автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Языковое значение и речевой смысл

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковое значение и речевой смысл"

На правах рукописи

КОЛМОГОРОВА АНАСТАСИЯ ВЛАДИМИРОВНА

ЯЗЫКОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ И РЕЧЕВОЙ СМЫСЛ: функционально-семиологическое исследование прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Кемерово 2006

Работа выполнена в Иркутском государственном лингвистическом университете

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор ЬСостюшкина Г. М.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Антипов А. Г.

доктор филологических наук, профессор Зайцева Н. Ю.

доктор филологических наук, профессор Шкуропацкая М. Г.

Ведущая организация:

Воронежский государственный университет

Защита состоится «II» ноября 2006 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.088.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора наук в Кемеровском государственном университете по адресу: 650043, г. Кемерово, ул. Красная, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кемеровского государственного университета.

Автореферат разослан « / » 2006 года

Учёный секретарь диссертационного совета

Булгакова О .А.

Проблема определения сущности значения является одной из основополагающих в лингвистической науке. Она тесно связана с доминирующей в обществе философской парадигмой. Понимание значения как понятия, активизируемого в сознании человека некоторым акустическим образом в силу немотивированной, внешней по отношению к человеку связи между данным понятием и данным образом (Соссюр 1998), считалось долгие годы единственно приемлемым, Причина тому - полное соответствие предложенной Ф. де Соссюром формулировки основным положениям философии детерминизма, Поскольку данная философская парадигма доминировала в науке и в обществе на протяжении практически всего XX в., потребности в поисках другого определения языкового значения не возникало. Проблема смысла языкового знака в конкретном контексте не часто становилась предметом изучения лингвистов по причине отсутствия у данного феномена признака системности, который обеспечивал бы успешность исследования с позиций детерминизма.

Однако в последние десятилетия XX в. стабильность мира в целом была нарушена, что повлекло за собой и глубокие мировоззренческие изменения в обществе и науке. Актуальность приобрели вопросы нестабильности и нелинейности развития окружающего мира, сугубо человеческой реальности. Стали бурно развиваться такие научные направления, как биофилософия (Maturana 1980; Maturana 1990; Карпинская 1997; Лисеев 1997; Матурана, Варела 2002), синергетика (Князева 2001; Малинецкий, Курдюмов, Капица 2003), биосемиотика (Pattee 1982; Emmeche and Hoffmeyer 1991; Sharov 1991; Pask 1992; Sharov 1992; Soren 1992; Rocha 1994; Hoffmeyer 1997), в рамках которых проявилось понимание того, что различные аспекты деятельности человека (в том числе и языковой аспект) не могут быть адекватно изучены и проанализированы без учета биологической природы человека. В лингвистике сформировалось так называемое когнитивное направление в исследованиях (Lakoff, Johnson 1980; Pylyshin 1984; Fodor 1987; Langacker 1987; Gceracrts 1988; Jackendoff 1992; Jackendoff 1997; Талми 1998; Talmy 2000 и др.), переживает становление коммуникативная лингвистика. Исследование концептов, когнитивных метафор, фреймов показало, что, во-первых, невозможно говорить только об одной реальности - для каждого этнического коллектива, объединенного единством языка, существует свой образ мира, своя «реальность»; во-вторых, логически четкая форма понятия не является единственной и доминирующей формой человеческого мышления; в-третьих, язык не есть лишь оболочка для мысли - познание мира и мыслительная деятельность невозможны вне языкового опыта, В рамках концептуального анализа лингвистов вновь заинтересовал феномен смысла, ставший объектом лингвистического анализа в двух аспектах; I) один и тот же языковой знак в разных речевых употреблениях может актуализировать различные смыслы, имеющие обобщенный, несколько расплывчатый, трудно формулируемый, зачастую эмоционально окрашенный характер - концепты; 2) один такой обобщенный смысл может также актуализироваться при помощи различных языковых средств. Изучение коммуникативных аспектов языка выдвинуло на первый план понятие речевого воздействия, осуществляемого в каждом акте использования языка.

Накопление научных данных такого рода привело к осознанию нсобхо-

димости поиска другой, отличной от предложенной столетие назад концепции языкового значения. Данная проблема привлекла интерес исследователей (Худяков 1996; Keller 1998; Лебедев 1998; Sinha 1999; Болдырев 2000; Кравченко 2001). Однако большинство работ, посвященных проблеме языкового значения, носят, скорее, общетеоретический характер и не предлагают конкретной методики исследования значения, которая могла бы иметь практическое применение.

Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена тем, что на современном этапе развития лингвистики, характеризующемся плюрализмом направлений и подходов, возникла необходимость в разработке концепции (возможно, не одной, а нескольких) языкового значения, которая бы отвечала основному принципу современной эпистемологии - познание не есть отражение сознанием неизменной и раз и навсегда данной реальности, но моделирование сугубо человеческой «реальности». Появилась потребность в такой теории языкового значения, которая предлагала бы конкретные пути анализа и описания данного феномена, пошаговую методику, позволяющую выявить не совокупность дефиниций, возможных по отношению к данному знаку, а сущностные свойства данной структуры знания, включая смыслы, регулярно реализуемые знаком в речевой практике говорящих.

Новизна исследования определяется следующими факторами:

- впервые основным методологическим принципом теории языкового значения выступает положение о том, что познание есть постоянно усложняющееся функциональное взаимодействие человека со средой, осуществляемое в целях наилучшей адаптации и, в конечном счёте, выживания человека как живого организма;

- обобщив и развив некоторые теоретические положения, предложенные Г.П. Мельниковым, а также А.В.Кравченко, мы разработали целостную концепцию, в которой языковое значение впервые рассматривается как структура знаний, складывающаяся в сознании членов языкового сообщества в процессе накопления опыта взаимодействий с членами знакового отношения — объектом-элементом окружающей среды и языковым знаком;

- в рамках предлагаемой концепции нами впервые выделены и описаны составляющие значения как структуры знаний: образ объекта, образ знака и алгоритм смыслопорождения;

- впервые разработана и применена на практике методика анализа при помощи дискурсивных типов, позволяющая выявить дискурсивный смысл, регулярно реализуемый знаком в речевой практике представителей языкового сообщества, и описать условия, необходимые для его порождения или воспроизведения, что, в конечном итоге, позволяет описать одну из составляющих структуры значения - образ знака;

- впервые разработана и применена на практике методика лингвокульту-рологического анализа, позволяющая выявить характерные черты представления членов национально-лингво-культурного сообщества об объекте, устойчиво ассоциируемом в рамках данного сообщества с некоторым языковым знаком, что, в конечном итоге, позволяет описать такую составляющую структуры значения, как образ объекта-элемента окружающей среды;

- впервые в рамках разработанной нами теории описаны и сопоставлены

значения прилагательных-обозначений темного и светлого в русском и французском языках.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что проведённый в рамках сформулированной нами концепции значения анализ языкового материала позволяет сделать вывод о субъективной природе феномена языкового значения: несмотря на то, что проанализированные нами языковые единицы русского и французского языков обозначают, на первый взгляд, «объективно» данные и одинаковые для всех человеческих особей качества окружающей среды, представители двух национально-лингво-культурных сообществ устойчиво ассоциируют с данными знаками различные образы объектов-качеств и, используя данные языковые единицы в речевой практике, ориентируют собеседников на отличные друг от друга виды взаимодействий с окружающей средой.

Результаты исследования позволяют также сделать вывод, имеющий общетеоретическое значение, о нерелевантности противопоставления языкового значения и речевого смысла. В рамках традиционного языкознания значение и смысл рассматриваются как два взаимосвязанных, но отдельных феномена, противопоставленных друг другу по признакам стабильность/лабильность, системность/окказиональность, обобщённость/конкретность. Как показало наше исследование, значение и смысл предстают в качестве функционального единства, в рамках которого невозможны отношения противопоставления: смысл реализуется только благодаря актуализации в конкретных коммуникативных условиях такой структуры знания, как значение, но и структура значения включает в себя знание языковых пользователей о смыслах, уже реализованных однажды данным языковым знаком в их речевой практике,

Исследование продемонстрировало также относительный характер тезиса о спонтанном, непрогнозируемом и не подлежащем анализу характере акта порождения смысла: в ходе исследования мы получили подтверждение выдвинутой гипотезы о том, что процесс смыслопорождения представляет собой цепочку операций, имеющих место на когнитивном, ментально-языковом, ментально-ситуативном уровнях и уровне речевой организации сознания языковой личности, принадлежащей определённому национально-лингво-культурному сообществу.

Результаты проведённого исследования вносят также определённый вклад в разработку теории языковой аргументации. В работе осуществлена классификация аргументативных средств, использующихся в вербальной коммуникации, а также выделен новый вид аргументативной организации дискурса -речевая аргументация.

Практическая ценность исследования обусловлена тем, что предлагаемая нами концепция имеет чёткую структуру: выявлены составляющие значения, разработаны и апробированы методики для их описания. Предлагаемая концепция языкового значения открывает широкие возможности для изучения особенностей процесса познания окружающей среды в рамках определённого этноса и культуры на основании анализа значений языковых единиц. Особенно плодотворным представляется использование предлагаемых нами методик в лексикографической практике, в сопоставительных исследованиях, результаты которых помогут избежать неудач и ошибок в межкультурной коммуникации. В учебном

процессе материалы исследования и разработанные методические приемы могут использоваться на филологических факультетах высших учебных заведений в рамках курсов по теории и практике перевода, интерпретации текста, межкультурной коммуникации, а также на занятиях по речевой практике.

Цель исследования - сформулировать основные положения теории значения, которая отвечала бы базисным принципам современной эпистемологии -функциональности и биологической обусловленности познания, и проверить их эффективность и адекватность на практике, использовав для описания и сопоставления значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках.

Поставленная цель предусматривает решение следующих задач:

1) сформулировать философские основания и методологические принципы исследования;

2) сформулировать основные постулаты когнитивной концепции значения;

3) разработать конкретные методики, позволяющие применить теоретические положения предлагаемой концепции значения на практике;

4) используя разработанные методики, описать и сопоставить значения прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках.

Материалом для исследования послужили употребления прилагательных «светлый», «тёмный», «clair», «sombre» и «obscur» в дискурсах различных типов (газетный, религиозный, бытийный, рекламный, фольклорный) в современных русском и французском языках, собранные методом сплошной выборки. Общий объем проанализированного языкового материала составил 22500 страниц.

Методологический аппарат исследования: в основу исследования был положен функционапьно-семиологический принцип анализа языковых единиц, сущность которого заключается в изучении конкретных механизмов и языковых средств, обеспечивающих формирование многообразных функциональных смыслов, реализуемых языковым знаком в речевой практике представителей определённого национально-лингво-культурного сообщества: «Отражая динамическую сторону языка, функционально-семиологический подход должен быть направлен на функциональное (в момент использования языкового знака в высказывании для выражения определённой мысли) изучение семиозиса как процесса формирования значения знака» (Болдырев 2001). Исследование языкового знака с таких позиций позволяет в конечном итоге составить представление о том, какова инвариантная часть структуры знаний и опыта, присутствующей в сознании большинства представителей данного сообщества, называемой значением данного языкового знака.

Для работы с языковым материалом применялись как разработанные нами авторские методики, так и методические приёмы, уже нашедшие широкое применение в лингвистических исследованиях. Так, впервые применялись методика анализа языкового материала при помощи дискурсивных типов и методика лингвокультурологического анализа. Использовались методика выявления языкового аргументативного потенциала О.Дюкро, дополненная нами приемами психолингвистического эксперимента, а также приёмы контекстного анализа.

интроспективного анализа. Применялась методика сопоставительного анализа.

Апробация работы. Фрагменты данной диссертации обсуждались на лингвистических семинарах (в рамках семинаров Российской ассоциации лин-гвистов-когнитологов, проходивших под рук, проф. А.В.Кравченко (Иркутск), семинаров лаборатории психосистематики языка и речевой деятельности, проходивших под рук, проф, Г.М.Костюшкиной (Иркутск)) и конференциях, в том числе международных, таких как Международная научная конференция «Лексика в языковой коммуникации» (Гданьск, 2001), Международная научная конференция «Когнитивное моделирование в лингвистике» (Варна, 2005), Издана монография. В результате по теме диссертации опубликована и принята к публикации в 2006 г. 31 работа общим объёмом более 30 п.л.

На защиту выносятся следующие положения'.

1. Вербальная коммуникация есть способ осуществления ориентирующего поведения членов национально-лингво-культурного сообщества в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды.

2. Языковое значение субъективно, поскольку является структурой знаний, формирующейся в сознании представителей определённого национально-лингво-культурного сообщества в процессе накопления опыта взаимодействий с элементами знакового отношения - объектом-элементом среды и устойчиво ассоциируемым с ним языковым знаком.

3. Языковое значение как структура знаний, складывающаяся в сознании языковой личности, включает в себя три тесно взаимосвязанных составляющих: 1) образ объекта как результат обобщения языковой личностью опыта профани-чсских взаимодействий с объектом в обыденной жизни и сакральных взаимодействий в культурной практике; 2) образ знака как результат обобщения опыта взаимодействия со знаком в речевой практике в рамках определённого национально-лингво-культурного сообщества; 3) алгоритм смыслопорождения, представляющий собой процедурное знание о том, какие операции на различных уровнях сознания (когнитивном, ментально-языковом, ментально-ситуативном, уровне речевой организации) нужно произвести, чтобы при помощи употребления данного языкового знака в речи реализовать тот или иной дискурсивный смысл.

4. Дискурсивный смысл языкового знака есть в достаточной мере адекватно понятая ориентируемым организмом модификация поведения, предлагаемая ориентирующим организмом при помощи использования языкового знака в конкретном дискурсе.

5. Языковое значение и дискурсивный смысл суть функциональное единство, поскольку смысл - это конечный и совокупный результат актуализации такой структуры сознания, как значение, в конкретных временных и ситуативных условиях для конкретного организма, который, будучи единожды получен, включается организмом в структуру значения (в образ знака) в качестве репрезентации взаимодействия с данным языковым знаком.

6. Описать значение языкового знака как структуру знаний и опыта значит: 1) выявить инвариантную часть образа объекта, который устойчиво ассоциируется с языковым знаком в сознании большинства членов национально-лингво-культурного сообщества; 2) а) выявить «репертуар» тех смыслов, кото-

рые реализует языковой знак в речевой практике членов сообщества; б) выявить инвариантный алгоритм действий, необходимый как для производства какого-либо воздействия на Другого при помощи данного языкового знака, так и для понимания того воздействия, которое хочет осуществить Другой, используя тот же знак - алгоритм смыслопорождения. Сопоставление значений, на первый взгляд, эквивалентных знаков нескольких языков есть сравнение данных структур знания на уровне их составляющих, выявленных в вышеперечисленных операциях.

7. Образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с прилагательными-обозначениями тёмного и светлого в рамках русского и французского на-ционально-лингво-культурных сообществ, есть структуры сознания, отличные не только по содержанию обобщённого в них опыта релевантных для каждого из сообществ взаимодействий с такими элементами среды, но и по форме организации данного опыта.

8. Диапазон тех модификаций поведения, способов взаимодействия с окружающей средой, на которые ориентируют адресатов коммуникативного воздействия прилагательные-обозначения светлого и тёмного в речевой практике представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, имеет существенные национально-специфические отличия в рамках каждого из сообществ.

9. Дискурсивный смысл языкового знака может быть не только сформулирован, но и достаточно подробно описан в динамике своего порождения на четырёх уровнях алгоритма смыслопорождения. Совокупность условий на различных уровнях алгоритма смыслопорождения, приводящая к реализации знаком определённого дискурсивного смысла, есть дискурсивный тип языкового знака. Дискурсивный тип языкового знака является основной единицей описания такой структуры знания, как значение.

10. Сравнительный анализ условий порождения смыслов, регулярно реализуемых прилагательными-обозначениями светлого и тёмного в речевой практике представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, свидетельствует о том, что содержательное наполнение операций, производимых языковыми личностями в процессе смыслопорождения, в рамках каждого из сообществ имеет существенные национально-специфические черты.

11. Сопоставительный анализ значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках свидетельствует о том, что структуры знаний, устойчиво ассоциируемые с соответствующими языковыми знаками в сознании представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, имеют существенные отличия, обусловленные культурными традициями, релевантными в рамках сообщества (религиозные предпочтения, народные верования и обряды, господствующие направления философской мысли), историческими и социальными условиями развития, а также естественно-географическими и демографическими условиями проживания данного этноса, внутренними свойствами и характеристиками языка, которым пользуется данный этнос.

Описание работы. Работа состоит из введения, семи глав, заключения, библиографии, включающей в себя 311 наименований, в том числе 100 на ино-

странных языках, списка источников иллюстративного материала и списка условных сокращений.

Во введении обосновывается актуальность исследования, рассматриваются его новизна и теоретическая значимость, раскрывается практическая ценность работы, формулируется её цель, очерчиваются задачи, выдвигаются положения на защиту, а также уточняются методы, приёмы и материал исследования,

В главе 1 рассматриваются философские и методологические основания исследования. Анализируются основные принципы современной неклассической эпистемологии. Уточняется понимание феноменов «язык» и «коммуникация». Рассматриваются взаимоотношения значения языкового знака и смысла, реализуемого знаком в конкретном речевом употреблении. Формулируются базисные положения когнитивной концепции знака. Даются определения таких понятий, как «дискурсивный смысл», «дискурсивный тип» языкового знака, «языковое значение». Описывается методика выявления и характеристики дискурсивного типа языкового знака.

Главой 2 начинается практическая часть исследования - описание и сопоставление значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в русском и французском языках, результаты которой призваны подтвердить или опровергнуть теоретические положения и принципы, сформулированные в главе 1, В главе 2 рассматриваются психо-физиологичсскис предпосылки формирования представлений о светлом и тёмном в русском и французском национально-лингво-культурных сообществах. Большое внимание уделяется анализу роли сенсомоторного опыта в восприятии человеком окружающего мира. Данная проблема рассматривается с точки зрения физиологии, когнитивной психологии, феноменологии и теории автопойезиса У.Матураны и Ф.Варелы,

Глава 3 посвящена рассмотрению роли архетипа «Свет-Тьма» в формировании сакральных образов светлого и тёмного в русском и французском на-ционально-лингво-культурных сообществах. Анализируются особенности воплощения данного архетипа на различных этапах развития русской и греко-римской мифологий, Описываются характерные черты преломления данного архетипа в традициях западного христианства и православия,

В главе 4 осуществляется собственно переход к анализу языкового материала, а точнее, на основе изучения прецедентных для русского и для французского национально-лингво-культурных сообществ текстов (пословиц, поговорок, афоризмов, библейских текстов) определяется круг языковых единиц русского и французского языков, которые так или иначе воплощают архетип «Свет-Тьма».

В пятой главе на основании результатов проведённого во второй, третьей и четвёртой главах анализа описываются профанические и сакральные образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского нацио-нально-лингво-культурного сообщества с языковыми знаками «светлый» и «тёмный», представителями французского национально-лингво-культурного сообщества - с языковыми знаками « clair», «sombre», « obscur »,

Глава 6 посвящена описанию и сопоставлению образов языковых знаков «светлый» и « clair», осуществляемым на основе анализа дискурсивных смыслов, реализуемых прилагательными-обозначениями светлого в речевой практике

представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ.

В главе 7 проводится анализ дискурсивных смыслов, реализуемых прилагательным «тёмный» в речевой практике представителей русского националь-но-лингво-культурного сообщества, и дискурсивных смыслов, порождаемых прилагательными «sombre», « obscur» в речевой практике представителей французского сообщества. На основе результатов исследования дискурсивных смыслов производится описание и сопоставление образов соответствующих языковых знаков русского и французского языков.

В заключении обобщаются основные результаты проведённого исследования. Делаются выводы об обоснованности выдвинутых теоретических положений, эффективности применения разработанных автором и впервые апробированных методик анализа языкового материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Философским базисом предлагаемой в настоящем исследовании теории значения является сформулированное в рамках неклассической эпистемологической концепции положение о функциональности и био-социо-культурной обусловленности познания как адаптивного процесса, позволяющего живым организмам приспосабливаться к среде посредством накопления опыта успешных взаимодействий с ней и, в конечном итоге, выживать. В каждых конкретных условиях сохранение жизни (самоподдержания и адаптации) для живой системы есть адекватное действие в этих условиях, поэтому под «знанием» мы понимаем, прежде всего, накопленный организмом опыт взаимодействия со средой. Именно в данном смысле живая система является познающей системой.

В отличие от классического подхода, ориентированного на исследование Универсума как замкнутой, самодостаточной системы, характеризующейся определенной однородностью строения, равновесностью состояния и линейностью развития, неклассическому идеалу познания свойственно представление о процессуальное™, неравновесности и нелинейности бытия. С такой точки зрения никакого накопления, аккумуляции знаний об окружающем мире не происходит - происходит лишь усложнение способов взаимодействия со средой в целях наилучшего приспособления к её постоянно меняющимся условиям. Окружающий мир, «реальность» видится как некий феномен, рождающийся из взаимодействия воспринимающего субъекта и объекта-элемента окружающей среды. Окружающий мир не дан человеку откуда-то извне, не «окружает» его, а создаётся им самим, поскольку человеческий организм есть автопойезисная система. Автопойе-зисная система состоит из сети процессов, которые постоянно воспроизводят свои компоненты, таким образом отделяя себя от окружающей среды. Автопойе-зисную систему можно определить как автономную единицу: она сама заботится о собственном поддержании и росте и воспринимает окружение лишь как возможную причину нарушения внутреннего функционирования, а информация, непригодная для целей системы, не принимается во внимание (Матурана 1996; Матурана, Варела 2001; Maturana 2002). При этом из всего многообразия окружающего мира каждый организм выбирает лишь те фрагменты, те его черты,

которые отвечают его собственной организации, а восприятие «выкроенного» таким образом «мира» производит в живом организме некоторые изменения, которые, в свою очередь, изменяют «крой» воспринимаемого «мира». В итоге получается круговая система. Если рассматривать человека как организм с круговой организацией, то невозможно говорить о какой-либо объективной и существующей независимо от субъекта реальности: «объективность возможна только как предприятие, в котором участвует множество наблюдателей, движущихся друг относительно друга» (Пригожин, Стенгерс 1994).

Наблюдатель есть ключевая фигура адаптивного, а значит, познавательного, процесса. Для того чтобы успешно взаимодействовать со средой, нужно не только иметь собственный опыт взаимодействия с ней, но и уметь наблюдать за взаимодействиями других, использовать их опыт. Однако, поскольку в типическом случае наблюдения области взаимодействий организмов совпадают в очень малой степени - видя бегущую женщину, трудно однозначно интерпретировать ей поведение ввиду того, что часть ситуации скрыта от наблюдателя, - для успешной интеракции организмы должны в какой-то момент иметь общую область взаимодействий, что возможно в двух случаях: либо оба организма имеют в какой-то момент одну практически общую область взаимодействий в физической сфере и порождают цепочку взаимосвязанного поведения (например, мать отодвигает руку ребенка от раскаленной плиты), либо один организм (о!) ориентирует поведение другого организма (о2) на какую-либо часть его (о2) области взаимодействий, отличную от части, в которую входит данное взаимодействие (мать говорит ребенку, чтобы он убрал руку от плиты - воспринимаемое ребенком коммуникативное воздействие принадлежит другой части его области взаимодействий, нежели действие «убрать руку»).

Последний вид интеракции может иметь место, если только области взаимодействий обоих организмов в значительной мере совпадают между собой. В этом случае никакой взаимосвязанной цепочки поведения не возникает, потому что последующее поведение обоих организмов зависит от исхода независимых, хотя и параллельно протекающих, взаимодействий. Именно в таком случае можно сказать, что организмы вступили в коммуникацию. Под коммуникацией понимается непрекращающийся процесс обеспечения согласованности действий участников, приводящий к жизненному процветанию общины и по возможности максимального числа ее членов (Панов 1983), В таком случае язык, являясь одним из важнейших средств осуществления коммуникации, предстает как способ ориентирующего поведения, а в качестве основной функции вербальной коммуникации нужно рассматривать адаптивную функцию. При этом в случае языковой коммуникации не происходит собственно никакой передачи информации от Говорящего к Слушающему: Слушающий сам создает эту информацию, исходя, во-первых, из своего опыта взаимодействия с тем объектом, с которым в его сознании устойчиво ассоциируется данный языковой знак, а во-вторых, из своего опыта взаимодействия с данным знаком в речевой деятельности,

Будучи рассмотрена с таких позиций, знаковая ситуация есть усваиваемая человеком в социальном и лингвокультурном опыте функциональная взаимосвязь между некоторым объектом окружающей среды и некоторым языковым знаком, существующая для членов определенного сообщества. При этом обе

взаимосвязанные сущности не даны человеческому сознанию непосредственно. Их познание происходит через существенно отличающийся от одного на-ционально-лингво-культурного сообщества к другому опыт взаимодействий с ними в профаническом и сакральном жизненных пространствах (объект) и в речевой практике (знак), который «оформляется» в виде такой структуры сознания языковой личности, как внутренний знак. Внутренний знак есть устойчиво ассоциируемые друг с другом в сознании языковой личности образ объекта-элемента среды, формирующийся на основе элементарных репрезентаций уже бывших в опыте данного индивидуума взаимодействий с объектом, и образ знака, складывающийся из элементарных репрезентаций взаимодействий языковой личности в речевой практике со знаком. Внутренний знак есть структура сознания, активизируемая как при восприятии объекта-элемента среды, так и при употреблении или интерпретации знака.

Знаковую ситуацию можно представить в виде схемы (Рис.1). Составляющими данной схемы являются: 1) неязыковой объект В, связанный взаимной каузальной связью («-») с языковым объектом А; 2) образ неязыкового объекта В (ОВ), состоящий, в свою очередь, из элементарных репрезентаций (рЬ) уже имевших место взаимодействий организма с данным объектом В; 3) образ языкового объекта А (СМ), состоящий из репрезентаций уже имевших место взаимодействий с данным языковым объектом (ра). Образы неязыкового объекта В и языкового объекта А, связанные друг с другом устойчивой ассоциацией, образуют некую функциональную совокупность - сложную репрезентацию (СР) или, другими словами, внутренний знак. Именно при посредничестве такой структуры, как внутренний знак, осуществляется взаимная причинная связь между объектами В и А.

Рис. 1. Схема знаковой ситуации

Значит, для того, чтобы человек мог сказать: «я знаю значение этого слова», он должен, во-первых, иметь сложившийся опытным путём образ обо-

значаемого данным словом объекта, во-вторых, он должен иметь сложившийся образ данного языкового знака - некоторую совокупность представлений о тех воздействиях на собеседника, которые будет оказывать данное слово в том или ином контексте (смыслах, реализуемых данным словом), а в-третьих, должен иметь практический навык (его можно сравнить с известными «habitus» П.Бурдьб) использования некоторого набора операций, активизирующих различные уровни сознания, для того чтобы добиться реализации некоторого изменения во взаимодействии Слушающего с объектом при помощи использования данного языкового знака.

Таким образом, значение можно определить как структуру знания, позволяющую человеку связывать в едином взаимодействии объект окружающего мира и языковой знак. При этом данная структура включает в себя как «знания что» - полученные практическим путём и осознаваемые лить частично знания тех смыслов, которые может реализовать данный знак, и «знание» объекта (полученное как индивидуальным опытным путём, так и посредством усвоения некоторой культурной традиции), устойчиво ассоциируемого с данным знаком, -так и «знания как», имеющие неосознаваемый характер и включающие в себя полученные в опыте речевой коммуникации умения и навыки относительно того, как сделать так, чтобы при помощи языкового знака выразить определенный смысл,

В таком случае задача выяснения значения слова сводится к: 1) выявлению инвариантной части того образа объекта, который устойчиво ассоциируется с данным языковым знаком в сознании большинства членов данного на-ционально-лингво-культурного сообщества; 2) а) выявлению «репертуара» тех смыслов, которые реализует данный языковой знак в речевой практике членов сообщества; б) выявлению некоторого инвариантного алгоритма действий, набора функциональных опор, необходимого как для производства какого-либо воздействия на Другого при помощи данного языкового знака, так и для понимания того воздействия, которое хочет осуществить Другой, используя тот же знак -алгоритма смыслопорождения.

Совокупный результат одноразовой актуализации такой структуры сознания, как значение, в конкретных временных и ситуативных условиях для конкретного организма, приводящий к такому изменению в поведении ориентируемого организма, которое в определённой степени ожидалось ориентирующим организмом в момент употребления данного языкового знака, мы называем дискурсивным смыслом данного знака.

Для того чтобы проверить экспликаторный потенциал сформулированной нами концепции значения и получить подтверждение выдвигаемых нами положений на практике, мы предприняли попытку описания и сопоставления языковых значений прилагательных-обозначений светлого и темного в двух пс близкородственных языках - русском и французском.

Задача выявления образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых в рамках русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного, была решена нами при помощи использования методики лингвокультурологического анализа, включающей в себя как изучение мифологических, исторических, философских ис-

точников, в которых упоминается и трактуется данный объект окружающей среды, так и исследование прецедентных в рамках каждого из сообществ текстов (евангелических текстов, пословиц и поговорок, афоризмов), содержащих упоминание о данном объекте, а также анализ словарных дефиниций, этимологии языковых знаков-обозначений светлого и тёмного.

Мы выдвинули предположение о том, что образу объекта как единице описания свойственно некоторое «удваивание», поскольку в человеческом опыте взаимодействия с окружающим миром можно выявить две сферы: профа-ническую, отражающую обобщённый опыт взаимодействия с таким объектом в обыденной повседневной жизни, и сакральную, отражающую опыт взаимодействия с таким объектом в процессе «общения» с важнейшими духовными энергиями вселенной (духами, богами). Таким образом, в типическом случае в сознании человека формируется два образа некоторого объекта: профанический и сакральный.

Анализ литературы по физиологии и психологии восприятия (Merleau-Ponty 1945; Neisser 1976; Glbson 1979; Пиаже 1983; Пиаже 1983а; Бехтерев 1991; Матурана 1996; Лоренц 2000; Ананьев 2001; Матурана 2002) позволил нам сформулировать положение о том, что ситуация адекватного восприятия эмпирической сущности через «видение» вторична: видение есть операция наиболее быстрого доступа к уже имеющемуся у человека опыту различного рода взаимодействий с объектом, важнейшими из которых являются сенсо-моторные.

Мы предположили, что профанические образы объектов-качеств «светлый», «тёмный», «sombre» и «obscur» основаны на опыте тела как источнике некой практической веры, которая позволяет взаимодействовать с миром и верить в его реальность (Bourdieu 1990; Бурдье 1996; Генкова 2000), имеют пространственный характер, являясь совокупностью «следов» памяти тела о типичной ситуации, когда объекты-элементы окружающей среды бывают такими, и мо1*ут быть эксплицированы в исследовательских целях в виде суждений пропозиционального характера:

«светлый» - А. X хорошо доступен для света, так как находится в открытом пространстве, скорее всего, вверху;

Б. X сам излучает свет; «тёмный» - X плохо доступен для света, так как находится в почти закрытом пространстве, скорее всего, внизу;

«sombre» - X плохо доступен для света, так как находится в почти закрытом пространстве, скорее всего, внизу:

«obscur» - X не доступен для света, так как находится в совершенно закрытом пространстве, скорее, внизу.

Исключение составляет представление об объекте-качестве, устойчиво ассоциируемом в рамках французского сообщества с языковым знаком «clair», которое является, как показал анализ языкового материала, суждением о явлен-ности формы объекта, а не о его локации:

«clair» - форма X хорошо видна, в/на/через X хорошо видна форма другого объекта.

Анализ литературы по вопросам мифологии и истории религии (Кэм-пбелл 1997; Нойманн 1998; Кассирер 2000; Кассирер 2002) показал, что Свет и

Тьма являются важнейшими архетипическими символами: первый образ символизирует сознание, а второй - как отсутствие сознания (сознание со знаком «-»), так и бессознательное (то, что вне сознания),

Символ «Свет - Сознание» «открывает» две символические цепочки: «Свет - Сознание - Явленность» и «Свет - Сознание - Озарение о Неявленном (Высшая Истина)». Преобладающая роль первой символической цепочки во французской культурной традиции и большая важность второй в русской культурной традиции определили национально-специфические черты сакральных представлений о светлом в данных двух национально-лингво-культурных сообществах.

В греко-римской мифологии и философской традиции важнейшей функцией Света, персонифицированного в культе Солнца, было проявление, освещение формы, без которой бесконечно умная энергия, одновременно проливаемая Солнцем на человеческий мир, не имеет бытия, не становится сущностью (Лосев 1930; Прокл 1993; Лосев 1999а; Элиаде 1999; Колобов 2002). Данная традиция трактовки Света продолжилась и в западном христианстве, где в образе Спасителя нашли отражение многие черты солярного культа: к познанию Бога (Свет неявленный) можно приблизиться через познание формы (формы вещей, формы природных объектов, формы ментальных сущностей), в которой только и является Божественный Свет человеческому сознанию (Августин 2001; Гроссе-тест 1995; Сведенборг 2000).

В иранской мифологии Свет, прежде всего, - одно из ценностных начал мира - Добро, Высшая Истина. В русской мифологии данная линия была продолжена в солярном культе, где Солнце рассматривалось как даритель высшего Блага, справедливости (Толстой, Толстая 1978; Иванов, Топоров 1988; Глинка 1993; Афанасьев 1995; Даль 1995; Левкиевская 2002), Та же идея дарения преломилась в одной из основ русского православия - идее обожения человека: человек может войти в непосредственный энергетический, духовный контакт с Богом - Бог может своей милостью причастить своего Света человека, а человек, в свою очередь, милостью Божией может подняться к Богу и причаститься его Света как при земной жизни (на несколько мгновений), так и после сё окончания (Розанов 1995; Ригин 2001; Ильин 2002; Палама 2002; Игумен Илларион 2004),

Символы «Тьма - Отсутствие Сознания» и «Тьма - Бессознательное» развивают следующие символические цепочки соответственно: «Тьма - Отсутствие Сознания - Неявленность», «Тьма - Отсутствие Сознания - Отлучение от Высшей Истины» и «Тьма - Бессознательное - Озарение о Неявленном (Высшая Истина)».

Для русского национально-лингво-культурного сообщества характерна важная роль двух символических цепочек: 1) «Тьма - отсутствие Сознания -Неявленность», получающая мифологическое воплощение в образе чёрта, лишающего человека на некоторый промежуток времени сознания и соблазняющего его на всяческие дурные поступки (Максимов 1991; Даль 1995; Левкиевская 2002); 2) «Тьма - Отсутствие Сознания - Отлучение от Высшей Истины», получающая религиозное православное воплощение в представлении о состоянии полной отлучённости человека от Бога, отсутствия у человека сознания о Боге и Высшей Истине (Ригин 2001; Ильин 2002; Булгаков 2003), В то время как симво-

лическая цепочка «Тьма - Бессознательное - Озарение о Неявленном (Высшая Истина)» не получила глубокого развития в русской культурной традиции.

Для французского национально-лингво-культурного сообщества важную роль играют символические цепочки «Тьма - Отсутствие Сознания - Неяв-ленность» и «Тьма - Бессознательное - Озарение о Неявленном (Высшая Истина)». Символическая цепочка «Тьма - Отсутствие Сознания - Неявленность» получает своеобразное преломление в образе неполной Тьмы, означающей лишь частичное отсутствие сознания о Боге и Высшей Истине, ассоциируемое с образом Дьявола, который не имеет чёткого воплощения, поскольку, согласно западной христианской традиции, данный сакральный персонаж находится в подчинённом состоянии у Бога (Сведенборг 2000; Августин 2001). Символическая цепочка «Тьма - Бессознательное - Озарение о Неявленном (Высшая Истина)» получила развитие в широко известной в Европе религиозной доктрине «абсолютной ночи духа» Жана де ла Круа.

Итак, мы полагаем, что основу сакральных образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками «светлый», «тёмный», «clair», «sombre», «obscur», составляют ритуалы, имеющие мифо-космогонический либо религиозно-космогонический характер, в которых устанавливается и осуществляется порядок взаимодействия человека с основными сакральными силами Вселенной - источниками зла и добра для русского и французского этносов.

Так, сакральный образ объекта-качества, ассоциируемого представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с языковым знаком «светлый», будучи сфокусирован на креативно-процессуальной черте ритуала, представляет собой сценарий прецедентного в рамках православной религиозной традиции взаимодействия Бога и человека, при котором человек поднимается к Богу и причащается Богом Высшей Истины и Блага. Каждому персонажу приписывается определенное действие, а взаимодействие персонажей происходит в определённом месте и ограничено определёнными временными рамками:

«светлый» — субъект - Бог; субъект' — человеку действия субъекта — «причащает Истины и Благаж действия субъекта' - «.поднимается и причащается Блага и Истины»; продолжительность действий - время/вечность; место действий - земная жизнь/загробная жизнь.

Сакральный образ объекта-качества, ассоциируемого представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с языковым знаком «тёмный», может быть представлен в виде двух сценариев: в рамках одного сценария описывается прецедентное в рамках языческих верований взаимодействие человека и черта; в рамках другого описывается прецедентное в рамках православной религиозной традиции взаимодействие Дьявола и человека, в котором человек попадает под власть Дьявола и при этом не может больше узреть Бога. Сакральные сценарии содержат также указания на место, время действия и определённые качества персонажей:

«тёмный» 1 - субъект - человек; субъект' — черт', действия субъекта — «поддается на искушение, теряя самосознание»; действия субъекта' — «наводит на грех, искушает»; место действий - земная жизнь; качество субъекта' - невидимый.

«темный» 2 - субъект - человек; субъект' —Дьявол; действия субъекта —

«не знает по неведению либо не хочет знать Бога и признать свои грехи»1, действия субъекта' - «распространяет свою власть на человека»; место действий -земная жизнь/загробная жизнь', продолжительность действий - время/вечность.

Сакральные образы объектов-качеств, ассоциируемых с языковыми знаками французского языка «clair», «sombre», «obscur», будучи сфокусированы на отправной точке ритуального упорядочивания Вселенной - форме, представляют собой последовательность суждения о степени проявленности формы феномена как единственно возможного способа причастия Божественной Сути, как точке прорыва из профанного в сакральное:

«clair» - форма X явлена, значит, через X можно причаститься Божественной сути;

«sombre» - форма X плохо явлена, значит, через X нельзя причаститься Божественной сути, значит, X принадлежит сфере Дьявола;

«obscur» - форма X не явлена, значит, X - вне Бога и вне Дьявола, значит, он причастен Бессознательному,

Факторами, свидетельствующими об обоснованности постулируемой нами связи образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного в современных русском и французском языках, с такими сакральными персонажами, как Бог и Дьявол, являются следующие: 1) язык в целом консервативен и пережиточио отражает архаическую картину мира, действительную для прасостояний культуры (Касевич 1990); 2) религиозное, христианское, в частности, мировосприятие, являясь на протяжении многих веков доминирующим в жизни русского и французского этносов, стало неотъемлемой частью культуры данных народов и во многом на уровне неосознаваемых установок определяет особенности менталитета представителей данных лингво-культурных сообществ и сегодня.

Задача описания образа знака, устойчиво ассоциирующегося в сознании представителей того или иного национально-лингво-культурного сообщества как с формой знака, так и с образом соответствующего объекта-качества, неотъемлемо связана с задачей выявления алгоритма смыслопорождения. Мы предположили, что в процессе смыслопорождения можно выделить 4 уровня: на когнитивном уровне в сознании языковой личности актуализируется обобщённый образ объекта-элемента среды; на ментально-языковом - концепты как размытые, но эмоционально окрашенные, «следы памяти» о тех ориентирующих воздействиях на способы взаимодействия с данным объектом, которые уже были осуществлены когда-либо при помощи данного языкового знака; на ментально-ситуативном уровне имеющий сложное строение и гетерогенную природу образ объекта трансформируется в удобную для различного рода комбинаторных процессов логически взаимосвязанную цепочку элементов - ментальное пространство (термин «ментальное пространство» используется в трактовке Ж, Фоконье (Fauconnier 1994)); на уровне речевой организации происходит «оформление» ориентирующего воздействия, в целях облегчения его интерпретации слушающим, средствами языковой, речевой и логической аргументации, а также при помощи коммуникативных стратегий и тактик.

Совокупность условий на 4-х уровнях алгоритма смыслопорождения, приводящую к реализации языковым знаком определённого дискурсивного смысла, мы назвали дискурсивным типом данного знака.

В качестве иллюстрации вышеизложенных положений мы приведем описание дискурсивного типа прилагательного «тёмный» в сочетаниях «тёмный» t- существительное-обозначение человека («народ», «люди», «женщина», «мужик» и т.д.)

(1) Еще Caii Баба производит из воздуха часы, правда, фирмы Citezen, со всякими блестящими камешками «Если он Бог, почему б ему не материализовать «Ролекс» с настоящими бриллиантами?» — серьезно спросила я. Одна из дам смерила меня взглядом и заметила• «Я чувствую ваш сарказм, и он, наверное, оправдан. Безусловно, люди образованные сочтут это фокусами, шулерским шиком. Но как еще привлечь внимание чюдей темных к Богу?» (КП, 9 января 2004);

(2) Наш народ невежественный, если хотите, даже темный: он далек от демократии (В.Личутин, Миледи Ротман. С.65);

(3) Ну вы просто какие-то тайные люди1 В школе, что ли, не учились? Раствор едкого натра (он же гидроксид натрия, он же каустик, он же каустическая сода) применяется в качестве электролита в щелочных аккумуляторах (материалы форума http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/53/53440.htm).

Прилагательное «тёмный» активизирует сакральный сценарий: человек «не знает по неведению либо не хочет знать Бога и признать свои грехш>\ Дьявол «распространяет свою власть на человека»; место действий — земная жизнь/загробная жизнь; продолжительность действий - время/вечность

Данный сакральный сценарий в речевой практике современных русских принимает иногда десакрализованные формы: под благом может пониматься Бог (пр. 1), идеалы узких социальных и политических групп (демократов например, -пр.2), а также образование и знание новинок прогресса (пр.З), а под злом может пониматься как Дьявол (пр.1), так и незнание (пр.2-3). При этом данные сочетания актуализируют (по мере десакрализации образа объекта) концепты грех, неверие (пр.1), незнание/ограниченность (пр.З), отсталость (пр.2).

В примерах употреблений (пр. 1-3) на ментально-ситуативном уровне прилагательное актуализирует ментальное пространство MS1, включающее в себя следующие элементы: «Sp (потенциальный субъект) — человеку S' (субъект') — Дьявол (зло-не благо, зло-незнание, невежество)-, D (действия субъекта) — не хочет знать Бога (блага, новшеств прогресса, знания)', D' (действия субъекта') — распространяет свою власть на человекам М (место) — земная жизнь/загробная; V (продолжительность) — время/вечностьу>. Существительные «народ», «люди» актуализируют ментальное пространство MS2: S (субъект) - человек + множественность/собирательность Взаимодействие ментальных пространств, актуализируемых существительным и прилагательным, происходит при помощи механизма наложения (Рис.2): ввиду наличия элемента «субъект» в обоих взаимодействующих пространствах данный элемент в ментальном пространстве, актуализируемом прилагательным, просто «заполняется» конкретным (и более богатым) содержанием аналогичного элемента из ментального пространства, актуализируемого существительным. При этом возможна пропозиция: "X - как раз такой". Итоговое ментальное пространство имеет содержание: «Группа (множество) людей не знает или не хочет знать Бога (Блага)/блага/новшеств прогресса, «знания» и поэтому оказывается в сфере Дьявола (Зла)/зла (не-блага)/зла-

незнания в своей земной либо загробной жизни на время либо навечно».

Рис,2. Взаимодействие ментальных пространств при помощи механизма

наложения

Что касается уровня речевой организации, то в случае активизации сакрального сценария прилагательное используется в стратегиях самопрезснтации и поддержания контакта, сотрудничества в тактиках оправдания, прощения, сочувствия; в случае десакрализации - в конфронтационных стратегиях дискредитации, принуждения, разоблачения, инвективной стратегии, в тактиках упрёка, «пародирования», обвинения, «игры на понижение»,

С точки зрения речевой аргументации в контекстах употребления прилагательного «тёмный» (пр,1-3) акцентируется имплицитное суждение «и когда человек такой, это - плохо, его нужно изменить или пожалеть». Сравните: тёмных людей надо любыми средствами привлечь к Богу, изменить их (пр.1); наш тёмный народ жалко, это плохо, что он такой, и демократы его изменят (пр.2); плохо и жалко, что вы не знаете таких элементарных вещей, так слушайте же,., (я вас постараюсь изменить) (пр.З).

С позиций логической организации аргументации данное суждение выполняет функции аргумента: можно использовать любые способы, чтобы привлечь таких людей к Богу (тезис), поскольку, когда люди такие - это очень плохо, их нужно непременно изменить (аргумент) - пр.1; нечего народ слушать (тезис), поскольку его самого надо изменять (аргумент) - пр.2.

С точки зрения языковой аргументации, т.е. того аргументативного потенциала, который заложен в языковой единице ещё до сё актуализации в речи и обусловлен представлением о прототипической ситуации, с которым связывается у большинства говорящих данное слово, прилагательное «тёмный» является модификатором «-», характеризуя таких людей (тёмных) как непрототипи-ческих представителей данной категории: суждение «человек, но тёмный» является более адекватным и приемлемым для русских, чем суждение «человек, и даже тёмный», которое, по результатам проведённого нами опроса 48 русских информантов, как раз оценивается как непривычное, странное, «режущее ухо» (для анализа французского языкового материала использовались результаты экспертной оценки 5 французских информантов). Данный факт указывает на существование в русском культурно-языковом сознании нормативного представления о человеке как знающем Бога, причастном истине («светлом»),

Реализуемый в вышеописанных условиях прилагательным «тёмный»

дискурсивный смысл можно сформулировать следующим образом: «человек не тает или не хочет мать Бога (Блага)/блага/новшеств прогресса, «знания» и поэтому оказывается в сфере Дьявола (Зла)/зла (не-блага)/зла-незнания в своей земной либо шгробной жизни на время либо навечно, и когда человек такой, это - плохо, его нужно изменить или пожалеть»

Результатом применения методики дискурсивных типов стало: I) выявление совокупности дискурсивных смыслов, реализуемых в речевой практике представителей двух сообществ каждым из прилагательных; 2) описание условий, необходимых для порождения каждого смысла, что позволило, в конечном итоге, сопоставить образы соответствующих знаков, характерные для языкового сознания представителей двух сообществ.

Сопоставительный анализ структур знания, актуализируемых в сознании представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного, на уровне их составляющих позволил сделать ряд выводов.

I. Образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного, отражают существенные отличия не только в опыте профанических и сакральных взаимодействий с такими элементами среды в рамках каждого из сообществ, но и отличия в структурировании, оформлении данного опыта в сознании членов двух сообществ.

В результате сравнения образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, был выявлен ряд национально-специфических черт данных составляющих значения:

1) во французском национально-лингво-культурном сообществе для профанического образа объекта-качества, устойчиво ассоциируемого с прилагательным «clair», релевантной оказалась не идея пространственной локализации такого объекта, как это характерно для представления о светлом в русском сообществе, а идея проявленности формы объекта;

2) для французского сообщества, в отличие от русского, оказалась характерна градуированность представления о темном объекте, обусловленная двумя видами пространственной локализации такого объекта - объект, имеющий данное качество как бы в «средней» степени, характеризуется пространственным положением в полузакрытом пространстве внизу (ассоциация с языковым знаком «sombre»), а объект, обладающий данным качеством в «абсолютной» степени, характеризуется положением в полностью закрытом пространстве, скорее всего внизу (ассоциация с языковым знаком «obscur»);

3) образ объекта-качества светлое в сознании представителей русского национально-лингво-культурного сообщества включает в себя, наряду с представлением о локализации объекта в открытом для света пространстве, скорее, вверху, и идею об объекте, который сам может излучать свет, нерелевантную для французского сообщества;

4) сакральные образы объектов-качеств окружающей среды, устойчиво ассоциируемые представителями русского национально-лингво-культурного

сообщества с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, имеют форму сакрального сценария, включающего в себя обширный набор позиций (персонажи, их действия и характеристики, время и место их взаимодействия), в то время как сакральные образы объектов-качеств окружающей среды, устойчиво ассоциируемые представителями французского национально-лингво-культурного сообщества с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, имеют форму пропозиции, характеризующей объект относительно сакральной точки проникновения из профанного мира в сферу сакрального - формы феномена, объекта;

5) если сакральный образ объекта-качества, ассоциируемого с прилагательным «тёмный», включает в себя представления как мифологического, так и религиозного характера, то в сакральных образах объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками «sombre » и «obscur », мифологические представления не имеют чёткого выражения.

II. Различия в содержательном наполнении, но в большей степени - в формальной организации образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, обусловили качественные и количественные отличия тех модификаций поведения, способов взаимодействия с окружающей средой, на которые могут ориентировать языковые единицы в речевой практике представителей соответствующих сообществ.

Прилагательное «светлый» реализует в речевой практике современных представителей русского национально-лингво-культурного сообщества 11 дискурсивных смыслов, 6 из которых - в сфере прямых, 5 - в сфере непрямых употреблений:

1) «объект сам излучает свет, такой объект обладает большой силой, и его можно бояться или преклоняться перед ним». В окнах черных каменных стен вихрилось светлое пламя, от нестерпимого жара вспыхивали деревья на тротуаре (Бакланов Г. Южнее главного удара (1957));

2) «среда (время, место), в которой всякий объект всегда хорошо доступен для света, поскольку находится в открытом пространстве, скорее всего вверху, и это хорошо, и так должно быть»' Светлое синее небо, редкие пушистые облачка. Майор не сомневался, что скоро увидит Олега (Афанасьев ЗНТ., 103);

3) «среда (время, место), в которой какой-либо объект в определённые .моменты хорошо доступен для света, и в такой среде хорошо и радостно»: Гимназию эту профессор построил по последнему слову тогдашней педагогической индустрии - высокое светлое парадное с разлетающимися дверями, триумфальная лестница под красными дорожками (Домбровский, 76);

4) «среда, когда/где какой-либо/всякий объект хорошо доступен для света, хотя находится в закрытом пространстве, скорее внизу, и в такой среде происходит что-то необыкновенно хорошее»- Шла по светлой а/шее, и сверху тоже было светло, но деревья по сторонам смыкались двумя темными стенами, и выглядело так, будто монахиня движется по дну диковинного светоносного шцелья (Акунин П. и Б., 189).

5) «элемент внешности человека такой, как если бы он был объектом, хорошо доступным для света, находился бы в открытом пространстве вверху

или сам излучал бы свет, и хорошо, когда так, и так должно быть»; - Это война, да? — снова спроста Леночка, поправляя причёску, совсем как взрослая женщина, У нев были чудесные светлые волосы и большие серые глаза (Трапезников, 69);

6) «объект природы/вещь такой, как если бы он был объектом, хорошо доступным для света, так как находился бы в открытом пространстве вверху, и такой объект ценный и особенный»: Здесь с пятидесятых годов в красивых и удобных домах из светлого кирпича проживает творческая интеллигенция -актеры, писатели, художники (Донцова Ж., 256);

7) «короткое, определённое время либо вечность, которое(ая) есть либо когда-то было(-а) либо будет в земной жизни, когда человек причащается (Богом) Блага и Истины, и такого времени нужно ждать и к нему готовиться, оно -очень важное/ либо это - обман»; Корр. - Хочу задать еще один вопрос - о предстоящем Рождестве, Что для вас означает этот праздник, и как в вашей семье принято его отмечать?

И.Драчевская — Что означает? Еще один светлый праздник, когда появляется возможность увидеть друзей и родных и сказать друг другу приятные слова (А и Ф, №1, 2004. - http:news.eastview.com); /Гоп! СтопI Тра-та-таI Вот как работать надо! Гоп! Стоп! Тра-та-та! Давай, давай, дядя Ксентий, Шуруй в светлое будущее! А мы за тобой! Гоп! Стоп! Тра-та-та! (Митрофанов, 33);

8) «человек в земной жизни причащен Богом на время (а не в вечности) Истины и Блага»/ «человек, причастившийся в земной жизни Блага и Истины, и такого человека надо ждать, любить, уважать и им восхищаться»: Вторая жена от меня уйма к третьему мужу, а мне оставила ребенка от первого, которого воспитывает моя одинокая шестидесятилетняя, больная насквозь и вся светлая сестра (Ломов В. Музей // Октябрь, №2,2002);

9) «место в человеке, реже - в Боге, предназначенное для того, чтобы видеть (глаза, очи), думать (голова), чувствовать (душа), через которое человек причащается Блага и Истины, а Бог причащает Блага и Истины, человек, имеющий такое место во внутреннем пространстве своего тела, принадлежит к избранным и достоин почитания»: Мать Мелетина опустилась на колени, подняла над головой крест, взмолилась;

- Господи! Нагая стою перед Тобой, аки на Суде Страшном! Взываю к Тебе, Господи! Освободи душу женщины! Дай вздохнуть ей чистым воздухом, глянуть светлым глазом (Алексеев С., 25);

10) «пространство в земной либо загробной жизни, в котором Бог причащает человека Истины и Блага, а человек поднимается и причащается Истины и Блага на время или навечно, и оказаться в таком месте - большое счастье»; Может, лютый ворог на нашу светлую родину покусился, палок навострил да в поход выступил! (Толстая, 282);

11) «состояние души и сознания, в котором находится человек в своей земной жизни в течение того времени, когда Бог причащает его Блага и Истины, и человек причащается Блага и Истины, и такое состояние очень редко и ценно, а люди, на которых оно снизошло, - исключительные и хорошие»: На Руси два места навевают на меня особенно светлые и возвышенные раздумья: кладбища и вокзалы (Афанасьев ГТ, 33),

Прилагательное «clair» реализует в речевой практике современных представителей французского национально-лингво-культурного сообщества 5 дискурсивных смыслов, из которых 4 - в сфере прямых, I - в сфере непрямых употреблений:

1) «время, когда хорошо видна форма всех объектов, и в такое время приятно что-либо делать»: Il у a peu de choses à faire au jardin, mais, par tour clair, on peut nettoyer et préparer le sol Surveiller l'arrosage sous abri, c'est-à-dire dans les appartements, dans les serres et sous les châssis (из материалов сайта для садоводов http://yannick. mathieu.free.fr/le_temps_des_mois. htm#mois);

2) «место, в котором форма всех объектов хорошо видна, и быть в таком месте или рядом с ним полезно и хорошо»: De rares ombres noires erraient ici ou là, des malades que l'on avait laissés sortir à cause du soleil pâle et du ciel clair (Clément, 444),

3) «элемент внешности человека такой, в котором/на котором хорошо видна форма других объектов, в том числе чувств и эмоций; некоторые люди имеют такие элементы внешности, и это может быть хорошо и красиво, а может быть и плохо, некрасиво»: Elle a des veux clairs, immobiles, très attentifs. Tony fait quelques pas qui le séparent d'elle avec une subite confiance — peut-être lui a-t-elle été donnée par Sugar, peut-être par les veux clairs (Japrisot CL, 59); Jeanne s'arrêta sur le seil, immense fille aux cheveux clairs qui appuyait ses phrases d'un index tendu, qui parlait à toute vitesse pour éviter de se faire couper la parole (Bonnard, 122);

4) «предмет такой, в котором/на котором хорошо видна форма других объектов, и такой объект слишком явлен, очевиден, не содержит никакой тайны, загадки, а его владелец неинтересен»: Cette histoire qui fuit que devant une photographie comme celle-là on ne comprend pas Parce qu 'on feuillette l'album et que la même jeune femme élégante en tailleur, on la retrouve quelques années plus tard, en blouse claire un bébé dans les bras, et on voit bien que la coijfure ne bénéficie plus du même savant arrangement La jeunesse commence à se retirer du beau visage On reste éberlué (Rouaud, 39);

5) «форма ментального объекта/объекта-результата ментальной деятельности явлена, значит, через данный объект можно причаститься Божественной сути, такие объекты очень ценны, а их создатели достойны доверия и уважения»: Je n'ai rien changé Dès le début, nous avions une idée très claire de ce que devaient être le premier et le dernier soir Pour le dire avec une métaphore de l'Antiquité, lu cérémonie d'ouverture est inspirée des rites d'Apollon ; la clôture des rites de Dionysos (D. Papaioannou, artiste et chorégraphe grec "La cérémonie d'ouverture est inspirée d'Apollon, la clôture de Dionysos" // Le MONDE, 28 août 2004).

Прилагательное «тёмный» реализует в речевой практике современных представителей русского национально-лингво-культурного сообщества 16 дискурсивных смыслов, из которых 5 - в сфере прямых, 4 - в сфере непрямых употреблений, основанных на религиозном сакральном сценарии, и 7 - в сфере непрямых употреблений, основанных на мифологическом сакральном сценарии:

1) «среда, где и когда X всегда плохо доступен для света, так как находится в почти закрытом пространстве, скорее всего внизу, и такая среда хороша для плохого»: Но Фаина влетела в комнату и, отпихнув меня, стала, кряхтя, поднимать тяжелые половицы Внизу открылась темная сырая дыра

- Полезай, - велела женщина (Донцова Ж., 289);

2) «X плохо виден, так как находится далеко/в закрытом пространстве/за другим объектом-преградой, X опасен»: -А Шпрух-то наш очки сменил, - переводя разговор на редакционную тему, замечал Кумбарович. - К чему бы это, как думаеиш? Тёмные стёкла - это неспроста, Пета. Эта в высшей степени подозрительно (Артёмов, 14);

3) «элемент внешности человека такой, как если бы он находился в почти закрытом пространстве внизу; некоторые люди имеют такие элементы внешности, и это страшно, некрасиво, и таких людей надо опасаться/ некоторые люди имеют такие элементы внешности, и это хорошо и красиво»: Был он на взводе, обветренным тёмным худым лииом походил на старого морщиноватого само-едину, хотя давно ли сорок разменял, но зубы мужик не забыл вставить и выглядел для свадьбы вполне прилично (Личутин МР, 17); / Теперь кинулись в очи и нежный обвод чуть удлинённого, как у матери, лица, жарко полыхающего румянцем, и соболиные тёмные брови, и взгляд сверкающий, нестерпимо-яркий, весь в ожидании чуда (Балашов, 63);

4) «время/ место, когда/где X в некоторые моменты бывает плохо доступным для света, так как находится в почти закрытом пространстве, скорее внизу, и такая среда вызывает страх»: Татьяна Денисова, руководитель фольклорного коллектива «Согласнички», который колядует в родном Берёзовском уже 10 лет, со смехом вспоминает, как однажды они смастерили огромную маску из бересты, какие делали в старину, И отправились а Святки веселить народ. Шли гурьбой по тёмной улгте вдоль дороги - навстречу легковушка< Девушка в той маске возьми да и повернись к машине лицом. Водитель со страху резко рванул по тормозам, Потом вылез из салона и долго ругался — думал, его специально решили напугать (КП, 15 января 2004, - http:news.eastview.com)/

5) «материальный объект/вещь такой, как если бы он был объектом, плохо доступным для света, так как находился бы в почти закрытом пространстве внизу, такой объект - обычный и неценный, а его обладатель либо занимает низкое социальное положение, либо по каким-то причинам не хочет выделяться, и это хорошо/ (в случае соположения такой вещи со светлой) то, что произойдет (происходит) с ее обладателем, - важно»: Путин, кроме ношения часов на правой руке, пока ничем себя не проявил. Его любовь к водолазкам и костюмам тёмных иветов укладывается в русло современных модных тенденций (А и Ф, «Мода и вожди», декабрь 2003. - http:news.eastview.com)/ Часовщик был при параде, в тёмном отглаженном костюме, в белом свитерке со стоячим воротом (Личутин МР, 40);

6) «человек не знает или не хочет знать Бога (Блага)/блага/новшеств прогресса, «знания» и поэтому оказывается в сфере Дьявола (Зла)/зла (не-блага)/зла-незнания в своей земной либо загробной жизни на время либо навечно, и когда человек такой, это - плохо, его нужно изменить или пожалеть»: Степан, Степан,,,,Тёмный ты человек. Попил ты моей кровушки, Я тебе всё простил и зла не держу, но был ты вепрь, вепрем и остался (Личутин Р., 29);

7) «некоторый субъект действует на человека, который не знает или не хочет знать Бога, так, как если бы данный субъект был Дьяволом, и это опасно»: Геймер морщит лоб, пытаясь рассказать что-то связное, В конечном итоге

получается вот что «Сказочному миру, населенному доблестными воинами, могущественными волшебниками, амазонками и ведьмами, угрожает вторжение шейного божества по имени «Diabolo» (КП, 22 января 2004. -http:news.eastview.com);

8) «определённый, протекающий сейчас либо более длительный период времени в прошлом/прошлом и настоящем в земной жизни, когда человек не знает по неведению либо не хочет знать Бога и признать свои грехи, а Дьявол распространяет свою власть на человека, и такое время трудно пережить»: Сейчас Россия - зловещий черный фон Угасает свет и цвет ..Жить в сегодняшней Руси — медленное умирание. Это трагедия, мой друг, темные часы нашей жизни (Бондарев, 59);

9) «некоторая точка, объект, пространственно-временной континуум во внутреннем физическом или духовном пространстве человека в его земной жизни, через который в данное время Дьявол распространяет свою власть на человека, и такой человек наносит вред либо сам себе, либо другим»: Вскоре Уланова умерла Умерла старой-старой, иконой советского балета и — без всяких скидок— одной из величайших танцовщиц, которые когда-либо появлялись в мире. И показалось, что эта страшная обида и темная ненависть, так поздно высказанные, держали ее на этой земле покрепче, чем иных душевная твердость и хорошее здоровье. Она словно бы не могла умереть — и не хотела умирать, — пока не решится сказать этому миру все, что о нем думает (http://avantgo.ae.inc.ru/afïshar.php?t=staging-review&id=3643239);

10) «люди рассказывают так о человеке, который поддался на искушение невидимого чёрта»: Известие о гибели Самсонова не сразу дошло до народа: еще долго бпуждали темные легенды, будто его видели в лагере военнопленных, где он, переодетый в гимнастерку, выдавал себя за солдата (Пикуль, 463),

11) «поступки человека, поддавшегося на искушение невидимого чёрта»: Недаром главный хранитель сердца монархии - лондонского Тауэра, рассказывая мне историю своей страны, грустно посетовал: «Ни один, подчеркиваю, ни один, король не смог остаться чистым. Многие из них обагрили руки кровью близких родственников» ..Но, несмотря на все темные делишки, проворачиваемые от имени Бога, монархи всегда жили расчетливо Имущество приумножали и заботливо передавали из поколения в поколение (А и Ф, 1 января 2004. -http:news.eastview.com.);

12) «та часть ситуации, где человек поддаётся на искушение чёрта и согрешает, и это плохо»: В любом большом бизнесе, будь то в России или за рубежом, есть свои темные пятна Но российским бизнесменам повето - им довелось жить в эпоху перемен (А и Ф, № 2 2004. - http:news.eastview.com.);

13) «время в земной жизни, когда человек поддаётся на искушение невидимого чёрта, и такой человек, может быть, и плохой, но избегать его не следует»: Владимир Голубев - известный бизнесмен, жил в Питере, теперь в Москве Поговаривают, с темным прошлым. В криминальном мире у него была кличка Бармалей (КП, 6 марта 2004. - http:news.eastview.com.);

14) «человек наводит на грех (представляет угрозу), и он такой невидимый, как если бы был чёртом»: Наперерез Родионову, отделившись от стены, устремились темные верзилы (Артёмов, 92).

15) «так говорят о человеке/объекте, который представляет угрозу и такой невидимый, как если бы он был чёртом, и такого человека/объекта нужно опасаться»: - Владимир Александрович, - сказал министр внутренних дел министру военному, — должен вас предупредить, что Мясоедов — лошадка тёмная. Департамент давно имеет на него досье (Пикуль, 407);

16) «представляющее некоторую угрозу место перехода в мир невидимый для сознания человека или его деятельности, и человека, столкнувшегося с таким «местом», можно понять и пожалеть»: Для 6-7-летних детей конкретные цели учебы — темный лес, А любознательность у них не настолько велика, чтобы учеба привлекала как познание нового. Так что это забота родителей — еще до начала занятий объяснить ребенку на понятном для него уровне, зачем нужно учиться в школе (А и Ф, Семейный совет, 13 сентября 2004. -http:news.eastview.com,),

Прилагательное «sombre» реализует в речевой практике современных представителей французского национально-лингво-культурного сообщества 8 дискурсивных смыслов, из которых 5 - в сфере прямых, 3 - в сфере непрямых употреблений:

1) «почти закрытое пространство, скорее всего внизу, где объект X всегда плохо доступен для света, и такое пространство хорошо может скрывать что-то или кого-то»: Nous venions enfin de quitter la forêt sombre et humide, la route boueuse, et nous nous engagions sur une piste de terre battue lorsque le lac Victoria est apparu sur notre gauche, loin en contrebas (Croteau, 62);

2) «место, где некоторый объект иногда бывает плохо доступен для света, так как находится в почти закрытом пространстве, скорее внизу, и в таком месте оказываются люди, которых отвергает всё общество или его часть, либо люди сами отдаляются от общества»: М-те le Proviseur, moins de poitrine que Jamais, blême, lasse de piquer au-dessus de ma tête des colères froides, m'avait finalement retiré la rédaction des P.A.E. pour m'envoyer trimer au fin fond d'une pièce sombre et sans chauffage (Bonnard, 56);

3) «объект X плохо видно, так как он плохо доступен для света»/ «объект X плохо видно, так как он плохо доступен для света из-за Y, и такой объект может быть опасен»: Les yeux grands ouverts, il regardait derrière l'épaule de Hodkann, derrière la fenêtre, la masse sombre des sapins qui ployaient sous la neige et, derrière encore, le noir (Carrière, 144);

4) «объект-элемент внешности человека (глаза, волосы, брови) такой, как если бы он был плохо доступным для света, так как находился бы в почти закрытом пространстве внизу, и это красиво, когда у человека такие элементы внешности»: Il avait les veux très sombres, très brillants, une voix sans timbre mais agréable, qui allait bien avec sa nervosité (Japrisot PC, 74);

5) «материальный объект/вещь, такой, как если бы он был плохо доступен для света, находился бы в почти закрытом пространстве, скорее внизу, и человек, который имеет такие объекты, соответствует приличиям, стандарту, может иметь высокий статус»: Le procureur Goortsen était un homme mince et sec, au visage étroit et sévère,..11 se tenait derrière un bureau majestueux, dans une pièce aux boiseries sombres, qui témoignaient de sclècles entiers passés à écouter les secrets et les crimes des humains (Dantec, 40);

6) «X принадлежит сфере Дьявола, значит, X содержит в себе некоторую угрозу, и это угнетает, создаёт у меня ощущение дискомфорта»: Puis j'ai appris qu 'Edith et Oh prévoyaient une sortie pour le week-end Et qu 'un sombre samedi soir se profilait à l'horizon car je devais choisir entre un dîner en ville ... ou aller voir un film de Claude Chabrol — et dans un cas comme dans un autre, j 'étais assuré de m'emmerder (Djian, 374);

7) «X принадлежит сфере Дьявола, значит, X неправильный, запретный и направлен на плохое, и человек, у которого такой X, достоин осуждения»: Се bon vieux Willv ne parvenait plus à la dérider ; il n 'arrivait même plus à l'exaspérer. D'ailleurs, l'ami Willibald était beaucoup moins drôle, et nourissait de sombres pensées (Clément, 408);

8) «X принадлежит сфере Дьявола, значит, X неуловим и имеет обманчивый вид, и такой X тревожит и смущает»: J'avais toujours trouvé Edith jolie, mais ce n 'était pas elle, la sombre visiteuse qui traversait mes rêves ordinairement vêtue de porte-jarretelles et la poitrine à l'air (Djian, 97).

Прилагательное «obscur» реализует в речевой практике современных представителей французского национально-лингво-культурного сообщества 4 дискурсивных смысла, из которых 2 - в сфере прямых, 2 - в сфере непрямых употреблений:

1) «место в совершенно закрытом пространстве, скорее всего внизу, где объект всегда недоступен для света, и здесь хорошо что-то прятать»: // tira sur le battant, qui vint vers lui dans un grincement sonore et pénétra dans le réduit obscur et poussiéreux. Il alluma sa torche et promena le pinceau dans l'espace (Japrisot CL, 121);

2) «место в совершенно закрытом в данный момент пространстве, где объект X недоступен для света, и такое место таит опасность»: Un carillon interminable retentit à l'intérieur de la maison toujours obscure (Dantec, 240) ;

3) «феномен или его часть неявленны, причастны Бессознательному, а значит, неизвестны и непонятны, и такие феномены нужно сделать явными и понятными либо нужно быть готовым к опасности»: Elle n'osait ni bouger ni parler, comme si prononcer un seul mot, esquisser le moindre geste aurait équivalu à la signature d'un pacte obscur et dangéreux (Brussolo, 81 );

4) «человек неизвестен, a значит, незначителен в своей профессии, сфере деятельности, и не стоит обращать на такого человека внимание»: Justement, il у avait dans le sillage de Jeanne, qui allait avoir seize ans, un obscur journaliste, se faisant appeler Edmond, compte de Fels, et dont la galante insistance n 'avait d'égale que l'évidente pénurie financière (Troyat TGF. 19).

III, Содержательное наполнение операций, производимых языковыми личностями в процессе смыслопорождения, в рамках каждого из рассматриваемых сообществ имеет существенные национально-специфические черты.

В результате сравнения образов знаков, устойчиво ассоциируемых представителями русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, был выявлен ряд национально-специфических черт данных составляющих значения.

Прилагательные «светлый»/ «clair» :

1) прилагательное «светлый» в прямых употреблениях актуализирует

концепты, обращенные к таким ценностям семантической области «Этика», как «хорошо», «должно», в то время как прилагательное «clair» в прямых употреблениях актуализирует концепты, обращенные к ценностям семантических областей «Гедоническое» («приятно»), «Прагматика» («полезно») и «Социальное» («симпатия/антипатия»);

2) пропозиция, лежащая в основе образа объекта-качества светлый в русском национально-лингво-культурном сообществе, обладает большой гибкостью и применима к широкому кругу явлений и феноменов, в отличие от пропозиции, лежащей в основе образа объекта-качества clair во французском сообществе, которая имеет жесткую структуру и применима к ограниченному числу явлений и феноменов: на ментально-ситуативном уровне алгоритма смыслопо-рождения для реализации дискурсивных смыслов в сфере прямых употреблений ментальное пространство, актуализируемое прилагательным «светлый», может вступать во взаимодействие с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, при помощи четырёх типов взаимодействия (наложения, замещения, проекционного картирования и создания гибридного пространства); ментальное пространство, актуализируемое прилагательным «clair», способно взаимодействовать с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, только при помощи механизма наложения;

3) прилагательное «светлый» в сфере прямых употреблений используется представителями русского национально-лингво-культурного сообщества в речевой коммуникации только в стратегиях кооперации, в целях создания у собеседника положительного эмоционального состояния, настроя на плодотворное общение и сотрудничество, и в таких стратегиях манипулирования, как стратегия положительной презентации, создания положительного имиджа третьего лица; в то время как для прилагательного «clair» характерно использование как для реализации стратегий кооперации в эмоционально настраивающих тактиках и манипулятивной стратегии положительной презентации, так и для реализации конфронтационной стратегии дискредитации, а также манипулятивной стратегии отрицательной презентации;

4) прилагательное «светлый», как правило, характеризует среду, объекты, элементы внешности человека как соответствующие идеальной норме (они как раз такими и должны быть), а вещи, одежду, которые нормативно должны быть тёмными, а не светлыми, как не соответствующие норме; прилагательное «clair» также в подавляющем большинстве употреблений характеризует такую среду как соответствующую идеальной норме - среда такой и должна быть, однако как не соответствующие норме рассматриваются не только такие вещи и артефакты, но и такие элементы внешности человека (волосы, глаза);

5) с точки зрения речевой аргументации прилагательное «светлый» актуализирует имплицитные суждения типа «X - светлый, X - ценный, хороший, такой, каким он должен быть, либо X - особенный», которые в логической организации аргументации выполняют функции аргумента к различного рода тезисам; прилагательное «clair» актуализирует имплицитные суждения типа «X -clair, X - полезный и/или приятный», «X - clair, X — симпатичный и привлекательный», «X - clair, X - несимпатичный и непривлекательный», которые в логической организации аргументации также выполняют функцию аргумента к

различного рода тезисам;

6) прилагательное «светлый» в сфере непрямых употреблении актуализирует концепты, относящиеся к семантической области «мир Духовный, мир Горний»; прилагательное же «clair» - концепты, относящиеся к семантическим областям «Истинность», «Рациональность»;

7) для представителей русского сообщества существует широкий круг явлений, событий, феноменов, объектов, которые могут быть охарактеризованы с точки зрения прецедентного взаимодействия Бога и человека - на ментально-ситуативном уровне алгоритма смыслопорождения ментальное пространство, актуализируемое прилагательным «светлый», во всех выделенных нами дискурсивных типах взаимодействует с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, при помощи механизма проекционного картирования, для которого характерно объединение двух отличных пространств на основе идентичности, по крайней мере, одного из составляющих их элементов; в то время как для представителей французского сообщества существует немногочисленный, с чётко очерченными границами, класс объектов и феноменов, к которым применима данная пропозиция, и которые, следовательно, могут быть категоризированы относительно некоторой сакральной точки - ментальное пространство, актуализируемое на ментально-ситуативном уровне алгоритма смыслопорождения прилагательным «clair», обнаруживает способность взаимодействовать с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, исключительно при помощи механизма наложения, для которого характерно заполнение некоторого потенциального элемента в одном пространстве конкретным содержанием аналогичного элемента другого пространства;

8) прилагательное «светлый», будучи использовано в речевой практике представителей русского национально-лингво-культурного сообщества, как и прилагательное «clair» в речевой практике в рамках французского сообщества, для осуществления манипулятивных стратегий самопрезентации и положительной презентации, в отличие от прилагательного «clair», имеет «двойное» коммуникативное использование: будучи употреблено в целях повышения себя или другого, оно одновременно служит коммуникативной цели понижения некоторого третьего лица или собеседника;

9) с точки зрения речевой аргументации в контекстах, где используется прилагательное «светлый» в непрямых употреблениях, актуализируется суждение, содержащее оценку таких людей, такого места во внутреннем пространстве человека или такого состояния внутреннего мира человека, а также такого места во внешнем пространстве и такого времени, как самых лучших, а суждения о таком времени и таких людях содержат также социально-этические императивы «такого времени нужно ждать», «таких людей нужно уважать и ценить» - в основе данных суждений лежит идея абсолютного превосходства таких феноменов и людей; в контекстах использования прилагательного «clair» в сфере непрямых употреблений также актуализируется суждение о ценности таких ментальных объектов, дополненное императивом социального характера о том, что создатель или обладатель такого ментального объекта достоин уважения, при этом идея абсолютного превосходства таких объектов или их создателей отсутствует.

Среди общих черт образов данных двух знаков следует отметить, во-первых, то, что оба прилагательных в сфере непрямых употреблений с точки зрения языковой аргументации характеризуют объекты, феномены как идеальных представителей категории данных объектов, а во-вторых, то, что суждения, актуализируемые в контекстах непрямых употреблений данных языковых знаков, в логической организации аргументации выполняют функцию аргумента к различного рода тезисам.

Прилагательные «тёмный»/ «sombre»/ «obscur»:

1) прилагательное «тёмный» в сфере прямых употреблений актуализирует концепты, принадлежащие семантическим областям «Инстинкты» (опасность, угроза), «Отрицательные эмоции» (страх), «Эстетика» (красота, некрасивость), «Качества личности» (сдержанность, аскеза)', языковой знак «sombre», наряду с концептами, принадлежащими семантическим областям «Эстетика», «Инстинкты», актуализирует большое число концептов, относящихся к семантической области «Социальное» (отчужденность, уединенность, бедность/нужда, престиж, стандарт, приличие)', среди концептов, актуализируемых языковым знаком « obscur », преобладают концепты, принадлежащие семантической области «Инстинкты» (опасность, угроза)',

2) пропозиция, лежащая в основе прилагательного «тёмный», обладает большей гибкостью и способна быть применима к гораздо большему числу объектов и ситуаций, чем это характерно для пропозиций, лежащих в основе представлений о качествах obscur и sombre - для прилагательного «тёмный» характерны 3 способа взаимодействия ментальных пространств (замещение, проекционное картирование и создание гибридного пространства), для прилагательного «sombre » - 2 механизма взаимодействия (замещение и проекционное картирование), а для прилагательного «obscur» - только механизм проекционного картирования;

3) прилагательное «тёмный» используется в русской речевой практике для осуществления широкого диапазона стратегий: манипулятивные стратегии интриги и устрашения, нагнетания эмоционального напряжения, конфрон-тационная стратегия дискредитации, такие стратегии кооперации, как стратегии сотрудничества и поддержания контакта в тактиках создания эмпатии, доверия (например, к людям, у которых такие брови, веснушки, усы или которым принадлежат такие вещи и артефакты), в тактике оправдания своего или чужого страха (например, когда речь идёт о такой среде); прилагательное «sombre » используется для осуществления только манипулятивных стратегий презентации: для положительной презентации данное прилагательное используется в качестве характеристики элементов внешности (глаза, волосы, ресницы, брови) и вещей, артефактов, а для отрицательной презентации - в качестве характеристики мест, которые обычно такими не бывают (чаще всего жилые помещения); прилагательное «obscur» используется во французской речевой практике в двух манипулятивных стратегиях: стратегии привлечения внимания и стратегии создания эмоционального напряжения;

4) с точки зрения языкового аргументативного потенциала все три анализируемых прилагательных могут характеризовать некоторые объекты и явления как соответствующие норме, некоторые - как не соответствующие:

- «тёмный» характеризует как нормативные: а) места в почти закрытых, преимущественно природных пространствах внизу (яма, дыра, овраг); б) такое время суток, как вечер и ночь; в) объекты, загораживающие другие объекты; г) такие элементы внешности, как веснушки, брови, усы, а также материальные объекты, вещи, артефакты; как ненормативные — такие волосы, глаза, лицо, кожу;

- «sombre » характеризует как нормативные: а) места в почти закрытых, преимущественно природных пространствах внизу (eau, forêt); б) объекты, загораживающие другие объекты; в) такие элементы внешности, как волосы, глаза, а также материальные объекты, вещи, артефакты; как ненормативные - такие жилые помещения (pièce, maison, couloir);

- прилагательное «obscur » характеризует как нормативные всегда полностью закрытые помещения (cabinet 'каморка'; réduit 'чулан'; confessional 'исповедальня') и как не соответствующие норме - такие жилые помещения (pièce 'комната', maison 'дом', salle 'зала');

5) имплицитные суждения, актуализируемые в контекстах прямых употреблений прилагательного «тёмный», содержат более ярко выраженную негативную оценку такой среды как плохой, страшной, опасной, чем это характерно для имплицитных суждений, актуализируемых французскими прилагательными «sombre » и «obscur », а также оценивают крайне негативно некоторые такие элементы внешности человека (волосы, глаза), в то время как суждения, актуализируемые в контекстах употребления прилагательного «sombre», именно такие элементы внешности оценивают исключительно положительно; в тех случаях, когда прилагательные «тёмный» и «sombre» характеризуют вещи, артефакты, в контекстах употребления данных прилагательных актуализируются имплицитные суждения, содержащие положительную оценку таких объектов, но основания такой оценки различны: русские склонны положительно оценивать такие объекты и их владельцев, потому что они свидетельствуют о сдержанности, ас-кетичности и даже бедности последних, в то время как французы склонны высоко оценивать такие объекты и их владельцев, поскольку такие объекты ценны, дороги, престижны, а их владельцы обеспечены и имеют высокий статус;

6) прилагательное «тёмный» в непрямых употреблениях в рамках религиозного сакрального сценария актуализирует концепты, принадлежащие преимущественно семантической области «Этическое» (грех, зло, запрет), а также семантическим областям «Знание» (отсталость, незнание/ограниченность) и «Негативное» (трагедия, разрушение, трудность); в рамках мифологического сакрального сценария - только концепты, принадлежащие семантической области «Нелегальное» (обман, мошенничество, подозрение); прилагательное «sombre » с точки зрения актуализируемых концептов обнаруживает сходство с прилагательным «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария: большинство концептов относятся к семантической области «Этическое» (грех, зло, преступление), однако ряд концептов относится также к не свойственным для русского прилагательного семантическим областям «Инстинкты» (страсть, опасность, угроза) и «Гедоническое» (дискомфорт)-, прилагательное «obscur » реализует концепты, принадлежащие двум совершенно не свойственным прилагательным «тёмный» и «sombre » семантическим областям - «Понимание» и

«Социальное»',

7) на ментально-ситуативном уровне алгоритма смыслопорождения прилагательному «тймный» в рамках религиозного сакрального сценария свойственно взаимодействовать с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, только при помощи двух механизмов, предусматривающих большое количество идентичных элементов в обоих взаимодействующих пространствах: наложения и замещения; в рамках мифологического сакрального сценария - при помощи механизма проекционного картирования: по-видимому, для представителей русского национально-лингво-культурного сообщества существует жбетко заданный круг ситуаций, феноменов, обладающих достаточными основаниями для применения к ним религиозного сакрального сценария «попадания» человека под власть Дьявола, а мифологический сценарий взаимодействия человека и чёрта обладает большой гибкостью и применим к широкому числу явлений; пропозиции, описывающие сакральные образы объектов-качеств sombre и obscur, обнаруживают жесткость структуры, что приводит к тому, что для представителей французского национально-лингво-культурного сообщества существует узкий класс явлений и феноменов, к которым данная пропозиция применима - для французских прилагательных «sombre » и «obscur » единственно возможным способом взаимодействия с ментальными пространствами, актуализируемыми существительными, является механизм наложения;

8) в речевой практике представителей русского национально-лингво-культурного сообщества прилагательное «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария используется преимущественно в «жёстких» конфронтаци-онных стратегиях оскорбления, обвинения, обличения, а в рамках мифологического сакрального сценария - в «мягких» тактиках намёка, вуалирования в рамках стратегии дискредитации, в манипулятивной стратегии «навешивание негативного ярлыка» и даже в некоторых стратегиях кооперации; использование в рамках стратегий дискредитации и манипулятивной стратегии «навешивание негативного ярлыка» характерно и для прилагательных «sombre », «obscur» в непрямых употреблениях;

9) в контекстах употребления прилагательного «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария актуализируются имплицитные суждения, содержащие оценку таких феноменов, ситуаций, людей, как опасных, плохих, а также скрытый императив «таких людей, ситуации, феномены необходимо изменить»; в контекстах употребления прилагательного «тёмный» в рамках мифологического сакрального сценария - имплицитные суждения, касающиеся в основном человека, столкнувшегося с чёртом, попавшего под его влияние, содержащие сдержанную оценку таких людей, а также скрытый императив в сфере общения с таким человеком: «такой человек, может быть, и плохой, но не следует его осуждать или избегать, его можно опасаться или пожалеть»; в контекстах непрямых употреблений прилагательного «obscur» актуализируются имплицитные суждения, также имеющие форму императивов социального, а также познавательного характера: «не стоит обращать на такого человека внимание», «такие феномены нужно сделать явными и понятными либо нужно быть готовым к опасности»; имплицитные суждения, актуализируемые в контекстах непрямых употреблений прилагательного «sombre », отличает то, что они имеют форму как

социально-этического императива «человек, у которого есть такой объект, достоин осуждения», так и мнения, основанного на субъективно-эмоциональных впечатлениях: «такой объект, человек создаёт у меня ощущение дискомфорта, тревожит и смущает»;

10) названные имплицитные суждения, актуализируемые в контекстах непрямых употреблений прилагательных «sombre » и «тёмный» в рамках мифологического сакрального сценария, в логической организации аргументации выполняют функции тезиса, в то время как имплицитные суждения, актуализируемые в контекстах непрямых употреблений прилагательных «obscur» и «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария, могут выполнять функцию как тезиса, так и аргумента;

11) с точки зрения языкового аргументативного потенциала прилагательные «sombre » и «obscur» характеризуют такие объекты и таких людей как не соответствующих идеальной норме, что свидетельствует о наличии у представителей французского национально-лингво-культурного сообщества достаточно чёткого представления о том, что «правильные» люди, объекты и ситуации должны иметь чёткую форму, быть хорошо явленными, быть причастными Божественной Сути или сфере Сознательного, другие же объекты, ситуации и люди являются «неправильными»; прилагательное «тёмный» в рамках мифологического сакрального сценария характеризует такое место, время, поступок, человеческое обличье как соответствующие «нормативному» месту, времени, обличью, где, когда и в котором может появиться чёрт; прилагательное «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария в большинстве случаев не имеет ярко выраженного аргументативного потенциала - по-видимому, для представителей русского национально-лингво-культурного сообщества характерно чёткое представление о той среде, поступках и обличье, в которых может появиться чёрт, но нехарактерно какое-либо ясное представление о том, где, как и через какую точку во внутреннем пространстве человека или внешнем физическом пространстве Дьявол может осуществить своё воздействие на человека - опасность данного сакрального персонажа в том, что он вездесущ.

Таким образом, проведённый анализ языкового материала подтвердил продуктивность и экспликаторный потенциал сформулированной нами концепции языкового значения. Выделив три составляющих значения - образ объекта, образ знака и алгоритм смыслопорождения - мы, используя разработанные нами исследовательские методики, последовательно описали их для каждого из прилагательных-обозначений светлого и тёмного в двух языках, а затем сопоставили. Сопоставительный анализ позволил выявить существенные отличия в структурах знания, актуализируемых в сознании представителей двух сообществ языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного русского и французского языков, что подтвердило нашу гипотезу о том, что языковое значение имеет субъективную природу, поскольку данная структура знаний формируется в сознании языковой личности в опыте взаимодействия с био-социо-культурной средой в рамках определённого сообщества людей.

Наиболее важным результатом исследования стало то, что в ходе проделанной практической работы с языковым материалом была подтверждена состоятельность тех теоретических положений, совокупность которых составила

целостную концепцию языкового значения, а также была доказана эффективность разработанных в рамках данной концепции исследовательских методик.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1, Колмогорова, А, В, Концептуальное наполнение прилагательных «blanc» и «noir» в современном французском языке [Текст] // Материалы IV регионального научного семинара по проблемам систематики языка и речевой деятельности (Иркутск,12 - 14 сентября 2001 г.), - Иркутск, 2001r.-C.71-75 (0,2 пл.),

2, Колмогорова, А. В, Концешуальное содержание прилагательного «noir» в современном французском языке [Текст] // Язык в синхронии и диахронии: Тезисы докладов Всероссийской научно-практической конференции. - Петрозаводск: КГТГУ, 2001а. - С.35 - 36 (0,1 п.л,),

3, Колмогорова, А,В, О концептуальном подходе к анализу языкового значения [Текст] // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков», посвящённой 50-летию факультета иностранных языков НГПИ. - Новокузнецк: НГПИ, 2002. - С.43 - 46 (0,2 п.л,).

4, Колмогорова, А, В, Сопоставительный анализ концептуализации чёрного цвета во французском и русском языках: к постановке проблемы [Текст] // Язык и межкультурные коммуникации: Материалы международной конференции, Уфа: Изд-во БГПУ, 2002а. - С. 102 - 104 (0,1 пл.),

5, Колмогорова, А. В, Оценочная компонента в семантике прилагательных-цветообозначений чёрного и белого цветов в русском и французском языках: возможности концептуального объяснения различий [Текст] // Материалы V регионального научного семинара по проблемам систематики языка и речевой деятельности (Иркутск, 16 - 18 октября 2002 г,) -Иркутск: ИГЛУ, 20026, - С.76 - 80 (0,2 п.л.).

6, Колмогорова, А. В, Концептуализация белого и чёрного цветов в русском и французском языках и архетипы коллективного бессознательного [Текст] // Проблемы сохранения вербальной и невербальной традиции этносов: Материалы «круглого стола» 1 Международной научной конференции «Язык. Миф, Этнокультура». - Кемерово: ИГПС «Графика», 2003, -С.83-91(0, б п.л.),

7, Колмогорова, А. В, «Чёрные мысли» и «idées noires»: к вопросу о концептуализации цвета в языке [Текст] // Проблемы систематики языка и речевой деятельности: Вестник ИГЛУ. Сер, 3, Материалы конференций.

- Иркутск: ИГЛУ, 2003а. - Выпуск 1. - С.78 - 87 (0,5 п.л.),

8, Колмогорова, А, В. Концептуальный механизм образования и функционирования прилагательных «blanc» и «noir» в употреблениях, относящихся к центрам категорий [Текст] // Теоретические и прикладные аспекты межкультурной коммуникации: Под общ, ред, О.В.Гусевой; КГУ.

- Красноярск, 20036. - С,61 - 64 (0,2 п.л,),

9, Колмогорова, А, В, Костюшкина, Г.М. Концешуальное содержание цветовых прилагательных blanc и noir в современном французском языке [Текст] H « Slowa, slowa, slowa »... w komunikaeji jçzykowej: pod redak-

cja Marceliny Grabskiej. - Fundacja Rozwoju Uniwersytetu Gdanskiego, Gdansk, 2004. - С. 187 - 196 (0,6 пл.).

10. Колмогорова, А. В. Аргументативный потенциал прилагательных «белый» и «чёрный» в современном русском языке [Текст] // Филология и современное лингвистическое образование: Материалы региональной конференции молодых учёных, Иркутск, 2-4 марта 2004 г. - Иркутск, 2004а. - С.64 - 66 (0,2 пл.).

11. Колмогорова, А. В. Преломление архетипа «свет» во французской и русской культурах и особенности функционирования прилагательных «clair» и «светлый» во французском и русском языках [Текст] // Современные контексты культуры: молодёжь в XXI веке: Материалы международной научно-практической конференции молодых учёных, аспирантов и студентов вузов, Астрахань, 14 - 15 апреля 2004 г. - Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 20046. - С.99 - 103 (0,3 пл.).

12. Колмогорова, А. В. Роль пространства в восприятии и концептуализации белого и чёрного цветов в языке (на материале русского и французского языков) [Текст] // Альманах «Ad libitum. Филология»,- № 1. - Новокузнецк, 2004в. - С. 120 - 129 (0,5 пл.).

13. Колмогорова, А. В. К вопросу о смысле и значении языкового знака [Текст] П Лингвистические парадигмы и лингводидактика: Материалы IX Международной научно-практической конференции, Иркутск, 18-19 июня 2004 г. - Иркутск: Издательство БГУЭП, 2004г.

- С.234 - 238 (0,2 пл.).

14. Колмогорова, А. В. О цвете некоторых социальных феноменов и явлений [Текст] // Этика и социология текста: Сборник статей научно-методического семинара «TEXTUS». - Вып. 10. - Санкт-Петербург

- Ставрополь: Изд-во СГУ, 2004д. - С.424 - 427 (0, 2 пл.).

15. Колмогорова, А. В. Семантика прилагательного «sombre» в современном французском языке и архетип коллективного бессознательного «тьма» [Текст] // Проблемы и перспективы языкового образования в XXI веке: Материалы региональной научно-практической конференции. - Новокузнецк: Изд-во КузГПА, 2004е. - С.56 - 61 (0,4 пл.).

16. Колмогорова, А. В. К определению языка как способа ориентирующего поведения [Текст] // Проблемы прикладной лингвистики: Сб.статей Международной научно-практической конференции. -Пенза, 2004ж. - С. 158 - 160 (0,2 пл.).

17. Колмогорова, А. В. Концепт «второстепенность» в концептуальном содержании прилагательного «чёрный» во французском и русском языках [Текст] // Вестник Бурятского университета. Сер. 14: Романо-германская филология. Вып. 1. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского университета, 2005. - С.9 - 18 (0,5 пл.).

18. Колмогорова, А. В. Особенности воплощения архетипа «Свет» в семантике прилагательных «ясный», «светлый» современного русского языка и прилагательного «clair» современного французского языка [Текст] // Проблемы систематики языка и речевой деятельности:

Материалы 8-го регионального семинара, - Иркутск: ИГЛУ, 2005а, -С.131- 141 (0,6 п.л.).

19, Колмогорова, А, В, Роль и функции прилагательного «светлый» в осуществлении стратегий манипулирования в современной русской речи [Текст] // Проблемы и перспективы языкового образования в XXI веке: Материалы региональной научно-практической конференции, - Новокузнецк, 20056, - С.37 - 43 (0,3 пл.).

20, Колмогорова, А, В. О двух видах «чёрных мыслей» в русском языковом сознании [Текст] // Когнитивное моделирование в лингвистике: Материалы VIII Международной конференции. Труды.Т.2,- Москва - Варна, 2005в,- С.65 - 75 (0,6 п.л.),

21, Колмогорова, А. В. Ритуальный сценарий, суждение, мнение: три формы организации представлений о чёрном и белом в русском и французском языках [Текст] // Лингвистические парадигмы и лин-гводидактика: Материалы X Международной научно-практической конференции, Иркутск, 14-18 июня 2005 г. - Иркутск: Изд-во БГУ-ЭП, 2005г. - С. 196 - 205 (0,5 п.л.).

22, Колмогорова, А. В. Функционально-семиологический метод исследования языковых единиц (на материале французского языка) [Текст] // Вестник Бурятского университета. Сер, 14: Романо-германская филология, Вып.2. - Улан-Уда: Изд-во Бурятского университета, 2006. - С. 66 - 72 (0,4 п.л.),

23, Колмогорова, А. В. «Он любит костюмы тёмных тонов..,»: об использовании социальных стереотипов и установок в речевой коммуникации [Текст] // Проблемы и перспективы языкового образования в XXI веке: Материалы III региональной научно-практической конференции. - Новокузнецк: Изд-во КузГПА, 2006а. - С. 50 - 56 (0,4 п.л.),

24, Колмогорова, А, В, О ценностях «индивидуальное»/ «коллективное» в коммуникативном потенциале прилагательных «светлый» и «clair» [Текст] // Материалы международной научно-практической конференции «Теория и практика перевода и профессиональной подготовки переводчиков». - Пермь, 20066. - С.267 - 274 (0,5 п.л,).

25, Колмогорова, А. В. Использование аргументативных средств в речевой коммуникации и стереотипы национального сознания [Текст] // Материалы региональной научно-практической конференции «Проблемы межкультурной коммуникации в преподавании иностранных языков на неспециальных факультетах», - Улан-Удэ, 200бв. - С.31 -36 (0,3 п.л,).

26, Колмогорова, А. В. Субъективный характер языкового значения [Текст] // Материалы Международного конгресса по когнитивной лингвистике. - Тамбов: Изд-во ТГУ, 2006г. - С.56 - 58 (0,2 п.л.).

27, Колмогорова, А, В. К вопросу о смысле сочетания «светлое будущее» в современной русской речи [Текст] // Проблемы концептуальной систематики языка и речевой деятельности: Материалы IX регионального научного семинара. - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2006д, - С. 93 - 97 (0,2 пл.).

28, Колмогорова, А, В, О метаморфозах православных духовных ценно-

стей в современном русском языковом сознании (на материале непрямых употреблений прилагательных «светлый», «тёмный») [Текст] // Материалы I Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике». - Кемерово: Изд-во КемГУ, 2006е-С.219-227 (0,5 пл.).

29. Колмогорова, А. В. Особенности функционирования прилагательного «sombre» во французской речевой практике [Текст] // Вестник Бурятского университета. Сер. 14: Романо-германская филология. Вып.2. -Улан-Удэ: Изд-во Бурятского университета, 2006ж. - С.60 - 66 (0, 3 пл.).

30. Колмогорова, А. В. Языковое значение как структура знания и опыта [Текст] // Studia Lingüistica Cognitiva. - Вып. 1. - Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы. - М.: Гнозис, 2006з. - С.240 -256(1 пл.).

31. Колмогорова, А. В. Языковое значение и речевой смысл: Опыт фун-кционапьно-семиологического исследования прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках (монография) [Текст]. - Новокузнецк: 2006и. - 380 с.(23,7 пл.).

Формат 60x84, Бумага офсетная, Печать RISO, Объем 2,3 усл. п.л. Тираж 100 экз. Отпечатано с готового оригинал-макета ООО «Изограф» 654000, ул. Орджоникидзе, 35, оф, 806

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Колмогорова, Анастасия Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ФИЛОСОФСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. От детерминизма к философии нестабильности: эволюция философии познания.

1.2. Живые организмы - системы с круговой организацией.

1.3. Роль естественного языка в процессе адаптации и самоподдержания живой системы.

1.4. Определение языка как способа ориентирующего поведения.

1.5. Когнитивная концепция языкового знака.

1.6. Смысл и значение языкового знака.

1.7. Понятия дискурсивного смысла и дискурсивного типа.

1.8. Уровни алгоритма смыслопорождения.

1.8.1. Ментально-языковой уровень.

1.8.2. Ментально-ситуативный уровень.

1.8.3. Уровень речевой организации.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА 2. ПСИХО-ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СВЕТЛОМ И ТЕМНОМ В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ НАЦИОНАЛЬНО-ЛИНГВО-КУЛЬТУРНЫХ

СООБЩЕСТВАХ.

2.1. Роль сенсомоторного опыта в восприятии с точки зрения физиологии.

2.2. Роль сенсомоторного опыта в восприятии с точки зрения когнитивной психологии.

2.3. Восприятие и роль сенсомоторного опыта в зрительном восприятии с точки зрения феноменологии.

2.4. Роль сенсомоторного опыта в восприятии с позиций теории автопойезиса

У.Матураны и Ф.Варелы.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2.

ГЛАВА 3. РОЛЬ АРХЕТИПА СВЕТ-ТЬМА В ФОРМИРОВАНИИ САКРАЛЬНЫХ ОБРАЗОВ СВЕТЛОГО И ТЁМНОГО В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ НАЦИОНАЛЬНО-ЛИНГВО-КУЛЬТУРНЫХ СООБЩЕСТВАХ.

3.1. Архетип Свет-Тьма и его роль в мифопоэтических моделях мира.

3.2. Воплощение архетипа Свет-Тьма на различных этапах развития мифологии.

3.2.1. Боги дневного и ночного неба.

3.2.2. Культ Солнца и символика Тьмы в греко-римской мифологии

3.2.3. Культ Солнца и представление о Тьме в иранской и славянской мифологиях.

3.3. Преломление архетипа Свет-Тьма в христианстве.

3.3.1. Реализация архетипа Свет-Тьма в западном христианстве.

3.3.2. Реализация архетипа Свет-Тьма в православии.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3.

ГЛАВА 4. ВОПЛОЩЕНИЕ АРХЕТИПА СВЕТ-ТЬМА В РУССКОМ И

ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ.

4.1. Воплощение архетипа Свет-Тьма в языковых единицах русского языка.

4.1.1. Воплощение идеи Света в языковых единицах русского языка.

4.1.2. Воплощение идеи Тьмы в языковых единицах русского языка. 128 4.2. Воплощение архетипа Свет-Тьма в языковых единицах французского языка

4.2.1. Воплощение идеи Света в языковых единицах французского языка

4.2.2. Воплощение идеи Тьмы в языковых единицах французского языка.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 4.

ГЛАВА 5. ПРОФАНИЧЕСКИЕ И САКРАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ ОБЪЕКТОВ-КАЧЕСТВ, УСТОЙЧИВО АССОЦИИРУЕМЫХ С ЯЗЫКОВЫМИ ЗНАКАМИ-ОБОЗНАЧЕНИЯМИ СВЕТЛОГО И ТЁМНОГО В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ.

5.1. Профанические образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного в русском и французском языках.

5.2. Сакральные образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного в русском и французском языках.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 5.

ГЛАВА 6. ОПИСАНИЕ ОБРАЗОВ ЯЗЫКОВЫХ ЗНАКОВ-ОБОЗНАЧЕНИЙ СВЕТЛОГО В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ НАЦИОНАЛЬНО-ЛИНГВО-КУЛЬТУРНЫХ СООБЩЕСТВАХ И ИХ СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

6.1. Образ языкового знака «светлый» в русском-национально-лингвокультурном сообществе.

6.1.1. Дискурсивные смыслы прилагательного «светлый» в сфере прямых употреблений.

6.1.1.1. Дискурсивный смысл 1.

6.1.1.2. Дискурсивный смысл 2.

6.1.1.3. Дискурсивный смысл 3.

6.1.1.4. Дискурсивный смысл 4.

6.1.1.5. Дискурсивный смысл 5.

6.1.1.6. Дискурсивный смысл 6.

6.1.2. Дискурсивные смыслы прилагательного «светлый» в сакральной сфере.

6.1.2.1. Дискурсивный смысл 7.

6.1.2.2. Дискурсивный смысл 8.

6.1.2.3. Дискурсивный смысл 9.

6.1.2.4. Дискурсивный смысл 10.

6.1.2.5. Дискурсивный смысл 11.

6.1.2.6. Описание образа знака, устойчиво ассоциируемого представителями русского лингво-культурного сообщества с прилагательным «светлый».

6.2. Образ языкового знака «clair» во французском-национально-лингво-культурном сообществе.

6.2.1. Дискурсивные смыслы прилагательного «clair» в профанической сфере.

6.2.2. Дискурсивные смыслы прилагательного «clair» в сакральной сфере

6.2.3. Описание образа знака, устойчиво ассоциируемого представителями французского национально-лингво-культурного сообщества с прилагательным «clair».

6.3. Сопоставительный анализ значений языковых знаков-обозначений светлого в современных русском и французском языках.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 6.

ГЛАВА 7.0ПИСАНИЕ ОБРАЗОВ ЯЗЫКОВЫХ ЗНАКОВ-ОБОЗНАЧЕНИЙ

ТЁМНОГО В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ И ИХ СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ.

7.1. Образ языкового знака «тёмный» в русском национально-лингво-культурном сообществе.

7.1.1. Дискурсивные смыслы прилагательного «тёмный» в профанической сфере.

7.1.1.1. Дискурсивный смысл 1.

7.1.1.2. Дискурсивный смысл 2.

7.1.1.3. Дискурсивный смысл 3.

7.1.1.4. Дискурсивный смысл 4.

7.1.1.5. Дискурсивный смысл 5.

7.1.2. Дискурсивные смыслы прилагательного «тёмный» в сакральной сфере.

7.1.2.1. Дискурсивный смысл 6.

7.1.2.2. Дискурсивный смысл 7.

7.1.2.3. Дискурсивный смысл 8.

7.1.2.4. Дискурсивный смысл 9.

7.1.3. Дискурсивные смыслы прилагательного «тёмный», основывающегося на мифологическом сакральном сценарии.

7.1.4. Описание образа знака, устойчиво ассоцируемого представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с прилагательным «тёмный».

7.2. Образы языковых знаков «sombre» и « obscur » во французском национально-лингво-культурном сообществе.

7.2.1. Дискурсивные смыслы прилагательного «obscur» в профанической сфере.

7.2.1.1. Дискурсивный смысл 1.

7.2.1.2. Дискурсивный смысл 2.

7.2.2. Дискурсивные смыслы прилагательного «obscur» в сакральной сфере.

7.2.2.1. Дискурсивный смысл 3.

7.2.2.2. Дискурсивный смысл 4.

7.2.3. Дискурсивные смыслы прилагательного «sombre» в профанической сфере.

7.2.3.1 Дискурсивный смысл 1.

7.2.3.2. Дискурсивный смысл 2.

7.2.3.3. Дискурсивный смысл 3.

7.2.3.4. Дискурсивный смысл 4.

7.2.3.5. Дискурсивный смысл 5.

7.2.4. Дискурсивные смыслы прилагательного «sombre» в сакральной сфере.

7.2.4.1. Дискурсивный смысл 6.

7.2.4.2. Дискурсивный смысл 7.

7.2.4.3. Дискурсивный смысл 8.

7.2.5. Описание образов знаков, устойчиво ассоциируемых представителями французского лингво-культурного сообщества с прилагательными "obscur" и "sombre".

7.3. Сопоставительный анализ значений языковых знаков-обозначений тёмного в современных русском и французском языках.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 7.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Колмогорова, Анастасия Владимировна

Проблема определения сущности значения является одной из основополагающих в лингвистической науке. Она тесно связана с доминирующей в обществе философской парадигмой. Понимание значения как понятия, активизируемого в сознании человека некоторым акустическим образом в силу немотивированной, внешней по отношению к человеку, связи между данным понятием и данным образом (Соссюр 1998), считалось долгие годы единственно приемлемым. Причина тому - полное соответствие предложенной Ф. де Соссюром формулировки основным положениям философии детерминизма. Поскольку данная философская парадигма доминировала в науке и в обществе на протяжении практически всего XX в., потребности в поисках другого определения языкового значения не возникало. Проблема смысла языкового знака в конкретном контексте не часто становилась предметом изучения лингвистов по причине отсутствия у данного феномена признака системности, который обеспечивал успешность исследования с позиций детерминизма.

Однако в последние десятилетия XX в. стабильность мира в целом была нарушена, что повлекло за собой и глубокие мировоззренческие изменения в обществе и науке. Актуальность приобрели вопросы нестабильности и нелинейности развития окружающего мира, сугубо человеческой реальности. Стали бурно развиваться такие научные направления, как биофилософия (Maturana, Varela 1980; Maturana 1990; Карпинская 1997; Лисеев 1997; Мату-рана, Варела 2001), синергетика (Князева 2000; Малинецкий, Курдюмов, Капица 2003), биосемиотика (Pattee 1982; Emmeche, Hoffmeyer 1991; Sharov 1991; Pask 1992; Sharov 1992; S0ren 1992; Rocha 1994; Hoffmeyer, 1997), в У рамках которых сформировалось понимание того, что различные аспекты деятельности человека (в том числе и языковой аспект) не могут быть адекватно изучены и проанализированы без учёта биологической природы человека. В лингвистике сформировалось так называемое когнитивное направление в исследованиях (Lakoff, Johnson 1980; Pylyshin 1984; Fodor 1987; Fo-dor 1998; Langacker 1987; Geeraerts 1988; Jackendoff 1992; Jackendoff 1997; Талми 1998; Talmy 2000 и др.), переживает становление коммуникативная лингвистика. Исследование концептов, когнитивных метафор, фреймов показало, что, во-первых, невозможно говорить только об одной реальности - для каждого этнического коллектива, объединённого единством языка, существует свой образ мира, своя «реальность»; во-вторых, логически чёткая форма понятия не является единственной и доминирующей формой человеческого мышления; в-третьих, язык не есть лишь оболочка для мысли - познание мира и мыслительная деятельность невозможны вне языкового опыта. В рамках концептуального анализа лингвистов вновь заинтересовал феномен смысла, ставший объектом лингвистического анализа в двух аспектах: 1) один и тот же языковой знак в разных речевых употреблениях может актуализировать различные смыслы, имеющие обобщённый, несколько расплывчатый, трудно формулируемый, зачастую эмоционально окрашенный характер - концепты; 2) один такой обобщённый смысл может также актуализироваться при помощи различных языковых средств. Изучение коммуникативных аспектов языка выдвинуло на первый план понятие речевого воздействия, осуществляемого в каждом акте использования языка.

Накопление научных данных такого рода привело к осознанию необходимости поиска другой, отличной от предложенной столетие назад, концепции языкового значения. Данная проблема привлекла интерес исследователей (Худяков 1996; Keller 1998; Лебедев 1998; Sinha 1999; Болдырев 2000; Кравченко 2001; Zlatev 2003). Однако большинство работ, посвященных проблеме языкового значения, носят, скорее, общетеоретический характер и не предлагают конкретной методики исследования значения, которая могла бы иметь практическое применение.

Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена тем, что на современном этапе развития лингвистики, характеризующемся плюрализмом направлений и подходов, возникла необходимость в разработке концепции (возможно, не одной, но нескольких) языкового значения, которая бы отвечала основному принципу современной эпистемологии - познание не есть отражение сознанием неизменной и раз и навсегда данной реальности, но моделирование сугубо человеческой «реальности». Появилась потребность в такой теории языкового значения, которая предлагала бы конкретные пути анализа и описания данного феномена, пошаговую методику, позволяющую выявить не совокупность дефиниций, возможных по отношению к , данному знаку, а сущностные свойства данной структуры знания, включая смыслы, регулярно реализуемые знаком в речевой практике говорящих.

Новизна исследования определяется следующими факторами:

- впервые основным методологическим принципом теории языкового значения выступает положение о том, что познание есть постоянно услож- : няющееся функциональное взаимодействие человека со средой, осуществляемое в целях наилучшей адаптации и, в конечном счёте, выживания человека как живого организма;

- обобщив и развив некоторые теоретические положения, предложенные Г.П. Мельниковым, а также А.В.Кравченко, мы разработали целостную концепцию, в которой языковое значение впервые рассматривается как структура знаний, складывающаяся в сознании членов языкового сообщества в процессе накопления опыта взаимодействий с членами знакового отношения - объектом-элементом окружающей среды и языковым знаком;

- в рамках предлагаемой концепции нами впервые выделены и описаны составляющие значения как структуры знаний: образ объекта, образ знака и алгоритм смыслопорождения;

- впервые разработана и применена на практике методика анализа при помощи дискурсивных типов, позволяющая выявить дискурсивный смысл, регулярно реализуемый знаком в речевой практике представителей данного языкового сообщества, и описать условия, необходимые для его порождения или воспроизведения, что, в конечном итоге позволяет описать одну из составляющих структуры значения - образ знака;

- впервые разработана и применена на практике методика лингвокуль-турологического анализа, позволяющая выявить характерные черты представления членов национально-лингво-культурного сообщества об объекте, устойчиво ассоциируемом в рамках данного сообщества с некоторым языковым знаком, что, в конечном итоге, позволяет описать одну из составляющих структуры значения - образ объекта-элемента окружающей среды;

- впервые в рамках разработанной нами теории описаны и сопоставлены значения прилагательных-обозначений тёмного и светлого в русском и французском языках.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что проведённый в рамках сформулированной нами концепции значения анализ языкового материала позволяет сделать вывод о субъективной природе феномена языкового значения: несмотря на то, что проанализированные нами языковые единицы русского и французского языков обозначают, на первый взгляд, «объективно» данные и одинаковые для всех человеческих особей I качества окружающей среды, представители двух национально-лингвокультурных сообществ устойчиво ассоциируют с данными знаками различные образы объектов-качеств и, используя данные языковые единицы в речевой практике, ориентируют собеседников на отличные друг от друга виды взаимодействий с окружающей средой.

Результаты исследования позволяют также сделать вывод, имеющий общетеоретическое значение, о нерелевантности противопоставления языкового значения и речевого смысла. В рамках традиционного языкознания значение и смысл рассматриваются как два взаимосвязанных, но отдельных феномена, противопоставленных друг другу по признакам стабильность/лабильность, системность/окказиональность, обобщённость/конкретность. Как показало наше исследование, значение и смысл предстают в качестве функционального единства, в рамках которого не возможны отношения противопоставления: смысл реализуется только благодаря актуализации в конкретных коммуникативных условиях такой структуры знания, как значение, но и структура значения включает в себя знание языковых пользователей о смыслах, уже реализованных однажды данным языковым знаком в их речевой практике.

Исследование продемонстрировало также относительный характер тезиса о спонтанном, не прогнозируемом и не подлежащем анализу характере акта порождения смысла: в ходе исследования мы получили подтверждение выдвинутой гипотезы о том, что процесс смыслопорождения представляет собой цепочку операций, имеющих место на когнитивном, ментально-языковом, ментально-ситуативном уровнях и уровне речевой организации сознания языковой личности, принадлежащей определённому национально-лингво-культурному сообществу.

Результаты проведённого исследования вносят также определённый вклад в разработку теории языковой аргументации. В работе осуществлена классификация аргументативных средств, использующихся в вербальной \ коммуникации, а также выделен новый вид аргументативной организации дискурса - речевая аргументация.

Практическая ценность исследования обусловлена тем, что предлагаемая нами концепция имеет чёткую структуру: выявлены составляющие значения, разработаны и апробированы методики для их описания. Предлагаемая концепция языкового значения открывает широкие возможности для изучения особенностей процесса познания окружающей среды в рамках определённого этноса и культуры на основании анализа значений языковых единиц. Особенно плодотворным представляется использование предлагаемых нами методик в лексикографической практике, в сопоставительных исследованиях, результаты которых помогут избежать неудач и ошибок в межкультурной коммуникации. В учебном процессе материалы исследования и разработанные методические приёмы могут использоваться на филологических факультетах высших учебных заведений в рамках курсов по теории и практике перевода, интерпретации текста, межкультурной коммуникации, а также на занятиях по речевой практике.

Цель исследования - сформулировать основные положения теории значения, которая отвечала бы базисным принципам современной эпистемологии - функциональности и биологической обусловленности познания, и проверить их эффективность и адекватность на практике, использовав для описания и сопоставления значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках.

Поставленная цель предусматривает решение следующих задач:

1) сформулировать философские основания и методологические принципы исследования;

2) сформулировать основные постулаты когнитивной концепции значения;

3) разработать конкретные методики, позволяющие применить теоретические положения предлагаемой концепции значения на практике; i 4) используя разработанные методики, описать и сопоставить значения прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках.

Материалом для исследования послужили употребления прилагательных «светлый», «тёмный», «clair», «sombre» и «obscur» в дискурсах различных типов (газетный, религиозный, бытийный, рекламный, фольклорный) в современных русском и французском языках, собранные методом сплошной выборки. Общий объём проанализированного языкового материала составил

22500 страниц.

Методологический аппарат исследования: в основу исследования был положен функционально-семиологический принцип анализа языковых единиц, сущность которого заключается в изучении конкретных механизмов и языковых средств, обеспечивающих формирование многообразных функциональных смыслов, реализуемых языковым знаком в речевой практике представителей определённого национально-лингво-культурного сообщества: «Отражая динамическую сторону языка, функционально-семиологический подход должен быть направлен на функциональное (в момент использования языкового знака в высказывании для выражения определённой мысли) изучение семиозиса как процесса формирования значения знака» (Болдырев 2001). Исследование языкового знака с таких позиций позволяет, в конечном итоге, составить представление о том, какова инвариантная часть структуры знаний и опыта, присутствующей в сознании большинства представителей данного сообщества, называемой значением данного языкового знака.

Для работы с языковым материалом применялись как разработанные нами авторские методики, так и методические приёмы, уже нашедшие широкое применение в лингвистических исследованиях. Так, впервые применялись методика анализа языкового материала при помощи дискурсивных типов и методика лингвокультурологического анализа. Использовались методика выявления языкового аргументативного потенциала О.Дюкро, дополненная нами приёмами психолингвистического эксперимента, а также приёмы контекстного анализа, интроспективного анализа. Применялась методика сопоставительного анализа.

Апробация работы. Фрагменты данной диссертации обсуждались на лингвистических семинарах (в рамках семинаров Российской ассоциации лингвистов-когнитологов, проходивших под рук. проф. А.В.Кравченко (Иркутск), семинаров лаборатории психосистематики языка и речевой деятельности, проходивших под рук. проф. Г.М.Костюшкиной (Иркутск)) и конференциях, в том числе международных, таких как Международная научная конференция «Лексика в языковой коммуникации» (Гданьск, 2001), Международная научная конференция «Когнитивное моделирование в лингвистике» (Варна, 2005). Издана монография. В результате по теме диссертации опубликована и принята к публикации в 2006 г. 31 работа общим объёмом более 30 п.л.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Вербальная коммуникация есть способ осуществления ориентирующего поведения членов национально-лингво-культурного сообщества в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды.

2. Языковое значение субъективно, поскольку является структурой знаний, формирующейся в сознании представителей определённого национально-лингво-культурного сообщества в процессе накопления опыта взаимодействий с элементами знакового отношения - объектом-элементом среды и устойчиво ассоциируемым с ним языковым знаком.

3. Языковое значение как структура знаний, складывающаяся в сознании языковой личности, включает в себя три тесно взаимосвязанных составляющих: 1) образ объекта как результат обобщения языковой личностью опыта профанических взаимодействий с объектом в обыденной жизни и сакральных взаимодействий в культурной практике; 2) образ знака как результат обобщения опыта взаимодействия со знаком в речевой практике в рамках определённого национально-лингво-культурного сообщества; 3) алгоритм смыслопорождения, представляющий собой процедурное знание о том, какие операции на различных уровнях сознания (когнитивном, ментально-языковом, ментально-ситуативном, уровне речевой организации) нужно произвести, чтобы при помощи употребления данного языкового знака в речи реализовать тот или иной дискурсивный смысл.

4. Дискурсивный смысл языкового знака есть в достаточной мере адекватно понятая ориентируемым организмом модификация поведения, предлагаемая ориентирующим организмом при помощи использования языкового знака в конкретном дискурсе.

5. Языковое значение и дискурсивный смысл суть функциональное единство, поскольку смысл - это конечный и совокупный результат актуализации такой структуры сознания, как значение, в конкретных временных и ситуативных условиях для конкретного организма, который, будучи единожды получен, включается организмом в структуру значения (в образ знака) в качестве репрезентации взаимодействия с данным языковым знаком.

6. Описать значение языкового знака как структуру знаний и опыта значит: 1) выявить инвариантную часть образа объекта, который устойчиво ассоциируется с языковым знаком в сознании большинства членов нацио-нально-лингво-культурного сообщества; 2) а) выявить «репертуар» тех смыслов, которые реализует языковой знак в речевой практике членов сообщества; б) выявить инвариантный алгоритм действий, необходимый как для производства какого-либо воздействия на Другого при помощи данного языкового знака, так и для понимания того воздействия, которое хочет осуществить Другой, используя тот же знак - алгоритм смыслопорождения. Сопоставление значений, на первый взгляд, эквивалентных знаков нескольких языков есть сравнение данных структур знания на уровне их составляющих, выявленных в вышеперечисленных операциях.

I 7. Образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с прилагательными-обозначениями тёмного и светлого в рамках русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, есть структуры сознания, отличные не только по содержанию обобщённого в них опыта релевантных для каждого из сообществ взаимодействий с такими элементами среды, но и по форме организации данного опыта.

8. Диапазон тех модификаций поведения, способов взаимодействия с окружающей средой, на которые ориентируют адресатов коммуникативного воздействия прилагательные-обозначения светлого и тёмного в речевой практике представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, имеет существенные национально-специфические отличия в рамках каждого из сообществ.

9. Дискурсивный смысл языкового знака может быть не только сформулирован, но и достаточно подробно описан в динамике своего порождения на четырёх уровнях алгоритма смыслопорождения. Совокупность условий на различных уровнях алгоритма смыслопорождения, приводящая к реализации знаком определённого дискурсивного смысла, есть дискурсивный тип языкового знака. Дискурсивный тип языкового знака является основной единицей описания такой структуры знания, как значение.

10. Сравнительный анализ условий порождения смыслов, регулярно реализуемых прилагательными-обозначениями светлого и тёмного в речевой практике представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, свидетельствует о том, что содержательное наполнение операций, производимых языковыми личностями в процессе смыслопорождения, в рамках каждого из сообществ имеет существенные национально-специфические черты.

11. Сопоставительный анализ значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках свидетельствует о том, что структуры знаний, устойчиво ассоциируемые с соответст

I вующими языковыми знаками в сознании представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, имеют существенные отличия, обусловленные культурными традициями, релевантными в рамках сообщества (религиозные предпочтения, народные верования и обряды, господствующие направления философской мысли), историческими и социальными условиями развития, а также естественно-географическими и демографическими условиями проживания данного этноса, внутренними свойствами и характеристиками языка, которым пользуется данный этнос.

Описание работы. Работа состоит из Введения, семи Глав, Заключения, Библиографии, включающей в себя 311 наименований, в том числе 100 на иностранных языках, Списка источников иллюстративного материала и Списка условных сокращений.

Во Введении обосновывается актуальность исследования, рассматриваются его новизна и теоретическая значимость, раскрывается практическая ценность работы, формулируется её цель, очерчиваются задачи, выдвигаются положения на защиту, а также уточняются методы, приёмы и материал исследования.

В Главе 1 рассматриваются философские и методологические основания исследования. Анализируются основные принципы современной неклассической эпистемологии. Уточняется понимание феноменов «язык» и «коммуникация». Рассматриваются взаимоотношения значения языкового знака и смысла, реализуемого знаком в конкретном речевом употреблении. Формулируются базисные положения когнитивной концепции знака. Даются определения таких понятий, как «дискурсивный смысл», «дискурсивный тип» языкового знака, «языковое значение». Описывается методика выявления и характеристики дискурсивного типа языкового знака.

Главой 2 начинается практическая часть исследования - описание и сопоставление значений прилагательных-обозначений светлого и тёмного в русском и французском языках, - результаты которой призваны подтвердить | или опровергнуть теоретические положения и принципы, сформулированные в Главе 1. В Главе 2 рассматриваются психо-физиологические предпосылки формирования представлений о светлом и тёмном в русском и французском национально-лингво-культурных сообществах. Большое внимание уделяется анализу роли сенсомоторного опыта в восприятии человеком окружающего мира. Данная проблема рассматривается с точки зрения физиологии, когнитивной психологии, феноменологии и теории автопойезиса У.Матураны и Ф.Варелы.

Глава 3 посвящена рассмотрению роли архетипа «Свет-Тьма» в формировании сакральных образов светлого и тёмного в русском и французском национально-лингво-культурных сообществах. Анализируются особенности воплощения данного архетипа на различных этапах развития русской и греко-римской мифологий. Описываются характерные черты преломления данного архетипа в традициях западного христианства и православия.

В Главе 4 осуществляется собственно переход к анализу языкового материала, а точнее, на основе изучения прецедентных для русского и для французского национально-лингво-культурных сообществ текстов (пословиц, поговорок, афоризмов, библейских текстов) определяется круг языковых единиц русского и французского языков, которые, так или иначе, воплощают архетип «Свет-Тьма».

В пятой главе, на основании результатов проведённого во второй, третьей и четвёртой главах анализа, описываются профанические и сакральные образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с языковыми знаками «светлый» и «тёмный», представителями французского национально-лингво-культурного сообщества - с языковыми знаками « clair», «sombre», « obscur ».

Глава 6 посвящена описанию и сопоставлению образов языковых знаков «светлый» и « clair», осуществляемым на основе анализа дискурсивных i смыслов, реализуемых прилагательными-обозначениями светлого в речевой практике представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ.

В Главе 7 проводится анализ дискурсивных смыслов, реализуемых прилагательным «тёмный» в речевой практике представителей русского на-ционально-лингво-культурного сообщества, и дискурсивных смыслов, порождаемых прилагательными «sombre», « obscur » в речевой практике представителей французского сообщества. На основе результатов исследования дискурсивных смыслов производится описание и сопоставление образов соответствующих языковых знаков русского и французского языков.

В Заключении обобщаются основные результаты проведённого исследования. Делаются выводы об обоснованности выдвинутых теоретических положений, эффективности применения разработанных автором и впервые апробированных методик анализа языкового материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковое значение и речевой смысл"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 7

1. При помощи предложенной нами и подробно описанной в Главе 1 методики дискурсивных типов нами было выявлено 16 дискурсивных смыслов прилагательного «тёмный» в современном русском языке, а также 8 дискурсивных смыслов прилагательного « sombre », 4 - прилагательного « obscur » в современном французском языке. При этом были описаны условия, необходимые на 4-х уровнях алгоритма смыслопорождения для того, чтобы тот или иной (или аналогичный) смысл был реализован данными языковыми знаками.

2. Нами был проведён сопоставительный анализ тех структур знания, активизируемых в сознании представителей русского и французского на-ционально-лингво-культурных сообществ соответствующими русскими и французскими языковыми знаками-обозначениями тёмного, которые мы называем значениями данных языковых знаков. В результате подобного сравнения был выделен целый ряд особенностей, отличающих языковые значения русских и французских прилагательных-обозначений тёмного.

3. Анализ русского и французского языкового материала подтвердил нашу гипотезу о том, что в основе представления о качествах тёмный и sombre в сфере обыденных взаимодействий у представителей русского и, соответственно, французского национально-лингво-культурных сообществ лежат идентичные ассоциации с положением такого объекта в почти закрытом пространстве, скорее всего, внизу. Нами были выявлены следующие общие закономерности функционирования данных языковых знаков в nûliannil ППП Т<*Т>Т IT)»« гтл nrtfo П * ТТ /-»»"» »-*Т ГЛЛТ»ЛПЛ тт Д»^»лтттт» Frt лт.л Т-.Л "Т ттл

IVWVI1 i. I11W ир^Д V 1UUI11 Wivn pjvviwi и ri Lppcinu.^ JVA^l KJ ПЦЦНиПОЛВПи лингво-культурных сообществ, свидетельствующие в пользу данной гипотезы: а) данные прилагательные в прямых употреблениях реализуют по пять близких друг другу дискурсивных смыслов; б) данные прилагательные в прямых употреблениях, преимущественно, актуализируют концепты, принадлежащие семантическим областям «Эстетика», «Инстинкты»; в) имплицитные суждения, актуализируемые в контекстах прямых употреблений данных языковых знаков, содержат в целом негативную оценку таких объектов, такой среды и владельцев таких объектов.

4. Однако в связи с тем, что пропозиция, отражающая представление о качестве светлый в русском национально-лингво-культурном сообществе, содержит указание на пространственный признак положения такого объекта - «верх», представление о качестве тёмный в русском национально-лингво-культурном сообществе, содержащее пространственный признак «низ», выступает, в определённой мере, в качестве противоположного полюса бинарной оппозиции. В этой связи представление о тёмном в сфере профанных взаимодействий окружено более ярко выраженным, чем в случае с sombre во французском национально-лингво-культурном сообществе, негативным «ореолом». Об этом свидетельствуют следующие закономерности функционирования прилагательного «тёмный» в прямых употреблениях в русской речевой практике: а) прилагательное актуализирует концепты, принадлежащие семантической области «Отрицательные эмоции» (ужас, страх); б) используется в речевой практике представителей русского нацио-нально-лингво-культурного сообщества, в том числе и для осуществления стратегий устрашения и дискредитации, а не только различных видов презентации, как прилагательное «sombre»;

D \ D иИЛППШШТТТТ IV Г» Л rMi* nâTTTJfTV OirTtmniinimifAUT Hf т> т^/^и'пл^лтгчг ГТ««Т1 liifixoiii^uiiimii vj m^viiu/iA; uiv tuilljli^ VIVIUIA U 1\U11 1 1UA lipAMDlA употреблений данного прилагательного, присутствует более ярко выраженная негативная оценка таких объектов, людей, которым принадлежат такие объекты, такой среды, чем это характерно для контекстов употребления «sombre».

5. Анализ русского и французского языкового материала подтвердил нашу гипотезу о том, что прилагательное «obscur» ассоциируется у представителей французского национально-лингво-культурного сообщества с идеей о положении такого объекта в совершенно закрытом пространстве, скорее всего внизу, что является национально-специфическим представлением, для которого, например, в русском языке не существует специального языкового обозначения.

6. Анализ русского языкового материала также подтвердил нашу гипотезу, сформулированную в Главе 1 о том, что у представителей русского национально-лингво-культурного сообщества представление о качестве тёмный в сфере сакральных взаимодействий имеет двойственный характер: в основе представления о таком человеке, объекте, феномене, ситуации может лежать как религиозно-космогонический сценарий прецедентной ситуации попадания человека под власть Дьявола, так и мифический сценарий взаимодействия человека и чёрта. Лингвистическими доказательствами существования двух сакральных образов объекта-качества тёмный являются следующие выявленные отличия в двух типах функционировании прилагательного «тёмный» в речевой практике представителей русского национально-лингво-культурного сообщества: а) если в рамках религиозного сценария прилагательное «тёмный» актуализирует преимущественно концепты семантической области «Этика», то в рамках мифического сценария - концепты семантической области «Нелегальность»; б) если ментальная структура, которая обеспечивает взаимодействие

ГГ II ТТЛ Г»Л ТЛ ГТ Г ТТА РЛ //грл » ГТТТ TTTW У» Л* ГТТТГ» rt(T»r» Т ттл ттт ТТГ il I lin 1 Г/1Т 1ГГ1П n г тт/л /^«irr>« ттттпт т/л» » чужиилк uivauiivi \м vmuuiri// с ksj ьцсс i l» ri i \»<jil>iilhivi nu mwin алиии'сп ijai nDnuivi уровне, будучи основана на религиозном сакральном сценарии, является достаточно «жёсткой» и применима к ограниченному кругу феноменов -человеку, точке/пространству в человеке, временному периоду (на/через/в которые Дьявол осуществляет своё воздействие), то, будучи основана на мифическом сакральном сценарии, данная ментальная структура обладает большой гибкостью и применима к обширной, с размытыми границами, категории явлений и феноменов; в) если в рамках религиозного сценария прилагательное «тёмный» используется в речевой практике преимущественно в жёстких конфронта-ционных стратегиях, то в рамках мифического сценария - в «мягких» тактиках намёка, вуалирования в рамках стратегии дискредитации; г) если в имплицитных суждениях, актуализируемых в контекстах употреблений прилагательного «тёмный» в рамках религиозного сакрального сценария, содержится резкая негативная оценка таких людей и императив о необходимости изменения таких людей, то в имплицитных суждениях, актуализируемых в контекстах употреблений прилагательного «тёмный» в рамках мифического сакрального сценария - сдержанная негативная оценка таких людей, феноменов, явлений и императив о продолжении общения с такими людьми.

7. Анализ языкового материала даёт основания утверждать, что образ языкового знака «sombre» в непрямых употреблениях имеет следующие общие черты с образом языкового знака «тёмный» в непрямых употреблениях (религиозный сакральный сценарий): а) актуализация концептов из семантической области «Этика»; б) жёсткий, негибкий характер ментальной структуры, обеспечивающей взаимодействие прилагательного с существительным на уровне ментальных пространств.

8. Анализ французского языкового материала подтверждает нашу гипотезу, сформулированную в Главе 1, о том, что у представителей французского пацпспалыю-лппгсс-культ^'рного сообщества основой представления о качестве sombre в сфере сакральных взаимодействий является религиозно-космогонический ритуал, принимающий форму пропозиции, в которой акцент делается не на прецедентной ситуации взаимодействия человека и Дьявола (как в случае с прилагательным «тёмный»), но па точке, где осуществляется переход и сферы профанного в сакральную сферу Дьявольского - плохой видимости формы феномена, явления. Поскольку данная пропозиция не касается непосредственно прецедентных моделей поведения человека, а лишь категоризирует некоторые феномены, как принадлежащие сфере Дьявольского, прилагательное актуализирует и концепты, принадлежащие семантическим областям «Гедоническое», «Инстинкты», а не только «Этика»; используется не в конфронтационных стратегиях, а в манипуля-тивных стратегиях в тактике навешивания негативных ярлыков; в контекстах употребления актуализируются имплицитные суждения, имеющие не только форму императивов, но, преимущественно, - форму мнений личного характера.

9. Анализ языкового материала даёт основания утверждать, что образ языкового знака «obscur» в непрямых употреблениях не имеет аналогов в русском лингвокультурном сознании и является национально-специфическим для представителей французского национально-лингво-культурного сообщества.

10. Анализ французского языкового материала подтверждает нашу гипотезу, сформулированную в Главе 1, о том, что у представителей французского национально-лингво-культурного сообщества основой представления о качестве obscur в сфере сакральных взаимодействий является пропозиция, приписывающая объекту, феномену на основании свойства «неяв-ленность формы» принадлежность сфере Бессознательного, находящейся вне оппозиций Бог/Дьявол, хорошо/плохо, должно/не должно. Лингвистическими доказательствами связи представления о качестве obscur в сфере сакральных Бзаимодеиствии с идеен Бессознательного являются следующие: а) актуализация концептов, принадлежащих семантическим областям «Понимание», «Социальное», имеющим не этический характер; б) использование в тактике «навешивания ярлыка», где «ярлык» не имеет ни положительного, ни отрицательного оттенка, а имеет только познавательную ценность; в) актуализация императива не этического и не оценочного характера «такие феномены надо сделать понятными» в имплицитных суждениях, актуализируемых в контекстах непрямых употреблений данного прилагательного.

11. Выявленные в результате анализа отличия позволяют утверждать, что наша гипотеза о том, что языковое значение есть структура, прежде всего, опытного характера, выводимая из культурно обусловленного и характерного на современном этапе для данного этноса способа взаимодействия с определённым объектом и устойчиво ассоциируемым с ним языковым знаком, подтверждается.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ответ на вопрос «Что есть значение языкового знака?» напрямую зависит от ответа на вопрос «Что есть познание окружающего мира?», а значит, находится в тесной связи с философской позицией исследователя. Плюрализм мнений, отличающий современные гуманитарные науки, позволяет множественность вариантов ответов на данные вопросы. Однако основным критерием всякой теории является её объяснительная сила.

Проведённое нами исследование, в первую очередь, показало, что применение в качестве методологических оснований положений о «субъективной реальности» окружающего мира и о функциональности познания позволяет получить интересные и обоснованные научные результаты. Хотя субъективность была сознательно положена нами в основу разрабатываемой теории в качестве одного из доминирующих принципов, нам удалось сделать выводы, позволяющие связать в единое целое сделанные в рамках лингвистики и других наук достоверные наблюдения об особенностях менталитета русских и французов, объяснить характерные для представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ различия в представлениях об объектах окружающего мира, в способах языкового поведения в аналогичных ситуациях (см.: Карамзин 1983; Эренбург 1959; Муравьёв 1980 и др.).

Итак, в ходе исследиваним была подтверждена гипотеза о субъективности языкового значения как структуры знаний, складывающейся в национально-специфическом опыте взаимодействия некоторого сообщества людей, объединённых единством культуры и языка, со средой. Значения языковых знаков, «обозначающих» даже такие, казалось бы, объективные качества, как светлое и тёмное, не могут быть идентичными для представителей различных национально-лингво-культурных сообществ. Значения анализируемых прилагательных представляют собой причудливые национально-специфические структуры, имеющие, однако, и некоторые общие черты, обусловленные определёнными неизменными свойствами человеческого аппарата восприятия и законами мышления, что позволяет представителям различных сообществ понимать друг друга (в определённой степени).

Субъективность значения обусловлена, в первую очередь тем, что в процессе вербальной коммуникации не происходит передачи готовых знаний, информации, а используемые языковые знаки не «отсылают» к каким бы то ни было неизменным и раз и навсегда данным сущностям реальности, но языковая коммуникация есть, прежде всего, способ ориентирующего поведения. Языковое ориентирующее поведение лишь предполагает, что ориентируемый организм изменит своё поведение, интерпретировав ориентирующее поведение другого организма исходя из своего собственного опыта.

Опыт» суть ключевое слово предлагаемой нами концепции значения: в социальном и лингвокультурном опыте человек усваивает взаимную каузальную связь между некоторым объектом окружающей среды и некоторым языковым знаком, существующую для представителей данного сообщества людей. При этом обе взаимосвязанные сущности не даны человеческому сознанию непосредственно. Их познание происходит через существенно отличающийся от одного национально-лингво-культурного сообщества к другому опыт взаимодействий с ними в профаном и сакральном жизненных пространствах (объект) и в речевой практике (знак). Как показало исследование прилагательных-обозначений светлого и тёмного в русском и французском языках, особенности опыта взаимодействия с объектом окружающей среды и со знаком в рамках данного национально-лингво-культурного сообщества на определённом этапе существования последнего зависят от ряда факторов:

1) культурные традиции, в рамках которых развивается этнос: религиозные предпочтения - православные традиции в русском национально-лингво-культурном сообществе/ традиции западного христианства во французском; народные верования и обряды - двоеверие, смешение языческого и христианского, характерное для русского национально-лингво-культурного сообщества, но не характерное для французского; господствующие направления философской мысли - традиции исихазма, очень сильные в русской религиозной философии/ традиции рационального познания во французской, как религиозной, так и светской философии;

2) исторические и социальные условия развития данного этноса - так, важная роль общины в истории развития русского этноса обусловила преобладание социальных императивов оценочного характера, актуализируемых в контекстах употребления языковых знаков «тёмный» и «светлый» с точки зрения речевой аргументации, в то время как для контекстов употребления французских прилагательных «clair», «sombre» и «obscur» на уровне речевой аргументации более характерны суждения, имеющие форму мнений личного характера;

3) внутренние свойства и характеристики языка, которым пользуется данный этнос: например, существование двух языковых знаков для обозначения тёмного во французском языке, но одного - в русском;

4) естественно-географические и демографические условия проживания данного этноса - так, преобладание среди представителей русского этноса лиц славянского типа внешности со светлыми волосами и глазами привело к формированию представления о том, что «правильными» и нормативными являются именно такие глаза и оилисы, а люди с такими элементами внешности - хорошие, в то время как ситуация преобладания среди представителей французского этноса темноволосых и темноглазых, сложившаяся в середине XX в., привела к формированию представления о том, что «правильными» и нормативными являются именно такие глаза и волосы, а люди с такими элементами внешности - привлекательные.

Одним из результатов действия данных факторов стало формирование отличных, как по форме, так и по содержанию, профанических и сакральных образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых русскими и французами с языковыми знаками-обозначениями светлого и тёмного.

Анализ литературы по физиологии и психологии восприятия позволил нам выдвинуть гипотезу том, что основу профанических образов анализируемых объектов-качеств составляет сенсомоторный опыт взаимодействия с объектами окружающей среды в профанном «физическом» пространстве. Для большинства анализируемых языковых знаков русского и французского языков профанические образы объектов были сформулированы в виде пропозиций, где объекту приписывается локализация в открытом/полузакрытом/закрытом для света пространстве вверху/внизу.

Результаты применения данных пропозиций для функционально-семологического описания языковых единиц-обозначений светлого и тёмного в русском и французском языках, в целом, подтвердили данную гипотезу. Однако практическая работа с языковым материалом внесла определённые коррективы в первоначальную гипотезу: во-первых, во французском нацио-нально-лингво-культурном сообществе для профанического образа объекта-качества, устойчиво ассоциируемого с прилагательным «clair», релевантной оказалась не идея пространственной локализации, а идея проявленности формы; во-вторых, для французского сообщества оказалась характерна гра-дуированность представления о тёмном объекте, обусловленная двумя видами пространственной локализации такого объекта — объект-, имеющий данное качество как бы в «средней» степени, характеризуется пространственным положением в полузакрытом пространстве внизу (ассоциация с языковым знаком «sombre»), а объект, обладающий данным качеством в «абсолютной» степени характеризуется положением в полностью закрытом пространстве, скорее всего, внизу (ассоциация с языковым знаком «obscur»); в-третьих, образ объекта-качества светлое в сознании представителей русского нацио-нально-лингво-культурного сообщества включает в себя не только представление о локализации объекта в открытом для света пространстве, скорее, вверху, но и о том, что объект сам может излучать свет.

Одним из итогов исследования стал полученный в результате применения методики лингвокультурологического анализа вывод о том, что основу сакральных образов объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых с языковыми знаками «светлый», «тёмный», «clair», «sombre», «obscur» составляют ритуалы, имеющие мифо-космогонический либо религиозно-космогонический характер, в которых устанавливается и осуществляется порядок взаимодействия человека с основными сакральными силами Вселенной - источниками зла и добра для данного этноса.

Однако при этом гипотеза, выдвинутая нами во второй главе исследования, о том, что в основе сакральных образов объектов-качеств светлое, тёмное, характерных для русского и французского национально-лингво-культурных сообществ, также лежат мифологически и религиозно переосмысленные пространственные схемы, подтвердилась лишь частично.

Так, сакральный образ объекта-качества, ассоциируемого представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с языковым знаком «светлый», будучи сфокусирован на креативно-процессуальной черте ритуала, представляет собой сценарий прецедентного в рамках православной религиозной традиции взаимодействия Бога и человека, при котором человек поднимается к Богу и причащается Богом Высшей Истины и Блага. В данним случае ясно просматривается пространственный вектор «низ —>■ верх». Сакральный образ объекта-качества, ассоциируемого представителями русского национально-лингво-культурного сообщества с языковым знаком «тёмный», может быть представлен в виде двух сценариев: в рамках одного описывается прецедентное в рамках православной религиозной традиции взаимодействие Дьявола и человека, в котором фиксируется пространственный вектор «верх—> низ» - человек попадает под власть Дьявола и при этом не может больше узреть Бога (подняться вверх); в другом сценарии описывается прецедентное в рамках языческих верований взаимодействие человека и чёрта, в котором явная пространственная доминанта отсутствует. Сакральные сценарии содержат также указания на место, время действия и определённые качества персонажей.

Сакральные же образы объектов-качеств, ассоциируемых с языковыми знаками французского языка «clair», «sombre», «obscur», будучи сфокусированы на отправной точке ритуального упорядочивания Вселенной - форме, представляют собой последовательность суждения о степени проявленности формы феномена как единственно возможного способа причастия Божественной Сути и цепочки вытекающих из него умозаключений. При этом в сакральных образах данных объектов-качеств отсутствует пространственная динамика, поскольку исходным является представление о точке прорыва из профанного в сакральное.

Подчеркнём, что по результатам исследования сакральные образы объектов-качеств, устойчиво ассоциируемых представителями русского и французского национально-лингво-культурных сообществ с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного, существенно отличаются друг от друга не только по содержанию, но и по форме - сакральный сценарий/цепочка умозаключений из исходного суждения.

Таким образом, несмотря на незначительные коррективы, внесённые практической работой в первоначальные гипотезы, в ходе исследования подтвердилось предположение о Юм, чш, у потребляя либо воспринимая в речи прилагательные-обозначения, казалось бы, одних и тех же качеств - светлого и тёмного - представители различных лингвокультурных сообществ актуализируют в сознании отличные друг от друга образы данных объектов-качеств, сложившиеся под влиянием совокупности факторов социального, культурного, исторического, естественно-географического, и, наконец, собственно лингвистического характера.

Исследование показало, что языковой знак, также как и любой другой эмпирический объект, может быть познан и включён в человеческую жизнедеятельность только через опыт взаимодействия с ним в речевой практике некоторого национально-лингво-культурного сообщества. Результаты подобного опыта приобретают форму такой структуры сознания, как образ знака. Поскольку отношения взаимной каузальной связи между объектом-элементом среды и языковым знаком не даны непосредственно в окружающем мире, в «реальности», но устанавливаются человеком в процессе социализации, овладения правилами культурной практики, то данная связь неизбежно устанавливается через посредничество некоторой структуры сознания - внутреннего знака. Результаты проведённой исследовательской работы подтвердили обоснованность нашей гипотезы о существовании и важнейшей роли такой структуры сознания, как внутренний знак в процессе установления человеком взаимной каузальной связи между объектом-элементом среды и языковым знаком. Внутренний знак и есть та квинтэссенция опыта, жизненного и речевого, которая позволяет представителям того или иного сообщества осуществлять ориентирующее поведение при помощи вербальной коммуникации. Внутренний знак есть устойчивая ассоциация образа некоторого объекта среды и образа некоторого языкового знака, позволяющая, при помощи взаимодействия со знаком, сориентировать интерпретатора на определённый тип взаимодействия с объектом.

Поскольку образ знака находится в тесной взаимосвязи с образом объаь*ТЯ РПРПМгЬмиРРХ/'иР 11ЙПТ1.Т Л^ПООЛП О^ТЛП.Т/'ОНОЛТП г* л л тл* п г» Г\чт/Л

• * V Л V д Л*А V К* К* Л*^ Л. К* ни 1 1 и к/иим I I » и; УН И/V и V ском и французском национально-лингво-культурных сообществах, обусловили отличия как в способах взаимодействовать с прилагательными-обозначениями светлого и тёмного в соответствующих языках, так и в результатах подобных взаимодействий.

Но для того, чтобы постулировать присутствие данных отличий и описать их, нам пришлось выделить единицу описания и разработать методику анализа функционирования языковой единицы в речевой практике членов национально-лингво-культурного сообщества - методику дискурсивных типов.

В качестве единицы описания функционирования языковой единицы в речевой практике членов национально-лингво-культурного сообщества мы выбрали дискурсивный смысл языкового знака, понимаемый нами как адекватно понятая ориентируемым организмом модификация поведения, предлагаемая ориентирующим организмом при помощи использования языкового знака в конкретном дискурсе.

Классическое языкознание, стремясь к объективности и беспристрастности так называемых «точных» наук, обходило вниманием такой феномен, как смысл, реализуемый языковым знаком в речи, поскольку данный феномен был отнесён к не поддающейся упорядоченному описанию сфере субъективного и окказионального. Мы описали процесс смыслопорождения в виде последовательности операций на различных уровнях сознания, позволяющей языковой личности связать в едином взаимодействии объект окружающей среды и языковой знак.

Мы предположили, что в процессе смыслопорождения участвуют структуры, принадлежащие 4 уровням сознания языковой личности: мы определили их как когнитивный, ментально-языковой, ментально-ситуативный уровни и уровень речевой организации. На когнитивном уровне актуализируется обобщённый образ объекта-элемента среды; на ментально-языковом

1/*Л1ТТТОТТТГ Т Т/*П ТГ ПОИ 1Г ТТТ ТЛ ТТ/% Л» ГЛТГТТЛТТП ТТТ ил т/-»-Ч Г% 1ТТЛ1ТТТТТЛ ///>Т»А»ТГ Т ТТЛ» г/гпг.»т«« л

Xж\клл\ XXV/ лпицпитишми иАраШЫШО!^^ ЧМ'.Щ'ДШ нашлш// и тех ориентирующих воздействиях на способы взаимодействия с данным объектом, которые уже были осуществлены когда-либо при помощи данного языкового знака; на ментально-ситуативном уровне имеющий сложное строение и гетерогенную природу образ объекта трансформируется в удобную для различного рода комбинаторных процессов логически взаимосвязанную цепочку элементов - ментальное пространство; на уровне речевой организации происходит «оформление» ориентирующего воздействия в целях облегчения его интерпретации Слушающим средствами языковой, речевой и логической аргументации, а также при помощи коммуникативных стратегий и тактик.

В подобном последовательном и обобщённом описании операций, происходящих на 4-х уровнях сознания, мы увидели сходство со структурой алгоритма, используемой в математических науках - общий механизм остаётся неизменным, но конкретные данные, обусловленные коммуникативной ситуацией, будучи подставлены в каждую из операций, дадут новый и неожиданный результат. Совокупность условий на 4-х уровнях данного алгоритма смыслопорождения, приводящую к реализации языковым знаком определённого дискурсивного смысла, мы назвали дискурсивным типом данного языкового знака.

Как показало исследование, применение методики дискурсивных типов является продуктивным, поскольку позволяет решить одновременно 2 задачи: выявить смыслы, с достаточной степенью регулярности реализуемые языковым знаком в речевой практике членов национально-лингво-культурного сообщества, и описать условия их порождения. Решение данных двух задач на материале прилагательных-обозначений светлого и тёмного в русском и французском языках позволило нам описать и сопоставить образы соответствующих языковых знаков в двух языках.

Нами были выявлены 10 дискурсивных смыслов, реализуемых прила

ГОТРТТЧИ TU* //ЛПОТПГ TUW 1 /л ППТГППГЛТЛПТ ТТТТ»* //гпМ»« MI IM« О гти»»гтлг.Атлттт ттт ». . MA vvi^ii^iiti wvi/w IVÍOIII// ^ i V ii^JUJliAl UlVJilJllUim \\ i VlVlílUin//) U — ÎI^JÏIJICII Cl i UlDflDllVl sombre», 4 - прилагательным « obscur », 4 - прилагательным « clair».

Сопоставительный анализ дискурсивных смыслов, реализуемых прилагательными-обозначениями светлого и тёмного в русском и французском языках, показал, что языковые знаки русского и французского языков используются членами соответствующих сообществ для осуществления отличных друг от друга ориентирующих воздействий на адресата речевой коммуникации. Прибегнув к широким обобщениям, можно сформулировать отличия следующим образом:

1. Если, используя прилагательное «светлый», представители русского национально-лингво-культурного сообщества ориентируют адресата коммуникативного воздействия на взаимодействие с такими сущностями и в про-фанической, и в сакральной сферах опыта как с сущностями, локализованными в наивысшей точке этически и аксиологически отмеченной вертикали «верх-низ» и соответствующими идеальной норме обыденного и духовного жития человека, то представители французского сообщества ориентируют адресата коммуникативного воздействия на взаимодействие с такими сущностями и в профанической, и в сакральной сферах опыта как сущностями, форма которых хорошо явлена. Отношение к данному свойству объекта этически не отмечено и аксиологически амбивалентно: положительное - предлагается взаимодействовать с такой средой, как с приятной и полезной в силу её безопасности вследствие хорошей видимости в ней формы всех объектов, а с таким ментальным объектом-результатом интеллектуальной деятельности как с очень ценным в силу его причастности Божественной сути по причине явленности и чёткости его формы; отрицательное - предлагается взаимодействовать с такими материальными объектами, вещами, как лишёнными тайны, слишком очевидными, а их владельцев оценивать как не интересных; с людьми, имеющими такие элементы внешности, - как с некрасивыми и непривлекательными, поскольку они - обладатели элементов внеш

ЫЛ^Ти Т) 1/*ЛТЛПТ ТУ /ттп 1/т\тг*т ТЛГ лглплтттл тлттттттгт »и гг» л^г» г» тт алк^ V м пи пихиршА ли^иши ипдиш 1.Ш. ^шиЦПП.

2. Используя прилагательное «тёмный» в прямых употреблениях, члены русского национально-лингво-культурного сообщества ориентируют адресатов речевого воздействия взаимодействовать с такими объектами, средой как с вызывающими страх, несущими опасность; с такими вещами и артефактами - как со свидетельствами бедности, низкого социального положения или сдержанности, аскетичности их владельца, которого поэтому необходимо уважать; с обладателями таких, глаз и волос - как с опасными людьми, которых следует избегать.

Представители же французского сообщества, используя прилагательное «sombre» в прямых употреблениях, «предлагают» адресату речевого воздействия взаимодействовать с такой средой, как с местом, где форма объекта видна плохо, и поэтому там кому-либо хорошо скрываться, там пребывают отверженные обществом маргиналы, а с таким объектом - как с имеющим плохо видимую форму и представляющим потенциальную опасность. С людьми, имеющими такие элементы внешности (глаза, волосы), предлагается взаимодействовать как с обладателями красивой внешности, а такие вещи, артефакты характеризуют их обладателя как имеющего высокий социальный статус, соответствующего приличиям.

3. Используя прилагательное «тёмный» в непрямых употреблениях, члены русского национально-лингво-культурного сообщества могут ориентировать адресатов речевого воздействия на две группы взаимодействий с такими людьми, феноменами, временем и местом - взаимодействия в рамках религиозного ритуала и взаимодействия в рамках мифологического ритуала. В первом случае прилагательное «тёмный» ориентирует на этически отмеченные, аксиологически однозначные и социально регламентированные взаимодействия с такими людьми, феноменами, временем и местом как с включёнными в прецедентную ситуацию попадания человека под власть Дьявола вследствие незнания или нежелания знать Бога, во втором - ориентирует lia ЗТИЧССКИ НС отмеченные К СОцИаЛЬНО не рсГЛамсНТйрОБаННЫс взаимодействия с такими людьми, феноменами и местом как с включёнными в прецедентную ситуацию искушения человека невидимым чёртом.

Используя в речи прилагательное «sombre» в непрямых употреблениях, члены французского сообщества ориентируют адресата коммуникативного воздействия на этически и аксиологически размытые, социально не регламентированные, индивидуально окрашенные взаимодействия с такими феноменами, на основании суждения о плохой явленности их формы, как с принадлежащими сфере Дьявола, и поэтому вызывающими ощущение дискомфорта, являющимися, неуловимыми, тревожащими и смущающими.

4. Представители французского национально-лингво-культурного сообщества, используя языковой знак «obscur», ориентируют адресата речевого воздействия рассматривать а) такое место как место, где форма объекта вовсе не видна, поскольку объект недоступен для света, и где хорошо что-то прятать, или где таится опасность; б) такой феномен как причастный сфере Бессознательного вследствие неявленности его формы сознанию, как тот, который нужно сделать ясным и понятным, иначе он таит в себе опасность; в) такого человека как неизвестного, не явленного «массовому сознанию», а значит - незначительного.

Одним из результатов применения методики дискурсивных типов стало описание условий, необходимых для порождения каждого смысла, на 4-х выделенных нами уровнях алгоритма смыслопорождения. Стало возможным сопоставление совокупности условий на данных уровнях алгоритма, характеризующих функционирование прилагательных-обозначений светлого и тёмного в речевой практике членов русского и французского национально-лингво-культурных сообществ. Сопоставительный анализ выявил существенные отличия в содержательном наполнении тех операций, которые производятся в сознании представителей двух сообществ на когнитивном, ментально-языковом, ментально-ситуативном уровнях и уровне речевой организации алгоритма смислспсрсждспия б момент использования языковых знаков-обозначений светлого и тёмного для осуществления коммуникативного воздействия. Таким образом были описаны и сопоставлены образы соответствующих знаков, характерные для языкового сознания представителей русского и французского национально-лингво-культурных сообществ.

Итак, проведённый анализ языкового материала подтвердил продуктивность и экспликаторный потенциал сформулированной нами концепции языкового значения. Выделив три составляющих значения - образ объекта, образ знака и алгоритм смыслопорождения как структуру знаний процедурного характера - мы, используя разработанные нами исследовательские методики, последовательно описали их для каждого из прилагательных-обозначений светлого и тёмного в двух языках, а затем сопоставили. Сопоставительный анализ позволили выявить и сформулировать отличительные черты значений прилагательных «светлый», «тёмный» русского языка и прилагательных « clair », « sombre », « obscur » во французском языке.

Наиболее важным результатом исследования стало то, что в ходе проделанной практической работы с языковым материалом была подтверждена состоятельность тех теоретических положений, совокупность которых составила целостную концепцию языкового значения, а также была доказана эффективность разработанных в рамках данной концепции исследовательских методик. На совершенно уместное и возможное в данном контексте замечание о не объективности подобных заключений - исследовательские методики, разработанные в рамках концепции, доказывают обоснованность той же концепции - можно возразить: научное познание есть всё то же моделирование реальности. Мы получаем ответы, большая часть которых уже заложена в самих вопросах, а единство теории и метода представляет собой классический общенаучный принцип. Итоги исследования как раз демонстрируют последовательную реализацию данного единства, что является, скорее, достоинством работы, нежели недостатком.

СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

TLFI Trésor de la langue française informatisé

DAA Dictionnaire alphabétique et analogue de la langue française

DH- Dictionnaire Hachette encyclopédique illustré

DL- Dictionnaire de la langue française

Dlexis - Dictionnaire de la langue française Lexis

DALF Dictionnaire actuel de la langue française

DNT- Dictionnaire de notre temps

DU- Dictionnaire usuel

НКРЯ Национальный корпус русского языка

РГ Российская Газета

АиФ Аргументы и Факты

Список научной литературыКолмогорова, Анастасия Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Августин. Исповедь Электронный ресурс. / Августин. -http://www.philosophy.rU/library/august/01/0.html. (30 сетяб. 2001).

2. Алексеева, И. Ю. Человеческое знание и его компьютерный образ Текст. / И. Ю. Алексеева. М.: Наука, 1992. - 130 с.

3. Ананьев, Б. Г. Психология чувственного познания Текст. / Б. Г. Ананьев. -М.: Наука, 2001.-279 с.

4. Апресян, Ю. Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания Текст. / Ю. Д. Апресян. М. : Школа «Языки русской культуры» , 1995. - С. 348-388. (Избранные труды: в 2 т. / Ю.Д. Апресян: т.2).

5. Арутюнова, Н.Д. Дискурс Текст. // Большой энциклопедический словарь: Языкознание. М. : Большая Российская энциклопедия, 1998. -С.136-137.

6. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека Текст. / Н. Д. Арутюнова. -2-е изд., испр. М. : Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

7. Аршинов, В. И. Синергетика как феномен постклассической науки Электронный ресурс. / В. И. Аршинов. http: // www.philosophy.ru\iphras\library\arshinov\index.html. (1 мая 1998).

8. Барабашев, А. Г. Философия как схематизм образного мышления Электронный ресурс. / А. Г. Барабашев. http:www.philosophy.ru/library/kn book/01 .html. (4 anp. 2001).

9. Барулин, А. H. О структуре языкового знака Текст. / А. Н. Барулин // Знак: Сб. статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти А.Н. Жирмунского. М.: Рус. уч. центр MC, 1994. - С.245-251.

10. Бахилина, Н. Б. История цветообозначений в русском языке Текст. / Н. Б. Бахилина. М.: Наука, 1975. - 286 с.

11. Бенвенист, Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист. М. : Прогресс, 1974.-447 с.

12. Бехтерев, В. М. Жесты как символические движения Текст. / В. М. Бехтерев // Объективная психология / В. М. Бехтерев. М. : Наука, 1991. -С.339-344.

13. Болдырев, Н. Н. Функционально-семиологический принцип исследования языковых единиц Текст. / Н. Н. Болдырев // Язык и культура: Факты и ценности. -М.: Языки славянской культуры, 2001. С.383-394.

14. Бондарко, А. В. Грамматическое значение и смысл Текст. / А. В. Бон-дарко [отв. ред. член-корр. РАН Б. А. Серебренников]. М. : Языки русской культуры, 2001. - 544 с.

15. Бондарко, А. В. Грамматическое значение и смысл Текст. / А. В. Бондарко. JI.: «Наука», 1978. - 174 с.

16. Борисова, И. Н. Непрямая коммуникация ь речевой семантике Текст. /' И. Н. Борисова // Прямая и непрямая коммуникация: сб. научных статей. Саратов : Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С.60-70.

17. Брудный, А. А. Психологическая герменевтика Текст.: учебное пособие / А. А. Брудный. -М.: Лабиринт, 1998. 336 с.

18. Брутян, Г. А. Аргументация (Общая характеристика) Текст. / Г. А. Бру-тян // Вопросы философии. 1982. - № 11.- С.43-52.

19. Будагов, Р. А. Язык и речь в кругозоре человека Текст. / Р. А. Будагов. -М.: Добросвет-2000,2000. 304 с.

20. Булгаков, С. Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения Электронный ресурс. / С. Н. Булгаков. http: //www.vehi.net/bulgakov/svet/003.html. (2003).

21. Бурхард, Т. Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы Текст. / Т. Бурхард; пер. с англ. Н.П.Локман. М. : Алетейя, 1999. - 216 с.

22. Бурдье П. Практический смысл Текст. / П. Бурдье; пер. с фр. А. Т. Бибиков, Е. Д. Вознесенская, С. Н. Зенкин, Н. А. Шматко. М. : Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2001. - 562 с.

23. Варламов, М. В. Типологические особенности адъективной метафоры в сопоставлении с глагольной и субстантивной метафорой Текст.: автореф. дис.канд. филол. наук: 10.02.04 / М. В. Варламов. С.-Петербург, 1995. - 23 с.

24. Введенова, Е. Г. Архетипы коллективного бессознательного и проблема становления культуры Текст. / Е. Г. Введенова // Эволюция. Язык. Познание. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.113-133.

25. Вернадский, Г. В. Древняя Русь Электронный ресурс. / Г. В. Вернадский. http: //www.avorhist.narod.ru/publish/vgvO.htm. (2003).

26. Виноградов, В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке Текст. / В. В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография/В. В. Виноградов.-М. : Русский язык, 1977.-С. 140-161.

27. Воркачёв, С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии Текст. / С. Г. Воркачёв // Теоретическая и прикладная лингвистика: сб. научных трудов. Воронеж : [б.и.], 2002. - С.79-95

28. Выготский, Л. С. Психология грамматики Текст. / Л. С. Выгодский. М.1. Изд-во МГУ, 1968.-276 с.

29. Генкова, М. Тело и практическая логика: хабитус и хабитат (мысленный эксперимент по методике Пьера Бурдье) Текст. / М. Генкова // Критика и семиотика. 2000. - Вып. 1-2. - С. 60-69.

30. Генон, Р. Солнечные врата Электонный ресурс. / Р. Гепон. http: //www.philosophy.ru/library guenon/rgenon3.html. (3 марта 2003).

31. Герасимова, И. А. Танец: эволюция кинестетического мышления Текст. / И. А. Герасимова // Эволюция. Язык. Познание. М. : Языки русской культуры, 2000.-С.84-112.

32. Гимн Солнцу Электонный ресурс. // Авеста. http: // www./library/asiatica/avesta/3.html. (2003).

33. Глинка, Г. Древняя религия славян Текст. / Г. Глинка // Мифы древних славян. Саратов : «Надежда», 1993. - С.87-142.

34. Горелов, И. Н. Коммуникация Текст. / И. Н. Горелов // ЛЭС. М. : «Большая Российская энциклопедия», 1998. - С. 185.

35. Гроссетест, Р. О Свете или о Начале форм Текст. / Р. Гроссетест // Вопросы философии. 1995. - №6. - С.6-14.

36. Гуссерль, Э. Феноменология Текст. / Э. Гуссерль [пер. с нем. В.И.Молчанова] // «Логос». 1991. - № 1. - С. 12-21.

37. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка Текст. / В. И. Даль. М. : «Терра», 1995. - 800 с. (Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В. И. Даль: т. 4)

38. Даль, В. И. Пословицы русского народа Текст. / В. И. Даль. М. : Эксмо, 2005.-616 с.

39. Дарвин, Ч. Происхождение видов путём естественного отбора Текст. /

40. Ч. Дарвин коммент. А.Я.Яблокова, Б.М.Медникова. М. : Просвещение, 1986.-383 с.

41. Дейк, Т. А. ван. К определению дискурса Электронный ресурс. / Т. А. ван Дейк. http: //www.nsu.ru/psych/intemet /bits/vandiik2.htm. (21 декаб. 1998).

42. Демьянков, В. 3. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста Текст. / В. 3. Демьянков // Методы анализа текста. Вып. 2. - Всесоюзн. центр переводов ГКНТ и АН СССР, 1982.-288 с.

43. Демьянков, В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода Текст. / В. 3. Демьянков // Вопр. языкознания. -1994.-№4.-С. 17-47.

44. Демьянков, В. 3. Семантические роли и образы языка Текст. / В. 3. Демьянков // Язык о языке: сб. статей; под общим руководством и редакцией Н. Д. Арутюновой. М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 193270.

45. Еврипид. Медея Текст. / Еврипид [пер. с др. греч. Ф.Анненского] // Трагедии / Еврипид. М.: Азбука-классика, 2004. - С.6-60.

46. Живов, В. М. Двоеверие и особый характер русской культурной истории

47. Текст. / В. М. Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В. М. Живов. М. : Языки славянской культуры, 2002. -С.306-318.

48. Жинкин, Н. И. Язык речь - творчество Текст.: исследования по семиотике, психолингвистике, поэтике / Н. И. Жинкин. - М. : Лабиринт, 1998.-364 с.

49. Г Л лтл Л /К TT ГТ1 1 П TT 'jv. yivHTHc ^ь. чусидосия нечерскош цекст. // пзоорник: соорник произведений литературы Древней Руси. М.: Худож. лит., 1969. - С.92-145.

50. Загар, И. Аргументация в языковой системе: между частицами и полифонией Текст.: эссе из области интуитивной эпистемологии / И. Загар // Критика и семиотика. 2000. -Вып. 1-2. - С. 68-80.

51. Зарецкая, Е. Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации Текст. / Е. Н. Зарецкая. М.: Дело, 2001. - 480 с.

52. Иванов, В. В. Славянская мифология Текст. / В. В. Иванов, В. Н. Топоров // Мифы народов мира. М.: Советская Энциклопедия, 1988. - Т.2. -С.143-155.

53. Ивин, А. А. Логика Текст.: учебник для гуманитарных факультетов / А. А. Ивин. М.: Гардарики, 2004. - 352 с.

54. Игумен Илларион (Алфеев) Жизнь и учение св. Григория Богослова Электронный ресурс. / Илларион игумен. http: //www.krotov.org/librmin/a/alfeevl/401.html4. (4 январ. 2004).

55. Ильин, И. А. Аксиомы религиозного опыта Текст. / И. А. Ильин. М. : Act, 2002.-586 С.

56. Иссерс, О. С. Что говорят политики, чтобы нравиться своему народу Текст. / О. В. Иссерс // Вестник ОмГУ. 1996. -№1. - С.71-74.

57. Иссерс, О.С. Паша-"Мерседес", или речевая стратегия дискредитации Текст. / О. С. Иссерс // Вестник ОмГУ. 1997. - Вып.2. - С.51-54.

58. Иссерс, О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи Текст. / О. С. Иссерс. М.: УРСС, 2002. - 284 с.

59. Иссерс, О. С. Тактики выведывания информации (когнитивный аспект) Текст. / О. С. Иссерс // Прямая и непрямая коммуникация: сб. научных статей. Саратов : Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С.231-238.

60. Каариайнен, К. Религиозность в России в 90-е годы Текст. / К. Каари-айнен, Д. Фурман // Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России. СПб. ; М. : Летний сад, 2000.1.П Г\ 1 1-71.

61. Кант, И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки Текст. / И. Кант. М.: VIA, 1993. - 236 с.

62. Карамзин, И. М. Письма русского путешественника Текст. / Н. М. Карамзин. -М. : Сов. Россия, 1983. 500 с.

63. Карасик, В.И. О типах дискурса Текст. / В. И. Карасик // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. Волгоград : Перемена, 2000. - С.5-20.

64. Карасик, В. И. Лингвокультурный концепт как единица исследования Текст. / В. И. Карасик, Г. Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: сб. науч. тр. [под ред. И. А. Стернина]. Воронеж : ВГУ, 2001. - С. 75-80.

65. Карасик, В. И. .Язык социального статуса Текст. / В. И. Карасик. М. : ИТДГК «Гнозис», 2002. - 333 с.

66. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность Текст. /10. Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 261 с.

67. Карпинская, Р. С. Биофилософия новое направление исследования Текст. / Р. С. Карпинская // К проблеме становления биофилософии. -М.: 1997.-С. 165-178.

68. Карсавин, Л. П. О сущности православия Текст. / Л. П. Карсавин // Православие: pro et contra; сост., вступ. ст., комм. В.Ф. Фёдорова. С-Пб. : РХГИ, 2001.-С.213-252.

69. Касавин, И. Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания Текст. И. Т. Касавин. СПб. : РХГИ, 1998. - 408 с.

70. Касевич, В. Б. Язык и знание Текст. / В. Б. Касевич // Язык и структура знания: сб. статей [отв. ред. Р. М. Фрумкина]. М. : Ин-т языкознания, 1990.-С. 8-25

71. Кассирер, Э. Мифологическое мышление Текст. / Э. Кассирер. М. :1. Т 1ЛП1 лпп .j ппп^р^тсижаи лиш а, — ¿ou и.

72. Кассирер, Э. Язык и миф Текст. / Э. Кассирер // Избранное: Индивид и космос / Э. Кассирер. М.: Университетская книга, 2000. - С. 327-390.

73. Касьянова, К. О русском национальном характере Текст. / К.Касьянова. М.: Академический Проект, 2003. - 560 с.

74. Клейн, И. Донец и Стикс (Пограничная река между светом и тьмой в «Слове о полку Игореве» Текст. / И. Клейн // Культурное наследие Древней Руси: Истоки. Становление. Традиции. М. : Наука, 1976. -С.64-69.

75. Клервосский, Б. О благодати и свободе воли Электронный ресурс. / Б. Клервосский. http: //www.philosophv.ru/library/bern/ll.html. (23 октяб. 2005).

76. Князева, Е. Н. Топология когнитивной деятельности: синергетиче-ский подход Текст. / Е. Н. Князева // Эволюция. Язык. Познание. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 221-244.

77. Кобозева, И. М. Две ипостаси содержания речи: значение и смысл Текст. / И. М. Кобозева // Язык о языке: сб. статей [под общим рук. и ред. Н. Д. Арутюновой]. М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 303359.

78. Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика Текст. / И. М. Кобозева. -М.: Изд-во «Эдиториал УРСС», 2000а. - 352 с.

79. Колобов, А. В. Античная мифология в историческом контексте Электронный ресурс. / А. В. Колобов, В. Р. Гущин, А. Ю. Братухин. -http: //rome.webzone.ru/publik/gushchin/gushc02.htm. (2 октяб. 2002).

80. Коспошкина, Г. .М. Современные направления во французской лингвистике Текст. (Теория высказывания и анализ дискурса): учебное пособие / Г. М. Кос-тюшкина. Иркутск: [б. и.], 2003. - 270 с.

81. Кравченко, А. В. Знак, значение, знание Текст.: очерк когнитивной философии языка / А. В. Кравченко. Иркутск : [б. и.], 2001. - 261 с.

82. Кравченко, А. В. Место концепта в соотнишении языка, познания и мышления Текст. / А. В. Кравченко // Жанры речи: сборник научных статей. Саратов : Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2005. - Вып.4. Жанр и концепт. -С.84-101.

83. Красных, В. В. Русское культурное пространство Текст.: лингвокультурологический словарь: Вып. 1 / И. С. Брилёва, Н. П. Вольская, Д. Гудков, И. В. Захаренко, В. В. Красных. М.: «Гнозис», 2004. - 318 с.

84. Кубрякова, Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память Текст. / Е. С. Кубрякова // Логический анализ языка. Культурные концепты; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991 - С. 85 - 91.

85. Кульпина, В. Г. Лингвистика цвета: термины цвета в польском и русском языках Текст. / В. Г. Кульпина. М.: Московский лицей, 2001. - 470 с.

86. Кэмпбелл, Дж. Тысячеликий герой Текст. / Дж. Кэмпбелл; пер. с англ. -М.: «Рефл-бук», «АСТ», К.: «Ваклер», 1997.-384 с.

87. Лебедев, М. В. Стабильность языкового значения Текст. / М. В. Лебедев. М.: Едиториал УРСС, 1998. - 167 с.

88. Левкиевская, Е. Мифы русского народа Текст. / Е. Левкиевская. М. : Издательство «Аст-Астрель», 2002. - 528 с.

89. Леонтьев, А. А. Язык, речь, речевая деятельность Текст. / А. А. Леонтьев. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

90. Лисеев, И. К. Биофилософия путь к новой парадигме культуры Текст. / И. К. Лисеев // К проблеме становления биофилософии. - М. : Изд-во Российской Академии наук, 1997.-С. 178-187.

91. Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка Текст. / Д. С. Лихачёв // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. -1993. -Т.52. -№1. С. 3-9.

92. Лоренц, К. По ту сторону зеркала Текст. / К. Лоренц; пер. с англ. // Эволюция. Язык. Познание. М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 42-69.

93. Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии Текст. / А. Ф. Лосев. М.: [б. и.], 1930. - 364 с.

94. Лосев, А. Ф. Диалектика числа у Плотина Текст. / А. Ф. Лосев // Самое само: Сочинения / А. Ф. Лосев. М. : [б. и.], 1999. - С. 905-910.

95. Лосев, А. Ф. Философия культуры и античность Текст. / А. Ф. Лосев // Греческая культура в мифах, символах и терминах. С-Пб. : Але-тейя, 1999а.-С. 695-715.

96. ЮО.Лосский, В. Очерк мистического богословия восточной церкви Электронный ресурс. / В. Лосский. http: //www.krotov.org/librmin/l/lossk v/Hl 1-T.html 1. (23 ноября 2005).

97. Лурье, С. В. Историческая этнология Текст.: учеб. пособие для вузов / С. В. Лурье. М.: Апект-Пресс, 1997. - 448 с.

98. Макаров, М. Л. Основы теории дискурса Текст. / М. Л. Макаров . М. : ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с.

99. Маковский, М. М. «Картина мира» и миры образов Текст. / М. М. Маковский // Вопросы языкознания. 1992. - №6. - С. 26-53.

100. Максимов, С. В. Крёстная сила. Нечистая сила. Неведомая сила Текст.: трилогия / С. В. Максимов. Кемерово : Кемеровское кн. изд-во, 1991. -351 с.

101. Ю5.Малинецкий, Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего Текст. / Г. Г. Ма-линецкий, С. П. Курдюмов, С. П. Капица. М. : Едиториал УРСС, 2003.-288 с.

102. Матурана, У. Онтология наблюдения Электронный ресурс. / У. Матурана. http: //www.philosophy.ru/library /katr/maturana2002blavais.zip. (4 ноябр. 2002).

103. Матурана, У. Древо познания Текст. / У. Матурана, Ф. Варела. М. : Прогресс-Традиция, 2001. -224 с.

104. З.Меркулов, И. П. Когнитивные типы мышления Текст. / И. П. Меркулов

105. Эволюция. Язык. Познание. М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 70-83.

106. Меркулов, И. П. Сакрализация знаний и её роль в развитии мышления Электронный ресурс. / И. П. Меркулов. http: www.philosophy.m/iphras/library/mai/grany.html# edn 136. (30 июня 2004).

107. Мокиенко, В. М. Образы русской речи Текст.: Историко-этимологические очерки фразеологии / В. М. Мокиенко. СПб. : Фолио-Пресс, 1999.-464 с.

108. Муравьёв, В. Л. Проблемы возникновения этнографических лакун Текст. / В. Л. Муравьёв. Владимир : [б. и.], 1980. - 105 с.

109. Мурьянов, М. Ф. Время (понятие и слово) Текст. / М. Ф. Мурьянов // Вопросы языкознания. №2. - 1978. - С. 12-18.

110. Наставление православному христианину о церковной свече Текст. М. : Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры; "Новая книга", 1996.-32 с.

111. Неретина, С. С. Тропы и концепты Электронный ресурс. / С. С. Неретина. http: //wvvav.philosophy.ru/iphras/library/neretina/index.html. (2 сентяб. 1999).

112. Нерознак, В. П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма Текст. / В. П. Нерознак // Вопросы филологии и методикипреподавания иностранных языков: сб. научных трудов. Омск : Изд-во ' Ом1 У, 1998.-С. 80-85.

113. Никитин, М. В. Концепт и метафора Текст. / М.В.Никитин // Studia lingüistica-10: сб.статей. Проблемы теории европейских языков. СПб. : Трипон, 2001. - С. 16-49.

114. Никитина, С. Е. Устная народная культура и языковое сознание

115. Текст. / С. Е. Никитина. М. : Наука, 1993. - 187 с.

116. Николаева, Т. М. Качественные прилагательные и отражение «картины мира» Текст. / Т. М. Николаева // Славянское и балканское языкознание. Проблемы лексикологии. М.: [б. и.], 1983. - С. 235-244.

117. Новиков, А. И. Смысл: семь дихотомических признаков Электронный ресурс. / А. И. Новиков. http: //newasp.omskreg.ru/intellect/f52.htm (14 января 2005).

118. Новикова, Н. С. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира Текст. / Н. С. Новикова, Н. В. Черемисина // Филол. науки. -2000. -№1.- С. 40-49.

119. Нойманн, Э. Происхождение и развитие сознания Текст. / Э. Нойманн. -М.: «Рефл-бук», «Ваклер», 1998. 464 с.

120. Нуждин, Г. А. Сознание и его струюуры Электронный ресурс. / Г. А. Нуж-дин. http: //newasp.omskreg.ru/intellect/f2.htm. (26 апреля 2004).

121. Ожегов, С. И. Словарь русского языка Текст./ С. И. Ожегов [под. ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой]. 18-е изд., стереотип. - М. : Рус.яз.,1987. - 1080 с.

122. Остин, Дж. Значение слова Электронный ресурс. / Дж. Остин, -http: //kant.narod.ru/austin.htm. (16 декаб. 2005).

123. От Матфея святое Благовествование Текст. // Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. United Bible Societies, 1991. - С. 1011-1053.

124. Павилёнис, Р. И. Проблема смысла Текст. / Р. И. Павилёнис. М. : Мысль, 1983.-286 с.

125. Палама, Г. О Божественном и обоживающем причастии или о Божественной и сверхъестественной простоте Электронный ресурс. / Г. Пала-ма. http: //www.vehi.net/palama/prostota.html. (3 декаб. 2002).

126. Панов, Е. Н. Знаки, символы, языки Текст. / Е. Н. Панов. 2-е изд., доп. -М.: Знание, 1983.-248 е.

127. Пиаже, Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение Текст. / Ж. Пиаже // Семиотика [состав., вступит, статья и общ. ред. Ю.С.Степанова]. -М.: Радуга, 1983.-С. 90-101.

128. Пиаже, Ж. Схемы действия и усвоение языка Текст. / Ж. Пиаже; пер. с фр. // Семиотика.-М.: Радуга, 1983а.-С. 133-136.

129. Пирс, Ч. Начала прагматизма Текст. / Ч. Пирс; пер. с англ., предисловие В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина. СПб. : Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГу; Алетейя, 2000. -352 с.

130. Платон. Кратил Текст. / Платон // Апология Сократа, Критон, Ион, Протагор/Платон.-М.: [б. и.], 1999.-С. 12-46.

131. Платонов, О. Терновый венец России. Святая Русь Текст. / О. Платонов. http: //www.rus-sky.org/history/library/plat8/. (12 января 2005).

132. Плотникова, С. Н. Неискренний дискурс (в когнитивном и структурно-функциональном аспектах) Текст. /С.Н. Плотникова,- Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2000.-244 с.

133. Повесть временных лет // Изборник Текст. : Сборник произведений литературы Древней Руси. М.: Худож. лит., 1969. - С. 146-171.

134. Потебня, А. А. О некоторых символах в славянской народной поэзии Текст. / А. А. Потебня // Слово и миф / А. А. Потебня [сост. А.А.Топоркова, ред. А.К.Байбурин]. М. : [б. и.], 1989. - С. 472-516.

135. Пригожин, И. Философия нестабильности Текст. / И. Пригожин // Вопросы философии. 1991. - № 6. - С. 46-57.

136. Пригожин, И. Время, хаос, квант Текст. / И. Пригожин, И. Стенгерс. -М., 1994.-263 с.

137. Притчи Соломона Текст. // Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. [Б. м.] : United Bible Societies, 1991. - С. 596618.

138. Прокл. Гимн Солнцу Текст. / Прокл // Первоосновы теологии; Гимны / Прокл; пер. с древнегреч., сост. Тахо-Годи. М. : Изд. группа «Прогресс», VIA, 1993.-С. 151-154.

139. Пропп, В. Я. Морфология «волшебной» сказки Текст. / В. Я. Пропп // Избранные труды / В. Я. Пропп. М.: Лабиринт, 1998. - С. 3-111

140. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В. Я\ Пропп // Избранные труды / В. Я Пропп. М. : Лабиринт, 1998а. - С. 112-497.

141. Райл, Г. Понятие сознания Текст. / Г. Райл [пер. с англ., общ. науч. ред., предисл. В. П. Филатов]. М.: Идея Пресс - Дом интеллектуальной книги, 2000.-406 с.

142. Рассел, Б. О фактах и пропозициях Текст. / Б. Рассел // Философия логического атомизма / Б. Рассел; пер. с англ. Томск : [б. и.], 1999. - С. 109-145.

143. Ригин, А. С. Безмолвие и свет Электронный ресурс. / А. С. Ригин. http: //psylib.org.ua/books/riginO 1 .htm. (5 февр. 2001).

144. Ришар, Ж. Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений Текст. / Ж. Ф. Ришар; сокр. пер. с франц. Т. А. Ребеко. -М.: Изд- во «Ин-т психологии РАН», 1998. 232 с.

145. Розанов, В. В. Религия как Свет и Радость Текст. / В. В. Розанов // Около церковных стен [составление и предисл. А. Н. Николюкина] / В. В. Розанов. -М.: Изд. «Республика», 1995. С. 135-146.

146. Романов, А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения Текст. / А. А. Романов. М.: [б. и.], 1988. - 218 с.

147. Рябцева, Н. К. Ментальная лексика, когнитивная лингвистика и антропо-центричность языка Электронный ресурс. / Н. К. Рябцева // Труды Международного семинара Диалог'2000 по компьютерной лингвистике и ее