автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Трансформация европейской модели идентичности в процессе глобализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформация европейской модели идентичности в процессе глобализации"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

СУРОВА Екатерина Эдуардовна

ТРАНСФОРМАЦИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ МОДЕЛИ ИДЕНТИЧНОСТИ В ПРОЦЕССЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Специальность 09.00.13 — религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре фи тософии к\дыуры и кульгу рологии философского факультета Саша-Петероургского государственного университета

На\ чныи консулы ант

доктор философских наук. профессор Соколов Евгении Георгиевич

Официальные опломенты

доктор философских наук. профессор Волкова Антонина Никитична

доктор философских наук, профессор Кру глова Лариса Константиновна

доктор философских наук. профессор Уваров Михаил Семенович

Ве тая органи кшня

Санкт-Петербу ргск]ш Гос\ дарственный Политехническим у ннверситет

Защита состоится <■ ■ года в /^часов на ¡аседании диссертационного

совета Д 212 232 11 по ющите диссертации на соискание ученой степени доктора наук при Санкг-Пегерб\¡иском государственном университете по адресу |91><)34 Санкт-

Петербург. В О Менде юеиская линия, л 5. философский факульгет, ауд

/гг?

С диссертацией мокни ошакочиться в научной библиотеке им РЛ Горького Санкт-Петербургского гос\ ырсгнеино! о университета

Автореферат рдюи. ш > Ж

И о ученого секретаря диссертационного ^овега. доктор философских нау к, профессор

!006 г

В M Дианова

Общая характеристика работы

Актуальность исследования проблемы трансформации европейской модели идентичности в процессе глобализации не вызывает сомнений. С одной стороны, речь идет о современных процессах, разворачивающихся на протяжении последних десятилетий в мировом социокультурном пространстве, но связанных и с предшествующими изменениями как в европейской, так и в мировой культуре в целом. С другой стороны, уже на протяжении XX в. все острее давала о себе знать проблема «потери идентичности» или «кризиса идентичности». Поэтому автор считает важным рассмотреть истоки такой постановки вопроса и продемонстрировать динамику, происходящую в характере самоопределения как индивида, так и «сообществ» различного порядка

Формирующаяся сегодня идентификационная модель может быть рассмотрена как глобальная, поскольку границы ее существования являются достаточно гибкими, что позволяет совмещать парадоксально несовместимые позиции в идентификационном пространстве собственного «Я». При этом отчетливость образа Самости оказывается высокой, поскольку он предстает открытым для потенциального исследования как полилокальное пространство возможных частных моделей идентификаций. Здесь общим выступает способ связывания глобальной системы, который предлагает вариант так называемой «глокальной биографии», которая, по мнению ряда исследователей (Р. Робертсон, У. Беки др.), сочетает одновременно глобальные и локальные черты.

Глобальная идентификационная модель обладает высокой степенью динамичности, позволяя индивиду свободно выбирать тот или иной вариант самопрезентации, формируя свой облик сообразно избираемому пути выстраивания образа, сохраняя устойчивость целостности благодаря постоянному присвоению новых форм, дает возможность выполнять специфические правила разыгрываемой ситуации, избегая тотального разрушения связей между индивидом и его жизненным миром и т.д. Подвижность глобальной (Персонашстской) личности позволяет рассмотреть постепенный характер изменений, происходящих на протяжении столетия в рамках данной модели. Но необходимо отметить, что, по сути дела, до 60-70х гг. мы имеем дело лишь с предысторией вопроса, с формированием новых, прежде всего европейских идентификационных границ, в то время как анализ ситуации последних десятилетий XX в. дает возможность говорить об относительно сложившейся ситуации появления глобальной модели идентичности, поскольку характер изменений приобрел определенность, устойчивость и ритмичность в различных регионах мира Стоит отметить, что в данном исследовании разделены позиции глобальной идентичности как целостной модели, соответствующей

рассматриваемому современному историко-культурному типу, и частные модети социокультурной идентификации соглас\юшнеся с собственной или узкогрупповой ориентированностью этнические, конфессиональные, профессиональные, «досуговые». возрастные, тендерные и т д \'1ожно утверждать, что именно современное состояние, которого человечество достигает в XX в , в строгом смысле слова является глобальным в силу изменения форм фиксации опыта и расширения возможностей полной и быстрой передачи информации независимо от расстояния Развитие информационных технологии пошотяет достичь высокой степени связанности мирового пространства и со ¡ласт возможность изменять представления о пространственно-временной картине чира Подобные изменения приводит к переориентации культурных позиции и идентификационных грашш, что способствует росту личностной агрессивности и социальной напряженности в целом

Состояние иса/едоаапия проблемы. Во многом толчком к появлению данной проблематики стал гак называемый «антропологический поворот» в европейской культуре XIX в Кризис нараставший в европейской традиции, привел к стимулированию ряда исследований, обснначнвших вошожносгь определения границ четовеческого, что нашло отражение в произведениях в области философской антропологии у таких философов как М Шелер А Гелен и др Проблемы, обозначившиеся в европейской традиции, ярко представленные в работах Н Я Данилевского, О Шпенглера. Л Тонной и др , обошачилн необходимость определения специфики культурно-исторических типов и выявления особенностей идентификационных позиции носителей различных к\льт\р одновременно демонстрируя преимущества культурного многообразия К началу XX в остро встает вопрос о кризисе идентичности, о чем пишут в своих произведениях фи-лософы-персоналнсгы (Н Бердяев, Э Муиье и др ). психоаналитики (Ч Фрейд К Юнг. "") Эриксон. Ж Лакан и др ), социологи (VI Вебер, М Мосс. А Шюц, И Гофман, П Бергер, Т Лукман и др ) и г д Специфический взгляд на проблему существования и трансформации динамических систем представляет и появление новых объектов исследований ноосфера, семиосфера соотношение позиции «Порядка и Хаоса» и т д , о чем пишут в своих трудах такие авторы как Г В Вернадский, МС Каган Ю М Лотман, Н Н Моисеев, И Пригожин. П Теняр де Шарден и др

Все изменения исследуемые указанными выше авторами по ¡воляют приити к выводу о том, что под воздействием социокультурных процессов современности формируется новая модель идентичности, о возникновении которой на протяжении почти ста лет писали многие европейские философы (Н А Бердяев Э Му нье Н Элиас и др ) которую автор диссертационного исследования именует «Персоналистская точность»

Но проблематика персоналистской философии складывается на протяжении XIX в., начиная с произведений Ф. Шлейермахера, а также активно разрабатывалась в трудах американских мыслителей (Б: Боуна, М. Калкинса, Э. Брайтмена, Р. Флюэллинга и др.). Развитие в ХХ-в. персоналистских идей, как и идей аналитической психологии, существенно воздействовало и на стремительное развитие личностной психологии, в основании своем ставящей проблему свободного развития личности и реализации ее творческих потенций, в силу чего сама психотерапия обретала целостный характер равноправного участия в ходе лечения как врача, так и «клиента», что нашло отклик в работах' П Олпорта, А. Маслоу, К. Роджерса и др: Среди отечественных исследователей, обращавшихся к философским позициям персонализма, которые интересуют нас в первую очередь, можно отметить таких авторов как И. С. Вдовина и М. А. Можейко.

Во второй половине XX в. все острее встает вопрос о радикальных трансформациях человеческого сообщества, когда в силу изменений, происходящих в организации структур различного порядка, доминирующую позицию занимают информационные технологии, принципиально меняющие способы фиксации опыта, характер деятельности, коммуникативные возможности человечества (Д: Белл, М. Альетта, Р. Райх, Э. Гидденс, Ю. Хабермас и др.): Одним из первых переосмыслил данные процессы как глобальное изменение всех позиций существования человечества М. Мак-Люэн, поскольку, по его мнению, с выходом за предаты Земли, человек сжал планету до масштабов «глобальной деревни», что вывело в разряд центральных проблем современности вопросы информационной среды. Таким образом, уместным становится определение новой идентификационной позиции нашего современника как Персоналистской, поскольку такая форма индивидуализма предполагает одновременное обособление са-мостной организации при включенности в ситуацию «коллектива», причем целостность сообщества осуществляется во многом благодаря динамике информационных потоков. При этом глобальность общечеловеческих масштабов создает угрозу для целостности позиции индивида, а последний стремится к узкогрупповой идентификации, переходя с позиции Я-идентичности к Мы-идентичносги, о чем, например, обстоятельно пишет в своих работах Н. Элиас и др. К данному вопрос}' обращаются авторы, исследующие проблемы региональной, этнической, конфессиональной, гендерной, игровой и т.д. идентификаций, например, С. Хантингтон, У. Бек, М. Кастельс, М. Соарес, В.Л. Каганский, Д.Н. Замятин и многие др. В 60-е гг. XX в. во французской культуре появляется специфическая группа мыслителей, которые обозначают свои изыскания как «ситуационизм». В работах авторов данного направления (Р. Ванейгейма, Ги Дебора и др.), отмечаются противоречия современной эпохи, когда противостояние единич-

ной ситуации окованной на «власти воображения», и ситуации «общества спектакля» выявляют особенности нового виртуального поля ку тьт\ры, что одновременно шаме-н\ет как по!итивньш в!рыв в иск\сстве, так и негативный политический выход например. в бетотивном терроре С ¡той по «шин «ситуационизм» становится основанием идеологии онтиглобали !ма в целом, не смотря на все разнообразие проявлений последнего (Н Хомскин. Ф Фанон, X Ньютон. С Хоум, А Горц. Б Кагарлицкий, А Цветков, X Бей, К Нейман и др ) Само противостояние «персоналистскои» гру ппы глобальному человечеству выливается в целостность «глокальной биографии» (У Бек), в которой человек оси шдет себя как включенным в мировую событийность так и обладающим у (школьным пространством Собственного В связи с этим изменяются представления и о ситуации формирования и существования границ любого порядка, в том числе и идентификационных, о чем пишет, например. Б Вальденфельс В целом проблематика границ и пограничностн становится востребованной и щачимой в научных (математическом географическом, философском лингвистическом и т д ) диск) рсах XX в (К Ха>с\офер. Б Б Родоман и др ) Переориентация границ к%льтурнои идентичности в чоде глобс1лшашшнного процесса и\ подвижность и динамичность привлекает взгляды ученых, проводящих свои исследования в различных областях науки Ф Барта, Ч Бжезннского, Б Андерсона. И Валлерстаина, В Цымбурского и др Философское переосмысление относительно новых по»шин человека в культурном пространстве раскрывает само данное пространство в перспективе повседневности (Э Гуссерль, М Хаидеггер А Шюц, и др ) Но далее можно наблюдать, как то демонстрирует и своих работах А С Панарин, что «глобализация бросает вызов жизненному миру >• Здесь смешивается реальное и виртуальное, и «футурошок» (Э Тоффлер, М Каст ел ьс) добавляет к сложности геополитических пошшш «чронополитическую»

Таким обраюм. суммируя все, сказанное выше, мы можем констатировать, что к концу XX в появляется сформировавшаяся динамическая идентификационная модель, основанием которой становится принцип «Мы» предполагающий наличие «глокальной биографии» н по шюкность ситуационных границ, основанных на сериатьности ценностных ориентиров Предшествующие научные взыскания позволяют нам сформулировать новы» предмет исследования, которому и посвящена диссертационная работа С 1едовательно обобщая научный опыт предшественников, автор выделяет и исследует новую идентификационную модель, трансформирующуюся иод воздействием глобальных процессов современности

Источники и.штература В разделе «Состояние исследования проблемы» \же был отмечен ряд ученых, исследования которых повлияли на раскрытие автором ком-

с,

плекса проблем, связанных с темой данной диссертационной работы. Говоря о европейских моделях идентичности, автор обращался к широкому историко-культурному материалу, рассматривая произведения античных (Платон, Аристотель, Августин и др.), средневековых (Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский, Абеляр, Мейстер Экхарт и др.) и новоевропейских (Декарт, Лейбниц, Ламетри, Кант, Гегель и др.) философов. Обращаясь к проблемам персоналистской идентичности, автор опирается на произведения Н.А. Бердяева, Э. Мунье, Н. Элиаса и др. При наступающем кризисе европейской идентичности в конце XIX в. в гуманитарном дискурсе актуализируется проблематика повседневности, что приводит в дальнейшем к появлению интереснейших исследований В. ле Дюка, Й. Хейзинги, А. Шюца, историков, прежде всего французской «Школы Анналов» (М. Блок, Ж. Ле Гофф, Ф. Арьес, Э. Ле Руа Ладюри и др.), а среди современных отечественных ученых — А. Я. Гуревича, В. Д. Лелеко и др. Кроме того, проблема повседневности активно рассматривается в философских изысканиях XX в. (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, М. Фуко, М. Ландман, Б. Вальденфельс, Б. В. Марков и др.). Достаточно интересно исследуются и сопредельные проблемы, связанные с обозначением пространств Собственного и Чуждого с обращением к широкой антропологической проблематике. Это, во-первых, работы американских лингвистов и антропологов Э. Сепира и Ф. Боаса, которые спровоцировали широкий интерес к проблематике культурной антропологии и наряду с исследованиями психологов и психоаналитиков (прежде всего, 3. Фрейда) привели к появлению такой исследовательской школы как «Культура и личность» (М. Мид,

A. Кардинер, Р. Линтон и др.) и другим направлениям в американской антропологии, породившим большое число талантливых авторов (К. Клакхон, М. Дуглас и др.). Далее стоит отметить труды французской социологической школы (Э. Дюркгейм, М. Мосс и др.), повлиявшую на развитие специфических направлений исследований, таких как социальная антропология (К Леви-Строс и др.), а также на такое явление как тексты «Коллежа Социологии» (Ж. Батай, М. Лейрис, Р. Кайуа и др.), в которых рассматривались вопросы повседневности, исследовались варианты идентификационных программ, индивидуальных и коллективных.

Связь между -формированием нового образа культурного пространства, в том числе глобального, и типом идентичности отмечали авторы, проводившие исследования в различных областях социогуманитарного дискурса, такие как Э. Эриксон, Ф. Барт, И. Гофман, И. Нойман, М. Кастельс, Н. Хомский, У. Бек, X. Бей, 3. Бжезинский, А. С. Панарин, А. А. Зиновьев, А. Дугин, В. Цымбурский,

B. Л. Каганский, Д. Н. Замятин, Н. А. Бутинов и др. Кроме того, в вопросах, связанных

с проблемой языка и понимания автор обращался к исследованиям философов-аналитиков У Куаина. Д Дэвидсона, Д Остина, Р Рорти н др Также автора интересовала воможность проследить изменения в идентификационной позиции современного ученого, в связи с чем особый интерес для данного исследования представляли работы Т KvHa. К Поппера и И Лакатоса По ряду формирования частных позиции исследования автор обращался к работам отечественных авторов С Эйзенштейна А Р Лхрии, Ю V! Лотчана, В Подороги и др Отдельные выводы крупнейших западных мыслителен XX в, таких как X Арендт, Р Барт Ж Бодрийар, П Бурдье. К Гирц, Ж Делез, Ж Деррида. С Жижек. ") Канетти, Г Маркузе. X. Ортега-и-Гассет Л Дж Питер, К Поппер, Д Рашкофф. П Рикер, Э 'Грельч, К Ясперс, связанные с сошюкульту рны-ми изменениями современности, также были рассмотрены автором в диссертационном исследовании На формирование концепции исследования большое влияние оказали работы колтег, посвященные образованию современного культурного пространства, вопросам функционирования массовой культуры, во шикыовению позиции полистильности. лгнокульгурного своеобразия, новых форм фиксации опыта, семиотическим аспектам повседневности и тд ТП Калугиной С А Кириленко, АС Колесникова, Б В Маркова. И Митина. Л \ Орнатскон, М Т Петрова, Р Р Рахиушва, В В Савчу ка А К Секашсого. Е С Соболевой. Б Г Соколова. Е Г Соколова А В Тавровского, Е Н Устюговои С JI Фокина, А В Худенко, Т Б Щепаньскои и др При рассмотрении отдельных актуальных проблеУ! автор обращался к специфическим текстам, например, посвященньш вопросам совреУ1енного менеджмента (НордстреУ! К А , Риддерстра-ле Й ) к л нческим кодексам (.«Кодекс Американской Антропологической Ассоциации» и др ), к статьям в периодических изданиях и т д

Цс.ш и шдачи исс.1едовшшя Целью исследования является характеристика трансформации европейской модели идентичности в процессе глобализации В связи с этим форм\ лиру ю гся ¡адачи. решение которых позволит достичь поставленной цели

— исследовать динамику ценностных ориентации в совреУ1еннои культуре.

— рассуютреть представления о человечестве как едином целом, о человеческом мире и культуре как целостной системе,

•— раскрыть значение идентификационного принципа в соврехтенной культуре.

— определить параметры социокультурных идентификационных границ сообществ и индивидов,

- выявить 1акономерности формирование европейского типа идентичности в исторической ретроспективе.

— выявить противоречия формирования идентификационного принципа современности, на основании одновременного развития процессов глобализации и регионализации;

— охарактеризовать процесс самоидентификаыии как характерный признак модели Персоналистской личности:

— раскрыть системный характер формирования представления о пространстве повседневности через представление о ролевой структуре общества;

— определить новый глобализационный порядок выстраивания идентификационных границ между Собственным и Чуждым в позиционной структуре Персоналистской личности;

— выявить значение новых аудиовизуальных форм фиксации опыта для формирования единого мирового социокультурного пространства в восприятии Персоналистской личности;

— продемонстрировать, что модель Персоналистской личности является основной формой идентичности современного европейского и — шире — мирового сообщества.

Методы исследования. Данные задачи определяют необходимость комплексного методологического подхода:

— философско-антропологическая методология, в частности, персоналист-ская стратегия исследования, используется при рассмотрении положения современного человека в социокультурном пространстве, оппозиции «человек — человечество», обозначении роли и места исследователя в современном мире;

— аналитико-философский метод исследования обозначает проблемные области изменения пространственно-временных параметров в философском и культурологическом восприятии, выявляет особенности функционирования языковых структур современности в динамическом ряду «устное — письменное — визуальное»;

— структурный метод используется автором в выявлении структурно-систематической конфигурации современного социокультурного пространства;

— феноменологический метод позволяет обратиться к проблеме консгитуи-рования позиции «Я» в оппозициях Собственного и Чуждого, Внутреннего и Внешнего, Обычного и Чрезвычайного и т.д., а также при философском анализе пространства повседневности;

— аксиологический метод важен при выявлении ценностной структуры нового порядка современного мира;

— >гнологические. исторические и социологические методы используются как инстру менты в исследовании формирования современных сообществ, предшествующих им в исторической перспективе групп, а также при анализе ритуальных рочевых и игровы\ пракгик, в исследовании современных информационных систем

— методы социальной и исторической географии при излчении проблем формирования региональных «образов мест»

В решении частных проблем, разрабатываемых в ходе диссертационного исследования, автор цело [ьзует методы и подходы отдельных налчных школ психоаналитической традиции, символического ннтеракционщма, политологических и конфликтологических концепций анализа современного мира школы «культурной географии» и т д Научная повита и результаты исаедования состоят в разработке нового подхода при пиал и *,с трансформации европейской модели идентичности в оплавим глобализации. которая не была проблематширована в предшествующих нал чныч исследованиях Общетеоретическая установка, утверждаемая в ходе диссертационной работы, основана на выяатении особого ¡начения идентификационного принципа в соврелюннои культуре, а гакже на характеристике исторических европейских идентификационных моделей При сравнительном историческом анализе типов идентичности это позволяет обнаружить особенности самоегаой позиции у представителей современной социокл'льту рной среды, которая складывается под влиянием глобализационныч процессов С тедовательно, можно выделить конкретные результаты работы, в которых

— раскрывается целостность лшровои социокультурной идентификационной модели - Персоналнстскои личности,

— дается характеристика Jaкoнoмepнocгeи трансформации идентификационных процессов в европейской и мировой культуре на протяжении последнего столетия, а гакже в другие исторические эпохи,

— выявляются соврелшнные идентификационные параметры их взаимовлияние и парадоксальное единство, что создает беспрецедентное в истории клль-туры мировое единство бтаголаря функционированию единой коммуникативной среды и целостной идентификационной позиции индивида,

— выявляются истоки современного кризиса крупных этнокультурных образовании и формировании тенденций регионального развития при одновременной включенности в мировое социокультурное пространство.

— определяется излтенение форл! фиксации опыта и влияние новых форм на идентифнкационнл ю позицию индивида, что и позволяет максимально полно реа-

лизовывать творческие интенции, адаптироваться в любой культурной среде, менять отношение к целому ряду ценностных позиций;

— рассматривается культуро-философское понятие «граница» и выявляются особенности формирования области Пограничья, при котором наибольшее значение обретает двойственность интенции властного насилия и личностной агрессии;

— обозначаются проблемные области современной: культуры (например, формирующиеся локальные сообщества, использующие игровые стратегии при обозначении коллективной идентификационной программы, неупорядоченные миграционные потоки, приводящие к 'маргинализации культурного пространства и т.д.), сопряженные с повышенной творческой агрессивностью и возможностью сочетания противоположных тенденций, что создает в современном культурном пространстве благоприятные условия для развития провокативности различного порядка от позитивных художественных проектов до сугубо негативных ситуаций террористических актов.

Многоплановое исследование проблемы позволило автору прийти к ряду выводов, которые представляют концептуальную область данной работы и выносятся автором на защиту.

1. Представление о глобализации возникает через призму определенных «вызовов» современности, которые, как правило, мыслятся по отдельности или группами, что не верно, поскольку отсутствие целостного взгляда на ситуацию, отсутствие систематического исследования не дает возможности принятия адекватных решений: глобализация являет собой единый процесс изменений всех социокультурных аспектов действительности.

2. В данном исследовании автор под глобализацией, прежде всего, подразумевает этап развития человечества, осознавшего свое единство и через представление о единстве «вида», и через восприятие целостности пространства культурного опыта, что существенным образом трансформирует идентификационные процессы.

3. Таким образом, наиболее значимой проблемой глобального порядка является формирование целостной общечеловеческой модели идентичности. Данная модель развивается изначально в европейском пространстве и далее дополняется представлениями о мировом культурном пространстве, созданием комплекса «прав человека» и констатированием прав наций на самоопределение, фактически приравнивая последних к субъектам, в чем и находит воплощение персоналистский принцип тождества-различения между Я и Мы, определяя динамику идентификационных процессов на

протяжении последнего столетия Этот принцип становится постепенно тотальным и ложится в основу культурной унификации планетарного масштаба

4 Первый этап формирования (К>-50е гг XX в ) Персоналистской личности характеризовался взаимообменом сфер, отчужденных от индивида, выраженных в противостоянии цивилизации и культуры, где культура представала в образе органической целостности архаики, а цивилизация — в образе схоластического техногенного мира

5 Второй >тап развернулся начиная с «революций», прокатившихся в разных странах в 6()-7(>е гг, и продолжает развиваться и по сен день В неУ! можно выделить две последовательные фазы В Iеополитическом аспекте 1-ая фаза данного процесса — это кризис и распад мировых империи, а 2-ая — рост значения регионов В идентификационном плане с одной стороны, происходит кризис имперских позиции, что активизирует тенденцию к гомогенизации культурного пространства. С другой стороны, развиваются .шкальные (региональные) идентификации, обладающие высокой степенью групповой агрессивности

6 Основной тенденцией, характерна ющей становление Персоналистской личности, являлось снятие кризисной ситу ации тотального отчу ждения, поэтому обращаясь к иноку.штурному опыту, европейцы приветствовали «гибридизацию» аборигенных культур, поощряя наличие «традиционных занятий» и самобытности, но также допуская практику «окультуривания», как опыт адаптивного включения в «семью народов», где каждый име I право доступа к «благам» цивилизации Тем самым самостная оппо-ншия Я-Другой включалась в рамки Мы-идентификацин, составляя образ Своего в противоположность Чуждому, которое, тем не У1енее. воспринималось как необходихюе условие выстраивания области Пограничья

7 Появлеш1е целостной идентификационной мировой модели под которой под-разу мевается Персоналистскую шчность, что позволяет продемонстрировать беспрецедентную в истории культуры целостность человечества посредством создания единой коммуникативной среды Изменение форм фиксации опыта и 1г\ влияние на иден-гификашюнну ю позицию индивида дает возхгожность максимально полно реапизовы-вать творческие интенции, адаптироваться в любой культурной среде, менять отношение к целому ряду ценностных позиций, среди которых наибольшее значение обретают пршшипы новизны, свободы и творчества

К Приоритетным развитие целостных «кластерных» регионов, которые обеспечивают включенность отдельного «персоналистского» сообщества в деятельность более кру пных общественных образований и отчетливо определяют границы своего пространства что пошо.1яет решить непосредственно возникающие проблемы, не допуская

их превращения в глобальные и неразрешимые. Особое значение в связи с этим обретает рассмотрение так называемых «вызовов» современности, исследуемых в данной диссертационной работе как идентификационные конфликты, в силу того, что именно в них; происходит,-отчетливое различение позиций «образа» и «явления», где зачастую образ Чуждого, накладываемый на возникающую «без-образную» ситуацию, мешает восприятию явления.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и полученные в ходе ее разработки результаты и теоретические выводы позволят понять особенности современного развития культуры, скорректировать некоторые общие вопросы философии культуры, философской антропологии и истории философии, особенно по отношению к исследованию современных процессов (глокализации, регионализации), а также позволят на данных теоретических основаниях разработать практические варианты разрешения проблемы «кризиса идентичности» при выработке отчетливого представления о целостности модели идентичности и одновременном разнообразии социокультурных идентификационных типов. Выделенная типология может быть использована при анализе и оценке «проблемных» областей, связанных, прежде всего, с идентификационными процессами, приобретающими особую актуальность в ходе тотального изменения границ: политических, экономических, географических, научных, личностных и т.д. В этом плане теоретическое исследование позволяет решать и конкретные проблемы, связанные с социокультурной адаптацией в поликультурном пространстве, особенно при возрастающих миграционных потоках,-Основные положения диссертации могут быть использованы при чтении общих и специальных курсов по философской антропологии, философии культуры, культурологии, истории культуры; при составлении и написании учебных пособий, программ и методических разработок по соответствующим разделам социальной философии, истории идей, психологии культуры, политической культуры, конфликтологии, прикладной культурологии.

Апробация работы. Идеи и результаты диссертации излагались на следующих научных форумах: Международный форум «Игровое пространство культуры», СПб. (апрель 2002); Дни Петербургской Философии, круглый стол «Анекдот как феномен культуры». СПб. (ноябрь 2002); Седьмая Санкт-Петербургская ассамблея молодых ученых и специалистов, междисциплинарный гуманитарный семинар «Философские проблемы науки и общества», СПб. (ноябрь 2002); 13-ая международная конференция молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (декабрь 2002); круглый стол «Стратегии удовольствия», СПб. (декабрь 2002); международный научный

форум «Культурное пространство путешествии», СПб (апрель 2003), Дни Петербургской Философии Кру глыи стол « Запреты в культуре и культура запретов» (ноябрь 2003) Восьмая Санкт-Петербургская ассамблея молодых ученых и специалистов «Философские проблемы науки и общества» (декабрь 2003). круглый стол «Изменение моделей идентичности в рамках процесса культурной глобализации» СПб (декабрь 2003), международный научный форум «Феномен удовольствия в культуре» СПбГУ. философский факультет(апреп, 2004), международный научный форум «Глобальное пространство культу ры», СПбГУ, философский факультет (апрель 2005). международная конференция «Воображая пограничье» г Минск. Белорусь(февраль 2005). круглый стол «Насилие и агрессия», СПбГУ, философский факультет (март 2005). «Культура на рубеже ХХ-ХХ1 веков глобализашюнные процессы», Москва (ноябрь 2005)

Автором в течение нескольких лет (с 2001 по 2006 гг) читались специальные курсы лекции «Самоидентификация человека в культуре» и «Аспекты культурной глобализации» на философском факультете СПбГУ и в Российской христианской гу мани-гарной академии В течение 2003 и 2004 гг автор данного исследования работал в рамках программы гранта Президента Российской Федерации по теме «Изменение европейской модели идентичности в рамках процесса культурной глобализации» (МК-1324 2003 06) По шгвленной проблеуттике были изданы две монографии (общим объемом 34 а л ), а также вышла 21 статья (общим объехюх! 16 а л ) Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии культуры и куль-гурозогии 13 декабря 2005 г

Объем и структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы Число испо тьзованных источников (409 изданий на4 языках), указанных в списке литературы не включает в себя ряд электронных доку ментов, к которым автор обращался по ходу работы

Основное содержание работы

Во Введении обоснована актуальность теУ1ы, определены цели и задачи исследования, выделены методологические основания работы Также определена степень разработанности геУ1ы, раскрыта научная новизна и теоретическая и практическая значимость работы

Глава I. Социокультурные изменения как с.!едствие процессов люГнииш-ции — посвяшена рассмотрению проблеУ1 трансформации нормативных позиции, среди которых наиболее шачимыми представляются автору аксиологические, экологические, социально-политические аспекты Автор обращается к рассхгатрению ряда глобальных

проблем современности, таких как унификация культурного пространства, изменения миграционных потоков, экология культуры и др., поскольку они оказываются прочно связанными с изменением, прежде всего, нормативных позиций.

1.1 Динамика ценностных ориентаций— данный параграф посвящен исследованию проблемы сохранения тенденции к динамичному расиигрению границ в европейской культуре, в том числе ценностных и познавательных. Поиск соразмерного, но исключительного или экзотического, привел к продуктивной динамике, что дало возможность европейской культуре захватить лидирующие позиции в мире, удерживая их на протяжении нескольких столетий. Но затем возникла проблема «потери идентичности», поскольку множество образов Другого, включенных в Собственное, дезориентировало самостную позицию. Такая множественность создавала полифонию смысла, а любая проблема обретала глобальный характер. В современном мире в связи с этим можно наблюдать отнюдь не безобидный процесс навязывания культурных стереотипов и норм в рамках «замкнутого» мира, в котором границы хоть и не стабильны, но вполне обозримы. Информационное пространство делает доступным знание о чужой нормативности, но наличие возможных для использования вариантов предполагает их сущностную идентичность друг другу, когда в мировой культуре продолжает доминировать европейская (и производная от нее североамериканская) система регламентации.

Становление европейской традиции основывалось на развитии научного знания, для которого любой единичный пример требовалось поместить во множество аналогичных: только повторение давало возможность на опыте убедиться в истинности суждения, делая его научно обоснованным. Истинность как ценность обретала инобытие в постоянном, динамичном переосмыслении, рассматривала при этом как «вероятностная». Новоевропейская идея разума как вершины сверхприродного существования зашла в тупик, поскольку покорение реальности привело к непрерывно продуцируемому сверхреальному, виртуальному бытию, где «зеркалом» для воплощения образа Я мог стать любой объект. Выявление проблемы, образуемой множественностью смысла, позволяет подвергнуть сомнению любые критерии истинности, что становится содержанием современного духовного поиска

1.2 Сернальность как модель стандартизации культуры — данный параграф посвящен рассмотрению проблемы обозначения ценностных культурных позиций, определяющих идентификационные границы. Современная эпоха произвела систему ценностных моделей, среди которых сериальность заняла важное место в устремленности к стандартизации культуры. Разрушение классической ценностной модели знаменовалось переходом в самоидентификации индивида с единичной позиции «Я» к многоплановой

лошции «Мы» Образовалась нормативная среда для сравнительно небольших самоорганизующихся групп, обладающих потенциальной возможностью изменения модели идентификации вместе со сменой сообщества, поскольку человек современный или «мобильный», предстал в образе нового номада, кочующего в различных социокультурных средах, чему способствовало наличие условий для относительной индивидуальной экономической свободы «Имена» вещей становятся все более условны и фальшивы, превращаясь в брэнды, а ритмичность в повторяемости образа порождает новую динамическую ситуацию, где возникает потребность переосмысления позиции вещи, овладения ее новыми шачениями Серийная вещь сиюхшнутна. одноразова, но множественность явленностеи поддерживает непрерывность ее существования Устаревшая модель не предполагает сущностного исчезновения, но лишь осуществляет поверхностную трансформацию «Смерть» в этой ситуации обретает фиксированные позиции «экспонирования». изУ1еняя функциональность вещи и представляя гармоническую коммуникативную связанность В противоположность этому единичная «у мерщвленная» вешь предстает пустой формой, открытой для интерпретации как способа связать ее с миром, заполнить недостающим смыслом Произведение как вещь в такой перспективе обезличивается, поскольку значимой является сама позиция «вещности» В этом случае обращение к групповому «имени». производящехту процессуальное следование подобий, и создает прецедент сериальности При л ом во ¡пикает преемственность. где текучесть не приносит изменчивости, поскольку сериальносгь у стреустяется к тавтологии, а значимой становится рттт-ушчность повтора, со ¡дающая ценность стандарта Последний представляет идеальную ушдель и воплощает цель, к которой и обращен сам процесс созидания Серийные вещи оказываются маргинальны бьтгию, и в конечном итоге призваны «освободить утесто» обладающее самостоятельном ценностью в индустриальной культуре Прецедент «модного» еше раз подчеркивает превращение самости, переход от позиции Я к Мы отождествленность индивида с мимолетным образом вещи весьма симптоматична Она воплощает исчезновение уникальности, превращая человека в одного из персонажей сериала, роли в котором бесконечны, а актеры У1еняются Ритм и динамика современной жизни производят многоплановое изменение форм фиксации опыта, когда объемность визуального и акустического сохранения информации трансформирует внешние фору)ы восприятия, а тиражирование образов у ничтожает значимость оригинала, ушожит «поверхности» вещей мира и дефрагмекпф\ет память индивида Жизненный мир нашего современника предстает структурированным по ряду возможных образцов, формируемых на «производст-венноут конвейере» Бьггия склад (магазин), ут\ ¡ей, свалка и кладбище Парадокс множественного структурирования образовал стандартную целостность Бьггия, преодолев уки-

калиюсть катарсического состояния. Здесь виртуальность человеческого существования совпала с реальностью природного бытия, создав новую область заботы: экологию культуры, подчеркивающую целостность мира и глобальность любой возникающей в нем проблемы.', : ■

1.3 Столкновение позиций "natura — cultura" и экологизация культурного пространства — в данном параграфе автор исследует современное идентификационное позиционирование, связанное с формированием представления о множественности аспектов адаптивности по отношению как к природным, так и к социокультурным явлениям. На протяжении XX в. формируется представление о человечестве как форме единства уникальных личностей. «Человек» предстает особой ценностью в противоположность множественности сообщества. Поэтому представление о человечестве зачастую воспринимается негативно: рост численности населения отчетливо рассматривается как угроза существованию планеты, предполагая некоторые «стандартные нормы» коммунального бытия. Позиция «Я» помещается в область небытийственного, растворяясь во множестве «фактов-вне-времени», поскольку даже удовольствие от переживаемого в данный момент осознается процессуально, то есть вне актуального состояния, сообразуясь либо с ситуацией прошлого, либо будущего. Это обусловлено ритмом современной жизни, где скорость изменений столь высока, что влияет и на скорость восприятия, но понимание происходящего наступает с опозданием. Сумма нормативных представлений индивида затрудняет рефлексию, «окультуривая» чувства. В силу постоянного торможения, <«со-пания в себе» наш современник обостряет противоречия, свойственные процессу идентификации, который становится постоянной борьбой с собой и миром — и природным, и культурным. Представление о пространстве обитания человека теряет устойчивость: природа противостоит цивилизации, а взаимопроникновение приобретает катастрофический характер. Человек уничтожает произведения природы, а природные катаклизмы — продукты цивилизации. Данное противостояние оказывается обоюдоострым и приводит к интенсивному развитию и одновременной адаптации противоположностей. Новая роль человека получает и новое имя — «человеческий фактор», который предстает отчужденной антропологической моделью, где позиция «Я» попросту неуместна Парадоксальность ситуации одновременного возвышения и обесценивания личности приводит к необходимости оптимизировать подобное противостояние, что и обнаруживается в развивающейся Персоналистской модели идентичности. Современный человек, стремясь к совершенству (физическому и духовному) и исповедуя принцип «Мы», стимулирует самосгную позицию идеей соперничества, а кроме того, при представлении о невозможности достижения «совершенного» образа, компенсирует представление о недостатке

доступным в данном случае способом В зтом и находит выражение позитивная агрессия, ярче всего проявляющаяся в спортивных состязаниях Спортивное состязание со-циализует акт агрессии, на\чая ему. при этом не различая индивидов по их культурной принадлежности Авторитетность любой частной позиции снимается, в го время как множественность принимается в предельно допустимом объеме Здесь и формируется со всей отчетливостью полифоническая модель мира, постоянно меняющая исходные точки идентичности Подобная неустойчивость позиции Самости приводит к непрерывным трансформациям и модернизациям культу рной среды Культурный шок становится обыденным, вытесняя «фугурошок» за пределы «глобальной биографии» Адаптация в культурном пространстве обретает процессу альный многонаправленный характер

1.4 ''Человеческий фактор" в перспективе глобальной коммуникации — в данном параграфе речь идет о гом, что на подвижность идентификационных границ большое влияние оказывает «информационное поле» современной культуры Тотальность пошипи Чуждого в современном мире сопрягается с глобальностью образа «Я», гопос которого теряет однозначность, бесконечно распространяясь в иных ландшафтах Исчезновение «V корененности» производит восприятие себя «гражданином мира», где «место» преврашается в метафору присутствия Обостряется локализация индивидуального опыта претендующего на у становление собственных границ мира Принцип новизны приобретает значение факту ально-количественное, а су1ысл замещается объехтом информации Мы «потребляем» информацию, не испытывая сущностной потребности ее получать во шикает проблема рождения «информационного общества» и «тотальной коммуникации» Область повседневности наполняется новым смыслом самовыражения, поскольку инфоруыция потеряла ценностный оттенок и стала принципиально доступной Получая в процессе жизненного опыта те или иные собственные переживания, индивид дополняет нх сопереживаемыми, или же принимает к сведению весь доступный объем данных виртуально Позиции «знания» и «информированности» стати совпадать для нашего совреУ1енника Поэтому «информационная встреча» с Чуждым происходит гораздо быстрее, нежели реальная Работников в сфере информационных услуг становится больше, и вырабатываются новые систеуил социальных взаимодействий появляется «системный информационный кшштшшш» Развернутость нашей рефлексии уступает место «инсашл », поскольку изобилие информационных посылов преодолевает медлительность логического построения Любая личностная деятельность в силу этого уюжет рассматриваться как творческая, а антроиочогический принцип ложится в основу каждого построения В противоположность лому значимость «человеческого фактора» определяется потенциальной способностью к деятельности, прежде всего, производственной.

ценностной взаимосвязанностью пары индивид-общество, что предполагает и особую заботу о его многоплановом развитии. Именно «человеческий фактор» соответствует положению человека в едином информационном пространстве: индивид становится частью процесса коммуникации, связывая и трансформируя фактуальность культурного пространства, что и концептуализирует множественность отдельных моментов, приводя их к обезличенной однородности «человечества». Размывание идентификационной позиции захватывает и сферу национальной идентичности, когда диаспоры оформляются вне политических границ, а государство «теряет» граждан, не связанных друг с другом этнокультурными положениями, но обладающих повышенной степенью географической мобильности. Изменяющаяся позиция идентичности индивида, находящегося внутри информационного потока получает новое характерное название «человек мобильный», заставляя слетать с уст философов и такое новообразование, которое характеризует единство антропоинформационного существования, именуя его «человейник» (А. Зиновьев). Изрядное количество появляющихся сегодня концептов современного мира претендуют на создание идеологии. Спектр данных построений весьма велик, но по большей части, он носит антиглобалистский характер, где пересекаются пути экологов, политиков, художников и маргиналов различного порядка. Антиглобалистская направленность постепенно обретает поистине глобальный характер, где теряется изначальная интенция, поскольку объект сопротивления заведомо лишен отчетливых форм: глобальный мир не имеет жестких устойчивых границ и постоянно изменяет очертания.

Миграции и путешествия— в данном параграфе автор рассматривает значимость для Персоналистской личности географических границ, а также определяет характерную для глобальной эпохи черту — непрерывность перемещений для большой части населения планеты, что приводит к появлению глобального «экологического мифа», связанного с формированием идеального образа ландшафта. Современные «странствия» имеют под собой большое количество причин для огромной по численности массы населения и окрашены противоположным образом, как позитивно, так и негативно. К необходимым сменам мест относятся служебные поездки, выезд с целью получения образования и квалификации, или же вызванные экстремальными ситуациями (стихийные бедствия, политические преследования, личностные травматические переживания и т.д.). Особого рода путешествия связаны с коммуникативной функцией. Но возможны перемещения ради самого пути: автостоп предполагает просчитывание пройденных километров и скорости перемещения. Тут и появляется новый миф современной эпохи, к которому обращался М. Мак-Люэн, говоря, что после выхода человека на орбиту с помощью искусственного спутника, Земля превратилась в «глобальную деревню», поэтому и пу-

тешествия обрели истинную многоликость «обыденного», где одновременно происходят беспосадочные перелеты на сотни километров и переходы «на другую сторону ул!шы». символически равноценные Отказ от «укорененности», достаточно характерный для многих наших современников, не сопряжен в данном случае с глубоким страданием, скорее здесь сквозит некоторое сожаление, что «лучшее место» уходит также как и «тучшне годы», но в отличие от времени, которое реконстру иру ется лишь суррогатно в фиксированных формах опыта (фотография и т д ), к покинутому месту можно вернуться. но это уже будет, в некотором роде, новое место нового «Я», ностальгирующего по прошлому Кроме того наш современник зачастую предпочтет экстремальный отдых, благодаря которому чувствует острое желание жить, притушенное комфортностью быта и скоростью изменении Желание обретения нового «места» неоднородно и включает в себя несколько моментов игра с Самостью, в которой обретается новый опыт, игра с Авторитетностью, где идентификационный принцип взаимодействует со статусностью позиции «Я», игра с Другим, где важнейшее место занимает комму никативный принцип Экстремальность путешествия оптимизирует эти игры, но риск обретает многозначность, что не всегда соответствует целям странствия Туристический темп захвата чира превращается в скольжение по поверхности планеты, окутанной теми или иными «сетями» Путешествия по городам мира — это самый простой путь «сетевого» культурного паломничества Туризм, как глобальное явление, предлагает комплекс вариантов странствий. который стремится так или иначе его систематизировать Но наиболее острый вопрос, связанный с перемещениями в рамках глобального общества — вопрос о миграциях и мигрантах Современная миграция связана с усилением глобальных тенденции, таких как расширение деятельности транснациональных корпораций, развитие информационных систем и транспорта и т д Она вызвана так называемым «новым разделением груда», когда гру ппы работников перемещаются преимущественно в «богатые» страны в поисках работы Такие маргинальные группы заведомо находятся в невыгодных условиях, что провоцирует поляризацию уровней жизни как внутри сообществ, так и между представителями различных государств Принципиально падает значение национальных государств. границы которых становятся «прозрачными», а национальная идентичность переживает кризисное состояние В этой ситуации и роль границ становится условной и форматной. указывая лишь на территориальные позиции, а национальная идентичность обретает черты «мобильности», «мягкости» и «адаптивности» Пространственное перемещение в какой-либо форме доступно на данный момент всему населению земли, но и миграция но большей части представляет лишь >тап в поиске «у корененности». что свидетельству ет о структурных изменениях в расселении человечества и о переориентации границ

1.6 Кризис национального государства и формирование внегосударственных политических образований — в данном параграфе речь идет о процессе «политизации» или о кризисе национальных государств, что существенным образом отражается на формировании? национальных идентификационных позиций. В результате глобализации информационной сферы, роста транснациональных корпораций и развития индивидуальных средств коммуникации начинают разрушаться политические и идеологические границы национальных государств. Речь идет не о тотальном разрушении сложившихся 1 властных отношений, а о принципиальном изменении формы государства. Национальное государство требовало территориальной ограниченности, жесткой «титульной» идентичности, централизации власти и преимущественной замкнутости информационной среды, распространяющейся лишь в границах «сферы интересов» и обозначающей позиции «Свой-Чужой». При появлении концепта «гражданин мира» формируется представление о мировом государстве. Современные исследователи выдвигают на первый план «информационные» проблемы регулирования деятельности любых форм государственных образований. Прецедент мировых войн выводит национальное государство в область анахронизма, поскольку современные войны захватывают если не все человечество, то по крайней мере большую его часть. Развивается индустрия войны, что выводит последнюю за пределы национальных интересов в область получения сверхприбыли. Более того, новая война обретает информационную форму, где важную роль играют современные технологии, а вместо военных стратегий выдвигается практика моделирования и использование игровых теорий, что предполагает конструирование образа врага. Современная социальная организация, являющаяся преемницей новоевропейской организации социальных институтов, трансформирует их и существует как «информационное общество», но это не означает, что осуществляется тотальное объединение человечества, поскольку доступ к информации ограничен рядом позиций. Происходит разрушение целостной культурной Самости в рамках политик о-культурной зоны, отождествляемой с государством. В рамках современного социокультурного пространства выстраивается новая система границ, зачастую не связанных с территориальными, национальными и т.д. компонентами. Тем не менее, государственная граница продолжает сохранять высокий символический статус, все более и более имеющий отношение к области границы историко-культурной зоны, региона, одновременно теряя политико-экономический смысл. Формирование внегосударственных политико-экономических и культурных образований стало естественным продолжением развития ситуации, в которой устанавливаются новые границы мирового порядка, но признание суверенности национального государства сохраняется, по крайней мере, как правило «хорошего тона». Появляются и

транснациональные корпорации, ущемляющие политические права национальных государств, и рождается такое явление как транснациональная политика, позволяющая сделать вывод о том что «глобализация означает политизацию» (У Бек) Период по окончании второй мировои воины («фордистско-кейнсианская эпоха») и до начала 70-х гг можно представить как наиболее благоприятный для развития европейской экономики, когда укрупнение производства сопровождалось частичным планированием со стороны государства В конце этой эпохи укрупнение производства способствовало быстрому формированию транснациональных корпорации, которые обеспечили наступление следующего этапа развитие эпохи глобализма Общей характеристикой деятельности производственно!! среды становится позиция гибкости при заключении договоров наемных работников при организации труда (гибкость оплаты, графика работы, возможность смены места, одновременного выполнения заказов от разных работодателей, постоянное повышение квалификации, обучение новым специальностям), гибкость специализации, гибкость потребления и т д Тта ситуация неу сгоичивости большого количества границ и позиции приводит и к трансформации модели идентичности индивид дезориентирован в вопросах национальной принадлежности, ценностных ориентации и, в широком смысле, теряет границы реальности

Глава 2. Рашообразие моделей идентичности а истории европейской культуры В данной главе речь идет о том, что в истории культуры автор наблюдает не только изменения социокультурных ситуаций, но и идентификационных моделей, поскольку для каждой эпохи существуют свои принципы построения образа «Я» Автор рассматривает такое положение дел на примере, прежде всего, европейской традиции 2.1 Идентификационный принцип и его мочение для формирования современного поля культуры — в данном параграфе речь идет о динамике границ Самости, которая достигает сегодня высокой степени интенсивности, причем необходимость постоянно обращаться к идентификационным принципам относится как к индивидам, так и к сообществам Отсутствие определенности при непрерывности изменений приводит к необходимости постоянно осуществлять выбор Высокая динамичность изменений зачастую приводит к появлениям парадоксов, поскольку сопровождается запаздывающей реакцией восприятия индивидом того или иного события или явления Коллективная идентичность, прежде всего, рассматривается с точки зрения этнической составляющей И здесь обнаруживается тенденция к кризису и размыванию границ крупных этнических гру ип, поскольку не возникает «реальной встречи» и непосредственного ощу щения близости ее членов Не смотря на снижение значимости национальной идентичности для европейской и близких к ней традициям, все же она продолжает оказывать влияние на

формирование идентификационной модели индивида, оставаясь преемницей новоевропейской ситуации Автор отмечает, что наиболее значительное разделенно типов идентичности происходит при появлении зрелой письменной традиции Далее в границах «культуры текста» автор в ходе данного исследования выделяет четыре модели идентичности в рамках европейской культуры Личностная, Индивидуальная. Субъективная и Персоналистская Ряд исследователей (Р Бернстейн и др ) обо тачают проблему идентичности Я / Другого как «основну ю тему» современности Само позиционирование дает ту точку интенции, которая позволяет эффективно развиваться как индивиду, ток и культуре в целоут Противополагаю« Собственного и Чуждого, Своего и Другого. Внутреннего и Внешнего. Обычного и Чрезвычайного и т д , создающее условия положительного позиционирования, позволяет в полном объеме реализовать принцип «договора», основанный на диалоге, понимании и преодолении конфликтов между сторонами

2.2 Изменение идентификационных моделей: история идентичности — данный параграф содержит последовательное рассуютрение моделей идентичности в европейской культурной традиции, что предполагает дробность его структуры Прежде всего. автор обращается к первичному разделению традиции на «бесписьменную» и «иись-У1енную». а далее к определению моделей европейской идентичности, что позволяет выделить некоторые образы «Я», характерные для менее обширных историко-культурных образований Письменная фиксация опыта создает условия для возможности его отчуждения и передачи в пределах различных, хотя и ограниченных по числу, социокультурных областях, что влияет на образование как устойчивых грант; сообщества так и образа Самости

1 Первую модель европейской идентичности автор именует Личностью— античная эпоха впервые предполагает уже в переходе от мистерии к театру про тивопостав-ленную целостность Собственного и Чуждого Греческая философия рождашсь в точке противостояния человека как смертного бессмертному миру, и отчетливо провозглашать что высшиу! смыслом его бытия является выявление этого собственно человеческого начата, поэтому высоким и прекрасным будет лишь то, что сможет противостоять биологическим ритущм У Платона. Аристотеля и др выделяется идея совершенствования индивида прежде всего благодаря производимой деятельности которая позволяет вырваться из природной круговерти В иерархии деятельности, сопредельной вечности, философия занимает высшую ступень Другими видами деятельности, достойныуш свободного гражданина являются совершенствование тела и совершенствование полиса Сама атональность греческой культуры выдвигала на первый план представление о свободе Я в противоположность ДругоУ1у Статус свободного гражданина со>давал необчо-

димые предпосылки к выявлению человеческого совершенства, способного противостоять как возрождающейся природе, так и бессмертным богам, создавал основания для обнаружения этических начал человеческого существования. В строгом смысле слова личностной моделью (образование, целостно осознающее себя в совокупности опыта;, памяти, восприятия, деятельности и т.д.) автор обозначает именно античную модель идентификации, когда впервые возникает возможность говорить о самостнои позиции индивида, соотносящего собственное бытие с космосом, что связано, прежде всего, с формирующейся письменной традицией как «опытом отчуждения».

2. Второй моделью автор рассматривает Индивидуальность, соответствующую христианскому Средневековью. Собственное в рамках христианской традиции не только противопоставлялось языческому — Внешнему, но и подчинялось жесткой внутренней субординации. Иерархия властных отношений, предлагаемая в религии единого Бога, предполагала, в конце концов, последний суд, после которого приверженцы данной веры воскресали и вели жизнь радостную и вечную. Раннее Средневековье формирует особую модель мироощущения, основанную на принципе «личной зависимости», лишь после XII в. окончательно трансформированного в принцип «индивидуальной ответственности». «Исповедь» Августина стала первым отчетливым подтверждением формирования Индивидуальной модели идентичности в демонстрации прихода к вере. Не менее яркой была иная исповедь — «История моих бедствий» Абеляра, в которой собственные страдания принимались как благо. Собственный жизненный путь может пролегать между добром и злом, но человеческий опыт дает возможность осознать разницу между ними и совершить индивидуальный выбор. Обращаясь к Индивидуальной модели идентичности, автор вынужден оговориться: речь идет об обобщенном образе, характеризующем идеального с точки зрения христианской идеологии представителя западноевропейского Средневековья, хотя в разное время и в разных точках европейского пространства мы сталкиваемся с несколько отличающимися образами «Я». Да и само европейское пространство представляется весьма условным, поскольку относительное единство в нем появляется лишь в позднем Средневековье, в основном в связи с крестовыми походами, и начинает рассматриваться как единство в вере или в борьбе с неверными: рождается феномен «европейца», закрепляемый эпическими образами.

3. Третьей моделью стал Субъект, Изобретение И. Гутенберга, произведения титанов Возрождения, эпоха Великих географических раскрывали новые горизонты и продемонстрировали предельность границ мира, который целиком является человеческим, но отнюдь не однородным. Авторитетность божественного статуса сместилась в область абстрактных рассмотрений, уступив место Чуждого самому человеческому инобытию —

образу дикаря При этом достоверность собственного присутствия в мире представлялась одним из самых болезненных философских вопросов, парадоксально соединяя ситуацию наличия исследователя в процессе познания с его неявленностью для себя в обшей череде кажимьгч и различенных в этом вещей мира. Европеец-исследователь, обосновавший приоритетность познания, опыта и рационального доказательства, обрел новый образ «Я» как отражение объекта, к которому он обращался Субъективная идентичность обнаружила тенденцию к бесконечному выявлению объектов для подтверждения устойчивости самостной позиции Интенция к Другому оказалась сущностным основанием человеческого бытия где отчетливо противопоставлялось Собственное, с которым было согласовано Внутреннее и Обычное, Чуждому, представлявшему Внешнее и Чрезвычайное Размывались представления о границах как таковых, что потребовало обращения к определению данного понятия сначала в философии (Гегель), а затем в математике и географии Вместо строгости нормы как ограничения появилось представление о дистанции, в рамках которой она и должна была функционировать Начали систематизироваться и взгляды на историю причем не только собственной традиции, но подразумевая, насколько это возможно, всемирную историю человечества Основной принцип, лежащий в основании системы знаний, а именно, стремление к классификации, выявил и направленность исследований от меньшего к большему и от простого к сложному Такая прогрессивная направленность составила основание методологии науки, что позволило переносить идеи прогресса (или регресса) на все области исследования В связи с ггим появилась возможность обосновать наличие разнообразия видов, формируя собственное пространство смысла, определяя почетное место для человека Дарвиновская теория происхождения видов дополняет картину ушровосприятия Субъекта где находит свое выражение идеология Самости, производящая себя из себя же Дальнейшее развитие идеи привод1гг к соединению теоретических позиций, представляющих историческое развитие человеческих культур как продолжение данного природного хода событии, что логически завершает обоснование позиции европоцентризма Европеец, рассматривая «иные ушры» с необходиуюстью возвращался к себе, как логическому итогу духовного странствия Его ушр. повседневность Субъекта предстает «жизненным миром», являя культу рно-нсторическнй образ самосознания

2.3 Персоналистская (современная) модель идентичности в ситуации глобализации •— в параграфе автор обосновывает возможность определить соиреУ1енну ю модель идентичности как Персоналистску к> личность, которая интересна прежде всего, теУ1, что впервые уюжет быть рассхготрена в качестве присущей любой совреутенной культурной традиции, а не только европейской, основываясь на тотальности образа

Другого, что проявляется в связи с формированием единого мирового коммуникативного и информационного пространства. Но к началу XX в. она рождалась в европейской традиции, характеризуясь обособлением индивида в уютном мирке при одновременном представлении о возможных вариантах в создании этого «уюта», включая в число допустимых вариантов заимствованные культурные позиции. Размывание границ собственного пространства, вызванного процессами, приводящими в итоге к тенденции «культурной глобализации», связано с весьма значимыми явлениями ХГХ в. Это:

1. «антропологический поворот», сопровождавший кризис европейской культуры, в силу которого существенно ослабленной оказалась позиция европоцентризма, характеризуемый полицентричностью и маргинальностью явлений различного порядка;

' 2. формирование финансово-экономического пространства и постепенное распределение «ролей» в глобальной мире среди игроков, по сути, всего человечества;

3. появление новых форм фиксации опыта, вызванных техническими новациями, а также «смертью» или «отступлением» текста, повлекшими за собой формирование виртуальной аудио-визуальной культуры.

Произошла серьезная трансформация представлений о совокупном опыте человечества, о единстве исторического развития, об относительности, подвижности и условности (гибкости) границ любого порядка, что послужило основанием для глубокого кризиса существовавших для европейского сообщества ценностных систем. В европейской философской традиции важное место занял персонализм, ведущими представителями которого были H.A. Бердяев и Э. Мунье. В данной концепции идея сопереживания Другому обретала ключевое значение, а позиционирование Другого и Чуждого вытеснило на периферию «Я», где последнее обрело глобальный характер «Пограничья». Человек создавал разрыв бьгтийственности в природном мире, но одновременно устанавливал и связанность существования, обладая полярностью телесного и духовного, высокого и низкого, ничтожного и великого. Сам индивидуум существовал как целое, но одновременно и как часть сообщества. Персоналистский путь предполагал реализацию себя в группе, проявляя заботу о другом. Так должно было образоваться «жизненное общество», в котором осуществляется внутренняя взаимосвязь — самоорганизация жизненного потока, в котором формируется приемлемая система ценностей. Позиции персонализма существенно повлияли на взгляды многих философов первой половины XX в., особенно на так называемый «крут Батая», для которого было актуализировано представление об особой личностной установке при рассмотрении идеи о переоценке ценностей, о духовных устоях личности, критики и осуждении фашизма и т.д. Осмысление сущности мифа и его значения для формирования культурной идентичности че-

ловека волновало как авторов персоналистских, так и психоаналитических концепции, что привело к существенному взаимовлиянию Но если НА Бердяев и Э \Кнье, принимая в целом обращение 3 Фрейда к бессознательному, противились механистическому сведению творческого устрехцтения человека к вытеснению «шнменных» желаний то Ж Катай и ряд других авторов сопротивлялись фрейдистскому рассмотрению сакрального в личностном аспекте, где позиция «Я», по большом счету, была идентична лишь себе самой Таким образом, можно утверждать, что пошция «Мы» имела ключевое значение для развития многих социокультурных концепции XX в поскольку апеллировала к соотнесенности положений индивидов то есть претендовала на статус зталонности. предполагала устойчивость при отсутствии однообразия, декларировала наличие дистанции Своего, при одновременном присутствии пограничности, как области возможного нахождения смысла и т д Рождалось представление о глобальности жизни и глобализме смерти, а позднее о «глокалыюсти» биографии, сочетающей в себе образы личного и коллективного мировосприятия, что знаменовало собой преобразование самой идентификационной модели, и действительно обретало форму «личностной революции» Персонализм от Н Бердяева и Э Мунье до Н Элиаса предусматривал переход от негативности смерти к воплощенности бессх!ертия «Мы-идентнчности» Именно в этом аспекте произошел поворот от восприятия полифонии личности к принятию симфонпчности, при которой исчезает «дурная бесконечность» множественности Так родилась позиция глобальной культуры, при которой предполагается, что общие и гокальные процессы сопутствуют друг другу-, провоцируя постоянную трансформацию границ нормативности Персонатистская личность уюжет быть охарактеризована через специфическое отношение к свободе, принимаемой как свобода процессуального выбора в рамках предлагаехтых культурой вариантов, число которых неизменно растет

2.4 Самондентификаиия как культурообразующий прнпцип современности — в данном параграфе речь идет о том, что в связи с определенной двойственностью позиции индивида (Я / Мы), проявляющейся в том числе в специфических «ролевых» отношениях совреУ!енного сообщества и можно говорить о том. что хюдель Персонали-стской личности обладает, по сути, позицией самоидектичности Это тот способ идентификации, которым существует в еовреУ1енной культуре и позволяет устанавливать сложные социальные взаихюсвязи выявляющие «цегш» разнообразных вариантов общественных идентификаций (частных, вреУ1енных и ситуативных), сообразно июираехюму принципу сопоставления Собственного и Чуждого При зтом выбор каждой специфической позиции согласуется с конкретной ситуацией н не имеет устойчивости во врех(енн

То есть индивид оказывается свободен в ситуативном подборе точек Самости, переходя от одной роли к другой. «Признание Другого», как важнейший акт идентификации Своего, формирует новую структуру образа «Я», позиция которого формируется при проецировании Собственного на коллективный образ «Мы», где не происходит, насильстг-венного «захвата», который был характерен для новоевропейской идентичности, поскольку «Я» предстает как целостное и непроницаемое. Образ «Я» в такой ситуации разворачивается как «признающий Другого», соразмерный, но не совпадающий с остальными позициями Самости. С другой стороны, Внешнее по отношению к «Мы» предстает как двойственное пространство, одновременно притягивающее и отталкивающее, формирующее множественные образы Чуждого и Другого. Дня сообщества Чуждое формируется в пространстве угрозы собственному существованию и одновременно яв-' ляется стимулом для образования единства как Внешнее, потустороннее, не имеющее отчетливой границы: в рамках социума устанавливаются отношения, которые предполагают жертвенность как возможное основание единства, поэтому условный «героизм» принимается как должное и уже не вызывает острого личного переживания, поскольку обретает «официальный статус». Самоидекгификация как сложная процессуальность в связи с этим предполагает и осуществление структурирования образа мира через типизацию героики, рассматривая его как систему сущностно однообразных взаимоотношений. Во всех образах XX в. сквозит некое предощущение конца, трагичной «незавершенности проекта» и цикличности, предстающей в тавтологиях. Обращение к самоопределению предполагает дезориентированность, поскольку' су&ьект предельно объективируется: «о порядке объективации объективирующего субъекта» П. Бурдье. Радикальность отчуждения позиции Я в этом процессе несомненна. Интенция исследования распадается на два направления — погружение и рассмотрение: я предполагаю различенность видения и чувствования, но не различаю себя как чувствующего и видящего. Выполняя функцию объекта-для-себя, субъект оказывается различен в себе, поэтому его идентификация предполагает удвоение, производящее тавтологию самоидентификации.

2.5 Глобальная и региональная идентичность — в данном параграфе автор решает вопрос различенности- пространственных позиций идентификации. Глобальные процессы связаны с изменяющимся самоощущением индивида попытками транслировать образ Самости, проецируя его на возможно большее число являемых традицией ликов. Но индивид при этом сохраняет целостность позиции, предполагая получение многообразия вариантов «для себя», то есть центрируя позицию собственного присутствия в целостно-замкнутом мире. Глобальная культура все более становится полилокальной. Сложность ситуации вызвана, с одной стороны, представлением о замкнутости

культурного пространства, ограниченного образом земной поверхности, находящим выражение в глобусах, схемах и других изображениях Охватываемое пространство, фиксируемое взглядом из иллюминатора космического корабля, тяготеет к образу «глобальной деревни», но, с другой стороны, не является таковым в ситуации обнаружения «естественного» пространства, когда мы вырываемся за пределы информационной среды Здесь обнаруживается «местечковость», когда для обитателя конкретною места путешественник является диковиной, поскольку приходит издалека Но при общей очень высокой плотности населения земного шара возникает ощущение «тесноты» и б шзости удаленных точек пространства В связи с этим и рядоУ( других коллективных и личностных различий при исследовании позиции индивида в современной культу ре важно обратиться к рассуютрению не только целостной идентификационно!! модели, каковой для XX-XXI вв становится Персонализм, но и изучить возможность одновременного существования иных уюделеи и частных программ идентификации, например, региональных Сложность в данном случае представляет большой разброс и рашьггость самого понятия «регион», которое не является новым, но в связи с изменяюшенся систеуюи [ ранни его объем существенно расширяется, что требует установления терминологической определенности Регион как целостность «образа уюста» обладает в той или иной мере самоопределением. предполагает наличие связанной структуры экономики, социального пространства. норм и ценностей, коммуникативной среды, а также группы населения Он иу|еет собственное «лицо» исходя из культурного взаимодействия внутренних пошипи, представляющих упорядоченную (иерархиезированную) систеУ1У То есть это некий «ор-ганизУ1», осуществляющий ушогоплановую деятельность, формирующую иошшпо самоидентичности Следовательно, позиция личности внутри данной организации также предполагает достаточну ю степень активности, основываясь на концепте Мы-идентичности Представление о влиянии места на идентичность жителя имеет глубокие основания Мы обитаем в разворачивающемся в пространственных образах ушфе, посредством которого «переживаем» окружающий мир, что порождает представление об «идеатьном ландшафте» или исторической целостности региона Интересная форма интеграции регионов совершается сегодня при развитии Европейского Союза, в декларациях которого само представление о регионализме многократно трансформируется Региональная и глобальная формы идентичности представляют собой единую но двойственную идентификационную программу соврех1енности. соответствующу ю глокаль-ныу1 культурным изменениям многоплановое развитие различных по существу и форме регионов мира является сегодня основой развития культурной по шфонии И ыесь неустойчивость дефинитивной области деуюнегрирует динамику и развитие мировой систе-

мы, принципиально меняющее форму существовавших ранее Порядков и допускающее совмещение позиционирующих ситуаций. Таким образом, самоидентификация индивида, имеющая в основании персоналистский принцип Мы-идентичности, также изменяется, все более соответствуя глокальному принципу построения образа Я.

Глава 3. Модели идентичности в пространстве повседневноспш — в данной главе автор исследует пространство повседневности, определяющее границы частных идентификационных программ.'Появление интереса к повседневности, как уникальному пространству личностного опыта в противоположность рутинности, наиболее ярко демонстрирует переход к новой модели идентичности, характеризуемой множественностью непосредственных образов телесного опыта, сопоставляемых индивидом с коллективными представлениями. Происходит формирование границ Самости, обладающих особой парадоксальностью, в силу чего обостряется ряд проблем, вызванных отсутствием сбалансированной структуры администрирования (насилия) и повышением уровня личностной агрессивности, проявляющейся, прежде всего, в обозначении маргинальных порядков; этнических, конфессиональных, гендерных, игровых и т.д.

3.1 Проблематширование пространства обыденности— в данном параграфе автор исследует появление в гуманитарном дискурсе позиции повседневности и основных проблем^ связанных с ней. Жизненный мир (Э.Гуссерль), определяемый повседневным опытом, является индивидуальным, обозначая первичные границы в устремленности к целеполаганию. Благодаря его наличию становится понятно, каким образом имеющиеся в нашем распоряжении знания помогают воспринимать окружающее как нечто знакомое, формируя «картину мира», которую можно реконструировать в некий социокультурный порядок существования, образующий связанный контекст. Определяя повседневность онтологически, М. Хайдеггер исходил из рассмотрения видов бытия, где присутствие в ближайшем бытии и является повседневностью. Ее нельзя понимать лишь как календарность, скорее как преодоление обыденности, раскрывающееся в ежедневности кажимости. Несмотря на однообразие, оно подразумевает «уют привычности», поскольку переносит в «ближайшее» заботу о прошлом и будущем, исходя из целостности актуального момента. В опыте индивида (А. Шюц) образуется структура типизации, в которой сам момент обращения-интенции моего Я к объекту наделяет последний смыслом: речь идет-об осознании существующих универсальных правил, с помощью которых мы конструируем или реконструируем опыт. Поток ежедневно получаемого опыта конституирует знание, остается лишь освободить его от оценочности и предвзятости. Человек не перестает существовать в рамках собственного жизненного мира и индивидуального опыта, но оказывается в состоянии соотнести его с опытом

Другого, и следовательно, воспринимается как участник культурного круга и языковой общности, способный к интерпретации и редуцированию связанных впечатлении Повседневность разворачивается как «высшая реальность» нашего ¡нанпя, представляющая связанность опыта, которая возникает на основании деятельности, носящей проек-тивныи характер Способность к идеализации и свя!анность структур опыта определяют возможность реализации проективности в фантазировании и в дальнейшем конструировании как объектов реальности, так и образа Самости Проблема повседневности в данном философском дискурсе выявляет особое место Персонатистскои личности Повседневность в этом случае полагается как, с одной стороны область почу интимного, личного, с другой стороны, осознается как коллективный у 1когрунповон опыт Идея историзашш позволяет реализовать позицию обнаружения гопоса «Я» в виртуальном временном потоке и исключить действующую временную составляющую допуская лишь ситуацию процессуальности Процессуальность события изменяет и характеристики Центра который выступает только как предпочтительная пошция Здесь образуется «феномен-вне-положения». позволяющий преодолеть страх смер! и. исходя из бесконечности исторического процесса Происхождение «человека» представляется неопределенной протяженностью, существование же тяготеет к типичному сюжету Обыденный факт частной биографии оказывается возможным юведомо вписывать в исторический опыт человечества Мы обращаемся к истории повседневности в поисках Собственного и «потребляем» исторические события в глобальном биографическом моделировании «Новая Архаика», «новое Средневековье», «новое Во ¡рождение» — все это образы бессмертия Обращенность к прошлому предполагает потенциальную неосуществимость настоящего, которое никак не уюжет ¡акончиться — во ¡пикает не-возуюжность установления запретов на позицию, поскольку критерии истины предстает абсолютной и некритичной фигурой, не соответствующей поищиям повседневного опыта Различие возможных итоговых результатов проделанной работы разными специалистами при условно равной компетенции и добросовестности только способствует продуктивности научной деятельности Такое положение дел может быть рассуюгрено как позитивная ситуация активной научной деятельности Повседневность маргинальных сообществ современных ученых в этом смысле представляет большой интерес Способ организации такого сообщества базируется на принципах Мы-идешичности и может быть рассхютрен как вариант полу ¡ауткнугого общества одной из основ функционирования которого является обмен информацией, что определяет и ряд властных функции, находящихся в распоряжении представителей данных групп в отношении социокультурного пространства в целом

3.2 «Представление себя другим»: роли и маски— в этом параграфе автор демонстрирует, что для нашего современника происходит расширение пространства Самости за счет непрерывной смены ролей, разыгрываемых в различных сферах «гло-кального» жизненного мира. При условии существования развитой коммуникативной» системы; информационной среды и возможности преодолевать большие расстояния пространство повседневности допускает ситуацию взаимозаменяемости традиционных вариантов обыденных состояний. Позиция «Я» обладает разными «привязанностями», поскольку сам мир человеческой культуры интерсубъективен. По мере собственного вовлечения в социокультурную деятельность и развития уникальной биографии идентификация индивида изменяется согласно необходимости выполнения различных форм деятельности. Образы собственного присутствия обладают как «серьезным», например, статусным, значением, так и не серьезным, игровым. Персоналисгский образ жизни предполагает связанность ролей, разворачивающихся в жизненном мире индивида, обладающего Мы-идентичносгью и свободно замещающего собственный образ образом Другого. Так оказывается возможной глокализация позиции «Я», как обладающая высокой потенциальной активностью,-возникает необходимость определить возможности расширения границ Самости для индивида, а также рассмотреть, что собой представляет «роль» (социокультурная явленность индивида, «сектор тотальной системы действия» человека и т:д.). Современная культура снимает ряд ограничений на «исполнение ролей», что не просто «позволяет» исполнять различные социокультурные роли сообразно ситуации, но зачастую требует этого для поддержания целостности идентичности. Здесь раскрываются особенности Персоналистской личности, предполагающей активную зрительскую позицию, создающую условия для появления концептуального искусства. Зачастую происходит выбор заведомо чужой роли, причем целой группой участников: осуществляется некое надевание «коллективной маски» (флэш-моб), что связывает подобное действие с воплощающейся идеологией театра абсурда. Участник переживает чувственную трансформацию, когда тело предстает вещью в акте творческого преображения. Появление «виртуальных сообществ» (М. Кастельс) обосновывается рядом причин: развитием сферы развлечений и «общества досуга», «гибкостью» системы и т.д. Основания данной позиции можно обнаружить в принципах, излагаемых в работах «ситуационистов»: современный человек, обладающий колоссальным творческим потенциалом и рассматривающий его как основную ценность, должен реализоваться в мятеже нового порядка — в революции повседневности, что позволит воплотить идею «общества досуга». В современном мире происходит «превращение» человека в потребителя, поскольку более он ни к чему не стремится. Непосредственность

«увлечений» позволяет выявить вкус настоящего, что должно вывести человека )а пределы лжи «общества спектакля» (Ги Дебор) Мы моделируем ситуации как прошлого, так и будущего, имея в основании представления мифологему Чуждого Колониальное или «имперское сознание» обращалось к выстраиванию сложного образа гражданства, стоящего над этничностью Культурное взаимопроникновение происходило достаточно продуктивно, пока сохранялся целостный образ власти У слоимо доминирующая пош-ция «метрополии» до сих пор притягивает выходцев из других регионов, но в силу новых социокультурных особенностей изменяется позиция мигранта обретая временный характер, поскольку сохраняются устойчивые связи с кутьту рои-донором В то же время в ряде культур наблюдается трансформация «национальной идеи», когда складывается система мифов о родстве, сужающая или расширяющая представление о собственной этничности Адаптация к данныут изменениям порождает противоречивые процессы, в гоу! числе те. которые можно рассмотреть как кризис су шеству кшпгу моделей эт-ноидентификаций, особенно касающийся проблеут крупных этносов «Поиск корней» предстает спонтанным актом, где устойчивость обеспечивается наличием коллектива, способствующего «примыканию» индивида иди его позиционированию Влияние глобализации на этноподитические стереотипы противоречиво, поэтому нередко глобализация оценивается массовым сознаниеут как у гроза исторической паушти и опыту, которые составляют основу наиионагьной идентичности

3.3 Единство культурного пространства: изменение форм фиксации опыта— в данном параграфе автор исследует влияние новых форм фиксации опыта (ау-диовизуатьных) на идентификационные позиции индивида, что приводит к интенсивному сближению культурных инвариантов в пространстве повседневности В 70-е гг XX в происходит тот кризис, после которого можно отметить появление некоторой целостности процессов, разворачивающихся в ушровой культуре, в огличие ог ранних этапов, когда сущностные изменения прослеживались более или менее .шкап.но и регионально С этого момента можно говорть и о появлении «глокальнои биографии» (У Бек), когда безотносительно к целостности образа Я как универсальной Персоналн-стской личности, отдельные идентификационные прог раммы индивида не ниляюгся устойчивыми. но предпоиагают непрерывное изменение Тогда условия принятия позиции Другого в значительной степени расширяются, в связи с чем заходит разговор о толерантности, как «терпимости» в области ряда полтин, прежде всего, «гноконфес-сиональнои Уже к 80-у1 гг XX в уюжно отнести апофео! существования глобальной Персоналистскои модели идентичности, вслед за которыУ! началась трансформация, переориентирующая позицию с мягкого коллективного «культурною» присвоения чу-

жого на конфликт Другого с Чуждым, где позиция Я предполагается только как наблюдающая, но соотносимая с Мы-идентичностью в порядке соучастия. В силу этого укрепляется представление о тотальности «конца света», где вариантами будут «страшный суд», «экологическая катастрофа» и т.д. Но неизменно сопутствовать пассивной позиции начинает активная: они в итоге объединяются под лозунгами «антиглобализма». Сама персоналисгская позиция устремляется к парадоксальной целостности отстраненного наблюдения и заинтересованного действия. В 90-е гг. происходит новый переворот в европейской геополитической ситуации, что размывает границы представлений о том, что является «европейским». Автор имеет в виду разрушение биполярного деления с доминантами США— СССР, ликвидацию такого образования как Советский Союз, а также уничтожение Восточного блока, приводящие к восприятию культурной целостности «христианского мира». В силу формирующихся представлений о едином мировом информационном пространстве все более естественной воспринимается и идея общечеловеческого существования (например, «сетевая» культура), предполагающая некоторые формы создания' единой традиции, наталкивающаяся на процессы локализации, как; например, появление идентификационных групп, претендующих на статус отдельных сообществ (этнических; игровых и т.д.). Если «архаическое» сознание сопоставляется с точкой, единой и единичной для коллектива, то новоевропейская письменная культура обращается к линейности как упорядоченности точек: в новой ситуации «глокального» мира мы обнаруживаем одновременность этих позиций. Текст выбирает и структурирует «точки зрения» опыта, а фото и видео фиксируют чувственность коммуникативного акта Мир «расколдовывается» в ходе потребления впечатлений: стандартизация происходит не на уровне аналогичности чувствования, а в ритмичности, где любой человек обретает динамику чередования «Я-Другой», передаваемой от индивида к индивиду. В современном целостном глокатьном мире совершается принципиальное изменение способов фиксации опыта. Здесь исчезает плоскостность и молчаливость текста, но возрастает многоплановая чувственность образа Персонали-стская идентификационная модель полагает многоплановое чувственное обращение к Другому.

—- 3.4 Информационная среда и виртуальное моделирование: футурошок и потенция к. невозможному— в данном параграфе автор рассматривает вопрос о развитии информационной среды, которая предполагает осмысленность лишь в его потенциальности. Это приводит к расширению позиций виртуальности, связанных со смещением идентификационных практик к потенциальным ситуациям, либо рассматриваемым как воображаемые, либо обладающие направленностью к ожидаемым в будущем изме-

нениям Современное сообщество, обретая целостность в силу наличия единого информационного пространства, стремится к локальным объединениям как вошожности обозначить отчетливые идентификационные границы В связи с згим речь все чаще 1а-\одит о ситуации «множественных миров» Многоуровневые и многоплановые персональные связи в обществе не позволяют говорить о формировании устойчивых традиционных локальных обраюванпй Индивид попадает в ушогоугерное коммуникативное пространство и выстраивает собственную систему связей, избегающих линейности и последовательности и при наличии целостной идентифицирующей «универсатьнон» позиции прибегает к множеству частных идентификации Информационное общество создает особый виртуальный аспект существования Нормативность текста не исче>ает в виртуальной среде, но обретает характер «технического» допо шения для осуществления того или иного действия Соврех1енный город (М Кастельс) формир\ ется пространством потоков, которые перераспределяют экономический, культурный и человеческий потенциал «Пространство потоков» характеризуется потерей «образа у!еста». обладая лишь точками пересечения в многомерной социокультурной среде Интерактивность городской среды неизменно возрастает, что приводит к появлению «инфор-мационального города» КроУ1е пространственных изменении осу ществляется и трансформация восприятия времени, поскольку в силу коммуникативной связанности во шикает эффект одновреугенности В связи с гибкостью жизненного цикла происходят существенные трансформации в отношении к деятельности только как к трудовой, в ролевой сеу!ейнои структуре, в изменение отношений «близости», в принципиально ином восприятии «жизненного цикла», в переходе к «)доровоУ!у образу ли ¡ни» и «моде на здоровье», а в конце концов, в отрицание сУ1ерти, которая наблюдается то 1Ько по отношению к Другому Коммуникация в данной ситуации представляет процесс социокультурного взаимодействия, производимого на рашых уровнях общественной организации Ее можно рассуютреть с точки зрения «прошводства и погребения шаков» При наличии развитой системы информационного обеспечения и мобильной (в целоуг) связи принципиально изменяется и систеуга социокультурных границ которая полагается доступностью технических средств («технологии свободы») для конкретного использования Новое структурирование мира происходит в «упорядоченной структуре телефонного справочника» и «анархической тарифной системе неконтро шр\ечы\ ус-тут» Именно 1десъ и рождается унифицированная система культурных образов В та-ковоуг пространстве угногомерного общения, где потенциально чостмша устовно «вся» синтезированная совокупность человеческою опыта, оказываются принципиально несущественными как пространственные, так и временные границы Поэтому структуры

идентичности активно вбирают в себя самостность «иных» культурных кодов. Я реконструирую топохронический образ самостного бытия, трансформируя границы «ЬеЬепБ\уеИ» и полагая связанность географического и любого иного пространства. Виртуализация здесь предполагает специфическую реконструкцию объекта-исследования с одновременной процедурой отождествления (от частичного до абсолютного) себя с данным объектом: переживание воображаемого события не менее интенсивно, если даже не более остро, но появление такой эмоционально-чувственной реакции чаще всего спонтанно. Именно незавершенность, недосказанность провоцируют внутреннее развитие со-бытия как со-переживания. Виртуальное пространство локального сообщества дает возможность личности вырваться за пределы рутинной обыденности в фантазийную повседневность, в параллельный мир идеализированных ролей. Современная глобальная идентификационная модель, центрируемая на позициях собственной телесности «здесь и сейчас», выносит позиции авторитетности вовне, прежде всего, в запредельное («абсолютное») информационное Бытие. Идея альтернативности, двойственности, парадокса составляет основание идентификационной позиции Персоналистской личности, включающей одновременно Я- и Мы-порядки.

3.5 Идентификация «Чуждого»: границы, насилие и агрессия— в данном параграфе ставится вопрос о формировании новой системы границ, где их подвижность определяется доминированием в современном мире личностной агрессивности, поскольку идентификационный процесс непрерывно меняет возможные варианты Другого и Чуждого, а индивцд столь же непрерывно отстаивает целостность позиции Собственного. Многие современные виртуальные сообщества формируются в рамках тех или иных культурных явлений: литературных, музыкальных, концептуальных и т.д. Концентрация происходит вокруг стилевой концепции, предполагающей определенное позиционирование себя по отношению к другим. В сложно дифференцированном обществе установление границ имеет множественный характер, в силу чего образуется внешний, социальный аппарат коллективного насилия, выступающий стабилизирующим фактором для установления как общественных, так и индивидуальных границ. Сама культура представляет особую форму насилия, предлагая индивиду «блага» социокультурного единения при условии соблюдения норм, делающих это единство возможным. Характер границ в Европе связан с локализацией тех или иных территорий, вызванной взаимодействием с окружающими сообществами. Национализм в европейском пространстве проистекал из представления о единстве «исторической судьбы», что позволяет говорить и о биографии наций, основанной на сложной европейской системе родства. В силу пережитых в XX в. гуманитарных катастроф, современное отно-

шение к национализму и национальной идее скорее носит негативный характер, делая относительное исключение для национализма «борющихся ¡а независимость» народов В этой ситуации изменяется и сама идея нации, предполагая «включенность» во всемирный союз «равных», по крайней мере, декларируемый к.тк лаковой "_>то вьивано как кризисом колониальной идеи, гак и изменением идентификационной модели индивида Такая ситуация приводит к появлению представления о «конце истории» (Ф Фу к\яма) Тенденция к изменению границ уже предстактяет агрессию нового представления Самости Современный мир испытывает антропогенную перегруженность, приводящую 1С «обезличенной власти организашш». протест против которой выливается во множестве вариантов, ¡ачастую основывающихся на абсурдности решении лог мир сто 1ь совершенно плох, что бороться с ним можно только путем уничтожения в нем того, что являет собой благо, поскольку все, что доведено до предела превращается в Ничто Диапазон конкретных действии в этом случае чаше всего сосредотачивается на антропологическом факторе, где вариантами решении могут стать самоубийства уничтожение «лучших представителей», массовые человеческие жертвоприношения (например, террористические акты) и т д Такая борьба может носить маргинальный, личностный общественный, государственный или общечеловеческий характер Но в люооут случае — это борьба с фантомом, созданным воображениеут Чу ждым, противостоящим Собственному как безопасному В этом смысле терроризм, как один из образов страха, представляет собой брэнд Чуждого Поттому современная тенденция к жесткому определению «воображаемых сообществ» (Б Андерсон), с систеуши картографической ло-готипности, переписи и музеефикации нарушает традиции ушрного сосуществования Выход за пределы себя для Персоналистской личности в холе XX в все более обретает глобатьныи характер, поскольку- систематизированная повседневность порождает область неструктурированной виртуальной среды, что дает вошожность посуюгрегь на собственное существование «со стороны» Двойственная «пред-ставленность» себя существует в неизбежном противоречии, которое притягивает к себе новые смыслы и формы, поскольку стреунггся коушенсировать недостаток целостности, образу юшеися в силу некоторой «открытости» для Другого то, что смешно, выходит 1а общепринятые границы но именно здесь они и обнаруживаются Смех, являясь агрессивным по своей природе помогает избежать насилия и установил!, оптихпшьную коммуникативность Пограничья— область межличностных и поликультурных в ¡аимодеиствнй. что открывает широкий досту п к образам Дру гого, ограничиваясь лишь наличием чу вства юмора Инварианты обогащают биографию индивида преобразуют его Мы-ндентичность в систему Утножественных Мы-отношений

Заключение. Вошпжпые перспективы — в заключении автор приходит к выводу', что распространение «европейской» цивилизации в его парадоксальной двойственности гуманизма и бесчеловечности, привело к появлению столь же абсурдного существования «человечества». Мнимо единое пространство сочетает в себе прецедент «перепроизводства» и голодной смерти, что по-новому высвечивает древнегреческий миф о «танталовых муках». Тем не менее, «проект» жизни Персоналистской личности раскрывается в сложных виртуальных порядках «киберпросгранства» или коллективных воображаемых миров «ролевых» и неролевых игр, предполагая возможность нестандартного, алогичного решения, которое выстраивается согласно логике порядка абсурда (или многомерных связей, где традиционная линейная логика «не работает»), формирующего сложные принципы глокального существования. В силу множественности «ролей», исполняемых индивидом в современном социокультурном пространстве, возникает дезориентированность, в силу чего происходит кризис ценностных установок. Многоплановость коммуникативных связей требует сопоставления со стереотипными формами «иных» порядков, что позволяет выстраивать относительно последовательные переходы во взаимоотношениях между позициями Я и Другой, подразумевая как сохранение собственных порядков норм, так и связанность с «сериями» иных культурных вариантов. За ситуацией «конфликта культурных ценностей» выстраивается постепенно перспектива взаимопонимания и «общечеловеческой солидарности». Глобальное общество с центральной стратегией потребления теряет устойчивость идеологической программы, поскольку национальные государства меняют свойства при изменениях посредством новых геополитических программ, социальных, коммуникативных, технологических, культурных и этнических факторов, при сочетании которых результат уходит от возможности отчетливого прогнозирования. И здесь современные проблемы, стоящие перед человечеством, обретают поистине глобальный характер. Пограничье, или же «глокальностъ», способствует формированию целостной самоидентификации как удвоенной практики взгляда на себя: Персоналистская личность одновременно сочетает в себе Я и Мы-идентичность, а также многоплановые стратегии частных социокультурных идентификаций. В связи с этим, принципиально возрастает значение самоидентификации, носящей сегодня сложный, адаптивный характер, что и позволяет выявлять особенности трансформации идентификационной модели, процессуально устанавливающей частные позиции самопрезентации индивида и сообщества.

Список работ, опубликованных по теме диссертации Монографин

1 CvpoBdE') Европеец «отчужденный» Персонал истокам личность - СПб Изл-во С -Петерб у н-та. 20U4 2X4 стр

2 Сурова Е Э Глобальная jnoxa полифония идентичности СПб Санкт-Петербургское философское общество, 2005 352 стр

Статьи

3 Су рова Е Э Самоидентификация человека в кульгу ре Статья / Vila С ogitans -Vü 1 — СПб Санкт-Петербургское философское общество, 2002. с УХ-102

4 Сурова Е Э Телесность и игра Игровое пространство ку льтуры Материалы lias ч-ного фору yia 16-1') апреля 2002 г — СПб 2002 г . с 224-227

5 Сурова Е Э Голос кохшентатора Как он невыносим' •'/ «Протокол и згикет» № 3 (6) 2002 На> чно-попу тярный ж> риал — СПб с 72-75

6 Сурова Е О Кроскульгурность как идентификационная хюдель ,¡ STUDIA CLL-TURAE Вып 3 , Санкт-Петербургское философское общество--СПб 2002 г , с 5879

7 Сурова ЕЭ Самоидентцфикащш человека в культу ре Спецкурс h Философский век Альманах 23 4 3 С-Петербургский Центр истории идеи - СПб 2002, с 407-416

8 Сурова Е Э По-ту-да абсурдность " Анекдот как феномен млылры Материалы круглого стола 16 ноября 2002г — СПб Санкт-Петербургское философское общество, 2002. с 31-42

9 Сурова ЕЭ Упорядоченность повседневности фотография- Седьмая Санкт-Петербургская ассамблея хюлодых у ченых и специалистов Философские проб юмы науки и общества 23 ноября — СПб Изд-во С -Петерб ун-та 2002 г с 68-73

10 Сурова Е Э К проблеУ1е восприятия воображаехгого объекта перевоплощение иллюзии//Человек Природа Общество Актуальные проблемы Материалы 13-и международной конференции уюлодых ученых 26-30 декабря 2002 — СПб 2002, с 169-171

11 Сурова ЕЭ Модификация позиции присутствия путь к себе Культурное пространство путешествий Материалы нахч форума 8-10 апреля СПб 2003. с 13-17

12 Сурова Е Э Стратегии удовольствия // STUDIA CULTURAE Выпуск 4 . С анкт-Петербургское философское общество — СПб 2002 г. с 200-208

13 Сурова Е Э Динамика идентичности в условиях глобализации ' STUDIA CULTURAE Вып 5 Санкт-Петербургское философское общество СПб 2003 г . с 50-82

14. Сурова Е.Э. Лекция 12. Культурная антропология // Введение в культурологию. Курс лекций Под ред. Ю.Н. Солонина, Е.Г. Соколова.— СПб.: 2003, с. 131-142.

15. Сурова Е.Э. Исследование запретов: запрет на исследование // Дни Петербургской Философии 2003. Материалы круглых столов: Журналистика и общество: открытость, • ответственность, профессионализм. Запреты в культуре и культура запретов. Мир России, Россия в мире. — СПб.: С.-Пет. философское общество, 2004, с. 139-142.

16. Сурова Е.Э. Сериальность как ценностная модель // Восьмая Санкт-Петербургская ассамблея молодых ученых и специалистов Философские проблемы науки и общества. 26 декабря — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003 г. с.30-38.

17. Сурова Е.Э. Идентифицирующая позиция удовольствия // Феномен удовольствия в культуре. Материалы международного форума. 6-9 апреля 2004 г. — СПб.: Центр изучения культуры, 2004, с.313-319.

18. Сурова Е.Э. Персональность как идентификационная модель современной эпохи // Философские науки: спец. вып. «Философский Петербург»: прил. к журн. «Философские науки»; М-во образования Рос. Федерации, Акад. гуманитар, исслед; [отв.редакгоры - Солонин Ю.Н., Липский Б.Н.].— М.: Гуманитарий, 2004, с.241-257.

19. Сурова Е.Э. Историзация образа «Я» как моделирование глобальной идентификационной позиции // БТиОГА СШЛЧЖАЕ. Вып. 7. Санкт-Петербургское философское общество,— СПб.: 2004 г., с. 219-227.

20. Сурова Е.Э. Полифония глобальной идентичности // Глобальное пространство культуры. Материалы международного форума 12-16 апреля 2005 г. — СПб.: Центр изучения культуры, 2005, с. 371-375.

21. Сурова Е.Э. Границы и Порядки идентичности // После империи: исследования восточноевропейского Пограничья: Сб.статей Под ред.: И. Бобкова, С. Наумовой, П.Терешковича. — Вильнюс: ЕНШшегпайопа!, 2005, с. 26-36.

22. Сурова Е.Э. Идентичность: агрессия и насилие // БТЩНА СЦЦПЖАЕ. Вып8. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2005, с. 226-236,

23. Сурова Е.Э. К вопросу о региональной самоидентификации // Вестник Санкт-Петербургского университета Серия 6: Вып. 1. Март, 2005, № 1 СПб., с. 33-41.

Сурова Екатерина Эдуардовна Автореферат

Сдано в набор 21 04 06 г Подписано к печати 21 04 06 г

Формат бумаги 60 90'.Мб Объем гт л ¡ак Р 58

_Тираж 100 чш_

Тип ВАТТ 2006 г

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Сурова, Екатерина Эдуардовна

Введение.

Глава I. Социокультурные изменения как следствие процессов глобализации

1.1 Динамика ценностных ориентаций

1.2 Сериальность как модель стандартизации культуры

1.3 Столкновение позиций "natura — cultura" и экологизация культурного пространства

1.4 "Человеческий фактор" в перспективе глобальной коммуникации

1.5 Миграции и путешествия

1.6 Кризис национального государства и формирование внегосударственных политических образований.

Глава 2.Разнообразие моделей идентичности в истории европейской культуры

2.1 Идентификационный принцип и его значение для формированиявременного поля культуры

2.2 Изменение идентификационных моделей: история идентичности

2.2.1 Модели идентичности в истории европейской культуры

2.2.2 Личность как идентификационная модель античной эпохи

2.2.3 Индивидуальность как идентификационная модель западноевропейскогоедневековья

2.2.4 Субъективность как идентификационная модель Нового времени

2.3 Персоналистская (современная) модель идентичности втуации глобализации

2.4 Самоидентификация как культурообразующий принципвременности

2.5 Глобальная и региональная идентичность

Глава З.Модели идентичности в пространстве повседневности.

3.1 Проблематизирование пространства обыденности

3.2 «Представлениебя другим»: роли и маски

3.3 Единство культурного пространства: изменение форм фиксации опыта

3.4 Информационная среда и виртуальное моделирование: футурошок и потенция к невозможному

3.5 Идентификация «Чуждого»: границы, насилие и агрессия 256 Заключение. Возможные перспективы 280 Список использованной литературы

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Сурова, Екатерина Эдуардовна

Актуальность исследования проблемы трансформации европейской модели идентичности в процессе глобализации не вызывает сомнений. С одной стороны, речь идет о современных процессах, разворачивающихся на протяжении последних десятилетий в мировом социокультурном пространстве, но связанных и с предшествующими изменениями как в европейской, так и в мировой культуре в целом1. С другой стороны, уже на протяжении XX в. все острее давала о себе знать проблема «потери идентичности» или «кризиса идентичности». Поэтому автор считает важным рассмотреть истоки такой постановки вопроса и продемонстрировать динамику, происходящую в характере самоопределения как индивида, так и «сообществ» различного порядка.

В так называемой проблеме «потери идентичности» наблюдается некоторая динамика, происходящая в характере самоопределения как индивида, так и сообществ различного порядка. Но в последней трети XX века все острее давал о себе знать процесс «глобализации», образовавший единое пространство человеческого со всеми его противоречиями и множеством планов: культурным, экономическим, политическим и т. д., что повлияло и на формирование новой модели идентичности в культуре, прежде всего, европейских стран. Интернационализация общественных связей в этом регионе во многом была обусловлена спецификой культурного развития. Предпосылкой данной ситуации явились столетиями развивавшиеся представления о европейском культурно-религиозном единстве, которое сформировалось уже в позднем Средневековье. К этому периоду относилось также и образование торгово-экономичесих взаимосвязей, которые определили развитие не только разветвленной и продуманной европейской транспортной, но затем и кредитно-финансовой инфраструктуры, а также сформировали основания для появления «организационной» и «корпоративной» (отчасти противостоящих друг другу) культур. Именно поэтому Европейское сообщество оказалось наиболее прочным и развитым в экономико-политическом плане. В его рамках претерпевала существенную трансформацию идея государственности, превращая идею национального в транснациональное2.

1 В научной среде до сих пор не существует однозначного мнения в определении и оценке того, что такое глобализация. В данной работе мы будем исходить из позиции, что глобализация представляет собой процесс формирования единого коммуникативного культурного пространства, основанного, прежде всего, на базе новых информационных технологий. Это позволяет рассмотреть возможность осуществления проекта обобщения опыта человечества в целом, а также способствует развитию разных форм сотрудничества между людьми в планетарном масштабе. Данная ситуация характеризуется постоянным увеличением взаимозависимости между государствами и регионами в политической, экономической, социальной, культурной и экологической сферах. Причем, стоит отметить, что идеальная картинка «планетарного сознания», безусловно, иллюзорна, поскольку последствия глобализационных процессов весьма разнообразны: интеграция и дезинтеграция, унифицированное обезличивание и обособленная самобытность и т. д. В силу такой неоднозначности происходящих изменений стоит, скорее, обратить внимание на ряд явлений, характеризующих тенденцию к глобализации. Хотелось бы подчеркнуть, что речь идет именно о тенденции, поскольку оформившихся процессов мы практически не наблюдаем в обыденной реальности, где в большинстве случаев продолжают сохраняться традиционные стереотипы и нормативность, а явления глобального характера лишь потенциально предполагаются, охватывая «горизонты» наших представлений.

2 В современном мире экономики ряда стран превращаются из относительно замкнутых систем в части единого мирового хозяйства, где доминируют транснациональные корпорации. Как пишет У. Бек: «Функ

Тотальная культурная агрессия европейской традиции привела к кризису и так называемому «закату Европы». Разрушилась или, вернее, трансформировалась колониальная система, в силу чего появилась «семья народов», что потребовало установления новой системы взаимоотношений. Ситуация развития культуры и искусства предстала двойственной, поскольку произошел толчок к бурному и продуктивному созданию нового общемирового культурного пространства, и одновременно возникла тенденция к самостоятельному существованию групп населения, организующихся по различным принципам.

Формирующаяся сегодня идентификационная модель может быть рассмотрена как глобальная, поскольку границы ее существования являются достаточно гибкими, что позволяет совмещать парадоксально несовместимые позиции в идентификационном пространстве собственного «Я». При этом отчетливость образа Самости оказывается высокой, поскольку он предстает открытым для потенциального исследования как полилокальное пространство возможных частных моделей идентификаций. Здесь общим выступает способ связывания глобальной системы, который предлагает вариант так называемой «глокальной биографии», которая, по мнению ряда исследователей (Р. Робертсон, У. Бек и др.), сочетает одновременно глобальные и локальные черты. У. Бек в книге «Что такое глобализация?» пишет: «"Глобализация биографии" должна означать не любую "полилокальность", но только ту, которая перешагивает границы разделенных миров — границы между странами, религиями, культурами, цветами кожи и т. п., —и ту, чьи противоположности должны или могут вмещаться в одну жизнь»3. Такая идентификационная модель, формирующаяся в ходе глобализационных процессов, обладает высокой степенью динамичности, позволяя свободно выбирать тот или иной вариант самопрезентации, формируя свой внешний облик сообразно избираемому пути выстраивания того или иного образа, сохраняя устойчивость целостности благодаря постоянному присвоению новых форм, дает возможность выполнять специфические правила той или иной разыгрываемой ситуации, избегая тотального разрушения связей между индивидом и его жизненным миром, и т. д.

Глобальная идентификационная модель обладает высокой степенью динамичности, позволяя индивиду свободно выбирать тот или иной вариант самопрезентации, формируя свой облик сообразно избираемому пути выстраивания образа, сохраняя устойчивость целостности благодаря постоянному присвоению новых форм, дает возможность выполционирующая в глобальных масштабах экономика подрывает основы национальной экономики и национальных государств. Тем самым открывается путь субполитизации совершенно нового размаха и с непредсказуемыми последствиями. Речь идет о том, чтобы в новом раунде борьбы элегантно отодвинуть старого противника по имени "труд" на запасной путь истории; но также — и прежде всего — о том, чтобы одновременно заявить о расторжении договора с "идеальным совокупным капитализмом", как Маркс называл государство; т. е. чтобы избавиться от пут труда и государства, как они сложились в XIX и XX веках» (Бек У. Что такое глобализация? М., 2001. С. П.). Но и язык как основа национальной идентичности, ранее подчинявший себе монокультурное пространство, сегодня растворяется в информационной полифонии. Ускользнув из-под диктата языка, капитал оставил национальному государству неблагодарную роль бессмысленного насилия и гаранта воспроизводства «безжизненного» труда. Он постепенно приобрел символические формы, конвертируясь из меры труда в меру информации.

3 Бек У. Что такое глобализация? Ошибка глобализма - ответы на глобализацию. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 135. нять специфические правила разыгрываемой ситуации, избегая тотального разрушения связей между индивидом и его жизненным миром и т.д. Подвижность глобальной (Пер-соналистской) личности позволяет рассмотреть постепенный характер изменений, происходящих на протяжении столетия в рамках данной модели. Но необходимо отметить, что, по сути дела, до 60-70х гг. мы имеем дело лишь с предысторией вопроса, с формированием новых, прежде всего европейских идентификационных границ, в то время как анализ ситуации последних десятилетий XX в. дает возможность говорить об относительно сложившейся ситуации появления глобальной модели идентичности, поскольку характер изменений приобрел определенность, устойчивость и ритмичность в различных регионах мира. Стоит отметить, что в данном исследовании разделены позиции глобальной идентичности как целостной модели, соответствующей рассматриваемому современному историко-культурному типу, и частные модели социокультурной идентификации, согласующиеся с собственной или узкогрупповой ориентированностью: этнические, конфессиональные, профессиональные, «досуговые», возрастные, тендерные и т.д. Можно утверждать, что именно современное состояние, которого человечество достигает в XX в., в строгом смысле слова является глобальным в силу изменения форм фиксации опыта и расширения возможностей полной и быстрой передачи информации независимо от расстояния. Развитие информационных технологий позволяет достичь высокой степени связанности мирового пространства и создает возможность изменять представления о пространственно-временной картине мира. Подобные изменения приводят к переориентации культурных позиций и идентификационных границ, что способствует росту личностной агрессивности и социальной напряженности в целом.

Состояние исследования проблемы. Во многом толчком к появлению данной проблематики стал так называемый «антропологический поворот» в европейской культуре XIX в. Кризис, нараставший в европейской традиции, привел к стимулированию ряда исследований, обозначивших возможность определения границ человеческого, что нашло отражение в произведениях в области философской антропологии у таких философов как М. Шелер, А. Гелен и др. Проблемы, обозначившиеся в европейской традиции, ярко представленные в работах Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и др., обозначили необходимость определения специфики культурно-исторических типов и выявления особенностей идентификационных позиций носителей различных культур, одновременно демонстрируя преимущества культурного многообразия. К началу XX в. остро встает вопрос о кризисе идентичности, о чем пишут в своих произведениях философы-персоналисты (Н. Бердяев, Э. Мунье и др.), психоаналитики (3. Фрейд, К. Юнг, Э. Эриксон, Ж. Лакан и др.), социологи (М. Вебер, М. Мосс, А. ПЬоц, И. Гофман, П. Бергер, Т. Лукман и др.) и т.д. Специфический взгляд на проблему существования и трансформации динамических систем представляет и появление новых объектов исследований: ноосфера, семиосфера, соотношение позиций «Порядка и Хаоса» и т.д., о чем пишут в своих трудах такие авторы как Г.В. Вернадский, М.С. Каган, Ю.М. Лотман,

Н.Н. Моисеев, И. Пригожин, П. Тейяр де Шарден и др.

Все изменения, исследуемые указанными выше авторами, позволяют прийти к выводу о том, что под воздействием социокультурных процессов современности формируется новая модель идентичности, о возникновении которой на протяжении почти ста лет писали многие европейские философы (Н.А. Бердяев, Э. Мунье, Н. Элиас и др.), которую автор диссертационного исследования именует «Персоналистская личность». Но проблематика персоналистской философии складывается на протяжении XIX в., начиная с произведений Ф. Шлейермахера, а также активно разрабатывалась в трудах американских мыслителей (Б. Боуна, М. Калкинса, Э. Брайтмена, Р. Флюэллинга и др.). Развитие в XX в. персоналистских идей, как и идей аналитической психологии, существенно воздействовало и на стремительное развитие личностной психологии, в основании своем ставящей проблему свободного развития личности и реализации ее творческих потенций, в силу чего сама психотерапия обретала целостный характер равноправного участия в ходе лечения как врача, так и «клиента», что нашло отклик в работах Г. Олпорта, А. Маслоу, К. Роджерса и др. Среди отечественных исследователей, обращавшихся к философским позициям персонализма, которые интересуют нас в первую очередь, можно отметить таких авторов как И.С. Вдовина и М.А. Можейко.

Во второй половине XX в. все острее встает вопрос о радикальных трансформациях человеческого сообщества, когда в силу изменений, происходящих в организации структур различного порядка, доминирующую позицию занимают информационные технологии, принципиально меняющие способы фиксации опыта, характер деятельности, коммуникативные возможности человечества (Д. Белл, М. Альетта, Р. Райх, Э. Гидденс, Ю. Хабермас и др.). Одним из первых переосмыслил данные процессы как глобальное изменение всех позиций существования человечества М. Мак-Люэн, поскольку, по его мнению, с выходом за пределы Земли, человек сжал планету до масштабов «глобальной деревни», что вывело в разряд центральных проблем современности вопросы информационной среды. Таким образом, уместным становится определение новой идентификационной позиции нашего современника как Персоналистской, поскольку такая форма индивидуализма предполагает одновременное обособление самостной организации при включенности в ситуацию «коллектива», причем целостность сообщества осуществляется во многом благодаря динамике информационных потоков. При этом глобальность общечеловеческих масштабов создает угрозу для целостности позиции индивида, а последний стремится к узкогрупповой идентификации, переходя с позиции Я-идентичности к Мы-идентичности, о чем, например, обстоятельно пишет в своих работах Н. Элиас и др. К данному вопросу обращаются авторы, исследующие проблемы региональной, этнической, конфессиональной, тендерной, игровой и т.д. идентификаций, например, С.Хантингтон, У.Бек, М.Кастельс, М.Соарес, В.Л.Каганский, Д.Н.Замятин и многие др. В 60-е гг. XX в. во французской культуре появляется специфическая группа мыслителей, которые обозначают свои изыскания как «ситуационизм». В работах авторов данного направления (Р.Ванейгейма, Ги Дебора и др.), отмечаются противоречия современной эпохи, когда противостояние единичной ситуации, основанной на «власти воображения», и ситуации «общества спектакля» выявляют особенности нового виртуального поля культуры, что одновременно знаменует как позитивный взрыв в искусстве, так и негативный политический выход, например, в безмотивном терроре. С этой позиции «ситуационизм» становится основанием идеологии антиглобализма в целом, не смотря на все разнообразие проявлений последнего (Н.Хомский, Ф.Фанон, Х.Ньютон, С.Хоум, А.Горц, Б.Кагарлицкий, А.Цветков, Х.Бей, К.Нейман и др.). Само противостояние «персоналист-ской» группы глобальному человечеству выливается в целостность «глокальной биографии» (У.Бек), в которой человек осознает себя как включенным в мировую событийность, так и обладающим уникальным пространством Собственного. В связи с этим изменяются представления и о ситуации формирования и существования границ любого порядка, в том числе и идентификационных, о чем пишет, например, Б.Вальденфельс. В целом, проблематика границ и пограничности становится востребованной и значимой в научных (математическом, географическом, философском, лингвистическом и т.д.) дискурсах XX в. (К.Хаусхофер, Б.Б.Родоман и др.). Переориентация границ культурной идентичности в ходе глобализационного процесса, их подвижность и динамичность привлекает взгляды ученых, проводящих свои исследования в различных областях науки: Ф.Барта, З.Бжезинского, Б.Андерсона, И.Валлерстайна, В.Цымбурского и др. Философское переосмысление относительно новых позиций человека в культурном пространстве раскрывает само данное пространство в перспективе повседневности (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, А. Шюц, и др.). Но далее можно наблюдать, как то демонстрирует в своих работах А.С. Панарин, что «глобализация бросает вызов жизненному миру». Здесь смешивается реальное и виртуальное, и «футурошок» (Э. Тоффлер, М. Кастельс) добавляет к сложности геополитических позиций «хронополитическую».

Суммируя все, сказанное выше, мы можем констатировать, что к концу XX в. появляется сформировавшаяся динамическая идентификационная модель, основанием которой становится принцип «Мы», предполагающий наличие «глокальной биографии» и подвижность ситуационных границ, основанных на сериальности ценностных ориентиров. Предшествующие научные изыскания позволяют нам сформулировать новый предмет исследования, которому посвящена диссертационная работа. Обобщая научный опыт предшественников, автор выделяет и исследует новую идентификационную модель, трансформирующуюся под воздействием глобальных процессов современности.

Источники и литература. В разделе «Состояние исследования проблемы» уже был отмечен ряд ученых, исследования которых повлияли на раскрытие автором комплекса проблем, связанных с темой данной диссертационной работы. Говоря о европейских моделях идентичности, автор обращался к широкому историко-культурному материалу, рассматривая произведения античных (Платон, Аристотель, Августин и др.), средневековых (Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский, Абеляр, Мейстер Экхарт и др.) и новоевропейских (Декарт, Лейбниц, Ламетри, Кант, Гегель и др.) философов. Обращаясь к проблемам персоналистской идентичности, автор опирается на произведения Н.А. Бердяева, Э. Мунье, Н. Элиаса и др. При наступающем кризисе европейской идентичности в конце XIX в. в гуманитарном дискурсе актуализируется проблематика повседневности, что приводит в дальнейшем к появлению интереснейших исследований В. ле Дюка, Й. Хейзинги, А. Шюца, историков, прежде всего французской «Школы Анналов» (М. Блок, Ж. Ле Гофф, Ф. Арьес, Э. Ле Руа Ладюри и др.), а среди современных отечественных ученых — А. Я. Гуревича, В. Д. Лелеко и др. Кроме того, проблема повседневности активно рассматривается в философских изысканиях XX в. (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, М. Фуко, М. Ландман, Б. Вальденфельс, Б. В. Марков и др.). Достаточно интересно исследуются и сопредельные проблемы, связанные с обозначением пространств Собственного и Чуждого с обращением к широкой антропологической проблематике. Это, во-первых, работы американских лингвистов и антропологов Э. Сепира и Ф. Боаса, которые спровоцировали широкий интерес к проблематике культурной антропологии и наряду с исследованиями психологов и психоаналитиков (прежде всего, 3. Фрейда) привели к появлению такой исследовательской школы как «Культура и личность» (М. Мид, А. Кардинер, Р. Линтон и др.) и другим направлениям в американской антропологии, породившим большое число талантливых авторов (К. Клакхон, М. Дуглас и др.). Далее стоит отметить труды французской социологической школы (Э. Дюркгейм, М. Мосс и др.), повлиявшую на развитие специфических направлений исследований, таких как социальная антропология (К. Леви-Строс и др.), а также на такое явление как тексты «Коллежа Социологии» (Ж. Батай, М. Лейрис, Р. Кайуа и др.), в которых рассматривались вопросы повседневности, исследовались варианты идентификационных программ, индивидуальных и коллективных.

Связь между формированием нового образа культурного пространства, в том числе глобального, и типом идентичности отмечали авторы, проводившие исследования в различных областях социогуманитарного дискурса, такие как Э. Эриксон, Ф. Барт, И. Гофман, И. Нойман, М. Кастельс, Н. Хомский, У. Бек, X. Бей, 3. Бжезинский,

A. С. Панарин, А. А. Зиновьев, А. Дугин, В. Цымбурский, В. Л. Каганский,

Д. Н. Замятин, Н. А. Бутинов и др. Кроме того, в вопросах, связанных с проблемой языка и понимания, автор обращался к исследованиям философов-аналитиков: У. Куайна, Д. Дэвидсона, Д. Остина, Р. Рорти и др. Также автора интересовала возможность проследить изменения в идентификационной позиции современного ученого, в связи с чем особый интерес для данного исследования представляли работы Т. Куна, К. Поппера и И. Лакатоса. По ряду формирования частных позиций исследования автор обращался к работам отечественных авторов: С. Эйзенштейна, А.Р. Лурии, Ю.М. Лотмана,

B. Подороги и др. Отдельные выводы крупнейших западных мыслителей XX в., таких как X. Арендт, Р. Барт, Ж. Бодрийар, П. Бурдье, К. Гирц, Ж. Делез, Ж. Деррида, С. Жижек, Э. Канетти, Г. Маркузе, X. Ортега-и-Гассет, Л.Дж. Питер, К. Поппер, Д. Рашкофф,

П. Рикер, Э. Трельч, К. Ясперс, связанные с социокультурными изменениями современности, также были рассмотрены автором в диссертационном исследовании. На формирование концепции исследования большое влияние оказали работы коллег, посвященные образованию современного культурного пространства, вопросам функционирования массовой культуры, возникновению позиций полистильности, этнокультурного своеобразия, новых форм фиксации опыта, семиотическим аспектам повседневности и т.д.: Т.П. Калугиной, С.А. Кириленко, А.С. Колесникова, Б.В. Маркова, И. Митина, JI.A. Орнатской, М.Т. Петрова, P.P. Рахимова, В.В. Савчука, А.К. Секацкого, Е.С. Соболевой, Б.Г. Соколова, Е.Г. Соколова, А.В. Тавровского, Е.Н. Устюшвой, С.Л. Фокина, А.В. Худенко, Т.Б. Щепаньской и др. При рассмотрении отдельных актуальных проблем автор обращался к специфическим текстам, например, посвященным вопросам современного менеджмента (Нордстрем К. А., Ридцерстрале Й.), к этическим кодексам («Кодекс Американской Антропологической Ассоциации» и др.), к статьям в периодических изданиях и т.д.

Цели и задачи исследования. Целью исследования является характеристика трансформации европейской модели идентичности в процессе глобализации. В связи с этим формулируются задачи, решение которых позволит достичь поставленной цели: исследовать динамику ценностных ориентаций в современной культуре; —рассмотреть представления о человечестве как едином целом, о человеческом мире и культуре как целостной системе; раскрыть значение идентификационного принципа в современной культуре; —определить параметры социокультурных идентификационных границ сообществ и индивидов; выявить закономерности формирование европейского типа идентичности в исторической ретроспективе; выявить противоречия формирования идентификационного принципа современности, на основании одновременного развития процессов глобализации и регионализации; —охарактеризовать процесс самоидентификации как характерный признак модели Пер-соналистской личности; раскрыть системный характер формирования представления о пространстве повседневности через представление о ролевой структуре общества; определить новый глобализационный порядок выстраивания идентификационных границ между Собственным и Чуждым в позиционной структуре Персоналистской личности; выявить значение аудиовизуальных форм фиксации опыта для формирования единого мирового социокультурного пространства в восприятии Персоналистской личности; —продемонстрировать, что модель Персоналистской личности является основной формой идентичности современного европейского и — шире — мирового сообщества. Методы исследования. Данные задачи определяют необходимость комплексного методологического подхода: философско-антропологическая методология, в частности, персоналистская стратегия исследования, используется при рассмотрении положения современного человека в социокультурном пространстве, оппозиции «человек — человечество», обозначении роли и места исследователя в современном мире; аналитико-философский метод исследования обозначает проблемные области изменения пространственно-временных параметров в философском и культурологическом восприятии, выявляет особенности функционирования языковых структур современности в динамическом ряду «устное — письменное — визуальное»; структурный метод используется автором в выявлении структурно-систематической конфигурации современного социокультурного пространства; феноменологический метод позволяет обратиться к проблеме конституирования позиции «Я» в оппозициях Собственного и Чуждого, Внутреннего и Внешнего, Обычного и Чрезвычайного и т.д., а также при философском анализе пространства повседневности; аксиологический метод важен при выявлении ценностной структуры нового порядка современного мира; этнологические, исторические и социологические методы используются как инструменты в исследовании формирования современных сообществ, предшествующих им в исторической перспективе групп, а также при анализе ритуальных, ролевых и игровых практик, в исследовании современных информационных систем; методы социальной и исторической географии при изучении проблем формирова- , ния региональных «образов мест».

В решении частных проблем, разрабатываемых в диссертационном исследовании, автор использует методы и подходы отдельных научных школ: психоаналитической традиции, символического интеракционизма, политологических и конфликтологических концепций анализа современного мира, школы «культурной географии» и т.д.

Научная новизна и результаты исследования состоят в разработке нового подхода при анализе трансформации европейской модели идентичности в ситуации глобализации, которая не была проблематизирована в предшествующих научных исследованиях. Общетеоретическая установка, утверждаемая в ходе диссертационной работы, основана на выявлении особого значения идентификационного принципа в современной культуре, а также на характеристике исторических европейских идентификационных моделей. При сравнительном историческом анализе типов идентичности это позволяет обнаружить особенности самостной позиции у представителей современной социокультурной среды, которая складывается под влиянием глобализационных процессов. Следовательно, можно выделить конкретные результаты работы, в которых: раскрывается целостность мировой социокультурной идентификационной модели — Персоналистской личности; дается характеристика закономерностей трансформации идентификационных процессов в европейской и мировой культуре на протяжении последнего столетия, а также в другие исторические эпохи; выявляются современные идентификационные параметры, их взаимовлияние и парадоксальное единство, что создает беспрецедентное в истории культуры мировое единство благодаря функционированию единой коммуникативной среды и целостной идентификационной позиции индивида; выявляются истоки современного кризиса крупных этнокультурных образований и формирования тенденций регионального развития при одновременной включенности в мировое социокультурное пространство; определяется изменение форм фиксации опыта и влияние новых форм на идентификационную позицию индивида, что и позволяет максимально полно реализовывать творческие интенции, адаптироваться в любой культурной среде, менять отношение к целому ряду ценностных позиций; рассматривается культурфилософское понятие «граница» и выявляются особенности формирования области Пограничья, при котором наибольшее значение обретает двойственность интенции властного насилия и личностной агрессии; обозначаются проблемные области современной культуры (например, формирующиеся локальные сообщества, использующие игровые стратегии при обозначении коллективной идентификационной программы, неупорядоченные миграционные потоки, приводящие к маргинализации культурного пространства и т.д.), сопряженные с повышенной творческой агрессивностью и возможностью сочетания противоположных тенденций, что создает в современном культурном пространстве благоприятные условия для развития провокативности различного порядка от позитивных художественных проектов до сугубо негативных ситуаций террористических актов.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и полученные в ходе ее разработки результаты и теоретические выводы позволят понять особенности современного развития культуры, скорректировать некоторые общие вопросы философии культуры, философской антропологии и истории философии, особенно по отношению к исследованию современных процессов (глокализации, регионализации), а также позволят на данных теоретических основаниях разработать практические варианты разрешения проблемы «кризиса идентичности» при выработке отчетливого представления о целостности модели идентичности и одновременном разнообразии социокультурных идентификационных типов. Выделенная типология может быть использована при анализе и оценке «проблемных» областей, связанных, прежде всего, с идентификационными процессами, приобретающими особую актуальность в ходе тотального изменения границ: политических, экономических, географических, научных, личностных и т.д. В этом плане теоретическое исследование позволяет решать и конкретные проблемы, связанные с социокультурной адаптацией в поликультурном пространстве, особенно при возрастающих миграционных потоках. Основные положения диссертации могут быть использованы при чтении общих и специальных курсов по философской антропологии, философии культуры, культурологии, истории культуры; при составлении учебных пособий, программ и методических разработок по соответствующим разделам социальной философии, истории идей, психологии культуры, политической культуры, конфликтологии, прикладной культурологии.

Апробация работы. Результаты диссертации излагались на следующих научных форумах: Международный форум «Игровое пространство культуры», СПб. (апрель 2002); Дни Петербургской Философии, круглый стол «Анекдот как феномен культуры», СПб. (ноябрь 2002); Седьмая Санкт-Петербургская ассамблея молодых ученых и специалистов, семинар «Философские проблемы науки и общества», СПб. (ноябрь 2002); 13-ая международная конференция молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (декабрь 2002); круглый стол «Стратегии удовольствия», СПб. (декабрь 2002); международный научный форум «Культурное пространство путешествий», СПб. (апрель 2003); Дни Петербургской Философии. Круглый стол «Запреты в культуре и культура запретов» (ноябрь 2003); Восьмая Санкт-Петербургская ассамблея молодых ученых и специалистов. Философские проблемы науки и общества (декабрь 2003); круглый стол «Изменение моделей идентичности в рамках процесса культурной глобализации» СПб. (декабрь 2003); международный научный форум «Феномен удовольствия в культуре» СПбГУ, философский факультет (апрель 2004); международный научный форум «Глобальное пространство культуры», СПбГУ, философский факультет (апрель 2005); международная конференция «Воображая пограничье» г. Минск, Бело-русь (февраль 2005); круглый стол «Насилие и агрессия», СПбГУ, философский факультет (март 2005); «Культура на рубеже XX-XXI веков: глобализационные процессы», Москва (ноябрь 2005). Автором в течение нескольких лет (с 2001 по 2006 г.) читались специальные курсы лекций «Самоидентификация человека в культуре» и «Аспекты культурной глобализации» на философском факультете СПбГУ и в Российской христианской гуманитарной академии. В течение 2003 и 2004 гг. автор данного исследования работал в рамках программы гранта Президента Российской Федерации по теме «Изменение европейской модели идентичности в рамках процесса культурной глобализации» (МК-1324.2003.06). По заявленной проблематике были изданы две монографии (общим объемом 34 а.л.), а также вышла 21 статья (общим объемом 16 а.л.). Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии культуры и культурологии философского факультета СПбГУ 13 декабря 2005 г.

Объем и структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Число использованных источников (409 изданий на 4 языках), указанных в списке литературы, не включает в себя ряд электронных документов, к которым автор обращался по ходу работы.

Список научной литературыСурова, Екатерина Эдуардовна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аванесова Г. А. Ядро — периферия и процессы регионализации культуры // Сравнительное изучение цивилизаций. — М.: Аспект Пресс, 2001.

2. Агитон К. Альтернативный глобализм. — М.: Гилея, 2004.

3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. — М.: Канон-Пресс-Ц, 2001.

4. Арендт X. VITA ACTIVA, или О деятельной жизни. — СПб, 2000.

5. Арто А. Театр и жестокость // Театр и его двойник. — СПб., М.: Симпозиум, 2000.

6. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. — М.: Прогресс, 1992.

7. Барт Р. Смерть Автора // Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М., 1994.

8. Барт Р. Структурализм как деятельность // Избранные работы. Семиотика. Поэтика.— М., 1994.

9. Батай Ж. Теория религии // Теория религии. — Мн.: Современный литератор, 2000.

10. Батай Ж. Литература и зло // Теория религии. — Мн.: Современный литератор, 2000.

11. Батай Ж. Сакральная социология и отношения между «обществом», «организмом» и «существом». Текст Жоржа Батая // Коллеж Социологии. — СПб.: Наука, 2004.

12. Бей X. Устойчивые временные автономные зоны // Антология современного анархизма и левого радикализма. — М.: «Ультра. Культура», 2003.

13. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. — М.: Прогресс-Традиция, 2000.

14. Бек У. Что такое глобализация? — М.: Прогресс-традиция, 2001.

15. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. — М., 1995.

16. Берд Киви Гигабайты власти. Информационные технологии между свободой и тоталитаризмом. — М.: Бестселлер, 2004.

17. Бердяев Н. А. Смысл истории. — М.: Мысль, 1990.

18. Бердяев Н. А. Воля к жизни и воля к культуре // Смысл истории. — М.: Мысль, 1990.

19. Бердяев Н. А. Душа России. — Л.: Сказ, 1990.

20. Бжезинский 3. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы). — М.: Междунар. Отношения, 1998.

21. Библер В. С. Мышление как творчество. — М.: Издательство политической литературы, 1975.

22. Блок М. Апология истории. — М., 1986.

23. Бодрийар Ж. О совращении / Ежегодник. — М.: AD MARGIINEM, 1994.

24. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. — М.: Добросвет, 2000.

25. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1995.

26. Бурдье П. Объективировать объективирующего субъекта// Начала. — М., 1994.

27. Бурдье П. Политическая онтология Мартина Хайдеггера. — М.: Праксис, 2003.

28. Бурдье П. Чтение, читатели, ученые, литература // Начала. — М., 1994.

29. Бутинов Н. А. Народы Папуа Новой Гвинеи (От племенного строя к независимому государству). СПб.: Петербургское востоковедение, 2000.

30. Вальденфельс Б. Вызов чужого / SILENTIUM, вып. 3, пер. Маркова Б. В. — СПб, 1996.

31. Вальденфельс Б. Жало Чуждого / альманах Метафизические исследования, №5, пер. Суровой Е. Э. — СПб., 1998.

32. Вебер М. Избранное. Образ общества. — М., 1994.

33. Вдовина И. С. Личность в современном мире // Мунье Э. Манифест персонализма. — М.: Республика, 1999.

34. Виолле-ле-Дюк Э. Э. Жизнь и развлечения в средние века. — СПБ.: Евразия, 1999.

35. Виртуальное пространство культуры. Материалы научной конференции 11-13 апреля 2000 г. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000.

36. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. — СПб.: Наука, 1992.

37. Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии,—М., 1988.

38. Гидденс Э. Ускользающий мир (Как глобализация меняет нашу жизнь). — М.: Весь мир, 2004.

39. Гирц К. Интерпретация культур. — М.: «РОССПЭН», 2004.

40. Глобализация и крупные полупериферийные страны. — М.: Международные отношения, 2003.

41. Глобальное пространство культуры. Материалы международного форума 12-16 апреля 2005 г. — СПб.: Центр изучения культуры, 2005.

42. Глядя на Запад. Культурная глобализация и российские молодежные культуры. Ред. Е. Омельченко и X. Пилкингтон — СПб: Алетейя, 2004.

43. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. — М., 2000.

44. Грей Д. Поминки по Просвещению. — М.: Праксис, 2003.

45. Гумилев JI. Н. Историко-философские труды князя Н.С. Трубецкого (заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н. С., История. Культура. Язык. — М., 1995.

46. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия.// Философия как строгая наука. — Новочеркасск: Сагуна, 1994.

47. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени//Собр. соч. Т. 1. М., 1994.

48. Дадаизм в Цюрихе, Берлине, Ганновере и Кельне. Отв. ред К. Шуман. — М.: Республика, 2002.

49. Дебор Г. Введение в критику городской географии // Антология современного анархизма и левого радикализма. — М.: «Ультра. Культура», 2003.

50. Дебор Г. Общество спектакля. — М.: Логос, 2000.

51. Делягин М. Г. Мировой кризис. Общая теория глобализации. — М.: ИНФРА-М, 2003.

52. Деменский С. Ю., Зятьков С. Г., Кацай А. В. Самотворчество социальности и социальное мифотворчество. — М.: Академический проект, 2001.

53. Деррида Ж.-Жак Деррида в Москве. — М.: AD MARGIINEM, 1993.

54. Деррида Ж. О грамматологии. — М.: AD MARGIINEM, 2000.

55. Деррида Ж. Позиции. — М.:К. Д.Л., 1996.

56. Дугин А. Консервативная революция. — М.: Арктогея, 1994.

57. Дуглас М. Чистота и опасность. — М.: 2000.

58. Дюмон Л. Homo ierarhicus. — СПб: Евразия, 2001.

59. Емельянов Ю. Н. Скворцов Н. Г. Культуральная антропология. — СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та, 1996.

60. Жижек С. Хрупкий абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие. — М.: Художественный журнал, 2004.

61. Замятин Д. Н. Моделирование географических образов. — Смоленск: Ойкумена, 1999.

62. Зиновьев А. Идеология партии будущего. — М.: Алгоритм, 2003.

63. Иванова С. Ю. и др. Формирование современных навыков межэтнического взаимодействия в Ставропольском крае / Предисл. В.А. Шаповалова. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2002.

64. Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. Книга первая и вторая. — СПб.: Петрополис, 2001.

65. Каган М. С. Глобализация как закономерность процесса развития человечества в XXI веке // Глобализм в системе категорий современной культурологической мысли. Коллективная монография — СПб.: «Янус», 2005.

66. Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. — М.: НЛО, 2001.

67. Каганский В. Методологические основания регионального анализа как культурной практики // Культура в современном мире: опыт, проблемы, решения. Информ. сб., М.: 1997, вып.З.

68. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное.— М.: ОГИ, 2003.

69. Калугина Т. П. Музей в современных глобализационных процессах // Глобализм в системе категорий современной культурологической мысли. Коллективная монография. — СПб.: «Янус», 2005.

70. Канетги Э. Масса и власть. — М.: AD MARGINEM, 1997.

71. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. — СПб.: Наука, 2002.

72. Кант И. Критика способности суждения. — М.: Искусство, 1994.

73. Кант И. Предполагаемое начало человеческой истории // Трактаты и письма. — М., Логика, 1980.

74. Кассирер Э. Кант и проблема метафизики // Жизнь и учение Канта. — СПб.: Университетская книга, 1997.

75. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры // Проблема человека в западной философии. — М., 1988.

76. Кастельс М. Информационная эпоха. — М.: ГУ ВШЕ, 2000.

77. Кин Ц.И. Три трагедии (Альдо Моро, Энрико Берлингуэр, Бригате россе / Вопросы философии, № 4,1990.

78. Клакхон К. Зеркало для человека — СПб.: Евразия, 1998.

79. Князев Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным / Вопросы философии, № 12,1992.

80. Кодекс Американской Антропологической Ассоциации / «Журнал социологии и социальной антропологии», №1. Пер. с англ. Е. Р. Ярской-Смирновой — СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2000.

81. Коллеж Социологии. — СПб.: Наука, 2004.

82. Колесников А. С. Философская компаративистика: Восток-Запад. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2004.

83. Кротов А. Практика вольных путешествий. — М.: «Гео», 1998.

84. Крылов К. Новый мировой порядок // Сумерки глоабализации: Настольная книга антиглобалиста. Сб. —М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

85. Куайн В. ван О. Онтологическая относительность // Современная философия науки — М.: Логос, 1996.

86. Культурное пространство путешествий. Материалы научного форума. 8-10 апреля 2003 г. — СПб.: Центр Изучения Культуры, 2003.

87. Ладюри Э. Ле Руа Монтогайю. Окситанская деревня (1294-1324). —Екатеринбург:Издательство Уральского университета, 2001.

88. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда. — М.: Пирамида, 1997.

89. Лакан Ж. Стадия зеркала и ее роль в формировании функции Я // Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда. — М.: Пирамида, 1997.

90. Лакан Ж. Функция и поле речи языка в психоанализе. — М.: Гнозис, 1995.

91. Лакатос И. Фальсификация и методология исследовательских программ. — М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2003.

92. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада — М.: Прогресс, 1992.

93. Леви-Строс К. Путь масок — М.: Республика, 2000.

94. Леви-Строс К. Первобытное мышление. — М.: Республика, 1994.

95. Леви-Строс К. Печальные тропики — М.: Культура, 1994.

96. Лелеко В. Д. Пространство повседневности в европейской культуре. — СПб.: С.-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств, 2002.

97. Линтон Р. Не-американец // Культурная антропология, (под ред. Ю. Н. Емельянова и Н. Г. Скворцова) — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1996.

98. Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. 1. — Таллин: Александра, 1992.

99. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. — М.: Гнозис, 1992.

100. Лурия А. Р. Романтические эссе — М.: Педагогика-Пресс, 1996.

101. Лурия А. Р. Язык и сознание. — М.: МГУ, 1979.

102. Маклюэн М. Автоматизация. Учиться жить // Сумерки глобализации: настольная книга антиглобалиста: Сб.— М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

103. Маклюэн М. Оружие. Война икон // Сумерки глобализации: Настольная книга антиглобалиста: Сб. — М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

104. Мак-Люэн М. Галактика Гутенберга. — Киев: Ника-Центр, 2003.

105. Марков Б. В. История современной зарубежной философии. — СПб, 1997.

106. Марков Б. В. Философская антропология. — СПб Лань 1997.

107. Маркузе Г. Одномерный человек. — М., 1994.

108. Массовая культура России конца XX века. Часть 1. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001 г.

109. Массовая культура России конца XX века. Часть 2. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001 г.

110. Мейлер Н. Белый негр / Вопросы философии. №9,1992.

111. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. — СПб, 1999.

112. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. — М.: Аспен-пресс, 1996,

113. Мир нашего завтра: Антология современной классической прогностики. — М.: Изд-во ЭКСМО, 2003.

114. Митин И. Стратегии трансформации идентичности: опыт московских и петербургских пригородов и Хибин // Возвращенные имена: идентичность и культурный капитал переименованных городов России. Нижний Новгород: IREX и "Профессионалы за сотрудничество", 2004.

115. Многоликая глобализация (Культурное разнообразие в современном мире) Под ред. П. Бергера, С. Хантингтона. — М.: Аспект Пресс, 2004.

116. Моисеев Н. Н. Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия) / Вопросы философии, № 3,1991.

117. Моррас Ш. Будущее интеллигенции. — М.: Праксис, 2003.

118. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. — М.: Восточная литература, РАН, 1996.

119. Музиль Р. Человек без свойств. Книга первая. Книга вторая. — М.: Ладомир, 1994.

120. Мунье Э. Манифест персонализма. — М.: Республика, 1999.

121. Население и глобализация: 2-е изд. / Н. М. Римашевская, В. Ф. Галецкий, А. А. Овсянников и др. — М.: Наука, 2004.

122. Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейской идентичности. — М., Новое издательство, 2004.

123. Нордстрем К. А., Риддерстрале Й. Бизнес в стиле фанк. —СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2003.

124. Определение внутренних террористических групп, согласно официальной аналитике ФБР // Антология современного анархизма и левого радикализма. — М.: «Ультра. Культура», 2003.

125. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Эстетика. Философия культуры. — М.: Искусство, 1991.

126. Ортега-и-Гассет X. В поисках Гете // Эстетика. Философия культуры. — М.: Искусство, 1991

127. Основания регионалистики: Формирование и эволюция историко-культурных зон Европейской России / В. А. Булкин, А. С. Герд, Г. С. Лебедев, В. Н. Седых. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1999.

128. Панарин А. С. Искушение глобализмом. — М., 2000.

129. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. — М., 2000.

130. Панарин А. Глобализация как вызов жизненному миру. За Хайдеггера // Сумерки глобализации: Настольная книга антиглобалиста. Сб. — М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

131. Переслегин С. Самоучитель игры на мировой шахматной доске. — М.: ACT, СПб.: Terra Fantastica, 2005.

132. Петров М. Т. Люди, город, жизнь. Санкт-Петербург начала XX века в зеркале фотографии // Санкт-Петербург в объективе фотографов конца XIX- начала XX века. — СПб.: Palas-Editions, 2003.

133. Питер Л. Дж. Принцип Питера. — М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2003.

134. Подорога В. Метафизика ландшафта. — М.: Наука, 1993.

135. Подорога В. Феноменология тела. — М.: AD MARGIINEM, 1995.

136. Покровский Н. В зеркале глобализации // Сумерки глобализации: настольная книга антиглобалиста: Сб.— М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

137. Поппер К. Открытое общество и его враги. — М., 1992.

138. Радин П. Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев с комментариями К.Г. Юнга и К.К. Кереньи. — СПБ.: Евразия, 1999.

139. Райх В. Психология масс и фашизм. — СПб.: Университетская книга, 1997.

140. Рашкофф Д. Медиавирус! Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. — М.: «Ультра. Культура», 2003,368 с.

141. Рашкофф Д. Стратегия исхода. — М.: Эксмо, 2004.

142. Ремизов М. Либерализм в стиле «милитари»// Сумерки глобализации: Настольная книга антиглобалиста: Сб. — М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

143. Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. — М.: Искусство, 1996.

144. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. — М.: Медиум 1995.

145. Рикер П. Справедливость между законностью и добром / SILENTIUM. Пер. М. Рябкова и А. Смирновой. — СПб., 1996.

146. Родоман Б. Б. Уроки географии / Вопросы философии. №4,1990.

147. Рорти Р. Философия в Америке сегодня // сб. Аналитическая философия: становление и развитие, под ред. А.Ф. Грязнова. — М.: ДиК, 1998.

148. Рорти Р. Философия в зеркале природы. — Новосибирск, 1997.

149. Рыскин Г. Осень на Винздорской дороге (Записки массажиста). — N. J.: Эрмитаж, 1986.

150. Савицкий П. Евразийство (опыт систематического изложения) // Континент Евразия.— М.: Аграф, 1997.

151. Савчук В.В. Философия фотографии.— СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2005.

152. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто: Опыт феноменологической онтологии. — М.: Республика, 2000.

153. Сафиров А. Нет, они не тупые! Они просто другие! — М.: Филиал ФГУУ «Военное издательство» МО РФ, 2005.

154. Сафронов В. К. Агрессия в спорте. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.

155. Сахаров А. Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе / Вопросы философии, № 2,1990.

156. Секацкий А. К. Шпион и разведчик: инструменты философии // Три шага в сторону. — СПб.: Амфора, 2000.

157. Сепир Э. Культура, подлинная и мнимая //Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М.: "Прогресс", 1993.

158. Сепир Э. Личность //Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М.: "Прогресс", 1993.

159. Сере Ф. Тоталитаризм и авангард. — М.: Прогресс-традиция, 2004.

160. Смех: истоки и функции. Сб. под ред. А.Г. Козинцева. — СПб.: Наука, 2000.

161. Смирнов И. Бьггие и творчество. — СПб.: Канун, 1996.

162. Соболева Е. С. К вопросу об этнических стереотипах // Смыслы культуры. Международная научная конференция 11-13 июня 1996 г. Тезисы докладов и выступлений. — СПб., 1996.

163. Соколов Б.Г. Генезис истории. — СПб.: Алетейя, 2004.

164. Соколов Б.Г. Гипертекст истории. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

165. Соколов Е.Г. Аналитика масскульта. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

166. Социальное и культурное пространство города. Материалы конференции молодых ученых. — СПб.: Факультет социологии СПбГУ, 2004.

167. Сурова Е. Э. Европеец "отчужденный": Персоналистская личность. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2004.

168. Тейяр де Шарден П. Феномен человека — М.: Главная редакция изданий для зарубежных стран издательства «Наука», 1987.

169. Титаренко А. И. Структуры нравственного сознания. — М.: Мысль, 1974.

170. То, что вы всегда хотели знать о Лакане (но боялись спросить у Хичкока). Антология. Под ред С. Жижека. — М.: Логос, 2004.

171. Тоффлер Э. Шок будущего. — М.: Terra Fantastica, ACT, 2003.

172. Трельч Э. О масштабах для суждения об исторических предметах и их отношении к культурному идеалу современности. Историзм и его проблемы. — М.: Юрист, 1994.

173. Трофимов В. Ю. Поли-фони-Я — СПб.: Евразия, 2006.

174. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. — М.: Прогресс, 1995.

175. Уилхелм Д. Четвертый путь. Путеводитель в будущее. — СПб.: Книжный мир, 1999.

176. Уитмен У. Демократические дали // Чуковский К. Мой Уитмен. — М.: Прогресс, 1969.

177. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004.

178. Федотов А. П. Глобалистика. Начала науки о современном мире. — М.: Аспект Пресс, 2002.

179. Фейербах Л.Критика «Анти-Гегеля». Собр. Соч. в трех тт., т. 2. — М.: Мысль, 1974.

180. Феномен удовольствия в культуре. Материалы международного форума 6-9 апреля 2004 г. — СПб.: Центр изучения культуры, 2004.

181. Философия старости: геронтософия. Сборник материалов конференции. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002.

182. Философский Петербург. — М: Гуманитарий, 2004.

183. Флоровский Г. В. Метафизические предпосылки утопизма / Вопросы философии, № 10,1990.

184. Фокин С. Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. — СПб.: Издательство Олега Абыш-ко, 2002.

185. Фрейд 3. Художник и фантазирование. — М., 1995.

186. Фрейд 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Книга 1. Книга 2. — Тбилиси: «Мера-ни», 1991.

187. Фромм Э. Иметь или быть? — М.: «Прогресс», 1990.

188. Фромм Э. Психоанализ и религия // Иметь или быть? — М.: «Прогресс», 1990.

189. Фром Э. Анатомия человеческой деструктивности. — М.: Республика, 1994.

190. Фромм Э. Психоанализ и этика. — М.: Республика, 1993.

191. Фрумкин К.Г. Философия и психология фантастики. — М.: УРСС, 2004.

192. Фуко М. Забота о себе. — М.-Киев: Грунт, 1998.

193. Фуко М. Рождение клиники. — М.: Смысл, 1998.

194. Фуко М. Слова и вещи. — СПб- К., 1994.

195. Фукуяма Ф. Конец истории? / Вопросы философии, №3,1990.

196. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. — М.: Весь мир, 2002.

197. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. — М.: Академия, 1995.

198. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект./ Вопросы философии, № 4. — М., 1992.

199. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности / Вопросы философии, №2. — М., 1989.

200. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. Бибихина В.В. — М.: AD MARGINEM 1997.

201. Хайдеггер М. Время и бытие. — М.: Республика, 1993.

202. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики.— М.: издательство «Русское феноменологическое общество», 1997.

203. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. — М. Высшая школа 1991.

204. Хайдеггер М. Язык. — СПб, 1991.

205. Хантингтон С. Кто мы? — М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига»,

206. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций.— М.: ООО «Издательство ACT», 2003.

207. Харре Р. Социальная эпистемология: передача знания посредством речи / Вопросы философии. №9,1992

208. Хаусхофер К. Границы в их географическом и политическом значении // О геополитике. Работы разных лет. — М., 2001.

209. Хейзинга И. Осень средневековья. — М.: «Прогресс», «Культура», 1995.

210. Хейзинга Й. HOMO LUDENS. В тени завтрашнего дня. — М.: «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992.

211. Херрман Ф.-В. ф. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. — Томск, 1997.

212. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. — М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993.

213. Хомский Н. Классовая война. — М., Праксис, 2003.

214. Хомский Н. Новый военный гуманизм. — М., Праксис, 2002.

215. Хомский Н. Прибыль на людях. — М., Праксис, 2002.

216. Хоркхаймер М. и Адорно Т. В. Диалектика Просвещения. — М-СПб, Медиум-Ювента, 1997.

217. Цветков А. Полезная тавтология и черный флаг анархизма // Антология современного анархизма и левого радикализма. — М.: «Ультра. Культура», 2003

218. Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии.—М., 1988.

219. Шерель А. Аудиокультура XX века. (История, эстетические закономерности влияния на аудиторию) Очерки. — М.: Прогресс-традиция, 2004.

220. Шпенглер О. Пруссачество и социализм. — М.: Праксис, 2002.

221. Шпенглер О. Человек и техника // Антология: Культурология XX век. — М.: Юрист, 1995.

222. Щепаньская Т. Б. Система: тексты и традиции субкультуры. — М.: ОГИ, 2004.

223. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. — М.: РОССПЭН, 2004

224. Щеглов И. О новом урбанизме. Свод правил // Антология современного анархизма и левого радикализма. В 2-х тт. т. 1: Без государства. Анархисты. М.: «Ультра. Культура», 2003.

225. Эйзенштейн С. Комическое // Метод. Т. 1. М.: Музей кино. Эйзенштейн-центр, 2002

226. Эйзенштейн С. Монтаж аттракционов // Метод. Т. 1. — М.: Музей кино. Эйзенштейн-центр, 2002.

227. Элиаде М. Мифы. Сновидения. Мистерии. — М.: "REFL-book", 1996.

228. Элиаде М. Священное и мирское. — М.: Изд-во МГУ, 1994.

229. Элиас Н. Общество индивидов. — М.: «Праксис», 2001.

230. Энгельс Ф. Введение Ф. Энгельса 1891 года // Маркс К. Гражданская война во Франции. Избр. произвед. в двух тт. Т.2. — М., 1979.

231. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — М., 1973.

232. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. — М.: Издательская группа «Прогресс», 1996.

233. Этнические меньшинства современной Европы. — М.: Восточная литература,

234. Этнические проблемы современности. Вып. 10. Материалы 49 научно-методической конференции «Университетская наука — региону» (21 апреля 2004 г.). — Ставрополь, 2004.

235. Юнг К. Г. Феномен духа в искусстве и науке. "Поздние мысли" // Собрание сочинений. Т.15 — М.: "Ренессанс", 1992.

236. Юнг К. Г. Аналитическая психология. — СПб.: МЦНК и Т «Кентавр», Институт Личности ИЧП «Палантир», 1994.

237. Юнг К. Г. Архетип и символ. СПб.: Издательство «Ренессанс» СП «ИВО-СиД», 1991.

238. Юнг К. Г Душа и миф: шесть архетипов. — К.: Государственная библиотека Украины для юношества, 1996.

239. Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера / Ежегодник. — М.: Ad Marginem, 1993.

240. Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Смысл и назначение истории. — М.: Республика, 1994.Литература на иностранных языках

241. Beck U. Vom Verschwinden der Solidaritat / Siiddeutsche Zeitung, 14./15.2.1993.

242. Elias N. Involvement and Detachment. — New York, 1987.

243. Elias N. Uber den Prozefi der Zivilisation, 2 Bde., Erstausg. 1939.

244. Gumbrecht. Geschichten und Funktionen eines kulturwissenschaftlichen Diskusselements, Frankfurt a. V., Suhrkamp, 1987.

245. Habermas J. Technik und Wissenschaft als >IdeoIogie<. Frankfurt/M. 1968.

246. Habermas J. Vorstudienund Ergranzungen zur Theorie des Kommunikativen Handelns. Frankfurt/M. 1984.

247. Habermas J. Der philosophische Diskurs der Moderne. Frankfurt/M. 1986.

248. Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York, 1997.

249. Landmann M. Philosophischen Anthropologic. Berlin New York, 1982.

250. Miller III, C. D. Personal Communication, 1990.

251. Radin P. Primitive man as philosopher. — New York; London: D. Appleton & Company, 1927.

252. Riemann G Das Fremdwerden eigenen Biographie. Munchen, 1987.

253. Waldenfels B. Der Stachel des Fremden, 1990.

254. Waldenfels B. Phenomenologie in Frankreich, Frankfurt/M. 1983.

255. Waldenfels B. Ordnung im Zwielicht. Frankfort/M. 1987.

256. Waldenfels B. «Erfarung des Fremden in Husserls Phanomenologie», in: Profile der Phanomenologie, Phanomenologiesche Forschungen 22, Freiburg/Mtinchen, 1989.

257. Welsch W. Unsere postmoderne Moderne, Weincheim, 1987.

258. Weidenfeld W. Europa— aber wo ligt es— Die identitat Europas: Fragen, Positionen, Perspectiven. Munchen, Wien, 1985.