автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Творчество Виктора Конецкого (герой и повествование)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество Виктора Конецкого (герой и повествование)"

ГОРЬКОВСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Н.И.ЛОБАЧЕВСКОГО

УДК 882 /092/ На правах рукописи

ШКОЛАЕВ АЛЕКСЕЯ ИВАНОВИЧ

ТВОРЧЕСТВО ВИКТОРА КОНЕЦКОГО /ГЕРОЙ И ПОВЕСТВОВАНИЕ/

10.01.02 - литература народов СССР /советского периода/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Горький 1990

Работа выполнена на кафедре теории литературы и истории советской литературы филологического факультета Ивановского, государственного университета имени Первого в России общегородского Иваново-Вознесенского Совета рабочих депутатов.

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор П.В.Куприяновский

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор А.И.Ванюков кандидат филологических наук, доцент В.Т.Захарова '

Ведущее учреждение - Костромской педагогический'институт

Защита диссертации состоится 1990 г.

в /^ часов на заседании специализированного совета К.063.77.11 в Горьковском государственном университете имени Н.И.Лобачевского. /Горький, ГСП-20,пр-т Гагарина, 23/.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИУ. ' Автореферат разослан ^ 1990 г.

Ученый секретарь специализированного совета,. /

доктор филологических наук 7 _ Г.С.Зайцева

вигсгавш"

3 (': „А

3. й. .1 нищ

»-•Тй^л сэргдций

Вопрос о литературном герое принадлежит к числу тех вечных вопросов, которые искони волновали исследователей. Это и понятно, ведь совершенно невозможно изучать художественный мир какого-либо писателя, игнорировав при этом систему героев. Однако до сих пор в научной литературе, особенно в критике, доминирует тенденция уравнивать литературного героя с социально-этическим типом. Это приводит к тому, что разговор о герое литературного произведения становится разговором о человеке "как бп живом", о человеке вне литературы. При этом герой вырывается из своей родной стихии - из повествования - и неизбежно мертвеет, превращаясь из живого организма в статичный социально-этический знак. Сегодня остро ощущается разрыв между богатым теоретическим потенциалом, накопленным по проблеме литературного героя /прежде всего имеются в виду работы Ю.Н.Тынянова, Л.С.Выготского, М.М.Бахтина, В.В.Кохинора, Л.Я.Гин-ебург, Е.О.Кормана и др./ и традицией критики и истории литературы, в которой этот потенциал используется непродуктивно. Эта критическая традиция сиграла, на наш взгляд, весьма неблаговидную роль и для осмысления художественного пути Виктора Конецкого.

Хотя творчество Конецкого постоянно находилось в поле зрения многих наших ведущих критиков /Л.Аннинский, И.Золотусский, Е.Сидоров, И.Кузьмичев, Р.Файвберг и др./, нетрудно убедиться, что его эстетическая система как целостность до сих пор таит в себе немало загадок. Исследователи акцентируют внимание на отдельных проблемах художественного мира Конецкого, а не на общих его закономерностях. Если раннее творчество писателя /50-60-е годы/ привлекало критиков главным образом системой героев, их социально-этическими характеристиками, то разговор о зрелом Конецком ¿.ьдьтся ь основном « чу'л-зи с проблемой повествования, ./.инра и то>:у подобное. Вопрос о гг-г.с~ ях либо, возникает попутно, либо вовсе но подьи.ается. '.Такая с.<,•;»

- з-

акцентов не ^аит б себе, никаких загадок, если учесть, что под "героем" понимается исключительно социально-этический тип. Тогда ■ зрелый Конецкий не будет представлять особого интереса с точки зрения системы героев. Но положение кардинально изменится, если мы будем рассматривать героя в неразрывной связи с повествованием. При этом окажется, что герои раннего Конецкого не исчезли в небытие, но трансформировались, обрели новое состояние. И в, этом превращении 'была своя логика, выявить которую можно лишь в том случае, если связать художественный мир Конецкого с парадоксами миропонимания того поколения, к которому писатель принадлежал - поколения "шестидесятников".

Исследователи нередко поднимали вопрос о связи Конецкого с "эстрадной поэзией", с "молодежной прозой" и т.д. При всей разнице взглядов ери этом совпадал, как правило, один исходный тезис: герой "¡¿олодых" изначально заыкнут в каком-то нравственном лабиринте/ из которого лучшие писатели ценой немалых усилий пытаются его вывести. Подобный пафос характерен для сашх разных критиков: И.Золотусского, А.Лашцикова, А.Зверева и др. Однако не совсем ясно, как оказался герой в этом лабиринте и почему так сложно из него выбраться.

На наш взгляд, для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо преодолеть некоторую разорванность в освещении творчества Виктора Конецкого, когда поколенческий подход не объясняет в должной мере происхождение и судьбу героя, а проблема героя не увязывается с проблемой повествования. Это определяет и основную цель нашего исследования. . ,

Основная цель состоит ь том, чтобы показать, какие факторы реальной жизни формировали того героя, с кстормм связаны художественные искания Конецкого, как соотносится герой Конецкого с1героями "молодой литературы", какова диалектика'отношений героя и повествования.

Научная новизна исследования заключается в том, что герои Виктора Конецкого рассматриваются в связи с формирующими их историческими условиями и особенностями эстетического идеала "молодой литературы" и в связи с определяемыми этими героями особенностями ПО'ествования. Под таким углом зрения практически не рассматривалось ни творчество "м.олодых", ни творчество Виктора Конецкого.

Актуальность исследования определяется тем, что предлагаемая работа является попыткой преодоления монополии социально-этического подхода к литературному герою.

Методологическую и теоретическую основу исследования соста-гшяют положения марксизма о диалектике общественного бытия и общественного сознания,'марксистская концепция человека, некоторые известные положения Гегеля, теоретические работы по проблемам литературного героя, ¡эстетического) идеала и по проблеме поэтики художественной литературы.

Апробация диссертации. Материалн диссертации были использованы при чтении спецкурса "Концепция личности в современной советской литературе" в Ивановском государственном университете /филологический ф-т, 4 курс ОБО/, доклады и сообщения по теме диссертации были представлены на конференциях профессорско-преподавательского состава университета, на межвузовских конференциях молодых ученых, на методологическом семинаре факультета. Отдельные положения диссертации были использованы автором при составлении методических указаний по современной советской литературе для иностранных учащихся, фрагменты диссертации нашли отражение в статьях.

Структура диссертации. Содержание диссертации изложено на 162 страницах еашшголисного текста. Диссеэдация состоит из шедения, двух гллв и заключения.

Во введении обосновывается ввбор темп, мотивируется о

- а -

от подхода^к литературному герою исключительно с социально-этическими мерками, в сжатом виде излагаются основные аспекты изучения творчества Виктора Конецкого, формулируются цели и задачи исследования.

Первая глава диссертации - "Герой Виктора Конецкого 50-60-х годов в сзете исканий "молодой литературы".

Исходным тезисом дяя первой главы стало то, - что путь Виктора Конецкого одновременно уникален и.типичен для писателей, начинавших в русле исканий "молодежной прозы" Д.Гладилин, В.Ак- * сенов, Ю.Казаков, А.Битов и др./. . "

Типичность пути Конецкого.определена тем,, что его художественный мир строился на базе тех же представлений о человеке, которые были характерны для колодах .художников периода "оттепели" На наш взгляд, эти представления,, если рассматривать их как целое, как систему, обладали, заметной внутренней противоречивостью, что в конечном счете обусловило как парадоксы героев "молодых", так и многие особенности повествования...

Уникальность Конецкого-художника■объясняется не только особенностями его биографии /Конецкий - профессиональный:моряк/, по и тем, что писатель изначально придерживался своеобразной эстетической ориентации, несколько отличавшейся от ориентации."молодых". Поэтому герои Конецкого 50-60-х годов всегда и похожи в . чем-то на героев, например, Аксенова или Битова, и в то же Бремя словно бы выпадают из эстетической систьмы "молодежной прозы".

Для того, чтобы объяснить многие парадоксы творчества Конецкого, в том числе и то, почему к середине 60-х годов писатель оказался на пороге серьезного,творческого кризиса, нам казалось необходимым акцентировать внимание на двух сторонах проблемы: во-первых, на противоречивости эстетической платформы "молодых", а во-вторых, на уникальности эстетики Конецкого.

- е-

Этим определяется и внутренняя логика первой главы .диссертации. Систем представлений о гармоничных отношениях человека и мира мы называем эстетическим идеалом /такая трактовка термина характерна ■ для ряда исследователей - А.Ф.Лосева,Ю.Давыдова,Н.А.Ястребовой и др./. Именно противоречия эстетического идеала и объясняют, на наш взгляд, многие особенности ¡эстетики "молодых". Стремясь избежать предельно широкого трактования термина "идеал", мы вслед за Н.А.Ястребовой считаем, что- с точки зрения анализа литературного процесса важнее не пытаться охватить всю систему представлений о человеке и мире, характерную для данного времени, а выявить и сопоставить основные структурные звенья идеала, выявить те исконные противоречия, решать которые призвано искусство любого периода^. При этом в различное время изменяются не сами противоречия, а пути пх решения.

Обобщая различные точки зрения, мы выделяем пять групп тагси:: противоречий: ^ ^

1. человек как индивидуальность - человек как родовое существо /для XX века, по Ястребовой, модификацией этого станет противоречие "личность-пасса"/;

2. человек как творец обстоятельств - человек как продукт /или жертва/ обстоятельств;

3. человек как часть природы - человек как существо, выделившее, себя из природы;

4. человек как результат истории - человек кал творец истории;

5. человек как цель общественного развития - человек как средство для достижения общественного блага.

Эта схема представляется пшнципиал!ной для нашей работы, так как позволяет не толим проследить, как те же самые противоречия в разные времена разрешаются по-разному, ко и - что самое глаьноо-позволяет сам! противоречия увидеть как систему.

1 .Яст;:ебс."а II.Л. Сокг.фсмгнлв г.сг<-1 №кого хт.злс. и :уе-

Мы -исходим из того, что в каждое новое время в общественном

Л

сознании смена акцентов при решении противоречий происходит не одновременно. Сначала наполняется новым содержанием какая-то одна наиболее важная для данного периода группа, остальные же еще разрешаются традиционно, по старинке. Однако при этом неизбежно нарушается сбалансированность структуры эстетического идеала,■ так как все'группы противоречий .связаны между собой,, и изменение значения хотя <5ы одщой группы влечет за собой пересмотр .всей системы. В.такие периоды идеал оказывается на некоторое время разбалансированным, теряется четкость представлений о человеке, и мире, что заметно влияет на развитие литературного процесса. Именно разбалансированность эстетического идеала, на наш взгляд, кно-

í . -roe объясняет в эстетике "молодых",, '

Если в предшествующе! появлению "молодых" эстетической системе 30-50-х годов идеал при всем своем догматизме отличался сбалансированной структурой, то в, результате бесчисленных атак "нового" сознания был выбит §го фундамент - концепция личности,-' хотя многие противоречия решались еще вполне традиционно.

Первой "жертвой" "молодых" стала в'.орая группа "противоречий. В эстетический сознании 30-50-х годов npáso быть творцом обстоятельств предоставлялось не личности как таковой, ид лишь ее социальной ФУН.-ЦИИ. Не человек определял социальную задачу, а задача определяла тип человека. Отсюда и трагедия Мелехоьа в "Тихом Доне", и стереотипы передовых рабочих, и т.д. Отдельные произведения, предостерегающие от функционального подхода к. человеку /прежде всего "Котлован" А.Цяатонова/, не определяли доминант« истетического развития. /

Главное, что сделала "молодая литература",- признала самостоятельную ценность человека, вывела героя из-под прямого гнета

социальной установки, признала право человека "бвть разним".

Сопоставляя героев раннего Конецкого с героями Ю.Казакова, А.Битова, с лирическим героем Е.Евтушенко и А.Вознесенского, ш можем легко убедиться, что все они "строили" героев по новым законам функционирования эстетического идеала.

Уже в первом сборнике Конецкого - "Сквозняк" /1957/- отчетливо ощущается "привкус" эстетики "молодых", хотя большинство критиков в то время еще не вводило имя Конецкого в контекст "молодежной прозы".

Лейтенант Антоненко /"Под водой"/, на первый взгляд, совершает подвиг: рискуя жизнью, заделывает пробоину в днище баржи. Социальная эадача решена блестяще, но этот подвиг, по Конецкому, не возвеличивает, а разоблачает героя, так как совершено бессмысленное геройство, корень которого - уязвленное самолюбие, ради которого Антоненко готов пожертвовать не только своей .даэнь^, но и жизнью подчиненных. 1

Аналогичное осуждение псевдогероизма чувствуется и' в рассказе "Сквозняк". Дети рвутся из квартиры, чтобы принять участие в "справедливой" уличной драке, чтобы наказать хулиганов. Однако и здесь социальная задача приходит в противоречие с нравственностью, благородный порыв оборачивается равнодушием к судьбе матери, к судьбе больного соседа.

Конецкого интересует уже не столько сам поступок, сколько его нравственная' подсветка. Это весьма характерно для литератур!) 60-80-х годо5_, 'но в конце 50-х подобное "отлучение" личности от социальной Функции, от прямой связи с социальной задаче.! было значительным художестве!:ним открытием.

Однако парадокс "молодой литературы" состоял в том, что, признав самостоятельную ценность человека и тем самим взломав ¡у:гл--1~

мент прежних представлений, она не ставила cede задачу гармонизировать и все остальные группы противоречий. В конце 50-х годов еще не был подвергнут сомнению приоритет современности над историей, характерный для эстетического сознания 30-50-х годов, не была сформирована принципиально иная концепция отношений человека и природы /действительность сотворенная воспринималась как нечто приоритетное по отношению к природе/.и т.д. В результате общечеловеческие ценности, на которых настаивали "молодые", оказывались слишком неопределенными, зачастую декларативными. Идеал оказывался сильно разбалансированным, что* во-первых, способствовало заметному усилению лирического начала в их творчестве, а во-вторых, не могло не сказаться на сйстеме героев.

У Конецкого эти общие особенности "молодых" отчетливо проявляются как в системе героев, так и в особенностях повествования. На уровне системы героев разбалансироьаяность идеала ощущается в заметной романтизации персонажей, в постоянном, порой даже . искусственном усложнении жизненных коллизий,, в стремлении создать вокруг героя таинственный романтический ореол/ Таковы и боцмёш. Росомаха /"Путь к причалу"/,и Шаталов, Маня, и Ольга /"Если позовет товарищ"/, и даже Чехов /"Две осени"/. Это связано, очевидно, с романтическим принципом построения героя, о котором

говорил еще М.М.Бахтин: "Самое главное во мне ен не можете ни

1 *

видеть, ни слышать, ни знать. Этой же разбалансироьанностью системы представлений о. человеке и мире , отсутствием стройных представлений о гармонии мы объясняем и другую характерную черту героев Конецкого - какую-то изначальную обреченность не достичь счасться. Критика неоднократно указывала па несчаетли-Бость героев писателя, однако объяснения этого'сводились, как

1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества.- №.,1979.-

С.21.

- io ~

правило, к осооенисстям личности автора - самого Конецкого. В то .v:o время нетрудно убедиться, что изначальная "несчастливость" харде торна не только для Конецкого, но и для большинства других писателей, связанных с "кслодежной прозой". Причем, дело не в том, что кто-то мешает героям достичь счастья, что на пути героев встают непреодолимые препятствия, а и том, что герои•"молодых" словно бы и че очень стремятся к счастью, не представляют себе той жизни, ь которой они могли бы быть счастливыми; У Конецкого эта особенность является сквозной для всего раннего творчества /"Путь к причалу", "Если позовет товарищ", "Две осени", "По сибирской дороге", "Еще с войне", "Над белым перекрестком" и др./. Мы считаем, что эта изначальная обреченность героев имеет те ::<е корни, что и романтический ореол, и монет быть объяснена слишком уж абстрактной гармонией, сформированной ь сознании "молодых". Герои Конецкого словно озарены нризрачным "высшим" сиянием, тянутся к это&у";волшебному источнику, но не могут достичь его. Обыденные отношения не мог/т принести счастья, так как строятся они вовсе не на законах призрачного сияния, а гармонии, созданной по законам этого "ьнсшего" света, попросту ни может быть, так как она - мираж, появившийся в предрасположенном к таинству эстетическом сознании "молодых".

На уровне повествования разбалансированный идеал обнаруживает себя в особой технике письма - в "штрихах", строящихся по законам; ассоциативной связи за счет пересечения эмоцконали-ьх полей,- и в предельной централизации повествования, когда право отражать мир передоверяется только одному герою, имеющему, как правило, биографические и этические переклички с автором. Конецкий "вселяется" лишь в тех, чей духовный и жизненный опыт не отстоит слишком далеко от духовного опыта автора. На этом построены рассказы "Если позовет товарищ","Под водой", "Спуститься и подняться", "Капитан, улыбнитесь" и целый рнд других.

- // -

Все эхо неизбежно доллно было привести Конецкого к смыканию с лирической прозой. Эти тенденции не были своевременно замечены критикой, что обусловило настороженный прием повести "Завтрашние

заботы" - важнейшего произведения раннего Конецкого. До "Завтраш-*

них забот" ничто всерьез не нарушало критического благополучия писателя, в то же время эта повесть вызвала настоящий шквал резких откликов. Однако мы склонны считать, что ничего принципиально нового ни с точки зрения проблематики и героев,'ни с точки зрения особенностей повествования в "Ьавтрашних заботах" нет. Почти все горой повести во многом похожи на героев первых рассказов, философия главного героя, за которую презде всего и догт&чось Конецкому, тоже органично развивает (Ьилософрю первых произведений, сохраняется и централизация повествования, и техника письма "штрихами". Единственное по-настоящему новое в этой повести, на наш взгляд, то, что.Конецкий предпринимает попытку взломать диктат одного героя, делает заявку на создание полифонического пво-изведения. Право ощущать мир приобретает не только Глеб Вольнов, но и его мать, и Агния. Однако попытка создать полифоническое произведение Конецкому явно не удается. Как только появляется Глеб Всльнов /а подавляющее большинство сцен повести,относится к нему/, гипноз главного героя вновь овладевает автором. Например, весь роман 1'лёба и Агнии дан исключительно через восприятие Воль-нова, нет ни одной сцены, ни-одного фрап/.ента, где говорилось бы о том, как воспринимает Вольнова Агния, чтс она чувствует. Поэтому мо.кно говорить, что попытка Конецкого вырваться за гранищ мировосприятия своего "двойника" успеха не принесла.

На каш взгляд, многочисленные критические выпада против "Завтрашних забот" оказались несостоятельными по двум причинам: во-первых, при этом в стороне оказались собственно художественные достоинства повести, мастерство Конецкого-писателя; а во-вторых,

-а-

это свидетельствовало скорее о недостаточной гибкости критиков -ведь ничего принципиально нового в "Завтрашних заботах" Конецкий не сказал. Скорее всего,многие особенности эстетики раннего Конецкого проявились в повести предельно открыто, незавуалированно, и именно эта открытость пришлась ни по вкусу исследователям. После "Завтрашних забот" пья Конецкого стало восприниматься в контексте "молодежной прозы", и судя по всему, для многих это явилось неожиданностью. Дм нас такое смыкание с лирической прозой "молодых" вполне закономерно, так как и у Конецкого, и у "молодых" были единые корни, общ;:е эстетические предпосылки и общие противоречия.

Однако путь Конецкого не только типичен, но и уникален. Главной особенностью мира писателя является, на наш взгляд, то, что, объективно тяготея к лирическому герою и лирическому повествованию,, Конецкий словно бы- тяготится узостью лирического мира, стремится

О ' •

создать оолее ооъемное, широкое, гармоничное полотно. -В этом смысле появление "Завтрашних забот" симтоматично: попытка расширить рамки повествования, выйти за пределы морской тематики, взломать диктат одного героя воскринаглется нами как логичный результат художественных поисков писателя в конце 50-х годов.

Уг.е в первых рассказах намечается некоторое расслоение систа-героев: одна часть вволие отвечает требованиям "молодых" /это люди мятущиеся, зачастую надломленные, неудовлетворенные -собой/, другая - полная противоположность. Оти герои, как правило, твердо стоят на эемле, придерживаются четких моральных постулатов, зачастую кажутся' даже скгп;олпг-з в своей четкости и тьорпо.Ч «орали.

Таксе сспо-ТаВЛс-нис скучноватых "правильных" героев с неустроенными, но притягательными И1:ещчичш,тя«в" ь полем весьма х а растер -по ллд •Уолодехисй прозы". При этом сюшатаи авторов оказьгагл"м не, <•".ог-сив последних. У Конецкого зге с сх перг.их ¡мс кг<»с,ь ',—:п.\ц-л

и

расстановка акцентов. Писатель вовсе не склонен однозначно ,. признать приоритет мечтательных романтиков. Отсюда и любопытна« особенность ранних рассказов. Во многих-из них романтичная, мятущаяся герояня одновременно и тяготится "скучной" порядочностью связанного с ней героя, и тянется к этой простой и неброской нравственной твердости своего спутника. Наиболее отчетливо.эта коллизия представлена в рассказе "Если позовет товарищ" /неустроенная, изломанная и в то не время интеллектуально тонкая Ольга то издевается над "занудным" Маней,то .завидует его твердости и чести/, однако близкие мотивы характерны для целого ряда рассказов /"Капитан, улыбнитесь", "Две осени" и др./.

Позднее Конецкий придет к синтезу, когда один и тот же герой будет и следовать четким моральным постулатам, и словно'би тяготиться этими постулатами. Зто противоречие своеобразно отражено в критике: одни считают Конецкого "неисправимым стихийным моралистом"*, другие - неуверенным в себе романтиком, боящимся "ре, р

альлой действительности . То есть каждый видит то, что хочет видеть. На наш взгляд, для художественного мира KoHemic.ro характерны не та и на другая крайность, а именно их причудливое сплетение, ощутимое уже в первых рассказах.

Изначальное стремление Конецкого преодолеть узость лирического мира с годами проявляется все сильнее. После "Завтрашни забот" разрыв между лирической тенденцией, характерной для "молодых", и эпической глубиной и широтой повествования, бывшей для Конецкого желанной целью, приводит к появлению заметной "трещины" в художественном мире писателя. Поначалу это.проявилось в. том, что у Конецкого появляются рассказы, по-разному организованные: одни вплотную смыкаются с, лирической прозой

1. Сидоров Е. Время, писатель, стиль.- М.,1983.- С.1£5.

2, Золотусский 'И. Очная ставка с памятью.- М.,1983.-0.125.

-Я-

/"Наш кок Вавя", "Невезучий Альфонс", первые очерки "Соленого льда"/, другие с точки зрения героев и проблематики выглядят непривычно для Конецкого /"Еще о войне", "Над белым перекрестком", "Последняя ночь Бандита", киносценарии "Полосатый рейс" и "Тридцать три"/. Б первом случае Конецкий ведет повествование от своего голени, во втором - "вселяется" в героев, которые ни биографически, ни этически не связаны со вторым "Я" писателя.

В ряде случаев Конецкому удается создать высокохудожественные произведения /наибольшей удачей, на наш взгляд, стал рассказ "Еще о войне"/, однако сама тенденция "развести" две составляющих своего дарования была чревата опасностями. Разумеется, в том, что писатель может вести'повествование как от первого лица, так я от лица героев /либо фигура рассказчика вовсе не определяется/, -ничего необычного и настораживающего нет. Однако для Конецкого подобное "расслоение" рассказов могло означать нарастание конфликта между лирической и эпической тенденциями. Две эти крайности не вступали в противоречие лишь до тех пор, пока речь шла о малых жанрах, которые ьнолне могли быть организованы как целостность каким-то одним настроением. Однако едва речь заходит о крупных произведениях, особенно о романе "Кто смотрит на облака" , как противоречивость художественного мира Конецкого проявляется весьма отчетливо, разрушая жанровую целостность произведения.

Если в "Повести о радисте Камушкине" писателю удалось за счет высокого художественного такта найти примирение лирической доминанты /диктат одного героя, имеющего явные переклички с автором/ и эпической широты повествования, в котором сам герой перерастает лирические рамки, наполняется большим типическим содержанием, то роман "Кто смотрит на облака" стал в какой-то *

мере сигналом "SOS" для Конецкого.

- if-

Впервые писатель столь определенно.пытается построить произведение по законам эпической полифонии, когда все герои не являются лишь тенями одного главного героя, когда право ощущать мир передается многим персонажам. Но вот парадокс: появилась полифония, но при этом начисто нарушилась дельность произведения. .Строго говоря, романа и не получилось, что неоднократно лодтвор-. адал и сам Конецкий, и исследователи его творчества. Взаимозависимость героя к повествования привела к тому, что заметные нестыковки повествования повлекли за собой и разрушение цельности ■характеров. Видимо, почувствовав это, Конецкий во второй части романа был вынужден, по его собственному выражению "вместо всех героев всаживать собственную личность".

На наш взгляд, по-иному и быть не могло. Создавать "чужие" характеры на базе того разбалансированного идеала, который лежал в основе "молодежной прозы", било чрезвычайно сложно.

В связи с этим попытки Конецкого найти новых героев видятся как попытки найти новые условия гармонизации идеала. Но парадокс в том, что эти поиски ведутся в фарватере уже. сложившейся раз-балансированной системы. Получается странная ситуация: автор пытается найти героя, обладающего внутренней цельностью, и одновременно остаться на эстетических позициях "молодых", этой цельности не имеющей» С годами это противоречие обострялось.

К середине 60-х годов перед Конецким замаячила реальная опасность: либо "потерять" героя, либо отказаться от создания значительных цельных произведений. Трудно сказать, какое из зол меньшее.

Из этого предкризисного состояния Конецкий нашел уникальный выход, перевоссоздав художественный мир и неожиданным образом рракхрнв две противоположи* тенденции, питавших его творчество.

Вторая глава - "Герой в художественном мире Виктора Конецкого сешдесятнх-восьмидесятнх годов".

Если в первой главе мы пытались выявить противоречия эстетической концепции Конецкого, приведшие писателя на грань творческого кризиса / в "Соленом льде" Конецкий неоднократно признавался, что перед ним маячит кризис, что он дате собирается яа неопределенное время отойти от литературы/, то вторая глава целиком посвящена анализу уникальной системы зрелого мастера.

На наш взгляд, уникальность, "отдельность" /Д.Гранин/ Конецкого заключается в том, что восстановление сбалансированной структуры эстетического идеала, способной продуктивно организовывать эпический масштаб повествования, передоверяется зрелым-Конецким лирическому- герою. В современной литературе это явление уникальное, а сам Конецкий словно "поддразнивает".исследователей, называя свои произведения то "романом-странствием" /термин "роман" уде указывает на эпичность/, то повестями.

Творчество зрелого Конецкого представляет собой поиск особой формы гармонии, учитывающей доминантное влияния времени, но не совпадающей с ними целиком. Писатель видит свою сверхзадачу не ¡в том, чтобы отразить с наибольшей адекватностью представления о мире и человеке, характерные для данного времени,а в том, чтобы прийти к гармонии "от себя", самостоятельно сконструировав иллюзию эпического мира. Герой зрелого Конецкого не столько отражает &ир, сколько творит его. Это важнейшее противоречие, оказавшееся весьма продуктивным эстетически, решающим образом влияет и на систему героев, и на особенности повествования, и на соотношение реальности и ы.мыгла в художественном мире Конецкого.

С тсчк.1 гн емся систимн героев в зрелом творчестве Коненкого заметна определенная оюлюция. Если книга "Соленый лед"/19Р9/,

которую мы считаем своеобразным "гостом" от раннего творчества к зрелости, представляет собой путевые заметки, где на первый план выдвигается лирическое■"Я", то затем положение осложняется. У Конецкого появляются герои, несущие не меньшую эстетическую нагрузку, чем автор-повествователь.

Поначалу эти герои еще тесно связаны с духовным опытом самого писателя. Геннадий Петрович М., появившийся в книге "Среди мифов и рифов" и ставший затем одним из "кочующих" героев Конецкого, в какой-то мере еще может считаться вариантом лирического "Я". К Петру Ниточкину такое определение уже трудноприложимо, а затем процесс обособления героев от автора нарастает со всей очевидностью, Появляются Шалапин, Ямкин, Фома Фомич, Виктория и т.д., уже_ не имеющие прямых перекличек с внутренним миром автора. Более того, сам автор-повествователь с годами все дальше отходит от "второго Я" Конецкого, становясь героем в обычном значении этого .слова.

На наш взгляд, появление этой галереи героев после "Соленого льда" может быть охарактеризовано одной важнейшей тенденцией: Конецкий пытается вырваться за грани лирического мира, сотворить свой собственный целостный и гармоничный мир, в котором на паритетных правах могли бы существовать и лирический герой, и вполне самостоятельные герои, зачастую.с залетным "привкусом" эпичности. Эта тенденция породила некоторые примечательные особенности художественного мира Конецкого.

Во-первых, в его художественной системе отношения автора и повествователя усложнены, зачастую искусственно, до предела. Если для лирической прозы характерны два яруса: повествователь может ав знать чего-либо, может ошибаться в оценке происходящего, но isa нам с;сиг автор, который все знает, комментирует и выносит

окончательный вердикт,- то эмоциональнее пространство Конецкого -И-

не двухмерно, а ппогоярусно. Повествователь дает нам фрагмент дествительности, мы ясно слышим авторскую оценку /два яруса уже ■ • налицо/, затем во многих случаях эта оценка подвергается сомнению, а потом зачастую подвергается сомнению и истинность всего написан- . ного, включается новый голос /повествователя? автора?/ и так до бесконечности. Система Виктора Конецкого напоминает с этой точки зрения своеобразный иллюзион: мы видим в ближайшем зеркале одно отражение, которое в следуккем зеркале уже искажено, затем еще раз преобразовано и так далее. И очень трудно пошггь, какое же изображение реально. Или реальны и одновременно нереальны все вместе. "Или так: автор делает вид, что он "делает вид"-'-,- как охарактеризовал эту особенность Конецкого Лев Аннинский.

Например, повесть "Путевые портреты с морским пейзажем" заканчивается тем, что жестокий цинизм социолога Шалапина в конечном счете приводит к самоубийству огогого из матросов. История эта потрясает'повествователя и капитана Ямкина - одного из осноеных героев, "кочующих" по страницам книг Конецкого. Капитан Ямкин после этого погибает при обстоятельствах, весьма смахивающих на самоубийство. В последних сценах повести мы ясно видим те самые два яруса, которые характерны для лирической прозы: Конецкий-повествователь обвиняет Шалапина, и тут же включается новый голос: "Я не имел права на него орат^. Я себя винил". Такие же включения "верхнего" яруса мы видим и н последней сиена объяснения с Ямки-пш. Однако следующая повесть - "Третий лишний" - начинается с того, что... Ямкин вовсе не покончил с собой, что он вообще жив-здоров, а вся эта история в значительной мере плод авторского 1 ообрм.мшя. II Конецкому за это досталось от самого Ямкина.

Парадоксальность этой сц> иы не то.пко в том, что один и тот же герои и погибает, и ругает автора за нелепый Финал, но и в том, что участником разх'овора вновь становится повествователь. Еыстра-1. Аннинский Л. Куда плывем?// Лит.обозр.-1988.-№ 5.

- /У-

ивается любопытная система: аьтор-довествователь рассказывает историю; в этот рассказ постоянно вклинивается голос, принадлежащий более высокому ярусу; затем круг неожиданно замыкается: повествователь вновь оказывается на более высоком уровне, сообщая, что вся история - выдумка; наконец, в это новое повествование вновь проникает голос из более высокого яруса и т.д.

Отношения автора и повествователя, автора и героев переплетаются до такой степени, что трудно обозначить их с.коль-нибудь определенно. Объяснение этой особенности художественного мира Конецкого мы видим в том, все коллизии, о которых ила речь, принадлежат не "столько реальной действительности, сколько сконструированы /в хоройем смысле этого слова/ лирическим героем.

Этой же причиной объясняется и другая характерная особенность Конецкого - искусственное "укрупнение" героеЕ.

Легко заметить, что Конецкого не удометворяют просто нуте- -вые зарисовки попутчиков по рейсу, он стремится не просто рассказать о встречах с интересными людьми, но "распознать отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге"1. А поскольку эта 'задача трудновыполиимая, ведь далеко не каждый человек обла-, дает достаточным внутренним потенциалом для этого, Конецкому приходится зачастую "укрупнять" героев, тем самым взламывая и канр путевых заметок. Неслучайно, например, в Яншине Конецкому видится "достоевщина", как он сам признается, а рядовой социолог И'алапин воспринимается повествователем как Великий Инквизитор.

Разумеется, все это не может не сказаться и на особенностя:: повествования, когда внутри "Я-формы" постоянно ощущается "чужое" сознание, когда особое знааение приобретает фигура умолчания, усаливалаая романтическую тайну, когда дат.е беглый портрет героя ваканчптьется, как грабило, кироким обобщением.

С^'ако при этом нельзя забывать, что все-таки перед нами не

, 1. Свегсй А.Псдг <адеэд»//Й0В1гй мир.-1288.10.-С.257.

- АС"

полнокровные художественные типы, а герои путевых очерков,'"увеличенные" с помощью художественных приемов. На наш взгляд, Конецкий и сам не во всем доверяет своему стилю. И оттого в зрелом творчестве писателя наблюдается еще одна характерная особенность: создавая романтическую тайну вокруг героя, Конецкий зачастую тут ад уравновешивает эту тайну предельно понятным бытовым объяснением. Например, восхитившись глазами девушки /"Третий лишний"/, о которой раньше автор был невысокого мнения, "подняв" портрет до романтической высоты /"она стала прекрасной"/, Конецкий тут же приводит "снижающий" штрих - чудный блеск глаз объясняется'действием таблеток от качки. Воспевая женщину, с которой связана юность, создав предельно еысокий образ,■писатель тут же комментирует: "обыкновенная, вероятно была: девица"; создав ореол "достоевщины" вокруг Ямкина, Конецкий на следующих страницах сам снизит этот ореол за счет предельно простых прозаических объяснений.

Любопытно, что в ранний период творчества писатель охотно создавал тайну вокруг героя, но бытовым "противовесом" не пользовался. Очевидно, с годами усиливается недоверие самого Конецкого' к собственным принципам создания героев.

Столь сложная и необычная эстетическая система, оснсву которой составляет гармония, сотворенная лирическим "Я", требовала от Конецкого я поисков особых отношений вымысла и реальности. Если раннее творчество в целом укладывалось и в привычные жанровые рамки, и не давало повода говорить об особых отношениях правды и вымысла, если "Соленый лед" был построен в основном по законам "автодокументальной" /А.Урбан/ прозы, то зрелый Конецкий постоянно ищет иные пути соотношения факта и выш.'сла.

Б паччле 70-х годов становится заметным интерес Конецкого к мш}у /"Среди мифов и ри;Гов\ "Морские сии"/. Затем писатель отходит от прямого использования микологических мотивов. Исключение

составляет лишь история Геннадия Петровичам., ориентированная на миф о пророке Ионе. Но и в этом случае ми имеем дело не с зарождением сюжета, а лишь с развитием сюжетной линии, начало которой относится к первой половине 70-х годов.

Отход Конецкого от мифов в сторону "суровой прозы" был тотчас же замечен критикой, однако, на наш взгляд, не было замечено то, что сама "суровая проза" Конецкого построена по мифологическим законам. ,На наш взгляд, Конецкий ушел не от мифа вообще, а лишь от использования известных мифологических сюже-- тов, ушел от использования мифа в сотворение мифа.

Такой.вывод основывается на нескольких посылках: - во-первых, "документальная подмалевка" /выражение Конецкого/, принятая некоторыми как отражение реальных событий, есть не что иное, как художественный прием. В конце концов' в этом впрямую признался и сам Конецкий в "Третьем лишнем";

- ьо-вторых, мифологичность системы Конецкого проявляется в том, что нарочито нарушаются четкие границы между вымыслом и действительностью. 5а действительность начинает приниматься то, ^то мыслится как действительность. Для Конецкого это принципиально вакно, так как мир, сотворенный его лирическим героем, должен восприниматься как мир на самом деле. У Конецкого легко .найти противоречия, когда один и тот же фрагмент действительности Еклшается в разный событийный контекст /на это обратила внимание Р.Файнберг/, когда одни и те же герои и умирают, и разговаривают с автором в следующей повести, когда на одной странице говорится, что герой /Геннадий Петрович/ - выдумка, н на другой - что он жил "на самом деле" и т.д. С точки зрения привычного деления на правду и вымысел эти противоречия необъяснимы. Но они не могут быть объяснимы с эпос позиций, так как художественны!', мир зрелого Конецкого построен на других зако-

нах, схожих с мифологическими, хотя, разумеется, "сотворение мифа" Конецким весьма специфично и впрямую сопрягать его творчество с мифом было бы не совсем верно.

Итак, мы можем констатировать, что изначальное противоречие между лирическим "Я" и стремлением обрести гармонию идеала /а это, разумеется, задача неподвластная одному герою/ в значительной мере отражается и в особенностях системы героев, и в особенностях повествования, и в отношениях между вымыслом и реальностью.

В ЗАКЛЮЧЕНИЙ обобщаются наблюдения и у-кьоды , сделанные в обеих главах диссертации, отмечается, что противоречивая эстетическая платформа Конецкого,не могла не привести к некоторым изъянам его творчества, но эти изъяны, во-первых, отходят на дальний план по сравнений с высоким нравственным зарядом произведений -талантливого художника, а во-вторых, сами противоречия чрезвычайно интересны для исследователя литературы с точки зрения диалектики отношений эстетического идеала, героя я повествования.

Материалы диссертации опубликованы в слвдуюцих работах:

1. Николаев А.И. Литература в поисках героя.- Депонировано В ИНИОН £ 35904 25.10.88.

2. Николаев А.И. Особенности композиции повести Виктора Конецкого "Третий лишний".- Депонировано в ИНИОН £ ЗД920.15.7. 89.

3. Николаев А.И. Эволюция героя в творчестве Виктора Конецкого//' ; Тезисы докладов 11Л областной конференции молодых ученых и

специалистов по актуальным общественно-политическим и научно-техническим проблемам,- Т.2.- Иваново, 1988.- С.68.

4. Николаев А.И. Проблема счастья в раннем творчестве Виктора

Конецкого // Тезисы докладов 1У областной конференции молодых ученых и специалистов по актуальным общественно-политическим и научно-техническим проблемам.-Т.1.-Иваново,1990.- С.138.

- п-