автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Трансформация условий и структур повседневной коммуникации пользователей информационных технологий

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформация условий и структур повседневной коммуникации пользователей информационных технологий"

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

На правах рукописи

ТРАНСФОРМАЦИЯ УСЛОВИЙ И СТРУКТУР ПОВСЕДНЕВНОЙ КОММУНИКАЦИИ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

(на примере мобильной телефонии)

Специальность 22.00.04 — социальная структура, социальные институты и процессы

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

ГЛАДАРЕВ Борис Сергеевич

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена в Европейском университете в Санкт-Петербурге, факультет политических наук и социологии

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

кандидат философских наук Травин Игорь Иванович

доктор социологических наук Саганенко Галина Иосифовна

кандидат философских наук Шишкин Дмитрий Павлович

Ведущая организация: Санкт-Петербургский университет культуры

и искусств им. Н.К.Крупской, кафедра теории и истории культуры

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Социологического института Российской Академии наук, а также в читальном зале библиотеки Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Защита состоится 16 ноября 2006 года в (О _ часов на заседании диссертационного совета Д 002.129.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Социологическом института Российской Академии наук по адресу: 198005, Санкт-Петербург, 7-я Красноармейская ул., 25/14, ауд. 528.

Автореферат разослан 14 октября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат социологических наук

АА.Клецин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Жизнь современного общества тесно связана с развитием и массовым распространением информационно-коммуникационных технологий (ИКТ)1. Они имеют большое значение для организации социальной структуры и ее трансформаций. М. Кастельс отмечал, что «ядро социально исторической трансформации, которую мы переживаем теперь, связано с технологиями обработки информации и коммуникацией».

Статистические данные говорят, что за последние 100 лет скорость передвижения на транспорте увеличилась вЮ2 раз, темпы обработки информации увеличились в 10е раз, а скорость работы систем связи возросла в 107 раз (А.Д. Еляков). Следовательно, наиболее динамично развивающимся технологическим направлением XX века были системы связи.

Данные, представленные различными аналитическими агентствами, показывают, что самой массовой информационно-коммуникационной технологией в России сегодня становится мобильный телефон (рост количества пользователей интернет примерно в четыре раза ниже). В настоящий момент Россия занимает первое место в мире по динамике роста рынка услуг мобильной связи. Только в Петербурге, где по данным Госкомстата проживает 4,67 млн человек, в 2004 году насчитывалось 4,24 млн пользователей мобильных телефонов. Данные января 2005 года говорят, что на тот момент у каждых девяти из десяти жителей города была SIM-карта мобильного телефона, а у каждого сотого петербуржца их было две. К концу 2005 года в средних городах России сотовой связью пользовались не менее 65% населения, а в сельской местности — около 42%.

С одной стороны, новые ИКТ играют решающую роль в промышленном производстве, определяют экономическую и политическую динамику, а с другой — компьютеры и мобильные телефоны уже; стали неотъемлемой частью повседневной жизни значительного числа людей. Учитывая динамику роста количества пользователей новых ИКТ (и особенно мобильной телефонии), необходимо социологически интерпретировать процесс столь быстрого и массового распространения новых форм коммуникации в социально структурных категориях. В этой связи, кажется важным понять, какие изменения привносят новые ИКТ в повседневную жизнь их пользователей, поскольку повседневность, по А. Щюцу, лежит в основании социальной реальности.

Поскольку коммуникация является фундаментальным основанием человеческой деятельности (М. Кастельс), модификация процесса коммуникации составляет действительно глубокое социальное преобразование. Быстрое и широкое распространение мобильной связи, которая за 15 лет своего существования в России стала сопоставима по количеству абонентов со стационарной телефонной сетью, требует своевременного социологического осмысления. Важно

1 FC ИКТ автор относит мобильную {включая SMS) и проводную телефонию,

интернет (e-mail, ICQ, ICR), традиционную почту, телеграф и факс.

описать и проанализировать социальные следствия распространения мобильной телефонии на микроуровне обыденной жизни, что еще не делалось на отечественном материале.

Актуальность исследования заключается, во-первых, в том, что в отличие от европейских и американских социологических дискуссий, российская социология пока фокусировалась на исследованиях, прежде всего, интернета, пренебрегая проводной и мобильной телефонией. В данной работе социальная роль мобильного телефона рассматривается в сравнительной перспективе с другими ИКТ (стационарнымтелефоном и интернетом, традиционной почтой и факсом), что открывает возможности для наиболее глубокого анализа социальной роли каждой из современных ИКТ.

Во-вторых, изучение мобильной телефонии на микро-уровне повседневной жизни позволит глубже понять механизмы трансформации такого важного социального процесса как коммуникация, а также выяснить механизмы воздействия новой коммуникационной технологии на организацию социальной структуры современного общества.

В-третьих, исследование актуально, поскольку при его проведении была применена пока еще мало распространенная в отечественной социологии, исследовательская стратегия множественного кейс-стади, а также комплексное использование нескольких качественных методов для анализа каждого случая (триангуляция).

Проблема исследования

Феномен быстрого и массового распространения мобильной связи требует социологической интерпретации, так как коммуникация лежит в основе социального взаимодействия (Э. Гидденс), и изменение этого процесса может привести к трансформации привычных форм социальной организации. В российской научной литературе пока отсутствует социальный анализ коммуникативных практик в условиях массового распространения новых коммуникационных технологий. Широкое усвоение новых способов дистанционной коммуникации пока не осознается как социальная проблема, поскольку провоцирующие ее условия и поведение людей не достигли того уровня, на котором она становится очевидной.

Степень разработанности проблемы

Инновационный характер этого исследования в значительной степени определяется новизной самого социального феномена — «общества мобильных телефонов» (Г. Гесер). Коммуникационная технология мобильной телефонии начала широко распространятся во всем мире в середине 1990-х. За последние пятнадцать лет российское общество активно включилось в глобальный процесс мобильной телефонизации. Попытки осмысления этих процессов в нашей стране до последнего времени предпринимались в основном экономистами, маркетологами и техническими специалистами, работающими в сфере ИКТ, тогда как в других странах эти проблемы уже давно стали предметом большой социологической дискуссии.

Начиная со второй половины 1960-х годов, в ряде стран стала развиваться концепция «информационного общества» как модификация концепций постиндустриального общества. Информационное общество рассматривалось как новая социально-экономическая формация, появившееся в ходе развития информационно-коммуникационных технологий. В 1970—1980-х годах исследования проблем информационного общества за рубежом значительно расширились. Во Франции наиболее видными представителями этого направления являются А. Турен, П. Серван-Шрайбер и М. Понятовский, в Германии — Ю. Хабермас, Н. Луман и Р. Мюнх, в США — М. МакЛюэн, Д. Белл, О. Тоффлер, Ф. Фукуяма и М. Кастельс, в Японии — И. Масуда.

Работы этих авторов посвящены различным аспектам развития современного общества, но их объединяет интерес к влиянию новых информационно-коммуникационных технологий на экономическую, социальную, политическую и культурную сферы жизни социума. В целом, можно сказать, что эти работы проникнуты идеями технологического детерминизма. В значительной степени концепция информационного общества, сформированная перечисленными авторами, связана с проблематикой глобализации и трансформации социальных институтов и человеческих взаимоотношений в условиях расширения информационной сферы.

В 1990-х годах исследования информационно-коммуникационных технологий получили широкое распространение и наполнились критическим пафосом. Работы П. Вирилио, У. Бека, Р. Сенннета, 3. Баумана, Т.Х. Эриксена акцентируют свое внимание на негативных последствиях «тотальной информатизации». Большинство исследователей сходятся во мнении, что технологическая революция, произошедшая в средствах коммуникации в середине 1980-х годов, становится одним из важнейших факторов общественного развития и создает предпосылки для новой организации общества. По мере расширения сети пользователей интернета и мобильной телефонии целые сферы человеческой деятельности стремительно переносятся в поле дистанционной коммуникации. Изменяется привычный порядок взаимодействия как на уровне институтов, так и на уровне индивидов, участвующих в интеракциях. Трансформируются «основы и категории, в рамках которых мы до сих пор мыслили и действовали, — пространство и время, труд и досуг, предприятие и национальное государство» (У. Бек). Как любая революция, революция в сфере коммуникаций вызывает «культурную травму», быстро вытесняя привычные формы работы, общения, образования, развлечений, властных диспозиций и замещая их новыми.

Нужно отметить, что эмпирические исследования такой ИКТ как мобильная телефония в западной социологии появились лишь в конце 90-х годов XX века. Повседневное измерение новых технологий только сейчас начинает исследоваться социологами и антропологами. Сегодня число публикаций, посвященных роли мобильных телефонов в организации повседневной жизни, стремительно растет. Нужно назвать несколько авторов, которые на настоящий момент внесли значительный вклад в исследование этой новой проблематики. Среди них швейцарский социальный исследователь Г. Гесер, норвежский социолог Р, Линг, группа англий-

ских антропологов во главе с Дж. Крэбтри, американская исследовательница мобильной телефонии С. Плант. Необходимо упомянуть книгу «Постоянная связь: глобальная история мобильного телефона» Дж. Эгара, фундаментальную работу группы исследователей в главе с М. Кастельсом «Общество мобильной коммуникации: кросскультурный анализ доступных признаков социального использования беспроводной коммуникационной технологии» и сборники статей под редакцией Б Брауна, Н. Грина и Р. Харпера, Дж. Каца и М. Аакуса, посвященные социальным, культурным и политическим следствиям распространения мобильной телефонии.

Книги этих авторов организуют новое проблемное поле социальных исследований, а феномен мобильной телефонии, благодаря этим работам, становится актуальным предметом изучения для социальных наук. Обзор существующей дискуссии позволяет выделить шесть основных направлений, в рамках которых сегодня развиваются социальные исследования мобильной телефонии.

Прежде всего это работы, посвященные характеру и динамике распространения технологии мобильной связи в разных обществах. Данное тематическое направление является одним из наиболее востребованных, поскольку такие исследования активно используются (а иногда и инициируются) производителями мобильных телефонов и операторами сотовой связи. В этих работах затрагиваются вопросы национальных особенностей рынков мобильной связи, социально-демографических характеристик ее пользователей, специфики наиболее популярных услуг и соотношения практик пользования различными ИКТ в разных социальных слоях. Примером данного направления исследований может служить работа финского социолога Ю.П. Рууса «Социология сотового телефона: северная модель (300.000 яппи? Мобильные телефоны в Финляндии)».

Определенный интерес представляет компаративный анализ коммуникационных технологий, где социологи пытаются определить специфическую роль мобильного телефона в сравнении с другими ИКТ. В рамках этой дискуссии сравнивается аудитория пользователей интернета, стационарного телефона, мобильного телефона, а также выявляется социальная специфика пользования каждой из перечисленных технологий (см. например, работы Р. Райса и Дж. Каца, И. Манте и Д. Хереса, Л. Хэдцон, X. Ок и др.). Фактически все подобные исследования доказывают, что мобильный телефон в большей степени, чем другие дистанционные средства общения, отвечает мировым тенденциям развития коммуникационной сферы и скоро станет доминирующим коммуникационным каналом (Дж. Доннер).

Третьим направлением можно считать этнографический подход в социальных исследованиях мобильной телефонии, проблематизирующий особенности практик пользования мобильным телефоном в разных культурах. Обширная дискуссия на этот счет сложилась в Великобритании (Дж. Крэбтри, М. Натан и С. Роберте), США (К. Роббинс и М. Тернер), Израиле (А.Чейтер и X. Коэн) и Финляндии (Ю.П. Руус), но особенно эта теш популярна в японской социальной антропологии (С. Сугияма, М. Ито, К. Амагаса). В то же время, в странах с развивающейся экономикой исследования в русле этнографического подхода достаточно редки (в этом смысле российская социология не является исключением). Можно назвать только несколько работ, кото-

рые обращались к проблематике мобильной связи в технологически «развивающихся странах». Это небольшие, обычно выполненные в рамках качественной социологии исследования. Они рассматривают культурное значение мобильного телефона как символа модернизации и капитализма в Болгарии (Б. Варбанов) и России (О. Вертинская), признака статуса и достатка в Турции (И. Озкан), Бангладеш (Д. Чакрабор-ти) и Китае (П. Ло и И. Пенг) или в качестве признака индивидуализации в Руанде (Дж. Доннер) и городской «крутизны» в Таиланде (С. Укритвирья). Дж. Доннер, делая аналитический обзор исследований мобильной телефонии в странах третьего мира, указывает, что хотя число исследований, фокусирующихся на социологическом анализе сотовой связи в развивающемся мире, устойчиво растет, но сравнительно с технологически развитыми странами пока еще остается критически малым.

Четвертым популярным направлением исследований можно считать тему молодежного использования мобильной телефонии, в рамках которой рассматривается влияние сотовой связи на молодежные субкультуры (культура «большого пальца» (С. Бертиши и П. Гольц)), системы контроля (Р. Линг) и формы уклонения от него в отношениях дети—родители, а также изучаются особенности SMS-коммуникации, порождающей новые знаковые системы (Й. Хеслиш и П. Рюслер).

Пятым направлением, привлекающим внимание социологов и политологов, является исследование политического потенциала мобильной телефонии в организации массовых социальных движений. Роль новых ИКТ в процессах социо-политической мобилизации рассматривается, прежде всего, в работе Г. Рейнгольда «Умная толпа: следующая социальная революция» на примере правительственного кризиса на Филиппинах, когда 20 января 2001 г. больше миллиона жителей Манилы были мобилизованы и скоординированы волнами SMS, собравшими огромные мирные демонстрации, которые свергли режим президента Джозефа Эстрады.

Кроме вышеперечисленных тем в социальных науках западных стран сегодня наблюдается интерес к проблематике, затрагиваемой в данном исследовании. Все больше социологов обращаются к теме социальной роли мобильной телефонии в организации повседневной жизни. В рамках этой дискуссии рассматривается роль мобильного телефона в изменении представлений пользователей о пространстве и времени, а также новые способы взаимодействия, вызванные постоянной возможностью дистанционной коммуникации. Одно из самых актуальных направлений этой дискуссии касается изменения границ приватного и публичного пространства, смешению рабочей и домашней сферы. Например, Р. Харпер подчеркивает, что мобильные телефоны приводят к более, чем когда-либо прежде, приватному поведению в публичных местах, к постепенному сокращению количества ограничений в том, где и когда люди могут использовать мобильные телефоны. Весьма интересна тема изменений «временного режима» повседневности, вызванного распространением мобильной телефонии. Исследователи диагностируют «приход новой, "краткосрочной" ментальности на смену «долгосрочной» (3. Бауман).

В российской социологической науке тема социального измерения информаци-• онно-коммуникационных технологий стала актуальной лишь в последнее десятилетие. Появились многочисленные работа, посвященные макросоциальным про-

цессам в информационном обществе (ВЛ. Иноземцев), некоторые исследователи пытается рассматривать эти проблемы в контексте российской специфики (И.В. Соколова). Анализируются формирующаяся идеология информационного общества (И.Ю. Алексеева), процессы виртуализации социального пространства (Д.В. Иванов). Есть исследования аудитории РуНета (А В. Чугунов), лингвистических аспектов интернет-коммуникации (М. Бергельсон), роли ИКТ в трансформации организационных процессов (О.С. Ро). Особенности коммуникации, осуществляемой с помощью новых ИКТ, привлекают внимание социальных психологов, которые делают акцент на изучении норм и правил, лежащих в основе такого общения (Л. Белинис).

Однако в российской научной дискуссии существует тенденция, выражающаяся в том, что исследователи ИКТ концентрируются на изучении только одной, пусть и весьма значимой, технологии — на исследовании интернета. В то же время круг пользователей мобильной телефонии в России гораздо шире, чем аудитория интернета.

В российской социологической дискуссии работы, посвященные социальному измерению мобильной телефонии, до настоящего момента фактически отсутствовали. Важно отметить, представляющее интерес для данной работы, эссе В. Голо-фаста «Электронная среда или новые пещерные люди». В нем лейтмотивом проводится идея о возникновении новой информационной среды, которая принуждает изобретать новые формы общения, проникая во все институты, взламывая конфигурации приватности, деформируя привычные культурные нормы и установки поведения. Однако этот текст, при всех своих аналитических находках, скорее напоминает «рефлексию на тему» и не опирается на какие-либо эмпирические данные. Помимо представленного в этой диссертации существует два эмпирических исследования мобильной телефонии на российском материале. Первое — аналитически слабое исследование культурной семантики мобильного телефона в молодежной субкультуре (Е.В. Николаева и Т.Н. Николаева), которое выполнено в этнографической манере. Второе было проведено в 2001 году О. Вершинской.

Данные этого исследования основываются на материалах 40 структурированных интервью с молодыми людьми в Москве и Петербурге, а также на доступной статистике. При этом автор отмечает ограниченность существующих открытых данных, а также отсутствие отечественных социологических исследований феномена мобильной связи.

Кроме выше перечисленных статей, так или иначе касающихся социальной роли технологии мобильной связи в России, в интернете размещена работа М. Кастельса и Э. Киселевой, основанная на докладе, прочитанном в Стэнфорде 5 ноября 1998 года. Этот в значительной степени теоретический текст опирается преимущественно на статистические данные. Авторы статьи «Россия и сетевое сообщество» утверждают, что «доступ и широкое распространение информационных технологий не является сами по себе достаточным условием для развития сетевого общества, однако являются условием необходимым», и затем, в вкратце, рассматривают историю российских ИКТ Можно согласиться с их основным выводом о том, что в макро-перспективе Советский Союз проиграл технологическую гонку

США во многом вследствие «идеологического ограничения развития информационно-коммуникационных технологий», что в свою очередь привело к распаду СССР. К схожему заключению приходит и Э. Гидденс: «Советская коммунистическая система, с ее упором на государственные предприятия и тяжелую промышленность, к началу 1970-х годов становилась все более неконкурентоспособной на фоне развивающейся в капиталистических странах электронной экономики». Мобильная технология (наряду с интернетом) была новой ИКТ, которая вторглась в российское общество, в том числе и в результате социально-экономической трансформации. Она символизирует собой новый этап развития российского общества.

Учитывая основные направления современной социологической дискуссии, мы, с одной стороны, сравниваем мобильные телефоны с другими технологиями коммуникации, с другой стороны, изучаем молодежное пользование технологией мобильной связи, а с третьей — анализируем влияние технологий на социальные процессы коммуникации. То есть изучаем изменения повседневной жизни, вызванные инкорпорированием в нее новых ИКТ В диссертации рассматривается роль мобильного телефона в организации новых практик взаимодействия, вызванных постоянной возможностью дистанционной коммуникации, а также трансформация представлений пользователей мобильной телефонией о пространстве и времени, заботе и контроле.

Объект исследования

Объектом исследования являются молодые (16-30) лет жители Петербурга, имеющие опыт пользования мобильными телефонами. Выбор исследуемой группы обусловлен тем, что эта возрастная когорта представляет собой наиболее активную группу пользователей мобильной телефонии.

Предмет исследования

Предметом исследования являются практики повседневного пользования мобильной телефонией жителями мегаполиса, а также социальные следствия инкорпорирования этих практик.

Цель диссертационного исследования

Заключается в социологическом описании рутинных практик пользования мобильной телефонией и анализе социальных следствий их массового инкорпорирования на уровне повседневной жизни. В рамках этой цели предполагается решение нескольких исследовательских задач:

— проанализировать особенности использования мобильного телефона в сравнении с другими информационно-коммуникационными технологиями и выявить его специфические социальные функции;

— произвести детальное описание повседневных практик и социальных правил пользования мобильной телефонией;

— проанализировать социальные следствия включения молодых жителей Петербурга в сети мобильной телефонии, отражающиеся в их повседневной жизни;

— проанализировать тендерную специфику пользования мобильным телефоном.

Теоретические основания исследования

Теоретически диссертационная работа находится в пространстве исследований, объединенных интересом к социологии практик. На концепции «практики» основаны многие современные теории социального действия. К числу социологических теорий практики относят конструктивистские и некоторые постструктуралистские концепции, принимающие постулат детерминации социального действия имплицитными, нерефлексируемыми («фоновыми») и надындивидуальными практиками как символическими порядками и диспозитивами действия (И.Ф. Девятко). Понятие «повседневных практик» используется для обозначения рутинной деятельности индивидов — привычных способов обращения с другими людьми, вещами, символами, своим телом, языком, временем и пространством (В. Волков).

В настоящий момент социальная теория уже накопила богатый аналитический инструментарий, позволяющий осуществлять глубокие и основательные изыскания в области социологии повседневных практик. Работы французских исследователей М. Фуко, М. де Серто и П. Бурдье, а также их английского коллеги — Э. Гидценса дают возможность при исследовании практик повседневного использования мобильной телефонии применить широкий спектр теорий, анализирующих рутину социального взаимодействия. Однако сферы эмпирического применения теорий упомянутых выше классиков сильно разнятся. Использование их подходов в работе должно определятся, поставленным в ней исследовательским вопросом. Так, например, теория практик П. Бурдье кажется не очень релевантной как теоретическая рамка для исследования и анализа проблем, сформулированных в этой работе. Поскольку его аналитический фокус направлен на воспроизводимость и устойчивость «практического чувства», как некого механизма в производстве габитуса и не рассматривает возможности возникновения новых или радикальной перемены уже усвоенных практик. Но рассматриваемые в диссертации технологические инновации имеют очень короткую социальную историю и еще не были глубоко инкорпорированы в «практическое чувство», они не могут быть адекватно изучены с помощью аналитического аппарата Бурдье.

Теоретический потенциал, который накоплен в области социологии практик благодаря трудам М. Фуко и М. де Серто имеет значительно большее применение в рамках нашего исследовательского поля: Их работы фокусировались в основном на объективирующих и субъективирующих индивида практиках, связанных с властью. Разработанный этими авторами подход используется в качестве теоретической модели для анализа властных практик контроля, осуществляемого посредством мобильной телефонии. М. Фуко была разработана концепция власти, лишенной координирующего ее центра, дисперсной горизонтальной власти, которая выражается в практиках горизонтального надзора. М. де Серто развил его концепцию, анализируя современные практики социального контроля и способы уклонения от него посредством «антидисциплинарных тактик». Мобильная телефония, рассматриваемая как инструмент микрофизической децентрализованной власти может интерпретироваться как технология, вызывающая пере-

ход контролирующих функций от государства и организаций к социальной сети (смещая вектор надзора с вертикального в горизонтальный).

В диссертации большое внимание уделяется изучению обыденных социальных процессов, практик рутинной, ежедневной коммуникации. Этому предметному полю больше соответствует подход Э. Гидденса, который в своей теории структурации сфокусировал исследовательский интерес на анализе социальных практик как действий упорядоченных в пространстве и времени. Гидденс видит причины для изучения рутины повседневности не только в объяснении механизмов усвоения арсенала того или иного набора практик (П. Бурдье), не столько в декодировании властных диспозиций на уровне повседневной жизни (М. Фуко, М. де Серто), но скорее в возможности анализа путей эволюции «практического чувства», руководящего нами в пространстве повседневности (Э. Гидденс). В его теоретическую модель входит не только анализ устойчивых и воспроизводящиеся практик, но и изучение «инновационного поведения», способствующего трансформации социального порядка (Э. Гидценс); В нашей работе практики пользования мобильной телефонией будут рассматриваться как «инновационное поведение».

Такая техническая инновация как мобильная связь позволяет вступать во взаимодействие с другими людьми, находясь в любой точке зоны покрытия. То есть, прежде всего, мобильный телефон позволяет избегать привязанности к локальным точкам в пространстве. Это соответствует тенденциям возрастающей мобильности в современных обществах. Э. Гидденс отмечает, что «в развитых странах индивиды позиционируются в пределах постоянно расширяющейся сферы зон — дома, на рабочем месте, по соседству, в городе, в государстве-нации и мировой системе — которые обнаруживают свойства системной интеграции, все в большей степени соотносящей несущественные детали повседневной жизни с социальным феноменом массового расширения пространства-времени» (Э. Гидденс).

Такое размывание пространственно-временного режима современных обществ порождает ситуацию, когда наиболее адекватным подходом к их изучению является сетевая перспектива. Описывая коммуникационные практики пользователей мобильной телефонии, мы будем определять социальную сеть как множественность точек (или членов социальной системы) и совокупность связей, изображающих взаимосвязь этих точек (Т. Берковиц, Б. Уэлман). В исследовании мы фокусируем свое внимание на персональных сетях пользователей мобильной телефонии, что позволяет, с одной стороны, создать детализированную картину многообразных практик повседневного использования мобильного телефона. С другой стороны, сетевая перспектива открывает возможности для анализа мобильного телефона как средства по организации и подцержке социальных сетей пользователей сотовой связи.

Методологические основания исследования

Социология практик ориентируется на изучение социального взаимодействия на микроуровне и эмпирически обычно осуществляется качественными

методами, такими как включенное наблюдение и глубинные интервью. Выбор качественной методологии обусловлен тем, что, с одной стороны, особенности повседневного поведения слабо рефлексируются непосредственными участниками, поэтому они не могут быть адекватно описаны количественными методами, которые ориентируются на сбор данных, не нуждающихся в множественной интерпретации и очевидных для участников социального взаимодействия (П. Бурдье). А с другой — инновационный характер исследуемого социального феномена требует его детального изучения на микроуровне, что в дальнейшем позволит структурировать исследования макропроцессов современных изменений в сфере коммуникации под влиянием распространения новых ИКТ.

Из достаточно широкого арсенала качественных стратегий исследования практик была избрана методологическая технология известная как «множественное исследование случаев» (collective case approach — А. Стросс). Очевидным достоинством метода кейс-стади является возможность получения более глубокой информации о латентных процессах, скрытых механизмах социальных отношений. Метод множественного кейс-стади определяет необходимость работать более с конкретными вещами, нежели со сконструированными типами, что обеспечивает лучшее понимание социальных процессов, подчеркивает уникальность каждого объекта и, в то же время, позволяет выделить общие черты социального феномена для дальнейших обобщений (И. Козина).

В диссертационном исследовании применялась пока еще редкая для российской социологии методологическая триангуляция. Данные по каждому из исследованных случаев собирались посредством совокупного применения методов глубинного интервью, спровоцированного дневника «повседневной коммуникации» и анализа документов повседневной жизни. Исследовательская процедура заключалась в том, что сначала информант давал глубинное слабоструктурированное интервью, затем неделю заполнял «дневник коммуникации», где отмечал все свои повседневные контакты в течение недели, потом проводилось второе лейтмотивное интервью по материалам дневника и данным записной книжки мобильного телефона.

Форма дневника представляла собой таблицы, где информант должен был в течение недели фиксировать все значимые контакты, отмечать время, продолжительность, место и содержание контакта.

Второе интервью фокусировалось на интерпретации коммуникативных практик, зафиксированных в интервью, а также на анализе композиций социальных сетей информантов, которые реконструировалась с помощью данных дневников и материалов записных книжек мобильного телефона. В заключении информант размещал членов своей персональной сети в схеме «кругов близости» (М. Лонки-ла), где 1 кругу соответствовали наиболее эмоционально близкие отношения, а к 7-му кругу относили наиболее отдаленных альтеров.

Таким образом, исследование проводилось качественными методами в русле стратегии множественного кейс-стади. Основной акцент в работе делался на анализе отдельных случаев. Каждый случай детально изучался посредством

глубинного двухстадийного интервью, при помощи «дневникового метода» и анализа документов повседневности (H.H. Козлова, И.И. Сандомирская), которыми в данном случае являлись записные книжки мобильных телефонов.

Основные критерии отбора информантов были продуманы заранее. В исследовании было проанализировано 9 женских и 9 мужских случаев. Информанты (от 16 до 30 лет) принадлежали к разным экономическим, образовательным и профессиональным группам. Информанты имели различный семейный статус. Среди них были коренные жители Петербурга и мигранты.

Также, в рамках исследования проводился анализ контекста, в который были вписаны исследованные случаи. Состояние рынка сотовой связи, количество операторов, работающих в городе, характер и стоимость их услуг имели большое значение как рамка интерпретации индивидуальных нарративов, поскольку исследованные практики напрямую коррелируют с развитием рынка услуг и возможностями технологий дистанционной коммуникации. В ходе исследования был проведен качественный контент-анализ газетных и интернет материалов, касающихся темы развития отрасли мобильной связи в России с 2003 по 2006 годы.

Эмпирическую базу исследования

Составили: 1) тексты, посвященные развитию российской и петербургской мобильной телефонии, среди которых можно выделить две группы материалов: а) газетные и журнальные статьи и б) аналитические и статистические данные, размещаемые на профильных порталах в интернете. Анализировались материалы за период с 2003 по 2006 гг.; 2) устные личные свидетельства. Основная их часть — двухстадийные глубинные интервью, собранные на протяжении 2003—2004 гг. в Петербурге. Всего было исследовано 18 случаев. Основной массив данных был собран на протяжении 2003 года и ограничивается 14 случаями 20—30-летних пользователей мобильной телефонии. В ходе развития исследования в 2004 году были также взяты четыре дополнительных интервью с молодыми людьми и девушками 16—17 лет, чтобы выделить специфику пользования мобильной телефонией тинэй-джерами, которые включились в сети сотовой связи с детского возраста. Кроме этого, в массив собранных данных входит одно экспертное интервью с представителем одного из крупнейших операторов сотовой связи в России; 3) письменные личные свидетельства — материалы недельных «дневников коммуникации». Было собранно 14 дневников; 4) документы повседневной жизни — данные, хранимые в записных книжках мобильных телефонов (14 шт.).

Научная новизна исследования

Состоит в том, что: 1) впервые на отечественном материале проводится эмпирическое исследование роли мобильной телефонии в трансформации повседневной жизни его пользователей; 2) впервые на отечественном материале реализована теоретическая задача приложения теории практик к изучению коммуникативного процесса (следствия распространения Мобильной телефонии

анализируются через социально-структурные категории); 3) работа методически инновационна, поскольку в ней применялся принцип триангуляции методов исследования, что позволило верифицировать и более точно интерпретировать полученные данные.

В исследовании эмпирически проверяется выдвинутая гипотеза о том, что массовое распространение нового средства дистанционной коммуникации — мобильного телефона, обладающего рядом специфических свойств по отношению к другим средствам коммуникации, способно привести к серьезным трансформациям повседневной жизни пользователей и внести серьезные изменения в процесс социальной коммуникации. С целью ее эмпирической проверки проведена серия глубинных интервью и собран корпус дневников повседневной коммуникации, фокусирующийся на повседневных коммуникативных практиках молодых людей и девушек, проживающих в мегаполисе.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Молодые жители Петербурга в среднем в 2,5 раза чаще общаются посредством ИКТ, чем встречаются «лицом к лицу». Это говорит о том, что ИКТ играют принципиальную роль в современных практиках коммуникации.

2. Из коммуникационных средств наибольшее распространение в исследуемой группе получил мобильный телефон. Им чаще всего пользуются для дистанционной коммуникации. Сразу за мобильным по частоте использования — стационарный телефон, потом, с большим отрывом, электронная почта, а традиционной почтой и факсом молодые люди и девушки пользуются совсем редко.

3. Мобильный телефон применялся пользователями для организации шести различных типов социального действия. В исследованных случаях мобильный телефон чаще всего используется как инструмент социальной координации. Второй по частоте тип социального действия, осуществляемого посредством мобильного телефона, касается эмоциональной поддержки внутри социальной сети с помощью особого типа «ухаживающих звонков». Кроме того, мобильный телефон применяется как инструмент контроля, но также является гарантом безопасности. Функционально мобильный телефон может использоваться и как рабочий инструмент, и для рекреативных целей. Имея столько направлений практического использования, мобильный телефон становится важным агентом социальных изменений.

4. В исследованных социальных сетях выявлено четыре типа социальных процессов, вызванных широким распространением технологии мобильной связи: 1) мобильная телефония приводит к смещению контролирующих функций от государства и организаций к социальной сети, вызывая тем самым структурные социальные изменения; 2) мобильные телефоны сужают диапазон отношений, в которые включен человек, до близкого круга «значимых других» в ущерб широкой публичной коммуникативной практике; 3) распространение мобильной телефонии приводит к размыванию границ публичного и приватного пространства;

4) включение людей в ряды пользователей мобильной телефонии приводит к появлению нового «темпорально прерывистого» режима повседневной жизни.

5. Практики пользования мобильной телефонией в исследованных 18 случаях значительно большей степени различаются на уровне поколений пользователей, чем между мужчинами и женщинами. Мобильный телефон можно считать гендерно нейтральной технологией: не обнаружено специфически мужских или женских практик пользования мобильными телефонами.

6. Постепенное накапливание непреднамеренных следствий широкого распространения мобильной телефонии приводит к трансформации социального порядка и появлению новых правил социального взаимодействия.

Научная и практическая значимость

Определяется возможностями ее использования для разработки учебных курсов по социологии коммуникации и социальной истории постсоветской повседневности. Наряду с этим результаты исследования могут бьггь использованы компаниями, предоставляющими услуги мобильной связи, для практической оптимизации их деятельности. Эмпирические данные, собранные при подготовке диссертационной работы, могут бьггь применены в дальнейших исследованиях социальной роли информационно-коммуникационных технологий.

Апробация работы

Основные положения диссертации были изложены в опубликованных статьях автора и выступлениях на российских и международных конференциях (конференция «Гендерные практики: традиции и инновации» на базе Северо-Западной академии государственной службы, (СПб.), 2005; семинар «Пространство и повседневная жизнь современного города» на базе Центра социологического образования и ЦНСИ (Москва), 2005; международная конференция «Меняющаяся молодежь в меняющемся мире: невидимая повседневность» на базе НИЦ «Регион» и ЦНСИ (Тольятти), 2005; международный семинар «Politics of Nature» на базе факультета политических наук и социологии Европейского университета и Centre de Sociologie de l'Innovation, Ecole Nationale Supérieure des Mines de Paris, (СПб.), 2004 и др.

Структура диссертации

Диссертация, состоит из введения, четырех глав с выводами по каждой из них, заключения, списка литературы и двух приложений (содержат примененные в исследовании формы дневников повседневной коммуникации, формы записи информации о персональных сетях респондентов, базовые данные о респондентах, принявших участие в исследовании, и их персональных сетях. Также в приложениях помещены таблицы с данными о специфике пользования респондентами различными ИКТ в разных сегментах социальных сетей).

Диссертация изложена на 163 страницах машинописного текста, включает 14 таблиц, 3 схемы и список литературы из 220 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень разработанности проблемы, определяется объект и предмет исследования, формулируются его цели, задачи и основные гипотезы, а также излагаются теоретико-методологические основания проделанной работы.

В первой главе — «Контекст исследования: история мобильной связи и общий анализ российского, рынка сотовой связи в 2003 году» описывается история развития мобильной связи с начала XX века до настоящего времени, а также анализируются основные характеристики российского и петербургского рынка сотовой связи в 2003 году. Информация о действовавших тогда тарифах, используемых стандартах связи и основных операторах представлена в качестве необходимого контекста для интерпретации собранных эмпирических данных.

В первом параграфе— «Краткая история мобильной связи* рассматривается, как развитие и распространение мобильной телефонии соотносилось с социальными изменениями и социальной структурой общества: от фактической монополии властных институтов до постепенного распространения этой ИКТ среди масс гражданского населения. От авангардной группы предпринимателей, использовавших мобильную связь для оптимизации своего^" бизнеса, до самых широких слоев общества, применяющих мобильные телефоны для организации повседневной жизни.

Во втором параграфе — «Краткая история мобильной телефонии в России» анализируется возникновение и стремительное развитие мобильной связи в России, ее влияние на трансформацию коммуникационных процессов. На 2002—2003 гг. пришелся своеобразный бум мобильной телефонизации: если в начале 1990-х годов необходимо было иметь веские основания, чтобы включиться в ряды пользователей мобильной связи, то к 2003 году оправдание стало необходимо тем, кто не пользуется беспроводной связью.

В третьем параграфе — «Контекст исследования: общий анализ рынка мобильной связи в 2003 году* описывается состояние российского^ петербургского рынка мобильной связи, характеризуются основные операторы, анализируется их тарифная политика и общие структурные особенности, определяющие практики пользования стационарной и мобильной телефонией.

В выводах подводится итог социально-исторического анализа развития мобильной телефонии и выделяются основные характеристики состояния российского рынка мобильной связи на момент эмпирического исследования. Мобильная связь с момента своего возникновения в начале XX века воспринималась в качестве важного ресурса, и ее использование строго контролировалось государственными институтами. Первыми мобильную связь стали использовать военные. Впоследствии она стала применяться для координации действий институтов охраны правопорядка и спасательных служб. Гражданское развитие мобильной связи началось только после Второй Мировой войны. В западных странах первыми мобильными телефонами стали оснащаться автомобили представителей крупно-

го бизнеса, в СССР с 1960-х годов ими стали пользоваться партийные и хозяйственные чиновники высокого ранга. Современная технология мобильной связи была импортирована в постсоветскую Россию в 1991 году. Семь лет, до финансового кризиса 1998 г., мобильная связь существовала как элитарная технология и не была доступна широким массам населения. В течение последующих пяти лет на волне демпинговых цен она превратилась в широко распространенную систему дистанционной коммуникации. На 2002 год пришелся пик строительства «общероссийских сотовых сетей», сопровождавшийся обострением конкуренции Среди операторов и значительным расширением абонентской базы. Услуги сотовой связи в 2002 году принесли больше всего денег на российском рынке телекоммуникаций. К концу 2003 года количество абонентов сотовой связи в России сравнилось с количеством абонентов фиксированной связи. Петербургский рынок мобильной телефонии в 2003 году был самым динамичным в России. Мобильный телефон стал почти обязательным атрибутом жителя мегаполиса.

Во второй главе — «Повседневные практики пользования мобильным телефоном» описываются собранные эмпирические данные и проводится анализ практик повседневной коммуникации в рамках персональных сетей информантов. На основании данных дневников осуществляется сравнительный анализ пользования различными информационно-коммуникационными технологиями, после чего определяется специфика повседневной коммуникации посредством мобильного телефона. Выявляются основные функции, анализируются новые социальные правила и нормы, определяющие процесс коммуникации посредством мобильного телефона, описывается специфический стиль общения по сотовому телефону.

В первом параграфе — «Описание собранных данных* представлено описание собранных эмпирических данных, которые составили два взаимодополняющих корпуса материалов — глубинные интервью и дневники повседневной коммуникации.'Далее раскрываются общие характеристики 14 социальных сетей пользователей информационно-коммуникационных технологий. Анализ социальных сетей информантов, выполненный в традиции Social-Network Analyses (Т. Берко-виц, Б.' Уэлман), дает возможность понять специфику использования различных средств дистанционной коммуникации. Социальные сети информантов стали тем коммуникационным пространством, которое, в рамках данного исследования, рассматривается в качестве практического поля для изучения мобильной телефонии. В параграфе анализируется информация об особенностях использования различных видов связи (и в первую очередь, мобильного телефона) в разных сегментах социальной сети.

Во втором параграфе — «Общие характеристики 14-ти социальных сетей пользователей информационно-коммуникационных технологий» проводится сравнительный анализ практик пользования различными каналами коммуникации (общение «лицом к лицу»> коммуникация посредством стационарного и мобильного телефонов, использование SMS, электронной и традиционной (бумажной) почты, связь с помощью ICQ и факса). Данные дневников повседневной коммуникации говорят о том, что у информантов за неделю быЛо в 2,5 раза больше

дистанционных контактов, чем личных встреч. Такое соотношение указывает на то, что ИКТ играют очень значимую роль в современной повседневной коммуникации.

Из всего диапазона коммуникационных средств молодые люди и девушки, проживающие в Петербурге, предпочитают мобильный телефон, на втором месте стоит стационарный телефон, потом, с большим отрывом, электронная почта. Традиционная почта и факсимильная связь фактически не применяются в повседневной коммуникации.

В третьем параграфе— «Пути распространения технических инноваций: выбор оператора и модели мобильного телефона, проблемы смены оператора* описываются способы распространения технических инноваций на примере мобильной телефонии. Анализируется выбор оператора и модели мобильного телефона, описываются проблемы смены оператора. Распространение мобильных телефонов в среде петербургской молодежи происходит под воздействием нескольких факторов. Во-первых, иметь сотовый телефон «престижно и современно», во-вторых, члены персональной сети, пользующиеся мобильной телефонией, активно вовлекают своих абонентов в сообщество пользователей сотовой связи. Третьим путем включения в число пользователей мобильной телефонией является получение аппарата на работе. Особое значение для начинающего пользователя мобильной телефонии имеет выбор оператора, предоставляющего услуги. Здесь присутствует закономерность: пользователи подключаются к оператору, который наиболее распространен среди членов их персональных сетей.

В четвертом параграфе — *Анализ основных социальных опций мобильного телефона» классифицируются основные социальные опции мобильного телефона. Под опциями (от лат. option — выбор, возможность) понимаются функциональные возможности аппарата, заложенные разработчиками в мобильный телефон. На основании эмпирических данных дневников повседневной коммуникации и интервью было выделено две основных группы опций мобильного телефона — коммуникативные (голосовая связь, служба коротких сообщений (SMS), записная книжка и определитель номера) и некоммуникативные (часы и будильник, органайзер с системой звукового напоминания, калькулятор, многочисленные игры, диктофон, фотоаппарат).

Пятый параграф посвящен «Общим правилам пользования мобильным телефоном». В нем анализируется проблема организации описанных выше практик пользования мобильной телефонией в социальные правила. На эмпирическом материале показывается, что пока эти правила достаточно мягкие, возможно потому, что они только устанавливаются, и отсутствует разработанный механизм санкций за их нарушение.

В шестом параграфе — «Стиль разговора по мобильному телефону» анализируется особенности коммуникативного процесса, характерного для пользователей мобильной телефонии. Можно констатировать появление специфического стиля общения по мобильному телефону, который характеризуется лаконичностью

и прагматизмом: люди разговаривают по мобильному телефону особым образом, концентрируясь на передаче информации, а не на моментах соблюдения вежливости и/или получения удовольствия от общения.

В седьмом параграфе — «Практики экономии денег на мобильной связи* описываются распространенные в молодежной среде способы «экономить на связи». Эта часть культуры общения по мобильному телефону нуждается в анализе потому, что несмотря на массовость использования мобильной телефонии, она по-прежнему ограниченно доступна с экономической точки зрения для некоторых слоев населения (в частности, для студентов). Многие наши информанты активно используют описанные в параграфе способы, чтобы дешевле «мобильно коммуницировать», что, в свою очередь, влияет на стиль общения.

В восьмом параграфе — «Анализ повседневных практик пользования SMS* исследуется специфика текстовой коммуникации. Материалы дневников демонстрируют, что подавляющее большинство информантов предпочитают звонить по мобильному телефону, а не писать сообщения. Это не означает непопулярности службы коротких сообщений, просто SMS используется в особых ситуациях. Информанты пользуются SMS для связи с удаленными абонентами, например, друзьями, живущими в других странах или родственниками в других городах, что происходит из-за отсутствия роуминговых наценок. SMS применяются и в тех случаях, когда человек, по той или иной причине, хочет избежать прямого контакта с членом своей социальной сети. Использование SMS зависит от характера отношений с адресатом. Возможно, SMS коммуникация связана не только с экономией денег, но является маркером менее значимых отношений. Хотя в большинстве случаев информанты объясняют свое пользование SMS именно экономическими причинами.

Девятый параграф посвящен интерпретации поколенческой разницы в практиках пользования мобильным телефоном. Материалы дополнительных интервью показали, что в исследованных случаях практики пользования мобильным телефоном тинэйджерами отличается от практик 20—30-летних молодых людей и девушек. Существенно различается, например, набор функций телефона, используемых этой возрастной когортой. Старшеклассники, которые буквально выросли с мобильным телефоном в руках, гораздо шире используют его новые технические возможности. Характерной чертой использования мобильных телефонов представителями 16—17-летней возрастной когорты можно считать частую смену оператора и модели телефона. Более взрослые пользователи редко меняют оператора, сохраняя уже привычный и растиражированный номер. Среди тинэйджеров распространена также смена телефонных аппаратов. Материалы исследования, подтвержденные статистическими данными, указывают на то, что подростковая аудитория стремиться первой испытать на себе все новинки рынка, а потому средняя цена молодежного телефона с каждым месяцем растет. При этом чем меньше возраст, в котором человек вовлекается в пользование мобильным телефоном, тем больше его повседневность и обыденные коммуникативные практики зависят от этого аппарата.

В выводах второй главы подводятся итоги сравнительного исследования повседневных практик пользования различными ИКТ с акцентом на анализ практик пользования мобильным телефоном. Из коммуникационных средств наибольшей популярностью среди исслодованных молодых людей и девушек, проживающих в Петербурге, пользуется мобильный телефон. Разные ИКТ используются для коммуникации с разными сегментами социальной сети. Новые каналы дистанционной коммуникации отчасти вытесняют из повседневной жизни молодежи 2000-х годов vis-a-vis общение. Мобильный телефон использовался информантами в основном для общения с наиболее близкими сегментами социальной сети (друзья и родственники), локализованными в пространстве одного города.

В третьей главе — «Социальные следствия распространения мобильной телефонии» рассматриваются инновации, которые приносит в повседневную жизнь пользование мобильной телефонией. Описывается явление социальной зависимости от мобильного телефона, анализируются основные социальные функции мобильной телефонии и возможные социальные следствия ее широкого распространения.

В первом параграфе — *Психологическая зависимость от мобильной телефонии* описывается зафиксированная в исследовании, глубокая эмоциональная зависимость пользователей мобильной телефонии от своих аппаратов. Люди, включившиеся в практики пользования мобильными телефонами, считают мобильное коммуникационное устройство чрезвычайно важным ресурсом. Практически все информанты, участвовавшие в исследовании, не видят для себя возможности отказаться от мобильной связи. Широкое распространение мобильной телефонии демонстрирует, что эта технология принимает на себя очень значительные социальные функции, без которых пользователи уже не способны обходиться. Они обозначены во втором параграфе.

Во втором параграфе— «Анализ основных социальных функций мобильного телефона* выделяются шесть социальных функций, которые предписываются мобильному телефону его пользователями. Прежде всего, мобильный телефон рассматривается как инструмент социальной координации. Также он используется для эмоциональной поддержки внутри социальной сети, когда с его помощью осуществляется особый тип «ухаживающих звонков». Мобильный телефон используется и как инструмент микроконтроля, и как средство безопасности. Мобильный телефон является как рабочим инструментом, так и средством развлечения. Поскольку мобильные телефоны имеют столько направлений для практического использования, их распространение создает предпосылки важных социальных изменений.

В третьем параграфе — «Возможные социальные следствия широкого распространения мобильной телефонии» аналитически рассматриваются социальные последствия процесса включения в сеть пользователей мобильной телефонии. Первым из них можно назвать «императив доступности», который обозначает фактическое отсутствие в собранных данных практики отключения мобильных телефонов. «Императив доступности» требует от владельца телефона быть в пос-

тоянной готовности ответить на входящий вызов. Возможно, существование такого императива объясняется тем, что мобильная телефония используется для общения с наиболее близкими членами социальной сети, а отсутствие постоянного контакта (при его потенциальной возможности) не одобряется близкими.

Другим важным следствием широкого распространения мобильной телефонии можно назвать «социальную атомизацию» (З.Бауман). Мобильные телефоны сужают диапазон отношений, которыми человек поглощен, до близкого круга «значимых других». Постепенно организуется особая коммуникационная модель, где общение организуется в стилистике «тет-а-тет». Групповое общение, характерное для молодежных компаний прошлого, постепенно вытесняется дистанционным общением «один на один».

Третьим следствием является размывание границ публичного и приватного пространства. Появление и массовое распространение мобильных средств коммуникации трансформирует «архитектурно-пространственное доминирование» (М. Фуко) общественного порядка. Обычное для модернизированных обществ разделение дома и рабочего места (М. Вебер) постепенно утрачивается иод воздействием широкого распространения мобильной телефонии.

Последним социальным следствием распространения мобильной телефонии можно считать появление нового «прерывистого» режима повседневной жизни. Говоря по мобильному телефону, человек впадает в пространство «отсутствующего присутствия» (К. Герген): время его разговора течет в ином режиме, чем окружающее его время. Темпоральные характеристики повседневной событийнос-' ти включают такие показатели, как скорость течения событий и частота смены ' одного события другим (В.Д. Лелеко). Люди, включающиеся в сети мобильной телефонии, увеличивают для себя частоту смены одного события другим. Часто это приводит к тому, что они неспособны планировать что-либо долгосрочно.

В выводах генерализируются основные социальные следствия распространения мобильной телефонии, которые заключаются в распространении психологической зависимости от мобильного телефона, в развитии императива доступности, в проявлении специфических атомизирующих свойств мобильной связи и в изменении пространственно-временного режима повседневности в ходе включения в нее нового коммуникативного устройства.

В четвертой главе — «Тендерная специфика пользования мобильным телефоном» анализируется тендерные особенности приобретения и использования мобильного телефона в обыденных коммуникационных практиках молодых людей и девушек, проживающих в Петербурге. Выявляется несоответствие данных интервью об особенностях женского и мужского пользования мобильной телефонией и дневниковых материалов о практиках повседневного использования мобильного телефона. В заключение дается теоретическое объяснение этого противоречия.

В первом параграфе — «Нарративный анализ женских и мужских историй вступления в число пользователей мобильной телефонии» на эмпирическом материале интервью показывается, что практики приобретения мобильного телефона не являются гендерно индифферентными. Они включены в существующую

тендерную систему (Р. Коннелл) российского общества и во многом отражают ее современную специфику.

Второй параграф — «Сравнительный анализ женских и мужских практик пользования мобильной телефонией» посвящен интерпретации повседневных практик пользования ИКТ, участвовавших в исследовании 9 юношей и 9 девушек. Вопреки отличиям в дискурсивных моделях, которые использовали информанты для описания своего опыта коммуникации посредством мобильного телефона, их практики, зафиксированные в дневниках, не обнаружили значительных гендерных отличий. Данные дневников демонстрируют, что время, заторачиваемое мужчинами и женщинами на разговоры по мобильному телефону, не отличается по продолжительности. Композиция ситуаций, в которых задействуется мобильный телефон, в целом также гендерно нейтральна. И мужчины, и женщины примерно в одинаковых пропорциях используют мобильный телефон для координации совместных действий, для производства «ухаживающих звонков», для оказания друг другу помощи и консультаций, а также для решения деловых проблем.

В выводах производится теоретическое объяснение противоречивости эмпирических данных. С одной стороны, практики приобретения мобильного телефона не являются гендерно индифферентными. Они органично включены в существующую тендерную систему российского общества. Мобильный телефон включается в поло-ролевые стереотипы, становясь частью тендерного дисплея (И. Гофман) своего пользователя. Однако практики применения этой гендерно окрашенной вещи не имеют специфических гендерных особенностей. Это объясняется тем, что мобильный телефон в публичной ситуации интервью выступает, как повод продемонстрировать «гендерно соответствующее поведение» (К. Уэст, Д. Зиммерманн). При этом на уровне слабо рефлексированных повседневных практик, отраженных в дневнике, различий в пользовании телефоном мужчинами и женщинами не зафиксировано. Таким образом, можно сказать, что когда мы рассматриваем практическое применение мобильных телефонов, они относятся к гендерно нейтральным технологиям. Когда мы фокусируемся на их дискурсивном измерении, они становятся одним из элементов для создания ген-дерного дисплея, которым прикрываются пользователи мобильной телефонии,' разделяясь на мужчин и женщин.

В заключении диссертации излагаются основные выводы работы и оцениваются перспективы и направления дальнейших исследований взаимодействия технологического и социального порядков.

В соответствии с положениям, выносимыми на защиту, можно утверждать, что для пользователей мобильной телефонии (а их с каждым годом становится все больше) характерно замыкание в ближайшем кругу социальной сети, разрушение прежних представлений о приватном и публичном пространстве, а также ощущение уплотненного, но, в то же время, прерывистого временного режима.

Мобильный телефон способствует ограничению вертикальных властных отношений в среде своих пользователей и развитию горизонтального контроля (в понимании М. Фуко), выраженного в форме дистанционной заботы.

Распространение мобильных телефонов приносит в повседневную жизнь их пользователей возможность постоянного контакта с узким ближним кругом в ущерб широкой коммуникации в публичном пространстве. Ситуация соприсутствия перестает бьггь условием соучастия в социальном взаимодействии.

Мобильные телефоны приводят к более, чем когда-либо прежде, приватному поведению в публичных местах, к постепенной колонизации публичного пространства частными коммуникациями «один на один».

Мобильные телефоны привносят в повседневную коммуникативную практику «прерывистость», вероятность в любом месте и в любое время быть как бы «вырванным» из коммуникации, или точнее «отключенным» от окружающего социального контекста.

Пользователь мобильного телефона переходит от режима жесткого планирования в режим мягкой, гибкой, динамической координации, не привязанной к единству времени и пространства..

Таким образом, подтверждается выдвинутая гипотеза о том, что массовое, распространение нового средства дистанционной коммуникации - мобильного телефона — приводит к серьезным трансформациям повседневной жизни его пользователей и изменению процесса социальной коммуникации.

Публикации

Основные положения и результаты диссертационной работы представлены в следующих научных публикациях:

В ведущих рецензируемых журналах и изданиях:

Гладарев Б.С. Женщина, мужчина и мобильный телефон// Социологические исследования, 2006, №4, с. 68-76.

В других журналах и изданиях:

Гладарев Б.С. Повседневное пользование информационно-коммуникационными технологиями// Телескоп: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев, 2004, №5, с. 33-40.

Гладарев Б.С. Новые коммуникационные технологии: игры контроля // Человек. Сообщество. Управление. 2005, №1, с. 16-31.

Гладарев Б.С. Информационно-коммуникационные технологии — между автономией и контролем// Телескоп: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев, 2006, №1, с. 37-41.

Гладарев Б.С. Молодежь и мобильная телефония: full contact// Меняющаяся молодежь в меняющемся мире: невидимая повседневность / Под ред. Е. Омель-ченко, Н. Гончаровой. — Ульяновск: изд-во Ульяновского государственного университета, 2006, с. 49—55.

Сдано в набор 10.10.06. Подписано в печать 12.10.06. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ №290

Издательство «Норма», 192102, Санкт-Петербург, ул. Салова, 37. Отпечатано в типографии ЦСИ. 190005, Санкт-Петербург, ул. Циолковского, д. 11.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Гладарев, Борис Сергеевич

Введение.

Глава 1. Контекст исследования: история мобильной связи и общий анализ российского рынка сотовой связи в 2003 году.

1.1. Краткая история мобильной связи.

1.2. Краткая история мобильной телефонии в России.

1.3. Контекст исследования: общий анализ рынка мобильной связи в 2003 году.

1.3.1. Основные российские операторы мобильной связи в 2003 году.

1.3.2. Описание Петербургского рынка мобильной связи в 2003 году.

1.3.3. Анализ тарифной системы услуг мобильной связи.

Выводы.

Глава 2. Анализ повседневных практик пользования мобильным телефоном.

2.1. Описание собранных данных.

2.1.1. Общие характеристики 14-ти социальных сетей пользователей информационно-коммуникационных технологий

2.1.2. Анализ основных сегментов персональных сетей информантов.

2.2. Сравнительный анализ практик пользования различными информационно-коммуникационными технологиями.,

2.2.1. Общение «лицом к лицу».

2.2.2. Использование стационарного телефона.

2.2.3. Пользование E-mailoM, ICQ и другими системами электронной коммуникации «in-real-time».

2.2.4. Практики пользования традиционной почтой.

2.2.5. Практики и ситуации использования факса.

2.3. Пути распространения технических инноваций: выбор оператора и модели мобильного телефона, проблема смены оператора.

2.4. Анализ основных социальных опций мобильного телефона.

2.5. Общие правила пользования мобильным телефоном.

2.6. Стиль разговора по мобильному телефону.

2.7. Практики экономии денег на мобильной связи.

2.8. Анализ практик пользования SMS.

2.9. Интерпретация поколенческой разницы практик пользования мобильным телефоном.

Выводы.

Глава 3. Социальные следствия распространения мобильной телефонии.

3.1. Социальная зависимость от мобильной телефонии.

3.2. Анализ основных социальных функций мобильного телефона.

3.2.1. Мобильный телефон как инструмент социальной координации.

3.2.2. Эмоциональная поддержка социальной сети: «ухаживающие звонки».

3.2.3. Мобильный телефон как инструмент контроля.

3.2.4. Мобильный телефон как гарант безопасности.

3.2.5. Мобильный телефон как рабочий инструмент.

3.2.6. Мобильный телефон как развлечение.

3.3. Возможные социальные следствия широкого распространения мобильной телефонии.

3.3.1. «Императив доступности» и переход контролирующих функций от государства и организаций к социальным сетям.

3.3.2. Атомизирующие свойства мобильной связи.

3.3.3. Размывание границ публичного и приватного пространства пользователей мобильной телефонии.

3.3.4. Прерывистость временного режима пользователей мобильной телефонии.

Выводы.

Глава 4. Тендерная специфика пользования мобильным телефоном.

4.1. Нарративный анализ женских и мужских историй вступления в число пользователей мобильной телефонии.

4.2. Сравнительный анализ женских и мужских практик пользования мобильной телефонией.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по социологии, Гладарев, Борис Сергеевич

Актуальность исследования

Статистические данные различных аналитических агентств говорят о распространении новых информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в геометрической прогрессии1. Самой массовой ИКТ в России сегодня становится мобильный телефон (рост количества пользователей интернетом примерно в четыре раза ниже) . В настоящий момент Россия занимает первое место в мире по динамике роста рынка услуг мобильной связи . Только в Петербурге, где по данным Госкомстата проживает 4,67 млн. человек, в 2004 году насчитывалось 4,24 млн. пользователей мобильных телефонов [186]. Данные января 2005 года [112] говорят, что на тот момент у каждых девяти из десяти жителей города была одна SIM-карта мобильного телефона, а у каждого сотого петербуржца - две. К концу 2005 года «в средних городах России сотовой связью пользуются не менее 65% населения, а в сельской местности - около 42%»[208].

Широкое распространение нового информационно-коммуникационного средства видоизменяет коммуникационные практики пользователей, что приводит к трансформации структуры социального взаимодействия. Теперь огромное количество людей постоянно достижимы для коммуникации, причем почти независимо от местонахождения. Подобная ситуация оказывает влияние на привычную организацию социальных институтов, приводя к пока еще туманным последствиям как на макро-уровне социальной структуры, так и па микро-уровне повседневной жизни пользователей.

Поскольку мобильный телефон стал частью повседневной жизни значительного числа людей, представляется важным описать и проанализировать социальные следствия распространения этой информационно-коммуникационной технологии на микро-уровне обыденной жизни. Поняв, какие изменения привносит в повседневность включение человека в сети мобильной телефонии, можно будет наметить направления анализа структурных социальных процессов, связанных с инновациями в обыденной жизни.

1 По данным агентства РосБизнесКонсалтинг [195], число пользователей сотовой связи в России в 2005 г. вырастет на 38% и достигнет 100 млн. человек. Об этом сообщил министр информационных технологий и связи Леонид Рейман на всероссийском совещании по итогам работы отрасли связи 6 апреля 2005 года. Он также отметил, что на конец 2004 г. количество абонентов сотовой связи выросло более чем на 50% и составило около 70 млн. человек. На сегодняшний день сотовой связью в РФ пользуются уже более 80 млн. человек.

2 Темпы роста количества интернет-пользователей в России значительно ниже, чем рост количества пользователей мобильной телефонии. Телефон для среднестатистического россиянина пока доступнее компьютера. По оценкам информационно-амалитического агентства J'Son & Partners, в 2004 году недельная аудитория российского сегмента сети составляла 8,1 мил. человек, а к концу 2005 года она должна увеличиться до 10,5 млн. [197].

3 «По данным компании iKs-Consulting, на конец 2004 года российские операторы мобильной связи обслуживали 74,5 млн. абонентов на территории РФ и СНГ. Таким образом, Россия оказалась второй в Европе и пятой в мире страной по количеству «мобилизированных» граждан. По итогам первого квартала 2005 года, с 85,5 млн. абонентов Россия оказалась на одном уровне с Японией. впереди только Китай и США» [197].

Актуальность исследования заключается, во-первых, в том, что в отличие от европейских и американских социологических дискуссий, российская социология пока фокусировалась на исследованиях прежде всего интернета, пренебрегая проводной и мобильной телефонией. В данной работе социальная роль мобильного телефона рассматривается в сравнительной перспективе с другими ИКТ (стационарным телефоном и интернетом, традиционной почтой и факсом), что открывает возможности для более глубокого анализа роли каждой из современных ИКТ.

Во-вторых, исследование актуально, поскольку при его проведении была применена пока еще мало распространенная в отечественной социологии исследовательская стратегия множественного кейс-стади, а также комплексное использование нескольких качественных методов для анализа каждого случая (триангуляция).

В-третьих, результаты изучения практик пользования мобильным телефоном могут помочь ответить на более фундаментальные вопросы социального знания, касающиеся роли технологического прогресса в жизни современного общества. Изучение мобильной телефонии на микро-уровне повседневной жизни позволит глубже понять механизмы трансформации такого важного социального процесса как коммуникация, а также выяснить механизмы воздействия новой коммуникационной технологии на организацию социальной структуры современного общества. Как отмечал Ричард Коэн, «непрерывный рост технического совершенствования отражает непрерывный процесс социальных преобразований и со своей стороны усиливает, расширяет последний. Научно-технический прогресс преобразует житейские отношения между людьми, изменяя социальные отношения производства, потребления и коммуникации» [45]. С другой стороны, вероятно и сами потребители и пользователи технических инноваций во многом определяют направление развития технологий, являются «лоцманами» научно-производственного процесса. То есть технологии не только определяют ход развития общества, но и сами социально детерминируются. Актуальность изучения процессов распространения технических инноваций, а также социальных следствий их массового использования в этом контексте кажется нам очень высокой. Степень разработанности проблемы

Как было указано выше, за последние десять лет российское общество активно включилось в глобальный процесс мобильной телефонизации. Попытки осмысления этих процессов в нашей стране до последнего времени предпринимаются в основном экономистами, маркетологами, техническими специалистами, работающими в сфере ИКТ, тогда как в других странах эти проблемы уже давно стали предметом большой социологической дискуссии.

Начиная со второй половины 1960-х годов, в ряде стран стала развиваться концепция «информационного общества» как модификация концепций постиндустриального общества. Информационное общество рассматривалось как новая социально-экономическая формация, появившееся в ходе развития информационно-коммуникационных технологий4.

В 1970-80-х годах исследования проблем информационного общества за рубежом значительно расширились. Во Франции наиболее видными представителями этого направления являются А. Турен [62, 179], П. Серван-Шрайбер, М. Понятовский, в Германии

- Ю. Хабермас, Н. Луман [50], Р. Мюнх [52], в США - М. МакЛюэн [151], Д. Белл [85], О. Тоффлер [61], Ф. Фукуяма [69] и М. Кастельс [40], в Японии - И. Масуда [148].

Работы этих авторов посвящены различным аспектам развития современного общества, но их объединяет интерес к влиянию новых информационно-коммуникационных технологий на экономическую, социальную, политическую и культурную сферы жизни общества. В значительной степени концепция информационного общества, сформированная перечисленными авторами, связана с концепцией глобализации или трансформации социальных институтов и человеческих взаимоотношений в условиях расширения информационной сферы. Обобщая, можно сказать, что при всем многообразии подходов эти

- во многом фундаментальные - исследования проникнуты идеями технологического детерминизма.

В 1990-х годах исследования информационно-коммуникационных технологий получили широкое распространение, но при этом стали отличатся критическим пафосом. Работы П. Вирилио [19], У. Бека [5, 6], Р. Сенннета [171], 3. Баумана [4], Т.Х. Эриксена [78] акцентируют свое внимание на негативных последствиях «тотальной информатизации».

Основными темами этой дискуссии стали вопросы, фокусирующиеся на формировании новой пространственно-временной организации жизни современных обществ. Они описывают социально атомизированных индивидов, освободившихся от конвейера, работающих по гибкому графику, который стирает различия между работой и свободным временем, публичностью и приватностью. Индивидов, которые благодаря информационно-коммуникационным технологиям находятся в таких новых формах взаимоотношений, при которых человек постоянно доступен. Расстояния в описываемом в рамках этой дискуссии мире успешно преодолены. Пространственная организация повседневной жизни существенно изменилась. Время уплотняется, и ритм жизни постоянно возрастает. Потоки информации, увеличивающиеся в геометрической прогрессии, требуют включения индивидов в сети пользователей информационно-коммуникационных технологий для существования в новом информационно-временном формате.

4 См. подробнее: Bell D. [ 85]; McLuhan М., Fiore Q. [151]; Тоффлер Э. [61].

Характерной особенностью сложившейся дискуссии является доминирование макроперспективы с социально ориентированными моделями объяснения современных общественных трансформаций, которые при этом исходят из реалий развитых западных обществ.

Большинство исследователей сходятся во мнении, что технологическая революция, произошедшая в средствах коммуникации в середине 1980-х годов, становится одним из важнейших факторов общественного развития. Расширение возможностей для коммуникации посредством эффективных, недорогих и мобильных средств связи создает предпосылки для новой организации общества. По мере расширения сети пользователей интернета и мобильной телефонии, целые сферы человеческой деятельности стремительно переносятся в поле дистанционной коммуникации [36, с. 132]. Привычный порядок взаимодействия изменяется как на уровне институтов, так и на уровне индивидов, участвующих в интеракциях. Трансформируются «основы и категории, в рамках которых мы до сих пор мыслили и действовали, - пространство и время, труд и досуг, предприятие и национальное государство» [5, с.25]. Как любая революция, революция в сфере коммуникаций вызывает «культурную травму», быстро вытесняя привычные формы работы, общения, образования, развлечений, властных диспозиций и замещая их новыми. Почти все западные исследователи склоняются к представлению, сформулированному Кастельсом: «Поскольку коммуникация является фундаментальным основанием человеческой деятельности, модификация процесса коммуникации посредством взаимодействия социальной структуры, социальной практики и нового ассортимента технологий связи, составляет действительно глубокое социальное преобразование» [89, с.238].

Нужно отметить, что эмпирические исследования такой информационно-коммуникационной технологии как мобильная телефония в западной социологии появились лишь в конце 90-х годов XX века. На микро-уровне практик повседневное измерение новых технологий только сейчас начинает исследоваться социологами и антропологами. Число публикаций, посвященных роли мобильных телефонов в организации повседневной жизни, стремительно растет. В декабре 2002 года, когда это исследование только начиналось, в поисковой системе yahoo.com на запрос "mobile phone and everyday life" было только 20 ссылок, из которых лишь две можно было отнести к научным публикациям. В декабре 2005 года по такому же запросу поисковая система выдает более 500 ссылок.

Можно назвать несколько авторов, которые на настоящий момент внесли значительный вклад в развитие этой новой проблематики. Среди них швейцарский исследователь Ганс Гесер [100], норвежский социолог Ричард Линг [137, 138, 141], группа английских антропологов во главе с Дж. Крэбтри [92], американская исследовательница мобильной телефонии Санди Плант [193]. Также необходимо упомянуть книгу «Постоянная связь: глобальная история мобильного телефона» Эгара [80], фундаментальную работу группы исследователей в главе с Мануэлем Кастельсом «Общество мобильной коммуникации: кросскультурный анализ доступных признаков социального использования беспроводной коммуникационной технологии» [89] и научно значимые сборники статей под редакцией Б. Брауна, Н. Грина, Р. Харпера [184], Дж. Каца, М. Аакуса [162] и С. Бертши, П. Гольца [178], посвященные социальным, культурным и политическим следствиях распространения мобильной телефонии.

Книги этих авторов организуют повое проблемное поле социальных исследований, а феномен мобильной телефонии становится, благодаря этим исследованиям, актуальным предметом изучения социальных наук. В пространстве этой дискуссии можно выделить несколько тем, которые кажутся наиболее популярными.

Тема характера и динамики распространения в разных обществах технологии мобильной связи одна из наиболее востребованных, поскольку эти исследования активно используются (а иногда и инициируются) производителями мобильных телефонов и операторами сотовой связи. Этот спектр анализа касается национальных особенностей рынков мобильной связи, социально-демографических свойств ее пользователей, специфики популярных сервисов и соотношения практик пользования различными ИКТ разными социальными слоями. Работа финского социолога Ю.П. Руса «Социология сотового телефона: северная модель (300.000 яппи? Мобильные телефоны в Финляндии)» [169] является примером данного направления исследований.

Сравнительному анализу коммуникационных технологий также посвящена большая дискуссия5. В ее рамках сравнивается аудитория пользователей интернета, стационарного телефона, мобильного телефона и выявляется социальная специфика пользования каждой из перечисленных технологий. Фактически все подобные исследования доказывают, что мобильный телефон больше соответствует развитию мировых тенденций коммуникационной сферы и становится более популярным коммуникационным устройством, чем другие дистанционные средства общения6. Надо отметить, что техническое развитие мобильной телефонии делает сравнительный анализ ИКТ особенно популярной темой. Встраивание в телефон фотоаппарата, появление службы мультимедийных сообщений (MMS), развитие коммуникационной видеотехники стимулирует рост количества публикаций, посвященных

5 См. Rice, R.E., Katz, J.E. [167]; Mante E., Heres J. [150]; Haddon, L„ Vincent J. [118]; Ok H. [157]; Kindberg Т., Spasojevic M„ Fleck R. and Sellen A. [130].

6 См. подробный анализ, сделанный в работе Donner J. "Research Approaches to Mobile Use in the Developing World: A Review of the Literature' [95]. компаративному анализу различных ИКТ. При этом сравнивают не только технологии, но и особенности их социального и культурного использования.

Здесь следует отметить, что в последнее десятилетие оформилось целое исследовательское направление, которое можно обозначить как «этнография мобильной телефонии». В странах, где мобильная телефония получила широкое распространение, антропологи и социологи проводят все возрастающее количество исследований локальной специфики социокультурных практик пользования сотовой связью. Обширная дискуссия сложилась в Великобритании [92], США [168], Израиле [173, 135], Финляндии [164, 169], но особенно эта тема популярна в японской антропологии [176,126, 81].

В то же время в странах с развивающейся экономикой исследования в русле «этнографии мобильной телефонии» достаточно редки (и российская социология не является исключением). Можно назвать только несколько работ, авторы которых обращались к проблематике мобильной связи в технологически отсталых странах. Эти небольшие исследования, обычно выполненные в русле качественной социологии, рассматривают культурное значение мобильного телефона как символа модернизации и капитализма в

Болгарии [182] и России [183], как признак статуса и достатка в Турции [160], Бангладеш [91] и Китае [133], или как признак индивидуализации в Руанде [96] и городской крутизны» в Таиланде [181]. Дж. Доннер, делая аналитический обзор исследований мобильной телефонии в странах третьего мира, указывает, что хотя число исследований, фокусирующихся на социологическом анализе сотовой связи в развивающемся мире, устойчиво растет, однако они относительно изолированы друг от друга и отделены

I региональными и дисциплинарными границами [95, с.1].

К другому популярному направлению можно отнести исследования молодежного использования мобильной телефонии. Статистические данные, собранные более чем в 40 странах, демонстрируют, что именно молодежь является той авангардной группой, которая

I первой включилась в сети мобильной телефонии, и что в молодежной среде вызревает особый стиль коммуникации, немыслимый без использования сотового телефона [89, с. 153-Щ 170]. Однако существует и региональная специфика, например, в развивающихся странах

Юго-Восточной Азии самая обширная группа пользователей мобильной телефонии - это Щ молодые профессионалы 20-30 лет, а в экономически развитых странах Европы - это прежде всего тинэйджеры и студенты. | В рамках этой дискуссии проблематизируются три основные темы. Первая - это глубокая связь между технологией мобильной телефонии и проявлениями молодежной

I культуры, которая, как показывает исследования норвежских подростков [138,139], финских т [158], английских [117] и немецких тинэйджеров [98], ведет к развитию мобильности молодежной культуры во всех сферах. Вырабатывается особый гибкий стиль коммуникативного взаимодействия, выражающейся в постоянной координации, когда все решения принимаются «на ходу» и могут быть изменены в любой момент [138, с. 15].

В рамках второй темы мобильный телефон рассматривается как инструмент родительского контроля. Социологи проблематизируют роль сотовой связи в семейных отношениях, акцентируя внимание на «дистанционном родительстве» [138, с. 17] и способах, которыми пользуются тинэйджеры, чтобы уходить от родительского контроля [81].

Третье направление исследований молодежного использования мобильной телефонии концентрируется на процессе преобразования языка молодежной культуры под влиянием «textig», то есть на специфике SMS-коммуникации, которая очень популярна среди пользователей от 15 до 25 лет [89, с.65]. Действительно, как показывают немецкие исследования [125], SMS используется подростками почти также часто, как и голосовая связь. Причем молодежь вырабатывает специфическую знаковую систему для своей перманентной переписки. Как отмечают Линг и Ирри, «пользователи SMS должны особым образом формулировать свои сообщения, чтобы каждое, не превышающее 160-200 знаков, послание было ярко и очевидно на манер хокку» [144, с. 160]. Некоторые исследователи [109] даже говорят о развитии в молодежной среде нового языка «письменный устный» ("writing orality"). Фактически эти творческие использования языка стали формой персонального и группового выражения. Но в большинстве случаев, как показывает работа исследовательской группы во главе с Кастельсом, это простая адаптация языка к формату и пределам технологии, включающая стратегии уменьшения стоимости передачи информации (молодые пользователи часто ограничены в средствах). При этом социологи и лингвисты наблюдают процесс проникновения особого словаря «texting» в стандартное литературное письмо английского, французского или испанского языков. Преподаватели начинают жаловаться на студентов, использующих SMS-словарь в своих эссе [89, с. 246].

Таким образом, молодежь фактически во всех странах рассматривается как «законодатель телефонной моды» [146], как особое поколение, выросшее в рамках новой технологической культуры «большого пальца» [178].

Еще одно популярное направление дискуссии в рамках социологических исследований сотовой связи, касается политического потенциала мобильной телефонии. Роль новых ИКТ в процессах социополитической мобилизации рассматривается, прежде всего, в работе Говарда Рейнгольда «Умная толпа: следующая социальная революция» [166] на примере правительственного кризиса на Филиппинах, когда 20 января 2001 года больше миллиона жителей Манилы были мобилизованы и скоординированы волнами SMS в огромные мирные демонстрации, свергнувшие режим президента Джозефа Эстрада. «Он стал первым в истории главой государства, который потерял власть благодаря smart mob» [166, с. 157] 7 . В книге высказывается предположение о новых возможностях самоорганизации и возникновения новых неожиданных сообществ, состоящих из ничем не Q связанных между собой и совсем незнакомых друг с другом людей . «Технология сделала общество невероятно мобильным, - пишет Рейнгольд. - Мгновенная толпа может возникнуть и исчезнуть где и когда угодно - для этого нужны примитивные технические средства.» [166, с.5]. При этом средства мобильной связи могут использоваться как сторонниками демократии (пример Филиппин), так и всевозможными радикалами: от ультра-зеленых до религиозных фундаменталистов (например, в Испании или Ираке) [166, с. 157]. Среди других исследователей политического потенциала мобильной телефонии можно упомянуть Парагаса, который фокусируется на связях между демократией и технологией, рассматривая, как предшествующие реформы и либерализация на рынках телесвязи создали условия для возможности возникновения SMS-революций: «Читая значения таких SMS, мятежники кооперируются» [161, с.260]. Оптимисты подчеркивают их роль в перераспределении власти демократическим, вовлекающим широкие массы, способом. Примеры включают оценку тарифных протестов в Нигерии [156], где пользователи мобильных телефонов через SMS-рассылку договаривались выключить мобильные телефоны в течение условленного дня, что приводило к большим финансовым потерям местного оператора и - как следствие - к понижению тарифов на связь.

В рамках этой дискуссии существует и более критичный подход к «демократическому потенциалу» мобильной связи. Например, Винсент Рафаэль, полемизируя с Рейнгольдом, выражает сомнение в «народности» SMS-революции на Филиппинах, указывая, что доступ к технологии мобильной связи там имеют скорее представители среднего класса, чем широкие массы маргинализированного населения, которые в силу отсутствия мобильных телефонов были как бы лишены гражданских прав [165].

Кроме вышеперечисленных тем, сейчас в социальных науках западных стран наблюдается интерес к проблематике, затрагиваемой в данном исследовании. Все больше социологов обращаются к теме социального значения мобильной телефонии в организации повседневной жизни. В рамках этой дискуссии рассматривается роль мобильного телефона в изменении представлений пользователей о пространстве и новые практики взаимодействия, вызванные постоянной возможностью дистанционной коммуникации. Одно из самых

7 Интересно, что свергнутый посредством мобильной телефонии Эстрада дал в тюрьме свои первые интервью тележурналистам также с помощью мобильного телефона [91, с.АЗ].

8 Совсем свежий пример организации массовых беспорядков с помощью мобильной связи имел место 10-11 декабря 2005 года в пригородах Сиднея (Австралия). Драка, произошедшая на пляже между белыми спасателями и двумя выходцами из Ливана, всколыхнула расистские настроения местного сообщества. По актуальных направлений этой дискуссии касается изменения границ приватного и публичного пространства, смешению рабочей и домашней сферы. Например, Ричард Харпер подчеркивает, что мобильные телефоны приводят к более, чем когда-либо прежде приватному поведению в публичных местах, к постепенному сокращению количества ограничений в том, где и когда люди могут использовать мобильные телефоны. Это общемировой феномен, хотя степень, в которой это происходит, изменяется в зависимости от различных стран [121, с.6]. Этот специфический аспект мобильных устройств привлек значительное внимание социологов и антропологов в Финляндии [131], Франции [105], Италии [107,108], Южной Кореи [129] и в других странах. Данные работы, как отмечает Дж. Доннер, «проблематизируют мобильный телефон как нового посредника и «взломщика» старых комплексов социального взаимодействия, смешивающего глобальное и локальное, индивидуальное и коллективное новыми способами» [95, с.З].

Большой интерес вызывает тема изменений «временного режима» повседневности, вызванного распространением мобильной телефонии. Исследователи диагностируют «приход новой, «краткосрочной» менталыюсти на смену «долгосрочной» [4, с. LV]. «Позволяют ли ИКТ сделать больше или увеличивают чувство нехватки времени, поскольку мы стараемся выполнить большее число вещей? Откуда берется время, которое мы сейчас проводим в сети или в разговорах по мобильному телефону? Теряем ли мы что-нибудь, заполняя наше время использованием ИКТ, если не остается времени на размышление?» -задается вопросами Лесли Хэддон в статье «Информационная культура личности: вклад исследований использования ИКТ в повседневной жизни» [71, с.9]. Можно назвать несколько работ, где социальные исследователи пытаются сформулировать ответы на эти вопросы. Это, прежде всего, тексты Эриксена [78], Джаурегибери [127], Гараммера [114] и Фриссена [112].

В результате обзора существующей дискуссии, можно выделить шесть основных направлений, в которых сегодня развиваются социальные исследования мобильной телефонии. В первую очередь это работы, посвященные характеру и динамике распространения технологии мобильной связи в разных обществах. Также определенный интерес представляет компаративный анализ коммуникационных технологий, где социологи пытаются определить специфическую роль мобильного телефона в сравнении с другими ИКТ. Третьим направлением можно считать «этнографию мобильной телефонии», проблематизирующую особенности практик пользования мобильным телефоном в разных культурах. Четвертым популярным направлением исследований можно считать тему мобильным телефонам были разосланы призывы отомстить арабам и, несмотря на противодействие полиции, в воскресенье на пляже собралась 5 тысячная толпа молодежи, которая начала этнические погромы [194]. молодежного использования мобильной телефонии, в рамках которой рассматривается влияние сотовой связи на молодежные субкультуры (культура «большого пальца»), системы контроля, а также формы уклонения от него в отношениях дети-родители и особенности SMS-коммуникации, рождающей новые знаковые системы. Пятым направлением, привлекающим внимание социологов и политологов, является исследование политического потенциала мобильной телефонии в организации массовых социальных движений. И, наконец, шестой темой в рамках этого проблемного поля становятся исследования, касающиеся изменений повседневной жизни вследствие распространения мобильной телефонии. В ее рамках социальные исследователи фокусируются на влиянии мобильного телефона на пространственно-временную организацию повседневной жизни пользователей новой информационно-коммуникационной технологии.

В российской социологической дискуссии тема социального измерения информационно-коммуникационных технологий стала актуальной лишь в последнее десятилетие. Появились многочленные работы, посвященные макросоциальным процессам в информационном обществе [37, 38, 39], некоторые исследователи пытаются рассматривать эти проблемы в контексте российской специфики [59, 60]. Анализируются идеология, формирующаяся информационного общества [3], процессы виртуализации социального пространства [35, 36]. Есть исследования аудитории РуНета [72, 73, 74], лингвистических аспектов интернет-коммуникации [8], роли ИКТ в трансформации организационных процессов [58].

Особенности коммуникации, осуществляемой с помощью новых ИКТ, привлекают внимание социальных психологов, которые делают акцент на изучении норм и правил, лежащих в основе такого общения [7].

Однако в российской научной дискуссии существует тенденция, выражающаяся в том, что исследователи ИКТ концентрируются на изучении только одной технологии (пусть и весьма значимой) - на изучении интернета. В то же время круг пользователей мобильной телефонии в России гораздо шире, чем аудитория интернета. Как уже было указано выше, именно мобильный телефон в настоящее время становится самым распространенным средством дистанционной коммуникации.

Можно сказать, что в отличие от европейского, американского и японского научного сообщества, российская социология пока игнорировала тему мобильной телефонии как значимого исследовательского поля. Кроме работы Вершинской мы не имеем ни одного собственно эмпирического исследования социальных следствий распространения мобильной телефонии.

Анализ открытых источников (интернет, газетные и журнальные публикации за два года) 9 демонстрирует широкое применение ссылок на анонимных «социологов», «аналитиков», «исследователей», которые используются для подтверждения высказываемых мнений, легитимации информации и приводимых цифр. Реально же проводимые исследования упоминаются крайне редко, а их достоверность невозможно верифицировать. Серьезное расхождение данных и очевидная ангажированность авторов статей требует критического отношения к этой информации со стороны исследователя.

Анализ разработанности проблематики диссертационного исследования в западной и российской социологической дискуссии говорит о насущной необходимости заполнить лакуну социального знания на отечественном эмпирическом материале. Изучение существующих в настоящее время практик пользования мобильной телефонией позволит, с одной стороны, включить российский контекст в пространство международной дискуссии исследователей ИКТ, а с другой - даст возможность рассмотреть на конкретном эмпирическом материале социальные следствия распространения в обществе новой коммуникационной технологии.

Учитывая основные направления современной социологической дискуссии, мы, во-первых, сравниваем мобильные телефоны с другими технологиями коммуникации, во-вторых, изучаем молодежное пользование технологией мобильной связи, и в-третьих, делаем исследование технологий в антропологической микро-перспективе, то есть изучаем изменения повседневной жизни, вызванные инкорпорированием в нее новых ИКТ. В диссертации рассматривается роль мобильного телефона в организации новых практик взаимодействия, вызванных постоянной возможностью дистанционной коммуникации, а также трансформация представлений пользователей мобильной телефонией о пространстве и времени, заботе и контроле.

Цель диссертационного исследования заключается в социологическом описании рутинных практик пользования мобильной телефонией и анализе социальных следствий их массового инкорпорирования на уровне повседневной жизни. В рамках этой цели предполагается решение нескольких исследовательских задач: проанализировать особенности использования мобильного телефона в сравнении с другими информационно-коммуникационными технологиями и выявить его специфические социальные функции;

9 Анализировались публикации за 2003-2005 гг. в газетах: «Деловой Петербург», «Дело», «Известия», «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Время новостей» и «Санкт-Петербургские ведомости», а также сайты всех крупнейших операторов и другие интернет-ресурсы, например: www.sotovik.ru,http://www.sotaland.ru/, www.hro.org/editions/privacy/,http://www.mobilforum.ru/, http://abonentov.net/ и другие. произвести детальное описание повседневных практик и социальных правил пользования мобильной телефонией; проанализировать социальные следствия включения молодых жителей Петербурга в сети мобильной телефонии, отражающиеся в их повседневной жизни; проанализировать тендерную специфику пользования мобильным телефоном. Объектом исследования являются молодые (16-30) лет жители Петербурга, имеющие опыт пользования мобильными телефонами. Эта группа выбрана нами в качестве объекта изучения не случайно. Анализ литературы и статистических данных показывает, что данная возрастная когорта представляет собой наиболее активную группу пользователей мобильной телефонии и поэтому представляет особый интерес в рамках нашего диссертационного исследования. Например, данные, приводимые в статье Вершинской, говорят, что в период «мобильного бума» 1999-2000 год 54,4% пользователей сотовой связи составляли молодые люди в возрасте 18-23 лет [183]. По материалам, недавно опубликованным ROMIR-Monitoring, «трое из четырех респондентов от 18 до 24 лет активно пользуются мобильником, среди пенсионеров к этому благу цивилизации приобщен только каждый десятый. На октябрь 2005 года 88% российских абонентов составляют люди в возрасте от 18 до 24 лет» [208]. Один из высокопоставленных менеджеров ОАО «Мегафон» подтвердил в экспертном интервью эти данные внутрикорпоративной статистикой. Он особенно отметил, что «мы сейчас уже не можем увеличить абонентскую базу за счет «бизнес-сегмента». Этот потребитель уже давно охвачен. Сейчас борьба идет, так сказать, за детей и стариков» (муж., 36 лет).

Такое положение находится вполне в русле мировых тенденций. Кросс-культурное исследование, предпринятое группой социологов во главе с Мануэлем Кастельсом, также подтверждает особенную вовлеченность молодежи в сети мобильной телефонии: «Молодые люди во всем мире наиболее быстро принимают технологию мобильной телефонии и приспосабливаются к ней. Они используют новые услуги и возможности мобильных телефонов более интенсивно, чем другие возрастные группы, быстрее включают их в свою повседневность. В результате они стали первой социальной группой, которая находится в сети мобильной коммуникации постоянно и чувствует себя там абсолютно комфортно» [89, с. 193].

Предметом исследования являются практики повседневного пользования мобильной телефонией жителями мегаполиса, а также социальные следствия инкорпорирования этих практик.

Методологические основания исследования

Данная работа находится в русле теоретического подхода, который получил известность как социология практик. Он ориентируется на изучение социального взаимодействия на микро-уровне и реализуется посредством применения качественной методологии. Выбор качественной методологии обусловлен исследовательским вопросом, который фокусируется на рутинных практиках пользователей мобильной телефонии. Понятие «повседневные практики» будет использоваться для обозначения рутинной деятельности индивидов - привычных способов обращения с другими людьми, вещами, символами, своим телом, языком, временем и пространством [20, с.9-24]. Практики принципиально не скрыты, но для того чтобы их рассмотреть, требуется определенная техника отстранения, описания и интерпретации [20, с. 18]. Пьер Бурдье утверждал, что практика не подразумевает (или исключает) овладения выраженной в ней логики [16, с.24]. При этом практики «раскрывают» основные способы социального существования, возможные в данной культуре и в данный момент истории [20, с. 16]. Поскольку особенности повседневного поведения слабо рефлектируются непосредственными акторами, они не могут быть адекватно описаны количественными методами, которые ориентируются на сбор данных, не нуждающихся в множественной интерпретации и очевидных для участников социального взаимодействия. Как подчеркивал Пьер Бурдье, «тот факт, что практическое чувство не может (без специальной тренировки) работать вхолостую, вне всякой ситуации, делает нереальными любые опросы путем анкетирования, когда фиксируются в качестве подлинных продуктов габитуса ответы, вызванные абстрактными стимулами самой ситуации опроса» [14, с. 177].

Из достаточно широкого арсенала качественных стратегий исследования практик автор остановил свой выбор на множественном исследовании случаев (collective case approach). Такой выбор обусловлен несколькими причинами. 1). Поскольку процессы дистанционной коммуникации обычно скрыты от глаз наблюдателя, этнографическое наблюдение в данной ситуации не могло являться успешной стратегией. В лучшем случае исследователь может находиться только в одной точке из двух и более, где происходит удаленное взаимодействие. 2). Анализ жизнеописания или биографический подход также кажется малоприменимым для изучения практик пользования мобильным телефоном, так как его фокус сдвинут на исторически протяженные фрагменты социальной реальности, в которых остается мало места для детализации повседневных практик. Кроме того практики пользования мобильной телефонией имеют достаточно инновационный характер10 и вошли в

10 Вадим Радаев определяет «инновационные практики» как типические действия людей, с одной стороны, не слишком широко распространенные (по крайней мере на данный момент времени), но уже достаточно повседневную жизнь россиян относительно недавно, поэтому перспектива биографического подхода кажется преждевременной. 3). Исследование случая, собственно кейс-стади, ограничено интерпретацией лишь одного, обычно уникального, социального явления или процесса, тогда как практики пользователей мобильной телефонии скорее принадлежат к типичным, а не уникальным явлениям современности.

Исходя из вышеописанных ограничений отвергнутых качественных исследовательских стратегий, мы посчитали, что разрешению исследовательского вопроса диссертационной работы более всего соответствует стратегия множественного кейс-стади, поскольку она позволяет рассмотреть многообразие форм существующих в настоящее время практик пользования мобильным телефоном и их значение для организации повседневной жизни, не утрачивая специфики каждого отдельного случая. Как отмечала И. Козина, очевидным достоинством кейс-стади является возможность получения более глубокой информации о латентных процессах, скрытых механизмах социальных отношений; только с помощью такого качественного подхода можно реконструировать сферу неформальных отношений, существующих между людьми. Кейс-стади позволяет сделать это наиболее целостным образом, так как исследовательские стратегии сами по себе содержат наборы определенных техник, и кейс-стади в этом смысле оснащен богаче всех других. Метод определяет необходимость работать более с конкретными вещами, нежели со сконструированными типами, что позволяет обеспечить лучшее понимание социальной реальности, уникальность каждого объекта и в то же время выделить общие черты для дальнейшего обобщения [43, с. 177].

В диссертационном исследовании применялась пока достаточно редкая для российской социологии методологическая триангуляция. Данные по каждому из исследованных случаев собирались посредством совокупного применения метода глубинного интервью, спровоцированного дневника «повседневной коммуникации» и анализа документов повседневной жизни.

В глубинном интервью акцент делался на получении биографической информации, нарративов о включении информанта в сети мобильной телефонии, а также о мотивах и практиках использования сотового телефона в повседневной жизни. В организации интервью автор исходил из позиции, сформулированной Еленой Мещеркиной, что в ходе интервью исследователь провоцирует респондента на рассказ о событиях, фактах и менее всего на оценки и комментарии, зачастую привлекаемые для сокрытия истинного смысла происшедшего [11, с. 8]. заметные, а с другой стороны, являющееся новыми способами действия, которые еще десятилетие назад существовали в исключительно ограниченных масштабах или отсутствовали вовсе [57, с. 90].

После интервью каждому из информантов выдавалась форма для заполнения «дневника повседневной коммуникации». К дневнику прилагалась подробная инструкция с правилами его заполнения. Форма дневника представляла собой таблицы, где информант должен был в течение педели фиксировать все значимые контакты, отмечать время, продолжительность, место и содержание контакта. Также он/она условно обозначал/а людей, с которыми он/она общался/лась на протяжении этого времени, и форму, в которой происходил контакт: посредством технических средств, которые заранее были закодированы, или же непосредственно лицом к лицу. Графы используемого нами дневника находятся в Приложении 1а. В качестве оплаты каждый информант получал 100 евро11.

Затем по каждому отдельному случаю разрабатывался гид для второго лейтмотивного интервью, которое включало темы, упущенные в первом интервью и вопросы, возникающие из первичного анализа дневника, сфокусированные на повседневных практиках использования мобильного телефона. Таким образом, второе интервью позволило получить комментарии к практикам, зафиксированным в дневнике. Кроме того, в ходе второго интервью информант рассказывал о своей социальной сети, опираясь на вопросы интервьюера и данные телефонной книжки своего мобильного телефона. Информант сначала отвечал на вопросы о людях, с которыми он общался за неделю заполнения дневника, затем вспоминал важных альтеров, которые не вступали с ним в контакт в течение обозначенной недели, но являются «субъективно важными» и, наконец, обращался к электронной памяти своей телефонной книжки.

В ходе второго интервью информант также заполнял специальную форму, где отмечал основную информацию о членах своей персональной сети: имя, источник информации об альтере (дневник, память информанта, данные записной книжки), возраст, пол, профессия, место жительства, место рождения, продолжительность знакомства информанта с альтером, место и контекст первой встречи, цепочка, если знакомство состоялось через третьих лиц, природа отношений и близость отношений. Форма для второго интервью находиться в Приложении 16. Рассказ информанта, сопровождающий записи в вышеуказанную форму, фиксировался на диктофон. В заключении интервью информант заполнял схему «Кругов близости», где самые близкие члены его социальной сети схематически находились рядом с ним, а наименее близкие на периферии (схема представлена в Приложении 1в).

Также в рамках диссертационного исследования проводился анализ контекста, в который были вписаны исследованные случаи. Состояние рынка сотовой связи, количество операторов, работающих в городе, характер и стоимость их услуг имели большое значение Исследование финансировалось грантами компаний Telenor (Норвегия) и France Telecom (Франция). как рамка интерпретации индивидуальных нарративов, поскольку исследованные практики напрямую коррелируют с развитием рынка услуг и возможностями технологий дистанционной коммуникации. Для этого были проанализированы следующие документы: газетные, журнальные и интернет публикации, посвященные ИКТ за два года, официальные интернет-сайты всех крупнейших операторов сотовой связи, а также другие ресурсы, освещающие динамику рынка мобильной связи в Санкт-Петербурге.

Таким образом, исследование проводилось качественными методами в русле стратегии множественного кейс-стади. Каждый случай детально изучался посредством глубинного двухстадийного интервью, при помощи «дневникового метода» [83, 23] и анализа документов повседневности12, которыми в данном случае являлись записные книжки мобильных телефонов. В ходе применения подобной методологии, были получены уникальные данные о практиках использования разных каналов коммуникации и о социальных сетях информантов.

Анализ огромного массива информации требовал систематизации полученных данных. Они размещены в ЕхеЬтаблицах и частично закодированы. Но основной объем полученной информации представляли собой качественные данные, требующие постадийной сравнительной интерпретации. Результаты интерпретации данных много раз обсуждались на семинарах, что обогатило репертуар возможных трактовок.

Единицей анализа в исследовании является индивид - пользователь мобильной телефонии13.

Основные критерии отбора информантов были продуманы заранее. Этот тип отбора определяется как теоретическая выборка, то есть в каждом случае учитывались характеристики, которые имели теоретическое значение для последующей интерпретации данных.

Критериями отбора информантов являлись: возраст - им должно было быть на момент исследования от 16 до 30 лет. Выбор возрастной когорты объясняется статистическими данными, которые выделяют ее как группу наиболее активных пользователей ИКТ в России; тендер - было исследовано равное число мужчин и женщин; доход - информанты имели различный размер регулярного дохода, что могло отразить специфику использования ИКТ в разных экономических стратах;

12 См. подробнее: Козлова Н.Н., Сандомирская И.И. [44].

13 Как отмечал Энтони Гидденс: «Единицей соотнесения, соответствующей анализу действия, должна быть личность, действующее лицо» [24, с. 126]. образование - информанты должны были принадлежать к группам с разным образовательным ресурсом, что также может влиять на специфику использования ИКТ в повседневном взаимодействии; профессиональная принадлежность - информанты должны были принадлежать к разными профессиональным группам, что, возможно, продемонстрирует различия профессионального пользования ИКТ; горизонтальная мобильность - среди информантов должны были быть как коренные петербуржцы, так и мигранты, чтобы выяснить специфику пользования ИКТ в ситуации стационарного проживания и миграции (сведения об основных характеристиках информантов находятся в Приложении 2а).

Анализируя повседневные практики пользователей мобильной телефонии, автор старался учесть возможно наиболее широкий диапазон обыденных тактик и стратегий людей, которые пользуются или в каких-то ситуациях не пользуются мобильными телефонами.

Понятие «тактика» здесь используется в понимании де Серто: «тактика - это вычисление силовых отношений, осуществляемое ситуативно и в условиях ограниченного времени. Это микро-действие, ориентированное на конкретную ситуацию, без пролонгированного планирования последствий. Большинство повседневных практик (говорение, чтение, прогулки, шоппинг, приготовление пищи) имеют тактический характер» [90, c.XIX]. Мишель де Серто исходит из аналитического представления о наличии двух типов рутинного действия: стратегического и тактического» [90, c.XVII-XIX]. Цель стратегического действия - увеличить доминирование агента над другими через техники социокультурного производства, и таким образом воспроизвести доминирующий социальный порядок. Цель тактического действия - не выходя за рамки предписанного социального порядка, используя «сильного», достичь своих целей, творчески трансформируя стратегию, создавая «антидисциплину» [90, с. XIX].

Основной массив данных был собран на протяжении 2003 года и ограничивается 14 случаями. В ходе развития исследования в 2004 году были также взяты четыре дополнительных интервью с юношами и девушками 16-17 лет, чтобы выяснить специфику пользования мобильной телефонией тинэйджерами, которые включились в сети сотовой связи буквально со школьной скамьи. Кроме этого, в массив собранных данных входит одно экспертное интервью с представителем крупнейшего оператора сотовой связи на Северо-западе России.

Ограничение количества кейсов 14 основными случаями обусловлено теоретической насыщаемостью полевых данных. Выборка осуществлялась на основании приведенных выше критериев по принципу максимальной вариативности.

Для интерпретации данных был использован метод «профильной оценки», предложенный Вернером Фукс-Хайнтритцем: «в каждом случае в основе профилыюго оценивания лежит предположение, что отдельные места из интервью должны интерпретироваться для себя и прямо могут быть соотнесены с соответствующими местами из другого интервью» [68, с.31]. То есть в ходе исследования выбирались фрагменты интервью, посвященные практикам повседневного пользования мобильным телефоном и сравнивались с данными дневников, затем автор переходил к «профильному сравнению» разных случаев.

Важно также упомянуть некоторые ограничения и методологические проблемы, которые возникли при сборе эмпирических данных. Основной проблемой являлось индивидуальность подхода каждого из информантов к заполнению дневника. Мы не можем контролировать их интерпретации по поводу «значимых» и «не значимых» контактов. Одни указывают продолжительность контакта с точностью до секунды (например, случай 10), другие в значительной степени ее округляют (случай 9 или 13). Одни заполняют дневник в течение дня (например, случай 3), другие в конце дня по памяти (например, случай 7). Подобного рода «разностилыюсть» в подходе к заполнению дневников создает сложности в ходе сравнительной интерпретации данных.

Кроме того, при анализе дневника необходимо было учитывать «типичность» периода его заполнения. Неделя - слишком небольшой срок, чтобы отразить все разнообразие повседневных практик коммуникации. Мы пытались нивелировать это неизбежное искажение с помощью второго интервью, посредством которого уточнялись детали повседневной жизни.

В процессе анализа данных, извлеченных из электронной записной книжки, важно учитывать длительность пользования информантом мобильным телефоном, особенности занесения номеров в память (например, случай 2 и 4, где в памяти телефона содержатся номера только мобильных телефонов, поскольку информанты по соображениям экономии не звонят на стационарные номера с мобильного телефона).

Исходя из всех вышеперечисленных ограничений, автор считает наиболее перспективным анализ массива данных через эго-перспективу, а не через общую совокупность данных. Это позволяет не терять частное в пользу обобщений, что собственно и лежит в основании исследовательской стратеги множественного кейс-стади.

В работе, осуществленной качественными методами, основной акцент делался на анализе отдельных случаев. Изучая практики пользования мобильной телефонией, автор фокусировал свой исследовательский интерес на особенностях организации повседневной жизни посредством сотовой связи. Теоретические основания исследования

Диссертационная работа находится в русле теоретического подхода, известного как социология практик. На концепции «практики» основаны многие современные теории социального действия. К числу социологических теорий практики относят конструктивистские и некоторые постструктуралистские концепции, принимающие постулат детерминации социального действия имплицитными, нерефлектируемыми («фоновыми») и надиндивидуальными практиками как символическими порядками и диспозитивами действия [32].

В настоящий момент социальная теория уже накопила богатый аналитический инструментарий, позволяющий осуществлять глубокие и основательные изыскания в области как социальной истории, так, собственно, и социологии. Работы французских исследователей М. Фуко [см. например, 65, 66, 67,110], М. де Серто [90] и П. Бурдье [14, 15, 16], а также их английского коллеги - Э. Гидденса [24 и особенно - 25] дают возможность при исследовании практик повседневного использования мобильной телефонии использовать широкий спектр теорий, анализирующих рутину социального взаимодействия.

Однако сферы эмпирического применения теорий упомянутых выше классиков сильно разнятся и использование их подходов в работе должно определятся поставленным в ней исследовательским вопросом. Так, например, теория практик Бурдье кажется не очень релевантной как теоретическая рамка для исследования и анализа проблем, сформулированных в этой работе. Дело в том, что его аналитический фокус направлен на воспроизводимость и устойчивость «практического чувства» как некого механизма в производстве габитуса и не рассматривает возможности модификации или радикальной перемены уже усвоенных практик. А поскольку рассматриваемые мною технологические инновации имеют очень короткую социальную историю и еще не могли быть глубоко инкорпорированы в «практическое чувство», они не могут быть адекватно изучены с помощью аппарата Бурдье.

Теоретический потенциал, который накоплен в области социологии практик благодаря трудам Фуко и де Серто, имеет значительно большее применение в рамках нашего исследовательского поля. Их работы фокусировались в основном на объективирующих14 и субъективирующих индивида практиках, связанных с властью. Разработанный этими

14Как подчеркивал Энтони Гидденс: «Тела Фуко лишены лиц» [25, с.233]. авторами подход может использоваться в качестве теоретической модели для анализа властных практик контроля, осуществляемого посредством мобильной телефонии, который будет представлен в главе 2.

Однако не только власть и механизмы контроля будут рассматриваться нами в рамках данного исследования. Автор в значительной степени концентрировал свое исследовательское внимание на изучении самых обыденных социальных процессов, на практиках рутинной, ежедневной коммуникации. Поэтому нашему предметному полю ближе подход Э. Гидценса, который в своей теории структурации концентрировал исследовательский интерес на анализе социальных практик упорядоченных в пространстве и во времени [особенно в работе 25]. Английский социолог, в отличие от своих французских коллег, видит причины для изучения рутины повседневности не только в объяснении механизмов усвоения арсенала того или иного набора практик, не столько в декодировании властных диспозиций на уровне повседневной жизни, но и возможности для анализа пути эволюции «практического чувства», руководящего нами в пространстве повседневности.

Проблематика повседневности стала одной из центральных тем современного гуманитарного знания [49, с.6]. Альфред Шюц считал повседневность «верховной реальностью» [76, с. 130], человек живет в ней и трудится в ней по преимуществу и, отлетая мыслью в те или иные сферы, всегда и неизбежно возвращается в мир повседневности. Повседневная жизнь предстает как пространственно-временной континуум, наполненный вещами и событиями. Она непосредственно дана человеку как естественная среда его обитания, по поводу которой не возникает сомнений.

В толковом словаре Даля, отражающем лексику первой половины XIX века, повседневное (синонимы: ежедневное, вседневное, день-подню, изо дня в день происходящее) означает постоянное, регулярно повторяющееся [30, с. 147]. В словаре Ожегова, отражающем языковые реалии советского времени, слова «повседневный» и «обыденный» еще больше сближаются. Семантика слова «повседневный» содержит в себе два значения: 1. «проводимый изо дня в день, постоянно, не прекращающийся» и 2. «бывающий всегда, привычный, обычный» [55, с.429, 519]. То есть, для того, чтобы стать повседневной, обыденной, той, что активируется каждый день, технология должна стать ожидаемой, неизбежной, обязательной, привычной, само собой разумеющейся, понятной, должна быть пережита и оценена как тривиальное, серое, даже скучное.

Эмпирические данные нашего исследования говорят о том, что технология мобильной телефонии прочно вошла в ткань повседневности жителей Петербурга, стала «черной коробкой», пользоваться которой способны даже дети15. Н. Лебина писала, что «вещи-знаки, используемые в быту, образуют своеобразный код конкретно-исторического времени, и, если угодно, маркируют его ментальные нормы, представления о красоте, богатстве, стыдливости, прогрессивности и регрессивности и т.д.» [47, с.205]. Мобильный телефон, безусловно, стал маркером современной жизни. Энтони Гидденс писал: «Сегодня мы живем в обществе, где электронная связь считается само собой разумеющейся, в этой связи надо особо подчеркнуть очевидную специфичность традиционных обществ (а, в сущности, и всех обществ столетней давности). Специфичность эта состоит в том, что общение членов различных обществ, независимо от масштабов последних, происходит в условиях соприсутствия» [24, с.215]. Телефон и его самое последнее мобильное воплощение занимают уникальное место в истории развития человечества, - отмечают Кац и Аакус, - автомобили и самолеты имели аналоги в окружающем мире в виде соответственно гужевого транспорта и птиц, и люди были, по крайней мере, знакомы с тем, чего ожидать от новых транспортных технологических средств. По контрасту - ничто в животном мире не давало людям аналогий для той власти, которую им подарил телефон. В истории человеческого воображения власть в реальном времени диалоговой устной связи на больших расстояниях была властью настолько огромной, что даже большинство божественных существ не обладали ей: Зевс, верховное божество греческого пантеона, и то был должен полагаться на посыльного -Меркурия. Сегодня многие посыльные сами имеют собственные мобильные телефоны [128, с.2].

Распространение мобильной связи, и в первую очередь сотовой телефонии, все сильнее воздействует на человеческие жизни и отношения. Мобильные телефоны ускоряют темп и эффективность жизни, но также позволяют проявлять больше гибкости на деловых и профессиональных уровнях, также как в семейной и личной жизни [128, с.2]. Изменениям подвергаются не только практики рутинной коммуникации, но и представления о возможном пространственно-временном контексте этой коммуникации. Восприятие пространства времени в повседневности отличается своеобразием и подвержено историческим изменениям [49, с.42]. С одной стороны, привычный порядок организации и повторяемость событий повседневной жизни рождает такие ее свойства как рутинность и тривиальность, с другой - повседневность не замыкается в статичной рутине. Последняя составляет необходимый фундамент, базу стабильного, с минимальными затратами на принятие решений, повседневного существования. Таким образом, сохраняются ресурсы для принятия инновационных решений в случае поломки привычного хода событий. «Задний план

15 Самым популярным из ожидаемых новогодних подарков среди детей младшего школьного возраста (7-10 лет) в 2004 году был именно мобильный телефон [203]. опривыченной деятельности предоставляет возможность переднему плану для рассуждений и инноваций», - пишут П. Бергман и Т. Лукман [10, с.91]. Рутина и инновации дополняют друг друга.

Здесь можно задаться вопросом, к каким инновациям в организации повседневной жизни привело широкое распространение новых информационно-коммуникационных технологий? Как встраивается новая коммуникационная технология в привычные способы взаимодействия, в повседневные практики людей, пользующихся мобильными телефонами?

В качестве гипотезы исследования можно сформулировать предположение, что массовое распространение нового средства дистанционной коммуникации - мобильного телефона, обладающего рядом специфических свойств по отношению к другим средствам коммуникации, - способно привести к серьезным трансформациям повседневной жизни пользователей. В своей работе о «Новых правилах социологического метода» Гидденс подчеркивал, что большинство актов не обладает интенциональным свойством, то есть свойством быть совершенными только преднамеренно [24, с. 129]. Более того, даже интенциональные акты имеют множественные непреднамеренные следствия. Собственно эти непреднамеренные последствия распространения мобильной телефонии и лягут в основание нашего анализа. Их изучение представляется чрезвычайно актуальным, поскольку постепенное накапливание непреднамеренных следствий социального действия может приводить к трансформации социального порядка и появлению новых правил социального взаимодействия.

Как отмечал вслед за И. Гофманом Гидденс, «отношения с теми, кто физически отсутствует, предполагают социальные механизмы, отличные от тех, что работают в ситуации соприсутствия» [25, с.84]. «Отсутствующие другие», которые могут посредством мобильного телефона в любой момент вторгнутся в пространство и время пользователя мобильной телефонии, создают предпосылки для переопределения приватного и публичного, близкого и далекого, протяженного и прерывистого.

Несмотря на то, что «совершенные обстоятельства соприсутствия» существуют исключительно в ситуации непосредственного контакта между физически присутствующими людьми, в наши дни, благодаря электронным коммуникациям и особенно телефону, стали возможны и опосредованные контакты, допускающие тесную связь и близость, характерные для условий соприсутствия», - писал Э. Гидденс в 1984 году, когда мобильные телефоны только появились на рынке технологий дистанционной связи [25, с.121].

В современных условиях их тотальной распространенности можно говорить о проявлении значительных непреднамеренных последствий такого социального действия.

Если для обществ, существовавших еще 100 лет назад, коммуникативный акт16 определялся почти обязательным соприсутствием в одном пространственно-временном континууме, то теперь социальное взаимодействие почти не зависит от места и времени.

Наличие небольшого мобильного и сравнительно недорогого средства дистанционной коммуникации создает условия для новых сложных форм социального взаимодействия как с «присутствующими», так и с «отсутствующими другими». Гофман отмечал, что для коммуникации лицом к лицу используется тактика параллельной игры на двух сценах [103]. Включая в социальное взаимодействие мобильный телефон, мы получаем возможность параллельно играть на трех, четырех сценах одновременно [143]. Эту особенность новых форм повседневных взаимодействий подчеркивает норвежский исследователь Р. Линг: «Сценическое управление может стать весьма сложным. Подобно живописи кубистов, говорящий по мобильному телефону видится из двух перспектив» [137, с.12]. То есть как Пикассо, заставляющий зрителя всматриваться одновременно в плоскость и объем пространства своих полотен, так и звонящий по мобильному телефону для своего абонента и людей, находящихся с ним в ситуации соприсутствия, предстает одновременно в двух социальных пространствах.

Действительно, основное отличие мобильного телефона от стационарного заключается в возможности вступать в интеракции с другими людьми, находясь в любой точке зоны покрытия. То есть мобильный телефон позволяет прежде всего избегать привязанности к локальным точкам в пространстве. «В современных обществах индивиды позиционируются в пределах постоянно расширяющейся сферы зон - дома, на рабочем месте, по соседству, в городе, в государстве-нации и мировой системе, - которые обнаруживают свойства системной интеграции, все в большей степени соотносящей несущественные детали повседневной жизни с социальным феноменом массового расширения пространства-времени» [25, с. 142-143].

Это размывание пространственно-временного режима современных обществ порождает ситуацию, когда наиболее адекватным подходом к их изучению является сетевая перспектива. «Сетевое общество характеризуется одновременной трансформацией экономики, труда и занятости, культуры, политики, государственных институтов и, в конечном счете, пространства и времени. Новые информационные и коммуникационные технологии, являются совершенно необходимым инструментом такой многонаправленной трансформации, хотя не являются ее причиной» [41, с.22-23]. Валерий Голофаст отмечал, что «владельцы мобильных телефонов образуют то, что можно назвать неопределенной

16 Гидденс определял коммуникативный акт «как акт, в котором цель действующего или одна из целей связана с успешной передачей информации другим» [24,с.133]. совокупностью «плавающих сетей». Они плавающие потому, что пи место, ни время, пи функциональный профиль взаимодействия, ни состав их участников заранее не обусловлены» [27, с. 13].

Описывая коммуникационные практики пользователей мобильной телефонии мы будем использовать широкую трактовку термина «социальная сеть», определяемую как «множественность точек (или членов социальной системы) 17 и совокупность связей, изображающих взаимосвязь этих точек» [175, с.4]. Конечно, дискуссии о контексте, в котором можно применять этот термин, еще продолжаются. Социально-сетевой подход еще не превратился в единую парадигму, его приверженцы часто опираются на отличные концепции и методы, поэтому сетевой анализ скорее являет собой «свободную федерацию подходов» [86, с.131]. Однако его возможности для изучения практик повседневной коммуникации очевидны.

Социальная сеть может быть рассмотрена как целая ("whole network"), где описываются полные структуры ролевых отношений в социальной системе» [175, с.26], то есть рассматриваются одновременно сети целого сообщества, ограниченного общей, часто формальной рамкой. Например, межличностные связи сотрудников кафедры социологии, но, в принципе, как whole network может пониматься и общество в целом. Социальная сеть может быть рассмотрена и как персональная (у некоторых авторов - «эгоцентрическая») сеть ("personal network"), где описываются «актор, акторы, с которыми он имеет взаимоотношения, и связь между этими акторами» [175, с. 1448]. То есть из этой перспективы социальная сеть рассматривается как совокупность личных связей одного актора с другими («альтерами социальной сети»), а изучаемая сеть ограничивается неформальными рамками личных связей только одного актора. В диссертационном исследовании мы фокусируем свое внимание на персональных сетях пользователей мобильной телефонии, что позволяет, с одной стороны, создать объемную социальную картину многообразия практик повседневного использования мобильного телефона, а с другой стороны - открывает значение этого нового средства коммуникации для организации социальных сетей.

Таким образом, теоретической рамкой диссертационного исследования является социология практик, понимаемая во взаимодополняющей стилистике исследований Мишеля Фуко, Мишеля де Серто и Энтони Гидденса. Сами практики пользования мобильной телефонии как коммуникативные акты будут анализироваться через парадигму сетевого анализа.

17 Точки (или члены социальной системы) в перспективе сетевого анализа могут обозначать «личность, группу, организацию, вещь, событие и т.д.» [175, с. 1447].

Научная и практическая значимость Массовое распространение мобильной телефонии требует социологического описания и анализа. Как отмечал Кастельс: «технология есть общество, и общество не может быть понято или описано без его технологических инструментов» [40, с.29]. Не впадая в крайности технологического детерминизма, важно понять какие социальные следствия несет столь широкое принятие нового информационно-коммуникационного средства.

Научная и практическая значимость работы определяется ее инновационным характером, а также возможностями ее использования для разработки учебных курсов по социологии коммуникации и истории постсоветской повседневности. Наряду с этим результаты исследования могут быть использованы компаниями, производящими услуги мобильной связи, для практической оптимизации их деятельности. Эмпирические данные, собранные при подготовке диссертационной работы, могут быть полезны в дальнейших исследованиях социальной роли информационно-коммуникационных технологий.

Результаты исследования повседневного использования мобильной телефонии позволят подойти к анализу процесса взаимовлияния технического и социального порядков на микро-уровне. Эмпирическое исследование процессов распространения мобильной телефонии, а также выявление их социальных следствий в перспективе может способствовать разрешению многолетних, отдающих идеологической ангажированностью споров о механизмах технологического прогресса.

Дизайн данного исследования предполагает, что в ходе анализа эмпирических данных автор дистанцируется от технологического и социального детерминизма как модели интерпретации социальной роли мобильной телефонии. Как отмечал Никлас Луман, «с самого своего начала социология пыталась дать ответ на два весьма различных вопроса. Один вопрос - «Что происходит?», другой - «Что за этим стоит?» [51, с.27]. В данной работе мы сознательно опускаем вопрос о причинах инкорпорирования мобильной телефонии в повседневную жизнь петербуржцев/петербурженок, поскольку целью исследования является прояснение первого вопроса - «что происходит?», то есть выявление социальных следствий проникновения новой технологии в ткань повседневности. Иными словами, мы хотим понять как мобильный телефон, вещь невозможная в частном пользовании еще 15 лет назад, теперь встраивается в повседневную жизнь (вероятно изменяя ее). Вопрос «что за этим стоит?», то есть причины (социальные, технические, экономические, культурные, политические) массового распространения мобильной телефонии могут прояснится лишь в результате детального описания практик повседневного пользования мобильными телефонами. Диссертационная работа стремиться на основании конкретного эмпирического материала сформулировать некоторые теоретические предположения о воздействии мобильной телефонии на условия и структуры повседневной коммуникации ее пользователей.

Подобная позиция объясняется нежеланием упрощать причинно-следственные связи между социальным и технологическим, где, в зависимости от позиции автора, обычно либо социальное объясняется как следствие технологического, либо технологическое трактуется как следствие социального развития. Здесь мы будем исходить из предположения, что прежде, чем примыкать к социальному или техническому детерминизму как способу объяснения распространения в обществе новых технологий, необходимо в деталях понять как эти технологии (в данном случае - мобильный телефон) используются в повседневной жизни. Только после глубокого анализа частных практик, связанных с техническим средством, можно говорить о конфигурации причин появления новых социально-технических форм поведения. Апробация работы

Основные положения диссертации были изложены в опубликованных статьях автора и выступлениях на российских и международных конференциях и семинарах (конференция «Тендерные практики: традиции и инновации» на базе Северо-западной академии государственной службы, (СПб.), 2005; семинар «Пространство и повседневная жизнь современного города» на базе Центра социологического образования и ЦНСИ (Москва), 2005; международная конференция «Меняющаяся молодежь в меняющемся мире: невидимая повседневность» на базе НИЦ «Регион» и ЦНСИ (Тольятти), 2005; международный семинар «Politics of Nature» на базе факультета социологии и политических наук Европейского университета и Centre de Sociologie de l'lnnovation, Ecole Nationale Superieure des Mines de Paris, (СПб.), 2004 и др.). Структура работы

Диссертационная работа состоит из введения, четырех глав с изложением результатов исследования, заключения, библиографии (220 наименований) и приложений (2 шт.). В первой главе рассматривается история развития мобильной связи и анализируется состояние рынка сотовой связи в России 2003 года. Эта глава является контекстуальной рамкой для эмпирического исследования. Во второй главе описываются зафиксированные в эмпирической части исследования повседневные практики пользования мобильной телефонией молодыми жителями Петербурга. Третья глава диссертации посвящена выявлению основных социальных функций мобильного телефона и анализу социальных следствий распространения мобильной телефонии. Четвертая глава фокусируется на анализе тендерной специфики пользования мобильным телефоном. Диссертация изложена на 163 страницах машинописного текста, включает 14 таблиц и 3 схемы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Трансформация условий и структур повседневной коммуникации пользователей информационных технологий"

Выводы

Проведенный выше анализ тендерного аспекта пользования мобильной телефонией 20-30 летними жителями Петербурга ставит перед нами задачу интерпретации достаточно противоречивых данных. С одной стороны, практики приобретения мобильного телефона не являются гендерно индифферентными. Они органично включены в существующую тендерную систему российского общества и во многом отражают ее современную специфику. Мобильный телефон как «новая вещь» абсорбирует в себя поло-ролевые стереотипы, становясь частью тендерного дисплея в процессе взаимодействия с потребителями. С другой стороны практики применения этой гендерно окрашенной вещи не имеют специфических тендерных особенностей.

Соответственно, получается, что социальные взаимодействия, связанные с мобильным телефоном, обладают тендерным измерением только в процессе его потребления как товара, в то время как в качестве средства коммуникации он гендерно индифферентен? Возможно, ответ на этот вопрос содержится в специфике полевых материалов, которые были использованы в исследовании. Нарративы о потреблении мобильных телефонов являлись частью глубинных интервью, которые предваряли заполнение дневников. Ситуация интервью по определению ситуация публичная. Мужчины и женщины, которые соглашались со мной разговаривать, публично воспроизводили в своих рассказах «гендерно соответствующее поведение» [64, с.205]. Тогда как практики их повседневного пользования мобильным телефоном, отраженные в дневнике, не могли быть публичной презентацией «гендерного соответствия», поскольку практики принципиально не скрыты, но для того чтобы их рассмотреть, требуется определенная техника отстранения, описания и интерпретации [20, с.18], которой редко кто себя затрудняет в повседневной жизни. Люди, фиксировавшие в дневнике свои контакты, вероятнее всего не обладали этой «техникой отстранения», отчего данные их дневников были лишены тендерных стереотипов, которые так очевидно формулировались ими в ситуации интервью. Отсюда мы можем сделать вывод, что тендер во многом инсценировка, отражающая культурные представления о мужском и женском.

Мобильный телефон в этом контексте выступает лишь как повод продемонстрировать «гендерно соответствующее поведение», различий в котором на уровне практик не зафиксировано. Тогда получается, что не так уж не правы Р. Линг и Б. Иттри, утверждающие, что «мобильные телефоны относятся к гендерно нейтральным технологиям» [143, с.28]. Но правы они, когда мы рассматриваем практическое применение мобильных телефонов? Если фокусироваться на их дискурсивном измерении, то они тут же превращаются в «строительный материал» гендерного дисплея, которым прикрываются пользователи мобильной телефонии, разделяясь на мужчин и женщин.

Значительно больше различий в практиках повседневного использования мобильного телефона оказалось не у мужчин и женщин, а у разных возрастных когорт пользователей. Как показывают данные четырех интервью с тинэйджерами, они «глубже погружены» в повседневное слияние со своими мобильными телефонами, чем их старшие товарищи (см. параграф 2.9.). Это также подтверждают данные других исследований. Например, материалы недавно опубликованного ROMIR-Monitoring опроса говорят, что «трое из четырех респондентов от 18 до 24 лет активно пользуются мобильником, среди пенсионеров к этому благу цивилизации приобщен только каждый десятый» [208]. Родители молодых респондентов О. Вершинской также пользуются мобильными телефонами сравнительно ограничено. Они звонят только в случаях большой необходимости и не используют других возможностей мобильного телефона, кроме собственно голосовой связи. Часто затраты молодых людей и девушек на сотовую связь значительно превышают расходы на нее их родителей [183, с. 146].

Заключение

Диссертационное исследование было выполнено качественными методами в русле стратегии множественного case-study, что ограничивает масштабы возможных выводов. Однако глубокое проникновение в ткань повседневных практик тех немногих пользователей мобильной телефонии, которые были изучены в этой работе, позволяет выявить некоторые общие черты новой «жизни с мобильным телефоном», в которую включается все больше и больше россиян.

Как показывают собранные статистические данные, мобильный телефон стал обязательным аксессуаром современного молодого горожанина. Мы можем говорить, что собранный эмпирический материал открывает существенное влияние мобильной телефонии на организацию повседневной жизни ее пользователей. Участие в коммуникационных сетях мобильной телефонии способно привести к серьезным трансформациям в повседневной жизни владельца аппарата.

Данные исследования говорят, что люди, включившиеся в практики использования мобильными телефонами, рассматривают этот аппарат как значимую часть своей жизни. Мобильный телефон принадлежит к предметам, которые наделяются особым социальным значением. Начав его использовать, человек, в большинстве случаев, уже не может обходиться без него, не испытывая дискомфорта.

Сочетая глубинные интервью, анализ «дневников повседневной коммуникации» с обзором массива статистических данных, мы можем подойти к некоторым общим заключениям о практиках пользования мобильными телефонами и социальных последствиях широкого распространения этих практик.

Обобщая многовекторпые интерпретации полученных данных, можно согласиться с М. Кастельсом в том, что «ядро социально исторической трансформации, которую мы переживаем теперь, связано с технологиями обработки информации и коммуникацией» [40, с.51]. Буквально за 15 лет мобильные телефоны превратились из элитарной технологии в массовую. Если в начале 1990-х необходимо было иметь весомое оправдание для покупки мобильного телефона, то к началу XXI века оправдание стало необходимо тем, кто не пользуется беспроводной связью [132]. Более того, собранные материалы показывают, что мобильная телефония стала самой популярной среди других технологий дистанционной коммуникации в России52.

52 Данные января 2005 года говорят, что на тот момент у каждых девяти из десяти жителей Петербурга был мобильный телефон, а у каждого сотого жителя города их два [212].

Притом, что пользователями мобильной телефонии сегодня становятся люди разного возраста, разного достатка и пола, достаточно устойчивой является тенденция, что наиболее активной группой абонентов операторов сотовой связи является молодежь53.

Молодые люди во всем мире наиболее быстро принимают технологию мобильной телефонии и приспосабливаются к ней. Они используют новые услуги и возможности мобильных телефонов более интенсивно, чем другие возрастные группы, быстрее включают их в свою повседневность. В результате, они стали первой социальной группой, которая находится в сети мобильной коммуникации постоянно и чувствует себя там абсолютно комфортно» [89, с.193].

Действительно, материалы исследования говорят о том, что в течение недели большую часть своей коммуникативной практики 16-30 летние молодые люди осуществляли посредством разных информационно-коммуникационных технологий. Информанты в среднем в 2,5 раза чаще общались посредством ИКТ, чем встречались «лицом к лицу». Это очень важная тенденция говорит о том, что ИКТ играют принципиальную роль в современных практиках коммуникации.

Из ИК-средств наибольшей популярностью у участвовавших в исследовании молодых людей пользуется мобильный телефон. При этом их практики повседневного использования мобильной телефонии вплетены в широкий социо-экономический контекст. Они зависят от уровня развития технологии и от ценовой политики операторов сотовой связи.

На основании полученных данных мы не можем сказать, что практики пользователей мобильной телефонии оформились в какие-то четкие социальные нормы. Однако нам удалось выявить четыре общих для всех исследуемых случаев правила пользования мобильным телефоном:

1) мобильным телефоном пользуются в основном вне дома или работы;

2) звонящий берет на себя расходы за услуги сотовой связи, поэтому на мобильный телефон нужно звонить только с мобильного телефона;

3) обычно мобильный телефон используется для связи в пределах пространства, ограниченного наценками на роуминг (то есть в пределах Петербурга и Ленобласти);

4) мобильный телефон является средством связи прежде всего с «близким кругом» абонентов.

Мобильный телефон имеет два коммуникативных канала - голосовая связь и SMS. Основной канал коммуникации посредством мобильного телефона - это голосовая связь.

53 «Трое из четырех респондентов от 18 до 24 лет активно пользуются мобильником, среди пенсионеров к этому благу цивилизации приобщен только каждый десятый. На октябрь 2005 года 88% российских абонентов составляют люди в возрасте от 18 до 24 лет» [208]. Один из высокопоставленных менеджеров ОАО «Мегафон» в экспертном интервью (19) подтвердил эти данные внутрикорпоративной статистикой.

Данные исследования говорят, что разговор по мобильному телефону существенно отличается от общения «лицом к лицу» или по стационарному телефону. Люди разговаривают по мобилыюму телефону особым образом, концентрируясь на передаче информации, а не на моментах соблюдения вежливости и/или получения удовольствия от общения.

Служба коротких сообщений менее популярный коммуникационный канал. Она применяется прежде всего для связи с пространственно удаленными абонентами: почти треть всех отправленных SMS-сообщений была написана или получена из других городов России (27%), 12,5% всех SMS являются перепиской с людьми, живущими за границей. Этот способ связи в среднем в два раза дешевле, чем голосовая связь, и не имеет наценок за роуминг. SMS также используется, когда человек по той или иной причине хочет избежать прямого голосового контакта с абонентом. Возможно, SMS-коммуникация является маркером менее значимых отношений, и связана не только с практиками экономии.

Мобильный телефон применялся пользователями для организации шести различных типов социального действия. В исследованных случаях мобильный телефон чаще всего используется как инструмент социальной координации. Второй по частоте тип социального действия, осуществляемого посредством мобильного телефона, касается эмоциональной поддержки внутри социальной сети с помощью особого типа «ухаживающих звонков». Мобильный телефон многими воспринимается как «средство безопасности» (на улице, за рулем, в критических ситуациях). Он является инструментом ведения бизнеса и, наконец, используется для развлечений. Имея столько направлений практического использования, мобильный телефон становится важным агентом социальных изменений.

Интерпретация собранных в ходе исследования полевых материалов позволяет сделать несколько выводов относительно первых социальных следствий распространения мобильной телефонии:

1) Массовое вовлечение людей в сети мобильной телефонии приводит к формированию новых моделей социального взаимодействия. В частности, в ходе исследования был обнаружен специфический феномен, который мы назвали «императивом доступности». Он выражается в том, что никто из информантов ни дома, ни на работе, ни ночью, ни днем, ни в приватном, ни в публичном пространстве не отключает свой мобильный телефон. Возможно, уверенность в том, что ты всегда находишься в пределах досягаемости для других членов социальной сети, стала обязательной частью жизни современной городской молодежи. При этом основными абонентами коммуникации владельца мобильного телефона является представители его ближайшего социального круга (родственники и друзья).

2) Другим социальным следствием распространения мобильной телефонии можно считать все возрастающую социальную атомизацию пользователей мобильных телефонов и замыкание их социального взаимодействия в «ближних» кругах социальной сети. В современной социологической дискуссии еще пока не сложилось общего мнения насчет атомизирующих свойств мобильной связи. Некоторые европейские социологи считают, что мобильные телефоны, наоборот, развивают коммуникативные возможности сообществ и продолжают укреплять социальные отношения через обеспечение голосовой или текстовой медиации [89]. Также указывается на то, что мобильная телефония как возможность «виртуального присутствия» уравновешивает процессы роста социальной изоляции, созданной такими новыми цифровыми средствами информации как диалоговое цифровое телевидение, компьютерные игры и интернет [105]. Другие исследователи, например 3. Бауман, считают, что развитие мобильной телефонии скорее разрушает локальные сообщества, усиливая эффект социальной атомизации [4, с.48]. Собранные нами данные о практиках повседневного взаимодействия в 14 персональных сетях подтверждают мнение 3. Баумана. Большинство информантов отмечало, что практика пользования мобильным телефоном постепенно приводит к сужению их круга общения.

3) Также наше исследование выявило, что мобильные телефоны создают новые условия для осуществления межличностного надзора на уровне индивидуального взаимодействия индивидов, который часто принимает форму заботы и выражается в постоянной координации действий и обилии «ухаживающих» звонков и SMS. Особенность заботы, выражаемой посредством мобильных телефонов, заключается в том, что для нее не существует ни временных, ни пространственных границ, поскольку пользователи мобильной телефонии исповедуют «императив доступности».

4) Через постоянно поддерживаемую дистанционную коммуникацию пользователи мобильной телефонии постоянно нарушают своими разговорами правила социального взаимодействия в публичном пространстве. Можно сказать, что данные нашего исследования подтверждают общемировую тенденцию, состоящую в том, что широкое распространение и массовое использование мобильной телефонии размывает границы публичного и приватного пространства.

5) Другой важной особенностью «жизни с мобильным телефоном» становится изменение временного режима повседневности. Люди, пользующиеся сотовой связью, способны выстраивать гибкий режим социального взаимодействия, который характеризуется прерывистостью и краткосрочностью.

Резюмируя выявленные в ходе исследования непреднамеренные последствия широкого распространения мобильной связи, можно сказать, что для пользователей сотовой телефонии (а их с каждым годом становится все больше) характерно замыкание в ближайшем кругу социальной сети, разрушение прежних представлений о приватном и публичном пространстве, а также ощущение уплотненного, но в то же время прерывистого временного режима.

Что касается практик, специфических для разных социальных групп, то данные диссертационного исследования говорят об отсутствии тендерных особенностей в пользовании мобильным телефоном. Повседневное применение мобильной связи не имеет особенных «мужских» или «женских» сценариев. Единственное значимое отличие было обнаружено в практиках пользования SMS, где женщины были в полтора раза активнее.

Гораздо больше отличий обнаруживают практики пользования мобильным телефоном в разных возрастных когортах. В данном исследовании мы сфокусировали внимание на изучении молодежных практик, поскольку именно молодежь является на данный момент самой массовой группой владельцев сотовых телефонов. Однако дополнительные данные (четыре глубинных интервью) с представителями младшей возрастной когорты демонстрируют значительные различия в повседневном использовании мобильного телефона.

Интервью с тинэйджерами отражают ситуацию их «глубокого погружения» в повседневное взаимодействие посредством сотовой связи. Молодые люди, включившиеся в практики пользования мобильной телефонией в 13-14 лет, тяжелее переживают отсутствие сотового телефона, внимательно следят за всеми новинками на рынке технологий дистанционной коммуникации и активно используют новые рекреативные возможности, предоставляемые разработчиками телефонов и сотовыми операторами.

Возможно, в среде тинэйджеров происходит зарождение нового коммуникативного стиля. Это особая гибкая форма коммуникации, которая не привязывает участников социального взаимодействия к драматургическому единству места и времени. Общение в этом стиле отсылает лишь к взаимным обязательствам его участников, но при этом эти обязательства могут постоянно переопределяться. «Гибкость» стала девизом дня. В жизни, управляемой принципом гибкости, стратегии, планы и желания могут быть лишь краткосрочными» [4, с. 143]. Постоянные перезванивания и SMS-переписка реорганизуют практику «молодежного общения», превращая ее в непрерывный поток дистанционно удаленного взаимного координирования. Фактически уже нет мест, где молодой житель мегаполиса был бы недоступен для своих абонентов. Звонки мобильных телефонов раздаются в транспорте и аудиториях, театрах и любых других публичных пространствах, где проводит время молодежь. «Быть на связи» - действительно становится первейшим принципом нового жизненного стиля. Молодые люди уже не договариваются о месте и времени встречи, а просто бросают друг другу - «созвонимся».

Таким образом, подтверждается выдвинутая нами гипотеза о том, что массовое распространение нового средства дистанционной коммуникации - мобильного телефона -способно привести к серьезным трансформациям повседневной жизни его пользователей. Социальные следствия подобных микро-изменений требуют дальнейшего изучения, что позволит рассмотреть трансформацию условий и структур современного коммуникативного процесса из других теоретических перспектив другими методами.

Благодарности

Огромное спасибо Виктору Воронкову, Елене Здравомысловой, Ричарду Лингу, Збигневу Смореда, Олегу Хархордину, Жанне Цинман, Майклу Иве и Игорю Ивановичу Травину, без помощи и участия которых не было бы этой работы. Отдельную благодарность хочется выразить Маркку Лонкила, который инициировал данное исследование. Я благодарен тем людям, которые согласились поделиться со мной своим опытом пользования информационно-коммуникационными технологиями и превратиться в «информантов». Автор выражает признательность компаниям Telenor и France Telecom, Академии наук Финляндии, а также Центру независимых социологических исследований и Европейскому университету в Санкт-Петербурге, которые поддерживали это исследование на разных этапах.

Список научной литературыГладарев, Борис Сергеевич, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Книги и статьи

2. Абельс X. Введение в интерпретативную социологию. СПб: Алетейя, 1999. - 272 с.

3. Аверин С., Фомина Е. Рынок сотовой связи РФ. Краткая хронология развития в 1999 -2004 гг./ Информационно-аналитическое агентство «Сотовик». см.: http://www.sotovik.ru/analyt/russia/russia 215.html 2004.

4. Алексеева И.Ю. Возникновение идеологии информационного общества// доклад на конференции «Технологии информационного общества 98 Россия», см.: http://www.iis.ru/events/199811 ЗО/alexeeva.ru.html - 1998. - 8 с.

5. Бауман 3. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. - 390 с.

6. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000. -384 с.

7. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма ответы на глобализацию. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с.

8. Белинская Е.П. Человек в информационном мире/ Перспективы социальной психологии. М.: Аспект-пресс, 2002. - С. 24-29.

9. Бергельсон М. Языковые аспекты виртуальной коммуникации// http://www.rik.ru/vculture/seminar/index.html 05.12.1999 1999.

10. Бергер П. Общество в человеке// Социологический журнал. 1995. - №2. - С.162-189.

11. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. - 321 с.

12. Биографический метод в социологии: история, методология, практика/ под ред. Е. Мещеркиной, В. Семеновой. М.: ИС РАН, 1994.

13. Болтянски Л., Кьяпелло Э. О каком освобождении идет речь?// Неприкосновенный запас.- 2003. №3 (29). см.: http://magazines.russ.ru/nz/2003/29/luk.html

14. Бойм С. Общие места. Мифология повседневной жизни. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 320 с.

15. Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994. - 284 с.

16. Бурдье П. Практический смысл. СПб: Алетейя, 2001. - 562 с.

17. Бурдье П. Социология социального пространства. СПб.: Алетейя, 2005. - 288 с.

18. Вебер М. История хозяйства. Город. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучуково поле, 2001. - 560 с.

19. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984.

20. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: Гнозис, 2002. - 192 с.

21. Волков В. О концепции социальных практик(и) в социальных науках// Социологические исследования. -1997. №6. - С. 9-24.

22. Волков В. Силовое предпринимательство. СПб: Летний сад, 2002. - 350.

23. Войскунский А.Е. Развитие речевого общения как результат применения интернета// http://psvnet.by.ru/texts/vovsk6.htm -2003.

24. Гладарев Б. Дневниковый метод в исследовании социальных сетей// Социология: 4М. -2002. №14. С. 53-69.

25. Гидденс Э. Новые правила социологического метода/ под ред. С.П. Баньковской//Антология: Теоретическая социология. Т.2. М.: Книжный дом «Университет»,2002.-С. 119-135.

26. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2003. - 528 с.

27. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: изд-во «Весь мир», 2004. - 120 с.

28. Голофаст В. Электронная среда или новые пещерные люди// Телескоп: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев. 2002. - №2. - С.13-17.

29. Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: ИС РАН,2003.-750 с.

30. Градосельская Г. Социальные сети: обмен частными трансфертами// Социологический журнал. 1999. - №1/2. - С.56-163

31. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.З. М.: Русский язык, 1989.

32. Девятко И. Ф. Модернизация, глобализация и институциональный изоморфизм: к социологической теории глобального общества/ под ред.А. Согомонова, С. Кухтерина// Глобализация и постсоветское общество. М.: Стови, 2001. - С. 8-38.

33. Девятко И. Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. -М.: Аванти плюс, 2003. 336 с.

34. Евдокимова Е. Средства массовой коммуникации в повседневной жизни населения Санкт-Петербурга середины и конца 90-х годов/ Новые потребности и новые риски: реальность 90-х годов. СПб: Норма, 2001. - С.73-99.

35. Еляков А.Д. Информационная перегрузка людей//Социологические исследования. 2005.- №5.-С.114-121.

36. Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб.: Петербургское востоковедение, 2000. - 96 с.

37. Иванов Д.В. Императив виртуализации: Современные теории общественных изменений.- СПб: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. 212 с.

38. Иноземцев B.JI. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции. М.: Academia - Наука, 1999.

39. Иноземцев. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000.

40. Иноземцев В.Л. Технологический прогресс и социальная поляризация в XXI столетии// Политические исследовния. 2000. №6. - С.28-39.

41. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУВШЭ, 2000.-608 с.

42. Кастельс М., Киселева Э. Россия и сетевое общество//. http://www.rus-lib.rU/book/30/eko/02/02-l/023-052.html# ftnrfl -1998.

43. Козина И. CASE STUDY: Некоторые методические проблемы// Рубеж, 1997, №10-11. С.177-189.

44. Козлова Н.Н., Саидомирская И.И. «Я так хочу назвать кино», «наивное письмо»: Опыт лингво-социологического чтения. М.: Гнозис, 1996. - 256 с.

45. Коэн Р. Социальные последствия современного технического прогресса/ Философская электронная библиотека НГУ// http://www.nsu.rU/filf/rpha/lib/indx.htm#6 2000.

46. Красовский Б. Разговор по телефону// Социологические исследования. 2000. - №2. -С.110-114.

47. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии (1920/1930 годы). СПб.: Kikimorra, 1999. - 320 с.

48. Леденева А. Неформальная сфера и блат: гражданское общество или (пост)советская корпоративность? //Pro et Contra. 1999. - №4 (2), осень. - С. 113-124.

49. Лелеко В. Д. Пространство повседневности в европейской культуре. СПб.: С-П-ский гос. Ун-т культуры и искусств, 2002. - 320 с.

50. Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует системно понимать современное общество/ Социология на пороге XXI века: новые направления исследований. М.: Интеллект, 1998. - С.94-109.

51. Луман Н. «Что происходит?» и «Что за этим стоит?» Две социологии и теория общества/ под ред. В.В. Козловского, Э. Ланге и X. Харбах // Современная немецкая социология: 1990-е годы. СПб.: Социологическое общество им. Ковалевского, 2002. - С.27-50.

52. Мюнх Р. Диалектика и динамика развития глобального информационного общества/ Социология на пороге XXI века: новые направления исследований. М.: Интеллект, 1998. -С.18-33.

53. Николаева Е.В., Николаева Т.Н. Повседневная вещь как объект социокультурной практики: семантика мобильного телефона в молодежной субкультуре// Этножурнал. -2004. №9, март. см. http://www.ethnonet.ru/lib/0304-01.html

54. Нильсен Ф.С. Глаз бури. СПб: Алетейя, 2004. - 348 с.

55. Ожегов С. И. Словарь русского языка. 8-е изд. - М.: Советская энциклопедия, 1970.

56. Порецкина Е., Юркинен-Паккасвирта Т. Социальные сети и повседневная жизнь жителей С. Петебрурга// Мир России. 1995. - №2. - С.190-201.

57. Радаев В. Обычные и инновационные практики в деятельности российского среднего класса// Мир России. 2003. - №4. - С.89-119.

58. Ро О.С. Передовые технологи коммуникации и организация// Социологические исследования. 2001. - №3. - С.64- 73.

59. Соколова И.В. Социальная информатика и социология: проблемы и перспективы взаимосвязи//http://infosphere.narod.ru/files/monografy/socolova/vveden.html -1999.- 112 с.

60. Соколова И.В. Структуры и функции социологии информатизации как новой специальной социологической теории/ Информационное общество. 1999. - №5. - С.30-33.

61. Тоффлер Э. Третья волна. М.: ACT, 1999. - 261 с.

62. Турен А. От обмена к коммуникации: рождение программированного общества/ Новая технократическая волна на Западе. М. - 1986. - С.410-431.

63. Ушакин С. Количественный стиль: потребление в условиях символического дефицита// Социологический журнал. 1999. - №3/4. - С.235-250.

64. Уэст К., Зиммерманн Д. Создание тендера/ под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной// Хрестоматия феминистских текстов. Переводы. СПб.: Изд-во: Дмитрий Буланин, 2002. -С.193-219.

65. Фуко М. История сексуальности III: Забота о себе. - Киев: Дух и литера, Грунт, 1998. -228 с.

66. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. - 477 с.

67. Фуко М. Интеллектуалы и власть. Часть 1. Статьи и интервью 1970-1984. М.: Праксис, 2002. - 382 с.

68. Фукс-Хайнтритц В. Биографический метод/ под ред. Е. Мещеркиной, В. Семеновой// Биографический метод в социологии: история, методология, практика. М.: ИС РАН, 1994.-С. 11-41.

69. Фукуяма Ф. Великий разрыв. М.: изд-во АКТ, 2003. - 474 с.

70. Хёг П. Условно пригодные. СПб.: Simposium, 2003. - 319 с.

71. Хэддон JI. Информационная культура личности: вклад исследований использования ИКТ в повседневной жизни// http://confifap.cpic.ru/upload/conf2005/reports/Haddon ru.doc -2005.

72. Чугунов А.В. Социологические аспекты формирования информационного общества в России: Обзор исследований аудитории Интернета. СПб.: Междисциплинарный центр СпбГУ, 2000.

73. Чугунов А.В. Теоретические основания концепции «Информационного общества». -СПб.: СПбГУ, 2000.

74. Чугунов А.В. Перспективы развития в России «информационного общества»: социальный портрет российской интернет аудитории по данным социологических опросов// Политические исследования. 2002. - №5. - С.34-56.

75. Штейпберг И. Русское чудо: локальные и семейные сети взаимоподдержки и их трансформация/ под ред. Т. Шанина // Неформальная экономика. Россия и мир. М.: Логос, 1999.-С.227-239.

76. Шюц А. Структура повседневного мышления// Социологические исследования. -1988. №2.-С. 129-137.

77. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 1. М., СПб.: Университетская книга, 2001. - 332. с.

78. Эриксен Т. X. Тирания момента. Время в эпоху информации. М.: изд-во «Весь Мир», 2003.-208 с.

79. Ярская-Смирнова Е. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 1997. 272 с.

80. Agar J. Constant Touch: a Global History of the Mobile Phone. UK: Icon Books, 2003.

81. Amagasa K. Inner Construction of Keitai Family: Inner Constructions of Today's Family from the Viewpoint of Keitai Use/ Proceedings of the conference «Seeing Understanding. Learning in the Mobile Age». Budapest, 28th -30th April, 2005.

82. Baudrillard J. Ecstasy of Communication// The Anti-Aesthetic. Essays on Postmodern Culture/ Eds. by H. Foster. Port Townsend: Bay Press, 1983. - P.126-133.

83. Barth F. Scale and Network in Urban Western Society// Scale and Social Organization/ Eds. by F. Barth. Oslo: Universitetsforlaget, 1978.

84. Batista E. She's Gotta Have It: Cell Phone// http://www.wired.eom/news/culture/0.1284.58861.00.html 2003.

85. Bell D. The Social Framework of the Information Society. Oxford: Oxford University Press, 1980.

86. Burt R. S. Models of Network Structure// Annual Review of Sociology. 1980 - №6. - P.l 17134.

87. Callon M. Four models for the dynamics of science// Handbook of Science and Technology Studies/ Eds. by S. Jasanoff et al. London, Thousand Oaks: Sage, 1995. - P.53-54.

88. Campbell R.W. Soviet and post-Soviet Telecommunications: an Industry under Reform. -Colorado: Westview Press, 1995.

89. Certeau M. de The Practice of Everyday Life. Berkeley: University of California Press, 1984. - 229 p.

90. Chakraborty D. The case of mobile phones in Sitakund// http://www.i4donline.net/issue/may04/si takund full.htm 2004.

91. Crabtree J., Nathan M., Roberts S. MobileUK. Mobile phones and everyday life. (Electronic Edition) London: The Work Foundation, 2003//http://portal.acm.org/citation.cfm?doid=500292

92. Cohen A. A., Lemish D. Real Time and Recall Measures of Mobile Phone Use: Some Methodological Concerns and Empirical Applications// New Media and Society. 2003. - №5 (2).-P. 167-183.

93. Dunbar D., Lycett E. Mobile phones as lekking devices among human males// Human Nature. -2000.-№11(1).-P.93-104.

94. Donner J. Research Approaches to Mobile Use in the Developing World: A Review of the Literature// http://www.columbia.edu/~id2210/donner-mobrev.pdf 2005. - 22 p.

95. Donner J. The mobile behaviors of Kigali's microentrepreneurs: Whom they call. And why// A Sense of Place. The Global and the Local in Mobile Communication/ Eds. by K. Nyiri. -Vienna: Passagen Verlag, 2005. P.293-301.

96. Doucette D. Telecommunications in Russia. PhD Doctoral Dissertation. Berkeley: University of California, Department of Political Science. Manuscript. - 1995. - 280 p.

97. Doring N., Hellwig K., Klimsa P. Mobile Communication among German Youth// A Sense of Place. The Global and the Local in Mobile Communication/ Eds. by K. Nyiri. Vienna: Passagen Verlag, 2005. - P.209-20.

98. Emirbayer M., Goodwin J. Network Analysis, Culture and the Problem of Agency// American Journal of Sociology. 1994. - №6. - P. ??

99. Geser H. Towards a Sociological Theory of Mobile Phone// http://geser.net/home.html -March 2004, Release 3.0. 45 p.

100. Gergen K. J. The Challenge of Absent Presence// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk. Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. - P.227-241.

101. Goffman E. Relations in Public: Micro Studies of the Public Order. New York: Basic Books, 1971.-396 p.

102. Goffman E. Gender Display// Studies in the Anthropology of Visual Communication. -1976. №3. - P.69-77.

103. Gournay C. Pretense of intimacy in France// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. - P.193-205.

104. Fischer C. America Calling: A Social History of the Telephone to 1940. Berkeley: University of California Press, 1992.

105. Fortunati L. The Mobile Phone: An Identity on the Move// Personal and Ubiquitous Computing. 2001. - №2 (5). - P.85-98.

106. Fortunati L. Italy: Stereotypes, True and False// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk. Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. - P.42-63.

107. Fox K. Evolution, Alienation and Gossip. The role of mobile telecommunications in the 21st century/ Social issues Research Centre. Oxford, 2001// http://www.sirc.org/publik/gossip.shtml - 22 p.

108. Frissen V. ICT in the Rush Hour of Life// The Information Society. 2000. - №16. - P.65-75.

109. Frye M. The Politics of Reality: Essays in Feminist Theory. Trumansburg: The Crossing Press, 1983.

110. Goffman E. Behaviour in public places; notes on the social organization of gatherings. -N.Y.: Free Press of Glencoe, 1963. 248 p.

111. Haddon L. The Social Consequences of Mobile Telephony: Framing Questions// Konsekvenser av Mobiltelefoni (Telenor). Oslo, 2000, Junel6 / http://www.mot.chalmers.se/dept/tso/haddon/Framing.pdf - 8 p.

112. Haddon L. Youth and Mobiles: The British Case and Further Questions// Revista de Estudios de Juventud. 2002. - №57. - P. 115-124.

113. Haddon, L., Vincent J. Managing a Communications Repertoire: Mobile vs Landline// 5th Wireless World Conference. Managing Wireless Communications. 2004, Julyl5-16/ http://members.aol.com/leshaddon/Wireless5.html.

114. Haddon L., Vincent J. Making the Most of the Communications Repertoire. Choosing between the Mobile and Fixed-Line// A Sense of Place. The Global and the Local in Mobile Communication. Eds. by K. Nyiri. Vienna: Passagen Verlag, 2005. - P.231-40.

115. Harkin J. Mobilisation: The Growing Public Interest in Mobile Technology/ Independent Expert Group on Mobile Phones (IEGMP-the Stewart Report). London: 02/Demos. - 2003.

116. Harper R. People Versus Information: the evolution of mobile Technology// http://www.itu.int/osg/spu/ni/futuremobile/socialaspects/MobileHCI-Final.pdf 2004.

117. Harvey D. The Condition of Postmodernity. Oxford: Blackwell, - 1990.

118. Hassard J. Introduction. The sociological study of time/ Ed. by J.Hassard //The sociology of time. Basingstoke: Macmillan. 1990.-P. 1-18.

119. Hochschild A.R. The Commercialization of Intimate Life. Notes from Home and Work. -Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 2003.

120. H6flich J. and Rossler P. More than JUST a Telephone: The Mobile Phone and the use of the Short Message Service (SMS) by German Adolescents: Results of a Pilot Study// Revista de Estudios de Juventud. 2002. - №57. - P.79-101.

121. Ito M. Personal, Portable, Pedestrian: Lessons from Japanese Mobile Phone Use// Proceedings of the Conference "Mobile Communication and Social Change". Seoul, Korea. - 2004, October 18-19/ http://www.itofisher.com/mito/archives/0Q0056.html

122. Jaureguiberry F. Mobile Telecommunications and the Management of Time// Social Science Information. 2000. - №2 (39). - P.255-68.

123. Katz J. E., Aakhus M. Introduction: framing the issues// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P.l-14.

124. Kim S.D. Korea: personal meanings// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk. Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. - P.63-79.

125. Kindberg Т., Spasojevic M., Fleck R. and Sellen A. How and Why People Use Camera Phones// HP Laboratories Technical Report HPL-2004-216/ http://www.champignon.net/TimKindberg/HPL-2004-216.pdf

126. Kopomaat T. The city in your Pocket. Birth of the mobile information society. Helsinki. Gaudeamus, 2000.

127. Lacohee H., Wakeford N. and Pearson I. A social history of the mobile telephone with a view of its future// ВТ Technology Journal. 2003. - №21(3). - P.203-211.

128. Law P., Peng Y. Cellphone, Internet, and SARS epidemic// Paper presented at the Mobile Technology and Health: Benefits and Risks. University of Udine Department of Society and Geography. Udine, Italy. - 2004, June 7-8.

129. Lee D.-H. Is there a Gender Difference in Mobile Phone Uses?// Proceedings of the Conference "Mobile Communication and Social Change". Seoul, Korea. - 2004, October 18-19.

130. Licoppe C. and Heurtin J.-P. France: Preserving the Image// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P.94-109.

131. Ling R. "One can talk about Common Manners!" The Use of Mobile Telephones in Inappropriate Situations// Communications on the Move: The Experience of Mobile Telephony in the 1990s./ Ed. by L. Haddon. COST248 Report, Telia, Farsta. - 1998. - P. 67 -90.

132. Ling R. "We will be reached": The Use of Mobile Telephony among Norwegian Youth// Information Technology and People. 2000. - №2 (13). - P.14-28.

133. Ling R. Adolescent Girls and Young Adult Men: Two Subcultures of the Mobile Telephone// Revista de Estudios de Juventud. 2002. - №57. - P.33-46.

134. Ling R. The Mobile Connection: the Cell Phone's Impact on Society. San Francisco, CA: Morgan Kaufmann Publishers, 2004.

135. Ling R., Haddon L. Mobile telephony, mobility and the coordination of everyday life// http://www.telenor.no/fou/program/nomadiske/articles/rich/(200 DMobile.pdf 2001.

136. Ling R. Yttri B. Nobody Sits at Home and Waits for the Telephone to Ring: Micro and Hyper-Coordination through the Use of the Mobile Telephone/ Telenor Forskning og Utvikling, FoU Rapport. 1999. - №30/99. - 175 p.

137. Ling, R., Yttri, B. Hyper-coordination via mobile phones in Norway// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P.39-169.

138. Lonkila M. Social Network in Post-Soviet Russia: Continuity and Change in Everyday Life of St. Petersburg Teachers. Helsinki: Kikimora publications, 1999. - 274 p.

139. Lorente S. Youth and the Mobile Phone throughout the World// Front Stage/Back Stage: Mobile Communication and the Renegotiation of the Social Sphere/ Eds. by R. Ling and P. Pedersen. Conference Proceedings. Grimstad, Norway. - 2003, June 22-24.

140. Machines that become us: The social context of personal communication technology/ Eds. by Katz J. E. New Brunswick, N.J.: Transaction Publishers, 2003.

141. Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. Washington, 1981.

142. Manning P.K. Information Technology in the Police Context: The Sailor Phone// Information Systems Research. 1996. - №7, (1). - P.52- 62.

143. McLuhan M., Fiore Q. War and Peace in the Global Village. N.Y.: McGraw-Hill, 1968.

144. MGAIN. Mobile Entertainment Industry and Culture/ IST-2001-38846; D3.2.1. 2003. - 385 P

145. Melbin M. The Colonization of Time// Timing Space and Spacing Time/ Eds. by Carlstein et al. London: Hutchiston, 1978.

146. Moore K. ME and End User Practices// MGAIN: Mobile Entertainment Industry and Culture/ IST-2001-38846; D3.2.1. 2003. - P.62 - 86.

147. Paragas F. Dramatextism: Mobile telephony and people power in the Philippines// Mobile democracy: Essays on society, self, and politics/ Ed. by K. Nyfri. Vienna: Passagen Verlag, 2003. - P.259-283.

148. Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by Katz J. E., Aakhus M. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. 391 p.

149. Plant S. On the Mobile. The Effects of Mobile Telephones on Social and Individual Life// http://www.motorola.eom/mot/documents/0.1028.333.00.pdf -2000.

150. Puro J.-P. Finland: a mobile culture// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002.-P. 19-29.

151. Rafael V. L. The cell phone and the crowd: Messianic politics in the contemporary Philippines//Public Culture. 2003. - №15 (3). - P.399-425.

152. Rheingold H. Smart Mobs: The Next Social Revolution. Cambridge, MA: Perseus Books, 2002.

153. Rice, R.E., Katz, J.E. Comparing internet and mobile phone usage: Digital divides of usage, adoption, and dropouts//Telecommunications Policy. 2003. - №27(8/9). - P.597-623.

154. Robbins K., Turner M. United States: Popular, Pragmatic and Problematic// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P. 80-93.

155. Roos J.P. Sociology of cellular telephone: The nordic model (300,000 Yuppies? Mobile phones in Finland)// Telecommunications Policy. 1993. - №17(6). in: http://www.valt.helsinki.fi/staff/iproos/mobiletel.htm

156. Sennett R. The Corrosion of Character: The Personal Consequences of Work in the New Capitalism. New York: Norton, 1998.

157. Sherry J., Salvador T. Running and grimacing: The struggle for balance in mobile work//

158. Wireless world: Social and interactional aspects of the mobile age/ Eds. by B. Brown, N. Green and R. Harper. London: Springer-Verlag, 2002. P. 108-120.

159. Schejter A., Cohen H. Israel: Chutzpah and Chatter in the Holy Land// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P.30-41.

160. Skeldon P. Adult-to-Mobile. Personal Services// Retrieved July 2004/ www.juniperresearch.com -2003.

161. Social Structures: a Network Approach/ Eds. by Berkowitz Т., Wellman B. Cambrige: Cambrige University Press, 1988. - 1462 p.

162. Sugiyama S. Social Conduct, Social Capital and the Mobile Phone in the US and Japan: A Preliminary Exploration via Student Surveys// Mobile Democracy: Essays on Society, Self and Politics/ Ed. by K. Nyfri. Vienna: Passagen Verlag., 2003. - P.375-86.

163. The Social Construction of Technological Systems: New Directions in the Sociology and History of Technology/ Eds. by Bijker W.E., Hughes T. P. and Pinch T. Cambridge, MA: MIT Press, 1987.

164. Thumb culture: The meaning of mobile phones for society/ Eds. by Bertschi S., Glotz P. -Bielefeld: Transcript Verlag, 2005.

165. Touraine A. The Post-Industrial Society. Tomorrow's Social History: Classes, Conflicts, and Culture in the Programmed Society. New York, 1971.

166. Townsend A. M. Life in the Real-Time City: Mobile Telephones and Urban Metabolism// Journal of Urban Technology. 2000. - №2 (7). - P. 85-104.

167. Ukritwirya C. Mobile phone "mue tue" "an extension of the hand"; cool brand and cool self in everyday lives// Sixth Conference on Communications in the 21st Century: Seeing, Understanding, Learning in the Mobile Age, Budapest, 2005. - April 28-30.

168. Varbanov B. Bulgaria: Mobile Phones as Post-Communist Cultural Icons// Perpetual Contact. Mobile Communication, Private Talk, Public Performance/ Eds. by J. E. Katz, M. Aakhus. -Cambridge, MA: Cambridge University Press, 2002. P. 126-136.

169. Vershinskaya O. Mobile Communication. Use of Mobile Phones as a Social Phenomenoin-The Russian Experience// Revista de Estudios de Juventud. 2002. - №57. - P. 139-149.

170. Wireless World: Social and Interactional Aspects of the Mobile Age/ Eds. by Brown В., Green, N. and Harper R. London: Springer, 2001.

171. И. Материалы прессы и интернет-изданий

172. Аналитика CDMA. Результаты работы российских CDMA-операторов за 1 квартал 2003 года// Ассоциация CDMA/ ИИА «Сотовик» см.: http://www.sotovik.ru/news/news010826.htm

173. Брюквин Ю. «Мегафон» притих// Дело. 2003. - 7 апр.

174. Брюквин Ю. Чудеса на виражах: «Мегафон» лидирует, но проигрывает на виражах// Дело. 2004. - 7 июн.

175. Градский П. Всеобщая мобилизация//Санкт-Петербургские Ведомости. 2001.-21 дек.

176. Горлин Б. Номер на все времена// Коммерсантъ. 2005. - 20 сент.

177. Делицин JL, Секретарев Н. Человеческое лицо конвергенции: технология опережает психологию// Независимая газета. 2005. - 12 авг.

178. Дорохов Р. Покушение на провода// Известия. 2003. - 28 янв.

179. Женское счастье Samsung SGH-E530// Приборинфо. Мобильная связь, см. http://www.priborinfo.ni/mobile/21619 - 2005.193.3вонок-2// Хроника 2005. - 27 мая.

180. Иванов А. Австралийцы не нашли у себя расизма// Коммерсантъ. 2005. - 13 дек.

181. Информационно-аналитическое агентство РосБизнесКонсалтинг/ Число абонентов сотовой связи в 2005 г. вырастет на 38%http://tOD.rbc.ru/index.shtml7/news/nolicv/2005/04/06/06123106 bod.shtml 2005. - 6 апр.

182. Канунников С. Сотовая розница стремится в сети// Коммерсантъ. 2005. - 5 мая.

183. Кодачигов В. Равняется четырем Даниям// Коммерсантъ. 2005. - 5 мая.

184. Кокорин А. Юбилейный «Норвеком» в юбилейном Петербурге// Известия. 2003. - 21 февр.

185. Комаров К. Драгоценный мобильник// интернет-газета «Взгляд». 2005. - 21 сент. см. http://www.vzglvad.ni/economy/2005/9/21/7487.html

186. Комаров К. Женский телефон// интернет-газета «Взгляд». 2005. - 6 окт. см. http://www.vz.ni/societv/2005/10/6/9024.html

187. Косицкая Н. Питер родина российского мобильника// Комсомольская правда в СПб. -2004.-2 февр.

188. Костюк С. «Мегафон» раскрывает планы// Время новостей. 2003.- 15 мая.

189. Косолапов Ф. Добрый дедушка Мороз, ты мобильник нам принес? // Комсомольская правда. 2004. - 10 янв.

190. Кузнецов А. Средний срок пользования сотовым телефоном на рынке РФ// Результаты исследования на конец 2004 года/ ИАА «Сотовик». см. http://www.sotovik.ru/analyt/russia/russia2004/index 251 .html

191. Кузнецов А. Мобильные вкусы россиян дорожают// Коммерсантъ. 2005. - 5 мая.

192. Метелица К. Он меня немного простит// Независимая газета. 2002. - 26 сент.

193. Метроцифра// Метро. 2004. - 15 нояб.

194. Сапогова Е. Мобильник идет по планете// интернет-газета «Взгляд». 2005. - 10 окт. см. http://www.vz.ru/societv/2005/10/10/9337.html

195. Мобильная связь// Метро. 2004. - 15 нояб.2Ю.Мобильная революция: новая этика, новые магнаты, новые герои// Афиша. 2005. - 1424 нояб.

196. Романчева И. Мобильная связь дешевеет// интернет-газета «Взгляд». 2005. - 9 авг.

197. Телефон// Хроника. 2005. - 14 янв.

198. Телефоны будут у всех// Метро. 2004. - 10 сент.

199. Федоров А. Столичные операторы сотовой связи названивают в регионы// Деловой Петербург. 2003. - 29 апр.

200. Фрумкин К. Рынок мобильной связи поделили на троих// Независимая газета. 2003. -28 апр.

201. Ушаков В. Война за рты и уши. Рынок мобильной связи в России: схватка не окончена// Консерватор. 2003. -11-17 апр.

202. Цукер В. Сотовый рынок подогревается маркетинговыми ходами, в: газета «Деловой Петербург. 2002. - 8 июн.

203. Чеберко И. Телекоммуникационный рынок растет быстрее, чем российская экономика// Коммерсантъ. 2003. - 05 март.

204. High-tech// Хроника. 2005. - 14 янв.

205. Chandrasekaran R. Police arrest former president// Washington Post. 2001. - April 26.I1.I I