автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Языковая объективация ментально-когнитивных феноменов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая объективация ментально-когнитивных феноменов"

На правах рукописи

ТЕЛЕГИНА Ольга Владимировна

ЯЗЫКОВАЯ ОБЪЕКТИВАЦИЯ МЕНТАЛЬНО-КОГНИТИВНЫХ

ФЕНОМЕНОВ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКИХ И АНГЛИЙСКИХ НАУЧНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ

ТЕКСТОВ)

10.02.19 - теория языка

4857856

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

г с о::т гон

Краснодар 2011

4857856

Работа выполнена на кафедре общего и славяно-русского языкознания ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет»

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор Рядчикова Елена Николаевна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Пименова Марина Владимировна

доктор филологических наук, профессор Рягузова Людмила Николаевна

Ведущая организация - ФГБОУ ВПО «Воронежский государственны; университет»

Защита состоится 27 октября 2011 г. в 9.30 часов на заседании диссертацион ного совета Д 212.101.08 при Кубанском государственном университете и адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанског государственного университета.

Автореферат разослан 2.-Э сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Баклагова Ю. В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

В силу того что само мышление принципиально не наблюдаемо, в центре на-iero исследования находится речь человека, тексты как материальное выражение (ыслительных процессов, протекающих в его сознании.

В течение длительного периода в науке превалировали «попытки противопос-авить друг другу слово и выражаемый им факт мысли как различные, хотя и свя-анные между собой явления» (Чесноков 1967, с. 5). Понадобилось много веков, тобы ученые пришли к однозначному выводу о том, что такое противопоставле-[ие неоправданно, о чем неопровержимо свидетельствуют данные современной огнитивистики. Е.С. Кубрякова, рассуждая о возможностях когнитивной лин-вистики в исследовании сознания и разума человека, пишет: «Сведения о языке тали рассматриваться как неотъемлемый и органический компонент при анализе •осприятия, памяти, внимания, мышления и т.д. В ходе этих когнитивных иссле-(ований рождались и новые представления о языке и языковых данных как о редстве доступа к работе человеческого сознания, а в значительной степени и к гониманию всей природы и сущности человека (Кубрякова 2006, с. 26). Слож-юсть изучения языковых средств выражения мысли в значительной мере обу-ловлена как сложностью форм самой мысли, так и отсутствием строгой закреп-[енности за словами однозначных мыслительных понятий, конструктов, на что 'казывал П.В. Чесноков: «...один и тот же охват выражаемого содержания, одна и а же форма мысли со стороны внешнего отношения могут обеспечиваться за счет >азличных формальных (и не только формальных) средств языка, которые в связи : этим допускают особую (свою) классификацию, независимо от выражаемых [юрм мысли» (Чесноков 1967, с. 174).

Колоссальное разнообразие областей, аспектов, форм, жанров, средств выражения мыслительной деятельности человека не позволяет в одном исследовании охва-:ить их все. В данной работе мы ограничили изучение ментальной сферы, менталь-ю-когнигивных феноменов языком научно-публицистических и фантастических 1роизведений, передающих различные представления о «возможных мирах».

Представляется, что именно в фантастических, а не в реалистических произ-»едениях, в наибольшей степени отражаются различные стороны мыслительных усилий их авторов. Разумеется, без активной мыслительной деятельности творца ie бывает ни одного произведения, но если реалистические художественные творения в первую очередь призваны отражать существующую действительность, кизненные реалии, то фабула и коллизии произведений жанра фэнтези - целиком тлод воображения их создателей. Современный человек с детства «впитывает в себя культурное разнообразие научной фантастики - литературы и фильмов в стиле «фэнтези». Каждое из подобных произведений, в силу развития современных технологий, субстанциально приближается к реальности и, взятое отдельно, может претендовать на статус автономной культуры» (Боженкова 2005, с. 4). E.H. Ковтун среди выявленных ею свойств модели реальности, создаваемой средствами рациональной фантастики, называет на первом месте абсолютизацию интеллектуальной составляющей человеческой психики (Ковтун 2008). В силу такой

важности данного параметра можно заключить, что он нуждается в детальном лингвистическом изучении.

Несмотря на то, что фантазия отражает не существующее, а мифологическое, иллюзорное, тем не менее «конструктивно-онтологическая особенность фантазии, творящей из бытия небытие, позволяет анализировать ее не только в психологическом и гносеологическом аспектах, но и более широко - в культурно-антропологическом, мировоззренческом контекстах» (Юречко 2006, с. 29). «Выдвижение на первый план многих исследований в современной культурологии (иногда неявно) именно концепции виртуальных миров очень тесно связано... с доминированием внутри концептуального аппарата почти всех наук о человеке наших дней личностной идентификации. Сформулированные более или менее четко крупным американским психологом, учеником самого 3. Фрейда Эриком Хам-бургером Эриксоном еще в 60-е годы, идеи эти ныне стали совершенно необходимым теоретическим инструментом почти всех сколько-нибудь интересных и перспективных исследований в этой области» (Акчурин 2000, с. 23). В современной философии и лингвистике в свете формирования новой эпохи мышления, которую принято называть «посткритической», большой интерес вызывает модальность возможного, в свете чего в современной лингвистической философии и теории языка рассматриваются как традиционные проблемы - специфика мышления, статус идей и универсалий, так и проблемы современной теории - означающее и означаемое, структура и центр, игра различий (Боженкова 2005, с. 11). При этом преследуются такие цели, как выявление уникальности самой категории возможного в отличие от смежных понятий, раскрытие ее универсальной значимости в разных сферах человеческой деятельности, предельное сужение содержания этого понятия и, вместе с тем, предельное расширение объема его применения (междисциплинар-ность) (Там же, с. 11-12). Отсутствие лингвистических исследований мыслительных актов, процессов и явлений в произведениях, посвященных «возможным мирам», а также необходимость выявления, анализа и систематизации лингвистических образований, выражающих ментальную специфику носителей английского и русского языков, обусловили актуальность предпринятой нами работы.

Цель исследования - выявить особенности языковой объективации и взаимодействия ментального пространства языка реального и «возможных» миров.

Задачи исследования:

- рассмотреть ментальное пространство языка в лингвокогнитивном аспекте;

- изучить и сопоставить специфику ментального пространства языка, отражающего реальный мир и «возможные» миры, в когнитивно-прагматическом аспекте;

- выявить виды и средства влияния «возможных» миров на мышление, бытие и язык;

- исследовать специфику языковой репрезентации ментальной сферы в произведениях Дж. Роулинг о Гарри Поттере;

- определить особенности перевода ментальных слов с английского языка на русский.

Объект исследования - ментальное пространство (ментально-когнитивные феномены) реального и «возможного» миров.

Предмет исследования - языковые единицы, репрезентирующие свойства ума и мыслительной деятельности на русском и английском языках.

Источниками иллюстративного материала послужили тексты научно-публицистических и художественных произведений русских и зарубежных исследователей, писателей и поэтов, в чьем творчестве отражены возможные миры и представлен ментальный лексикон, а также тексты романов о Гарри Поттере Joanne Kathleen Rowling (Джоан Роулинг) на английском языке и их перевода на русский язык (осуществлен В. Бабковой, В. Голышевой, JI. Мотылевым). Картотека на обоих языках включает свыше 2500 единиц.

Методологическая основа исследования - трудыпо общетеоретическим вопросам философии языка, гуманитарного знания, взаимодействия мышления и речи H.A. Бердяева, М.М. Бахтина, A.A. Потебни, Г. Гийома, JI.C. Выготского, П.В. Чеснокова; по различным проблемам когнитивной лингвистики, языкового сознания Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, Г.А. Золотовой, Е.Ф. Тарасова, М.В. Пименовой, Т.А. Фесенко, E.H. Рядчиковой и др.; по лингвистическому изучению виртуальных миров И.А. Акчурина, А.П. Бабушкина, O.E. Баксанского, А.Г. Баранова, H.A. Боженковой, А. Киклевича, О.Г. Почепцова и др.; по переводоведе-нию Ю.Д. Апресяна, Е.С. Кубряковой, А.Г. Минченкова и др.

Методы, использованные в работе: описательный метод, семантико-когнитивный анализ, методы синхронного и сопоставительного анализа, интерпретирующего понимания, метод текстологической интерпретации, приемы компонентного, концептуального и контекстуального анализа, классифицирование.

Положения, выносимые на защиту:

1. Основную корреляцию структур мысли и языка, ментальное пространство языка можно представить в виде следующей цепочки последовательных зависимостей: языковое мышление —► языковая ментальность —* ментальный опыт —► ментальные стереотипы —> ментальный лексикон (ментальные слова, отражающие ментальные (умственные) состояния и ментальную активность) —<■ языковая интуиция языковое сознание. Ментальное пространство языка, ментально-когнитивные феномены репрезентируют ментальные слова и концепты, выражающие предметы мысли, способы мысли, ментальные состояния и процессы, механизмы памяти (включая семантическую и культурную память), а также концептуальные ментальные метафоры, ментальные стереотипы, реализующиеся на вербальном уровне.

2. На основании того, что концепт есть ментальное образование, а для его создания, понимания и интерпретации требуются мыслительные процессы, все основные слова ментального лексикона как вербализаторы единиц мышления следует признать также и именами соответствующих ментальных концептов.

3. В понятии языковой ментальности объединяются реальность и плоды воображения; в настоящее время виртуальность всё более приобретает черты реальности, а понятие виртуальной реальности в его общем виде приложимо ко всем видам реальности. Возможное и действительное не изолированы друг от друга, они могут оказывать ощутимое взаимное влияние, поэтому они должны рассматриваться в паре. Лингвистические составляющие филологического подхода к пониманию и изучению возможных миров (помимо логических и сугубо литературоведческих составляющих, относящихся к созданию художественных и научно-публицистических произведений) определяются посредством лексики, языковых средств, семантики, прагмалингвистики, коммуникативистики.

4. Существуют следующие виды влияния вербально репрезентированных виртуальных миров на реальную действительность, на лингвокультуру. Виртуальные миры могут быть источником прогресса и развития цивилизации; импульсом для создания и развития культуры, искусства, языка, источником развития научной мысли, личностного познания, сильных эмоциональных переживаний. Возможные миры могут вносить позитивный вклад в духовное формирование поколений, благотворно и позитивно влиять на психику поколений, служить руководством к действию, реализовываться как новый процесс чтения и написания. Возможные миры могут также выступать как антиутопии-предостережения и даже быть источником заблуждений, ухода от реальности.

5. Языковые описания ментальной сферы, встречающиеся в романах о Гарри Потгере, возможно разделить на две большие группы: 1) репрезентация мыслительной деятельности, свойственной реальному миру; 2) репрезентация фантазийной мыслительной деятельности. Каждая из этих групп, в свою очередь, членится на несколько составляющих и обнаруживает ряд специфических особенностей.

6. Мыслительная деятельность персонажей Дж. Роулинг в гораздо меньшей степени подвержена «волшебным» действиям, нежели предметы реального мира, в ментальных процессах волшебники остаются обычными людьми, их мысли текут по законам объективной реальности. Фантазийная специфика мыслительного процесса в произведениях о Гарри Потгере представлена следующими когнитивно-семантическими подгруппами: 1) придание свойств мыслящего объекта неодушевленным предметам; 2) вынесение памяти и мыслей за пределы мозга и их визуализация; 3) отношение к мыслительной деятельности иных существ -«обычных» людей или других представителей «возможных миров»; 4) особое воздействие мысли на материальный и «волшебный» мир - она способна материализовать объекты, сделать их видимыми, осязаемыми; 5) волшебные манипуляции с сознанием; 6) в волшебной сфере, так же, как и в реальной, мысль соседствует с чувством, нередко переплетаясь с ней, подменяя одна другое; 7) важность определенных «волшебных идей» и стремление строго их придерживаться; 8) несовершенство магических существ, волшебных предметов и их возможностей, связанное с мыслительными способностями; 9) ложь волшебников; 10) отношение к «норме» и «ненорме» как речевой маркер мыследеятельности; 11) повреждение ума, памяти магическим способом.

7. При переводе на русский язык глаголов и существительных, выражающих мыследеятельность, в произведениях Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере проявляются следующие процессы, затрагивающие уровень лексики и грамматики. В отношении лексических трансформаций мыслительных слов: а) в русском переводе наблюдается гораздо большее разнообразие средств репрезентации мыслительных процессов, нежели в оригинале; б) нередко происходит синонимическая замена других ментальных глаголов или конструкций с ними в языке перевода - равноценная и неравноценная, могущая отличаться стилистически, коннотативно; в) в ряде случаев ментальный глагол think (thought) —мыслить, думать употребляется в английском языке и отсутствует в русском либо он заменяется на слова других частей речи, которые могут иметь иной оттенок значения, иную коннотацию. Обнаруживается также и обратное явление: слова «ум», «мысль», «думать» отсутствуют в английском, но представлены в русском переводе. Грамматические транс-

формации мыслительных глаголов при переводе сводятся, в основном, к двум разновидностям: 1) глаголы мыслительной деятельности в языке оригинала и перевода употреблены в одном случае с отрицанием, в другом - без него; 2) изменяется фазисность глагола.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем систематизированы основные параметры когнитивно-прагматического и языкового взаимодействия реального и возможных миров в области ментального пространства языка; определены виды влияния возможных миров на мышление, бытие и язык; классифицированы семантико-когнитивные особенности репрезентации ментальной сферы в языке произведений Дж. Роулинг; выявлены особенности перевода ментальной лексики с английского языка на русский.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что её материалы и результаты могут дополнить теорию и философию языка, теорию лингвистической прагматики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, способствовать расширению знаний о языке и стиле писателя. Отдельные положения работы содействуют выработке систематизирующего подхода к языку фэнтези произведений.

Практическая значимость определяется тем, что материалы данного исследования могут быть использованы при разработке курсов и спецкурсов «Теория языка», «Лингвистический анализ текста», «Философия языка», «Теория и практика перевода», «Язык и мышление», «Когнитивная лингвистика».

Апробация работы осуществлялась на 8-й и 9-й научных конференциях молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: Кубанский госуниверситет, 2009 и 2010 гг.); на VII Межвузовской научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов, 22-23 апреля 2010 г.); на V юбилейной Международной научной конференции «Предложение и Слово», посвященной памяти B.C. Юрченко и М.В. Черепанова (Педагогический институт Саратовского государственного университета, 14-16 октября 2010 г.); на международной научно-практической конференции «Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания» (Краснодар: Кубанский госуниверситет, 25-26 ноября 2010 г.); на заседаниях кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского госуниверситета, в также на кафедре общепрофессиональных дисциплин в Сочинском филиале Московского автомобильно-дорожного технического университета (МАДИ).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка, включающего 212 наименований. Общий объем работы -189 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении обосновывается актуальность темы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются цель и задачи, объект и предмет исследования. Введение содержит также сведения о материале и методах, обозначаются положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «МЕНТАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ЯЗЫКА В ЛИНГВОКОГНИ-ТИВНОМ АСПЕКТЕ» посвящена освещению истории и современного состояния проблемы связи языка, мышления и сознания. Эта проблема сопровождает человека и человечество на всем пути его становления, но все еще далека от разрешения. Лингвистическое изучение проблемы связи и взаимодействия ментальных единиц языка и физических единиц речи стало активно развиваться благодаря трудам Б.Л. Уорфа (Уорф I960), П.В. Чеснокова (Чесноков 1967; 2008), Дж. Ла-коффа (Лакофф 1988), О.Г. Почепцова (Почепцов 1990), П.В. Дурст-Андерсена (Дурст-Андерсен 1995), Н.В. Зиновьевой (Зиновьева 1995), А. Вежбицкой (Веж-бицка 1996), В .Г. Гака (Гак 1993; 1998), М.В. Пименовой (Пименова 1995; 1996; 1998; 2001; 2004), Т.А. Фесенко (Фесенко 1999), Е.С. Федотовой (Федотова 2001), Л.А. Манерко (Манерко 2002), Е.П. Плива (Плива 2005), работам представителей Тамбовской научной школы (Реальность, язык и сознание (регулярные выпуски); Взаимодействие мыслительных и языковых структур... 2010), нашло широкое отражение в исследованиях по когнитивной лингвистике и концептологии.

Для современного этапа развития науки бесспорным является лишь то, что процесс мышления с необходимостью включает в себя процесс вербализации, а значит мысль, каким бы то ни было способом выраженная, есть слово и слово необходимо для того, чтобы мысль организовалась. Анализ языка в его тесной взаимосвязи с ментальной деятельностью человека предполагает соотнесение языковых и мыслительных структур (Болдырев, Магировская 2009, с.7). Это позволяет объяснить особенности когнитивной организации субъекта познания и глубже проникнуть в сознание как «такую составляющую инфраструктуры мозга, в которой сосредоточен весь ментальный опыт, усвоенный человеком за время его жизни и отражающий накопленные человеком впечатления, ощущения, представления и образы в виде смыслов, или концептов единой концептуальной системы (Кубрякова 2004 (а), с.9). Все слова, выражения, понятия и концепты, имеющие отношение к мышлению, в лингвистике называется термином «ментальный язык», или «язык мысли» (Fodor 1985, р. 172). По определению В.З. Демьянкова, «ментальный язык (Mentalese; mentale Sprache; lingua mentalis) - метаязык, на котором задаются единицы концептуальной системы и/или описываются ментальные репрезентации для значения естественноязыковых выражений» (Демьянков 1997, с. 99).

Связь языка и мышления в языковедческом аспекте проявляется в таких понятиях, как языковое мышление, языковое сознание, языковое подсознание (языковое чутье). Понятия «языковое мышление», «речевое мышление», «языковая мен-тальность», «речевая ментальность» в ряде случаев могут не только не разграничиваться, но даже взаимозаменяться. Тесная взаимосвязь языка и ментальной деятельности человека предполагает анализ соотнесения языковых и мыслительных структур, что позволяет объяснить особенности когнитивной организации субъекта познания и глубже проникнуть в деятельность его сознания. Одним из основных средств для этого служит изучение ментального лексикона как хранилище слов определенного языка, выражающих ментальные процессы, связанные с обработкой информации в вербальной форме (познание, понимание, память, замысел, мотивация, осмысление возможностей для осуществления задуманного, принятие решения и т.п.). В этой связи исследуются проблемы внутреннего лек-

сикона, коммуникативного сознания, являющегося составной частью когнитивного сознания, оценки, которая лежит в основании мысли и,речи присутствует в каждом их моменте и результате, концептов как ментально-психических образований. Все основные слова ментального лексикона как единицы мышления могут являться и именами соответствующих ментальных концептов. Различные части речи выражают предметы мысли, способы и процессы мысли - они объединены понятием «ментальные слова»; их семантика в совокупности образует семантическое поле ментальности.

Сведения о чужом умственном усилии можно получить постигая воспроизведенное и/или рожденное им слово, текст, ибо именно слово выступает в качестве базовой единицы картины мира, а факты языка и речи ментально обусловлены. Ментальная реальность индивида характеризуется корреляцией структур мысли и языка. Не обладая функцией порождения мысли (хотя «еще в 80-е гг. прошлого века считалось, что язык, наряду с репрезентативной, выполняет функцию формирования мышления» (Расторгуева 2005, с. 322)), язык служит средством выявления структуры мысли носителя языка. До мысли можно «добраться» только через слова; изучение их семантических форм - это путь к проникновению в глубины этнокультурного и социального познания, поскольку границы концептуального и культурного мира определяются естественным языком. Слова являются результатом процесса «вербально-культурной переработки» реального мира в процессе мышления (Фесенко 2001, с. 31-32); при помощи языковых единиц индивид интегрирует фрагмент реального мира в свою ментальную реальность (Фесенко 1999 (а)). Такая переработка коррелирует с процессами понимания и интерпретации, даже домысливания.

За словом стоит совокупность знаний о называемом им объекте, а значение слова позволяет перекинуть своего рода «мостик» от уровня языка на уровень сознания (Медведева 2009, с. 85). Одно из наглядных реализаций этого - ментальные слова (глаголы, существительные, прилагательные и т.п.), выражающие определенные ментальные состояния и процессы. (Достаточно объемный перечень таких слов представлен в словаре В.И. Убийко (1998), в диссертации М.В. Пименовой (2001)). Ментальным именам с акцентированием квазисинонимов мысль и идея, выявлением их семантической специфики посвящено исследование И.М. Кобозевой (1993). Системное сопоставление ментальных глаголов английского и русского языков (по морфологическим, синтаксическим и семантическим признакам) было впервые проведено сравнительно недавно, в 1995 году (см. Пи-менова 1995, с. 4). В 2007 году появилась кандидатская диссертация, посвященная сопоставлению концептов ум и глупость в немецкой и английской языковых картинах мира (Мишин 2007). М.В. Пименова исследует русские и английские ментальные слова и ментальные состояния, понимая под «ментальными глаголами глаголы умственной (ментальной) активности и ментального состояния (ср.: русский: знать, думать, размышлять, одобрять, полагать, винить; английский: think «думать», believe «верить», comprehend «понимать», estimate «оценивать», know «знать», remember «помнить»). Ментальные (ср.: англ. mental «умственный, производимый в уме, мысленный») глаголы рассматриваются в пределах конструкций, т.е. типовых предложений, в составе которых они выступают в качестве сказуемых или компонентов сложного сказуемого, напр. в сочетании с модаль-

ным глаголом (ср.: Ты должен вспомнить адрес), безотносительно к их залоговой форме» (Пименова 1995, с. 3). Исследователь называет такие ментальные состояния, как вера, виновность, одобрение, прощение, враждебность, восхищение, уважение, презрение, воображение, стремление, разочарование, знание, убеждение, память (Там же). (Концептуальному анализу слова «память» посвящено отдельное исследование Е.С. Кубряковой (1991).) Е.А. Красина, опираясь на идеи Дж. Сёрля, перечисляет следующие ментальные состояния: желание, намерение, цель, решение (Красина 2001, с. 99). (О языковом выражении ментальных состояний-оптативов см.: Распопова 1985; Алтабаева 2005.) Очень детально концептуализация ментальных актов и состояний в русском языке исследуется в диссертационной работе Е.П. Плива (2005).

В.Г. Гак отмечает, что семантика всех лексических единиц, соотносящихся с понятием «мыслить», образует семантическое поле ментальности (Гак 1993, с. 23). Е.П. Плива полагает, что в русском языке структура данного семантического поля (семантического поля мысли) такова: ядро поля, которое составляют значения слов, обозначающих ментальные способности (лексемы ум, мудрость, рассудок, интеллект, память, а также голова, мозги - как метонимические репрезентанты этих идеальных мыслительных органов), и четыре основных сектора, связанных с ним: 1) виды ментальности; 2) результат реализации ментальной способности, или продукт ментальной деятельности; 3) модусы ментальности; 4) общая реализация ментальной способности, или процессы мышления. Кроме того, ядру семантического поля ментальности противопоставляется группа слов, объединенная семантическим признаком «нарушение ментальности» (Плива 2005, с. 71, 74). Исследователь выделяет также обширный перечень структурных компонентов, входящих в ближнюю и дальнюю периферию семантического поля ментальности.

Н.В. Складчикова, Н.В. Гаврилова и Т.А. Логунов полагают, что центральную часть ментального поля в русском и английском языках представляют следующие абстрактные существительные, называющие основные фазы и предпосылки мыслительного процесса: мысль/идея — thought/idea: операция синтеза, связанная с порождением нового знания; знание — knowledge: база мыслительной деятельности; размышление — meditation/reflection; причина — cause/reason; следствие — consequence/ effect/ result: операции анализа, связанные с пониманием; цель — aim/ end/ object/purpose/ goal: импульс, приводящий в движение мыслительные механизмы (Складчикова и др. 2000, с. 140).

В нашем исследовании мы будем придерживаться широкой трактовки структуры и семантики слов ментального поля, относя к нему всё то, что выражает мыслительную деятельность и её результаты.

Исследуя слово и соответствующую ему единицу мышления, П.В. Чесноков указывает на тесную связь лексемы и концепта (Чесноков 1967). Мышление, по мнению ученого, вполне может изучаться посредством лингвистического исследования концептов как ментальных образований, единиц мышления, представляющих целостное, нерасчлененное отражение факта действительности (Чесноков 2008).. Е.Н. Руденко также определяет сущность процессов мышления посредством концептов. Исследователь отмечает: «Осуществлять процесс мышления (в самом общем виде) - значит оперировать концептами с целью создания новой

концептуальной единицы или новых концептуальных отношений» (Руденко 2004, с. 140).

На основании этого полагаем, что все основные слова ментального лексикона как единицы мышления могут являться и именами соответствующих ментальных концептов.

Семантическое пространство и концептосфера однородны по своей природе -это мыслительные сущности; изучение семантики есть изучение структуры мышления. Разница между языковым значением и концептом состоит лишь в том, что языковое значение - квант семантического пространства - прикреплено к языковому знаку, а концепт как элемент концептосферы с конкретным языковым знаком не связан, тем не менее, концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы (Попова, Стернин 2007). К ним применим метод се-мантико-когнитивного анализа, который предполагает когнитивную интерпретацию, компонентный, дефиниционный и концептуальный анализ. Синтез всех способов позволит выявить национально-культурную специфику анализируемого слова и концепта (Пименова 2004, с. 13 8).

Языковые единицы, описывающие мыслительный процесс, относятся к абстрактной лексике, в их число входят понятия «семантическая память», «культурная память». Помимо слов-номинантов, по отношению к процессу мышления для языка свойственно использование концептуальных метафор. Поэтому мыслительные концепты возможно классифицировать посредством растительных метафор, вегетативных признаков, а также прямых и косвенных тендерных признаков.

Многие языковые единицы и концепты со значением мыслительного процесса в русском, английском и французском языках также обнаруживают сходные образы, коннотации. Это позволяет авторам исследований говорить о некоторой индоевропейской универсалии в языковых коннотациях ментальных процессов (Складчикова и др. 2000, с. 141-142). Помимо всеобщего в концептах содержится национально- и индивидуально специфичное (ментальные стереотипы), которые также реализуются на вербальном уровне.

В последнее время лингвисты всё больше внимания уделяют мотивации как мыслительному процессу (см.: Чернова 1996; Ильин 2000; Зализняк Анна А. 2001; Сухих 2001; Чернова 2002 (а)) C.B. Чернова представляет перечень ситуаций целенаправленной деятельности человека и языковые средства, отображающие эти ситуации. Мыслительный процесс отображен в таких из них, как мотива-ционный аспект целенаправленной деятельности (ситуация замысла, отображаемая глаголами вздумать, задумать, придумать, надумать, замыслить и др.; ситуация заинтересованности субъекта в осуществлении действия - мечтать, думать, предполагать и др.; ситуация принятия окончательного решения, которая эксплицируется глаголом решить) и операционно-технический аспект целенаправленной деятельности (Чернова 2005).

Все, что в языке способствует выражению мысли (мыслительных усилий, сопутствующих процессов и их итогов), в лингвистике последних десятилетий стало принято называть мыслительным (ментальным) пространством языка. Это понятие сформировалось на основе того, что представление учёных о сущности ментального лексикона было дополнено теорией когнитивных моделей, которую, опираясь на работы Дж. Лакоффа, Ч. Филлмора, И. Свитсер, предложил Ж. Фоко-

нье в монографии «Ментальные пространства («Mental Spaces»)» (Fauconnier 1998). Подобные модели рассматривались упомянутыми авторами на основе культурных, психологических, социальных и пространственных условий функционирования тех или иных элементов языка. Пространства включают некие ментальные сущности (например, разные типы концептов или ментальных репрезентаций), могут структурироваться специальными когнитивными моделями. Ментальные пространства, по мнению Ж. Фоконье, представляют собой определённые области человеческого интеллекта, посредством которых мы структурируем разрозненные, но сопряженные элементы, роли, пропозиции, стратегии и отношения. Они сходны с событиями ситуационной семантики своей фрагментарностью, так как не требуют обязательной репрезентации всего того, что существует в окружающем мире. Вследствие этого ментальные пространства могут заменять возможные существующие миры и ситуации, так как, взятые из конкретных линейных текстов, они отражают человеческое понимание гипотетических и вымышленных ситуаций и помогают глубже проникнуть в проявления дискурса. Ментальные пространства включают не только языковые, но и нелингвистические бленды, которые имеют прямое отношение к областям референции, корреляции, структурной проекции, динамической ментальной симуляции и т.д. (Fauconnier 1998, р. 1).

Ментальные пространства формируются в процессе речемыслительной деятельности как отражение человеком его восприятия действительности, основанием типологии ментальных пространств может быть характер отражения, т.е. соотнесение ментального пространства с отражаемым им физическим пространством реальной действительности (Гольдберг 2004, с. 150). Кроме того, «мысль человека по своей природе предполагает как независимый от нее материальный мир, отражаемый ею, так и вербальные средства ее выражения» (Фесенко 2001, с. 31).

Итак, ментальное (мыслительное) пространство подразделяется на фрагменты, отдельные мыслительные пространства - «небольшие концептуальные объединения / "пакеты", создаваемые по мере того, как мы думаем и говорим (Mental spaces are small conceptual packets constructed as we think and talk...) (Fauconnier, Turner 2002, p. 137). «Ментальные пространства различаются по характеру отражаемого познания действительности - вглубь или вширь» (Гольдберг 2005, с. 138). В.Б. Гольдберг предлагает опыт описания ментального пространства «Воок», отражающего процесс познания соответствующего фрагмента действительности, исходя из языковых показателей, а именно семного состава лексических единиц, выражающих указанный концепт. О.Е. Филимонова на основе данных английского языка отражает ментальные пространства в прототипических моделях. Это следующие ментальные пространства: «I SEE», «I IMAGINE», «I REMEMBER», «IWONDER», «I SPEAK», «ICREATE» (Филимонова 2005, с. 612).

Итак, корреляция структур мысли и языка, ментальное пространство языка проявляется в последовательной взаимосвязи понятий «языковое мышление», «языковая ментальность», «ментальный опыт», «ментальные стереотипы», «ментальный лексикон», «языковая интуиция», «языковое сознание». Ментальное пространство языка, ментально-когнитивные феномены репрезентируют ментальные слова и концепты, выражающие предметы мысли, способы мысли, ментальные состояния и процессы, механизмы памяти (включая семантическую и культурную

память), а также концептуальные ментальные метафоры (в них ярко представлены растительные, тендерные и национально-культурные признаки), ментальные стереотипы, реализующиеся на вербальном уровне.

Глава 2 «КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ И ЯЗЫКОВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РЕАЛЬНОГО И ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ» посвящена исследованию ментального пространства языка, отражающего реальный мир и «возможные миры», а также проблеме влияния «возможных миров» на мышление, бытие и язык.

Весьма трудно провести границу, разделяющую реальность и человеческие вымыслы: «реальный мир» даже не имеет однозначного понимания, чёткой, могущей быть примененной во всех областях знания дефиниции. Эта нечеткость привела в современной науке к формированию двух противоположных точек зрения на реальность - естественнонаучной и гуманитарной, несемиотической и семиотической позициям. Возможное и действительное не изолированы друг от друга, они могут оказывать ощутимое взаимовлияние, да так, что порой их бывает нелегко отличить одно от другого, поэтому они должны рассматриваться в паре.

Одним из подтверждений этому является способность ментального пространства языка подразделяться на составляющие, отдельные мыслительные пространства, во многом определяющиеся национальной спецификой определенной лин-гвокультуры. Так, например, исследования Л.Б. Никитиной убедительно показывают, что в русской языковой картине мира мысль «в результате сравнений, ассоциаций оказывается полностью очеловечена», что она «предстает как подвижное, вихреобразное существо: летучее, резкое, порывистое», что в русском языке она обретает «новые наименования, систему определений и глагольных характеристик, связывается с определенным местом расположения» и что «внутренняя интеллектуальная жизнь человека предстает в русской языковой картине мира столь же динамичной, изменчивой, открытой для описания и разнообразных характеристик, как жизнь внешняя, данная в непосредственных ощущениях. Мысль манифестируется в языке по образу и подобию объектов внешнего мира, в том числе целостного человека» (Никитина 2005, с. 386-388). Нескольку иную картину мы обнаруживаем в восточных текстах: они полны описания мыслительных процессов и приемов управления ими. Например, в буддийской Дхаммападе мысль сравнивается с рыбой, стрелой, оружием, крепостью. Мысль здесь - активный деятель, ей приписываются черты и способности живого существа: мысль трепещет, дрожит, с трудом сдерживается, блуждает, бредет, спотыкается; ее можно уязвить, но трудно сдержать, постичь, невозможно схватить, зафиксировать, остановить.

Особенность мышления, участвующего в процессе восприятия, познания, отражения (не констатации) реального мира, такова, что оно в той или иной степени преображает реальность, создаёт свой мир.

В ряде областей научного знания существует идея виртуальной реальности, понятие «возможных миров», которое имеет значительную историю. Инициатором постановки вопроса о возможных мирах является немецкий философ, физик и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц. Идея виртуальной реальности существует в ряде областей научного знания - в логике, в физике, математике. Основоположником целостной теории возможных миров в гуманитарной области считают финского логика Я. Хинтикку (1980). В русском языковедении одну из первых

попыток применения семантики возможных миров для описания естественного языка осуществил Вяч. Вс. Иванов (1982). Он рассматривал возможные миры в контексте теоретико-игровой семантики кванторов. Согласно аксиомам современной прагмалингвистики, для того, чтобы правильно предсказать применение тех или иных грамматических правил, мы должны учитывать социальный контекст высказывания, равно как и другие скрытые допущения, которые делаются участниками коммуникации. Среди прочих элементов фонда «скрытых допущений» выделяются прагматические пресуппозиции - общие для коммуникантов «пропозиции, неявно подразумеваемые еще до начала передачи речевой информации» (Столнейкер 1985, с. 428). Именно прагматические пресуппозиции, согласно Р. Столнейкеру, обусловливают класс возможных миров, в рамках которого определяются границы речевой ситуации. В.З. Демьянков упоминал о возможных мирах в связи с определением и изучением дискурса (Демьянков 1982). А.П. Бабушкин под «возможными мирами» подразумевает сегменты ментального пространства, в пределах которых в разной степени реализуется возможность совершения тех или иных действий. Речь идет о сценариях, полученных в результате мыслительных проекций действий в иную ипостась относительно позиции «здесь и сейчас». Возможные миры существуют не «где-то там», а в сознании носителей языка (Бабушкин 2001, с. 12). Аналогичный подход представлен и в исследованиях А.Г. Баранова (1993), Е.Д. Смирновой (2000), С.Н. Колесникова (2009).

В современной лингвистике возможные миры - это «скрытые допущения»: возможные состояния дел или направления развития событий; в прагмалингви-стике — это прагматические пресуппозиции. В когнитивной лингвистике — это сегменты ментального пространства, в пределах которых в разной степени реализуется возможность совершения тех или иных действий; они существуют в сознании носителей языка. В семантическом пространстве языка мыслительные пространства существуют как нечто мыслимое, но не отражающее реальное положение дел. Объединяются реальность и плоды воображения в понятии языковой ментальности.

Ряд лингвистов квалифицирует все литературные произведения и даже все искусство в целом как виртуальные тексты (например, Арнольд 1973; Лазебник 1991; Мамчур 2000; Киклевич 2007; Болотов 2008). При этом некоторые ученые отдают приоритет в данном вопросе текстам поэтическим, другие — иным сферам общения: межличностной, научной. В большинстве эстетических направлений не снимается вопрос достижимости актуального мира из возможного. По отношению к научно-фантастическим произведениям Г.Д. Стасива применяет понятие «возможный мир в квадрате», т.к. в них статус художественного вымысла умножается на статус фантастического вымысла (Стасива 2010, с. 5). С этим вполне можно согласиться.

В понимании ряда современных ученых возможные миры - это не только миры художественных произведений, но и «внутренний духовный мир» каждого человека, искусственно созданные культуры (Коняев 2000; Ирхин, Кацнельсон 2003; Боженкова 2005). Некоторые исследователи относят к возможным мирам лишь то, что не существует в реальности, выдумку, фантазию. Особой разновидностью виртуального мира, виртуальной коммуникации лингвисты называют ис-

пользование Интернет-технологий (Руднев 1997; Бергельсон 2004; Лутовинова 2009). Благодаря компьютерным технологиям возникают новые специфические виртуальные реальности.

Попадая в виртуальные миры, язык, языковое мышление также способны подвергаться изменениям (Вендлер 1982; Серл 1982; Линский 1982; Кубрякова 2004; Боженкова 2005).

В настоящее время виртуальность всё более приобретает черты реальности, а понятие виртуальной реальности в его общем виде приложимо ко всем видам реальности, ибо «нет чёткой грани между реальным и воображаемым мирами. Человек склонен к художественным фантазиям...» (Тиунова 2000. См. также: Целшцев 1977; Розин 2000; Заика 2001. Детальный анализ возможных миров в лингвистическом аспекте представлен также в работах Д.И. Шапиро (2000), Е.А. Сидоренко (2002), М.В. Пименовой (2006) и др.).

Помимо логического, в подходе к пониманию и изучению возможных миров в филологии можно выделить сугубо литературоведческие составляющие, относящиеся к созданию художественных и научно-публицистических произведений, а также лингвистические составляющие, имеющие отношение к лексике, языковым средствам, семантике, прагмалингвистике, коммуникативистике.

Для нашего исследования чрезвычайно важна мысль о том, что возможное, хотя и отличается от реально существующего, всё же имеет свои формы проявления в реальном и даже способно влиять на него. H.A. Боженкова справедливо отмечает, что «самое удивительное свойство возможного - оказывать воздействие на действительность» в меру своей недействительности, невоплощенности (Боженкова 2005, с. 19). Связь реального и возможного со всей очевидностью проявляется также в том, что произведения жанра «фэнтези» называют «слишком уж реалистичными», поскольку в них довольно много от научного видения мира, обычно имеет место психологическая достоверность героев, рост личности и ее обновление. Воображение или фантазия вовсе не противоразумное, иррациональное свойство или качество человеческого духа. Воображение - познавательная способность, координирующая и чувства, и рассудок, и разум. А фантазия как высшая форма воображения, реализующая его творческие возможности в мифах, сказках, произведениях искусства, мечтах, дает возможность самореализации человека в соответствии с идеалом, и с антропоцентрической точки зрения выступает сущностным родовым признаком человека и важнейшим конструктивным компонентом, элементом культуры (см.: Юречко 2006, с. 33; Кошелев 1983; Кабаков 1989).

Изучение и систематизация научной, публицистической и художественной литературы позволили нам вьмвить следующие виды влияния виртуальных миров на реальную действительность, на функционирование языка. Виртуальные миры могут быть источником прогресса и развития цивилизации (как, например, этому издавна способствовали мифы и сказки, затем - фантастические художественные произведения, в конце XX в. - первые виртуальные электронные личности - Ал-досы, названные так в честь знаменитого британского создателя антиутопии "Бравый новый мир" Алдоса Хаксли); могут служить импульсом для создания и развития культуры и искусства (повествователь - от Гомера до современных произведений жанра «фэнтези» - в литературном произведении иногда указывает на

разнообразные источники своего рассказа, даже мифологические); быть источником развития научной мысли (как технической, так и гуманитарной; в лингвистике это воплотилось в таких направлениях, как прагматика и металингвистика, в понятиях, созданных учеными для исследования законов мышления), личностного познания, сильных эмоциональных переживаний (в процессе понимания художественного произведения, сопереживания его персонажам, соотнесения их с личностью и жизнью реципиента). Возможные миры могут вносить позитивный вклад в духовное формирование поколений (наиболее всего - сакральные тексты, а также отражение национальных черт и нравственных ценностей в фэнтези-произведениях), благотворно и позитивно влиять на психику поколений, служить руководством к действию, реализовываться как новый процесс чтения и написания, особенно в конце XX в. с созданием компьютерных систем. Кроме того, возможные миры могут также выступать как антиутопии-предостережения (произведения Свифта, Кафки, Богданова, Замятина, Хаксли, Орвелла, Стругацких и др.) и даже быть источником заблуждений, ухода от реальности («сны Веры Павловны» Чернышевского, расовые и классовые мифы, культ вождей, ритуалы массовых сборищ, сект и т.п.).

Данный перечень не претендует на завершенность, он может быть продолжен.

Глава 3 «ЛИНГВОКОГНИТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ОТРАЖЕНИЯ СВОЙСТВ УМА И МЫСЛИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДЖОАН РОУЛИНГ О ГАРРИ ПОТТЕРЕ» посвящена исследованию семантико-когнитивных особенностей репрезентации ментальной сферы в языке произведений Дж. Роулинг, а также выявлению когнитивной и собственно языковой специфики перевода ментальной лексики с английского языка на русский.

По отношению к ментальной сфере язык произведений Дж. Роулинг изобилует сравнениями, например: 'Almost as though this thought had fluttered through the open window...' (p. 8). - «Вдруг, точно эта мысль влетела в открытое окно...» (с. 4); 'One fact penetrated his consciousness like a paralyzing dart.' (p. 30). - «Новость засела в его сознании, как парализующая стрела» (с. 28); 'His brain turned icy cold.' (p. 159). - «Мозг точно заледенел» (с. 172); 'His brain seemed to have jammed.' (p. 254). - «У него словно что-то заклинило в голове» (с. 278); 'A truly terrible thought then occurred to him, a memory bobbing to the surface of his mind, one that made him insides writhe and squirm like serpents.' (p. 435). - «Ужасная мысль пришла ему в голову, всплыло кошмарное воспоминание, и внутри у него словно зашевелились змеи» (с. 460); 'Image after image was racing through his mind like a flickering film.' (p. 472). - «Образы замелькали в его мозгу, словно в ускоренном фильме» (с. 498)'и др. Сравнения представляют собой когнитивный процесс, предполагающий соотнесение характеристики интеллекта с общепринятой и личной системой ценностей, а также сопоставление объектов между собой» (Кравцова 2009, с. 140). Добавим, что такой механизм «запускается» и при создании сравнений автором, и при их восприятии и понимании реципиентом.

1 Здесь и далее примеры из произведений о Гарри Поттере приводятся по изданию: Rowling J.K. Harry Potter and the Order of the Phoenix. - Bloomsbury, 2003. Перевод: Роулинг Дж. К. Гарри Потгер и Орден Феникса / пер. с англ. В. Бабкова, В. Голышева, JI. Мотылева. - М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2004.

Описания ментальной сферы, встречающиеся в романах о Гарри Поттере, возможно разделить на две большие группы, которые, в сврю очередь, членятся на несколько составляющих: 1) репрезентация мыслительной деятельности, свойственной реальному миру; 2) репрезентация фантазийной мыслительной деятельности. В каждой из них обнаруживается ряд специфических особенностей.

I. Языковая репрезентация специфики мыследеятельностн, свойственной реальному миру. В подавляющем большинстве упоминания мыслительного процесса и его результатов отражаются вполне реалистичные вещи, события, реакции — всё, как в реальном мире. Из наиболее характерных особенностей отметим следующие.

Мыслительная деятельность в указанных книгах в гораздо меньшей степени подвержена «волшебным» действиям, нежели предметы реального мира. Чародеи разных сортов и уровней из «Гарри Поттера» в своей ментальной деятельности всё же остаются обычными людьми. Их мысли текут по законам объективной реальности. Они не могут порой отличить правду от лжи, верят наговорам и нелепым россказням, испытывают недоумение, сомнения, порой мучительные, проявляют забывчивость, рассеянность, неспособность сосредоточиться, леность; они бывают вынуждены прибегать к намёкам и досадовать от неумения их полностью понять, испытывают разочарование от несбывшихся ожиданий, не умеют предвидеть сложные ситуации и т.п. Например:

'Harry was sure he would not be able to fall asleep; the evening had been so packed with things to think about that he fully expected to lie awake for hours mulling it all over' (p. 94). - «Гарри был уверен, что не сможет заснуть. Прошедший вечер был так плотно набит тем, о чем надо было подумать, что он приготовился к долгому лежанию и обмозговыванию» (с. 99).

Волшебники различаются по своим умственным способностям - как и обычные люди. Так, в волшебной школе Гермиона выказывает большую старательность и прилежание в учебе, нежели многие ее приятели; персонажи-волшебники не в силах управлять своим сознанием в большей степени, чем это способны делать обычные люди. Под влиянием влюбленности волшебники так же подвержены растерянности, некоторой измененности сознания, как и обычные люди.

Нередко в книгах о Гарри Поттере отражено то, что персонаж не сразу понимает происходящее и лишь потом наступает осознание — в большей степени это относится к заглавному герою. Нередко в книгах о Гарри Поттере отражено то, что персонаж не сразу понимает происходящее и лишь потом наступает осознание - в большей степени это относится к заглавному герою. Это выражено такими, например, фразами: didn't know what happened for a long time - долго не понимал, что происходит; could't realise - не успел осознать; Ijust did whatever I could think - делал наобум, couldn't aware - не соображая; went on thinking painfully -продолжал мучительно думать; it just occurred to him - до него вдруг дошло и т.п.

Одной из особенностей репрезентации ментальной сферы в указанных произведениях является сила и чрезвычайная важность мыслительной способности, мыслительного процесса, а также явно выраженный воздействующий эффект мысли, прямое воздействие мысли на физическую сферу человека. Еще одна яркая особенность - частое соединение мысли и чувства. В контекстах книг Дж. Ро-улинг даже бывает порой затруднительно отделить мысль от эмоции, чувства;

иногда именно описание чувств дает представление о мыслительной деятельности персонажей. Сфера телесного, физического влияет на мыслительную деятельность и наоборот. Например:

'These furious thoughts whirled around in Harry's head, and his insides writhed with anger as a sultry' (p. 15). - «Вот какие гневные мысли бушевали у Гарри в голове, вот из-за чего он терзался и корчился» (с. 12).

'A small shoot of hope burgeoned in Harry's chest, almost immediately strangled by panic — how was he supposed to refuse to surrender his wand without doing magic?' (p. 31) - «В сердце у Гарри появился было крохотный росток надежды, но его тут же задушила паника: как, не совершая волшебства, сохранить у себя палочку?» (с. 29).

У героев, особенно подросткового возраста, наблюдается соединение эмоционального и рационального начал, в ряде случаев эмоциональное берет верх над рациональным. Все это позволяет говорить о существовании единой, нерасчле-ненной области «мысли-чувства». Об этом свидетельствуют также те контексты, где один и тот же процесс назван и ментальным, и эмоциональным глаголом-маркером. Например:

'Harry had not meant to say that at all, and heard the words as though a stranger had spoken them — yet knew at once that they were true. He did not know how he knew it, but he knew ... Again, he felt surprised to hear the words coming, and yet was quite certain they were true' (p. 338) - «Гарри совсем не собирался этого говорить — слова прозвучали у него в ушах так, будто их произнес посторонний. И однако, он сразу понял, что они верны. Неизвестно почему понял, но понял... И опять с удивлением услышал от себя эти слова, и опять почувствовал, что они верны» (с. 363).

Еще одна особенность книг о Гарри Поттере в аспекте репрезентации ментальной сферы - большое количество примеров внутренней речи, диалогов с самим собой, несобственно-прямых монологов, что, по М. Бахтину, является основой, механизмом сознания. И хотя внутренняя речь не предназначена для постороннего восприятия, кроме самого говорящего или думающего вслух, в фэнтези-произведениях такой монолог способен превратиться в диалог - собеседником становится неодушевленный предмет.

Отношение к такой ментально-этической сфере, как правда и ложь, в романах о Гарри Поттере - одна из концептуальных основ. На этом нередко завязываются повороты сюжета, раскрываются характеры героев, замешивается противостояние персонажей. В этом плане очень характерны такие, например, контексты:

'Nobody be believes his cock-and-bull story. Everyone thinks he's delusional' (p. 500). - « Его россказням никто не верит. Все считают, что он свихнулся» (с. 527).

«... и он, понимая, что ему наконец представился отличный шанс поведать миру правду, рассказал ей все, что смог вспомнить. Он не знал, как люди воспримут его историю. Наверное, большинство из них утвердится во мнении, что он законченный безумец...» (с. 530).

Практически весь роман «Гарри Поттер и Орден Феникса» посвящен проблеме лжи, недоверия, мучительным попыткам в этом разобраться и дать правильную оценку.

Во вторую большую группу описаний ментальной сферы в романе - фантазийную - входит ряд подгрупп.

II. Фантазийная специфика мыслительного процесса в произведениях о Гарри Поттере. Здесь мы выделили такие одиннадцать подгрупп:

1. Умение придать свойства мыслящего объекта неодушевленным предметам, волшебное олицетворение (думающий автомобиль, распределяющая учеников по факультетам поющая шляпа).

2. Вынесение памяти и мыслей за пределы мозга и их визуализация (существование Омута памяти - хранилища мыслей и воспоминаний, представляющего собой мелкую каменную чашу с резными рунами и символами, в котором можно побывать и присоединиться к процессу своих и чужих воспоминаний; в Министерстве магии, в Отделе тайн хранятся в аквариумах плавают жемчужно-белые комья - мозги, «похожие на скользкие головки цветной капусты»):

'As he opened the door, he glanced back at Snape, who had his back to Harry was scooping his own thoughts out of the Pensieve with the tip of his wand and replacing them carefully inside his own head' (p. 475) - «Открыв дверь, он оглянулся на Снега: тот стоял спиной к нему, подцеплял из Омута палочкой свои мысли и аккуратно вкладывал их в голову» (с. 501).

Мысли в волшебном мире имеют цвет, свет, плотность:

'The light was coming from the Pensieve sitting of Snape's desk. The silver-white contents were ebbing and swirling within. Snape's thoughts ... things he didn't want Harry to see if he broke through Snape's defenses accidentally ...' (p.563) - «Свет исходил из каменной чаши, стоящей на столе Снегга. Ее серебристо-белое содержимое играло и переливалось внутри. Мысли Снегга... Те, что он прятал от Гарри на случай, если тому удастся прорвать блокировку его сознания...» (с. 597).

3. Отношение к мыслительной деятельности иных существ — «обычных» людей или других представителей «возможных миров»: «правильные» мыслительные усилия, ведущие к улучшению жизни, вызывают уважение и восхищение: fabulous, 'wonderfully ingenious.' Отрицательное отношение у персонажей вызывают недостаточные умственные усилия, неумение познать истину, отличить правду от лжи:

'Не feels angry, of course,' said Hermione in a hard, clear voice. 'Because he's told the Minister for Magic the truth and the Minister's too much of an idiot to believe him' (p. 499) - « - Конечно, он сердит, - отчетливо и громко сказала Гермиона. - Он сказал министру магии правду, но министр такой идиот, что не поверил ему» (с. 526).

4. Особое воздействие мысли - она способна материализовать объекты, сделать их видимыми, осязаемыми, может прогнать смертоносных представителей темных сил. В Школе чародейства и волшебства есть Выручай-комната, которая появляется только тогда, когда кто-то в ней сильно и по-настоящему нуждается и сосредотачивает на этом все умственные усилия. Для того чтобы при помощи волшебной палочки возник Патронус - некая серебристая субстанция в виде животного или птицы, способная защитить от нападения, нужны определенные умственные усилия:

'His face was screwed up in concentration, but only feeble wisps of silver smoke issuedfrom his wand-tip.

'You've got to think of something happy,' Harry reminded him' (p. 534) - «Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.

- Ты должен думать о чем-нибудь очень хорошем, - напомнил ему Гарри» (с. 564).

Кроме того, мысль волшебников способна порождать некие сущности - бог-гарты, которые способны принимать вид их мечтаний, представлений, т.е. как бы реализовывать наяву различные мыслительные формы, воображаемые образы. При этом волшебники могут не только не быть властны над такими сущностями, но и способны искренне переживать, сильно расстраиваться из-за их появления, даже воспоминания о них порой бывают мучительны.

5. Волшебные манипуляции с сознанием. Среди примеров такого рода - изобретение сладостей, способных лишать сознания. Манипулировать сознанием Гарри Поттера на расстоянии пытался один из самых могущественных представителей Темных сил Лорд Волан-де-Морт. Мальчику стали сниться сны, в которых он превращался в какие-то существа, в других людей, в самого Темного мага. Сон становился явью, оставаясь, по сути своей, сном. Апофеозом книги «Гарри Поттер и Орден Феникса» становится борьба, которую темные силы вознамерились провести внутри сознания маленького волшебника. Поэтому таким важным оказывается предупреждение учителя: 'Remember, close your mind -' (p. 549) — «Помни: береги свое сознание...» (с. 580). В Школе чародейства и волшебства преподают предмет окклюменцию — магическую защиту ума от проникновения извне. Волшебники говорят о легилименции - умении извлекать чувства и воспоминания из чужого ума.Те, кто овладели этим искусством, способны правильно интерпретировать добытые сведения. Гарри Поттер смог проникнуть в память одного из учителей. Светлые волшебники вторгаются в чужую память только чтобы спасти положение, выручить кого-то из беды, отвести нависшую угрозу, сделать забывчивым предателя. В критической ситуации, будучи лишенным возможности передать тревожное сообщение напрямую, вслух, Поттер пытается мысленно воздействовать на того, кто может помочь: '... concentrating hard on what he had seen in his dream, willing Snape to read it in his mind, to understand ... Snape looked back at Harry, who stared at him, frantic to communicate without words' (p. 656) - «... он изо всех сил старался сконцентрироваться на том. что видел во сне, заставить Снега прочесть это у него в сознании, понять... И Снег снова посмотрел на Гарри, который уставился на него, мучительно пытаясь передать свои мысли без слов» (с. 703).

6. В волшебной сфере, так же, как и в реальной, мысль соседствует с чувством, нередко переплетаясь с ней, подменяя одна другое: 'Back in his office, just before we took the Port key... for a couple of seconds there I thought I was a snake, Ifelt like one' (p. 425) - « - У него в кабинете, прямо перед тем, как отправиться через портал, я на секунду опять подумал, что я змея. Почувствовал себя змеей...» (с. 449).

7. Важность определенных «волшебных идей» и стремление строго их придерживаться.

8. Несовершенство магических существ, волшебных предметов и их возможностей, связанное с мыслительными способностями. На уроке обучения прорицаниям учитель — кентавр Флоренц — наставляет детей так:

'Не told them that humans were hardly ever good at this, that it took centaurs years to become competent, and finished by telling them that it was foolish to put too much faith in such things anyway, because even centaurs sometimes read them wrongly... His priority did not seem to be to teach them what he knew, but rather to impress upon them that nothing, not even centaurs' knowledge, was foolproof (p. 532) - «...Он сказал, что людям редко удается овладеть этим искусством, что кентавры осваивают его годами, а напоследок заявил, что слишком уж доверять таким вещам тоже глупо, поскольку в них порой ошибаются и сами кентавры... Казалось, главное для него — не научить га тому, что знал он сам, а втолковать им, что никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным» (с. 462).

9. Ложь волшебников. Так, накануне ответственных экзаменов в конце пятого курса в Школе чародейства и волшебства, процветала торговля из-под полы различными лжесредствами, якобы способствующими повышению концентрации ума и внимательности» - «эликсиром Баруффио для интеллектуального роста», «порошком из когтя дракона» и проч. Зная заранее по опыту, что ученики волшебной школы способны прибегать к волшебству, дабы успешно сдать экзамены, даже если к ним плохо подготовились, учителя предпринимают особые — волшебные — меры против лжи и обмана, в частности, «антиобманные заклятия», подливают им в чай «сыворотку правды» и т.д.

10. Отношение к «норме» и «ненорме» как речевой маркер мыследеятельно-сти: несмотря на обилие волшебных существ, явлений, действий, которые со стороны реального мира выглядят как «ненорма», как существенное отклонение от нормы из разряда невозможного, у волшебных героев книг о Гарри Потгере есть и свое представление о том, что такое «нормально» и что - «ненормально», невероятно. То есть представления о допустимом и правильном в их картине мира несколько иные, чем у людей в реальном мире. Так, оценку «ненормальные» получают те представители медицины (маглы), которые лечат так, как в реальном мире: аллопаты, хирурги и т.п. А «нормальные» - те, что исцеляют при помощи волшебства - заклинаний, заговоров, волшебных снадобий, зелий и т.п.

11. Повреждение ума, памяти магическим способом:

'When Bode tried to steal this weapon, something funny happened to him. I think there must be defensive spells on it, or around it, to stop people touching it. That's why he was in St Mungo's, his brain had gone allfunny and he couldn 't talk' (p. 518) - «Когда Боуд попытался украсть это оружие, с ним что-то случилось. Я думаю, на этом оружии или вокруг него были какие-то оборонительные заклятия и его нельзя было трогать. Поэтому Боуд и очутился в больнице святого Мунго — память отшибло, язык отнялся» (с. 47).

В Министерстве магии, в Отделе тайн на стеллажах в стеклянных шариках хранятся некогда сделанные пророчества:

'... the prophecies held in the Ministry of Magic are heavily protected. Only the people to whom they refer can lift them from the shelves without suffering madness' (p. 731) - «...пророчества в Министерстве магии надежно защищены. Взять их с

полки и не сойти при этом с ума могут только те, к кому они имеют прямое отношение» (с. 786).

Английский оригинал и русский перевод романов о Гарри Поттере имеет ряд различий, что обусловлено когнитивно-прагматическими особенностями процесса перевода, а также спецификой английского и русского языков. Так, термин mind может означать практически любой из терминов, описывающих ментальную деятельность и ментальную организацию; русские существительные и глаголы ментальных действий и состояний также не отличаются однозначностью, что затрудняет процесс перевода. Здесь большую роль играют мыслительные усилия языковой личности переводчика, поскольку перевод есть ментальный, когнитивно-прагматический процесс: переводчик должен понять текст-источник, осознать его, выбрать из языка перевода именно те знаки и средства, которые окажутся адекватными не столько языку-источнику, сколько менталитету того народа, на язык которого осуществляется перевод, иначе смысл оригинального текста останется не понятым и перевод не достигнет конечной цели. Вольно или невольно переводчик привносит в текст перевода особенности своего собственного мышления, мировидения, в ряде случаев - официальной идеологии.

В процессе перевода с одного языка на другой благодаря интенции мыслевы-ражения неизбежно происходят различного рода изменения - вставки, трансформации, замены слов и словосочетаний, изменение структуры и модальности языковых единиц. Все эти процессы для искусного переводчика связаны с творчеством, с интеллектуальными усилиями, позволяющими адекватно передать картину мира чужого языка средствами своего собственного. В Кратком словаре когнитивных терминов указывается на особую трудность перевода английского термина mind на русский язык, ибо он может означать практически любой из терминов, описывающих ментальную деятельность и ментальную организацию, начиная от сознания и мышления и кончая разумом, мозгом, интеллектом, мыслью. Русские существительные и глаголы ментальных действий и состояний также не отличаются однозначностью. Учитывая частую синонимию термина "разум" терминам "сознание", "рассудок", "ум", "дух", "интеллект" и пр. и даже термину "мозг", нетрудно заметить, что и эти аналитические дескрипции достаточно разнообразны и не всегда легко сопоставимы (Кубрякова и др. 1996, с. 153), что также затрудняет процесс перевода.

При переводе на русский язык глаголов и существительных, выражакшцс мыследеятельность, в произведениях Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере активно про является ряд тенденций, затрагивающих уровень лексики и грамматики.

В отношении лексических трансформаций мыслительных слов при перевод! ярко выражены следующие виды явлений.

В русском переводе наблюдается гораздо большее разнообразие средств репре зентации мыслительных процессов, нежели в оригинале. Так, если в оригинал' применяется глагол think (thought), expect,то в русском, помимо основного - ду мать, представлены варианты считать, видеть, замечать, делать вывод, обду мывать и некоторые другие. Например:

'Harry Potter's appearance did not endear him to the neighbours, who were the sor of people who thought scruffiness ought to be punishable by law' (p. 7). - «Одним ело

наружность Гарри Поттера не красила его в глазах соседей, которые считали, что нерях надо отдавать под суд» (с. 3).

'I was to keep an eye on you but not say anything, you were to young. I'm sorry I rave you such a miserable time, Harry, but the Dursleys would never have left you come T they'd thought you enjoyed it' (p. 25). - «Я должна была за тобой следить, но крытно от тебя, слишком мало тебе еще лет. Знаю, что большой радости тебе \е доставляла, но Дурели ни за что не стали бы пускать тебя ко мне, если бы ви->ели, что тебе у меня весело» (с. 23).

Нередко происходит синонимическая замена других ментальных глаголов или инструкций с ними в языке перевода - равноценная и неравноценная. Такая заме-ia может отличаться стилистически, коннотативно. Так, в следующем примере фисутствует пара «знать - догадываться», реализуется точность и приблизитель-юсть:

'Harry hesitated for a moment. It cost him something to tell the truth this time, even hough his aunt and uncle could not possibly know how bad he felt at admitting it' (p. 11). - «На мгновение Гарри заколебался. Не так-то легко было сказать им правду, 1усть даже Дурели не догадывались, как тяжело ему ее сознавать» (с. 8).

Ниже реализована стилистически неравная пара: забыть — выкинуть из головы. ^мысл сохраняется тот же, но в русском выражение звучит более эмоционально, с »трицательной коннотацией:

'And his reward was to be stuck in Little Whinginngfor four solid weeks, completely rut off from the magical world, reduced to squatting among dying begonias so that he ■ould hear about water-skiing budgerigars! How could Dumbledore have forgotten him ■o easily!' (p. 15). - «И в награду за все он целых четыре недели болтается в 1иттл-Уингинге, совершенно отрезанный от волшебного мира, вынужденный грятаться среди дохнущих бегоний и слушать про попугайчиков, катающихся на юдных лыжах! Как мог Дамблдор выкинуть его из головы?» (с. 11).

В ряде случаев ментальный глагол think (thought) - мыслить, думать употреб-гяется в английском языке и отсутствует в русском. Может встречаться как пол-юе его отсутствие, так и замена его на слова других частей речи, которые могут шеть иной оттенок значения, иную коннотацию: 'Не didn't give us details, he didn't ell us exactly how Diggory got murdered, I think we'd all like to know -' (p. 304). -(Без подробностей. Как именно убили Диггори, он не сказал, а нам хотелось бы тать...» (с. 329).

Нередки замены в языке перевода ментального глагола think вводными словами и конструкциями типа кажется, наверное, может быть, пожалуй, ну что? и г.п. Примеры:

'Harry, yours is OK except for this bit at the end, I think: you must have misheard Professor Sinistra, Europa's covered in ice, not mice' (p. 269). - «Гарри, у тебя все нормально, кроме этого вот, в конце. Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами...» (с. 293).

Встречается довольно много примеров замены глаголов think (don't think) :ловом по-моему, по-твоему.

В следующем примере налицо четкая мысль в английском языке и «приблизительность» в русском, причем с налетом «потусторонности».

'For a split second Harry thought he had done magic without meaning to, despite fact that he'd been resisting as hard as he could - then his reason caught up with hi senses — he didn't have the power to turn off the stars' (p. 20). — «На долю секунды Гар ри померещилось, будто он невольно использовал волшебную палочку, хоть и про тивился этому искушению изо всех сил. Но потом он опомнился: выключить звез ды было, конечно, не в его власти» (с. 17).

Выражение твердой уверенности в языке оригинала может быть заменено : языке перевода на предположительность, допущение:

I'm sure we can find a night that suits everyone,' said Hermione, slightly impatiently' (p. 307). — «Думаю, мы сумеем выбрать вечер, который устроит всех, - с легким нетерпением отозвалась Гермиона» (с. 331).

Обнаруживается также и обратное явление: слова «ум», «мысль», «думать» от сутствуют в английском, но представлены в русском переводе:

'Watching the news...' he said scathingly. 'I'd like to know what he's really up to do. As if a normal boy cares what's on the news (p. 8). - «Новости, вишь ты, его интересуют, -язвительно проговорил он. — Хотел бы я знать, что по правде у него науме. Как будто нормальному парню может быть дело до новостей» (с. 4).

В английском выражение более рационально (доел, что он в действительности будет делать).

Грамматические трансформации мыслительных глаголов при переводе сво дятся, в основном, к двум разновидностям:

1) глаголы мыслительной деятельности в языке оригинала и перевода употреблены в одном случае с отрицанием, в другом — без него:

'Oh ... hi,' she said breathlessly. 'I didn't think anyone would be up here this early ... ' (p. 254). - «Ой... привет, - испуганно отозвалась она—Я думала, тут никого не будет в такую рань...» (с. 278).

2) изменяется фазисность глагола. Так, в следующем примере в английском языке используется форма начала действия (начал думать), а в русском - завершение процесса {подумал), выраженное формой совершенного вида:

7 was starting to think you'd go to bed before everyone else had disappeared,' he said. 'I've been checking every hour' (p. 270). — «Яуж подумал, вы уйдете спать раньше, чем остальные разойдутся, - сказал, он. — Каждый час заглядывал» (с. 294).

В другом контексте английское «подумал» - завершенное действие (прош. вр.) - заменено действием в процессе длительности - думаю (наст, вр.):

7 was thinking, we got away with the dog disguise at the station, didn't we?' (p. 273). - «Думаю, эта маскировка под собаку на станции нам удалась, а?» (с. 297).

Таким образом, процесс перевода, как и собственно создание текста, являете; не механическим, а творческим, креативным, процессом, требующим задействова ния значительных ментально-когнитивных усилий и приемов.

В Заключении диссертации обобщаются полученные результаты, формулиру ются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования рол! паремических единиц.

Перспективы дальнейшего исследования темы видятся в расширении перечш произведений жанра «фэнтези», в проведении сопоставительного анализа такиз

произведений, принадлежащих писателям различных стран, в диахроническом и синхроническом аспектах.

Основное содержание диссертации отражено в следующих статьях.

Публикации в журналах, предусмотренных перечнем ВАК РФ:

1. Телегина О.В. Проявление специфики ментального пространства языка фи отражении реального и виртуального миров // Вестник Майкопского осударственного технологического университета: Научный журнал МГТУ. — Майкоп: МГТУ, 2010. № 2. - С. 61-65.

2. Рядчикова E.H., Схаляхова С.Ш., Телегина О.В. Ментальные слова >усского и английского языков // Вестник Майкопского государственного технологического университета: Научный журнал МГТУ. - Майкоп: МГТУ, ¡010. №3.-С. 101-109.

3. Телегина О.В. Ментальное пространство языка, отражающее реальный «ip // Вестник Майкопского государственного технологического университета: Научный журнал МГТУ. - Майкоп: МГТУ, 2011. № 1. - С. 117121.

Публикации в других изданиях:

4. Телегина О.В. Специфика перевода ментальных глаголов с английского [зыка на русский // Актуальные проблемы современного языкознания и лите->атуроведения: Мат-лы 8-й науч. конф. молодых ученых. — Краснодар: КубГУ, ¡009. - С. 234-239.

5. Рядчикова E.H., Телегина О.В. Влияние «возможных миров» на мышление и >ытие: когнитивно-прагматический аспект // Предложение и Слово: мат-лы V обилейной Международной научной конференции, поев, памяти B.C. Юрченко и Л.В. Черепанова (14-16 октября 2010 г.). - Саратов: Издательский центр «Наука», ¡010.-С. 241-248.

6. Телегина О.В. Ментальное пространство языка, отражающее «возможные лиры», в лингвокогнитивном аспекте // Язык и межкультурная коммуникация: Иат-лы VII Межвуз. научно-практич. конф. (22-23 апреля 2010 г.). - СПб.: Нанкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов, 2010. - С. 102-105.

7. Телегина О.В. Отражение этнокультурных особенностей в мыслительных сонцептах // Актуальные проблемы современного языкознания и штературоведения: Мат-лы 9-й науч. конф. молодых ученых. - Краснодар: КубГУ, >010.-С. 164-169.

8. Рядчикова E.H., Телегина О.В. Семантико-когнитивные особенности эепрезентации ментальной сферы в языке произведений о Гарри Поттере // Мат-лы Иеждунар. науч. конф. «Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания» 25-26 ноября 2010 г.). - Краснодар: АСВ-Полиграфия, 2011. - С. 231-234.

9. Рядчикова E.H., Телегина О.В. Лексика - семантика - сознание: научно-шалитический обзор // Европейский исследователь: Мультидисциплинарный тучный журнал. - Сочи: European Researcher, 2011. № 3 (5). - С. 298-302.

Подписано в печать 16.09.2011 г. Формат 60*84 1/16 Бумага офсетная. Печеть RISO. Гарнитура Тайме. Заказ ИЗ. Тираж 100.

Отпечатано с оригинал-макетов заказчика в типографии: "АСВ-полиграфия". г.Краснодар, ул. 40- летия Победы, 146

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Телегина, Ольга Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕНТАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ЯЗЫКА В ЛИНГВОКОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 2. КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ И ЯЗЫКОВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РЕАЛЬНОГО И ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ

2.1. Ментальное пространство языка, отражающее реальный мир.

2.2. Ментальное пространство языка, отражающее «возможные миры».

2.3. Влияние «возможных миров» на мышление, бытие и язык

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 3. ЛИНГВОКОГНИТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ОТРАЖЕНИЯ СВОЙСТВ УМА И МЫСЛИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДЖОАН РОУЛИНГ О ГАРРИ ПОТТЕРЕ.

3.1. Семантико-когнитивные особенности репрезентации ментальной сферы в языке произведений о Гарри Поттере.

3.2. Когнитивная и собственно языковая специфика перевода ментальной лексики с английского языка на русский.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Телегина, Ольга Владимировна

Актуальность темы исследования;

В силу того что само мышление принципиально не наблюдаемо, в; центре нашего- исследования: находится1 речь человека, тексты как материальное выражениемыслительных процессов,. протекающих, в его < сознании. ■ ' . . .

Долгое.1 время, еще со, времен древней Греции, в науке превалировали «попытки.1 противопоставить друг; другу слово и выражаемый им факт мысли как различные, хотя и связанные между собой явления» (Чесноков 1967, с. 5). Понадобилось много веков, чтобы ученые пришли к. однозначному выводу о том, что такое противопоставление неоправданно, о чем, неопровержимо свидетельствуют данные современной когнитивистики. Е.С. Кубрякова, рассуждая о возможностях когнитивной лингвистики в- исследовании сознания и< разума человека/ пишет: «Сведения- о языке стали рассматриваться как неотъемлемый и органический компонент при анализе восприятия, памяти, внимания, мышления и т.д. В; ходе этих когнитивных исследований рождались и новые представления о языке и языковых данных как о средстве доступа к . работе человеческого сознания; а в значительной степени и к пониманию всей природы и сущности человека; (Кубрякова 2006, с. 26). Сложность изучения языковых средств: выражения ¡ мысли в значительной мере обусловлена как сложностью форм самой; мысли/ так и отсутствием строгой закрепленности за словами однозначных мыслительных понятий-конструктов, на что указывал П.В. Чесноков: «.один и? тот же охват выражаемого содержания, одна и та же форма мысли со стороны внешнего отношения могут обеспечиваться1 за счет различных формальных (и не только формальных) средств языка, которые в связи: с этим допускают особую (свою) классификацию, независимо от выражаемых форм мысли» (Чесноков 1967, с. 174).

Колоссальное разнообразие областей, аспектов, форм, жанров, средств выражения мыслительной« деятельности человека не позволяет в одном исследовании охватить их все. В данной! работе мы ограничили изучение ментальной сферы, ментально-когнитивных феноменов языком научно-публицистических и фантастических, произведений, передающих различные представления о «возможных мирах».

Представляется, что именно в фантастических-, а не в реалистических произведениях, в наибольшей степени отражаются различные стороны мыслительных усилий их авторов. Разумеется, без активной мыслительной* деятельности творца не бывает ни одного произведения, но если реалистические художественные творения в первую очередь призваны отражать существующую действительность, жизненные реалии, то фабула и коллизии произведений жанра фэнтези -целиком плод воображения их создателей. Современный человек с детства «впитывает в себя« культурное разнообразие научной фантастики с

- литературы и фильмов в стиле «фэнтези». Каждое из подобных произведений, в силу развития современных технологий, субстанциально приближается к реальности и, взятое отдельно, может претендовать на статус-автономной культуры» (Боженкова 2005, с. 4). E.H. Ковтун среди выявленных ею свойств модели реальности, создаваемой средствами рациональной фантастики, называет на первом месте абсолютизацию интеллектуальной составляющей человеческой психики (Ковтун 2008). В силу такой важности данного параметра можно заключить, что> он нуждается в детальном лингвистическом изучении.

Несмотря на то, что фантазия отражает не существующее, а мифологическое, иллюзорное, тем не менее «конструктивно-онтологическая особенность фантазии, творящей из бытия небытие, позволяет анализировать ее не только в психологическом и гносеологическом аспектах, но и более широко — в культурноч антропологическом, мировоззренческом контекстах» (Юречко 2006, с. 29). «Выдвижение на;1 первый план многих исследований в современной культурологии (иногда неявно)1 именно- ( концепции виртуальных миров очень тесно связано. с доминированием внутри концептуального аппарата почти всех наук о человеке наших дней личностной идентификации. Сформулированные более или менее четко • крупным американским психологом, учеником самого 3. Фрейда,Эриком» Хамбургером Эриксоном еще в 60-е годы, идеи эти ныне стали совершенно необходимым теоретическим инструментом почти всех сколько-нибудь интересных и перспективных исследований« в этой области» (Акчурин 2000, с. 23). В современной философии и лингвистике в свете формирования новой эпохи мышления* которую-принято называть «посткритической», большой интерес вызывает модальность возможного, в свете чего в современной лингвистической философии и теории языка рассматриваются как традиционные проблемы - специфика мышления, статус идей и универсалий, так и проблемы современной теории - означающее и означаемое, структура, и центр, игра различий (Боженкова 2005, с. 11). При этом преследуются такие цели, как выявление уникальности самой категории возможного в отличие от смежных понятий, раскрытие ее универсальной значимости в разных сферах человеческой- деятельности, предельное сужение содержания этого понятия и, вместе с тем, предельное расширение объема его применения (междисциплинарность) (Там же, с. 11—12). Отсутствие лингвистических исследований" мыслительных актов, процессов и явлений в произведениях, посвященных «возможным мирам», а также необходимость выявления-, анализа и систематизации лингвистических образований, выражающих ментальную специфику носителей английского и русского языков, обусловили актуальность предпринятой нами работы.

Цель исследования — выявить особенности языковой объективации и взаимодействия ментального пространства языка реального и «возможных» миров.

Задачи исследования:

- рассмотреть ментальное пространство языка в лингвокогнитивном аспекте;

- изучить и сопоставить специфику ментального пространства языка, отражающего реальный мир и «возможные» миры, в когнитивно-прагматическом аспекте;

- выявить виды и средства влияния «возможных» миров на мышление, бытие и язык;

- исследовать специфику языковой репрезентации ментальной сферы в произведениях Дж. Роулинг о Гарри Поттере;

- определить особенности перевода ментальных слов с английского языка на русский.

Объект исследования - ментальное пространство (ментально-когнитивные феномены) реального и «возможного» миров.

Предмет исследования - языковые единицы, репрезентирующие свойства ума и мыслительной деятельности на русском и английском языках.

Источниками иллюстративного материала послужили тексты научно-публицистических и художественных произведений русских и зарубежных исследователей, писателей и поэтов, в чьем творчестве отражены возможные миры и представлен ментальный лексикон, а также тексты романов о Гарри Поттере Joanne Kathleen Rowling (Джоан Роулинг) на английском языке и их перевода на русский язык осуществлен В. Бабковой, В. Голышевой, Л. Мотылевым). Картотека на обоих языках включает свыше 2500 единиц.

Методологическая основа исследования — труды по общетеоретическим вопросам философии языка, гуманитарного знания, взаимодействия мышления и речи H.A. Бердяева, М.М. Бахтина, A.A. Потебни, Г. Гийома, JI.G. Выготского, П.В. Чеснокова; по различным проблемам когнитивной лингвистики, языкового» сознания Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, Г.А. Золотовой, Е.Ф. Тарасова, М.В. Пименовой, Т.А. Фесенко, E.H. Рядчиковой и др.; по лингвистическому изучению виртуальных миров И.А. Акчурина, А.П. Бабушкина, O.E. Баксанского, А.Г. Баранова, H.A. Боженковой, А. Киклевича, О.Г. Почепцова и др.; по переводоведению Ю.Д. Апресяна, Е.С. Кубряковой, А.Г. Минченкова и др.

Методы, использованные в работе: описательный метод, семантико-когнитивный! анализ, методы синхронного и сопоставительного анализа, интерпретирующего понимания, метод текстологической интерпретации, приемы компонентного, концептуального и контекстуального анализа, классифицирование.

Положения, выносимые на защиту:

1. Основную корреляцию структур мысли и языка, ментальное пространство языка можно представить в виде следующей цепочки последовательных зависимостей: языковое мышление —> языковая ментальность —> ментальный опыт —> ментальные стереотипы —> ментальный лексикон (ментальные слова, отражающие ментальные (умственные) состояния и ментальную активность) —> языковая интуиция —» языковое сознание. Ментальное пространство языка, ментально-когнитивные феномены репрезентируют ментальные слова и концепты, выражающие предметы мысли, способы мысли, ментальные состояния и процессы, механизмы памяти (включая семантическую и культурную память), а также концептуальные ментальные метафоры, ментальные стереотипы, реализующиеся на вербальном уровне.

2. На основании того, что концепт есть ментальное образование; "а для его создания, понимания и интерпретации требуются мыслительные процессы, все основные слова ментального лексикона как вербализаторы единиц мышления следует признать также и именами соответствующих ментальных концептов.

3. В понятии языковой ментальности объединяются реальность и плоды воображения; в настоящее время виртуальность всё более приобретает черты реальности, а понятие виртуальной реальности в его общем виде приложимо ко всем видам реальности. Возможное и действительное не изолированы друг от друга, они могут оказывать ощутимое взаимное влияние, поэтому они1 должны рассматриваться в паре. Лингвистические составляющие филологического подхода к пониманию и изучению возможных миров (помимо логических и сугубо литературоведческих составляющих, относящихся к созданию художественных и научно-публицистических произведений) определяются посредством лексики, языковых средств, семантики, прагмалингвистики, коммуникативистики.

4. Существуют следующие виды влияния вербально репрезентированных виртуальных миров на реальную действительность, на лингвокультуру. Виртуальные миры могут быть источником прогресса и развития цивилизации; импульсом для создания и развития культуры, искусства, языка, источником развития научной мысли, личностного познания, сильных эмоциональных переживаний. Возможные миры могут вносить позитивный вклад в духовное формирование поколений, благотворно и позитивно влиять на психику поколений, служить руководством к действию, реализовываться как новый процесс чтения и написания. Возможные миры могут также выступать как антиутопии-предостережения и даже быть источником заблуждений, ухода от реальности.

5. Языковые описания ментальной сферы, встречающиеся в романах о Гарри Поттере, возможно разделить на две большие группы: 1) репрезентация мыслительной деятельности, свойственной реальному миру; 2) репрезентация фантазийной мыслительной деятельности. Каждая из этих групп, в свою очередь, членится на несколько составляющих и обнаруживает рад специфических особенностей.

6. Мыслительная деятельность персонажей Дж. Роулинг в гораздо меньшей степени подвержена «волшебным» действиям, нежели предметы реального мира, в ментальных процессах волшебники остаются обычными людьми, их мысли текут по законам объективной реальности. Фантазийная специфика мыслительного процесса в произведениях о Гарри Поттере представлена следующими когнитивно-семантическими подгруппами: 1) придание свойств мыслящего объекта неодушевленным предметам; 2) вынесение памяти и мыслей за пределы мозга и их визуализация; 3) отношение к мыслительной деятельности иных существ — «обычных» людей или других представителей «возможных миров»; 4) особое воздействие мысли на материальный и «волшебный» мир - она способна материализовать объекты, сделать их видимыми, осязаемыми; 5) волшебные манипуляции с сознанием; 6) в волшебной сфере, так же, как и в реальной, мысль соседствует с чувством, нередко переплетаясь с ней, подменяя одна другое; 7) важность определенных «волшебных идей» и стремление строго их придерживаться; 8) несовершенство магических существ, волшебных предметов и их возможностей, связанное с мыслительными способностями; 9) ложь волшебников; 10) отношение к «норме» и «ненорме» как речевой маркер мыследеятельности; 11) повреждение ума, памяти магическим способом.

7. При переводе на русский язык глаголов и существительных, выражающих мыследеятельность, в произведениях Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере проявляются следующие процессы, затрагивающие уровень лексики и грамматики. В отношении лексических трансформаций мыслительных слов: а) в русском переводе наблюдается гораздо большее разнообразие средств репрезентации мыслительных процессов, нежели в оригинале; б) нередко происходит синонимическая замена других ментальных глаголов или конструкций с ними в языке перевода -равноценная и неравноценная, могущая отличаться стилистически, коннотативно; в) в ряде случаев ментальный глагол think (thought) — мыслить, думать употребляется в английском языке и отсутствует в русском либо он заменяется на слова других частей речи, которые могут иметь иной оттенок значения, иную коннотацию. Обнаруживается также и обратное явление: слова «ум», «мысль», «думать» отсутствуют в английском, но представлены в русском переводе. Грамматические трансформации мыслительных глаголов при переводе сводятся, в основном, к двум разновидностям: 1) глаголы мыслительной деятельности в языке оригинала и перевода употреблены в одном случае с отрицанием, в другом — без него; 2) изменяется фазисность глагола.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем систематизированы основные параметры когнитивно-прагматического и языкового взаимодействия реального и возможных миров в области ментального пространства языка; определены виды влияния возможных миров на мышление, бытие и язык; классифицированы семантико-когнитивные особенности репрезентации ментальной сферы в языке произведений Дж. Роулинг; выявлены особенности перевода ментальной лексики с английского языка на русский.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что её материалы и результаты могут дополнить теорию и философию языка, теорию лингвистической прагматики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, межкультурной, коммуникации, способствовать расширению знаний о языке и стиле писателя. Отдельные положения работы содействуют выработке систематизирующего подхода к языку фэнтези произведений.

Практическая значимость определяется тем, что материалы данного исследования могут быть использованы при разработке курсов и спецкурсов. «Теория языка», «Лингвистический анализ текста», «Философия1 языка», «Теория и практика перевода», «Язык и мышление», «Когнитивная лингвистика».

Апробация работы осуществлялась на 8-й и 9-й научной конференциях молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения», проводимой1 филологическим факультетом Кубанского госуниверситета (Краснодар, апрель 2009 г., апрель 2010 г.); на VII Межвузовской.научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация», проводимой Санкт-Петербургским Гуманитарным университетом профсоюзов (22-23 апреля 2010 г.); на У юбилейной. Международной научной' конференции «Предложение и Слово», посвященной памяти B.C. Юрченко и М.В. Черепанова (14-16 октября 2010 г.), проводимой факультетом русской словесности Педагогического института Саратовского государственного университета; на международной научно-практической конференции «Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания», проводимой филологическим факультетом Кубанского госуниверситета (Краснодар, 25-26 ноября 2010 г.), на заседаниях кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского госуниверситета, в также на кафедре общепрофессиональных дисциплин в Сочинском филиале Московского автомобильно-дорожного технического университета (МАДИ).

По результатам исследований опубликовано 9 научных работ, включая три статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ для кандидатских диссертаций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая объективация ментально-когнитивных феноменов"

выводы

Описания ментальной сферы, встречающиеся в романах о Гарри Поттере, возможно разделить на две большие группы, каждая из которых, в свою очередь, членится на несколько, составляющих: 1) репрезентация мыслительной деятельности, свойственной реальному миру; 2) репрезентация фантазийной мыслительной деятельности. В каждой из них обнаруживается рад специфических особенностей.

I. Языковая репрезентация специфики мыследеятельности, свойственной реальному миру. В подавляющем большинстве упоминания мыслительного процесса и его результатов отражаются вполне реалистичные вещи, события, реакции — всё, как в реальном мире. Из наиболее характерных особенностей отметим следующие.

Мыслительная деятельность в указанных книгах в гораздо меньшей степени подвержена» «волшебным» действиям, нежели предметы реального мира. При- наличии волшебных палочек и зелий, различного рода заклинаний, умения проходить сквозь стены, видеть невидимое, трансгенерировать (появляться и исчезать, мгновенно и бесследно перемещаясь в пространстве), летать на мётлах, уплывать сквозь классную доску, общаться с существами из виртуальных миров (эльфами, привидениями-полтергейстами, вампирами-дементорами, высасывающими душу, драконами, сфинксами, ожившими портретами, говорящими письмами, мыслящими шляпами и т.п.) чародеи разных сортов и уровней из «Гарри Поттера» (сквибы, волшебники, маги, ведьмы, ведуньи и проч.) в своей ментальной деятельности всё же остаются обычными людьми. Их мысли текут по законам объективной реальности. Они не могут порой отличить правду от лжи, верят наговорам и нелепым россказням, испытывают недоумение, сомнения, порой мучительные, проявляют забывчивость, рассеянность, неспособность сосредоточиться на уроке, леность при выполнении школьных домашних заданий, бывают вынуждены прибегать к намёкам и досадовать от неумения их полностью понять, испытывают разочарование от несбывшихся ожиданий, не умеют предвидеть сложные ситуации и т.п.

Волшебники различаются по своим умственным- способностям — как и обычные люди. Так, в волшебной школе Гермиона выказывает большую старательность и прилежание в учебе, нежели многие ее приятели; персонажи-волшебники не в силах управлять своим сознанием в большей степени, чем это способны делать обычные люди. Под влиянием влюбленности волшебники так же подвержены растерянности, некоторой измененности сознания, как и обычные люди.

Нередко в книгах о Гарри Поттере отражено то, что персонаж не сразу понимает происходящее и лишь потом наступает осознание - в большей степени это относится к заглавному герою.

Одной из особенностей репрезентации ментальной сферы в указанных произведениях является сила и чрезвычайная важность мыслительной способности, мыслительного процесса, а также явно выраженный воздействующий эффект мысли, прямое воздействие мысли на физическую сферу человека: Еще одна яркая особенность — частое соединение мысли и чувства. В контекстах книг Дж. Роулинг даже бывает порой затруднительно отделить мысль от эмоции, чувства; иногда именно описание чувств дает представление о мыслительной деятельности персонажей. Сфера телесного, физического влияет на мыслительную деятельность и наоборот.

Можно сказать, что у героев, особенно подросткового возраста, наблюдается соединение эмоционального и рационального начал, в ряде случаев эмоциональное берет верх над рациональным. Все это позволяет говорить о существовании единой, нерасчлененной области «мысли-чувства».

Еще одна особенность книг о Гарри Поттере в аспекте репрезентации ментальной сферы - большое количество примеров внутренней речи, диалогов с самим собой, несобственно-прямых монологов. И хотя внутренняя речь не предназначена для постороннего восприятия, кроме самого говорящего или думающего вслух, в фэнтези-произведениях такой монолог способен превратиться в диалог — собеседником становится неодушевленный предмет.

Отношение к такой ментально-этической сфере, как правда и ложь, в романах о Гарри Поттере - одна из концептуальных основ. На этом нередко завязываются повороты сюжета, раскрываются характеры героев, замешивается противостояние персонажей. Практически весь Роман «Гарри Поттер и Орден Феникса» посвящен проблеме лжи, недоверия, мучительным попыткам в этом разобраться и дать правильную оценку.

Относительно второй большой группы описаний ментальной сферы в романе мы ограничимся> лишь перечислением входящих в нее подгрупп.

II. Фантазийная специфика мыслительного процесса в произведениях о Гарри Поттере. Здесь мы выделили такие двенадцать подгрупп: 1) умение придать свойства мыслящего объекта неодушевленным предметам; 2) вынесение памяти и мыслей за пределы мозга и их визуализация; 3) отношение к мыслительной деятельности иных существ — «обычных» людей или других представителей «возможных миров»; 4) особое воздействие мысли — она способна материализовать объекты, сделать их видимыми, осязаемыми; 5) волшебные манипуляции с сознанием; 6) в волшебной сфере, так же, как и в реальной, мысль соседствует с чувством,, нередко переплетаясь с ней, подменяя одна другое; 7) мысль способна оказать волшебное действие, например, прогнать смертоносных представителей темных сил, как в случае с нападением дементоров — демонов, отбирающих навсегда радость; 8) важность определенных «волшебных идей» и стремление строго их придерживаться; 9) несовершенство магических существ,, волшебных предметов и их возможностей, связанное с мыслительными способностями; 10) ложь волшебников; 11) отношение к «норме» и «ненорме» как речевой» маркер мыследеятельности; 12) повреждение ума, памяти магическим способом.

Английский оригинал и русские перевод романов о Гарри Поттере имеет ряд различий. В процессе перевода с одного языка на другой благодаря интенции мыслевыражения неизбежно происходят различного рода изменения - вставки, трансформации, замены слов и словосочетаний, изменение структуры и модальности языковых единиц. Все эти процессы для искусного переводчика связаны с творчеством, с интеллектуальными усилиями, позволяющими адекватно передать картину мира чужого языка средствами своего собственного.

Относительно употребления в современном английском языке и перевода на русский язык глаголов и существительных, выражающих мыследеятельность, в произведениях Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере активно проявляются следующие тенденции, затрагивающие уровень лексики и грамматики.

В отношении лексических трансформаций мыслительных слов при переводе ярко выражены следующие виды явлений.

В русском переводе наблюдается гораздо большее разнообразие средств репрезентации мыслительных процессов, нежели в оригинале.

Нередко происходит синонимическая замена других ментальных глаголов или конструкций с ними в языке перевода — равноценная и неравноценная. Такая замена может отличаться стилистически, коннотативно.

В ряде случаев ментальный глагол think (thought) — мыслить, думать употребляется в английском языке и отсутствует в русском. Может встречаться как полное его отсутствие, так и замена его на слова других частей речи, которые могут иметь иной оттенок значения, иную коннотацию.

Обнаруживается также и обратное явление: слова «ум», «мысль», «думать» отсутствуют в английском, но представлены в русском переводе.

Грамматические трансформации мыслительных глаголов при переводе сводятся, в основном, к двум разновидностям: 1) глаголы мыслительной деятельности в языке оригинала и перевода употреблены в одном случае с отрицанием, в другом — без него; 2) изменяется фазисность глагола.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для современного этапа развития науки в проблеме взаимосвязи* языка и мышления, языка и сознания еще много невыясненного, бесспорным является лишь то, что процесс мышления с необходимостью включает в себя процесс вербализации, значит мысль, каким бы то ни было способом выраженная, есть слово и слово необходимо для того, чтобы мысль организовалась.

Связь языка и мышления в языковедческом аспекте проявляется в таких понятиях, как языковое мышление, языковое сознание, языковое подсознание (языковое чутье), семантическая память, культурная память. Понятия «языковое мышление», «речевое мышление», «языковая ментальность», «речевая ментальность» тесно связаны между собой и в ряде случаев могут не только не разграничиваться, но даже взаимозаменяться. Тесная взаимосвязь языка и ментальной деятельности человека предполагает анализ соотнесения > языковых и мыслительных структур, что позволяет объяснить особенности когнитивной организации субъекта познания и глубже проникнуть в деятельность его сознания. Одним из основных средств для этого служит изучение ментального лексикона как хранилище слов определенного языка, выражающих ментальные процессы, связанные с обработкой информации в вербальной форме (познание, понимание, память, замысел, мотивация, осмысление возможностей для осуществления задуманного, принятие решения и т.п.). В этой связи исследуются проблемы внутреннего лексикона, коммуникативного сознания, являющегося-составной частью когнитивного сознания, оценки, которая лежит в основании мысли и речи присутствует в каждом их моменте и результате, концептов как ментально-психических образований. Все основные слова ментального лексикона как единицы мышления могут являться и именами соответствующих ментальных концептов. Различные части речи выражают предметы мысли, способы и процессы мысли - они объединены понятием «ментальные слова»; их семантика в совокупности образует семантическое поле ментальности.

Сведения о чужом умственном усилии можно1 получить постигая' воспроизведенное и/или, рожденное им слово, текст, ибо именно- слово выступает в качестве базовой единицы картины мира, а факты языка и речи ментально обусловлены.

Семантическое пространство и концептосфера однородны по своей природе — это мыслительные сущности; изучение семантики есть изучение структуры мышления. Разница между языковым значением и концептом состоит лишь в том, что языковое значение - квант семантического пространства — прикреплено к языковому знаку, а концепт как элемент концептосферы с конкретным языковым знаком не связан, тем не менее, концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы. К ним применим* метод семантико-когнитивного анализа, который предполагает когнитивную интерпретацию, компонентный, дефиниционный и концептуальный анализ. Синтез всех способов позволит выявить национально-культурную специфику анализируемого слова и концепта.

Помимо слов-номинантов, по отношению к процессу мышления для языка свойственно использование концептуальных метафор. Поэтому мыслительные концепты возможно классифицировать посредством растительных метафор, вегетативных признаков, а также прямых и косвенных тендерных признаков.

Мыслительное (ментальное) пространство языка как все, что в языке способствует выражению мысли, (мыслительных усилий, сопутствующих процессов и» их итогов), подразделяется на составляющие, отдельные мыслительные пространства, во многом определяющиеся национально-культурной спецификой определенной лингвокультуры. Многие языковые единицы и концепты со значением мыслительного процесса в русском, английском и французском языках обнаруживают сходные образы, коннотации, а также национально- и индивидуально специфичное (ментальные стереотипы).

К вербализованным результатам мыслительного процесса относятся возможные миры, виртуалистика. При этом весьма трудно провести границу, разделяющую реальность и человеческие вымыслы: «реальный мир» даже не имеет однозначного понимания, чёткой, могущей быть примененной во всех областях знания дефиниции.

Особенностью мышления, участвующего в процессе восприятия, познания, отражения (не констатации) реального мира, является то, что оно в той или иной степени преображает реальность. В силу этого возможное и действительное не изолированы друг от друга, они могут оказывать ощутимое взаимовлияние, да так, что порой их бывает нелегко отличить одно от другого, поэтому они должны рассматриваться в паре.

В ряде областей научного знания существует идея виртуальной реальности. Это «скрытые допущения»: возможные состояния дел или направления развития событий; ' в прагмалингвистике — это прагматические пресуппозиции. В когнитивной лингвистике - это сегменты ментального пространства, в пределах которых в разной степени реализуется возможность совершения тех или иных действий; они существуют в сознании носителей языка. В семантическом пространстве языка мыслительные пространства существуют как нечто мыслимое, но не отражающее реальное положение дел. Объединяются реальность и плоды воображения в понятии языковой ментальности. В большинстве эстетических направлений не снимается вопрос достижимости актуального мира из возможного.

Воззрения лингвистов на понятие виртуального можно разделить на четыре группы. Представители одной из них квалифицируют все литературные произведения и даже все искусство в целом как виртуальные тексты. При'этом некоторые ученые отдают приоритет в данном вопросе текстам поэтическим, другие - иным сферам общения: межличностной, научной. В понимании представителей другой группы возможные миры — это не только миры художественных произведений, но и «внутренний духовный мир» каждого человека, искусственно созданные культуры. Исследователи, тяготеющие к третьей группе, относят к возможным мирам лишь то, что не существует в реальности, выдумку, фантазию. Представители четвертой группы называют особой разновидностью виртуального мира, виртуальной коммуникации использование Интернет-технологий, благодаря которым возникают новые специфические виртуальные реальности.

Попадая в виртуальные миры, язык, языковое мышление также способны подвергаться'изменениям, поэтому виртуальность в настоящее время всё более приобретает черты реальности, а понятие виртуальной реальности в его общем виде приложимо ко всем видам реальности.

Изучение научной, публицистической, и художественной литературы позволило выявить следующие виды влияния виртуальных миров-на реальную действительность и язык. Виртуальные миры могут быть источником прогресса и развития' цивилизации; импульсом для создания и развития культуры и искусства, источником развития научной мысли, личностного познания, сильных эмоциональных переживаний. Возможные миры могут вносить позитивный вклад в духовное формирование поколений, благотворно и позитивно влиять на психику поколений, служить руководством к действию, реализовываться как новый процесс чтения и написания. Кроме того, возможные миры могут также выступать как антиутопии-предостережения и даже быть источником заблуждений, ухода от реальности.

Филологический подход к пониманию и изучению возможных миров предполагает, помимо логического, сугубо литературоведческие составляющие, относящиеся к созданию художественных и научно-публицистических произведений, а также лингвистические составляющие, имеющие отношение к лексике, языковым средствам, семантике, прагмалингвистике, коммуникативистике.

Мысль о том, что возможное, хотя и отличается от реально существующего, всё же имеет свои формы проявления в реальном и даже способно влиять на него, находит яркое прикладное применение в произведениях жанра «фэнтези». В них довольно много от научного видения мира, обычно имеет место психологическая достоверность героев, рост личности и ее обновление.

Описания ментальной сферы, встречающиеся в фэнтези-романах о Гарри Поттере, возможно разделить на две большие группы, каждая из которых, в свою очередь, членится на несколько составляющих: 1) репрезентация мыслительной деятельности, свойственной реальному миру; 2) репрезентация фантазийной» мыслительной деятельности. В каждой из них обнаруживается рад специфических особенностей.

I. Языковая репрезентация специфики мыследеятельности, свойственной реальному ~ миру. В подавляющем большинстве упоминания мыслительного процесса и его результатов отражаются вполне реалистичные вещи, события, реакции — всё, как в реальном мире. Из наиболее характерных особенностей отметим следующие.

Мыслительная деятельность в указанных книгах в гораздо меньшей степени подвержена «волшебным» действиям, нежели предметы реального мира. При наличии волшебных палочек и зелий, различного рода заклинаний и «волшебных возможностей, чародеи разных сортов и уровней из «Гарри Поттера» в своей ментальной деятельности всё же остаются обычными людьми. Их мысли, текут по законам объективной реальности. Они не могут порой отличить правду от лжи, верят наговорам и нелепицам, испытывают недоумение, сомнения, порой- мучительные, проявляют забывчивость, рассеянность, неспособность сосредоточиться, бывают вынуждены прибегать к намёкам и досадовать от неумения их полностью понять, испытывают разочарование от несбывшихся ожиданий, не умеют предвидеть сложные ситуации, не всегда сразу понимают происходящее - осознание наступает позже и т.п.

Персонажи-волшебники различаются по своим умственным способностям'- как и обычные люди; они* не в силах управлять своим сознанием в большей степени, чем это способны делать неволшебники. Чародеи, как и простые люди, так же подвержены растерянности, некоторой измененности сознания, под влиянием влюбленности.

Одной из особенностей репрезентации ментальной сферы в указанных произведениях является сила и чрезвычайная важность мыслительной способности, мыслительного процесса, а также явно выраженный воздействующий эффект мысли, прямое воздействие мысли на физическую сферу человека. Еще одна яркая особенность — частое соединение мысли, и чувства. В контекстах книг Дж. Роулинг даже бывает порой затруднительно отделить мысль от эмоции, чувства; иногда именно описание чувств дает представление о мыслительной деятельности персонажей. Сфера телесного, физического влияет на мыслительную деятельность и наоборот.

У героев, особенно подросткового возраста, наблюдается соединение эмоционального и рационального начал, в ряде случаев эмоциональное берет верх над рациональным. Все это позволяет говорить о существовании единой, нерасчлененной области «мысли-чувства».

Еще одна особенность книг о Гарри Поттере в аспекте' репрезентации ментальной сферы — большое количество примеров внутренней речи, диалогов с самим собой, несобственно-прямых монологов. В фэнтези-произведениях такой монолог способен превратиться в диалог - собеседником становится неодушевленный предмет.

Отношение к такой ментально-этической сфере, как правда и ложь, в романах о Гарри Поттере - одна из концептуальных основ. На этом нередко завязываются повороты сюжета, раскрываются характеры героев, замешивается противостояние персонажей. Практически весь Роман «Гарри Поттер и Орден Феникса» посвящен проблеме лжи, недоверия, мучительным попыткам в этом разобраться и дать правильную оценку.

II. Фантазийная специфика мыслительного процесса в произведениях о Гарри Поттере. Здесь мы выделили такие одиннадцать подгрупп: 1) умение придать свойства мыслящего объекта неодушевленным предметам; 2) вынесение памяти и мыслей за пределы мозга и их визуализация; 3) отношение к мыслительной деятельности иных существ — «обычных» людей или других представителей «возможных миров»; 4) особое «волшебное» воздействие мысли; 5) волшебные манипуляции с сознанием; 6) в волшебной сфере, так же, как и в реальной, мысль соседствует с чувством, нередко переплетаясь с ней, подменяя одна другое; 8) важность определенных «волшебных идей» и стремление строго их придерживаться; 9) несовершенство магических существ, волшебных предметов и их возможностей, связанное с мыслительными способностями; 10) ложь волшебников; 11) отношение к норме» и «ненорме» как речевой маркер мыследеятельности; 12) повреждение ума, памяти магическим способом.

Английский оригинал и русские переводы романов о Гарри Поттере имеют ряд различий. В процессе перевода с одного языка на другой благодаря интенции мыслевыражения неизбежно происходят различного рода изменения - вставки, трансформации, замены слов и словосочетаний, изменение структуры и модальности языковых единиц. Все эти процессы для искусного переводчика связаны с творчеством, с интеллектуальными усилиями, позволяющими адекватно передать картину мира чужого языка средствами своего собственного.

В переводе на русский язык произведений Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере, глаголов и существительных, выражающих мыследеятельность, активно проявляются следующие тенденции, затрагивающие уровень лексики и грамматики.

В отношении лексических трансформаций мыслительных слов при переводе ярко выражены такие виды явлений. В русском переводе наблюдается гораздо большее разнообразие средств репрезентации мыслительных процессов, нежели в оригинале. Нередко происходит синонимическая замена других ментальных глаголов или конструкций с ними в языке перевода - равноценная и неравноценная. Такая замена может отличаться стилистически, коннотативно. В ряде случаев ментальный глагол think (thought) — мыслить, думать употребляется в английском языке и отсутствует в русском. Может встречаться как полное его отсутствие, так и замена его на слова других частей речи, которые могут иметь иной оттенок значения, иную коннотацию. Обнаруживается также и обратное явление: слова «ум», «мысль», «думать» отсутствуют в английском, но представлены в русском переводе.

Грамматические трансформации мыслительных глаголов при переводе сводятся, в основном, к двум разновидностям: 1) глаголы мыслительной деятельности в языке оригинала и перевода употреблены в одном случае с отрицанием, в другом — без него; 2) изменяется фазисность глагола.

Перспективы дальнейшего исследования темы видятся в расширении перечня произведений жанра «фэнтези», в проведении сопоставительного анализа таких произведений, принадлежащих писателям различных стран, в диахроническом и синхроническом аспектах.

Список научной литературыТелегина, Ольга Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Акчурин И.А. Виртуальные миры и человеческое познание // Концепция виртуальных миров и научное познание. СПб.: РГХИ, 2000. С. 9-29.

2. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. Волгоград, 1999.-273 е.

3. Алтабаева Е.В. Категория оптативности в когнитивно-дискурсивном аспекте // Концептуальное пространство языка: Сб. науч. тр. / под ред. проф. Е.С. Кубряковой. — Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 310-323.

4. Андреева Г.М., Богомолова H.H., Петровская Л.А. Современная когнитивная психология на Западе. Теоретические ориентации. М., 1978.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. — М., 1974.

6. Апресян Ю.Д. Синонимия ментальных предикатов: группа считать // Логический анализ языка: ментальные действия. — М., 1993. С. 7-23.

7. Аристотель. Метафизика. М.; Л., 1934.

8. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. — Л, 1973.

9. Арутюнова Н.Д. «ПОЛАГАТЬ» и «ВИДЕТЬ» (к проблеме смешанных пропозициональных установок) // Логический анализ языка: проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. — М., 1989.

10. Бабушкин А.П. «Возможные миры» в ментальном пространстве языка // Язык и мышление: психологические и лингвистическиеаспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. М.; Пенза, 2001. С. 11-12.

11. Баксанскнй O.E. Виртуальная реальность и виртуализация реальности // Концепция виртуальных миров и научное познание. -СПб.: РГХИ, 2000. С. 292-305.

12. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов н/Д: РГУ, 1993.-182 с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества: — М., 1979.

14. Беляева М.Ю. Гибриды: действительность — мышление — язык // Восточноукраинский лингвистический сборник. — Донецк, 19981 Вып. 4. С. 34-42.

15. Беляевская Е.Г. Концептуальный анализ: модифицированная версия методов структурной лингвистики? // Концептуальный анализ языка: современные направления исследований: сб. науч. тр. / ИЯз РАН. М.; Калуга: ИП Кошелев А.Б. (Изд-во «Эйдос»), 2007.

16. Бергельсон М.Б. Конструирование Адресата в условиях виртуальной коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и. современность: II Междунар. конгресс, исследователей русского языка. М.: МГУ, 2004. С. 111-112.

17. Бердяев H.A. Самопознание.-М., 1990.

18. Беренкова В.М. Жанр фэнтези как объект лингвистического исследования // Вестник Адыгейского государственного университета.-Майкоп, 2009: № 4. С. 107-110.

19. Боженкова H.A. Логико-синтаксические механизмы кодирования возможных культурных; смыслов в тексте. — М., 2005.

20. Болдырев. H.H. Когнитивная семантика. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001.

21. Болдырев H.H., Магировская O.B. Языковая репрезентация основных уровней познания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2009. №2. С. 7-16.

22. Болотов В.И. Некоторые актуальные проблемы языкознания. Стратегия преподавания иностранных языков в России в настоящий период. — Краснодар, 2008.

23. Болотова Е. Н. Роль лексикона в когнитивно-дискурсивных исследованиях // Lingua Mobiiis. 2007. № 3. С. 106-111.

24. Бондарева JI.M. К метафорике памяти (статический и динамический аспекты) // Вопросы языкознания. 2009. № 4. С.70-78.

25. Бондарева JI.M. Память как объект когнитивных исследований // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред. Т. А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 153-159.

26. Бубновская О.В. Когнитивный фактор и проблема аномального поведения // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 151-155.

27. Бутакова Л.О. Динамика ментального существования: проблемы методологии лингвокогнитивного моделирования // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред. Т.А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 51-56.

28. Валери П. Об искусстве / Изд. подготовил В.М. Козовой. М., 1976.

29. Вендлер 3. Сингулярные термы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. -М., 1982.

30. Взаимодействие мыслительных и языковых структур: собрание научной школы: мат-лы Всеросс. науч. конф. (28 мая 2010 г.). -Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010.

31. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). — М., 2001.

32. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат/ пер. с нем. А. Добронравова и Д. Лахути; общ. ред. и предисл. В.Ф. Асмуса. — М.: Наука, 1958 (2009). — 133 с.

33. Вознесенская М.М., Дмитровская М.А. О соотношении ratio и чувства в мышлении героев А. Платонова // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993. С. 140-146.

34. Всеобщая история искусств. В 6 тт. / под общ. ред. Б.Б. Веймарна и Ю.Д. Колпинского. М., 1960. Т. 2. Искусство средних веков. Кн. 1.

35. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 2.

36. Гак В.Г. Пространство мысли (опыт систематизации ментального поля) // Логический анализ языка: ментальные действия. — М., 1993. С. 23-40.

37. Гак В.Г. Языковые преобразования. — М., 1998.

38. Гийом Ж. Принципы теоретический лингвистики. — М., 1992.

39. Гольдберг В.Б. Лингвистические приемы описания ментального пространства в статике и динамике // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред. Т.А. Фесенко. — Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 138-144.

40. Гольдберг В.Б. Описание структурных семантических связей как доступ к ментальным пространствам // Вопросы когнитивной лингвистики. — Тамбов, 2004. С. 150-165.

41. Демьянков В.З. Англо-русские термины по прикладной лингвистике-и автоматической переработке текста. Вып. 2. Методы анализа текста // Всесоюзный центр переводов. Тетради новых терминов.-М., 1982.

42. Демьянков В.З. Ментальный язык // Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. Е.С. Кубряковой. — М., 1996. С. 99-101.

43. Динсмор Дж. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и интеллект. М; Изд. группа «Прогресс», 1996. С. 5— 13.

44. Дмитровская М.А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление): автореф. дис. канд. филол: наук. -М., 1985.

45. Донец П.Н. Теория межкультурной коммуникации: специфика культурных смыслов и языковых форм: дис. . докт. филол. наук. — Харьков, 2004. 367 с.

46. Дурст-Андерсен П.В. Ментальная грамматика и лингвистические супертипы // ВЯ. 1995. № 6. С. 30^2.

47. Душенко К.В., Манчха Г.П. Мысли, афоризмы и шутки выдающихся женщин. -М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001:. — 640 с.

48. Заика В.И. Риторическая и эстетическая реализация языка // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладныеаспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 1 / под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: СГУТиКД, 2002. С. 59-67.

49. Зализняк Анна А. Считать и думать: два вида мнения // Логический анализ языка: Культурные концепты. — М., 1991.

50. Залевская A.A. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. — Калинин, 1977.

51. Зеленецкий К.П. Введение в общую филологию. Одесса, 1853.

52. Зиновьева Н.В. Ментальные единицы языка и физические единицы речи: проблема их связи и взаимодействия // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тез. Междунар. конф. Т.1. М.: Филология, 1995. С. 183-184.

53. Золотова Н.О. Статус единиц ядра ментального лексикона в общей картине мира // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. М.; Пенза, 2001. С.15-16. •

54. Иванов А.Е. Философские и психологические аспекты виртуальной и социальной реальности и их взаимосвязь: автореф. дис. . канд. филос. наук. М.: МГЛУ, 2004. - 30 с.

55. Иванов Вяч. Вс. Семантика возможных миров и филология // Проблемы структурной лингвистики / под ред. В.П. Григорьева. — М., 1980. С. 5-19.

56. Игнатьев М.Б. Мир как модель внутри сверхмашины // Технологии виртуальной реальности: Тез. докл. конф. ГосНИИАС. -М., 1995. С. 7.

57. Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. М., Харьков, Минск, 2000.

58. Ирисханова O.K. О теории концептуальной интеграции // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигмзнания: Материалы Круглого стола, апрель 2000. М:, 2000. С. 6268.

59. Ирхин В.Ю., Кацнельсон М1И. Крылья Феникса. Введение в квантовую мифофизику. — Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2003.— 468 с.

60. Кабаков Р.И. «Повелитель Колец» Дж. Р.Р. Толкиена и проблема, современного литературного мифотворчества: автореф: дис: . канд. филол. наук. Л.: ЛГПУ, 1989. - 24 с.

61. Кадоло Т. А. Русские ментальные глаголы, в аспекте полиституативности: дис. . канд. филол. наук. 10.02.01. — Кемерово, 2004. 189 с.

62. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность.- — М.: Едиторпал УРСС, 2003. 264 с.

63. Карнап Р. Значение и необходимость. — М., 1959.

64. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М., 1988.

65. Киклевич А. Художественный текст и возможные миры // Киклевич А. Притяжение языка. Т. 1. Семантика. Лингвистика текста. Коммуникативная лингвистика. ОЫуп, 2007. С. 269—280.

66. Кобозева И.М. Мысль и идея на фоне категоризации ментальных имен // Логический анализ языка. Ментальные действия. — М., 1993. С. 95-104.

67. Кобрина H.A. Исторические предпосылки к становлению когнитивного направления в лингвистике // Вопросы когнитивной лингвистики. 2009. № 4. С. 5-10.

68. Ковтун E.H. Художественный вымысел в литературе XX века. — М., 2008.

69. Колесникова С.Н. Авторские стратегии и аргументация в англоязычном предвыборном дискурсе // Интерпретация текста:лингвистический, литературоведческий и методический аспекты:1

70. Мат-лы II Междунар. науч. конф. (Чита, 30-31 окт. 2009 г.). Чита: ЗабГГПУ, 2009. С. 264-268.

71. Колесов В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции // Язык и этнический менталитет. -Петрозаводск, 1995.

72. Коняев С.Н. Реальная виртуальность: границы наблюдателя в информационных пространствах искусственно созданных миров // Концепция виртуальных миров и научное познание. — СПб.: РГХИ, 2000. С. 30-55.

73. Кошелев С.Л. Философская фантастика в современной английской литературе (романы Дж. P.P. Толкиена, У. Голдинга и К.Уилсона 5060 гг.): автореф. дис. канд. филол. наук. М.: МГПИ, 1983. - 28 с.

74. Кравцова Н.М. Уровни оценочной категоризации интеллектуальных способностей человека в современном английском языке //Вопросы когнитивной лингвистики. 2009. № 3. С. 136-143.

75. Красавский H.A. Концепты эмоций в немецкой языковой картине мира // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 20-21.

76. Красина Е.А. Иллокутивная сила и иллокутивная цель высказывания // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. М.; Пенза, 2001. С. 99100.

77. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). — М., 1998.

78. Крипке С. Тождество и необходимость: пер. с англ. Л.Б. Лебедевой // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. Логика и лингвистика. М., 1982.

79. Кубрякова Е.С. Когниция // Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996 (а).

80. Кубрякова Е.С. Концепт // Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996 (б).

81. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. — М., 1986.

82. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память II Логический анализ языка. Культурные концепты. -М., 1991. С. 85-91.

83. Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки // Известия АН. Сер.: Лит-ра и яз. 2004 (а). Т. 63. № 3.

84. Кубрякова Е.С. Предисловие // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. М.; Калуга, 2007.

85. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: ИЯз РАН., 2004 (б). - 560 с.

86. Куцый С.Б. Лингвокультурная специфика концептов «богатство» и «бедность» (на материале русского и английского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. Ставрополь, 2003. - 25 с.

87. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23: Когнитивные аспекты языка. — М., 1988. С. 12-51.

88. Ласкавцева Е.Ю. Мифологический аспект сказки // Семантические реалии метаязыковых субстанций. Междунар. сб. науч. тр. — Карлсруэ-Краснодар, 2001. С. 202-204.

89. Лауфер Н.И., Моисеева Н.В. Семантическая структура предикатов ментального воздействия (убедить, уверить, уговорить) // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995. № 2. С. 68-71.

90. Леденёва В.В. Состав идиолекта и характеристика языковой личности // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 103-104.

91. Лесков C.B. Лексические и структурно-композиционные особенности психологического детектива: дис. . канд. филол. наук. — М., 2005.

92. Линский Л. Референция и референты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. М., 1982.

93. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001.

94. Лутовинова О.В. Лингвокультурологические характеристики виртуального дискурса. — Волгоград: Издательство ВГПУ «Перемена», 2009 (а). 496 с.

95. Лутовинова О.В. Определение и характеристики виртуального дискурса // Мат-лы Междунар. науч. конф. (Волгоград, 18-20 апреля 2006 г.): В 3 ч. 4.3. Волгоград: ВолГУ, 2006. С. 134-139.

96. Лутовинова О.В. Языковая картина мира виртуального мира. Проблема концептуализации // Вопросы когнитивной лингвистики. 2009 (б). №3. С. 21-29.

97. Мазлумян B.C. Языковое сознание // Языковое сознание. Содержание и функционирование. XIII Междунар. симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 1-3 июля 2000 г.). М., 2000. С. 145-146.

98. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. М. Пруст "В поисках утраченного времени". М.: ИРХГИ, 1982. - 572 с.

99. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. — М.,1999.

100. Мамчур Е.А. Концепция возможных миров и мир научного знания // Концепция виртуальных миров и научное познание. — СПб.: РГХИ,2000. С. 229-245.

101. Манерко Л.А. Основы концептуального интегрирования ментальных пространств // Текст и дискурс: Традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования: сб. науч. тр. /1 под ред. JI.A. Манерко. Рязань: Рязанский гос. пед. ун-т им.

102. С.А. Есенина, 2002. С. 17-28.

103. Маркова Л.Ф. Методы выявления когнитивного механизма для идентификации высказывания // Язык и дискурс в современном мире: Мат-лы междунар. научно-лингвистической конф. 4.1 (19-20 мая 2005 г.). Майкоп: АТУ, 2005: С. 135-139.

104. Медведева A.B. Лингвистические рефлексы физиологических ощущений и состояний // Вопросы когнитивной лингвистики. 2009. №4. С. 84-91.

105. Минченков А.Г. Мысль как основа сопоставления языков при переводе и интенция. URL: http://www.lib.csu.ru/vch/122/017.pdf

106. Мишин A.A. Концепты ум и глупость в немецкой и английской языковых картинах мира: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Владимир, 2007. 22 с.

107. Мягкова Е.Ю. Мышление эмоции — язык: психолингвистический аспект // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 173-174.

108. Никитина Л.Б. Образ-концепт «мысль» в русской языковой картине мира // Актуальные проблемы русского языка: Мат-лы конф., поев. 70-летию ЧГПУ / под общ. ред. Л.П. Гашевой. — Челябинск, 2005. С. 384-388. 'i

109. Николаева Т.М. Речевые, коммуникативные и ментальныеiстереотипы: социолингвистическая дистрибуция // Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. С. 112-131.

110. Новикова A.B. Референциально-ситуативный анализ семантики возможных миров // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. 2008 (б). Вып. 25. №26. С. 102-108.

111. Панкрац Ю.Г. Пропозициональные структуры и их роль в формировании языковых единиц разных уровней: дис. . д-ра филол. наук. М., 1992.

112. Панкрац Ю.Г. Пропозиция // Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. -М., 1996. С. 137-140.

113. Петренко В.Ф. К проблеме категориальной структуры сознания в контексте культур // Практическая психология. — Киев, 1998. С. 51— 67.

114. Пименова М.В. Вегетативные признаки концептов внутреннего мира // Менталитет. Концепт. Тендер. Серия «Этногерменевтика и этнориторика» / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Вып. 7. Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2000 (а). С. 122-126.

115. Пименова М.В. Тендерные признаки концептов внутреннего мира // Менталитет. Концепт. Тендер. Серия «Этногерменевтика и этнориторика» / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Вып. 7. Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2000 (б). С. 126-132.

116. Пименова М.В. Концепт как основная единица ментальности // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Междунар. конгресс исследователей русского языка. М.: МГУ, 2004. С. 137— 138.

117. Пименова М.В. Концептуализация рассудка и способы объективации его признаков в русской языковой картине мира //

118. Концептуальные сферы МИР и ЧЕЛОВЕК: коллективная монография / отв. ред. М.В. Пименова. (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 6). Кемерово, 2005. С. 121-143.

119. Пименова М.В. Концепты внутреннего мира: дис. . д-ра филол. наук.-СПб., 2001.

120. Пименова М.В. Ментальность: лингвистический аспект: Учеб. пос. -Кемерово, 1996. 84 с.

121. Пименова М.В. Обман воображаемых миров (мир иллюзий: опыт заимствованного концепта) // Концептосфера и языковая картина мира / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. — Кемерово: КемГУ, 2006. С. 26-37. (Серия «Филологический сборник». Вып. 9).

122. Пименова М.В. Семантико-синтаксический аспект ментальных глаголов (на материале русского и английского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.20. СПб., 1995. - 16 с.

123. Пименова М.В. Этногерменевтика и языковая ментальность// Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. -Бийск, 1998. Т.2. С. 103-106.

124. Плива Е.П. Концептуализация ментальных актов и состояний в русском языке: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01, 10.02.19. -Калининград, 2005. 188 с.

125. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семиотики. — М., 1978. '

126. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. — М., 2007. -314 с.

127. Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка: монография. Воронеж: Истоки, 2006.

128. Потебня A.A. Мысль и язык. М., 2007.

129. Потебня A.A. Слово и миф. М., 1989.

130. Почепцов O.E. Языковая ментальность: способ' представления; мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110-122.

131. Просветов С.Ю. Человек этническая личность // Природное и социальное в основаниях личности: Мат-льг науч. конф. (Краснодар; 27 января 2006 г.). - Краснодар: КГУКИ, 2006. Вып. 1. С. 57-61. ,

132. Пупынина E.B. Репрезентация «возможных миров» сочетаниями с существительными place // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред: Т.А. Фесенко. — Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 589-594.

133. Распопова Т.И. Оптативные и. побудительные предложения, (к проблеме дифференциации) // Синтаксис русского предложения. — Воронеж, ,1985.

134. Расторгуева Г.В. В поиске истины в сообщении, «о чужом умственном усилии»: поэтический текст // Реальность, язык/ и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред. Т.А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р: Державина; 2005. С. 322-326.

135. Репкин Д. Виртуальная реальность. URL: http://www.virtual.ru/virtualreality.html

136. Розанова Н.П. Когнитивные аспекты «процесса перевода // Мат-лы Первой международной школы-семинара по когнитивной лингвистике (26-30 мая 1998 г.) / отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1998і. 4.1. С. 111-112.

137. Розин В.М. Существование, реальность, виртуальная реальность // Концепция виртуальных миров и научное познание / Отв. ред. И.А. Акчурин, С.Н. Коняев. СПб.: РГХИ, 2000. С. 56-74.

138. Роулинг Дж. К. Гарри Поттер и Орден Феникса / пер. с англ. В. Бабкова, В. Голышева, Л. Мотылева. М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2004. - 827 с.

139. Руденко E.H. Глаголы когнитивной деятельности русского языка // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Междунар.4конгресс исследователей русского языка. — М.: МГУ, 2004. С. 139140.

140. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

141. Рядчикова E.H. Несобственно-прямой монолог как психолингвистический прием // Семантика и уровни ее реализации. — Краснодар: КубГУ, 1994. С. 52-57.

142. Рядчикова E.H. Языковое мышление, языковое- сознание, коммуникативное сознание и их осмысление в когнитивистике // Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания: Мат-лы

143. Междунар. научно-практич. конф. (Краснодар, 25-26 ноября 2010 г.) -Краснодар: КубГУ, 2011. С. 68-71.

144. Рядчикова E.H., Кульчицкая Н.В. Идея спасения России в трудах русских философов: религиозно-этические и социально-культурные концепты. Краснодар: КубГУ, 2008. - 186 с.

145. Рядчикова E.H., Схаляхова С.Ш., Телегина О.В. Ментальные слова русского и английского языков // Вестник Майкопского государственного технологического университета: Научный журнал МГТУ. Майкоп: МГТУ, 2010. № 3. С. 101-109.

146. Семьехина A.A. Глаголы ментальной деятельности в выражении уверенности и категоричности высказывания // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3 / отв; ред. Т.А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 415-417.

147. Сергеева Н.М. Концепты "ум", "разум" в русской языковой картине мира: дис. . канд. филол. наук : 10.02.01. Кемерово, 2004. - 192 с.

148. Серл Дж. Р. Референция как речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13.-М., 1982.

149. Сидоренко Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры (Размышления о мышлении в девяти очерках). М.: Эдиториал УРСС, 2002.

150. Смирнова Е.Д- Семантика возможных миров и обоснование логического знания; // Концепция! виртуальных миров; и научное: познание. СПб.: РГХИГ2000. С. 75-90.

151. Нальчик: КБГУ, 2010; 22 с.

152. Сташ A.B. Эмоциональное мышление (определения и описания в перспективе лингвистического анализа) // Лингвистическаяорганизация. дискурса: функциональные и содержательные аспекты: Межвуз: сб. тр. молодых:ученых. Вып. 2. — Краснодар: КубГУ, 2005.

153. Стернин И.А. Моделирование концепта в концептологии // Междунар: конгресс по когнитивной лингвистике: сб. мат-лов (26-28 сентября 2006 г.) / отв. ред. H.H. Болдырев. — Тамбов: Йзд-во Т1'У им. Г.Р. Державина, 2006.

154. Стернин И.А. Уровни описания языкового сознания //• Филология• и культура::мат-лы IV Междунар. науч. конф. (16-18 апреля 2003 г.). Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. С. 11-14. '

155. Столнейкер Р: Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVL Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 419-438.

156. Сухих С.А. Язык в антропологической парадигме // Язык в мире и мир в языке: Мат-лы Междун. науч. конф; (21-25 апреля 2001 г.). -Сочи- Карлсруэ Краснодар: КубГУ, 2001. С. 28-29.

157. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание перспективы исследования // Языковое сознание: содержание и функционирование. Тез докл. 1П

158. Междунар. симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 1-3 июня 2000 г.). -М., 2000. С. 3-4.

159. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание: устоявшееся и спорное (предисловие) // Языковое сознание: устоявшееся и спорное. XIV Междунар. симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации: тез. докл. М., 2003. С. 5-6.

160. Тиунова С.П. Типы пределов беспредельных миров человека культуры // Менталитет. Концепт. Тендер. Серия «Этногерменевтика и этнориторика» / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В: Пименова. Вып. 7. -Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2000. С. 46-51.

161. Телегина O.B. Проявление специфики ментального пространства языка при отражении реального и виртуального миров // Вестник Майкопского государственного технологического университета: Научный журнал МГТУ. Майкоп: МГТУ, 2010. № 2. С. 61-65.

162. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке: Функционально-когнитивный словарь. Уфа, 1998. - 232 с.

163. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. 4.IL -М., 1960. С.24-98.

164. Усачева A.C. Класс глаголов интеллектуальной деятельности как формально-содержательный элемент идиостиля (на материале русскоязычных стихотворений И. Бродского): автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 2007. - 19 с.

165. Фанян Н.Ю., Чалабаева Л.В. Акт «принятие решения» (психологический и прикладной аспекты) // Информационнаяойкумена ментального мира: язык, общество, право. — Ростов н/Д,2009. С. 240-248.

166. Федотова Е.С. Язык, речь, мышление: особенности их взаимодействия // Язык и мышление: психологические илингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (15-19' мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 29-31.

167. Фесенко Т.А. «В- начале было слово.» // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 200Г г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев; М.; Пенза, 2001.С. 31-32.

168. Фесенко Т.А. Реальный мир и ментальная реальность: парадигмы взаимоотношений. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999 (а).

169. Фесенко Т.А. Этноментальный мир человека: опыт концептуального моделирования: дис. . д-ра филол. наук. -М., 1999 (б).

170. Филимонова O.E. Ментальные пространства внутренней речи // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3 / отв. ред. Т.А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 609-614.

171. Харитончик З.А. Способы концептуальной организации знаний в лексике языка // Язык и структуры представления знаний: сб. научно-аналитич. обзоров. — М., 1992.

172. Хинтикка Я. Логико-эпистемические исследования. — М., 1980.

173. Целищев В.В. Философские проблемы семантики возможных миров. Новосибирск: Наука, 1977.

174. Черепанов М.В. О некоторых приоритетах когнитивной лингвистики // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (Пенза, 15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. A.B. Пузырев. М.; Пенза, 2001. С. 3334.

175. Чернова C.B. Модальные глаголы в современном русском языке (семантическая модель «замысел — осуществление замысла»). — Киров, 1996.

176. Чернова C.B. Об отражении в языке мотивационного аспекта целенаправленной деятельности человека // Русский литературный язык: номинация, предикация, экспрессия: Межвуз. сб. науч. тр., поев. 70-летию профессора П.А. Леканта. М., 2002 (а). С. 116-124.

177. Чернова C.B. От модели языка к модели человека // Семантика. Функционирование. Текст: Межвуз. сб. науч. тр. Киров, 2002 (б). С. 130-138.

178. Чернова C.B. Языковая модель целенаправленного поведения человека // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. / отв. ред. Т.А. Фесенко. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 299-305.

179. Чесноков П.В. Слово и соответствующая ему единица мышления. -М., 1967.-191 с.

180. Чесноков П.В. Об основных измерениях в языковой системе // Филология как средоточие знаний о мире. Краснодар: КубГУ, 2008. С. 112-114.

181. Шамина О.В. Концепт мудрости в русском, английском и немецком языках // Язык и мышление: психологические илингвистические аспекты. Мат-лы Всерос. науч. конф. (15-19 мая 2001 г.) / отв. ред. проф. А.В. Пузырев. -М.; Пенза, 2001. С. 75-76.

182. Шапиро Д.И. Человек и виртуальный мир. Когнитивные, креативные и прикладные проблемы. М.: Эдиториал УРСС, 2000. -224 с.

183. Шаховский В.И. Текст как способ экспликации эмоциональности языкового сознания // Языковое сознание. Содержание и функционирование. XIII Междунар. симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 1-3 июля 2000 г.). М., 2000. С. 274-275.

184. Шульженко М.Ю. Процесс понимания художественного теста как постижение риторико-герменевтической организованности смыслов (на материале романа О. Уайльда «Портрет Дориана Грея»): автореф. дис. канд. филол. наук. Ставрополь, 2010. - 22 с.

185. Юречко О.Н. Фантазия как сущностно-ориентированный феномен // Природное и социальное в основаниях личности: Мат-лы науч. конф. (Краснодар, 27 января 2006 г.). Краснодар: КГУКИ, 2006. Вып. 1. С. 29-33.

186. Anderson J.B. Language, Memory and Thought. Hillsdale, N.J.: L. Erlbaum, 1976.

187. Damasio A.R. Descartes' error: Emotion, reason and the human brain. — New York: Avon Books, 1995.

188. Decles J.-P. Langage. Cognition et textes. Paris, 1996.

189. Deese J. The Structure of Associations in Language and Thought. -Baltimore, 1965.

190. Fauconnier G. Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1998. - 190 p.

191. Fauconnier G., Turner M. The Way We Think: Conceptual Blending and the Mind's Hidden Complexities. Basic Books: A Member of the Perseus Books Group, 2002.

192. Fodor J. A. The language of thought. Cambridge (Mass.), 1975.

193. Fraas CI. Begriffe Konzepte - kulturelles Gedächtnis. Anstze zur Beschreibung kollektiver Wissenssysteme // Sprache und Kultur. -Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Oxford; Wien: Lang 2000. S. 31-45.

194. Humboldt W. The Introduction to the translation of Agamemnon // Theories of translation / ed. by R. Schulte & J. Biguenet. Chicago; London: The University of Chicago Press, 1992.

195. Pears D. What is knowledge? — New York San Francisco - London: Harper and Row, Publisher, 1971.

196. Rowling J.K. Harry Potter and the Order of the Phoenix. Bloomsbury, 2003.

197. Schmidt Gedächtnis-Erzählen-Identität // Mnemosyne. Formen und Funktionen der kulturellen Erinnerung. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1991.

198. Schwarz M. Einfuhrung in die Kognitive Linguistik. Tübingen: Francke, 1992.

199. Wagner-Engelhaaf M. Autobiographie. Stuttgart; Weimar: Metzler, 2000.