автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жанровое своеобразие романа-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жанровое своеобразие романа-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века"

РГ6 од

На правах рукописи

Тимофеева Анастасия Владимировна

Жанровое своеобразие романа-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века

10.01.01. - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1995

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Российского Университета дружбы народов

Научный руководитель

- Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор А.С.Карпов

Официальные оппоненты

-доктор филологических наук, професор Скороспелова Е.Б.

-кандидат филологических наук, доцент Мескин В.А.

Ведущая организация -Московский государственный

открытый педагогический университет

Защита состоится^? июня 1995 года на заседании диссертационного совета Д.053.05.12. при Московском государстве]том университете им. М.В.Ломоносова по адресу: 119899, Москва, Ленинские горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке гуманитарных факультетов МГУ.

Автореферат разослан -¿(¿2ср 1995 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических и профессор

КСБугров

Общая характеристика работы

Среди жанров, интенсивно развивающихся в современной - не только русской, но л мировой - литературы заметное место занимает роман-антиутопия. Ее становление и формирование обусловлено как характером происходящих в жизни общества процессов, так и закономерностями собственно литературного развития: здесь следует прежде всего напомнить об имеющем давнюю традицию в литературе жанре утопии, под прямым - и сильным - воздействием которой возникает исследуемый жанр.

Определение места (и роли) антиутопии в литературном процессе затруднено уже потому, что в русской литературе пореволюционной эпохи она в течение многих десятилетий была словно бы "незаконным" - не имеющим права на существование - жанром. Положение изменилось лишь в последнее десятилетие, когда к читателю пришли созданные ранее и ставшие уже классическими романы-антиутопии Е.Замятина, А.Платонова, О.Хаксли, Дж.Оруэлла и др., когда к этому жанру охотно обращаются современные русские писатели А.Терц (Синявский), В.Войнович, В.Аксенов, А.Кабаков и др.

Антиутопия возникает и развивается в русле мощной -литературной традиции, открывающей важность напрямую выходить к постижению основных закономерностей бытия, к не находящему воплощения в самой действительности идеалу, выходя за пределы реального: мифы, волшебные скалки, разнообразные жанры литературной фантастики. Но антиутопия включается и в более тнирокий литературный контекст: самим фактом своего существования она противостояла жестким эстетическим канонам соцреализма с его нормативностью, -ведущей к окостенению жанровых форм.

Утопия - ее истоки, возникновение, становление и развитие, -и, наконец, художественная структура - изучена весьма основательно как в философском (работы К.Мангейма, М.Ласки, Х.Маравалля, Э.Баталова, А.Володина и др.), так и в литературоведческом (исследования Г.Гюнтера,

Г.Морсона, К.Кумара и др.) планах. Научное изучение антиутопии по-настоящему лишь начинается. Созданные в последнее десятилетие романы-антиутопии привлекают внимание, главным образом, литературных критиков, для сочинений которых характерно соединение собственно эстетического и публицистического подхода; этого не скрывают даже такие серьезные авторы, как А.Зверев, Р.Гальдева, И.Роднянская, Вл.Новиков, С.Семенова и др.

Сказанное определяет предмет диссертационного исследования: здесь анализируются - в аспекте темы - романы-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века. При этом -естественно - сфера анализа не замыкается указанными временными - и даже жанровыми - параметрами. По необходимости краткая характеристика жанра утопии позволяет понять истоки генетически восходящего к ней жанра, который исследуется в данном исследовании. Обращение к романам-антиутопиям, созданным ранее - равно как и к тем, что принадлежат зарубежным авторам - открывает возможность точнее определить место исследуемого литературного явления в жизни литературы и, кроме того, полнее охарактеризовать природу и функции.

Задачи, которые призвана решить данная диссертация, обусловлены особенностями исследуемото материала и состоянием его изученности в литературоведении. Они, в основном, сводятся к следующим:

• определение жанровой природы романа-антиутопии и его места в жанровой системе современной литературы;

• объяснение природы возникновения, особенностей становления и путей развития указанного жанра;

• анализ образной системы в свете жанровой специфики произведений;

• исследование особенностей художественной структуры романа-антиутопии как системного единства.

Решение этих задач позволяет составить наиболее полное представление о современном состоянии исследуемого жанра, определить его место и роль в современном литературном процессе. Этим и

объясняется актуальность темы диссертации. Говоря об этом, необходимо выделить по меньшей мере два аспекта: собственно эстетический будет лишь одним из них. Охарактеризовав специфику, функции указанного жанра, мы выходим к определению причин, которые объясняют, почему он занимает в наше время заметное место в литературе и сознании читателя Но достичь этой цели можно лишь в том случае, если получит объяснение свойственный именно роману-антиутопии характер изображения жизни с ее современным состоянием. Антиутопия всегда - < проекция будущего: в диссертации предпринята попытка исследования такой проекции - это дает возможность понять, что позволяет произведениям, где, казалось бы, безраздельно господствует фантазия, быть художественно убедительными, обрести жизненную объемность, достоверность. Состояние и особенности развития жанра романа-

антиутопии в очерченном временными рамками диссертационного исследования периоде еще не служили предметом самостоятельного исследования: в относящихся к теме исследования публикациях затрагивают лишь отдельные ее аспекты Новизна диссертации и определяется прежде всего тем, что роман-антиутопия в русской литературе второй половины XX века впервые рассматривается здесь как самостоятельное жанровое явление, возникшее на определенной литературной почве, позволяющее по-новому взглянуть на современную действительность, обладающее специфическими эстетическими свойствами. Стремление (едва ли вполне осуществимое) к исчерпывающей полноте вовлекаемого в сферу анализа материала (произведений указанного жанра) должно служить одной из надежных опор достоверности результатов анализа жанра рома на-антиутопии в аспекте темы диссертации.

Характеристика природы, особенностей развития и современного состояния романа-антиутопии в рамках исследуемого периода осуществляется в диссертации на методологической основе историко-генетического и историко-функционального подхода.

Практическое значение диссертации. В данной работе получает развернутую характеристику литературных жа}ф, который именно в наше время обретает особое значение в силу того, что позволяет, благодаря своим специфическим свойствам, вскрыть существенные особенности сегодняшней действительности, расширяя возможности художественного постижения современной эпохи. Анализ такого рода произведений может - и должен - занять место в школьном и вузовском преподавании общих и специальных курсов истории русской и зарубежной литературы XX века.

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, задачи и методология исследования Дается обзор научной литературы по проблематике настоящей диссертации.

В первой главе диссертации - "От утопии к антиутопии" -определяется содержание основополагающей в аспекте темы исследования категории жанр, сложившееся в современном отечественном литературоведении благодаря, главным образом, работам Г.М.Поспелова и его учеников. Особое внимание обращено на характерный для развития литературы процесс смешения и взаимопроникновения в рамках отдельного произведения разных жанровых свойств, что является одной из важных причин обогащения возможностей эстетического освоения мира. И здесь речь идет вовсе не о единичных случаях, но о четко выраженной тенденции, которая имеет объективные предпосылки. Ведь "удовольствие, получаемое от литературного произведения, обусловлено V чувством новизны - и одновременно узнавания знакомого. "Слишком" известная модель, каждый раз повторяющая самое себя, скучна; "слишком" неизвестная - непонятна, да и просто невозможна. Поэтому жанр можно определить и как сумму эстетических приемов, доступных автору и уже известных читателю"1.

. Так объясняется необходимость обращения в настоящей работе к утопии, которая является основанием возникающего позже жанра

1 Уэллек Р. и Уоррен О. Теория литературы. -М. -1978. -С.252.

антиутопии, наследующего существенные черты утопического жанра. Связь между утопией и возникшей позже антиутопией далеко не однозначна; антиутопию нельзя рассматривать как простое отрицанием утопии. Дело в том, что и утопия, и антиутопия рационалистичны по своей сути: помимо художественного смысла им присущ смысл практический. Читатель утопического произведения должен поверить в то, что предложенное государственное и общественное устройство является действительно идеальным и справедливым, является абсолютным благом для человечества. Автор антиутопии стремится к абсолютно иной, вернее, прямо противоположной цели: показать ужасные последствия насильственного воплощения абстрактной идеи в жизнь, наглядно доказать, что "автоматический оптимизм для любого эпохального решения является не в меньшей степени ядом, чем абсолютизированный пессимизм"2.

Утопическое произведение - достаточно неизменная, четкая конструкция, которая строится на одних и тех же принципах, одной и той же модели. Обычно рассказ об идеальной утопической стране ведет -путешественник, который якобы побывал там, есс видел своими глазами -и повествует об этом автору произведения Такое свидетельство "очевидца" как нельзя более эффективно для того, чтобы убедить читателя в правдивости рассказанного. Зачастую автор утопического -произведения принимает на себя роль посредника-рассказчика. Форма рассказа от третьего лица в утопической традиции восходит к Томасу Мору, который "интуитивно угадал необходимость расширения традиционных рамок назидательного жанра и потребность конкретных инноваций, которые диктовало его время"3.

Регламентированность всех сторон жизни человека в утопическом "идеальном" государстве поистине не знает границ.

2 Блох Э. Принцип надежды. //Утопия и утопическое мышление (сост.Чаликова В.А.). -М. -1991. -С.53.

3 Петруччани А. Вымысел и поучение. Структура утопии. //Утопия и утопическое мышление (сост.Чаликова В.А.). -М.

-1991. -С.109,

Безусловно; нельзя забывать о дели и намерениях автора утопического произведения: он стремится заставить свое детище функционировать по абсолютно четким и строгим законам, дабы привнести порядок в жизнь человека, что и является, по его мнению, высшим благом. Однако, он не учитывает бесконечное разнообразие человеческих натур и характеров, которое регламентации не подвластно. Человек в итоге неизбежно восстанет против того, что его "заставляют жить в блаженстве, выстроенном из геометрических идиллий, регламентированных восторгов, тысячи омерзительных чудес, которые может представить зрелище совершенного мира, мира готовых конструкций"4. Эти "модели стабильности, рожденные в атмосфере противоречий"5 - структуры слишком жесткие, чтобы быть человечными.

Конкретный человек, его натура, характер, чувства и мысли не представляют интереса для утопистов. В произведении утопическом план изображения намного шире: это некая абстрактная идея,

- воплощенная в более или менее конкретном образе страны или юрода.

- Человек - лишь нечто, правильно функционирующее в этом абстрактном рае. Подобное отношение к личности в значительно меньшей степени присуще антиутопии. Нельзя не согласиться с утверждением, что "утопия чсоциоцентрична, антиутопия персоналистична", что в антиутопии "мир

дан изнутри, через чувства его единичного обитателя, претерпевающего на себе его законы"®. Для антиутопии характерно более сложное отношение к изображению человека. Нельзя назвать главного героя антиутопии характером и личностью в романном понимании этого феномена, но все же нельзя утверждать, что любой выведенный на сцену персонаж - не более чем функция, служащая для доказательства авторской мысли.

4 Cioran Е.М. Histoire et utopie. -Paris. -I960. -F.141.

5 Ласки M. Утопия и революция. //Утопия и утопическое мышление (сост.Чаликова В.А.). -М. -1991. -С.174.

8 Гальцева Р., Роднянская И. Помеха - человек: Опыт века в зеркале антиутопий //Новый мир, -1988. -№12. -С.219-220.

В историческом плане одной из основополагающих причин выделения антиутопиии в самостоятельный жанр можно считать то, что разрыв между утопией как таковой и ее реальным воплощением начинает значительно уменьшаться. Как писал Н.Бердяев, "...утопии оказались значительно более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой вопрос, как избежать их окончательного осуществления.., как вернуться к неутопическому обществу, к менее совершенному."7 К причинам возникновения антиутопии также можно отнести бурное развитие науки и техники в начале века. Тема научных и технических изобретений всегда была в центре внимания утопистов и антиутопистов. Но утверждать, что антиутопия как таковая есть порождение XX века было бы неправомерно. Идея антиутопии гораздо старше. В европейской литературной традиции к прародителям этого жанра можно отнести Дж.Свифта и его роман "Путешествия Гулливера". Возникнув много раньше, антиутопия именно в начале XX века начинает складываться как определенный жанр.

Во второй главе - "Возникновение и становление жанра антиутопии" - рассмотрены романы-антиутопии, которые в настоящее время принято считать классическими, "образцовыми" (романы Е.Замятина "Мы", О.Хаксли "О дивный новый мир", Дж.Оруэлла "1984", А.Платонова "Чевенгур"). Эти романы убеждают в том, что в 20-40-е годы XX века формируется обладающая специфическими свойствами жанровая модель, предстающая - что очень важно - в разных, к тому же весьма отличных одна от другой, модификациях. Если автор романа "О дивный новый мир" О.Хаксли строго следует в жанровом русле, проложенным Замятиным, то Оруэлл - и в еще большей степени Платонов - отступают от свойственной Замятину отчетливой ориентации на структурную схему классической утопии, весьма рационалистичной в своей основе. У авторов и "Чевенгура", и "1984" схема эта осложняется

7 Бердяев Н.А. Новое средневековье. //Бердяев Николай. Философия

творчества, культуры и искусства. -М. -1994. -Т.1.

-С.

(обогащается, становится более свободной, гибкой) благодаря вторжению самой жизни с ее конфликтами, сюжетными перипетиями, хорошо узнаваемыми реалиями. Очевидно, в этом случае уместно говорить о возрастающей степени реалистичности художественного изображения

Складывающаяся в 20-40-е годы нашего века жанровая ^модель романа-антиутопии нуждается во внимательном изучении -результаты его позволяют приблизиться к пониманию конструктивных особенностей романа-антиутопии на последующей стадии развития жанра, о котором идет речь в настоящей работе.

Примечательно, что в названных выше произведениях антиутопическое пространство сродни утопическому - оно отделено, - отгорожено от всего остального мира. Однако корни такого обособления различны: в утопии отделение обусловлено естественной причиной; антиутопическое же государство отгорожено, огорожено, замкнуто само в , себе искусственно, по вале человека. Такое положение вещей справедливо по отношению к подавляющему большинству исследуемых произведений. Однако не столь важна природа обособленности исследуемого мира, важно то, что и антиутопическое, и утопическое действие развивается на вырванном из мира пространстве. Подобная замкнутость, погруженность в себя неслучайна, она преследует совершенно определенную цель: подчинить течение жизни определенным законам. Эксперимент над жизнью начинается уже на "географическом" уровне.

Вообще, философия антиутопического мироустройства - это ' философия разделения. И не только территориального. Речь идет о более важном феномене - разделении человеческом: строго иерархическое деление антиутопического общества является лишь одним из результатов этого. Да, антиутопическое общество обычно разделено на касты, каждая из которых выполняет определенные виды работ и имеет (или не имеет) ; определенные привилегии. Но иерархичность, пожалуй, не самая важная и не самая страшная черта антиутопического миропорядка. Антиутопическое общество в большинстве случаев представляет собой как бы два уровня, причем нижний целиком и полностью подчинен и

подвластен верхнему, то есть прослеживаются "вертикальные" отношения между уровнями разного порядка. "Горизонтальных" же, одноуровневых отношений практически нет: человек действительно существует как "единица", он абсолютно отделен от других, практически не осталось института семьи, человек как бы появляется ниоткуда и, как деталь большого механизма отслужив свой век, уходит в никуда. Отцов и матерей в этом мире нет, так как они тоже несут на себе печать индивидуальности; личность нивелирована, уподоблена действующей бездумно по однажды заданному канону машине. В этом мире остались лишь "вертикальные" связи - связь раба и повелителя, марионетки и ] кукловода.

Однако антиутопические произведения действительно "персоналистичны"8. Мы познаем все нюансы антиутопического мироустройства именно через личный опыт главного героя, через страдания и душевные муки, которые испытывает в подобном обществе нормальный мыслящий человек Используя его образ автор развенчивает этот "счастливый" стабильный мир. В антиутопии главный герой выполняет функцию, прямо противоположную герою утопии. Если, следуя за путешественником, читатель приходил от сомнений к убежденности в совершенстве устройства утопического государства, то в антиутопии, судьба главного героя приводит читателя к прямо противоположным выводам, что и является целью автора. Положение героев утопии и антиутопии по отношении к описываемой действительности является одним из определяющих факторов в художественной системе произведения, и оно принципиально различно. Путешественник в утопическом произведении находится вне этого1 общества, вне системы, являясь по сути своей наблюдателем; герой же , антиутопии - непосредственно в гуще этого миропорядка, он пропускает ! все через себя. И именно поэтому восприятие читателем антиутопического произведения существенно отличается от восприятия произведения

8 Гальцева Р. Родиянская И. Помеха - человек: Опьгг века в зеркале антиутопий //Новый мир. -1988. -№12. -С.220.

го

1 утопического, ведь "антиутопия действует прежде всего эмоционально: подключаясь к ее сети и ставя себя на место персонажа, читатель пропускает через себя электрический заряд"5 .

В третьей главе - "Хронотоп романа-антиутопии" анализируются (в указанном аспекте) принадлежащие- этому жанру произведения, созданные во второй половине XX века как русскими (А.Терц "Любимов",В.Войнович "Москва 2042", В.Аксенов "Остров Крым", А.Кабаков "Невозвращенец", Л.Петрушевская "Новые Робинзоны", А.Рыбаков "Не успеть"), так и зарубежными писателями (Арно Шмидт -"Республика ученых", Дьердь Далош "1985"). Все это - произведения, близкие по духу романам-антиутолиям, которые уже стали классическими в пределах указанного жанра, и в то же время отличающиеся от этих образцов по своей художественной структуре и, в конечном счете, играющие иную роль в литературном процессе. Формирование лежащей в основе современных романов-антиутопий представлений о путях развития общества все более прочно опирается не только на умозрительные построения авторов, на их способность прочерчивать далеко вперед силовые линии эпохи, но и на реальные факты исторического процесса. Это наполняет такого рода произведения гораздо более отчетливым, нежели то было ранее, жизненным содержанием, оставляя за антиутопией преимущественно область будущего, делает предметом изображения и осмысления в ней настоящего. Вместе с тем здесь усиливается сатирическое начало, которое во многих произведениях обретает роль организующего, определяющего основные особенности художественного строя В свою очередь, этим обуславливается появление элементов карнавальности, учащающееся обращение к формам гротеска и т.д.

Учитывая, что "жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время. Хронотоп как формально-

3 Новиков В. Возвращение к здравому смыслу: Субъективные заметки читателя антиутопий. //Знамя. -1989. -№7. -С.215.

содержательная категория определяет (в значительной мере) и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен"10, представляется необходимым анализ данного феномена. В классических ) утопиях время статично: здесь описывается уже вполне сложившийся, достигший возможных пределов своего развития мир. Иначе строится роман-антиутопия. Развитие действия в нем впрямую связывается с судьбой человека, которому отдано внимание - и сочувствие - автора; в основе сюжета - попытка главного персонажа романа изменить >( сложившийся - бесчеловечный - порядок вещей. В антиутопиях, в отличие от утопий, время движется, но движение это условно, не заполнено историческим содержанием, приметы эпохи, если и возникают здесь, то всегда - в решительно преображенном фантазией (или замыслом художника) виде. Движение времени определяется волей художника, который и направляет это движение.

Чрезвычайно важная особенность романа-антиутопии обуславливается тем, что, заведомо оставаясь условным, время это впрямую соотносится с реальным. Более того, это условное время все ; более узнаваемо, хотя с реальным не совмещается: амбивалентный . характер их взаимоотношений - специфическая черта романа-антиутопии. Инициатива в развитии событий, в движении сюжета всецело принадлежит автору, по воле которого действует герой, в то же время здесь сильна логика самой жизни, которая оказывает сильное воздействие на этот процесс.

Характер времени определяет и особенности антиутопического пространства. В отличие от утопий, где действие происходит в вымышленном месте, современная антиутопия часто связывается с определенной (или хорошо узнаваемой) точкой на карте. Примечательно, что живущий здесь человек всецело принадлежит этому миру, но своим его не ощущает. Стоит ему задуматься над тем, что связывает его с

10 Бахтин М. Формы времени хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике. //Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. -М. -1975. -С.235.

антиутопическим миром, как он неизбежно начинает выпадать из него: реалии этого мира, существующий в нем порядок начинают ощущаться им как чужие.

Особенностью хронотопа романа-антиутопии является изображение мира, развивающегося по диктуемым разумом его создателей и руководителей рационалистическим планам (схемам), которые неминуемо обнаруживают свою бесчеловечность, развивающегося в условном времени. Но эти особенности не остаются неизменными, что особенно сказывается в последние десятилетия на отдельных элементах художественной структуры произведений, но прежде всего на характере его хронотопа.

Антиутопия обретает новый облик вследствие изменения отношений между изображаемым в произведениях миром будущего и сегодняшней реальностью. Разделяющая их временная дистанция заметно сокращается. Многие реалии будущего легко узнаваемы, вырастая из тех, что принадлежат сегодняшней жизни. Неизбежно изменяются и оценочные критерии: будущее, сближаясь с настоящим, перестает выглядеть угрожающим. Возможность сатирического изображения (то есть осмеяния) возникает лишь тогда, когда человеком не утеряно (или -не вполне утеряно) ощущение собственной силы, своей способности в той или иной степени противостоять злу.

В эпоху, существенные особенности которой обусловлены попыткой конкретной реализации вымышленного утопического миропорядка, грань между реальностью и антиутопией в произведениях становится все более зыбкой, пластичной. Начало этому феномену положил роман Платонова. Имея перед глазами готовый образец антиутопии (в целом ряде стран), многие писатели напрямую используют ее реалии. Реальное и антиутопическое переплетаются в ткани произведения, и этот синтез становится неотъемлемой чертой современных антиутопий, принадлежащих В.Аксенову, В.Войновичу, А.Кабакову, А.Терцу (А.Синявскому) и др.

Помимо вышесказанного, есть еще одно существенное отличие антиутопических произведений второй половины XX века от аналогичных произведений более раннего периода. В силу особенностей жанровой природы именно роман открывает перед писателями возможность художественного воплощения не только готовых форм антиутопического мироустройства, но самого процесса этого развития, определенных его фаз. Писателя все больше интересует ход истории, приведший к столь неутешительному результату, поведение и действия человека в период становления антиутопического миропорядка. И суть - именно в изображении процесса вызревания в жизни общества тех его свойств, которые служат основанием для определения формирующегося мироустройства как антиутопического.

Для понимания характера хронотопа в романе-антиутопии существенно выдвинутое М.Бахтиным понятие "исторической инверсии". Но если в период, который исследует М.Бахтин, "за счет будущего обогащалось настоящее и в особенности прошлое"11, то с развитием литературы возникает и все более крепнет ощущение ее способности создавать новую реальность, которой ранее (и - на самом деле) обладала лишь прошлое и настоящее: в литературных произведениях может теперь наполняться "содержательной конкретностью" (М.Бахтин) и ранее эфемерное будущее. И происходит это потому, что оно вырастает из настоящего, служит его итогом, результатом. Содержание и своеобразие этого итога обусловлено многими обстоятельствами, в частности, жанром произведения. В романе-антиутопии будущее изображается как уже свершившееся, и результаты такого осуществления получают недвусмысленно резкую оценку. Временная отдаленность происходящего от настоящего здесь остается, действие и образы переносятся в иную эпоху, но она не отрывается от сегодняшней. Вымышленное и реальное здесь сопоставимы.

11 Бахтин М. Формы времени хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике. //Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. -М. -1975. -С.235

В романе-антиутопии хронотоп имеет сюжетообразующее значение, определяя характер развития действия, завязку и движение событий. Вместе с тем хронотоп определяет систему изобразительных деталей в романе: время и пространство обуславливают конкретный смысл (содержание, наполнение, функции и т.д.) подробностей воссоздаваемой жизни. При этом свойственные исследуемому жанру особенности хронотопа обретают в творчестве каждого из писателей индивидуальные формы; к тому же разные хронотопы могут вступать во взаимодействие. Наконец, существенно и то, что вымышленный мир антиутопии воспринимается читателем именно как вымышленный и в то же время как тот, что может реально осуществиться - соединение двух этих моментов способствует активизации жизненной позиции читателя, который в той или иной мере всегда является одним из творцов будущего.

В четвертой главе - "Художественный строй романа-антиутопии" - речь идет о присущих этому жанру как общих, так и специфических для каждого писателя чертах в сфере изобразительных и выразительных средств.

В романе-антиутопии изменяется (по сравнению с утопией) позиция главного героя. В романах В.Войновича или А.Шмидта, которым наиболее близка утопическая манера изображения действительности, восприятие - со стороны - героем окружающего отстранено, объективно, но уже у А.Кабакова он действительно живет в этом земном аду и непосредственно воспринимает происходящее. Однако изображение может еще более усложняться В романе ДДалоша перед нами как бы параллельно - одно в тексте романа, а другое в примечаниях -воспроизводятся два антиутопических мироустройства. Роман являет собой сборник газетных статей, выступлений и дневниковых записей известных по Оруэлловскому "1984" героев и заметок к ним евразийского историка: заметки эти по мере развития романа преображаются, из отстраненно-деловых становятся все более эмоционально-откровенными.

В антиутопиях, которые создаются в рассматриваемый нами период, настоящее и будущее соединены зримой связью, в результате

чего их противопоставление не абсолютизируется. Характер их взаимоотношений чрезвычайно разнообразен, и это обуславливается как индивидуальными особенностями дарования и позиции писателей, ставящих перед собой свои собственные - разные - цели, так и реальным многообразием форм участия настоящего в формировании будущего. Выстраивая ряд произведений, принадлежащих к жанру романа-антиутопии, мы пытаемся тем самым продемонстрировать разные варианты такой взаимосвязи, принципиально важной для новой структуры жанра, обращенного теперь столь же к будущему, сколько и к настоящему. Роман ДДалоша "1985" представляет в этом смысле особый интерес благодаря виртуозной эстетической игре, возникающей здесь. По-своему уникальный случай - роман В.Аксенова "Остров Крым", где "автор сводит лицом к лицу утопию и антиутопию"12. Границы антиутопического и реального мира здесь оказываются почти прозрачными, совмещение этих миров оказывается возможным потому, что герои романа живут одновременно и в той, и в другой эпохе. Происходящее здесь воссоединение Острова с Материком является, в сущности, попыткой совмещения разных времен: идея сама по себе утопическая и потому разрушительная.

Тема биологического протеста возникает в повести Рыбакова "Не успеть". Порча охватила все стороны жизни рисуемого общества и вызывает порчу самой человеческой особи. Перед нами яркая иллюстрация феномена, о котором уже было сказано (размывание границ между реальностью и антиутопией): исходные обстоятельства повести вполне реальны, узнаваемы, выход же из них происходит в рамках антиутопии. Для человека, лишенного социального лица, протест социальный немыслим, и это "качественное изменение" приобретает характер биологический: у человека вырастают крылья, позволяющие ему улететь отсюда. Крылатый человек - это уже из области фантастики.

12 Малухин В. Покорение Крыма, дубль два. //Знамя. -1991. -№2. -С.232.

хо

Антиутопия не совпадает с жанром Научной Фантастики, однако часто и охотно использует фантастические элементы для достижения своих целей. Будучи жанром, полностью обращенным в будущее, роман-антиутопия открывает перед читателем возможность путешествия во времени: действие произведения неизменно переносится в будущее. В прямой форме этот, вероятно, основополагающий элемент жанра научной фантастики (путешествие на машине времени) использует В.Войнович в "Москве 2042", путешествует во времени и герой "Невозвращенца" А.Кабакова, используя при этом самый что ни на есть фантастический способ - экстраполяцию. В "Острове Крым" переделывается прошлое: в определенной точке исторического развития как бы перегораживается плавное течение исторического процесса, и в образовавшемся ответвлении в этот момент по воле писателя возникает Остров Крым. Имеющее разрушительный характер будущее, которое настигает жителей Острова, обусловлено тем, что когда-то они зажили в своем - назовем его утопическим - времени. Во многих антиутопических произведениях ведется речь о невероятных на момент их написания, а некоторых и на сегодняшний день, научно-технических достижениях, нереальных существах, победе человека над смертью...

Помимо фантастики, антиутопия перекликается также и с фольклором, особенно часто - со сказкой. И антиутопическому произведению, и сказке свойственно повествовать о чем-то нереальном (во всяком случае, нереальными оказываются некоторые явления и персонажи). В романе Арно Шмидта мифологический кентавр существует на планете наравне с людьми и другими мутационными видами (человек-бабочка, человек-паук). В "Любимове" А.Терца мысли Лени Тихомирова обретают способность в ту же минуту воплощаться в жизнь, над городом пролетает "вестница на метле"13 - настоящая баба-яга. Подчас целые фрагменты текста как бы полностью взяты из русских народных сказок.

13 Терц А. Любимов //Терц А. Собр.сочз 2тт. -Т.1. -М. -1992. -С.105.

Обогащение жанровой структуры романа-антиутопии идет и за счет охотно применяемых ее авторами (А.Тердем, В.ВОйновичем и др,) приемов пародирования, которые используются для более яркого, полного раскрытия темы, доказательства основополагающей идеи своего произведений.

Художественным средством, позволяющим раздвинуть сюжетные рамки повествования в романе-антиутопии, является совмещение в пределах произведения двух планов: непосредственно изображаемое сопровождается своего рода оценочными комментариями. Так поступают, например, А.Терц, ДДалош, вводя в свои произведения комментариями, которые по сути своей являются самостоятельными произведениями. В "Любимове" при помощи примечаний подчас достигается своеобразный "игровой" эффект. Примечания и текст произведения вступают в конфликт: антиутопическая действительность оценивается с разных позиций, в ход идут разные критерии.

Большая, нежели то было в утопиях, приближенность, практически идентичность реального и описываемого в антиутопических произведениях мира обнаруживается и на собственно стилевом уровне, прежде всего на лексическом составе языка. Авторы современных романов-антиутопий охотно используют в выразительных целях являющиеся приметой нашего времени идеологические штампы, бытовую, разговорную лексику. Антиутопии второй половины XX века в сравнении с теми, которые принято считать классическими, частично теряют свою философскую направленность, функция предостережения передается иными средствами. В начале века антиутопическое было угрозой, которая лишь начинала обретать конкретные очертания, и посему, несмотря на силу предвидения, которой обладали авторы антиутогшческих произведений, угрожающие реалии будущего были в значительной мере умозрительными. Во второй же половине века, опираясь на имеющийся реальный опыт, писатели создают своеобразные художественные хроники современности, которые, что естественно, лишены какой бы то ни было оторванности от жизни. Поэтому изменяется и манера изложения:

символика ранних романо-антиутопий заменяется бытовыми деталями. И это вполне логично: нет необходимости создавать понятия-символы, когда в арсенале каждого писателя как человека мира реализуемой в действительности антиутопии есть языковые средства, метафоры, понятные любому другому человеку, живущему в этом же мире, и потому эффективные.

Антиутопическое перестала быть феноменом, вселяющим трепет и ужас своей временной отдаленностью. Оно вошло не только в окружающую человека среду, не только в быт. При столь близком контакте с явлением антиутопии отстраненное ее восприятие было бы неестественно, более того, придавало бы ей величие. Если бы восприятие антиутопического миропорядка оставалось прежним, то это означало бы, что он установлен навечно, что никакое противостояние ему невозможно. Отдавая предпочтение сатирической, гротескной манере изображения, автор как бы принижает антиутопическое, не дает уверовать в его непоколебимость. Недаром смех всегда был самым универсальным, действенным и, в то же время, доступным методом борьбы и средством выражения несогласия.

В Заключении проводятся итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы.

XXX

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Антиутопия: об и стогах и возникновении жанра. -М., -1994. Рукопись депонирована в ИНИОН РАН № 49823 (9с.).

2. Мироустройство в антиутопии. -М., -194. Рукопись депонирована в ИНИОН РАН № 49824 (10а).

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Тимофеева, А. В.

Введение

Глава I. От утопии к антиутопии

Глава II. Возникновение и становление жанра романа-антиутопии

Глава III. Хронотоп романа-антиутопии

Глава IV. Художественный строй романа-антиутопии

Введение диссертации1995 год, автореферат по филологии, Тимофеева, А. В.

Судьба литературных жанров исторически изменчива. По причинами, как эстетического, так и - нередко - внеэстетического порядка, одни из них, оттесняя другие, занимают ведущее (или просто - более заметное, нежели раньше) место в литературном процессе, чтобы по истечении некоторого времени отойти на литературную периферию, уступив указанное место тем, что еще недавно играли в литературе куда более скромную роль.

Не вдаваясь в объяснение причин, обуславливающих природу жанрового развития в целом, сошлемся в этом случае лишь на ставшую уже классической работу Ю.Тынянова "О литературной эволюции" (1927), позволяющей понять многое в характере и механизме формирования указанного явления. Методологический смысл имеет конечный вывод, к которому приходит ученый: ".Изучение эволюции литературы возможно только при отношении к литературе как к ряду, системе, соотнесенной с другими рядами, системами, ими обусловленной. Рассмотрение должно идти от конструктивной функции к функции литературной, от литературной к речевой. Оно должно выяснить эволюционное взаимодействие функций и форм. Эволюционное изучение должно идти от литературного ряда к ближайшим соотнесенным рядам, а не дальнейшим, пусть и главным."1

В этих словах - ключ к пониманию и объяснению процессов возникновения, становления, расцвета и угасания (порою - временного) того или иного жанра. Проследить его жизнь на определенном этапе развития - важная и сложная для историка литературы задача. Решение позволит не только охарактеризовать специфичность исследуемого явления, но и пополнить - в той или иной мере -существующие в литературоведческой науке представления о специфике процесса литературного развития в целом. Ведь, как верно отмечено В.Кожиновым, "в теоретическом понятии о жанре обобщаются черты, свойственные более или менее обширной группе произведений какой-либо эпохи, данной нации или мировой литературы вообще."2

Среди жанров, интенсивно развивающихся в современной -не только русской, но и мировой - литературы заметное место занимает роман-антиутопия.

Уже во времена Свифта и Вольтера обнаруживается и впоследствии получает мощное развитие (в особенности у

1 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. -М. -1977. -С.281.

2 Кожинов В.В. Жанр //Краткая литературная энциклопедия. -М. -1964. -Т.2. -С.914.

Достоевского) стремление подвергнуть художественному исследованию созданный воображением мыслителей мир, где до логического завершения доводится желание на деле реализовать идею решительной перестройки жизни по собственным рецептам, разумеется, руководствуясь при этом заботой о всеобщем благе.

Здесь неизбежно обращение к имеющему давнюю традицию в литературе жанру утопии. Его специфика и особенности развития будут охарактеризованы ниже. Теперь же мы считаем возможным ограничиться лишь указанием на то, что утопии возникли на том этапе развития исторического (и художественного) сознания, когда еще могли выстраиваться рационалистически выверенные схемы идеального устройства жизни людей: при этом внимание привлекали формы государственного, общественного устройства - отдельный человек с его судьбой был всецело подчинен их власти. Вымышленный мир утопии соотносился не с жизнью, а с теориями, претендующими на то, чтобы выглядеть универсальными. Попытки совмещения таких теоретических схем с реальной жизнью неизбежно приводили к прямо противоположным - нежели то мыслилось авторами классических утопий - результатам: унификация людей, чьей судьбой (и даже жизнью) всецело распоряжается общество, обнаруживает свою чудовищность, как только рационалистическая схема обретает реальный смысл. В истории русской (да, пожалуй, и мировой) литературы один из наиболее ярких примеров тому - планы, которые разворачивает перед своими единомышленниками один из персонажей романа Ф.Достоевского "Бесы" Шигалев. Но это - и один из первых примеров превращения утопии в свою противоположность - антиутопию. Впрочем, во времена создания гениального романа Достоевского рассуждения Шигалева могли показаться не более чем пустым прожектерством, бросающим, по воле писателя, тень на великую идею. Однако в XX веке зловещий смысл шигалевщины становился все отчетливее. Как писал Н.Бердяев, "утопии плохо знали или забыли и слишком воздыхали о невозможности их осуществления. Но утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос - как избежать окончательного их осуществления."3

Чем более жестким (и одновременно - детально разработанным) становились планы, по которым переустраивалась жизнь в стране победившей социалистической революции, тем более жестко подавлялось в человеке личностное начало. Так возникают условия для появления произведений, которым было суждено стать классическими образцами жанра романа-антиутопии: "Мы" Е.Замятина,

3 Бердяев Н. Новое средневековье //Бердяев Николай. Философия творчества, культуры и искусства. -М. -1994. -Т.1. -С.473.

О дивный новый мир" О.Хаксли, "Скотный двор" и "1984" Дж.Оруэлла, "Чевенгур" и "Котлован" А.Платонова.

Разумеется, в русской советской литературе этому жанру не было места. Упоминание об "антиутопии" (примечательны эти иронические - или уничижительные? - кавычки) встречается в "Краткой литературной энциклопедии", специфичность ее сводится к будто бы содержащимися здесь "мрачным пророчествам о будущем", а названные выше романы именуются "контрреволюционными", в них, по словам автора статьи Б.Гиленсона, "наряду с неприятием социализма выразилось смятение буржуазного индивидуалиста перед возможностью бездумной технократической цивилизации."4 Думается, нет необходимости вступать в запоздалый спор с этим - весьма характерным для своего времени - определением причин возникновения и природы жанра. Вместе с тем стоит подчеркнуть, что "неприятие социализма", а точнее - тоталитарного общества, присущих последнему принципов мироустройства действительно свойственно романам-антиутопиям, созданным в постоктябрьскую пору. Но говорить в этом случае приходится не о политической ангажированности писателей, а о выражаемой таким образом их озабоченности судьбой личности в том

4 Гиленсон Б.А. Утопия //Краткая литературная энциклопедия. -М. -1972. -Т.7. -С.854. мире, где ей (личности) отказано в праве на внутреннюю свободу, то есть, другими словами, на подлинно человеческое существование.

Утопии с их апелляцией главным образом к разуму создаются тогда, когда жива вера в возможность устройства (может быть, точнее - переустройства) жизни на основании Добра, Справедливости и - что особенно важно - Порядка. Антиутопия, генетически восходя к утопии, возникает в иное время - в эпоху претворения в жизнь недавно еще всего лишь умозрительных утопических схем. Существенно при этом, что всякий раз антиутопия, несомненно питаемая самой действительности, в то же время бесстрашно заглядывает в будущее, выполняя своеобразную функцию предостережения. И если напомнить о характере этих предостережений (которые уместно назвать мрачными пророчествами) у Замятина и Хаксли, Платонова и Оруэлла, то понятной становится негативная, мягко говоря, оценка, которую до недавнего времени получали эти произведения (совершенно недоступные для читателя Советской России) в подцензурной советской критике.

Таким образом, становление и развитие антиутопии обусловлено, в первую очередь, характером процессов, происходящих в жизни общества. И прежде всего советского общества, где планы, -которые, как обнаружилось очень скоро, в основе своей сродни утопическим - настойчиво претворялись в жизнь. Однако результатом этого становилось не подтверждение тех высоких принципов, которыми руководствовались авторы утопий, а напротив - вытеснение из жизни здравого смысла, торжество абсурда, принимающего разнообразные обличия и формы. Характеристика этого процесса выходит за тематические рамки нашей (и вообще - собственно литературоведческой) работы. Считаем возможным в данном случае ограничиться констатацией того факта, что судьба антиутопии -тематика, проблематика, структурные особенности произведений, укладывающихся в ее жанровые рамки, может быть понята лишь в контексте породившего ее времени.

Определение роли (и места) антиутопии в литературном процессе затруднено хотя бы уже потому, что в русской литературе пореволюционной эпохи она в течение многих десятилетий была словно бы "незаконным" - не имеющим права на существование - жанром. Положение изменилось лишь в последнее десятилетие, когда к читателю пришли созданные ранее и ставшие уже классическими романы-антиутопии, когда к этому жанру охотно обращаются современные русские писатели А.Терц ("Любимов"), В.Войнович ("Москва 2042"), В.Аксенов ("Остров Крым"), А.Кабаков ("Невозвращенец") и многие другие. При этом, как отмечается в современной критике, созданные достаточно давно "антиутопические фантасмагории" пришли к нашему читателю одновременно с той литературой, которая часто именуется "возвращенной" и представлена "Колымскими рассказами" В.Шаламова, "Факультетом ненужных вещей" Ю.Домбровского, "Жизнью и судьбой" В.Гроссмана, "Московской элитой" Б.Ямпольского и др. Пришли одновременно "с книгами не умственного эксперимента, а личного переживания реальных событий и обстоятельств". И внезапно обнаружилась принадлежность того или иного ряда "к одной картине мира", которая так охарактеризована критиками: "Своего рода "пейзаж после битвы" -с разрушенными жилищами, неубранными трупами, незамолкающими стонами."5

Это сопоставление существенно для понимания жизненной основы антиутопии: встречающиеся в произведениях этого жанра вымышленные ситуации, характер взаимоотношений персонажей, наконец, противопоставление природному миру индустриального города - все это имеет место и в названных выше сочинениях, буквально оплаченных судьбой, а то и жизнью их авторов.

Вместе с тем следует указать на мощную литературную традицию, в русле которой возникает и развивается антиутопия, где изображается мир, сконструированный в соответствии с замыслами и планами его преобразователей. Говоря о ней (традиции), напомним об

5 Гальцева Р., Роднянская И. Помеха - человек: Опыт века в зеркале антиутопий //Новый мир. -1988. -№12. -С.217. издавна реализуемой в искусстве возможности соединения элементов реальности несвойственными ей способами, позволяющей создавать фантастический мир (или - включенные в реальную действительность фантастические образы). Задача такого изображения - впрямую передать смысл бытия, основные закономерности жизни, а в конечном счете - не находящий воплощения в самой действительности идеал. На этой основе возникают мифы, волшебные сказки и героический пафос, а позднее - всевозможные фантастические литературные жанры: фантастические путешествия, необычные приключения, фантастическая сатира и т.д. На этой почве вырастает и собственно утопия, которая должна выглядеть как истинная. Автор такой созданной средствами искусства модели стремиться убедить читателя в возможности ее претворения в жизнь. Наконец, торжество научного мышления ведет к появлению научной фантастики (в рамках которой все возрастающее значение обретает фантастика социальная), где движение мысли художника, развитие сюжета, характер образности обусловлены стремлением реализовать как уже осуществленные представления и гипотезы.

Именно здесь (прежде всего - в социальной фантастике) -собственно литературная почва, на которой вырастает антиутопия. О ее взаимоотношениях с намеченной здесь литературной традицией пойдет речь в первой главе настоящей работы.

Но антиутопия несомненно включается и в более широкий литературный контекст. Недаром написанный в 1920 году роман Е.Замятина "мы" смог увидеть свет на родине писателя много лет спустя после его смерти, в 1988 году; в том же году впервые была опубликована и вторая часть романа А.Платонова "Чевенгур", завершенного в 1929 году. Со значительной задержкой пришли к русскому читателю и другие романы-антиутопии. Разумеется, в первую очередь это объясняется причинами идеологического порядка. Уже один из первых критиков романа "Мы" А.Воронский писал: "Замятин написал памфлет, относящийся не к коммунизму, а к государственному, бисмарковскому, реакционному, рихтеровскому социализму."6 В сущности, эта оценка лежит в основании более поздних высказываний, что появлялись в советском литературоведении всякий раз, когда речь заходила о романе Е.Замятина. Сегодня едва ли есть необходимость доказывать, сколь верны были по отношению именно к социализму советского образца картины действительности, нарисованные авторами названных выше романов: пророческий характер этих сочинений был подтвержден историей.

Но вернемся к литературе. Как отмечает Ю.Лотман, "литература существует как определенная множественность

6 Воронский А. Литературные силуэты. Евг.Замятин //Красная новь. -1922. -№6. -С.312. упорядоченностей, из которых каждая организует лишь какую-то ее сферу, но стремится распространить область своего влияния как можно шире. При "жизни" какого-либо исторического этапа литературы противоборство этих тенденций составляет основу того, что делает возможным выражать в литературе интересы различных социальных сил, борьбу нравственных, политических и философских концепций эпохи."7

В эпоху, когда социалистический реализм претендовал на роль не только основного, но и единственно достойного существования художественного метода, роман-антиутопия служил воплощению принципиально иной тенденции и даже - иной нравственной и философской концепции времени. Как художественное целое он явно противостоял произведениям, структура которых организовывалась в соответствии с постулатами соцреализма. Прежде всего следует отметить, что авторы антиутопий действительно воплощают истинные тенденции развития жизни (прочерчивая при этом ее не столь отдаленные, как выясняется, перспективы), а не ту "правду", которая в соцреалистических произведениях является, в сущности, результатом подмены сущего должным. Далее, стремясь выявить основные

7 Лотман Ю. О содержании и структуре понятия "художественная литература" //Проблемы поэтики и истории литературы. -Саранск. -1973. -С.35. закономерности бытия, авторы антиутопий поступаются необходимостью изображения эмпирической действительности в ее конкретном многообразии, тогда как требование исторической конкретности закреплено в определении соцреализма. Уместно заметить, что автор одной из более поздних антиутопий, повести "Любимов", А.Терц (А.Синявский) в беседе с Джоном Глэдом говорил о своей приверженности традиции прозы, которую он назвал "утрированной", связывая ее с именами Гоголя, Достоевского, Лескова.8 Налицо явное противостояние эстетических принципов, которые лежат в основании антиутопий и произведений, объявлявшихся в советской литературе образцовыми. Собственно само по себе противоборство принципов, тенденций - закономерное явление процесса развития. Стремление искусственно ликвидировать такое противоборство, лишив одну из сторон права голоса (точнее - права на существование) приводит - и в литературе тоже - лишь к стагнации: история советской литературы может служить тому подтверждением.

Обращение писателей к жанру антиутопии всякий раз диктовалось в первую очередь не соображениями литературной полемики: задачи, которые ставили перед собой авторы такого рода произведений, были куда более серьезными - так находило выражение Глэд Дж. Беседы в изгнании. Русское литературное зарубежье. -М. -1973. -С. 170. их стремление сказать свое слово о жизни, закономерностях и тенденциях ее развития. Появление таких произведений несомненно служило заметному обогащению эстетического спектра эпохи, открывало новые возможности художественного познания, осмысления действительности. Однако объективно названные выше произведения Е.Замятина, А.Платонова, а позднее - А.Терца (А.Синявского), В.Войновича, В.Аксенова и др. противостоят тем сочинениям, где властвует жесткий эстетический канон соцреализма с его нормативностью, ведущей к окостенению жанровых форм, подмене живых характеров персонажами со строго определенными социальными функциями, стабильной сеткой конфликтов, со своей концепцией личности, находящейся в состоянии непрерывной борьбы во имя светлого завтра и т.д.

Над авторами антиутопий этот канон был не властен: в существенно преображенном виде представал жанр романа, при создании образов персонажей исходными оказывались категории не социальные но общечеловеческие, законы правдоподобия решительно нарушались, наконец, стилевой строй таких произведений определялся отнюдь не теми требованиями, которые предъявлялись к нему в пору господства в русской литературе соцреализма. В задачу данной работы не входит сравнительный анализ романов-антиутопий и отдельных произведений писателей, последовательно стоявших на позициях соцреализма. Более того: такого рода параллели могли бы дать чрезвычайно мало для понимания места антиутопии в литературном процессе своего времени. Куда важнее, что самим фактом своего существования антиутопия противостояла литературе, которая создавалась в рамках нормативной - и, в сущности, нереалистической -эстетической системы, лишавшей художника возможности выйти к постижению правды жизни.

Утопия - ее истоки, возникновение, становление и развитие, наконец, художественная структура - изучена весьма основательно. Этой теме посвящен ряд крупных и серьезных исследований. Необходимо отметить в этой связи, что феномен утопии представлял интерес не только как литературный жанр, но и, что вполне естественно, как категория философская. Изучению влияния феномена утопии на развитие социальных идей посвящены исследования К.Мангейма "Идеология и утопия", где утопия рассматривается в качестве типа психологии, М.Ласки "Утопия и реформизм", в котором, признавая единство происхождения утопии и революционной идеологии, выдвигается требование обязательного разделения понятий "утопист" и "революционер", Х.Маравалля "Утопия и реформизм", признающее "реформационность" и "революционность" утопии. К данной теме обращались Э.Я.Баталов ("Социальная утопия и утопическое сознание", "В мире утопии"), А.И.Володин ("Утопический социализм"), причем в их исследованиях охвачены многие аспекты феномена утопии. Что касается литературоведческого аспекта жанра утопии, то к его разработке обращались Г.Гюнтер ("Жанровые проблемы утопии и "Чевенгур'' А,Платонова"), Г.Морсон ("Границы жанра"). Нужно отметить, что во многих работах зарубежных исследователей - как, впрочем, и отечественных - анализ феномена антиутопии проводится в сочетании с анализом утопии, жанр антиутопии представлен как один из вариантов развития утопического Вероятно, такое положение вещей неслучайно - ведь для лучшего понимания явления небезынтересно знать его предысторию. У разных исследователей феномен антиутопии вызывает интерес в разной степени. Так, книга Кришана Кумара называется "Утопия и антиутопия нашего времени", и действительно, автор анализирует антиутопию разных эпох достаточно внимательно, скрупулезно и разносторонне, также как и утопию, и в результате автор приходит к выводу, что "зависимость антиутопии от утопии налицо. Антиутопия разделяет судьбу утопии. Если утопия потеряет жизнеспособность, то же произойдет и с антиутопией."9 Несомненно, с таким утверждением можно поспорить, учитывая, что в настоящее время у современного читателя очевидный интерес к антиутопическим произведениям

9 Kumar Krishan. Utopia and Antiutopia in Modern Times. -N.Y. -1987. -P.422. сочетается с достаточно прохладным отношением к произведениям утопическим, однако широкое привлечение антиутопического материала в данном труде представляет большую ценность.

Едва ли будет ошибкой заметить, что научное изучение антиутопии по-настоящему лишь начинается. По вполне понятным причинам анализ феномена антиутопии отечественными литературоведами до начала этого десятилетия сводился лишь к случайным - и всегда кратким и крайне резким - оценкам неизвестных (и недоступных) читателю книг Замятина, Оруэлла, Хаксли и других авторов антиутопий, широко известных на западе. Положение изменилось, когда запрет с них был снят и обнаружилось, что к этому времени в русской (и, разумеется, не только в русской) литературе уже вполне сложились традиции антиутопического жанра, представленного немалым числом достаточно значительных - не только благодаря злободневности, остроте содержания, но и по своему собственно художественному уровню - произведений. И, как отмечено Вл.Новиковым, "можно сегодня говорить об антиутопизме как свойстве произведений самых разных, включая сюда и роман А.Кестлера "Слепящая тьма", и роман В.Тендрякова "Покушение на миражи", и философскую сказку Ф.Искандера "Кролики и удавы", и фантастические романы братьев Стругацких, явившиеся нам в последнее время."10

Нетрудно убедиться, что созданные в последнее время романы-антиутопии привлекают внимание, главным образом, литературных критиков, для сочинений которых характерно - в лучшем случае - соединение собственно эстетического и публицистического подходов: этого не скрывают даже такие серьезные авторы, как А.Зверев, Р.Гальцева, И.Роднянская, С.Семенова, Вл.Новиков. По-видимому, анализ столь актуального для жизни современного общества явления сложно представить абсолютно свободным от элементов публицистики. Анализ феномена антиутопии, строящийся в основном на принципах литературоведения, представлен в монографии Б.Ланина "Русская литературная антиутопия". Автор рассматривает различные стороны данного феномена - формирование классической и развитие современной антиутопии, роль и место героя в антиутопическом произведении, мениппейные и псевдокарнавальные традиции в жанре антиутопии, обращается к широкому кругу антиутопических произведений, как ставших в нашем понимании "классическими", так и созданных в последние десятилетия (в том числе произведениям А.Зиновьева "Зияющие высоты", "Катастройка", М.Веллера

10 Новиков В. Возвращение к здравому смыслу: Субъективные заметки читателя антиутопий //Знамя. -1989. -№7. -С.214.

Нежелательный вариант", А.Курчаткина "Записки экстремиста", В.Маканина "Лаз", В.Войновича "Москва 2042"). Необходимо отметить, что именно на это время - в особенности на 70-80-е годы -приходится пора, когда, по словам Вл.Новикова "литературный жанр антиутопии .выкристаллизовался и "выложился" полностью"11 .

Сказанное выше определяет предмет диссертационного исследования: здесь анализируются романы-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века. При этом, естественно, сфера анализа не замыкается указанными временными - и даже жанровыми -параметрами. По необходимости краткая характеристика жанра утопии позволяет понять истоки генетически восходящего к ней жанра, который находится в центре внимания автора диссертации. Обращение к антиутопиям, созданным ранее - равно как и к тем, что принадлежат перу зарубежных авторов - открывает возможность точнее определить место исследуемого литературного явления в жизни литературы и, кроме того, полнее охарактеризовать его природу и функции.

Задачи, которые призвана решить данная диссертация, обусловлены особенностями исследуемого материала и состоянием его изученности в литературоведении. Они, в основном, сводятся к следующим:

11 Новиков В. Возвращение к здравому смыслу: Субъективные заметки читателя антиутопий //Знамя. -1989. -№7. -С.214.

• определение жанровой природы романа-антиутопии и его места в жанровой системе современной литературы;

• объяснения природы, возникновения, особенностей становления и путей развития указанного жанра;

• анализ образной системы в свете жанровой специфики произведений;

• исследование особенностей художественной структуры романа-антиутопии как системного единства.

Думается, решение этих задач позволяет составить наиболее полное представление о современном состоянии исследуемого жанра, определить его место и роль в современном литературном процессе. И это, в сущности, объясняет актуальность темы диссертации. Говоря об этом, необходимо выделить, по меньшей мере, два аспекта: собственно эстетический будет лишь одним из них. Обращение к интенсивно развивающемуся на наших глазах литературному жанру позволяет охарактеризовать его специфику, функции, но, кроме того, - понять причины, которые объясняют заметное место, занимаемое им в литературе и сознании читателя. Но достичь этой цели можно лишь в том случае, если получит объяснение свойственный именно антиутопии характер изображения жизни с ее (жизни) современным состоянием. Антиутопия, как было отмечено выше, всегда - проекция будущего: важно понять как выстраивается такая проекция, что позволяет произведениям, где, казалось бы, безраздельно господствует фантазия, быть художественно убедительными, обрести жизненную объемность, достоверность.

Состояние и особенности развития жанра романа-антиутопии в очерченном временными рамками диссертационного исследования периоде еще не служили предметом самостоятельного исследования: публикации, относящиеся к теме диссертации, имеют -напомним - преимущественно литературно-критический характер, затрагивая лишь отдельные ее (темы) аспекты, важнейший из которых можно было бы назвать привычным сочетанием "литература и жизнь". Точнее: жизнь в зеркале (если это слово здесь уместно) указанного литературного жанра с его специфическими особенностями.

Новизна диссертации и определяется прежде всего тем, что роман-антиутопия в русской литературе 60-80-х годов XX века впервые рассматривается здесь как самостоятельное жанровое явление, возникшее на определенной литературной почве, позволяющее по-новому взглянуть (а стало быть, подвергнуть художественному анализу) на современную действительность, обладающее специфическими эстетическими свойствами. Стремление (едва ли вполне осуществимое) к исчерпывающей полноте вовлекаемого в сферу анализа материала (произведений указанного жанра) должно служить одной из надежных опор достоверности результатов анализа жанра романа-антиутопии в аспекте темы диссертации.

Характеристика природы, особенностей развития и современного состояния романа-антиутопии в рамках исследуемого периода осуществляется в диссертации на методологической основе историко-генетического и историко-функционального подхода.

Обращение к истории жанра, исследование процессов, результатом которых является существенное обновление его свойств, позволяет объяснить причины возникновения и особенности становления, а в конечном счете, закономерность появления современных жанровых модификаций романа-антиутопии. В то же время, анализ динамической совокупности произведений данного жанра с целью объяснения задач, которые ставят перед собой авторы таких произведений, средств и способов решения этих задач дает возможность объяснить роль и место романа-антиутопии в современной русской литературе и общественном сознании.

Практическое значение диссертации. В данной работе получает развернутую характеристику литературный жанр, который именно в наше время обретает особое значение в силу того, что позволяет, благодаря своим специфическим свойствам, вскрыть существенные особенности сегодняшней действительности, расширяя возможности художественного постижения современной эпохи. Анализ такого рода произведений может - и должен - занять место в школьном и вузовском преподавании общих и специальных курсов истории русской и зарубежной литературы XX века.

Работа прошла апробацию на кафедре русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов, ее основные положения обсуждались на проводившихся в РУДН в 1993 и 1994 годах конференциях молодых ученых и специалистов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанровое своеобразие романа-антиутопии в русской литературе 60-80-х годов XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Роман-антиутопия уже не является больше табуированной областью литературы, неизвестной нашему читателю. И распространение данного жанра приняло поистине широкий характер. Имея в своем распоряжении достаточно обширный материал в виде произведений как русский, так и зарубежных авторов различных временных периодов, можно попытаться суммировать сделанные в работе выводы.

Активное формирование жанра антиутопии было вызвано рядом обстоятельств как научно-технического, общественно-социального, так и художественно-литературного характера. Безусловно, быстрые темпы технического прогресса оказали определенное влияние на этот процесс, однако несоизмеримо более значительными были причины политического характера, которые выразились в сближении утопического проекта и жизни и, в конечном итоге, его воплощения в реальности. Кроме того, нельзя забывать, что элементы антиутопии были присущи литературе на протяжении длительного периода, жанр антиутопии возник не в одночасье.

Не вызывает сомнений, что генетически антиутопия восходит к широко известному и хорошо исследованному жанру утопии. Посему жанр антиутопии наследует ряд черт своего прародителя", приобретая при этом ряд своих собственных, индивидуальных черт. Наиболее яркое отличие произведений двух жанров - в различной авторской установке: одобрение, и, более того, восхищение в случае утопии, и, прямо противоположная - резкое отрицание, порицание в случае антиутопии. И наиболее ярким средством передачи авторской позиции служит изменившийся статус главного героя произведения - от абсолютной функциональности в утопических произведениях до все более возрастающей характерности, самостоятельности, "персоналистичности" в антиутопических. Кроме того, согласно наблюдениям некоторых исследователей, "предметом современных антиутопий становятся очень конкретные явления -автоматизация, образовательная философия, военизированная политика, и тем самым они обращены к очень узкой аудитории"157 , в то время как утопические произведения охватывали (причем детально) все стороны искусственного миропорядка.

В работе проведен обзор и общий анализ произведений антиутопического жанра, которые принято считать "классическими": романов Замятина, Хаксли, Оруэлла, Платонова, которые представляют собой "образцовые" антиутопии, соответствующие параметрам исследуемого жанра в наибольшей степени. Нельзя не

157 Китаг КпвЬап. Шор1а апс! апи-ик>р1а т Мос1егп Тлтез. -МЛТ. -1987. -Р.422. заметить еще раз, что при уже отмеченной верности жанровой сути антиутопии, писатели создавали разные, глубоко оригинальные - и гениальные по своей провидческой сущности - романы.

Жанр антиутопии в определенной степени перекликается с жанром научной фантастики и сказкой, фольклором. Не совпадая с указанными жанрами по сути своей, антиутопия охотно и часто прибегает к использованию приемов, элементов, персонажей научной фантастики и сказки для более эффективного достижения поставленной цели - компрометации искусственно созданного миропорядка в глазах читателя. Более того, даже писатели-фантасты (братья Стругацкие в том числе), подчас не умещаясь в рамках избранного жанра, поднимают проблемы морального и философского характера, сходные с антиутопическими.

При анализе антиутопических произведений 60-80-х годов XX века были сделаны определенные наблюдения. Прежде всего, как уже было отмечено выше, герой романа занимает более активную (по сравнению с утопической традицией) позицию. Кроме этого, еще одна важная черта хронотопа романа-антиутопии - будучи условным по природе своей, романное время впрямую соотносится с реальным. Дистанция между миром будущего, который изображен в романе, и сегодняшней реальностью значительно сокращается.

Нельзя не отметить, что в процессе развития жанра антиутопии ее характер изменялся. Во времена написания антиутопических произведений, которые сейчас принято считать классическими, создание реального антиутопического миропорядка представлялось потенциально возможным, вероятным, либо находилось на начальной стадии. И отсюда - большая отстраненность реальности жизни от реальности текста в данных романах, романная реальность моделируется писателем во многом произвольно. С течением времени антиутопическое стало не просто угрозой - оно стало реальностью, и даже более того - бытом. И писатель, находясь непосредственно внутри описываемого феномена не мог творить в тех же художественных рамках, как это делали создатели антиутопий предшествующего поколения. Из грозного предостережения роман-антиутопия превращается в сатиру на окружающую действительность. Очевидно, что взгляд на антиутопию писателей 60-80-х годов XX века изменился по сравнению с писателями начала века. Антиутопический миропорядок стал для многих не просто досконально известным явлением, но их Родиной, средой обитания. Отсюда - более "бытовой" по сравнению с ранними антиутопиями характер написания произведений в 60-80-е годы XX века. Отпала необходимость конструировать реалии антиутопического миропорядка - их можно было брать непосредственно из жизни. Реальность антиутопическая и жизненная тесно переплетаются. И это позволяет читателю более ясно - ориентируясь на свой жизненный опыт, пропуская описанное через свой мозг и сердце -воспринимать и понимать суть антиутопической действительности.

Кроме того, изменение отношения к феномену антиутопии выразилось также и в том, что авторы антиутопий не считают более ситуацию безвыходной, их позиция становится более оптимистичной, в своих произведениях они прямо - или опосредованно, намеками -говорят о неизбежном падении, крахе искусственно созданного общественного строя. Пионером этого движения стал А.Платонов, который первым в своем романе "Чевенгур" заговорил об обязательной победе естественного хода жизни над претворенной в жизнь утопией. Можно отметить, что с течением времени, в произведениях В.Войновича, А.Терца, Д.Далоша, В.Аксенова, данная тенденция лишь усиливалась, подтверждая, что "построение рая на земле процесс трудоемкий, неблагодарный и, с точки зрения вечности, неосуществимый"158 .

Геворкян Э. Чем вымощена дорога в рай? //Антиутопия XX века. -М. -1989. -С.7.

Список научной литературыТимофеева, А. В., диссертация по теме "Русская литература"

1. Аксенов В. Остров Крым //Юность. -1990. -№1-5.

2. Алешковский Ю. Маскировка //Алешковский Ю. Николай Николаевич. Маскировка. -М.:Весть, 1990. -С.71-128.

3. Богданов А. Красная Звезда //Вечер в 2217 году. -М.: Прогресс, 1990. - С.65-164,

4. Брюсов В. Республика Южного Креста //Русская фантастическая проза XIX - начала XX века. -М.:Правда, 1991, -С.330-350.

5. Булгаков М. Роковые яйца //Происшествие в Нескучном саду: Научно-фантастические повести, рассказы, пьеса, поэма. -М.Московский рабочий, 1988. -С.237-307.

6. Бэкон Ф. Новая Атлантида/ Пер. З.Александровой //Утопический роман ХУ1-ХУП веков. -М.: Художественная литература, 1971. -С. 193-224.

7. Веллер М. Нежелательный вариант //Радуга. -Таллинн. -1989. -№>9. -С. 12-27.

8. Верас Д. История севарамбов/Пер. Е.Дмитриевой //Утопический роман X\'1-Х\'И веков. -М. Художественная литература, 1971. -С.309-448.

9. Войнович В. Москва 2042. -М.:Вся Москва, 1990. -352с.

10. Воннегут К. Утопия 14 /ГТер. с английского. -М.:Все для вас, 1992. - 336с.

11. Гелиополис: Немецкая антиутопия. -М.:Прогресс, 1992. -814с.

12. Гладилин А. Французская ССР. -Таллин, 1991. -112с.

13. Далош Д. 1985//Оруэлл Дж. 1984. Далош Д. 1985/ Пер. с английского. -М.:Текст, 1992. -С.295-426.

14. Даниэль Ю. Говорит Москва: Проза. Поэзия. Переводы. -М.^Московский рабочий, 1991. -318с.

15. Ефремов И. Час быка. -М.:Русский язык, 1992. -495с.

16. Замятин Е. Мы //Замятин Е. Избранные произведения. -М.:Советская Россия, 1990. -С. 15-154.

17. Зозуля Е. Гибель Главного Города //Русская и советская фантастика. -М.:Правда, 1989. -С.542-560.

18. Искандер Ф. Кролики и удавы: Повести. -М,:Текст, 1992. -399с.

19. Кабаков А. Невозвращенец //Кабаков А. Заведомо ложные измышления: Повести. -М.:Книжная палата, 1989. -С. 180-223.

20. Кампанелла Т. Город Солнца. -М.:Изд-во АН СССР, 1954. -228с.

21. Козырев М. Ленинград //Козырев М. Пятое путешествие Гулливера и другие повести и рассказы. -М.гТекст, 1991. -С.3-98.

22. Костомаров Н. Скотский бунт //Завтра. -М. -1991. -№3. -С.116-124.

23. Курчаткин А. Записки экстремиста //Курчаткин А. Записки экстремиста. Кабаков А. Невозвращенец. -М.:Молодая гвардия, 1990. -С.3-108.

24. Лао Шэ. Записки о кошачьем городе//Лао Шэ. Избранные произведения. -М.Художественная литература, 1991. -С.209-328.

25. Мейер М., Татю М. Красный брат. -М.:Прогресс, 1991. -256с.

26. Мор Т. Утопия. -М.:Наука, 1978. -415с.

27. Моррис В. Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия /Пер. с англ. -М.:Гослитиздат, 1962. -312 с.

28. Набоков В, Приглашение на казнь //Набоков В. Собрание сочинений в 4 тт. -Т.4. -М.:Правда, 1990. -С.5-130.

29. Ницше Ф. Так говорил Заратустра /Пер. с нем. Ю.М. Антоновского //Ницше Ф. Сочинения в 2тт. -Т.2. -М.:Мысль, 1990. -С.5-237.

30. О дивный новый мир: Английская антиутопия. Романы: Сборник/Пер. с англ. -М.:Прогресс, 1990. -640 с.

31. Одоевский В.Ф. 4338 год //Русская литературная утопия. -М.:МГУ, 1986. -С.102-126.

32. Одоевский В.Ф. Русские ночи. -Л.:Наука, 1975. -317с.

33. Окунев Я. Грядущий мир //Вечер в 2217 году. -М.Прогресс, 1990. -С.215-234.

34. Оруэлл Дж. 1984 /Пер. с англ. //Дж.Оруэлл. "1984" и эссе разных лет. -М.:Прогресс, 1989. -С.22-208.

35. Оруэлл Дж. Скотский уголок /Пер. с англ. С.Таска// Антиутопии XX века. -М.:Книжная палата, 1989. -С.272-326.

36. Петрушевская Л. Новые Робинзоны (Хроника конца XX века) //Новый мир. -1989. -№8. -С.166-172.

37. Платонов А. Котлован //Платонов А. Избранное. -М.: Московский рабочий, 1988. -С.493-612.

38. Платонов А. Чевенгур. //Платонов А. Избранное. -М.: Московский рабочий, 1988. -С.25-396.

39. Попов Е. Прекрасность жизни. -М.:Московский рабочий, 1990. -416с.

40. Рыбаков В. Не успеть//Завтра. -1991. -№1. -С.8-25.

41. Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города. М."Гослитиздат, 1951. -255с.

42. Стругацкий А., Стругацкий Б. Второе нашествие марсиан (Записки здравомыслящего). -Л.:СП "Смарт", 1990. -80с.

43. Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом. Улитка на склоне. -М.:ДЭМ, 1990. -352с.

44. Терц А. Любимов //Терц А. Собрание сочинений в 2тт. Т.1. -М.: СП ••Старт/ 1992. -С.13-112.

45. Тополь Э. Завтра в России. -М. :Московский консультативный центр, 1991. -178с.

46. Хаксли О. О дивный новый мир//Замятин Е. Мы. Хаксли О. О дивный новый мир. -М.Художественная литература, 1989. -С. 163-350.

47. Чаянов А. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии//Вечер в 2217 году. -М.:Прогресс, 1990. -С. 165-214.1.

48. Аверинцев С.С. Специфика образа рая в сирийской литературе //Аверинцев С.С. Проблемы исторической поэтики литератур Востока. -М.:Наука, 1988. -С. 138-151.

49. Агеев А. ".и все везде станет иначе", или Абсолютное Метро (Рецензия на: Курчаткин А. Записки экстремиста) //Литературное обозрение. -М. -1991. №1. -С.57-59.

50. Агеев А. Превратности диалога / /Знамя. -М. -1990. -№4. -С.213-222.

51. Агеносов В.В. Генезис философского романа. -М.:МГПИ им.В.И.Ленина, 1986. -130с.

52. Агеносов В.В. Советский философский роман. - М.:Прометей, 1989. -300с.

53. Аинса Ф. Нужна ли нам утопия? //Курьер ЮНЕСКО. -М. -1991. -№4. -С. 13-16.

54. Айрапетов А. Г., Юдин А.И. Западноевропейский и русский утопический социализм нового времени. -М.:Высшая школа, 1991. -206с.

55. Акимов В. Человек и Единое //Перечитывая заново (Сост. В.Лаврова). -Л.Художественная литература, 1989. -С. 106-134.

56. Акимов В. Возвращение к Евгению Замятину //Аврора. -1989. -№10. -С. 128-130.

57. Аксенов В.В. Крылатое вымирающее //Литературная газета. -1991. -27 ноября. -С.9,12.

58. Аксенов В.В. Хочу видеть Россию частью сообщества цивилизованных стран //Независимая газета. -1992. -7 января. -С.8.

59. Аксенов В.В. О социализме, простите, говорить не буду. / /Независимая газета. -1991. -20 июля. -С.5-7.

60. Алексеев М.П. Славянские источники "Утопии" Томаса Мора //Алексеев М.П. Из истории английской литературы. -М.-Л.Наука, 1960. -С.40-134.

61. Алексеев М.П. Сравнительное литературоведение. -Л.:Наука, 1983. -447с.

62. Андерсон K.M. Оуэнисты в Британии: Утопический социализм и общественные движения в Англии, 1810-1830-е годы. -М.:Наука, 1989. -251с.

63. Анненков Ю.П. Евгений Замятин //Анненков Ю.П. Дневник моих встреч: Цикл трагедий. -В 2тт. -Т.1, -М. Художественная литература, 1991. -С.246-286.

64. Антонов С. От первого лица. -М.:Советский писатель, 1973, -368с.

65. Араб-оглы Э. В утопическом антимире //О современной буржуазной эстетике /Сб. статей. -М.:Искусство, 1976. -С.72-103.

66. Араб-оглы Э. Обозримое будущее. -М.:Мысль, 1986. -204с.

67. Араб-оглы Э. Утопия //Философская энциклопедия. Т.5. -М.Советская энциклопедия, 1970. -С.295-296.

68. Арбитман Р. Взгляд за край (О киносценарии А.Кабакова "Невозвращенец") //Литературное обозрение. -1989. -№11. -С. 102-103.

69. Арендт X. Вирус тоталитаризма / /Новое время. -М. -1991. -№11. -С. 40-42.

70. Аристотель. Поэтика / / Аристотель. Сочинения в 4тт. Т.4. -М.:Мысль, 1978. -С.645-680.

71. Арсентьева H.H. Становление антиутопического жанра в русской литературе. -М.:Изд-во МПГУ им.В.И.Ленина, 1993. -356с.

72. Аскин А.Я. Категория будущего и принципы ее воплощения в искусстве //Аскин А.Я. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. -Л.гНаука, 1974. -С.67-71.

73. Ахманова О.С. Словарь литературоведческих терминов. М.:Советская энциклопедия, 1969. -607с.

74. Баллестрем К.Г. К теории тоталитаризма //Вопросы философии. -М. -1992. -№5. -С. 16-28.

75. Баталов Э.Я. В мире утопии. -М.:Политиздат, 1989. -317с.

76. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. -М.:Наука, 1982. -336с.

77. Баталов Э.Я. Философия бунта. -М.:Политиздат, 1973. -222с.

78. Баткин Л.М. Ренессанс и утопия //Баткин Л.М. Из истории культуры средних веков и Возрождения. -М.:Наука, 1976. -С.222-244.

79. Батракова С.Г1. Искусство и утопия: Из истории западной живописи и архитектуры XX века. -М.:Наука, 1990. -304с.

80. Багыгин Г.С. Метаморфозы утопического сознания //Квинтэссенция: философский альманах, 1991. -М. -1992. -С.263-292.

81. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М.:Советская Россия, 1979. -320с.

82. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. -2-е изд. -М.Художественная литература, 1990. -543с.

83. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. -М.:Художественная литература, 1975. -504с.

84. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. -М.:Просвещение, 1964. -478с.

85. Белкин A.A. Русские скоморохи. -М.:Наука, 1975. -192с.

86. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. -М.:Изд-во МГУ, 1988. -97с.

87. Бергсон А. Смех. -М.Искусство, 1992. -100с.

88. Бердяев Н. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. -М.:Мысль, 1990. -847с.

89. Берков Г1.Н. Проблема исторического развития литератур. -Л.^Художественная литература, 1981. -495с.

90. Блох Э. Принцип надежды //Утопия и утопическое мышление. -М.:"Прогресс/ 1991. -С.49-78.

91. Большая Стругацкая энциклопедия // Петербургский литератор. -1993. -.№4-10. -8с.

92. Борев Ю. Комическое или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. -М.:Искусство, 1970. -269с.

93. Бохеньский Ю. Сто суеверий. -М.:Прогресс, 1993. -180с.

94. Бритиков А.Ф. Пафос коминизации в научной фантастике / / Бритиков А.Ф. Современный советский роман. Философские аспекты. -Л.:Наука, 1979. -С.225-240.

95. Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. -Л.:Наука, 1970. -447с.

96. Бритиков А.Ф. Фантастика, ее специфика и действенность //Бритиков А.Ф. Советская литература и новый человек. -Л.:Наука, 1967. -С.303-354.

97. Бугров В.И. 1000 ликов мечты. -Све^ловск.:Средне- Уральское книжное изд-во, 1988. -288с.

98. Вагеманс Э. К истории русской политической мысли: М.М.Щербатов и его "Путешествие в землю Офирскую" //Русская литература. -1989. -№4. -С. 107-118.