автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Вербализация народных представлений о языке носителями диалекта

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вербализация народных представлений о языке носителями диалекта"

:ЛНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

00346 Ю76

ПУРИЦКАЯ Елизавета Владиславовна

ВЕРБАЛИЗАЦИЯ НАРОДНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ЯЗЫКЕ НОСИТЕЛЯМИ ДИАЛЕКТА (на материале псковских говоров)

Специальность 10 02 01 — русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2008

003461076

Работа выполнена на кафедре русского языка факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель

кандидат филологических наук, доцент Лутовинова Ирина Сергеевна

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, профессор Костючук Лариса Яковлевна кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Колосько Елена Валентиновна

Ведущая организация

Белгородский государственный университет

сто

Защита состоится <26 » /1^2009 г. в | О часов на заседании совета

Д 212 23218 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-

Петербургском государственном университете по адресу 199034, г Санкт-Петербург, Университетская наб , д 11, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им М Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, г Санкт-Петербург, Университетская наб, 7/9)

Автореферат разослан «тСЛ-а 2009 г

Ученый секретарь совета г\

кандидат филологических наук Руднев Д В

В сознании каждого носителя языка существует свой способ видения мира, т.е. своя картина мира. Понятие «языковая картина мира» возникло в лингвистике в XIX в. и развивалось в трудах Ф.Гумбольдта, А. Потебни, Э Сэпира, Б. Уорфа, среди современных ученых — в работах Н И. Толстого и СМ Толстой, А. Вежбицкой, Н.Д Арутюновой, АД Шмелева, А А Зализняк, И Б. Левонтиной, Т И. Вендиной, Ю Д Апресяна, Л Г. Бабенко, Е. Бартминьского, НН Болдырева, ТВЦивьян, В.З. Демьянкова, И Н. Кобозевой, В Н. Телии, Б А. Серебренникова, Е С Кубряковой, В.И. Постоваловой, СЕ. Никитиной, Е.В. Урысон, НЮ Шведовой, Е С. Яковлевой и др. Языковая картина мира (далее ЯКМ) представляет собой совокупность реконструируемых семантических полей, классов и других групп единиц языка, отражающих представления говорящих о мире

Представления о языке являются одной из составляющих картины мира человека и свойственны любой культуре на любой стадии ее развития «Увидев, что язык безъязык, человек стал размышлять о языке и создавать язык о языке»1. Филологическая наука является высшей формой языковой рефлексии Но наряду с ней в языковом сообществе существуют и другие формы выражения отношения к языку Они могут, во-первых, принимать вид метаязыковых высказываний, те. высказываний, содержащих «словесную экспликацию мотивировки выбора слова говорящим или развернутое суждение о языке»2. Во-вторых, факты языковой рефлексии могут имплицитно заключаться в лексическом значении лексических и фразеологических единиц и особенностях структуры их групп, в том числе иерархически организованных совокупностей языковых единиц, каковыми являются лексико-семантические поля (далее ЛСП) Чтобы выявить народные представления о языке, необходим анализ конкретных лексических, фразеологических, грамматических средств, с помощью которых эти представления вербализуются, т е. находят конкретное отражение в речи.

Языковая рефлексия проявляется в разных формах существования языка, но ярче всего наивные представления о языке отражены в устно-разговорной форме, в частности, в диалектах. Как указывают исследователи (Сороколетов, Кузнецова 1987; Черепанова 1994, Мжельская 1995; Волков 1995; Костючук 1996; Савельева 1997; Черепанова 2001; Лутовинова, Пецкая 2001, Тарасова, Большакова 2001; Ивашко, Поцепня 2001 и др.), диалектный словарь, особенно словарь полного типа, каким является «Псковский областной словарь с историческими данными» (далее ПОС), отражает самобытный духовно-практический опыт народа и является важнейшим источником изучения народного сознания

1 Арутюнова Н Д. Наивные размышления о наивной картине мира // Язык о языке / Под общ рук и ред Н Д Арутюновой М, 2000 С 8

2 Ростова А Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале русских говоров Сибири) Томск, 2000 С 55

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые на диалектном материале рассмотрен такой фрагмент народной языковой картины мира, как язык В последние годы в лингвистике активно развиваются исследования вербализации ЯКМ в различных текстах, однако недостаточно разработана специфика вербализации представлений о языке. Изучение данного фрагмента ЯКМ заполнит лакуну, в частности, среди выполненных на материале псковских говоров исследований других ее фрагментов- человека, его занятий, быта (одежды, построек, кушаний), природы.

Актуальность исследования определяется тем, что оно выполнено в рамках актуальных направлений современного языкознания- когнитивной лингвистики, мотивологии, теории поля. Уже вышедшие выпуски ПОС и богатейшая картотека словаря, статьи и монографии как результат изучения псковских говоров делают возможным проведение исследования в рамках этих направлений.

Методы исследования: описательный, состоящий в описании семантики лексических и фразеологических единиц, метод полевых структур, заключающийся в построении лексико-семантического поля, выявлении соотношения его частей и отношений со смежными понятийными полями, метод компонентного анализа, состоящий в выявлении интегральных и дифференциальных сем в структуре значения лексических единиц.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно вносит вклад в изучение ЯКМ диалектоносителей, представляя собой реконструкцию народных представлений о языке Кроме того, теоретически значимым является предпринятый в диссертационном исследовании комплексный подход к изучению избранного фрагмента ЯКМ, включающий формирование и описание ЛСП «говорение», анализ мотивации и этимологии входящих в него единиц и описание наивных знаний о языке, эксплицитно выраженных в метаязыковых высказываниях Системный, семантический и этимологический аспекты описания диалектной лексики вносят вклад в развитие диалектной лексикологии и лексикографии.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать его результаты в лексикографической практике, в частности, при дальнейшей работе над ПОС Разработанный автором алгоритм построения лексико-семантического поля по материалам ПОС может применяться при создании автоматизированной базы данных псковских говоров как инструмента изучения диалектной синонимии. Результаты исследования могут быть использованы также при подготовке курсов «Русская диалектология», «Русская лексикология и лексикография», при разработке спецкурсов и спецсеминаров по диалектологии и этнолингвистике.

Объектом исследования являются лексические и фразеологические единицы, относящиеся к теме «язык, речь», а также законченные в смысловом отношении метаязыковые высказывания, т е. суждения о языке и речи или комментарии, относящиеся к той или иной единице языка.

Предметом исследования являются народные представления о языке и их вербализация в речи носителей диалекта

Материалом исследования послужили вышедшие выпуски «Псковского областного словаря с историческими данными» (Вып 1-19, Л.-СПб , 1969 - 2007, издание продолжающееся) и его картотека3. Авторская картотека составляет 2800 единиц. В работе рассмотрено 1240 лексических единиц, в том числе 197 устойчивых сочетаний, 490 метаязыковых контекстов.

Цель исследования:

Выявить народные представления о языке и описать их вербализацию, те конкретное, как эксплицитное, так и имплицитное, проявление в речи носителей диалекта

Задачи исследования:

1) По материалам ПОС и его картотеки, используя разработанный нами алгоритм, выделить единицы (лексические и фразеологические), относящиеся к теме «язык, речь», описать их семантику в контексте употребления, а также выделить контексты, содержащие метаязыковые высказывания.

2) Сформировать и описать ЛСП «говорение»- выделить ядро и периферию поля, описать семантические классы, подклассы, группы и подгруппы лексики, входящей в поле, выделить зоны пересечения классов и подклассов внутри поля, а также зоны пересечения исследуемого поля с другими полями.

3) Описать вербализацию имплицитно выраженных представлений о языке, закономерности образования переносных значений в сфере ЛСП «говорение», внутреннюю форму слова, способы мотивации, этимологические связи слов

4) Описать знания и представления о языке, содержащиеся в выделенных метаязыковых высказываниях, опираясь на научную картину языка Выявить сходства и различия наивной и научной картины языка.

5) Обобщив эксплицитно и имплицитно выраженные представления о языке, описать «картину языка», отраженную в речи носителей диалекта.

Положения, выносимые на защиту

1) Представления о языке вербализуются эксплицитно, в виде метаязыковых высказываний, и имплицитно, в виде значений лексических единиц и их групп, образующих ЛСП «говорение», а также в виде

3 Хранится в Межкафедральном словарном кабинете им. проф Б А Ларина на факультете

филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета.

5

мотивирующих сем метаречевых лексических единиц. Эксплицитно и имплицитно выраженные представления обладают разной степенью осознанности. Доказательством существования имплицитно выраженных представлений является их вербализация, т.е. проявление в семантике языковых единиц

2) Анализ этимологии и мотивированности единиц ЛСП «говорение» позволяет вскрыть глубинные образы языка в народном языковом сознании.

3) Метаязыковые высказывания отражают наивную картину языка, свойственную носителям диалекта, которая соотносится с научной, во многом дополняя ее.

4) Комплексный подход к изучению данного фрагмента ЯКМ позволяет описать как глубинные представления о языке («образы языка»), так и непосредственные взгляды людей на язык в целом и отдельные элементы его структуры.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в докладах и были обсуждены на научных семинарах и конференциях1 на Межвузовской научной конференции «Русские народные говоры история и современное состояние» (Новгород, 26-28 ноября 1997), Международном научном семинаре молодых филологов «Русская литература — мировая литература, русский язык — язык мировой литературы» (Эстония, Таллинн, 17-19 апреля 1998), Межвузовской научной конференции «Псковские говоры (Псковский областной словарь и актуальные проблемы диалектной лексикографии)» (Псков, 19-21 мая 1998), Межвузовской конференции «Русские говоры: история и современное состояние» (Псков, октябрь 2001) и на XXXVI Международной филологической конференции (Санкт-Петербург, 12-17 марта 2007).

По теме диссертации имеется 6 публикаций общим объемом 2,3 п л.

Структура работы. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения

Объем работы 242 страницы, библиография включает 181 позицию

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, кратко рассматриваются теоретические проблемы (вопросы реконструкции ЯКМ, изучения народного языкового сознания, в частности, народной лингвистики, на диалектном материале), аргументируется выбор областного словаря полного типа в качестве источника изучения народных представлений о языке, формулируются цель и задачи исследования, а также положения, выносимые на защиту, перечисляются методы и характеризуются объект,

предмет и материал исследования, обосновываются актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

В Главе 1 «Лексико-семантическое поле «говорение» по материалам «Псковского областного словаря с историческими данными»- отражение народных представлений о языке» формируется лексико-семантическое поле «говорение» и описываются основные особенности его структуры Представление лексической системы в виде поля является лингвистической гипотезой и используется нами как метод проведения исследования с целью выявления народных представлений о языке Материал структурировался, во-первых, с учетом классификаций, разработанных исследователями речевой лексики (Бахтина 1963, Степанова 1970, Васильев 1981; Гловинская 1993, Зализняк 2000, Соколовская 2003; Воркачев, Полиниченко 2003). Во-вторых, поскольку ЛСП «говорение» описывалось на материале ПОС, диалектного словаря полного типа, были учтены особенности диалектной лексической системы, в частности, структура синонимических рядов Поэтому ЛСП формировалось по разработанному нами специальному алгоритму, предполагающему 3 пути. Первый путь, «системный», состоит в анализе системных связей слов в ПОС, прежде всего синонимических связей слов, синонимические значения «расходятся» от центра поля, образуя уровни. Например, глагол говорить 'обладать способностью речи' имеет синоним гомонить (первый уровень) Одно из значений глагола гомонить 'громко разговаривать, шуметь' имеет три синонима: блажить 'то же, что гомонить', галдеть 'громко говорить, шуметь', гоготать 'громко разговаривать, кричать' (второй уровень) В свою очередь, глагол блажить имеет синонимы «третьего уровня»- блажёть 'то же, что блажить', благовать 'то же, что блажить', бузить 'громко кричать, ругаться', бурланить 'громко кричать, грубить', бранить 'укорять, ругать обидными резкими словами' и др. Второй путь, «ассоциативный», состоит в анализе лексических единиц, содержащихся в цитатном корпусе словаря Поскольку цитаты в словаре — это не вырванные из контекста речения, а законченные в смысловом отношении единства, то тема высказываний, как правило, напрямую связана с тематической группой иллюстрируемой лексемы Например застенчивый 'робкий, стеснительный в общении' Нидабай ¿та застенчивый, гаварйть ня любя Остр В иллюстрации находим существительное недобай 'о молчаливом человеке'. Третий путь, «алфавитный», основан на том, что связи лексики в ПОС проявляются и в алфавитном способе расположения слов. Большое количество производных слов дает возможность включать в ЛСП целые лексико-семантические гнезда с общим корнем. В целом алгоритм позволяет формализовать методы обработки материалов ПОС, что в перспективе дает возможность системного описания лексики ПОС.

С применением данного алгоритма было сформировано и описано ЛСП «говорение».

_Структура ДСП «говорение»

класс «СПОСОБНОСТЬ К РЕЧИ»

класс «ВЛАДЕНИЕ ЯЗЫКОМ В УСТНОЙ ФОРМЕ»

класс ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО ТЕКСТА

подкласс ПРОИЗНЕСЕНИЕ, УПОТРЕБЛЕНИЕ ОПРЕДЕЛЕННОГО СЛОВА/ СЛОВ

класс «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ»

подкласс АКУСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ группа ТОН

группа ГОВОРИТЬ ГРОМКО группа ГОВОРИТЬ ВРАЗНОБОЙ, ГАЛДЕТЬ группа ГОВОРИТЬ ТИХО, НЕВНЯТНО подкласс ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОЦЕССА РЕЧИ группа ГОВОРИТЬ НЕПОНЯТНО группа НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ

подгруппа ГОВОРИТЬ С ДЕФЕКТАМИ ПРОИЗНОШЕНИЯ подгруппа ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО подгруппа ГОВОРИТЬ НЕСВЯЗНО

класс «КОЛИЧЕСТВЕННАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ»

подкласс ПОГОВАРИВАТЬ подкласс ПОВТОРЯТЬ ОДНО И ТО ЖЕ, ТВЕРДИТЬ подкласс БРЮЗЖАТЬ, ВОРЧАТЬ подкласс МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ подкласс ЗАГОВОРИТЬСЯ, ЗАБОЛТАТЬСЯ

класс «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ»

подкласс СООБЩЕНИЕ

группа ПОВЕСТВОВАНИЕ группа СООБЩЕНИЕ СВЕДЕНИЙ группа ИЗВЕЩЕНИЕ группа ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ группа ПУБЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ

подгруппа ПУБЛИЧНО ВЫСКАЗЫВАТЬСЯ, ВЫСТУПАТЬ подгруппа ОБЪЯВЛЯТЬ О ЧЕМ-Н подкласс ОБЪЯСНЕНИЕ подкласс ШУТКА

подкласс СООБЩАТЬ ДРУГИМ ТО, ЧТО ИМ ЗНАТЬ НЕЖЕЛАТЕЛЬНО

подкласс ЛОЖЬ

подкласс СПЛЕТНИ

подкласс ДОНОС

подкласс КЛЕВЕТА

подкласс ГОВОРИТЬ ПРАВДУ ПРЯМО В ГЛАЗА

класс «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ»

подкласс БЕСЕДА

группа ФОРМА ВЫСКАЗЫВАНИЯ В СИТУАЦИИ БЕСЕДЫ подкласс НАИМЕНОВАНИЯ подкласс АПЕЛЛЯТИВЫ

группа ЗВАТЬ, ПОДЗЫВАТЬ группа ПРИГЛАШАТЬ подкласс СОВЕТ

группа СОВЕТОВАТЬ группа УГОВАРИВАТЬ/ОТГОВАРИВАТЬ подкласс ВОПРОС/ОТВЕТ

группа СПРАШИВАТЬ/ОТВЕЧАТЬ группа НАСТОЙЧИВО ВЫСПРАШИВАТЬ, ВЫВЕДЫВАТЬ группа ДОПРАШИВАТЬ подкласс ПРОСЬБА

группа ПРОСИТЬ/ОТКАЗЫВАТЬ группа НАСТОЙЧИВО ПРОСИТЬ, ВЫПРАШИВАТЬ группа ДОБИВАТЬСЯ ЧЕГО-Н ПРОСЬБАМИ группа НАДОЕДАТЬ ПРОСЬБАМИ подкласс ПРИНУЖДЕНИЕ

группа ЗАСТАВЛЯТЬ, ПРИНУЖДАТЬ группа ПРИКАЗЫВАТЬ, ВЕЛЕТЬ группа ТРЕБОВАТЬ подкласс ОБВИНЕНИЕ

группа ВИНИТЬ/ ЗАЩИЩАТЬ группа ПРИЗНАВАТЬ ВИНУ подкласс ЖАЛОБА

группа ЖАЛОВАТЬСЯ группа ПРИЧИТАТЬ подкласс РАЗРЕШЕНИЕ/ЗАПРЕТ подкласс ОДОБРЕНИЕ/ОСУЖДЕНИЕ группа ПОХВАЛА/ОСУЖДЕНИЕ группа ХВАСТОВСТВО группа БРАНЬ, СКАНДАЛ

подгруппа ОТЧИТЫВАТЬ, ДЕЛАТЬ ВЫГОВОР подгруппа БРАНИТЬ, РУГАТЬ подгруппа ПРОИЗНОСИТЬ БРАННЫЕ СЛОВА подгруппа РУГАТЬСЯ НЕЦЕНЗУРНО

подгруппа ИЗВОДИТЬ ПРИДИРКАМИ, ПОПРЕКАМИ, БРАНЬЮ подгруппа ССОРИТЬСЯ, СКАНДАЛИТЬ подкласс РЕЧЕВОЙ ЭТИКЕТ

группа ПРИВЕТСТВИЕ/ПРОЩАНИЕ группа БЛАГОДАРНОСТЬ группа ПОЗДРАВЛЕНИЕ

класс «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ»

подкласс КЛЯТВАЛТРОКЛЯТИЕ подкласс КОЛДОВСТВО подкласс МОЛИТВА подкласс БЛАГОСЛОВЛЕНИЕ

Центр лексико-семантического поля образуют единицы семантических классов, классы подразделяются на подклассы, группы и подгруппы, включающие ряды слов с близким, а в отдельных случаях — с тождественным значением, которые в теории и практике создания «Псковского областного словаря с историческими данными» получили название синонимических рядов. Синонимические ряды включают общерусские и диалектные слова с тождественным значением (например, значение 'говорить негромко, выражая неудовольствие, раздражение' имеют глаголы ворчать, болботать, боруздйться, бренчать, бруйтъ, брюзжать, брюнчать, бубнить, бурчать, воркотать, сипеть, жужжать и др.). Структурные элементы поля связаны иерархическими отношениями, в основе которых лежит семантическое сужение (иерархия отношений элементов поля представлена на графической схеме в Приложении).

Выделить структурные элементы поля и установить отношения между ними позволяет компонентный анализ, группа слов, объединенных общим содержанием, рассматривается как множество с определенной структурой и смысловой организацией. Компонентный анализ опирается на свойства и качества того фрагмента действительности, который «покрывается» словом или совокупностью слов. Поскольку анализируемым фрагментом действительности является язык, наиболее общим и иерархически важным семантическим признаком лексических единиц, описывающих этот фрагмент, является их связь с речью, т. е. в их толковании должна присутствовать сема говорения, речи. Сложность семантической систематизации речевой лексики не дает возможности построения однозначной структуры поля, однако разработанная нами классификация позволяет сделать выводы о народных представлениях о языке, речи, имплицитно выраженных в основных особенностях его структуры и значении составляющих его единиц.

Так как говорение — это совокупность различных речевых действий, в центре ЛСП располагаются глаголы и глагольные фразеологизмы, и, соответственно, в основе структурирования поля лежат признаки, релевантные для смысловой дифференциации глаголов Также в поле входят существительные, прилагательные и наречия.

Были выделены семы, образующие четыре структурных класса 1) «СПОСОБНОСТЬ РЕЧИ», 2) «ВЛАДЕНИЕ КАКИМ-Н ЯЗЫКОМ В УСТНОЙ ФОРМЕ», 3) «ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО ТЕКСТА», 4) «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ». Еще четыре структурных класса объединяют единицы, включающие семы 5) «КОЛИЧЕСТВЕННАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ», 6) «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ», 7) «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ», 8) «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ» Самыми дифференцированными структурными компонентами поля являются классы «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ», «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ» и «РЕЧЕВОЕ

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ», что позволяет выявить представление о языке как о звучащей речи и сделать вывод о том, что важнейшими функциями языка являются информативная и коммуникативная.

Как показывает компонентный анализ, внешние характеристики речи (акустическая, количественная) тесно связаны с содержательными: многословная речь отличается пустотой, бессодержательностью, надоедливостью и противопоставляется работе, деятельности (шлепать 'болтать, разговаривать' Вот, будет теперь сто рас шлепать, уш слыхали Дн ; звонарить 'надоедать разговорами' Ваньк' незеанарь, отстань атменя, што ты зеанариш, я «къравул» зъкричу Локн, барахлить 'болтать, пустословить' Человек барахлит, болтает языком, а дела не делает Остр). Компоненты 'много/мало' содержат и лексемы, описывающие свойства, характер человека болтливый человек — бездельник (балабоха 'болтун, пустомеля' Балабоха такой, фее балаболит язык, а работать ня можыт Локн.)1, неразговорчивый — нелюдимый человек (мормылъ 'угрюмый, замкнутый, неразговорчивый человек' Такой неразвязный человек, мала гаварит, о, у няво ничаво не дабьешея, у этава мармыля Беж.) Тихая, монотонная речь (брюзжание, ворчание) представляет собой порицание, неразборчивая, невнятная речь связывается с представлением об иноязычной речи, лексемы, характеризующие искаженную, неправильную речь, имеют также значение 'говорение на диалекте'. Наибольшее количество единиц, как лексических, так и фразеологических, включают подкласс «МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ» и группа «БРАНЬ, СКАНДАЛ», что позволяет сделать вывод об особой значимости этих форм речи для народного сознания

Кроме того, семантические поля — «классы пересекающиеся, единственного разбиения словаря на семантические поля не существует, из любого семантического поля можно попасть в любое другое поле, так что семантическое пространство языка оказывается в этом смысле непрерывным»4. Значения многих единиц на периферии ЛСП «говорение» обладают компонентами, входящими в другие семантические поля, что позволяет выделить смежные с говорением семантические сферы. Речь предстает прежде всего как неотъемлемый компонент взаимодействия, связанный с поведением, деятельностью человека вообще: словесное действие тесно связано с физическим, что определяет «выходы» поля в понятийные сферы, отражающие другие формы поведения. Так со сферой поведения человека семантическую сферу говорения связывает усиление семы 'воспроизведение звуков'. Расширение семантики может идти по принципу качественного изменения звучания речи, 'произносить (слова, фразы), высказываться' 'громко говорить' 'громко разговаривать,

4 Апресян Ю Д Избранные труды Т I Лексическая семантика. Синонимические средства языка.М, 1995 С 252

шуметь, кричать' 'ссориться, ругаться' -> 'скандалить' 'драться'. Признак говорения может усиливаться и в количественном отношении: говорить 'произносить слова, фразы' галдеть 'говорить, возвращаясь к одной и той же теме, поговаривать' петь 'назойливо твердить одно и то же'. С семантическим полем мышления и памяти связана, например, группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ» (единицы которой передают идею нарушения речемыслительного процесса, вызванного утомлением от продолжительного говорения, волнением, нарушением памяти), а также подкласс «БЕСЕДА» (значение глагола толковать наряду с компонентами 'обсуждать, рассуждать' включает компонент 'размышлять', что связывает данный подкласс с полем мышления) и подкласс «ОБЪЯСНЕНИЕ». Многие рубрики поля, например, входящие в класс «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» (подкласс «ОБВИНЕНИЕ», группа «БРАНЬ, СКАНДАЛ») или в класс «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ» (подкласс «КЛЯТВА/ПРОКЛЯТИЕ») связывают речевое поле со смысловыми полями, отражающими человеческие чувства, отношения.

Единицы ЛСП «говорение» демонстрируют черты, свойственные разговорной речи: преобладание глаголов и конкретных существительных, образность, эмоциональность, контекстуальную конкретность значений, связь с ситуацией. Подавляющее большинство единиц поля обладает экспрессией. Лексем, определяющих положительные речевые действия, наблюдается в ЛСП меньше, нежели называющих отрицательное речевое поведение: порицание, обвинение, брань, клевета, ложь доминирует над одобрением, похвалой, правдой. Лексемы с отрицательной оценкой речи преобладают над лексическими единицами с положительной оценкой.

Итак, анализ ЛСП «говорение» позволяет выявить представления о языке как о звуковой стихии и как о деятельности, тесно связанной с другими видами деятельности и с мышлением, а пересечение различных рубрик поля показывает, что в народном языковом сознании нет строгого противопоставления различных видов речевой деятельности.

В Главе 2 «Внутренняя форма речевых глаголов в псковских говорах-народные образы языка» нами было продолжено рассмотрение имплицитно выраженных представлений о языке и изучены те представления, которые реконструируются на основе анализа внутренней формы, мотивированности и семантической структуры речевых лексем. Специфика реализации в диалектной речи народных представлений об окружающем мире заключается в различной мотивированности той или иной номинации. Мотивированность проявляется в виде внутренней формы слова — морфосемантической структуры, позволяющей осознать взаимообусловленность его звучания и значения, связать слово и представление о важнейших свойствах его денотата, выразить определенный фрагмент языковой картины мира

посредством отражения признаков предмета, понятий, процессов окружающего мира (О.И. Блинова). Затемненную или утраченную внутреннюю форму слова позволяет реконструировать изучение этимологии слов, т е. совокупности структурно-семантических отношений производящих и производных основ. Важнейшим источником реконструкции глубинных народных представлений о мире и языке являются лексемы с метафорическим значением Исследователи (Рут 1992; Скляревская 1993; Телия 1998; Колосько 2002) неоднократно подчеркивали тесную связь семантики метафоры с человеческим фактором в языке. Диалектная лексика является наиболее широкой сферой образования метафорических значений, а анализ механизмов метафоризации позволяет выявить особенности языкового сознания диалектоносителей.

Классификация основных мотивировочных признаков и семантическая реконструкция речевой лексики позволила вскрыть «образы языка» в народном сознании, выявить основные модели образования значений, обобщающие народный опыт лингвистической рефлексии. Объектом нашего анализа в Главе 2 являлись прежде всего глаголы, т.е. часть речи, обозначающая речевое действие — центральное для народного восприятия языка.

Народным сознанием прежде всего воспринимается звуковая сторона языка: это звуки, которые издает и сам человек, и окружающие его живые существа, и объекты неживой природы, поэтому самым распространенным мотивировочным признаком при образовании речевых глаголов является звукоподражание Активная способность человека производить звук связывается прежде всего с человеческим голосом Звукоподражательными являются, например, глаголы борботать 'много и бестолково говорить', балмотать 'болтать, разговаривать о пустяках', балабать 'болтать, говорить попусту', балбенить 'говорить, болтать', балаболить 'много говорить попусту', галдеть 'громко говорить, шуметь', галакать 'говорить наперебой', гамдёть 'говорить всем вместе', лялякать 'говорить, разговаривать', лялекать 'говорить непонятно, не по-русски' и др Характерно, что, «воспроизводя» звуки речи, речевые глаголы выделяют в качестве типичных разные звуковые доминанты (плавные молвить, взрывные говорить), а имитация звуков изначально условна.

Звуки, издаваемые живыми существами, «представляют» в глаголах речи голоса домашних и диких животных и птиц: гоготать 'громко разговаривать, кричать' (<гоготать 'издавать резкие, отрывистые звуки (о гусях)'), блекотать 'много и бестолково говорить' (блекотать 'издавать характерные звуки (об овце, козе)'), загырчать 'начать говорить, кричать на непонятном языке' (загырчать 'начать издавать низкие глухие звуки, выражающие угрозу, рычать (о собаке)'), курнявкать 'надоедать словами, высказываниями' (курнавкать 'издавать особые звуки, характерные для кошки, мяукать'), курлыкать 'говорить непонятно, на иностранном языке'

(курлыкать 'издавать курлыканье (о журавлях)') и др. Во внутренней форме многих речевых глаголов выделяется также громкий и резкий звук: стук, звон, треск, производимый металлическими, стеклянными или деревянными предметами, инструментами (бренчать 'издавать звук, греметь' — 'ворчать, брюзжать'; лязгать 'издавать звон, бренчать, звенеть' — 'говорить понапрасну, надоедать разговорами, болтать'; мозготать 'бить, ударять чем-н по чему-н ' — 'говорить лишнее'; звякать 'издавать короткий звук при ударах, о металлических, стеклянных предметах' — 'говорить, рассказывать'; тарахтеть 'издавать громкий монотонный звук' — 'болтать') Более конкретный образ возникает при сравнении речи, говорения со звучанием предметов, специально для этого предназначенных, в том числе и музыкальных инструментов (барабанить 'говорить вздор, болтать', дудеть 'говорить без остановки', колоколить 'говорить попусту, болтать') С семами воспроизведения различных звуков тесно связаны семы нанесения ударов бить языком (блинником, набелками, санками), бить язык о зубы 'болтать, пустословить', колотить 'говорить, болтать', колошматить 'врать', лупить 'называть кого-н.'.

Переносные значения речевых глаголов также отражают связь семантики звучания и семантики говорения лексемы, описывающие речь человека, употребляются переносно по отношению к неодушевленным предметам- Шарочки ému глухие, здёлана с них ажэрелак, у каждава свой гблас Гд В глухой бирески листа сафсем как у алыиыны, ано ни шатаицца, а у нарекай бирезы ано так ы гавари Гд Шшы-та гаманить начинают Вл Слыги уремйть7 уром руу(1ицца Вл

Непрерывность и необратимость речевого потока создает образ речи как текущей воды Сема воды является мотивирующей для целого ряда речевых глаголов (заливать 'покрывать (водой) сплошь, затоплять' — 'говорить, рассказывать, чаще что-н неправдоподобное', капать 'падать каплями' — 'постоянно говорить что-н с определенной целью'; развести 'размешать в воде, сделать жидким' — 'разболтать, сообщить всем что-н.' и др) В семантике существительных, мотивирующих некоторые глаголы, можно выделить смысловой комплекс, 'нечто влажное, сырое (болото, тина, ил, грязь)' — 'жидкое однородное кушанье' — 'о речи: ложь, болтовня' (мура 'кушанье из кусочков хлеба, размоченных в воде, молоке', 'гуща, отходы при приготовлении кваса', 'шелуха, мусор', 'мельчайшие капли влаги в воздухе, изморось'; луда 'илистая холодная глинистая почва, суглинок' — мурить 'болтать, говорить вздор', лудить 'лгать, обманывать').

Семантика вращения как мотивирующий признак речевых глаголов включает значения, отражающие верчение, переворачивание предмета в пространстве, сгибание, искривление предмета, тела человека, а также качание, раскачивание предмета, тела (воротить 'поворачивать другой стороной, переворачивать' — 'говорить, утверждать'; гнуть 'придавать изогнутую форму, сгибать' — 'сводить разговор к чему-н '; крутить

'приводить в круговое движение, вращать' — 'хитрить, обманывать'; колтыхать 'качать, трясти, колебать' — 'рассказывать небылицы, врать'). Метафорически речь воспринимается как нечто материальное, что можно измерить, чем можно наполнить какую-н. емкость (наговорить с три короба, мех и торбу (торбочку) (меха торбу), рей и байну 'очень много'), при этом легкость порождения речи вызывает представления о том, что ее можно бросать, кидать (бросать в глаза 'открыто, в лицо осуждать', выпустить из уст 'сказать', покидать словами 'поругать, побранить кого-н.\ матюгбм шарнуть 'грубо выругаться'). Идея полноты, объемности многословной речи во внутренней форме речевых лексем противостоит идее пустоты содержания сказанного (пустолайка 'болтливый человек', пустошка 'бессодержательный разговор', хлупать набилками пустьши 'болтать') Разнообразие глагольных значений охватывает различные сферы деятельности человека, при этом в основе метафорического переноса лежат идеи создания (городить 'возводить (изгородь)' — 'говорить вздор, болтать', плести 'перевивая полосы, нити, соединять в одно целое' — 'говорить о чем-н несерьезном, болтать', молоть 'размельчая зерна, превращать их в порошок' — 'болтать, пустословить', язык кует и вяжет 'о речи, произнесении слов') и разрушения, нарушения целостности чего-н. (|бороздить 'проводить борозды' — 'говорить вздор, болтать'; брить 'беспокоить, царапать, колоть' — 'осыпать руганью, ругать'; прорезать 'образовать чем-н. режущим отверстие, углубление в чем-н.' — язык прорезать 'сказать откровенно, то, что думаешь') Образ нарушения целостности чаще всего реализуется как очищение от коры, т.е. нарушение покрова ствола, ветвей (корить 'снимать кору с дерева' — 'упрекать, укорять'), а также как причинение боли (зацепать 'зацепляться при движении' — 'задевать в разговоре'; колоться 'причинять боль, касаясь чем-то острым' — 'ссориться, ругаться'; ломать 'сгибая с силой, разделять на части, куски' — язык ломать 'говоря, коверкать, искажать слова'; тыкать 'втыкать что-либо острое куда-либо' — тыкать в глазы 'постоянно упрекать в чем-н ') Названия органов артикуляции также являются мотивирующими для названий речевых процессов {языкатый 'склонный много говорить', языкавистый 'словоохотливый, разговорчивый', язычливый 'болтливый, склонный к ругани, брани', язык мозолить 'говорить об одном и том же', зубы заговаривать 'говорить, стараясь отвлечь внимание слушающего от чего-н ', лалоки чесать 'говорить вздор, пустословить')

Классификация сем, мотивирующих речевые глаголы, обладает достаточной степенью условности: многие глаголы имеют двойную или неясную мотивацию, и зачастую сложно говорить о каком-то одном образе, лежащем в основе номинации речевого действия Так глагол болтать 'говорить о чем вздумается' не только звукоподражательный, но и связан с семой 'качать, крутить, вертеть, делать круговые движения' (ср болтать 'делать движения из стороны в сторону, качать', болтонка 'пойло для скота

из разведенной в воде ржаной или овсяной муки', болтучий 'такой, который качается из стороны в сторону'), в речевом значении глагола молотить ('болтать, пустословить') наблюдается не только сема повседневных действий ('выколачивать, выбивать зерна из колосьев'), но и сема нанесения ударов ('наносить побои, бить') и т д. Безусловно, не всегда можно говорить о прямой метафорической связи между речевым и неречевым значениями одного глагола, поскольку возможно параллельное развитие разных значений от звукоподражательных основ Однако зачастую прозрачная мотивация этих глаголов указывает на их метафорический характер

Глава 3 «Метаязыковые высказывания как эксплицитное выражение представлений о языке» посвящена изучению высказываний информантов, посвященных языку и отдельным его единицам. Наиболее общими представлениями о языке являются следующие

— язык является принадлежностью любой нации, народа (Ф сякую нацьио я видела, фсяки языки слышала Остр.),

— язык — прежде всего устная речь (Я только языком знаю, я грамоты ня знаю. Остр),

— устной речи свойственен автоматизм; процесс порождения устной речи отличается легкостью, нематериальностью (Вот так говориш и не замечает, а вы ловите фее Н-Рж),

— тот язык, на котором говорят деревенские жители — это диалект (Руские-то мы феи, аукажнова свае наречие Гд)

Представления о диалекте реализуются в противопоставлении его литературному языку, соседним говорам и неродственным языкам, рядом с носителями которых живут носители псковских говоров. Кроме того, согласно народным представлениям, диалект — это исчезающий, «старый» язык (Никто ¿та тяперъ ни сваротит, никому ¿та славцо тяпёрь ни нужна, зачем ты, дагфика, спрашываеш Кр), это «плохой» язык, неправильный, искажающий, коверкающий некий языковой «идеал» (Ну вот гаварим-та мы ниправильна по-руски, вот и скажут, нипраеильный у нас разговор Гд У нас язык очинь худбй, нихарошый Слан), это темный, серый, смешной язык (Мы люди ни культурные, говорим сёро, язь1ку нас дюже плохой, сёрый Гд Пскофский самый смешной язык Пушк. Тыщу слоф с меня наберет, а там смЫцца будут Остр). Подчеркнем, что языковая самооценка — положительная или отрицательная — зависит, во-первых, от того, какие языковые системы (индивидуальная или коллективная, литературная или диалектная и т д) сталкиваются и сравниваются, и, во-вторых, от того, каким статусом эти системы обладают в сознании говорящих. Так, фактором положительной оценки речи является коммуникативная успешность говорящего, т. е понимание. Но если в случае непонимания между жителем города и жителем деревни отрицательно оценивается своя речь (вследствие

того, что более высок статус литературного языка), то в случае непонимания между соседями негативное отношение вызывает именно речь чужая (т.к. более высок статус своего говора)

Представления об отдельных уровнях языка затрагивают фонетику, отчасти словообразование и морфологию, но самым популярным объектом народной лингвистики является лексика Комментарии к слову включают не только его семантическую характеристику, но и наблюдения над мотивированностью лексем (Если человек лянбй, то называли лянн/бга, лянбка Беж), словообразовательными процессами (Называеща рак и рачбнок, как баба и бабёха Гд), динамикой словарного состава (Рбныиы фее исьтепка, исьтепка, тяпёрь рябяты «Бабусь, кака исьтепка — падвал» Палк.) Для описания семантики слова характерна конкретность, функциональность (носителями диалекта описывается скорее реалия и ее функция, нежели лексическое значение слова: Корёчик называют с котла воду чёрпать Себ.) В диалектных записях часто содержатся указания на ситуацию, требующую употребления того или иного синонима, частотность его употребления, статус с точки зрения динамики диалекта (старое, исчезающее) и с точки зрения территориального распространения (Какбры па-старйннаму, а тяпёрь ляпешки Палк. У нас ф Патрешах сухрестак называют, где дарбги сходяща, а на Сталббве гбвар другбй, рбстани говорят Кр А нёват э'тъ запас, он ужэ па-стбраму называища запас, сицбс запас тама хлёба или што. Пек.) Осознается функциональная окраска народной, разговорной речи, отмечается сниженность разговорной формы языка, причем комментарии, посвященные грубой, бранной, сниженной лексике, преобладают над описаниями ласкательных именований (В мялку плюхнут [Что это"?] Вот ратунюшка, только гр^ба, ня пишыти Остр) Обсценная лексика получает негативную оценку.

Представления в области грамматики сводятся в основном к вербализации наблюдений над грамматическим родом имен {Ну а патом ббраф или хряк, ета уш мушскбе слбво Пек), а представления о синтаксическом строе — к замечаниям о «складности», то есть логической упорядоченности речи (Нискпадиша эта гаварйть няправильна, говорить нясклбдна, такие слава, которые ф предложения не фключаюцца Беж)

Методы, которыми оперирует народная лингвистика — описание и сравнение, причем сравнение можно назвать основным инструментом народной лингвистики: сравниваются разные формы языковых образований, разные лексемы при семантизации. Для народной лингвистики характерны размытость границ предметной области и ее отдельных частей, колебание классификаций, диффузность терминологии, она не лишена противоречий Так, характеризуя какой-то языковой факт как «чужой», носители языка, тем не менее, употребляют его наравне с теми фактами, которые считаются «своими» (это относится и к грубой, нецензурной речи, и к многословию — говоря о том, что женщины болтливы или что браниться и пустословить

плохо, говорящие не имеют в виду себя, хотя в повседневности им вполне может быть свойственно такое речевое поведение).

Проявления языкового сознания не обладают единством, но они находятся в постоянном взаимодействии с научным языкознанием, вбирая в себя отдельные элементы науки о языке и оказывая определенное влияние на языкознание. Это может объясняться в какой-то мере влиянием лингвистической концепции, усвоенной деревенскими жителями в процессе школьного образования. Однако если учесть, что большинство авторов метаязыковых высказываний в процессе школьного обучения овладели лишь основами грамоты, то более вероятно другое предположение — представления о языке, вербализованные в метаязыковых высказываниях — результат некоего коллективного языкового опыта, не в последнюю очередь сформировавшегося и под влиянием личных лингвистических догадок говорящих. Кроме того, многочисленные высказывания о языке — свидетельство любви и глубокого интереса людей к своему языку, своей культуре Таким образом, нами была подтверждена значимость изучения языковой рефлексии, представлений о языке, фактов осознания носителями своего языка — сознательное отношение к языку влияет на его изменение и развитие.

В Заключении обобщаются эксплицитно и имплицитно выраженные представления о языке и описывается «картина языка», отраженная в речи носителей диалекта. Эксплицитно выраженные представления о языке обладают высокой степенью осознанности, их вербализация имеет сознательный характер Имплицитно выраженные представления не осознаются носителями, их отражение в языке имеет характер воспроизведения в речи лексических единиц. Но структура ЛСП «говорение» и образы, лежащие в основе номинации тех или иных речевых процессов и служащие образованию переносных значений речевых лексических единиц, позволяют сделать вывод о глубинных представлениях о языке

1. «Язык» как фрагмент ЯКМ обладает в народном сознании особой значимостью. Об этом свидетельствует: высокая номинативная плотность ЛСП «говорение» и дифференцированность его структурных элементов: классов, подклассов, групп и подгрупп; множественность мотивационных признаков входящих в него единиц; обилие и разнообразие метаязыковых высказываний.

2 В языковой картине мира носителей диалекта язык предстает прежде всего как устная, звучащая речь. Это демонстрируют интегральные семы ЛСП «говорение», т.е. семы, входящие в значение всех единиц поля, 'обладание способностью речи', 'владение каким-н. языком, его формой', 'произнесение слов, фраз, осмысленного текста, высказывание', а также

семы, характеризующие речь с акустической стороны (например, 'говорить громко/тихо'), речь — это то, что звучит (письменная форма речи ассоциируется в основном с официальным характером сообщения, как показывают единицы группы «ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ»). Народным сознанием прежде всего воспринимается звуковая сторона языка: это звуки, которые издает и сам человек, и окружающие его живые существа (дикие и домашние животные, птацы, насекомые), и различные предметы, объекты неживой природы (прежде всего вода), не случайно звукоподражание является самым частотным мотивировочным признаком при образовании метаязыковых лексических единиц.

3. В центре народной картины языка находится слово Именно слово, лексема является наиболее распространенным предметом метаязыковых высказываний; в структуре ЛСП «говорение» в классе «ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО ТЕКСТА» выделяется подкласс «ПРОИЗНЕСЕНИЕ, УПОТРЕБЛЕНИЕ ОПРЕДЕЛЕННОГО СЛОВА/СЛОВ», а в классе «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» — подкласс «НАИМЕНОВАНИЯ», что также свидетельствует об особой значимости этой единицы языка для народного сознания

4. Устная речь в народном представлении обладает легкостью порождения, «нематериальностью» — отсюда переносные речевые значения у глаголов бросать, бросать в глаза 'открыто, в лицо поносить, называть', выбросить 'произнести, употребить в речи', выпустить 'употребить в речи, произнести', вьглететь 'вырваться, стать произнесенным (о слове)' и др. Представления о легкости и «нематериальности» произнесенных слов реализуются и в метаязыковых высказываниях, в частности, в образных Слоф мне не жалкъ, мне их за спиной ни насйть Печ С маих слоф дом не выстроит Кр Размышляя о речемыслительной деятельности, говорящие отмечают, что слово спонтанно возникает в сознании и зачастую спонтанно произносится: Вот так говорит и не замечает Н-Рж

5. Язык (речь) подчиняется определенным нормам, законам, которым следует языковой коллектив. Языковое сознание в большей степени фиксирует факты, отличные от нормы, и меньше «обращает внимания» на обычные факты. Это можно объяснить тем, что речь — прежде всего средство общения, и всякое отклонение от нормы затрудняет его Содержательность, четкость, краткость речи — это норма, и, следовательно, не вызывает появления оценочных характеристик. И если собственно нормативная речь в структуре ЛСП «говорение» никак не отражена (нет лексических единиц со значением 'говорить правильно, как надо'), то отступления от общепринятой нормы, ее нарушения являются источником языковых значений, что отражает группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ»: подгруппы «ГОВОРИТЬ С ДЕФЕКТАМИ ПРОИЗНОШЕНИЯ» (картавить, шепелявить), «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО,

НЕПРАВИЛЬНО» (коробатить, комкать, коверкать, ковиркать, ковыркать, ковыркаться), «ГОВОРИТЬ НЕСВЯЗНО» (заговариваться, забаиваться, путать) Языковая норма осознается и самими говорящими, причем норма может восприниматься по-разному, в зависимости от статуса того языкового образования, о котором рассуждают носители диалекта. Так, в метаязыковых высказываниях литературный язык, в отличие от диалекта, характеризуется наличием нормы, которая описывается лексемами грамматически, по грамматике, по-грамотному 'в соответствии с нормами литературного языка'. Грамотность, те владение языковой нормой, ассоциируется с письменной речью, а устная, диалектная речь характеризуется отсутствием нормы (Вапшшэ у нас язык такой, кто как мбжыт, тот так и варочаит. Вл). В то же время метаязыковые высказывания выделяют речь людей, говорящих как-то иначе, т.е. нарушающих сложившиеся нормы языкового коллектива.

6 Деревенским жителям свойственно представление о том языке, на котором они говорят, т.е. о диалекте, как о «плохом языке» Характерно, что реализуется это представление в ситуации беседы информанта с диалектологом, носителем языкового идеала (литературного языка), в высказываниях, обращенных к нему Ярким проявлением представления о диалекте как о «плохом» языке является его отрицательная оценка в метаязыковых высказываниях: он оценивается как неправильный, неграмотный, не соответствующий норме, некрасивый, а люди, говорящие на нем, — как темные, серые, некультурные, необразованные. Диалектная речь не соответствует языковому идеалу, каковым, в представлении говорящих, является язык нации, народа, т.е русский язык- диалектоносители считают, что они «говорят не по-русски»

Представление о диалекте как об искажении некоего «правильного» языка нашло выражение и в структуре ЛСП «говорение»1 многие единицы подгруппы «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО» имеют также значение 'говорить на диалекте' (коробатить, карзать, ляпать языком, ляписто, ляповато, нескладный, корявый и др.).

7 Наиболее значимыми для народного сознания формами речевой деятельности являются пустословие (многословие) и брань, ругань Соответствующие подклассы представляют собой наиболее объемные фрагменты ЛСП «говорение» и включают лексические и фразеологические единицы, обладающие наибольшим количеством связей с другими семантическими филиациями поля

8 Представления о языке — это прежде всего представления о говорящем человеке, а речь — одна из важнейших форм человеческой деятельности.

Представления о языке, выраженные как имплицитно, в единицах и структуре ЛСП «говорение» и мотивирующих семах речевой лексики, так и эксплицитно, в метаязыковых высказываниях, выступают прежде всего как

представления о говорящем человеке, о члене языкового коллектива. Речь прежде всего воспринимается как деятельность, о чем свидетельствует преобладание глаголов среди единиц поля.

То, что речь является одной из важнейших форм человеческой деятельности и тесно связана с невербальным поведением человека, показывают связи ЛСП «говорение» с другими понятийными сферами. Различные формы деятельности человека нашли отражение и в мотивирующих семах речевых единиц: бить, городить, плести, тягать, корить, косить, карзать, бороновать, боруздйть.

9. В языковой картине мира проявляются такие черты народного сознания и мышления, как антропоцентризм, образность, конкретность, оценочность.

Антропоцентризм проявляется в описанном выше взгляде на язык (это в первую очередь свойство и форма деятельности человека), а также в наделении окружающих объектов человеческими чертами Последнее находит выражение в употреблении речевых глаголов для обозначения звуков, издаваемых неодушевленными предметами, и в метаязыковых высказываниях, например. Кот-та завяч&ч, и кот-та с языком Пл Жывот нас понимае, тольки ни гаварит, карбва фее нанимая Н-Рж

Образность народного мышления выражается в метафорическом характере лексических единиц ЛСП «говорение», отражающих тот или иной образ языка (звучание, движение воды, вращение, бросание, наполнение емкости, нарушение целостности), а также в образных характеристиках языка, речи (прилагательные гороховый, болотный, суконный в переносных значениях — о диалекте), в образных метаязыковых контекстах (язык кует и вяжет, с моих слов дом не выстроишь) Средством выражения языковой образности является поиск говорящими внутренней формы слова при толковании его значения (Карова наша крйснинькая и завем ее Рбзай. Пек)

Конкретность мышления проявляется в приемах народной лингвистики- сравнение как основной метод описания, толкование значений слов посредством объяснения функции обозначаемого словом предмета

Особенностью оценочности является смещение оценочной шкалы в область отрицательного: народное сознание отмечает прежде всего «плохое», а положительное воспринимает как норму. В результате отрицательная оценка речи преобладает над положительной- негативно оценивается излишняя и, наоборот, недостаточная разговорчивость, бессодержательность речи (подкласс «МНОГОСЛОВИЕ /ПУСТОСЛОВИЕ»), излишне громкая/тихая и беспорядочная речь (группа «ГОВОРИТЬ ВРАЗНОБОЙ, ГАЛДЕТЬ»), дефекты речи (группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ») Отрицательную оценку несут и единицы, описывающие речь, направленную против кого-либо (клевета, донос, сплетни, слухи), речь, содержание которой не соответствует действительности (ложь, хвастовство). Стилистические характеристики грубой, бранной, сниженной лексики в

метаязыковых высказываниях преобладают над характеристиками ласкательных наименований.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Алгоритм формирования лексико-семантического поля «говорение» на материале областного словаря полного типа // Вестник Санкт-Петербургского университета Серия 9. Филология Востоковедение. Журналистика. Вып 1. 2008. С. 201-208

2. Некоторые наблюдения над способами оценки речевой деятельности носителями диалекта (На материале псковских говоров) // Русские народные говоры. История и современное состояние. Тезисы докладов межвузовской научной конференции. Новгород- НовГУ, 1997. С. 85-86.

3 ТЕМНЫЙ, СЕРЫЙ — функционирование переносных значений в диалектной речи // Лексическая и грамматическая семантика Материалы республиканской научной конференции. Белгород. Изд-во Белгородского госуниверситета, 1998 С. 89-90.

4 Интерпретация молчания носителями традиционной культуры // БШсНа Б1ау1са. Сб научных трудов молодых филологов / Сост Аурика Меймре. Таллинн Таллиннский педагогический ун-т, 1999. С 135-141

5. Диалектная номинация глазами информантов // Псковские говоры (Псковский областной словарь и актуальные проблемы лексикографии) Межвузовский сборник научных трудов Псков- ПГПИ им. С.М Кирова, 2001. С. 194-199.

6. Вербализация представлений о языке в речи носителей диалекта // Севернорусские говоры. Вып 8 / Отв. ред. А С. Герд СПб.: СПбГУ, 2004. С. 252-261.

Подписано в печать 23 12 2008 г Тираж 100 экз Заказ 8 Отдел новых учебных технологий СПбГУ, Факультет филологии и искусств 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб , д 11

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Пурицкая, Елизавета Владиславовна

Введение.

§ 1. Языковая картина мира. Когнитивный подход к изучению языка.

§ 2. Язык, речь как один из компонентов народной языковой картины мира. Проблемы изучения языкового сознания. Народная лингвистика.

§ 3. Вербализация представлений о языке в диалекте. Диалектный словарь полного типа и его картотека как источник изучения народной языковой картины мира.

Глава 1. Лексико-семантическое поле «говорение» по материалам «Псковского областного словаря с историческими данными»: отражение народных представлений о языке.

§ 1. Алгоритм формирования лексико-семантического поля «говорение» по материалам «Псковского областного словаря с историческими данными».

§ 2. ЛСП «говорение»: основные особенности структуры. класс «СПОСОБНОСТЬ К РЕЧИ». класс «ВЛАДЕНИЕ ЯЗЫКОМ В УСТНОЙ ФОРМЕ». класс «ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО

ТЕКСТА». класс «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ». класс «КОЛИЧЕСТВЕННАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ». класс «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ». класс «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ». класс «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ.

Выводы

Глава 2. Внутренняя форма речевых глаголов в псковских говорах: народные образы языка.

§ 1 Звукоподражание.

§ 2. Нанесение ударов.

§ 3. Вращение.

§ 4. Бросание.

§ 5. Полнота/пустота.

§ 6. Повседневные действия.

§ 7. Нарушение целостности.

§ 8. Органы артикуляции.

Выводы.

Глава 3. Метаязыковые высказывания как эксплицитное выражение представлений о языке.

§ 1. Общие представления о языке и речи.

§ 2. Представления о различных уровнях языка.

Выводы.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Пурицкая, Елизавета Владиславовна

§ 1. Языковая картина мира. Когнитивный подход к изучению языка.

В сознании каждого носителя языка существует свой способ видения мира, т.е. своя картина мира. Понятие «языковая картина мира» возникло в лингвистике в XIX в. и развивалось в трудах Ф.Гумбольдта, А. Потебни, Э. Сэпира, Б. Уорфа, среди современных ученых — в работах Н.И. Толстого и С.М. Толстой, А. Вежбицкой, Н.Д.Арутюновой, А.Д. Шмелева, A.A. Зализняк, И.Б. Левонтиной, Т.И. Вендиной, Ю.Д.Апресяна, Л.Г. Бабенко, H.H. Болдырева, Т.В. Цивьян, В.З. Демьянкова, И.Н. Кобозевой, Ю.Н. Караулова, В.Н. Телии, Б.А. Серебренникова, Е.С. Кубряковой, В.И.Постоваловой, С.Е. Никитиной, Е.В. Урысон, Е.С. Яковлевой и др. Идея языковой картины мира (далее ЯКМ) связана с представлением о существовании двух миров, первичного и вторичного, отраженного. Этот последний дан нам в языке. Поэтому имеет смысл говорить о языковой, точнее, о языкомыслительной, концептуальной картине мира. Это и представления о мире, данные через язык, и вполне конкретная лингвистическая категория, представляющая собой совокупность реконструируемых семантических полей, классов и других групп единиц языка.

Материалом для реконструкции ЯКМ служат факты языка: лексемы, грамматические формы, словообразовательные средства (Ю.Д.Апресян). В подходе Н.Д. Арутюновой, получившем название «логический анализ языка», для реконструкции ЯКМ используются не только языковые факты, но и любые другие тексты культуры. Согласно подходу польского этнолингвиста Е. Бартминьского, картина мира — это «заключенная в языке интерпретация действительности, которую можно представить в виде комплекса суждений о мире. Это могут быть суждения, либо закрепленные в самом языке, его грамматических формах, лексике, клишированных текстах (например, пословицах), либо имплицированные формой и текстами языка» (Бартминьский 2005: 88). Языковую картину мира определяет «точка зрения» — «субъективно-культурный фактор, определяющий способ говорения об объекте», который формирует содержание слов и цель высказываний (так, для поэта «деревня» — это васильки в поле, а для крестьянина — запах навоза), а также «перспектива» — комплекс свойств семантической структуры слов, позволяющий распознать точку зрения. В культурно-языковом видении объекта самое важное, считает Е. Бартминьский, — категории, соответствующие компетенции рядового носителя языка, наивной, а не научной картине мира.

Картина мира, видимая через призму языка, «состоит как из сетки грамматических и семантических категорий, с помощью которой носители языка интерпретируют действительность, так и из конкретных характеристик предмета, в которых устойчивые представления сочетаются с оценками и образцами поведения» (Там же: 171). Анализ языковых данных позволяет реконструировать эти представления. Исследование ЯКМ связано с вопросами соотношения языковых средств высказывания с неязыковыми структурами: мышлением, сознанием, действительностью. Работа сознания по отображению различных фрагментов действительности представлена в речи при помощи языковых средств.

Одним из самых значимых для изучения ЯКМ является лексический уровень языка. Д.Н. Шмелев задается вопросом о том, можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка (Шмелев 2002); термин «ключевое слово» введен Вежбицкой (Вежбицкая 1997). Лексическую единицу можно считать ключевой, если она «может служить своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком» (Шмелев 2002: 11). Речь должна идти о каких-то представлениях о мире, свойственных носителям русского языка и русской культуры и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное.

Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком, <. .> носитель языка одновременно привыкает к ним, а, будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком» (Там же: 13).

Н.Ю. Шведова в своем определении ЯКМ фокусируется на ее структуре: «Лексическая система открывает перед нами созданную языком картину мира и, что особенно важно, картину, предстающую в ее исторической перспективе. Эта картина трехсторонняя: она изображает, во-первых, мир реалий, во-вторых, многообразные пути и линии их связей, отношений, зависимостей и, в-третьих, весь тот арсенал оценок и квалификаций, который создан языком для определения как самих реалий, так и их отношений и связей» (Шведова 2005: 392).

Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражающее специфику его бытия, и адекватно охарактеризовано может быть лишь в общей теории человека. Наиболее адекватным пониманием картины мира представляется определение ее как исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения человека, отражающего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека. Картина мира предстает при такой трактовке как субъективный образ объективной реальности и входит, следовательно, в класс идеального, которое, не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах, не запечатлеваясь полностью ни в одной из них (Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира 1988: 18-21). Связать между собой как собственно лингвистические, так и экстралингвистические знания о мире позволяет когнитивный подход к языку.

Познание человеком мира включает в себя получение информации об окружающих объектах и о связях, в которых они находятся, для чего необходимы операции категоризации и дифференциации. Средствами вербализации представлений о мире могут выступать слово, фразеологизм, словосочетание, предложение и даже текст. Под представлением понимается образ ранее воспринятого предмета или явления, отраженный в виде наглядно-образного знания. Представление поднимается над непосредственной данностью единичных объектов и связывает их с понятием. Представления служат необходимым условием процесса познания и опосредствованы языком, наполнены общезначимым содержанием, осмыслены и осознаны (Философия 1989: 506). Так как наименование есть процесс познания и коммуникации, от структуры именования зависит адекватность передачи информации, выраженной в языковой форме, что в конечном итоге определяет адекватные представления, т.е. отражение в человеческом сознании материального мира. Характерно, что сама форма именования в языке, лексическая или грамматическая, содержит все необходимые признаки адекватного выражения способа существования объекта (Колшанский 2005).

Существование у каждого этноса своей языковой картины мира связано с тем, что, несмотря на индивидуальность, сознание каждой языковой личности есть общепонимаемая часть концептосферы. Это языковое описание образа мира, перевод индивидуальных представлений в языковые формы, которые обладают общим смыслом для носителей языка, сужение личного смысла до универсального значения. Кроме того, картина мира любого этноса зависит от времени, к какому она принадлежит. ЯКМ, как всякая картина мира, имеет двойственную природу. С одной стороны, это «некое идеальное, ментальное образование — сумма значений и представлений о мире, упорядоченных по тем или иным основаниям в интегральную систему» (Телия 1998: 176-177), «результат репрезентации сущностных свойств мира в понимании ее носителей, результат всей духовной деятельности человека» (Постовалова 1998: 21). С другой стороны, это объективированное образование, опредмеченное в знаковых, языковых формах. «Семантику языка нельзя изучать и эксплицитно представлять без обращения к внеязыковым знаниям о мире (о реальном мире). Но ее также нельзя изучать, не проводя принципиального различия в том, что в языковом содержании от внешнего мира, а что — от его внутренней структуры. Хотя границу провести довольно трудно, тем не менее, уже разрабатываются продуктивные приемы экспликации компонентов логического значения, использующие языковую компетенцию рядового носителя языка» (Кузнецов 1992:215).

Носители языка могут быть рассмотрены как носители языкового сознания (Караулов 1978): обыденного, теоретического и художественного сознания (Степанов 1995). В том случае, когда язык рассматривается во всей своей совокупности как принадлежность сознания усредненной языковой личности носителя данного языка, члена данной лингвокультурной общности, языковую картину мира принято называть наивной. Основанием для такого подхода является существование трех типов понятий — дотеоретическое, теоретическое и внетеоретическое, которые представляют собой три типа отражения мира в сознании человека и соответственно, предполагают возможность трех типов их вербализации:

1) дотеоретическая картина мира — общеупотребительный язык

2) теоретическая картина мира — терминологизированные системы языка (язык в специальных целях)

3) внетеоретическая картина мира — язык в эстетической функции.

Ю.Н. Караулов выделяет три уровня языковой личности: вербалъно-семантический (уровень обычной семантики, смыслов слов и их связей, то неизменное в языке, благодаря чему люди понимают друг друга), когнитивный (система смыслов в ее картине мира, понятия, идеи, концепты, образы, сравнения, метафоры, фреймы, гештальты, сценарии, модели ситуаций) и прагматический (уровень коммуникации, включающий цели, мотивы, интересы, устремления, установки и т.д.). В таком понимании картина мира выступает как принадлежность третьего уровня языковой личности — прагматикона — в ее модификации в соответствии с целеустановками данной личности. Иными словами, один человек может быть носителем более чем одной модификации общей картины мира, а язык — не просто система, но система систем (Степанов 1995). Наивная языковая картина мира базируется на донаучных взглядах на мир, отражает нестрогие бытовые представления, подчас ложные и не соответствующие реалиям бытия. Наивное сознание меняется медленно, чем и объясняется интерес к нему исследователей. Однако некоторые исследователи (например, Урысон 2003) противопоставляют ЯКМ не только научной картине мира, но и обиходным, житейским представлениям, поскольку «язык представляет собой, вообще говоря, автономную систему, развивающуюся и функционирующую по своим собственным внутренним законам» (Урысон 2003: 12).

ЯКМ этноспецифична, но специфика национальной ЯКМ заключается не в том, что она содержит нечто, что невозможно выразить средствами другого языка, а в том, каким набором этих средств можно выразить ту или иную идею. Однако картина мира создается познанием, а не языком, поэтому национальную специфику следует искать не в языковой картине мира, а в особенностях познавательной деятельности человека (Колшанский 2005). Таким образом, ЯКМ есть отраженная в специфически национальных языковых формах и семантике языковых выражений совокупность представлений человека об окружающем его мире.

Своими языковыми картинами характеризуются различные формы существования языка: диалекты, язык фольклора, городское просторечие, различные жаргоны, обсценный дискурс. Иногда различия между разными картинами мира внутри одного языка оказываются более глубокими, чем межъязыковые различия. Эти различия определяются разницей между этическими системами, существующими в разных социальных средах, обслуживаемых различными формами языка.

Когнитивная лингвистика открывает новые возможности в исследовании диалектных образований: когнитивное направление в языкознании, примененное к описанию диалекта, получило название когнитивной диалектологии. Представления о реальном и идеальном объекте (сущности), основанные на социокультурном опыте нации в целом, а также отдельных ее представителей (группы людей, индивидов), дают возможность «выявить наиболее значимые для крестьянской культуры понятия, описать специфику диалектного мировосприятия по сравнению с элитарной культурой» (Демешкина 2006: 56). Настоящее исследование посвящено описанию представлений о языке как одном из фрагментов языковой картины мира диалектоносителей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вербализация народных представлений о языке носителями диалекта"

Выводы

1. В Главе 3 нами были рассмотрены суждения о своей и чужой речи как одна из форм вербализации представлений о языке. Метаязыковые высказывания включают наблюдения над языком в целом, но чаще представлены как комментарии к тому или иному слову. Наиболее общими представлениями о языке являются следующие: язык является принадлежностью любой нации, народа; язык — прежде всего устная речь; устной речи свойственен автоматизм; процесс порождения устной речи отличается легкостью, нематериальностью; тот язык, на котором говорят деревенские жители — это диалект.

2. Представления о диалекте реализуются в противопоставлении его литературному языку,""соседним говорам и неродственным языкам, рядом с носителями которых живут носители псковских говоров. Кроме того, согласно народным представлениям, диалект — это исчезающий, «старый» язык, это «плохой» язык: неправильный, искажающий, коверкающий некий языковой «идеал», это тёмный, серый, смешной язык. Подчеркнем, что языковая самооценка — положительная или отрицательная — зависит, во-первых, от того, какие языковые системы (индивидуальная или коллективная, литературная или диалектная и т.д.) сталкиваются и сравниваются, и, во-вторых, от того, каким статусом эти системы обладают в сознании говорящих. Так, фактором положительной оценки речи является коммуникативная успешность говорящего, т. е. понимание. Но если в случае непонимания между жителем города и жителем деревни отрицательно оценивается своя речь (вследствие того, что более высок статус литературного языка), то в случае непонимания между соседями негативное отношение вызывает именно речь чужая (т.к. более высок статус своего территориального говора).

3. Представления об отдельных уровнях языка затрагивают фонетику, отчасти словообразование и морфологию, но самым популярным объектом народной лингвистики является лексика. Комментарии к слову включают не только его семантическую характеристику, но и наблюдения над мотивированностью, словообразовательными процессами, стилистической отнесенностью, динамикой синонимических рядов, полисемией. Для описания семантики слова характерна конкретность, функциональность, наличие прагматического компонента (описывается реалия, а не лексическое значение слова). В диалектных записях часто содержатся указания на ситуацию, требующую употребления того или иного синонима, частотность употребления, его статус с точки зрения динамики диалекта (старое, исчезающее) и с точки зрения территориального распространения.

Осознается функциональная окраска народной, разговорной речи: отмечается сниженность разговорной формы языка, причем комментарии, посвященные грубой, бранной, сниженной лексике, преобладают над характеристиками ласкательных именований. Обсценная лексика получает негативную оценку.

Отдельной сферой наблюдений над языком являются прозвища. Представления о языке и различных видах речевого поведения, реализующиеся при создании прозвищ, соотносятся с важнейшими фрагментами ЛСП «говорение».

Представления в сфере грамматики сводятся в основном к вербализации наблюдений над грамматическим родом имен, а представления о синтаксическом строе — к представлениям о «складности», т. е. логической упорядоченности речи.

Таким образом, нами была подтверждена важность изучения языковой рефлексии, т.е. представлений о языке, фактов осознания носителями своего языка — сознательное отношение к языку влияет на его изменение и развитие.

4. Методы, которыми оперирует народная лингвистика — описание и сравнение, причем сравнение можно даже назвать основным инструментом народной лингвистики: сравниваются разные формы языковых образований, разные лексемы при семантизации.

Для народной лиигвистики характерны размытость границ предметной области и ее отдельных частей, колебание классификаций, диффузность терминологии. Как и другие формы языкового сознания, оно не лишено противоречий. Так, характеризуя какой-то языковой факт как чужой, носители языка, тем не менее, употребляют его наравне с теми фактами, которые считаются своими (это относится и к грубой, нецензурной речи, и к многословию — говоря о том, что женщины болтливы или что браниться и пустословить плохо, говорящие не имеют в виду себя, хотя в повседневности им вполне свойственны эти формы речевого поведения). Хотя проявления языкового сознания не обладают единством, они находятся в постоянном взаимодействии с научным языкознанием, не только вбирая в себя отдельные элементы науки о языке, но и оказывая определенное влияние на языкознание. Это может объясняться в какой-то мере влиянием лингвистической концепции, усвоенной в процессе школьного обучения. Однако если учесть, что большинство авторов метаязыковых высказываний в школе овладели лишь основами грамоты, то более вероятно другое предположение: представления о языке, вербализованные в метаязыковых высказываниях — результат некоего коллективного языкового опыта, не в последнюю очередь сформировавшегося и под влиянием личных лингвистических догадок говорящих. Кроме того, многочисленные высказывания о языке ■— свиде тельство любви и глубокого интереса людей к своему языку, своей культуре.

Заключение

Итак, в диссертационном исследовании были решены следующие задачи: по материалам ПОС и его картотеки, с использованием разработанного нами алгоритма, были выделены единицы (лексические и фразеологические), относящиеся к теме «язык, речь», описана их семантика в контексте употребления. Была проанализирована вербализация имплицитно выраженных представлений о языке: сформировано ЛСП «говорение» и описаны основные особенности его структуры: определены ядро и периферия, описаны семантические классы, подклассы, группы и подгруппы лексики, выделены зоны пересечения классов и подклассов внутри поля, а также зоны пересечения исследуемого поля с другими полями. Также были рассмотрены закономерности образования переносных значений в сфере ЛСП «говорение», внутренняя форма слова, способы мотивации, этимологические связи слов. Наконец, были выявлены метаязыковые высказывания и обобщены знания о языке, содержащиеся в выделенных высказываниях. Выполнение перечисленных задач позволяет решить последнюю задачу исследования: обобщив эксплицитно и имплицитно выраженные представления о языке, описать «картину языка», отраженную в речи носителей диалекта.

Эксплицитно выраженные представления о языке обладают высокой степенью осознанности, их вербализация имеет сознательный характер. Имплицитно выраженные представления не осознаются носителями, их отражение в языке имеет характер воспроизведения в речи лексических единиц. Но образы, лежащие в основе номинации тех или иных речевых процессов и служащие образованию метафорических, переносных значений речевых лексических единиц, позволяют сделать вывод о глубинных представлениях о языке.

Представим основные черты народной картины языка.

1. «Язык» как фрагмент ЯКМ обладает в народном сознании особой значимостью. Об этом свидетельствует: высокая номинативная плотность ЛСП «говорение» и дифференцированность его структурных элементов: классов, подклассов, групп и подгрупп; множественность мотивационных признаков входящих в него единиц; обилие и разнообразие метаязыковых высказываний.

2. В языковой картине мира носителей говоров язык предстает прежде всего как устная, звучащая речь. Это демонстрируют интегральные семы ЛСП «говорение», т.е. семы, входящие в значение всех единиц поля: 'обладание способностью речи', 'владение языком в устной форме', 'произнесение слов, фраз, осмысленного текста', а также семы, характеризующие речь с акустической стороны ('говорить громко/тихо'): речь — это то, что звучит (письменная форма речи ассоциируется с официальным характером сообщения, как показывают единицы группы «ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ»). Народным сознанием прежде всего воспринимается звуковая сторона языка: это звуки, которые издает и сам человек, и окружающие его живые существа (дикие и домашние животные, птицы, насекомые), и различные предметы, объекты неживой природы (прежде всего вода), не случайно звукоподражание является самым частотным мотивировочным признаком при образовании метаязыковых лексических единиц.

3. В центре народной картины языка находится слово. Именно слово, лексема является наиболее распространенным предметом метаязыковых высказываний; в структуре ЛСП «говорение» в классе «ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО ТЕКСТА» выделяется подкласс «ПРОИЗНОСИТЬ, УПОТРЕБЛЯТЬ СЛОВА/ОПРЕДЕЛЕННОЕ СЛОВО», а в классе «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» подклассы «НАИМЕНОВАНИЯ» и «АПЕЛЛЯТИВЫ», что также свидетельствует об особой значимости слова для народного сознания. Это подтверждает выводы исследователей об особой значимости данной единицы языка: «Слово слово замечательно тем, что, будучи совершенно обычным, без всякого налета книжности, очень употребительным словом русского языка, оно в то же время чрезвычайно лингвистично — в том смысле, что содержание его отражает рефлексию языка над самим собой. Можно сказать, что концепт слова — квинтэссенция "наивной лингвистики", то есть того представления о языке, которое человек не выучивает в школе, а неосознанно воспринимает из самого языка» (Левонтина 20006: 290).

4. Устная речь в народном представлении обладает легкостью порождения, «нематериальностью». Легкость порождения речи вызывает представления о том, что ее можно бросать, кидать: отсюда переносные речевые значения у глаголов бросать (бросать в глаза 'открыто, в лицо поносить, называть'), выбросить 'произнести, употребить в речи', выпустить 'употребить в речи, произнести', вылететь 'вырваться, стать произнесенным (о слове)' и др. Представления о легкости и «нематериальности» произнесенных слов реализуются и в метаязыковых высказываниях, в частности, в образных: Слоф мне не жалкъ, мне их за спгшой ни насйтъ. Печ. С мага слоф дом не выстроит. Кр. Размышляя о речемыслительной деятельности, говорящие отмечают, что слово спонтанно возникает в сознании и зачастую спонтанно произносится.

5. Язык (речь) подчиняется определенным нормам, законам, которым следует языковой коллектив. Языковое сознание в большей степени фиксирует факты, отличные от нормы, и меньше «обращает внимания» на обычные факты. Это можно объяснить тем, что речь — прежде всего средство общения, а всякое отклонение от нормы затрудняет его. Содержательность, четкость, краткость речи — это норма, и, следовательно, не вызывает появления оценочных характеристик. И если собственно нормативная речь в структуре ЛСП «говорение» никак не отражена (нет лексических единиц со значением 'говорить правильно, как надо'), то отступления от общепринятой нормы, ее нарушения являются источником языковых значений, что отражает группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ»: подгруппы «ГОВОРИТЬ С ДЕФЕКТАМИ» (картавить, шепелявить), «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО» (коробатить, комкать, коверкать, ковиркать, ковыркать, ковыркаться), «ГОВОРИТЬ НЕСВЯЗНО» (заговариваться, забаиваться, забачиться, путать). Языковая норма осознается и самими говорящими, причем норма может восприниматься по-разному, в зависимости от статуса того языкового образования, о котором рассуждают носители диалекта. Так, в метаязыковых высказываниях литературный язык, в отличие от диалекта, характеризуется наличием нормы, которая описывается лексемами грамматически, по грамматике, по-грамотному 'в соответствии с нормами литературного языка'. Грамотность, т.е. владение языковой нормой, ассоциируется с письменной речью, а устная, диалектная речь характеризуется отсутствием нормы (Вапиаиэ у пас язык такой, кто как можыт, тот так и вардчаит. Вл.). В то же время метаязыковые высказывания выделяют речь людей, говорящих как-то иначе, т.е. нарушающих сложившиеся нормы языкового коллектива.

6. Для деревенских жителей характерно представление о том языке, на котором они говорят, т.е. о диалекте, как о «плохом языке». Причем, реализуется это представление в ситуации беседы информанта с диалектологом, носителем языкового идеала (литературного языка), в высказываниях, обращенных к нему. Ярким проявлением представления о диалекте как о «плохом» языке является его отрицательная оценка в метаязыковых высказываниях: он оценивается как неправильный, неграмотный, не соответствующий норме, некрасивый, а люди, говорящие на нем, — как тёмные, серые, некультурные, необразованные. Диалектная речь не соответствует языковому идеалу, каковым, в представлении говорящих, является язык нации, народа, т.е. русский язык, и диалектоносители считают, что они «говорят не по-русски».

Представление о диалекте как об искажении некоего «правильного» языка нашло выражение и в структуре ЛСП «говорение»: многие единицы подгруппы «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО» имеют также 'значение говорить на диалекте': коробатить 'коверкать (язык)', карзать 'говорить неправильно, небрежно (о диалектной речи)', ляпать языком 'говорить, в т.ч. и на диалекте', ляписто, ляповато 'неправильно, с ошибками (говорить)', нескладный 'неправильный, не литературный (о словах)'; корявый 'кажущийся грубым, неправильным (о языке)'; запутный 'свойственный людям, живущим в захолустье; неправильный с точки зрения горожанина'.

7. Наиболее значимыми для народного сознания формами речевой деятельности являются многословие (пустословие) и брань, ругань. Соответствующие семантические подклассы представляют собой наиболее объемные фрагменты ЛСП «говорение», включающие лексические и фразеологические единицы, обладающие большим количеством связей с другими семантическими филиациями поля.

8. Представления о языке — это прежде всего представления о говорящем человеке, а речь — одна из важнейших форм человеческой деятельности.

Представления о языке, выраженные как имплицитно, в единицах и структуре ЛСП «говорение» и мотивирующих семах речевой лексики, так и эксплицитно, в метаязыковых высказываниях, представляют собой прежде всего представления о говорящем человеке как о члене языкового коллектива. Речь воспринимается как деятельность, о чем свидетельствует преобладание глаголов среди единиц поля.

То, что речь является одной из важнейших форм человеческой деятельности и тесно связана с невербальным поведением человека, показывают связи ЛСП «говорение» с другими понятийными сферами. Со сферой поведения человека семантическую сферу говорения связывает усиление семы 'воспроизведение звуков', как показывает семантическая структура многозначных глаголов, входящих в подкласс «АКУСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ» класса «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ» (гомонить 'разговаривать, беседовать' 'громко разговаривать, шуметь' -> 'ссориться, ругаться' 'скандалить' 'драться'). Также с полем поведения человека связан подкласс

МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ» как характеризующий безделье, праздность, подгруппа «ССОРИТЬСЯ, СКАНДАЛИТЬ» группы «БРАНЬ, СКАНДАЛ», единицы которой отражают переход от речевых действий к неречевым. С полем «характер человека» связаны, например, номинации людей с точки зрения речевого поведения: 'болтливый человек', 'неразговорчивый человек', 'человек, склонный к сплетням', 'человек, склонный к брани, ругани' и др. С семантическим полем мышления и памяти связана подгруппа «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НАРУШАЯ ОБЩЕПРИНЯТУЮ НОРМУ». Структурные элементы, входящие в класс «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» (подклассы «ОБВИНЕНИЕ», «ОДОБРЕНИЕ/ПОРИЦАНИЕ») и в класс «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ» (подкласс «КЛЯТВА, ПРОКЛЯТИЕ») связывают речевое поле с семантическими сферами, отражающими человеческие чувства и отношения. Кроме того, пересечение различных рубрик поля показывает, что в сфере человеческой деятельности, связанной с говорением, нет строгого противопоставления различных видов речевой деятельности: подкласс «БРЮЗЖАТЬ, ВОРЧАТЬ» пересекается с группой «БРАНЬ, СКАНДАЛ» и характеризует речь не только с количественной, но и с акустической стороны, подкласс «МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ» — с классами «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ» и «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ», подкласс «СПЛЕТНИ» с подклассами «ЛОЖЬ» и «КЛЕВЕТА». Семантический компонент 'надоедливость' объединяет брюзжание, просьбы, попреки, многословие. Таким образом, картина языка, как она предстает в ЛСП «говорение», «фиксирует в словах объективно существующие связи, предстающие во внутренней организации большого массива лексики (Шведова 2005: 400).

Различные формы деятельности человека нашли отражение и в мотивирующих семах речевых единиц. Так, в основе метафорического переноса при образовании речевых глаголов лежат семы повседневных действий, передающие идеи создания (городить, плести, ковать) и разрушения чего-н. (резать, ломать). Образ речи как нарушения целостности чаще всего реализуется как очищение от коры, т.е. нарушение покрова ствола, ветвей (корить), а также как причинение боли (костить, брить по глазам).

9. В языковой картине мира проявляются такие черты народного сознания и мышления, как антропоцентризм, образность, конкретность, оценочность.

Антропоцентризм проявляется в описанном выше взгляде на язык (это в первую очередь свойство и форма деятельности человека), а также в наделении окружающих объектов человеческими чертами. Последнее находит свое выражение в употреблении речевых глаголов для обозначения звуков, издаваемых неодушевленными предметами (говорить 'издавать характерные звуки, звучать: о неодушевленных предметах', гомонить 'издавать характерные звуки кипения', ругаться 'о громе, греметь') и в метаязыковых высказываниях, например: Кот-та завячал, и кот-та с языком. Пл. Жывбт нас понимав, тдлъки ни гаварйт; карова фсё нанимая. Н-Рж.

Образность народного мышления выражается в метафорическом характере лексических единиц ЛСП «говорение», отражающих тот или иной образ языка (звучание, движение воды, вращение, бросание, наполнение емкости, нарушение целостности), а также в образных характеристиках языка, речи {гороховый, болотный, суконный в переносных значениях), в образных метаязыковых контекстах {Язык куёт и вяжет; с моих слов дом не выстроишь). Средством выражения языковой образности является поиск говорящими внутренней формы слова при толковании его значения {Карова наша краспинькая и завём её Рдзай. Пек.).

Конкретность мышления проявляется в приемах народной лингвистики: сравнение как основной метод описания, толкование значений слов посредством объяснения функции обозначаемого словом предмета (Коречик называют с катла воду черпать. Себ.).

Особенностью оценочности является смещение оценочной шкалы в область отрицательного: народное сознание отмечает прежде всего «плохое», а положительное воспринимает как норму. В результате отрицательная оценка речи преобладает над положительной: негативно оценивается излишняя и, наоборот, недостаточная разговорчивость, бессодержательность речи (подкласс «МНОГОСЛОВИЕ' /ПУСТОСЛОВИЕ»), излишне громкая/тихая и беспорядочная речь (группа «ГОВОРИТЬ ВРАЗНОБОЙ, ГАЛДЕТЬ»), дефекты речи (группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ»). Отрицательную оценку несут и единицы, описывающие речь, направленную против кого-либо (клевета, донос, сплетни, слухи), речь, содержание которой не соответствует действительности (ложь, хвастовство). Стилистические характеристики грубой, бранной, сниженной лексики в метаязыковых высказываниях преобладают над характеристиками ласкательных наименований.

Таковы в целом народные представления о языке, вербализация которых была рассмотрена в Главах 1-3 данного исследования. Таким образом, нами были выявлены народные представления о языке и описана их вербализация, т.е. конкретное, эксплицитное и имплицитное, проявление в речи носителей диалекта.

Список использованных сокращений источников*

АМДК — Материалы Московской диалектологической комиссии по Псковской губернии. Архив АН СССР. Ф. 197 Оп. 2. № 191-200.

Белинский., Оп. — Белинский, Александр Иванович. Записи диалектной лексики, сделанные в нач. XX в. в г. Опочке и Опочецком уезде. Хранятся в МСК им. проф. Б.А.Ларина. 34 с. рукопись.

Даль — Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, 2-е изд. Т. 1-4. СПб.; М., 1863-1866.

Денисенко, Нее. — Записи сделаны Юлией Федоровной Денисенко от крестьянки д. Смольное Невельского района в 1978 г. Хранится в МСК им. проф. Б. А. Ларина.

Доп. — Дополнение к «Опыту областного великорусского словаря». СПб., 1858.

Евлентьее, Загадки — Загадки русского народа, собранные Евлентьевым // Псков, губерн. вед. 1864. №35-39, 44, 45; 1865. №2-5.

Карпов — Краткий сборник простонародных слов преимущественно Новорж., Опоч., Остров., Порхов. и Пек. уездов Псковской и Осташковского Тверской губерний / Собрал окончивший курс Псковской губ. гимназии Ив.Ил.Карпов. СПб, 1855. Тетрадь I. 159 л., тетрадь II 289 л., тетрадь III 203 л. — Рукоп. отдел БАН. Шифр 17.10.16.

Копаневич — [Словарь И.К. Копаневича 1902-1904 гг.] —Рукописный отдел БАН. Шифр 25.4.1.

Опыт — Опыт областного великорусского словаря. СПб., 1852.

Песни Пек. земли 1 — Песни Псковской земли. Вып. 1. Календарно-обрядовые песни (по материалам фольклорных экспедиций Ленинградской консерватории) / Сост. Мехнецов А.Л., 1989.

Попов, Пек. — Попов И.А. Магнитофонные записи, сделанные И.А. Поповым и З.М. Петровой в деревне Большие Толбицы Псковского района в 1963 г.

Чернышев, Сказ и лег. — Сказки и легенды Пушкинских мест / Записи на местах, наблюдения и исследования чл.-кор. АН СССР В.И. Чернышева. М.; Л., 1950.

Сокращения соответствуют «Списку сокращений источников XIX -XX вв., использованных в современной части ПОС» (Псковский областной словарь с историческими данными. Т. 15. СПб, 2004. С. 5558).

Список использованных сокращений районов полевых записей"

Аш. — Ашевский район Псковской области

Беж. — Бежаницкий район Псковской области

Вл. — Великолукский район Псковской области

Гд. — Гдовский район Псковской области

Дед. — Дедовичский район Псковской области

Дн. — Дновский район Псковской области

Кар. — Карамышевский район Псковской области

Кач. — Качановский район Псковской области

Кр. — Красногородский район Псковской области

Кун. — Куньинский район Псковской области

Лате. — Латвийская ССР

Лот. — Локнянский район Псковской области

Ляд. — Лядский район Псковской области

Нее. — Невельский район Псковской области

Н-Рж. — Новоржевский район Псковской области

Ное. — Новосельский район Псковской области

Н-Сок. — Новосокольнический район Псковской области

On. — Опочецкий район Псковской области

Остр. — Островский район Псковской области

Пае. — Павский район Псковской области

Палк. — Палкинский район Псковской области

Печ. — Печорский район Псковской области

Пл. — Плюсский район Псковской области

Поли. — Полновский район Псковской области

Пореч. — Пореченский район Псковской области

Порх. — Порховский район Псковской области

Пек. — Псковский район Псковской области

Пуст. — Пустошкинский район Псковской области

Пушк. — Пушкиногорский район Псковской области

Пыт. — Пыталовский район Псковской области

Себ. — Себежский район Псковской области

Сер. — Середкинский район Псковской области

Сл. — Славковский район Псковской области

Слан. — Сланцевский район Ленинградской области

Cow. — Сошихинский район Псковской области

Стр. — Стругокрасненский район Псковской области

Тор. — Торопецкий район Калининской области

Холм. — Холмский район Псковской области

Сокращения соответствуют «Списку названий населенных пунктов по районам» (Псковский областной словарь с историческими данными. Т. 1. Л., 1967. С. 27-41).

Список научной литературыПурицкая, Елизавета Владиславовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агапкина Т.А. Вещь, образ, символ: колокола и колокольный звон в традиционной культуре славян // Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М.: Индрик, 1999. С. 210-282.

2. Андреев В.К. Откуда пошли скобари? // Псковские говоры и их носители (лингво-географический аспект). Псков: ПГПИ им. С.М. Кирова, 1995. С. 8-10.

3. Андреева Е.П. Фонетически мотивированные слова в вологодских говорах (на материале глаголов, обозначающих звуки живой природы) // Говоры Вологодского края: аспекты изучения. Вологда: ВГПУ, 2008. С. 46-59.

4. Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории / Коллективная монография под ред. и общ. науч. рук. Ю.Н. Малиновича. М.-Иркутск: РАН-Иркутский гос. Лингвистический университет, 2003. — 250 с.

5. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Известия АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1986. Т.45. № 3. С. 208-223.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. I. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995а. — 472 с.

7. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 19956. № 1. С. 45-49.

8. Арзуманова Н.Г. Способы выражения экспрессии в контексте (на материале глаголов со значением «бить, ударять») в севернорусских говорах // Севернорусские говоры. Вып. 3. Л.: ЛГУ, 1979. С. 63-69.

9. Арутюнова Н.Д. Речеповеденческие акты в зеркале чужой речи // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис. М, 1992.

10. Ю.Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 895 с.

11. П.Арутюнова Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 7-19.

12. Аспекты семантических исследований / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, A.A. Уфимцева. М.: Наука, 1980.-356 с.

13. Бабенко Л.Г. Лексико-семантические группы глаголов и семантические модели предложения // Лексико-семантические группы русских глаголов. Иркутск, 1989. С. 97-112.

14. Баранникова JI.И. К вопросу о функционально-стилевых различиях в диалектной речи // Вопросы стилистики. Вып. 2. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1965. С. 143-163.

15. Баранникова Л.И. О разграничении языка и диалекта // Язык и общество. М.: Наука, 1968. С. 170-180.

16. Баранникова Л.И. Взаимодействие литературного языка и диалектов в современный период // Современные процессы в русских народных говорах. М., 1991. С. 3-17.

17. Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М., 1993. — 207 с.

18. Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. М.: Индрик, 2005.-527 с.

19. Бахтина В.П. К семантической характеристике глаголов речи в русском языке // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж: Изд-во воронежского ун-та, 1963. С. 143-161.

20. Блинова О. И. Русская мотивология. Томск: ТГУ, 2005. 65 с.

21. Блинова О.И. Явление мотивации слов. Лексикологический аспект. Томск: ТГУ, 1984.-191 с.

22. Блинова О.И. Языковое сознание и вопросы теории мотивации //Язык и личность. М., 1989. С. 123-126.

23. Бодуэн де Куртенэ PI.А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. I. М.: АН СССР, 1963. С.

24. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Оценочные речевые акты извне и изнутри // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 49-59.

25. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Человек о языке: (Метаязыковая рефлексия в нелингвистических текстах) // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. С. 146-161.

26. Вандриес Ж. Язык: Лингвистическое введение в историю / Пер. с франц. М.: Соцэкогиз, 1937. 410 с.

27. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. Глаголы речи, звучания и поведения. Уфа: БашГУ,1981. 72 с.

28. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 251—276.

29. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков: Грамматическая семантика. Ключевые концепты культур. Сценарии поведения. М.: Языки русской культуры, 1999. —777 с.

30. Вежбицкая А. Язык, культура, познание. М., 1996. 411 с.

31. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм) М.: Индрик, 1998. 236 с.

32. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М.: Индрик, 2005. 1040 с.

33. Волков С.С. Лексика с национально-культурным компонентом в историческом словаре русского языка // Историко-культурный аспект лексикографического описания русского языка. М., 1995. С. 65-71.

34. Воркачёв С.Г., Полиниченко Д.Ю. Концепт «язык» в русском паремиологическом фонде // Материалы международного симпозиума. Волгоград. 22-24 мая 2003 г. Часть 2. Тезисы докладов. Волгоград: Перемена, 2003. С. 176-178.

35. Гапонова Ж.К. Наименования, характеризующие речевую деятельность человека в мологских говорах // Говоры Вологодского края: аспекты изучения. Вологда: ВГПУ, 2008. С. 65-78.

36. Герд A.C. Введение в этнолингвистику. СПб.: СПбГУ, 2001. 488 с.

37. Гиндин С.И. Речевые действия и речевые произведения // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

38. Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык и его функционирование: Коммуникативно-прагматический аспект. М.: Наука, 1993. С. 158-218.

39. Горбачева Е.Ф. О социально-стилистическом расслоении современного говора // Диалектная и литературная разговорная речь. Волгоград, 1974. С. 5-18.

40. Губогло М.Н. О роли языковой компетенции и речевой деятельности в освоении культуры // Ин-т этнографии им. Миклухо-Маклая. Полевые исследования-1975. М., 1977.

41. Демешкина Т.А. Когнитивная диалектология: проблемы и перспективы // Актуальные проблемы русской диалектологии. Тезисы докладов Международной конференции 23-25 октября 2006 г. М., 2006. С. 55-57.

42. Демьянков В.З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ. М., 1989. 171 с.

43. Демьянков В.З. Семантические роли и образы языка // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 193-270.

44. Диалектное слово в лексико-системном аспекте. Л.: ЛГПИ, 1989. -159 с.

45. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка. Вып. 1. М., 1988. С. 6-18.

46. Ефимова A.B. Слова с корнями -кост-, -костр- в русских народных говорах (историко-семантический аспект) // Актуальные проблемырусской диалектологии. Тезисы докладов Международной конференции 23-25 октября 2006 г. М., 2006. С. С. 58-60.

47. Жирмунский В.М. Проблема социальной дифференциации языка // Язык и общество. М.: Наука, 1968. С. 22-39.

48. Зализняк A.A. Глагол говорить: три этюда к словесному портрету // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 381-402.

49. Зализняк A.A. Концепт «говорить»: семантические свидетельства семиотической природы языка // Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы. Материалы конференции. М., 1990.

50. Зализняк A.A. Словарная статья глагола «говорить» // Семиотика и информатика. М, 1991. Вып. 32. С. 174-185.

51. Зализняк A.A., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. 540 с.

52. Иванов В.В., Трубачев О.Н. Филин Некролог. // Вопросы языкознания. 1982. № 4. С.

53. Иванова E.H. Системная организация звукоподражательных глаголов речи в вологодских говорах // Говоры Вологодского края: аспекты изучения. Вологда: ВГПУ, 2008. С. 60-65.

54. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск: ТГУ, 2002.-309 с.

55. Ивашко Л.А. Очерки русской диалектной фразеологии. Л.: ЛГУ, 1981. 112 с.

56. Ивашко Л.А., Мжельская О.С. Псковские говоры как источник изучения разговорной речи // Русская разговорная речь. Саратов, 1970. С. 242-249.

57. Ивашко Л.А., Мжельская О.С. Имена существительные с уменьшительно-оценочными и увеличительно-оценочными суффиксами в псковских говорах и их лексикографическое описание // Псковские говоры III. Псков: ПГПИ, 1973. С. 181-194.

58. Ивашко Л.А., Поцепня Д.М. Этические и эстетические оценки в речи псковичей // Псков в российской и европейской истории (к 1100-летию первого летописного упоминания). Т. 2. М.: МГУ, 2003. С. 230-234.

59. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261с.

60. Караулов Ю.Н. Русский ассоциативный словарь как новый лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности // Русский ассоциативный словарь. Т. I. От стимула к реакции. М.: ACT, Астрель, 2002. С. 2-6.

61. Караулов Ю.Н. Что такое концепт // Доклад, прочитанный на XXXV Виноградовских чтениях 15 января 2004. М., ИРЯРАН.

62. Караулов Ю.Н. Структура лексико-семантического поля // Филологические науки. 1972. № 1. С. 57-68.

63. Кобозева И.Н. О границах и внутренней стратификации семантического класса глаголов речи // Вопросы языкознания. 1985. № 6. С. 95-103.

64. Кобякова Т.И. Концепты духовности в русской языковой картине мира: лингвокультурологический словарь. Уфа: БГУ, 2004. 158 с.

65. Коготкова Т.С. О некоторых особенностях диалектной лексики в связи с устной формой ее существования // Славянская лексикография и лексикология. М., 1966. С. 291-298.

66. Коготкова Т.С. Некоторые наблюдения над лексикой современного говора (на материале русского языка) // Язык и общество. М.: Наука, 1968. С. 189-198.

67. Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология: состояние и перспективы. М.: Наука, 1979. — 335 с.

68. Коготкова Т.С. Стилевая перестройка лексической системы диалекта под воздействием литературного языка // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983. С. 138-143.

69. Колосько Е.В. Метафорическая лексика в русских народных говорах (на материале субстантивной антропоцентрической метафоры). Автореф. канд. дис. СПб., 2002.

70. Колосысо Е.В. Моделирующие прототипы переносных значений в русских народных говорах // Проблемы русской лексикологии и лексикографии. Вологда: ВГПУ, 1998.

71. Колосько Е.В. Устойчивые переносные значения, характеризующие человека // Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования 1998. СПб., 2001.

72. Колпакова Г.В. К вопросу о структуре тематического поля // Семантика лексико-грамматических категорий и их системные связи. Уфа, 1986. С. 22-29.

73. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 2005.-231 с.

74. Корнев А.И. Реликты древней истории глагола брить в псковских говорах // Псковские говоры. Сб. научных трудов. Л.: ЛГУ, 1979. С. 3135.

75. Корнев А.И. Явления контаминации в псковских говорах (возникновение глагола боруздйтъ) II Псковские говоры-HI. Псков: ПГПУ, 1973. С. 233-246.

76. Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: ЧеРо, 2003. 2-е изд. 348 с.

77. Костючук Л.Я. Многоаспектное изучение диалектного слова // Язык. История и современность. СПб.: СПбГУ, 1996. С. 121-125.

78. Костючук Л.Я., Пецкая Т.А. Языковая картина мира в синхронии и диахронии (По псковским материалам) // Проблемы взаимодействия языка и культуры. Псков: ПГПИ, 2000. С. 48-55.

79. Крейдлин Г.Е. Голос, голосовые признаки и оценка речи // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994.

80. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001. — 399 с.

81. Кронгауз М.А. Текст и взаимодействие участников в речевом акте. Семантическая классификация глаголов речи // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994.

82. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. M.: URSS, 2008. 198 с.

83. Кузнецов A.M. Семантика лингвистическая и не лингвистическая, языковая и не языковая (вместо введения) // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М., 1992.

84. Ларин Б.А. Материалы по литовской диалектологии (1926) // Филологическое наследие. СПб., 2003. С. 183-231.

85. Левонтина И.Б. Время для частных бесед // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994.

86. Левонтина И.Б. Речь vs. язык в современном русском языке // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000а. С. 271-289.

87. Левонтина И.Б. Понятие слова в современном русском языке // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 20006.С. 290-302.

88. Лобова Ю.Б. Взаимодействие глаголов говорения с глаголами других семантических классов (на материале брянских говоров) // Диалектное слово в лексико-системном аспекте. Л.: ЛГУ, 1989. С. 51—58

89. Лукьянова H.A. Языковая интуиция носителей говоров как источник информации о семантике экспрессивных слов // Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск, 1986.

90. Лукьянова H.A. Экспрессивность в системе, словаре и речи // Человеческий фактор в языке. М., 1991. С. 157—178.

91. Лутовинова И.С. Синонимы и лексические параллели в названиях кушаний (на материале псковских говоров) // Псковские говоры-Ii.

92. Труды второй Псковской диалектологической конференции 1964 г. Псков: ПГПИ им. Кирова, 1968. С. 200-213.

93. Лутовинова И.С., Пецкая Т.А. Отражение быта в речи псковских крестьян // Псков в российской и европейской истории (к 1100-летию первого летописного упоминания). Т.2. М.: МГУ, 2003. С. 218-224.

94. Макеева И.И. Языковые концепты в истории русского языка // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 63-155.

95. Мечковская Н.Б. Метаязыковые глаголы в исторической перспективе: образы речи в наивной картине языка // Язык о языке. / Под. ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 363-380.

96. Мжельская О.С. «Псковский областной словарь» и русская разговорная речь: (К 20-летию выхода в свет 1-го выпуска) // Севернорусские говоры. Л.: ЛГУ, 1989. Вып. 5. С. 191-200.

97. Мжельская О.С. «Псковский областной словарь с историческими данными» и его картотека как источник изучения языка и культуры народа // Историко-культурный аспект лексикографического описания русского языка. М.: МГУ, 1995. С. 46-53.

98. Мокиенко В.М. К вопросу о лексической контаминации в русских говорах // Псковские говоры III. Псков: ПГПИ им. С.М. Кирова, 1973. С. 223-231.

99. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Словарь русской брани. СПб: Норинт, 2003. С. 10-61.

100. Никитина С.Е. Лингвистика фольклорного социума // Язык о языке / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 558-596.

101. Никитина С.Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность. М.: Наука, 1989.

102. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. М., 1991. С. 117-123.

103. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993.-188 с.

104. Никитина Т.Г. О единице описания в идеографическом словаре народной фразеологии // Псковские говоры и их носители (лингво-географический аспект). Псков: ПГПУ, 1995. С. 97-102.

105. Орлов Л.М. (при участии Горбачевой Е.Ф., Орлова Л.Л., Федосова В.А.) Социально обусловленная дифференциация речевых единиц в современном территориальном говоре // Диалектная и литературная разговорная речь. Волгоград, 1974.

106. Орлов Л.М. О социальных типах современного территориального говора//Язык и общество. М.: Наука, 1968. С. 154-161.

107. Пецкая Т.А. Употребление синонимов в оценке носителей диалекта // Псковские говоры и их носители (лингво-географический аспект). Псков: ПГПИ им. С.М. Кирова, 1995. С. 10-12.

108. Подлесская В.И. Непрямые употребления глаголов речи и их грамматикализация // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994.

109. Попкова Л.М. Особенности смысловой структуры многозначных глаголов в псковских говорах // Псковские говоры и их окружение. Межвузовский сборник научных трудов. Псков: ПГПИ, 1991. С. 20-26.

110. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова. М.: Наука, 1998. С. 8-70.

111. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-212 с.

112. Ромашко С.А. Культура, структура коммуникации и языковое сознание // Язык и культура: сборник обзоров. М., 1987.

113. Ростова А.Н. Показания языкового сознания носителей диалекта как источник лексикологического исследования. Томск: ТГУ, 1983.

114. Ростова А.Н. Толкование значений слов информантами в диалектной лексикографии // Актуальные проблемы диалектной лексикографии. Кемерово, 1989. С. 104-110.

115. Ростова А.Н. Языковое сознание в современной лингвистической парадигме // Этногерменевтика: некоторые подходы к проблеме. Кемерово, 1999. С. 171-179.

116. Ш.Ростова А.Н. Народная философия языка // Этногерменевтика. Фрагменты языковой картины мира. Сер. Этногерменевтика и этнориторика. Кемерово, 1999. Вып. 3. С. 88-95.

117. Ростова А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале русских говоров Сибири). Томск: ТГУ, 2000. — 193 с.

118. Ростова А.Н. Язык в восприятии человека: стереотипы, индивидуальность, аномалии // Вестн. Кемеров. гос. ун-та. Сер. Филология. Кемерово, 2002. Вып. 4. С. 113-118.

119. Рут М.Э. Образная номинация в русском языке. Екатеринбург: УрГУ, 1992.- 144 с.

120. Савельева Языковая экология. Петрозаводск, 1997. 144 с.

121. Саппок К. Диалектный текст — его дискурсивная структура и роль аудитивной компетенции (auditory knowledge) в процессе ее интерпретации // Псковские говоры. История и диалектология русского языка. Oslo: Solum Forlag, 1997.

122. Седов К.Ф. Языковая личность и речевая субкультура (к философии бытового языка) // Дом бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Вып. 2. Саратов, 1995.

123. Селищев A.M. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Селищев A.M. Избранные труды. М.: Просвещение, 1968.

124. Серль Дж. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 18. С. 242—263.

125. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб.: ИЛИ РАН, 1993. -150 с.

126. Соколовская Е.М. Аспекты развертывания концепта «говорить» в глаголах речи // Материалы международного симпозиума. Волгоград. 22-24 мая 2003 г. Часть 2. Тезисы докладов. Волгоград: Перемена, 2003. С. 117-119.

127. Сороколетов Ф.П., Кузнецова О.Д. Очерки по русской диалектной лексикографии. Л.: Наука, 1987. -233 с.

128. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. 824 с.

129. Степанова Г.В. Лексико-семантическая группа глаголов речи в современном русском языке. Автореферат. канд. дис. М., 1970. 20 с.

130. Суперанская A.B. Общая теория имени собственного. M.: URSS, 2007. —366 с.

131. Тарасова М.А. Отражение синонимов в «Псковском областном словаре» и проблемы диалектной синонимии // Псковские говоры III. Псков: ПГПИ им. Кирова, 1973. С. 287-295.

132. Тарасова М.А. Некоторые особенности диалектной синонимии // Псковские говоры и их окружение. Межвузовский сборник научных трудов. Псков: ПГПИ им. С.М. Кирова, 1991.С. 26-35.

133. Тарасова М.А., Большакова Н.В. Судьба человека (по рассказам псковичей) // Псков в российской и европейской истории (к 1100-летию первого летописного упоминания). Т.2. М.: МГУ, 2003. С. 224-230.

134. Телия В.Н. «Говорить» в зеркале обиходного сознания // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М, 1994.

135. Телия В.Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее прагматическая ориентация // Человеческий фактор в языке. М., 1991. С. 5-35.

136. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании русской языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова. М.: Наука, 1998.

137. Токарев Г.В. Квазиэталоны русской территориальной субкультуры // Русский язык: история, диалекты, современность. Юбилейный сб. науч. тр. М.: МГОУ, 2005. С. 328-341.

138. Толстая С.М. Вербальные ритуалы в славянской народной культуре // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994.

139. Толстая С.М. Звуковой код традиционной народной культуры // Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М.: Индрик, 1999. С. 9-16.

140. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. 510 с.

141. Топоров В.Н. Река // Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2-х тт. Т. II. М.: Советская энциклопедия, 1988. С.

142. Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. С. 147-179.

143. Трубачев О.Н. Приемы семантической реконструкции // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Теория лингвистической реконструкции. М., 1988. С. 197-222.

144. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира. Аналогия в семантике. М.: Языки славянской культуры, 2003. 223 с.

145. Ухмылина Е.В. О языковой сознательности носителей говора (на материале их высказываний о языке) // Горьковский государственный университет им. Н.И. Лобачевского. Ученые записки. Вып. 76. Серия лингвистическая. 1960. С. 159-173.

146. Филин Ф.П. К проблеме социальной обусловленности языка // Язык и общество. М., 1968. С. 17-25.

147. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М.: Наука, 1990. -207 с.

148. Чанышева 3.3. Этнокультурные основания лексической семантики. Уфа: БашГУ, 2004. — 254 с.

149. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992. —280 с.

150. Черепанова O.A. Взаимодействие литературного языка и народной речи в свете этнокультурных процессов // Литературный язык и народная речь. Пермь, 1991. С. 146-156.

151. Черепанова O.A. Некоторые аспекты лингвистического изучения фольклорно-диалектного материала по славянской духовной культуре // История русского языка и севернорусские говоры. Сыктывкар, 1994.

152. Чулкина Н.Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: лингвокультурологическое описание. М.: Ун-т дружбы народов, 2004. -256 с.

153. Чумакова Ю.П. Лексика диалекта как источник реконструкции праславянского словаря // Этимология-1984. М.: Наука, 1986. С. 216224.

154. Шведова Н.Ю. Глагол как доминанта в системе русской лексики // Русский язык. Избранные работы. М. Языки славянской культуры, 2005. С. 399-404.

155. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1974. --278 с.

156. Шмелев Д.Н. Способы номинации в современном русском языке. М., 1979. — 296 с.

157. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002.

158. Щерба JI.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. 1931. С. 113-129.

159. Языковая картина мира и системная лексикография / Под ред. Ю.Д. Апресяна. М.: Языки славянских культур, 2006. 912 с.

160. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: (модели пространства, времени и восприятия). М.: Гнозис, 1994. — 343 с.1. Словари и их сокращения

161. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 1998.

162. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. I-IV. (Даль)

163. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Ю.Д. Апресян, О.Ю. Богуславская, И.Б. Левонтина и др.; Под общ. руководством акад. Ю.Д. Апресяна. Т. 1-3. М.: Языки русской культуры, 1999-2003. (НОС)

164. Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1-19, Л.-СПб., 1969-2008. (ПОС)

165. Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова. Т. I-IV. 1935-1941. (ТСУ)

166. Русский ассоциативный словарь. Т. I. От стимула к реакции. М.: ACT, Астрель, 2002 (РАС).

167. Русский семантический словарь: Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений (в 6-ти томах) / Под общ. ред. акад. Н.Ю. Шведовой. Т. 1-4. М., 2002-2007.

168. Словарь русских народных говоров. Т. 1-40, Л-СПб.: Наука, 19662006 (СРНГ).

169. Словарь русского языка. Т. I-IV. М.: Русский язык, 1981-1984 (MAC).

170. Словарь синонимов русского языка. / Ред. А.П. Евгеньева. Т. I. Л.: Наука, 1970.

171. Словарь современного русского литературного языка. Т. 1-17. М.-Л.: Наука, 1948-1965. (БАС)

172. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I-IV. М., 1964-1973. (Фасмер)

173. Философия. Энциклопедический словарь. 2-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1989.

174. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Русский язык, 1994. (Черных)

175. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд / Отв. ред. О.Н. Трубачев. Вып. 1-27. М.: Наука 1974-2000. (ЭССЯ)1. М/