автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: "Утюжки" Евразии как исторический источник

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Утюжки" Евразии как исторический источник"

На правах рукописи

Усачева Ирина Витальевна

«УТЮЖКИ» ЕВРАЗИИ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Специальность 07.00 06 - Археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

003066303

Екатеринбург 2007

003066303

Работа выполнена в лаборатории археологии Института проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН

Научный руководитель:

доктор исторических наук

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

кандидат исторических наук Уральский государственный университет им А М.Горького

Зах Виктор Алексеевич

Мосин Вадим Сергеевич

Косинская Любовь Львовна

Ведущая организация: Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

Защита диссертации состоится 11 октября 2007 года в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 004.011 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук по адресу 620026, г. Екатеринбург, ул. Р Люксембург, 56

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории и археологии Уральского отделения РАН

Автореферат разослан «10» сентября 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

ЕТ Артемов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Стремительно увеличивающийся информационный банк археологических данных все более остро ставит проблему обобщения, систематизации и интерпретации материала. Особое значение приобретает источниковедческий анализ Данное исследование посвящено источниковедческому анализу поликультурной категории артефактов, известных под названием «утюжка» Представленные в коллекциях, как правило, единичными экземплярами, они прослежены в материалах свыше 60 культур и культурных типов.

«Утюжки» - небольшие (30-229 мм, чаще — 60-120 мм), разнообразные по форме, качеству обработки, декору, предметы из камня или глины с поперечным желобком определенного диаметра (7-14 мм) Масштабы территории, на которой они фиксируются, и диапазон хронологических рамок свидетельствует о том, что «утюжки» следует рассматривать как уникальный археологический артефакт (своеобразный транскультурный феномен), который отчетливо выделяется в мозаике общекультурного фона и в качестве такового требует к себе соответствующего внимания

На протяжении всей истории изучения «утюжков» основной проблемой всегда оставался вопрос их функционального назначения, что предопределило достаточно узкий круг востребованных подходов и методов Вопросы хронологии, ареала и ландшафтной приуроченности изделий рассматривались попутно в ходе описания материала Еще менее разработана тема характера, способов и направлений распространения поперечно-желобчатых изделий (ЛЖИ), а также причинной обусловленности этого явления. Почта все интерпретационные выводы построены на ограниченном «руге источников, подборка которых в каждом конфетном случае, как правило, была ориентирована на наиболее яркие находки своего региона и близлежащих территорий Главной сложностью в исследовании «утюжков» является разрозненный характер находок и информации о них, отсутствие единой базы данных. Обобщающие сводки ограничены словесным описанием Территориального, хронологического или морфологического картографирования не проводилось, также как и экспериментального моделирования выдвинутых утилитарных пшотез

Значительное увеличение источниковой базы в последние десятилетия, а главное ее более высокий качественный уровень (появление серии точных хронологических и культурных привязок), позволяют взглянуть на ПЖИ с позиций их самобытности как явления, обладающего специфическими познавательными возможностями в качестве исторического источника. Поликультурный характер предмета, размеры ареала и протяженность существования дают основания предполагать, что они очень высокие

Актуальность темы обусловлена необходимостью обобщения, систематизации и оценки информационного потенциала того огромного, но разрозненного материала, что накопился к настоящему времени в коллекциях Северной Евразии и Ближнего Востока «Утюжки», несмотря на многообразие существующих точек зрения на их интерпретацию, до сих пор остаются

«предметами непонятного назначения». В свете последних исследований появилась возможность комплексного изучения «утюжков» с использованием, помимо археологических, новых палеоэкологаческих и этнографических данных, а также методов естественных наук Важной представляется также отработка методических аспектов работы с поликультурными феноменами

Объект исследования - поперечно-желобчатые изделия («утюжки»)

Предмет исследования - поперечно-желобчатые изделия как историческое явление в его пространственно-временной динамике.

Целью диссертационной работы является характеристика «утюжков» как явления и определение на основе всестороннего многоуровневого анализа их информационных возможностей в качестве исторического источника В соответствии с обозначенной целью сформулированы следующие задачи

1 Осуществить сбор и унификацию первичной информации, создать базу данных

2 Провести систематизацию материала и выполнить сравнительный источниковедческий анализ ситуационных, сырьевых, метрических, декоративно-морфологических и трасологических характеристик ПЖИ разных территорий.

3 Проанализировать хронологическую и пространственно-временную динамику явления.

4 Рассмотреть природно-климатические и экономические условия существования культур - носителей «утюжков» и определить степень влияния данных факторов на причины и направления распространения ПЖИ

5 Дать характеристику ПЖИ как явлению, выявив то общее, что объединяет многочисленные культуры-носители, и оценить «утюжки» с точки зрения их познавательных возможностей в целом и в качестве индикаторов культурного взаимодействия в частности.

Территориальные рамки исследования соответствуют ареалу распространения ПЖИ и включают. Ближний Восток (районы Восточного Средиземноморья, Северной Месопотамии и Анатолии), Среднюю Азию, Закавказье, степную и лесостепную зоны Восточной Европы, Волго-Уральские степи, Южный и Средний Урал, Зауралье, Казахстан, Западную и Южную Сибирь, северные и юго-восточные (Монгольский фас) предгорья Алтая

Хронологические рамки: Х-1Х - первая треть П тыс до н.э

Источниковой базой диссертационной работы являются предметы из фондов хранения краеведческих и специализированных музеев Москвы, Екатеринбурга, Тюмени, Омска, Барнаула, Миасса, Кургана, Нижнего Тагила, материалы, любезно предоставленные коллегами Екатеринбурга, Уфы, Барнаула, Кургана, Тюмени, Новосибирска, Омска, Москвы, Нижнего Тагила, Павлодара, Сургута, научные публикации и архивные данные В результате удалось сформировать репрезентативный для решения поставленных в исследовании задач фонд «утюжков» (446+п1 экземпляров), 55 из которых вводятся в научный оборот впервые. Особенностью собранной базы является разная степень информативности

1 о - Показатель неопределенного множества.

источников - от максимальной (ЛЖИ происходят с хорошо документированных памятников и непосредственно изучены автором) до минимальной (факт наличия)

Методология и методика исследования. Методологической основой исследования послужил общий для гуманитарных наук принцип историзма, позволяющий рассматривать взаимосвязь и динамику исторических фактов и явлений В рамках теоретической археологии автор придерживался принципов объектно-ориентированного подхода - Object Oriented Design (OOD) [Деревянко и др., 1995; Деревянко и др, 1998, Холюшкин, 2000]. Опираясь на теоретические разработки OOD, исследование ПЖИ проводилось как методами структурной (синхронный подход, изучение явлений в их статике, в горизонтальном срезе, в количественном выражении), так и процессуальной (вертикальный разрез явлений, их развитие, их качество) археологии Исходные установки предопределили всю последующую группировку и организацию материала вторая глава ориентирована на структурный анализ; третья глава посвящена процессуальному анализу; в четвертой - предпринята попытка системного анализа

Применительно к ПЖИ требования структурности нашли отражение в подробном ситуационном и артефактом анализе с использованием классификационной парадигмы Ситуационный анализ учитывал особенности местонахождения находок, артефакгаый был направлен на изучение качественных и количественных сырьевых, метрических, декоративно-морфологических и трасологических характеристик «утюжков» Принципы процессуальной археологии реализованы в контекстуальном анализе, акцентирующем внимание на временной и пространственной динамике явления (хроносрезы) в контексте природной (палеоклиматические изменения и ландшафтов окружение) и экономической среды Системный анализ ориентирован на выявление функциональных и пространственных связей и оценку информационного потенциала «утюжков» В ходе исследования помимо традиционных для археологии методов изучения источников (сравнительно-типологического, датированных аналогий, сравнительно-этнографического, ретроспективного, картографического и др) был апробирован один из математических методов многомерной классификации — кластерный анализ

В работе использованы данные смежных наук, в том числе палеогеографические выкладки по экологическим кризисам и природной обстановке начала - середины голоцена, радиокарбонные данные, заключения петрографических, палинологических и трасологических анализов Научная новизна работы состоит в том, что.

1. Создана единая унифицированная база данных «утюжков» и произведено картографирование находок.

2 Выполнен многоуровневый и разносторонний источниковедческий анализ изучаемого объекта, прослежена его пространственно-временная д инамика.

3 Разработаны отдельные уточняющие понятия характеристик ПЖИ, методические приемы обработки данного вида источников и классификации ряда показателей.

4 Реализован системный подход к изучению ПЖИ как явления.

5 Предложена концепция, обосновывающая принадлежность «утюжков» к технологической новации, значимой для системы жизнеобеспечения обществ с присваивающим типом хозяйства, адаптированным к открытым (озерным, безлесым или слабозалесенным) ландшафтам

6 По итогам источниковедческого анализа «утюжки» охарактеризованы как высокоинформативный источник, перспективный для реконструкции ряда важных аспектов культурно-исторического развития, включающего специфику распространения отдельных культурных традиций и взаимодействия археологических культур-носителей в Северной Евразии в период раннего и среднего голоцена.

Практическая значимость. Полученные результаты имеют прикладное значение для решения научно-исследовательских задач, связанных с аспектами жизнеобеспечения и взаимодействия культур, их культурогенеза, синхронизации и хроностратиграфии. Они могут быть использованы при подготовке обобщающих и специальных работ по археологии Северной Евразии эпохи раннего и среднего голоцена (Х-П тыс до н э ), а также в работах культурологического и музееведческого плана Материалы и выводы диссертации будут полезны при подготовке лекций и спецкурсов для студентов высших учебных заведений

Апробация. Основные положения работы освещены на международных, всероссийских и региональных конференциях по археологии, истории, экологии древних и современных обществ (Москва, 1978, 2004, Ханты-Мансийск, 2006; Новосибирск, 2003, 2006, Барнаул, 1996; Иркутск, 1997, Екатеринбург, 1999, Тюмень, 2003), отражены в 15 публикациях

Структура работы подчинена решению ее основных задач и включает введение, четыре главы, заключение, списки литературы и сокращений, а также четыре приложения, состоящие из свода изображений «утюжков» (приложение 1), таблиц и графиков основной части (приложение 2), иллюстраций к тексту (приложение 3) и адресного списка находок (приложение 4)

Данное исследование в том объеме, в котором оно выполнено, было бы невозможно без помощи и доброжелательной поддержке коллег и специалистов других наук из разных городов

Автор искренне благодарен И Б. Васильеву, В Д Викторовой, M П. Вохменцеву, P.C. Габяшеву, ТА. Горбуновой, МТ Жилину, ВФ Зайбергу, В А. Заху, БХ. Кддикову, И.В Калининой, ЮФ Кирюшину, В К Мерцу, ЛИ Погодану, ЮБ Серикову, Д.Я Телегину, И.В. Толпеко, В А. Хвостову, Н.М Чаиркиной, АФ Шорину за предоставленную возможность ознакомиться и использовать в работе неопубликованные материалы, а также С С Калиевой, В.Ф Кернер, В.Т Ковалевой, В.Н Логвину, В И. Молодину за предоставленную возможность ознакомиться с их материалами,

H.A. Алексашенко, Ю Б. Серикову и С H Ско чиной, выполнивших трасологический анализ ряда предметов, О Е Пошехоновой за технико-технолошческий анализ, Б В Чеснокову за петрографический анализа аргазинской коллекции, A.A. Быстрову за баллистическую экспертизу стрел,

О Н Корочковой, С Н Паниной, В М Раушенбах за предоставленную возможность обработки музейных материалов и помощь в работе с музейными коллекциями,

Г И. Зайцевой, Г Ф Коробковой, Л Н. Коряковой, Л Л Косинской, ЕЛ Косгылевой, В И. Матющенко, Н.Я Мерперту, Ф Н Петрову, ТМ Потемкиной, НЕ Рябогиной за консультации по теме,

Особая признательность автора адресована В Т Петрину, благодаря которому была начата работа над этой темой и обеспечен задел большой коллекцией неопубликованных материалов с памятников оз Аргази и Большие Аллаки, а также соавтору и другу Т И. Нохриной за постоянную поддержку, дружеское участие и обмен информацией

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются объект и предмет исследования, цель и задачи работы, ее хронологические и территориальные рамки, характеризуются источники, методология и методы исследования, показывается новизна и практическая значимость его результатов

Глава 1. История изучения «утюжков»

В главе дан обзор и рассмотрены этапы истории изучения «утюжков» Первый этап охватывает период с конца XIX в до первой половины 50-х гг. XX в Его основным содержанием стало обособление ПЖИ среди других категорий желобчатых предметов и первичное накопление источниковой базы. Какого-либо специального исследования «утюжков» в этот период не проводилось. Большинство исследователей относили их к «предметам непонятного назначения», хотя и было высказано несколько предположений в отношении их возможной функции [Тахтай, 1928, Козловська, 1930; Черников, 1949, Дмитриев, 1951, 1951а, Шовкопляс, 1957, Ярова, 1960]

Второй этап истории изучения «утюжков» (вторая половина 50-х - 60-е гг. XX в) можно охарактеризовать как период первых обобщений и углубленного предметного анализа Он начинается с появлением и развитием в советской археологии метода трасологических исследований и связан с работами С А Семенова и Г Ф Коробковой Согласно интерпретации трасологов, ПЖИ были определены как абразивные инструменты для затачивания и шлифования деревянных стержней (древков сгрел или дротиков)

Необходимость формального обобщения материалов реализуется в появлении первых сводок, пока еще тематически не самостоятельных (блоки в монографиях) [Сальников, 1962, с 31; Телегин, 1968, с 146-149] В 1966 г появилась первая специализированная работа по «утюжкам», в которой была предложена новая версия их функционального назначения (грузики для копьеметалки) и сформулирована идея о том, что ПЖИ могут являются индикатором культурного взаимодействия

[Окладников, 1966] Позднее этой темы писались В .Н Даниленко, С С. Черников, В И Мата>щенко,В.Д Викторова и В Ф Кернер, В.Т Ковалева и до

На третьем этапе, в 1970-1980-е гг, идет активное накопление исгочникового фонда «упожков», сопровождавшееся появлением материалов нового информационного уровня (керамические и фигурные экземпляры, с литейными формами тесел на нижней поверхности) Происходит расширение ареала находок. ПЖИ зафиксированы на памятниках Западной Сибири, Алтая, ГХриуралья, Поволжья, Северного Прикаспия Становится доступной информация о находках аналогичных предметов в протонеолитических памятниках Ближнего Востока [Мелларг, 1982] Предпринимаются первые попытки систематизации «упожков» [Жилина, 1978, Телегин, 1980] В Америке выходит блестящее, но мало известное в России, исследование Ральфа и Розы Сояецш, посвященное желобчатым камням поселения Зави-Чеми-Шанидар и пещеры-Шанидар, в котором не только дается полное описание находок с этих памятников и предлагается их классификация, но и приводится обзор всех ближневосточных местонахождений с желобчатыми изделиями [1970] Свою гипотезу утилитарного назначения ученые подтверждают этнографическими параллелями, а также данными петрографического и рентгеновского дифрактометрического анализов

Начало четвертого этапа приходится на 1990-е гг и связано с новым направлением исследований, ориентированным на изучение семантики «утюжков», которая, то мнению большинства авторов этой концепции, и является основным их содержанием (ритуальные предметы). Разработкой этой темы занимаются В.Д Викторова, ИМ. Гавриленко, В.Н. Даниленко, В.Ф. Зайберг, и В Ф. Кернер, В Ф. Кирюшин, В.Т Ковалева, Ю Б Сериков, Ю.В Панченко, ВJE Пушкарев. Спектр версий сакрального направления достаточно разнообразен, хотя и объединен общей исходной установкой об использовании «утюжков» в ритуале космогонических мифов К сожалению, необходимо констатировать, что увлеченные поиском аналогий и интерпретаций, авторы никак не обосновывают допустимости использования в этих целях мифологии и символики разных культурных миров: в одном случае ближневосточного земледельческого, в другом - индоарийского скотоводческого

В работах В.Д Викторовой, В.Ф Кернер, ТИ. Нохриной, И.В Усачевой продолжают разрабатываться темы сырьевых особенностей ПЖИ, территориальных границ ареала и региональной хронологии Впервые проводится целенаправленное петрографо-трасологичеекое изучение большой серии «утюжков» (28 предметов) [Алексашенко, 2004]. Выводы НА. Алексашенко о предназначении ПЖИ для полировки стрел во многом созвучны выводам ее зарубежных коллег, по мнению которых область применения таких изделий определяется их участием в процессе изготовления древков стрел в качестве выпрямителей или полировальников [Wechler, 1997; Algaze et al, 1991 и др.].

Таким образом, к началу XXI в. накопился значительный научный потенциал в отношении «упожков» Было конкретизировано определение объекта исследования и отмечено многообразие его форм Проведена серия трасологических анализов, показавшая наличие в желобках следов сработанности от возвратно-поступательных и вращательных движений

округлых тонких предметов из эластичных материалов Уточнены территория распространения и интервал бытования Однако основной вопрос о функциональном назначении этих изделий так и не был решен

Глава 2. Ситуационный и артефактный анализ

21 Критика источника Рассматриваются вопросы полноты и точности изложения сведений, проводится скрупулезная проверка фактических данных

2 2. Методика анализа Излагаются методические принципы и обосновываются понятия реперных (индикаторных) образцов и ситуаций, которые стали опорными при исследовании

В качестве методической основы данной главы использован структурный анализ Он реализуется через ситуационный и артефактный (предметный) анализ, выполненный по герметическому (закрытому) принципу, т е вне связи «утюжков» с другими предметами или явлениями и без учета хронологической динамики

Этапу структурного анализа предшествовало картографирование находок и скурпулезная работа по формированию общей базы данных, в которой материал был единообразно систематизирован и классифицирован Разбивка на аналитические блоки производилась таким образом, чтобы вынести на первый план сходства и различия по закодированное™ информации и, стало быть, по первичным познавательным возможностям Эти блоки включают" а) ситуационные параметры пространственное распределение находок, геоморфологию и топографию памятников с «утюжками» в контексте, типы задействованных памятников и объектов и тд., б) предметные параметры сырьевые и метрические характеристики ПЖИ, степень сохранности, морфологические классификации по нескольким основаниям, с выделением соответствующих типов, технические и морфологические характеристики декора с выходом на декоративные сюжеты и тд; в) функционально-типологические и трасологические показатели следов сработанности на поверхности «утюжков» и, целенаправленно, - в желобке Многообразие первичных (дескриптивных) классификаций структурного анализа ориентировано на выявление работающих (информативных) признаков

Сравнительный анализ признаков проводился на базе 10 крупных территориальных таксонов, получивших наименование зон. 1 - Ближний Восток, 2 - Средняя Азия, 3 - Закавказье, 4 - Юг Восточной Европы, 5 -Северный Прикасшш, 6 - Центральная Россия, 7 - Урал и Зауралье, 8 -Казахстан, 9 — Западная Сибирь и Алтай, 10 - Монголия

2 3 Ситуационный анализ По его результатам уточнена территория распространения «утюжков»- от Молдавии на западе до Монголии на востоке; от Северной Африки и юго-восточного побережья Средиземного моря на юге до таежной зоны (58° с ш) на севере Установлено, что максимальные концентрации ПЖИ прослеживаются на Украине (преимущественно в районе Надпорожья) - 106 экз, на Урале (тяготение к очаговому распространению в

пределах озерных систем Южного и Среднего Урала, а также Зауралья) - 140 экз и на Ближнем Востоке (наблюдается две зоны максимальной плотности -юго-восточное побережье Средиземного моря и горы Загроса) - 78+п' экз На остальных территориях проявления «утюжков» носят рассеянный характер. Отмечено их выраженное тяготение к памятникам, расположенным у мелководных широких участков рек и озер, особенно вблизи мест, где плесы переходят в переймы и пороги. Чаще всего ПЖИ бывают связаны с памятниками поселенческого типа (около 86 %), хотя встречаются также на могильниках (чуть более 6 %) и в ритуальных комплексах (около 6 %) В пределах памятников прослежена связь «утюжков» с объектами самых разных типов, однако какой-либо отчетливой доминанты не выявлено. На большинстве памятников (73 %) зафиксировано не более одного «утюжка».

2 4 Артефактный анализ 24.1 Сырьевые и метрические характеристики «утюжков» Степень сохранности. Статистические данные показывают, что большая часть «утюжков» (около 93 %) изготовлена из камня. Помимо каменных известно 29 изделий из глины специальной формовки (6,52 %) и 3 экземпляра на фрагментах керамики (0,67 %) В каменном сырье приоритетны разновидности мягких (твердость по шкапе Мооса - 1-3 ед.) талько-хлоритовых пород (тальковый, тальк-карбонатный и талько-хлориговый сланец, стеатит, хлорит и т.д.) (свыше 76 %, хотя, скорее всего, указанный процент сильно занижен)

Дана оценка степени сохранности ПЖИ, показавшая, что абсолютно целых экземпляров сохранилось чуть больше 45 %, а с учетом условно целых (склеиваются до полного или несут незначительные повреждения типа сколов, не влияющие на метрические параметры) их доля достигает 58 % Остальные в большей или меньшей степени фрагментированы Характер повреждений разнообразен, однако наиболее часто отмечается разлом по желобку (16,62 %) Реконструкция, проведенная по разработанным критериям, позволила довести число «упожков», пригодных для метрических замеров, до 75 %, для морфологической идентификации -до 79%

Метрические характеристики ПЖИ. Установлено, что для «утюжков» характерна дайна 30-230 мм, чаще - 60-120 мм; преобладающая ширина - 20-80 мм, преобладающая толщина - 10-40 мм. Пропорции изделий сильно варьируют (отношение толщины к ширине - 1:10-2,3-1; ширины к дайне - 1.10 до 1.1,2), показывая многопиковое распределение показателей по территориям, что в ряде случаев дает выход на региональные типы, а в целом отражает многообразие традиций специфично комбинирующихся в разных зонах. Вес «утюжков» тяготеет к 100-300 г, хотя встречаются и значительно более тяжелые экземпляры.

Метрические характеристики желобков. Абсолютно преобладают изделия с одним изначальным желобком (свыше 90 %), но известны образцы с двумя, тремя и даже четырьмя канавками Ведущей формой сечения (свыше 80 %) является полуовальная («плавноизогнутая») при глубине 2-40 мм, чаще - 2-10 мм. Замеры

1В некоторых источниках сообщается о находке на памятнике нескольких экземпляров без их количественной деталгаапии. В базе данных в такях случаях учитывался 1 экз , а множественность отмечалась знаком - п

диаметра окружности, вписывающейся в желобок, показывают диапазон от 4 до 18 мм Свыше 80 % экземпляров имеют диаметр от 7 до 14 мм.

24 2 Морфологические характеристики Поскольку существующие классификации ПЖИ не удовлетворяют требованиям настоящего исследования, автором предложена новая (тройной пакет, форма в плане, форма продольного сечения и форма поперечного разреза), степень детализации которой была ориентирована на максимально полное отражение морфологического разнообразия изделий (группы и типы) Группы включают 11-12 видов, типы -25 разновидностей Графики пространственного распространения видов и разновидностей форм показывают многопиковый характер распределения показателей с нюансами проявлений в отдельных зонах, свидетельствуя о существовании разных традиций изготовления «упожков» При анализе морфологии учитывался также признак асимметричности. Выяснилось, что до 40 % форм в плане и в продольном сечении имеют асимметричный рисунок, тогда как поперечный профиль практически всегда стремится к симметричности

Около 30 % «упожков» имеют рельефные особенности в виде плоскостей, ребер, валиков и выступов Наиболее распространены боковые ребра, ребро или объемный валик, пропущенный по осевой линии, и плоскости Выступы чаще связаны со скульптурным моделированием изделий Кроме того на ПЖИ индивидуально отмечаются свфлины (3 экз), сквозные отверстия (4 экз ), а также литейные формы (5 экз ) или узкие желобки (13 экз ) на нижней поверхности

243 Декоративные характеристики Обосновывается неправомерность использования по отношению к декоративному оформлению ПЖИ понятия «орнамент», вместо которого вводится терминологическое более точное понятие «графический декор». Количество декорированных изделий в коллекции составляет 54 % Особенностью декоративного оформления является высокая степень индивидуальности не существует двух одинаковых изделий Основой анализа декора является системный подход, рассматривающий отдельные элементы структуры в их взаимосвязи Структурирующими блоками анализа выступают технический (техника выполнения декора) и морфологический (декор как иерархическая структура изобразительных составляющих) Первичной ступенькой структуры является элемент, второй уровень включает мотивы и их вариации, третий уровень составляют сюжет и сюжетная линия Сюжеты состоят, как правило, из двух половин -полусюжетов, отраженных от желобка по зеркальному принципу Необходимо отметить, что, несмотря на зеркальный принцип построения сюжетов, абсолютно симметричный графический декор - явление чрезвычайно редкое (9 % от общего числа декорированных изделий)

Все проявления одного полусюжета составляют сюжетную линию, которая предположительно соотносится с культурной традицией Всего выделено 38 сюжетов и 17 сюжетных линий Сюжеты обладают завершенностью и в этом плане тождественны понятию композиция, которое используется при характеристике орнаментальной схемы сосуда Однако в отличие от последней каждый сюжет имеет точное место локализации на «утюжке» (продольная осевая линия, торцы, периметр желобка, концы желобка, желобок, верхняя плоскость и тд). Завершенность и

устойчивая связь с морфологией «утюжка» предполагает знаковость сюжета, его семантическую самостоятельность и значимость Поэтому именно сюжет можно считать высшей ступенью иерархии декора. Однако встречаются и более сложные структуры, представляющие комбинацию сюжетов. Комбинации сюжетов, видимо, следует рассматривать как факт отражения в «упожке» нескольких (не менее двух) различных культурных традиций

В многообразии элементов (34) и мотивов (43), большая часть из которых используются не чаще 1-3 раз, отражено тяготение к индивидуальности декора Количество задействованных сюжетов и сюжетных линий на разных территориях различается Наибольшей вариативностью отличаются Урал и Зауралье (15), Украина (14), Казахстан (13) и Сибирь (11) Однотипность ряда сюжетов и сюжетных линий на разных территориях представляет безусловный интерес с точки зрения проблем взаимодействия культур, а также распространения различных культурных традиций, и требует специального целенаправленного изучения

Из общей сюжетной канвы выпадают так называемые знаки (29 экз.) -набор изображений из одной-двух коротких небрежных черточек, крестиков, насечек, царапин Они характеризуются аритмичностью и индивидуальностью, поэтому систематизации не поддаются. Не исключено, что, по крайней мере, часть знаков является метами

2 4.4 Функционально-типологический и трасологический анализ Здесь суммированы и систематизированы визуальные и трасологические (57 экз)1 наблюдения поверхности изделий и желобков, показавшие, что именно желобок является основной рабочей частью ПЖИ. Установлено, что следы сработанности в желобках на образцах всех территорий однотипны, тогда как следы на других поверхностях спорадичны и специфичны для разных зон Не имеют таких следов по разным причинам в характеризуемой выборке всего 5 экз. (4,3 %). Фиксируемые трасолошчески следы использования в желобках представлены тонкими продольными линиями (52), редкими поперечными рисками (18), заподированностью (27) и залощеностью (6) Иногда отмечается трещиноватость (2) и изменение цвета - он становится более темным, приобретает «углистый оттенок» (12) Визуальные наблюдения хорошо согласуются с трасологическими По заключению специалистов, такие следы свидетельствуют об обработке в желобках изделий из мягких эластичных материалов округлого диаметра (типа древков стрел и дротиков). Кинематика движений реконструируется как возвратно-поступательная (продольные линейные следы) и вращательная (поперечные риски) В отношении таких показателей, как изменение тщета и трещиноватость, высказывается мысль об их возможной связи с высокотемпературным воздействием, что подтверждают результаты рентгеновского дифракгометрического и петрографического анализов рте«', 1970, р. 839-840]. В ходе

1В разное время к трасологии «утюжков» обращались С А Семенов [Крижевская, 1968, с 69], Г Ф Коробкова [Коробкова, 1960, с 126, 1963, с 217,1969, с 54, Маркевич, 1974, с 71, Коробкова, Шаровская, 1983, с 91], ЮБ Сериков [усти сообщение], НА Алексашенко {2004] и С.Н Скочина [2000,2006] Обследованию были подвергнуты ПЖИ Урала, Зауралья, Казахстана, Средней Азии и Молдавии.

трасологических исследований бьша дана критическая оценка существующих утилитарных гипотез функционального назначения «утюжков»

По итогам структурного анализа все признаки ПЖИ были организованы в две группы устойчивые (стабильные, независимые от территориальных, культурных и хронологических особенностей) и относительно устойчивые (динамичные, имеющие тенденцию к изменчивости во времени и пространстве) К первым относятся сырьевая и топографическая избирательность, диаметр желобков, и наблюдаемые в них следы использования Ко вторым - морфологические и декоративные особенности, метрические характеристики, следы использования вне желобка Первая группа, очевидно, соотносится с функциональной предназначенностью ПЖИ, одинаковой на разных территориях Вторая, предположительно, связана с распространением и развитием конкретных культурных традиций

Наличие в коллекции «утюжков»-имитаций, скульптурных изображений, литейных форм и даже наскального рельефа показывает, что ПЖИ - это сложное многомерное явление, постоянное в одних проявлениях и динамичное в других За тысячелетия своего существования оно неизбежно должно было сопровождаться специфичным в разных культурных традициях дополнительным набором функций и качеств, в том числе не только утилитарного характера

Глава 3. Контекстуальный анализ «утюжков»

3 1 Хронологический анализ На базе реперных 14С-датировок объектов, слоев или памятников с «утюжками» выполняется и описывается пять хроносрезов и проводится их сравнительный анализ, позволяющий отследить хронологическую динамику рассматриваемого явления По итогам анализа получены следующие выводы

1 ПЖИ нельзя рассматривать как разовое кратковременное явление с одинаковым временем бытования на разных территориях Хронологический диапазон «утюжков» включает около восьми тысячелетий - от эпохи мезолита (протонеолита) до развитой бронзы включительно (X - первая треть П тыс до н э ) За этот период они проявили себя в материалах свыше 60 культур и культурных типов, что позволяет рассматривать их как транскультурный и эпохальный феномен

2 Традиция изготовления «утюжков» зародилась в Х-1Х тыс до н.э в мезолитических (прогонеолшических) комплексах Ближнего Востока, что подтверждено радиоуглеродным датами соответствующих слоев памятников и морфологией ранних образцов На территории Северной Евразии «утюжки» фиксируются с VII тыс. до нэ (кукрекская мезолитическая культура, поселение Раздорское 2)

3 Картографирование находок по хронологическим срезам показало, что они не одновременны на разных территориях На протяжении всего периода функционирования «упожков» шел постепенный, но непрерывный процесс их распространения. В УП-Г/, с реминисценцией в Ш тыс до н.э (майкопская культура),

разрабатывался веер северных направлений В \ЧУ тыс до н.э. в степной и лесостепной зонах активизировались широтые связи, среди которых в конце IV -первой трети П тыс до н э возобладал восточный вектор

В процессе картографирования удалось уточнить культурно-хронологическую принадлежность некоторых неатрибугарованных экземпляров Ивановское VII, Становое 4, Линево 1 (4) и Липовая Курья.

3 2. Палеогеографический анализ 3 21 Природно-климатическая обстановка времени зарождения традиции изготовления «утюжков» Устанавливается, что их появление приходится на время глобальных природно-климатических изменений, которые происходили на рубеже плейстоцена и голоцена и были равнозначны экологическому кризису мирового масштаба. Всеобщее потепление привело к образованию в этот период на Ближнем Востоке обширных степных и пустынно-степных и лесостепных ландшафтов [Виноградов, 1981, с 45] Наблюдаемое в дальнейшем устойчивое тяготение находок «упожков» к таким ландшафтам, позволяет предположить, что возникновение традиции изготовления ПЖИ было обусловлено не только кумуляцией знаний, но, в определенной мере, стимулировано сменой климата (адаптационный отклик на изменившееся природное окружение?). Последовавшее затем на Ближнем Востоке нарастание увлажненности, отличавшееся постепенностью и неравномерным характером, хорошо согласуется с данными о распространении желобчатых камней в этом регионе

3 2 2 Роль экологического фактора в распространении «утюжков» Исходными установками анализа явилась выявленная корреляция динамики изменений природной среды в ближневосточных центрах в сторону тумидносш не только с временем исчезновения там желобчатых камней, но и с появлением таковых в ранней капсийской традиции на северо-западе Африки, в неолитических культурах Средней Азии, Закавказья и в южных районах Восточной Европы (бассейны Нижнего и Среднего Поднепровья и Нижнего Подонья) Для уточнения причин этого явления (демографический взрыв или же последний был осложнен влиянием экологического фактора?) была отслежена реакция ПЖИ на выраженные изменения природной среды в ареале их распространения, которые имеют ввд экологических кризисов. Для сухопутных экосистем, в рамках которых существовало население практикующее «утюжки», наибольшую угрозу представляли кризисы аридизации и осолонения. Были учтены регрессии Каспийского моря, с которыми принято соотносить такие кризисы, регрессии Черного моря (амплитуды его колебаний не совпадали с каспийскими, что обусловлено особенностями существования замкнутых и связанных с океаном морей) и кризис осолонения черноморского бассейна (прорыв соленых средиземноморских вод в его акваторию в период каламитской трансгрессии) Учитывались также изменения климата другой направленности, а именно в сторону оптимизации природных условий в районах с засушливым климатом Лявляканский плювиал в Средней Азии, тумидизация солончаковых степей Северного Прикаспия, Казахстана и предгорий Алтая

Обзор и сопоставление палеоэкологических кризисов и природно-климатических трансформаций в зоне бытования «утюжков» с картографированными хроносрезами

последних, показали сильную обусловленность событийной шкалы. Было установлено, что палеоклиматические изменения не только оказывали постоянное влияние на процессы распространения ПЖИ, но во многом определяли направления этого движения Особенно явным это влияние было в первый период существования «утюжков». Однако, начиная со второй половины IV тыс до нэ., не все изменения ареала поддаются объяснению с экологических позиций. Не причастии экокризисы и к факту исчезновения ПЖИ

Результаты картографирования находок и облик сопровождающих археологических материалов свидетельствуют, что распространение «утюжков», стимулированное кризисами, часто сопряжено с миграциями населения, характер, скорость и масштабы которых пока не ясны В ходе картографирования находок по хроносрезам удалось установить существование нескольких синхронных и асинхронных транзитных маршрутов с Ближнего Востока, имеющих экологическую мотивацию, что выводит на различные исторические судьбы отдельных потоков.

32 3 Ландшафтная избирательность В данном пункте отслеживается ландшафтное окружение памятников с «утюжками» в контексте. Установлено, что в период зарождения традиции изготовления ПЖИ в зоне первичного очага в Загросе существовал пояс тропических саванн и степей, в палестино-иорданском центре были более аридные, но и более лесистые ландшафты [Массон, 1971, с 136, рис 34] Нарастание увлажненности, сопровождавшееся быстрым восстановлением древесной растительности, синхронизируется с деградацией практики изготовления «утюжков» на Ближнем Востоке и их появлением на смежных территориях, где они проявляют себя в ландшафтах привычного (степные, лесостепные, отчасти полупустынные) типа Детальный порайонный анализ природного окружения находок показал, что и в дальнейшем основной массив ПЖИ всегда был связан с равнинными и горными ландшафтами этого вица. По итогам обзора был сформулирован вывод о наличии у населения, практикующего «утюжки», избирательного отношения к ландшафтному окружению, выраженного в предпочтительности степного и лесостепного окружения. Именно в зоне стабильных ландшафтов этого типа отмечены максимальные концентрации «утюжков» (Украина, Южный Урал, Северный Казахстан, Пригоболье), многообразие и выразительность форм, декоративных мотивов и композиций В зонах неустойчивых ландшафтов ПЖИ представлены одиночными экземплярами, которые, там где это удается проследить, оказываются связаны с колебаниями границ степной -лесостепной зоны или ее отдельными локальными прогибами (Северный Прикаспий, Центральный Казахстан, Внутренние Кызылкумы, Фергана и т.д). Особенно отчетливо это проявляется в условиях пограничья лесной и лесостепной зоны. «Утюжки» южной кромки лесов стандартно единичны, залегают в комплексах, соответствующих ксеротермическим аридным периодам, и соотносятся с культурным контекстом, имеющим выраженный южный облик или компонент южного облика (Ивановское VII, Тух-Сигат, Усгь-Тара 28 и др.).

Единственным исключением из общего правила является феномен «упожков» горно-лесной зоны Среднего Урала, однозначного объяснения которому пока нет

33 Палеоэкономический анализ Изучение экономической направленности хозяйства населения, оставившего самые ранние памятники с ПЖИ на Ближнем Востоке, позволило установить, что традиции изготовления «утюжков» зародилась в недрах экономики присваивающего типа [ВгакЬуоос! й а1,1983, с 9, Мелларт, 1982, с 25-32] Детальный анализ экономического контекста более поздних находок свидетельствует, что и в дальнейшем, на протяжении всей истории существования, «утюжки» являются принадлежностью коллективов, ориентированных на производящие формы хозяйства, максимальное распространение получив в среде рыболовов и охотников ПЖИ еще многочисленны у населения, практикующего комбинированные формы хозяйства с зачаточными или ранними формами земледелия и/или скотоводства, но в контексте развитых форм производящей экономики их находки уже единичны и, как правило, обусловлены особыми обстоятельствами Распространение прогрессивных форм экономики неизбежно приводит к деградации практики «утюжков» и изменению их ареала Именно экономический фактор оказывается главной причиной широтных подвижек носителей ПЖИ в восточном направлении в 1У-Ш тыс до н э и он же стимулирует их исчезновение В тот момент, когда в степной и лесостепной зонах Евразии завершился переход от присваивающих форм к земледелию и скотоводству, «утюжки», жестко зависящие от данных природно-климатических условий, прекратили свое существование

На всех этапах, за исключением последнего (конец IV - первая треть П тыс до н э), ПЖИ были связаны с пластинчатой, преимущественно микропластинчатой, каменной индустрией В орудийном наборе памятников/слоев с «утюжками», как правило, присутствуют геометрические формы, но нет или малочисленны каменные наконечники стрел Массовым материалом последние становятся не ранее IV тыс до н э

Глава 4. Системный анализ

4 1 Функциональный анализ 411 Реконструкция функции невозможна вне осмысления того явления, предметным выражением которого являются «утюжки» В ходе проведенного исследования было установлено. 1 Появление «утюжков» приходится на период резкого изменения палеоклиматичеекой обстановки на Ближнем Востоке и, предположительно, опосредованно стимулировано этим обстоятельством 2. Распространение «упожков» обусловлено не конвергентностью развития, а происходит поступательно из одного цешра под постоянным воздействием экологического, а на последних этапах еще и экономического факторов. 3. Культурный фон отличается разнородностью (для примера можно сравнить Африку и Монголию) Общим у культур-носителей является одно - географическая избирательность тяготеют к ландшафтам степного и лесостепного типов, а также к близким им по открытости озерным системам в горно-лесной зоне (Средний Урал) 4 В культурном контексте всех находок прослеживается отчетливая экономическая доминанта присваивающих и ранних комплексных форм хозяйства 5 Для ПЖИ

характерно избирательное отношение к сырью приоритетны мягкие (твердость по шкале Мооса - 1-3 ед.) огнеупорные породы тальковый, тальк-карбонатный, талько-хлоритовый, глинистый сланец, стеатит, хлорит, глина и тд. 6. «Утюжки» обладают стандартными размерами желобков с однотипными следами сработанности.

Как следует из этой серии наблюдений, явление, принадлежностью которого были ПЖИ, следует относить к числу значимых для древних коллективов, о чем свидетельствуют территориально-хронологические рамки находок Распространение «утюжков» в разнородной культурной среде, сырьевой и ландшафтный детерминизм автоматически исключают из возможной области их применения сакральную и социальную сферы Органично соответствовать всем условиям способна только экономическая среда, что выдвигает на первый план утилитарную функцию. Масштабы явления приводят к выводу, что роль этой функции в системе жизнеобеспечения обществ с присваивающей экономикой была очень высокой Это позволяет соотнести ее с некой технической новацией, которая сохраняла свое значение, как минимум, до Ш тыс до нэ, то есть до тех пор, пока продолжался активный процесс освоения новых территорий. Потребность в этой функции исчезала по мере перехода культур степного пояса Евразии к прогрессивным формам хозяйствования

По совокупности данных комплексного анализа палеогеографии находок (избирательность ландшафтного окружения), петрографических характеристик (преобладание огнеупорных видов сырья), трасолотнческих наблюдений (характер и однотипность следов сработанности в желобке), характера разрушений (термическое, без механического воздействия), а также экономической направленности культур-носителей (зависимость от присваивающего типа хозяйства) автором обоснована гипотеза об использовании «утюжков» в качестве инструмента для изготовления (выпрямление и уплотнение) легких (тростник, камыш) древков стрел и дротиков. Трудно переоценить значимость этой новации для безлесых или слабозалесенных (степных, полупустынных и даже лесостепных) районов

Достоверность гипотезы выверяется сравнительным территориальным анализом распространения «утюжков» (степная/лесостепная зона Евразии) и продольно-желобчатых песчаниковых выпрямителей деревянных древков стрел (лесная/лесостепная зона от Западной Европы до Восточной Сибири включительно [Muller-Karpe, 1968, Окладников, 1955 и т.д.]), а также прямыми этнографическими аналогами реконструированной технологии [Dunn, 1931, р 69-70, КгоеЬет, 1925, р 818, Spier, 1928, р 150, Steward, 1933, р 260 и др ]. Вывода автора исследования хорошо согласуются с выводами Р и Р. Солецки, полученными по итогам изучения желобчатых камней коллекции Зави-Чеми-Шанидар на Ближнем Востоке [1970]

4.12 Экспериментальное моделирование технологии и сравнительный трасологический анализ следов сработанности Для проверки выдвинутой гипотезы был проведен полевой эксперимент, в ходе которого была практически реконструирована технология изготовления тростниковых древков стрел с применением желобчатого выпрямителя, сопровождавшаяся проверкой качества получаемой продукции Подтверждена высокая эффективность использования ПЖИ в

этом качестве Эксперимент проводился под постоянным трасологическим контролем, в ходе которого отслеживалось нарастание следов сработанности, их характер и соответствие археологическим аналогам1 Установлено, что следы в желобках экспериментальных «упожков» по направленности и характеру иденгачны зафиксированным та археологических образцах Присутствует также трещиноватость (глина) и заполировка с углистым оттенком (камень) Отмеченные различия касаются интенсивности следов, которая ниже у опытных образцов, что, видимо, следует связывать с различной степенью сработанности изделий

Результаты эксперимента позволяют рассматривать феномен транскультурности «утюжков» как процесс распространения технологической новации по изготовлению тростниковых древков стрел, процесс, который в значительной степени контролировался и мотивировался как палеоэкологической обстановкой, так и развитием иных форм хозяйства в ближайшем культурном окружении носителей «утюжков».

413 Социологический аспект специализация и сакрализация технологии

Анализируется проблема относительной малочисленности ПЖИ Одна из причин очевидна - ограниченный охват полноценными исследованиями археологических памятников. Вторая причина выводится из частоты встречаемости «утюжков» на памятниках. Отмечается, что даже в случаях, когда площади вскрытая были достаточными, «утюжки» оставались редкими находками Это особенно показательно на примере могильников (Боровянке 17 - 1 экз на более 20 изученных могил, Верхняя Алабуга - 1 экз на 36 погребений, Сопка 2 - 2 экз на более чем 200 синхронных погребений (кротовская культура), Ростовка - один «утюжок» и 1 выпрямитель стрел лесного типа (песчаниковый, продольно-желобчатый) на 38 погребений и т.д) Причем во всех могильниках погребения, в которых зафиксированы «утюжки», по наблюдениям авторов раскопок, отличаются богатым и/или нестандартным погребальным инвентарем (Рус Шуган, Боровянка 17, Усть-Иша, Сопка 2, Раздумье 1, урочище Клады, Шайтанское Qjepo и др) Повышенное внимание к погребенным с «утюжками», наряду со спецификой антропологического облика умерших (высокие возрастные показатели; свидетельства прижизненной инвалидности), по-видимому, следует расценивать гак показатель существования специализации и, почта наверняка, сакрализации данного мастерства Высказанное предположение подтверждают археологические аналогии (мог ЧограйУШ)

4 2 Сравнительный территориальный анализ В параграфе рассматриваются возможности использования «утюжков» в качестве индикаторов направлений культурного взаимодействия.

421 Избирательный покультурный анализ Сравнение хорошо документированных серий ПЖИ боборыкинской и козловско-полуденской культурной принадлежности позволяет сделать вывод о существовании культурозависимых признаков В комбинаторный диапазон диагностически значимых (маркирующих) признаков вошли декор (сюжеты и сюжетные линии) и морфологические показатели (форма в плане, форма продольного и поперечного

1 Выполнен С H Скочиной, ИПОС СО РАН В работе использовался микроскоп Olympus БХ 51, увеличение 10x5 и 10x10 Выявленные следы подвергались макросъемке (увеличение 10x5 и 10x10)

разрезов и пропорции). Устойчивость отдельных проявлений морфологических и декоративных характеристик «утюжков» выводит на существование традиций и их значительную пролонгированность во времени, из чего следует, что отслеживание территориально-хронологической динамики декоративно-морфологических показателей перспективно для выявления путей распространения отдельных культурных традиций

4 2 2 Кластерный анализ степени сходства и различия «утюжков» разных территорий На базе декоративно-морфологических признаков (172 показателя) был выполнен кластерный анализ степени сходства ПЖИ разных территорий В структуре полученной классификации отчетливо выделилось два блока регионов, «утюжки» которых достаточно сильно различаются между собой Сами блоки также неравнозначны В первый вошли две пары регионов с высокой степенью близости как внутри пар, так и между ними С одной стороны, - это Ближний Восток и Юг Восточной Европы, с другой, - Казахстан и Сибирь Однородность данной группы, обусловленная, по всей видимости, преемственностью в рамках общей культурной традиции изготовления «утюжков», при наложении на хронологию отчетливо маркирует один из путей их распространения Ближний Восток —► Юг Восточной Европы —* Казахстан —► Сибирь

Второй блок является результатом объединения достаточно независимых друг от друга регионов Исключения составляет только пара Средняя Азия - Закавказье, образующая одну группу. Относительно приближена к ним Монголия, еще далее Северный Прикаспий и Центральная Россия Урал занимает крайнюю позицию в структуре, что является показателем его наибольшей самобытности Как следует из позиции отдельных регионов в пределах этого блока, прямая культурная преемственность в данном случае отсутствует, что, вероятно, обусловлено разными исходными пунктами и/или путями распространения задействованных традиций. Уточняющий анализ однородных групп признаков отчетливо фиксирует сложность и многообразие картины культурных взаимодействий в Северной Евразии в начале -середине голоцена

В ходе исследования была предпринята попытка конкретизировать первичные векторы отдельных потоков По узловым точкам появления «утюжков» в пределах Северной Евразии и результатам кластерного анализа выявляется как минимум 6-8 потоков 2-3 - в Средней Азии; 2-3 - в Закавказье, 1 (">) - на Украине и 1 - на Нижнем Дону. Один из среднеазиатских потоков (джешунский), по всей видимости, не получает дальнейшего развития в силу специфичности хозяйственного уклада оставившего его населения (лиманное земледелие и скотоводство, т.е производящий тип хозяйства). Два других (кельтеминарский и центрально-ферганский) положили начало распространению «утюжков» в северном (Урал-Зауралье, Центральный и Северный Казахстан, южные районы Сибири) и северо-восточном (Северо-Восточный и Восточный Казахстан и, не исключено, что вплоть до Монголии) направлениях.

Два из закавказских потоков (шулавери-шомутепинский и майкопский) также сопровождаются нехарактерным для «упожков» хозяйственным контекстом (земледелие, скотоводство, металлургия), но исторические судьбы имеют разные В

первом потоке ПЖЙ почти фазу прекращают фиксироваться, и, видимо, исчезают Второй поток какое-то время бытует на ритуальной почве и достигает, как минимум, Нижнего Подонья, где дальнейшие его следы теряются. Не исключено, что «упожки» ряда поздних культур с развитой металлургией имеют к нему самое непосредственное отношение Третей (западно-закавказский) отчетливо прослеживается до района Северного Прикаспия, однако пока не совсем ясно, насколько его следует считать самостоятельным.

Украинское и нижнедонское направления выводят на благоприятные для функционирования ПЖИ природные условия и ландшафта, а также привычное хозяйственное окружение (рыболовы и охотники), и потому «упожки» здесь получают самое широкое развитие. Отсюда в разные хронологические периоды они распространяются в западном направлении до Молдавии, в северном, как минимум, до Среднерусской возвышенности (р. Воронеж), в восточном - до Барабы и районов Верхнего Приобья (9)

Доказательством обоснованности реконструкции путей распространения «утюжков», а значит, и направлений взаимодействия, служат, с одной стороны, археологический контекст находок, с другой - многократность использования данных маршрутов во времени (первые миграционные волны человека в Евразию, распространение микролитов и т д.)

Полученные выводы дают возможность охарактеризовать «упожки» как высокоинформативный источник для изучения ряда проблем культурно-исторического развития в древности и, в частности, для разработай вопросов межкультурного взаимодействия

Заключение

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы, намечены перспективные направления дальнейшей работы

Главным результатом диссертационной работы можно считать обобщение, унификацию и систематизацию ПЖИ Северной Азии и Ближнего Востока, создана база данных на 446+п экземпляров «утюжков». Собранные образцы единообразно и разносторонне проанализированы с отображением результатов в 54 таблицах и 41 диаграмме Выполнено картографирование находок. Дня характеристики отдельных показателей разработаны методические установки, серия понятий и классификаций. По итогам источниковедческого анализа были конкретизированы характеристики ПЖИ, определен круг их информативных возможностей; реконструировано явление, предметным выражением которого они являются

Установлено, что традиция изготовления ПЖИ зародилась на Ближнем Востоке Их распространение в Северной Евразии было обусловлено не конвергентностью развития, а происходило поступательно под постоянным воздействием экологического, а на последних этапах еще и экономического факторов В УП-1У, с реминисценцией в Ш тыс до н.э., прослежено доминирование северного вектора в поступательном движении В IV тыс до нэ. в степной и лесостепной зонах активизируются широтные связи, среди которых в конце ГУ-Ш тыс

до н.э возобладал восточный вектор. Прекращение функционирования ПЖИ связано с распространением производящей экономики в их ландпгафшой нише Выявлено и конкретизировано несколько синхронных и асинхронных транзитных маршрутов на север с различными историческими судьбами отдельных потоков Обусловленность распространения ПЖИ палеокризисами и кардинальной трансформацией экономики выводит на миграционную активность населения, что позволяет рассматривать ПЖИ как своеобразный индикатор направлений прямых или опосредованных контактов населения

Причина широкого и продолжительного бытования ПЖИ в Евразии находит объяснение с позиций их функционального назначения, которое по совокупности данных системного анализа реконструируется как новационная технология изготовления (выпрямление и уплотнение) легких (тростник, камыш) ^евков стрел и дротиков Вероятно, что эта технология, достаточно рано получила статус специализированного мастерства, о чем свидетельствует малочисленность находок на памятниках и особое отношение к погребенным с «утюжками» Масштабы задействованной территории и хронологический диапазон существования свидетельствуют о значимости этой новации в системе жизнеобеспечения населения безлесых или слабозалесенных (степные, лесостепные, полупустынные) районов, что позволяет считать значимыми также те связи и воздействия, которые были опосредованы через распространение «утюжков»

Наличие у ПЖИ культурозависимых признаков, нашедших отражение в декоративно-морфологических особенностях изделий, выводит на их потенциал в качестве культурных маркеров Консервативный характер таких показателей свидетельствует об их принадлежности к определенным культурным традициям, что значимо для отслеживания динамики и направлений культурного взаимодействия

Полученные выводы дают возможность охарактеризовать «утюжки» как высокоинформативный источник для изучения рада проблем культурно-исторического развития в древности и, в частности, для разработки вопросов межкультурного взаимодействия, что позволяет считать задачи исследования выполненными

В ходе работы определился круг направлений, перспективных для дальнейшего изучения Важным представляется конкретизация индикаторных покультурных наборов признаков и разработка синкретичных декоративно-морфологических типов, маркирующих разные культурные традиции Самостоятельного анализа требует тема семантической нагрузки морфологии и декора изделий, начатая в работах отдельных исследований, но пока далекая от завершения Наконец, необходимо проведение детальных наблюдений над распределением разновидностей морфологии и сюжетных линий декора «утюжков» во времени и пространстве, что перспективно для уточнения направлений распространения генетически разных культурных традиций, а также для корректировки событийной хронологической шкалы культур-носителей ПЖИ

Основные положения диссертации изложены автором в следующих работах:

Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях

1 Усачева И.В., Нохрина Т.И. Копьеметатели и их техническая эволюция // Вестник НГУ. Серия История, филология — 2006 — Т 5 — Вып. 3 -С.30-43.

2. Усачева И.В. Эти загадочные «утюжки», к вопросу о функциональном назначении // Уральский исторический вестник Материалы к II Международному Северному археологическому конгрессу. — Екатеринбург ИИА УрО РАН, 2006 - Вып. 14 - С 63-74.

Публикации-

3 Нохрина Т.И., Усачёва И.В. Использование талькосодержащих пород древнейшим населением Урала // Актуальные проблемы Сибирской археологии — Барнаул-Изд-во Алтайск гос. ун-та, 1996.— С 87-88

4. Нохрина Т.Н., Усачёва И.В., Гунчинсурэн Б. Новые данные о Территории распространения «утюжков» и некоторые проблемы их изучения // Археологийн судлал — Улаанбаатар, 1996 — Т XVI — Fasciculus - 1-11. - С 7681.

5. Нохрина Т.И., Усачёва И.В. Некоторые проблемы изучения «утюжков» // Дуловские чтения 1997 года Материалы, доклады и сообщения, октябрь 1997г. — Иркутск Изд-во Листок, 1997. — С 48-51.

6 Нохрина Т.Н., Усачёва И.В. Некоторые проблемы изучения «утюжков» // Третьи Берсовские чтения. К 95-летию А.А Берса и Е М Берс-Мат-лы науч - практ. конф., г. Екатеринбург, сентябрь 1997 г. — Екатеринбург Банк культурной информации, 1999. —С 39-42.

7. Усачева И.В. «Утюжки» из фондов Тюменского областного краеведческого музея // Земля Тюменская- Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея. 2002. - Тюмень: Изд-во Тюм. гос ун-та, 2003. — Вьга 16 -С. 204-209

8 Нохрина Т.Н., Усачева И.В., Гунчинсурэн Б Находки «утюжков» в Монголии // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии Мат-лы междун. конф. «Из века в век», посвящ 95-летию со дня рождения акад А П. Окладникова и 50-летию Дальневосточной археологической экспедиции РАН — Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003. - С. 275 - 278

9. Усачева И.В., Нохрина Т.И. «Утюжки» как евразийский феномен // Евразия Этнокультурное взаимодействие и исторические судьбы Тез. докл. науч конф. Москва, 16-19 ноября 2004 г (Президиума РАН «Этнокультурное взаимодействие в Евразии»), — М.. РГГУ, 2004 — С 82-84

10. Усачева И.В. «Утюжки» в культурах Евразии // Вестник археологии, антропологии и этнографии — Тюмень. Изд-во ИПОС СО РАН, 2005 — Вып. 6. -С 12-23

11. Усачева И.В. К вопросу о культурозависимых признаках «утюжков» // Вестник археологии, антропологии и этнографии — Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2006. - Вьш 7. - С 4-11

12. Усачева И.В., Скочина С.Н., Быстрое А.А. Экспериментальное моделирование следов сработанности на «утюжках» // II Северный Археологический Конгресс Тезисы докладов Ханты-Мансийск. — Екатеринбург Изд-во « Чароид», 2006 — С 256-257

13 Усачева И.В. «Утюжки» как маркеры культурного взаимодействия в Евразии в УП-П тыс. до н э // Современные проблемы археологии России- Сб науч тр - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006. -Т.1 -С. 317-319.

14 Усачева И.В. Скульптурные «утюжки» в сибирских коллекциях // Этноистория и археология Северной Евразии теория, методология и практика исследования- Сборник научных трудов / под редакцией А В. Харинского -Иркутск, Эдмонтон Изд-во ИрГТУ, 2007 - С. 94-97.

Подписано в печать 10 09 2007 г Формат 60x84/16 Бумага офсетная Гарнитура Times. Уел печ л 1,5 Тираж 100 экз Заказ №

Отпечатано в ИПЦ «Издательство УрГУ» 620083, г. Екатеринбург, ул Тургенева, 4

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Усачева, Ирина Витальевна

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ «УТЮЖКОВ».

ГЛАВА 2. СИТУАЦИОННЫЙ И АРТЕФАКТНЫЙ АНАЛИЗ «УТЮЖКОВ» .31 "fr 2.1. Критика источника.

2.2. Методика анализа.

2.3. Ситуационный анализ.

2.4. Артефактный анализ.

2.4.1. Сырьевые и метрические характеристики. Степень сохранности.

2.4.2. Морфологические характеристики.

2.4.3. Декоративные характеристики.

2.4.4. Фунщионально-типологический и трасологический анализ.

ГЛАВА 3. КОНТЕКСТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ «УТЮЖКОВ».

3.1. Хронологический анализ.

3.2. Палеогеографический анализ.

3.2.1. Природно-климатическая обстановка времени зарождения традиции изготовления «утюжков». t 3.2.2. Роль экологического фактора в распространении «утюжков».

3.2.3. Ландшафтная избирательность.!.

3.3. Палеоэкономический анализ.

ГЛАВА 4. СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ «УТЮЖКОВ».

4.1. Функциональный анализ.

4.1.1. Реконструкция функции.

4.1.2. Экспериментальное моделирование технологии и сравнительный трасологический анализ следов сработанности.

4.1.3. Социологический аспект: специализация и сакрализация технологии.

4.2. Сравнительный территориальный анализ.

4.2.1. Избирательный покультурный анализ.

4.2.2. Кластерный анализ степени сходства и различия «утюжков» разных территорий.

Введение диссертации2007 год, автореферат по истории, Усачева, Ирина Витальевна

Стремительно увеличивающийся информационный банк археологических данных все более остро ставит проблему обобщения, систематизации и интерпретации материала. Особое значение приобретает источниковедческий анализ.

С конца XIX в. внимание исследователей привлекают находки небольших каменных предметов с поперечным желобком определенного диаметра (7-14 мм). Позднее к ним добавилась серия аналогичных изделий из глины. Они отличаются многообразием форм, среди которых преобладают ладьевидные и овальные и, как правило, имеют плоскую нижнюю поверхность и выпуклую верхнюю. Многие украшены орнаментом. Широко распространенные в Северной Евразии и за ее пределами в ранний и средний период голоцена поперечно-желобчатые изделия (ПЖИ) относятся к редким и ярким находкам. Они единичны в комплексах находок отдельных памятников и даже культур, но многочисленны в совокупном исчислении. Огромные масштабы территории, на которой они фиксируются, и диапазон хронологических рамок свидетельствует о том, что ПЖИ следует рассматривать как уникальный археологический артефакт (своеобразный транскультурный феномен), который отчетливо выделяется в мозаике общекультурного фона, и в качестве такового он требует к себе соответствующего внимания.

Поликультурный характер предмета обусловил разнообразие терминологии. В современной отечественной археологической литературе за ПЖИ закрепилось название «утюжки». Ранее применялись также: «выпрямилка», «гладилка», «шлифовальник», «выпрямитель древков стрел». На Украине они известны как «човники» («челноки»). В западной и американской литературе специального термина не выработано. В качестве его заменителей используются наименования описательного или функционально ориентированного плана: «камни с желобком» или «желобчатые камни» («grooved stones», «pierres a rainures»), «выпрямители древков» («shaft-straighteners»), «полировальники» или «полировальники с желобком» («polissoirs», «poliroval'niki», «polissoirs a rainures»).

На протяжении длительной истории их изучения основной проблемой всегда оставался вопрос функционального назначения, что предопределило достаточно узкий круг востребованных методов и подходов, ориентированных преимущественно на анализ морфологических и отчасти (семантика) декоративных характеристик. Вопросы хронологии, ареала и ландшафтной приуроченности изделий рассматривались попутно в ходе описания материала. Еще менее разработана тема характера, способов и направлений распространения ПЖИ, а также причинной обусловленности этого явления. Почти все интерпретационные выводы построены на ограниченном круге источников, подборка которых в каждом конкретном случае, как правило, была ориентирована на наиболее яркие находки своего региона и близлежащих территорий. Единой базы данных не создано. Обобщающие сводки ограничены словесным описанием. Территориального, хронологического или морфологического картографирования не проводилось, так же как и экспериментального моделирования для проверки выдвинутых утилитарных гипотез.

Значительное увеличение источниковой базы в последние десятилетия, а главное ее более высокий качественный уровень (появление серии точных хронологических и культурных привязок), позволяют взглянуть на ПЖИ с новых позиций. А именно, с позиций их самобытности как явления, обладающего специфическими познавательными возможностями в качестве исторического источника. Поликультурный характер предмета, размеры ареала и протяженность существования дают основания предполагать, что они очень высокие. Важным показателем является массовый характер находок, поскольку именно через массовость реализуются законы-тенденции движений населения, развития экономики, культуры и т.д. [Клейн, 1978, с. 33]. Естественно, такой источник требует специального осмысления, а значит глубокого и разностороннего предварительного исследования во всем его многообразии. Главным препятствием такого исследования сегодня является разрозненный характер находок и отсутствие единообразия в их описании.

Актуальность темы обусловлена необходимостью: 1) обобщения, унификации и систематизации того огромного, но разрозненного материала, что накопился к настоящему времени; 2) проведения, поскольку «утюжки» никогда не изучались в полном объеме и системно, разностороннего и многоуровневого комплексного источниковедческого анализа с использованием, помимо археологических, новых палеогеографических, естественнонаучных и этнографических данных; 3) определения характеристик ПЖИ как явления с особенностями его пространственно-временной динамики; 4) оценки информационного потенциала данного вида источника и выявления наиболее перспективных сфер его применения. Среди последних особенный интерес представляют возможности использования ПЖИ для разработки вопросов культурно-исторического развития в древности, в частности направлений и способов распространения отдельных культурных традиций; генезиса и хроностратиграфии культур.

Решение проблем взаимодействия культур, динамики их развития и генезиса новых культурных образований часто представляет значительные трудности в виду сложности определения тех исходных компонентов, которые легли в основу процесса. Главный упор в исследованиях такого рода традиционно делается на изучение наиболее массовых материалов - керамики и/или каменного инвентаря. Такой подход результативен в отношении смежных территорий, но не всегда дает возможность проследить отдаленные линии контактов, истоки тех или иных явлений. Следует учитывать и тот факт, что в археологическом отношении не все территории изучены достаточно хорошо. В связи с этим важен поиск новых источников информации по транскультурному распространению традиций и взаимодействию их носителей в различные хронологические эпохи. Известно сколь большое значение для решения вопросов культурогенеза, синхронизации и хроностратиграфии культур имеет анализ распространения отдельных категорий изделий и некоторых сырьевых ресурсов (сейминско-турбинские бронзы, нефрит, обсидиан, янтарь и т.д.). Изучение «утюжков» с этих позиций, в силу их культурной избирательности и значительного по длительности интервале существования, представляется весьма перспективным.

Объект исследования - поперечно-желобчатые изделия («утюжки»). Предмет исследования - поперечно-желобчатые изделия как историческое явление в его пространственно-временной динамике.

Целью диссертационной работы является характеристика «утюжков» как явления и определение на основе всестороннего многоуровневого анализа их информационных возможностей в качестве исторического источника.

В соответствии с обозначенной целью сформулированы следующие задачи:

1. Осуществить сбор и унификацию первичной информации; создать базу данных.

2. Провести систематизацию материала и выполнить сравнительный источниковедческий анализ ситуационных, сырьевых метрических, декоративно-морфологических и трасологических характеристик ПЖИ разных территорий.

3. Проанализировать хронологическую и пространственно-временную динамику явления.

4. Рассмотреть природно-климатические и экономические условия существования культур - носителей «утюжков» и определить степень влияния данных факторов на причины и направления распространения ПЖИ.

5. Дать характеристику ПЖИ как явлению, выявив то общее, что объединяет многочисленные культуры-носители, и оценить «утюжки» с точки зрения их познавательных возможностей в целом и в качестве индикаторов культурного взаимодействия в частности.

Территориальные рамки исследования соответствуют ареалу распространения ПЖИ и включают: степную и лесостепную зоны Восточной Европы, Волго-Уральские степи, Закавказье, Среднюю Азию, Южный и Средний Урал, Зауралье, Казахстан, Западную и Южную Сибирь, северные и юго-восточные (Монгольский фас) предгорья Алтая, Ближний Восток и северо-западное побережье Африки. Или, говоря иными словами, значительную часть Северной Евразии (от Молдавии на западе до Монголии на востоке), почти всю Переднюю Азию (районы Восточного Средиземноморья, Северной Месопотамии и Анатолии), а также северо-западный сектор Африканского континента. Больше всего изделий с поперечным желобком отмечено на Ближнем Востоке, Украине, Урале и в Казахстане.

Хронологические рамки - от мезолита до эпохи бронзы (Х- IX - первая треть II тыс. до н.э.).

Источниковую базу диссертационной работы составляют: предметы из фондов хранения краеведческих и специализированных музеев Москвы, Екатеринбурга, Тюмени, Омска, Барнаула, Миасса, Кургана, Нижнего Тагила; материалы, любезно предоставленные коллегами Екатеринбурга, Уфы, Барнаула, Кургана, Тюмени, Новосибирска, Омска, Москвы, Нижнего Тагила, Павлодара, Сургута; научные публикации и архивные данные. В результате удалось сформировать репрезентативный для решения поставленных в исследовании задач фонд «утюжков» (446+п1 экземпляров), 55 из которых вводятся в научный оборот впервые и 70 обработаны автором по факту. Особенностью собранной базы является разная степень информативности источников - от максимальной (ПЖИ происходят с хорошо документированных памятников и непосредственно изучены автором) до минимальной (факт наличия).Тем не менее, на сегодняшний день это наиболее представительная выборка, достаточная для решения поставленных задач. Часть материалов вводится в научный оборот впервые.

Методология и методика исследования. Методологической основой исследования послужил общий для гуманитарных наук принцип историзма, позволяющий рассматривать взаимосвязь и динамику исторических фактов и явлений. В рамках теоретической археологии автор придерживался принципов объектно-ориентированного подхода - Object Oriented Design (OOD) [Деревянко и др., 1995; Деревянко и др., 1998, Холюшкин, 2000]. OOD представляет собой метод научно-познавательной и созидающей деятельности, отражающий естественные

1 п - Показатель неопределенного множества. связи и отношения между предметами и явлениями в той мере, в какой они осознаны исследователем в контексте решаемой задачи. Он зарекомендовал себя как одно из наиболее универсальных и эффективных средств и путей решения проблемы учета сложности изучаемых явлений и процессов. Помимо убедительной теоретической обоснованности, OOD привлекателен возможностью применения различных математических методов обработки и анализа исходного материала, что, во-первых, значительно снижает субъективизм выводов, во-вторых, обеспечивает исследователя качественным графическим материалом в виде схем и графиков. Исходным и главным понятием OOD является объект как нечто целое, как некая сущность, которая сохраняет свои свойства, только будучи представленной некоторой единой структурой и в этом смысле оставаясь неделимой. Наиболее важной особенностью объекта как структуры является единство разных качеств, которое в наиболее общей форме трактуется как единство свойств и поведения.

Опираясь на теоретические разработки OOD, исследование ПЖИ проводилось как методами структурной археологии, так и процессуальной. В основу структурного анализа положен синхронный подход, изучение явлений в их статике, в горизонтальном срезе, в количественном выражении. Дня процессуальной, напротив, важен вертикальный разрез явлений, их развитие, их качество. Исходные установки предопределили всю последующую группировку и организацию материала: вторая глава ориентирована на структурный анализ; третья глава посвящена процессуальному анализу; в четвертой - предпринята попытка системного анализа.

Применительно к ПЖИ требования структурности нашли отражение в подробном ситуационном и артефактном анализе с использованием классификационной парадигмы. Артефактный анализ был направлен на изучение качественных и количественных сырьевых, метрических, декоративно-морфологических и трасологических характеристик «утюжков». Принципы процессуальной археологии реализованы в контекстуальном анализе, акцентирующем внимание на временной и пространственной динамике явления (хроносрезы) в контексте природной (палеоклиматические изменения и ландшафтное окружение) и экономической среды.

Артефактный и контекстуальный анализы выводят на системный анализ. Он ориентирован на выявление функциональных и пространственных связей и оценку информационного потенциала «утюжков», протестированного по трем направления: функциональному, социологическому и культурологическому (сранительно-территориальному). Выдвинутая по совокупности устойчивых признаков в ходе функционального анализа гипотеза была проверена с помощью сравнительно-этнографического метода и экспериментально. Социологический анализ, построенный на результатах ситуационного и доступных антропологических данных позволил очертить проблему ранней (мезолит-неолит) специализации мастерства. В процессе культурологического анализа, в задачу которого входило установление степени сходства и различия «утюжков» разных территорий по совокупности декоративно-морфологических признаков, был апробирован один из математических методов многомерной классификации - кластерный анализ. В обоснование информационно-статистического системного анализа были положены полученные в результате предшествующего избирательного покультурного анализа выводы о высоком информационном потенциале декоративно-морфологических характеристик «утюжков» (относительно устойчивые признаки) и перспективности их использования в качестве культурных показателей (культурная традиция). По совокупности результатов всех видов анализа получил подтверждение тезис о высоком информационном потенциале «утюжков» в качестве культурных индикаторов и были выполнены реконструкции наиболее вероятные направления путей их распространения.

Для уточнения характеристик отдельных показателей привлекались данные смежных наук, в том числе палеогеографические выкладки по экологическим кризисам и природной обстановке начала - середины голоцена на разных территориях, серии радиоуглеродных дат, заключения петрографических, палинологических и трасологических анализов.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринята попытка комплексного подхода к изучению «утюжков», которые до сих пор остаются предметами непонятного назначения». В результате проведенного исследования была создана унифицированная база данных почти на 450 «утюжков». Осуществлено картографирование находок ПЖИ.

Выполнен многоуровневый и разносторонний источниковедческий анализ изучаемого объекта, прослежена его пространственно-временная динамика. Впервые систематизированы сырьевые, метрические, декоративно-морфологические, трасологические и ситуационные характеристики ПЖИ. Произведена оценка степени их сохранности и характера повреждений. Разработаны отдельные уточняющие понятия и классификации ряда морфологических показателей и декора. Впервые проанализирован палеогеографический и палеоэкономический контекст находок. По совокупности полученных данных был осуществлен системный источниковедческий анализ ПЖИ как явления, к которому были применены методы математической статистики. По результатам анализа предложена новая концепция, обосновывающая принадлежность «утюжков» к технологической новации, значимой для системы жизнеобеспечения обществ с присваивающим типом хозяйства, адаптированным к открытым (озерным, безлесым или слабозалесенным) ландшафтам. Выдвинутая гипотеза была проверена экспериментально с участием трасологического контроля. Такие работы применительно к «утюжкам» ранее не выполнялись.

Как явствует из проведенного исследования, данная технология достаточно рано получила статус специализированного производства, что важно для понимания нюансов социальной структуры древних обществ.

Было достоверно установлено, что распространение «утюжков» было обусловлено не конвергентностью развития, а происходит поступательно из одного центра, который локализован на Ближнем Востоке, под постоянным воздействием экологического, а на последних этапах еще и экономического, факторов. В распространении «утюжков» большое значение имеют миграции групп населения.

Важным представляется вывод о наличии у ПЖИ культурозависимых признаков, отраженных в морфологии и декоре, и маркирующих их принадлежность той или иной культуре. Более того, консервативный характер ряда форм и декоративных особенностей позволяет устанавовить их связь с конкретными традициями, что позволяет использовать «утюжки» в качестве индикаторов направлений культурного взаимодействия.

Итоги проделанной работы позволяют охарактеризовать «утюжки» как высокоинформативный источник, перспективный для его дальнейшего исследования.

Практическая значимость. Полученные результаты имеют прикладное значение для решения научно-практических задач, связанных с аспектами жизнеобеспечения и взаимодействия культур, их культурогенеза, синхронизации и хроностратиграфии. Они могут быть использованы при подготовке обобщающих и специальных работ по археологии Северной Евразии эпохи раннего и среднего голоцена (Х-И тыс. до н.э.), а также в работах культурологического и музееведческого плана.

Материалы и выводы диссертации будут полезны при подготовке лекций и спецкурсов для студентов высших учебных заведений.

Апробация. Основные положения работы освещены на международных, всероссийских и региональных конференциях по археологии, истории, экологии древних и современных обществ (Москва, 1978, 2004; Ханты-Мансийск, 2006; Новосибирск, 2003, 2006; Барнаул, 1996; Иркутск, 1997; Екатеринбург, 1999; Тюмень, 2003), отражены в 15 публикациях.

Структура работы подчинена решению ее основных задач и включает введение, четыре главы, заключение, списки литературы и сокращений, а также четыре приложения, состоящие из свода изображений «утюжков» (приложение 1), таблиц и графиков основной части (приложение 2), иллюстраций к тексту (приложение 3) и адресного списка находок (приложение 4).

Данное исследование в том объеме, в котором оно выполнено, было бы не возможно без помощи и доброжелательной поддержке коллег и специалистов других наук из разных городов.

Автор искренне благодарен: И.Б. Васильеву, В.Д. Викторовой, М.П. Вохменцеву, Р.С. Габяшеву, Т.А. Горбуновой, М.Г. Жилину, В.Ф. Зайберту, В.А. Заху, Б.Х. Кадикову, И.В. Калининой, Ю.Ф. Кирюшину, В.К. Мерцу, Л.И. Погодину, Ю.Б. Серикову, Д.Я. Телегину, И.В. Толпеко, В.А. Хвостову, Н.М. Чаиркиной,

A.Ф. Шорину за предоставленную возможность ознакомиться и использовать в работе неопубликованные материалы, а также С.С. Калиевой, В.Ф. Кернер,

B.Т. Ковалевой, В.Н. Логвину, В.И. Молодину за предоставленную возможность ознакомиться с их материалами;

Н.А. Алексашенко, Ю.Б. Серикову и С.Н. Скочиной, выполнивших трасологический анализ ряда предметов; О.Е. Пошехоновой за технико-технологический анализ; Б.В. Чеснокову за петрографический анализа аргазинской коллекции; А.А. Быстрову за баллистическую экспертизу стрел;

В.М. Раушенбах, С.Н. Паниной, О.Н. Корочковой за предоставленную возможность обработки музейных материалов и помощь в работе с музейными коллекциями;

Г.И. Зайцевой, Г.Ф. Коробковой, Л.Н. Коряковой, Л.Л. Косинской, Е.Л. Костылевой, В.И. Матющенко, Н.Я. Мерперту, Ф.Н. Петрову, Т.М. Потемкиной, Н.Е. Рябогиной за консультации по теме;

В.Д. Викторовой, О.Ю. Зиминой, Л.Л. Косинской, В.И. Стефанову, Н.К. Стефановой, В.И. Семеновой, С.Н. Скочиной, Н.М. Чаиркиной, И.Ю. Чикуновой, А.Ф. Шорину за своевременную помощь, консультации и дружескую поддержку.

Особая признательность автора адресована своему учителю В.Т. Петрину, благодаря которому была начата работа над этой темой и обеспечен задел большой коллекцией неопубликованных материалов с памятников оз. Аргази и Большие Аллаки. А также, соавтору и другу, Т.И. Нохриной за постоянную поддержку, дружеское участие и обмен информацией.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Утюжки" Евразии как исторический источник"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Утюжки» на протяжении многих лет остаются для исследователей «загадочными» предметами, что находит отражение в отсутствии единой общепринятой гипотезы их функционального назначения. Главной проблемой был и остается разрозненный характер находок и информации о них, что лишает возможности оперировать в научных изысканиях всем фондом источников. Давно назревшая потребность в создании единой базы данных была реализована в предлагаемой работе, где по музейным коллекциям и публикациям собрана информация почти на 450 (446+п) «утюжков» и выполнено картографирование памятников с находками этого типа. Это наиболее представительное на сегодняшний день собрание ПЖИ, из которых 55 экз. вводятся в научный оборот впервые. Ценность коллекции увеличивает подборка иллюстраций, выполненная в одном масштабе. Вошедшие в базу данных предметы не равноценны по полноте сведений - часть (70 экз.) обработана de facto, о некоторых известно только то, что они имеются в наличии. То же касается и контекста находок: есть предметы с хорошо документированных памятников, есть - из случайных сборов. Все данные были унифицированы и систематизированы по единой схеме, включающей 48 параметров. Для характеристики отдельных показателей были разработаны методологические установки, серия понятий и классификаций. Результаты ситуационного и предметного источниковедческого анализа нашли отражение в 54 таблицах и 41 диаграмме. В базе собрана и обобщена вся доступная информация по проводившимся в отношении к ПЖИ анализам и экспериментам. Избирательно (в соответствии с имеющейся возможностью) были произведены петрографический (Б.В. Чесноков), трасологический (С.Н. Скочина) и технико-технологический (О.Е. Пошехонова) анализы. Специальное внимание было уделено хронологическому, палеогеографическому и экономическому контексту находок. Сравнительный анализ

ПЖИ проводился на базе крупных территориальных таксонов, получивших наименование зон: 1 - Ближний Восток, 2 - Средняя Азия, 3 - Закавказье, 4 - Юг Восточной Европы, 5 - Северный Прикаспий, 6 - Центральная Россия, 7 - Урал и Зауралье, 8 - Казахстан, 9 - Западная Сибирь и Алтай, 10 - Монголия. С такой степенью полноты «утюжки» были исследованы впервые.

По итогам комплексного источниковедческого анализа были конкретизированы характеристики ПЖИ и определен круг их информативных возможностей. Установлено, что для «утюжков» специфична длина 30-230 мм, чаще - 60-120 мм; преобладающая ширина - 20-80 мм; преобладающая толщина - 10-40 мм. Превалируют тщательно изготовленные экземпляры, но есть и «утюжки» выполненные на природном плиточном материале без дополнительной обработки поверхности. Морфологии и широко используемому декору изделий свойственны многообразие и вариативность. Наибольшее распространение количественно (до 30 %) и территориально получают ладьевидные формы. В декоре прослеживается стремление к индивидуальности каждого экземпляра, что не исключает наличия повторяющихся тем (сюжетные линии), имеющих специфику пространственного и хронологического распределения. Отличительными признаками «утюжков» являются стандартизированный размер желобка (преобладающий диаметр от 7 до 14 мм) и избирательный подход к сырью. В сырье приоритетны мягкие (твердость по шкале Мооса - 1-3 ед.), огнеупорные породы: тальковый, тальк-карбонатный и талько-хлоритовый сланец, глинистый сланец, стеатит, хлорит, глина и т.д. Общими для изделий всех территорий оказываются также следы сработанности в желобке.

Утюжки» относятся к поликультурной категории предметов. Представленные в коллекциях, как правило, единичными экземплярами, они зафиксированы в материалах свыше 60 культур и культурных типов. Территория их распространения значительна. По имеющимся на сегодняшний день сведениям, они встречаются: от Молдавии на западе до Монголии на востоке; от Северной Африки и юго-восточного побережья Средиземного моря на юге до таежной зоны (58° с.ш.) на севере. В лесной зоне «утюжки», как правило (исключение Средний Урал), не фиксируются, что позволяет считать таежные массивы естественной преградой на пути их распространения. Распределение «утюжков» по регионам носит неравномерный характер, их максимальные концентрации отмечены на Украине (преимущественно в районе Надпорожья) - 106 экз., на Урале (тяготение к очаговому распространению в пределах озерных систем Южного и Среднего Урала, а также Зауралья) -140 экз. и на Ближнем Востоке (наблюдается две зоны максимальной плотности - юго-восточное побережье Средиземного моря и горы Загроса) - 78+п экз. Чаще всего «утюжки» связаны с памятниками поселенческого типа, однако они встречаются также в могильниках и на святшшщах. Большинство памятников с «утюжками» тяготеют к мелководным широким участкам рек и озер, к местам, где плесы переходят в переймы и пороги, а также к временным водотокам.

Хронологический диапазон существования ПЖИ охватывает период X - первой трети II тыс. до н.э. В течение этого времени, как показало картографирование находок по пяти хронологическим срезам, ареал «утюжков» не был стабильным и неоднократно менялся. Наблюдения над распределением «утюжков» во времени и пространстве позволяют сделать вывод, что их распространение в Евразии обусловлено не конвергентностью, а происходит поступательно из первичного очага, который локализован на Ближнем Востоке. Именно там ПЖИ зафиксированы в наиболее раннем культурном контексте (Зави-Чеми или загросская и натуфийская культуры) и еще не стандартизированы морфологически. Из ближневосточных центров где-то в VIII-VII тыс. до н.э. началось их распространение в юго-западном и северном направлениях. Движение это не было линейным и носило дискретный характер. Картографирование находок отражает существование нескольких синхронных и асинхронных транзитных маршрутов на север с различными историческими судьбами отдельных потоков. В качестве дорог использовались как перевалы Иранского Нагорья, так и Закавказья. Нельзя исключать также возможности использования прибрежных морских путей.

В VII-IV, с реминисценцией в III тыс. до н.э., выявлено доминирование северного вектора в поступательном движении. В IV тыс. до н.э. в степной и лесостепной зонах активизируются широтные связи, среди которых в конце IV-III тыс. до н.э. возобладал восточный вектор.

Зарождение традиции изготовления «утюжков» совпадает по времени с глобальным экологическим кризисом рубежа плейстоцена - голоцена. Катастрофические изменения природной среды в этот период оказали стимулирующее действие на изменение адаптационной стратегии древнего населения, что привело к изобретению лука и стрел, распространению новой техники расщепления камня - микролитической, а также производящих форм хозяйства. По всей видимости, появление «утюжков» также необходимо рассматривать, прежде всего, с позиций кризиса традиционного природопользования. Как удалось выяснить (проанализировано соответствие изменений ареала ПЖИ и наиболее значимых экологических кризисов в зоне их бытования в Северной Евразии), и в дальнейшем их распространение было в значительной мере обусловлено этим фактором, часто осуществлялось с помощью миграций населения. Масштабы этих миграций, характер и способы пока не ясны. Где-то с IV тыс. до н.э. в Северной Евразии, а на Ближнем Востоке, вероятно, еще раньше, на существенное влияние распространение «утюжков» начинают оказывать причины экономического характера.

Из форм хозяйствования у носителей ПЖИ приоритетны рыболовство, являющееся ведущей отраслью у большинства культур-носителей, охота и собирательство (моллюсков). Переход к более прогрессивным формам экономики неизбежно приводит к утрате «утюжков» и перемещению их носителей, как о том свидетельствуют морфология и декор отдельных изделий, а также многопиковый характер распределения показателей соответствующих диаграмм, во все более отдаленные районы (преимущественно восточное и северное направления). В тот момент, когда в степной и лесостепной зонах Евразии завершается переход от присваивающих форм к земледелию и скотоводству, «утюжки», жестко зависящие от данных природно-климатических условий, прекращают свое существование.

По совокупности данных комплексного анализа палеогеографии находок (избирательность ландшафтного окружения), петрографических характеристик преобладание огнеупорных видов сырья), трасологических наблюдений (характер и однотипность следов сработанности в желобке), характера разрушений (термическое, без механического воздействия), а также экономической направленности культур-носителей (зависимость от присваивающего типа хозяйства) была обоснована концепция, впервые предложенная Р. и Р. Солецки, трактующая «утюжки» как производственную новацию. Содержание новации реконструируется как технология изготовления (выпрямление и уплотнение) легких (тростник, камыш) древков стрел и дротиков. В ходе полевого эксперимента данная технология была реконструирована практически, с апробацией качества получаемой продукции. Сравнительный трасологический анализ следов изношенности экспериментальных и археологических образцов показал их полное соответствие. Достоверность гипотезы подтверждают этнографические параллели. Косвенным доказательством правомерности гипотезы служит сравнительный ландшафтный анализ территории распространения «утюжков» (ландшафты открытого типа) и продольно-желобчатых песчаниковых выпрямителей, предназначенных для изготовления деревянных древков стрел (лесная зона). Вероятно, что эта технология, достаточно рано получила статус специализированного мастерства, о чем свидетельствует малочисленность находок на памятниках и особое отношение к погребенным с «утюжками».

Масштабы задействованной территории и хронологический диапазон существования позволяют относить эту новацию к значимым явлениям в системе жизнеобеспечения населения безлесых или слабозалесенных (степные, лесостепные, полупустынные) районов. Следовательно, значимыми были связи и воздействия, опосредованные через распространение «утюжков», что выводит на потенциал ПЖИ в качестве индикаторов распространения ряда культурных традиций.

Пояс Евразийских степей всегда отличался насыщенностью и многообразием форм культурного взаимодействия. Однако если для периода позднего голоцена характер, причины, хронологические рамки и векторы основных направлений взаимодействий изучены достаточно хорошо, то для более ранних периодов пока правильнее говорить о локальных контактах отдельных культур, обусловленных, в первую очередь, смежностью границ и лишь отчасти с палеоклиматическими колебаниями. Соответственно, нет и единой как синхронной, так и последовательной событийной шкалы. Для решения вопросов синхронизации культур и выявления более сложных цепей культурных взаимодействий большое значение имеет анализ распространения отдельных категорий изделий и некоторых сырьевых ресурсов (например, сейминско-турбинские бронзы, нефрит, обсидиан, янтарь и т.д.). Изучением «утюжков» с этих позиций пока никто не занимался.

В исследовании внимание было акцентировано на признаках, которые в отличие от функционально обусловленных показателей к устойчивым не относятся, однако обладают серийностью. Анализ таких показателей позволил выйти на культурозависимые черты «утюжков», связанные с их принадлежностью к определенной культурной традиции. Устойчивость этих традиций находит отражение в консервативном характере ряда форм и декора, что позволяет использовать последние в качестве индикаторов динамики и направлений культурного взаимодействия.

На базе культурозависимых признаков (172 показателя) был выполнен кластерный анализ степени сходства ПЖИ разных территорий. В структуре полученной классификации отчетливо выделилось два блока регионов, «утюжки» которых достаточно сильно различаются между собой. Сами блоки также неравнозначны. В первый вошли две пары регионов с высокой степенью близости как внутри пар, так между ними. С одной стороны - это Ближний Восток и Юг Восточной Европы, с другой - Казахстан и Сибирь. Однородность данной группы, обусловленная, по всей видимости, преемственностью в рамках общей культурной традиции изготовления «утюжков», при наложении на хронологию отчетливо маркирует один из путей их распространения: Ближний Восток —»Юг Восточной Европы —»Казахстан —> Сибирь.

Второй блок является результатом объединения достаточно независимых друг от друга регионов, степень близости между которыми менее выражена. Исключения составляет только пара Средняя Азия - Закавказье, образующие одну группу. Относительно приближена к ним Монголия, еще далее Северный Прикаспий и Центральная Россия. Урал занимает крайнюю позицию в структуре, что является показателем его наибольшей самобытности. Как следует из позиции отдельных регионов в пределах этого блока, прямая культурная преемственность в данном случае отсутствует, что, вероятно, обусловлено разными исходными пунктами задействованных традиций. Уточняющий анализ однородных групп признаков отчетливо фиксирует сложность и многообразие картины культурных взаимодействий в Северной Евразии в начале -середине голоцена.

В ходе исследования была предпринята попытка конкретизировать первичные векторы отдельных потоков. По узловым точкам появления «утюжков» в пределах Северной Евразии и результатам кластерного анализа выявлено как минимум 6-8 потоков: 2-3 - в Средней Азии; 2-3 в - Закавказье; 1 - на Украине и 1 - на Нижнем Дону.

Полученные выводы дают возможность охарактеризовать «утюжки», как высокоинформативный источник для решения ряда проблем культурно-исторического развития в древности и, в частности, для разработки вопросов межкультурного взаимодействия, что позволяет считать задачи исследования выполненными.

В ходе работы определился круг направлений, перспективный для дальнейшего изучения. Так, важным представляется разработка синкретичных декоративно-морфологических типов, маркирующих разные культурные традиции, и конкретизация индикаторных покультурных наборов признаков. Самостоятельного анализа требует тема семантической нагрузки морфологии и декора изделий, начатая в работах отдельных исследований, но пока далекая от завершения. Наконец, необходимо проведение детальных наблюдений над распределением разновидностей морфологии и сюжетных линий декора «утюжков» во времени и пространстве, что перспективно для уточнения направлений распространения генетически разных культурных традиций, а также для корректировки событийной хронологической шкалы культур носителей ПЖИ. Потенциал, которым они обладают, ожидается даже более высоким, чем у янтаря, нефрита или бронзы, благодаря наличию выраженных через декор и морфологию культурозависимых характеристик, временной протяженности существования и масштабов задействованной территории. Оценить в полной мере степень влияния маркированных «утюжками» взаимодействий на процессы кулыурогенеза пока трудно, но игнорировать их нельзя.

Список научной литературыУсачева, Ирина Витальевна, диссертация по теме "Археология"

1. Авдусин Д.А. Археология СССР. — М.: Высшая школа, 1977. 272 с.

2. Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. Раскопки энеолитических могильников в Хвалынском районе Саратовской области // АО 1978 г. — М.: Наука, 1979. — С. 150-151.

3. Алаева И.П. Разведочное обследование долины реки Гумбейки // Вестник общества открытых исследований древности: Науч. альманах. Челябинск б.и., 2002. — Вып. 2. — С. 135-137.

4. Алаева И.П. Разведочное обследование долины реки Гумбейки. режим доступа: www/antiquity.ru/vestnik/2/l3.htm. - Загл. с экрана.

5. Александровский A.JI. Степи Северного Кавказа в голоцене по данным палеопочвениых исследований // Степи и Кавказ (культурные традиции). — М.: Изд-во ГИМ, 1997. С. 22-29. (ГИМ. Труды; Вып. 97).

6. Алексашенко Н.А. «Утюжки» под микроскопом // Культовые памятники горпо-леспого Урала. Екатеринбург: Изд-во УрО РАН. 2004. — С. 239-254.

7. Андреева М.В. Курганы у Чограйского водохранилища (материалы раскопок экспедиции 1979 г.) // Древности Ставрополья. — М.: Наука, 1989. — С. 24 — 124.

8. Археология Венгрии. Каменный век. М.: Наука, 1980. - 420 с.

9. Археология зарубежной Азии: Учеб. пособие для вузов по спец. «История» /Г.М. Бопгард-Левин, Д.В. Деопик, А.П. Деревянко и др. М.: Высш. шк., 1986. - 359 с.

10. Бадер Н.О. Некоторые результаты работ па раннеземледельческом поселении Кюльтепе в Северном Ираке // Археология Старого и Нового Света. М.: Наука, 1982. - С. 50-57.

11. Бадер Н.О. Древнейшие земледельцы Северной Месопотамии. — М.: Наука, 1989. -365 с.

12. Бадер О.Н. Уральский неолит // Каменный век на территории СССР. — М.: Наука, 1970.-С. 157-171. (МИА;№ 166).

13. Бадер О.Н. Волго-Камская этнокультурная область эпохи неолита // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны Европейской части СССР в эпоху неолита. Л.: Наука, 1973. - С. 99-106. (МИА; № 172).

14. Бадер О.Н., Калинина И.В. Саузовская I стоянка // Труды КАЭЭ ПГПУ. — Пермь: Изд-во ПГПУ, 2003. Вып. 3. - С. 11-30.

15. Белановская Т.Д. Хронологические рамки неолитического поселения Ракушечный Яр на Нижнем Дону и методы их определения // КСИА. — 1978. — № 153. — С. 52-56.

16. Белановская Т.Д. Хронологическая характеристика многослойного поселения времени неолита и энеолита Ракушечный Яр (Нижнее Подонье) // Хронология неолита Восточной Европы. / ИИМК РАН. СПб.: б.и., 2000. - С. 7-8.

17. Белановская Т.Д., Телегин Д.Я. Неолит северо-восточного Приазовья и Подонья // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С. 58-64.

18. Бердыев O.K. Чагыллы-депе новый памятник неолитической джейтунской культуры // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. - М.: 1966. - С. 3 — 28.

19. Берс Е.М. Археологическая карта г. Свердловска и его окрестностей // Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. — М.: Изд-во АН ССР, 1951. — Т. II. — С. 7 -27. (МИА; №21).

20. Берс Е.М. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей. — Свердловск: Свердл. кн. изд-во, 1963. 116 с.

21. Бжания Б.В. Кавказ // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С.73-86.

22. Бобринский Ал. Курганы и случайные находки близ местечка Смелы (дневники пятилетних раскопок). СПб.: б.и., 1887.— Т. 1. 132 с.

23. Брей У., Трамп Д. Археологический словарь: Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1990. — 368 с.

24. Васильев Е.А. К проблеме среднеазиатско западносибирских связей в неолитическую эпоху // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. - Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1991. - С. 31-33.

25. Васильев И.Б., Выборное А.А. Неолит Поволжья (степь и лесостепь). — Куйбышев: Куйбышев, гос. пед. ин-т, 1988. — 112 с.

26. Васильев И.Б., Габяшсв Р.С. Взаимоотношения энеолитических культур степного, лесостепного и лесного Поволжья и Прикамья // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев: Куйбышев, гос. пед. ин-т, 1982. — С. 3- 23.

27. Васильев И.Б., Синюк А.Т. Энеолит Восточно Европейской лесостепи. -Куйбышев: Куйбышев, гос. пед. ии-т, 1985. - 118 с.

28. Викторова В.Д. Святилище боборыкинской культуры па памятнике Палатки I // ВАУ. 2002. - Вып. 24. - С. 46-66.

29. Викторова В.Д. Культовые озерные памятники // Культовые памятники горнолесного Урала. Екатеринбург: УрО РАН, 2004. С. 144-157.

30. Викторова В.Д., Зырянова С.Ю. Поселение боборыкинского типа на Андреевском озере ЮАО-V // ВАУ. - 2002. - Вып. 24. - С. 67-89.

31. Викторова В.Д., Кернер В.Ф. «Утюжки» с неолитических и энеолитических памятников Зауралья // ВАУ. 1998. - Вып. 23. - С. 63-80.

32. Виноградов А.В. Древние охотники и рыболовы Среднеазиатского междуречья. -М.: Наука, 1981. 172 с. (ТХАЭЭ; Т. XIII.)

33. Виноградов А.В., Мамедов Э.Д. Первобытный Лявлякап. — М.: Наука: Гл. ред. Восточной литературы, 1975. — 287 с. (МХЭ; Вып. 10).

34. Вохменцев М.П. Энеолитичеекие святилища Зауралья // Святилища: археология ритуала и вопросы семантики: Материалы тематической конференции. Санкт-Петербург -14-17 ноября 2000 г. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. - С. 147-149.

35. Выборное А.А., Третьяков В.П. Неолит Сурско-Мокшанского междуречья: Учеб. пособ. к спецкурсу. — Куйбышев: Куйбышев, гос. пед. ин-т, 1988. — 88 е.

36. Габяшсв Р.С. Поздний неолит и эпоха раннего металла восточных районов Татарии // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. — Куйбышев: Изд-во Куйбышев, гос. пед. ин-та, 1982. — С. 28-36.

37. Гавриленко I.M. До питания про призпачення кам'япих човпиюв // Полтавський археолопчний зб1рник. — Полтава, 1994. — Вип. 2. — С. 37-44.

38. Гавриленко I.M. Човники як евщчення використання списометалок за доби мезолггу - енеол^у // Переяславська земля та и мюце в розвитку украшеькоТ наци, державноеп й культури: Тез. докл. — Переяслав-Хмельницький, 1994а. — С. 10-11.

39. Гавриленко I.M. До питания класифкац1\' кам'япих човниюв // Археометр1я та охорона юторико-культурпо1 спадщини. К. — 2000. - Вип. 4. - С. 76-80.

40. Гавриленко I.M. «Човники» доби мезол1ту енеол!ту та проблема Ухнього призпачення // Восточноевропейский археологический журнал- 2001. — № 5 (12). — Режим доступа: http: //archaeolody/kiev/ua/journal/050901 /gavrilenko.htm — Загл. с экрана.

41. Гайдученко JI.JI. Неолитическая стоянка Телектес в Павлодарской области // СА -1979.-№ 2.-С. 235-239.

42. Галкин JI.J1. Северный Прикаспий в древности // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев: Изд-во Куйбышев, гос. пед. ин-та, 1982. — С. 135-148.

43. Генинг В.Ф. Специфический предмет и некоторые актуальные задачи современной археологии //ВАУ.- 1975. -Вып. 13.-5-16

44. Гэппи Н. В стране Ваи-Ваи. Через леса к северу от Амазонки Сокр. пер. с англ. Предисл. д-ра биол. наук J1.E. Родина и канд. иет. наук J1.A. Файнберга. — М.: Географгиз, 1961.344 с.

45. Городцов В.А. Культура бронзовой эпохи в Средней России // Отчет Российского императорского исторического музея в Москве за 1914 г. — М.:б.и., 1915.

46. Гудименко И.В., Кияшко В.Я. Оригинальная литейная форма палеометаллической эпохи // Историко археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1994 г. — Азов, Азов, краев, муз., 1997. — Вып. 14. — С. 102-112.

47. Дапилснко В.Н. Кам'яш знарядця пращ з фощцв Одеського державного археопчш музею // Матер1али з археологи ГПвденного Причерномор'я. — Одесса б.и., 1960. — Вып. III.

48. Даниленко В.Н. Неолит Украины. Главы древней истории юго-восточной Европы.- Киев: Наукова Думка, 1969. — 260 е.

49. Даниленко В.Н. Сурсько дншровська культура // Археолопя Украшсько'1' РСР. — Кшв: Наукова Думка, 1971. - Т. 1. - С. 104-111.

50. Даниленко В.Н. Космогония первобытного общества // Начала цивилизации. — Екатеринбург: Деловая книга; М.: Раритет, 1999. С. 3-216.

51. Дебсн Г.Ф. Физический тип людей дпепро-донецкой культуры // СА. — 1966. — № 1.-С. 14-22.

52. Деревянко А.П. Древнейшие миграции человека в Евразии и проблема формирования верхнего палеолита // Археология, этнография и антропология Евразии. -2005.-№2(22).-С. 22-36.

53. Деревянко А.П., Холюшкин Ю.П., Воронин В.Т. и др. Математические методы в археологических реконструкциях. — Новосибирск: Сиб. отд-ние, 1995. 140 с.

54. Деревянко А.П., Холюшкин Ю.П., Воронин В.Т. О понятии «теоретическая археология» в археологической науке // Информационные технологии в гуманитарных исследованиях. Новосибирск: Изд-во НИИ МИОО НГУ, 1998. - Вып. 1. - С. 30-38.

55. Дмитриев П.А. Культура населения Среднего Зауралья в эпоху бронзы // Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. — М.: Изд-во АН ССР, 1951.- Т. II. С. 7 - 27. (МИА; № 21).

56. Дмитриев П.А. Шигирская культура на восточном склоне Урала // Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. — М.: Изд-во АН ССР, 1951а. — Т. II. — С. 28-93. (МИА; №21).

57. Добровольский А.В. Восьма 1греньска неол1тична стоянка // Археолопчш пам'ятки УРСР. Кшв: Наукова думка, 1949. - Т. II. - С. 243-252.

58. Долуханов П.М. Природные условия эпохи мезолита на территории СССР // Археология СССР. Мезолит СССР. М.: Наука, 1989. - С. 11-17.

59. Дубягин П.С., Черкизов Ф.Д., Чуринов В.А., Васильев И.Б., Выборное А.А.

60. Новые материалы неолита бронзы из Северного Прикаспия // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. - Куйбышев: Куйбышев, гос. пед. ин-т, 1982. - С. 95 -134.

61. Жилин М.Г. Стратиграфия и планиграфия многослойного поселения Становое 4 в Верхнем Поволжье // Тверской археологический сборник. — 2002. — Вып. 5. — С. 106-116.

62. Жилин М.Г., Костылева E.JL, Уткин А.В., Энговатова А.В. Мезолитические и неолитические культуры Верхнего Поволжья. По материалам стоянки Ивановское VII. — М.: Наука, 2002.-246 с.

63. Жилина И.В. К вопросу об изучении «утюжков» // BACK XXIV: Тез. докл. — М.: МГУ, 1978. С. 11-12.

64. Зайберт В.Ф. Поселение Ботай и задачи исследования энеолита Северного Казахстана // Энеолит и бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. — Челябинск: Изд-е Башк. ун-та (подготовил Челяб. ун-т), 1985 С. 3-17.

65. Зайберт В.Ф. Энеолит Урало-Иртышского междуречья. Петропавловск: Наука, Республика Казахстан, 1993. - 246 с.

66. Зарецкая Н.Е., Успенская О.Н., Жилин М.Г. Возраст и генетические типы отложений двух разрезов многослойного поселения Становое-4 (Ивановская область) // Тверской археологический сборник. — Тверь: Твер. гос. объед. музей, 2002. — Вып. 5. — С. 117-122.

67. Зах В.А. Боборыкинский комплекс поселения Юртобор 3 в Нижнем Притоболье // Древняя и современная культура народов Западной Сибири: Сб. науч. тр. — Тюмень: Тюм. гос. ун-т, 1995.-С. 12-28.

68. Зах В.А. Эпоха бронзы Присалаирья. — Новосибирск: Наука, 1997. 132 с.

69. Зах В.А. Отступающе-гребенчато-ямочпая орнаментальная традиция в неолите Западной Сибири // Проблемы изучения неолита Западной Сибири. — Тюмень: ИПОС СО РАН, 2001.-С. 37-45.

70. Зах В.А. Эпоха неолита и раннего металла лесостепного Присалаирья и Приобья. — Тюмень: ИПОС СО РАН, 2003. 168 с.

71. Зах В.А. Хроностратиграфия неолита и раннего металла лесного Тоболо-Ишимья: Автореф. дис. докт. ист. наук. — Новосибирск, 2006. 55 с.

72. Зах В.А., Рябогина Н.Е. Ландшафты и человек в среднем и позднем голоцене лесостепного Тоболо-Ишимья // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2005. — №4 (24).-С. 85-100

73. Зяблин Л.П. Неолитическое поселение Унюк на верхнем Енисее // Проблемы археологии Урала и Сибири. — М.: Наука, 1973. — С.65-73.

74. Иванов И.В., Васильев И.Б. Человек, природа и почвы Рын-песков Волго-Уральского междуречья в голоцене. М.: Интеллект, 1995. - 259 с.

75. Исламов У.И., Тимофеев В.И. Культура каменного века Центральной Ферганы. — Ташкент: ФАН, 1986. 304 с.

76. Казаков Е.П. Неолитические погребения в восточных районах Татарии // СА. -1978.-№2.-С. 165-177.

77. Калиева С.С. Поселение Кожай I. — Алматы: б.и., 1998. — 255 с.

78. Калиева С.С., Логвип В.Н. Скотоводы Тургая в третьем тысячелетии до нашей эры. — Кустанай: б.и., 1997. — 180 с.

79. Калинина И.В. Гребенчатая и другие группы неолитической керамики Прикамья // Археологический сборник. Исследования по археологии Евразии. — Л.: «Искусство». Ленинградское отделение, 1979. — Вып. 20. — С. 5-27.

80. Калинина И.В. Неолитическая керамика лесной зоны Уральского региона (Подходы и методика изучения): Автореф. дис. канд. ист. наук. СПб, 1993. —24 с.

81. Калинина И.В., Устинова Е.А. Технологическая классификация орнаментов неолитической энеолитической керамики уральского региона // Археологический сборник ГИМ. - Л.: ГИМ, 1990. - Вып. 30. - С.7-19.

82. Каталог предметов, выставленных в Университете св. Владимира во время Одиннадцатого Археологического съезда в Киеве. Киев: б.и., 1899.

83. Кернер В.Ф. Поселение Исетское Правобережное II Неолитические памятники Урала Свердловск: УРО АН СССР, 1991. - С. 46-67.

84. Кирюшин Ю.Ф. Энеолит и ранняя бронза юга Западной Сибири. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2002. — 294с.

85. Кирюшин Ю.Ф. Энеолит и бронзовый век южно-таежной зоны Западной Сибири. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2004. — 295с.

86. Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров A.J1. Многослойное поселение Тыткескепь-6 на Катуни // Археология Горного Алтая. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 1994. — С. 111-123.

87. Кирюшин Ю.Ф., Кунгурова Н.Ю., Кадиков Б.Х. Древнейшие могильники северных предгорий Алтая. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2ООО. — 117 с.

88. Кирюшин Ю.Ф., Шмидт А.В. Проблемы болынемысской культуры в Верхнем Приобье // Проблемы изучения древней и средневековой истории. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2001. С. 28-39.

89. Кияшко В.Я. Между камнем и бронзой (Нижнее Подонье в V-III тысячелетиях до н.э.) // Донские древности. Азов: тоо «Азовский полиграфист», 1994. - Вып. 4. - С. 1-72.

90. Кланчук М.Н. Стоянка Караганда 15 // СА. 1970. -№ 4. - С. 153 - 160.

91. Клейн JI.C. Археологические источники: Учеб. пособ. — JI.: Изд-во ЛГУ, 1978. -120 с.

92. Клейн Л.С. Введение в теоретическую археологию. Книга 1: Метаархеология: Учеб. пособ. СПб.: «Бельведер», 2004. - 470 с.

93. Ковалева В.Т. Неолит Среднего Зауралья: Учеб. пособ. по спецкурсу. -Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1989. 80 с.

94. Ковалева В.Т, Варанкин Н.В. К вопросу о происхождении боборыкипской культуры // Вопросы археологии Приобья. — Тюмень: Изд-во Тюм. госуниверситета, 1976. — Вып. 1,-С. 21-29.

95. Ковалева В.Т, Зырянова С.Ю. Историография и дискуссионные проблемы боборыкипской культуры // ВАУ. — 1998. — Вып. 23. — С. 162-183.

96. Ковалева В.Т, Зырянова С.Ю. Неолитические культуры Среднего Зауралья: генезис, соотношение, взаимодействие // Проблемы изучения неолита Западной Сибири. — Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2001. С. 46-56.

97. Ковалева В.Т., Зырянова С.Ю. Продолжение дискуссии о зауральском неолите // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. — Екатеринбург: Банк культурной информации. — Вып. 5. в печати.

98. Ковалева В.Т, Чаиркина Н.М. Этнокультурные и этпогенетические процессы в Среднем Зауралье в конце каменного начале бронзового века: Итоги и проблемы исследования // ВАУ. - 1991. - Вып.20. - С. 45-70.

99. Ковалева В.Т., Шилов С.Н. Прообраз Индры: об интерпретации антропоморфного изображения на сосуде // ВАУ. — 2002. — Вып. 24. — С. 119-126.

100. Козловська В. Археолопчш дослщи на територп Дшпрельстану // Хрошка археологи та мистецтв. — КиГв: ВУАК, 1930. — Ч. 1. — С. 11-20.

101. Кокшаровский холм // Из истории комплектования коллекций. Археология. Неолит режим доступа: htth://geg.chem.usu.ru/tagilmuseum//home.htm. - Загл. с экрана.

102. Коренсвский С.Н., Ростунов B.JI. Большие майкопские курганы у с. Заманкул // Памятники археологии и древнего искусства Евразии. — М.: ИА РАН, 2004. — С. 146-167.

103. Коробкова Г.Ф. Результаты изучения производственных функций каменных орудий из Усть-Нарыма // Новые методы в археологических исследованиях. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1963.-С. 215-233.

104. Коробкова Г.Ф. Орудия труда и хозяйство неолитических племён Средней Азии. -Л.: Наука, 1969.-216 е.-(МИА;№ 158).

105. Коробкова Г.Ф. Средняя Азия и Казахстан // Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, 1996. - С. 87-134.

106. Коробкова Г.Ф., Шаровская Т.А. Функциональный анализ каменных и костяных изделий из курганов эпохи ранней бронзы у станиц Новосвободной и Батуринской // Древние культуры евразийских степей. — Л.: Наука, 1983. — С. 88-94.

107. Косарев М.Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья. — М.: Наука, 1974. -195 с.

108. ИЗ. Косарев М.Ф. Бронзовый век Западной Сибири.-М.: Наука, 1981.-287 с.

109. Косарев В.Ф. Западная Сибирь в древности. — М.: Наука, 1984. —246 с.

110. Косарев М.Ф. Бронзовый век Сибири и Дальнего Востока // Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. — М.: Наука, 1987. — С. 248-317.

111. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: Человек и природная среда. -М.: Наука, 1991.-302 с.

112. Косарев М.Ф. Неолит Восточного Зауралья и Западной Сибири // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С. 253-269.

113. Костенко Ю.В., Тггова О.М. Неол1тичш пам'ятки на р. Труб1ж // Археолопя. — 1988.-№64.-С. 57-68.

114. Костылева Е.Л. Основные вопросы пеолитизации центра Русской равнины (особенности неолитизации лесной зоны) // Неолит энеолит юга и неолит Севера Восточной Европы. - СПб., 2004. - С.213-218.

115. Крайнов Д.А. Неолит лесной зоны. Верхневолжская культура // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С. 166-173.

116. Кременецкий К.В. Природная обстановка голоцена на Нижнем Дону и в Калмыкии // Степи и Кавказ (культурные традиции). — М.: ГИМ, 1997. — С. 30-45 (ГИМ. Труды; Вып. 97).

117. Крижевская Л.Я. Неолит Южного Урала. — JL: Наука. Ленинградское отделение, 1968.- 183 с. (МИА; №141).

118. Крижевская Л.Я. Ранпебронзовое время в Южном Зауралье. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977.- 128 с.

119. Крижевская Л.Я. Неолит лесной зоны. Балахнинская культура // Археология. Неолит Северной Евразии.-М.: Наука, 1996.-С. 184-188.

120. Крижевская Л.Я. Среднее Поволжье, Волго-Камье, Приуралье // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996а. С. 243-252.

121. Кузымина А.С. Может ли каменный инвентарь Кокшаровского холма быть носителем культовой информации // Северный Археологический Конгресс: Тезисы — Екатеринбург, Ханты-Мансийск: ИИА УрО РАН, Академкнига, 2002. — С. 151-152.

122. Лаврушин Ю.А., Спиридонова Е.А., Сулсржицкий Л.Д. Геолого-палеоэкологические события севера аридной зоны в последние 10 тыс. лет // Проблемы древней истории Северного Прикаспия. — Самара: СамГУ, 1997. — С. 40-65.

123. Левенок В.П. Памятники днепро-доиецкой культуры в лесостепной полосе РСФСР //КСИА. — 1971. —№ 126.— С. 106-114.

124. Левенок В.П. Неолитические племена лесостепной зоны // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита. — Л.: Наука, 1973.-С. 187-197. (МИА;№ 172).

125. Лисицына Г.Н. Орошаемое земледелие эпохи энеолита на Юге Туркмении. — М.: Наука, 1965.-265 с.

126. Логвин В.Н. Работы в Тургайской области // АО 1974 г. — М.: Наука, 1975. — С. 491-492.

127. Логвин В.Н. Стоянка маханджарской культуры Солёное Озеро 2 // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. — Куйбышев: Куйб. гос. пед. ип-т, 1982.-С. 148-159.

128. Логвин В.Н. Каменный век Казахстанского Притоболья (мезолит неолит): Учеб. пособие по спецкурсу. — Алма-Ата: Казах, гос. пед. уп-т, 1991. — 63 с.

129. Логвин В.Н., Ченченкова О.Н. Утюжок с личиной из Южного Тургая // РА. -2006.-№ 1.-С. 143-147.

130. Мамсдов Э.Д. Изменения климата среднеазиатских пустынь в голоцене // Колебания увлажненности Арало-Каспийского региона в голоцене. — М.: Наука, 1980.

131. Маргулан А.Х. Бегазы Дандыбаевская культура Центрального Казахстана. — Алма-Ата: Наука Каз. ССР, 1979.

132. Маркевич В.И. Буго-днестровская культура на территории Молдавии. Кишинёв: Штиинца, 1974.-175 с.

133. Массон В.М. Поселение Джейтун. Л.: Наука, 1971.-208 с. (МИА № 180).

134. Массоп В.М. Исторические реконструкции в археологии. Самара: СамГПУ, 1996. -102 с.

135. Матвеев А.В., Зах В.А., Ларин С.И., Дрябина J1.A., Матвеева Н.П.

136. Доисторические культуры и палеогеография Мергенского археологического микрорайона // Археологические микрорайоны Западной Сибири. — Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1994. — С. 76-114.

137. Матюшин Г.Н. У колыбели истории. — М.: Просвещение, 1972. — 255 с. + цв. илл.

138. Матюшин Г.Н. Многослойное поселение Мысовое на оз. Карабалыкты на Южном Урале // КСИА. 1973. - № 136. - С. 67-76.

139. Матюшин Г.Н. Мезолит Южного Урала. — М.: Наука, 1976.— 368 с.

140. Матюшин Г.Н. Энеолит Южного Урала. — М.: Наука, 1982. — 328 с.

141. Матюшин Г.Н., Габяшев Р.С., Горбунов B.C., Обыденов М.Ф. Новые материалы по неолиту и энеолиту Волжско Уральского региона // КСИА. - 1982. — № 169. — С. 86-94.

142. Матющенко В.И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век) // Из истории Сибири. Томск, 1973. Вып. 9. Ч. 1.

143. Матющенко В.И., Полеводов А.В. Комплекс археологических памятников на Татарском увале у деревни Окунево. — Новосибирск: Наука, 1994.

144. Матющенко В.И., Синицына Г. В. Могильник у деревни Ростовка вблизи Омска. Томск: Томск, ун-т, 1988. - 135 с.

145. Мелларт Дж. Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. М.: Наука. Гл. ред. восточной лит-ры, 1982. - 149 с.

146. Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших круглоплановых укрепленных поселениях Евразии // Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Мат. конф. Ч. V., кп. 1. — Челябинск: Челяб гос. ун-т, 1995. С. 116-119.

147. Мерц В.К. Погребение каменного века и энеолитический комплекс стоянки Шидерты 3 // Изучение памятников археологии Павлодарского Прииртышья. — Павлодар: б.и., 2002. — С. 75-102.

148. Миловский А.В. Минералогия и петрография. — М.: «Недра», 1973 368 с.

149. Молодин В.И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. -Новосибирск: Наука, 1977. 173 с.

150. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск: Наука, 1985. - 200 с.

151. Молодин В.И. Древнее искусство Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 1992. -191 с.

152. Молодин В.И., Глушков И.Г. Самусьская культура в Верхнем Приобье. — Новосибирск: Наука, 1989. — 168 с.

153. Монгайт A.JI. Археология Западной Европы. Каменный век. М.: Наука, 1973. -356 с.

154. Моргунова H.JI. Неолит и энеолит юга лесостепи Волго Уральского междуречья. — Оренбург: «Южный Урал», 1995. - 224 с.

155. Морозов Ю.А. Энеолитические памятники Приуралья // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. — Куйбышев: Куйбышев, пед. ин-т, 1982. — С. 71-82.

156. Мосин B.C. Уфа IV новый памятник энеолита в Южном Зауралье // Бронзовый век Урало-Иртышекого междуречья. — Челябинск: б.и., 1984. - С. 97-104.

157. Мосин B.C. Энеолитическая керамика Северного Казахстана и Южного Зауралья: Автореф. дис. канд. ист. наук. СПб., 1993. 21 с.

158. Мосин B.C. Нео-энеолитические стоянки в лесостепи Урала // Материалы по археологии и этнографии южного Урала: Тр. музея-заповедника Аркаим. — Челябинск. 1996. -С. 4-21.

159. Мосин B.C. Южное Зауралье в каменном веке // 120 лет археологии восточного склона Урала. Первые чтения памяти Владимира Федоровича Геиинга: Мат-лы науч. коиф. 4.2: Новейшие открытия Уральских археологов. — Екатеринбург: б.и., 1999. -С. 3-7.

160. Мошипская В.И. Древняя скульптура Урала и Западной Сибири. М.: Наука, 1976. -132 с.

161. Мунчаев P.M. Энеолит Кавказа // Археология СССР. Энеолит СССР. — М.: Наука, 1982.-С. 93-131.

162. Мунчаев P.M. Майкопская культура // Археология. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. — М.: Наука, 1994. — С. 158-225.

163. Неолитические памятники Урала: Сб. пауч. трудов. — Свердловск: УрО АН СССР, 1991.-200 с.

164. Неприна В.И., Зализняк JI.JI., Кротова А.А. Памятники каменного века левобережной Украины. — Киев: Наукова Думка, 1986. 220 с.

165. Нохрина Т.И., Усачёва И.В. Использование талькосодержащих пород древнейшим населением Урала // Актуальные проблемы Сибирской археологии. — Барнаул: Изд-во Алтайск. гос. ун-та, 1996. — С. 87-88.

166. Нохрина Т.И., Усачёва И.В. Некоторые проблемы изучения «утюжков» // Третьи Берсовские чтения. К 95-летию А.А. Берса и Е.М. Берс: Мат-лы науч. практ. конф., г. Екатеринбург, сентябрь 1997 г. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 1999. — С. 39-42.

167. Нохрина Т.И., Усачёва И.В., Гунчинсурэн Б. Новые данные о территории распространения «утюжков» и некоторые проблемы их изучения // Археологийн судлал — Улаанбаатар, 1996-T.XVI-Fasciculus 1-11.-С. 76-81.

168. Окладников А.П. К истории культурно-этнических связей населения Евразии в III-П тыс.до н.э. (Утюжки и «човниги» атлатль?) // СЭ. — 1966. — № 1. — С. 119-126.

169. Панина С.Н. Палатки II поселение аятской культуры на р. Исеть // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. — Екатеринбург: УрГУ, 1988. — С. 18-29.

170. Панфилов А.Н. Многослойное поселение Серебрянка I в Нижнем Приишимье. Итоги полевых исследований. — Тюмень: ИПОС СО РАН, 1993. — 80 с. (Препринт).

171. Панченко Ю.В. Орнаментован! та ф1гурш «човники» у 36ipui Нащоналоного музею icTopii' УкраТни // Нащональний музей icTopii УкраТни: його фундатори та колекщУ. — КиТв: ТОВ «III, Лтд», 1999. С. 73-83.

172. Панченко Ю.В. К вопросу о хронологии распространения неолитических челноков // Хроиология неолита Восточной Европы: Тез. докл. междунар. копф., поев, памяти д-ра ист. паук Н.Н. Гуриной. СПб: б.и., 2000. - С. 63-64.

173. Петрин В.Т. Новые данные о писаницах с берегов оз. Большие Аллаки. // СА. -1976.-№ 1.-С. 153-158.

174. Петрин В.Т., Нохрина Т.Н., Шорин А.Ф. Археологические памятники Аргазипского водохранилища (эпохи камня и бронзы). — Новосибирск: Наука, 1993. — 211 с.

175. Петров А.И. К вопросу о средпеиртышской неолитической культуре // Проблемы этнической истории тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. Омск: Изд-во ОмГУ, 1984.-С. 4-13

176. Петров А.И. Эпоха позднего неолита и ранней бронзы в Среднем Прииртышье: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Кемерово, 1986. - 19 с

177. Плсшков Е.А. Археолого топографическая и природная ситуация НАПП «Батаково» // Новое в археологии Среднего Прииртышья. — Омск: ООО «Издатель-Полиграфист», 2003. — С. 27- 32.

178. Погодин А.А. Стоянка-мастерская на р. Уфе // II Берсовские чтения: Мат-лы науч. конф. Екатеринбург, 19-21 декабря 1994 г. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 1994.-С. 31-36.

179. Полесских М.Р. В недрах времен. — Пенза: Кн. изд, 1956. — 103 с.

180. Полуденка 1 // Из истории комплектования коллекций. Археология. Неолит -режим доступа: htth://geg.chem.usu.ru/tagilmuseum//home.htm. Загл. с экрана.

181. Попова Т.Б. Дольмены станицы Новосвободной. М.: Сов. Россия. 1963. - 94 с. (ГИМ. Труды. Памятники культуры; Вып. 34).

182. Потёмкина Т.М. Черты энеолита лесостепного Притоболья //Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев: Куйбышев, пед. ип-т, 1982. — С. 159-172.

183. Потемкина Т.М. Бронзовый век лесостепного Притоболья. — М.: Наука. — 1985. — 376 с.

184. Пушкарев В.Е. К проблеме интерпретации «утюжков» // Вестник Общества открытых исследований древности. Научный альманах. — Челябинск: б.и., 2002. — Вып. 1. — С.65-66.

185. Пушкарев В.Е. Ареал распространения «утюжков» и проблема их интерпретации // Вестник Общества открытых исследований древности. Научный альманах. Челябинск: б.и., 2002а. - Вып. 2. - С. 57-67.

186. Раушенбах В.М. Среднее Зауралье в эпоху неолита и бронзы. — М.: Гос. изд-во культурно-просветительной литературы, 1956. 152 с. (ГИМ. Труды; Вып. 29).

187. Рябогииа Н.Е. Стратиграфия голоцена Южного Зауралья, изменения ландшафтпо-климатических условий обитания древнего человека: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Тюмень, 1993. —16 с.

188. Рудинский М.Я. Перший Вовнизький шзньонеолггичний могильник // Археолопчш пам'ятки Украинской РСР. — Кшв: Вид-во АН УРСР, 1956. — Т. VI. — С. 151161.

189. Сальников К.В. Южный Урал в эпоху неолита и ранней бронзы // АЭБ. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1962. - Т. I - С. 16-58.

190. Семёнов С.А. Первобытная техника. M.-JL: Изд-во Академии наук СССР, 1957. — 240 с. (МИА; № 54).

191. Семенов С.А. Развитие техники в каменном веке. — JL: Наука. 1968. — 362 с.

192. Сериков Ю.Б. Культовый комплекс Шайтанского озера // Четвертые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. — Омск: ОмГУ, 1997. — С. 129-132.

193. Сериков Ю.Б. Орнаментированные наконечники стрел эпохи мезолита с пещерного святилища на Камне Дыроватом (р. Чусовая) // Образы и сакральное пространство древних эпох. — Екатеринбург: «Аква-ПРЕСС», 2003. — С. 73-82.

194. Сериков Ю.Б. Символическая граница между мирами по данным археологии // Проблемы археологии и древней истории Урала. Сборник научных работ. — Нижний Тагил: НТГСПА, 2005.-С. 102-107.

195. Серикова JI.B. Культовые находки с Шайтанского озера // XIV Уральское археологическое совещание: Тез. докл. — Челябинск: Изд-во Рифей, 1999. — С. 40-41.

196. Слкорский M.I., Савчук А.П. Зпахидю в с. Козинщ Переяслав Хмельницкого р-ну// Археолопя,- 1971.-№4-С. 65-69.

197. Смольянинов Н.А. Практическое руководство по минералогии. М.: Недра, 1972. -348 с.

198. Советский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1981. — 1600 с.

199. Спиридонова Е.А., Алешинская А.С. Периодизация неолита энеолита Европейской России по данным палинологического анализа //РА. — 1999. — № 1. - С. 23-32.

200. Ставицкий В.В. Каменный век Примокшанья и Верхнего Посурья. — Пенза: ПГОКМ, 1999.-196 с.

201. Старков В.Ф. Мезолит и неолит лесного Зауралья. — М.: Наука, 1980. —220 с.

202. Стсфанова Н.К. О керамике кротовской культуры в Среднем Прииртышье // Проблемы урало-сибирской археологии. — Свердловск: УрГУ, 1986. — С. 38-47. (ВАУ; Вып. 18).

203. Стефанова Н.К. Кротовская культура в Среднем Прииртышье // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. — Свердловск: УрГУ, 1988. — С. 5375. (ВАУ; Вып. 19).

204. Таиров А.Д. Изменения климата степей и лесостепей Центральной Евразии во II -1 тыс. до н.э.: Материалы к историческим реконструкциям. Челябинск: «Рифей», 2003. - 68 с.

205. Тахтай А. Археолопчна робота Музею 1926-27 р. // Зб1рник, присвячений 35- р!ччго Музею. Полтава: б.и., 1928. - Т. 1. - С. 283-289.

206. Телегин Д.Я. К вопросу о днепро-донецкой неолитической культуре // СА. — 1961. — № 4. — С. 26-40.

207. Телегш Д.Я. Дншро-донецька культура (До icTopii населения епохи неолпу -раннього металу швдня Схщно!" Свропи). Кшв: Наукова думка, 1968. — 258 с.

208. Телегш Д.Я. Дшпро-донецька культура // Археолопя УкраТнськоТ РСР. — Кшв: Наукова думка, 1971.-Т. 1.-С. 112-129.

209. Телегин Д.Я. О культурно территориальном членении и периодизации неолита Украины и Белоруссии//СА. — 1971а. — № 2. - С. 3-31.

210. Телегин Д.Я. О так называемых «челноках» или «утюжках» и их распространении в Европе и Азии // Проблемы эпохи энеолита степной и лесостепной полосы Восточной Европы: Тез. Докл. Оренбург: б.и., 1980. — С. 20-21.

211. Телегш Д.Я. Мезолггичш пам'ятки Укра'ши (IX-VI тисячол!ття до н.е.). — КиУв: Наукова думка, 1982. — 255 с.

212. Телегин Д.Я. К вопросу о территории распространения памятников сурской культуры // Материалы каменного века на территории Украины. — Киев: Наукова Думка, 1984.-С. 36-43.

213. Телегин Д.Я. Мезолит Юго-Запада СССР (Украина и Молдавия) // Археология СССР. Мезолит СССР.-М.: Наука, 1989.-С. 106-124.

214. Телегин Д.Я. Юг Восточной Европы // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. С. 40-57; 65-72.

215. Тетюхин Е.Е. О так называемых «утюжках» // Маргулановские чтения: Тез. — Петропавловск: ЦИПП «Жана Арка», 1992. — С. 42-43

216. Тимофеев В.И., Зайцева Г.И. Список радиоуглеродных датировок неолита // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С. 337-348.

217. Тимофеев В.И., Зайцева Г.И., Долуханов П.М., Шукуров A.M. Радиоуглеродная хронология неолита Северной Евразии. — СПб: Теза, 2004. — 157 с.

218. Товкайло М.Т. Неолгг Степового Побужжя: Автореф. Дис. . канд. icT. наук. — Кшв, 1998.-17 с.

219. Тол.мачев В.Я. Древности Восточного Урала // ЗУОЛЕ. — Екатеринбург: Типография Е. Н. Ершова и Ко, 1915. -Т. XXXIV. Вып. 11-12.

220. Уманский А.П. Археологические памятники урочища Раздумье // Археологические исследования на Алтае. — Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 1987. — С. 81-99.

221. Усачева И.В. «Утюжки» из фондов Тюменского областного краеведческого музея // Земля Тюменская: Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея: 2002. -Тюмень: Изд-во Тюм. гос. ун-та, 2003. — Вып. 16. — С. 204-209.

222. Усачева И.В. «Утюжки» в культурах Евразии // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2005. - Вып. 6. - С. 12-23.

223. Усачева И.В. К вопросу о культурозависимых признаках «утюжков» // Вестник археологии, антропологии и этнографии. — Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2006. — Вып. 7. -С. 4-11.

224. Усачева И.В., Нохрипа Т.И. Копьеметатели и их техническая эволюция // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2006. - Т. 5. - Вып. 3. - С. 30-43.

225. Усачева И.В., Скочина С.Н., Быстрое А.А. Экспериментальное моделирование следов сработанности на «утюжках» // II Северный Археологический Конгресс. Тезисы докладов. Ханты-Мансийск. — Екатеринбург: Изд-во « Чароид», 2006. — С. 256-257.

226. Формозов А.А. Энеолитические стоянки Кустанайской области и их связь с ландшафтом // БКИЧП. 1950. - Вып. 15. - С. 64-57.

227. Формозов А.А. К вопросу о происхождении андроновской культуры // КСИИМК. — М.: Изд-во АН СССР, 1951.-Вып. 39.-С. 3-18.

228. Халиков А.Х. Древняя история Среднего Поволжья. — М.: Наука, 1969. — 396 с.

229. Халиков А.Х. Неолитические племена Среднего Поволжья // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита. — JL: Наука, 1973.-С. 107-121. (МИА;№ 172).

230. Хвостов В.А. Захоронения эпохи энеолита могильника Боровянка XVII в Среднем Прииртышье // Проблемы изучения неолита в Западной Сибири. — Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2001. —С.134-139.

231. Хлобыстин Л.П. Поселение Липовая Курья в Южном Зауралье. — Л.: Наука, 1976. -64 с.

232. Холюшкин Ю.П. О проблеме создания системных классификаций в археологическом науковедении // Информационные технологии в гуманитарных исследованиях. — Новосибирск: Изд-во НИИ дискретной математики и информатики, 2000. -Вып. 2.-С. 5-14.

233. Хотииский II.A. Природные условия в неолитическую эпоху // Археология. Неолит Северной Евразии. — М.: Наука, 1996. — С. 10-18.

234. Хотииский Н.А., Нсмкова В.К., Сурова Т.Г. Главные этапы развития растительности и климата Урала в голоцене // Археологические исследования Севера Евразии. Свердловск: УрГУ, 1982.-С. 145-153. (ВАУ; Вып. 16).

235. Хребтикова К.С. Использование талька в хозяйственной и культовой практике древнего человека // Уч. Зап. НТГПИ. Общественные науки. Т. 2. Ч. 2. Нижний Тагил: б.и., 2002.-С. 139-147.

236. Цветкова И.К. Гавриловская неолитическая стоянка с могильником // КСИИМК. М.: Изд-во АН СССР, 1947. Вып. XVII. - С. 70-78.

237. Цветковые растения /А. J1. Тахтаджян, З.Т. Артюшенко, И.И. Грудзинская и др.; Под ред. Тахтаджяпа // Жизнь растений: в 6 -ти томах — М.: Просвещение, 1982. — Т. 6 — 543 с.

238. Цыбрий В.В. Исследование ранненеолитической стоянки Раздорская 2 в 2003 г. // Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 2003 г. — Азов: Азовский музей-заповедник, 2004. — Вып. 20. — С. 34-40.

239. Чаиркина Н.М. Энеолит Среднего Зауралья: Автореф. дис. . канд. ист. наук. — Новосибирск, 1995.-21 с.

240. Чаиркина Н.М. Энеолит Среднего Зауралья. Екатеринбург: УрО РАН, 2005. -312 с.

241. Чаиркина Н.М., Савченко С.Н., Сериков Ю.Б., Литвяк А.С. Археологические памятники Шигирского торфяника. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. — 196 с.

242. Чернецов. В.Н. Древняя история Нижнего Приобья. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 10-36. (МИА; № 35).

243. Чернецов В.Н. Наскальные изображения Урала // САИ. М.: Наука, 1971. — Вып. В4-12. — 120 с.

244. Черников С.С. Древняя металлургия и горное дело Западного Алтая. — Алма-Ата: Изд-во Акад. наук Казах. ССР, — 1949. — 112 с.

245. Черников С.С. Работы Восточно-Казахстанской археологической экспедиции в 1956 г. // КСИИМК. 1959. -№ 73. - С. 99-106.

246. Черников С.С. Восточный Казахстан в эпоху неолита и бронзы (результаты археологических исследований): дис. докт. -ист. наук. - М., 1970. - 60 с.

247. Черных Е.Н., Кузьминых С.В. Памятники сейминско-турбинского типа в Евразии // Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. — М.: Наука, 1987. — С. 84-105.

248. Черныш Е.К. Юго-Запад Восточной Европы // Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, 1996. - С. 19-26.

249. Шаманаев А.В. Каменная индустрия кошкинской культуры (по материалам памятников оз. Андреевского) // Проблемы изучения неолита Западной Сибири. — Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2001. С. 146-153.

250. Шапошникова О.Г., Станко В.Н. Некоторые итоги работы Ингульской экспедиции в 1967 г. // КСИА. 1971. -№. 127. - С. 50-53.

251. Шнирельман В.А. Натуфийская культура (обзор литературы) // СА. — 1973 —№1 — С. 278-287.

252. Шовкопляс 1.Г. Археолопчш дослщження на Укранн (1917-1957). — Кшв: Вид-во АН УРСР, 1957.-424 с.

253. Шорин А.Ф. Энеолитические культуры Урала и сопредельных территорий. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 1999. 92 с.

254. Шорин А.Ф. Энеолит Урала и сопредельных территорий: проблемы культурогепеза. — Екатеринбург: УрО РАН, 1999а. 182 с.

255. Шорин А.Ф. Первые предварительные итоги изучения Кокшаровского холма (по материалам раскопок в 1995, 1997-1999 гг.) // Проблемы изучения неолита Западной Сибири. -Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2001. С. 162-169.

256. Шорин А.Ф. Кокшаровский холм: основания и возможности археолого-исторической реконструкции. // Северный Археологический Конгресс: Доклады 9-14 сентября 2002 г. Ханты-Мансийск — Екатеринбург: Академкнига, 2002. — С. 266-273.

257. Шорин А.Ф. О функциональном назначении «жертвенных холмов» Среднего Зауралья (по материалам Кокшаровского холма) // Современные проблемы археологии

258. России: Сб. науч. тр. Новосибирск: — Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006.-Т. 1.-С. 331-333.

259. Эдинг Д.Н. Новые находки на Горбуновском торфянике // МИА. — 1940. — Вып. 1. С. 41-57.

260. Энговатова А.В., Жилин М.Г., Спиридонова Е.А. Хронология верхневолжской ранненеолитической культуры (по материалам многослойных памятников Волго-Окского междуречья). // РА. 1998. -№ 2. - С. 11-21.

261. Юдин А.И. Зауральские аналогии в орловской культуре Нижнего Поволжья // XIV Уральское археологическое совещание (21-24 апреля 1999 г.): Тез. докл. — Челябинск: Рифей, 1999.-С. 51-53.

262. Юдин А.И. Мелкая скульптурная пластика неолитического населения Варфоломеевской стоянки степного Заволжья // Археология восточноевропейской лесостепи. Пенза: ПГПУ, 2003. - С. 71-81.

263. Юдин А.И. Каменная индустрия орловской неолитической культуры // Археология восточноевропейской лесостепи. — Пенза: ПГПУ, 2003а. — С. 82-97.

264. Яблонский JI.T. Восстановление лица по черепу человека из погребения на стоянке Шидерты 3 и проблема раннего расогенеза на территории Казахстана // Изучение памятников археологии Павлодарского Прииртышья. — Павлодар: НПФ «Эко», 2002. — С. 44-63.

265. Ярова €.Х. Кам'яш знаряддя пращ з фондiв Одеського державного археолоп|чного музею // Матер1али з археолоп!' Швшчного Причорномор'я. — Одеса, 1960. — Вип. III. — С. 203-213.

266. Allely S. Great Basin Atlatls: Notes From The N.W. Corner // Bulletin of Primitive Technology. Society of Primitive Technology. — 1992:1 (4). — pp. 48-56.

267. Algaze C., Breuninger R., Lightfoot C. und Kozenberg M. The Tigris Euphrates Archaeological Reconnaissance Project: A Preliminary Report of the 1989-1990 Seasons // Anatolica- Leiden. - 1991. - No. XVII.

268. Braidvvood R.J. Seeking the world's first farmers in Persian Kurdistan: A full-scale investigation of prehistoric sites near Kermanshah // Illustrated London News. — 1960. — 237. pp. 695-697.

269. Braidvvood L.S., Braidwood R.J., Howe В., Reed C.A., Watson P.J. Prehistoric Archeology along the Zagros Flanks // The university of Chicago oriental institute publications. — Chicago: Illinois, 1983 vol. 105. - 542 p.

270. Camps-Fabrer. H. Matiere et art mobilier dans la prehistoire Nord-Africaine et Saharienne. Paris: Arts et metiers graphiques. — 1966.

271. Drew I.M. Laboratory Report // American Anthropologist. — Menacha, 1970. — № 4 (Vol.72).-pp. 839-840

272. Dunn E.J. The Bushman. London. G. Griffin & Co. - 1931.

273. Fairservis Walter A., Jr. Archaeology of the Southern Gobi of Mongolia. — Durham, North Carolina: Carolina Academic Press. 1993. — 253 p.

274. Garcilaso de la Vega. The Florida of the Inca. Lisbon, 1601. Translated by John and Jeannette Varner. — Austin: University of Texas Press. — 1951.

275. Garrod D. A. E. The Palaeolithic of Southern Kurdistan: Excavations in the caves of Zarzi and Hazar Merd // Bulletin of the American School of Prehistoric research. — 1930. — 6:24-37.

276. Garrod D. A. E., and Bate D. M. A. The stone age of Mount Carmel. Vol. I: Excavations at the Wady el-Mughara. — Oxford: Clarendon Press. — 1937.

277. Georgiev G.I., Nicolov V., Nikolova V., Sokadziev. Die Neolithische Siedlung Kremenik bei Sapareva Banja, Bezirk Kjustendil // Studia Praehistorica. — София, 1986. — № 8.

278. Guernsey S. J. Explorations in Northeastern Arizona // Papers of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology. — Harvard University. Vol. XII. No. 1. Cambridge. 1931.

279. Hunter. W. Reconstructing A Generic Basketmaker Atlatl // Bulletin of Primitive Technology. Society of Primitive Technology. — 1992:1 (4). — pp. 57-61.

280. Kirkbride D. Five seasons at the pre-pottery Neolithic village of Beidha in Jordan. // Palestine Exploration Quarterly. 1966. - 98:8-72.

281. Kroeber A. L. Handbook of the Indians о California // Bureau jf American Ethnology Bulletin.- 1925:78.

282. Miiller-Karpe H. Handbuch der Vorgeschichte // Band II Jungsteinzeit. — Munehen. 1968-612 s.

283. Neuville R. Le paleolithique et le ir^solithique du desert de Judee // Archives de l'lnstitut de Paleontologie Humaine. — 1951. vol. 24.

284. Perkins D. Prehistorik Fauna from Shanidar, Irag. // Science. — 1964. — Vol. 144, № 3626, jine 26.

285. Perrot J. Le gisement natoufien de Mallaha (Eynan), Israel // L'Anthropologic. — 1966. 70:437-483.

286. Spencer B. and Gillen F. The Arunta. London. - 1927. - Vol. II.

287. Spier L. Havasupai Ethnography // Anthropological Papers of the American Museum of Natural History 29. 1928. - pp. 83-392.

288. Steward J.H. Ethnography of the Owens Valley Paiute. University of California Publications in American Archaeology and Ethnology — 1933. — Vol.33. — pp. 233-350.

289. Solecki R.L., Solecki R.S. Grooved Stones from Zawi Chemi Shanidar, a Protoneolithic Site in Northern Iraq // American Anthropologist. — Menacha, 1970. — № 4 (Vol.72). — pp. 831841

290. Solecki R.S. Prehistory in Shanidar Valley, Northern Irag // Science. — 1963. — Vol. 139. No. 3551.-pp. 179-210.

291. Strong E.M. Stone Age in Columbia river portearid. — Oregon. 1954.

292. Turville-Petre F. Excavations in the Mugharet el-Kebarah // Journal of the Royai Anthropological Institute. — 1932. — 62:271-276.

293. Vaufrey R. Prehistoire de l'Afrique. Le Maghreb. — Paris: Masson. 1955.

294. Webb W. S. The Development of the Spearthrower // Occasional Papers in Anthropology No. 2. Lexington: University of Kentucky, 1981. — 87 p.

295. Wechler K.-P. Poliroval'niki und das Neolithikum der Steppe und Waldsteppe Osteoiropas // Bertrage zur prahistorischen archeologie zwischen Nordund Sudosteoiropa. — Espelkamp, 1997. — pp.103-123.1. Архивные материалы

296. Горбунова T.A. Отчет о раскопках памятника Усть Тара XXVIII в окрестностях нос. Усть - Тара Тарского района Омской области в 2001 г. — Омск: Архив археологического музея ОмГУ.-Ф. И, д. 167.1.

297. Матюшин Г.Н. Отчет о раскопках ст. Муллино в 1979 г. — М.: Архив ИА РАН. — Р-1/9505-9505-а.

298. Молодин В.И. Отчет об археологических исследованиях в Барабинской лесостепи летом 1981 г.-М.: Архив ИА РАН. Р-1/8387.

299. Мартынюк О.И. К вопросу о происхождении и развитии культур эпохи бронзы Северного Казахстана: дипломная работа. — Петропавловск: Архив кабинета археологии Петропав. Ун-та — 1981. Ф. 2.

300. Неживых В.И. Археологические памятники Среднего Прииртышья: дипломная работа, 1964 г. Екатеринбург: Архив ПНИ АЛ УРГУ - Ф. III. Д. 19

301. Усов С. Документы 1911 г. Архив ЛОИА. - Ф. 1. Д. 5