автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Трансформация статуса женщины в русской крестьянской семье середины XIX - начала XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформация статуса женщины в русской крестьянской семье середины XIX - начала XX века"

На правах рукописи

Мухина Зинара Зиевна

ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ В РУССКОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ СЕМЬЕ СЕРЕДИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА

Специальность 07.00.07 - Этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

005559895

3 ПмР 2015

Москва 2015

005559895

Работа выполнена в Институте этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая (ИЭА) РАН

доктор исторических наук, профессор Пушкарева Наталья Львовна Чагин Георгий Николаевич, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой древней и новой истории России Пермского государственного национального исследовательского университета

Егорова Оксана Вениаминовна, доктор исторических наук, профессор кафедры археологии, этнографии и региональной истории Чувашского государственного университета, доцент

Веременко Валентина Александровна, доктор исторических наук, доцент, зав. кафедрой истории Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина В едущая организация: Кафедра этнологии,

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится «21» апреля 2015 года в 14.30 на заседании Диссертационного совета Д 002.117.01 при Институте этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая РАН по адресу: 119991, Москва, Ленинский пр., д. 32-А.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Инсппуга этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая РАН и на сайте www.iea-ras.ru

Научный консультант: Официальные оппоненты:

Автореферат разослан «_»__

Ученый секретарь диссертационного совета

2015 г.

¡ена Сергеевна Данилко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что в настоящее время трудное и болезненное обновление страны требует серьезного переосмысления нашего прошлого, что невозможно без глубокого осмысления истории русского крестьянства. Без исследования вклада женщин в материальную и духовную жизнь крестьянского социума невозможно сколь-нибудь полно понять особенности бытования крестьянства, а следовательно, и жизнь страны в целом в определенный период. Выявление традиций, передающихся из поколения в поколение, а также новаций в отношении к женщине, женскому труду в семье, ее обязанностям и правам — путь к пониманию содержания перемен в статусе женщин в стране в более поздние периоды, их удач и/или неудач, основа для осмысления недавнего прошлого и конструирования современной гендерной политики.

Степень изучеппости темы. Целостное изучение трансформаций статуса женщины в русской крестьянской семье пореформенного времени до сих пор не было предметом специального исследования. Постановка этой проблемы — результат развития идей, которые обсуждались в среде отечественных культурологов и этнографов в последние десятилетия XX в. Они подчеркивали необходимость комплексного изучения эволюции социума как целого (И.С.Кон, К.В.Чистов, КХМ.Лотман, М.М.Громыко, Л.А.Тульцева1), привлекая методы других гуманитарных наук, с разработкой адекватных моделей (В.А.Тишков,

1 Кон И.С. Этнография детства (проблемы методологии) // Советская этнография (далее - СЭ). - 1981. - № 5. - С. 3-14; Чистов К.В. Традиция и вариативность // СЭ. - 1983. - № 2. - С. 14-22; Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Ю.М. Лотман. Семиосфера. - СПб., 2010. - С. 11-148; Громыко М.М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиции // СЭ. - 1984. - № 5. - С. 70-80; Тульцева ЛЛ.

Обсуждение статьи М.М. Громыко «Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиции» //СЭ. — 1984. — №6. — С. 60-61.

3

С.А.Арутюнов2). Обобщающие труды историков много внесли для исследования жизни женщины-крестьянки, но в них не ставилась задача целостного изучения женского крестьянского мира, его особенностей3. За два века изучения русского крестьянства собран огромный массив информации об отдельных аспектах жизни русской крестьянки, но эта информация разнородна, несистематична и в значительной степени растворена в литературе. В основу историографического обзора в данной работе положен проблемно-хронологический принцип и выделено 4 этапа в истории изучения темы: сбор и накопление фактического материала (XVIII - нач. XIX в.); историко-этнографические описания (1840-е-1917 гг.); первые исследования в советский период (1920-е-1980-е гг.), исследования в рамках новых подходов к женской и тендерной истории (1990-е—2000-е гг.).

Первые материалы о жизни русской крестьянки были получены еще в конце XVIII в.4. Эта работа была продолжена в 1830-е гг. в контексте социокультурных, материально-предметных, хозяйственно-бытовых и внутрисемейных особенностей русского народа (А.В.Терещенко, А.Н. Афанасьев, И.Е.Забелин)5. Однако специфика традиционного положения русской крестьянки в семье, проблемы ее повседневной жизни ими были только намечены. Интерес к статусу женщины обозначился во второй половине XIX в., когда Императорское

2 Типпсов В.А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение (далее — ЭО). —1992. — № 1. — С. 5—19.; Арутюнов С.А. Процессы и закономерности вхождения инноваций в культуру этноса // СЭ. - 1982. — № I. — С. 8-21.

3 Миронов Б.Н. Социальная история России. В 2 т., - СПб., 2000; Милов JLB. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. - М., 2001.

4 Лепехин И.И. Дневные записки академика Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768, 1769 и 1770 гг. - Ч. 1-2. - СПб., 1795-1802; Паллас П.С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. - Ч. 1-3. - СПб., 1773-1788 и др.

5 Терещенко А. Быт русского народа. - СПб., 1848. -Т. 1-2; Афанасьев А.Н. О значении Рода и Рожениц // АИЮС. - М., 1855. - С. 123-142; Забелин И Е. История русской жизни с древнейших времен. - В 2-х ч. - М. 1876-1879.

4

Русское Географическое Общество (ИРГО), журналы «Этнографический сборник», «Записки РГО по Отделению этнографии», «Живая старина» и Общество любителей естествознания, археологии и этнографии (далее - ОЛЕАЭ) при Московском университете опубликовали материалы первых программ «собирания этнографических сведений» и полученные результаты.

С началом проведения буржуазных реформ и постановкой в обществе женского вопроса проблемы социально-правового и семейного статуса русской крестьянки оказались в центре журнальных дискуссий7, куда включились правоведы, этнографы, историки8.

Огромное значение имела обширная публикация Е.И.Якушкина по обычному праву9. Во второй половине ХЕХ в. проблему правовой самостоятельности русской женщины поставили А.Я.Ефименко и П.С.Ефименко, особенно обсуждался вопрос о праве ее на развод10 и возможности

6 Пушкарева HJI. Дерзкие и беспокойные // Российская история. — 2002. — № 6. — С. 52-66.

7 Харламов И. Женщина в русской семье // Русское богатство. — 1880. — № 3. — С. 59-107; № 4. — С. 57—111; Щапов АЛ. Влияние общественного миросозерцания на социальное положение женщины в России // Щапов АЛ. — Соч. в 3-х т.: Т. 2. — СПб., 1906. — С. 55—101; Надеждин Н.И. Об этнографическом изучении народности русской // Записки РГО. - Кн. 2. - СПб., 1847. - С. 61-115; Дубакин Д.Н. Влияние христианства на семейный быт русского общества. — СПб., 1880.

8 Лазовский B.C. Личные отношения супругов по русскому обычному праву // Юридический вестник. - 1883. - № 6-7. - С. 358-414; Азаревич Д.И. Семейные и имущественные отношения по русскому праву // ЖГиУП. - 1883. — № 4. - С. 3346; Смирнов А. Очерки семейных отношений по обычному праву русского народа. М., 1877; Мухин В.Ф. Обычный порядок наследования у крестьян. — СПб., 1888; Тютрюмов И. Крестьянская семья // Русская речь. - СПб., 1879. - Кн. 4. - С. 270-294; Кн. 10. - С. 289-318.

9 Якушкпн Е.И. Обычное право: Материалы для библиографии обычного права. — Вып. L - Ярославль, 1875; Вып. П. - Ярославль, 1896; Вып. Ш. - М., 1899; Вып. IV.-М., 1909.

10 Ефименко АЛ. Исследования народной жизни. — М., 2011; Ефименко П. С. Народные юридические обычаи крестьян Архангельской губернии // Записки ИРГО по отд. этнографии. - 1873. - Т. Ш. - С. 3-114; Смирнов А. Очерки семейных отношений по обычному праву русского народа. — М., 1877; Пахман

5

пользования этим правом11. А.Я.Ефименко неустанно подчеркивала тяжелую участь женщины и ввдела путь к социальному освобождению через развитие форм малой семьи12, но те аспекты женской духовной культуры, которые были связаны с личностными потребностями, частной и интимной жизнью, остались вне ее внимания.

Традиционный уклад жизни русской крестьянки довольно подробно описывали этнографы-фольклористы13, что произвело большое впечатление в обществе14. Исследователи народной жизни, изучая быт, свадебные обряды, символику славянских обрядов15, традиционные игры русских крестьян16, уделили внимание на роли в них женщин. Ценным источником является книга О.П.Семеновой-Тян-Шанской, где она описала полный лишений жизненный цикл крестьянки.

C.B. Обычное гражданское право в России. — Т. 1-2. - СПб., 1877-1879; Кулишер М.И. Развод и положение женщины. — СПб., 1896.

11 Качоровский К. Народное право. М., 1906; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. — Пг., Киев, 1915.

12 Филиппов А. Женщина в крестьянской семье // Друг женщин. - 1883. — № 4. — С. 120-133; № 5. - С. 56- 77; Успенский Г. Крестьянские женщины // Русская мысль. — 1890. — № 4. — С. 137—154; Добрынкина Е. Битовая жизнь крестьянки в Муромском уезде // Ежегодник Влад. губ. стат. ком. - T. I (I). - Владимир, 1876. -С. 119-130; Зеленин Д.К. Обрядовое празднество совершеннолетия девицы у русских // Живая старина (далее - ЖС). - 1911. Вып 2. С. 233-246; Жбанков Д.Н. Бабья- сторона // Материалы для статистики Костром, губ. - Вып. VIII. -Кострома, 1891.-С. 1-136.

13 Сахаров И.П. Сказания русского народа. - СПб., 1885.

14Пыпин А. Новейшие исследования русской народности // Вестник Европы. — 1882.-Кн. 4.-С. 132-171; 1883.-Кн. 6,-С. 595- 640.

15 Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1881; Максимов C.B. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903; Харузина В.Н. Несколько слов о родильных, крестинных обрядах и об уходе за детьми в Пудожском у. Олонецкой губ. // ЭО. -1906. - Вып. 1-2 (кн. 68/69). - С. 88-95.

16 Можаровский А.Ф. Очерки жизни крестьянских детей Казанской губернии в их потехах, остротах, стишках и песнях // Известия ИОЛЕАЭ. — T. XXVIII. — 1877. -Кн. 4. - С. 102-139; Покровский Е.А. Детские подвижные игры. - М., 1887; Семенова-Тян-Шанская О. Жизнь «Ивана». Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. — М., 2010.

Отходничество и семейные разделы вели к эрозии социальных иерархий, смене ролей в семье17, что, с другой стороны усиливало алкоголизм, антисанитарию, распространение деревенской проституции. Этот алармистский дискурс можно найти в статьях медиков, юристов, общественных деятелей18. Зарождение государственной социальной политики привлекло внимание общественности к теме акушерской помощи и повитушесгву19. Весьма показателен и труд П.Н.Тарновской о преступницах-крестьянках20.

В начале XX в. актуальной темой, муссировавшейся в либеральном феминистском журнале «Союз женщин»21, была тема политических прав крестьянок. Те же вопросы с социал-демократических позиций поднимали А.М.Коллонтай и Е.А.Гальперина-Гинзбург22.

В дореволюционный период был накоплен уникальный фактический материал о разных сторонах жизни русской женщины-крестьянки, но «женская тема» не была выделена в самостоятельное направление, мало были известны и

17 Жбанков Д.Н. Влияние отхожих промыслов на движение народонаселения Костромской губернии по данным 1866-1883 гг. - Кострома, 1887; Ефименко П.С. К истории семейных разделов // Киевская старина. - 1883. - Т. 14. - № 3. -С. 593-598; Покровский Ф. Семейные разделы в Чухломском уезде // ЖС. -1903. -Вып. 1-2.-С. 1-51.

18 Шингарев'А.И. Положение женщин в крестьянской среде // Медицинская беседа. - 1889. - № 19. - С. 280-284; Бехтерев В.М. Алкогольная политика или алкогольное оздоровление // Вестник Европы. - 1912. — № 10. — С. 290-298; Бородин Д.Н. Алкоголизм и проституция. - СПб., 1910.

19 Афиногенов А.О. Жизнь женского населения Рязанского уезда в период детородной деятельности женщины. - СПб., 1903; Попов Г.И. Русская народпо-бытовая медицина. - СПб., 1903.

20 Тарновская П.Н. Женщины-убийцы. - СПб: 1902.

21 Васильев А. Женщина-крестьянка и закон 9 ноября // Союз женщин. — 1906. -№ 11; Щепкина Е.Д. Труд и здоровье крестьянки // Союз женщин. -1909. -№ 1. -С. 12-15.

22 Коллонтай А.М. Социальные основы женского вопроса. - СПб., 1909; Гальперина-Гинзбург ЕЛ. Женщина-крестьянка в нынешней войне и реформа волостного самоуправления.-М., 1916.

достижения европейских ученых, работавших в области женской проблематики.

После потрясений 1917 г. поменялся ракурс изучения истории российского крестьянства пореформенного времени. Злободневными стали проблемы классовой борьбы и социально-экономического развития деревни (в том числе и во 2-ой пол. XIX в.), вопрос о неграмотности и культурной отсталости крестьянок, дискуссии о путях «освобождения женщины от рабской забитости, изнурительного домашнего труда».

Новые идеологи - Н.К.Крупская, А.М.Коллонтай, К.Н.Самойлова - ставили на обсуждение вопросы обеспечения бытового равноправия сельских женщин с мужчинами, «женская тема» была сфокусирована на социальных аспектах эмансипации женщин, в том числе сексуальной23. В 1930-е гг., когда обострилась демографическая проблема, вновь всплыла в дискуссиях тема деревенских абортов. Определенный вклад в изучение жизни крестьянки внесли исследования материальной культуры и народных ритуалов24.

Лишь в послевоенной российской этнографической науке исследование женской проблематики вышло на качественно новый уровень. Так, был собран важный материал по вопросам истории женского здоровья, практиках тогдашней медицины, охраны материнства и детства25. Основной же массив информации начали давать историко-бытовые экспедиции Академии наук 1960-х гт.

Подробнее см.: Пушкарева HJL, Пушкарев A.M. Ранняя советская идеология 1918-1928 годов и «половой вопрос» // Советская социалистическая политика 1920-x-l930-х годов. - М, 2007. - С. 199-228.

Гаген-Торн НЛ. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы // СЭ. - 1933. - № 5-6; Гринкова Н.П. Очерки по истории развития русской одежды // СЭ. - 1934. - №. 1-2. - С. 66-94; Гринкова Н.П. Родовые пережитки, связанные с разделением по полу и возрасту// СЭ -1936.-№ 2.-С. 21-54.

23 Заблудовский П.Е. Медицина в России в период капитализма. - М., 1956;

Мацкина Р.Ю. История развития медицины и здравоохранения в России - М -JI

1958. " '

В 1970-е-1980-е гг. за счет расширения источниковедческой базы было продолжено ретроспективное этнографическое описание семейного быта крестьян. Анализировались социальный и правовой статус крестьянок, распределение ролей в женских социовозрасгаых группах26 и др.. Велись такие исследования и на региональном уровне27. Женская история XIX — начале XX в. все чаще освещалась в связи с анализом истории сельской общины, реформ 1860-1870 гг., истории предпринимательства28. Российские ученые все чаще подчеркивали общее возрастание роли женщины в хозяйственной жизни семьи в начале XX в., внимание акцентировалось на тяжести женского труда, низкой грамотности женщин, что должно было подчеркнуть разительность перемен на селе после 1917 г.29.

В 1980-е гг. новое поколение ученых обратилось к аспектам, ранее выпадавшим за рамки рассмотрения: психологическим и культурным особенностям статуса женщин, их системе ценностей, мировоззрению. Все это подготовило рождение нового направления в отечественной исторической науке - женских и тендерных исследований и исторической феминологии, поставившей задачу воссоздать целостную социальную историю женщин разных социальных страт, и первой в указанном направлении была Н.ЛПушкарева30. Значительным событием в изучении половозрастной проблематики, женской субкультуры стали труды других

26 Анохипа Л.А., Шмелева М.Н. Культура и быт колхозников Калининской области. - М., 1964; Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. — М., 1986.

27 Бусыгин Е.П., Зорин Н.В., Михайличенко Е.М. Общественный и семейный быт русского сельского населения Среднего Поволжья. — Казань, 1973.

Анфимов А.М., Зырянов П.Н. Некоторые черты эволюции русской крестьянской общины в пореформенный период // История СССР. - 1980. - № 4. - С. 26-41; Милоголова И.М. Семейные разделы в русской пореформенной деревне // Веста. Моск. ун-та. - Сер. 8. История. - 1987.—№ 6. - С. 37-46.

29Билыпай ВЛ. Решение женского вопроса в СССР. - М„ 1956; Чирков П.М. Решение женского вопроса в СССР (1917-1937). - М., 1973; Белова B.C. Решение женского вопроса в СССР. — М., 1975.

30 Пушкарева Н JL Женщины Древней Руси. - М., 1989.

9

этнографов31. Большую интенсивность приобрели исследования русской крестьянской семьи, быта, верований, праздников и игр, обрядов и традиций32. Сотрудниками Сектора русских Института этнографии АН СССР был собран огромный фактический материал по основам современной этнографии русской деревни, определены ее своеобразие и богатство культурного наследия.

В начале 1990-х гг. в результате кардинальных перемен в России произошло обновление теоретических основ всей гуманитаристики. Исследователи разных специальностей направили свои усилия на изучение многообразных аспектов «истории женщин». Подробная программа в контексте изучения этнографии детства во всей ее целостности была разработана И.С. Коном33. Значительный вклад был внесен Н-Л-Пушкаревой34 и ее научной школой35. Сторонники нового

31 Кон И.О. Возрастные категории в науках о человеке и обществе II Социс. -1978. — № 3. — С. 76-88; Бернштам Т.А. Девушка-невеста и предбрачная обрядность в Поморье в XIX - начале XX в. // Русский свадебный обряд. - JL, — 1978. — С. 48—71; Байбурин А.К. Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические .стереотипы мужского и женского поведения. — СПб., 1991.. — С. 257-265; Шангина И.И. Русские девушки. - СПб., 2008; Баранов Д.А. «Незнакомые» дети // ЭО. - 1998. - № 4. — С. 110-122.

32 Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. ML, 1986; Липинская В.А. Пшца И Русские. - М., 2005. - С. 354397; Воронина Т.А. Особенности соблюдения постов в народной среде в XIX в.е // Православная жизнь русских крестьян XIX - XX вв. - М., 2001. - С. 53-71; Крюкова С.С. Русская крестьянская семья во второй половине XIX в. — М., 1994; Тульцева JLA. К этнопсихологической характеристике одного типа русских женщин // Мужчина и женщина в современном мире: меняющиеся роли и образы. - М, 1999. - Т. 2. - С. 287-292.

33 Кон КС. Этнография детства // СЭ. -1986. - № 5. - С. 3-14.

34 Пушкарева Н.Л. Мать и дитя в Древней Руси II ЭО. - 1996. № 6. - С. 93-106; Она же. Женщины России и Европы на пороге Нового времени. -М., 1996; Она же. Женщина в русской семье: динамика социокультурных изменений X — нач. XIX в. — Дис... д-ра ист. наук. — М., 1997; Она же. Тендерная теория и историческое знание. СПб., 2007; Она же. Предмет и методы изучения истории повседневности // Соц. история. - 2007. - М., 2008. - С. 9-21.

Щербинин П.П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII — начале XX вв. — Тамбов, 2004; Долгов В.В. Быт и нравы Древней Руси. — М, 2007; Белова Ai. Четыре возраста женщины. СПб., 2010; Мицюк H.A. Женщины российской провинции XIX - начала XX в. - Смоленск, 2013;

10

подхода придают особое значение исследованиям социального пола (гендера), освещая весь спектр жизнедеятельности русских женщин разных сословий на протяжении нескольких веков.

Двухсотлетней истории российских женщин посвящен обширный обзорно-историографический труд

Н.Л.Пушкаревой36. Одной из центральных тем является история женской повседневности37, ее обстоятельный анализ представлен в трудах А.В.Гуры, О.В.Егоровой38, Г.Н.Чагина и В.Б.Безгина39 и др. Богатейший фактический материал о русском крестьянском социуме содержится в работах И.М.Милоголовой и В.А.Федорова40, о женской дворянской истории - В.А.Веременко41.

Зарубежные историки обращались к изучению истории русской женщины на протяжении почти двух столетий, но женщины-крестьянки, составлявшие половину подавляющей части населения страны попали в поле зрения исследователей довольно поздно. Первые такие работы относятся к 1920-м годам, но особенно много публикаций вышло в 1980-е годы. Однако в них не ставилась задача генерализации собранного

Сулейманова Р.Н. Женщины в общественно-политической жизни Башкирии в XX в.-Уфа, 2014.

36 Пушкарева НЛ. Русская женщина: история и современность. -М., 2002.

37 Пушкарева H.JL Предмет и методы изучения «истории повседневности» // ЭО. - 2004. -№ 5. - С. 3-19. Она же. Тендерная проблематика в исторических науках // Введение в гендерные исследования. - Т. 1. - СПб., 2001. - С. 277-312; Белова A.B. Женская повседневность как предмет истории повседневности // ЭО. - 2006.

4. - С. 85-95; Рабинович Е.Г. Риторика повседневности. СПб., 2000.

38 Гура A.B. Брак и свадьба в славянской народной культуре. М., 2012; Егорова О.В. Традиционная детская одежда чувашей // Традиционная культура. - 2012. - X» 4. -С. 50-55.

39 Чагин Г.Н. Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XIX - начале XX века. - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1993; Безгин В.Б. Крестьянская повседневность. - М., Тамбов, 2004.

40 Милоголова И.М. О праве собственности в пореформенной крестьянской семье. 1861-1900 гг. // Веста. Моск. ун-та. - Сер. 8. История. - 1995. -№ 1. - С. 22-31; Федоров В.А. Мать и дитя в русской деревне // Веста. МГУ. - Сер. 8. История. -1994. -№ 4. - С. 3-21;

41 Веременко В.А. Организация акушерской помощи дворянкам в России во вт. пол. XIX — нач. XX в. // Веста. Ленинград, гос. ун-та им. A.C. Пушкина. - 2011. — №3.-С. 138-144.

материала в едином труде, составления общей картины перемен в жизни русских крестьянок пореформенного периода42.

Подводя итоги работы предшественников, напрашивается вывод, что общий объем написанного необъятен, но далеко не все аспекты жизни русской крестьянки затронуты в сопоставимой степени. Значительно меньше внимания уделено особенностям социального статуса незамужних и разведенных женщин, а также представительниц иных групп неполноправных крестьянок (солдатки, чернички, нищенки, старухи, сироты), не исследованы особенности женской повседневности начала XX в., особенно женское отходничество, долгое время под негласным запретом было обращение к истории сексуальной культуры, индивидуальным переживаниям сельской женщины. Лишь в последнее время оказались востребованы темы, связанные с анализом женского полноправия. Примеры могут быть умножены. Главным же стимулом к данному исследованию явился факт, что имеющаяся библио- и историографическая информация — это, скорее, конгломерат разрозненных фрагментов, нежели единая система.

Объект исследования — крестьянство как сословие Российской империи во второй половине XIX — начале XX в., преимущественно его женская часть.

Предмет исследования - практики повседневного поведения, повседневно-бытовой уклад жизни женщин в русской крестьянской семье, трансформация повседневной

42 Worobec C.D. Customary Law and Property Deviation among Russian Peasants in the 1870s // Canadian Slav. Papers. - 1984. - V. 26. - P. 220-234; Engel B.A. The Women's Side: Male Out-Migration and the Family Economy in Kostroma Province // Slavic Rev. - 1986. - V. 45. - № 2. - P. 257-271; Farnsworth B. The Litigious Daughter-in-Law: Family Relations in Rural Russia in the Second Half of the Nineteenth Century // Slavic Rev. - 1986. - V. 45. - № 1. - P. 49-64; Glickman R. Women and the Peasant Commune // Land Commune and Peasant Community in Russia. - N.Y., 1990. - P. 321-338; Ramer S.C. Childbirth and Culture // Russian Peasant Women. -N.Y., Oxford, 1992. - P. 108-112; Ransel D.L. Village Mothers. Three generations in Russia and Tataria. - Bloomington, Indianapolis, 2000 h ap.

жизни крестьянки на протяжении более чем полувекового периода.

Цель исследования - всестороннее изучение жизни русской крестьянки, обнаружение факторов и механизмов, обусловивших динамику социокультурных перемен, баланса традиций и новаций, привнесенных модернизационными процессами пореформенного времени. Эта цель предполагает постановку и решение следующих задач:

1) выявить социовозрастные группы женщин для установления особенностей их жизненного цикла вместе с элементами возрастного символизма, включающими нормативные критерии возраста, возрастные стереотипы, символизацию возрастных процессов, возрастные обряды, возрастную субкультуру;

2) описать мир девочки в крестьянской семейной и социовозрастной организации; процессы социализации и методы воспитания; овладение трудовыми навыками; выстраивание отношений с родителями и родственниками; вхождение в детские и подростковые неформальные объединения как форму социализации;

3) рассмотреть обретение девушкой-крестьянкой социокультурного опыта как структурообразующего фактора повседневного быта; воздействие, на девичью жизнь половозрастной дифференциации, полового разделения труда, определить значение замужества для крестьянской девушки; выявить отношение к добрачным формам социальной коммуникации, в том числе интимным;

4) проследить изменения статуса крестьянки после выхода замуж; выявить тендерные различия в статусе мужчин и женщин в крестьянской семье; хозяйственные, семейно-бытовые и ритуальные функции женщин; сравнить положение женщин и девушек в социовозрастных группах, проанализировать последствия имущественного и социального расслоения; объяснить изменения в статусах, хозяйственных, семейных и общественных ролях крестьянских женщин, возникающие в связи с развитием отхожих промыслов;

определить влияние образования и просвещения на жизнь женщин;

5) рассмотреть брачные традиции в крестьянской среде; изменения в семейно-брачной организации и их влияние на женскую повседневность; проанализировать особенности интимной жизни крестьянок, определить их место в системе ценностей, мироощущении, выявить их влияние на нормы женского поведения;

6) внутри каждого условного социовозрастного объединения проанализировать динамику перемен в правовом, экономическом, социальном аспектах; определить связи и отношения между самими группами, причины и следствия перехода из одной социовозрастной группы в другую с учетом правовых, экономических, социальных, религиозных и других факторов; сопоставить правовой статус мужчин и женщин одного возраста и статуса, определив значимость этих различий для каждой группы.

Частной задачей общей темы станет здесь выявление модернизационной составляющей в социальных процессах, определение основных каналов проникновения новаций в русскую деревню, механизмов их рецепции и адаптации, их влияния на положение крестьянок, на женские жизненные стратегии, женский повседневно-бытовой уклад второй половины XIX — начала XX в.

Хронологические рамки исследования обусловлены выделенностью двух периодов в российской женской и общей истории. 1860 гг. и последующие десятилетия — период множественных социально-политических, правовых, экономических и культурных перемен в жизни страны, время постановки женского вопроса, зарождения женского движения. Верхней хронологической гранью является 1917 г., когда вся страна оказалась включенной в гигантский социальный эксперимент, куда были вовлечены и женщины-крестьянки.

Территориальные рамки охватывают главным образом губернии Центральной и Северо-Западной России, ряд губерний Поволжья и отчасти Запада России. В указанные

территориальные рамки вошла область, составлявшая историческое ядро России, а также смежные с нею; именно там формировался традиционный менталитет русского крестьянства, его мировоззрение, жизненный уклад и быт. Эти черты образа жизни уносили с собой крестьяне-переселенцы при освоении новых территорий (таких, как Поволжье). Полученные выводы с учетом региональных поправок могут быть экстраполированы на всю область проживания великорусского населения в Европейской России, занятого сельскохозяйственным трудом.

Методология и методы исследования. Сложность поставленных задач обусловливает многообразие применяемых методов исследования. Подходы истории повседневности позволяют исследовать жизнь русских женщин-крестьянок с точки зрения их уклада жизни, воздействия на него норм права, эволюции этого уклада в пореформенный период. Подход антропологической истории открывает перспективы активного диалога истории с другими отраслями гуманитарного знания. Подход культурной антропологии позволяет изучать традиционную культуру русского крестьянского населения с точки зрения социальных и возрастных категорий («жизненный цикл», «возрастная стратификация», «возрастное разделение труда», «возрастные группы», «возрастной символизм»)43.

Определяющее значение в исследовании принадлежит системному подходу, позволяющему объемно раскрыть тему исследования с учетом множества предметных связей между разными областями традиционной культуры русского населения, используя разнообразные типы и виды источников. Гендерный подход дает возможность увидеть противоречия и конкурентность тендерных ролей в традиционной семье, проследить формирование иерархии полов и вертикальные связи представительниц одного (женского) пола. Он позволяет видеть "героинь" исследования в постоянной включенности в

43 Кон И.С. К проблеме возрастного символизма // СЭ. — 106.

1981.6.-С. 98-

различные внутрисемейные и внутриобщинные иерархии, замечать системность в передаче атрибутов власти, надзора и наказания при переходе из одной социовозрастной группы в другую44. Междисциплинарный подход обусловил обращение к этносоциологии, этнопсихологии, этнолингвистике,

юридической антропологии и позволил позаимствовать их исследовательский инструментарий.

Индивидуально-специфическое, часто не сводимое к самому распространенному, дает возможность понять умонастроения людей, живших в ту эпоху. Для этого автору понадобился подход социального моделирования и использования понятия социовозрастных групп. Каждая из таких групп занимала важное место не только в эволюции и межпоколенной трансляции элементов культуры и норм, коллективного опыта, но и в консервации архаического сознания. Разделение по социовозрастному принципу является универсальным для любого общества, обуславливая различительные признаки в культуре, поведении, семейных ролях, имущественных и личных правах45. Этот подход дает возможность выделить круг вопросов, связанных с социовозрастными процессами и возрастным символизмом. Другой моделью, использованной в работе, является модель бинарных оппозиций (традиции/новации, иерархичность/ взаимодополнительность мужских и женских ролей и др.), пронизывающих все аспекты семейных и общественных отношений. Работая с источниками, обрабатывая тексты, возникшие в крестьянской среде, автор применял также сравнительно-исторический (компаративный), структурно-функциональный, статистический, семиотический,

агрегативный, казуальный и иные методы.

44 Пушкарева Н.Л. История женщин и тендерный подход к анализу прошлого в контексте проблем социальной истории // Соц. история. 1997. — М., 1998. — С. 69-95.

45 Кон И.С. Указ. соч. — С. 99—100; Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX - начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры. - Л., 1988. - С. 5-6.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что выделение крестьянской «женской темы» из этнографии русской семейной организации, из истории обычного и писаного права, истории материальной и духовной культуры рассматриваемого периода до сих пор не было произведено ни в одной известной автору научной работе. В данном исследовании впервые в отечественной и зарубежной историографии выявляется с помощью анализа широкого круга источников динамика изменений в традиционно-бытовом укладе жизни русской крестьянки 2-ой половины ХЕК - начала XX в., определяется зависимость его стадий от возрастной и социальной стратификации. В работе ставится задача вычленения социальных новаций пореформенного периода, повлиявших на социальный статус крестьянок, прослеживаются механизмы появления этих новаций и тенденции разрушения патриархального уклада жизни русского крестьянства

Практическая значимость. На фоне серьезных перемен, вызванных модернизацией всех сторон жизни современного российского общества, изучение прошлого актуализировано теми проблемами, которые стоят перед страной в начале XXI в. Традиции народной жизни — основа для сплочения российской нации, сохранения культуры, нравственности и духовности. Выявление механизмов сохранения традиций в прошлом и путей их воспроизводства сегодня помогает в выработке взвешенной и обоснованной социокультурной и управленческой государственной политики. Изучение перемен в жизни женщины-крестьянки выявляет общее и особенное в развитии русской повседневно-бытовой культуры, в развитии этноса в целом, способствуя сохранению российской самобытности. Практическую важность данное исследование имеет для понимания женского вопроса, вот уже два века стоящего перед мыслителями и организаторами социальных практик в нашей стране, для выявления его особенностей (кратковременности и незавершенности процессов развития женского движения, чуждости западных феминистских идей множеству жительниц страны, попыток переосмысления этих

идей). Знания о прошлом, понимание путей развития женской истории страны — ключ к пониманию сложности процессов решения женского вопроса в годы Советской власти, объяснение буксующих попыток реформирования нашей социальной политики в слабоурбанизированных частях страны. Материалы и выводы работы могут быть использованы при создании обобщающих трудов по социальной истории России, исследований по истории традиционной культуры и гендерной проблематике.

Некоторые аспекты исследования использовались автором при разработке и чтении спецкурса по женской истории, а также при создании учебного пособия в рамках дисциплины «История культуры России».

Источниковая база исследования включает многообразный комплекс неопубликованных и опубликованных материалов, что позволяет аутентичным и всесторонним образом представить картину жизни женщины-крестьянки.

Законодательные и нормативные источники охватывают «Свод законов Российской империи» и входившие в него законодательные акты, регламентировавшие семейные отношения, привлечены также «Законы о женщинах». Изучение этой группы источников позволило оценить правовой и социальный статус российских женщин в пореформенный период. В процессе написания работы были изучены делопроизводственные документы (ежегодные отчеты губернаторов, распоряжения, прошения, письма, объяснительные записки, справочные и статистические материалы), хранящиеся в РГИА и ЦГИА (С.-Петербург). Особый интерес представляют архивные документы Канцелярии Синода (РГИА) о бракоразводных делах. Из фондов ЦИАМ (Москва) были использованы материалы по разбору жалоб крестьянок, о подготовке сельских повивальных бабок. В фонде В.ЬС Плеве (ГАРФ, Москва), представили интерес записки о положении крестьян в губерниях Европейской России, об участии крестьянок в сельских сходах,

преступлениях и наказаниях, пьянстве среди женщин. Материалы архивов РГО, Российского этнографического музея (РЭМ) и ИЭА содержат обширные сведения о разных сторонах повседневной жизни русских крестьян Европейской России. Из фондов Государственного архива Курской обл. (ГАКО) привлечены документы местных органов власти, касающиеся конкретных повседневных ситуаций, крестьянских судеб, в том числе и женщин-крестьянок. Архивы краеведческого музея и Народного русского музея педагогического колледжа (Старый Оскол) содержат ценную информацию о традиционной одежде русских крестьян и модных веяниях в женской среде. Важным источником при рассмотрении вопросов правового и семейного статуса, насилия, преступлений и наказаний крестьянок стали «Труды комиссии по преобразованию волостных судов». В итоге в диссертации использованы дела 17 фондов 9 архивов, многие источники введены в научный оборот впервые.

Большой материал по повседневности русских крестьян Европейской России содержится в опубликованных материалах архива РЭМ, в результате начала реализации долгосрочной программы издания материалов фонда «Этнографического бюро» кн. В.Н.Тенишева (фонд 7). К настоящему времени издано семь томов в 14 книгах («Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы»), в них материалы по 13 губерниям: Костромской, Тверской, Ярославской, Калужской, Нижегородской, Вологодской, Курской, Московской, Олонецкой, Псковской, Санкт-Петербургской, Тульской и Новгородской. Для исследования особый интерес представила многообразная информация о женской половине русской крестьянской семьи.

Статистические и справочные материалы извлекались из архивных фондов, ежегодных отчетов земских и губернских статистических комитетов, данных Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., а также публикаций «Памятных книжек», «Обзоров» разных губерний. К справочным материалам можно отнести библиографические указатели содержания тематических и периодических изданий, которые способствовали выявлению в огромном массиве

опубликованных материалов источников по проблематике диссертационного исследования.

Дневники, мемуары, письма, написанные самими крестьянами, довольно редки. Тем не менее информация, извлеченная из нарративных источников, позволяет увидеть внутренний мир авторов текстов, их рефлексию по жизненно важным вопросам, описать эмоциональное состояние людей того времени. Среди авторов дневников и мемуаров следует назвать И.Г.Глотова, А.А.Замараева, И.Столярова46. К сожалению, женщин среди авторов обработанных нами текстов такого рода не нашлось.

В исследовании использованы периодические издания 1840-Х-1920-х гг., среди них журналы «Живая старина», «Этнографическое обозрение», «Известия ОЛЕАЭ», «Этнографический сборник» и др., в которых содержится огромное количество материалов из быта русских крестьян. Привлекались издания, имевшие различную политическую направленность: «Русская мысль», «Вестник Европы», «Русское богатство», «Современный мир» и др., газеты «Губернские ведомости».

Понимая значимость литературно-художественных текстов, важно было привлечь сочинения Г.И.Успенского, Д.В.Григоровича, А.Н.Островского и др. писателей. Неоценимую помощь в исследовании особенностей жизненного цикла русской крестьянки оказали фольклорные материалы, теснейшим образом связанные с крестьянской жизнью.

Привлечение источников многих типов и видов стало ключом к пониманию изменений в укладе жизни русской крестьянки в пореформенный период и дало возможность решить поставленные задачи.

4бГлсггов И.Г. На разломе жизни. Дневник Ивана Глотова, пеженского крестьянина Вельского района Архангельской области. 1915—1931 годы. — М., 1997; Дневник тотемского крестьянина АЛ. Замараева. 1906—1922 годы / подгот. В.В. Морозов, Н.И. Решетников. — М.:, 1995; Столяров И.Я. Записки русского крестьянина // Записки очевидца: Воспоминания, дневники, письма / Сост. М. Восгрышев. - М., 1989. - С. 323-484.

Положения, выносимые на защиту:

1) Русское крестьянское общество пореформенного периода было обществом традиционного типа, место женщины в нем определялось складывавшимся веками укладом жизни.

2) Значение женщины в функционировании крестьянской семьи, общины, его хозяйственной, бытовой, культурной жизни, трансляции и репродуцировании форм социокультурного опыта было столь же определяющим, сколь и значение мужчины, хотя ее положение было неглавенствующим, подчиненным. В обрядово-ритуальных, религиозных и этических вопросах, в деле воспитания, социализации детей роль женщины как носительницы объединяющего начала в семейно-родственных отношениях все время была преобладающей.

3) Деформация и размывание традиционного уклада сельской жизни в пореформенный период повлекли за собой структурную и функциональную перестройку семейных отношений. Это вызвало множество перемен в социальном и семейном статусе женщин, повлияв на жизненный уклад и женскую аксиосферу (систему жизненных ценностей, их иерархию). Перемены затронули демографическую (вопросы деторождения, крепость брака), педагогическую (воспитание детей и его содержание), культурно-бытовую, религиозную, этическую области, способствовали эрозии гендерных стереотипов и изменениям в традиционном тендерном контракте в сторону большей эгалитарности.

4) Пореформенный период отмечен в деревне ростом численности женщин, порвавших или ослабивших связь с традиционным укладом жизни. Они были носительницами нового миропонимания, в котором традиционное парадоксально уживалось с новациями в понимании запрещенного и разрешенного, а поведение отклонялось от сложившихся в русской деревне практик.

5) Изучение жизни русской крестьянки дает возможность выявить особенности женского мироощущения, рассмотреть различные аспекты крестьянской жизни через призму

гендерных различий, изменений вектора развития под воздействием новых социально-экономических реалий в период ломки традиционного уклада жизни.

6) Помимо традиционных ячеек крестьянского общества — семьи и общины, именно социовозрастные группы были структурообразующими компонентами жизни крестьянской женщины в контексте традиционного уклада

Перечисленные выше положения опираются на многообразные этнографические материалы.

Апробация результатов работы. Основные положения работы были представлены на международных конгрессах этнографов и антропологов России (С.-Петербург, 2005 г.; Петрозаводск, 2011 г., Москва, 2013 г.), международном общественном и научном форуме (Москва, 2010 г.), международных конференциях Российской ассоциации исследователей женской истории (С.-Петербург, 2008 г.; Петрозаводск, 2009 г.; Череповец, 2010 г., Ярославль, 2011 г.; Тверь, 2012 г.; Рязань, 2014 г.), международных конференциях по социальной истории, тендерной и женской тематике (Белгород, 2006 г; 2008 г.; Кишинев, Молдова, 2012 г.; Казань, 2013 г., Лион, Франция, 2014), всероссийских научных форумах, посвященных разным аспектам российской социальной истории (Старый Оскол, 2006 г., г. Белгород, 2009 г.; Казань, 2010 г.; Казань, 2012 г.; С.-Петербург, 2012 г.) и др.

Результаты исследования представлены в . двух монографиях «Сельская женщина в семейной и общественной жизни» (Совместно с Бусыгиным Е.П., Зориным Н.В.) и «Семейный быт и повседневность крестьян Курской губернии: традиции и динамика перемен в пореформенной России», в 54 статьях, в том числе 18 в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ, а также нашли отражение в реализации научных проектов «Эволюция повседневной семейной жизни крестьян Черноземья (вторая половина XIX - начало XX века)» (РГНФ № 08-01-55101а/ц, 2008 г.), «Механизмы формирования культурных традиций в русской истории: гендерный аспект» (Программа ОИФН и

Президиума РАН, 2006-2008 гг.), «Российская повседневность в зеркале тендерных отношений: тенденции, динамика, перспективы изменений (X — начало XXI в.)» (Программа ОИФН и Президиума РАН, 2009-2011 гг.), в создании электронной библиографической базы данных «Женская и тендерная история России 1800-2010» (РГНФ, 2011-2012 гг.).

Структура и объем диссертации. Диссертационное исследование объемом 40 ал. состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений, приложения и списка использованных источников и литературы (1328 наименований).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «ВВЕДЕНИИ» обоснована актуальность темы исследования, характеризуется степень научной разработанности проблемы, сформулированы цель и задачи, объект и предмет исследования, показаны научная новизна и практическая значимость работы, сделан анализ источников, изложены выносимые на защиту положения, а также результаты апробации исследования.

В первой главе «СОЦИАЛИЗАЦИЯ ДЕВОЧКИ И ДЕВУШКИ В КРЕСТЬЯНСКОЙ СЕМЬЕ» рассматриваются основные этапы социализации девочек и девушек в соответствии с возрастом.

Развитие социальных и эмоциональных отношений в период детства (возрастной интервал: от рождения до подросткового возраста). В традиционном обществе социовозрастные роли были устоявшимися, а все аспекты жизни крестьянки - стереотипизированными и жестко регламентированными. Возрастная стратификация была линейной, определялась течением времени, биологическим взрослением: ребенок до 3—4 лет, девочка до 7-8 лет, подросток, девушка. В каждой социовозрастной группе имелись свои особенности социализации, формировалась своя субкультура.

Появление девочки на свет сопровождалось системой обрядов, направленных на вхождение в первую возрастную группу. Формирование гендерных ролей в традиционной семье начиналось еще до рождения ребенка и продолжалось после. Именно в детстве закладывались основы многообразия девичьих практик, которые в будущем воплощались в женщине-матери и хозяйке. В первые годы жизни ребенка, до 3—4 лет, главная социализирующая роль принадлежала матери.

Переход в следующую возрастную группу от 3—4 до 7-8 лет был маркирован рядом действий, носивших символический характер и имевших тендерную окраску - различие в одежде, заплетение косы, «посвящение в пряхи». В том же возрасте начиналось приобщение к труду, дававшиеся навыки имели гендерно-возрастной характер и были релевантны будущей роли матери и хозяйки.

В возрасте 3—4 лет девочки начинали выстраивание отношений с важнейшим институтом социализации — обществом сверстниц. Особьм видом коммуникативных практик были игры, формировавшие личность ребенка и умение ладить со сверстниками. До 5 лет девочки в русской деревне играли в те же игры, что и мальчики, затем происходило половозрастное разделение, формировались отдельные сообщества девочек, копировавших и имитировавших в игре семейные отношения.

Лиминальность девичьего подросткового возраста, и воспитание в девочках приемлемости традиционного тендерного контракта. Подростковый возраст предшествовал совершеннолетию и вхождению во взрослую жизнь. Поведение, занятия, интересы приобретали отчетливую половозрастную маркировку. Девочек-подростков, помимо присмотра за младшими детьми, подключали к выполнению всех женских работ, определяли круг хозяйственных домашних навыков, которые в будущем ей предстояло считать «своими».

В подростковом возрасте появлялись новые формы коммуникации. Групповая идентичность подростков проявлялась в возрастной субкультуре, которая формировалась

от отдельных элементов в рудиментарной форме у детей до развитой системы у старших подростков. К этому возрасту относится начало интенсивной социализации вне семьи, когда подростки начинали участвовать в посиделках. Посиделки» служили маркером вступления в подростковую группу, здесь девочки выполняли задания матери (пряли, шили, вышивали), здесь же, в обсуждениях и общении, они перенимали основные каноны женского поведения, понятия разрешенного и запрещенного.

Появление регул означало для девочки конец детства. С этого времени к ней как к будущей невесте предъявляли более серьезные требования: за провинности, непослушание по-взрослому ругали, учили держаться «скромнее и осмотрительнее». В воспитательной практике прибегали к различным приемам. При обычной в крестьянской среде грубости нравов насилие и рукоприкладство было повсеместно распространенным явлением, и мог дискутироваться лишь вопрос о допустимой мере жестокости, понимаемой как «строгость». В вопросе о наказаниях существенно отличались холодно-суровое отношение отца и заботливо-теплое матери. Нередко за внешней грубостью родителей таились скрытая любовь и глубокие чувства. Воспитательные меры не ограничивались насилием, среди них было и моральное воздействие. Видное место в социализации, воспитательной практике занимала религия, а исполнение православных обрядов являлось важнейшей составляющей возрастного символизма и неотъемлемой частью жизни каждой крестьянской семьи.

Многообразие социализирующих факторов, находящихся в интенсивной динамике, сложным образом взаимодействовало между собой, эволюционировало, в течение длительного времени формировало личность крестьянской девочки. После 14 лет она была готова к вступлению в группу девушек-невест.

Взросление в крестьянской семье: статус девушки в условиях навязываемого неполноправия традиционной гендервой композиции. Взросление в крестьянской семье

было для девушки процессом навязывания неполноправия. Данный этап в жизни девушки накладывал отпечаток на усвоение ею жизненных норм, ценностей, образцов поведения, обычаев. Важнейшим возрастным стереотипом для девушки являлась ее включенность в трудовой ритм семьи и общины. Способность к работе наряду с ролью матери представляла главное предназначение крестьянской женщины. Временем работы девушек на семью (сельскохозяйственные работы и работы по дому) был период с весны до поздней осени, остальное время они работали на себя, копили приданое, причем указанный срок мог сокращаться. Среди передаваемых девушкам трудовых навыков особое место занимали прядение, ткачество и рукоделие, т.к. овладение этими традиционными женскими занятиями вместе с физиологическими переменами являлись маркером совершеннолетия и готовности к браку. В пореформенный период возросли возможности для девушки зарабатывать для себя, что несколько ослабило традиционный гендерный контракт, основанный на подчинении девушки вначале власти родителей, а в браке — мужу.

Интерпретируя возраст как социально-демографический статус, основанный на биологических параметрах, можно сделать вывод о том, что 16-18 лет означали для девушки совершеннолетие. Обрядом перехода были смена прически, элементов одежды, украшений, но главное — стандартов поведения. Невеста обязана была иметь приданое; оно. обеспечивало ей в будущем определенный статус, создавало общественное мнение. Переход в группу девушек сопровождался укреплением навыков коммуникации. Важнейшими элементами девичьей субкультуры были хороводы и посиделки со своей пространственно-временной организацией, иерархическими связями, наличием ровесниц неформальных лидеров (славниц). Посиделки были способом приобщения и к эротическому миру взрослых. Из понимания женской жизни как жизни замужней и детной брали корни предбрачные гадания о замужестве и любовная магия. В пореформенный период в посиделки стали проникать элементы

городской культуры. Типичные для деревни нескромные заигрывания и шутки с парнями вытеснили «пристойные» городские романсы и частушки.

Социокультурные особенности добрачного полового поведения девушек. Вопреки сложившемуся в отечественной науке стереотипу об исключительности добрачных отношений девушек в русской деревне и утверждению о том, что обретение сексуального опыта однозначно связывалось с замужеством, выявилась более сложная картина. Жизнь русской деревни и до реформ была далеко не пуританской, а развитие отходничества сделало отношения молодежи еще менее зависимыми от традиции. Вся ответственность за девичью «нечистоту» ложилась на родителей и на саму девушку, отношение к обольщенной было жестким и даже жестоким. Во 2-ой половине XIX в. множество факторов повлияло на перемены в этой сфере бытовой культуры. На потерю девственности крестьянский социум стал порой смотреть уже равнодушно, даже если она осложнялась рождением внебрачного ребенка. В иных деревнях требование сохранения «чистоты» до брака было твердым. Альтернативой слишком вольным отношениям было для девушки не только замужество, но и опасная перспектива остаться «вековухой». Стремление к переходу из «заневестившихся» в группу замужних имело преобладающий характер.

Столкновение традиционного и инновационного в условиях и порядке заключения брака русскими крестьянками. Увязывая биологическую и экономическую необходимость, народная традиция с детства внушала девушке, что замужество — основное женское жизненное предназначение. Переход в социовозрастную группу замужних, связанный для женщины с ее репродуктивной функцией, был насыщен сложным комплексом обрядов и ритуалов. Однако в рассматриваемый период в отношении к браку и месту в нем женщины появилось немало нового. Наряду с воззрениями о том, что брак необходим, росла его избирательность, ослабление внешнего социального контроля давало большую

свободу личного выбора. Выдача дочерей замуж ложилась тяжелым бременем на экономику крестьянской семьи, став на рубеже веков одной из причин тайных браков с согласия (и без него) родителей. Менялись представления об идеальной невесте: наряду со здоровьем, физической силой, трудовыми навыками, хорошим приданым, в число приоритетов все чаще входила внешняя привлекательность. Менялись традиционные ритуалы, особенно это касается упрощения брачной церемонии.

Во второй главе «ЖИЗНЕННЫЙ УКЛАД ЗАМУЖНИХ КРЕСТЬЯНОК» показана обыденная жизнь женщины в браке от молодости до старости с учетом сложной стратификации (большуха, сноха, молодуха и т.д.).

Женское пространство в традиционном тендерном контракте. Женский быт в семье и общине формировали установки и ценностные ориентации, складывавшиеся веками. Общинное начало почти не допускало проявлений индивидуальных желаний и предпочтений. Патриархальная семья была четко организованной системой с отлаженным механизмом функционирования, с жесткой иерархией и ясной регламентацией ролей всех ее членов. Строгая структурная и функциональная дифференциации оказывали решающее влияние на статус женщин — болыпух, снох, золовок, невесток. Статус большухи (кровной родственницы) и снох (чужеродок) был резко отличным. На статус снох влияли возраст, наличие детей, размеры приданого, личные качества. На долю младшей снохи выпадала самая трудоемкая часть работы. Приходу молодой в семью мужа соответствовали обряды и ритуалы, которые закрепляли все женские функции как находящиеся в сфере обслуживания. В символической форме выражалось фундаментальное для традиционной семьи положение -готовность женщины принимать как должное неравноправие при выполнении жизненных и семейных ролей. Оно внушалось как естественное и необходимое, заданное природой и Богом. Грубость и жестокие нравы крестьянской среды служили питательной почвой домашнего насилия. Вместе с тем, наряду с отношениями господства и подчинения, присутствовали и

отношения кооперации, взаимодополнительности,

взаимозамещения и даже некоторые эгалитарные тенденции, что обеспечивало патриархальной семье дополнительную устойчивость.

Обновленный тендерный контракт. Женское крестьянское отходничество. Экономические трудности пореформенного времени вызвали расширение диапазона вариативности семейных структур: наряду с семьями, сохранившими прежний уклад жизни, выделились семьи, в которых мужчины уходили на отхожие промыслы, и семьи, где в отходничество были вовлечены и сами женщины. Подвижность по вертикальным (перспективы зажиточности или, напротив, обеднения) и горизонтальным (отношения женщин вне дома) векторам обуславливала новые жизненные стратегии и новые пути социализации крестьянок.

Отходничество как явление сильно изменило крестьянскую семью. И хотя мужчина-отходник по-прежнему должен был признавать власть большака и его заработки шли всей семье, все же новые явления в жизни семьи становились все более очевидными, подрывался главный общинный принцип - коллективность труда и распределения. С развитием индивидуализма, перестройкой индивидуального сознания и самих отходников, и их жен, детей, родителей, происходили медленные изменения в женской системе ценностей, в представлениях о разрешенном. Женщинам приходилось брать на себя функции, традиционно принадлежавшие мужчинам, вести самостоятельно хозяйство, выполнять тяжелые сельскохозяйственные (ранее считавшиеся исключительно мужскими) работы, платить подати, участвовать в работе сельских сходов. Отхожие промыслы нарушали сложившееся равновесие между количеством мужчин и женщин в деревнях, что оказывало сильное влияние на демографическую ситуацию.

Женское отходничество вело к радикальной трансформации семейных отношений. Женские промыслы были разнообразны; оплата труда людей разного пола неизменно разнилась (женщины никогда не получали рабочих

мест, где была высокая оплата). Отхожие промыслы, укрепляя, казалось бы, семью экономически, вели к развитию центробежных тенденций, ослаблению семейных связей. Новые отношения в крестьянском сообществе вызывали перемены в личностных и духовных запросах женщин. Большая экономическая самостоятельность женщин влияла на женское самосознание. Однако женское отходничество было распространено отнюдь не повсеместно, да и в тех 1уберниях, где оно было развито, полное размывание традиционного тендерного контракта (патриархального) было делом будущего.

Репродуктивное поведение русских крестьянок в период эрозни традиционного тендерного контракта. Рождение первенца у молодухи было всегда критерием ее социальной зрелости. Количество рожденных детей определялось репродуктивными возможностями женщины-крестьянки. Предпочтение отдавалось мальчикам. Бесплодие не всегда уже считалось наказанием за грехи; малая детность семьи все чаще становилась желаемым, но не всегда достижимым идеалом. Вследствие неумения использовать календарный метод контрацепции, незнания физиологических процессов женского организма, преобладания религиозно-мистических представлений, беременность и роды наделялись сакральным смыслом и особой символикой. Как и столетия назад, беременную женщину старались окружить множеством ограничений в поведении. Часть запретов носила рациональный характер (ограничение физических нагрузок), другая была далека от действительной заботы о женском здоровье. Но ритуальное сопровождение самих родов могло быть сильно нарушено, когда брали верх экономические соображения. Максимум рождений, как и ранее, приходился на страдную пору, когда женщина и родившийся ребенок находились в наихудших условиях: мужчины уходили на заработки, основная тяжесть работ по хозяйству была на женских плечах. Следствием небрежения заботой о здоровье были выкидыши, женские болезни, повышенная смертность младенцев.

После родов все действия по отношению к роженице и новорожденному были направлены на скорейшее возвращение женщины в нормальное состояние, на уход за ребенком; на символическое очищение матери и ребенка (борьбу с нечистой силой), на социализирующие действия по принятию ребенка в состав семьи и общины. Завершающей стадией родильного обряда считались крестины. Кумовство обеспечивало лучшую социализацию ребенка.

Попытки женщин избежать беременности или прервать нежелательную воспринимались как тяжкий грех и осуждались, официальное законодательство причисляло это к преступлениям (число абортов в Европейской России оценивалось от 100 до 150 тыс. в год47). Боязнь позора, нежелание лишних детей, особенно внебрачных, толкали женщин на использование многочисленных, часто вредных и опасных для здоровья, средств для изгнания плода. Детоубийство и оставление новорожденного без помощи было самым распространенным гендерно-специфичным (женским) преступлением.

В начале XX в., с распространением либеральных настроений и установкой на малую детность семей, обострилась борьба за смягчение правовых санкций, направленных против абортов. Решение этой проблемы отодвинула Первая мировая война, но почва была подготовлена: уже в Советской России в 1920 г. аборты были, легализованы.

Перемены в эмоционально-чувственной сфере жнзни крестьянки пореформенного времени. По крестьянским этическим представлениям все богатство сексуально-эротических отношений сводилось к репродуктивному поведению, интимные отношения допускались только в браке. В интимно-сексуальной сфере крестьянская мораль допускала

47 Мухина 3.3. Плодоизгнание и контрацепция в традиционной крестьянской культуре Европейской России (вторая половина XIX - 30-е гг. XX в.) // ЭО. -2012. -№3.- С. 147-160.

двойной стандарт, позор и бесчестье (в случае обнаруженных внебрачных связей) падали исключительно на женщин .

В пореформенный период произошла переоценка ценностей в интимно-сексуальной сфере. Значительно усилились добрачные и внебрачные связи. Главным фактором, способствующим этому, стали отхожие промыслы. Степень разрешительности нестандартного поведения женщин и девушек все чаще оказывалась в зависимости от характера занятий населения. К соблюдению норм половой морали строже относились в земледельческих, нежели в торгово-промышленных районах. Значительную роль в чувственной сфере стали играть материальные соображения. Кровосмесительные связи в крестьянской среде были нередки, особенно распространенным оставалось снохачество, чему способствовали ранние браки и сезонный отток молодых мужчин на заработки. Возросшая экономическая роль женщин и их относительная эмансипация от старых запретов сблизили сексуальное поведение замужних женщин, вдов, солдаток, разведенных. Отходничество, контакты с городской жизнью способствовали появлению новой социальной группы в крестьянской среде - сельских проституток. Перестали быть исключением внебрачные сожительства, что явилось новой особенностью пореформенного крестьянского общества. При всей сохранности неполноправия женщины в крестьянских семьях проникновение в деревню городского уклада вело к большей свободе в устройстве личной жизни.

Право обычное и право писаное. Динамика изменений социально-правового положения крестьянки. Для крестьянства имелись две системы права — право официальное и по обычаю. Последнее составляло основу юридического быта народа, регулировало хозяйственную сферу, семейно-быговые отношения, морально-этические аспекты крестьянской жизни. Главенство мужчины становилось не всегда бесспорным: жена, обладая определенными имущественными и социальными

48 Пушкарева НЛ. Позорящие наказания для женщин в России XIX - начала XX в. ИЗО,- 2009.- №5. -С. 120-134.

правами, не была дольщицей только семейного имущества, поскольку обладала и некоторым своим имуществом, не сводимым к общесемейному. Следует отметить, что на русскую женщину распространялись некоторые социальные гарантии: в частности, муж не мог беспричинно выгнать жену из дома, он был обязан ее содержать; в случае вдовства женщина имела право остаться в доме свекра, и тот был обязан обеспечивать ее всем необходимым. Нечеткость норм обычного права проявлялась для женщин и в вопросах наследования. Основанием для наследования служило кровное родство, жена приходила в дом из чужой семьи, поэтому главными наследниками всегда были дети. Полноценность женщины как члена крестьянского социума признавалась только при наличии у нее детей. Права женщины с детьми и бездетной существенно различались. На правовой статус женщины могли влиять также ее поведение, характер и продолжительность брака. Крайним считался случай, когда бездетная женщина-вдова в большой неразделенной семье получала из наследства мужа (чаще всего только по суду) столь малую часть имущества, что оставалась в полунищем состоянии. Женщина с детьми имела более высокий статус и даже при полном отстранении от наследства должна была получать содержание от детей. Отказ детей помогать матери воспринимался как нарушение норм, поэтому деревенский социум и волостные суды вставали на защиту личных и имущественных прав матерей. Бездетная вдова могла претендовать на часть наследства мужа. Усиливалась тенденция увеличения доли наследства, выделяемой вдове, в особенности это касалось права получения земельного надела. В начале XX в. 9.1% общин Европейской России практиковали земельную разверстку с учетом лиц женского пола (по едокам), что охватывало 5.6% семей и 6.7% площади пахотной земли Российской империи49.

Дочерям принадлежало все приобретенное собственным трудом. Наследственные права дочерей варьировались в

49 Качоровский К Народное право. — М., 1906. — С. 241—245.

33

широких пределах: от полного отстранения («сестра при братьях не наследница») до получения доли имущества (обычно 1/14-1/7 части). Но братьям вменялось в обязанность содержать сестер и при выходе замуж обеспечивать приданым.

Нормы обычного права продолжали действовать весь переходный период, но волны новых общественных отношений размывали и подрывали устои традиции и авторитета. Это проявлялось, в частности, в обретении новых имущественных и, в меньшей степени, социальных прав женщиной.

В третьей главе «ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА НЕЗАМУЖНИХ, РАЗВЕДЕННЫХ И ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦ ИНЫХ ГРУПП

НЕПОЛНОПРАВНЫХ КРЕСТЬЯНОК» анализируется положение групп женщин, которые в традиционном обществе представлялись «ущербными». За пределами семейных групп особые статусы имели чернички, монашки, нищенки, сироты и др.

Своеобразие положения старых дев, черничек, монашек и влияние на него модернизационных процессов.

Указанные социовозрастные группы были по-своему нетипичны, нарушали структуру и традиционные отношения в крестьянском социуме. С ними ассоциировалась некоторая неполноценность, что влекло за собой изменения в социальном-правовом статусе таких женщин.

Группа старых дев была многочисленной, особенно в регионах с развитым отходничеством. Причинами безбрачия могли быть физические недостатки, болезни, бедность, дурная слава, разборчивость в женихах. Иногда девушки сами не желали выходить замуж и оставались в родительском доме, где пребывали пожизненно и даже могли стать большухами. Выделенное положение старых дев отражалось в социовозрастной атрибутике: внешнем облике, манерах поведения, образе жизни. К категории черничек относились девушки, которые отказывались от брака по внутренним побуждениям — склонности к единению, а также из-за религиозных обетов, данных ими самими или их родителями.

Чернички получали полное содержание в семье, это считалось нравственным долгом. Часть таких девушек жила в отдельных избушках, другая уходила в монастыри, на богомолье. Чернички по желанию работали на семью, народ ходил к ним за советами, часто они пользовались большим уважением.

Девушки, ушедшие в монастырь, становились монашками. Побудительными мотивами для ухода от мирской жизни могли быть религиозно-мистическая настроенность, обеты, тяжелые жизненные обстоятельства. Статус монашек был более высоким, чем у черничек. Группа «монашки» не была навсегда замкнутой; случалось, монашки возвращались к мирской жизни.

Вопрос о праве и практиках развода в крестьянской семье. Социальное положение разведенных женщин.

Разводы в крестьянских семьях были затруднены вследствие позиции властей и церкви, авторитарности семейных отношений. Официальное расторжение брака происходило редко и допускалось в строго оговоренных случаях (супружеская неверность, физическая неспособность к браку, ссылка или безвестное отсутствие одного из супругов и некоторых др.). В пореформенный период социовозрастная группа разведенных женщин пополнилась многочисленной подгруппой тех, кто, формально оставаясь в браке, жил отдельно от мужей (весьма часто - отходников). Долгое отсутствие мужа-отходника ослабляло личную привязанность; в иных случаях отдельно жили те, кого попрекали неумением вести хозяйство, уставшие от снохачества и притеснений. Ослабление традиционных уз брака и семьи далеко не всегда положительно сказывалось на женской жизни, оно увеличивало число обездоленных и бесприютных. Официальные разводы были редки; лишь после 1917 г. дела о разводе полностью перешли от консисторий в компетенцию гражданских судов.

Вдовы и солдатки. Отдельную социовозрастную группу женщин представляли вдовы. Отсутствие половой жизни сближало положение вдов с положением невинных девушек и пожилых женщин, что находило свое выражение в ряде

ритуальных действий. Устройство жизни вдовы сильно зависело от наличия и числа у нее детей, ее возраста, наличия своего имущества. В большой неразделенной семье вдова с малолетними детьми часто оставалась в доме свекра, если была старшей женщиной в семье - становилась хозяйкой дома. При уходе жить отдельно сыновья были обязаны выделять ей содержание. Вдова старалась выйти замуж, к этому ее подталкивали экономические, моральные, физиологические потребности. Церковь разрешала вступать в брак до трех раз. В повторный брак вступало 23% мужчин и только 4% женщин50. Относительно быстро это делали молодые вдовы без детей или с одним ребенком. Вдове с несколькими детьми вступить в новый брак было труднее. По мере ослабления влияния общины, вдовы получали все большую свободу жизненных стратегий. Внебрачные сожительства вдов и ранее не всегда осуждались, оправданием были экономические соображения. В некоторых местностях вдовы быстро пополняли ряды местных проституток. Иные, не вышедшие замуж и оставшиеся одни с детьми, бросали хозяйство, уходили в работницы. Самые бедные были вынуждены побираться.

Несмотря на значительно сократившийся срок воинской службы, призыв кого-либо из членов семьи был большим несчастьем, особенно для жены новобранца — солдатки. В разделенной семье солдатская жена была вынуждена сама вести хозяйство. Материальная необеспеченность вынуждала солдаток уходить на заработки, побираться. Нелегкая жизнь толкала солдаток к пьянству. Небольшую помощь иногда оказывала община. Солдатки находили защиту имущественных и личных прав в волостных судах. Особенности жизни солдаток накладывали отпечаток на отношение к ним соседей: их поведение оценивалось строго, любые вольности осуждались.

Нищенки, старухи, знахарки, колдуньи, сироты. Нищенки - категория женщин, находящихся за крайней чертой бедности и вынужденных жить за счёт подаяний, были

30 Миронов Б Л. Социальная история России. - СПб., 2000. - Т. 1. - С. 172.

36

привычной чертой крестьянской жизни. Иногда нищенство было следствием неурожая, пожара, болезни и других бедствий, и вся семья была вынуждена побираться. Такой вид нищенства был не очень продолжительным. Люди, попавшие в беду, продолжали ощущать свою групповую принадлежность к крестьянскому сословию и прилагали все усилия к возвращению в нормальное состояние. Другой группой в категории нищенок были женщины, оставшиеся без средств к существованию, - вдовы, сироты, солдатки, а также брошенные мужьями. Такие нищенки обычно являлись одним из негативных последствий деформации традиционного уклада жизни.

Широко распространенной группой являлись профессиональные нищенки, подчас объединенные в корпорации и артели со своей внутренней организацией, структурной и функциональной дифференциацией. Специфичность нищенства как профессии влияла на социально-психологический склад женской личности. Включенность нищенок в жизнь русской деревни проявлялась в выполнении ими ряда социальных и ритуальных функций.

Группа — старухи — имела свои специфически возрастные функции. Одной из функций этого сообщества была их ритуальная деятельность. Дифференциация этой группы проявлялась в том числе и в одежде. Старухи ценились до тех пор, пока они могли . работать. Именно эти женщины формировали особую старческую субкультуру; пожилые и старые женщины осознавали себя отдельным сообществом, надзирающим и контролирующим. Когда же старость означала немощь, отношение к старым женщинам менялось. В источниках найдено немало примеров жестокого обращения сыновей со старыми матерями, принуждения к нищенству. Знахарками - главными лекарями русской деревни — тоже обычно были пожилые женщины, они были трансляторами знаний и поверий в области народной медицины. Кроме поиска помощи при лечении действительных болезней, к знахаркам обращались по поводу порчи, любовной магии, поисков

краденого. Близкими по статусу к знахаркам были колдуньи, часто это были бездетные вдовы.

Сироты считались одними из самых обездоленных и беззащитных. Русские крестьяне считали, что сирот под особое покровительство брал сам Бог; помогать им, как вдове или нищему, являлось богоугодным делом. Сирот без различия пола могла воспитывать община, их принимали в дом при бесплодии жены. Сироты обладали определенными имущественными правами, девушек-сирот община и/или семья, принявшая их, обязаны были выдать замуж.

Несмотря на социальную неполноценность по отдельным позициям, к женщинам из названных групп социум проявлял гибкость, устанавливались такие связи и отношения, которые были призваны сохранять и укреплять сложившийся уклад жизни. Число женщин, выпавших из нормального строя жизни, в эпоху перемен росло особенно быстро.

В четвертой главе «ИЗМЕНЕНИЕ

СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ ВОСПРИЯТИЯ ЖЕНЩИНЫ В КРЕСТЬЯНСКОМ СОЦИУМЕ» показаны перемены во внешнем облике русской крестьянки в начале XX в., новые черты ее духовного мира, связанные с развитием образования и просвещения, размывание прежних стереотипов восприятия женщины в крестьянском социуме (в том числе отображенных в фольклоре), отношение к женским правам и женской преступности.

Внешний вид и одежда как маркеры возраста и статуса крестьянки. Главным фактором, определявшим характер традиционной крестьянской одежды, являлись природно-географические условия и низкий уровень материального благосостояния крестьянства Переход в статус девушки-невесты символизировался сменой прически, элементов одежды, украшений, стандартов поведения. Маркерами принадлежности к группе замужних оставались внешние детали одежды, головного убора, убранства волос. Основное различие в традиционном внешнем виде девушек и женщин повсеместно отображали головной убор и прически.

Традиционная одежда мало менялась в течение столетий, но социально-экономические перемены пореформенного периода мобильно отразились и на ней, равно как в косметике и украшениях. В деревню проникла городская мода. В пореформенный период селянки стали рядиться в модные городские платья, менялся под влиянием города и праздничный наряд. К рубежу XIX - XX вв. вошли в употребление зонты, промышленная косметика, реже перчатки. Модная одежда указывала на место ее обладательницы на социальной лестнице: стремление если не стоять, то хотя бы казаться стоящей на более высокой ступени, порождало значительные экономические трудности для крестьянского хозяйства.

Особенности крестьянской женской субкультуры (ритуальные функции, женские суеверия, сплетни, пьянство). Группа замужних женщин, помимо хозяйственных и семейно-бытовых, выполняла и другие важные функции: участвовали в ритуалах, формировали общественное мнение о соблюдении норм морали, организовывали праздники, свадьбы, похороны. Женское сообщество было носителем весьма развитой и сложной, субкультуры. Ритуальная деятельность представляла собой самостоятельный институт повседневной жизни, в нем реализовывалась специфическая форма социального общения. Русская православная крестьянка и в начале XX в. все еще жила в мире фантастических образов и суеверий, они сильно . влияли на ее психологию и мироощущение.

Культурная изоляция женщин, наряду с потребностью вырваться за ее рамки, находила отражение в жизни деревенского сообщества, значительное место в котором занимали сплетни и пересуды. Они выполняли важную социализирующую функцию. Распространенной чертой женского крестьянского повседневья было пьянство, которое считалось пороком главным образом женским (алкоголизм мужчин был не так зазорен). Усилению пьянства, в том числе женского, способствовало развитие отхожих промыслов, а

также значительное увеличение числа маргиналов с деформированными социальными ориентациями и ценностями.

Восприятие книжности жепщппами-крестьяпкамп. Образование и просвещение. Образование и просвещение были мощным фактором пореформенных изменений в жизни женщин-крестьянок, да и крестьянства в целом. Образование выступало важнейшим каналом проникновения в деревню новаций, формой адаптации к новым условиям. Помимо чисто прагматической стороны, не меньшее значение имела воспитательная роль школы и возможность посещать ее всем, без различия пола. Однако в ментальное™ русского крестьянства было глубоко укоренено убеждение о необязательности грамотности для женщин, посему количество девочек в школах значительно уступало количеству мальчиков. Лишь в самом начале XX в. наметилась тенденция к сокращению разрыва между количеством учащихся разного пола.

Вместе с образованием в крестьянскую среду проникало просвещение, в первую очередь медицинское. Здесь главная роль принадлежала земским врачам. С большим доверием крестьянки стали относиться к акушерской помощи, прививке оспы, дезинфекции. Создавались специальные женские школы, где учили акушерскому делу, рукодельному, швейному, вышивочному, кроечному, вязальному ремеслам.

Социокультурные стереотипы восприятия женского мира в фольклоре и новации пореформенного времени. Фольклорные материалы являются ценным дополнительным источником для воссоздания повседневного уклада жизни крестьянки. Использованные фольклорные материалы можно разделить на две группы. В источниках первой группы через призму мужского восприятия транслировалась традиционная система ценностей (пословицы и поговорки). Другую группу составляли тексты, созданные в женской среде (колыбельные, причеты, часть присловий и т.д.). Все материалы, как в мужской, так и в женской группах содержатся в двух пластах: старые, традиционные и новые представления, явившиеся

порождением пореформенного периода. Первый пласт состоит из пословиц, поговорок, песен, плачей, причитаний. Часть из них является нейтральной, в равной степени отражая мужскую и женскую позиции. Это касалось отношения к детям, браку, к семье и т.д. Но в таких аспектах, как место женщины в семье и социуме, ее права и обязанности, женщина как личность, — взгляды мужчин и женщин были иной раз противоположны. Изменения пореформенного времени более всего отражены в частушках, без которых невозможно представить жизнь русской деревни рассматриваемого периода. Они были творчеством молодых, позволяющим также вычленить мужской и женский взгляд на мир. Анализ частушек показывает, что в пореформенный период прежние расхождения в этих взглядах уже сглаживались, зато куда глубже стали противоречия между поколениями матерей и дочерей (отцов и детей).

Женская крестьянская преступность. Вопрос о женской деревенской преступности рассмотрен в данном исследовании с позиций его значимости для жизни крестьянского социума. Деформация патриархального строя вела к ослаблению старых связей и отношений, связывающих всех членов одного родственного и общинного коллектива, уменьшению контроля над отдельной личностью. Развитие товарно-денежных отношений, свободой частной инициативы имело не только положительные следствия, но и вело к расширению диапазона девиаций, в том числе и в криминальной форме. Преступность сначала XIX в. по 1911—1913 гг. возросла почти в 12 раз, тогда как население страны выросло лишь в 2.9 раза51. В структуре городской женской преступности едва ли не самое заметное место занимали преступления, совершенные только что вышедшими из деревни женщинами, ставшими служанками, поденщицами, торговками, попрошайками т.п. Меньше всего преступлений совершали женщины, жившие всю жизнь в своей деревне, никуда не уходившие на заработки, а также те, кто «отходил» от родного дома ненадолго, в основном зимой (чаще

51 Миронов Б.Н. Преступность в России в XIX - начале XX в. // Отечественная история. - 1998. - № 1. - С. 27,30.

всего на фабрики). Однако и в деревне женская неволя и бесправие были питательной почвой для тяжких преступлений (убийства, поджоги и пр.). Распространенным преступлением среди деревенских женщин были кражи. В начале XX в. была отменена статья о незаконном сожительстве (это перестало считаться преступлением), но уровень других половых преступлений (прелюбодеяние, кровосмешение, растление, в том числе мальчиков взрослыми женщинами) оставался высоким.

Крестьянское миропонимание накладывало отпечаток на способы раскрытия преступлений; суеверные представления все еще занимали немалое место. Божба, присяга имели доказательную силу. Для опознания воровок все еще использовали магические средства (гадания, «вмазывание в чело», целование пятки у жертвы). Для получения признания могли применить физические методы (легко одетых женщин держали в мороз на холоде), хотя это было запрещено законом. Обращение к судебным делам доказывает, что многие крестьянки были не просто наивными невинными жертвами; иные были жестокими преступницами, мошенницами, ловко толкавшими на преступления мужчин, проявлявшими недюжинный ум и изобретательность при планировании и совершении противоправных деяний.

Стереотипы восприятия женщины в крестьянском социуме. В концентрированном виде названную ситуацию можно обрисовать как бинарную оппозицию иерархичность/взаимодополнительность. При рассмотрении различных аспектов крестьянской жизни центр тяжести этой оппозиции смещался в ту или иную сторону. Женщина не была полностью исключена из общественной жизни, она обладала определенной правоспособностью по отношению к собственности, выполнению семейных и общественных ролей. При отстаивании своих прав она могла найти защиту у властных структур. Но в крестьянском сознании глубоко укоренилось представление, что мужчина изначально выше и значимей женщины. Это было связано и с православными

основами традиционной русской ментальное™, поскольку христианство в целом и, православие в частности, издавна культивировали представления о женщине как соблазнительнице, воплощении греховности и нечистого начала, транслировали идею ее «второсортности»52. Несмотря на вариативность положения центра тяжести оппозиции иерархичность/взаимодополнительность, в крестьянской семье преобладало явное смещение к полюсу «иерархичность».

Заключение

Концептуализируя социальные статусы, приписываемые разным женским возрастным идентификациям, эмпирически насыщая поле тендерных исследований, проводя анализ повседневных бытовых практик и стараясь выявить новое в этнологии телесности, возраста, семьи и брака, повседневности, можно прийти к следующим выводам.

Рассмотрение истории русской сельской женщины на сломе эпох оказалось плодотворным и позволило составить целостную картину перемен в социальном статусе женщин разного возраста, выполнявших различные социальные и семейные роли. Возрастная рамка для девочки (в том числе подростка) была ограничена 15 годами. Этот возраст может быть разделен на три периода: до 3-4 лет, до 7-8 лет и с 7-8 до 15 лет; в каждой возрастной подгруппе действовали свои институты социализации, существовала своя девичья субкультура. Все наставления, все цели в процессе социализации ориентировали на главное женское предназначение — быть матерью и хозяйкой дома. Жесткие причинно-следственные связи, крайне узкий диапазон альтернатив крестьянской жизни вели к тому, что воспитание ребенка, согласно традиционным нормам и методам, программировало всю его будущую жизнь. Помимо семьи,

52 Пушкарева НЛ. Семья, женщина, сексуальная этика в православии и католицизме // ЭО. - 1995. - № 3. - С. 55-70; Мухина 33., Пушкарева HJL Женщина и женское в традиционной русской сексуальной культуре (до и после великих реформ XIX века) // Вестник Пермского ун-та. — Серия: История. — 2012. — Вып. 3 (18). —С. 43-55.

такой нацеленности социализации содействовало общество сверстников, особенно в период отрочества. Допуск на посиделки означал для девушки вступление в период совершеннолетия. Для реализации основной доминанты женской жизни (замужества) использовался широкий спектр методов: символические (внешний вид, одежда, прическа, манера поведения), магико-ритуальные (гадания, заговоры, ворожба колдуний), демонстрация трудовых умений, привлекательности, личных качеств характера. Безусловное значение имела зажиточность родителей и богатство приданого.

Добрачные связи девушек были реальностью в пореформенной деревне, несмотря на негативное отношение к ним со стороны традиционного общества. Эти процессы значительно усилились в пореформенный период вследствие деформации патриархального уклада жизни. Ослабевал контроль родителей; начало получать распространение заключение брака без их согласия/участия. Ритуально-религиозные формы свадебной церемонии продолжали сохраняться, но менялось их внутреннее содержание. Новации пореформенного периода вели к структурной и функциональной трансформации традиционной семьи. Длительное отсутствие мужчин на промыслах, привлечение в города на заработки самих женщин фундаментальным образом влияли на демографическую ситуацию, изменение хозяйственных ролей, экономического. и социального положения женщин, рост женского самосознания, расширение личных и имущественных прав женщин. Участились семейные разделы, стали преобладать малые семьи.

Новые экономические, социальные и культурные условия, изменившие традиционный уклад жизни крестьянства, повлияли на демографическое и репродуктивное поведение женщин, живших вне городов. Поменялись житейские установки, в том числе представления о желаемом числе детей в семье, бездетность перестала восприниматься как наказание за грехи. Внебрачные связи осуждались, но меньше, чем ранее. Новые социально-экономические факторы, изменившие жизнь

женщин, создавали почву и для отступлений от их нормальной половой жизни.

Имущественное и социальное расслоение в пореформенный период привело к изменению представлений о допустимом и в интимно-сексуальной сфере. Большее распространение получили внебрачные связи, частая смена половых партнеров, аборты и вытравление плода, проституция, возросло количество внебрачных детей, случаев детоубийства, преступлений на сексуальной почве. Нередким в крестьянской среде оставалось древнее явление снохачества, вследствие развития отхожих промыслов и кратковременности воинской службы оно получило еще большее распространение; кровосмешение как явление не исчезло и на сломе эпох.

Различия половозрастных статусов ярко отражалось в различиях имущественных прав. Подрыв устоев традиции проявлялся в обретении женщинами новых имущественных возможностей (право пользования и распоряжения приданым, собственным имуществом) и, в меньшей мере, социальных и личных прав.

Анализ особенностей жизненного уклада неполноправных групп крестьянок, в силу жизненных обстоятельств выпавших из общего порядка (вековух, черничек, вдов, разведенных, солдаток, одиноких нищенок, сирот), приводит к выводу, что традиционное общество было достаточно гибким и выстраивало такие связи и отношения, чтобы данные группы женщин входили в него максимально согласованно и не нарушали, а сохраняли и укрепляли сложившийся уклад жизни. Пореформенный период внес коррективы и в эту социальную область жизни. По-своему были нарушены права даже замужних женщин, у которых мужья промышляли на стороне. Им приходилось становиться во главе хозяйства, сближаясь по статусу с вдовами, солдатками, разведенными. Резкий рост числа нищенок в деревнях и появление (ранее такое случалось редко) женщин, пополнявших домашний бюджет за счет проституции, доказывает, что сближение городской и сельской жизни имело немало отрицательных последствий.

Не остается сомнений в том, что расширение контактов с городом было основой обновления бытового уклада жизни крестьянок. Сильной трансформации подверглись маркеры социального статуса. Модная одежда сама стала символом пореформенного времени. Женщины ориентировались в немалой степени на мнение товарок, соседей, знакомых, формировали свои сообщества и субкультуры. Замужние, вдовы, старухи принимали деятельное участие в формировании деревенского «общественного мнения», распространении новостей, слухов; своя система предпочтений и убеждений была у черничек, живущих вместе и ведущих общее хозяйство, у артелей нищенок.

Трудно переоценить влияние большей доступности образования и просвещения для женщин на их систему ценностей. Вследствие доминирования крестьянских представлений о необязательности женской образованности новые тенденции укреплялись в деревне с большим трудом. Тенденция к росту числа женщин, имевших хотя бы общее начальное и специальное образование (на основе земских и церковно-приходских школ, позже — заведений специального образования), непрестанно крепла.

Атмосфера пореформенного времени получила отражение в фольклорных материалах. Это главным образом проявилось в коротких песнях-частушках, которые в конце XIX в. оформились в самостоятельный жанр. Распад общинных связей, ослабление общественного контроля над отдельными членами крестьянского социума, открывшиеся просторы частной инициативы и предприимчивости расширяли границы дозволенного и способствовали развитию девиантного поведения, на что, вполне естественно, откликался фольклор.

Таким образом, изучение жизни русской крестьянки Европейской России пореформенного периода показало значительные изменения в ее статусе. Новые социально-экономические и политические процессы в стране имели в целом для женщин положительное значение. Крестьянки осваивали новое пространство в семейной и социальной жизни.

У женщин разных возрастов и статусов появилась тенденция создания «своей» повседневности, своих субкультур. Новые тенденции в укладе жизни русских крестьянок были важным маркером перемен в пореформенной жизни деревни в целом, имели перспективу продолжения и развития в следующие десятилетия XX века.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА: I. Монографии

1. Сельская женщина в семейной и общественной жизни. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1986. - 144 с. (Совместно с Е.П.Бусыгиным и

H.В.Зориным).

2. Семейный быт и повседневность крестьян Курской губернии: традиции и динамика перемен в пореформенной России. - М.: ИЭА РАН, 2012.-299 с.

II. Научные статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ:

I. Русская женщина-крестьянка центральных и южных губерний России во второй половине XIX - начале XX в.: черты семейного быта // Вестн. Белгородского ун-та потребительской кооперации. - 2005. - Вып. № 4 (13). - С. 195-200. [Совместно с Пивоваровой Л.Н.].

2. «Девка на поре, не удержишь на дворе...» // Женщина в российском обществе. -№ 3 (56). - 2010. - С. 58-68.

3. Обретение социокультурного опыта как структурообразующего фактора повседневной жизни девушки-крестьянки Европейской России (вт. пол. XIX - начало XX в.) // Науч. ведомости БелГУ. - Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. - 2010. № 19 (90). -Вып. 16.-С. 118-127.

4. Новое в повседневности девушки-крестьянки центра России (кон. XIX - нач. XX в.) // Вестн. Тверского гос. ун-та. - Сер.: История. - 2011. - № 31 (4).-С. 83-90.

5. Особенности процесса социализации русской крестьянки во второй половине XIX - начале XX в. в Европейской России // Вестн. Пермского ун-та. — Серия: История. -2012. — Вып. 1 (18).-С. 252-261.

6. Процессы социализации русской крестьянской девочки в пореформенной Европейской России // Вестн. Тверского гос. ун-та. -Серия: История.-2012.-№ 14. Вып. 2. С. 36-51.

7. Плодоизгнание и контрацепция в традиционной крестьянской культуре Европейской России (вт. пол. XIX- 30-е гг. XX в.) // ЭО. - 2012. -№3.-С. 147-160.

8. Послеродовой период в жизни крестьянки пореформенной России (преимущественно центральных губерний) // Вести. ЛГУ им. А.СЛушкина. -История. -2012. -№ 3. (Том 4). - С. 7-17.

9. Дородовой период и роды в жизни крестьянки пореформенной России (преимущественно центральных губерний) // Науч. вед. БелГУ. — Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. —Вып. 22. —2012. — № 7 (126) - С. 160-167. [Совместно с Пушкаревой Н.Л.].

10. Женщина и женское в традиционной русской сексуальной культуре (до и после великих реформ XIX века) // Вестн. Пермского ун-та. Серия: История. - 2012. - Вып. 3 (18). - С. 43-55. [Совместно с Пушкаревой Н.Л.].

11. Вдова в русской крестьянской среде: традиции и новации (вторая половина XIX — начало XX в.) // Женщина в российском обществе. —

2012,-№4.-С. 62-71.

12. Разводы в русской крестьянской семье в пореформенной России: гендерный аспект // Вестник РУДН. - Серия: История России. - 2013. -Вып. 1.-С. 49-63.

13. Правовое положение вдовы в русской крестьянской среде: традиции и новации (вторая половина XIX — начало XX в.) // Политика и общество. —

2013. - № 3 (99). - С. 322-329.

14. «А одежду-то всякий увидит...» // Родина. - 2013. -№ 4. - С. 120-122.

15. О модели вхождения новаций в крестьянское пространство в пореформенной России // Историческая психология и социология истории. — Т. 6. — 2013—№ 1.-С. 181-191.

16. Нищенки: маргинальная группа в русской крестьянской среде Европейской России (вторая половина XIX — начало XX века) // Вестн. Пермского ун-та. - Серия: История. - 2013. -№ 3. - С. 7-15.

17. Старые девы в русской крестьянской среде (вт. пол. XIX - начало XX в.) // Женщина в российском обществе. - 2013. - № 4. - С. 50-57.

1.8. Социальные и возрастные группы в традиционном русском крестьянском социуме пореформенного времени: гендерный аспект // ЭО. - 2014. - № 2. - С. 99-115.

HI. Статьи в иностранных рецензируемых журналах 1. Fetus Expulsion and Contraception Peasant Culture of the European Part of Russia: (Second Half of the Nineteenth Centure through the 1930s) // Anthropology & Archeology of Eurasia/ Volume 51. -Number 3. - 2012/13. -Pp. 8-32.

IV. Другие публикации в научных изданиях 1. Праздничная женская одежда на территории Белгородской области // Народный костюм и обрядность на Русском Севере. - Каргополь, 2004. С. 284-292. [Совм. с Андрусенко Е.А., Пивоваровой Л.Н.].

2. Понева в традиционной женской одежде Белгородчины // VI Конгресс этнографов и антропологов России. Тез. докладов. — СПб.: МАЭ РАН, 2005.-С. 423.

3. Русская женщина-крестьянка в XIX веке: черты обычно-правового положения (на примере Курской губ. // Образование, наука, производство и управление. T. II. - Ст. Оскол: СТИ МИСиС, 2005. - С. 352-358. [Совм. с Пивоваровой Л.Н.].

4. О крестьянской повседневности (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Оскольский край. - Вып. 1. - Старый Оскол: РИО СТИ МИСиС, 2005. - С. 27-36. [Совм. с Пивоваровой Л.Н.].

5. Социокультурные парадигмы воспитания детей в русских крестьянских семьях во вт. пол. XIX в. // Универ. чтения: Сб. ст. - М.: МАКС Пресс, 2006,- Вып. 11.-С. 24-27.

6. Быт и досуг крестьян городских поселений Курской губернии во вт. пол. XIX - нач. XX в. // Универ. чтения: Сб. ст. - М.: МАКС Пресс, 2006. -Вып. 12.-С. 23-26.

7. Особенности положения крестьянки во вт. пол. XIX века в зависимости от возрастной и социально-семейной стратификации // Образование, наука, производство и управление. Сб. тр. — Ст. Оскол: ТНТ, 2006. - С. 119-121.

8. Повитушество как социокультурный феномен //Материнство и детство в России XVIII - XXI вв. Сб. ст. - Ч. 1. - М.: МГУС, 2006. - С. 116-127.

9. Институт повивальных бабок и родильная обрядность во второй половине XIX - начале XX века // Юг России в прошлом и настоящем. — Т. 1. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. - С. 264-269. [Совм. с Пивоваровой Л.Н.].

10. Русская женщина-крестьянка во второй половине XIX века: черты обычно-правового положения в семье // Тендерное равноправие в России. - СПб.: Алетейя, 2008. - С. 185-188.

И. Особенности положения крестьянки Черноземья в зависимости от возрастной и социально-семейной стратификации // Природные, социально-экономические и этнокультурные процессы в России. — Казань, 2008. - С. 49-53.

12. Распорядок дня в русских крестьянских семьях Черноземья // Феномен семьи в ракурсе видения социальных и гуманитарных наук: Материалы межд. конф. 18-19 декабря 2008 г. - Ч. I. — Старый Оскол: РОСА, 2008.-С. 133-142.

13. Социализация девушки в русской крестьянской семье XIX — начала XX в. // Женская и тендерная история Отечества: новые проблемы и перспективы. - М.: ИЭА РАН, 2009. - С. 30-32.

14. Повседневная жизнь русской крестьянки в освещении зарубежной историографии // Образование, наука, производство и управление. — Т 1. - Старый Оскол, 2009. - С. 134-138.

15. К вопросу об эволюции и особенности праздничной женской одежды во второй половине XIX — начале XX в. // Краеведческие среды. — Казань: РИЦ «Школа», 2009. - Вып. 6. - С. 26-31.

16. Опыт исследования эволюции повседневной семейной жизни крестьян Черноземья // Белгородская область: прошлое, настоящее и будущее. - Ч. 2. — Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. - С. 36-43. [Совм. с Пивоваровой Л.Н.].

17. О девичьей чести в крестьянской среде Центральной России во второй пол. XIX — нач. XX в. // Женская история и современные гендерныероли.-М.:ИЭАРАН, 2010.-Т. 1.-С. 182-186.

18. О влиянии традиционных крестьянских представлений на решение гендерных проблем современного российского общества // Власть, семья, этнос. - М.: ИЭА РАН, 2010. - С. 173-174.

19. Крестьянский внутрисемейный уклад во второй половине XIX -начале XX в. // Духовность. - 2010. - № 2. - С. 172-183.

20. Традиции и новации в социализации русской девушки-крестьянки Европейской России в пореформенный период // Бусыгинские чтения. — Вып. 1.-Казань, 2010.-С. 51-57.

21. О женских промыслах в Курской губернии (конец XIX — начало XX века II Бусыгинские чтения. — Вып. 2. — Казань, 2011. — С. 72—78.

22. О вопросе вхождения инноваций в культуру повседневности русской крестьянской женщины // IX Конгресс этнографов и антропологов России: Тез. докладов. - Петрозаводск: Карельский науч. центр РАН, 2011.-С. 468-469.

23. Плодоизгнание в повседневности крестьянки Центра России // Частное и общественное: гендерный аспект. — Ярославль. М.: ИЭА РАН, 2011.-Т.2.-С. 175-179.

24. Социализация ребенка в традиционной русской семье во вт. половине XIX - начале XX в. // Повседневная жизнь и общественное сознание в России Х1Х-ХХ вв. - СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2012. - С. 122-126.

25. Изменения в повседневной жизни девушки-крестьянки в период великих реформ в Центральной России // Женский фактор в истории. Сб. статей и докладов. - СЫвтаи, 2012. - С. 280-288.

26. Одежда русской крестьянки как маркер имущественной и социальной дифференциации в пореформенную эпоху // Универ. чтения. МГУ им. М.В. Ломоносова. -2012. - Вып. 22. - С. 152-162.

27. Модернизационные процессы в пореформенной России и женщина-крестьянка // Под сенью Чесменского дворца: Россия в XVIII — начале XXI в. -СПб.: ГУАП, 2012. - С. 136-142.

50

28. Жизненный мир девочки в русской крестьянской семье во второй половине XIX - начале XX в. // Бусыгинские чтения. - Вып. 3. - Казань, 2012.-С. 64-75.

29. Вдова в русской крестьянской среде пореформенной России // Женщины и мужчины в контексте исторических перемен: Мат-лы V-ой конф. РАИЖИ и ИЭА РАН, 4.10-7.10.2012 г. Тверь. - М.: ИЭА РАН, 2012.— Т. 2.— С. 131-134.

30. Повседневность русской девушки-крестьянки в пореформенной России // Российская повседневность в зеркале гендерных отношений. — М.: НЛО, 2013. - С. 155-176.

31. Прекращение замужества и право русской крестьянки на развод во второй половине XIX - начале XX в. // VI Бусыгинские чтения. - Казань: Отечество, 2013. - С. 192-196.

32. Русская крестьянка в традиционной сексуальной культуре пореформетюго периода // Российская тендерная история с «юга» на «запад». Мат-лы VI-ой конф. РАИЖИ и ИЭА РАН, 3-6.10. 2013. Нальчик. В 2-х т. - Нальчик: КБГУ, 2013. - Т. 1. - С. 202-204.

33. Место и роль горожанки в обществе и пережитки старого крестьянского уклада // X конгресс этнографов и антропологов России: Тез. докладов. Москва, 4-8 июля 2013 г. - М., 2013. - С. 180.

34. Мода в жизни русской девушки-крестьянки как показатель имущественного и социального расслоения в пореформенную эпоху // Современная молодёжь и общество: Сб. статей. — Вып. 2. -Минск: РИВШ, 2014.-С. 67-72.

35. Старые девы: маргинальная группа в русской крестьянской среде Европейской России // Пол. Политика. Поликультурность. В 2-х т. — Т. 1. -М.: ИЭА РАН, 2014.-С. 97-101.

36. Суеверия в русской крестьянской среде: гендерный аспект // Бусыгинские чтения. Вып. 7. Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф., 12 дек. 2014 -Казань, 2014.-С. 118-121.

Отпечатано в отделе оперативной печати СТИ НИТУ "МИСиС" г. Старый Оскол, мкр. Макаренко, д. 40 Тираж 130 экз. Заказ №