автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Языкотворчество в современной поэзии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языкотворчество в современной поэзии"

'"б од

/ - ДВГ 1398

На правах рукописи УДК 802. 0-7

ЯЗЫКОТВОРЧЕСТВО В СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ ( па материале лирики П.Целана)

Специальность 10.02.04 — германские языки

ч

Автореферат

диссертации па соискание ученой степени кандидата филологических паук

Санкт-Петербург 1998

Работа выполнена на кафедре германской филологии Российского Государственного педагогического университета им. А.И.Герцена.

Научный руководитель — доктор филологических наук,

профессор Н.О.Гучинския

Официальные оппоненты — доктор филологических наук,

профессор Г.И.Богин кандидат филологических наук, доцент К.Р.Новожилова

Ведущая организация — Вологодский государственный

педагошческий университет

Защита состоится ^ " ыпп^? 1998 г. в / $ —. чаСов на заседании диссертационного Совета Д 113.05.07. по защите диссергаций на соискание ученой степени доктора наук в Российском педагогическом имени А.И.Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, 48, корпус 14, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке РГПУ им. А.И.Герцена.

Автореферат разослан /¡уоурТд 1998 года

Ученый секретарь диссертационного Совета, профессор

А.Г.Гурочкипа

Реферируемая работа поспящена исследованию поэтического языка П.Целана как языкотворческой системы. Обращение к данной теме вызвано сложноегыо и неизученностыо (особенно в отечественной стилистике) лирики П.Целана и особенностей его поэтического языка. Язык в своей сущности рассматривается в данной работе как поэзия, а все исследование, таким образом, выполнено в традиции гумбольдтианской школы.

Идея о духовно-творческой природе языка, уходящая своими корнями в текст Священного Писания, в новое время в Германии была воспринята И.Г.Гердером, И.Г.Хаманном, Я.Гриммом, Фр.Шлейермахсром, романтиками и нашла свое наиболее полное завершение в трудах В.фон Гумбольдта, рассматривавшего язык как творчество (энергейю), т.е., по сути, как поэзию.

Поэтическую теорию языка развивают в XX веке в Германии В.Дильтей и Г.Г.Гадамер. Особое значение имеют работы М.Хайдеггера, который, рассматривая философию сквозь призму филологии и трактуя язык как поэзию, вернулся, по существу, к идущим из древности истокам науки о языке как науки о логосе.

В отечественной филологии гумбольдтианские идеи развивались в работах А.Потебпи, Г.Шпета и представителей т.н. Русской Формальной школы (ОПОЯЗ) — В.Тынянова, В.Шкловского, Б.Эйхенбаума, А.Якубинского и др., которые сконцентрировали свое внимание на изучении явлений языка художественной литературы как сущностных явлений языка вообще.

Из творческой природы языка исходили и представители функционально-структурального метода исследования художественного текста (Р.Якобсок, Я.Мукаржовский, Я.Славиньский, Ю.Лотман), и представители швейцарской школы лингвистики (К.Фосслер, Л.Шпитцер, О.Вальцель, Э.Штайгер), а также ученые, принадлежащие к различным стилистическим школам Санкт-Петербурга, главным объектом изучения которых является художественный текст: стилистики (В.Адмони, Т.Сильман), стилистики декодирования (И.Арнольд) и герменевтики (Н.Гучинская).

К изучению различных аспектов лирики П.Целана обращались такие исследователи как: М.Йанц, П.Фосвинкель, Б.Алеман, П.Х.Нойман, П.Шонда, П.Шульце, Ж.Деррида, Ф.Лаку-Лабарт, Г.Г.Гадамер, Х.Вайнрих и др.

Актуальность темы данной работа (в связи со сказанным), заключается в продолжении исследований в области теории поэтического языка, изучении особенностей индивидуального стиля П.Целана, а также в рассмотрении его лирики как модели языкотворчества в современной поэзии.

Новизна работы заключается в самой постановке проблемы и формулировке темы исследования, посвященной диалектической взаимосвязи поэзии и языка. Введение в отечественную науку лирики поэта, изучение творчества которого еще только начинается в нашей стране, также определяет новизну исследования,

Нель его состоит в том, чтобы показать, с одной стороны, общие черты, свойственные современному поэтическому языку, а с другой стороны — показать особенности языка поэзии П. Делана.

Материалом для анализа выступают первые пять поэтических сборников П.Целана: Mohn und Gedächtnis, Von Schwelle zu Schwelle, Sprachgitter, Die Niemandsrose, Atemwende, которые, с нашей точки зрения, наиболее адекватпо выражают характерные особенности его индивидуального стиля. В теоретической част работы производится анализ стихотворений других немецких поэтов и философов, языкотворчество которых повлияло — прямо или косвенно — на язык поэзии П.Целана.

Методом данного исследования является метод герменевтический. Творческая природа объекта (поэтического текста) диктует и выбор метода его описания, которым является герменевтика (искусство интерпретации, по Фр.Шлейермахеру и Э.Штайгеру). Особенность этого метода состоит и в том, что, будучи творческим, он всякий раз задается и, можно сказать, создается своим объектом, т.е. творчество языка предопределяет и творческий метод его анализа.

Положения, которые выносятся па защиту:

1. Поэзия П.Целана есть созидание нового поэтического языка с использованием выразительных возможностей языковой системы немецкого языка.

2. Поэзия П.Целана подтверждает гипотезу о поэтическом происхождении языка.

3. Языкотворчество П.Целана объемлет все уровни язьпеа, сконцентрированные в тексте, начиная от звука и заканчивая целым текстом.

4. Реализованная метафора приводит к деметафоризации всего текста, превращая метафору в чистый языковой знак.

5. Метафора выступает в языке поэзии как синкретический троп, для характеристики которого мы предлагаем термин "металогос".

6. В результате собирания метафор в тексте создается поэтический символ, который, если воспользоваться термином М.Хайдеггера, является логосом поэтического текста.

7. Способами собирания являются звукопись, повтор, параллельные и антитетические конструкции, метафора и метонимия, а также вся композиционная структура текста.

Теоретическое значение работы заключается в типологическом характере ее положений и выводов, представляющем поэзию как творчество языка, развитие теории поэтического языка, а также в определенном вкладе в теорию герменевтического анализа поэтического текста.

Практическое значите работы состоит в представленном в пей анализе текстов П.Целана, взятых из разных периодов его творчества, и в возможности использования материала анализа и теоретических выводов на лекциях, спецкурсах и семинарах по стилистике художественной и, в частности, стихотворной речи, и по истории немецкой (австрийской) поэзии, а также на семинарах и лекциях по герменевтике.

Работа прошла апробацию в выступлении на Герценовских чтениях в мае 1995 года с последующим опубликованием тезисов, а также в трех статьях на тему диссертационного исследования, отражающих основные его положения.

В работе (и это следует уже из формулировки ее темы) переплетаются проблемы синхронии, диахронии и теории, которые отражают многоаспектность предмета исследований и предопределяют структуру работы.

Работа состоит из двух глав. В первой главе (теоретической части работы) рассматриваются общие вопросы системно-структурной организации стихотворной речи и связанного с нею герменевтического метода анализа поэтического текста. Индивидуальный стиль и такое явление в литературе как современная лирика рассматриваются здесь в их иерархической взаимосвязи. В § 5 первой главы делается попытка вычленения особой лингвопоэтической традиции в немецкой мистике, поэзии, философии и филологии, что позволяет нам остановиться не только па структурно-синхроническом, но и историко-диахроническом исследовании языкотворчества.

В качестве примера творчества языка рассматривается поэтическая метафора, которая, будучи "универсальной категорией поэтического" (Лосев), выражает сущность этого явления наиболее адекватно.

Последний параграф посвящен исследованию творчества П.Целана в современной (прежде всего зарубежной) науке. Вторая глава (экспериментальная часть) рассматривает поэтический язык П.Целана, концентрируя свое внимание не на всех явлениях, а лишь на конструктивных.

Первая группа явлений связана с семантикой стихотворений, и здесь исследуются метафора, словотворчество и другие элементы образной системы его лирики. Вторая группа явлений связана с ритмом как воплощением формы лирического стихотворения. При этом особешюсти, присущие свободным ритмам П.Целапа, рассматриваются как со стороны

метра, проявляющего себя в повторах, так и со стороны синтаксиса. Результаты исследования метафоры и ритма как концентрированной семантики (метафора) и формы (ритм) на уровне отдельных текстов позволяет обратиться к анализу композиционной структуры целого поэтаческого сборника "Бргас}щШсг", который анализируется здесь по аналогии с полифонической музыкальной пьесой (фугой). Последний параграф второй главы посвящен языковому выражению мотива катастрофы в поэзии П.Целана, который, с нашей точки зрения, является для этого поэта ведущим.

В заключении обобщаются итоги исследования языка лирики П.Целана и делаются выводы относительно темы всего исследования.

К тексту диссертационного исследования прилагается библиография, включающая 201 наименование, в том числе 84 — на иностранных языках.

Основное содержание работы.

Поэзия П.Целана представляет собой языкотворческую систему. Понятие и термин языкотворчество есть перевод и интерпретация греческого слова роск1а, а также возвращение этому слову его первоначального смысла (цревнегреч. ро^ет — творить). Поэзия есть в изначальном смысле творчество языка, проявление духовного начала в языковом материале. Соединение в поэзии духа и языка происходит через создание символа (древнегреч. вутЪаНо — сбрасывать вместе, соединять). Символической для нас является сущность поэзии, в которой видимое (язык) выявляет невидимое (дух), становится его формой.

Поэзия, создавая символ, воссоздает аналог того феномена, который антично-христианская цивилизация называла логосом. Логос в христианстве — одухотворенное Божиим Духом реальное бьггие, Слово, равное миру.

Символ — одухотворенное человеческим духом языковое бытие. Через творчество поэтаческого символа в художестаешгом тексте создается подобие логоса. Языкотворчество — создание языкового бытия в поэтическом тексте — происходит, согласно теории М.Хайдеп ера, через "собирание" (греч. legein — обладать логосом, собирать) языковых элементов в единый символ.

Собирание языка в. символ как возвращение к логосу происходит в поэтическом тексте на всех его уровнях:

— фонетическом

— морфологическом

— лексическом

— синтаксическом

— композиционном

— тематическом

Символическая природа поэтического текста делает его не только по сути (через духовное подобие логосу), по и конструкгавпо слепком, фрагментом мира.

В основании теории о символической (синтетической) природе поэтического текста лежит романтическая теория фрагмента, которая рассматривает поэтический текст как единство духа и слова, общего и частного, всей культуры и способа постижения культуры отдельной личностью.

Поэтический текст преломляет в себе не только индивидуальный стиль автора, особенности того или иного жанра, но вбирает в себя и целое литературное течение, а в конечном итоге все целое культуры, создавая индагоидуальный образ целого с помощью лингвопоэтаческих средств: метафоры и метонимии, системы разноуровневых повторов и антитез, параллельных конструкций и переноса, всей композиции текста в целом и др.

Так в поэтическом тексте возникает шщивидуальный языковой мир, языковое бытие.

Методом интерпретации языкового бытия исторически и по существу является герменевтика, которая (как уже было отмечено вьпле) адекватна природе исследуемоего объекта.

В основании герменевтического метода лежит принцип антиномической рефлексии, внутреннего диалога (дргреч. dialegomai <logos — рассуждать о логосе), в ходе которого герменевт постигает духовную сущность слова. Этот диалог осуществляется в движении по т.н. герменевтическому кругу, который зиждется на отношении части и целого, т.е. имеет аналитико-синтетачеекую природу.

Соотнесение духа и буквы текста является для герменевтики путем достижения понимания художественного смысла текста, а также познания его стиля.

Значение соотнесения художественного смысла, созданного в поэтическом тексте, и смысла общеязыкового возрастает при анализе такого герметического поэта как П.Целан.

П.Целан (1920-1970), немецкоязычный поэт еврейского происхождения, родившийся в г.Черновцы (ныне — Западная Украина), пропгел через все ужасы фашистских ко1щлагерсй. Его родители погибли в лагере. После войны П.Целан, скитаясь по Европе, жил в Бухаресте, Вене, Париже. В 1970 г. он покончил жизнь самоубийством. Его лирика ассоциативно связала с Холокостом.

П.Целан, по профессии филолог-романист, владевший несколькими языками, был прекрасным переводчиком и переводил с французского, русского, румынского, английского, итальянского и др.языков. Благодаря

замечательным переводам, он открыл Европе мир поэзии О.Мандельштама.

Язык был для П.Целана, который внимательно изучал философию М.Хайдеггера и лично знал этого философа, средством проникновения в бытие.

Поэзия как созидание языкового бытия — главная тема поэто л отческого трактата П.Целана, получившего название "Меридиан".

Поэзия, считает П.Целап, в отличие от искусства, которое довольствуется изображением уже познанного и известного, есть поиск неизведанного, способ проникновения в действительность. Проникновение в действительность происходит тогда, когда язык, стремясь высказать несказываемое, выходит за свои пределы, за свои конвенциональные рамки. Там, где язык выходит за свои пределы, начинается поэзия. Но выходя за пределы языка, поэзия приближается к молчанию. Такое молчание, но мысли П.Целана, есть высшая форма поэзии, когда дух еще не воплотился в конкретное слово. Рассуждения П.Целана в "Меридиане", соединяющие в себе элементы поэзии, философии и мистики, возвращают нас не только к поэтической теории романтизма, но и ведут через мистику Бл. Августина об инкарнации "сердечного слова" (verbum cordis) к истокам иудео-христианского богословия.

Поэтический мир П.Целана, если рассматривать его логически, метафоричен. Поэтому его рассмотрение мы начнем с анализа особенностей стихотворной метафоры в его поэзии.

Поэтическая метафора выступает в лирике П.Целана как синкретический троп. Образные словесные группы, которые у П.Целана от бинарных синтаксических конструкций разрастаются зачастую до размеров предложения, сверхфразового единства и целого текста, включают в себя как отношения по сходству, так и отношения по смежности, т.е. отношения собственно метафорические и метонимические, представляя собой совокупный вид тропов, который Аристотель рассматривал как единую метафору. В качестве примера приведем отрывок из стихотворения "Zwölf Jahre":

Es wird stumm, es wird taub/hinter den Augen./ Ich sehe das Gifl blühen in jederlei Wort und Gestalt./ (NR., S.220).

Этот отрывок состоит из двух предложений, каждое из которых заключает метафорические элементы. Первое предложение "Es wird stumm, es wird taub/hinter den Augen./" содержит две глагольные метафоры, которые передают впечатления, возникающие у героя, с помощью двух имен прилагательных (stumm, taub). Эти прилагательные характеризуют чувственное переживание (слух) и в соединении с именем существительным "die Augen" образуют развернутый словесно-образный

комплекс, который можно назвать развернутой синестезией. Второе предложите содержит глагольную метафору "Ich sehe das Gift blühen", в которой имя существительное "das Gift" есть импликационная и, стало быть, метонимическая замена атрибутивного словосочетания Tim a "die giftige Pflanze". Имена существительные "Wort" и "Gestalt", которые, будучи соотнесены друг с другом с помощью соединительного союза "und" и являясь номинативными образными заменами духовного (Wort) и материального (Gestalt) миров, можно рассматривать как перифразы. При этом местоимение "jederlei" придает этой паре образов оттенок гиперболичности. Весь же отрывок может рассматриваться как синкретический троп. С помощью синкретического тропа в тексте создается особый языковой мир, существующий по имманентным ему законам. Этот языковой мир есть явление лингвопоэтическое: он возникает как результат взаимодействия первичного языкового значения со значением символическим, т.е. как единство внешней и внутренней языковой формы (Шпет). Для обозначения этого единства мы предложили в работе термин металогос. Металогос собирает внутри себя наряду с первичной языковой номинацией разнообразные виды номинации вторичной (тропеическую систему). При этом отдельные метафорические образования внутри металогоса деметафоризуютея, что приводит к явлению реализации метафоры. Внутри языкового мира П.Целана его фантастические образы, на лингвопоэтическом уровне существующие как метафора, суть реальность.

В наиболее эксплицитной форме языкотворчество П.Целана проявляется па лексическом уровне — в создании новых слов. В словотворческих эспериментах П.Целана можно выделить два основных способа образования неологизмов.

1) "нагромождение" слов (если использовать метафору самого поэта — Wortaufschüttung)

2) словораспад — (Wortzerfall — также метафора П.Целана).

Нагромождение слов наиболее ярко проявляется в словосложении, с

помощью которого образуются неологизмы, принадлежащие к таким частям речи как наречия, причастия, имена прилагательные и имена существительные. Например, "herznah", "feuergepeitscht", "lebensrot", "Sandbuch", "Schlüsselburg-Blume". Такие неологизмы могут быть как двухкорневыми, так и трехкорневыми. Кроме того, П.Целан использует и афиксальный способ образования неологизмов: "umgeiert", "umsommert", "durchwintert", "verzwergt" и др.

Семантические отношения, связывающие части композита друг с другом, мы представляем как отношения по сходству и по смежности, т.е. как отношения метафорические и метонимические. Так, композит "Lebensberg" является метафорой, ибо внутри этого композита происходит

сравнение двух семантически равноценных объектов, не находящихся в отношении семантической иерархии друг с другом, т.е. сравнение на базе сходства. Метафорами являются и такие неологизмы, как: "herznah", "traumgeschwarzt", "nordwahr", "sudhell", "zcitstark"; "lebensrot", "sekundenschôn" и др.

Композит "Brotland" является метонимией, в данном случае импликацией словосочетания типа: "Land, wo man Brot erwirbt" (имя существительное Brot выступает здесь, по мнению Г.Г.Гадамера, как символ материального благополучия). Метонимиями являются неологизмы: "durcbwintert", "umsommert", "zeither", "schlafhin" и др.

Появление неологизма может подготавливаться контекстом, а иногда он возникает спонтанно.

Процесс словораспада диалектически противостоит процессу нагромождения слов и проявляет себя с помощью:

1) графической формы слова, когда дефис разделяет части сложного слова, проявляя тенденцию к взаимоотталкиванию частей: "Hasenfell -Himmel", "BLutklumpen - Botin", "Schliisselburg-Blume";

2) enjambement, в результате которого слово распадается на две части:

а) комопозит "Stunden-/mutter", "Licht-/bringer", "wahr-/geschundenes",

б) префикс отделяется от основы слова: "Ge-/tranken", "ge-/segnet", "ge-/benscht";

3) перестановки фонем и морфем внутри одной лексемы, сочетающейся со сращиванием этой лексемы с другой лексемой: "...wann bliihen die, huhcndibliih/huhcdiblu, ja sie, die Septemberrosen?" (NR., S.275)/

В некоторых текстах обе тенденции (нагромождение слов и словораспад) существуют на фоне друг друга (стих. "Die Silbe Schmerz").

В поэтической системе П.Целана есть группа устойчивых образов, которая образует символическую основу его лирики. В качестве устойчивых символов выступают следующие имена существителыпле: "Asche", "Auge", "Blut", "Ris", "Iîerz", "Nacht", "Sand", "Schlaf', "Stem", "Wort" и др. Эти символы пронизывают всю лирику поэта, выступая как в качестве самостоятельных лексем, так и входя в состав композитов. Можно утверждать, что эти символы играют роль "первоэлементов" языкового мира П.Целана, составляют его образный "алфавит".

Корни этого явления следует, как нам кажется, искать в древнееврейской мистике, где слово и вещь (dabar) составляют единство, а также в строении древнееврейского языка, в котором согласные фонемы, по-разному вокализуясь, образуют семантически разные слова.

Элементы образного "алфавита" поэзии П.Целана, подобно согласным фонемам древнееврейского языка, входят в состав различных контекстов, внутри которых первичное значение этих элементов обрастает дополнительными образно-смысловыми оттенками.

В качестве примера в работе было рассмотрено имя существительное "Wort", которое встречается в анализируемых поэтических сборниках более 90 раз и имеет обширное образное поле. Все многообразие смыслов, которые слово "Wort" выражает, разделено нами па следующие группы:

I. Истина

a) неизреченная истина: "das erschwiegene Wort".

b) ослепляющая истина: "geblendet von Worten", "Wortschein".

П. Слово — библейское слово, Слово Божие, страждущее Слово: "sein (Gottes — A.B.) höchstes umröcheltes Sein/handerndes Wort"-/; "dein geächtetes Wort"; "wortblutgeboren", "tierblutige Worte".

III. Слово — расхожие слова повседневного языка: "überwuchert von Worten", 'Wortaufschüttung".

IV. Слово — неодушевленное сущее или живое существо: "Wortmond", "Wortspur", "Wortwand", "ein Wort, das schlief.

V. Слово — исток, жизнь и смерть: "das Mutterwort"; "die Jahre, die Worte seither"; "ein Wort nach dem Bilde des Schweigens".

Семасиологическое пространство слова "Wort" включает в себя семантические сферы порой противоположные друг другу, делая слово равным миру, приближаясь по своей семантической широте к древнегреческому logos и древнееврейскому dabar.

В работе была проанализирована также текстообразующая роль системы разноуровневых повторов в поэтических текстах П.Целапа. При анализе основное внимание было обращено на следующие виды повторов: фонетический, лексический и лексико-синтаксический повтор, образующий анафору, синтаксический повтор, повтор-рефрен, повтор-лейтмотив.

Фонетический повтор играет значительную роль в ранней (символистской) лирике поэта, которая изобилует аллитерациями и ассонансами (стих. "Ein Lied in der Wüste", "Marianne"), которые имеют в этих текстах общемузыкальную функцию. В более поздний период творчества фонетический повтор может выполнял, у П.Целана и собственную семантическую функцию (ср. стихотворение "Huhediblu", "Auch der Runige").

В первый период своего творчества Целан писал рифмованным стихом, а затем перешел на свободные ритмы, в которых большую роль играют лексический и лексико-синтаксический повтор.

Лексический и лексико-синтаксический повтор, находящиеся в позиции анафоры, могут выполнять в лирике П.Целана двойственную функцию. Так, в стихотворении "In Ägypten" повтор субъектао-предикатпой конструкции "Du sollst" выполняет функцию организующего принципа, единства, на основании которого поступки действующего лица

обретают весомость и значимость. В стихотворении "Assisi" анафорический повтор, переходящий в метрико-синтаксический параллелизм, будучи прямым повторением одной и той же фразы, сдерживает всякое развитие содержания, дезорганизует смысловое единство текста.

Повтор-рефрен выполняет функцию обобщения: промежуточного и окончательного вывода, которые подготавливаются смысловым развитием поэтического текста (стих. "Mandorla").

В стихотворении "Todesfiige" лексико-синтаксический повтор "Schwarze Milch der Frühe, wir trinken sie..." становится лейтмотивом всего текста. Это словосочетание, многократно повторяясь, вырастает в своеобразную навязчивую идею, отбрасывающую смысловое развитие стиха всякий раз к его началу.

По нашему мнению, главной стилистической функцией повтора в поэзии П.Целана и является выражение некой навязчивой мысли или воспоминания, которые неотступно преследуют лирического субъекта, прерывая логическое движение его мысли, притягивая к себе любую ассоциацию. Наряду с этой индивидуальной особенностью повтор выполняет и общетекстовую роль организующего принципа.

Перенос, наоборот, первично разрушает ритмическое единство стихового ряда (стих. "Sommerbericht"), но в некоторых текстах сам перенос, повторяясь симметрично, вторично воссоздает симметрию стиховых рядов (стих. "Matière de Bretagne").

При описании системы поэтического синтаксиса у П.Целана мы остановились на характеристике таких явлений, как инверсия, вынос причастного оборота в начало стихотворения в качестве экспозиции и на некоторых аспектах структуры предложения.

П.Целан широко использует инверсию для выделения смысловых деталей поэтического текста. В стихотворении "Marianne" с помощью инверсии второстепенных членов предложения создается экспрессионистический образ девушки Марианны. При этом смысловой акцент автор делает на описании отдельных черт лица, а не на цельности ее образа.

Причастный оборот, вынесенный в начало стихотворного текста, выполняет функцию экспозиции, выражающей завершенность некоего процесса, результативность в широком смысле слова. Имея семантику результативности, а композиционно занимая первое место в структуре текста, причастный оборот выражает основное противоречие целановского языкового мира: противоречие между жизнью и смертью. В качестве примера рассмотрим отрывок из стихотворения "Engiuhrung":

Verbracht ins/Gelände/mit der untrüglichen Spur:/.../

Lies nicht mehr — schau!/ Schau nicht mehr — geh! (SG., S.197)

Это стихотворение, по мнению П.Шонди, повествует о мире небыггия. Стихотворение начинается с распространенного причастного оборота, который означает само событие вступления в этот мир, т.е. смерть, что разрушает логико-коммуникативное единство всего текста, начинающегося как бы с "конца".

Фрагментарность, переходящая в хаотичность, присущая целановекому языковому миру, находит свое отражение в безглагольных предложениях. Так, стихотворение "Anabasis" состоит из четырех распространенных бытийных предложений. Расчлененная синтаксическая структура этих предложепий превращает весь текст стихотворения в цепочку фрагментов.

Dieses / schmal zwischen Mauern geschriebene / unwegsam-wahre / Hinauf und Zurück 1 in die herzhelle Zukunft. / Dort. / Silben- / mole, meer- / färben, weit / ins Unbefahrene hinaus. / Dann: / Bojen,-/ Kummerbojen-Spalier mit den / sekundenschön hüpfenden / Atemreflexen-: Leucht- / glockentöne (dum/, -dun, -un,- / unde suspirat cor.), / aus- / gelöst, ein- / gelöst/, unser.// (NR., S.256)

Первое предложение — односоставное бытийное предложение, где в роли однородных подлежащих выступают два субстантивированных наречия места, которые здесь обозначают движение. Будучи однородны друг с другом грамматически, они противопоставлены друг другу семантически, обозначая разные направления движения. Прилагательное 'unwegsam" "отрицает'' движение, однако предложная группа* in die herzhelle Zukunft* которую здесь можно рассматривав как определение к подлежащим'das Hinauf und Zurück! вновь его создает, семантически переосмысляя движение в пространстве как движение во времени. Причастие прошедшего времени geschrieben, выступающее в роли определения, также несет на себе отпечаток действия-движения, хотя бы и завершенного. Второе предложение — также бытийное, ибо наречие dort, образуя формально отдельное предложение, в этом контексте семантически может восприниматься как член перечислительного ряда однородных подлежащих (Hinauf — Zurück — Dort). Третье предложение является, с наитей точки зрения, также бытийным предложением, состоящим из подлежащего, выраженного именем существительным во множественном числе, несогласованных определений, выраженных именем прилагательным в краткой форме (meerfarben) и предложной группой'weit / ins Unbefahrene hinaus." Образуя единый перечислительный ряд, в котором качества (определения) синтаксически не согласованы с их носителем (подлежащим), данное предложение уже в силу своей грамматической структуры выражает динамическое состояние.

Последнее (четвертое) предложение является, как и предыдущее, бытийным, части которого отделены друг от друга двоеточием, которое

выражает углубляющееся, "концентрирующееся" движение. Обстоятельство времени dann продолжает контекстуальный перечислительный рад однородных подлежащих (номинации, обозначающие движение в пространстве, здесь контекстуально однородны номинациям, обозначающим движение во времени). Вторая и третья части этого предложения содержат однородные подлежащис"Во]еп-, Kummerbojen — Spalier, Leuchtglockentöne". Во второй части этого предложения мы имеем несогласованное определение mit sekundenschön hüpfenden Atemrcflcxcn, а в третьей — несогласованные определения ausgelöst, eingelöst, unser, выраженные двумя причастиями прошедшего времени и притяжательным местоимением.

Употребление бытийных предложений с препозитивными или постпозитивными несогласованными определениями не только расчленяет синтаксическую структуру текста. Отсутствие глагола отделяет признак от предмета и ослабляет онтологическую иерархию, преломленную в языке, в соответствии с которой признак определенным образом "входит" в состав предмета. Благодаря структуре предложения, признак может становиться онтологически равным вещи.

In Mundhöhe, ilihlbar Finstergewächs (SG., S. 180)

Несогласованные определения, употребленные препозитивно, формально грамматически обозначают признаки имени существительного. В языке эти слова непосредственно не связаны друг с другом семантически, а их принадлежность одному предмету лишь контекстуальна и происходит из отношения к главному слову (Finstergewächs). Это имя существительное, однако, будучи поэтическим неологизмом П.Целана, которое само нуждается в разъяснении контекстом, отталкивает их от' себя, контекстуально семантически им уподобляясь, делая признаки подобными их носителю — предмету.

Фрагментарность синтаксических структур усиливается за счет широкого включения в текст стихотворения обособлений и обращений, разрыхляющих его.

Лингвопоэтические уровни, рассмотренные выше, включаются в высший уровень его анализа — композиционный, под которым мы понимаем не только композицию отдельного поэтического текста, но и композицию целого сборника.

В работе был предпринят анализ сборника "Sprachgitter" (Языковая решетка), который, с нашей точки зрения, имеет композицию, аналогичную музыкальному произведению — фуге.

Как показал анализ, проведенный П.Шонди, последнее стихотворение сборника — "Engfuhrung" (сужение) имеет композицию заключительной части фуги — стретгы.

Фуга, будучи полифоническим музыкальным произведением, строится на имитационном проведении темы поочередно каждым голосом фуги.

Многоголосье фуги воссоздается в поэтическом тексте с помощью лингвопоэтических средств, в качестве которых в стихотворении, написанном в свободных ритмах, выступают прежде всего лексический и лексико-синтаксический повтор, которые могут создавать поэютескую аналогию музыкальной перекличке голосов.

Сборник "Sprachgitter" включает в себя 33 стихотворения, образующих шесть частей. В первом стихотворении "Stimmen" (Голоса) автор формулирует тему фуги. С помощью лексического повтора имени существительного "Stimmen" происходит распределение темы на 8 голосов. Темой этого стихотворения, которая становится единой темой сборника, является тема смерти. Эта тема образно представлена как движение (лат. fiiga — бег) мертвых по миру небытия.

На уровне всего сборника "Sprachgitter" имитационное (ассоциативно-аналогическое) развитие поэтической фуги получает выражстпгс через тематический повтор.

Тематически! повтор при анализе композиционной структуры сборника представлен в работе как взаимодействие двух осей: парадигматической и синтагматической. Парадигматическую ось составляют такие идеальные конструкты, как образ лирического субъекта (автора), образ природы, а также отношение между ними. Синтагматическая ось возникает в результате текстовой реализации этих конструктов.

В качестве константного образа лирического субъекта в "Sprachgitter" выступает глаз (das Auge). Это — глаз свидетеля, которые наблюдает за событием перехода из бытия в небытие.

Образ природы сливается у П.Цслана с образом хаоса и небытия. Он стремится подавить лирического субъекта, вобрать его в себя. Эгот образ формируют следующие символические элементы: der Stein, der Stollen, schmerzende Ringe, der Eiswind, crschautes Verloren и т.д.

Противопоставление образа автора и образа природы является для П.Цслана выражением противопоставления жизни и смерти. Образ автора является константной литотой всего сборника, а образ природы — константой гиперболой всего сборника. Движение из бытия в небытие, о котором идет речь в сборнике, проявляется как растворение образа автора в образе природы.

Восьми голосам первой часта фуги (прелюдии) соответствуют остальные поэтические тексты, которые распределяются по голосам следующим образом.

Голоса фуги Образная аналогия Название стихотворения

Первый, второй, пятый голоса (Ожидание смерти и событие перехода из бытия в небытие) Stollen schwimmendes Licht Rabenüberschwärmte Weizenwoge Zuversicht Mit Brief und Uhr Unter ein Bild

Третий, четвертый, шестой седьмой голоса (Движение по миру небытия) Движение к Богу Полег по воздуху Летящий пепел Падение Путь и путники Остановка в пути Путевые картины Tenebrae Blume Weiss und Leicht Schneebett Windgerecht Allerseelen Schliere im Auge Köln, Am Hof Heute und Morgen Entwurf einer Landschaft Matière de Bretagne Nacht Oben, geräuschlos

Восьмой голос (Разрушение бытия как исчезновение языка, остановка времени, "неназываемый мир") Kristall in der Tracht deines Schweigens zwei/Mundvoll Schweigen Stummheit-verbliebene Luft Das nicht mehr zu Nennende Die Stille flog uns voraus Die Leere, leere Stunde Das Wort... wieder die Windgalle sucht Leerzeile, Begegnungen mit vereinzelten Worten Niemand schnitt uns das Wort von der Herzwand das hellgeatmete Nein, ein totes Warum/ Schweigen, Stundenholz Lippe schweigt es zu Ende Die Luftschleier vor deinem verzweifeltem Auge Unten Sprachgitter In die Ferne Ein Auge, offen Ein Tag und noch einer Die Welt Ein Holzstern Sommerbericht Niedrigwasser Schuttkahn Eine Hand In Mundhöhe Bahndämme...

Герменевтический анализ, раскрывающий духовное начало в каждом материальном элементе текста (как уже говорилось выше), позволяет начинать его двояко: от внешней формы к смыслу либо от смысла к его языковому выражению. Главным же смысловым стержнем в тексте является его тема.

Ведущей в поэзии П.Целана является тема катастрофы, что показал уже анализ сборника "Sprachgitter". Эта тема является у П.Целана обширной и сложной, поэтому мы остановились в реферируемой работе лишь на некоторых ее чертах.

Свободные ритмы, будучи основной формой поэзии П.Целана, раскрывают на примере этого образа свои лингвопоэтические возможности. Создапие образа катастрофы связано с экспрессивными возможностями свободных ритмов. Свободные ритмы широко используют различные виды повторов, которые могут выражать последовательность развитая образа. Это развитие в поэзии П.Целана может становиться его разрушением:

...Es ist/ ich weiss es. nicht wahrJ dass wir lebten, es ging/ blind nur ein Atem zwischen/ Dort und Nicht — da und Zuweilen,/ kometenhaft schwirrte ein Aug/ auf Erloschenes zu, in den den Schluchten,/ da, wo's verglühte, stand/ zitzenprächtig die Zeit./ (NR., S.217).

Так, в стихотворении "Soviel Gestirne" образ разрушения человеческих жизней (в качестве лирического героя выступает коллективное wir) возникает как следствие проведения цепочки разноуровневых повторов:

1. фонетико-морфологического (Atem — Aug)

2. морфологического (ist — weiss, lebten — ging — schwirrte — verglühte — stand)

3. лексического (es)

4. синтаксического (оп выделен в тексте)

Образ катастрофы в поэзии П.Целана является еишсретическим. Он объемлет такие сферы бытия, как: красота, страдание, истина, смерть. Эта сшпсретичность нашла свое языковое выражение в следующих композитах: iluchscbön, sargschön, feuergepeitscht, wortblutgeboren, aschen-bildwahr, wundgeheilt, wahrgeschunden.

Образ катастрофы ассоциируется в его лирике, с одной стороны, с цветением и ростом (стихотворения "In Prag", "Schuttkahn", "Entwurf einer Landschaft"), а с другой, с умолканием, редукцией всякой речи и безмолвием (стих. "...Rauscht der Brunnen", "In die Ferne", "Sommerbericht" и др.).

Поэзия, лингвистической сущностью которой является языкотворчество, ведет к созданию индивидуального поэтического языка, именуемого ■ в стилистике индивидуальным стилем. Сущность и устройство поэтического языка качественно отличаются от всеобщего языка.

Особенностью поэтического языка современной поэзии является не просто отличие индивидуального поэтического языка от языка всеобщего, но прямое противопоставление себя таковому. X.Фридрих назвал эту черту современной поэзии — Abnormität (отход от нормы). Abnormität ведет к изменению современного поэтического языка за счет употребления смелой, по Х.Вайнриху, метафорики, отказа от рифмы, перехода к свободным ритмам и т.д. С помощью лингвопоэтических средств современная поэзия создает языковые миры, отличающиеся герметичностью своих образов. Как показал анализ, эти черты присущи и языку поэзии П.Целана.

Вместе с тем, поэзию П.Целана огличают некоторые особенности. Создание поэтического мира не есть для этого поэта самоцель. Язык поэзии (и это подчеркивается в поэтологическом сочинении "Меридиан") есть средство поиска истины. Язык, по мысли М.Хайдеггера, аптиномичен: он есть и средство раскрытия истины, и средство ее забвения. Немецкий язык для П.Целана тоже антиномичен — это язык нацистской идеологии и язык ее жертв. Эту антиномичпость поэт пытался разрешить в своей поэзии. Поиск истины через поэзию делает саму поэзию нравственным поступком. Это слияние нравственности и поэтического творчества для П.Целана, по нашему мнению, характерно. Язык поэзии у него становится языком жертв Холокоста. Язык, по М.Хайдеггеру, — "дом бытия". Перефразируя его слова и в связи со сказанным, можно утверждать (и это убедительно показал анализ сборника "Sprachgitter" и темы катастрофы), что для П.Целана язык — это "дом небытия". Эта трагичность делает поэзию П.Целана, несмотря на всю се сюрреалистичность, в высшей степени реалистичной, удивительно созвучной тем событиям, выражением которых она явилась.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1.Мандельштам и Целан, опыт сравнительной интерпретации // Герцеповские чтения. Иностранные языки: материалы конференции 10 — 12 мая 1995 г. — СПб.: Образование, 1995 г. — С. 51—53.

2.Философия языкотворчества. /ЯГруды высшей религиозно-философской школы. 1У. Богословие. Философия. Культурология. — СПб. ВРФШ, 1997. — С. 174—180.

3. Философия М.Хайдеггера как языкотворческий процесс. //Мартин Хайдеггер и философия XX века. Сб.докл. — М29 МН: Минск, 1997,— С. 115—122.

4. Языкотворчество в современной поэзии (на материале анализа трех стихотворений ) // Studia Lingüistica 6. — Сб. научных трудов ( в печати ),