Язык нерефлексивных форм познания

Кормочи, Елена Александровна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Язык нерефлексивных форм познания

Год: 2003
Автор научной работы: Кормочи, Елена Александровна
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Петропавловск-Камчатский
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

Диссертация по философии на тему 'Язык нерефлексивных форм познания'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Язык нерефлексивных форм познания"

На правах рукописи

КОРМОЧИ ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

ЯЗЫК НЕРЕФЛЕКСИВНЫХ ФОРМ ПОЗНАНИЯ

Специальность 09.00.01 - онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Петропавловск-Камчатский - 2003

Работа выполнена на кафедре социально-гуманитарных наук Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Камчатский государственный педагогический университет».

Научный руководитель: доктор философских наук

Юрий Михайлович Сердюков

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Леонид Ефимович Бляхер

кандидат философских наук, доцент Геннадий Михайлович Конобеев

Ведущая организация: Государственное образовательное

учреждение высшего профессионального образования «Уссурийский государственный педагогический институт»

Защита состоится 2003 года в Я часов на заседании

Регионального диссертационного совета ДМ 218.003.02 при Дальневосточном государственном университете путей сообщения по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук по адресу: 680021 г. Хабаровск, ул. Серьпнева, д. 47, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ДВГУПС по адресу: г. Хабаровск, ул. Серышева, д. 47.

Автореферат разослан ^ноября 2003 г.

Ученый секретарь ^ ^ТфрУ

диссертационного совета — (Jr

С.Е. Туркулец

(¿6 9Ь

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Реалии современной жизни предоставляют нам множество доказательств расширения интеллектуальной области человеческой деятельности, однако человек всегда «имеет дело» с психическими явлениями, находящимися вне компетенции сознания. Эти явления обозначаются несколькими терминами: «бессознательное», «подсознательное», «неосознаваемое», «неосознанное», «нерефлексивное» и др., но, несмотря на отсутствие единодушия в терминологии, многие философы едины во мнении, что данная таинственная область внутреннего мира требует пристального внимания и изучения.

В онто-гносеологическом аспекте жизнь есть когнитивный процесс, и, следовательно, любой организм, и человеческий в частности, может быть представлен в виде информационной системы. У человека выделяются четыре подсистемы: генетическая, сенсорная, перцептивная и ментальная, базирующиеся на пяти способах получения информации: экспрессии генов, ощущении, непосредственном восприятии, интуиции и рефлексии1. Первые четыре способа получения информации могут быть названы нерефлексивными; и в эволюционном, и в историческом аспектах они предшествовали рефлексии, поэтому в ранних культурно-исторических формах познания нерефлексивный фактор доминировал, а рефлексивный имел подчиненный характер. Такими нерефлексивными формами познания (НФП) являются магия, мантика и мистицизм, реализующиеся в основном в сфере бессознательного и базирующиеся на принципах, отличных от принципов, на которых основываются правила рассудка и рефлексии.

Как известно, средством формирования, выражения и передачи информации любого рода является язык. По этой причине, обратившись к исследованию нерефлексивных форм познания, мы пришли к необходимости изучения специфики языка рассматриваемых когнитивных феноменов, в связи с чем была поставлена цель — разработать релевантный теоретико-методологический базис и выявить его эффективность в результате применения для описания языка ряда конкретно-исторических типов НФП.

1 Сердюков Ю.М. Демифологизация магии. - Уссурийск, 2003, с. 14.

ДЛЕНА

Объектом исследования выступают нерефлексивные формы познания.

Предметом исследования являются языковые средства выражения нерефлексивных содержаний ментальное™ в НФП.

Для реализации поставленной цели следует решить ряд задач:

- исследовать процесс становления представлений о языке в европейской философии;

- исследовать проблему взаимосвязи языка, сознания и мышления;

- выявить специфику и взаимосвязи между образом, знаком и символом как основными формами существования языка;

- исследовать представления о сознании и бессознательном, рефлексивном и нерефлексивном применительно к проблеме языка;

- выявить причины невозможности адекватного описания и передачи состояний и знаний, являющихся результатом НФП, средствами вербального языка (дискурса);

- выявить и описать специфику вербальных и невербальных средств, при помощи которых субъект НФП получает информацию;

- сформулировать основные отличия языка НФП от языка рефлексивных форм познания.

Степень разработанности проблемы. Задачи, решаемые в диссертации, потребовали обращения к работам как зарубежных, так и отечественных философов, лингвистов, психологов, культурологов, филологов, семиотиков.

Концепция нерефлексивных форм познания разработана Ю.М. Сердюко-вым. Проблема соотношения рефлексивного и нерефлексивного в сознании исследована в работах Т.П. Матяш.

Понятие нерефлексивного с различных позиций затрагивается Э. Гуссерлем, Ж.-П. Сартром, М. Мерло-Понти, Дж. Серлом.

Исследования феномена бессознательного представлены в трудах З.Фрейда (психоанализ), К.Г. Юнга (аналитическая психология), С. Грофа (трансперсональная психология), Ж. Лакана (структурный психоанализ), Д.И. Дубровского, А.Г. Спиркина.

Феномен сознания исследуется В.А. Лекторским, Б.М. Величковским, Д.И. Дубровским, М.И. Мамардашвили, А.Г. Спиркиным, В.В. Налимовым, Дж. Серлом.

Проблема рефлексии разрабатывается в трудах В А. Лекторского, А.П. Огур-цова, B.C. Швырева.

Проблемы взаимосвязи мышления, сознания и языка разрабатываются в исследованиях Г.В.Ф. Гегеля, Л.С. Выготского, Л.С. Леонтьева, А.А. Жинки-на, А.Р. Лурия, Ж. Пиаже, Р. Якобсона, В.В. Морковкина, В.З. Панфилова, С. Лангер. Психологические механизмы речевой деятельности исследуются в трудах А.Р. Лурия, Л.С. Выготского, Ж. Пиаже, А.А.Леонтьева, Ф. Гормана, Д.Л. Спивака.

Измененные состояния сознания и связанные с ними явления, трансперсональные переживания, высшие состояния сознания, состояния «Просветления» исследуются в работах В.В. Налимова, Д.Л. Спивака, Ч. Тарта, С. и К. Гроф, Р. Уолша, К. Уилбера, Мейстера Экхарта, Я. Бёме, Д.Т. Судзуки, Д. Уайта.

Вопросы примитивного мышления, магического ритуала, шаманизма, мифологии нашли отражение в трудах В. Вундта, Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса,

3. Дюркгейма, Дж. Фрейзера, Б. Малиновского, В. Тэрнера, Э.Б. Тайлора, Дж. Кэмпбелла, Р. Уолша, А.Ф. Лосева, И.М. Дьяконова, А.Ф. Косарева.

Язык как предмет философского исследования анализируется в работах Платона, Аристотеля, Плотина, Г. Лейбница. Ф. Бэкона, Дж. Беркли, Ф. Ницше, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, Р. Карнала, Дж. Пирса, Х.-Г. Гада-мера, П. Рикёра, В. Дильтея, Ф. Шлейермахера, М. Бартоли, Дж. Бертони, М. Хайдеггера, Э. Кассирера, Р. Барта, А. Чёрча, Д. Льюиса.

Исследование символического находим в философской герменевтике (Х.-Г. Гадамер, П. Рикёр), в философии символических форм (Э. Кассирер), в аналитической философии (Л. Витгенштейн), в аналитической психологии (К.Г. Юнг), в структурном психоанализе (Ж. Лакан), в постмодернизме. Символ и знак являются объектом изучения П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева,

4. Пирса, К.Г. Юнга, Ч.У. Морриса, Дж. Брауна, С. Лангер.

Исследование образа встречаем в работах В.Ф. Фрейденберг, Ю.И. Романова, Дж. Вико.

Метафора выступает объектом изучения в трудах П. Рикёра, Х.-Г. Гада-мера, В.В. Налимова, И.А. Дмитриевой, С. Лангер.

Лингвистические концепции языка представлены в трудах Платона, Аристотеля, В. фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра, Э. Сепира, Б. Уорфа, Л. Вайс-гербера, Л. Блумфилда, Н. Хомского.

Различным аспектам древнекитайской мантики, даосизма, дзэн-буддизма посвящены исследования Ю.К. Щуцкого, А.Е. Лукьянова, Э.С.Стуловой, Е.А. Торчинова, А.И. Кобзева, C.B. Зинина, Г.Э. Гороховой, Л.С. Васильева, Р. Вильгельма и Г. Вильгельма, Фэн Юланя, Лю Дацзюня, Лю Гуань Юя, Т. Мэртона, Д.Т. Судзуки.

Методология исследования.

В качестве специфических концепций языка и методов исследования в диссертации рассматриваются философская герменевтика и структурный (лингвистический) психоанализ.

Выделение в диссертации нерефлексивных форм познания и их конкретно-исторических типов производится в соответствии с концепцией НФП, разработанной Ю.М. Сердюковым.

Поскольку объектами анализа в диссертации выступают культурно-исторические типы НФП: примитивная магия, даосский путь достижения бессмертия, древнекитайская мантика, дзэн-буддизм и христианский мистицизм европейского средневековья - принадлежащие к различным культурным традициям и предполагающие сопоставление, постольку целесообразным явилось использование элементов философского компаративизма.

Помимо уже названных методов, мы используем элементы структурного и системного методов, а также основные формально-логические и общенаучные методы и принципы.

Научная новизна исследования, по мнению автора, состоит в следующем:

- впервые предпринята попытка выявления и описания специфики вербальных и невербальных способов выражения латентных и полностью бессознательных содержаний в НФП;

- обоснован релевантный специфике исследования языка НФП теоретико-методологический базис;

- выявлены причины невозможности адекватного выражения и передачи достигаемых в НФП состояний и знаний при помощи средств вербального языка (а точнее, его основной составляющей - номинативного языка объектных высказываний);

- выявлены и охарактеризованы основные вербальные и невербальные языковые средства, при помощи которых субъект НФП получает информацию.

Положения, выносимые на защиту.

1. В результате доминирования в Европе рационалистической философии аристотелевско-гегелевского типа нерефлексивные содержания ментальное™ и язык, их выражающий, находились на периферии внимания исследователей, поскольку в рамках рефлексивной установки сознания в большей степени изучалась сознательная, рефлексивная, логико-мыслительная деятельность субъекта и выражающий ее номинативный язык объектных высказываний.

2. Попытки исследования нерефлексивных аспектов духовного опыта и его языка с различных позиций предпринимались в ряде направлений философии: аналитической психологии, герменевтике, структурном (лингвистическом) психоанализе и др., опыт которых весьма полезен при изучении языка НФП.

3. Нерефлексивные формы познания по своим онтологическим, культурно-историческим, операциональным и синтаксическим свойствам отличаются от форм рефлексивных, в связи с чем язык НФП отличен от языка рефлексии, и в качестве основных языковых форм в НФП выступают образ, символ и метафора.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость заключается в выявлении и описании специфики языка нерефлексивных форм познания. Практическая значимость исследования со-

стоит в возможности использования ее результатов как в подготовке и чтении курсов по философии в разделе «Теория познания», так и в специальных курсах по данной тематике («Философия языка», «Язык и сознание»).

Апробация работы. Ряд положений и выводов автора изложены в публикациях. Результаты исследования получили отражение в выступлениях на научных конференциях: 1) межвузовской научно-теоретической конференции (Петропавловск-Камчатский, 2000); 2) региональной научно-практической конференции «Личность. Духовность. Творчество» (Петропавловск-Камчатский, 2001); 3) Научно-теоретической конференции «Актуальные проблемы познавательной активности субъекта» (Петропавловск-Камчатский, 2002).

Некоторые положения и идеи, получившие отражение в диссертации, включены в лекционные курсы, прочитанные автором в вузах Петропавлов-ска-Камчатского.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав с параграфами и выводами внутри каждой, заключения и библиографии, содержащей литературу на русском и английском языках.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень разработанности проблемы, формулируются цель, задачи и теоретико-методологическая основа диссертации. Здесь же выделяются научная новизна, определяются теоретическая и практическая значимость, освещаются формы апробации работы, логическая структура работы.

Первая глава — «Теоретические и методологические предпосылки изучения языка нерефлексивных форм познания» состоит из четырех параграфов и выводов.

Основное содержание первого параграфа этой главы «Язык как предмет философского исследования» заключается в следующем.

На протяжении всей истории философии выделяется линия, приверженцы которой видели ключ к постижению сущности человека в изучении языковой способности и языка, в результате на сегодняшний день мы имеем огромное

философское наследие, посвященное исследованию языковой способности, сущности языка и речи, места языка в жизни индивида и общества, взаимовлиянию языка, человека и социума, роли языка в процессе познания и т.д.

Специфической концепцией языка и одновременно особым методом его исследования выступает философская герменевтика, представленная в концепциях П. Рикёра, Э. Корета, А.Н. Уайтхеда, Х.-Г. Гадамера и др.

В герменевтике на первый план выдвигается субъект интерпретирующий, в отличие от субъекта отражающего, что позволяет преодолеть ограниченность традиционной теории познания, где представлен предельно абстрактный субъект в форме логического или чувственного знания. Опыт герменевтики позволяет ввести в теорию познания менее абстрактного субъекта, в единстве его чувств, мышления, воли, веры и пр.

Специфическое понимание и исследование языка представлено в структурном (лингвистическом) психоанализе, созданном в середине 20 в. Ж. Jla-каном. В противовес классической философии, где понятие субъекта всегда ассоциировалось с понятием сознательного субъекта, Ж.Лакан создает теорию субъекта бессознательного. Структуру бессознательного он уподобляет структуре языка, и более того, условием бессознательного объявляет язык. Язык в данной концепции трактуется как некий структурирующий механизм, располагающийся на всех уровнях психической структуры и делающий возможным их соизмерение.

Во втором параграфе «Проблема взаимосвязи языка, сознания и мышления» анализируются понятия «сознание», «мышление», «язык» и исследуются основные подходы к решению проблемы их взаимосвязи, поскольку вопрос о выразимости — невыразимости каких-либо содержаний в языке (как рефлексивных, так и нерефлексивных) напрямую зависит от решения данной проблемы. Существует несколько подходов к решению данного вопроса. Сторонники первого считают, что мышление непредставимо без языка. Подобную точку зрения можно проследить в концепциях И. Канта, В. фон Гумбольдта, М. Мюллера, Ф.Э. Шлейермахера, Ф. де Соссюра, А.Ф. Лосева, A.A. Реформатского и др. философов и лингвистов. Сторонники второго подхода, в их числе Ж. Пиаже, JI.C. Выготский, Н.И. Жинкин, A.A. Потебня, Ж. Вандриес, Б.А. Серебренников, Б. Рассел, Д.И. Дубровский и др., утверждают возможность существования

определенной мыслительной деятельности без участия языка.

Для поиска оптимального решения рассматриваемой проблемы требуется, на наш взгляд, определиться с понятиями «сознание», «мышление», «язык», которые, как известно, имеют множество дефиниций. Так, определение понятия «сознание» может быть крайне широком, в этом случае оно, во-первых, определяется как единство мыслительных и эмоционально-чувственных процессов, во-вторых бессознательное включается в сознание. Возможно, целесообразнее было бы использовать здесь термин «менталь-ность», а в его структуре выделять сознание и бессознательное, но это выходит за пределы традиции, сложившейся в отечественной философии. В узком смысле сознание есть самоотчет Я в собственных действиях. Другие определения (например, определения сознания, данные А.Г. Спиркиным, A.B. Лекторским, A.B. Ивановым, на которые ориентируется автор) занимают позиции либо ближе к широкому определению, либо к узкому.

Понятие «мышление» выступает видовым по отношению к понятию «сознание». Мышление есть процесс решения проблем, выражающийся в переходе от условий, задающих проблему, к получению результата, оно предполагает активную конструктивную деятельность по переструктурированию исходных данных, их расчленение, синтезирование и дополнение. Можно выделить различные виды мышления: мышление на базе восприятия, мышление с помощью наглядных представлений, мышление на основе языка.

Наиболее часто применяемое и имеющее, по-видимому, лингвистическое происхождение определение языка как системы знаков, служащей средством человеческого общения, мышления и выражения, представляется нам ограниченным по своей сути и ограничивающим возможности исследователя только сферой мышления и коммуникации. Это не вполне правомерно по следующим причинам. Во-первых, данные зоопсихологии и этологии свидетельствуют о том, что язык есть не только у человека, но и у животных. Во-вторых, приоритет звукового языка представляется относительным, с ним сосуществуют потенциально готовые занять его место визуально-графические, мимические и смешанные формы. В-третьих, в специфике языка находит прямое отражение специфика мышления носителя языка. В-

четвертых, если вербальный язык необходим для выражения коллективных знаний, то он мало пригоден для выражения знаний личных, которые базируются на индивидуальном восприятии и существуют часто в форме образов.

Изучив различные подходы к проблеме соотношения языка, сознания и мышления, мы считаем возможным ее решением концепцию, согласно которой мышление, сознание и язык рассматриваются как ипостаси единого мен-тально-лингвального комплекса (МЛК). Названные объекты, будучи ипостасями единого, характеризуются как единосущные, неслиянные и в то же время нераздельные. МЖ - это самоорганизующаяся информационная система, функционирующая на основе мозга и обеспечивающая восприятие, понимание, оценку, хранение, порождение и передачу информации.

В третьем параграфе «Соотношение рефлексивного и нерефлексивного, сознания и бессознательного и проблема языка» анализируются понятия «бессознательное», «рефлексивное», «нерефлексивное» и устанавливается их связь с языковой проблематикой.

Понятие бессознательного в философии имеет множество синонимов и дефиниций. Мы ориентируемся на определение бессознательного как совокупности психических процессов, операций и состояний, не представленных в сознании субъекта. При этом уточним, что мы будем иметь в виду не только бессознательное физиологической природы: от потери сознания до фрейдовского «либидо», но и бессознательные мыслительные процессы (бессознательно осуществляемые выдвижение и опробование гипотез, рассуждение, интерпретация и т.д.).

Под «рефлексией» понимается принцип человеческого мышления, направляющий его на осмысление и осознание собственных форм и предпосылок; предметное содержание самого знания, критический анализ его содержания и методов познания; деятельность самопознания.

Понятие «нерефлексивное» менее разработано в философии, однако ряд философов обращался к его исследованию. Так в феноменологии Э. Гуссерля термину «нерефлексивное» соответствует понятие «естественной установки», для Ж.-П. Сартра нерефлексивное - это то же, что пре-рефлексивное,

при этом он постулирует тезис о том, что Я предшествует всякой рефлексии. М. Мерло-Понти углубляет учение Сартра о пре-рефлексивном самосознании, провозглашая восприятие формой первичного контакта человека с миром, еще не нагруженной интеллектуальными и созерцательными конструкциями, поскольку в восприятии субъект не противопоставляет себя миру, а наоборот сращивается со средой и вписывает себя в определенный контекст. В американской аналитической философии (Дж. Серл) термин «нерефлексивное» употребляется для обозначения сознательных содержаний, не тема-тизированных в рефлексии в данный момент и выступающих в качестве «фона» для сознательной активности.

Термин «нерефлексивное» может употребляться для обозначения всех недоступных в рефлексии психических содержаний (бессознательное психическое, а также переживания на уровне первичной связи сознания с телесно-перцептивными способностями), а также неактуальных психических содержаний, выступающих в качестве того контекста, в рамках которого возможна всякая рефлексия. Это употребление термина свойственно отечественной философии (Д.И. Дубровский).

Можно назвать несколько разновидностей нерефлексивного взаимодействия внутреннего мира человека с миром: 1) становление всеобщего мыслительного содержания, здесь имеется в виду неконтролируемость процесса формирования содержаний коллективной ментальности; 2) становление сознания как индивидуального акта, имеется в виду неконтролируемость формирования предпосылок сознания отдельного субъекта2; 3) интуитивная способность человека, которой свойственны неожиданность, неосознанность, непосредственность. Именно второе и третье свойства и позволяют отнести интуицию к области нерефлексивного.

В истории европейской философии аристотелевско-гегелевского типа на протяжении довольно длительного периода в рамках рефлексивной установки сознания в центр изучения ставилась логико-мыслительная деятельность субъекта, а нерефлексивные аспекты духовного опыта и язык, их выражаю-

1 Матяш Т.П. Сознание как единство нерефлексивности и рефлексивности. - Ростов н/Д., 1990, с. 16.

щий, элиминировались в силу их индивидуальности. В результате такого подхода в фокусе философского исследования оказывалось предметно-логическое содержание, полученное путем приведения чувственного материала к форме мысли. Представляет это предметно-логическое содержание универсальная знаковая система вербального языка - номинативный язык. Высказывания, сделанные на языке предметных номинаций, можно назвать объектными высказываниями, их основные единицы - слова-термины и предложения, имеющие в качестве основы субъектно-предикатные суждения.

В параграфе четвертом «Проблема специфики и взаимосвязи образа, знака и символа» анализируются три формы существования языка - образ, » знак и символ. Причем, по нашему мнению, они не изолированы друг от друга, а взаимосвязаны, и порой трудно провести границу' между образом и знаком, знаком и символом, образом и символом.

В основе представлений человека лежат образы, являющиеся основными единицами восприятия. Область их функционирования столь широка, что они, с одной стороны, действуют в бессознательном, как бы «прорастают» в неосознаваемое, во-первых, генетически (как порожденные этим уровнем); во-вторых, функционально (как психически значимая информация); в-третьих, аксиологически (как психология оценки). Иногда образы полностью погружены в неосознаваемое, иногда они фиксируются сознанием. Чтобы образ проник в сознание, он должен быть представлен сознанию каким-то • знаком, его обозначающим.

Знак - это абстракция указывания как такового. Сущность его заключается в том, что его бытие равняется его применению, а применение состоит в том, что знак указывает на что-то. Знак получает свое значение благодаря субъекту, воспринимающему его как знак. По-иному обстоит дело с образом: он получает свою изобразительную функцию благодаря своему собственному фактическому содержанию, а не благодаря субъекту.

Итак, знаки только обозначают объекты, указывая на них. По-иному дело обстоит дело с символом. Существует множество дефиниций данного понятия: от крайне узкого, например, символ в науке (логике, математике и др.) -то же, что знак, до предельно широкого. Так, Э. Кассирер в своей философии

символических форм определяет язык, миф, науку, искусство, религию как символические формы.

В философском энциклопедическом словаре символ определяется как образ, взятый в аспекте своей знаковое™. Предметаый образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые один без другого, но разведенные между собой и порождающие символ. В отличие от знака смысловая структура символа многослойна и рассчитана на активную внутреннюю работу воспринимающего.

Обращаясь в последующих параграфах нашей работы к символу как форме (средству) языка НФП, мы будем иметь в виду символику двух типов: 1) вербальную (дискурсивную), отсылающую к содержанию при помощи языковых средств (легенды, мифы, притчи, отдельные слова, фразы и д.т.); 2) презента-тивную (недискурсивную, образную), отсылающую к содержанию при помощи изобразительных средств разного вида (архитектурные и культовые сооружения, орнаментальные мотивы, алхимические рисунки, образы-символы и т.п.).

Как мы отмечали ранее, образ, знак и символ не изолированы друг от друга, между ними существует взаимосвязь как в происхождении, так и в функционировании.

В «Выводах» подводятся итоги первой главы.

Вторая глава «Нерефлексивные формы познания и проблема языкового выражения их содержания» состоит из четырех параграфов, в которых исследуется язык таких конкретно-исторических тапов НФП, как примитивная магия, даосский путь достижения бессмертия, древнекитайская мантика, дзэн-буддизм и христианский мистицизм европейского средневековья.

В первом параграфе «Нерефлексивные формы познания и особенности изучения их языка» описывается специфика НФП и анализируются особенности изучения их языка.

Нерефлексивные способы получения информации отличаются от рефлексивных по своим онтологическим, культурно-историческим, операциональным и синтаксическим свойствам.

С точки зрения онтологических свойств рефлексивное базируется в пределах произвольного мышления, реализуется в сфере осознанного и характеризуется оппозицией субъекта и объекта. Нерефлексивное лежит за граница-

ми произвольного мышления, реализуется в сфере бессознательного и характеризуется отсутствием противопоставления субъекта и объекта.

С точки зрения культурно-исторических свойств рефлексивное базируется на нерефлексивном, поскольку произвольному мышлению предшествуют экспрессия генов, ощущения, восприятия и интуиция. В связи с этим первые культурно-исторические познавательные системы, включая в себя, разумеется, и рефлексивный фактор, основывались в большей степени на факторе нерефлексивном. Такими нерефлексивными формами познания (НФП) являются магия, мантика и мистицизм.

С точки зрения операциональных свойств рефлексия есть сознательное сосредоточение внимания субъекта на совокупности своих понятий и представлений. К рефлексивному мышлению применимы законы логики. Операциональные свойства нерефлексивных способов получения информации иные. Так, на уровне генетической информационной системы экспрессия генов регулируется произвольной активизацией психосоматических структур личности. На уровне сенсорной информационной системы получение и обработка информации регулируется произвольным повышением или понижением порога восприятия органов чувств. На уровне перцептивной информационной системы восприятие значимых аспектов реальности достигается снятием с объекта созерцания их смысловой нагрузки, элиминацией комплексов внедренных социумом в сознание человека значений предметов. На уровне ментальной информационной системы специфика получения и обработки информации заключается в значительном увеличении роли интуиции.

С позиции синтаксических свойств основным средством языкового выражения рефлексивной информации, по нашему мнению, является номинативный язык объектных высказываний, основывающийся на субъектно-предикатных отношениях и передающий предметно-логическое содержание. Основными языковыми средствами выражения нерефлексивной информации являются образ, символ и троп (метафора, метонимия). В свою очередь, образно-символическая информация и тропические структуры не может быть адекватно эксплицирована в предложениях номинативного языка.

В диссертации рассматриваются пять конкретно-исторических типов НФП: примитивная магия (в частности шаманизм), даосский путь достижения бессмертия, древнекитайская мантика, дзэн-буддизм и христианский мистицизм европейского средневековья, имеющие следующие общие черты: 1) иная, неже-

ли базирующаяся на действие закона противоречия, направленность познавательной деятельности субъекта; 2) иное, нежели свойственное формальной логике, толкование причинно-следственных связей; 3) снятие оппозиции субъект-объект; 4) возможность проникновения в область бессознательного, находящуюся вне пределов самопознания и недостижимую для рационального и чувственного; 5) интуиция как основной метод познания; 6) трансцендирование как способ преодоления субъектом барьера между рЬаепошепа и пошпепа; 7) невозможность адекватного описания и передачи состояний и знаний, являющихся результатом НФП средствами вербального языка; 8) основные языковые средства в НФП - образ, символ, метафора.

Предвосхитить анализ языка названных типов НФП целесообразно указанием ряда важных моментов. Во-первых, информация, являющаяся результатом НФП, ближе к знаниям личным, не предназначенным для передачи другим, и эксплицируются в образно-символических формах. Во-вторых, в психофизиологическом единстве личности получаемая нерефлексивным путем информация может осмысливаться и выражаться только в рефлексивных формах, следовательно, при осмыслении самим субъектом состояний и знаний, являющихся результатом НФП, и передаче их другому необходим перевод форм образно-символических в вербально-логические. В-третьих, в данной связи проблема невыразимости нерефлексивных знаний и состояний сводится к тому, что информация, существующая в формах образно-символических и метафорических, трудно переводима в формы вербально-логические. Причины этого кроются как в самих свойствах НФП (реализация в сфере бессознательного, недействие законов формальной логики, снятие субъект-объектной оппозиции и пр.), так и личном характере нерефлексивной информации. Отмеченные особенности выводят нерефлексивные деятельность и знание за рамки логико-мыслительной деятельности и предметно-логического содержания, в котором основополагающим является противопоставление субъекта и объекта, что реализуется в субъекгно-предикатной структуре вербально-логических языковых форм (номинативном языке объектных высказываний.

Параграф второй «Язык магии» включает две части: часть 2.2.1 посвящена языку примитивной магии (одной из ее разновидностей - шаманизму), часть 2.2.2 - языку даосского пути достижения бессмертия.

Основное содержание части 2.2.1 сводится к следующему.

Специфика языка примитивной магии определяется рядом факторов, ясно указывающими на взаимосвязь языка, мышления и сознания: 1) специфика архаического мышления: закон партиципации, мифологическая апперцепция, «первобытный синкретизм» в понимании мира, иррациональный, алогичный, бессознательный характер; 2) доминанта у человека архаических эпох правого полушария, что привело к образности и метафоричности как мышления, так и языка; 3)важная роль мифа, в котором фиксировались все знания древних о мире и о себе.

Язык примитивной магии в целом и шаманизма в частности включает языковые формы как вербального, так и невербального типа.

Главным средством языкового выражения в мифе, элементы которого являлись неотъемлемой частью магического ритуала, выступает символ (смыс-лообраз), поскольку именно он «живет антитезой логического и алогичного, рационального и иррационального, понятного и непонятного»3. Среди символов мифа особо выделяются две группы: базовые и доминатные. К базовым символам относятся следующие:

1. Анимототемные, содержащие представления о родстве человека с природными объектами, о рождении и смерти, о наследовании жизни, о соотно-симости смерти и бессмертия и др.

2. Символы мировых стихий, например, солнце / луна - это символы дня и ночи, света и тьмы, воскрешения и умирания.

3. Символ мирового древа, где, к примеру, крона символизирует небо (Верхний мир), ствол - землю (Средний мир), корни - подземный (Нижний) мир. В этой системе взаимосвязей символически задается ориентация верха и низа мирового порядка как добра и зла, света и тьмы и т.д.

Доминантными символами являются такие, которые повторяются во многих мифах и вокруг которых происходит перегруппировка подчиненных символов.

В структуре символа можно выделить ряд смыслов: 1) скрытый, базовый смысл, полностью бессознательный; 2) частично осознаваемый смысл, при определенных обстоятельствах способный раскрыться; 3) явный смысл, осознаваемый всеми членами рода и направленный на коллективные цели.

Субъектом шаманизма как НФП является шаман - особый человек, выпол-

3 Лосев А.Ф. Из ранних произведений. - М., 1990, с.93.

няющий функцию посредника между людьми и духами Верхнего и Нижнего мира и способный для этой цели входить в измененное состояние сознания (ИСС). Функционирование у шамана нескольких каналов восприятия позволяет ему получать информацию в НФП в виде организованных связных образов.

Важное место в магическом ритуале занимают предметы-символы, например, шаманский бубен является одновременно и орудием введения шамана в ИСС, и символом Вселенной, и путеводной картой (на нем изображены шаманские маршруты и ориентиры), и средством общения с духами и пр.

Немаловажную роль в магическом ритуале отводится средствам языка жестов, мимики, телодвижений и танца.

Необходимо отметить тесно связанную с образностью метафоричность архаического мышления и как результат этого - метафоричность языка магии. Причина этого, вероятно, кроется, во-первых, в признаваемой многими исследователями доминанте у архаического человека правого полушария; во-вторых, в скудости языка, по причине которой метафора помогала человеку даже с помощью небольшого словарного запаса охватить огромное количество вещей.

Основное содержание части 2.2.2., посвященной языку даосского пути достижения бессмертия заключается в следующем.

Особенности языка даосского пути достижения бессмертия как НФП определяется следующими факторами: во-первых, предположительно, срединным положением китайской философии в целом, и даосизма в частности, между дофилософскими формами мышления и мышлением логико-дискурсивным; во-вторых, присущим китайской философии, и даосизму в частности, архаически-синкретическим характером; в-третьих, символически образным характером китайской письменности; в-четвертых, близостью даосского мировосприятия шаманскому.

Основными характеристиками языка рассматриваемой НФП представляются следующие.

Во-первых, функцию методологического основания даосского учения о достижении бессмертия выполняет нумерология «И цзин», а точнее сказать, с ее канонической частью «Чжоу и». Весь алхимический процесс взращивания бессмертного зародыша (как во «внешней» алхимии, так и во «внутренней») описывается через операции с символами - триграммами (гуа) (ТГ), гексаграммами (ГГ), и чертами (яо).

Во-вторых, символичность наблюдается и в построении даосских текстов как общего назначения (например, «Дао - дэ цзин»), так и текстов по алхимии (например, « Глав о прозрении истины» Чжан Бо-дуаня).

В-третьих, наблюдается наложение нумерологической символики «И цзин» и календарной символики.

В-четвертых, наблюдается многослойность алхимических текстов. К примеру, в «Главах о прозрении истины» первый слой (уровень, смысл) стихов является аллегорическим, второй - действительным, или «эзотерическим».

В-пятых, если первый пласт языка даосского пути достижения бессмертия может быть охарактеризован как нумерологический (основан на символах «И цзин»), то второй пласт - это собственно алхимическая терминология, связанная с названиями конкретных вещей и являющаяся в высокой степени символичной и метафоричной4. Так, киноварь именуется «кроваво-красным младенцем», реальгар и аурипигмент - «мужской» и «женской» желтизной, уксусная кислота - «цветочным прудом» и т.д.

В-шестых, «внутренняя» алхимия как таковая может пониматься как метафора особого психофизического тренинга, направленного на трансформацию психосоматических характеристик адепта, то есть на создание бессмертного тела и просветленного сознания.

В-седьмых, Дао - главная категория рассматриваемой НФП - определяется как необъективируемая, непознаваемая, невербализуемая средствами дискурса, то есть средствами номинативного языка объектных высказываний.

Содержание параграфа третьего «Язык мантики», посвященного древнекитайским мантическим традициям, сводится к следующим основным положениям.

Специфика мантических ритуалов бу и ши детерминируется следующими факторами, к некоторым из которых мы обращались в части 2.2.2 параграфа 2.2: 1) срединным положением древнекитайского мышления между мышлением мифопоэтическим и логико-дискурсивным; 2) архаически-синкретическим характером китайского мировосприятия; 3) символически-образным характером китайской письменности; 4) наличием в мантических ритуалах особых символов и поясняющих их афоризмов; 5) важным местом интуитивного по-

4 Торчинов Е.А. Даосизм. - СПб.. 1998, с. 99.

знания, реализующимся в необходимости интерпретации гадателем полученных в мантическом ритуале символов и афоризмов.

Главным языковым элементом мантического ритуала бу (гадание на панцире черепахи или костях крупного рогатого скота) является особый символ, полученный в результате обжига кости или панциря. Гадатель должен интерпретировать форму, число, направление, величину трещин и в результате расшифровать символ. Информация, полученная таким образом, воспринималась как повеление предков.

Язык мантического ритуала ши (гадание на стеблях тысячелистника) связан с особыми символами - 64 гексаграммами (ГТ) «Чжоу и», причем каждая ГГ рассматривается в качестве символа действительности. Отметим также следующее: 1) каждая ГГ имеет свое название; 2) при половине ГТ имеются особые мантические формулы; 3) каждой ГТ соответствует афоризм; 4) афоризмы прилагаются также к каждой отдельной черте; 5) иньская черта имеет числовое значение шесть, янская - девять. Именно в построении ГТ и ее интерпретации заключается сущность данного мантического ритуала.

«Чжоу и» можно разделить на три слоя, отличающиеся друг от друга по содержанию, технике мышления и языку5, что свидетельствует о том, что текст прошел путь от неопределенной полисемантичности недифференцированных образов (понятий-представлений) (1-й слой) через символические мыслеобразы (2-й слой) к точно очерченным образам-понятиям (3-й слой).

В общем и целом атмосфера «Книги Перемен» и связанного с ней мантического ритуала ши - это атмосфера образности и метафоричности. Например, вместо того, чтобы сказать об уместности коллективного действия, «Книга Перемен» говорит: «Когда рвут тростник, то другие стебли тянутся за ним, так как он растет пучком. Стойкость к счастью. Развитие». Встречаются специфические стандартизированные образы, своего рода формулы: «Благоприятен брод через великую реку», то есть ситуация предрасполагает к какому-либо делу.

Имя ГТ и афоризм тесно связаны с ее графическим образом, что проявляется, во-первых, в часто встречающемся соответствии места расположения графемы и объекта, о котором говорится в соответствующей глоссе (например, в парафразах к нижним графемам часто говорится о предметах, расположенных внизу: ступни, голени хвост и пр.).

5 Щуцкий Ю.К. Классическая китайская «Книга Перемен» - Ростов н/Д., 1998, с.105.

После построения ТТ (существует несколько способов построения ТТ) и ее интерпретации (отмечаются различные способы интерпретации) следует выбор текста глоссы, весьма афористичного, малопонятного и двусмысленного. Причем выбор глоссы часто совершался интуитивно.

Из выше сказанного следует, что ни одна составляющая мантического ритуала и его языка не может быть формализована, что свидетельствует об их нерефлексивном характере.

Параграф 2.4. «Язык мистицизма» посвящен исследованию двух типов мистицизма, обе из которых могут быть отнесены к НФП - дзэн-буддизм и западная (католическая) версия христианского мистицизма европейского средневековья.

Содержание части 2.4.1. сводится к следующем положениям.

Дэзн не является системой, основанной на логическом анализе, поскольку логическое мышление бессильно там, где дело касается центральной проблемы жизни; дзэн не имеет дела с догматами, не содержит символов, раскрывающих его значение, не признает авторитетов; он выше всяких понятий, поэтому допускает восприятие и чувство, но не абстракцию и анализ. Цель дзэна - узреть основу жизни, проникнуть в природу ума, постичь реальность без интеллектуальных, ритуальных, моральных затруднений. Постижение трансцендентальной мудрости - праждны - происходит с помощью интуиции и воли, в результате чего возникает новый взгляд на реальность - сато-ри (или кэисё), представляющий собой интуитивное проникновение в природу вещей, противоположное логическому ее постижению.

Средства достижения сатори различны, но ни одно из них не постижимо и не объяснимо рациональным путем. Сатори - очень личное переживание, а потому оно не может быть выражено и передано средствами номинативного языка объектных высказываний или описано каким-либо иным способом; познать сатори можно, лишь однажды испытав его. В дзэне существуют теоретические и практические пути, направленные на достижение этого мистического состояния. Так, например, испытать его можно с помощью какого-либо звука, крика, удара и пр. К примеру, «Один монах неожиданно постиг свою первоначальную сущность, когда услышал звук обвалившейся кучи дров. В этом звуке он услышал падение всех вещей — иллюзорных мыслей, привычных путей сознания, и этот распад дает возможность проявиться чис-

тому существованию»6. Сатори (кэнсе) может быть вызвано каким-либо визуальным образом, например, образом цветущего персика и т.п.

Испытать сатори (юнее) можно также в результате работы с особой языковой формой - коаном, представляющим собой какое-либо утверждение, сделанное древним учителем Дзэна, или какой-нибудь ответ, данный им вопрошающему. Например: «Один монах спросил Тосака: «Кто такой Будда?» - «Три циня хлопка». Коан не допускает умственной интерпретации, его цель - вывести ученика за пределы рассудка, а это возможно тогда, когда ученик совершенно исчерпает все психические силы, попадет в тупик, ощутит себя в предельном замешательстве и вдруг постигнет смысл слов учителя и все остальное.

Вербальный номинативный язык объектных высказываний бессилен в дзэне, поскольку, будучи тесно связанным с интеллектом, он мало пригоден для выражения переживаний, лишенных «умственного» элемента. Вербальный язык возник и развивался прежде всего для работы с относительными знаниями, с прикладными сведениями, являющимися результатом логико-мыслительной деятельности субъекта, базирующейся на субъект-объектной оппозиции. Языковой формой выражения данной оппозиции, как уже было отмечено, является номинативный язык, выражающий предметно-логическое содержание и имеющий в качестве основы субъектно-предикатные суждения. Гораздо меньше такой язык приспособлен для описания и передачи единичных переживаний, сатори, одним словом, всего того, что лежит за пределами множественности. Поэтому «девизом» дзэна могут быть слова: «Никакой зависимости от слов!».

Краткое содержание части 2.4.2. может быть представлено в следующих положениях.

Во-первых, христианские мистики европейского средневековья (Мейстер Экхарт, Гуго Сен-Викторский, Бонавентура, Генрих Сузо, Иоанн Таулер, позднее - Яков Беме, Агриппа Нетгесгеймский и др.), как и большинство мистиков всех времен, едины во мнении, что адекватно выразить и передать сущность мистического переживания при помощи вербального языка невозможно, чтобы знать о подобного рода переживании, необходимо лично испытать его.

Во-вторых, средневековые мистики выдвинули тезис о тождестве Бога и души в пределах субъективности, причем и Бог и душа для субъекта, во-первых,

6 Кацуки-С. Практика Дзэн / Дзэн-Буддизм. - Бишкек, 1993, с.542.

есть «ничто»; во-вторых, им невозможно дать рационального объяснения и, соответственно, логического определения. Бог для человека есть «сверхсущее Небытие». Бог не имеет образа, поскольку образ могут иметь лишь чувственные вещи: «Бог действует в душе без всякого средства, образа и подобия. Он действует в основе, куда никогда не попадал ни один образ»7. Поскольку Бог непознаваем ни при помощи рациональных процедур, ни при помощи органов чувств, постольку способом познания его должна стать интуиция.

В-третьих, мистическое переживание - это «чистое» переживание, в котором нет разделения на форму и содержание, поскольку человек становится выше субъект-объектных отношений, когда осознает свою тождественность с бытием, а потому о таком переживании не может быть составлено объектное суждение номинативного языка.

В-четвертых, бессилие вербального языка в сфере мистического подтверждается использованием в мистической литературе парадоксальных высказываний, противоречащих формальной логике (Например, «ослепительный мрак», «шепот молчания», плодотворная бесплодность» и т.п.).

В-пятых, данный тип НФП выступает как откровение, момент просветления, которое может быть вызвано при помощи таких языковых средств, как визуальные образы, символические образы, фразы, отдельные слова, а также при помощи световых эффектов, запахов, звуков и пр.

В-шестых, информация, являющаяся результатом мистического переживания, может выражаться для самого субъекта в форме отдельного образа, «образной картины» или символа. Яков Беме пишет по этому поводу следующее: «В четверть часа я увидел и узнал больше, чем могло бы мне дать многолетнее пребывание в университете, ибо я увидел и познал существование всех вещей, глубину и бездну, вечное зарождение Св.Троицы, происхождение мира и всех тварей от божественной мудрости»8.

В-шестых, адекватная передача такого рода информации невозможна, поскольку образ сугубо индивидуален, а символ безгранично многозначен.

В «Выводах» подводятся итоги второй главы.

В «Заключении» подводятся итоги исследования.

7 Экхарт, Мейстер. Духовные проповеди и рассуждения. - СПб., 2000, с.31.

8 Джеймс В. Многообразие религиозного опыта. - СПб., 1993, с.327.

2005-4

24 12693

Основные результаты исследования отражены в публикациях:

1. Кормочи Е.А. Эволюция философских представлений о языке в европейской философии от античности до наших дней // Доклады межвузовской науч- 1 но-теоретической конференции. Сборник научных трудов в двух частях. Часть

2. - Петропавловск-Камчатский, 2000. - С. 92-95. - 0,1 п.л.

2. Кормочи Е.А. Философское изучение языка нерефлексивных форм познания: теоретические и методологические предпосылки // Духовное развитие и 1 творческий потенциал личности. Сборник материалов по итогам научно-практической конференции «Личность. Духовность. Творчество». - Петропавловск-Камчатский, 2001. - С.85-121. - 1,4 пл.

3. Кормочи Е.А. Даосский путь достижения бессмертия как нерефлексивная форма познания // Актуальные проблемы познавательной активности субъекта. Сборник статей. - Петропавловск-Камчатский, 2002. - С. 11-32. - 0,8 п.л.

4. Кормочи Е.А. Проблема специфики и взаимосвязи образа, знака и символа // Актуальные проблемы познавательной активности субъекта. Сборник статей. - Петропавловск-Камчатский, 2002. - С.32-45. - 0,5 п.л.

5. Кормочи Е.А. Соотношение рефлексивного и нерефлексивного и проблема языка // Некоторые проблемы гуманитарных наук. Сборник научных статей. - Петропавловск-Камчатский, 2003. - С.42-49. - 0,3 п.л.

Общий объем публикаций по теме диссертации - 3,1 п.л.

(

КОРМОЧИ ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

ЯЗЫК НЕРЕФЛЕКСИВНЫХ ФОРМ ПОЗНАНИЯ АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени ,

кандидата философских наук ^

Технический редактор Н В. Мипьштвйн

ИД № 05247 от 2.07.2001 г. ПЛД № 79-19 от 19.01.2000 г. Сдано в набор 30.10.2003 г. Подписано в печать 31.10.2003 г. Формат 60x841/i6. бумага тип N« 2. Гарнитура" Times". Печать плоская. Усл. печ. л. 1,4. Зак. 233 Тираж 100 экз.

Издательство ДВГУПС 680021, г. Хабаровск, ул. Серышева, 47.

1 з НОЯ 2ШЗ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Кормочи, Елена Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Теоретические и методологические предпосылки изучения языка нерефлексивных форм познания.

1.1. Язык как предмет философского исследования.

1.2. Проблема взаимосвязи языка, сознания и мышления.

1.3. Соотношение рефлексивного и нерефлексивного, сознания и бессознательного и проблема языка.

1.4. Проблема специфики и взаимосвязи образа, знака и символа.

Выводы.

ГЛАВА 2. Нерефлексивные формы познания и проблема языкового выражения их содержания.

2.1. Понятие нерефлексивных форм познания и специфика изучения их языка.

2.2. Язык магии.

2.2.1. Примитивная магия.

2.2.2. Даосский путь достижения бессмертия.

2.3. Язык мантики.

2.4. Язык мистицизма.

2.4.1. Дзэн-буддизм.

2.4.2. Христианский мистицизм европейского средневековья.

Выводы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Кормочи, Елена Александровна

Актуальность исследования. Несмотря на то, что реалии современной жизни предоставляют нам множество доказательств расширения интеллектуальной области человеческой деятельности; несмотря на то, что в нашей повседневной жизни мы опираемся на логические формы мышления, человек всегда «имеет дело» с психическими явлениями, находящимися на уровнях, лежащих вне компетенции сознания. Эти явления обозначаются несколькими терминами: «бессознательное», «подсознательное», «неосознаваемое», «неосознанное» и др. Однако, не взирая на отсутствие единодушия в терминологии, многие философы едины во мнении, что данная таинственная область внутреннего мира требует пристального внимания и изучения.

В онто-гносеологическом аспекте жизнь есть когнитивный процесс, и, следовательно, любой организм, и человеческий в частности, может быть представлен в виде информационной системы. У человека можно выделить четыре подсистемы: генетическую, перцептивную, сенсорную и ментальную, базирующиеся на пяти способах получения информации: экспрессии генов, ощущении, непосредственном восприятии, интуиции и рефлексии1. Первые четыре способа получения информации могут быть названы нерефлексивными и в эволюционном и историческом аспектах предшествовали рефлексии, поэтому в ранних культурно-исторических формах познания нерефлексивный фактор доминировал, а рефлексивный имел подчиненный характер. Такими нерефлексивными формами познания (НФП) являются магия, мантика и мистицизм, реализующиеся в основном в сфере бессознательного и базирующиеся на принципах, отличных от принципов, на которых основываются правила рассудка и рефлексия.

1 Сердюков Ю.М. Демифологизация магии. - Уссурийск, 2003, с. 14.

Как известно, средством формирования, передачи и выражения информации любого рода является язык. По этой причине, обратившись к исследованию нерефлексивных форм познания, мы пришли к необходимости изучения специфики языка данных когнитивных феноменов, в связи с чем была поставлена цель - разработать релевантный теоретико-методологический базис и выявить его эффективность в результате применения для описания языка ряда конкретно-исторических типов НФП.

Концепция нерефлексивных форм познания разработана Ю.М.Сердюковым. Проблема соотношения рефлексивного и нерефлексивного в сознании исследуется в работах Т.П. Матяш.

Проблема рефлексии разрабатывается в трудах В.А. Лекторского, А.П. Огурцова, B.C. Швырева.

Проблемы взаимосвязи мышления, сознания и языка разрабатываются в исследованиях Г.В.Ф. Гегеля, Л.С. Выготского, Л.С. Леонтьева, А.А. Жинкина, А.Р. Лурия, Ж. Пиаже, Р. Якобсона, В.В. Морковкина, В.З. Панфилова, С.Лангер. Психологические механизмы речевой деятельности исследуются в работах А.Р. Лурия, JI.C. Выготского, Ж. Пиаже, А.А. Леонтьева, Ф. Гормана, Д.Л. Спивака.

Измененные состояния сознания и связанные и ними явления, трансперсональные переживания, высшие состояния сознания, состояния «Просветления» исследуются в работах Ч. Тарта, С. Грофа, К. и С. Гроф, Р. Уолша, К. Уилбера, В.В. Налимова, Д.Л. Спивака, Мейстера Экхарта, Я. Беме, Д.Т. Судзуки, Д. Уайта.

Вопросы первобытного мышления, магического ритуала, шаманизма, мифологии нашли отражение в трудах В.Вундта, Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, Э. Дюркгейма, Дж. Фрейзера, Б. Малиновского, В.Тэрнера, Э.Б. Тайлора, Дж. Кэмпбелла, Р. Уолша, А.Ф. Лосева, И.М. Дьяконова, А.Ф. Косарева.

Язык как предмет философского исследования анализируется в работах Аристотеля, Платона, Плотина, Г. Лейбница, Ф.Бэкона, Дж.Беркли, Ф. Ницше, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, Дж. Пирса, Х.-Г. Гадамера, П. Рикёра, В. Дильтея, Ф. Шлейермахера, М. Бартоли, Дж. Бертони, М. Хайдеггера, Э. Кассирера, Р. Барта, Ж. Дерриды, А. Чёрча, Д. Льюиса.

Весьма разностороннее и обширное исследование символического находим в философской герменевтике (Х.-Г. Гадамер, П. Рикёр), в философии символических форм (Э.Кассирер), в аналитической философии (Л. Витгенштейн, К. Поппер), в аналитической психологии (К.Г. Юнг), в структурном психоанализе (Ж. Лакан), в постмодернизме (Р. Барт, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ж. Батай, Ф. Гваттари).

Символ и знак являются объектом изучения П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева, Ч.Пирса, К.Г. Юнга, Ч.У. Морриса, Дж. Брауна, С.Лангер.

Метафора выступает объектом изучения в трудах П. Рикёра, Х.-Г. Гадамера, В.В. Налимова, И.А. Дмитриевой, С. Лангер.

Исследование образа встречаем в работах В.Ф. Фрейденберг, Ю.И. Романова, Дж. Вико.

В трудах Платона, Аристотеля, В. фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра, Э. Сепира, Б. Уорфа, Л. Вайсгербера, JI. Блумфилда, Н. Хомского представлены различные лингвистические концепции языка.

Различным аспектам древнекитайской мантики, даосизма, дзен-буддизма посвящены труды Ю.К. Щуцкого, А.Е. Лукьянова, Э.С. Стуловой, Е.А. Торчинова, А.И. Кобзева, С.В. Зинина, Г.Э. Гороховой, Л.С. Васильева, Р. Вильгельма и Г. Вильгельма, Фэн Юланя, Лю Дацзюня, Д.Т. Судзуки, Лю Гуань Юя.

Объектом исследования выступают нерефлексивные формы познания. Предметом исследования являются языковые средства выражения нерефлексивных содержаний ментальности в НФП.

Цель и задачи исследования. Основной целью диссертации является разработка теоретико-методологического базиса исследования специфики языка нерефлексивных форм познания и демонстрация его эффективности на анализе ряда конкретно-исторических типов НФП. Для реализации поставленной цели следует решить следующие задачи: исследовать процесс становления представлений о языке в европейской философии; исследовать проблему взаимосвязи языка, сознания и мышления; выявить специфику и взаимосвязи между образом, знаком и символом как основными формами существования языка; исследовать представления о сознании и бессознательном, рефлексивном и нерефлексивном применительно к проблеме языка; выявить причины невозможности адекватного описания и передачи состояний и знаний, являющихся результатом НФП, средствами вербального языка (дискурса); выявить и описать специфику вербальных и невербальных средств, при помощи которых субъект НФП получает информацию; сформулировать основные отличия языка НФП от языка рефлексивных форм познания.

Методология исследования

В качестве специфических концепций языка и методов исследования в диссертации рассматриваются философская герменевтика и структурный (лингвистический) психоанализ. Герменевтика как общая теория интерпретации имеет место там, где мы сталкиваемся с множественностью смыслов, с подтекстом, с символом, смысл которого нельзя объяснить, сведя к однозначной логической формуле. Именно с такого рода ситуациями мы сталкиваемся в НФП. Структурный (лингвистический) психоанализ, в котором структура бессознательного уподобляется структуре языка, ставит перед собой задачу исследовать речевой поток на уровне означающего, совпадающего о бессознательным. Сферой же реализации НФП является именно бессознательное.

Выделение нерефлексивных форм познания в диссертации производится в соответствии с концепцией НФП, разработанной Ю.М. Сердюковым.

Поскольку объекты анализа в исследовании: примитивная магия, даосский путь достижения бессмертия, древнекитайская мантика, дзэн-буддизм и христианский мистицизм европейского средневековья принадлежат к различным культурным традициям и предполагают сопоставление, постольку целесообразным явилось использование элементов философского компаративизма.

Научная новизна исследования, по мнению автора, состоит в следующем:

- обоснован релевантный специфике исследования языка НФП теоретико-методологический базис;

- выявлены о охарактеризованы основные вербальные и невербальные языковые средства, при помощи которых субъект НФП получает информацию.

Положения, выносимые на защиту

1. В результате доминирования в Европе рационалистической философии аристотелевско-гегелевского типа нерефлексивные содержания ментальности и язык, их выражающий, находились на периферии внимания исследователей, поскольку в рамках рефлексивной установки сознания в большей степени изучалась сознательная, рефлексивная, логико-мыслительная деятельность субъекта и выражающий ее номинативный язык объектных высказываний.

4. Нерефлексивные содержания ментальности выходят за рамки логико-мыслительной деятельности с ее предметно-логическим содержанием, выражающимся в имеющих субъектно-предикатную структуру объектных высказываниях номинативного языка, поэтому информация, полученная в НФП, эксплицируется в формах образно-символических и метафорических, которые в силу своей специфики трудно переводимы в формы вербально-логические. Именно в этом причина невозможности адекватной передачи состояний и знаний, явившихся результатом НФП, средствами вербального языка (дискурса). Теоретическая и практическая значимость исследования Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении и описании специфики языка нерефлексивных форм познания. Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее результатов как в общих курсах философии в разделе «Теория познания», так и в специальных курсах по данной тематике («Философия языка», «Язык и сознание»).

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в публикациях автора, общий объем которых составил 3,1 п.л. Результаты исследования получили отражение в выступлениях на научных конференциях: 1) межвузовская научно-теоретическая конференция (г. Петропавловск-Камчатский, 2000); 2) региональная научно-практическая конференция «Личность. Духовность. Творчество» (г. Петропавловск-Камчатский, 2001); 3) научно-теоретическая конференция «Актуальные проблемы познавательной активности субъекта» (г. Петропавловск-Камчатский, 2002).

Некоторые положения диссертации включены в лекционные курсы философии и логики, а также в спецкурс «Философия языка», прочитанные автором в вузах Петропавловска-Камчатского.

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры социально-гуманитарных наук Камчатского государственного педагогического университета.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав с параграфами и выводами внутри каждой, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Язык нерефлексивных форм познания"

147 Выводы

1. Человек, представленный в качестве информационной системы, содержит четыре подсистемы: генетическую, сенсорную, перцептивную и ментальную, которые базируются на пяти способах получения информации: экспрессии генов, ощущении, непосредственном восприятии, интуиции и рефлексии. Первые четыре способа могут быть названы нерефлексивными и по своим онтологическим, культурно-историческим, операциональным и синтаксическим свойствам отличаются от рефлексивных способов получения информации.

2. На нерефлексивных способах получения информации основываются особые формы познания - нерефлексивные (НФП), к которым можно отнести магию, мантику и мистицизм. В диссертации рассматриваются пять конкретно-исторических типов данных НФП: примитивная магия, даосский путь достижения бессмертия, древнекитайская мантика, дзэн-буддизм и христианский мистицизм европейского средневековья, базирующиеся на иных, нежели правила рассудка и рефлексии, принципах и характеризующиеся следующими специфическими чертами:

- снятие оппозиции субъект-объект; иная, нежели базирующаяся на действии закона противоречия, направленность познавательной деятельности;

- иное, нежели свойственное формальной логике, толкование причинно-следственных связей;

- реализация в сфере бессознательного;

- трансцендирование как способ преодоления барьера между phaenomena и noumena;

- интуиция как главный метод познания;

- невозможность адекватного описания и передачи знаний и состояний, достигаемых в НФП при помощи номинативного языка объектных высказываний;

- особый язык, основными формами которого выступают образ, символ, метафора.

3. Конкретно-историческим типом магии как НФП, соответствующим архаическому мышлению, является примитивная магия в целом и шаманизм в частности. Большая роль у человека архаической эпохи правополушарного мышления привело к формированию образности и метафоричности языка. Все знание древних о мире и человеке содержались в мифах, слово мифа - не знак, а символ (смыслообраз), способный соединить сознание и бессознательное, чувственное и рациональное, логичное и алогичное. Язык магического ритуала многообразен, сложен и включает как вербальные средства: слово мифа -символ (смыслообраз), заклинание; так и невербальные: визуальные образы, изображения, звук, жест, танец, предмет-символ и пр.

4. Даосский путь достижения бессмертия в качестве методологической основы использует нумерологию «И цзин» с ее символами - ГГ (гуа) и чертами (яо). Алхимическая терминология символична и метафорична, да и сам алхимический процесс описан символически (например, минералы и металлы -символы сил Универсума и одновременно символы процессов, протекающих в организме человека). Внутренняя алхимия - метафора, символ особого психотренинга, направленного на трансформацию психосоматических характеристик адепта. Даосские тексты (например, «Главы о прозрении истины) многослойны, аллегоричны, метафоричны. Категория Дао признана принципиально невербализуемой, непознаваемой разумом, поэтому именно символ в силу своей специфики может помочь адепту продвигаться по избранному пути. Дискурс, разлагающий реальность на субъект и объект, не способен быть адекватным средством описания единой реальности, так как ей не свойственно противопоставление субъекта и объекта.

5. В традиционном Китае степень достоверности рефлексивных форм познания (наука и пр.) и нерефлексивных (мантика) считалась сопоставимой. Любое сколько-нибудь значительное дело сопровождалось мантическими ритуалами бу (гадание на панцире черепахи или кости крупного рогатого скота) и ши (гадание на стеблях тысячелистника) и др. Мантические ритуалы пронизаны символикой и метафорами. В ритуале бу результирующее заключение делалось на основе интуитивной интерпретации гадателем знака на панцире черепа или кости животного и трактовалось как повеление предков. Основа ритуала ши - каноническая часть «Чжоу и» - «И цзин» помимо иероглифов содержит особые символы - гексаграммы (ГГ), описывающие весь мировой процесс. Результирующее заключение производилось на основе интуитивной трактовки гадателем афоризмов к ГГ или ее отдельной черте. Ни один аспект «Чжоу и» не поддается формализации.

6. Главная цель дзэн-буддизма - узреть основу жизни, проникнуть в природу ума, постичь трансцендентную мудрость («праджну»). Постижение праждны возможно путем преодоления интеллектуального барьера с помощью воли и интуиции. Дзэн допускает восприятие и чувство, но стоит выше всяких понятий и абстракций. Новый взгляд на реальность - сатори (другое название -кэнсе) - просветление, проникновение в природу вещей, которое противоположно логическому аналитическому постижению. Познать сатори можно, лишь испытав его. Вербальный язык (дискурс) бессилен в дзэне, поскольку, будучи тесно связанным с интеллектом, язык мало пригоден для выражения и описания переживаний, лишенных «умственного» элемента. Вербальный язык, дискурс создан для использования в относительном (физическом, эмпирическом) мире и не предназначен для выражения абсолютного, того, что находится за пределами множественности и свободно от всех внешних и внутренних форм. Девизом дзэна могут быть слова: «Никакой зависимости от слов!»250. Однако учителя дзэна использовали вербальный язык в виде коанов и мондо, чтобы при помощи этих парадоксальных и нелогичных высказываний вывести ученика за пределы рассудка и помочь достижению сатори. Кроме того, в дзэне имеют место и такие средства как звуки (например, звук камня, ударившегося о ствол бамбука; крик и др.), удары и пр.

7. Для средневекового мистицизма основополагающим является тезис о тождестве Бога и души, которые есть «ничто» в представлении человека. Результатом мистического пути является, во-первых, состояние тождества с Абсолютом; во-вторых, истинное знание Бога; в-третьих, снятие противопоставления субъекта и объекта; в-четвертых, обретение душой своей несотворимой сущности; в-пятых, интуитивное проникновение в глубины истины, закрытые для рассудка. Мистическое переживание может быть вызвано при помощи различных языковых средств как вербального, так и презентативного характера: визуального образа, символического образа, фразы, слова, светового эффекта, запаха и пр. Большинство мистиков считают, что адекватное выражение сущности мистических переживаний невозможно. Причины этого видятся в следующем: во-первых, вербальный язык (дискурс) предназначен для передачи знаний интеллектуальных и чувственных, знания же трансцендентальные передавать не может; во-вторых, в мистическом переживании нет разделения на форму и содержание, а потому о нем не может быть составлено объектного высказывания номинативного языка; в-третьих, мистическое переживание может принимать форму отдельного образа, целой «образной картины» или символа (как правило, религиозного). Адекватная передача содержания мистического переживания невозможна, поскольку образ сугубо индивидуален, а символ безгранично многозначен.

8. Итак, мы можем заключить следующее: информация, являющаяся результатом какой-либо нерефлексивной формы познания, поступает субъекту посредством образа, символа или метафоры. В свою очередь, адекватно передать другому состояние и информацию, явившиеся результатом НФП при помощи средств вербального языка, дискурса (а точнее сказать, номинативного языка объектных высказываний) невозможно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Объект диссертации - нерефлексивные формы познания, и предмет -способы выражения нерефлексивных содержаний ментальности в НФП определили цель нашего исследования - разработку релевантного теоретико-методологического базиса исследования специфики языка нерефлексивных форм познания и демонстрацию его эффективности на анализе языка ряда конкретно-исторических типах НФП.

Для реализации намеченной цели был поставлен ряд задач, в результате решения которых было установлено следующее.

Во-первых, в рамках рефлексивной установки сознания, доминирующей в философии аристотелевско-гегелевского типа, изучалась в основном рефлексивная, логико-мыслительная деятельность субъекта и выражающий ее номинативный язык объектных высказываний, а нерефлексивные содержания ментальности и язык, их выражающий, элиминировались из поля зрения исследователей. Однако попытки ответить на вопрос о специфике языка бессознательного, нерефлексивного все же предпринимались, в частности в герменевтике, структурном (лингвистическом) психоанализе и психоаналитической философии юнгианского типа.

Во-вторых, возможным решением проблемы взаимосвязи языка, мышления и сознания, по нашему мнению, представляется концепция ментально-лингвального комплекса (МЛК) - самоорганизующейся информационной системы, функционирующей на основе человеческого мозга и обеспечивающей восприятие, понимание, оценку, хранение, порождение и передачу информации.

В-третьих, в качестве специфических форм языка выступают образ, знак и символ, взаимосвязанные как генетически, так и функционально

Сформулировав теоретико-методологический базис исследования языка НФП, мы предприняли попытку продемонстрировать его эффективности, для чего обратились к анализу языка пяти конкретно-исторических типов НФП: примитивной магии (в частности шаманизма), даосского пути достижения бессмертия, древнекитайской мантики, дзэн-буддизма и христианского мистицизма европейского средневековья.

Данные конкретно-исторические типы НФП характеризуются рядом существенных черт, коренным образом отличающих их от форм познания, основывающихся на рефлексии. НФП базируются на принципах, кардинальным образом отличных от принципов рассудка и рефлексии; в них отсутствует противопоставления субъекта и объекта, они реализуются в основном в сфере бессознательного; законы логики в НФП не действуют, главным методом познания в них выступает интуиция; способом преодоления субъектом барьера между phaenomena и noumena является трансцендирование и др. В связи с этим нами выдвигается предположение о наличии у данных познавательных феноменов особого языка.

По нашему мнению, нерефлексивные содержания ментальности могут быть выражены языком образов, символов и метафор. Образы являются универсальной формой человеческого восприятия, появившейся до возникновения других языковых форм. Образы лежат в основе представления и действует как в сфере сознания, так и в бессознательном.

Символ характеризуется множественностью смыслов, многосложностью и многоуровневостью структуры и одновременной принадлежностью к сферам сознания и бессознательного. Символ всегда больше, нежели его непосредственное значение, что требует активной внутренней работы воспринимающего. В силу своей специфики связать сознание и бессознательное, чувственно воспринимаемое и умопостигаемое, иррациональное и рациональное, образ и идею непознаваемое и уже познанное.

Язык НФП метафоричен, поскольку в отражающих нерефлексивными формами познания ментальных структурах логика либо вообще не играет существенной роли, либо подчинена интуиции, выступающей в качестве основного метода познания. Специфика же метафоры как раз и заключается в нарушении логических законов вообще, и закона противоречия в частности.

Что же касается проблемы невозможности адекватного описания и передачи состояний и знаний, достигаемых в НФП, то, по нашему мнению, прояснению ситуации могут способствовать следующие положения. Во-первых, знания, являющиеся результатом НФП, ближе к знаниям личным и эксплицируются в образно-символических и метафорических формах, в отличие от знаний коллективных, эксплицирующихся в формах вербального языка и логики (номинативный язык объектных высказываний). Во-вторых, в психофизиологическом единстве личности любая полученная нерефлексивным путем информация может осмысливаться самим субъектом и передаваться другим только в рефлексивных формах. Особенности же НФП выводят их за рамки логико-мыслительной деятельности и предметно-логического содержания, в котором основополагающим является оппозиция субъекта и объекта, что реализуется в субъектно-предикатной структуре вербально-логических языковых форм (в номинативном языке объектных высказываний). Здесь и возникает главная трудность - информация (знания), существующая в формах образно-символических и метафорических трудно переводима в вербально-логические формы.

Список научной литературыКормочи, Елена Александровна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Автономова Н.С. Психоаналитическая концепция Жака Лакана // Вопросы философии. - 1973. -№11. -С. 140-163.

2. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М.: Наука, 1977.

3. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. М., 1975. - 648 с.

4. Аристотель. Категории. Соч. в 4-х т. Т.2. М.: Мысль, 1978. - 687 с.

5. Аристотель. Об истолковании. Соч. в 4-х т. Т.2. М.: Мысль, 1978. - 687 с.

6. Ахманов А.С. Логические формы и их выражение в языке // Мышление и язык. М., 1957. -256 с.

7. Ахундов М.Д Картина мира: от мифа к науке // Природа. 1987. - №12. - С. 55-78.

8. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М.: Искусство, 1979. 423 с.

9. Березин Ф.М. История лингвистических учений. М.: Высшая школа, 1975. -304 с.

10. Беркли Дж. Сочинения. М.: Мысль, 1978. - 304 с.

11. Бескова И.А. Язык символов как эпистемологический феномен. / Эволюция. Язык. Познание. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 134-162.

12. Бёме Я. Аврора или Утренняя заря в восхождении. СПб.: Азбука, 2000. -412 с.

13. Боброва С.П. Мифологическое сознание: методологические проблемы исследования семиотического компонента. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Иваново, 1997. - 198 с.

14. Буркхардт Т. Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы. М.: Алетейа, 1999. - 216 с.

15. Бэкон Ф. Сочинение в двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1971. - 576 с.

16. Вильгельм Р., Вильгельм Г. Понимание «И цзин»: Сборник. М.: Алетейа, 1998.-208 с.

17. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. М.: Гнозис, 1994. - 612 с.

18. Витгенштейн Л. Культура и ценность / Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. М.: Гнозис, 1994. - 612 с.

19. Вяткина Н.Б. Проблема смысла: семантика и онтология / Понимание как логико-гносеологическая проблема. Киев: София, 1982. - 335 с.

20. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. - 704.

21. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. В 2-х тт. Т.1. М.: Мысль, 1970. - 671 с.

22. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х тт. Т.1. М.: Мысль, 1970.

23. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. В 3-х тт. Т.З. М.: Мысль, 1977.

24. Герасимова И.А. Танец: эволюция кинестезического мышления / Эволюция. Язык. Познание. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 84-118.

25. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1986. - 218 с.

26. Горохова Г.Э. К проблеме интерпретации категорий традиционной китайской философии / Методологические проблемы изучения истории философии зарубежного Востока. М., 1987. - С. 30-43.

27. Грецкий М.Н. Французский структурализм. М.: Политиздат, 1971. - 203 с.

28. Гроф К., Гроф С. Духовные опасности: понимание и лечение трансперсональных кризисов / Пути за пределы «эго». М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996.-С. 159-167.

29. Гумбольдт фон В. Избранные труды по языкознанию. М., 1884. - 384 с.

30. Дао дэ цзин / Дао: гармония мира. М.: Изд-во Эксмо, Харьков: Изд-во Фолио, 2002. - С.9-37.

31. Джеймс В. Многообразие религиозного опыта. СПб.: Андреев и сыновья, 1993.-418 с.

32. Древнекитайская философия. Собр.текстов в двух томах. М.: Мысль, 19721973.

33. Дубровский Д.И. Проблема идеального. М.: Наука, 1983.

34. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Наука, 1990. -246 с.

35. Дюркгейм Э., Мосс М. О некоторых первобытных формах классификации. К исследованию коллективных представлений / Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М.:Издательская фирма «Восточная литература», РАН, 1996. - С.6-74.

36. Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков. М.: Просвещение, 1960. - 405 с.

37. Зинин С.В. Мантические ритуалы бу и ши в эпоху Чунь цю (VIII-V вв.до н.э.) / Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988. - С.155-172.

38. Зинин С.В. Исследования по китайской мантике // Народы Азии и Африки. 1989. - №5. - С.168-177.

39. Иорданский В.Б. Звери, люди, боги. Очерки африканской мифологии. М.: Наука, 1991.-319 с.

40. Иванов А.В. Сознание и мышление. М., 1994.

41. История лингвистических учений. Древний мир. Л.: Наука, 1980. - 503 с.

42. История современной зарубежной философии: компаративистский подход. -СПб.: Лань, 1997.-480 с.

43. Капра Ф. Дао физики: Исследование параллелей между современной физикой и мистицизмом Востока. СПб.: ОРИС, 1994. - 303 с.

44. Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. - 654 с.

45. Кассирер Э. Эссе о человеке / Мистика. Религия. Наука. М.: Канон, 1998. -С. 379-430.

46. Кацуки С. Практика Дзэн / Дзэн-Буддизм. Бишкек, 1993. С.469-670.

47. Киселева М.С. Культурные коды и типы культуры / Культурология. М., 1993.

48. Кобзев А.И. Троично-пятеричные текстологические структуры и понятия «сань у». XI научная конференция «Общество и государство в Китае» - М., 1980. 4.1.

49. Кобзев А.И. О категориях китайской философии // Народы Азии и Африки. 1982.-№1.-С. 47-58.

50. Кобзев А.И. Методология традиционной китайской философии // Народы Азии и Африки. 1984. - №4. - С. 52-63.

51. Кобзев А.И. Методологическая специфика традиционной китайской философии / Методологические проблемы изучения философии зарубежного Востока. М., 1987. - С. 43-74.

52. Кобзев А.И. Гадания по «Канону Перемен» / Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга Перемен». М.: Наука, 1993. - С.520-525.

53. Козлова М.С. Философские искания Л.Витгенштейна / Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. М.: Гнозис, 1994. - C.VII-XXI.

54. Косарев А.Ф. Философия мифа. М.: Университетская книга, 2000. - 304 с.

55. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М., 1991. - 153 с.

56. Кухта М.С. специика семантического выражения онтологических оснований мифологического сознания. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. - Томск, 1998. - 129 с.

57. Лакан Ж. Телевидение. М.: Гнозис, 2000. - 160 с.

58. Лангер С. Философия в новом ключе: Исследование символики, разума. Ритуала и искусства. М.: Республика, 2000. - 287 с.

59. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1999. - 608 с.

60. Леви-Брюль Л. Мистический опыт и символы первобытных людей / Мистика. Религия. Наука. М.: Канон +, 1998. - С.322-358.

61. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1985. - 536 с.

62. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994.

63. Леви-Строс К. Структура мифов // Вопросы философии. 1970. - №7. -С. 152-164.

64. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4-х тт. Т.2. М.: Мысль, 1983. - 686 с.

65. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256 с.

66. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. - 655 с.

67. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 479 с.

68. Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М.: Политиздат, 1991. -524с.

69. Лю Гуань Юй. Даосская Йога. Алхимия и бессмертие / Дао: гармония мира.- М.: Изд-во Эксмо, Харьков: Изд-во Фолио, 2002. С.515-675.

70. Лю Дацзюнь. «И цзин» и историко-илософская традиция древности и средневековья. М.: ИФ РАН, 1992.

71. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М., 1996.

72. Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев. М.: Республика, 1992. - 525 с.

73. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М.: Рефл-бук, 1998. - 304 с.

74. Матяш Т.П. Сознание как единство нерефлексивности и рефлексивности. -Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. -Ростов н/Д., 1990. 334 с.

75. Мелетинский Е.М. М.: Наука, 1976. - 407 с.

76. Меркулов И.П. Когнитивные типы мышления / Эволюция. Язык. Познание.- М.: Языки русской культуры. 2000. С.70-84.

77. Мертон Т. Дзэн и голодные птицы / Судзуки Д. Мистицизм: христианский и буддистский. Киев: София, 1996. - С. 193-284.

78. Микешина JI.A. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс- Традиция, 2002. 624 с.

79. Мистика. Религия. Наука.Классики мирового религиоведения. Антология. -М.: Канон+, 1998. 432 с.

80. Морковкин В.В. Язык, мышление и сознание / Русский язык. Энциклопедия. М.: Дрофа, 1998. - С.663-666.

81. Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Прометей, 1989. - 287 с.

82. Налчаджян А.А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). М.: Мысль. - 254 с.

83. Новая философская энциклопедия: в 4-х тт. Т.4. М.: Мысль, 2001. - 605 с.

84. Панфилов В.З. Взаимоотношения языка и мышления. М.: Наука, 1971. -232 с.

85. Панфилов В.З. гносеологические аспекты философских проблем языкознания. -М.: Наука, 1982. 358 с.

86. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. М.: Наука, 1977. -287 с.

87. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М.: Международная педагогическая академия, 1994. - 680 с.

88. Пиотровский Р.Г., Бектаев К.Б., Пиотровская А.А. Математическая лингвистика. М.: Наука, 1977.

89. Платон. Федон. Сочинения в 3-х тт. Т.2. М.: Мысль, 1970. - 550 с.

90. Пути за пределы «эго». М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996. -318 с.

91. Рассел Б. Почему я не христианин: избранные атеистические произведения.- М.: Политиздат, 1987. 334 с.

92. Рассел Б. Человеческое познание. Киев: София, 1997. - 645 с.

93. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995.

94. Рикёр П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: Искусство, 1996.-270 с.

95. Романов Ю.И. Философия образа (онтологические, гносеологические, аксиологические аспекты) Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. - СПб., 1997. - 346 с.

96. Русский язык. Энциклопедия. М.: Дрофа, 1998. - 703 с.

97. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс., 1993.

98. Сердюков Ю.М. Нерефлексивные формы познания М.: Прометей, 1997. -84 с.

99. Сердюков Ю.М. Нерефлексивные формы познания и проблема разделения всех вещей на phaenomena и noumena. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. - М., 1998.

100. Сердюков Ю.М. Критический очерк психофизического дуализма. -Хабаровск: Изд-во ДВГУПС, 2003. 94 с.

101. Сердюков Ю.М. Демифологизация магии. Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2003.- 154с.

102. Серл Дж. Открывая сознание заново. М.: Идея-Пресс, 2002. - 256 с.

103. Си цы чжуань / Лукьянов А.Е. Дао «Книги Перемен» М., 1993.

104. Смирнов С.А. Опыты по философской антропологии (Человек в пространстве культуры) Новосибирск, 1996. - 184 с.

105. Смоляк А.В. Шаман: личность, функции, мировоззрение (Народы Нижнего Амура). М.: Наука, 1991. - 276 с.

106. Современная западная философия: Словарь. М.: Политиздат, 1991. -414с.

107. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977. - 489 с.

108. Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М.: Политиздат, 1972. - 303 с.

109. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М.: Наука, 1975.-311 с.

110. Стулова Э.С. Даосская практика достижения бессмертия / Из истории традиционной китайской идеологии. М.: Наука, 1984. - С.230-270.

111. Судзуки Д. Основы Дзэн-Буддизма / Дзэн-Буддизм. Бишкек: МП Одиссей, 1993. - 672 с.

112. Судзуки Д. Мистицизм: христианский и буддистский. Киев: София, 1996. - 288 с.

113. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. - 572 с.

114. Торчинов Е.А. О связи между даосским учением о бессмертии и философией раннего даосизма / XIII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1982. 4.1.

115. Торчинов Е.А. Даосизм: опыт историко-религиозного описания. СПб.: Лань, 1998. - 448 с.

116. Торчинов Е.А. Религиозная доктрина даосизма: учение о бессмертии и путях его обретения / Чжан Бо-дуань. Главы о прозрении истины. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1994. - С.7-54.

117. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. - 277 с.

118. Уолш Р. Дух шаманизма. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996,-288 с.

119. Фалев А.И. Классическая методология традиционной китайской чжэнь-цзю терапии. М.: Прометей, 1991.

120. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. - 840 с.

121. Философская энциклопедия. Т.З. М.: Советская энциклопедия, 1964. -584 с.

122. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины. Собр.соч.в 2-х тт. Т.1. -М.: Правда, 1990. 839 с.

123. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Собр.соч. в 2-х тт. Т.2. М.: Правда, 1990.-439 с.

124. Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989. - 447 с.

125. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Восточная литература, 1998. - 800 с.

126. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1983. - 703 с.

127. Фуко М. Слова и вещи. М.: Прогресс, 1877. - 488 с.

128. Фэн Юлань. Краткая история китайской философии. СПб.: Евразия. -376с.

129. Хайдеггер М. Феноменология. Герменевтика. Философия языка. -М., 1993.

130. Чжань Бо-дуань. Главы о прозрении истины. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1994. - 346 с.

131. Чжуан-цзы / Дао: гармония мира. М.: Изд-во Эксмо, Харьков: Изд-во Фолио, 2002.-С.151-377.

132. Что такое просветление? Под ред. Джона Уайта. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996. - 326 с.

133. Шульгин Д.Н. Язык как модель человеческой культуры. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. - М., 1998. - 184 с.

134. Щуцкий Ю.К. Классическая китайская «Книга Перемен». Ростов н/Д: Феникс, 1998.-544 с.

135. Эволюция. Язык. Познание. М.: Язык русской культуры, 2000. - 272 с.

136. Экхарт, Мейстер. Духовные проповеди и рассуждения. СПб., 2000. -215с.

137. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев: София, 2000. -272 с.

138. Энциклопедия восточного символизма. М.: Издательство АДЕ «Золотой Век», 1996.-432 с.

139. Энциклопедия мистических терминов. М.: Локид; Миф, 1998. - 576 с.

140. Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. - 299 с.

141. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М.: Канон, 1994. - 320 с.

142. Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. М.: Порт-Рояль, 1997. - 384 с.

143. Юнг К.Г. Aion. М.: Рефл-бук, Киев: Ваклер, 1997. - 336 с.

144. Язык и мышление. Сборник статей / Отв.ред. Ф.П. Филина. М.: Наука, 1967.-312 с.

145. Berlin I. The philosophical ideas of Gianbatista Vico // Vico and Herder. -London, 1979.

146. Brown J. Self and process. Brain States and Conscious Present. N.Y., L., Berlin, 1990.

147. Church A. The Need for Abstract Entities in Semantic Analysis. Proceedings of the American Academy of Arts and Sciences, 1980.

148. Eco U. Theory of Semiotics. Bloomington. London, 1976.

149. Gorman F. Rationality and Relativity: The Quest for Objective knowledge. -Albershot/Brookfield USA, 1989.

150. Lewis D. Convention. Cambridge Mass, 1969.