь СССР13. Духовная и психологическая основа советского тоталитаризма всесторонне раскрыта в работах многочисленных отечественных и зарубежных исследователей14.

Раскрыть «репрессивную составляющую» политического процесса в системах представительных демократий позволяет анализ ставших классическими произведений Платона, Р. Арона, Ж.-Ж. Руссо, А. Токвиля, М. Фридмена, Ф. Хайека, Д. Истона, Г. Алмонда, X. Ортега-и-Гассета15. Написанная спустя почти столетие после знаменитого «Восстания масс» К.Лэшем книга «Восстание элит» содержит множество важных фактов и концептуальных обобщений кризисного функционирования системы представительной демократии в США на рубеже 20-21 вв. Кризис западных представительных демократий и связанный с ним духовный кризис

13 Бухарин Я, Преображенский Е. Азбука коммунизма. Популярное объяснение программы Российской Коммунистической партии (большевиков). Омск, 1920; Ленин В.И. Государство и революция // Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 33. М., 1974; Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999; Сталин И.В. Сочинения. Т. 1-13. М., 1949-1951; Троцкий Л.Д. Перманентная революция. M., 2005; Бамаев А.Б. К. Маркс и М. Щтирнер. Спор об «иерархии» // Карл Маркс и современная философия. Сборник материалов научной конференции к 180-летию со дня рождения К.Маркса. М., 1999.

14 Арендт X. Истоки тоталитаризма. М., 1996; Бердяев H.A. Новое религиозное сознание и общественность. M., 1999; Он же. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Судьба России. М., 2000; Он же. Смысл истории. Новое средневековье. М., 2002; ОруэллД. Литература и тоталитаризм // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Он же. Подавление литературы // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Он же. О новоязе // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Солоневич И.Л. Диктатура импотентов. Социализм, его пророчества и их реализация. М., 1994; Он же. Диктатура сволочи. M., 1995.

Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // ПОЛИС. 1992. № 4; Алмонд Г., Пауэлл Дж. и др. Сравнительная политология сегодня. М., 2002; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1994; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2003; Руссо Ж-Ж. Об общественном договоре. М., 1998; Токвиль А. Демократия в Америке. М., 2000; Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1997; Фридмен М., Хайек Ф. о свободе // «Философия свободы», вып. II. М., 2003; Платон. Диалоги. М., 2003. Easton D. A Systems Analysis of Political Life. N.Y., 1965; Easton D. An Approach to the Analysis of Political System // World Politics. 1957. Vol. 9. № 3; Easton D. The Political System. N.Y., 1953; Easton D. A Framework for Political Analysis. Englewood Cliffs, 1965.

человечества проанализирован в работах популярного во 2-й половине 19 -начале 20 в. германского писателя М. Нордау (С.М. Зюдфельд)16.

Кроме того, интересные наблюдения за судьбами государственности и духовными сдвигами, сопутствующими развитию демократий в современную эпоху, содержатся в работах А.Ю. Ашкерова, В.Н. Расторгуева, Е.Б.Шестопал, В.И. Шамшурина, М. ван Кревельда, Д. Ботсфорда17.

Гипотеза преобладания в современную эпоху практик репрессивного подавления духовного в человеке, «символической власти» и «символического насилия» разрабатывалась видным французским социологом П. Бурдье18. Значение «символической жизни», религии для духовного здоровья человека и благополучия общества показано в многочисленных работах К.Г. Юнга19. Анализ механизмов символического воздействия как средства достижения политических целей был бы не полным без обращения к результатам работ, в частности П. Хаттона и Б. Андерсона, по проблемам конструирования национальной, социальной, культурной

16 Нордау U. Кому нужна система «прямых» выборов? М., 1906; Нордау М. Ложь предсоциалистической культуры. М., 1907, - вольный пересказ К.П. Победоносцевым отдельных положений данной книги составил самую известную статью его «московского сборника» - «Великая ложь нашего времени».

17 Ашкеров А.Ю. Власть веры или власть принуждения? // Вестник академии наук. 2000. К» 11; Кревелъд М. ван. Расцвет и упадок государства. М., 2006; Расторгуев В.Н. Русская культура и российская политика // Трибуна русской мысли. 2006. № 2; Он же. Творчество и догматизм. Тверь, 1990; Он же. Формирование целостного мировоззрения и методы интерпретации научных концепций. Калинин, 1984; Шамшурин В.И. О культуре исторического мышления Н Философский ежегодник. 1989-1990. М., 1990; Он же. Проблема символа в христианстве и язычестве // Мир культуры. М., 2001; Он же. «Свободный разум» й «свободное общество»: теория социального самоуправления Р. Дж. Коллингвуда // «Социологические исследования». 1991. № 11; Шестопал Е.Б. Личность и политика М., 1988; Она же. Символический интеракционизм Дж. Г. Мида // Вестник МГУ. Сер. 8. 1976. № 2; Botsford D. Compulsion versus Liberty in Education (5): Psychology of Repression // Libertarian Alliance. Educational Notes. 1993. № 19.

18 Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М.-СПб., 1999; Он же. Начала. М., 1994; Он же. Социология политики. М., 1993.

19 Юнг КГ. Символическая жизнь. М., 2003; Человек и его символы. М., 2008; Архетип и символ. М., 1991; Проблемы души нашего времени. М., 1996 и др.

реальности с помощью мнемонических техник - так называемой «политики памяти»20.

Исследование проблем управления человеческим обществом с помощью процессов коммуникации, информационного обмена, манипуляции сознанием имеют прямое отношение к теме настоящей диссертации. Из отечественных специалистов в названных областях можно отметить

A.С.Панарина, Б.Н. Бессонова, Г.В. Грачева, П.С. Гуревича, И.М.Дзялошинского, Т.С. Кабаченко, К.Х. Каландарова, С.Г. Кара-Мурзу,

B.Н. Расторгуева21. Из зарубежных - З.Баумана, С. Бенхабиб, 3. Бжезинского, Э. Гидденса, Р. Гудина, Э. Тоффлера, Г. Шиллера, Н. Хомского22.

Наконец, последний блок источников, без которых вряд ли возможно полноценное исследование репрессивного характера современной цивилизации, - это русская социально-философская и религиозная мысль. Разница в политической строе России и Европы, феномен русского самодержавия заставили по-иному взглянуть на проблему свободы человека

20 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об историках и распространении национализма. М., 2001; Хаттои П.Х. История как искусство памяти. СПб., 2003.

21 Панарин A.C. Глобальное информационное общество: вызовы и ответы // Власть. 29 января 2001 г.; Бессонов Б.Н. Идеология духовного подавления. М., 1978; Бессонов ЯН. Социальные и духовные ценности на рубеже II и III тысячелетий. М., 2006; Грачёв Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможность психологической защиты. М. 1998; Гуревич П.С. Буржуазная идеология и массовое сознание. М., 1980; Дзялошинский И.М. Масс-медиа: репрессивная система коммуникации // Альманах «Лаборатория рекламы, маркетинга и public relations». 2003 № 6, 2004 № 1; Кабаченко Т.С. Психология управления: Учебное пособие. М., 2005; Каландаров К.Х. Управление общественным сознанием. Роль коммуникативных процессов. М., 1998; Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2005; Кейзеров Н.М. Идеологические диверсии. М., 1979; Расторгуев В.Н. Глобализация на руинах глобализма // Логика метаисторичсского времени. М., 2004; Расторгуев В.Н. От образовательного минимума к нравственным максимам // Трибуна русской мысли. 2002. №4; Расторгуев В.Н. Рубеж времен. С тратегия будущего как выбор прошлого // Трибуна русской мысли. 2002. №1.

2 Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М., 2004; Бенхабиб С. Притязания культуры. М., 2003; Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2005; Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004; Мартин Г.П., Шуман X. Западня глобализации. М., 2001; Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века. М., 2004; Тоффлер Э. Третья волна. М., 2002; Хомски Н. Прибыль на людях. М., 2002; Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. Я.Н. Засурский. М., 1980; Chomsky N., Herman E.S. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media. N.Y., 2003; Chomsky N. Media Control. The Spectacular Achievements of Propaganda. N.Y., 2002; Goodin R.E. Manipulatory politics. N.Y., 1982.

в обществе, проблему государственного принуждения и наказания, пределов и целей государственного вмешательства. Для целей настоящего исследования автор обращался к работам Б.П. Вышеславцева, Ф.МДостоевского, И.А. Ильина, Е.Э. Месснера, К.П. Победоносцева, В.С.Соловьева, И.Л. Солоневича, JI.A. Тихомирова, Ф.И. Тютчева, Б.Н.Чичерина23.

Объект, предмет, цель и задачи исследования. Объектом диссертационного исследования являются идеология и практика духовной («символической») репрессии по отношению к человеческой личности как условие поддержания стабильного функционирования политических систем Нового и Новейшего времени. Предметом исследования стали конкретные концепции «репрессивного общества», символических репрессий и их соответствие реальному политическому процессу. Термин «современный», вынесенный в заглавие работы, ограничивает хронологические рамки исследования двухвековым периодом функционирования политических систем представительски-демократического типа — от Американской и Французской революций 18 века и европейских революций 1848 г. до наших дней.

22 Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М., 1994; Достоевский Ф.М. «Человек есть тайна...». М., 2003; Ильин И.А. О национальном призвании России (ответ на книгу

Шубарта) // Он же. Собрание сочинений. Т. 7. М. 1998; Ильин И.А. О сущности правосознания II Он же. Собрание сочинений. Т. 4. М., 19944 Месснер Е.Э. Всемирная мятежевойна. М., 2004; Победоносцев К.П. Записки по законоведению: Курс лекций. 18851888 гг. / Публ. Е.В. Тимошиной II Известия высших учебных заведений. Сер. Правоведение. 1997. № 1; Соловьев B.C. Три разговора // Он же. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М., 1988; Солоневич И.Л. Народная монархия. М., 2003; Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002; Тайный правитель России: К.П. Победоносцев и его корреспонденты / Сост. 'Г.Ф. Прокопов. М., 2001; Тихомиров Л.А. Власть и народ // Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения // Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тихомиров Л.А. Носители народного разума II Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тихомиров Л.А. О верховной Власти // Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тютчев Ф.И. О цензуре в России. Письмо члену Государственного Совета князю М.Д. Горчакову // Быть России в благоденствии и славе: Послания великим князьям, царям, императорам, политическим деятелям о том, как улучшить «государственное устроение» / Сост. В.И. Десятерик и др. М., 2002; Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Т. 3. Политика. М., 1894.

Основная цель исследования состоит в комплексном исследовании наиболее крупных концепций символико-репрессивного подавления личности и их корреляции с политическими реалиями современности. Для достижения этой цели в диссертации решаются следующие задачи:

1. Раскрыть понятие «репрессии» в теоретико-политическом плане и проанализировать эволюцию представлений о природе репрессий и репрессивного сознания.

2. Оценить методологический потенциал концептуальной схемы репрессивного общества в различных ее интерпретациях и теории символического насилия (символических репрессий) с учетом специфики политических режимов новейшей истории.

3. Раскрыть значение сферы символического не только как механизма социального развития, но и механизма социально-политического контроля в демократических политических системах.

4. Описать ключевые объекты символических репрессий с учетом специфики современных политических систем.

5. Наметить способы защиты человеческого сознания от технологий символических репрессий и проанализировать альтернативы глобального духовного и политического развития.

Теоретико-методологические основы исследования. Диссертация выполнена на основе историко-политологического подхода и текстологического анализа, с применением общенаучных логических методов (анализ и синтез, индукция и дедукция, сравнительный метод). Автор диссертации исходит из классического европейского понимания политической науки как науки об условиях и способах достижения целей государственной жизни. Писаное законодательство, являясь одним из таких способов, в долгосрочном плане влияет на формирование народной психологии, на характер духовной сферы общества (Л. Петражицкий). Это диктует необходимость анализа и критической оценки политического порядка с точки зрения его целесообразности и справедливости, соответствия

потребностям развития общества. Другая методологическая основа работы -информационная парадигма, которая утверждается в политической науке в последние годы. В ее основе лежит понимание информации как главного фактора современной политической жизни и изменения не только методов политического господства и характера применяемых репрессий, но и самого человека, его менталитета, идентичности, предпочтений, ценностных установок.

Научная новизна работы. Настоящая диссертация является одним из первых в отечественной политологии комплексных исследований концепций репрессивного подавления личности как элемента современной политики, в том числе первым исследованием темы духовных репрессий в творчестве А.С.Панарина, а ее научная новизна заключается в следующем:

1. Выявлены и проанализированы наиболее значимые концепции репрессивного общества, репрессивной цивилизации в политической мысли XX в.

2. Раскрыты социально-исторические предпосылки формирования концепции репрессивной цивилизации, символического насилия и символических репрессий.

3. Исследована роль информационно-символического фактора в функционировании демократических политических систем и политической коммуникации в современных развитых обществах.

4. Предложена новая (теоретико-политологическая) классификация репрессивных обществ.

5. Обоснована необходимость активной государственной культурно-информационной политики в России, основывающейся на духовно-исторических корнях нашего общества.

Положения, выносимые па защиту

1. Всеобщее распространение представительных форм правления и внешняя демократизация политической жизни не только не привели к ослаблению репрессивного характера политической власти, как этого ожидали политические мыслители Нового времени, но и усилили его в результате беспрецедентного расширения государственного вмешательства в жизнь общества, а также мобилизации новых ресурсов и возможностей информационных технологий.

2. Практики социально-политического подавления личности, применяемые в интересах обеспечения стабильности социально-политической системы и описанные Г.Маркузе, Т. Адорно, М. Фуко, П.Бурдье, А. Панариным и др., могут быть определены как «символические репрессии», поскольку в наше время политический порядок и дисциплина воспроизводятся правящими элитами не только и не столько посредством физического принуждения, сколько путем нравственно-психологического, духовного («символического») воздействия. Среди форм такого воздействия - наделение тех или иных социальных практик, институтов, моделей поведения, мировоззрений, стилей жизни и т.п. престижем или сознательная их дискредитация (делегитимация), в зависимости от потребностей конкретной политической стратегии, конъюнктуры и других обстоятельств.

3. Репрессивный аппарат и репрессивные механизмы имманентны политической сфере, являясь постоянным атрибутом политической власти, однако в зависимости от целей, ради которых они применяются, они могут приобретать в отношении социума как созидательный, так и разрушительный характер.

4. В системах представительных демократий технологии символических репрессий используются, как правило, в интересах удержания власти правящим меньшинством и обычно не совпадают с интересами «молчаливого большинства» общества.

5. Наиболее перспективной зоной поиска «защитных механизмов» от деструктивного воздействия символических репрессий является сфера исторической памяти и народного здравого смысла, личного жизненного опыта, а также большая письменная (для нашего цивилизационного региона - христианская) культурная традиция и сфера сакрального.

Научно-практическая значимость исследования

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для решения общеметодологических проблем совершенствования политической системы в нашей стране, для оптимизации стратегического планирования и прогнозирования в сфере внешней и внутренней политики и, прежде всего в области культурной и информационной политики, а также в процессе разработки и реализации образовательных стратегий и социально-просветительских программ, а также в преподавании учебных курсов по теории политики, методологии политического планирования и прогнозирования, проблемам коллективной безопасности и политического процесса.

Апробация работы. Основные положения исследования отражены в выступлениях на «Ломоносовских чтениях» (2007 г.), Панаринских чтениях (2008 г.), выступлениях на международных семинарах в Зальцбургском университете им. Париса Лодрона (7. Österreichisch-Russische Sommerschule, июль 2007; семинар по мировой политике и международному праву, январь 2008) и в публикациях автора. Ряд выводов использовался при подготовке автором к изданию работ «Энергетическое право России. Правовое регулирование электроэнергетики в 1885-1918 гг.» (в соавт. с А.И. Грищенко; М.: Юрист, 2008), «История информационной политики в России. От Уложения 1649 г. до октября 1917 г.», «Правительство Царской России в 1905-1917 г. Сборник документов по внутренней политике» (очерк внутриполитического положения России в начале прошлого столетия, отбор программных политических документов). Диссертация обсуждалась и была

рекомендована к защите на заседании кафедры теоретической политологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы по теме исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень разработанности проблемы, определяются объект, предмет и теоретико-методологические основания исследования, раскрывается научная новизна, а также теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава «Основные концепции «репрессивного общества» в социально-философской и политической мысли XX века» посвящена раскрытию содержания понятия «символические репрессии» на основе анализа употребления понятия «репрессии», концепций «репрессивного общества» и понятия «символического насилия».

Понятие «репрессии», положенное в основу различных концепций «репрессивного общества», «репрессивного режима», «репрессивной цивилизации», «репрессивного правительства», «символических репрессий», своим изначальным смысловым содержанием восходит к тесно связанным друг с другом наукам уголовного и полицейского права, которые рассматриваются (наряду с позднее выделившейся наукой «политики») как части общей «науки о государстве». Первое изучает карательную деятельность государства, а вторая - административную. Как показывает анализ текстов научных работ по полицейскому и уголовному праву, термин «репрессия» (от. позднелат. гергеБвю - подавление) был синонимом термина «наказание»2*. В этом уголовно-полицейском ключе - как «карательная мера», «наказание, применяемое государством» - репрессия определяется в

24 В работе термины «репрессия» и «подавление» употребляются как синонимы, поскольку второй является дословным русским переводом первого.

официальных словарях в СССР и современной России25. Термин «репрессия» происходит от позднелатинского слова "repressio". Корневой глагол "ргешо" (и три другие его формы - pressi, pressum, premere) имеет значение давить, порабощать, покорять, притеснять, угнетать, сдерживать, усмирять. Латинская приставка "re" означает повторяющееся или возвратное действие. Следовательно, "repressio" имеет такие значения: постоянно давить, угнетать, т.е. подавлять. Следует подчеркнуть, что современные психологи придают термину «подавление» (по-английски repression) более широкое научное содержание - «торможение реакции вследствие обусловленного страха»26.

Если вслед за Г. Алмондом назвать «символической политикой»27 апелляцию государства и его органов к моральным категориям, к чувствам граждан, ценностям, идеологемам, доверию и недоверию (воплощенную не только в речах, но и в действиях и вещах), то феномен «позорящих наказаний» с полным правом может быть расценен как одно из наиболее ярких проявлений «символических репрессий», которые используются политической системой в интересах обеспечения ее стабильного функционирования. Репрессии внешние, т.е. физические, телесные наказания, и репрессии внутренние, т.е. психическое вытеснение морально нелегитимного (с точки зрения интериоризованных в Сверх-Я норм культуры), тесно взаимосвязаны и имеют возможность трансформироваться друг в друга. Внешние репрессии, как правило, причиняют душевные страдания (если это не страдание «за правое дело», воодушевленное пророческим пафосом) и снижают физическую активность человека. Кроме того, часто культурные предписания из области Сверх-Я, вытесняющие все морально неприемлемое в бессознательное, имеют свое «отражение» в материальной сфере в форме уголовных наказаний за известные виды преступления (например, изнасилование, распространение порнографии и

25 Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935-1940; Большая советская энциклопедия (3-е изд., 1969-1978); Советский энциклопедический словарь. М., 1989; Новый энциклопедический словарь. М., 2001.

26 Глейтман Г., Фридлунд А., РайсбергД. Основы психологии. СПб., 2001. С. 1094.

27 Алмопд Г., ПауоллДж. и др. Сравнительная политология сегодня. М., 2002. С. 257-258.

18

др.), за которые предусматривается тюремное заключение, т.е. «вытеснение» преступника из общества, его изоляция.

Основу культурных запретов составляют запреты религиозные. При этом с именем 3. Фрейда связано возникновение в начале 20 в. слабо обоснованной теории, согласно которой эти запреты представляют собой непосильное бремя для людей, ощущающих свой конфликт с культурой, вследствие чего якобы возникает необходимость замены религиозной мотивации на рациональную. Усматривая в чрезмерном давлении культурных норм на человеческую психику причину неврозов, З.Фрейд выступил за устранение такого давления культуры и реформирование ее духовных оснований. В диссертации критически рассматривается грандиозный реформаторский проект, целью которого являлось «изъятие религии из нашей европейской культуры».28 Ввиду того, что функция подавления воли и репрессии за недозволенное поведение составляет необходимый признак всякого государства, а действия репрессивного механизма в той или иной мере касаются человеческой психики, предложена новая классификация «репрессивных обществ». В ее основу положен фактор доминирования механизмов и технологий внешних (физических, телесных) или внутренних (психологических, духовных, т.е. символических) репрессий. При этом учитываются внешние источники страха, будь то воздействие на тело (заключение в тюрьму, казнь, телесные наказания) или воздействие на психику (общественное осуждение, порицание, осмеяние, недоверие, неуважение, указание на слабость и уязвимость). Такой подход позволяет выделить политические системы, в которых общественный и культурный порядок обеспечивается преимущественно либо уголовно-полицейскими, либо психологическими репрессиями, либо действиями, соединяющими в себе и то, и другое. Данная классификация представляет собой не столько застывшие формы, сколько «идеальные типы» в веберовском понимании этого термина, т.е. теоретические конструкции, пригодные для анализа

28 Там же. С. 521.

сложившихся реалий. По мнению автора, к первому типу можно отнести большинство государств до их вступления в информационную эпоху, к смешанному типу - тоталитарные или «прототалитарные» системы, сложившиеся в XX веке, а к типу с преобладающими психологическими (символическими) репрессиями - современные либеральные демократии западного образца в «информационную эпоху».

Выявленное 3. Фрейдом проблемное поле, позволяющее акцентировать внимание на вытеснении одних психических элементов другими (первичные телесные «желания») и на интериоризованных человеком внешних нормативных ограничениях (предписания культуры, законы, мораль и т.п.), тесно связано с процессами образования и функционирования массовых групп (религия, армия, государство и т.п.). Это исследовательское направление получило дальнейшее развитие в работах мыслителей, которые не являются прямыми последователями Фрейда и идентифицируют себя с различными направлениями социально-философской мысли. Если Фрейд сосредоточивал свое внимание преимущественно на процессах, присущих психическому миру отдельной личности, то в работах других авторов преобладают социальные аспекты, связанные с жизнедеятельностью общества как единого целого.

В диссертации специально рассматриваются наиболее известные концепции репрессивных механизмов в обществе и политике, разработанные В. Райхом, Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Фуко, Ж. Дерридой и оказавшие значительное влияние на интеллектуальный мир, развитие социальных наук и становление политических идеологий в XX веке. Сущность и истоки репрессивного характера западной цивилизации устанавливались в разных теоретических направлениях по-разному: их находили и в подавлении сексуальных инстинктов, и в техницистской рациональности Нового времени, и в доминировании принципа «иметь» над принципом «быть», и в преобладании «одномерных людей» вследствие подавления инстинктивных потребностей человека и действия «репрессивной толерантности», и в

логоценгризме европейской культуры. Соответственно этому, предлагались различные пути преодоления репрессивного характера цивилизации: сексуальная революция, ликвидация «машинной цивилизации», установление децентрализованной социально-экономической демократии и самоуправления трудящихся, устранение «прибавочной репрессии» с помощью «принципа реальности», устранение господства логоцентрима и «реабилитация письменности». Примечательно, что все рассмотренные концепции репрессивного общества по сути являются атеистическими, отрицающими или игнорирующими христианское наследие западного мира, однако некоторым из них присущ почти религиозный пафос - вера в науку, свободу, демократическое самоуправление трудящихся.

Последний параграф главы посвящен рассмотрению концепции «символического производства» П. Бурдье, имеющей важное значение для раскрытия понятия «символических репрессий», поскольку в ее рамках удалось сформулировать важнейший закон современной системы политико-символического производства, касающийся соотношения физических (телесных) и психических (духовных), т.е. символических репрессий. У государства, по мысли Бурдье, нет необходимости давать приказы и совершать физическое насилие, чтобы упорядочить социальный мир, поскольку он будет существовать столь же долго, сколь долго государство будет способно производить инкорпорированные когнитивные структуры, согласованные с объективными структурами и таким образом обеспечивать подчинение установленному порядку и веру в него.

Во второй главе «Институционализация репрессивной модели общества в политических системах современности» анализируются политико-институциональные механизмы символических репрессий на примере двух разновидностей политических систем современности -«советского тоталитаризма» и представительной демократии западного типа, которой также не чужды тоталитарные характеристики.

Идеологическим фундаментом советской политической системы была идеология социализма. Ее суть - не с точки зрения общественных и политических наук, а с точки зрения простого обывателя — наиболее емко определил профессор Н.Х. Бунге (1823-1895): «Под социализмом разумеется такое общественное устройство, в котором для человека становится возможным достижение счастья».29 Интерес к идеологии социализма возникал всегда, когда ослабевает общественная дисциплина и человек перестает покорно нести бремя жизни, а богатство других возбуждает в нем ненасытные желания, когда общественное брожение порождает сомнение в справедливости, закономерности или незыблемости религиозных или общественных отношений и порядков. Очевидно, что понятие о счастье чрезвычайно растяжимо и легко может быть использовано для манипуляции недовольными членами общества.

Ключевым обстоятельством, наложившим отпечаток на характер установления и самоутверждения советской власти и большевистской партии, является то, что численность пролетариата — социальной основы большевистской партии - на момент так называемой «пролетарской революции» в конце 1917 года, по самым оптимистичным оценкам, не превышала 20%, т.е. одной пятой всего российского населения. Около 7580% населения составляло крестьянство, которое поддерживало другие партии (в первую очередь ПСР) и которому марксизм-ленинзм не обещал ничего, кроме «пролетаризации». Поскольку четыре пятых населения не разделяли ни политических целей, ни идеологии большевиков, то пролетариат и главным образом его «авангард» фактически оказался во враждебном окружении, что требовало силовой, вооруженной и жестокой борьбы за отстаивание захваченных позиций и легитимации власти. В этих социально-политических условиях и оформилась большевистская доктрина, давшая теоретическое обоснование необходимости жесткой репрессивно-

29 Бунге Н.Х. Загробные заметки / Публикация В.Л. Степанова // Река времен. Кн. I. М., 1995. С. 226.

карательной системы и террора. Отсюда и методы господства новой власти: метод убеждения по отношению к рабочему классу и метод принуждения и подавления по отношению ко всем остальным. Духовная репрессия большевистского партийно-государственного аппарата в отношении многомиллионного населения осуществлялась по четырем направлениям: уничтожение памяти о прошлом, запрет на массовое распространение какой бы то ни было информации, расходящейся с линией партии и правительства («антисоветчина»), насаждение сначала «революционного правосознания», а потом «социалистического правосознания» и постоянная борьба с религиозной верой.

Символико-репрессивная система реального социализма опиралась на широкое использование показательных квазисудебных процессов и внезапных арестов, эксплуатацию труда заключенных, пропаганду классовой ненависти и насаждение образа врага, внешнего и внутреннего, на доносительство и небывалое ограничение свободы хозяйственной самодеятельности, фальсификацию исторических данных и абсолютный контроль над распространением информации, конъюнктурное толкование принципов права и справедливости. В отличие от советской репрессивной системы, уже ставшей достоянием истории, системы представительной демократии демонстрируют свою жизнеспособность. В работе развернут анализ теоретико-методологических оснований и практики функционирования таких политических систем с целью выявления их репрессивного потенциала.

Автор классической политологической теории политических систем Д. Истон рассматривал их как «совокупность взаимодействий, извлеченных из всего социального поведения, посредством которых ценности принудительно распределяются в обществе». Политическая система должна эффективно выполнять две функции: распределять ценности для общества и одновременно подталкивать большинство членов принимать эти распределения как обязательные, по крайней мере, большую часть времени.

Система может подвергаться кризису или «стрессу требований». В целях минимизации рисков вводятся конкретные культурные запреты, которые помогают «держать на поводке» некоторые требования уже в самом начале, когда они начинают приобретать очертания того, что пока не является еще политическими потребностями, стремлениями или желаниями. Главная мысль Д. Истона состоит в том, что любая политическая система -демократическая или недемократическая - не просто реагирует на идущие от общества требования и запросы, а сама активно участвует в формировании этих требований, поддерживая, усиливая или ослабляя, подавляя те из них, которые не отвечают каким-либо параметрам системы. Второй момент состоит в том, что система не просто «авторитарно распределяет ценности», не всегда сообразуясь с социальными требованиями, но и предпринимает активные усилия, чтобы все ее решения, а также само ее существование безоговорочно поддерживались. Если тезисы Д. Истона справедливы, то приходится признать, что реальные политические процессы не соответствуют теоретическим презумпциям идеи демократии: правит не народ, а система. При этом одобрение политического курса происходит не в результате его свободной и взвешенной оценки обществом, а является продуктом особой системы духовного («символического») производства, т.е. является искусственной.

A.C. Панарин заметил в этой связи: «Если предположить, что политическая система наделена собственным содержанием и имеет собственные импульсы, тогда от представительской презумпции мало что останется: мы будем иметь не систему-отражатель, а систему-воспитатель, подчиняющую большинство своим преобразовательным проектам»30.

В работе анализируются отдельные проекты и прогнозы, в частности, пессимистический прогноз А. де Токвиля относительно представительной демократии. Демократическое правительство, по его мысли, объемля своей деятельностью все общество, получает возможность лепить из граждан «то,

30Панарин A.C. Политология. Изд. 2. М., 2002. С. 76.

24

что . ему необходимо». В результате политики таких правительств общество покрывается сетью мелких, витиеватых, единообразных законов, которые мешают «наиболее оригинальным умам и крепким душам вознестись над толпой». Демократический лидер не «сокрушает волю людей, но размягчает ее, сгибает и направляет; он редко побуждает к действию, но постоянно сопротивляется тому, чтобы кто-то действовал по своей инициативе; он ничего не разрушает, но препятствует рождению нового; он не тиранит, но мешает, подавляет, нервирует, гасит, оглупляет и превращает в конце концов весь народ в стадо пугливых и трудолюбивых животных, пастырем которых выступает правительство». Токвиль делает вывод о том, что подобная форма рабства - «тихая, размеренная и мирная» - могла бы сочетаться с внешними атрибутами свободы и может «установиться даже в тени народной власти»31. Позиция Токвиля иллюстрируется в работе примерами современных американских законов в области обеспечения национальной безопасности и борьбы с терроризмом.

Заключительный параграф главы посвящен теме «репрессивных коммуникаций». Современные специалисты в области коммуникативистики, теории массовой информации, делят совокупность разнообразных подходов к проблеме воздействия на сознание и поведение на две группы. К первой относятся теории и технологии, допускающие и поддерживающие несимметричную коммуникацию, когда один из участников коммуникации определяет ее содержание и способы общения, а другой лишь подчиняется. Такая коммуникация и оправдывающие ее теории получили название репрессивных. Другая практика опирается на идею симметричной коммуникации, объединяющей равноправных партнеров. Этот тип коммуникации можно назвать диалогической или гуманитарной32. Репрессивная коммуникация имеет в литературе разные названия: «зомбирование», «манипулятивные технологии», «психологические

31 Там же. С. 497.

32 Дзялошинский КМ. Масс-медиа: репрессивная система коммуникации // Альманах «Лаборатория рекламы, маркетинга и public relations». 2003 № б, 2004 № 1.

25

операции», «политические кампании» (информационно-пропагандистские, рекламные и т.п.), «комплексные манипуляции», «политические игры», «лоббирование», «кризисные технологии» и т.д.

Одним из эффективных механизмов репрессивной коммуникации (наряду с деятельностью масс-медиа) следует признать групповой конформизм, зависимость от коллективного мнения и страх оказаться «не таким, как все». В наибольшей степени роль этого механизма проявляется в системе народного образования. В исследовании проанализированы те составляющие современных западных (в частности, американской) систем образования, которые осуществляют «символические репрессии» путем индоктринации и служат механизмом политического контроля.

Третья глава «Ключевые объекты символических репрессий и поиск гуманистической альтернативы» представляет собой попытку научного осмысления феномена символических репрессий с точки зрения базовых интенций и ценностных оснований русской культуры. Если символические репрессии являются характерной чертой осуществления власти в системах представительной демократии, то теряется и само демократическое содержание политического процесса. Такой вывод дает методологические основания для объективной оценки нашей собственной политической традиции, которая трактовалась исключительно как реакционная и репрессивная вследствие навязанной в свое время ложной дилеммы: «самодержавный гнет и тюрьма народов либо политическая демократия и гражданская свобода».

Становление представительных форм правления в последние 1,5-2 века-как на Западе, так и в России - сопровождается не столько секуляризацией политики и культуры, сколько ее целенаправленной «дехристианизацией». В работе прослеживаются основные вехи взаимоотношений христианства и политики в истории западного мира — от установления союза при римском императоре Константине до его постепенного разрыва, нашедшего отражение как в соответствующих конституционных нормах, так и в

новейших законах об эвтаназии или, к примеру, о регистрации однополых браков, фактически легализовавших антихристианские ценности. Касаясь вопроса о том, как законодательная политика в долгосрочной перспективе влияет на психологию общества (на основе теории Л.Петражицкого), автор обращается к утверждению К.Г. Юнга о том, что секуляризация общественной жизни и культуры лишила западного человека «символической жизни» и послужила причиной роста числа неврозов.

Другим важнейшим объектом символических репрессий наряду с христианскими основаниями европейской культуры является «историческая память». Эта проблема раскрывается в диссертации на основе обращения к исследованиям относительно нового понятия, до сих пор почти не реципированного политологией - «политика памяти» (П.Хаттон, Б.Андерсен) и иллюстрируется рядом сюжетов из политической жизни России времен царствования последнего императора Николая II. В диссертации обосновывается тезис о том, что целенаправленное навязывание обществу в течение длительного времени (через систему образования, массовые коммуникации, символическую политику) определенных представлений о его прошлом, а также о принципах и ценностях его исторического развития в конечном итоге препятствует адекватной оценке истории, происходящих событий и перспектив, лишает способности принимать правильные стратегические решения относительно своего будущего.

Заключительный параграф главы посвящен анализу темы «репрессии» как одной из «духовных катастроф» современности в творческом наследии A.C. Панарина и его поиску «гуманистической альтернативы» репрессивному сознанию Нового времени. Восприняв ряд идей религиозного экзистенциализма (прежде всего, КЛсперса), A.C. Панарин видел главную проблему современного мира в дефиците духовной, социальной энергии. Понять эту проблему можно, мобилизовав тип понимающего знания, альтернативный объяснительному. С его помощью открывается тип «репрессированной, подавляемой реальности», не признаваемой

бюрократически-упорядочивающим разумом новоевропейского Просвещения. К этой реальности, по мысли A.C. Панарина, относятся три «допросвещенческих» и «постпросвещенческих» мира - мир ценностей, «жизненный мир» и «мир истории». Политическое выражение катастрофы духовных репрессий мыслитель усматривал как в становлении политических систем модернистского и постмодернистского типа, так и в характере современной глобализации, сутью которой является «мировая война богатых против бедных», социал-дарвинизм, насильственная экономическая либерализация, стремление обеспечить благоденствие «золотого миллиарда» путем геополитического передела благ и ресурсов планеты и духовно-культурного разоружения «стран-изгоев» (обладателей этих ресурсов) путем навязывания им «асоциальной чувственности», противопоставление глобальной и национальной идентичности, дистанцирование национальных элит от «туземного» населения и их переориентация на вненациональные центры власти и влияния, дискредитация элит, сохраняющих национальную привязку.

Основные составляющие «гуманистической альтернативы» репрессивному подавлению личности или нового «формационного прорыва» А.С.Панарин видел в возрождении духовной власти («новый фундаментализм»), возвращении сакрального начала в культуру и реабилитации «принципа историзма», «экстенсивного принципа» и народного здравого смысла, в интеграции культурных систем Запада и Востока, «переоткрытии» онтологической и антропологической связи творчества - духовного, социального, политического, экономического - с религиозной идеей, а также в православном альтернативном проекте. В сфере политики это должно привести к утверждению новой демократии равенства, подлинного участия и гражданской самодеятельности, созидаемой творческими личностями и сохраняющими «архаическую» пассионарность морально-религиозного типа.

В Заключении формулируются основные выводы диссертационной работы, намечаются направление и задачи дальнейшего исследования темы.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Публикации в периодических научных изданиях, рекомендуемых ВАК:

1. Зиноватный П.С. Символические репрессии в современной политике // Вестник Московского университета. Сер. 12. Пол. науки. 2008. № 3. 0,15 п.л.

Другие публикации:

2. Зиноватный П.С. Состояние постмодерна и стратегические вызовы нашего времени // Логика метаисторического времени / Сост. К.И. Кийченко, В.Н. Расторгуев, В.И. Шамшурин. М., 2004.0,28 п.л.

3. Зиноватный П.С. Россия перед выбором: между мобилизационной идеей и образовательно-воспитательной политикой // Актуальные проблемы современного россиеведения: Сборник научных статей / Под общ. ред. М.А. Маслина, П.Е. Бойко; Сост. А.В. Воробьев. М., 2007. 0,3 п.л.

Отпечатано в копицеитре « СТ ПРИНТ » Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www.stprint.ru c-mail: globus9393338@yandex.ru тел.: 939-33-38 Тираж 100 экз. Подписано в печать 16.01.2009 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Зиноватный, Павел Сергеевич

Введение.

Глава 1. Основные концепции «репрессивного общества» и «символического насилия» в социально-политической мысли XX века.

1. Генезис понятия репрессии.

2. Концепции репрессивного общества: от психоанализа до постмодернизма.

3. Политика и система символического производства (концепция П. Бурдье).

Глава 2. Институционализация репрессивной модели общества в политических системах современности.

1. Теоретическая, правовая и культурная легитимация тотально-репрессивного общества на примере СССР.

2. Методологические презумпции западной представительной демократии и проблема символических репрессий.

3. Репрессивная коммуникация и политический процесс.

Глава 3. Ключевые объекты символических репрессий и поиск гуманистической альтернативы.

1. Секуляризация и «политика памяти» как важнейшие инструменты символических репрессий.

2. Тема «репрессивного общества» и «новой духовно-религиозной реформации» в творчестве A.C. Панарина.

Введение диссертации2008 год, автореферат по политологии, Зиноватный, Павел Сергеевич

Актуальность темы исследования. Одной из наименее исследованных тем в теории политики остается тема «репрессивного общества». Хотя любое государство и любая политическая система репрессивны по определению, так как исполнение властных решений обеспечивается разветвленной карательной системой и физическим принуждением, вне поля зрения зачастую находится символический тип репрессии, который предполагает принуждение посредством воздействия на внутренний духовный (психический) мир человека.

Начиная с 90-х гг. XX века, с момента падения биполярной системы, в политической науке и в политической риторике, характерной для евроатлантического Запада, широко применяется противопоставление демократий, «открытых и свободных обществ» так называемым «репрессивным обществам» и «репрессивным режимам». При этом достаточно отчетливо обозначилась тенденция, связанная с использованием наднациональными властными элитами подобных классификаций и оценок как едва ли не главного аргумента при принятии политических решений карательного характера по отношению к государствам, режимам и даже цивилизационным мирам, попавшим по самым разным причинам в число «изгоев» и геополитических противников «свободного мира». Доминированию этой тенденции в политической теории и практике содействует формирование и распространение политологических учений и их своеобразного «отражения» в мире реальной политики - геополитических доктрин, обосновывающих необходимость установления «однополярного» мироустройства в интересах «продвижения свободы». Назначение такого рода учений и доктрин состоит в обосновании вполне предсказуемых репрессивных мер: как только «продвижение свободы» в какой-либо точке земного шара встречает сопротивление со стороны общества или политического режима, США получают повод и идеологические основания усмотреть в этом угрозу собственной национальной безопасности и ответить мерами военного «принуждения к свободе». Знаковыми политическими событиями конца 90-х - начала 2000-х гг. стали инициированные и осуществленные США и их европейскими партнерами военно-силовые меры по смене политических режимов в ряде регионов (Югославии, Афганистане, Ираке).

Актуальность заявленной темы постоянно возрастает, поскольку последствиями такой практики явились как внутриполитическая дестабилизация во «взрывоопасных регионах» (вплоть до разрушения союзной государственности, как это имело место в Югославии), так и стратегическая нестабильность, пронизывающая все сферы жизни. В данном случае, как заметил A.C. Панарин, посвятивший этой проблеме свою последнюю опубликованную книгу, речь идет о модели, претендующей на универсальность: «с ее помощью может быть описана как глобальная стратегическая нестабильность современного мира в целом, так и стратегическая социальная нестабильность, связанная с современными реформами и модернизациями в отдельных странах, в том числе и в России»1.

Технологии глобальной дестабилизации с полным набором «репрессивного инструментария» используются и совершенствуются под «теоретическим прикрытием» исследовательских программ и проектов, далеких от политической нейтральности и научной объективности, но опирающихся на огромный массив социологических данных, которые создают видимость полной достоверности, значимости и актуальности сделанных выводов и рекомендаций. К примеру, влиятельная американская правозащитная организация "Freedom House" с 1972 года публикует ежегодные доклады «Свобода в мире» ("Freedom in the World"), в которых выстраивает градацию более 192 государств и 14 территорий по степени «несвободы» или «репрессивности» их политических режимов. Несмотря на

1 Панарии A.C. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003. С. 8. 4 то, что "Freedom House" формально является неправительственной организацией2, резюме ее докладов под тенденциозным названием «Худшие из худших: самые репрессивные общества мира» ежегодно представляются Комиссии по правам человека и Совету по правам человека при ООН, а по итогам их обсуждения делаются заявления на уровне генерального секретаря ООН. С 1996 года среди «лидеров» по уровню репрессивности одно из первых мест в этом списке занимает Республика Беларусь - ближайший геополитический союзник России и член Союзного государства. К числу репрессивных обществ в докладе отнесен также один российский регион -Чечня (в группе «самых худших»), а сама Россия с 2005 г. постоянно получает статут "NF" - «несвободного государства».

Переживаемый сейчас мировым сообществом глубокий финансовый кризис демонстрирует исключительную политическую и теоретико-политологическую актуальность проблемы, поскольку тенденция тотальной дестабилизации подталкивает ведущие страны мира к выбору репрессивных технологий. Мировой финансовый кризис приведет не только к усилению влияния и «веса» центров глобальной политической власти, но и к их жесткой конкуренции или к возникновению неких новых, более динамичных и консолидированных, форм политической организации мира. Именно в таком контексте представляется актуальным по-новому осмыслить классическую проблему взаимоотношения репрессии и свободы в политической жизни.

Степень разработанности проблемы и характеристика источников Научная разработка понятий «репрессивного общества», «репрессивной власти», «репрессивной личности» началась в рамках Франкфуртской школы философии и социологии с имманентной критики пути развития западной цивилизации в эпоху модерна. В результате семантической инверсии сегодня эти понятия используются в прямо противоположном смысле - для

2 Некоторое время председателем попечительного совета этой организации состоял Р Дж Вулси-младший - директор ЦРУ США в 1993-1995 гг 5 t дискредитации не-западных культур и режимов, обоснования силового вмешательства во внутренние дела других стран и символического воздействия, сопровождающего такое вмешательство. В силу подобных инверсий тема репрессий, или точнее «символических репрессий», в политике остается мало исследованной в политической науке.

Одна их первых попыток преодолеть «символические барьеры» и дать систематический анализ этих явлений принадлежит A.C. Панарину. В своей последней, едва начатой работе «Духовные катастрофы нашей эпохи в свете современного философского знания» он планировал посвятить проблеме особый раздел «Тема "репрессивного общества" в европейской философии»3. Наряду с онтологическим нигилизмом, индивидуализмом предполагалось рассмотреть репрессию в теоретико-политологическом плане - как третью «духовную катастрофу» современного человечества. К сожалению, исполнить задуманное ученый не успел, однако его подход можно реконструировать на основе других книг и статей.4 Разработка темы «репрессивного общества» в творческом наследии Панарина, выделение им трех типов репрессий («ГУЛАГ европейского модерна», советский ГУЛАГ и «ГУЛАГ в системе постмодерна») послужили автору диссертации отправной точкой и методологическим ориентиром для самостоятельного исследования проблемы.

Определить область теоретического знания, где понятие репрессии употреблялось в научном смысле изначально, представляется возможным, если обратиться, например, к классическим работам по полицейскому и

3 Панарип A.C. Духовные катастрофы нашей эпохи на языке современного философского знания // Москва. 2004 № 1, 3. Об этой работе см. Зарубина H.H. Повернуть мысль лицом к жизни // Литературная газета. 2004. № 20-21. 4

4 Панарип A.C. Глобализация и постмодернизм // Вопросы философии. 2003. № 6; Искушение глобализмом. М., 2000; Политология. М.: Проспект, 2000; Политология: Восток и Запад. М., 2000; Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002; Смерть и воскресение Отца в массовой политической культуре нашего времени // Власть. 26 марта 2003. № 3; Стратегическая нестабильность в XXI в. М., 2003. уголовному праву5. Раскрытию феномена символических репрессий содействует обращение к такому инструменту репрессивной политики государств, как «позорящие наказания» ("degrading treatment or punishment").6 Понятие репрессии давно и прочно вошло аппарат психологической науки.7 Широкой популяризации в социальных и гуманитарных науках понятие репрессия» обязано психоанализу З.Фрейда, который обозначил этим термином первичный защитный механизм человеческой психики. В схожем кшоче термин употребляется учениками и последователями Фрейда8. Новым этапом в изучении репрессии, репрессивного общества стали два течения фрейдизма - «неофрейдизм» и «левый фрейдизм». Из первого наиболее значимыми представляются концепции таких теоретиков, как Т.Адорно и Э.Фромм9, из второго - концепции В. Райха и Г. Маркузе10. Проблемы репрессивного общества, репрессивных механизмов воспроизводства западной культуры ставились и решались в работах теоретиков

5 Дерюжннскнй В.Ф. Полицейское право. Изд. 2. СПб., 1908; Таганщв Н.С. Курс русского уголовного права. Часть общая. В 2-х тт. М., 2001.

6 Полетаев Н. Малоизвестные наказания прежнего времени в Англии и Америке // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1898 г. Кн. 3.

7 Глейтман Г., Фридлунд А., РайсбергД. Основы психологии. СПб., 2001.

8 Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности. Минск, 2003; Он же. Психоаналитические этюды. Минск, 2003; Фрейд А. Эго и механизмы защиты. М., 2003; Мак-Вилъямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М., 2001; Erdelyi М.Н. The Unified Theory of Repression. N.Y. 2006.

9 Адорно Т. Избранное: социология музыки. М.-СПб., 1999; Он же. Негативная диалектика. М., 2003; Он же. Проблемы философии морали. М., 2000. Он же. Что значит «проработка прошлого» // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3; Александрова С.Н. Адорно // История философии: Энциклопедия. Мн., 2002.; Кудниа В.А. «Диалектика просвещения. Философские фрагменты» // Там же; А.И. Пигалев. «Негативная диалектика» // Там же; Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 2004; Он же. Бегство от свободы. М., 2004.

10 Райх В. Психология масс и фашизм. М., 2004; Маркузе Г. Конец утопии // Логос. 2004. № 6; Он же. Одномерный человек // Он же. Эрос и цивилизация. М., 2003; Он otee. Разум и революция. СПб., 2000; Он же. Эрос и цивилизация // Он же. Эрос и цивилизация. М., 2003; Вахшпов Р.Р. Либеральный тоталитаризм: репрессивные механизмы современного западного общества и их критический анализ в зарубежной философии XX века // Альманах «Восток». 2003. № 3; Уопцер М. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. М., 1999. постструктурализма и постмодернизма. В частности М. Фуко, Ж. Дерриды и Ж. Бодрийяра11.

Необходимо особо выделить диссертационные исследования

С.Журавлевой и А.Сухно, в которых проблема репрессии становится

10 предметом философского, теоретического анализа. В первой работе с помощью модели динамической языковой реальности обоснована 1 взаимосвязь между доминированием креативного или репрессивного векторов в динамике языка и духовным развитием или же упадком как отдельной личности, так и нации в целом, показаны особая социокультурная значимость национальной художественной словесности в расширении выразительных возможностей языка и увеличении смысловой «нагруженности» индивидуального мировосприятия, а также противоположный этому процесс идеологического манипулирования сознанием посредством использования специальных риторических (искусственных) приемов и особых семантических (естественных) выразительных средств самого языка, актуализирующих репрессивный эффект языкового воздействия на сознание реципиентов. В работе А. Сухно проведено исследование комплекса проблем, связанного со свободой, освобождением, противодействием репрессивной действительности

11 Фуко М. Археология знания. Киев, 1996, Он же. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Он же. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997; Он же. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999; Он же. Интеллектуалы и власть. Ч. 1. М., 2002. Ч. 2. М., 2005; РыклипМ. Сексуальность и власть: антирепрессивная гипотеза Мишеля Фуко // Логос. 1994. № 6; Сокулер З.А. Методология гуманитарного познания и концепция «власти-знания» Мишеля Фуко // Философия науки. Вып. 4. М., 1998; Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Автономова Н. Деррида и грамматология // Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Гурко E.H. Грамматология // История философии: Энциклопедия. Мн., 2002.; Бодрнйяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000; Бодрнйяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000; Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997.

12 Журавлева С.М. Язык в онтологической парадигме: креативный и репрессивный потенциал: диссертация. кандидата философских наук. 09.00.01. М., 1999; Сухно A.A. Анти-репрессивная программа: экзистенциальная аналитика , и микрофизика бессознательного: по материалам «Бытия и Ничто» Ж.-П. Сартра и «Анти-Эдипа» Ж. Делеза и Ф. Гваттари: диссертация. кандидата философских наук: 09.00.03. М., 2007. субъективным, идеологическим и социально-политическим) механизмам угнетения и господства, а также предпринята попытка создания на основе моделей Ж.-ГГ. Сартра и Ж. Делеза - Ф. Гваттари концептуального «аналитического устройства», позволяющего отследить существующие в произвольно выбранной системе репрессивные инстанции и разработать конкретную стратегию по их уничтожению.

Следующую группу источников составляют работы, относящиеся к феномену тоталитарного государства, тоталитарной диктатуры, в первую очередь СССР13. Духовная и психологическая основа , советского тоталитаризма всесторонне раскрыта в работах многочисленных.' отечественных и зарубежных исследователей14.

Раскрыть «репрессивную составляющую» политического процесса в' системах представительных демократий позволяет анализ ставших классическими произведений Платона, Р. Арона, Ж.-Ж. Руссо, А. 'Токвиля, М. Фридмена, Ф. Хайека, Д. Истона, Г. Алмонда, X. Ортега-и-Гассета15. ■ Написанная спустя почти столетие' после знаменитого «Восстания масс»

13 Бухарин Н., Преображеискии Е. Азбука коммунизма. Популярное объяснение программы Российской Коммунистической партии (большевиков). Омск, 1920; Ленин В.И. Государство и революция // Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 33. М., 1974; Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999; Сталин И.В. Сочинения. Т. 1-13. M., 1949-1951; Троцкий Л Д. Перманентная революция. М., 2005; Баллаев А.Б. К. Маркс и М. • Штирнер. Спор об «иерархии» // Карл Маркс и современная философия. Сборник материалов научной конференции к 180-летию со дня рождения К.Маркса. М., 1999.

14 Арендт X. Истоки тоталитаризма. М., 1996; Бердяев H.A. Новое религиозное сознание и, общественность. М., 1999; Он же. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Судьба России. М., 2000; Он же. Смысл истории. Новое средневековье. М., 2002; Оруэлл Д. Литература и тоталитаризм // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Он же. Подавление литературы // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Он же. О новоязе // Скотный Двор; 1984. М., 2000; Солоневич И.Л. Диктатура импотентов. Социализм, его пророчества и их реализация. М., 1994; Он же. Диктатура сволочи. М., 1995.

Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // ПОЛИС. 1992. № 4; Алмонд Г., Пауэлл Дж. и др. Сравнительная политология сегодня. М., 2002; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1994; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2003; Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1998; Токвиль А. Демократия в Америке. М., 2000; Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1997; Фридмен М., Хайек Ф. о свободе // «Философия свободы», вып. П. М., 2003; Платон. Диалоги. М., 2003. Easton D. A Systems Analysis of Political Life. N.Y., 1965; Easton D. An Approach to the Analysis of Political System // World Politics. 1957. Vol. 9. № 3; Easton D. The Political System. N.Y., 1953; Easton D. A Framework for Political Analysis. Englewood Cliffs, 1965. •

К.Лэшем книга «Восстание элит» содержит множество важных фактов и концептуальных обобщений кризисного функционирования системы представительной демократии в США на рубеже 20-21 вв. Кризис западных представительных демократий и связанный с ним духовный кризис человечества проаналйзирован в работах популярного во 2-й половине 19 — начале 20 в. германского писателя М. Нордау (С.М. Зюдфельд)16.

Кроме того, интересные наблюдения за судьбами государственности и духовными сдвигами, сопутствующими развитию демократий в современную эпоху, содержатся в работах AJO. Ашкерова, В.Н. Расторгуева, Е.Б.Шестопал, В.И. Шамшурина, М. ван Кревельда, Д. Ботсфорда17.

Гипотеза преобладания в современную эпоху практик репрессивного подавления духовного в человеке, «символической власти» и символического насилия» разрабатывалась видным французским

18 социологом П. Бурдье . Значение «символической жизни», религии для духовного здоровья человека и благополучия общества показано в многочисленных работах К.Г. Юнга19-. Анализ механизмов символического воздействия как средства достижения политических целей был бы не полным

16 Нордау М. Кому нужна система «прямых» выборов? М., 1906; Нордау М. Ложь предсоциалистической культуры. М., 1907, - вольный пересказ К.П. Победоносцевым отдельных положений данной книги составил самую известную статью его «московского сборника» - «Великая ложь нашего времени».

17 Ашкеров А.Ю. Власть веры или власть принуждения? //Вестник академии наук. 2000. № 11; Кревельд М. ван. Расцвет и упадок государства. М., 2006; Расторгуев В.Н. Русская культура и российская политика // Трибуна русской мысли. 2006. № 2; Он же. Творчество и догматизм. Тверь, 1990; Он же. Формирование целостного мировоззрения и методы интерпретации научных концепций. Калинин, 1984; Шамшурин В.И. О культуре исторического мышления // Философский ежегодник. 1989-1990. М., 1990; Он же. Проблема символа в христианстве и язычестве // Мир культуры. М., 2001; Он же. «Свободный разум» и «свободное общество»: теория социального самоуправления Р. Дж. Коллингвуда// «Социологические исследования». 1991. № 11; Шестопст Е.Б. Личность и политика. М., 1988; Она же. Символический интеракционизм Дж. Г. Мида // Вестник МГУ. Сер. 8. 1976. № 2; Botsford D. Compulsion versus Liberty in Education (5): Psychology of Repression // Libertarian Alliance. Educational Notes. 1993. № 19.

18 Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М.-СПб., 1999; Он же. Начала. М., 1994; Он же. Социология политики. М., 1993.

19 Юнг К.Г. Символическая жизнь. М., 2003; Человек и его символы. М., 2008; Архетип и символ. М., 1991; Проблемы души нашего времени. М., 1996 и др. без обращения к результатам работ, в частности П. Хаттона и Б. Андерсона, по проблемам конструирования национальной, социальной, культурной реальности с помощью мнемонических техник - так называемой «политики памяти»20.

Исследование проблем управления человеческим обществом с помощью процессов коммуникации, информационного обмена, манипуляции сознанием имеют прямое отношение к теме настоящей диссертации. Из отечественных специалистов в названных областях молено отметить

A.С.Панарина, Б.Н. Бессонова, Г.В. Грачева, П.С. Гуревича, И.М.Дзялошинского, Т.С. Кабаченко, К.Х. Каландарова, С.Г. Кара-Мурзу,

91

B.Н. Расторгуева . Из зарубежных - З.Баумана, С. Бенхабиб, 3. Бжезинского, Э. Гидденса, Р. Гудина, Э. Тоффлера, Г. Шиллера, Н. Хомского22.

Наконец, последний блок источников, без которых вряд ли возможно полноценное исследование репрессивного характера современной цивилизации, - это русская социально-философская и религиозная мысль.

20 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об историках и распространении национализма. М., 2001 ; Хаттон П.Х. История как искусство памяти. СПб., 2003.

21 Панарин A.C. Глобальное информационное общество, вызовы и ответы // Власть. 29 января 2001 г.; Бессонов Б.Н. Идеология духовного подавления. М., 1978; Бессонов ЯН. Социальные и духовные ценности на рубеже II и Ш тысячелетий. М., 2006; Грачёв Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможность психологической защиты. М. 1998; Гуревич П.С. Буржуазная идеология и массовое сознание. М., 1980; Дзялошинскии И.М. Масс-медиа: репрессивная система коммуникации // Альманах «Лаборатория рекламы, маркетинга и public relations». 2003 № 6, 2004 № 1; Кабаченко Т.С. Психология управления: Учебное пособие. М., 2005; Каландаров К.Х. Управление общественным сознанием. Роль коммуникативных процессов. М., 1998; Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2005; Кейзеров Н.М. Идеологические диверсии. М., 1979; Расторгуев В.Н. Глобализация на руинах глобализма // Логика метаисторического времени. М., 2004; Расторгуев В.Н. От образовательного минимума к нравственным максимам // Трибуна русской мысли. 2002. №4; Расторгуев В.Н. Рубеж времен. Стратегия будущего как выбор прошлого // Трибуна русской мысли. 2002. №1.

22 Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М., 2004, Бенхабиб С. Притязания культуры. М., 2003; Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2005; Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004; Мартин Г.П., Шуман X. Западня глобализации. М., 2001; Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века. М., 2004; Тоффлер Э. Третья волна. М., 2002; Хомски Н. Прибыль на людях. М., 2002; Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. ЯМ. Засурский. М., 1980; Chomsky N., Herman E.S. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media. N.Y., 2003; Chomsky N. Media Control. The Spectacular Achievements of Propaganda. N.Y., 2002; Goodin RE. Manipulatory politics. N.Y., 1982.

Разница в политической строе России и Европы, феномен русского самодержавия заставили по-иному взглянуть на проблему свободы человека в обществе, проблему государственного принуждения и наказания, пределов и целей государственного вмешательства. Для целей настоящего исследования автор обращался к работам Б. П. Вышеславцева, Ф.М.Достоевского, И.А. Ильина, Е.Э. Месснера, К.П. Победоносцева, В.С.Соловьева, И.Л. Солоневича, Л.А. Тихомирова, Ф.И. Тютчева, Б.Н.Чичерина23.

Объект, предмет, цель и задачи исследования. Объектом диссертационного исследования являются идеология и практика духовной («символической») репрессии по отношению к человеческой личности как условие поддержания стабильного функционирования политических систем Нового и Новейшего времени. Предметом исследования стали конкретные концепции «репрессивного общества», символических репрессий и их соответствие реальному политическому процессу. Термин «современный», вынесенный в заглавие работы, ограничивает хронологические рамки исследования двухвековым периодом функционирования политических систем представительски-демократического типа - от Американской и

23 Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М, 1994; Достоевский Ф.М. «Человек есть тайна.». М., 2003; Ильин И.А. О национальном призвании России (ответ на книгу Шубарта) // Он эюе. Собрание сочинений. Т. 7. М. 1998; Ильин И.А. О сущности правосознания // On эюе. Собрание сочинений. Т. 4. М., 19944 Месснер Е.Э. Всемирная мятежевойна. М., 2004; Победоносцев К.П. Записки по законоведению: Курс лекций. 18851888 гг. / Публ. Е.В. Тимошиной // Известия высших учебных заведений. Сер. Правоведение. 1997. № 1; Соловьев B.C. Три разговора // Он же. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М., 1988; Солоневич И.Л. Народная монархия. М., 2003; Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002; Тайный правитель России: К.П. Победоносцев и его корреспонденты / Сост. Т.Ф. Прокопов. М., 2001; Тихомиров Л.А. Власть и народ // Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения // Он эюе. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос М., 2003; Тихомиров Л.А. Носители народного разума // Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тихомиров Л.А. О верховной Власти // Он эюе. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Тютчев Ф.И. О цензуре в России. Письмо члену Государственного Совета князю М.Д. Горчакову // Быть России в благоденствии и славе: Послания великим князьям, царям, императорам, политическим деятелям о том, как улучшить «государственное устроение» / Сост. В.И. Десятерик и др. М., 2002; Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Т. 3. Политика. М., 1894.

Французской революций 18 века и европейских революций 1848 г. до наших дней.

Основная г\елъ исследования состоит в комплексном исследовании наиболее крупных концепций символико-репрессивного подавления личности и их корреляции с политическими реалиями современности. Для достижения этой цели в диссертации решаются следующие задачи:

1. Раскрыть понятие «репрессии» в теоретико-политическом плане и проанализировать эволюцию представлений о природе репрессий и репрессивного сознания.

2. Оценить методологический потенциал концептуальной схемы репрессивного общества в различных ее интерпретациях и теории символического насилия (символических репрессий) с учетом специфики политических режимов новейшей истории.

3. Раскрыть значение сферы символического не только как механизма социального развития, но и механизма социально-политического контроля в демократических политических системах.

4. Описать ключевые объекты символических репрессий с учетом специфики современных политических систем.

5. Наметить способы защиты человеческого сознания от технологий символических репрессий и проанализировать альтернативы глобального духовного и политического развития.

Теоретико-методологические основы исследования. Диссертация выполнена на основе историко-политологического подхода и текстологического анализа, с применением общенаучных логических методов (анализ и синтез, индукция и дедукция, сравнительный метод). Автор диссертации исходит из классического европейского понимания политической науки как науки об условиях и способах достижения целей государственной жизни. Писаное законодательство, являясь одним из таких способов, в долгосрочном плане влияет на формирование народной психологии, на характер духовной сферы общества (Л. Петражицкий). Это 1 диктует необходимость анализа и критической оценки политического порядка с точки зрения его целесообразности и справедливости, соответствия потребностям развития общества. Другая методологическая основа работы -информационная парадигма, которая утверждается в политической науке в последние годы. В ее основе лежит понимание информации как главного фактора современной политической жизни и изменения не только методов политического господства и характера применяемых репрессий, но и самого человека, его менталитета, идентичности, предпочтений, ценностных установок.

Научная новизна работы. Настоящая диссертация является одним из первых в отечественной политологии комплексных исследований концепций репрессивного подавления личности как элемента современной политики, в том числе первым исследованием темы духовных репрессий в творчестве А.С.Панарина, а ее научная новизна заключается в следующем:

1. Выявлены и проанализированы наиболее значимые концепции репрессивного общества, репрессивной цивилизации в политической мысли XX в.

2. Раскрыты социально-исторические предпосылки формирования концепции репрессивной цивилизации, символического насилия и символических репрессий.

3. Исследована роль информационно-символического фактора в функционировании демократических политических систем и политической коммуникации в современных развитых обществах.

4. Предложена новая (теоретико-политологическая) классификация репрессивных обществ.

5. Обоснована необходимость активной государственной культурно-информационной политики в России, основывающейся на духовно-исторических корнях нашего общества.

Положения, выносимые на защиту

1. Всеобщее распространение представительных форм правления и внешняя демократизация политической жизни не только не привели к ослаблению репрессивного характера политической власти, как этого ожидали политические мыслители Нового времени, но и усилили его в результате беспрецедентного расширения государственного вмешательства в жизнь общества, а также мобилизации новых ресурсов и возможностей информационных технологий.

2. Практики социально-политического подавления личности, применяемые в интересах , обеспечения стабильности социально-политической системы и описанные Г.Маркузе, Т. Адорно, М. Фуко, П.Бурдье, А. Панариным и др., могут быть определены как «символические репрессии», поскольку в наше время политический порядок и дисциплина воспроизводятся правящими элитами не только и не столько посредством физического принуждения, сколько путем нравственно-психологического, духовного («символического») воздействия. Среди форм такого воздействия - наделение тех или иных социальных практик, институтов, моделей поведения, мировоззрений, стилей жизни и т.п. престижем или сознательная их дискредитация (делегитимация), в зависимости от потребностей конкретной политической стратегии, конъюнктуры и других обстоятельств.

3. Репрессивный аппарат и репрессивные "механизмы имманентны политической сфере, являясь постоянным атрибутом политической власти, однако в зависимости от целей, ради которых они применяются, они могут приобретать в отношении социума как созидательный, так и разрушительный характер.

4. В системах представительных демократий технологии символических репрессий используются, как правило, в интересах удержания власти правящим меньшинством и обычно не совпадают с интересами «молчаливого большинства» общества.

5. Наиболее перспективной зоной поиска «защитных механизмов» от' деструктивного воздействия символических репрессий является сфера исторической памяти и народного здравого смысла, личного жизненного опыта, а также большая письменная (для нашего цивилизационного региона - христианская) культурная традиция и сфера сакрального.

Научно-практическая значимость исследования

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для решения общеметодологических проблем совершенствования политической системы в нашей стране, для оптимизации стратегического планирования и прогнозирования в сфере внешней и внутренней политики и, прежде всего в области культурной и информационной политики, а также в процессе разработки и реализации образовательных стратегий и социально-просветительских программ, а также в преподавании учебных курсов по теории политики, методологии политического планирования и прогнозирования, проблемам коллективной безопасности и политического процесса.

Апробация работы. Основные положения исследования отражены в выступлениях на «Ломоносовских чтениях» (2007 г.), Панаринских чтениях (2008 г.), выступлениях на международных семинарах в Зальцбургском университете им. Париса Лодрона (7. 081егге1с1н8с11-Ки5818с11е 8оттег8с1ш1е, июль 2007; семинар по мировой политике и международному праву, январь 2008) и в публикациях автора. Ряд выводов использовался при подготовке автором к изданию работ «Энергетическое право России. Правовое регулирование электроэнергетики в 1885-1918 гг.» (в соавт. с А.И. Грищенко; М.: Юрист, 2008), «История информационной политики в России. От Уложения 1649 г. до октября 1917 г.», «Правительство Царской России в 1905-1917 г. Сборник документов по внутренней политике» (очерк внутриполитического положения России в начале прошлого столетия, отбор программных политических документов). Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании кафедры теоретической политологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теоретический анализ символических репрессий в современной политике"

Заключение

Один из вызовов времени эпохи глобализации - отсутствие эффективного демократического контроля за деятельностью зарождающихся глобальных институтов власти, которые навязывают мировому сообществу жесткие модели разделения государств на основе набора заведомо произвольных концептуальных схем «свои - чужие», «демократии -репрессивные режимы», «открытое общество - его враги» и т.п. Применение этих и многих других схем, которые были предметом диссертационного исследования, входят в число т.н. «мягких технологий», призванных обеспечить устойчивость политической системы и содействовать укреплению положения политических элит. При этом используется широкий арсенал методов специфического воздействия на духовную подсистему общества и на глубинные пласты народной психологии, имеющие отношение к символическим репрессиям.

В результате их бесконтрольного применения ослабляется энергия гражданской самоорганизации и самоуправления, растет недоверие к политике как таковой, а в конечном счете разрушаются традиционные социальные и цивилизационные связи, обеспечивающие устойчивое и преемственное развитие. Исследование феномена символических репрессий позволяет увидеть внутреннее единство проблемной области различных дисциплин - теоретической политологии, психологии, социологии и философии. На разных этапах распространения символических репрессий (особенно в политике Нового и Новейшего времени) и осмысления их природы акцентировались различные аспекты этой проблемы и, соответственно, доминировали методы той или другой дисциплины. Теоретико-политологический анализ, проведенный в рамках диссертационного исследования, позволяет выявить методологический потенциал междисциплинарного синтеза, не отбрасывая результаты смежных научных разработок.

В процессе изучения эволюции самого понятия «репрессии» было установлено, что его использовали для обозначения всей карательной деятельности государства. Поскольку первая задача государственной власти состоит в обеспечении порядка с помощью выработки и проведения в жизнь определенных норм поведения и человеческого общежития, которые не всегда принимаются членами? общества к исполнению добровольно, то необходим репрессивный аппарат принуждения - армия, суды, полиция безопасности, тюремная система и т.п. Таким, образом, возможность применения узаконенного (легитимного) насилия составляет системообразующий признак политической власти.

Государство всегда активно воздействовало на сферу духа, на психологию людей. Причем государственным; , принуждением обеспечивались не только правила внешнего поведения - гарантирование законности сделок, исполнение членами общества гражданских обязательств друг перед другом, уплата налогов и несение податей, но и прямо или; косвенно поддерживались культурные образцы, , религиозные; догмы, нравственные ценности. Это же характеризует и карательную политику государственной власти: она никогда не ограничивалась лишь физическим? воздействием на правонарушителя и зачастую была прямо направлена на причинение ему морального страдания, а также воздействовала как на его психологию, так и на психологию общества^ на отношение к личности, преступника и его преступлению. С этой целью в работе проанализирован распространенный в Средние века и в Новое время в Европе; и Америке институт позорящих наказаний и сделан вывод о том, что его можно считать одним из первых примеров организованных властью символических репрессий.

В работе выявлено, что корни многих концепций репрессивного общества, репрессивного подавления человеческой личности лежат; в психоаналитической теории 3. Фрейда. Причину социальных конфликтов, а точнее конфликт человека с современной ему культурой, основатель психоанализа сводил к конфликтам в рамках психики каждого отдельного индивида - невозможности удовлетворения всех телесных инстинктов и влечений. Интериоризованные человеком нормы морали и культуры осуществляют процедуру вытеснения или «репрессии» либидинозных влечений, не легитимированых данной системой культурных норм и ценностей. Сам Фрейд усмотрел причину такой «жесткости» норм европейской культуры в ее религиозной мотивации, которую он в итоге и предложил «изъять» из культуры как «иллюзию».

В диссертации обосновывается тезис о том, что авторы концепций репрессивного общества - неофрейдисты, представители «критической теории» Франкфуртской школы» (В. Райх, Т. Адорно, М. Хоркхаймер, Э. Фромм, Г. Маркузе) - стремились сочетать отдельные положения марксизма с методологической презумпцией о детерминации социально-политических явлений, форм политического устройства и господства психологической структурой отдельных индивидов, масс, больших социальных групп. Сходным образом подходили к проблеме и теоретики постмодернизма, которые выводили основания политических структур из природы когнитивных структур человеческой психики (М. Фуко, Ж. Деррида). На этом основании можно сделать вывод о том, что западная цивилизация Нового времени отличается репрессивным характером, поскольку ее существование основано на подавлении человеческой личности господствующей культурой, нормы и образцы которой поддерживаются политической властью.

В исследовании отмечены также две характеристики, которые в равной мере присущи этим концепциям. Во-первых, они отличаются атеистической направленностью - отрицают христианское наследие западного мира (речь идет, прежде всего, о духовном наследии римско-католической церкви). Кроме того, ни в одной из них нет установки на поиск истоков становления репрессивного характера новоевропейской цивилизации, среди которых особого внимания заслуживают секуляризация общества, а также догматическое и экклезиологическое развитие западного христианства. При этом религиозные аспекты проблемы либо игнорируются, либо упоминаются в контексте критики религии как источника репрессий. И, во-вторых, некоторым концепциям репрессивного общества присущ почти религиозный пафос - вера в науку, в свободу, в бесконечный материальный прогресс, в демократическое самоуправление трудящихся.

Репрессивный потенциал политических систем советского типа и западного представительски-демократического типа исследуется с использованием методологии П. Бурдье. Согласно его воззрениям, государство обладает монополией не только на физическое, но и на легитимное символическое (духовное) насилие, осуществляемое путем производства инкорпорированных когнитивных структур - символов, значений, мировоззрений, идеологий, моды, общественно-политической и интеллектуальной «повестки дня» и т.п

При всем различии этих систем, для них характерен ряд общих признаков: стремление к установлению максимально широкого контроля за жизнедеятельностью индивидов либо через непосредственное руководство, либо через разветвленную систему регламентации жизнедеятельности людей; формальное провозглашение народа источником и носителем верховной власти при концентрации власти в руках политической элиты; преимущественное использование средств духовного (символического) воздействия на внутренний мир членов общества в целях превентивного контроля за их поведением (его программирования) и стимулирования общественной поддержки действий политической системы и реализуемого политического курса; «жесткая» или «мягкая» политика секуляризации, вытеснения религии из публичного пространства и частной жизни.

Политические системы современности рассмотрены в работе с точки зрения коммуникационных процессов - как системы коммуникации, циркуляции информационных массивов. Теория массовой информации, коммуникативистика, различает эквивалентные (симметричные, гуманитарные или диалоговые) и неэквивалентные (несимметричными, репрессивные) коммуникации. Первый вид предполагает презумпцию равенства участников коммуникации, их свободу и возможность самостоятельно выбирать точку зрения. Во втором случае один из участников информационного обмена доминирует над другим и имеет возможность контролировать его поведение, навязывая ему те оценки, взгляды, предпочтения, которые реципиент, возможно, сам бы не выбрал. Склонность современных политических систем опираться в большинстве случаев именно на второй, репрессивный, тип коммуникаций, который в равной степени был присущ и советской, и представительно-демократической системам

Для более точного прояснения этого тезиса применительно ко второму типу политических систем автор обратился к некоторым аспектам системной теории Д.Истона, которые, по его мнению, не получили заслуженного внимания в современной политологии. Речь идет о том, что политическая^ система, как показал Истон, далее система демократического типа, не является послушным исполнителем социальных запросов и требований, а' политические элиты не спешат лишаться своих позиций в случае недостатка поддержки со стороны общества. Наоборот, система сама активно формирует социальные «требования», отсеивает неприемлемые, стимулирует общественную поддержку политических институтов через специальную систему символического производства - культурные запреты, ограничения и стимулы. В результате политическая система стремится выглядеть «мягкой» и одновременно сдерживает общественно-политическую активность членов общества.

На этой основе в работе сделан вывод о том, что последствием такой скоординированной деятельности систем политического и символического производства являются: атомизация общества и нивелировка личности; чрезвычайное ослабление не только коллективной воли нации, но и воли отдельных индивидуумов; угасание творческого духа и инициативы; состояние подавленности и неспособность к новациям; ослабление сопротивляемости угнетению и потребность в материальных благах, обеспечение которых в значительной степени зависит от государства; зависимость от опеки со стороны государства и ощущение собственного бессилия. Тем самым подтверждается пессимистичный прогноз А. де Токвиля, сделанный им еще в первой половине 19 века о том, что демократическим народам угрожает новая форма работа, «тихого, размеренного, мирного», сочетающегося даже с внешними атрибутами свободы и народовластия:

В работе проанализировано также влияние системы образования, выстраиваемой политической властью в заранее заданном направлении, на формирование послушных граждан, принимающих демократические идеалы, но в то же время не желающих активно участвовать в политической жизни и не имеющих для этого необходимых интеллектуальных и информационных' ресурсов. На примере становления системы всеобщего образования в США в соответствии с идеями X. Манна) показано, как целенаправленно формируемое скептическое отношение к высшим непреложным истинам, понятиям Добра и Зла, к высокой культуре стимулирует в демократическом обществе использование символической репрессии исторического знания и сознания. Воплощение этой установки в американской системе всеобщего школьного обучения привело к крайнему падению политической грамотности американцев, упадку общественных дискуссий по социально-значимым проблемам, появлению элит, не идентифицирующих себя со своим народом, потере демократического контроля за элитами.

В диссертации предпринят анализ двух «проблемных зон» духовной жизни, которые, на взгляд автора, имеют наибольшее отношение к проблеме символических репрессий. Во-первых, это секуляризация, а точнее, дехристианизация общества и политики, а, во-вторых, манипуляции с историческим знанием. Если символические репрессии являются характерной чертой осуществления власти в системах представительной демократии, то фактически исчезает само демократическое содержание политического процесса. Осознание этого факта дает методологические основания для объективной оценки отечественной политической традиции, которая долгое время трактовалась исключительно как реакционная и репрессивная вследствие навязанной в свое время ложной дилеммы: «самодержавный гнет и тюрьма народов либо политическая демократия и гражданская свобода». Отечественная политическая традиция, восходящая к русской религиозной философии, основывалась на признании приоритета религиозного измерения всех аспектов человеческого, социального и политического бытия, а также отличалась особой «чувствительностью» к вопросам о смысле истории и к историческому знанию.

В диссертационной работе рассмотрены основные вехи взаимоотношений государства и христианства в истории европейской цивилизации, а также последствия «политики исторической памяти». Специально обосновывается вывод о том, что жесткая установка на поэтапную секуляризацию, характерная для политики европейских государств, привела к оскудению полноценной «символической жизни» (К. Юнг) и послужила причиной роста видов асоциального поведения и числа неврозов.

В диссертации предпринята попытка реконструировать концепцию репрессивного подавления личности в рамках новоевропейской цивилизации, которую разрабатывал A.C. Панарин. Его методологические подходы послужили отправной точкой в исследовании проблемы символических репрессий. По мнению автора, наибольший интерес представляет предложенная A.C. Панариным гуманистическая альтернатива нынешнему духовно-политическому кризису, порожденному глобализацией в пользу богатых (стран и элит), «предательством элит» и идеологией социал-дарвинизма, а также геополитическим переделом ресурсов планеты и духовно-культурным разоружением «стран-изгоев» (обладателей этих ресурсов), разрушением национальной идентичности. В качестве основных составляющих гуманистической альтернативы можно назвать: возвращение сакрального начала в культуру и реабилитацию «принципа историзма» и «экстенсивного принципа»; «переоткрытие» онтологической и антропологической связи творчества (духовного, социального, политического, экономического) с религиозной идеей, что найдет свое выражение в поиске новых форм гражданской самодеятельности и утверждении этики служения.

Инструментами власти для реализации этой «гуманистической альтернативы» должны выступить, прежде всего, информационная и образовательная политика. Разработка конкретных политических стратегий по этим направлениям - задача дальнейших исследований природы символических репрессий. Особый интерес в этой связи представляет обращение к политическому опыту посткрепостной Российской Империи. Опыт привлечения общественных сил в различные комиссии по выработке новых законов и принципов государственной политики в конкретных областях, в том числе и связанных с духовным производством, до сих пор еще мало известен в политической науке. Между тем, механизм «особых совещаний» по каждому конкретному вопросу политики с привлечением широкого представительства общественных сил в сочетании с развитой системой местного самоуправления (от прихода и сельского общества до губернии) достаточно эффективно компенсировал отсутствие органа парламентского представительства, стимулировал общественную гражданскую и интеллектуальную активность, давал созидательный выход социальной энергии. Обращение к обществу, к народному опыту могло бы стать одной из форм реабилитации «жизненного мира». Выработка модели такой политической реабилитации репрессированного народного опыта -задача прикладных научных исследований на стыке политологии и других социальных и гуманитарных дисциплин.

Список научной литературыЗиноватный, Павел Сергеевич, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Адорио Т. Исследование авторитарной личности. М., 2001.

2. Адорно Т'. Негативная диалектика. М., 2003.

3. Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // ПОЛИС. 1992. № 4.

4. Алмонд Г., Пауэлл Дж. и др. Сравнительная политология сегодня. М., 2002.

5. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об историках и распространении национализма. М., 2001.

6. Арендт X. Истоки тоталитаризма. М., 1996.

7. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1994.

8. Аствацатуров А. Поэтика и насилие (О романе Курта Воннегута «Бойня номер пять» //«Новое литературное обозрение» 2002, № 58.

9. Ашкеров А.Ю. Власть веры или власть принуждения? // Вестник академии наук. 2000. №11.

10. И.Бенхабиб С. Притязания культуры. М., 2003.

11. Бердяев H.A. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999.

12. Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Судьба России. М., 2000.

13. Бердяев H.A. Смысл истории. Новое средневековье. М., 2002.

14. Бессонов Б.Н. Идеология духовного подавления. М., 1978.17 .Бессонов Б.Н. Социальные и духовные ценности на рубеже II и III тысячелетий. М., 2006.

15. Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2005.

16. БодрнйярЖ. Символический обмен и смерть. М., 2000.

17. Ю.Бодрнйяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конецсоциального. Екатеринбург, 2000.

18. Бойцова О.Ю. Век антиномий: интеллектуальный контекст становления западной политической науки. М., 2003.

19. И.Бойцова О.Ю. Власть нормы и норма власти: о специфике нормативного подхода в западной политической мысли XX в. М., 2004.

20. Бойцова О.Ю. Политическая наука в XX в.: общие характеристики и основные этапы становления // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2001. № 1.

21. Бурдье П. Начала. М., 1994.

22. Бурдъе П. Социология политики. М., 1993.2%.Бухарин Н.И. Ленинизм и проблема культурной революции // Он же. Избранные произведения. М. 1988.

23. Бухарин Н.И. Экономика переходного периода // Ленинский сборник. T. XL. M., 1985.

24. Бухарин H., Преобраэ/сенский Е. Азбука коммунизма. Популярное объяснение программы Российской Коммунистической партии (большевиков). Омск, 1920.

25. ЪХ.Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М., 2004.

26. Василенко И.А. Геополитика современного мира. М., 2006.

27. Василенко И.А. Политическая философия. М., 2004.

28. ЪА.Вахитов P.P. Либеральный тоталитаризм: репрессивные механизмы современного западного общества и их критический анализ в зарубежной философии XX века // Альманах «Восток». 2003. № 3.

29. Власть, граждане и СМИ. Материалы экспертных опросов по ключевым проблемам российской политики в 2005-2006 гг. Кн. 6. / Под ред. С.Г. Колесник, П.С. Зиноватного. М., 2006

30. Власть: Очерки современной политической философии Запада. М., 1989.

31. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М., 1994.

32. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004.

33. Ъ9.Глейтман Г., Фридлунд А., Райсберг Д. Основы психологии. СПб., 2001.

34. Глюксманн А. Философия ненависти. М., 2006.

35. Грачёв Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможность психологической защиты. М. 1998.

36. Гудков Л. Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 годов. М., 2004.

37. АЪ.Гуревич П.С. Буржуазная идеология и массовое сознание. М., 1980.

38. ААДебор Г. Общество спектакля. М., 2000.

39. АЪ.ДерридаЖ. О грамматологии. М., 2000.

40. Аб.ДерридаЖ. Письмо и различие. М., 2007.

41. Долгин А.Б. Экономика символического обмена. М., 2006.5\.Журавлева С.М. Язык в онтологической парадигме: креативный и репрессивный потенциал: диссертация. кандидата философских наук. 09.00.01. М., 1999.

42. Зарубина H.H. Повернуть мысль лицом к жизни // Литературная газета. 2004. №20-21.

43. Ильин И.А. О национальном призвании России (ответ на книгу

44. Шубарта) // Он же. Собрание сочинений. Т. 7. М. 1998. Ъв.Илъин И.А. О сущности правосознания // Он лее. Собрание сочинений. Т. 4. М., 1994.51 .Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

45. История философии. Энциклопедия / Сост. и гл. ред. A.A. Грицанов. Минск, 2002.

46. Кабаченко Т.С. Психология управления: Учебное пособие. М., 2005.

47. Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 2007.61 .Каландаров К. X. Управление общественным сознанием. Роль коммуникативных процессов. М., 1998.

48. Калюжный К. А. Трансформация политической системы под воздействием новых информационных технологий: автореферат диссертации. кандидата политических наук. 23.00.01. М., 2004.

49. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2005.

50. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

51. Касьянова К. О русском национальном характере. М, 1994.

52. Кейзеров Н.М. Идеологические диверсии. М., 1979.

53. Козловски П. Миф о модерне: Поэтическая философия Эрнста Юнгера. М., 2002.

54. Колотаев В.А. Мотивы деструкции в русской литературе XIX-XX веков. Ставрополь, 1999.

55. Костин А.И. Глобальные проблемы современности и идеологическая борьба. М., 1989.

56. Ю.Костин А.И. Планетарная парадигма политики в век глобализации // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2001. №5.

57. Х.Костин А.И. Россия и альтернатива миропорядка XXI века // Философия и будущее цивилизации. Т. 5. М., 2005.

58. Кревельд М. вал. Расцвет и упадок государства. М., 2006.

59. Кревельд М. ван. Трансформация войны. М., 2006.

60. Крыжановский С.Е. Воспоминания. Из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской Империи. Берлин, б/г.

61. Куниг{ын И. Возврат «национализированного» церковного имущества: милостыня или обязанность государства? // Журнал Московской Патриархии. 1999. № 8.

62. Ленин В.И. Государство и революция // Полное собрание сочинений. 5-еизд. Т. ЗЗ.М., 1974.

63. Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999.1%.Леонтъев ICH. Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения // Он лее. Храм и церковь. М., 2003.

64. Луман Н. Власть. М., 2001.

65. Jhui К. Восстание элит и предательство демократии. М., 2002.

66. Мак-Вил ьял ¡с Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М., 2001.82Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. М., 2003.

67. Малиноеа О.Ю. Когда «идеи» становятся «идеологиями»: К вопросу об изучении «измов» // Философский век. Вып. 18. История идей как методология гуманитарных исследований. Ч. 2. СПб., 2001.

68. Ы.Маркелов К.В. Общественный идеал как объект информационной политики: диссертация. доктора политических наук. 10.01.10. М.: РАГС при Президенте РФ. 2006.

69. Марков Б.В. Философская антропология: очерки истории и теории. СПб., 1997

70. Маркузе Г. Конец утопии // Логос. 2004. № 6.87 .Маркузе Г. Одномерный человек // Он эк-е. Эрос и цивилизация. М., 2003.

71. Маркузе Г. Разум и революция. СПб., 2000.

72. Маркузе Г. Эрос и цивилизация // Он лее. Эрос и цивилизация. М., 2003.

73. Мартин Г.П., Шуман X. Западня глобализации. М., 2001.9\.Месснер Е.Э. Всемирная мятежевойна. М., 2004.

74. НейсбитД. Мегатренды. М., 2003.

75. Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология / Под ред. В.М. Иноземцева. М., 1999.

76. НордауМ. Кому нужна система «прямых» выборов? М., 1906.

77. НордауМ. Ложь предсоциалистической культуры. М., 1907.9%.Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2003.

78. ОруэшД. Литература и тоталитаризм // Скотный Двор; 1984. М., 2000.

79. Оруэлл Д. Подавление литературы // Скотный Двор; 1984. М., 2000.

80. Оруэлл Д. О новоязе // Скотный Двор; 1984. М., 2000.

81. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. 13-16 августа 2000. http://www.patriarchia.ru/db/text/141422.html

82. Особый журнал Совета Министров 12 июня, 1 июля и 28 августа 1913 г. По проекту устава о печати // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1913 год. М., 2005.

83. Панарин А. С. Глобализация и постмодернизм // Вопросы философии. 2003. № 6.

84. Он же. Глобальное всесмешение, или новая повесть об антихристе // Москва. 1999. № 1.

85. Он же. Глобальное информационное общество: вызовы и ответы // Власть. 29 января 2001 г.

86. Он же. Духовные катастрофы нашей эпохи на языке современного философского знания // Москва. 2004. № 1, 3.

87. Он oice. Искушение глобализмом. М., 2000.

88. Он Dice. Политология. М.: Проспект, 2000.

89. Он э/се. Политология: Восток и Запад. М., 2000.

90. Он же. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002.

91. Он же. Рационализации процесс // Политическая энциклопедия. В2-ХТГ. М., 1999. Т. 2.

92. Он же. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М„ 1998.

93. Он же. Россия в социокультурном пространстве Евразии // Москва. 2004. № 4.

94. Он otee. Россия в цивилизационом процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1994.

95. Он же. Смерть и воскресение Отца в массовой политической культуре нашего времени // Власть. 26 марта 2003. № 3.

96. Он же. Стратегическая нестабильность в XXI в. М., 2003.

97. Панарин А.С., Васнленко И.А. Политология. М., 2003.

98. Панарнн И.Н. Информационная война, PR и мировая политика. Учебное пособие для вузов. М., 2006.

99. Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2000.

100. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1998.

101. Перевезенцев C.B. Тайны русской веры. От язычества к империи. М., 2001.

102. Петраснснцкий Л.И. Акции, биржевая игра и теория экономических кризисов. Т. 1. СПб., 1911.

103. Платон. Диалоги. М., 2003.

104. Победоносцев К.П. Записки по законоведению: Курс лекций. 1885-1888 гг. / Публ. Е.В. Тимошиной // Известия высших учебных заведений. Сер. Правоведение. 1997. № 1.

105. Подорога В. А. Власть и познание (археологический поиск М. Фуко) // Власть. Очерки современной политической философии Запада. М., 1989.

106. Полетаев Н. Малоизвестные наказания прежнего времени в Англии и Америке // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1898 г. Кн. 3.

107. Политическая история России: Хрестоматия / Сост. В.И. Коваленко, А.Н. Медушевский, E.H. Мощелков. М., 1996.

108. Политическая наука: новые направления. М., 1999.

109. Попов A.B. Власть и ценности. М., 2001.

110. Попов В.Д. Информационная политика. М., 2003.

111. Попов В.Д. Тайны информационной политики: социокоммуникативный психоанализ информационных процессов. М., 2006.

112. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. Ms 8-10.

113. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М., 1992.

114. Райх В. Анализ характера. М., 2000.

115. Райх В. Психология масс и фашизм. СПб., 1997.

116. Райх В. Сексуальная революция. СПб-М., 1997.

117. Расторгуев В.Н. Глобализация на руинах глобализма // Логика метаисторического времени. М., 2004.

118. Расторгуев В.Н. От образовательного минимума к нравственным максимам // Трибуна русской мысли. 2002. №4.

119. Расторгуев В.Н. Рубеж времен. Стратегия будущего как выбор прошлого // Трибуна русской мысли. 2002. №1.

120. Расторгуев В.Н. Русская культура и российская политика // Трибуна русской мысли. 2006. № 2.

121. Расторгуев В.Н. Творчество и догматизм. Тверь, 1990.

122. Расторгуев В.Н. Формирование целостного мировоззрения и методы интерпретации научных концепций. Калинин, 1984.

123. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997.

124. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1998.

125. Рыклнл М. Сексуальность и власть: антирепрессивная гипотеза Мишеля Фуко // Логос. 1994. № 6.

126. Сергеевич В.И. Задача и метода государственных наук. Очерки современной политической литературы. М., 1871.

127. Силкгш В.В. Влияние пространства политической коммуникации на процессы модернизации государственного управления: диссертация. доктора политических наук. 10.01.10. М.: РАГС при Президенте РФ. 2006.

128. Смирнов А.Н. Информационная глобализация и Россия: вызовы и возможности. М., 2005.

129. Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и прим. Н.К. Гаврюшина. М., 1994.

130. Сокулер З.А. Методология гуманитарного познания и концепция «власти-знания» Мишеля Фуко // Философия науки. Вып. 4. М., 1998.

131. Соловьев А.И. Коммуникация и культура: противоречия поля политики // Полис. 2002. № 6.

132. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции // Полис. 2001. № 2.

133. Соловьев А.И. Политический дискурс медиакратий: проблемы информационной эпохи // Полис. 2004. № 2.

134. Соловьев B.C. Три разговора // Он же. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М., 1988.

135. Солонеет ИЛ. Диктатура импотентов. Социализм, его пророчества и их реализация. М., 1994.

136. Солоневыч ИЛ. Народная монархия. М., 2003.

137. Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002.

138. Сталин ИВ. Сочинения. Т. 1-13. М., 1949-1951.

139. Сухно A.A. Анти-репрессивная программа: экзистенциальная аналитика и микрофизика бессознательного: по материалам «Бытия и Ничто» Ж.-П. Сартра и «Анти-Эдипа» Ж. Делеза и Ф. Гваттари: диссертация. кандидата философских наук: 09.00.03. М., 2007.

140. Сытин А.Г. Становление и особенности осмысления проблематики демократии в античной общественной мысли // «Философия и общество. Научно-теоретический журнал». 2006. № 1(42).

141. Тайный правитель России: К.П. Победоносцев и его корреспонденты / Сост. Т.Ф. Прокопов. М., 2001.

142. Тагаш(ев Н.С. Курс русского уголовного права. Часть общая. В 2-х тт. М., 2001.

143. Тихомиров Л.А. Власть и народ // Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003.

144. Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения // Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003.

145. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 2006.

146. Тихомиров Л.А. Носители народного разума II Он же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003.

147. Тихомиров Л.А. О верховной Власти // Он Dice. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003.

148. Токвиль А. Демократия в Америке. М., 2000.

149. Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1997.

150. Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века. М., 2004.

151. Тоффлер Э. Третья волна. М., 2002.

152. Троцкий Л.Д. Перманентная революция. М., 2005.1. С\

153. Уолцер М. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. М., 1999.

154. Философия истории / Под ред. проф. A.C. Панарина. М., 1999.

155. Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост.Е.Ф. Губский и др. М., 2003.

156. Фойницкий И.Я. Моменты истории законодательства печати // Сборник государственных знаний. T.II / Под ред. В.П. Безобразова. СПб., 1875.

157. Франк С. Непрочитанное. / Статьи, письма, воспоминания. М., 2001.

158. Фрейд А. Эго и механизмы защиты. М., 2003.

159. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности. Минск, 2003.

160. Фрейд 3. Психоаналитические этюды. Минск, 2003.

161. Фридмен М., Хайек Ф. о свободе // «Философия свободы», вып. II. М., 2003.

162. Фромм Э. Бегство от свободы; Человек для себя. М., 2000.

163. Фромм Э. Иметь или быть. М., 1990.

164. Фромм Э. Революция надежды. Избавление от иллюзий. М., 2005.

165. ФукоМ. Археология знания. Киев, 1996.

166. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

167. ФукоМ. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

168. ФукоМ. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

169. ФукоМ. Интеллектуалы и власть. Ч. 1. М., 2002. Ч. 2. М., 2005.

170. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3.

171. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб., 2001.

172. Хаттон П.Х. История как искусство памяти. СПб., 2003.

173. Хейвуд Э. Политология. М., 2005

174. Хомски Н. Прибыль на людях. М., 2002.

175. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения Философские фрагменты. М., 1997.

176. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Т. 3. Политика. М., 1894.

177. Шамшурин В.И. История идей и историческое сознание: Р. Дж. Коллингвуд и его последователи // «Вопросы философии». 1986. №5.

178. Шамшурин В.И. Консерватизм о человеке и свободе // «Человек». 2003. № 1.1. К;

179. Шамшурин В.И. Проблема символа в христианстве и язычестве // Мир культуры. М., 2001.

180. Шамшурин В.И. «Свободный разум» и «свободное общество»: теория социального самоуправления Р. Дж. Коллингвуда // «Социологические исследования». 1991. № 11.

181. Шестопал Е.Б. Гражданское общество и модели человека в современном мире // Лабораторные тетради. М., 1990.

182. Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1988.

183. Шестопал Е.Б. Политико-философские концепции человека // Философия человека: диалог традиций и перспективы. М., 1988.

184. Шестопал Е.Б. Символический интеракционизм Дж. Г. Мида // Вестник МГУ. Сер. 8. 1976. № 2.

185. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. Я.Н. Засурский. М., 1980.

186. Ширинят{ A.A. Вне власти и народа: Политическая культура интеллигенции России XIX начала XX века. М., 2002.

187. ЭволаЮ. «Рабочий» в творчестве Юнгера. СПб., 2005.

188. Эллюль Ж. Политическая иллюзия. М., 2003.

189. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000.

190. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991.

191. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1996.

192. Юнг К.Г. Символическая жизнь. М., 2003.

193. Юнг КГ. Символы трансформации. М., 2008.

194. Юнг К.Г. Современность и будущее. М., 1992.

195. Юнг К.Г. и др. Человек и его символы. М., 2008.

196. Almond G., Coleman J. The Politics of the Developing Areas. Princeton, N.J., 1960.

197. Beck U. Was ist Globalisierung? Frankfurt am Main, 1997.

198. Bluntschli J.C. Lehre vom modernen Staat. Т. 3. Politik. Stuttgart, 1876.

199. Botsford D. Compulsion versus Liberty in Education (5): Psychology of Repression // Libertarian Alliance. Educational Notes. 1993. № 19.

200. Breuer S. Anatomie der Konservativen Revolution. Darmstadt, 1993.

201. Chomsky N., Herman E.S. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media. N.Y., 2003

202. Chomsky N. Media Control. The Spectacular Achievements of Propaganda. N.Y., 2002.

203. Easton D. A Systems Analysis of Political Life. N. Y., 1965.

204. Easton D. An Approach to the Analysis of Political System I I World Politics. 1957. Vol. 9. №3.

205. Easton D. The Political System. N.Y., 1953.

206. Easton D. A Framework for Political Analysis. Englewood Cliffs, 1965.

207. Erdelyi M.H. The Unified Theory of Repression. N.Y. 2006 http://www.bbsonline.org/Preprints/Erdelyi-04022004/Referees/Erdeiyi-04022004preprint.pdf

208. Goodin R.E. Manipulatory politics. N.Y., 1982.

209. Hofstadter R. Anti-Intellectualism in American Life. N.Y., 1963.

210. Jacoby S. The Age of American Unreason. N.Y., 2008.

211. Palmer M. Breaking the Real Axis of Evil: How to Oust the World's Last Dictators by 2025. Rowman & Littlefield Publishers, Inc., October 2003.

212. Sharansky N., Dermer R. The Case for Democracy. The Power of Freedom to Overcome Tyranny and Terror. N.Y., 2004.

213. Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism (USA Patriot Act) Act of 2001. http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=l 07congpubliclaws&docid=f:publ056.107 .pdf

214. Wolf N. The End of America: A Letter of Warning to a Young Patriot. White River Junction, VT, 2007

215. Worst of the Worst: The World's Most Repressive Societies 2005. http://www.freedomliouse.org/template.cfm?page=:138&report=38

216. Worst of the Worst: The World's Most Repressive Societies 2006. http .//www. freedomhouse.org/template. cfm?page= 13 8&report=40

217. Worst of the Worst: The World's Most Repressive Societies 2007. www.freedomhouse.org/uploads/pressrelease/worstofworst07.pdf

218. Worst of the Worst: The World's Most Repressive Societies 2008. www.freedomhouse.org/uploads/specialreport/62.pdf