автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Традиции "идеологического романа" Ф.М. Достоевского в русской прозе конца XIX начала XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиции "идеологического романа" Ф.М. Достоевского в русской прозе конца XIX начала XX века"

БОГДАНОВА Ольга Алимовна

Традиции «идеологического романа» Ф.М. Достоевского в русской прозе конца XIX - начала XX века

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степеии доктора филологических наук

Москва-2009

1 1 ИЮН 2009

003472453

Работа выполнена в Отделе русской литературы конца XIX - начала XX века Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Научный консультант:

доктор филологических наук

ПРИХОДЬКО ИРИНА СТЕПАНОВНА

Институт мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук ЧЕРНЕЦ ЛИЛИЯ ВАЛЕНТИНОВНА

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

доктор филологических наук ЕВДОКИМОВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена (С.-Петербург).

доктор филологических наук ДЗУЦЕВА НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

Ивановский государственный университет

Ведущая организация

ФГОУ ВПО «Костромской государственный педагогический университет им. H.A. Некрасова»

Защита состоится 25 июня 2009 года в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 002.209.02 при Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, 25а, ИМЛИ РАН, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН.

Автореферат разослан JjtCtS\ 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук & О.В. Быстрова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предмет исследования в диссертации - рецепция жанровой формы «идеологического романа» Ф. М. Достоевского в художественной прозе рубежа Х1Х-ХХ веков. Общеизвестен факт «явления Достоевского в центре новой культурной эпохи, начавшейся через пятнадцать лет после его смерти»1. Поэтому неудивительно, что особенности восприятия этого писателя во многом определяют литературный портрет Серебряного века.

Сущность новаторства Достоевского в области романной формы является объектом непрекращающейся дискуссии в литературоведении с начала XX века и по настоящее время. Как известно, в 1910-1920-е годы были выдвинуты три наиболее продуктивные дефиниции романа Достоевского: «роман-трагедия» Вяч. И. Иванова, «идеологический роман» Б. М. Энгельгардта и «полифонический роман» М. М. Бахтина2. До сих пор они являются базовыми в мировом достоевсковедении, порождая новые интерпретации романного творчества -писателя-классика XIX века. М. М. Бахтин предложил в исследовании романной структуры автора «великого пятикнижия» как синхронический, так и диахронический подходы, другими словами -установление специфики романа Достоевского на фоне творчества других русских писателей-классиков современной ему эпохи 1860-1870-х годов (Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова и др.), с одной стороны, и установление определяющего новаторского качества его романа (полифонизма) на фоне предшествующей карнавально-диалогической традиции в европейской литературе начиная с возникновения романа как жанровой формы в эпоху эллинизма - с другой. Экстраполяция последнего, диахронического, направления на будущую по отношению к писателю XIX века литературу XX

1 Касаткина, Т. А. Феномен «Ф. М. Достоевский и рубеж XIX - XX веков» / Т. А. Касаткина // Достоевский и XX век: в 2 т. / под ред. Т. А. Касаткиной. - М.: ИМЛИ РАН, 2007. -Г. 1. - С. 148.

2 Иванов, В. И. Достоевский и роман-трагедия / В. И. Иванов // Иванов, В. И. Родное и вселенское / В. И. Иванов. - М.; Республика, 1994. - С. 282-336; Энгепъгардт, Б. М. Идеологический роман Достоевского / Б. М. Энгельгардт // Достоевский: статьи и материалы. - Сб. 2 / под ред. А. С. Долинина. - Л.-М.: Мысль, 1924. -С. 71-109; Бахтин, М М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - Изд. 3-е. -М.: Художественная литература, 1972.-С. 5-77. . ...

3

столетия была в достоевсковедении, на наш взгляд, недостаточной. Как правило, речь шла о наследовании и развитии полифонического структурного принципа, который, однако, в выраженном виде был найден среди русских писателей практически у одного только А. И. Солженицына (П. Е. Фокин, П. Спиваковский, В. Краснов3).

Еще современная Достоевскому критика указывала на «теоретичность» героя «Преступления и наказания»4. После статьи Б. М. Энгельгардта (1922) определение романа Достоевского как «идеологического», скомпрометированное в советскую эпоху с ее засильем идеологии определенного типа, было реабилитировано в отечественном

литературоведении в 1970-1980-е годы, как коррелят к полифонической концепции М. М. Бахтина, именно тогда вошедшей в реальный исследовательский обиход. Оспаривая бахтинский тезис о преобладающей роли «сознания» в структуре образа у Достоевского, В. Д. Днелров, тем не менее, утверждал, что писатель «представил русскую жизнь в ее "идеологическом фазисе"», когда «идеи разливаются по всей жизненной сфере и "идеологизм" проникает в большинство людей»5. Такие ученые, как В. Н. Захаров, А. Я. Эсалнек6, обоснованно признали именно «идеологичность», возникшую в поздних романах Достоевского (1866-1880), определяющим новаторским качеством их формальной структуры. Большое внимание типам «идеологического слова» в романистике Достоевского уделил Н. Д. Тамарченко7. Однако развернутого анализа феномена «идеологизма» у

3 Фокин, П. Е. «А беда ваша вся в том, что вам это невероятно...»: (Достоевский и Солженицын) I П. Е. Фокин// Достоевский: материалы и исследования. - Вып. 14. - СПб.: Наука, 1997. - С. 319-327; Спиваковский, П. Полифоническая картина мира у Достоевского и Солженицына / П. Спиваковский // Меэвду двумя юбилеями: 1998-2003: писатели, критики, литературоведы о творчестве А.И. Солженицына: альманах/сост. Н. А. Струве,

B. А. Москвин. -М.: Русский путь, 2005 - ■ С. 414-423; Краснов. Владислав. Воспринял ли Солженицын полифонию Достоевского? / В. Краснов // Достоевский и мировая культура: альманах. - № 14. - М.: Издатель

C.Т. Корнеев, 2001. - С. 154-191.

4 См., напр.: Страхов, Н. Н- Литературная критика: сб. статей / Н. Н. Страхов. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. - С. 101.

5Днепров, В. Д Идеи. Страсти. Поступки: (из художественного опыта Ф.М. Достоевского) / В. Д. Днепров. - Л.: Советский писатель, 1978. - С. 258,264.

6 Захаров, В. И. Система жанров Достоевского: (типология и поэтика) / В. Н. Захаров. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985; Эсалнек, А. Я. Типология романа: (теоретические и историко-литературные аспекты) /А. Я. Эсалнек. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991.

7 Тамарченко, Я. Д. Русский классический роман XIX р?'*'- гтрсбле -'Ы поэтики и типологии жанра / Н. Д Тамарченко. - М.: РГГУ, 1998.

Достоевского никто из исследователей не представил, по умолчанию согласившись с содержанием и объемом этого понятия в работах Б. М. Энгельгардта и М. М. Бахтина. Как известно, М. М. Бахтин включил в свою концепцию многие положения программной статьи Б. М. Энгельгардта, в частности развив и видоизменив представления о персонажах Достоевского как о «живых образах идей» и о произведениях писателя как романах «об идее», а не романах «с идеей»8. Кроме того, очевидно, что Достоевский создал не «идеологический роман» как таковой (этот жанр, в том или ином приближении, присутствовал у А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, И. С. Тургенева, отчасти Л. Н. Толстого9), но особую его разновидность, суть которой - в соединении «идеологизма» и полифонии. Поэтому предлагаемое диссертационное исследование исходит из контаминации концепций Б. М. Энгельгардта и М. М. Бахтина, считая «идеологический роман» Достоевского одновременно полифоническим.

Еще в 1920-е годы, отметив многозначность слова «идея» в текстах Достоевского, Ф. А. Степун предложил различение в них «идей» и «идеологий»10. Посредством конкретизации этих концептов и наполнения их более отчетливым социокультурным содержанием, а также в результате использования сформулированного Г. С. Померанцем тезиса об авторской «надыдейной» точке зрения в зрелом творчестве Достоевского (1866-1880)", в диссертации предлагается выделить в структуре романа писателя-классика такие опорные категории, как «идеи» (отвлеченные теоретические построения персонажей), «идеологии» («идеи» персонажей, ставшие социально-практической программой их действий) и «как бы идеи»12 (интенции

в Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - Изд. 3-е. - М.: Художественная литература, 1972.-С. 150,38.

9 См.: Бахтин, ММ. Идеологический роман Л.Н. Толстого / М. М. Бахтин // Бахтин, М. М. Собрание сочинений. - Т. 2 / М. М. Бахтин. - М.: Русские словари, 2000. - С. 185-204.

10 Степун, Ф. А Миросозерцание Достоевского / Ф. А. Степун // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: сб. статей. -М.: Книга, 1990. - С 343-344.

Померанц, Г. С. Эвклидовский и неэвклидовский разум в творчестве Достоевского / Г. С. Померанц // Померанц, Г. С. Открытость бездне: встречи с Достоевским / Г. С. Померанц. -М.: РОССПЭН, 2003. - С. 71.

12 Выражение взято из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»: после видения Алеши Карамазова о Кане Галилейской в ночь после смерти старца Зосимы «какая-то как бы идея воцарилась в уме его - и уже на всю жизнь и и? ?екм веков. Пал он на землю слабым юношей, а встал твердым на всю жк*нь бойцом и сознал и

5

православного «целомудрия», исходящие из авторского «надыдейно»-«надыдеологического» плана). На их основе выдвигается новая, уточненная дефиниция «идеологического романа» Достоевского, которая возводится не к понятию «идеология», как это было у Б. М. Энгельгардта, а к слову «идеолог». Роман Достоевского - это именно роман об «идеологах», о различных вариантах особого социокультурного типа, господствовавшего в русской культуре с 1860-х по 1920-е годы и непосредственно связанного с такой социокультурной стратой, как интеллигенция13. Одновременно роман Достоевского - и о «людях идеи», отвлеченной идеи (как правило, дворянах), что вообще характерно для современной ему русской классики. Авторская же позиция писателя с «идеологией» и с «идейностью» имеет мало общего - она соотносится с духовно-религиозной сферой «.как бы идей». Найденное определение становится в диссертации мостом к исследованию «идеологической» прозы Серебряного века, в которой центральное место занял тот же самый социокультурный тип -интеллигент-«идеолог».

Настоящее диссертационное исследование может быть включено в объемную тему «Достоевский и литература Серебряного века», которая разрабатывается в науке с двух «концов»: со стороны изучения Серебряного века и со стороны изучения творчества Достоевского.

О влиянии идей и образов Достоевского на произведения современных им писателей и поэтов много писали, с разных позиций и с разной степенью подробности, уже критики рубежа XIX-XX веков, в том числе в «Русской литературе XX века (1890-1910)» под редакцией С. А. Венгерова (1914-1918) -

почувствовал это вдруг, в ту же минуту своего восторга... "Кто-то посетил мою душу в тот час", - говорил он потом с твердою верой в слова свои...» (Достоевский, Ф. М. Полное собрание сочинений: в. 30 т. / Ф. М. Достоевский. - Л.: Наука. 1972-1990. - Т. 14. - С. 328). Здесь и далее в автореферате, кроме особо оговоренных случаев, курсив в цитатах мой - O.S.

13 Во времена зрелого Достоевского (1860-1870-е годы) еще существовало, хотя и постепенно стиралось, различие между интеллигенцией («случайным племенем») и «нашим высшим культурным слоем» (из землевладельческого дворянства) (см. об этом: Экгелъгардт, Б. М. Идеологический роман Достоевского I Б. М. Энгельгардт. - С. 81). Оформившаяся в ведущую общественную силу к 60-м годам XIX века, интеллигенция, в определяющей своей части, обладала такими признаками, как 1) добывание средств к существованию собственным интеллектуальным трудом, в основном в крупных городах, 2) социально-утопическое и нередко материалистическое мировоззрение, имеющее западноевропейские корни, 3) принципиальная оппозиционность к государственной власти и общественному строю России, 4) равнодушие или вравдебность к официальной Православной церкви, 5) стремление защищать права простого народа от господствуюсих сословий и власти, абстрагируясь от национальной сущности русского народа и русской истории.

главном обобщающем труде эпохи по современной литературе. Основное внимание уделялось новаторству писателей-современников, а не их связям с предшествующей русской литературой, хотя замечания о тех или иных воздействиях Достоевского рассредоточены по большинству статей. Такое положение дел сохранилось и в эмигрантской литературной критике 19201930-х годов. В 1950-1980-е годы на Западе выходили немногочисленные аналитико-исследовательские статьи, посвященные конкретным деятелям культуры Серебряного века в связи с воздействием на их творчество и/или мировоззрение произведений Достоевского: С. В. Левицкого, И. А. Ильина, Telesfor Pozniak, Georges Nivat, M. Дрозды, Jl. Силард, Magnus Ljunggren, J. D. Eisworth, В. Билля14.

В советских исследованиях 1930-1970-х годов литературный процесс Серебряного века обычно поляризовался на реализм (со знаком плюс) и модернизм (со знаком минус), влияние Достоевского признавалось в целом «реакционным», по большей части аттестовалось в духе «Заметок о мещанстве» • и статей о «карамазовщине» А. М. Горького и предметом отдельного рассмотрения не служило15. С 1980-х годов, благодаря постепенному ослаблению идеологического диктата в стране, в российской гуманитарной науке начался процесс переосмысления литературного наследия Серебряного века, реабилитации «несоциалистического» реализма, натурализма и модернизма и возрастания интереса к традициям русской классики, в том числе

14 Левицкий, С. В. Соловьев и Достоевский / С. В. Левицкий//Новое русское слово. - Нью-Йорк, 1955. -№41. -С. 197-209; Ильин, И. А. О тьме и просветлении: книга художественной критики: Бунин - Ремизов - Шмелев (1939) / И. А. Ильин // Ильин, И. А. Собрание сочинений: в 10 т. - Т. 6. - Кн. 1 / И. А. Ильин. - М.: Русская книга, 1996. - С. 183-406 (Впервые опуб. в Германии в 1959 г.); Pozniak, Telesfor. Dostojewski w kregu symbolistow rosyjskich / Telesfor Pozniak.-Wroclaw, 1969. -S. 125-161; Nivat, Georges. Biely et Dosíoievsld /Georges Nivat II Dostoievski: ce cahier a ete dirige par Jacques Catteau. - París, [1973]. - P. 334-336Дрозда. M. Горький и Достоевский / M. Дрозда // Annail Sezione Slava (Instituto Universitario Oriéntale). - Т. XVI-XVII. -Napoli, 1975. - P. 204-212; Силард, Л. От «Бесов» Достоевского к «Петербургу» А. Белого: структура повествования/Л. Силард //Studia Russica. - Т. IV. - Budapest, 1981. - С. 71-77; f.junggren, Magnus. TheDream ofRebirth: a Study of Andrej Belyj's Novel "Peterburg" / Magnus Ljunggren. - Stockholm, 1982. - P. 14-20,28-29; Elsworth, J.D. Andrey Bely: a Critical Study of the Novéis I J.D Elsworth. - Cambridge University Press (USA), 1983.

- P. 30-31, lUll-, Билль, В. Чехов и Достоевский / В. Билль//Записки Русской академической группы в США. -Т. XVIII. - New York, 1985. - С. 91-106.

15 См.: Михайловский, Б. В. Русская литература XX века: с девяностых годов XIX века до 1917 года: учебн. пос. для студентов / Б. В. Михайловский. - М.: Учпедгиз, 1939; Валков, А. А. Очерки русской литературы конид XIX

- начала XX века / А. А. Волков. - М.: Гослитиздат, 1952; Метах, Б. С. В.И. Ленин и проблемы русской литературы XIX - начала XX века: исследования и очерки / Б. С. Мейлах. - M.: Гослитиздат, 1947 (всего 4 изд., последнее-в 1970 г.); имн. др.

творчества Достоевского, в художественной литературе эпохи. Серебряный век

все более и более начинает пониматься как закономерный этап в развитии русской литературы с древних времен; не только реализм, но и модернизм воспринимается теперь как законный наследник классического наследия. Вехами на этом «негладком» пути могут быть названы статьи Л. К. Долгополова, В. И. Кулешова, В. А. Келдыша16. Так как модернизм в течение десятилетий оставался «белым пятном» на отечественной картине литературного развития конца XIX - начала XX века, то неудивительно появление с конца 1980-х, но особенно в 1990-2000-е годы целой серии монографий, посвященных модернистской литературе. Назовем те из них, которые затрагивают проблемы прозы, до этого времени практически не изучавшейся на родине: это книги Л. К. Долгополова, С. П. Ильева, X. Барана, Ю. Кричевской, И. Г. Минераловой, Н. В. Барковской, Г. Слобин, Л. А. Колобаевой, А. Пайман, С. В. Ломтева, А. М. Грачевой, Т. Т. Давыдовой, М. Павловой, Н. Д. Тамарченко, В. В. Полонского17 и др. Однако влияние Достоевского (и русской классики в целом) на творчество того или иного прозаика Серебряного века ни в одной из этих монографий не стало предметом специального рассмотрения, хотя и не обходилось вниманием полностью.

16 Долгополое, Л. К. Русская литература конца XIX - начала XX века как этап в литературном развитии / Л. К. Долтополов // Русская литература. - 1976. - № 1. - С. 93-109; Кулешов, В. //. Нерешенные вопросы изучения русской литературы рубежа XIX-XX веков / В. И. Кулешов // Вопросы литературы. -1982. - № 8. - С. 50-74; Келдыш, В. На рубеже художественных эпох: (о русской литературе конца XIX - начала XX века) / В. А. Келдыш // Вопросы литературы. - 1993. - Вып. II. - С. 92-105.

17 Долгополое, Л. К На рубеже веков; о русской литературе конца XIX-начала XX века/Л. К. Долгополое. -Л.: Советский писатель, 1985; Долгополое, Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург» / Л. К. Долгополов - Л.; Советский писатель, 1988; Ильев, С. 77. Русский символистский роман: аспекты поэтики / С. П. Ильев. - Киев: Лыбвдь, 1991; Сарычев, В. А. Модернизм в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ веков: проблема «жизнетворчества» / В. А. Сарычев. - Воронеж, 1991; Баран, Хенрик, Поэтика русской литературы начала XX века: авторизов. пер. с англ. / Хенрик Баран. - М.: Прогресс-Универс, 1993; Кричевская, Ю. Модернизм в русской литературе Серебряного века: учебн. пособие / Ю. В. Кричевская. -М.: ТОО «ИнтелТех», 1994; Барковская, Н. В. Поэтика символистского романа / Н. В. Барковская. - Екатеринбург, 1996; Слобин, Грета Н. Проза Ремизова (1900-1921): пер. с англ. / Грета H. Слобин. - СПб.: Академический Проект, 1999; Минералоеа, И. Г, Русская литература Серебряного века: (поэтика символизма) / И. Г. Минералова. - М.: Флинта: Наука,

1999; Колобаева, Л. А. Русский символизм / Л. А. Колобаева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000; Грачева, А. Ы. Алексей Ремизов и древнерусская культура / А. М. Грачева. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2000; Пайман, А. История русского символизма: авториз. пер. с англ. /Аврил Пайман. - М.: Республика, 2002; Лаптев, С. В. Проза русских символистов: пособие для учителей 7 С. В. Ломтев. -М.: Интерпракс, 2004; Давыдова, Т. Т. Русский неореализм: идеология, поэтика, творческая эволюция: (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.) / Т. Т. Давыдова. - М.: Флинта: Наука, 2005; Павлова, М Писатель-инспектор: Федор Сологуб и Ф.К. Тетерников / М. Павлова. - М.: Новое литературное обозрение, 2007; Тамарченко, Н. Д. Русская повесть Серебряного века: проблемы поэтики сюжета я жанра / Н. Д. Тамарченко. - М.: Intrada, 2007; Полонский, В- 0. Мкфеязэтика и динамика жанра в русской литературе конца XIX - кг"" XX ье*а / 3. & Полонский. - М.: Наука, 2008.

В общем объеме современных исследований интересующая нас тема занимает совсем небольшое место и разрабатывается, в основном, в локальном ключе. Подходы к ней только намечены, специальных работ по теме почти нет, не считая немногих, посвященных какому-либо одному из авторов Серебряного века. В основном, это статьи. Таким образом, проблема соотношения прозы Серебряного века во всем ее диапазоне с русской классикой XIX столетия на

^ 1 о

сегодняшним день остается практически неисследованной .

Сходную картину наблюдаем и в достоевсковедении. Здесь также приходится отметить отсутствие специальных монографических исследований по названной теме; тем не менее, число работ, ее касающихся, довольно велико. Еще в 1980 году Ф. И. Евнин, обобщая то немногое, что было тогда сделано в указанном направлении, отмечал: «В последнее время внимание литературоведов все более настойчиво привлекает важная, но пока малоисследованная проблема воздействия творчества Достоевского на русских писателей конца XIX - начала XX века... Но и по сей день проблема эта разработана недостаточно»19. За прошедшие после этого годы вышел ряд монографий, так или иначе касающихся названной темы20, но ни одна из них не дала спектра воздействий творчества Достоевского на писателей разных

18 Единственная на сегодняшний день монография, в которой специальным предметом рассмотрения является рецепция романного творчества Достоевского несколькими литературными направлениями в прозе Серебряного века, принадлежит автору настоящей диссертации: Богданова, О. А. Под созвездием Достоевского: (художественная проза рубежа ХЗХ-ХХ веков в аспекте жанровой поэтики русской классической литературы) / О. А. Богданова. - М.: Изд-во Кулагиной - Intrada, 2008.

19 Евнин, Ф. И. Достоевский и русская литература конца XIX - начала XX века: (заметки) / Ф. И. Евнин // Достоевский: материалы и исследования. - Вып. 4. - Л.: Наука, 1980. - С. 206.

20 Ермакова, М. Я. Романы Достоевского и их традиции в русской и советской литературе: учеба пос. по спецкурсу / М. Я. Ермакова. - Горький: Горьков. гос. пед. ин-т им. А.М. Горького, 1982; Ермакова, М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе: книга для учителя / М.Я. Ермакова - М.: Просвещение, 1990; Калениченко, О. Н. Малая проза Достоевского, Чехова и писателей рубежа веков: (новелла, святочный рассказ, притча): учебн. пос. по спецкурсу / О. Н. Калениченко; Волгоградск. гос. пед. ун-т. - Волгоград: Перемена, 1997; Шмид, Вольф. Проза как поэзия: Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард: (повествование в русской литературе): пер. с нем. / Вольф Шмвд. - СПб.: ИНАПРЕСС, 1998; Бакус, JI. В. «Формула» русской идеи: опыт прочтения ((народной правды» на рубеже эпох: Пушкин - Достоевский - А. Толстой - Блок / Л. В. Бакус. -Тверь: б/и, 1999; Сухих, О. С. Горький и Достоевский: продолжение «Легенды...»: (мотивы «Легенды о Великом Инквизиторе» Достоевского в творчестве Горького) / О. С. Сухих. - H. Новгород: КиТиздат, 1999; Макаричева, И. А. Экзистенциальные «уроки» Достоевского в творчестве Л. Андреева и В.В. Набокова: учебно-методич. рекомендации / Н. А. Макаричева. - Магнитогорск: Магнитогорск, гос. ун-т, 2002; Юрьева, О. Ю. Идеи и образы Ф.М. Достоевского в русской литературе начала XX века / О.Ю. Юрьева. - Иркутск: Изд-во Иркутск, гос. пед. ун-та, 2002; Туниманов, В. А. Ф.М. Достоевский и русские писатели XX века ! В. А. Туниманов. - СПб.: Наука, 2004; Gerigk, Horsi-Jurgen, Staat und Revolution im russischen Roman des 20. Jahrhunderts. 1900-1925. Eine historische und poetologische Studie / Horst-Jurgen Gerigk. - Heidelberg: Mattes Verlag, 2005.

литературных направлений Серебряного века. Все они ограничились изучением влияния классика на одного-двух прозаиков, да еще, как правило, в достаточно узком аспекте. Вопросам же сопоставления элементов поэтики Достоевского с творчеством писателей Серебряного века вообще посвящены считанные страницы.

Некоторый рост интереса к теме как будто замечается в недавнем издании Комиссии РАН по изучению творчества Достоевского «Достоевский и XX век»21: из 48 статей к теме «Достоевский и литература Серебряного века» относятся целых 6, из них к прозе - 4.

Итак, несмотря на наметившуюся в самое последнее время тенденцию, и сегодня можно повторить слова Ф. И. Евнина о недостаточной степени изученности заявленной темы. Очевидно, что разработка направления «Ф. М. Достоевский и художественная проза Серебряного века» в мировом достоевсковедении почти целиком дело будущего, что является свидетельством актуальности предпринятого в предлагаемой диссертации исследования.

В фундамент методологической базы диссертации положена субъективно-художественная (А. Белый, А. М- Горький, Вяч. И. Иванов, Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Ф. Сологуб) и религиозно-философская (Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, Ф. А. Степун, П. А. Флоренский, Л. Шестов) критика первой четверти XX века, в целях уяснения читательского «горизонта ожиданий» (термин X. Р. Яусса) Серебряного века, определившего интерпретацию творчества Достоевского в художественном сознании этой эпохи. Анализ рецепции «идеологического романа» русского писателя-классика в художественной прозе рубежа Х1Х-ХХ веков исходит из представления о том, что «в той или иной мере интерпретация - всегда самовыражение читателя»22. Поэтому существенное значение приобретает в диссертации историко-функциональный подход в отечественном литературоведении (В. Е. Хализев,

21 Достоевский и XX век: в 2 т. I под ред. Т. А. Касаткиной. - М.: ИМЛИ РАН, 2007.-2 т. V- . -22 Чернец, JI. В. «Как слово наше отзовется...»: судьбы литературных прп^иедеиим / Л. В. Чернец. - М.: Высшая

школа, 1995.-С. 21.

Л. В. Чернец и др.), а также ряд достижений рецептивной эстетики (X. Р. Яусс, М. Науман и др.).

Дальнейшее построение методологической базы диссертации обусловлено убежденностью в том, что «универсального метода нет, есть различные методы, путем коих мы изучаем, исследуем материал, сообразно его качествам и поставленным заданиям»23. Поэтому предпочтение отдается актуальной для современного отечественного литературоведения «наднаправленческой» традиции (термин В. Е. Хализева), представленной именами Д. С. Лихачева, С. С. Аверинцева, А. В. Михайлова, С. Г. Бочарова и мн. др. О «координации несхожих концепций и идей» как о ведущей для современного российского литературоведения тенденции свидетельствует В. В. Курилов24.

Центральной в аспекте методологии является для диссертации фигура М. М. Бахтина как создателя наиболее продуктивной и многогранной жанровой теории в XX веке. Широко использованы принципы бахтинского диалогического подхода к пониманию художественной формы, развитые в трудах С. Н. Бройтмана, Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпы. Результаты системно-субъектного подхода к художественному произведению (Б. О. Корман, В. А. Свительский, Б. А. Успенский как автор «Поэтики композиции») оказали воздействие на принципы соотнесения авторского и персонажного планов анализируемых в диссертации текстов. Актуальны для диссертации результаты герменевтического подхода, обоснованного Х.-Г. Гадамером (понимание произведения как материальной объективации культурной традиции, а также тезис о неизбежности читательского и исследовательского «пред-понимания» произведения в соответствии с менталитетом той или иной эпохи в истории его восприятия), представленные в работах В. Е. Хализева, Л. В. Чернец, А. Я. Эсалнек. Не менее важны результаты историко-типологического подхода в исследованиях В. Н. Захарова, В. А. Келдыша, Ю. В. Манна, Г. С. Померанца и др. В диссертации также присутствуют элементы концептуального

23 Перетц, В. И. Краткий очерк методологии истории русской литературы: пособие и справочник для препод., студ. и для самообразования / В. Н. Перетц. - Пг.: Academia, 1922. - С. 8.

2Л Курилов, В. В. Теория литературы в системе литературоведческого знания: автореферат дисс. на соиск. учен, стел, доктора филологических наук / В. В. Курилов. - M., 2005. - С. 16.

И

(константологического) анализа, основанные на работах Н. Д. Арутюновой, Ю. С. Степанова, группы по составлению «Словаря языка Ф.М. Достоевского» под руководством Ю. Н. Караулова и др. Велика опора на традиционный историко-литературный анализ (Б. М. Энгельгардт), изучение творческой истории произведений (В. Л. Комарович, Л. М. Розенблюм), достижения исторической поэтики (А. Н. Веселовский, Д. С. Лихачев, С. Н. Бройтман, Г. М. Прохоров), структурно-семиотический метод тартуско-московской школы (Вяч. Вс. Иванов, Ю. М. Лотман, 3. Г. Минц, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский). Использованы также культурологический (С. С. Аверинцев, М.Н. Виролайнен, В. М. Живов, Ю. М. Лотман, А. М. Панченко, В. Н. Топоров, С. С. Хоружий), междисциплинарный (М. Н. Эпштейн, социокультурная методология А. С. Ахиезера) и мифопоэтический (Е. М. Мелетинский, Д. М. Магомедова, В. В. Полонский, И. С. Приходько) подходы, геокультурологический метод (В. Г. Щукин). Чрезвычайно актуален для диссертации христианско-аксиологический подход, представленный в работах Н. Ф. Будановой, А. Г. Гачевой, И. А. Есаулова, В. Н. Захарова, Т. А. Касаткиной, В. А. Котельникова, А. Е. Кунильского, Е. Г. Новиковой, К. А. Степаняна и др.

Основная цель работы состоит в том, чтобы установить, уходила ли в целом крупная эпика рубежа Х1Х-ХХ веков от традиций «идеологического романа» Достоевского или, наоборот, закреплялась в них.

Важнейшие задачи исследования:

-уяснить содержание концептов «идея» и «идеология»;

- дать представление об авторском «надыдейном» («надыдеологическом») плане у Достоевского;

-исследовать особенности авторского сознания писателей Серебряного века;

- раскрыть содержание персонажных «идей» и «идеологий» у Достоевского;

- раскрыть содержание персонажных «идеологий» у писателей Серебряного века;

- обрисовать внутриструктурное соотношение авторских «как бы идей» (или авторского «надыдейно»-«надыдеологического» плана) и персонажных «идей» и «идеологий» в романах Достоевского;

- очертить внутриструктурные соотношения авторских и персонажных «идеологий» в прозаических произведениях Серебряного века;

- сравнить полученные результаты и сделать вывод о следовании прозы Серебряного века жанровым традициям романа Достоевского или отталкивании от них;

- обрисовать возможные причины выясненного положения дел.

Что касается материала исследования, то выбор художественных текстов рубежа Х1Х-ХХ веков осуществлялся в соответствии с основной целью работы. Поэтому практически все отобранные для анализа произведения по своим структурообразующим содержательным признакам совпадают с «идеологическим романом» Достоевского: говорят о российской современности, в центре (или, реже, на периферии) каждого из них - герой-интеллигент, имеющий или формирующий собственную систему взглядов на мир и общество, переходящую в действие, которое носит, как правило, разрушительный характер.

В художественной прозе Серебряного века традиционно выделяются несколько направлений, главные из которых: символизм, реализм, неореализм и неонатурализм. Однако ряд крупных писателей не может быть безоговорочно отнесен ни к одному из них, составляя так называемый «"промежуточный" феномен» между реализмом и модернизмом25. Стремление представить достаточно широкую картину романного творчества исследуемой эпохи, не замыкаясь в рамках какого-либо одного течения, - еще один критерий отбора произведений для анализа. Поэтому в диссертации внимание уделено символистским, реалистическим и «промежуточным» романам, принадлежащим таким авторам, как Д. С. Мережковский, Ф. Сологуб, А. Белый, 3. Н. Гиппиус,

См. История русской литературы конца XIX - начала XX века: в 2 т.: учебн. пос. / под рад. В. А. Келдыша. -М.: изд. центр .«Академия», 2007. -Т. 1. -С. 237-238.

Г. И. Чулков, А. М. Горький, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов. По причине ограниченности объема диссертации в ней не рассмотрено ни одно из произведений неонатурализма. Так как авторы неореализма почти не уделяли внимания романному жанру, их произведения также не стали предметом рассмотрения. В значительной степени это направление представлено близким к неореализму А. М. Ремизовым. По объему, да и по значению романного творчества в 1900-1910-е годы первенствовал символизм. Кроме того, преимущественно стараниями символистов и близких к ним мыслителей произошло «второе открытие» Достоевского в Серебряном веке26. Поэтому большая часть рассматриваемых произведений принадлежит писателям-символистам.

Кроме того, для характеристики художественного менталитета рубежа Х1Х-ХХ веков широко привлекаются литературно-критические и теоретико-эстетические тексты как уже названных авторов, так и А. А. Блока, Вяч. И. Иванова, В. В. Розанова, М. О. Гершензона и др. Часты обращения к религиозно-философским сочинениям В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева, Л. Шестова и др.

В диссертации также рассмотрен корпус сочинений Ф. М. Достоевского: как его основные художественные произведения, прежде всего «пять великих романов» («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы»), в которых, собственно, и проявилось новое «идеологическое» качество прозы писателя-классика, так и многочисленные статьи, записи в записных тетрадях, подготовительные материалы к романам, «Дневник писателя», письма.

Для уяснения специфики романа Достоевского на фоне русской классики XIX века рассматриваются отдельные произведения и высказывания А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, Н. С. Лескова и др.

26 См. Келдыш, В. А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи / В. А. Кеддыш // Связь времен; проблемы т^реемсгвскксстк а русской литературе конца XIX - начала XX в. - М.: Наследие, 1992.— С-89-110.

Многочисленны обращения к литературно-критическим, публицистическим и философским работам современных Достоевскому мыслителей: К. С. и И. С. Аксаковых, И. В. Киреевского, А. С. Хомякова.

Для обоснования религиозных взглядов Достоевского привлекаются творения Отцов Церкви: свв. Исаака Сирина, Антония Великого, Иоанна Златоуста и др.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Панорамное и глубокое раскрытие темы возможно только на пересечении достоевсковедения и изучения русской литературы Серебряного века. Для ее осмысления требуется определенный историко-типологический простор, выход за пределы изучаемых эпох и взгляд на них из некоего культурного метапространства («большого времени» тысячелетней русской культуры), которое может быть описало с помощью таких констант-концептов, как «земля», народ и «образованное сословие», дворянство и интеллигенция, «предание», «почвенность» и «беспочвенность», а также культурологических категорий «бинарность» и «тернарность» (Ю. М. Лотман), «инверсия» и «медиация» (А. С. Ахиезер), «срединная культура» (Н. А. Бердяев), «духовная, религиозная и культурная традиция», парадигмы «обожения» и «освящения» (С. С. Хоружий) и т.д.

2. Выявление параметров «идеологического романа» Достоевского: различение «идей», «идеологий» и «как бы идей» в позднем романе писателя-классика. Содержательное наполнение этих категорий обусловлено социокультурным контекстом рассматриваемых эпох: «идеи» - принадлежность дворянских героев («лишних» людей в плане реализации своих теоретических построений), «идеологии» -представителей интеллигентских кругов (стремящихся к действенному изменению социума), «как бы идеи» - надсословного в «большом» историческом времени русской культуры христианско-православного слоя нации (в XIX веке - преимущественно простонародного),

воплощающего целостное «верующее мышление», не оторванное от всех других сфер личности («сердца» как средоточия духовной жизни, воли, эмоционально-чувственного комплекса).

3. Новое понимание дефиниции «идеологический роман», которую предлагается возводить не к понятиям «идея» или «идеология», как это делалось раньше, а к слову «идеолог». Таким образом, «идеологический роман» Достоевского - это роман об «идеологах», особом социокультурном типе, доминировавшем в русской культуре в 18601920-е годы и связанном с такой социокультурной общностью, как интеллигенция. Одновременно роман Достоевского - и о «людях идеи», «отвлеченной» в плане реализации «идеи» (как правило, дворянах), что вообще характерно для русской классики. Авторская же позиция писателя соотносится с духовно-религиозной сферой «как бы идей». Поэтому в структуре романа Достоевского допустимо выделить т.н. «надыдейно»-«надыдеологический» план, который и репрезентирует собственно авторское сознание.

4. «Надыдейный» авторский план в романах Достоевского типологически сходен с таковым же в структуре крупных эпических произведений русской классики XIX века и обусловлен доминированием в них ценностей русского национально-религиозного «предания» (в понимании А. Н. Веселовского) как комплекса религиозно-нравственных, психологических и практически-бытовых установлений, определяющих характер русского народа и служащих основой его культурной идентичности в течение столетий. «Предание» транслировалось от крестьян к европеизированным дворянам (из среды которых и вышло большинство русских писателей-классиков, в том числе Достоевский) в рамках «усадебной культуры», где традиционное народное миросозерцание осмыслялось, оформлялось и становилось частью духовного мира людей из «образованного сословия».

Актуальной включенностью в «предание» определяется «почвенность» русской литературной классики XIX века.

5. «Надыдейно»-«надыдеологический» авторский план в произведениях Достоевского 1860-1870-х годов обусловлен, в отличие от других писателей-классиков XIX века, не только ценностями «усадебной культуры», которая к этому времени уже вошла в стадию разрушения, но и обращением к древней духовной традиции Византии и Руси -исихазму, который также сплачивал вокруг себя людей из разных социокультурных страт и процесс возрождения которого в России происходил в течение всего XIX века (наиболее яркий пример -старчество Оптиной пустыни).

6. Интеллигенция рубежа Х1Х-ХХ веков (из среды которой вышло большинство писателей этой эпохи), в ситуации реального разрушения «усадебной культуры» к началу XX века и фактического уничтожения дворянства как земледельческого сословия, а также при своем •равнодушии или враждебности к «историческому христианству» (выражение Д. С. Мережковского), т.е. Православной церкви, в том числе к ее исихастской традиции, оказалась экзистенциально чуждой «преданию», следовательно - «беспочвенной». Ничто уже не препятствовало воцарению субъективного или группового «идеологизма» в авторском сознании писателей-интеллигентов. «Надыдейно»-«надыдеологический» авторский план отсутствует в структуре их эпических произведений.

7. В отличие от Достоевского, всегда сохранявшего дистанцию со своими героями-«идеологами», авторское сознание Серебряного века принципиально не отделялось от таких персонажей, поэтому писатели этой эпохи создавали, в терминологии М. М. Бахтина, не полифонические, а монологические романы, в которых «голоса» автора и персонажа-«идеолога» нередко сливались, по выражению С. Н.

Бройтмана, в «интерсубъектной целостности»27 в идеологическом и психологическом планах.

8. Сходство «идеологического романа» Достоевского и «идеологической» прозы Серебряного века - в изображении «идеологов»-интеллигентов в качестве центральных героев. Различие - в соотношении авторских позиций и персонажных «идеологий» в структуре произведений. Так, у Достоевского «идеологичность» не является признаком авторского плана, а всецело связана с персонажной сферой. В прозе же Серебряного века «идеологичность» распространяется и на авторскую позицию. Основное структурное различие проистекает из характера авторской позиции: у Достоевского - «надыдеологический» план, у писателей Серебряного века - преобладающая тенденция к «интерсубъектной целостности» с героем-«идеологом».

9. В содержательном аспекте ряд персонажных «идеологий» Достоевского становятся авторскими в прозе Серебряного века, в первую очередь - неприятие «мира Божьего» Ивана Карамазова (например, у Ф. Сологуба, Л. Н. Андреева, А. М. Ремизова) и допущение «крови по совести» Раскольникова (например, у 3. Н. Гиппиус, А. М. Горького).

10. Исходя из четырех возможных функций авторской «идеи», предложенных М. М. Бахтиным для произведений монологического типа (1. авторская «идея» - «принцип самого видения и изображения мира»; 2. авторская «идея» - «вывод из изображенного»; 3. «авторская идея может получить непосредственное выражение в идеологической позиции главного героя»; 4. «идеи автора могут быть спорадически рассеяны по всему произведению»: «в авторской речи», «могут влагаться в уста тому или другому герою..., не сливаясь, однако, с его индивидуальностью...»)28, в диссертации на основе конкретного

27 Бройтмам, С. Я Исторически поэтика / С. H. Бройтман II Теория литературы: учебн. пособие: в 2 т. / под ред.

Н. Д. Тамарченко. - Т. 2. - М.: Academia, 2004. - С. 253.

28 Бахтин, М М. Проблемы поэтики Достоевского / M. М. Бахтин. - С. 138-140.

текстуального анализа утверждается, в той или иной степени приближения, реализация 1-ой (у Ф. Сологуба, Л.Н. Андреева), 3-ей (у Д. С. Мережковского, А. Белого, 3. Н. Гиппиус, Г. И. Чулкова) и 4-ой (у А. М. Ремизова, А. М. Горького) возможностей.

11. Различное понимание антропологии (исихастский идеал «обожения» у Достоевского и ницшеанская максима «человек есть нечто, что должно преодолеть» у авторов Серебряного века), апокалиптики (хилиазм у Достоевского и катастрофизм у прозаиков Серебряного века), двойничества (излечимая при обращении к православному идеалу «целомудрия» духовная болезнь у Достоевского и универсальная мифопоэтическая парадигма человеческого существования у писателей Серебряного века), софийности (единство Добра, Истины и Красоты в Боге у Достоевского и гностический миф о падении Мировой Души у авторов Серебряного века), соборности (идеал церковного устроения человечества у Достоевского и потенция дионисийского оргиазма у мыслителей Серебряного века) и др. определили кардинальные расхождения «идеологической» прозы Достоевского и Серебряного века, которая в целом (в рассмотренном в диссертации объеме) не наследовала писателю-классику ни в сфере авторского художественного сознания, ни в сфере поэтики.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые в науке предпринято исследование влияния романной поэтики Достоевского на целый спектр литературных направлений эпохи рубежа Х1Х-ХХ веков: символизм, реализм, неореализм, творчество «промежуточных» писателей. Кроме того, в диссертации выявлены и проанализированы такие константы творчества Достоевского, как «идеи», «идеологии» и «.как бы идеи», обоснована категория «надыдейно»-«надыдеологического» плана в структуре произведений. Сама дефиниция «идеологический роман» существенно уточнена благодаря привлечению широкого социокультурного контекста «петербургского периода»

русской истории. Практически впервые в науке дан подробный филологический анализ романов 3. Н. Гиппиус («Чертова кукла», «Роман-царевич»), Г. И. Чулкова («Сатана», «Метель»), Л. Н. Андреева («Сашка Жегулев»).

Теоретическая значимость работы состоит в том, что диссертация раздвигает рамки определения «идеологический роман» не только применительно к творчеству Достоевского, но и современных ему писателей-классиков, с одной стороны, и прозаиков рубежа Х1Х-ХХ веков - с другой. Разведение «идеологизма» персонажного и авторского, обоснование категории «надыдейно»-«надыдеологического» авторского плана в структуре произведений позволяют четко обозначить сходства и различия в построении «идеологической» прозы у Достоевского и писателей рубежа Х1Х-ХХ веков, а также увидеть тенденции дальнейшего перерастания «идеологического романа» русского классика XIX столетия в интеллектуальный и концептуальный роман XX века.

Прастическая значимость исследования состоит в том, что его выводы могут быть использованы в построении академической истории русской литературы второй половины XIX - первой половины XX века, академической исторической поэтики, при чтении и разработке общих вузовских курсов по истории русской литературы Х1Х-ХХ веков, а также спецкурсов по творчеству Достоевского и прозе рубежа Х1Х-ХХ веков.

Результаты работы были апробированы в 43 научных публикациях (общим объемом - около 61 пл.), включая монографию «Под созвездием Достоевского (Художественная проза рубежа XIX - XX веков в аспекте жанровой поэтики русской классической литературы)» (М.: Изд-во Кулагиной -1пЬас1а, 2008) и учебно-методическое пособие для вузов «Русская литература XIX - XX веков. Русская литература как религиозный феномен» (М.: РАХИ, 2008), и в 8 докладах на международных научных конференциях: «Дискуссия М. О. Меньшикова и В. В. Розанова вокруг «Крейцеровой сонаты» Л. Н. Толстого» на конференции, посвященной 150-летию со дня рождения В. В. Розанова, в Москве (2006); «Ф. М. Достоевский и А. М. Ремизов» на II

Международном конгрессе Фонда Ф. М. Достоевского, посвященном 500-летию рода Достоевских, в Подмосковье (2006); «Ф. М. Достоевский и Л. Н. Андреев» на конференции «Достоевский и современность» в Старой Руссе (2007); «Проблема красоты в романе Ф. М. Достоевского "Бесы"» на XXXII Достоевских чтениях в Санкт-Петербурге (2007); «Идеи и идеологии в романном творчестве Ф. М. Достоевского» на конференции «Достоевский и современность» в Старой Руссе (2008); «"Смирись, гордый человек...". Проблема целостности и раздвоенности человеческой личности в свете христианской антропологии А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского» на конференции «Евангельский текст в русской литературе» в Петрозаводске (2008); «"Беспочвенность — черта подлинно русская". Размышления Блока о "земле" в культурном контексте эпохи Серебряного века» на конференции «"Стихия и культура" (1908 год в жизни и творчестве А. А. Блока)» в Москве (2008); «К вопросу о художественной антропологии и типе апокалипсического сознания Достоевского-романиста: исихазм и хилиазм» на XXXIII Достоевских чтениях в Санкт-Петербурге (2008).

Структура диссертации. Реферируемая работа состоит из введения, двух частей (в первой - пять глав, во второй - семь), заключения, приложения и библиографического списка. Вынесение истории вопроса в отдельное приложение обусловлено обширностью представленного материала и большим количеством библиографических ссылок. Общий объем работы - 22 п.л. (432 е.). Список литературы включает 629 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении (Методологические основы и границы исследования)

обосновывается принадлежность диссертации к области исторической поэтики в ее типологическом модусе. Устанавливаются временные рамки исследования

- внутри «индивидуально-творческого, или исторического»29 типа художественного сознания (утвердившегося с конца XVIII в.). Таким образом, и русская классическая литература (к которой в целом принадлежит творчество Достоевского), и литература Серебряного века имеют общую «константную черту», на фундаменте которой возможен сопоставительный анализ, -центральное положение категории автора. Поэтому ключом к исследованию динамики жанра становятся, с одной стороны, авторское художественное сознание, с другой - «субъектная организация»30 произведений. Задается ведущий аспект сравнения - взаимоотношения автора и героя (героев) в позднем романе Достоевского, с одной стороны, и в крупной прозаической эпике (романе и повести) Серебряного века - с другой.

Здесь же вводятся и разъясняются важнейшие для дальнейшего исследования категории русского национально-религиозного «предания», ставшего основой «надыдейно»-«надыдеологического» авторского плана в произведениях классической литературы XIX века (в том числе у Достоевского), «почвенности» и «беспочвенности», «усадебной культуры». Отмечено, что русская классическая литература XIX века создавалась, в основном, дворянством, так или иначе вовлеченным в «усадебную культуру», а литература Серебряного века - городской интеллигенцией. Указывается на уникальность авторского сознания Достоевского на фоне современной ему русской классики: помимо ценностей «усадебной культуры», оно впитало в себя традиции исихазма, сердцевины византийско-русского Православия.

«Беспочвенность» литературы Серебряного обусловлена отрывом от «предания» и в языческой, и в христианско-православной его частях, так как обе социокультурные зоны, обеспечивавшие в той или иной степени религиозно-психологическое единство народа и «образованного сословия» в XIX веке («усадебная культура» и Православная церковь), оказались для нее

25 Аверинцев, С. С. Категории поэтики в смене литературных эпох / С. С. Аверинцев, M. Л. Андреев. М. Л. Гаспаров, П. А. Гринцер, А. В. Михайлов // Историческая поэтика: литературные эпохи и типы художественного сознания. - М.: Наследие, 1994. - С. 4.

30 Корман, Б. О. О целостности литературного произведения / Б. О. Корман // Известия АН СССР: серия литературы и языка.-Т. 36,- 1977.-№ 6.-С. 508.

закрытыми (в силу реального разрушения «усадебной культуры» к началу XX века и неприятия большинством культурных деятелей этой эпохи вероучения исторической Православной церкви). Однако «беспочвенность» не означает вненационального характера литературы Серебряного века. Д. С. Мережковский в известной своей статье «Грядущий Хам» (1905) писал: «"Беспочвенность" -черта подлинно русская, но, разумеется, тут еще не вся Россия. Это только одна из противоположных крайностей, которые так удивительно совмещаются в России»31.

Так как «художественное сознание эпохи претворяется в ее поэтике»32, то, для понимания динамики структурно-жанровых изменений в «идеологической» прозе Серебряного века по сравнению с «идеологическим романом» Достоевского, обосновывается необходимость предварительного исследования тех типов миросозерцания, которые определили, с одной стороны, проблематику романов Достоевского, с другой - «идеологический» спектр прозы Серебряного века.

Первая часть (Достоевский: между прошлым и будущим русской культуры) посвящена уяснению ряда важных констант романного творчества Достоевского на фоне русской культуры от Крещения Руси до начала XX века.

В первой главе («Помечтал да и сделал»: «идеи», «идеологии» и «как бы идеи» в романном творчестве Ф. М. Достоевского) разъясняются важнейшие структурообразующие концепты «идеологического романа» Достоевского: «как бы идеи» (интенции православного «целомудрия», исходящие из авторского «надыдейного», или «надыдеологического»33, плана), «идеи» («отвлеченные» теоретические построения героев, плод рассудка,

31 Мережковский, Д. С. Собрание сочинений: Грядущий Хам/Д. С. Мережковский. - М: Республика, 2004. - С. 21.

32 Аверинцев, С. С. Категории поэтики... / С. С. Аверинцев, M. Л. Андреев, M. Л. Гаспаров, П. А. Гринцер, А. В. Михайлов. - С. 3.

33 «Надыдейную» точку зрения, появившуюся в «пяти великих романах» Достоевского, впервые заметил Г, С. Померанц: «До «Записок» <«Залисок из подполья» - O.E. >Достоевский не находил позиции вне какой-то идеи (или группы идей) и по необходимости вынуэкден был становиться на почву той или иной идеи. После «Записок» он встал над идеями, нашел возможность оценивать идеи не с идейной, а с какой-то надыдейной точки зрения... Произошло отделение «вдеи»от полноты истины, логики-от полноты развития духа» {Померанц, Г. С. Эвклндовский и неэвклидовский разум в творчестве Достоевского / Г. С. Померанц//

...Померанц, Г. С. Открытость бездне: встречи с Достоевским / Г. С. Померанц. - М.: РОССПЭН, 2003. - С. 71).

23

оторвавшегося, в силу особенностей западноевропейской гуманистической культуры Нового времени, от веры, «сердца», целостного образа личности) и «идеологии» («идеи» или комплексы «идей» героев, ставшие социально-практической программой). Здесь же дается социокультурное обоснование различия авторского сознания в русской классике и в прозе Серебряного века: первая создавалась, в основном, дворянством в контексте «усадебной культуры» (где происходило взаимопроникновение народного «предания» и западноевропейских культурных ценностей), а вторая, в ситуации постепенного «распыления» дворянства после крестьянской реформы 1861 года, -интеллигенцией с ее «идейностью» и «беспочвенностью»34.

Дворянский усадебный «порядок» изобразили лучшие представители русской классической литературы (И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой), но «в историческом роде»35, по мнению Достоевского, писать больше нельзя: «помещичья литература» (29/1, 316) не отражает современной действительности. «Одержимый тоской по текущему» (13, 455), Достоевский обращается к изображению новой социокультурной силы - интеллигенции, занявшей ведущее положение в русской культуре с 1860-х годов, для того чтобы «огромная часть русского строя жизни [не] осталась вовсе без наблюдения и без историка <курсив Ф. М. Достоевского - О.Б.>» (25, 35). Так как интеллигента в его теоретизировании больше не удерживают ни «предание», ни Церковь, его (когда-то «отвлеченная») «идея» переходит в социальное действие, становясь «идеологией». Переход дворянских «идей» в интеллигентские «идеологии» стал предметом изображения в ряде романов Достоевского («Бесах», «Подростке», «Братьях Карамазовых»),

Развивая бахтинский тезис (впервые высказанный Б. М. Энгельгардтом) о герое зрелого Достоевского как о «человеке идеи», «живом образе идеи»36, Т. А. Касаткина отмечает следующую особенность его писательского зрения:

34 Федотов, Г. П. Трагедия интеллигенции / Г. П. Федотов // О России и русской философской культуре: сб. статей. - м.: Изд. АН СССР, 1990. - С. 40S.

35 Достоевский, Ф. hi. Полное собрание сочинений: в 30 т. / Ф. M. Достоевский.-Л.: Наука, 1972-1990.-Т. 13,-С. 454. Далее в автореферате ссылки на это издание даются в скобках: первое число обозначает том, второе -страницу.

36 Бахтин, М. Ы. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - С. 142, 150.

24

«идея является ему "с лицом", то есть не идея, а идеолог»37. Действительно, определение «идеологический» по отношению к роману Достоевского следует, по нашему мнению, возводить не к слову «идеология», а к слову «идеолог». «Идеологический роман» Достоевского - это роман об «идеологах»-интеллигентах, определяющем факторе русской культуры в 1860-1920-е годы. Одновременно это роман и о «людях идеи», что характерно для русской классики XIX века в целом. Авторская же позиция писателя с «идеологией» и с «идейностью» имеет мало общего, - она соотносится с трудно определимой духовно-религиозной сферой «как бы идей». Этим обусловлено коренное структурное отличие прозы Серебряного века от классической: в первой авторский «надыдеологический» план практически отсутствует, по причине исторического исчезновения «усадебной культуры», с одной стороны, и отхода большинства писателей рубежа Х1Х-ХХ веков от «исторического христианства» (т.е. православной церковности, присущей большинству русского простонародья) - с другой.

Во второй главе (Роль «усадебной культуры» в формировании феномена русской классической литературы XIX века) рассматривается важная для целей исследования категория русского национально-религиозного «предания» (в понимании А. Н. Веселовского), которое является основой «почвенности» русской классики XIX века (в лице как западнических, так и славянофильских ее представителей) и определяет наличие «надыдейно»-«надыдеологического» авторского плана в относящихся к ней произведениях. Своеобразная «диффузность» «усадебной культуры» XIX века -взаимопроникновение народной «почвенности» и дворянской «образованности» - обусловливает двойной медиационный характер русской классической литературы XIX века, соединившей в себе, с одной стороны, «тернарные» (выражение Ю. М. Лотмана) тенденции «русской земли» (народа), связанные с христианско-языческим «преданием», с другой - «зону медиации» (выражение

37 Касаткина, Т. А. Характерология Достоевского: типология эмоционально-ценностных ориентации / Т. А. Касаткина. - М.: Наследие, 1996. - С. 320.

А. С. Ахиезера), созданную благодаря появлению целого пласта независимо мыслящих, европейски образованных индивидуальностей-личностей в среде русского среднепоместного дворянства, из которого и вышло большинство писателей. «Миросознание русского народа»38 (т.е. «предание») было рационализировано, оформлено и развито средствами европейской теоретической и художественной мысли, стало не только русской общенациональной ценностью, но достоянием всего культурного человечества. Интерференция двух «зон медиации» в «усадебной культуре» XIX века дала резонансный эффект - великую русскую классическую литературу. Напротив, интеллигентская культура Серебряного века, в ситуации реального разрушения дворянской усадьбы к началу XX века, уже не имела непосредственных связей с народным «преданием» и в этом отношении оказалась «беспочвенной».

В третьей главе (Исихазм и хилиазм: антропологическая концепция и тип апокалипсического сознания в творчестве Ф. М. Достоевского и в литературе Серебряного века) уточняется содержание «надыдеологического» плана в романистике Достоевского и показывается уникальность авторского художественного сознания писателя, впитавшего в себя древнюю духовную традицию (исихазм), в целом оставшуюся чуждой культуре Серебряного века с его субъективными, «идейными», религиозно-философскими концепциями.

Исихастский идеал «обожения» как не только духовно-душевного, но и физического изменения39 человека уже здесь, на этой земле, как возможность осуществления «рая на земле» уже не в утопическо-социалистическом (идеал Достоевского-петрашевца 1840-х годов), но в православно-церковном понимании40, обусловил особый тип апокалиптики Достоевского -

38 Гершензон, М.О. Грибоедовская Москва. П.Я. Чаадаев. Очерк* прошлого / М. О. Гершензон. - М.: Московский рабочий. 1989. - С. 349.

39 «Цель аскетики, в понимании исихастов,... в преображении, обожении всего человеческого естества, души и плоти, причем не метафорически, а реально, и не в загробной жизни, а здесь, на этой грешной земле, и не путем пантеистического растворения в Божестве, а при сохранении человеческой личности с ее сущностью и самостоятельной волей» (Экономнее, Иоанн (игумен). Православие, Византия, Россия: сб. статей / И. Н. Экономцев.-М.: Христианская литература, 1992.-С. 182-183).

40 Анализируя опыт мистико-аскетического православия, П. А. Флоренский говорит о «начатках райского состояния, которых достигает подвижник уже теперь, в этой жизни, до всеобщего изменения м!фа»

(Флоренский, П. А. Столп и утверждение истины: опыт православной тееднцеи / П. А. Флоренский. - М.: ACT: ACT МОСКВА, 2007. - С. 230).

хилиастические упования на постепенное, мирное, некатастрофическое наступление тысячелетнего царства праведников на земле во главе с Христом, причем именно в России - наследнице православно-исихастской традиции, еще живой, как думалось Достоевскому, в простом народе. В черновых набросках к «Братьям Карамазовым» читаем: «Изменится плоть ваша. (Свет Фаворский.) Жизнь есть рай, ключи у нас» (15, 245). В последней фразе, как видим, темы «обожения» и «рая на земле» слиты воедино.

Контаминация воззрений исихазма и хилиазма - вот, по нашему мнению, основа художественного сознания Достоевского-рочаниста, ориентиры его авторского «надыдейного» горизонта, уникального, как нам представляется, для русской литературы Нового и Новейшего времени. Исихастская практика «сведения ума в сердце» выдвигает иное, по сравнению с западноевропейским рационализмом Нового времени, представление о месте разума и рассудка во внутреннем пространстве человеческой личности, включая их в контекст «целомудрия». Обладающие «верующим мышлением» (выражение И. В. Киреевского) герои (Макар Долгорукий, старец Зосима, Алеша Карамазов) и создают вокруг себя островки «рая на земле», в которые постепенно вовлекаются другие люди, где возможны чудеса как физического исцеления (чудотворство Зосимы в монастыре), так и духовного преображения (Грушенька, мальчики - при соприкосновении с Алешей).

Литература Серебряного века, восприняв апокалипсический пафос Достоевского, придала ему, однако, иной, катастрофический, характер, на что, безусловно, повлияла «Краткая повесть об Антихристе» В. С. Соловьева, а также рецепция наследия Ф. Ницше, окрашенная в России рубежа Х1Х-ХХ веков в резкие тона «желания катастрофы»41. Очевидно неприятие авторского мировоззрения Достоевского Д. С. Мережковским, А. Белым, А. М. Горьким и мн. др. «Преодоление» «ветхого» человека, а не его «обожение»; отсечение от «себя» того, что не укладывалось в контуры «мифа о новом человеке», «красной

41 Кмсе, Э. Нищие в России: революция морального сознания: пер. с англ. / Эдит Киюс. - СПб.: Академический Проект, 1999,-С. 21.

нитью» проходившего «сквозь наследие и христианских социалистов, и символистов, и богостроителей-марксистов, и писателей вне течений и групп»42, — лежало в основе антропологической концепции в культуре рубежа Х1Х-ХХ веков.

В главе также показывается, что тип духовности, воспринятый Достоевским, во многом определил и структуру его «идеологического романа». «Знаменитая бахтинская "полифония" может быть понята в качестве секулярно-научного, литературоведческого, аналога понятию соборности»43. По исихастскому учению, «обожение», которое является также соединением верующих в Боге, происходит «при сохранении человеческой личности с ее сущностью и самостоятельной волей»44, что и составляет главный смысл соборности. Отказ от «антропологической стратегии» исихазма (или, в ряде случаев, отсутствие знакомства с нею), сделав неосуществимой подлинную соборность, во многом обусловил и монологическую структуру в художественной прозе Серебряного века.

Четвертая глава («Смирись, гордый человек»: проблема целостности и раздвоенности человеческой личности в свете христианской антропологии А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского) рассматривает православный идеал «целомудрия» в авторском кругозоре Достоевского. Раздвоенные персонажи писателя-классика, как правило люди из «образованного сословия», не только разделявшие ценности секулярно-гуманистической западноевропейской культуры Нового времени, но и являвшие в своих образах мифологическую парадигму «культурный герой — трикстер», были близки авторскому сознанию Серебряного века.

1,2 Полонский, В. В. Мифопоэтака и динамика жанра в русской литературе конца XIX — начала XX века / В. В. Полонский. - М.: Наука, 2008. - С. 51.

43 Есаулов, И. А. Пасхальность русской словесности / И. А. Есаулов. - М.: Круг, 2004. - С. 282. Исследователь очевидно опирается на признание М. М. Бахтина, разъяснившего свой тезис о «плюралистичности» мира Достоевского: «Если уж искать для него образ, к которому как бы тяготеет весь этот мир, образ в духе мировоззрения самого Достоевского, то таким является церковь, как общение неслиянных душ, где сойдутся и грешники и праведники...» (Бахтин, М М Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - С. 45.).

Экономнее, Иоанн (игумен). Православие, Византия, Россия: сб. статей / И. Н. Экономцев. - М.: Христианская литература, 1992.-С. 183.

В исихазме было всесторонне разработано учение о достижении «целомудрия», т.е. целостности человеческого «Я» как необходимого условия его последующего возрастания в Боге. «.Цельность и разумность составляют характер... просветительного начала» Древней Руси45; «рассудочность и раздвоенность составляют основной характер всего западного просвещения»46, в том числе в XIX веке.

Герои Достоевского из европеизированного сословия пытаются преодолеть внутреннюю раздвоенность двумя способами: или путем простого отсечения от себя собственной «дурной» части, непри.чания ответственности за нее (например, с помощью «теории среды»), в результате чего обретают темного двойника; или путем возведения собственных «страстей» в добродетели, в результате чего обретают ложную целостность. Однако первое -предпочтительнее, по мысли Достоевского. Это все же духовная болезнь, а не смерть. Подобная раздвоенность, по сравнению с буржуазной «целостностью», даже приветствуется Достоевским как определенный духовный этап.

Двойничество, как коренное свойство «падшей» человеческой природы, было в своей онтологической глубине осмыслено уже Пушкиным. Вехами на пути преодоления поэтом собственной раздвоенности являются стихотворения «Демон» (1823), «Воспоминание» (1828), «Отцы пустынники и жены непорочны...» (1836). Достоевский также указал на онтологические корни этого феномена («Мефистофель» Голядкина47, бес Ставрогина, Черт Ивана Карамазова). Сознание греха, обретение цельности человеческого «Я», ответственность за все дурное в себе и благодаря этому возможность покаяния и восстановления общения с Богом - вот единственный, по мысли писателя, путь к «самовоскресению» (11,195) человека.

Достоевский видел, что идеал «целомудрия» жив в России преимущественно в крестьянстве, сохранившем основы православной веры. Как

45 Цит.по: Хомяков, А. С Иван Васильевич Киреевский /A.C. Хомяков // Хомяков, A.C. Полное собрание сочинений: в 8 т. / А. С. Хомяков. - М.: Университетская типография, 1900-1904. - Т. 3. - С. 240.

Киреевский, И. В. Отрывки / И. В. Киреевский // Славянофильство: Pro et contra: творчество и деятельность славянофилов в оценке русских мыслителей и исследователей:, антология.-СПб.: юд-воРХГА, 2006,—С. 101.

47 См. об этом: Захаров, В. Н. Система жанров Достоевского: (типология и поэтика) / В. H. Захаров.'-С. 79-81.

29

величайшее достоинство, отмечал писатель в человеке из простонародья способность «благородного самоосуждения, строгой совестливости» (18, 50). Поэтому первоначальным условием воссоединения европеизированных героев Достоевского (Ставрогина, Версилова, Ивана Карамазова) с православным народом является решение первыми своей внутренней проблемы - преодоления дезинтеграции собственной личности, подлинное избавление от двойничества. В «Пушкинской речи» писатель, как к актуальнейшей для современного ему русского человека из европеизированного сословия и до сих пор нерешенной, обращается все к той же проблеме «самообладания», «самообвинения» и «труда православного» (11,195) над собою. Первым пунктом в программе личностного «самовоскресения» стоит «самообладание», мучительное, подвижническое обретение внутренней цельности.

В пятой главе («Мир станет красота Христова»: софийный идеал в романе Ф. М. Достоевского «Бесы») речь идет о соотношении софиологических представлений в романистике Достоевского (идущих от древнерусских традиций) и прозе рубежа Х1Х-ХХ веков (в целом гностических, вслед за В. С. Соловьевым). В масштабе диссертации эта тема важна как подход к осмыслению «панэстетизма» (выражение 3. Г. Минц) литературы Серебряного века. Истолкование знаменитого афоризма Достоевского «мир спасет красота» в религиозной философии В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева и др. свидетельствует об уходе от первоначального, заложенного автором смысла, отдавая первенство - красоте, а не мысли о спасении мира . То же распространяется и на прозу эпохи.

Достоевский дал в своих произведениях два представления о красоте: гуманистическое («шиллеровское») и христианское49. С середины 1860-х годов земная, двойственно-полярная красота («идеал Содомский» и «идеал Мадонны») постепенно передается, в качестве объекта устремления, персонажам его романов (например, Дмитрию Карамазову), красота же

48 См.: Новикова, Едена. «"Мир спасет красота" Ф.М. Достоевского и русская религиозная философия конца XIX - первой половины XX вв. / Елена Новикова//Достоевский и XX век... - Т. 1. —С. 97-124.

119 См.: Розенблюм, Л. Ы. «Красота спасет мир»: о «символе веры» Ф.М. Достоевского / Л. М. Розенблюм // Вопросы литературы. - 1991. - Ноябрь-декабрь. - С. 142-180.

«спасающая», присущая прежде всего образу Христа, становится притяжением авторских интенций. По мере приобщения Достоевского к христианско-православной духовной традиции, Красота Христа и Его святых, особенно Девы Марии, освобождается от чувственно-прекрасных черт, характерных для постренессансного католичества, и приобретает аскетически-возвышенные черты византийско-русской иконописи, предметом которой является «реальность, которую можно назвать софийной в наиболее точном смысле этого слова»50. Древнерусская икона Богоматери - эпицентр системы образов романа «Бесы», ключ к пониманию эволюции красоты в творчестве Достоевского к иравославно-национальному идеалу. Неудивительно, что спор о земной красоте заканчивается здесь художественным итогом: или красота, или Истина и Добро, - потому что путь к абсолютной, Божьей, Красоте лежит через земную «некрасивость», юродство. Божественная Красота, живя в позднем романе Достоевского под покровом юродства, являет себя в «деятельной любви» (Соня Мармеладова, Дарья Шатова, Софья Долгорукая и др.).

Если в классическом (гуманистическом) триединстве добра, истины и красоты изменяется один элемент (на место «естественной» истины ставится Истина, т.е. Христос), то это с неизбежностью ведет к изменению других составляющих триады, в том числе красоты. Поэтому античная чувственно-жизнеподобная красота уходит из византийской и древнерусской иконы. По тем же причинам такая языческо-гуманистическая красота уходит и из романа Достоевского «Бесы», не как объект изображения, но как «норма» и «здоровье», как «спасающая» сила, как идеал.

Вторая часть диссертации (Проза Серебряного века: по направлению к Достоевскому?) посвящена анализу прозы рубежа Х1Х-ХХ веков в аспекте влияния художественного опыта Достоевского на ее проблематику и поэтику. В самой объемной главе этой части - первой (Роман Серебряного века в зеркале поэтики «идеологического романа» Ф. М. Достоевского: Д. С. Мережковский, Ф. Сологуб, А. Белый, 3. Н. Гиппиус, Г. И. Чулков, Л. Н.

50 Аверинщв, С. С София-Логос: словарь / С. С. Аверинцев. - Киев: ДУХ I Л1ТЕРА, 2006. - С. 545.

31

Андреев, А. М. Ремизов, А. М. Горький) - детально сопоставляются принципы поэтики (прежде всего, в аспекте взаимоотношений автора и героя/героев) «идеологических романов» Достоевского и прозаиков Серебряного века, принадлежащих к таким литературным направлениям, как символизм, реализм, неореализм и др.; доказывается, что, в отличие от писателя-классика, авторы Серебряного века создавали не полифонические, а монологические романы, в которых голоса автора и персонажа-«идеолога» по большей части сливались в «нерасчленимой интерсубьектной целостности»51 в идеологическом и психологическом планах. Сходство «идеологического романа» Достоевского и «идеологической» прозы Серебряного века - в изображении «идеологов»-интеллигентов в качестве центральных героев. Различие - в соотношении авторских позиций и персонажных «идеологий» в структуре произведений: у Достоевского «идеологичность» не является признаком авторского плана, а всецело связана с персонажной сферой; в прозе рубежа Х1Х-ХХ веков «идеологичность» распространяется и на авторскую позицию. Вследствие своего невнимания к структурному своеобразию романа Достоевского (тому, что впоследствии назовут полифонизмом, с характерным для него отсутствием дискурсивно-повествовательного выражения авторской позиции52), Серебряный век практически не различал в нем авторского «поля» и голосов-«идей» персонажей, нередко приписывая точку зрения героев-нигилистов самому писателю.

М. М. Бахтин выделил четыре возможные функции авторской «идеи» в произведениях монологического типа: 1) авторская «идея» - «принцип самого видения и изображения мира», 2) авторская «идея» - «вывод из изображенного», 3) «авторская идея может получить непосредственное выражение в идеологической позиции главного героя», 4) «идеи автора могут быть спорадически рассеяны по всему произведению»: «в авторской речи», «могут влагаться в уста тому или другому герою..., не сливаясь, однако, с его

51 Бройтман, С. Н. Историческая поэтика / С. Н. Бройтман. - С. 253.

52 См.: Касаткина, Т. А. Авторская позиция у Достоевского / Т. А. Касаткина // Вопросы литературы. - 2008. -№1,- С. 196-226.

индивидуальностью...»53. В рассмотренных в главе произведениях Серебряного века в том или ином приближении реализуются 1-я (у Ф. Сологуба, Л.Н. Андреева), 3-я (у Д. С. Мережковского, А. Белого, 3. Н. Гиппиус, Г. И. Чулкова) и 4-я (у А. М. Ремизова, А. М. Горького) возможности. «Неосинкретизм»54 автора и героя связывается также с усилившейся архаизацией художественного сознания этой эпохи.

Отмечается и тенденция к обезличиванию героя-«идеолога» в художественной прозе Серебряного века, обусловленная далеко зашедшим, по сравнению с Достоевским, процессом «миф.-поэтизации глубинных повествовательных структур»55. Так как личностная неповторимость в секулярно-гуманистической культуре Нового времени - это прежде всего психологическое своеобразие индивида, то закономерен отход большинства прозаиков рубежа Х1Х-ХХ веков от традиций психологической прозы XIX века. В религиозных же антропологических координатах, актуальных для зрелого Достоевского-художника, личностное качество индивида определяется не столько психологическими особенностями, сколько его онтологическим статусом, который поддерживается протянутой герою «рукой помощи» с авторского «надыдейного» (православно-христианского) структурного уровня романа, как правило отсутствующего в произведениях рубежа Х1Х-ХХ веков с присущей им мифологизацией и авторского художественного сознания. Потому-то, в отличие от романистики Серебряного века, где «идеи» практически всегда абстрактны, в связи с творчеством Достоевского правомерно говорить о «живых образах идей».

Акцентируются, вслед за М. М. Бахтиным, важные для сравнительного анализа структурные признаки полифонического романа Достоевского: диалог пичностно воплощенных «идей», отсутствие развития «идеи» персонажа во времени, наличие «авторитетного» авторского «слова». Звучание авторского «идеологического голоса» во «внутренне убедительном» «идеологическом

53 Бахтин, А/. М Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - С. 138-140.

и Бройтман, С. Н. Историческая поэтика / С. Н. Брой-шан. - С. 243.

55 Полонский А В. Мифопоэтиха и динамика жанра... / В. В. Полонский. - С. 26.

33

слове» кого-либо из персонажей, характерное для монологической прозы рубежа Х1Х-ХХ веков, по сути дела, исключает из ее состава план «авторитетности», содержательно связанный с национально-религиозным и/или церковно-православным «преданием».

Анализ субъектной организации романов Серебряного века проведен с помощью методологии «точек зрения», предложенной Б. А. Успенским. «Точки зрения» как «позиции, с которых ведется повествование (описание)», «могут быть фиксированы» в планах «идеологии», «фразеологии», «пространственно-временной характеристики» и «психологии», высвечивая «сложную сеть отношений» «идеологически-оценочных точек зрения самого автора, рассказчика, персонажей»56.

В отличие от романов Достоевского, где главные герои - пространственно соотнесенные персонажи как «живые образы идей», в романе Д. С. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» (1905) эту роль выполняет разворачивающаяся во времени авторская «идея» «Трех Заветов», в конце сливающаяся в «интерсубъектной целостности» с «идеей» одного из персонажей (Тихона).

Хотя в «Мелком бесе» Ф. Сологуба (1902) обе «идеи» («место» Передонова и «тело» Людмилы Рутиловой) даны персонажам, как и у Достоевского, «сразу все»57, целиком, «идеологическая» точка зрения автора-повествователя проявляется в романе не как идентификация с «внутренне убедительным словом» какого-либо героя, а непосредственно: в характеристиках героев как бы со стороны, в городских пейзажах, философских отступлениях, - и сводится к констатации беспредельной власти дьявола над земной жизнью. Ее можно считать монологическим «словом», так как автор видит дальше и глубже своих героев. В «Творимой легенде» (1907-1913) авторская точка зрения, включая в себя ! «идеологическую» позицию главного героя Триродова -

" Успенский, Б. А. Поэтика композиции/ Б. А. Успенский. - СПб.: Азбука, 2000. - С. 16, 18, 22-23.

57 Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - С. 411.

жизнестроительство, в конечном итоге возвышается над нею, оценивая последнюю с единственно «верной», в структуре данного романа, «идейной» позиции - «творческой» перспективы смерти. Как и в «Петре и Алексее» Мережковского, в сологубовском романе налицо становление авторской «идеи» (в «Творимой легенде»: Лирика - Ирония - Смерть).

Авторская точка зрения в «Серебряном голубе» (1909) А. Белого «обнимает» все пространственно-символические сферы романа: Целебеево, Лихов, Гуголево, а также внутренний мир интеллигентов. Ярче всего она проявляется в мировоззрении астролога и теософа Шмидта. Возможность преображения России связана здесь у Белого с теософскими мудростью и пророчествами. Центральный герой - Дарьяльский - проходит путь «идейного» становления, что совсем не характерно для романа Достоевского. В «Петербурге» (1913) сам принцип рационалистической «идейности» («мозговой игры» как перетекания «идей» от одного персонажа к другому), воплощенный в образе рассказчика, становится объектом авторского исследования. Внутри этого замкнутого круга нет диалога «идей», так как ни одна из них не прикреплена к личности. Автор - обладатель твердого монологического, «одноголосого» слова, которое выходит за пределы петербургского хронотопа, воплощая неизвестный «петербургскому периоду» тип «идейности», - оккультный, антропософский рационализм.

Становление единственно «верной» авторской «идеи», ее абстрактность (и как следствие - отсутствие полноценного диалога мевду героями-«идеологами»), «интерсубьектная целостность» авторского и персонажного «идеологических слов» (а значит, отсутствие «авторитетного» авторского плана) - черты, характерные и для других анализируемых в главе романов: дилогии «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1912) 3. Н. Гиппиус, «Сатаны» (1912) и «Метели» (1917) Г. И. Чулкова, «Пруда» (в ред. 1911) А. М. Ремизова, «Сашки Жегулева» (1911) Л. Н. Андреева, «Матери» (1906) и «Жизни Матвея Кожемякина» (1911) А. М. Горького.

Проведенный текстуальный анализ в целом свидетельствует об отходе от жанровой поэтики «идеологического романа» Достоевского. Элементы полифонической структуры сохраняются только как подчиненные. Именно авторская «идея», в большинстве случаев содержательно новая по сравнению с XIX веком, становится главным героем в романистике Серебряного века. Отмечается и возникшая, при воплощении последовательных стадий становления авторской «идеи» в нескольких персонажах или при выражении авторской «идеи» коллективом персонажей, тенденция к «многосубьектному повествованию»58, характерному, в отличие от XIX века, для более поздней стадии «поэтики художественной модальности»59.

Вторая — седьмая главы последовательно рассматривают реализацию обозначенных тенденций и принципов в прозаических произведениях Серебряного века, расположенных в хронологическом порядке. Основное внимание уделено здесь содержательному аспекту, обусловленному общими чертами художественного сознания эпохи рубежа XIX-XX веков. Для подробного анализа выбраны романы и повести шести авторов, попутно привлекаются произведения и других писателей.

Во второй главе (Интеллигенция и народ в «идеологическом романе» Ф. М. Достоевского и в романе Д. С. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей») обращение к историософскому роману обосновывается тем, что петровская эпоха, в нем изображенная, - это начало «петербургского периода» русской истории, еще длившегося в начале XX века. Смысл его конца яснее понимается при взгляде на истоки, что соответствует культурно-метаисторческому замыслу Мережковского. Именно тогда зародились главные противоречия русской жизни, достигшие апогея в последующее время, в частности проблема «народ и интеллигенция», основополагающая для «идеологического романа» Достоевского. Мережковский назвал Петра I

58 Броитман, С. Н.' Историческая поэтика / С. Н. Бройтман. - С. 259.

19 Обозначение одного из этапов мирового литературного развития в классификации С. Н. Бройгмана (См.: Там же. - С. 221), соответствующего «индивидуально-творческому, или историческому» у С. С. Аверинцева и др.

«первым русским интеллигентом»60, так как под интеллигенцией понимал все европеизированное сословие России «петербургского периода», тем самым ретроспективно экстраполируя на предыдущие столетия социокультурную ситуацию Серебряного века.

Интеллигентами, не связанными по-дворянски ни с «землей», ни с народным «преданием», являются также царевич Алексей и Тихон Запольский. Пытаясь решить важнейшие для начала XX века задачи: судьбу самодержавия и Православной церкви, проблемы раскола и сектантства, народа и интеллигенции, России и Европы, они приходят к заве:ным для Мережковского идеалам «нового религиозного сознания» и «религиозной общественности»: ни в государстве, ни в «земле», ни в народе нет полной правды, «историческое христианство» себя исчерпало, национально-религиозное «предание» перестало плодоносить, истина - в будущем апокалипсическом взрыве, который сметет старую Россию. Место «почвы», «предания» у них занимает авторская «идея», выстроенная на основе историософского мифа о «Трех Заветах».

Подобно Раскольникову, Петр допускает «кровь по совести». Автор соглашается с «возможной правотой, невинностью сыноубийцы»61. Петр для Мережковского - интеллигентская «правда» в России XVIII века («свет вселенской культуры»62), Алексей - XIX («народопоклонство»), а Тихон — начала XX («новое религиозное сознание»).

Для Мережковского-романиста неприемлема определяющая в мире Достоевского концепция «народа-богоносца». Тем не менее идеал обоих писателей - «Бог в мире». Для Достоевского он - в восстановленном, обновленном православном «предании» русского народа, которое плавно перетекает в хилиастическое «тысячелетнее царство» Христа на земле. Для Мережковского мирное «исправление» русской жизни невозможно. «Третий Завет» может воцариться только в результате катастрофы: личной (Алексей,

м Мережковский, Д. С. Грядущий Хам / Д. С. Мережковский // Мережковский, Д.С. Собрание сочинений: Грядущий Хам / Д. С. Мережковский. - С. 19.

61 Мережковский, Д. С. Л. Толстой и Достоевский: жизнь, творчество и религия: ч. 1 и 2 / Д. С. Мережковский II

Мережковский, Д. С. Полное собрание сочинений: в 17 т. - Т. 7/ Д С. Мережковский. - СПб.-М., 1912.-С. 113. (,г Мережковский, Д, С. Теперь или никогда / Д. С. Мережковский II Мережковский, Д. С. Собрччи^ сочинений: Грядущий Хам / Д. С. Мережковский. - С. 81.

Тихон), социальной (революция), природно-стихийной (наводнение, во время которого Петербург превращается в озеро).

В третьей главе (Повесть А. М. Горького «Исповедь» в жанровых координатах «идеологического романа» Ф. М. Достоевского) сопоставляются типы соотношения авторских позиций и персонажных «идеологий» в произведениях Достоевского и Горького.

Если в романах Достоевского «идея» пытается разрушить уже существующую личность, оторвавшуюся от своего онтологического корня -веры в Бога, то у Горького личности до «идеи» просто нет. «Идея» и есть то, что формирует, создает личность и, таким образом, занимает место Бога.

Мысль, созидающая мир, формирующая людей, - это стержень многих произведений Серебряного века («Петербурга» А. Белого, «Творимой легенды» Ф. Сологуба и др.). Горький отличается от своих современников, в первую очередь, тем, что у него «творящая» человеческая мысль не индивидуальна, а коллективна: голоса таких героев, как Иегудиил, Михаил, в конце повести «Исповедь» - Матвей, приводятся к общему знаменателю авторской «идеи» богостроительства и социализма, сливаясь в «единую безличную правду»63. Диалог между «идеологическими словами» персонажей невозможен, так как все они - разномоментные проявления одного и того же «единого» (народа) и могут только дополнять или уточнять друг друга. Так рождается «коллективный монологизм» горьковских произведений.

В творчестве Достоевского человеческая мысль отнюдь не наделена абсолютной творящей силой. Последняя, по Библии, свойство Божественного Слова, несводимого к «идеологии». Даже «положительная идея» (например, «иночество в миру» старца Зосимы и Алеши Карамазова) становится действенной, только приобщившись к надчеловеческому, божественному духовному источнику. «Чужие» «идеи», которым Достоевский уделяет основное внимание в своих романах («кровь по совести» Раскольникова, «миллион» и «угол» Аркадия Долгорукого, «право на бесчестье» Ставрогина и

63 Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - С. 161.

38

Петра Верховенского, «все позволено» Ивана Карамазова и т.д.), напротив, имеют разрушительный, а не созидательный характер.

Для Горького актуальна прежде всего «своя», близкая ему как автору «идея» персонажа, с которой он, как правило, сливается в «неосинкретическом» синтезе. «Чужие» «идеи» выведены в «Исповеди», в основном, эскизно, не «изнутри» героев, а как бы «извне», и снабжены отрицательной авторской характеристикой. Авторская «идеология» совпадает здесь с мыслями одного из персонажей, интеллигента Михаила, чье «внутренне убедительное» «идеологическое слово» - повторение и развитие «ид :и», высказанной героем «Бесов» Шаговым: «Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого с начала его и до конца» (10, 198)64. Как и большинство писателей Серебряного века, Горький солидаризируется с «идеями» персонажей Достоевского, а не с авторским миропониманием создателя «идеологического романа». Так, персонажная «идея» «крови по совести» воспринималась в Серебряном веке (в том числе Горьким) как моральное оправдание революционного насилия.

В четвертой главе (Спасение мира и человека в художественном сознании Ф. М. Достоевского и А. М. Ремизова («Пруд»)) сопоставление романных миров Достоевского и Ремизова исходит из того, что первый творит «обособляющие» художественные образы (персонаж самостоятелен и является носителем «чужих» для автора идей), а второй - «прикрепляющие» (персонаж -художественное «выделение» творящей авторской души, «герой сквозит через автора, и автор выглядывает из героя»)65. В «Пруде» каждый из персонажей

является «частью, частичкой или микрочастицей авторского "я" -

бб

единственного самодостаточного и все заменяющего героя романа» .

64 Авторскую мысль Достоевского о русском народе как «богоносце» нельм отоадествлять с «вдеей» Ставрогина-Шатова, близкой не к церковному, а к народному православию (См.: Бузина, Т. Православие и Гфоповедь истинной веры: Достоевский, Шатов и духовные стихи / Т. Бузина II Достоевский и мировая «ультура: альманах. - № 17. - М., 2003. - С. 110-124).

6 Ильин, И. А. О тьме и просветлении: книга художественной критики: Бунин - Ремизов - Шмелев / И. А. Ильин // Ильин, И. А. Собрате сочинений: в 10 т. - Т. 6. - Кн. 1/И. А. Ильин. - М.: Русская книга, 1996. -С. 312-313.

66 Грачева, А. М. Алексей Ремдаов и древмерз^кая культура / А. М. Грачева. - СПб.: Дмитрий Булалнн, 2000.— С. 37.

Так как каждый из четырех «идеологов» (Арсений, Александр, Николай и о. Глеб) воплощает одну из сторон авторского мировоззрения, все они не столько противостоят друг другу, сколько один другого дополняют, что свидетельствует об общей основе их «идей» - своеволии, которое в ремизовском мире, вслед за философией Л. Шестова и в противоположность Достоевскому, получает положительную оценку как протест личности против «бесовской» земли, как единственная возможность вырваться из-под жуткой власти «судьбы». Ремизов в «Пруде» также принимает раскольниковскую «идею» и строит на ней свой авторский миф о необходимости перейти через «кровь» для обретения «истинного пути».

Внешне соотносясь со старцем Зосимой из «Братьев Карамазовых», отец Глеб, духовный учитель из Боголюбовского монастыря, принципиально противоположен ему, так как придерживается не православной, а гностической картины мира, где Христос не Сын Бога-творца, а персоналистический Спаситель, противостоящий «злому» демиургу и выводящий человека на «истинный путь» через своеволие и «кровь». Спасение в ремизовском романе доступно лишь «людям трагедии» (Л. Шестов), сильным индивидуальностям. О. Глеб единственный, кто осилил все его стадии: своеволие, «кровь» и примирение с «судьбой». Арсений и Александр Финогенов не продвинулись дальше своеволия. Николаю Финогенову как центральному образу романа доверена проверка жизнью главной «идеи» произведения о спасении из проклятого мира (во многом предваряющей западноевропейский экзистенциализм). Он наиболее приближен к «идеологам» Достоевского. Создается впечатление, что Ремизов местами намеренно соотносит его с Раскольниковым, Ставрогиным и даже с Алешей Карамазовым.

После мучительных душевных переживаний, Николай возвращается на путь спасения от власти мира, указанный Боголюбовским старцем, убивая Антихриста-дядю. Перейдя через «кровь», Николай, однако, не может примириться с «судьбой» из-за «земной» привязанности - к Тане Сухоплатовой, виновником гибели которой себя считает. «Судьба» не отпустила его. Власть

«земли» в нем победила. Получается, что именно жалость, сострадание и чувство вины тянут Финогенова «вниз», к «людям обыденности» (Л. Шестов).

Авторская «идея» Ремизова, соотносясь с «идеями» «человекобожеских» героев Достоевского, чужда авторскому миропониманию писателя-классика. Если у Достоевского «беспочвенность» является недостатком «идеи», то для гностического сознания автора «Пруда» - чем «беспочвеннее», тем лучше, так как «злая» земля обречена на гибель.

В пятой главе («Кровь по совести» или «кровь для совести»? (Трансформация персонажной «идеологию) Ф. М. Достоевского в романе Л. Н. Андреева «Сашка Жегулев»)) прослежена радикализация известной раскольниковской формулы в революционных условиях начала XX века.

В христианском понимании, безверие искажает совесть, связывает ее с идеей человеческой справедливости. Как будто предвосхищая проблематику андреевского романа, Достоевский писал: «Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного» (27, 56). В «Сашке Жегулеве» «заблудилась» совесть уже не отдельного человека (Раскольникова), а всего русского народа, частью которого являются Колесников и Саша Погодин-Жегулев. «Идея» Колесникова состоит в спасении русской революции путем освящения народной «тьмы» жертвенным подвигом «чистого человека». В «агнцы» избран Саша, становящийся предводителем шайки разбойников-крестьян. Оба принимают раскольниковскую «идею», однако совесть андреевских героев предполагает, что больше всего должны страдать «невинные»: их кровью «совесть в людях разбудишь, а совесть... только и держит народ»67. Так «кровь по совести» трансформируется в «кровь для совести». Тем не менее право на пролитие чужой крови дано здесь тому, кто готовится отдать и свою собственную, стоя на пороге смерти, потому что спасение в романе Андреева - это осуществление жизненного предназначения, воли «судьбы», а не освобождение от нее. И Колесников и Погодин движимы

67 Андреев, Л. Сашка Жегулев: роман / Л. Н. Андреев // Андреев, Л. Полное собрание сочинений. - Т. 5 / Л. Н. Андреев. - СПб: Изд. т-ва А. Ф. Маркс, 1913. - С. 102.

«зовом земли», тягой к народу. Для них спасение, то есть обретение «подлинности» на пороге «ничто» (смерти) в терминологии экзистенциализма, -это отказ от интеллигентской «чистой» жизни, растворение интеллигентского индивидуализма в народном целом. Народ же в массе своей темен, жесток, своекорыстен; чисты, бескорыстны и жертвенны именно новые интеллигенты. Так проявляется излюбленная андреевская «идея» о непозволительности быть «хорошим», когда «мир во зле лежит». В «Сашке Жегулеве» этот мир -«русская земля», народ. Поэтому спасение здесь хоть и персоналистично, но не

своевольно, оно не в неприятии «бесовской» земли, а в признании своей

68

неразрывности с нею, в жертвенном решении «с прахом мешаться» .

«Зов земли» для Саши Погодина - страшная судьба, а не духовно-нравственное возрождение, как для героев Достоевского. Бог и «русская земля» разведены в андреевском романе. Огрубляя, можно сказать, что для Достоевского Россия - «святая» земля и «народ-богоносец»; для Андреева -грешная «тьма» и ее «сыновья-подлецы»69.

«Идея» героев не выдерживает проверки Россией, жертва «идеалом» не просветляет «земли», но сам «идеал» («монастырь в миру») поглощается «тьмой». Автор разделяет отчаяние своих героев, не разделяя их «идеи», которая, как и для Достоевского, является для него «чужой». Остается страшный выход - лишь апокалипсический огонь способен осветить «тьму», хотя бы ценой ее уничтожения. У Достоевского, напротив, апокалиптика носит некатастрофический характер.

В шестой главе (Осмысление революции в «идеологическом романе» Ф. М. Достоевского и в романной дилогии 3. Н. Гиппиус («Чертова кукла» и «Роман-царевич»)) указывается на внешнее сходство романов Гиппиус с «Бесами» Достоевского благодаря центральной роли в них революционного движения. Сюжет «Чертовой куклы» построен как испытание «правды» Юрия Двоекурова («личное творчество жизни»), по содержанию резко отличной от

68 Там же.-С. 63.

65 Там же.-С. 62.

персонажных «идеологий» Достоевского. Свое credo герой полемически высказывает в связи с обсуждением статьи Достоевского «Приговор» («Дневник писателя» за октябрь 1876 года). Новое в «идее» Юрия - равнодушие к достижению общего счастья, сознательный характер поиска личного счастья и «игровое» отношение к ситуациям. Герой типичен для своей эпохи. Однако Гиппиус, вслед за Достоевским, отсутствие высших религиозных стремлений считает признаком обездушенноста, мертвенности человека. Отсюда и авторский приговор Юрию: «чертова кукла». «Жизнетворчество» Серебряного века, в том числе революционное, оборачивается опасной игрой. Другие, «серьезные» герои романа, революционер Михаил и Литта, не приемлют двоекуровской «правды» и движутся к заветным для Мережковских идеям «религиозной общественности».

В следующем романе показан процесс перехода этих героев от атеистической революционности к религиозной. Основой сюжета становится борьба двух главных «идей»: ложной - «единовластия» (Сменцев) - и истинной - «религиозной общественности» (Михаил, Литта, Флорентий). Последние воплощают авторскую «идею», которая, на первом этапе реализации, состоит в замене «неправильной» мужицкой веры - «новым религиозным сознанием». По Достоевскому, православный русский крестьянин уже имел в душе «незамутненный образ Христов». По Гиппиус, народ в лучшем случае имеет в душе «Христа Пришедшего», но никак не «Грядущего».

«Роман-царевич» инвертирует основной сюжет «Бесов», где предатель революции (Шатов) подвергается отвратительному убийству и симпатии автора всецело на стороне убитого; у Гиппиус авторские симпатии - на стороне «идеологических» убийц (Флорентия и Литгы) предателя революции (Сменцева). В отличие от Достоевского, для Гиппиус революция, несмотря на проливаемую кровь («кровь по совести»), может и должна стать «делом любви» (Н. А. Некрасов), а ее инициаторы - последователями Христа. В «Бесах» автор развенчивает революционную «идею», во всех ее изводах, как сатанинскую. Гиппиус в «Романе-царевиче» утверждает религиозно-революционную «идею»

как Христову, развенчивая только ее искажение - властолюбивое «самозванство» Сменцева. Творчество Достоевского стало для нее материалом, на основе которого опровергаются художественные выводы автора «Преступления и наказания» и «Бесов».

В седьмой главе (Карамазовы и БеЗпятовы, а также «право на бесчестье» в романном мире Ф. М. Достоевского («Братья Карамазовы», «Бесы») и Г. И. Чулкова («Сатана», «Метель»)) констатируется присутствие у обоих писателей «метода исторической документалистики»70 (в основе сюжета «Бесов» - история террористической организации С. Г. Нечаева, который стал прототипом Петра Верховенского; «Союз латников» в «Сатане» -проекция «Союза русского народа», Васька Безсемянный - образное воспроизведение Григория Распутина). Однако, по признанию самого Чулкова, в его романе больше пародийности и сознательного противопоставления тематике «Бесов», чем подражания71.

Наряду с многочисленными сюжетными параллелями, в «Сатане» «идея» «права на бесчестье», в отличие от Достоевского, связана не с «красной» революцией, а с национально-патриотическими силами; Софрониевский монастырь не светлый полюс чулковского романа, а средоточие сил зла. Как и в «Бесах», «сатана» здесь образ собирательный: Фалалей, Васька Безсемянный, иеромонах Софроний. Однако сила последнего исходит от «земли», которая является началом темным, «злым».

Проповедник «идеи» либерализма как программы спасения России, Иван Безпятов реального народа (темного, легковерного, готового на преступление) не знает. Автор указывает на зияющий разрыв между народом и интеллигенцией. В отличие от Достоевского, «беспочвенность» либерализма демонстрирует здесь не порочность «идеи», а недостатки «почвы».

«Идеи», которая нужна стране сегодня, Чулков не предлагает, изображая только ее поиск богоискателем из народа стариком Безпятовым и его

70 Михайлова, М. В. «Интересный и безукоризненно честный писатель» / М. В. Михайлова // Чулков, Г. Валтасарово царство / Г. И. Чулков. - М.: Республика, 1998. - С. 8.

71 См.: Чулков, Г. Валтасарово царство/ Г И. Чулков.-С. 541.

незаконным сыном Хмелевым, которому и достаются отцовские миллионы. Последнего можно было бы назвать носителем авторской «идеи», если бы сам Чулков 1910-х годов уже не перерос своего «мистического анархизма» 1907 года, но новой «идеи» еще не сформулировал. На что пойдет наследство, остается в романе неизвестным: Хмелев пока не способен взять ответственность за судьбу Ольги Макульской, символизирующей в романе «многострадальную» Россию.

Категории «Светлой России» и «Вечной Женственности», возникающие в авторском предисловии к роману, сливаются у Чулкова в некий «внеидеологический» авторский идеал, противостоящий «идейному» пласту произведения. Однако это не «надыдеологизм» в духе Достоевского, а неоформленность авторской положительной «идеи», свидетельствующая, на наш взгляд, об исчерпанности символистского романа в плане поиска умозрительной, а не онтологической альтернативы «идейности».

В «Метели» (1917) Чулков выдвигает отчетливую авторскую «идею», претендующую на статус «новой жизни». В ее свете разворачиваются и оцениваются «идеи» и «идеологии» героев: Сусликова (о «родовой спаленке»), князя Нерадова и Паучинского (об инфернальной вседозволенности). Персонажная «идеология» Тани Поляновой - выражение авторской «идеи» о целомудренной любви, ведущей к бессмертию человеческой индивидуальности путем уподобления безбрачному Христу. Объединяя, по авторскому замыслу, интеллигенцию и народ, эта «идея», однако, совсем не связана с «землей», в отличие от отвергаемого Чулковым антиличностного начала «плодородия». Восходящая к Л. Н. Толстому и В. С. Соловьеву, в содержательном аспекте она может быть истолкована как вариант «жизнетворчества».

В Заключении суммируются основные итоги исследования и делается вывод о том, что, несмотря на пронизанность литературного творчества рубежа Х1Х-ХХ веков проблематикой и образностью Достоевского-романиста, в целом (в рассмотренном в диссертации объеме) роман и повесть этой эпохи не наследовали ему.ни в сфере авторского сознания, ни в сфере поэтики. Главная

причина этого кроется в глубоком различии «художественных моделей мира»72, которое и определило кардинальные расхождения в поэтике «идеологического романа» у писателя-классика и авторов Серебряного века. Опираясь на высказывания М. М. Бахтина о неотменимости полифонизмом монологических форм романа73, автор диссертации избегает оценочных характеристик таких принципов субъектной организации произведений, как полифонизм и монологизм.

Приложение (История вопроса: обзор литературы) посвящено истории вопроса - обзору имеющейся по теме «Ф. М. Достоевский и литература Серебряного века» исследовательской литературы и определению места и значения предлагаемой диссертации в контексте разработки этого направления в современной науке.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Издания, рекомендованные ВАК РФ для публикации основных результатов докторских диссертаций:

1. Богданова, О. А. Роль «усадебной культуры» в формировании феномена русской классической литературы XIX века [Текст] / О. А. Богданова // Филологические науки. - 2008. - № 6. - С. 14-23. ISSN 0130-9730. (0, 6

П.Л.).

2. Богданова, О. А. История русской литературы конца XIX - начала XX века : учебное пособие: в 2 т. / под ред. В. А. Келдыша. - М.: изд. дом «Академия», 2007 [Рец.] / О. А. Богданова // Вопросы литературы. -2009. - № 1. - С. 370-373. ISSN 0042-8795. (0,3 пл.).

3. Богданова, О. А. Проблема красоты и женские характеры в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» [Текст] / О. А. Богданова // Русская словесность. - 2008. - № 4. - С. 22-25. ISSN 0868-9539. (0, 5 пл.).

4. Богданова, О. А. «Образ чистой красоты» в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» [Текст] / О. А. Богданова // Знание. Понимание. Умение. -2007.-№2.-С. 101-104. ISSN 1998-9873. (0,5 пл.).

72 Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / M. M. Бахтин. - С. 465.

73 Там же. - С. 462-463.

5. Богданова, О. А. «Живая жизнь»: идеал женщины и проблема красоты в романе Ф. М. Достоевского «Подросток» (1875) [Текст] / О. А. Богданова // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 4. - С. 78-82. ISSN 1998-9873.(0, 6 пл.).

6. Богданова, О. А. Тайна русской женщины: (образ Софьи Долгорукой в романе Ф. М. Достоевского «Подросток») [Текст] / О. А. Богданова II Русский язык за рубежом. - 2009. - № 1. - С. 88-94. ISSN 0131-615Х. (0, 5 пл.).

7. Богданова, О. А. Имена собственные в повести Н. В. Гоголя «Шинель» [Текст] / О. А. Богданова // Русская словесность. - 1994. - № 3. - С. 1524. ISSN 0868-9539. (0, 5 пл.).

Монографические исследования:

8. Богданова, О. А. Под созвездием Достоевского : (художественная проза рубежа XIX-XX веков в аспекте жанровой поэтики русской классической литературы) : монография [Текст] / О. А. Богданова; [отв. ред. И. С. Приходько]; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького РАН.

- М.: Изд-во Кулагиной - Intrada, 2008. - 312 с. ISBN 978-5-903955-039. (19,0 пл.).

Учебные пособия:

9. Богданова, О. А. Русская литература XIX-XX веков: русская литература как религиозный феномен: учебно-методическое пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 0503000 Филологическое образование [Текст] / О. А. Богданова. - М. : РАХИ, 2008. - 150 с. ISBN 978-5-904080-01-3. (9,3 пл.).

\0.Богданова, О. А. Голядкин [Текст] / О. А. Богданова // Энциклопедия литературных героев / рекомендовано Министерством общего и профессионального образования РФ, Министерством культуры РФ для использования в учебном процессе вузов гуманитарного профиля / сост. и науч. ред. д-р искусствоведения С. В. Стахорский. - М.: Аграф, 1997.

— С. 98-99. ISBN 5-7784-0013-6. (0,3 пл.). - 2-е изд.: М.: Аграф, 1999. 11 .Богданова О. А. Макар Девушкин [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -

С. 242. (0,2 пл.).

М.Богданова О. А. Неточка Незванова [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 284. (0,2 пл.).

П.Богданова О. А. Порфирий Петрович [Текст] / О. А. Богданова //

Там же. - С. 326-327. (0,2 пл.). 1А.Богданова О. А. Свидригайлов [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 366. (0,2 пл.).

15.Богданова О. А. Соня Мармеладова [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 382. (0,2 пл.).

\6.Богданова О. А. Человек подполья [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 457. (О,2 п.л.).

Академические труды, сборники материалов научных конференций, научно-энциклопедические и иные периодические издания:

П.Богданова, О. А. Философские и эстетические основы «натуральной школы» [Текст] / О. А. Богданова // «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма / Ин-т мир. лит-ры им. А. М. Горького РАН. - М.: Наследие, 1997. - С. 9-36. ISBN 5-86562-008-8. (2,0 п.л.).

18.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 152-173. (1, 5 пл.).

19.Богданова, О. А. 1891 год [Текст] / О. А. Богданова // Летопись литературных событий в России конца XIX - начала XX веков (1891-октябрь 1917). - Вып. 1. 1891-1900 / под общей ред. члена-корр. РАН А. В. Лаврова. - М. : ИМЛИ РАН, 2002. - С. 9-56. ISBN 5-9208-0133-6. (3, 0 п.л.).

Ю.Богданова, О. А. «Идеологическое слово» в прозе Ф. М. Достоевского и А. М. Горького [Текст] / О. А. Богданова // Русская литература конца XIX - начала XX века в зеркале современной науки : в честь В. А. Келдыша : исследования и публикации / сост. О. А. Лекманов и В. В. Полонский; под общей ред. В. В. Полонского. - М.: ИМЛИ РАН, 2008. - С. 37-65. ISBN 978-5-9208-0291-0. (2,0 п.л.). 21 .Богданова, О. А. Роман Л. Н. Андреева «Сашка Жегулев» в свете проблематики и поэтики «идеологического романа» Ф. М. Достоевского [Текст] / О. А. Богданова // Достоевский и современность : материалы XXII Международных Старорусских чтений 2007 года. - Великий Новгород, 2008. - С. 16-32. (1, 0 пл.).

22.Богданова, О. А. «Мир станет красота Христова» : проблема красоты в романе Ф. М. Достоевского «Бесы» [Текст] / О. А. Богданова // Достоевский и мировая культура: альманах. - М. : Издатель С. Т. Корнеев, 2009. - № 25. - С. 324-353. ISBN 978-5-85735-160-4. (2,0 пл.).

23.Богданова, О. А. Дискуссия Розанова и М. О. Меньшикова о «Крейцеровой сонате» Л. Н. Толстого [Текст] / О. А. Богданова // Наследие В.В. Розанова и современность : материалы Международной научной конференции / сост. А. Н. Николюкин. - М.: РОССПЭН, 2009. -С. 140-144. ISBN 978-5-8243-1173-0. (0,5 пл.).

24 .Богданова, О. А. Традиции «идеологического романа» Ф. М. Достоевского в неореалистическом романе (А. М. Ремизов) [Текст] / О. А. Богданова // II Международный симпозиум «Русская словесность в мировом культурном контексте»: избранные доклады и тезисы / под общей ред. И. Л. Волгина. - М.: Фонд Достоевского, 2008. - С. 225-227. ISBN 5-902832-03-9. (0,2 пл.). 25.Богданова, О. А. Повесть А. М. Горького «Исповедь» в жанровых координатах «идеологического романа» Ф. М. Достоевского [Текст] /

О. А. Богданова // Новый филологический вестник: филологический журнал.-М.: РГГУ, 2008,- № 1 (6).-С. 88-101. (1, 5 пл.).

26.Богданова, О. А. Еще раз об «идеологическом романе» : («идеи», «идеологии» и «как бы идеи» в романной структуре Ф. М. Достоевского) / О. А. Богданова // Поэтика русской литературы : сб. статей к 80-летию профессора Ю. В. Манна / отв. ред. Н. Д. Тамарченко; ред. колл. В. Б. Зусева, В. Я. Малкина, Е. И. Самородницкая. - М. : Российский государственный гуманитарный университет, 2009. - С. 240-262. ISBN 978-5-7281-1098-9. (1, 5 пл.).

27.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский [Текст] / О. А. Богданова // Русские писатели: биобиблиографический словарь: в 2 ч. / под ред. П. А. Николаева. - М.: Просвещение, 1990. - Ч. 1 : А-Л. - С. 267-280. ISBN 509-003931-3. (2,0 пл.). - 2-е изд.: М.: Просвещение, 1996.

28.Богданова, О. А. М. М. Достоевский [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 264-267. (0, 5 пл.).

29.Богданова, О. А. С. Ф. Дуров [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 287-290. (0, 5 пл.).

30.Богданова О. А. В. А. Зайцев [Текст] / О. А. Богданова // Там же. -С. 314-317. (0,5 пл.).

Ъ\.Богданова, О. А. В. Н. Майков [Текст] / О. А. Богданова // Русские писатели: биобиблиографический словарь: в 2 ч. / под ред. П. А. Николаева. - М.: Просвещение, 1990. - Ч. 2 : М-Я. - С. 5-8. ISBN 5-09003934-8. (0,5 пл.). - 2-е изд.: М.: Просвещение, 1996. 32.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Бедные люди [Текст] / О. А. Богданова // Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XIX века / под ред. д.ф.н. Вл. И. Новикова. - М.: Олимп; Издательство ACT, 1996. - С. 403-407. ISBN S-7390-0274-X. (0, 5 пл.). ЪЪ.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Белые ночи [Текст] / О. А.

Богданова // Там же. - С. 407-410. (0,5 пл.). ЗА.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Неточка Незванова [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 410-414. (0,5 пл.).

35.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Дядюшкин сон [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 414.-417. (0, 5 пл.).

36.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Село Степанчивово и его обитатели [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 418-422. (0,7 пл.).

31 .Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Униженные и оскорбленные

[Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 422-427. (0,8 пл.). ЪЪ.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Записки из подполья [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 427-430. (0,5 пл.).

39.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Игрок [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 430-433. (0, 5 пл.).

40.Богданова, О. А. Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание [Текст] / О. А. Богданова // Там же. - С. 434-438. (0, 8 пл.).

41. Богданова, О. А. Традиции «идеологического романа» Ф. М. Достоевского в неореалистической прозе Серебряного века [Текст] / О. А. Богданова // Диалог-Вестник РАХИ. - № 1. - М., 2004. - С. 123142. (2,0 пл.),

42.Богданова, О. А. Спасет ли мир красота? (Проблема красоты и женские характеры в романном творчестве Ф. М. Достоевского) : статья-эссе. -Часть I [Текст] / О. А. Богданова И Диалог-Весггник РАХИ. - № 2. -М., 2006.-С. 73-89. (1, 5 пл.).

43.Богданова, О. А. Проблема красоты и женские характеры в романе Ф. М. Достоевского «Подросток» : статья-эссе [Текст] / О. А. Богданова // Диалог-Вестник РАХИ. -X» 3. - М., 2007. - С. 73-86. (1, 0 пл.).

Подписано в печать:

13.05.2009

Заказ № 2022 Тираж - 120 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Богданова, Ольга Алимовна

Введение. Методологические основы и границы исследования. 4

Часть 1. Достоевский: между прошлым и будущим русской культуры.

Глава 1. «Помечтал да и сделал» («Идеи», «идеологии» и «как бы идеи» в романном творчестве Ф.М. Достоевского). 22

Глава 2. Роль «усадебной культуры» в формировании феномена русской классической литературы XIX века. 48

Глава 3. Исихазм и хилиазм: антропологическая концепция и тип апокалипсического сознания в творчестве Ф.М. Достоевского и в литературе Серебряного века. 63

Глава 4. «Смирись, гордый человек» (Проблема целостности и раздвоенности человеческой личности в свете христианской антропологии А.С. Пушкина и Ф.М. Достоевского). 91

Глава 5. «Мир станет красота Христова» (Софийный идеал в романе Ф.М. Достоевского «Бесы»). 111

Часть 2. Проза Серебряного века: по направлению к Достоевскому?

Глава 1. Роман Серебряного века в зеркале поэтики «идеологического романа» Ф.М. Достоевского (Д.С. Мережковский, Ф.К. Сологуб, А. Белый, З.Н. Гиппиус, Г.И. Чулков, JI.H. Андреев, A.M. Ремизов, A.M. Горький). 145

Глава 2. Интеллигенция и народ в «идеологическом романе» Ф.М. Достоевского и в романе Д.С. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей». 225

Глава 3. Повесть A.M. Горького «Исповедь» в жанровых координатах «идеологического романа» Ф.М. Достоевского. 243

Глава 4. Спасение мира и человека в художественном сознании Ф.М. Достоевского и A.M. Ремизова («Пруд»). 260

Глава 5. «Кровь по совести» или «кровь для совести»? (Трансформация персонажной «идеологии» Ф.М. Достоевского в романе JI.H. Андреева > «Сашка Жегулев»). 273

Глава 6. Осмысление революции в «идеологическом романе» Ф.М. Достоевского и в романной дилогии З.Н. Гиппиус («Чертова кукла» и «Роман-царевич»). 291

Глава 7. Карамазовы и Беспятовы, а также «право на бесчестье» в романном мире Ф.М. Достоевского («Братья Карамазовы», «Бесы») и Г.И. Чулкова («Сатана», «Метель»). 310

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Богданова, Ольга Алимовна

Методологические основы и границы исследования

Эпоха рубежа XIX-XX веков названа «вторым открытием Достоевского» Действительно, в отличие от современников великого писателя, культурным деятелям Серебряного века стало ясно, что Достоевский во многом опережал свое время и что «некие существенные черты его видения мира и его художественные открытия могло оценить по достоинству лишь новое столетие» . «Русское общество вступает в наследство, от которого так долго отказывалось», - констатировал в 1906 году С.Н. Булгаков . Как же распорядился Серебряный век «наследством» Достоевского, что взял из него как наиболее ценное, от чего отказался, мимо чего прошел не заметив? Обо всем этом и пойдет речь в диссертации.

Предпринимаемое здесь исследование (о традиции «идеологического романа» Ф.М. Достоевского в русской прозе рубежа XIX-XX веков) можно отнести к сфере исторической поэтики — науки, находящейся «на скрещении истории и теории литературы», чей предмет — «судьба художественных компонентов (жанров, сюжетов, стилистических изобразительных средств. и т.д.)»4. В ней, по мысли авторов известной работы «Категории поэтики в смене литературных эпох»5, выделяется два основных подхода: генетический и типологический. Последний, актуальный для нас, предполагает «исследование исторических типов поэтики, сопряженной со сменой эпох и направлений в литературе, исследование изменений представления о литературе и самого содержания понятия "поэтика"». Ведь именно «художественное сознание, в котором всякий раз отражены историческое

1 Келдыш В.А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи // Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX - начала XX в. М.: Наследие, 1992. - С. 77; Келдыш В.А. Достоевский в критике Мережковского // Д.С. Мережковский: мысль и слово. М.: Наследие, 1999. - С. 207.

2 Келдыш В.А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи // Связь времен. - С. 76.

3 Булгаков С.Н. Чрез четверть века (1881-1906): Очерк о Ф.М. Достоевском // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Юбилейное (шестое) издание. Т. 1. СПб.: тип. П.Ф. Пантелеева, 1906. - С. У.

4 Манн Ю.В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма: Учебное пособие. М.: РГГУ, 2007. - С. 15.

5 Ааеринцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. M.: Наследие, 1994.-С. 3-38. содержание той или иной эпохи, ее идеологические потребности и представления, отношение литературы к действительности, определяет, совокупность принципов литературного творчества»; «иначе говоря, художественное сознание эпохи претворяется в ее поэтике»6.

Временные рамки нашего исследования располагаются внутри того типа художественного сознания, который в названной выше статье определен как «"индивидуально-творческий, или исторический" (т.е. опирающийся на принцип историзма)» и начало которого отнесено к концу ХУШ века. Таким образом, и русская классическая литература (к которой в целом принадлежит творчество Ф.М. Достоевского), и литература Серебряного века имеют некие общие «константные черты», другими словами - некий «базовый консенсус», на фундаменте которого возможен сопоставительный анализ. Помимо этого, как разные стадии эволюции «индивидуально-творческого сознания», они имеют и существенные различия.

Традиционного выделения трех стадий в истории поэтики придерживается и С.Н. Бройтман, говоря о последовательно сменяющих друг друга «поэтике эпохи синкретизма» (архаической), «эйдетической (традиционалистской) поэтике» и поэтике «художественной модальности» (индивидуально-творческой, исторической). По этой классификации, интересующие нас художественные явления относятся к разным стадиям «поэтики художественной модальности»: классической (конец XVIII в. - 1880-е годы) и неклассической (1890-е годы - XX в.)8.

Анализ общих и специфических для русской классической литературы и неклассической литературы Серебряного века черт «идеологического романа», созданного Достоевским, и составляет предмет нашей книги.

С самого начала следует отметить, что центральной категорией поэтики в «индивидуально-творческом» типе художественного сознания становится «автор», а не «стиль» и «жанр», как это было в предыдущих типах

6 Там же. - С. 3.

7 Там же.-С. 4.

8 См. Бройтман С.Н. Историческая поэтика // Теория литературы: Учебное пособие. В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. - Т. 2. M.:Academia, 2004. художественного сознания: «архаическом» (мифопоэтическом) и «традиционалистском» (нормативном). В «индивидуально-творческом» типе художественного сознания «традиционная система жанров была разрушена и на первое место выдвигается роман, своего рода "антижанр", упраздняющий привычные жанровые требования. Понятие стиля переосмысляется: оно перестает быть нормативным и делается индивидуальным»; «поэтику. вытесняет эстетика <.>: дабы извлечь общие константы поэтики [необходимо] обратиться к эстетике эпохи и обусловленному ею творческому опыту писателей»9. К тому же выводу относительно «поэтики художественной модальности» приходит и С.Н. Бройтман: «Прежде всего жанр уступает место ведущей категории поэтики - автору скурсив С.Н. Бройтмана- О.Б.> с. .> Жанровое же самоопределение художественного создания для автора теперь становится не исходной точкой (как в эйдетической поэтике - О.Б.), а итогом творческого акта. .»10 Таким образом, ведущее положение категории «автора» мы можем считать тем «базовым консенсусом», который необходим для сопоставительного анализа поэтики романа Достоевского и прозы Серебряного века. Поэтому ключом к исследованию динамики жанра становятся для нас, с одной стороны, авторское художественное сознание, с другой — «субъектная организация»11 произведений.

Два основных направления в русской литературе XIX века: романтизм и реализм, - согласно утверждая ведущую роль автора в произведении, тем не менее по-разному понимают авторские функции. Романтический автор открыто, эксплицитно определяет мир произведения, подчиняя предметную действительность своей субъективности. Так, анализируя соотношение автора и персонажа в русской романтической прозе и драме 1820-1830-х годов, Ю.В. Манн констатирует: «Во многих произведениях автор обнаруживает себя не только как лицо, солидаризирующееся с центральным

9 Авершщев С.С. . Категории поэтики в смене литературных эпох. - С. 33.

10 Бройтман С.Н. Историческая поэтика. - С. 316.

11 Корман Б.О. О целостности литературного произведения II Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 36. 1977. № 6. - С. 508. персонажем (что находит выражение в многочисленных авторских обращениях к нему - предостережении, сочувствии, возмущении и т.д.), но и как переживший или переживающий нечто аналогичное»12. Реалистический же автор как бы отодвигается на второй план перед объективной . действительностью, позволяя ей говорить собственными «голосами». «Ситуация, когда произведение складывается как полифония голосов -видимо, общий случай для реалистической литературы XIX века (начиная с "Повестей Белкина" Пушкина), и полифония в романах Достоевского — лишь частный случай этой общей ситуации»13. Если принять во внимание, что русская классическая литература (в том числе, в основе своей, и творчество Достоевского) в целом реалистическая, а литература Серебряного века тяготеет к принципам романтизма, то вышеобозначенное различие приобретает серьезную методологическую ценность для будущего сравнительного анализа.

Как представитель русского классического реализма XIX века, Достоевский воплощал в своих романах его общую черту -противопоставление «разноречию социальной современности» «слова, воплощающего устойчивую, неизменную и притом единую для всех правду -некоего "общего" слова»14. «У Достоевского, — продолжает Н.Д. Тамарченко, - основной идеологический конфликт выражен в противопоставлении "нового" личного слова безличному архаическому слову народной правды. Таково соотношение "мрачного катехизиса" Раскольникова (т.е. его исповеди Соне) и готового евангельского слова как выражения правды Сони»15. Опираясь на концепцию двух основных исторических типов «идеологического слова», выдвинутую еще М.М. Бахтиным («авторитарное», слово «отцов», слово «по преданию» и «внутренне убедительное», «современное слово, рожденное в зоне контакта с незавершенной

12 Манн IO.B. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма: Учебное пособие. - С. 282.

13 Лверннцев С.С. . Категории поэтики в смене литературных эпох. - С. 35.

14 Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века: Проблемы поэтики и типологии жанра. М.: РГГУ, 1997.-С. 46.

15 Там же. - С. 51. современностью»16), исследователь утверждает: «Реалистический роман сочетает "галилеевское языковое сознание" нового времени с архаизирующими тенденциями. Расцвет художественного диалога сопровождается в нем реставрацией архаических форм авторитарного, т.е.

17 монологического слова» . Здесь «художественный диалог», как правило, происходит между персонажами; «монологическое» же слово принадлежит автору.

Таким образом, структурное различие между писателями-реалистами в классической литературе можно установить по способу сочетания в их произведениях «идейности» персонажной и авторской. С этой точки зрения, своеобразие Достоевского заключается в изображении «большого диалога» героев-носителей тех или иных «идей», в который на равных правах вливается рассказчик или повествователь-носитель близкой автору «идеи». Так, по Бахтину, создается собственно полифоническая структура романа Достоевского18. .

Однако, на наш взгляд, «идейность» «первичного автора», занимающего «внежизненно активную позицию»19 за пределами романного действия, растворяется у Достоевского в сверхличном целом русского национально-религиозного «предания»20 с его полуязычески-полухристианским культом земли, семьи, общины, с его многомерным мироощущением, несводимым к рациональным проекциям, с его живым чувством Божественного присутствия. Последнее, по нашему мнению, и есть источник

6 Там же. - С. 47.

17 Там же. - С. 48.

18 См. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 3-е изд. М.: Художественная литература, 1972.

19 Здесь используется терминология, принятая и разработанная в новейшем учебнике: Теория литературы: Учебн. пос. В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Academia, 2004.

20 Русское национально-религиозное «предание» (т.е. преемственность,устойчивость традиций) осмысляется в данной диссертации как комплекс религиозно-нравственных, культурно-психологических и практически-бытовых установлений, определяющих систему ценностей народа, являющихся основой его самобытности и национальной идентичности в течение всего исторического периода его существования. Мы опираемся на то содержание категории «предание», которое вкладывал в него А.Н. Веселовский; понимание национального «предания», высказанное М.М. Бахтиным в работе «Эпос и роман», не рассматривается в данной работе. О недостаточном осмыслении категории «предания» в современной гуманитарной науке см.: Дарвин М.Н. Предание в системе исторической поэтики (от А.Н. Веселовского к М.М. Бахтину) // Аспекты теоретической поэтики: К 60-летию Н.Д. Тамарченко: Сб. научн. трудов. М.Тверь, 2000. положительных» «идей» персонажей и рассказчиков у Достоевского (например, «почвеннического» комплекса в «Преступлении и наказании», «иночества в миру» в «Братьях Карамазовых»), но никогда не исчерпывается ими. Более того, его ощутимое присутствие в авторском поле произведения позволяет увидеть относительность даже «правильной» на данный исторический момент «идеи», ее принципиальную ограниченность именно как «идеи», т.е. продукта «горделивого», но несовершенного человеческого ума, пусть даже и стремящегося к Богу.

В Серебряном веке, по мысли С.Н. Бройтмана, происходит, в рамках поэтики художественной модальности, возврат к ряду других черт архаического (мифопоэтического) художественного сознания, в частности к «изначально нерасчленимой интерсубъектной целостности» «я» и «другого»21, а также постепенно «преодолевается классическое представление об авторе как о самотождественном субъекте» и утверждается понимание автора «как "неопределенного" и вероятностно-множественного субъекта, который не предшествует повествованию, а порождается им»22, что влечет за собой изменения как в типе авторского и персонажного «идеологического слова», так и в «субъектной организации» прозаических произведений в целом, по сравнению с классическим реализмом XIX века. гуп

Выделяя, вслед за Г.С. Померанцем , т.н. «надыдейный», или «надыдеологический», авторский план в «пяти великих романах» Достоевского, мы связываем его существование с погруженностью автора в духовно-душевную атмосферу русского национально-религиозного

21 Бройпшан С.Н. Историческая поэтика. - С. 253.

22 Там же. - С. 259, 260.

23 «Надыдейную» точку зрения, появившуюся в «пяти великих романах» Достоевского, впервые заметил Г.С. Померанц'. «До «Записок» («Записок из подполья» — О.Б.) Достоевский не находил позиции вне какой-то идеи (или группы идей) и по необходимости вынужден был становиться на почву той или иной идеи. После «Записок» он встал над идеями, нашел возможность оценивать идеи не с идейной, а с какой-то надыдейной точки зрения. Произошло отделение «идеи» от полноты истины, логики — от полноты развития духа. Долголетние претензии философии (и в особенности гегелевской) были отвергнуты»

Померанц Г.С. Эвклидовский и неэвклидовский разум в творчестве Достоевского // Померанц Г.С. Открытость бездне: Встречи с Достоевским. М.: РОССПЭН, 2003. - С. 71). «Полнота истины» и «полнота развития духа» как «надыдеологический» авторский план в произведениях Достоевского и есть, повторяем, русское национально-религиозное «предание», включающее в себя как главную составляющую православные христианские ценности. предания», включающего в себя как языческие (по сути дела, мифологические), так и православно-христианские (собственно религиозные) элементы. Языческие элементы «предания», вошедшие в авторский менталитет русской классической литературы благодаря т.н. «усадебной культуре»24, играли определенную роль и в мировоззрении Достоевского, воплощаясь в концептах «Матери-сырой земли», «стихийной страстности», географических представлениях об аде и рае, архетипах «дома», «семьи», «народа-общины» и т.д. Православно-христианская основа «предания» была воспринята русской классикой не только из опыта дворянско-крестьянского земледельческого симбиоза в рамках «усадебной культуры», но и из непосредственного обращения ряда ее авторов, и прежде всего самого Достоевского, к традициям Русской православной церкви, актуальным для крестьянства в течение всего XVIII и почти всего XIX веков, несмотря на отпадение от них «европеизированного» «образованного сословия».

При существовавшем в «петербургский период» русской истории религиозно-нравственном и культурно-психологическом разрыве между «народом» и «образованным сословием»25 и при той ситуации, когда литературные произведения создавались, в основном, людьми из «образованного сословия», русское национально-религиозное «предание», носителем которого был «народ», могло, на наш взгляд, стать достоянием «образованного сословия» и благодаря этому войти в литературу, двумя способами: 1) через «усадебную культуру»; 2) через Православную церковь, - так как именно в этих «зонах» возникало определенное социокультурное единство двух частей нации.

24 «Усадебная культура» — особое социокультурное явление «петербургского периода» русской истории, суть которого, в самом общем виде, во взаимопроникновении и взаимовлиянии дворянско-западноевропейского и крестьянско-патриархального типов сознания. Подробнее об этом см. в главе 2 первой части настоящей диссертации.

25 Под «народом» в послепетровской России подразумеваются социальные слои, оставшиеся верными традиционной патриархальной культуре, типу образованности, быту: в первую очередь, крестьянство, а также часть купечества, мещанства, низшее духовенство и пр. В самом общем виде, «образованное сословие» в послепетровской России XVIII века-это социальные слои, воспринявшие западноевропейские культуру, тип образованности, быт: в первую очередь, дворянство; в России XIX века —дворянство и интеллигенция (с 1860- х годов). Подробнее об этом см. в главе 2 первой части настоящей диссертации.

В 1860-1870-е годы, на которые как раз приходится интересующий нас этап романного творчества Достоевского, «усадебная культура» в России входит в стадию разрушения и постепенно перестает питать соками «предания» русскую литературу, продолжающую оставаться плодом деятельности «образованного сословия», но уже не столько дворянства, сколько интеллигенции. (О глубоком различии культурных парадигм этих двух социальных групп в России XIX века речь пойдет ниже, в частности в главе 1 части I). Не случайно именно в эту эпоху русская классика, например в лице Н.С. Лескова и Достоевского, обращается, в поиске другой социокультурной зоны, объединяющей народ и «образованное сословие» и тем самым являющейся средой трансляции «предания» от первого к последнему, к художественному исследованию истории, учения и быта Русской православной церкви. *

В этом аспекте уникальность роли Достоевского в русской литературе видится нам в том, что он единственный из больших русских писателей увидел и признательно воплотил в крупных художественных произведениях (прежде всего в романе «Братья Карамазовы») культурные потенции и антропологический идеал исихазма — древней духовной традиции византийского и русского православия, ушедшей в подпочву русской церковной жизни в результате вытеснения иосифлянством и идеей «симфонии» Священства и Царства (т.е. «освящения», сакрализации мирской власти) в XVI веке27, но в XIX веке постепенно возрождавшейся в России, прежде всего в Оптиной пустыни. Думается, не случайно именно в указанные десятилетия происходит переход Достоевского от ориентации на языческо-христианское «предание» в целом (которое передавалось дворянству крестьянством в «усадебной культуре») к опоре на преимущественно христианскую основу «предания» (как она была

26 Что касается Н.В. Гоголя, то к воззрениям исихазма он приобщается уже после написания своих основных художественных произведений, в середине 1840-х годов.

27 См. об этом: Федотов Г.П. Трагедия древнерусской святости // Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990.-С. 186-197. представлена в той части русского народа, которая ориентировалась на исихастский идеал «обожения»).

Понятно, что структурные особенности «идеологического романа» Достоевского, обусловленные его уникальной авторской позицией, должны существенно отличаться от поэтики произведений как современных ему писателей, так и прозаиков Серебряного века. Возможно, здесь кроется разгадка того парадокса, что созданный Достоевским романный «полифонизм»28 не получил сколько-нибудь заметного продолжения в русской литературе ни в XIX, ни в XX веках (за исключением творчества А.И. Солженицына, писателя, чьи религиозные взгляды близки Достоевскому).

Как видим, сам авторский «надыдеологический» план, в русской классике в целом и в творчестве Достоевского в частности, неоднозначен и подвержен динамике. Коренное же структурное отличие прозы Серебряного века от классической, на наш взгляд, в том, что в первой - авторский «надыдеологический» план практически отсутствует, по причине исторического исчезновения «усадебной культуры», с одной стороны, и отхода большинства авторов рубежа XIX-XX веков от «исторического христианства» (т.е. православной церковности) — с другой. Русская литература Серебряного века оторвана от «предания» и в языческой, и в христианско-православной его частях, так как обе вышеназванные социокультурные зоны, обеспечивавшие в той или иной степени религиозно-психологическое единство народа и «образованного сословия» в XIX веке, оказались для нее закрытыми. «Неославянофильские» попытки деятелей Серебряного века, ностальгия этой эпохи по «усадебной культуре», даже интерес к древнерусскому язычеству (народной мифологии) и современному народному сектантству, - на наш взгляд, проявления именно этой «оторванности», стремление восстановить утраченное духовное единство «образованного сословия» с народом.

28 См. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М.: Художественная литература, 1972.

12

В социокультурном аспекте такое положение вещей может быть осмыслено как смена дворянской и интеллигентской парадигм. Для целей нашей работы важно отметить, что русская классическая литература XIX века создавалась, в основном, дворянством, так или иначе вовлеченным в «усадебную культуру», а литература Серебряного века, в ситуации постепенного «распыления» дворянства после крестьянской реформы, 186Ъ года, — интеллигенцией с ее «идейностью» и «беспочвенностью», по

0Q известному определению Г.П. Федотова" .

Так возникает в нашей работе дискуссионный тезис о «беспочвенности» литературы Серебряного века, в которой, на наш взгляд, ясно просматриваются' критика и даже отрицание «предания» в целом и поиск иных оснований для общенациональной идентичности30.

Беспочвенность» в таком понимании-совсем не означает вненационального характера литературы Серебряного века. Более того, сам Д.С. Мережковский, ключевая во многих отношениях фигура этой эпохи, в известной своей статье «Грядущий Хам» (1905), обороняясь от многочисленных обвинений в адрес современной ему русской интеллигенции, писал о том, что только одно из них - в «беспочвенности» -небезосновательно: «"Беспочвенность" - черта подлинно русская, но, разумеется, тут еще не вся Россия. Это только одна из противоположных

31 крайностей, которые так удивительно совмещаются в России» . О наметившейся в постсимволизме (акмеизме и неореализме) тенденции к возвращению к православной церковности писали И.А. Есаулов, A.M. Любомудров , однако, как нам представляется, эта тенденция набрала силу

29 Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре: Сборник статей. M.: изд. АН СССР, 1990. - С. 408.

30 См. об этом, например, книгу (впервые изданную в 1912 году) Н.А. Бердяева «Алексей Степанович Хомяков» (M.: Высшая школа, 2005): Хомяков, по мысли Бердяева, «крепок земле, точно врос в землю, в нем нет воздушности последующих поколении, от земли оторвавшихся. Он совсем не интеллигент», а «русский барин народного типа, из земли выросший» (с. 79), «велико наше отличие от Хомякова» (с. 83), «мы живем точно после землетрясения, и нет у нас уверенности в твердости земляной почвы» (с. 181).

31 Мережковский Д.С. Собрание сочинений. Грядущий Хам. M.: Республика, 2004. - С. 21.

32 Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе Петрозаводск: изд-во Петроз. ун-та, 1995. - С. 276-287; Любомудров A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья. Борис Зайцев. Иван Шмелев. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - С. 234-243. уже за гранью исследуемой культурной эпохи, и определяющей ее краской все же оставался символизм с его внецерковностью и оценочным противопоставлением «земного» и «небесного».

Кроме того, напрашивается вывод о том, что тенденция «беспочвенности» характерна не только для Серебряного века, но достаточно глубоко укоренена в русской культуре с древнейших времен. Достаточно вспомнить определение древнерусской христианско-православной культуры как «бинарной» (см. Часть 1, главу 2 настоящей диссертации), высказанное Ю.М. Лотманом, М.Н. Эпштейном, И.А. Есауловым. В этом смысле интересны рассуждения Вяч.И.Иванова о ключевом для русской культуры в целом концепте «земля». Так, не отрицая истинности православной догматики, названный мыслитель Серебряного века находит ее, однако, недостаточной, неполной: «Церковь не открыла людям всей истины; ее догматика минимальна». В первую очередь, эта неполнота проявилась, по его мнению, в непонимании «христианского

33 откровения о Земле» . В докладе «Евангельский смысл слова "земля"» (1909) Иванов объясняет «заблуждение» своих современников тем, что они смешивают понятия «Мира» (т.е. посюстороннего бытия «земли», данного, наличного состояния природы и человека) и «Земли» («жены, ищущей истинного мужа», Христа, в соединении с Которым она станет «раем»)34. «Мир» следует отрицать, «Землю» - как плененную Душу Мира — спасать, утверждать. Ивановская концепция «Жены-Земли», по наблюдению Г.В.

35

Обатнина , еще до написания статьи «Стихия и культура» нашла отклик в поэзии Блока, отразившись, в частности, в цикле «На поле Куликовом» (1908): «О, Русь моя! Жена моя! .».

33 Вяч. Иванов. Доклад «Евангельский смысл слова «земля». Письма. Автобиография (1926) / Публикация, вступ. статья и комм. Г.В. Обатнина// Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома за 1991 год. СПб.: Академический проект, 1994. — С. 146.

34 См. Там же.-С. 147-151.

35 Обатнин Г. Иванов-мистик: Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919). М.: Новое литературное обозрение, 2000. - С. 127.

Более сложное происхождение блоковского образа «жены-земли» открывается при обращении к исследованию A.M. Панченко36. Выделяя «константы» русской культуры, ученый соотносит блоковский стих с мотивом брака с «сырой землей» (означающего смерть) в произведениях древнерусской литературы, прежде всего в «Сказании о Мамаевом побоище». Это, по-видимому, придает тенденции «отрицания земли» в творчестве Блока (да и в Серебряном веке в целом) универсальный для «высокой» русской культуры характер. На этом фоне «почвенность» русской классики XIX века может восприниматься даже как отклонение от архетипической модели. Но это вопрос отдельного исследования. Заметим только, что в Древней Руси, безусловно, было амбивалентное отношение к земле: с одной стороны, языческий культ рода и земли37, с другой -христианское отрицание земли как могилы, устойчивая ассоциации стихии

38 земли со смертью ; кроме того, сам тип древнего русского земледелия (подсечно-огневой) предполагал постоянное освоение новых земель и оставление (отрицание) прежних39.

О «недоступной черте» и даже «враждебности» между народом и интеллигенцией своей эпохи писал А.А. Блок («Народ и интеллигенция», 1908): это «люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном»40. О характерном для XIX века «народопоклонстве» уже не может быть и речи: «мы (т.е. интеллигенция начала XX века — О.Б.) не дикари, чтобы творить божество из неизвестного и страшного. Но если мы давно не поклоняемся народу, то мы не можем и отступиться и махнуть рукой: ибо искони тянутся туда наша любовь и наши помыслы»41. Размышляя над образом гоголевской птицы-тройки в конце первого тома «Мертвых душ», поэт восклицает: «Что,

36 Панченко A.M. Топика и культурная дистанция // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986. - С. 245-246.

37 См.: Комаровым В.Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI-XII веков // Труды отдела древнерусской литературы. ИРЛИ АН СССР. Вып. 16. М.-Л., 1960.

38 См.: Панченко A.M. Указ. соч.

39 См.: Сухова О.Б. Десять мифов крестьянского сознания: очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянства (конец XIX — начало XX века) по материалам среднего Поволжья. М.: РОССПЭН, 2008.-С. 95.

40 Блок А.А. Народ и интеллигенция // Блок А.А. Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: ГИХЛ, 1955. - С. 86, 87.

41 Там же.-С. 88. если тройка, вокруг которой "гремит и становится ветром разорванный воздух", - летит прямо на нас? Бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройке, на верную гибель»42. Интеллигенция, по мысли Блока, не понимает народной души, ее любовь и тяга к народу, в общем-то, безответны. Загадочное «молчание «себе на уме» и «легкая усмешка» - вот народный ответ интеллигенции. На вопрос о том, какие именно ценности хранятся в народной душе, кроме абстрактной «воли к жизни»43, Блок не может дать ответа. В статье «Стихия и культура» (1908) поэт прямо противопоставляет «отборную» (т.е. прежде всего творческую, художественную и научную) интеллигенцию как «людей культуры» и русский народ как «стихийных людей» - по признаку их отношения к «земле». Так, «всякий деятель культуры, — по его словам, — демон, проклинающий землю, измышляющий крылья, чтобы улететь от нее»44. О людях из народа сказано: «Земля с ними, и они с землей, их не различить на ее лоне, и кажется порою, что и холм живой, и дерево живое, и церковь живая, как сам мужик - живой. Только все на этой равнине еще спит, а когда двинется < . > пойдет вся

45 земля» .

Только еще «чаемый» идеал «всенародности», предлагаемый Вяч.И. Ивановым («Русская идея», 1909), мыслится как преодоление обозначенной Блоком «враждебности»: «Всенародность - вот непосредственно данная внешняя форма» «русской идеи», «которая кажется нам основою всех стремлений наших согласить правду оторвавшихся от 3ejwiu (т.е. интеллигенции - О.Б.) с правдою земли (т.е. народа — О.Б.)». Однако «не у народа следует искать нам (интеллигенции - О.Б.) Бога, потому что сам народ хочет иной, живой новозаветности, а Бога должно нам искать в наших сердцах», так как «органически-примитивное духовное бытие народа есть ветхий завет, чающий раскрытия своей истины в новом религиозном

42 Там же.-С. 90.

43 Там же. -С. 90.

44 Блок А.А. Стихия и культура // Там же. - С. 98.

45 Там же.-С. 99. сознании.»46. Как известно, «новое религиозное сознание» - комплекс воззрений, созданных Мережковским, В.В. Розановым и другими культурными деятелями Серебряного века, — принципиально противостоит «историческому христианству», в первую очередь Русской православной церкви с ее Преданием.

В реалистической линии литературы Серебряного века (A.M. Горький и др.) также наблюдаем отход от «исторического христианства» (религия «богостроительства») при отрицании «русской земли» (т.е. традиционного крестьянского менталитета).

Можно сказать, что Серебряный век в своем обращении к народу преимущественно ориентировался, в отличие от классики, на другой, не «святой» и «оседло-земной», а «страннический», нигилистический, «апокалиптический», по выражению Н.А. Бердяева, полюс русского • национального характера. Русская литература Серебряного века с беспощадной искренностью и во многом самоубийственной (учитывая революционную катастрофу XX века) честностью отразила трагическую сущность русского национального характера конца «петербургского периода» русской истории: его так и не изжитую за два столетия культурно-психологическую раздвоенность между «простым народом» и «образованным сословием», заданную реформами Петра I, его усилившуюся полярность между «святостью» и «нигилизмом» и нарастающий крен к «нигилизму» в пространстве русской «широкости».

Последнее было замечено еще Достоевским: в «Дневнике писателя», осмысляя кощунственную попытку расстрела причастия русским крестьянским парнем, его приятеля-искусителя, тоже из крестьян, писатель называет «настоящим нигилистом деревенским, доморощенным отрицателем и мыслителем» (21, 40). «Если уж есть и такие черты даже и в народном характере (а в настоящее время все возможно предположить), да еще в нашей деревне, то это уж новое откровение, несколько даже и неожиданное. Что-то

46 Иванов В.И. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. - С. 365,368.

17 не слыхано было прежде о подобных чертах» (21, 41). Тем не менее Достоевский пока полон веры в то, что в русском народе живо «сердечное знание Христа и истинное представление о Нем» (21, 38), но тревога о духовном здоровье народа уже не оставляет писателя: «Современный Влас (образ-символ русского мужика в V главе «Дневника писателя» за 1873 год -О.Б.) быстро изменяется» (21, 41).

Возвращаясь к собственно жанровой проблематике, отметим, что «идейный» («идеологический») роман (и повесть) - одна из главных жанровых разновидностей русской прозы XIX века, создававшей преимущественно сложные, синтетические жанровые образования. Даже если «идейно»-«идеологическая» составляющая не является доминирующей в том или ином жанровом типе русской классической прозы (социально-психологической, социально-критической, национально-бытовой, социально-философской и пр.), она практически всегда присутствует как важная часть жанрового спектра произведения. Если разграничение авторских и персонажных «идейности» и «идеологизма» (в большей или меньшей степени) - определяющая особенность реалистической прозы, то в прозе Серебряного века, ориентированной на романтическое понимание авторских функций в произведении, соотношение между авторскими и персонажными «идейностью» и «идеологизмом» apriori должно быть иным. Действительно, мы уже отметили в ней такое явление, как «интерсубъектная целостность» автора и героя в «идеологическом» и психологическом планах, которую С.Н. Бройтман обоснованно связывает с усилившейся «архаизацией» художественного сознания этой эпохи47. Добавим, что мифопоэтический тип сознания возрождался в ряде своих черт именно в романтизме; оттуда, в первую очередь, и пришла «архаизация» в литературу Серебряного века.

Жанр - категория формально-содержательная, в отечественном литературоведении основательно и глубоко разработанная прежде всего «школой Бахтина». П.Н. Медведев (М.М. Бахтин «под маской») писал:

47 Бройтман С.Н. Историческая поэтика. - С. 253. исходить поэтика должна именно из жанра. Ведь жанр есть типическая форма целого произведения, целого высказывания. Реально произведение лишь в форме определенного жанра». Жанр здесь форма видения и понимания действительности: «.каждый жанр обладает своими способами, своими средствами видения и понимания действительности, доступными только ему»48. Очевидно, что жанр — такая категория поэтики, которая в наибольшей степени, по сравнению с другими художественными средствами, определяет содержание произведений. Однако в эпоху «художественной модальности», с характерным для нее индивидуально-авторским всплеском жанротворчества, напротив, картина мира, сложившаяся в уме того или иного художника, во многом обусловливает выбор и особенности жанра его произведений. «Память жанра», тем не менее, сохраняется и в этих обстоятельствах; ее роль особенно возрастает в Серебряном веке с присущей ему архаизацией и мифологизацией. Так, в прозе рубежа XIX-XX веков, «при всей разности индивидуальных художественных моделей отдельных писателей, с.> актуализировался мифопоэтический потенциал генетической (архаические истоки и имплицитное присутствие мифогенных структур) и исторической (наследие предшествующей классической традиции) памяти романного жанра»49. Более того, «у каждого жанра - своя "сущность" содержания»50.

Последнее было отчетливо осмыслено самим Достоевским: «Я. верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может никогда быть выражена в другой, не соответствующей ей форме» (29/1, 225). Поэтому, по обоснованному мнению В.Н. Захарова, «отнюдь не случайно то, что новая концепция романа и новые жанры появились в поэтике Достоевского именно в 60-70-е годы: новая историческая действительность (пореформенная

48 Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику. Л., 1928.-С. 175, 180.

49 Полонский В.В. Мифопоэтика и динамика жанра в русской литературе конца XIX - начала XX века. M.: Наука, 2008.-С. 11.

50 Захаров В.Н. Система жанров Достоевского (типология и поэтика). Л.: изд-во Ленннгр. ун-та, 1985. - С. 44.

Россия) требовала и новых художественных форм»51. Однако если удовлетвориться только этим объяснением, то необходимо признать, что сходные жанровые находки должны были бы появиться у многих современных Достоевскому авторов, отражавших ту же самую «историческую действительность». Созданный же писателем тип романа уникален. Так что добавим, в качестве другой немаловажной причины жанротворчества Достоевского в этот период, и его изменившийся «глаз» на

52 действительность : «старое правило: не в предмете дело, а в глазе: есть глаз — и предмет найдется, нет у вас глаза, слепы вы, - и ни в каком предмете ничего не отыщете» (23, 141). Поэтому, не менее собственно поэтики «идеологического романа» Достоевского и «идеологической» прозы Серебряного века, для нас важны те типы миросозерцания, которые определили, с одной стороны, проблематику романов Достоевского, а с другой — «идеологический» спектр прозы Серебряного века.

Итак, исследование эволюции «идеологического романа» Достоевского в прозе Серебряного века предполагает решение следующих задач. Во-первых, необходимо уяснить содержание самих концептов «идея» и «идеология». Во-вторых, дать представление об авторском «надыдейном» («надыдеологическом») плане у Достоевского, а также исследовать особенности авторского сознания Серебряного века. Далее следует раскрыть содержание персонажных «идей» и «идеологий» у Достоевского, с одной стороны, и у писателей Серебряного века - с другой. Кроме того, важно обрисовать внутриструктурное соотношение авторских «как бы идей» (или авторского «надыдейно»/«надыдеологического» плана) и персонажных «идей» и «идеологий» в романах Достоевского. И наконец, необходимо очертить внутриструктурные соотношения авторских и персонажных «идей» и «идеологий» в прозаических произведениях Серебряного века.

51 Там же.-С.51.

52 Имеется в виду «перерождение убеждении» Достоевского в 1860-е годы: от социально-гуманистических к православно-церковным. См. об этом, напр.: Комаровым B.JI. Достоевский и шестидесятники // Современный мир. 1917.№1.-С. 129-138.

В работе речь пойдет только о крупных формах эпики Серебряного века (повести и романе) в их соотношении с крупной эпической формой у Достоевского (прежде всего со зрелым романом писателя, который только и может быть назван «идеологическим»). В первой части диссертации выясняются важные для нашего аспекта рассмотрения константы художественного мировоззрения и поэтики Достоевского в многовековом контексте русской культуры, выходящем далеко за пределы «петербургского периода». Часть вторая посвящена непосредственному анализу прозы Серебряного века в ее соотнесенности с проблематикой и поэтикой позднего романа Достоевского, взятого в «идеологическом» ключе. Принцип расположения глав здесь — хронологический: в начале говорится о романе Мережковского, написанном в 1905 году, в самом конце - о романе Г.И. Чулкова 1917 года. Остальные произведения, ставшие «героями» второй части, увидели свет внутри этих временных рамок.

Надеемся, что диссертация прольет свет на обозначенные проблемы.

Часть I.

Достоевский: меэду прошлым и будущим русской культуры

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиции "идеологического романа" Ф.М. Достоевского в русской прозе конца XIX начала XX века"

Основные итоги исследования Диссертационное исследование осупцествлено на пересечении достоевсковедения и изучения русской литературы Серебряного века, так как для осмысления заявленной темы требуется определенный историко типологический простор, выход за пределы изучаемых эпох и взгляд на них из некоего культурного метапространства («большого времени» тысячелетней русской культуры), которое может быть описано с помоп];ью таких констант концептов, как «земля», «народ» и «образованное сословие», дворянство и интеллигенция, «предание», «почвенность» и «беспочвенность», а также культурологических категорий «бинарность» и «тернарность» (Ю.М. Лотман), «инверсия» и «медиация» (А.С. Ахиезер), «срединная культура» (Н.А. Бердяев), «духовная, религиозная и культурная традиция», парадигмы «обожения» и «освяш;ения» (С.С. Хоружий) и т.д.Выявлены параметры «идеологического романа» Достоевского: «идеи», «идеологии» и «как бы идеи» в позднем романе писателя-классика.Содержательное наполнение этих категорий обусловлено социокультурным контекстом рассматриваемых эпох: «идеи» — принадлежность дворянских героев («лишних» людей в плане реализации своих теоретических построений), «идеологии» — представителей интеллигентских кругов (стремящихся к действенному изменению социума), «как бы идеи» - надсословного в «большом» историческом времени русской культуры христианско православного слоя нации (в XIX веке - преимуш;ественно простонародного), воплощаюш;его целостное «верующее мышление», не оторванное от всех других сфер личности («сердца» как средоточия духовной жизни, воли, эмоционально-чувственного комплекса).Обосновано новое понимание дефиниции «идеологический роман», которую предлагается возводить не к понятиям «идея» или «идеология», как это делалось раньше, а к слову «идеолог». Таким образом, «идеологический роман» Достоевского - это роман об «идеологах», особом социокультурном типе, доминировавшем в русской культуре в 1860-1920-е годы и связанном с такой социокультурной общностью, как интеллигенция. Одновременно роман Достоевского - и о «людях идеи», «отвлеченной» в плане реализации «идеи» (как правило, дворянах), что вообще характерно для русской классики.Авторская же позиция писателя соотносится с духовно-религиозной сферой «как бы идей». Поэтому в структуре романа Достоевского допустимо выделить т.н.«надыдейно»-«надыдеологический» план, который и репрезентирует собственно авторское сознание.Указано, что «надыдейный» авторский план в романах Достоевского типологически сходен с таковым же в структуре крупных эпических произведений русской классики XIX века и обусловлен доминированием в них ценностей русского национально-религиозного «предания» (в понимании А. Н.

Веселовского) как комплекса религиозно-нравственных, психологических и практически-бытовых установлений, определяющих характер русского народа и служащих основой его культурной идентичности в течение столетий.«Предание» транслировалось от крестьян к дворянам (из среды которых и вышло большинство русских писателей-классиков, в том числе Достоевский) в рамках «усадебной культуры», где традиционное народное миросозерцание осмыслялось, оформлялось и становилось частью духовного мира людей из «образованного сословия». Актуальной включенностью в «предание» определяется «почвенность» русской литературной классики XIX века.Установлено, что «надыдейно»-«надыдеологический» авторский план в произведениях Достоевского 1860-1870-х годов обусловлен, в отличие от других писателей-классиков XIX века, не только ценностями «усадебной культуры», которая к этому времени уже вошла в стадию разрушения, но и обращением к древней духовной традиции Византии и Руси - исихазму, который также сплачивал вокруг себя людей из разных социокультурных страт и процесс возрождения которого в России происходил в течение всего XIX века (наиболее яркий пример - старчество Оптиной пустыни).Показано, что интеллигенция рубежа XIX-XX веков (из среды которой вышло большинство писателей этой эпохи), в ситуации реального разрушения «усадебной культуры» к началу XX века и фактического уничтожения дворянства как земледельческого сословия, а также при своем равнодушии или враждебности к «историческому христианству» (выражение Д.

Мережковского), т.е. Православной церкви, в том числе к ее исихастской традиции, оказалась экзистенциально чуждой «преданию», следовательно -

«беспочвенной». Ничто уже не препятствовало воцарению субъективного или группового «идеологизма» в авторском сознании писателей-интеллигентов.«Надыдейно»-«надыдеологический» авторский план отсутствует в структуре их эпических произведений.Выяснено, что, в отличие от Достоевского, всегда сохранявшего дистанцию со своими героями-«идеологами», авторское сознание Серебряного века принципиально не отделялось от таких персонажей, поэтому писатели этой эпохи создавали, в терминологии М. М. Бахтина, не полифонические, а монологические романы, в которых «голоса» автора и персонажа-«идеолога» нередко сливались, по выражению Н. Бройтмана, в «интерсубъектной целостности»' в идеологическом и психологическом планах.Установлены сходство «идеологического романа» Достоевского и «идеологической» прозы Серебряного века (в изображении «идеологов»-

интеллигентов в качестве центральных героев) и их различие (в соотношении авторских позиций и персонажных «идеологий» в структуре произведений).Так, у Достоевского «идеологичность» не является признаком авторского плана, а всецело связана с персонажной сферой. В прозе же Серебряного века «идеологичность» распространяется и на авторскую позицию. Основное структурное различие проистекает из характера авторской позиции: у Достоевского - «надыдеологический» план, у писателей Серебряного века — Бройтмаи Н. Истортеская поэтика // Теория литературы: Учебное пособие. В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. -Т. 2. M.rAcademia, 2004. - 253.преобладающая тенденция к «интерсубъектной целостности» с героем «идеологом».Показано, что в содержательном аспекте ряд персонажных «идеологий» Достоевского становятся авторскими в прозе Серебряного века, в первую очередь - неприятие «мира Божьего» Ивана Карамазова (например, у Ф. Сологуба, Л. Н. Андреева, А. М. Ремизова) и допущение «крови по совести» Раскольникова (например, у 3. Н. Гиппиус, А. М. Горького).Исходя из четырех возможных функций авторской «идеи», предложенных М. М. Бахтиным для произведений монологического типа (1. авторская «идея» -

«принцип самого видения и изображения мира»; 2. авторская «идея» — «вывод из изображенного»; 3. «авторская идея может получить непосредственное выражение в идеологической позиции главного героя»; 4. «идеи автора могут быть спорадически рассеяны по всему произведению»: «в авторской речи», «могут влагаться в уста тому или другому герою..., не сливаясь, однако, с его индивидуальностью...»)^, в диссертации на основе конкретного текстуального анализа утверждается, в той или иной степени приближения, реализация 1-ой (у Ф. Сологуба, Л.Н. Андреева), 3-ей (у Д. Мережковского, А. Белого, 3. Н. Гиппиус Г. И. Чулкова) и 4-ой (у А. М. Ремизова, А. М. Горького) возможностей.Сделан вывод о том, что различное понимание антропологии (исихастский идеал «обожения» у Достоевского и ницшеанская максима «человек есть нечто, что должно превзойти» у авторов Серебряного века), апокалиптики (хилиазм у Достоевского и катастрофизм у прозаиков Серебряного века), двойничества (излечимая при обращении к православному идеалу «целомудрия» духовная болезнь у Достоевского и универсальная мифопоэтическая парадигма человеческого существования у писателей Серебряного века), софийности (единство Добра, Истины и Красоты в Боге у Достоевского и гностический миф о падении Мировой Души у авторов Серебряного века), соборности (идеал церковного устроения человечества у Достоевского и потенция дионисийского ^ Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М.: Художественная литература, 1972. - 138-140.оргиазма у мыслителей Серебряного века) и др. определили кардинальные расхождения «идеологической» прозы Достоевского и Серебряного века, которая в целом (в рассмотренном в диссертации объеме) не наследовала писателю-классику ни в сфере авторского художественного сознания, ни в сфере поэтики.

Список научной литературыБогданова, Ольга Алимовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Андреев, Л. Сашка Жегулев: роман / JI. Андреев // Андреев, JL Полное собрание сочинений: в 8 т. / Л. Андреев. Т. 5. - СПб.: Изд. т-ва А.Ф. Маркс, 1913.-С. 3-191.

2. Андреев, Л.Н. Собрание сочинений: в 6 т. / Л.Н. Андреев; сост. и подг. текста В.А. Александрова и В.Н. Чувакова; комм. В.Н. Чувакова; вступ. ст. А.В. Богданова. Т. 4. - М.: Художественная литература, 1994. - 637 с.

3. Белый, А. На рубеже двух столетий: воспоминания: в 3 кн. / А. Белый; вступ. ст., подг. текста и комм. А.В. Лаврова. — Кн. 1. М.: Художественная литература, 1989. - 543 с.

4. Белый, А. Петербург: роман / А. Белый. — 2-е изд., испр. и доп.; изд. подг. Л.К. Долгополов. СПб.: Наука, 2004. - 700 с. - (Литературные памятники).

5. Белый, А. Серебряный голубь: роман / Андрей Белый // Белый, А. Собрание сочинений. Серебряный голубь. Рассказы / Андрей Белый; сост., предисл. и комм. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. - С. 16233.

6. Блок, А.А. Сочинения в двух томах / А.А. Блок; сост., подг. текста, вступ. ст. и комм. Вл. Орлова. М.: ГИХЛ, 1955. - Т. 1. - 816 с. Т. 2. -848 с.

7. Бунин, И.А. Деревня. Суходол: повести / И.А. Бунин // Бунин, И.А. Легкое дыхание: повести: рассказы / И.А. Бунин. М.: Эксмо, 2006. — С. 322-494.

8. Гиппиус, З.Н. Собрание сочинений: в 9 т. / З.Н. Гиппиус; сост., прим. Т.Ф. Прокопова, вступ. ст. Н.И. Осьмаковой. — М.: Русская книга, 20012003. Т. 5. Чертова кукла: романы: стихотворения. - 496 с.

9. Гоголь, Н.В. Полное собрание сочинений: в 14 т. / Н.В. Гоголь; гл. ред. Н.Л. Мещеряков.; ИР ЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). М.: Изд-во АН СССР, 1937-1952. - 14 т.

10. Гоголь, Н.В. Духовная проза / Н.В. Гоголь; сост. и комм. В.А. Воропаева, И.А. Виноградова. М.: Русская книга, 1992. — 500 с.

11. Гончаров, И.А. Собрание сочинений: в 8 т. / И.А. Гончаров; под общ. ред. С.И. Машинского и др.; вступ. ст. К. Тюнькина; подг. текста и комм. Е. Краснощековой. М.: Художественная литература, 1977-1980. - 8 т.

12. Горький, М. Мать: роман // Горький, М. Собрание сочинений: в 30 т. / М. Горький; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. Т. 7. - М.: ГИХЛ, 1950. -С. 193-516.

13. Горький, М. Жизнь Матвея Кожемякина: роман // Горький, М. Собрание сочинений: в 30 т. / М. Горький; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. Т. 9. - М.: ГИХЛ, 1950. - С. 119-604.

14. Горький, М. Исповедь: повесть // Горький, М. Собрание сочинений: в 30 т. / М. Горький; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. Т. 8. - М.: ГИХЛ, 1950.-С. 211-378.

15. Горький, М. Заметки о мещанстве: статья // Горький, М. Собрание сочинений: в 30 т. / М. Горький; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. -Т. 23. М.: ГИХЛ, 1953. - С. 341-367.

16. Горький, М. О «карамазовщине»; Еще о «карамазовщине»: статьи // Горький, М. Собрание сочинений: в 30 т. / М. Горький; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. Т. 24. - М.: ГИХЛ, 1958. - С. 146-157.

17. Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т. / Ф.М. Достоевский; ИР ЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1972-1990.-30 т.

18. Достоевский, Ф.М. Записки о русской литературе: статьи, очерки, письма / Ф.М. Достоевский. — М.: Эксмо, 2006. 448 с.

19. Мережковский, Д.С. Антихрист. Петр и Алексей: роман / Д.С. Мережковский // Мережковский, Д.С. Собрание сочинений: в 4 т. / Д.С.Мережковский; сост. и общая ред. О.Н. Михайлова. Т. 2. - М.: Правда, 1990.-С. 319-759.

20. Некрасов, Н.А. Полное собрание сочинений и писем: в 15т./ Н.А. Некрасов; ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1981-2000. - 15 т.

21. Пушкин, А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. / А.С. Пушкин; ИР ЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Изд. 4-е. - Л.: Наука, 1977-1979. - 10 т.

22. Ремизов, A.M. Собрание сочинений. Т. 1. Пруд: роман / A.M. Ремизов; гл. ред. A.M. Грачева.; ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). М.: Русская книга, 2000. - 576 с.

23. Сологуб, Ф. Мелкий бес: роман / Ф. Сологуб; изд. подг. М.М. Павлова.; ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2004. - 892 с. -(Литературные памятники).

24. Сологуб, Ф. Творимая легенда: роман / Ф. Сологуб // Сологуб, Ф. Собрание сочинений: в 6 т. / Ф. Сологуб; сост. и автор прим. Т.Ф. Прокопов. М.: НПК «Интелвак», 2000-2002. - Т. 4. - С. 5-636.

25. Толстой, Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. / Л.Н. Толстой; под общ. ред. В.Г. Черткова и др. Юбилейн. изд. - М.-Л.: ГИХЛ: Гослитиздат, 1928-1958. - 90 т.

26. Тургенев, И. С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. / И.С. Тургенев; ИРЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). М.-Л.: Изд-во АН СССР: Наука, 1960-1968. - 28 т.

27. Хомяков, А.С. Полное собрание сочинений: в 8 т. / А.С. Хомяков. Изд. 3-е, доп. -М.: Университетск. тип., 1900-1904. - Т. 1 - 768 с. Т. 2 - 524 с. Т. 3-482 с.

28. Чулков, Г. Валтасарово царство / Г.И. Чулков; сост., автор вступ. ст. и комм. М.В. Михайлова. М.: Республика, 1998. - 607 с.Богословская и философская литература

29. Бердяев, НА. Философия свободы. Смысл творчества / Н.А. Бердяев; вступ. ст., подг. текста и прим. JI.B. Полякова. — М.: Правда, 1989. 608 с. - (приложение к ж. «Вопросы философии»).

30. Библия: книги Священного Писания Ветхого и Нового завета / Юбил. изд., посвящ. 1000-летию Крещения Руси. М.: Изд. Моск. патриархии, 1988.- 1346 с.

31. Дионисий, Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии / Ареопагит Дионисий; изд. подг. д.ф.н. Г.М. Прохоровым. -СПб.: Глаголъ, 1994. 370 с.

32. Ф.М. Достоевский и Православие / Сост. и прим. А.Н. Стрижева, Н.В. Сечина. М.: Отчий дом, 1997. - 320 с.

33. Зенъковский, В.В.(прот.). История русской философии: в 2 т; в 4 ч. / В.В. Зеньковский. Л.: Эго, 1991. - Т.1 (Ч. 1) - 222 с. Т. 1 (Ч. 2) - 280 с. Т. 2 (Ч. 1) - 256 с. Т. 2. (Ч. 2)-270 с.

34. Кант, И. Сочинения: в 6 т.: пер. с нем. / И. Кант; под общ. ред. В.Ф. Асмуса и др. М.: Мысль, 1963-1966. - Т. 4 (1). - 544 с.

35. Лосев, А.Ф. История эстетических категорий / А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков. М.: Искусство, 1965. - 374 с.

36. Лосев, А. Ф. История античной эстетики: итоги тысячелетнего развития: в 2 кн. / А.Ф. Лосев. Кн. 2. - М.: Искусство, 1994. - 603 с.

37. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев. М.: Академический Проект, 2008. - 303 с.

38. Мамардашвили, М.К. Лекции о Прусте: (психологическая топология пути) / М.К. Мамардашвили. М.: Ad Marginem, 1995. - 547 с.

39. Ницше, Фридрих. Сочинения: в 2 т.: пер. с нем. / Фридрих Ницше; сост., ред., вступ. ст. и прим. К.А. Свасьяна. М.: Мысль, 1990. - Т. 1. - 829 с. Т. 2. - 829 с.

40. Флоренский, П.А. (свящ.). Столп и утверждение истины: опыт православной теодицеи / П.А. Флоренский. М.: ACT: ACT МОСКВА, 2007. - 633 с.

41. Флоровский, Г.В.(прот.). Пути русского богословия /Г.В. Флоровский. -Вильнюс: Вильтис, 1991. 602 с.

42. Шестаков, В.П. Очерки по истории эстетики: от Сократа до Гегеля / В.П. Шестаков. М.: Мысль, 1979. - 372 с.

43. Шестов, Л. Сочинения / Л. Шестов; сост., вступ. ст. и прим. Л.В. Полякова. М.: Раритет, 1995. -431 с.

44. Шестов, Л. Достоевский и Нитше: (философия трагедии) / Л. Шестов // Шестов, JI. Собрание сочинений. В 6 т. / JI. Шестов. 2-е изд. - СПб.: Шиповник, 1911. - Т. 3. - 245 с.

45. Шпенглер О. Закат Европы. Минск: Харвест-М.: ACT, 2000. 1374 с.1.I.Литературно-критические, теоретико-эстетические и публицистическиесочинения XIX — начала XX века

46. Абрамович, Н.Я. В осенних садах: литература сегодняшнего дня / Н.Я. Абрамович. М.: Заря, 1909. - 170 с.

47. Аксаков, КС. Отчего так нелегко живется в России? / И.С. Аксаков; сост. и вступ. ст. В.Н. Грекова. М.: РОССПЭН, 2002. - 1007 с. -(приложение к ж. «Вопросы философии»).

48. Аксаков, КС. Эстетика и литературная критика / К.С. Аксаков; сост., подг. текста, вступ. ст. и комм. В.А. Кошелева. М.: Искусство, 1995. -525 с.

49. Анненский, И.Ф. Книга отражений: кн. 1-2 / И.Ф. Анненский. СПб.: Башмаковы, 1906-1909. - 213 с.

50. Белый, Андрей. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой / Андрей Белый // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 18811931 годов: сб. статей. -М.: Книга, 1990. С. 143-163.

51. Белый, А. Символизм как миропонимание / А. Белый; сост., вступ. ст. и прим. JI.A. Сугай. М.: Республика, 1994. - 528 с.

52. Бердяев, Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского / Н.А. Бердяев // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881.-1931 гг.: сб. статей. М.: Книга, 1990. - С. 215-233.

53. Бердяев, Н.А. Судьба России / Н.А. Бердяев; сост. и послесл. К.П. Ковалева. М.: Советский писатель, 1990. — 346 с.

54. Бердяев, Н.А. Духи русской революции / Н.А. Бердяев // Вехи. Из глубины / сост. и подг. текста А.А. Яковлева; примеч. М.А. Колерова, Н.С. Плотникова, А. Келли. М.: Правда, 1991. - С. 250-289.

55. Бердяев, Н.А. Алексей Степанович Хомяков / Н.А. Бердяев; вступ. ст., послесл., прил. и комм. JI.E. Шапошникова. М.: Высшая школа, 2005. -237 с.

56. Богданович, А.И. Годы перелома: сб. критических статей 1895-1906 годов / А.И. Богданович; вступ. ст. В. Короленко, А. Куприна и М.Неведомского. СПб.: Мир Божий, 1908. - 458 с.

57. Булгаков, С.Н. Чрез четверть века (1881-1906): очерк о Ф.М. Достоевском / С.Н. Булгаков // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: юбилейное (шестое) издание: в 14 т. Спб.: Изд. А.Г. Достоевской; тип. П.Ф. Пантелеева, 1904-1906. - Т. 1. - С. I-XI.

58. Булгаков, С.Н. Автобиографические заметки / С.Н. Булгаков; предисл. и прим. JI.A. Зандера. Париж: YMCA-press, 1991. - 165 с.

59. Бунин, И.А. Публицистика 1918-1953 гг. / И.А. Бунин; общ. ред. и вступ. ст. О.Н. Михайлова.; ИМЛИ РАН им. A.M. Горького. М.: Наследие, 1998.-635 с.

60. Варварин, В. Розанов, В.В.у. О «народобожии» как новой идее М. Горького / В. Варварин [В.В. Розанов. // Русское слово. 1908. - 13 декабря.

61. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский; вступ. ст. И.К. Горского, комм. В.В. Мочаловой. М.: Высшая школа, 1989. - 404 с.

62. Вехи: сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины: сборник статей о русской революции / сост. и подг. текста А.А. Яковлева; примеч. М.А. Колерова, Н.С. Плотникова, А. Келли. -М.: Правда, 1991. 608 с.

63. Властитель дум. Ф.М. Достоевский в русской критике конца XIX — начала XX века / сост. Н. Ашимбаевой. СПб.: Художественная литература, 1997. - 656 с.

64. Волжский Глинка, А.С.. Достоевский и Чехов: параллель / Волжский [А.С. Глинка] // Русская мысль. 1913. - № 5. - 2-я паг. - С. 33-42.

65. Вышеславцев, Б.П. Русская стихия у Достоевского / Б.П. Вышеславцев // Достоевский Ф.М. Бесы: роман в 3-х частях. «Бесы»: антология русской критики / сост. Л.И. Сараскина. М.: Согласие, 1996. - С. 587-606.

66. Гершензон, М. О. Грибоедовская Москва. П.Я. Чаадаев. Очерки прошлого / М.О. Гершензон; сост., предисл., примеч. В.Ю. Проскуриной. М.: Московский рабочий, 1989. -400 с.

67. Горнфелъд, А.Г. Книги и люди: литературные беседы / А.Г. Горнфельд. -СПб.: Изд-во «Жизнь», 1908. 342 с.

68. Горнфелъд, А.Г. Два сорокалетия / А.Г. Горнфельд // Пушкин. Достоевский: сборник. Пб.: Изд. Дома литераторов, 1921. - С. 99-137.

69. Иванов, Вяч.И. Родное и вселенское / Вячеслав Иванов; сост., вступ. ст. и прим. В.М. Толмачева. -М.: Республика, 1994. -428 с.

70. Иванов-Разумник. Заветное: о культурной традиции: статьи 1912-1913 гг. / Р.В. Иванов-Разумник. Пг.: Эпоха, 1922. - 172 с.

71. Иванов-Разумник. Творчество и критика: статьи критические: 1908-1922 / Р.В. Иванов-Разумник. Пб.: Колос, 1922. - 260 с.

72. Измайлов, А. Пестрые знамена: литературные портреты безвременья (Мережковский — Бальмонт Арцыбашев - Амфитеатров - Бунин -Будищев - Вяч. Иванов - Гиппиус - Чириков - Ремизов - Вересаев) / А. Измайлов. -М.: Т-во И.Д. Сытина, 1913. - 201 с.

73. Иванов-Разумник, Р.В. О смысле жизни: Сологуб, Андреев, Шестов / Р.В. Иванов-Разумник. 2-е изд. - СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1910. - 310 с.

74. Карсавин, Л.П. Ф.П. Карамазов как идеолог любви / Л.П. Карсавин // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: сб. статей. -М.: Книга, 1990. С. 264-277.

75. Киреевский, ИВ. Критика и эстетика / И.В. Киреевский; сост., вступ. ст. и примеч. Ю.В. Манна. Изд. 2-е, доп. - М.: Искусство, 1998. - 439 с.

76. Колтоновская, Е.А. Сергеев-Ценский / Е.А. Колтоновская // Русская мысль. 1913. - № 2. - Отд. 2. - С. 95-110.

77. Колтоновская, Е.А. Новая жизнь: критические статьи / Е.А. Колтоновская. СПб.: Изд. т-ва «Общественная польза», 1910. - 240 с.

78. Комарович, В.Л. Достоевский и шестидесятники / В.Л. Комарович // Современный мир. 1917. -№ 1. - С. 129-138.

79. Комарович, В.Л. Ненаписанная поэма Достоевского / В.Л. Комарович // Ф.М. Достоевский: статьи и материалы / под ред. А.С. Долинина. Пг.: Мысль, 1922. - С. 177-207.

80. Комарович, В.Л. «Мировая гармония» Достоевского / B.JI. Комарович // Атеней: историко-литературный временник. Пг.: Атеней, 1924. - Кн. 1-2.-С. 112-142.

81. Комарович, В.Л. Достоевский. Современные проблемы историко-литературного изучения / В.Л. Комарович. Л.: Образование, 1925. - 64 с.

82. Кранихфелъд, Вл.П. В мире идей и образов: тт. 1 3 / Вл.П. Кранихфельд. -СПб.: Просвещение, 1911-1917.

83. Кречетов, С. Соколов, С.А.. Леонид Андреев: опыт характеристики литературного облика / С. Кречетов [С.А. Соколов] // Русская мысль. -Прага-Берлин, 1923. Кн. 1-11. - С. 275-280.

84. Критические статьи о произведениях Максима Горького (Михайловский, Скабичевский, Меньшиков, Минский, Оболенский, Боцяновский, Игнатов, Геккер, Поссе, А.Б., С.М.). СПб.: Изд. С. Гринберга, 1901. -254 с.

85. Литературный распад: критический сборник. СПб.: Зерно, 1908. - 312 с.

86. Литературный распад: критический сборник. Кн. 2. - СПб.: Книгоизд-boEOS, 1909.-280 с.

87. Лъвов-Рогачевский, В.И. Снова накануне: сборник критических статей и заметок / В.И. Львов-Рогачевский. М.: Книгоизд-во писателей, 1913. — 212 с.

88. Мережковский, Д.С. Собрание сочинений. Грядущий Хам / Д.С. Мережковский; сост. и комм. А.Н. Николюкина. -М.: Республика, 2004. -478 с.

89. Мережковский, Д.С. Акрополь: избранные литературно-критические статьи / Д.С. Мережковский. М.: Книжная палата, 1991. - 351 с.

90. Мереэюковский, Д.С. Гоголь и чорт: исследование / Д.С. Мережковский. М.: Скорпион, 1906. - 218 с.

91. Мережковский, Д.С. Литературные портреты. Дневник/Д.С. Мережковский // Мережковский Д.С. Вечные спутники. — М.: Школа-пресс, 1996.-С. 371-700.

92. Мережковский, Д.С. JL Толстой и Достоевский: жизнь, творчество и религия. Ч. 1 и 2 / Д.С. Мережковский // Мережковский, Д.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. / Д.С. Мережковский. СПб.- М.: Т-во М.О. Вольф, 1911-1913. - Т. 7. - 310 с.

93. Д.С. Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников: антология / сост. А.Н. Николюкин. СПб.: изд-во РХГИ, 2001. - 568 с.

94. Михайловский, Н.К. О г. Максиме Горьком и его героях / Н.К. Михайловский // Критические статьи о произведениях Максима Горького. СПб.: Изд. С. Гринберга, 1901. - С. 53-105.

95. Морозов, М. Очерки новейшей литературы: статьи о Л. Андрееве, Сергееве-Ценском, Б. Зайцеве, В. Ропшине, М. Горьком, Л. Толстом / М. Морозов. СПб.: Прометей, 1911. - 254 с.

96. Неведомский, М. Наша художественная литература предреволюционной эпохи / М. Неведомский // Общественное движение в России в начале XX века. Т. 1. - СПб., 1909. - С. 483-537.

97. Никольский, Юрий. Тургенев и Достоевский: (история одной вражды) / Юрий Никольский. — София: Российско-болгарское книгоизд-во, 1921. -108 с.

98. Ольминский, М.С. По вопросам литературы (статьи 1900-1914 годов) / М.С. Ольминский. Л.: Прибой, 1926. - 132 с.

99. Радлов, Э.Л. Соловьев и Достоевский / Э.Л. Радлов // Ф.М. Достоевский: статьи и материалы / под ред. А.С. Долинина. Пг.: Мысль, 1922.-Сб. 1.-С. 155-176.

100. Розанов, В.В. Русский Нил /В.В. Розанов // Русское Слово. 1907.24 июля.

101. Русое, Н.Н. Розанов и Достоевский / Н.Н. Русов // Накануне. -Берлин, 1922. № 9. - С. 9-16.

102. Славянофильство: Pro et contra: творчество и деятельность славянофилов в оценке русских мыслителей и исследователей: антология / сост. В.А. Фатеев. СПб.: изд-во РХГА, 2006. - 1054 с.

103. Соловьев, B.C. Три речи в память Достоевского / B.C. Соловьев // Соловьев, B.C. Сочинения: в 2 т. / B.C. Соловьев; общая ред. и сост. А.В. Гулыги, А.Ф. Лосева.; АН СССР, Ин-т философии. Т. 2. - М.: Мысль, 1988.-С. 289-323.

104. Соловьев, Владимир. Чтения о Богочеловечестве. Статьи. Стихотворения и поэма. Из «Трех разговоров» / Владимир Соловьев; сост., вступ. ст., примеч. А.Б. Муратова. СПб.: Художественная литература, 1994. - 528 с.

105. Степун, Ф.А. Миросозерцание Достоевского / Ф.А. Степун // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: сб. статей. М.: Книга, 1990. - С. 332-351.

106. Цепглин, М.О. О творчестве Леонида Андреева / М.О. Цетлин И Грядущая Россия. Париж, 1920. - № 2 (февраль). - С. 243-256.

107. Чуковский, К.И. Книга о современных писателях / К.И. Чуковский.Испр. изд. «Критических рассказов». СПб.: Шиповник, 1914. - 235 с.

108. Шиллер, Фридрих. Статьи по эстетике: пер. с нем. / Фридрих Шиллер; вступ. ст. Г. Лукача, А.Г. Горнфельда, А.А. Сидорова. -М.-Л.: Academia, 1935. 671 с.1.I

109. Борее, Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: энциклопедический словарь терминов / Ю.Б. Бореев. — М.: Астрель; ACT, 2003. 575 с.

110. Василенко, Л.И. Краткий религиозно-философский словарь / Л.И. Василенко. М.: Истина и жизнь, 1998. - 254 с.

111. Достоевский: эстетика и поэтика: словарь-справочник / сост. Г.К. Щенников, А.А. Алексеев; науч. ред. Г.К. Щенников. Челябинск: Металл, 1997.-272 с.

112. Достоевский: сочинения; письма; документы: словарь-справочник / сост. и науч. ред. Г.К. Щенников, Б.Н. Тихомиров. СПб.: Изд-во «Пушкинский Дом», 2008. - 470 с.

113. Живов, В.М. Святость: краткий словарь агиографических терминов /B.М. Живов. М.: Гнозис, 1994. - 112 с.

114. Западное литературоведение XX века: энциклопедия / ИНИОН РАН. М.: Intrada, 2004. - 560 с.

115. Исихазм: аннотированная библиография / под общ. и научн. ред.C.С. Хоружего. М.: изд. совет РПЦ, 2004. - 912 с.

116. История эстетической мысли: в 6 т. / редколл.: М.Ф. Овсянников и др. Т. 1. Древний мир. Средние века / ред.-сост. В.В. Бычков. - М.: Ин-т философии АН СССР, 1985. - 463 с.

117. Ковалевский, Иоанн (свящ.). Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной и русской Церкви: исторический очерк и жития сихподвижников благочестия / Иоанн Ковалевский. — Изд. 3-е. М.: А.Д. Ступин, 1902. - 288 с.

118. Культурология. XX век: словарь / гл. ред., сост. и автор проекта А.Я. Левит. СПб.: Университетская книга, 1997. - 640 с.

119. Культурология. XX век: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред., сост. и автор проекта С.Я. Левит. СПб.: Университетская книга, ООО «Алетейя»,1998. Т. 1. А-Л. - 447 с. Т. 2. М-Я. - 447 с.

120. Культурология: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. и автор проекта С.Я. Левит; РАН, ИНИОН. М.: РОССПЭН, 2007. - Т. 1 - 1392 с. Т. 2 - 1184 с.

121. Литературная эниклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М.: НПК «Интелвак», 2001. - 1600 стб.

122. Мейендорф, Иоанн (протоиерей). Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы: пер. с англ. / Иоанн Мейендорф. Минск: Лучи Софии, 2007. - 336 с.

123. Новая философская энциклопедия: в 4 т. / рук. проекта B.C. Степин, Г.Ю. Семигин. М.: Мысль, 2000-2001. - Т. 1 - 721 с. Т. 2 - 634 с. Т. 3 -692 с. Т.4-605 с.

124. Политическая энциклопедия: в 2 т. / преде, научно-ред. совета д. полит, н. Г.Ю. Семигин; Нац. общ.-научн. фонд. -М.: Мысль, 1999. Т. 1. А-М. - 750 с. Т. 2. Н-Я. - 701 с.

125. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред.H.Д. Тамарченко. -М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. 358 с.

126. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века / В.П. Руднев. М.: Аграф,1999.-384 с.

127. Русская литература XX века (1890-1910): в 2 кн. / под ред. проф.С.А. Венгерова. — М.: Издательский дом «XXI век Согласие», 2000. - Кн.1.-512 с. Кн. 2.-472 с.

128. Русская литература конца XIX начала XX века: в 3 т. / ред. колл. Б.А. Бялик, Е.В. Тагер, В.Р. Щербина. - М.: Наука, 1968-1972. - Т. 1. Девяностые годы. - 504 с. Т. 2. 1901-1907. - 592 с. Т. 3. 1908-1917. - 736 с.

129. Русская философия: словарь / под общ. ред. М.А. Маслина. М.: Республика, 1995. - 655 с.

130. Святая Русь: большая энциклопедия русского народа: русское мировоззрение / гл. ред., сост. О.А. Платонов. М.: Энциклопедия русской цивилизации, 2003. — 1008 с.

131. Степанов, Ю.С. Константы: словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. Изд. 3-е, испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2004. -992 с.

132. Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: акад. Л.Ф. Ильичев, акад. И.Н. Федосеев, д.ф.н. С.М. Ковалев, д.ф.н. В.Г. Иванов. -М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.

133. Христианство: энциклопедический словарь: в 3 т. / ред. колл.: С.С. Аверинцев (гл. ред.) и др. М.: Большая Российская энциклопедия, 1995.- Т. 1. А-К. 863 с. Т. 2. Л-С. - 671 с. Т. 3. Т-Я. - 783 с.

134. Шайкевич, А.Я. Статистический словарь языка Достоевского / А.Я. Шайкевич, В.М. Андрющенко, Н.А. Ребецкая. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 880 с.

135. Элиаде, М. История веры и религиозных идей: от каменного века до элевсинских мистерий: пер. с фр. / М. Элиаде. М.: Академический Проект, 2008. - 622 с.V.Учебные издания

136. Баршт, К.А. Русское литературоведение XX века: учебн. пособие: в 2 ч. / К.А. Баршт. СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1997. - Ч. 1 - 336 с. Ч. 2- 474 с.

137. Белъчевичен, С.П. Проблема взаимосвязи культуры и религии в философии Д.С. Мережковского: учебн. пособие / С.П. Бельчевичен; науч. ред. Б.Л. Губман. Тверь: Тверск. гос. ун-т, 1999. - 129 с.

138. Василенко, Л.И. Введение в русскую религиозную философию: учебн. пособие / Л.И. Василенко. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. - 442 с.

139. Власкж, А.П. Идеологический контекст в романе Ф.М. Достоевского: учебн. пособие по спецкурсу / А.П. Власкин. Челябинск, 1987.-82 с.

140. Голубков, М.М. Максим Горький / М.М. Голубков. М.: Изд. Моск. ун-та, 2000. - 96 с. — (Перечитывая классику).

141. Давыдова, Т.Т. Русский неореализм: идеология, поэтика, творческая эволюция (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.): учебн. пособие / Т.Т. Давыдова. — М.: Флинта: Наука, 2005. 336 с.

142. Ермакова, М.Я. Романы Достоевского и их традиции в русской и советской литературе: учебн. пособие по спецкурсу / М.Я. Ермакова. -Горький: Горьков. гос. пед. ин-т им. A.M. Горького, 1982. 98 с.

143. Ермакова, М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе: книга для учителя / М.Я. Ермакова. -М.: Просвещение, 1990. 126 с.

144. История русской литературы конца XIX начала XX века: учебн. пособие: в 2 т. / под ред. В.А Келдыша. — М.: Изд. центр «Академия», 2007. - Т. 1 - 288 с. Т. 2 - 352 с.

145. Калениченко, О.Н. Малая проза Достоевского, Чехова и писателей рубежа веков (новелла, святочный рассказ, притча): учебн. пособие по спецкурсу / О.Н. Калениченко; Волгоград, гос. пед. ун-т. Волгоград: Перемена, 1997. - 101 с.

146. Кричевская, Ю.Р. Модернизм в русской литературе: эпоха Серебряного века: учебн. пособие / Ю.Р. Кричевская. М.: ТОО «ИнтелТех», 1994. - 91 с. — (О-во «Знание» России).

147. Ломтев, С.В. Проза русских символистов: пособие для учителей / С.В. Ломтев. -М.: Интерпракс, 2004. 110 с.

148. Макаричева, Н.А. Экзистенциальные «уроки» Достоевского в творчестве JI. Андреева и В.В. Набокова: учебно-методич. рекомендации / Н.А. Макаричева. Магнитогорск: Магнитогорск. ГУ, 2002. - 60 с.

149. Манн, Ю.В. Русская литература XIX века: эпоха романтизма: учебн. пособие / Ю.В. Манн. М.: РГГУ, 2007. - 518 с.

150. Минералова, И.Г. Русская литература Серебряного века: поэтика символизма: учебн. пособие / И.Г. Минералова. — М.: Флинта: Наука, 2003. 272 с.

151. Михайловский, Б.В. Русская литература XX века: с девяностых годов XIX века до 1917 года: учебн. пособие для студ. / Б.В. Михайловский. -М.: Учпедгиз, 1939. 420 с.

152. Приходько, И.С. Александр Блок и русский символизм: мифопоэтический аспект: спецкурс / И.С. Приходько; Владимир, гос. пед. ун-т. Владимир, 1999. - 80 с.

153. Смирнова, Л.А. Проблемы реализма в русской прозе начала XX века: пособие для учителя / JI.A. Смирнова. — М.: Просвещение, 1977. -208 с.

154. Тамарченко, Н.Д. «Эстетика словесного творчества» Бахтина и русская религиозная философия: пособие по спецкурсу / Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001. - 200 с.

155. Чернец, Л.В. «Как слово наше отзовется.»: судьбы литературных произведений: учебн. пособие / JI.B. Чернец. — М.: Высшая школа, 1995. -239 с.

156. Шахов, В.В. Русская демократическая проза накануне революции 1905-1907 годов: (традиции и новаторство): учебн. пособие / В.В. Шахов. -Рязань, 1980.- 104 с.

157. Эпштейн, М.Н. Слово и молчание: метафизика русской литературы: учебн. пособие для вузов / М.Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 2006. -559 с.

158. Эсалнек, А.Я. Основы литературоведения: анализ романного текста: учебн. пособие / А .Я. Эсалнек. М.: Флинта: Наука, 2004. - 184 с.

159. Аверинцев, С.С. Категории поэтики в смене литературных эпох / С.С. Аверинцев, М.Л. Андреев, М.Л. Гаспаров, П.А. Гринцер, А.В. Михайлов // Историческая поэтика: литературные эпохи и типы художественного сознания. — М.: Наследие, 1994. — С. 3-38.

160. Аверинцев, С.С. Византия и Русь: два типа духовности: статья 2 / С.С. Аверинцев // Новый мир. 1988. - № 9. - С. 227-239.

161. Аверинцев, С.С. Другой Рим: избранные статьи / С.С. Аверинцев; предисл. А. Алексеева. СПб.: Амфора, ТИД Амфора, 2005. - 366 с.

162. Аверинцев, С.С. Собрание сочинений. Связь времен / С.С. Аверинцев; под ред. Н.П. Аверинцевой и К.Б. Сигова. Киев: ДУХ I ШТЕРА, 2005. - 448 с.

163. Аверинцев, С.С. София-Логос: словарь / С.С. Аверинцев. Киев: ДУХ I ШТЕРА, 2006. - 912 с.

164. Агурский, М. Великий еретик: (Горький как религиозный мыслитель) / М. Агурский // Вопросы философии. 1991. - № 8. - С. 5474.

165. Акелъкина, Е.А. Актуализация традиций философской прозы Достоевского в культуре русского модерна / Е.А. Акелькина // Достоевский и современность: материалы XV Международных Старорусских чтений 2000 года. В. Новгород, 2001. - С. 10-16.

166. Леонид Андреев: материалы и исследования / ред. В.А. Келдыш, М.В. Козьменко; РАН, ИМЛИ им. A.M. Горького. -М.: Наследие, 2000. -415 с.

167. Артемьева, С. Апокалипсис у Достоевского / С. Артемьева // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 2003. - № 16. - С. 233254.

168. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 895 с.

169. Архипова, В.В. «Подросток» Достоевского в творческом восприятииA. Блока / В.В. Архиаова // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1978. - Вып. 3. - С. 114-125.

170. Архипова, В.В. Блок и Достоевский: статья 1 / В.В. Архипова // Достоевский: материалы и исследования / PIP ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Вып. 15. - С. 90-122.

171. Архипова, В.В. Блок и Достоевский: статья 2. Кризис гуманизма /B.В. Архипова // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2001. - Вып. 16. - С. 245-271.

172. Асоян, А.А. Вячеслав Иванов о типологическом сходстве Данте и Достоевского / А.А. Асоян // Достоевский в культурном контексте XX века: материалы науч. конф., поев. 170-летию со дня рожд. Ф.М. Достоевского. Омск, 1995. - С. 25-27.

173. Асоян, А.А. Достоевский и Ходасевич: идеологемы «Европейской ночи» / А.А. Асоян // Достоевский и современность. Актуальные вопросы изучения творчества: сб. статей и науч. м-лов. Сургут, 2002. - С. 66-75.

174. Ахиезер, А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России): в 2 т. / А.С. Ахиезер. 2-е изд., перераб. и доп. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997-1998. - Т. 1 -804 с. Т. 2 - 594 с.

175. Ашимбаева, Н.Т. Ф.М. Достоевский в критической прозе И. Анненского / Н.Т. Ашимбаева // Статьи о Достоевском. 1971-2001 / сост. и отв. ред. Б.Н. Тихомиров. СПб.: Серебряный век, 2001. - С. 108-118.

176. Бакус, JI.B. «Формула» русской идеи. Опыт прочтения «народной правды» на рубеже эпох: Пушкин Достоевский - А. Толстой - Блок / Л.В. Бакус. - Тверь: б/и, 1999. - 263 с.

177. Баран, Хенрик. Поэтика русской литературы начала XX века. Авторизов. пер. с англ. / Хенрик Баран; предисл. Н.В. Котрелева, общ. ред. Н.В. Котрелева, А.Л. Осповата. М.: Прогресс-Универс, 1993. - 365 с.

178. Баринов, Д.Н. Теогуманистическая культура в контексте русской идеи (Достоевский и С.Л. Франк) / Д.Н. Баринов // Идеи христианской культуры в истории славянской письменности: материалы науч. конф. 24 мая 2000 г. Смоленск, 2001. - С. 50-54.

179. Барковская, Н.В. Поэтика символистского романа / Н.В. Барковская; науч. ред. д.ф.н. В.В. Эйдинова. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. - 286 с.

180. Баршт, К.А. О внутренней «почве» Ф.М. Достоевского. К проблеме типологии персонажей Достоевского / К.А. Баршт //Достоевский и современность: материалы XXI междунар. Старорусских чтений 2006 года. Великий Новгород, 2007. - С. 22-34.

181. Батурова, Т.К. Размышления о святости в духовном наследии митрополита Филарета, святителя Московского / Т.К. Батурова // Духовный потенциал русской классической литературы: сб. науч. тр. -М.: Русскш Mipb, 2007. С. 132-138.

182. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М.: Художественная литература, 1975. - 502 с.

183. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. 3-е изд. - М.: Художественная литература, 1972. - 472 с.

184. Бахтин. М.М. Идеологический роман Л.Н. Толстого / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 2. - М.: Русские словари, 2000. -С. 185-204.

185. Башкиров, Д. Пространство слова в романе Достоевского «Идиот»: исихазм и творчество Достоевского / Д. Башкиров // Достоевский и мировая культура: альманах. М.: Издатель С.Т. Корнеев, 2003. - № 17. -С. 168-195.

186. Башкиров, Д.Л. Тема «пира» в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» / Д.Л. Башкиров // Достоевский и современность: материалы XXII междунар. Старорусских чтений 2007 года. Великий Новгород, 2008. - С. 3-16.

187. Беззубое, В.И. Л. Андреев и традиции русского реализма / В.И. Беззубов. Таллин: Ээсти Раамат, 1984. - 335 с.

188. Безносое, В.Г. «Смогу ли уверовать?» Ф.М. Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца XIX — начала XX века / В.Г. Безносов. — СПб.: СПб. гос. ин-т театра, музыки и кинематографии им. Н.К. Черкасова, 1993. 199 с.

189. Белкин, А.А. Читая Достоевского и Чехова: статьи и разборы / А.А. Белкин. М.: Художественная литература, 1973. — 301 с.

190. Белова, Т.П. Исихазм и русская интеллигенция: история изучения и современный взгляд на проблему / Т.П. Белова // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: межвуз. республиканск. сб. научн. трудов. Иваново, 1996. - С. 72-81.

191. Андрей Белый: публикации, исследования / ред.-сост. А.Г. Бойчук; РАН, ИМЛИ им. A.M. Горького. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 366 с.

192. Белътран Альмерия, Л. Достоевский и символизм / Л. Бельтран Альмерия // Литературоведческий журнал. М., 2007. - № 21. - С. 58-74.

193. Билль, В. Чехов и Достоевский / В. Билль // Записки Русскойакадемической группы в США. New York, 1985. - Т. XVIII. - С. 91-106.

194. Битюгова, А.И. К восприятию Достоевского на грани XIX-XX веков (Забытый фельетон А.С. Суворина) / А.И. Битюгова // Достоевский: материалы и исследования. СПб.: Наука, 2001. - Вып. 15. - С. 175-190.

195. Благова, Т.Н. Философемы Достоевского: три интерпретатора: Шестов, Бердяев, Вышеславцев / Т.И. Благова. — Екатеринбург, 2003. -350 с.

196. Богданов, В.А. Метод и стиль Ф.М. Достоевского в критике символистов / В.А. Богданов // Достоевский и русские писатели: 1 традиции, новаторство и мастерство: сб. статей / сост. В.Я. Кирпотин. -М.: Советский писатель, 1971. С. 375-413.

197. Богданова, О.А. Под созвездием Достоевского (Художественная проза рубежа XIX-XX веков в аспекте жанровой поэтики русской классической литературы) / О.А. Богданова. М.: Изд-во Кулагиной -Intrada, 2008. - 312 с.

198. Борисова, JI.M. Трагедии Вяч. Иванова в отношении к символистской теории жизнетворчества / JI.M. Борисова // Русская литература (СПб.). 2000. - № 1. - С. 63-77.

199. Бочаров, С.Г. Французский эпиграф к «Евгению Онегину» и Ставрогин / С.Г. Бочаров // Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. -М.: Языки русской культуры, 1999. С. 152-167.

200. Бочаров, С.Г. Событие бытия: М.М. Бахтин и мы в дни его столетия / С.Г. Бочаров // Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 503-520.

201. Брик, JI. О некоторых параллелях в произведениях Достоевского и В.В. Маяковского / Л. Брик // Вопросы литературы. 1966. - № 9. - С. 203-208.

202. Бычков, В.В. Русская теургическая эстетика / В.В. Бычков. М.: Ладомир, 2007. - 743 с.

203. Бурхарди, К. С. Булгаков и Д. Мережковский об отношении Достоевского к самодержавию / К. Бурхарди // Достоевский и современность: материалы VIII Международных Старорусских чтений 1993 года. В. Новгород, 1994. - С. 57-64.

204. Бялик, Б.А. Достоевский и «достоевщина» в оценках A.M. Горького / Б.А. Бялик // Творчество Ф.М. Достоевского. М.: Изд. АН СССР, 1959. -С. 65-100.

205. Ветловская, В.Е. Славянофильская концепция народа и Шукшин /B.Е. Ветловская // Славянофильство и современность: сб. статей. — СПб.: Наука, 1994. С. 204-228.

206. Ветловская, В.Е. Pater Seraficus / В.Е. Ветловская // Ветловская В.Е. Роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». СПб.: Пушкинский Дом, 2007. - С. 336-360.

207. Викторович, В.А. Достоевский и Вл. Соловьев / В.А. Викторович // Достоевский в конце XX века: сб. статей / сост. и ред. К.А. Степанян. — М.: Классика плюс, 1996. С. 432-461.

208. Викторович, В.А. Достоевский и Вл. Соловьев / В.А. Викторович // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб, 1993. - № 1. Часть 2.C. 5-31.

209. Виролайнен, М.Н. Структура культурного космоса русской истории / М.Н. Виролайнен // Пути и миражи русской культуры. СПб.: Северо-Запад, 1994.-С. 9-57.

210. Власкин, А.П. От Макара Долгорукого до Григория Кутузова (Достоевский о народной религиозной культуре) / А.П. Власкин // Индивидуальное и типологическое в литературном процессе: межвуз. сб. науч. тр. Магнитогорск, 1994. — С. 57-67.

211. Волгин, И.Л. Достоевский и Розанов: школа жанровых имитаций / И.Л. Волгин // Достоевский и современность: материалы XXII Международных Старорусских чтений 2006 года. В. Новгород, 2007. -С. 45-60.

212. Волков, А.А. Очерки русской литературы конца XIX начала XX века / А.А. Волков. - Изд. 2-е, испр. - М.: Гослитиздат, 1952. - 576 с.

213. Воронова, О. Два лика русской стихии: Достоевский и Есенин / О. Воронова // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 1997. - № 9. -С. 90-105.

214. Гайдук, В.К. Чехов и Достоевский (Сибирский аспект) / В.К. Гайдук // Достоевский в культурном контексте XX века: материалы науч. конф., посвящ. 170-летию со дня рожд. Ф.М. Достоевского. Омск, 1995. - С, 61-63.

215. Гальперина, Р.Г. О роли «братьев наших меньших» в системе образов Достоевского / Р.Г. Гальперина // Достоевский и современность: материалы XXII междунар. Старорусских чтений 2007 года. Великий Новгород, 2008. - С. 67-69.

216. Гадамер, X. -Г. Истина и метод: основы философской герменевтики: пер. с нем. / Х.-Г. Гадамер. М.: Прогресс, 1988. - 704 с.

217. Гачева, А.Г. Философия истории Ф.М. Достоевского в контексте русской мысли XIX — начала XX веков / А.Г. Гачева // Русская словесность. 2002. — № 5. - С. 11-16.

218. Гессен, С.И. Борьба утопии и автономии добра в мировоззрении Ф.М. Достоевского и Вл.С. Соловьева / С.И. Гессен // Современные записки. Париж, 1931. - Кн. XLV. - С. 371-305. - Кн. XLVI. - С. 321351.

219. Герасимов, Ю.К. Союзники по «преодолению Достоевского»: Горький и Мережковский: статья 1. М. Горький / Ю.К. Герасимов // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом).- СПб.: Наука, 2000. Т. 15. - С. 27-43.

220. Герасимов, Ю.К. Союзники по «преодолению Достоевского»: Горький и Мережковский: статья 2. Д.С. Мережковский / Ю.К. Герасимов // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2001. - Т. 16. - С. 272-287.

221. Гидини, К. Концепция творчества Достоевского в книге Вяч. Иванова «Достоевский. Трагедия. Миф. Мистика» / К. Гидини // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом).- СПб.: Наука, 2000. Т. 15.- С. 165-174.

222. Глазкова, М.В. Русская усадьба в мифологическом аспекте («Обрыв» И.А. Гончарова и «Новь» И.С. Тургенева) / М.В. Глазкова // Филологические науки. 2007. - № 2. - С. 92-98.

223. Голова, С. Наследие византийских отцов Церкви как фоновая структура в художественном мире Ф.М. Достоевского (на примереЛествицы» преп. Иоанна) / С. Голова // Достоевский и мировая культура: альманах. -М.: Классика-плюс, 1997. № 9. - С. 67-75.

224. Горак, Ю. «Дети Сатаны» Пшибышевского и Достоевский / Ю. Горак // О Достоевском: сб. статей / под ред. А.Л. Бема. Т. 2. — Прага, 1933.-С. 115-122.

225. Горичева, Т. Достоевский русская «феноменология духа»/ Т. Горичева // Достоевский и мировая культура: альманах. - М.: Марабу, 1995.-№5.-С. 5-17.

226. Горький и его эпоха: исследования и материалы: в 2 вып. / отв. ред. Б.А. Бялик; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. Вып. 2. - М.: Наука, 1989.-269 с.

227. Грачева, A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура / A.M. Грачева; ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 334 с.

228. Грачева, A.M. Жизнь и творчество Алексея Ремизова / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собрание сочинений. Т. 1. Пруд: роман. М.: Русская книна, 2000. - С. 8-30.

229. Григорьев, Д. (прот.). Достоевский и Церковь: у истоков религиозных убеждений писателя / Дмитрий Григорьев. — М.: Изд-во Правосл. Свято-Тихон. богосл. ин-та, 2002. 176 с.

230. Громов, М.Н. Софийные мотивы в творчестве Вячеслава Иванова / М.Н. Громов // Вячеслав Иванов. Творчество и судьба: к 135-летию со дня рождения: сб. статей / отв. ред. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи. М.: Наука, 2002. - С. 25-30.

231. Давыдов, А.П. «Духовной жаждою томим.». А.С. Пушкин и становление «срединной культуры» в России / А.П. Давыдов. М.: Экономика, 1999. - 254 с.

232. Данилевский, А. О романе А. Ремизова «Пруд» / А. Данилевский // Ремизов A.M. Собрание сочинений. Т. 1. Пруд: роман. — М.: Русская книга, 2000. С. 508-524.

233. Дарвин, М.Н. Предание в системе исторической поэтики (от А.Н. Веселовского к М.М. Бахтину) / М.Н. Дарвин // Аспекты теоретической поэтики: к 60-летию Н.Д. Тамарченко: сб. науч. тр. М.-Тверь, 2000. - С. 128-134.

234. Дворяшина, Н.А. Традиции Достоевского в произведениях о детях Ф. Сологуба / Н.А. Дворяшина // Ф.М. Достоевский и современность: актуальные вопросы изучения творчества. Сургут, 2002. - С. 51-62.

235. Диденко, П.И. Социально-философское понятие интеллигенции в «Истории русской общественной мысли» Иванова-Разумника / П.И. Диденко // Вестник ВолГУ. Серия 7. - Вып. 1, 2001. - С. 41-52.

236. Дмитриев, В.В. Бердяев — читатель Достоевского: (к проблеме «персонализм и революция») / В.В. Дмитриев // Филологические записки: вестник литературоведения и языкознания. — Воронеж, 1998. — Вып. 11.— С. 66-75.

237. Дмитриева, Е. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай / Е. Дмитриева, О. Купцова. 2-е изд. - М.: ОГИ, 2003. - 528 с.

238. Днепров, В Д. Идеи. Страсти. Поступки: из художественного опыта Ф.М. Достоевского / В.Д. Днепров. Л.: Советский писатель, 1978. - 384 с.

239. Долгополое, JI.K. Роман А. Белого «Петербург» и философско-исторические идеи Ф.М. Достоевского / Л.К. Долгополов // Достоевский: материалы и документы. Л., 1976. - Т. 2. - С. 217-225.

240. Долгополов, Л.К. Роман А. Белого «Петербург» и философско-исторические идеи Достоевского / Л.К. Долгополов II Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1976. - Вып. 2. - С. 217-224.

241. Долгополов, Л.К. На рубеже веков: о русской литературе конца XIX- начала XX века / Л.К. Долгополов. Л.: Советский писатель, 1985. - 352 с.

242. Долгополов, Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург» / Л.К. Долгополов. Л.: Советский писатель, 1988. - 416 с.

243. Дорский, А.Ю. Достоевский как трагик: версия Вяч. Иванова / А.Ю. Дорский // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2001. - Вып. 16. - С. 232-244.

244. Достоевский и XX век: сб. статей: в 2 т. / под ред. Т.А. Касаткиной; ИМЛИ РАН, Комиссия по изучению творчества Ф.М. Достоевского. М.: ИМЛИ РАН, 2007. - Т. 1 - 752 с. Т. 2 - 576 с.

245. Дризен, Н.В. Около театра. «Анфиса» Л. Андреева / Н.В. Дризен // Возрождение. — Париж, 1926. 26 февр.

246. Дуганов, Р.В. Гоголь — Достоевский — Блок в перспективе «русского мифа» / Р.В. Дуганов // Российский литературоведческий журнал. — 1994.- № 5-6. Тематич. номер «Русская литература Серебряного века». - С. 39-55.

247. Дунаев, М. Достоевский и Шмелев / М. Дунаев // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1978. - Вып. 3. - С. 217-220.

248. Дунаев, М.М. Спасительная сила поэзии / М.М. Дунаев // Духовный потенциал русской классической литературы: сб. научн. трудов. — М.: Русскш Mipb, 2008. С. 76-83.

249. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научн. трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та,' 1994. - Вып. 1. - 387 с.

250. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научн. трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та, 1998. - Вып. 2. - 552 с.

251. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научн. трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та, 2001. - Вып. 3. - 511 с.

252. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научн. трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та, 2005. - Вып. 4.-651 с.

253. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научн. трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та, 2008. - Вып. 5. - 664 с.

254. Евангулова, О. С. Художественная «вселенная» русской усадьбы / О.С. Евангулова. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 303 с.

255. Евнин, Ф.И. Достоевский и русская литература конца XIX начала XX века (заметки) / Ф.И. Евнин // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). - Л.: Наука, 1980. - Вып. 4.-С. 206-217.

256. Елисеев, H.JI. Бунин и Достоевский / H.JI. Елисеев // И.А. Бунин: Pro et contra. Личность и творчество И. Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: антология / сост. Б.В. Аверин. СПб.: РХГИ, 2001. - С. 694-699.

257. Есаулов, И.А. Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. Петрозаводск: Изд. Петроз. ун-та, 1995. - 288 с.

258. Есаулов, И.А. Пасхальность русской словесности / И.А. Есаулов. -М.: Кругъ, 2004. 560 с.

259. Есаулов, И.А. «Легион», «соборность», «карнавал». Вяч. Иванов и Бахтин о художественном мире Достоевского / И.А. Есаулов // Вячеслав Иванов: творчество и судьба: сб. статей. М.: Наука, 2002. - С. 268-271.

260. Есаулов, И.А. Полифония и соборность (М.М. Бахтин и Вяч. Иванов) / И.А. Есаулов // Бахтинский тезаурус: материалы и исследования. М., 1997.-С. 133-137.

261. Ермакова, М.Я. Развитие традиций Достоевского-романиста в новаторском искусстве М. Горького / М.Я. Ермакова // Проблемы традиций и новаторства в художественной литературе: сб. науч. тр. -Горький, 1978. С. 4-15.

262. Ермакова, М.Я. Романы Достоевского и творческие искания в русской литературе XX века (Л. Андреев, М. Горький) / М.Я. Ермакова. -Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1973. 319 с.

263. Ерофеев, В. На грани разрыва («Мелкий бес» Ф. Сологуба на фоне русской реалистической традиции) / В. Ерофеев // Вопросы литературы. -1985.- №2. -С. 140-158.

264. Живов, В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. — М.: Языки славянской культуры, 2002. 760 с.

265. Живолупова, Н.В. Традиции Ф.М. Достоевского в «художественной философии» романа Е.И. Замятина «Мы» / Н.В. Живолупова // Традиции и новаторство русской прозы и поэзии XIX-XX веков: межвуз. сб. науч. тр. -Н. Новгород, 1992. С. 172-179.

266. Захаров, В.Н. Система жанров Достоевского (типология и поэтика) / В.Н. Захаров. Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1985. - 209 с.

267. Захаров, В.Н. Символика христианского календаря в произведениях Достоевского / В.Н. Захаров // Новые аспекты в изучении Достоевского: сб. научн. трудов. Петрозаводск: Изд-во Петроз. ун-та, 1994. - С. 37-49.

268. Зенъковский, В.В. (прот.). Проблема красоты в миросозерцании Достоевского /В.В. Зеньковский // Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 2005. - С. 266-277.

269. Зернов, Н.М. Три русских пророка: Хомяков, Достоевский, Соловьев / Н.М. Зернов. М.: Московский рабочий, 1995. - 216 с.

270. Зябрева, Г.А. Эпоха трех революций в свете проблемы национального характера: Бунин, Горький и . Достоевский / Г.А. Зябрева // Вопросы русской литературы: межвуз. науч. сборник. Симферополь, 2001. - Вып. 7 (64). - С. 34-49.

271. Иванов, В.В. Безобразие красоты. Достоевский и русское юродство / В.В. Иванов; Петроз. гос. ун-т. Петрозаводск, 1993. - 196 с.

272. Иванов, Вяч.Вс. К семиотической теории карнавала как инверсии двоичных представлений / Вяч.Вс. Иванов // Ученые записки Тартуского университета. Тарту, 1978. — Вып. 408.

273. Иванов, С.А. Блаженные похабы: культурная история юродства /C.А. Иванов. М.: Языки славянских культур, 2005. - 448 с.

274. Иванова, А.А. Русская классическая философия: от Ф.М. Достоевского к И.А. Ильину / А.А. Иванова. М.: Диалог-МГУ, 1999. -109 с.

275. Иванова, Е.В. Пушкинская речь Блока: к Пушкину через Достоевского / Е.В. Иванова // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 123-131.

276. Иванчикова, Е.А. Рассказчик в повествовательной структуре произведений Достоевского / Е.А. Иванчикова // Достоевский: материалыи исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1994. -Вып. 11.-С. 41-50.

277. Иезуитова, JI.A. Роман Достоевского «Преступление и наказание» в творчестве Л. Андреева («Мысль» и «Мои записки») / Л.А. Иезуитова // Метод и мастерство. Вологда, 1979. - Вып. 1. — С. 333-347.

278. Илъев, С.П. Русский символистский роман: аспекты поэтики / С.П. Ильев. — Киев: Лыбидь, 1991. 168 с.

279. Ильин, В.Н. Достоевский и Бердяев / В.Н. Ильин // Новый журнал. -Нью-Йорк, 1971. № 105. - С. 260-273. (Перепеч.: Ильин, В.Н. Эссе о русской культуре / В.Н. Ильин. - СПб.: Акрополь, 1997. - С. 427-440).

280. Ильин, И.А. О тьме и просветлении: книга художественной критики: Бунин — Ремизов Шмелев (1939) / И.А. Ильин // Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. - Т. 6. - Кн. 1. - М.: Русская книга, 1996. - С. 183-406. (Впервые опуб. в 1959 г.);

281. Исупов, К.Г. Возрождение Достоевского в русском религиозно-философском ренессансе / К.Г. Исупов // Христианство и русская литература / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом); отв. ред. В.А. Котельников.- СПб.: Наука, 1996. Сб. 2. - С. 310-333.

282. Исупов, К.Г. «Компетентное присутствие» (Достоевский и Серебряный век) / К.Г. Исупов // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 3-26.

283. Иустин (Попович) (преп.). Философия и религия Достоевского: пер. с сербск. / Иустин (Попович). Минск: Издатель Д.В. Харченко, 2007. -312 с.

284. Кантор, В.К. Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XIX- начала XX века / В.К. Кантор // Вопросы философии. 2002.9. — С. 54-67.

285. Кануны и рубежи: типы пограничных эпох — типы пограничного сознания: материалы российско-французской конференции: в 2 ч. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - Ч. 1. - 304 с.

286. Карякин, Ю. Ф. Самообман Раскольникова: оман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» / Ю.Ф. Карякин. М.: Художественная литература, 1976.-158с.

287. Касаткина, ТА. Типологическое различие жанровых структур (романы Достоевского и «Жизнь Клима Самгина» Горького) / Т.А. Касаткина// Филологические науки. 1992. - № 1. - С. 31-38.

288. Касаткина, ТА. Характерология Достоевского: типология эмоционально-ценностных ориентаций / Т.А. Касаткина; ИМЛИ РАН им. A.M. Горького. М.: Наследие, 1996. - 333 с.

289. Касаткина, Т. «Христос вне истины» в творчестве Достоевского / Т.А. Касаткина // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.: Серебряный век, 1998. - № 11. - С. 113-120.

290. Касаткина, Т.А. Софиология Достоевского / Т.А. Касаткина // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 2003. - № 17. - С. 71-79.

291. Касаткина, Т.А. О творящей природе слова: онтологичность слова в творчестве Ф.М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» / Т.А. Касаткина; ИМЛИ РАН им. A.M. Горького. М.: ИМЛИ РАН, 2004. -480 с.

292. Касаткина, Т.А. Роман Ф.М. Достоевского «Подросток»: «идея» героя и идея автора / Т.А. Касаткина // Вопросы литературы. 2004. - № 1 (январь-февраль). - С. 181-212.

293. Касаткина, Т.А. Авторская позиция в произведениях Достоевского / Т.А. Касаткина // Вопросы литературы. 2008. - № 1. — С. 196-226.

294. Кацис, Л.Ф. Достоевский. Розанов. Маяковский: (о литературных истоках поэмы «Про это») / Л.Ф. Кацис // Известия ОЛЯ РАН. 1999. -№6.-С. 52-68.

295. Келдыш, В.А. Русский реализм начала XX века / В.А. Келдыш. М.: Наука, 1975. - 280 с.

296. Келдыш, В. На рубеже художественных эпох: (о русской литературе конца XIX начала XX века) / В.А. Келдыш // Вопросы литературы. -1993.-Вып. II.-С. 92-105.

297. Келдыш, В.А. О «Мелком бесе» / В.А. Келдыш // Сологуб Ф. Мелкий бес: роман. -М.: Художественная литература, 1988. С. 3-18.

298. Киреева, Н.В. Традиции Ф.М. Достоевского в творчестве А.П. Чехова / Н.В. Киреева // Наука и культура России. Самара, 2005. - С. 112-114.

299. Киреева, Н.В. К вопросу о типологической общности романа Е. Замятина «Мы» и романов Ф.М. Достоевского / Н.В. Киреева // Творческое наследие Е. Замятина: взгляд из сегодня. — Кн. 9. 4-е Замятинские чтения. — Тамбов, 2000. - С. 97-105.

300. Кирпотин, В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова: (книга о романе Достоевского «Преступление и наказание») / В.Я. Кирпотин. 4-е изд. - М.: Художественная литература, 1986. — 414 с.

301. Клейман, Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе / Р.Я. Клейман; АН МССР, Ин-т языка и лит-ры. Кишинев: Штиинца, 1985. — 206 с.

302. Клинг, О. Серебряный век через сто лет: («диффузное состояние» в русской литературе начала XX века) / О. А. Клинг // Вопросы литературы.- 2000. Ноябрь-декабрь. - С. 83-113.

303. Юное, Э. Ницше в России: революция морального сознания: пер. с англ. / Эдит Клюс. СПб.: Академический Проект, 1999. - 240 с.

304. Кожинов, В. Достоевский или герои Достоевского? (к проблеме «Маяковский и Достоевский» в связи со статьей Л. Брик) / В. Кожинов // Вопросы литературы. 1966. - № 9. - С. 208-209.

305. Коздринъ, Я.Р. Мотив разбитой головы в произведениях Достоевского и Бунина / Я.Р. Коздринь // Ф.М. Достоевский и современность: актуальные вопросы изучения творчества. Сургут, 2002.- С. 47-50.

306. Козубовская, Г.П. Ахматова и Достоевский: заметки к теме: статья 1: «Павловский текст» / Г.П. Козубовская // Вестник Барнаульского гос. ун-та: серия «Психолого-педагогические науки». — 2002. № 2. - С. 87-94.

307. Колесникова, А.В. Жизнетворчество русской интеллигенции, или Бытие, творящее идеи нового бытия / А.В. Колесникова. Новосибирск: Изд-во НИПК и ПРО, 2005. - 147 с.

308. Колесникова, Е.А. Горький и Достоевский / Е.А. Колесникова // Учен, записки Казанского ун-та. Казань, 1956. - Т. 116. - Кн. 5. - С. 307310.

309. Колобаева, JI.A. Русский символизм / Л.А. Колобаева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. - 296 с.

310. Комарович, В. JI. Культ рода и земли в княжеской среде XI-XIII веков / B.JI. Комарович // Труды Отдела древнерусской литературы /ИР ЛИ АН СССР; отв. ред. Д.С. Лихачев. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. -Т. 16.-С. 84-104.

311. Кондратьев, Б.С. Сон как «возможность другого мира» у Флоренского и Достоевского / Б.С. Кондратьев // Православие и культура: XI Рождественские православно-философские чтения, янв. 2002: сб. статей. Днепродзержинск, 2002. - С. 314-323.

312. Коренева, М.Ю. Образ России у Рудольфа Штейнера / М.Ю. Коренева // Образ России: Россия и русские в восприятии Запада и Востока: сб. статей / отв. ред. В.Е. Багно. СПб.: ИР ЛИ РАН, 1998. - С. 304-316.

313. Корман, Б. О. Из наблюдений над терминологией М.М. Бахтина / Б.О. Корман // Проблема автора в русской литературе XIX-XX веков: межвузовский сб. / Удмуртский университет. Ижевск, 1978. - С. 184191.

314. Корман, Б.О. О целостности литературного произведения / Б.О. Корман // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. - Т. 36. -1977.-№6.-С. 508-513.

315. Корман, Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора / Б.О. Корман // Страницы истории русской литературы: к 80-летию члена-корр. АН СССР Н.Ф. Бельчикова: сб. науч. тр. М.: Наука, 1971. - С. 199207.

316. Корман, Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения / Б.О. Корман // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. - Т. 32. - М.: Наука, 1973. - Вып. 3. -С. 209-222.

317. Корнейчук, Г.А. Горький и Достоевский: мотив двойничества / Г.А. Корнейчук// Революция. Жизнь. Писатель. Воронеж, 1980. - С. 20-24.

318. Королева, Н.В. Опыт свободы Зинаиды Гиппиус / Н.В. Королева // Гиппиус, З.Н. Опыт свободы / З.Н. Гиппиус; подг. текста, сост., предисл. и примеч. Н.В. Королевой. — М.: Панорама, 1996. С. 5-22.

319. Котельников, В.А. Святость, радость и творчество / В.А. Котельников // Христианство и русская литература: сб. статей / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом); отв. ред. В.А. Котельников. СПб.: Наука, 1999. -Вып. З.-С. 59-66.

320. Котельников, В.А. Средневековье Достоевского / В.А. Котельников // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2001. - Вып. 16. - Юбилейн. сб. - С. 23-31.

321. Котельников, В.А. Православные подвижники и русская литература: на пути к Оптиной / В.А. Котельников. М.: Прогресс-Плеяда, 2002. - 384 с.

322. Кошелев, В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов: (1840-1850-е годы) / В.А. Кошелев. Л.: Наука, 1984. - 196 с.

323. Кошелев, В.А. Алексей Степанович Хомяков: жизнеописание в документах, рассуждениях и разысканиях / В.А. Кошелев. М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 504 с.

324. Краваль, JI.A. Пушкин и преподобный Серафим / Л.А. Краваль // Духовный труженик: А.С. Пушкин в контексте русской культуры: сб. статей / отв. ред. В.А. Котельников, Э.С. Лебедева. СПб.: Наука, 1999. -С. 51-53.

325. Красное, В. Воспринял ли Солженицын полифонию Достоевского? / Владислав Краснов // Достоевский и мировая культура: альманах. М.: издатель С.Т. Корнеев, 2001. № 14. - С. 154-191.

326. Круглый стол «Проблема "реализма в высшем смысле" в творчестве Достоевского // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.: Серебряный век, 2004. - № 20.- С. 43-98.

327. Кудрина, Н.В. Соединилась связь времен: Достоевский и Ахматова / Н.В. Кудрина // Сергеевские чтения. Курган: Курган, гос. ун-т, 2003. -№5.-С. 49-53.

328. Кулешов, В.И. Нерешенные вопросы изучения русской литературы рубежа XIX-XX веков / В.И. Кулешов // Вопросы литературы. — 1982. -№ 8. С. 50-74.

329. Кунилъский, А.Е. «Лик земной и вечная истина»: о восприятии мира и изображении героя в произведениях Ф.М. Достоевского: монография /A.Е. Кунильский. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2006. - 304 с.

330. Куприянова, Ю.П. Бердяев и Мережковский о Достоевском: к проблеме метода / Ю.П. Куприянова // Достоевский и современность: материалы XIV Международных Старорусских чтений 1998 года. —B. Новгород, 1999. С. 52-56.

331. Купченко, В.П. Ф. Достоевский и М. Волошин / В.П. Купченко // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом).- Л.: Наука, 1988. Вып. 8. - С. 203-217.

332. Курабцев, В.Л. Ангелы и бесы: (Л. Шестов и философия Ф.М. Достоевского) / В.Л. Курабцев // Вестник Московского университета. -Серия 7: Философия. 2003. - № 4. - С. 3-17.

333. Курляндская, Г.Б. Достоевский и Бердяев о русском национальном характере / Г.Б. Курляндская // Достоевский и современность: материалы XII Международных Старорусских чтений 1997 года. В. Новгород, 1998.- С. 84-86.

334. Лавров, А. Достоевский в творческом сознании А. Белого (1900-е годы) / А.В. Лавров // Андрей Белый: проблемы творчества: статьи, воспоминания, публикации: сборник / сост. Ст. Лесневский, Ал. Михайлов. -М.: Советский писатель, 1988. С. 131-150.

335. Лавров, А.В. Андрей Белый в 1900-е годы: жизнь и литературная деятельность / А.В. Лавров; ред. И. Прохорова. — М.: Новое Литературное Обозрение, 1995. 336 с.

336. Лавров, В.А. «Личная тема»: Достоевский и Розанов / В.А. Лавров // Ars philologiae: проф. А.Б. Муратову ко дню 60-летия: сб. статей. СПб.: Изд. СПбУ, 1997. - С. 190-202.

337. Латынина, А. Достоевский и экзистенциализм / А. Латынина // Достоевский художник и мыслитель: сб. статей / отв. ред. К.Н. Ломунов. - М.: Художественная литература, 1972. - С. 210-259.

338. Лаут, Р. Философия Достоевского в систематическом изложении: пер. с нем. / Райнхард Лаут; вступ. ст. А.В. Гулыги. М.: Республика, 1996.-446 с.

339. Левицкий, С.В. Соловьев и Достоевский / С.В. Левицкий // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1955. - № 41. - С. 197-209.

340. Лепахин, В. «Отцы пустынники и жены непорочны.»: (опыт подстрочного комментария) / В. Лепахин // А.С. Пушкин: путь к Православию. М.: Отчий дом, 1996. - С. 243-259.

341. Лихачев, Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков: эпохи и стили / Д.С. Лихачев; ИР ЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1973.-254 с.

342. Лихачев, Д.С. Человек в литературе древней Руси / Д.С. Лихачев. — 2-е изд. М.: Наука, 1970. - 180 с.

343. Ло Ливей. Е. Замятин и Ф. Достоевский: культурно-исторические истоки романа «Мы» / Ло Ливей // Проблемы неклассической прозы в социокультурном контексте XX века: сб. статей. — М.: ТЕИС, 2003. Вып. 1.-С. 79-89.

344. Лотман, Ю.М. О русской литературе классического периода: вводные замечания / Ю.М. Лотман // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. -М.: Гнозис, 1994. — С. 380-393.

345. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века) / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство-СПБ, 1996. - 399 с.

346. Лотман, Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман // Лотман, Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. - С. 11-148.

347. Лотман, Ю.М. Миф имя - культура / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Лотман, Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство-СПБ, 2000. - С. 525-542.

348. Любомудров, A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья. Борис Зайцев. Иван Шмелев / A.M. Любомудров; ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - 272 с.

349. Магомедова, Д.М. Автобиографический миф в творчестве Александра Блока / Д.М. Магомедова. М.: Мартин, 1997. - 224 с.

350. Магомедова, Д.М. «Переписывание классики» на рубеже веков: сфера автора и сфера героя / Д.М. Магомедова // Аспекты теоретической поэтики: к 60-летию Н.Д. Тамарченко: сб. науч. тр. М.-Тверь, 2000. - С. 212-218.

351. Максимов, Н. Достоевский и Вл. Соловьев / Н. Максимов // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1956. - 30 сент.

352. Манчук, Т.Н. Два города в творчестве И.А. Бунина / Г.Н. Манчук // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX-XX веков. Белгород, 2000. - Вып. 2. - С. 121-129.

353. Маркович, В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический романXIX века: (30-50-е годы) / В.М. Маркович. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982.-208 с.

354. Матевосян, Е.Р. Горький и Достоевский: современный взгляд на. проблему / Е.Р. Матевосян // Горьковские чтения. Н. Новгород, 1995-1996.-С. 156-163.

355. Медведев, А.А. Апокалипсис литературы: Розанов и Достоевский / А.А. Медведев // Славянские духовные ценности на рубеже веков: сб. статей / Тюменск. гос. ун-т. Тюмень, 2001 - С. 102-108.

356. Медведев, П.Н. Формальный метод в литературоведении / П.Н. Медведев // Бахтин, М.М. (Под маской). Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи / М.М. Бахтин. М.: Лабиринт, 2000. - С. 185-348.

357. Мейлах, Б.С. Ленин и проблемы русской литературы XIX — началаXX века: исследования и очерки / Б.С. Мейлах. М.: Гослитиздат, 1947. -372 с. — (всего - 4 изд., последнее в 1970 г.).

358. Мелетинский, Е.А. Трансформация архетипов в русской классической литературе: (космос и хаос, герой и антигерой) / Е.А.Мелетинский // Мелетинский, Е.А. Литературные архетипы и универсалии / Е.А. Мелетинский. М.: Изд-во РГТУ, 2001. - С. 150-224.

359. Мелетинский, Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов / Е.М. Мелетинский // Мелетинский, Е.А. Литературные архетипы и универсалии / Е.М. Мелетинский. М.: Изд-во РГГУ, 2001. - С. 73-149.

360. Мелетинский, Е.М. Заметки о творчестве Достоевского / Е.М. Мелетинский; РГТУ, ИВГИ. М.: РГГУ, 2001.-190 с.

361. Мелетинский, Е.М. Миф и двадцатый век / Е.М. Мелетинский // Мелетинский, Е.М. Избранные статьи: воспоминания / Е.М. Мелетинский. 2-е изд., доп. - М.: РГГУ, 2008. - С. 422-429.

362. Д.С. Мережковский: Мысль и слово: колл. монография / ред. колл.: В.А. Келдыш, И.В. Корецкая, М. А. Никитина. М.: Наследие, 1999. - 350 с.

363. Минц, З.Г Образы природных стихий в русской литературе (Пушкин Достоевский - Блок) / З.Г. Минц // Минц, З.Г. Александр Блок и русские писатели / З.Г. Минц. — СПб.: Искусство-СПБ, 2000. - С. 337342.

364. Минц, З.Г. О трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист» / З.Г. Минц // Мережковский, Д.С. Христос и Антихрист: трилогия: в 4 т. / Д.С. Мережковский; ст., комм. З.Г. Минц. -М.: Книга, 1989-1990. Т. 1.- С. 5-26.

365. Минц, З.Г. Комментарий / З.Г. Минц // Мережковский, Д.С. Христос и Антихрист: трилогия: в 4 т. / Д.С. Мережковский; ст., комм. З.Г. Минц.- М.: Книга, 1989-1990. Т. 4. - С. 598-636.

366. Мир русской усадьбы в литературе XVIII начала XX века: хрестоматия / сост. и вступ. статья М.Д. Ковалева. — М.: АНО ИЦ «Москвоведение», 2006. - 400 с.

367. Михайлова, М.В. «Интересный и безукоризненно честный писатель» / М.В. Михайлова // Чулков, Г. Валтасарово царство / Г. Чулков. М.: Республика, 1998. - С. 5-16.

368. Михайлова, М.В. Чулков и Достоевский / М.В. Михайлова // Достоевский и мировая культура: альманах. -М.: Раритет-Классика плюс, 1999. -№ 12. — С. 193-201.

369. Михновец, Н.Г. «Двойник» в историко-литературной перспективе / Н.Г. Михновец // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.-М.: Серебряный век, 2004. - № 20. - С. 105-131.

370. Молодкина, О.В. Два рода знания о мире в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» и в пьесе JI.H. Андреева «Анатэма» / О.В. Молодкина//Изучение наследия Ф.М. Достоевского в вузе и школе: сб. материалов / отв. ред. В.А. Беглов. Стерлитамак, 2002. - С. 58-63.

371. Молодкина, О.В. Роль оппозиции «душа-маска» в поэтике Достоевского и JI. Андреева: («Бесы» и «Черные маски») / О.В.Молодкина // Ученые записки Стерлитамакского гос. пед. ун-та. 2002. -№ 1.-С. 163-166.

372. Морозова, Т.Г. Короленко критик Достоевского / Т.Г. Морозова // Литературное наследство / АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. - Т. 86.- М.: Наука, 1973. С. 621-642.

373. Мотылева, T.JI. Достоевский и мировая литература / Т.Л. Мотылева // Творчество Достоевского: сб. статей / отв. ред. Н.Л. Степанов; АН СССР, ИМЛИ им. A.M. Горького. М.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 1544.

374. Мочулъский, К.В. Достоевский: жизнь и творчество / К.В. Мочульский // Мочульский, К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / К.В. Мочульский; сост. и послесл. В.М. Толмачева. -М.: Республика, 1997. -С. 219-562.

375. Муравьев, А.Н. Ставрогин Достоевского и Каразин М. Горького / А.Н. Муравьев // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1985. - Т. 6. - С. 154-167.

376. Мясников, А.С. Достоевский и Горький / А.С. Мясников // Достоевский художник и мыслитель: сб. статей / отв. ред. К.Н. Ломунов.- М.: Художественная литература, 1972 С. 523-603.

377. Назарова, JI.H. Тургенев и русская литература конца XIX начала XX века / Л.Н. Назарова; ИРЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). - Л.: Наука, 1979.-201 с.

378. Назиров, Р.Г. Петр Верховенский как эстет / Р.Г. Назиров // Вопросы литературы. 1979. - № 10. - С. 231-239.

379. Налегач, Н.В. Ф.М. Достоевский в творческом сознании И.Ф. Анненского: к теме поэта и поэзии / Н.В. Налегач // Достоевский и современность: материалы межрегион, науч. конф. (22-23 ноября 1996 г., г. Новокузнецк). Кемерово, 1996. - С. 96-99.

380. Невструев, А.А. Проза Ф. Сологуба и традиции Достоевского / А.А. Невструев // Русская литература и эстетика конца XIX начала XX века: проблема человека: сб. статей / отв. ред. В.А. Сарычев. - Липецк, 1999. -Сб. 1.-С. 11-25.

381. Недзвег(кий, В.А. Замятин о Достоевском: судьба антиутопической традиции/В.А. Недзвецкий //Мир филологии: сб. статей. -М.: Наследие, 2000.-С. 126-142.

382. Непомнящий, B.C. Дар / B.C. Непомнящий//Новый мир. 1989. -№6.-С. 241-260.

383. Никитин, Е.Н. «Исповедь» М. Горького: новое прочтение / Е.Н. Никитин; ИМЛИ РАН им. A.M. Горького. М.: ИМЛИ, Наследие, 2000. -165 с.

384. Никитина, Ф.Г. Достоевский против Гегеля / Ф.Г. Никитина // Достоевский и мировая культура: альманах. — СПб.-М.: Серебряный век, 2004. № 20. - С. 132-147.

385. Николюкин, А. «А Достоевский живет в нас.»: (взгляд В.В. Розанова) / А.Н. Николюкин // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб., 1993. - № 1. - Ч. 2. - С. 41-57.

386. Новикова, Е.Г. Соня и софийность: (роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») / Е.Г. Новикова // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 1999. -№ 12. - С. 89-98.

387. Новикова, Е.Г. С.Н. Булгаков. «Свет Невечерний»: интерпретация творчества Достоевского в контексте европейского мистицизма / Е.Г. Новикова // Язык в поликультурном пространстве: теоретические и прикладные аспекты. Томск, 2001. - С. 170-173.

388. Обатнин, Г. Иванов-мистик: (оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова: 1907-1919) / Г. Обатнин. -М.: Новое литературное обозрение, 2000. — 240 с.

389. Онуфриева, Н.И. Мотив «кошмарной совести» в творчестве И. Анненского в свете традиции Ф.М. Достоевского / Н.И. Онуфриева // Изучение наследия Ф.М. Достоевского в вузе и школе: сб. материалов / отв. ред. В.А. Беглов. Стерлитамак, 2002. - С. 63-72.

390. Павлова, М. Писатель-инспектор: Федор Сологуб и Ф.К. Тетерников / Маргарита Павлова. М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 512 с.

391. Пашшн, Аврил. История русского символизма: авториз. пер. с англ. / Аврил Пайман. М.: Республика, 2000. - 415 с.

392. Пантелей, И.В. Художественная функция безобразия в романах «Бесы» Достоевского и «Петербург» А. Белого / И.В. Пантелей // Достоевский и современность: материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 года. В. Новгород, 1995. - С. 154-160.

393. Пантелей, И. Проблема преступления и наказания в романе Ф. Сологуба «Тяжелые сны» / И.В. Пантелей // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 1997. - № 9. - С. 226-232.

394. Пантелей, И.В. «Почти классическая мениппея»: (традиции Достоевского в романе Ф. Сологуба «Творимая легенда») / И.В. Пантелей // Достоевский и современность: материалы XV Международных Старорусских чтений 2000 года. В. Новгород, 2001. - С. 117-125.

395. Панфилова, Н.А. Образ города в произведениях Достоевского и раннего Маяковского / Н.А. Панфилова // «Благословенны первые шаги.»: сб. работ молод, исследователей. Магнитогорск, 1999. - Вып. 2.-С. 9-14.

396. Панченко, A.M. О русской истории и культуре / A.M. Панченко. -СПб.: Азбука, 2000. 464 с.

397. Панченко, A.M. Топика и культурная дистанция / A.M. Панченко // Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986. - С. 236-250.

398. Паперный, В. Проблема традиции в русской литературе начала XX века и творчество А. Белого / В. Паперный // Проблемы историческойпоэтики в анализе литературного произведения: сб. науч. тр. / Кемеровск. гос. ун-т. Кемерово, 1987. - С. 9-19.

399. Петрова, Т.Г. Тенденции изучения русской литературы первой четверти XX века в советских исследованиях 80-х годов: научно-аналитический обзор / Т.Г. Петрова; ИНИОН АН СССР. М.: ИНИОН, 1990.-33 с.

400. Пискунов, В.М. Громы упадающей эпохи / В.М. Пискунов // Белый,A. Собрание сочинений. Петербург: роман / Андрей Белый М.: Республика, 1994. - С. 427-434.

401. Полонский, В.В. Литература и религиозно-философская мысль «серебряного века» /В.В. Полонский // История русской литературы конца XIX начала XX века: в 2 т. / под ред. В.А. Келдыша. - М.: Изд. центр «Академия», 2007. - Т. 1. — С. 31-54.

402. Полонский, В.В. Мифопоэтика и динамика жанра в русской литературе конца XIX начала XX века / В.В. Полонский; отв. ред. В.А. Келдыш. - М.: Наука, 2008. - 285 с.

403. Полоцкая, Э.А. Человек в художественном мире Достоевского и Чехова / Э.А. Полоцкая // Достоевский и его время: сб. статей / под ред.B.Г. Базанова и Г.М. Фридлендера. Л.: Наука, 1971. - С. 184-245.

404. Померанц, Г.С. Открытость бездне: встречи с Достоевским / Г.С. Померанц. М.: РОССПЭН, 2003. - 349 с.

405. Постникова, Т. К вопросу о трансформации некоторых черт поэтики Достоевского в романе А. Белого «Петербург» / Т. Постникова // Из истории русского реализма конца XIX начала XX века. - М.: Изд. Моск. ун-та, 1986. - С. 136-148.

406. Приходько, И.С. Мифопоэтика А. Блока: (историко-культурный и мифологический комментарий к драмам и поэмам) / И.С. Приходько; Владимир, гос. пед. ун-т; Моск. пед. гос. ун-т. Владимир, 1994. - 134 с.

407. Прохоров, Г.М. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV веке / Г.М. Прохоров // Труды отдела древнерусскойлитературы / ИР ЛИ АН СССР; отв. ред. Д.С. Лихачев. Л.: Наука, 1968. -Т. 23. - С. 86-108.

408. Прохоров, Г.М. Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы / Г.М. Прохоров // Труды отдела древнерусской литературы / ИР ЛИ АН СССР; отв. ред. Д.С. Лихачев. Л.: Наука, 1979. - Т. 34. - С. 3-17.

409. Радбилъ, Т.Е. О термине и понятии «идеологема» / Т.Б. Радбиль // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: межвуз. сб. науч. тр. -Н. Новгород, 1996. С. 11-27.

410. Розанов, Ю.В. Достоевский в «центоне» А. Ремизова «Огненная Россия» / Ю.В. Розанов // Достоевский и современность: материалы XV Международных Старорусских чтений 2000 года. В. Новгород, 2001. -С. 134-143.

411. Розанов, Ю.В. Достоевский в оценке и интерпретации А.Ремизова / Ю.В. Ремизов // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб., 2001. -№ 14. -С224-234.

412. Розанов, Ю.В. Достоевский в произведении A.M. Ремизова «Взвихренная Русь» / Ю.В. Розанов // «В ста зеркалах»: проблемы изучения русской литературы конца XIX начала XX века: сб. науч. тр.: к 70-летию Ю.В. Бабичевой. - Вологда, 2000. - С. 50-58.

413. Розенблюм, JI.M. Творческие дневники Достоевского / Л.М. Розенблюм; отв. ред. И.С. Зильберштейн; ИМЛИ АН СССР. М.: Наука, 1981.-368 с.

414. Розенблюм, Л.М. «Красота спасет мир»: о «символе веры» Ф.М. Достоевского / Л.М. Розенблюм // Вопросы литературы. 1991. - Ноябрь-декабрь.-С. 142-180.

415. Русская литература и эстетика конца XIX начала XX века: проблема человека: сб. статей / отв. ред. В.А. Сарычев; Липецкий гос. пед. ин-т. - Сб.1. - Липецк, 1999. - 152 с.

416. Русская литература рубежа веков: (1890-е начало 1920-х годов): в 2 т. / отв. ред. В.А. Келдыш. - М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2000-2001. - Т. 1-960 с. Т.2-768 с.

417. Сайбулина, О.Р. К семантике топографии в «Бесах» Достоевского и «Мелком бесе» Ф. Сологуба / О.Р. Сайбулина // Ф.М. Достоевский и современность: актуальные вопросы изучения творчества. — Сургут, 2002.- С. 63-65.

418. Сайченко, В. Достоевский и Шмелев: к вопросу о создании «религиозного романа» / В. Сайченко // Русская литература XX века: эволюция художественного сознания: сб. науч. тр. — Краснодар: Кубанск. гос. ун-т, 2000. С. 41-55.

419. Самохвалова, В.И. Вячеслав Иванов и идея неприятия мира / В.И. Самохвалова//Вячеслав Иванов: творчество и судьба: к 135-летию со дня рождения: сб. статей / отв. ред. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи. М.: Наука, 2002. - С. 338-346.

420. Сараскина, Л.И. Противоречия вместе живут. .(Хромоножка в «Бесах» Достоевского) / Л.И. Сараскина // Вопросы литературы. 1984. -№11. -С. 151-176.

421. Сараскина, Л.И. «Бесы»: роман-предупреждение / Л.И. Сараскина.- М.: Советский писатель, 1990. 480 с.

422. Сараскина, Л.И. Достоевский в созвучиях и притяжениях: (от Пушкина до Солженицына) / Л.И. Сараскина. М.: Русский путь, 2006. -608 с.

423. Сарычев, В.А. Эстетика русского модернизма: проблема «жизнетворчества» / В.А. Сарычев. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та,1991.-316 с.

424. Сарычев, Я.В. Религия Дмитрия Мережковского: «неохристианская» доктрина и ее художественное воплощение / Я.В. Сарычев. Липецк: ГУП «ИГ ИНФОЛ», 2001. - 224 с.

425. Сарычева, Е.В. Мотив творчества Достоевского в эмигрантской прозе А. Ремизова / Е.В. Сарычева // Достоевский и современность: материалы XXII Международных старорусских чтений 2006 года. В. Новгород, 2007. - С. 214-219.

426. Сахаров, В.И. Достоевский, символисты и Александр Блок / В.И. Сахаров // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1985. - Вып. 6. - С. 168-173.

427. Свободов, А. Из истории борьбы раннего М. Горького с «достоевщиной» / А. Свободов // Учен. зап. Горьковского гос. пед. ин-та им. A.M. Горького. Т. 14. Труды ф-та языка и лит-ры. - Горький, 1950. -С. 49-65.

428. Связь времен: проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX века / отв. ред. В.А. Келдыш. - М.: Наследие,1992.-376 с.

429. Свительский, В.А. Об изучении авторской оценки в произведениях реалистической прозы / В.А. Свительский // Проблема автора в русской литературе XIX-XX веков: межвуз. сб. / Удмуртский гос. ун-т. Ижевск, 1978.-С. 3-12.

430. Свительский, В.А. Авторский смысл в ряду других значений литературного произведения / В.А. Свительский // Проблема автора вхудожественной литературе: межвуз. сб. науч. работ. Вып. 8. — Устинов, 1985.-С. 16-21.

431. Семак, Олег. Оборотная сторона титанизма: (Раскольников глазами Д. Мережковского и П. Френкла) / Олег Семак // Семак, Олег. Искушение свободой / Олег Семак. СПб.: Алетейя, 2005. - С. 15-43.

432. Симаков, Н.К Ф.М. Достоевский в русской религиозно-философской мысли XX века / Н.К. Симаков // Достоевский и современность: материалы XIX Международных Старорусских чтений2004 года. В. Новгород, 2005. - С. 264-267.

433. Симаков, Н.К. Ф.М. Достоевский в русской религиозно-философской мысли XX века / Н.К. Симаков // Достоевский и современность: материалы XXI Международных Старорусских чтений2005 года. В. Новгород, 2006. - С. 330-333.

434. Симачева, И.Ю. Явь и мечта в романе Ф. Сологуба «Творимая легенда» / И.Ю. Симачева // Российский литературоведческий журналу -1994. — № 5-6. Тематич. номер «Русская литература Серебряного века». -С. 120-133.

435. Слобин, Грета Н. Проза Ремизова (1900-1921): пер. с англ. / Грета Н. Слобин. СПб.: Академический Проект, 1999. - 206 с.

436. Смирнова, JI.A. Единство духовных устремлений в литературе Серебряного века / JI.A. Смирнова // Российский литературоведческий журнал. — 1994. № 5-6. — Тематич. номер «Русская литература Серебряного века». - С. 3-16.

437. Соболев, A.JI. «Мелкий бес»: к генезису названия / A.JI. Соболев // В честь 70-летия профессора Ю.М. Лотмана: сб. статей. Тарту, 1992. - С. 171-184.

438. Созина, Е.К. Творчество Достоевского в русской философско-критической мысли рубежа XIX-XX веков / Е.К. Созина // Ф.М. Достоевский и национальная культура / под ред. Г.К. Щенникова. -Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 1996. Вып. 2. - С. 163-246.

439. Соловьев, Б.И. Блок и Достоевский / Б.И. Соловьев // Достоевский и русские писатели: традиции, новаторство, мастерство: сб. статей / сост.B.Я. Кирпотин. -М.: Советский писатель, 1971. С. 246-324.

440. Станюта, А.А. Бунин о Достоевском / А.А. Станюта // Научные труды кафедры русской литературы филологич. ф-та БГУ. Минск, 2002. -Вып. 1.-С. 177-184.

441. Степанян, К.А. «Сознать и сказать»: «реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского / К.А. Степанян; РАН, ИМЛИ им. A.M. Горького, Комиссия по изучению творчества Ф.М. Достоевского. М.: Раритет, 2005. — 512 с.

442. Страда, Витторио. Проблема секуляризации в русской литературе и культуре XIX века / Витторио Страда // Русская литература XIX века и христианство: сб. статей / под общ. ред. В.И. Кулешова. М.: Изд. Моск. ун-та, 1997.-С. 298-303.

443. Сугай, JI.A. Петербург Достоевского глазами символиста / Л.А. Сугай // Русский символизм и мировая культура: сб. науч. тр. М., 2004. Вып. 2. - С. 231-242.

444. Судьбы русского реализма начала XX века / под ред. К.Д. Муратовой. Л.: Наука, 1972. - 284 с.

445. Сухих, О.С. Горький и Достоевский: продолжение «Легенды.»: (мотивы «Легенды о Великом Инквизиторе» Достоевского в творчестве Горького) / О.С. Сухих. Н. Новгород: КиТиздат, 1999. - 141 с.

446. Сухое, А.Д. Хомяков, философ славянофильства / А.Д. Сухов; РАН, Ин-т философии. М.: ИФРАН, 1993. - 88 с.

447. Сызранов, С.В. Чехов и Достоевский: (формы преемственности) / С.В. Сызранов // Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики: гуманитарные науки и образование: опыт, проблемы, перспективы. Тольятти: Волжский ун-т, 2005. - С. 96-101.

448. Сыроватко, JI.B. Мотивы Достоевского в книгах стихов М. Волошина и Игоря Северянина / JI.B. Сыроватко // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 203-213.

449. Тамарченко, Н.Д. Русский классический роман XIX века: проблемы поэтики и типологии жанра / Н.Д. Тамарченко. — М.: РГГУ, 1997. 203 с.

450. Тамарченко, Н.Д. Русская повесть Серебряного века: проблемы поэтики сюжета и жанра / Н.Д. Тамарченко. М.: INTRADA, 2007. - 256 с.

451. Тарасов, Ф. Апокалипсис в романе Достоевского «Братья Карамазовы» / Ф.Б. Тарасов // Достоевский и мировая культура: альманах. М.: Классика плюс, 1997. - № 9. - С. 126-133.

452. Тафинцев, A.M. Религия как проблема жизни (Флоренский и Достоевский) / А.И. Тафинцев // Метафизические исследования: религия: альманах лаборатории метафизических исследований при филос. ф-те СПбУ. СПб.: Алетейя, 1997. - Вып. 10. - С. 99-111.

453. Терлецкий, А.Д. Достоевский и философская критика рубежа XIX-XX веков / А.Д. Терлецкий. Симферополь, 1994. - 93 с.

454. Тихомиров, Б.Н. «Христос и истина» в поэме Ивана Карамазова «Великий инквизитор» / Б.Н. Тихомиров // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.: Серебряный век, 1999. - № 13. - С. 147-177.

455. Тихомиров, Б.Н. Достоевский и гностическая традиция: (к постановке проблемы) / Б.Н. Тихомиров // Достоевский и мировая культура: альманах, — СПб.: Серебряный век, 2000. № 15. - С. 174-184.

456. Топоров, В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре / В.Н. Топоров; РГТУ, ИВГИ. Т. 1. Первый век христианства на Руси. - М.: Гнозис, 1995. - 874 с.

457. Топоров, В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: его золотые дни и его крушение / В.Н. Топоров // Топоров, В.Н. Петербургский текст русской литературы: избранные труды / В.Н. Топоров. — СПб.: Искусство-СПБ, 2003.-С. 119-262.

458. Трофимов, Е.А. Творческие искания Ф.м. Достоевского 1860-х годов и онтологическая проблематика русской литературы середины XIX века / Е.А. Трофимов // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 1995. -№4. -С. 21-47.

459. Туниманов, В.А. Бунин и Достоевский: (по поводу рассказа Бунина «Петлистые уши») / В.А. Туниманов // Русская литература. 1992. — № 3. -С. 55-73.

460. Туниманов, В.А. Достоевский в жизни и творчестве Ремизова: статья 1 / В.А. Туниманов // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб., 1996.-№6.-С. 152-168.

461. Туниманов, В.А. Достоевский в жизни и творчестве Ремизова: (статья 1. Достоевский и огненная Россия) / В.А. Туниманов // Достоевский в конце XX века: сб. статей / сост. и ред. К.А. Степанян. -М.: Классика плюс, 1996. С. 411-431.

462. Туниманов, В.А. Достоевский в творчестве и жизни Ремизова: статья ■ 2. «Живая жизнь» и «подполье» / В.А. Туниманов // Достоевский и мировая культура: альманах. М., 1997. - № 8. - С. 90-105.

463. Туниманов, В.А. Заметки на полях писем В.В. Розанова к Н.К. Михайловскому: (о «двойной морали», «жестокости» и «господине с ретроградной физиономией») / В.А. Туниманов // Достоевский: материалы и исследования. СПб.: Наука, 2000. - Вып. 15. - С. 44-66.

464. Туниманов, В.А. «Преодоление самоочевидностей» Льва Шестова и подпольные парадоксалисты Достоевского / В.А. Туниманов // Достоевский и мировая культура: альманах. — СПб., 2001. № 16. - С. 89109.

465. Туниманов, В.А. Ф.М. Достоевский и русские писатели XX века / В.А. Туниманов; ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2004. -380 с.

466. Туровский, М.Б. Достоевский и Бердяев / М.Б. Туровский // Философские науки. 1998. - № 1. - С. 107-117.

467. Тюпа, В.И. Идеологическая реальность художественного текста как предмет познания / В.И. Тюпа // Литературное произведение как целое и проблемы его анализа: межвуз. сб. науч. трудов; Кемеровск. гос. ун-т. — Кемерово, 1979. С. 3-15.

468. Тюпа, В.И. Категория автора в аспекте исторической поэтики: (к постановке проблемы) / В.И. Тюпа // Проблема автора в художественной литературе: межвуз. сб. научн. работ. Вып. 8. - Устинов, 1985. - С. 2227.

469. Улановская, Б. «Бесы» Ф.М. Достоевского и «Мелкий бес» Ф. Сологуба/Б. Улановская // Достоевский и мировая культура: альманах. -М., 1994.-№3.-С. 141-154.

470. Успенский, Б.А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры / Б.А. Успенский // Успенский, Б.А. Этюды о русской истории / Б.А. Успенский. СПб.: Азбука, 2002. - С. 393-413.

471. Успенский, Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры / Б.А. Успенский, Ю.М. Лотман // Успенский, Б.А. Избранные труды: в 3 т. / Б.А. Успенский. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. -М.: Языки русской культуры, 1996. - С. 338-380.

472. Успенский, Б.А. Антиповедение в культуре древней Руси / Б.А. Успенский // Успенский, Б.А. Избранные труды: в 3 т. / Б.А. Успенский. -Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Языки славянской культуры, 1994. - С. 320-332г

473. Успенский, Б.А. Поэтика композиции / Б.А. Успенский. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

474. Фарбер, JI.M. О единстве традиции и новаторства: (тема двойника у Достоевского и Горького) / Л.М. Фарбер // Вопросы русской и зарубежной литературы / Куйбышевск. гос. ун-т. Куйбышев, 1962. - С. 211-222.

475. Федотов, Г.П. Святые Древней Руси / Г.П. Федотов; предисл. Д.С. Лихачева и А.В. Меня; коммент. С.С. Бычкова. М.: Московский рабочий, 1990. - 269 с.

476. Федотов, Г.П. Трагедия интеллигенции / Г.П. Федотов // О России и русской философской культуре: сб. статей / АН СССР, Ин-т философии.- М.: Изд-во АН СССР, 1990. С. 403-443.

477. Фетисенко, O.JI. Евгений Иванов как читатель и «герой» Достоевского / O.JT. Фетисенко // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.: Серебряный век, 2007. - № 23. - С. 145-158.

478. Фокин, П.Е. «Дневник писателя» 1876-1877 гг. Ф.М. Достоевского и «Несвоевременные мысли» A.M. Горького / П.Е. Фокин // Достоевский и современность: материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 года. В. Новгород, 1995. - С. 209-214.

479. Франк, C.J1. Достоевский и кризис гуманизма: (к 50-летию со дня смерти Достоевского) / С.Л. Франк // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: сб. статей. -М.: Книга, 1990.-С. 391-397.

480. Фридлендер, Г.М. Поэтика русского реализма: очерки о русской литературе XIX века / Г.М. Фридлендер; ИР ЛИ АН СССР (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1971.-293 с.

481. Фридлендер, Г.М. Д.С. Мережковский и Достоевский / Г.М. Фридлендер // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1992. - Вып. 10. - С. 3-20.

482. Фридлендер, Г.М. Достоевский и Вяч. Иванов / Г.М. Фридлендер // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом).- СПб.: Наука, 1994. Вып. 11. - С. 132-144.

483. Фридлендер, Г.М. Пушкин: Достоевский: «Серебряный век» / Г.М. Фридлендер; ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1995. - 524 с.

484. Хализев, В.Е. О составе литературоведения и специфике его методологии / В.Е. Хализев // Наука о литературе в XX веке: (история, методология, литературный процесс): сб. статей / ИНИОН РАН; отв. ред. и сост. А.А. Ревякина. М., 2001. - С. 7-30.

485. Хализев, В.Е. Ценностные ориентации русской классики / В.Е. Хализев. -М.: Гнозис, 2005. 432 с.

486. Хворова, JI.E. «Сатане во власть отданы.»: (традиции Гоголя и Достоевского в повести С.Н. Сергеева-Ценского «Орел и решка») / Л.Е. Хворова //Культура русской провинции. Тамбов, 1999. - Вып. 3. — С. 57-70.

487. Хоружий, С.С. О старом и новом / С.С. Хоружий. Спб.: Алетейя, 2000. - 477 с.

488. Хоружий, С.С. Опыты из русской духовной традиции /С.С. Хоружий. М.: Изд. дом «Парад», 2005. - 448 с.

489. Христианство и русская литература / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом); отв. ред. В.А. Котельников. Л.: Наука, 2002. - Сб. 4. - 536 с.

490. Христианство и русская литература / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом); отв. ред. В.А. Котельников, О.Л. Фетисенко. Спб.: Наука, 2006. -Сб. 5.-741 с.

491. Чернец, Л.В. Литературные жанры: (проблемы типологии и поэтики) / Л.В. Чернец. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 192 с.

492. Чернов, М.В. Достоевский в отражении И. Анненского / М.В. Чернов // Русский символизм и мировая культура: сб. науч. тр. — 1VL: б/и, 2004. С. 242-248.

493. Чинкова, A.M. Достоевский в восприятии А. Белого / A.M. Чинкова // Достоевский: материалы и исследования / ИР ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Вып. 15. - С. 132-164.

494. Чощаева, М.Ю. Отношение к религии Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова / М.Ю. Чощаева // Вестник Карачаево-Черкесского гос. ун-та. -2004.-№ 12.-С. 80-91.

495. Шатин, Ю.В. Сократ и Достоевский в философской системе Льва Шестова / Ю.В. Шатин // Русская литература XIX-XX веков: поэтика мотива и аспекты литературного анализа / СО РАН. Новосибирск: изд-во СО РАН, 2004. - С. 176-180.

496. Шеншин, В.К. Горький и Достоевский: (некоторые вопросы типологии творчества) / В.К. Шеншин // Учен. зап. Пермского гос. ун-та.-Пермь, 1970. № 241. - С. 32-55.

497. Шеншин, В.К. Идеологический роман Ф.М. Достоевского и его место в типологии философских эпических жанров / В.К. Шеншин // Типология литературного процесса: межвуз. сб. науч. тр. Пермь, 1988. -С. 98-109.

498. Шеншин, В.К. Тип «героя-идеолога» в художественной системе Горького и творческий опыт Достоевского / В.К. Шеншин // Проблемы типологии литературного процесса: (на материале советской литературы) / Пермск. гос. пед. ин-т. Пермь, 1989. - С. 30-41.

499. Шестакова, Е.А. Анна Ахматова и Достоевский / Е.А. Шестакова // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб., 1993. - № 1. — Ч. 3. — С. 84-91.

500. Шестакова, Е.А. Ахматова и Достоевский: (к постановке проблемы) / Е.А. Шестакова // Новые аспекты в изучении Достоевского / Петроз. гос. ун-т. Петрозаводск, 1994. - С. 335-354.

501. Шипфлингер, Т. София-Мария: целостный образ творения / Т. Шипфлингер. Гнозис-Пресс-Скарабей, 1997. -400 с.

502. Шишкин, А.Б. Толстой и/или Достоевский: случай Вяч. Иванова / А.Б. Шишкин // Толстой или Достоевский? Философско-эстетические искания в культурах Востока и Запада: материалы Международн. конф. 36 сент. 2001 г. СПб.: Наука, 2003. - С. 82-99.

503. Шмид, Вольф. Проза как поэзия: Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард: (повествование в русской литературе): пер. с нем. / Вольф Шмид. 2-е изд., испр. - СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. - 352 с.

504. Шулъц, Оскар фон. Светлый, жизнерадостный Достоевский / Оскар фон Шульц; Петроз. гос. ун-т. — Петрозаводск: Изд-во Петроз. ун-та, 1999. 368 с.

505. Щенников, Г. Горький и Достоевский: к 120-летию со дня рождения A.M. Горького // Урал. 1988. - № 3. - С. 160-167.

506. Щенников, Г.К. Горький и Достоевский: сближение антагонистов / Г.К. Щенников // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб., 1993. -№ 1.-Ч. 2.-С. 74-91.

507. Щенников, Г.К. «Русская идея» Достоевского в интерпретации Бердяева / Г.К. Щенников // Достоевский в культурном контексте XX века: материалы науч. конф., поев. 170-летию со дня рожд. Ф.М. Достоевского / Омск. гос. ун-т. Омск, 1995. - С. 11-19.

508. Щенников, Г.К. Иван Карамазов русский Фауст / Г.К. Щенников // Достоевский и мировая культура: альманах. - СПб.: Акрополь, 1996. -№6.-С. 5-33.

509. Щенникова Л.П. Исповедь двух героев: Иван Карамазов и Осужденный Н. Минского // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 16. СПб.: Наука, 2001. С. 222-231.

510. Щенникова Л.П. Текст поэмы Н. Минского «Белые ночи» в контексте творчества Ф.М. Достоевского // Достоевский и современность. Сб. XIX. В. Новгород, 2005. С. 281-288.

511. Щенникова, Л.П. Достоевский и русский поэтический неоромантизм 1880-1890-х годов / Л.П. Щенникова // Достоевский и мировая культура: альманах. СПб.: Серебряный век, 2006. - № 21. — С. 71-80.

512. Щукин, В.Г. Концепция Дома у ранних славянофилов / В.Г. Щукин // Славянофильство и современность: сб. статей / PIP ЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1994. - С. 33-47.

513. Щукин, В. Между полюсами: об органичности и судьбоносности русского западничества / В. Щукин // Вестник Европы. 2002. - № 7-8. -С. 178-193.

514. Щукин, В.Г. Российский гений просвещения: исследование в области мифопоэтики и истории идей / В.Г. Щукин. М.: РОССПЭН, 2007. - 608 с.

515. Экономцев, Иоанн (игумен). Православие, Византия, Россия: сб. статей / Иоанн Экономцев. М.: Христианская литература, 1992. - 233 с.

516. Энгельгардт, Б.М. Идеологический роман Достоевского / Б.М. Энгельгардт // Достоевский: статьи и материалы / под ред. А.С. Долинина. JI.-M.: Мысль, 1924. - Сб. 2. - С. 71-109.

517. Эсалнек, А.Я. Типология романа: (теоретические и историко-литературные аспекты) / А .Я. Эсалнек. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. — 156 с.

518. Эткинд, А. Хлыст: (секты, литература и революция) / А. Эткинд. — М.: Новое литературное обозрение, 1998. 688 с.

519. Юрьева, О.Ю. Идеи и образы Ф.М. Достоевского в русской литературе начала XX века / О.Ю. Юрьева; Иркутск, гос. ун-т. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 2002. - 180 с.

520. Юрьева, О.Ю. Идея «соборной личности» Ф.М. Достоевского в творчестве И.С. Шмелева / О.Ю. Юрьева // Достоевский и современность: материалы XVII Международных Старорусских чтений 2002 года. — В. Новгород, 2003. С. 202-215.

521. Якубович, И.Д. Романы Ф. Сологуба и творчество Достоевского / И.Д. Якубович // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1994. - Т. 11. - С. 188-203.

522. Якубович, И.Д. Достоевский в религиозно-философских и эстетических воззрениях А. Волынского / И.Д. Якубович // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 67-89.

523. Янковский, Ю. Патриархально-дворянская утопия: страница русской общественной мысли 1840-1850-х годов / Ю. Янковский. М.: Художественная литература, 1981. — 373 с.

524. Ясенский, С.Ю. Искусство психологического анализа в творчестве Ф.М. Достоевского и Л.Н. Андреева / С.Ю. Ясенский // Достоевский: материалы и исследования / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Наука, 1994.-Вып. 11.-С. 156-185.

525. Белоусова, Е.Г. «Генерализующая поэтика» Д.С. Мережковского (трилогия «Христос и Антихрист»): автореферат дисс. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук / Е.Г. Белоусова. Екатеринбург, 1998. - 21 с.

526. Богданова, О.А. Достоевский-романист 1860-х годов и традиции натуральной школы: (трансформация конфликта «человек и среда»): диссертация на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / О.А. Богданова. -М., 1989.-223 с.

527. Горбачевский, Ч.А. Категория свободы в творчестве Достоевского и ее интерпретация в русской религиозно-философской критике рубежа XIX-XX веков: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / Ч.А. Горбачевский. Магнитогорск, 2005. — 18 с.

528. Гудов, В.А. Горький и Достоевский: концепция личности: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / В.А. Гудов. -Екатеринбург: Урал. гос. ун-т, 1997. — 20 с.

529. Краснослободцева, Т.А. Достоевский в художественном мире С.Н. Сергеева-Ценского: автореферат дисс. на соиск учен. степ. канд. филол. наук / Т.А. Краснослободцева. — Тамбов: Тамбовский гос. пед. ун-т, 2005. -26 с.

530. Куликовская, Н.В. Влияние Ф.М. Достоевского на русскую религиозную философию конца XIX начала XX века: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / Н.В. Куликовская. - Р/Д, 2000. -21 с.

531. Курилов, В.В. Теория литературы в системе литературоведческого знания: автореферат дисс. на соискание учен. степ, доктора филол. наук / В.В. Курилов. М., 2005. - 45 с.

532. Малкина, О.Ю. Достоевский в художественном мире М.П. Арцыбашева: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / О.Ю. Малкина. Тамбов: Тамбовский гос. ун-т, 2005. — 20 с.

533. Молодкина, О.В. Традиции трагедии и мистерии в художественных мирах Достоевского и JI.H. Андреева («Бесы» и «Черные маски»): автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / О.В. Молодкина. Брянск: Брянский гос. пед. ин-т, 2005. - 25 с.

534. Пакраван, М. Творчество Достоевского в критике русских символистов: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / М. Пакраван. М.: Изд. Моск. ун-та, 1979. - 21 с.

535. Пантелей, И.В. Традиции Ф.М. Достоевского в романах Ф. Сологуба: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / И.В. Пантелей. СПб., 1998. - 21 с.

536. Флорова, JI.H. Трилогия Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист»: история изучения и вопросы поэтики: автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук / JI.H. Флорова. М., 1997. - 20 с.

537. Юрьева, О.Ю. Художественная эманация идей и образов Ф.М. Достоевского в русской литературе начала XX века: автореферат дисс. на соиск. учен. степ, доктора филол. наук / О.Ю. Юрьева. М.-Иркутск, 2003.-42 с.VIII.Иностранные издания

538. Бурмякина, О. M. Кузмин и Достоевский / О. Бурмякина // Studia Slavica. 2003. - № 3. - С. 119-130.

539. Gerigk, Horst-Jurgen. Staat und Revolution im russischen Roman des 20. Jahrhunderts. 1900-1925. Eine historische und poetologische Studie / Horst-Jurgen Gerigk. Heidelberg: Mattes Verlag, 2005. - 261 S.

540. Дрозда, М. Горький и Достоевский / М. Дрозда // Annail Sezione Slava / Instituto Universitario Orientale. Napoli, 1975. - T. XVI-XVII. - P. 204-212.

541. Elsworth, J.D. Audrey Bely: a Critical Study of the Novels / J.D. Elsworth. Cambridge University Press (USA), 1983. -P. 30-31, 71-77.

542. Heidegger, M. Holzwege / M. Heidegger. Frankfurt am Main: RAD, 1950.-346 S.

543. Huneke, Andreas. Dostojewskij und sein Werk im Bild von Kunstlern der ersten Halfte des 20 Jahrhunderts / Andreas Huneke // Deutsche Dostojewskij-Gesellschaft: Jahrbuch. 2006. - № 13. - S. 97-114.

544. Kapuscik, Jerzy. Л. Толстой и Достоевский Дмитрия Мережковского: опыт «метафизической критики» / Jerzy Kapuscik 11 Slavia Orientalis. 50. - 1 (2006). - C. 13-25.

545. King, Henry Hall. Dostoyevsky and Andreyev: Gazers upon the Abyss / Henry Hall King. Ithaca (USA), 1936. -88 p.

546. Корман, Б.О. Проблема автора в художественной прозе Ф.М. Достоевского / Б.О. Корман // Slavia. R. XLIX. - Прага, 1980. - С. 388396.

547. Ksicova, Danuse. И.С. Тургенев и Ф.М. Достоевский -предшественники модернизма / Danuse Ksicova // Studia Slavica. 50. - 3-4 (2005).-С. 283-293.

548. Ljunggren, Magnus. The Dream of Rebirth: a Study of Andrej Belyj's Novel "Peterburg" / Magnus Ljunggren. Stockholm, 1982. - P. 14-20, 28-29.

549. Маннинг, С. «Тьма» Л. Андреева и «Записки из подполья» Достоевского / С. Маннинг // Slavia. Прага, 1927. - Т. V. - Вып. 4. - С. 850-852.

550. Matich, Olga. The Symbolist Meaning of Love: Theory and Practice / Olga Matich // Creating Life: the Aestetic Utopia of Russian Modernism / Ed. by Irina Paperno and Joan Delaney Grossman. Stanford: Stanford University Press, 1994.-P. 24-50.

551. Натова, Н.А. Проблема брака у Достоевского и Чехова: повести «Кроткая» и «Жена» / Н.А. Натова // Europa orientalis. Vol. XII. - 1993. -№ 2. - P. 29-58.

552. Nivat, Georges. Biely et Dostoievski / Georges Nivat // Dostoievski: ce cahier a ete dirige par Jacques Catteau. Paris, 1973. - P. 334-336.

553. Peace, Richard A. Some Dostoyevskian Themes in the Work of Maksim Gorky / Richard A. Peace // Dostoevsky Studies. 1987. - Volume 8.

554. Pozniak, Telesfor. Dostojewski w kregu symbolistow rosyjskich / Telesfor Pozniak. Wroclaw, 1969. - S. 125-161.

555. Ramonas, Arvydas. L'apocalittica biblica in F. Dostoevskiy, V Solovyov e S. Bulgakov: Convergenze e difirenze / Arvydas Ramonas // Lateranum. — 2004. № 3 (70). - P. 551-569.

556. Romaniuk, Radoslav. Достоевский Бердяева / Radoslav Romaniuk // Nowe Ksiazki. 5 (2004). - C. 34-36.

557. Cunapd JI. От «Бесов» Достоевского к «Петербургу» А. Белого: структура повествования / JI. Силард // Studia Russica. Budapest, 1981. -Т. IV.-С. 71-77.

558. Williams, Rowan. Dostoevsky: Language, Faith and Fiction / Rowan Williams; Baylor University Press. London: Continuum, 2008. - 290 p.

559. Азбука веры: православное общество: словарный раздел: целомудрие // http://azbyka.ru/dictionary/22/tselomudrie.shtml

560. Нравственное богословие. Шиманский, Г.И. Христианская добродетель целомудрия и чистоты / Г.И. Шиманский // http://www.portal-slovo.ru/rus/theologv

561. Полнотекстовая база данных Машинного фонда русского языка // http://www.cfrl.ru

562. Рождество пресвятой Богородицы: материнская страничка: целомудрие // http://virginnativity.pasklia.ru/mother/Virginitv

563. Хоружий, С. С. Духовная практика и духовная традиция: концепт /