автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Волшебная литературная сказка как феномен культуры

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Халуторных, Ольга Николаевна

Введение

Глава I. Генезис и особенности волшебной литературной сказки в культуре

§1. Исторические корни волшебной литературной сказки

§2. Онтология сказочной реальности

Глава II. Социальные функции волшебной литературной сказки

§1. Социальные основания и взаимосвязь утопизма и магической реальности

§2. Социокультурный смысл и назначение волшебной литературной сказки

Введение диссертации1998 год, автореферат по философии, Халуторных, Ольга Николаевна

Актуальность темы. Масштабность, драматизм и глубокая противоречивость социальных изменений в последние десятилетия уходящего века обусловливают глубокий интерес к исследованию их причин и оснований. Отечественное обществознание оказалось в весьма затруднительной ситуации. Кризис политического режима в России стал не только своеобразной критикой его ценностно-мировоззренческого обоснования, но и отражением глобального кризиса новоевропейского социокультурного универсума, фундаментальных ценностей, определяющих отношение человека к миру, понимание им своего места и назначения. Духовная ситуация нашей эпохи ставит перед отечественной философией задачу создания новых ценностей, мировоззренческих ориентиров, поскольку именно в сфере философии разрабатываются универсальные "меры" культуры, всеобщие нормы освоения мира, способы осмысления духовного и практического опыта человечества. Для этого необходимо переосмыслить прошлый мировоззренческий опыт, провести критический анализ оснований наличных ценностей культуры, сформулировать альтернативные ценностные установки. Одной из причин упадка европейской культуры является сциентистки-прагматическая мировоззренческая ориентация, логическим выводом и практическим следствием которой становятся разобщенность, эгоизм и индивидуализм как норма бытия человека в мире. Абсолютизация науки и признание научного мировоззрения в качестве универсального основания культуры приводит к разрыву глубинных, неформализуемых общественных связей, обострению процесса отчуждения, к потребительскому отношению человека к природе, к другому человеку, к потере им самого себя. В конечном счете тотальная рационализация общественных отношений становится метафизическим обоснованием насилия как универсального и наиболее эффективного способа достижения общественно значимых, научно обоснованных целей. Обретая иллюзорную свободу в познанном и созданном им предметном мире, человек попадает в жесткую зависимость от анонимных, отчужденных общественных сил, подавляющих личность. Результатом подобного отчуждения становится чувство бессилия, потеря смысла жизни и отчаяние одиночества. Таким образом, современная историческая практика предстает своеобразным опровержением сциентизма в качестве ведущей ценностной установки и ставит перед человечеством задачу поиска новых смысложизненных программ. В связи с этим представляется эвристически эффективным использование опыта антисциентисткой мировоззренческой традиции для исследования волшебной литературной сказки как важнейшего способа формирования ценностной ориентации на сотрудничество, солидарность, единение реально разобщенных индивидов.

Магическая реальность волшебной литературной сказки создает аксиологическую модель бытия, в которой мерой и нормой индивида становится не абстрактная всеобщность научных категорий, а другая индивидуальность, конкретность, представленная личностью сказочного героя. Через переживание магической реальности строится и транслируется Персоналистический Универсум, мировоззренческим ядром которого является Личность. Образы сюжетного ряда современной литературной волшебной сказки существуют в особом символическом контексте, что делает ее открытой для бесконечных интерпретаций, воспроизводящих в переживании читателя парадигму творчества. В переживании и интерпретации волшебного сюжета создается реальность со-творчества, что и позволяет сохранить и воспитать важнейшую культурную потребность -потребность быть личностью. Именно поэтому литературная волшебная сказка становится важнейшим способом воспитания человека не только в детстве, но и в течении всей его жизни.

Степень разработанности проблемы. Исследование социокультурной обусловленности гносеологических феноменов от мифа до современных научных теорий достаточно разработанная и вызывающая неизменный интерес область современного философского знания. Работами отечественных исследователей мифа (А.Ф.Лосева, Е.М.Мелетинского, В.Н.Топорова), гносеологического механизма воображения и фантазии (О.В.Лармина, Л.С.Коршуновой), специфики художественного творчества (Л.С.Выготского, Л.Н.Столовича, М.С.Кагана), диалогического аспекта культуры (М.М.Бахтина), символа и его роли в культуре (А.М.Коршунова, Мантатова) задан теоретический контекст и методологическая база изучения волшебной литературной сказки, как специфического социокультурного феномена, его роли в развитии общества.

Традиционно волшебная литературная сказка в сфере гуманитарного знания рассматривалась в качестве предмета литературоведческого, а не философского анализа. Однако в контексте философских исследований творчества, свободы, личности волшебная литературная сказка может быть рассмотрена в более широком плане как своеобразная аксиологическая модель бытия человека в мире, как важнейший социокультурный опыт личностной идентификации, что в свою очередь, расширяет эмпирический базис и содержание философских категорий, а следовательно, и их эвристические возможности в качестве принципов анализа общественных явлений. Кроме того результаты подобного исследования в значительной мере позволят уточнить представления о причинах мировоззренческого кризиса, а соответственно, и сделать выбор более эффективных способов его преодоления.

Теоретической базой диссертационного исследования стали труды зарубежных и отечественных философов: М.М.Бахтина, Г.С.Батищева, Р.Барта, Н.А.Бердяева, В.С.Библера, М.Бубера, Х.-Г.Гадамера, П.С.Гуревича, В.Дильтея, Г.Зиммеля, Л.Г.Ионина, И.А.Ильина Э.Кассирера, Г.Г.Кириленко А.М.Коршунова, С.Кьеркегора,

A.Ф.Лосева, М.А.Лившиц, Ю.Лотмана, Л.Б.Логуновой, Ф.Ницше, К.Маркса, Е.М.Мелитинского, Э.Мунье, Х.Ортеги-и-Гассета, М.И.Панова, В.Я.Проппа, Ж.-П.Сартра, В.С.Соловьева, В.Н.Топорова, К.Хюбнера, М.Хайдегера, О.М.Фрейденберг, Э.Фромма, М.Фуко,

B.Ф.Эрна Ф.Шиллера, М.Элиаде, Ф.Шеллинга, П.Д.Юркевича, К.Ясперса, а также литературоведческие работы и произведения писателей сказочников XIX и XX веков. Эти работы в значительной мере определили мировоззренческую и теоретическую позицию, методологию, характер и направление диссертационного исследования.

Методологические основания диссертации представлены принципами историзма, системности, социальной обусловленности познавательных и ценностных феноменов. При этом автор опирался на марксистскую, персоналистскую и экзистенциалистскую традиции анализа ценностно-мировоззренческой ориентации личности с учетом методологии и результатов культурологического и специально-научного исследований. Подобный интегративный подход, примененный в исследовании волшебной литературной сказки как мировоззренческого фактора позволяет преодолеть абстрактность философского анализа (и в определенном смысле оторванность от реалий культуры) и ограниченность («профессиональную замкнутость») конкретно-научного изучения, рассмотреть предмет диссертационного исследования в различных, взаимодополняющих аспектах, и тем самым выйти к горизонту новых теоретических обобщений.

Актуальность проблемы и степень ее научной разработанности определили тему, цель и задачи данной диссертации.

Целью диссертации является социально-философское исследование волшебной литературной сказки как феномена культуры.

Для достижения данной цели в диссертации необходимо было поставить следующие задачи:

1) вычленить специфические особенности функционирования сказочной реальности в исторически определенных типах мировоззрения;

2) определить гносеологический статус метафоры в онтологии сказочной реальности;

3) выявить социальные основания взаимосвязи утопической и сказочной реальности как мировоззренческих факторов;

4) уточнить роль волшебной литературной сказки в процессе личностной идентификации.

Конкретные результаты и их научная новизна.

1. В диссертационном исследовании выявлена зависимость структурных и функциональных особенностей сказочной реальности в зависимости от исторически определенного типа мировоззрения и социальной организации. Показано, что в своем генезисе сказочная реальность структурно подразделяется на фольклорную, морализаторскую и волшебную литературную сказку.

Фольклорная сказка утверждает в устной традиции нормы родового бытия человека и становится своеобразным "учебником жизни" традиционного общества, фиксируя в памяти человечества важнейшие культурные открытия. Фольклорная сказка воспроизводит цикличность натуралистического темпо-ритма родовой витальности традиционного общества, естественную форму связи природы и человека, и тем самым возвращает индивида к древнейшим архетипам мифологического сознания, к истокам культуры.

Фольклорный пространственно-временной континуум через восприятие неизменных структур сказочного сюжета вводит слушателя в генетическую рациональность родового сознания, закрепляя в мышлении индивидов структуру и порядок родового социума в качестве высшей ценности. Стереотипы фольклорных ситуаций, выраженные в неизменных словесных формулах, обеспечивают узнаваемость и понимание фольклорной сказки, и тем самым сохраняют и закрепляют определенные культурные традиции. В сказочных стереотипах представлены организационные принципы патриархального уклада жизни, гарантирующие сохранение и выживание человеческого рода. Невыделенность индивидуального начала проявлена и реализована через «слитность» личностного смысла и общественных ценностей (что и закреплено устойчивостью фольклорного сюжета). Посредством переживания стереотипов фольклорного сюжета родовые витальные структуры, представленные традиционными ценностями, становятся личностным смыслом составляющих общность индивидов. Поэтому фольклорная сказка становится важнейшим элементом традиционного сознания, духовной связью реально разобщенных индивидов раннеклассового общества.

В литературной, (авторской) сказке, появляющейся в Новое время, выражены ценности, нравственные нормы и оценки той эпохи, в которой живет автор. В авторской оценке закрепляются и пропагандируются этические нормы новой исторической эпохи. Этика европейских литературных сказок XYIII-XIX в. основана, как правило, на заповедях христианства, что делает их, в определенном смысле, вариантом моральной теологии. В литературной сказке того времени представлена попытка удержать коллективистские ценности в ситуации тотальной экспансии индивидуализма, создать альтернативный нравственный проект, опираясь на многовековой народный опыт коллективизма, который становится авторитетным доказательством и обоснованием моральных ценностей. В этом контексте этические нормы предстают как система регулятивных идей, идеалов и императивов, выражающих интересы определенных социальных групп и являющихся социальным ориентиром индивида в обществе.

Тем самым рационально-этическая сущность (абстрактная общность) автономных индивидов утверждается в качестве общественной ценности и предстает как личностный смысл добродетельной, и следовательно, счастливой жизни. В сказочной реальности ценностные нормы функционируют как идеальная модель «должного» человека и обеспечивают устойчивость данного типа общества. В силу этого ценности становятся эффективным средством социализации индивида, принципом организации общественной жизни. В них концентрируются желания, стремления, ожидания социальной группы; формируются ее представления о должном будущем, которые становятся критерием оценки наличного бытия. Ценности морализаторских сказок оправдывают и закрепляют определенный порядок и придают исторически-конкретным социальным структурам характер вечности и универсальности. Таким образом, осуществляется своеобразная «светская сакрализация» принципов власти и подчинения, зависимости и свободы, неравенства и справедливости. В ценностях сказочного мира определенная форма социальности предстает как абсолютная норма, ориентируя читателя на должное поведение в "истинном" реальном мире, где этические нормы рассматриваются как непроблематизируемая данность.

К концу XIX века литературная сказка перестает быть моральной аллегорией, апологией своей эпохи. В условиях кризиса европейской культуры, моральных и религиозных ценностей, сказка подвергается тотальной трансформации. В новых сказочных жанрах христианская мораль, рассматривается как симптом тяжелой болезни лицемерного общества, отвергается само существование "правильного мира", к которому можно приобщиться, строго соблюдая общепризнанные и единственно верные нормы и правила.

Формой осознания и условием преодоления кризиса становится сознательный отказ от классического разума и рациональной ценностно-мировоззренческой ориентации. В мировоззрении XIX - начала XX века ставится под вопрос обоснованность самого разума как основания ценностей, в результате истина и доказательство предстают как исторически-конкретный феномен, а не вечный неизменный абсолют. Мир жизненных отношений, утверждаемый морализаторской литературной сказкой в качестве идеальной реальности, разрушается универсальным парадоксом волшебной литературной сказки, превращается в особую форму художественной реальности, в магическую реальность. Созданная в волшебной литературной сказке сказочная реальность существует по собственным законам, способом ее бытия является процесс сотворчества, эстетического переживания.

В современном обществе волшебная литературная сказка создает аксиологическую модель, в которой человек проявляется как свободно-действующий творческий индивид, как личность в единстве и целостности своего бытия. В акте переживания читатель становится соавтором сказочной реальности; активно включаясь в процесс сотворчества. Тем самым преодолевается индивидуалистическая разобщенность, отчуждение и одиночество, характерные для современного общества. Создавая особый мир (магическую реальность), в котором не действуют законы природной и социальной реальности, разрушая сложившиеся стереотипы смыслов и норм, волшебная литературная сказка включает читателя в процесс смыслотворчества, оставаясь открытой для бесконечного числа личностных интерпретаций.

Научная новизна результата, полученного при решении поставленной задачи заключается в том, что генезис волшебной литературной сказки позволяет понять ее как структурную целостность , укорененную в глубинах человеческого бытия и сознания, определить культурную роль ценностей на каждом этапе развития общества: народная сказка выступает в роли хранителя и носителя культурной традиции, морализаторская сказка представляет- культурные нормы "должного человека", современная волшебная литературная сказка создает культурное пространство становления человека в качестве активной свободной творческой личности.

2. В диссертации показано, что специфика волшебной литературной сказки не проявляется в рамках доминирующего в исследованиях художественных феноменов гносеологического подхода, использующего в качестве их меры и оценки логические критерии. В гносеологическом подходе бытие человека предстает как целесообразная предметная деятельность, регулируемая универсальными рационально обоснованными ценностями, а литературная сказка как аллегория, позволяющая освоить их внерациональными методами. Однако эстетическое переживание сказочного мира невыразимо ни в силлогизмах, ни в языковом опыте повседневности.

Волшебная литературная сказка формирует художественную реальность особого рода - магическую реальность, способом существования и методом построения которой является метафора. С помощью метафоры человек осваивает внешний мир, познает и заново осмысливает его, привносит субъективность в хаос предметов, создавая мир по своему образцу. Метафора становится основой магического мировоззрения, уникальной способности создавать и табуировать слова и имена. В литературной сказке выстраивается особая «ценностная логика», логика непредметного, метафорического мышления, преднамеренно разрушающая устоявшуюся, традиционную связь слов и вещей. В результате, в сказке слово возвышается до имени, имя до вещи, а вещь - до живого существа. Неоднозначность метафорического мышления разрушает привычный порядок мировосприятия, проясняет первоначальный смысл существующих ценностей и норм, и таким образом конструирует модель парадигмы "творение".

В волшебной литературной сказке метафора является способом интерпретации действительности и служит тем орудием познания, при помощи которого удается достичь самых отдаленных смыслов и значений. Объекты, к нам близкие, легко постигаемые, открывают доступ к далеким и ускользающим понятиям и представлениям. Метафора раздвигает границы мыслимого, обеспечивая доступ к тому, что смутно виднеется на его дальних рубежах. Магический объект сказочной реальности трудно представим, и именно метафора делает его доступным ддя нашей мысли и воображения, становится не только средством выражения, но и орудием мышления, пробуждая процесс смысл отворчества.

Создание метафорического дискурса возвращает ясность взгляда и формирует желание взглянуть на действительную реальность под другим углом зрения. Именно поэтому сказочник ценит в метафоре то, что отвергает ученый. Научный закон ограничивается констатацией абстрактных компонентов двух объектов, метафора же утверждает полную идентичность двух конкретных вещей, а на основе частичного сходства двух объектов делает ложное утверждение об их полном тождестве. Подобное преувеличение, нарушающее границы истины, придает ей магическую силу. Обращаясь к дотеоретическим мыслительным актам, метафора обнажает витальные отношения человека к миру.

При наличии сказочной жанровой рамки те выражения, которые в любом другом тексте при буквальном прочтении были бы абсурдны, так как описывали бы невозможные в действительности ситуации, в волшебной литературной сказке даже в буквальном прочтении воспринимаются как норма. Практически, сама магическая реальность построена по законам метафоры, а сказочные предметы и существа становятся объективированной метафорой. Метафора "извлекает" признаки из предмета, превращает мир предметов и сущностей в мир смыслов, обращаясь к человеку как к свободному существу, над которым перестает довлеть логика «фактов» действительного мира.

Таким образом, волшебная литературная сказка предстает как метафорическая целостность, конституирующим центром которой является интерпретация. Вне интерпретации метафора не возможна как факт культуры. В процессе интерпретации, метафора разрушает причинно-следственный дискурс, задает проблемное поле новой, метафорической дискурсивной практики, практики «самоизобретения человека» (М.Фуко), тем самым создается новый тип неконтролируемой субъективности.

В сказке закрепляется набор жизненных ситуаций, которые могут быть прожиты в форме игры, создающей своеобразную готовность к оригинальным, незапрограммированным решениям. Игра смыслами составляет основное содержание локуса свободы, представленного современной литературной волшебной сказкой, в тотально-деятельной (материальной) реальности.

В диссертации отмечается, что необходимым компонентом ценностной логики сказочной реальности является конец "счастливой развязки", подтверждающий ценностную значимость свободной творческой ориентации в мире. Сказочный герой живет в проблемных ситуациях, разрешить которые невозможно, основываясь на прошлом опыте, каждое решение есть проявление его собственного выбора, что дает возможность и читателю по-новому взглянуть на действительность. Феномен «счастливой развязки» в этом плане проявляется как символ утверждения (решающий эксперимент) свободной субъективности в качестве культурной нормы, общественной значимости личности, победы смысла над абсурдом.

Научная новизна полученного результата заключается в том, что впервые волшебная литературная сказка рассматривается качестве объективированной метафоры, а сказочный герой как творческий субъект метафорического дискурса. Это позволяет рассмотреть метафору как первичный акт мировоззренческого творчества, как важнейшее гносеологическое отношение, сутью которого является "называние", переименование, в результате которого обнажается неявный, необычный смысл привычных вещей и ситуаций, расшатываются стереотипы восприятия, творится новая смысловая реальность.

3. В диссертации анализируются связь и социальные основания утопии и волшебной литературной сказки в их прогностических функциях, что позволяет более глубоко исследовать социокультурный смысл и назначение волшебной литературной сказки в современном обществе. Установлено функциональное сходство в этом процессе утопии и морализаторской сказки, которыми закрепляется особый тип отчужденного общественного отношения к человеку как к «частичному» индивиду, как к идейной персонификации общественно значимой нормы. Апология отношений полезности, пронизывающих всю современную общественную структуру, наиболее полно отражены в утопиях, которые рассматривают индивида как средство для достижения внешней ему цели, как орудие и материал достижения всеобщей справедливости и благоденствия, а также в морализаторской сказке, закрепляющей эти отношения сказочными образами и средствами.

И утопическая и сказочная реальности удовлетворяют важнейшую общественную потребность в социальном прогнозе, оказывая тем самым существенное влияние на выдвижение социально значимых целей, ценностей и общественных идеалов.

Утопия представляет собой сциентистки ориентированную рациональную конструкцию, ценностную модель усредненного человека, для которого красота подменяется пользой, стремление к истине -благополучием, а счастье покупается ценою свободы. В утопии желаемый образ будущего является выводом из определенной социальной концепции, рассматривающей частные социальные интересы, «волю к власти» определенного социального класса в качестве универсальной природы человека. В универсуме утопии не возникает потребности в свободе, творчестве, самовыражении и самосовершенствовании. Морализаторская сказка также ориентирует на следование моральным императивам, посредством которых представляется общезначимость нравственного действия, объединяющая автономных индивидов в формальную коллективную общность.

Утопизм во всех его исторических версиях рассматривает общество как механическую систему, предполагая, что можно организационными мерами установить совершенный общественный порядок, достигнуть желанной свободы. Однако подобное организованное производство свободы извращает ее суть, побочным следствием такого производства становится хаос и произвол общественной жизни, тщательно скрываемый внешним порядком, и официальными ценностям. Таким образом неявно закрепляется частичность индивида в качестве его универсальной характеристики, извращаются фундаментальные потребности человека в свободе и творчестве, что, в свою очередь становится способом углубления и расширения процесса отчуждения. Потребление, таким образом, утверждается в качестве высшей общественной ценности и жизненной цели индивида, а отчуждение человека предстает как норма индивидуального бытия. Но в современных условиях даже потребление перестает быть предметом личностного выбора, осуществляется по разработанным критериям и стандартам. Престижно-статусное ценностное отношение к миру является превращенной формой свободного ценностного выбора. Отчуждение захватывая сферу ценностного выбора, становится тотальным. Своеобразной мировоззренческой реакцией на тотальность отчуждения является разработка ценностных моделей человека, в которых "бегство от свободы" предстает иллюзорным оправданием отчуждения индивидов и иллюзорным способом его преодоления.

В утопии и морализаторской сказке человек рассматривается как существо, целесообразно преобразующее мир наличного бытия, полагающее и созидающее в этом процессе и свою собственную сущность. В конкретных индивидуальных поступках человек реализует свою рационально познанную сущность, природу, что является необходимой предпосылкой добродетельной, а следовательно, и счастливой жизни. Ценности в таком случае функционируют в обществе как разумно обоснованные нормы социализации индивида, как идеальная модель "должного" человека. Преобразование наличного бытия в перспективе должного осуществляется человеком в сообществе с другими людьми. Способ и форма связи действующих индивидов определяется целью преобразующей деятельности, которая реализуется коллективным субъектом. В силу этого - высшей ценностью и организующим принципом деятельности является коллективизм. Однако в коллективе эгоизм не преодолевается, меняется только его форма. Коллективизм - абсолютная, абстрактная форма эгоизма. В процессе коллективной деятельности индивид не преодолевает свою частичность, а напротив, закрепляет ее в качестве общественно значимой нормы. Коллектив, таким образом, представляет общность (целостность) индивидов (частей), объединенных формальными и внешними для них ценностями. Ценности коллективизма, определяя способ и характер социализации индивидов, исключают возможности формирования целостной, гармонической, свободной, творческой личности.

В любой утопии счастливый и беспроблемный герой лишен потребности самовыражения и самосовершенствования. Свобода в утопии заменяется равенством и отказом человека от выбора и творчества. Характерно, что в утопии нет действующего героя, мы слышим лишь голос рассказчика. Социокультурная функция утопии -критика реального мира, не соответствующего утопическим нормативам, «исправление» общественного устройства на основе научно обоснованного прогноза. По сравнению с утопией литературная сказка -это буйство фантазии, где действуют стойкие духом герои-одиночки. Они не подчиняются общепринятым правилам, не боятся изменить действительность, свобода для них есть способ проявления жизни, где риск, неожиданность, чудо и волшебство - необходимые элементы реальности. Внешне волшебная сказка очень похожа на утопию, однако за внешним сходством стоит глубокое различие социально-культурных функций.

Научная новизна полученного результата заключается в том, что утопическая и художественная реальность в литературной морализаторской сказке рассмотрены как своеобразная лаборатория, в которой создаются и исследуются индивидуалистские и коллективистские модели общественной связи индивидов, ценностные нормы (меры), закрепляющие ограниченное (субъектно-объектное) отношение человека к миру и к самому себе. Тем самым общественные отношения «господство-подчинение», функционируя по законам художественной реальности, получают логико-эстетическую аргументацию, а эстетизация насилия предоставляет им этическую легитимность. Эти социальные функции превращают художественную реальность сказки из эстетического в идеологический феномен.

4. В отличие от утопии и морализаторской литературной сказки магическая реальность в волшебной литературной сказке - продукт и результат свободы и творчества автора-читателя, которых сам жанр волшебной сказки освобождает от необходимости введения аргументов обоснования. Магический мир выглядит странным, в нем не действуют привычные смыслообразующие матрицы, или, напротив, старые смыслы теряют устойчивость и привычность в новом смысловом контексте. Таким образом в смысловом поле магической реальности реализуется стремление индивида ощущать себя субъектом своих действий, выражается его тоска по индивидуальной идентификации, отчаяние из-за ее недостижимости.

Волшебная литературная сказка является своеобразным смыслообразующим ядром новой мировоззренческой парадигмы, разрушающей рационально-деятельностное обоснование ценностных императивов. Социальной основой антисциентистского мировоззрения являются субъектно-субъектные отношения, которые и выражают подлинную природу человека.

Цель и задача литературной сказки как социокультурного феномена -переориентация человеческого сознания и поведения на модус творчества, реализуемого в акте переживания. Сказка должна быть пережита и тем самым прожита, сказочный сюжет разворачивается как деятельность, требующая от читателя личностных усилий и решений. В контексте другого понимания волшебная литературная сказка неизбежно становится либо «несерьезной» литературой для детей, либо формой социальной критики, что приводит к исчезновению волшебной сказки, к превращению ее в нравоучительная историю. Тем самым извращается социокультурный смысл волшебной литературной сказки.

Современная литературная сказка позволяет человеку, сохраняя свою индивидуальность и конкретность, овладеть недоступными для рационального сознания смыслами, и выйти, таким образом, за рамки своей временной ограниченности. Всеобщее "я" становится его собственной "великой реальностью", а "великая реальность" - его собственной индивидуальностью. Человек при этом - не субъективная мера всех вещей, а личность, мерой которой и становится Магический Универсум. В объективном научно познаваемом и утилитарно переживаемом мире индивид видит лишь многократное отражение себя, собственное "эго", почему и не может осуществить себя истинно любящим, любимым и по-настоящему неодиноким.

Ценности свободы и творчества не возникают в причинно-следственном дискурсе, ориентированном на каноны рациональности. В сказке преодолевается субъектно-объектная форма связи (разделенности) человека с миром, возникают иные формы общности свободных индивидов. Метафизическим организующим принципом такого рода социума является любовь. Общение - особая форма субъект-субъектного взаимодействия, в котором индивиды действуют как целостные личности, в социуме общения преодолеваются формы индивидуального и коллективного эгоизма. Свободная индивидуальность, целостная личность становится ценностной нормой и общественным идеалом. Но целостность, т.е. подлинность личности не тождественна автономности, самодостаточности и замкнутости, подлинность личности появляется в движении, в устремленности к другому, в трансценденции. Трансцендентные ценности делают возможным процесс межличностного общения, адекватным способом усвоения и трансляции персоналистских ценностей является «переживание», «вслушивание», «истолкование», «вчуствование». В магическом универсуме общение автор-читатель осуществляется в перспективе ценностей свободы и творчества.

Трансцендирование - это превосхождение индивидом самого себя, что требует от личности самоотдачи, напряжения всех сил. В обыденной же жизни индивиды называют счастьем покой и наименьшую затрату сил. Персоналистский Универсум в сказке представляет собой не внешнее объединение индивидов, а духовное родство личностей, необходимым условием его построения является преодоление эгоизма, разрушающего, а не сохраняющего автономность индивида.

Любовь придает абсолютную ценность конкретной, конечной человеческой жизни и задает подлинно личностное измерение общности людей. В результате возникает не только человечество как солидарное целое, но и подлинные ценности человеческой культуры, новая мораль, нравственность свободы. Отсутствие в культуре ценностей любви -симптом смертельной болезни данного общества (П.Д. Юркевич). Сердце в таком случае предстает как своеобразный "орган" нравственности свободы. Жизнь бессердечного человека регулируется ценностями рационального познания и утилитарной деятельности, в силу чего он находится в ситуации конечного конфликта индивидуального и группового эгоизма. Для него закрыт мир подлинных смыслообразующих ценностней.

Сказка воспитывает важнейшую человеческую потребность потребность в любви, ориентированную не на обладание конечными вещами, а на приобщение к абсолюту, которым невозможно обладать. В любви человек не только становится человеком, но и открывается для себя как человек. Ценности любви, сердца - высшая и абсолютная форма человеческой нравственности, основа этики свободы, противостоящей этике императивов, скрытым смыслом которых, в конечном счете, является защита эгоизма, разъединяющего людей. В реальной жизни столкновение этих двух ценностных ориентаций становится трагедией для индивида. В сказке же подобная ситуация представляется как модель ее творческого решения. Ценности любви - ценности, возвышающие индивида до личности, императивные же ценности закрепляют частичность индивида в качестве его сущностной нормы.

Такая любовь сродни сказочному чуду, перед которым отступают различного рода нравственные обоснования: "предназначение человека", "единственный закон", "долг" и так далее. Это чудо - есть творческая деятельность целостной личности, которая проявляется в интеллектуальной и чувственной жизни человека.

В реальности сказки человек способен вновь стать ребенком, который думает, действует и чувствует действительно по-своему. В переживании сказочной реальности человек задает себе собственные смыслы, становится не актером, исполняющим заданную роль в жизненной пьесе, а творцом, автором своей жизни. В акте эстетического переживания человек возвращает утраченную в реальной жизни способность переживать сильнейшие чувства и эмоции: Любовь, Красоту, Смерть. Он вновь обретает чувство трагедии в ее истинном творческом значении.

В реальной жизни человек, испытывает страх перед смертью, что является одной из причин бедности и бессодержательности его переживаний. В сказке человек может переживать смерть, не впадая в тоску одиночества, и способен избежать тем самым отчаяния. Переживая смерть и воскрешение вместе с героем, автор и читатель испытывает потрясение, сравнимое с катарсисом греческой трагедии. В сказке осознание и преодоление смерти , страданий превращается в один из сильнейших стимулов жизни, становится основой человеческого единения и солидарности.

В сказке человек конструирует мир вокруг себя по принципу игры, осуществляя свободу личности в акте творчества. Свобода творчества опирается на условное безоговорочное признание уникальности индивида, но не ограничивается им, более того, индивидуализм рассматривается как противоестественное состояние человека-робота, ограничивающее индивидуальность и свободу. Такое состояние приводит к формированию псевдоличности, которая болезненно защищает свою уникальность, по сути состоит из внешних шаблонов мышления и чувствования. В магической реальности человек преодолевает оковы необходимости и создает условия для органического развития собственной личности, которое возможно в ситуации межличностного общения. Смыслотворчество - важнейший социокультурный акт, в процессе смыслотворчества человек не «отменяет» и не заменяет силлогизмы и императивы, он лишь в каждый момент своей индивидуальной жизни «связывает» их уникальным образом, утверждая тем самым себя как личность, а мир как «Град Бытия» (Э.Фромм). Это и делает волшебную литературную сказку своеобразной мастерской художника, сказочного героя - художником, а его бытие - событием, эстетическим феноменом.

Современная волшебная литературная сказка создает и тем самым сохраняет отдельные островки творчества и свободы в мире всеобщности и причинности, культивирует уважение к уникальности каждого человека и тем самым сохраняет саму возможность творчества и свободы в человеческом обществе. В ценностный установках магической реальности преодолевается прагматизм, эгоизм, одиночество индивида и формируется новая установка на подлинные ценности человеческого бытия: свободу, любовь, красоту, творчество, единство человека с природой , другим человеком и самим собой.

Научная новизна полученного результата заключается в том, что метафорический дискурс волшебной литературной сказки представлен как важнейший способ утверждения социокультурной ценности личности, свободы и творчества, как конституирующий принцип подлинно личностного бытия. Волшебная литературная сказка разрушает логико-императивную модель запрограммированного поведения человека, конструирует универсум творчества, утверждая в качестве общественной ценности, социальной нормы и способа социализации индивидов свободу и ответственность как ее личностный смысл. Тем самым в современном обществе воспитывается важнейшая общественная потребность - потребность стать личностью.

Теоретическая и практическая значимость. Предложенное в диссертации понимание волшебной литературной сказки и полученные результаты позволяет определить ее эстетическую значимость и социокультурные функции. Волшебная литературная сказка создает аксиологическую модель бытия и является эффективным способом формирования ценностной ориентации на сотрудничество, солидарность, свободу и творчество. Полученные результаты могут быть использованы для дальнейшей разработки в философии проблемы личности, свободы и творчества, что в свою очередь может быть использовано в качестве мировоззренческой и методологической основы в искусствоведческих исследованиях волшебной литературной сказки. Результаты диссертации могут быть также применены в общих и специальных курсах преподавания философии и в практике воспитания.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Волшебная литературная сказка как феномен культуры"

Заключение

Проведенное в диссертации исследование волшебной литературной сказки как социокультурного феномена позволяет сделать вывод, что в волшебной литературной сказке создается модель Персоналистического Универсума, построенного на принципах свободы и творчества. Волшебная литературная сказка разрушает логическую обоснованность объективно-познаваемой действительности, ориентирует человеческое сознание на модус творчества, создавая особый сказочный дискурс. Волшебная литературная сказка формирует установку на самостоятельное видение мира и воспитывает в человеке важнейшую культурную потребность - потребность в творчестве, утверждая тем самым уникальность и значимость каждого индивида.

Генезис волшебной литературной сказки позволяет рассматривать ее как структурную целостность, укрепленную в глубинах человеческого бытия, в особом символическом контексте, открытым для бесконечного количества интерпретаций. Символический контекст связывает образы сюжетного ряда в неповторимом авторском переживании, запуская процесс смыслообразования, в котором каждый читатель становится уникальным интерпретатором смыслов, т.е. творцом магического универсума.

В волшебной литературной сказке создается реальность особого рода - магическая реальность, способом и методом построения которой является метафора. Двойственности метафорического мышления разрушает привычный порядок мировосприятия, проясняет первоначальный смысл старых ценностей и норм и, тем самым, конструирует модель парадигмы "творение". Если в реальной жизни человек проявляется и реализуется через систему ролей и социальных функций, существуя на как целостность и индивидуальность, а как "частичный" человек, то в созданной им самим магической реальности, он освобождается от оков необходимости субьекто-обьектного отношения к миру, стоновится целостной личностью и творит иные формы общности индивидов. Таким образом, волшебная литературная сказка порождает особое символическое состояние человеческого сознания, создает подлинное бытие, постичь которое можно только в аспекте собственного напряженного эмоционально-интеллектуального усилия. В магической реальности человек преодолевает свой индивидуализм, эгоизм и создает условия для органического развития собственной личности, которое возможно в ситуации межличностного общения. Сказка разрушает рациональное и деятельностное обоснование ценностных императивов реального мира и закрепляет субъектно-субъектные отношения в качестве субстанции, природы человека. Доказанные и обоснованные теоретически и практически индивидуализм и коллективизм, которые закрепляют эгоистическое, т.е. ограниченное отношение человека к миру и к самому себе, перестают быть единственно возможным способом бытия индивида.

В волшебной литературной сказке познание, деятельность, общение не являются соподчинеными частями, представляющими полноту и целостность человеческой сущности. Человек вновь обретает утраченную возможность слиться с Единым, где разум, деятельность, общение и творчество необходимы и неотделимы друг от друга. В ценностных нормах сказочного дискурса преодолевается прагматизм, эгоизм, одиночество индивида и формируется новая установка на подлинные ценности человеческого бытия: свободу, любовь, красоту, творчество, единство человека с природой, другим человеком и с самим собой.

В контексте сделанных выводов, можно предположить, что волшебная литературная сказка ориентирует мировоззрение человека на ценности личностного бытия и является одним из ярких и наиболее доступных для понимания примеров вненаучного способа освоения мира. Она дает возможность пережить опыт личной идентификации и позволяет человеку, сохраняя свою индивидуальность и конкретность, и овладеть недоступными для рационального созания смыслами. В переживании сказочной реальности человек задает себе собственные ценностные смыслы, становится творцом самого себя, задает смысловое поле новой, метафорической дискурсивной практике, практике "самоизобретения" человека (М.Фуко).

Список научной литературыХалуторных, Ольга Николаевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Андерсен X. К. Сказки и истории. Гауф В. Сказки. - М: Прогресс, 1991, 576 с.

2. Байдин В. "Космический бунт" русского авангарда// Российский ежегодник № 2, М.: Сов. Россия, 1990.

3. Барт Р. Избранные работы: семиотика. Поэтика. М.: Прогресс и др., 1994, 615 с.

4. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975, 502с.

5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986, 444с.

6. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994, 528 с.

7. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства в 2-х тт. Т.1. М.'.Искусство, 1994, 470 с.

8. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства в 2-х тт. Т.2. М.:Искусство, 1994, 368 с.

9. Бибихин В.В. Философия и религия// Вопросы философии, 1992, W1.

10. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени// Вопросы философии, 1993, №5.

11. Брауде Л.Ю. Скандинавская литературная сказка, М.: Наука. 208 с.

12. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995, 462 с.

13. Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. шк., 1993, 175 с.

14. Вдовина И. С. Французский персонализм. М.: Наука, 1977, 127с.1.32

15. Виндельбанд В. Философия в немецкой духовной жизни XX столетия. М.:Наука, 1993, 103с.

16. Возможности и границы познания/ под ред. Кириленко Г. Г. М.: Изд-во МГУ, 1995, 72 с.

17. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991, 366с.

18. Гадамер Г.Г. Миф и разум// Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. -М. : Искусство, 1991, 366 с.

19. Гайдукова Т. Т. У истоков: Кьеркегор об иронии. Ницше. Трагедии культуры и культура трагедии. М.: Алетейя, 1995, 116 с.

20. Гарсиа Лорка Ф. Избранное: Стихи. Театр. Статьи. М.: Моск. раб., 1983, 436 с.

21. Гауф В. Сказки; Андерсон Х.К. Сказки и истории. М.: Правда, 1990, 576 с.

22. Гачев Г. Национальный мир и национальный путь// Путь, 1996.

23. Гоббс Т. Соч. в 2-х томах. Т. 1. М.:Мысль, 1989, 627 с.

24. Гоббс Т. Соч. в 2-х томах. Т.2. М.:Мысль, 1991, 735 с.

25. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М.:Наука, 1987, 217 с.

26. Гулыга А. В. Шеллинг. М.: Соратник, 1994, 316 с.

27. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии феноменологической философии// Язык и интеллект. М. :Наука, 1995, 395 с.

28. Давыдов Ю. Н. "Картины мира" и типы рациональности// Вопросы философии, 1989, № 8.

29. Дарендорф Р. Мораль, институты и гражданское общество// Путь. -1993, №3.

30. Делез Ж. Логика смысла. М.: Academia, 1995, 297 с.

31. Деррида Ж. Письмо к японскому другу// Вопросы философии, 1992,

32. ДерридаЖ. Шпоры: стили Ницше//Философские науки. 1991, №3-4.

33. Джеймс У. Прагматизм// Хрестоматия по зарубежной философии конца XIX начала XX столетий. - М.: Наука, 1995, 407 с.

34. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума// Вопр. Философии. М., 1988, №4.

35. Дильтей В. Типы мировоззрений и обнаружение их в метафизических системах// Хрестоматия по зарубежной философии конца XIX начала XX столетий. - М.: Наука, 1995, 407 с,

36. Достоевский Ф.М. Собр. Соч. В 10-ти тт. Т.9. М.: Гослитиздат, 1958, 520с.

37. Замошкин Ю. А. За новый подход к проблеме индивидуализма// Вопросы философии. 1989, № 6.

38. Зиедонис И. Разные и проказные сказки. Рига: Лиесма, 1988, 128 с.

39. Зотов А. Ф. Мировоззрение на рубеже тысячелетий// Вопросы философии, 1991, №6.

40. Интуиция. Логика. Творчество. М.: Наука, 1989, 175 с.

41. История современной зарубежной философии: Компаративистский подход. Спб., 1997, 480 с.

42. Каган М. С. Морфология искусства. Л.: Искусство, 1972., 440 с.

43. Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции. Спб.: Шиповник, 1912, 456 с.

44. Кессиди Ф. X. От мифа к логосу. М.: Мысль, 1972, 312 с.

45. Кириленко Г.Г. Кризис методологический основ буржуазной философии науки. Натуралистический стиль мышления и его современные модификации. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982, 120 с.

46. Кириленко Г.Г. Мифологическое сознание: история и современность// РЖ "Философия". Сер. 3. М„ 1993, №1.

47. Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Мировоззрение и личность. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986, 82 с.

48. Коршунов A.M. Теория отражения и творчество. М.: Политиздат, 1971, 254 с.

49. Коршунова JT.C. Воображение и его роль в познании. М.: МГУ, 1979, 144 с.

50. Кукушкина Е. И., Логунова Л. Б. Мировоззрение, познание, практика. М.: Политиздат, 1989, 299 с.

51. Кьекегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993, 383 с.

52. Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране Чудес. Сквозь Зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. М.: Пресса, 1992, 320 с.

53. Лабиринты одиночества//Сост., общ. ред. Н.Е. Покровского. М.: Прогресс, 1989, 624 с.

54. Лармин О.В. Художественный метод и стиль. М.: Изд-во МГУ, 1964, 271 с.

55. Леви-Брюль Л. Сверхчувственное в первобытном мышлении. М.: Педагока - пресс, 1994, 602с.

56. Лифшиц М. А. Мифология древняя и современная. М.: Искусство, 1980, 582 с.

57. Локк Д. Избр. соч. в 3-х томах. Т.1. М.: Мысль, 1985, 622 с.

58. Локк Д. Избр. соч. в 3-х томах. Т.2. М.: Мысль, 1985, 550 с.

59. Локк Д. Избр. соч. в 3-х томах. Т.З. М.: Мысль, 1988, 668 с.

60. Лосев А. Ф. История эстетических учений// Путь. 1993. - № 3.

61. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. Т.1 М.:изд. авт., 1930, 911 с.

62. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991, 524 с.

63. Лосева И. Н. Миф и религия в отношении к рациональному познанию// Вопросы философии, 1992, №7

64. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. М.: Мысль, 1995, 326 с.

65. Мелетинский Е. М. Герои волшебной сказки. М.: Восточная литература, 1958, 264 с.

66. Мелетинский Е. М. Народный эпос// Теория литературы. М.: Наука, 1964, 378 с.

67. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976, 407 с.

68. Мир философии. В 2х тт. 4.1 М.: Политиздат, 1991,671 с.

69. Мир философии. В 2х тт. 4.2 М.: Политиздат, 1991, 623 с.

70. Миф, фольклор, литература Л.:Наука, 1978, 250 с.

71. Мифологии древнего мира. М.: Наука, 1977, 453 с.

72. Морохоева 3. П. Личность в культурах Востока и Запада: К постановке проблеммы. Новосибирск: ВО "Наука", 1994.

73. МуньеЭ. Персонализм. М.: Искусство, 1992, 143 с.

74. Найдыш В. М. Мифотворчество и фольклорное сознание// Вопросы философии, 1994, № 2.

75. Нарский И. С. Западноевропейская философия XIX века. М.: Высшая школа, 1980, 583 с.

76. Никифоров Н. И. Структура чукотской сказки// Советский фольклор. -М.-Л., 1936, №2-3.

77. Ницше Ф. Об истине и лжи во вненравственном смысле// Полноесобран, соч., т. 1. М.: Моск. кн-во, 1912, 412 с.

78. Ницше Ф. Сочинения в 2тт. Т.1 "Литературные памятники". М.: Мысль, 1990, 829 с.

79. Ницше Ф. Так говорил Заратустра// Сочинен, в 2 тт. т.2. - М.: Мысль, 1990, 502 с.800 дивный новый мир: Английская антиутопия. Романы: сб. М.: Прогресс, 1990, 640 с.81.0знобкина Е.М. Хайдеггер. Разговор на проселочной дороге// Путь. -1993.

80. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры// Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990, 512 с.

81. Ортега-и-Гассет X. Философия культуры. М.: Прогресс, 1991, 497 с.

82. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М.: Наука, 1991, 403 с.

83. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры// Две главные метафоры. М.: Искусство, 1991, 588 с.

84. Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989, 384 с.

85. Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988, 544 с.

86. Пропп В. Морфология сказки//Л.: Academia, 1928, 152 с. (репринтное издание).

87. Рассел Б. История западной философии в 2-х тт.Т. 1 М.: Миф, 1993, 509с.

88. Рассел Б. История западной философии в 2-х тт.Т.2 М.: Миф, 1993, 444с.

89. Риккерт Г. Философия жизни. Спб.: Academia, 1922, 167 с.

90. Родман Ю. Мадагскар, маягаши и их сказки// Сказки Мадагаскара. -М.: Наука, 1965, 271 с.

91. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. М.: Наука, 1974, 336 с.

92. Руднев В. Морфология реальности.// М.: Русское феноменологическое общество, 1996, 207 с.

93. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по "философии текста". М.: Русское феноменологическое общество, 1996, 207 с.

94. Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат,1991,366 с.

95. Сантаяна Дж. Прогресс в философии// Вопросы философии, 1992, №4.

96. Сартр Ж.-П. Стена. М.: Политиздат, 1992, 478 с.

97. Свентоховский А. История утопий. М.: Моск. кн-во, 1910, 438 с.

98. ЮО.Соловьев В. С. Смысл любви: Избранные произведения. М.: Современник, 1991, 525 с.

99. Соловьев B.C. Смысл любви. М.: Современник, 1991, 525 с.

100. Стеблин-Каменский М.И. Мир саги. Становление литературы. Л. : Наука, 1984, 246 с.

101. ЮЗ.Стеблин-Каменский М.И. Миф. Л.: Наука, 1976, 102 с.

102. Ю4.Столович Л.Н. Жизнь творчество - человек: функции художественной деятельности. М.: Политиздат, 1985, 414 с.

103. Структурализм: "за" и "против": Сб. статей. М.: Прогресс, 1975, 472 с.

104. Сумерки богов. М.: Политиздат, 1990, 398 с.

105. Ю7.Сурио Э. Искусство и философия// Вопросы философии, 1994, № 7-8. 108.Теория метафоры: Сб. М.: Прогресс, 1990, 512 с. Ю9.Тиллих П. Мужество быть// Символ. № 28, 1992. 1 Ю.Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991, 730 с.

106. Ш.Толкиен Дж. Р. Р. Властелин колец: Летопись вторая и третья. Баку: Олимп, J 993, 656 с.

107. Ш.Толкиен Дж. Р. Р. Хранители. Баку: Олимп, 1993, 512 с.

108. Толкиен Дж.Р.Р. Хоббит. Баку: Олимп, 1993, 544 с.

109. Толкин Дж.Р.Р. Дерево и лист. М.: Прогресс, Гнозис, 1991, 144 с.

110. Топоров В.Н. и др. История культуры и поэтика. М.: Мысль, 1994, 259с.

111. Торо Г.Д. Уолден, или жизнь в лесу. М.: Прогресс, 1980, 1 15 с.

112. П.Уайльд О. Избранные произведения в 2-х тт. T.l. М.: Республика, 1993, 559 с.

113. Уайльд О. Избранные произведения в 2-х тт. Т.2. М.: Республика, 1993, 568 с.

114. Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы. -М.: Прогресс, 1991, 405 с.

115. Утопический роман XYI XYI1 веков Томас Мор, Утопия; Кампанелла. Город Солнца; Френсис Бекон. Новая Атлантида - М.: Прогресс, 1989г., 486с.

116. Феномен человека. Антропология. М.: Высшая школа, 1993, 347 с.

117. Философия и мировоззрение. М.: Изд-во АН СССР, 1988, 178 с.

118. Философия и ценностные формы познания. М.: Наука, 1978, 351 с.

119. Философия истории: Запад Россия. - М.: Изд-во МГУ, 1994, 46 с.

120. Франк С.Л. Квинтэссенция. Философский альманах. 1991. М.: 1992.

121. Фромм Э. Бегство от Свободы. М.: Прогресс, 1990, 270 с.

122. Фрейденберг О.М. Утопия //Вопросы философии М., 1990, №5.

123. Фромм Э. Иметь или быть. М.: Прогресс, 1986, 238 с.

124. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М. Прогресс, 1977, 487 с.

125. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности// Вопросы философии, 1989, №2.

126. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Республика, 1995, 463 с.

127. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993, 445 с

128. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М.: Высшая школа, 1991, 190 с.

129. Хайдеггер М. Что такое философия?// Вопросы философии, 1993, №8.

130. Холичер В. Личность и гуманизм. М.: Мысль, 1978, 428 с.

131. Хопп С., Экхольм Я., Эгнер Т., Янссон Т. Скзочные повести скандинавских писателей. М.: Правда, 1987, 592 с.

132. Хюбнер К. Истина мифа. М.:Республика, 1996, 448 с.

133. Черняк В. С. Мифологические истоки научной рациональности// Вопросы философии, 1994, №9.

134. Шахнович М. И. Первобытная мифология и философия. Л.: Наука, 1971, 240 с.

135. МО.Шахнович М. И. Первобытная мифология и философия. Предистория философии. Л.: Наука, 1971, 238 с.

136. Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс, 1990, 456 с.

137. Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М.: Мысль, 1966, 496 с.

138. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М.: Прогресс, 1993, 342с.

139. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль, 1993, 249 с.

140. Шрейдер Ю. А. Свобода как творческая ориентация в мире// Вопросы философии ,1994, № 1.

141. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Инвест ППП. - Ст "ППП". - 1996, 240 с.

142. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1994, 143 с. 148.Эрн В.Ф. Сочинения. М.: Правда, 1991, 620 с.

143. Эстетика: Словарь/ Под. общ. ред. А. А. Беляева и др. М.: Политиздат, 1989, 447 с.

144. Юнг К. Г. Феномен духа в искусстве и науке// Собр. соч. в 19тт., т. 15. М.: Ренессанс, 1992, 320 с.

145. Юркевич П.Д. Философские произведения. М.: Правда, 1990, 669 с.

146. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Наука, 1994, 631 с.

147. Литература на английском языке:

148. Fairy Tales as Ways of Knowing. Essays on Merchen in psychology, Soc. a. lit. (Ed. by Metzger M.M. a. Mommsenk). Bern etc.: Lang, 1981, 198 p.

149. Green J. Personal Records, 1928-1939, translated by J. Godefroi, Harper & Brothers, New York, 1939, p. 189.

150. Myth and Philosophy (Ed. by F. Reynolds & D. Tracy). Albany: State University of New York Press, 1990, 382 p.

151. Myth, symbol and reality (Ed. by Alan M. Olson). Notre Dame; London: University of Notre Dame Press, cop. 1980, 189 p.

152. Myths and Fictions (Ed. by Bidermans, Scharfstein B.-A.)/ Leiden etc; Brill, 1993,397 p.

153. Leuis C.S. The Denthronment// Tolkien ahd the Critiks Notre-Dame, 1969, p.268.