автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковые основы фольклора в свете явлений традиционной народной культуры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковые основы фольклора в свете явлений традиционной народной культуры"

На правах рукотюи

ВОЛ О ЩБНКО Ольга Владимировна

ЯЗЫКОВЫЕ ОСНОВЫ ФОЛЬКЛОРА В СВЕТЕ ЯВЛЕНИЙ ТРАДИЦИОННОЙ НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ (на материале русской волшебной сказки)

Специальность 10,02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж-2006

Работа выполнена в Воронежском государственном педагогическом университете

Научный руководитель

■ доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Артеменко Евгения Борисовна

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Хроленко Александр Тимофеевич;

кандидат филологических наук доцент Топильская Елена Евгеньевна

Ведущая организация

• Липецкий государственный педагогический университет

Защита состоится 2006 г. в 14 часов на заседании диссерта-

ционного совета Д 212.038.07 в Воронежском государственном университете по адресу: 394006, Воронеж, пл. Ленина 10, ауд. 14.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан «<?Ь» 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Вахтель Н.М.

Последняя треть XX в. ознаменовалась в науке актуализацией взгляда на фольклор как на аккумулятор и транслятор культурной информации (БД Путилов, НЛ Толстой, КВ. Чистов). В связи с этим продуктивным стал такой подход к устногюэтическим текстам, при котором они рассматриваются в качестве источника культурологической информации, - подход, учитывающий роль фольклора как моделирующей системы трададюшюй народной культуры. Наиболее релевантен в указанном отношении ликгвокультурологический анализ, позволяющий через анализ языка фольклорных произведений рассмотреть особенности репрезентируемой им культуры.

Культура является важной составляющей жизни общества; она запечатлевает его опыт в виде системы культурных смыслов, образующих его концептосферу.

Традиционная народная культура отражала исторический опыт патриархального общества, жизнь которого отличалась включенностью в циклическую систему природных и производственных процессов. Указанное обстоятельство обусловило «циклический» характер мировосприятия членов патриархального общества и выразилось в ориентации его представителей на константные, воспроизводимые элементы циклов как на основу жизнедеятельности социума. Все это определило приверженность представителей патриархального общества к традиции, которая - с ее ориентирован ностью на стабильное как на самое важное - явилась формой фиксации социально-исторического опыта указанного общества (К.В. Чистов).

В рамках культуры патриархального социума {традиционной народной культуры) традиция получила выражение в фольклоре. Ее концептуальное ядро - мо-рально-этнческие принципы, сложившиеся и закрепившиеся под влиянием народно-православною элемента традиционной народной культуры, и жизненные установки, определявшиеся приоритетными для патриархального общества тенденциями, -пропагандировались и утверждались содержательной стороной фольклора, средствами его «событийной и сюжепю-образной систем» (Е.Б. Артеменко). Структура же традиции как социокультурного феномена (обобщенное, типизированное концептуальное ядро-инвариант — его вариативная реализация в деятельности и поведении членов социума) получила выражение на уровне формальной организации устнопоэтического материала, будучи в «перекодированном виде» воплощена «в базовых принципах и правилах организации фолысгюрно-творческого процесса» (Е.Б. Артеменко).

Система традиционных культурных смыслов, подвергшаяся семантическому перекодированию, образовала фольклорную концептосферу. Будучи идеальной сущностью, последняя была объективирована языком: фольклорные концепты получили выражение в материале репрезентирующей их языковой системы.

Интересный материал в обозначенном отношении дает русская волшебная сказка, зарождение которой относится ко времени разложения архаического и возникновения патриархального земледельческого общества и которая воспроизвела а себе в «перекодированном» виде социокультурные доминанты эпохи — распад первобытной общины и формирование семьи.

Объектом настоящего исследования послужили композиционно-речевые формы (КРФ) и глаголы ментальной деятельности; предметом — специфические черты функционирования указанных единиц в волшебной сказке.

Все сказанное можно представить следующим образом: типические черты патриархальной традиции (традиционной народной культуры) как социокультурно* го феномена: разложение первобытной общины и становление семьи —» кощепто-сфера волшебной сказки - система свойственных ей типических культурных семиотических смыслов как «пересемантизированной» репрезентации типических свойств патриархальной традиции —* специфические черты употребления в сказке КРФ и глаголов ментальной деятельности в их обусловленности концентосфсрой сказки.

Актуальность работы определяется тем, что особенности данных языковых/ речевых единиц русской волшебной сказки в их обусловленности спецификой фольклорной концсптосферы еще не подвергались исследованию.

Целью диссертационного сочинения является изучение особенностей употребления КРФ и глаголов ментальной деятельности в сказке в их обусловленности действиями указанных факторов.

В соответствии с целыо исследования в диссертации решаются следующие задачи:

1) выявить в материале волшебной сказки композиционно-речевые формы и глаголы ментальной деятельности;

2) определить особенности их функционирования;

3) проанализировать специфические черты употребления КРФ и глаголов ментальной деятельности в сказке пол углом зрения их обусловленности явлениями сказочпой концсптосферы.

Для решения поставленных задач в работе использовались метод компонентного анализа; описательный метод, включающий классификацию и обобщение собранного материала; элементы сравнительно-сопоставительного анализа, методика лин гвокультурологического анализа.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно представляет собой попытку анализа явлений фольклорно-языкового строя в их обусловленности явлениями усшопоэтической кои цептосферы (картины мнра) как формы репрезентации традиционной народной культуры.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что се результаты могут быть применены при дальнейших исследованиях специфики организации фольклорно-языкового строя с лингвокультурологических позиций. Практическая ценность сочинения определяется возможностью использования его материалов в лексикографической практике, при проведении спецкурсов и спецсеминаров по лингвофолыиюриетике, лин-гвокультурологии, теории языка.

Базой фактического материала послужили авторитетные собрания сказочного фольклора: Афанасьев А. Н. Народные русские сказки: В 3-х т. / А. И. Афанасьев. -М .* Наука, 7955. (Сокр. : Аф., М сказки); Зеленин ДК. Великорусские сказки Пермской губернии/Д. К. Зеленин. - СПб. : ДБ,1997. (Сокр. : Зел.}; Ончуков Я. Е. Северные сказки; В 2 кн. /Н. Е. Ончуков. - СПб. ; Тропа Троянова, 199& (Сокр. ; Онч.).

Примеры приводятся с сохранением орфографии и пунктуации указанных источников.

Анализу подверглось около 4000 фрагментов текста, включающих различные КРФ, и 1700 словоупотреблений глаголов со значением ментальной деятельности, извлеченных из текстов путем сплошной выборки.

На защиту выносятся следующие положения:

1- Употребление композиционно-речевых форм и глаголов ментальной деятельности в волшебной сказке характеризуется рядом специфических черт, обусловленных репрезентацией ими явлений сказочной концепто сферы (картины мира).

2. Типизированный характер устнопоэтических концептов, детерминирован' ный структурой традиции, обусловил типизированную форму их языковой / речевой репрезентации. ,,

3. Трехуровневая зависимость: социально-исторические тенденции эпохи создания волшебной сказки —* концегггосфера сказки —► специфические черты языковой / речевой организации последней - позволяет говорить об опосредованном влиянии на указанную организацию социокультурного фактора (явлений традиционной народной культуры), осуществляемом через призму системы сказочных культурных концептов.

Основные положения диссертации прошли апробацию на всероссийских, региональных, межвузовских научных, научно-практических, научно-методических конференциях, проводившихся в Воронежском государственном университете (Воронеж, 2004,2005 гг.). Воронежском государственном педагогическом университете (Воронеж, 2003,2004,2005 гг.). Воронежском областном институте повышения квалификации работников образования (2005,2006 гг.), а также на ежегодной отчетной научной конференции преподавателей кафедры общего языкознания и методики преподавания русского языка ВГПУ {2004 г.).

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка словарей, источников и списка использованной литературы, включающего 259 наименований.

Содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы, определяются цель и задачи исследования, раскрываются актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, указывается методология исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Композиционно-речевая организация русской волшебной сказки» посвящена анализу особенностей функционирования в ней композиционно-речевых форм.

§ 1 «Влияние традиционной народной культуры на содержательную и композиционную структуру волшебной сказки» содержит характеристику социокультурных тенденций патриархальной эпохи, повлиявших на содержательную структуру н композицию волшебной сказки и получивших в ней -«перекодированное» выражение.

Переход от первобытного общинно-родового строя к патриархальному земледельческому укладу привел к тому, что основной единицей общественной жизни стала семья. Волшебная сказка, возникновение которой относится к этому периоду, стала той разновидностью сказочного жанра, основная функция которой состояла в пропаганде создания, упрочении позиций семьи как ячейки общества, в обеспечении условий ее успешного функционирования. В тексте семейная проблематика нашла «пересемшггизнрованное» выражение в стереотипной композиции волшебной сказки (развитие сюжета в большинстве случаев начинается с недостачи невесты, а заканчивается ликвидацией этой недостачи и женитьбой героя на царевне); в образе героя-жениха, главная функция которого в сказочной картине мира - поиск невесты, ее завоевание и создание с ней семьи; в типизированном пути героя-жениха в «иной» мир с целью поиска брачного партнера («пересемантизированная» идея экзогамии).

§ 2 «Контекстно-вариативный подход к членению текста» посвящен характеристике композиционно-речевых форм описания, повествования, рассуждения, вопроса и побуждения.

Континуум сказочного текста формируется партией повествователя и прямой речью героев. В построении сюжета они выполняют разные функции, этим обусловливается их раздельный анализ.

§ 3 «Компози циопно-речевые формы в речевой партии повествователя» содержит анализ особенностей функционирования КРФ в речи повествователя.

Отличительной особенностью КРФ в сказочном нарративе является закрепление за каждой из них определенной семиотической функции в последовательном развитии сказочных действий.

КРФ повествования - маркер ключевой акции сказочного сюжета, в кагором о важности, значимости действия свидетельствует его двойная повторяемость: [прямая речь (ПР) —» реализация содержания Г1Р в ваде акции]. В тексте это отражается в появлении типизированного механизма, представляющего собой двучленную последовательность звеньев КРФ: [(прямая речь персонажа (ПР): КРФ побуждения) 1а —► (реализация побуждения средствами КРФ повествования в речи повествователя) 1 б] —* ... [(ПР: КРФ побуждения^ —* (реализация побуждения средствами КРФ повествования в речи повесгвова-теля)пб] и т.д.: «Дядька ей все рассказал. Она, выслушав, дала ему булавку и сказала: [«Завтра, как станут подплывать к вам корабли, воткни эту булавку в одежу Ивана купеческого сына»] 1а <...> Поутру встал Иван купеческий сын и отправился на охоту. Как скоро увидал дядька плывущие корабли, [тотчас взял и воткнул в его одежу булавочку»] 16. <Царевич крепко заснул и пропустил важную для него встречу с царевной. Это является причиной его отправки на ее поиекн>» [Аф., № 232].

Наиболее ярко типизированный характер данного механизма представлен в его частном проявлении - в буквальных повторах типа «слово / действие» (Д.11. Меяриш, И А. Ра-зумова), где звенья обозначенного механизма отличает тождественное лексическое наполнение при различии модального плана: [«Та се н научает: «Там тебя, племя нушка, будет березка в глаза стегать-чы се. ленточкой пгревюкгг, там тебе ворота будут скрипеть и хлопать — ты подлей им под пяточки маслицсг, там тебя собаки будут рвать — ты им хлеб!{а брось; там тебе кот будет глаза драть ты ему ветчины дай».]* <.. .> [Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала; собаки хотели ее рвать — она бросила им хяебца, и они ее пропустили; ворота хотели захлопнуться—она подлила им под пяточки маслица, и они ее пропустили; березка хотела ей глаза выстегать - ока ее ленточкой перевязала, и та ее пропустила».]6^«})., № 103].

За КРФ ряссужасння закреплена семиотическая функция выражения аксмологи-чсски окрашенного народного мнения о типизированной ситуации. Это обусловливает представление рассуждения выводными сентенциями пословичного типа; слезами дела не попраеишъ, отлились волку коровьи слезки, мертвого назад не воротшиь и др. Пословичный характер подчеркивает обобщенность рассуждения, вывод в котором относится не столько к конкретной сказочной, сколько к типовой жизненной ситуации, частным проявлением которой является ситуация данной сказки.

Каждый подтип КРФ описания представляет определенный концепт сказочной картины мира. Отличительная особенность этой КРФ заключается в наличии у всех элементов описания, представляющих один концепт, общего семиотического смысла, получающего в тексте сказки выражение в типизированных, зачастую формульных единицах.

подтип описания как кон* цегтг-инвариант разновидность коацепта-инварианта семиотический смысл, закрепленный за концептом-инвариантом признаки, выражающие данный семиотический смысл

портрет портрет «(ВЫСОКОГО» героя признаки, свидетельствующие о готовности к созданию семьи совершеннолетие (дошел до совершенных дет), молодость (молодой, восемнадцать дет), физическая сила (дал ему Бог большую сияу), ум (не по годам смышлен), внешняя привлекательность (красавец, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать);

портрет «низкого» героя негативная визуальная характеристика «низкого» субтипа героя физические данные (недоросточек, косорукий}, неряшливый вид (нечесаный, сопли не вытерты, одежда не переменена), низкие умственные способности (дурак)',

портрет царевны исключительность внешности царевны как условие счастливого брака красота («такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать»);

портрет антагониста, дарителя, помощника принадлежность к «иному» миру аномальный рост (большой: ростам с лесом ровен; малый: мужи-ч онко-с-кулачонко), диспропорция частей тела (сам с ноготь - борода с локоть; великан с огромными усами, на усах вачеги висят), субстанция отдельных соматизмов (руки железны, голова чугунка, сам медный), возрастная характеристика (старик / старуха);

пейзаж «граница «своего» / ((чужого» миров, ((Чужой мир» канонический набор лексем (поле, море, река, болото, лес, поляна, гора, степь, дорога), формульные образования тридевять земель, тридесятое царство, белый свет, край света);

строение признаки избушки «сторожевая застава» на границе «своего» / «чужого» миров» зооморфные элементы и способность поворачиваться (избушка на куричьих голяшках повертывается)', наличие ограды (забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо верей у ворот-ноги человечьи, вместо запоров - руки, вместо замка - рот с острыми зубами);

признаки дворца место локализации царевны чудесные элементы («из чистого мрамора выстроен, золотою крыше» покрыт»), наличие ограды («у ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, так и кишат»).

Таким образом, отличительной особенностью КРФ в речи повествователя является наличие у них семиотической функции, обусловившей их типизированное представление в тексте.

КРФ Специфическая сказочная функцня КРФ Особенности представления КРФ в тексте, обусловленные ее специфической сказочной функцией

описание портрет ввод персонажа как типа действующего лица в повествование - специфический стереотипный набор типовых признаков описания каждого персонажа (в соответствии с закрепленной за ним типовой функцией); - семиотичиость каждого элемента описания; -типовая (зачастую формульная) репрезентация характеристик описания персонажа.

пейзаж \ обозначение типизированного пути героя в «чужой» мир и остановок в нем в соответствии со стереотипной сюжетной линией: типизированный элемент типизированного пути героя за брачным партнером в «чужой » мир -употребление в качестве локально-пейзажных характеристик лексем, объединенных семиотическим смыслом «граница своего/чужого миров» / «чужой мир»; - репрезентация пейзажа посредством типовых конструкций с локализацией локализатора; - динамический характер пейзажа.

строение - место встречи героя с представителями «чужого» мира; - местонахождение брачного партнера - ограниченный набор типов строения: избушка и дворец; - стереотипный набор признаков описания, объединенных семиотическим смыслом «ннакомирностъ»; - описание строения посредством одних и тех же лексических единиц или формул.

повествование представление ключевых действий сказочного сюжета функционирование в тексте в виде звеньев последовательных композиционных циклов: [(прямая речь (ПР): КРФ побуждения)'" —► {реализация побуждения средствами КРФ повествования сказочника)16] и т.д.

рассуждение представление народной позиции (отношение к происходящему в соответствии с народной системой ценностей) универсальный характер семантики рассуждения —» представление в виде пословиц или суждений пословичного типа

§ 4 посвящен характеристике особенностей функционирования КРФ s речи персонажей. В сказочном нарративе лрямая речь реализуется в двух фортах — монологической (внутренняя речь персонажей) и диалогической, причем содержательно и функционально доминирует последняя. Диалога стимулируют развитие сказочного сюжета, дают толчок дальнейшему развитию сказочных событий, поэтому при анализе функционирования КРФ в прямой речи персонажей мы останавливаемся на характеристике диалогической речи.

Основой развития сюжета в сказочном нарративе является побуждение, поскольку именно своими приказами, советами, сообщениями, обещаниями одни персонажи побуждают (прямо или косвенно) других персонажей, прежде всего героя, к выполнению определенных действий, обусловливающих движение сюжета. Семиотическая функция КРФ побуждения - быть знаком последующего ключевого действия: «Ступай к такой-то реке, сядь на мосту и смотри в воду; мимо тебя всякая рыба пройдет — и большая и малая; промеж той рыбы будет плотичка с золотым кольцом — ты ее подхвати и брось через себя о сырую землю». Дурак так и сделал; пришел к реке, сел на мосту, смотрит в воду пристально — плывет мимо рыба всякая, и большая ы малая, а вот и плотичка - на ней золотое кольцо вздето; он тотчас подхватил ее и бросил через себя о сырую землю — обратилась рыбка красной девицей <...>» {Аф., № 216}. Данная функция обусловливает семантическое и грамматическое доминирование КРФ побуждения в прямой речи героев. Это обстоятельство определило выбор указанной КРФ для представления звена ПР в типизированном механизме развития сюжета: ([(прямая речь (ПР): КРФ побуждения)1' —* (реализация побуждения средствами КРФ повествования повествователя/']...)

В прямой речи повествование употребляется как в сочетании с КРФ побуждения, так и самостоятельно. Функционально оно всегда направлено на побуждение. В первом случае - в сочетании С КРФ побуждения • повествование обосновывает его: «Говорит Ивану его добрый конь: «Подождем до вечера! Как только стемнеет - оборочусь я сизокрылым орлом и перенесусь с тобой через стену. В то время прекрасная королевна будет спать на своей мягкой посмели: ты ьойди к ней в спальню, возьми се потихоньку на руки н неси смело» [Аф., Ni 185].

Во втором случае - при самостоятельном употреблении - повествование функционирует как имплицитное побуждение, которое специализировано на временных или локальных «выходах» нз сказочного настоящего: «Ах, добрый молодец! Великое горе нас обуяло; каждый день выходит из синего моря, из-за серого камня, двена-дцатиглавый змей и поедает по человеку за единый раз, теперь делила очередь до царя... Есть у него три прекрасные царевны; вот только сейчас повезли старшую на взморье • змею на съедение». <ГероЙ отправляется на взморье и спасает царевну > [Аф., № 155]

Назначение КРФ рассуждения в сказочном диалоге — содержательно уточнять побуждение: «Тут прилетела в шатер малая птичка <антагонист, изменивший свой облик>, вьется у самого изголовья и говорит таковы слова: «Встань-нробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти моего брата Ивана-царевича; не то встанет -сам тебя убьет!» IАф.,№ 161].

Функция КРФ вопроса зависит от его употребления в прямой или косвенной форме. В первом случае вопрос содержательно направлен на побуждение: «<•. •>

Жена его развернула волшебную книгу - и вдруг явились перед ней два неведомых молодца: «Что угодно, что надобно?» - «Ступайте вы за тридевять земель, в тридесятое царство — на остров, поймайте оленя золотые рога н доставьте иода». -«Слушаем! К свету все будет исполнено» [Аф., № 212). Во втором случае — в косвенной форте — вопрос направлен на обоснование рассуждения.

КРФ описания в диалогической речи выполняет функцию информативного импульса к совершению персонажем (обычно героем) физического действия. Так, описание царевны в речи персонажей является для героя толчком к отправлению из дома, поискам невесты, завоеванию и обретению в ее лице брачного партнера. Пензяжные элементы функционируют как маркеры направления предстоящего пути героя в «иной мир» за сказочной ценностью (как правило, за невестой) и служат показателями ее место!юхождения: «Пусть тот, кто меня сюда привез, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано мое подвенечное платье <...>». Долго ли, коротко ли - приехал сгрелец-молодец на край света и остановился у самого моря. <...> бросились они в воду и через час времени вытащили со дна моря, из-под великого камня, подвенечное платье Василисы-царевны. Приезжает стрелец-молодец к царю, привозит царевнино платье [Аф., № 169]. Описание дворца - импульс к его постройке: «И присудили так: «Пусгь-де . Мартынка за единые сутки построит богатейший дворец, и чтоб от того дворца до королевского был сделан хрустальный мост, а по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях пели бы разные птицы, да еще пусть выстроит пятиглавый собор». <Герой обращается к помощникам, и они строят дворец> [Аф., №191]. Функция КРФ описания в ПР персонажей -воздействовать на героя как побуждение к акции.

Таким образом, особенностью КРФ в речи персонажей является закрепление за каждой из них семиотической функции.

КРФ Специфическая сказочная функция КРФ Особенности представлении КРФ в тексте, обусловленные ее специфической сказочной функцией

и X я в о портрет побуждение героя к приобретению брачного партнера функционирование в прямой речи в позиции, семантически подчиненной побуждению

пейзаж побуждение героя к отправке в путь с целью приобретения той или иной сказочной ценности

строение побуждение героя к постройке сказочного дворца

повествование - содержательная аргументация побуждения; - временные и локальные «выходы» из сказочного настоящего с цепью побуждения персонажа к какому-либо действию

КРФ Специфическая сказочная функция КРФ Особенности представления КРФ в тексте, обусловленные ее специфической сказочной функцией

рассуждение обоснование >■ разъяснение побуждения функционирование в прямой речи в позиции, семантически подчиненной побуждению .1

воп рос в прямой функции направленность на побуждение

в косвенной функции повышение экспрессивности рассуждения, придание ему более весомого характера функционирование в прямой речи в позиции, семантически подчиненной рассуждению

побуждение представление ключевых действий сказочного сюжета функционирование в тексте в виде части последовательных композиционных циклов: [(прямая речь (ПР): КРФ побуждения)'* —► (реализация побуждения средствами КРФ повествования сказочника)16! и т.д.

Итак, результаты анализа свидетельствуют о специфичности функционирования КРФ в сказке, которая проявляется:

- в выполнении КРФ определенных семиотических функций, специализированных на представлении сказочных культурных смыслов как репрезентантов традиционной народной культуры;

- в типизированном (зачастую формульном) речевом представлении КРФ в тексте.

Во второй главе «Глаголы со значением ментальной деятельности в сказочном нарративе» рассматриваются особенности семантической структуры ментальных глаголов и их функций в тексте сказки.

В § 1 излагаются теоретические основы анализа: рассматриваются понятия «семантическая структура слова», «компонентный анализ», «сочетаемость слов».

В § 1 раскрывается понятие «глаголы ментальной деятельности»; дается обзор работ, посвяпютых нх исследованию. Основой используемой нами классификации глаголов ментальной деятельности в волшебной сказке, разработанной с учетом их лексического состава и своеобразия функционирования в сказочном нарративе, послужили классификации В.Г. Гака и Л.М. Васильева. В сказке нами выделены следующие классы глаголов:

- глаголы, фиксирующие ситуацию ментального процесса;

- глаголы, фиксирующие результаты ментального процесса;

- глаголы знания, отсутствия знания и глаголы познания с опорой на базовые слова, их синонимы и эквивалентные им глагольные сочетания.

Семиотическая функция глаголов со значением ментальной деятельности заключается в прогнозировании определенного круга объектов мысли, задаваемых сюжетно-композицнонной моделью волшебной сказки. Отличительной особенностью мыслительной деятельности сказочных персонажей является ее типизирован-

иый характер: сказке известно ограниченное количество объектов мыслительного процесса, вводимых ограниченным количеством лексем.

Группа глаголов со значением ментальной деятельности Объекты мысли приданных глаголах

глаголы, фиксирующие ситуацию ментального процесса: думать, мыслить, раздумывать, раздуматься (приразду-маться), думать да гадать (думать-гадать), думу думать, думал сам себе, думает сама с собой, на уме держит: - способ решения проблемы, - сложившаяся сказочная ситуация; - место действия; - субъект, способный решить/ решивший проблему

глаголы и сочетания, фиксирующие результаты ментального процесса глаголы намерения н полага-|шн: думать, подумать, еду-мать, одумать, считать подумав про себя, думает себе, сам думает; держит себе на уме, говорит сам себе; вздумать, вздуматься; придумать, выдумать, решить, удумать, надуматься, положить, присудить, рассудить, задумать; - действия субъекта полагали» в ситуации, очевидцем которой он стал; - качества и способности другого персонажа; - действия субъекта намерения в будущем

глаголы, фиксирующие выявление причинно-следственных связей: догадаться, смекнуть, понять, угадать, спознать; - события, информация о которых представлена фрагментарно

глаголы знания: знать и ведать - локус; - мысли другого субъекта; - истинное, а не видимое или оглашаемое положение вещей; - общепринятые в социуме положения и установки; - информация о беде, постигшей героя

глаголы знания с частицей не: не знать, не ведать, не спознать, не сведать, не проведать, не придумать (—не знать) - местонахождение искомого предмета или лица; - способ решения проблемы; - информация о некоторых свершившихся или свершающихся событиях

глаголы и собственно сказочные сочетания с семантикой познания: узнать, сведать, проведать, разузнать, разведать, дознаться, расспросить-разведать, выведать-вызнать - действие (произошедшее или то, которое только должно произойти), характер занятий; - бытие или наличие некоего субъекта; - цель действия персонажа; - причина действия

Функциональная специализация глаголов на введении одних и тех же объектен мысли обусловливает юс типизированный характер, проявляющийся в одинаковой семной структуре глаголов. Ее отличает наличие не только общей архисемы, но и одних и тех же дифференциальных сем.

Все глаголы со значением ситуации ментального процесса имеют не только единую для всех архисему «осуществление ментального процесса», но и общие дифференциальные семы «поиск», «анализ», «выяснение», «объект ментального процесса».

Если объектом ментального процесса является способ решения проблемы или субъект, способный решить / решивший проблему, то в семантической структуре глаголов содержится дифференциальная ссма «поиск решения». Семы объекта и поиска решения актуализируются посредством конструкций с косвенным вопросом способа, образа действия или субъектным вопросом: «Добрый молодец еле оттуда вылез и снова отправился в путь-дорогу, а сам одно на уме держит: как бы умудриться да отсмеять царевне эту шутку недобрую[Аф., № 196]; «Всполошился весь народ, облизывается, почесывается и раздумывает: кому такая честь выпадет?» [Аф„№180].

Потенциальной для перечисленных выше глаголов является сема «длительность процессаДлительность раздумий персонажа указывает на трудность при* нятия героем решения, которая обусловлена сложностью создавшейся ситуации: «Вот король думал-думал, нуда деть этого странника. И приказал выставить его злой птице на съедение». [Аф., № 271],

Формулам думу думать, думать-гадать (думать да гадать) свойственно наличие дифференциальной семы характера процесса поиска («сложность процесса поиска»), которая актуализируется, во-первых, определениями при существительном дума (глубокая, крепкая), во-вторых, самим содержанием вопроса: «Пошел Шабарша по батракам жить, да година настала лихая: ни хлеба никакого, ни овощей не родилось. Вот и думает думу хозяин, думу глубокую; как разогнать злую кручину, чем жить поживать, откуда деньги брать?» [Аф., № 151].

Лексемы призадуматься, раздуматься также имеют в своей семантической структуре дифференциальную сему характера процесса поиска (субссма «безнадежность самостоятельного процесса поиска»), которая реализуется в сочетании глагола ментальной деятельности с наречием жалко, глаголами пригорюнился, раскручинился, плачет, заплакал, т.е. словами, которые конкретизируют эмоциональное состояние персонажа, как правило, пессимистическое (грусть, тоску, уныние): «До-сюль был мужик да баба. Был у них сын однкакый, <„> потом его отець взят и говорит: «Ежели ты згой службы не справишь, мы тебе голову иа плаху». Потом ён роздумался, роскруцннился и потом к бабушке в задворенки приходит на думу». [Онч., № 88]

Если в качестве объекта мысли выступает существующая ситуация, то в семантической структуре глагола представлена сема «анализ» (думать, поймать, при~ раздуматься, призадуматься, раздуматься, размышлять). В тексте указанные семы актуализируются в сочетании глагола с КРФ рассуждения. Употрсблише последней отмечается в прямой речи персонажа, репрезентирующей процесс мысли и его содержание. КРФ рассуждения в данном случае предваряет действия персонажа при наличии альтернативы (показывает механизм принятия решения), репрезентирует ход

его мыслей, анализ персонажем возможных последствий собственных действий: «Брать ли меньшого?» - думают. — Нет, куда с ним! Ои и нас осрамит и людей насмешит; поедем одни» [Аф., № 180]. Семантической структуре таких глаголов свойственны потенциальные семы протяженности («длительность», «краткость») и характера ментального процесса («про себя*). Сема *про себя» реализуется при сочетании глагола думать с возвратным местоимением себя, определительным сам и притяжательным свой: думает сам с собой, сам думает (про себя, себе, сам себе). Таким способом в сказке маркируется процесс внутренней речи. Содержание мысли в этих случаях представлено рассуждением, которое зачастую является основой намерения, решения, играющими роль импульса, стимулирующего действие.

Сема «краткость» реализуется в сказке при сочетании глагола с оборотом не долго думая и модификациями долго не думая, не стая долго думать. Указанные сочетания свидетельствуют об отсутствии процесса обдумывания, «взвешивания» перед принятием решения о дальнейших действиях в создавшейся ситуации. Очевидно, это необходимо для того, чтобы акцентировать внимание на качествах героя (например на его доброте): «Не топи его <кота>, лучше продай мне». — «Пожалуй, купи; давай сто рублев». Мартынка не стал долго думать, полез за пазуху, вытащил деньги н отдал мальчику <..,>». [Аф.,№ 191].

В большинстве случаев в семантической структуре глаголов реализуется потенциальная сема *длительность» (долго думать, долго думая, была долго в раздумье, остановилась в раздумье, раздумывать, подумал-подумал, думал-думал, думал-подумал). Длительность раздумий персонажа указывает на трудность принятия им решения, которая обусловлена: 1) сомнениями, опасениями персонажа относительно разумности выполняемого действия: «Приказчик же начал усильно просить Фета пью, чтоб она ему ту уточку из любви к нему зарезала и зажарила. Фетинья же, долго думая и боясь своего мужа, не смела того сделать <...>». [Аф., № 196]; 2) необходимостью выбора одного варианта из нескольких возможных: «Сидит солдат в раздумье: оставаться али нет?» [Аф., №154].

Если в качестве объекта ментального процесса выступает местоположение персонажа, ю в семантической структуре глаголов актуализируется дифференциальная сема «выяснение», которая реализуется при сочетании ментальных глаголов с вопросом обстоятельства места: сЦаревич встречает братьев и рассказывает им, что он достал живую и мертвую воду> «Сказал это Василий-царевич, лег отдохнуть да и заснул; братья взяли у него из кармана два пузырька, а его спихнули в помойную яму, <,..> Царевич проснулся и думает: «Господи! Где я нахожусь ?» [ Афанасьев, № 177]. Сема *выяснение* актуализируется вместе с семой причины мыслительного процесса (*вследствие растерянности>). Состояние растерянности наступает, чаще всего у героя, который лишился чудесных предметов или чудесных помощников в результате обманных действий антагониста. При этом виновником сложившейся ситуации является сам герой, который в силу собственной доверчивости, наивности содействует антагонисту.

Функциональное назначение глаголов данного класса в тексте - обозначать ментальное действие, которое предшествует совершению физического действия.

Сектор глаголов со значением результата ментального процесса представлен тремя подклассами: глаголами полагания, намерения и выявления причинно-

следственных связей. Всем глаголам данного сектора свойственна одна архисема «завершение ментального процесса».

У глаголов полагания выделяется общая дифференциальная сема «завершить с оценкой», * объект оценки». Тип объекта, на который направлена оценка, обусловливает актуализацию в семантической структуре глагола тех или иных потенциальных сем. Если объектом оценки является сказочная ситуация, то у глагола полагания, как правило, актуализируется потенциальная сема уровня сложности ситуации («сложная ситуация»): «Ну, - думает она, - тут спроста ничего не узнаешь]» [Аф., № 240]. Если объектом оценки являются качества, способности или действия другого персонажа, то актуализируются потенциальные семы уровня способностей персонажа («высокий / низкий»): «Ишь какая хитрая! — думает солдат про себя. - Всю подноготную знает» [Аф., № 214]. Потенциальной для данных глаголов является сема *про себя», которая реализуется при сочетании глагола с возвратным местоимением себя (подумал про себя, думает себе) или определительным сам (сам думает). Основное назначение глаголов полагания в нарративс - обосновывать, мотивировать действия сказочных персонажей. Указанная типовая функция обусловливает употребление глаголов полагания в сказочных ситуациях, где для совершения действия требуется его предварительная оценка. Закрепление разных лскссм за одной ситуацией определяет их одинаковое контекстуальное окружение, чем объясняется унификация их семантической структуры.

Глаголы намерения представлены лексемами думать, подумать, вздумать, вздуматься; придумать, выдумать (= придумать), решить, удумать, надуматься, вздумать, положить, присудить, рассудить, которым свойственна общая дифференциальная сема *завершить с решением».

Глаголы думать / подумать имеют в своей семантической структуре только дифференциальные семы «завершить с решением», «объект намерения» и потенциальную сему «цель намерения». Дифференциальные семы актуализируются посредством конструкций с прямой речью персонажа - субъекта намерения. В прямой речи обычно фиксируется действие, которое субъект предполагает совершить в будущем: «Пришел на то озеро Змеи Горыныч, вздумал поохотничать, увидал золотого селезня: «Дай, -думает,- живьем поймаю!» [Аф.,№209].

Глаголы вздумать, вздуматься имеют общие дифференциальные семы «завершить с решением», «спонтанность возникновения решения». Дифференциальная сема «завершить с решением» актуализируется в семантической структуре глаголов посредством конструкций, передающих содержание решения. Намерение, вводимое лексемами вздумать, вздуматься, всегда репрезентируется в речи повествователя без причинного обоснования. Таким образом в сказочном тексте актуализируется дифференциальная сема «спонтанность возникновения решения»: «Прошло опять много времен»; царь вздумал жениться на одной царевне: как ее достать? Не знат, кого послать. И вспомнил семь Семсонов <-..>». [Аф., № 145]. В семантической структуре указанных глаголов содержится потенциальная сема причины принятия решения «под влиянием imojiuû». В большинстве случаев основное назначение таких решений - быть импульсом дальнейшего развития сказочного действия, часто нового этапа сказочного повествования.

Среди глаголов намерения обращает на себя внимание сказочная формула взд}'* мали-сделали, где глагол вздумать обозначает причину осуществления действия: при-

чинно-следственная связь ментального акта и физического действия обусловливает их формульное представление в тексте. Этой формуле свойственно ярко выраженное значение непродолжительности срока осуществления комплекса «ментальный акт — физическое действие»: «<—> уговорились они на вечер поставить потаенные ножи на окне сестриной светелки, чтобы Финист ясен сокол подрезал свои цветные крылышки. Вздумали-сделали, а меньшая сестра и не догадалась, поставила свой аленький цветочек на окно, прилегла на постель и крепко заснула» [Аф., № 235], Указанная формула — яркое подтверждение закона сказочного иарратива, в соответствии с которым «мысль, слово, не повлекшие за собой дела, в волшебной сказке неуместны» (Д.Н. Медриш).

Особенностью глаголов намерения придумать, выдумать (= придумать), решить, удумать, надуматься, вздумать, положить является наличие в их семантической структуре общих дифференциальных сем «завершить с решением», «в результате поиска». Кроме этого, всем указанным глаголам присущ один объект решения - сложная сказочная ситуация. Актуализация дифференциальной семы «в результате поиска» осуществляется в тексте сказки всегда в рамках типизированной синтаксической схемы: конструкции, репрезентирующие сложную ситуацию и необходимость ее решения, + глагол намерения, вводящий найденное решение. Ситуация, требующая решения, всегда передается с помощью вопроса образа действия или субъектного вопроса, вводимых чаще всего лексемами со значением ситуации ментального процесса, реже - глаголом речи или сочетанием «не знает». Сема результата актуализируется в сочетании глагола намерения с конструкциями, репрезентирующими найденный персонажем способ решения проблемы: «Думает сама с собой королевна: как бы время протянуть да жениха отбыть? И вздумала - утрудить его великими службами» [Аф., № 198]. У указанных глаголов отмечается потенциальная сема временной протяженности («длительность»), актуализирующаяся посредством сочетания думал-думал. Таким путем подчеркивается сложность создавшейся ситуации: «Вот стали черти придумывать, как бы выжить им из дворца этого солдата. Думали-думали и решили золотом откупиться» [Аф., № 153].

Одинаковый набор сем у разных глаголов объясняется тем, что в сказочном тексте их употребление связано со стереотипной ситуацией разработки персонажем линии своего поведения с целью нанесения вреда какому-либо другому персонажу / ликвидации нанесенного вреда, т.е. имеют типизированный объект намерения. Глаголы, фиксирующие данную ситуацию, получают стереотипную синтагматическую сочетаемость, что приводит к актуализации в их семантической структуре одних и тех же сем. Следствием этого является унифицированный характер семантической структуры рассматриваемых глаголов.

К глаголам намерения в сказке относятся лексемы рассудить, присудить, которые имеют общие дифференциальные семы «завершить с решением», «относительно спорной ситуации*. Сема «относительно спорной ситуации» зачастую актуализируется сочетанием глаголов рассудить и присудить с вопросом, в содержании которого передается сущность проблемы, стоящей перед персонажа*): «И созвал он бояр, генералов и думных людей, как они присудят: голову ли ей на п/юхе снять, апи в ссылку сослать. Плохо пришлось королевичу — жаль родную мать, и признался он отцу, что это его вина: вот так-то и так-то все дело было. Взторевался король, что ему с сыном делать? Казнить нельзя; присудили: отпустить его на все четыре стороны» [Аф., № 123]. Потенциальными для данных глаголов являются семы «в результате анализа», «в результате обсуждения».

«объективность решения». Сема «в результате анализа» актуализируете» посредством КРФ рассуждения: «Царь рассудил, что надо пожалеть старика; уволил Ивана Васнльича на четыре года и дал сто рублей денег с собой» [Зсл., № 11]. Сема «в результате обсуждения» актуализируется посредством формулы судили-ряднлн: Жак узнал о том королевич, тотчас созвал своих вельмож и князей, суднпи-рялнли, все заодно положили: посадить королевну с ее детищем в бочку, засмолить и пустить по морю» [Аф., № 286]. Сема «объективность решения» реализуется в сказочном нарративе в конструкциях, где указываются субъекты принятия решения, в качестве которых выступает либо царь, либо некий коллектив.

Глаголы со значением выявления причинно-следственных связей представлены лексемами догадаться, смекнуть, понять, угадать, спознать, причем приоритет принадлежит лексеме угадать. Указанные глаголы имеют общие дифференциальные ссмы «завершить с установлением причинно-следственной связи», «на основе фрагментарных знаний». Дифференциальная сема «установление верной причинно-следственной связи» реализуется посредством репрезентации вывода, сделанного персонажем на основе полученных / имеющихся фрагментарных знаний о ситуации. Содержание вывода свидетельствует о правильном понимании персонажем сути происходящих явлений: «Сторговал и берет себе жеребца; баба хотела было снять недоузок. «Что ты, бабушка! - говорит Ох. - Где это видано, чтоб продавать коня без повода!» Пхнул ее наземь, вскочил на коня верхом, усмехнулся и сказал: *Г1олно-де вам людей обманывать!» Ударил по лошади и был таков. Тут только догадалась старуха, кто купил у нее сына; горько заплакала, и деньгам не рада» [Аф., № 2511.

Дифференциальная сема *на основе фрагментарных знаний» репрезентируется посредством указания на единичный признак или обрывочные признаки, по которым персонаж уясняет сущность происходящих событий. В речи повествователя обычно приводятся прямые или косвенные («подозрительные») признаки ситуации, послужившие толчком и основой для возникновения у персонажа представления о происходящем. Часто правильно понять происходящее персонажу позволяет увиденная им «вещь-сигнал»: зафиксированный объект является показателем появления некоего персонажа и/нли способом его идентификации (башмаки; именная станушка и т.п. - индикаторы появления героя), сигналом беды (гуси, известные в округе как похитители детей): «Елена Прекрасная увидала башмаки и догадалась <...>» [Аф., № 129]. Функция данных глаголов в тексте сказки — акцентировать внимание на сообразительности персонажа, который по незначительным деталям, вычлененным им из сказочной ситуации, приходит к правильному пониманию сути происходящего: «Выбежала в чистое поле; метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом. <...> девочка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять». [Аф., № 113].

Можно полагать, что в период существования сказки в условиях раннеземледельческого общества, когда «активно происходил процесс углубления познания окружающего мира» (Н. Рошняну), важным было внимательное отношение к природным изменениям, установление связи одних явлений с другими, поскольку от таких факторов, как состояние природы и, соответственно, вовремя сделшшая работа, зависело благосостояние патриархальной семьи.

Сектор знания представлен в сказке глаголами знать и ведать, причем предпочтение отдается лексеме знать (она более частотна в тексте). Указанным

глаголам свойственна одна общая архисема «обладать информацией» и общие дифференциальные семы объекта («об объекте»), способа получения знания («знание, полученное в награду«априорное знание»).

Особенности семантической структуры глаголов знания в сказочном наррэтиве опосредованно обусловлены представлением знания в славянской народной традиции, где оно мыслится как сакральное, магическое, имеющее ннакомнрное происхождение. В сказке это представление преломляется через систему семантических оппозиций, прежде всего через оппозицию «свой / чужой»: субъектом знания здесь в большинстве случаев выступают персонажи «чужого» мира, из представителей «своего» мира знание доступно только «истинному герою». Трактовка «инакомирного» происхождения знания в тексте сказки получила воплощение в указании способа получения знания: у персонажей «чужого» мира оно имеется изначально, персонаж «своего» мира — «истинный герой» - должен заслужить обладание знанием. В семантической структуре глаголов это отражается в появлении дифференциальной семы способа получения знания («априорное знание» - для представителей «чужого мира»; «знание; полученное е награду.» - для представителей «своего» мира»): «А учитель все знает, все ведает». [Аф., № 252]; «Говорит ему змея: «Изыми меня из огня, из полымя, мужичок, я тебя счастливым сделаю; будешь знать все, что на свете есть: и как зверь говорит, и что птица поет» [Аф., К® 248]. Представление о магическом характере знания получает выражение в потенциальной семе полноты знания {«абсолютное знание»), которая выражается с помощью определительных местоимений больше всех, весь, все, всякий (единичный случай - наречиемного).

Сектор отсутствия знания представлен сочетаниями глагола знания с отрицательной частицей не: не знать, не ведать, не спознать, не сведать, не проведать, не придумать (= не знать). Всем глаголам свойственная общая архисема «не обладать информацией» и общая дифференциальная сема «об объекте».

Если в качестве объекта незнания выступает отсутствие способа решения про* блемы, то в семеме глагола актуализируется дифференциальная сема »способ решения проблемы>. Она реализуется посредством формул не знает, что и делать (как это сделать); не знает (не ведает), как ему быть, которые свидетельствуют об осознании персонажем серьезности ситуации, акцентируют внимание на сложности создавшегося положения: «Иван-царевич лежал мертв на том месте ровно тридцать дней, в то время набежал на него серый волк и узнал по духу Ивана-царевича. Захотел помочь ему • оживить, да ие знал, как это сделать» [Аф., № 168]. Наличие в семантической структуре глагола дифференциальной семы «способ решения проблемы» обусловливает актуализацию потенциальной семы причины («вследствие сильного змо!{ионального потрясения»),

Если объектом незнания является информация о некоторых свершившихся / свершающихся событиях, то в семантической структуре глагола актуализируется дифференциальная сема «свершившиеся / свершающиеся действия»-. «Охотник согласился, а того не ведает, что ему бог сына даровал» [Аф., № 226]; «Стрелец взялся за руль, поворотил корабль к берегу и поплыл назад, а чтоб матросы про то не сведя л н - знай с утра до вечера вином их накачивает» [Аф., Ха 212]; «Иван-царевич еще ничего ие знал - был маленький, почерпнул воды и подал ему: старика с этого в тюрьме не стало, ушел» [Аф., № 125]; «Что, бабушка, не знаешь ли ты где табунов и нет ли в табунах хороших лошадейЪ [Аф., № 129].

В зависимости от характера вводимой глашлом ситуации актуализируются потенциальные семы «из-за скрывания информации», «а перспективе*■, *абсолютное незнание».

Сектор познания представлен в сказочном нарративе лексемами узнать, сведать, проведать, разузнать, разведать, дознаться, а также собственно сказочными сочетаниями расспросить-разведать, выведать-вызнать. Данные глаголы имеют общую архисему «получить информацию» и общую дифференциальную сему «объект получения информации». Если сема объекта представлена субссмой «произошедшее действие», то в семантической структуре глагола содержится потенциальная сема *на основе зрительного восприятия». Она актуализируется в результате сочетания глагола познания с глаголом зрительного восприятия (заглянуть, смотреть/посмотреть, глянуть, взглянуть) и существительным, называющим источник зрительной информации (зеркальце (зеркало), волшебная книга (книга), ножичек, вилочка). В данном случае появляется соотношение с функциями В -Я. Проппа - трудной задачей и осведомлением.

Если употребление глагола познания связано с функцией «трудная задача», то, помимо потенциальной семы «на основе зрительного восприятия», в семантической структуре глагола актуализируется потенциальная сема временной характеристики процесса получения знания («мгновенность получения знания»): «Кажись, хорошо запрятался — никому не найти; да у Елены Премудрой есть такое зеркало: стоит только заглянуть в него, так вся вселенная и откроется; разом узнаешь, где и что в белом свете творится» [Аф., № 237]. Актуализация потенциальной семы временной характеристики процесса получения зпания детерминирована типом субъекта познания, в качестве которого выступает представитель «иного мира»: царевна как представитель «иного мира» получает знания немедленно, не прикладывая для этого никаких умственных усилий. Мгновенность получения информации фиксируется лексемами тотчас, разом, сразу, сейчас.

Актуализация потенциальной семы «на основе зрительного восприятия» соотносится и с функцией «осведомление», при которой прсдмсты-сигнализаторы в результате изменения их состояния свидетельствуют о беде, постигшей героя. Именно данные сведения и являются основой для ликвидации беды. Поскольку зрительная информация - основа приобретения знания, глаголы зрительного восприятия предшествуют глаголам познания: «Дает <брат> ей ножичек и говорит: «Если на ножичке кровь покажется, то меня в живых не будет1» <...> Сестра его посмотрела на ножичек н узнала, что старшего брата в живых нет» [Аф., №289].

Потенциальная сема «в результате расспросов» актуализируется, если глагол соотносится со сказочной функцией «выведывание». В большинстве случаев «выведывание» осуществляется персонажем через посредника. Конструкция, представляющая данную ситуацию, обязательно включает в себя три элемента: каузативный объектный глагол приказать (послать) — глагол узнать - лексему (реже — простое предложение), обозначающую объект узнавания: «Вечером посылает гор-нишну узнать у Ивана-дурака загадку»[Аф., № 239].

Обращает на себя внимание сказочное бинарное сочетание расспросила-разведала, которое обычно соотносится только с ситуацией осведомления на основе речи других персонажей: в лексической формуле контаминировано указание на источник и указание на процесс получения данной информации. При этом названная

формула соотносится только со сказочной функцией «выведывание»: «Пора бы веселым пирком да за свадебку, а царевна - на хитрости: расспросила-разведала, откуда ему такое богатство бог послал?» [Аф., X» 264]. Очевидно, сказка для выражения некоторых смыслов создает своя сочетания, закрепляет за ними одно значение и соотношение только с определенной сказочной функцией (в рассматриваемом случае - с выведыванием). Это свидетельствует о своеобразной специализации глагольных лексем в сказке: отдельные лексемы соответствуют определенным сказочным ситуациям, что позволяет повествователю использовать их как маркеры указанных ситуаций.

Таким образом, в сказочном нарративе глаголы ментальной деятельности отличает закрепленный за ними семиотический смысл, обусловливающий их типизированную семантическую структуру.

В Заключении подводятся итоги работы. Исследование функционирования композиционно-речевых форм и глаголов со значением ментальной деятельности в волшебной сказке показало, что специфика их употребления здесь определяется репрезентацией ими явлений фольклорной (устнопоэтнческой) концептосферы.

Фольклор как моделирующая система традиционной народной культуры воплотил ее культурные смыслы, подвергнув их семантическому перекодированию и представив в виде системы фольклорных семиотических культурных смыслов усг-нопоэтической концептосферы (картины мира).

Таким образом, осуществленный нами анализ показал, что специфические черты функционирования в волшебной сказке композиционно-речевых форм и глаголов ментальной деятельности обусловлены их семиотической нагруженносгао усгнопоэтически-ми культурными концептами, в которых в переосмысленном («пересемантизированном») вице нашли выражение характерные стороны традиционной народной культуры.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Волощенко О.В. Особенности репрезентации семемы знать в русской волшебной сказке / ОЗ. Волощенко // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции. - Ч.Ц. - Воронеж: ВШУ, 2003. - С. 73-75.

2. Волощенко О.В. Особенности репрезентации знания в русской волшебной сказке / О.В. Волощенко // Язык и национальное сознание. Вып. 6. — Воронеж: Истоки, 2004. - С. 98-102.

3.Волощенко О.В. Глаголы ментальной деятельности в их соотношении с содержательными типами речи персонажей и повествователя в русской волшебной сказке / О.В, Волощенко // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сборник статей Всероссийской (с международным участием) научной конференции. В трех томах.- 43,,- Соликамск: СГПИ, 2004. - С. 37-39.

4. Волощенко О.В. Отражение народных представлений об идеале в портретной характеристике персонажа (на материале русской волшебной сказки) / О.В. Волощенко // Отражение русской ментальное™ в языке и речи: Материалы Всероссийской научной конференции (8-9 апреля 2004 года). - Липецк: ЛГПУ, 2004. - С.296-301.

5. Волощенко О.В. Отражение мировоззренческих установок жизни этноса в структуре русской волшебной сказки / О.В. Волощенко // Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников: Материалы V все-

российской научно-методической конференции.- Воронеж: Научная книга, 2004. -С.119-120.

6. Волощенко О.В. Прием ступенчатого сужения образов как структура циклического характера / ОЗ. Волощенко // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ-ВОИПКРО). — Выпуск Ш. — Воронеж: ВЭПИ, 20Û5. - С. 250-254.

7. Волощенко О.В. К вопросу о функционировании композиционно-речевой формы повествования в сказочном нарративе / O.S. Волощенко Н Картина мира: язык, литература, культура: Сборник научных статей. - Бийск: РИО БПГУ им. В.М. Шукшина, 2005. - С. 42-45.

8. Волощенко О.В. Традиция как детерминант структуры сказочного текста / О.В. Волощенко // Этнокультурные константы в русской языковой картине мира: генезис н функционирование. Материалы Международной научной конференции. — Белгород: БГУ, 2005. - С. 270-273.

9. Волощенко О.В. Концепт «семья» в фольклорной картине мира / О.В. Волощенко И Картина мира: язык, литература, культура: Сборник научных статей. — Бийск: РИО БПГУ им. В.М. Шукшина, 2006. - С. 283-286.

10. Волощенко О.В. Языковые и речевые особенности фольклорной объективации / О.В. Волощенко // Вестник В ГУ. Серия: Филология. Журналистика, — 2006. -№2. -С. 49-55.

Публикация № 10 осуществлена в периодическом издании, входящем в список Высшей аттестационной комиссии.

Ошигмн» » тююлаборетрин факультета я^ршиспон ВГУ 39406В» г, Воронеж, ул. Хользунова, 40а, ас. 114 Подписано в печать 26.11.06 Объем ЦО л. л. Тираж 100 эю.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Волощенко, Ольга Владимировна

Введение.

Глава I Композиционно-речевая организация русской волшебной сказки.

§ 1 Влияние традиционной народной культуры на содержательную и композиционную структуру волшебной сказки.

§ 2 Контекстно-вариативный подход к членению текста.

§ 3 Композиционно-речевые формы в речевой партии повествователя.

3. 1 КРФ повествования.

3.2 КРФ описания.

3.2.1 Портретная характеристика.

3.2.1Л Портретная характеристика героя.

3.2.1.1.1 Портретная характеристика «высокого» героя.

3.2.1.1.2 Портретная характеристика «низкого» героя.

3.2.1.2 Портретная характеристика царевны.

3.2.1.3 Портретная характеристика антагониста, дарителя, помощника.

3.2.2 Пейзаж.

3.2.3 Описание строений.

3.2.3.1 Описание избушки.

3.2.3.2 Описание дворца.

3.3 КРФ рассуждения.

§ 4 КРФ в речевой партии персонажей.

4.1 КРФ побуждения в диалоге.

4.2 КРФ повествования в диалоге.

4.3 КРФ рассуждения в диалоге.

4.4 КРФ вопроса в диалоге.

4.4.1 Вопрос в прямой функции.

4.4.2 Вопрос в косвенной функции.

4.5 КРФ описания в диалоге.

4.5.1 Портрет.

4.5.2 Пейзаж.

4.5.3 Описание строений.

Выводы.

Глава II Глаголы со значением ментальной деятельности в сказочном наррати

§ 1 Лексико-семантическая сочетаемость как лингвистическая проблема.

§ 2 Глаголы со значением ментальной деятельности в общеязыковой системе.

§ 3 Семантическая структура глаголов ментальной деятельности в сказочном нарративе.

3.1 Глаголы, фиксирующие ситуацию ментального процесса

3.2 Глагольные лексемы и сочетания, фиксирующие результаты ментального процесса.

3.2. 1 Глаголы и сочетания полагания.

3.2. 2 Глаголы намерения.

3. 2. 2. 1 Глаголы со значением общего намерения.

3. 2. 2. 2 Глаголы со значением внезапно возникшего намерения.

3. 2. 2. 3 Глаголы со значением намерения, возникшего в результате размышления.

3. 2. 3 Лексемы, фиксирующие выявление причинноследственных связей.

3. 3 Глаголы со значением знания и познания.

3.3.1 Глаголы знания.

3.3.2 Глаголы знания с частицей не.

3.3.3 Глаголы познания.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Волощенко, Ольга Владимировна

Последняя треть XX в. ознаменовалась в науке актуализацией взгляда на фольклор как на аккумулятор и транслятор культурной информации, как на мировоззренческое кредо народа, форму выражения его самосознания (Б.Н. Путилов, Н.И. Толстой, К.В. Чистов). В связи с этим продуктивным стал такой подход к устнопоэтическим текстам, при котором они рассматриваются в качестве источника культурологической информации, - подход, учитывающий роль фольклора как моделирующей системы традиционной народной культуры. Наиболее релевантен в этом отношении лингвокульту-рологический анализ, позволяющий через анализ языка фольклорных произведений увидеть особенности репрезентируемой им культуры. Соответственно, представляется необходимым рассмотреть соотношение культура —* фольклор —> язык фольклора.

Культура1 является важной составляющей жизни общества: она запечатлевает его опыт в виде системы культурных смыслов, образующих его концептосферу. Через призму последней культура осуществляет «смысловое конструирование мира» [Роль человеческого фактора в языке, 1988: 28], «структурирует, представляет, транслирует и воспроизводит этнический опыт» [Артеменко, 2003], оказывая тем самым влияние на жизнь социума.

Традиционная народная культура отражала исторический опыт патриархального общества, жизнь которого характеризовалась включенностью в циклическую систему природных и производственных процессов. Указанное обстоятельство обусловило «циклический» характер мировосприятия членов патриархального общества: понимание жизненного уклада как последовательного воспроизведения одного и того же цикла событий [Толстой, 1995: 223-233; Успенский, 1994: 28]. Это определило выбор стабильной составляющей повторяющихся циклов в качестве эталона [Артеменко, 2003: 95] и выразилось в ориентации представителей социума на константные, воспро

1 О культуре см. работы Ю.М. Лотмана [Лотман, 1965, 1967, 1969, 1971], Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского [Лотман, Успенский, 1971], C.B. Лурье [Лурье, 2003], Б.А. Успенского [Успенский, 1994], К.В. Чистова [Чистов, 2005]. изводимые элементы циклов как на основу жизнедеятельности и жизнеустройства социума. Обращение именно к константам повторяющихся циклов имело и психологическое обоснование: типическое и потому предсказуемое всегда воспринимается как безопасное [Леви-Брюль, 1994: 7-28]. Все это определило приверженность представителей патриархального общества к «устоявшимся, неизменным, проверенным временем формам общественного бытия, т.е. к традиции» [Артеменко, 2006]. Традиция - с ее ориентированностью на стабильное как на самое важное - явилась формой фиксации социально-исторического опыта патриархального общества [Чистов, 1986: 111]. Это сделало ее основой жизнеустройства и жизнедеятельности указанного общества, механизмом регулирования поведения его членов и критерием их жизненных приоритетов.

Традиции как социокультурному явлению была свойственна определенная структура, обусловливавшаяся структурой природных и производственных процессов. Элементами этой структуры явились устойчивое концептуальное базовое ядро, которое воплощало и представляло в форме заветов предков социально-исторический опыт коллектива - принципы, нормы, правила организации его общественного бытия, - и акциональный компонент -регулярную вариативную реализацию этих принципов в формах социальной жизни (быт, производство), в поведении членов общества. Итак, структура традиции имела следующий вид: базовый «идейный», духовный типизированный инвариант и его деятелыюстное вариативное («циклическое») воспроизведение [Артеменко, 2006].

Таким образом, традиция с ее ориентацией на стабильное как на самое важное явилась формой фиксации социально-исторического опыта патриархального общества. Отмеченное обстоятельство обусловило закрепление за ней социорегламентирующей роли. При этом доминантой социально-исторического опыта патриархального социума эпохи его формирования стало разложение первобытной общины и формирование семьи как основной социальной ячейки указанного социума.

Традиционная народная культура, воплотившая в себе данный опыт, получила выражение в фольклоре, который как ее моделирующая система выполнял функцию «утверждения, пропаганды и распространения освященных и предписываемых традицией принципов общественного жизнеустройства» [Артеменко, 2006]. Концептуальное ядро традиции2 - морально-этические принципы как результат влияния народно-православного элемента названной культуры и жизненные установки патриархального социума, определявшиеся приоритетными для него тенденциями, - пропагандировались и утверждались содержательной стороной фольклора, средствами его «событийной и сюжетно-образной систем» [Артеменко, 2006].

Структура же традиции как социокультурного феномена (обобщенное, типизированное концептуальное ядро-инвариант - его вариативная реализация в деятельности и поведении членов социума) получила отражение на уровне формальной организации устнопоэтического материала, будучи в «перекодированном виде» воплощена здесь «в базовых принципах и правилах организации фольклор-но-творческого процесса» [Артеменко, 2006].

Это выразилось в порождении устнопоэтического текста по принципу: «обобщенный типизированный концепт-инвариант - его текстовая вариативная языковая / речевая реализация». Так, согласно В.Я. Проппу, в волшебной сказке представлены семь типов персонажей {антагонист, даритель, помощник, царевна и ее отец, отправитель, герой, ложный герой [Пропп,2003: 72-73]), каждый из которых получает конкретные имена в контексте различных сказок (см. ниже). Он же обнаружил в сказке тридцать одну функцию3 (типизированное действие)

2 О традиции в фольклоре см. работы В. П. Аникина [Аникин, 1975], Е.Б. Артеменко [Артеменко, 2003, 2006], В.М. Гацака [Гацак, 1989], С.Ю Неклюдова [Неклюдов, 2005], П.П, Червинского [Червинский, 1989], К.В. Чистова [Чистов, 2005] и др.

3 Ученый выявил 31 функцию, последовательность которых составляет сказочный сюжет: отлучка; запрет; нарушение запрета; выведывание; выдача; подвох; пособничество; вредительство; недостача; посредничество; начинающееся противодействие; отправка; первая функция дарителя; реакция героя; снабжение; пространственное перемещение между двумя царствами; борьба; клеймение, отметка; победа; ликвидация беды или недостачи; возвращение; преследование, погоня; спасение; повтор функций с восьмой по пятнадцатую включительно - недостача; посредничество; начинающееся противодействие; отправка; первая функция дарителя; реакция героя; снабжение; пространственное перемещение между двумя царствами; неузнанное прибытие; необоснованные притязания; трудная задача; решение; узнавание; обличение; трансфигурация; наказание; свадьба [Пропп, 2003:26-61].

Пропп, 2003: 26-61], каждая из которых получает воплощение в сказке в различных конкретных действиях персонажей. На основе указанного принципа сложились и модели песенного, былинного, сказочного текстообразования, представляющие обобщенную структуру стереотипных ситуаций названных жанров и формируемые на их основе текстообразующие блоки [Артеменко, 1993; 2001; 2004]. Тем самым фольклор способствовал внедрению традиции в общественное сознание не только гуманистическим содержанием устнопоэтических произведений: традиция внедрялась изоморфной структурой фольклорно-творческого процесса, структурой устнопоэтического текстообразования [Артеменко, 2003].

Система традиционных культурных смыслов, подвергшись семантическому перекодированию, получила воплощение в фольклорной концептосфе-ре4. Будучи идеальной сущностью, последняя была объективирована языком - фольклорные концепты5 получили выражение в материале репрезентирующей их языковой системы. При этом в отличие от семиотических концептов иных типов культуры, объективируемых преимущественно средствами речи, - объединениями языковых единиц в синтаксически свободные словосочетания, предложения, тексты - устнопоэтические концепты получили в большинстве случаев выражение в самих языковых единицах. Это обстоятельство обусловило существенную реорганизацию языка фольклора: на собственное значение (лексическую и грамматическую семантику) языковой / речевой единицы наложились культурные традиционные фольклорные смыслы, что обусловило «двойной», иерархический, характер плана содержания этих единиц [Артеменко, 2006]. Обобщенный, типизированный устнопо-этический культурный смысл известным образом «подавляет» собственную семантику соответствующих единиц языка / речи. Поэтому употребление языковых / речевых единиц в фольклоре во многом диктуется содержанием во

4 Об особенностях фольклорной концептосферы (картины мира) см. работы Е.Б. Артеменко [Артеменко, 2003,2004,2006], С.Е. Никитиной [Никитина, 1991], С.М. Толстой [Толстая, 2000], А.Т. Хроленко [Хролен-ко,2000], В.А. Черваневой [Черванева,2003] и др.

5 О структуре концепта см. работы А.П. Бабушкина [Бабушкин, 1996], H.H. Болдырева [Болдырев, 1998, 2001,2002], Д.С. Лихачева [Лихачев, 1993], З.Д. Поповой [Попова, 2000,2001,2002] и др. площенных в них, представляемых ими компонентов фольклорной концепто-сферы (картины мира). Первые шаги на пути разработки типологии устнопо-этических концептов предприняла Е.Б. Артеменко [Артеменко, 2006]. Исследовательница выделила три группы концептов: концепт понятийного типа, комплексный культурный концепт, концепт функциональной природы - и иллюстрировала примерами влияние устнопоэтической концептосферы на элементы фольклорно-языкового строя. Все сказанное можно представить следующим образом: социально-исторический опыт патриархального общества—> традиция как форма фиксации социально-исторического опыта —> традиционная культура как форма репрезентации традиции —> реализация последней в «перекодированном виде» в фольклорной концептосфере (картине мира народной словесности) —> особенности языкового строя фольклора в их обусловленности устнопоэтической концептосферой.

Интересный материал в обозначенном отношении дает русская волшебная сказка, зарождение которой относится ко времени разложения архаического и возникновения патриархального земледельческого общества и которая воспроизвела в себе в «перекодированном» (Б.Н. Путилов) виде социокультурные доминанты эпохи - распад первобытной общины и формирование семьи.

В соответствии со сказанным определяются объект и предмет настоящего исследования. Его объектом послужили композиционно-речевые формы (КРФ) и глаголы ментальной деятельности; предметом - специфические черты функционирования указанных речевых и языковых единиц в волшебной сказке в их обусловленности спецификой сказочной концептосферы, воссоздавшей в себе типические черты обозначенных социокультурных тенденций. Все сказанное можно представить следующим образом: типические черты патриархальной традиции (традиционной народной культуры) как социокультурного феномена: разложение первобытной общины и становление семьи концептосфера волшебной сказки - система свойственных ей типических культурных семиотических смыслов как «пересемантизированной» репрезентации типических свойств патриархальной традиции I специфические черты употребления в сказке КРФ и глаголов ментальной деятельности в их обусловленности концептосферой сказки

Целью диссертационной работы является изучение особенностей употребления КРФ и глаголов ментальной деятельности в сказке в их обусловленности действием данных факторов.

Выбор указанных единиц в качестве объекта исследования детерминирован тем, что рассматриваемые речевые / языковые явления убедительно демонстрируют влияние фольклорной концептосферы (<— традиционной народной культуры) на репрезентирующую ее языковую систему. Актуальность исследования определяется тем, что данный аспект анализа обозначенных единиц не был предметом исследования. Работа выполнена «на стыке» лингвофольклористики, лингвокультурологии и когнитивной лингвистики, что соответствует ставшему актуальным в конце XX в. интегративному подходу к научным объектам.

В соответствии с целью исследования в диссертации решаются следующие задачи:

1) выявить в материале волшебной сказки композиционно-речевые формы и глаголы ментальной деятельности;

2) определить особенности их функционирования;

3) проанализировать специфические черты употребления КРФ и глаголов ментальной деятельности в сказке под углом зрения их обусловленности явлениями сказочной концептосферы.

Для решения поставленных задач в работе использовались методика лингвокультурологического анализа, метод компонентного анализа; описательный метод, включающий классификацию и обобщение собранного материала, элементы сравнительно-сопоставительного анализа.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно представляет собой попытку анализа явлений фольклорно-языкового строя в их обусловленности явлениями устнопоэтической концептосферы (картины мира) как формы репрезентации традиционной народной культуры.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для дальнейших исследований специфики организации фольклорно-языкового строя с лингвокультурологических позиций. Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его материалов в лексикографической практике, при проведении спецкурсов и спецсеминаров по лингвофольклористике, лингвокультурологии, теории языка.

Базой фактического материала послужили авторитетные собрания сказочного фольклора:

Афанасьев А. Н. Народные русские сказки : В 3-х т. / А. Н. Афанасьев. -М. : Наука, 1985. (Сокр. : Афанасьев);

Зеленин Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии /Д. К. Зеленин. -СПб. : ДБ, 1997. (Зеленин);

Ончуков Н. Е. Северные сказки : В 2 кн. / Н. Е. Ончуков. - СПб. : Тропа Троянова, 1998. (Ончуков).

Примеры приводятся с сохранением орфографии и пунктуации указанных источников.

Анализу подверглось около 4000 фрагментов текста, включающих различные КРФ, и 1700 словоупотреблений глаголов со значением ментальной деятельности, извлеченных из текстов путем сплошной выборки.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Употребление композиционно-речевых форм и глаголов ментальной деятельности в волшебной сказке характеризуется рядом специфических черт, обусловленных представлением ими явлений сказочной концептосферы (картины мира).

2. Типизированный характер устнопоэтических концептов, детерминированный структурой традиции, обусловил типизированную форму их языковой / речевой репрезентации.

3. Трехуровневая зависимость: социально-исторические тенденции эпохи создания волшебной сказки —» концептосфера сказки —» специфические черты языковой / речевой организации последней - позволяет говорить об опосредованном влиянии на указанную организацию социокультурного фактора (явлений традиционной народной культуры), осуществляемом через призму системы сказочных культурных концептов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковые основы фольклора в свете явлений традиционной народной культуры"

Выводы

Анализ функционирования глаголов со значением ментальной деятельности в сказочном нарративе выявил следующие их особенности.

1. Глаголы со значением ментальной деятельности являются важным элементом семиотической структуры русской волшебной сказки. За каждой группой глаголов в нарративе закреплена определенная функция в развитии сюжета, что находит выражение в соответствии глагола определенной типовой сказочной ситуации.

Заключение

Исследование функционирования композиционно-речевых форм и глаголов со значением ментальной деятельности в волшебной сказке показало, что специфика их употребления определяется репрезентацией ими явлений фольклорной (устнопоэтической) концептосферы.

Устнопоэтическую концептосферу отличает ряд особенностей, которые связаны с ролыо фольклора как моделирующей системы традиционной народной культуры. Последняя, представляя опыт патриархального социума, воплотилась в фольклоре в семиотических формах, образовавших его картину мира (концептосферу). Языковые единицы, репрезентировавшие эту концептосферу, приобрели добавочный к основному, общеязыковому, значению семиотический смысл, который «отодвинул» указанное значение на второй план.

Сказочная концептосфера в «перекодированном» виде воспроизвела социокультурные доминанты периода разложения архаического и возникновения патриархального земледельческого общества, среди которых приоритетное положение отводилось формированию семьи как основной ячейки общества. Тема создания семьи повлияла на сюжет волшебной сказки, определив его развитие в этом же направлении. Так, все действия сказочных персонажей в конечном счете направлены на обретение героем брачного партнера. Иными словами, в сказочном нарративе в «перекодированном» виде представлены модель создания семьи и ее элементы: ситуация необходимости ее создания; цикл действий, направленных на решение задачи создания семьи; субъекты ситуации (жених-герой, невеста-царевна), функции этих субъектов (защитник семьи, мать будущих детей). Указанное обстоятельство предопределило появление в составе КРФ повествования «кольцевых» инициальной и финальной формул, где информация первой вводит конфликтную ситуацию, а информация второй свидетельствует о ее успешном решении.

Тема семьи обусловила и семиотическое содержание композиционно-речевых форм (КРФ). Наиболее ярко ее влияние прослеживается в КРФ описания, где за каждой разновидностью концепта-описания закреплен прямо или косвенно семиотический смысл, связанный с идеей создания семьи. Например, в пейзаже пересемантизированно отразилась идея экзогамии, что обусловило закрепление за всеми элементами пейзажа семиотического смысла «граница «своего» / «чужого» миров, «чужой мир»; герой представлен как член социума, руководствующийся в своих действиях идеей создания семьи, испытывающий в ней потребность, - элементы его портретной характеристики объединяются семиотическим смыслом «готовность к созданию семьи»; царевна выступает как потенциальный брачный партнер героя, невеста, отсюда и семиотический смысл элементов ее портрета - «исключительность внешности царевны как условие счастливого брака»; избушка - «сторожевая застава» на границе «своего» / «чужого» миров»; дворец - «место инакомирного пребывания царевны-невесты». Таким образом, сказочная концептосфера повлияла прежде всего на содержание КРФ, которое ограничено представлением актуальных для данной концептосферы культурных смыслов (создание семьи).

Влияние культурных устнопоэтических концептов на КРФ и глаголы ментальной деятельности проявляется и в свойственной им особой семиотической функции. Специфика сказочного повествования заключается в том, что практически все акции здесь совершаются только после их предварительной репрезентации в прямой речи персонажей, которая в большинстве случаев представлена КРФ побуждения. Данное обстоятельство позволяет нам говорить о том, что в сказке КРФ побуждения предопределяет осуществление действий, являясь средством стимулирования и прогнозирования поступков и акций персонажей. КРФ повествования в речи повествователя является сигналом ключевого действия волшебной сказки: КРФ повествования повторяет, воспроизводит в форме индикатива информацию, данную в предшествующем контексте в форме императива. За КРФ рассулсдения в речи повествователя закреплена семиотическая функция выражения аксиологически окрашенного народного мнения о типизированной ситуации. В речи повествователя функция КРФ описания заключается в том, что ее разновидности представляют не конкретных персонажей или реалии, а их тип. Иными словами, в сказочном нарративе мы имеем дело не с конкретными действующими лицами, строениями, особенностями местности, а с типом персонажа как действующего лица, типом местности, обусловленными сказочной картиной мира.

В речи персонажей КРФ повествования, описания, рассуждения и вопроса в прямой форме, как правило, функционально направлены на побуждение. КРФ повествования либо содержательно мотивирует побуждение, либо функционирует как косвенное побуждение (имеются в виду случаи употребления повествования в качестве средства осуществления времешшх и локальных выходов из сказочного настоящего, которые служат толчком к совершению героем действий). Назначение КРФ рассуждения - обоснование, прагматическое усиление побуждения. Вопрос в прямой форме также отличает направленность на побуждение. Портрет как разновидность описания является имплицитным побуждением героя к приобретению брачного партнера: репликой прямой речи персонажа, в состав которой входит данная разновидность описания, задается программа действий героя и детерминируется развитие сказочного сюжета. Пейзаж выполняет информативно-инструктивную функцию, обусловливая отправку героя в путь и задавая направление его движения. Описание строения также прагматически направлено на побуждение.

Семиотическая функция глаголов со значением ментальной деятельности состоит в прогнозировании определенного круга объектов мысли, задаваемых сюжетно-композиционной моделью волшебной сказки. Так, глаголы со значением ситуации ментального процесса вводят ситуации поиска способа решения проблемы, анализа имеющегося положения дел, выяснения места расположения какого-л. предмета или лица; за лексемами, фиксирующими причинно-следственные связи, закреплены ситуации, в которых герой добивается успеха благодаря собственной выдумке, сообразительности, находчивости; глаголы со значением результатов ментального процесса вводят сложные сказочные ситуации, в которых выбор правильного решения требует предварительной оценки создавшегося положения и анализа последствий этого решения.

Таким образом, специфической чертой речевых / языковых единиц в сказке является наличие у них семиотической функции. Помимо этого, КРФ и глаголы ментальной деятельности отличает типизированность, обусловленная обобщенно-типизированным характером фольклорной концептосферы, что, в свою очередь, является следствием типизированного характера явлений традиционной народной культуры. Так, КРФ побуадения в речи персонажей и КРФ повествования в речи повествователя образуют типизированный механизм представления ключевых сказочных действий: [(прямая речь (ПР) : КРФ побуждения (другие КРФ в значении побуждения))'" —» (реализация побуждения средствами КРФ повествования сказочника)16] —» . [(ПР : КРФ побуждения (другие КРФ в значении побуждения))™ —» (реализация побуждения средствами КРФ повеетпб вования сказочника) ]. КРФ рассуждения в речи повествователя получает выражение в единицах пословичного типа (Отлились волку коровьи слезы!', Знамо, господь покарал за великую жадность!; Слезами дела не поправишь; Мертвого назад не воротишь и др.). Разновидности КРФ описания представлены устойчивыми языковыми / речевыми единицами. Так, описание дворца передается типизированными определениями «мраморный», «из чистого мрамора выстроен, золотою крышею покрыт»', «вокруг палат ограда высокая, чугунная», «обнесен высокою железною оградою», «кругом дворца стены высокие, ни ворот, ни дверей не видно». В большинстве случаев подобные определения носят формульный характер, например, формульным является описание царевны («ни в сказке сказать», «ни вздумать, ни взгадать», «ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать», «ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать», «такая красавица, что и вообразить лучшей нельзя» или «видно, мозжечок из косточки в косточку переливается»), описание избушки («избуйка, на куриных, голяшках повертывается», «избушка на куриных лажах, кругам повер-тываапся») и тд.

Что касается глаголов со значением ментальной деятельности, то их типизированный характер проявляется в одинаковой семной структуре глаголов, вводящих один и тот же тип объектов. Семантическую структуру таких глаголов отличают не только общие архисемы, но и одни и те же дифференциальные семы.

Таким образом, специфика сказочной концептосферы повлияла и на форму представления КРФ и глаголов ментальной деятельности в тексте, обусловив ее типизированный характер.

Итак, влияние концептосферы сказки на употребление языковых / речевых единиц прослеживается на трех уровнях: содержательном, функциональном, формальном - и выражается в семиотической обусловленности и типизированном характере указанных единиц. Специфические черты функционирования в волшебной сказке КРФ и глаголов ментальной деятельности обусловлены их семиотической нагруженностью устнопоэтическими культурными концептами, в которых в переосмысленном («пересемантизированном») виде нашли выражение характерные стороны традиционной народной культуры.

Словари

1. Даль - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1 - 4. -М.: Русский язык, 1981.

2. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект / Авт. Ю.Д. Апресян, О.Ю. Богуславская, И.Б. Левонтина, Е.В. Урысон. Под общим руководством академика Ю.Д. Апресяна. - М.: Русские словари, 1995.

3. Словарь русских говоров Среднего Урала: В 4 т. - Свердловск: УГУ, 1983.

4. MAC - Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под. ред. А.П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981.

5. БАС - Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Русский язык, 1991.

6. Ушаков - Толковый словарь русского языка / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова: В 4-х т. - М.: Государственное изд-во иностранных и национальных словарей, 1939.

Источники

1. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки в 3-х т. / А.Н. Афанасьев. - М.: Наука, 1985.

2. Зеленин Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии / Д.К. Зеленин. -СПб.: ДБ,1997.

3. Лопатин Н.М., Прокунин В.П. Русские народные лирические песни / Н.М. Лопатин, В.П. Прокунин.-М., 1956.

4. Ончуков Н. Е. Северные сказки : В 2 кн. / Н.Е. Ончуков. - СПб.: Тропа Троянова, 1998.

5. Песни Печоры.-М.-Л., 1963.

Список научной литературыВолощенко, Ольга Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адлейба Д.Я. Неформульно-повествовательная стереотипия в волшебной сказке / Д.Я. Адлейба // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР.-М., 1980.-С. 139-159.

2. Адмони В.Г. Грамматика и текст / В.Г. Адмони // Вопросы языкознания. -1985.-№ 1.-С. 63-69.

3. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания / В.Г. Адмони. СПб., 1994.- 151 с.

4. Азбелев С.Н. Фольклор в системе общественного сознания / С.Н. Азбелев // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975.- С. 21-30.

5. Аникин В.П. Творческая природа традиции и вопрос о своеобразии художественного метода в фольклоре / В.П. Аникин // Проблемы фольклора. -М.: Наука, 1975.-С. 30-40.

6. Апресян Ю.Д. Значение и употребление / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 2001. - № 4. - С. 5-22.

7. Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2 т. / Ю.Д. Апресян. М.: Яз. Рус. Культуры, 1995.-Т. 1. Лексическая семантика. -472 с.

8. Ю.Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. - № 1.- С. 37-68.

9. П.Апресян Ю.Д. Проблема фактивности: знать и его синонимы / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. - № 4,- С. 43-63.

10. Апресян Ю.Д. Синонимия ментальных предикатов: группа считать / Ю.Д. Апресян // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993.-С.7-22.

11. Арнольд В.Д. Полисемия существительного и лексико-грамматические разряды / В.Д. Арнольд // Иностранные языки в школе. 1969. - № 5. - С. 10-20.

12. Артеменко Е.Б. К проблеме повествователя и его языковой репрезентации в фольклоре / Е.Б. Артеменко // Филологические записки. 1998. - Вып. 11.-С. 186-195.

13. Артеменко Е.Б. Композиционно-речевая организация былинного текста / Е.Б. Артеменко // Комплексная текстология. М.: Наследие, 1998. - С. 5273.

14. Артеменко Е.Б. Миф. Фольклор. Эстетика тождества / Е.Б. Артеменко // Этнопоэтика и традиция. М.: Наука, 2004. - С. 56-67.

15. Артеменко Е.Б. О некоторых направлениях междисциплинарных исследований на оси МИФ ФОЛЬКЛОР - ЯЗЫК / Е.Б. Артеменко // Традиционная культура. - 2006. - № 2. - С. 11 -21.

16. Артеменко Е.Б. Синтаксический строй русской народной лирической песни / Е.Б. Артеменко. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. - 174 с.

17. Артеменко Е.Б. Принципы организации народно-песенных текстов: былинное текстообразование / Е.Б. Артеменко // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. -1993. Т.52. - № 3. - С. 57-68.

18. Артеменко Е.Б. Традиция в мифологической и фольклорной репрезентации (Опыт структурно-когнитивного анализа) / Е.Б. Артеменко // Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сборник докладов. Т. II. - М.: ГРЦРФ, 2006.-С. 6-23.

19. Артеменко Е.Б. Фольклорная категоризация мира и мифологическое мышление / Е.Б. Артеменко // Традиционная культура. 2004. - № 3. - С. 3-12.

20. Артеменко Е.Б. Фольклорное текстообразование и этнический менталитет / Е.Б. Артеменко//Традиционная культура. -2001. № 3. - С. 11-17.

21. Артеменко Е.Б. Что такое фольклорная традиция / Е.Б. Артеменко // Русский язык и его место в современной мировой культуре: Материалы международной научн. конф. Воронеж: ВГУ, 2003. - С. 95-96.

22. Артеменко Е.Б. Язык русского фольклора и традиционная народная культура (Опыт интерпретации) / Е.Б. Артеменко // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 5. - М.: ГРЦРФ, 2003.

23. Арутюнова Н.Д. Знать себя и знать другого (По текстам Достоевского) / Н.Д. Арутюнова // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна / Отв. ред.: Л.Л. Иомдин, Л.П. Крысин. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 22-41.

24. Арутюнова Н.Д. «Пропозиция», «факт», «событие» (Опыт концептуального анализа) / Н.Д. Арутюнова // АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 46. - 1987.-№ 6. - С. 529-545.

25. Афанасьев А.Н. Стихия света в ее поэтических представлениях / А.Н. Афанасьев // Древо жизни: Избранные статьи. М.: Современник, 1982. -С. 60-73.

26. Бабушкин А.П. Картина мира в концептосфере языка / Бабушкин А.П. // Язык и национальное сознание. Вып. 2. - Воронеж: ВГУ, 1999. - С. 12-14.

27. Бабушкин А.П. Типология концептов в сфере лексико-фразеологической семантики языка / Бабушкин А.П. // Вестник Воронеж, гос. ун-та. Гуманит. науки. 1996. - № 2. - С. 3-18.

28. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / Бабушкин А.П. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. -104 с.

29. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян /

30. A.К. Байбурин. Л.: Наука, 1983.- 192 с.

31. Бахарева Е.Н. Умозаключение и его языковые корреляты / Е.Н. Бахарева. Харьков: ХГУ, 1987.-36 с.

32. Белошапкова В.А. О типах сочетаний слов в русском языке / В.А. Бело-шапкова // Тез. докл. IV Междунар. сем. преп. рус. яз. высш. учеб. завед. соц. стран.-М., 1961.-С. 18-19.

33. Березина О.А. К вопросу об уровнях формирования глагольной семантики / О.А. Березина // Studia Lingüistica. XI. Проблемы когнитивной семантики: Сб. ст. - СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2002. - С. 4-7.

34. Блинов А.Л., Петров В.В. Элементы логики действий // А.Л. Блинов,

35. B.В.Петров. М.: Наука, 1991.-232 с.

36. Болдырев Н.Н. Категоризация событий и специфика национальногосознания / Болдырев H.H. //Язык и национальное сознание. Воронеж: ВГУ, 1998. -Вып. 1.-С. 29-30.

37. Болдырев H.H. Когнитивная семантика / Болдырев H.H. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2002.-123 с.

38. Болдырев H.H. Концепт и значение слова / Болдырев H.H. // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. - С. 25-36.

39. Болдырев H.H. Концептуальные структуры и языковые значения / Болдырев H.H. // Филология и культура: Материалы междунар. науч. конф. -Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999.-С. 62-69.

40. Булыгина Т.В. «Возможности» естественного языка и модальная логика / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Вопросы кибернетики. Вып. 166: Язык логики и логика языка / Под ред. В.В. Иванова. - М., 1990. - С. 135167.

41. Булыгина Т.В. Вопрос о косвенных вопросах: является ли установленным фактом их связь с фактитивностыо / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Логический анализ языка: Знание и мнение. М.: Наука, 1988. - С. 46-63.

42. Булыгина Т.В. Гипотеза как мыслительный и речевой акт / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Логический анализ языка: Ментальные действия. -М.: Наука, 1993.-С. 78-82.

43. Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке / Булыгина Т.В. // Семантические типы предикатов. М., 1982. - С. 7-85.

44. Булыгина Т.В. Ментальные предикаты в аспекте аспектологии / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. - С. 31.

45. Булыгина Т.В. Транзитивность знания как семантическая проблема / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докл. Рабочего совещания.- М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1987. С. 24-27.

46. Булыгина Т.В. Чем обусловлена транзитивность знания? / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. // Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 75-82.

47. Булыгина Т.В. Языковая концептуализация мира: (На материале русской грамматики) / Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. М.: Яз. рус. культуры, 1997. - 576 с.

48. Булынина М.М. Глагольная каузация динамики синтаксического концепта / М. М. Булынина. Воронеж: ВГУ, 2004. - 212 с.

49. Валенцова М.М. Семантика и символика «верха» дома в обрядности славян / М.М. Валенцова//Живая старина. 2000. - № 2. - С.31-13.

50. Васильев Л.М. Семантика русского глагола / Л.М. Васильев. М.: Высшая школа, 1981,- 184 с.

51. Вежбицка А. Восприятие: семантика абстрактного словаря / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 18. Логический анализ естественного языка. -М.: Прогресс, 1986. - С. 336-370.

52. Вежбицка А. Речевые акты / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985, - С. 251-275.

53. Вежбицка А. Семантические универсалии и описание языков / Вежбицка А. М.: Яз. рус. культуры, 1999. - 777 с.

54. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание / Вежбицка А. М.: Русские словари, 1996.- 411 с.

55. Виноградов В.В. О теории художественной речи / В.В. Виноградов. 2-е изд., испр. - М.: Высшая школа, 2005. - 286 с.

56. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова / В.В. Виноградов // Вопросы языкознания. 1953. - № 5. - С. 3-29.

57. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В. Виноградов. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

58. Винокур Т.Г. Монологическая речь / Т.Г. Винокур // Языкознание. БЭС / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000.-С. 310.

59. Вольф Е.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке / Е.М. Вольф // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова- М.: Наука, 1989. С.55-75.

60. Воркачев С.Г. Адмиративная оценка и концептуальное поле удивления в русском языке / Воркачев С.Г., Дорофеева Н.В. // Когнитивная семантика. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000. - Ч.З. - С. 52-54.

61. Воркачев С.Г. «Первая из всех страстей»: адмиративная оценка и средства ее выражения в испанском языке / Воркачев С.Г. // Изв. РАН Сер. лит. и яз. 1992.-№ 2.-С. 81-89.

62. Гайсина P.M. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке / P.M. Гайсина. Саратов: СГУ, 1981. - 195 с.

63. Гак В.Г. К проблеме лингвистической синтагматики / В.Г. Гак // Проблемы структурной лингвистики: Сб. науч. тр. М.: Наука, 1972. - С. 353395.

64. Гак В.Г. Пространство вне пространства / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина.

65. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 127-134.

66. Гак В.Г. Пространство мысли (Опыт систематизации слов ментального поля) / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Ментальные действия / РАН. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993. - С. 22-29.

67. Гак В.Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания / В.Г. Гак // Семантическая структура слова. Психологические исследования: Сб. науч. тр. / Отв. ред. A.A. Леонтьев. -М.:Наука,1971.-С. 10-17, 78-98.

68. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология (на материале французского и русского языков) / В.Г. Гак. М.: Международные отношения, 1977. - 262 с.

69. Галанов Б.Е. Живопись словом. Портрет. Пейзаж. Вещь / Б.Е. Галанов. -М.: Советский писатель, 1974.-344 с.

70. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка / И.Р. Гальперин. М.: Высшая школа, 1974. - 176 с.

71. Гальперин И.Р. Сменность контекстно-вариативных форм членения текста / И.Р. Гальперин // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. -М.: Наука, 1982.-С. 18-29.

72. Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени. Историческое исследование поэтики / В.М. Гацак. М.: Наука, 1989.- 256 с.

73. Герасимова Н.М. Пространственно-временные формулы русской волшебной сказки / Н.М. Герасимова // Русский фольклор. Вып. 18. Славянские литературы и фольклор. - Л.: Наука, 1978. - С. 173-180.

74. Герасимова Н.М. Формулы волшебной сказки (к проблеме стереотипности и вариативности традиционной культуры) / Н.М. Герасимова // Советская этнография.- 1978.-№5.-С. 18-28.

75. Гловинская М.Я. Русские речевые акты со значением ментального воздействия / М.Я. Гловинская // Логический анализ языка. Ментальные действия / РАН. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993.-С. 82-88.

76. Голицына Т.Н. Рефлексивные функции русских ментальных глаголов / Т.Н. Голицына//Язык и национальное сознание. Воронеж: ВГУ, 1999. -Вып. 2.-С. 33-36.

77. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения / Д.Гордон, Дж. Ла-кофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 276-302.

78. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1972. - 320 с.

79. Гусев В.Е. Эстетика фольклора / В.Е. Гусев. Л.: Наука, 1967. - 320 с.

80. Дмитровская М.А. Знание и достоверность / М.А. Дмитровская // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: Наука, 1988. - С. 166188.

81. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека / М.А. Дмитровская // Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 6-18.

82. Дорошенко A.B. Побудительные речевые акты в косвенных контекстах / A.B. Дорошенко // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. - С. 76-91.

83. Дучинская О.В. Генезис и периодизация теории принятия решений / О.В. Дучинская // Труды молодых ученых Воронежского государственного университета. Вып. 2. - Воронеж: ВГУ, 2003. - С. 56-60.

84. Егина E.H. Концептуальное пространство русских глаголов / E.H. Егина // Когнитивная семантика.- Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000. С. 67

85. Зализняк A.A. О понятии импликативного типа / Зализняк A.A. // Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 107-121.

86. Иванов В.В. Исследования в области славянских древностей / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1974. - 344 с.

87. Иванов В.В. Славянские языковые моделирующие системы / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1965. - 246 с.

88. Иоанесян Е.Р. Классификация ментальных предикатов по типу вводимых ими суждений / Е.Р. Иоанесян // Ментальные действия / РАН. Ин-т язы-козн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993. - С. 8995.

89. Иоанесян Е.Р. Некоторые особенности функционирования предиката не знать / Е.Р. Иоанесян // Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 63-74.

90. Иоанесян Е.Р. Проблемы эпистемического согласования / Е.Р. Иоанесян // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов/ АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова-М.: Наука, 1989. С. 116-132.

91. Иоанесян Е.Р. Эпистемические глаголы знать и думать / Е.Р. Иоанесян // Деятелыюстные аспекты языка: Сб. научн. тр. М.: Наука, 1988. - С. 1424.

92. Иомдин Б.Л. Семантика глаголов иррационального понимания / Иом-дин Б.Л. // Вопросы языкознания. 1999. - № 4. - С. 71-90.

93. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление / С.Д. Кацнель-сон.-Л.: Наука, 1972.-216 с.

94. Кербелите Б.М. Методика описания структур и смысла сказок и некоторые ее возможности / Б.М. Кербелите // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР.-М.: Наука, 1980.-С. 48-100.

95. Киреева С.И. Типология портрета фольклорного персонажа (на материале русской волшебной сказки) / С.И. Киреева // Лингвофольклористика. Вып. IV. - Курск: КГПУ, 2000. - С. 62-68.

96. Кобозева И.М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, мнения и знания / И.М. Кобозева // Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988.-С. 82-97.

97. Кобозева И.М. Семантика модальных предикатов долженствования / И.М. Кобозева, Н.И. Лауфер // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-е. 169-175.

98. Кожин А.Н., Крылова O.A., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи / А.Н. Кожин, O.A. Крылова, В.В. Одинцов. М.: Высшая школа, 1982.-223 с.

99. Кондратенко Л.И. Глагол думать в романах И.С. Тургенева / Л.И. Кондратенко // Труды молодых ученых Воронежского государственного университета. Вып. 2. - Воронеж: ВГУ, 2003. - С. 152-157.

100. Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты / Р. Конрад // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 349-383.

101. Кормилов С.И. Портрет / С.И. Кормилов // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2003.-С. 750-751.

102. Коршунова Л.С. Лексико-семантические группы глаголов говорения, мыслительной деятельности, чувства в говорах Нижегородской области / Л.С. Коршунова // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Нижний1. Новгород, 2002. 19 с.

103. Кравченко A.B. Когнитивные структуры пространства и времени в естественных языках / A.B. Кравченко // Известия РАН. Серия лит. и яз. -1996. Т. 55. - № 3. - С. 3-24.

104. Кривоносое А.Т. Язык. Логика. Мышление. Умозаключение в естественном языке / А.Т. Кривоносов. М.-Ныо-Иорк, 1996. - 648 с.

105. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства / Е.С. Куб-рякова // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 8491.

106. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) / Кубрякова Е.С. // Изв. РАН Сер. лит. и яз. 1997. - № 3. - С. 22-31.

107. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира / Кубрякова Е.С. // Филология и культура: Материалы междунар. науч. конф. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999.-Ч.1.- С. 6-13.

108. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / РАН. Ин-т языкознания / Кубрякова Е.С.- М.: Языки славянской культуры, 2004.-560 с.

109. Кукушкина Е.Ю. Жанровые «портреты» фольклорного дома (на материале свадебных причитаний и духовных стихов) / Е.Ю. Кукушкина, С.Е. Никитина // Живая старина. 2000. - № 2. - С.5-7.

110. Кухаренко В.А. Интерпретация текста / В.А. Кухаренко. М.: Просвещение, 1988.- 188 с.

111. Кучереносов В.Е. Вопросительное предложение и диалог вопросо-ответного типа в русском языке / В.Е. Кучереносов // // Автореферат дисс.канд. филол. наук. Киев, 1988.

112. Лаптева O.A. Дискретность в устном монологическом тексте / O.A. Лаптева // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982.-С. 77-105.

113. Лауфер Н.И. Пасынок ментального поля, или Сотворение мнения / Н.И. Лауфер // Вестник МГУ. Филология. 2000. - № 3. - С. 65-74.

114. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Ле-ви-Брюль. М.: Педагогика-Пресс, 1994. - 602 с.

115. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С.Лихачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. — № 1. - Т. 52. - С. 3-9.

116. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. Л.: Наука, 1967.-372 с.

117. Логический анализ языка. Знание и мнение / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 127 с.

118. Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. -203 с.

119. Логический анализ языка. Ментальные действия / РАН. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993. - 176 с.

120. Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / АН СССР. Ин-т языкозн.; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова-М.: Наука, 1989.-288 с.

121. Логический анализ языка. Языки пространств / РАН. Ин-т языкозн.;

122. Отв. ред.: H.Д. Арутюнова, И.Б. Левоптипа. М.: Языки русской культуры, 2000.-448 с.

123. Логический анализ языка. Языки этики / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко, Н.К. Рябцева. М.: Языки русской культуры, 2000. - 448 с.

124. Лотман Ю.М. К проблеме типологии культуры / Ю.М. Лотмап // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 198. Труды по знаковым системам. - III. - Тарту, 1967. - С. 30-38.

125. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры / Ю.М. Лотман // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 181. Труды по знаковым системам. - IV. - Тарту, 1969. - С. 460-475.

126. Лотман Ю.М. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах / Ю.М. Лотман // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 198. Труды по знаковым системам. - II. - Тарту, 1965. - С. 22-36.

127. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. -Вып. 284. Труды по знаковым системам. V. - Тарту, 1971. - С. 144-166.

128. Лурье C.B. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы: Учебн. пос. / C.B. Лурье. М.: Академический Проект, Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 624 с.

129. Макарова Н.В. Идиолект сказителя в аспекте былинного текстообразо-вания / Н.В. Макарова // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 2000. - 22 с.

130. Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской необрядовой лирики (к изучению эстетики устно-поэтического канона) / Г.И. Мальцев // Русский фольклор. Вып. 21. Поэтика русского фольклора. - Л.: Наука, 1981. - С. 13-37.

131. Матвеев A.A. Модальность знания как модальность логического типана материале русских и английских публицистических текстов) / A.A. Матвеев // Филологические науки. 2002. - № 2. - С. 89-97.

132. Матханова И.П. Функционирование глаголов со значением интеллектуального состояния / И.П. Матханова // Слово в системе и в тексте: Меж-вуз. Сб. научн. тр. Новосибирск: НГПИ, 1988. - С. 65-72.

133. Медриш Д.Н. Слово и событие в русской волшебной сказке / Д.Н. Мед-риш // Русский фольклор. Вып. 14. Проблемы художественной формы. -Л.: Наука, 1974. - С. 119-131.

134. Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. Вопросы поэтики / Д.Н. Медриш. Саратов: СГУ, 1980. - 294 с.

135. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа / Е.М. Мелетинский. М.: Восточная литература, 1958. - 264 с.

136. Мелетинский Е.М. Женитьба в волшебной сказке (ее функция и место в сюжетной структуре) / Е.М. Мелетинский (www.ruthenia.ru/folklore/rneletinsky)

137. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа/Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976.-408 с.

138. Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки / Е.М. Мелетинский и др. // Структура волшебной сказки. М.: РГГУ, 2001. - С. 11- 121.

139. Милованова М.В. Глаголы мыслительной деятельности как отражение индивидуального когнитивного пространства носителей разных культур / М.В. Милованова // Когнитивная семантика. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000.-С. 109-111.

140. Москальская О.И. Грамматика текста / О.И. Москальская. М.: Высшая школа, 1981.- 183 с.

141. Мурзаев Э.А. Гора лес / Э.А. Мурзаев // Русская речь. - 1967. - № 1. -С. 80-82.

142. Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде / Л.Г. Невская // Структура текста. М.: Наука, 1980. -С.228-239.

143. Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине / С.Ю. Неклюдов // Славянский фольклор / Отв. ред.: Б.Н. Путилов, В.К. Соколова. М.: Наука, 1972.-С. 18-45.

144. Неклюдов С.Ю. Особенности изобразительной системы в долитератур-пом повествовательном искусстве / С.Ю. Неклюдов // Ранние формы искусства. Сб. ст. М.: Искусство, 1972. - С. 191-219.

145. Неклюдов С.Ю. Статические и динамические начала в пространственно-временной организации повествовательного фольклора / С.Ю. Неклюдов // Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа.-М.: Наука, 1975.-С. 182-190.

146. Нечаева O.A. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение) / O.A. Нечаева. Улан-Удэ, 1974.

147. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре / С.Е. Никитина // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-С.117-123.

148. Николина H.A. Субъективация повествования как фактор композиции художественного текста / H.A. Николина // Язык и композиция художественного текста. М.: МГПИ, 1986. - С. 87-102.

149. Новик Е.С. Система персонажей русскоой волшебной сказки / Е.С. Новик // Структура волшебной сказки. М.: РГГУ, 2001. - С. 122-160.

150. Новицкая И.С. Лексико-синтаксические условия реализации основных значений глаголов / И.С. Новицкая // Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. Герцена.-Т. 373. -Л.:ЛГПИ, 1968.

151. Одинцов В.В. О структурных единицах текста / В.В. Одинцов // Лингвистические аспекты исследования литературно-художественных текстов. Калинин: КГУ, 1979. - С. 87-111.

152. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог /В.В. Одинцов.-М.: Наука, 1973.- 104 с.

153. Одинцов В.В. Стилистика текста / В.В. Одинцов. М.: Наука, 1980. -263 с.

154. Остин Дж. Л. Слово как действие / Дж. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С. 22-129.

155. Падучева Е.В. В.В. Виноградов и наука о языке художественной прозы / Е.В. Падучева // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1995. - Т. 54. - № 3. - С. 3948.

156. Падучева Е.В. Выводима ли способность подчинять косвенный вопрос из семантики слова? / Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Знание и мнение: Сб. научн. тр. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 33-46.

157. Падучева Е.В. Говорящий как наблюдатель. Об одной возможности применения лингвистики в поэтике / Е.В. Падучева // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. - Т. 52. - № 3.- С. 33-44.

158. Падучева Е.В. К аспектуальным свойствам ментальных глаголов: перфектные видовые пары / Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Ментальные действия.-М.: Наука, 1993.-С. 111-120.

159. Падучева Е.В. К семантике несовершенного вида в русском языке: общефактическое и акционалыюе значение / Е.В. Падучева // Вопросы языкознания. 1991.-№ 6.-С. 34-46.

160. Падучева Е.В. К семантике пропозициональных предикатов: знание, фактивность и косвенный вопрос / Е.В. Падучева // Изв. РАН. Сер. лит. и яз.- 1998.-Т. 57.-№2.-С. 19-26.

161. Падучева E.B. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива) / Е.В. Падучева. М.: Языки русской культуры, 1996.-464 с.

162. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления / В.З. Панфилов. -М.: Наука, 1971.-231 с.

163. Парпулова Л. Българските вълшебни присказки: Въведение в поэдика-та.-София, 1978.

164. Пелевина H.H. Функционально-коммуникативные признаки КРФ повествования и их актуализация в художественном тексте / H.H. Пелевина // Художественный текст. Структура и семантика. Красноярск: КГПИ, 1987.-С. 47-52.

165. Покровская Е.В. Когнитивный подход к синтаксису / Е.В. Покровская // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: Тезисы междунар. конф. / Отв. ред. И.М. Кобозева. Т.2. - М.: МГУ, 1995. - С. 420.

166. Попова З.Д. К методологии лингво-когнитивного анализа / З.Д. Попова, H.A. Стернин // Филология и культура: Материалы III Междунар. научн. конференции. Ч. 2. - Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001. - С. 19.

167. Попова З.Д. Лексическая система языка (внутренняя организация, категориальный аппарат и приемы изучеиия / З.Д. Попова, H.A. Стернин. -Воронеж: ВГУ, 1984.- 148 с.

168. Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, H.A. Стернин. Воронеж: ВГУ, 2002. - 192 с.

169. Попова З.Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, H.A. Стернин. Воронеж: Изд-во Воронежск. Ун-та, 2000. -30 с.

170. Попова З.Д. Язык и национальная картина мира / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: ВГУ, 2002. - 59 с.

171. Прангишвили A.C. Фольклор и психология / A.C. Прангишвили // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975,- С. 40-44.

172. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. М.: Лабиринт, 2002. - 336 с.

173. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки / В.Я. Пропп. М.: Лабиринт, 2003. - 144 с.

174. Пропп В.Я. Специфика фольклора / В.Я. Пропп // Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М.: Наука, 1976. - С. 16-33.

175. Пропп В.Я. Структурное и историческое изучение волшебной сказки / В.Я. Пропп // Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М.: Наука, 1976. - С. 132-152.

176. Пропп В.Я. Фольклор и действительность / В.Я. Пропп // Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М.: Наука, 1976. - С. 83-115.

177. Путилов Б.Н. Историко-фольклорный процесс и эстетика фольклора / Б.Н. Путилов //Проблемы фольклора. -М.: Наука, 1975.-С. 12-21.

178. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент / Б.Н. Путилов // Типологические исследования по фольклору. Сб. ст. памяти В.Я. Проппа. -М.: Наука, 1975.-С.141-155.

179. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура / Б.Н. Путилов. СПб.: Наука, 1994.-240 с.

180. Путилов Б.Н. Эпический мир и эпический язык / Б.Н. Путилов // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX международный съезд славистов. Киев, сент. - М.: Наука, 1983. - С. 170-184.

181. Пухов И.В. Эпическая природа («пейзаж») в олонхо / И.В. Пухов // Проблемы фольклора. Сб. ст. -М.: Наука, 1975. С. 150-157.

182. Разгуляева A.B. Функционирование директивов в диалогических единствах (на материале современного французского языка) / A.B. Разгуляева // Автореферат дисс. канд. филол. наук.-М., 2000.-21 с.

183. Разумова И.А. Стилистическая обрядность волшебной сказки / И.А. Ра-зумова. Петрозаводск: Карелия, 1991. - 153 с.

184. Ринберг В.Л. Конструкции связного текста в современном русском языке. Львов: Вища школа, 1987. - 168 с.

185. Розина Р.И. Устранение преграды (Семантика и аспектуальное поведение группы русских глаголов) / Р.И. Розина // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 67-77.

186. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 8-64.

187. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки / Н. Рошияну. М.: Наука, 1974.-216 с.

188. Селиванов Ф.М. Изображение человека в былинах / Ф.М. Селиванов // Фольклор: поэтическая система. М.: Наука, 1977. - С. 193-214.

189. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986.-С. 170-194.

190. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986.-С. 195-222.

191. Серль Дж. Р. Слово как действие / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С. 22-130.

192. Сизова К.Л. Типология портрета героя (на материале художественной прозы И.С. Тургенева) / К.Л. Сизова // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1995. - 16 с.

193. Свинцов В.И. Логика. Элементарный курс для гуманитарных специальностей / В.И. Свинцов. М.: Скорина, Весь мир, 1998. - 351 с.

194. Смирницкий А.И. Объективность существования языка. Материалы к курсам языкознания / А.И. Смирницкий. М.: МГУ, 1954. - 33 с.

195. Соколов Б.Н. Экскурсы в область поэтики русского фольклора / Б.Н. Соколов // Художественный фольклор. Вып. 1. - М.: ГАХН, 1926. - С. 30-53.

196. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика / Г.Я. Солганик. М.: Высшая школа, 1991.-181 с.

197. Сребрянская H.A. Референциальные возможности глаголов движения и их место в пространственной организации текста (на материале английского и русского языков) / H.A. Сребрянская // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1999. - 25 с.

198. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.

199. Степанова В.В. Значение слова в лексикологическом аспекте / В.В. Степанова // Семантика языковых единиц. -JI.: ЛГПИ, 1975. С. 135-138.

200. Стернин H.A. Лексическое значение слова в речи / И.А.Стернин. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985. - 170 с.

201. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова / И.А.Стернин. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1979. - 156 с.

202. Тамарченко Н.Д. Повествование / Н.Д. Тамарченко // Введение в литературоведение. М.: Высшая школа, 2000. - С. 279-295.

203. Тамарченко Н.Д. Повествование / Н.Д. Тамарченко // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2003. - С. 750.

204. Текст как явление культуры / Антипов Г.А., Донских O.A., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1989. - 197 с.

205. Токина А.И. Функционирование ментальных глаголов в художественном тексте романов Ф.М. Достоевского / А. И. Токина // Авторефератдисс. канд. филол. наук. СПб., 2002. - 19 с.

206. Толстая С.М. Опасность знания (Из народной гносеологии) / С.М. Толстая // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна / Отв. ред.: Л.Л. Иомдин, Л.П. Крысин. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 236-241.

207. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Толстой. М.: Индрик, 1995. - 512 с.

208. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н.Топоров // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 227-285.

209. Трошева Т.Б. Монолог / Т.Б. Трошева // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 351-352.

210. Трошева Т.Б. Описание / Т.Б. Трошева // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 267-269.

211. Трошева Т.Б. Повествование / Т.Б. Трошева // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 288-290.

212. Трошева Т.Б. Рассуждение / Т.Б. Трошева // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 321328.

213. Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная «анатомия» / Е.В. Урысон // Вопросы языкознания. 1995. - № 3. - С. 13-16.

214. Успенский Б.А. История и семиотика / Б.А. Успенский // Успенский Б.А. Избранные труды. В 2 т. T.I. Семиотика истории. Семиотика культуры - М.: Гнозис, 1994. -С. 9-37.

215. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг. -М.: Восточная литература, 1998. 800 с.

216. Хроленко А.Т. Лингвокультуроведение / А.Т. Хроленко. Курск: ГУ-ИПП «Курск», 2000.- 168 с.

217. Хроленко А.Т. Поэтическая фразеология русской народной лирической песни / А.Т. Хроленко. Воронеж: ВГУ,1981. - 164 с.

218. Хроленко А.Т. Семантика фольклорного слова / А.Т. Хроленко. Воронеж: ВГУ, 1992.- 140 с.

219. Цветкова Т.Н. Конституирующие факторы текста «рассуждение» в научном стиле (на материале лингвистической литературы) / Т.Н. Цветкова // Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1983. - 18 с.

220. Цивьян Т.В. Архетипический образ дома в народном сознании / Т.В. Цивьян // Живая старина. 2000. - № 2. - С. 2-4.

221. Цивьян Т.В. К семантике пространственных элементов в волшебной сказке / Т.В. Цивьян // Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа.-М.: Наука, 1975.-С. 191-213.

222. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1990. - 208 с.

223. Черванева В.А. Квантитативный аспект фольклорно-языковой картины мира / В.А. Черванева // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 2003. - 24 с.

224. Черванева В.А., Артеменко Е.Б. Пространство и время в фольклорноязыковой картине мира (На материале эпических жанров) / В.А. Черване-ва, Е.Б.Артеменко. Воронеж: ВГПУ, 2004. - 184 с.

225. Червинский П.П. Семантический язык фольклорной традиции / П.П. Червинский. Ростов: Изд-во Ростовского ун-та, 1989. - 224 с.

226. Черноусова И.П. Структура и художественные функции диалога в русской волшебной сказке / И.П. Черноусова // Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1994. - 21 с.

227. Чиковани М.Я. Фольклор и мифология / М.Я. Чиковани // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975.- С. 60-66.

228. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор / К.В. Чистов. Л.: Наука, 1986.-304 с.

229. Чистов К.В. Поэтика славянского фольклорного текста. Коммуникативный аспект / К.В. Чистов // Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. М.: ОГИ, 2005. - С. 157-185.

230. Чистов К.В. Традиционные и «вторичные» формы культуры / К.В. Чистов // Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. М.: ОГИ, 2005. -С. 124-133.

231. Чистов К.В. Традиция и вариативность / К.В. Чистов // Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. -М.: ОГИ, 2005. С. 105-123.

232. Чистов К.В. Фольклор в культурологическом аспекте / К.В. Чистов // Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. М.: ОГИ, 2005. - С. 1125.

233. Чумаков Г.М. Синтаксис конструкций с чужой речью / Г.М.Чумаков. -Киев: Высшая школа, 1975. 220 с.

234. Шадрина Н.В. Характеризующие конструкции в русской волшебной сказке и их художественные функции / Н.В. Шадрина // Атриум. Сер. «Филология». 2000. - № 6. - С. 70-74.

235. Шатуновский И.Б. Думать и считать: еще раз о видах мнения / И.Б. Шатуновский // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993.-С. 127-133.

236. Шатуновский И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание / И.Б. Шатуновский // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. - С. 155-185.

237. Шатуновский И.Б. Эпистемические глаголы: коммуникативная перспектива, презумпция, прагматика / И.Б. Шатуновский // Логический анализ языка. Знание и мнение. М.: Наука, 1988. - С. 18-22.

238. Ширяев E.H. Структура разговорного повествования / E.H. Ширяев // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982. -С. 106-121.

239. Шмелев А.Д. «Хоть знаю, да не верю» / А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Ментальные действия. -М.: Наука, 1993. -С. 164-169.

240. Ыйм X. Решения, действия, язык / X. Ыйм // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 472: Труды по искусственному интеллекту. Проблемы моделирования языковой иитеракции. - Тарту, 1978. - С. 18-35.

241. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова / Е.С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1998. - № 3. - С. 4373.

242. Яковлева Е.С. Пространство умозрения и его отражение в русском языке / Е.С. Яковлева // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 268-275.