автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв."

На правах рукописи

Дуга ров Владимир Доржиевич

Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв. (историография вопроса)

Специальность 07.00. 09 - Историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Улан-Удэ 2004

Работа выполнена на кафедре всеобщей истории Бурятского государственного университета

Научный консультант:

доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, профессор Б.В. Базаров

Официальные оппоненты доктор исторических наук,

профессор Ш.Б. Чимитдоржиев доктор исторических наук, профессор Е.И. Лиштованный

доктор исторических наук, профессор Ю.В. Кузьмин

Ведущая организация: сектор Монголии

Института востоковедения РАН

Защита состоится 21 октября 2004 г. в часов на заседа-

нии диссертационного совета Д. 003. 027. 01. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Улан-Удэ, Сахъянова 6).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИМБиТ СО РАН по адресу: 670047, г.Улан-Удэ, ул. Сахъянова 6.

Автореферат разослан 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор исторических наук Ц.П.Ванчикова

Общая характеристика работы

Актуальность темы. В ходе дискуссии об историографических итогах XX века на XIX Международном конгрессе исторических наук в г. Осло в августе 2000 г., на VIII Международном конгрессе монголоведов в г. Улан-Баторе в августе 2002 г., на прошедшем 16-21 августа 2004 г. в г. Москве XXXVII Международном конгрессе востоковедов - ICANAS-37 и ТУ Всероссийском съезде востоковедов были предприняты попытки проанализировать и сравнить различные методологические концепции, определявшие историографическую картину уходящего столетия. Исследования последних лет и дискуссии на конгрессах показали, что российские ученые снизили свой интерес к развитию мировой и монгол оведной историографии и к тем новым тенденциям, которые в ней проявляются.

В российской востоковедной науке, переживающей методологическую трансформацию на рубеже XX - XXI вв., существуют требующие своего позитивного объяснения проблемные вопросы историографии взаимоотношений России и Монголии. Без всякого преувеличения можно сказать, что тема изучения российскими учеными Монголии в составе Цинского государства в XVII - XIX вв. стоит в ряду острейших проблем в современном мировом монголоведении. Она была и остается востребованной как в научном мире, так и в широких общественных кругах России и Монголии, политиков и ученых прилегающих стран и регионов.

Между тем отечественная историческая востоковедная наука до сих пор не имеет обстоятельного и целостного историографического анализа достижений дореволюционных монголоведов. Кроме того, изучение досоветской историографии имеет и практическое значение, ибо именно тогда зародилось и укрепилось российское монголоведение, появились крупнейшие теоретические исследования в области изучения Монголии, которые не

потеряли своей актуат совре-

1 БИБЛИОТЕКА

менном монголоведении.

' О» эму^Й/

Богатейшая история монголоязычного мира, вступившего в непосредственные контакты с российской цивилизаций в XIII в. со времен монгольских завоеваний и образования монгольской кочевой империи и до наших дней, переживала неоднозначные периоды, многополярные оценки в научной российской, советской литературе. Насущные требования времени диктуют исследователям, представляющим современное монголоведение, осмысления и отхода от тенденциозной советской методологии, возвращения в какой-то степени к принципам классической дореволюционной ориенталистики.

Проблема научного изучения российско-монгольских отношений, классификация и установление ее этапов и периодизации с момента возникновения и до наших дней была и остается важной и актуальной в общественно - политической и научной жизни России. Непреложным является факт, что существенный блок в развитии монголоведной историографии был посвящен огульной критике монголо-татарского ига и его последствий, якобы на много столетий вперед предопределившей деспотическую государственность в России и «иссушившей» русскую душу.

Необходимость объективного рассмотрения этих проблем в отечественной исторической науке исходит в первую очередь из понимания неординарной политической ситуации, складывающейся в XVII - XIX вв. в Центральной Азии, предопределившей ход последующих исторических событий в регионе. Это прежде всего было связанно с продвижением российского и китайского государств в Монголию и сопредельные с ней регионы. В связи с этим возникает устойчивое и постоянное внимание российской общественности к формирующемуся «монгольскому вопросу», концептуальная оценка которого требует своего методологического обоснования с позиций историзма и объективизма начала XXI в.

История изучения Монголии, российско-монгольских отношений является привлекательной не только для историков - востоковедов, но и для представителей смежных гуманитарных наук: археологии, религиоведения, этнографии, этнологии, языкознания и других специальностей.

Анализ монголоведной литературы по истории российско-монгольских, в какой- то степени российско-китайских отношений рассматриваемого периода, трансформация и уровень изучения российскими учеными монгольской кочевой цивилизации в составе Цинского Китая позволяют по-новому расставить акценты и обозначить приоритеты в этой проблематике.

Фиксируемое в научной литературе устойчивое внимание отечественного востоковедения вопросам российско-монгольских отношений в период с XVII по XIX в., безусловно, во многом объясняется тем, что от понимания и решения «монгольского вопроса» во многом зависят концептуальные представлениями оценки дальнейшей внешней политики России в Центрально-азиатском регионе на современном этапе.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации заключается в методологическом анализе и оценке уровня профессионального изучения российскими учеными Монголии, ее взаимосвязей с Россией в исторический период с XVII по XIX в. Эта цель историографической работы конкретизируется постановкой следующих задач: 1) научным анализом множества различных работ, отличающихся как по исследовательской направленности, так и по жанровым характеристикам: многотомные монографические исследования, аннотированные сборники, библиографические и биобиблиографические сборники, статьи, общеобразовательные учебники и специализированные исследования, архивные источники и сообщения периодической печати, предназначенные для широкой аудитории и характеризующие историческую обстановку в Центрально-азиатском регионе, специализацию в лице Монголии в XVII - XVIII вв., роль иностранных ученых в становлении российского монголоведения; 2) методологическим анализом всей совокупности исторических исследований, характеризующих основные этапы эволюции и периодизацию востоковедной историографии в первой половине XIX в., отмеченной формированием отечественного академического монголоведения, представленной казанской школой ориенталистов; 3) осмыслением и обобщением процессов, идущих в российском монголоведении во второй половине XIX в., в сопоставлении их с предыдущим опытом, соизмеряя его с изменениями в

общественно-политической и международной обстановке в России и Монголии; 4) выявлением и идентификацией региональной восточно-сибирской специфики научных исследований в российском монголоведении XVII - XIX вв., этапах ее формирования, проблемах и достижениях, рассматриваемых через призму современного монголоведения.

Изучаемый период времени характеризуется установлением добрососедских отношений российских властей с монгольскими правителями. Перед царским романовским правительством стояла задача разрешения дипломатическими мерами острой внешнеполитической ситуации, возникшей в результате проникновения России в восточные регионы. Возникшая геостратегическая обстановка в Центрально-азиатском регионе требовала установления и развития разносторонних связей с монгольскими ханами, ведущими кровавую борьбу с экспансией маньчжурских феодалов с востока.

Этими обстоятельствами диктовалась насущная необходимость изучения «монгольского вопроса», подготовки квалифицированных кадров из числа россиян, знающих языки и обычаи этого региона. Анализируемый в исследовании вопрос посвящен развитию и формированию классического российского монголоведения в рассматриваемый хронологический период.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является монгольское общество в период с XVII по XIX в., когда оно становится ареной борьбы двух крупных евро-азиатских государств: России и Китая. Предметом исследования являются труды российских ученых, посвященные изучению общественно-политической, религиозной жизни Монголии в эти смутные времена. В этой связи рассматриваются методологические и гносеологические предпосылки формирования профессионального исторического сознания групп российских интеллектуалов, занимающихся научно-исследовательской работой в области изучения Монголии. В научном исследовании проводится анализ работ российских монголоведов, их концепции в познании монгольского мира, состояние источниковой базы отечественной исторической науки, классификация монголоведных исследований в рамках совершенствования методик исторического познания.

Пространственные и хронологические рамки. Территориальные рамки исследования охватывают непосредственный ареал обитания монгольских племенных образований в период вхождения монгольского этноса в состав Цинского государства и поэтому включают в себя географические области Центральной Азии: Алтайскую, Джунгарию, Хангайско-Хэнтэйскую, котловину Больших озер, Восточно-монгольскую и Гобийскую. Эти географические зоны подразделялись в политическом отношении: Южную Монголию, где ведущую роль играло Чахарское ханство; Халха-Монголию, где находилось Тушету-ханство, Сэ-цэн-ханство, Дзасакту-ханство, а также появившееся в конце XVII в. Сайн-нойон-ханство. В Западной Халхе в районе Увса-нора существовало на протяжении XVII в. государство Алтан-ханов. В Западной Монголии в самом начале XVII в. возникло крупное Ойрато - Джунгарское ханство.

Хронологические рамки ограничены периодом с XVII в., когда в 1608 г. было отправлено первое российское посольство в княжество Алтан-ханов и установлены добрососедские отношения, до 1911 г., связанного с подъемом национально-освободительного движения монгольского народа и свержением двухвекового господства маньчжурских завоевателей, и провозглашением феодально-теократической монархии Богдо-гэгэна Джебзун — Дамба — хутухты. Верхняя хронологическая планка принимается с оговоркой, связанной с тем, что многогранная научно-исследовательская деятельность выдающихся востоковедов Б.Б. Барадина, В.В. Бартольда, Б.Я. Владимирцова, Ц.Ж. Жамца-рано, В.Л Котвича, А.Д. Руднева, Г.Ц. Цыбикова и других ученых развивалась на переломе XIX - XX веков. Поэтому исходя из хронологической целесообразности мы в свое исследование включаем лишь "фрагментарные ссылки на их труды, в которых они давали своего рода экспертные оценки на те или иные вопросы монголоведения до начала XX в.

Методологической основой диссертационного исследования послужили диалектическое понимание исторического развития монгольского общества и научные принципы постижения истории, применяемые в процессе изучения и формирования монголоведения в России в XVII - XIX вв. В своем исследова-

нии автор опирался на развиваемый современной историографической наукой принцип историзма, который не допускает модернизации исторических процессов и событий, но позволяет видеть их в реальном развитии и взаимосвязи; принцип объективности, который ориентирует исследователя на всесторонний и адекватный анализ и оценку исторических фактов и событий, критический анализ достижений и ошибок монголоведной науки в России в их совокупности и целостности. Диссертант использовал в научной работе специальные методы исторического исследования: биографический, проблемно-хронологический, ретроспективный, системного анализа, сравнительно-исторический, историко-психологический, историко-социологический и др. Опираясь на эти основополагающие и апробированные принципы историографического анализа, дающие возможность раскрытия общественно-политических и международных условий развития монголоведных исследований в России, диссертант исходил из традиционно ставящейся перед историографической наукой задачи: установления преемственности в развитии исторической востоковедной мысли в России; обнаружения и соотношения историографического факта и источника; идентификации вклада конкретного монголоведа в становление российского востоковедения; также дать развернутую оценку их трудам, выработать наиболее общие историографические подходы в современном монголоведении через призму общего, особенного, единичного; выявить основополагающие критерии периодизации развития монголоведения в России в XVII - XIX вв.

Источннковую базу исследования составили разнообразные материалы на русском и монгольском языках, переведенные на русский язык китайские и западно-европейские источники, обработанные и подвергнутые историографическому анализу диссертантом. Источники по теме диссертационного исследования являются общепринятыми для исследователей истории средневековой Монголии, исходя из вышеназванных принципов историографии их условно можно разделить на следующие основные группы:

1) материалы и документы, опубликованные в сборниках по истории российско-монгольских отношений [Материалы по ис-

тории русско-монгольских отношений. 1607 - 1636: Сб. док-тов / Сост. по: Л.М. Гатауллина, М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук. - М., 1959; Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1636 - 1654: Сб. док-тов / Сост. по: М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук. - М., 1974; Русско-монгольские отношения. 1654 - 1685: Сб. док-тов. / Сост. Г.И. Слесарчук. - М., 1996; Русско-монгольские отношения. 1685 - 1691: Сб. док-тов / Сост. Г.И. Слесарчук. - М., 2000]. Данные сборники издавались учеными Института востоковедения АН СССР и России в разные годы, во всех изданиях активное участие принимал М.И. Гольман, бессменным автором этих поистине бесценных изданий являлась Галина Ивановна Слесарчук. Значительный интерес представляют сборники документов, раскрывающие внешнеполитическое положение Монголии в Центрально-азиатском регионе, ее положение в составе Цинского государства [Международные отношения в Центральной Азии XVII - XVIII вв. Док-ты и материалы / Сост. по: Б.П. Гуревич, ВА. Моисеев. Кн. 1. Кн. 2. - М., 1989; Русско-китайские отношения. 1689 - 1916 годы: Официальные документы. - М., 1958; Русско-китайские отношения в XVII в.: Материалы и документы (1608 - 1683). - М., 1969.- Т. 1-2.; Русско-китайские отношения в XVII в.: Материалы и документы (1700 - 1725). - М., 1978. - Т. 1; и др.]. Большой блок источников составляют библиографические и биобиблиографические справочники, аннотированные сборники и материалы;

2) путевые записки, донесения, отписки, обзорные статьи и отчеты русских дипломатов, торговцев, миссионеров, путешественников, людей, по своему роду работы непосредственно сталкивающихся с монгольской и китайской действительностью, составили значительную группу исторических источников, изученных в диссертации;

3) работы российских востоковедов, обогащающие монголоведные исследования по смежным дисциплинам: археологические, литературоведческие, религиоведческие, фольклорные, этнографические, этнологические, языковедческие, тесно переплетающиеся.

Апробация исследования. Основные положения диссертации апробировались в научных докладах на VIII Международ-

ном конгрессе монголоведов в августе 2002 г. в г.Улан-Баторе; XXXVII Международном конгрессе востоковедов - ICANAS-37 и IV Всероссийском съезде востоковедов 16-21 августа 2004 г. в г. Москве; ряде международных и региональных конференций: в г. Москве - 2002, 2003; Улан-Баторе - 2003; Иркутске - 2002, 2003, 2004; Улан-Удэ - 2001, 200.2, 2003, 2004. По теме диссертации автором опубликовано более 30 научных работ, в том числе 4 статьи в реферируемых изданиях, две монографии - «Военное дело кочевников Байкальского региона в период средневековья». - Улан - Удэ, 2003. - 216 с. (15 п.л., в соавторстве с ВЛО. Мясниковым); «Взаимоотношения России и Монголии в XVII -ХЕХ вв. (историография вопроса)». - Улан-Удэ, 2004. - 258 с. (18,9 п.л.). Общий объем публикаций составляет около 40 п.л.

Научная и практическая значимость диссертации состоит в существенном восполнении пробелов в развитии востоковедной и монголоведной российской науки при изучении периода с XVII по XIX в. Материалы и выводы исследования будут необходимой методологической опорой в написании исторических работ по специальности «История», «Востоковедение», «История стран Центральной Азии», энциклопедий, учебников и учебных пособий по истории Монголии. Работа способствует развитию историографических востоковедных наук на пороге XXI в. и отвечает новым требованиям, предъявляемым гуманитарным наукам современности.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Основное содержание диссертации

Во введении излагается актуальность темы, цели и задачи диссертационного исследования, пространственные и хронологические рамки, научная новизна исследования, даются обзор источников, методики и историография проблематики диссертации.

Глава I «Историография изучения российско-монгольских отношений в XVII - XVIII вв.» рассматривает международную обстановку в Центральноазиатском регионе в XVII в. в период

установления взаимоотношений между российским государством и монгольскими ханствами. Это обусловливалось территориальной, с периода классического средневековья, близостью России с ханствами Халхи и Джунгарии, добровольным вхождением в состав российского государства в XVII в. сибирских и монголоязычных народов: бурят и калмыков.

Согласно архивным документам, подготовленным учеными Института востоковедения АН, Россия в этот период поддерживала с Монголией частые сношения. Российские правители только к Алтан-хану отправили 19 посольств. Ряд посольств было отправлено к ойратам. Царским правительством было отправлено несколько делегаций к Очирой Сайн-хану (Тушээт-хану), Цэ-цэн-хану, Дзасакту-хану и другим владетелям Монголии. В Западной Монголии в начале XVII в. возникло крупное Ойрато -Джунгарское ханство. За первые сорок лет XVII в. поочередно были установлены отношения с западными монголами (ойрата-ми), с княжеством Алтан — ханов и с халхаскими владениями, Цэцэн - хана, Тушету - хана и Дзасакту - хана.

В истории Монголии по устоявшейся в российской исторической науке точке зрения период с XVII по XVIII в. - это время расцвета «малых ханств». Данный период характеризуется существованием нескольких государственных объединений, ханы которых вели себя по-разному в условиях обострения обстановки внутри страны и ухудшения отношений с соседними странами. Очень правильно отмечает известный монголовед профессор Ш.Б. Чимитдоржиев, что « ... в стране не было общенационального единства». Все они являлись феодальными, феодально -теократическими государствами; между ними нередко вспыхивали междоусобные конфликты, что не могло не затруднить создание единого общемонгольского союза перед лицом внешней агрессии.

Среди влиятельных монгольских князей, пытавшихся восстановить единство Монголии, был Алтан-хан тумэтский (1507 - 1582). В середине XVI в. им была преобразована столица государства Хух-Хото, находившаяся в Южной Монголии и являвшаяся для того времени центром развития ремесла и торговли. Были установлены торгово-экономические отношения с соседними странами и регионами, в первую очередь с Китаем.

К этому времени русским удалось сломить сопротивление южно-сибирских народов и джунгар и присоединить большую часть Южной Сибири. В начале 60-х годов XVII в., после того как Китай завоевал и уничтожил Джунгарское ханство, Россия в свою очередь присоединила к своей территории Алтай.

С присоединением степной и лесостепной зоны Сибири перед русским правительством встала задача надежной защиты но-воприобретенных территорий от набегов южных кочевников (башкирцев, казахов, джунгар, ойрат - монголов).

Алтан-хан был первым (это немаловажно для нашего исследования) из монгольских правителей, кто после падения Юань-ской династии чингизидов принял буддизм в форме ламаизма и положил начало его распространению в Монголии. Вскоре буддизм приняли и другие монгольские владетельные князья: халха-ский Абатай-хан (1554 - 1588), чахарский Лигдэн-хан (16031634) и некоторые ойратские правители. В 1856 г. Абатай-ханом был основан первый в Халхе буддийский монастырь в Эрдэни -Дзу, быстро превратившийся в центр распространения новой религии. Начинается довольно стремительное продвижение буддийской религии в степи Монголии и далее в Забайкалье.

В конце XVI в. в соседстве с южными границами Монголии на территории Северо-восточного Китая сложилось военно-феодальное маньчжурское государство. Его возглавил один из племенных вождей Нурхаци (1616-1626), который объявил себя ханом в 1616 г., его преемник и сын хан Абахай положил начало новой династии Цинь (Чистое).

Период с конца XVI в: до 1635 г. в исторической литературе называется раннеманьчжурским, поскольку сами маньчжуры того времени называли себя «чжушэнь» - чжурчжэни, и лишь в 1635 г. был издан указ императора Хунтайцзи, запретивший это самоназвание и узаконивший название «маньчжуры».

Возникновение Маньчжурского военно-феодального государства явилось важным историческим событием в политической истории Внутренней Азии, имевшим далеко идущие последствия. Это государство сыграло в дальнейшем негативную роль в истории народов Китая, Монголии, Кореи и других стран

Азии, ставших жертвами захватнической политики маньчжурских феодалов.

Наряду с проблемами становления и организации нового государства встал вопрос и об едином государственном языке и письменности. Нурхаци издал указ о создании письменности ранних маньчжуров на основе монгольского письма, поручив его исполнение бакши Эрдэни и дзарагучи Гагаю. Задачей этих ученых являлось приспособление монгольского алфавита для записи маньчжурской речи, что было выполнено и впоследствии доработано. Именно основанные на этой письменности документы являются одним из источников изучения монгольской истории до 1911 г.

С установлением Цинской империи в Китае, т.е. с 1644 г., маньчжурский язык был объявлен одним из трех официальных языков государства, языком делопроизводства, знание его стало обязательным для всех государственных служащих. Все императорские указы оформлялись на двух языках (китайском и маньчжурском), а иногда и на трех (китайском, маньчжурском и монгольском).

Наибольший расцвет науки о маньчжурах приходится на XVII - XVIII вв., когда в Европе были переведены с маньчжурского языка основные исторические и литературные произведения, написаны грамматики этого языка и научные исследования. Однако с падением Маньчжурской династии в 1911 г. маньчжуроведение стало постепенно исчезать.

В наши дни именно в России начинается новая эра в мань-чжуроведении, укрепляется эта линия в востоковедной науке. Это, по замечанию исследователя Д.Стари из Венеции (Италия), случилось благодаря знаменитому изданию текста «Нишанская шаманка», опубликованного М.П. Волковой в 1961 г. Данное издание и этот год международно признаны как рождение «нового маньчжуроведения», за исключением Китая и Японии, где эта отрасль востоковедения развивалась иначе.

«Новое маньчжуроведение», развиваясь как специальное направление востоковедения, несет в себе прогресс знаний о центрально-азиатской и дальневосточной истории.

В 1644 г. маньчжуры вступили в Пекин и установили свою династию Цин (1644 - 1911). Завоевание маньчжурами Китая, исходя из анализа исторической литературы по этому вопросу, можно разделить на четыре этапа:

1) весна 1644 - 1647 гг. - период вторжения и захвата северного и центрального Китая. Борьба с сопротивлением населения южных районов Китая;

2) 1646 - 1650 гг. — этап окончательного захвата Китая, но сопротивление локальными очагами не затихает;

3) 1650 - 1662 гг. - подавление очагов сопротивления на материковой части Китая;

4) 1662 - 1683 гг. - захват прибрежно-островной части государства.

Политика Нурхаци, помимо завоеваний Китая, была направлена на завоевание соседних земель и народов, активные действия которого начинаются с 1618 г. Среди монгольских земель первыми были захвачены ханства Южной Монголии. Наиболее решительное сопротивление завоевателям оказало Чахарское ханство, во главе которого стоял Лигдэн - хан (16041634), внук Даян-хана (последний из представителей рода чингизидов), стремившийся к сохранению объединенной Монголии.

Появление мощной угрозы с востока для монгольских народов со стороны маньчжуров, которые сами являлись кочевыми народами, захватившими земледельческие северные части Китая, вносило новый аспект в расстановку политических сил в этом регионе.

И в этот период, на наш взгляд, предпосылки для ликвидации феодальной раздробленности и такого объединения Монголии существовали, хоть и в достаточно теоретическом плане. Этому мешало то, что в это время сохраняется и действует специфический монгольский кочевой феодализм, переживающий стадию медленной эволюционной трансформации. В отличие от других стран процессы, свойственные эпохе развитого феодализма в Европе, в Монголии остались незавершенными.

В том, что не завершилось стадиальное функционирование феодальных общественно-экономических отношений, отрицательную роль сыграли обострившиеся внутренние противоречия самого монгольского общества. Причины этого, на взгляд большинства монголоведов советского периода истории Монголии (М.И. Гольман, Ю.В. Кузьмин, Е.И. Лиштованный, Г.И. Слесарчук, Д.Б. Улымжиев, Ш.Б. Чимитдоржиев и др.), придерживающихся в той или иной степени формационного подхода в развитии общества, кроются в сохранившихся и закостеневших, но не отмирающих феодальных производственных отношениях, в кризисном состоянии номадной экономики, в котором она оказалась после распада империи.

В условиях политического и экономического коллапса политическая власть монгольских ханов, как указывают современные исследователи (Ц.П. Ванчикова, Н.Н. Крадин, Е.И. Кычанов, Т.Д. Скрынникова, В.В. Трепавлов, Ш.Б. Чимитдоржиев и др.), вошла в стадию кризиса, начала уменьшаться и упрощаться. Изменилось положение ханов, которые продолжали рассматриваться как монархи, хотя никем и не признанные. По мере распада государства и роста феодальной раздробленности объем власти центральных органов все сужался. В исторических условиях конца XVI - начала XVII века монгольские родовые ханы оказались не способными ни отстаивать статус, приобретенный их предками, ни осуществлять свои традиционные функции.

Особое место для понимания этих процессов, на наш взгляд, занимает монгольское историко-правовое сочинение XIII в. «Могущественная и всесильная сутра», называемое «Белая история» - свод правил древних святых, более известный под кратким названием «Чаган тэукэ», или «Белая история», являющееся памятником большого исторического значения и литературной ценности. Историография изучения и исторического значения этого документа включает в себя большой список маститых ученых-монголоведов: Ц.Ж. Жамцарано, П.Б. Балданжапов, Ш. Вира, Ц.П. Ванчикова, Ц. Дамдинсурен, Ш. Нацагдорж, Л.С. Пуч-ковский, В". Хайссиг, К. Сагастер, Лю Цзиньсо и др.

Интересным для рассматриваемого нами периода является наиболее ранний список «Чаган тэукэ», который ввели в научный оборот, осуществили его комментированный перевод на русский язык бурятские ученые П.Б. Балданжапов и Ц.П. Ванчи-кова, подготовившая его к изданию в 2001 г.

Исходя из предполагаемого времени появления этого документа — последняя четверть XIII в. - необходимость его извлечения из «архивов» в XVI в. для обоснования объединения монгольских племен и формирования единого ханского правления была не случайной. В этот период «Чаган тэукэ» получило достаточно широкое распространение среди многочисленных потомков великих монгольских князей, появились ее разные редакции и списки, с дополнениями и изменениями. Как указывают П.Б. Балданжапов и Ц.П. Ванчикова, «самый ранний дошедший до нас список «Чаган тэукэ» датируется XVI в., а самые поздние появились в 30-х годах XIX в.».

Близкая к нашей теме проблематика вопроса, разрабатываемая востоковедом Т.Д. Скрынниковой, интересна тем, что политические события XVII в. и вопрос о власти проецируются к времени создания державы Чингис-хана, обоснование этой власти усложняется при установлении связи, с буддийской традицией генеалогии индийских правителей, которое концентрированно рассматривается в уникальном памятнике древней монгольской культуры - «Сокровенном сказании» («Монголын нууц товчо»). Это проявилось в утверждении необходимости единовластия: хан, потомок Чингис-хана, - верховный правитель монголов - может быть только один.

Продолжающаяся экспансия маньчжуров приводит к тому, что Цины, широко прибегая к игре на противоречиях между соседними ханствами, между отдельными феодалами, между духовной и светской властью, умело использовав назревшие социально-экономические (нойоны-араты), но еще не достаточно острые с точки зрения европейского общества того времени внутренние противоречия монгольского государства, сумели во второй четверти XVII в. «подмять» южно-монгольское население под свой диктат.

С другой стороны, обмен посольствами являлся основной формой взаимоотношений России и Алтан-ханов в XVII в. За период интенсивных посольских контактов, отмеченных в XVII в., в Монголию было отправлено более десяти русских посольств. У Алтан-ханов также сложилась традиция отправлять с возвращающимися от них русскими посланцами своих полномочных представителей в сибирские города: Томск, Красноярск, Тобольск и даже в Москву.

По авторитетному утверждению Г.И. Слесарчук, «русские архивные материалы порой являются чуть ли не единственным источником информации как для изучения истории русско-монгольских отношений на этапе их зарождения, так и для изучения истории самих монгольских племен и народов». Многие монгольские источники не дошли до нас, что, естественно, в наступившем XXI в. сильно «обедняет и сужает» исследовательскую базу тех событий XVII в.

В то же время значительный блок письменных документов и фольклорных преданий монголоязычных народов сохранился в издании так называемым ксилографическим письмом.. Необходимость этого вызывалась потребностью буддийской церкви в распространении и популяризации своего учения, которое начало стремительно расти в Монголии и далее в Байкальском регионе на рубеже XVI -XVII вв. Тиражированная книга, издаваемая ксилографическим письмом, получила к этому времени широкое распространение и является ценным историческим источником.

Являясь письменным источником средневековых событий монгольской истории, ксилографическое письменное богатство не до конца изучено, и потребность в изучении этого огромного материала в жизни кочевников Внутренней Азии в современной науке актуальна.

Исследователь Е.И. Лиштованный и другие ученые считают, и это правомерно, что массовое уничтожение исторических и религиозных книг, изданных рукописным и ксилографическим письмом, произошло в период многочисленных феодальных войн, во времена междоусобиц в Халхе и маньчжурского завоевания Джунгарского ханства. Сохранившиеся источники на

классическом старомонгольском языке, раскрывающие драматические события этого времени, по нашему мнению, относятся к более позднему периоду, хронологически охватывающему вторую половину XVII в. и выше.

Помимо монгольской части книг значительную ценность представляют книги на маньчжурском языке, которых весьма не мало и которые отражают различные виды маньчжурской литературы - от переводов древних китайских классических сочинений до трудов католических миссионеров. Подавляющее большинство китайских книг, доступных российским ученым-востоковедам, имеет параллельные маньчжурские переводы, а имеющиеся книги только на китайском языке так или иначе связаны с Монголией.

В российской и монгольской исторической литературе (Вира Ш., Ванчикова Ц.П., Дылыков С.Д., Гонгор Д., Жамцарано Ц.Ж., Скрынникова Т.Д. и др.) выделяется рубежный период XVI — XVII вв., характеризующийся борьбой за власть между крупнейшими феодалами Монголии.

Этот период в свою очередь характеризуется принятием монголо-ойратского уложения 1640 г. По замечанию М.И. Гольмана, некоторые статьи «Их цааз», регулирующие правовые отношения и защищающие привилегии светских и духовных феодалов, действовали в Халхе до обнародования в 1709 г. нового правого документа «Халха-Джирум» и частично до составления Цинами «Монгольского уложения», в Джунгарии -до разгрома Ойрато-Джунгарского ханства в 1756-1758 гг.

Изучение этих документов начинается в научной литературе в XIX в. и продолжается по настоящее время. Историография вопроса включает в себя большое количество архивной и источниковедческой литературы, произведения различных авторов.

При анализе статей монгольских законов, разнящихся во временных рамках почти на полтораста лет, наблюдается идентичность законодательного материала, представленного в уложениях. На съездах монгольских феодалов в ходе подготовки и редактирования «Их цааз» и «Халха-Джирум» пользовались монгольскими оригиналами уложений более раннего периода,

ибо многие статьи законов идентичны по содержанию. Они лаконичны по форме и стилю изложения, но главное - в большинстве уложений обнаруживается полное совпадение юридических, этнографических и бытовых терминов.

В 1880 г. К.Ф. Голстунский издал подлинный калмыцкий текст с близким русским переводом, снабдив его примечаниями. Это новый вариант перевода монголо - ойратского уложения 1640 г. двух указов Галдана хунтайджи и полного свода законов Дондук-Даши с публикацией ойратского текста с предисловием и примечаниями. Автор отмечал, что «законы 1640 г. имели в свое время и главным образом значение политического акта». Этот перевод законов К.Ф. Голстунским в исторической литературе получил неоднозначную оценку. Отмечаются несомненные достоинства и недостатки данной работы известного монголоведа. Отметим, что новое издание «Их цааз» (Великое уложение) 1981 г., подготовленное С.Д. Дылыковым, значительно отличается от издания К.Ф. Голстунского 1880 г. и несомненно отражает современный уровень востоковедной науки.

Представленный комиссией свод маньчжурских законов для монголов за 1627 - 1694 гг. - «Цааджин бичиг» (Монгольское уложение) - был высочайше одобрен и по распоряжению Канси опубликован литографическим способом в 1696 г. на маньчжурском, китайском и монгольском языках. Изучением этого документа в течение ряда лет занимался старейшина монголоведного цеха второй половины XX в. С.Д. Дылыков. В завершающей стадии подготовки «Цааджин бичиг» к сдаче в производство в издательство принимал участие М.И. Гольман. Этот документ характеризуется М.И. Гольманом следующим образом: «во-первых, это первый официальный кодекс законов, принятых специально для монголов и в целом отражавших политику цинского двора по отношению к своим вассалам и подданным. Во-вторых, он положил начало кодификации этих законов и в последующие годы, что нашло выражение в появлении новых «Монгольских уложений» в XVIII и XIX вв., - объективно правопреемников этого кодекса. В-третьих, «Цааджин бичиг» 1696 г. стал законодательной базой закрепления маньчжурского господства в Мон-

голии, поддержания там правопорядка и определенной стабильности почти всего XVIII в.».

Заключая раздел о государственно-правовых юридических документах Монголии рассматриваемого периода, считаем необходимым присоединиться к мнению Т.Д. Скрынниковой: «В Халхе XVIII - начала XX вв. действовали два свода законов: собственно монгольские дела решались согласно монгольскому законодательству, зафиксированному в «Халха-Джирум», а отношения с Цинской династией определялись «Уложением Китайской палаты внешних сношений».

Маньчжурские завоевания Южной Монголии, Халха-Монголии и Западной Монголии протекали во временных рамках не в один момент, каждое завоевание имело свои отличия и особенности. В исторической научной литературе России, Монголии, других зарубежных стран существуют довольно обширные исследования по данному вопросу. Историография вопроса по этой проблематике представлена в диссертации отдельными авторами и коллективами авторов и разбита в большинстве своем на отдельные этапы, что, несомненно, способствует более концентрированному раскрытию содержания исторических событий того времени.

Наиболее оптимальную оценку, на наш взгляд, высказывает крупнейший исследователь этого времени Ш.Б. Чимитдоржиев, подразделяя все события на три этапа: в первую очередь по территориальному признаку, по степени ее активности, напряжения. На каждом из этапов во главе освободительного движения оказывались новые группы патриотически настроенных деятелей, новые руководители. Менялись союзники. Каждому этапу были присущи свои особенности.

Первый этап национально-освободительного движения включает 1616-1636 гг. В эти годы борьбу против маньчжурской экспансии вели южные монголы во главе чахарским Лигдэн-ханом, номинально выступавшим наследником престола всемонгольского хагана.

Второй этап - 1637-1691 гг. На этом этапе велась борьба за создание общемонгольского антиманьчжурского фронта в целях объединения всех патриотических сил. Этот этап характерен

драматическими событиями, перечеркнувшими идею объединения и приведшими к ее полному краху, в конечном итоге к установлению господства Цинов в Халхе.

Третий этап охватывает период с конца XVII до середины XVIII в., когда западные монголы (ойраты) развернули вооруженную борьбу против захватчиков и продолжительное время успешно противостояли их натискам.

При всем разнообразии форм и значительном размахе анти-цинского движения в Монголии оно носило стихийный характер. Письменные источники как на русском, так и на монгольском и маньчжурском языках, несмотря на ограниченность их, передают накал этой борьбы. Изучение и обработка монголо-маньчжурских источников, имеющихся в российских архивах и хранилищах древних рукописей, остаются насущной задачей в российской историографии.

Глава II «Российское монголоведение в XVIII — первой половине XIX вв.» состоит из четырех параграфов. Параграф 1 посвящен формированию основ российского монголоведения в конце XVII-XVШ вв. Этот этап мы характеризуем как начальный этап формирования раннего классического востоковедения и монголоведения. В этот период начинаются интенсивный сбор письменных документов славянской культуры, касающихся взаимоотношений с азиатскими странами, отбор и классификация восточных рукописей, записывается большое количество изустных фольклорных памятников как на русском, так и на языках народов Востока. Начинается целенаправленное изучение восточных языков, организуется подготовка и публикация первых словарей с русского на восточные, отчасти на европейские языки, готовятся первые кадры квалифицированных специалистов по истории восточных народов. Этот период можно охарактеризовать как этап собирания и аккумулирования научных, так называемых светско-теологических знаний о восточных народах, в том числе и монголоязычных.

Включение Монголии в 1691 г. в состав Китая и превращение ее в приграничную провинцию вносило новый аспект в историю

взаимоотношений рассматриваемых государств. Именно с конца XVII в. получает научный толчок российское монголоведение, зарождение которого относится к эпохе Петра I. Учитывая сложную международную обстановку на востоке страны и необходимость подготовки кадров, знающих языки и обычаи новых регионов, император Петр I издает указ от 18 июня 1700 г. об учреждении Российской духовной миссии в Пекине и прикомандировании к миссии двух монахов для изучения китайского и монгольского языков. Миссия в этих условиях становится важным центром изучения Китая и входящей в нее Монголии.

Период с конца XVII - XVIII вв. был временем развития и утверждения академических Казанской и Петербургской школ монголоведения, формирования азов востоковедных исследований в Москве, Одессе, Дерпте, Иркутске, Томске, Тобольске и других городах России.

Необходимым считаем отметить, что процесс развития российского востоковедения и монголоведения, исходя из общеисторического прогресса и развития, принципиально отличался от тождественного процесса в европейских странах. И это, на наш взгляд, было связано с историческими особенностями развития этих регионов, вытекающими в свою очередь из географических, экономических, политических отличий, особенно в формах колониальной собственности в завоеванных странах. В этом случае российская система организации и формирования востоковедной науки была более гибкой и сложной, часто наиболее приспособленной к потребностям практического имперского российского востоковедения. Отмечаем, что признание своеобразных форм национального развития новых территорий, учет религиозных верований народов, стоящих на различных ступенях формирования своей религиозной и духовной культуры, были присущи критикуемому в этой области в советский период царскому дому Романовых. Необходимо отметить, что этот процесс не был одномерным и однолинейным, а учитывал все своеобразие и специфику рассматриваемых азиатских регионов и территорий, что нашло отражение в формирующейся российской монголоведной науке.

Русское проникновение в земли, сопредельные с границами Китая, было встречено правителями Цинского Китая настороженно. Маньчжурская дипломатия XVII в. была постоянно нацелена на обеспечение военных акций для будущих территориальных захватов. Она выполняла исходя из анализа исторической востоковедной литературы две основные функции: подготовку военных действий и последующее оформление их результатов.

В этот период были совершены первые попытки научных обобщений географических и этнографических сведений о Монголии. Крупный востоковед периода средневековья А.Г. Сазыкин отмечает: «Работы Спафария и Крижанича как бы подводили итог и завершали первый этап накопления сведений и практического знакомства с новыми соседями на восточных рубежах России».

Действительный научный архивный пласт документов начинает формироваться согласно указу Петра I по собиранию восточных рукописей. Собирание и хранение монгольских письменных памятников, хранящихся в настоящее время в Санкт-Петербургском отделении Института востоковедения РАН, началось, по всей вероятности, в первой четверти XVIII в.

Большой вклад в развитие востоковедных исследований внесли иностранные ученые, работавшие в России по приглашению царского правительства и АН: Д.Г. Мессершмидт, И.Г. Гмелин, Г.Ф. Миллер, И.Е. Фишер, П.С. Паллас, Я.И. Шмидт и др. Этому посвящен параграф 2 «Роль иностранных ученых в развитии монголоведных исследований». Научная литература, посвященная значению и роли иностранцев в изучении Сибири и прилегающей к ней Монголии в период позднего средневековья, занимает довольно обширное место в востоковедной историографической литературе. Уже в конце XIX в. впервые была составлена наиболее полная для того времени библиография с указанием книжных публикаций на иностранных языках: «Сибирская библиография» и «Библиография Азии», в которых давался именной указатель работ под редакцией В.И. Межова.

Наиболее академическим трудом, посвященным сибирской тематике, роли востоковедения (китаеведения и монголоведе-

ния), а также вкладу иностранных исследователей в эту проблему, в первой половине XX в. была общепризнанная советскими и в наши дни российскими учеными работа академика М.П. Алексеева «Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Введение, тексты и комментарии. XIII-XVII вв.». Ч.1 - Иркутск, 1932; Ч. П. 1936, 2-е изд. Иркутск, 1941. В ряду этих работ отмечаем исследования В.П. Гирченко «Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX в. о бурят-монголах». - Улан-Удэ, 1939; Э.П. Зиннера «Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и ученых XVШ в.». - Иркутск, 1968; историографическую работу В.Г. Мирзоева «Историография Сибири (домарксистский период). -М., 1970, а также монографию Т.Б. Батуевой «Народы Сибири в трудах западно-европейских исследователей XVII - XIX вв.». -Улан-Удэ, 1995; и др.

Считаем необходимым определить деятельность этих ученых следующим положением: Г.Ф. Миллер, П.С. Паллас, а также первый академик по монгольским языкам Я.И. Шмидт были иностранными учеными (в основном из Германии), но жившими и работавшими в России постоянно. Хотя свои труды они публиковали чаще на немецком, а не на русском языке, считаем должным присоединиться к мнению иркутского историка Ю.В. Кузьмина: «Их труды необходимо включать в историю русской науки: они были приглашены на службу русским правительством, Петербургской АН, работали в тесном контакте с другими русскими учеными, производили исследования на русские средства, обычно по русским программам, и эти исследования обогащали русскую науку и становились ее органической частью».

Образованию и развитию основ российского монголоведения посвящен параграф 3 «Российское монголоведение в первой половине XIX в. Казанский период». Этот этап, по нашему мнению, является одним из важнейших в рассматриваемой нами проблематике. Развитие востоковедных исследований было связано с активной «восточной политикой» царского правительства начала XIX в., требующей все большего количества квалифицированных кадров-востоковедов. Значительный вклад в развитие

межгосударственных отношений между пограничными народами России и Монголии вносили сибирские области и города -западно-сибирские (Тобольск, Томск), восточно-сибирские (Иркутск, Верхнеудинск, Кяхта, Албазин и др.) - и проживающие в них общественные и политические деятели. Крупнейшим центром среди сибирских городов, контактирующим с монгольским и китайским миром, становится Иркутск. Именно в Иркутске в 1725 г. при Вознесеновском монастыре была открыта «Мунгаль-ско-русская школа», явившаяся первым монголоведным учебным заведением в Сибири и России. С этого момента, как подчеркивает исследователь Е.И. Лиштованный, «в Восточной Сибири подготовка специалистов в области монгольского языка в течение длительного периода будет связана с деятельностью русской православной церкви».

Крупнейшим ориенталистом, представителем русской православной церкви был Иакинф Бичурин. Китайская и монгольская проблематика сыграла значительную роль в научной деятельности Н.Я. Бичурина, и поэтому библиография его трудов и отзывов на его труды и биографию занимает довольно обширное место в исторической востоковедной литературе и нашем исследовании.

В начале XIX в. увеличивается, естественно, значение Казанского университета в многотрудной подготовке кадров востоковедов. Для востоковедной науки огромное значение имело также создание по инициативе Н.И. Лобачевского восточного разряда, 25 июля 1833 г. была учреждена первая в России и Европе кафедра монгольского языка под руководством профессора О.М. Ковалевского.

Казанские ученые-монголоведы видели теоретико-методологическую основу развития монголоведения в комплексности подходов в изучении предмета. Наиболее точно отразил это основатель первой кафедры монгольского языка О.М. Ковалевский: «Сколько здесь предметов для языковеда, поэта, философа, археолога, историка! Сколько тайн сокрыто в богатейшей природе!».

Огромную роль в жизни монголоведов О.М. Ковалевского и А.В. Попова сыграл иркутский подвижник-востоковед А.В.

Игумнов, у которого они прошли начальную школу монголоведения. А.В. Игумнов был отличным практиком в деле изучения монгольского языка, но теоретическая база его в области филологии была недостаточной, это сказывалось при составлении словарей и учебных пособий. Методические ошибки впоследствии придется исправлять на основе его других материалов О.М. Ковалевскому. В историографическом плане монголоведная и просветительская деятельность А.В. Игумнова, кроме отдельных работ Е.М. Даревской, Е.И. Лиштованного, Ж.Г. Кузнецовой, Ю.В. Кузьмина, Д.Б. Улымжиева, Ш.Б. Чимитдоржиева, не нашла должного освещения в исторической литературе. Назрела необходимость крупного исследования о жизни и научной деятельности этого страстного сибирского монголоведа первой половины XIX в.

О.М. Ковалевский и А.В. Попов были в числе первых собирателей и исследователей бурятского и монгольского фольклора. Ими проводился тщательный отбор устного и письменного материала. Названный период историографии интересен тем, что для монгольского и бурятского народов это было временем вхождения этносов в состав более сильных в культурном отношении русской и китайской цивилизаций. Поэтому в этих условиях создавалась особая культурно-политологическая ситуация, требующая своего разрешения в пользу той или другой субкультуры и государства, квалифицированная оценка которой в историко-политологической науке требуется и в начале XXI в.

В период XVII - XIX вв. происходили изменения в социальной, религиозной и культурной сфере монголоязычных народов. Наиболее явственно эти изменения обнаруживались в религиозной сфере. Православие, буддизм, отчасти католичество, вступали в противоречие с традиционным верованием этих народов - шаманизмом. Этот аспект социально-религиозной жизни является одним из интересных и малоисследованных в востоковедной исторической литературе, он был изучен в нашем исследовании в рамках развития российского монголоведения.

Совершенно справедливым, а для первой половины XIX в. новаторским следует признать мнение О.М. Ковалевского о буддизме как факторе, определившем своеобразие письменной культуры как Тибета, так и Монголии: «..буддийской религии они обязаны как тесной между собой дружбой, так и образованностью и просвещением».

Большое научное значение в то время имели труды О.М. Ковалевского по монгольской филологии, заложившие основы классического, европеизированного языка. Он мечтал создать многотомный толковый словарь монгольского языка, мечтал о специализированных отраслевых словарях. Его коллега А.В. Попов, роль которого в исторической литературе недостаточно была освещена, внес большой вклад в развитие истории калмыков, калмыцкого языка, что подтверждено в калмыцкой исторической литературе наших дней. Казанские монголоведы О.М. Ковалевский и А.В. Попов были лучшими знатоками монгольского языка в России в середине XIX в.

Казанский период жизни и творчества монголоведа О.М. Ковалевского и А.В. Попова отражает важные педагогические, научные и гуманистические процессы в российском и европейском востоковедении XIX в. Объективность, научность и гуманизм - отличительные черты их наследия. О.М. Ковалевский сыграл исключительную роль в преподавании монгольского языка в Казанском университете и гимназии, комплектации библиотеки рукописями и сочинениями, подготовке и издании учебных пособий. Профессор О.М. Ковалевский и его коллега А.В. Попов являются основателями Казанской школы монголоведения, авторами известных основополагающих трудов и учебных пособий в области монголоведения, буддологии и тибетологии.

Научному наследию О.М. Ковалевского посвятили свои труды многие российские и зарубежные ученые. Современная историография развития «ковалевсковедения», по мнению проф. P.M. Валеева, выглядит следующим образом: 1) конец XIX - нач. XX в.; 2) ЗО-50-е гг.; 3) 70-90-е гг. XX в.; 4) юбилейные конференции, связанные с 200-летием О.М. Ковалевского в начале XXI в., и проведенные в Казани и других городах.

Поиск путей в Китай через западно-сибирский, а затем восточно-сибирский регионы России и Монголии дал толчок развитию востоковедных исследований в этих регионах, подготовки кадров востоковедов, владеющих языками этих регионов, привлечению к этой работе представителей коренных народов, тем более монголоязычных.

В ряду этих исследователей в Казанской школе монголоведения выделяются имена Доржи Банзарова и Галсана Гомбоева. Ученики и выпускники Казанской школы монголоведения, эти два наиболее ярких представителя из числа инородцев, получив классическое европейское образование, внесли огромный вклад в развитие монголоведения первой половины XIX в. После 33 лет жизни Доржи Банзаров оставил неизгладимый след в востоковедной науке. Его перу принадлежит более 25 работ, в том числе 16 опубликованных, которые по своему содержанию и методу исследования стоят целых томов. 5 из них представляют сообщение, прочитанное на немецком языке на высоком собрании историко-филологического отделения Академии наук, напечатаны на немецком языке. Кроме того, известны 24 письма, где автор высказывает свою точку зрения по дискуссионным проблемам востоковедения. Обстоятельный исторический, философский, филологический разбор научного наследия Д. Банзарова проводят Н.В. Ким, Б.С. Санжиев, Д.Б. Улымжиев, Ш.Б. Чимитдоржиев и другие ученые. Обстоятельному разбору современными учеными подвергается и научно-педагогическая деятельность Г. Гомбоева, оценка которого отражена в нашем исследовании.

Казанское монголоведение формировалось как наука комплексная. С историографической точки зрения определяем ее как науку, изучавшую в тот период язык, этнографию, литературу, фольклор, географию, религию и историю монгольских народов. В русле общей проблематики монголоведы вычленяли эти сюжеты применительно к бурятам, калмыкам. Выделение этих народов как этнических групп было достижением казанского монголоведения, имело существенное значение для научного исследования их культуры, открытия школ, создания учебных пособий,

программ, хрестоматий. Эта деятельность монголоведов складывалась вопреки правительственному курсу в области просвещения, так как правительственная программа образования не предусматривала изучение и преподавание национальной истории, литературы, культуры и быта.

Кафедра монгольского языка Казанского университета за 22 года своего существования (1833-1855) провела огромную и весьма плодотворную учебно-педагогическую, методическую и научную работу. Она выполняла функции не только учебного учреждения для подготовки специалистов-монголоведов, но и научного центра по изучению истории, культуры Монголии и всех мон-голоязычных народов. По замечанию профессора Д.Б. Улым-жиева, «сформировалась Казанская школа монголоведов, во главе которой стоял профессор О.М. Ковалевский (1801 -1878) -основатель научного монголоведения в России. Представителями этой школы были А.В. Попов, В.П. Васильев, А.А. Бобровни-ков. Доржи Банзаров, Галсан Гомбоев, К.Ф. Голстунский. У каждого из них была своя судьба и свой нелегкий путь в науке. Но всех объединяли общие интересы и стремление посвятить себя изучению монгольских языков, истории и культуры Монголии и Центральной Азии».

К плеяде этих монголоведов считаем необходимым отнести и Н.Ф. Катанова, крупного специалиста по киргизскому, бурятскому, башкирскому, монгольскому, калмыцкому и родному для него - хакасскому - языкам, научная деятельность которого известна лишь узкому кругу специалистов-ориенталистов.

Параграф 4 «Значение трудов исследователей Восточносибирского региона в развитии монголоведения в России» посвящен близкому по территориальному признаку к Монголии региону, имевшему огромное значение в формировании востоковедных наук России того времени. Развитие монголоведных исследований в этом регионе, кроме вышеупомянутых представителей казанского монголоведения, было во многом связано с миссионерской и просветительской деятельностью Русской православной церкви, деятельность которой была недостаточно освещена в исторической науке в силу сложившихся в советское

время методологических установок. Роль и значение Русской православной церкви среди инородцев, в том числе и бурят-монголов, - одна из интереснейших и неординарных страниц отечественной истории и ее окраин, в частности Забайкалья, которую необходимо восполнить современной востоковедной науке.

С просветительской деятельностью Русской православной церкви Восточной Сибири неразрывно связано и участие в первую очередь духовенства Иркутской епархии в развитии российской науки: 1) восточно-сибирское духовенство оказывало содействие ученым в изучении региона; 2) наиболее выдающиеся представители восточно-сибирского духовенства лично внесли значительный вклад в исследование Сибири и Монголии, проявили себя на научном поприще, что отмечается в диссертационном исследовании. Духовенство Иркутской епархии, безусловно, сыграло заметную роль в изучении восточной части Российской империи и народов, ее населявших. Дневники, отчеты, труды свидетельствуют об исследовательских интересах лучших ее представителей. Часть из них во второй половине XIX в. являлась членами РГО, некоторые получили награды за свои исследования, можно утверждать, что многие труды не утратили своего научного значения и поныне и являются ценным источником разнообразных сведений о рассматриваемом нами регионе. В то же время эти документы необходимо изучать как источники, созданные с позиций христианизации инородческого монголоязычного населения, а деятельность таких личностей, как А. Виноградов, А.А. Бобровников (отец), И.А. Подгорбунский, A.M. Орлов, К.К. Стуков и другие, требует своего критического осмысления. В этом ряду внимания требует и деятельность православных священников из числа бурят: Н. Болдонова, И. Косыгина, Н. Нилова, И. Разгильдеева и других, занимавшихся переводами источников с монгольского и тибетского языков.

С развитием монголоведных исследований связана деятельность Ургинской школы переводчиков, основанной подвижником изучения Монголии консулом России в Монголии на протяжении 50 лет (1861- 1911) Яковом Парфентьевичем Шишмаре-вым, историографическая характеристика деятельности которо-

го дается в работе. За 56 лет существования Ургинская школа подготовила не менее 100 переводчиков. Ее воспитанники служили в разных правительственных учреждениях и частных предприятиях Китая, Маньчжурии, Дальнего Востока и Сибири.

В этот же период происходит развитие и формирование калмыцкого востоковедения, связанного с изучением казанскими учеными калмыцкого эпоса «Джангар», Некоторые оценочные критерии истории и становления этого эпоса рассматриваются нами в работе.

Глава Ш «Монголоведение в России во второй половине XIX - начале XX в.». Развитие классического российского востоковедения связано со второй половиной XIX в., получившего в исторической востоковедной науке термин «петербургский период». Середина XIX в. в российском востоковедении характеризовалась кризисными явлениями, вызванными тем, что университетское научное востоковедение исчерпало себя, не разрешив вопроса относительно программы подготовки востоковедов в учебных заведениях России. По мнению авторитетных историков, таких как академики В.В. Бартольд и А.Н. Кононов, в 40-х годах преподавание восточных языков «тяжелый кризис, связанный в первую очередь с неясностью целей и направлений, по которым должно развиваться университетское образование».

В результате объединения отделений восточных языков Петербургского и Казанского университетов в Петербурге произошло слияние лучших сил российского востоковедения того времени, что имело в свою очередь несомненно положительное значение. В составе вновь открытого 27 августа 1855 г. восточного факультета среди 9 языковых кафедр, нисколько не умаляя значения других кафедр, в диссертационном исследовании большее внимание уделено деятельности кафедры монгольского, калмыцкого и китайского языков. Рассмотрена деятельность крупнейших востоковедов: выдающегося китаеведа и маньчжуриста, знатока буддизма, конфуцианства и даосизма В.П. Васильева, крупного ираниста и тюрколога, историка и филолога И.Н. Березина, ос-

нователя индологической школы И.П. Минаева, крупного знатока монгольских языков, автора знаменитых словарей (монгольского и калмыцкого) К.Ф. Голстунского, выдающегося монголоведа и калмыковеда А.В. Попова, основателя новой школы русского дореволюционного востоковедения В.Р. Розена, В.В. Григорьева, Н.И. Веселовского и др.

Начальный период деятельности К.Ф. Голстунского, А.В. Попова, как мы указывали ранее, начинался в Казани, наивысший рост их как ученых происходит в Петербурге. Ученые факультета в это время специализируются в двух основных областях востоковедения: в восточной филологии, которая охватывает комплексно изучаемые язык и литературу данного народа и историю стран Востока, базирующуюся на глубоком знании первоисточников на восточных языках; основное внимание в области истории уделялось средневековью.

С момента зарождения монгольской филологии и истории на ФВЯ научную основу имеют исследования письменных памятников, которые, как мы указывали, стали сосредоточиваться в Петербургском университете. Эта исследовательская работа не ослабевает и в наши дни.

В рамках деятельности Азиатского музея и ФВЯ продолжается исследовательская и поисковая работа по сбору и обработке восточных документов. Начатая еще О.М. Ковалевским работа по сбору коллекции санскритских, монгольских, тибетских, маньчжурских и китайских книг и рукописей получает новый толчок. О.М. Ковалевским был сделан первый шаг в изучении монгольского языка, литературы и культуры. Созданная им коллекция в подавляющем большинстве состояла из книг на монгольском языке, чисто с историографической точки зрения сожалеем о гибели коллекции восточных рукописей этого ученого в Варшаве. Подавляющее большинство китайских книг имело параллельные маньчжурские переводы, а имеющиеся книги, написанные только на китайском языке, так или иначе связаны с Монголией.

Тот факт, что подавляющее большинство составляют буддийские книги, был некоторой неожиданностью в коллекции О.М. Ковалевского, но следует отметить, что в результате разви-

тия современной буддологии неоспоримым становится факт того, что русская буддология зародилась на основе изучения текстов именно на монгольском языке. Буддийские книги самого различного содержания - от канонических до ритуальных и биографических - широко представлены в коллекции основоположников научного монголоведения и являются источниками изучения современных религиоведов и ученых гуманитарного цикла.

Русская буддологическая школа, получившая всеобщее признание, была создана В.П. Васильевым и его учеником. И.П. Минаевым и развита учениками Минаева - С.Ф. Ольденбургом и Ф.И. Щербатским.

Следует согласиться с мнением академика В.В. Бартольда, который, подводя итоги развития русского востоковедения в XIX в., утверждал: «В XIX в. изучение Востока сделало в России, может быть, еще более значительные успехи, чем в Западной Европе».

Монголоведение в Петербургском университете, как и другие отрасли востоковедной науки, развивалось, по нашему мнению, не отдельно от деятельности других научных организаций и центров аналогичного направления. Оно, по определению проф. Д.Б. Улымжиева, «опиралось на богатое научное наследие, созданное их предшественниками, а именно на научные исследования по монголоведению в самом Петербурге. Возникновением и развитием Азиатского музея Российской академии наук и поистине огромной, плодотворной деятельностью кафедры монгольского языка Казанского университета и Казанской школы монголоведов в первой половине XIX века».

Подводя итоги реформы востоковедного образования за первую половину XIX в., проведенной в 1854-1855 гг., В.В. Григорьев, декан ФВЯ Санкт-Петербургского университета и выдающийся востоковед, имел все основания сказать: «Устроилось в Петербургском университете то, чего еще ни в каком другом из университетов Европы нет и что в таком виде по праву только в России и должно возникнуть».

О вкладе Санкт-Петербургского университета в монголоведение в востоковедческой научной литературе опубликовано болыпое к о л и ч .историографической а т у р ы , анализ

РОС ЙАЦИОЙДЛЬНАЯ

которой был осущест!з

РОС НАЦИОНАЛЫ«.

СП«Ч>6ук 09 за ХГ

м исследовании.

Востоковедение как составная часть гуманитарных наук возникло и развивалось не только в Петербургском университете, но и в рамках российской академической науки, в ее филиалах. Значительный интерес представляли и представляют особенно после перемещения в их фонды экспонатов и рукописных изданий на восточных языках Казанского университета хранилища Азиатского музея, который был создан в 1818 г. в Петербурге. База этого академического заведения послужила основой создания других востоковедных учреждений. Примечательным является то, что уже в советское время, 1930 г., Азиатский музей послужил основой развития Института востоковедения АН СССР, который является флагманом отечественного востоковедения в наши дни. В востоковедной историографии сохранены имена создателей и директоров этого научного заведения: С.С. Уваров, Х.Д. Френ, Б.А. Дорн, В.Р. Розен, Ф.И. Ведеман, В.В. Радлов и др.

С усилением «восточной политики» царского правительства, связанной с борьбой за передел территорий в Центрально-азиатском регионе, им уделяется значительное внимание изучению и освоению новых территорий, организуются по линии различных ведомств многочисленные экспедиции, результаты которых «ложились» в копилку монголоведной науки.

Первопроходческая деятельность созданного в 1845 г. Русского Географического общества, образованного в 1851 г. Сибирского, которое позже разделилось на Восточно- и ЗападноСибирское отделения, Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Императорского РГО, основанного в 1890 г. и 1894 г., внесла значительный вклад в изучение Монголии, Китая и других центрально-азиатских государств того времени. В диссертационной работе проделан значительный анализ деятельности этих научных учреждений.

Деятельность ВСОИРГО в 80-90 годы XIX в. перемещается с исследований естественно-научного цикла на социальные, прежде всего на этнографию и экономику. Тон начинают задавать исследователи-областники Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев, Д.А. Клеменц. Изучение коренного населения Сибири и Монголии начинает приобретать комплексный характер благодаря исследо-

ваниям Н.Н. Агапитова, Н.И. Приклонского, М.Н. Хангалова, И.А. Подгорбунского.

В историографическом плане наиболее ценным наследием ВСОРГО являются публикации результатов научно-исследовательской деятельности ее членов. Начало издательской деятельности было положено в 1854 г. организацией проекта «Записок Сибирского отдела» с публикацией их в столице. Формировались они в Иркутске местным редактором И.С. Сельским. Издание «Записок» началось с 1856 г., пять первых томов были опубликованы в Санкт-Петербурге, затем печать была перенесена в Иркутск. В течение первых 13 лет «Записки» были единственным научным периодическим изданием, обслуживающим нужды сибирских исследователей. Они выходили до 1896 г., после чего стали именоваться «Трудами ВСОРГО» (7 выпусков) и были посвящены отдельным капитальным работам (М.Н. Хангалова «Балаганский сборник», П.И. Пежемский и В.А. Кротов «Иркутская летопись», Н.С. Романов «Иркутская летопись», В.И. Подгорбунский «Буддизм» и др.). Для освещения своей текущей деятельности отдел с 1870 г. стал издавать «Известия ВСОРГО»/ просуществовавшие до конца 20-х годов XX в.

Иркутский исследователь Е.М. Даревская в истории изучения Монголии ВСОРГО выделяет три периода - 1) 1851-1860 гг.; 2) 1860-1890 гг.; 3) 1900-1917 гг. - и дает обоснованную периодизацию, с которой мы считаем необходимым согласиться.

Особую страницу в истории ВСОРГО представляют годы, когда его возглавляли крупнейшие исследователи Сибири и Монголии Г.Н. Потанин (1886-1890) и Д.А. Клеменц (18911894). Соглашаясь с мнением М.К. Азадовского, который называет период деятельности ВСОРГО в области этнографии с 1886 по 1917 г. потанинским, в то же время Е.М. Даревская утверждает, что «не весь период и был заполнен одним Потаниным и его личными публикациями». Она поддерживает мнение Д.А. Кле-менца о том, что «он желал и умел давать работу другим, и только человек, близко знакомый с делом, мог разглядеть, что за всем этим стоит руководящая личность, вкладывающая неизмеримо больше труда в эти черновые работы, чем сами авторы».

Г.Н. Потанин организовал ряд эффективных экспедиций, среди которых выделяется небольшая экспедиция Н.М. Ядринцева в 1889 г. для поиска развалин Каракорума знаменитой столицы Монгольской империи XIII в., известной по описаниям П. Карпини и В. Рубрука, затем разрушенной китайцами и исчезнувшей с лица земли. Экспедиция Н.М. Ядринцева стала мировой сенсацией. Позже было уточнено, что развалины на Орхоне - это столица уйгуров Хаара - балгасун, недалеко от которой был Каракорум.

Археологические находки в Монголии и Восточном Туркестане в конце XIX - начале XX в. вызвали интерес в научных кругах европейских государств. В связи с этим была специально учреждена международная ассоциация для изучения Средней и Восточной Азии. Начал функционировать «Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом и этнографическом отношении». Его руководителем избрали В.В. Радлова, а секретарями — В.В. Бартольда и Л.Я. Штернберга. При активном содействии этого комитета были снаряжены многие экспедиции, в том числе и в Восточный Туркестан под руководством Д.А. Клеменца (1898), М.М. Березовского (1906-1907), С.Ф. Ольденбурга (1909-1910 и 1914-1915), СЕ. Малова (1909-1911 и 1913-1915).

Можно выразить научную деятельность ВСОРГО до XX в. определением Е.М. Даревской: «И.И. Попов называл ВСОРГО в 1890-х годах "самым деятельным и продуктивным среди отделов общества", а М.К. Азадовский - "своего рода Сибирской академией наук"».

Пионерская и научная работа РГО, в рамках ее деятельность ВСОРГО дали широкой российской и мировой общественности имена путешественников - Н.М. Пржевальского, его учеников и последователей - Г.Н. Потанина, М.В. Певцова, В.И. Роборов-ского, П.К. Козлова. В.А. Обручева и других, так или иначе изучавших Монголию и Центральную Азию.

Особенно ценным источником для изучения истории и проблем Сибири и дальнего Востока явилось издание журнала «Сибирский вестник», начавшего выходить в 1818 г. под редакцией известного в то время историка и археолога Г.И. Спасского.

Этим же исследователем в последующее время (1825-1827) начинает издаваться новый журнал «Азиатский вестник», на страницах которого печатались материалы по истории народов Сибири и Дальнего Востока, помещались также отдельные переводы с монгольского. Публикация востоковедных материалов, собранных кропотливыми трудами сотрудников Русского географического общества, явились первыми научными востоковедными изданиями. К таким работам необходимо отнести в первую очередь «Записки восточного отделения Русского археологического общества», издаваемые с 1855 г.

В первой половине XIX в. развитие востоковедения в России шло скорее вширь. Этот процесс, напрямую связанный с развитием университетского востоковедного образования, к середине XIX в. исчерпал себя, не разрешив вопроса относительно программы подготовки востоковедов в учебных заведениях страны.

В результате схождения внешнеполитических интересов РГО и Военного ведомства было разрешено финансировать трехлетнюю командировку штабс-капитана Н.М. Пржевальского и подпоручика И.М. Пыльцова в Северный Китай. Так началось второе после Уссурийской экспедиции (или первое по Центральной Азии) путешествие Н.М. Пржевальского по Центральной Азии (1870-1885) - феноменальное по длительности и протяженности маршрута (около 12 тыс. км. караванного пути). Затем последовали Лобнорская и Джунгарская экспедиции (1876-1877), а также два путешествия в Тибет (1879-1880; 1883-1885). Последнее, шестое, путешествие Пржевальскому осуществить не удалось: в ходе его подготовки в 1888 г. Николай Михайлович скоропостижно скончался.

Результаты путешествий, обобщенные в научных трудах Н.М. Пржевальского составили целую эпоху в развитии мировой географической науки.

Важное значение в путешествия Н.М. Пржевальского играл Петр Кузьмич Козлов (1863 - 1935), который являлся учеником и соратником великого путешественника. За долгие годы своей жизни П.К. Козлов принял участие в шести путешествиях, из которых три прошли под его руководством: 1) 1883-1885 гг. (уча-

стие в четвертой экспедиции Н.М. Пржевальского); 2) 1889-1890 гг. (участие в тибетской экспедиции М.В. Певцова); 3) 1893-1895 гг. (тибетская экспедиция спутников Н.М. Пржевальского - В.И. Роборовского и П.К. Козлова); 4) 1899-1901 гг. (монголо-тибетская экспедиция); 5) 1907-1909 гг. (монголо-сычуаньская экспедиция); 6) 1923-1926 гг. (монгольская). Этим географическим открытиям имеющим огромный социально - политический и исторический интерес уделяется достаточно большое внимание в востоковедной науке, анализ которой был проведен в диссертации.

Интересное историографическое сравнение и параллель проводит исследователь Ю.В. Кузьмин, отмечая развитие востоковедения в конце XIX в. востоковед отмечает и выделяет два подхода, два направления и во главе каждой ставит знаковую фигуру: Г.Н. Потанин и Н.М. Пржевальский. «Подход Г.Н. Потанина - это «взгляд изнутри» на восточное общество, взгляд доброжелательный и пытливый. В суждениях и наблюдениях Н.М. Пржевальского при описании местных народов, их хозяйства и быта проявляется отчужденность и высокомерие европейца - этот подход «внешних наблюдений», взгляд постороннего наблюдателя». Однако между ними и это мы подчеркиваем в исследовании, много общего - каждый сделал много для изучения Центральной Азии. Правда, каждый открыл свою Азию.

Малоизученным периодом в востоковедении монголоведении является работа Восточного института во Владивостоке созданного трудами братьев A.M. и Д.М. Позднеевых. Успехи востоковедов-дальневосточников в изучении сопредельных стран особенно на стадии становления нового центра ориентализма, не сразу были восприняты благосклонно со стороны их коллег, особенно в лице учителей и коллег ФВЯ. Тем не менее, достижения в области синологии за короткий срок были обнадеживающими, здесь необходимо подчеркнуть роль братьев Позднеевых.

Русское востоковедная наука начала XX в. продолжая традиции предшествующих поколений ученых, стала закономерной преемницей достижений российских востоковедов второй поло-

вины XIX в., подготовив таких крупных ученых из числа национальных кадров: Ц.Ж. Жамсарано. Б.Б. Барадин и др., что мы отмечаем в историографическом исследовании.

Заключение

Россия и Монголия в силу географического и геополитического положения имели разнообразные связи не только со странами Запада, но и с Востоком, причем с Востоком в самом широком понимании этого слова, объединяющем не только страны и народы Передней и Средней Азии с их древнейшей мусульманской религией и соответствующей культурой, но и народами Центральной Азии и Дальнего Востока, с их религией - буддизмом.

Монголия занимала особое место в отношениях России со странами Востока. Дружественные отношения между Россией и Монголией, установленные в переходный к новому времени период подписанием Нерчинского 1689 г. договора, положили начало развитию качественно новых, достаточно сложных международных отношений. Внешнеполитическая история России и Монголии в XVII в., как отмечается в монголоведческой исторической литературе, развивалась до нашего времени без взаимных военных конфликтов, территориальных притязаний на земли суверенных государств.

Научно-практический интерес к Монголии в XVII в. получает статус государственной политики царского правительства. Формирование «восточной политики» российского государства приводило к закономерному появлению интереса к соседней стране, ее истории, культуре, географии, этнографии, особенно буддийской религии. Начавшаяся как поиск наиболее удобных земель и путей для проникновения в Китай монголоведная тематика превращается в военно-стратегический компонент колониальной политики царизма на Востоке. Выгодное географическое положение Монголии в центре азиатского континента, обширная территория и наличие многочисленного скота как источника сельскохозяйственного сырья для Сибири и Центральной России обосновывали экономическую заинтересованность царского правительства в монгольском рынке.

Монголия на протяжении всей своей истории нового времени находилась в противоборстве с внешними врагами и связанными с ними обстоятельствами, пыталась полностью проявить себя в качестве самостоятельной силы на международной арене. С XVII в. исследование монгольского фактора в системе отношений государств Центральной Азии позволяет выделить в монголоведной науке главную внешнеполитическую особенность Монголии: сочетание активного и пассивного начала в монгольском курсе на мировой арене (Монголия как объект политики России, Китая и одновременно Монголия как субъект собственной государственной политики).

Монголоведение, являясь одной из старейших отраслей востоковедения в России, привлекает все большее внимание исследователей различных стран. О широте и глубине этого интереса свидетельствует все расширяющийся круг стран — участниц международных конгрессов монголоведов - и создание международной ассоциации монголоведов, коллективным членом которой является и отряд российских востоковедов.

Период с 18 июня 1700 г., когда был подписан Указ Петра I об отправлении в Тобольск «добрых и ученых, не престарелых иноков двух или трех человек, которые бы могли китайскому и мун-гальскому языку и грамоте научиться», положил начало научному российскому монголоведению. Монголоведение в России прошло более чем 300-летний период. Уже к середине XIX в. оно оформилось как самостоятельная отрасль востоковедной науки. Качественной стороной этого процесса было открытие первой в мире кафедры изучения монгольского языка в Казанском университете под руководством О.М. Ковалевского.

Научный интерес российского общества к Монголии «подогревался» никогда не забываемыми в истории монгольскими завоеваниями Руси в XIII - XV вв. Трактовка и разброс мнений по классификации этого события с момента образования академической науки в России получают свое новое звучание: от создателей Российского государства до монголо-татарского ига.

Опираясь на монголоведные труды по этому вопросу, отмечаем, что период развития и расцвета средневековой монгольской государственности имеет важное дуальное историческое значе-

ние. На основе жизнедеятельности государства чингизидов была создана модель государственности центрально-азиатского историко-культурного ареала. С момента образования государственности у монголов следует подчеркнуть, что были заложены основные черты будущей монгольской нации, создан единый литературный язык монголов. А история монголов получила документальное освещение на основе развития письменной культуры.

С завершением правления и господства империи чингизидов заканчивается длительный историко-культурный период силового доминирования кочевников на мировой арене, когда сами монголы были атакующей стороной, активным субъектом во внешней политике по отношению к соседним регионам. Продолжается длительный и своеобразный период обращения монголов к буддизму. С распадом кочевой империи Чингисхана эпоха героического эпоса уступает место эпохе глубоких духовных исканий. Активно начинает развиваться дацанское книгопечатание, получают широкое распространение письменные документы, являющиеся основой для изучения истории средневековой Монголии. Активное освоение монголами буддийской образованности, науки и философии привело к тому, что они создали тибетоязычную и монголоязычуе литературу, науку, искусство и тем самым внесли значительный вклад в развитие и поддержание древней буддийской цивилизации. Феномен мировой истории - монгольская буддология - также требует особого изучения, что успешно осуществляется в современной российской науке.

Научное монголоведение сформировалось в XIX в. параллельно с основными востоковедными направлениями и достигло мирового уровня трудами: Н.Я. Бичурина, Я.И. Шмидта, О.М. Ковалевского, А.В. Попова, А.А. Бобровникова, Д. Банзарова, К.Ф. Голстунского, A.M. Позднеева, В.В. Бартольда, Г.Ц. Цыбикова, В.Л. Котвича, Ц.Ж. Жамцарано, Б.Я. Владимирцова и других российских ученых.

С политической точки зрения историю русско-монгольских связей до начала XX в. можно разделить на два больших этапа: XVII в. (для Западной Монголии - середина XVIII в.) - развитие

отношений с независимыми монгольскими ханствами; XVIII - начало XX вв. (1911 г.) - в составе Маньчжурской империи.

Историю русско-монгольских отношений, как мы считаем, по утвержденной в монголоведной науке периодизации необходимо подразделять исходя из существующей исторической литературы, которая также менялась исходя из политической конъюнктуры с двух позиций: правовой и политической. С правовой точки зрения эти отношения в свою очередь делятся на преддоговорной и договорной периоды, у которых своя периодизация. Преддоговорной - XVII - начало XVIII вв. - характеризовался попытками с русской стороны подвести под свое подданство монгольские народы посылкой многочисленных посольств; с монгольской стороны - получить поддержку в борьбе с цинским завоеванием, обзавестись для этого собственным огнестрельным оружием.

Договорной период, начавшийся с подписания Нерчинского и Кяхтинского договоров, состоял из двух этапов и имел свои особенности. С включением Монголии в состав Цинской империи вопросы границы, беженцев, торговли и других взаимоотношений определялись не русско-монгольскими, а русско-китайскими договорами. Это в свою очередь приводит к тому, что ликвидация самостоятельного монгольского суверенного государства прекращала международные отношения на уровне Россия -Монголия.

В развитии политических и научных контактов россиян с монголами существенное ограничение наносила политика изоляционизма, практикуемая китайским правительством. Но несмотря на многочисленные препоны процесс развития российского монголоведения активно развивался, особенно в XIX в. По замечанию ряда современных монголоведов, это был «звездный час» для российского монголоведения.

Активная политика российского правительства в проведении межимпериалистической захватнической борьбы за передел мира приводит к расширению изучаемого ареала будущего театра военных действий. К изучению Монголии и прилегающих регионов активно подключаются военные, увеличивается финансирование научных исследований, снаряжаются географические экспедиции,

приводящие к новым археологическим, этнографическим, филологическим открытиям. Эти научные открытия, более узкая специализация востоковедных исследований, расширение направлений в российской ориенталистике находят отражение в научном и практическом монголоведении.

Расширение форм международных связей русских с монголами на разных уровнях на рубеже ХК - XX вв. проявляется значительно шире и разнообразнее, чем это было раньше. Результаты этих контактов проявились в русском влияние в Монголии. Если в конце XIX - начале XX в. Г.Н. Потанин, В.Ф. Люба, Г.М. Осокин и другие с сожалением писали о слабости русского влияния в Монголии, то И.М. Майский в 1919 - 1920 гг. наблюдал быстроту распространения русского влияния в Монголии несмотря на сравнительную краткость временного пребывания здесь русских (с 1860 г.). И.М. Майский объяснял это не какими-то особыми свойствами русской национальности, а тем, что Россия является «связующим звеном между двумя великими континентами. Голова ее -в Европе, а ноги - в Азии. Проникая в Азию, Россия играла и продолжает здесь роль авангарда европейской культуры», а монголы* проявили способность к восприятию полезных иноземных новшеств». Эту мысль о роли России по отношению к странам Азии неоднократно высказывали и другие мыслители. А. И. Герцен писал: «Из Европы Россия казалась азиатской, из Азии - европейской». В.О. Ключевский писал: «Россия - переходная страна в отношении культуры и истории между государствами Европы и Азии. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа наложила на нее свои особенности и влияние, которые всегда влекли ее к Азии или же в нее влекли Азию. Россия - переходная страна, посредница между двумя мирами».

Исходя из этих положений продолжает оставаться актуальной в современном монголоведении проблема евразийства, получившая практическое воплощение в имперском периоде правления чингизидов, характеризуемая масштабными проектами переселения народов, поворотом рек, развитием земледелия в районах Монголии и параллельно скотоводства в определенных областях Китая. Как особую характерную черту отмечаем, что идеи евра-

зийства нашли в России большое поле деятельности и приложения сил, и этот процесс, на наш взгляд, не должен терять своего темпа.

Формирование и развитие российского классического монголоведения в XVII — XIX вв. в представленном диссертационном исследовании позволяют подчеркнуть, что этот период оставил глубокий след в российском востоковедении и монголоведении. Сформированная российская школа монголоведения взрастила в своих рядах исследователей широкого направления, крупных специалистов не только монгольских, но и других восточных языков. Российские монголоведы сказали свое веское научное слово по самым кардинальным и сложным вопросам языка и письменных памятников литературы и фольклора, истории и этнографии, культуры и религии всех монголоязычных народов. Их научные труды дали мощный толчок развитию российского, затем советского монголоведения в XX веке. История и перспективы российского монголоведения представляют собой огромное поле историографического научного материала. Столкновения самых разнообразных, зачастую противоречащих друг другу точек зрения. Но в этом мы видим залог будущего развития российского и мирового монголоведения. Процессы глобализации и интеграции все более активно вовлекают в этот поток самые широкие круги исследователей, понятие «российско-монгольское востоковедение» требует своего объяснения и концептуального обоснования. Задачей диссертации автор считает привлечение внимания политических и научных кругов России к проблемам современной Монголии, которые нельзя понять без знания предыдущей истории. На смену представителям советской школы монголоведения идет новое поколение российских монголоведов, которые увлечены историей восточных народов.

Это положение объясняется и политической задачей. Географическая близость наших двух государств, положение Монголии как малой страны, «зажатой» между двумя крупнейшими государствами мира: Россией и Китаем, придает ей особый статус в Азиатско-Тихоокеанском регионе, она непременно должна найти более четкое место в дальневосточной политике России, в форми-

руемой современными политиками доктрине взаимоотношений со странами Северо-Восточной Азии, в процессах глобализации. Протяженность российско-монгольских границ уникальна, и развитие взаимовыгодных экономических и политических отношений - залог спокойствия России. Сотрудничество двух стран должно основываться на прекрасном знании истории соседних государств.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии

1. Дугаров В.Д., Мясников В.Ю. Военное дело кочевников Байкальского региона в период средневековья. - Улан-Удэ: Изд-во Бэлиг, 2003. - 216 с. 15 п.л.

2. Дугаров В.Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII -XIX вв. (историография вопроса). - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2004. - 258 с. 18 п. л.

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК для публикации основных положений докторской диссертации

3. Дугаров В.Д. Историческое значение похода хори - бурят в 1702 -1703 гг. к Петру I и отношение к «мунгальскому вопросу» в российской исторической науке. - // Вестник Бурятского госуниверситета. Серия история. Вып. 6. - Улан - Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2003. - С. 93-99.

4. Восток - Запад в современной истории (новые проблемы и акценты в исторической науке) // Вестник Бурятского госуниверситета. Серия история. Вып. 7. - Улан-Удэ, 2004. - С. 104 -108 (в соавторстве с Голых А.В.).

5. Дугаров В.Д. Вопросы изучения Монголии в деятельности ВСОИРГО в российской исторической науке // Вестник Бурятского госуниверситета. Серия востоковедения. Вып. 8. -Улан-Удэ, 2004. - С. 83 -94.

6. Дугаров В.Д. Итоги и перспективы развития востоковедения на пороге XXI в. Заметки участника крупнейших востоковедных конференций 2004 г. - Вестник Бурятского госуниверси-

тета. Серия история. Вып. 8. - Улан - Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2004. - С. 93-97.

Брошюры. Справочные пособия.

7. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. I. - Улан-Удэ: Бургиз, 1990. - 73 с. ( в соавторстве с Базаровым Б.В., Ган-журовым В.Ц. и др.)

8. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. II. - Улан-Удэ: Бургиз, 1990. - 130 с. ( в соавторстве с Базаровым Б.В., Ган-журовым В.Ц. и др.).

9. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. III. - Улан-Удэ: Бургиз, 1991. - 140 с. ( в соавторстве с Базаровым Б.В., Ган-журовым В.Ц. и др.)

10. История Бурятии - XX век. - Улан-Удэ: Бургиз, 1992. - 212 с. ( в соавторстве с Базаровым Б.В., Ганжуровым В.Ц. и др.).

11. История Бурятии. - Улан-Удэ: Бургиз, 1993. - 125 с. (в соавторстве с Базаровым Б.В., Ганжуровым В.Ц. и др.).

12. Неизвестные страницы истории Бурятии. - Улан-Удэ: ОНЦ «Сибирь», 1992. - 56 с. ( в соавторстве с Базаровым Б.В., Доржиевым Д.Л. и др.).

Статьи и тезисы докладов

13. Дугаров В.Д. Изучение советско-монгольских научных связей в трудах восточно-сибирских ученых во второй половине XX в.: // Материалы VIII Международного конгресса монголоведов (Улан - Батор, 5-12 августа 2002).- и1аапЪаа1аг, 2002. - С. 72-73.

14. Дугаров В.Д. Место Бурятии в трансграничных «коридорах», обсуждение вопроса в общественной и научной мысли: Материалы междунар. науч.-практ. конференции «Россия (Восточная Сибирь) - Монголия - Китай - евразийский трансграничный коридор». - Иркутск - М., 2002. - С. 80 - 88.

15. Дугаров В.Д. Изучение геополитической обстановки XVII -XVIII вв. во Внутренней Азии в российской исторической науке XX в.: Материалы регион, науч. конференции «Социо-

генез Северной Азии: прошлое, настоящее, будущее». - Иркутск, 2002. - С. 151-155.

16. Дугаров В.Д. Россия - Монголия. Историография вопроса конца XX в. // Материалы регион, науч. конференции - Иркутск, 2002.-С. 120-129.

17. Дугаров В.Д. Российское монголоведение в конце XX в.: опыт и проблемы: Материалы между нар. науч. конференции «Мир Центральной Азии». Серия: история, социология. Т.П. 4.1. - Улан-Удэ, 2002. - С. 72-76.

18. Дугаров В.Д. Место Бурятии в трансграничных «коридорах», обсуждение вопроса в общественной и научной мысли // Материалы регион, науч. конференции - Москва-Иркутск, 2002. - С. 87-91.

19. Дугаров В.Д. Восток-Запад в современной истории (новые параметры проблематики на примере России, Монголии и Китая в исторической науке ) // Материалы регион, науч. конференции - Иркутск, 2002. - С. 75-84.

20. Дугаров В.Д. История России и Монголии в трудах ученых Восточной Сибири // Материалы VIII международного конгресса монголоведов. - Улан-Батор, 2002, - С. 72-73.

21. Дугаров В.Д. Проблемы формирования кадров интеллигенции национальных районов Сибири и Монголии в конце XIX - начале XX в. и ее роль на современном этапе в российской и монгольской науке: Материалы междунар. науч. конференции «Интеллигенция в процессе поиска Россией будущего». -Улан-Удэ, 2003. - С. 192-196.

22. Дугаров В.Д. Кочевая империя Чингис-хана (сравнительный анализ источников и научной литературы XIII - XV вв. в новых исследованиях) // VIII Цыбиковские чтения. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ, 2003. - С. 48-61.

23. Дугаров В.Д. Восток - Запад в российской историографии (на примере России и Монголии): Материалы междунар. науч. конференции «Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран». - Иркутск, 2003. - С. 125-145.

24. Дугаров В.Д. Российская историография XX в. о формировании треугольника «Россия - Монголия - Китай» в XVII -

XVIII вв. - Материалы научно-практической конференции МИОН. - М.: 2004. - С. 88-97.

25. Дугаров В.Д. Развитие монгольского города: история и проблемы (историография вопроса). — Материалы научно-практической конференции МИОН. - Иркутск, 2004. - С. 4864.

26. Дугаров В.Д. Изучение геополитической обстановки XVII -XVIII вв. во Внутренней Азии в российской исторической науке в XX в.: Материалы регион, конференции - Улан-Удэ, 2004.-С. 96-100.

27. Дугаров В.Д. Изучение Монголии в трудах ученых Восточной Сибири // Материалы XXXVII Междунар. конгресса востоковедов. - М., 2004. - С. 128-130.

Дутаров Владимир Доржиевич

Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв. (историография вопроса)

Подписано в печать 01.09.04. Формат 60 х 84 1/16 Усл. печ. л.2,73. Тираж 100. Заказ№ -}'1£0

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24

»17013

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Дугаров, Владимир Доржиевич

ВВЕДЕНИЕ.3

ГЛАВА I. Историография изучения российско - монгольских отношений в XVII - XVIII в.в.25

1.1. Установление российско - монгольских отношений в российской исторической науке.25

1.2. Монголия в период управления маньчжурской династии Цин в российской историографии.89

ГЛАВА И. Российское монголоведение в XVIII - первой половине XIX вв.162

2.1. Формирование основ российского монголоведения XVIII в.162

2.2. Роль иностранных ученых в развитии монгол оведных исследований.187

2.3. Российское монголоведение в I половине XIX в. Казанский период.225 -- 251.

2.4. Значение трудов исследователей Восточно - Сибирского региона в развитии монголоведения в России.252

ГЛАВА III. Монголоведение в России во второй половине XIX -начале XX в.316

3.1. Концентрация и развитие монголоведных исследований в научных учреждениях Петербурга во второй половине XIX в.316

3.2. Монголия в конце XIX - начале XX в. в российской исторической науке.369

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Дугаров, Владимир Доржиевич

Прошедшие в конце XX в. глобальные политические изменения в мировой истории, связанные с распадом системы социализма, привели к возникновению суверенных России и Монголии. Изменения в общественно-политической жизни двух стран, создали основу для идейного плюрализма. Ушла в прошлое целая эпоха. Это оказало глубокое влияние на историческую науку, органически включенную в жизнь современного общества. Перед российскими учеными встала настоятельная потребность в формировании нового понимания истории и обогащения самих подходов в постижении прошлого. Это прочтение истории должно учитывать новейшие тенденции в развитии отечественной и зарубежной историографии, вести постоянный научный диалог по российско-монгольским проблемам, что предполагает фундаментальное знание основных тенденций развития монгольского общества XVII - XIX вв. При сохранении закономерной специфики исторического развития России и Монголии происходящие одинаковые либо сходные процессы и явления интеграционного характера в наши дни позволяют говорить о дальнейшем развитии монголоведческой науки, органической частью входящей в российское востоковедение, подвергшейся серьезным испытаниям в 90-х гг. XX в.

В представленном к печати исследовании автор при оценке работ российских монголоведов ХУП-ХГХ вв. проанализировал многообразные, особенно научные, процессы, происходившие во взаимоотношениях между Россией и Монголией. В историографической востоковедной науке назрела необходимость дать объективную оценку трудам российских ученых-монголоведов с позиций исследователя начала XXI в.

Переходный от феодализма к капитализму длительный исторический этап в формационном развитии России и Монголии, рассматриваемый в настоящем труде, выдвигает проблему анализа и изучения российскомонгольских отношений в рамках формирующейся «новой исторической науки», вырабатываемой в последние десятилетия в России. Новые тенденции и критерии, вырабатываемые в историографической науке современной России, приводят к частичному отказу от прежней марксистской методологии как единственного научного метода познания социально-исторических процессов, проводят более качественный анализ изучения Монголии и России на межгосударственном и междисциплинарном уровне. Поэтому перед монголоведами России стоит насущная задача, определяемая велением современной историографической науки, - выделить и проанализировать действительно глубокие исследования, обогатившие мировую востоковедную историческую науку и отсечь конъюнктурные работы особенно второй половины XX в.

Необходимость более выверенных оценок деятельности историков, монголоведческих школ, направлений, во многом зависит от личного отношения автора к тем или иным изучаемым в исследовании историческим событиям, а процесс их нового осмысления далеко не закончен. На наш взгляд, исторические события, происходившие на обширной территории Внутренней Азии, включая земли расширяющихся в территориальном отношении России и Китая, объектом которых становилась Монголия, привели к созданию геостратегического треугольника «Россия - Монголия -Китай», сыгравшего заметную роль в дальнейших исторических событиях азиатского континента и шире. Стремление автора данной работы, не впадая в бесконечное и бессмысленное копание в прошлом, проанализировать и обнаружить прошлую реальность и научно реконструировать ее является актуальным и отвечающим запросам современной геополитической стратегии наших стран.

Историографический анализ научных работ, посвященных изучению российскими учеными Монголии, межгосударственных отношений России и Монголии в XVII - XIX вв., определяется и необходимостью выработки актуальных для современной истории и политики критериев оценки международных отношений, складывающихся в середине XVIII в. в треугольнике «Россия - Монголия (в составе Цинского Китая) - государства Северо-Западных земель Центральной Азии». Исходя из реалий современной исторической науки, на наш взгляд, большее внимание должно быть посвящено критическому осмыслению, без идеологической и националистической окраски, накопленного российско-монгольского исторического материала. Но этот поворот не следует понимать как внутринаучное развитие в монголоведении, он связан с фундаментальными изменениями, произошедшими в отношениях России и Монголии в рассматриваемый период. Научные поиски профессиональных монголоведов, работающих в такой сложной и тонкой сфере исторической науки, как историография работ по российско-монгольским отношениям, должны определять, по мнению автора, предоставление более или менее надежных знаний о прошлом, а любой анализируемый научный труд по монголоведению - это вклад в изучение прошлого, который может быть объективно оспорен, дополнен, исправлен; исходить из принципа, что монголоведная история - это не просто прошедшее, а дополнительные знания, полученные ориенталистами из первоисточников как светских, так и теологических; необходима выработка концептуальной основы как в интерпретации востоковедных и российских источников по рассматриваемой проблеме, так и при изложении результатов исследовательской работы; наработанные монголоведные концепции должны быть приведены в соответствие с тем, что обнаружено в источниках, а не наоборот. Монголоведная российская историография, как и мировая историографическая наука на рубеже XX - XXI вв., переживает этап «историографической революции», которая, по твердому убеждению автора, не первая и, скорее всего - не последняя.

Период «разброда и шатания», начала и середины 90-х гг. XX в. в монголоведной науке сменился достаточно быстро закономерным интересом к Монголии, российско-монгольским отношениям. Научным показателем этого глубинного процесса, подготовленного предшествующими наработками ученых, с точки зрения историографической науки явились опубликованные монографии, защищенные докторские и кандидатские диссертации. Анализ одних названий тем исследований и защищенных докторских работ по истории говорит о новых тенденциях в монголоведной науке в России: Е.А. Белов. Русско-китайские отношения в 1911 -1915 гг.; Ц.П. Ванчикова. «Сауап teuke» - «Белая история» - монгольский историко-правовой памятник XIII — XVI вв.; В.Ц. Ганжуров. Россия и Монголия (на трудном пути реформ); М.И. Гольман. Изучение истории Монголии на Западе (XIII - середина XX вв.); В.В. Грайворонский. Современное аратство Монголии: проблемы социального развития (1980 - 1995); Л.Б. Жабаева. Элбэк-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов; П.Б. Коновалов. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье); Ю.В. Кривошеев. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII - XIV вв.; Ю.В. Кузьмин. «Монгольский и урянхайский вопросы» в общественной мысли России (конец XIX - 30-е гг. XX в.); Е.И. Лиштованный. Россия и Монголия в XX в.: региональный опыт взаимоотношений (на материалах Восточной Сибири); С.Г. Лузянин. Россия - Монголия - Китай: внешнеполитические отношения в 1911-1946 гг.; С.К. Рощин. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.); Т.Д. Скрынникова. Харизма и власть в эпоху Чингисхана; Г.С. Яскина. «Монголия: смена модели общественного развития» и другие диссертации в смежных с исторической наукой специальностях.

Многотемная палитра научных проблем, изучаемых российскими монголоведами, охватывает огромные временные рамки: начиная с археологических раскопок времен камня и бронзы, начатых во второй половине XIX в., проводимых совместными советско (российско)-монгольскими экспедициями в XX в., деятельность которых была резко сокращена в 90-е годы, до современных исторических проблем, касающихся внутри- и внешнеполитических контактов наших государств.

Российское монголоведение в наши дни, поставленное, как и другие востоковедные науки, в новые принципиальные условия формирования и отбора критериев в исследовательской работе, получило мощный теоретико-методологический заряд на прошедшем в августе 2002 г. в Улан-Баторе VIII Международном конгрессе монголоведов, по-новому оценив и определив приоритеты в мировом монголоведении. В научных итогах в работе конгресса была продолжена принципиальная линия пересмотра роли Чингисхана в мировой истории, места кочевых империй в мировой цивилизации, большое внимание уделялось взаимоотношениям Монголии с ее могучими соседями -Россией и Китаем, другими странами, зигзагам политической истории Монголии в XX в. Приоритетными становятся, вместо классовых, межцивилизационные концепции развития, подчеркнута и обоснована роль монголов в мировой истории, необходимость проведения страной собственной национальной политики, опираясь на богатый самобытный опыт прошлого.

Ориентируясь на современные тенденции в мировом и российском монголоведении, следует отметить, что принципиально новым явлением в истории монгольского государства явился период с XVII века. К этому времени к владениям монгольских ханов, находящихся на стадии феодальной раздробленности, приближаются с запада: русские казаки - первопроходцы, с востока: начинается движение маньчжурских отрядов, захвативших территорию Китая.

По замечанию востоковеда, члена-корреспондента РАН Б.В. Базарова, «истощенные в междоусобной войне монголоязычные племена и народы вставали под знамена и стяги мощно поднимающихся государств. Двойной интерес заключался в том, что эти народы перестали нести в себе потенциал реальной угрозы и вместе с тем, вгрызаясь в отведенное им пространство, они превращались в мощную заставу на оголенных рубежах государства, образуя тем самым живой естественный заслон на огромном протяжении границы». [Базаров Б.В. Чингисхан и исторические проблемы монголсферы // Чингисхан и судьбы народов Евразии: Материалы междунар. науч. конф. 3-5 октября 2002. - С.28].

Начинается столкновение интересов развитых крупных феодальных государств — России и Цинской империи. Возникает тенденция к развитию конфликтных моментов, связанных с борьбой за новые спорные территории, которые зачастую начинают разрешаться с помощью военной силы. С конца XVII в. эти взаимоотношения от конфронтации переходят в русло цивилизованных дипломатических контактов. Подписанием Нерчинского (1689) и Кяхтинского (1727) договоров некоторые проблемы были решены, но Монголия, ставшая частью Цинского Китая, была почти закрыта для России, русской торговли.

В то же время заключение межгосударственных договоров между конфликтующими странами дало толчок развитию подписания Указа Петра I, сбору государственных документов, образованию архивной службы, зарождению академического интереса к Монголии. Первые регулярные сведения о Монголии и монгольских народностях относятся к первой половине XVII в. Эти сведения на протяжении всего XVII в. доставлялись послами, казацкими атаманами и торговцами, которые отправлялись в Монголию из сибирских городов и Москвы, для того чтобы завязать дружественные и торговые отношения с монгольскими князьями, выявить наиболее благоприятные пути проникновения в Китай. Их донесения, отчеты, отписки и обзорные статьи составили первые архивные материалы о Монголии, стали источниками, раскрывающими процесс установления межгосударственных связей между Россией и Монголией в составе Цинского Китая.

Установление принципиально новы* отношений качественно отличных от периода XIII -XV вв., связанных с историей государства изидов и завоеваний русских земель монголами, вызвало потребность в более подробных и разнообразных знаниях царского правительства, россиян о землях и истории монгольского государства.

Этот процесс актуализировался тем, что более чем 300-летняя история монгольского владычества на значительной части Азии и Европы рассматривалась исключительно в негативных аспектах.

Проблемы средневековой истории монголов, культуры, религии, ее государственности, потеря ее на длительный период правления Цинов - все это выходит за рамки привычного академизма, получает свое развитие в современной историографической науке России.

Фундаментальные работы по истории Монголии периода средневековья были подготовлены российскими востоковедами, представителями старой классической школы монголоведения, зародившейся и укрепившейся в XVII-XIX вв. Ученые этой школы осознавали историческую сопряженность судеб России и Монголии, и это накладывало свою специфику на развитие монголоведения в России.

Анализ работ российских монголоведов позволяет сделать вывод о том, что только в составе Российского и Китайского государства монгольским народам удалось преодолеть инерцию распада, приобрести новую способность к консолидации, восстановить и увеличить население.

Открытие в 1716 г. в Пекине Русской Духовной миссии и первые экспедиции, организованные Российской академией наук в сопредельные с Монголией районы Сибири, по замечанию монголоведа Е.И. Лиштованного, «положили начало научного интереса к истории и культуре монголоязычных народов». (Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в. — 30-е гг. XX вв.). — Улан-Удэ, 1998. -С.З]. В период образования российского монголоведения начинают творить иностранные подданные на службе российского государства: Г.Ф. Миллер, Е.И. Фишер, Д.Г. Мессершмидт, П.С. Паллас и другие ученые-путешественники. Их труды дали толчок развитию российского монголоведения, подхваченные крупнейшими российскими синологами: Н.Я. Бичуриным, П.И. Кафаровым, В.П.Васильевым, которые в своих трудах по истории Китая будут отводить значительное место изучению Монголии.

В процессе складывания юридически оформленных русско-монгольских отношений, по утверждению ориенталиста Ю.В. Кузьмина, «в России появляются переводчики, освоившие монгольский, маньчжурский и китайский языки (И. Йериг, Я. Шмидт, А. Агафонов, Ф. Бакшеев, А. Игумнов, Я. Шишмарев, И. Россохин, Н. Бичурин, А. Бобровников и др.) [Кузьмин Ю.В. Монголия и «монгольский вопрос» в общественно-политической мысли России (конец XIX - 30-е гг. XX в.). - Иркутск, 1997. - С.9].

В своем исследовании, выделяя период образования и развития российского монголоведения до начала XX в., который характеризуется формированием отечественных монголоведных школ с центрами в Москве, Казани, Петербурге, Иркутске, Дерпте, Харькове, Одессе и др. городах, считаем необходимым провести следующую историографическую и хронологическую поэтапную градацию этого вопроса:

1) с конца XVII в., или со времени правления Петра I и образования Академии наук, до последних годов XVIII в. - начальный этап формирования раннего классического востоковедения и монголоведения. В этот стартовый для востоковедения исторический промежуток времени начинается интенсивный сбор письменных документов славянской культуры, касающийся взаимоотношений с азиатскими странами, отбор и классификация восточных рукописей, записывается большое количество изустных фольклорных памятников как на русском, так и на языках народов Востока. Начинается целенаправленное изучение восточных языков, организуется подготовка и публикация первых словарей с русского на восточные, отчасти на европейские языки, формируются и обучаются кадры квалифицированных специалистов истории восточных народов. Этот период можно характеризовать как этап собирания и аккумулирования научных, светско-теологических знаний о восточных народах. В том числе и монголоязычных;

2) с конца XVIII в. до середины XIX в. - характеризуется формированием многонационального по своему составу академического отряда монголоведов: немцы - И. Йериг, Г.Ф. Миллер, П.С. Паллас, И. Е.

Фишер, Я.И. Шмидт; поляк - О.М. Ковалевский; русские - Н.Я. Бичурин, В.П. Васильев, A.B. Игумнов, A.B. Попов; буряты - Д. Банзаров, Г. Гомбоев и другие ученые-востоковеды. В то же время отмечаем, что российское монголоведение создавалось преимущественно трудом русских ученых, получивших в подавляющем большинстве образование в российских учебных заведениях. В этот, можно назвать, казанский период завершается формирование основ классического востоковедения и монголоведения;

3) вторая половина XIX в. до начала XX в. - характеризуется дальнейшим развитием научной деятельности ученых классического дореволюционного монголоведения (петербургский период). Активными путешествиями и открытиями российских ученых: Н.М. Пржевальского, Д.А. Клеменца, В.В. Радлова, A.M. Позднеева, П.К. Козлова, В.И. Роборовского и др. Значительно расширяются географические знания о Центральной Азии, ее восточной части, народах, населяющих этот регион. В академическое монголоведение входят имена бурятских ученых: Г. Цыбикова, Ц. Жамцарано, Б. Барадина.

Бурное развитие монголоведения в России связано с XIX в., когда возникают первые в мире университетские кафедры монгольского языка и ; академические центры, сформировались школы монголоведов.

В российской историографии начало научного изучения проблемы «монголо-татары и Русь» восходит к концу XVIII - началу XIX вв. Ее понимание и трактовку выразил Н.М. Карамзин, положивший начало этой историографии, на которого в значительной степени повлияли труды западных и российских ориенталистов. Взгляды Н.М. Карамзина, изложенные им в «Истории государства Российского» и академических конкурсах 1826 и 1832 гг., дали сильнейший толчок изучению темы «Русь и монголы».

В отношении С.М. Соловьева к русско-монгольской тематике привлекает взвешенность и концептуальность подхода. Исходя из собственной концепции исторического развития России он отмечает невмешательство монголов (iтатар - пишет ученый) во внутренние проблемы русских княжеств. В «Истории России с древнейших времен» великий историк конкретизирует и детализирует эти общие положения. Это выразилось в отсутствии эмоциональных оценок в развитии научной концепции этого периода, став альтернативой, преобладающей до этого точки зрения Карамзина — Френа. Тем не менее не умерла и эта линия, что связано, в частности, с успешным развитием русского востоковедения. Собственно же «карамзинская» линия нашла наиболее видного представителя в лице Н.И. Костомарова: для него с завоевания монголов «начался великий переворот русской истории» [Костомаров Н.И. Начало самодержавия в Древней Руси // Костомаров Н.И. Собр. соч. Исторические монографии и исследования. Кн. 5. Т. XII - XIV. Спб., 1905. С.43. Цит. по: Кривошеее Ю.В. Русь и монголы. Исследования по истории Северо-Восточной Руси XII - XIV вв.: Автореф. дис. .д-ра ист. наук. СПб, 2000. С. 13].

С середины XIX в. «монгольский вопрос» становится одной из важнейших тем в востоковедческих и российских медиевистских исследованиях. Насущной становится проблема завоевания Руси кочевниками. Во второй половине XIX века формируются два магистральных пути его изучения. Первый, восходящий к традициям, заложенным Н.М. Карамзиным и Х.Д. Френом, и представленный рядом крупных монголоведов того времени, исходит из значительной, а временами и всеохватывающей роли монголов в средневековой русской истории. Второй связан с именем прежде всего С.М. Соловьева, а также его продолжателей, среди которых выделяются имена В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, а в первой трети XX в. М.Н. Покровского и А.Е. Преснякова. Для этих ученых главным остается естественный ход внутренней жизни средневековой Руси, не подверженной по крайней мере кардинальным образом, изменениям. [Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII - XIV вв.: Автореф. дис. . .д-ра ист. наук. СПб., 2000. С. 13].

В целом наиболее фундаментальные работы по истории государственности чингизидов ХШ-ХУ вв. были написаны российскими монголоведами старой классической школы востоковедения. Российская наука изучала политико-правовую историю монголов в связи с необходимостью изучения истории народов тюрко-монгольского культурного ареала Сибири.

Проблема кочевников, кочевых цивилизаций, сыгравших важную роль в истории человечества и которая является в мировой исторической науке одной из важнейших проблем, не затрагивает по хронологическим рамкам тему нашего исследования. В то же время это такой громадный пласт исторического, юридического, этнографического, да и любого научного материала, который выделяется в отдельную науку — кочевниковедение. Эта наука органической частью входит во все исследования, связанные с монгольским миром. Поэтому, не включая этот вопрос в наше исследование, в этой проблематике необходимым считаем согласиться с характеристикой, данной востоковедом и кочевниковедом H.H. Крадиным, что кочевники «.способствовали освоению Ойкумены, распространению различного рода инноваций, внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, в этническую историю народов Старого Света. Однако, обладая огромным военным потенциалом, номады оказали также существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации». [Крадин H.H. Кочевники, мир - империи и социальная революция // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С.З Нерассмотренные в исследовании работы как классиков, так и новейших отечественных исследователей-востоковедов (H.H. Крадин, ВВ. Трепавлов, Т.Д. Скрынникова) позволяют в современной монголоведной науке утверждать, что в период монгольских завоеваний происходило столкновение разных по уровню хозяйственного развития, быту и мировоззрению этносов. Хотя в отношениях русского и монгольского миров были многие близкие традиционные социальные архетипы и основы. Эти факторы наложили отпечаток на их сложные и длительные взаимоотношения.

Особое значение в монголоведной тематике наших дней обрели вопросы развития и формирования такого феномена в мировой истории, как евразийство. Евразийцы как представители наиболее прогрессивно мыслящей русской дореволюционной интеллигенции первыми ясно и аргументированно призывали отойти от дуального рассмотрения монгольской истории и ее роли в создании государства Российского. Обгоняя свое время, они оказались первыми реально и далеко мыслящими российскими геополитиками, которые смогли рационально подойти к истории Поля и Степи в российской историографии. Они предпочли диалогизм и равенство двух наций перед лицом беспристрастной истории с тем, чтобы последующие страницы взаимоотношений двух наций и государств были более партнерскими [Ням-Осор Намсрайн. Монгольское государство и государственность в XIII-X3V вв. Улан-Удэ, 2003. С.7].

Историографический анализ степени изученности рассматриваемой в исследовании проблемы позволяет сделать вывод о том, что вопросы научного изучения Монголии в России в XVII — XIX вв. несмотря на многочисленные работы в российском монголоведении не получили своего исчерпывающего исторического анализа и осмысления. Необходимость историографического осмысления процессов формирования и укрепления монголоведной науки России, ее этапов, особенностей ее дореволюционного развития в новых исторических условиях XXI в. не вызывает сомнения в монголоведении в наши дни.

В настоящей работе представлена попытка проследить с разумной долей критики, опираясь на исследования российских монголоведов, занимающихся вопросами медиевистики и историографии: Б.В. Базарова, Е.В. Бойковой, Ц.П. Ванчиковой, М.И. Гольмана, Г.С. Гороховой, В.В. Грайворонского, Б.П. Гуревич, Е.М. Даревской, Н.Е. Единарховой, И.С. Ермаченко, И .Я. Златкина, Ю.В. Кузьмина, B.C. Кузнецова, Е.И. Лиштованного, В.А. Моисеева, B.C. Мясникова, Т.Д. Скрынниковой, Г.С. Слесарчук, Д.Б. Улымжиева, Ш.Б. Чимитдоржиева, Н.П. Шастиной, Г.С.

Яскиной и др. ученых основные тенденции в развитии российского монголоведения в XVII - XIX вв.

В анализируемом в историографическом исследовании, перечне трудов блестящих ученых-востоковедов XVII - XIX вв., вызывает существенную оговорку следующее историографическое обстоятельство. Многогранная научно-исследовательская деятельность выдающихся востоковедов: ВВ. Бартольда, Б.Я. Владимирцова, В.Л. Котвича, А.Д. Руднева и других ученых, развивалась на переломе XIX и XX веков. Свой научный рост как исследователи они получили во второй половине XIX в. в российской академической школе востоковедения и монголоведения. Основные же их многогранные, ставшие классическими труды по вопросам монгольской истории, языку, культуре, религии, этнографии были разработаны ими и стали достоянием широкой научной общественности в первой половине XX в. Поэтому исходя из хронологической целесообразности мы в свое исследование включаем лишь фрагментарные ссылки на их труды, в которых они давали своего рода экспертные оценки на те или иные вопросы монголоведения до начала XX в.

В историографическом анализе монголоведных работ российских ученых о Монголии, входящих в хронологию рассматриваемых в монографии исторических событий, нашли отражение дискуссионные вопросы, которые мы подразделяем на ряд блоков: 1) восстановления и развития исторических контактов России с государственными образованиями народов, населяющих территорию Сибири, Монголии и Китая. Прерванных в период Х^ХУП вв. и связанных с падением династии чингизидов; 2) историография собственной истории народов этого региона; 3) национально-освободительному движению монгольских народов против захватов Цинами; 4) успехи и проблемы российской историографии, рассматривающие события данного времени.

В написании работы, носящей историографический характер, большое значение в качестве справочного научного аппарата уделялось многообразным сборникам архивных материалов, сборникам документов по российскомонгольским отношениям от средневековья до XX в., справочной литературе по востоковедению и монголоведению, биографическим, биобиблиографическим справочникам видных востоковедов и монголоведов, энциклопедиям, словарям и другим источникам, на которые имеются многочисленные ссылки в работе.

Актуальность темы. В ходе дискуссии по теме об историографических итогах XX века на XIX Международном конгрессе исторических наук в августе 2000 г. в Осло, на VIII Международном конгрессе монголоведов в Улан - Баторе в августе 2002 г., были предприняты попытки проанализировать и сравнить различные методологические концепции, определявшие историографическую картину уходящего столетия. Исследования последних лет и дискуссии на конгрессах показали, что российские ученые снизили свой интерес к развитию мировой и монголоведной историографии и к тем новым тенденциям, которые в ней проявляются.

В российской востоковедной науке переживающей методологическую трансформацию на рубеже XX - XXI вв. существуют требующие своего позитивного объяснения проблемные вопросы историографии взаимоотношений России и Монголии. Без всякого преувеличения можно сказать, что тема изучения российскими учеными Монголии в составе Цинского государства в XVII - XIX вв. стоит в ряду острейших проблем в современном мировом монголоведении. Она была и остается востребованной как в научном мире, так и в широких общественных кругах России и Монголии, политиков и ученых прилегающих стран и регионов.

Между тем отечественная историческая востоковедная наука до сих пор не имеет обстоятельного и целостного историографического анализа достижений дореволюционных монголоведов. Кроме того, изучение досоветской историографии имеет и несомненно практическое значение, ибо именно тогда зародилось и укрепилось российское монголоведение, появились крупнейшие теоретические исследования в области изучения

Монголии, которые не потеряли своей актуальности и с успехом используются в современном монголоведении.

Богатейшая история монголоязычного мира, вступившего в непосредственные контакты с российской цивилизаций в XIII в. с времени монгольских завоеваний и образования монгольской кочевой империи и до наших дней, переживала неоднозначные периоды, многополярные оценки в научной российской, советской литературе. Насущные требования времени диктуют исследователям представляющим современное монголоведение осмысления и отхода от тенденциозной советской методологии. Возвращения, в какой - то степени, к принципам классической дореволюционной ориенталистики.

Проблема научного изучения российско - монгольских отношений, классификация и установление ее этапов и периодизации с момента возникновения и до наших дней, была и остается важной и актуальной в общественно - политической и научной жизни России. Непреложным является факт, что существенный блок в развитии монголоведной историографии был посвящен огульной критике монголо - татарского ига и его последствий, якобы на много столетий вперед предопределившей деспотическую государственность в России и «иссушившей» русскую душу.

Необходимость объективного рассмотрения этих проблем в отечественной исторической науке исходит, в первую очередь, из понимания неординарной политической ситуации, складывающейся в XVII - XIX вв. в Центральной Азии, предопределившей ход последующих исторических событий в регионе. Это прежде всего было связанно с продвижением российского и китайского государств в Монголию и сопредельные с ней регионы. В связи с этим возникает устойчивое и постоянное внимание российской общественности к формирующемуся «монгольскому вопросу», концептуальная оценка которого требует своего методологического обоснования с позиций историзма и объективизма начала XXI в.

История изучения Монголии, российско — монгольских отношений является привлекательной не только для историков — востоковедов, но и для представителей смежных гуманитарных наук: археологии, религиоведения, этнографии, этнологии, языкознания и других специальностей.

Анализ монголоведной литературы по истории российско — монгольских, в какой- то степени российско — китайских отношений рассматриваемого периода, трансформация и уровень изучения российскими учеными монгольской кочевой цивилизации в составе Цинского Китая, позволяет по - новому расставить акценты и обозначить приоритеты в этой проблематике.

Фиксируемое в научной литературе устойчивое внимание отечественного востоковедения вопросам российско - монгольских отношений в период XVII - XIX вв., безусловно во многом объясняется тем, что от понимания и решения «монгольского вопроса» во многом зависят концептуальные представления и оценки дальнейшей внешней политики России в Центрально - Азиатском регионе на современном этапе.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации заключается в методологическом анализе и оценке уровня профессионального изучения российскими учеными Монголии, ее взаимосвязей с Россией в исторический период XVII - XIX вв. Эта цель историографической работы конкретизируется постановкой следующих задач: 1) научным анализом множества различных работ, различающихся как по исследовательской направленности, так и по жанровым характеристикам: многотомные монографические исследования, аннотированные сборники, библиографические и биобиблиографические сборники, статьи, общеобразовательные учебники и специализированные исследования, архивные источники и сообщения периодической печати, предназначенные для широкой аудитории и характеризующие историческую обстановку в центральноазиатском регионе, научно - страновую специализацию в лице Монголии в XVII - XVIII вв., роли иностранных ученых в становлении российского монголоведения; 2) методологическим анализом всей совокупности исторических исследований, характеризующих основные этапы эволюции и периодизацию востоковедной историографии в 1-ой половине XIX в., отмеченной формированием отечественного академического монголоведения, представленного казанской школой ориенталистов; 3) осмыслить и обобщить процессы идущие в российском монголоведении во второй половине XIX в. в сопоставлении их с предыдущим опытом, соизмеряя его с изменениями в общественно -политической и международной обстановки в России и Монголии; 4) выявить и идентифицировать региональную Восточно - Сибирскую специфику научных исследований в российском монголоведении XVII — XIX вв., этапы ее формирования, проблемы и достижения, рассматриваемые через призму современного монголоведения.

Рассматриваемый период времени характеризуется установлением добрососедских отношений российских властей с монгольскими правителями. Перед царским романовским правительством стояла задача разрешения дипломатическими мерами острой внешнеполитической ситуации возникшей в результате проникновения России в восточные ' регионы. Возникшая геостратегическая обстановка в центральноазиатском регионе требовала установления и развития разносторонних связей с монгольскими ханами, ведущих кровавую борьбу с экспансией маньчжурских феодалов с востока.

Этими обстоятельствами диктовалась насущная необходимость изучения «монгольского вопроса», подготовки квалифицированных кадров из числа россиян знающих языки и обычаи этого региона. Анализируемый в исследовании вопрос посвящен развитию и формированию классического российского монголоведения в рассматриваемый хронологический период.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является монгольское общество периода XVII - XIX вв., когда оно становится ареной борьбы двух крупных евроазиатских государств: России и Китая. Предметом исследования избраны труды российских ученых посвященные изучению общественно - политической, религиозной жизни Монголии в эти смутные времена. В этой связи рассматриваются методологические и гносеологические предпосылки формирования профессионального исторического сознания групп российских интеллектуалов занимающихся научно - исследовательской работой в области изучения Монголии. В научном исследовании проводится анализ работ российских монголоведов, их концепции в познании монгольского мира, состояние источниковой базы отечественной исторической науки, классификация монголоведных исследований в рамках совершенствования методик исторического познания.

Пространственные и хронологические рамки. Территориальные рамки исследования охватывают непосредственный ареал обитания монгольских племенных образований в период вхождения монгольского этноса в состав Цинского государства и поэтому включают в себя географические области Центральной Азии: Алтайскую, Джунгарию, Хангайско — Хэнтэйскую, Котловину Больших озер, Восточномонгольскую и Гобийскую. Эти географические зоны подразделялись в политическом отношении в тот период: Южную Монголию, где ведущую роль играло з Чахарское ханство; Халха - Монголию, где находились Тушету — ханство, Сэцэн - ханство, Дзасакту - ханство, а также появившееся в конце XVII в. Сайн - нойон - ханство. В Западной Халхе в районе Увса — нора существовало на протяжении XVII в. государство Алтан — ханов. В Западной Монголии в самом начале XVII в. возникло крупное Ойрато - Джунгарское ханство.

Хронологические рамки ограничены периодом: с XVII в., когда в 1608 г. было отправлено первое российское посольство в княжество Алтан — ханов и установлены добрососедские отношения и 1911 г. связанного с подъемом национально - освободительного движения монгольского народа и свержением двухвекового господства маньчжурских завоевателей и провозглашением феодально - теократической монархии Богдо - гэгэн

Джебзун — Дамба - хутухты. Верхняя хронологическая планка принимается с оговоркой, связанной с тем, что многогранная научно - исследовательская деятельность выдающихся востоковедов: Б.Б. Барадина, В.В. Бартольда, Б.Я. Владимирцова, Ц.Ж. Жамцарано, В.Л Котвича, А.Д. Руднева, Г.Ц. Цыбикова и других ученых развивалась на переломе XIX - XX веков. Поэтому исходя из хронологической целесообразности мы в свое исследование включаем лишь фрагментарные ссылки на их труды, в которых они давали своего рода экспертные оценки на те или иные вопросы монголоведения до начала XX в.

Методологической основой диссертационного исследования послужило диалектическое понимание исторического развития монгольского общества и научные принципы постижения истории применяемые в процессе изучения и развития монголоведения в России в XVII - XIX вв. В своем исследовании, автор опирался на развиваемый современной историографической наукой принцип историзма, который не допускает модернизации исторических процессов и событий, но позволяют видеть их в реальном развитии и взаимосвязи; принцип объективности, который ориентирует исследователя на всесторонний и адекватный анализ и оценку исторических фактов и событий, критический анализ достижений и ошибок < монголоведной науки в России в их совокупности и целостности. Диссертант использовал в научной работе специальные методы исторического исследования: биографический, проблемно - хронологический, ретроспективный, системного анализа, сравнительно - исторический, историко — психологический и историко - социологический и др. Опираясь на эти основополагающие и апробированные принципы историографического анализа, дающие возможность раскрытия общественно - политических и международных условий развития монголоведных исследований в России, диссертант исходил из традиционно ставящейся перед историографической наукой задачи: установлении преемственности в развитии исторической востоковедной мысли в России; обнаружения и соотношения историографического факта и источника; идентификации вклада конкретного монголоведа в становлении российского востоковедения, дать развернутую оценку их трудам, попытался выработать наиболее общие историографические подходы в современном монголоведении через призму общего, особенного, единичного; выявить основополагающие критерии периодизации развития монголоведения в России XVII - XIX вв.

Источниковую базу исследования составили разнообразные материалы на русском и монгольском, отчасти на китайском и западноевропейских языках, обработанные диссертантом. Источники по теме диссертационного исследования являются общепринятыми для исследователей истории средневековой Монголии и исходя из вышеназванных принципов историографии, их условно можно подразделить на следующие основные группы:

1). Материалы и документы опубликованные в сборниках по истории. российско — монгольских отношений 1. «Материалы по истории русско — монгольских отношений. 1607 - 1636: Сб. док - тов / Сост. по: JI.M. Гатауллина, М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук М., 1959; Материалы по истории русско - монгольских отношений. 1636 - 1654: Сб. док - тов. М., 1974 / Сост. по М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук; Русско - монгольские отношения. 1654 - j 1685: Сб. док - тов. М., 1996 / Сост. Г.И. Слесарчук; Русско - монгольские отношения 1685 - 1691: Сб. док - тов / Сост. Г.И. Слесарчук. М., 2000». Данные сборники издавались учеными Института Востоковедения АН СССР и России в различные годы, во всех изданиях активное участие принимал М.И. Гольман, бессменным автором этих поистине бесценных изданий являлась Галина Ивановна Слесарчук. Значительный интерес представляют сборники документов раскрывающие внешнеполитическое положение Монголии в Центральноазиатском регионе и в составе Цинского государства 2. «Международные отношения в Центральной Азии XVII - XVIII вв. Док -ты и мат. Сост. по Гуревич Б.П., Моисеев В.А. Кн. - 1., Кн. - 2. - М., 1989; Русско - китайские отношения. 1689 - 1916 годы: Официальные документы. М., 1958; Русско - китайские отношения в XVII в.: Материалы и документы.

1608 - 1683). - М., 1969.- Т. 1-2.; Русско - китайские отношения в XVIII в.: Материалы и документы (1700 - 1725) М., 1978. Т. 1. и др.». Большой блок источников составляют библиографические и биобиблиографические справочники, аннотированные сборники и материалы.

2) Путевые записки, донесения, отписки, обзорные статьи и отчеты русских дипломатов, торговцев, миссионеров, путешественников, людей по своему роду работы непосредственно сталкивающихся с монгольской и китайской действительностью, составили значительную группу исторических источников изученных в диссертации.

3) Работы российских востоковедов обогащающие монголоведные исследования по смежным дисциплинам: археологические, литературоведческие, религиоведческие, фольклорные, этнографические, этнологические, языковедческие, которые тесно переплетались.

Апробация исследования. Основные положения диссертации апробировались в научных докладах на VIII Международном конгрессе монголоведов: август, 2002 г. Улан - Батор; XXXVII Международном конгрессе востоковедов - 1С ANAS - 37, 16-21 августа 2004, Москва; ряде международных и региональных конференций: в г. Москва - 20002, 2003; Улан - Батор - 2003; Иркутск - 2002, 2003, 2004; Улан - Удэ 2001, 2002, 2003, 2004. Научная деятельность нашла отражение в более чем 40 научных работах, 4 статьях в реферируемом сборнике «Вестник Бурятского университета» 2003 - 2004; двух монографиях: «Военное дело кочевников Байкальского региона в период средневековья» в соавторстве с В.Ю. Мясниковым, Улан - Удэ, 2003, 15 п.л.; «Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв. (историография вопроса)». - Улан - Удэ, 2004.258 с. (18, 88 п.л.) и др., общим объемом около 40 п.л.

Научная и практическая значимость диссертации состоит в существенном восполнении пробелов в развитии востоковедной и монголоведной российской науки в изучении периода XVII - XIX вв. Материалы и выводы исследования явятся необходимой методологической опорой в написании исторических работ по специальности «история», «востоковедение», «история стран Центральной Азии», энциклопедий, учебников и учебных пособий по истории Монголии, особенно периода средневековья. Работа способствует развитию историографических востоковедных наук на пороге XXI в. и отвечает новым требованиям предъявляемым гуманитарным наукам современности.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Список научной литературыДугаров, Владимир Доржиевич, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (X1. в.- 30-е гг. XX в.) Улан-Удэ, 1998, С. 6.

2. Чимитдоржиев Ш.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII-XVIII вв. Улан-Удэ, 2002.С.З.

3. Наумов И.В. История Сибири. Иркутск, 2003.С.97.

4. Дылыков С.Д. О монгольских уложениях XVI-XVII в. // V Международный конгресс монголоведов. М., Улан-Батор, 1987.-С.43.

5. Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980.С.55.

6. История Монгольской Народной Республики. М., 1983. Изд. третье, переработ, и доп. С. 192.

7. Горский В. Начало и первые дела маньчжурского дома // Труды Российской духовной миссии в Пекине. Спб., 1852. С. 1-188. T.I. Цит. По: Стари Д. Там же С.75.14. Стари Д. Там же. С.77.15. Стари Д. Там же. С.78.

8. Истории Китая М., 2002. С.262.17. Там же. С.264-265.

9. Колесник В.И. Последнее великое кочевье (о значении «торгоутского побега» для периодизации всемирной истории) // VII Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, август 1997 г.). М., 1997. С.31.1920,21,22,23,24,2526,27,28,2932