автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Восприятие творчества В. Распутина в Германии (1970 - 1980 гг.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восприятие творчества В. Распутина в Германии (1970 - 1980 гг.)"

На правах рукописи

I

БАДРЫЗЛОВА Ольга Владимировна

ВОСПРИЯТИЕ ТВОРЧЕСТВА В. РАСПУТИНА В ГЕРМАНИИ (1970-1980 гг.)

10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тюмень 2005

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Тюменский государственный университет» на кафедре истории русской литературы

Научный руководитель:

доктор филологических наук,

профессор

Ю. А. Мешков

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Ю. А. Дворяшин

кандидат филологических наук, доцент

М. В. Прокопова

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Томский государственный университет»

Защита состоится 22 апреля 2005 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета К 212.274.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Тюменский государственный университет» по адресу 625003 Тюмень, ул. Семакова, 10, ауд. 325.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет».

Автореферат разослан 21 марта 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

профессор рМ | Л. А. Вараксин

iöo^M Ш5Э26

^ k ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Валентин Распутин — один из тех художников слова, чье творчество повлекло за собой в 70-80-е годы XX века возрождение интереса западного читателя к русской литературе вообще. На Западе четко осознавалось, что распутинские произведения представляют собой неотъемлемую часть того художественного явления, которое получило название «деревенская проза» и оказалось лишь литературным компонентом целого исторического процесса, происходившего в те годы в Советском Союзе. По утверждению немецкого слависта А. Хир-ше, деревенская проза — это «больше, чем просто литература, чем тема, это художественно выраженное отношение к жизни, к смыслу человеческого существования»1. Первым, кто способствовал международному признанию этой прозы, был Валентин Распутин. Именно он, подчеркивает А. Хирше в работе «Советская деревенская проза. История и проблематика», стал тем писателем, который своим творчеством обратил внимание и на других представителей этого художественно значимого явления.

Стремительно войдя в русскую литературу, В. Распутин также стремительно обрел и мировую известность. Его знаменитые повести «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976) и большинство рассказов переведены на многие языки народов мира.

Творчеству русского писателя в отечественном литературоведении посвящен целый ряд работ обобщающего характера, написанный в жанре очерка жизни и творчества. Это — книги Н. Котенко, И. Панкеева, С. Семеновой, Н. Тендитник, дающие — особенно в своей совокупности — полное и верное представление о Валентине Распутине — об основных вехах его биогра-i фии, сюжетных и тематических особенностях его произведений,

о месте его в современном литературном процессе и общественной жизни.

, В работах частного характера российские ученые свое вни-

мание направляют на изучение психологического мастерства

1 Hiersche А Sowjetische Dorfprosa — em literarisches Phänomen des entwickelten Sozialismus // Weimarer Beitrage 1980. №4. S 5.

I-üu. НАЦИОНАЛЬНАЯ 1 3 j БИБЛИОТЕКА I

! isrga/j 1

писателя (А. Ануфриев, А. Урманов), на выявление жанровых и стилевых особенностей его произведений (Ю. Дворяшин), на установление этико-философской проблематики (Г Белая, А Га-зизова) и литературной преемственности (Ю. Дворяшин, Н. Дра-гомирецкая) его творчества.

В последнее время огромный интерес вызывает у литературоведов и процесс постижения писателем национальной сущности русского человека, который формулируется ими в проблему национального характера в прозе В. Распутина (Т. Гришенкова, И. Попова).

Несмотря на многочисленность и многоплановость работ по творчеству В. Распутина, в отечественном литературоведении явно ощущается недостаток исследований, где художественный опыт писателя был бы соотнесен с современным мировым литературным процессом, что, учитывая подлинно мировую известность писателя и наличие работ о нем за рубежом, вполне оправдано. В некоторой степени этот пробел в осмыслении творчества В. Распутина восполняют труды А. Большаковой.

О восприятии распутинской прозы отдельно в ГДР и отдельно в ФРГ писали и русские (В. Сорокина, Б. Хирш) и немецкие литературоведы (В. Казак, К. Каспер, Е. Кауфман, Г. Олыиовс-кий, Н. Тун, Р. Шэпер). Но комплексного исследования, где бы рассматривалось и сравнивалось восприятие творчества русского писателя в Западной и Восточной Германии до сих пор не существует. Диссертационное исследование, целью которого является изучение восприятия творчества В. Распутина на Западе и Востоке Германии в 1970-80-е годы, призвано восполнить этот пробел. Предпринимаемое нами решение этой задачи обусловливает научную новизну диссертации.

Творчество В. Распутина невозможно рассматривать вне рамок того стилевого направления отечественной литературы, которое получило название «деревенская проза». Поэтому в работе значительное место отводится анализу этого явления современным отечественным литературоведением, а также выявлению его истоков и общезначимости для всей мировой культуры.

Исходя из цели, мы формулируем следующие задачи исследования'

1) показать общезначимость явления деревенской прозы, определяемой нами как один из вариантов проявления литературного архетипа Деревня2, для русской и немецкой литератур;

2) указать на сходства и отличия ментальных характеристик русского и немецкого народов в реализации литературного архетипа Деревня;

3) систематизировать, осмыслить и сравнить все доступные материалы критической рецепции творчества В. Распутина в ГДР и ФРГ;

4) показать через анализ вариантов перевода повести «Живи и помни» значение художественного перевода как основной формы восприятия творчества инонационального писателя, а также роль смысловой точности и адекватности передачи художественных особенностей произведения.

Широкое восприятие произведений В. Распутина на Западе Германии началось в 1976 году с публикации перевода повести «Последний срок» («Die letzte Frist»), В этом же году была переведена «Живи и помни» («In den Wäldern die Zuflucht»), Третьей повестью, которая привлекла к себе внимание западных немцев, стала «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), вышедшая в свет в 1977 году. Все три повести были переведены А. Кэмп-фе и переиздавались по нескольку раз. Однако еще задолго до появления первых переводов распутинских произведений немецкий читатель уже имел возможность познакомиться с творчеством В. Распутина. Это произошло благодаря западногерманскому слависту В. Казак, который, прекрасно владея русским языком и литературой, опираясь на оригиналы распутинских повестей, а также литературоведческие и критические заметки, вышедшие в Советском Союзе, дал в целом ряде своих статей, опубликованных в журнале «Osteuropa» с 1975 по 1978 годы, довольно четкое представление о жизни и творческом пути русского писателя.

В Восточной Германии читать, изучать и переводить В. Распутина начали несколько позже, но более активнее. В 1977 году одновременно появились переводы повестей «Деньги для Марии» («Geld fur Maria») Ю. Эльперина, «Последний срок» («Die letzte Frist») Э. Ти-

2 Здесь и далее архетипический термин Деревня употребляется, как это принято в научной практике, с большой буквы и без кавычек

ле, «Живи и помни» («Leb und vergiß nicht») Э. Арндта, а также переводы рассказов «Василий и Василиса» («Wassili und Wassilissa») А. Мекель и «Уроки французского» («Französischstunden») X Анга-ровой. Подчеркнем, что все переводы выполнялись разными переводчиками. Дискуссия о творчестве В. Распутина получила новые импульсы и после публикации в 1978 году повести «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), которая существует в ГДР в двух вариантах. Один был сделан Э. Тиле, другой — Е. Панциг.

Предложенные читателю ГДР произведение «Вниз и вверх по течению» (1980), повесть «Пожар» (1985), сборник рассказов «Век живи — век люби» (1985), который, кроме заглавного, включает рассказы «Что передать вороне9», «Наташа», «Не могу-у », «Встреча», «А мама куда-то ушла», «Старуха», были замечены, но широкого отклика в ГДР не нашли.

О популярности В. Распутина среди немцев свидетельствуют и многочисленные театральные постановки его повестей «Деньги для Марии» (Магдебург, 1978), «Живи и помни» (Халле, 1983), а также создание фильмов «Василий и Василиса» (Берлин, 1978) и «Прощание» (Берлин, 1987).

Что привлекает немецких литературоведов и критиков в творчестве Распутина и что остается незаметным для их исследовательского взора, каковы особенности осмысления распутинского художественного мира в иной культурно-языковой среде — эти вопросы актуальны для постижения, в первую очередь, своеобразия распутинского таланта. Взгляд на писателя из другой, инонациональной среды позволяет, как считает Ю. Левин, «глубже понять и оценить творчество переводимого писателя, открыть в этом творчестве такие черты и особенности, которые остались бы скрытыми, если рассматривать одно лишь внутринациональное его усвоение»3.

Знакомство с немецкими литературоведческими работами, их критическое усвоение позволяет не только глубже понять подлинное значение творчества В. Распутина, четче обозначить оригинальность его художественного стиля, но и ввести в научный оборот показательные моменты осмысления прозы писателя немецкой славистикой, что придает актуальность диссертационному исследованию.

3 Левин Ю. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985. С. 6.

В основу диссертации положена проблема восприятия инонационального писателя, которая в сравнительном литературоведении, изучающем взаимосвязи национальных литератур, по существу является центральной. Несмотря на всю важность и значимость данной проблемы, отечественные литературоведы располагают на сегодняшний день лишь единицами теоретических работ, где этот вопрос освещен наиболее последовательно. ' В их числе назовем статьи Ю. Левина «Восприятие творчества

инонациональных писателей» (1974) и А. Гиривенко «Проблема восприятия творчества инонационального писателя» (1988).

Основоположники сравнительного литературоведения академики В. Жирмунский (1891-1971) и М. Алексеев (1896-1981), разработавшие научную методологию сравнительно-исторических исследований литературы, последовательно направляли научный поиск на решение конкретных тематических задач с целью накопить фактические данные, отталкиваясь от которых станет возможным сделать необходимые теоретические обобщения.

Работы ученых (Р. Данилевский, М. Коренева, Е. Тарасова, Г Тиме и др.), занимающихся русско-немецкими литературными взаимосвязями, показывают, что процесс накопления фактов восприятия творчества инонационального писателя еще далек от своего завершения, но сами исследования становятся глубже и теоретически оснащеннее. В них внимание заостряется на каком-то отдельном аспекте интересующей нас проблемы. В основном исследуется либо критическое истолкование произведений конкретного писателя в принимающей стране, либо влияние творчества этого писателя на литературный процесс страны и усвоение его творческих методов. Диссертационное исследование являет собой попытку комплексного представления проблемы включения творчества инонационального писателя, в нашем случае Валентина Распутина, в литературный процесс Гер) мании. Это включение, считает Ю. Левин, должно осуществляться в трех основных аспектах: 1) перевод, 2) критическое истолкование, 3) творческое усвоение. , Исследование особенностей восприятия прозы В. Распутина базируется также на проблеме соотношения и связей двух культур, двух разнонациональных ментальных миров: русских и немцев. Эта проблема связана с целым рядом актуальных для современного человека вопросов о духовно-исторических связях между

Россией и Западом, а также о своеобразии русского культурного наследия. Изучением взаимосвязей немецкой и русской литератур занимается сравнительно-историческое литературоведение, в основе которого лежат типологический метод, используемый нами для выявления типовых соответствий и национального своеобразия обеих литератур, и историко-генетический метод, применяемый в диссертационном исследовании для установления генетических связей распутинской прозы с русской классической литературой и мировой литературой в целом. Наше внимание, таким образом, полностью сосредотачивается на вопросах, находящихся в кругу интересов компаративистики.

На сегодняшний день сравнительное литературоведение должно идти в глубь типологических ментальных пластов. «Только на этом уровне может проходить поиск генетико-типологических схождений, общего, типического, повторяемого. И только такой поиск может быть основой любого сравнительного анализа» — считает современная исследовательница деревенской прозы А. Большакова4. Сущностной единицей такого анализа становится ментальная модель, архетип. Теория литературного архетипа, первоначально поставленная в психологической науке К. Юнгом, широко используется и в литературоведении (Е. Мелетинский, В. Топоров и др.). Эта теория позволяет, на наш взгляд, глубже проникнуть в суть феномена деревенской прозы и решить проблему включения произведений советской литературы в мировой литературный процесс Единая онтологическая основа мировых менталитетов и общезначимость архетипа Деревня позволяют говорить о всемирной распространенности деревенской прозы.

Объектом диссертационного исследования являются кри-тико-литературоведческие работы западногерманских (М Агдеш-тайн-Вагнер, Р. Бирман, В. Казак, И. Майхель, Е. Сахно, Р. Шэ-пер, В. Шмид и др.) и восточногерманских (В. Байтц, Г. Витте, К. Каспер, Е. Кауфман, И. Новотный, Т. Решке, Б. Тесмер, Э. Тиле, Н. Тун, А. Хирше и др.) исследователей творчества В. Распутина. Нами привлекаются также труды отечественных литературоведов, занимающихся осмыслением сути деревенской прозы (П. Басинский, Г. Белая, А. Большакова, В. Бондаренко, А. Боча-

4 Большакова А Типология и менталитет // Филологические науки 1996. №6. С. 5.

ров, Ю. Дворяшин, И. Дедков, Л. Ершов, Н. Котенко, В. Курбатов, А. Лапченко, А. Овчаренко, А. Панков, С. Семенова, Е. Старикова, В. Сурганов, Н. Тендитник, Л. Теракопян и др.).

Кроме того, поскольку перевод является одним из основных моментов включения творчества инонационального писателя в литературно-исторический процесс принимающей страны, в поле нашего внимания оказываются два варианта перевода повести «Живи ( и помни» на немецкий язык Выбор данной повести в качестве объекта

сравнительного анализа обусловлен двумя причинами. Во-первых, «Живи и помни» в творчестве В. Распутина — единственное произведение, которое, так или иначе, касается темы Великой Отечественной войны, являющейся в Германии в 1970-80-е годы темой чрезвычайно актуальной. Поэтому было бы интересно проследить, как западный и восточный немец осмысливают эту повесть с точки зрения военной проблематики. Во-вторых, «Живи и помни» также является единственным произведением, название которого в одном из вариантов перевода не совпадает с оригинальным.

Предметом исследования становятся особенности восприятия творчества В. Распутина в ГДР и ФРГ в 1970-80-е годы и последующее за этим их сравнение.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Творчество В. Распутина в Германии в 1970-80-е годы изучалось в рамках деревенской прозы, которая, благодаря единой онтологической основе мировых ментальностей и всеобщей значимости архетипа Деревня, оказалась востребованной в большинстве стран мира.

2. На Западе Германии восприятие творчества В. Распутина в 1970-80-е годы осуществлялось в русле таких актуальных для этого времени проблем, как утрата идеала, отчуждение человека и поиск его идентичности, проблем, повлиявших не только на характер литературоведческих исследований, но и на пере-

I воды произведений русского писателя. Западные исследователи

занимаются также изучением его новаторской поэтики, которая напрямую связывается ими с отходом от использования в литературе метода социалистического реализма. В итоге проза В. Распутина противопоставляется прозе о колхозной деревне 193050-х годов и рассматривается как продолжательница классической русской литературы.

3. Восток Германии в своем осмыслении прозы В. Распутина шел вслед за советскими исследователями, уделяя особое внимание тематической, идейно-содержательной стороне произведений писателя, а также проблемным вопросам, актуальным для всего человечества. Свое недоумение по поводу причин поведения распутинских героев восточные литературоведы списывали на различие ментальных характеристик людей разной национальности, на особое мировоззрение русского человека и объясняли понятием «загадочной русской души».

4. Залогом адекватного восприятия творчества В. Распутина как западным, так и восточным немцами явился содержащийся в нем нравственный потенциал. Общечеловеческие проблемы стали главным средством коммуникации между писателем и иностранным читателем, представляя то общее, что связывает произведения В. Распутина с мировой литературой.

5. Существующие на немецкой земле переводы повести В. Распутина «Живи и помни» по их адекватности оригиналу значительно отличаются друг от друга. Ближе к авторскому замыслу оказался перевод, выполненный Э. Арндтом. В отличие от своего западного коллеги А. Кэмпфе, ему в достаточно полной мере удалось воспроизвести авторские и национальные особенности произведения.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в четырех научных публикациях. Результаты исследования были представлены в докладе на региональной научной конференции «Город как культурное пространство» (Тюмень, 2021 февраля 2003), обсуждались на аспирантском семинаре и заседании кафедры истории русской литературы Тюменского государственного университета (2002-2004).

Практическая значимость работы определяется возможностью использования результатов исследования в дальнейшем изучении творчества В. Распутина, а также в разработке специальных курсов, лекций и семинаров не только по истории русской литературы XX века, но и по проблеме восприятия русской литературы на Западе.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 255 наименований, из них 73 — на немецком языке. Текст изложен на 163 страницах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цель, задачи, научная новизна, положения, выносимые на защиту, обосновывается его методологическая база и практическая значимость.

В первой главе «Валентин Распутин — представитель деревенской прозы» осуществляется анализ основных тенден-к ций изучения российскими литературоведами творчества писа-

теля. Особое внимание уделяется выявлению общезначимости русской деревенской прозы для всей мировой культуры. 1 В первом параграфе «Деревенская проза, ее истоки и эволю-

ция» деревенская проза осмысливается нами как завершающее, во многом итоговое, но не конечное звено в развитии русской литературы о деревне, как один из вариантов проявления литературного архетипа Деревня, присущего всей мировой культуре.

На сегодняшний день в кругу литературоведов и критиков по сравнению с 1970-80-ми годами отмечается угасание интереса к деревенской прозе как предмету уже познанному и неактуальному. Сам факт ее изучения вызывает недоумение. Зачем, казалось бы, изучать то, чего уже нет. Считается, что деревенская проза вместе со своим главным предметом изображения — «сокрушенной и вымирающей деревней» (А. Солженицын) исчерпала себя и осталась в прошлом. Об этом говорили критики и литературоведы. Об этом свидетельствовали в своих высказываниях и сами писатели-«деревенщики».

Все суждения о закате деревенской прозы связаны, на наш взгляд, прежде всего, с тематическим направлением в ее восприятии, представляющим ее всего лишь прозой о сельской жизни и значительно обедняющим саму суть явления — феномена деревенской прозы, многоаспектность которого отмечалась рядом литературоведов уже в начале 80-х годов XX века Деревенская проза 1 исследовалась не только как собственно литературное, но и фи-

лософское, социально-историческое, психологическое, этическое и эстетическое явление. В этой связи необходимо упомянуть работы Г. Белой5. Она одна из первых указала на философскую природу

5 Белая Г А. Философско-этические проблемы современной литературы.

М., 1982, Белая Г А. Философско-этическая проблематика современной прозы // Гуманистический пафос советской литературы. М., 1982 С 37-56.

этого литературного феномена. Ею же была предпринята попытка заменить термин «деревенская проза» на «онтологическую прозу», однако новое название не смогло вытеснить старое, скорее всего, в силу многоаспектное™ данного направления.

Наметившийся в 1980-е годы поворот в осмыслении деревенской прозы, который расширил и углубил границы ее изучения, был продолжен в трудах современной исследовательницы А. Большаковой8, считающей деревенскую прозу самым влиятельным направлением в русской литературе второй половины XX века. Выводя эту прозу на мировой уровень, она осмысливает ее не только в рамках решения проблем народно-крестьянской жизни, но и в более широком контексте споров по вопросам национализма, феномена «русскости» (часто в противовес «советскости») и по проблеме Россия — Запад.

Несмотря на то, что творчество «деревенщиков» является, казалось бы, национальным достоянием русского народа, в отечественном литературоведении существует мнение (Д. Ольшанский7), что данное направление было рождено не в России, а на Западе и его основоположниками являются американцы-южане. Другой точки зрения придерживается немецкий исследователь К. Менерт8. Подчеркивая уникальность русской деревенской прозы на мировом уровне, он указывает на ее приоритетно русскую основу. Наметившийся спор о прародителе этой прозы является, с архетипической точки зрения, бессмысленным. Всеобщая мировая природа литературного архетипа Деревня, вытекающая из единой онтологической основы всех мировых менталите-тов, доказывает это.

Архетип как выразитель универсальных, общечеловеческих ценностей присутствует в коллективном бессознательном каждого человека любой национальности, что, в свою очередь, и обусловливает их взаимопонимание. Архетип носит всеобщий характер, не зависит от времени и места и является этически нейтральным.

0 Большакова А. Нация и менталитет: Феномен деревенской прозы XX века. М., 2000

'Ольшанский Д Север против Юга // Итоги 2002. №36 18 декабря

8 Mehnert К Über die Russen heute' Was sie lesen, wie sie sind Stuttgart, 1983.

Вслед за А. Большаковой под литературным архетипом мы понимаем «сквозную модель», основополагающую, центростремительную силу, ответственную за организацию, направление и характер развития литературного процесса в целом Организующе-структурный принцип литературного архетипа обозначается как «вариативность инвариантности1 обладая способностью к бесконечным и непредсказуемым внешним изменениям, он одновременно таит в себе ценностное смысловое ядро, в своей неизменности обеспечивающее высокую смысловую устойчивость архетипической модели». Парадигма изменений архетипа составляет одну из самых мощных силовых линий в историко-литературном развитии: прохождение, видоизменение и нацеленность «сквозной» модели на последующее развитие определяют основные ментальные срезы, «золотое сечение» литературы как единого явления.

Литературный архетип Деревня, как и любой другой архетип, обладает рядом характеристик. Литературоведы выделяют специфическую модель развития Деревни, ее пространственно-временные характеристики, сюжетные ситуации, типологию героя, жанровые каноны, особенности ментальной природы.

Деревенская проза становится, таким образом, своеобразным вариантом проявления литературного архетипа Деревня. Снижение же интереса к данному направлению, отмечаемое в кругах современных отечественных литературоведов, не означает, в свою очередь, исчезновение самого архетипа Деревня. Архетипы, лежащие в основе коллективного бессознательного и являющиеся основой любого менталитета, не поддаются сознательным усилиям человека. Поэтому вполне закономерно ожидать в скором будущем новую вспышку литературного узнавания ар-хетипического образа деревни.

Качественную характеристику, которая впоследствии определяет национальные особенности конкретного народа, то, что стремятся постичь люди, проявляющие к этой национальности интерес, архетипу придает ментальность, под которой мы понимаем истоки национального бытия и сознания конкретного народа в определенной среде обитания. Одно из отличий российского менталитета заключается в его крестьянских традициях, не раз становившихся предметом произведений русских писателей.

С архетипической точки зрения деревенская проза берет свое начало глубоко в историко-литературном прошлом нашей страны,

что позволяет рассматривать ее как преемницу традиций классической русской литературы. Писатели-«деревенщики» продолжают, как считают литературоведы, традиционную линию русской классики, проявившуюся со времен Н. Карамзина («Бедная Лиза») и А. Радищева («Путешествие из Петербурга в Москву»), определившуюся в творчестве А. Пушкина («Капитанская дочка», «Дубровский», «История села Горюхино») и получившую развитие в произведениях Н. Гоголя («Мертвые души»), Л. Толстого («Война и мир»), И. Бунина («Деревня», «Суходол»), А. Чехова («Мужики», «В овраге») и в «новокрестьянской» школе XX века.

В развитии же самой деревенской прозы мы выделяем три периода. Первый период начинается со смерти И. Сталина в 1953 году и заканчивается снятием Н. Хрущева в 1964 году. В произведениях этих лет впервые оказались затронутыми последствия коллективизации и раскулачивания, а также трудности военного и послевоенного времени. Производственные очерки В. Овечкина «Районные будни» (1952-1956) и лирический философский дневник Е. Дороша предваряли появление целой литературной галактики, началом которой по праву считаются рассказ «Матренин двор» А. Солженицына (1959), «Братья и сестры» (1958) Ф. Абрамова, первые рассказы — главы «Последнего поклона» В. Астафьева, лирическая проза Ю. Казакова и В. Солоухина, «На Иртыше» (1964) С. Залыгина, «Привычное дело» (1966) В. Белова.

Второй, канонический период длился с 1964 года до начала 1980-х годов. Этот период завершился выходом в свет символической повести В. Распутина «Прощание с Матерой».

К третьему периоду относятся произведения, созданные с начала 1980-х годов вплоть до наших дней. Среди них повесть В. Распутина «Пожар», впервые опубликованная в журнале «Наш современник» (1985), его рассказы 1980-х годов, отмеченные мистическим началом, «Что передать вороне» (1981), «Век живи — век люби» (1982), «Не могу-у..» (1982), «Наташа» (1982), а также целый ряд рассказов 1990-х годов и, наконец, вышедшая в 2003 году новая повесть «Дочь Ивана, мать Ивана». Данный период характеризуется отходом от тематического принципа, некогда выдвинутого исследователями в качестве решающего для определения деревенской прозы, и усилением публицистичности.

В современной русской литературе, кроме Валентина Распутина, проблемами сегодняшней деревни продолжают занимать-

ся также Борис Екимов («Возвращение» 1998, «Фетисыч» 1996, «Наш старый дом» 1997 и др.) и Александр Титов («Полуночная свадьба» 1999, «Жизнь, которой не было» 2001).

Во втором параграфе «Творчество В. Распутина в оценке отечественного литературоведения» исследуется восприятие прозы и публицистики писателя российскими литературоведами и критиками. Особое внимание уделяется анализу критических оценок повести «Живи и помни».

О В. Распутине написано немало. Пишут в связи с публикацией новых произведений И пишут с пристрастием о причинах отсутствия новых публикаций. Очень многое сегодня сходится на имени Валентина Распутина — ив литературе, и в общественной жизни. Однако последний серьезный разговор о Распутине, как утверждают сами критики, был годах в 1985-86-м, сразу после выхода в свет повести «Пожар». Тогда они «сколотили» обойму из трех вещей: айтматовской «Плахи», астафьевского «Печального детектива» и распутинского «Пожара». Эти книги стояли в одном ряду на самом краю очередного великого перелома, за которым началось время нравственного «раскулачивания» российского народа.

Спад интереса отечественных критиков и литературоведов к деревенской прозе отразился и на популярности творчества В. Распутина среди читателей. По сравнению с 1970-80-ми годами распу-тинские книги пользуются на сегодняшний день небольшим спросом. Даже выход в свет новой повести «Дочь Ивана, мать Ивана», которую, как утверждали сами критики, так долго ждали, не вызвала того читательского интереса, как когда-то вызывали «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой». Это объясняется либо усилением публицистического начала его произведений, либо мировоззрением и жизненной позицией писателя, «не приемлющего» ничего нового и прогрессивного. В. Распутина часто называют и «антисемитом», и «фашистом», и «фигурой искусственной, подменной, не способной выжить в условиях свободы», противником всего нового (в этом случае излюбленным примером критики является отношение главных героев из рассказов «Нежданно-негаданно», «В больнице» и повести «Дочь Ивана, мать Ивана» к телевизору: в первом и третьем случаях его выбрасывают или разбивают, во втором — он отрицательно действует на душевное состояние персонажа). В отечественной науке существуют критики, которые, положительно отзываясь о ранних произведениях

В. Распутина, считают его позднее творчество «хотя и не безоговорочным, настоящим провалом». Это — А. Агеев, Д. Быков, В Ос-коцкий9. В своих исследованиях они, игнорируя художественность, главным образом, сосредотачиваются на критике публицистичности произведений писателя.

Положительные оценки творчества В. Распутина исходят от таких известных литературоведов, как Н. Тендитник, Н. Котенко, И. Панкеев, С. Семенова, В. Курбатов и другие, которые и на сегодняшний день продолжают видеть в прозе В. Распутина «прямую линию от русской классики Достоевского и Бунина к нам и от нас уходящую в будущее» (В. Крупин). С его творчеством они связывают возрождение национальной памяти у русского народа и восстановление нравственного стержня, покоящегося на его народно-крестьянских традициях. Эти традиции угадываются в каждом распутинском произведении, даже в таком, как «Живи и помни», которое из-за своей военной проблематики не имеет, на первый взгляд, ничего общего с рядом «деревенских» произведений писателя. То же самое можно было бы сказать и о его новой повести, написанной на материале городской жизни. Однако при всем при этом В. Распутин был и остается писателем-«деревенщи-ком». Деревенская проза определяется не внешними рамками. Ее сутью становится возрождение и сохранение в человеке, независимо от того, горожанин он или сельский житель, нравственности. Сам Распутин указывает на то, что его произведение необходимо читать и осмысливать, прежде всего, с нравственной линии и финал повести — самоубийство Настены расценивать, в первую очередь, как «суровое испытание нравственного закона».

Глава вторая «Осмысление творчества В. Распутина в критике Германии» посвящена выявлению основных тенденций восприятия распутинской прозы критиками и литературоведами Германии в 1970-80-е годы.

Исходя из общезначимости архетипа Деревня для всех культур мира, в истории немецкой литературы можно отыскать периоды, когда деревня, втянутая в социальные преобразования,

"Агеев А Распутин новый и старый // Знамя 1999 №6; БыковД Снасильничали // Огонек 2003 №44 декабрь; Оскоцкий В Фашизм — реальность нашего времени // Известия 2004 25марта

благодаря своей обозримости и наглядности жизненных процессов и взаимоотношений людей являлась самым благодатным и удачным материалом для представления и разработки общечеловеческих проблем и вопросов. Это — «областническая» литература (НеипаИсипв!) конца XIX — начала XX веков, «литература земли и крови» — «Blut-und-Boden-Dichtung» в 1930 годы, а также 50-е — первая половина 80-х годов XX века. Эти периоды отмечены всплеском общественного интереса к проблемам немецкой деревни. Несмотря на довольно яркое проявление литературного архетипа Деревня, учеными подчеркивается его незначительность для ментальности немецкого народа. Это объясняется актуальностью и проблемностью крестьянской культуры на Западе.

Особое внимание в главе уделяется анализу общественной, исторически сложившейся ситуации, в русле которой воспринимались произведения писателей-«деревенщиков». Германия на момент прихода деревенской прозы была разделена на два государства с различным политическим строем и разной по идеологической и эстетической направленности литературой. В ФРГ и ГДР сложились таким образом два разных на ментальном уровне понимания мира и Советского Союза, что в принципе мы и можем наблюдать, анализируя восприятие творчества Валентина Распутина западными и восточными немцами.

В первом параграфе «Творчество В. Распутина в литературной критике Западной Германии» представлен анализ восприятия распутинской прозы западногерманской критикой.

В 1960-7 0-е годы литературное дело в ФРГ, как утверждает В. Сорокина10, занимающаяся проблемой восприятия русской литературы на Западе, строилось по американскому образцу и сохраняло все основные моменты американской советологии. С одной стороны, советская литература 30-50-х годов противопоставлялась русской классике XIX века, а с другой стороны, советской литературе 20-х годов Кроме того, постоянно говорилось о зависимости советской литературы от идеологии, политики и партийного руководства. Западногерманская критика отвергала все возможные усилия по

10 Сорокина В. Изучение советской литературы 60-70-х гг. литературоведением ФРГ // Вестн Моек ун-та. Сер 9. Филология. 1989 №6 С 2027; Сорокина В Советская проза в современной критике ФРГ // Русская классическая и советская литература за рубежом. М, 1988. С. 126-136.

рассмотрению советской литературы 1930-50-х годов в русле всемирного развития литературы и совершенно безоговорочно выводила социалистический реализм за рамки художественного метода.

Возрождение интереса к литературе Советского Союза ученые ФРГ связывают с появлением деревенской прозы, в том числе прозы В. Распутина, с обращением писателей-«деревен-щиков» к традициям русской классической литературы (часто отмечается тяготение В. Распутина к художественно-стилевым манерам Ф. Достоевского и Л. Толстого), с возвращением к проблемам нравственного и морального поведения человека и отказом от использования метода социалистического реализма.

Западногерманские литературоведы и критики (М. Йегер, В. Казак, П. Рюль, Т. Хофманн, В Шмид и др.) едины в своем мнении о том, что ориентация на интерес к отдельной личности, к ее субъективным переживаниям, к проблеме познания самого себя явилась в то время единственно возможным плодотворным путем развития русской литературы. Смена предмета повествования' с изображения конфликта на его отражение в сознании героя повлекла за собой появление новых тенденций в поэтике В. Распутина, анализ и изучение которых оказались в центре внимания западных немцев (М. Агдештайн-Вагнер, Р. Нойхойзер, X. Просс-Верт, Б. Шуль-це, Р. Шэпер). Актуальные в послевоенные годы для ФРГ проблемы утраты идеала, отчуждения человека и поиска его идентичности определили характер и аспект изучения творчества В. Распутина в большинстве работ западногерманских литературоведов (Р. Бирман, И. Майхель, В. Шмид Р. Шэпер) Эти же проблемы оказались в центре внимания и в исследованиях по повести «Живи и помни». Интерес вызвал не столько сам факт дезертирства русского солдата, сколько его последствия для душевного состояния человека. Творчество В. Распутина, в основе своей созвучное проблемам западных немцев, способствовало развитию их интереса в решении этих проблем. Изучение вопроса велось в направлении от выявления причин и детального анализа процесса отчуждения между людьми к установлению явного несоответствия индивидуального начала с общественным. Обращение к проблемам идентичности явилось, таким образом, одним из каналов проникновения творчества В. Распутина в литературный процесс Запада Германии и обусловило адекватное восприятие его творчества.

Во втором параграфе «Творчество В. Распутина в литературной критике Восточной Германии» осуществляется анализ восприятия распутинских произведений критиками и литературоведами ГДР. Здесь же проводятся параллели между творчеством В. Распутина и творчеством восточногерманского писателя И. Новотного, стилистическая и поэтическая стороны которых близки друг другу.

Литература Восточной Германии в 70-80-е годы прошлого века была сильно зависима от литературы Советского Союза. Источником этой зависимости явились их отношения, построенные на оппозиции учителя (СССР), передающего опыт в построении социализма, и ученика (ГДР), безоговорочно воспринимающего его Кроме того, данная зависимость проистекала из самой функции литературы в социалистическом обществе, которой отводилась роль воспитания и перевоспитания немецкого народа.

Огромному влиянию советской литературы и советского искусства на послевоенную Германию и на развитие литературы ГДР посвящено множество работ. Однако нельзя не заметить, что, воспринимая советскую литературу, в ГДР наибольшее внимание уделялось произведениям, в которых приукрашивалась действительность. Издавались те книги, где воображаемое идеальное состояние общества было показано как действительно существующее. Несколько необычный взгляд на действительность принесла с собой деревенская проза, в том числе проза В. Распутина. Восточногерманский читатель впервые смог увидеть вовсе не такие жизнерадостные, как преподносилось ранее, события, реально происходившие в Советском Союзе. ГДР, которая вслед за СССР стремилась к «светлому будущему», от такого положения вещей поначалу была просто шокирована. Критика пыталась отстраниться от действительности, указывая на то, что это «необходимо воспринимать несколько иначе», что это всего-навсего «сибирская экзотика России» (Б. Хиллер). Однако постепенно такая действительность стала реальностью и для самой ГДР. Об этом художественно поведали читателю произведения И. Новотного.

Одним из существенных тормозов в адекватном восприятии прозы В. Распутина стал недостаток информации о действительно происходящих событиях в жизни советского общества. Не случайно, что критика ГДР при оценке деревенской прозы в первую пору следовала, как правило, за критическими рецензиями СССР. Поначалу произведения писателя воспринимались только как проза

о русской деревне и быте, этнографическая сторона которой массового читателя заинтересовать была не в силах. Со временем критика и славистика ГДР, глубже проникая вслед за советскими исследователями в суть произведений В. Распутина, сделала существенный шаг вперед в осмыслении творчества русского писателя. Так, в начале 1980-х годов появился целый ряд статей и монографий, где восточногерманские литературоведы и критики (Г. Кремпиен, Н. Тун, Г. Шауман, А. Хирше) рассматривают произве- (

дения В. Распутина в более широких рамках, чем просто проза о деревне. Подчеркивалось, что сибирская тема является у Распутина всего лишь исходным пунктом для рассуждения о важнейших нравственных проблемах современности. Благодаря нравственному потенциалу своих произведений русскому писателю удалось вырваться за пределы сибирской деревни в мир, где этические проблемы актуальны для каждого человека.

В ходе анализа критических и литературоведческих статей, вышедших в 1970-80-е годы в ГДР, нами было обнаружено, что Восток Германии, отталкиваясь от советских исследований, свой основной интерес направлял на изучение тематической, идейно-содержательной стороны произведений, проблемных вопросов, актуальных для всего человечества. Они, как и их западные коллеги, стремились отыскать в прозе В. Распутина, в первую очередь, те черты, которые были бы общезначимы и для немецкой действительности, и для немецкого читателя — это вопросы совести и нравственности, ставшие основным средством коммуникации между писателем и его иностранным читателем.

Моменты непонимания причин поведения распутинских героев объясняются восточногерманскими литературоведами (Г. Кремпиен, И. Новотный, Б. Хиллер) понятием «загадочной русской души», различием ментальных характеристик людей разной национальности, особым мировоззрением русского человека, основной чертой которого, по мнению исследователей, является его патриархальность. С Так, покорность и бездействие по отношению к своей судьбе, берущие начало в патриархальности жизненного уклада русской деревни, явились, как считают критики, основной причиной гибели главной героини повести «Живи и помни» Настены.

В работах восточных немцев (Г. Кремпиен, Б. Тесмер) часто отмечается тесная связь творчества В. Распутина с природой.

Это увязывается с биографией писателя, родившегося в деревне, где природа играет в жизни крестьян огромную роль. Это увязывается и с функцией, которую выполняет природа в его произведениях. Она привлекается Распутиным в психологические союзники главных героев, становится косвенным выражением их внутренних переживаний Переломное душевное состояние человека, состояние между жизнью и смертью соответствует переломным моментам и в состоянии природы.

Появление на Востоке Германии деревенской прозы, в том числе прозы В. Распутина, укрепило стремление немецких писателей к освещению нравственных проблем. В своих произведениях они, как и их советские коллеги, обращают внимание читателя не столько на социальные преобразования деревни, сколько на их последствия, отражающиеся на душах людей.

Сходство событий и явлений, реально происходивших в России и на Востоке Германии в 1960-70-е годы и ставших материалом для разработки и изображения общечеловеческих проблем и вопросов, позволяет проводить литературные параллели между обеими странами, в частности между творчеством В. Распутина и творчеством восточногерманского писателя И. Новотного (1933).

Свою популярность И. Новотный завоевал книгами рассказов «Лабиринт без страха» («Labyrinth ohne Schrecken», 1967), «Воскресенье среди людей» («Sonntag unter Leuten», 1972) и романом «Некто по имени Робель» («Ein gewisser Robel», 1976). В начале 1980-х годов И. Новотный выпускает две повести «Последний выход статистов» («Letzter Auftritt der Komparsen») и «Прощальный танец в ритме «Диско» («Abschiedsdisco»), речь в которых идет о сложностях и проблемах, возникающих в результате стремительной индустриализации патриархально-аграрных местечек Оберлау-зица, родины восточногерманского писателя По замыслу, сюжету, проблемам, поднимаемым писателем, эти произведения напоминают распутинские «Деньги для Марии» и «Прощание с Матерой».

Очевидное сходство поэтики произведений обоих писателей и учет того, что И. Новотный был знаком с творчеством русского писателя (в 1977 году в журнале «Neue Deutsche Literatur» вышла его статья, посвященная изучению проблематики повести «Живи и помни»), открывают, на наш взгляд, огромные возможности для дальнейшего изучения и сопоставления творчества этих двух художников слова.

Таким образом, в 1970-80-е годы творчество В. Распутина интенсивно изучалось и в ФРГ, и в ГДР. В современной же Германии Распутина практически не читают и не изучают. По сведениям Ю. Архипова, в 1990-е годы у Распутина была переведена лишь одна книга. Российско-германский диалог в рамках новейшей переводной литературы, если брать не количественную, а качественную ее сторону, сегодня, как считает критик, практически не ведется.11 '

Постановка вопроса' почему немцы в первую очередь переводят Л. Петрушевскую, В. Маканина, В. Пелевина, В Сорокина или В. Ерофеева, а не В. Распутина или В. Шукшина, объясня- «

ется, на наш взгляд, не только коммерческими интересами издателей, «наваривающих деньгу» (Ю. Архипов), но и той оценкой, которую получает конкретное произведение в отдающей литературе. Как известно, деревенская проза, в том числе проза В. Распутина, не вызывает у современных критиков того пристального внимания, каким она пользовалась в 70-80-е годы XX века. Однако появление в отечественном литературоведении работ, где творчество «деревенщиков» соотносится с современным мировым литературным процессом и рассматривается в более широких рамках, нежели чем просто русская проза о деревне, дает надежду на то, что к деревенской прозе вновь возникнет интерес, как когда-то она сама явилась причиной возрождения интереса у западного читателя к русской литературе вообще.

В третьей главе «Проблемы перевода прозы В. Распутина на немецкий язык» раскрывается роль художественного перевода — основной формы восприятия творчества инонационального писателя — для адекватного осмысления произведений В. Распутина в Германии, авторские и национальные особенности которых вызывают при переводе наибольшие затруднения.

В первом параграфе «Перевод как основная форма восприятия инонационального писателя» определяется значение и мес- ( то художественного перевода в проблеме восприятия инонационального писателя. Исследуются возможности когнитивной теории перевода для адекватной передачи авторских и национальных особенностей переводимого текста.

11 Архипов Ю Гибель богов по-русски и по-немецки // Литературная газета. 2002. №22. 29 мая — 4 июня.

В международной судьбе любого художественного произведения перевод является той первичной предварительной стадией, от которой впоследствии зависят последующие стадии, а именно восприятие этого произведения иностранными читателями, затем оценка его в зарубежной критике и, наконец, возможность его влияния на общественное сознание и на литературный процесс принимающей страны. Являясь основной формой восприятия, перевод обладает двояким смыслом. С одной стороны, он вводит писателя в новую литературу, тем самым, обогащая ее. Но, с другой стороны, «обогащается» и сам переводимый писатель.

Сегодня в теории перевода сосуществуют различные дефиниции основного понятия. Для нас важно выделить ту, что непосредственно тяготеет к проблеме восприятия, ту, которая позволила бы проникнуть в глубины менталитета носителя языка и объяснить языковые явления через культуру народа. На наш взгляд, с этой задачей отлично справляется когнитивная теория перевода, основным принципом которой является герменевтический подход к тексту.

На Западе, в частности в Германии, эта теория широко представлена и разработана в трудах известного немецкого лингвиста В. Вилсса.

В России сторонниками когнитивной теории перевода или, как они ее сами называют, деятельностной являются представители Тверской школы переводоведения Н. Галеева, Г. Богин и другие. Суть предлагаемой ими теории состоит в исследовании авторской программы оригинала, определяющей способы дальнейшей деятельности переводчика с исходным текстом, и построение текста перевода, максимально близкого, адекватного по содержательной программе тексту оригинала. Адекватным признается, в свою очередь, такой перевод, который способен обеспечить реципиенту вторичного текста возможность усматривать и понимать содержательность, состоящую из содержания — суммы линейно представленных пропозиций — и некоторой конфигурации смыслов и идей, максимально близкую содержательности, усматриваемой и понимаемой реципиентом оригинала. Исследователь-переводчик, таким образом, ведет работу в направлении, обратном естественному ходу событий. Ему необходимо от готового результата — текста вернуться к истоку, реконструировав при этом замысел автора оригинала. Основным конструктом этой деятельности выступает понимание, т. е. постижение, уяснение смысла.

В целом наборы смыслов, бытующих в человеческой мыследе-ятельности, являются межкультурными и общечеловеческими, что и представляется главным условием возможности перевода и межнационального взаимопонимания Согласно мысли В. Гумбольдта — «язык народа есть его дух, а дух народа есть его язык» — особенности мировоззрения конкретного народа, его национальная специфика находят свое отражение в лексике используемого им языка и, прежде всего, в элементах фольклора' пословицах, поговорках, присказках, народных изречениях и мудростях. Задача переводчика художественного текста состоит, таким образом, в том, чтобы проникнуть в суть этих фразеологических единиц ори- "

гинала и суметь донести их смысл до своих читателей, сохранив, с одной стороны, его национальный колорит, а с другой стороны, сделать восприятие перевода доступным для носителей совершенно иной ментальности. Игнорирование этого требования приводит к утрате его индивидуальной окраски и к тому, что по вызываемому впечатлению оно будет совпадать с каким-либо другим, но все же не тождественным произведением литературы.

В результате частого несоответствия двух текстов — оригинала и его перевода — возникает вопрос о самой возможности перевода, который в рамках когнитивного подхода к языку выливается, на наш взгляд, не в проблему непереводимости, как это имело место бьггь в традиционной теории перевода, а в проблему непонятости, нераспознанности переводчиком смыслов, заложенных автором оригинала. Вслед за С. Влаховым и С. Флориным мы считаем, что непереводимой, т. е. нераспознанной может быть только реалия, передающая национальное и историческое своеобразие конкретного народа.

Реалии крестьянского быта, а также местная, народно-диалектная лексика и фразеология, представляющие собой переводческую проблему, являются в творчестве В. Распутина не случайным, разовым обращением к сибирской речи, как постоянному, стилистически обновляющемуся источнику литературного языка, а ведущим художественным приемом создания текста. Этот прием должен обязательно учитываться переводчиком, ибо он не только несет в себе особенность стиля В. Распутина, но и выражает национальную специфику русского народа в сибирском ее повороте.

Во втором параграфе «Анализ переводов повести «Живи и помни» на немецкий язык» впервые осуществляется сравнитель-

ный анализ немецких переводов этой повести на предмет адекватности передачи национальных и авторских особенностей произведения, выраженных в использовании писателем реалий крестьянского быта, местной, народно-диалектной лексики и фразеологии. Подобный анализ позволяет выявить, насколько адекватно представлено творчество В. Распутина в немецкой литературе.

В Германии В. Распутина в 70-80 годы XX века переводили довольно много. Со всеми его знаменитыми повестями и большинством рассказов немецкий читатель имел возможность познакомиться.

Наибольшей популярности достигла повесть «Прощание с Матерой». По поводу ее перевода, выполненного Е. Панциг, в ГДР состоялась дискуссия, в которой приняли участие видные немецкие переводоведы В. Кройцигер, Т. Решке, Г. Тиле. Позднее спор о критериях качества перевода продолжили Р. Корее и Л. Эндерс. В дискуссии выявилось, что оценка качества перевода не может быть ни непререкаемо точной, ни непререкаемо единственной, какие бы научно обоснованные подходы ни использовал критик. Она зависит, в первую очередь, от понимания творческой индивидуальности переводчика и его творческой установки.

Объект нашего интереса — повесть «Живи и помни» существует на немецкой земле в двух вариантах. Один был сделан западногерманским переводчиком Александром Кэмпфе в 1976 году и опубликован под названием «In den Waldern die Zuflucht», что означает «Убежище в лесу». Другой вариант появился на Востоке Германии в 1977 году под заголовком «Leb und vergiß nicht», что дословно означает «Живи и не забывай». Перевод был выполнен Эрихом Арндтом.

На наш взгляд, перевод заглавия повести, в задачи которого входит, с одной стороны, привлечение внимания читателя, а с другой — настрой его на получение определенной информации, во втором случае был более удачным, чем в первом. Идея произведения, аккумулированная в названии «Живи и помни», точно и адекватно передается Э. Арндтом выражением «Leb und vergiß nicht». Заголовок «In den Waldern die Zuflucht» отражает иное понимание смысла произведения от того, который закладывался В. Распутиным. При переводе А. Кэмпфе, прежде всего, внимание обратил на проблемы отчуждения человека и поиска его идентичности, поставив таким образом в центр внимания не Насте-ну, «ради которой задумывалось и писалось произведение» (В. Распутин), а ее мужа Андрея, который, убегая от людей, скрываясь

в лесу, проходит все стадии отчуждения вплоть до потери своего собственного «Я».

Необходимо отметить тот факт, что на Западе Германии перевод повести «Живи и помни» осуществлялся на основе ее первого варианта, вышедшего в 1974 году в журнале «Наш современник» №10, 11. В Восточной Германии Э. Арндт руководствовался уже переработанным и дополненным вариантом повести, в котором она существует и на сегодняшний день.

В ходе анализа текстов мы обнаружили, что Валентином Распутиным был внесен целый ряд изменений и дополнений. Расширение и углубление писателем психологических характеристик главных героев повлекли за собой изменение в расстановке смысловых акцентов, которое, в конечном счете, отразилось и в переводах. Таким образом, переводы, выполненные на Востоке и Западе Германии, уже изначально отличаются друг от друга.

В языковом оформлении повести вариант Э. Арндта представляется нам более удачным и приближенным к народной речи. Те приемы, которые выбирает переводчик при переводе диалогов — опущение личных местоимений, личных окончаний у вспомогательных глаголов и использование кратких форм при ответах на вопросы — создают естественную атмосферу разговора. Диалоги же в переводе А. Кэмпфе звучат неправдоподобно и неестественно, поскольку в повседневной обстановке ни русские, ни немцы так не говорят.

В результате сравнительного анализа переводов повести «Живи и помни» на предмет адекватности передачи национальной, конкретнее — сибирской специфики русской культуры, представленной у Распутина местной, народно-диалектной лексикой и фразеологией, мы пришли к выводу о том, что перевод Э. Арндта адекватно воспроизводит основной замысел оригинала и в достаточно полной мере передает особенности крестьянс-ко-деревенского менталитета простых людей и своеобразие их речи. В переводе А. Кэмпфе, явно увлекающегося проблемами идентичности, наблюдается тенденция к упрощению текста и освобождению его от авторских особенностей, ведущая в итоге к выхолащиванию национального духа всей повести.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1 Бадрызлова О. В. Критерии оценки качества перевода художественного текста (на материале повести В. Распутина «Живи и помни») // Вестник ТюмГУ. 2001. №4. С. 200-206.

2. Бадрызлова О. В. Проблема адекватности перевода прозы В. Распутина на немецкий язык (повесть «Живи и помни») // Вестник ТюмГУ. 2002. №2. С. 227-234.

3. Бадрызлова О. В. Проблема «город — деревня» и проза Валентина Распутина // Город как культурное пространство: Материалы региональной научной конференции. Тюмень, 2003. С. 270-276.

4. Бадрызлова О. В. Деревенская проза, ее истоки и эволюция // Вестник ТюмГУ. 2005. №4. (в печати).

Подписано в печать 18 03.2005. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч.-изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 148.

Издательство Тюменского государственного университета 625000, г. Тюмень, ул Семакова, 10 Тел/факс (3452) 46-27-32 E-mail' izdatelstvo@utmn ru

1

РНБ Русский фонд

2006-4 3147

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бадрызлова, Ольга Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ВАЛЕНТИН РАСПУТИН - ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЫ.

1.1. Деревенская проза, ее истоки и эволюция.

1.2. Творчество В.Распутина в оценке отечественного литературоведения.

ГЛАВА 2. ОСМЫСЛЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА В.РАСПУТИНА В КРИТИКЕ ГЕРМАНИИ.

2.1. Творчество В.Распутина в литературной критике Западной Германии.

2.2. Творчество В.Распутина в литературной критике Восточной Германии

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ПРОЗЫ В.РАСПУТИНА НА НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК.

3.1. Перевод как основная форма восприятия инонационального писателя.

3.2. Анализ переводов повести «Живи и помни» на немецкий язык.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Бадрызлова, Ольга Владимировна

Валентин Распутин - один из тех художников слова, чье творчество повлекло за собой в 70-80-е годы XX века возрождение интереса западного читателя к русской литературе вообще. На Западе четко осознавалось, что распутинские произведения представляют собой неотъемлемую часть того художественного явления, которое получило название «деревенская проза» и оказалось лишь литературным компонентом целого исторического процесса, происходившего в те годы в Советском Союзе. По утверждению немецкого слависта А.Хирше, деревенская проза - это «больше, чем просто литература, чем тема, это художественно выраженное отношение к жизни, к смыслу человеческого существования»1. Первым, кто способствовал международному признанию этой прозы, был Валентин Распутин. Именно он, подчеркивает А.Хирше в работе «Советская деревенская проза. История. и проблематика»2, стал тем писателем, который своим творчеством обратил внимание и на других представителей этого художественно значимого явления.

Стремительно войдя в русскую литературу, В.Распутин также стремительно обрел и мировую известность. Его знаменитые повести «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976) и большинство рассказов («Рудольфио» 1966, «Василий и Василиса» 1967, «Встреча» 1969, «Уроки французского» 1973, «Наташа» 1982, «Что передать вороне?» 1982 и другие) переведены на многие языки народов бывшего СССР, а также на болгарский, венгерский, польский, финский, чешский, испанский, норвежский, английский, немецкий, французский языки.

1 Hiersche A. Sowjetische Doriprosa — ein literarisches Phanomen des entwickelten Sozialismus // Weimarer Beitrage. 1980. №4. S.5.

2 Hiersche A. Sowjetische Dorfprosa. Geschichte und Problematic Berlin, 1985. S.7.

Творчеству русского писателя посвящен в отечественном литературоведении целый ряд работ обобщающего характера, написанный в жанре очерка жизни и творчества. Это - книги Н.Котенко1, И.Панкеева2, С.Семеновой3, Н.Тендитник4, дающие -особенно в своей совокупности - полное и верное представление о Валентине Распутине - об основных вехах его биографии, сюжетных и тематических особенностях его произведений, о месте его в современном литературном процессе и общественной жизни.

В работах частного характера российские ученые свое основное внимание направляют на изучение психологического мастерства писателя5, на выявление жанровых и стилевых особенностей его

6 V произведений , на установление этико-философской проблематики и литературной преемственности8 его творчества.

В последнее время огромный интерес вызывает у литературоведов и процесс постижения писателем национальной сущности русского

1 Котенко Н. Валентин Распутин. Очерк творчества. M., 1988.

2 Панкеев И. Валентин Распутин (По страницам произведений). М., 1990.

3 Семенова С. Валентин Распутин. М., 1987.

4 Тендитник Н. Валентин Распутин. Колокола тревоги. Очерк жизни и творчества. М., 1999; Валентин Распутин. Очерк жизни и творчества. Иркутск, 1987; Ответственность таланта: о творчестве В.Распутина. Иркутск, 1978.

5 См., например: Ануфриев А. Особенности психологического анализа в повести В.Распутина «Живи и помни». М., 1982; Урманов А. Мастерство психологического анализа в повести В.Распутина «Живи и помни». М., 1984 и др.

6 См., например: Дворяшин Ю. Русская советская повесть 60-х начала 70-х годов. Эволюция жанра в творчестве Белова, Липатова, Распутина: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1976 и др.

7 См., например: Белая Г. Философско-этические проблемы современной литературы. М., 1982; Философско-этическая проблематика современной прозы // Гуманистический пафос советской литературы. М., 1982. С.37-56; Газизова А. Нравственно-философские икания современной советской прозы (Айтматов, Распутин): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1980 и др.

8 См., например: Дворяшин Ю. Традиции Ф.Достоевского в творчестве В.Распутина II Проблемы творчества Ф.Достоевского. Поэтика и традиции. Тюмень, 1982. С.97-108; Драгомлрецкая Н. Традиции Горького в стилевом движении современной прозы И Гуманистический пафос советской литературы. М., 1982. С.205-215 и др. человека, который формулируется ими в проблему национального характера в прозе В.Распутина1.

При всей многочисленности и многоплановости работ по творчеству В.Распутина в отечественном литературоведении явно ощущается недостаток исследований, где художественный опыт писателя был бы соотнесен с современным мировым литературным процессом, что, учитывая подлинно мировую известность писателя и наличие работ о нем за рубежом, вполне оправдано. В некоторой степени этот пробел в осмыслении творчества В.Распутина восполняют труды

A.Большаковой , которая в рамках деревенской прозы выводит писателя на мировой уровень и сопоставляет его прозу с прозой англоязычных стран мира.

0 восприятии распутинских произведений отдельно в ГДР и з отдельно в ФРГ писали и русские, и немецкие литературоведы . Но комплексного исследования, где бы рассматривалось и сравнивалось

1 См., например: Гришенкова Т. Проблема русского национального характера в творчестве

B.Распутина: Дисс. канд. филол. наук. Тюмень, 2004; Попова И. Национально-поэтический контекст прозы В.Распутина 1980-1990 годов: Дисс. канд. филол. наук. Тамбов, 2003.

2 Большакова А. Феномен деревенской прозы (вторая половина XX века): Дисс. . докт. филол. наук. М., 2002; Типология и менталитет. (К проблеме русско-западных межлитературных схождений) // Филологические науки. 1996. №6. С.3-12; Русская деревенская проза 1960-1990-х годов в англо-американском восприятии (к проблеме русско-западных межлитературных схождений) // Филологические науки. 1995. №5-6. С.45-46.

3 См., например: Леман У. Изучение русской литературы в ГДР в 70-е гг. // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.6-16; Сорокина В. Советская проза в современной критике ФРГ // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С. 126136; Изучение советской литературы 60-70-х годов литературоведением ФРГ // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. 1989. №6. С.20-27; Хирш Б. Творчество В.Распутина в восприятии критики СССР и ГДР: Дис. . канд. филол. наук. М., 1989; Юнгер Г. Исследования по советской литературе в берлинском университете им. Гумбольдта // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С. 16-23; Schaper R. Die Prosa V.Rasputins. Erzahlverfahren und ethisch-religose Problematik. Mtinchen, 1985; Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur. W.Beitz im Gesprach mit K.Kasper, E.Kaufmann, E.Luther, H.Olschowsky, I.Seehase // Weimarer Beitrage. 1980. №4. S.80-104; Thun N. Umschau und Kritik. Dialog mit Rasputin // Sinn und Form. 1980. Jg.32. №1. S.l97-207; восприятие творчества русского писателя в ФРГ и в ГДР до сих пор не существует.

Диссертационное исследование, посвященное изучению восприятия творчества В.Распутина на Западе и Востоке Германии в 1970-80-е годы, призвано восполнить этот пробел. Предпринимаемое нами решение этой задачи обусловливает научную новизну предложенной диссертации.

Широкое восприятие произведений В.Распутина на Западе Германии началось в 1976 году с публикации перевода повести «Последний срок» («Die letzte Frist»). В этом же году была переведена «Живи и помни» («In den Waldem die Zuflucht»). Третьей повестью, которая привлекла к себе внимание западных немцев, стала «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), вышедшая в свет в 1977 году. Все три повести были переведены А.Кэмпфе и переиздавались по нескольку раз. Однако еще задолго до появления первых переводов распутинских произведений немецкий читатель уже имел возможность познакомиться с творчеством В.Распутина. Это произошло благодаря западногерманскому слависту В.Казак, который, прекрасно владея русским языком и литературой, опираясь на оригиналы распутинских повестей, а также литературоведческие и критические заметки, вышедшие в Советском Союзе, дал в целом ряде своих статей, опубликованных в журнале «Osteuropa» с 1975 по 1978 годы, довольно четкое представление о жизни и творческом пути русского писателя.1

В Восточной Германии читать, изучать и переводить В.Распутина начали несколько позже, но более активнее. В 1977 году одновременно появились переводы повестей «Деньги для Марии» («Geld fur Maria») Ю.Эльперина, «Последний срок» («Die letzte Frist») Э.Тиле, «Живи и

1 См.: Kasack W. Walentin Rasputin // Osteuropa. 1975. №7. S.489-490; Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Ubersetzungen des Jahres 1976 // Osteuropa. 1977. №10. S.896-897; Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Ubersetzungen des Jahres 1977 // Osteuropa. 1978. №12. S. 1047-1049. помни» («Leb und vergi/3 nicht») Э.Арндта, а также переводы рассказов «Василий и Василиса» («Wassili und Wassilissa») А.Мекель и «Уроки французского» («Franzosischstunden») Х.Ангаровой. Подчеркнем, что все переводы выполнялись разными переводчиками. Дискуссия о творчестве В.Распутина получила новые импульсы и после публикации в 1978 году повести «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), которая существует в ГДР в двух вариантах. Один был сделан Э.Тиле, другой -Е.Панциг. В этом же году В.Распутин по приглашению издательства «Volk und Welt» посетил Восточную Германию. Согласно фактам биографии и творчества В.Распутина, тщательно собранным Н.Тендитник1, в период с 1976 года по 1987 год писатель четыре раза был в ФРГ и только один раз в ГДР.

Предложенные читателю ГДР произведение «Вниз и вверх по течению» (1980), повесть «Пожар» (1985), сборник рассказов «Век живи - век люби» (1985), который, кроме заглавного, включает рассказы «Что передать вороне?», «Наташа», «Не могу-у.», «Встреча», «А мама куда-то ушла», «Старуха», были замечены, но широкого отклика в ГДР не нашли.

О популярности В.Распутина среди немцев свидетельствуют и многочисленные театральные постановки его повестей «Деньги для Марии» (Магдебург, 1978), «Живи и помни» (Халле, 1983), а также создание фильмов «Василий и Василиса» (Берлин, 1978) и «Прощание» (Берлин, 1987).

Что привлекает немецких литературоведов и критиков в творчестве Распутина и что остается незаметным для их исследовательского взора, каковы особенности осмысления распутинского художественного мира в иной культурно-языковой среде -эти вопросы актуальны для постижения, в первую очередь, своеобразия

1 Тендитник Н. В.Распутин. Факты биографии и творчества // Русский Восток. 2002, 15 марта. распутинского таланта. Взгляд на писателя из другой, инонациональной среды позволяет, как считает Ю.Левин, «глубже понять и оценить творчество переводимого писателя, открыть в этом творчестве такие черты и особенности, которые остались бы скрытыми, если рассматривать одно лишь внутринациональное его усвоение»1.

Знакомство с немецкими литературоведческими работами, их критическое усвоение позволяет не только глубже понять подлинное значение творчества В.Распутина, четче обозначить оригинальность его художественного стиля, но и ввести в научный оборот показательные моменты осмысления прозы писателя немецкой славистикой, что придает актуальность диссертационному исследованию.

Цель диссертационной работы заключается в комплексном исследовании восприятия творчества В.Распутина на Западе и Востоке Германии в 1970-80-е годы.

Творчество В.Распутина невозможно рассматривать вне рамок того стилевого направления отечественной литературы, которое получило название «деревенская проза». Поэтому в работе значительное место отводится анализу этого явления современным отечественным литературоведением, а также выявлению его истоков и общезначимости для всей мировой культуры.

Исходя из цели, мы формулируем следующие задачи исследования:

1) показать общезначимость явления деревенской прозы, определяемой нами как один из вариантов проявления литературного архетипа Деревня", для русской и немецкой литератур;

1 Левин Ю. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985.

С.6.

2 Здесь и далее архетипнческий термин Деревня употребляется, как это принято в таких случаях в научной практике, с большой буквы и без кавычек. См., например: Большакова А. Теории

2) указать на сходства и отличия ментальных характеристик русского и немецкого народов в реализации литературного архетипа Деревня;

3) систематизировать, осмыслить и сравнить все доступные материалы критической рецепции творчества В.Распутина в ГДР и ФРГ;

4) показать через анализ вариантов перевода повести «Живи и помни» значение художественного перевода как основной формы восприятия творчества инонационального писателя, а также роль смысловой точности и адекватности передачи художественных особенностей произведения.

В основу диссертационного исследования положена проблема восприятия инонационального писателя, которая в сравнительном литературоведении, изучающем взаимосвязи национальных литератур, по существу является центральной. Несмотря на всю важность и значимость данной проблемы, отечественные литературоведы располагают на сегодняшний день лишь единицами теоретических работ, где этот вопрос освещен наиболее последовательно. В их числе назовем статьи Ю.Левина «Восприятие творчества инонациональных писателей»1 и А.Гиривенко «Проблема восприятия творчества инонационального писателя»2.

Основоположники сравнительного литературоведения академики В.Жирмунский3 (1891-1971) и М.Алексеев1 (1896-1981), архетипа в философско-психологической и литературно-теоретической мысли XX века // Теоретико-литературные итоги XX века. Вып.2. М., 2003.

1 Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.237-273.

2 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. Донецк, 1988.

3 В 1924 году В.Жирмунский опубликовал свою докторскую диссертацию «Байрон и Пушкин», за которой последовали другие фундаментальные исследования в области компаративистики («Гете в русской литературе» 1937, «Сравнительное литературоведение и проблема литературных влияний» 1935 и др.) разработавшие научную методологию сравнительно-исторических исследований литературы, последовательно направляли научный поиск на решение конкретных тематических задач с целью накопить фактические данные, отталкиваясь от которых станет возможным сделать необходимые теоретические обобщения.

Работы Р.Данилевского2, М.Кореневой3, Е.Тарасовой4, Г.Тиме5 и других ученых, занимающихся русско-немецкими литературными взаимосвязями, показывают, что процесс накопления фактов восприятия творчества инонационального писателя еще далек от своего завершения, но сами исследования становятся глубже и теоретически оснащеннее. В указанных работах внимание заостряется на каком-то отдельном аспекте интересующей нас проблемы. В основном- исследуется либо критическое истолкование произведений конкретного писателя в принимающей стране, либо влияние творчества этого писателя на литературный процесс страны и усвоение его творческих методов. Диссертационное исследование являет собой попытку комплексного представления проблемы включения творчества инонационального писателя, в нашем случае Валентина Распутина, в литературный процесс

1 По инициативе М.Алексеева в 1957 году в Пушкинском Доме (Институт русской литературы) РАН был организован Сектор взаимосвязей русской и зарубежных литератур, задачей которого было систематическое изучение истории русско-западноевропейских литературных и культурных отношений на протяжении XVII1-XX вв. По инициативе и в большинстве случаев при участии М.Алексеева осуществлялись все самые значительные коллективные труды сектора. Это сборники «Международные связи русской литературы» 1963, «Восприятие русской культуры на западе» 1975, а также его монография «Сравнительное литературоведение», переиздававшаяся несколько раз, и многие другие.

2 Данилевский Р. Пушкин и Гете. Сравнительное исследование. СПб., 1999; Danilevskij R. Schiller in der russischen Literatur: XVIII Jh. - erste Halfte XIX Jh. Dresden, 1998.

3 Коренева M. Восприятие Ф.Ницше в России: Дис. докт. филол. наук. М., 1997.

4 Тарасова Е. Н.Гоголь в немецкоязычном литературоведении (70-90 гг. XX века). М., 2002.

5 Тиме Г. Творчество И.Тургенева и немецкая мысль XVII-XIX вв. (генетический и типологический аспекты): Дис. докт. филол. наук. М., 1995.

Германии. Это включение, считает Ю.Левин1, осуществляется в трех основных аспектах: перевод, критическое истолкование и творческое усвоение.

Полноценный художественный перевод, являясь залогом адекватного восприятия и оценки переводимого писателя в сознании иностранных читателей, является основной формой восприятия и имеет двоякий смысл. С одной стороны, он вводит этого писателя в новую литературу, тем самым, обогащая ее. Но, с другой стороны, «обогащается» и сам переводимый писатель. Сегодня в теории перевода сосуществуют различные дефиниции основного понятия. Для нас же важно выделить ту, что непосредственно тяготеет к проблеме восприятия, ту, которая позволила бы проникнуть в глубины менталитета носителя языка и объяснить языковые явления через культуру народа. На наш взгляд, с этой задачей отлично справляется когнитивная теория перевода, основным принципом которой является герменевтический подход к тексту.

Наиболее деликатным аспектом восприятия является творческое усвоение. Трудность для исследователя, как считает А.Гиривенко, заключается в том, что «оценка степени воздействия (и его последствий в широком плане) не должна быть методологически уязвима» . Можно почувствовать влияние того или иного писателя, но выявить это влияние оказывается крайне затруднительным потому, что развитие «каждой оригинальной и значительной личности может быть понято только как развитие органическое, исходящее из глубочайших индивидуальных основ ее бытия и потому не может быть разложено на ряд отдельных

1 Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.249.

2 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. Донецк, 1988.

С.24-25. механических внешних влияний»1. Это объясняется тем, что каждый писатель, осваивая «достижения» предшественников, как отечественных, так и зарубежных творчески их перерабатывает, переосмысляет и подчиняет своим задачам, делает их органической частью собственной художественной системы.

Для упрощения исследований можно установить пути проникновения влияния, посредствующие звенья, которые оно проходит, прежде чем попасть к реципиенту. Однако установить эти пути в силу неразработанности темы и ее периферических областей порой представляется невозможным. В этом случае творческое усвоение остается на уровне догадки, подтверждаемой или опровергаемой последующими литературоведческими разысканиями.

Говоря об усвоении и влиянии творчества В.Распутина в Германии, мы можем указать лишь на возможность этого процесса. В диссертации проводятся параллели между его творчеством и творчеством немецкого писателя И.Новотного (1933). В целом же решение данной проблемы требует, на наш взгляд, временной дистанции.

Творческое усвоение и воздействие инонационального писателя складывается, как правило, из двух факторов: объективного -особенностей творчества, и субъективного - свойств воспринимающего индивидуума, группы, среды. Первый фактор более или менее постоянный, мера возможности осмысления творчества писателя или его произведения, как известно, не безгранична2, но второй «каждый раз предстает в ином виде, вследствие чего и изменяется итоговый результат - восприятие»"'. В.Жирмунский в основе всякого

1 Жирмунский В. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. Л., 1978. С.22.

2 См.: Жирмунский В. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. С.9, 73.

3 Левин Ю. Иностранные работы о восприятии в России Гете и Шиллера // Русская литература. 1971. №1. С.208. литературного взаимодействия видел, прежде всего, идеологический запрос, имеющий свои социально-исторические предпосылки1. «Воздействие инонационального писателя на литературный процесс зависит не только от особенностей творчества этого писателя, но еще в большей мере от этапа развития воспринимающей литературы» . Именно запросы воспринимающей литературы являются основным критерием восприятия.

В связи с этим в диссертационном исследовании особое внимание уделяется анализу историко-литературной ситуации, сложившейся в ФРГ и ГДР на момент прихода в эти страны деревенской прозы, в том числе прозы В.Распутина.

Созвучность творчества писателя различным историческим эпохам и направлениям мысли обычно обусловлена сложностью и противоречивостью его дарования. В этом таится объяснение длительности процесса восприятия его творений в иной литературной среде. Непосредственно с этим связан еще один важный аспект проблемы, который сводится к изучению зависимости восприятия инонационального писателя и степени устойчивости интереса к нему от оценок его творчества в отдающей литературе. К сожалению, на эту зависимость редко обращается должное внимание, а между тем, она могла бы «объяснить причины „вспышек" и „угасаний" интереса к писателю в воспринимающей литературе»3.

Исследование особенностей восприятия прозы В.Распутина базируется также на проблеме соотношения и связей двух культур, двух разнонациональных ментальных миров: русских и немцев. Эта проблема связана с целым рядом актуальных для современного человека вопросов

1 См.: Жирмунский В. Гете в русской литературе. Л., 1982. С.11.

2 Левин 10. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.242.

3 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. 1988. С.4. о духовно-исторических связях между Россией и Западом, а также о своеобразии русского культурного наследия.

Изучением взаимоотношений России и Германии занимались и продолжают заниматься как отечественные, так и зарубежные специалисты в области философии, филологии, культурологии, истории1. Все ученые отмечают длительность и значимость этих отношений для обеих стран. Одним из важнейших факторов взаимовлияния и взаимообогащения национальных культур, гармонизации отношений между народами, как было отмечено участниками научной конференции «Белые ночи в Санкт-Петербурге. Немецкое и русское восприятие литературы»2, является художественная литература, способная в полной мере раскрыть накопленный человеческий опыт, историю, образ жизни людей. Изучением взаимосвязей немецкой и русской литератур занимается сравнительно-историческое литературоведение, в основе которого лежат типологический метод, используемый нами для выявления типовых соответствий и национального своеобразия обеих литератур, и историко-генетический метод, применяемый в диссертационном исследовании для установления генетических связей распутинской прозы с русской классической литературой и мировой литературой в целом. Наше внимание, таким образом, полностью

1 См., например: Архипов Ю. Гибель богов по-русски и по-немецки // Литературная газета. 2002. 29 мая - 4 июня. С.8; Здравомыслов А. Россия и русские в современном немецком сознании // Общественные науки и современность. 2001. №4. С.103-112; Специфика России глазами немецкого ученого // Общественные науки и современность. 2001. №4. С.113-122; Лакер У. Россия и Германия. М., 1986; Лебедева О., -Янушкевич А. Германия в зеркале русской словесной культуры XIX - начала XX века. Koln, Weimar, Wien, 2000; Матюхина Е. Россия и Германия: взаимоотражение культур: Дис. . канд. филол. наук. Тюмень, 1998; Попоков В. Стереотипные представления о русских и их влияние на русско-немецкую коммуникацию // Социальный конфликт. 2001. №4. С.13-34; Преодоление прошлого и новые ориентиры его переосмысления. Опыт России и Германии на рубеже веков //Независимая газета. 2001. 15 мая. С. 1,2.

2 Белые ночи в Санкт-Петербурге. Немецкое и русское восприятие литературы. СПб., 1999. сосредотачивается на вопросах, находящихся в кругу интересов компаративистики.

На сегодняшний день сравнительное литературоведение, как считает А.Большакова, должно идти в глубь типологических ментальных пластов. «Только на этом уровне может проходить поиск генетико-типологических схождений, общего, типического, повторяемого. И только такой поиск может быть основой любого сравнительного анализа»1. Сущностной единицей такого анализа становится ментальная модель, архетип. Теория литературного архетипа, первоначально поставленная в психологической науке К.Юнгом", широко используется и в литературоведении (Е.Мелетинский3, В.Топоров4, А.Большакова5 и др.). Эта теория позволяет, на наш взгляд, глубже проникнуть в суть феномена деревенской прозы и решить проблему включения произведений советской литературы в мировой литературный процесс.

В отличие от ментальности, ограниченной определенными пространственно-временными (эпоха, период, регион, государство, этническая территория) и социокультурными (реально существующие общности и личности) рамками, архетип носит всеобщий характер, независимо от времени и места. Если ментальность зависит от социокультурного контекста с присущими ему этическими представлениями, то архетип этически нейтрален. «Архетип —

1 Большакова А. Типология и менталитет // Филологические науки. 1996. №6. С.5.

2 Юнг К. Архетип и символ. М., 1991; Воспоминания. Сновидения. Размышления. Киев, 1994.

3 Мелетинский Е. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001; Поэтика мифа. М., 1995; О литературных архетипах. M., 1994.

4 Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М., 1995.

5 Большакова А. Деревня как архетип — от Пушкина до Солженицына. М., 1999; Литературный архетип // Литературная учеба. 2001. №6. С. 169-173; Теории архетипа в философско-психологической и литературно-теоретической мысли // Теоретико-литературные итоги XX века. Вып.2. 2003. структурообразующая единица, корень, на поверхности которого история и культура производят все новые очертания и формы, расцвеченные всей гаммой красок душевного состояния человека. Ментальность - формообразующая единица, придающая архетипическому содержанию качественную характеристику. .Архетип - абстрактная категория, ментальность - всегда конкретна, архетип -содержание, ментальность форма, архетип - сущность, ментальность -явление»1.

Единая онтологическая основа мировых менталитетов и общезначимость архетипа Деревня позволяют, в свою очередь, говорить о всемирной распространенности деревенской прозы.

При установлении адекватности переводов распутинских произведений на немецкий язык мы опираемся на работы известного немецкого лингвиста В.Вилсса2 и представителей Тверской школы перевода Н.Галеевой3, Г.Богина4 и других, ежегодно выпускающих сборник по проблемам перевода, восприятия и понимания иноязычных текстов5.

Объектом диссертационного исследования являются критико-литературоведческие работы западногерманских (М.Агдештайн-Вагнер, Р.Бирман, В.Казак, И.Майхель, Е.Сахно, Р.Шэпер, В.Шмид и др.) и

1 История ментальностсй и историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996. С. 14.

2 Wilss W. Kognition und Ubersetzung: Zu Theorie und Praxis der menschlichen und der maschinellen Ubersetzung. Tubingen, 1988.

3 Галеева H. Основы деятельностной теории перевода. Тверь, 1997; Две онтологии перевода // Ученые записки. Тверь, 1996.

4 Богин Г. Схемы действий читателя при понимании текста. Калинин, 1989; Типология понимания текста. Калинин, 1986; Филологическая герменевтика. Калинин, 1982.

5 См., например: Художественное восприятие. Основные термины и понятия. Тверь, 1991; Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь, 1991; Слово и текст в психолингвистическом аспекте. Тверь, 1992; Филологическая герменевтика и общая стилистика.Тверь, 1992; Слово и текст. Актуальные проблемы психолингвистики. Тверь, 1994; Понимание и интерпретация текста. Тверь, 1994; Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь, 1997. восточногерманских (В.Байтц, Г.Витте, К.Каспер, Е.Кауфман, И.Новотный, Т.Решке, Б.Тесмер, Э.Тиле, Н.Тун, А.Хирше и др.) исследователей творчества В.Распутина. Нами привлекаются также труды отечественных литературоведов, занимающихся осмыслением сути деревенской прозы (П.Басинский, Г.Белая, А.Большакова, В.Бондаренко, А.Бочаров, Ю.Дворяшин, И.Дедков, Л.Ершов, Н.Котенко, В.Курбатов, А.Лапченко, А.Овчаренко, А.Панков, С.Семенова, Е.Старикова, В.Сурганов, Н.Тендитник, Л.Теракопян и др.).

Кроме того, поскольку перевод является одним из основных моментов включения творчества инонационального писателя в литературно-исторический процесс принимающей страны, в поле нашего внимания оказываются два варианта перевода повести «Живи и помни» на немецкий язык. Первый был сделан восточногерманским переводчиком Эрихом Арндтом (1932) (Erich Ahrndt «Leb und vergi(3 nicht»), а второй выполнил западногерманский переводчик Александр Кэмпфе (1930-1988) (Alexander Kampfe «In den Waldern die Zuflucht»).

Выбор данной повести в качестве объекта сравнительного анализа, позволяющий выявить, насколько адекватно представлено творчество В.Распутина в немецкой литературе, обусловлен двумя причинами.

Во-первых, «Живи и помни» в творчестве писателя - единственное произведение, которое, так или иначе, касается темы Великой Отечественной войны, являющейся в Германии в 1970-80-е годы темой чрезвычайно актуальной. Поэтому было бы интересно проследить, как западный и восточный немец осмысливают эту повесть с точки зрения военной проблематики.

Во-вторых, «Живи и помни» является также единственным произведением, название которого в одном из вариантов перевода не совпадает с оригинальным. Этот факт интересен уже потому, что несоответствие заголовков, аккумулирующих в себе все основные смыслы и идеи произведений, указывает и на различную смысловую наполняемость самих текстов.

Предметом исследования становятся особенности восприятия творчества В.Распутина в ГДР и ФРГ в 1970-80-е годы и последующее за этим их сравнение.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Творчество В.Распутина в Германии в 1970-80-е годы изучалось в рамках деревенской прозы, которая, благодаря единой онтологической основе мировых ментальностей и всеобщей значимости архетипа Деревня, оказалась востребованной в большинстве стран мира.

2. На Западе Германии восприятие творчества В.Распутина в 1970-80-е годы-осуществлялось в рамках таких актуальных для этого времени проблем, как утрата идеала, отчуждение человека и поиск его идентичности, проблем, повлиявших не только на характер литературоведческих исследований, но и на переводы произведений русского писателя. Западные исследователи занимаются также изучением его новаторской поэтики, которая напрямую связывается ими с отходом от использования в литературе метода социалистического реализма. В итоге проза В.Распутина противопоставляется прозе о колхозной деревне 1930-50-х годов и рассматривается как продолжательница классической русской литературы.

3. Восток Германии в своем осмыслении прозы В.Распутина шел вслед за советскими исследованиями, уделяя особое внимание тематической, идейно-содержательной стороне произведений писателя, а также проблемным вопросам, актуальным для всего человечества. Свое недоумение по поводу причин поведения распутинских героев восточные литературоведы списывали на различие ментальных характеристик людей разной национальности, на особое мировоззрение русского человека и объясняли понятием «загадочной русской души».

4. Залогом адекватного восприятия творчества В.Распутина как западным, так и восточным немцами явился содержащийся в нем нравственный потенциал. Общечеловеческие проблемы стали главным средством коммуникации между писателем и иностранным читателем, представляя то общее, что связывает произведения В.Распутина с мировой литературой.

5. Существующие на немецкой земле переводы повести В.Распутина «Живи и помни» по их адекватности оригиналу значительно отличаются друг от друга. Ближе к авторскому замыслу оказался перевод, выполненный Э.Арндтом. В отличие от своего западного коллеги А.Кэмпфе, ему в достаточно полной мере удалось воспроизвести авторские и национальные особенности произведения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восприятие творчества В. Распутина в Германии (1970 - 1980 гг.)"

Результаты исследования позволяют подчеркнуть перспективность дальнейшего изучения затронутой нами проблемы. Так, без должного внимания остается на сегодняшний день такой ее аспект, как усвоение творчества русского писателя в Германии. В своей работе мы лишь указали на художественные параллели между прозой В.Распутина и И.Новотного. Думается, что весьма плодотворным было бы дальнейшее выявление и изучение типологического сходства творчества этих двух писателей, стилистическая и поэтическая стороны которых близки друг другу. Надеемся, что изучение усвоение творчества В.Распутина другими писателями займет в скором будущем достойное место среди научных исследований как в России, так и за рубежом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование, осуществленное нами в рамках диссертационной работы, является одним из возможных аспектов изучения творчества В.Распутина, позволяющим включать произведения писателя в литературный процесс мира.

Постижение сути русского народа, его ментальной природы ведется немецкими исследователями уже на протяжении нескольких столетий. Это постижение продолжается и в настоящее время.

Значимость культурного диалога между Россией и Германией не вызывает сомнений, как не вызывает сомнений и то, что этот диалог служит более глубокому узнаванию друг друга, сближению русского и немецкого народов. Такому «узнаванию» на современном этапе развития содействует и творчество В.Распутина. В его произведениях, в которых сполна отразилась жизнь русского народа во второй половине XX века, западный читатель ищет разгадку тайны «загадочной русской души», познает основные ментальные характеристики русского человека.

Проведенный нами анализ показывает, что В.Распутина в 70-80-е годы XX века интенсивно читали, изучали и переводили как в ФРГ, так и в ГДР. Восприятие его творчества шло в рамках русской деревенской прозы, являющейся одним из вариантов литературного проявления архетипа Деревня. Обращение к теории архетипа позволило нам не только увидеть истоки данного явления в далеком историко-литературном прошлом нашей страны, что и обусловливает вхождение этой прозы в «золотое сечение» классической русской литературы, но и указать на то, что феномен деревенской прозы является достоянием большинства культур мира, в том числе и немецкой. Причина всемирной распространенности деревенской прозы видится нам в единой онтологической основе мировых ментальностей и всеобщей значимости архетипа Деревня.

Произведения В.Распутина привлеки к себе внимание немецкого читателя, прежде всего, своим необычным взглядом на действительность. Восток и Запад Германии впервые смогли увидеть (вовсе не такие жизнерадостные, как преподносилось ранее) события, реально происходившие в Советском Союзе. В ФРГ этот факт использовался как еще одно оружие в борьбе капитализма против социализма. ГДР, которая вслед за СССР стремилась к «светлому будущему», от такого положения вещей поначалу была просто шокирована. Критика пыталась отстраниться от действительности, указывая на то, что это «необходимо воспринимать несколько иначе»1, что это всего-навсего «сибирская экзотика России»". Однако постепенно такая действительность стала реальностью и для самой ГДР. О чем художественно поведали читателю произведения И.Новотного.

Разная идейная и эстетическая направленность литератур ГДР и ФРГ обусловила и их различное восприятие творчества В.Распутина как на уровне литературной критики, так и на уровне переводов.

Восток Германии в целом повторяет процесс осмысления творчества В.Распутина в СССР. Немецкие исследователи, как и их советские коллеги, прозу писателя воспринимали поначалу только как прозу о русской деревне и быте, этнографическая сторона которой массового читателя заинтересовать была не в силах. Со временем славистика ГДР, глубже проникая вслед за советскими исследователями в суть произведений В.Распутина, существенно расширила свое понимание и восприятие его творчества. Она обратилась к изучению тематической, идейно-содержательной стороны распутинских произведений, проблемных вопросов, актуальных для всего человечества, и стремилась отыскать в его прозе, в первую очередь, те черты, которые были бы

1 Hiller В. W.Rasputin Leb und vergi/3 nicht // Weimarer Beitrage. 1978. №9. S. 135.

2 Там же. S.135. общезначимы и для немецкой действительности, и для немецкого читателя - это вопросы совести и нравственности, ставшие основным средством коммуникации между писателем и его иностранным читателем.

Несмотря на адекватное осмысление произведений В.Распутина, у восточногерманских литературоведов и критиков часто возникает недоумение по поводу причин поведения распутинских героев, которое списывается ими на различие ментальных характеристик людей разной национальности, на особое мировоззрение русского человека, основной чертой которого является, по их мнению, патриархальность, и объясняется понятием «загадочной русской души».

Говоря об осмыслении творчества В.Распутина на уровне переводов, необходимо отметить тот факт, что на Востоке Германии писателя переводили достаточно много, но каждый раз это были разные переводчики. Перевод повести «Живи и помни», выполненный Э.Арндтом, в целом, адекватно воспроизводит основной замысел оригинала и в достаточно полной мере передает особенности крестьянско-деревенского менталитета простых людей и своеобразие их речи.

На Западе Германии творчество В.Распутина изучалось, в основном, в рамках проблем утраты идеала, отчуждения человека и поиска его идентичности. Эти актуальные в послевоенное время для ФРГ вопросы не только определили характер и аспект изучения творчества русского писателя, но и повлияли на перевод повести «Живи и помни». Впрочем, сама повесть привлекла внимание западногерманских исследователей не столько фактом дезертирства русского солдата, сколько последствиями этого поступка для душевного состояния человека. Увлекаясь проблемами идентичности, А.Кэмпфе, единственный переводчик В.Распутина на Западе Германии, практически без внимания оставляет национальную специфику и авторские особенности произведения, что в итоге приводит к снижению адекватности перевода оригиналу.

Свое внимание западногерманская критика также направляла и на изучение новаторской поэтики В.Распутина, которая напрямую связывалась с отходом от использования в литературе метода социалистического реализма. В итоге проза В.Распутина противопоставлялась прозе о колхозной деревне 30-50-х годов XX века и рассматривалась как продолжательница традиций классической русской литературы.

Список научной литературыБадрызлова, Ольга Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Распутин В. Живи и помни // Наш современник. 1974. №10, №11.

2. Распутин В. Живи и помни // Живи и помни. Повести. Рассказы. М., 2002. С.11-207.

3. Распутин В. Деньги для Марии // Собрание сочинений в Зт. T.l. М., 1994. С.74-143.

4. Распутин В. Последний срок // В ту же землю. Повесть. Рассказы. М., 2001. С.5-187.

5. Распутин В. Пожар // Живи и помни. Повести. Рассказы. М., 2002. С.395-459.

6. Распутин В. В ту же землю // В ту же землю. Повесть, рассказы. М., 2001. С.298-339.

7. Распутин В. Изба // Живи и помни. Повести. Рассказы. М., 2002. С.645-680.

8. Распутин В. Дочь Ивана, мать Ивана // Роман-журнал XXI век. 2003. №11-12. С.6-56.

9. Rasputin V. Leb und vergi/3 nicht. Aus dem Russischen von Erich Ahrndt // Leb und vergi/3 nicht. Novellen. Erzahlungen. Berlin, 1977. S.329-576.

10. Rasputin V. In den Waldern die Zuflucht. Aus dem Russischen von Alexander Kampfe. Hamburg, 1980.

11. Rasputin V. Die letzte Frist. Aus dem Russischen von Eckhard Thiele // Leb und vergi/3 nicht. Novellen. Erzahlungen. Berlin, 1977. S. 127-328.

12. Rasputin V. Abschied von Matjora. Aus dem Russischen von Elena Panzig. Berlin, 1979.

13. Nowotny J. Letzter Auftritt der Komparsen. Berlin, 1982.

14. Агеев А. Распутин новый и старый // Знамя. 1999. №6. С.218-220.

15. Алексеев М. Сравнительное литературоведение. М., 1983.

16. Ананичев А. Позлей злодея будь // http://www.litrossia.ru/forum.

17. Ануфриев А. Особенности психологического анализа в повести

18. B.Распутина «Живи и помни». М., 1982.

19. Архипов Ю. Гибель богов по-русски и по-немецки // Литературная газета. 2002. №22. 29 мая 4 июня. С.2.

20. Астафьев В. Сын отечества // Наш современник. 1997. №3. С.231-232.

21. Астафьев В. Посох памяти. М., 1980. С.115-121.

22. Байбородин А. Воспитание любви // Восточно-Сибирская Правда. 1997. №6. С.7.

23. Бархударов JI. Что нужно знать переводчику // Тетради переводчика. Вып. 15. М., 1978. С. 18-22.

24. Басинский П. Новые деревенские // Литература. 2001. 5-11 сент.1. C.14.

25. Басинский П. Momento Mori. Валентин Распутин, большой и маленький // Литературная газета. 1992. №44. 28 окт. С.4.

26. Белая Г. Философско-этические проблемы современной литературы. М., 1982.

27. Белая Г. Философско-этическая проблематика современной прозы // Гуманистический пафос советской литературы. М., 1982. С.37-56.

28. Белые ночи в Санкт-Петербурге. Немецкое и русское восприятие литературы. СПб., 1999.

29. Блажнова Т. Живи и помни: Самый последний срок // Книжное обозрение. 1997. 29 апр. С.5.

30. Богин Г. Схемы действий читателя при понимании текста. Калинин, 1989.

31. Богин Г. Типология понимания текста. Калинин, 1986.

32. Богин Г. Филологическая герменевтика. Калинин, 1982.

33. Большакова А. Теории архетипа в философско-психологической и литературно-теоретической мысли XX века // Теоретико-литературные итоги XX века. Вып.2. М., 2003.

34. Большакова А. Феномен деревенской прозы (вторая половина XX века): Дисс. . докт. филол. наук. М., 2002.

35. Большакова А. Литературный архетип //Литературная учеба. 2001. №6. С.169-173;

36. Большакова А. Русская деревенская проза в новом осмыслении // Литературная учеба. 2001. Кн.4. июль-август. С.45-47.

37. Большакова А. Нация и менталитет: Феномен деревенской прозы XX века. М., 2000.

38. Большакова А. Феномен деревенской прозы XX века. М., 2000.

39. Большакова А. Живи и помни. Очерк жизни и творчества Валентина Распутина // Дидакт. 2000. №4. С.72-80.

40. Большакова А. Деревня как архетип от Пушкина до Солженицына //Вестн. Российск. гуманит. научн. фонда. 1999. №1. С.316-328.

41. Большакова А. Феномен деревенской прозы // Русская словесность. 1999. №3. С.15-19.

42. Большакова А. Типология и менталитет (К проблеме русско-западных межлитературных схождений) // Филологические науки. 1996. №6. С.3-12.

43. Большакова А. Русская деревенская проза 1960-1990-х годов в англоамериканском восприятии (к проблеме русско-западных межлитературных схождений) // Филологические науки. 1995. №5-6. С.45-56.

44. Бондаренко В. Поминальная молитва В.Распутина // В.Распутин Избранное. -М., 2002.

45. Бондаренко В. Долюшка женская // http://www.rusk.ru.

46. Бондаренко В. Предчувствие инквизиции // http:// www. 1 gz.ru/rubri cs/1 iteratura. htm.

47. Бочаров А. И нет ему прощения // Октябрь. 1975. №6. С.216-219.

48. Брезан Ю. Об отражении, о больших и малых переживаниях и о достоинстве писателя //Neue Deutsche Literatur. 1982. № 3.

49. Быков Д. Снасильничали // Огонек. 2003. №44. декабрь.

50. Быков Д. Слезный дар. Поздний Распутин: изобразить умеет все, объяснить почти ничего // Литературная газета. 1998. №38. 23 сент. С.10.

51. Быстрицкий Е., Филатов В. Познание и понимание: к типологии герменевтических ситуаций // Понимание как логикогносиологическая проблема. Киев, 1983.С.229-249.

52. Валикова Д. Деревенская проза: создатели и герои // Литература. 2001. №5.

53. Вебер В. Чем лучше, тем новее: Что западный читатель ждет от русской литературы // Литературная газета. 2005. №4. 2-8 февр. С.11.

54. Вельдина О. Прокляты, но не убиты. Беседа с В.Распутиным // Юность. 1997. №3. С.8.

55. Вильчек Л. Вниз по течению деревенской прозы // Вопросы литературы. 1985. №6. С.34-72.

56. Виноградов В. О языке художественной литературы. М., 1959.

57. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1980.

58. Восприятие русской культуры на западе / Под ред. Алексеев М. Л., 1975.

59. Газизова А. Нравственно-философские икания современной советской прозы (Айтматов, Распутин): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1980.

60. Галеева Н. Основы деятельностной теории перевода. Тверь, 1997.

61. Галеева Н. Две онтологии перевода // Ученые записки. Т.2. Тверь, 1996. С.36-37

62. Ганичев В. Предисловие // В.Распутин Повести. Рассказы. Т.1. М., 2002. С.6.

63. Гачечиладзе Г. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М., 1972.

64. Гердер И. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.

65. Гинзбург Л. О старом и новом. Л., 1982.

66. Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. Донецк, 1988.

67. Гришенкова Т. Проблема русского национального характера в творчестве В.Распутина: Дисс. канд. филол. наук. Тюмень, 2004.

68. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человеческого рода // Звегинцев В. История языкознания XIX вв. в очерках и извлечениях. 4.1. М., 1964. С.85-104.

69. Гуревич А. Категории средневековой культуры. М., 1984.

70. Данилевский Р. Пушкин и Гете. Сравнительное исследование. СПб., 1999.

71. Дворяшин Ю. М.Шолохов и русская проза 20-30-х годов о судьбе крестьянства. Новосибирск, 1992.

72. Дворяшин Ю. Традиции Ф.Достоевского в творчестве В.Распутина // Проблемы творчества Ф.Достоевского. Поэтика и традиции. Тюмень, 1982. С.97-108.

73. Дворяшин Ю. Русская советская повесть 60-х начала 70-х годов. Эволюция жанра в творчестве Белова, Липатова, Распутина: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1976.

74. Драгомирецкая Н. Традиции Горького в стилевом движении современной прозы // Гуманистический пафос советской литературы. М., 1982. С.205-215.

75. Елизарова Э. В.Распутин. Библиографический указатель. Иркутск, 1986.

76. Жирмунский В. Гете в русской литературе. Д., 1982.

77. Жирмунский В. Сравнительное литературоведение. Л., 1979.

78. Жирмунский В. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. Л., 1978.

79. Захарова Е. Это становится традицией: В.Распутин в МГУ // Вест. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1977. №3. С.85.

80. Здравомыслов А. Россия и русские в современном^ немецком сознании // Общественные науки и современность. 2001. №4. С. 103112.

81. Здравомыслов А. Специфика России глазами немецкого ученого // Общественные науки и современность. 2001. №4. С.113-122.

82. Ильюнина Л. Недобрый глаз. Отклик на новую повесть В.Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» // http://www.rusk.ru.

83. История ментальностей и историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.

84. Кашкин И. Вопросы перевода // Перевод средство взаимного сближения народов: Художественная публицистика. М., 1987. С.327-358.

85. Кибрик А. Современная лингвистика: откуда и куда? // Вест. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1995. №5. С.84-92.

86. Клюканов И. Переводческие универсалии и их психолингвистический смысл // Переводоведение и культурология: цели, методы, результаты. М., 1987. С. 19-27.

87. Кокшенева К. Границы судьбы: О повести В.Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» и теме зла в современной литературе // Москва. 2004. №12. С.187-196.

88. Колобаева JI. В.Распутин — рассказчик // Русская словесность. 2002. №2. С.11-18.

89. Конрад Н. Запад и Восток. М., 1972.

90. Копанев П. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972. С. 105-174.

91. Коренева М. Восприятие Ф.Ницше в России: Дис. . докт. филол. наук. М., 1997.

92. Котенко Н. Валентин Распутин: Очерк творчества. М., 1988.

93. Крекнина И. Интервью с В.Распутиным: «Мы не видим, как-живет страна» // http://www.litrossia.ru.

94. Крупин В. Во спасение души // http://www.voskres.ru/literature/

95. Крюков А. Интерпретация в переводе // Переводоведение и культурология: цели, методы, результаты. М., 1987. С.41-80.

96. Кузнецов Ф. На переломе. Из истории литературы 1960-1970-х. М., 1998.

97. Курбатов В. В.Распутин. М.,1992.

98. Курбатов В. Предчувствие // Наш современник. 1992. №1. С. 186-191.

99. Кушелев И., Кожемяко В. Наши учителя из породы потверже. Фрагмент из бесед с В.Распутиным // http://www.russdom.ru/zametki/

100. Лавлинский Л. Чувство полета // Правда. 1987. 24 февраля. С.З.

101. Лакер У. Россия и Германия. М., 1986.

102. Лебедева С. Мировоззренческие истоки творчества В.Распутина // Русская словесность. 2001. №4. С.33-40.

103. Лебедева О., Янушкевич А. Германия в зеркале русской словесной культуры XIX начала XX века. Koln, Weimar, Wien, 2000.

104. Левин Ю. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985.

105. Левин Ю. К вопросу о переводной множественности // Классическое наследие и современность. Л., 1981. С.365-372.

106. Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.237-273.

107. Левин Ю. Иностранные работы о восприятии в России Гете и Шиллера//Русская литература. 1971. №1. С.208-216.

108. Левина М. Апофеоз беспочвенности //Вопросы литературы. 1991. №1.

109. Лежнева М. У нас в гостях — писатель В.Распутин: Беседа с писателем. 1999. С.3-9.

110. Леман У. Изучение русской литературы в ГДР в 70-е гг. // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.6-16.

111. Матюхина Е. Россия и Германия: взаимоотражение культур: Дис. . канд. филол. наук. Тюмень, 1998.

112. Международные связи русской литературы / Под ред. Алексеева М.П. М., 1963.

113. Мелетинский Е. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001.

114. Мелетинский Е. Поэтика мифа. М., 1995.

115. Мелетинский Е. О литературных архетипах. М., 1994.

116. Митин Г. Слово необходимое России // Литература в школе. 1990. №5. С.59-71.

117. Мифы народов мира. Т.2. М., 1982.

118. Мотылева Т. О мировом значении Л.Толстого. М., 1957.

119. Недзвецкий 3. Мысль семейная в прозе В.Белова // Русская словесность. 2000. №1. С. 16-21.

120. Ничипоров И. На путях постижения русской души: И.Бунин и деревенская проза// Филологические науки. 2002. №1. С.30-37.

121. Оболенская Ю. Диалог культур и диалектика перевода. Судьбы произведений русских писателей XIX века в Испании и Латинской Америке. М., 1998.

122. Образ России. Россия и русские в восприятии Запада и Востока. Сб. статей. М., 1998.

123. Овчаренко А. Верность своей проблеме // Вопросы литературы. 1977. №2. С.63-72.

124. Ольшанский Д. Север против Юга // Итоги. 2002. №36. 18 дек. С.8.

125. Оскоцкий В. Фашизм реальность нашего времени // Известия. 2004. 25 марта.

126. Оскоцкий В. Не слишком ли долгое прощание // Вопросы литературы. 1977. №2. С.34-49.

127. Панкеев И. В.Распутин (По страницам произведений). М., 1990.

128. Петрищева Е. Внелитературная лексика в современной художественной прозе // Стилистика художественной литературы. М., 1982.

129. Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994.

130. Попова И. Национально-поэтический контекст прозы В.Распутина 1980-1990 годов: Дисс. канд. филол. наук. Тамбов, 2003.

131. Попоков В. Стереотипные представления о русских и их влияние на русско-немецкую коммуникацию // Социальный конфликт. 2001. №4. С.13-34.

132. Преодоление прошлого и новые ориентиры его переосмысления. Опыт России и Германии на рубеже веков // Независимая газета. 2001. 15 мая. С. 1,2.

133. Прокопович С. Адекватный перевод или интерпретация текста? // Тетради переводчика. Вып. 17. 1980.

134. Распутин В. С нравственной линии // Литература в школе. 1998. №7. С.79-81.

135. Распутин В. Пока жива Россия, будет жива и русская литература // Литературная Россия. 1997. 4 апр. С.6.

136. Распутин В. Много дела на земле // Студенческий меридиан. 1981. №2. С.36-37.

137. Распутин В. Очищение человека // Неделя. 1977. №36. С.12-17.

138. Распутин В. К международной встрече писателей в Софии // Иностранная литература. 1977. №16. С.233-241.

139. Распутин В. Быть самим собой // Вопросы литературы. 1976. №9.

140. Репьева И. О новой повести Валентина Распутина // http://www.hrono.ru/proekty/moloko.

141. Рильке Р. Из книги «Рассказы о Господе Боге». Как на Руси появилась измена // Ворпсведе. Огюст Роден. Письма. Стихи. М., 1971.

142. Савельева Н. В очередь за Распутиным // Российская газета. 2002. 15 марта. С.7.

143. Салынский О. Дом и дороги // Вопросы литературы. 1977. №2. С.4-34.

144. Селезнев Ю. Земля или территория? // Вопросы литературы. 1977. №2. С.49-63.

145. Семенова С. Валентин Распутин. М., 1987.

146. Семенова С. Талант нравственного учительства // Знамя. 1987. №2. С.211-222.

147. Славникова О. Деревенская проза ледникового периода // Новый мир. 1999. №2. С. 199-207.

148. Смоленцев А. На мой взгляд. О новой повести Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» (опыт прочтения) // http://www.filgrad.narod.ru.

149. Соколов А., Михайлова М. Русская литературная критика конца XIX начала XX века. М., 1982.

150. Соколова Е. С Востока на Запад и обратно // Иностранная литература. 2003. №9. С.245-254.

151. Солженицын А. Слово при вручении премии Солженицына Валентину Распутину // Новый мир. 2000. №5. С. 186-189.

152. Соловьев В. О причинах упадка средневекового миросозерцания. М., 1989.

153. Сорокина В. Взгляд современной критики ФРГ на русскую литературу 20-30-х годов ХХв. // Вестн. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1994. №1. С.48-59.

154. Сорокина В. Изучение советской- литературы 60-70-х годов-литературоведением ФРГ // Вестн. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1989. №6. С.20-27.

155. Сорокина В. Советская проза в современной критике ФРГ // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.126-136.

156. Сорокина В. Французское литературоведение 70-х гг. о советской литературе // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.136-142.

157. Старикова Е. Обратимся к жизни // Вопросы литературы. 1977. №2. С.72-80.

158. Стрелкова И. Пророки в своем Отечестве // Москва. 1996. №5. С.141-149.

159. Сурганов В. Человек на земле. М., 1975.

160. Тендитник Н. Валентин Григорьевич Распутин. Факты биографии и творчества // Русский Восток. 2002. 15 марта.

161. Тендитник Н. Валентин Распутин. Колокола тревоги. Очерк жизни и творчества. М., 1999.

162. Тендитник Н. Мужество // Восточно-Сибирская Правда. 1997. №4.

163. Тендитник Н. Валентин Распутин. Очерк жизни и творчества. Иркутск, 1987.

164. Тендитник Н. Искусство случившаяся реальность. Вопросы художественного творчества в публицистике В.Распутина // Сибирь. 1980. №1.

165. Тендитник Н. Ответственность таланта: о творчестве В.Распутина. Иркутск, 1978.

166. Теракопян Л. Своеобразие манер и конфликтов // Дружба народов. 1969. №1. С.250-259.

167. Тиме Г. Творчество И.Тургенева и немецкая мысль XVTI-XIX вв. (генетический и типологический аспекты): Дис. . докт. филол. наук. М., 1995.

168. Тарасова Е. Н.Гоголь в немецкоязычном литературоведении (70-90 годы XX века). М., 2002.

169. Топер П. Перевод в системе сравнительного литературоведения. М., 2000.

170. Топер П. Перевод и литература: творческая личность переводчика // Вопросы литературы. 1998. №11-12. С.178-199.

171. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М., 1995.

172. Урманов А. Мастерство психологического анализа в повести В.Распутина «Живи и помни». М., 1984.

173. Федоров А. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы). М., 1983.

174. Хирш Б. Творчество Валентина Распутина в восприятии критики СССР и ГДР: Дис. . канд. филол. наук. М., 1989.

175. Цветкова М. Проблема национальной идентичности как переводческая проблема // Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада. Т.2. Воронеж, 2000.С.87-93.

176. Чалмаев В. Воздушная воздвиглась арка. Деревенская проза — реализм, нравственный кодекс, испытание будущим // Вопросы литературы. 1985. №6. С.73-118.

177. Чуковский К. Высокое искусство. М., 1964.

178. Шаховский В., Сорокин Ю., Томашева И. Текст и его коммуникативно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). Волгоград, 1998.

179. Швейцер А. Перевод и лингвистика. М., 1973.

180. Юнг К. Воспоминания. Сновидения. Размышления. Киев, 1994.

181. Юнг К. Архетип и символ. М., 1991.

182. Юнгер Г. Исследования по советской литературе в берлинском университете им. Гумбольдта // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С. 16-23.

183. Яковлев А. В перевернутом мире //http://www.lgz.ru/rubrics/literatura.htm.

184. Agdestein-Wagner М. Zeit und Raum in der Dorfprosa Valentin Rasputin // Neue Russische Literatur. Almanach 2-3. 1979-1980. Salzburg, 1980. S.235-257.

185. Baumgart A., Janecke B. Ru/Slandsknigge. Munchen, 2000.

186. Beerman R. Auf der Suche nach einem Sinn des Lebens. Notizen uber die sowjetrussische Gegenwartsliteratur// Osteuropa. 1977. №9. S.753-766.

187. Beitz W. Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur // Weimarer Beitrage. 1980. № 4.

188. Bode V. Interview mit Valentin Rasputin // Werltbuhne. 1978. №23. S.717-720.

189. Botscharow A. Gabe es auch Antworten. // Sowjetliteratur. 1980. №1. S.181-184.

190. Coeres R. Die Verantwortung des Ubersetzers // Neue deutsche Literatur. 1980. №10. S.166-169.

191. Creutziger W. Der rechte Ausdruck — oder der starkste? // Neue deutsche Literatur. 1980. №7. S.116-117.

192. Cwojdrak G. Rasputins sibirischer Report // Weltbuhne. 1978. №3. S.88-90.

193. Danilevskij R. Schiller in der russischen Liueratur: XVIII Jh. — erste Halfte XIX Jh. Dresden, 1998.

194. Die Prosa Valentin Rasputins. Rundtischgesprach der Zeitschrift «Woprosy literatury» // Kunst und Literatur.1977. №9. . S.918-948; №10. -S.1038-1056.

195. Formweg H. Gesprach mit H.Boll // Sowjetliteratur heute. Munchen, 1979. S.5-24.

196. Gillespie D. Valentin Rasputin and Soviet Russian Village Prose. L., 1986.

197. Gutschke I. Helden der Revolution und Helden des Alltags // Sowjetliteratur. 1987. №7. S. 116-122.

198. Hexelschneider E. Ausverkauf eines Mythos. Zur Interpretation sowjetischer Literatur in der BRD. Berlin, 1975.

199. Hiersche A. Sowjetische Dorfprosa. Geschichte und Problematik. Berlin, 1985.

200. Hiersche A. Die russische sowjetische Dorfprosa. Fragen ihrer Traditionen // Zeitschrift fur Slawistik. 1982. №4. S.568-575.

201. Hiersche A. Russische Dorfprosa Fragen an unsere Zeit // Sowjetliteratur. 1980. №1. S.173-180.

202. Hiersche A. Sowjetische Dorfprosa ein literarisches Phanomen des entwickelten Sozialismus // Weimarer Beitriige. 1980. №4. S.5-28.

203. Miller В. W.Rasputin Leb und vergi/3 nicht // Weimarer Beitrage. 1978. №9. S.133-139.

204. Hoffman T. Das Bauernthema in der sowjetrussischen Prosa der 20-er Jahre: Konzeption, Konflikte und Figuren. Munchen, 1983.

205. Jager M. «Sozialistischer Realismus» als kulturpolitisches Losungwort // Biirgerlicher Realismus, 1981.

206. Jiinger H. Die Aufnahme der Sowjetliteratur in der Deutschen Demokratischen Republik // Geschichte der russischen Sowjetliteratur 1941-1967. Berlin, 1975. Bd. 2. S.431-467.

207. Kasak W. Die russische Literatur 1945-1982. M., 1983.

208. Kasak W. Russische Gegenwartsliteratur in Ubersetzungen des 1979. Jahres // Osteuropa. 1980. N 12. S.1322-1343.

209. Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Ubersetzungen des Jahres 1977//Osteuropa. 1978. №12. S.1047-1049.

210. Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Ubersetzungen des Jahres 1976 // Osteuropa. 1977. №10. S.896-897.

211. Kasak W. Festhalten am Urspriinglichen. «Die letzte Frist» von Valentin Rasputin//NeueZtiricherZeitung. 1976. 20. Juli. S.26.

212. Kasack W. Walentin Rasputin // Osteuropa. 1975. №7. S.489-490.

213. Kasper K. Gegen seelische Taubheit und Stummheit. Der sibirische Erzahler Valentin Rasputin // Was kann denn ein Dichter auf Erden. Betrachtungen tiber moderne sowjetische Schriftsteller. Berlin, 1982. S.34-53.

214. Kasper K. Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur // Weimarer Beitrage. 1980. №4.

215. Kaufmann E. Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur // Weimarer Beitrage. 1980. №4.

216. K6ster S., Rom E. Moderne russische Schriftsteller. Valentin Rasputin. Bd.3. 1980.

217. Krempien H. Nachwort / Rasputin V. Leb und vergi/3 nicht. Novellen. Erzahlungen. Berlin, 1977. S.645-656.

218. Krupin W. Die Schonheit und Unendlichkeit der Welt // Sinn und Form. 1984. Jg.36. H.l. S.52-57.

219. Lenz S. Glockenstimmengelaut. Valentin Rasputins Roman // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1976. 4. Dez. S.30.

220. LudwigN. Handbuch der Sowjetliteratur. Leipzig, 1976.

221. Mehnert K. Uber die Russen heute: Was sie lesen, wie sie sind. Stuttgart, 1983.

222. Meichel J. Zur Entfremdungs- und Identitatsproblematik in der Sowjetprosa der 60-er und 70-er Jahre. Eine literature-soziologische Untersuchung. Mtinchen, 1981.

223. Mey H. Poslednij srok // Kindlers Neues Literatur Lexikon. Mtinchen, 1991.

224. Neuhauser R. Anmerkungen zum Verhaltnis von Erzahlperspektive, Wertung und Erzahltechnik in der zeitgenossischen sowjetrussischen Literatur // Wiener slawistischer Almanach. Bd.9. 1982. S. 189-208.

225. Nowotny J. Sibirische Traume. Drei Gedankenkriimmel vom Tische Rasputins //Neue deutsche Literatur. 1977. №10. S. 149-151.

226. Olschowsky H. Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur // Weimarer Beitrage. 1980. № 4.

227. Ossetrow J. Ganz man selbst sein // Rasputin V. Die letzte Frist. Leb und vergi/3 nicht. Leipzig, 1980. S.436-443.

228. Parthe K. Russian Village Prose. The Radiant Past. Princeton. 1992.

229. Perret-Gentil Y. Der Kolchosbauer in der heutigen russischen Dorfliteratur//Osteuropa. 1978. №9. S.794-810.

230. Plavius H. Kriterien und Kritik. Rostock, 1977.

231. Pomasnjowa W. «Ich mu/3te mich von Matjora verabschieden.» // Rasputin V. Die letzte Frist. Leb und vergi/3 nicht. Leipzig, 1980. S.444-446.

232. Pross-Wert H. Von Stalins Tod bis zur Gegenwart // Sowjetliteratur heute. Miinchen, 1979.

233. Reschke T. Valentin Rasputins « Abschied von Matjora»: Versuch einer Ubersetzungsanalyse // Neue deutsche Literatur. 1980. №7. S. 103-110.

234. Ruhl P. Rezenzion // Osteuropa. 1987. №2. S.153.

235. Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur. Willi Beitz im Gesprach mit K.Kasper, E.Kaufmann, E.Luther, H.Olschowsky, I.Seehase // Weimarer Beitrage. 1980. №4. S.80-104.

236. Savory Th. The Art of Translation. London, 1957.

237. Schaumann G. Antworten// Weltbuhne. 1978. №10. S.315.

238. Schaper R. Die Prosa V.Rasputins. Erzahlverfahren und ethisch-religose Problematik. Miinchen, 1985.

239. Schmid W. Thesen zur innovatorischen Poetik der russischen Gegenwartsprosa//Wiener slawistischer Almanach. Bd.4. 1979. S.54-75.

240. Schreibner K. GrojSmutter Darjas Erinnerungen. — Gedanken zu Valentin Rasputins Roman «Abschied von Matjora» // Tribune. 1980. 14. Marz. S.ll.

241. Schulze B. Jurij Trifonovs «Der Tausch» und Valentin Rasputins «Geld fur Maria». Ein Beitrag zum Gattungsverstandnis von Povest' und Rasskas in der russischen Gegenwartsprosa. Gottingen, 1985.

242. Ssachno H. Spaltung und Aufbruch // Sowjetliteratur heute. Hrsg. Von G. Lindemann. Miinchen, 1979. S.149-174.

243. Ssachno H. Abschied vom baurlichen Leben. Valentin Rasputin, ein sibirischer Erzahler// Stiddeutsche Zeitung. 1976. 17. Juli. S.30.

244. Stokl G. Russische Geschichte. Stuttgart, 1983.

245. Те/Зтег В. Mensch, Natur, Gesellschaft in der Prosa Vasilij Belovs und Valentin Rasputins // Zeitschrift fur Slawistik. 1983. H.2. Bd.28. S.194-203.

246. Te/3mer B. Mensh und Natur in der Prosa Valentin Rasputins // Wissenschaftliche Zeitschrift der Wilchelm-Piek-Universitat Rostock. 1981. Jg.30. H.3/4. S. 15-20.

247. Thiele E. Handzahme Altfrauen selbdritt // Neue deutsche Literatur. 1980. №7. S.lll-116.

248. Thun N. Nachwort // Rasputin V. Die letzte Frist. Leb und vergi/3 nicht. Leipzig, 1980. S.447-459.

249. Thun N. Dialog mit Rasputin // Sinn und Form. 1980. №1. S.189-193. 249rThmrN: Umschau und Kritik. Dialog mit Rasputin // Sinn und Form. ~1980. Jg.32.№l. S.197-207.

250. Thun N. Traditionswandel: Zu Problemen der historisch-dialektischen Erforschung von Erzahltendenzen in der sowjetischen Prosa der 60-er und 70-er Jahre // Zetschrift fur Slawistik. 1977. H.6. S.782-791.

251. Valentin Rasputins «Abschied von Matjora» // Neue deutsche Literatur. 1980 №7. S.102-117.

252. Valentin Rasputin — ein Moralist: Interview mit dem sowjetischen Schriftsteller // Sonntag. 1977. №27. S.10.

253. Witte G. Die sowjetische Kolchos- und Dorfprosa der ftinfziger und sechziger Jahre. Zur Evolution einer literarischen Unterreihe. Munchen, 1983.

254. Wilss W. Kognition und Ubersetzung: Zu Theorie und Praxis der menschlichen und der maschinellen Ubersetzung. Tubingen, 1988.

255. Ziegengeist G. Begegnung und Biindnis. Sowjetische und deutsche literaturhistorische und theoretische Aspekte ihrer Beziehungen. Berlin, 1972.