автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Традиция и новаторство в первой пентаде "Истории Рима от основания города" Тита Ливия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиция и новаторство в первой пентаде "Истории Рима от основания города" Тита Ливия"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М. В. ЛОМОНОСОВА

На правах рукописи

Б А Р О Н А С Арвидас Генрикович

ТРАДИЦИЯ И НОВАТОРСТВО В ПЕРВОЙ ПЕНТАДЕ "ИСТОРИИ РИМА ОТ ОСНОВАНИЯ ГОРОДА" ТИТА ЛИВИЯ

/Историко-философская интерпретация мифологической традиции. Мастерство историка и художника/

Специальность: 10.02.14 - классическая филология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени навдидата филологических наук

Работа выполнена на кафедре классической филологии филологического факультета Москввского государстванного университета им. М. В. Ломоносова

Научный руководитель до;сгор филологических наук, профессор И. М. Нахов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Ю.Ф. Шульц кандидат филологических наук Г. П. Чистяков

Ведущее научное учреждение: Львовский государственный университет

на заседании Специализированного со^ш д ™ вла^л-

ческой филологии в Москввском государственном университете им. М. В. Ломоносова. Адрес: 117234, г.Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-йй корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Защита диссертации состоится

Автореферат разослан

Ученый секретарь Специализированного совета

£ц. М. Н. СЛАВЯТИНСКАЯ

Изучение наследия Гита Ливия, виднейшего историка времен: принципата Августа /59 г. до н.э. - 17 г.н.э./, имеет богатую традицию. Со времени итальянского Возрождения вплоть до XIX века исторический труд Г. Ливия "История Рима от основания города" считался основным источником для познания римской древности. Но после того, как немецкий историк Б. Г. Нибур в первой половине XIX столетия подверг сомнению достоверность сообщений Т. Ливия, в ливианистике начался "критический" период, т.е., не полагаясь на сведения историка Ливия, исследователи стали определять степень достоверности его сообщений, сопоставляя "Историю Рима" Т. Ливия с трудами его предшественников и с источниками. Это "критическое" направление, перешагнув рубеж столетий, продолжается и в наше время /Р. Блох, А. Клотц, И. Маяк и др./.

Впрочем, нынешнему столетию известны также и другие направления в ливиановедении. Одному из них положило начало статья К. Витте "Форма в изображении исторического труда Ливия" в »Rheinisohes Museum"(1910). К. Витте утверждает, что достоверность античного историка зависит от его художественного замысла и способа его воплощения. После этого исследователи стали. • все больше заниматься вопросами формы, стилистики, техники рассказа, художественного замысла автора /Фр. Ющнгнер, В. Хролл, Г. Дессау, Е. Еурк и др./. Это направление, занимающееся вопросами художественности, остается наиболее заметным б ливианистике вплоть до наших дней /Е. Лефевр, М. Еррен, Г. Зек и др./. Кроме того, в XX веке ученые охотно исследуют также мировоззрение Т. Ливия, его исторические, политические и философские взгляды /К. Патцольд, Г. Штюблер, П. Уолш и др./.

Данная диссертация, не претендуя на верификацию ливианс-

ких текстов в первой пентаде, является попыткой как бы "объединить" достижения этих двух направлений: в диссертации поставлена цель проследить, как художественными средствами Ливий выразил свое понимание исторического пути Рима в первые века его существования. Поскольку как в зарубежной, так и в отечественной науке такие попытки предпринимались редко, подобное исследование представляется весьма актуальным. Актуальность данной диссертации состоит еще и в рассмотрении проблемы интерпретации истории в зависимости от философских убеждений историка и политических реалий его современности.

Первая ыентада была избрана потому, что первые пять книг как композиционно, так и ло смыслу составляет целостное единство. Кроме Е. Бурка, на целостность первой пентады указывает и сам Ливий, в начале шестой книги подчеркивая, что он завершил рассказ, охвативший события от правления царей до галльской катастрофы, и что далее речь пойдет о деяниях римлян после возрождения Города /6,1,1-3/. Кроме того, первая пентада охва-.тывает события, по словам Ливия, "за крайнею своею давностью неотчетливы и славно едва различимы в отдалении" /6,1,2/. Это обстоятельство давало Ливию возможность более свободно интерпретировать традицию. Поэтому в первых пяти книгах "ливианизм" Ливия проявился более отчетливо.

Методика, которой руководствовался автор данной диссертации, заключается в сопоставлении повествования Ливия с античным преданием о римской древности, выявлении различий и сходства. Поскольку одно из основных отличий от традиции составляли художественные средства ливианского рассказа, то, так сказать, "ливианизм" римского историка стал одним из объектов рассмотрения. Основное внимание уделялось сведениям, совпадаю-

щим у нескольких авторов-современников Т. Ливия /Цицерона, Дионисия Галикарнасского, Вергилия, Горация, Овидия/.

Новым в работе представляется: 1/ анализ средств создания образа исторического деятеля в первой пентаде как одного из важкых моментов интерпретации Ливием традиционного материала; 2/ объяснение отклонений Т. Ливия от историко-мифологической традиции влиянием стоицизма и современных историку политических реалий; 3/ анализ композиции отдельных частей первой пен-тады как способа выражения историософии Ливия.

Апробация работы. Полученные результаты были доложены на заседании кафедры классической филологии [ЛГУ /8 октября 1990г./, а также изложены в публикациях, отражающих основные положения диссертации.

Научная и практическая ценность работы. Основные выводы, полученные в ходе работы, могут оыть использованы при дальнейшей интерпретации текста Ливия. Результаты работы могут найти применение при подготовке к проведению спецсеминаров и других занятий по программе истории древнеримской литературы.

Структура и объем работы. Диссертация содержит 1/48 страниц машинописного текста, включая Введение, три главы, Заклкь. чение и список использованной литературы /119 наименований/.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во "Введении" обосновывается актуальность темы, дан краткий обзор основных направлений исследования творчества Ливия, определены цели и задачи работы.

Глава первая. Предпосылки интерпретации исторического предания в "Истории Рима" Т. Ливия.

Основные факторы, лежащие в основе ливианской интерпретации римской истории: а/ стоическое мировоззрение и б/ совре-

- 6 -

менные Ливию политические реалии.

Раздел 1. "Стоицизм" Т. Ливия.

На близость Т. Ливия к Древней Стое указывает в первую очередь то, что в свой труд он ввел философскую категорию непреодолимости судьбы. Учение о судьбе, "силе необходимости" занимало в стоицизме одно из центральных мест. Стоики утверждали, что движение космоса подчиняется разумному, целенаправленному началу, которое придаэт смысл всему сущему, и все происходящее в мире не только причинно обусловленно, но и направлено к разумной цели.

Подобный стоический фатализм является определяющим и в мировоззрении Т. Ливия. Судьба у Ливия именуется то роком / fatum /, то неизбежностью /nécessitas /, то фортуной /fortuna /, то волей богов и т.д. Гак, в Первой книге Ливий замечает, что Срвий Туллий, шестой римский царь, не сломил силу рока своим, человеческим умом /1,42,2/. Описывая продвижение галлов к Риму в 390 г., Ливий сопровождает это описание комментариями: "над Римом уже нависал рок" / inpruente fato 5,36,6/ или "до такой степени ослепляет лвдей судьба, когда она не хочет, чтобы противились ее всесокрушающей силе" /5,37,1/. Эти и другие примеры /5,19,1-2; 5,33,1; 8,78; 8,24, 4; 22,43,9; 25,6,6; 22,53,6; 26,29,9; 5,16,10; 8,24,2; 8,24, 11; 1,7,1; 9,4,16/ показывают, что, согласно Ливию, все в мире, не исключая даже богов, подчинено неизбежному порядку. Фатализм Ливия указывает на то, что римский историк находился под влиянием ортодоксального греческого стоицизма. Однако нельзя на заметить в ливианском стоицизме чисто римскую, "патриотическую" окраску - судьба, управляя ходом истории, проявляет исключительную заботу о Риме, и величие Рима уже с мо-

манта отбытия Энея из Трои становится предрешенным: Энея судьба ведет к великим начинаниям /1,1,4/. Говоря о том, как аль-банский царь Амулий воцарился в Альбе, Ливий замечает, что судьба уже "предопределила и зарождение столь великого города и основание власти, уступающей лишь могуществу богов" /1,4,1; см. также - 1,4,4-5;'1,9,4; 1,7,15/.

Ливий подчеркивал особое покровительство судьбы Риму и такими выражениями, как "судьба Римского народа", "судьба Города" И Т.П. / fortuna popull Romani,fortuna urbis - 2,40, 13; 3,7,1; 1,46,5/.

Влияние судьбы на ход ранней римской истории, иными словами, мысль, что судьба заставляет римлян напрягать силы в борьбе за существование, Ливий подчеркивал и при помощи грамматических средств, употребляя финальные безличные предложения. Особенно часто повторяющиеся в первой пентаде такие предложения усиливали впечатление, что ранняя римская история являлась периодом сплошных испытаний, еып&зших не долю римского народа. В этих испытаниях судьба закаляла римскую доблесть. В этом заключался чуть ли не главный смысл "покровительства" судьбы.

Так, в Третьей книге Ливий пишет:"чтобы то же самое повторялось каждый год ... эквы и вольски вновь снаряжают войско" /3,10,8; см. также - 7,1,7; 7,27,1; 10,6,3/.

Вместе с тем, судьба у Ливия, испытывя, закаляя римлян, также охраняет их от опасностей еойнн, раздора и чумы, чтобы они не напали на Рим все одновременно. Так, историк подчеркивает, что во время чумы 411 г. Риму не грозила ни внешняя опасность, ни внутренний раздор: эти трудности возникли лишь после исчезновения чумы /4,52,8; ср.: 3,30,2/.

Таким образом, судьба и другие "фаталистические" категории сближают римского историка с греческими стоиками. Однако у Ливия вера в детерминизм проявляется в сугубо римской "национальной" форме как вера в првдрешенность величия Рима, в особое покровительство судьбы "Вечному Городу".

Причины особого отношения судьбы к Риму сам Ливчй объясняет в предисловии: не было никогда государства более великого, более богатого добрыми примерами /' praef., 11/. Из текста Ливия явствует, что превосходство римлян над другими народами зиждется исключительно на их моральных достоинствах: они превосходят врагов благоразумием /consilium /, набожностью / pietaa /, справедливостью / iustitla / и другими добродетелями.

Нравственный образ древних римлян рисуется Ливием также под влиянием стоицизма. Представители Древней Стой исходили из традиционного представления о четырех основных добродетелях. Это - рассудительность Jff>orydi(/, мужество /яг/ое^а /, " умеренность !6"Jfpo¿vr-y / и справедливость /Sitto/ieSvvy /.

Древние римляне у Ливия также отличаются "стоическими" добродетелями: справедливости / lustitia - 5,27,11; 7,31,1/, рассудительности / consilium - 2,11,4; 22,12,1-6; 22,25,14 и др./, мужества / virtus - 1,9,4; 2,10,1-13; 2,12,1-16; 2,13,6-11; 5,27,8; 9,31,13; 2,12,9; 5,27,8/ и скромности / frugalit аз <1сitiа - 26,50,5; 30,14,7; 2,33,10; 2,16,7; 3,26,7/, т.е., в "Истории Рима" они обладают добродетелями стоического мудреца. Однако лив::анский нравственный кодекс , вобрал в себя также и не традиционно-стоические, а римские моральные ценности: благочестие / Bietas /, согласие / ооп-oordin/, дисциплина /diEciplirw /, милосердие / dementia /.

Вот примеры:

1.. Благочестив - 2,21,1-2; 2,10,5-11; 5,40,7-10; 5,46, 1-3; 5,51,9-10.

2. Согласие - 8,9,6-7; 3,45,5; 3,55,4 и др.

3. Дисциплина - 2,12,2-6; ¿.3,47,1; 5,26,8; 3,29,3; 7,10,2 и др. .

4. Милосердие - 22,13,11; 39,25,15; 44,31,1; 42,8,8; 34,22,5; 28,34,3.

Таким образом, кроме традиционно-стоических добродетелей, Ливий включил в моральный кодекс древних римлян и традиционно-римские добродетели благочестия, снисходительности к побежденным, дисциплины и согласия. Все эти добродетели должны были создавать стабильное величие Рима, Поскольку та же цель являлась и "генеральным планом" фатума, Очевидно, что римские моральные качества - орудие волн рока. В этом, по Ливию, заключается "стоичность" древнеримской морали.

Влияние стоицизма испытывает также пьнимачиз Ливием исторического процесса. Со стоиками, особенно с Посидонием, Ливия сближает идея о так называемом "регрессивном"историчес-ком развитии". Посидоний, виднейший представитель Средней Стой, изучая историю и философию, приходил к выводу, что цивилизованное человечество в этическом отношении деградирует. Эта мысль Посидония дала начало так называемой римской;"теории упадка нравов" / соггирЪ1о иогшп/. Суть этой теории заключалась в том, что Рим, победив однажды серьезного врага, постепенно потерял способность мобилизовать свои внутренние силы перед внешней опасностью. Это обстоятельство повлекло за собой моральный упадок. Ливий по своим взглядам таютз приближался к "рсгрессистам": в "Истории Рима" древность противо-

поставляется современности не в пользу последней. Так, в предисловии Либий говорит, что "в нравах появился сперва разлад, потом они расшатались, и, наконец, стали падать неудержимо" / ргаеГ.,9; Ср.: 7,29,2/. В самом тексте превосходство древности над современностью выражается очень часто: 3,20,5; 8,11, 1; 10,40,10; 8,33,13; 34,44,6; 36,22,15; 8,6,14; 8,32,7; 39,. 41,3; 10,9,6; 7,40,2; 2,6,8; 3,29,3; 29,37,16; 2,40,11; 4,58, 2. Частое противопоставление в "Истории Рима" старины и современности указывает на то, что Ливий представлял римскую историю как процесс "регрессивного развития".

Суммируя все вышесказанное, следует заключить, что под влиянием стоицизма древность Рима представлялась Ливию как нечто, пользующееся особым покровительством рока. Кроме того, "стоическими" чертами в "Истории Рима" оказались наделенными также и герои старины, что, по мнению историка, составляло контраст с позднереспубликанскими временами. Под влиянием стоицизма в "Истории Рима" создавался идеализированный образ римской старины, сильно отличающийся от традиционного.

Раздел 2. Современные Т. Ливию политические реалии.

Кроме стоической философии, на образ ливианской старины в "Истории Рима" сильно влияли также и политические реалии принципата Августа. Основным моментом "национальной программы" Августа была реставрация старины, понимаемая им как а/ восстановление мира, б/ возвращение "свободы" и в/ воскрешение древнеримской нравственности путем восстановления религии. Представляя себе характер августовской эпохи с ее политическими лозунгами "мира", "свободы", "воскрешения религии", нэ трудно заметить, что он отражается и в первой пентаде Т. Ливия, поскольку образ старины часто строился историком путем

переноса современных жизненных реалий и лозунгов в описываемое время. Таким образом, политика современности наряду со стоической философией также повлияла на интерпретацию традиции у Ливия.

Глава вторая. Интерпретация традиции в изображении первых

веков римской истории в "Истории" Т. Ливия /1,1-2,15/.

Раздел 1. Ромул /1,7-1,16/.

Одним из мест в "Истории Рима", где традиция подвергается наиболее значительным изменениям, является ливианское описание правления Ромула. Если рассматривать деятельность основателя Рима хронологически, то "первое" пятно в его традиционной биографии - это коварный обман брата Рема. В тексте Ливия ничего об этом не говорится /1,7,1/, и таким "умалчанием" историк подправляет традиционный портрет Ромула.

Согласно традиции, другой негативный момент биографии Ромула - убийство Рема / Enn.ann., 1,100-101; Ног.етюй.,7, 17-20; avid.fast., 4,837-844/. Тема гибети Рема присутствует и в тексте Ливия, но историк обрабатывает ее так, что Ромул освобождается от обвинения в убийстве /1.7.1-1,7,2/.

Своеобразно Ливий интерпретировал также и деятельность • ' Ромула после его воцарения. Это относится к похищению сабинянок и последовавшим затем войнам с соседями. Многие авторы считали похищение девушек аморальным поступком / uic.rep., 2,12; Ver&.aen., 8,635; Ovid.faat., 2,433; Plut.Rom., 14, 2/. Ливий же объясняет, что только после того, как мирные предложения римлян были отвергнуты, ситуация / гез / склонила римлян к "умыканию" сабинских девушек. Таким образом, похищение сабянянок у Ливия из аморального акта стала вынужденным действием. Таюпл образом Ливий старался не столько оправдать

- 12 -

римлян, сколько поправить репутацию Ромула.

Отличался Ливий от других авторов также и в традиции описания войн с сабинянами. Так, в рассказе Ливия римляне вступали в войну только тогда, когда сабиняне вторгались на римскую территорию /1,10,3-4; 1,11,1; 1,11,3/.

Пересматривает традицию Ливий и в тех случаях, когда он умалчивает о некоторых традиционных фактах биографии Ромула. Так, У Ливия ничего не говорится о тираническом правлении Ромула в конце его жизни, о чем рассказывает Дионисий / ant. гош., 2,56,3/ и что утверждает Плутарх / Rom., 27,3/. Замалчивая одни детали, подчеркивая другие, интерпретируя по-своему третьи, Ливий создал идеализированный образ Ромула. В связи с этим следует, пожалуй, обратить внимание на такую деталь - употребление Ливием слов, согласно античной этимологии родственных со словом " augustua ". Каждый раз, когда в рассказе о Ромуле встречались слова, по античной этимологии общие со словом " auRustua " / augustior- 1,7,9; 1,8,2; аикв-гв - 1,7,10; augurium - 1,6,4; 1,7,1; 1,8,3; auotoritaa -1,7,8; auctor - 1,4,2; 1,10,6/, основатель Рима должен был напоминать Августа. Слова, этимологически связанные со словом " auKustus ", в рассказе о Ромуле встречаются десять раз.

На сходство Августа с Ромулом Ливий указывал, касаясь также религиозной деятельности первого царя. Вопреки традиции провозгласив Ромула основателем римской религии, Ливий подчеркивал, что, за исключением одного лишь Геракла, он учредил культ всех италийских божеств /1,7,3/. Усматривать аналогию мевду Ромулом и Августом заставляли читателя аналогичные мероприятия принцепса. Таким образом, уподобив Ромула

- 13 -

Августу, Ливий одновременно объявил принцепса как бц вторым основателем Рима, восстановителем древности, старинной религии и морали времен Ромула.

Раздел 2. Нума Помпилий /1,19,1-25,5/.

Деяния Нумы у Ливия также напоминали деятельность Августа. Сходство медцу столь отдаленными друг от друга личностями достигалось опять-таки путем пересмотра традиции.

Свою деятельность Нума у Ливия начинает с того, что закрывает храм Януса /3,19,4/. Выдвижение Ливием закрытия храма Януса на первое место подчеркивает сходство Нумы с Августом, который, объявив о наступлении всеобщего мира /1,19,3/, как и он, закрыл храм Януса / Res gestae, 13/.

За этим фактом следует небольшой экскурс, объясняющий, почему Нума занялся религией /1,19,4/. Из этого экскурса явствует, что в религии Ливий, вопреки традиции /Цицерон/, усматривал сдерживающее начало, не разрешающее римлянам расслабиться из-за отсутствия опасности извне. Набожность римлян способствовала также улучшению римских нравов /1,21,1/. К оздоровлению государства и аналогичным путем - усилением религиозности, стремился и Август. Кроме того, сама религиозная деятельность Нумы у Ливия носила характер, схожий с деятельностью Августа в этой сфере. Так, одной из основных доблестей, выработанных в Риме во время правления ливианского Нумы, была верность / fides- 1,21,1/. Однако и сам Август не забывал напомнить, что во времена его правления верность была вос-ствновлена / Res gastae, 32; см. также Уегк.аеп., 1,291-4;

Ног.earn.saec., 57/.

Таким образом, описывая правление Нумы, Ллвий так же, как это было в случае с Гомулом, интерпретировал традиционный

материал. Однако в этом случае правление Нумы было еще и актуализировано: обсуждая значение религиозной политики Нумы для древних времен, Ливий давал ответ на злободневные вопросы своего времени.

Раздел 3. Первые годы республики /2,1-15/.

У Ливия описание первых лет республики не вплеталось в общую логику событий и резко выделялось на фоне всей "Истории". Основным моментом, ввделяющим описание первых лет республики и отличающим его от предыстории и последующих событий, является идея свободы / нъе^ав/. Подобное подчеркивание "свободы римского народа" в первые годы республики - не свойственно традиции / С1с.гер., 1,56/, поэтому и здесь мы можем говорить о ее пересмотре.

Вторую книгу своей "Истории" Ливий начинает словами: "сейчас я начну описывать деяния уже свободного римского народа" /2,1,1/. За этим следовало описание консульских реформ, направленных на укрепление свободы /2,1,8-10/.

Описание войны с Тарквинием у Ливия как композиционно, так и по содержанию значительно отличается от рассказа Дионисия. Тогда как греческий историк динамично и взаимосвязанно, эпически пространо и детально излагал сами события /агЛ. гот.,5,14-16/, у Ливия повествование распадается на отдельные статичные эпизоды /2,6,1-2,7,3/. Не связанные мезду собой хронологически, они между тем подчинены раскрытию темы несовместимости "свободы римского народа" с "царством" /2,6, 1-3; 2,6,5-9/.

Отличается от традиции и последующее описание Ливия. Так, эпизод с обвинением консула П. Валерия в стремлении к царской власти Ливий также использовал для подтверждения

- 15 -

преданности первых консулов свобода римского народа /2,7, 8-11/.

В описании войны римлян с Порсеной у Ливия факты отступи,-ли на второй план. Вместо этого римский историк с позиций противоборствующих сторон представил непримиримость идей - монархической идеи /2,9,2-4/ и идеи свободы /2,9,5/.

Подвиг Горация Коклеса у Ливия, также подчинен раскрытию теш стремления римлян к свободе. Отличие Ливия от Дионисия состоит в том, что римский историк сами моменты битвы оставил без внимания и перенес акцент на раскрытие древнеримской моральной доблести /2,10,3-9/. Отвагу Горация у Ливия вдохновляла забота о свобода Рима и ненависть к царским порядкам /2,10,8/. Другой легендарный герой, Муций Сцевола, также идет на подвиг, защищая'свободу /2,12,2/. Дейятвия Муция у Ливия, в отличии от описания Дионисия /5,27,3/, окрашены эмоционально и должны были внушать мысль, что свобода была внутренней потребностью римлян.

Кончая описывать войну с Порсеной, Ливий еще раз подчеркнул Г идей свободы /2,15,3-4/.

Таким образом, рассказ о возникновении республики обрамлен размышлениями о свободе. Однако идея " libertas " не только обрамляла, но и пронизывала каждую из первых пятнадцати глав Второй книги. Все это подчеркивало, что идея свободы была основной силой, движущей римскую историю в первые после-царские годы.

Однако, понятие " libertas" возникает' у Ливия как бы внезапно: его появление не следует логике Первой книги, в которой еще не говорилось о каком-либо стремлении римлян к свободе. Этому диссонансу можно найти объяснение, если сопсма-

- 16 -

вить годы республики в описании Ливия со временем правления Августа. Имея ввиду "свободолюбивый" характер августовской эпохи, нетрудно заметить некоторое натянутое сходство мезду временем принципата и описываемым Ливием начальным периодом римской республики: по мнению историка, и тогда, как и во времена Августа, "свобода" была основным политическим понятием. Путем переноса лозунга современной официальной идеологии на изображаемую древность Ливий уподобил августовское время начальному периоду римской республики..Древность и современность замыкались на идее свободы.

Глава третья. Пересмотр традиции в Пятой книге "Истории Рима" Т. Ливия.

Раздел 1. Отражение принципов перипатетической историографии в Пятой книге.

По мере развития античной историографии она приобретала два основных направления: "прагматическое" и художественное. Представители художественного направления выдвигали на первый план аспект занимательности, эстетического удовольствия. Так, в эллинистическое время в историографии выделилась перипатетическая школа, представители которой строили исторический рассказ по эстетическим принципам аристотелевского /перипатетического/ учения о драмат: ческой поэзии. Влияние перипатетиков на Ливия не вызывает сомнений. В первую очередь это относится к композиционному единству отдельных книг. Оно имеет место в Пятой книге "Истории Рима". Все события Пятой книги группируются вокруг двух основных тем: темы вейской кампании и галльского вторжения, fi соответствии с этим Пятая книга приобретает симметрическую композицию: 1-23 и 33-55. Композиционное же единство всей Пятой кшгги достигается том, что обе эти части

соединяются девятью главами, охватывающими внешние и внутренние события, происходившие мевду двумя войнами. Композиционной единство в этом случае несло также и определенную смысловую нагрузку: при помощи композиционной целостности Пятой книги Ливий выразил свое понимание исторического развития Рима.

Раздел 2. Захват Вей и упадок римских нравов.

Пестрота событий первой композиционной части была обусловлена анналистической традицией. Однако все события происходили на фоне Вейской войны и таким образом выдерживалось композиционное единство. В описании же завершения войны римлян с Вейами /5,20-5,22/ закладывались основы композиционного единства всей Пятой книги.

В отличие от других авторов, писавших о данном периоде римской истории, Ливий в главах 24-32 разрабатывает тему моральной порчи римлян, ставшей результатом алчности. В Пятой книге развивается мысль, что алчность, возникшая после захвата богатого этрусского города Вей, заставляет римлян постепенно отказаться от традиционных добродетелей согласия, набожности и т.п. и приводит их к нравственному упадку. Так, в результате захвата Вей сенат теряет чувство согласия /5,20, 5/. Далее раздор, питаемый алчностью, из сената переходит к римскому народу /5,22,1/. Вместе с потерянным согласием алчность заставляет римлян отказаться и от своей набожности / pietas /; отказываясь выплачивать дань богу, римляне теряют свое благочестие. Так алчность заставляет римлян после завоевания Вей постепенно терять свои традиционные добродетели согласия, благочестия и т.д. Развивая тему вракДы / discordia /, Ливий подводит конфликт к логической развязке: в 391 г. Камилл был осужден к отправлсл з ссылку /5,32,

Таким образом, мы видим, что в период мевду Вейской и 'Галльской войнами плебс постепенно отходит от традиционной римской нравственности. Очень важно, что процесс "упадка нравов", согласно версии Ливия, является следствием победы римлян в Вейской войне, как бы из нее вырастает. Иными словами, непосредственную причину морального упадка историк видел в завоевании Вей: алчность, ставшая результатом победы над богатым и сильным врагом, заставила римлян отказаться от традиционных моральных принципов.

Раздел 3. Галльская катастрофа.

В описании варварского вторжения Ливий лишь бегло касается отдельных военных событий. Дело здесь в том, что историк попытался не столько отразить самую галльскую катастрофу, сколько объяснить ее причины, при этом уделив основное внимание моральной и духовной стороне происходящего. Цель историка - показать, что поражение стало следствием морального упадка римлян, иначе говоря, потери традиционных моральных добродетелей, и только возвращение к ним /особенно к благочестию/ обусловило, в свою очередь, спасение.

Во время осады галлами этрусского города Клузии ришш-не посылаот туда послор, которые совершают неслыханный акт -нарушают ius gentium/5,37,6/. Соучастниками этого преступления становится также и римский плебс: после требования галлов ввдать им послов, римский народ назначает их на следующий год военными трибунами /5,36,10/. Таким образом, римляне теряют также и справедливость / iustitia/. "Падение нравов" продолжается, когда во время величайшей опасности вторжения галлов римляне не проявляют ни должного благоразумия / соп-

- 19 -

sliium- 5,37,2; 5,37,3/, ни традиционной дисциплины /5,37, 7; 38,1-2; 38,5/. Более того, опять нарушаются и религиозные устои: с приближением опасности не соврешаются ни ауспиции, ни жертвоприношения /5,38,1/. Естественно, что при таком положении вещей галлы без труда овладевают Римом /5,39,8; 41, 4/. Таким образом "упадок нравов" приводит римлян к одной из величайших катастроф.

Однако из аморфной массы римляне по собственной воле становятся дисциплинированной, вновь обратившейся к богам общиной. Спасение священной утвари римскими весталками означало духовное возрождение и восстановление римского благочестия /5,40,7-10/. Далее возрождается и собственно римская доблесть /5,42,7; 5,43,3/.

После того, как к римлянам возвращаются Древние добродетели, к ним становятся благосклонны судьба и римские боги: судьба, как бы отвечая на "правильное" поведение римлян, отправляет галлов к Ардее, где в то время отбывал ссылку Камилл, который чудесным образом / divino spiritu tactua - 5, 43,8/ вдохновляет ардеатов, и они истребляют отряд галлов /5,45,2-3/. Затем Камилл появляется в Риме и изгоняет галльское войско /5,49,6/.

Таким образом, возрождение традиционной морали приводит римлян к спасению Рима. Далее, когда после изгнания галлов народные трибуны начали побуждать римлян переселиться в Вейи, Камилл выступил с речью, в которой убедил сограадан отказаться от этой мысли. Основное место в его речи занимали религиозные соображения / 5,51,6-7; 9-19; 52,13; 15-16/.

Из речи Камилла следовало, что перенос столицы в Вейи был недопустимым по религиозным мотивам: рзлигия запрещала

переселение, поскольку "все хорошее проистекало от смирения перед богами, все плохое - от неуважения к ним" /5,51 5/. Ввиду такой направленности вложена Ливием в уста Камилла речь получата большой смысл, В ней Камилл выступал как парадигматический для современности образ, ратующий за решение проблем морального упадка в духе религиозной реставрации, проводимой Августом.

Раздел 3. Теория упадка нравов в Пятой книге.

Причина упадка нравов, как указывалось, заключалась в победе над каким-либо крупным внешним врагом: .'римляне, не чувствуя больше страха перед врагом, после победы духовно расслаблялись, и это приводило к забвению традиционных моральных принципов и к нравственному разложению. Такая логическая связь усматривается и в Пятой книге "Истории" Ливия - между завоеванием крупного этрусского города Вейи и последовавшим затем упадком нравов устанавливается довольно ясная связь: вслед за раздором, возникшим из вейентской добычи, римляне постепенно теряют свое благочестие, благоразумие, дисциплину, что приводит к захвату Рима галльскими племенами. Таким образом, описание моральной деградации римлян послужило композиционным "мостиком", соединяющим рассказы об Этрусской и Галльской войнах. Композиционное единство имело свой собственный смысл: каузальную зависимость мезду победой над Вейами и вторжением галлов. Мы видим, как потеря римлянами благочестия приводит их к нравственной деградации, а затем и к поражению - а возвращение набожности вызывает моральное возрождение и приносит победу. Речь Камилла с ее религиозным акцентом /5,15,5/ становится смысловым центром всей Пятой книги. Римский историк указал, что единственным выходом из создавшегося морального

тупика является реанимация традиционных римских добродетелей, и в первую очередь - благочестия.

Заключение.

Анализ первой пентады показывает, что Т. Ливий отступил от историко-мифологической традиции в изображении начального периода становления Римского государства и подверг ее значительному пересмотру путем направленной интерпретации.

Основные факторцлежащие в основе этого переосмысления традиции: а/ политические реалии эпохи Августа и б/ стоическая философия, получившая широкое распространение в Риме.

Интерпретацию историко-мифологической традиции Ливий осуществлял: а/ замалчивая одни ее моменты /напр., отрицательные черты характера и поступки Ромула/, б/ подчеркивая другие /напр., место и роль лозунга " libertas" в первые годы республики/, в/ используя менее популярные, но позитивные по смыслу, варианты /напр., версия о гибели Рема не от руки Ромула/, и г/ композиционно по-своему оформляя традиционный материал, создавая таким образом отличный от традиции, "лквиан-ский" образ римской древности.

Суть своеобразия изображения римской древности в первой пентаде "Истории" Ллвил сводится к: а/ идеализации и б/ модернизации. ^иверженность стоицизму обусловила использование Ливием теории упадка нравов, восходящей к йосидонию, помогая историку идеализировать древность. Вместе с тем под влиянием современных политических рналий историк модернизировал старину с тем, чтобы в общих чертах она стала напоминать эпоху Августа с ее лозунгами "pax ", "libertas " и деятельностью древних героев - Рсмула, Нумы, Брута, Камилла. Такое представление о старине внушало читателю Ливия надежду на воз-

- 22 -

рождение древности с ее добрыми порядками, миром, свободой, благочестием и т.д. Модернизируя древность, Ливий как бы подсказывал своим современникам решение назревших проблем.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Актуализация римских исторических мифов у Тита Ливия /" аъ urbe condita", 1-у/ // Литература: Научные труды высших учебных заведений Литовской ССР. - 1988, - Т. 30/3/. -С. 10-15.

2. Дивианская интерпретация историко-мифологической традиции в изображении правления Ромула // Московский госуниверситет. - Москва, 1988. - Деп. в ИНИОН АН СССР 11.1.89. №36620.

3. Философские взгляды Т. Ливия // Литература: Сборник научных трудов высших учебных заведений Литвы. - 1990. -

Т. 33/3/. - 7 стр. - Б печати.

Московский ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени государственный университет им. М.В. Ломоносова

Б а р о н а с Аовидас Генрикович. ТРАДИЦИЯ И НОВАТОРСТВО В ПЕРВОЙ ПЕНТАДЕ "ИСТОРИИ РША ОТ ОСНОВАНШ ГОРОДА" ТИТА ЛИВИЯ. (Историко-философская интешреташя микологической традигии. Мастерство историка и художника). АвтореФ. дис. ... канд.фи-лол. наук.

Москва, 1990

Подписано к печати 05.11.1990. Формат 60х84/1б. Бумага тип.

2. ОАсетнагг печать. Усл. печ. л". 1,5. Усл. кр.-отт. 1,5. Уч.-изд. л. 1,09. Тираж 103 зкз. Заказ Зо£. Бесплатно. Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. П7234, Москва, Ленинские горы, МГУ. 1-ый корпус гуманитарных Факультетов, Филологический факультет. Отпечатано в полиграфической лаборатории ВУ. 232734, Вильнюс, Ю. Таллат-Кялп-шсс* 13.