автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Традиционный женский костюм западных бурят

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиционный женский костюм западных бурят"

На правах рукописи

ДАГДАНОВА Марина Борисовна

ТРАДИЦИОННЫЙ ЖЕНСКИЙ КОСТЮМ ЗАПАДНЫХ БУРЯТ: ДИФФЕРЕНЦИРУЮЩИЕ ФУНКЦИИ

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Улан-Удэ 2005

Работа выполнена в Отделе философии, культурологии и религиоведения Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Ведущая организация: Бурятский государственный университет

Защита состоится 24 июня 2005 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН по адресу: 670047, Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского научного центра СО РАН

Автореферат разослан 23 мая 2004 г. Ученый секретарь

Скрынникова Татьяна Дмитриевна

Дашиева Надежда Базаржаповна

кандидат исторических наук Нанзатов Баир Зориктоевич

диссертационного совета

доктор исторических наук

Ванчикова Цымжит Пурбуевна

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования определяется местом, которое занимает одежда в традиционной культуре, и тем интересом, который проявляют к ней не только культурная, но и социальная антропология, как к системе, в которой нашли отражение представления человека традиционного общества о мире и о себе. В современной науке изучение костюмного комплекса стало одним из важнейших направлений не только региональных исследований лишь материальной культуры, но и когнитивной антропологии, поскольку оно способствует расширению нашего знания таких областей традиционной культуры как мировоззрение (система космологических представлений), символическое поле культуры, социальная стратификация (выполнение одеждой дифференцирующих функций), формирование художественных традиций. Традиционный костюм является выразителем религиозных представлений народа об окружающем мире, его этнического самосознания и этническим определителем категорий «свой» - «чужой». В данной диссертационной работе женский костюмный комплекс западных бурят и будет исследоваться как дифференцирующий маркер: с одной стороны, внутри общности, где он выполняет функции прежде всего половбЗрастной стратификации (частично - этнической), с другой стороны, как маркер этнической дифференциации западных и восточных бурят.

Значение костюма как маркера этнической идентификации определяется процессами этно- и культурогенеза бурят на протяжении веков. Учеными-исследователями культуры бурят разграничиваются две' локальные области - это Предбайкалье (или Прибайкалье) и Забайкалье. 'Бурятский этнос на территории Предбайкалья состоит из трех основных племен - булагатов, эхиритов, а также, в меньшей степени, хонгодоров. Своеобразие этнокультурного облика западных бурят во многом определили тюркские, а также тунгусские и ойратские этнические компоненты1. Причем значение тюркского компонента в этногенезе западных бурят, как правило, подчеркивается: «Говоря ... о западных бурятах в целом, прежде всего необходимо отметить значительную роль тюркских элементов в их формировании. Весь облик их материальной культуры (жилище,

1 Нимаев Д Д, Нанзатов Б 3 Родоплеменные и этнотерриториальиые группы бурят в XVII - XIX веках // Буряты (народы и культуры). Отв ред Л Л. Абаева, Н Л Жуковская. - М, 2004 - С 47,50

одежда, пища и т.д.), особенности языка служат ярким тому подтверждением»2. Следует сказать о еще одном компоненте, по мнению специалистов, изучающих традиционную культуру бурят, оказавших заметное влияние на их этно- и культурогенез - это контакты «аборигенных племен с пришлыми индоиранскими и индоевропейскими племенами, начавшихся в бронзовом веке, в период массовых миграций этих племен со своей прародины в Передней и Малой Азии через Среднюю и Центральную Азию в исторические места их расселения»3.

Безусловно, эти межэтнические контакты, оказавшие влияние на формирование бурятского этноса, нашли отражение и в его культуре. В целом «изучение традиционной культуры народов алтайской языковой семьи (тюрков и монголов, прежде всего) приводит исследователей к выводу о неоднородности их культуры даже в границах одного этноса»4. Обращение к исследованию регионального варианта комплекса женской одежды актуально, поскольку исследователи традиционного бурятского костюма, предшественники, региональным и родовым различиям не уделяли должного внимания, они рассматривали одежду бурят как нечто целостное. Но при изучении традиционной культуры бурят «необходимо учитывать как безусловную общность всех групп бурят (и шире - их отнесение к общемонгольской общности), так и деление не только на западных, восточных и южных, но и актуальность их родовой принадлежности»5. Это относится и к традиционному костюму как одному из аспектов традиционной культуры. Несмотря на то, что основа бурятского костюма едина и по своему типу определяется как одежда, характерная для степных кочевников-скотоводов, костюм женщин предбайкальских бурят значительно отличался от женского костюма забайкальских бурят. Различия проявлялись в пропорциях, особенностях кроя одежды, подборе материалов, характере шитья, украшениях и многом другом. Это определялось не только сравнительно высоким уровнем товарно-денежных отношений, тесными связями с пришлым русским

2 Там же, С.44

1 Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). - М, 1991.-С..32

4 Скрынникова Т Д. Солнце и Земля в пантеоне народов Центральной и Восточной Азии // ЛКаюа VI. - М., 2002. - С.114 , „

3 Скрынникова Т.Д. Изучение традиционной культуры буря г (новый подход) //

Монголоведные исследования. - Вып.2. - Улан-Удэ, 1997. - С. 3-4

населением в Предбайкалье, но и, как отмечалось, этно- и культурогенезом.

Исторические события XIX-XX вв., смена этнического окружения, коренные изменения, произошедшие в жизни бурятского этноса за годы советской власти, повсеместное распространение промышленных товаров способствовали быстрой замене традиционного комплекса одежды костюмом городского типа. В свете этого проблема сохранения, реконструкции и возрождения традиционной культуры (и одежды как одного из ее проявлений) приобретает актуальное звучание.

Цели и задачи. Основной целью данного этнографического исследования является выявление, описание и реконструкция структуры и функций традиционного женского костюма предбайкальских бурят, интерпретация его семантики и посредством этого раскрытие этнических контактов и этнического своеобразия западных бурят. Для решения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:

- реконструкция женских костюмных комплексов западных бурят;

- выявление этногенетических истоков различий традиционной

одежды у западных и восточных бурят;

- анализ покроя костюмных комплексов и их характеристика;

- изучение особенностей изготовления одежды;

- выявление структуры костюмного комплекса и функций его

элементов;

- интерпретация семантики элементов женского костюма западных

бурят.

Объект исследования. Объектом исследования являются традиционные костюмные комплексы женской одежды западных бурят и их элементы, за исключением украшений, изучение которых требует отдельного рассмотрения. В данной работе объект исследования не ограничивается только географическим признаком: нами также рассматриваются костюмные комплексы этнотерриториальных групп бурят — выходцев из Предбайкалья, проживающих на территории Забайкалья.

Предмет исследования. Предметом исследования является анализ дифференцирующих функций женского костюма западных бурят (половозрастные, этнические) через интерпретацию семантики костюма и его основных элементов в контексте традиционной культуры

Методология и методы исследования. Теоретической базой диссертационного исследования являются труды отечественных

авторов, посвященные рассмотрению одежды как системы и комплекса: П Г. Богатырева и во многом его последователя И.В. Кузнецова, а также Н.И. Гаген-Торн и Н.П. Гринковой.

В данной работе использовались современные междисциплинарные методы, комплексный подход с привлечением методологических принципов смежных научных дисциплин, таких как история, этнография, фольклористика, искусствоведение, культурология. Познание объективной действительности на стыке ряда научных дисциплин способствует получению более полной картины этнической специфики культуры и принципах ее функционирования.

В работе использовались методы, применяющиеся в историко-культурных исследованиях. При изложении и изучении материала применялся метод научного описания. Для выявления генетических истоков нами использовался сравнительно-исторический метод, а при сравнении с костюмами и их функциями других народов и других регионов применялся сравнительно-типологический подход. При рассмотрении традиционного костюма как определенной структуры со своими компонентами, каждый их которых выполняет свою функцию, были применены методы структурно-функционального анализа; семиотический метод применялся для выявления семантических структур традиционного комплекса одежды и его цветовых сочетаний. Можно говорить о принципиальной полифункциональности одежды, о динамичности системы ее функций, в контексте чего этнокультурологический подход стал интегратором в современном междисциплинарном изучении проблемы.

Степень изученности темы. Первые свиидетельства, содержащие описания бурятского костюма, мы находим в записях путешественников, историков и этнографов начиная с XVII века, В сведениях Н. Спафария, Исбранта Идеса, Д. Белля, в собраниях академических экспедиций XVIII века, в описаниях И.Г.Георги, СП. Калашникова, в трудах Д. Банзарова. Первый иллюстративный материал, посвященный одежде бурят (1799 г.), отмечается у И Г. Георги.

Со второй половины XIX века начинается уже более систематический сбор материала по бурятскому костюму, как части традиционной культуры, к которой как краеведы, так и представители фундаментальной науки проявляли большой интерес. Большую работу проделали выдающиеся исследователи Н.Н. и В.Н. Харузины, Г.Н. Потанин, П.Е. Кулаков, А.В. Потанина. Заметный след в изучении истории и культуры бурят, в том числе и материалы по одежде,

оставил М.Н. Хангалов. Однако, дореволюционные авторы ограничивались чаще всего лишь описаниями, к тому же носившими фрагментарный характер и не дававшими полного представления об одежде как о комплексе.

После Октябрьской революции начались широкие этнографические исследования материальной культуры, появились многочисленные статьи Ф.А. Кудрявцева, П.П. Хороших, П.П. Баторова, Р.С. Мэрдыгеева, Б.Э. Петри, Г.А. Улахонова, в которых нашла освещение одна их важнейших сторон материальной культуры -одежда. В 30 - 50 годы интерес несколько ослаб и только в 60 - 70 годы появляются книги И.М. Манжигеева, А.В. Тумахани, И.Е. Тугутова, К.В. Вяткиной, посвященные вопросам истории материальной культуры и искусства, в том числе одежды. Отдельная глава монографии И.Е. Тугутова «Материальная культура бурят» (1958 г.) посвящена одежде, где затрагиваются отличия и особенности женской одежды западных бурят. Им описаны также различия в способах выделки шкур у разных групп бурят. В работе К.В. Вяткиной «Очерки культуры и быта бурят» (1969 г.) дается широкий обзор элементов материальной культуры, отдельно упоминается одежда. Автор сравнивает общие элементы в костюме бурят и соседних народов, в частности женскую безрукавку ойратов, хакасов и южных алтайцев.

Работы советских этнографов, в отличие от дореволюционных, построены по иному методологическому принципу, в них активно применяется историко-сравнительный метод, благодаря которому реконструируется эволюция элементов костюма, и функциональный метод для выявления его функций маркера этнических и сословных различий. Несомненным прорывом в изучении бурятского костюма следует считать монографию Р.Д. Бадмаевой «Бурятский народный костюм», изданную в 1987 году. В этой работе были обобщены материалы предшественников: были предложены реконструкции всех элементов костюма (как мужского, так и женского), были предложены модели их кроя, были прослежены его изменения с XVII века и до наших дней с использованием сравнительного материала по одежде соседних народов для выявления этногенетических контактов, была проведена систематизация одежды по полу, сезону и назначению. Следует заметить, что до появления этой работы бурятский костюм не был объектом специального изучения.

С 90-х годов XX века начинают появляться работы, в которых затрагиваются проблемы семантической интерпретации

костюма и его отдельных элементов. Специального упоминания заслуживают исследования Д.С. Дугарова о символике отдельных элементов женского костюма тюрко-монгольских . народов, являющихся отражением общих тотемистических воззрений и посредством этого выявления этнических и культурных взаимосвязей народов Центральной Азии. Нельзя не отметить публикаций Д.А. Николаевой (2002 г.) в которых автор рассматривает костюм как систему и посредством этого выявляет семантику костюма и отражение возрастного статуса в одежде («Одежда и украшения» в монографии «Буряты», «Отражение возрастного статуса в женской одежде восточных бурят», «Семантика приданого невесты в свадебной обрядности сартулов»). И, конечно же, монографию СБ. Самбуевой «Символика традиционного бурятского женского костюма», вышедшую в 2004 году, где традиционный женский костюм рассматривается в системе материальной и духовной культуры народа.

Следует отметить, что вышеуказанные работы рассматривают бурятский костюм как целостность в контексте культурных традиций, в них дифференцирующие функции костюма выступают как частность. Поэтому для нашей работы интерес представляла книга Ц.Б. Базаровой, посвященная исследованию лексики костюма локальной группы бурят - «Национальная одежда агинских бурят» (2003 г.). В ней содержится лексико-семантический анализ материальной культуры, одним из результатов которого становится выявление дифференцирующих функций костюма и его элементов.

Также в освоении нами данной темы большая роль принадлежит основополагающим трудам, в числе которых прежде всего следует отметить книгу П.Г. Богатырева «Функции национального костюма в Моравской Словакии» (1971 г.), где практически впервые был обоснован метод изучения народного костюма как особой семиотической системы, в работе были четко сформулированы функции костюма и выявлены принципы их взаимодействия. Важную роль сыграли публикации Н.И. Гаген-Торн -«Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы» (1933 г.) и «Женская одежда народов Поволжья» (1960 г.), где также делается попытка комплексного изучения традиционной одежды и выявления его семантики, привлекается широкий сравнительно-исторический материал. Путеводной звездой для нас служила работа И.В. Кузнецова «Одежда армян Понта» (1995 г.) как наиболее полного труда по семиотике материальной культуры и одежды как одного из ее проявлений. В книге подробно

рассматривается общая проблематика и функции одежды, отдельные главы отведены рассмотрению ритуально-мифологической, этнической, субэтнической функциям и возникающим бинарным оппозициям. Работа четко структурирована и выгодно отличается большим количеством сводных таблиц. Дня сравнительно-исторического анализа, понимания структуры и места традиционного костюма в мировоззрении кочевника большое значение имеет трехтомник «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири» под редакцией Э.Л. Львова, И.В. Октябрьской и A.M. Сагалаева. В этом фундаментальном труде раскрывается единство утилитарной и символической функций вещей, впервые рассмотренное на материалах культуры народов Сибири.

Источниковая база исследования. Для исследования дифференцирующих функций традиционного бурятского костюма и выявления его семантики был привлечен широкий круг источников.

Одну группу представляют источники, содержащие конкретные материалы - описания бурятского костюма или его изображения:

- ранние труды общего характера, содержащие частичное описание одежды монгольских кочевников: Карпини, Рубрук, И.Г. Георги и др.;

- работы исследователей бурятского народного костюма: Р.Д. Бадмаевой, И.Е. Тугутова, М.Н. Хангалова, К.В.Вяткиной, Л.Л. Викторовой, Н.В. Кочешкова и др.;

- полевые материалы автора, собранные в Осинском районе Иркутской области и в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе в 2003 году;

- фотоматериалы архивов (Исторический музей Республики Бурятия; Иркутский краеведческий музей; Этнографический музей Республики Бурятия), в том числе и личный архив автора;

- материалы специальных сайтов сети Интернет.

Ко второй группе относятся работы, в которых можно обнаружить материалы по описанию и анализу костюмов и традиционной культуре народов, имевших этногенетические и культурные связи с западнобурятским этносом: монголов, калмыков, хакасов, тувинцев, якутов, киргизов, алтайцев и др. Для выявления межкультурных взаимодействий и типологии костюма использованы работы Л.Л. Викторовой, Д.В. Сычева, Г.М. Василевич, Л.П. Потапова, Н,Ф. Прытковой и др.

Особую группу составляли источники теоретического и специального этнографического характера, они привлекалась для

выявления ритуальной, функциональной значимости и семантики костюма в традиционном обществе. Это работы П.Г. Богатырева, Н.И. Гаген-Торн, Н.П. Гринковой, И.В. Кузнецова, Д.А. Николаевой.

Территориальные рамки исследования. Границы определяются районами проживания этнотерриториальных групп западных бурят в Иркутской области (т.н. Предбайкалье) и территорий компактного проживания выходцев из Предбайкалья в Республике Бурятия.

Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования в основном определяются материалами XVIII - I пол. XX вв.: начиная со сведений путешественников, этнографов и историков, специально изучавших народы региона Сибири, и заканчивая концом I пол. XX вв., когда традиционный костюм в Предбайкалье практически полностью вышел из обихода, заменившись костюмом городского типа. Однако для выполнения намеченных задач нельзя ограничиваться узкими хронологическими рамками и следует признать целесообразным оперирование как более ранними свидетельствами (Карпини, Рубрука и др.), так и более поздними публикациями, относящимися ко II половине XX века.

Научная новизна. Научная новизна диссертации состоит в постановке проблемы и пути ее исследования. Впервые были выделены комплексы женской одежды для трех социовозрастных групп западных бурят: девичья, одежда замужних женщин (фертильный возраст) и пожилых женщин, с обобщением й систематизированием накопленного наукой материала. Полнота фактического материала и применение новых методов позволили предложить наиболее полную реконструкцию женского костюмного комплекса западных бурят и выделить дифференцирующие маркеры; провести типологический анализ и показать элементы, определяющие его сходство и различия с костюмами как других групп бурят, так и народов алтайской языковой семьи. Была сделана попытка наиболее полного семантического анализа традиционного костюма, не использовавшегося прежде в реконструкции женскбго костюма западных бурят и интерпретации его элементов. Были ввдены в научный оборот новые материалы: реконструкция костима по фотографиям из архивов, в том числе и из личного архива автора по одежде, хранящей в музеях (государственных и сельских), а также по материалам, собранным в ходе экспедиций.

Теоретическая и практическая значимости. Изучение традиционного костюма имеет большое значение для исследования проблем этно- и культурогенеза. Результаты проведенной работы

могут найти применение при изучении традиционной материальной и духовной культуры тюрко-монгольских народов и бурят, в частности; они имеют научное значение для сравнительных исторических и типологических исследований культуры различных народов региона Сибири и Центральной Азии. Также материалы могут быть использованы при подготовке и чтении курсов лекций по традиционной культуре.

Апробация работы. Отдельные положения диссертации нашли свое отражение в виде доклада на научном семинаре в Иркутском государственном университете: «Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации», проведенном МИОН в 2003 году. Содержание исследования отражено также в ряде опубликованных работ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, словаря терминов, списка литературы и приложений.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются цели и задачи, определяется теоретико-методологическая база, обозначаются основные источники, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы и дается краткий историографический анализ проблемы.

В первой главе «Одежда в традиционной культуре западных бурят» выявляются структура и функции традиционного женского костюма бурят Предбайкалья, производится реконструкция костюмных комплексов по принципу социовозрастной стратификации, проводится сравнение с женскими комплексами восточных бурят.

В первом параграфе «Функции одежды. Общая проблематика» рассматривается структура костюма и его функции, а также выявляется общая проблематика в свете традиционной культуры. Нами было охарактеризованы функции, важнейшими из которых для целей нашего исследования можно назвать следующие: ритуально-мифологическая, поло- и социовозрастной, этнической и субэтнической стратификации. Особо подчеркивается, что одежда любого человеческого коллектива являясь частью особой культуры жизнеобеспечения, также является и системой со своими границами (собственной самой одеждой) и системообразующими элементами

(компонентами комплекса одежды и их типами). Система имеет несколько функций (т.н. феномен полифункциональности), при этом одни функции системы (комплекса) доминируют, другие же играют подчиненную роль. Функции костюма отражают мировоззренческие взгляды его носителя, и соответственно социума, к которому он относится. Функциональная структура также сама является цельной системой, поскольку при изменении интенсивности одной функции или же проявлении другой, изменение претерпевает вся структура в целом.

Во втором параграфе «Женские костюмные комплексы западных бурят» предлагается реконструкция женских костюмных комплексов и выделение трех группы по принципу половозрастной стратификации, ранее не использовавшиеся применительно к костюмным комплексам женщин бурят Предбайкалья: одежда замужних женщин, одежда девушек и одежда пожилых женщин. Автор отмечает, что первичность рассмотрения костюмного комплекса замужних женщин обуславливается наибольшей семантической полнотой содержания и яркой дифференцирующей (как социовозрастной, так и этнической) выраженностью костюма женщин фертильного возраста. Рассматриваются составные элементы костюмного комплекса западных бурят, выявляются дифференцирующие аспекты.

Реконструкция комплекса одежды начинается с описания нижней одежды, которая не выступает внешним маркером: она практически аналогична мужской нижней одежде, являющейся базовой, и потому не несет в себе функций половой и возрастной стратификации в костюмных комплексах женщин. В то время как нижние штаны женщин в обеих группах не отличаются от мужских, они сохраняют этнические различия в крое: для западных буряток характерны штаны первого типа умдэн (по классификации Р.Д. Бадмаевой), в то время как в Забайкалье были распространены штаны второго типа, имевшие название монгол умдэн «монгольские штаны». Различия в типах компонентов (принципах кроя) прослеживается и в рубахах, также не отличавшихся от мужских, - глухих в Предбайкалье и распашных в Забайкалье. При этом проявляются различия и в терминологии: морин самса у восточных бурят и искаженные русские названия у западных бурят - урбаахи (в Курумчинской долине), армаахи, урмааси (у балаганских бурят), урмаати, урмаахи (у окинских бурят). По всей видимости, рубахи в Предбайкалье являлись заимствованием из русской культуры.

Особое внимание уделялось верхней одежде гадар хубсакан, поскольку в ней, как в наружном компоненте костюмного комплекса, через систему знаков («парад знаковых систем») проявлялись различные дифференцирующие функции: половая, возрастная, этническая и др. В комплексе верхней женской одежды западных бурят можно выделить два вида: традиционная одежда (тэрлиг, дэгэл) и платье, появившееся под влиянием русских, причем оба вида носятся с безрукавкой. Верхняя одежда (летняя - тэрлиг, зимняя -дэгэл) непременно отражала общественное и семейное положению женщины, причем все возрастные периоды подчеркивались кроем: верхняя одежда замужних женщин всех этнотерриториальных групп бурят имела шов соединения лифа и подола (была отрезной по талии, а все разрезы, подрезы, прорехи выступали как «женские» знаки, признаки «ущербности»). Отделка верхней одежды предбайкальских бурят имела существенные отличия: подол, борта, концы рукавов, ворот, лиф (эпгэр) акцентировались полосами шелка, бархата и меха, который характерен только для западных бурят. Этот принцип декорирования, характерный для Предбайкалья, был распространен и среди тюрков Саяно-Алтая.

Воротник и линия талии в дэгэле западных буряток не выделялись, тогда как у восточных буряток акцент падал на воротник, рукава, подол и линию талии, аналогично тому, как это было у монголов Центральной и Восточной Монголии. Особого внимания заслуживает отделка энгэра: в Предбайкалье она занимала практически всю грудь (почти до талии) за счет широкой меховой пластины (18-20 см, чаще из выдры); у восточных буряток — примерно одну треть от длины лифа, поскольку мех отсутствовал. Воротник заха (далгабша - боханск.) у восточных бурят обрабатывался декоративной тесьмой и его длина равнялась обхвату шеи, у западных же буряток воротник дэгэла был в два раза шире (из меха) и его длина примерно на одну треть была короче обхвата шеи (т.е. концы воротника не сходились у яремной впадинки).

Остальные составные элементы верхней одежды также несли в себе дифференцирующие функции: крой и оформление рукавов (хамсы) в верхней одежде замужних женщин восточных бурят характеризовались дробностью (рукав состоял из 3-4 деталей), у предбайкальских же женщин покрой рукавов отличался цельностью, а проймы и окаты рукавов были намного уже, чем в Забайкалье. Проявлялись различия и в длине рукавов и оформлении их концов: рукава одежды в Забайкалье закрывали кисти рук (в морозы исполняли функцию рукавиц) и заканчивались широкими манжетами,

имитировавшими копыто лошади (туруу) или кулак (нюдарга), в Предбайкалье, где носили рукавицы, рукава часто оформлялись как просто отвороты и концы рукавов отделывались аналогично подолу, срезам борта и эигэру (полосами парчи, шелка, бархата и меха).

Длина верхней одежды также имела отличия. В Предбайкалье она доходила примерно до середины икры (соответственно и длина безрукавок была до уровня колена), в Забайкалье же верхняя одежда и безрукавка были практически одной длины и оканчивались на уровне щиколотки. По нашим наблюдениям, еще одним этноразличительным фактором было наличие в женском верхнем платье булагатов Предбайкалья имитации фартука на верхней поле дэгэла, оформленная таким же декоративным приемом, что и срезы борта с подолом - вертикальными полосами меха, бархата и шелка Запах верхней одежды женщин предбайкальских бурят был не таким глубоким, как у восточных. Во время сильных холодов поверх дэгэла надевали даху, не имевшую полоразличительных признаков.

Верхняя одежда девушек и пожилых женщин разительно отличалась от верхней традиционной одежды замужних женщин, она повторяла покрой мужской одежды и была неотрезной по линии талии, с цельнокроеными рукавами.

Другим компонентом, заменявшим в отдельных случаях традиционную верхнюю одежду, является платье (выделяется 3 типа), что свойственно только культуре западных бурят и определяется более тесными контактами с русскими, когда появляются платья русского образца Терминология была также заимствована из рурского языка-халадай, булууза и сарпаан. Первые два типа были характерны для костюмных комплексов замужних и пожилых женщин (у пожилых -более темных тонов и без украшений). Аналогичные платья были широко распространены также среди тюрков Саяно-Алтая и якутов, имевших этнокультурные контакты с русским населением. Последний тип {сарпаан), являвшийся следствием влияния русского городского костюма, был характерен для незамужних девушек (платья девушек делали с глухой горловиной, без выреза, в отличие от замужних женщин) В Забайкалье платье отсутствовало, его роль выполняли длиннополые рубахи.

Одним из наиболее дифференцирующих элементов женской одежды являлась безрукавка, которая носилась с упомянутыми выше обоими видами верхней одежды. В женском костюме западных бурят существовали только длиннополые безрукавки двух типов первый -это безрукавка дэглээ (дэрэлээ, дэгэлэй дабхаса — верхоленск)

отрезная по талии с разрезом сзади, короче халата примерно на ширину отделки подола; второй тип - неотрезная по талии, без разрезов хубайси (хупаатхи - аларск.,), длиной до уровня колена, отмечаемая также у тюрков Саяно-Алтая. Специфическим было для безрукавок обоих типов оформление горловины: она выкраивалась мысиком или же практически отсутствовала как таковая (линия горловины спинки от плечевого шва плавно переходила в линию борта). Для второго типа характерна только последняя форма. Рассмотренные нами материалы позволяют прийти к выводу, что безрукавки первого типа были характерны для бурят племени эхирит (этнотерриториальным группам верхоленских и баргузинских бурят), а безрукавки второго типа - для бурят племени булагат (унгинские или балаганские буряты) и хонгодор (аларская этнотерриториальная группа). Также характерной особенностью костюма замужних женщин западных бурят было то, что аналогом безрукавки могли быть платки и шали русского производства.

Были выделены отличия в крое женских безрукавок западных и восточных бурят: в Забайкалье не существовало неотрезной по талии безрукавки. Но у восточных бурят присутствовала отрезная по талии безрукавка, аналогичная предбайкальской дэглээ, которая именовалась морин уужа и отличалась по длине. Она достигала щиколоток и шла практически вровень с халатом (дэгэл - верхняя одежда), хотя в одежде забайкальских бурят присутствовала и короткая уужа. Этнодифференцирующим было и оформление горловины - круглое в Забайкалье.

Наиболее заметным этноразличительным маркером являлись монеты хадалга (или перламутровые пуговицы эржэн), нашиваемые на борта безрукавок у западных буряток (восточные буряты подобное не практиковали). Если на неотрезные по талии безрукавки хубайси (у булагатов и хонгодоров) монеты (пуговицы) нашивались на срезы борта от линии горловины примерно до линии талии (плюс иногда 1-3 шт. у подола), то на отрезных дэглээ (у эхиритов) они нашивались также на спину (группами по 2-3 шт.); по линии же талии пришивали прямоугольные металлические пластины с насечкой. Длиннополые безрукавки были свойственны только комплексам замужних женщин. Девушки предбайкальских бурят безрукавок не носили, в то время как у восточных - надевали короткие. Пожилые женщины предбайкальских бурят безрукавки носили только по торжественным случаям и при отправлении ритуалов; старые женщины шабганса Забайкалья носили халаты мужского покроя, подпоясанные кушаком,

безрукавка . отсутствовала. Таким образом, безрукавки являлись социовозрастным маркером и исполняли ритуально-мифлогическую функцию: ни одна замужняя женщина не имела права показаться на людях без нее («Не смей великой земле плечи свои обнажать»).

Головные уборы (малгай) в Предбайкалье практически не содержали маркеров возрастной дифференциации, которая маркировалась прической и украшениями, разве что только замужняя женщина не имела права показаться без головного убора («Не смей высокому небу макушку свою обнажать»). В Предбайкалье (по сравнению с восточными бурятами) в головных уборах менее выражена родовая принадлежность, были характерны уборы полусферической формы и типа тюбетеек: шар малгай (наиболее архаичный - верхоленские буряты), бортого малгай (молодые замужние женщины и девушки, распространена повсеместно), халюун малгай (из меха выдры), биизга малгай (боханские и осинские буряты), тоорсог (из 4 клиньев - боханские, тункинские, баргузинские буряты, аналогичная шапка была у халха-монголов, дэрбэтов и торгутов Западной Монголии), татар малгай (в виде колпака, заимствована у татар - аларские буряты). Ношение головных уборов девушками и пожилыми женщинами строго не регламентировалось: девушки Иркутской области носили шапку бортого малгай, простые фуражки или же русские платки и шали, чаще же всего ходили с непокрытой головой; а пожилые женщины - халюун малгай, биизга малгай и тоорсог, под головные уборы надевали платки, повязанные концами назад. Внешний вид головных уборов Предбайкалья перекликается с аналогичными шапками в костюмах тюрок Саяно-Алтая, татар и народов Средней Азии. В Забайкалье же головные уборы были капорообразными и куполообразные, т.е. вытянутыми вверх. Проведенный анализ позволяет сказать, что головные уборы женщин западных бурят больше тяготеют к головным уборам тюркских, нежели к монгольских народов.

Еще одним этноразличительным признаком является широкое распространение платков и шалей русского производства, вытеснившие частично традиционные головные уборы.

Обувь западных бурят отличалась большей архаичностью: наряду с башмаковидной была распространена поршневидная обувь -дээгуур улатай гутал (олообшо, духты, ноокон годокон, олод гутакан); в то время как в Забайкалье поршневидная обувь сохранилась только в качестве детской. Башмаковидная обувь Предбайкалья - гутал (годокон), бойтог - отличалась легкостью, изяществом и имела аналогии в костюме тюрок Южной Сибири,

киргизов; у восточных же бурят башмаковидная обувь (эрмэг гутал) была предназначена для езды на лошади со стременами и практически не пригодна для ходьбы. Декоративное украшение обуви несло в себе функции возрастной (пожилые женщины обувь не украшали) и этнической стратификации: предбайкальские женщины делали вышивку цветными нитками, орнамент относился к южносибирскому типу (в Забайкалье не вышивали - делали аппликации, орнамент относился к восточноазиатскому типу). В традиционной обуви функция половой стратификации была практически не выражена. К XX веку девушки и молодые женщины в Предбайкалье стали носить ботинки и сапоги с каблучками сабьяа.

Чулки и рукавицы в Предбайкалье и Забайкалье также различались декоративным оформлением (типом орнамента) и отсутствием вышивки в Забайкалье.

В третьем параграфе «Традиционныематериалы и способы изготовления одежды» рассматриваются традиционные материалы и способы их обработки, способы изготовления одежды и виды швов. Технологии обработки шкур, распространенные среди предбайкальских бурят, были характерны также для тюрков Южной Сибири и народов Севера. Предбайкальские буряты широко использовали ткани русского производства (пестрядь, полубумажные ткани, сукно, льняные ткани - крашенину, хлопчатобумажные ткани, ситец); а восточные - монгольские шелка с рисунком и золотым шитьем (азаа магнал - с изображениями дракона, магнал - с горными вершинами, хурьга магнал - с круговым орнаментом и изображением, напоминающим жабу). Наличие большого количества вышивки на костюмных элементах западных бурят может объясняться их пристрастием к монохромным тканям, в то время как восточные использовали достоинства самой ткани.

Вторая глава «Структурно-семантический анализ женской одежды» посвящена анализу структуры элементов женских костюмных комплексов бурят и интерпретации их семантики. Первый параграф «Части тела и соматико-сакралъные представления» содержит анализ символических значений частей тела в традиционной культуре бурят: рассмотрение традиционных соматико-сакральных представлений способствует пониманию структуры и функций костюмных комплексов и их элементов. Подчеркивается высокий семиотический статус головы (черепа), груди, пазухи, подмышек, связанных с представлениями о сакральном порождающем верхе, а также, наряду с костяком, с представлениями о жизненной силе сулдэ. Руки также имели символическое значение, что обусловило

конкретные техники (вышивка, утолщения плеч - буфы, орнамент), которые были призваны усилить их магическую силу. Руки наиболее четко связаны с представлениями о правом (благоприятное - мужское - верх - нечетное число) и левом (неблагоприятное - женское - низ -четное). Пальцы рук в фольклоре бурят (и тюрко-монголов в целом) уподоблялись человеку («У меня в одном лишь пальце, у меня в большом лишь пальце силы больше, чем в тебе]»). Пуп делил тело человека на чистую и нечистую половины, и пояс выступал вещным маркером этой границы. Ноги, телесный низ были связаны с нижним хтоническим миром, с амбивалентными представлениями о рождении и смерти. Таким образом, тело человека отождествлялось со Вселенной и ее тройственным вертикальным членением и все то, что относилось к телу, в равной степени могло относиться и к одежде, покрывавшей его.

Во втором параграфе «Семантика составных элементов костюмного комплекса» рассматривается знаковая сторона одежды и ее семантика. Одежда традиционным сознанием рассматривалась как:

1) манифестация самого человека («шубу, халат и одеяло грех класть воротником к двери, иначе будет покойник»); нарушение (или потеря) целостности полотна (одежды) = несчастье или болезнь хозяина («плохо когда мышь изгрызет чье-либо одежду», но хорошо, если заведутся пчелы или родятся мышата = процесс размножения);

2) медиатор между тем миром и этим (миф о Хоридое и его небесной жене);

3) защита от физического воздействия (природные и климатические условия);

4) защита от злого умысла со стороны посторонних сил (поэтому важно было защитить все места, где кончалась одежда и начиналось тело человека - все края одежды, ворот, обшлага, подол, разрезы, проймы орнаментировались и декорировались = апоторопейная "магия); оберег (одевание детей в костюм взрослого человека);

5) носитель некоей дифференцирующей информации (социального, возрастного, полового, этнического плана и т.д.);

6) женские вещи рассматривались как средоточие женских (=отрицательных, «вредоносных» качеств): женщина не могла вешать одежду поверх мужской, невестка HЕ могла повесить свою одежду на одну вешалку вместе с одеждой"братьев мужа.

Автор рассматривает семантику составных элементов костюмного комплекса: штаны, как и ноги, связаны с амбивалентными

представлениями. С одной стороны, они соотносятся с ритуальным хтоническим низом, т.е. нечистым («надеть штаны на голову» = опозорить, предать Позору), с другой стороны, - с порождением, оплодотворением, плодородием. Например, функция штанов в унгинском «суде старух», а также обычай в свадебной обрядности западных бурят дарить трусы почетным бабушкам, обязательное условие для которых - наличие сына и внука. У кочевников штаны не выполняли функции половой стратификации: и мужчины, и женщины много передвигались, поэтому имели две штанины. Рубаха, как наиболее приближенная к верхней зоне человеческого тела, имела сакральное значение и выполняла ритуально-мифологическую функцию (магия обнаженного тела). Это было связано с солярным культом, что сохранилось в обозначении рубахи у восточных бурят: ее название морин самса «рубаха-лошадь» указывает на культ коня, связанного с культом солнца, что, по мнению автора, было утрачено предбайкальскими бурятами.

Безрукавки - костюмный элемент, вобравший в себя все основные функции: социовозрастную (в Предбайкалье характерны только для замужних женщин), половую (элемент женского комплекса), этническую, субэтническую, эротическую, эстетическую, ритуально-мифологическую (ни одна замужняя женщина не могла показаться без безрукавки на людях, хотя они и не имели функционального значения) и др. Длинные отрезные по талии безрукавки с разрезами спереди и сзади (дэглээ, дэгэлэй эхиритов, морин уужа восточйых бурят, чегедек алтайцев, цэгэдэк монголов, цэгдэк калмыков, сигедек хакасов) - атрибуты только замужних женщин. Всё разрезы, прорехи, петли семантически ассоциировались с рапой («женскими» знаками = vagina) и были знаками «ущербности», вредоносности и смерти. Данные компоненты костюмного комплекса, по Мнению автора, возможно, образовались путем соединения архаичной юбки (бэлэбши, аналогичной киргизской бельдемчи) из двух полотен с разрезами спереди и сзади и короткой безрукавки.

Этимология обозначения безрукавок (хубайси - от древ нетюркского куба «лебедь», т.е. лебяжья одежда; дэглээ /дэгэлэй/ - от «цапля» - водоплавающая перелетная птица; уужи - от древнетюркского удою «летать, парить, крылья»), предложенная Д С. Дугаровым, является ярким подтверждением отражения в одежде древних тотемистических птичьих культов. Причем, эти значения, как и морин уужа восточных бурят, являются свидетельством солярного культа, что связывается с испрашиванием чадородия, плодородия, что

позволяет говорить о символике птицы - знака богини Умай (хубай = хумай - птица счастья) - «вектор» в ираноязычный мир.

Одним из ярких этнодифференцирующих элементов женского костюма предбайкальских бурят являются нашивки из монет (пуговиц). Восточные бурятки монеты не нашивали, но они присутствовали в костюме эвенков и юкагиров. По мнению автора, нашивание монет (пуговиц, круглых бляшек) является проявлением астрального культа. Так, у хонгодоров слово ялайгааша («то, что блестит, блестящий») служит в качестве табуированного эпитета Солнца и Луны (божественной брачной пары), что указывает на испрашивание плодородия. В подтверждение этого приводится несколько фактов: 1) у боханских бурят эти монеты именовались просто туhэрон «кругляшки», а у булагатов существовал особый женский тайлган под одноименным названием; 2) верхней монетой с правой стороны хубайси проводили предсвадебные гадания; 3) в постель новобрачным бросали монеты («Пусть будет столько детей, сколько монет брошено»); 4) в обряде испрашивания детей у огня (как следствия почитания солнца) также фигурировали серебряные монеты (как и при захоронении последа); 5) слова свадебной западнобурятской песни («Яд груди воспитанной дочери // Пожелаем иметь большое потомство // На коленях воспитанной дочери // Пожелаем иметь большое потомство») отражают значение локуса, куда монеты нашивались: вдоль борта безрукавок на уровне груди, а также 2-3 шт. в самом низу борта, т.е. как раз на уровне колен, что указывает на связь монет с будущими потомками. Таким образом, безрукавки замужних женщин являлись манифестацией испрашивания плодородия, что связано с рождением и воспитанием детей, т.е. продолжением существования всего социума.

Верхняя одежда дэгэл, как нам представляется, наряду с безрукавкой также имеет сходную птичью семантику. Объяснение значения термина дэгэл мы находим в эвенкийском языке: шуба из птичьих шкурок называлась дэкэлик (от дэкэли «утка», «птица кулик»); кофту, которую эвенкийские женщины в старину надевали поверх рубахи, называли доколи. Она была с круглым воротом, разрезами на подоле спереди и сзади, с двойной левой полой, с рукавами или без оных (у маньчжуров аналогичная кофта существовала в виде безрукавки). Птичьей семантикой, на наш взгляд, можно объяснить бросающееся в глаза сходство названий безрукавки у эхиритских бурят (дэглээ, дэгэлэй) и названия верхней одежды - дэгэл. Связь с символами птицы в одежде, согласно Д.С. Дугарову, прослеживается также в рукавах верхней одежды (буфах), которые символизировали

крылья птицы в сложенном виде: наряжаясь в тотема, человек подчеркивал неразрывность связи с ним. У восточных бурят рукава символизировали также передние ноги оленя-марала, являвшегося древним тотемом тюрко-монголов.

Подол (полы) имел устойчивую семантическую связь с «производительным низом», со стихией плодородия, что подтверждается свадебными благопожеланиями: «Пусть задний подол твоей шубы топчут домашние животные, передний подол - внуки и правнуки», что соотносится с верой буряты в то, что душа ребенка «крутится возле подола». В данном контексте необходимо заметить, что ритуально-магические функции подола (магических сил плодородия) верхней женской одежды в Предбайкалье стремились умножить различными способами: меховой отделкой, т.к. существовали представления о связи меха с богатством и плодородием; пришиванием монет на подол верхней одежды группами по 2-3 шт. (аларская этнотерриториальная группа - буряты племени хонгодор, носившие неотрезную по талии безрукавку хубайси). Подол также связан с амбивалентными представлениями: с одной стороны, в фольклоре западных бурят прослеживается его связь с тучей, с верхним миром макрокосма («С тучи величиной с подол должен падать дождь»), что маркирует положительную валентность, с другой стороны, - в контексте негативной валентности им нельзя было задевать огонь, это было грехом.

Верхняя одежда девушек и пожилых женщин, как уже отмечалось, не имела маркеров фертильности (разрезов, подрезов и т.п.), т.е. девушки, и пожилые женщины выступали как «немаркированные» члены социума: одни еще не приобрели фертильность, другие ее уже утратили.

Пояс, который служил в традиционной культуре вещным маркером, защитой телесного центра, пупа и заключенного в нем некоего потенциала рождения, по большей части отсутствовал в женском костюме (женщина у бурят называлась бэкэ угы «беспоясая», у монголов бусгуй), в то время как мужчина обозначался как бэктэй хун - «человек с поясом». Но пояс выполнял также функцию оберега (детям надевали как защиту от злых сил), и, вероятно, в этой функции он отмечается у эхиритов в женской отрезной по талии безрукавке (дэглээ) в двух формах: или имитация пояса с завышенной талией выражается горизонтальной полосой с нашитыми на нее монетами и спускающейся бахромой; или втачной пояс, поверх которого накладывается наборный (из металлических прямоугольных пластин, с которых свисают шестигранные).

Головные уборы в трехъярусной вертикальной системе строения мира маркировали верхний мир (небо, звезды, солнце, птицы), в западнобурятском фольклоре соотносились c нефом, облаками (боханские буряты пришивали на женские головные, уборы сверху две монеты - символы Солнца и Луны = астральный культ). Воспринимались также как символ души человека, чтр соотносится с представлениями о сакральности головы и черепа. Являлись обязательным атрибутом молений (получение душ от божеств), поскольку они выступали как символические носители плодородия, через них чаще реализовывалась идея «открытого» и «наполненного» благом пространства. В качестве сакрального атрибута головные уборы выполняют защитную функцию - закрывания прорехи (=толовного пробора): ни одна замужняя женщина не могла показаться на людях с непокрытой головой, т.к. это могло осквернить все вокруг, (бузар болхо). Шапка, головной убор в бурятском фольклоре выступают и как мера объема, причем для понятий, имеющих «положительную» смысловую нагрузку (облако, масло и т.п.).

Все ритуалы переходного цикла сопровождались обрядами, связанными с волосами и изменением прически. Девушки разных этнотерриториальных групп бурят носили разное количество косичек, женщины же всегда заплетали две, как символ соединения мужского и женского начал (число два - символ разделения и связи). Волосы (человека и животных) ассоциировались с плодородием, размножением, богатством, жизненными силами (вместилище сулдэ), невесте желали иметь длинные волосы. Они представлялись проводником как положительного, так и отрицательного начал, в связи с чем особое внимание уделялось выбору лиц, совершавших переплетение волос невесты. Волосы могли выступать и как заместитель покойного, и как самостоятельный агент обряда. Вообще заплетенные волосы (в отличие от распущенных) - знак принадлежности к среднему миру, миру людей. По мере угасания детородной функции (фертильности) снимались и запреты, старые женщины обладали несколько иным статусом, поэтому продолжая носить две косы, они оставляли на них минимум украшений. Забайкальские старые женщины (шабганса) коротко стригли волосы или брили голову под влиянием буддийской религии.

Обувь семантически соединена с низом, ущербным, с женским порождающим началом, и соответственно, с амбивалентными представлениями. С одной стороны, как маркер телесного низа, обувь обладает негативной валентностью (в эпосе «Гэсэр» упоминается чаша, сделанная из чулка правой ноги, питье из

которой должно привести к гибели). Приподнятые носы обуви бурят, населения Балкан и Ближнего Востока являются атавизмом табу на «ранение» земли. С другой стороны, прослеживается связь с силами плодородия, что нашло отражение в пословице «Шейте унты, не промокающие от росы, рожайте детей, мыслящих хорошо!)). Также прослеживается эротический символизм ноги: невестке у бурят, монголов запрещалось при мужчинах, родственниках мужа, находиться с голыми ногами.

Семантика рукавиц была тесно связана с семантикой внешней и внутренней сторон ладони, с помощью рукавиц проводились различные гадания: ладонью вверх - хорошо, вниз -плохо. Безусловно, отмечается связь рукавиц с эротической символикой ладони. Прослеживается семантическая связь с медвежьей лапой и шаманской колотушкой, где рукавицы и лапа выступают как «светский» эквивалент колотушки.

Семантический анализ отдельных элементов костюмного комплекса, показал, что одежда, выступая как знак, выполняла в значительной степени ритуально-мифологическую функцию, защищая человека от негативного воздействия, неся благополучие и стимулируя плодородие, что способствовало нормальному существованию социума.

Третий параграф «Одежда в ритуалах» рассматривает функции одежды в ритуалах перехода - родильных, свадебных, похоронных, а также шаманских. В ритуалах перехода одежда выступала, как вещь-знак. Так, в свадебной обрядности укрывание невесты шубой, полой халата, занавеской символизировали ее смерть в одном качестве и новое; рождение в другом. Свадьба и похороны были переломными моментами в жизни человека, в которые усиливается связь с иным миром, для нейтрализации его воздействия совершались обряды перехода, в которых важную роль играла одежда. Женщин западных бурят хоронили в свадебной одежде, ее хранили для похорон, что соответствовало восприятию смертного одра как брачного ложа и определялось контекстом: похороны - это последняя тризна. Покойников старались обряжать по сезону, при этом учитывалась семантика одежды и ее отдельных элементов. При шаманских ритуалах одежда могла выступать как заместитель человека.

В четвертом параграфе «Орнамент)) рассматриваются элементы орнамента бурят Предбайкалья и Забайкалья, дается их краткое описание. Подчеркивается, что орнаментальные мотивы Предбайкалья относятся к южносибирскому типу орнамента, в то

время как орнамент восточных бурят относится к восточноазиатскому типу. Таким образом, орнаментальное искусство бурят Предбайкалья и Забайкалья имело разные этногенетические истоки: на орнаментальное искусство восточных бурят сильное влияние оказала религия буддизма (влияние Монголии, Тибета, Манчжурии и Китая), что определило распространение таких мотивов как растительные (листья, цветы, лотос), зооморфные (рыбки, бабочки, драконы), иероглифические (китайские фигуры). , Был распространен криволинейный, пышный, витиеватый, многоцветный орнамент с широким применением золотого цвета, не использовавшегося в Предбайкалье. Западнобурятский орнамент относится к южносибирскому типу, который был распространен среди тюрков Южной Сибири, якутов, эвенков, у народов Средней Азии (киргизов, казахов, горных таджиков), , прослеживается его преемственность от более ранних культур (парные, спирали с тагарского времени VII - I вв. до н.э.). Отмечается использование в декорировании одежды геометрических и растительных симметричных мотивов и отсутствие зооморфных (за исключением хусын эбэр - «рогов барана»), большое количество разнообразных кругов и розеток (культ светил). Орнамент обладал определенной сакральной силой - как апотропейная магия, так и обеспечение благодати.

В пятом параграфе «Цветовая символика» дается характеристика основных семантических значений цвета в культуре тюрко-монголов. Особо подчеркивается различие в приоритетах при выборе цветовых сочетаний в костюмных комплексах женщин западных и восточных бурят - яркие и контрастные на востоке и более спокойные, находящиеся в одной цветовой гамме на западе. Автором поддерживается идея, что различия в выборе цвета связаны с природно-географическими условиями - теория подсознательной цветокомпенсации (одежда восточных бурят и близких к ним монголов, живущих в однообразном природном окружении, более ярка, насыщенна и контрастна, чем одежда предбайкальских бурят и тюрков Саяно-Алтая, обитающих в условиях более разнообразного и живописного ландшафта).

В заключении излагаются основные выводы диссертации. Женская одежда была ориентирована на идеи плодородия, роста и обновления, акцентировала те точки микрокосма (человека, одежды), которые заключали в себе потенциал рождения:

1) изучение женской одежды бурят показало наличие общих компонентов в женских костюмных комплексах бурят Предбайкалья и

Забайкалья: верхняя одежда, нижняя одежда, безрукавка, головные уборы, обувь; при этом следует заметить, что в общих элементах нами выделены отличия: крой, терминология, декоративное оформление традиционной верхней одежды, безрукавок, головных уборов, типов обуви, различия в выборе материалов, цветовых и пропорциональных сочетаний;

2) выделены элементы костюмных комплексов, характерные только для западных бурят и отсутствующие у восточных: платья, глухие рубахи, платки и шали русского производства, неотрезные по талии безрукавки, типы головных уборов и обуви;

3) анализ кроя, семантики показывают близость западнобурятского женского костюма к одежде народов тюркского мира;

4) анализ семантики, кроя, декоративного украшения одежды показал приоритет знаков и символов солнечной природы (монеты, птичья семантика)

Приведенный материал говорит о несомненной этно- и культурогенетической близости западнобурятских племен к тюркскому миру иногда более, чем к монгольскому, что является следствием различных этногенетических связей данных групп. Костюм предбайкальских бурят имеет общие черты с тюркоязычными народами Саяно-Алтая, Якутии, с монголами Западной Монголии (ойратами), заметное место в этногенезе западных бурят (и костюме) занимает тунгусский этнический пласт.

Основные положения диссертации отражены в следующих научных публикациях:

1. Хадеева М.Б. Обувь в традиционном костюме бурят // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации. - Иркутск, 2003. - СЛ 81 -187

2. Хадеева М.Б. Прическа и магия волос у тюрко-монголов // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и развития. - Иркутск, 2004. - С. 155-164

3. Хадеева М.Б. Семантика безрукавки у тюрко-монголов (на примере бурятского костюма) // Евразийское пространство глазами молодых, или Новое поколение о... Альманах школы молодого автора. - Вып. 2. - Москва, 2004. - С.290-299

4. Дагданова М.Б. К проблематике изучения традиционного костюма предбайкальских бурят: этнодифференцирующие аспекты // Проблемы Земной цивилизации. - Вып.П.- Ч.И.- Иркутск, 2005. -С.90-96

Подписано(в,деечать 23. 05.2005 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсету. Собьем 1,5 печ. л. Тираж 100! Заказ № 61.

Отпечатано в типографии' ЙзД-ва БНЦ СО РАН 670047 г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой 6.

h*

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Дагданова, Марина Борисовна

Введение.

Глава 1.

Одежда в традиционной культуре западных бурят.

1.1. Функции одежды. Общая проблематика.

1.2.Женские костюмные комплексы западных бурят.

1.2.1.Одежда замужних женщин.

1.2.2. Одежда девушек.

1.2.3. Одежда пожилых женщин.

1.3.Традиционные материалы и способы изготовления одежды.

Примечания.

Глава II.

Структурно-семантический анализ женской одежды.

2.1. Части тела и соматико-сакральные представления.

2.2. Семантика составных элементов костюмного комплекса.

2.3. Одежда в ритуалах.

2.4. Орнамент.

2.5. Цветовая символика.

Примечания.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Дагданова, Марина Борисовна

Актуальность темы исследования

Актуальность темы определяется местом, которое занимает одежда в традиционной культуре, и тем интересом, который проявляют к ней не только культурная, но и социальная антропология, как к системе, в которой нашли отражение представления человека традиционного общества о мире и о себе. В современной науке изучение костюмного комплекса стало одним из важнейших направлений не только региональных исследований лишь материальной культуры, но и когнитивной антропологии, поскольку оно способствует расширению нашего знания таких областей традиционной культуры как мировоззрение (система космологических представлений), символическое поле культуры, социальная стратификация (выполнение одеждой дифференцирующих функций), формирование художественных традиций. Традиционный костюм является выразителем религиозных представлений народа об окружающем мире, его этнического самосознания и этническим определителем категорий «свой» — «чужой». В данной диссертационной работе женский костюмный комплекс западных бурят и будет исследоваться как дифференцирующий маркер: с одной стороны, внутри общности, где он выполняет функции прежде всего половозрастной стратификации (частично - этнической), с другой стороны, как маркер этнической дифференциации западных и восточных бурят.

На протяжении всей истории человечества имели место огромное количество локально-исторических форм общностей людей. Каждый этнос или этническая общность в результате своей деятельности формировали свою специфическую культуру, свое мировоззрение. Что находило свое отражение в религиозных верованиях, мифах, легендах, поведении и во всем укладе жизни.

Традиционная культура рассматривается учеными как особая семиотическая система, возникшая в дописьменную эпоху [Захаров, 2004, с.105]. Под традиционными культурами исследователями понимаются культуры связанные с земледелием или кочевым скотоводством, ориентированные на стабильность и устойчивость, где изменения незаметны для жизни одного поколения [Садохин, 2001, с. 186]. Обычаи и традиции передаются от старших к младшим; человек в традиционной культуре органично взаимодействует с обществом и природой, он един с ними. Власть традиции в таких обществах очень сильна и освящена мифологическими представлениями. Мир воспринимается как целостность и всё в мире: явления и вещи, являются полифункциональными [Там же, с.190].

Вообще традиция всегда связана с отбором, селекцией культурного материала; сохраняется и передается только то, что представляется наиболее важным и ценным для той или иной общности, что способствует лучшей адаптации к определенной географической, исторической, социальной среде [Захаров, 2004, с. 106].

Вопрос о месте и роли традиционной культуры в современном обществе представляется «необычайно интересным и важным» [Там же, с.105]. В современном мире почти невозможно найти этническую общность, не испытавшую на себе воздействие культур других народов. Продолжающийся процесс глобализации и сегодня вызывает острый интерес к культурной самобытности у современных исследователей. Наблюдаются тенденции к сохранению целостности культурного облика своего народа. Самобытность все активнее заявляет о себе как условие развития личности, групп, наций. Ведь именно она «побуждает и создает коллективную волю, которая вызывает мобилизацию внутренних ресурсов для деятельности, направленной на осуществление необходимых перемен и созидательную адаптацию» [М'Боу, 1982, с.5]. Этническая культура проявляется во всех областях жизни этноса: в языке, в воспитании подрастающего поколения, в устройстве жилища, в домашнем хозяйстве, в одежде, в фольклоре и т.п.

Костюм является материальной оболочкой, своеобразным звеном, связывающим человека с пространством окружающей среды, с внешним миром; в костюме закодирована сложная и сущностная информация о миропонимании человека. Бесстрастный отбор временем и практикой определил логическую рациональность народного костюма, его целостность как единой системы. Любой этнос в процессе исторического развития формировал свой предметный мир, основанный не только на материальных, но и на духовных потребностях. Каждая эпоха формирует свой культурный идеал, на основе которого и вырабатываются приоритетные для данного общества формы и типы одежды. Можно говорить о принципиальной полифункциональности одежды, о динамичности системы ее функций и в данное время этнокультурологический подход стал интегратором в современном междисциплинарном изучении проблемы.

Принципы кроя, пропорции и манера ношения одежды, характер отделки, выбор материалов, цвет, украшения, прическа придавали каждой этнической и даже родовой группе индивидуальное своеобразие и неповторимость, выделяя ее среди других. Важную роль при этом играли материал и техника изготовления, менявшиеся в зависимости от уровня развития производства, от характера общества.

Первой потребностью у древних людей являлась потребность в защите от холода и гнуса. Все то, что может покрыть часть тела, независимо от материала является покровом. Первыми покровами были бронирующие вещества: глина и охра. Появились раскраска, татуировка, игравшие, уже тогда, роль не только защиты, но и символа.

Одежда — это элементы покрова, взятые извне и приложенные к телу. Одежда — это то, что существует отдельно от человека; костюм же — сумма одежды, аксессуаров, обуви, грима, прически и даже характера [Морозова Р.А., из лекции студентам]. Костюм является своеобразным паспортом индивидуума и подлежит цензуре коллектива [Гаген-Торн, 1933(a), с.122], [Богатырев, 1971, с.ЗОО].

Наблюдаемые процессы этнической мобилизации и самоидентификации народов и этнических групп региона Сибири требуют активизации в исследовании этнических культур, в формировании этнической специфики. Одним из важных элементов традиционной культуры является одежда, отражающая историческое развитие этноса.

В целом «изучение традиционной культуры народов алтайской языковой семьи (тюрков и монголов, прежде всего) приводит исследователей к выводу о неоднородности их культуры даже в границах одного этноса» [Скрынникова, 2002(6), с.114]. И это напрямую относится к традиционной культуре бурят, а, следовательно, и к традиционному костюму как одному из ее аспектов.

Бурятский костюмный комплекс широко исследовался в XX веке, однако, большинство работ носит описательный характер. К тому же женские костюмные комплексы предбайкальских бурят не подвергались отдельному рассмотрению. Зачастую региональным и родовым различиям вообще не уделялось должного внимания. Поскольку основная часть исследователей рассматривала бурятский этнос как нечто целостное [Скрынникова, 1997, с.4]. Но при изучении традиционной культуры бурят «необходимо учитывать как безусловную общность всех групп бурят (и шире - их отнесение к общемонгольской общности), так и деление не только на западных, восточных и южных, но и актуальность их родовой принадлежности» [Там же, с.З].

Анализ бурятского костюма «показывает в нем напластования, относящиеся к различным эпохам, свидетельствует о смешении и взаимопроникновении культур племен и народов, обитавших на территории Южной Сибири и Центральной Азии с древнейших времен» [Бадмаева, 1982, с.28]. В бурятском женском костюме наиболее выражены этнодифференцирующие признаки, возрастные и семейные нормы. По ней можно было судить об этапах изменения положения человека в социуме.

Женский костюм состоял из нательной и верхней одежды, головного убора, обуви и украшений. Общими чертами бурятского западного и восточного костюмов являются: использование овчины и других материалов, получаемых в скотоводческом хозяйстве; покрой верхней одежды - распашной с запахом левой полы на правую; наличие безрукавки и обычай покрывать волосы головным убором у женщин; отделка энгэра верхней одежды; башмаковидная обувь, состоящая из голенища с кожаными союзками и подошвы; а также своеобразные женские височно-нагрудные украшения из кораллов [Там же, с.27].

Но, несмотря на то, что основа бурятского костюма едина и по своему типу определяется как одежда характерная для степных кочевников-скотоводов, костюм женщины предбайкальских бурят значительно отличался от женского костюма забайкальских бурят. Различия проявлялись в пропорциях, особенностях кроя одежды, подборе материалов, характере шитья, украшениях и многом другом. Это было связано не только со сравнительно высоким уровнем товарно-денежных отношений, тесных связей с пришлым русским населением в Предбайкалье, но и, самое главное, этногенетическыми различиями в происхождении данных групп.

В течение веков, шитье было одним из основных занятий бурятской женщины, здесь проявлялись изобретательность и художественный вкус каждой мастерицы. В героическом эпосе «Гэсэр» говорится о том, что «женщина состоит вся из выкроек»:

Мужчина,

Чтобы замысел воплотить,

Жизнь не пожалеет отдать.

Женщина,

Чтобы из выкроенного сшить,

Палец на руке готова отдать [Гэсэр, 1988, с.84].

Но исторические события, смена этнического окружения, коренные изменения, произошедшие в жизни бурятского этноса за годы советской власти, повсеместное распространение промышленных товаров способствовали быстрой замене традиционного комплекса одежды костюмом городского типа.

В свете этого проблема сохранения, реконструкции и возрождения традиционной культуры (и одежды как одного из проявлений) приобретает актуальное звучание. Становится важным поиск новых методик в изучении традиционной культуры [Скрынникова, 1997, с.З].Одним из значительных направлений российской этнографической науки сейчас представляется изучение костюма на новом уровне. Костюма как отражения традиционного мировоззрения, как системы, как комплекса, выявление его сакральных и космогонических функций.

Территория вокруг Байкала в далёком прошлом была населена различными родоплеменными группами, на основе которых позднее и сформировался современный бурятский народ. С эпохи бронзы в центральноазиатских степях начинают формироваться новые способы хозяйствования, в частности, скотоводство. Его распространение шло из центральноазиатских степей и проникало, в первую очередь, в южные районы Забайкалья, где имелись открытые степные пространства, пригодные для выпаса скота. У населения горных и таежных областей основным видом хозяйственной деятельности оставались охота и собирательство.

Значение костюма как маркера этнической идентификации определяется процессами этно- и культурогенеза бурят на протяжении веков. Учеными-исследователями культуры бурят разграничиваются две локальные области - это Предбайкалье (или Прибайкалье) (далее - Предбайкалье) и Забайкалье. Основные различия проявляются в этногенетическом происхождении, а соответственно и в языке; в естественно-климатических условиях - географические особенности повлияли на развитие и ведение хозяйства (кочевое скотоводство в степях Забайкалья и полукочевое скотоводство с сезонными перемещениями между постоянными зимними и летними поселениями в Предбайкалье); и в религии - в Предбайкалье основная часть бурят является шаманистами, в Забайкалье же широко распространился ламаизм.

Общественное развитие степных племен позволило им, начиная с последней трети I тыс. до н.э., создать государственные образования, наиболее крупные из которых получили в науке наименование кочевых империй. Хунну и сяньби, жужане и тюрки, уйгуры и кидани, монголы и джунгары - эти народы, создавшие государственность, оставили глубокий след в материальной и духовной культуре населения Центральной Азии. Соответственно Предбайкалье, расположенное на стыке сибирской тайги и центральноазиатских степей, с давних пор находилось в центре важных этнических и политических событий региона.

Жители ангарской тайги не были изолированы от других племен, считал академик А.П. Окладников, - об этом с большой силой и выразительностью свидетельствуют неожиданные нередкие совпадения с сюжетами и образами наскальных рисунков весьма отдаленных областей и стран. Но такие совпадения несут на себе печать местной переработки. В них всегда наглядно видно своеобразие даже и явно заимствованных извне образов и сюжетов» [Окладников, 1966, с.4]. Например, сохранившиеся писаницы в верховьях Лены, в Шишкино, на Куде, pp. Унге и Осе (где когда-то жили тюрки-курыкане) «в их древнейшей части смыкаются с наскальными рисунками Центральной и Средней Азии - Монголии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана», а также с писаницами Алтая и Тувы [Там же, с.З]. К тому же, как отмечает A.M. Сагалаев, «в сибирской этнографии с достаточным на то основанием сложился своеобразный индоиранский «синдром»: стремление отыскать истоки аборигенных образов и мифологем в гигантском наследии, оставленном культурами древней Индии и Ирана. 9

Разница культурных потенциалов была столь велика, что «движение» культурных импульсов с юга на север кажется самоочевидным, вся задача в том, чтобы отыскать их реликты в мифологии Северной Азии. Рядом с огромным корпусом индоиранских источников сибирские материалы фрагментарны и скудны, а сопоставление письменной традиции с устной неизбежно ставить последнюю в положение восприемницы. Ситуация осложняется большим количеством несомненных заимствований из индоиранского мира, разновременных и разной значимости» [Сагалаев, 1991, с.94-95]. Д.С. Дугаров рассматривает генезис культуры региона «на фоне широких контактов аборигенных племен с пришлыми индоиранскими и индоевропейскими племенами, начавшихся в бронзовом веке, в период массовых миграций этих племен со своей прародины в Передней и Малой Азии через Среднюю и Центральную Азию в исторические места их расселения. При этом . пришельцы принесли с собой не только богатейшую материальную культуру, но и не менее богатую мифологию, красочное искусство звериного стиля и религию раннеклассовых обществ .» [Дугаров, 1991, с.32].

Т.Д. Скрынникова отмечает, что одним из маркеров, позволяющих отнести ту или иную группу к определенному типу культуры, даже в рамках одного народа, является локативный код: восточные буряты и монголы сакральным считают юг, а западные — восток, что отмечается и у ариев [Скрынникова, 2002(6), с. 116]. Помимо локативного кода в бурятской традиции имеются различия также в агентивном, предметном и персонажном кодах обрядов [Подробнее см.: Скрынникова Т.Д. Солнце и Земля в пантеоне народов Центральной и Восточной Азии // Altaica VI. - М., 2002. - С.114-141]. Соответственно, выявленные сходства и различия позволяют говорить о существовании двух типов культур, которые исследователь определяет как «восточноазиатскую», где Небо и Земля являются верховными божествами и «южно-западноазиатскую (индоиранское единство), где отмечается триада божеств». Причем отмечается, что эти различия у народов алтайской языковой семьи не являются случайными, а объясняются сложным «этно-и культурогенезом, связанным с типологически разными группами Евразии: прежде всего с монголоидами на востоке и европеоидами на западе. . формирование народов алтайской языковой семьи проходило на территории, обозначаемой как Великая Степь (от Великой Китайской стены до Балкан), где на протяжении не только веков, но и тысячелетий наблюдались миграции, определившие и современную этнолингвистическую карту Евразии» [Там же, с.117].

Примерно в VI в. н.э. в Предбайкалье получают распространение памятники так называемой курумчинской культуры. Создателями этой культуры, согласно китайским летописям и древнетюркским руническим письменам, являлись гулигани или курыканы. Относительно их этнической принадлежности существует две версии — монгольская и тюркская. Анализируя имеющиеся факты, Д.Д. Нимаев приходит к выводу, что все-таки основу этнического ядра курыкан составили тюркоязычные племена, что, однако не исключает возможности того, что в состав объединения также входили родоплеменные группы монгольского и тунгусского происхождения. В последующем курыкане сыграли важную роль в формировании западных бурят, а также якутов [Нимаев, 2004, с.20]. Исследователь отмечает, что по всей вероятности, монголоязычные племена, обитавшие на территории Предбайкалья в период всеобщего господства тюрков в Центральной Азии, находились в починенном, зависимом положении от последних, что выразилось, в частности, в заимствовании ими одного из тотемных культов — лебедя [Там же, с.23].

С давних пор у монголов племена, обитавшие в лесной зоне, назывались лесными. «Некоторым из монгольских племен, у которых юрт был около леса, дали имя хойин иргэн, т.е. лесное племя», - сообщает «Сборник летописей». В отличие от них монголы, живущие в степи, назывались степными. Подобная традиция деления людей по

11 местожительству существовала не только у монголов. По-видимому, это распространялось на отдельные, несколько обособленные этнические группы, которые компактно обитали на одной территории и обладали схожими чертами в сфере хозяйства и традиционно-бытовой культуры. К числу таких относились племена западнее Байкала, у которых были сильны охотничьи традиции с навыками ведения полукочевого скотоводства и земледелия, существовала своеобразная, отличная от кочевников, материальная культура. Это племена, среди которых ведущую роль играли булагаты и эхириты.

По Ц.Б. Цыдендамбаеву, в XII-XIII вв. было три племенных объединения: хори-туматы, баргуты и буряты [цит.по: Скрынникова, 1997, с.5]. Союз племен был важным интегрирующим моментом и в этнической истории Предбайкалья. Существование племенного союза предбайкальцев прежде всего доказывается ареалом распространения термина бурат, который строго ограничивался территорией к западу от Байкала. Правда, в XVII в. русскими имя браты (братские), являвшегося произносительным вариантом названия бурат, иногда применялось к хоринцам, жившим на востоке, за Байкалом. Но сами хоринцы, как видно из их летописей, себя в то время называли только лишь своим племенным именем. Такое положение сохранялось как минимум до середины XVIII века.

Появление русских в Приангарье и на Верхней Лене, приведшее к непосильным поборам ясака, произволу и насилию со стороны администраций острогов и казаков прекратили межплеменную распрю и дали мощный дополнительный импульс к сплочению всего населения.

Многочисленные этнографические и фольклорные материалы свидетельствуют о том, что из племен, сложивших бурятскую народность, самыми первыми стали называть себя бурятами булагаты и эхириты. Только к концу XIX века, по словам Т.М. Михайлова, «образовалась новая общность -бурятский этнос» [цит.по: Скрынникова, 1997, с.6].

Но буряты никогда не представляли собой «единого экономического и политического организма», что было напрямую связано с их дисперсным расселением [Скрынникова, 1997, с.6].

Этнический состав бурят разных регионов отличается. Бурятский этнос на территории Предбайкалья состоит из трех основных племен -булагатов, эхиритов, а также, в меньшей степени, хонгодоров. «Говоря о булагатах, да и вообще о западных бурятах в целом, прежде всего необходимо отметить значительную роль тюркских элементов в их формировании. Весь облик их материальной культуры (жилище, одежда, пища и т.д.), особенности языка служат ярким тому подтверждением» [Нимаев, Нанзатов, 2004, с.44]. Исследователи также отмечают, что также одним из древнейших в составе бурят является тунгусский этнический пласт (особенно распространены эвенкизмы в говорах западных бурят) Другими словами, во многом своеобразие этнокультурного облика западных бурят определили тюркские, тунгусские, а также ойратские этнические компоненты [Там же, 2004, с.47, 50].

Прародиной племени булагат является долина реки Куды со священными горами Ухэр Манхай и Удэгэ Булен. Здесь проживают основные булагатские роды: алагуевский, ашаабагатский, абаганатский, бозоевский, булутовский, буиновский, бубаевский, боролдоевский, готольский, муруевский, ноетский, онгойский, онхотоевский, хогоевский, халтубавский, шаралдаевский и эрхидеевский.

По историческим данным основная часть булагатов под предводительством Буха-нойона, в составе левого крыла войск Чингисхана ушла на запад и осела там. Позднее она приняла участие в формировании киргизского и узбекского этносов.

В Предбайкалье булагаты расселялись также в долинах реки Ангары, Осы, Уды. Так в Осинском и Боханском районах Иркутской области (по долинам рек Ида, Оса, Каха, Обуса) расселились шаралдаевский, готольский, буиновский, булутский, муруйский, ноетский, олзоевский, олтогойский, онхотойский, хогойский, холтубаевский, эрхидеевский, янгутский роды. В Нукутском районе Иркутской области (в долине реки Унги) осели булутский, боролдоевский, онтогойский, олзойский, икинатский, муруйский, кульметский роды. В Аларском районе - холтубаевский, янгутский и ноетские роды. Также много представителей булагатских родов в Баяндаевском, Качугском и Ольхонском районах (в основном - алагуевского рода). Некоторая часть булагатов переселилась в Забайкалье — в долины рек Баргузин, Селенга, Джида, Чикой, Уда, Хилок.

Эхириты - северные соседи булагатов. С древнейших времен. проживают в степных районах на территории современных Эхирит-Булагатского, Качугского и Ольхонского районов. Рост населения и столкновения с эвенками из-за охотничьих угодий привели к миграции отдельных эхиритских групп на восток — к Байкалу и в забайкальские степи.

Хонгодоры - являются южными соседями булагатов и населяют части Аларского (роды дуртэн, бурутхан, болдой, бадархан, ашхай, ашата, тайбжан) и Нукутского районов Иркутской области. Часть хонгодоров пришла в Аларь из Монголии в конце XVI - начале XVII веков. И их миграция продолжалась вплоть до 1727 года, до закрытия границы между Монголией и Китаем. Путь миграций хонгодорских племен лежал по долинам рек Иркут, Китой и Белая, в долинах этих рек они и оседали. Некоторые бурятские ученые считают, что племя хонгодоров нельзя относить к пришлым племенам, часть их была вынуждена переселиться из Предбайкалья в районы Северо-Западной Монголии и Саяно-Алтая во время бурных событий первой половины XIII века. А их миграция в XVI - XVII вв. есть возврат на историческую родину [Нимаев, Нанзатов, 2004, с.48]. Хонгодоры также проживают и на территории Бурятии: в Тункинском, Закаменском и Окинском районах.

На территории Предбайкалья наряду с булагатами, эхиритами и хонгодорами проживают ряд родов, не относящихся к вышеназванным племенам, такие как дурлай (пришли с Алтая в XVIII в. в период войны ойратов с халхасцами), толодой, гушит (также пришли с Алтая в XVIII в. после разгрома Джунгарского ханства халхасцами), курумчинский (их предки пришли с Алтая после поражения ойратов от халхасцев), дархат, киргиз-хана, басай, монхолют, хордут (выходцы из Монголии), быкот и др. С хонгодорами в Аларь пришли и небольшие осколки больших племенных тюрко-монгольских групп: шарануты, наймангуты, долонгуты, быстро ассимилировавшиеся в бурятской среде.

В XIX веке бурятские племена были организованы в так называемые "роды". Эти "роды" - представляли собой административные образования, основу которых составляли малые племена, либо их части. На протяжении XIX века административные "роды" входили в состав Степных Дум, осуществлявших функции внутреннего самоуправления бурят. В Иркутской губернии функционировали следующие Степные думы: Аларская, Балаганская, Идинская, Кудинская, Верхоленская, Ольхонская, Тункинская [Нанзатов, 2003, с. 15]. После прекращения работы Степных Дум административные "роды" продолжили свое существование в рамках Инородческих управ, которые входили в состав административных округов. Система управления, созданная администрацией Российской империи, закрепляла родовую структуру, сложившуюся у бурят к приходу русских [Скрынникова, 1997, с.7].

В XIX веке, в период существования Степных дум, у бурят сформировались новые общности - этнотерриториальные группы, которые разнятся между собой, помимо территориальных, различиями культурными и языковыми.

Со времени прихода русских в Сибирь вплоть до середины XIX в. национальный состав Предбайкалья был достаточно стабильным. В результате отмены крепостного права в России в 1861 году и соответственно большого притока пришлого русского населения доля коренного населения снизилась с 30% в 1795 г. до 15% в 1896 г. По результатам переписи 1897 года общая численность населения Иркутской губернии составляла 515 тыс. жителей. Из них: русские — 73,06%, буряты — 21,5%, тунгусы - 0,43%, карагасы (тофалары) - 0,07%, представители других 62 национальностей — 4,9% [Историко-культурный атлас, 2001, с.584-585].

Инородцы Иркутской губернии, в отличие от забайкальских бурят, в большей мере занимались земледелием. Однако достаточно внимания в своей хозяйственной деятельности они уделяли и скотоводству. Но, тем не менее, в области скотоводства они уступали забайкальским бурятам, а в развитии земледелия превосходили их. Буряты Идинской, Аларской, Балаганской Степных дум отличались большим количеством посевов, разнообразием полевых культур.

Повторимся, что буряты Предбайкалья в силу сложившихся географических и исторических условий имели тесные связи с эвенками, тюрками Алтая и Якутии, в их культуре можно найти отголоски древних центральноазиатских народов. А, начиная с середины XVII века, буряты, особенно западные, оказались под сильным влиянием русского этноса. Вторжение нового и могущественного этноса не могло не сказаться на привычном образе жизни и расселении местного населения, а также наложило глубокие отпечатки на их культуру и быт. Происходили процессы русификации путем обращения инородцев в христианскую веру. Например, к середине XVIII века в Балаганском ведомстве были крещены две с половиной тысячи бурят [Историко-культурный атлас, 2001, с.588]. Однако, процент крещеных в разных родах резко колебался, превышая 10% в одних ведомствах и падая до совсем малой величины в других [Залкинд, 1970, с. 147]. При крещении женщинам дарили платки и сарафаны, а мужчинам русские рубахи.

Историко-географические условия, специфика хозяйственного уклада предбайкальских и забайкальских бурят повлияли на региональные особенности их народного творчества, но которое в целом развивалось в едином русле.

Цели и задачи

Основной целью данного этнографического исследования является выявление, описание и реконструкция структуры и функций традиционного женского костюма предбайкальских бурят, интерпретация его семантики и посредством этого раскрытие этнических контактов и этнического своеобразия западных бурят. Для решения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:

- реконструкция женских костюмных комплексов западных бурят;

- выявление этногенетических истоков различий традиционной одежды у западных и восточных бурят;

- анализ покроя костюмных комплексов и их характеристика;

- изучение особенностей изготовления одежды;

- выявление структуры костюмного комплекса и функций его элементов;

- интерпретация семантики элементов женского костюма западных бурят.

Объект исследования

Объектом исследования являются традиционные костюмные комплексы женской одежды западных бурят и их элементы, за исключением украшений, изучение которых требует отдельного рассмотрения. В данной работе объект исследования не ограничивается только географическим признаком: нами также рассматриваются костюмные комплексы этнотерриториальных групп бурят - выходцев из Предбайкалья, проживающих на территории Забайкалья.

Предмет исследования

Предметом исследования является анализ дифференцирующих функций женского костюма западных бурят (половозрастные, этнические) через интерпретацию семантики костюма и его основных элементов в контексте традиционной культуры.

Методология и методы исследования

Теоретической базой диссертационного исследования являются труды отечественных авторов, посвященные рассмотрению одежды как системы и комплекса: П.Г. Богатырева и во многом его последователя И.В. Кузнецова, а также Н.И. Гаген-Торн и Н.П. Гринковой.

В данной работе использовались современные междисциплинарные методы, комплексный подход с привлечением методологических принципов смежных научных дисциплин, таких как история, этнография, фольклористика, искусствоведение, культурология. Познание объективной действительности на стыке ряда научных дисциплин способствует получению более полной картины этнической специфики культуры и принципах ее функционирования.

В работе использовались методы, применяющиеся в историко-культурных исследованиях. При изложении и изучении материала применялся метод научного описания. Для выявления генетических истоков нами использовался сравнительно-исторический метод, а при сравнении с костюмами и их функциями других народов и других регионов применялся сравнительно-типологический подход. При рассмотрении традиционного костюма как определенной структуры со своими компонентами, каждый их которых выполняет свою функцию, были применены методы структурно-функционального анализа; семиотический метод применялся для выявления семантических структур традиционного комплекса одежды и его цветовых сочетаний. Можно говорить о принципиальной полифункциональности одежды, о динамичности системы ее функций, в контексте чего этнокультурологический подход стал интегратором в современном междисциплинарном изучении проблемы.

Степень изученности темы

Первые свидетельства, содержащие описания бурятского костюма, мы находим в записях путешественников, историков и этнографов начиная с XVII века. В сведениях Н. Спафария, Исбранта Идеса (рис.52), Д. Белля, в собраниях академических экспедиций XVIII века, в описаниях И.Г.Георги, С.П. Калашникова, в трудах Д. Банзарова. Первый иллюстративный материал, посвященный одежде бурят (1799 г.), отмечается у И.Г. Георги (рис.51а,б).

Со второй половины XIX века начинается уже более систематический сбор материала по бурятскому костюму, как части традиционной культуры, к которой как краеведы, так и представители фундаментальной науки проявляли большой интерес. Большую работу проделали выдающиеся исследователи Н.Н. и В.Н. Харузины, Г.Н. Потанин, П.Е. Кулаков, А.В. Потанина. Заметный след в изучении истории и культуры бурят, в том числе и материалы по одежде, оставил М.Н. Хангалов. Однако, дореволюционные авторы ограничивались чаще всего лишь описаниями, к тому же носившими фрагментарный характер и не дававшими полного представления об одежде как о комплексе.

После Октябрьской революции начались широкие этнографические исследования материальной культуры, появились многочисленные статьи Ф.А. Кудрявцева, П.П. Хороших, П.П. Баторова, Р.С. Мэрдыгеева, Б.Э. Петри, Г.А. Улахонова, в которых нашла освещение одна их важнейших сторон материальной культуры - одежда. В 30 - 50 годы интерес несколько ослаб и только в 60 - 70 годы появляются книги И.М. Манжигеева, А.В. Тумахани, И.Е. Тугутова, К.В. Вяткиной, посвященные вопросам истории материальной культуры и искусства, в том числе одежды. Отдельная глава монографии И.Е. Тугутова «Материальная культура бурят» (1958 г.) посвящена одежде, где затрагиваются отличия и особенности женской одежды западных бурят. Им описаны также различия в способах выделки шкур у разных групп бурят. В работе К.В. Вяткиной «Очерки культуры и быта бурят» (1969 г.) дается широкий обзор элементов материальной культуры, отдельно упоминается одежда. Автор сравнивает общие элементы в костюме бурят и соседних народов, в частности женскую безрукавку ойратов, хакасов и южных алтайцев.

Работы советских этнографов, в отличие от дореволюционных, построены по иному методологическому принципу, в них активно применяется историко-сравнительный метод, благодаря которому реконструируется эволюция элементов костюма, и функциональный метод для выявления его функций маркера этнических и сословных различий. Несомненным прорывом в изучении бурятского костюма следует считать монографию Р.Д. Бадмаевой «Бурятский народный костюм», изданную в 1987 году. В этой работе были обобщены материалы предшественников: были предложены реконструкции всех элементов костюма (как мужского, так и женского), были предложены модели их кроя, были прослежены его изменения с XVII века и до наших дней с использованием сравнительного материала по одежде соседних народов для выявления этногенетических контактов, была проведена систематизация одежды по полу, сезону и назначению. Следует заметить, что до появления этой работы бурятский костюм не был объектом специального изучения.

С 90-х годов XX века начинают появляться работы, в которых затрагиваются проблемы семантической интерпретации костюма и его отдельных элементов. Специального упоминания заслуживают исследования Д.С. Дугарова о символике отдельных элементов женского костюма тюрко-монгольских народов, являющихся отражением общих тотемистических воззрений и посредством этого выявления этнических и культурных взаимосвязей народов Центральной Азии. Нельзя не отметить публикаций Д.А. Николаевой (2002 г.) в которых автор рассматривает костюм как систему и посредством этого выявляет семантику костюма и отражение возрастного статуса в одежде («Одежда и украшения» в монографии «Буряты», «Отражение возрастного статуса в женской одежде восточных бурят», «Семантика приданого невесты в свадебной обрядности сартулов»). И, конечно же, монографию С.Б. Самбуевой «Символика традиционного бурятского женского костюма», вышедшую в 2004 году, где традиционный женский костюм рассматривается в системе материальной и духовной культуры народа.

Следует отметить, что вышеуказанные работы рассматривают бурятский костюм как целостность в контексте культурных традиций, в них дифференцирующие функции костюма выступают как частность. Поэтому для нашей работы интерес представляла книга Ц.Б. Базаровой, посвященная исследованию лексики костюма локальной группы бурят - «Национальная одежда агинских бурят» (2003 г.). В ней содержится лексико-семантический анализ материальной культуры, одним из результатов которого становится выявление дифференцирующих функций костюма и его элементов.

Также в освоении нами данной темы большая роль принадлежит основополагающим трудам, в числе которых, прежде всего, следует отметить книгу П.Г. Богатырева «Функции национального костюма в Моравской Словакии» (1971 г.), где практически впервые был обоснован метод изучения народного костюма как особой семиотической системы, в работе были четко сформулированы функции костюма и выявлены принципы их взаимодействия. Важную роль сыграли публикации Н.И. Гаген-Торн -«Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы» (1933 г.) и «Женская одежда народов Поволжья» (1960 г.), где также делается попытка комплексного изучения традиционной одежды и выявления его семантики, привлекается широкий сравнительно-исторический материал. Путеводной звездой для нас служила работа И.В. Кузнецова «Одежда армян Понта» (1995 г.) как наиболее полного труда по семиотике материальной культуры и одежды как одного из ее проявлений. В книге подробно рассматривается общая проблематика и функции одежды, отдельные главы отведены рассмотрению ритуально-мифологической, этнической, субэтнической функциям и возникающим бинарным оппозициям. Работа четко структурирована и выгодно отличается большим количеством сводных таблиц. Для сравнительно-исторического анализа, понимания структуры и места традиционного костюма в мировоззрении кочевника большое значение имеет трехтомник «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири» под редакцией Э.Л. Львова, И.В. Октябрьской и A.M. Сагалаева. В этом фундаментальном труде раскрывается единство утилитарной и символической функций вещей, впервые рассмотренное на материалах культуры народов Сибири.

Источниковая база исследования

Для исследования дифференцирующих функций традиционного бурятского костюма и выявления его семантики был привлечен широкий круг источников.

Одну группу представляют источники, содержащие конкретные материалы — описания бурятского костюма или его изображения:

- ранние труды общего характера, содержащие частичное описание одежды монгольских кочевников: Карпини, Рубрук, И.Г. Георги и др.;

- работы исследователей бурятского народного костюма: Р.Д. Бадмаевой, И.Е. Тугутова, М.Н. Хангалова, К.В.Вяткиной, Л.Л. Викторовой, Н.В. Кочешкова и др.;

- полевые материалы автора, собранные в Осинском районе Иркутской области и в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе в 2003 году;

- фотоматериалы архивов (Исторический музей Республики Бурятия; Иркутский краеведческий музей; Этнографический музей Республики Бурятия), в том числе и личный архив автора;

- материалы специальных сайтов сети Интернет.

Ко второй группе относятся работы, в которых можно обнаружить материалы по описанию и анализу костюмов и традиционной культуре народов, имевших этногенетические и культурные связи с западнобурятским этносом: монголов, калмыков, хакасов, тувинцев, якутов, киргизов, алтайцев и др. Для выявления межкультурных взаимодействий и типологии костюма использованы работы Л.Л. Викторовой, Д.В. Сычева, Г.М. Василевич, Л.П. Потапова, Н.Ф. Прытковой и др.

Особую группу составляли источники теоретического и специального этнографического характера, они привлекалась для выявления ритуальной, функциональной значимости и семантики костюма в традиционном обществе. Это работы П.Г. Богатырева, Н.И. Гаген-Торн, Н.П. Гринковой, И.В. Кузнецова, Д.А. Николаевой.

Территориальные рамки исследования

Границы определяются районами проживания этнотерриториальных групп западных бурят в Иркутской области (т.н. Предбайкалье) и территорий компактного проживания выходцев из Предбайкалья в Республике Бурятия.

Наиболее западной этнотерриториальной группой бурят являются нижнеудинские буряты. Нижнеудинские буряты расселены в среднем течении реки Уды, впадающей в Ангару в ее среднем течении с южной стороны.

В состав этнотерриториальной группы балаганских или унгинских бурят в XIX входили такие малые племена, как букод, зунгар, ноёд, олзой, муруй, хулмэнгэ, хогой, онгой, онхотой, и др. Балаганские буряты расселены в долинах Унги и ее притоков, в среднем течении Оки, а также по западному берегу Ангары. Около половины племен входило в состав большого племени булагатов. Также там расселены племена позднего монгольского происхождения.

В состав этнотерриториальной группы аларских бурят входили малые племена, расселеные в долине реки Белая и ее притока р. Аларь. Близкой аларским бурятам является небольшай этнотерриториальная группа китойских бурят, расселенные в долине р. Китой. Большинство племен принадлежит большому племени хонгодор. В составе также есть осколки малых племен булагатов и небольшие группы выходцев из Монголии, не вошедших в большое племя хонгодоров.

Идинские буряты расселены в долинах рек Иды, Осы и их притоков, а также верховий Уды, впадающей в Ангару с востока. Основную массу идинских бурят составляют булагатские племена.

Кудинские буряты расселены в долинах рек Куды, Мурина, Китоя впадающих в Ангару, а также буряты долины реки Голоустной, впадающей в озеро Байкал на юго-западе. Большинство кудинских бурят составляют малые племена булагатов. Несколько малых племен, издавна расселенных в Кудинской долине, не входят в состав большого племени булагатов. Присутствуют также осколки племен из разных мест этнической Монголии, прибывшие в позднем средневековье и в новое время.

Верхоленские буряты расселены в долинах верховий Лены и ее притоков, а также в долинах верховий Куды и Мурина. Большинство принадлежит к большому племени эхиритов. Присутствуют булагатские племена. Встречаются племена, по традиции относимые к хори, но по собственным преданиям, некоторые из них вышли из Джунгарии. Отмечаются также осколки племен ойратского и монгольского происхождения.

Ольхонские буряты расселены на острове Ольхон, и в средней части западного побережья озера Байкал. Большинство составляли выходцы из долины верхней Лены - племена эхиритов, а также сопутствующие им осколки сэгэнудов, галзудов и других малых племен бурят верховий Лены и долины Куды.

Небольшие группы булагатов и эхиритов входят в состав этнотерриториальной группы закаменских бурят.

Все племена баргузинских бурят являются выходцами с верховий Лены и долины верховий Куды и ее притока Мурина. Большинство из них принадлежат большому племени эхирит.

Кударинские буряты расселены в одноименной степи, находящейся в устье Селенги на восточном берегу озера Байкал. Также как и баргузинские буряты являются выходцами с долин рек Лена, Куда и Мурин. Большинство племен относятся к эхиритам. Булагатами являются буряты племен алагуй, ашибагад, отонхой.

Селенгинские буряты расселены в среднем и нижнем течении реки Селенги, в среднем и нижнем течении реки Джиды. Большое количество племен в составе этнотерриториальной группы селенгинских бурят объясняется тем, что в этом регионе скопилось большое количество осколков племен западных бурят бежавших в Монголию - на восточное побережье Байкала в середине XVII века. Также некоторые племена западных бурят были переселены в долину Селенги и введены в казачье сословие, после вхождения этой территории в Российское государство для охраны границ. В силу сложившихся ситуации в этом регионе этнической Бурятии сложилось наиболее пестрая этническая картина, сложенная из племен, осколков племен из монгольских степей и с западного берега озера Байкал.

Все перечисленные выше этнотерриториальные группы бурят в этническом отношении являются смешанными, состоящими из племен, относимым как к большим племенам булагат, эхирит, хори и хонгодор, так и к малым племенам не являющимися их подразделениями [Нанзатов, 2003, с. 19-25].

Также рассмотрение поставленных задач, особенно в генетическом и историческом ракурсах, предполагает привлечение типологически и генетически близкого материала у народов Центральной Азии, Саяно-Алтая и Якутии.

Хронологические рамки исследования

Хронологические рамки исследования в основном определяются материалами XVIII - I пол. XX вв.: начиная со сведений путешественников, этнографов и историков, специально изучавших народы региона Сибири и заканчивая концом I пол. XX вв., когда традиционный костюм в Предбайкалье практически полностью вышел из обихода, заменившись костюмом городского типа. Однако для выполнения намеченных задач нельзя ограничиваться узкими хронологическими рамками и следует признать целесообразным оперирование, как и более ранними свидетельствами (Карпини, Рубрука и др.), так и более поздними публикациями, относящимися ко II половине XX века.

Научная новизна

Научная новизна диссертации состоит в постановке проблемы и пути ее исследования. Впервые были выделены комплексы женской одежды для трех социовозрастных групп западных бурят: девичья, одежда замужних женщин (фертильный возраст) и пожилых женщин, с обобщением и систематизированием накопленного наукой материала. Полнота фактического материала и применение новых методов позволили предложить наиболее полную реконструкцию женского костюмного комплекса западных бурят и выделить дифференцирующие маркеры; провести типологический анализ и показать элементы, определяющие его сходство и различия с костюмами как других групп бурят, так и народов алтайской языковой семьи. Была сделана попытка наиболее полного семантического анализа традиционного костюма, не использовавшегося прежде в реконструкции женского костюма западных бурят и интерпретации его элементов. Были введены в научный оборот новые материалы: реконструкция костюма по фотографиям из архивов, в том числе и из личного архива автора; по одежде, хранящей в музеях (государственных и сельских); а также по материалам, собранным в ходе экспедиций.

Теоретическая и практическая значимость

Изучение традиционного костюма имеет большое значение для исследования проблем этно- и культурогенеза. Результаты проведенной работы могут найти применение при изучении традиционной материальной и духовной культуры тюрко-монгольских народов и бурят, в частности; они имеют научное значение для сравнительных исторических и типологических исследований культуры различных народов региона Сибири и Центральной Азии. Также материалы могут быть использованы при подготовке и чтении курсов лекций по традиционной культуре.

Апробация работы

Отдельные положения диссертации нашли свое отражение в виде доклада на научном семинаре в Иркутском государственном университете: «Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации», проведенном МИОН в 2003 году. Содержание исследования отражено также в ряде опубликованных работ:

1. Хадеева М.Б. Обувь в традиционном костюме бурят // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации. - Иркутск, 2003. - С. 181-187

2. Хадеева М.Б. Прическа и магия волос у тюрко-монголов // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и развития. — Иркутск, 2004. - С. 155-164

3. Хадеева М.Б. Семантика безрукавки у тюрко-монголов (на примере бурятского костюма) // Евразийское пространство глазами молодых, или Новое поколение о. Альманах школы молодого автора. — Вып.2. -Москва, 2004. - С.290-299

4. Дагданова М.Б. К проблематике изучения традиционного костюма предбайкальских бурят: этнодифференцирующие аспекты // Проблемы Земной цивилизации. - Вып. 11. — 4.2. - Иркутск, 2005. — С.90-96

Структура диссертации

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, словаря терминов, списка литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиционный женский костюм западных бурят"

Таким образом, компилируя заключение, можно изложить основные выводы нашего диссертационного исследования в следующих пунктах:

1) изучение женской одежды бурят показало наличие общих компонентов в женских костюмных комплексах бурят Предбайкалья и Забайкалья: верхняя одежда, нижняя одежда, безрукавка, головные уборы, обувь; при этом следует заметить, что в общих элементах нами выделены отличия: крой, терминология, декоративное оформление традиционной верхней одежды, безрукавок, головных уборов, типов обуви, различия в выборе материалов, цветовых и пропорциональных сочетаний;

2) выделены элементы костюмных комплексов, характерные только для западных бурят и отсутствующие у восточных этнотерриториальных групп: платья, глухие рубахи, платки и шали русского производства, неотрезные по талии безрукавки, типы головных уборов и обуви;

3) анализ элементов костюмных комплексов и их семантики показал близость западнобурятского женского костюма к одежде народов тюркского мира;

4) анализ семантики, кроя, декоративного украшения одежды показал приоритет знаков и символов солнечной природы (монеты, птичья семантика).

Наблюдаемые процессы этнической мобилизации и самоидентификации народов и этнических групп региона Сибири вызывают к жизни новые подходы в исследовании этнических культур и этнической специфики. Исторические события XIX-XX вв., смена этнического окружения, коренные изменения, произошедшие в жизни бурятского этноса за годы советской власти, повсеместное распространение промышленных товаров способствовали быстрой замене традиционного комплекса одежды костюмом городского типа. В свете этого проблема сохранения, реконструкции и возрождения традиционной культуры (и одежды как одного из ее проявлений) приобретает актуальное звучание и требует дальнейшей активизации исследований с привлечением методологических принципов смежных научных дисциплин.

Глоссарий ала - мотня (деталь штанов) ара тала — спинка арИан зулаг — кожаные ранты в эрмэг гутал аса - архаичное название штанов у балаганских бурят басаган дэгэл - верхняя одежда девушек биизга малгай — женская шапка, напоминающая тюбетейку, распространенная среди боханских и осинских бурят Предбайкалья бозо — кисломолочная масса, используемая при выделки шкур бойтог — обувь башмаковидного типа, распространенная в Предбайкалье, а также среди киргизов и некоторых групп монголов бортого малгай — шапка молодых замужних женщин и девушек Иркутской области бузар — магическая сила, оказывающая отрицательное воздействие на окружающих вследствие того, что ее истоки связаны с иным, чуждым миром булуубша - лента-нашивка из ярко-красного шелка на составных рукавах женщин восточных бурят булууза — разновидность платья бутуу — пояс штанов бэлэбши - архаичная женская юбка, состоявшая из двух несшитых полотен с разрезами спереди и сзади; аналогична бельдемчи киргизов и казахов бэИэ угы — женщина (досл.«беспоясая») бээлэй (бэлэ) — варежки; в более позднее время термины были заимствованы из русского языка: бааришха «варежки», пиршаатха «перчатки» гадар хубсакан - общее название верхней одежды годоНон (гутухан) — наименование разновидности башмаковидной обуви у западных бурят годоИо суглуулааша онгон — «игровой онгон» у бурят-шаманистов (букв, «дух, собирающий унты») гогшоо — косоплетка из шелковой крученой нити черного цвета гэзэгэ — коса даха — доха досоодо хубсакан — нижняя одежда духты — меховая обувь, одевавшаяся поверх обычной в сильные морозы дэглээ (дэгэлээ, дэгэлэй дабхаса) — локальное название отрезной по талии длиннополой безрукавки в Предбайкалье дэгэл — название верхней одежды дэнзээ — серебряное навершие на головных уборах дээгуур улатай гутал — общее название поршневидной обуви (букв, «обувь с высоко заходящей подошвой») енжа — приданое заха — ворот; у боханских бурят также далгабша сабъяа — искаженное русское название сапог в Предбайкалье самса — название как мужской, так и женской рубахи; в Предбайкалье были распространены термины, заимствованные из русского языка: урбаахи (в Курумчинской долине), армаахи урмааси (боханск.), урмаати, урмаахи (окинск.) сээжэ — лиф сээжэбшэ - название короткой безрукавки самса-дэгыл - рабочая шуба из нагольных дымленых овчин или крытая черным или синим сукном с меховым воротником из выдры (у балаганских бурят) магнал — шелковая ткань с вышитым изображением горных вершин азаа магнал напоминающим жабу — хурьга магнал малгай — общее название головных уборов морин самса - распашная рубашка Забайкалья (букв, «рубаха-лошадь») морин уужа - название отрезной по талии длиннополой безрукавки в Забайкалье мунгэн гэзэгэ (эржэн гэзэгэ) — (букв, «серебряная коса») широкая планка из сукна с нашитыми серебряными монетами или пуговицами, прикреплявшаяся к вороту верхней одежды невесты у тункинских бурят мурэ — (букв, «плечо») самая верхняя и широкая часть рукава верхней женской одежды восточных бурят, образовывавшая буфы мушхээкэн — узкая полоска отделки, проходившая вдоль пройм и по срезам безрукавки куванъхи — зимняя разновидность рубахи распашного типа в Предбайкалье нюдарга — локальное название манжеты дэгэла (букв, «кулак») нэхы — зимняя овчина с густой и длинной шерстью оймкон (оймкоон) — чулки особоодхо — шерстяные варежки (эхирит-булагатск.) олод гутакан — разновидность поршневидного типа обуви Предбайкалья олообшо - самый архаичный вид обуви поршневидной обуви оноо — украшение, металлические подвески на безрукавке пуулад — платок ровдуга — тонкая, обработанная шкура сагаан — мерлушка сагаалса — верхняя полоса энгэра синего или белого цвета (от саган — белый), знак чистых и высоких помыслов сажаа — коса на макушке головы сараг - союзка эрмэг гутал тангалай — носок башмаковидной обуви эрмэг гутал ташаа — клин распашной рубахи морин самса терлик — летняя разновидность традиционной верхней одежды тобчи (тобшо) — пуговица тоорсог — женская шапка (обычно из 4 клиньев) тохоног (тохой) — (букв, «локоть») часть рукава от булуубша до обшлага тууза — декоративная трехцветная тканая тесьма ручной работы туулгатай басаган — невеста (букв, «девушка с оловом») туруу — локальное название обшлага рукава (букв, «копыто») тукэрон — локальное название монет, нашиваемых на женскую одежду в Предбайкалье (букв, «кругляшки») тяза (тяаза) или гизга — шелковая полоса шириной в два пальца, составлявшая декоративное оформление верхней одежды западных бурят (шла параллельно меховой полосе) угэкээ — невысокий каблук башмаковидной обуви западных бурят годокон узуур — осенняя овчина с длинной шерстью ула — подошва улаан хургы - нижняя полоса энгэра красного цвета (символизировала дорогу, по которой уходит от человека зло) урий — локальное название обшлагов (у баргузинских бурят) утаадха - дымление шкур утакн — шелк утакан худэкэн — сумочку для денег (больше для украшения) уужа (эсэгьш уужа) - локальное название короткой безрукавки забайкальских бурят уужын умэдхэл — шелковый платок, прикреплявшийся к безрукавке (букв, «одеяние безрукавки») рндэн — штаны аркан умдэн — зимние штаны рлдэнэй турии — штанины укээ закаха (укээ боохо, боолто боохо) — локальные названия обряда переплетения волос в женскую прическу хадалга — монеты халюун — выдра хамсы — рукав хилэн — бархат хормой — подол хормойтой дэгэл — локальное название верхней одежды у западных бурят хошоо хонхо - шелковые кисти хубайси (.хупаатхи) — длиннополая неотрезная по талии безрукавка замужних женщин западных бурят хульмэн — обувь из камуса типа черок, распространенная в Предбайкалье хуяяга — яркая контрастная вставка по линии талии в женской верхней одежде восточных бурят хэдэргэ — скребок хэрбэдхэ — летняя овчина с короткой шерстью (1-2 см) кагсаар — зимняя шкура ягненка кайбга (кабига) — косички девушек кахуурга — шкура молодой овцы

Иомон дэгэл - шуба девочки hydahan (hydhan) — полоса из парчи или из дорогого штофного шелка с золотым или серебряным позументом, составлявшая декоративную отделку верхней женской одежды западных бурят шаантаг - небольшие клинья, вставлявшиеся в штаны шабганса - пожилые женщины восточных бурят (принявшие религиозные обеты) шар малгай (шаровка) — наиболее архаичный вариант женских головных уборов западных бурят шудыршэ или ноокон годокон — (букв, «росник» или «шерстяная обувь») - разновидность поршневидного типа обуви Предбайкалья шумша — чесуча шэрмэл — общее название вышивки элюур — специальное приспособление, напоминающее маленький утюг (для разглаживания манжет) энгэр — декоративное оформление лифа верхней одежды эржэн (эрзин) — перламутровые пуговицы эрмэг гутал - название башмаковидной обуви восточных бурят юбун — налобное украшение девушек на выданье у западных бурят ялайгааша — табуированный эпитет Солнца и Луны у племени / хонгодор (доел, «то, что блестит, блестящий»)

Список научной литературыДагданова, Марина Борисовна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Абаева, 2004 — Абаева Л.Л. Экологическая культура в контексте архаичных верований и шаманских традиций // Буряты (Народы и культуры). Отв. ред. J1.JI. Абаева, H.JI. Жуковская. М., 2004. - С.480-487

2. Абдуллаев, Хасанова, 1978 — Абдуллаев Т.А., Хасанова С.А. Одежда узбеков (XIX начало XX в). - Ташкент, 1978. - 116 с.

3. Абрамзон, 1971 — Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. — Ленинград, 1971. 404 с.

4. Абрамзон, 1990 — Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Фрунзе, 1990. — 480 с.

5. Адлер, 1923 Адлер Б.Ф. От наготы до обильных одежд. — Берлин, 1923.-43 с.

6. Адрианов, 1886 Адрианов А.В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 г. по поручению Императорского РГО членом-сотрудником А.В.Адриановым. - Спб, 1886. — 276 с.

7. Алексеев, 1978 — Алексеев Н.А. Общее в ранних формах религии якутов и тувинцев // этнография народов Алтая и Западной Сибири. -Новосибирск, 1978.-С. 199-216

8. Алексеев, 1980 — Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1980. - 317 с.

9. Алтайский национальный костюм, 1990 Алтайский национальный костюм. - Горно-Алтайск, 1990. - 96 с.

10. Астарян, Геворгян, 1988 Астарян Г. С., Геворгян Н.Х. Некоторые материалы по этикету у персов // Этикет у народов Передней Азии. - М., 1988.- С. 148-164

11. Астырев, 1890 — Астырев Н.М. Монголы-буряты Иркутской губернии // Северный вестник, 1890. -№12. С.11-54

12. Асфандияров, 1989 — Асфандияров А.З. Семья и брак у башкир в XVIII 1 пол. XIX вв. - Уфа, 1989. - 88 с.

13. Бабуева, 2001 — Бабуева В.Д. Мир традиций бурят. Улан-Удэ, 2001. —143 с.

14. Бабуева, 2004 Бабуева В Д. Мир традиций бурят. - Улан-Удэ, 2004. —228 с.

15. Бадмаев, 1997 Бадмаев А.А. Ремесла агинских бурят. - Новосибирск, 1997.- 160 с.

16. Бадмаева, 1982 — Бадмаева РД. Коллекция бурятского костюма XIX — начала XX вв. в Этнографическом музее // Материальная культура и искусство народов Забайкалья. Улан-Удэ, 1982. - С.26-3 8

17. Бадмаева, 1987 Бадмаева РД. Бурятский народный костюм. - Улан-Удэ, 1987.- 144 с.

18. Базарова, 2003 Базарова Ц.Б. Национальная одежда агинских бурят: лексико-семантический аспект. - Улан-Удэ, 2003. - 114 с.

19. Байбурин, 1989 Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры - Л., 1989. - С.63-89

20. Бакаева, Гучинова, 1992 Бакаева Э.П., Гучинова Э.-Б.М. Магия в обрядах родинного ритуала калмыков // Традиционная обрядность монгольских народов. - Новосибирск, 1992. — С.98-100

21. Балдаев, 1959 Балдаев С.П. Бурятские свадебные обряды. - Улан-Удэ, 19-59.- 180 с.

22. Банников, 1964 Банчиков Г.Г. Брак и семья у монголов. - Улан-Удэ, 1964.-59 с.

23. Басаева, Зимин, 1980 Басаева К.Д., Зимин Ж.А. Хозяйственный календарь аларских бурят // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. -Улан-Удэ, 1980. - С.70-75

24. Басаева, 1991 Басаева КД. Брак и семья у бурят. - Улан-Удэ, 1991.192 с.

25. Басаева, 1993 — Басаева К Д. Поселения и жилища аларских бурят (2 пол.Х1Х нач.ХХ вв.) // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. — Новосибирск, 1993. - 172с.

26. Басаева, 2004 Басаева К Д.Традиции и обряды, связанные с рождением и воспитанием детей // Буряты (Народы и культуры). Отв. ред. Л.Л. Абаева, Н.Л. Жуковская. - М., 2004. - С. 186-193

27. Баяр, 1993 Баяр Д. Прически монголов в XIII - ХУвв. // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. — Новосибирск, 1993.-С. 113-125

28. Богатырев, 1971 — Богатырев П.Г. Функции национального костюма в Моравской Словакии // Вопросы теории народного искусства. — М., 1971. — С. 299-366.

29. Бурятская национальная одежда, 2001 — Бурятская национальная одежда. (Методические разработки национально-регионального компонента по профессии «Портной»). — Улан-Удэ, 2001. — 36 с.

30. Буряты, 1995 Буряты. Традиции и культура. Сост.Г.Башкуев. -Улан-Удэ, 1995.-297 с.

31. Вайнштейн, 1972 — Вайнштейн С.И. Историческая этнография тувинцев. Проблемы кочевого хозяйства. — М., 1972. — 316 с.

32. Василевич, 1969 — Васгшевич Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII начало XX вв.). - Л., 1969. - 304 с.

33. Василевич, 1958 — Василевич Г.М. Тунгусский кафтан. (К истории его развития и распространения) // Сборник музея антропологии и этнографии. T.XVIII.-C. 122-178.

34. Василевич, 1976 Василевич Г.М. Материальная культура среднеамурских эвенков (по коллекциям музеев Ленинграда) // Материальная культура народов Сибири и Севера. — Л., 1976. — С. 106-123

35. Васильев, 1929 Васильев Б.А. Основные черты этнографии ороков. Предварительный очерк по материалам экспедиции 1928 года // Этнография, 1929. - № 1. — С.57-65

36. Викторова, 1977 — Викторова JI.JI. Монгольская одежда // Одежда народов Зарубежной Азии. Л., 1977.- С. 169-198.

37. Викторова, 1980 Викторова JI.JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980. - 224 с.

38. Вяткина, 1969 Вяткина К.В. Очерки культуры и быта бурят. — Л., 1969.- 218с.

39. Гаген-Торн, 1933(a) Гаген-Торн Н.И. К методике изу-чения одежды в этнографии СССР // Советская этнография, 1933. - №3-4. - С. 80-89

40. Гаген-Торн, 1933(6) Гаген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы // Советская этнография, 1933.- №5-6. - С.76-88

41. Гаген-Торн, 1960 Гаген-Торн Н.И. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). - Чебоксары, 1960. — 228 с.

42. Галданова, 1986 —Галданова ГР.Структура традиционной бурятской свадьбы // Традиционная культура народов Центральной Азии. -Новосибирск, 1986.-С.131-159

43. Галданова, 1987 — Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят. — Новосибирск, 1987.- 116с.

44. Галданова, 1992 — Галданова Г.Р. Семантика архаичных элементов свадьбы у тюрко-монголов // Традиционная обрядность монгольских народов. Новосибирск, 1992. - С.71-89

45. Галданова, 1995 Галданова Г.Р. Примечания // Нацов Г.-Д. Материалы по истории и культуре бурят. - Улан-Удэ, 1995. - 155 с.

46. Гамкрелидзе, Иванов, 1984 Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. — Т.Н. - Тбилиси, 1984. — С.433-1328

47. Гачев, 2000 Гачев Г Д. Вещают вещи, мыслят образы. — М., 2000. —496 с.

48. Георги, 1799 — Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. T.III. - Спб, 1799. — 376 с.

49. Герасимова, Галданова, Очирова, 2000 Герасимова К.М., Галданова Г.Р., Очирова Г.Н. Традиционная культура бурят. - Улан-Удэ, 2000. - 144 с.

50. Гирченко, 1939 Гирченко В.П. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII, и 1 пол. XIX вв. о бурят-монголах. — Улан-Удэ, 1939.-91с.

51. Голстунский, 1893 — Голстунский КО. Монгольско-русский словарь, составленный профессором К.О. Голстунским. — Т.З. Спб, 1893. - 462с.

52. Гринкова, 1935 — Гринкова Н.П. Отражение производственной деятельности руки в русской орнаментике // Советская этнография, 1935. -№1. С.60-89

53. Гришаева, 2002 Гришаева Е.В. Обряды стрижки волос в традиционной культуре // Этническая культура: история и современность. -М.-Улан-Удэ, 2002. - С. 124-131

54. Гэсэр, 1988 -Гэсэр.-ТЛ. Пер. Вл. Солоухина.-М., 1988.-397с.

55. Дамдинов, 1981 Дамдинов Д.Г. О бурятских метрологических названиях // Этнография и фольклор монгольских народов. - Элиста, 1981.— С. 196-204

56. Дашиева, 2004 — Дашиева Н.Б. Календарь и календарная обрядность у бурят // Буряты (Народы и культуры). Отв. ред. JI.JI. Абаева, H.JI. Жуковская. М., 2004. - С.208-227

57. Добжанский, 1990 Добжанский В.Н. Наборные пояса кочевников Азии. - Новосибирск, 1990. — 164с.

58. Д'Оссон, 1937 Д'Оссон К. История монголов от Чингиз-Хана до Тамерлана. - Т. 1 .Чингиз-Хан. - Иркутск, 1937. — 248с.

59. Дуброва, 1899 — Дуброва Я.П. Быт калмыков Ставропольской губернии. — Казань, 1899. — 233с.

60. Дугаров, 1980 — Дугаров Д.С. Бурятские народные песни. Песни западных бурят. Улан-Удэ, 1980. - 280с.

61. Дугаров, 1983 — Дугаров Д.С. Лебедь в орнаменте женского костюма тюрко-монгольских народов // Советская этнография, 1983. № 5. - С. 104113.

62. Дугаров, 1991 Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). - М., 1991. - 300с.

63. Дьяконова, 1976 Дьяконова Б.Г. Религиозные представления алтайцев и тувинцев о природе и человеке // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. — Л., 1976. — С.268-292

64. Дьяконова, 1988 Дьяконова В.Г. Детство в традиционной культуре тувинцев и теленгитов // Традиционное воспитание детей у народов Севера. — Л., 1988.- 251 с.

65. Дэвлет, 1990 — Дэвлет М.А. О космогонических представлениях древних жителей Среднего Енисея. Изображения на Бейской стеле из Хакассии // Семантика древних образов. Первобытное искусство. — Новосибирск, 1990.-С.83-91

66. Жамбалова, 1991 — Жамбалова С.Г. Традиционная охота бурят. — Новосибирск, 1991.- 175 с.

67. Жукова, 1996 — Жукова Л.Н. Одежда юкагиров. Якутск, 1996.146с.

68. Жуковская, 1986 — Жуковская H.JI. Пространство время в мировоззрении монголов // Мифы, культуры, обряды народов Зарубежной Азии. -М., 1986. -С.118-133

69. Жуковская, 1988 — Жуковская H.JI. Категории и символика традиционной культуры монголов. — М., 1988. 197 с.

70. Залкинд, 1970 Залкинд Е.М. Общественный строй бурят в XVIII -первой половине XIX вв. — М., 1970. — 400с.

71. Захаров, 2004 Захаров А.В. Традиционная культура в современном обществе // Социс, 2004. - №7(243). - С. 105-115

72. Зеленин, 1994 Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1901-1913.-М., 1994.-400 с.

73. Иванов, 1936 Иванов С.В. Орнаментированные куклы ольчей (ульчей) // Советская этнография, 1936. - №6. - С.50-69

74. Иванов, 2001 Иванов В.Х. Этнокультурные взаимосвязи и взаимовлияния у народов северо-востока Сибири: (По материалам традиционного декоративно-прикладного искусства). — Новосибирск, 2001. -158 с.

75. Ивашина, 1982 — Ивашина Л.Г. О культуре и быте древнего населения Бурятии (по археологическим материалам) // Материальная культура и искусство народов Забайкалья. — Улан-Удэ, 1982. С.64-74

76. Инкижинов, 1912 — Инкижинов И.И. Бурятская свадьба. Бытовые картины свадебного ритуала по обычаям аларских и старо-идинских бурят-шаманистов. Иркутск, 1912. - 24с.

77. Историко-культурный атлас, 2001 — Историко-культурный атлас Бурятии. М., 2001. - 680 с.

78. Историко-этнографический атлас, 1961 Историко-этнографический атлас Сибири. - M.-JL, 1961. - 497 с.

79. История УОБАО, 1995 История Усть-Ордынского бурятского автономного округа. — М., 1995. — 542 с.

80. Итс, 1990 Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. - М., 1990. - 318 с.

81. Кагаров, 1933 — Кагаров Е.Г. Свадебные обычаи сирийцев (айсор) // Советская этнография, 1933. -№1.- С. 159-169

82. Ковалевский, 2000 Ковалевский А.Л. История серебра Бурятии и Сибири // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Материалы международной научной конференции. - Т.Н. - Улан-Удэ, 2000. - С.352-359

83. Константинов, 2002 — Константинов А.В., Константинова Н.Н. История Забайкалья с древнейших времен до наших дней. — Чита, 2002. — 248 с.

84. Кочешков, 1973(a) — Кочешков Н.В. Народное искусство монголов. — М., 1973.-200 с.

85. Кочешков, 1973(6) — Кочешков Н.В. Головные уборы монголов XIX — начала XX в. (По материалам музеев МНР и частного собрания У.Ядамсурэна) // Советская этнография, 1973. №3. - С.134-141

86. Кочешков, 1997 — Кочешков Н.В. Тюрко-монголы и тунгусо-маньчжуры. Проблемы историко-культурных связей. Спб, 1997. — 174 с.

87. Кроль, 1894 Кроль М. Брачные обряды и обычаи у забайкальских бурят // Известия ВСОРГО, 1894. - T.XXV(№1). - С.29-54

88. Кузнецов, 1995 Кузнецов И.В. Одежда армян Понта. Семиотика материальной культуры. - М., 1995. — 294с.

89. Кулаков, 1898 — Кулаков П.Е. Ольхон. Хозяйство и быт бурят Еланцинского и Кутульского ведомств Верхоленского округа Иркутской губернии. Спб, 1898. - 245с.

90. Кулаков, Кузнецова, 1898 Кулаков П.Е., Кузнецова А. А. Минусинские и ачинские инородцы. — Красноярск, 1898. — 298 с.

91. Лаврентьева, 1999 Лаврентьева Л.С. О платке // Женщины и вещественный мир культуры у народов России и Европы. - Спб, 1999. — С.39-52

92. Левин, 1936 — Левин М.Г. Эвенки северного Прибайкалья // Советская этнография, 1936. №2. - С.71-77

93. Лобачева, 2001 — Лобачева Н.П. Особенности костюма народов среднеазиатско-казахстанского региона // Среднеазиатский этнографический сборник.- Выпуск IV. М., 2001. - С.69-95

94. Мазалова, 2001 — Мазалова Н.Е. Состав человеческий: Человек в традиционных соматических представлениях русских. — Спб, 2001. 192с.

95. Мазин, 1992 Мазин А.И. Быт и хозяйство эвенков-орочонов (к. XIX -н. XX вв). - Новосибирск, 1992. - 156 с.

96. Максимова, 1901 — Максимова А. Русские инородцы. — М., 1901.110с.

97. Манжигеев, 1960 — Манжигеев И.М. Янгутский бурятский род. Опыт историко-этнографического исследования. — Улан-Удэ, 1960. — 234 с.

98. Манжигеев, 1978 — Манжигеев И.А. Бурятские шаманистические и дошаманистические термины. — М., 1978. — 127с.

99. Манушкина, 2001 — Манушкина Е.Г. Свадебные обряды западных бурят в K.XIX начале XX вв. - Иркутск, 2001. - 26с.

100. Маркелов, Толстов, 1928 Маркелов М.Т., Толстое С.П. К истории терюханской народной культуры // Этнография, 1928. - №2. - С. 52-63

101. Мартынов, 1980 — Мартынов А.И. Скифо-сибирское единство как историческое явление // Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Материалы I Всесоюзной археологической конференции. — Кемерово, 1980. -С.11-21

102. Маслова, 1936 — Маслова Г. С. Материалы по этнографии карел Калининской области // Советская этнография, 1936. №2. - С.79-100

103. МЪоу, 1982 М'Боу А-М. Место и роль человека // Курьер Юнеско, 1982. - №8. - С.4-8

104. Махова, 1979 Махова Е.И. Некоторые элементы киргизского национального костюма // Костюм народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. — М., 1979. — С.205-211

105. Мельхеев, 1969 — Мелъхеев М.Н. Географические названия Восточной Сибири. Иркутск, 1969. - 120с.

106. Михайлов, 1976 Михайлов Т.М. Анимистические представления бурят // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. - Л., 1976. - С. 292 -320

107. Михайлов, 1987 — Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. Новосибирск, 1987. — 288с.

108. Монголы-буряты, Б.г. Монголы-буряты в Нерчинском округе Иркутской губернии. — Б.м., Б.г. — 47с.

109. Мэнэс, 1992 Мэнэс Г. Материалы по традиционной похоронной обрядности захчинов МНР // Традиционная обрядность монгольских народов. - Новосибирск, 1992.— С.112-127

110. Нанзатов, 2003 Нанзатов Б.З. Племенной сотав бурят в XIX веке // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации. - Иркутск, 2003. - С. 15-27

111. Наранбат, 1992 Наранбат У. Свадебный обряд уратов Внутренней Монголии // Традиционная обрядность монгольских народов. - Новосибирск, 1992.- С.56-71

112. Народы Поволжья и Приуралья, 2000 — Народы Поволэ/сья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. — М., 2000. 579 с.

113. Нацов, 1995 Нацов Г.-Д. Материалы по истории и культуре бурят. -Улан-Удэ, 1995.- 155 с.

114. Николаева, 2002(a) Николаева Д.А. Отражение возрастного статуса в женской одежде восточных бурят // Мир Центральной Азии Т. III. Культурология. Философия. Источниковедение: Материалы международной научной конференции. - Улан-Удэ, 2002. - С.52 - 59.

115. Николаева, 2002(6) Николаева Д.А. Семантика приданого невесты в свадебной обрядности сартулов // Этническая культура: история и современность. - Выпуск 7. - М.- Улан-Удэ, 2002.- С. 196-205

116. Нимаев, 2000 —НимаевДД. Буряты: этногенез и этническая история. Улан-Удэ, 2000. - 190 с.

117. Нимаев, 2004 Нимаев Д.Д. Этногенез и этническая история // Буряты (Народы и культуры). Отв. ред. Л.Л. Абаева, Н.Л. Жуковская. - М., 2004. - С. 13-62

118. Нимаев, Нанзатов, 2004 — Нимаев Д.Д., Нанзатов Б.З. Родоплеменные и этнотерриториальные группы бурят в XVII XIX вв. // Буряты (Народы и культуры). Отв. ред. JI.JI. Абаева, H.JI. Жуковская. — М., 2004. - С.44-57

119. Новик, 1984 Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. Опыт сопоставления структур. - М., 1984. -304 с.

120. Новик, 1998 Новик Е.С. «Вещь-знак» и «вещь-жест»: к семиотической интерпретации фетишей // Вестник РГГУ. - Вып.2. — М., 1998. -С.79-97

121. Окладников, 1959 — Окладников А.П. Шишкинские писаницы. Памятник древней культуры Приангарья. Иркутск, 1959. -212с.

122. Окладников, 1966 Окладников А.П. Петроглифы Ангары. - M.-JL, 1966.-322с.

123. Очерки, Б.г. Очерки бурятской жизни (посвящается Ф.И. Пахолкову) // «Русское слово». — Б.м., Б.г. - С.161-178

124. Очир, Галданова, 1980 Очир А., Галданова Г.Р. Традиционная семейная обрядность мингатов МНР // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Удэ, 1980. — 160 с.

125. Очир, Галданова, 1992 Очир А., Галданова Г.Р. Свадебная обрядность баятов МНР // Традиционная обрядность монгольских народов. — Новосибирск, 1992.- С.24-56

126. Очирова, 1986 Очирова Г.Н. Свадебный обряд сартулов Монголии и Бурятии // Традиционная культура народов Центральной Азии. — Новосибирск, 1986.-С. 159-176

127. Подгорбунский, 1923 — Подгорбунский В.И. Материалы для изучения шаманских бубнов туземцев Сибири. Иркутск, 1923. — 34с.

128. Потанин, Б.г. — Потанин Г.Н. Бурятские сказки и поверья. — Иркутск, Б.г. 158 с.

129. Потанин, 1883 Потанин Г.Н. Очерки северо-западной Монголии. -Спб, 1883.- 1026 с.

130. Потанина, 1895 Потанина А.В. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю. - М., 1895 - 296с.

131. Потапов, 1952 Потапов Л.П. Краткие очерки истории и этнографии хакасов (XVII-XIX вв.). - Абакан, 1952. - 218 с.

132. Потапов, 1969 Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. -М., 1969.-402 с.

133. Прыткова, 1976 — Прыткова Н.Ф. Одежда чукчей, коряков и ительменов // Материальная культура народов Сибири и Севера. — JI., 1976. — 232 с.

134. Пушкарева, 1995(1) Пушкарева Н. Ив пир, и в мир, или История женской одежды за десять веков // Родина, 1995. - №2. — С.104-108

135. Пушкарева, 1995(2) Пушкарева П. Варварская красота. История женской одежды за десять веков // Родина, 1995. - №7. - С.80-84

136. Радлов, Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. - Т.1, 4.1. -Спб., 1893.- 1914с.

137. Рерих, 1982 Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. - Хабаровск, 1982.-304с.

138. Рубрук, 1997 Рубрук, Гильом де Путешествие в восточные страны. -М., 1997.-460с.

139. Рубрук, 2003 Рубрук, Гильом де Путешествие в восточные страны // Приложение к книге Груссе Р. Чингисхан: Покоритель Вселенной - М., 2003. -285с.

140. Руденко, 1968 Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани. Из оледенелых курганов Горного Алтая. - М., 1968. - 136с.

141. Рыжакова, 2002 — Рыжакова С.И. Язык орнамента в латышской культуре. М., 2002. - 408с.

142. Саввинов, 2001 Саввинов А.И. Традиционные металлические украшения якутов: XIX — начало XX века. (Историко-этнографическое исследование). - Новосибирск, 2001. - 171 с.

143. Сагалаев, 1991 Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. - Новосибирск, 1991. - 152 с.

144. Садохин, 2001 Садохин А.П. Этнология: учебник. - М., 2001. - 256с.

145. Самбуева, 2000 — Самбуева С.Б. О цветовой семантике бурятского женского костюма. Улан-Удэ, 2000.

146. Самбуева, 2004 Самбуева С.Б. Символика традиционного бурятского женского костюма. - Улан-Удэ, 2004. - 92 с.

147. Сампилов, 1995 — Сампилов Ц.С. Этнографические зарисовки. Из культурного наследия Бурятии. Новосибирск, 1995. — 20 с.

148. Сарианиди, 1980 Сарианиди В.И. Золото безымянных царей // Курьер Юнеско, 1980. - №1. - С.29-35

149. Семенова, 1977 — Семенова Т.С. Народное искусство и его проблемы (Очерки). М., 1977. - 247с.

150. Серебряная коновязь, 1990 — Серебряная коновязь: Бурятские улигеры. Улан-Удэ, 1990. - 109 с.

151. Сирина, 2004 Сирина А.А. Неразмыкаемый круг жизни (по материалам экспедиции 2002 года в Магаданскую область) // Полевые исследования института этнологии и антропологии 2002 года. — М., 2004. - С. 43-57

152. Скобелев, 1990 Скобелев С.Г. Изображение божества Умай на подвесках из могильника Койбалы // Семантика древних образов. Первобытное искусство. - Новосибирск, 1990. - С. 152-158

153. Скрынникова, 1997 — Скрынникова Т.Д. Изучение традиционной культуры бурят (новый подход) // Монголоведные исследования. — Выпуск 2. Улан-Удэ, 1997. - С. 3-19

154. Скрынникова, 2000 — Скрынникова Т.Д. Числовая символика Земли у народов Южной Сибири, Центральной и Восточной Азии // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т.Н. - Улан-Удэ, 2000. - С.287-292

155. Скрынникова, 2002(a) Скрынникова Т.Д. Типология традиционной культуры монголоязычных народов // Мир Центральной Азии. - Т. III. Культурология. Философия. Источниковедение: Материалы международной научной конференции. — Улан-Удэ, 2002. — С.65 - 73.

156. Скрынникова, 2002(6) Скрынникова Т.Д. Солнце и Земля в пантеоне народов Центральной и Восточной Азии // Altaica VI. - М., 2002. - С. 114-139

157. Соктоева, Бадмаева, 1971 Соктоева И.И., Бадмаева Р.Д. Бурятский художественный металл. - Улан-Удэ, 1971. - 83с.

158. Стрелов, 1937 — Стрелов Е.Д. Одежда и украшение якутки в половине XVIII в. (По археологическим материалам) // Советская этнография, 1937. — № 2-3. С. 75-99

159. Сухарева, 1982 Сухарева О.А. История среднеазиатского костюма. Самарканд (2 пол.XIX - н. XX вв.). -М., 1982. - 140 с.

160. Сычев, 1973 Сычев Д.В. Из истории калмыцкого костюма. Очерк с приложением материалов из документов, дневников и сочинений путешественников, ученых и служилых людей. — Элиста, 1973.- 196с.

161. Татары, 2001 Татары. - М., 2001. - 583 с.

162. Термен, 1912 Термен А.И. Среди бурят Иркутской губернии и Забайкальской области. Очерки и впечатления. — Спб., 1912. - 144с.

163. Типы бурят, 1900 Типы бурят (эскизы) // Православный Благовестник 1899-1900гг.-Изд.2-е.-М., 1900.-77с.

164. Ткаченко, 1990 — Ткаченко Г.А. Космос, музыка, ритуал: Миф и эстетика в «Люйши Чуньцю». М., 1990. - 284с.

165. Томилов, 1987 — Томилов Н.А. К истории головных уборов сибирских татар // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1978. С.176-198

166. Топорков, 1989 — Топорков A.JI. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. М., 1989. - С.89-102

167. Топоров, 1980 Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. -Т. 1.-М., 1980.-672с.

168. Тощакова, 1978 Тощакова Е.М. Заметки о современном семейном быте у алтайцев // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1978. - С.65-70

169. Традиционное мировоззрение, 1988 — Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. -Новосибирск, 1988.-225с.

170. Традиционное мировоззрение, 1989 Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. - Новосибирск, 1989. - 243 с.

171. Требуховский, 1929 Требуховский П.Ф. Свадьба балаганских бурят в прошлом и настоящем. - Верхнеудинск, 1929. - 31с.

172. Трощанский, 1909 — Трощанский В.Ф. Любовь и брак у якутов // Живая старина, 1909. Вып.2-3. - 18с.

173. Тугутов, 1958 Тугутов И.Е. Материальная культура бурят. — Улан-Удэ, 1958.-215 с.

174. Тумахани, 1958 Тумахани А.В. Бурятский народный узор // Записки бурятского научно-исследовательского института культуры. - T.XXV. — Улан-Удэ, 1958. - с.129-151

175. Тумахани, 1970 Тумахани А.В. Бурятское народное искусство. -Улн-Удэ, 1970.-112 с.

176. Тюркские народы Крыма, 2003 Тюркские народы Крыма: Караимы. Крымские татары. Крымчаки. - М., 2003. — 459 с.

177. Удимова, 1926 — Удимова Н.И. К изучению одежды русских тункинцев. Иркутск, 1926. - 12с.

178. Улигеры, 1982 Улигеры ононских хамниган. — Новосибирск, 1982. —273с.

179. Фрэзер, 2003 Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. - М., 2003. - 781 с.

180. Фольклор, 1999 Фольклор Курумчинской долины. — Улан-Удэ, 1999.- 137с.

181. Хангалов, 1888 —Хангалов М.Н. Зэгэтэ аба, облава на зверей у древних бурят // Известия ВСОРГО, 1888. Т.Х1Х.(№3) - С. 1-27

182. Хангалов, 1903 — Хангалов М.Н. Балаганский сборник: сказки, поверья и некоторые обряды у северных бурят. — Томск, 1903. — 289с.

183. Хитров, Б.г. — Хитрое, протоиерей. Описание жиганского улуса. — Б.м., Б.г. -32с.

184. Хороших, 1926 — Хороших П.П. Материалы по орнаменту ольхонских бурят. — Иркутск, 1926. 6 с.

185. Хороших, 1957 — Хороших П.П. Орнамент на шерстяных и волосяных изделиях прибайкальских бурят // Хороших П.П. Наскальные изображения на горе Байтог. Улан-Удэ, 1957. - С. 149-153

186. Хороших, 1982 — Хороших П.П. Орнаментальные мотивы на стрелохранилищах ольхонских бурят // Материальная культура и искусство народов Забайкалья. Улан-Удэ, 1982. - С.38-42

187. Художественная обработка, 1974 Художественная обработка металла в Бурятии. - Улан-Удэ, 1974. — 92с.

188. Чебоксаров, Чебоксарова, 1985 Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы. Расы. Культуры. - М., 1985. - 272 с.

189. Черемисов, 1973 — Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь. М., 1973.-804 с.

190. Чернецов, 1931 — Чернецов В.Н. Источники по этнографии Западной Сибири. Экспедиционные материалы, собранные в 1925-1938 гг. В.Н.Чернецовым. Томск, 1987. — 284с.

191. Чимытов, 1982 — Чимытов Б.Р. Этнографические заметки о старом быте цонголов Бурятии // Материальная культура и искусство народов Забайкалья. Улан-Удэ, 1982. - С.42-64

192. Чинчибаева, 1978 — Чинчибаева Л. О современных религиозных пережитках у алтайцев // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1978. С.90-104

193. Чистохин, 1895 — Чистохин Я. Инородческие загадки Тункинского края // Известия ВСОРГО, 1895. Т. XXVI(№l-3). - С.37-40

194. Шаракшинова, 1959 Шаракшинова И.О. Бурятский фольклор. — Иркутск, 1959. -227с.

195. Шаракшинова, 1973 Шаракшинова Н. О. Лирические песни бурят . — Иркутск, 1973.- 148с.

196. Штернберг, 1931 Штернберг Л.Я. Орнамент из оленьего волоса и игол дикобраза. К методологии изучения орнамента // Советская этнография, 1931.- №3-4. -С.103-125

197. Энциклопедия, 2001 — Энциклопедия символов, знаков и эмблем. — М., 2001.-559с.

198. Ярилов, 1899 (а) Ярилов А.А. Мелецкие инородцы // Былое и настоящее сибирских инородцев. Материалы для их изучения. — Юрьев, 1899.-LXIV с.

199. Ярилов, 1899 (б) Ярилов А.А. Кызыльцы и их хозяйство // Былое и настоящее сибирских инородцев. Материалы для их изучения. — Юрьев, 1899.-366 с.1. На английском языке:

200. Amgalan, 2004 — Amgalan М. The cultural monuments of Western Mongolia. Ulaanbaatar, 2004. - 212 p.

201. Ссылки на материалы сети Итнернет:

202. Габышева, 2003 — Габышева Л.Л. Слово в контексте мифопоэтической картины мира (на материале языка и культуры якутов) // http:// www.ruthenia.ru// 11.09.2004

203. Микитенко, 2004 Микитенко О.Украинский обряд «сумне весилля» и его сербские параллели //http:// www.rastko.org.ya//11.09.2004

204. Петрова, 2004 — Петрова С.И. Традиционная одежда и мировоззрение наших предков // http://www.sakha.ru // 11.09.2004

205. Смирнов, 2004 — Смирнов Пармен Путевые записки по Калмыцким степям Астраханской губернии// http:// www. bumbinorn. ru // 11.09.2004

206. Фурсова, 2005 — Фурсова Е.Ф. Традиционная одежда русских крестьян-старожилов Верхнего Приобья // http://www.sati. archaeology, nsc. rulibrary // 8.02.2005

207. Хайржанова, Кравченко, Тушнолобов, 2004 — Хайржанова Р.Н., Кравченко С., Тушнолобов И. Заклинательная орнаментика русской избы // http://www.omsk.edu.ru// 11.09.2004

208. Шарапов, 1999 Шарапов В.Э. Одежда в поверьях коми: паськом -мера, тень и оберег человека // http://www.komi.com // 11.09.2004