Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре

Капустина, Людмила Борисовна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре

Год: 2005
Автор научной работы: Капустина, Людмила Борисовна
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 09.00.13

Диссертация по философии на тему 'Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КАПУСТИНА ЛЮДМИЛА БОРИСОВНА

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ФИЛОСОФИИ И ИСКУССТВА

КАК ПРЕДМЕТ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ КУЛЬТУРЕ

(

Специальность 09.00.13 - > религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена на кафедре культурологии и философии культуры Санкт-Петербургского государственного университета

Научный консультант доктор философских наук, профессор

Моисей Самойлович Каган

Официальные оппоненты доктор философских наук, профессор

Роман Викторович Светлов

доктор философских наук, профессор Галина Николаевна Лола

доктор искусствоведения, профессор Михаил Юрьевич Герман

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится « /а № 2005 года в/^часов на заседании диссертационного совета Д. 212.232.11 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан « 200

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор философских наук, профессор

Е.Г. Соколов

2.005-У 97?-^

73 1' °Б1ЦАЯ ХАРЛКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы исследования. Проблема нчаимодействия философии и искусства в XX веке, и особенно на рубеже веков, переосмысливается заново. Во-первых, на теоретическом уровне, с достаточно жестким обоснованием дуализма двух форм мышления на основе принципа бинарной оппозиции и параллельными экспериментами в области взаимопроникновения и размывания дискурсов.

Во-вторых, в самой практике восприятия и чтения текстов: начиная с Нового времени, художественно-образная структура произведений искусства объективно отличается от текстов философов-профессионалов, порожденных абстрактно-логическим мышлением. Однако все более очевидное нарушение границ между дискурсами начиная со второй половины XIX века актуализирует проблему границ философского и собственно литературного текстов, порождает в реальной практике культуры жанры-«мутанты» - к&к в области философии, так и в сфере искусства в целом.

В-третьих, именно современная, неклассическая и постнеклассическая, культура, вызывает к жизни новые, стоящие в оппозиции по отношению к классическим, модели, подчеркивая актуальность полигносеологических стратегий. Таким образом, важной задачей современного теоретического знания становится определение тех или иных традиций, культурных практик, концептуальных осмыслений, которые свидетельствуют о меняющихся представлениях о философии и об искусстве, создают пространство для их взаимодействия.

Огромный интеллектуальный потенциал западной теоретической мысли позволяет проследить динамику взаимоотношений между философией и искусством - от традиционного различения, вплоть до противопоставления, этих форм культуры, к поиску оснований их глубинных связей и взаимных влияний. Тенденция сближения философской мысли с искусством', которая проявляет себя наиболее отчетливо в культуре прошлого столетия, создает пространство для многопланового осмысления проблемы, моделирует перспективы новых познавательных парадигм, оспаривающих традиционные для новоевропейской культуры эпистемологические установки. Неклассические и постнекласснческие мыслительные стратегии и творческие практики актуализируют методы, способы, приемы «ненаучного», «нефилософского» освоения действительности, акцентируют внимание на проблематике «иного» разума, обращаются к опыту «дезориентированной субъективности» (Ю. Хабермас) - телесного, чувственного, эстетического, художественного, образного. В самом общем виде это явление можно было бы обозначить как перманентный для истории культуры процесс репоэтизации философии, который спорадически заявляет о себе на протяжении всей ее истории, достигнув своей предельной точки на современном нам рубеже веков и получив категориальное завершение в понятии «века поэтов» (А. Бадью), выдвинутом в по-стнеклассической теории.

Дискурсивное поле постклассики со всей очевидностью утверждает многообразие оснований для диалога, поскольку алгоритмы взаимодействия между философией и искусством, или «способы сцепления» (Ф. Лаку-Лабарт), множатся, осваивая все новые и новые области поля> диалогические

БИБЛИОТЕКА

си,»^ ^ I

и полилогические стратегии становятся более продуманными, «концептуальными», захватывая как пространство традиции, так и опыт современных культурных практик. Именно эпоха постклассики рождает новые, стоящие в оппозиции по отношению к классическим, модели взаимодействия философского и художественного, осмысление которых выводит обозначенную нами проблему на уровень одной из стержневых в современной теории. Однако, несмотря на явный концептуальный интерес к феноменам философии и искусства, который сохраняется на протяжении всей истории культуры и со всей очевидностью обозначает себя в последние десятилетия, исследуемая проблема до сих пор не рассматривалась теоретической мыслью в качестве основания для специального изучения, чем и определяется актуальность заявленной темы диссертационной работы.

Состояние научной разработанности проблемы. Интерес к проблеме взаимодействия философии и искусства возникает в теоретической мысли в конце

XVIII столетия, когда философия расширяет свои дисциплинарные границы и открывает горизонты «смежных» областей знания: науки, права, религии, литературы, искусства и др. Начиная с «Первой программы немецкого идеализма» (1796 -1797), рожденной в содружестве Г. Гегеля, Ф. Шеллинга и Ф. Гельдерлина, философия и искусство, как сложившиеся к Новому времени самостоятельные формы культуры, становятся участниками важнейших теоретических проектов современности, а их «взаимная связь» (Ф. Шеллинг) осознается в качестве характеристики, определяющей специфику новоевропейской культурной традиции в целом.

На основе утвержденных теорией и культурной практикой «антагонизмов»

- разума и чувственности, духа и природы, красоты духовной (умственной) и телесной (чувственной), способностей суждения и воображения, разума теоретического и практического и т.д. - формируется классическая (моногносеологическая) модель взаимодействия, утверждающая приоритет философии, как мышления понятийно-логического, над искусством, как сферой художественно-образного. Классическим воплощением мононосеологической модели становится философия и эстетика Г. Гегеля. Логическим следствием такого подхода, в качестве предельной точки его канонизации, является одна из базовых установок новоевропейской теоретической мысли, согласно которой исследователь занимается, прежде всего, поиском «философских источников» художественного творчества, оставляя за искусством, по сути, единственное функциональное предназначение: быть «иллюстратором» и проводником философских идей. Однако начиная со второй половины

XIX века в теоретической мысли все более отчетливо обозначается противоположная точка зрения, которая обращает внимание на поэтические, литературные, музыкальные, художественно-изобразительные истоки философии.

Процесс «сдачи» мысли «поэме» (А. Бадью), истоки которого обнаруживаются в творчестве Ф. Ницше, со всей очевидностью обозначается к середине XX века: роман прошлого столетия, - так же, как, например, метафизическая поэзия,

- «перетягивают» на себя функции философии и становятся «совеликими» последней. Тем самым, на линиях сопряжения теории и культурной практики формируются две взаимосвязанные тенденции: с одной стороны, философия, «влияя» на искусство, способствует как его становлению, так и развертыванию в культуре «художественного дискурсу»,"(термин У.^ко), который в эпоху Нового времени

» 1' о«»'.'

1 -а«*»»»»* -г ^ 2

со всей очевидностью обретает право на автономию, отмежевываясь 01 знания философского и эстетико-теоретического. С другой стороны, поэзия, музыка, живопись, обнаруживая чрезвычайную близость к мировоззренческим установкам эпохи начиная со второй половины XIX века оказываются способными не только обогащать, но и трансформировать философию, теоретическую мысль в целом.

Обозначенные выше тенденции, устанавливая агон между философией и искусством, которое акцентирует в себе способность рефлексивного начала, определяют неоднородность спекулятивной мысли предромантизма и романтизма. Становление классической модели взаимодействия между философией и искусством происходит фактически одновременно с оспариванием гносеологической перспективы, в процессе концептуализации феномена искусства: «свободная гармония между функцией образов и функцией понятий» (Ф. Лиотар) утверждается не только в теоретических рефлексиях И. Канта, Ф. Шиллера, Ф. Шеллинга, но и в сочинениях авторов более позднего времени, которые исследуют конкретно-исторические модели взаимодействия философии и искусства - например, Г. Ретшера, Э. Кранца и др.

Утвержденный теоретическими рефлексиями принцип состязательности между философией и искусством в дальнейшей истории теоретической мысли будет воспринят в качестве основания, позволяющего устанавливать или «устранять» границы между философским и художественным, что отчетливо демонстрируют эстетические программы второй половины XIX века - Ф. Ницше, С. Малларме, Р. Вагнера, а также манифесты, философско-теоретические рефлексии и творческий опыт XX столетия - В. Кандинского, К. Малевича, Ласло Мого-ли-Надя, ван Дуйсбурга, П. Мондриана, X. Дарбовен и др. Ближе к концу XX столетия философия фактически освобождается от «концептуально определенного отношения к произведению искусства» (Ф. Лиотар): эпоха постклассики актуализирует модель «влияния» искусства на философию, «парадигмального вклада искусства в философию» (Э. Сурио), и характеризуется выраженным теоретическим интересом к проблеме взаимодействия философии и искусства.

Линия соотношения феноменов на протяжении всей истории западной культуры имела собственную «кривую смысла» в опыте их взаимообогащения и взаимораскрытия: свое логическое завершение она получает в теме «метафизики сердца», «плеромы творчества» (Э. Сурио) и выступает в качестве принципа, определяющего познание в целом, при этом поиски «новой рациональности» неизбежно включают в себя опыт «внерациональных» форм. Теоретическая мысль XX века, которая подвергает радикальному пересмотру устоявшиеся подходы, обнаруживает несколько путей осмысления исследуемой проблемы.

Во-первых, переосмысливается сложившийся в спекулятивной традиции опыт дифференциации двух форм культуры - понятийно-логической и художественно-образной: начиная с рубежа XIX - XX веков классическая линия разделения этих форм последовательно оспаривается в «Эстетике...» Б. Кроче, художественных манифестах авангарда 10 - 20-х годов, в эпистеме «Другого» и принципе «наслаивающегося диалога» М. Бубера, теоретическом наследии П. Валери, игровой концепции языка Л. Витгенштейна, в идее «новой рациональности» и «Опытах о воображении материи» Г. Башляра, экзистенциалистской концепции романа как «философии в образах» (А. Камю), диалоге мышления и поэтического творче-

ства М. Хайдеггера, концепции «глаза мозга» М. Мерло-Понти, идее «интертекстуальности» Ю. Кристевой, в концептуальной живописи (Сол Ле Витт, Д. Кошут, Р. Опалка, Он Кавара, X. Дарбовен), в феномене «антиконцепта» и поисках пределов «испытания» дискурсов Ж. Деррида, полилогической модели взаимодействия с классической традицией Ж. Делеза, «манифестах философии» конца XX века (А. Бадью и др.), в экспериментальном сценическом пространстве, археоавангардных тенденциях современного нам рубежа веков и др.

Теоретическая мысль прошлог о столетия имеет отчетливо амбивалентный характер, поскольку удерживает себя в рамках дискурсивного начала, будучи захваченной «субстанцией художественности» (М. Каган): задачи, которые сгавит и выполняет экспериментальная художественная (а в пределе - и философская) практика, фактически совпадают с опытом ее теоретической рефлексии, о чем свидетельствуют творческие стратегии авангарда и поставангарда, модернизма и постмодернизма, пространство «артбытия пост-культуры» (В. Бычков) в целом.

Во-вторых, появляется небольшой, но весьма репрезентативный пласт научной литературы, в котором исследуемая проблема осмысливается ретроспективно, основываясь на реконструкциях творческого диалога между философией и искусством в истории культуры. Так, А. Семушкин отмечает «культурно-мировоззренческое родство» между гомеровским эпосом (мифопоэтической, или эпической, традицией греков в целом) и раннеионийской мыслыо; Ф. Корнфорд выявляет прямые соответствия между «Теогонией» Гесиода и философией Анак-симандра; О. Фрейденберг проводит отчетливые параллели между комедиями Эпихарма, с одной стороны, и элейской, гераклитовской и иифагорсйской школой

- с другой; Г. Гусейнов исследует структурное родство античной драмы и диалога Платона «Пир»; П -М. Шуль соотносит платоновские представления об идеале прекрасного с особенностями композиции и пропорции, получившими распространение в новой школе Сикиояа (IV - V в. в. до н.э.); Б. Бернииейн подчеркивает противоречие между теоретическим постулатом платоновского «отлучения образа от бытия», жесткой критикой визуального подражания и художественной практикой его времени, расцветом в IV в. до н.э. пластики и живописи; Ф. Комар обнаруживает влияние философии Пифагора, Платона и Аристотеля на античный идеал красоты, выраженный в «Каноне» Поликлета и др.

- проявляет себя встречное движение, стремление разработать концепцию барокко, опираясь на теории Ж. Лакана и М. Мерло-Понти (К. Бюси-Глюксман), М. Ревессон признает влияние творчества Леонардо да Винчи на собственную философию, мелодические отрезки музыки Р. Вагнера рассматриваются в качестве «персонифицированных идей» философии А. Бергсона (Ф. Лист), «Вагнер преобразовывает философию А. Шопенгауэра в музыку» (И. Гарин), «Игитур» С Малларме содержит в себе аналоги гегелевской терминологии (Г.-Г. Гадамср), обнаруживается созвучие аналитических конструкций П. Валери методу феноме-

иологической редукции (А. Вишневский), роман М. Пруста «В поисках утраченного времени» становится «отправной точкой» для многих философских спекуляций (М. Мамардашвили, В. По дорога и др.), устанавливается очевидная тематическая близость хайдеггеровской концепции «бытия» и гравюр А. Дюрера (Э. Сурио), анализируется «г енетическая связь» между художественной практикой модернизма и «философским постмодернизмом» (Ж.-Ф. Лиотар, В. Велыл и др.) и т.д. и т.п. К концу XX века переклички подобного рода - достаточно частое явление, которое не только требует теоретического осмысления, но и свидетельствует о более масштабной тенденции: поэтическое, литературное, художественное начало вполне осознанно «встраиваеася» автором в философскую концепцию, порождая новую разновидность теоретического дискурса, равно как и невиданную классике традицию осмысления совозможности дискурсов и испытания их пределов.

Особое место в отмеченной выше традиции ретроспективного осмысления проблемы взаимодействия между философией и искусством занимают постне-классические исследовательские стратегии, каждая из которых находит свои истоки в философии М. Хайдеггера. Одну из них можно условно обозначить как стратегию «вторжения» философии в сферу литературы, поэзии и языка (Ж. Батай, Ж. Деррида, Ф. Лаку-Лабарт и др.): в качестве хрестоматийных примеров можно рассматривать интерес Ж. Батая, М. Бланшо, П. Клоссовски к творчеству Маркиза де Сада; М. Бланшо, Ж. Деррида, Ф. Лаку-Лабарта к философской поэзии П. Целана; Ж. Деррида к феномену языка и др.

Другая стратегия объявляет объектом своего исследования область текста как такового, в самом широком значении, в том числе как произведения мысли или искусства. Изучением текста, понятого как «писаный объект», под которым понимается не только литературное (поэтическое) сочинение, но и произведение живописи, графики, архитектуры, кино, масс-медиа занимаются М. Мерло-Понти, Ж. Деррида, Ж. Делез и др. Примерами этого подхода могут служить размышления А. Данто над экспериментальным творчеством Э. Уорхолата, Р. Лихтенштейна, Р. Раушенбаха, Л. Невель и других представителей послевоенного авангарда или «специализированный» интерес Ж. Делеза к отдельным видам искусства, в частности, кинематографу.

Проблема взаимодействия философии и искусства в последние два-три десятилетия разрабатывается и в отечественной теоретической мысли. Опыт первых статей, книг и монографий, специально посвященных обозначенной выше теме, обнаруживает интересные исследовательские .стратегии, глубокое и многоплановое осмысление типов взаимодействия между философией и искусством у М.С. Кагана (методологическая разработка проблемы соотношения научного, философского и художественного дискурсов в рамках междисциплинарного подхода, исследование структурно-функционального аспекта взаимосвязи между различными видами деятельности в культуре), А.Я. Зися (выявление различных параллелей - хронологических, логических, логико-контекстных - между философской мыслью и художественным творчеством как социокультурными феноменами, «формами духовного освоения действительности»), В.М. Диановой (анализ проблемы взаимосвязи философского, научного и художественного мировидения, вариантов их сближения и взаимовлияния в истории культуры, прежде всего по-

стмодернистской), В.П. Бранскою (исследование на обширном материале художественной культуры - взаимосвязи философского мировоззрения той или иной эпохи и художественного процесса через анализ соотношений идеала в искусстве и исходного философского принципа) и др.

Некоторые аспекты изучаемой проблемы, в частности, попытки создания типологии взаимодействия философии и искусства, изучение смысловых модификаций термина «философия искусства» в истории культуры встречается также в работах P.A. Зобова, В.А. Конева, В.А. Мейлаха, A.M. Мостепаненко и др. Между тем на сегодняшний день не представлено исследования, воссоздающего логику взаимодействия философии и искусства в истории культуры и содержащего в себе важные для оценки современной социокультурной ситуации подходы, которые актуализируют не только классическое наследие, но также неклассический и постнеклассический творческий опыт и познавательные модели.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является установление пределов и границ специфического, интегративного по самой своей природе, теоретического дискурса, являющегося одновременно результатом исторической динамики взаимодействия философии и искусства в культуре и средством концептуализации изучаемой проблемы.

Структура исследования определяется вышеозначенной целью и диктует ряд более конкретных задач:

- проанализировать опыт западной теоретической мысли, которая исследует историческое движение двух типов мышления, структур, дискурсов, концептов, творческих практик - в различных модификациях их взаимодействия;

- сформулировать, используя концептуальный потенциал теоретического осмысления проблемы, те методологические принципы, которые позволяют проследить динамику взаимоотношений между философией и искусством - от традиционного различения, вплоть до противопоставления этих форм культуры, к поиску оснований их глубинных связей и взаимных влияний;

- воссоздать исторические рамки того контекста, обозначенного в работе как контекст паратекстуальности (лат, «parataxsis» «выстраивание рядом»), в котором проявляет себя в культуре опит соотнесенности, пограничного сосуществования философии и искусства, практика взаимообогащения и взаимораскрытия двух типов мышления, понятийного И образного, двух структур, дискурсов, концептов, которые, в силу динамики взаимных отталкиваний и притяжений, обнаруживают многоуровневые спектры взаимодействий;

- выявить основные стратегии взаимодействия философии, как научно-вненаучного знания, и искусства, как творческой практики, в том числе тяготеющей к «саморефлексии дискурсивного порядка» (В. Бычков), что позволяет ставить вопрос о генетически (структурно и функционально), онтологически, типологически обусловленных моделях соотношения философии и искусства в культуре;

- обосновать, на основе ретроспективного анализа моделей взаимодействия культурных форм, - осмысление которых происходит в теоретической мысли начиная со второй половины XIX века, принципиальное для анализа сформули-

рованной проблемы структурно-функциональное и формально-языковое отличие античной, новоевропейской и постклассической теоретической мысли;

- обозначить новые исследовательские стратегии, выявляющие логику взаимодействия дискурсов в классической и постклассической культурах и выступающие в качестве репрезентативных для оценки смены представлений о философии и искусстве в культуре XX века;

- выяснить обусловленность смены культурных и исследовательских парадигм в отношении «феноменов-Протеев» и факторов, провоцирующих многообразие конфигураций, возникающих в поле взаимодействия философской и художественной мысли и определяющих специфику той или иной модели диалога (полилога);

- сравнить классическую (моногносеологическую) и постклассическую (полигносеологическую) стратегии взаимодействия философии и искусства;

- раскрыть принцип взаимодополнительности двух тенденций: 1) «опрокидывания» классики, радикального ее оспаривания; 2) зависимости постклассики, которая выражается в сложных инверсиях классической установки, от традиции;

- проанализировать специфику как классических, так и постклассических (неклассических и постнеклассических) моделей; более подробно исследовать по-стнеклассическую модель, утверждающую принципиально иную логику взаимодействия культурных форм, при которой искусство, воздействуя на мировоззренческие структуры философии, приводит к радикальным переменам, метаморфозам, трансформациям в сфере как самого философского знания, так и теоретического дискурса в целом.

A. Шопенгауэра, С. Кьеркегора, Ф. Ницше, В. Виндельбанда, Б. Кроче, 3. Фрейда, О. Шпенглера, А. Бергсона, К.Г. Юнга, Г. Башляра, М. Бубера, М. Хайдеггера, Г. Марселя, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра, У. Эко, Ю. Хабермаса, П. Козловски и др. Проблема взаимодействия философии и искусства в этих работах рассматривается опосредованно, однако изучение данных источников позволило определить основные методические и тематические векторы исследования.

Ко второй группе принадлежат источники, в которых так или иначе осмыс-лиьается проблема взаимодействия философии и искусства (они представлены в разделе «Состояние научной разработанности проблемы»). ''

В третью группу включаются работы авторов, посвященные изучению как самих феноменов философии и искусства, так и проблематики, связанной с такой областью знания, как философия искусства: Эпихарма, Парменида, Продика, Платона, Аристотеля, П. Адо, Г.-Г. Гадамера, Р. Керни, А. Филоненко, Ю.М. Бохенского, М.С. Кагана, М.К. Мамардашвили, Т.Н. Ойзермана,

B.Н. Сагатовского, Б.Г. Соколова, Ю.Н. Солонина, А.Н. Чанышева и др.; а также Данте Алигьери, И.В. Гете, Ш. Бодлера, Лотреамона (Иссидора Дюкаса),

А.Рембо, П. Делана, Е.Аничкова, К. Христиансена, А. Банфи, Г. Маркузе, Э Сурио, Б.М. Бернштейна, В.П. Бранского, Ф. Комара, В.М. Полевого, С.Т. Ваймана и др.

Четвертую группу составляют исследователи мифа и истории античной мысли: Ж.-П. Вернан, Ж.-Ж. Вюнапбурже, Я.Э. Голосовкер, Т. Гомперц, К. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А.Ф. Лосев, Ф.Х. Кессиди, А. Косарев,

A.О. Маковельский, Е.М. Мелетинский, Р.В. Светлов, A.B. Семушкин, О.М. Фрейденберг, К. Хюбнер, П. Элен и др.

В пятую группу включены представители иостнеклассической традиции и отечественные авторы, занимающиеся ее исследованием: Ж. Батай, М. Бланшо,

B. Беньямин, Т. Адорно, М. Мерло-Понти, Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, М. Фуко, Ю. Кристева, Ж. Деррида, П. де Ман, П. Рикер, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ф. Лаку-Лабарт, А. Бадью, П. Велын, Ж. Липопецки, а также Н.С. Автономова, A.A. Грякалов, В.М. Дианова, В.Е. Лапицкий, Н.Б. Маньковская, В.Н. Подоро1а,

A.M. Пятигорский, М.Л. Рудницкий, М.К. Рыклин, Е.Г. Соколов, С.Л. Фокин и др. Шестая группа представлена исследованиями отечественных ученых, чьи

философские, мировоззренческие и методологические идеи способствовали формированию концепции диссертационного исследования. Это работы

C.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, Б.М. Бернштейна, B.C. Библера, A.A. Гениса,

B.М. Диановой, A.A. Грякалова, С.Н. Иконниковой, С.Т. Махлиной, М.С. Кагана, Г.С. Померанца, Ю.В. Перова, В.Л. Рабиновича, С.Х. Раппопорта, Р.В. Светлова, Е.Г. Соколова, Ю.Н. Солонина, И.Р. Тантлевско1 о, Л.А. Орнатской, М.С. Уварова, ЭЛ. Юровской и др.

Теоретико-методологические основы исследования. Теоретико-методологическим основанием диссертационной работы служит классическая рационалистическая европейская познавательная традиция с ее основными принципами анализа явлений: объективности в интерпретации материала, единства исторического и логического, а также принципа историзма, необходимого для реконструкции культурных эпох. Кроме того, в работе используется логика бинаризма и метод комплексного системного анализа проблем, приемы структурно-семиотического и философско-компаративного подходов.

Одним из узловых моментов представленной диссертационной работы является анализ искусства, которое в своих глубинных, сущностных основаниях и закономерностях является значимым участником, своеобразным регулятором культуры, а в каком-то смысле и ее репрезентантом, чем обусловливается необходимость использования в работе культурологического или, что, вероятно, точнее, художественно-культурологического подхода.

Методологическую значимость для проведенного исследования имеют идеи, концепции, интеллектуальные стратегии и техники, выработанные отечественными и зарубежными учеными, труды которых представлены в разделе «Источниковедческая база исследования».

Сложность изучаемой проблемы, связанная с необходимостью исследования комплекса задач, а также обозначенные хронологические рамки, в которые включаются важнейшие, определяющие развитие западной теоретической мысли эпохи, предполагают расширение классического спектра методологических прие-

mob. В диссертационной работе применяются синергетические методы обобщения обширного и разновременного материала, а также постнеклассические стратегии дискурсивного анализа, в основе которых различные исследовательские приемы, позволяющие, для решения конкретных задач, локализовать те или иные параметры изучаемого явления, выявить динамику его типологических изменений и трансформаций.

Научная новизна исследования. Восстановленная нами на материале античной, новоевропейской и постклассической культур традиция взаимодействия двух культурных форм, типов мышления, структур, дискурсов, концептов приводит к важным результатам, определяющим новизну настоящего исследования:

- актуализируется, на основе античного материала, прафеномен философ-ско-художественного синкретизма, позволяющий уже на ранних эгапах культуры определить своеобразие и специфику двух форм, разнящихся онтологически, гносеологически, аксиологически, - через логику паратекстуальности, исходя из которой некая метамодель соотношения между двумя феноменами могла бы быть обозначена с учетом сложной динамики взаимосвязи и взаимодействия «рядопо-ложенного», Одно из Другого утверждаемого и восстанавливаемого, и «равнопо-ложенного» (терминология М. Хайдеггера), самоосуществляющегося автономно, согласно собственной логике развития, что позволяет рассматривать в качестве основания многовекового культурного опыта динамичного сосуществования феноменов стратегию взаимообогащения и взаимораскрытия;

- воссоздается логика перехода от Одного (искусства) к Другому (философии, в том числе как теории) и наоборот; подчеркивается, что эта логика, имеющая как взаимообусловленный, так и противоборствующий характер, принципиально двойственна. Природа подобной амбивалентности определяется общей генетической основой философии и искусства и повторяет, на разных этапах культуры, античную схему, когда философия, с одной стороны, ассимилирует мифо-поэтическую основу культуры, сохраняя в себе ее черты; с другой - «преодолевает», «снимает» сначала мифопоэтику, а в дальнейшем софистику, которые становятся для философии еще в значительной степени «своим Иным», но в то же время уже ее «Другим». Архаические модели, -'восстановленные, согласно изначальной «метафизике родства» философии и литературы, которые в реальной практике культуры «соревнуются» на уровне двух текстов (например, комедий Эпихарма и фрагментов Гераклита), - позволяют отойти от традиционного различения и противопоставления феноменов на более поздних этапах культуры (например, в Новое время) и актуализировать основания их глубинных связей и взаимных влияний;

- реконструируется контекст паратекстуальности, или динамичного сосуществования двух феноменов, что позволяет рассматривать, в качестве основания многовекового культурного опыта их соотношений, стратегию, которая в полной мере проявит себя в постклассических творческих и дискурсивных практиках, утверждая противоречивую «амбивалентность» новой, неклассической, модели взаимодействия философии и искусства, актуализирующей, со ссылкой на традицию «метафизики родства», парадоксальность сосуществования на «пределе», одновременную противоположность и общность философии и искусства. Подобное

явление современной теоретической мысли будет концептуализировано в двух дополняющих друг друга стратегиях, первую из которых М. Хайдсггср определил как контекст «общности различаемого и различия общего», со ссылкой на разработанную им технику «собственного сравнения» («das echte Vergleichen»), имма-нентым условием которой полагается «тайное родство» философии и поэзии; вторую сформулировал Ж. Деррида как стратегию «взаимодействия отличия и соотнесенности», которая актуализирует поиск дополнительного, альтернативного измерения вне философии и литературы, однако путем их парадоксального совмещения, в результате чего рождается нечто «третье», дискурс-«мутант»,

- обосновывается использование античных моделей взаимодействия культурных форм в качестве исходных, базовых, создающих генетические, онтологические, типологические основания для более сложных, обогащенных, многоплановых типов (моделей) взаимодействия философии и искусства в новоевропейской и постклассической культурах;

- рассматриваются диалогические и полилогические стратегии, которые являются ярким выражением соответствий и разногласий между практикой и теорией, что позволяет подчеркнуть принципиальное структурно-функциональное и формально-языковое отличие античного, новоевропейского и постклассического теоретического дискурсов;

- актуализируется знакомый античной теории принцип агона между философией и искусством - в качестве основания, фундирующего смену культурных и исследовательских парадигм, что приводит к изменениям и трансформациям в сферах художественного и философского знания, в области теоретической мысли - в целом. Обращение новейшей философии к опыту современного искусства, творческие эксперименты в поле ещого философского знания, которые формируют понятие «маргинального» философского дискурса (например, у Деррида), осмысление творческого наследия культуры, путем диалога (полилога), сложных инверсий, использования техник «аклинивания» в классические теории, поиска «сломов», «изгибов», «складок», (разрывов» в эпистеме, многообразных техник из арсенала «посткультуры», порождают не только экспериментальные творческие практики, но и спорадически !вляемые постнеклассической традицией новые интеллектуальные поля, требуюхдие, в свою очередь, других подходов в их теоретическом осмыслении;

- выявляются постнеклассические типы взаимодействия философии и искусства, позволяющие «опрокинуть» заданные гносеологической перспективой параметры исследования и поставить на теоретическую основу малоизученный вопрос о «парадигмальном вкладе» (термин Э. Сурио) искусства в разработку и жизнь новых философских концепций и идей;

- разрабатывается, в самых общих чертах, с опорой па методологический потенциал зарубежной и отечественной теорий, типология взаимодействия философии и искусства, основания которой глубоко укоренены в опыте конкретно-исторического взаимодействия двух форм и являются проекцией сложных, многоплановых отношений между теорией и практикой;

- представляется некий собирательный образ традиции теоретического осмысления проблемы взаимодействия философии и искусства в истории культуры, выявляются «зоны рефлексии», выходящие на уровень объяснения логики этого

взаимодействия, с тем чтобы восполнить некоторые «лакуны», принципиальные для функционирования этого нового типа дискурса в современной теоретической мысли.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и полученные результаты позволяют рассматривать западно-европейскую культуру как некое целостное образование, своеобразие которого определяется полифоничным взаимодействием различных культурных форм, в частности - философии и искусства. Анализ феномена паратекстуальности философии и искусства, исследование магистральной для современности тенденции взаимодействия философского и художественного начал, позволяет лучше понять специфику культурных процессов XX века в их реальном многообразии. Основные положения диссертационного исследования могут быть использованы при чтении общих и специальных курсов по культурологии, философии культуры, теории культуры, философии искусства, истории культуры, эстетике, искусствоведению; а также при разработке учебных пособий, программ и методических материалов по соответствующим разделам философии, истории идей, культурной антропологии и др.

Апробация исследования. Основные положения и результаты диссертации излагались на следующих научных форумах: международный экспериментальный научно-образовательный симпозиум «Роль и место образования в постмодернистский период современной цивилизации» (15 - 25 августа 1996 г., Сарапул - Казань - Самара - Волгоград - Ростов-на-Дону), международный научный семинар «Россия и Германия: диалог культур» (17-20 ноября 1996 г., Бонн), международная научно-методическая конференция «Психолого-педагогические проблемы системы образования» (22 - 23 апреля 1998 г., Ижевск), международный форум «Развитие гуманитарных наук и гуманитарного образования в Уральском регионе», при поддержке института «Открытое общество» - фонд Сороса (24 - 25 октября 2000 г., Ижевск); конференция «Имя: онтология и аналитика» Санкт-Петербургского государственного университета (2001 г., Санкт-Петербург), конференция «Образ современности: этические и эстетические аспекты» (21 октября 2002 г., Санкт-Петербург); Гумбольдтовские чтения. 1-я международная конференция (25 - 27 сентября 2004 г., Санкт-Петербург), круглый стол ИНЖЭКОНа «Философия Иммануила Канта и современность», посвященный 200-летию со дня рождения философа (4-8 октября 2004 г., Санкт-Петербург); всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (27 - 29 октября 2003 г., Великий Новгород); научная конференция «Культурологические чтения - 2004» Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (2004 г., Санкт-Петербург), международная научная конференция «Мир романтизма. Гуляевские чтения» (19 22 мая 2004 г., Тверь), всероссийская научная конференция «Библия и художественная культура» (4-9 октября 2004 г., Пермь) и др. Содержание диссертации отражено в 22 публикациях общим объемом около 24 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность и значение темы исследования, дана краткая историография вопроса, охарактеризованы цель и задачи диссертационной работы, сформулированы теоретические и методологические принципы, а также новизна и значимость положений, выносимых на защиту.

В Главе 1 - «Проблема взаимодействия философии и искусства и ее становление в античных теориях» - исследуются творческие практики, теоретические подходы и традиции, которые способствуют становлению проблемы, развертывают дискурсивное пространство для взаимодействия философии и искусства, репрезентируют типы возможных связей между ними, хронологические, логические, логико-контекстные. В главе определяются также базовые - генетически (структурно и функционально), онтологически, типолог ически обусловленные - характеристики феномена паратекстуальности, или динамичного сосуществования двух нарождающихся форм мышления в рамках античной культуры.

В первом параграфе - «Типология взаимодействия философии и искусства» - оговаривается понятийный контекс г диссертационного исследования, актуализируются базовые методологические основания, позволяющие рассматривать обозначенную выше проблему как весьма актуальную для теории XX столетия, представляется, в самых общих чертах, типология взаимодействия философии и искусства, основания которой глубоко укоренены в опыте их историко-культурного диалога.

Сложная динамика взаимоотношений философии и искусства, многоуровневые спектры их взаимодействий, разупорядоченность соответствий, равно как и практика органичного сосуществования, подчинены логике «взросления» культуры, усложнения и дифференциация ее форм. Философия и искусство как модели мышления, феномены, структуры, дискурсы, концепты нельзя рассматривать в отрыве от породившей их традиции, поскольку они имеют историю возникновения, собственную динамику развертывания и самоосуществления в культуре: об этом свидетельствуют общетеоретические подходы и концепции зарубежных и отечественных исследователей, которые пытаются обозначить границы и пределы взаимодействия дискурсов, выявить типы их соотношений.

Потребность осмыслить практику обращения науки, в том числе философии, к другим формам освоения реальности, в частности, к искусству, в истории теоретической мысли заявляет о себе со всей очевидностью, как минимум, дважды: в новоевропейских рефлексиях и в эпоху постклассики, когда и появляются выходящие на уровень объяснения логики этих взаимодействий «зоны рефлексии», формируется предметное поле для исследования, рождается специфический теоретический дискурс, который вырастает из различного рода философских, религиозных, антропологических, социологических, эстетических, филологических, искусствоведческих и прочих концепций.

Принципиальное отличие ото го нового для культуры типа теоретическою дискурса, скажем, от современной теории искусства, очевидно: если последняя есть не что иное, как совокупность научных представлений, на которых основывается искусствознание в целом, как специфическая область культуры, го теоретический дискурс, в поле зрения которого попадает проблема взаимодействия философии и искусства, будучи интегративным по самой своей природе, отслеживает тенденции в смежных областях знания, и, что особенно важно для теории современного искусства, может включать в себя теоретические концепции, которые обосновывают, например, отличие современного искусства от искусства классического. Интерес постнеклассической философии, в частности, учений М. Мерло-Понти или Ж. Делеза, к феномену современного искусства является примером техники «вклинивания» новейшей философии в классический теоретический дискурс, и на «сломах», «изгибах» подобных несоответствий рождаются не только экспериментальные творческие практики, но и спорадически порождаемые пост-неклассической традицией новые интеллектуальные поля, в свою очередь, требующие других подходов в их теоретическом осмыслении.

Сказанное выше предполагает взаимосвязь двух аспектов исследуемого вопроса - того, как философия и искусство реализуют ссбя в творческой практике, и того, как проблема их взаимодействия осмысливается в теоретической мысли. Это соотношение принципиально, поскольку взаимодействие философии и искусства происходит в истории культуры, и этот процесс отражает само бытие философии в культуре, в частности - художественной. Философию при этом с необходимостью следует рассматривать не только в динамике последовательных видоизменений ее «научных» и «вненаучных» (Т. Ойзерман) мыслительных форм, но и как особого рода творческую практику: философия как особый тип рационального познания, логико-теорешческая форма познания, по суш, на всех этапах свое(о существования являет свою «маргинальную» форму и, обращаясь к стихии языка и искусства, прежде всего поэзии и литературы, выражает себя посредством образно-поэтического, художественного. Именно «выражает», поскольку философия есть текст лишь по «материалу выражения» (А. Пятигорский). Философский дискурс, в том числе и «маргинальный», со всей очевидностью маркирует себя прежде всего как «философский», то есть опосредованный мыслью. Философское творчество таких «художественно ориентированных» мыслителей, как, например, Ф. Шеллинг, А. Шопенгауэр, М. Хайдеггер, Ж. Деррида, Ж. Делез и др., в любую эпоху остается философским по своей базовой интенции, поскольку философия, которая еще в Античности проявила способность «понимания мыслимого посредством мыслящего» (М. Бубер), никогда не изменяла этой изначальной ориентации: очевидно, что феномены филологической и лингвистической философий обнаруживают прежде всего «программную», то есть рефлексивную по своей природе, «зависимость» от языка. Однако, как «двуликий Янус», другим своим ликом философия, на разных этапах своего существования, так же обращена к искусству, как, впрочем, к науке, религии, другим формам познания

Поскольку в истории культуры философия и искусство, в силу сложной динамики взаимных отталкиваний и притяжений, обнаруживают многоуровневые спектры взаимодействий, то и в разупорядоченности их соотношений, - хронологических, логических, логико-контекстных, в контексте «общности различасмо-

го и различия общего» (М. Хайдеггер), во «взаимодействии отличия и соотнесенности» (Ж. Деррида), в этом «разногласном согласии» (Ж. Делез), просматривается некая изначальная, самоочевидная бытийность их совозможности в культуре и логика выражения, вербализации этой бытийное ш. В самых общих чертах она и определяется как логика паратекстуальности, или сосуществования, соотнесенности, совозможности двух начал - одним словом, динамичного сосуществования: всегда Одно около, возле Другого, отталкивание Одного через, посредством Другого, «молчаливое предстояние» (М. Хайдеггер) Одного перед Другим и т.д. Какой феномен - философского или художественного - лидирует в качестве главного или оспаривающего, когда один «основной», а другой - «сопровождающий», выступающий вполне самодостаточным фоном или явлен скрыто, имплицитно, зависит от «интонации» той или иной эпохи, ее глубинных механизмов и определяющих интенций. Контекст паратекстуальности предоставляет возможность показать набор стратегий, моделей, типов, алгоритмов («способов сцепления») взаимодействия уже в рамках античной культуры.

Во втором параграфе - «Философия как научно-вненаучное знание: опыт реконструкции архаических моделей» - обозначается, в самых общих чертах, длительный и многослойный процесс «размывания мифа», историко-культурные рамки которого (по замечанию О.Фрейденберг, Греция его начинает, Рим завершает) создают достаточно ограниченное в масштабах культуры в целом пространство между мифической архаикой, еще не сложившейся в актуальные комплексы мифопоэтических и предфилософских идей, и эпохой, когда образы богон и героев становятся основой для философской аллегории, а философские идеи - для литературного замысла, т.е. используются как сознательный прием, являясь частью уже отрефлексированной практики.

В этом параграфе первоочередной интерес для исследования представляет именно эта линия «золотого сечения», тот предел, где миф ближе всего к еще не проявившим себя литературе и философии. Архаическая Греция дает первый пример такого историко-культурного параллелизма, «культурно-мировоззренческого родства» (А. Семушкин) между гомеровским эпосом (мифо-поэтической, или эпической, традицией греков в целом) и раннеионийской мыслью. Философия вырастает ил мифопоэтики, унаследовав от нее принцип развития, логику обобщения, перспективу целого и творческий характер мышления. Несмотря на то, что ионийский эпос и ионийскую философию разделяет эпоха в сто лет, или даже немногим больше, мифопоэгическое и предфилософское здесь ближе всего друг другу и представляют собой, по сути, неразделимое целое. В то же время это уже достаточно условное целое. Мифопоэтическое (то есть еще не поэтическое и не художественное) и предфилософское (а значит, не научное и не философское) пребывают в состоянии нераздельной, но все же разделимости, мы находимся у самых истоков диалектического процесса бифуркации, раздвоения единого. Древнегреческая философия уже на самом раннем этапе своего существования являет феномен паратекстуальности, поскольку, «преодолевая» конкретно-образное, она самоопределяется:

а) исходя из мифопоэтического и в то же время сохраняя его черты,

б) по отношению к мифопоэтическому, являя собой уже некий новый, по сравнению с ним, модус существования в качестве рационального знания о мире,

вырабатывающего собственно научный метод, как бы к моменту возникновения философии он ни был элементарен.

Таким образом, античная культура содержит в себе, в качестве базовой, матричной структуры, с одной стороны, тождество, или совпадение, родовидовых качеств мифопоэтики и древнегреческой философии, модель взаимообусловленного единства двух форм, совозможность которых, - с другой стороны, - уже на ранних этапах культуры предполагает также принципиально иной тип соотношения: связь различного. Стратегии взаимоотношений между нарождающимися философией и искусством уже на ранних этапах культуры обозначают себя как динамичное сосуществование «рядоположенного», Одно из Другого утверждаемого и восстанавливаемого, и «равноположенного» (термины М. Хайдеггера), осуществляющего себя автономно, согласно собственной логике развития. Философская мысль, которая на протяжении всей истории культуры, согласно «метафизике родства», не разрывала своих связей со стихией образа, обнаруживая внутреннее родство между философией и поэзией (литературой), рождает параллельную традицию «другого», отличного от понятийного (строгого, научного, академического), типа философствования. Его существование будет осмыслено и признано в теории лишь в XX веке, культура которого, путем возвращения к архаике досло-весного, «снимет» жесткость оппозиции между логико-понятийным (абстрактным) и художественно-образным (чувственным), продемонстрировав возможности репоэтизации и выработав, тем самым, новые стратегии взаимодействия между философией и литературой, обогащенные опытом предшествующей традиции.

В третьем параграфе - «Теоретические экспликации Античности» - исследуются наиболее общие границы того контекста, в котором проявляются первые в истории культуры модели (типы) соотношений между нарождающимися феноменами культуры и возникающие на их основе теоретические экспликации. Длительный путь развертывания философского знания - от мифопоэтики, которая унаследовала от древних культур поэтическую форму устного оказывания, к рациональным способам выражения смыслов, требующих дифференциации в области языка, - это также путь становления теоретической мысли. Ее первые опыты немногочисленны, как правило, лаконичны, порой неотделимы от опыта творчества, но весьма показательны для последующего развертывания в культуре различных типов взаимодействия философии и искусства.

Анализ древнейших, архетипических оснований для соотношения между нарождающимися культурными формами: поэзией и философией, с одной стороны, философией и литературой с другой, философией и пластикой с третьей, - позволяет выявить две взаимосвязанные тенденции. Первая предоставляет возможность реконструировать, используя архаический материал, модель «парадигмаль-ного вклада» (Э. Сурио) искусства в разработку философских идей и установить ее первичность по отношению к более поздней традиции спекулятивных размышлений об искусстве, у истоков которой в античной традиции мысли стоят Эпи-харм, Гераклит, Парменид, Платон, Аристотель и др. Вторая тенденция становится все более выраженной с изменениями в структуре философского знания, разрывом между содержанием культурных смыслов и способами их передачи, появлением новой, понятийной, формы мысли, в результате чего все более абстрак!-ный характер философского знания отдаляет философию от искусства.

В дальнейшей истории культуры стратегии взаимодействия между культурными формами приобретают, таким образом, выраженный двойственный характер. В динамичной смене конкретных типов взаимоотношений философии и искусства в самой практике культуры, в опыте взаимообогащения и взаимораскрытия, различные типы творчества - философский и художественный - не только сосуществуют органично, согласно «метафизике родства», но и оспаривают друг друга, порождая теоретическую традицию агона, возобновляемого, от эпохи к эпохе, теоретического спора относительно предметных и жанровых границ между философией и искусством. В то же время выраженная тяга философского знания к абстракции, концептуализации порождает новую разновидность взаимодействия философии и искусства, опосредованную опытом философской рефлексии в отношении практики художественного творчества, - традицию спекулятивного отношения философии к искусству. Как известно, этот многовековой пласт метафизических размышлений философов о природе искусства, достаточно долго находился, преимущественно, в ведении эстетики.

Тенденция на различение двух форм ни в коей мере не исключает их органичного взаимопроникновения: произведения Гераклита Эфесского и Эпихарма, имена которых являются своего рода символами взаимообусловленного единства двух форм, поскольку творчество этих авторов балансирует на грани между философским и художественным, являя собой одновременно и философию, и литературу (комедию), и демонстрируя базовую, матричную структуру фактического тождества философского и художественного, совпадения их родовидовых свойств, которая находит свое выражение в понятии «философско-художественного синтеза» (синкретизма), а в более позднее время способствует появлению в культуре «превращенных форм», жанров-«мутантов». Отметим особую продуктивность этой базовой матрицы для культуры в дальнейшем, поскольку очевидным результатом этого «архетипического кода» является отсутствие, вплоть до последнего времени, критерия, согласно которому можно было бы провести четкие границы между философским и художественным, дефинировать «философское» и «художественное» как таковые, и ответить на радикальный, в своей основе, вопрос, по какому «ведомству», философскому или художественному, проходят, например, сочинения Б. Паскаля или С. Кьеркегора.

Восстановленный на материале античной культуры контекст соотношений между двумя формами освоения действительности, типами мышления позволяет использовать античные модели в качестве исходных, базовых, создающих генетические, онтологические, типологические основания для более сложных, обогащенных, многоплановых моделей взаимодействия философии и искусства в новоевропейской и постклассической культурах.

В Главе 2 - «Новоевропейская модель взаимодействия культурных форм и ее интерпретации» - вычленяется классическая (моногносеологическая) модель взаимодействия философии и искусства, а также рассматриваются тс основания, которые приводят к нарушению классического равновесия между понятием и образом, оспариванию гносеологической перспективы, утверждающей приоритет философии, как области понятийно-логического, над искусством, как

сферой эмоционально-образного, и созданию историко-культурных оснований для новой логики взаимодействия в пространстве nocí классической культуры.

В первом параграфе - «Вербализация феномена «художественного дискурса» в эпоху предромашизма и романтизма» - анализируется важный для становления искусства этап, связанный с рефлексиями И. Канта, Ф. Шиллера, Г. Гегеля и др.

Как было показано в первой главе, античная теория является той самой точкой отсчета, откуда берет начало гносеологическая перспектива, ухверждающая приоритет философии, как области понятийно-логического, над искусством, как сферой эмоционально-образного, чувственного. Эта формула взаимоотношения становится инвариантной и верифицируется движением европейской культуры, сохраняя оппозиционную в своей основе линию преемственности: «логоса» и «мифоса» в эпоху классики, философии как «образа жизни» (практики добродетели) и философии как «дискурса» (словесное выражение этой пракшки) в поздней Античности, «метафизического» понятия красоты и «технической» категории искусства в схоластике, учения о способностях разумного миросозерцания и сферы, определяемой чувственностью, в эпоху Просвещения и т.д. Традиционная формула, вытекающая из базового методического принципа, акшвно работает в эпоху Нового времени, которую можно рассматривать в качестве точки отчета для дальнейших трансформаций, поскольку вербализованное, выговоренное в рамках этой традиции понятие художественного вызывает ряд тектонических сдвигов в эпоху постклассики.

Кантовская теория гения открывает дорогу искусствам будущего, поскольку гений, отказавшись от «духа подражания», больше не ориентирует себя на творчество «художников-копиистов», или «маньеристов» (И.В. Гете) и все более интересуется феноменом замысла и творческой интуиции во первых; во-вторых, под воздействием теоретической мысли Нового времени, прежде всего идеалистической философии, которая способствовала сближению философствующего сознания эпохи с практикой искусства, вырабатывается понимание последнего как художественного творчества, «осуществленного эстетического» (А. Лосев). Философская мысль провоцирует последующие открытия в сфере художественного и, раскрепощая опыт рефлексии художественной, формирует принципиально новую разновидность теоретической мысли об искусстве, которая получит определение «художественного дискурса»: начиная с Нового времени он выражает себя не только в «терминах деятельной практики» (У. Эко), но со всей очевидностью отражает все более ярко выраженное стремление искусства к «саморефлексии дискурсивного порядка» (В. Бычков).

В размышлениях И. Канта, Ф. Шиллера, Г. Гегеля отражаются скрытые противоречия эпохи Просвещения, в недрах которой вызревает романтизм. «Разу-порядоченность» (А. Рембо - Ж. Делёз), расстройство, которое внесла во внутренний мир человека отмеченная в теориях конца XVIII века борьба между воображением и рассудком, красотой и аналитикой, чувственным опытом и рациональным мышлением, становятся основой невиданного предыдущей культуре противоречия между «ученостью» и «творчеством», борьбы интуитивною и умозрительного рассудков, противостояния науки и искусства, во многом спровоцированного философско-теоретической рефлексией. Однако уже искусство роман-

тизма вносит коррективы в абстрактное противопоставление «чувс! венного» и «рассудочного». Искусство, которое понимается не только как «самосознание Абсолютного духа», но и как «поле творческой деятельности субъекта» (Г. Г егель), открывает «принцип субъективности» (Ю. Хабермас): его утверждение в искусстве романтики происходит во многом благодаря «философии субъекта» и кантов-ско-шиллеровским рефлексиям и послужит очевидным основанием для разрушения устоявшейся в новоевропейской культуре XVII - XVIII веков гармонии между функцией понятия и функцией образа. В условиях «расколотого модерна» (Ю. Хабермас), утверждающего, в противовес монотеизму разума, политеизм воображения, стратегии взаимодействия философии и искусства несут на себе печать отчетливого своеобразия нового этапа культуры, который придает отношениям философии и искусства принципиально иной характер: прежде всего постольку, поскольку не только философия, но и искусство, зачастую противоборствуя, выступают отныне в качестве главных участников важнейших проектов современности, сообщая иные изгибы теоретической мысли в целом.

Таким образом, лишь с формированием «субстанции художественности» и утверждением «персоналистического типа культуры» (М. Каган), приходит понимание того, что искусство сообразуется с философией (или наукой), а порой и опережает их в своем развитии, откровениях и гениальных прозрениях, - тогда вступает в свои права эпоха его научного (в том числе - философского) осмысления. Все последующие философии искусства XIX и XX веков в этой связи могут рассматриваться в качестве не только теоретических моделей осмысления границ взаимодействия философского и художественного, но и способа (средства) концептуализации художественного дискурса как такового. Чем ближе к XX веку, тем более в пространство теоретического осмысления проблемы втягивается собственно философская проблематика, во многом как результат трансформаций в поле самого философского знания, напрямую связанных с практикой взаимодействия философии с искусством. Сказанное выше актуализирует поиск тех точек отсчета, где интересы философии и искусства, в их новоевропейском понимании, пересекаются, образуя новые комбинации.

Во втором параграфе - « «Философия искусства» как новая область зпания и средство концептуализации проблемы» - исследуются предпосылки для разрушения классической художественной парадигмы в эпоху романтизма, отмеченную процессом распада вегх «тотальных целостностей» (Ю. Хабермас) и актуализирующую тему взаимообогащения различных сфер знания.

В отличие от И. Канта и Г Гегеля, у которых искусство трансцендентно философии, внеположено ей, у Ф. Шеллинга искусство имманентно философии, и это не только результат влияния художественной практики романтизма. «Философия искусства» (1800 - 1805) Шеллинга, являясь органичной час!ью его романтической философии, впервые в новоевропейской теоретической мысли поднимает «гораздо более широкий вопрос чисто философского характера, не менее важный для философии, чем для поэзии» - постольку, поскольку утверждает близость философии и искусства, их «взаимную связь», которая «характерна для всего Новейшего времени» (Ф. Шеллинг).

Система Шеллинга формируется вокруг двух крайних полюсов, один из которых (философский) определяется интеллектуальным, другой (художественный)

- эстетическим созерцанием и устанавливает забытый со времен Античности «приоритет» искусства над философией: «подлинное чуне I во», посредством которого должна постигаться трансцендентальная философия, есть чувство эстетическое, и именно поэтому истинным «органоном» философии является философия искусства.

Идея Шеллинга создать настоящую науку об искусстве, которая бы объясняла его глубинные интенции, причем создать эту науку при помощи философии, на «стыке» философии и искусства, по отношению к началу XIX века воспринимается как абсолютное новаторство: именно с Шеллинга начинает свое самоутверждение такая специфическая и вполне самостоя!ельная область знания, как «философия искусства», определяется объем содержания данной дисциплины и демаркационные линии, отграничивающие ее от других наук. Со временем своею появления в начале XIX века, философия искусства, во-первых, отмежевывает себя от эстетики, акцентируя собственное предметное иоле: исследование феномена искусства, творческих возможностей субъекта, а также сферы художественной деятельности в целом, включая проблематику формирования собственно художественного дискурса.

Во-вторых, начиная от романтиков, зарекомендовавших себя в историко-культурной традиции в качестве «философов», эта дисциплина постулирует прежде всего философское основание собственных методологических ориентаций: философы и теоретики культуры прибегают к идее «философии искусства», с тем чтобы «собрать воедино» многообразие представлений о художественном творчестве и дать его новое понимание, «точное и решающее определение» (Г. Рид). Философское решение совокупности проблем, связанных с искусством, в русле немецкой идеалистической философии или вне ее, дает с тех пор почти каждый философ или эстетик, например И. Тэн или А. Банфи, - с той лишь разницей, что они рассматривают тот или иной художественный материал в соответствии с логикой той или иной философской системы. Каждая из философий искусства является, как правило, цеотьемлемой частью философской концепции автора, что дает повод, с одной стороны, рассматривать философию искусства и эстетику в качестве синонимов и смешивать эти различные по своей сути и замыслу дисциплины; с другой - выявлять хронологические и логические соответствия между той или иной философской и художественно-образной системами и выявлять их соотношение уже в опыте конкретно-исторического взаимодействия (Г. Ретшер, Э. Кранц и др.)

Таким образом, классическая формула Нового времени, когда искусство рассматривается преимущественно как форма иллюстрации философских идей, с одной стороны, удерживает в «моногносеологической перспективе» (В. Бычков) саму практику взаимодействия философии и искусства; с другой уже в русле самой новоевропейской традиции происходит расшатывание принципа бинариз-ма, что объясняет, в масштабах постклассики, нстождественность философской, эстетической и художественной рефлексий, разделение «сфер влияния» дискурсов, небывалый интерес новейшей философии к практике как традиционных видов искусства (литературы, живописи, музыки и др.), так и его пограничных форм (кино, масс-медиа и др.), а также появления новых, ностнеклассических, стратегий и техник.

Искусство, открывшее в ссбе, во многом блаюдаря традиции его философского осмысления, новые познавательные ресурсы, актуализирует проблему взаимодействия между областями знания, которая уже в XIX веке начинает приобретать, с одной стороны, статус теоретической, с другой является порождением новой историко-культурной традиции - агона, испытания границ и «пределов» дискурсивных возможностей различных областей знания, поиска новых точек соприкосновения философского мышления и художественною творчества.

В третьем параграфе «Философия и искусство в опыте трансгрессии»

- подчеркивается, что со второй половины XIX века логика классического соотношения между философией и искусством подвергается существенной коррекции: постромантическая культура «снимает» оппозицию между логико-понятийным (абстрактным) и художественно-образным (чувственным), способствуя выработке новых стратегий, моделей, типов, алгоритмов взаимодействия философии и искусства.

Постромантизм, несмотря на «вирус» эстетизма, продолжает рефлексивную традицию культуры ранних романтиков и завоевывает себе славу «эпохи художников, глубоко мыслящих о своем искусстве» (Ш. Бодлер). Новое смысловое поле культуры, которое подпитывается прежде всего «вкусом к изначальной онтологии» (М. Мерло-Понти), рождает теоретические программы, знаковые не только для второй половины XIX века, но и для дальнейшей культуры: опыт революций

- в музыке, философии, в области поэтического языка и живописи, связанный с именами Ф. Ницше, С. Малларме, Р. Вагнера, П. Сезанна и др.

Эпохальные трансформации, обернувшиеся во второй половине XIX века сменой культурных парадигм, переживает прежде всего сама философия: начиная с С. Кьеркегора и Ф. Ницше, которые «вводят в философию новые средства выражения» (Ж. Делез), философия все более и более «инфицируется» художественно-образным началом. Художественная составляющая языка Ницше, тексты которого представляют собой образцы «мобильной армии метафор» (Ж. Деррида), связанная прежде всего с «радикальной критикой метафизики» (Ю. Хабсрмас), позволит исследователям конца XX века связать тип его философствования с началом «века поэтов» (А. Бадью).

С другой стороны - искусство утверждает себя как «чистое представление чистой фигуры» (Ф. Лаку-Лабарт) и с полным правом может быть названо «теоретическим». По мнению ряда исследователей, начиная с Г. Гегеля, искусство, экстраполирующее себя в область теории, «разлагающееся в рефлексии» (Ю. Хабермас), - предвестник эпохальных трансформаций в поле художественного и смены классической модеги репрезентации как таковой. Искусство, в опыте его саморефлексии, обращается к фундаментальной метафизической проблематике, не только освобождаясь 01 опекунства со стороны философии, но и минуя последнюю, что позволяет исследователям постмодернистской культуры (Ф. Лиотар, В. Велын, Ж. Липовецки и др.) пересмотреть устоявшиеся точки зрения на природу искусства и рассматривать его в качестве основания, моделирующего современную культурную ситуацию.

Радикальные трансформации в сфере искусств связаны прежде всего с очевидным стремлением поставить под сомнение границы, традиционно существовавшие между различными его видами. Музыка, живопись, поэзия во второй по-

ловине XIX века находятся в активном процессе взаимопроникновения: музыка «живописует» (М. Равель), живопись «мыслит» (П. Сезанн), поэзия и проза «ому-зыкалены» (С. Малларме, Ф. Ницше). Этот процесс пересмотра границ между различными видами искусства, который в полной мере проявит себя в культуре модернизма, а позднее выльется в проблему пересмотра границ между различными типами культурной деятельности, обозначается в постнеклассических теориях термином «трансгрессии», или логикой «перехода к пределу» (Ф. Лаку-Лабарт).

Первый, романтический, опыт трансгрессии, выраженный в лозунге «философии как литературы», - согласно которому роман рассматривался в качестве адекватной формы универсального поэтического синтеза поэзии и философии, -достигнув пределов «эстетизма», продемонстрировал принципиальную невозможность устранения границ между художественной практикой и теорией Однако эта романтическая концепция, сама идея взаимопроникновения философии и искусства, в дальнейшем перерастает в весьма продуктивную для постклассической эпохи стратегию взаимодействия искусств и философии, когда не только каждый вид художественной деятельности из утвержденной Г. Гегелем «системы изящных искусств», дойдя до предела собственной исполненности, «испытывает» себя в отношении того или иного «смежного» искусства, но в этот процесс вовлекается сама философия, «испытывая» себя в отношении искусств.

Таким образом, уже применительно ко второй половине XIX века можно говорить о двух взаимодействующих тенденциях: с одной стороны, философия, отмеченная печатью «риторического» (А. Бадью) и «примеряющая» одежды искусства, с другой - искусство, которое берет на себя некие дискурсивные обязательства, «примеряет» некоторые функции и качества философии. Подобные веяния в теоретической мысли являются очевидным свидетельством явления более общего характера: границы и рамки между родами и видами искусства представляются все более и более «репрессивными», идет активный процесс их размывания путем трансгрессии в другие сферы культуры, в результате чего в соотношения, а порой и в эклектичные соединения, вступают уже не роды и виды, например лирика или эпос, поэзия или живопись, а формы культурной деятельности, в частности философия и искусство.

Глава 3 — «Философия и искусство в пространстве постклассики» - посвящена исследованию одной из магистральных тенденций в теории конца минувшего - начала нынешнего века: сближению теории и практики, ярко проявляющим себя в культуре попыткам стереть границы между дискурсами, в частно-сги - философским и литературным.

В первом параграфе - «Теоретическая мысль XX века о динамике взаимодействия дискурсов» - осмысливается новая культурная ситуация, связанная с очевидным нарушением принципа равновесия между понятийно-логической и образно-художественной формой познания: очевидно, чем ближе к концу XX века, тем более отчетливо стратегии взаимодействия философии и искусства повторяют ситуацию трансгрессии в области искусств, осваивают новое пространство скользящих 1раниц не только между видами деятельности (в том числе творческими практиками), но и между различными типами дискурсов, и выстраиваются в соответствии с логикой «перехода к пределу».

Начиная с рубежа XIX - XX веков классическая линия разделения двух форм последовательно оспаривается в «Эстетике» Б. Кроче; в «метафизическом перевороте» (А. Наков) в живописи, которая отказывается от «речевого содержания» (В. Кандинский); в обосновании концептуальных основ авангардного принципа «высшей интуиции», который апробируется как некий возможный синтез мысли (науки) и чувства (искусства); в исследовании неизменных, «истинных» законов материи как великих, «скрытых» законов природы; в разработке оснований для диалога мышления и творчества; в стремлении осмыслить опыт «революций» - в философии и музыке, в области поэтического языка» и живописи; в оспаривании, вплоть до «размывания», «жанровых» границ между философией и литературой; в порой обескураживающей потребности «сорвать» с философской и художественной классики «маску классичности», с тем чтобы обнаружить содержательные противоречия классического мышления, включая современную философскую классику («Страсти по «Фрейду» » Ж. Деррида); в попытках осмыслить проблематику «Другого» разума (или его Иного) - посредством диалогической связи «Я - Ты» - «Я - Оно» у М. Бубсра, категории «бытия» у М. Хайдеггера или «антиконцепта» искусства у Ж. Деррида; разработать вариативные, полилогические модели взаимодействия с философской и художественной традицией (феномены «повторения» или «чистой игры различения» Ж. Деррида и «складки» Ж. Делеза); в установлении точек соприкосновения между архаикой и современностью (П. Коэловски, российский археоавангард) и т.д.

Теоретическая мысль XX века, ее различные стратегии обращаются к методам, способам, приемам «нефилософского» освоения действительности, активно и целенаправленно сближаясь с искусством. Очевидный интерес к «маргинальной» традиции философского знания, появление «нефилософских детерминант» в современном европейском мышлении, влияние опыта культурных практик авангарда, модернизма, постмодернизма, тяготение искусства к «саморефлексии дискурсивного порядка» (В. Бычков) и другие реалии современной культуры принципиально меняют структуру новейшей теоретической мысли: ее характерной чертой становится многоуровневость, полемичное сосуществование различных теоретических парадигм, доходящее порой до конфронтации, как это произошло в случае с классической и неклассической разновидностью эстетики.

Стратегия плюрализма в осмыслении проблемы взаимодействия философского и художественного в эпоху постклассики, которую можно рассматривать как основополагающую установку современной теоретической мысли, со всей очевидностью опрокидывает устоявшуюся к Новому времени моногносеологическую схему взаимодействия между философским и художественным, «размывая» принцип бинаризма, и рождает, в рамках новой эпистемологической программы, альтернативные модели, вовсе не исключающие печати принципиальной и кардинальной новизны.

Коррекция традиционной точки зрения на взаимоотношения философии и искусства, подчеркивание разнонаправленности векторов воздействия проясняют природу масштабных сдвигов и трансформаций в поле взаимодействия между философским и художественным дискурсами в современной культуре, и речь идет не только и не столько о модели влияния искусства на науку, философию, теоретическую мысль в целом, когда сама практика творчества ориентирует ис-

следователя на определенную логико-вербальную, аргументативную, эмпирико-описательную схему объяснения тех или иных процессов. В масштабах постклассики имеется в виду принципиально и доктринально иное: искусство, воздействуя на мировоззренческие структуры философии, приводит к радикальным переменам, метаморфозам, трансформациям теоретического дискурса в целом и философского знания - в частности.

Во втором параграфе - «Метаморфозы философии и искусства в эпоху кризиса онтологии» - исследуется феномен «новых метафизик» и «конкретных онтологий» (Ю. Бохенский), коюрые, так же, как и 1еоретические программы Нового времени, призывают религию, искусство, метафизику - как особого рода деятельности, которые обнаруживают «присутствие тайны» (Г. Марсель), - противостоять расчленяющему, аналитическому духу эпохи, духу отчуждения с его угрозой единству бытия.

Каждая из доктрин, переосмысливая основания для реонтологизации, обнаруживает собственное понимание происходящих в социуме перемен, но все они обращают свой взор к искусству или религии, прежде всего постольку, поскольку «философия предает самое себя» (1". Марсель): многие направления современной мысли отказываются от рассмотрения проблемы бытия. В противовес этой магистральной тенденции, онтолошческие проекты XX века разрабатывают, посредством обращения к другим формам познания, различные аспекты некоей новой метафизики, которая устанавливается, как правило, путем отталкивания от реальности «конкретно-эмпирической» и приобретает характер либо религиозной (Г Марсель, М. Хайдеггер и др ), либо литературной (Ж.-П. Сартр, А. Камю и др.) доктрины.

Открещиваясь как от метафизики, так и от религии, акцентируя внимание на «метафизике мимолетного», экзистенциализм, который получит в истории теоретической мысли определение «атеистического», в отличие от «религиозной» разновидности, проявляет гораздо более выраженную тягу к искусству, «ангажирует» последнее для решения конкретно-исторических, политических задач. Поскольку иррациональные течения в философии, возникающие в сложном мире перемен и неустойчивости бытия, выступают в качестве антшезы алогической мысли разуму и обнаруживают интерес к тому, что лежит за пределами рациональной сферы, - к «бесконечности» внерационального, «неисчерпаемого», того, что не вмещается в «систему», - они с неизбежностью обращаются к опыту художественного творчества.

Отдельные сферы философского знания в XX веке переживают, таким образом, очевидный процесс «размывания» сложившейся структуры философских категорий, обретая опыт активного взаимодействия с другими областями духовной деятельности - религией, моралью, политикой, социологией, искусством: естественным следствием новых взаимодействий становится новизна проблематики и изменение философского языка.

Проникновение образности в сферу философского мышления в начале XX века стимулируется также достижениями психоанализа и феноменологии, которые утверждают самоценность любого случайного образа, образа как таковою. «Чистая философия» как особый, дискурсивный, тип рефлексии, с его понятийно-теоретической формой выражения мысли, к середине прошлого столетия уступает

псъиции друюй философии, которая получает статус неакадсмической. Обозначая этот процесс, исследователи говорят о «парафеномене» (А. Чанышев) философии, о возможности «внснаучного» (Т. Ойзерман) ее существования, о переходе в статус «маргинальной» сферы знания, о феномене «эссеизации философии» (М. Општейн) или ее «эстетизации» (В. Бычков). Наконец, явление «иного лика» объекта-Протея объясняется природной склонное гью философии «вырождаться» в какие-то другие формы деятельности, например в «художественные интуиции» (В Библер): во всех случаях речь идет, по сути, об одном - обращении философской мысли к художественному началу, активном опыте их взаимообогащения и взаимопроникновения.

Однако поляризация двух миров - мира мышления и мира образов - и сосуществование в экзистенциализме двух ориентации, двух линий мысли - религиозной (метафизической) и атеистической (художественной) - удивительным образом сохраняется даже в таком философском направлении, как экзистенциализм, который является наглядной демонстрацией доведенной до предела близости философии и литерагуры, еще одним, после романтиков, С. Кьеркегора и Ф. Ницше, подтверждением онтологической значимости для современной культуры феномена «поэтизации философии». Настойчивость, с которой А. Камю противопоставляет роман «гезы» (доказательства, рассуждения) и роман как философию в образах, свидетельствует о невозможности «срастить» в одном произведении философский язык с его абстрактной терминологией, и художественно-образную составляющую романного повествования: после долгих теоретических и практических поисков выясняется, что «мыслить образами» можно только в предельном регистре теоретического обобщения.

Размышления Камю о романе, в известном смысле, уже резюмируют очевидные тенденции современной культуры: университетская философия к его времени теряет господствующее положение, продолжая отстаивать свою «научность» с помощью «стерильной тсорешко-познавательной проблематики» (Г.-Г. Гадамер). Философский «итог» середины XX века очевиден, поскольку процесс «сдачи» мысли «поэме» (А. Бадью) был неизбежен. Роман прошлого столетия, так же, как и его метафизическая поэзия, «перетягивают» на себя функции философии, становятся «совеликими» последней: «хайдегтеровская революция» (А. Бадью) является ярким подтверждением этого положения.

В третьем параграфе - «Рефлексивная пракгика деконструктивизма в поисках дискурса-«мутанта» - исследуется «маргинальный дискурс» (Б. Соколов) Ж. Деррида - в качестве наиболее яркого примера взаимодействия между философией и искусством в рамках постнеклассической культуры.

Теоретическое наследие и философское творчество Деррида, в силу авангардной установки на трансформацию традиционной эпистемологической пара-дишы, демонстрирует наиболее характерный для Новейшего времени тип взаимодействия философского и художественного, который можно было бы, следуя аналогии определяемого Деррида понятия «сШёгапсе», обозначить как «взаимодействие отличия и соотнесенности» (Ж. Деррида).

Философско-теоретическое наследие Деррида, безусловно, расширяет предметное поле анализа традиционных моделей взаимодействия между философским и художественным - не только очевидным, но и кардинальным образом,

поскольку вносит ряд существенных для современной культуры и определяющих ее новаций: самой «работой» деконструкции, в процессе которой осуществляется естественная «конвертация» философского в художественное и наоборот, без утраты их автономии, но с попыткой изобретения «третьего» дискурса, дискурса-«мутанта»; экспериментами в области оформления текстового материала, поскольку философские произведения французского мыслителя, отмеченные новациями их графической записи, являются безусловным «олицетворением современного философского авангарда» (Б. Соколов); новой постановкой ряда теоретических проблем, например проблемы жанровых границ, стиля (стилей) и др.

В «Диалогах» с Р. Керни Деррида резюмирует задачу деконструкции как необходимости целенаправленного поиска, который вовсе не обязательно должен иметь «антифилософскую направленность», но лишь отражать потребность в обозначении понятия «антиместа», или «нефилософского места», с позиции, а точнее «антипозиции», которого можно было бы, минуя сопротивление традиционной метафизики, подвергать ревизии многие философские теории, с их «доселе неопровержимыми истинами». «Антиместом», или «Другим» философии, благодаря которому она, в своем стремлении к «радикально-нефилософскому познанию», могла бы «предстать своей противоположностью», выступает искусство, и прежде всего литература. В произведениях «Погребальный звон» (1974), «Почтовая карточка» (1980), «Слухобиографии» (1984), «Вокруг вавилонских башен» (1985), «Шибболет» (1986), «Золы угасшъй прах», (1987) и других работах 80 - 90-х годов, в поисках ответа на вопрос о границах между философским и художественным, французский философ экспериментирует со стилями и создает новый тип философского дискурса, программно вибрирующего на грани с литературным

Рассматривать границы между дискурсами «эффективным образом», то есть с позиции «антиместа», ни с точки зрения философии, ни с точки зрения литературы, - означает, согласно Деррида, принципиально иные ответы на «как никогда открытые» вопросы «Что такое философия?» и «Что такое литература (поэзия)?», поскольку они создают не виданную классике, новую историко-культурную традицию осмысления совозможности дискурсов и «испытания их пределов» (Ж. Деррида). XX век, размывая логику бинаризма, в том числе и теми радикальными способами, которые демонстрирует в своих авангардных философских и философско-художественных практиках Деррида, со всей очевидностью отказывается от традиционных разграничительных процедур, вскрывает внутренние неувязки и содержательные противоречия классического мышления, реагирует на логику «исключений», сообщая принципиально иные изгибы теоретическому дискурсу.

В четвертом параграфе - «Посткласические вариации: опыт реконструкции диалогических и полилогических моделей» - анализируются постклассические модели взаимодействия философии и искусства, которые выстраиваются, как правило, на линии диалога (или полилога) с традицией.

Поскольку неклассические, а еще в большей степени постнеклассические, модели диалога (полилога), заявляющие о себе как в самой культуре, так и в пространстве различных гуманитарных мыслительных практик, являются своего рода методическим инструментом замещения классических парадигм, то и философии искусства XX века оказываются чрезвычайно чувствшельцы к проблематике

«иного» разума, опыту «дезориентированной субъективности» (Ю. Хабермас) -телесного, чувственного, эстетического, художественного - и радикализируют методы, способы, приемы «ненаучного», «нефилософского» освоения действительности, активно и целенаправленно сближаясь с искусством.

Вопрос о соотношении модернизма и постнеклассической культуры, который ставили еще классики постмодернизма, - один из наиболее дискутируемых и неоднозначных в современной теоретической мысли (В Велыц). Однако именно на этой линии, моделирующей динамичное соотношение старой и новой мысли, диалога философии и искусства, рождается новая для культуры проблематика предельного сближения двух способов познания. Оппозиция «модерн/постмодерн - модерн Нового времени» представляется наиболее продуктивной для сравнительного анализа неклассических и постнеклассических моделей взаимодействия философии и искусства, прежде всего в силу очевидности культурных реалий: и тот, и другой рубеж веков - прошлый и наш - является убедительным свидетельством того, что «время монологических культур завершилось» (М. Каган).

Имея в виду историко-хронологические, мировоззренческие, теоретико-концептуальные различия модерности и постмодерности, вполне логично предположить разнопорядковые основания для диалога в пространстве двух культурных традиций, не исключающие, однако, их мировоззренческой общности: если культура модернизма еще удерживает «1армонию многообразных функций» (Б. Кроче), сохраняя определенную иерархичность (а в известной степени, и монологичность) структурной связи философского и художественного, то в основу следующего этапа культуры, постнеклассического, закладывается другое основание - принцип гетерогенности, «беспорядочного упражнения всех способностей» (Ж. Дслез), произвольных комбинаций, а порой и рассогласования, дискурсов. «Поэтизирующее философствование» (М. Хайдеггер) эпохи модернизма, следуя испытанной во времена романтической культуры практике «трансгрессии» (Ф. Лаку-Лабарт), со всей очевидностью, смещает границы между философским и художественным.

Сказанное выше подтверждает первый, опосредованный «логикой поэтического» (Д. Вико), философский диалог прошлого столетия - Б. Кроче и Д. Вико, в процессе которого происходит очевидная трансформация классической (моногносеологической) парадигмы взаимодействия философии и искусства. Однако «Эстетика как наука о выражении й как общая лингвистика» Кроче первая эстетика XX века - не просто вносит коррективы в принцип классического равновесия между понятийным и образным, осуществляя достаточно радикальную по отношению к новоевропейской традиции трансформацию, - она открывает важнейшую тему постклассики: Кроче проблематизирует гетерогенный элемент «иного» (интуитивного, иррационального, образного) в качестве «Другого» разума, как дополнительной, неотъемлемой составляющей дискурсивного мышления; он становится первым мыслителем XX века, который занялся расчисткой плодотворной для всего столетия «тропы», идя по линии диалога между мыслью новой и древней, переосмысливая «маргинальные» страницы философии Нового времени - эта дорога неизбежно ведет к искусству, сближая, а порой и «переплетая», философский и художественный дискурсы, создавая пространство для многопланово1 о теоретического осмысления проблемы.

Абсолютная универсальность классической традиции, которая диктовала необходимость «интефального понимания исюрии» (Б. Кроче) и монотеистического мышления по принципу оппозиций, к концу века со всей очевидностью замещается пространством «частных», «событийных» дискурсов, которые «размывают» целостность логоцептрического универсума традиционной метафизики. Подобная практика с необходимостью предполагает смену самого механизма диалога: распространенным приемом полилогических моделей становишя «приращение» смыслов, их «взаимоналожение» (делезовская «сгибча-тость/складчатость»), в основе которых, - по сути, бесконечная вариативность мыслимого, которую отражают феномены «повторения» (Ж. Деррида) и «различения» (Ж. Делез), то есть интенсивные, динамизированные силой духа и мысли «переплетения» и «сплавы». Весьма репрезентативным примером подобного «частного», «событийного» дискурса является мысль Ж. Делеза.

Философское творчество Делеза содержит в себе все необходимые и достаточные основания для разработки собственно делезовской типологии взаимодействия философского и художественного, вариативную, полилогическую модель которой можно выстроить на материале наследия философа в целом, а отдельные его произведения являются ярким примером того, как современные философы встраивают классические «праформы» - как философской, так и художественной традиции - в собственную философскую концепцию. Диалог Делеза с Лейбницем, так же, как и диалог Кроче с Вико, помимо собственно философской мотивации, оказывается очевидно опосредованным не только интересом Делеза (а в потенциальном пределе прочтения традиции - и самого Лейбница) к искусству барокко, но и параллельной разработкой собственно художественной проблематики.

Поднимая вопрос о вкладе стиля барокко в искусство, а лейбницианетва - в философшо, Делез, чутко реагирующий на чувственно-образную составляющую мысли, не просто выводит собственное понятие барокко, наделяя это художественное явление «самостоятельным существованием», но и создает оригинальную философскую концепцию стиля, используя в качестве отправной точки философскую мысль Лейбница и некий континуум философско-художественного, или интеллектуально-зрительного, ее осмысления и восприятия в качестве некоего об-раза-«феномена складчатости»: «барочная» линия, по мнению Делеза, проходит «прямо по складке и сможет объединить архитекторов, живописцев, музыкантов, поэтов, философов».

Неклассические и иостнеклассические модели диалога (диалогов), полилога (полилогов), равно как и любые другие модели прочтения традиции в теоретической мысли XX века, не всегда поддающиеся устоявшимся эпистемологическим метрикам, предоставляют возможность говорить об их принципиальном своеобразии по отношению к классической культуре. В основе их взаимодействия - отмеченная нами по отношению к Античности, однако концептуально обновленная логика паратекстуальности: философия и искусство уже не столько «соревнуются» за право считаться универсальной формой познания, сколько «испытывают» в отношении друг друга собственные познавательные возможности, вплоть до «взаимоналожения» дискурсов, их едва различающегося и различимого различия. Хотя художественная мысль и оказывается неизбежно параллельной мысли философской, - «встреча» философии и искусства несет в себе очевидный нассионар-

ный заряд, направленный на поиск некоей условной совместности, обусловленной «метафизикой родства», пограничным существованием на пределе «невозможной возможности», или «возможной невозможности», - одним словом, в парадоксальном пространстве в одно и то же время «рядоположенного» и «равноположенно-го». Вполне в духе «логики смысла» Делеза, философская концепция которого, завоевывая пространство художественного, всегда готова связать смысл с парадоксом и даже нонсенсом.

В Заключении излагаются обобщающие итоги диссертационной работы, обозначаются перспективы дальнейшего исследования проблемы взаимодействия философии и искусства. Выводы, сделанные в Заключении, раскрывают содержание основных положений, вынесенных на защиту.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Капустина Л.Б. Природа эссеизма (к проблеме интеграции философского и художественного начал в культуре) // Вестник Удмуртского университета. Проблемы гуманитарного знания. - Ижевск, 1997. (0,4 п. л.)

2. Капустина Л.Б. Философия и искусство: к проблеме диалога // Психолого-педагогические проблемы системы образования. Международная научно-методическая конференция 22 - 23 апреля 1998 г. Ижевск. - Ижевск, 1998. (0,4 п.л.)

3. Капустина Л.Б. Культурология: к вопросу об объекте, методах и границах исследований // Развитие 1уманитарных наук и гуманитарного образования в Уральском регионе. Материалы научно-практической конференции при поддержке института «Открытое общество» (фонд Сороса) 24 — 25 октября 2000 г. Ижевск. Часть 1. - Ижевск, 2000. (0,3 и. л.)

4. Капустина Л.Б. Культура - философия - искусство: на пути диалога. -Ижевск, 2001.(0,6 п. л.)

5. Капустина Л.Б. Философия искусства как особая проблемная область культурологии // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изучения культуры философского факультета СПбГУ. -Вып. III.-СПб., 2002. (0,7 п.л.)

6 Капустина Л.Б. Человек грезящий: «ускользающие образы» и опыт материального воображения Гасгона Башляра // Образ современности: этические и эстетические аспекты. Материалы международной научной конференции 21 октября 2002 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium», XXVII. - СПб., 2002. (0,1 п.л.)

7. Капустина Л.Б. Искусство за спиной дискурса, или комментарий вместо произведения // Гумбольдтовские чтения. Материалы 1-й международной конференции 25 - 27 сентября 2003 г. Санкт-Петербург. - СПб., 2003. (0,5 п. л.)

8. Капустина Л.Б. Идея философии и ее историко-философские интерпретации // Бренное и вечное. Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию Новгородского университета им. Ярослава Мудрою. 27 - 29 октября 2003 г. Великий Новогород. - Великий Новгород, 2003. (0,2 п. л.)

9. Капустина Л.Б. Парафеномен философско-художественного в контексте античной культуры // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изучения культуры философского факультета СПбГУ. Вып. V. - СПб., 2003. (0,5 п. л.)

10. Капустина Л.Б. Философское и художес: венное: логика паратекста // Ehtos и aesthesis современного философствования. Материалы научной конференции 14 ноября 2003 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Вып. XXIV. - СПб.,

2003. (0,2 п. л.)

11. Капустина Л.Б. Кант pro искусство, или философское предвидение художественного // Веспшк ИНЖЭКОНА. Серия «Гуманитарные науки». Вып. 1 (2).-СПб., 2004. (0,4 п. л.)

12. Капустина Л.Б. Пространство искусства: видимые и невидимые грани художественного // Культурологические исследования - 2004. - СПб., 2004. (0,4 п.л.)

13. Капустина Л.Б. «Маргинальная» философия: истоки и современнос1ь // Социальные технологии и современное общество: теория и практика. - СПб.,

2004. (0,2 п. л.)

14. Капустина Л.Б. Философия и искусство: логика паратекста. - СПб., 2004.(13,5 п.л.)

15. Капустина Л.Б. Человек познающий: от божьей «твари» к разумному существу (К эдемской истории заблудшего разума) И Библия и национальная культура. Материалы международной научной конференции 4-9 октября 2004 г. -Пермь, 2004. (0,2 п. л.)

16. Капустина Л.Б. Неоромантические тенденции в культуре XX века // Мир романтизма. Материалы конференции научно-исследовательской лаборатории комплексного изучения проблем романтизма (XII Гуляевские чтения). 19-22 мая 2004 г. Тверь. Т. 10(34). - Тверь, 2004. (0,4 п. л.)

17. Капустина Л.Б. Алгоритмы взаимодействия философии и искусства в истории теоретической мысли (сравнительный анализ классических и неклассических моделей) // Философский Петербург. Приложение к журналу «Философские науки». - М., 2004. (1 п. л.)

18. Капустина Л.Б. Философия и литература: опыт «слияния» и «различия» (Ретроспективный анализ динамики взаимодействий) // Литература и философия. -СПб., 2004. (0,7 п. л.)

19. Капустина Л.Б. Философия и искусство в параконтексте мифа // Коллективная монография «Язык. Миф. Этнокультура: диахронные, синхронные исследования». Серия «Проблемы лингвокультурологии». Вып. 3 - 4. - Кемерово, 2004. (0,5 п. л.)

20. Капустина Л.Б. Философия и искусство в пространстве постклассики, или реконструкция диалогических и полилогических моделей // Горизонты философии. Приложение к журналу «Вестник Санкт-Петербургского университета». -СПб., 2004. (1 п. л.)

21. Капустина Л.Б. «Философия места» и философия «не к месту»: рефлексивная практика деконструктивизма в поисках дискурса-«мутата» // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изу-

чения культуры философского факультета СПбГУ. Вып. VI. - СПб., 2004 (0,6 п. л.)

22. Капустина Л.Б. Философия, искусство и человек «перед лицом мира», или Метаморфозы философии и искусства в эпоху кризиса онтологии // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изучения культуры философского факультета СПбГУ. Вып. VII. - СПб., 2004. (1 п.л.)

Отпечатано в ООО «АкадемПринт». С-Пб. ул. Миллионная, 19 Тел.: 315-11-41. Подписано в печать 03.11.04. Тираж 100 лез.

РНБ Русский фонд

2005-4 26673

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Капустина, Людмила Борисовна

Глава 1. ПРОБЛЕМА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ФИЛОСОФИИ И ИСКУССТВА И ЕЕ СТАНОВЛЕНИЕ В АНТИЧНЫХ ТЕОРИЯХ.

§ 1. Типология взаимодействия философии и искусства.

§ 2. Философия как научно-вненаучное знание: опыт реконструкции архаических моделей.

§ 3. Теоретические экспликации Античности.

Глава 2. НОВОЕВРОПЕЙСКАЯ МОДЕЛЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

КУЛЬТУРНЫХ ФОРМ И ЕЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ.

§ 1. Вербализация феномена «художественного дискурса» в эпоху предромантизма и романтизма.

§ 2. «Философия искусства» как новая область знания и средство концептуализации проблемы

§3. Философия и искусство в опыте трансгрессии.

Глава 3. ФИЛОСОФИЯ И ИСКУССТВО В ПРОСТРАНСТВЕ

ПОСТКЛАССИКИ.

§ 1. Теоретическая мысль XX века о динамике взаимодействия дискурсов.

§ 2. Метаморфозы философии и искусства в эпоху кризиса онтологии.

§ 3. Рефлексивная практика деконструктивизма в поисках дискурса-мутанта».

§ 4. Постклассические вариации: опыт реконструкции диалогических и полилогических моделей.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Капустина, Людмила Борисовна

Актуальность темы исследования. Проблема взаимодействия философии и искусства в XX веке, и особенно на рубеже веков, переосмысливается заново: во-первых, на теоретическом уровне, с достаточно жестким обоснованием дуализма двух форм мышления на основе принципа бинарной оппозиции - с одной стороны; с другой -параллельными экспериментами в области взаимопроникновения и размывания дискурсов. Во-вторых, в самой практике восприятия и чтения текстов: начиная с Нового времени, художественно-образная структура произведений искусства объективно отличается от текстов философов-профессионалов, порожденных абстрактно-логическим мышлением; однако все более очевидное нарушение границ между дискурсами, начиная со второй половины XIX века, актуализирует проблему границ философского и собственно литературного текстов, рождая, в реальной практике культуры, жанры-«мутанты» - как в области философии, так и в сфере искусства в целом. В-третьих, именно современная, неклассическая и постнеклассическая, культура, рождают новые, стоящие в оппозиции по отношению к классическим, модели взаимодействия, подчеркивая актуальность полигносеологических стратегий. Таким образом, важной задачей современной теории становится определение тех или иных традиций, культурных практик, теоретических осмыслений, которые свидетельствуют о меняющихся представлениях о философии и об искусстве, создают пространство для их взаимодействия.

Огромный интеллектуальный потенциал теоретической мысли, в частности, западной, позволяет проследить динамику взаимоотношений между философией и искусством - от традиционного различения, вплоть до противопоставления, этих форм культуры, к поиску оснований их глубинных связей и взаимных влияний. Тенденция сближения теоретической мысли с искусством, которая проявляет себя наиболее отчетливо в культуре прошлого столетия, создает пространство для многопланового теоретического осмысления проблемы, моделирует перспективы новых познавательных парадигм, оспаривающих традиционные для новоевропейской культуры эпистемологические установки. Неклассические и постнеклассические стратегии актуализируют методы, способы, приемы «ненаучного», «нефилософского» освоения действительности: новейший теоретический дискурс проявляет чрезвычайную чувствительность к проблематике «иного» разума, к опыту «дезориентированной субъективности» (Ю. Хабермас) - телесного, чувственного, эстетического, художественного, образного. В самом общем виде это явление можно было бы обозначить как перманентный для истории культуры процесс репоэтизации философии, который спорадически заявляет о себе на протяжении всей ее истории, достигнув своей предельной точки на современном нам рубеже веков и получив категориальное завершение в понятии «века поэтов» (А. Бадью), выдвинутом в постнеклассической теории.

Новейшая теоретическая мысль утверждает, таким образом, многообразие оснований для диалога, поскольку алгоритмы взаимодействия между философией и искусством, «способы сцепления» (Ф. Лаку-Лабарт), множатся, осваивая все новые и новые области культуры и смысловые поля, стратегии диалогов - полилогов становятся более продуманными, «концептуальными», захватывая как пространство традиции, так и опыт современных культурных практик. Именно эпоха постклассики рождает новые, стоящие в оппозиции по отношению к классическим, модели взаимодействия философского и художественного, осмысление которых выводит обозначенную нами проблему на уровень одной из стержневых в современной теории. Однако, несмотря на явный интерес исследователей к феноменам философии и искусства, который сохраняется на протяжении всей истории культуры и со всей очевидностью обозначает себя в последние десятилетия, проблема взаимодействия философии и искусства до сих пор не рассматривалась в теоретической мысли в качестве основания для специального исследования, чем и определяется актуальность заявленной темы диссертационной работы.

Состояние научной разработанности проблемы. Интерес к проблеме взаимодействия философии и искусства возникает в теоретической мысли в конце XVIII столетия, когда философия расширяет свои дисциплинарные границы и открывает горизонты «смежных» областей знания: науки, права, религии, литературы, искусства и др. Начиная с «Первой программы немецкого идеализма» (1796 - 1797), рожденной в содружестве Г. Гегеля, Ф. Шеллинга и Ф. Гельдерлина, философия и искусство, как сложившиеся к Новому времени самостоятельные формы культуры, становятся участниками важнейших теоретических проектов современности, а их «взаимная связь» (Ф. Шеллинг) осознается в качестве характеристики, определяющей специфику новоевропейской культурной традиции.

На основе утвержденных теорией и культурной практикой «антагонизмов» - разума и чувственности, духа и природы, красоты духовной (умственной) и красоты телесной (чувственной), способностей суждения и воображения, разума теоретического и практического и т. д. -формируется классическая (моногносеологическая) модель взаимодействия между феноменами, утверждающая приоритет философии, как мышления понятийно-логического, над искусством, как сферой художественно-образного, классическим воплощением которой становится философия и эстетика Г. Гегеля.

Логическим следствием такого подхода, в качестве предельной точки его канонизации, является одна из базовых установок новоевропейской теоретической мысли, согласно которой исследователь занимается, прежде всего, поиском «философских источников» художественного творчества, оставляя за искусством, по сути, единственное функциональное предназначение: быть «иллюстратором» и проводником философских идей. Однако на маргинальных полях теоретической мысли, начиная со второй половины XIX века, все более отчетливо обозначается противоположная точка зрения, которая обращает внимание на поэтические, литературные, музыкальные, художественно-изобразительные истоки философии.

Процесс «сдачи» мысли «поэме» (А. Бадью), истоки которого обнаруживаются уже в творчестве Ф. Ницше, со всей очевидностью обозначается к середине XX века: роман прошлого столетия, - так же, как, например, метафизическая поэзия, - «перетягивают» на себя функции философии и становятся «совеликими» последней. Тем самым, на линиях сопряжения теории и культурной практики формируются две взаимосвязанные тенденции: с одной стороны, философия, «влияя» на искусство, способствует его становлению, развертыванию в культуре собственно художественного дискурса, который в эпоху Нового времени со всей очевидностью обретает право на автономию, отмежевываясь от дискурса философского и эстетико-теоретического. С другой стороны, поэзия, музыка, живопись, обнаруживая чрезвычайную близость к мировоззренческим установкам эпохи, начиная со второй половины XIX века, оказываются способными не только обогащать, но и трансформировать философию, теоретическую мысль в целом.

Обозначенные выше тенденции, обнаруживая противостояние друг другу, устанавливая «агон» («состязание», «спор») между философией и искусством, которое акцентирует в себе способность рефлексивного начала, определяют неоднородность спекулятивной мысли предромантизма и романтизма. Становление классической модели взаимодействия между философией и искусством происходит фактически одновременно с оспариванием гносеологической перспективы, в процессе концептуализации феномена искусства: «свободная гармония между функцией образов и функцией понятий» (Ф. Лиотар) утверждается не только в теоретических рефлексиях И. Канта, Ф. Шиллера, Ф. Шеллинга, но и в сочинениях авторов более позднего времени, которые исследуют конкретно-исторические модели взаимодействия философии и искусства - например, Г. Ретшера, Э. Кранца и др.

Утвержденный теоретическими рефлексиями принцип состязательности, «агона», между философией и искусством, в дальнейшей истории теоретической мысли будет воспринят в качестве основания, позволяющего устанавливать или «устранять» границы между философским и художественным, что отчетливо демонстрируют эстетические программы второй половины XIX века - Ф. Ницше, С. Малларме, Р. Вагнера, а также манифесты и философско-теоретические рефлексии первой половины века XX-го - В. Кандинского, К. Малевича, ван Дуйсбурга, П. Мондриана, П. Валери и др. Ближе к концу прошлого столетия философия фактически освобождается от «концептуально определенного отношения к произведению искусства» (Ф. Лиотар): эпоха постклассики актуализирует модель «влияния» искусства на философию, «парадигмального вклада искусства в философию» (Э. Сурио), и характеризуется выраженным теоретическим интересом к проблеме взаимодействия философии и искусства.

Линия соотношения феноменов, которая, на протяжении всей истории западной культуры, имела собственную «кривую смысла» в опыте их взаимообогащения и взаимораскрытия, получает, таким образом, свое логическое завершение: тема «метафизики сердца», «плеромы» (Э. Сурио) творчества, полноты смысла выступает в качестве принципа, определяющего познание в целом, а поиски «новой рациональности» неизбежно включают в себя опыт «внерациональных» форм.

Теоретическая мысль XX века, которая подвергает радикальному пересмотру устоявшиеся подходы, обнаруживает несколько путей осмысления проблемы взаимодействия философии и искусства.

Во-первых, переосмысливается сложившийся в спекулятивной традиции опыт дифференциации двух форм культуры - понятийно-логической и художественно-образной - на основе принципа бинарной оппозиции: начиная с рубежа XIX - XX веков, классическая линия разделения этих форм последовательно оспаривается в «Эстетике.» Б. Кроче, художественных манифестах авангарда 10 - 20-х годов (Малевич, Моголи, ван Дуйсбург и др.), в эпистеме «Другого» и принципе «наслаивающегося диалога» М. Бубера, теоретическом наследии П. Валери, игровой концепции языка Л. Витгенштейна, в идее «новой рациональности» и «Опытах о воображении материи» Г. Башляра, экзистенциалистской концепции романа как «философии в образах» (А. Камю), диалоге мышления и поэтического творчества М. Хайдеггера, концепции «глаза мозга» М. Мерло-Понти, идее «интертекстуальности» Ю. Кристевой, в феномене «антиконцепта» и поисках пределов «испытания» дискурсов Ж. Деррида, полилогической модели взаимодействия с традицией Ж. Делеза, в «манифестах философии» конца XX века - например, А. Бадью, в экспериментальном сценическом пространстве и археоавангардных тенденциях современного нам рубежа веков и др.

Теоретическая мысль прошлого столетия имеет отчетливо амбивалентный характер, поскольку удерживает себя в рамках дискурсивного начала, будучи захваченной «субстанцией художественности» (М. Каган): задачи, которые ставит и выполняет экспериментальная художественная (а в пределе — и философская) практика, фактически совпадают с опытом ее теоретической рефлексии, о чем свидетельствует практика авангардов и поставангардов, модернизмов и постмодернизмов, а также опыт «артбытия пост-культуры» (В. Бычков).

Во-вторых, в современной теоретической мысли появляется небольшой, но весьма репрезентативный пласт научной литературы, в котором интересующая нас проблема осмысливается ретроспективно, основываясь на реконструкциях творческого диалога между философией и искусством в истории культуры. Так, А. Семушкин отмечает «культурно-мировоззренческое родство» между гомеровским эпосом (мифопоэтической, или эпической, традицией греков в целом) и раннеионийской мыслью, Ф. Корнфорд выявляет прямые соответствия между «Теогонией» Гесиода и философией Анаксимандра, О. Фрейденберг проводит отчетливые параллели между комедиями Эпихарма, с одной стороны, и элейской, гераклитовской и пифагорейской школой - с другой, Г. Гусейнов исследует структурное родство между античной драмой и диалогом Платона «Пир», П.-М. Шуль соотносит платоновские представления об идеале прекрасного с особенностями композиции и пропорции, получившими распространение в новой школе Сикиона (IV - V в.в. до н.э.), Б. Бернштейн подчеркивает противоречие между теоретическим постулатом платоновского «отлучения образа от бытия», жесткой критикой визуального подражания и художественной практикой его времени, расцветом, в IV в. до н.э., пластики и живописи, Ф. Комар обнаруживает влияние философии Пифагора, Платона и Аристотеля на античный идеал красоты, выраженный в «Каноне» Поликлета и др.

Подобные примеры взаимодействия между философским и художественным способами познания исследователи находят и в других эпохах: Лукреций, Данте, Гете резюмируют всю историю европейской мысли (Д. Сантаяна), философские представления П. Абеляра созвучны с мировидением романского и готического стилей (Э. Кассирер), «эстетическая мотивация» философии Г. Лейбница обусловлена подспудным влиянием барочного стиля (Ж. Делез), с другой стороны - проявляет себя встречное движение, стремление разработать концепцию барокко, опираясь на теории Ж. Лакана и М. Мерло-Понти (К. Бюси-Глюксман), М. Ревессон признает влияние творчества Леонардо да Винчи на собственную философию, мелодические отрезки музыки Р. Вагнера рассматриваются в качестве «персонифицированных идей» философии А. Бергсона (Ф. Лист), «Вагнер преобразовывает философию А. Шопенгауэра в музыку» (И. Гарин), «Игитур» С. Малларме содержит в себе аналоги гегелевской терминологии (Г.-Г. Гадамер), обнаруживается созвучие аналитических конструкций П. Валери методу феноменологической редукции (А. Вишневский), роман М. Пруста «В поисках утраченного времени» становится «отправной точкой» для многих философских спекуляций (М. Мамардашвили, В. Подорога и др.), устанавливается очевидная тематическая близость хайдеггеровской концепции «бытия» и гравюр А. Дюрера, скажем, «Меланхолия» или «Всадник, смерть и дьявол» (Э. Сурио), анализируется «генетическая связь» между художественной практикой модернизма и «философским постмодернизмом» (Ж.-Ф. Лиотар, В. Велып и др.) и т.д. и т.п. К концу XX века переклички подобного рода - достаточно частое явление, которое не только требует теоретического осмысления, но и свидетельствует о более масштабной тенденции: поэтическое, литературное, художественное начало вполне осознанно «встраивается» автором в философскую концепцию, порождая новую разновидность теоретического дискурса, равно как и невиданную классике традицию осмысления совозможности дискурсов и испытания их пределов.

Особое место в отмеченной выше традиции ретроспективного осмысления проблемы взаимодействия между философией и искусством занимают постнеклассические исследовательские стратегии, каждая из которых находит свои истоки в философии М. Хайдеггера. Первую из них можно условно обозначить как стратегию «вторжения» философии в сферу литературы, поэзии, и языка (Ж. Батай, Ж. Деррида, Ф. Лаку-Лабарт и др.): в качестве хрестоматийных примеров можно рассматривать интерес Ж. Батая, М. Бланшо, П. Клоссовски к творчеству маркиза де Сада; М. Бланшо, Ж. Деррида, Ф. Лаку-Лабарта к философской поэзии П. Целана; Ж. Деррида к феномену языка и др.

Вторая стратегия объявляет объектом своего исследования область текста как такового, в самом широком значении, в том числе как произведения мысли или искусства. Изучением текста, понятого как «писаный объект», под которым понимается не только литературное (поэтическое) сочинение, но и произведение живописи, графики, архитектуры, кино, масс-медиа занимаются М. Мерло-Понти, Ж. Деррида, Ж. Делез и др. Примерами этого подхода могут служить размышления А. Данто над экспериментальным творчеством Э. Уорхолла, Р. Лихтенштейна, Р. Раушенбаха, Л. Невель и других представителей послевоенного авангарда или «специализированный» интерес Ж. Делеза к отдельным видам искусства, в частности, кинематографу.

Проблема взаимодействия философии и искусства в последние два-три десятилетия разрабатывается и в отечественной теоретической мысли. Опыт первых статей, книг и монографий, специально посвященных обозначенной выше теме, обнаруживает интересные исследовательские стратегии, глубокое и многоплановое осмысление типов взаимодействия между философией и искусством у М.С. Кагана (методологическая разработка проблемы соотношения научного, философского и художественного дискурсов в рамках междисциплинарного подхода, исследование структурно-функционального аспекта взаимосвязи между различными видами деятельности в культуре), А .Я. Зися выявление различных параллелей - хронологических, логических, логико-контекстных - между философской мыслью и художественным творчеством как социокультурными феноменами, «формами духовного освоения действительности»), В.М. Диановой (анализ проблемы взаимосвязи философского, научного и художественного мировидения, вариантов их сближения и взаимовлияния в истории культуры, прежде всего постмодернистской), В.П. Бранского (исследование - на обширном материале художественной культуры - взаимосвязи философского мировоззрения той или иной эпохи и художественного процесса через анализ соотношений идеала в искусстве и исходного философского принципа) и др.

Некоторые аспекты исследуемой проблемы, в частности, попытки создания типологии соотношений между философией и искусством, изучение смысловых модификаций термина «философия искусства» в истории культуры, встречается также в работах P.A. Зобова, В.А. Конева, В.А. Мейлаха, A.M. Мостепаненко и др. Между тем, на сегодняшний день не представлено исследования, воссоздающего логику взаимодействия философии и искусства в истории культуры и содержащего в себе важные для оценки современной социокультурной ситуации подходы, которые актуализируют не только классическое наследие, но также неклассический и постнеклассический творческий опыт и познавательные модели.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является обозначение, в самых общих чертах, пределов и границ специфического теоретического дискурса, интегративного по самой своей природе, который является, с одной стороны, способом и средством концептуализации проблемы взаимодействия философии и искусства, как одной из самых актуальных для современной теории; с другой - результатом сложной динамики взаимодействия творческих практик и теоретических концепций в самой истории культуры, представление о которой дает, прежде всего, изучение типов взаимодействия между философией и искусством в опыте их историко-культурного диалога.

Структура исследования определяется вышеозначенной целью и диктует ряд более конкретных задач:

- проанализировать опыт западной теоретической мысли, которая исследует историческое движение двух типов мышления, структур, дискурсов - в различных модификациях их взаимодействия;

- сформулировать, используя концептуальный потенциал теоретического осмысления проблемы, те методологические принципы, которые позволяют проследить динамику взаимоотношений между философией и искусством - от их традиционного различения, вплоть до противопоставления этих форм культуры, к поиску оснований их глубинных связей и взаимных влияний;

- воссоздать исторические рамки того контекста, обозначенного в работе как контекст паратекстуальности (лат. рага1ахз18 - «выстраивание рядом»), в котором проявляет себя в культуре опыт соотнесенности, пограничного сосуществования философии и искусства, практика взаимообогащения и взаимораскрытия двух типов мышления, понятийного и образного, двух структур, дискурсов, концептов, которые, в силу динамики взаимных отталкиваний и притяжений, обнаруживают многоуровневые спектры взаимодействий;

- выявить основные стратегии взаимодействия философии, как научно-вненаучного феномена, и искусства, как творческой практики, в том числе тяготеющей к «саморефлексии дискурсивного порядка» (В. Бычков), что позволяет ставить вопрос о генетически (структурно и функционально), онтологически, типологически обусловленных моделях взаимодействия философии и искусства в западной культуре;

- обосновать, на основе ретроспективного анализа моделей взаимодействия культурных форм, - осмысление которых, происходит в теоретической мысли, начиная со второй половины XIX века, -принципиальное для анализа сформулированной проблемы структурно-функциональное и формально-языковое отличие античной, новоевропейской и постклассической теоретической мысли;

- обозначить новые исследовательские стратегии, выявляющие логику взаимодействия дискурсов в классической и постклассической культурах и выступающие в качестве репрезентативных для оценки смены представлений о философском и художественном началах в культуре XX века;

- выяснить, чем обусловлена смена культурных и исследовательских парадигм в отношении феноменов философии и искусства и что выступает в качестве «аттрактора», провоцирующего многообразие возникающих в поле взаимодействия философской и художественной конфигураций, которые, в свою очередь, определяют специфику той или иной модели диалога (полилога);

- сравнить классическую (моногносеологическую) и постклассическую (полигносеологическую) стратегии взаимодействия философии и искусства, продемонстрировав двойственный, парадоксальный характер их соотношений, который обнаруживается как на линии разрыва с традицией, так и в ориентации на преемственность в отношении предшествующей культуры, что обусловливает сам принцип взаимодополнительности (и в то же время взаимоисключительности) двух пересекающихся тенденций - с одной стороны, «опрокидывание» классики, радикальное ее оспаривание; с другой - очевидной зависимости постклассики, выражающей себя в сложных инверсиях классической установки, от традиции;

- проанализировать специфику как классических, так и постклассических (неклассических и постнеклассических) моделей;

- исследовать постнеклассическую модель, которая утверждает принципиально иную логику взаимодействия культурных форм, когда искусство, воздействуя на мировоззренческие структуры философии, приводит к радикальным переменам, метаморфозам, трансформациям в сфере как самого философского знания, так и теоретического дискурса в целом.

Источниковедческая база исследования. Сформулированные в диссертационной работе цели и задачи определили круг источников, которые можно объединить в следующие группы. В первую из них включаются фундаментальные классические исследования, которые определяли основные тенденции западной культуры: Р. Декарта, Б. Паскаля, Д. Вико, Д. Юма, Г.Э. Лессинга, И.Г. Гердера, И. Канта, Ф. Шиллера, Г.В.Ф. Гегеля, Ф. Шеллинга, А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора, Ф. Ницше, В. Виндельбанда, Б. Кроче, 3. Фрейда, О. Шпенглера, А. Бергсона, К.Г. Юнга, Г. Башляра, М. Бубера, М. Хайдеггера, Г. Марселя, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра, У. Эко, Ю. Хабермаса, П. Козловски и др. Проблема взаимодействия философии и искусства в этих работах рассматривается опосредованно, однако изучение данных источников позволило определить основные методические и тематические векторы исследования.

Ко второй группе принадлежат источники, в которых так или иначе осмысливается проблема взаимодействия философии и искусства (они представлены в разделе «Состояние научной разработанности проблемы»).

В третью группу включаются авторы, работы которых посвящены изучению как самих феноменов философии (в том числе как науки) и искусства, так и проблематики, связанной с такой областью знания, как философия искусства. Это, прежде всего, исследования Эпихарма, Парменида, Продика, Платона, Аристотеля, П. Адо, Г.-Г. Гадамера, Р. Керни, А. Филоненко, Ю.М. Бохенского, М.С. Кагана,

М.К. Мамардашвили, Т.И. Ойзермана, В.Н. Сагатовского, Б.Г. Соколова, Ю.Н. Солонина, А.Н. Чанышева, и др.; а также Данте, Гете, Бодлера,

Лотреамона, Рембо, П. Целана, Е. Аничкова, Б. Христиансена, А. Банфи, Г. Маркузе, Э. Сурио, Б.М. Бернштейна, Ф. Комара, В.М. Полевого, С.Т. Ваймана и др.

Четвертую группу составляют исследователи мифа и истории античной мысли: Ж.-П. Вернан, Ж.-Ж. Вюнанбурже, Я.Э. Голосовкер, Т. Гомперц, К. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А.Ф. Лосев, Ф.Х. Кессиди, А. Косарев,

A.О. Маковельский, Е.М. Мелетинский, Р.В. Светлов, A.B. Семушкин, О.М. Фрейденберг, К. Хюбнер, П. Элен и др.

В пятую группу включены представители постнеклассической традиции и отечественные авторы, занимающиеся ее исследованием: Ж. Батай, М. Бланшо, В. Беньямин, Т. Адорно, М. Мерло-Понти, Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, М. Фуко, Ю. Кристева, Ж. Деррида, П. де Ман, П. Рикер, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ф. Лаку-Лабарт, А. Бадью, П. Велып, Ж. Липовецки, а также Н.С. Автономова, A.A. Грякалов,

B.М. Дианова, В.Е. Лапицкий, Н.Б. Маньковская, В.Н. Подорога, A.M. Пятигорский, М.Л. Рудницкий, М.К. Рыклин, Е.Г. Соколов,

C.Л. Фокин и др.

Шестая группа представлена исследованиями отечественных ученых, чьи философские, мировоззренческие и методологические идеи способствовали формированию концепции диссертационного исследования. Это работы С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, B.C. Библера, В.П. Бранского, A.A. Гениса, В.М. Диановой, М.С. Кагана, Г.С. Померанца, Ю.В. Перова, Р.В. Светлова, Е.Г. Соколова, Ю.Н. Солонина, И.Р. Тантлевского, Л.А. Орнатской, Э.П. Юровской и др.

Кроме того, в работе используется логика бинаризма и метод комплексного системного анализа проблем, приемы структурно-семиотического и философско-компаративного подходов.

Одним из узловых моментов представленной диссертационной работы является анализ искусства, которое, в своих глубинных, сущностных основаниях и закономерностях, является значимым участником, своеобразным регулятором культуры, а в каком-то смысле и ее репрезентантом, чем обусловливается необходимость использования в работе культурологического подхода.

Сложность и многоаспектность изучаемой проблемы, связанные с необходимостью исследования целого комплекса задач, а также обозначенные хронологические рамки, в которые включаются важнейшие, определяющие развитие западной теоретической мысли эпохи, предполагают расширение классического спектра методологических приемов. В диссертационной работе применяются синергетические методы обобщения обширного и разновременного материала, а также постнеклассические стратегии дискурсивного анализа, в основе которых различные исследовательские приемы, позволяющие, для решения конкретных задач, локализовать те или иные параметры изучаемого явления, выявить динамику его типологических изменений и трансформаций.

Научная новизна исследования. Восстановленная нами на материале античной, новоевропейской и постклассической культур традиция взаимодействия двух культурных форм, типов мышления, структур, дискурсов, концептов, приводит к важным результатам, определяющим новизну настоящего исследования:

-18- актуализируется, на основе античного материала, прафеномен философско-художественного синкретизма, позволяющий уже на ранних этапах культуры определить своеобразие и специфику двух форм, разнящихся онтологически, гносеологически, аксиологически, - через логику паратекстуальности (лат. рага1ахз18 - «выстраивание рядом»), исходя из которой некая метамодель соотношения между двумя феноменами могла бы быть обозначена с учетом сложной динамики взаимосвязи и взаимодействия «рядоположенного», Одно из Другого утверждаемого и восстанавливаемого, и «равноположенного», самоосуществляющегося автономно, согласно собственной логике развития (терминология М. Хайдеггера), что позволяет рассматривать в качестве основания многовекового культурного опыта динамичного сосуществования феноменов стратегию взаимообогащения и взаимораскрытия;

Архаические модели, - восстановленные, согласно изначальной «метафизике родства» философии и литературы, которые в реальной практике культуры «соревнуются» на уровне двух текстов (например, комедий Эпихарма и фрагментов Гераклита), -позволяют отойти от традиционного различения и противопоставления феноменов на более поздних этапах культуры (например, в Новое время) и актуализировать основания их глубинных связей и взаимных влияний;

- реконструируется контекст паратекстуальности, или динамичного сосуществования двух феноменов, что позволяет рассматривать, в качестве основания многовекового культурного опыта их соотношений, стратегию, которая в полной мере проявит себя в постклассиче'ских творческих и дискурсивных практиках, утверждая противоречивую «амбивалентность» новой, неклассической, модели взаимодействия философии и искусства, актуализирующей, со ссылкой на традицию «метафизики родства», парадоксальность сосуществования на «пределе», одновременную противоположность и общность философии и искусства.

Подобное явление современной теоретической мысли будет концептуализировано в двух дополняющих друг друга стратегиях, первую из которых М. Хайдеггер, со ссылкой на разработанную им технику «собственного сравнения» («das echte Vergleichen»), имманентым условием которой полагается «тайное родство» философии и поэзии, определил как контекст «общности различаемого и различия общего»; вторую сформулировал Ж. Деррида как стратегию «взаимодействия отличия и соотнесенности», которая актуализирует поиск дополнительного, измерения вне философии и литературы, но путем их парадоксального совмещения, в результате чего рождается нечто «третье», дискурс-«мутант»;

-20- рассматриваются основные стратегии диалога (полилога), которые являются ярким выражением соответствий и разногласий между практикой и теорией, что позволяет подчеркнуть принципиальное структурно-функциональное и формально-языковое отличие античного, новоевропейского и постклассического теоретического дискурсов;

- актуализируется знакомый античной теории принцип «агона» между философией и искусством в качестве основания, фундирующего смену культурных и исследовательских парадигм, что приводит к изменениям и трансформациям в сферах художественного и философского знания, в области теоретической мысли - в целом. Обращение новейшей философии к опыту современного искусства, творческие эксперименты в поле самого философского знания, которые формируют понятие «маргинального» философского дискурса (например, у Деррида), осмысление творческого наследия культуры, путем диалога (полилога), сложных инверсий, использования техник «вклинивания» в классические теории, поиска «сломов», «изгибов», «складок», «разрывов» в эпистеме, многообразных техник из арсенала «посткультуры», порождают не только экспериментальные творческие практики, но и спорадически являемые постнеклассической традицией новые интеллектуальные поля, требующие, в свою очередь, других подходов в их теоретическом осмыслении;

- разрабатывается, в самых общих чертах, с опорой на методологический потенциал зарубежной и отечественной теорий, типология взаимодействия философии и искусства, основания которой глубоко укоренены в опыте конкретно-исторического взаимодействия двух форм и являются проекцией сложных, многоплановых отношений между теорией и практикой;

- представляется некий собирательный образ традиции теоретического осмысления проблемы взаимодействия философии и искусства в истории западной культуры, выявляются «зоны рефлексии», выходящие на уровень объяснения логики этого взаимодействия, с тем чтобы восполнить некоторые «лакуны», принципиальные для функционирования этого нового типа дискурса в современной теоретической мысли.

Научно-практическая значимость исследования. Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и полученные результаты позволяют рассматривать европейскую культуру как некое целостное образование, своеобразие которого определяется полифоничным взаимодействием различных культурных форм, в частности - философии и искусства. Анализ феномена паратекстуальности философии и искусства, исследование магистральной для современности тенденции взаимодействия философского и художественного начал, позволяет лучше понять специфику культурных процессов XX века. Основные положения диссертационного исследования могут быть использованы при чтении общих и специальных курсов по культурологии, философии культуры, теории культуры, философии искусства, истории культуры, эстетике, искусствоведению; а также при разработке учебных пособий, программ и методических материалов по соответствующим разделам философии, истории идей, культурной антропологии.

15 - 25 августа 1996 г., Сарапул - Казань - Самара - Волгоград -Ростов-на-Дону), международный научный семинар «Россия и Германия: диалог культур» (17 - 20 ноября 1996 г., Бонн), международная научно-методическая конференция «Психолого-педагогические проблемы системы образования» (22 - 23 апреля 1998 г., Ижевск), международный форум «Развитие гуманитарных наук и гуманитарного образования в Уральском регионе», при поддержке института «Открытое общество» - фонд Сороса (24 - 25 октября 2000 г., Ижевск); конференция «Имя: онтология и аналитика» Санкт-Петербургского государственного университета (2001 г., Санкт-Петербург), конференция «Образ современности: этические и эстетические аспекты» (21 октября 2002 г., Санкт-Петербург); Гумбольдтовские чтения. 1-я международная конференция (25 - 27 сентября 2003 г., Санкт-Петербург); всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (27 - 29 октября 2003 г., Великий Новгород); научная конференция «Культурологические чтения - 2004» Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (2004 г., Санкт-Петербург), международная научная конференция «Мир романтизма. Гуляевские чтения» (19-22 мая 2004 г., Тверь), всероссийская научная конференция «Библия и художественная культура» (4-9 октября 2004 г., Пермь).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре"

Заключение

В настоящем исследовании анализируется опыт теоретической мысли, которая на протяжении всей своей истории осмысливала логику сосуществования философии и искусства - в качестве двух феноменов, типов мышления, структур, дискурсов, концептов, наконец, творческих практик. В итоге обозначаются пределы и границы специфического, интегративного по самой своей природе, теоретического дискурса, который является, с одной стороны, способом в* и средством концептуализации проблемы взаимодействия философии и искусства, как одной из самых актуальных для современной теории; с другой - результатом сложной динамики соотношений творческих практик и теоретических концепций в самой истории культуры. Тем самым, воссоздается контекст, в рамках которого проявляет себя практика взаимообогащения и взаимораскрытия философского (понятийного) и художественного (образного) начал, формируются те методологические принципы, которые позволяют проследить опыт взаимодействия между философией и искусством: от традиционного различения этих форм культуры, К вплоть до их противопоставления с позиции метафизического дуализма, -к поиску оснований глубинных связей и взаимных влияний.

В исследовании актуализируются - на материале как классической, так и неклассической культуры - основные стратегии взаимодействия, линии диалога (полилога) между философией как научно-вненаучным феноменом, и искусством, как творческой практикой, в том числе тяготеющей к саморефлексии дискурсивного порядка, что позволяет выявить принципиальные для анализа проблемы структурно-функциональное и формально-языковое отличия античной, новоевропейской и постклассической теоретической мысли.

-288В работе используются синергетические методы обобщения обширного и разновременного материала, а также постнеклассические стратегии дискурсивного анализа, в основе которых различные исследовательские приемы, позволяющие, для решения конкретных задач, локализовать те или иные параметры изучаемого явления, выявить динамику его типологических изменений и трансформаций. Новые методологические подходы, которые придают принципиально иное звучание теоретическому дискурсу современного нам рубежа веков, позволят отойти от традиционного противопоставления «противочленов» и выявить иную логику во взаимодействии культурных форм, когда другие «модальности познания» (Э. Кассирер), - в частности, мышление художественное, - не только «воздействуют» на мировоззренческие структуры философии, но и приводят к радикальным переменам, метаморфозам, трансформациям в сфере как самого философского знания, так и теоретического дискурса в целом.

Проблему динамичного сосуществования философии и искусства не случайно поднимает теоретическая мысль второй половины XX века, и особенно современного нам рубежа веков: именно на этом этапе культуры границы между философией и искусством подвергаются активному, повсеместному и всестороннему переосмыслению. Теоретическая мысль прошлого столетия удерживает себя в рамках дискурсивного начала, будучи «захваченной», «плененной» силой начала образного. Задачи, которые ставит и выполняет экспериментальная художественная - а в пределе и философская - практика зачастую совпадает с их теоретической рефлексией, о чем свидетельствует не только культура авангарда и поставангарда, модернизма и постмодернизма, но и опыт артбытия «пост-культуры», а также творческие поиски сегодняшнего дня, в которых, наряду с ностальгией по классике, отчетливо просматривается тенденция довести до предела - через архаику дословесного, допонятийного и даже дообразного - нарушенное культурой «равновесие» между «царством мысли» и «царством образов», обозначив, тем самым, пространство новых, еще невыговоренных смыслов.

Неклассическая культура, таким образом, обозначает тот «предел», на котором «понятие» и «образ», слившиеся в некоей новой органике целостного текста, рождаются наново и начинают жить, каждое своей жизнью, обретая - в который раз в истории культуры? - опыт «взаимораскрытия и взаимообогащения». Теоретическая мысль прошлого столетия со всей очевидностью «ангажирует» подобный процесс предельного сближения области понятийного и образного, во многом «идя на поводу» у культурной практики -и в этом заключается принципиальная новизна тех акцентов, которые динамично расставляет именно XX век. Однако полномасшатабное осмысление явления аритмии, которое отчетливо обозначается в осмыслении проблемы взаимодействия философии и искусства на том или ином этапе культуры, теоретической мысли первых веков нового тысячелетия еще, безусловно, предстоит.

Список научной литературыКапустина, Людмила Борисовна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аверинцев С.С. Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитииантичной литературы. М.: «Наука», 1989. - 276 с.

2. Аверинцев С.С., Франк-Каменецкий И.Г., Фрейденберг О.М. От слова ксмыслу: Проблемы тропогенеза. М.: УРСС, 2001. - 121 с.

3. Аверинцев С.С. Поэтика древнегреческой литературы. М.: «Наука»,1981.-366 с.

4. Ado П. Что такое античная философия? М.: «Изд-во гуманитарнойлитературы», 1999. 317 с.

5. Адорно Т. Эстетическая теория. М.: «Республика», 2001. - 526 с.

6. Адорно Т. Философия новой музыки. М.: «Логос», 2001. - 343 с.

7. Антонен Арто и современная культура. СПб.: «Изд-во СПбГУ», 1996.131 с.

8. Арто А. Манифесты. Драматургия. Лекции. Философия театра. СПб.:1. Симпозиум», 2000. 442 с.

9. Арто А. Театр и его двойник. СПб. - М.: «Симпозиум», 2000. - 444 с.

10. Антоновский Ю.А. О специфике мифологической ориентации // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб.: «Изд-во РХГИ», 1999. С. 149 - 159.11 .Аристотель. Поэтика. Соч. в 4 т. т. Т. 4. М.: «Мысль», 1984. С. 645 -680.

11. Банфи А. Философия искусства. М.: «Искусство», 1989. - 384 с.

12. Бадью А. Манифест философии. СПб.: «Machina» 2003. - 184 с.

13. Базиль О. Георг Тракль, сам свидетельствующий о себе и о своей жизни (с приложением фотодокументов и фотографий). Челябинск: «Урал LTD», 2000. - 394 с.

14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: «Издательская группа «Прогресс» », 1994. - 615 с.

15. Батай Ж. Литература и зло. М.: «Изд-во МГУ», 1994. - 165 с.1 1.Батай Ж. Внутренний опыт. СПб.: «AXIOMA» - «МИФРИЛ», 1997. -334 с.

16. Батай Ж. Ненависть к поэзии. М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1999. - 614 с.

17. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук.- СПб.: «Азбука», 2000. 332 с.

18. Ю.Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет.- М.: «Художественная литература», 1975. 502 с.

19. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: «Художественная литература», 1975.-541 с.

20. И.Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: «Азбука», 2000. - 300 с.

21. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: «Искусство», 1986. -444 с.

22. Башляр Г. Вода и грезы: Опыт о воображении материи. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 1998. - 268 с.

23. Башляр Г. Грезы о воздухе: Опыт о воображении движения. -М: «Изд-во гуманитарной литературы», 1999. 344 с.

24. Башляр Г. Земля и грезы воли. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 2000.-383 с.

25. Башляр Г. Земля и грезы о покое. «И зд-во гуманитарной литературы», 2000.-319 с.

26. Багиляр Г. Психоанализ огня. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 1993.- 174 с.

27. Беккет С. Изгнанник. М.: «Известия», 1989. - 224 с.

28. Белътинг X. Образ и культ: История образа до эпохи искусства. М.: «Прогресс-Традиция», 2002. - 752 с.

29. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху технической воспроизводимости. М.: «Медиум», 1996. - 240 с.

30. Бергсон А. Творческая эволюция. М.: «Канон-пресс» — «Кучково поле»,1998. 384 с.

31. Берлин И. Философия свободы: Европа. М.: «Новое литературное обозрение», 2001. - 439 с.

32. Бернштейн Б. Три стрелы глобализации искусства // Методология гуманитарного знания в перспективе XX в. СПб., 2001. С. 278-281.

33. ЗЪ.Библер B.C. Мышление как творчество: Введение в логику мысленного диалога. М.: «Политиздат», 1975. - 399 с.

34. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. — М.: «Политиздат», 1991. — 412 с.

35. Бланшо М. Мишель Фуко, каким я его себе представляю. СПб.: «Machina», 2002. - 96 с.41 .Бланшо М. Неописуемое сообщество. -М.: «МФФ», 1998. 79 с.

36. Бланшо М. Ожидание забвения: Роман. СПб.: «Амфора», 2000. -173 с.

37. АЪ.Бланшо М. Последний человек. СПб.: «Азбука» - Книжный клуб «Терра», 1997.-301 с.

38. Бланшо М. Пространство литературы. М.: «Логос», 2002. - 288 с.

39. Блауберг И.И. Анри Бергсон. М.: «Прогресс-традиция», 2003. -672 с.

40. БодрийярЖ. Прозрачность зла. М.: «Добросвет», 2000. - 257 с.

41. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет», 2000.-389 с.

42. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: «Рудомино», 1995. - 168 с.

43. Бодрийяр Ж. Соблазн. M.: «Ad Marginem», 2000. - 320 с.

44. Бубер М. Два образа веры. М.: «Республика», 1995. - 462 с.

45. Бубер М. Проблема человека. Перспективы // Лабиринты одиночества. М.: «Прогресс», 1989. С. 88 97.

46. Бубер М. Я и Ты. М.: «Высшая школа», 1993. - 173 с.

47. Бычков В.В. Феномен неклассического сознания // Вопросы философии. -М., 2003, № 10. С. 61-71; № 12. С. 80 92.

48. Вайман С. Идея художественной континуальности (XVII XVIII вв.) // Искусство Нового времени. Опыт культурологического анализа. -СПб.: «Алетейя», 2000. С. 108 - 145.

49. Валери П. Взгляд на Декарта // Вопросы философии. М., 2003, № 10. С. 157-166.

50. Валери П. Господин Тест // Валери П. Юная парка. М.: «Текст», 1994. С. 161-236.

51. Валери П. Поэзия и абстрактная мысль // Валери П. Об искусстве. -М.: «Искусство», 1976. С. 400 433.

52. Введенский А.И. Декарт и рационализм // Труды Санкт-Петербургского Философского общества. Вып. 1. СПб., 1901. 4.3.

53. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств: Проблема эволюции стиля в новом искусстве. СПб.: «МИФРИЛ», 1994. -427 с.вЪ.Велъш В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного спорного понятия // Путь. М., 1992, № 1. С. 109 - 136.

54. Верная Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. М.: «Прогресс», 1988.-221 с.

55. Визгин В.П. Ницше глазами Делеза // Вопросы философии. М., 1993, № 4. С. 47-53.

56. Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. Ленинград: «Гослитиздат», 1940. - 620 с.

57. Виндельбанд В. Избранное. Дух и история. М.: «Юрист», 1995. - 687 с.6%.Виндельбанд В. История древней философии. Киев: «Тандем», 1995. -368 с.

58. Виндельбанд В. От Канта до Ницше: История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. — М.: «Канон-пресс», 1998.-494 с.

59. Виндельбанд В. Платон как философ. М.: ИД «Грааль», 2001. - 49 с.

60. Вопросы теории и психологии творчества. Т. 6. Вып. 1. Харьков, 1915. 388 с.

61. Вюнанбурже Ж.-Ж. Принципы мифопоэтического воображения // Метафизические исследования. Вып. XV. СПб., 2000. С. 51 - 68.73 .Гадамер X. -Г. Истина и метод. М.: «Прогресс», 1988. - 699 с.

62. ТА.Гадамер Х.-Г. Текст и содержание // Керни Р. Диалоги о Европе. М.: «Весь мир», 2002. - 320 с.

63. Гадамер Х.-Г. Философия и поэзия // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. -М.: «Искусство», 1991. С. 116 125.7в.Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. -М.: «Республика», 1997. 495 с.

64. Гегель Г.-В.-Ф. Эстетика в 4 тт. М.: «Искусство», 1968 - 1973.1%.Гегель Г. Философия права. М.: «Мысль», 1990. - 524 с.

65. Глядешкина З.И. Рене Декарт и его время: Научные и философские основания для анализа музыки: Компедиум музыки. Лекция и материалы по истории теории музыки во Франции XVI XVIII веков. Т. 3. - М.: «Изд-во РАМ им. Гнесиных», 2001.- 144 с.

66. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: «Наука», 1987. - 218 с.81 .Генис A.A. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени. М.: «Независимая газета», 1997.-251 с.

67. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: «Наука», 1977.-703 с.

68. Гердер КГ. Избранные сочинения. М. - Л.: «Гослитиздат», 1959. - 392 с.

69. Гомер. Илиада. Л.: «Наука», 1990. - 572 с.

70. Гомперц Т. Греческие мыслители: В 2 тт. СПб.: «Алетейя», 1999.

71. Ъб.Грякалов A.A. Структурализм в эстетике. Л.: «Изд-во МГУ», 1989. -173 с.

72. Ю.Гусейнов Г.Ч. Драматургический метод Платона. М.: «ГИТИС», 1981. -63 с.

73. Данто А. Космополитический алфавит искусства // БоррадориД.

74. Американский философ: Джованна Боррадори беседует с Куайном,

75. Дэвидсоном, Патнэмом, Нозиком, Данто, Рорти, Кейвлом, Макинтайром,

76. Куном. М.: «Дом интеллектуальной книги», 1999. - С. 106 - 125.

77. Декарт Р. Рассуждение о методе. М.: «Изд-во АН СССР», 1953. -656 с.

78. Декарт Р. Размышление о первоначальной философии. СПб.: «Абрис-книга», 1995. - 191 с.

79. Декарт Р. Разыскание истины. СПБ.: «Азбука», 2000. - 284 с.

80. Делез Ж. Критика и клиника. M.: «Machina», 2002. - 240 с.9Ъ Делез Ж. Логика смысла. М.: «Изд. Центр «Академия», 1995. - 297 с.

81. Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. СПб.: «Алетейя», 1999. - 190 с.

82. Делез Ж. Ницше. СПб.: «Аксиома», 1997. - 186 с.9 в Делез Ж. Ницше и философия. M.: «Ad Magrinem», 2003. - 392 с.

83. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: «Петрополис», 1998. - 384 с.

84. Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: «Логос», 1997. - 264 с.99Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М.: «Институт экспериментальной социологии», 1998. - 286 с.

85. Делез Ж. Фуко = Foucault. M.: «Изд-во гуманитарной литературы», 1998.- 171 с.

86. Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен. СПб.: «Академический проект», 2002. - 111 с.

87. Деррида Ж. Деконструкция и «другое» // Керни Р. Диалоги о Европе. -М.: «Весь мир», 2002. С. 171 - 190.

88. Деррида Ж. Есть ли у философии свой язык? // Деррида Ж. Золы угасшъй прах. СПб.: «Академический проект», 2003. С. 91 - 112.

89. Деррида Ж. О грамматологии. M. : «Ad Marginem», 2000. - 511 с.105106107108109110111112113114115,116117

90. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только. -Минск: «Современный литератор», 1999. 829 с.

91. Деррида Ж. Письмо и различие. СПб.: «Академический проект», 2000. - 426 с.

92. Деррида Ж. Шибболет. СПб.: «Академический проект», 2002. - 166 с.

93. Деррида Ж., Гурко Е. Деконструкция: тексты и интерпретация. -Минск: «Экономпресс», 2001. 320 с.

94. Джойс Д. Улисс. М.: «Республика», 1993. - 671 с.

95. Дианова В.М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. СПб.: «Петрополис», 1999. - 238 с.

96. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню реального. М.: Фонд научных исследований «Прагматика культуры», 2002. - 160 с.

97. Жижек С. и др. То, что вы всегда хотели знать о Лакане, но боялись спросить у Хичкока. М.: «Логос», 2003. - 336 с.

98. Зись А.Я. Философское мышление и художественное творчество. М.: «Искусство», 1987. - 252 с.

99. Зись А.Я. В поисках художественного смысла: Избранные работы. М.: «Искусство», 1991. - 348 с.

100. Ионеско Э. Противоядия. М.: «Изд. группа «Прогресс» - «Литера», 1992.-480 с.

101. Искусство Нового времени. Опыт культурологического анализа. -СПб.: «Алетейя», 2000. 308 с.

102. Каган М.С. К истории взаимоотношений искусства и философии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Вып. 1 -СПб.: 2001. С. 3-9.

103. Каган М.С. О двух формах воплощения идей // История идей как методология гуманитарных исследований. Ч. 1. СПб., 2001. С. 15-27.

104. Каган М.С. Се человек.: Жизнь, смерть и бессмертие в «волшебном зеркале» изобразительного искусства. СПб.: Изд-во «Logos», 2003. -320 с.

105. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: «Петрополис», 1996.

106. Каган М.С. Эстетика как философская наука: Университетский курс лекций. СПб.: «Петрополис», 1997. - 543 с.

107. Каган М.С., Холостова Т.В. Культура философия - искусство: Диалог. - М.: «Знание», 1988. - 63 с.

108. Камю А. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство. М.: «Политиздат», 1990. - 414 с.

109. Камю А. Миф о Сизифе. СПб. : «Азбука - классика», 2001. - 251 с.

110. Камю А. Сочинения = Oeuvres: В 5 тт.: Харьков: «Фолио», 1998.

111. Камю А. Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки. М.: «Радуга», 1998. - 602 с.

112. Кандинский В.В. О духовном в искусстве. М.: «Архимед», 1992. -107 с.-300130. Кант И. Критика способности суждения // Собр. соч. в 8 тт.: Юбилейн. изд. 1794 1994. Т. 5. - М.: «ЧОРО», 1994. - 414 с.

113. Кассирер Э. Понятийная форма в мифическом мышлении. Исследование библиотеки Варбурга // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. -М.: «Гардарика», 1998. С. 183-251.

114. Кассирер Э. Идея и образ // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. -М.: «Гардарика», 1998. С. 252 439.

115. Керни Р. Диалоги о Европе. М.: «Весь мир», 2002. - 320 с.

116. Керни Р. Философия в диалогах // Керни Р. Диалоги о Европе. М.: «Весь мир», 2002. С. 311 - 318.

117. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. -М.: «Мысль», 1972. 312 с.

118. Козловски П. Культура постмодерна. М.: «Республика», 1997. - 240 с.

119. Козловски П. Миф о модерне. М.: «Республика», 2002. - 239 с.

120. Козловски П. Судьбы гегельянства: философия, религия и политика прощаются с модерном. М.: «Республика», 2000. - 382 с.

121. Комар Ф. Искусство и человек. М.: «АСТ - Астрель», 2002. - 160 с.

122. Конев В.А. Искусство и философия: полюса, стягивающие культуру // В диапазоне гуманитарного знания. СПб., 2001. С. 51 - 56.

123. Корневище ОБ Книга неклассической эстетики. М.: «ИФРАН», 1998. -269 с.

124. Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М.: «Персэ», 2000. - 302 с.-301143. Кранц Э. Опыт философии литературы. Декарт и французский классицизм. СПб., 1902.

125. Краусс Р. Подлинность авангарда и др.: Модернистские мифы: Сб. эссе 80-х годов. М.: «Худ. журнал», 2003. - 318 с.

126. Кроче Б. Антология сочинений по философии: История. Экономика. Право. Этика. Поэзия. СПб.: «Пневма», 1999. - 469 с.

127. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика. Ч. 1.-М., 1920.- 170 с.

128. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: «Республика», 1993. - 415 с.

129. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. -416 с.

130. Лаку-Лабарт Ф. Música ficta: Фигуры Вагнера. СПб.: «AXIOMA -Азбука», 1999. - 224 с.

131. Лапицкий В.Е. Целан философов // Комментарии. М. - СПб., 1996, №9.

132. Леви-Стросс К Первобытное мышление. М.: «Республика», 1994. -382 с.

133. Лейбниц Г.В. Сочинения: В 4 тт. Т. 1. М.: «Мысль», 1982.

134. Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница // Керни Р. Диалоги о Европе. М.: «Весь мир», 2002. С. 46-62.

135. Лессинг Г.Э. Избранное. М.: «Художественная литература», 1980. -574 с.-302155. JIuomap Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: «Институт экспериментальной социологии» - СПб.: «Алетейя», 1998. - 159 с.

136. JIuomap Ж.-Ф. Возвышенное и авангард // Метафизические исследования. Вып. 4. СПб., 1997. С. 224 - 241.

137. ЛиповецкиЖ. Эра пустоты: Эссе о современном индивидуализме. М.: «Владимир Даль», 2001. - 330 с.

138. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: «Мысль», 1993. - 959 с.

139. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. -М.: «Политика», 1991.- 524 с.

140. Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3 тт. Таллин: «Александра», 1992- 1993.

141. Маковельский А. О. Досократики. Ч. 1 3. - Казань, 1914.

142. Малларме С. Сочинения в стихах и прозе. М.: «Радуга», 1995. -556 с.

143. Малевич КС. Собр. Соч.: В 5 тт. Т. 3. М.: «Гилея», 2000. 389 с.

144. Малевич КС. Черный квадрат. СПб.: «Азбука», 2001. - 574 с.

145. Мамардашвили М.К. Метафизика Арто // Театр и его двойник. СПб. -М.: «Симпозиум», 2000. - 444 с.

146. Мандельштам О.Э. Слово и культура. М.: «Советский писатель», 1987.-320 с.

147. Маньковская Н.Б. «Париж со змеями»: Введение в эстетику постмодернизма. М.: «РАН - Институт философии», 1995.-220 с.

148. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма = Esthetique postmoderne. -СПб.: «Алетейя», 2000. 347 с.

149. Маркиз де Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992. - 256 с.

150. Маркузе Г. Философия искусства и политика // Керни Р. Диалоги о Европе. М.: «Весь мир», 2002. - С. 213 - 227.

151. Марсель Г. Быть и иметь. Новочеркасск, 1994. - 159 с.

152. Марсель Г. Пьесы. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 2002. -352 с.

153. Марсель Г. Трагическая мудрость философии: Избранные работы. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 1995. 216 с.

154. Машинян А. Мифологема пути // Джойс Д. Изгнанники. Избранные произведения. СПб.: «Б.и.», 2000. С. 113 - 138.

155. Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного искусства // Избранные статьи. Воспоминания. М.: «РГТУ», 1998. - С. 52 - 110.

156. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: «Восточная литература», 2000. -406 с.-304179. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М.: РГТУ, 2000. - 167 с.

157. Мерло-Понти M В защиту философии. М.: «Изд-во гуманитарной литературы», 1996. - 247 с.

158. Мерло-Понти М. Око и дух // Французская философия и эстетика XX века. М.: «Искусство», 1995. - 272 с.

159. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб.: «Ювента» -«Наука», 1999. - 605 с.

160. Мондриан 77. Пластическое искусство и чистое пластическое искусство (Фигуративное и нефигуративное искусство) // Метафизические исследования. Вып. XV. СПб., 2000.-С. 308-331.

161. Наков А. Беспредметный мир: абстрактное и конкретное искусство. -М.: «Искусство», 1997. 416 с.

162. Ницше Ф. Сочинения: В 2 тт.: М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1997.

163. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.: «Художественная литература», 1993. - 670 с.

164. Ницше Ф., Фрейд 3., Фромм Э., Камю А., Сартр Ж.-П. Сумерки богов. М.: «Изд-во политической литературы», 1989. - 398 с.

165. Ойзерман Т.Н. Философия как единство научного и вненаучного познания // Разум и экзистенция. СПб.: «Изд-во РХГИ», 1999. -С. 35-45.

166. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: «Искусство», 1991. - 587 с.

167. Паскаль Б. Мысли. М.: «ACT» - Харьков: «Фолио», 2001. - 588 с.-305191. Пахсаръян Н. Анри Бергсон «философ-поэт» // Бергсон А. Смех. Ж.-П. Сартр. Тошнота. Клод Симон. Дороги Фландрии. - М.: «Панорама», 2000. С. 118-126.

168. Перов Ю.В. Декарт: четыре века новой философии. СПб.: «Изд-во СПбГУ», 1998. - 202 с.

169. Перов Ю.В. Очерки истории классического немецкого идеализма. -Сб.: «Наука», 2000. 670 с.

170. Платон. Собр.соч.: В 4 тт. М.: «Мысль», 1990 - 1994.

171. Панофский Э. Idea: К истории понятия в теориях искусства от античности до классицизма. СПб.: «AXIOMA», 1999. - 227 с.

172. Платон. Собр.соч.: В 4 тт. М.: «Мысль», 1990 - 1994.

173. Подорога В.А. Метафизика ландшафта: Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX XX веков. - М.: «Наука», 1993. -317 с.

174. Полевой В.М. Искусство как искусство. М.: ИД «Москва», 1995. - 208 с.

175. Померанц Г. С. Собирание себя: Курс лекций, прочитанный в Университете истории культур в 1990 1991 гг. - М.: ЛИА «ДОК», 1993.-242 с.

176. Постмодернисты о посткультуре. М.: «ЛИА Рэлинина», 1996. - 215 с.

177. Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления.- СПб.: «Изд-во РХГИ», 1999. 402 с.

178. Разумовский КС. Художники о философии и науке // Вопросы философии. -М, 2003, № 10. С. 157 166.

179. Ретшер Г. Сочинение по философии искусства // Московский наблюдатель. М., 1838.

180. Рикер П. История и истина. СПб.: «Алетейя», 2002. - 399 с.

181. Рикер П. Творческие возможности языка // Керни Р. Диалоги о Европе.- М.: «Весь мир», 2002. С. 228 - 255.

182. Рильке Р.-М. Ворпсведе. Огюст Роден. Письма. Стихи. М.: «Искусство», 1994. - 368 с.

183. Рудницкий М. По ту сторону видимости // Повести австрийских писателей. М.: «Радуга», 1983. - 637 с.

184. Рыклин М.К. Искусство как препятствие. М.: «Ad Marginem», 1997. -222 с.

185. Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии: Философские основы мировоззрения: В 3 тт. СПб.: «Петрополис», 1999.

186. Сартр Ж.-П. Разбор «Постороннего» // Сартр Ж.-П. Ситуации: Антология литературно-эстетической мысли. — М.: «Научно-издательский центр «Ладомир» » 1997. -432 с.-307213. Светлов P.B. Гнозис и экзегетика. СПб.: «Изд-во РХГИ», 1998. -479 с.

187. Семушкин A.B. Эмпедокл. М.: «Мысль», 1985. - 191 с.

188. Сенека JI.A. Нравственные письма Луцилию. М.: «Художественная литература», 1985. - 541 с.

189. Сенека JI.A. Философские трактаты. СПб.: «Алетейя», 2001. - 398 с.

190. Синий всадник. М.: «Изобразительное искусство», 1996. - 192 с.

191. Словарь «Маятника Фуко» У.Эко / Авт. сост. О. Логош и В. Петров. -СПб.: «Symposium», 2002. - 552 с.

192. Соколов Б.Г Герменевтика метафизики. СПб. «Изд-во СПбГУ», 1998. -224 с.

193. Соколов Б.Г. Диалог, монолог, полилог и Дерида // Диалог в философии: традиции и современность. СПб., 1995. С. 114-120.

194. Соколов Б.Г. Маргинальный дискурс Деррида. СПб.: «Изд-во СПбГУ», 1996. - 120 с.

195. Соколов Е.Г. Аналитика масскульта. СПб.: «Санкт-Петербургское философское общество», 2001. - 280 с.-308224. Соколов Е.Г. «Угол зрения» и «угол слуха» // Метафизические исследования. Вып. XV. СПБ., 2000. С.146 - 166.

196. Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: «Книга», 1990. - 574 с.

197. Столович JI.H. Красота. Добро. Истина: Очерк истории эстетической аксиологии. М.: «Республика», 1994. - 464 с.

198. Сурио Э. Искусство и философия // Вопросы философии. М., 1994, № 7-8. С. 100-117.

199. Танатография Эроса. Жорж Батай и французская мысль середины XX века: Тексты Ж. Батая, Р. Барта, М. Бланшо, А. Бретона, Ж. Деррида, П. Клоссовски, А, Кожева, Ю. Кристевой, Г. Марселя, Ж.-П. Сартра, М. Фуко, и др. СПб.: «МИФРИЛ», 1994.-346 с.

200. Тантлевский И.Р. Книги Еноха. М. - Иерусалим: «Мосты культуры», 2000. - 375.

201. Тойнби А. Постижение истории. М.: «Прогресс», 1991. - 731 с.

202. Траклъ Г. Стихотворения. Проза. Письма. СПб.: «Symposium», 1996. -639 с.

203. Тютчев Ф. Сочинения: В 2 тт. М.: «Правда», 1980.

204. Тэн И. Философия искусства. М.: «Изобразительное искусство», 1995. - 160 с.

205. Усманова А.Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации. Минск: «Пропилеи», 2000. - 199 с.

206. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: «Прогресс», 1986. - 543 с.-309236. Философия и литература. Беседа с Ж. Деррида // Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. — М.: РИК «Культура», 1993. -199 с.

207. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М.: «Ренессанс», 1992. -289 с.

208. Фрейд 3. Художник и фантазирование. М.: «Республика», 1995. -396 с.

209. Фокин С.Л. Альбер Камю. Роман. Философия. Жизнь. СПб.: «Алетейя», 1999. 377 с.

210. Фокин С.Л. Жорж Батай в 30-е годы: Философия. Политика. Религия. -СПб.: «Изд-во СПбГУЭФ», 1998. 132 с.

211. Фокин С.Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. СПб.: «Изд-во Олега Абышко», 2002. - 320 с.

212. Фрагменты ранних греческих философов. 4.1. М.: «Наука», 1989. -576 с.

213. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: «Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1998. - 798 с.

214. Фуко М. Слова и вещи. М.: «Прогресс», 1977. - 488 с.

215. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: «Весь мир», 2003. -414 с.

216. Хайдеггер М Бытие и время. СПб.: «Наука», 2002. - 450 с.

217. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: «Республика», 1993. - 445 с.

218. Хайдеггер М. Мысли. Постулаты. Афоризмы. Философские интерпретации. Тезисы. Минск: «Современное слово», 1998.-384 с.

219. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии. М.: «Прогресс», 1988. - 544 с.

220. Хайдеггер М. Разъяснения к поэзии Гельдерлина. — М.: «Академический проект», 2003. 320 с.

221. Хайдеггер М., Ясперс К. Переписка 1920 1963. - М.: «Ad Marginem», 2001.-416 с.

222. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения: Философские фрагменты. СПб.: «Медиум» - «Ювента», 1997. -312 с.

223. Христиансен Б. Философия искусства. СПб.: «Шиповник», 1911. -291 с.

224. Хюбнер К. Истина мифа. М.: «Республика», 1996. - 448 с.

225. Чоран Э.М. После конца истории: Философская эссеистика. СПб.: «Symposium», 2002. - 544 с.

226. Шеллинг Ф. История древней философии. Киев: «Тандем», 1905. -366 с.

227. Шеллинг Ф. О возможности формы философии вообще // Ранние философские сочинения. СПб.: «Алетейя» - «Государственный Эрмитаж», 2000. - 160 с.

228. Шеллинг Ф. О Данте в философском отношении // Шеллинг Ф. Философия искусства. М.: «Мысль», 1966. С. 445 - 456.

229. Шеллинг Ф. Система мировых эпох: Мюнхенские лекции 1827 1828 гг. в записи Эрнста Лассо. - Томск: «Водолей», 1999. - 320 с.

230. Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма // Сочинения: В 2-х тг. Т. 1. М.: «Мысль», 1987. С. 227 - 489.

231. Шеллинг Ф. Философия искусства. М. : «Мысль», 1966. - 496 с.

232. Шестов JI.K Достоевский и Ницше (философия трагедии). М.: «Граль», 2001.-159 с.

233. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Собр. соч.: В 7 тг. Т. 6. М.: 1957. С. 288 - 387.

234. Шичалин Ю.А. Эпифеномен или феномен «возвращения» в первой европейской культуре. М.: ЛИА «Дон», 1994. — 127 с.

235. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. М.: «ЭКСМО-пресс» -Харьков: «Фолио», 1999. - 733 с.-312270. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // Шопенгауэр А. Собр. Соч.: В 6 тт. Т. 1 2. - М.: «Терра» - Книжный клуб «Республика», 1999-2001.

236. Шопенгауэр А. Малые философские сочинения // Шопенгауэр А. Собр.соч.: В 6 тт. Т.З. М.: «Терра» - Книжный клуб «Республика», 2001.- 526 с.

237. Чанышев А.А. Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра. М.: «Знание», 1990. - 63 с.

238. Чанышев А.Н. Начало философии. М.: «Изд-во МГУ», 1982. - 184 с.

239. Чудо бытия. Философская поэзия. М.: Изд. центр «Новый век», 1997. -336 с.

240. Эко У Имя Розы. Роман. Заметки на полях «Имени Розы». Эссе. -СПб.: «Symposium», 1997. 685 с.

241. Эко У. Искусство и красота в средневековой эстетике. М.: «Алетейя», 2003.-256 с.

242. Эко У. Открытое произведение: Форма и неопределенность в современной поэтике. СПб: «Академический проект», 2004. -380 с.

243. Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологии. М.: «Symposium», 1998.-431 с.

244. Эко У. Поэтики Джойса. СПб.: «Symposium», 2003. - 490 с.

245. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: «Академический проект», 2001. -239 с.

246. Юм Д. Сочинения: В 2 тт. М.: «Мысль», 1966.282,283,284285286287288289290291292293294295

247. Юнгер Ф.Г. Ницше. М.: «Праксис», 2001. - 256 с.

248. Юровская Э.П. Философия творчество - жизнь // Сартр Ж.-П. Философские пьесы. - М.: «Канон», 1996. - 384 с.

249. Юшкевич П. Новые веяния. СПб., 1910.

250. Юшкова O.A. Понятие «интуиция разума» в русском авангарде 1910 1920-х годов // Искусство Нового времени. Опыт культурологического анализа. - СПб.: «Весь мир», 2000. С. 286-306.

251. Ясперс К. Ницше и христианство. М.: «Медиум», 1994. - 116 с.

252. Badiou A. L'âge des poètes // La politique des poètes. Paris, 1992.

253. Badiou A. Manifeste pour la philosophie. Paris, 1989.

254. Bollack, J. Paul Celan: Poetik der Fremdheit. Wien, 2000.

255. Celan P. Gesammelte Werke: In 5 Bd. Frankfurt-am-Main,

256. Derrida J. Et cetera. (and so on, und so weiter, and so forth, y asi sucesivament, und so überalle, etc.) // Revista de Filosofia. Numéro 19. Julio - Diciembre 1999.

257. Derrida J. Psyché (Inventions de l'autre). Galilée, 1987.

258. Frankel H. Dichtung und Philosophie des frühen Griechentums. N.-J., 1951.

259. Geier M. Das Sprachspiel der Philosophen. Hamburg, 1989.

260. Gigon O. Der Ursprung der griechischen Philosophie von Hesiod bis Parmenid. Basel., 1945.-314296. Gros F. Fouqault de Deleuze: une fiction métaphysique // Philosophie, 1995. P. 53-63.

261. Janz, M. Vom Engagement absoluter Poesie. Zur Lyrik und Ästhetik Paul Celans Königstein, 1984.

262. Jaspers K. Notizen zu M. Heidegger. München, 1978.

263. Heidegger M. Denken und Dichten: Philosophie und Poesie (aocpia und 7üoi8Tv) II Heidegger M. Gesamtausgabe II. Abteilung: Vorlesungen 1919-1944. Band 50. Frankfurt-am-Main: Vittorio Klostermann, 1990.

264. Heidegger M. Erläuterungen zu Hölderlins Dichtung. Frankfurt-am-Main: Vittorio Klostermann, 1951.

265. Philonenko A. Qu' est-ce que la philosophie? Kant et Fichte. Paris, 1991.

266. Krantz E. Essai sur l'esthétique de Descartes. Paris, 1882.

267. Kristewa J. La révolution du langage poétique L'avant-garde à la fin du XIX siècle: Lautréamont et Mallarmé. Paris, 1974.

268. Mallarmé S. Poésie. Paris, 1966.305. Mondrian. — Paris, 1970.

269. Mustoxidi T.M. Histoire de l'esthétique française. Paris, 1920.

270. Nancy J.-L. Plie deleuzien de pensée // Цит. по: Делез Ж. Критика и клиника. СПб., 2002.

271. Nestle W. Vom Mythos zum Logos. Die Selbstentfaltung des griechischen Denkens von Homer bis auf die Sophistik und Sokrates. -Stuttgart, 1940.-315309. Rautenberg H. Wozu brauchen wir solche Kunst? // Kulturchronik, N 4. -2002.

272. Rötscher H. T. Abhandlungen zur Philosophie der Kunst. Berlin, 1837.

273. Valéry P. Cartesius redivivus. Paris, 1941.

274. Wuchterl K. Bausteine zu einer Geschichte der Philosophie des 20. Jahrhunderts Von Husserl zu Heidegger: Eine Auswahl. Bern, Stuttgart, Wien, 1995.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Капустина, Людмила Борисовна

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Капустина, Людмила Борисовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре"

Список научной литературыКапустина, Людмила Борисовна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

Похожие темы диссертаций