Языковая ситуация и языковая политика

Погорелая, Екатерина Афанасьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковая ситуация и языковая политика

Год: 2003
Автор научной работы: Погорелая, Екатерина Афанасьевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Языковая ситуация и языковая политика'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковая ситуация и языковая политика"

На правах

ПОГОРЕЛАЯ Екатерина Афанасьевна

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА

(русский язык в Приднестровье)

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

На правах рукописи

ПОГОРЕЛАЯ Екатерина Афанасьевна

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА

(русский язык в Приднестровье)

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор M.JT. Ремнева

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор A.A. Волков доктор педагогических наук, профессор Ю.Е. Прохоров доктор филологических наук, профессор В.М. Шаклеин

Ведущая организация:

Московский государственный открытый педагогический университет им. М.А. Шолохова

Защита состоится » ¿.-е-Н^п- 2003 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 501.001.19 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119992, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан « ¿fc-^z^Wbc— 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических на Дофофеиаорн л л

«иблио

СПетербурт

Е.В. Клобуков

Диссертационное исследование посвящено описанию языковой ситуации в Приднестровье, динамика которой в уникальных условиях «самопровозглашенного» государства определяется модифицированной, но исторически сложившейся тенденцией сохранения русского языка в функционально единой социально-коммуникативной системе толерантного межэтнического взаимодействия

Научная актуальность исследования. Последнее десятилетие XX века отличают события, судьбоносное значение которых в полном объеме попытается осмыслить еще не одно поколение исследователей, акцентируя внимание на тех или иных аспектах многогранной проблемы комплексной модификации личности, социума и общества Особенности процессов становления суверенитета и развития новых государственных образований предопределили высокий уровень межэтнической напряженности, масштабы и последствия которой стремятся осознать в системе новых координат представители всех направлений современной гуманитарной науки. Выявляя сущность эксплицитной и имплицитной конфликтности, оценивая результаты и прогнозируя перспективы развития полиэтничного сообщества каждого их постсоветских независимых государств, отдельные представители разных направлений современной науки и целые творческие коллективы ряда исследовательских центров в России и в зарубежье, дальнем и ближнем, стараются привлечь внимание к этой важной проблеме. В исследованиях Ю В Арутюняна, В И Бушкова, М.Н. Губогло, В.М. Дейне-кина, М С. Джунусова, JIM. Дробижевой, М В Йордана, Б М Клименко, М Ю Мартыновой, А Н Марченко, А А Попова, С С. Реджепова, В А. Со-гомонова, В.А Семенова, ГУ Солдатовой, В А. Соснина, A.A. Сусоколова, В.А. Тишкова, а также творческих коллективов в рамках Центра конфликтологии Института социологии РАН (рук - Е.И Степанов), Центра социологии национального самосознания Российского независимого института социальных и национальных проблем (рук. - А Г. Здравомыс-лов), Центра по изучению межнациональных отношений (рук.- М Н Губогло) и Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов Института этнологии и антропологии РАН (рук. - В.А Тиш-ков) анализ роли этнического фактора в процессе радикальных преобразований современного общества занимает, на наш взгляд, исключительное место.

Многочисленные исследования, проводимые российскими специалистами совместно с представителями независимых постсоветских государств в рамках проектов «Национальные отношения в СССР и постсоветском пространстве» (рук. - М.Н. Губогло), «Русские в новом зарубежье» (рук. -С С Савоскул), помогли в последнее десятилетие XX века получить значительные объемы нового материала этносоциологического характера, понимание природы которого невозможно без глубокого лингвистического осмысления. Однако даже в работах, где представлены достаточно дифференцированные по каждому из регионов постсоветского пространства сведения, языковая составляющая не нашла, за редким исключением,

своего отражения, хотя и учитывается как один из компонентов этно-политического давления, которое испытывает русское и русскоязычное население в молодых независимых государствах1 В этносоциологических исследованиях О И Брусиной, А И Гинзбурга, М Н Губогло, Л Д Гудкова, В А Тишкова, проведенных в странах Центральной Азии, С С Савоскула - в странах Балтии и на Украине, Л.В Остапенко и И А Субботиной - в Молдавии, Ю В Арутюняна и Н М Лебедевой - в странах Закавказья, проблемы культурно-языкового состояния новых сообществ по-прежнему продолжают рассматриваться в контексте модификации этнической парадигмы народов Такой характер анализа отмечается и в работах западных специалистов2.

Локальные конфликты, природа которых в той или иной степени сопряжена с этническим фактором, требуют комплексного осмысления, что предполагает изучение и описание не только их сути, но и следствий, обеспечивающих личности и обществу синдром постконфликтного состояния Тлеющий двенадцать лет гражданский конфликт, сохраняющий высокую степень напряженности между суверенной Молдовой и «самопровозглашенным» Приднестровьем, продолжает привлекать внимание российских этнополитологов, историков, социологов, которые, сотрудничая с учеными Приднестровья, уже опубликовали несколько коллективных монографий3 Представители исторической науки в Приднестровье пытаются и сами осмыслить события начала 90-х годов в Молдавии, чтобы понять истоки устойчивого сохранения в сложнейших условиях экономической блокады и политической непризнанное™ жизнестойкости приднестровского сообщества (Н.В. Бабилунга, Б Г Бомешко, П.М. Шорников)4 На фоне заметных достижений приднестровских историков, в поле зрения которых продолжает оставаться специфика гражданского конфликта, начало которого связано с языковой реформой в Молдавии, существенной лакуной является полное отсутствие исследований социо-, психо- и этнолингвистического характера Такой уровень лингвистической мысли в регионе предопределяет актуальность изучения особенностей протекания современных этноязыковых процессов в неординарных условиях постконфликтного состояния общества, к описанию которых уже приступили языковеды в России и в других странах нового зарубежья

За годы распада единого информационного пространства российские социолингвисты не только накопили определенный опыт описания новых этноязыковых процессов (В М Алпатов, В Н Арутюнян, А Н Баскаков,

1 Губогло М.Н. Переломные годы В 2-х т - Т 1 Мобилизованный лингвицизм -М ИЭА, 1993 - 302 с , - Т 2 Языковая реформа - 1989 Документы и материалы - М • ИЭА, 1994 - 320 с

2 Laitin D.D. Identity in Formation - London Cornell University Press, 1998 - 318 p

3 См, к примеру, История Приднестровской Молдавской Республики' В 2-х т, в 3-х кн / Огв ред В Я Гросул - Тирасполь РИО ПГУ, 2000 - Т 1 - 592 с , - Т 2, Ч 1 -415 с, -Т 2,4 2 -512 с

4 Феномен Приднестровья / Н В Бабилунга и др - Тирасполь РИО ПГУ, 2000 -

288 с.

B.И. Беликов, В.Н. Белоусов, Э.А. Григорян, М.И. Исаев, Л.П. Крысин,

C.Н. Кузнецов, В.Ю. Михальченко, В.М. Солнцев и др.), но уже получили заметные результаты, позволившие творческим коллективам Института русского языка им. В,В. Виноградова (рук. - A.M. Молдован) и Института русского языка им. A.C. Пушкина (рук. - Ю.Е. Прохоров) развернуть фундаментальные исследования по их изучению. Специалисты других регионов постсоветского пространства (Е.И. Головаха, В.Н. Манакин, Н.В. Панина, A.B. Орлов, A.A. Шевченко, H.A. Шульга - Украина; Т.П. Млеч-ко, П.М. Шорников - Молдавия; А. Антоне, А.Д. Дуличенко, Б. Зепа, И. Меже, М.Я. Устинова, Б. Цилевич - страны Балтии; М.И. Кошошкевич, Н.П. Маслова, Н.Б. Мечковская, A.A. Скикевич - Белоруссия; H.A. Амер-кулов, Н.Э. Масанов - Казахстан; О.Б. Мухаметбердыев, О.С. Реджепов -Туркмения; Э. Омуралиев, А. Элебаева - Киргизия; К. Кокоев, Г. Сванидзе -Грузия и др.), несмотря на идеологически акцентированные сложности и ограничения, медленно, но целенаправленно предпринимают попытки выявить локальное своеобразие лингвистической ситуации и дать объективную оценку новым этноязыковым процессам, но, к сожалению, и в их число не входят специалисты из Приднестровья.

Специфика лингвистического законодательства и особенности проведения языковой реформы на долгие годы определили вектор развития современной социолингвистической науки, в рамках которой исследователям необходимо уже не только теоретически переосмыслить традиционные концепты языковой политики и языковой ситуации, но и практически предложить конкретному сообществу пути эффективного регулирования языкового баланса, разрушенного новой идеологией национально-языковой политики в постсоветских странах. Баланс интересов различных групп населения диктуется, как известно, не волевым решением, закрепленным в административном порядке, а социальными потребностями конкретного языкового сообщества и зависит от его качественной характеристики. Четкое представление о своеобразии лингвистической ситуации в каждой из суверенных стран и ее динамике под влиянием новой языковой политики позволит создать полноценное и объективное социолингвистическое «полотно» постсоветского пространства и предложить такую формулу толерантного межэтнического взаимодействия, которая позволит народам сохранить свою самобытность в широком информационном пространстве, а каждой личности - ее языковые права и культурные ориентации. Потребностью определения пути цивилизованного восстановления толерантности в полиэтничном и многоязычном социуме стран нового зарубежья было обусловлено, на наш взгляд, проведение в последнее время нескольких важных международных лингвистических форумов1, где был аккумулирован опыт региональных социолингвистических исследований и

1 См., к примеру, Русский язык: Исторические судьбы и современность. Международный конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. M.J1. Ремневой,

A.A. Поликарпова. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - 520 е.; Социолингвистические проблемы в разных регионах мира. Материалы междупар. конф. / Отв. ред. В.М.Солнцев,

B.Ю.Михальченко. - М.: ИЯ РАН, 1996. - 408 с.

очерчены перспективы совместного поиска, определенные реалиями нового времени.

Отслеживание и рациональное регулирование баланса языков, имеющих в полиэтничном и многоязычном сообществе юридически различный статус, - проблема исключительной сложности, и не только в лингвистическом аспекте. По-видимому, ее комплексность и отсутствие современной информационной базы до недавнего времени удерживали специалистов различных направлений лингвистической науки от активного исследовательского поиска, результатом которого мог бы стать социолингвистический «портрет» полиэтничного сообщества стран нового зарубежья Концентрация усилий лингвистов на решении актуальных проблем социорусистики неизбежно ведет к необходимости практически пересмотреть, опираясь на богатейший опыт преподавания русского языка в СССР и за рубежом, лингводидактические концепции педагогической науки, одной из важнейших задач которой должен стать поиск новых технологий рационального наращивания спектра государственных языков в сфере официального общения и разработка научных основ полноценного их освоения. Решение задач такого характера в сложных условиях переходного периода ведет к тому, что на региональном уровне социолингвисты стремятся оценить не столько лингвистическую сущность современных этноязыковых процессов, сколько нелингвистические следствия новой языковой политики, нарушившей основы толерантного взаимодействия народов полиэтничного сообщества. Делая первые попытки самостоятельного осмысления последствий новой языковой политики, они закономерно приходят к пониманию необходимости изучения языковой ситуации, компоненты которой должны радикальным образом изменить свой социальный статус в контексте требований языкового законодательства. Об интенсивности таких исследований свидетельствуют работы лингвистов Украины (Ф.С. Бацевич, Г.Ю. Богданович, JI.T. Маликова, В.Н. Манакин, В,П. Сидельников, А.Н. Стебунова, H.A. Шовгун), Белоруссии (М.И. Конюшкевич, Н.П. Маслова, Н.Б. Мечков-ская, A.A. Скикевич), Эстонии (А.Д. Дуличенко, C.B. Шаронова), Молдавии (Т.П. Млечко, П.М. Шорников). Причина такого направления лингвистической мысли ясна: авторам региональных исследований трудно получить достоверную социолингвистическую информацию в новых этнополитических условиях развития суверенных государств, озабоченных акцентированным поиском механизмов максимально быстрой смены прежней модели межэтнического взаимодействия народов. Реальное же создание стратегически эффективной модели межэтнического общения требует усилий не столько отдельных исследователей, сколько целых профессиональных коллективов и социальных институтов, готовых к комплексному анализу языковой ситуации в рамках широкой, по Б. Тошовичу, социолингвистической парадигмы: «язык - государство», «язык - общество», «язык - нация», «язык - другой язык» и взвешенному определению оптимальной формулы, в рамках которой баланс языков с разным правовым статусом регулируется потребностями конкретного социума.

Глубоко обеспокоены новым «статусом» русского языка в суверенных государствах и российские социолингвисты, которые обращают внимание на актуальность практического решения проблемы соотношения его функций с национальными языками в современной России и с государственными - в странах нового зарубежья Так, JIП Крысин отмечает: «Вопреки известному тезису У Лабова о единстве социолингвистики, в этой сравнительно молодой языковедческой дисциплине отчетливо выделяются национально ориентированные направления исследований (выделено нами - Е.П.) ( .) Естественно, что социолингвисты, либо принадлежащие этой общности, либо изучающие ее извне, акцентируют свое исследовательское внимание именно на этих актуальных проблемах, оставляя в тени другие»1. В русле наших рассуждений парадокс заключается в том, что, с одной стороны, изучение специфики функционирования русской и русскоязычной личности значительно затруднено «изнутри», в реальных условиях суверенных государств, идеология которых акцентированно направлена не только на разрушение инфраструктуры русскоязычного общения, но и на деформацию языковой составляющей системы идентификационных ценностей всех представителей «нетитульных» этнокультурных групп; с другой же стороны, те, кто «извне» призван помочь в таких поисках, улучшая качество и надежность проводимых социолингвистических исследований, результаты которых должны, полагаем, стать основой для практического разрешения созданной политиками этноязыковой напряженности, не могут в силу реальных и мнимых барьеров вмешиваться в научную сферу духовной жизни общества другого государства. В итоге вне поля зрения и «титульных» представителей лингвистической науки, и русских специалистов, проживающих в суверенных постсоветских странах и за их пределами, в России, остается не только своеобразная русская речь лингвистической социокультурной общности, объединяющей представителей «нетитульных» нацменьшинств, в число которых включено и русское «суперменьшинство» (Н А Шульга), но и сам феномен русского языка В констатации Э А Григоряна о том, что «изменившиеся условия функционирования русского языка внутри исконного сообщества и вне его активно формируют новый социолингвистический и лингвистический «портрет» русского языка (выделено нами - Е.П.) на рубеже тысячелетий»2, по нашему мнению, не только дифференцированы объекты лингвистического поиска, но и в концентрированном виде определены приоритетные задачи современной социорусистики

Осознавая высокую степень актуальности этой проблематики и ее всеобъемлющий характер, подчеркнем, что Приднестровье, reo- и этнополи-тическая уникальность которого в последнее десятилетие XX века

1 Крысин Л.П. О перспективах социолингвистических исследований в русистике // Социолингвистические проблемы в разных регионах мира Материалы Междунар. конф / Огв ред В М Солнцев, В Ю Михалиенко. - М . ИЯ РАН, 1996 - С 252-255.

2 Григорян Э.А. Русскоязычие (объекты лингвистических исследований) // Рус яз история судьбы и современность Междунар конгресс Труды и материалы / Под общ ред М Л Ремневой, А А Поликарпова - М Изд-во МГУ, 2001 - С 302

привлекает внимание представителей исторической и этносоциологической науки, еще не стало объектом описания социолингвистики В нашем исследовании мы предпринимаем попытку впервые ввести в орбиту научного анализа уникальный для постсоветского пространства материал, манифестирующий прецедент оптимального соответствия в «самопровозглашенном» государстве языковой ситуации и языковой политики Осмысление и описание опыта приднестровского полиэтничного социума, надеемся, поможет создать современную модель сохранения толерантного межэтнического общения и добавить новый штрих к опыту региональной социорусистики

Таким образом, научная актуальность исследования определяется потребностью понять на материале Приднестровья природу современных этноязыковых процессов, обусловивших в новых постсоветских государствах изменение статуса русского языка и предопределивших нарушение толерантности межэтнического взаимодействия и языковых прав русскоязычной личности

Объектом исследования является приднестровское полиэтничное языковое сообщество как социокультурная русскоязычная общность, гри главные этнические составляющие которой представлены относительно равными долями' в настоящее время на территории Приднестровья проживает 33,5% молдаван, 28,9% русских, 28,9% украинцев и около 9% представителей других этносов

Предметом исследования выступает языковая ситуация в Приднестровье - исторически сложившаяся система взаимодействия языков в полиэтничном социуме, обеспечивающая толерантное межэтническое общение и языковой суверенитет личности Сбалансированное развитие функционально разветвленной языковой системы немыслимо без государственно-правовой защиты каждого из языков, поэтому вторым компонентом предмета исследования выступает языковая политика в Приднестровье, специфика которой заключается в том, что юридический статус трех языков - русского, украинского и молдавского - отражает их фактическое равноправие во всех сферах жизнедеятельности приднестровского полиэтничного сообщества Такой характер регулирования «сверху» и «снизу» проблем языкового развития полиэтничного и многоязычного сообщества в «самопровозглашенной» республике исключает проявление интолерантного отношения к феномену русского языка, консолидирующая роль которого давно признана при-днестровцами как основа социально-культурного взаимодействия народов в широком интернациональном контексте, актуализирующем потребность «быть услышанными» (Д Гэлбрайт) Масштабным фоном, на котором рассматривается специфика языковой ситуации и языковой политики в Приднестровье, в исследовании выступают особенности лингвистического законодательства и характер проведения языковой реформы в Молдавии, а также общие нелингвистические следствия новой языковой политики для русскоязычного населения всех государств постсоветского пространства

каждого из трех языков с одинаковым правовым статусом. Вступая в отношения взаимной функциональной дополнительности, официальные языки в Приднестровье образуют целесообразную и потому устойчивую систему, которая оптимально обеспечивает баланс толерантного взаимодействия представителей этнокультурных групп приднестровского сообщества, помогая сохранить культурные ориентации и языковые права каждой личности.

Поставленная цель обусловила необходимость решения в исследовании ряда важных задач:

]) анализируя тексты законов о языках в союзных республиках рубежа 80-90-х гг. XX века, выявить особенности лингвистического законодательства Молдавии;

2) оценивая специфику языкового законодательства и подзаконных актов, определяющих механизмы реализации новой языковой политики в суверенной Молдове, указать на закономерность разрушительных последствий лингвистического и нелингвистического характера;

3) учитывая социально-культурный исторический контекст, рассмотреть динамику этноязыковой ситуации в Приднестровье;

4) отмечая своеобразие языкового законодательства в Приднестровье, согласно которому одинаковый правовой статус имеют языки трех основных этнокультурных групп приднестровского сообщества, показать, что такая сбалансированность языковой политики и языковой ситуации обеспечивает полноценное развитие каждого из официальных языков и способствует укреплению межэтнической интеграции;

5) изучая характер взаимодействия официальных языков в Приднестровье, доказать, что они находятся в отношениях взаимной дополнительности и образуют функционально единую устойчивую систему, рационально обеспечивающую толерантное межэтническое общение;

6) определяя место и роль русского языка в функционально скоординированной системе общения полиэтничпого социума Приднестровья, обосновать причины превращения его в практическую доминанту социальных потребностей, закрепленную в сознании представителей каждой из самобытных этнокультурных групп приднестровского языкового сообщества в качестве базового компонента региональной идентичности.

Материал исследования составила информация, полученная автором в ходе социолингвистических опросов 1998 2002 гг., а также извлеченная из переписей 1970, 1979 и 1989 гг., микропереписей, ведомственной статистики и итогов массовых этносоциологических опросов, проводимых в рамках проектов «Русские в новом зарубежье» (рук. - С.С. Савоскул) и «Национальные отношения в СССР и постсоветском пространстве» (рук. -М.Н. Губогло). В орбиту научного осмысления и анализа были введены тексты законов о языках и о гражданстве, сопутствующие им подзаконные акты и другие официальные документы, а также материалы газетно-журнальной периодики и электронных средств массовой информации.

ками массового и экспертного опросов, анкетирования и стандартизованного интервью.

Основная исследовательская гипотеза заключается в том, что в основе возрождения государственности Приднестровья, сохранения духовного единства полиэтничной приднестровской социокультурной общности и полноценной самореализации русскоязычной личности в неординарных условиях «самопровозглашенности» лежит общий феномен - максимальная степень включенности всех этнических групп населения в интернациональный культурный контекст социального взаимодействия, который формирует потребность в русском языке, обеспечивающем эффективное межэтническое общение. Своеобразие русскоязычной личности Приднестровья состоит в соотнесении определенных ее представлений с единым социумом, все члены которого осознанно разделяют и берегут главную ценность -толерантное межэтническое взаимодействие и солидарное сотрудничество, возможное благодаря особой системе «приоритетного» полиязычия, целесообразность которой в максимальном использовании потенциала каждого из функционально дифференцированных языков с одинаковым официальным статусом. Осознанный выбор представителей всех этнокультурных групп полиэтничного приднестровского сообщества такого социолингвистического образа жизни оберегает сознание русской языковой личности от развития элементов «диаспоральности». Двухсотлетний опыт совместного проживания и толерантного межэтнического взаимодействия самобытных этнокультурных групп в русскоязычной среде сформировал единые культурные ориентации населения, которые не только помогли в новых геополитических условиях сохранить единство приднестровской лингвистической общности, но и укрепить его, признав приоритетными языковые права каждой личности.

Теоретические положения, выносимые на защиту.

1. Манифестированные в процессе подготовки языковой реформы цели возрождения национального языка и культуры всех нерусских народов трансформировались в решение проблем национального укрепления одного из них, что нашло свое логичное завершение в создании независимых постсоветских государств, действенным инструментом идеологии которых стала новая языковая политика.

2. Юридическое ограничение функционального диапазона русского языка в лингвистическом законодательстве суверенной Молдовы обусловливает закономерность появления комплекса следствий лингвистического и нелингвистического характера: разрушение исторически сложившейся эффективной модели толерантного межэтнического взаимодействия и двойной раскол полиэтничного сообщества, рост межэтнической напряженности, системное снижение социального статуса русскоязычной личности и дезинтеграцию государства.

доминанты социальных потребностей русской языковой личности, что ведет к идентификационным сдвигам, потенциальная опасность которых в развитии «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения русского населения в суверенной Молдове

4. Законы о языках в «признанных» союзных республиках стали первыми правовыми актами, дифференцировавшими полиэтничное сообщество по лингвистическому признаку, но фактически - по этнической принадлежности, в то время как «самопровозглашенная» республика следует апробированному в демократических странах варианту лингвистического законодательства, согласно которому одинаковый правовой статус имеют языки трех основных этнокультурных групп населения Приднестровья -русский, украинский, молдавский Такая сбалансированность языковой политики и языковой ситуации обеспечивает полноценное развитие каждого из языков и способствует укреплению межэтнической интеграции На фоне мощной волны «лингвистических революций» и «парада национальных суверенитетов» подобный правовой шаг является естественным по отношению к русскому языку - системосохраняющей основе русскоязычной среды и полноценной инфраструктуры русскоязычного общения в Приднестровье

5 Дифференцируя в соответствии с социальными потребностями, культурными ориентациями и лингвистическим предпочтениями представителей каждой из самобытных этнокультурных групп полиэтничного сообщества Приднестровья использование русского, украинского и молдавского языков во всех сферах официальной и общественной жизни, приднестровцы не только сохраняют традиционно ценные формы двуязычия, но и превращают их в функционально единую систему «приоритетного» полиязычия, эффективно обеспечивающую фактическое равенство языков и языковые права личности в процессе толерантного взаимодействия Социальной доминантой этой целесообразной и функционально устойчивой системы выступает русский язык, консолидирующая роль которого проявляется в укреплении исторически сложившихся представлений при-днестровцев о своем интернациональном единстве, что нашло отражение в феномене региональной идентичности, занимающей приоритетное место в системе идентификационных ценностей современной личности русскоязычного сообщества Приднестровья Статус и масштабы функционирования русского языка в сложных условиях становления не признанного де-юре, но существующего де-факто нового государства максимально соответствуют потребностям полиэтничного социума, оберегающего единство культурных традиций и сохраняющего условия для полноценной самореализации языковой личности каждой из этнокультурных групп в интернациональном контексте социального взаимодействия.

межэтнических отношений, но и для создания оптимальной формулы общения, обязательным компонентом которой станет государственный язык каждой из стран нового зарубежья В работе доказано, что «самопровозглашенное» Приднестровье - единственное в постсоветском пространстве государство, которое следует апробированному в демократических поли-этничных и многоязычных странах варианту лингвистического законодательства Одинаковый правовой статус языков трех основных этнокультурных групп населения соответствует исторически сложившейся этнолингвистической ситуации и обеспечивает ее устойчивость даже в условиях политической непризнанности сообществом независимых стран В исследовании выявлен и описан прецедент рационального и эффективного использования целесообразной системы «приоритетного» поли-язычия, суть которой в рациональном координировании возможностей трех официальных языков, вступающих в отношения функциональной дополнительности Такая функционально единая система обеспечивает баланс языков, необходимый для сохранения толерантности межэтнических отношений и лингвистических прав личности в полиэтничном приднестровском сообществе В работе представлены доказательства полноценного сохранения практической доминанты социальных потребностей русскоязычной личности - русского языка, консолидирующая роль которого оберегает приднестровцев от развития «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения

Практическая значимость исследования заключается в том, что его теоретические результаты уже положены в основу разработанной в Приднестровье концепции национально-языковой политики и государственной программы развития официальных языков Языковая политика, направленная на максимальную степень включенности всех этнических групп Приднестровья в интернациональный культурный контекст, обусловленный исторически сложившейся русскоязычной средой, способствует полноценной самореализации русскоязычной личности, не теряющей в новых условиях социальной мобильности и языковой самобытности Опыт официального полиязычия, сохраняющего стабильность межэтнических отношений в приднестровском консолидированном обществе, может стать полезным в регулировании проблем языкового развития независимых постсоветских государств, где мудрость народов до сих пор сохраняет эффективную модель толерантного взаимодействия, стабильным компонентом которой по-прежнему выступает русский язык Полиэтничные сообщества суверенных государств практически нуждаются в общегражданской социальной идее, которую уже сформулировали приднестровцы, выделив в многомерном пространстве своих идентификационных представлений феномен региональной идентичности, осознанный как ценное средство сохранения духовного единства и солидарности

что на фоне масштабной дезинтеграции постсоветского пространства и стратификации полиэтничного сообщества суверенных стран по языковому и, шире, по этническому признаку сам феномен возрожденной государственности Приднестровья - это результат межэтнической интеграции приднестровского социума, бережно сохраняющего свыше двух веков русский язык - социально-культурную основу своего интернационального единства и традиционно толерантного взаимодействия. В процессе комплексного описания языковой политики и языковой ситуации «самопровозгпашенного» государства выявлено своеобразие исторически сложившейся системы эффективного взаимодействия языков этнокультурных групп приднестровского полиэтничного сообщества. Эта целесообразная и потому устойчивая система общения самобытного приднестровского социума, апробированная опытом двухсотлетнего совместного проживания и рационального взаимодействия, не претерпела существенных изменений и в современных условиях. Более того, каждый из трех составляющих ее языков получил в лингвистическом законодательстве Приднестровья равный с другими правовой статус. Такой вариант языковой политики, существенно отличаясь от других стран нового зарубежья, оптимально соответствует этноязыковой ситуации и способствует полноценному развитию русского, украинского и молдавского языков, исторически находящихся в отношениях взаимной функциональной дополнительности.

В исследовании впервые описан комплекс взаимообусловленных факторов лингвистического и нелингвистического характера, стимулирующих в экстраординарных условиях современного развития приднестровского полиэтничного сообщества не только сохранение традиционно ценных форм двуязычия, но и превращение их в функционально единую систему «приоритетного» полиязычия, рационально обеспечивающую фактическое равенство языков и языковые права личности в процессе толерантного межэтнического взаимодействия. В ходе исследования установлено, что языковой суверенитет личности и высокий уровень межэтнической солидарности народов Приднестровья укрепляют представление приднестровцев о своем интернациональном единстве и оберегают русскоязычное сообщество от развития «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения. Феномен региональной идентичности, доминирующий в системе идентификационных представлений русскоязычной личности Приднестровья, фиксирует это единство, возможное благодаря консолидирующей роли русского языка. Правовой статус и масштабы функционирования русского языка во всех сферах официальной и общественной жизни приднестровского социума в соответствии с социальными потребностями, культурными ориентациями и лингвистическими предпочтениями представителей всех самобытных этнокультурных групп - это прецедент, сохраняющий на фоне этноязыковых процессов в постсоветских государствах возможность полноцепной самореализации русскоязычной личности в широком контексте интернационального взаимодействия.

Апробация результатов исследования проводилась в различных вариантах и формах: во-первых, основные теоретические положения

исследования изложены в опубликованных работах; во-вторых, промежуточные и заключительные результаты исследования представлены в ряде докладов и выступлений на конференциях, в том числе и международных, в Красноярске, Кишиневе, Тирасполе, Москве, Одессе, Бельцах, Жешуве (Польша) и др.; в-третьих, материалы исследования использовались автором в ходе разработки и чтения обязательных и двух специальных лингвистических курсов - «Социокультурные ориентиры языковой политики последнего десятилетия XX века» и «Русскоязычная личность в Приднестровье»; в-четвертых, отдельные идеи данного исследования стали предметом научного осмысления и дальнейшей разработки в диссертациях аспирантов и соискателей, в курсовых и дипломных работах студентов-филологов; в-пятых, материалы диссертации неоднократно обсуждались на научных семинарах и заседаниях кафедры русского языка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, а также на ежегодных конференциях по результатам работы научно-исследовательской лаборатории «Лингва», коллектив которой под руководством автора разрабатывает проблему «Функционирование русского языка в полиэтничном социуме Приднестровья».

Проблематикой исследования обусловлена структура диссертации, которая состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и приложения, содержащего статистические данные проведенного автором в 1998-2002 гг. социолингвистического исследования «Языковая ситуация и языковая политика (русский язык в Приднестровье)».

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении представлен научный контекст проблемы, сконцентрированы теоретические положения исследования и дан краткий обзор современной социолингвистической мысли в суверенных государствах постсоветского пространства, включая существующее де-факто, но не признанное де-юре Приднестровье. Определяя объект исследования, мы осознавали исключительность самого феномена описания - приднестровского полиэтничного русскоязычного сообщества, отличительной чертой которого выступает толерантность межэтнического взаимодействия даже в неординарных условиях постконфликтного состояния. Комплексный характер объекта описания предопределил необходимость его дифференциации, поэтому, формулируя цель и соответствующие ей задачи исследования, мы акцентировали внимание на этноязыковых процессах,' природа которых в «самопровозглашенном» государстве отличается заметным своеобразием не только в синхронии, но и в диахронии.

Лингвистические и нелингвистические следствия новой языковой политики в постсоветских независимых государствах обусловили широкий контекст рассмотрения языковой ситуации в Приднестровье как уникальной социально-коммуникативной системы, оптимально соответствующей потребностям полиэтничного русскоязычного социума, что

нашло свое отражение в теоретических положениях, выносимых на защиту и определяющих значимость и научную новизну полученных результатов

Остановимся на отдельных теоретических положениях диссертации Базовыми понятиями современной социолингвистической науки по-прежнему остаются языковая политика и языковая ситуация «Статус» русского языка и масштабы его официального функционирования в новых этнополитических условиях развития языкового сообщества постсоветских государств актуализируют обращение к этим традиционным концептам, отмеченным глубоким своеобразием в каждом из регионов

Языковая политика - один из видов социального регулирования -явление многоаспектное и многопризнаковое, параметры которого существенно варьируют в каждом из государств, но объективно неизменной остается ее органичная связь с национальной политикой Осмыслению теоретического и идеологического содержания национально-языкового компонента в контексте становления суверенной Молдовы и Приднестровья в исследовании уделяется особое внимание В своих рассуждениях мы опираемся на дефиницию С Н Кузнецова, который отмечает, что «языковая политика может быть определена как система мер, осуществляемых государством, объединениями государств или влиятельными общественными институтами для сохранения или изменения статуса и корпуса того или иного языка»1 Следуя этому комплексному определению, мы сосредоточили внимание на статусе русского языка, трактуя его следующим образом' статус - это рочь русского языка в данном государстве в сравнении с другими языками, функционирующими на его территории.

Оптимальный вариант регулирования взаимоотношений языков в многоязычном и полиэтничном обществе - юридическая регламентация, обеспечивающая четкие границы правового поля каждого из них Однако, как подчеркивают исследователи, законодательного регулирования сферы национально-языковых отношений в рамках единого советского государства, по сути, не накоплено, если не учитывать отмеченного в Конституциях 1924, 1936 и 1977 гг «равенства граждан СССР перед законом независимо от языка»2 Декларации о «возможности обучения в школе на родном языке» и о «праве выступать в суде на родном языке», дополнительно манифестированные в Конституции СССР 1977 года, реально не гарантировались в государстве, генеральной линией идеологии которого было «стирание» национальных особенностей и созидание «единой интернациональной общности - советского народа» В русле нашего исследования считаем важным отметить, что Конституция СССР 1977 года не определяла юридического статуса ни одного из национальных языков полиэтничного государства, но и не фиксировала, на что следует обратить

1 Кузнецов С.Н. Модели языковой политики в русскоязычном обществе // Рус яз история судьбы и современность Междунар конгресс Труды и материалы / Под общ ред М Л Ремневой. А А Поликарпова - М Изд-во МГУ, 2001 - С 308

2 Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика - М Аспект-Пресс, 2000 - С 117.

внимание, наличия особой функции русского языка как средства межнационального общения.

Первый опыт правового регулирования характера использования языков в официальной сфере союзные республики бывшего единого государства обрели только к началу 90-х годов в процессе подготовки лингвистического законодательства «Статус» русского языка в законодательных актах союзных республик, границы его официального функционирования и права носителей стимулировали нарушение процессов толерантности и рост в полиэтничном сообществе межэтнической напряженности, иногда доходящей до открытого конфликта Административное требование обязательного освоения государственного языка без учета волеизъявления каждого гражданина, без создания соответствующих условий и механизмов научно-методического и экономического обеспечения привело не только к актуализации в сознании личности таких понятий, как родной язык, второй язык, национальный язык, государственный язык, но и к интенсификации проблемы языковой лояльности в полиэтничном социуме Определение указанных понятий и оценка характера современных этноязыковых процессов, обусловленных реализацией идеологической составляющей новой концепции языковой политики в постсоветских государствах, в развернутом виде представлены в тексте исследования

1 Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика Учебник для вузов - M Рос гос гум ун-т, 2001. - С 26

признаки, которые социолингвисты считают значимыми в данный период функционирования социально-коммуникативной системы не иерархичны и разнонаправлены, что, конечно же, не позволяет создать единую классификацию всего многообразия языковых ситуаций. Однако исследователи выявили типологически значимые признаки, учет которых дает возможность представить языковую ситуацию как структурированный особым образом социолингвистический объект, композиция компонентов которого существенно варьирует как в локальном, так и в хронологическом планах. В исследовании показано своеобразие уникальной для постсоветского пространства языковой ситуации в Приднестровье как социально-коммуникативной системы, динамика которой и в синхронии продолжает определяться модифицированной, но единой тенденцией языкового развития этносоциального организма этого региона.

Социальная судьба русского языка и языковые права его носителей в суверенных постсоветских государствах, осмысление которых в исследовании занимает приоритетное место, предполагают обращение к таким ключевым понятиям, как языковое сообщество и языковая личность. Используя понятие языковое сообщество, мы также следовали дефиниции, данной В.И. Беликовым и Л.П. Крысиным: «Языковое сообщество - это совокупность людей, объединенных общими социальными, экономическими, политическими и культурными связями и осуществляющих в повседневной жизни непосредственные и опосредованные контакты друг с другом и с различными социальными институтами при помощи одного языка или разных языков, распространенных в этой совокупности»1. Дифференцируя это определение, остановимся на понятии русскоязычное сообщество, которое лишь в последнее десятилетие XX века интенсивно функционирует в научном дискурсе ряда направлений гуманитарных наук.

Этноним русские и лингвоним русский язык выступают теми элементами этнического самосознания, которые выполняют своеобразную демаркационную функцию для представителей русского этноса. Русскоязычное сообщество включает, кроме русских, выполняющих роль лингвистического и культурного интегратора всего сообщества, всех тех, для кого русский язык является дополнительным или основным средством общения и полноценной социальной самореализации. Такое понимание этого феномена все более закрепляется в современной лингвистической практике. В нашем исследовании понятие русскоязычного сообщества трактуется шире: русскоязычное сообщество составляют представители разных этнических групп, которые не только пользуются русским языком (знают и владеют им), но и заинтересованы в сохранении и дальнейшем развитии русской языковой среды, что имеет исключительное значение в этнополитической и этноязыковой ситуации, сложившейся в постсоветских государствах. Их объединяет, помимо языка, сходство в системе идентификационных представлений о себе в статусе «нетитульного» нацменьшинства и надежда на новый этап интеграции суверенных стран.

1 Беликов В.И., Крысин Л.П. Указ. соч. - С. 20.

Естественными компонентами русскоязычного сообщества выступают русская языковая личность и русскоязычная личность, которые рассматриваются в данной работе в соответствии с фундаментальной концепцией языковой личности, разработанной Ю.Н. Карауловым1.

Описывая динамику языковой ситуации в Приднестровье, мы обращались к ряду смежных понятий из социологии и психологии, без которых комплексный ее анализ был бы неполным. Наиболее важными в контексте наших рассуждений стали отдельные социологические понятия, определяющие те социальные феномены, актуализация которых обусловлена изменением теоретического компонента языковой политики и механизмов ее реализации. Этноязыковые и этнополитические процессы последнего десятилетия XX века существенно трансформировали систему ценностных представлений личности, остро реагирующей на любое вмешательство в индивидуальное определение своей сопричастности к группе (общности, социуму). Психологическое соотнесение себя с социальной группой, с членами которой индивид разделяет определенные нормы, ценности, групповые установки, социологи называют идентичностью. Идентифицируя себя с различного рода общностями в процессе социализации, человек сознательно или бессознательно выстраивает иерархию идентификаций, актуализируя для себя в определенный момент наиболее значимые из них.

Язык - это и компонент социализации, и ее инструмент, осознание первостепенной роли которого в идентификации каждой личности с различными социальными группами происходит сегодня в исключительных обстоятельствах. Языковая реформа 1989 года акцентировала внимание общества и отдельной личности на роли языка в этнической идентификации, а политическая и социально-экономическая трансформация единого государства стимулировала интерес к проблемам гражданской и конфессиональной идентичности. В системе идентификационных представлений этнокультурных групп населения Приднестровья подчеркнуто выделяется феномен региональной (территориальной) идентичности. Теоретическое его осмысление требует отдельного и комплексного исследования, но один из важнейших его элементов нами выявлен и обозначен. Он заключается в соотнесении определенных представлений каждой из этнокультурных групп населения Приднестровья с единым социумом, все члены которого осознанно разделяют и берегут главную ценность - исторически сложившийся паритет основных этносов, толерантное взаимодействие и общение которых обеспечивает русский язык. Представление о месте своего проживания у приднестровцев соединяется с лояльностью к воссозданной государственности, ограждающей суверенные права каждой языковой личности независимо от ее самоидентификации. Своеобразие исторически сложившейся в Приднестровье эффективной модели общения, позволяющей всем представителям языкового сообщества «быть услышанными», способствует устойчивости языковой ситуации и сохранению языковых

1 Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: Наука, 1987. - 261 с.

прав личности Целесообразность такой формы «приоритетного» полиязычия, при которой русский, украинский и молдавский языки находятся в отношениях взаимной функциональной дополнительности, апробирована двухсотлетним опытом сохранения в широком информационном пространстве особенностей языковой и, шире, этнокультурной самобытности народов Приднестровья и благоприятного климата межэтнических отношений даже после вооруженного конфликта между Право- и Левобережьем

С понятием идентичности тесно связан феномен, который в современном публицистическом дискурсе определяется сочетанием новая русская диаспора Мы намеренно акцентируем внимание на этом явлении, чтобы подчеркнуть, насколько небесспорным для определения статуса русского населения в постсоветских государствах является сам феномен «диаспоральности», распространенный не только в средствах массовой информации, но и в научном дискурсе гуманитарных наук. Наше исследование не направлено на изучение «диаспоральных» признаков в сознании и поведении русского населения в странах нового российского зарубежья, однако в ходе социолингвистического опроса, проведенного в Приднестровье, в анкету были включены вопросы такого характера: «В какой степени Вы считаете себя гражданином бывшего СССР'' В какой степени для Вас значима Ваша национальная принадлежность? Хотели бы Вы изменить свое гражданство9 Гражданином какого государства Вы хотели бы быть''» Ответы на эти и другие вопросы убеждают в том, что у представителей русского этноса за годы суверенного развития не признанной де-юре, но существующей де-факто республики не сложились черты сознания и поведения, свойственные представителям диаспоры, и в полном объеме сохраняются все компоненты русской этничности

В первой главе исследования «Смена ориентиров в языковой политике последнего десятилетия XX века» проведен анализ текстов законов о языках1 в союзных республиках, так как именно они стали правовой базой, обеспечившей легитимное изменение статуса национальных языков и дифференциацию полиэтничного сообщества, в котором языковые права русской и русскоязычной личности нарушены в сфере официального общения в связи с превращением знания государственного языка в одну из главных составляющих социально-профессиональной мобильности.

В первом параграфе «Социокультурные акценты языковой реформы (1989-1990 гг.)» выявлено, что правовая защита национальных языков, долгое время находящихся на периферии культурной жизни мощного советского государства, была с пониманием воспринята полиэтничным составом населения всех союзных республик. Такое отношение языкового сообщества к юридической поддержке национальных языков естественным образом вписывалось в контекст осознания процессов демократических

1 Здесь и далее объем реферата не позволяет цитировать содержание текстов статей законов о языках, что делается в соответствующих главах исследования

преобразований, заметно меняющих систему традиционных ценностей личности, воспитанной в условиях идеологического единства Однако законы о языках в союзных республиках были приняты в такие сроки, что заставили усомниться только в лингвистических целях их идеологов и авторов, декларировавших почти одновременно принципы новой языковой политики, суть которой в огосударствлении одного из национальных языков, как правило, языка «титульной» нации Масштабная, но однотипная и стремительная модернизация союзных республик, последовавшая за лингвистическим законодательством, позволила сформулировать в исследовании положение о том, что социокультурные акценты языковой реформы были обусловлены не столько заботой о возрождении национальных языков, сколько о построении такой формы государственности, где будут гарантированы и обеспечены в полном объеме права только «титульного» населения.

Тщательный анализ статей законов о языках позволил нам обнаружить опасное совмещение индивидуальных прав личности на выбор языка общения или обращения с языковыми обязанностями должностных лиц, которые исполнительная власть стала адресовать всем госслужащим Иллюзии носителей нестатусных языков, которым законами о языках предоставлялись гарантии полной социокультурной самореализации до тех пор пока речь не пойдет о руководящих постах, окончательно развеялись, когда в законах о гражданстве одним из опребечяющих требований стало обязательное знание государственного языка уже вне зависимости от профессионального статуса личности Право свободного выбора частным лицом языка социализации и профессионального роста, чтобы стать достойным гражданином, однозначно обернулось жесткой обязанностью овладения государственным языком, уровень освоения которого в Молдове, к примеру, должен подтверждаться сертификатом после сдачи экзамена

В исследовании высказана мысль о том, что во многом нелингвистическая сущность новой языковой политики, предопределенная не только законами о языках, но и законами о гражданстве, коррелирует с опасным смещением акцентов в полиэтничном сообществе с языковых проблем на этнические Логичным объяснением превращения языковых процессов в этноязыковые, по нашему мнению, служит осознание того, что язык как особый феномен не может выдержать той идеологической перегрузки, которая стремительно возрастает в процессе реализации главного требования языкового законодательства - сменить сложившуюся модель межэтнического взаимодействия, форсированно наращивая функциональный спектр государственного языка в сферах общественной и официальной жизни. Для усиления идеологического давления на русскоязычное население реформаторы обратились к еще более сильному средству - этнической идентичности носителей статусных языков, что привело к намеренной стратификации полиэтничного сообщества уже не только по языковому, но и по этническому признаку Следствие - разрыв традиционных связей, нарушение толерантности межэтнического взаимодействия, психоэмоциональный дискомфорт не только русского, но и русскоязычного населения союзных республик, взявших курс на создание суверенного национального государ-

ства. Описание социокультурных акцентов языковой реформы завершается выводом о том, что национальное неравенство в союзных республиках привело к правовому и социальному неравенству в независимых постсоветских государствах, использующих языковую политику как элемент общей стратегии сохранения преференций «титульной» нации.

Во втором параграфе «Правовой "статус" русского языка в лингвистическом законодательстве союзных республик» анализируются тексты статей законов, в которых прямо или косвенно определяется «статус» русского языка и отношение к явлению двуязычия, обязательным компонентом которого выступает русский язык. В процессе анализа корпуса текстов законов о языках выявлено, что стратегические цели новой языковой политики привели к тому, что статьи законов о статусности национальных языков «титульного» населения оказались в высшей степени похожими; истинный же плюрализм нового законодательства нашел свое отражение в значительной амплитуде колебаний содержания тех статей, которые определяют «статус» русского языка.

Борьба с самим феноменом русского языка обернулась последствиями, которые ощутили не только представители русскоязычного населения, но уже осознали и рядовые носители государственных языков, вынужденные отказаться, по замыслу идеологов лингвистической реформы, от апробированного средства не только межнационального, но и международного общения в геополитически новых условиях. Это стало понятным уже тогда, когда вслед за законодательными актами последовали ассоциированные с ними программы и документы, отражающие механизмы их внедрения. Авторы новой языковой доктрины, политизировав язык и сделав его инструментом власти и управления в суверенных государствах, были обязаны вернуться к ранее декларированным собственно лингвистическим целям и разработать программы, обеспечивающие полноценное возрождение национальных языков с учетом сложившейся этнополитической и социокультурной ситуации, Однако «титульные» лидеры, решив свои нелингвистические проблемы, стали все реже обращаться к прежней риторике о судьбе родного языка, передав не специалистам, а чиновникам реальное решение проблемы языковой мобильности «титульного» и «нетитульного» населения. Вместо взвешенных и глубоко продуманных указаний и разъяснений, подготовленных компетентными лингвистами, многочисленные документы, сопутствующие текстам законов о языках, разрабатывались ангажированными чиновниками нового поколения, поэтому, полагаем, нам не удалось отыскать статистики, которая свидетельствовала бы о серьезной научно-методической разработке проблемы освоения государственных языков.

Проведенный в процессе исследования анализ значительного объема официальных документов, содержащих рекомендации по форсированному переводу делопроизводства на государственный язык, позволил сформулировать вывод о том, что именно некорректные требования чиновников разных уровней исполнительной власти усугубили негативные последствия языковой реформы для всех представителей полиэтничного социума союзных республик.

В третьем параграфе «Проблема "паритетного" двуязычия в свете мнимых и реальных последствий русификации» аргументирован тезис о том, что массовое национально-русское двуязычие, гарантируя взаимопонимание, развивалось такими мощными темпами, что не стимулировало процессы формирования русско-национального билингвизма. Этот тип двуязычия возникал, как правило, на почве межличностных бытовых контактов, носил стихийный характер, отражая, подчеркнем это, добровольный выбор каждой языковой личности. В данном параграфе указано, что исключительное значение феномена национально-русского двуязычия состоит не столько в том, что в едином языке межнационального общения было заинтересовано советское государство, озабоченное идеологическими проблемами роста социальной мобильности нерусских народов без должного сохранения их культурно-языковой самобытности, сколько в том, что эта модель, в конечном счете, вела представителей нерусских народов к выравниванию по масштабам их приобщения к русскому языку. Идея выравнивания социально-культурного уровня существенно отличающихся по характеру и темпам развития нерусских народов на основе приобщения к русскому языку дала действительно позитивные результаты, которые вписываются в логику процессов этноязыкового развития любого полиэтничного социума.

Эта особенность, на наш взгляд, имеет исключительное значение для понимания современных этноязыковых процессов в новых суверенных странах, где лингвистическая ситуация стала регулироваться законами, базовое требование которых - обязательное русско-национальное двуязычие. Особенной чертой, определяющей своеобразие этой формы двуязычия, выступает иной характер потребности, которая ire отличается универсальностью, и это обусловливает возникновение разнотипных форм русско-национального двуязычия, достаточно дифференцированных и отличающихся не только количественно, но и качественно. Локальная потребность в многообразных формах русско-национального двуязычия определяется в каждом из регионов спецификой конкретной лингвистической ситуации, где исключительное значение имеют качественные параметры второго языка: широта функционирования, наличие необходимой терминологической системы, степень стилистической дифференциации и гибкости в обеспечении полноценного процесса коммуникации.

Требуя «паритетного» двуязычия, настаивая на ускоренном варианте освоения государственного языка русскоязычным населением, «титульные» идеологи не готовы к объективной оценке разных «весовых категорий» русского языка как средства межэтнического общения, потребность в котором определяется социальной доминантой полиэтничного общества, и государственного языка (читай: языка одной из национальностей в полиэтничном социуме), от знания которого проблема общения в условиях полиязычия снята не будет. Язык межнационального общения не декретируется государством, он избирается коммуникантами добровольно, отражая их потребность в межэтническом общении. Значит, закрепленный законодательным путем государственный язык объективно не может и не должен выполнять тот объем функций, который является прерогативой языка межнационального общения.

Элемент принудительности и вынужденности, свойственный языку, который манифестируется как государственный, является психологическим барьером на пути признания его еще и языком межэтнической коммуникации Таким образом, по нашему мнению, «титульные» лидеры, озабоченные перспективой суверенизации и собственной социальной мобильности, осознанно пошли на целенаправленное разрушение формулы национально-русского билингвизма дважды, лишая русский язык достойного его статуса и требуя «паритетного» двуязычия.

Предположения такого рода превращаются в убеждения, когда речь идет о языковых правах нацменьшинств В противостоянии двух языков - государственного и русского - они оказывались на периферии внимания до тех пор, пока не стали восприниматься как ассоциированное с этническими русскими население, доминантой социализации и аккультурации которого выступает русский язык В свете требований «паритетного» двуязычия русскоязычные нацменьшинства попали еще в более сложное положение: они должны быть треязычными, так как получение начального и даже среднего образования на родном языке не создает надежной основы для дальнейшей вертикали социально-профессиональной мобильности, адаптации к изменившимся социально-экономическим и культурным условиям, наконец, для безболезненной интеграции в новое сообщество. Акцентирование внимания на том, что в отдельных законодательных актах, к примеру, Молдовы, Казахстана, Узбекистана, отражена такая разветвленная дифференциация прав языков, которая соответствует общепринятым требованиям, не выдерживает критики Дело в том, что формально декларированное равноправие языков нацменьшинств не сопровождалось в ходе реализации требований языкового законодательства созданием равных, подчеркнем это, условий для действительно полноценного развития и функционирования их языков. Более того, их равноправие было признано, выделим это особенно, не во всех сферах социально-общественной жизни, включая официальную область государственного управления Приоритетное право государственных языков на коммуникативное обеспечение официальной и общественной сфер жизнедеятельности общества привело в фактическому неравноправию декларированного равноправия языков Такой подход к правам языков нацменьшинств уже был апробирован в 20-е годы советской властью и вызвал не только объективную оценку специалистов, но и достойную отповедь авторитетных общественных деятелей' «Пока национальный принцип ( .) не противоречит лозунгу социального равенства, - пишет П А Сорокин, - мы от души приветствуем национальные движения , но как только национальный принцип становится средством угнетения одной группой других групп, мы поворачивается к нему спиной, памятуя, что высшая ценность -равноправная человеческая личность (выделено нами - Е.П.) Вся полнота прав должна быть представлена каждой личности, без различия «эллина и иудея, раба и свободного»1.

Первая глава исследования завершается изложением выводов.

1 Появление в отечественной практике лингвистического законодательства следует рассматривать как зарождение демократической тенден-

1 Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени - М 11351(3, 1997 - С 296

ции легитимного регулирования в полиэтничном социуме прав языков, языковых прав личности и языковых обязанностей должностных лиц

2 Лейтмотивом лингвистического законодательства стала идея статус-ности языков, в соответствии с которой статус государственного приобретал национальный язык одной из этнокультурных групп полиэтничного социума

3 Юридическая защита прав одного из языков и некорректные механизмы реализации основного требования лингвистического законодательства привели к дифференциации полиэтничного социума по языковому признаку и нарушению толерантности межэтнического взаимодействия.

4 Отождествление языковых прав личности с языковыми обязанностями должностных лиц и отсутствие в лингвистическом законодательстве юридической поддержки русского языка обеспечили разрушение социально-культурной ниши русскоязычного населения.

5 Новая языковая политика, идеологическое звучание которой многократно усилено пакетом официальных документов исполнительной власти, направлена на изменение модели межэтнического общения, в рамках которой доминантное языковое право отдельной личности замещают групповые языковые права

Во второй главе исследования «Языковая ситуация и нелингвистические следствия языковой политики последнего десятилетия XX века» проанализирован комплекс следствий, порожденных некорректными попытками форсированного внедрения требований лингвистического законодательства без учета реальных потребностей полиэтничного сообщества в конкретной языковой ситуации и создания соответствующих важности государственной задачи механизмов научно-методического и экономического обеспечения новой языковой политики

В первом параграфе «Модернизация постсоветского пространства и стратификация полиэтничного сообщества суверенных государств» внимание сосредоточено на описании системного снижения статуса русского и русскоязычного населения, обусловленного, как установлено, не столько требованием ускоренного освоения государственного языка, сколько идеологической составляющей новой языковой политики

В ходе описания установлено, что взгляд на языковую действительность «сверху», сквозь призму языковой политики, не способствовал созданию действенной модели языкового сосуществования полиэтничного социума. По своим результатам языковая политика оказалась, по сути, сходной в советский и постсоветский периоды именно потому, что и в одном, и в другом случае конкретный взгляд «снизу», из недр сложившейся языковой среды, не был принят во внимание. Авторы новой концепции языковой политики в независимых постсоветских государствах не только сохранили систему логической взаимосвязи языковой и национальной политики, но и пошли гораздо дальше советских идеологов по пути усиления ее политического звучания Под ее воздействием в полиэтничном сообществе нарушено межэтническое согласие, исчезла атмосфера доверия

и психологического комфорта, изменились социальные акценты, в кризисном состоянии находится шкала идентификации и самоидентификации личности

Во втором параграфе «Теоретические основы языковой политики и трансформация межэтнических отношений в независимых государствах» излагаются причины роста межэтнической напряженности в поли-этничном сообществе каждой из суверенных стран, сопряженные с проблемами этнической мобилизации народов под влиянием новой языковой политики В данном параграфе отмечается, что этнонациональная политика новых государств, целенаправленно низводящая русское население до положения этнически дискриминируемого меньшинства, манипулирует целым блоком стимулов, поставив на первое место самый действенный из них - язык, поэтому практически во всех суверенных странах респонденты отмечают ухудшение межнациональных отношений, первопричина которых - государственный статус языков только «титульных» наций

В третьем параграфе «Механизмы реализации языковой политики и стратегия поведения русскоязычного населения стран нового зарубежья» выявлен комплекс факторов, обусловивший такое психоэмоциональное состояние русского и русскоязычного населения, которое стимулирует выбор определенной стратегии поведения Сравнительный анализ причин реальной и потенциальной миграции русских, проведенный в исследовании, однозначно указывает, что не столько государственный статус языка «титульной» нации, сколько «бесстатусность» русского языка стала основной причиной нарушения межэтнического согласия, а подзаконные акты о механизмах внедрения государственных языков в систему официального общения (сроки, аттестация, методика обучения, учебно-методическая литература, финансирование, кадры) обусловили вынужденную миграцию носителей нестатусных языков.

Вторая глава исследования завершается изчожениеч выводов. 1 Мощная идея национального возрождения всех народов, консолидировавшая полиэтничное население союзных республик на определенном этапе демократического развития общества, была политизирована до такой степени, что одна форма идеологической тотальности сменилась в новых государствах другой

2. Языковая политика - действенный инструмент идеологии этно-национализма в постсоветских странах - привела к значительным нелингвистическим последствиям нарушению толерантного взаимодействия породненных исторической судьбой народов, стратификация которых по языковому и, шире, по этническому признаку обеспечила высокую степень социально-культурного и психоэмоционального дискомфорта русского и русскоязычного населения.

3 Объявление государственными национальных языков только «титульных» народов и проявление заботы только об их носителях указывает на существенную модификацию манифестированного в программных документах «народных фронтов» национального возрождения всех нерусских народов.

4 Исполнительные органы власти, включив языковую составляющую в систему квалификационных требований к профессиональной деятельности, официально стимулируют вынужденную миграцию или существенное изменение социального статуса представителей русского «суперменьшинства» (Н А Шульга) в ходе их интеграции в новое этноязыковое сообщество.

В третьей главе исследования «Своеобразие этноязыковых процессов в суверенной Молдове» представлены результаты анализа специфики текстов законов о языках, соответствующих им подзаконных актов и других официальных документов, подтверждающих призрачные перспективы сохранения этнокультурной самобытности русского и русскоязычного населения современной Молдовы Молдова входит в число стран постсоветского пространства, не избежавшего серьезного гражданского конфликта, следствием которого стала дезинтеграция молодого государства и двойной раскол полиэтничного сообщества.

В первом параграфе «Языковая лояльность и ее влияние на динамику этнополитических процессов в Молдавии» выделены и обозначены явления, природа которых настолько своеобразна, что обусловливает модификацию ментального модуса не только русской, но и «титульной» языковой личности.

В данном параграфе исследования предпринята попытка доказать, что в этнополитической ситуации, истоки которой лежат в лингвистическом законодательстве, разделить общество по этническому признаку на «титульных» и «нетитульных», но избежать при этом дезинтеграции государства сумели те постсоветские страны, в которых этническая идентичность «титульной» нации сформирована давно и четко рефлексируется каждой личностью К числу таких государств, к сожалению, нельзя отнести Молдавию, становление суверенитета которой было осложнено рядом существенных факторов, которые привели не только к дифференциации общества, но и к дезинтеграции самой страны. В исследовании изложены аргументы, подтверждающие, почему в ходе исторического развития этот регион несколько раз менял не только конфигурацию своей небольшой территории, но и вектор развития, резко смещая языковые и культурные ориентиры общества, которые по определению считаются важнейшими маркерами этнической идентичности.

Второй параграф «Истоки языковой реформы и особенности лингвистического законодательства в Молдавии» содержит комплексный анализ лингвистических и нелингвистических причин, обусловивших такой уровень деформации меж- и внутриэтнических отношений в молдавском сообществе, который привел к военному конфликту

Ретроспективный анализ событий двух переломных для республики (1989-1990 гг.) лет дал возможность увидеть молдавский «сценарий» румынских «режиссеров», обеспечивших раскол и противостояние общества по нескольким линиям, каждая из которых включает свой этнически акцентированный мотив. Законы о языках действительно раскололи молдавское общество по языковому признаку на «титульное»

большинство и «нетитульное» меньшинство, но к этому факту, по нашему мнению, следует относиться как к «первому» уровню намеренного противопоставления этнокультурных групп молдавского общества в интересах политической «титульной» элиты, за которыми интенсивно последовали и другие, деформировавшие уже не только меж-, но и внутриэтнические отношения. Молдавское лингвистическое законодательство значительно отличается от правовых актов других постсоветских стран, хотя и коррелирует с ними в главном - закреплении этнических преференций «титульной» нации, поэтому ключевым положением закона «О статусе государственного языка в Молдавской ССР» стало объявление только молдавского языка государственным языком в полиязычной республике. Этот закон еще оставлял надежду, что подобное признание поможет возрождению молдавской национальной культуры и не таит в себе социальной опасности для представителей других этнокультурных групп - носителей нестатусных языков, однако появление второго закона «О функционировании языков на территории Молдавской ССР» окончательно развеяло эти иллюзии. Каждая из многочисленных статей этого закона реально ущемляет уже не только лингвистические, но и социально-культурные права граждан, не владеющих государственным языком. Этот документ стал юридическим основанием для лишения русскоязычных граждан республики, профессионально подготовленных специалистов, права занимать достойное место в обществе и его социальных институтах.

Основной статьей закона специалисты однозначно признают статью 7. Она содержит норму, обязывающую руководящих работников, служащих государственной администрации и даже общественных организаций, а также работников предприятий, учреждений и организаций, по долгу службы общающихся с гражданами (правоохранительные органы, здравоохранение, народное образование, культура, средства массовой информации, транспорт, связь, торговля, сфера обслуживания, жилищно-коммунальное хозяйство и др.) владеть молдавским и русским языками «на уровне общения, достаточном для выполнения профессиональных обязанностей». Анализируя правовые аспекты молдавского законодательства, П.М. Шорников справедливо отмечает: «Эта норма лишила права на труд граждан, не владеющих государственным языком на уровне (выделено нами - Е.П.), который сочтут достаточным для выполнения профессиональных обязанностей представители исполнительной власти, применяющей закон, что недопустимо с правовой точки зрения»1.

Объем автореферата не позволяет привести содержащиеся в диссертации тексты многочисленных подзаконных актов, подтверждающих эту объективную оценку, поэтому остановимся на одном из них, чтобы аргументировать наши рассуждения. Итак, цитируем фрагмент текста Постановления правительства Республики Молдова № 1038 «Об утверждении

1 Шорников П.М. Лингвистические права в законодательстве (Республика Мол-давня, 1989-1995) // Материалы Мсждупар. конф. / Под ред. В.М. Солнцева, В.Ю. Михаль-ченко. - М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 451.

Положения о порядке проведения конкурса на замещение вакантной государственной должности в органах публичной власти» от 7 ноября 1997 года: «Положение о порядке проведения конкурса на замещение вакантной государственной должности в органах публичной власти (в дальнейшем -Положение) регулирует порядок конкурсного отбора кандидатов на замещение вакантной государственной должности, предусмотренной Законом о государственной службе № 443 - XIII от 4 мая 1995 г.

Конкурс на замещение вакантной государственной должности проводится заинтересованным органом публичной власти в соответствии с Законом о государственной службе, другими действующими нормативными актами, а также с настоящим Положением и имеет целью обеспечение равноправного приема граждан на государственную службу в соответствии со способностями и уровнем профессиональной подготовки (выделено нами - Е.П.). Право участвовать в конкурсе на замещение вакантной государственной должности (далее - конкурс) имеют граждане Республики Молдова, владеющие государственным языком (выделено нами - Е.П.), которые постоянно проживают в республике, соответствуют требованиям, необходимым для замещения вакантной государственной должностей могут по состоянию здоровья исполнять порученные им обязанности и не попадают под ограничения, предусмотренные в пункте 6 настоящего Положения»1.

Конституция Республики Молдова декларирует, что она является правовым демократическим государством, Конституционный суд республики подчеркивает приоритет законов над всеми иными нормативными актами, которые принимаются в стране. И в преамбуле Постановления № 1038 отмечается, что оно принято в соответствии и во исполнение Закона о государственной службе. Обратившись к этому Закону, обнаруживаем, что статья 13 гласит: «Правом поступления на государственную службу пользуются граждане Республики Молдова независимо от расовой, национальной принадлежности, вероисповедания (выделено нами - Е.П.)». Как видим, в Законе не говорится, что одним из условий приема на государственную службу является владение государственным языком, что фиксирует часть вторая пункта первого Постановления № 1038. Значит, правительство превысило свои полномочия, расширив рамки Закона о госслужбе включением пункта об обязательном владении государственным языком для госслужащих, а чиновники, вопреки Закону, официально ввели в действие аттестацию на знание государственного языка, предоставив при этом право «объективно» оценивать уровень его знания «органу, имеющему вакантную должность». Подчеркнем, что это требование, предъявленное не только к кандидатам на вакантную государственную должность в органах публичной власти, но и к претендентам на любую должность во всех сферах профессиональной деятельности в рамках государственной службы, противоречит принятому 16 декабря 1966 г ООН «Между-

2 «Единство». 24 января 1998 года.

народному пакту об экономических, социальных и культурных правах», обязывающему ратифицировавшее его молдавское государство признать право каждого на «одинаковую Оля всех возможность продвижения в работе на соответствующие более высокие ступени исключительно на основании трудового стажа и квалификации» (статья 7)

Текст исследования содержит анализ многочисленных подзаконных актов суверенной Молдовы, свидетельствующих о включении, вопреки закону, языковой составляющей в перечень квалификационных требований не к кандидатам на руководящие посты, а к рядовым госслужащим

Таким образом, социокультурные акценты лингвистического законодательства суверенной Молдовы, усиливающие тенденцию не только меж-, но и внутриэтнического размежевания, не отвечают представлениям сообщества по обе стороны Днестра. Усилив психологический дискомфорт не только русского и русскоязычного населения, но и большей части молдавского этноса, обвиненного в «примитивном молдовенизме», эти правовые акты привели к дезинтеграции молодого государства и стратификации полиэтничного сообщества по нескольким линиям

В третьем параграфе «Призрачные перспективы сохранения этнокультурной самобытности русского ''суперменьшинства" в суверенной Молдове» выявлены и описаны факторы, указывающие на приоритет языкового компонента в этнической парадигме представителей русского народа в новых этнополитических обстоятельствах.

Результаты нашего анализа свидетельствуют о том, что среди факторов этнической идентификации, которые помогают местным русским в суверенной Молдове оставаться русскими и ощущать родство с людьми своей национальности, предпочтение отдается русскому языку, что является проявлением типичных представлений о себе русского этноса Большой народ, которому сложно самоопределиться и тем более самоорганизоваться на этнической почве, всегда осознавал свою культурно-языковую самобытность, наследуя, сохраняя и приумножая это богатство Не имея, по сути, своей государственности, подвергаясь целенаправленному давлению советской идеологии, интенсивно трансформирующей русскую этничность в «советскость», русские всегда сохраняли четкость в представлениях о своей культурной и языковой идентичности.

Эмоциональная реакция на акт законодательного закрепления статуса государственных только за языками «титульных» наций в ходе языковой реформы конца 80-х - начала 90-х годов была естественным выражением этнических чувств местных русских, которые объективно расценили эти действия как акт посягательства на базовый компонент системы их этнической идентичности Согласно данным статистики исследования, другие маркеры самоидентификации русских в постсоветских странах варьируют, но языковой компонент этнической идентичности остается неизменной доминантой аксиологической системы русского населения всех суверенных государств нового зарубежья Важно и то, что их констатируют русские как в странах с обостренной этнополитической ситуацией (Литва, Латвия, Эстония, Молдавия, Армения, Грузия, Азербайджан), так и в

государствах, где такая ситуация сглажена (Украина, Киргизия, Казахстан, Белоруссия). На градацию компонентов системы этнической идентификации русского населения существенно влияет весь комплекс факторов, но примечательно, что и в своеобразных условиях каждого из государств сохраняется такой порядок их следования' язык, культура, обычаи, историческая судьба и, наконец, черты характера.

Завершают третью главу исследования выводы.

1. Молдавский вариант лингвистического законодательства привлек внимание к проблемам национального языка и культуры, но идеологическая доминанта новой языковой политики обусловила не смену модели языкового взаимодействия, а деформацию межэтнических отношений в полиэтничном обществе, обеспечив его раскол

2 Линия раскола трансформировала языковую лояльность и самого «титульного» населения, разделившегося на сторонников румынской и молдавской национальной идеи, что усилило тенденцию к дезинтеграции нового государства

3 Некорректные механизмы внедрения государственного языка без учета исторически сложившегося равновесия русского и молдавского языков и целенаправленные действия по признанию идентичности молдавского языка с румынским акцентировали внимание полиэтничного социума не столько на государственном, сколько на русском языке - важнейшем средстве толерантного межэтнического взаимодействия и главном маркере этнокультурной самобытности русского народа, представители которого более двухсот лет проживают в этом регионе

В четвертой главе исследования «Русский вектор исторического становления этноязыковой ситуации в Приднестровье» рассмотрены особенности формирования лингвистической ситуации в регионе, геополитическая уникальность и славянский, а затем русский вектор развития которого предопределили культурные ориентации и языковые предпочтения всех составляющих приднестровского полиэтничного сообщества.

В первом параграфе «Славянский фактор и его влияние на формирование этноязыковой ситуации в Приднестровье» выявлены тенденции, которые обусловили распространение и сохранение в этом регионе славянской, а затем и русской культуры

В данном параграфе содержится краткий исторический экскурс, свидетельствующий о том, что славянский фактор, долгие годы определяющий не только вектор развития этого региона, но и толерантность взаимоотношений в полиэтничном социуме, со временем становится основой формирования общих культурных ориентации и языковых предпочтений населения этого края

Анализ этнополитической и социолингвистической ситуации в независимой Молдове за десять лет ее суверенного развития убеждает, что никакие ухищрения интеллектуальной «титульной» элиты, определяющей ее внешнеполитический курс, не могут скрыть радикальной смены, вопреки воле большинства населения, традиционно восточного вектора на

западный. Однако культурные ориентации и языковые предпочтения, которые целенаправленно стремятся разрушить радикально настроенные этнические лидеры молдавского общества, исторически сформированы социальными потребностями сложившегося здесь полиэтничного сообщества и по-прежнему бережно сохраняются.

Во втором параграфе «"Статус" Приднестровья и его значение в сохранении русского вектора развития современной языковой ситуации» дана интерпретация событий и фактов, предопределивших появление Приднестровья - нового «самопровозглашенного» государства на постсоветском пространстве.

В данном параграфе выявлено, почему в Молдавии, где лингвистическая проблема была практически не актуальной, определенные политические силы спровоцировали вооруженный гражданский конфликт. В работе доказано, что поводом к дестабилизации обстановки в республике и осложнению межэтнических отношений де-юре действительно стали два закона о языках, каждый из которых превратился в основание для раскола общества по типовому сценарию, апробированному во всех странах нового зарубежья. Но все же глубинный мотив языкового законодательства де-факто лежал в другой плоскости, и именно он предопределил иной характер и новое качество раскола в обществе, но уже среди самого «титульного» этноса, озабоченного проблемами своей этнической идентичности. Причина в том, что идея возрождения молдавской национальной культуры в законах о языках суверенной Молдовы превратилась в официальную доктрину, суть которой составляет уже национальное возрождение молдавского народа, но не всего, а той его части, которая идентифицирует себя с румынами. Подчеркнем, что более чем за полгода до принятия законов о языках (28.12.1988 г.) Межведомственная комиссия по изучению проблем молдавского языка пришла к выводам, которые сформулировала таким образом: во-первых, придать молдавскому языку статус государственного; во-вторых, признать идентичность румынского и молдавского языков; в-третьих, перевести молдавский язык с кириллической на латинскую графику. Они и стали базовыми положениями лингвистического законодательства в Молдавии.

За лингвистическим законодательством последовала «Декларация о суверенитете ССР Молдова», что практически означало выход из состава СССР, и это логично возвращало Приднестровью статус-кво на момент существования первой государственности, предоставляя правовую основу для ее восстановления. На основании волеизъявления народов Приднестровья в ходе проведения двух референдумов 2 сентября 1990 года была провозглашена Приднестровская Молдавская Республика, закрепившая в Декларации о суверенитете равный правовой статус языков трех основных этносов - молдавского, русского, украинского. Манифестирован он и в законе «О языках», статья 3 которого гласит: «На территории Приднестровской Молдавской Республики все языки наделены равным правовым статусом и обеспечиваются одинаковой защитой и поддержкой государства. Статус официального языка на равных началах придается молдавскому,

русскому и украинскому языкам»1, что фиксирует и статья 12 Конституции ПМР2.

Наконец, полагаем необходимым целенаправленно выделить статью 5 закона «О языках в ПМР», содержание которой опровергает многочисленные инсинуации идеологов «народного фронта» о нарушении культурного суверенитета молдавской языковой личности в молодой республике. Она гласит: «В соответствии со сложившимися на территории Приднестровской Молдавской Республики историко-культурными традициями равнозначными средствами межнационального общения признаются молдавский, русский и украинский языки»3.

Таким образом, исторически сложившееся своеобразие лингво-демографической ситуации, в которой на протяжении столетий в Приднестровье сохраняется определенный паритет и толерантность межэтнического взаимодействия русского, молдавского и украинского этносов, не смогли изменить даже юридическим путем новые идеологи суверенной Молдовы. Более того, попытка разрушить славянскую основу уникальной поли-этничной общности обернулось возрождением государственности, призванной защитить исконные духовные ценности единого культурного пространства самобытных народов Приднестровья.

В третьем параграфе «Лингвистическая составляющая практической доминанты системы социальных потребностей полиэтничного сообщества Приднестровья» нашли отражение результаты теоретического осмысления причин превращения потребности «быть услышанными» в практическую доминанту системы социальных потребностей русской и русскоязычной личности в неординарных этнополитических обстоятельствах. В Данном параграфе языковые права личности рассматриваются сквозь призму ее социальных потребностей и указывается, что разрушение в суверенной Молдове самой возможности русскоязычного населения «быть услышанным» привело к противостоянию «титульного» и «нетитульного» населения, определив стратегию поведения каждой из групп.

«Практическая мотивационная доминанта, - пишут П.В. Симонов и П.М. Ершов, - непосредственно определяющая поступок («вектор поведения» - по A.A. Ухтомскому), представляет интеграл главенствующей в иерархии мотивов данной личности (доминанта жизни,или «сверхзадача» - по К.С. Станиславскому), и той или иной ситуативной доминанты, актуализированной экстренно сложившейся обстановкой»4. Экстремальность ситуации, в которой оказалось русское и русскоязычное население в суверенной Молдове, актуализировала лингвокультурную потребность до такой степени, что сверхсознание квалифицировало ее как действительную

1 Закон Приднестровской Молдавской Республики «О языках в Приднестровской Молдавской Республике» // Постановления Верховного Совета. - Тирасполь, 1992. - С. 95

2 Конституция Приднестровской Молдавской Республики. - Тирасполь: Литера, 2000. - С. 61.

3 Закон Приднестровской Молдавской Республики «О языках в Приднестровской Молдавской Республике» // Постановления Верховного Совета. - Тирасполь, 1992. - С. 94.

4 Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент. Характер. Личность. - М.: Наука, 1984. - С. 76.

доминанту Практическая доминанта, сопряженная для русского населения с обеспечением полноценного спектра функционирования русского языка, синтезировала их жизненную доминанту - сохранение этнокультурной самобытности.

Четвертая глава исследования заканчивается изложением выводов.

1 Своеобразие лингвистического законодательства суверенной Молдовы не только обусловило правовую базу разрушения духовного единства полиэтничного сообщества, но и заложило основы поливекторного внутри-и внешнеполитического развития государства, что привело к его дезинтеграции и восстановлению государственности Приднестровья.

2 Устойчивость этнополитической и этноязыковой ситуации в Приднестровье - результат толерантного взаимодействия народов, традиционно сохраняющих в интернациональном пространстве культурные ориентации и языковые предпочтения, обусловленные славянским, а затем и русским вектором развития.

3 Превратив язык в инструмент идеологического давления, этнические лидеры целенаправленно и сознательно вывели из сферы обоюдных интересов русского и «титульного» населения отношение к языку как элементу уникального по природе своей иного мировосприятия и основы той самобытной культуры, которая только и превращает процесс межличностного общения в диалог взаимного обогащения и признания права каждого из участников «быть услышанным»

4. Прошло десять лет, но в суверенных государствах до сих пор отсутствует государственная система мер по обеспечению приемлемых условий для реального освоения государственных языков, что не может не вызывать сложной гаммы эмоций русскоязычного населения, право на социальную адаптацию которых законодательно ограничено уровнем владения «титульным» языком, а в отдельных странах (Эстония) сопряжено еще и с возможностями получения гражданства.

В пятой главе исследования «Языковая политика - основа укрепления межэтнической солидарности народов Приднестровья» дан анализ положений Конституции Приднестровской Молдавской Республики, позволивший выявить причины появления уникального для постсоветского пространства варианта языковой политики, направленной не на дифференциацию полиэтничного сообщества, а на его интеграцию

В первом параграфе «Правовое обеспечение культурно-языкового многообразия почиэтничного сообщества Приднестровья» внимание сосредоточено на анализе отдельных статей Конституции Приднестровской Молдавской Республики, отражающих признание в «самопровозглашенном» государстве системы современных демократических ценностей

Приднестровцы - глубоко своеобразная социокультурная общность, интересы этнических составляющих которой объединяются во имя общественно значимой гражданской идеи - укрепления возрожденной государственности и ее признания как геополитической реалии. Менталитет психологического типа людей, который исторически сложился в Приднестровье, более двухсот лет сохраняет особый «бессарабский дух» интерна-

ционалыгого единения как главное достояние полиэтничного сообщества Эта важнейшая особенность позволяет приднестровской социокультурной общности укрепить в течение двенадцати лет такие нравственные ориентиры, которые не удалось даже в редуцированной форме сохранить русскоязычному сообществу в других регионах постсоветского пространства

Главной ценностью аксиологической шкалы приднестровской общности были и остаются межэтнические отношения, корректность которых в глубине истории и в современных условиях политической непризнанное™ остается незыблемой Особое значение для сохранения такого климата межэтнических отношений имеет статья 17 Конституции ПМР, где утверждается- «Все имеют одинаковые права и свободы и равны перед законом без различия пола, расы, национальности, языка, религии, социального происхождения, убеждений, личного и общественного положения»1 Ни одна из статей Конституции ПМР не акцентирует внимание граждан на этническом факторе; формирование многонационального народа в ПМР идет без излишней правовой манифестации этничности, но с полноценным ее сохранением и правом любого человека на добровольный выбор своей национальной принадлежности' «Каждый имеет право, - гласит статья 43, -сохранять свою национальную принадлежность, равно как никто не может быть принужден к определению и указанию национальной принадлежности»2.

Возрождение государственности республики, в Основном законе которой закрепляется воля давно сложившейся социокультурной общности, стало фактором исключительной важности, официально начался новый период формирования не «многонациональной нации», как искаженно стараются трактовать этот феномен ангажированные средства массовой информации, а «многонационального народа» - основы формирующегося в Приднестровье гражданского общества Определенные ассоциации, сопровождающие этот трудный в условиях блокады процесс созидания приднестровского общества и государства, медленно исчезают, потому что тоталитарный характер идеологемы союзного государства «новая историческая общность - советский народ» никак не коррелирует с той приднестровской общностью, которая складывается на демократической основе, сохраняя дву- и полиязычие на официальном уровне Объявив языки трех крупнейших этнических групп - молдавский, русский, украинский - «на равных началах» официальными, статья 12 Конституции ПМР ввела в повседневную практику правовое треязычие, не используя в своем законодательстве даже термин государственный язык

Таким образом, дух и буква Конституции Приднестровья фиксируют те ценности, которые признаются основополагающими в любом гражданском обществе, выстраивающем на демократической основе систему приоритетов личности, а не отдельной социальной группы или определенного этноса Суверенитет личности приднестровца является главной

1 Конституция Приднестровской Молдавской Республики - Тирасполь Литера, 2000 - С 63

2 Там же - С 68

ценностью формирующегося государства в условиях, когда независимая Молдова недвусмысленно отстаивает интересы только «титульной» нации, точнее, той ее части, которая идентифицирует себя с румынским этносом, языком, культурой.

Во втором параграфе «Феномен региональной идентичности и его роль в усилении духовного единства русскоязычного сообщества Приднестровья» выявлен своеобразный элемент аксиологической шкалы русскоязычной личности в Приднестровье.

Особенности приднестровской ментальности, отторгающей любые формы этнической или языковой дискриминации, Коррелируют с феноменом региональной идентичности, который осознается приднестровцами как средство их консолидации, духовного единения и толерантного взаимодействия. Эта уникальная идентичность, с которой соотносят представления о себе приднестровцы, думается, и сохраняет ту этноязыковую основу поликультурного пространства, ценность которой веками оберегает этот психологически своеобразный тип людей.

На значительных объемах статистической информации в данном параграфе выявлены максимально близкие показатели трех видов идентичностей в системе идентификационных ценностей приднестровцев: национальной (44,6%), региональной (43,7%) и конфессиональной (42,0%). Такое их паритетное соотношение имеет принципиальное значение для понимания своеобразия менталитета приднестровского населения, так как фиксирует, что основная конкуренция в самоощущениях граждан Приднестровья происходит не между этнической и одной из социальных идентичностей, а между национальной и региональной, с одной стороны, а также конфессиональной, с другой. Многомерное пространство региональной идентичности приднестровцев включает в себя, по данным анализа, одновременно несколько кодов их духовной культуры, с комплексом которых и отождествляют себя приднестровцы. В такой интерпретации феномен региональной идентичности представляет собой многослойный культурный архи-тип юкальной среды, в рамках которой представления о месте своего проживания у приднестровцев соединяются с лояльностью к воссозданной на этой земле государственности и к исторически сформировавшемуся паритету основных этносов, толерантное взаимодействие и общение которых обеспечивает русский язык.

В третьем параграфе «Проблемы гражданской идентичности русскоязычной личности "самопровозглашенного" государства» выявлены особенности формирования новых представлений русскоязычного населения о своей гражданской принадлежности.

Результаты анализа объемного массива статистических данных показывают, что региональные вариации становления гражданской идентичности являются только следствием интенсивности проявления главного фактора - идеологии этнонационализма, которая определяет вектор развития всех суверенных постсоветских государств, исключая Приднестровье. Так, если появление законов о языках, радикально изменивших статус русского языка, акцентировало проблему языковой идентичности, то

распад единого советского государства и конституционное закрепление новых реалий постсоветского пространства значительно обострили проблему русской этнической идентичности; законы о гражданстве незамедлительно привели к появлению кризисных черт в представлениях о гражданской идентичности русских мигрантов, а совокупность социально-экономических изменений, происходящих в суверенных государствах, как представляется, способствует существенной трансформации всей системы их социальных идентичностей.

В «самопровозглашенном» Приднестровье идея возрождения государственности как надежной формы сохранения и защиты основных ценностей приднестровского менталитета приобрела характер сверхценной, превратившись в органичную составляющую региональной идентичности для всего населения республики, которое ни в каких вариантах не приемлет разделения своей давно сложившейся полиэтничной социокультурной общности. Особый статус Приднестровья, по всей видимости, способствует тому, что региональная и гражданская формы идентичностей взаимно подпитывают друг друга, и это имеет принципиальное значение, потому что другую пару идентичностей - гражданскую и этническую - характеризует обратная зависимость. Официальное гражданство ПМР, по данным паспортного стола республики, приняли 86% жителей, в том числе: молдаван - 78%, украинцев и русских - до 90%. Учитывая, что в Приднестровье законом разрешено двойное гражданство, тем более показательно, что только 9% населения параллельно являются гражданами Молдовы, России или Украины. Определенный диапазон колебаний в представлениях приднестровцев о гражданской идентичности отражает особенности становления самостоятельности этого региона, осложненной политическими акцентами. Однако высокие показатели степени значимости гражданства ПМР для жителей республики связаны с комплексным давлением, которое по всему периметру своих интересов испытали приднестровцы в ходе восстановления государственности. Двенадцать лет в сложных reo- и этнополитических условиях продолжается созидательная деятельность приднестровцев по воссозданию, защите и развитию «самопровозглашенного» государства. С этим не признанным де-юре, но существующим де-факто государством, по данным статистики, последовательно отождествляют себя представители всех самобытных этнокультурных групп населения, духовное единство которых в Приднестровье неизменно поддерживает русский язык.

Пятая глава исследования завершается изложением выводов.

1. Современная система идентификационных представлений русскоязычного населения независимых постсоветских государств, вынужденно складывающаяся под давлением политики этнонационализма, находится в кризисном состоянии, и это может привести в перспективе к появлению сдвигов в представлениях не только о культурно-языковой, но и этнической идентичности.

2. Феномен региональной идентичности, окончательно сформированный в этнополитической атмосфере начала 90-х годов XX века в Приднест-

ровье, манифестировал прецедент сохранения языкового и культурного суверенитета русскоязычной личности в экстремальных условиях становления «самопровозглашенного» государства Такой акцент в шкале современных идентификационных ценностей дает возможность при-днестровцам избежать ощущения «диаспоральности» и полноценно развиваться в границах демократического гражданского общества

3 Интернациональное единство и солидарность приднестровского сообщества обеспечиваются благодаря консолидирующей роли русского языка, который превратился в Приднестровье в мощный фактор противодействия напору молдавского национализма, основанного на гипертрофированной этничности.

В шестой главе исследования «Динамичноеразвитие официальных языков - функционально дифференцированных компонентов единой социально-коммуникативной системы Приднестровья» дано описание исторически сложившейся и сохраненной в новых условиях функционально единой социально-коммуникативной системы межэтнического взаимодействия, доминантой которой остается русский язык.

В первом параграфе «Трансформация русскоязычной общности в суверенной Моюове» описаны тенденции, обеспечившие последовательную дифференциацию русскоязычного сообщества на отдельные национально-культурные общества, «диаспоральность» сознания и поведения представителей которых отличает их от самобытных этнокультурных групп в Приднестровье. В данном параграфе доказано, что русскоязычная лингвистическая общность, составляющая к началу 90-х годов одну треть населения республики (35,5%), включала представителей не только тех этнокультурных групп полиэтничной Молдовы, которых принято называть нацменьшинствами, но и ту часть молдавского этноса, культурные ориентации и языковые предпочтения которого по обе стороны Днестра складывались под непосредственным воздействием славянской, а затем русской культуры Представители нацменьшинств, к числу которых официально и подчеркнуто демонстративно отнесено и русское население суверенной Молдовы, всегда воспринимали себя одним из необходимых компонентов полиэтничного сообщества, исторически занимали в нем определенную социально-культурную нишу, соответствующим образом идентифицируя себя Бесспорно, они имели право рассчитывать на достойное место и в обновленном обществе независимого государства, но оказались в Молдове той третью «лишнего» населения, которая не только была, но и, что существенно, предпочитает до сих пор оставаться русскоязычной Не выдержав напора этнонационапизма, русскоязычная общность, не в первом поколении сложившаяся в Молдавии, распалась, но сохранилась в Приднестровье, демонстрируя новые возможности солидарности и толерантности межэтнического взаимодействия

Во втором параграфе «Русский язык - доминанта социально-коммуникативной системы толерантного взаимодействия и консолидации полиэтничной общности Приднестровья» рассмотрена система базовых ценностей, обеспечивающих духовное единство русскоязычной общности

Приднестровья и позволяющих рассматривать ее вне «диаспоральных» терминов

Создание и двенадцатилетнее сохранение государственности Приднестровья, крепнущее единство русскоязычной общности которого не столько заметное явление на фоне сокращения, дифференциации и даже распада аналогичных объединений в Молдове и других странах, сколько факт, объективно указывающий на особую роль интернациональной среды в этом регионе постсоветского пространства, цельность которой обеспечивается с помощью русского языка Этноязыковое сообщество Приднестровья сохраняет феномен русского языка - органичный и неотъемлемый компонент мироощущения и способа существования каждого из приднестровцев, в менталитете которых он занимает исключительное положение

Если призрачный «статус» русского языка в лингвистическом законодательстве «признанных республик» предопределил усиление процессов дезинтеграции полиэтничного социума постсоветских независимых государств, то приднестровское законодательство, сохраняя действительно достойный статус русского языка, обеспечило высокий уровень межэтнической интеграции общества Не в советский период пресловутой русификации, как эмоционально заявляют молдавские националисты, а более двухсот лет назад в полилингвистических условиях этого региона русский язык взял на себя функцию консолидации общества Он был и остается родным языком русской составляющей этноязыкового социума Приднестровья, но исключительно важный смысл его исторической миссии, что выявлено в исследовании, заключается не столько в том, что он стал еше и средством межэтнического общения, сколько в том, что он превратился, и это существенно, в категорию духовного единения, став основой интеграции самобытных этнокультурных групп населения левобережных районов Приднестровья в единую социокультурную русскоязычную общность

В третьем параграфе «Языковые предпочтения и культурные оруен-тации русскоязычной личности - фундамент духовного единства полиэтничного социума Приднестровья» описана исторически сложившаяся и сохраненная в современных условиях система языковых предпочтений и культурных ориентаций русскоязычной личности Парадоксальность ситуации заключается в том, что не признанное мировым сообществом «самопровозглашенное» государство обеспечивает личность правами, которые давно признаны главной ценностью демократического общества

Своеобразие современной языковой ситуации в Приднестровье определяется комплексом модифицированных факторов, обусловленных новыми тенденциями в развитии постсоветских государств, однако в принципиально общих своих чертах исторически сложившаяся в данном регионе языковая и, шире, этноязыковая ситуация не претерпела существенных изменений Такая стабильность языкового организма полиэтничной социокультурной общности приднестровского региона -следствие осознанной целесообразности толерантного взаимодействия совместно проживающих этнокультурных групп, на протяжении веков тщательно оберегающих баланс языков, функционально дифференци-

рованных в соответствии с потребностями единого социума. Результаты исследования этноязыковой ситуации в Приднестровье подтверждают исключительное значение естественного регулирования «снизу» характера языкового взаимодействия, отражающего не только степень психологической совместимости, но и меру солидарной ответственности каждой из этнокультурных групп за сохранение стабильности веками складывающейся в регионе социально-коммуникативной системы. Укреплению апробированной временем и опытом полиэтничного сообщества тенденции максимально способствует языковая политика молодой республики, направленная на обеспечение языковых прав, предпочтений и культурных ориентаций каждого из приднестровцев.

Анализ этноязыковой панорамы городов и районов Приднестровья свидетельствует о том, что этническая и социальная среда сформировали стратегию языкового поведения приднестровцев, которая сохраняется в регионе более двухсот лет. Так, в Приднестровье проживает 33,5% молдаван1, но 60,9% приднестровцев в той или иной степени могут общаться на молдавском языке, причем 33,8% говорят совершенно свободно, 27,1% испытывают затруднения, хотя и не отказываются от общения.

На территории Приднестровья проживает 28,9% украинцев, однако свободно говорят и мыслят на украинском языке 28,3%, что несколько меньше приднестровцев, говорящих и думающих по-молдавски (33,8%), зато 38,8% населения может общаться на украинском языке; наконец, лишь 32,9% не говорят на украинском языке, что гораздо меньше аналогичного показателя по молдавскому языку.

Абсолютное же большинство жителей республики (96,3%) свободно говорит и мыслит на русском языке при том, что в Приднестровье проживает всего 28,9% русских. Лишь 7,7% молдаван и 3,1% украинцев испытывают некоторые затруднения в общении на русском языке. Эти данные позволили сделать в исследовании вывод, имеющий в современных условиях принципиальное значение: русский язык для жителей Приднестровья выполняет не только функции языка межэтнического общения, так как у населения республики практически не возникает особых трудностей в общении на молдавском и украинском языках; его функциональный диапазон значительно шире• благодаря русскому языку в Приднестровье сложилась уникальная социокультурная полиэтничная общность с определенным балансом гармоничных взаимоотношений между языками, которые функционально дополняют друг друга.

1 Здесь и далее объем реферата не позволяет привести в полном объеме сгагистические данные, отраженные в тексте исследования.

воздействие на невербальные формы духовной культуры личности в «непризнанном» государстве, что проявляется во всем: в определении системы ценностных ориентации молодого поколения, в получении профессионального и высшего образования, в выборе русскоязычных средств массовой информации, в предпочтении русскоязычного варианта прессы и культурно-зрелищных мероприятий, теле- и радиопередач. Полагаем, что эта форма имплицитного воздействия русского языка на демократический выбор предпочтений личности, социальной группы и, шире, полиэтничной социокультурной общности подтверждает нашу мысль о специфике его функциональной модели в Приднестровье.

Приведем несколько показательных примеров.

Статистика свидетельствует о предпочтениях телезрителей, имеющих свободный выбор языка передач. На молдавском языке передачи регулярно просматривают 19,4% жителей республики, время от времени - 46,5%. Самую большую аудиторию здесь, и это естественно, составляют молдаване - 97,4%, однако и 54,5% русских и 48,0% украинцев Приднестровья тоже смотрят телепередачи на молдавском языке. Значит, почти половина немолдавского населения получает информацию на молдавском языке.

Две трети населения республики (74,2%) в определенной степени интересуются телепередачами на украинском языке: очень часто и часто им отдают предпочтение 36,7% приднестровских украинцев, 7,7% молдаван и 7,0% русских; время от времени украинские передачи интересуют 58,1% молдаван и 64,0% русских, что, на наш взгляд, тоже является достаточно высоким показателем. Таким образом, если молдавские передачи никогда не смотрит треть приднестровцев, то украинские -четверть.

Исключительное положение занимают в Приднестровье телевизионные передачи на русском языке. Их смотрят часто и очень часто свыше 95% всех жителей Приднестровья, в том числе 94% молдаван, 97,3% русских, 95,9% украинцев; время от времени они интересуют 3,4% всех респондентов и только 1% телезрителей никогда не смотрит телепередачи на русском языке. Как видим, информационное поле телевизионного вещания на русском языке вполне удовлетворяет потребности всей социокультурной полиэтничной общности в Приднестровье, представители которой, имея равные возможности смотреть передачи на трех языках официальной трансляции, отдают предпочтение русскоязычной форме подачи материала.

Не менее убедительна статистика, отражающая удельный вес всех видов печатной продукции на русском языке, который продолжает расти, отражая характер потребностей представителей всех этнокультурных групп приднестровской социокультурной общности: за восемь лет (1994-2002 гг.) удельный вес книг и брошюр, выпущенных на русском языке, увеличился с 92,3% до 93,3% , по тиражу - с 92,3% до 96,5%; выпуск журналов и другой периодической печати по числу названий вырос незначительно: с 94,7% до 94,9%, но динамика в тиражировании здесь более заметна: от 94,7% до 96,6%; объемы газетной продукции изменились существенно:

с 91,6% до 92,8% по числу наименований и с 92,5% до 96,4% по тиражу в тысячах экземпляров Таким образом, и в издательской деятельности Приднестровья поддерживается тенденция формирования единого информационного поля на русском языке, хотя нельзя не видеть определенного увеличения числа и тиража изданий книжной продукции и журнально-газетной периодики на других официальных языках республики

В исследовании установлено, что коллективный опыт длительного межэтнического контактирования этнокультурных групп в Приднестровье содействовал освоению каждого из трех официальных языков - русского, молдавского, украинского, но культурные ориентации приднестровцев сформированы языковыми предпочтениями в сфере семейно-бытового общения и досуга, в области образования и профессиональной деятельности.

Анализ статистики, отражающей характер языковых предпочтений приднестровцев в кругу семейно-бытового общения, позволил выявить, что в республике проживает 28,9% русских, но 58,0% населения Приднестровья считает своим родным языком русский Значит, около 30% нерусского населения в Приднестровье сохраняют культурные ориентации в масштабных категориях русскости, поддерживая широкие границы функционального поля русского языка Фиксируя внимание на заметной молдавской (21,4%) и украинской (57,1%) составляющих, представители которых тоже считают родным русский язык, следует признать, что около 80% жителей идентифицируют себя в широком славянском контексте и относят к русскоязычному сообществу.

Ретроспективный взгляд на специфику предпочтений народов Приднестровья убеждает в стабильности русскоязычной среды общения' 60,3% приднестровцев не только с родителями, но и с представителями старшего поколения - бабушками по линии отца (54,3%) и по линии матери (55,4%) говорят на русском языке Если же акцентировать внимание на перспективах такой лингвокультурной ориентации, то необходимо отметить, что и в этом случае сохраняется русскоязычная модель общения' 56,9% супружеских пар в Приднестровье говорят друг с другом на русском языке и чуть больший их процент (57,1%) отмечает, что они и с детьми общаются тоже на русском языке Эти показатели, по нашему мнению, и являются отражением естественной социальной потребности русскоязычной личности, сохраняющей в Приднестровье возможности полноценной реализации своих языковых предпочтений и культурных ориентаций

Друзья, вчадеющие молдавским и украинским языками, также отдают предпочтение общению на русском языке Их среди приднестровцев две трети (71,4%), причем показательную цифру половины из них (36,8%) составляют приднестровские молдаване, которые даже в неофициальной форме дружеского общения отдают предпочтение русскому языку

Не менее впечатляющим представляется формат русскоязычного общения приднестровцев в профессиональной и социальной сферах 80% приднестровцев, занятых в самых различных областях по-прежнему работающего в Приднестровье мощного промышленного комплекса, не

испытывают статусного ущемления и успешно реализуют себя в широких рамках социально-культурного контекста

Анализ данных, отражающих выбор языка обучения и воспитания от детского сада до вузовского образования, свидетельствует о традиционном сохранении и в этой сфере русского вектора языковых предпочтений' так, 53,7% приднестровцев отмечают, что русский язык был языком их воспитания и обучения в детском саду; 66,9% называют его языком обучения в начальной школе; 67,7% указывают, что получили среднее образование на русском языке; наконец, 55,1% населения республики подчеркивают, что они и высшее образование получили на русском языке.

Не только языковые предпочтения, характеризующие культурные ориентации приднестровцев, подчеркивают значение русского языка как феномена духовного единения полиэтничного социума Приднестровья Об этом убедительно свидетельствуют и другие данные социолингвистического опроса' так, 75,2% молдаван, 95,6% русских, 95,2% украинцев Приднестровья принципиально не согласны с тем правовым положением, при котором молдавский язык признан единственным государственным языком в Молдове; 83,8% приднестровских молдаван, 92,9% русских, 91,8% украинцев ратуют за придание русскому языку статуса второго государственного И эта манифестация удивительного единства - еще один штрих к коллективному социолингвистическому «портрету» полиэтничной общности, представления этнокультурных групп которой сходны до такой степени, что позволяют не только констатировать высокий уровень консолидации приднестровцев, но и реально видеть общую систему их идентификационных ориентации

Даже этот фрагмент статистической базы исследования убеждает, что дву- и полиязычие, обязательным компонентом которого является русский язык, - это та модель межэтнического взаимодействия, которая в приднестровском сообществе сформирована исторически, закреплена юридически, признана и апробирована фактически Как видим, степень распространения русского языка в приднестровском социуме заметно превосходит официальные рамки его правового статуса реально он предстает в Приднестровье как особый феномен духовного единения социокультурной полиэтничной общности и в этом качестве входит в систему общих культурных представлений каждой из самобытных этнических групп, что проявляется не столько в толерантности их взаимодействия, сколько в консолидации и солидарности. Безусловная практическая доминанта общения в полиэтничном и полиязычном социуме, он превратился в прочную константу социолингвистического образа жизни, объединяя представителей всех этнокультурных групп населения Приднестровья в русскоязычную социокультурную общность. Исключительное значение для сохранения стабильности особой социально-коммуникативной системы в Приднестровье имеют два момента' во-первых, добровольный характер выбора той формулы межэтнического взаимодействия, которая оптимально соответствует общим представлениям приднестровского социума, сформированным долгим периодом толерантного взаимодействия и психоло-

гической совместимости; во-вторых, сохраняя в этом крае свое естественное и достойное место, демонстрируя лояльное отношение друг к другу, этнокультурные группы приднестровского социума намерены не только сохранять, но и защищать систему общих ценностей в изменившихся этнополитических условиях, отторгая формулу правового принуждения сменить свои культурные ориентации и языковые предпочтения.

Шестая глава работы завершается изложением выводов.

1. Исторически сложившаяся модель межэтнического общения, многократно усиленная равным правовым статусом образующих ее компонентов, стала не только эффективной формулой общения приднестровской социокультурной общности, но и основой стабильных взаимоотношений составляющих ее народов. Взвешенное правовое регулирование характера использования языков в полиэтничном сообществе стало отражением давно сформированной тенденции такого контактирования русского, молдавского и украинского этносов, в процессе которого у при-днестровцев складывались единые культурные ориентации и языковые предпочтения.

2. Социокультурная общность приднестровцев, естественным образом сложившаяся в славянской, а затем и в русской языковой среде, модифицируясь, сохраняет свою специфику и в новых этнополитических условиях. Феномен региональной идентичности в системе общих идентификационных ценностей представителей всех этнокультурных групп населения Приднестровья стал концентрированным выражением своеобразия уникального «портрета» этой русскоязычной общности.

3. В условиях правового ограничения и фактического сужения функционального поля русского языка в независимых постсоветских странах своеобразие языковой ситуации в Приднестровье определяется четко сохраняющейся тенденцией полномасштабного использования русского языка - основы своеобразной «русскости» приднестровцев, сохранению которой содействует полноценная инфраструктура русскоязычного общения, стимулирующая культурные ориентации отдельной личности и всей социокультурной общности.

4. Стойкое дву- и полиязычие приднестровцев - результат разумной языковой политики, направленной на формирование такой языковой

* личности, существенные и значимые характеристики которой предопреде-

ляются не идеологическими установками, а добровольным выбором культурных ориентации и языковых предпочтений. Это, с нашей точки зрения, имеет принципиальное значение для сохранения культурно-языковой самобытности и полноценной социальной самореализации каждой личности полиэтничного социума. Содействуя высокой степени межэтнической интеграции населения Приднестровья, увеличивая степень его солидарности и толерантности, сложившаяся система языкового взаимодействия, обязательным компонентом которой выступает русский язык, может рассматриваться как вариант возможного пути поиска эффективной модели межэтнического общения в постсоветских независимых странах, одним из элементов которой станет государственный язык.

В заключении подведены итоги и освещены перспективы исследования.

Исчерпывающее описание лингвистической сущности этноязыковых процессов в своеобразных условиях каждого из регионов постсоветского пространства - долгосрочная социолингвистическая задача, решение которой требует концентрации усилий специалистов, готовых не только теоретически объективно оценить масштабы и характер проблемы, но и практически предложить конкретному языковому сообществу рациональную модель эффективного межэтнического взаимодействия. Постепенно отказываясь от описания нелингвистических следствий, обусловленных влиянием новой языковой политики, социолингвисты предпринимают интенсивные попытки выявить локальное своеобразие языковой ситуации, чтобы понять реальные потребности конкретного социума и найти нужный ему вариант сбалансированной социально-коммуникативной системы, обеспечивающей народам сохранение их самобытности, а личности - ее языковых прав, культурных ориентаций и предпочтений.

Заключение завершается изложением итоговых выводов.

1. На фоне масштабной дезинтеграции постсоветского пространства и стратификации полиэтничного сообщества суверенных государств по языковому и, шире, этническому признаку сам феномен возрожденной государственности Приднестровья - это результат межэтнической интеграции приднестровского социума, бережно сохраняющего свыше двух веков русский язык - социально-культурную основу своего интернационального единства и традиционно толерантного взаимодействия.

2. «Самопровозглашенное» Приднестровье - единственное в постсоветском пространстве государство, которое следует апробированному в демократических странах варианту лингвистического законодательства: одинаковый правовой статус в регионе имеют языки трех основных этнокультурных групп населения - русский, молдавский, украинский, что оптимально соответствует исторически сложившейся в регионе лингвистической ситуации.

4. Социальной доминантой этой функционально устойчивой системы выступает русский язык, консолидирующая роль которого проявляется в укреплении исторически сложившихся представлений приднестровцев о своем интернациональном единстве, оберегая их сознание от развития «диаспоральных» свойств.

5. Правовой статус и масштабы функционирования русского языка во всех сферах официальной и общественной жизни приднестровского социума не признанного де-юре, но существующего де-факто нового государства - это прецедент, сохраняющий на фоне антирусского вектора

этноязыковых процессов в постсоветских государствах возможность полноценной самореализации русскоязычной личности

6 Истинная забота полиэтничного социума о национальной культуре каждого из самобытных народов Приднестровья даже в экстремальных условиях политической непризнанности и экономической блокады позволила избежать юридически обеспеченного национального неравенства и сохранить единые духовные ценности - паритет и толерантное взаимодействие трех основных этносов, правовое равенство их языков, культурные ориентации и языковые права отдельной личности

7 Комплексный анализ языковой ситуации и языковой политики в Приднестровье дает возможность использовать опыт этого уникального региона постсоветского пространства и выйти в перспективе на принципиально иной уровень понимания природы современных этноязыковых процессов, разрабатывая концепцию поэтапного практического перехода на такую модель межэтнического общения, оптимальный набор компонентов которой должен регулироваться социально-культурными потребностями личности, а не группы, общности, нации

По теме диссертации опубликованы следующие работы (более 80 п л )'

1. Погорелая Е.А. Методы лингвистических исследований' Уч.-метод разработка для билингвов - Красноярск КГУ, 1992.- 56 с.

2 Погорелая Е.А. Язык и мышление. Сущность языка и его основные функции. Метод указания - Красноярск. КГУ, 1992 - 48 с

3 Погорелая Е.А. Отличительные черты современной языковой политики (к вопросу о государственном языке) // Языковая политика в МАССР и ПМР' Со научн ст. - Тирасполь- РИО ПГКУ, 1994. - С 76-82.

4. Погорелая Е.А., Панкрушев В.А. Программа по русскому языку для V класса молдавской школы. - Тирасполь: ПИНО, 1995. - 60 с

5. Погорелая Е.А. Основы культуры речи Уч. пособие для билингвов -Тирасполь. РИО ПГУ, 1995 - 135 с.

6 Погорелая Е.А. Этимологические особенности семантического поля «Человек и его внутренне эмоциональное состояние» //Вестник Приднестровского университета - 1996 -№ 1. - С. 3-6

7 Погорелая Е.А. Славянские истоки молдавской письменности и культуры // Роль русских в формировании науки и культуры Молдавии: Материалы Междунар научн-практ конф - Кишинев. Инесса, 1996 - С 18-22

8 Погорелая Е.А. Сборник упражнений по курсу «Основы культуры и техники речи»' Уч. пособие для билингвов - Тирасполь' PI ТО ПГУ, 1997 - 142 с

9 Погорелая Е.А., Ивашенко Л.С. Болгарский язык' Учебник - Тирасполь' РИО ПГУ, 2000 - 132 с

10 Погорелая ЕА Формирование языковой личности в моно- и полиэтническом социуме // Проблемы методологии науки и образования Материалы Междунар научн.-пракг. конф - Тирасполь РИО ПГУ, 2000 - С. 173-177.

11 Погорелая Е.А. Деформация языковой личности в полиэтнических условиях // Материалы Междунар научн.-практ конф - Тирасполь' РИО ПГУ, 2000. - С. 29-32.

12 Погорелая Е.А. Дискурсивное мышление и дискурсивная тактика билингвальнои личности // Слово в системе языка и в тексте: Межвуз. со научн тр - Тирасполь РИО ПГУ, 2001 -С 13-16.

13 Погорелая Е.А. Культурные концепты и идиолект личности // Слово в системе языка и в тексте: Межвуз сб научн тр - Тирасполь- РИО ПТУ, 2001 -С. 9-13.

14 Погорелая Е.А. Структура языковой личности и ее место в современной языковой парадигме // Актуальные проблемы преподавания русского языка в вузе. Материалы Между нар научн -практ. конф - Тирасполь РИО ПТУ, 2001 -С 3-7.

15 Погорелая Е.А. Коммуникативная компетенция языковой личности // Актуальные проблемы преподавания русского языка в вузе Материалы Междунар. научн.-практ. конф - Тирасполь- РИО ПГУ 2001 - С 23-29

16. Погорелая Е.А. Языковая личность в контексте древнерусской словесности // Покровские чтения: Сб научн. докл. Кн. 2-3 - Тирасполь РИО ПГУ, 2001. -С. 61-63.

17 Погорелая Е.А. Вербальные феномены когнитивного пространства личности// Актуальные проблемы современной филологии1 Материалы Междунар научн -практ. конф - Бельцы: Изд-во БГПУ, 2001 - С 134-137

18 Погорелая Е.А. Когнитивно-дискурсивная структура языковой личности // Взаимодействие языков и формирование речевой культуры личности / Отв ред Е.А. Погорелая. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. - С. 4-12.

19. Погорелая Е.А. Проблема когерентности дискурса билингвальной личности // Актуальные проблемы современной конфликтологии Материалы научн -практ конф - Тирасполь-РИО ПГУ, 2001 - С 16-21

20 Погорелая Е.А. Лингвокультурная основа дискурса языковой личности / / Актуальные проблемы современной конфликтологии- Материалы научн.-практ конф. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. - С. 22-27

21. Погорелая Е.А. Лингвистические структуры когнитивного пространства личности // Вестник Приднестровского ун-та - 2001. - № 1. - С. 3-6.

22 Погорелая Е.А. Природа дискурсивного мышления // Вестник Приднестровского ун-та. - 2001. - № 1 - С. 20-24.

23 Погорелая Е.А., Иващенко Л.С. Интерферентное взаимодействие болгарского и русского языков в полиэтнических условиях // Вестник Приднестровского ун-та.-2001. - № 1.-С. 118-123.

24. Погорелая Е.А. Русский дискурс билингвальной личности // Тез докл Междунар. научн.-практ конф «Русский язык как иностранный: специфика описания, теория и практика преподавания в России и за рубежом» / Под ред М Л Ремневой. - М • Изд-во МГУ, 2001. - С. 245-246

25 Погорелая Е.А. Модификация ментального модуса русскоязычной личности полиэтничной диаспоры // Материалы V Междунар конф «Русистика и современность» Ин-та рус филол Жешувского ун-та -Жеы1ув, 2002 - С 218-226

26 Погорелая Е.А. Учебник русского языка для «иностранцев» ближнего зарубежья // Современный учебник русского языка для иностранцев: теоретические проблемы и прикладные аспекты. Материалы Междунар. конф. - М. Изд-во МГУ 2002.-С. 114-115.

27. Погорелая Е.А. Системно-структурная организация поля коммуникативной компетенции личности // Оп Ьп^б! реп1ги весоЫ XXI-Материалы Междунар коллокв -Кишинев- БШта, 2002 - С 218-221

28. Погорелая Е.А. Лакуны культурно-образовательного пространства современной личности//Славянская педагогическая культура. - 2002 - С 131-133.

29. Погорелая Е.А. Языковая ситуация в ПМР' проблемы и перспективы функционирования языковой личности // Приднестровье в геополитической системе координат XXI века Материалы Междунар научн конф - Тирасполь- РИО ПГУ, 2002 - С 143-148

30 Погорелая Е.А. Три вектора языковой ситуации в ПМР // Приднестровье-от прошлого к будущему - Кишинев- ЭХО, 2002 - С 11-17

31. Погорелая Е.А., Бабилуига Н.В. Приднестровье в языковом зеркале межэтнической интеграции / Ежегодный исторический альманах Приднестровья. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. - № 6. - С. 88-100.

32. Погорелая Е.А. Конкретное и абстрактное имя в системе понятий русского языковой личности // Проблемы русского языкознания: Материалы Междунар. научи, конф. - Одесса: Изд-во ОНУ, 2002. - С. 218-226.

33. Погорелая Е.А. Контексты и подтексты современных процессов межкультурной коммуникации // Материалы Междунар. научн.-практ. конф. «Актуальные проблемы межкультурной коммуникации в новых геополитических условиях». - Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. - С. 6-8.

34. Погорелая Е.А., Луговская Е.Г. Феномен «смещенности» базовых констант лингвоментального пространства языковой личности // Проблемы русского языкознания: Материалы Междунар. научн. конф. - Одесса: Изд-во ОНУ 2002. -С. 226-234.

35. Погорелая Е.А. «Паритетное» двуязычие - основа устойчивого развития полиэтничного общества? // Материалы Междунар. научн. конф. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2002.-С. 112-120.

36. Погорелая Е.А. Ментальный модус личности в поликультурном пространстве мира // Славянский педагогический Собор: Тез. докл. I Междунар. конгр. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. - С. 272-275.

37. Погорелая Е.А. Языковая составляющая системы этнической идентификации русских в странах нового зарубежья // Вестник Приднестровского ун-та. - 2002. - № 1. - С. 149-153.

38. Погорелая Е.А., Луговская Е.Г. Вербально-семантический уровень личности со смещенным языковым сознанием // Вестник Приднестровского ун-та. - 2003. - № 1.-С. 24-27.

39. Погорелая Е.А. Русскоязычие: контексты и подтексты языковой реформы (1989-1990 гг.): Монография. - Тирасполь: РИО ПГУ, 2003. - 448 с.

Автореферат диссертации Екатерина Афавасьевна Погорелая

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА (русский язык в Приднестровье)

ИЛ №06150. Сер. АЮ от 21.02.02. Подписано в печать 17.07.03. Формат 60x90/16. Уч.-изд. л. 3,00. Тираж 100 экз.

РИО ПГУ 3300. Тирасполь, ул. 25 Октября, 128

РНБ Русский фонд

2005-4 31784

25 : вимй

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Погорелая, Екатерина Афанасьевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. СМЕНА ОРИЕНТИРОВ В ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКЕ

ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX ВЕКА.

§ 1. Социокультурные акценты языковой реформы (1989-1990 гг.).

§ 2. Правовой «статус» русского языка в лингвистическом законодательстве союзных республик.

§ 3. Проблема «паритетного» двуязычия в свете мнимых и реальных последствий русификации.

Глава II. ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И НЕЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ ПОСЛЕДНЕГО

ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX ВЕКА.

§ 1. Модернизация постсоветского пространства и стратификация полиэтничного сообщества суверенных государств.

§ 2. Теоретические основы языковой политики и трансформация межэтнических отношений в независимых государствах.

§ 3. Механизмы реализации языковой политики и стратегия поведения русскоязычного населения стран нового зарубежья.

Глава III. СВОЕОБРАЗИЕ ЭТНОЯЗЫКОВЫХ ПРОЦЕССОВ

В СУВЕРЕННОЙ МОЛДОВЕ.

§ 1. Языковая лояльность и ее влияние на динамику этнополитических процессов в Молдавии.

§ 2. Истоки языковой реформы и особенности лингвистического законодательства в Молдавии.

§ 3. Призрачные перспективы сохранения этнокультурной самобытности русского «суперменьшинства» в суверенной Молдове.

Глава IV. РУССКИЙ ВЕКТОР ИСТОРИЧЕСКОГО СТАНОВЛЕНИЯ

ЭТНОЯЗЫКОВОЙ СИТУАЦИИ В ПРИДНЕСТРОВЬЕ.

§ 1. Славянский фактор и его влияние на формирование этноязыковой ситуации в Приднестровье.

§ 2. «Статус» Приднестровья и его значение в сохранении русского вектора развития современной языковой ситуации.

§ 3. Лингвистическая составляющая практической доминанты системы социальных потребностей полиэтничного сообщества Приднестровья.

Глава V. ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА - ОСНОВА УКРЕПЛЕНИЯ МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ

НАРОДОВ ПРИДНЕСТРОВЬЯ.

§ 1. Правовое обеспечение культурно-языкового многообразия полиэтничного сообщества Приднестровья.

§ 2. Феномен региональной идентичности и его роль в усилении духовного единства русскоязычного сообщества

Приднестровья.

§ 3. Проблемы гражданской идентичности русскоязычной личности «самопровозглашенного» государства.

Глава VI. ДИНАМИЧНОЕ РАЗВИТИЕ ОФИЦИАЛЬНЫХ ЯЗЫКОВ -ФУНКЦИОНАЛЬНО ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫХ КОМПОНЕНТОВ ЕДИНОЙ СОЦИАЛЬНО

КОММУНИКАТИВНОЙ СИСТЕМЫ ПРИДНЕСТРОВЬЯ.

§ 1. Трансформация русскоязычной общности в суверенной Молдове.

§ 2. Русский язык-доминанта социально-коммуникативной системы толерантного взаимодействия и консолидации русскоязычной общности Приднестровья.

§ 3. Языковые предпочтения и культурные ориентации русскоязычной личности - фундамент духовного единства полиэтничного социума Приднестровья.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Погорелая, Екатерина Афанасьевна

Традиционная система представлений и шкала нравственных ориентиров современной личности меняются так стремительно, глубоко затрагивая основы ее духовной сущности, что специалистам необходимо определенное время для их осмысления и полноценной интерпретации. Объективно и аргументированно оценить масштабы происходящих изменений сложно еще и потому, что радикальные перемены затронули не только духовную, но и материальную сферу жизни общества по всему периметру модернизированного постсоветского пространства. Нестандартная ситуация последнего десятилетия XX века, внезапно превратив миллионы отдельных личностей в исполнителей главных ролей в жизненном «спектакле», предоставила им возможность реально влиять на те решения, которые государством и многочисленными его социальными институтами принимались за них и не для них. Не имея опыта созидания толерантных взаимоотношений с государством, не сразу осознали эту принципиально иную ответственность отдельные личности, социальные группы и целые этнокультурные общности.

Динамика интенсивного разрушения традиционной системы представлений личности заметно опережает формирование новых нравственных ориентиров, что порождает определенный ценностный вакуум - основу и предпосылку духовного кризиса во всех сферах жизнедеятельности сообщества независимых постсоветских государств. Моральный нигилизм современного общества отражает те значительные потери, которые в последнее десятилетие XX века остро ощутили представители полиэтничного социума в каждой из суверенных стран нового зарубежья. Значительная модернизация привычной системы материальных и духовных ценностей ведет не только к снижению качества жизни и стабильности развития общества, но и к усилению чувства глубокого разочарования личности в выборе такой стратегии приобщения к новому. Драматизм духовного кризиса современной личности усугубляет латентная напряженность, перманентный характер которой обусловлен созданием каждой группе стратифицированного общества разных стартовых условий для обновления в стремительно меняющемся мире. Трансформация некогда единого государства сопровождается такой степенью межэтнической напряженности, доходящей до конфликта, что подтверждает мысль о системной модификации самого социокультурного процесса и сознания представителей всех групп полиэтничного социума. Ценностный вакуум, определенный уровень которого сформировался в обществе уже в процессе распада единого государства, многократно усилен акцентированными действиями новых идеологов независимых постсоветских государств. Их стараниями благородная идея сохранения и развития национальных языков и культур всех нерусских народов, консолидировавшая общество на рубеже 8090-х годов, была трансформирована в ко}щепцию национального возрождения одного из народов полиэтничного социума союзных республик. Такая модификация исходного замысла привела к нарушению межэтнического согласия в обществе и усугубила кризисное состояние аксиологической системы современной личности в странах нового зарубежья. Трудный поиск надежных нравственных ориентиров заметно осложняют средства массовой информации, предлагая читателям и слушателям значительные объемы сведений, качество и достоверность которых требуют серьезного научного анализа и комплексного описания.

Впервые за долгие десятилетия специалисты-гуманитарии обрели возможность освободиться от идеологических стереотипов, жесткие рамки которых задавали вектор научного поиска и программировали, как правило, его конечный результат. Отказавшись от прежних стереотипов целесообразности в оценках, осознанно приняв необходимость перехода «с классической методологии линейного познания стабильных систем на постнеклассическую методологию нелинейного познания сложных открытых систем, находящихся в состоянии самоорганизации» [239, с. 94], исследователи получили право искать те нетривиальные решения, которые необходимы в непривычных условиях и нетипичных ситуациях, порожденных социально-политической трансформацией общества на рубеже тысячелетий. Исследователь, свободный от идеологического диктата, способный отойти в ходе научного эксперимента от поиска рациональных схем и предложить обществу не систему предписаний и готовых формул, а пути и способы получения каждым разумного «живого» знания в конкретных условиях, востребован современным состоянием гуманитарной науки, осознавшей бесперспективность описания качественно новых процессов развития личности, социума и общества в целесообразной системе прежних координат. Исключительность происходящих изменений предъявляет определенные требования не только к личности исследователя, но и к отбору фактологического материала: он должен соответствовать реальному состоянию дел в модернизирующемся обществе и выступать аргументированным основанием для получения полноценной информации о тех тенденциях, которые определяют характер трансформации социального и нравственного контекста становления суверенных государств.

Научная актуальность исследования. Последнее десятилетие XX века отличают события, судьбоносное значение которых в полном объеме попытается осмыслить еще не одно поколение исследователей, акцентируя внимание на тех или иных аспектах многогранной проблемы комплексной модификации личности, социума и общества в современных геополитических условиях. Своеобразие этого короткого для истории, но исключительно важного для личности и общества переходного периода состоит в том, что психологическая адаптация разных групп стратифицированного общетрансформационными процессами населения всего постсоветского пространства к новым условиям значительно осложняется дополнительным комплексом факторов регионального характера. Поливекторные тенденции самостоятельного курса внешнего и внутреннего развития постсоветских независимых государств отражают спектр существенно отличающихся в каждом из них процессов, обусловленных общим стремлением уйти от традиционного единства советского образа жизни и найти свой путь развития. Значительное изменение качества жизни, обусловленное включенностью личности в систему новых отношений с государством и обществом, привело к потребности понять природу процессов, инициирующих тот основательный сдвиг, мощность которого привела к трансформации всей системы идентификационных представлений личности. Особенности ментального состояния современной личности формируются под влиянием новых приоритетов в аксиологической культуре общества, реформирующего все сферы своей жизнедеятельности в уникальных условиях становления независимых постсоветских государств.

Гуманитарная наука, концентрируя усилия исследователей на выявлении и описании характера всеобъемлющих изменений в сообществе стран нового зарубежья, уже сформировала определенные подходы к оценке событий, происходивших в переломное десятилетие конца XX века и заложивших фундамент тех процессов, последствия которых реально обнаруживаются в модернизации традиционных представлений личности и общества. Возвращаясь к истокам и анализируя причины, содействовавшие не только распаду единого государства, но и росту межэтнической напряженности, доходящей до конфликта во многих постсоветских странах, специалисты убежденно акцентируют ведущую роль этнического фактора в этих процессах. Общий этап трансформации некогда единого пространства и особенности становления суверенитета новых государственных образований предопределили степень межэтнической напряженности, масштабы и последствия которой стремятся осознать в системе новых координат представители всех направлений современной гуманитарной науки. Выявляя сущность эксплицитной и имплицитной конфликтности, оценивая результаты и прогнозируя перспективы развития полиэтничного сообщества каждого из постсоветских независимых государств, отдельные представители разных направлений современной науки и целые творческие коллективы ряда исследовательских центров в России и в зарубежье, дальнем и ближнем, стараются привлечь внимание к этой важной гуманитарной проблеме. В исследованиях Ю.В. Арутюняна, В.И. Бушкова, М.Н. Губогло, В.М. Дейне-кина, М.С. Джунусова, JI.M. Дробижевой, М.В. Йордана, Б.М. Клименко, М.Ю. Мартыновой, А.Н. Марченко, А.А. Попова, С.С. Реджепова, В.А. Сого-монова, В.А. Семенова, Г.У. Солдатовой, В.А. Соснина, А.А. Сусоколова, В.А. Тишкова, а также творческих коллективов в рамках Центра конфликтологии Института социологии РАН (рук. - Е.И. Степанов), Центра социологии национального самосознания Российского независимого института социальных и национальных проблем (рук. - А.Г. Здравомыслов), Центра по изучению межнациональных отношений (рук.- М.Н. Губогло) и Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов Института этнологии и антропологии РАН (рук. - В.А. Тишков) анализ роли этнического фактора в процессе радикальных преобразований современного общества занимает, на наш взгляд, исключительное место.

П.М. Шорников) пытаются и сами осмыслить события начала 90-х годов в Молдавии, чтобы понять истоки устойчивого сохранения жизнестойкости приднестровского сообщества в сложнейших условиях экономической блокады и политической непризнанности [27-29; 443; 478-480]. На фоне заметных достижений приднестровских историков, в поле зрения которых продолжает оставаться специфика гражданского конфликта, начало которого связано с языковой реформой в Молдавии, существенной лакуной является отсутствие солидных работ социо-, психо- и этнолингвистического характера. Такой уровень лингвистической мысли в регионе предопределяет актуальность изучения особенностей протекания современных этноязыковых процессов в неординарных условиях постконфликтного состояния общества, к описанию которых уже приступили языковеды в России и в других странах нового зарубежья.

Отмечая географию и качество полномасштабных этносоциоло-гических исследований в последнее десятилетие XX века, подчеркнем, что особое место в них занимает проблема русского и, шире, русскоязычного населения, судьба и статус которого в новых гео- и этнополитических условиях определяются системой факторов общего и регионального характера. Исключительность и сложность этого феномена нового времени, возникшего на рубеже столетий и тысячелетий стремительно меняющегося мира, в его полиаспектности, каждый элемент которой, не имея аналогов описания в истории гуманитарной науки советского периода, требует не только глубокого осмысления и осознания, но и крайне деликатного и взвешенного отношения и комментирования. Такой подход, как свидетельствует анализ источников разноуровневого характера, еще только начинает складываться во многих направлениях современного гуманитарного знания, медленно меняя эмоциональную риторику газетно-журнальной периодики и электронных средств массовой информации, выдвигая на первый план аргументированные суждения, опирающиеся на полноценную доказательную базу. Логика такого отношения к неордипарным событиям, трансформировавшим систему традиционных оценок и представлений личности, поколебавшим исторически сложившуюся модель межэтнического взаимодействия, неизбежно ведет исследователей к вовлечению в орбиту научного анализа нового по качеству фактологического материала, который позволяет глубже понять природу современных проблем этноязыкового характера.

Мощная этнодинамика последнего десятилетия XX века нашла свое отражение в исследованиях, проводимых в рамках проекта «Национальные отношения в СССР и постсоветском пространстве» Центром по изучению межнациональных отношений Института этнологии и антропологии РАН (рук. - М.Н. Губогло). Охватив все регионы постсоветского пространства, собрав объемный банк этносоциологических данных, изучив их, опираясь на новейшие методики обработки и интерпретации огромных массивов новой информации, творческий коллектив Центра опубликовал около ста томов, научная ценность которых в создании современной этнопанорамы геополитически нового постсоветского мира. Отмечая достоинства значительных работ последних лет по этносоциологии, считаем целесообразным вновь акцентировать внимание на том, что и среди них нет практически исследований, в той или иной степени сопряженных с лингвистической проблематикой. Определенным исключением являются отдельные исследования М.Н. Губогло, в сфере научных интересов которого этноязыковая проблематика занимает существенное место [121-124].

Негативные последствия дезинтеграционных процессов последнего десятилетия XX века уже отразились в трансформации информационного поля на русском языке: в каждом из новых постсоветских государств стала формироваться своеобразная коммуникативная среда, где доминантой официального общения все интенсивнее выступает государственный язык. Растет число научных исследований, результаты которых излагаются на государственных языках и потому крайне редко попадают в поле зрения специалистов из других регионов. Наращивая функциональный спектр государственных языков и меняя инфраструктуру общения от средств массовой информации до языка обучения, растворяя русскоязычную среду и сужая сферу официального функционирования русского языка, новые идеологи каждого из постсоветских государств сознательно ограничивают издание научной русскоязычной литературы. Последовательное исключение русскоязычной литературы из сферы научного общения заметно осложняет не только качество проводимых в каждом из регионов лингвистических исследований, но и девальвирует их ценность, ограничивая возможность использования широким кругом специалистов достоверных сведений общезначимого характера.

Внимание к этноязыковой проблематике в современных странах нового зарубежья актуализировано событиями, характер которых затрагивает сферу интересов представителей всех страт жестко дифференцированного на разных основаниях общества. Русскоязычные специалисты во всех регионах постсоветского пространства (Е.И. Головаха, В.Н. Манакин, Н.В. Панина, А.В. Орлов, А.А. Шевченко, Н.А. Шульга - Украина; Т.П. Млечко, П.М. Шорников - Молдавия; А. Антоне, А.Д. Дуличенко, Б. Зепа, И. Меже, М.Я. Устинова, Б. Цилевич - страны Балтии; М.И. Конюшкевич, Н.П. Маслова, Н.Б. Мечковская, А.А. Скикевич - Белоруссия; Н.А. Амер-кулов, Н.Э. Масанов - Казахстан; О.Б. Мухаметбердыев, С.С. Реджепов -Туркмения; Э. Омуралиев, А. Элебаева - Киргизия; К. Кокоев, Г. Сванидзе -Грузия и др.), несмотря на идеологически акцентированные сложности и ограничения, медленно, но целенаправленно предпринимают попытки выявить локальное своеобразие лингвистической ситуации и дать объективную оценку новым этноязыковым процессам, но, к сожалению, и в их число не входят специалисты из Приднестровья, этноязыковая панорама которого отличается глубоким своеобразием.

Многочисленные исследования, проводимые российскими специалистами совместно с представителями независимых постсоветских государств в рамках проекта «Русские в новом зарубежье» (рук. - С.С. Савоскул), помогли в последнее десятилетие XX века получить значительные объемы нового материала этносоциологического характера, понимание природы которого невозможно без глубокого лингвистического осмысления. Однако даже в работах, где представлены достаточно дифференцированные по каждому из регионов постсоветского пространства сведения, языковая составляющая не нашла, за редким исключением своего отражения, хотя и учитывается как один из компонентов этнополитического давления, которое испытывает русское и русскоязычное население в молодых независимых государствах. В этносоциологических исследованиях О.И. Брусиной, А.И. Гинзбурга, М.Н. Губогло, Л.Д. Гудкова, В.А. Тишкова, проведенных в странах Центральной Азии, С.С. Савоскула - в странах Балтии и на Украине, Л.В. Остапенко и И.А. Субботиной - в Молдавии, Ю.В. Арутюняна и Н.М. Лебедевой - в странах Закавказья, проблемы культурно-языкового состояния новых сообществ по-прежнему продолжают рассматриваться в контексте модификации этнической парадигмы народов; такой характер анализа отмечается и в работах западных специалистов. Так, к примеру, пытаясь в своей фундаментальной монографии осмыслить перспективу сохранения этнической идентичности русского населения в своеобразных условиях каждого из суверенных постсоветских государств, американский этносоциолог и политолог Д. Лейтин выводит за пределы исследования собственно лингвистический аспект проблемы [521].

Таким образом, среди исследований в области гуманитарных наук последнего десятилетия XX века в независимых государствах постсоветского пространства при всем их многообразии и широте охвата проблематики, актуализированной событиями переломного периода, нет работ, содержащих комплексный анализ характера и последствий современных этноязыковых процессов. Феномен новой языковой политики, акцентированно выстроенной идеологией этнонационализма в русле радикального изменения традиционной модели межэтнического общения, пока еще не стал предметом пристального внимания и всестороннего изучения в современной социорусистике. Малоизученными остаются социо-, психо- и этнолингвистические аспекты стратегии поведения русской языковой личности в полиэтничном и многоязычном сообществе стран нового зарубежья, особенности самореализации русскоязычной личности в новых этнополитических обстоятельствах, направленных на изменение шкалы ее идентификационных представлений, наконец, феномен русского языка с его особым «статусом» в языковом законодательстве и фактической ролью в лингвистической ситуации каждого из регионов постсоветского пространства. И это в период, когда исходным импульсом, стимулировавшим начало событий, которые завершились масштабными преобразованиями на уровне государства, общества и личности, стала языковая реформа конца 80-х годов XX века, превратившаяся в «языковую революцию» (М.Н. Губогло). Главное требование лингвистического законодательства, юридически разделив поли-этничпое сообщество союзных республик еще единого государства по языковому и, шире, по этническому признаку, резко стратифицировало население на «титульное», языки которого обрели статус государственных, и «нетитульное», для которого русский язык долгие десятилетия был и продолжает оставаться не только единственным средством полноценной культурной самореализации, но и духовной основой, консолидирующей русскоязычное сообщество всех постсоветских государств.

Специфика лингвистического законодательства и особенности проведения языковой реформы на долгие годы определили вектор развития современной социолингвистической науки, в рамках которой исследователям необходимо уже не только теоретически переосмыслить традиционные концепты языковой политики и языковой ситуации, но и практически предложить конкретному сообществу пути и средства эффективного регулирования языкового баланса, разрушенного новой идеологией национально-языковой политики в постсоветских странах. Баланс интересов различных групп населения диктуется, как известно, не волевым решением, закрепленным в административном порядке, а социальными потребностями конкретного языкового сообщества и зависит от его качественной характеристики. Четкое представление о своеобразии лингвистической ситуации в каждой из суверенных странах и ее динамике под влиянием новой языковой политики позволит создать полноценное и объективное социолингвистическое «полотно» постсоветского пространства и предложить такую формулу толерантного межэтнического взаимодействия, которая позволит народам сохранить свою самобытность в широком информационном пространстве, а каждой личности - ее языковые права и культурные ориентации.

К системному описанию этой масштабной социолингвистической проблемы нового времени, научная актуальность которой очевидна как в плане глубокого теоретического осмысления, так и в целях практического решения задач сохранения объема и качества полноценного общения и культурного взаимообогащения народов в заметно трансформированных условиях постсоветских государств, лингвисты еще только приступают, постепенно отказываясь от общих сентенций в связи с избирательными закреплением правового статуса языков. Отслеживание и рациональное регулирование баланса языков, имеющих в полиэтничном и многоязычном сообществе юридически различный статус, - проблема исключительной сложности, и не только в лингвистическом аспекте. По-видимому, ее комплексность и отсутствие современной информационной базы до недавнего времени удерживали специалистов различных направлений лингвистической науки от активного исследовательского поиска, результатом которого мог бы стать социолингвистический «портрет» полиэтничного языкового сообщества стран нового зарубежья.

За годы распада единого информационного пространства российские социолингвисты не только накопили определенный опыт описания новых этноязыковых процессов (В.М. Алпатов, В.Н. Арутюнян, А.Н. Баскаков,

B.И. Беликов, В.Н. Белоусов, Э.А. Григорян, М.И. Исаев, Л.П. Крысин,

C.Н. Кузнецов, В.Ю. Михальченко, В.М. Солнцев и др.), но уже получили заметные результаты, позволившие творческим коллективам Института русского языка им. В.В. Виноградова (рук. - A.M. Молдован) и Института русского языка им. А.С. Пушкина (рук. - Ю.Е. Прохоров) развернуть фундаментальные исследования по их изучению. Концентрация усилий лингвистов на решении актуальных проблем социорусистики неизбежно ведет к необходимости практически пересмотреть, опираясь на богатейший опыт преподавания русского языка в СССР и за рубежом, лингво-дидактические концепции педагогической науки, одной из важнейших задач которой должен стать поиск новых технологий рационального наращивания спектра государственных языков в сфере официального общения и разработка научных основ полноценного их освоения и эффективного использования.

Определенный уровень политизации языка, что отчетливо проявляется в странах нового зарубежья, на наш взгляд, является следствием того, что не лингвисты, а политики и идеологи взяли на себя не свойственные им функции регулировать соотношение языков в полиэтничном социуме, не учитывая, с одной стороны, реальных потребностей всех групп населения и, с другой стороны, функциональных возможностей самих языков. Такой акцентированный поворот в формировании лингвистической и лингво-дидактической мысли в постсоветских государствах вызывает значительное опасение, так как форсированное внедрение государственных языков и вынужденное изменение исторически сложившейся модели толерантного межэтнического взаимодействия сопряжены, по сути, с попыткой экстраполяции определенных ценностей менталитета народа, превращенного с помощью лингвистического законодательства в «титульный». Целенаправленно меняя языковую доминанту информационного поля, искусственно разрушая естественную стихию языковой среды, прочно определяющей культурные ориентации и языковые предпочтения каждой личности полиэтничного социума, авторы и идеологи новой языковой политики вторгаются не только в сферу ее лингвистических, но и гражданских прав, посягая на систему индивидуально сформированных идентификационных представлений. Разумное регулирование межъязыковых отношений немыслимо без органичной их связи с культивированием в межличностных и, шире, в межкультурных взаимоотношениях всех составляющих поли-этничного сообщества атмосферы доверия, уважения, терпения и согласия. Двойные же стандарты в оценке роли и места различных языков - основы этнокультурной самобытности народов - ведут не столько к формированию двойной системы ценностей в обществе, сколько к осознанной и целенаправленной деформации идентификационных представлений каждой личности, вынужденной сквозь призму государственного языка формировать определенные компоненты шкалы своей аксиологической культуры.

Деструктивная сила власти государственного языка, освоение которого, по большому счету, носит вынужденный характер, тоже пока находится вне поля зрения современных социолингвистов, которые в сложных условиях переходного периода на региональном уровне стремятся оценить не столько лингвистическую сущность современных этноязыковых процессов, сколько нелингвистические следствия новой языковой политики, нарушившей основы толерантного взаимодействия народов полиэтничного сообщества. Причина такого направления лингвистической мысли ясна: авторам региональных исследований трудно получить достоверную социолингвистическую информацию в новых этнополитических условиях развития суверенных государств, озабоченных акцентированным поиском механизмов максимально быстрой смены прежней модели межэтнического взаимодействия народов. Реальное же создание стратегически эффективной модели межэтнического общения требует усилий не столько отдельных исследователей, сколько целых профессиональных коллективов и социальных институтов, готовых к комплексному анализу языковой ситуации в рамках широкой, по Б. Тошовичу, социолингвистической парадигмы: «язык - государство», «язык - общество», «язык - нация», «язык - другой язык» и взвешенному определению оптимальной формулы, в рамках которой баланс языков с разным правовым статусом регулируется потребностями конкретного социума. Потребностью определения пути цивилизованного восстановления толерантности в полиэтничном и многоязычном социуме стран нового зарубежья было обусловлено, на наш взгляд, и проведение в последнее время нескольких важных международных форумов - конференции «Социолингвистические проблемы в разных регионах мира» [415] и конгресса «Русский язык: история и современность» [373], где был аккумулирован опыт региональных социолингвистических исследований и очерчены перспективы совместного поиска, определенные реалиями нового времени. В констатации Э.А. Григоряна о том, что «изменившиеся условия функционирования русского языка внутри исконного сообщества и вне его активно формируют новый социолингвистический и лингвистический «портрет» русского языка (выделено нами - Е.П.) на рубеже тысячелетий» [114, с. 302], по нашему мнению, не только дифференцированы объекты лингвистического поиска, но и в концентрированном виде определены приоритетные задачи современной социорусистики.

Делая первые попытки самостоятельного осмысления последствий новой языковой политики, социолингвисты суверенных государств закономерно приходят к пониманию необходимости изучения языковой ситуации, компоненты которой должны радикальным образом изменить свой социальный статус в контексте требований языкового законодательства. Об интенсивности таких поисков свидетельствуют работы лингвистов Украины (Ф.С. Бацевич, Г.Ю. Богданович, JT.T. Маликова, В.Н. Манакин, В.П. Сидель-ников, А.Н. Стебунова, Н.А. Шовгун), Белоруссии (М.И. Конюшкевич, Н.П. Маслова, Н.Б. Мечковская, А.А. Скикевич), Эстонии (А.Д. Дуличенко, С.В. Шаронова), Молдавии (Т.П. Млечко, П.М. Шорников). Глубоко обеспокоены новым «статусом» русского языка в суверенных государствах и российские социолингвисты, которые обращают внимание на актуальность практического решения проблемы соотношения его функций с национальными языками в современной России и с государственными - в странах нового зарубежья. Так, Л.П. Крысин отмечает: «Вопреки известному тезису У. Лабова о единстве социолингвистики, в этой сравнительно молодой языковедческой дисциплине отчетливо выделяются национально ориентированные направления исследований (выделено нами — Е.П.). .Естественно, что социолингвисты, либо принадлежащие этой общности, либо изучающие ее извне, акцентируют свое исследовательское внимание именно на этих актуальных проблемах, оставляя в тени другие» [233, с. 252].

В русле наших рассуждений парадокс заключается в том, что, с одной стороны, изучение специфики функционирования русской и русскоязычной личности значительно затруднено «изнутри», в реальных условиях суверенных государств, идеология которых акцентированно направлена не только на разрушение инфраструктуры русскоязычного общения, но и на деформацию языковой составляющей системы идентификационных ценностей всех представителей «нетитульных» этнокультурных групп; с другой же стороны, те, кто «извне» призван помочь в таких поисках, улучшая качество и надежность проводимых социолингвистических исследований, результаты которых должны, полагаем, стать основой для практического разрешения созданной политиками этноязыковой напряженности, не могут в силу реальных и мнимых барьеров вмешиваться в научную сферу духовной жизни общества другого государства. В итоге вне поля зрения и «титульных» представителей лингвистической науки, и русских специалистов, проживающих в суверенных постсоветских странах и за их пределами, в России, остается не только своеобразная русская речь лингвистической социокультурной общности, объединяющей представителей «нетитульных» нацменьшинств, в число которых включено и русское «суперменьшинство» (Н.А. Шульга), но и сам феномен русского языка.

Эта новая ситуация тревожит специалистов: «Русские, проживающие на территории новых государств, - озабоченно замечает Э.А. Григорян, -естественно ориентируют свою речь на вполне сложившийся образец неисконной русской речи. В условиях потери «каналов» воздействия и выравнивания неисконной речи по литературным образцам эта речь приобретает социолингвистическую устойчивость, а это создает основу для формирования смешанных речевых комплексов, способных перерасти в новые пиджины» [114, с. 302]. Чтобы предупредить формирование и распространение этой негативной тенденции, русистам, проживающим на этнической родине и за ее пределами, необходимо выявить и описать своеобразие нового социолингвистического и лингвистического «портрета» русского языка этой уникальной общности в каждой из стран ближнего зарубежья.

Поливекторный характер изменений трансформирующегося общества каждого из суверенных государств требует выявления, анализа и характеристики комплекса факторов, под воздействием которых резко меняется модус русскоязычной личности. Эта обширная и долгосрочная программа, требующая концентрации творческого потенциала многих исследователей, практически не имеет альтернативы в современной гуманитарной науке. Осознавая высокую степень актуальности этой проблематики и ее всеобъемлющий характер, отмечая интенсивность и результативность изысканий этносоциологов, политологов и психологов последнего десятилетия XX века, подчеркнем, что социолингвистическая мысль нового российского зарубежья на таком фоне отличается заметной сдержанностью. Объективно такой уровень состояния языковых исследований обусловлен очередностью решения задач, акцентированных не специалистами, а идеологами новой языковой концепции, которые, избрав язык главным инструментом этнической мобилизации определенной части населения союзных республик, интенсивно стремились к решению задач нелингвистического характера. Забыв серьезное предостережение великого русского философа Н.А. Бердяева о том, что «национальными должны оставаться культуры, а не государства» [51, с. 348], «титульная» элита суверенных постсоветских стран своими действиями обеспечила стрессовое состояние полиэтничного сообщества, главным следствием которого стала заметная трансформация системы идентификационных представлений русскоязычной личности. Эмоциональная публицистика, не вникая в философский смысл утверждения П.А. Сорокина о том, что «вся полнота прав должна быть представлена каждой личности, без различия "эллина и иудея, раба и свободного"» [409, с. 296], поддерживала в этот сложный переходный период национальный тонус идеологов из числа представителей творческой интеллигенции. Начальный период суверенного становления постсоветских государств завершен, но лингвистические проблемы, положившие начало стратификации общества и последующей его дифференциации уже по этническому признаку, нарушившие исторически сложившуюся формулу межэтнического взаимодействия в полиэтничном социуме, сохраняют свою актуальность и прагматически требуют глубокого теоретического изучения и описания для создания обоснованных и взвешенных программ восстановления фактического равноправия языков и сохранения языковых прав личности.

Современные социолингвистические исследования в каждой из стран нового российского зарубежья отражают определенную степень идеологического прессинга, суть которого в создании максимально благоприятных условий для наращивания функционального спектра государственных языков и практического их отсутствия для адекватного использования русского языка. Более того, это давление на культурные ориентации и языковые предпочтения личности без учета «сопротивляемости материала» - исторически сложившейся этнодемографической и лингвистической ситуации в регионах - формирует высокий уровень латентной напряженности в каждой из новых стран постсоветского пространства. Приднестровье, гео- и этнополитическая уникальность которого в последнее десятилетие XX века заметно привлекает внимание не только приднестровских (Н.В. Бабилунга, Б.Г. Бомешко) и молдавских историков (JI. Друмя, П.М. Шорников), но и известных представителей исторической (В.Я. Гросул), этносоциологической

М.Н. Губогло), географической (JI.A. Колосов) науки в России, еще не стало объектом описания социолингвистики.

В нашем исследовании мы предпринимаем попытку впервые ввести в орбиту научного анализа уникальный для постсоветского пространства социолингвистический феномен, манифестирующий прецедент оптимального соответствия в «самопровозглашенпом» государстве языковой ситуации и языковой политики. Научная актуальность исследования определяется потребностью понять на материале Приднестровья природу современных этноязыковых процессов, обусловивших в новых постсоветских государствах изменение статуса русского языка и предопределивших нарушение толерантности межэтнического взаимодействия и языковых прав русскоязычной личности. Осмысление и описание опыта приднестровского полиэтничного социума, надеемся, поможет создать современную модель сохранения толерантного межэтнического общения и добавить новый штрих к опыту региональной социорусистики. Лингвистические и нелингвистические следствия новой языковой политики в независимых постсоветских государствах обусловили широкий контекст рассмотрения языковой ситуации в Приднестровье как уникальной социально-коммуникативной системы, оптимально соответствующей потребностям русскоязычного социума.

В процессе ее осмысления мы не только обращались к некоторым из понятий классической социолингвистики и смежных с нею наук, но и вносили в их трактовку определенные уточнения, что предполагает необходимость изложить подробнее отдельные теоретические полоэ/сения нашего исследования.

Базовыми понятиями современной социолингвистической науки по-прежнему остаются языковая политика и языковая ситуация. «Статус» русского языка и масштабы его официального функционирования в новых этнополитических условиях развития языкового сообщества постсоветских государств актуализируют обращение к этим традиционным концептам, отмеченным глубоким своеобразием в каждом из регионов. Языковая политика - один из видов социального регулирования - явление многоаспектное и многопризнаковое, параметры которого существенно варьируют в каждом из государств, но объективно неизменной остается ее органическая связь с национальной политикой. Осмыслению теоретического и идеологического содержания национально-языкового компонента в контексте становления суверенной Молдовы и Приднестровья в исследовании уделяется особое внимание. В своих рассуждениях мы опираемся на дефиницию С.Н. Кузнецова, который отмечает, что «языковая политика может быть определена как система мер, осуществляемых государством, объединениями государств или влиятельными общественными институтами для сохранения или изменения статуса и корпуса того или иного языка» [237, с. 308]. Следуя этому комплексному определению, мы акцентировали свое внимание на статусе русского языка, трактуя его следующим образом: статус - это роль русского языка в данном государстве в сравнении с другими языками, функционирующими на его территории.

Оптимальный вариант регулирования взаимоотношений языков в многоязычном и полиэтничном обществе - юридическая регламентация, обеспечивающая четкие границы правового поля каждого из них. Однако, как подчеркивает Н.Б. Мечковская, практики законодательного регулирования сферы национально-языковых отношений в рамках единого советского государства, по сути, не накоплено, если не учитывать отмеченного в Конституциях 1924, 1936 и 1977 гг. «равенства граждан СССР перед законом независимо от языка» [275, с. 121]. Декларации о «возможности обучения в школе на родном языке» и о «праве выступать в суде на родном языке», дополнительно манифестированные в Конституции СССР 1977 года, реально не гарантировались в государстве, генеральной линией идеологии которого было «стирание» национальных особенностей и созидание «единой интернациональной общности - советского народа». В русле нашего исследования считаем важным отметить, что Конституция

СССР 1977 года не определяла юридического статуса ни одного из национальных языков полиэтничного государства, ио и не фиксировала, на что следует обратить внимание, наличия особой функции русского языка как средства межнационального общения.

Первый опыт правового регулирования характера использования языков в официальной сфере союзные республики бывшего единого государства обрели только к началу 90-х годов в процессе подготовки лингвистического законодательства. «Статус» русского языка в законодательных актах союзных республик, границы его официального функционирования и права носителей стимулировали нарушение процессов толерантности и рост в полиэтничном сообществе межэтнической напряженности, иногда доходящей до открытого конфликта. Административное требование обязательного освоения государственного языка без учета волеизъявления каждого гражданина, без создания соответствующих условий и механизмов научно-методического и экономического обеспечения привело не только к актуализации в сознании личности таких понятий, как родной язык, второй язык, национальный язык, государственный язык, но и к интенсификации проблемы языковой лояльности в полиэтничном социуме. Определение указанных понятий и оценка характера современных этноязыковых процессов, обусловленных реализацией идеологической составляющей новой концепции языковой политики в постсоветских государствах, в развернутом виде представлены в тексте исследования.

Эффективность языковой политики как возможности государства и/или общественных институтов регулировать социальный статус и функции языков в полиэтничном сообществе измеряется потребностями полноценной самореализации каждой языковой личности, приоритет прав которой над групповыми правами этноса (нации) является общепризнанной ценностью демократического общества. Обеспечение языковых прав личности и гарантированная их защита возможны только на основе тщательного изучения конкретной языковой ситуации, своеобразие которой определяется многими признаками. Базовый концепт социолингвистики, она продолжает оставаться в поле зрения современных исследователей, пока практически не меняясь в постсоветских государствах на уровне межличностного общения даже под давлением языковой политики. Лингвисты рассматривают феномен языковой ситуации в самом широком плане, по-разному интерпретируя его содержание в зависимости от новых ориентиров в национальной, социальной и языковой политике (ср., к примеру, определения В.А. Аврорина, Ю.Д. Де-шериева, М.С. Джунусова, В.К. Журавлева, М.И. Исаева, Л.Б. Никольского, А.Д. Швейцера и В.М. Алпатова, В.И. Беликова, М.И. Конюшкевич, Л.П. Крысина, Н.Б. Мечковской и др.). В нашем исследовании мы придерживаемся дефиниции, данной В.И. Беликовым и Л.П. Крысиным: «Функциональные отношения между компонентами социально-коммуникативной системы на том или ином этапе существования данного языкового сообщества, - пишут они, - формируют языковую ситуацию, характерную для этого сообщества» [42, с. 26]. Определенные признаки, которые социолингвисты считают значимыми в данный период функционирования социально-коммуникативной системы не иерархичны и разнонаправлены, что, конечно же, не позволяет создать единую классификацию всего многообразия языковых ситуаций. Однако исследователи выявили типологически значимые признаки, учет которых дает возможность представить языковую ситуацию как структурированный особым образом социолингвистический объект, композиция компонентов которого существенно варьирует как в локальном, так и в хронологическом планах. В исследовании показано своеобразие уникальной для постсоветского пространства языковой ситуации в Приднестровье как социально-коммуникативной системы, динамика которой и в синхронии продолжает определяться модифицированной, но единой тенденцией языкового развития этносоциального организма этого региона.

Социальная судьба русского языка и языковые права его носителей в суверенных постсоветских государствах, осмысление которых в исследовании занимает приоритетное место, предполагают обращение к таким ключевым понятиям, как языковое сообщество и языковая личность. Используя понятие языковое сообщество, мы также следовали дефиниции, данной В.И. Беликовым и Л.П. Крысиным: «Языковое сообщество - это совокупность людей, объединенных общими социальными, экономическими, политическими и культурными связями и осуществляющих в повседневной жизни непосредственные и опосредованные контакты друг с другом и с различными социальными институтами при помощи одного языка или разных языков, распространенных в этой совокупности» [42, с. 20]. Дифференцируя это определение, остановимся на понятии русскоязычное сообщество, которое лишь в последнее десятилетие XX века интенсивно функционирует в научном дискурсе ряда направлений гуманитарных наук.

Этноним русские и лингвоним русский язык выступают теми элементами этнического самосознания, которые выполняют своеобразную демаркационную функцию для представителей русского этноса. Русскоязычное сообщество включает, кроме русских, выполняющих роль лингвистического и культурного интегратора всего сообщества, всех тех, для кого русский язык является дополнительным или основным средством общения и полноценной социальной самореализации. Такое понимание этого феномена все более закрепляется в современной лингвистической практике. В нашем исследовании понятие русскоязычного сообщества трактуется шире: русскоязычное сообщество составляют представители разных этнических групп, которые не только пользуются русским языком (знают и владеют им), но и заинтересованы в сохранении и дальнейшем развитии русской языковой среды, что имеет исключительное значение в этнополитической и этноязыковой ситуации, слоэ/сившейся в постсоветских государствах. Их объединяет, помимо языка, сходство в системе идентификационных представлений о себе в статусе «нетитульного» нацменьшинства и надеэ/сда на новый этап интеграции суверенных стран. Естественными компонентами русскоязычного сообщества выступают русская языковая личность и русскоязычная личность, которые в нашем исследовании трактуются в соответствии с фундаментальной концепцией языковой личности, разработанной Ю.Н. Карауловым [185-188].

Язык - это и компонент социализации, и ее инструмент, осознание первостепенной роли которого в идентификации каждой личности с различными социальными группами происходит сегодня в исключительных обстоятельствах. Языковая реформа 1989 года акцентировала внимание общества и отдельной личности на роли языка в этнической идентификации, а политическая и социально-экономическая трансформация единого государства стимулировала интерес к проблемам гражданской и конфессиональной идентичности. В системе идентификационных представлений этнокультурных групп населения Приднестровья подчеркнуто выделяется феномен региональной (территориальной) идентичности. Теоретическое его осмысление требует, безусловно, комплексного исследования, но один из важнейших его элементов нами выявлен и обозначен. Он заключается в соотнесении определенных представлений каждой из этнокультурных групп населения Приднестровья с единым социумом, все члены которого осознанно разделяют и берегут главную ценность - исторически сложившийся паритет основных этносов, толерантное взаимодействие и общение которых обеспечивает русский язык. Представление о месте своего проживания у приднестровцев соединяется с лояльностью к воссозданной государственности, ограждающей суверенные права каждой языковой личности независимо от ее самоидентификации. Своеобразие исторически сложившейся в Приднестровье эффективной модели общения, позволяющей всем представителям языкового сообщества «быть услышанными» (Д. Гэлбрайт), способствует устойчивости языковой ситуации и сохранению языковых прав личности. Целесообразность такой формы «приоритетного» полиязычия, при которой русский, украинский и молдавский языки находятся в отношениях взаимной функциональной дополнительности, апробирована двухсотлетним опытом сохранения в широком информационном пространстве особенностей языковой и, шире, этнокультурной самобытности народов Приднестровья и благоприятного климата межэтнических отношений даже после вооруженного конфликта между Право- и Левобережьем.

С понятием идентичности тесно связан феномен, который в современном публицистическом дискурсе определяется сочетанием новая русская диаспора. Мы намеренно акцентируем внимание на этом явлении, чтобы подчеркнуть, насколько небесспорным для определения русского населения в постсоветских государствах является сам феномен «диаспораль-ности», распространенный не только в средствах массовой информации, но и в научном дискурсе гуманитарных наук. Наше исследование не направлено на изучение «диаспоральных» признаков в сознании и поведении русского населения в странах нового российского зарубежья, однако в ходе социолингвистического опроса, проведенного в Приднестровье, в анкету были включены вопросы такого характера: «В какой степени Вы считаете себя гражданином бывшего СССР? В какой степени для Вас значима Ваша национальная принадлежность? Хотели бы Вы изменить свое гражданство? Гражданином какого государства Вы хотели бы быть?» Ответы на эти и другие вопросы убеждают в том, что у представителей русского этноса за годы суверенного развития не признанной де-юре, но существующей де-факто республики, не сложились черты сознания и поведения, свойственные представителям диаспоры, и в полном объеме сохраняются все компоненты русской этничности.

Объектом исследования является приднестровское полиэтпичное языковое сообщество как социокультурная русскоязычная общность, три главные этнические составляющие которой представлены относительно равными долями: в настоящее время на территории Приднестровья проживает 33,5% молдаван, 28,9% русских, 28,9% украинцев и около 9% представителей других этносов. Такой этнодемографический состав за долгие десятилетия и даже столетия почти не претерпел изменений, либо они были так незначительны, что не оказывали решающего воздействия на характер происходивших процессов исторической ассимиляции. Уникальность сложившейся ситуации в том, что ни одна из трех основных этнокультурных групп в контексте происходящих на постсоветском пространстве этноязыковых процессов не может провозгласить себя «титульной», или «коренной», ущемляя других во имя своего национального возрождения. Приднестровцы понимают, ценят и берегут это историческое равновесие, убедившись за свою двухсотлетнюю историю, что этот баланс -фундамент их толерантного межэтнического взаимодействия, консолидирующей основой которого всегда выступал и продолжает сохраняться в современных условиях русский язык. Несмотря на различную этническую самоидентификацию, культурные ориентации и предпочтения подавляющего большинства приднестровцев связаны с таким интернациональным контекстом социального взаимодействия, который формирует потребность в русском языке и русской культуре; они выступают неотъемлемым компонентом их мироощущения и способа существования. Более того, именно русский язык позволяет представителям всех этнических групп приднестровской социокультурной общности вычленять в системе идентификационных представлений уникальную форму региональной идентичности, которая уже сама по себе во многом определяет и стимулирует ту локальную этнопсихологическую среду, в которой формировался приднестровский социокультурный архитип с его традициями толерантного межэтнического взаимодействия и особенностями вербального и невербального поведения.

Предметом исследования выступает языковая ситуация в Приднестровье - исторически сложившаяся система взаимодействия языков в полиэтничном социуме, обеспечивающая толерантное межэтническое общение и языковой суверенитет личности. Своеобразие языковой ситуации состоит в такой координированное™ функционально дифференцированных языков с одинаковым официальным статусом, которая способствует превращению форм двуязычия в особую систему «приоритетного» многоязычия, в рамках которого сохраняется устойчивое равновесие языков, способных в комплексе гарантировать в полиэтничном сообществе языковые права каждой личности во всех сферах общения.

Сбалансированное развитие функционально разветвленной языковой системы немыслимо без государственно-правовой защиты каждого из языков, поэтому вторым компонентом предмета исследования выступает языковая политика в Приднестровье, специфика которой заключается в том, что юридический статус трех языков - русского, украинского и молдавского -отражает их фактическое равноправие во всех сферах жизнедеятельности приднестровского полиэтничного сообщества. Такой характер регулирования «сверху» и «снизу» проблем языкового развития полиэтничного и многоязычного сообщества в «самопровозглашенной» республике исключает проявление интолерантного отношения к феномену русского языка, консолидирующая роль которого давно признана приднестровцами как основа социально-культурного взаимодействия народов в широком интернациональном контексте, актуализирующем потребность «быть услышанными».

Таким образом, предметом исследования выступает комплексный социолингвистический феномен - языковая ситуация и языковая политика в Приднестровье, сбалансированность которых в полиэтничном социуме обеспечивает полноценное развитие трех функционально дифференцированных языков с одинаковым правовым статусом и гарантирует соблюдение языковых прав личности. Особенности лингвистического законодательства и характер проведения языковой реформы в Молдавии стали причиной концентрации нашего внимания на одном из важнейших компонентов функционально единой системы общения приднестровского полиэтничного сообщества — русском языке.

Масштабным фоном, на котором рассматривается специфика языковой ситуации и языковой политики в Приднестровье, в исследовании выступают нелингвистические следствия новой языковой политики для «нетитульного» населения всех государств постсоветского пространства, отраженные в системном снижении социального статуса и значительной трансформации идентификационных представлений русскоязычной личности. Шкала аксиологических ценностей русскоязычной личности, существенно деформированная вынужденным характером ее интеграции в новые сообщества суверенных стран, сменивших систему политических, социальных и культурно-языковых приоритетов, качественно отличается в Приднестровье, полиэтничная социокультурная общность которого сохраняет приоритет прав личности над коллективными правами группы, этноса, нации.

Этноязыковые процессы, актуализированные в последнее десятилетие XX века в странах нового зарубежья появлением законодательных актов, обеспечивших правовую базу национального возрождения «титульных» народов, привели к обострению и проблемы русской этнической идентичности, главным индикатором которой стабильно остается русский язык. Усиление этнических акцентов не только стимулировало стратификацию полиэтничного сообщества каждого из новых государств на «титульных» и «нетитульных» граждан, но и завершилось ростом напряженности, разрушающей основы толерантного межэтнического взаимодействия.

Дифференциация русскоязычной общности в суверенной Молдове, не выдержавшей идеологического давления политики этнонационализма, отразила непрочность связей этой конгломератной общности, у которой не оказалось тех маркеров духовного единства, которые обнаруживает приднестровская русскоязычная социокультурная общность. Двухсотлетняя история цивилизованного толерантного взаимодействия и эффективного межэтнического общения сформировала в интернациональной среде Приднестровья особый психологический тип людей, консолидированных с помощью русского языка в единую духовную общность. Если законы о языках в признанных мировым сообществом постсоветских независимых государствах стали первыми правовыми актами, разделившими население по лингвистическому признаку и, шире, по этнической принадлежности, то в «саиопровозглашенной» республике закрепление равного юридического статуса трех языков стало лишь официальным подтверждением исторически сформированного иммунитета трех этнокультурных групп русскоязычного населения к иных формам межэтнического взаимодействия. Феномен региональной идентичности, занимающий в аксиологической системе приднестровцев приоритетное место, отражает представление об их интернациональном единстве, сформированное благодаря консолидирующей роли русского языка, исторически превращенного в доминанту системы социальных потребностей полиэтничного приднестровского сообщества. Давно осознанная необходимость рационально координировать использование языков в соответствии с социально-культурными ориентациями и лингвистическими предпочтениями языковой личности усиливает в новых условиях развития приднестровского социума тенденцию превращения форм двуязычия в функционально единую систему целесообразного «приоритетного» полиязычия, в рамках которого сохраняются не только равные права языков, но и языковые права личности. В результате конституционного закрепления фактического статуса русского языка - исторически апробированной системосохраняющей основы русскоязычной среды - даже в экстремальных условиях политической непризнанности и постконфликтного состояния общества в Приднестровье создан прецедент полноценной самореализации русскоязычной личности.

Цель исследования состоит в попытке доказать, что стабильность языковой ситуации в полиэтничном и многоязычном социуме Приднестровья обусловлена дифференцированным использованием потенциала каждого из трех языков с одинаковым правовым статусом. Вступая в отношения взаимной функциональной дополнительности, официальные языки в Приднестровье образуют целесообразную и потому устойчивую систему, которая оптимально обеспечивает баланс толерантного межэтнического взаимодействия представителей этнокультурных групп приднестровского сообщества, помогая сохранить культурные ориентации и языковые права каждой личности.

Поставленная цель обусловила необходимость решения в исследовании ряда важных задач:

1) анализируя тексты законов о языках в союзных республиках рубежа 80-90-х гг. XX века, выявить особенности лингвистического законодательства Молдавии;

6) определяя место и роль русского языка в функционально скоординированной системе общения полиэтничного социума Приднестровья, обосновать причины превращения его в практическую доминанту социальных потребностей, закрепленную в сознании представителей каждой из самобытных этнокультурных групп приднестровского языкового сообщества в качестве базового компонента региональной идентичности.

Анализ следствий правового ограничения сферы официального функционирования русского языка дает основание предположить, что новая языковая политика в союзных республиках, а затем и в суверенных странах постсоветского пространства была направлена не только на разрушение исторически сложившейся модели межэтнического общения, но и на усиление в полиэтничном сообществе процессов этнической мобилизации. Важнейший компонент идеологии этнонационализма, она превращена в действенный механизм силового давления, последовательно дифференцирующий полиэтничное сообщество по лингвистическому и, шире, по этническому признаку на своих и чужих, представителей «титульных» этносов и нацменьшинств, к числу которых целенаправленно отнесено и русское «суперменьшинство» (Н.А. Шульга). Лишая русский язык достойного статуса, посягая на главный индикатор русской этнической идентичности, целенаправленно сужая социально-культурную нишу русского населения, идеологи этнонационализма в суверенных постсоветских странах расчетливо разрушают консолидирующую культурную основу полиэтничного общества, уничтожают инфраструктуру русскоязычного общения. Особенности замысла и некорректные формы проведения языковой реформы привели к значительным нелингвистическим следствиям, которые на региональном уровне обусловили двойной раскол молдавского общества и дезинтеграцию суверенной Молдовы.

Основная исследовательская гипотеза заключается в том, что в основе возрождения государственности Приднестровья, сохранения духовного единства полиэтничной приднестровской социокультурной общности и полноценной самореализации русскоязычной личности в неординарных условиях «салюпровозглашенности» лежит общий феномен - максимальная степень включенности всех этнических групп населения в интернациональный культурный контекст социального взаимодействия, который формирует потребность в русском языке, обеспечивающем эффективное межэтническое общение. Своеобразие русскоязычной личности Приднестровья состоит в соотнесении определенных ее представлений с единым социумом, все члены которого осознанно разделяют и берегут главную ценность - толерантное межэтническое взаимодействие и солидарное сотрудничество, возможное благодаря особой системе «приоритетного'» полиязычия, целесообразность которой в максимальном использовании потенциала каждого из функционально дифференцированных языков с одинаковым официальным статусом. Осознанный выбор представителей всех этнокультурных групп полиэтничного приднестровского сообщества такого социолингвистического образа жизни оберегает сознание русской языковой личности от развития элементов «диаспоральности». Двухсотлетний опыт совместного проживания и толерантного межэтнического взаимодействия самобытных этнокультурных групп в русскоязычной среде сформировал единые культурные ориентации населения, которые не только помогли в новых геополитических условиях сохранить единство приднестровской лингвистической общности, но и укрепить его, признав приоритетными языковые права каждой личности независимо от ее самоидентификации.

Теоретические положения, выносимые на защиту.

3. Правовая защита и некорректные механизмы форсированного внедрения государственного языка в сферу официально-делового общения без определенного научно-методического и экономического обеспечения нарушают языковые права и стимулируют изменение практической доминанты социальных потребностей русской языковой личности, что ведет к идентификационным сдвигам, потенциальная опасность которых в развитии «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения русского населения в суверенной Молдове.

4. Законы о языках в «признанных» союзных республиках стали первыми правовыми актами, дифференцировавшими полиэтничное сообщество по лингвистическому признаку, но фактически - по этнической принадлежности, в то время как «самопровозглашенная» республика следует апробированному в демократических странах варианту лингвистического законодательства, согласно которому одинаковый правовой статус имеют языки трех основных этнокультурных групп населения в Приднестровье русский, украинский, молдавский. Такая сбалансированность языковой политики и языковой ситуации обеспечивает полноценное развитие каждого из языков и способствует укреплению межэтнической интеграции. На фоне мощной волны «лингвистических революций» и «парада национальных суверенитетов» подобный правовой шаг является естественным по отношению к русскому языку — системосохраняющей основе русскоязычной среды и полноценной инфраструктуры русскоязычного общения в Приднестровье.

5. Дифференцируя в соответствии с социальными потребностями, культурными ориентациями и лингвистическим предпочтениями представителей каждой из самобытных этнокультурных групп полиэтничного сообщества Приднестровья использование русского, украинского и молдавского языков во всех сферах официальной и общественной жизни, приднестровцы не только сохраняют традиционно ценные формы двуязычия, но и превращают их в функционально единую систему «приоритетного» полиязычия, эффективно обеспечивающую фактическое равенство языков и языковые права личности в процессе толерантного взаимодействия. Социальной доминантой этой целесообразной и функционально устойчивой системы выступает русский язык, консолидирующая роль которого проявляется в укреплении исторически сложившихся представлений при-днестровцев о своем интернациональном единстве, что нашло отражение в феномене региональной идентичности, занимающей приоритетное место в системе идентификационных ценностей современной языковой личности русскоязычного сообщества Приднестровья. Статус и масштабы функционирования русского языка в сложных условиях становления не признанного де-юре, но существующего де-факто нового государства максимально соответствуют потребностям полиэтничного социума, оберегающего единство культурных традиций и сохраняющего условия для полноценной самореализации языковой личности каждого из этнокультурных групп в интернациональном контексте социального взаимодействия.

Для всестороннего рассмотрения предмета диссертационного исследования, актуальность которого определяется событиями, еще не получившими своего фундаментального освещения в современной социолингвистической науке, автору понадобилась источниковая база, обеспечивающая достоверность и объективность результатов. В научный дискурс были введены сведения, не только полученные автором самостоятельно, но и извлеченные из свода статистических данных, выявленных другими специалистами, что позволило сопоставить информацию и в широком контексте осмыслить общие тенденции в изменении статуса русскоязычной личности и трансформацию системы ее идентификационных представлений под влиянием современных этноязыковых процессов в независимых постсоветских государствах. Невольные участники исторической драмы, оказавшиеся в ходе мощной социально-политической и культурно-языковой модернизации единого союзного государства в странах нового зарубежья, русскоязычные нацменьшинства, включая представителей русского «супермеиьишнства», подверглись такому давлению, сила которого и определяет специфику их психоэмоционального состояния в конкретной языковой ситуации определенного региона. Трагические признаки комплекса неполноценности, которые в той или иной степени проступают в менталитете «этнороссиян» стран нового зарубежья, ведут к безусловно опасному снижению общих потенциальных возможностей всего «нетитульного» населения, размыванию языковой основы этнической идентичности и возможному формированию навыков «диаспорального» поведения и сознания представителей русского народа. Этот общий и объективный для суверенных постсоветских стран вывод, однако, не согласуется с уникальной ситуацией в Приднестровье, о чем свидетельствуют результаты проведенного нами комплексного анализа различных источников.

Материал исследования составила информация, полученная автором в ходе социолингвистических опросов 1998-2002 гг., а также извлеченная из переписей 1970, 1979 и 1989 гг., микропереписей, ведомственной статистики и итогов массовых этносоциологических опросов, проводимых в рамках проектов «Русские в новом зарубежье» (рук. - С.С. Савоскул) и «Национальные отношения в СССР и постсоветском пространстве» (рук. -М.Н. Губогло). Логика интеграции социолингвистических и этносоциологических сведений в исследовании обусловлена осознанием того, что характер современных этноязыковых процессов становится понятным лишь в том случае, если рассматривать их как один из компонентов этнического развития народов, полная парадигма которого включает наряду с языковыми демографические и социальные, культурные и психологические характеристики.

Всесторонний анализ влияния этноязыковых процессов на ментальный модус русскоязычной личности в переходный период качественного изменения духовного состояния общества, в котором феномен этничности последовательно смещается с элементов материальной культуры в духовную сферу национального самосознания, невозможен без учета роли средств массовой информации в ее мобилизации. Осознавая это, мы использовали газетно-журнальную периодику и отдельные материалы электронных средств массовой информации как источник, исключительное влияние которого в усилении психоэмоционального напряжения в обществе конца 80-х годов XX века было особенно велико.

Наконец, мы сочли важным вовлечь в орбиту научного осмысления и такой ценный источник информации, как тексты законов о языках и о гражданстве, а также сопутствующие им подзаконные акты и другие официальные документы, так как именно они наполнили новым содержанием феномен языковой политики, основательно изменившей судьбу русскоязычной личности в суверенных постсоветских государствах.

Безусловно, важным источником глубокого осознания мотивации, установок и ориентаций русскоязычной личности стали ощущения и впечатления автора исследования, разделившего судьбу вынужденных мигрантов из суверенной Молдовы в поисках возможности практического осуществления ведущей потребности личности в полноценной самореализации. Таким образом, своеобразие созданной, изученной и описанной информационной базы позволило создать достоверное представление о такой степени социальной и психологической незащищенности русскоязычной личности, которая ведет к вынужденной трансформации системы ее идентификационных представлений под давлением современных этноязыковых процессов в странах нового зарубежья, отличительной чертой титульного сообщества которых стал дефицит нравственности и солидарности.

Основным источником информационной базы является социолингвистическое исследование, лично проведенное автором в городских и сельских районах Приднестровья в период 1998-2002 гг., охватившее 348 респондентов в возрасте от 18 лет и старше, давших ответы на 84 вопроса анкеты. Рассматривая в широком контексте результаты социолингвистического исследования, полученные в Приднестровье, мы обращались для их сравнения к итогам опросов, проведенных специалистами в других регионах постсоветского пространства. Так, к примеру, нами использованы отдельные языковые показатели, полученные в ходе этносоциологических опросов М.Н. Гу-богло в Казахстане, И.А. Субботиной и JI.B. Остапенко в Молдавии, Н.М. Лебедевой в Азербайджане и Армении, Ю.В. Арутюняна в Грузии, С.С. Савоскула в странах Балтии и в Украине; мы знакомы также с результатами масштабного исследования международного характера, проведенного в 1998 году в рамках проекта «Национальные процессы, языковые отношения и идентичность» (рук. - Д. Лейтин), охватившего практически все регионы постсоветского пространства. В работе использованы статистические данные, полученные творческим коллективом этого широкомасштабного проекта, так как, к сожалению, этнополитические обстоятельства и характер межгосударственных отношений между Молдовой и Приднестровьем не позволили автору легитимно провести социолингвистическое исследование в суверенной Молдове.

В ходе исследования и анализа полученных данных нами использовались общенаучные методы: наблюдение, индукция, дедукция, интерпретация, а также сравнительный и статистический методы с их многочисленными методиками массового и экспертного опросов, анкетирования и стандартизованного интервью.

Теоретическая ценность исследования состоит в том, что в научный дискурс современной социорусистики впервые введены результаты комплексного анализа языковой ситуации и языковой политики уникального региона, чей опыт регулирования этноязыковых процессов может быть использован не только для восстановления заметно деформированных межэтнических отношений, но и для создания оптимальной формулы общения, обязательным компонентом которой станет государственный язык каждой из стран нового зарубежья. В работе доказано, что «самопровозглашенное» Приднестровье - единственное в постсоветском пространстве государство, которое следует апробированному в демократических полиэтничных и многоязычных странах варианту лингвистического законодательства. Одинаковый правовой статус языков трех основных этнокультурных групп населения соответствует исторически сложившейся этнолингвистической ситуации и обеспечивает ее устойчивость даже в условиях политической непризнанности сообществом независимых стран. В исследовании выявлен и описан прецедент эффективного использования целесообразной системы «приоритетного» полиязычия, суть которой в рациональном координировании возможностей трех официальных языков, вступающих в отношения функциональной дополнительности. Такая функционально единая система обеспечивает баланс языков, необходимый для сохранения толерантности межэтнических отношений и лингвистических прав личности в полиэтничном приднестровском сообществе. В работе представлены доказательства полноценного сохранения практической доминанты социальных потребностей русскоязычной личности - русского языка, консолидирующая роль

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ 41 БИБЛИОТЕКА которого оберегает приднеетровцев от развития «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его теоретические результаты уже положены в основу разработанной в Приднестровье концепции национально-языковой политики и государственной программы развития официальных языков. Языковая политика, направленная на максимальную степень включенности всех этнических групп Приднестровья в интернациональный культурный контекст, обусловленный исторически сложившейся русскоязычной средой, способствует полноценной самореализации русскоязычной личности, не теряющей в новых условиях социальной мобильности и языковой самобытности. Опыт официального полиязычия, сохраняющего стабильность межэтнических отношений в приднестровском консолидированном обществе, может стать полезным в регулировании проблем языкового развития независимых постсоветских государств, где мудрость народов до сих пор сохраняет эффективную модель толерантного взаимодействия, стабильным компонентом которой по-прежнему выступает русский язык. Полиэтничные сообщества суверенных государств практически нуждаются в общегражданской социальной идее, которую уже сформулировали приднестровцы, выделив в многомерном пространстве своих идентификационных представлений феномен региональной идентичности, осознанный как ценное средство сохранения духовного единства и солидарности.

Новизна исследования заключается к том, что в сферу научного осмысления впервые введены социолингвистические концепты не признанного де-юре, но существующего де-факто государственного образования -языковая ситуация и языковая политика Приднестровья. В работе доказано, что на фоне масштабной дезинтеграции постсоветского пространства и стратификации полиэтничного сообщества суверенных стран по языковому и, шире, по этническому признаку сам феномен возрожденной государственности Приднестровья - это результат межэтнической интеграции приднестровского социума, бережно сохраняющего свыше двух веков русский язык - социально-культурную основу своего интернационального единства и традиционно толерантного взаимодействия. В процессе комплексного описания языковой политики и языковой ситуации «самопровозглашенного» государства выявлено своеобразие исторически сложившейся системы эффективного взаимодействия языков этнокультурных групп приднестровского полиэтничного сообщества. Эта целесообразная и потому устойчивая система общения самобытного приднестровского социума, апробированная опытом двухсотлетнего совместного проживания и рационального взаимодействия, не претерпела существенных изменений и в современных условиях. Более того, каждый из трех составляющих ее языков получил в лингвистическом законодательстве Приднестровья равный с другими правовой статус. Такой вариант языковой политики, существенно отличаясь от других стран нового зарубежья, оптимально соответствует этноязыковой ситуации и способствует полноценному развитию русского, украинского и молдавского языков, исторически находящихся в отношениях взаимной функциональной дополнительности.

В исследовании впервые описан комплекс взаимообусловленных факторов лингвистического и нелингвистического характера, стимулирующих в экстраординарных условиях современного развития приднестровского полиэтничного сообщества не только сохранение традиционно ценных форм двуязычия, но и превращение их в функционально единую систему «приоритетного» полиязычия, рационально обеспечивающую фактическое равенство языков и языковых прав личности в процессе толерантного межэтнического взаимодействия. В ходе исследования установлено, что языковой суверенитет личности и высокий уровень межэтнической солидарности народов Приднестровья укрепляют представление приднест-ровцев о своем интернациональном единстве и оберегают русскоязычное сообщество от развития «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения. Феномен региональной идентичности, доминирующий в системе идентификационных представлений русскоязычной личности Приднестровья, фиксирует это единство, возможное благодаря консолидирующей роли русского языка. Правовой статус и масштабы функционирования русского языка во всех сферах официальной и общественной жизни приднестровского социума в соответствии с социальными потребностями, культурными ориентациями и лингвистическими предпочтениями представителей всех самобытных этнокультурных групп - это прецедент, сохраняющий на фоне этноязыковых процессов в постсоветских государствах возможность полноценной самореализации русскоязычной личности в широком контексте интернационального взаимодействия.

Апробация результатов диссертационного исследования проводилась в различных вариантах и формах: во-первых, основные теоретические положения исследования изложены в опубликованных работах; во-вторых, промежуточные и заключительные результаты исследования представлены в ряде докладов и выступлений на конференциях, в том числе и международных, в Красноярске, Кишиневе, Тирасполе, Москве, Одессе, Бельцах, Жешуве (Польша) и др.; в-третьих, материалы исследования использовались автором в ходе разработки и чтения обязательных и двух специальных лингвистических курсов - «Социокультурные ориентиры языковой политики последнего десятилетия XX века» и «Русскоязычная личность в Приднестровье»; в-четвертых, отдельные идеи данного исследования стали предметом научного осмысления и дальнейшей разработки в кандидатских диссертациях аспирантов и соискателей, в курсовых и дипломных работах студентов-филологов; в-пятых, материалы диссертации неоднократно обсуждались на научных семинарах и заседаниях кафедры русского языка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, а также на ежегодных конференциях по результатам работы научно-исследовательской лаборатории «Лингва», коллектив которой под руководством автора разрабатывает проблему «Функционирование русского языка в полиэтничном социуме Приднестровья».

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковая ситуация и языковая политика"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исчерпывающее описание лингвистической сущности этноязыковых процессов в своеобразных условиях каждого из регионов постсоветского пространства - долгосрочная социолингвистическая задача, решение которой требует концентрации усилий специалистов, готовых осмыслить не только теоретически в новых этнополитических условиях масштабы и характер проблемы, но и практически предложить языковому сообществу научно обоснованную модель эффективного межэтнического взаимодействия. Постепенно отказываясь от описания нелингвистических следствий, обусловленных влиянием новой языковой политики, социолингвисты активно стремятся выявить локальное своеобразие языковой ситуации, чтобы понять реальные потребности конкретного социума и найти эффективный вариант сбалансированной социально-коммуникативной системы, обеспечивающей народам сохранение их самобытности, а личности - ее языковых прав, культурных ориентаций и предпочтений.

Предпринятая в данном исследовании попытка научного анализа позволила выявить уникальный для постсоветского пространства социолингвистический феномен, манифестирующий в не признанном де-юре, но существующем де-факто государстве прецедент оптимального соответствия языковой политики и языковой ситуации. Его своеобразие заключается в том, что в основе возрождения государственности Приднестровья, сохранения духовного единства полиэтничной приднестровской социокультурной общности и полноценной самореализации русскоязычной личности в неординарных условиях «самопровозглашенности» лежит общий феномен - максимальная степень включенности всех этнических групп населения в интернациональный культурный контекст социального взаимодействия, который формирует потребность в русском языке, обеспечивающем эффективное межэтническое общение. Бережное сохранение русского языка и создание правовых условий для его полноценного развития и широкого функционирования во всех сферах официальной и общественной жизни в соответствии с социальными потребностями, культурными ориентациями и лингвистическими предпочтениями всех самобытных этнокультурных групп в Приднестровье дает возможность не только сохранить толерантное межэтническое взаимодействие, но и укрепить многовековую солидарность приднестровского социума, единство которого заметно отличается на фоне масштабной дезинтеграции постсоветского пространства и стратификации полиэтничного сообщества суверенных стран по языковому и, шире, по этническому признаку.

Найти основу духовного единства социокультурной общности Приднестровья и понять своеобразие языковой ситуации, динамика которой в уникальных условиях «самопровозглашенного» государства определяется модифицированной, но исторически сложившейся тенденцией сохранения русского языка в функционально единой социально-коммуникативной системе толерантного межэтнического взаимодействия, оказалось возможным только учитывая масштабный контекст преобразований, вызванных современными этноязыковыми процессами. Лингвистическое законодательство 1989-1990 годов, инициированное интеллектуальной творческой элитой союзных республик, обеспечило правовую базу новой языковой политики, вектор которой в независимых постсоветских государствах направлен на модификацию языковой модели межэтнического взаимодействия и такую ее трансформацию, которая предполагает существенное изменение исторически сложившегося статуса русского языка. Специфика лингвистического законодательства и характер проведения языковой реформы в Молдавии, а также общие нелингвистические следствия языковой политики, предопределившие нарушение межэтнических взаимоотношений и языковых прав русской и, шире, русскоязычной личности, выступают в исследовании своеобразным фоном, на котором рассматриваются особенности языковой ситуации и языковой политики в Приднестровье.

В основу научной концепции, с позиций которой в исследовании анализируется характер современных этноязыковых процессов, содействующих «модернизации» системы идентификационных представлений русскоязычной личности и росту межэтнической напряженности в полиэтничном сообществе новых постсоветских государств в связи с изменением статуса русского языка, положены органично взаимосвязанные идеи, высказанные великими гуманистами XX века Н.А. Бердяевым и П.А. Сорокиным. Каждая из них содержит предостережение, пренебрежение к которым в полиэтничном сообществе влечет необратимые следствия как для отдельной личности, так и для социума: «Национальными должны оставаться культуры, а не государства», - пророчески указывает Н.А. Бердяев [51, с. 348], с утверждением которого коррелирует мысль П.А. Сорокина о том, что «национальное неравенство есть лишь частная форма общего социального неравенства» [409, с. 296].

Ценностный вакуум, определенный уровень которого сформировался в обществе уже в процессе распада единого государства, был многократно усилен акцентированными действиями новых идеологов независимых постсоветских государств. Их стараниями благородная идея сохранения и развития национальных языков и культур всех нерусских народов, консолидировавшая общество на рубеже 80-90-х годов, была трансформирована в концепцию национального возроэ/сдения одного из народов полиэтничного социума союзных республик. Такая модификация исходного замысла привела к нарушению межэтнического согласия в обществе и усугубила кризисное состояние аксиологической системы русской и русскоязычной личности во всех странах нового зарубежья.

Негативные следствия нелингвистического характера, проявившиеся уже в союзных республиках в ходе подготовки общества к системному реформированию, существенно возросли, когда стало ясно, что преимущества, легитимно обретенные «титульными» носителями государственных языков, обеспечили в полиэтничном социуме каждого из суверенных постсоветских государств не только переход от национального неравенства к социальному, но и разрушили естественную систему социальных потребностей русского населения. Нарушение важнейших принципов, обеспечивающих сбалансированное развитие полиэтничного и многоязычного сообщества, обусловили в одном из самых благополучных регионов бывшего союзного государства тот уровень конфликтности, который привел к появлению Приднестровья как независимого государственного образования.

Научная концепция исследования структурно состоит из трех органично взаимосвязанных частей, что обусловлено, во-первых осмыслением общих лингвистических и нелингвистических следствий языкового законодательства рубежа 80-90-х годов XX столетия в союзных республиках; во-вторых, взвешенным анализом осложненного варианта лингвистического законодательства и некорректными механизмами проведения языковой реформы в суверенной Молдове; в-третьих, осознанием феномена государственности Приднестровья, уникального для постсоветского пространства духовного единства его полиэтничной социокультурной общности и природы сохранения системы идентификационных представлений русскоязычной личности на фоне вынужденной их модификации в других независимых государствах. Идея каждого из фрагментов единой научной концепции подтверждена анализом в соответствующих главах значительных объемов статистических данных социолингвистического и этносоциологического характера в разных регионах постсоветского пространства.

В окончательном варианте первая часть концепции формулируется таким образом: языковая политика, правовую основу которой составляют законодательные акты о языках, изменила не столько лингвистическую, сколько этнолингвистическую ситуацию: включив правовые механизмы, работающие на фактическое доминирование государственного моноязычия, авторы «новой» концепции языковой политики сознательно вывели из сферы обоюдных интересов русского и нерусских народов отношение к языку как к индикатору уникальной культуры, которая только и обращает процесс общения в диалог взаимообогащения, и превратили язык в действенный инструмент идеологии этнонационализма, разрушающей основу полиэтничного социума - естественное право самобытных народов сохранять в прогрессе толерантного межэтнического взаимодействия свои культурные ориентации и языковые предпочтения.

Проанализировав тексты законов о языках в союзных республиках, так как именно они стали правовой базой, обеспечившей легитимное изменение статуса национальных языков и дифференциацию полиэтничного сообщества, в котором языковые права русской и русскоязычной личности нарушены в сфере официального общения в связи с превращением знания государственного языка в одну из главных составляющих социально-профессиональной мобильности, и рассмотрев смену социокультурных ориентиров в языковой политике последнего десятилетия XX века, мы суммировали в исследовании свои размышления в форме следующих положений:

1) появление в отечественной практике лингвистического законодательства следует рассматривать как зарождение демократической тенденции легитимного регулирования в полиэтничном социуме прав языков, языковых прав личности и языковых обязанностей должностных лиц;

2) лейтмотивом лингвистического законодательства стала идея статус-ности языков, в соответствии с которой статус государственного приобретал национальный язык одной из этнокультурных групп полиэтничного социума;

3) юридическая защита прав одного из языков и некорректные механизмы реализации основного требования лингвистического законодательства привели к дифференциации полиэтничного социума по языковому признаку и нарушению толерантности межэтнического взаимодействия;

4) отождествление языковых прав личности с языковыми обязанностями должностных лиц и отсутствие в лингвистическом законодательстве юридической поддержки русского языка обеспечили разрушение социально-культурной ниши русскоязычного населения;

5) новая языковая политика, идеологическое звучание которой многократно усилено пакетом официальных документов исполнительной власти, направлена на изменение модели межэтнического общения, в рамках которой доминантное языковое право отдельной личности замещают групповые языковые права.

Масштабная, но однотипная и стремительная модернизация союзных республик, последовавшая за лингвистическим законодательством, позволила сформулировать в исследовании положение о том, что социокультурные акцепты языковой реформы были обусловлены не столько заботой о возрождении национальных языков, сколько о построении такой формы государственности, где будут гарантированы и обеспечены в полном объеме права только «титульного» населения.

Характеризуя некорректные попытки форсированного внедрения требований лингвистического законодательства без учета реальных потребностей полиэтничного сообщества в конкретной языковой ситуации и создания соответствующих важности государственной задачи механизмов научно-методического и экономического обеспечения новой языковой политики, мы обосновали в исследовании закономерность появления разрушительных последствий лингвистического и нелингвистического характера:

1) объявление государственными национальных языков только «титульных» народов и проявление заботы только об их носителях указывает на существенную модификацию манифестированного в программных документах «народных фронтов» национального возрождения всех нерусских народов;

2) мощная идея национального возрождения всех народов, консолидировавшая полиэтничное население союзных республик на определенном этапе демократического развития общества, была политизирована до такой степени, что одна форма идеологической тотальности сменилась в новых государствах другой;

3) языковая политика - действенный инструмент идеологии этнонацио-нализма в постсоветских странах - привела к значительным нелингвистическим последствиям: нарушению толерантного взаимодействия породненных исторической судьбой народов, стратификация которых по языковому и, шире, по этническому признаку обеспечила высокую степень социально-культурного и психоэмоционального дискомфорта русского и русскоязычного населения.

Идеологически своеобразный акцент в политической составляющей лингвистического законодательства Молдавии и кризисное состояние этнической идентичности молдавского народа привели к трансформации меж- и внутри-этнических отношений, напряженность которых завершилась двойным расколом полиэтничного социума, дезинтеграцией суверенной Молдовы и восстановлением государственности Приднестровья. Анализ этих проблем обусловил необходимость сформулировать вторую часть общей концепции исследования: декларируя равенство языков нацменьшинств, к числу которых в суверенной Молдове отнесен и язык русского «суперменьишнства», но обеспечивая приоритетное функционирование государственного языка и требуя «паритетного» двуязычия, авторы и идеологи языковой политики молодого суверенного государства стимулировали нарушение в сфере официального общения прав русскоязычной личности, лишенной без знания государственного языка возможности занимать достойное социальное положение. Целенаправлен}ю включив языковую составляющую в систему квалификационных требований к профессиональной деятельности, исполнительные органы власти официально стимулируют вынуэ/сденную миграцию или существенную модификацию системы идентификационных представлений русскоязычной личности в процессе интеграции в новое языковое сообщество.

Отмечая исторически обусловленную закономерность появления особых социокультурных акцентов в текстах законов о языках, соответствующих им подзаконных актов и других официальных документов, подтверждающих призрачные перспективы сохранения этнокультурной самобытности русскоязычного населения, в состав которого входит и большинство представителей молдавской «титульной» нации суверенной Молдовы, мы изложили свои соображения в следующих положениях:

1) молдавский вариант лингвистического законодательства привлек внимание к проблемам национального языка и культуры, но идеологическая доминанта новой языковой политики обусловила не смену модели языкового взаимодействия, а деформацию межэтнических отношений в полиэтничном обществе, обеспечив его раскол;

2) линия раскола трансформировала языковую лояльность и самого «титульного» населения, разделившегося на сторонников румынской и молдавской национальной идеи, что усилило тенденцию к дезинтеграции нового государства;

3) некорректные механизмы внедрения государственного языка без учета исторически сложившегося равновесия русского и молдавского языков и целенаправленные действия по признанию идентичности молдавского языка с румынским акцентировали внимание полиэтничного социума не столько на государственном, сколько на русском языке - важнейшем средстве толерантного межэтнического взаимодействия и главном маркере этнокультурной самобытности русского народа, представители которого более двухсот лет проживают в этом регионе;

4) на рубеже 80-90-х годов XX века в союзных республиках еще единого государства этническая активность «титульных» народов, мобилизованная с опорой на представление о «своей государственности», способствовала успешной суверенизации и становлению постсоветских независимых стран, избежать дезинтеграции которых впоследствии сумели те из них, где этническая идентичность «титульного» этноса сформирована и четко рефлексируется каждой личностью;

5) кризисное состояние этнической идентичности привело «титульный» народ суверенной Молдовы к внутриэтническому расколу на «молдовенис-тов» и «румынистов», в основе поливекторных причин которого - сохранение глоттонима молдавский язык и этнонима молдаване',

6) импульсом обращения представителей русского народа в суверенной Молдове к проблемам этнической идентичности стал правовой «статус» русского языка - феномена, духовная сущность которого позволяет всем русским, находящимся в разных постсоветских государствах, отождествлять себя с русским этносом.

Самопровозглашенное» Приднестровье - единственное в постсоветском пространстве государство, которое следует апробированному в демократических полиэтничных и многоязычных странах варианту лингвистического законодательства, согласно которому одинаковый правовой статус имеют языки трех основных этнокультурных групп населения — русский, украинский, молдавский, что соответствует исторически сложившейся в регионе этнолингвистической ситуации и обеспечивает ее устойчивость даже в условиях политической непризнанности сообществом независимых государств. Лингвистическое законодательство не признанного де-юре, но существующего де-факто молодого государства, гарантируя обществу в неординарных условиях постконфликтного состояния юридическую защиту языков трех этнокультурных групп населения, паритет которых сохраняется в этом регионе более двух веков, закономерно отразило их фактическое равноправие во всех сферах жизнедеятельности полиэтничного социума. Такая сбалансированность языковой политики и языковой ситуации в «самопровозглашенной» республике способствует укреплению духовного единства приднестровской социокультурной общности и обеспечивает полноценное развитие каждого из трех языков, исключая интолерантное отношение к феномену русского языка, что на фоне мощной волны «лингвистических революций» и «парада суверенитетов» обретает высокое политическое звучание и исключительное социолингвистическое значение как эффективный опыт перспективы построения новой модели межэтнического взаимодействия в постсоветских независимых государствах.

Занимая центральное место в проблематике исследования, эти размышления составили суть третьей части научной концепции, которая сформулирована следующим образом: вступая в отношения взаимной функциональной дополнительности, официальные языки в Приднестровье образуют целесообразную и потому устойчивую социально-коммуникативную систему, которая не только оптимально обеспечивает толерантное межэтническое взаимодействие, но и помогает каждой личности полиэтничного социума сохранить культурные ориентации, языковые права и предпочтения.

Дифференцируя использование русского, украинского и молдавского языков, приднестровцы не только сохраняют традиционно ценные формы двуязычия, но и превращают их в функционально единую систему «приоритетного» полиязычия, социальной доминантой которой выступает русский язык, широко функционирующий во всех сферах официальной и общественной жизни. Консолидирующая роль русского языка проявляется в укреплении исторически сложившихся представлений приднестровцев о своем интернациональном единстве, что нашло отражение в феномене региональной идентичности, занимающей приоритетное место в системе идентификационных ценностей современной личности русскоязычного сообщества Приднестровья.

Рассматривая исторический контекст формирования лингвистической ситуации в регионе, геополитическая уникальность и славянский, а затем русский вектор развития которого предопределили культурные ориентации и языковые предпочтения всех этнокультурных групп приднестровского социума, мы провели в исследовании также анализ лингвистического законодательства и отдельных положений Конституции Приднестровской Молдавской Республики, что позволило и на синхронном уровне учесть факторы, предопределившие причины появления уникального для постсоветского пространства варианта языковой политики, направленной не на дифференциацию полиэтничного сообщества, а на его интеграцию. Результаты комплексного анализа нашли свое отражение в следующих положениях:

1) своеобразие лингвистического законодательства суверенной Молдовы не только обусловило правовую базу разрушения духовного единства полиэтничного сообщества, но и заложило основы поливекторного внутри- и внешнеполитического развития государства, что привело к его дезинтеграции и восстановлению государственности Приднестровья;

2) устойчивость этнополитической и этноязыковой ситуации в Приднестровье - результат толерантного взаимодействия народов, традиционно сохраняющих в интернациональном пространстве культурные ориентации и языковые предпочтения, обусловленные славянским, а затем и русским вектором развития;

3) современная система идентификационных представлений русскоязычного населения независимых постсоветских государств, вынужденно складывающаяся под давлением политики этнонационализма, находится в кризисном состоянии, и это может привести в перспективе к появлению сдвигов в представлениях не только о культурно-языковой, но и об этнической идентичности;

4) феномен региональной идентичности, окончательно сформированный в этнополитической атмосфере начала 90-х годов XX века в Приднестровье, манифестирует прецедент сохранения языкового и культурного суверенитета русскоязычной личности в экстремальных условиях становления «само-провозглашешюго» государства. Такой акцент в шкале современных идентификационных представлений дает возможность приднестровцам, избежав появления «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения, полноценно развиваться, созидая основы гражданского общества;

5) интернациональное единство и солидарность приднестровского сообщества обеспечиваются благодаря консолидирующей роли русского языка, который превратился в Приднестровье в мощный фактор противодействия напору молдавского национализма, основанного на гипертрофированной этничности.

Выявляя своеобразие языковой ситуации в Приднестровье как исторически сложившейся и сохраненной в новых условиях функционально единой социально-коммуникативной системы межэтнического взаимодействия, мы акцентировали свое внимание на описании причин превращения русского языка в лингвистическую составляющую практической доминанты системы социальных потребностей, закрепленную в сознании представителей каждой из самобытных этнокультурных групп приднестровского полиэтничного социума в качестве базового компонента региональной идентичности: русский язык для жителей Приднестровья выполняет не только функции языка межэтнического общения, так как у населения республики практически не возникает особых трудностей в общении на молдавском и украинском языках; его функциональный диапазон значительно шире: благодаря русскому языку в Приднестровье сложилась уникальная социокультурная полиэтничная общность с определенным балансом гармоничных взаимоотношений между языками, которые функционально дополняют друг друга.

Такой статус русского языка поддерживают все социальные институты приднестровского государства, поэтому своеобразие интернационального культурного фона складывающегося в Приднестровье гражданского общества традиционно формируется на русскоязычной основе. Анализ этноязыковой панорамы в городских и сельских районах Приднестровья свидетельствует о том, что этническая и социальная среда сформировали стратегию русскоязычного поведения, которую приднестровцы сохраняют в регионе более двухсот лет. Эта специфика вербальной основы приднестровского социума оказывает мощное воздействие на невербальные формы духовной культуры личности в «непризнанном» государстве, что проявляется во всем: в определении системы ценностных ориентаций молодого поколения, в получении профессионального и высшего образования, в выборе русскоязычных средств массовой информации, в предпочтении русскоязычного варианта прессы и культурно-зрелищных мероприятий, теле- и радиопередач. Полагаем, что эта форма имплицитного воздействия русского языка на демократический выбор предпочтений личности, социальной группы и, шире, полиэтничной социокультурной общности подтверждает нашу мысль о специфике его функциональной модели в Приднестровье. Результаты исследования этноязыковой ситуации в Приднестровье подтверждают исключительное значение естественного регулирования «снизу» характера языкового взаимодействия, отражающего не только степень психологической совместимости, но и меру солидарной ответственности каждой из этнокультурных групп за сохранение стабильности веками складывающейся в регионе социально-коммуникативной системы. В исследовании установлено, что коллективный опыт длительного межэтнического контактирования этнокультурных групп в Приднестровье содействовал освоению каждого из трех официальных языков - русского, молдавского, украинского, но культурные ориентации приднестровцев сформированы языковыми предпочтениями в сфере семейно-бытового общения и досуга, в области образования и профессиональной деятельности.

Специфика языковой ситуации в Приднестровье, динамика которой определяется модифицированной, но исторически сложившейся тенденцией сохранения русского языка в функционально единой социально-коммуникативной системе толерантного межэтнического взаимодействия, изложена в следующих положениях:

1) исторически сложившаяся модель межэтнического общения, многократно усиленная равным правовым статусом образующих ее компонентов, стала не только эффективной формулой общения приднестровской социокультурной общности, но и основой стабильных взаимоотношений составляющих ее народов. Взвешенное правовое регулирование характера использования языков в полиэтничном сообществе стало отражением давно сформированной тенденции такого контактирования русского, молдавского и украинского этносов, в процессе которого у приднестровцев складывались единые культурные ориентации и языковые предпочтения;

2) социокультурная общность приднестровцев, естественным образом сложившаяся в славянской, а затем и в русской языковой среде, модифицируясь, сохраняет свою специфику и в новых этнополитических условиях. Феномен региональной идентичности в системе общих идентификационных ценностей представителей всех этнокультурных групп населения Приднестровья стал концентрированным выражением своеобразия уникального «портрета» этой русскоязычной общности;

3) в условиях правового ограничения и фактического сужения функционального поля русского языка в независимых постсоветских странах своеобразие языковой ситуации в Приднестровье определяется четко сохраняющейся тенденцией полномасштабного использования русского языка - основы своеобразной «русскости» приднестровцев, сохранению которой содействует полноценная инфраструктура русскоязычного общения, стимулирующая культурные ориентации отдельной личности и всей социокультурной общности;

4) стойкое дву- и полиязычие приднестровцев - результат разумной языковой политики, направленной на формирование такой языковой личности, существенные и значимые характеристики которой предопределяются не идеологическими установками, а добровольным выбором культурных ориентаций и языковых предпочтений. Это, с нашей точки зрения, имеет принципиальное значение для сохранения культурно-языковой самобытности и полноценной профессиональной и социальной самореализации каждой личности полиэтничного сообщества. Содействуя высокой степени межэтнической интеграции населения Приднестровья, увеличивая степень его солидарности и толерантности, сложившаяся система языкового взаимодействия, обязательным компонентом которой выступает русский язык, может рассматриваться как вариант возможного пути поиска эффективной модели межэтнического общения в постсоветских независимых странах, одним из элементов которой станет государственный язык.

Как видим, степень распространения русского языка в приднестровском социуме заметно превосходит официальные рамки его правового статуса: реально он предстает в Приднестровье как особый феномен духовного единения социокультурной полиэтничной общности и в этом качестве входит в систему общих культурных представлений каждой из самобытных этнических групп, что проявляется не столько в толерантности их взаимодействия, сколько в консолидации и солидарности. Безусловная практическая доминанта общения в полиэтничном и полиязычном социуме, он превратился в прочную константу социолингвистического образа жизни, объединяя представителей всех этнокультурных групп населения Приднестровья в русскоязычную социокультурную общность. Исключительное значение для сохранения стабильности особой социально-коммуникативной системы в Приднестровье имеют два момента: во-первых, добровольный характер выбора той формулы межэтнического взаимодействия, которая оптимально соответствует общим представлениям приднестровского социума, сформированным долгим периодом толерантного взаимодействия и психологической совместимости; во-вторых, сохраняя в этом крае свое естественное и достойное место, демонстрируя лояльное отношение друг к другу, этнокультурные группы приднестровского социума намерены не только сохранять, но и защищать систему общих ценностей в изменившихся этнополитических условиях, отторгая формулу правового принуждения сменить свои культурные ориентации и языковые предпочтения.

Таким образом, завершая исследование, изложим в концентрированном виде итоговые выводы, обращая внимание на тот факт, что каждый из них может стать лейтмотивом для новых научных изысканий, которые помогут созданию уникального социолингвистического «портрета» русского языка XXI века и описанию его специфики в разных регионах обновленного постсоветского пространства.

1. На фоне масштабной дезинтеграции постсоветского пространства и стратификации полиэтничного сообщества суверенных государств по языковому и, шире, этническому признаку сам феномен возрожденной государственности Приднестровья — это результат межэтнической интеграции приднестровского социума, бережно сохраняющего свыше двух веков русский язык - социально-культурную основу своего интернационального единства и традиционно толерантного взаимодействия.

3. Стабильность языковой ситуации в Приднестровье обусловлена дифференцированным использованием потенциала официальных языков, которые образуют целесообразную систему «приоритетного» полиязычия, позволяющую обеспечить толерантное межэтническое общение и сохранить культурные ориентации и языковые права представителей каждого из самобытных этносов. Социальной доминантой этой функционально устойчивой системы выступает русский язык, консолидирующая роль которого проявляется в укреплении исторически сложившихся представлений приднестровцев о своем интернациональном единстве.

4. Правовой статус и масштабы функционирования русского языка во всех сферах официальной и общественной жизни приднестровского социума не признанного де-юре, но существующего де-факто нового государства -это феномен, сохраняющий на фоне антирусского вектора этноязыковых процессов в постсоветских государствах возможность полноценной самореализации русскоязычной личности.

5. Беспрецедентным следствием языковой политики постсоветского периода развития суверенных государств, исключая Приднестровье, стала вынужденная модификация системы идентификационных представлений русского населения, стимулирующая формирование «диаспоральных» свойств сознания и навыков поведения. Феномен региональной идентичности, занимающий приоритетное место в системе идентификационных ценностей современной личности полиэтничного сообщества Приднестровья, состоит в осознанном и добровольном соотнесении представлений русскоязычной личности с единым социумом, все члены которого берегут главную ценность -толерантное межэтническое взаимодействие, возможное благодаря целесообразному использованию потенциала каждого из функционально дифференцированных языков с одинаковым официальным статусом. В условиях политической непризнанности выбор такого социолингвистического образа жизни сохраняет духовное единство полиэтничного социума и языковые права приднестровцев, оберегая сознание русскоязычной личности от развития «диаспоральных» свойств и навыков поведения.

6. Истинная забота полиэтничного социума Приднестровья о национальной культуре каждого из самобытных народов даже в экстремальных условиях политической непризнанности и экономической блокады позволила избежать юридически обеспеченного национального неравенства и сохранить единые духовные ценности - паритет и толерантное взаимодействие трех основных этносов, правовое равенство их языков, культурные ориентации и языковые права отдельной личности.

7. Комплексный анализ языковой ситуации и языковой политики в Приднестровье дает возможность использовать опыт этого уникального региона постсоветского пространства и выйти в перспективе на принципиально иной уровень понимания природы современных этноязыковых процессов, разрабатывая концепцию поэтапного практического перехода на такую модель межэтнического общения, оптимальный набор компонентов которой должен регулироваться социально-культурными потребностями личности, а не группы, общности, нации.

Список научной литературыПогорелая, Екатерина Афанасьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авксентьев А.В., Авксентьев В.А. Этнические группы и диаспоры Ставрополья. - Ставрополь: СГУ, 1997. - 89 с.

2. Актуальные проблемы русистики // Тез. докл. и сообщ. Междунар. научн. конф. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1997. - 278 с.

3. Актуальные проблемы межкультурной коммуникации в новых геополитических условиях // Материалы Междунар. науч.-практ. конф. Сб. ст. / Отв. ред. Е.А. Погорелая. Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. - 370 с.

4. Алексеев И.Е. Стратегия языкового развития // Наука и образование. -2001.-№ 1.-С. 12-15.

5. Алпатов В.М. 150 языков и политика. 1917-2000: Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М.: ИВ, 2000. - 190 с.

6. Алпатов В.М. Языковая ситуация на территории бывшего СССР после 1991 г. // Материалы Междунар. науч.-практ. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 36-38.

7. Алпатов В.М. Проблемы двуязычия и языков национальных меньшинств // Речевое общение в условиях языковой неоднородности / Отв. ред. Л.П. Крысин. М., 2000. - С. 218-229.

8. Альтерматт У. Этнонационализм в Европе Пер. с нем. М.: РГГУ, 2000.-366 с.

9. Амелин В.В. Вызовы мобилизованной этничности: Конфликты в истории советской и постсоветской государственности / Отв. ред. М.Н. Гу-богло.- М.: ИЭА, 1997.-318 с.

10. П.Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М.: Наука, 1977.-379 с.

11. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды: В 2-х т. / Под ред. А.А. Бодалева, Б.Ф. Ломова. М.: Педагогика, 1980. - Т. 1 - 232 е.; Т. 2 - 287 с.

12. Андреева И.В., Резничепко И.Л., Чистякова И.Г. Пути реформирования русской школы вне России // Трансформация цивилиза-ционно-культурного пространства бывшего СССР (Тенденции и прогнозы) -М.: Аспект-Пресс, 1994. С. 201-215.

13. Андрущак В.Е. Самый результативный во всем многовековом. Участие русского населения в развитии промышленности МССР в 60-80 гг. XX в. // Вне России. Кишинев: Штиинца, 1997. - С. 65-84.

14. Анцупов И.А. Роль русского населения в развитии материального производства на территории Бессарабии и Левобережного Поднестровья в XIX в. // Русские Молдовы: история, язык, культура. Кишинев: ИНКОНКОМ, 1994. - С. 65-67.

15. Арутюнов С.А. Этнолингвистика // Этнополит. вести. 1995. - № 5. -С. 145-151.

16. Арутюнов С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие / Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М.: Наука, 1989. - 243 с.

17. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Яз. рус. культуры: Кошелев, 1998.-895 с.

18. Арутюнян В.Н. Языковая ситуация и проблемы лингвистики // Межвуз. конф. Ереван: ЕГУ, 2002. - С. 4-5.

19. Арутюнян В.Н. Языковая ситуация и ситуативный язык // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. М.Л. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. -С. 295-296.

20. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М. Многообразие культурной жизни народов СССР. М.: Мысль, 1987. - 303 с.

21. Арутгонян Ю.В. и др. Опыт этносоциологического исследования образа жизни: По материалам МССР. М.: Наука, 1980. - 270 с.

22. Арутюннн Ю.В. О национальных отношениях в постсоветских обществах: межличностный аспект: Этносоциология // Социол. исслед.1999.-№4.-С. 58-62.

23. Асимметричная федерация: взгляд из центра, республик и областей / Отв. ред. JI.M. Дробижева. М.: Изд-во ин-та социологии, 1998. - 203 с.

24. Асмолов А.Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 367 с.

25. Аюпова JI.JI. Государственный язык: дефиниции, статус и функционирование // Вопр. филологии. 2000. - № 2. - С. 31-38.

26. Бабилупга Н.В. Молдавия, XIX век: формирование нации // Коммунист Молдавии. 1989. - № 3. - С. 58-67.

27. Бабилупга Н.В. Население Молдавии в прошлом веке: миграция? ассимиляция? русификация? Кишинев: Штиинца, 1990. - 112 с.

28. Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политические аспекты. Тирасполь: РИО ПГУ, 1998.-48 с.

29. Бабушкин А.П. Обновление концептосферы языка как социолингвистическая проблема // Связи языковых единиц в системе и в реализации. Когнитивный аспект. 1999. - Вып. 2. - С. 75-80.

30. Базиев А.Т., Исаев М.И. Язык и нация. -М.: Наука, 1973. 246 с.

31. Базиев А.Т., Исаев М.И. Языковые проблемы в многонациональном государстве // Тез. докл. XVIII научн.-метод. сессии. Алма-Ата, 1970. - С. 8-11.

32. Базылев В.Н. Феноменологическая эйдетическая дескрипция эмоций: враждебность // Язык. Сознание. Коммуникация. М.: Диалог-МГУ,2000.-Вып. 12.-С. 9-12.

33. Барсамов В.А. Этнонациональная политика в борьбе за власть: стратегия и тактика в период общенациональной смуты (Десять лет в поисках антикризис, модели). М.: Б.и., 1997. - 161 с.

34. Баскаков А.Н. Социолингвистические проблемы тюркских языков в Российской Федерации // Материалы междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 5-7.

35. Басалай А.А. Развитие наций и их взаимоотношений в СССР. М.: ТОО «СИМС», 1998. - 237 с.

36. Бахняп К.В. Динамика развития языковой компетенции русскоязычного населения Молдавии // Язык в контексте общественного развития. М.: АРС, 1994.-С 180-190.

37. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975.-502 с.

38. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986.-444 с.

39. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Ф.М. Достоевского. М.: Сов. Россия, 1979.-318 с.

40. Бацевич Ф.С., Космеда Т.А. Языковая ситуация в западных областях Украины (сопоставительный анализ данных социолингвистических исследований 1989 и 1995 гг.) // Материалы междунар. конф. / Отв. ред.

41. B.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко.- М.: ИЯ РАН, 1996. С. 65-68.

42. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика: Учебник для вузов. -М.: Рос. гос. гум. ун-т, 2001.-439 с.

43. Беликов В.И. Динамика смены этничности и языка по материалам переписей // Проблемы лингвистической контактологии: Материалы конф. -М., 1999.-С. 18-26.

44. Белл Р. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы. М.: Междунар. отношения, 1980. - 320 с.

45. Белобородое А.А. Языковое сознание: сущность и статус // Современная наука и закономерности ее развития. Томск, 1987. - Вып. 4.1. C. 131-147.

46. Белоусов В.Н. Филологические войны: О нац.-яз. пробл. // Посев. -1993.-№5.-С. 95-102.

47. Белоусов В.Н. Об основных этапах функционирования русского языка в межнациональном общении // Материалы междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 68-74.

48. Белоусов В.Н. О перспективах функционирования русского языка в культурном пространстве стран СНГ и Балтии // Мир рус. слова. 2000. -N2 4.-С. 109-113.

49. Белоусов В.Н., Григорян Э.А. Русский язык в межнациональном общении в РФ и странах СНГ (по данным социолингвистических опросов 1990-1995 гг.). М.: ИРЯ РАН, 1996.-96 с.

50. Берг JI.C. Бессарабия. Кишинев: Штиинца, 1993.-212 с.

51. Бердяев Н.А. Судьба России: Самопознание. Ростов н/Д.: Феникс, 1997.-541 с.

52. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.-220 с.

53. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. -479 с.

54. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. М.: ФАИР-ПРЕСС: ГРАНД, 2001. - 472 с.

55. Берестнев Г.И. Самосознание личности в аспекте языка // Вопр. языкознания. 2001. 1. - С. 60-84.

56. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия / Под ред В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1987.-С. 32-46.

57. Блинова О.И. Языковое сознание и вопросы теории мотивации // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. - С. 122-126.

58. Бляхер JI.E. Человек в зеркале социального хаоса. Хабаровск: Изд-во Хабар, гос. техн. ун-та, 1997. - 139 с.

59. Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. М.: Наука, 1978.-311 с.

60. Богданович Г.Ю. Русский язык в полилингвокультурной ситуации Крыма // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. М.Л. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-воМГУ, 2001.-С. 298.

61. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис. докт. филол. наук. Л., 1984. 50 с.

62. Бодалев А.А. Личность и общение: Избр. психол. тр. М.: Междунар. пед. акад., 1995.-324 с.

63. Бодуэн де Куртенэ И.А. Возможно ли мирное сожительство разных народностей в России? // Отечество. Пути и достижения национальных литератур России. Национальный вопрос. Пг., 1916.-С. 19-31.

64. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х т.-М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 1.-384 е.; Т.2.-391 с.

65. Бондалетов В.Д. Русский язык: история и современное состояние // Рус. яз. в шк. — 1999. — N® 4. — С. 100-106.

66. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. -М.: Наука, 1986.-301 с.

67. Брагина А.А. Лексика языка и культура страны. М.: Русский язык, 1986.- 151 с.

68. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983.-412 с.

69. Бромлей Ю.В. Человечество это народы.-М.: Мысль, 1990.-391 с.

70. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973. - 283 с.

71. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. - 333 с.

72. Брудный А.А. Психологическая герменевтика: Учеб. пособие. М.: Лабиринт, 1998.-332 с.

73. Брук С.И. Население мира: Этнодемографический справочник. М.: ИЭА, 1986.-830 с.

74. Брук С.И., Губогло М.Н. Двуязычие и сближение наций в СССР: по материалам переписи населения 1970 г. // Сов. этнография. 1975. - № 4. -С. 28-31.

75. Бубнова С.С. Ценностные ориентации личности как многомерная нелинейная система. М.: Ин-т психологии РАН, 1998. - 24 с.

76. Буева Л.Б. Социальная среда и сознание личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968. - 268 с.

77. Буева Л.Б. Человек: деятельность и общение. М.: Мысль, 1978. -216с.

78. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. -М.: Шк. «Мастера русской культуры», 1997. 574 с.

79. Быстрова Е.А., Шанский Н.М. Формирование паритетного двуязычия в свете лингводидактики // Рус. яз. в шк. 1990. - № 2. - С. 92-97.

80. Важенин А.А. Эволюционные процессы в системах расселения. -Екатеринбург: УрО РАН, 1997. 59 с.

81. Василенко И.А. Диалог цивилизаций: Социокультурные проблемы политического партнерства. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 269 с.

82. Вдовип А.И. и др. Русский народ в национальной политике, XX век. — М.: Русский мир, 1998. 443 с.

83. Вдовин А.И. Российская нация: Нац.-полит. проблемы XX в. и общенац. рос. идея. М.: Клуб «Реалисты», 1996. -238 с.

84. Взаимодействие языков и формирование речевой культуры личности Сб. ст. / Отв. ред. Е.А. Погорелая. Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. - 151 с.

85. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.-411 с.

86. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования: (Макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 236 с.

87. Вендина Т.И. Языковое сознание и методы его исследования // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультур, коммуникация. -1999.-№4.-С. 15-33.

88. Вербицкая Л.А. Русский язык в современном мире // Славян, филология. 1999. - Вып. 8. - С. 184-189.

89. Верцан Ф.М. Молдавия и Россия: Преемственность общественно-политической и философской мысли. Кишинев: Картя молдовеняскэ, 1984. -175 с.

90. Визель Т.Г. Особенности языковой личности больного с афазией и проблема межполушарной асимметрии мозга // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. - 211 с.

91. Винер Н. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографич. обозрение. 1998 - № 4. - С. 18-22.

92. Виноградов С.В. Русский язык национальный язык - государственный язык // Вестн. МГУ. - 1990. - № 5. - С. 49-54.

93. Витковская Г.С. Русский язык на Северном Кавказе // Вестн. Пятигор. лингвист, ун-та.-2001.-№ 1/2.-С. 118-121.

94. Вишневская Г.М. Билингвизм и его аспекты: Уч. пособие. Иваново: ИвГУ, 1997.-98 с.

95. Вишневская Г.М. Билингвизм и международная коммуникация // Вест. Иван, ун-та. 2001. - Вып. 1. - С. 67-76.

96. Власенко Н.А. Язык права. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1997.- 173 с.

97. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика Пер. с. англ. Волгоград: Перемена, 1997.- 138 с.

98. Воробьев В.В. Лингвокультурология: Теория и методы. М.: Изд-во РУДН, 1997.-331 с.

99. Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение / Отв. ред. В.А. Тишков. М.: ИЭА, 1997. - 308 с.

100. Вынужденные мигранты в государствах СНГ: Поиск соглас. решений в рамках Содружества: Доклад / Под ред. В. Мукомеля, Э. Паина. -М.: Инфограф, 1997. 94 с.

101. Вынужденные мигранты и государство / Отв. ред. В.А. Тишков. -М.: ИЭА, 1998.-420 с.

102. Ганди K.JI. Языковая политика в современной Индии. М.: Наука, 1982.- 184 с.

103. Гак В.Г. К типологии форм языковой политики // Вопр. языкознания. 1989.-№ 5. -С. 104-133.

104. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Изд. центр «Академия», 1998. - 429 с.

105. Гилевич Н. Что такое язык народа? // Союз. 1990. - № 2. -С. 10-11.

106. Германова Н.Н. Образ родного языка как компонент этнокультурного сознания // Сб. науч. тр. Моск. лингвист, ун-та. 2001. - Вып. 452.-С. 107-118.

107. Голованивская М.К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка: Монография. М.: Диалог-МГУ, 1997. - 279 с.

108. Голубева-Монаткина Н.И. Языковая культура русской эмиграции во Франции и Канаде: Уч. пособие. М.: МГЛУ, 1999. - 142 с.

109. Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М.: Новости, 1995. - 505 с.

110. Грек И.Ф. Национальные отношения в Республике Молдова на современном этапе и пути их оптимизации // Национальные отношения в Республике Молдова на современном этапе и пути их оптимизации. -Кишинев: Штиинца, 1999. С. 9-19.

111. Григорьев В.П. Культура языка и языковая политика // Вопр. культуры речи. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - Вып. IV. - С. 5-9.

112. Григорян Э.А. Русскоязычие (объекты лингвистических исследований) // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. M.JI. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 301-302.

113. Гриценко В.В. Некоторые социально-психологические особенности мигрантов из стран нового зарубежья // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России / Отв. ред. С.С. Савоскул. М., 1997. - С. 346-363.

114. Гришаева Е.Б. Лингвосоциологические модели изучения проблемы языкового планирования (Крат, очерк). Красноярск: КГУ, 1997. -208 с.

115. Государственные языки в Российской Федерации: Энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 1995. 400 с.

116. Губогло Е.М. Формирование постконфликтного синдрома в сфере этногосударственных отношений (опыт Молдовы и Приднестровья) / Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 2000. -26 с.

117. Губогло М.Н. К изучению идентичностей. Вопросы теории // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. М.: ЦИМО ИЭА, 1999.-С. 265-303.

118. Губогло М.Н. Может ли двуглавый орел летать с одним крылом? Размышления о законотворчестве в сфере этногосударственных отношений. М.: ЦИМО ИЭА, 2000. - 512 с.

119. Губогло М.Н. Переломные годы. В 2-х т.: Т. 1. Мобилизованный лингвицизм. - М.: ИЭА, 1993.- 302 е.; - Т. 2. Языковая реформа - 1989. Документы и материалы. - М.: ИЭА, 1994. - 320 с.

120. Губогло М.Н. Современные этноязыковые процессы в СССР. Основные факторы и тенденции развития национально-русского двуязычия / Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М.: Наука, 1984. - 288 с.

121. Губогло М.Н. Тяжкое время конкурирующих идентичностей. Опыт Приднестровья // Историч. альманах Приднестровья. 2000. - №4. -С. 13-35.

122. Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М.: ИЭА, 1998. -816с.

123. Губогло М.Н., Смирнова С.К. Феномен Удмуртии. Парадоксы этнополитической трансформации на исходе XX века. М.: ИЭА, 2001. - 496 с.

124. Гудков Д.Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения. -М.: Изд-во МГУ, 2000. 120 с.

125. Гумилев JI.H. География этноса в исторический период. JI.: Наука, 1990.-278 с.

126. Гумилев JI.H. От Руси до России: Очерки этнической истории. -М.: Айрис-Пресс: Рольф, 2002. 317 с.

127. Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. -М.: Экопрос, 1993. 543 с.

128. Гуревич П.С. Культурология: элементарный курс. М.: Гарда-рики, 2001.-336 с.

129. Дадов И.А. Развитие национальных языков и культуры межнациональных отношений // Педагогика. 2000. - № 4. - С. 26-30.

130. Дадов И.А. Теория и практика двуязычия за рубежом // Лит. Кабардино-Балкария. 2000. - № 6. - С. 175-184.

131. Дашдамиров А.Ф. Национальная идея и этничность / Отв. ред. М.Н. Губогло. М.: ИЭА, 1996. - 55 с.

132. Денисова Г.С. Этнический фактор в политической жизни России 90-х годов. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 1996. - 223 с.

133. Дешериев ЮД. Развитие национально-русского двуязычия. М.: Наука, 1976.-314 с.

134. Джунусов М.С. Социальный аспект двуязычия в СССР // Социология и идеология. М., 1969. - С. 41-50.

135. Джунусов М.С. Суверенитет как социальный феномен. М.: Славянский диалог, 1994.-314 с.

136. Дилигенский Г.Г. Российский горожанин конца девяностых: генезис постсоветского сознания: Соц.-психол. исслед. М.: ИМЭМО, 1998.- 175 с.

137. Дмитриснко JI.B. К вопросу о роли двуязычия в адаптации русского населения в городах Эстонской ССР // Общность судеб народов СССР: История и современность. М., 1989. - С. 106-112.

138. Донцов А.И., Стсфаненко Т.Г., Уталисва Ж.Т. Язык как фактор этнической идентичности // Вопр. психологии. 1997. - № 4. - С. 75-76.

139. Домашнсв А.И. К истории создания концепции национального варианта языка // Вопр. языкознания. 1988. - № 5. - С. 98-100.

140. Доровских Е.М. Национальное равноправие и государственный язык//Сов. государство и право. 1991.-№ 6.-С. 127-132.

141. Дорончепков А.И. Российская эмиграция «первой волны» о национальных проблемах покинутого Отечества: Очерк. СПб.: ЦИПКПО, 1997.-88 с.

142. Дуличснко А.Д. Русский язык «после Союза»: взгляд издалека // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. M.JI. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001.-С. 28-29.

143. Дьячков М.В. Мажоритарные языки в полиэтнических (многонациональных) государствах. М.: ИНПО, 1996. - 128 с.

144. Дьячков М.В. Языковая политика в современной России // Соц. исслед, 1993.-№9.-С. 99-102.

145. Дьячков М.В. Миноритарные языки в полиэтнических (многонациональных) государствах. М.: ИНПО, 1996. 114 с.

146. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991. - 572 с.

147. Жаркуцкий И.И. Списки населенных мест как источник изучения динамики народонаселения Тираспольского уезда (1859-1905 гг.) // Проблемы источниковедения истории Молдавии периода феодализма и капитализма. Кишинев: Штиинца, 1983.-С. 180-186.

148. Жданова JI.A. Народ и нация: соотношение понятий и концептов // Вопр. рус. языкознания. 2000. - Вып. 8.-е. 162-172.

149. Зайончковская Ж.А. Русский вопрос // Миграция. 1996. -№ 1.-С. 7-9.

150. Закон РСФСР «О языках народов РСФСР» // Рус. речь. 1992. -№ 2.-е. 319.

151. Закон Приднестровской Молдавской Республики «О языках в Приднестровской Молдавской Республике» // Постановления Верховного Совета. Тирасполь, 1992. - С. 93-111.

152. Закирьянов К.З. Билингвизм: лингвокультурологический аспект // Вестн. ВЭГУ. 2000. - № 11. - С. 44-50.

153. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: психолингвистическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1990. - 240 с.

154. Зарубежный восток. Языковая ситуация и языковая политика. М.: Наука, 1986.-312 с.

155. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса. М.: Аспект-Пресс, 1995. - 319 с.

156. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.: Аспект-Пресс, 1997. - 285 с.

157. Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Политиздат, 1986.-221 с.

158. Зеленин А. В. Диаспора // Рус. яз. в шк. 2000. - № 5. - С. 86-89.

159. Зеленин А.В. Эмиграция: Из истории политического лексикона XX в. // Рус. речь. 2000. - № 1. - С. 69-76.

160. Зеленчук B.C. Население Бессарабии и Поднестровья в XIX в. -Кишинев: Штиинца, 1979. 287 с.

161. Земская Е.А. О типических особенностях речи русских эмигрантов первой волны и их потомков // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1998. - Вып. 4. -С. 16-22.

162. Земская Е.А. Умирает ли язык русского зарубежья? // Вопр. языкознания.- 2001. -№ 1.-С. 14-30.

163. Земская Е.А. Язык русского зарубежья // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. M.JI. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 30-31.

164. Зиммель Г. Социальная дифференциация. Социологические и психологические исследования. М.: Сабашниковы, 1909. - 224 с.

165. Игруцкий Ю.И. Общественная трансформация в СССР и России после 1985 г.: взгляды и концепции.-М.: ИНИОН, 1998.-95 с.

166. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах Сб. ст. / Под ред. М.Б. Олкотт, В.А. Тишкова, А.В. Малашенко. М.: Моск. центр Карнеги, 1997.-490 с.

167. Йордан М.В. Гармонизация межнациональных отношений в стратегической перспективе // Противоречия в национальных отношениях и поиски межнационального консенсуса. М., 1990. - С. 3-5.

168. Исаев М.И. Язык и законы: Правовые вопросы развития и использования языков народов СССР / Рус. яз. в нац. шк. 1990. - № 7. С. 3-6.

169. Исаев М.И. Конфликтологические параметры национально-языковой политики // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко.-М.: ИЯ РАН, 1996.-С. 185-188.

170. Исаев М.И. Этнолингвистическая панорама России и «нового зарубежья» // Рус. словесность. 2002. - № 5. - С. 71-74.

171. Историческое значение присоединения Бессарабии и левобережного Поднестровья к России / Отв. ред. В.И. Жуков. Кишинев: Штиинца, 1987.-334 с.

172. История ментальностей, историческая антропология: Зарубеж. исслед. в обзорах и реф. / Ин-т всеобщ, истории, Рос. гум. ун-т. М., 1996. - 254 с.

173. История Приднестровской Молдавской Республики: В 2-х т., в 3-х кн. / Отв. ред. В.Я. Гросул. Тирасполь: РИО ПГУ, 2000. - Т. 1.-592 е.; -Т. 2, Ч. 1. - 415 е.; - Т. 2., Ч. 2. - 512 с.

174. Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII I пол. XIX в. (по материалам ревизий). М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 230 с.

175. Кабузан В.М. Народонаселение Бессарабской области и левобережных районов Приднестровья (конец XVIII I пол. XIX в.). - Кишинев: Штиинца, 1974.-112 с.

176. Кабузан В.М. Русские в мире: Динамика численности и расселения (1719-1989). Формирование этнических и политических границ русского народа. СПб.: Блиц, 1996. 347 с.

177. Казарова Т.В. Человек: существование деятельность - культура. -М.: Станкин, 1998.- 149 с.

178. Калашникова Е.М. Личность и общность: Проблема идентификации. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1997. - 152 с.

179. Каменская О.Л. Языковая личность и семантика слов // Сб. науч. тр. Моск. лингв, ун-та. 2001. - Вып. 452. - С. 3-14.

180. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. -728 с.

181. Караман А.А. О самопровозглашении и признании Приднестровской Молдавской Республики // Историч. альманах Приднестровья. 2000. -№4.-С. 4-12.

182. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. — М.: Наука, 1981. 148 с.

183. Караулов Ю.Н. Из опыта реконструкции языковой личности // Литература. Язык. Культура. М., 1986. - С. 118-129.

184. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.-261 с.

185. Караулов Ю.Н. Двуязычие и русский язык в СССР. К теории языкового сосуществования // Рус. яз. в шк. 1989. — № 3. - С. 103-109.

186. Караулов Ю.Н., Красилышкова Е.В. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989.-С. 3-10.

187. Караулов Ю.Н. Семантический гештальт ассоциативного поля и образы сознания // Языковое сознание. Содержание и функционирование: Тез. XIII Междунар. симпозиума. М., 2000. - С. 107-109.

188. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. -355 с.

189. Караулов Ю.Н. О состоянии современного русского языка // Рус. речь. 2001. - № 3. - С. 25-30.

190. Карташов В.А. Языковая политика как фактор совершенствования национальных отношений в СССР. Л.: Наука, 1990. - 216 с.

191. Квасков В.Д. Общение и деятельность. М.: ИЧП «Воскресение», 1997.-218 с.

192. Кениг М. Культурное многообразие и языковая политика / Междунар. журн. соц. наук. 2000. - № 28. - С. 157-166.

193. Кикешев Н.И. Воззвание к славянам Статьи, доклады, выступления. М.: Междунар. ассоц. писателей, 1998. - 219 с.

194. Киреева Е.С. Концепция множественной структуры личности (субъектный модус в речевом поведении) // Язык. Сознание. Коммуникация. -М.: Диалог-МГУ, 2000.-Вып. 12.-С. 13-19.

195. Киреева Е.С. Языковые средства реализации ролевого и субъектного модусов в диалоге (на материале американской художественной литературы) // Дисс. канд. филол. наук. М., 1999. - 187 с.

196. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей: коммуникативно-культурологический аспект. М.: ИРЯ, 1999.-395 с.

197. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая личность в аспекте проблем судебной экспертизы устной речи // Язык и личность. М.: Наука, 1989.-С. 131-144.

198. Клобукова Л.П. Феномен языковой личности в свете лингво-дидактики // Язык, сознание, коммуникация. М.: Изд-во МГУ-Диалог, 1997.-Вып. 1.-С. 28-32.

199. Клочко Н.Н. Вертикальный контекст русских политических логосфер в России и Латвии // Рус. яз.: историч. судьбы и современность: Междунар. конгресс. Труды и материалы / Под общ. ред. М.Л. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 102-103.

200. Клячип А.И. Этнические меньшинства и национально-государственное строительство на Украине в 1920-1930 гг. // Этноконтактные зоны в Европейской части СССР.-М., 1989.-С. 144-158.

201. Ковалева А.И. Социализация личности: норма и отклонение. М.: ИМ «Голос», 1996. - 222 с.

202. Книга памяти защитников Приднестровья / Под ред. А.А. Кара-мана. Тирасполь: Молодая гвардия, 1995. - 360 с.

203. Кожемякина В.А. Опыт языкового законодательства в многонациональных странах // Материалы Междунар, конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 234-238.

204. Кожина М.Н. Основные тенденции развития лингвистики во второй половине XX века, ведущие к смене ее парадигмы // Вестн. Тюмен. гос. ун-та. 1999. -№ 1.-С. 121-134.

205. Козлов В.И. Национальности СССР: Этнодемографический обзор. -М.: Финансы и статистика, 1982. 303 с.

206. Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. М.: ИЭА, 1999. - 312 с.

207. Козлов В.И. Национализм и этнический нигилизм // Свобод, мысль. 1996.-№6.-С. 98-108.

208. Козлов В.И., Козлов М.В. Русские и русскоязычные в Беларуси и в Украине // Русские в ближнем зарубежье / Отв. ред. В.И. Козлов, Е.А. Шервуд. М.: ИЭА, 1994. - С. 42-48.

209. Кокшаров Н.В. Культура и этничность: Этнополитический анализ. -СПб.: СПбГУ, 1998.- 196 с.

210. Колдасов Г.Д. Русский язык как духовная ценность // Интеграция образования.-2001.-№ 1.-С. 122-126.

211. Колосов В.А., Заяц Д.В. Самосознание и перспективы решения приднестровского конфликта. // Истории, альманах Приднестровья. -Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. № 5. - С. 40-48.

212. Комаров С.А. Личность в политической системе российского общества: Политико-правовое исследование. Саранск: Изд-во Морд, ун-та, 1995.-206 с.

213. Комментарий законодательства о вынужденных переселенцах и о беженцах Андриченко Л.В., Белоусова Е.В.. М.: Юрид. лит., 1998. - 542 с.

214. Комментарий законодательства государств-участников СНГ о гражданстве. М.: ИЭА, 1996. - 282 с.

215. Конституция Приднестровской Молдавской Республики. -Тирасполь: Литера, 2000. 160 с.

216. Конституция Российской Федерации с комментариями для изучения и понимания. М.: ИНФРА-М, 2000. - 127 с.

217. Конструирование этничности: Этнические общины Санкт-Петербурга: Сб. ст. / Науч. ред. В. Воронков, И. Освальд. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998.-300 с.

218. Концепция (проект) государственной политики в отношении зарубежных соотечественников // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция / Отв. ред. М.Н. Губогло. М.: ИЭА, 1999. - С. 383-387.

219. Конюшкевич М.И. Социолингвистическая парадигма языковой ситуации в Белоруссии после референдума // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. -С. 242-246.

220. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: Изд-во МГУ, 1999. - 341 с.

221. Космарская Н.П. «Женское измерение» вынужденной миграции и миграционное законодательство России. М.: Эслан, 1998. - 62 с.

222. Костомаров В.Г. Социолингвистические проблемы функционирования русского языка: итоги, состояние, перспективы // Рус. яз. за рубежом. 1990. - № 6. - С. 18-22.

223. Котова И.Б., Шиянов Е.Н. Пути и судьбы российской психологии: от общей идеи целостной личности к ее трактовке как феномена субъектности // Славянская педагогическая культура. 2002. - № 1. - С. 23-27.

224. Кочубипский А.А. Частные молдавские издания для русской школы // Журн. Мин-ва народн. просвещения. 1903. - Июнь. - С. 393-412.

225. Коэн С. Провал крестового похода США и трагедия посткоммунистической России.-М.: АИРО-ХХ, 2001.-216 с.

226. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК: 1917-1924.-М.: Политиздат, 1970.-518 с.

227. Красных В.В. Простите, я Вас не понимаю. (Когнитивный аспект в преподавании иностранного языка) // Русский язык как иностранный. Исследования и практика преподавания / Под ред. Г.И. Володиной. М.: Диалог-МГУ, 1999. - С. 50-60.

228. Крупенский А.Н. Россия и Молдавия: 300 лет общей истории // Ветеран. 1990. - № 34. - С. 6-7.

229. Крысии Л.П. Жив ли «живой как жизнь»?: Рус. яз. на рубеже веков // Журналист. 2000. - № 1. - С. 62-63.

230. Крысин Л.П. Кодовые переключения как компонент речевого поведения человека // Речевое общение. 2000. - Вып. 3. - С. 61-64.

231. Крысин Л.П. О перспективах социолингвистических исследований в русистике // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев,

232. B.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 252-255.

233. Крысии Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989.1. C. 78-86.

234. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. - 186 с.

235. Кузнецов С.Н. Модели языковой политики в русскоязычном обществе // Рус. яз.: историч. судьбы и современность. Междунар. конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. М.Л. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 308-309.

236. Кубрякова Е.С. Актуальные проблемы изучения словообразовательных систем славянских языков // Научн. докл. филол. фак. МГУ / Под ред. М.Л. Ремневой, Е.З. Цыбенко. М.: Изд-во МГУ, 1998. - Вып. 3. -С. 53-70.

237. Кульневич С.В. Методологические ориентиры педагогики — сопоставительный анализ // Славянская педагогическая культура. -Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. -№1. С. 91-97.

238. Культурное строительство в СССР 1917-1927. Разработка единой государственной политики в области культуры. Документы и материалы / Отв. ред. А.П.Ненароков. М.: Наука, 1989.-381 с.

239. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. М.: Ин. лит., 1975. - С. 27-36.

240. Лебедева Н.М. Новая русская диаспора: Соц.-психол. анализ. -М.: ИЭА, 1997.-333 с.

241. Лейтин Д. Теория политической идентичности // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция / Сост. и отв. ред. М.Н. Губогло. -М.: ИЭА, 1999.-С. 65-102.

242. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат. Т. 24. - 512 е.; - Т. 48. - 496 с.

243. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики: Учебник для вузов. -М.: Смысл, 1997.-285 с.

244. Литвиненко Е.Ю. Билингвизм как способ этноадаптации // Изв. вузов Сев.-Кавк. регион: Обществ, науки. 1998. - № 2. - С. 73-74.

245. Лихачев Д.С. Земля родная Кн. для уч-ся. М.: Просвещение, 1983.-256 с.

246. Личность и индивидуальные различия. Типология личности и ее варианты развития / Под ред. Е.Н. Богданова, В.Я. Синенко. Новосибирск: НГПУ, 1998.-561 с.

247. Личность в XX столетии: Анализ буржуазных теорий / Отв. ред. М.Б.Митин. М.: Мысль, 1979. - 262 с.

248. Логический анализ языка: Язык и время Сб. ст. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова,Т.Е.Янко.-М.: Индирик, 1997.-351 с.

249. Ломакина С.С. Ядерный пласт в структуре языкового сознания представителей разных культур // Учен. зап. Ин-та непрерыв. пед. образования / Новгор. ун-т им. Я. Мудрого. 2000. - Вып. 2.-С. 170-172.

250. Ломов Б.Ф. Общение и социальная регуляция поведения человека // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М.: Наука, 1976.-С. 64-93.

251. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. - 655 с.

252. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Тр. по языкознанию. М.: Изд-во МГУ, 1982.-480 с.

253. Магомедов А.К. Локальные элиты и идеология регионализма в новейшей России: сравнительный анализ. Ульяновск: УлГТУ, 198. - 150 с.

254. Магомедов А.А. Самые чувствительные нервы: Межнац. отношения и интернац. воспитание (история и современность). -Владикавказ: Изд-во Сев.-Осет. гос. ун-та, 1998. 278 с.

255. Максимов А.Н. Философия ценностей. М.: Высш. шк., 1997. -174 с.

256. Маклюэи М. Телевидение. Робкий гигант // Телевидение вчера, сегодня, завтра. 1987. - Вып. 7. - С. 82-89.

257. A.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 331-332.

258. Малышева Д.Б. Конфликты в развивающемся мире, России и Содружестве Независимых Государств: религиозный и этнический аспекты. М.: ИМЭМО, 1997. - 122 с.

259. Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. М.: Моск. шк. полит, исслед., 2001.-412 с.

260. Мамардашвили М.К. Стрела познания: Набросок естественноист. гносеологии. -М.: Шк. «Языки рус. культуры», 1997. 303 с.

261. Манакии В.Н. Проблемы близкородственного двуязычия в условиях современной Украины // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред.

262. B.М. Солнцев, В.К. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 2001. - С. 290-292.

263. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы Пер. с англ. / Под общ. ред. Г.А. Балла и др. М.: Смысл, 1999. - 423 с.

264. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики Пер. с англ. -М.: Изд. группа «Евразия», 1997. 430 с.

265. Матеевич А. Избранное. Кишинев: Штиинца, 1988. - 146 с.

266. Мелешкина Е.Ю. Региональная идентичность как фактор становления региональных политик в Российской Федерации // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. 1999. - № 6. - С. 48-59.

267. Ментальная репрезентация: динамика и структура Е.А. Андреева и др..-М.: Ин-т психологии РАН, 1998.-319 с.

268. Менталитет и политическое развитие России // Тез. докл. науч. конф. М.: ИРИ, 1996. - 149 с.

269. Ментальность россиян: Специфика сознания больших групп населения России / Под. ред. И.Г. Дубова. М.: Имидж-контакт, 1997. - 474 с.

270. Меньшиков И.И., Столярова Л.П. Некоторые аспекты языковой политики в Украине // Русское образование в Украине в контексте международного опыта. Материалы междунар. науч.-практич. конф. Киев, 1996. -С. 204-208.

271. Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М.: Москва, 1999. -555 с.

272. Методы билингвистических исследований. М - ИЯ РАН, 1976. -232 с.

273. Методы социолингвистических исследований. М.: ИЯ РАН, 1995.-216 с.

274. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект-Пресс, 2000.-207 с.

275. Мечковская Н.Б. Языковое и этническое самосознание в аспектах психолингвистики и права // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 299-301.

276. Мигранян A.M. Россия в поисках идентичности (1985-1995) Сб. ст. и очерков.-М.: Междунар. отнош., 1997.-410 с.

277. Миграционные процессы в трансформируемом обществе Сб. ст.. -М.: Эпикон, 1997.- 116 с.

278. Миграция населения в постсоветских государствах / Сост. И. Ба-дыштова, Ж. Зайончковская. -М.: Моск. центр Карнеги, 1998. 185 с.

279. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России Сб. ст. / Отв. ред. С.С. Савоскул. М.: ИЭА, 1997. - 363 с.

280. Михайлов В.А. Нац «изм» в зеркале «нацияза» // Полис: Полит, исслед.- 1995.-№4.-С. 77-85.

281. Микешина Л.А. Фундаментальная роль языка в познавательной деятельности и построении знаний // Вестн. Рос. гум. науч. фонда. 1999. — №4.-С. 91-99.

282. Михальченко В.Ю. Российская социальная лингвистика: прошлое, настоящее, будущее // Вопр. филологии. 1999. -№ 1. - С. 22-28.

283. Михальченко В.Ю., Национально-языковые конфликты на языковом пространстве бывшего СССР // Язык в контексте общественного развития. М., 1994. - С. 68-77.

284. Михальченко В.Ю., Пиголкин А.С. Юридические аспекты языкового вопроса в СССР // Функционирование языков в многонациональном обществе. -М., 1991. -С. 322-356.

285. Млечко Т.П. Быть или не быть? Русский язык в системе образования Республики Молдова 1989-1999. Кишинев: Инесса, 1999. - 312 с.

286. Млечко Т.П. Местные русские: особенности этнического состояния // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция / Сост. и отв. ред. М.Н. Губогло. М.: ИЭА, 1999. - С. 211-213.

287. Морев Л.Н. Динамика языковой ситуации в Юго-Восточной Азии // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996.-С. 19-21.

288. Морковкин В.В. Русская духовность в лексикографическом рассмотрении // Русистика сегодня. 1999. -№ 1/2. - С. 142-157.

289. Москалев А.А. Национально-языковое строительство в КНР (80-е годы). М.: Наука, 1992. - 216 с.

290. Московичи С. Век толп: Ист. трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. - 478 с.

291. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (Синергетика исторического прогресса): Курс лекций. М.: Наследие, 1996.- 183 с.

292. Нарумов Б.П. Региональные романские языки в Западной Европе // Изв. РАН. Серия лит-ры и яз. Т. 51. 1992. -№ 5. - С. 29-40.

293. Население и условия жизни в странах Содружества Независимых Государств Сб. ст.. М.: Статкомитет СНГ, 1998. - 289 с.

294. Национальная безопасность республики: Материалы Междунар. симпоз. / Науч. ред.: Ю.П. Аверин, Ф.С. Бабейко, В.И. Добреньков. -Тирасполь, 2000. 184 с.

295. Непризнанная республика: Очерки. Документы. Хроника: В 2 т. / Сост. и отв. ред. В.Ф. Грызлов. М.: ИЭА, 1997. - Т. 1. - 292 е.; Т. 2. - 228 с.

296. Нескрябина О.Ф. Психолингвистический аспект этнокультуры / Личность, творчество, современность. 2000. - Вып. 3. - С. 56-63.

297. Нещименко Г.П. Два ракурса в изучении проблемы языковой ситуации // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко.-М.: ИЯ РАН, 1996.-С. 319-322.

298. Никитина С.Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука,1989.-С. 34-40.

299. Николаева Г.Н. Коммуникативная компетентность личности: Учеб. пособие. Орел: Изд-во Соц.-образовательного центра, 1997. - 138 с.

300. Николаева Т.М. «Социолингвистический портрет» и методы его описания // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики: Докл. Всесоюзн. науч. конф. М., 1991. - Ч. 2. - С. 314320.

301. Никольский Л.Б. Язык в политике и идеологии стран зарубежного Востока. М.: Наука, 1986. - 194 с.

302. Опыт этносоциологического исследования образа жизни (по материалам Молдавской ССР) / Отв. ред. Ю.В.Арутюнян. М.: Наука, 1980. -270 с.

303. Орусбаев А.О. Языковая жизнь Киргизии Фрунзе: ОПТМА,1990.-218 с.

304. Осипов В.Д. Русские в зеркале своего языка: Очерки о происхождении русских слов и выражений. М.: Агар, 1999. - 61 с.

305. Остапенко JI.B., Субботина И.А. Русские в Молдавии: миграция или адаптация? // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России / Отв. ред. С.С. Савоскул. М.: ИЭА, 1997. -С. 266-310.

306. Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русские в Молдавии: потенциальные мигранты и стабильные жители // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение.-М.: ИЭА, 1997.-С. 183-201.

307. Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русские в Молдавии: проблемы занятости и миграции. М.: ИЭА, 1996. - 38 с.

308. Панарин А.С. Национализм в СНГ: мировоззренческие истоки // Свобод, мысль. 1994. - № 5. - С. 30-35.

309. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 270 с.

310. Парфенова О.С. Социолингвистические особенности коммуникации болгарской диаспоры юга Украины // Материалы междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 328331.

311. Патернализм и этническая мобилизация в развитии народов России: (Модель Башкортостана): Сб. / Отв. ред. М.Н. Губогло. М.: Старый сад, 1988.-320 с.

312. Пауфошима Р.Ф. Житель современной деревни как языковая личность // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. -С. 41-48.

313. Першина Л.Р. Подходы к описанию языковой личности // Исслед. по семантике: Теорет. и прикладные аспекты. 1999. - Вып. 20. -С. 119-130.

314. Петренко В.Ф., Митина О.В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания: На материале полит, менталитета. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. - 212 с.

315. Петровский В.А. Феномены субъектности в развитии личности. -Самара: Изд-во Самар. гос. пед. ун-та, 1997. 101 с.

316. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии Учеб. пособие для вузов. М.: Изд. дом «ИНФРА-М», 1998. -525 с.

317. Пиголкин А.С. Языки народов СССР: правовые проблемы // Обществ, науки в Узбекистане. 1989. -№ 4. - С. 33-41.

318. Пименова М.В. Ментальность: лингвистический аспект: Учеб. пособие / Кемеров. гос. ун-т. Кемерово: КемГУ: Кузбассвузиздат, 1996. - 82 с.

319. Писанова Т.В. Лингводидактические и семантические проблемы изучения национально-культурной ценностной «картины мира» // Сб. науч. тр./Моск. лингв, ун-т. 1999. -Вып. 444.-С. 114-121.

320. Платонов К.К. Структура и развитие личности. М.: Наука, 1986.-255 с.

321. Плунягин В.А. К вопросу о социолингвистических универсалиях: языковые установки национальных меньшинств // Вопр. социолингвистики. М.: Наука, 1990. - С. 24-27.

322. Погорелая Е.А. Русскоязычие: контексты и подтексты языковой реформы (1989-1990 гг.): Монография. Тирасполь: РИО ПГУ, 2003.-448 с.

323. Погорелая Е.А. Отличительные черты современной языковой политики (к вопросу о государственном языке) // Языковая политика в МАССР и ПМР: Сб. научн. ст. Тирасполь: РИО ПГКУ, 1994. - С. 76-82.

324. Погорелая Е.А., Бабилунга Н.В. Приднестровье в языковом зеркале межэтнической интеграции // Историч. альманах Приднестровья. -Тирасполь.-2002.-№6.-С. 88-100.

325. Погорелая Е.А. Модификация ментального модуса русскоязычной личности полиэтничной диаспоры // Русистика и современность: Материалы V Междунар. конф.: Жешув: Ин-т рус. филол., 2002. — С. 218226.

326. Погорелая Е.А. Системно-структурная организация коммуникативной компетенции личности в Приднестровье // Un lingvist pentru secolul XXI: Материалы Междунар. коллоквиума. Кишинев: Штиинца, 2002. -С. 218-221.

327. Погорелая Е.А., Иващенко JI.C. Болгарский язык: Учебник. -Тирасполь: РИО ПГУ, 2000. 132 с.

328. Погорелая Е.А. Основы культуры речи: Учеб. пособие для билингвов. Тирасполь: РИО ПГУ, 1995. - 135 с.

329. Погорелая Е.А. Деформация русской языковой личности в полиэтнических условиях // Материалы юбилейн. конф. Тирасполь: РИО ПГУ, 2000. - С. 29-32.

330. Погорелая Е.А. Основы культуры и техники русской речи: Учеб. пособие для билингвов. Тирасполь: РИО ПГУ, 1997. - 136 с.

331. Позднякова Т.Ю. Функциональная адаптация русского языка к условиям межнационального общения // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 333-336.

332. Позднякова Т.Ю. Русский язык в языковом опыте билингва // Рус. речь. 1999. - № 5. - с. 62-68.

333. Полякова Т.М. Этнополитические процессы в условиях трансформации российского общества. Майкоп: АГУ, 1997. - 135 с.

334. Попова И.П. Маргинальность: Социологический анализ. М.: Союз, 1996.-77 с.

335. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1979.-232 с.

336. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 8-69.

337. Почспцов Г.Г. Теория коммуникации. М.: Киев: Изд-во «Рефл-бук»: «Ваклер», 2001. - 651 с.

338. Приднестровская Молдавская Республика в цифрах с 1990 по 1994 гг. Тирасполь: РИО ПГУ, 1995. 144 с.

339. Приднестровье в геополитической системе координат XXI века: Сб. ст. / Редкол.: С.И. Берил и др. Тирасполь: РИО ПГУ, 2002. - 248 с.

340. Проблемы языковой политики в странах Тропической Африки. -М.: Наука, 1977.-198 с.

341. Проблемы расселения: история и современность Сб. ст. / Сост. П. Полян и др. М.: Ваш выбор. ЦИРЗ, 1997. - 155 с.

342. Провинциальная ментальность России в прошлом и будущем. Российское сознание: психология, культура, политика. Самара: Изд-во Самар. гос. пед. ун-та, 1997. - 436 с.

343. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1996. - 364 с.

344. Прохоров Ю.Е. Культуроведение в преподавании русского языка: предмет, аспект, или содержание обучения // Лингвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации. М.: ИРЯ, 1996. - С. 14-16.

345. Прохоров Ю.Е. Лингвострановедение. Культуроведение. Страноведение: Теория и практика обучения русскому языку как иностранному: Метод, пособие. М.: Ин-т рус. яз. им. А.С. Пушкина, 1998. - 108 с.

346. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии Сб. ст. / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Изур. -М.: Смысл, 1997.-332 с.

347. Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. — М.: Наука, 1971. 364 с.

348. Регент Т.М. Иммиграция в Россию: проблемы регулирования. -М.: Гуманитарий, 1997. 72 с.

349. Ремизов М. Война, язык и неврастения // Логос. 2000. - № 2. -С. 28-34.

350. Репида Л.Е. В Молдавию, из Молдавии, по Молдавии. Русские в миграционных процессах на территории МССР в послевоенные годы // Вне России. Кишинев: Штиинца, 1997. - С. 49-65.

351. Речевое общение в условиях языковой неоднородности Сб. ст. / Отв. ред. Л.П. Крысин. М.: Наука, 2000. - 314 с.

352. Рогова К.А. Русский язык на рубеже тысячелетий // Мир рус. слова. -2000.- №4. -С. 124-126.

353. Рогозин Д.О. Формула распада. М.: Форум, 1998. - 64 с.

354. Розина Р.И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 52-56.

355. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А.Серебренников, Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1988. - 212 с.

356. Романов А.А. Имя собственное в политике: язык власти и власть языка / Романов А.А. и др. Тверь: Лилия, 2000. - 110 с.

357. Росалес Х.М. Воспитание гражданской идентичности: об отношениях между национализмом и патриотизмом // Полис. Полит, исслед. 1999.-№6. -С. 93-104.

358. Российский менталитет: Психология личности, сознание, соц. представления / Под ред. К.А. Абульхановой-Славской и др. М.: ИПРАН, 1996.- 132 с.

359. Россия и ее соседи. Проблемы этнических меньшинств / Отв. ред. Ю.А. Щербакова. -М.: ИНИОН, 2000. 103 с.

360. Руденко Н.Н. О некоторых недостатках языкового оформления региональных законодательных документов // Филол. журн. 2000. — Вып. 7. -С. 42-50.

361. Рудницкая Т.М. Национальные группы и языковые процессы на Украине (О современных этносоциальных процессах) // Филос. и социол. мысль. 1991. - № 5. - С. 150-154.

362. Русашвский В.М. Прогностичш функщУ соцюлшгвютики // Мовознавство. 1989.-№ 1.-С. 3-10.

363. Русистика: лингвистическая парадигма конца XX века: Материалы науч. конф. СПб.: Изд-во СПб. гос. ун-та экономики и финансов, 1999.- 163 с.

364. Русская духовная культура Сб. ст. / Под ред. А.Я. Халнек, М.Д. Зиновьевой. М.: Изд-во МГУ, 1995. - 351 с.

365. Русские в новом зарубежье: итоги этносоциологического исследования в цифрах / Отв. ред. С.С. Совоскул. - М.: ИЭА, 1996. - 199 с.

366. Русские Молдовы: история, язык, культура // Материалы междунар. научн.-практ. конф. / Отв. ред. И.Г. Васильев. Кишинев: ИНКОНКОМ, 1994. - 209 с.

367. Русские: этносоциологические очерки / Отв. ред. Ю.В. Арутю-нян. М.: Наука, 1992.-461 с.

368. Русский язык как государственный язык России // Мир русского слова. 2000. - № 4. - С. 6-14.

369. Русский язык и современность: проблемы и перспективы развития русистики / Докл. Всесоюзн. научн. конф. М.: Наука, 1991. - 442 с.

370. Русский язык: Исторические судьбы и современность. Международный конгресс: Труды и материалы / Под общ. ред. M.JT. Ремневой, А.А. Поликарпова. М.: Изд-во МГУ, 2001. - 520 с.

371. Русский язык конца XX столетия (1985-1995) // B.JI. Воронцова и др. М.: Языки русской культуры, 2000. - 473 с.

372. Русско-славянская цивилизация: исторические истоки, современные геополитические проблемы, перспективы славянской взаимности Сб. ст. / Сост. Е. Троицкий. М.: Б.и., 1998. - 493 с.

373. Рут М.Э. Русский литературный язык: от XVIII века к XX // Изв. Урал, ун-та. 1999. - № 12. - С. 70-76.

374. Рыбаковский JI.JI., Захарова О.Д. Демографическая ситуация в России: геополитические аспекты. М.: Центр демографии ИСПИ, 1997. - 28 с.

375. Рыбаковский JI.JI. Миграция населения: прогнозы, факторы, политика. М.: Наука, 1987. - 199 с.

376. Рыбаковский ЛЛ. Россия и новое зарубежье: миграционный обмен и его влияние на демографическую динамику. М.: ИСПИ, 1996. - 55 с.

377. Савва М.В. Этнический статус: (Конфликтол. анализ соц. феномена). Краснодар: КубГУ, 1997. - 172 с.

378. Савин И.С.'Истоки современной культурно-языковой ситуации в Казахстане // Этногр. обозрение. 2000. - № 5. - С. 117-128.

379. Савоскул С.С. Русские нового зарубежья. Выбор судьбы. М.: Наука, 2001.-438 с.

380. Савоскул И.С. Вынужденная миграция русских из нового российского зарубежья (этногеографический аспект) // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России / Отв. ред. С.С. Савоскул. - М.: ИЭА, 1997. - С. 72-109.

381. Савоскул С.С. Миграционное поведение русских в независимой Украине // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России. М.: ИЭА, 1997. - С. 110-153.

382. Савоскул С.С. Основные черты миграции русских в постсоветском пространстве // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России. М.: ИЭА, 1997. - С. 7-58.

383. Савоскул С.С. Русские Балтии: миграция в контексте новых проблем // Русские в новом зарубежье. Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России. М.: ИЭА, 1997. - С. 176-265.

384. Савоскул С.С. Русские в независимой Украине: статус, идентичность, перспективы // Украина и Россия: общества и государства / Ред.-сост. Д.Е. Фурман. М.: Права человека, 1997. - С. 301-306.

385. Саидов А.Х. Что такое государственный язык? Ташкент: АРК, 1989.- 112 с.

386. Седов К.Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: Граммат. и паралингвист. аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1998.- 111 с.

387. Седов К.Ф. Социальная психолингвистика и языковая личность // Вопр. соц. психологии личности. 2000. - Вып. 1.- С. 42-46.

388. Семенов Ю.И. Этнос, нация, диаспора // Этнограф, обозрение. -2000.-№2.-С. 18-24.

389. Серебренников Б.А. Как происходит отражение мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М.: Наука, 1988.-С. 87-107.

390. Сикевич З.В. Русские: «образ» народа: (Социол. очерк). СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1996. - 152 с.

391. Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент. Характер. Личность. -М.: Наука, 1984.-160 с.

392. Симонов П.В. Созидающий мозг: Нейробиол. основы творчества. -М.: Наука, 1993.- 108 с.

393. Скворцова А.Ю. К общерумынскому знаменателю не приведенные. Русские в Бессарабии после ее присоединения к Румынии (1918-нач. 20-х гг.)//Вне России. Кишинев: Штиинца, 1997.-С. 40-48.

394. Скворцова А.Ю. О путях к гражданскому миру в Молдове // Национальные отношения в Республике Молдова на современном этапе и пути их оптимизации. Кишинев: Штиинца, 1999. - С. 35-43.

395. Скворцова А.Ю. Этническая идентичность и проблемы межэтнической интеграции в Молдове // Этническая мобилизация имежэтническая интеграция / Отв. ред. М.Н. Губогло. М.: ИЭА, 1999. -С. 156-165.

396. Скребов Г.Н. Общественные и культурные процессы развития языковой ситуации в СССР в 70-е годы // Проблемы соц.-полит. развития рос. общества. 1999. - Вып. 5. - С. 83-85.

397. Скикевич А.А., Маслова Н.П., Скикевич Т.Н. Социолингвистический подход к анализу языковых ситуаций // Материалы Междунар. конф. / Под ред. В.М. Солнцева, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. -С. 364-368.

398. Славянская идея: история и современность: Сб. ст. / Отв. ред.

399. B.А. Дьяков. М.: Ин-т славяноведения и балканистики, 1998. - 173 с.

400. Современные этнические процессы в СССР / Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М.: Наука, 1977. - 562 с.

401. Солдатова Г.У. Межэтническое общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение Сб. ст.. — М.: Наука, 1988.1. C. 111-125.

402. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.-386 с.

403. Солнцев В.М. Языкознание на пороге XXI века // Вопр. филологии. 1999. - № 1.-С. 3-15.

404. Солнцев В.М., Михальченко В.Ю. Языковые проблемы в РФ и мировой опыт решения языковых проблем // Материалы Междунар. конф. / Отв. ред. В.М. Солнцев, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 1-4.

405. Сорокин Ю.А. Речевые маркеры этнических и институциональных портретов и автопортретов (Какими мы видим себя и других) // Вопр. языкозн. — 1995.-№6.-С. 43-53.

406. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997.-350 с.

407. Социальное и национальное: Опыт этносоциологических исследований по материалам Татарской АССР / Сост. Ю.В.Арутюнян и др. М.: Наука, 1973.-331 с.

408. Социальная и культурная дистанция: Опыт многонац. России / Отв'. ред. JI.M. Дробижева. М.: Изд-во ин-та социологии, 1998. - 385 с.

409. Социально-культурный облик советских наций: По результатам этносоциологического исследования / Отв. ред. Ю.В. Арутюнян, Ю.В. Бром-лей. М.: Наука, 1986. - 453 с.

410. Социальные конфликты в тоталитарной системе: Сб. науч. тр. -Ин-т межд. эконом, и полит, исслед. АН СССР. М.: 1991. - 164 с.

411. Социальные конфликты в современном обществе / С.В. Пронин и др. М.: Наука, 1993. - 155 с.

412. Социолингвистические проблемы в разных регионах мира. Материалы междунар. конф. / Отв. ред. В.М.Солнцев, В.Ю.Михальченко. -М.: ИЯ РАН, 1996.-408 с.

413. Социально-лингвистические исследования: Сб. ст. М.: Наука, 1976.-231 с.

414. Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. М.: Наука, 1976. - 224 с.

415. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотич. пробл. лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. - 334 с.

416. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Акад. проект, 2001. - 989 с.

417. Степанов Ю.С. Язык и метод современной философии языка. -М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1998. 779 с.

418. Стоянова Т.С. Изучение языков в немолдавских школах // Регулирование использования языков в полиэтническом обществе. -Кишинев: Штиинца, 1996.-С. 62-67.

419. Стоянова Т.С. Славянские языки в современной системе образования Республики Молдова // Славянские культуры в инонациональной среде. Кишинев: Штиинца, 1995. - С. 14-17.

420. Субботина И.А. Русские в Казахстане // Русские в новом зарубежье: Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России. М.: ИЭА РАН, 1997.-С. 154-175.

421. Сусоколов А.А. Межнациональные браки в СССР. М.: Мысль, 1987.- 142 с.

422. Сухих С.А., Зеленская В.В. Репрезентативная сущность личности в коммуникативном аспекте реализаций: Учеб. пособие. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. ун-та, 1997. - 71 с.

423. Табак И.В. Русское население Молдавии: Численность, расселение, межэтнические связи. Кишинев: Штиинца, 1990. - 135 с.

424. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение — новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: ИРЯ РАН, 1996. - С. 7-22.

425. Тишков В.А. Дилеммы развития России // Этнополис. 1992. -№ 1.-С. 76-85.

426. Тишков В.А. О феномене этничности // Ресурсы мобилизованной этничности. -М.; Уфа, 1997. С. 71-106.

427. Тишков В.А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе // Вопр. социологии. 1993. - № 1/2. - С. 3-38.

428. Тишков В.А. Нация это метафора // Дружба народов. - 2000. -№7.-С. 170-182.

429. Тишков В.А. Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма) // Этногр. обозрение. 1996. - № 5. - С. 3-26.

430. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. -М.: Русский мир, 1997. 531 с.

431. Торукало В.П. Национально-культурная политика в регионе: опыт, проблемы, тенденции. — Оренбург: Изд-полигр. комплекс «Южный Урал», 1995.- 119 с.

432. Тощенко Ж.Т., Чаптыкова Т.П. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. 1996. - № 12. - С. 33-42.

433. Тощенко Ж.Т. Постсоветское пространство: Суверенизация и интеграция: Этносоциол. очерки. М.: РГГУ, 1997. - 212 с.

434. Тоффлер Э. Футуршок: Перевод. СПб.: Лань, 1997. - 461 с.

435. Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества / Отв. ред. З.Т. Голенкова. М.: Изд-во ин-та социологии, 1998.-480 с.

436. Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии: Пер. с фр.. М.: Научный мир, 1998. - 203 с.

437. Тхагапсоев Х.Г. О методологии двуязычия в условиях этнорегиона // Вестн. Пятигор. лингвист, ун-та. 1999. - № 3. - С. 45-51.

438. Фактор этноконфессионалыюй самобытности в постсоветском обществе: Сб. ст. / Под ред. О. и А. Малашенко. М.: Моск. центр Карнеги, 1998.-203 с.

439. Феномен Приднестровья / Н.В. Бабилунга и др. Тирасполь: РИО ПГУ, 2000. - 288 с.

440. Фесенко Т.А. Концептуальное моделирование как метод изучения ментальной реальности человека // Язык. Сознание. Коммуникация. М.: Диалог-МГУ, 2000. - Вып. 12. - С. 5-8.

441. Филиппова Е.И. Вынужденные мигранты в Псковской области: проблемы адаптации // Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России / Отв. ред. С.С. Савоскул. - М.: ИЭА, 1997. - С. 311-345.

442. Филиппова Е.И. Опыт создания компактных поселений мигрантов в России // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. Миграция: бедствие или благо? М.: ИЭА, 1996. - С. 43-56.

443. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990. - 269 с.

444. Фромм Э. Душа человека. М.: АСТ-ЛТД, 1998. - 662 с.

445. Фромм Э., Хорни К. Психоанализ и культура: Избр. труды. М.: Юристъ, 1995.-623 с.

446. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.-Назрань: ACT, 1998. - 566 с.

447. Халеева И.И. Подготовка переводчика как «вторичной языковой личности» (аудитивный аспект) // Тетради переводчика. 1999. Вып. 24. -С. 63-72.

448. Ханазаров К.Х. Решение национально-языковой проблемы в СССР. М.: Политиздат, 1982. - 224 с.

449. Харченкова Е.В. Особенности языковых контактов в этнокультурном ракурсе // Ист. опыт освоения Дал. Востока. 2001. - Вып. 4. -С. 172-177.

450. Хашимов Р.И. Языковая политика и прогнозирование межнациональных конфликтов // Материалы Междунар. конф. / Под ред. В.М. Солнцева, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 26-29.

451. Холл К.С., Линдсей Г. Теория личности: Пер. с англ.. М.: КСП+, 1997.-718 с.

452. Хорни К. Наши внутренние конфликты: Пер. с англ.. М.: Апрель-пресс: ЭКСМО-пресс, 2000. - 702 с.

453. Хруслов Г.В. Языковые права этнических меньшинств в сфере образования. М.: ИЭА, 1994. - 76 с.

454. Центральный Государственный Архив МССР. Ф. 297, on. 1, - д. 26, л. 65.

455. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М.: Современник, 1989. - 621 с.

456. Человек в зеркале наук: Тр. методолог, семинара «Человек»: Межвуз. сб. / Под ред. А.О. Бороноева. Л.: ЛГУ, 1991. - 123 с.

457. Человек в культуре России: Материалы VI Всерос. науч.-практ. конф. Ред. А.А. Баранов, А.А. Тихонов. Ульяновск: ИПКПРО, 1998. - 111 с.

458. Человек в системе социальных отношений: Сб. науч. ст. / Отв. ред. Н.Д. Казакова. М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1996. - 240 с.

459. Человек и его среда: Научн.-практ. конф.: Сб. ст. / Отв. ред. Т.Я. Белякова. Красноярск: КГТА, 1977. - 246 с.

460. Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.С. Язикова. Н. Новгород: НГПУ, 1996. -115 с.

461. Человек как объект социально-психологической работы: Материалы респ. научн. конф. / Отв. ред. В.В. Начаев. Сыктывкар: СГУ, 1996.- 180 с.

462. Человек: многомерность дискурсивных практик: Материалы рос. науч. конф. / Отв. ред. Б.М. Завьялов. Сыктывкар: СГУ, 1998. - 191 с.

463. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М.: МГУ, 1997.-319 с.

464. Численность и социально-демографические характеристики русского населения в республиках бывшего СССР. М.: Гос. Ком. Рос. Федерации, 1994. - 316 с.

465. Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и международная коммуникация. 2000. - № 1. - С. 73-88.

466. Шаклеин В.М. Лингвокультурная ситуация и исследования текста. -М.: Общество любителей российской словесности, 1997. 184 с.

467. Шестопал А.А. Проблемы двуязычия: поиски гармонии // Противоречия в национальных отношениях и поиски межнационального консенсуса. М., 1990.-С. 128-134.

468. Шкатова Л.А. Русский язык как государственный: Учеб. пособие. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. техн. ун-та, 1997. - 109 с.

469. Шмелев А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка // Мир рус. слова. 2000. - № 4. - С. 15-30.

470. Шонин Н.Е. Лингвистические аспекты геополитики // Вестн. ВЭГУ. 2000. - № 11. - С. 89-90.

471. Шорников П.М. Лингвистические права в законодательстве (Республика Молдавия, 1989-1995) // Материалы Междунар. конф. / Под ред.

472. B.М. Солнцева, В.Ю. Михальченко. М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 450-455.

473. Шорников П.М. Покушение на статус. Этнополитические процессы в Молдавии в годы кризиса 1988-1996. Кишинев: Штиинца, 1997.-235 с.

474. Шорников П.М. Политика запрета русского языка в Бессарабии в 1918-1940 гг.: задачи, методы, итоги // Русские Молдовы: история, язык, культура. Кишинев: ИНКОНКОМ, 1994. - С. 87-89.

475. Шульга М. Полгшко-правов! модел! забезпечення прав нацюнальних меншин // Полггичний портрет УкраТни. 1995. - № 14.1. C. 46-48.

476. Шульга Н.А. Условия диалога украинской и русской культур в Украине // Диалог украинской и русской культур: Материалы междунар. науч.-практ. конф. / Отв. ред. Н.А. Шульга. Киев, 1997. - С. 62-66.

477. Шульга Н.А. Функционирование украинского и русского языков в украинском обществе // Проекты законов о языках экспертный анализ. -Киев, 2000.-С. 18-30.

478. Шумарова Н.П. Мовна компетеншя особистостк Сощопсихо-лшгвютичний аспект: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Кшв, 1997. - 48 с.

479. Ценностное сознание личности в период преобраования общества Сб. ст. / Под ред. Е.Д. Дорофеева, J1.A. Седова. М.: Ин-т психологии РАН, 1997. - 95 с.

480. Элкинд Д. Эрик Эриксон и восемь стадий человеческой жизни: Пер. с англ.. М.: Когито-центр, 1996. - 16 с.

481. Эриксон Э. Детство и общество. Обнинск, 1993. - 55 с.

482. Экстремальные ситуации, конфликты, согласие: (Понятия и подходы): Сб. ст. / Отв. ред. М.П. Киреев. М.: Акад. упр. МВД РФ, 1998. -97 с.

483. Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. Истоки. Факторы. Горизонты / Отв. ред. М.Н. Губогло. - М.: ИЭА, 1999. - 404 с.

484. Этничность и власть в полиэтнических государствах: Материалы междунар. конф.-М.: Наука, 1994.-313 с.

485. Этническая экология: Теория и практика / Б.В. Андрианов и др. -М.: Наука, 1991.-373 с.

486. Этнические проблемы современности // Материалы XLIII науч.-метод. конф. / Отв. ред. В.А. Шаповалов. Ставрополь: Изд-во Ставроп. унта, 2000.- 106 с.

487. Этнологическая наука за рубежом: проблемы, поиски, решения // Сб. ст. М.: Наука, 1991. - 187 с.

488. Этнопсихолингвистика / Под. ред. Ю.А.Сорокина. М.: Наука, 1988.- 190 с.

489. Юшка А. Язык, гражданство, суверенитет. О чем спор? // Радуга. 1989. -№ 4. - С. 52-55.

490. Язык в контексте общественного развития Сб. ст. М.: Наука, 1994.-214 с.

491. Язык и антропологические сущности / Отв. ред. Г.П. Немец. -Краснодар: Изд-во Кубан. гос. ун-та, 1997. 273 с.

492. Язык как средство трансляции культуры Сб. ст. / Отв. ред. М.Б. Ешич. М: Наука, 2000. - 310 с.

493. Язык подсознания / С.М. Горячев и др.. Красноярск: Бонус, 1998. - 510 с.

494. Язык и личность // Сб. ст. / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989.-216 с.

495. Языковая личность: культурные концепты // Сб. науч. тр. / Волгогр. гос. пед. ун-т. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. - 259 с.

496. Языковая личность: проблемы обозначения и понимания // Тез. докл. науч. конф. / Науч. ред. В.И. Карасик. Волгоград: Перемена, 1997. -143 с.

497. Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты // Сб. науч. тр. / Отв. ред. В.И. Карасик. Волгоград-Саратов: Перемена, 1998.-232 с.

498. Язык и моделирование социального взаимодействия // Сб. ст. -М.: Прогресс, 1987.-462 с.

499. Язык и национализм в постсоветских республиках / Отв. ред. -М.Н. Губогло.-М.: ИЭА, 1994.-216 с.

500. Языковая политика в афро-азиатских странах // Сб. ст. М.: Прогресс, 1977.-320 с.

501. Языковая ситуация в Российской Федерации: 1992 // Сб. ст. М.: Наука, 1992.-324 с.

502. Языковая ситуация в странах Азии и Африки // Сб. ст. / Редкол. И.Ф. Вадуль и др. -М.: Наука, 1967. 191 с.

503. Язык система. Язык - текст. Язык - способность // Сб. ст. - М.: ИРЯ, 1995.-287 с.

504. Языковое сознание: формирование и функционирование // Сб. ст. / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.: ИЯЗ, 1998. - 255 с.

505. Яковец В.Ю. Циклы. Кризисы. Прогнозы. М.: Наука, 1999.447 с.

506. Яковлев В.Н. Бессарабский вопрос и образование ПМР. -Тирасполь: РИО ПГКУ, 1993. 123 с.

507. Яковлев В.Н. Тернистый путь к справедливости. Тирасполь: РИО ПГКУ, 1993.-96 с.

508. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия. М.: Гнозис, 1994. - 316 с.

509. Ярошевский М.К. Личность и общество. М.: Наука, 1973.313 с.

510. Ярошевский М.К. Категориальная регуляция научной деятельности // Вопр. филологии. 1973. - № 11. - С. 72-76.

511. Banks М. Anthropological Constructions of Ethnicity an Introductory Guide. London, 1996. - 103 p.

512. Eticmble R. Lignes dune vie. Arlea, 1988. - 220 p.

513. Fishman Joshua A. Language and Ethnicity in Minority Sociolinguistic Perspective. Philadelphia: Clevendon, 1989. - 69 p.

514. Hough J.F. Democratization and Revolution in the USSR 1985-1991.-Washington, 1997.- 112 p.

515. Laitin D.D. Identity in Formation. London: Cornell University Press, 1998.-318 p.

516. Skutnabb-Kangas T. Multilingualism and Education of Minority Children // Minority Education from Chance to Struggle / Ed. by T. Skutnabb-Kangas and J. Cummins. Philadelphia: Clevendon, 1988. - P. 13-26.

517. Tishcov V. Ethnicity Nationalism and conflict in and after the Soviet Union. The Mind Aflame. London, 1997. - 142 p.