автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Визуальные стратегии социальной идентификации в современном российском городе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Визуальные стратегии социальной идентификации в современном российском городе"

На правах рукописи УДК 316.334.56

Соболева Ксения Валерьевна

ВИЗУАЛЬНЫЕ СТРАТЕГИИ СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ГОРОДЕ (НА ПРИМЕРЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА)

Специальность: 22.00.04 - социальная структура, социальные институты и

процессы

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

2 г МАЙ 2014

Санкт - Петербург 2014 г.

005548890

005548890

Работа выполнена на кафедре социологам и политологии Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет «ЛЭТИ» им. В.И. Ульянова (Ленина)»

Научный руководитель

кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры социологии и политологии ФГБОУ ВПО Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет «ЛЭТИ» им. В.И. Ульянова (Ленина) Казаринова Надежда Васильевна

Официальные оппоненты:

Яковлев Игорь Петрович - доктор философских наук, профессор, профессор кафедры менеджмента массовых коммуникаций факультета прикладных коммуникаций Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций Санкт-Петербургского Государственного Университета.

Желнина Анна Александровна - кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии Санкт-Петербургского филиала ФГАОУ ВПО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

Ведущая организация:

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств»

Защита состоится «27» июня 2014 г. в 12 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.199.15 при Российском государственном педагогическом университете имени А. И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, 48, корпус 20, ауд. 307.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена, 191186, Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, 48, корпус 5.

Автореферат разослан « апреля 2014 г.

Ученый секретарь Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций, кандидат философских наук, доцент * \с'~ч\ ^ X В.Б. Косицын

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Происходящие в современном российском обществе экономические, политические, социально-культурные трансформации, вызвавшие интенсивные перемены в повседневной жизни людей, потребовали от отечественных социологов значительных усилий, направленных на разработку и проверку методологической перспективности пока еще не устоявшихся концептуальных моделей с целью проблематизации тех сторон и аспектов социальной жизни, которые редко оказывались в фокусе социологических исследований. Обращение в данном диссертационном исследовании к визуальной социологии как складывающейся отрасли социологического знания вызвано стремлением включиться в решение актуальной задачи дисциплинарного развития социологии, в ведущийся поиск новых тем и апробации неиспытанных методологических ресурсов. Социологическое изучение визуальности включает анализ культурных практик видения, визуального восприятия в повседневной жизни, технологий визуальной репрезентации и художественной образности.

Выбор города в качестве объекта изучения в контексте визуальной социологии позволяет выявить еще один аспект актуальности проводимого исследования. Города, в советский период выступавшие объектами рационального централизованного планирования, в новой социально-политической системе получили роль самостоятельных агентов деятельности, по-разному стали приспосабливаться к новым социально-экономическим и политическим условиям. Жители городов оказались вовлечены в сложнейшие процессы ломки социальной идентичности. Предложенный в диссертации контекст изучения города позволил обнаружить, что для горожан одним из эффективных ресурсов преодоления кризиса идентичности являются разнообразные формы визуальной репрезентации городской среды как способ соотнесения себя с городом, вовлечение в городские проблемы. Проводимый в диссертации анализ визуальных версий Санкт-Петербурга рассматривается нами как вклад в решение актуальной для управления городом задачи формирования городского самосознания и городской самоидентичности. В ходе обмена и потребления визуальных образов горожане переосмысливают городскую среду, наполняют ее новыми социальными значениями. Актуальность исследования, таким образом, определяется необходимостью концептуализации процесса возникновения и содержания новых визуальных репрезентаций города, социальных функций и роли этих репрезентаций в развитии городского сообщества.

Степень разработанности проблемы. Тема диссертации потребовала обращения к результатам исследований в различных отраслях собственно социологического знания, а также социальной философии и социальной психологии. К наиболее значимым следует отнести следующие работы.

В области изучения визуального аспекта социальной жизни, разработки социологии визуального - исследования Р. Барта, Г. Беккера, В. Беньямина, А. Бригенти, М. Бэнкса, О. Гавришиной, А. Ганжи, А. Горных, Б. В. Дубина, О. Запорожец, Н. Ю. Захаровой, С. Зонтаг,

B. В. Колодий, В. Л. Круткина, Е. В. Петровской, В. М. Розина, П. Свитмана, О. В. Сергеевой, Р. Уильяме и С. Холл, П. Штомпки, Дж. Элкинса, Е. Ярской-Смирновой и др. Важнейшим достижением исследователей, разрабатывающих визуальную социологию, является последовательное обоснование того, что визуальное — это особая оптика взгляда, рожденная культурой и в свою очередь создающая новые культурные образцы. Выделился значительный круг исследователей (и это профессиональное сообщество постоянно пополняется новыми членами), изучающих визуальные репрезентации социальной реальности. Уточнению дисциплинарных границ визуальной социологии посвящают свои работы многие отечественные и зарубежные социологи, в том числе Г. Беккер, А. Бригенти, О. Н. Запорожец, Н. Ю. Захарова, В. Л. Круткин, П. Свитман, О. В. Сергеева, Д. Харпер, П. Штомпка и др.

Осмысление вопроса конструирования социальной идентичности и процессов социальной идентификации с использованием визуальных практик опирается на значительный объем социологических и социально-психологических источников, в том числе на работы Г. М. Андреевой, П. Бергера и Т. Лукмана, Э. Гидценса, Л. Д. Гудкова, С. Климовой, Ч. Кули, Дж. Марсиа, Э. А. Орловой, П. Рикера, Е. Ю. Рождественской, А. М. Сосновской, Э. Тоффлера, Г. Тэджфела, В. А. Ядова и др. Самопрезентация как идентификационная практика исследована в работах И. Гофмана, Л. М. Даукши, У. С. Некрасовой, Н. А. Федоровой и др.

При обсуждении социологических аспектов фотографии и фотографирования, функций фотографии как инструмента формирования идентичности, а также влияния визуальных репрезентаций на социальные представления и социальные практики определяющее значение имели работы Р. Барта, Г. Беккера, П. Бурдье, Ж. Дийка, Б. Дубина, С. Зонтаг, В. Л. Круткина,

C. Мелыпиор-Бонне, Е. Петровской, Н. Покровского, Д. Урри, П. Штомпки и др.

Обсуждая методический инструментарий визуальной социологии, нацеленный на отбор и анализ социологически значимой информации относительно визуальной реальности, мы учитывали достижения, идеи, предложения, рассматривающие методы анализа визуального, изложенные в работах М. Алварадо, Н. М. Богдановой, Р. Брекнер, М. Бэнкса, Т. ван А. Дейка, В. И. Ильина, В. Л. Круткина, С. Лангер, А. Людтке, М. Л. Макарова, Е. Орех, А. Сарна, Э. Панофского, Е. Ю. Рождественской, Г. Роуза, В. В. Семеновой, Л. Дж. Филлипс и М. В. Йоргенсен, П. Хейв, В. Хернан, П. Штомпки и др.

В числе важнейших для нашего исследования работ по социологии пространства, территориальной идентичности и переживанию чувства места отметим таких авторов, как П. Бурдье, А. В. Дахин, Ю. Л. Качанов, Г. Коржов, А. Лефевр, Л. Лофланд, М. де Серто, Э. Соджи, Э. Сойа, М. С. Уваров, А. Ф. Филиппов, Н. А. Черняева, Н. А. Шматко и др.

Анализ различных перспектив восприятия города и моделей поведения в городской среде проводился с учетом концептуальных идей и результатов эмпирических исследований, содержащихся в работах таких авторов, как Э. Амин, В. Беньямин, А. Т. Бикбов, В. Л. Глазычев, Дж. Голд, Дж. Джекобе, А. А Желнина, Д. Н. Замятин, О. Н. Запорожец, К. Линч, С. Милграм, О. Сётер, Р. Парк, В. В. Семенова, Н. Трифт, Е. Г. Трубина, Дж. Урри и др.

При описании визуальных версий современного Санкт-Петербурга потребовалось обращение к работам по социологии архитектуры, литературы и искусства, в частности таких авторов, как Р. Арнхейм, М. Б. Вильковский, В. Л. Глазычев, Ле Корбюзье, Г. Поллок, Федоров А. В. и др. Визуальный образ Петербурга становился предметом изучения многих исследователей. Для задач диссертации важное значение имели работы Н. П. Анциферова, Ю. М. Лотмана, Н. А Синдаловского, Д. Л. Спивака и др. Отметим социологические исследования репрезентаций Петербурга в художественных фильмах и литературе, а также изучение новых городских сообществ и публичных пространств, в том числе работу А. Кинчаровой, анализирующую репрезентации Санкт-Петербурга в фильме А. Учителя «Прогулка», исследование А. Желниной, посвященное Малой Садовой улице в Санкт-Петербурге, * статьи С. Дамберга, О. Панченкова, Н. Соколова, А. Хохловой о новых публичных пространствах Петербурга, анализ С. Чуйкиной имиджа Петербурга в прессе и др.

Цель диссертационного исследования - выявление основных стратегий групповой идентификации горожан с использованием визуальных средств репрезентации города.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Рассмотреть методологические ресурсы визуальной социологии в исследовании процессов социальной идентификации.

2. Описать методы исследования визуальной реальности.

3. Охарактеризовать визуальные репрезентации и рассматривание города как социокультурно заданные виды человеческой деятельности, как важнейшие идентификационные практики, посредством которых различные группы горожан (вос)производят свою идентичность.

4. Провести социологический анализ визуальных репрезентаций Санкт-Петербурга, представленных в работах фотохудожников, репортеров, фотографов-любителей, картографов.

5. Выделить визуальные стратегии групповой самоидентификации различных групп городского сообщества: жителей города и туристов; групп, наделенных административной властью, и рядовых горожан; профессиональных и непрофессиональных агентов в области производства визуальных образов Санкт-Петербурга.

Объектом исследования выступают профессиональные и непрофессиональные социальные группы, производящие визуальные тексты, содержанием которых является образ города.

Предмет исследования - стратегии конструирования социальной идентичности горожан посредством визуальных репрезентаций города.

Методологической базой диссертационного исследования стали идеи, положения, принципы, разрабатываемые в рамках так называемой коммуникативной парадигмы в социальном знании, берущей начало в концепции социального действия М. Вебера и получившей продолжение и реализацию в различных социологических теориях и концепциях так называемой интерпретативной социологии (от символического интеракционизма, феноменологической социологии до теории социальной драматургии и социального конструкционизма), а именно толкование социальной коммуникации как конститутивного фактора поведения и деятельности людей, а не простого обменного процесса между носителями информации. При выявлении социального содержания визуального поведения и визуального продукта существенную методологическую помощь оказали идеи Георга Зиммеля о непсихологичности переживания, уникальной социологической функции взгляда, визуальном контакте как базовом типе человеческого взаимодействия. Автору диссертации близка позиция сторонников экоантропоцентрической социологии, подчеркивающей

органическую связь между жизненной средой и поведением человека, исходящей из понимания человека как носителя жизненного потенциала, в той или иной мере позволяющего ему адаптироваться в интенсивно меняющейся среде обитания. Немаловажное значение для диссертационной работы представляла практическая ориентированность данной методологической позиции, а именно то, что экоантропоцентрическая парадигма принята в качестве исходной платформы в прогнозном социальном проектировании, которое трактуется ее авторами как вариант «мягкой» социальной технологии, позволяющей интегрировать научное знание в практику выработки и принятия управленческих решений.

Эмпирические данные, включенные в диссертационное исследование, получены в результате анализа: 30 плакатов наружной рекламы и лайтбоксов с видами города в петербургском метро; 19 туристических карт Санкт-Петербурга (в том числе включённых в путеводители); 304 открыток с видами Санкт-Петербурга, изданных в период с 1970 по 2012 гг.; 4 экспертных интервью с бильд-редакторами петербургских изданий «КоммерсантЪ», «Невское время», «The StPetersburg Times», ИА «ИТАР-ТАСС»; содержания фотографий, размещенных на страницах восьми наиболее многочисленных групп социальной сети «В контакте», объединенных темой «Санкт-Петербург» («Мой Питер», «Питер — столица мира», «Это Питер, детка (Типичный Питер)», «Санкт-Петербург», «Город, которого больше нет», «Весь Питер», «Другая сторона Петербурга», «Дворы Петербурга»); 149 комментариев, опубликованных в чате «Странное чувство (места города, которые вызывают странные чувства)»; визуальных материалов, представленных на фотовыставке «Город глазами людей», прошедшей в Санкт-Петербурге в 2010 г. в культурном пространстве «Лофт проект ЭТАЖИ».

Методический инструментарий диссертации включал: контент-анализ изображений Санкт-Петербурга на открытках, рекламе, фотографиях; идеографический анализ визуальных репрезентаций Санкт-Петербурга на открытках, рекламе, фотографиях, картах; качественный дискурсивный анализ подписей, размещенных под фотографиями и открытками; текстов экспертных интервью; комментариев и высказываний респондентов на интернет-форумах с целью выявления предпочитаемых стратегий групповой самоидентификации; анализ нормативных документов правительства Санкт-Петербурга с целью реконструкции видения администрацией стратегического развития города.

Научная новизна работы определена теоретико-методологическими и эмпирическими задачами диссертационного исследования. Наиболее значимые научные результаты заключаются в следующем:

1. Предложен и содержательно разработан ряд понятий и концептуальных положений, обеспечивающих последовательное развитие и самоопределение визуальной социологии как самостоятельной отрасли социологического знания. В их числе: визуальная реальность; визуальные репрезентации; визуальные версии города; визуальные коммуникативные практики.

2. Обосновано и эмпирически проверено функционирование визуальных коммуникативных практик (таких как фотографирование, картографирование, художественное изображение, рассматривание и пр.) в качестве важного средства групповой идентификации субьекга деятельности.

3. Показаны концептуальные возможности визуальной социологии при обращении к теме города. В частности становится возможной проблематизация профессиональной и непрофессиональной деятельности по созданию разнообразных визуальных версий города как относительно самостоятельной визуальной реальности с присущими именно ей формами социальной организации, особенностями функционирования, моделями социального поведения, способами социальной идентификации.

4. Проведен социологический анализ значительного объема визуальной продукции с изображением Санкт-Петербурга (профессиональных и любительских фотографий, рекламных плакатов, открыток, туристических карт) с целью прояснения их функционального значения как средств социальной идентификации.

5. Выделены и классифицированы визуальные стратегии групповой самоидентификации различных групп городского сообщества: жителей города и туристов; групп, наделенных административной властью, и рядовых горожан; профессиональных и непрофессиональных агентов в области производства визуальных образов Санкт-Петербурга.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что оно вносит вклад в разработку визуальной социологии при изучении темы города. Предложенное в диссертации аналитическое описание функционирующих образов города демонстрирует, что визуальные репрезентации города содержат признаки одновременно реального и символического городского пространства, выявляют наличие стратификационной системы, воспроизводимой по основанию культивируемых или дискриминированных визуальных образов города.

Практическая значимость работы определяется, в первую очередь, описанием и классификацией визуальных стратегий групповой идентификации различных групп городского сообщества Санкт-Петербурга, что может быть использовано как административными

структурами города, так и общественными организациями при разработке программ развития городского самоуправления, формирования комфортной городской среды. Содержательный анализ визуальных версий современного Петербурга и характеристика особенностей их восприятия различными группами горожан могут быть востребованы как экспертами в области имиджевой деятельности, так и в сфере бизнеса. Разработка понятий и концептуальных положений визуальной социологии может быть использована при разработке учебного курса «Визуальная социология» для студентов, специализирующихся в области социологии города, социологии культуры, социологии массовой коммуникации, связей с общественностью. В целом результаты исследования могут быть использованы в научной деятельности и при чтении учебных курсов по социологии, культурной антропологии, социальной психологии, методам социальных исследований.

Положения, выносимые на защиту

1. Визуальная социология может быть выделена в качестве самостоятельной отрасли социологического знания, со своим особым предметом, понятийным рядом, нацеленным на описание и объяснение социальных функций, процесса и процедур наблюдения, видения, рассматривания, изображения, визуальной репрезентации социальных объектов.

2. Визуальные коммуникативные практики (фотографирование, картографирование, художественное изображение, рассматривание и пр.) являются для социальных субъектов важным средством самоидентификации.

3. Визуальная социология города, обращаясь к анализу различных способов и форм визуализации городского пространства, позволяет проблематизировать социальные функции и социальное значение пространственных и оформляющих городское пространство наблюдаемых продуктов человеческой деятельности.

4. Важнейшие визуальные стратегии социальной идентификации зависят от принадлежности/непринадлежности наблюдателей к числу жителей данного города, их профессионального и социально-политического статуса, используемых каналов коммуникативной связи.

5. Визуальные версии Санкт-Петербурга, создаваемые различными группами горожан, фиксируют их социальный статус и становятся средством воспроизводства социальной стратификации. Город как визуальная реальность может быть рассмотрен как множество не связанных между собой «мест», которые требуют от людей, оказавшихся в этих местах, определенного способа поведения/функционирования.

Апробация работы

Обсуждение промежуточных результатов работы проводилось на российских и международных конференциях: «Всесоюзный социологический конгресс», Москва, МГУ -2006, «Реальность этноса», СПб, РГГГУ им. А.И. Герцена - 2007, 2011; 3-я и 5-я конференции молодых ученых «Социальные коммуникации: профессиональные и повседневные практики», СПб, СПбГУ - 2009, 20011; «Потребление как коммуникация», СПб, СПбГУ -2009, 2011; «Экология: синтез естественнонаучного, технического и гуманитарного знания», Саратов, СГТУ - 2011; «Цели развития тысячелетия и инновационные принципы устойчивого развития северных регионов», СПб - 2010, 2011; «Социальные коммуникации: универсум профессиональной деятельности», СПб, СПбГУ-2011; «Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история», Новосибирск, 2014. Результаты, полученные в диссертационном исследовании, внедрены в НИР по научному обоснованию проектов территориального планирования Республики Саха (Якутия) (2008), Эвенкийского муниципального района (2011), Мурманской области (2010), выполняемых по заданиям Российского научно-исследовательского и проектного института Урбанистики и Агентства по наукоёмким и инновационным технологиям, а также в учебном процессе Якутского университета высоких технологий.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка литературы и 12 приложений. Общий объем работы составляет 266 машинописных страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи, излагаются теоретико-методологические основания исследования и описывается его эмпирическая база.

Первая глава «Методологические ресурсы визуальной социологии в исследовании процессов социальной идентификации» посвящена анализу возможностей визуальной социологии в (пере)осмыслении процесса социальной идентификации. Решение этой задачи предполагает обоснование относительной самостоятельности визуальной социологии как отрасли социологического знания.

В первом параграфе «Предметные границы визуальной социологии» обсуждаются условия, при которых притязания визуальной социологии на дисциплинарную

самостоятельность можно считать оправданными. К числу таких условий, на наш взгляд, необходимо отнести: 1) предметную определенность; 2) наличие и постоянное расширение системы специальных терминов, понятий, категорий, позволяющих фиксировать, описывать и объяснять визуальные явления социальной жизни; 3) проблематизацию социальных процессов и явлений, уже казалось бы истолкованных в традиционных отраслях социологического знания.

Для определения предметных границ визуальной социологии ключевое значение имеет разделяемое все большим числом исследователей положение о том, что визуальное - это «не лишенный собственной сущности референт социальности. Напротив, в различных своих воплощениях оно выводится на авансцену, подвергается анализу как особая форма восприятия и представления мира. Это <.. .> особая оптика взгляда, рожденная культурой и в свою очередь создающая новые культурные образцы»1. В то же время основные усилия исследователей направлены на то, чтобы избежать опасности отнесения к сфере визуальной социологии любого объекта, который может быть наблюдаем человеческим зрением. В этой связи концептуальное значение приобретает высказывание П. Свитмана о том, что «...разумно зарезервировать термин «визуальная» социология для форм социологического исследования, опирающихся в большей или меньшей степени на специфически визуальные методы <...> такие, например, как сбор фоторепрезентаций у респондентов, которые используют уже существующие образы или образы, созданные как часть исследования, в процессе исследования, а не просто в качестве объекта анализа или изучения»2.

Дисциплинарная определенность достигается разработкой понятийного ряда, включающего специальные термины, используя которые можно разрабатывать ключевые мотивы и темы визуальной социологии. К числу основных предлагается отнести такие понятия, как визуальная реальность, визуальная деятельность, визуальные практики, визуальные дискурсы. Понятие «визуальная реальность» определяется как социальный мир, который рассматривается, фотографируется, рисуется или какими-то иными средствами визуально представлен (в отличие от мира, который описывается словами или статистикой). Визуальная реальность (вос)производится благодаря активности субъектов визуальной

1 Запорожец О. Н. Визуальная социология: контуры подхода // INTER. 2007. №4. С. 20.

2 Свитман П. Некоторые соображения по поводу визуальной социологии, визуальной антропологии и визуальных методов исследования. Выступление на форуме «Визуальная антропология»//Антропологический форум. 2007. №7. С. 91.

деятельности. «Визуальная деятельность» понимается как деятельность социальная, направленная на создание, представление, передачу визуальных образов. Используя идеи, наблюдения и теоретические заключения относительно социального содержания зрительного восприятия, содержащиеся в работах Г. Зиммеля, М. Фуко, П. Бурдье и других выдающихся социальных мыслителей, современные визуальные социологи обоснованно характеризуют зрение, представление, видение как разновидности социального действия. Ряд исследователей обращают внимание на важность различения репрезентативной и презентативной составляющих визуальной деятельности для понимания разнообразия функционирования визуальной продукции в социальной среде3: репрезентативный аспект относится к тому, как люди создают и интерпретируют создаваемые образы; презентативный - обращен к эмоциональной стороне визуальной деятельности, выявляя то, как люди реагируют на изображения, их чувства и переживания. Еще одно понятие - «визуальные дискурсивные практики» - позволяет выделить и описать специфические виды визуальных действий, представить их как поступки, акты личностной активности, благодаря которым конструируются конкретные социальные роли субъектов визуальной коммуникации. Основанием для видовой классификации визуальных практик выступают различные виды изобразительной деятельности, такие как фотографирование, рисование, картографирование, создание и демонстрация видеоматериалов, дизайн предметной среды человека и т. д., продуктом которых становятся не только создаваемые визуальные образы, но и определенные сценарии ролевого поведения. Визуальный дискурс не только определяет и определяется контекстом визуальной деятельности (соответственно можно говорить о фотографическом, картографическом, исследовательском и др. видах визуального дискурса), но и конструирует субъекта визуальной деятельности, задавая его ролевую определенность.

Наконец, важным показателем становления визуальной социологии как самостоятельной отрасли социологического знания является то, что можно назвать сформированностью ее научной повестки дня, то есть использование ресурсов визуальной социологии для проблемного осмысления социальных процессов и явлений, уже казалось бы истолкованных средствами не визуальных социологических направлений. Речь идет как о выделении проблемных областей, актуализирующих процессы и аспекты социальной реальности как реальности визуальной, так и об исследовании традиционных для социологии

3 См., напр.: Круткин В. Л. Фоторепортаж как источник социологической информации//СОЦИС. 2012. №3 С. 70.

вопросов (например, социальная стратификация, социальные общности, социальные институты и пр.) средствами визуальной социологии4.

Во втором параграфе «Визуальные репрезентации как способ конструирования социальной идентичности» представлен взгляд визуальной социологии на проблему социальной идентичности. Процесс отождествления индивидом себя с теми или иными группами, механизмы достижения или сохранения позитивной социальной идентичности рассматриваются с точки зрения конструирования визуального образа субъекта социальной деятельности, а также визуальной репрезентации ценностей и норм поведения тех социальных групп, с которыми личность себя идентифицирует.

Обсуждая социологическое содержание проблемы социальной идентичности, в качестве важнейших методологических принципов анализа рассматриваются сформулированные еще в работе П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания» положения о том, что социализация никогда не бывает завершенной, что заданная и более или менее сформированная идентичность в современном мире может быть подвергнута риску изменения, трансформации, следовательно, структура идентичности оказывается изменчивой, условной, социально детерминируемой конструкцией. Быстрое расширение числа сообществ, с которыми человек может себя идентифицировать, не только порождает явление множества идентичностей, но и сопровождается их неустойчивостью и кратковременностью, вызывая так называемый кризис идентичности.

Рассматривая вопрос о механизмах идентификации, отмечается, что обычно социологи анализировали вербальные практики самоидентификации, а именно самоописания, самооценки, иные формы языкового поведения, иначе говоря, производство идентичности в дискурсивных практиках повседневной интеракции. Так, Э. Гидденс выделял качественные характеристики самоописаний, характеризуя самоидентичность как рефлексивный рассказ о себе в контексте множественного выбора с учетом абстрактных систем5. П. Рикер анализировал феномен нарративной идентичности, приложимый как к общности, так и к

4 Примерами такого тематического конструирования области визуальной социологи можно считать работы Б. В. Дубина (См.: Дубин Б. В. Визуальное в современной культуре. К программе социологического анализа//Интеллекгуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. М.: Новое издательство, 2004. С. 31-37), Майкла Хилла (См.:Ш1 M.R. Exploring visual sociology and the sociology of visual arts. Monticelli: Vance Bibliographies, 1984), а также сборники работ, вышедшие в 2007-2009 гг. в рамках проекта «Визуальные репрезентации социальной реальности: идеология и повседневность» под редакцией П. Романова и Е. Ярской-Смирновой.

^ См.: Гидденс Э. Модерн и самоидентичность //Современная теоретическая социология: Энтони Гидденс. Реферативный сборник/Под ред. Ю. А. Кимелева. Сер. «Социология». М.: ИНИОН РАН, 1995.

личности6. Вместе с тем, не все аспекты своего «Я» человек способен высказать в речи. Э. Тоффлер в своей работе «Шок будущего» убедительно показал, что для современного западного человека важнейшим ресурсом самоидентификации оказывается просмотр-отбор вещей, мест для посещения, идей, друзей, употребляемой лексики, иначе говоря, стиля жизни: становясь потребителем определенных вещей, знаков, идей, человек строит свою линию поведения, демонстрирует себе и другим символическое значение своих действий. Тем самым социологическое звучание приобретает проблема идентификационных функций предметной среды, или шире - невербальных механизмов самоидентификации. Вещи и интерьеры рассматриваются в этом контексте не как предметы потребления, но как невербальные средства репрезентация идентичности их владельца.

Наиболее выпукло идентификационный потенциал невербальных средств проявляется при использовании визуальных репрезентаций, и прежде всего фотографии. Проведенный анализ фотографии как средства социальной идентификации позволяет утверждать, что все виды фотографического поведения располагают идентификационным ресурсом. Вслед за Р. Бартом в качестве самостоятельных субъектов фотографической деятельности рассматриваются фотографирующий (Operator), фотографируемый (Spectrum), рассматривающий снимки (Spectator)7. Визуальные практики, свойственные каждой из названных групп (фотографирование, позирование, рассматривание фотографий), становятся для них условием и средством производства (конструирования) идентичности и самопрезентации.

Профессиональные фотографы в качестве основного ресурса своей профессиональной идентификации используют дискурсы власти и высокого искусства. Первый реализуется посредством формирования того, что можно назвать институтом экспертизы. Второй -отнесением себя к сфере высокого искусства, сопровождающимся описанным С. Зонтаг принципиальным отстранением фотографа от своей модели, ее опредмечиванием в процессе фотографирования8.

Если идентификационные практики профессиональных фотографов направлены в первую очередь на конструирование их групповой и личностной уникальности,

6 См.: Рикер П. Повествовательная идентичность //Тикер П. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью. М., 1995. С. 19-37.

7 См.: Барт Р. Camera lucida: Комментарий к фотографии. М.: «Ad Marginem», 1997. С. 19.

8 См.: Зонтаг С. Взгляд на фотографию//Мир фотографии. Сост.: В. Стигнеев и А. Липков. Москва: Планета, 1989. С. 56-61.

«посвященности» в знание, недоступное «непосвященным», то процесс самоидентификации тех, кого снимают, имеет другой вектор, а именно стремление продемонстрировать соответствие групповой и культурной норме, в этом смысле «быть похожими на других». Человек, которому предстоит стать «видимым», начинает сам себя воспринимать тазами «своей группы», фотограф для него оказывается носителем комплекса установок, правил и норм той группы, с которой он себя идентифицирует. Владение телесными и поведенческими практиками имитирования, инсценирования визуального образа, соответствующего стереотипным представлениям о нормах и предпочтениях той или иной группы, становится решающим условием социальной идентификации субъектов, позирующих для фото.

Для тех, кто рассматривает фотографии, условием процесса социальной идентификации является эмоциональная вовлеченность зрителя в содержание снимка. Пока рассматривающий остается в роли «социального исследователя», то есть должен узнать и понять, что изображено, механизмы самоидентификации задействованы незначительно. Но как только рассматривание начинает вызывать у него достаточно сильные эмоции, можно утверждать, что изображение коснулось личностно важных переживаний, центром которых обычно является самоопределение человека в отношении значимых для него людей и групп, соответствие (или несоответствие) системе ценностей человека того, что изображено. Важнейшей особенностью идентификационной составляющей процесса рассматривания является то, что можно назвать «игрой с самоидентичностью»: возникающая в процессе рассматривания себя на фотографии своеобразная дистанция по отношению к самому себе открывает для рассматривающею возможность манипулирования своими фотографическими образами (ретушируя фото, удаляя из фотографий изображения людей, вызывающих неприятные эмоции и пр.). Важный идентификационный смысл имеет и совместное рассматривание фотографий, в результате которого укрепляется групповая солидарность (семейной группы, группы друзей или сверстников).

Третий параграф «Методы анализа визуальных данных» посвящен обсуждению методических и методологических ресурсов визуальной социологии в исследовании социальной идентичности. Отмечается, что методический инструментарий визуальной социологии нацелен на то, чтобы посредством целенаправленного отбора/создания и анализа изобразительных текстов получить социологически значимую информацию относительно изображенной реальности, о создателях изобразительных текстов, а также о приемах саморефлексии своей аналитической деятельности самих визуальных социологов,

или, говоря иначе, получить социологические визуальные данные. Известное высказывание Маркуса Бэнкса о применении к визуальным данным двойной перспективы анализа, а именно анализа контента и контекста, было использовано в качестве основания выделения двух относительно самостоятельных групп методов визуальной социологии.

Методы анализа содержания визуальных данных нацелены на то, чтобы прояснить, как в самой структуре визуального образа реализуются социальные и культурные смыслы. То есть объектом интерпретации является визуальный текст, социальные смыслы которого проясняются посредством описания основных параметров и формы организации изобразительного материала. К числу методов, позволяющих решить поставленные задачи, следует отнести: (а) разработанный Э. Панофским иконологический анализ изобразительного текста и аналогичные ему методы, предполагающие детальное описание элементов изображения, раскрытие их смыслового содержания, интерпретацию социокультурного контекста сообщения; (б) контент-анализ, когда предметом исследования становятся не одиночные фотоснимки, но серия снимков, упорядоченных по времени, что позволяет выявить существенные, регулярные, повторяющиеся зависимости между общественными явлениями; (в) сопоставительный анализ, предполагающий сравнение изображений изучаемого объекта с изображениями этого же объекта, но в других социальных ракурсах или в сравнении с письменными источниками (напр., письмами, дневниками, актами и т. д).

Методы анализа контекста визуальных данных нацелены на то, чтобы прояснить их производство и потребление. Методом, обеспечивающим решение этой задачи, прежде всего является дискурсивный анализ, когда исследователь отбирает суждения участников визуальной деятельности о себе, других, об изображениях и визуальных практиках, используя для этого опросы (прежде всего интервью, в частности фото-интервью, в которых фотографии играют роль «третьего участника») или записи разговоров, дискуссий, реплик, комментариев, опубликованных на интернет-форумах, после чего вербальный материал подвергается качественному анализу. Сбор информации о визуальных данных при совместном обсуждении фотографий, размещенных в Интернет, близок по своему содержанию так называемой партисипаторной стратегии работы с визуальными данными, когда исследователь активно сотрудничает с представителями изучаемой социальной группы в процессе производства и анализа визуальных репрезентаций, получая от последних важнейшую информацию о тех или иных фактах и сторонах изучаемого явления.

Во второй главе «Визуальные репрезентации и рассматривание города как идентификационные практики» ставится задача показать, как посредством названных визуальных практик различные группы горожан (вос)производят свою идентичность. Визуальное освоение города реализуется как в фиксации образа города в различных изображениях/текстах, так и в эмоциональных переживаниях и поведенческой активности горожан, возникающих в их повседневном опыте пребывания в городской среде, ее рассматривания и использования.

В первом параграфе «Город как текст: перспектива дистанцированного наблюдения» обсуждается репрезентационная составляющая визуального образа города. Визуальные репрезентации города в любом виде (будь это архитектурный проект, городская карта, художественный образ, научная концепция, концептуальная выставка и т. п.) реализуют взгляд на город как на текст. Идентификационным содержанием любых визуальных репрезентаций города, на наш взгляд, является конструирование субъекта власти: власти-знания или власти-насилия. Иначе говоря, социальный субъект, занимающий позицию взгляда на город как на текст, реализует себя как наделенного правом этот текст создавать, преобразовывать, структурировать, устранять, нормативно оценивать, то есть использовать разнообразные практики контроля и власти. Тем самым визуальные репрезентации города обнаруживают идеологические подходы его создателей, допуская манипуляцию его адресатами. Для определения идентификационного содержания текстологического анализа города ценность предстааляет идея А. Лефевра о репрезентации пространства как одного из видов производства социального пространства9. Лефевр отмечает, что эксперты-профессионалы, создающие и преобразующие пространство в картах, чертежах, моделях, расчетах и т. п., демонстрируя свою профессиональную компетентность, по существу занимаются своеобразной «колонизацией» повседневности, поскольку сначала на бумаге воплощают свои специфические представления о нем, а затем принимаются за переустройство жизни10. Подтверждение этому наблюдению можно обнаружить в социологических работах, посвященных городской картографии, а именно выявлению идеологического (и шире - властного) ресурса картографических репрезентаций социального пространства города11

9 См.: Lefebre H. The production of space / TransLby D. Nicholson-Smith. Oxfoid: Blackwell Publishing, 1991. P. 38-39.

10 Там же. P. 59.

11 См., напр.: Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. М-: Изд-во «Весь Мир», 2004; Орлова Г. А. «Карты для слепых»: политика и политизация зрения в сталинскую эпоху // Визуальная антропология:

Анализ репрезентаций города в медиа-текстах (кинематографических, рекламных, фотографических и др.) также обнаруживает притязание на власть-знание их создателей. Это связано с тем, что некоторые исследователи называют «формированием пространственной повестки дня»: «СМИ проблематизируют не только определенные явления или события, включая их в повестку дня - они проблематизируют также и конкретные места, территории, придавая им статус благополучных или неблагополучных, обычных или экзотичных и т. д. <...> одни регионы становятся зоной постоянного внимания, в то время как другие практически не появляются в ней»12.

Особый вид визуальной репрезентации города - разнообразные информационно-указательные уличные знаки: вывески, номерные знаки домов, указатели улиц, дорожные и предупреждающие знаки в зонах транспортных и пешеходных потоков, знаки, по которым любой человек сможет самостоятельно ориентироваться в новом для него месте и т. д. Использование изобразительных средств для регулирования поведения людей в городе выступает важнейшим ресурсом воспроизводства субъекта городской власти, поскольку последняя монополизирует не только функции размещения, установки и контроля тех или иных уличных знаков на подвластной территории, но даже их графический дизайн.

Во втором параграфе «Город как «свой/чужой»: перспектива обыденного восприятия» рассматривается взаимообусловленность визуального поведения и территориальной идентичности социальных субъектов, включение визуальных коммуникативных практик в наблюдаемые и демонстрируемые модели городского территориального поведения.

К числу обладающих значительным идентификационным потенциалом визуальных практик, реализуемых жителями города, нами отнесены: создание ментальных (когнитивных) карт города; рассматривание города; любительские фотографии города.

Понятие ментальные карты города, как известно, ввел К. Линч для обозначения восприятия и организации людьми пространственной информации во время перемещения по юроду. Для нашего исследования формирование визуального образа городской территории представляет интерес именно потому, что это «не продолжение или дублирование

режимы видимости при социализме / Под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, П.В. Романова. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2009. С. 57-104; Harley J.B. Deconstructing the Map // Cartographica. 1989. V. 26. N. 2. P. 1-20.

Ним E. Г. Социологический анализ медиареальности: пространственный подход // Современные исследования социальных проблем. 2011. №4.

(«иллюстрация») вербальной информации, а самодостаточный эмпирический материал, где визуальное является центральным, приоритетным»13. Поскольку непосредственным создателем ментальной карты является не эксперт или исследователь, а горожанин-информант, выражающий свое видение местности (пусть и спровоцированное исследователем), постольку можно говорить о визуальных практиках, раскрывающих и конституирующих горожанина как субъекта визуальной деятельности. К. Линч, размышляя о стратегическом воздействии ментальных карт на визуальный опыт людей, отмечал, что «конечной целью плана визуальной организации является не предметная форма как таковая, а качество образа. Поэтому не меньшее значение имеет улучшение этого образа через подготовку наблюдателя, через обучение горожан смотреть на свой город, видеть многообразие его форм и их взаимопереплетение»14. Дж. Голд, в свою очередь, помещает тему ментальных карт в социологический контекст, утверждая, что статус пребывания человека в городе оказывает существенное влияние на характер его восприятия. Он выявил существенные различия ментальных карт микрорайона у людей, проживающих на одной и той же улице, но принадлежащих разным социальным группам в зависимости от уровня дохода и вида занятий15. С. Милграм, подтвердив экспериментально, что для создания ментальной карты города принципиальное значение имеет предварительная установка или инструкция, которую получает респондент, по существу показал, что подобное инструктирование представляет собой прием актуализации групповой принадлежности и тем самым запускает процесс групповой идентификации16.

Предложение осмыслить в качестве особого вида визуальной практики рассматривание города было сформулировано Амином Э. и Трифтом Н., призывавших «вжиться в рефлексирующего прохожего, во фланера, который, погружаясь в прогулку по городу через ощущения, эмоции и восприятия, вступает в двусторонний контакт между городом и сознанием»17. Эта идея была реализована в литературе, посвященной феномену фланерства. Термином «фланерство» описываются разнообразные виды визуального поведения в

Веселкова Н. В. Ментальные карты города: вопросы методологии и практика использования//Социология: 4М. 2010. №31. С. 7.

14 Линч К. Образ города. М.: Стройиздат, 1982. С. 125.

15 Там же. С. 133.

16 См.: Милграм С. Городская жизнь как психологический опыт// Эксперимент в социальной психологии. СПб., М., Харьков, Минск: Питер, 2001.

Амин Э, Трифт Н. Внятность повседневного города // Логос. 2002. №3-4. С. 214.

публичном пространстве: от относительно пассивного созерцания и наблюдения до активной исследовательской и творческой деятельности, продуктом которой становятся вполне материальные объекты - книги или изобразительные тексты, представляющие город. Норвежская исследовательница О. Сётер, замечает, что фланёр - это «фигура, которая в своей амбивалентности выражает меланхолию города, которая лежит в нереализованном желании, связанном с потреблением и зрелищем. Поток товаров вызывает подобие интоксикации, но он также и отдаляет. Так как большинство не может себе позволить эти товары, для них единственным средством потребления является рассматривание»18. Рассматривание города выполняет идентификационную функцию не только в отношении фланирующего городского прохожего, но и жителя конкретного городского микрорайона. Этот аспект визуальной практики горожанина представлен в работе Дж. Джекобе «Смерть и жизнь больших американских городов». Обсуждая вопрос безопасности на городских улицах, она выделяет социальную группу, которую назвала «естественные хозяева улицы». Эти люди обеспечивают безопасность, как свою собственную, так и незнакомцев, благодаря тому, что могут просматривать свою улицу19.

Еще одна активно используемая обычным горожанином визуальная практика, содержащая идентификационный потенциал, это любительские фотографии города, благодаря которым реализуется технически опосредованное рассматривание города. Исследователи любительской фотографии отмечают, что она «одновременно репрезентирует и создает как групповую, так и индивидуальную идентичность, когда индивидуальные черты и биографические факты выражаются в культурно принятых клише»20. Наиболее выпукло этот эффект представлен в туристических фотографиях города: «турист фотографирует прежде всего то, что априори считается достойным фотографирования — то, что является частью официального и тиражируемого образа города. С этой точки зрения, турист воспроизводит в своих фотографиях заданную структуру; тем не менее, в туристических фотографиях всегда представлены индивидуальные вариации, интересы и маршруты»21.

' 8 Saster О. The Body and the Eye: Perspectives, Technologies, and Practices of Urbanism// Space and Culture. May 2011. №14 (2). P. 187.

' 9 См.: Джекобе Дж. Назначение тротуаров: безопасность//Лошс. 2008. №3. С. 8.

Бойцова О. Ю. Любительская фотография в городской культуре России конца XX в. (визуально-антропологический анализу/Авгореф. дис...канд. исгор. наук. СПб., 2010. С. 9.

Желнина А. А. Визуализация городской культуры и любительская фотография/ДЗизуальные аспекты культуры - 2006: Сб. науч. ст./ Под ред. В. Л Кругкина, Т. А. Власовой. ГОУВПО «"Удмуртский государственный универс1ггет» Ижевск, 2006. С. 174.

Социологическая проблематизация воздействия пространственной идентичности на содержание визуального поведения и визуальные роли позволяет сопоставить (и противопоставить) различные модели визуального поведения. Интерес представляет то, как визуальные практики выявляют принадлежность или непринадлежность человека к конкретному городскому сообществу, то есть идентификация наблюдателем себя как «горожанина» или как человека «негородского», или «не этого города», «своего» или «чужого». Анализируя различие моделей поведения в городском пространстве между коренными городскими жителями и теми, кто стал горожанами или переехал в данный конкретный город недавно, а также туристами, и прежде всего визуальную составляющую в этих моделях, можно утверждать, что поведенческие отличия касаются: а) содержательной наполненности образа города (какие городские объекты включаются или, напротив, исключаются из когнитивных карт городских наблюдателей); б) схем пространственного поведения, преобразования и обживания городской территории. Существенное влияние на визуальное поведение лиц, оказавшихся в новом для них городе, на их видение города и пространственное поведение в нем, оказывает сила эмоциональных переживаний, связанных с новым местом, непривычностью его организации: приезжий обращает внимание на такие аспекты городской реальности, которые чаще всего не замечаются постоянными жителями именно потому, что пребывание в «своем» городе для них не является событием. Важнейшими характеристиками образа города для «постороннего» становятся, с одной стороны, соответствие этого образа стереотипным ожиданиям, своего рода виртуальная узнаваемость, с другой - фиксация того, что отличает «этот» город от «своего», его странность, непохожесть, его категоризация либо в сторону идеализированной привлекательности места, либо, напротив, его непривлекательности. В конструировании образа города его жителем преобладает индивидуализация места, не целостный образ, но его фрагментация, восприятие города как места понятного, пространственное поведение в котором ориентировано на то, чтобы, контролируя социальные процессы, происходящие на «своей» территории, подтверждать ее стабильность, рутинность и потому привлекательность.

Третий параграф «Визуальные версии современного Санкт-Петербурга как стратегии групповой самоидентификации» посвящен анализу продукции с изображением Санкт-Петербурга, создаваемой различными социальными группами. На наш взгляд, отбор и смысловые доминанты визуального образа Санкт-Петербурга оказываются для групп,

создающих и/или контролирующих визуальные версии города, важным средством социального самоопределения и самоутверждения. В диссертации социальные субъекты, реализующие в своей деятельности визуальные (ре)презентации города, выделены по следующим основаниям: 1) проживание либо временное пребывание в Петербурге и 2) обладание властным ресурсом или его отсутствие. По первому основанию рассмотрены такие группы, как постоянные жители, временные жители, отечественные и иностранные туристы. По второму основанию - администрация города, бизнес-группы, медиа-группы, неформальные объединения горожан. Интересующая нас визуальная деятельность каждой выделенной группы рассматривалась в соответствии с рассмотренными ранее уровнями анализа ее контекста и содержания.

2.3.1. «Парадный Петербург»: стратегии визуальной самоидентификации городской администра1/ии. Особенность данной группы определяется возможностью производить массовую визуальную продукцию о городе, тиражировать тысячи печатных образов Петербурга в имиджевых фото, презентационных материалах, городских картах и путеводителях, наружной социальной рекламе, календарях и открытках, содержание которых подлежит согласованию в соответствующих комитетах городской и районной администраций. Идеографический и контент-анализ изображений Санкт-Петербурга, тиражируемых под контролем администрации города, позволяет сделать вывод, что для самоидентификации данной группы наиболее значимым образом города является «парадный», «имперский» Петербург. Основные стратегии визуальной репрезентации города, используемые данной группой, можно обозначить как стратегии его «монументализации» и «руганизации». Монументализация, как особый прием конструирования образа, предполагает подчеркивание величественного, серьезного, основательного характера объекта. Данный эффект достигается отбором изображений исторических достопримечательностей и символических фигур, связанных с прославлением государства, а также определенными художественными средствами их подачи, а именно отсутствием изображений соразмерных человеку малых архитектурных и скульптурных форм, мест и объектов, использованием ракурса снизу вверх, придающим и без того высоким архитектурным сооружениям еще большую величественность и масштабность, и т. п. Предложенное Э. Гидденсом понятие «рутинизация» в значении преобладания привычных стилей и форм поведения, создающих ощущение онтологической безопасности, равно как и

управляемое им22, на наш взгляд, может быть плодотворным для обозначения еще одной стратегии визуальных репрезентаций Санкт-Петербурга, реализуемых административными группами. Использование одних и тех же городских объектов для визуальных репрезентаций, привыкание потребителей к ним (в этом смысле их «руганизация») именно для власти оказывается эффективным ресурсом ее онтологической безопасности, сохранения контроля за символическими объектами. В этом контексте тиражирование стереотипных изображений мостов, набережных рек и каналов, фонарей, панорамы исторического центра города с высоты птичьего полета воспроизводит не «город людей», но «город-музей», который нужно рассматривать по определенным предложенным правилам и в определенных границах. Особенно заметен этот прием в туристических картах, атласах, книгах для пеших походов, электронных версиях путеводителей, навигационных системах и пр. массовых информационно-имиджевых источниках подключения потребителей к городу, транслирующих образ города как памятника архитектуры, исторической ценности, формируя в качестве цели путешествия — посещение культурных объектов, рассматривание памятников архитектуры, фотографирования, приобретения сувениров. При этом картографическое пространство, предлагаемое отечественным и иностранным туристам, не совпадает.

2.3.2. «Город контрастов»: стратегии визуальной самоидентификацгш медиа-групп. В эту категорию включены группы компаний, работающих в медиа-среде (издательские компании, СМИ, рекламные и информационные агентства), а также сотрудничающие с петербургскими печатными СМИ профессиональные журналисты, в частности фотографы, и бильд-редакгоры ряда петербургских изданий («КоммерсантЪ», «Невское время», «The St.Petersbuig Times», фотоагентство «Тренд»), принимающие решение о включении тех или иных изображений города в свое издание. Рассмотренные ранее характерные для этой группы идентификационные механизмы, а именно дискурсивные практики власти и высокого искусства, позволяют объяснить предпочитаемые этой группой визуальные репрезентации города. Дискурс-анализ высказываний, полученных в ходе интервью с представителями медиа группы, позволяет сделать вывод, что для самоидентификации данной группы наиболее значимым оказывается возможность увидеть и продемонстрировать в образе города его противоречивость, смысловую раздробленность, дисгармоничность, иначе говоря, показать его как «город контрастов». Важнейшие стратегии визуальной репрезентации города,

См.: Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории струкгурации. М.: Академический Проект, 2003. С. 501.

используемые данной группой, можно обозначить как стратегии его «эстетизации» (то есть возбуждение эстетических переживаний при восприятии объекта) и «квазиреалистичности» (то есть создание эффекта подобия, «как если бы», имея ввиду различение объективной социальной реальности и реальности визуальной). Причем это в равной мере касается как изображений «города-ансамбля», гармоничного и прекрасного исторического центра, так и страшных дворов-колодцев или нелепых, разрушающих художественное впечатление высотных построек в центре.

2.3.3 «Узнаваемый Петербург»: стратегии визуальной самоидентификации бизнес-групп. К бизнес-группам отнесены коммерческие организации, которые производят путеводители, карты, открытки с видами Петербурга, а также компании, создающие имиджевую продукцию с использованием визуальных репрезентаций города, полиграфические студии, рекламные агентства, организации (например, ФК «Зенит»), активно использующие городсиэе пространство для распространения своей символики «на фоне» образа Петербурга, туристические агентства, составляющие карты и буклеты для отечественных и иностранных туристов. Названные коммерческие организации стремятся заявить о себе как о части городской среды Петербурга. Продуктом такой стратегии становится визуальная репрезентация города как «узнаваемого», «своего», «родного». На первый взгляд, содержание визуальной продукции о городе, выпускаемой бизнес-группами, сходно с визуальными репрезентациями Петербурга административными группами, поскольку для своих рекламных проектов используются хрестоматийные образы города. Однако принципиальное различие между этими группами связано с контролем за разными видами социального пространства, а именно политическим пространством в случае с административными группами и экономическим пространством в случае с бизнес-группами. В результате имеет место различие стратегий групповой самоидентификации и соответственно различие смыслового содержания визуальных репрезентаций города. Для бизнес-групп, ориентированных на рыночный спрос, существенное значение имеет не столько конкретная символика образа, сколько привлекательность того или иного образа города для соответствующей целевой аудитории, что обеспечивает возможность его эффективной реализации/продажи. Вот почему в «избитые» городские мотивы и стереотипный набор городских достопримечательностей вкладывается смысл «узнаваемости», а значит «привлекательности», «понятности», «готовности к потреблению». Этим объясняется, скажем, большее тематическое разнообразие видов города на открытках и

в то же время почти полное отсутствие его нестандартных изображений. В этом, на наш взгляд, проявляется осторожность бизнеса, опасающегося потребительской непривлекательности неожиданного, непривычного, странного.

2.3.4 «Мой Петербург»: стратегии визуальной самоидентификации рядовых горожан. Рассмотренный в диссертации визуальный текст о городе, написанный горожанами, это сотни фотографий из фотоальбомов, выложенных в социальной сети «В контакте» а также представленных на выставке непрофессиональных фотографов «Город пазами людей»; это подписи под фотографиями и высказывания о Санкт-Петербурге в чате «Странное чувство места (места города, которые вызывают странное чувство)». В своих фотографиях рядовые горожане и туристы реализуют отношение к территории как к индивидуально-значимой, «освоенной», вот почему мы определяем создаваемый ими образ города, в котором наиболее полно проявляется их групповая самоидентификация, как «мой Петербург». Разнообразие социальных групп, составляющих городское сообщество, порождает «многоликий» город. В создании и отборе визуальных репрезентаций города любители-фотографы следуют не столько принципам документальности, исторической и ситуативной точности, сколько принципам «романтизации» и «метонимического переноса» (то есть обозначения целого по его части). Стратегия романтизации города обнаруживается в том, что в этих фотографиях присутствуют одновременно и авторская проекция, и символическое обобщение, и недоговоренность, то есть то, что неотъемлемо от конструкции сказки или мифа. Анализ альбомов с фотографиями города и подписей к ним, выложенных в многочисленных группах «В контакте», выявляют поиск самоидентификации их авторов посредством обозначения своей принадлежности к «петербургскому мифу», сказочно красивому или загадочному Петербургу. Романтизация реальности предполагает контрастность, тягу к крайностям. Визуальные репрезентации города, предлагаемые такими группами, как «Экскурсии по крышам», «Дворы Петербурга», «Прогулки по кладбищу» и др., обнаруживают эту особенность романтического мировоззрения, представляя «Другой» Петербург, «ужасы» Петербурга, кадры печальные, призывающие что-то изменить. В отличие от архитектурно безупречного здесь образ пугающего, холодного, отдающего болотным смрадом, вечно погруженного то ли в туман, то ли полусумрак Петербурга Достоевского. Это город, в котором, порой, рушатся мечты и происходят совсем не радостные события.

Для понимания особенностей конструирования образа города в процессе его территориального обживания интерес представляют комментарии, размещаемые горожанами

в специализированных тематических чатах. На основании контент-анализа 149 высказываний посетителей чата «Странное чувство (места города, которые вызывают странные чувства)» нами была составлена «эмоциональная карта Петербурга», на которой обозначены места и районы, вызывающие негативную или положительную реакцию респондентов. В результате появилась возможность наглядно представить полноту/неполноту восприятия города горожанами, городские объекты, ставшие символическими знаками, и объекты, оказавшиеся исключенными из видения горожанами.

Примером обращения рядовых горожан к стратегии самоидентификации, которую мы назвали «метонимическим переносом», является фотовыставка «Город глазами людей», организованная усилиями культурного центра «Лофт Проект ЭТАЖИ» и журнала «Time Out Петербург» в октябре 2010 г. Интересующее нас идентификационное значение проекта заключалось в том, что авторам была предоставлена возможность свободного визуального рассказа, который позволил бы понять значение города в жизни этих людей. Принцип «метонимического переноса» был реализован в отборе сюжетов, в которых город был представлен через изображение отдельных объектов или ситуаций в соответствии с профессиональной или социальной самореализацией авторов. Так, галлерист акцентировал внимание зрителя на двери, футболист фотографировал стадион, балерина - «серое небо, репетиции, спектакль, яркие эмоции, цветы, дорогу домой», диджей - «друзей, юэманду, студию, офис», флорист - «букеты для жен и любовниц, роскошные цветочные корзины для боссов», и т. д. Романтизация города обнаруживается в том, что Петербург представлен удобным городом: опрятным, уютным, спокойным, безопасным. Вместе с тем представленные на выставке фотографии могаи быть изображениями любого привлекательного, удобного для жизни города. Это не столько взгляд людей, живущих в этом конкретном городе, но именно индивидуальный опыт проживания конкретными людьми «своего места».

В заключении излагаются вывода по теоретической и эмпирической части работы. Основными из них являются:

Визуальная социология может быть выделена в качестве самостоятельной отрасли социологического знания, со своим особым предметом, понятийным рядом, нацеленным на описание и объяснение социальных функций, процесса и процедур наблюдения, видения, рассматривания, изображения, визуальной репрезентации социальных объектов. Понятийный ряд визуальной социологии включает такие понятия, как

визуальная реальность, визуальная деятельность, визуальные дискурсивные и коммуникативные практики.

Методы визуальной социологии можно разделить на две относительно самостоятельных группы: 1) методы анализа содержания (контента) визуального текста; 2) методы анализа контекста визуальных данных.

Репрезентации и рассматривание города представляют собой социокультурно заданные виды человеческой деятельности, являясь важнейшими идентификационными практиками, посредством которых различные группы горожан (воспроизводят свою идентичность. Продуктами рассматривания города становятся создаваемые наблюдателями визуальные образы, когнитивные (ментальные) схемы города, эмоциональные переживания, телесные схемы пространственного поведения в городской среде.

Отбор и смысловые доминанты визуальной продукции, посвященной Санкт-Петербургу, становятся доя групп, ее создающих и/или контролирующих, важным средством социального самоопределения и самоутверждения. Для городской власти основной стратегией является «монументализация» как способ конструирования образа «парадного Петербурга». Для самоидентификации медиа-групп наиболее значимым оказывается возможность показать его как «город контрастов», что достигается посредством стратегий «эстетизации» и «квазиреалистичности». Для бизнес-групп наиболее значимой оказывается стратегия «принадлежности городу». Образ города, создаваемый рядовыми горожанами в процессе его рассматривания и фотографирования, может быть определен как «мой Петербург», что достигается приемами «романтизации» и «метонимического переноса».

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

1. Соболева, К. В. Фотографирование как коммуникативная практика / К.В. Соболева // Известия СПбГЭТУ «ЛЭТИ». - 2010. - №9. - С. 135-140. (0,7пл.).

2. Соболева, К. В. Ракурсы Петербурга: социологическая интерпретация визуальных образов / К.В. Соболева // Известия СПбГЭТУ «ЛЭТИ». - 2011. -№6. - С.126-133. (0,9 п. л.).

3. Соболева, К. В. Технологии информационной поддержки экологического менеджмента водопользования / К.В. Соболева, С. Малик, И.В. Минина // Известия ЮФУ. Технические науки. - 2011. - №9. - С. 200-206. (0,2/0,4пл.).

4. Соболева, К. В. Визуальная коммуникация в городской среде как фактор формирования этнической и гражданской идентичности / К.В.Соболева // Материалы Всероссийского социологического конгресса. - М.: Альфа-М. - 2006. - Том 10. - С. 145-149. (0,3 п.л.).

5. Соболева, К. В. Визуальная коммуникация в городской среде как фактор формирования этнической и гражданской идентичности / К.В. Соболева // Реальность этноса. Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности. Материалы VIII Международной научно-практической конференции. / Под науч. ред. И.Л. Набока. -СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена. - Изд-во: Астерион. - 2006. - С. 81-84. (0,2 пл.).

6. Соболева, К. В. Фотообразы современного Петербурга как коммерческий продукт / К.В. Соболева // Потребление как коммуникация - 2009. Материалы 5 международной конференции 1 Под ред. В.И. Ильина, В.В. Козловского. - СПб.: Интерсоцис. - 2009. - С. 207-209. (0,2п.л.).

7. Соболева, К. В. Фотографирование как коммуникативная практика / К.В. Соболева // Социальные коммуникации: профессиональные и повседневные практики. Труды Ш научно-практической конференции молодых ученых. / Под ред. В.В. Козловского, A.M. Хохловой, В.В. Васильковой. - СПб.: Интерсоцис. - 2009. - С. 44-49. (0,3 п.л.).

8. Соболева, К. В. Этническая безопасность в системе обеспечения безопасности социума / К.В.Соболева, В.Б. Митько, М.В. Минина // Реальность этноса. Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности. Материалы IX Международной науч.-практ. конф. / Под научн. ред. И.Л. Набока. - СПб.: РГПУ им.

A.И. Герцена. - Изд-во: Астерион. - 2011. - С. 88-91. (0,1 / 0,3 пл.).

9. Соболева, К. В. Нерекламный Петербург и социальная сеть// Потребление как коммуникация -2011. Материалы VII международной научной конференции. / Под ред.

B.И. Ильина, В.В. Козловского. - СПб.: Интерсоцис. -2011.-С. 65-71. (0,1 пл.).

10. Соболева, К.В. Роль визуальных репрезентаций в прогнозировании чрезвычайных ситуаций / К.В. Соболева, В.Б. Митько // «Цели развития тысячелетия» и инновационные принципы устойчивого развития арктических регионов». Материалы VI международного конгресса. - СПб. - 2013. - С.180-189. (0,4 / 0,6 пл.).

11. Соболева, К. В. Значение визуальных репрезентаций города (на примере Санкт-Петербурга) / К.В. Соболева, М.В. Минина // Экология: синтез естественнонаучного, технического и гуманитарного знания. Тезисы П Международного форума. - Саратов.: ЕврАзНИИПП. - 2011. - С. 76-79. ( 0,1 / 0,2 пл.).

12. Соболева, К. В. Образ Петербурга в медиа-проекте «Город глазами людей» / К.В. Соболева // Социальные коммуникации: профессиональные и повседневные практики. Труды V Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых. - СПб.: СПбГУ-2011.-С.41-44. (0,2п.л.).

13. Соболева, К. В. Роль визуальных репрезентаций в формировании подводного наследия России / К.В. Соболева, В.Б. Митько // Подводное наследие. Международная научно-практическая конференция по подводной археологии и морской истории. Сб. статей. М.: Нептун XXI век. - 2013. - С. 112-120. ( 0,3 / 0,6 пл.).

14. Соболева, К. В. О методах анализа визуальных данных / К.В. Соболева // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. Сб. ст. по материалам ХХХШ международной научно-практической конференции. Новосибирск: Изд. «СибАК». - 2014. - №1 (33). - С. 62-68. (0,4 п.л.).

Подписано в печать 21.04.14. Формат 60><84 1/16. Бумага офсетная. Печать цифровая. Печ. л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ 38. Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии Издательства СПбГЭТУ «ЛЭТИ» 197376, С.-Петербург, ул. Проф. Попова, 5