автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте"

На правах рукописи

КОПЫТОВ Олег Николаевич

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ КВАЛИФИКАТИВНЫХ модусных СМЫСЛОВ В ТЕКСТЕ (АВТОРИЗАЦИЯ И ПЕРСуАЗИВНОСТЬ)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Владивосток .2004

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Дальневосточного государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук

профессор Шмелева Т.В.

Официальные оппоненты-доктор филологических наук,

профессор Федосюк М.Ю. кандидат филологических наук Беликова H.H.

Ведущая организация - Забайкальский государственный педагогический университет

Защита состоится « & » ¿gv^S^g-P 2004 г. в « // » часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.056.04 при Дальневосточном государственном университете по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 56, ауд. 422.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дальневосточного государственного университета по адресу: г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12

Автореферат разослан «_

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

2004г.

Первушина Е.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая работа посвящена изучению русского текста как единицы коммуникации, в частности, проблемам его внутренней организации, типологии и системных отношений.

Предметом исследования является текстообразугощая роль двух модус-ных смыслов - авторизации и персуазивности.

Объектом исследования являются художественные нарративные, научные тексты и тексты прогнозов, в которых, по предварительным наблюдениям, наиболее ярко представлена текстостроительная функция взаимодействия авторизации и персуазивности, когда под взаимодействием понимается реализация в языке законченного текста активной роли автора (его замысел, интенции) и активной роли адресата (его телеологические реакции на смысл текста, типологические эффекты).

Материалом диссертации послужили 300 конкретных текстов указанного типа объемом примерно в 200 условных печатных листов, из них 49 текстов, усеченных до фрагментов и элементарных высказываний, вошли в текст диссертации в качестве специально отобранных примеров - образцовых манифестаций.

Актуальность темы и объекта исследования обусловлены современным состоянием следующих вопросов:

а) о рече-языковых элементах, образующих структуру законченного текста определенного типа;

б) об исследовании дихотомических категорий модуса и диктума, при котором описание диктума оказывается более верифицируемым, нежели описание модуса (Т.В. Шмелева);

в) о человеческом факторе в языке, когда специфические и главные роли отводятся говорящему и адресату;

г) о текстовой типологии, которая наиболее таксономична при экстралингвистических подходах, менее - при собственно лингвистических.

Все указанные вопросы или дискуссионны, или мало разработаны, или объективно трудны в своем разрешении.

Из актуальности темы исследования вытекают его цель и задачи. Цель настоящей работы состоит в том, чтобы исследовать текСтостроительную роль

модусных смыслов русского текста на примере взаимодействия двух из них - авторизации и персуазивности, - наиболее актуальных, частотных и достаточно описанных в функциональной структуре предложения-высказывания. Эта цель достигается путем решения следующих задач: исчисления всех направлений исследования модуса (при его четком определении) и выбора наиболее перспективного подхода для достижения данной цели; определения места авторизации и персуазивности в круге иных модусных смыслов; определения коммуникативных, а вслед за этим и конкретных текстостроительных функций взаимодействия авторизации и персуазивности в каждом из выбранных типов текстов с прояснением роли автора и роли адресата, использующих это взаимодействие как инструмент смыслового синтеза; выяснение радиуса действия данного взаимодействия в тексте.

Научная новизна исследования в том, что модус рассматривается в лингвистике прежде всего как субъективная сторона организации элементарного высказывания, и именно на материале высказывания-предложения модусно-диктумная дихотомия чаще всего находит свою экспликацию в трудах лингвистов. Сегодня существуют работы, где исследуется модус нарративного текста (где модус - коммуникативная установка говорящего, а нарратив - несовпадение грамматического и реального времени (Е.В. Падучева), исследуется авторская модальность как облигаторный компонент художественного текста (Е.В. Падучева, Г.Я Согланик, Н.Б. Федорцова и др.), существует еще ряд работ, рассматривающих модус текста как определенную систему субъективных смыслов, образующих текст и структурирующих его на определенном типологическом уровне (И.Д. Чаплыгина; М.Я. Дымарский, И.В. Столярова и др.). Но именно тек-стостроительная роль двух взаимосвязанных, в высокой степени частотных квали-фикативных модусных (в глобальном понимании модуса) смыслов - авторизации и персуазивности - к настоящему времени представлена в научной литературе не достаточно ясно.

Теоретическая значимость работы вытекает из ее научной новизны и заключается в решении одного из ранее не рассматривавшихся вопросов о текстостроительных возможностях квалификативного модуса, а именно в описании эффектов - типологических реакций адресата на одно из модусных взаимодействий (фактор адресата), и описании репертуара приемов автора, приводящих к подобным эффектам (фактор адресанта).

Практическая значимость результатов исследования - в возможности

их использования в вузовском и школьном филологическом образовании, а также в возможности развития практических аспектов филологии.

Методы исследования: дифференциальный анализ; типологический синтез; метод экспликации модусных смыслов.

Апробация работы. Результаты исследования использовались в руководстве спецкурсом и курсовыми студенческими проектами, выполненными на кафедре русского языка Хабаровского государственного педуниверситета в 19941996 гг.; а также при составлении лекций по курсу «Русский язык и культура речи», прочитанных в Дальневосточном филиале Московского университета потребительской кооперации в 2001-2003 гг.

Варианты диссертации обсуждались на кафедрах русского языка Хабаровского государственного педуниверситета (в мае 1995 г.); Красноярского государственного университета (в июне 1995г. и январе 1996г.); на кафедре современного русского языка Дальневосточного государственного университета (в январе 2003 г.). Основные положения диссертации стали темой выступления автора на Всероссийской научно-практической конференции "Вс.Н. Иванов и культура России" (Хабаровск, ноябрь 1993 г.); на Межрегиональной конференции "Язык и человек" (Краснодар, Сочи, февраль 1994 г.); на Межвузовской научно-практической конференции "Литература в контексте культуры" (Комсомольск-на-Амуре, октябрь 1994 г.); на Всероссийской научной конференции "Русская идея: исторический смысл и современное значение" (Хабаровск, май 1995 г.); на Межвузовской конференции "Язык - культура - личность" (Хабаровск, май 1995 г.); на 42-й итоговой научной конференции ХГПУ (Хабаровск, февраль 1996 г.).

Положения, выносимые на защиту:

1) авторизация и персуазивность — два тесно взаимодействующих, как в пространстве предложения-высказывания, так и в пространстве текста модусных смысла;

2) взаимодействие авторизации и персуазивности на уровне текста -функционально и заключается в том, что оно приводит к типологическим эффектам, помогающим адресату эксплицировать авторские интенции (замыслы, мотивы); с другой стороны, это взаимодействие исходит из типологических приемов -определенного модусного (в другой терминологии - модального) «обыгрыша» (использования в неких субъективных целях) автором препозитивного (дикгумно-го) содержания своего текста;

3) эти эффекты и приемы можно эксплицировать и исчислить определенным списком (который и дается в настоящей диссертации для трех типов текстов -художественного нарративного, научного и текстов-прогнозов).

Текст диссертации имеет следующую структуру: состоит из Введения, двух Глав (первая - 2 параграфа, вторая - 6 параграфов), Заключения, Библиографического списка и Списка источников языкового материала.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определена теоретическая основа диссертации: установлено отношение работы к общей проблематике исследования модуса, отношение к исследованию типологии текста и проблеме «автор - адресат». Сформулированы исходные положения и определены основные направления исследования.

Первая глава «Модус как элемент смысловой элемент организации высказывания» носит теоретический характер. В первом разделе решается задача -определить, в каких отношениях состоят термины и понимание явлений модус и модальность. Это необходимо потому, что экспликация этих двух терминов при различных подходах к семантико-функциональному исследованию составляет сложную и запутанную картину. То модус и модальность являются синонимами всех субъективных аспектов высказывания, то одно понятие в семантическом исследовании оказывается шире другого, то - наоборот. Не призывая к изменению существующего порядка, предлагается все же исходить из целей и задач каждого конкретного исследования. Исходя из традиции -модус ввел в лингвистику Шарль Балли, предложив диктумом обозначать фактическую сторону высказывания, а модусом логико-психологическую переменную отношения к фактическому содержанию, диктуму, - тогда как модальность (модальности) - это устойчивый термин логики, обозначающий «наклонения» суждения - возможность, необходимость, желательность и под., - весь спектр субъективных смыслов высказывания все же предпочтительнее назвать модусом. В данном исследовании, еще на уровне рабочей гипотезы, было отмечено, что не только авторизация и персуазивность, но и другие смыслы, описанные именно как модусные - метатекст, актуализация, оценочность, императивность, социальный модус (Т.В. Шмелева), - по одиночке или целым «пучком» являются средством построения узких коммуникативных каналов между адресатом и адресантом сообщения (не важно, в элементарном высказывании или в тексте). Эти и другие причины подвигают автора к тому, чтобы в настоящем исследовании говорить о субъективных смыслах предложения и текста всегда как о модусе (даже тогда, когда анализируются работы исследователей, не говорящих именно о модусе или понимающих его иначе).

Во втором разделе первой главы описаны подходы к изучению модуса как элемента смысловой организации высказывания.

Обзор более чем ста работ - в основном отечественных лингвистов -показал, что существуют три подхода к изучению модуса.

1. Изучаются модусные показатели; при этом предметом может быть как один из них, так и весьма широкая группа модусных показателей. Это подход к изучению модуса со стороны плана выражения.

2. Исследуются отдельные модусные смыслы - как со стороны плана содержания, так и со стороны плана выражения. Этот подход можно назвать двусторонним атомистическим.

3. И, наконец, существуют работы, в которых осуществляется стремление показать общий состав модуса высказывания (Гак, Шмелева) со стороны плана содержания и плана выражения. Такой подход можно назвать двусторонним тотальным.

Настоящая диссертация следует основным положениям концепции Т. В. Шмелевой, которой исчислены модусные смыслы и подробно описаны со стороны плана содержания и со стороны плана выражения.

На оси «от автора к адресату» выделены четыре типа субкатегорий модуса: 1) метакатегории; 2) актуализационные; 3) квалификативные; 4) социальные. Причем авторизация и персуазивность оказываются основными, облигаторными квалификативными смыслами (третий квалификативный - оценочность), особенность которых состоит в том, что они способны к взаимодействию для выражения проявлений коммуникативной воли автора и распознаванию авторских интенций адресатом.

В заключение Первой главы изъясняется отношение автора диссертации к подходам к изучению модуса. Во-первых, автор диссертации не видит глобальных противоречий между устройством модуса высказывания и модуса текста. Во-вторых, перспективы исследования модуса текста видятся при его тотальном изучении. В-третьих, на первом этапе описания модуса текста предполагается целесообразной определенная последовательность - начинать с наиболее изученных и наиболее высокочастотных модусных смыслов, таких, которые можно назвать «модус-фаворитами», а в их число, наряду с императивностью и оце-ночностыо, как раз входят авторизация и персуазивность. При этом необходимо учитывать наличие и функциональные особенности всех остальных модусных смыслов, т.е. всю перспективу идеального устройства «модус-потенциала».

Если интегрировать исследования, использующие терминологию вокруг

концепта модальность, в исследования, использующие концепт модус, то к настоящему времени можно признать изучение модуса элементарного высказывания на материале русского языка достаточно цельным и законченным. Модус (модальная рамка) русского высказывания - это сторона диалектического единства модус-диктум, имплицитно или эксплицитно включающая в себя спектр субъективных смыслов, определяющих логико-психологическое отношение говорящего к пропозиции («обозначение ситуации, положения дел» (Витгенштейн) или «обозначение возможного положения дел» (Лыоис), или «фрагмент, кусочек мира» (Шатунов-ский). «Падежами парадигмы» модуса высказывания, исходя из спектра отечественных исследований, можно признать актуализацию - разворачивание пропозиционального содержания высказывания вокруг координат «лицо - пространство -время»; авторизацию - указание на источник знания/мнения или субъекта иллокутивной силы, или принадлежность состояния определенному лицу; персуазив-ность - указание на степень достоверности сообщаемого; оценочность - отметка пропозиционального содержания как «хорошего/плохого»; императивный модус - условия общения, при которых один участник диктует свою волю другому (другим); социальный модус - часть семантики высказывания, репрезентирующая социальные статусы (роли) участников общения в обществе. Частью модуса, как показано в параграфе 1.1, признается модальность в узком смысле - выраженные лексическими средствами логические модальности 8 хочет, может, должен: Р нужно: а также - грамматико-семантический диапазон «реальность/гипотетичность» (Я султан; Если б я был султан,., и т.д.); формализованная синтаксически коммуникативная установка - утверждение/вопрос и формализованная предикативно семантическая дихотомия «утверждение/отрицание».

Вторая глава посвящена описанию модуса на материале текста и включает в себя эвристический продукт исследования на эмпирическом лингвистическом материале. Однако первый раздел второй главы опять необходимо было посвятить теоретическим изысканиям, чтобы корректно вписать данный вопрос в контекст исследований текста последних десятилетий.

О модусе текста (в терминах модальности) как его основополагающей составляющей со всей определенностью впервые в отечественной лингвистике заговорили (работы опубликованы в 1980-х гг.) И.Р. Гальперин и Г.Я. Солганик.

И.Р. Гальперин противопоставляет текстовую модальность фразовой

методом выделения приемов автора текста, среди которых ведущими являются:

1. особенности интеграции частей текста и способов их сцепления; использование образных средств, прежде всего - повторяющихся эпитетов;

2. способы переакцентуации предикативных и релятивных отрезков текста;

3. включение в ткань повествования автосемантичных предложений.

Иначе рассматривает модус текста Г.Я. Солганик.

Во-первых, автор в определенном смысле предлагает снять различие между текстом и речью: "...текст есть не что иное, как речь, если понимать под ней не процесс деятельности, а ее результат, т.е. речевое произведение". Во-вторых, Г.Я. Солганик указывает именно на модус (а не на логико-лингвистичекую модальность) как одну из основополагающих составляющих текста. Он указывает на мысли Е. Куриловича, Э. Бенвениста, Ю.С. Степанова об антропоцентричности в языке и пишет, что "антропоцентричность выражается грамматически в речи как субъективно-модальное значение высказывания". Такое видение модуса позволяет автору говорить о том, что модус одного высказывания распространяется и на соседние, что модус обеспечивает связность текста, что «в чисто структурном отношении средства субъективной модальности выполняют роль центра построения речи». Данные настоящего исследования подтверждают этот вывод Г.Я. Сол-ганика.

Выделяются подходы к изучению текста в отечественной лингвистике в 1990-х годах.

Теперь понимание категорий и признаков текста связано с общим пониманием текста как лингвистического явления. В связи с этим выделяются следующие подходы:

1) традиционно-грамматический; 2) общелингвистический; 3) психологический; 4) коммуникативно-деятельностный1.

Различные школы рассматривают текст с определенных, порой - противоположных позиций. Хотя можно выделить две основные тенденции. Первая -рассмотрение текста как знаковой структуры', вторая - как деятелыюстного акта. В первом случае текст представляет собой последовательность знаков. Во втором случае текст анализируется как микроструктура, динамическая единица, и для его анализа применяется функциональный метод.

В самом общем виде современнейшие подходы к изучению текста, на примере четырех авторов, можно представить в виде следующей таблицы.

Временной срез Дефиниция. Текст —это... Объекты исследования Автор

1990 «знаковый объект» 1) связность; фрейм / обобщенная репрезентация какого-либо объекта; 2) сценарий О.Л. Каменская

1996 «культура в целом» («культура - это сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию «текстов в тексте» и образующий сложные переплетения текстов») понятие текста: 1) выраженность; 2) отграниченность; 3) структурность Ю.М. Лотман

1999 «особая, развернутая форма осуществления речемысли-тельного произведения» 1) текстема; 2) единицы тек-стообразования; 3) сверхфразовый уровень организации художественного текста М.Я. Дымар- ский

2000 «организованное семантическое пространство» (идея В.Н. Топорова) 1) дешифровка текста; 2) лек-сико-грамматические скрепы Т.М. Николаева

Особое место в исследованиях 1990-х - начала 2000-х годов занимают лингвистические исследования художественного текста; вероятно, потому, что именно автор художественного текста на большую глубину «прячет» неявные, нетривиальные смыслы субьектности, времени, адресности, в широком смысле субъективности и т.д., другими словами, именно экспликация семантики художественного текста более всего трудна, актуальна и более всего добавляет знания о "тексте как таковом.

Итак, в существующей литературе по лингвистике текста (исследованиях языка на материале текста) есть ряд работ по модусу.2 Для автора данного иссле-

дования важно следующее: утверждается необходимость выделения модуса (в другой терминологии - модальности) в качестве одной из главных сторон тексто-образования, необходимого элемента строительства текста; подчеркивается ведущая роль модуса в выделении антропоморфизма языка в его ипостаси законченных речевых произведений.

К данному разделу сделаны следующие выводы. Модус текста - в отвлечении от того, от каких методико-терминологических принципов отталкиваются авторы, - к настоящему моменту признан образующим текст как знаковую систему, регулярно и облигаторно выражающую коммуникативно-прагматические смыслы как на оси «автор-читатель», так и на оси «автор-текст». Он противопоставлен референциапьному, шире - диктумному - содержанию текста, то есть сложному суждению (системе суждений) автора о действительности или субъективному конструированию автором подобия действительности. Модус текста представляет собой логико-психологическую переменную, отражающую отношение автора к сообщаемому (ось «автор-читатель») или отношение субъектов, данных в признаках самого текста (актантов, персонажей, героев и под.), к выраженным в тексте пропозициям или логически выводимым из него пресуппозициям (ось «автор-текст»). Модус текста, в отличие от модуса высказывания, рассматривается почти всегда соотнесенно с конкретным автором (типом авторов), реже рассматривается (как модус высказывания) безотносительно к автору (типам авторов). В качестве средств выражения модуса текста, кроме специфических - заголовков/заглавий, текстовых пробелов, членения на абзацы и элементы диалога, интонации в устно произнесенных текстах и под., - рассматриваются те же средства, что и в модусе высказывания.

Во втором разделе второй главы обосновывается, почему именно в художественных нарративных, научных текстах и текстах-прогнозах прежде всего стоит искать ярко выраженного модуса как важнейшего элемента структуры текстов указанных жанров.

В нарративных текстах - а нарративность понимается в духе семиотики, - литературный герой, совершающий некое действие, связан определенными сюжетными отношениями с другими персонажами-актантами; интерпретируя это как высшую филологическую абстракцию в духе Ч. Филлмора, можно допустить, что повествовательные перспективы художественного текста есть диктумное (пропозициональное) отношение в тексте. А поскольку определяемый нарративной схе-

мой договор Адресата и Адресата подобен акту элементарного высказывания, где говорящий обязан не только высказать свою интеллектуальную модель сообщаемого события (пропозицию), но и выразить свое отношение к нему, можно допустить, что отношения между автором/повествователем и адресатом/получателем повествовательного текста есть модусное отношение в тексте. И это модусное отношение обязательно будет высказано, поскольку между актантами в актантных перспективах (диктумная линия) существует напряжение («стремление к объекту-ценности, одному на всех») и договор Адресанта и Адресата обязывает первого снимать это напряжение.

Научные тексты строятся автором на основании его уверенности в собственной правоте, но не исключают его сомнения в достоверности чужих сообщений на ту же тему. Кроме того, существует социокультурный фактор - неписаная обязанность автора-ученого подавать свои мысли в осторожной, мягкой форме, как бы оставляя место для мнения оппонентов. Это создает типологичность в отношении регулярной экспликации модуса текста в научных сочинениях.

Основная характеристика прогноза3 - гипотетичность. Существующее или осуществляющееся в возможном мире автора прогноза может совпасть (достоверно) или не совпасть (не достоверно) с тем, что действительно произойдет в реальном мире. Кроме того, само авторство в прогнозе играет особую роль. «Прогноз - дело неблагодарное», - отсюда не только тривиальная анонимность прогноза, но и сложные формы «псевдосубъектов» (которыми в жанре астрологического прогноза, к примеру, могут быть «звезды»). Во всем этом - типологичность прогноза в модусном отношении.

В третьем разделе второй главы проводится анализ текстостроительной роли взаимодействия авторизации и персуазивности с точки зрения восприятия читателем (адресатом) особенностей пропозиционального (диктумного) содержания текста. Результат этого восприятия назван эффектом.

В роли заинтересованного читателя выступает лингвист. Его задача -эксплицировать эффекты, возникающие в сознании при встрече с модусными показателями авторизации и персуазивности. Если сознание лингвиста фиксирует взаимодействующие смыслы, исходящие из того участка текста, в который помещены эти показатели, он описывает результат этого взаимодействия при помощи лингвистического и общефилологического аппарата. (Эта методика применяется при исследовании текстостроительной типологии не только в нарративных тек-

стах, но и в двух других.) При этом одновременно проводится выяснение техники взаимодействия, т.е. состава и функций модусных показателей в контекстном окружении.

Исследование нарративных текстов потребовало детализации понятий автор и адресат.

Автор в данном случае имеет двойную таксономию: разделяется на собственно автора - творца текста, и повествователя - идеального автора, данного в признаках текста. Под адресатом понимается а) идеальный читатель; б) собеседник повествователя, находящийся внутри текста, - экстраадресат', в) интерадресат - актант-персонаж, являющийся собеседником другого актанта-персонажа (включая повествователя, если он включен в нарративную схему).

В качестве примеров предлагаются фрагменты текстов В. Набокова (оригинальные и в переводе с английского языка), Л. Петрушевской, 10. Нагибина, Валерия Попова, 10. Мамлеева, С. Чилингаряна и др.

В нарративных текстах обнаружены следующие эффекты, вызванные модусным смысловым взаимодействием авторизации и персуазивности.

1. Эффект подчеркнутой компетентности повествователя (повествователь чаще совпадает с субъектом нарративной схемы).

В произведении В. Набокова «Соглядатай» повествователь узнает, что предмет его обожания - девушка со странным именем Ваня - влюблена в другого (Смурова): «Итак, свершилось. Смуров любим. Очевидно. Ваня, близорукая, но чуткая Ваня, разглядела что-то необычное в этом Смурове, его тихость ее не обманула».

Форма экспликации модуса в данном случае - вводное слово «очевидно», которое толкуется словарями как синоним «вероятно». Но в данном случае повествователь точно знает, что девушка, лишенная предвзятого мнения о Смурове, которым отягощен повествователь, видит в нем необычного человека.

Вводное слово здесь несет в себе следующие взаимодействующие смыслы: повествователь обладает знанием, которого лишены как актанты-персонажи, так и адресат-читатель, т.е. актуализация авторизации (здесь - указание на носителя исключительного, уникального знания) накладывается на интуитивно безоговорочную уверенность повествователя в истинности своего знания.

Результативное модусное значение в данном примере включает и оце-ночность, поскольку на уровне высказывания слово «очевидно» входит в ряд

вводных слов, выражающих смысл не столько уверенности/неуверенности, сколько эмотивности.

2. Эффект подчеркнутой объективности повествователя (непредвзятости к антагонизму субъекта и антисубъекта, когда повествователь и нарративный субъект совпадают).

В рассказе Л. Петрушевской «Смотровая площадка» «договор» адресанта и адресата имеет вид «говорю только о том, что знаю», а «знает» адресант, скрывающийся за повествователем, как бы не все, как бы о многом догадывается». Читатель с первого абзаца чтения находится под впечатлением, что автор (через инструмент повествователя) сопоставляет разные точки зрения на героев-актантов, ситуации, в которые те попадают (сирконстанты нарратива), предугадывает иные, чем у самого, впечатления и мнения умозрительного характера, сигнализирует о своей субъективности, а тем самым не исключает иного мнения, снижает риск авторского произвола: «Мы здесь ничего не поймем, даже если добавим, что эти победы были в какой-то степени нежеланными победами и победитель, видимо, в глубине души желал быть побежденным».

3. Эффект нарочитой недоговоренности повествователя (в условиях совпадения субъекта нарратива и повествователя).

Основной формально-языковой характеристикой взаимодействия авторизации и персуазивности, возбуждающего данный эффект, является употребление частиц, имеющих на уровне высказывания значение «неуверенности в достоверности»: «... Прежних своих стремлений к счастью Иаков не оставлял. Однако из-за вечности неудач, они приобрели некий потусторонний характер. Однажды он повесил в комнате огромную репродукцию Шишкина. «Светится она на меня, - подумал он. - Вроде я теперь велик и счастлив» (Ю.Мамлеев. Борец за счастье).

Толкование частицы вроде как сравнительно-предположительной ничего не дает для определения ее функции в повествовательной ткани текста. Но, исходя из указанной в начале параграфа методики, можно определить, что данная частица в некотором контекстном и синжанровом срезе служит для возбуждения эффекта нарочитой недоговоренности повествователя, «прячущего» напряженность в зоне «достоверно/недостоверно» «идеального мира» - своего или актанта-персонажа (как в примере). Адресант в примере «помогает» эксплицировать эту напряженность, вводя маркер вроде, и в конечном итоге «помогает» эксплицировать недостоверность положительного сравнения ситуаций - настоящей, с картиной Шишки-

на, и прошлой, без нее. Актуальность авторизации в данном случае - не только указание на субъект восприятия, но и указание на «идеальный мир» - абсолютизированную, эгоцентрическую основу суждений.

4. Эффект присутствия третьего (экспликация «ты»-экстраадресата в повествовательной структуре).

Данный эффект приводит к аналитическому определению внутреннего по отношению к тексту, но внешнего по отношению к актантной перспективе (системе взаимодействия персонажей) объекта нарративного текста. Некий «третий» - не повествователь, не адресат, дан только в композиционных и грамматических признаках. Центром создания данного эффекта является социальный модус, эксплицирующийся местоимением «ты» («вы» = «ты») или формами 2-го лица глаголов. Например, в рассказе С. Николаева «Прощение» герой-повествователь противостоит антисубъекту - своей бывшей жене - за обладание объектом-ценностью - душевным расположением своей дочери. Сама дочь активным персонажем не является, но является как бы адресатом монолога повествователя: «Мост тот высокий, и - ты знаешь - с него... виден весь поселок, многоэтажки домов... Бутурлинский погост...».

В данном случае функция взаимодействия авторизации и персуа-зивности не выделительная, а выделительно-распределительная: авторизованно выделяется некоторое непосредственное знание и одновременно распределяется между образом адресанта-автора и не-актантом, не-читателем - «третьим». При этом - в сторону реального читателя - само повествование выглядит более достоверно, и абсолютно достоверно «знание», распределенное между повествователем и экстраадресатом.

5. Эффект внутренней и экстратекстовой полемики повествователя (повествователь совпадает/не совпадает с субъектом нарративного текста, наличествует «вы-» или безличный экстраадресат).

Этот эффект возникает в двух случаях. 1) Тогда, когда отвергаются гипотетические возражения в оценке мнений повествователя о себе самом или о субъекте нарратива. При этом авторизация служит ключом в выяснении источника оценки, а персуазивность - оператором экспликации установок «возможных миров». Имплицитно/эксплицитно (чаще - первое) комплекс авториза-ция-персуазивность здесь сопровождается оценочностыо: «Интуитивные игры, творчество, вдохновенье, всё то возвышенное, что украшало мою жизнь, может.

допустим, показаться профану... предисловием к невинному помешательству...» (10. Нагибин. Рассказ синего лягушонка). 2) Когда актуальная авторизация сигнализирует о раздвоении «возможного мира» повествователя в оценке себя самого. При этом повествователь должен являться актантом нарративной схемы, иначе объектом анализа будет описание или рассуждение. Например: «Я смотрел на чудо, и чудо вызывало во мне некий ужас своим совершенством, беспричинностью, но, быть может, уже тогда... рассудок мой начал пытать совершенство, добиваться причины, разгадывать цель» (В. Набоков. Отчаяние).

Вне пределов данного описания остались случаи, когда взаимодействие авторизации и персуазивности вызывает два эффекта сразу, некую комбинацию эффектов, языковая автономизация которой, на наш взгляд, представляется весьма затруднительной.

Общими выводами к данному разделу стали следующие.

Авторы нарративных (в семиотическом понимании) художественных текстов типологически (часто с индивидуальными особенностями) прибегают к экспликации взаимодействия авторизации и персуазивности для создания в сознании читателя-адресата ряда эффектов, приводящих к «сотрудничеству» автора и читателя в раскрытии глубинных содержательных сторон произведения. Безусловно, читатель не станет четко формулировать эти эффекты (в отличие от заинтересованного читателя - лингвиста), но он обязан им подчиняться, как выполняя «договор» Адресанта и Адресата, так и для того, чтобы попросту понять изложенные автором идеи. Взаимодействием авторизации и персуазивности не исчерпывается модусный инструментарий создания типологических эффектов в нарративном тексте, и авторизация-персуазивность - как в эффекте присутствия третьего - может быть периферийным инструментом, тогда как центральным -метатекстовый, актуализационный и другие виды модуса, но авторизация и пер-суазивность - регулярный и обязательный вид модуса нарративного текста, направляющий понимание диктумного, пропозиционального содержания в единственно возможное и запраграммированное как автором, так и типологией самого текста русло. То есть взаимодействие авторизации и персуазивности в художественном тексте нарративного (в семиотическом смысле) рода обусловлено самим типом текста и играет в нем ярко выраженную текстостроительную роль.

В четвертом разделе второй главы описываются эффекты, возникающие в текстах естественнонаучного и гуманитарного характера, разделение меж-

ду которыми проводится только в тех случаях, когда жанровая принадлежность влияет на качество (а не количество) когезии.

1. Эффект подчеркнутой осведомленности автора.

Этот эффект возникает тогда, когда адресат научного текста просчитывает авторскую интенцию подчеркивания нетривиальности своего сообщения на основании особого подхода к известной проблематике: «Принятый нами подход позволяет заменить этническую классификацию этнической семиотикой», - или обладания уникальным материалом: «Аксиально-симметрические открытые ловушки имеют ряд преимуществ по сравнению с ловушками, не обладающими такой симметрией», - или большей зоркости в поисках эмпирических оснований для своих научных взглядов: «Наблюдения над отдельными тенденциями развития лексикологической системы, закономерностями смысловых изменений слов позволяют внести некоторые уточнения в недостаточно четкие положения лексикологической теории».

Наиболее распространенным возбудителем эффекта признается эксплицитная или имплицитная взаимосвязь модусных смыслов авторизации (выделение автора сообщения из ряда авторов других сообщений), модальности (возможность получения новых нетривиальных сведений), персуазивности (уверенность автора в достоверности этих сведений), при этом на периферии взаимодействия лежит оце-ночность.

2. Эффект внешней поддержки мнения/знания автора.

К данному эффекту приводит экспликация мнения/знания авторов, солидарных с мнением/знанием автора, или выражением объективных условий для солидарности. Это достигается прямой/косвенной цитатой конкретного субъекта мнения/знания; экспликацией «общего мнения»: «Из теории известно, что...»; деперсонализацией авторского мнения/знания: «Приведенные данные свидетельствуют, что...». При этом на первый план выступает авторизация, которая подчеркивает «прочный» - связанный - характер знания.

3. Эффект альянса автора с адресатом.

Настоящий эффект обнаруживает себя как совокупность авторизации и персуазивности, которая приводит к ощущению альянса, априори возникающего между автором и адресатом. Инициатором такого эффекта может являться «авторское мы» научного текста: в прагматике этого текста не исключается повторное действие адресата, усматривается приглашение к совместному мыслительному

действию, убеждение и опыт не превалируют над логикой или возможностью: «Действительно, совершенно аналогичные примеры комментирующего пересказа мы встречаем у протопопа Аввакума» (Б.А. Успенский). Другими формами «перераспределения авторства достоверных сведений» является употребление развернутых конструкций со значением следования (типа А если это не так, то...), конструкций и слов с семантикой субъективной очевидности и риторических вопросов: «Нельзя не увидеть, что...»; «Может быть, заброшенные стройки не нужны народному хозяйству?..» - и др.

4. Эффект компромиссного (умеренного) утверждения.

Настоящий эффект детерминирован традицией «мягких» научных утверждений в гуманитарных науках и редко встречается в текстах естественнонаучного характера.

Смысл авторизации для такого случая можно записать как «постулирование автором текста некоторого сообщения, не исключающего других сообщений на эту же тему, включая противоречащие».

Персуазивность здесь нельзя толковать как неуверенность автора в своей правоте, в достоверности своего сообщения. В данном случае автор утверждает истинность сообщения в своем «возможном мире», но предполагает и то, что в иных «возможных мирах» существуют иные взгляды и не исключает того, что не его «возможная истина», а иная совпадает с реальной: «Имена некоторых корейцев - танских полководцев - сохранились для истории... Трудно сказать с уверенностью. использовали ли они старые корейские стихи, или сделали перевод созвучных им китайских... но так или иначе ситуация, описанная ими, неповторима и вполне соответствует эпохе, интересующей нас» (Л.Н. Гумилев);

5. Эффект полемики с «общим мнением».

Этот эффект нельзя назвать высокочастотным в научных текстах, ибо не каждый ученый возьмет на себя смелость пересмотреть принцип, взгляд, теорию, сложившиеся в той или иной области в течение длительного времени.

Примеры взаимодействия авторизации и персуазивности как мнения автора, противопоставленного отмеченному языковым способом «общему мнению», широко представлены в книгах Л.Н. Гумилева. Один из них: «Вопреки широко распространенному мнению, кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы...» В приведенном примере эффект влечет за собой впечатление пересмотра научного взгляда. Но это происходит не всегда. Автора может не удовле-

творять «общее мнение», не имеющее принципиального характера, поэтому он не претендует на пересмотр этого «общего мнения»: «... в некотором смысле мягкие согласные правильней было бы назвать твердыми, так как при их произношении органы речи напрягаются больше, но — так уж повелось».

6. Эффект полемики с частным мнением.

Настоящий эффект возникает в двух случаях: 1) эффект детерминирован специфическим значением предикатов, вводящих субъект авторства: «С утверждением Н.Ю. Шведовой о том, что значение наречия «намного» - компаративное, согласиться нельзя...»: 2) эффект детерминирован ситуацией и пресуппозицией, которые отражены только синтаксически и при помощи дискурсивных слов (частиц, вводных и т.д.), тогда как предикаты не несут полемического значения в изолированном (словарном) виде: «Доминирует именно этот механизм, а не... «экономическая свобода», к которой апеллирует Дж. Сакс... считая, что на смену бюрократическому планированию... приходит их (экономических лиц - O.K.) независимость...».

В случаях заочной полемики научным этикетом предписывается обязательное доказательство правоты собственного мнения. Этот диктум может вводиться как бессубъектно-объективированно, так и субъектно-субъективированно. В первом случае модусная линия продолжается имплицитно, во втором - эксплицитно: «На наш взгляд, ситуация иная...».

Можно полностью согласиться с утверждением, что «основная цель научного текста - донести до сведения адресата определенную информацию» (Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев). Однако способы такого рода трансляции смыслов весьма разнообразны и не исключают, а наоборот - имманентно содержат в себе варианты текстостроительства через взаимодействие авторизации и персуазивно-сти, которое вводит семантические элементы определенной компромиссности, умеренности, поиска альянса - сдержанности авторских суждений. Разнообразны -в том числе и через взаимодействие авторизации и персуазивности - и способы выражения полемичности автора. Полемичность - знак борьбы, а следовательно, ограниченности. Но ограниченность в данном случае не следует понимать так, как в обыденном дискурсе - с отрицательнооценочными коннотациями. В данном случае ограниченность сродни фокусировке на определенных элементах потока информации.

В текстах гуманитарно-научной области знаний модусных взаимодейст-

вий больше и они разнообразнее, чем в текстах естественнонаучных, что определяется самой природой общественных наук - имеющих дело не с косной природой, а с человеком, которому свойственно меняться.

В пятом разделе второй главы выявляются эффекты, вызванные взаимодействием авторизации и персуазивности, в текстах, имеющих гипотетическую доминанту.

Отмечается, что в подобных текстах практически отсутствует интродук-тивная номинация, что влечет за собой некоторые последствия, в частности, специфические отношения автора и адресата, когда индивидуальные представления первого, а не межличностные пресуппозиции, диктуют условия информативной целостности и достаточности.

Выявлены следующие эффекты.

1. Э(1)(1)ект страховки автора или скриптора от ответственности за ложное сообщение.

Под автором понимается совпадение автора мысли и субъекта говорения, под скриптором - несовпадение. Причем скриптор может быть как действительным, так и мнимым. Последнее характеризует жанр астрологического прогноза, где часто происходит введение псевдосубъекта сообщения: «Звезды показывают. что консолидация СНГ возможна...».

Страховка автора от ответственности за ложное сообщение сопровождается обычными сигналами неуверенности говорящего - как кажется, по-моему и т.п. При этом подчеркиваются объективные трудности в предугадывании будущих фактов.

Страховка скриптора заключается в подчеркивании того, что мнение, пусть и авторитетное, - чужое.

2. Эффект сочувствия автора адресату.

Автор, владеющий знанием, недоступным другим, может передать его, одновременно выразив свое отношение к сообщаемому. В случае если предвидится ухудшение жизни адресата, это отношение можно назвать сочувствием. Такое сочувствие передастся разнообразными языковыми средствами - от междометий до особой организации контекста. Например: «ЛЕВ. В понедельник и вторник решающее значение для... успехов могут иметь ваши... знакомства с противоположным полом. Увы, с четверга... дни окажутся менее благополучными...».

3. Эффект образа автора как исключительного пользователя

информацией.

Наиболее традиционный способ подчеркивания уникальности авторского знания и высокой его достоверности — импликация. При этом модусное значение получают грамматические и текстовые формы: надписи и ремарки, бытийный тип предложений и «неактуальное» настоящее и прошедшее время глаголов. Например: «При потеплениях в первой... декаде дневная температура будет повышаться до 0,-5 градусов... Екатерина Чистякова. Росгидрометеоцентр».

В жанре астрологического прогноза эффект может быть инспирирован модусом, формализованным конструкциями с предлогом «по» и синонимичными им: «По гороскопу...»; «По моему гороскопу... чеченский кризис течением будет похож на абхазский...».

Вообще в жанре прогнозов модус играет приоритетную жанрообразую-щую роль. И наблюдения над авторизацией и персуазивностыо это подтверждают. Однако необходимо сказать, что в жанре прогнозов авторизация и персуазивность редко выступают в плане текстостроительства данного жанра в чистом виде, чаще на периферии или в центре модусной рамки в такого типа текстах содержится оце-ночность с операторами «хорошо/плохо», что может говорить о том, что сама це-леустановка жанра текстов-прогнозов направлена не столько на то, чтобы просто предугадать какие-то фактические стороны развития настоящих ситуаций, сколько обозначить два сценария - «хороший» и «плохой», этого развития.

В любом случае основанием модусной рамки в прогнозах может быть только логико-модальная рамка: модальности «возможно» и «необходимо» имманентны самому жанру и определяют его лингвистическое своеобразие.

В шестом разделе второй главы, в отличие от предыдущего параграфа, точка зрения меняется диаметрально противоположно. Задача теперь в том, чтобы выяснить, чем является взаимодействие авторизации и персуазивности для автора.

Для автора исследуемое взаимодействие является приемом перестановки, перемещения, расположения и перерасположения, образно говоря, «обыгрыша» элементов пропозитивного содержания в структуре текста.

Авторский прием приводит к эффекту, но не равен ему, поскольку один , прием может привести к нескольким эффектам. При этом языковым средством приема и эффекта выступают одни и те же формы, распространяющие свое содержание (влияние) на определенную длину текста, то есть радиус действия рассматриваемого взаимодействия.

Этот радиус может быть равен всему тексту (II-1), фрагменту текста (II-2), высказыванию (11-3), фрагменту высказывания (11-4).

В параграфе приведена систематизация авторских приемов, радиусов их действия и эффектов, к которым приводят эти приемы, а также перечислены основные средства приемов и эффектов.

Среди приемов, основанных на взаимодействии авторизации и персуа-зивности в нарративных художественных текстах, выделены прием введения маркеров личностного знания (любые радиусы, эффект 1); введения сигналов возможного сопоставления (Я-1,11-2, Я-4, эффект 2); затемнения значения предикатов высказываний (любые радиусы, эффект 3); апелляции к идеальной субстанции адресата, не включенного в нарративную схему (11-1. эффект 4); введения маркеров внутренней и внешней полемики (11-2,11-3,11-4, эффект 5).

Среди приемов, используемых в построении научных текстов, выделены прием нетривиальности содержания (11-1,11-2, эффект 1); экспликации смысла уникальности материала (11-1, 11-2, эффект 1); указания на солидарное мнение (любые радиусы, эффект 2); введения смысла априорного отождествления мнения автора с мнением адресата (11-1, эффект 3); апелляции к адресату (11-2, 11-3, эффект 3); введения смысла осторожности суждения (11-2,11-3,11-4, эффект 4); введения цитации с неполным доверием источнику мнения (11-2, 11-3, 11-4, эффект 4); введения смысла тотального отрицания ментальных пропозиций (11-1, Я-2, эффект 5); введения предикатов, лексически отмечающих смысл заблуждения, при конкретном актанте заблуждения (11-1,11-2, эффект 6); введения контекстуальных или конситуативных смыслов заблуждения при конкретном или абстрактном актанте заблуждения (11-1,11-2, эффект 6).

Среди приемов, используемых в текстах прогнозов, вьщелены прием экспликации авторизации от 3-го лица при импликации персуазивности или нейтрализации оппозиционных смыслов персуазивности (любые радиусы, эффект 1); маркировки Фактов как носителей достоверной информации (11-2, 11-3, 11-4, эффект 1); демонстрации смысла осторожного сообщения (любые радиусы, эффект 1); апелляции к читателю (11-1, 11-2, эффект 2); эмоционального воздействия на читателя (11-1, 11-2, эффект 2); импликации авторизации-персуазивности (Я-1, эффект 3); формализации смысла уникальности знания (любые радиусы, эффект 3).

Структурная однородность определенного вида текстов, как показал взгляд на модус текста со стороны выяснения авторских интенций, может быть

отмеченной специфическими языковыми средствами (например, "авторским мы" в научных текстах), но эти средства являются вторичным фактором типологии текста, первичными являются интенции автора, реализующиеся в создании приемов воздействия на адресата, образ которого учитывается автором, и темой текстов. организующих модусную (равно как и диктумную) линию текстов.

Отмеченный взгляд на модус текста подтверждает высказывавшуюся в научной литературе мысль о том, что дихотомическая оппозиция эксплицитного и имплицитного не соответствует реальной картине взаимодействия формы и содержания: некоторые приемы модусного обустройства текста построены на том, что в актуализующейся единице выдвигается на первый план контекстуальное или конситуативное содержание, как, например, значение личностного знания, при приеме введения автором нарративных художественных текстов маркеров личностного знания повествователя, опирается на ситуацию - нарративную схему; и на контекст - невозможность подобного знания у адресата в связи с отсутствием необходимого содержания в левой части текста.

Описание приемов построения автором текста на основании взаимодействия авторизации и персуазивности позволяет сделать вывод о том, что автор «обыгрывает» пропозициональное содержание своего высказывания вовсе не субъективно и безгранично, а ровно настолько, насколько это ему позволяет сделать сама языковая система - с одной стороны; и сложившаяся в том или ином жанре текстовая типология отношений «автор - адресат», с другой.

В диссертации сделано следующее Заключение.

1. Специальное изучение взаимодействия авторизации и персуазивности в тексте подтверждает мысль о том, что модус выполняет не только оперативную функцию - то есть служит логико-психологическим способом представления дик-тума высказывания, - но и выполняет стратегическую задачу построения автором целого, цельного и коммуникативно-ориентированного текста.

2. Рассмотренное на пространстве текста и на линии «автор-адресат» взаимодействие авторизации и персуазивности позволяет увидеть, что для автора оно является приемом позиционирования диктумного содержания с той или иной коммуникативной задачей и обязательной иллокутивной силой. Прием не создается самим автором, а существует до него в определенной жанровой текстовой типологии и в определенной позиции жанровой коммуникативной парадигмы. Прием

индивидуален (субъективен) только в том смысле, что автор выбрал именно те, а не иные средства для его экспликации. Но поскольку эти средства заданы и самим языком и типологией текстов, прием имеет объективную природу.

3. Прием, основанный на взаимодействии авторизации и персуазивности и реализующий определенную интенцию автора в определенном типе текста, приводит к эффекту - то есть распознается адресатом определенным способом. При этом адресат реагирует на те же показатели взаимодействия авторизации и персуазивности, на которые как на форму и опирался автор при выборе своего приема воздействия, В том случае, если вектор коммуникативной установки автора и линия восприятия адресата в модусе текста совпадают, происходит адекватное понимание пропозиционального содержания той области текста, к которой относится данное взаимодействие модусных смыслов"', и в конечном итоге происходит адекватное понимание адресатом коммуникативно-смысловой задачи, которую ставил себе и выполнял автор.

4. Во всех трех, взятых нами для рассмотрения взаимодействия авторизации и персуазивности типах текста, наблюдался самый широкий спектр форм -показателей авторизации и персуазивности. Показателями взаимодействия авторизации и персуазивности в текстостроительной роли могут быть как формы, традиционно выделяемые носителями смыслов авторизации и персуазивности - прежде всего вводные слова и выражения и главная часть сложноподчиненного предложения, - так и частицы, союзы, междометья, дискурсивные слова; кроме того - в определенных жанрах (например, прогнозах) - такими формами служат подписи и ремарки; в определенных случаях это могут быть и «ноль-формы», то есть импликация. Это позволяет сделать вывод о том, что в своей текстостроительной роли модус использует те же средства, что и при строительстве смысла на первом уровне, то есть в высказывании-предложении, но на втором уровне - в тексте, в этот круг втягиваются и иные формы, которые ближе всего стоят к первичным по своему смысловому потенциалу.

5. Взаимодействие авторизации (указания на источник суждения), и персуазивности (указания на характер сообщения как достоверного/недостоверного) может выступать в модусе текста автономно, но может находиться в определенном коммуникативной задачей альянсе с другими модусными смыслами - актуализацией (персональность в пространственно-временных координатах), оценочностыо (с операторами «хорошо»/плохо»), модальностью (логические области «возмож-

ности», «необходимости», «желательности»), императивным и социальным модусом.

6. Стратегически коммуникативно взаимодействие авторизации и персуазивности воздействует на весь текст. А как элемент смысловой структуры текста это взаимодействие не всегда распространяется тотально. Как элемент смысловой структуры текста взаимодействие авторизации и персуазивности может представлять собой линию, равную части высказывания, целому высказыванию, фрагменту текста или всему тексту (иметь четыре радиуса своего влияния в линейной смысловой структуре текста).

7. Автор данной работы постарался дать приемы адресанта и эффекты, к которым эти приемы приводят, закрытым списком для трех типов текстов - художественного нарративного, научного и текстов прогнозов, но допускает, что некоторые приемы и эффекты могли остаться незамеченными. Однако и в случае заполнения предполагаемых лакун общая картина взаимодействия авторизации и персуазивности в выбранном ключе их исследования кардинально не изменится.

8. Данное исследование показало плодотворность подхода экспликации модусных смыслов в тексте для выяснения коммуникативной и текстостроитель-ной роли модуса. На периферии данного исследования остались более широкие взаимодействия - не только авторизации и персуазивности, но и других модусных смыслов. В этом направлении данное исследование может быть продолжено. Оно может быть продолжено и в сторону расширения списка текстовых полей, в которых также могут быть выявлены эффекты, возникающие у адресата при встрече с взаимодействующими модусными смыслами, и на основании этого определены приемы, с помощью которых автор (адресант) эти эффекты создает. Представляется, что такими жанрами (областями) русского текста, актуальными для подобного исследования, может быть язык средств массовой информации (коммуникации) в его газетном, журнальном, радио- и телевещательном функциональных стилях.

9. В конечном итоге, исследования, подобные данному, могут послужить задаче, не так давно выдвинутой лингводидактикой - не только учить понимать текст, но и показывать те, в самом тексте находящиеся опоры, - при помощи которых можно учить тексты любых типов создавать.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Речевая характеристика протопопа Аввакума в жанре коммуникативного описания // Вс. Н. Иванов и культура России: Тезисы Всероссийской научно-практической конференции. Хабаровск, 1993. С. 13 -17.

2. «Модус-агрегат» и «суперсмысл модуса» // Язык и человек: Материалы межрегиональной конференции. Краснодар-Сочи, 1995. С. 33 - 34.

3. О структурах, представляющих «модус русской культуры» // Литература в контексте культуры: Материалы научно-практической конференции. Комсомольск-на-Амуре, 1995. С. 19 - 27 (В соавторстве с В.П. Черкесом).

4. Текстообразующий метод Льва Шестова // Русская идея: исторический смысл и современное значение: Тезисы докладов Всероссийской научной конференции. Хабаровск, 1995. 4.2. С. 53 - 56 .

5. Семантика астрологического прогноза // Язык-культура-личность: Материалы Межвузовской научной конференции. Хабаровск, 1995. С. 27 -30.

6. Проблематическая дискурсивная функция некоторых русских частиц // Материалы 42-й итоговой научной конференции ХГПУ. Хабаровск, 1996. С. 13- 15.

Примечания

1 - Исследование текстостроительных ролей модуса в последующих разделах исследования проведено именно в рамках коммуникативно-деятельностного (коммуникативно-функционального) подхода.

2 - Хотя сами авторы могут пользоваться термином «модальность» или вообще не акцентировать специально субъективно-объективную дихотомию текста.

3 - А может ли научный текст быть текстом-прогнозом? Мы отвечаем «нет», поскольку процедура, а не сюжетное стремление к гипотетичности является определяющим научный жанр признаком.

4 - Именно в таком русле, на наш взгляд, можно лингвистически интерпретировать фразу М.М.Бахтина о том, что подлинное понимание возможно только в диалоге.

Копытов О.Н.

Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте (авторизация и персуазивность). - Автореф. дисс.... канд. филол. наук. - Владивосток, 2003. - 28 с.

Объем 1,7 п. л. Тираж 100 экз.

Копытов О.Н.

Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте (авторизация и персуазивность). - Автореф. дисе. ... канд. филол. наук. - Владивосток, 2003. - 28 с.

Автореферат

Подписано в печать 25.02.2004 г. Бумага для множительных аппаратов. Гарнитура Times New Roman. Печать RISO. Объем 1,2 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 591.

Отдел оперативной полиграфии издательства Хабаровского государственного технического университета 680035, Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136 -

РНБ Русский фонд

17648

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Копытов, Олег Николаевич

Введение.

Глава 1. Модус как элемент смысловой элемент организации высказывания.

1.1 Модус: краткий очерк истории термина; взаимоотношение модуса и модальности.

1.1.2 Модус: краткий очерк истории термина.

1.1.3 Различие и сходство понятий модус и модальность.

1.2 Подходы к изучению модуса как элемента смысловой организации высказывания.

Глава 2. Модусная линия организации текста.

2.1 Подходы к изучению организации текста как объекта лингвистики.

2.2 Взаимодействие авторизации и персуазивиости в трех типах текстов (нарративных, научных и текстов прогнозов): вводные замечания.

2.3 Взаимодействие авторизации и персуазивиости в нарративных текстах.

2.4 Взаимодействие авторизации и персуазивиости в научных текстах.

2.5 Взаимодействие авторизации и персуазивиости в текстах прогнозов.

2.6 Репертуар приемов модусного построения текстов (нарративных, научных и текстов прогнозов) на основании взаимодействия авторизации и персуазивиости.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Копытов, Олег Николаевич

В середине 60-ых годов в отечественной лингвистике настолько усилился интерес к семантике высказывания, к его смысловой организации, что это было названо «штурмом семантики предложения» [Арутюнова 1976, с.6] и не менее яркими выражениями.

К середине 90-ых годов, как отмечает Т.В. Шмелева, «оснований говорить о. штурме уже нет» [Шмелева 1994, с. 3], поскольку появилось немало работ обобщающего и даже учебного характера; семантический синтаксис вступил в пору зрелой научной дисциплины.

В настоящее время активно исследуется модусно-диктумная дихотомия (в других терминах - субъективная и объективная модальность) не только предложения, но и текста [Николаева 2000; другие].

Текстообразующая роль двух модусных смыслов - авторизации и персуазивности — является предметом настоящей диссертации.

Объектом исследования являются нарративные, научные тексты и тексты прогнозов, в которых, по предварительным наблюдениям, наиболее ярко представлена текстостроительная функция взаимодействия авторизации и персуазивности, когда под взаимодействием понимается реализация в языке законченного текста активной роли автора (его замысла, интенций) и активной роли адресата (его телеологические реакции на смысл текста, типологические эффекты).

Материалом диссертации послужили 300 конкретных текстов указанного типа объемом примерно в 200 условных печатных листов, из них 49 текстов, усеченных до фрагментов и элементарных высказываний, вошли в текст диссертации в качестве специально отобранных примеров -образцовых манифестаций.

Актуальность темы и объекта исследования обусловлены современным состоянием следующих вопросов: а) о рече-языковых элементах, образующих структуру законченного текста определенного типа; б) об исследовании дихотомических категорий модуса и диктума, при котором описание диктума оказывается более верифицируемым, нежели описание модуса [Шмелева 1994, с.25]; в) о человеческом факторе в языке, когда специфические и главные роли отводятся говорящему и адресату; г) о текстовой типологии, которая наиболее таксономична при экстралингвистических подходах, менее - при собственно лингвистических.

Все указанные вопросы или дискуссионны, или мало разработаны, или объективно трудны в своем разрешении.

Из актуальности темы исследования вытекают его цель и задачи. Цель настоящей работы состоит в том, чтобы исследовать текстостроительную роль модусных смыслов русского текста на примере взаимодействия двух из них - авторизации и персуазивности, - наиболее актуальных, частотных и достаточно описанных в функциональной структуре предложения-высказывания. Эта цель достигается путем решения следующих задач: исчисления всех направлений исследования модуса (при его четком определении) и выбора наиболее перспективного подхода для достижения данной цели; определения места авторизации и персуазивности в круге иных модусных смыслов; определения коммуникативных, а вслед за этим и конкретных текстостроительных функций взаимодействия авторизации и персуазивности в каждом из выбранных типов текстов с прояснением роли автора и роли адресата, использующих это взаимодействие как инструмент смыслового синтеза; выяснение радиуса действия данного взаимодействия в тексте.

Научная новизна исследования в том, что модус рассматривается в лингвистике прежде всего как субъективная сторона организации элементарного высказывания, и именно на материале высказывания-предложения модусно-диктумная дихотомия чаще всего находит свою экспликацию в трудах лингвистов. Сегодня существуют работы, где исследуется модус нарративного текста (где модус - коммуникативная установка говорящего, а нарратив - несовпадение грамматического и реального времени [Падучева 1996]), исследуется авторская модальность как облигаторный компонент художественного текста [Структура. 1999], существует еще ряд работ, рассматривающих модус текста как определенную систему субъективных смыслов, образующих текст и структурирующих его на определенном типологическом уровне [Чаплыгина 2001; Дымарский 1999; Русский литературный язык. 2002; другие], но именно текстостроительная роль двух взаимосвязанных, в высокой степени частотных квалификативных модусных (в глобальном понимании модуса) смыслов - авторизации и персуазивиости - к настоящему времени представлена в научной литературе недостаточно ясно.

Теоретическая значимость работы вытекает из ее научной новизны и заключается в решении одного из ранее не рассматривавшихся вопросов о текстостроительных возможностях квалификативного модуса, а именно - в описании типологических реакций адресата на одно из модусных взаимодействий (фактор адресата) и описании репертуара приемов автора, приводящих к подобным эффектам (фактор адресанта).

Практическая значимость результатов исследования - в возможности их использования в вузовском и школьном филологическом образовании, а также в возможности развитие практических аспектов текстологии.

Методы исследования: дифференциальный анализ; типологический синтез; метод экспликации модусных смыслов.

Результаты исследования использовались в руководстве спецкурсом и курсовыми студенческими проектами, выполненными на кафедре русского языка Хабаровского государственного педуниверситета в 1994-1996 гг.; а также при составлении лекций по курсу «Русский язык и культура речи», прочитанных в Дальневосточном филиале Московского университета потребительской кооперации в 2001-2002 гг.

Варианты диссертации обсуждались на кафедрах русского языка Хабаровского государственного педуниверситета (в мае 1995 г.); Красноярского государственного университета (в июне 1995г. и январе 1996г.); на кафедре современного русского языка Дальневосточного государственного университета (в январе 2003 г.). Основные положения диссертации стали темой выступления автора на Всероссийской научно-практической конференции "Вс.Н.Иванов и культура России" (Хабаровск, ноябрь 1993 г.); на Межрегиональной конференции " Язык и человек " (Краснодар, Сочи, февраль 1994 г.); на Межвузовской научно-практической конференции "Литература в контексте культуры" (Комсомольск-на-Амуре, октябрь 1994 г.); на Всероссийской научной конференции "Русская идея: исторический смысл и современное значение" (Хабаровск, май 1995 г.); на Межвузовской конференции "Язык - культура - личность" (Хабаровск, май

1995 г.); на 42-й итоговой научной конференции ХГПУ (Хабаровск, февраль

1996 г.).

Положения, выносимые на защиту:

1) авторизация и персуазивиость - два тесно взаимодействующих, как в пространстве предложения-высказывания, так и в пространстве текста модусных смысла;

2) взаимодействие авторизации и персуазивности на уровне текста -функционально и заключается в том, что оно приводит к типологическим эффектам, помогающим адресату эксплицировать авторские интенции (замыслы, мотивы); с другой стороны, это взаимодействие исходит из типологических приемов - определенного модусного (в другой терминологии - модального) «обыгрыша» (использования в неких субъективных целях) автором пропозитивного (диктумного) содержания своего текста;

3) эти эффекты и приемы можно эксплицировать и исчислить определенным списком (который и дается в настоящей диссертации для трех типов текстов - художественного нарративного, научного и текстов-прогнозов).

Текст диссертации имеет следующую структуру: состоит из Введения, двух Глав (первая - 2 параграфа, вторая - 6 параграфов), Заключения, Библиографического списка и Списка источников языкового материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Общие итоги нашего исследования могут быть представленными следующими положениями.

1. Специальное изучение взаимодействия авторизации и персуазивиости в тексте подтверждает мысль о том, что модус выполняет не только оперативную функцию - то есть служит логико-психологическим способом представления диктума высказывания, - но и выполняет стратегическую задачу построения автором целого, цельного и коммуникативно-ориентированного текста.

2. Рассмотренное на пространстве текста и на линии «автор-адресат» взаимодействие авторизации и персуазивиости позволяет увидеть, что для автора оно является приемом позиционирования диктумного содержания с той или иной коммуникативной задачей и обязательной иллокутивной силой. Прием не создается самим автором, а существует до него в определенной жанровой текстовой типологии и в определенной позиции жанровой коммуникативной парадигмы. Прием индивидуален (субъективен) только в том смысле, что автор выбрал именно те, а не иные средства для его экспликации. Но поскольку эти средства заданы и самим языком и типологией текстов, прием имеет объективную природу.

3. Прием, основанный на взаимодействии авторизации и персуазивиости и реализующий определенную интенцию автора в определенном типе текста, приводит к эффекту - то есть распознается адресатом определенным способом. При этом адресат реагирует на те же показатели взаимодействия авторизации и персуазивиости, на которые как на форму и опирался автор при выборе своего приема воздействия. В том случае, если вектор коммуникативной установки автора и линия восприятия адресата в модусе текста совпадают, происходит адекватное понимание пропозиционального содержания той области текста, к которой относится данное взаимодействие модусных смыслов44, и в конечном итоге происходит адекватное понимание адресатом коммуникативно-смысловой задачи, которую ставил себе и выполнял автор.

4. Во всех трех, взятых нами для рассмотрения взаимодействия авторизации и персуазивности типах текста, наблюдался самый широкий спектр форм - показателей авторизации и персуазивности. Показателями авторизации и персуазивности в его текстостроительной роли могут быть как формы, традиционно выделяемые носителями смыслов авторизации и персуазивности - прежде всего вводные слова и выражения и главная часть сложноподчиненного предложения, - так и частицы, союзы, междометья, дискурсивные слова; кроме того - в определенных жанрах (например, прогнозах) - такими формами служат подписи и ремарки; в определенных случаях это могут быть и «ноль-формы», то есть импликация. Это позволяет сделать вывод о том, что в своей текстостроительной роли модус использует те же средства, что и при строительстве смысла на первом уровне, то есть в высказывании-предложении, но на втором уровне - в тексте, в этот круг втягиваются и иные формы, которые ближе всего стоят к первичным по своему смысловому потенциалу.

5. Взаимодействие авторизации (указания на источник суждения), и персуазивности (указания на характер сообщения как достоверного/недостоверного) может выступать в модусе текста автономно, но может находиться в определенном коммуникативной задачей альянсе с другими модусными смыслами - актуализацией (персональность в пространственно-временных координатах), оценочностью (с операторами «хорошо»/плохо»), модальностью (логические области «возможности», «необходимости», «желательности»), императивным и социальным модусом.

6. Стратегически коммуникативно взаимодействие авторизации и персуазивности воздействует на весь текст. А как элемент смысловой

44 Именно в таком русле, на наш взгляд, можно лингвистически интерпретировать фразу М.М. Бахтина о том, что подлинное понимание возможно только в диалоге. структуры текста это взаимодействие не всегда распространяется тотально. Как элемент смысловой структуры текста взаимодействие авторизации и персуазивиости может представлять собой линию, равную части высказывания, целому высказыванию, фрагменту текста или всему тексту (иметь четыре радиуса своего влияния в линейной смысловой структуре текста).

7. Автор данной работы постарался дать приемы адресанта и эффекты, к которым эти приемы приводят, закрытым списком для трех типов текстов -художественного нарративного, научного и текстов прогнозов, но допускает, что некоторые приемы и эффекты могли остаться незамеченными. Однако и в случае заполнения предполагаемых лакун общая картина взаимодействия авторизации и персуазивиости в выбранном ключе их исследования кардинально не изменится.

8. Данное исследование показало плодотворность подхода экспликации модусных смыслов в тексте для выяснения коммуникативной и текстостроительной роли модуса. На периферии данного исследования остались более широкие взаимодействия - не только авторизации и персуазивиости, но и других модусных смыслов. В этом направлении данное исследование может быть продолжено. Оно может быть продолжено и в сторону расширения списка текстовых полей, в которых также могут быть выявлены эффекты, возникающие у адресата при встрече с взаимодействующими модусными смыслами, и на основании этого определены приемы, с помощью которых автор (адресант) эти эффекты создает. Представляется, что такими жанрами (областями) русского текста, актуальными для подобного исследования, может быть язык средств массовой информации (коммуникации) в его газетном, журнальном, радио- и телевещательном функциональных стилях.

9. В конечном итоге, исследования, подобные данному, могут послужить задаче, не так давно выдвинутой лингводидактикой [Шмелева 1998, с. 74] - не только учить понимать текст, но и показывать те, в самом тексте находящиеся опоры, - при помощи которых можно учить тексты любых типов создавать.

Список научной литературыКопытов, Олег Николаевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Акишина. 1982: Акишина А.А., Формановская Н.И. Русский речевой этикет: Пособие для студентов-иностранцев: Издание 3-е. М., 1982. 181 с.

2. Алисова 1971: Алисова Т.Б. Дополнительные отношения модуса и диктума// Вопросы языкознания. 1971, № 1, с. 54-64.

3. Алисова.1982: Алисова Т.Е., Репина Т.А., Таривердиева М.А. Введение в романскую филологию. М., 343 с.

4. Алпатов 1973: Алпатов В.М. Категории вежливости в японском языке. М., 1973. 109 с.

5. Апресян 1966: Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966. 300 с.

6. Апресян 1974: Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка. М., 1974.

7. Арутюнова 1976: Арутюнова И.Д. Предложение и его смысл. М., 1976. 383 с.

8. Арутюнова 1977: Арутюнова Н.Д. Номинация и текст//Языковая номинация / Отв. ред. Б.А. Серебренников и А.А. Уфимцева. М., 1977, с. 304-357.

9. Ю.Арутюнова 1984: Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики 1982. М., с. 64-75.

10. Бабайцева. 1987: Современный русский язык. В 3 ч. Ч. 3. Синтаксис. Пунктуация / В.В. Бабайцева, Л.Ю. Максимов. Издание 2-е. М., 1987. 256 с.

11. Баландина 1992: Баландина Л.А. Семантико-синтаксическая организация полипропозитивного предложения на материале научной речи // Системные семантические связи языковых единиц. М., 1992, с. 68-78.

12. Балли 1942: Bally Ch. Sintaxe de La modalite explicite // Cahiers Ferdinand de Saussure, 2, Geneve, 1942, pp. 3-13.

13. Балли 1955: Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.416 с.

14. Балли 1961: Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961. 396 с.

15. Баранов 1994: Баранов А.Н. Заметки о "дескать" и "мол" // Вопросы языкознания. 1994, №4, с. 114-124.

16. Барт 1980: Барт Р. Текстовый анализ // НЗЛ. Вып. IX. Лингвостилистика. М., 1980, с. 307-312.

17. Бахтин 1972: Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. 468 с.

18. Бахтин 1975: Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

19. Бахтин 1979: Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 424 с.

20. Белошапкова 1975: Белошапкова В.А. О модальности сложного предложения // Русский язык: сб. научн. трудов. М., 1975, с. 46-51.

21. Белошапкова 1977: Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977. 248 с.

22. Белошапкова 1981: Белошапкова В.А. Синтаксис // Современный русский язык. 1-ое изд. М. 1981, с. 363-552.

23. Белошапкова 1989: Белошапкова В.А. Синтаксис // Современный русский язык. 2-ое изд. М., 1989, с. 532-771.

24. Белошапкова 1995: Белошапкова В.А., Шмелева Т.В. В.В. Виноградов и современный синтаксис // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995, № 1, с. 42-50.

25. Белошапкова. 1985: Белошапкова В.А., Шмелева Т.В. Глагольные безличные предложения в синтаксической системе русского языка // Исследования по семантике. Семантические аспекты синтаксиса. Уфа, 1985, с. 34-47.

26. Белошапкова. 1981: Белошапкова В.А., Шмелева Т.Б. Деривационная парадигма предложения // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1981, № 2, с. 4351.

27. Бенвенист 1974: Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 446 с.

28. Бляхер 1994: Бляхер JI.E. Философские основания культурологического моделирования социальных процессов (актуализация парадигмы М.М. Бахтина). Автореф. дис. канд. филол. наук. Владивосток, 1994. 20 с.

29. Богданов 1977: Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л., 1977. 204 с.

30. Бондарко 1983: Бондарко А.В. Категориальные ситуации // Вопросы языкознания. 1983, № 2, с. 20-32.

31. Бондарко 1984: Бондарко А.В. Функциональная грамматика. JI., 1984. 133 с.

32. Бондарко 1994: Бондарко А.В. К проблеме интенсиональности в грамматике (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. 1994, № 2, с. 29-42.

33. Буглак 1990: Буглак С.И. Модальные слова и частицы как средство выражения подтверждения или опровержения достоверности сообщаемого // Русский язык в школе. 1990. № 2.

34. Будильцева 1984: Будильцева М.В. Выражение модальных значений возможности и предположительности в русском и испанском языках. Автореф. дис. канд. филол. наук. М. 1984. 23 с.

35. Булыгина 1982: Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. 1982, с. 7-85.

36. Булыгина, Шмелев 1990: Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Синтаксические нули и их референциальные свойства // Типология и грамматика. М., 1990, с. 109-117

37. Булыгина, Шмелев 1997: Булыгина Т.В., Шмелев. А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1997. 576 с.

38. Бухарин 1984: Бухарин Б.И. Вводные слова в аспекте актуального членения//Вопросы языкознания. 1984, № 1, с. 101-105.

39. Вежбицка 1978: Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике; вып. У111. Лингвистика текста. М., с. 402-421.

40. Вежбицка 1985: Вежбицка А. Дело о поверхностном падеже // Новое в зарубежной лингвистике, вып. ХУ. Современная зарубежная русистика. М., 1985, с. 303-341.

41. Вежбицка 1986: Вежбицка А. Восприятие. Семантика абстрактного словаря // Новое в зарубежной лингвистике; вып. ХУ111. Логический анализ естественных языков. М., 1986, с. 336-364.

42. Вежбицка 1997: Язык. Культура. Познание. М., 1997.

43. Вежбицка 1999: Семантические универсалии и описание языка / Пер. с англ. А.Д. Шмелева под ред. Т.В. Булыгиной. М., 1999. 780 с.

44. Вендлер 1981: Вендлер 3. О слове good // Новое в зарубежной лингвистике; вып. X. Лингвистическая семантика. М., 1981, с. 531-554.

45. Вендлер 1985: Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике; вып. ХУ1. Лингвистическая прагматика. М., 1985, с. 342-361.

46. Виноградов 1947: Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Издание 1-ое. М. 1947. 784 с.

47. Виноградов 1975: Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В.В. Избранные труды: Исследования по русской грамматике. М., 1975, с. 58-87.

48. Виноградов 1986: Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове): издание 3-е. М., 1986. 639 с.

49. Витгенштейн 1958: Витгенштейн JI. Логико-философский трактат. М., 1958. 134 с.

50. Волкодав 1988: Волкодав В.А. Метаязыковая аспектность художественного текста (на материале прозы Ф.М. Достоевского). Дис. канд. филол. наук. Краснодар, 1988. 195 с.

51. Вольф 1982: Вольф Е.М. Состояния и признаки. Оценки состояний // Семантические типы предикатов. М. 1982, с. 104-133.

52. Вольф 1985: Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М. 1985. 228 с.

53. Вольф 1988: Вольф Е.М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. М. 1988, с. 52-65.

54. Воркачев 1983: Воркачев С.Г. Некоторые способы выражения желательности в испанском языке // Филологические науки. 1983, № 3, с. 6269.

55. Воробьева 1989: Воробьева О.П. К вопросу о таксономии адресата художественного текста // Текст и его категориальные признаки: сб. научн. трудов. Киев, 1989, с. 39-46.

56. Гак 1978: Гак В.Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин, 1978.

57. Гак 1986: Теоретическая грамматика французского языка: синтаксис. М., 1986. 220 с.

58. Гак 1988: Гак В.Г. Русский язык в сопоставлении с французским: Издание 2-ое. М., 1988. 263 с.

59. Гальперин 1981: Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 139 с.

60. Горшкова 1979: Горшкова И.М. Дискуссионные вопросы организации текста в чехословацкой лингвистике // Синтаксис текста. М. 1979, с. 341-358.

61. Грамматические концепции. 1985: Грамматические концепции в языкознании XIX века. JI., 1985. 294 с.

62. Греймас. 1983: Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка // Семиотика / Сост., вст. ст. и общ. ред. Ю.С. Степанова. М., 1983, с. 483-550.

63. Грепль 1978: Грепль М. О сущности модальности // Языкознание в Чехословакии: сб. статей. 1956-1974 / Под ред. А.Г. Широковой. М., 1978, с. 277-301.

64. Гринёв 2000: Введение в лингвистику текста: Учебное пособие. М.: Изд-во МПУ, 2000. 60 с.

65. Гуревич 1985: Гуревич В.В. Модальная актуализация смысловых компонентов предложения и слова // Филологические науки. 1985, № 2, с. 5055.

66. Гуревич 1988: Гуревич В.В. Семантическая производность в грамматике. 2-е изд., перераб. и доп. М. 1998. 84 с.

67. Гуревич 1989: Гуревич В.В. Модальность, истинное значение, референция // Вопросы языкознания. 1989, № 6, с. 95-101.

68. Гусев 1988: Гусев С.С. Упорядоченность научной теории и языковые метафоры // Метафора в языке и тексте. М., 1988, с. 119-133.

69. Данеш 1964: Danes Fr. A three level approach to syntax // Travaux linguisques de Prague, 1964, pp. 225-240.

70. Демешкина 2000: Демешкина T.A. Теория диалектного высказывания. Аспекты семантики. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2000. 190 с.

71. Дешериева 1987: Дешериева Т.И. О соотношении модальности и предикативности // Вопросы языкознания. 1987, №1, с. 34-45

72. Дешериева 1988: Дешериева Т.И. Категория модальности в нахских и иноструктурных языках. М., 1988. 208 с.

73. Диалектика текста 1999: Диалектика текста: В 2 т. Т.1. / О.Н.Гордеева, О.Е.Емельянова, Е.С.Петрова и др.; Под ред. проф. А.И.Варшавской. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 328 с.

74. Диброва 1999: Пространство текста в композиционном членении // Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М., 1999, с. 91-138.

75. Димитровская 1985а: Димитровская М.А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1985. 24 с.

76. Димитровская 19856: Димитровская М.А. Механизмы понимания и употребления глагола понимать // Вопросы языкознания. 1985. № 3, с. 98107.

77. Димитровская 1988: Димитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка. Знание и мнение / Отв. ред. Н.А.Арутюнова. М., 1968, с. 6-18.

78. Добрушина 1997: Добрушина Е.Р. Способы выражения верификации в современной русской диалогической речи // Синтаксис: изучение и преподавание. М.: Диалог-МГУ, 1997.

79. Дымарский 1999: Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы Х1Х-ХХ вв.). СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 284 с.

80. Есперсен 1958: Есперсен О. Философия грамматики. М. 1958. 404 с.

81. Живов 2000: Живов В.М. О связанности текста, синтаксических стратегиях и формировании русского литературного языка нового типа // Слово в тексте и словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю.Д.Апресяна. М.- Языки русской культуры, 2000. с. 573-581.

82. Жолковский 1974: Жолковский А.К. Модель "смысл +-» текст" // Энциклопедия кибернетики, т. 2. Киев, 1974. с. 46-48.

83. Зализняк 1986: Зализняк А.А. "Знание и мнение" в семантике предикатов внутреннего состояния // Коммуникативные аспекты исследования языка / Под ред. А.М.Шахнаровича. М., 1976, с. 4-14.

84. Зверева 1983: Зверева Е.А. Научная речь и модальность (система английского глагола). JL, 1983. 157 с.

85. Знание и мнение 1983: Логический анализ языка. Знание и мнение: сб. научи, трудов / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1988. с. 127.

86. Золотова 1973: Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса. М., 1973.351 с.

87. Золотова 1979: Золотова Г.А. Роль ремы в организации и типологии текста // Синтаксис текста. М., 1979, с. 113-133.

88. Золотова 1981: Золотова Г.А. О субъекте предложения в русском языке//Филологические науки. 1981, № 1 с. 33-42.

89. Золотова 1982: Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты синтаксиса. М., 1982.368 с.

90. Золотова 1983: Золотова Г.А. Вводно-модальные слова в предложении и тексте // Ceskoslovenska rusistika. Т. XXY111. 1983. № 5.

91. Золотова 1998: Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка / Под общ. ред. д.ф.н. Г.А. Золотовой. М., 1998. 528 с.

92. Иванов 1980: Иванов В.В. Семантика возможных миров и филология // Проблемы структурной лингвистики 1980. М., 1980, с. 5-19.

93. Ивин 1967: Ивин А.А. Некоторые проблемы деонтических модальностей // Логическая семантика и модальная логика. М., с. 162-232.

94. Ивин 1970: Ивин А.А. Основания логики оценок. М., 1070. с. 230

95. Каменская 1990: Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990. 151 с.

96. Карнап 1959: Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959. 382 с.

97. Касаткин 1986: Касаткин A.M. Выражение авторства модально-экспрессивных оценок в предложении. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1986. 22 с.

98. Касевич 1988: Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М., 1988.309 с.

99. Киселева Лид. Ал. 1987: Киселева Лидия Александровна. Ситуация речи. Фрагмент активной грамматики русского языка: Дипломная работа. Архив каф. русс. яз. Красноярского гос. ун-та. Красноярск, 1987.

100. Киселева Люц. Ак. 1978: Киселева Люция Акимовна. Вопросы теории речевого воздействия. Л., 1978. 160 с.

101. Клобуков 1984: Клобуков Е.В. Падеж и модальность // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения XII-XIII. М., 1984, с. 44-64.

102. Клобуков 1988: Клобуков Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке. М., 1986. 118 с.

103. Клобуков 1992: Клобуков Е.В. Иерархизация однородных смыслов в предложении (высказывании) как проблема функциональной грамматики // Системные семантические связи языковых единиц. М., 1992, с. 28-38.

104. Кобозева 1988: Кобозева И.М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, мнения и знания // Логический анализ языка. Знание и мнение. М. 1988, с. 82-98.

105. Ковтунова 1976: Ковтунова И.И. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., Просвещение, 1976.

106. Козинцева 1994: Козинцева Н.А. Категория эвиденциональности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания. 1994, № 3, с. 92-104.

107. Колосова 1979: Колосова Т.А. О диктуме и модусе в сложном предложении // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1979, №2, с. 47-53.

108. Колосова 1980: Колосова Т.А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. Воронеж, 1980. 164 с.

109. Колосова. 1986: Колосова Т.А., Черемисина М.И. О терминах и понятиях описания семантики синтаксических единиц // Синтаксис и лексическая семантика / Под ред. Л.Г. Панина, М.И. Черемисиной. Новосибирск, 1986, с. 10-32.

110. Колшанский 1980: Колшанский Г.В. Контекстуальная семантика. М. 1980. 150 с.

111. Комм 1990: Комм Я.Б. Прагматическая характеристика высказываний с эксплицитным модусом сомнения // Семантика и прагматика языковых единиц. Душанбе, 1990, с. 3-8.

112. Коммуникативная грамматика. 1998: Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка / Под общ. ред. д.ф.н. Г.А. Золотовой. М., 1998. 528 с.

113. Корнилов 1977: Корнилов А.А. Местоположение вводных элементов с модальным значением в составе предложения // Лингвистические основы преподавания русского языка иностранцам на продвинутое этапе обучения. Л., 1977, с. 69-65.

114. Котелова 1975: Котелова Н.З. Значение слова и его сочетаемость. Л., 1975. 164 с.

115. Крамских 1985: Крамских С.В., Шмелева Т.В. Выражение номинативных ситуаций говорящего (в простом и сложном предложении) // Синтаксические связи, строение формантов и семантические отношения в сложном предложении. Калинин, 1985, с. 119-128.

116. Краснова 2002: Краснова Т.И. Субъективность модальность (материалы активной грамматики). СПб: СПбГУЭФ, 2002. 189 с.

117. Красных 1988: Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуаульность? (Человек. Сознание. Коммуникация) Монография. М.: Диалог-МГУ, 1998.352 с.

118. Кривоносое 1989: Кривоносов Б.А. О соотношении единиц языка и форм мышления // Вопросы языкознания. 1989, с. 44-54.

119. Кубрякова 1987: Кубрякова Е.С. Рецензия на кн. А.В. Бондарко "Функциональная грамматика" // Вопросы языкознания. 1987, № 2, с. 137141.

120. Кубрякова 2000: Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров ИНИОН РАН, 2000, с. 7-25.

121. Купина, Битенская 1994: Купина Н.А., Битенская Г.В. Сверхтекст и его разновидности // Человек Текст - Культура: Коллект. монография. Екатеринбург, 1994, с. 214-233.

122. Курилович 1962: Курилович Е. Очерки по лингвистике, 1963. 456 с.

123. Кухаренко 1988: Кухаренко В.А. Интерпретация текста., 1988. 190 с.

124. Леденев 1995: Леденев Ю.И. Слово, предложение, текст (концепция системного исследования и обучения) // Вестник Ставропольского государственного педагогического университета. 1995. № I.e. 126-133.

125. Лекант 1976: Лекант П.А. К вопросу о модальных разновидностях предложения // Современный русский язык. Лингвистический сборник. М., 1976. с. 70-76.

126. Лекант 1977: Лекант П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. М., 1974. 160 с.

127. Лекант 1982: Лекант П.А. Предложения с вводными конструкциями // Современный русский литературный язык / Под ред. П.А. Леканта. М., 1982, с. 325-327.

128. Лекант 1991: Лекант П.А. Синтаксис//Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А.Леканта. М., с. 268-367.

129. Лекант 2000: Лекант П.А. Модальность и вводность // Вопросы лингвистики. Вып. 3. М., 2000.

130. Лилова 1989: Лилова Г.Г. Авторизация и ее выражение посредством глагольных предикатов в предложениях русского языка: Дисс. канд. филол. наук / МГУ им. М.В.Ломоносова. Филол. ф-т. Каф. русс. яз. М., 1989. 203 л.

131. Ломтев 1972: Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. М. 1972. 198 с.

132. Ломтев 1979: Ломтев Т.П. Структура предложения в современном русском языке. М., 1979. 198 с.

133. Лосева 2002: Лосева С.В. Метатекст и метатекстовая функция частиц // «И новое младое племя.» // Межвузовский сборник статей молодых ученых-русистов Дальнего Востока. Хабаровск. 2002, с. 120-125.

134. Лосский 1991: Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма // Лосский Н.О. Избранное. М., 1991, с. 13-334.

135. Лотман 1994: Лотман Ю.М. Лекции по структурной поэтике // Ю.М. Лотман и тартусско-московская семитическая школа. М., 1994, с. 10-263.

136. Лотман 1996: Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера - история. М., 1996. 464 с.

137. Ляпина 1998: Ляпина С.В. Текст как высшая синтаксическая единица // Синтаксические связи и синтаксические отношения в русском языке: Материалы Всероссийской конф. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998. с.78-80.

138. Ляпон 1986: Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст. М., 1986.

139. Малюткина 1979: Малюткина Г.Г. Лексико-грамматические средства выражения модальных значений в русском языке. М., 198 с.

140. Маркелова 1994: Маркелова Г.В. Развитие средств авторизации в синтаксической системе русского языка. (История пояснительных конструкций: семантический и функциональный аспекты): Изд-во Тверского гос. ун-та. Тверь, 1994. 85 с.

141. Метафора. 1988: Метафора в языке и тексте / Отв. ред. В.Н. Телия. М., 1988. 176 с.

142. Мирзоева 1996: Функционирование вводно-модальных средств межфразовой связи в научном (медицинском) тексте. Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1996. 16 с.

143. Молчанова 1988: Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста. Ташкент, 1988. 154 с.

144. Москальская 1981: Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса (на материале немецкого языка). Издание 2-ое. М., 1981. 175 с.

145. Москальская 1984: Москальская О.И. Текст два понимания и два подхода // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения XI1-Х111. М., 1984, с. 154-162.

146. Московой 1989: Московой В.А. Рецензия на кн. B.C. Храковского и А.П. Володина "Семантика и типология императива. Русский императив" // Вопросы языкознания. 1989, № 1,с. 146-149.

147. Муковозова 2002: Муковозова Т.И. Семантика слов наверно, наверное // Русский литературный язык: номинация, предикация, экспрессия: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 70-летию профессора П.А. Леканта. М., 2002, с. 286-289.

148. Мур 1984: Мур Дж. Принципы этики. М., 1984. 324 с.

149. Нагорный 1999: Нагорный И.А. К вопросу о диктумной функции модально-персуазивных частиц в высказывании // Семантика словоформы в высказывании: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 1999, с. 78 -80.

150. Небыкова 1973: Небыкова С.И. Синонимия средств выражения модальности возможности и необходимости (на материале художественной литературы) // Филологические науки. 1973, № 3, с. 85-92.

151. Немец 1991: Немец Г.П. Грамматические свойства выражения модальности в русском языке. Харьков, 1991. 176 с.

152. H3JI-8: Новое в зарубежной лингвистике; вып. УШ. Лингвистика текста. М., 1978. 480 с.

153. НЗЛ-16: Новое в зарубежной лингвистике; вып. ХУ1. Лингвистическая прагматика. М., 1985. 501 с.

154. НЗЛ-17: Новое в зарубежной лингвистике; вып. У11. Теория речевых актов. М., 1986. 424 с.

155. Николаева 2000: Николаева Т.М. От звука к тексту. М., 2000. 680 с.

156. Норман 1994: Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994. 228 с.

157. Опарина 2000: Опарина Е.В. Язык текст - культура // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000, с. 152-170.

158. Орлова 1993: Орлова Н.В. Актуальные смыслы слова и высказывания в разных речевых жанрах (на материале препозитивных структур типа "X любит У-а") Автореф. дис. . канд. филол. наук в виде рукописи на непереплетенных листах. Томск, 1993. 16 л.

159. Остин 1986: Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике; вып. ХУ11. Теория речевых актов. М. 1986, с. 22-129.

160. Островская 1976: Островская А.И. Уровни модальности в сложноподчиненном предложении с постпозитивным изъяснительным придаточным (на материале научной речи) // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. Л., 1976, с. 116-124.

161. Павеленис 1983: Павеленис Р.И. Проблема смысла. М., 286 с.

162. Падучева 1982: Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Лыоиса Кэррола // Семиотика и информатика. М., с. 76-118.

163. Падучева 1985: Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985. 270 с.

164. Падучева 1996: Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М., 1996. 464 с.

165. Падучева 1999: Падучева Е.В. О модернистской технике в нарративе с лингвистической точки зрения // Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М., 1999, с. 279-295.

166. Панова 2001: Панова И.И. Лингвистика русского гипертекста // Русский язык: исторические судьбы и современность: Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы. М., Изд-во МГУ, 2001, с. 285-286.

167. Панфилов 1965: Панфилов В.З. Взаимоотношения языка и мышления. М., 1965.232 с.

168. Панфилов 1977: Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания, 1977, № 4. с. 37-48.

169. Перфильева 1992: Перфильева Н.П. Модальная частица якобы // Модальность в ее связях с другими категориями. М., с. 121-130.

170. Петров 1982: Петров Н.З. О содержании и объеме языковой категории модальности. Новосибирск. 1982. 161 с.

171. Петрова 1981: Петрова Г.В. Обязательность и факультативность оценочных наречий "хорошо/плохо" в глагольной группе // Структура и функционирование языка. М., 1961, с. 137-145.

172. Пешковский 1956: Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении: Издание 7-ое. М., 1956. 512 с.

173. Пляскина 1998а: Пляскина М.В. Семантико-грамматический потенциал вводно-модальных слов со значением персуазивиости // Языковая компетенция: грамматика и словарь: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. пед. ун-та, 1998. С. 49 56.

174. Пляскина 19986: Пляскина М.В. Полифункциональность модальных слов со значением персуазивиости // Речеведение в теоретическом и прикладном аспектах: Тез. Республиканской конф. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1998. С. 70 72.

175. Пляскина 1999: Пляскина М.В. Экспрессивные возможности вводно-модальных слов со значением персуазивиости // Кватитатативная лингвистика и семантика: Сб. научн. тр. Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. пед. ун-та, 1999. Вып. 1. С. 109 -119.

176. Пляскина 2000: Пляскина М.В. Модальные слова в пространстве художественного текста // Проблемы интерпретационной лингвистики: Межвузовский сб. научн. тр. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та,2000. С. 123- 135.

177. Пляскина 2001: Пляскина М.В. Модальные слова группы категорической достоверности: структурно-семантический и функциональный аспекты. Автореф. дис. канд. филол. наук. Новосибирск,2001. 18 с.

178. Почтенная 1979: Почтенная Т.Г. Вводные и вставные конструкции // Современный русский язык. 4.2. Синтаксис / Под ред. Д.Э. Розенталя. Издание 3-е. М., 1979, с. 143-150.

179. Практическая грамматика. 1992: Практическая грамматика русского языка: Материалы для занятий с иностранными студентами. 4.2. Вып. 1. Субъективные смыслы в предложении / Сост. Е.В. Осетрова; общ. ред. Т.В. Шмелевой. Красноярск, 1992. 24 с.

180. Примова 1988: Примова М.Б., Шмелева Т.В. Закон повышения ранга // Синтаксические структуры русского языка: Строение, содержание и функции. Иркутск, 1988, с.27-34.

181. Прияткина 1985: Прияткина А.Ф. Об изучении синтаксических свойств служебных слов // Служебные слова и синтаксические связи. Владивосток, 1985.

182. Пронина 1988: Пронина О.А. Ситуация местонахождения и средства ее выражения в предложении // Идеографические аспекты русской грамматики. М. 1988, с. 95-105.

183. Путеводитель 1993: Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилива Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М. 1993. 207 с.

184. Путеводитель 1998: Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. 2-е изд. М., 1998.

185. Рачук 1999: Рачук Н.В. Функционирование вводных элементов в современном газетном тексте. Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб., 1999. 19 с.

186. Ревзина 1994: Грамматические уроки XX века: Международная конференция 25-28 января 1994 года: Обзор / Подготовила О.Г. Ревзина. М. 1994. 12 с.

187. Реформатский 1960: Реформатский А.А. Введение в языкознание. М., 1960. 542 с.

188. Речевой этикет 1990: Формановская Н.И. Шевцова С.В. Речевой этикет: Русско-английские соответствия: Справочник. М., 150 с.

189. Рождественский 1979: Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М., 1979. 224 с.

190. Рождественский 1996: Рождественский Ю.В. Общая филология. М., 1996.326 с.

191. Руденко 1992: Руденко Д.И. Когнитивная наука, лингвофилософские парадигмы и границы культуры // Вопросы языкознания. 1992, № 6, с. 19-35.

192. Русский литературный язык. 2002: Русский литературный язык:номинация, предикация*,'^экспрессия: Межвузовский сборник научныхч >трудов, посвященный 70-летию профессора П.А. Леканта. М.: МАНПО, 2002.-350 с.

193. Рябова 1992: Рябова А.И. Русское деепричастие в функциональном аспекте // Рябова А.И., Одинцова И.В., Кулькова Р.А. Структурные и семантические типы осложнения русского предложения / Под ред. М.В. Всеволодовой. М., 1992, с. 10-78.

194. Сабанеева 1994: Сабанеева М.К. О сущности наклонения // Вопросы языкознания. 1994. № 5, с. 46-55.

195. Семенова 2000: Семенова О.В. Морфологический статус и синтаксические функции слова «вроде». Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2000. 26 с.

196. Сенир 1993: Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., с. 26-203.

197. Сергеева Г.Н. 1999: Сергеева Г.Н. Активизация текстовых функций предложно-падежных форм в современном русском языке (функция «скрепы-фразы») // А.С. Пушкин: эпоха, культура, творчество. Традиции и современность. Ч. 1. Владивосток, 1999.

198. Дальневосточного ун-та, 2002, с. 312 320.

199. Серль 1986: Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике; вып. ХУ11. Теория речевых актов. 1986, с. 151-169.

200. Синтаксис текста 1979: Синтаксис текста: сб. статей / Отв. ред. Г.А. Золотова. М. 1979. 368 с.

201. Сиротинина 1994: Сиротинина О.Б. Тексты, текстоиды, дискурсы в зоне разговорной речи // Человек Текст - Культура: Коллект. монография. Екатеринбург, 1994, с. 105-124.

202. Словарь служебных слов 2001: Словарь служебных слов русского языка. Владивосток, 2001. 363 с.

203. Соколовская 1993: Соколовская К.А. Прагматическая интерпретация актуальной характеристики высказывания // Вопросы языкознания, 1993, № 5, с. 59-69.

204. Солганик 1984: Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения XII-XIII. М., 1984, с. 174-186.

205. Солганик 1997: Солганик Г.Я. Стилистика текста. М., 1997. 256 с.

206. Солганик 1999: Солганик Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста // Структура и семантикахудожественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М.,1999, с. 364-372.

207. Стародумова 2002: Стародумова Е.А. Частицы русского языка (разиоаспектное описание). Изд-во Дапьневост. ун-та, 2002. 292 с.

208. Стексова 2002: Стексова Т.И. Семантическая категория невольности осуществления в русском языке. Автореф. дис. док. филол. наук. Екатеринбург, 2002. 40 с.

209. Степанов 1964: Степанов Ю.С. О предпосылках лингвистической теории значения // Вопросы языкознания. 1964, №5, с.66-74.

210. Степанов 1975: Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975,272 с.

211. Степанов 1981: Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения. М. 1981.360 с.

212. Структура. 1999: Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М., 1999. 479 с.

213. Структурные и семантические типы. 1992: Рябова А.И., Одинцова И.В., Кулакова Р.А. Структурные и семантические типы осложненного предложения / Под ред. М.В. Всеволодовой. М., 1992. 176 с.

214. Сусов 1980: Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин, 1980.50 с.

215. Сыров 1988: Сыров И.А. Синтаксические факторы текстообразования в современной художественной литературе. Дис. канд. филол. наук. М., 1988. 211 с.

216. Тарасова 1992: Тарасова И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта // Вопросы языкознания. М. 1992, - № 2, с. 43 -54.

217. Текст. 1989: Текст и его категориальные признаки: сб. научн. тр. Киев, 1989. 163 с.

218. Текстовые реализации. 1988: Текстовые реализации и текстообразующие функции синтаксических единиц: Межвуз. сб. научн. тр. Л., 1988. 138 с.

219. Текстовый аспект. 1990: Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц: Межвуз. сб. научн. тр. Л., 1990. 164 с.

220. Текстология. 1978: Текстология английской научной речи /ГЛ. Агапонова, Г.И. Ахманова, A.M. Вельштейн и др. Под ред. М.М. Глушко, Ю.В. Караулина. М., 1978. 194 с.

221. Текстообразующие потенции. 1990: Текстообразующие потенции языковых единиц и категорий: Межвуз. сб. научн. тр. Барнаул, 1990. 184 с.

222. Теньер 1988: Теньер Л. Основы структурного синтаксиса., 1988. 654 с.

223. Тураева 1994: Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. 1994, № 3, 105-114.

224. ТФГ 1990: Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990. 262 с.

225. ТФГ 1991: Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. СПб, 1991. 369 с.

226. ТФГ 1992: Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность. СПб, 1992. 303 с.

227. Федорцова 1999: Автор в коммуникативном пространстве текста (трилогия В.В. Розанова «Уединенное» и «Опавшие листья») //

228. Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1

229. Международной конференции. М., 1999, с. 379-394.

230. Филипповская 1978: Филипповская И.А. Модальность предложения. Душанбе, 1978. 51 с.

231. Филлмор 1981а: Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике; вып. X. Лингвистическая семантика. М., с. 369-495.

232. Филлмор 19816: Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь // Новое в зарубежной лингвистике; вып. X. Лингвистическая семантика. М., 1981, с. 496-530.

233. Формановская 1982: Формановская Н.И. Вы сказали "Здравствуйте": Речевой этикет в нашем общении. М., 1982. 156 с.

234. Формановская 1989: Формановская Н.И. Русский этикет и культура общения. М., 1989. 156 с.

235. Формановская 1998: Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения: Ин-т русс. яз. им. А.С. Пушкина. М., 1998. 293 с.

236. Фурашев. 1983: Фурашев В.И., Чернышев М.А. Субъективная модальность и обособление // Русский язык в школе. № 1, с. 68-75.

237. Харламова 2000: Харламова Т.В. Текстообразующие средства в устной речи. Автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 2000. 21 с.

238. Хинтикка 1980: Хинтикка Я. Логико-эпистемиологические исследования: сб. избр. ст. М., 1980. 447 с.

239. Хинтикка 1981: Хинтикка Я. Виды модальности // Семантика модальных и экзистенционапьных логик / Сост. и общ. ред. В.А. Смирнов. М., 1981, с.41-62.

240. Храковский 1980: Храковский B.C. О правилах выбора "вежливых" императивных форм / О правилах формализации (на материале русского языка) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1980. т. 39, № 3, с. 36-43.

241. Храковский. 1986: Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. JL, 1986. 272 с.

242. Целищев 1977: Целищев В.В. Философские проблемы семантики возможных миров. Новосибирск, 1977. 191 с.

243. Чаплыгина 2001: Чаплыгина И.Д. Средства адресованности: Ты-категория в современном русском языке. Монография. М., 2001. 268 с.

244. Чаплыгина 2002: Чаплыгина И.Д. Вводные компоненты как средства адресованности // Русский литературный язык: номинация, предикация, экспрессия: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 70-летию профессора П.А. Леканта. М., 2002, с. 227-231.

245. Чейф 1975: Чейф У. Значение и структура языка. М., 252 с.

246. Черемисина. 1987: Черемисина М.И., Колосова Т.А Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск. 1987. 198 с.

247. Чернейко 1999: Чернейко Л.О. Гипертекст как лингвистическая модель художественного текста // Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М., 1999, с. 439-460.

248. Чувакин 1987: Чувакин А.А. Ситуативная речь. Барнаул, 1087. 106 с.

249. Шатуновский 1996: Шатуновский И.Б. Семантические исследования. М., 1996.

250. Шахматов 1987: Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. 1941. 620 с.

251. Шведова 1960: Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М., 1960. 377 с.

252. Шведова 1973: Шведова Н.Ю. О соотношении грамматической и синтаксической структуры предложения // Славянское языкознание. У11 Международный съезд славистов в Варшаве, август 1973. Доклады советской делегации. М., 1973, с. 458-483.

253. Шмелева 1978: Шмелева Т.В. О семантике структурной схемы предложения // Известия АН СССР, СЛЯ, 1978, т. 37, № 4, с. 354-361.

254. Шмелева 1979: Шмелева Т.В. Смысловая и формальная организация двухкомпонентного и инфинитивного предложений в русском языке. Дисс. канд. филол. наук. М., 1979. 182 с.

255. Шмелева 1980а: Шмелева Т.В. Пропозиция и ее репрезентации // Вопросы русского языкознания. Вып. 3. Проблемы теории и истории русского языка. М., 1980, с. 131-137.

256. Шмелева 19806: Шмелева Т.В. Продуктивность и семантика структурной схемы (на материале простого и сложного предложения) // Проблемы учебника русского языка как иностранного. Синтаксис. М., 1980, с. 235-245.

257. Шмелева 1981: Шмелева Т.В. Социальный аспект смысла предложения // Русский язык за рубежом, 1981, № 2, с. 62-66.

258. Шмелева 1982: Шмелева Т.В. Гипноз написанного текста// Литературная газета. 1982, 3 февраля.

259. Шмелева 1983а: Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения // Русский язык за рубежом. 1983, № 1, с. 72-77.

260. Шмелева 19836: Предложение и ситуация в синтаксической концепции Т.П. Ломтева // Филологические науки. 1983, № 3, с. 42-48.

261. Шмелева 1983в: Шмелева Т.В. Мысли В.В. Виноградова о модальности и дальнейшее изучение этой семантической категории// Zbomik radova instituta za strane jezike i knjizevnosti. Sveska 5. Novi Sad. 1983, c. 73-81.

262. Шмелева 1984а: Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса / Под ред. К.В. Горшковой, Е.В. Клобуковой. М., с. 78-100.

263. Шмелева 19846: Шмелева Т.В. Деепричастие на службе у модуса // Синтаксические структуры: системный анализ значимых единиц русского языка. Красноярск, 1984, с. 34-70.

264. Шмелева 1984в: Шмелева Т.Е. Деривационный потенциал модели предложения // Деривация и текст. Пермь, 1984, с. 87-91.

265. Шмелева 1986а: Шмелева Т.В. Репертуар метасредств русского языка // Структурно-семантические особенности текста и его единиц. Харьков, 1986. Деп. в ИНИОН СССР № 36093 от 14.11.88.

266. Шмелева 19866: Шмелева Т.В. "Невыражаемые" элементы смысловой организации высказывания // Проблемы семантики предложения: выражаемый и невыражаемый смысл: Тезисы краевой научн. конференции. Красноярск, 1986, с. 74-75.

267. Шмелева 1986в: Шмелева Т.В. Проблемы профессионального общения в системе экономического образования // Совершенствование высшего экономического образования. Красноярск, 1986, с. 58-66.

268. Шмелева 1987а: Шмелева Т.В. Средства выражения метасмысла "преувеличение" // Системный анализ значимых единиц русского языка. Парадигматика в лексике и словообразовании. Красноярск, 1987, с. 7381.

269. Шмелева 19876: Шмелева Т.В. "Так сказать" и "как говорится" // Служебные слова: Межвуз. сб. научн. тр. / Отв. ред. К.А. Тимофеев. Новосибирск, 1987, с. 125-132.

270. Шмелева 1987в: Шмелева Т.В. Семантический синтаксис // Современный русский язык. Синтаксис: проблемы и методы исследования. М., 1987, с. 28-82.

271. Шмелева 1987г: Шмелева Т.В. Объем деривационной парадигмы предложения // Типы языковых значений: Тезисы докл. конф. Свердловск, 1987, с. 126-127.

272. Шмелева 1988а: Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: Текст лекций. Издание 1-ое. Красноярск, 1988. 48 с.

273. Шмелева 19886: Шмелева Т.В. Модус и средства его выражения в высказывании // Идеографические аспекты русской грамматики. М. 1988, с. 168-202.

274. Шмелева 1988в: Шмелева Т.В. Инфинитивные конструкции как функциональные синонимы императива // Императив в разноструктурных языках: Тезисы докл. конф. JI., 1988, с. 149-151.

275. Шмелева 1988д: Шмелева Т.В. Деривационная парадигма расширенной структурной схемы предложения // Синтаксические структуры в номинативном и деривационном аспектах: Тезисы докл. Омск, 1988, с. 40-42.

276. Шмелева 1988д: Выбор номинации: фактор адресата//Деривация в. речевой деятельности / Общие допросы. Текст. Семантика /: Тезисы научн.-теор. конф. Пермь, 1988, с. 91-92.

277. Шмелева 1988е: Шмелева Т.В. Гипербола, мейозис, литота. Фрагмент обыденной риторики // Риторики и синтаксические структуры: Тезисы докл. Красноярск, 1988, с. 321-322.

278. Шмелева 1988ж: Шмелева Т. В. Словарь сочетаемости непредметной лексики // Актуальные проблемы учебной лексикографии: Материалы общесоюзн. конф. М., 1988, с. 136-137.

279. Шмелева 1990а: Шмелева Т.В. Экспликация как метод изучения модальности // Функциональные, типологические и дидактические аспекты исследования модальности: Тезисы конф. Иркутск, 1990, с. 121122.

280. Шмелева 19906: Шмелева Т.В. Вторичные модальные глаголы // Глагол в системе языка и речевой деятельности. Свердловск, 1990. с. 21.

281. Шмелева 1990в: Шмелева Т.В. Речевой жанр возможности описания и использования в преподавании языка // Russistik Русистика. Berlin, 1990, №2, с. 20-32.

282. Шмелева 1991а Шмелева Т.В. Речевые жанры // Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. Проспект. Красноярск, 1991, с. 89-91.

283. Шмелева 19916: Шмелева Т.В. Современный русский язык. Грамматика. Ч. 3. Синтаксис: Рабочая программа. Красноярск, 1991. 40 с.

284. Шмелева 1992а: Шмелева Т.В. Грамматика высказывания: интегрирующий подход // Системные семантические связи языковых единиц. М., 1992, с. 18-27.

285. Шмелева 19926: Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня. Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992, с. 5-15.

286. Шмелева 1993 Шмелева Т.В. Семантика социального состояния // Актуальные проблемы филологии, Вып. 1. Тезисы докл. Усть-Каменогорск, 1993, с. 67-69.

287. Шмелева 1994: Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: Текст лекций. Издание 2-ое. Красноярск, 1994. 48 с.

288. Шмелева 1995: Шмелева Т.В. Субъективные аспекты русского высказывания. Дисс. в виде научн. докл. докт. филол. наук. М., 1995. 35 с.

289. Шмелева 1998: Шмелева Т.В. Текст сквозь призму метафоры тканья // Вопросы стилистики: Межвуз. сб. научн. тр. Саратов, 1998, с. 68-74.

290. Шмелева 2001: Шмелева Т.В. Берлинский словарь русских частиц // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. М., 2001. - № 2, с. 161 -164.

291. Якобсон 1975: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: "за" и "против". М., 1975, с. 193-230.

292. Якобсон 1972: Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972, с. 95-113.

293. Яковлева 1983: Яковлева Е.С. Значение и употребление модальных слов, относимых к разряду достоверности/недостоверности. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1988, 23 с.

294. Яковлева 1988: Яковлева Е.С. Согласование модальных характеристик в высказывании // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988, с. 278-302.

295. Яковлева 1994: Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994. 344 с.

296. АГ-60 Грамматика русского языка. Синтаксис. Т.2. М., I960.440 с.

297. АГ-70 Грамматика современного русского литературного языка / Отв. ред. II.IO. Шведова. М„ 1970. 767 с.

298. АГ-80 Русская грамматика 1980. Т.2. М., 1980. 709. с.

299. БАС Словарь современного русского литературного языка / АН СССР. Ин-т. рус. яз. М.: Л., 1948-1965. Т. 1-17.

300. КССП Краткий словарь современных понятий и терминов/ Н.Т. Бунимович, Г.Г. Жаркова, Т.М. Корнилова и др.; сост. и общ. Ред. В.А. Макаренко. М., 1993. 510 с.

301. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990. 685 с.

302. MAC Словарь русского языка: В 4 т. / Гл. ред. А.П. Евгеньева; АН СССР. Ин-т русс, яз. Издание 2-ое. М., 1981-1984.

303. СО Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. Издание 20-ое. М., 1988.750 с.

304. СС Сводный словарь современной русской лексики: В 2 т. / АН СССР. Ин-т русс, яз. Под ред Р.П. Рогожниковой. М., Т. 1. 800 с.

305. ССРЯ Словарь синонимов русского языка. Издание 7-ое / Под ред. З.Е. Александрова. М. 1993.495 с.

306. СУ Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935-1940. Т. 14.

307. СЭС Рогожиикова Р.П. Словарь эквивалентов слова: наречные, служебные, модальные единства. М., 1991.254 с.

308. ФЭС Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.II. Федосеев, С.И. Ковалев, В.Г. Панов. М., 1983. 840 с.

309. Список источников языкового материала

310. Список источников нарративных художественных текстов:

311. Аксенов B.II. Свияжск // "Аврора", 1990, № 1, с. 91 -117.

312. Близнецов В. Волк в городе // "Сибирские огни", 1989, № 10, с. 44-47.

313. Мамлеев Ю.В. 1. Борец за счастье // Мамлеев Ю.В. Утопи мою голову. Сб. рассказов. М., Объединение "Всесоюзный молодежный книжный центр", 1990. 224 е.; с. 24-26; 2. Голубой приход // Там же, с. 62-67.

314. Отчаяние // Набоков В.В. Соглядатай, Отчаяние. с. 6-64.

315. Нагибин Ю. Рассказ синего лягушонка // Нагибин Юрий. Рассказы синего лягушонка: Рассказы. Автоиздание. М., 1991. 336 е.: с. 119-150.

316. Николаев С. Прощение // "Октябрь", 1987, № 12, с. 66-74.

317. Петрушевская J1.C. 1. Смотровая площадка // Петрушевская JI.C. По дороге бога Эроса: Повести, рассказы. М. Олимп-ППП (Проза. Поэзия. Публицистика), 1993. 336 с. (Серия "My Best", вып. 1, книга 2); с. 82105; 2. Такая девочка//Там же, с. 183-195;

318. Попов В.Г. 1. Становлюсь ужасным // Попов В.Г. Любовь тигра: Повести, рассказы. Л., Сов. писатель, 1993. 368 е.; 2. Сон, похожий на жизнь // Там же, с. 250-257; 3. Остров рай // Там же, с. 267-367.

319. Чилингарян С. Два вахтера // "Октябрь". 1987, № 12, с. 101-118.

320. Список источников научных текстов:

321. Апресян Ю.Д. О некоторых дискуссионных вопросах семантики (ответ Н.Ю. Шведовой) // Вопросы языкознания, 1971, № 1.

322. Балакирев Б.А., Блиох Ю.П. Онищенко И.Н., Фаинберг Я.Б. Динамика возбуждения плазменных колебаний последовательностью сгустков заряженных частиц // Физика плазмы. Т. 14, вып. 2, с. 218.

323. Бинь Ф.Х., Филатов Ю.М., Шахнарович А.Р. Неинвазивная диагностика артериовенозных аневризм головного мозга методом транскраниальной доплеографии // Вопросы нейрохирургии, 1992, № 6, с. 8-13.

324. Бузгалин А. Закономерности переходной экономики: теория и методология // Вопросы экономики, 1995, № 2, с. 40-50.

325. Веремьев П.С. Структурные особенности гранулированных комплексов юго-западной части Украинского щита и закономерности их формирования // Геологический журнал, 1991, с. 3-12.

326. Генис В.Л. Первая Конная армия: за кулисами славы // Вопросы истории, 1994, № 12, с. 64-77.

327. Гумилев JI.H. 1. Этногенез и биосфера Земли. М., 1993. 503 е.; 2. Тысячелетие вокруг Каспия. М., 1993. 336 е.; 3. Древние тюрки. М., 1993.527с.

328. Жеребков В.А., Баландина JI.H. Понятие мнимости как средство объяснения языковых фактов // Филологические науки, 1984, №1, с\ 54-58.

329. Колганов А. Закономерности переходной экономики: экономические тенденции и модели // Вопросы экономики, 1995, с. 50-60.

330. Ю.Николаева Т.М. Теория функциональной грамматики как представление языковой данности // Вопросы языкознания, 1995, № 1, с. 68-79.

331. Осипов Б. Следует ли, милостивые государи и милостивые государыни, испытывать мировую скорбь о дореволюционной орфографии и беспокоиться о ее восстановлении? // Университетская жизнь: Краснояр. ун-т. № 11, июнь 1995 г.

332. Павленко В.Н. Культурно-историческое развитие психических процессов и теория поэтапного формирования умственных действий // Вопросы психологии, 1995, № 1, с. 53-60.

333. Сироткина И.Е. Из истории русской психотерапии: Н.Е. Осипов в Москве и Праге // Вопросы психологии, 1995, № 1, с. 43-52.

334. Ступаков Г.З. МГД устойчивое удержание плазмы в осесимметричном пробкотроне // Физика плазмы. Т. 14, вып. 2, 1988, с. 161-169. 1

335. Сулименко А.Е. Распад полисемии у глаголов и прилагательных в аспекте типологии их лексических значений // Филологические науки,1984, № 1, с. 48-54.

336. Соболева О.В. О понимании мини-текста // Вопросы психологии, 1995, № 1, с. 46-52.

337. Успенский Б.А. История русского литературного языка как межславянская дисциплина // Вопросы языкознания, 1995, № 1, с. 8092.

338. Список источников текстов прогнозов:

339. П-1 Глинкин М. Цена обещанной победы // "Общая газета", 13-19 апр. 1995.

340. П-2 В.Копылов. "С мая по июнь - коммунизм.": Чем сердце успокоится?: Московские астрологи - о далеком и недалеком будущем // "Общая газета", 29.12.94-04.01.95.

341. П-3 Мир через 150 лет: Английский журнал "Экономист" о том, каким будет мир через сто пятьдесят лет // "Неделя", № 50 за 1993 г. П-4 - Какой курс рубля ждет нас летом? // "Аргументы и факты", май 1995, № 23.

342. П-5 "Спартак" тормозят намеренно? // "Аргументы и факты", май 1995, № 22.

343. П-6 С чужого "я" начнется литература XX века? // "Общая газета", 18-24 мая 1995 г.

344. П-10 Гороскоп для двоих // "Молодой дальневосточник", 17 июня 1995. П-11 - "Книга перемен" или Гадание по Ицзину. Магадан: Кооператив "Полиграфист" по заказу Магаданского книжного издательства. 1988. 10 с.

345. П-12 Гороскоп на неделю 19-25 июня // "Молодой дальневосточник", 16 июня 1995.

346. П-13 Сипачев В. Ответ на вопрос редакции: "Сколько будет "весить" рубль в декабре?" И "Прогноз" - страница-приложение к газете "Труд", 15 окт: 1993.

347. П-14 Чистякова Е. "И рады мы проказам матушки-зимы"// "Прогноз"страница-приложение к газете "Труд", 31 дек. 1993.

348. П-15 Алексашенко С. Цены будут расти, но медленно // Там же.