автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Жизнетворчество как феномен культуры декаданса на рубеже XIX-XX веков

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурол. наук Бычкова, Екатерина Анатольевна

Введение.

Глава 1. Понятие «жизнетворчество»: методологические подходы.

Глава 2. Декадент как социокультурный тип: штрихи к портрету

§ 1. Ориентация на маргинальное.

§ 2. Индивидуализм.

§ 3. Эпатаж как особая форма коммуникации.

§ 4. «Внешняя легенда» личности.

Глава 3. Универсалии декадентской культуры

§ 1. Мистицизм или магизм? Оккультные практики.

§ 2. Роль искусства в структуре декадентского миропонимания.

§ 3. Игровой элемент в культуре декаданса.

Введение диссертации2001 год, автореферат по культурологии, Бычкова, Екатерина Анатольевна

Актуальность проблемы. Европейская культура рубежа XIX и XX веков продолжает оставаться на протяжении многих десятилетий предметом повышенного внимания исследователей. В недрах этого периода вызрели многообразные феномены, которые в значительной мере определили направление культурного развития всего XX века. Одним из важнейших среди них является декаданс, наименее изученная проблематика которого обнаруживается в сфере внехудожественной деятельности, форм жизнетворчества в повседневной жизни. Обращение к жизнетворческим практикам представляет научный интерес, потому что позволяет выйти на уровень междисциплинарных исследований, которые приобрели в настоящее время особенную актуальность. Выявление наиболее типичного склада поведения, форм общения, внешнего самовыражения в рамках декадентской субкультуры имеет большое значение для культурологического знания. Эти соображения и определили тему диссертации.

Необычайно мощная мобилизация поисковой энергии творческого сообщества, характеризующая явление декаданса на рубеже XIX-XX веков, имеет определенное сходство с нынешним состоянием культуры, в котором также наблюдаются стремление к экстремальной культурной практике на грани освоенного и неадаптированного, дозволенного и недопустимого, разрушение старой закостеневшей системы через игру, ставка на эксперимент, эпатаж. В этой связи разработка темы жизнетворчества и ее конкретного преломления в декадентстве не только позволяет взглянуть с иной точки зрения на прошлое, но и дает возможность глубже понять современность.

Объектом исследования является феномен жизнетворчества в культуре декаданса на рубеже XIX-XX веков. Из спектра смысловых значений, связываемых с термином «жизнетворчество», мы ориентировались на анализ сферы, связанной с деятельностью отдельной личности. В данной работе понятие жизнетворчество рассматривается как сознательное структурирование своего жизненного пути, реализация в своей биографии некоего выбранного канона, личной легенды конкретного человека. Жизнетворчество изучается в контексте тех связей, которые возникали между «вызовами» эпохи и поведенческими реакциями, жестами, деяниями, образующими целостный персональный миф.

Объект исследования ограничен не только временными, но и пространственными рамками. В поле зрения оказываются три страны. Это обусловлено следующими причинами. При выборе персоналий мы руководствовались стремлением представить несколько моделей декадентского самовыражения, чтобы вычленить содержащееся в них общее ядро. Эта задача могла быть решена через подборку большего числа лиц, что, несомненно, не позволило бы нам глубоко проработать каждую биографию, связи и влияния. Мы предпочли другой путь - привлечение разнопланового материала, обеспечивающего одновременно объем и репрезентативность, то есть изучение характерных форм в разных странах. Нам казалось важным избежать сравнения между какими-либо двумя странами, так как это увело бы исследование от основной цели - изучения жизнетворческих моделей и кристаллизации основных черт декадента как социокультурного типа. В противном случае существовала опасность задержаться на промежуточном этапе выяснения особенностей данного типа в одной из двух стран, их сходства и отличий. Поэтому в нашем случае были избраны три страны - Россия, Франция как колыбель декаданса и Англия, знаменитая активной жизнью искусства и творческих личностей в интересующий нас период.

Предметом исследования стали личные биографии, художественное творчество и теоретические работы следующих персоналий: Валерий Брюсов (1873-1924), Александр Добролюбов (1876-1943/44?), Жорис-Карл Гюисманс (1848-1907), Робер де Монтескью (1855-1921), Жозефен Пеладан (1858-1918) и Оскар Уайльд (1854-1900).

Объем материала по декадансу поистине огромен, поэтому нам необходимо было жестко задать временные рамки и, исходя из этого, четко очертить круг персоналий, даже, точнее, ограничить его. Мы остановились на периоде с 1880-х годов по 1900-е, когда были изданы самые знаменитые декадентские произведения и декадентская субкультура уже обрела определенные черты1.

Наше исследование направлено на выявление черт декадента как определенного культурного типа, поэтому мы не стремились к рассмотрению того, как тип «декадента» принимался толпой и трансформировался в ее «исполнении». Нам представлялось важно посмотреть на «образцы», с которых и лепился этот типаж.

Следует особо оговорить, почему в орбиту нашего исследовательского интереса не вошли: многие значимые для данного периода персоны. Мы отнюдь не стремились к наблюдению литераторов «первого эшелона». Скорее, нам

1 Для понимания этапов становления культуры европейского декаданса весьма показательными стали несколько событий:

Одним из важнейших среди них явилась публикация в 1884 г. романа Ж.К.Гюисманса «Наоборот», в котором декадентский герой предстал в законченном виде, таким, как он «выкристаллизовался» после многочисленных опытов и попыток формулирования этого типа.

В 1886 году выход в свет журнала «Декадент» (1886-1889), основанного А.Байю, заставляет говорить о появлении настоящей декадентской школы.

Роман Ж.Пеладана «Смертный грех» (1884) становится первым звеном будущей «этопеи», посвященной автором латинскому декадансу. Этот роман во многом способствовал появлению и укреплению моды на эпохи декаданса и все декадентское.

В 1881 г. публикует первый том стихов О.Уайльд. В скором времени он в качестве человека, обладающего репутацией «апостола красоты», «эстета», отправляется в турне по Соединенным Штатам, где читает лекции о грядущем эстетическом обновлении как искусства, так и реальной жизни.

Французские исследователи утверждают, что «декадентская школа» исчезает почти в тот же год, что и появилась на свет: указывают дату 1887 год. Но, на наш взгляд, если вывести проблему из рамок только литературной традиции, можно говорить о дезактуализации проблематики декаданса к концу 1900-х годов. Например, тот факт, что в 1907-1909 гг. знаменитые дягилевские «Русские сезоны», обращавшиеся, в том числе, к декадентской эстетике с ее пряной роскошью и изысканностью, имели необычайный успех, говорит о соответствии художественных форм декаданса общественному вкусу того времени. Но одновременно это знаменовало и определенное снижение уровня элитарности, который всегда присутствовал в самосознании декадентской культуры: ее идеи и образы были растиражированы и постепенно растеряли свой творческий потенциал, перестали вдохновлять художников.

Русская культура в силу известных причин имеет собственную периодизацию.

В России первой весточкой о появлении нового мировосприятия можно назвать манифест Д.Мережсковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893). В 1894 году в Москве выходит сборник В.Брюсова «Русские символисты», а следом за ним в 1895 г. в Санкт-Петербурге - томик А. Добролюбова «Natura naturata. Natura naturans». Обе книги были восприняты критиками и публикой как шокирующие проявления декадентского самосознания. Вскоре после 1900 года активно заявляет о себе так называемое поколение «младосимволистов», и декадентские ориентиры постепенно перестают быть актуальными и животрепещущими. Вчерашние декаденты разрывают со своим прошлым. А.Добролюбов уходит проповедовать и просит уничтожить свои книги. З.Гиппиус, называемая «декадентской мадонной», под псевдонимом А.Крайний и под собственным именем клеймит декадентов в газетной полемике.

Окончательное размежевание с декадансом в России следует, по-видимому, связывать с революцией 1905 года, выдвинувшей на первый план иные проблемы. В своей работе мы привлекали издания, появившиеся позже указанной даты, так как некоторые авторы еще долгое время возвращались к отдельным образам и идеям декаданса. хотелось бы избежать этой ситуации. Талант писателя зачастую настолько полно выражается в творении произведений, чужих образов и жизней, что для собственной персоны не остается ни времени, ни сил, ни даже желания. (Хотя зачастую мы и сталкиваемся со старательным возделыванием писательского имиджа.) Большей же частью у художника появляется отношение к себе, как некоему творческому аппарату, выдающему на-гора шедевры (и не только). Эта позиция блокирует жажду эксперимента вне искусства, готовность стать «лабораторной мышью» для новых не апробированных способов бытийного существования. Ведь любое отклонение от привычных условий творчества, образа жизни и поведения чревато потерей вдохновения, контакта с музой.

Указанные соображения заставили нас избрать для своего исследования персоналии, смело экспериментировавшие в творческой практике (что характеризовало открытость их сознания новому) и также запомнившиеся своим современникам как яркие и самобытные личности. Прижизненное (и даже подтвержденное временем) непризнание их заслуг в области искусства не было негативным фактором при нашем отборе. Скорее, оно стимулировало желание понять, почему память об этих людях сохранилась, несмотря на отсутствие их имен в рядах великих писателей своего времени.

Фигура Брюсова не нуждается в дополнительных комментариях, но тем не менее следует уточнить, чем был вызван наш интерес к ней. Принципиальную роль сыграло то, что Брюсов одним из первых в России создал себе репутацию декадента и немало способствовал организации декадентского движения. В тот период, который мы рассматриваем в ходе исследования, Брюсов был необычайно яркой индивидуальностью и выделялся даже на фоне эффектного общества литераторов-современников. Не только он сам называл себя декадентом, в таком же духе воспринимали его творческую и личную позицию критики и единомышленники.

Русский поэт Александр Добролюбов ныне известен гораздо меньше, хотя для Серебряного века его персона была культовой. Его стихи вызывали кипение страстей в критических статьях и весьма противоречиво оценивались «коллегами». Приведем безжалостное мнение Блока: «Произведения

Г)

Добролюбова принадлежат более психиатрической, чем литературной оценке». Зинаида Гиппиус в свою очередь характеризовала творчество Добролюбова как не литературу. В противоречии с этими высказываниями находится суждение Брюсова, одного из самых авторитетных знатоков поэзии в то время: «Александр Добролюбов - поэт, которым должна гордиться наша литература».3 Но, несмотря на такой разброс мнений в отношении него как творческого человека, личность Добролюбова оказала несомненное влияние на атмосферу тех лет и вошла в сонм современных ему мифов.

О следующем нашем персонаже - Ж.-К. Гюисмансе - Бердяев отзывался в следующих выражениях: «.тип гиперкультурного декадента, такой необыкновенно утонченный, необыкновенно культурный, необыкновенно красивый в своем увядании тип, как, например, Гюисманс».4 И это, несомненно, не просто субъективное мнение философа. Французский писатель долгое время оставался воплощением декадентского духа в литературе. Ему принадлежит и честь создания «канонического» образа декадента - Дезэссента в романе «Наоборот». Но вкладом Гюисманса в сокровищницу жизнетворчества стало не только создание определяющих для его эпохи образов, образов, задающих некий ритм и тональность декадентскому стилю жизни, словно придающих ему более четкие очертания. Некоторые измерения его собственной жизни также являются совершенными образчиками «декадентского стиля». Он и большинством своих современников воспринимался, скорее, в качестве одного из персонажей газетных хроник, нежели как талантливый писатель или критик. Об этом свидетельствует и некролог газеты «Диманш (Пуатье)»: «Жорис-Карл Гюисманс, о смерти которого сообщается, был больше известен публике своим запоздалым «обращением» и пребыванием в монастыре, чем своими романами.»5 Поэтому ни личность самого Гюисманса, ни самый известный из его героев не могли не войти в сферу нашего внимания.

2 Блок А. Записные книжки. 1901-1920. М., 1965. С. 23.

3 Брюсов В.Я. Статья о Добролюбове (неопубликованная) // Записная тетрадь (черновая). 1895, зима, декабрь // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.З, ед./хр.З. JI.69.

4 Бердяев Н.А. Преодоление декадентства // Бердяев Н.А. О русских классиках. М, 1993. С. 283.

5 Issacharoff М. J.-K. Huysmans devant la critique en France (1874-1960). P., 1970. C.145.

Влияние графа Робера де Монтескью-Фезансака на умы и на культурную жизнь Парижа около 1900 года трудно переоценить: его удивительная внешность и экстравагантное поведение будоражили общество и заставляли работать воображение. Если прибавить к этому редкую эрудицию, талант рассказчика и непринужденность обращения, будет представляться совершенно естественным, что на протяжении почти 40 лет он оставался одним из самых знаменитых и блистательных персонажей культурной жизни Франции.

Робер де Монтескью был не просто поклонником художественных новаций, он сам стал носителем нового эстетического начала. Причем это относится не столько к литературе, где он не особенно преуспел, сколь к более редкому и менее освоенному из искусств - к «искусству жить», «Гart de vivre». Поэтому вполне естественно, что именно его образ выбирался авторами таких произведений, как "В поисках утраченного времени" (М.Пруст), "Наоборот" (Ж.-К.Гюисманс), "Шантеклер" (Э.Ростан), "Месье Фока" (Ж.Лоррэн), в качестве прототипов для героев. Уже одного этого перечисления достаточно для того, чтобы вызвать интерес к Монтескью хотя бы только у литературоведов. Но и с точки зрения истории культуры не менее любопытно, что же было столь притягательно в этом человеке, какие струнки на инструменте современного ему мировоззрения звучали в унисон с той легендой, которую он создал вокруг своего существования.

Даже в литературных и оккультных кругах Франции того времени, столь щедрого на удивительные типажи, сложно найти кого-либо, способного соперничать с вызывающим имиджем Жозефена Пеладана. Он столь самозабвенно занимался выстраиванием собственной легенды, что современники терялись в догадках: серьезно ли он сам относится к своему "труду" или мастерски морочит голову честным согражданам, надо ли его срочно поместить в психиатрическую лечебницу как помешанного или он подлежит судебному разбирательству за мошенничество. Немаловажными деталями биографии Пеладана были самопровозглашение магом и Саром и создание собственного "тайного" ордена, Великим Магистром которого он стал. В этой колоритной личности гармонично воплотились многие черты, приписываемые декадентству в целом.

И, конечно, исследование, посвященное феномену жизнетворчества, не могло считаться завершенным без анализа персоны «Короля Жизни» - Оскара Уайльда. Вот как писали о нем в начале XX века: «Оскар Уайльд не особенно крупное явление в культурном течении, но во всяком случае он своеобразный человек и художник, а потому, по меньшей мере, интересен».6 Мы полностью согласны со второй частью данного утверждения, тем более, что в искусстве жить этот писатель был непревзойденным мастером.

Избранные нами лица либо состояли между собой в личных взаимоотношениях, либо были осведомлены о творчестве или персоне другого. По мнению французских исследователей, граф Робер вдохновил не только Гюисманса, предоставив если не психологическую, то декоративную канву для его романа «Наоборот». Он невольно стал «соавтором» костюмов и манер лорда Генри из уайльдовского «Портрета Дориана Грея»7. Тесные дружеские и творческие отношения связывали Брюсова и Добролюбова. У П.П. Перцова8 мы нашли указание на тот факт, что Добролюбов писал письма Уайльду, когда последний уже умер. Письма не сохранились, поэтому судить о них трудно, но сам факт их появления говорит о том, что личность адресата или его произведения волновали Добролюбова, представляясь неким символом, точкой отсчета в его рассуждениях.

Самая драматичная связь образовалась между Гюисмансом и Пеладаном. После смерти своего друга, священника Буллана, Гюисманс в статье, опубликованной "Bxko de Paris", прямо обвинил руководство Ордена Розы-Креста в убийстве магическим способом. Гюисманс безоговорочно верил в таинственные мистические возможности Великого Магистра де Гуайта и воспринимал его самым серьезным образом. Но его соратника, нашего персонажа - Сара Меродака Жозефена Пеладана - Гюисманс называл не иначе, как фальшивый маг, уверял, что пишет тот как курица лапой и что по сути он нищий от литературы и

6 Гагеман К. Оскар Уайльд. Критический очерк // Уайльд О. Сказки и рассказы. М., 1910. С. 8.

7 О чем настойчиво сообщает исследователь Ф.Жулиан, автор монографий и о Монтескью, и об Уайльде. искусства. Весь его престиж, по словам того же Гюисманса, заключен исключительно в бороде и волосах, и если их подстричь, он станет похож на червяка и будет конченым человеком. Возможно, причины такой горячности следует искать в соперничестве из-за женщины - Генриетты де Малле.

Таким образом, наш выбор именно этих персоналий из большого числа возможных был продиктован их особой репрезентативностью для темы нашего исследования, особым сочетанием в формах их жизнетворчества уникального и культурно-предсказуемого. Кроме того, нас привлекла возможность обратиться к известным, но малоизученным в России персонам - графу Р.де Монтескью и ЖЛеладану.

Степень изученности проблемы. При выборе темы для будущего исследования автор обратился к культурной ситуации рубежа XIX-XX веков. Предварительная работа, проделанная с целью выявления лакун в научных представлениях об этом периоде, привела к неожиданному открытию.

Мы постоянно сталкивались с тем, что авторы, пишущие о декадансе и декадентах, указывают на присущую последним необычайную чувствительность. Например, А.Н. Гиляров характеризовал декадентские произведения как «.плод очень сложной и утонченной жизни», подчеркивая, что для их понимания «необходимо в усиленной мере обладать теми двумя основными качествами, без которых оценка всякого вообще проявления духа неизбежно должна быть грубой и узкой: тревожной душой, отзывчивой ко всяким, даже мимолетным веяниям, и широтой кругозора».9 Критик начала века Треплев (Смирнов А.А.) указывает на этот же факт, но уже в иронической манере: «.познакомимся с произведениями, культивирующими «не человеческие чувства».10 Другой его современник, М.Н. Черный отмечает неуравновешенность многих представителей декадентства.

Французы- современники декаданса пошли в этом вопросе дальше и прямо заявляли о связи между повышенной нервной чувствительностью и высокой культурой. М. Лемер пишет, что для «просвещенных» декаданс в то время

8 Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902. М-Л., 1933. С. 239.

9 Гиляров А.Н. Предсмертные мысли XIX века во Франции. Очерк миропонимания современной Франции по ее крупнейшим литературным произведениям. Киев, 1901. С. 636.

10 Треплев (Смирнов А. А.) Три этюда. Бегство от земли. М., 1905. С. 69. понимался как следствие интеллектуальной и моральной утонченности, поэтому слово «декадент» становилось синонимом рафинированного, утонченного, изысканного человека. Эту же мысль подчеркивает Ж. Летев, утверждая, что невроз, болезнь рафинированного века, перестал быть печальным жребием ущербных индивидов, а стал, скорее, знаком отличия наиболее представительных умов.

Знаменитый французский писатель, разрабатывавший психологические темы, Поль Бурже дает следующее описание своего соотечественника: «Современный человек, такой, каким мы видим его прогуливающимся туда и обратно по бульварам Парижа, несет в своих слишком хрупких членах, в своей физиономии, слишком экспрессивной для его лица, в своем взгляде, слишком остром для его глаз, слишком очевидные следы обедневшей крови, пониженной мускульной энергии, преувеличенной нервозности».11 Фактически речь шла о том, что появился новый, невиданный ранее тип человека. Развитые, даже законченные формы этого типа связывались с декадентами, словно все они обладали единообразной психической структурой. Абсурдность этой мысли заставила сделать предположение, что данный психотип представлялся желанным и намеренно культивировался. Иными словами, те, кто не был от природы награжден повышенной чувствительностью, сознательно имитировали общеизвестные признаки невротического типа. Таким образом, напрашивался вывод, что культура декаданса формировалась не столько вокруг неких идеологических воззрений (хотя этот момент тоже присутствовал, как и у каждого сообщества), сколько в ориентации на определенные особенности восприятия себя и действительности. Не единство взглядов и убеждений ставилось во главу угла, а, в первую очередь, общность мирочуествования, обостренная, рафинированная чувствительность, называемая в терминах того времени «невротической».

Но, несмотря на то, что все декаденты не могли обладать одинаковой гипервозбудимостью, большинство из них представало перед публикой именно в этом образе, как в творческой ипостаси, так и в частной жизни. И разность и исходного психического материала», с которым приходилось иметь дело новым Пигмалионам-Галатеям в одном лице, наводила на мысль об игровом и экспериментальном характере этого имиджа. Изо всех этих фактов и рассуждений складывалась мозаика жизнетворческой концепции, ежедневно, ежечасно воплощавшейся декадентами. Это вызвало наш исследовательский интерес, стремление понять, как образуются эти внутренние каноны поведения, мироощущения, образа жизни, каким вызовам времени служат они ответом, и как они в свою очередь формируют новые социальные модели, типажи, возможности идентификации. Параллельно шло изучение некоторых механизмов человеческого самовосприятия, особенностей их функционирования в условиях слома господствующей парадигмы.

Следующий этап изучения работ, посвященных культуре «около 1900 года», показал, что обобщающего исследования по данному аспекту декаданса еще не было. Это определило выбор темы «Жизнетворчество как феномен культуры декаданса на рубеже XIX-XX веков».

В дальнейшем автор имел возможность убедиться, что он не одинок в своих поисках. Строго определенный тип личности, культивируемый авторами-декадентами, не мог не привлечь внимания психоаналитиков, проводящих междисциплинарные исследования. О.Кириллова, например, рассматривая культуру декаданса через призму психологии, прямо пишет о наблюдаемом у декадентов диктате психотипа, иными словами, о том, что для декадентской среды определяющим стало не социальное поведение или социальные ценности, а жесткая детерминированность законов внутренней психической жизни.

Составив определенное мнение о природе декаданса, о его временных рамках и месте в социо-культурной среде на рубеже XIX-XX веков, мы сочли необходимым подкрепить его не только свидетельствами из различных источников, но и ссылками на уже сложившуюся научную традицию.

Употребление слов "декаданс" и "декадентство" при каждом удобном случае, к месту и не очень, было характерно в интересующий нас период как для Франции, так и для России. Приведем для сравнения две цитаты. «Декадентство

11 Цит. по Pierrot J. L'imaginaire decadent (1880-1900). Paris, 1977. P.24. давно уже стало у нас модным, ежедневно повторяемым словом, но внутренний смысл его и по сей день для многих остается загадочным и непонятным»12, - писал в начале XX века исследователь И.Гофштеттер. Французский ученый Н.Ришар также подтверждает, что это слово часто употреблялось без достаточных оснований: убийца любовницы, террорист с бомбой - все они были «декаденты».13 Ему вторит Жак Летев, указывая, что любая новизна хоть сколько-нибудь смелая, все экстравагантное не только в сфере литературного выражения, но и в стиле жизни или манере одеваться неизменно назывались декадентскими. Поэтому нам представлялось важным в первую очередь разобраться в фейерверке определений, даваемых декадансу.

Обозначение некоего нового понятия или предмета, как правило, закрепляется в международной терминологии на том языке, на котором оно не только впервые было употреблено, но и наиболее четко разработано и обосновано. Французские корни слова "декаданс" очевидны. Памятуя об этом, мы, помимо русских источников, использовали также франкоязычные материалы. При этом обнаружилась любопытная подробность: интерес к декадансу во Франции возник в некотором смысле раньше, чем сформировался особый тип декадентской культуры на рубеже XIX-XX веков. Конечно, существуют разные версии его вхождения в качестве термина в культурный "обиход". По одной из них, это относится к 1830 годам, когда приверженцы классицизма употребили его по отношению к Гюго и другим романтикам. По другой, спор о декадансе и упадке вкуса возник еще в XVIII веке и основывался на уверенности в преимуществе античных образцов перед новыми авторами. Но все эти волнения были лишь подготовкой, окончательное закрепление термина произошло несколько позднее.

В середине XIX века стала необычайно популярной идея всеобщей деградации европейских наций. Она обосновывалась с самых разных точек зрения - биологической, медицинской, исторической, политической. После череды революций и войн именно французские авторы стали наиболее активно доказывать, что их родина со всей своей многовековой историей и блистательной

12 Гофпггеттер И. Поэзия вырождения. Философские и психологические мотивы декадентства. СПб., 1902. С. 3. культурой пришла к упадку. Среди сочинений, оказавших серьезное влияние на общественное мнение, следует назвать М.Родо "О декадансе Франции" (1850) и Г.Рошфора "Французы периода упадка" (1866). В последней книге приводились псевдонаучные медицинские данные, доказывавшие, будто французы не просто истощились физически, но и стали психически неустойчивыми, т.е. невротиками. Неожиданно версия привилась, устойчиво вошла в общественное сознание, и конец XIX века прошел под знаком декаданса. Но если первоначально говорилось об упадке расы относительно французов, потом об упадке отдельных видов искусства, то постепенно понятие приобрело более широкий смысл и описывало уже общее культурное состояние около 1900 года, отличавшееся неприятием ценностей Нового времени - рациональности, позитивистского взгляда на мир, атеизма.

Для уточнения самого термина «декаданс» вне его исторического закрепления за концом XIX столетия мы обратились к работам А.Ф. Лосева по античной эстетике.14 По мысли философа, «.самый смысл этого термина не научно-объективный, а оценочный. Другими словами, предполагается, что у вас есть свой вкус к одним фактам и свое отвращение к другим фактам. Едва ли, однако, это есть научная история. Общеизвестно, что для историка-философа все эпохи совершенно одинаково ценны.»15 Поэтому, не оперируя словами «декаданс» или «упадок», Лосев выделяет ключевые признаки для того периода, к которому эти характеристики традиционно применяются - для эллинизма. Одним из них является предельное внимание к индивидуальности, и как следствие этого, субъективизация, психологизация духовных ценностей предшествующего периода, перевод их во «внутреннее измерение». Не менее важна особая утонченность вкусов культурной части общества. Пессимизм и разочарование выступают на первый план как господствующие настроения. В философских произведениях резко повышается частотность апокалиптических образов. И, наконец, можно повсеместно наблюдать смешение разных религиозных традиций в общем

13 Richard N. A l'aube du symbolisme. Hydropathes, fumistes et decadents, Paris, 1961, P.256.

14 История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 1980. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992.

15 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979. С. 7. стремлении найти выход через мистицизм или оккультные практики. Лосев формулирует этот порыв как «страстный уход в бесконечность».16 В целом, по его мнению, это весьма плодотворный историко-культурный период, но его достижения имеют иную направленность: они концентрируются на внутреннем пространстве личности.

Анализируя феномен декаданса, мы не могли обойти своим вниманием то, как он рассматривался в публицистике времен его расцвета, т.е. в конце XIX — начале XX века.

В русской критической литературе рубежа XIX и XX веков наблюдаются две разнонаправленные тенденции в понимании декаданса - высокомерно-презрительное отношение как к несерьезной игре недалеких людей17 и, напротив, несколько даже озабоченное восприятие нового явления, ведущее к попыткам обстоятельного анализа. Отметим такую деталь: в это время многие русские интеллектуалы придерживались идеи «молодости» России по сравнению с европейскими странами. Исходя из этой предпосылки, саму мысль о декадансе русской культуры отвергали, а очевидные факты толковали как очередную подражательную моду.18 Очень изящный выход из этой проблемы нашел М.Н.Черный: «.конечно, примитивность и свежесть нашей культуры. не дают реальной почвы для возникновения этих настроений, как явления самостоятельного; но тем не менее не полежит сомнению, что некоторая часть русской интеллигенции по складу ума и по своему направлению вполне подготовлена к идеям декадентства. В самом деле русская интеллигенция давно уже живет одной умственной жизнью с Западом. с тою только разницей, что у нас это происходит исключительно теоретически.»19

Суммируя различные мнения и высказывания20, можно реконструировать следующее представление о декадансе, характерное для интеллектуальной среды России на рубеже XIX-XX веков.

16 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992. Кн. 1. С 303.

17 Например, у Л.Толстого или у В.Соловьева.

18 Наиболее четко сформулировано у Бердяева Н. Преодоление декадентства.

19 Черный М.Н. Философия декадентства. Критический очерк. Спб., 1899. С. 9.

20 Деятелей литературы - Л.Толстого, З.Гиппиус, Д.Мережсковского, С.Соловьева, А.Белого, Вяч.Иванова, В.Брюсова, М.Горького, В.Розанова, критиков - А.Волынского, Р.Иванова-Разумника, Треплева

Предметом своего внимания публицисты и исследователи, в большинстве своем, избирали не само явление декаданса, а формы его проявления в литературе - декадентство. Но при этом важно отметить, что декадентство понималось и анализировалось обычно не просто как новое течение в искусстве, а прежде всего как «сложное литературно-жизненное явление». Оно и вызывало интерес именно в свете того нового мировосприятия, которое угадывалась за ним. Как верно писал Вяч.Иванов: «Декадентство у нас, прежде всего, - экспериментализм в искусстве и жизни; адогматизм искателей и пафос нового восприятия вещей»21 Но, признавая сам факт существования декадентской субкультуры, авторы выделяли ей отнюдь не одинаковое место в культурном пространстве. Нередко встречались мнения, будто декаденты - это маленькая кучка скучающих людей или отдельные вырожденцы, недостойные внимания из-за своей малочисленности. Были и другие голоса, утверждавшие, что декадент уже типичен, что эти умонастроения достигли даже провинции. Бердяев также определил декадентство как «очень глубокий кризис человеческой души и очень серьезное течение в искусстве».22

Общей чертой большинства публикаций начала XX века, как русских, так и иностранных, была неизменная уничижительная характеристика или, в зависимости от позиции самого автора, полный разгром опубликованных декадентских произведений. Особенно это характерно для русских критиков, за редким исключением, не стеснявшихся в выражениях при газетной полемике. Однако в некоторых работах23 проводится мысль, что шокирующие декадентские искания идут в русле традиций великой русской литературы и крайний индивидуализм, недовольство окружающей жизнью и даже демонизм были и, по всей видимости, остаются ее излюбленными, традиционными темами.

После серьезного анализа декадентского мировосприятия некоторые наблюдатели приходили к выводу, что декадентство заслуживает глубокого внимания. Эти авторы видели в нем, прежде всего, протест против одностороннего

А.Смирнова), исследователей - МЛерного, А.Климентова, И.Гофштеттера. А.Гилярова, Н.Бердяева, А.Потресова.

21 О веселом ремесле и умном веселии // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994. С. 69.

22 Бердяев Н.А. Великий инквизитор // Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993. С. 41. господства рационализма и потому ставили ему в заслугу ".расширение сферы сознательного и логического творчества необъятной сферою бессознательных процессов человеческой психики, бесконечно богатою областью сверхлогического».24 Еще одним из важнейших достижений декадентов, по мысли Мережковского, следует считать реабилитацию эстетического в жизни: они «очистили красоту от этой скверны, сняли с нее подозрение, научили нас любить ее бескорыстной и бесстрашной любовью, такою же, как мы любим добро.»25

Внутреннюю свободу декадентов критики справедливо связывали с отрицанием традиционной морали и правил и переоценкой ценностей, еще вчера казавшихся незыблемыми. Возможно, поэтому почти все авторы рассматривают фигуру Ництпе как ключевую для понимания образующегося декадентского мировосприятия. У Сергея Соловьева она превращается в столп, единственную твердыню в круговороте разнонаправленных исканий современной ему литературы: «Не бросается ли в глаза аналогия между поэтическим движением начала XIX века и поэтическим движением начала XX века? И там и здесь одинокие исполины: Байрон и Ницше. А вокруг - хаос и безумие».26 В этой же цитате мы находим и другое общее место для исследователей декаданса -параллели между состоянием умов в эпоху романтизма и наблюдаемыми настроениями в начале XX века. Розанов идет дальше и прямо утверждает, что символизм и декадентство не новая школа, а вершина некой школы, корни которой следует искать за начальной гранью XIX века.

Весьма любопытные разночтения можно также наблюдать, когда от описания самого феномена обращались к прогнозам. Одни заявляли, что декадентство можно даже приветствовать, но лишь в качестве переходного явления, как начало конца. Другие упорно отказывали этим явлениям в каком-либо будущем: «Однако, надо быть бесконечно ограниченным, чтобы. поверить, будто мы идем к нигилистическому декадентству. Вырождающиеся - негодны для

23 Этому вопросу полностью посвящена статья кн. Трубецкого С. Н. Лишние люди и герои нашего времени // Вопросы литературы. 1990. № 9, также см. указ соч. Треплева (Смирнова А.А.) и Иванова-Разумника Р.

24 Гофштеттер И. Поэзия вырождения. Философские и психологические мотивы декадентства. СПб., 1902. С. 10.

25 Мережковский Д.С. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991. С. 258.

26 Соловьев С. Символизм и декадентство // Весы. 1909. № 5. С. 53. жизни»27 Но многие авторы с неохотой и даже со страхом признавали, что декаданс во многом будет определять ближайшие шаги в развитии культуры.

Через неприглядные для них формы декадентского творчества пытались рассмотреть возможные зачатки новой культуры, муки и боль страшного рождения. Даже в самом скептицизме декаданса допускали наличие некой негативной матрицы положительного идеала будущего. Самую смелую оценку декадентского вклада в культуру дал Мережковский, по мысли которого именно русские декаденты создали культурную среду в родной стране. И «если когдалибо суждено зародиться самобытной русской культуре, то она вырастет из

28 русского декадентства».

Следующим этапом нашего освоения темы было изучение того, какие метаморфозы претерпевало восприятие декаданса на протяжении последних 10-15 лет девятнадцатого столетия уже во Франции. Как верно отмечает Б.Митчел, идея того, что французская цивилизация XIX века - это цивилизация нации в состоянии декаданса, отнюдь не была в 1880-х годах новой или шокирующей. Возможно, поэтому во французской публицистике при обсуждении данной проблемы отсутствует тот пыл, который мы наблюдали у русских коллег.

В отличие от тотального засилья в России не всегда верно толкуемого ницшеанства во французских умах безраздельно властвовал Шопенгауэр. Идеи его работы «Мир как воля и представление» на все лады толковались писателями-французами.

В томе «La Culture des Idees» Реми де Гурмон рассматривает идею декаданса в связи с газетной критикой, обрушившейся на поэта С. Малларме. Он последовательно разделяет декаданс общественно-политический и литературный. (Нам представляется, что такое различение было связано с волной статей и монографий по декадансу, паразитировавших на ущемленном патриотическом чувстве французов после поражения 1870 года, а также эксплуатировавших темы вырождения нации и упадка нравов. В России этого не было, и потому в русской публицистике декаданс, напротив, вплетался в пространство жизни, не

27 Фукс Г. Танец // Фиал страстей. СПб, 1910. С. 83.

28 Мережковский Д.С. Революция и религия // Русская мысль. 1907. № 3 (март). Ч.П. С. 25. ограничиваясь литературными рамками.) Возводя само понятие декаданса к римлянам, автор утверждает, что длительный упадок империй иллюзорен и в большинстве своем они погибают насильственной смертью в полном расцвете сил и интеллектуальной мощи. Кроме того, гений человека - индивидуален и не имеет ничего общего с силами народа. По его мысли, декадансом во французской литературе можно назвать лишь период от Расина до Виньи, когда не родилось ни одного великого поэта. В отношении Малларме полемист подмечает ассимиляцию идеей декаданса противоположной идеи - новшества.

Теофиль Готье в известном предисловии к «Цветам зла» видит в декадентском стиле своей эпохи отголоски мастерства поздней римской империи, сложной утонченности византийской школы, последних форм упадочного греческого искусства. Он, как и Гурмон, подчеркивает жадный интерес декаданса к новизне, как к новым идеям, так и к новым формам их выражения. Одну из причин его возникновения Готье видит в предпочтении искусственной жизни, а не естественной. У него также прослеживается важная для нашего исследования мысль, что формирование декадентского стиля напрямую связано с развитием у людей новых - не только не существовавших ранее, но даже и неведомых человеку прошлого - потребностей и пристрастий.

Уместно также упомянуть нашумевший трактат Макса Нордау «Вырождение». Опираясь на теорию психиатра Ломброзо, автор, как известно, трактовал современное искусство «на основании психофизиологических элементов, из которых сложились эти произведения». Он также поддерживал идею о физическом вырождении французов и видел истоки творчества новых писателей не в тех тектонических сдвигах, которые происходили в то время в духовном климате, а всего лишь в болезненном состоянии тела литераторов и связанных с этим изменениях психики. Эта шокирующая книга вызвала массу откликов и в декадентской среде, и вне ее. Бердяев брезгливо назвал Нордау «ограниченным идеологом мещанского здоровья».29 Реми де Гурмон ответил психиатру-критику в духе обычной полемики: «Макс Нордау, терпеливо изучавший современную литературу, распространил вредное, разрушающее по отношению ко всему умственно индивидуальному мысль, будто наиболее преступным для писателя является его неприспособляемость.» Как всегда оригинален был один из фигурантов «Вырождения» - Жозефен Пеладан. Охарактеризовав Нордау как не эстета, он объяснил, что тот видит в искусстве лишь факт чтения и совершенно не чувствует его. Затем великолепный Сар в ответ на поставленный ему диагноз («выродившийся субъект высшего порядка») решил тоже выступить в роли диагноста: «Если бы доктор Нордау позволил мне немного его попсихиатризировать, я бы ему сказал, что его нервной чувствительности недостает гибкости и податливости и что он выдает нам за закон свою собственную идиосинкразию».31

Среди исследований по декадансу особняком стоит традиция советского искусствоведения. Для нее характерны стремления, с одной стороны, локализовать упадок рамками западной буржуазной культуры, выделить из этого процесса советскую и частично русскую, воспринимаемую в качестве "прогрессивной" культуру, а с другой, распространить его на возможно больший отрезок времени, включая XX век. Так, например, С.А.Небольсин утверждал, что декаданс включает в себя современный модернизм, называемый им искусством «эпохи упадка» в буржуазной культуре последнего столетия. В советской науке считалось хорошим тоном выставить низкий балл декадентским веяниям в искусстве. Так, например, в принципе создания новой реальности еще видели некую реакционность в сравнении с принципом отражения действительности, но этот факт упоминался уже без ерничества, свойственного началу века. Тогда на эту тему писали в следующих выражениях: ".невинное занятие.разыгравшегося российского декадентства., досужая попытка сотворить новый мир так же просто, как фокусник вынимает ленты из носа."32

В постсоветской культурологии, декаданс воспринимался уже более спокойно, без эмоционального накала дискуссии, которая отличала современную ему критику: сказывалась временная дистанция.

29 Бердяев Н.А, Преодоление декадентства // Бердяев Н.А. О русских классиках. М, 1993. С. 269.

30 Гурмон, Реми де Книга масок. Томск, 1996. С. 5.

31 Sar Merodack J.Peladan Comment on devient artiste. Esthetique. P., 1894. P.268.

32 Треплев (Смирнов А. А.) Три этюда. Бегство от земли. М., 1905. С. 84.

Феномену декаданса посвящена развернутая статья В.М. Толмачева «Декаданс: опыт культурологической характеристики». Он, как В. Розанов, А. Климентов и В.Жирмунский в начале XX века, подчеркивает связь декаданса с романтической традицией, не прерывавшейся окончательно, и указывает на декаданс как явление, готовящее модернизм. Нам близко то понимание феномена декаданса, которое формулируется этим автором: декаданс, по его мысли, - это эпохальная характеристика, тип трагического мировосприятия, а не конкретное литературное или художественное направление. В статье тщательно прописаны все основные элементы, образующие сложную структуру декадентского мировосприятия, включая образ творчества как «нерелигиозной религии», чувство хрупкости мира и контрастности восприятия. Анализируя проявления декаданса «на уровне конкретных эпохальных стилевых явлений», автор приходит к любопытному выводу, что «декаданс актуализирует кризис в масштабе не только века, но и по меньшей мере Нового времени».

Постоянно фигурируют декаданс или декадентские течения в литературе и зо искусстве во многочисленных работах по символизму . В таком контексте интересующие нас понятия рассматриваются, как правило, несколько поверхностно, в рамках нескольких базовых, общеизвестных характеристик. Авторы упоминают индивидуализм и связанное с ним одиночество, декадентские настроения безысходности, пессимизма, неверия, усугубляемого стремлением к сакральному, апокалиптические предчувствия, заигрывания с темным началом и со смертью, иногда останавливаются на декадентской иконографии, образах фатальных женщин.

Активно занимался изучением культуры интересующего нас периода французский ученый Ж.Летев. Он категорически отрицает правомерность самого термина «декаданс», превратно понимая его как знак творческого истощения, бесплодия культуры. Эта мысль лежит в русле существующей во Франции традиции восприятия декаданса, основанного на четком разделении социального

33 Кассу Ж. Энциклопедия символизма. Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М., 1998; Крючкова В.А. Символизм в изобразительном искусстве. Франция и Бельгия. 1870-1900. М., 1994; Обломиевский Д.Д. Французский символизм. М., 1973; Пайман А.; Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб, 1999. упадка и сопутствующего ему культурного расцвета. Вспомним Анатоля Байю, основателя журнала «Декадент», декларировавшего в своем манифесте 1885 года: «Мы занимаемся этим движением только с точки зрения литературы. Политический декаданс оставляет нас равнодушными».34

Особое внимание декадансу и декадентскому движению уделяет Лоране Кампа в своем исследовании, посвященном формированию нового восприятия в конце XIX столетия. Он подчеркивает игровую природу этого явления, доводя его генеалогию до кабаре, где собиралась парижская богема. Видя в нем выражение умонастроений конца века, ученый особенно останавливается на свойственных декадансу смешениях противоположностей - меланхолии с иронией, трагедии с буффонадой. Подобный ракурс позволяет ему утверждать, что декаданс и родился

35 из надувательства». Конец литературной школы, называемой декадизм и занятой художественной проблематикой декаданса, автор датирует 1889 годом. И это для французского литературоведения почти предельная дата: нам встретилось несколько работ, где утверждалось, что декадентство, родившись в 1885 г., исчезает уже в 1886. Но, по мнению Кампа, весь символизм в зародыше содержится в принципах, выработанных декадентами.

Особо следует отметить сборник материалов коллоквиума по декадансу, проходившего в 1980 году в Нанте. Каждый автор детально рассматривает определенный элемент из многих, составляющих мозаику декадентского умонастроения. Например, Арнольд де Лидеркерк подробно рассматривает причины увлечения наркотическими веществами в декадентской среде, связь этой мании с мировоззрением декадентов и привлекающим их типом невротика.

После краткого обзора литературы следует уточнить наше понимание термина «декаданс». Это состояние культуры, характерное для переходных этапов, когда одна культурная формация сменяется другой, и связанное с определенным типом мироощущения. Как некий общекультурный феномен декаданс проявляет себя «метаисторически»: его можно обнаружить и в

34 Mitchell В. Les manifestes litteraires de la Belle epoque. 1886-1914. Anthologie critique. Paris, 1966. P. 19.

35 Campa L. Parnasse, Symbolisme. Esprit nouveau. P., 1998. P.41. эллинистическом периоде греческой культуры, и на закате Римской империи, и в мировосприятии барокко. На наш взгляд, толковать феномен декаданса только в негативном аспекте было бы неверным. Делая ставку на неограниченный эксперимент во всех областях, не исключая сферу реальной жизни, он необычайно мобилизует поисковую энергию творческой части общества. А его неизменное стремление к экстремальной культурной практике постоянно сдвигает грани освоенного и неадаптированного, дозволенного и недопустимого. В данной работе, говоря о «культуре декаданса», мы будем подразумевать тот своеобразный тип культуры, который сформировался в конце XIX-начале XX веков во многих европейских странах и в России. Его парадоксальная природа - общая пессимистическая настроенность, гармонично сочетающаяся с поразительно высоким уровнем креативности - навевала сравнения с осенью, ее увяданием, сопровождающимся обильным урожаем.

Следующий важный вопрос - разграничение понятий «символисты» и л/ декаденты». Те , кто принадлежал к этому кругу и останавливался на данном вопросе, особенно выделяли одно важное разногласие между ними - отсутствие мистического чувства у декадентов. Это противоречит тем авторам, которые важное место в мироощущении декадентства отводят не столько интересу к оккультным практикам, сколько именно мистицизму. Но декадентство упорно видели «замкнутым в своей человеческой субъективности».37 Более того, декадентское миропонимание возводили к материализму.38 Все эти разночтения представлялись нам интересной «точкой роста», полем для будущего исследования.

Воспринимали декадентство и как подготовительную стадию для символизма, с чем был солидарен и Андрей Белый: "."символисты" - это те, кто, разлагаясь в условиях старой культуры вместе со всею культурою, силятся преодолеть в себе свой упадок, его осознав, и, выходя из него, обновляются; в "декаденте" его упадок есть конечное разложение; в "символисте" декадентизм

36 В данном случае мы опираемся на указанные работы Перцова П.П., Мережковского Д.С., Соловьева С., Иванова-Разумника Р., Белого А., Иванова Вяч., Гиппиус В.

37 Бердяев Н. А. Декадентство и мистический реализм // Русская мысль. М., 1907, № 6. С. 118. только стадия."39 Весьма оригинально разграничивает интересующие нас понятия Вячеслав Иванов, рассуждая о Верлене и Гюисмансе: "Будучи декадентами, как культурные типы, оба были символистами по роду своего

40 творчества.

Как метко заметил в своих воспоминаниях П.П.Перцов, «это разделение на агнцев-символистов и козлшц-декадентов, неясное никому, кроме нее самой, составляло всегда слабую струнку З.Н.»41 Добавим от себя «и не только З.Н.»: несмотря на множество мнений, единой линии почти не просматривалось.

Во Франции на рубеже веков символистов и декадентов также смешивали42. Более того периодически уверяли, что не существует тех или, напротив, других. Интересно мнение Верлена об эпитете «декадент»: «Он не значит ничего специального, как я думаю. это, скорее, крик и пальто, под

43 которым нет ничего».

В данной работе под словами «декаденты» и «декадентская субкультура» будет пониматься сообщество, не локализованное каким-либо образом в культурном пространстве, не представляющее собой литературную школу, а связанное, прежде всего, общностью мировосприятия и особыми неписаными правилами поведения. Аналогичная точка зрения формулируется во многих исследованиях по декадентству и периоду рубежа веков. Например, у Е.В.Ивановой44 мы читаем, что декадентство представляет собой не столько эстетическую, сколько идеологическую категорию. С ней согласен Л.Кампа: «Декаданс - не школа, а мироощущение» 45

В связи с исследуемой нами темой жизнетворчества для нас представляли повышенный интерес работы, затрагивающие в какой-либо мере эту проблему или пограничные с ней области.

38 Гиппиус В.В. Александр Добролюбов // Русская литература XX в. 1890-1910, под ред. проф. С. А. Венгерова. М., 1914. С. 277.

39 Белый А. Начало века. М., 1990, С. 130.

40 Иванов Вяч. Две стихии в современном символизме // Родное и вселенское. М., 1994, С. 164.

41 Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902. М-Л., 1933. С. 245.

42 См. указ. соч. Г.Кана и анкету Юре.

43 Huret J. Enquete sur 1'evolution literaire. P., 1901. P.71.

44 Иванова E.B. Зарождение русского символизма и идейно-эстетическая борьба в литературе 90-х годов. М., 1983. С. 6.

45 Campa L. Parnasse, Symbolisme. Esprit nouveau. P., 1998. P. 48.

Настоящим открытием для нас стали Эссе по современной психологии Поля Бурже. Говоря о «гражданах декаданса», он настаивал на возможности иного взгляда на них, отличного от точки зрения политика, историка, общественного деятеля - об особом взгляде психолога. По его мнению, фатальная неспособность декадентов к созданию материальных ценностей вполне может сочетаться с повышенной творческой потенцией, с талантом душевной восприимчивости. В числе прочего он пишет: «Если они [декаденты] плохие производители будущих поколений, не в том ли дело, что изобилие тончайших ощущений и изысканность удивительных чувств делает их виртуозами, стерильными, но утонченными, наслаждений и страданий?»46 Гипотетический психолог, маску которого примеряет Бурже, уверяет, что декаденты, возможно, - величайшие художники своей личности, внутреннего мира души.

Если рассматривать литературу начала XX века в свете интереса к жизнетворческим концепциям, то, пожалуй, одними из самым важных следует назвать работы Н.Н. Евреинова о театре. Его глубокая интуиция о том, что жизнь может оправдаться через красоту, через искусство, во многом проясняет подоплеку творческих усилий декадентов, направленных на преображение собственной жизни. Проводимая им идея театра для себя, пророчества о грядущем появлении «режиссеров жизни» развивают указанную декадентскую практику.

Среди современных исследований следует назвать ряд статей по психологии личности, позволяющих по-новому взглянуть на нестандартные формы самопрезентации, принятые в декадентской среде. Это в первую очередь упоминаемая выше статья О. Кирилловой «Демонстративная личность в культуре декаданса», расшифровывающая метакод декадентского поведения через выявление определенной акцентуации. А.А.Бодалев в статье «О событиях в жизни человека и человеке как событии»47 описывает условия, необходимые для выхода за рамки обычного социально-бытового контакта и создания «эффекта уровня события». В статье М.В.Тендряковой «Игра и расширение смыслового

46 Bourget P. Oeuvres completes. Critique. Essais de psychologie contemporaine. P., 1899. P. 17. пространства (взаимопереходы игры и реальности)» прослеживается очень важная мысль: «Для духовного становления человека игра предстает не «жизнью, вырванной из жизни», а частью жизненного пространства, в котором он выкристаллизовывается как личность».48 Э.Гоффман подробно разбирает два разнонаправленных вида сигнальной активности - экспрессию, которую человек выдает сам, и экспрессию, которая, в свою очередь, выдает самого человека.

Особый интерес представляет также статья О.Б.Вайнштейн «Жизнетворчество в культуре европейского романтизма»49. Опираясь на трактовку термина, данную одним из основоположников школы «нового историзма» С.Гринблатом, автор разворачивает свою оригинальную концепцию и дает ряд ярких примеров романтического жизнетворчества.

Сходную с жизнетворчеством проблематику разрабатывают участники сборника «Метаморфозы артистизма. Проблема артистизма в русской культуре первой трети XX в.» Авторы анализируют артистизм в психологическом ключе и видят в нем «творческий тип сознания». Для нас важным было подтверждение сложившейся в ходе изучения источников идеи, что «концепция жизнетворчества, утверждавшаяся на протяжении 1900-х годов в качестве модели совмещения искусства и действительности, проверялась и проигрывалась в массе вариантов».50

Также нельзя оставить в стороне литературу по дендизму. В дендизме реализуется попытка «жить жизнью персонажа из романа», попытка самому созидать свою судьбу. Среди французских работ отметим монографию Э.Карассю «Миф о денди» и труд М.Лемэра «Дендизм от Бодлера до Малларме». Оба автора понимают денди именно как самосозданный образ, автора и героя в одном лице. Этому же явлению посвящен ряд статей отечественной исследовательницы О.Б.Вайнштейн, в том числе «Поэтика дендизма: литература и мода»51.

47 Бодалев А. А. О событиях в жизни человека и человеке как событии // Мир психологии. 2000, № 4.

48 Тендрякова М.В. Игра и расширение смыслового пространства (взаимопереходы игры и реальности) // Мир психологии. 2000, № 3. С. 115.

49 Вестник РГГУ. М„ 1998. Вып. 2.

50 Покорская Е. Проблема художественного претворения реальности в эстетике и драматургии Вячеслава Иванова // Метаморфозы артистизма. Проблема артистизма в русской культуре первой трети XX в. М„ 1997. С. 110.

51 Иностранная литература. М., 2000. № 3.

Теоретико-методологическая основа исследования. При разработке концепции диссертации автор опирался на идеи, содержащиеся в работах М.Бахтина, Г.Вельфлина, В.Вейдде, Ю.М.Лотмана, Б.Успенского, Л.Февра, Й.Хейзинги, К-Г.Юнга.

Отправной точкой для анализа послужили труды Барбэ д'Оревильи, Ш.Бодлера, Г.Кана, Ж.Летева, Ж.Пьерро, Н.Ришара, а также теоретические работы А.Белого, Н.Бердяева, В.Брюсова, В.Иванова, статьи А.Гилярова, М.Горького, И.Гофштеттера, Д.Мережковского, В.Розанова.

В качестве методологической базы диссертант использовал принцип постепенного восхождения от частного к общему, выстраивая из промежуточных выводов исследования основу для заключительного синтеза. Изучение декадентства как особой группы проводилось в опоре на методологию обобщающих исследований Л.М. Баткина по гуманистам и Н.Берковского по немецким романтикам. В процессе работы использовались также методологические принципы для изучения биографии, изложенные в статьях Х.Ортеги-и-Гассета, Б. Томашевского и А. Моруа, а также в книге Г.Винокура «Биография и культура». В данном исследовании мы рассматривали личную биографию с культурологической точки зрения, выявляя ее связи как с социальным окружением, так и с культурной средой. Это предопределило комплексный подход к подбору материала - обращение не только к документальным, но и художественным, культурно-историческим источникам. Подобная позиция исследователя позволила выявить не только роль декадентского жизнетворчества в культуре декаданса, но и его связи с тенденциями дальнейшего развития ментальных форм в европейской культуре в целом.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является представление феномена жизнетворчества в культуре декаданса на рубеже XIX-XX веков на основе анализа разных граней самосознания декадентов и форм их самореализации.

Данная цель достигается посредством решения конкретных задач:

• воссоздания целостной картины мироощущения и теоретических взглядов декадентов;

• анализа особенностей воззрений малоизученных в нашей литературе деятелей французского декаданса;

• изучения форм самореализации представителей декаданса в повседневной жизни;

• выявления взаимных связей между появлением декадентских мотивов в искусстве и проникновением идей декаданса в господствующее мировосприятие;

• рассмотрения путей влияния на последующие тенденции культуры новых культурных ориентиров, критериев, привнесенных декадансом.

В качестве источников исследования были привлечены опубликованные мемуары, дневники и переписка, как на русском, так и на французском языке, что обусловлено выбором персоналий-французов. Также автор использовал целый ряд неопубликованных архивных материалов, тем самым актуализируя их для научного употребления. Важными источниками стали не только неизданные письма, записные книжки, но и черновики-проекты задуманных статей.

Большой интерес в качестве источников представляли художественные произведения, статьи об искусстве и современной авторам культуре, написанные персоналиями исследования.

В диссертации использованы многочисленные франкоязычные материалы, не переведенные на русский язык. Помимо вышеуказанных, к ним примыкает целый корпус исследований конца XIX века по декадансу, вызванных особым интересом французского интеллектуального сообщества к этому феномену, и современные работы франкофонных исследователей, связанные с темой нашего исследования.

Научная новизна диссертации. В ходе работы удалось скорректировать имеющиеся представления о составе самосознания культуры декаданса. Впервые предпринят собирательный анализ отдельных черт декадентского мировоззрения, образующих определенный социокультурный тип.

На основе анализа форм жизнетворчества в культуре декаданса, делается вывод о неправомерности рассмотрения декаданса только в контексте упадка, вырождения, увядания. Данная культура обладает ярко выраженным созидательно-творческим зарядом. В диссертации показывается, как обращение к маргинальным практикам существенно усиливало культуротворческие возможности декадента и, как следствие, вело к расширению зоны допустимого, ассимилированного его эпохой и современниками. Внутренняя интроспекция, самоуглубленность декадентского мировосприятия оцениваются как явление, параллельное практике и творческим поискам символистского искусства этого времени. В практике декаданса обнаруживается сильная утопическая струя, обращенная в будущее. Это явление демонстрирует отчаянную попытку культуры построить нечто принципиально новое из старого материала.

Проведенное исследование позволило обнажить действие некоторых механизмов культуры, отвечающих за трансляцию ментальных форм. В частности, подробно рассмотрены коммуникативные функции эпатирующего поведения: оно предстает не только как способ сказать обществу «нет», но и как средство заявить о своей инаковости, как запрос на общение. Формы жизнетворчества декадента, направленные на преодоление кризиса собственной идентичности, интерпретируются как характерное трансисторическое явление культуры переходного типа.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключены в том, что автор внес некоторые коррективы в научное представление о декадентском мирочувствовании. Также им были синтезированы доступные данные в подробном описании жизнетворческой экспериментальной практики декадентов и реализуемого в ней социокультурного типа. Впервые в научный оборот вводятся новые сведения о малоизученных в России персонах, оказавших значительное влияние на французскую культуру своего времени - Робере де Монтескью-Фезансаке и Жозефене Пеладане. Биография Ж.-К.Гюисманса, в отличие от его творчества, также известна только узкому кругу специалистов. Результаты исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и проведении семинаров по истории культуры XX века, по исторической культурологии, эстетике, для подготовки специалистов историко-культурного профиля в сфере высшего образования.

Структура работы состоит из введения, 3 глав (8 параграфов), заключения и списка использованной литературы.

В первой главе описывается смысловое поле термина «жизнетворчество» и границы его употребления в данной работе. Анализ терминологии проводится в опоре как на современные научные исследования, так и на теоретические труды начала XX века, рассматриваются различные подходы к данной проблеме.

Вторая глава посвящена уточнению того социокультурного типа, который культивировался в декадентской субкультуре. На основании анализа большого фактического материала в ней прослеживаются противоречия между самовосприятием декадентов и их трафаретным образом, сложившимся в массовом сознании. Глава состоит из 4 параграфов. В первом анализируется спектр социально неадаптированных проявлений, связанных с маргинальной природой декаданса. Второй параграф представляет собой попытку рассмотреть комплекс проблем, скрывающихся за понятием декадентского индивидуализма. В третьем параграфе выявляется еще одна грань эпатирующего поведения декадентов - его коммуникативная функция. Четвертый параграф исследует, как стремление к формотворчеству проявляет себя в условиях реальной жизни.

Третья глава останавливается на важнейших деталях картины мира, характерной для культуры декаданса. В эту главу входят 3 параграфа. Первый ставит вопрос о том, насколько декадентское мироощущение проникнуто мистическим чувством. Второй рассматривает роль искусства в структуре декадентского миропонимания. Третий останавливается на элементах игрового начала в культуре декаданса.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жизнетворчество как феномен культуры декаданса на рубеже XIX-XX веков"

Заключение.

Всплески декадентского видения мира и человека, декадентских форм самореализации, относящиеся к разным культурным типам, как мы убедились, неоднократно претворялись в культуре и зафиксированы историками. Элементы декаданса присутствуют также и в современной культуре, что обусловливает повышенный интерес исследователей к глобальному переходному периоду -концу XIX - началу XX века. Именно тогда актуализировался назревавший в течение всего столетия глубокий кризис господствующей парадигмы Нового времени. В последней трети XIX столетия существовавшая ранее романтическая традиция неожиданно дала новые всходы: трагизм, скрытый в романтизме, его самоирония, раздвоенность, порыв к трансцендентному, неудовлетворенность существующим миропорядком - все это неожиданно стало достоянием элитарных художественных форм и мироощущения массового сознания. Ранее стабильность жизни позволяла закрывать глаза на все, что могло зародить сомнение в правомочности такого самоуспокоения. Такие мысли и не появлялись: прозрение, способность видеть за внешним покоем нечто, не присущее ему, были свойственны лишь особо чувствительным людям, обладающим душой художника. Теперь же все изменилось: покой ушел в "благословенное прошлое", новые условия не укладывались в привычные стереотипы мировосприятия, они провоцировали сложение новой картины мира. И потому логичным оказалось обращение к опыту романтизма. Но в большинстве своем люди отнюдь не представляют собой титанов духа, и в этой картине появилась некоторая болезненность и тоска не только по недостижимому идеалу, но и по утраченному покою. В этой-то новой ситуации окончательно оформляется витавшая в воздухе идея декаданса.

Декадентское мировосприятие неизменно сопутствует кризисным, переходным этапам в развитии культуры. Важно отметить, что базируются его исторические проявления, безусловно, на том культурном материале, который присущ определенной эпохе. Это и влечет за собой разнообразие конкретных типов декаданса, отмечаемое наблюдателями. Но сквозь пестроту и многоликость исторических воплощений все же просматривается четкая матрица, «культурный код» декаданса, тот определенный способ трансформации любого культурного наследия, с которым взаимодействует декаданс. Предлагаемые культурой формы самоидентификации выхолащиваются, не удовлетворяя более ни имеющихся ментальных, ни душевных потребностей человека. М.Бубер описывает этот процесс в терминах «обустроенности» и «бездомности». По его мнению, конец привычного образа мира, дарящего ощущение надежности, как раз и делает человека беззащитным, бездомным и, главное, проблематичным для самого себя.236 В этот период, как никогда остро, перед человеческим сознанием встает вопрос самовосприятия и проблема бытования в мире, подчиненном не разумным началам, а непостижимым иррациональным силам. Стремление понять несоответствие между своим внутренним состоянием и имеющимся окружением обостряет внимание к собственной личности, к своим реакциям и мотивам. Это приводит к резкой смене акцентов с общественной жизни на частную, в области идей этот процесс выглядит как психологизация духовных ценностей предшествующего периода.

Вместе с тем шаткость существующей традиции освобождает пространство эксперименту, создает благоприятную почву для формирования новых канонов. И творческая элита начинает самозабвенно экспериментировать с разными жизненными сценариями, невольно способствуя кристаллизации новых моделей поведения, восприятия, понимания своего Я. В это время пересматривается весь массив культурного наследства, активизируются и наполняются новым содержанием как привычные, так и позабытые образы.

Таким образом, декадентом можно назвать человека переходной культуры, ощущающего острый кризис собственной идентичности. Утрата той социальной «мерки», которая была бы ему впору, и обращает мироощущение декадента к маргинальной чувственности, пограничным сторонам культуры, эстетизации «осени», процесса увядания. Культура, в которой формируется тип декадента, не дает ему возможности решить проблему самоопределения, поскольку декадент чрезвычайно остро чувствуют свою неспособность вписаться в задаваемые ею

236 Бубер М. Проблема человека // Бубер М. Два образа веры. М., 1995. С. 170. шаблоны. Поэтому декаденты обращаются к древним архетипам, примеряют к себе различные жизнетворческие модели в поиске другой культурной матрицы, которая могла бы им помочь найти свое тождество, «совпасть» с собой. Первым шагом на этом пути вполне естественно бывает полное отрицание господствующей традиции и аффектированное принятие ее противоположности.

Исследователь начала XX века А.Гиляров очень точно описал позицию декадентов: «Свет и тень одинаково нужны для жизни. Пытаться превратить себя всецело в существо света, значит, идти против природы, на невозможное и нелепое».237 К сожалению, синтез, видимо, был задачей следующих поколений, декадентам достался удел аналитиков. Предав анафеме «существо света», они активно занялись изучением его противоположности. Остается признать, что им удалось необычайно преуспеть в этом деле, оставив потомкам совершенно законченные образчики такого типа, который и был назван «декадентским». В общественном сознании образ декадента ассоциировался с изгоем, маргиналом. Но навязанная извне, равно как и остро ощущаемая в глубине своей души, роль отщепенца сходилась с миссией пророка без каких бы то ни было противоречий для декадентского мировоззрения, ориентированного на крайности. И это самоощущение, действительно, реализовывалось на практике. Декаденты бесстрашно ринулись в самую тьму: они не только достали на свет Божий забытые представления, идеи, образы, лежавшие в самых дальних кладовых культуры, но и вновь ввели их в поле зрения традиционного восприятия, в активный оборот внутренний мир человека. Так, через освоение маргинальных зон декаденты сдвигали границу непознанного, недопустимого. В перспективе они дополнили сложившуюся в Новое время картину миру - чистую, светлую, но несколько стерильную из-за однобокости. Но для них самих этот синтез - сочетание разных частей единой картицы мира - остался недоступен. Эта тоска по объединению особенно рельефно прописана в статье З.Гиппиус о поэтах-декадентах: «В Добролюбове, несомненно, как во многих и многих теперь, жила смутная жажда этой новой, неизвестной и необходимой религии не отречения от жизни, а

237 Гиляров А.Н. Предсмертные мысли XIX века во Франции. Очерк миропонимания современной Франции по ее крупнейшим литературным произведениям. Киев, 1901. С. 657. освящения и принятия ее, жажда свободного оправдания и плоти, и духа равно

238 потому что всякий из нас - плоть и дух равно».

Анализ жизнетворчества как особого типа культурной деятельности позволил увидеть утопическую природу декаданса, его направленность в будущее. Большинство более ранних исследований, затрагивавших феномен декаданса, либо акцентировало его ретроспективный аспект, либо не касалось этого вопроса совсем. Невозможно отрицать: декаданс, действительно, активно занимается пересмотром обширного культурного багажа прошлого, утончая, придавая более рафинированные, пышные или причудливые формы его идеям и образам. Важно также подчеркнуть, что современное ему культурное состояние воспринималось как высшая точка, некий пик возможностей, а отнюдь не плачевный упадок в области духа. Нередко декаданс понимают сугубо в негативном аспекте, как разложение культуры, старой культурной традиции. Но, на наш взгляд, следует говорить, скорее, о начале угасания, которое проявляется именно через высший взлет, через некую кульминацию. Это не попытка забыться, отвлечься от агонии культуры с помощью фейерверков мысли и чувства. Здесь более уместно сравнение не с пиром во время чумы, а с великолепным пламенеющим закатом и нежными, чуткими к полутонам сумерками перед мраком ночи. Иными словами, этот культурный взлет естественен. Человек декаданса ощущает себя не просто наследником прошедших столетий, он общается со всем достоянием литературы, искусства, музыки, социума как современным ему, делает его актуальным, для него все превращается в культурный материал для создания собственных образов. И одновременно декаданс охвачен мощным волевым стремлением к новизне: это отчаянная попытка культуры "построить" нечто совершенно новое из старого материала. Таким образом, в нем уже кроются ростки будущего: вся эстетика модернизма уходит корнями в декадентскую культуру, но построена она на иной основе, совсем другие принципы положены в ее основание, хотя и "новизна" ее была сформулирована декадансом.

238 Гиппиус 3. Критика любви. Поэты-декаденты // Мир искусства. 1901. № 1. С. 32.

Проведенное исследование позволило проследить на примере декадентской субкультуры, как происходят некоторые подвижки в общественном менталитете. Декаденты не просто декларировали новое видение, новые подходы. Применяя творческую волю к такой непривычной сфере, как собственная жизнь, они проводили «полевые испытания», показывали вольным и невольным наблюдателям возможности функционирования новой системы приоритетов. Новые культурные модели проигрывались в различных вариантах и модификациях и тем самым закреплялись в сознании в качестве уже оформленных канонов.

Среди прочего, в задачи нашего исследования входило опровержение или подтверждение бытующих представлений и мифов о декадентах и декадансе. После обстоятельного анализа большого объема различных свидетельств, личных рукописей и критической литературы, нам представляется возможным подойти к решению этой проблемы. Одной из важнейших универсалий декадентского миропонимания следует назвать индивидуализм. Но, несмотря на очевидное бравирование субъективностью, свойственное большинству декадентов, мы пришли к выводу, что говорить об утверждении личности в декадентстве не совсем правомерно. Более точно описать ситуацию можно через слово «поиски». Действительно, анализируя данный феномен, мы столкнулись с проблемой утраты внутреннего стержня, некой основы, на которой могла бы развиться личность. И декадентская проблематика постоянно вращается вокруг поисков этого генерирующего смыслы источника.

С помощью изученных источников у нас появилась возможность осветить и другой вопрос - о природе маргинальных манифестаций декаданса. Какие бы формы ни принимали проявления декадентского мировоззрения, они всегда будут иметь оттенок маргинальное™. Но как маргинальные их можно рассматривать лишь в контексте господствующего на тот момент культурного типа, отнюдь не в масштабе мировой культуры. Так, например, культ целомудрия был маргинальным для языческой культуры, в целом ориентированной на изобилие и плодородие, и потому богиня Веста не являлась центральной фигурой в пантеоне. Иными словами, декаданс всегда находится в отношениях конфронтации с господствующей традицией и нередко апеллирует к канонам прошлого. В интересующую нас эпоху - на рубеже XIX и XX столетий - это была, как мы уже писали выше, попытка уйти от магистральной установки общества на объективность. И эта подчеркнутая субъективность, внимание не к предмету, а к особенностям его восприятия, к «способу смотреть» в дальнейшем активно разрабатывалась в культуре XX века.

Данное исследование не исчерпывает всех возможных подходов к проблемам, связанным с таким оригинальным культурным феноменом, как жизнетворчество, особенно когда речь идет о его проявлениях в культуре декаданса, где указанная практика приобрела чрезвычайно выразительные формы. На наш взгляд, одним из самых перспективных направлений дальнейшего изучения данного периода является анализ в свете тендерной тематики. Помимо этого, нам представляется, что интересные результаты могло бы дать компаративное исследование жизнетворчества и нового направления в современной психологии, как аутоинжиниринг.

Список научной литературыБычкова, Екатерина Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Источники.1. Опубликованные источники.

2. Барбэ д'Оревильи Дэндизм и Джордж Брэммель. М., 1912.

3. Белый А. Начало века. М., 1990.

4. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

5. Блок А. Записные книжки. 1901-1920. М., 1965.

6. Бодлер Ш. Поэт современной жизни // Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986.

7. Брюсов А .Я. Воспоминания о брате // Брюсовские чтения 1962 г. Ереван, 1963.

8. Брюсов В.Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927.

9. Брюсов В.Я. Ключи тайн // Весы. 1904. № 1.

10. Брюсов В.Я. Письма В.Я. Брюсова к П.П.Перцову. 1894-1896 гг. (К истории раннего символизма). М., 1927.

11. Брюсов В.Я. Священная жертва // Весы. 1905. № 1.

12. Брюсов В.Я. Статьи и рецензии 1893-1923 // Брюсов В.Я. Собрание сочинений. М., 1975. Т.6.

13. Валерий Брюсов. В автобиографических записях, письмах, воспоминаниях современников и отзывах критики. М., 1929.

14. Брюсова И. Материалы к биографии В.Брюсова // В.Брюсов. Избранные стихи. М-Л, 1933.

15. Брюсова И.М. Странички воспоминаний // Брюсовские чтения 1962 г. Ереван, 1963.

16. Бунин И. Автобиографические заметки // Бунин И. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990.

17. Валерий Брюсов. Литературное наследство. М., 1976. Т.85.

18. Валерий Брюсов и его корреспонденты. Литературное наследство. М., 1994. Т.98.

19. Гиппиус 3. Критика любви. Поэты-декаденты // Мир искусства. 1901. № 1.

20. Гонкуры Э. И Ж. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы в 2 тт. М., 1964, т.2

21. Гурмон, Реми де Книга масок. Томск, 1996.

22. Гюисманс Ж.К. В пути // Собрание сочинений. М., 1911. Т.2.

23. Гюисманс Ж.К. Предисловие, написанное 20 лет спустя // Три символистских романа. Наоборот. М., 1995.

24. Гюисманс Ж.К. Там, внизу, или Бездна. М., 1993.

25. Добролюбов А. Из книги невидимой. М., 1905.

26. Добролюбов А. Собрание стихов. М., 1900.

27. Добролюбов A. Natura naturans. Natura naturata. Тетрадь № 1.СП6, 1895.

28. Иванов Вяч. Борозды и межи. Менстон, 1971.

29. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994.

30. Иванов Г. Мемуары и рассказы. М., 1992.

31. Из неизданных писем Валерия Брюсова к поэтам. Публ.В. Дмитриевой.// В.Брюсов и литература конца XIX-XX века.

32. Итальянские письма Нины Петровской. Публ. Н. Богомолов // Русско итальянский архив. Тренто, 1997.

33. Коневской И. К исследованию личности Александра Добролюбова // Коневской И. Стихи. М„ 1904.

34. Мережковский Д.С. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991.

35. Мережсковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной литературы. СПб, 1893.

36. Мережковский Д.С. Революция и религия // Русская мысль. 1907. № 3 (март). Ч.П.

37. Остроумова-Лебедева А.П. Воспоминания о Валерии Брюсове // Валерий Брюсов. Неизданное и несобранное. Стихотворения. Проза. Воспоминания о Брюсове. М., 1998.

38. Переписка с В.Я. Брюсовым (1901-1903) З.Н. Гиппиус // Российский литературоведческий журнал. 1994, №5-6.

39. Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902. М-Л., 1933.

40. Погорелова Б. «Не пресыщен я этой жизнью хмельной!» // Смена. 1994, № 7.

41. Серебряный век. Мемуары. М., 1990.

42. Соловьев С. Символизм и декадентство // Весы. 1909. № 5.

43. Уайльд О. Замыслы. М., 1906.

44. Уайльд О. Избранные произведения в 2 тт. М., 1993.

45. Уайльд О. Письма. М., 1997.

46. Уайльд О. Письма. 1876-1894 // Вопросы литературы. 1995. Вып. 1,2.

47. Ходасевич В. Брюсов. // Волга. 1989, № 7.

48. Цветаева М. Герой труда. Записи о Валерии Брюсове // Наше наследие. 1988, № 5.

49. Чуковский К.И. Репин. Горький. Маяковский. Брюсов. Воспоминания. М., 1940.

50. Эллис Русские символисты. Томск, 1996.

51. Adam P. Dix ans de l'art francaise. Paris, s.a.

52. Ajalbert J. Memoires en vrac. Au temps du symbolisme. 1880-1890. P., 1938.

53. Barbey d'Aurevilli Preface // S.J.Peladan Le Vice supreme. P., s.a.

54. Bernhardt S. Ma double vie. P., 1980.

55. Blandin H. J.-K. Huysmans. L'homme l'ecrivain - l'apologiste. P., 1912.

56. Bloy L. Le Mendiant ingrat (Journal de l'Auteur, 1892-1895). P., 1908.

57. Clermont-Tonnerre E. de Robert de Montesquiou et Marcel Proust. P., 1925,

58. Cogny P. «Le Huysmans intime» de Henry Ceard et Jean de Caldain avec de nombreux inedits et une preface de Rene Dumesnil. P., 1957.

59. CorpechotL. Souvenirs d'unjournaliste. Paris, 1937.

60. Coquiot G. Le vrai J.-K. Huysmans. P., 1912.

61. Daudet L. L'entre-deux-guerres. Souvenirs des milieux litteraires, politiques, artistiques etmedicaux de 1880 a 1905. Troisieme serie. P., 1915.

62. Daudet L. Fantomes et vivants. Souvenirs des milieux litteraires, politiques, artistiques et medicaux de 1880 a 1905. Premier serie. P., 1914.

63. Daudet L. Paris vecu. P., 1929.

64. Descaves L. Les derniers annees de J.-K. Huysmans. P., 1941.

65. Doumic R. Les jeunes. Etudes et portraits. P., 1896.

66. Ecrits sur l'art et manifestes des ecrivains francais: Anthologie. M., 1981.

67. Une etape de la vie de J.-K. Huysmans. Lettres inedites de J.-K. Huysmans a l'abbe Ferret presentees et annotees par Bourget-Besnier E. P., 1973.

68. France A. Josephin Peladan // France A. La vie litteraire. Troisieme serie. P., 1925.

69. Gourmont R. de Souvenirs sur Huysmans // Gourmont R. de Promenades litteraires. 3 serie. P., 1909.

70. HuretJ. Enquete sur revolution literaire. P., 1901.

71. Huysmans J.-K. Lettres inedits a Edmond Goncourt. P., 1956.

72. Huysmans J.-K. Preface// Bois J. Le Satanisme et La Magie. P., s.a.

73. Huysmans J.-K. Certains // Le meme auteur Oeuvres completes. P., 1929, t.X.

74. Huysmans J.-K. Croquis Parisiens. A Vau l'Eau. Un Dilemme. P., s.a.

75. Kahn G. Symbolistes et decadents. Paris, 1902.

76. La Jeunesse E. Les Nuits, les Ennuis et les Ames de nos peu notoires Contemporains. P., 1896.

77. Lemaitre J. Les contemporains. Etudes et portraite litteraires. 7 serie. Paris, s.a. (1896).

78. Lezinier M. de Avec Huysmans. Promenades et souvenirs. P., 1928.

79. Mallarme S. Correspondence. 1871-1885. Т.П. P., 1965.

80. Mauriac F. Ecrits intimes. Geneve-Paris, 1953.

81. Mitchell B. Les manifestes litteraires de la Belle epoque. 1886-1914. Anthologie critique. Paris, 1966.

82. Montesquiou R. de Les pas effaces. Memoires. P., 1923.

83. Peladan L'Art Idealiste et Mystique. P., 1909.

84. Peladan De l'androgyne. Theorie plastique. P., 1910.

85. Sar J. Peladan La decadence latine. Ethopee. I. Le Vice supreme. P., s.a.

86. Sar Merodack J.Peladan Comment on devient artiste. Esthetique. P., 1894.

87. Sar Peladan La Terre du Sphinx (Egypte). P., s.a.

88. Proust M. Correspondence generale publiee par Robert Proust et Pierre Brach. Т. 1. P., 1930.

89. Verlaine P. Quinze jours en Hollands // Verlaine P. Oeuvres completes. T.5. P., 1900. Неопубликованные или частично опубликованные источники

90. Брюсов В.Я. Автобиографические материалы. НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.1, ед/хр.2.

91. Брюсов В.Я. Дневник (1892-1895). НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 1, ед/хр.22.

92. Брюсов В.Я. Письма к Н.И.Петровской. ЦГАЛИ, ф.376, on. 1, ед/хр. 4.

93. Брюсов В.Я. Статья о Добролюбове (неопубликованная) // Записная тетрадь (черновая). 1895, зима, декабрь // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.З, ед/хр.З.

94. Брюсова Н.Я. Записная книжка (списки стихов В.Я.Брюсова и стихов и писем

95. A.М.Добролюбова). 1900 гг // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 140, ед/хр.8.

96. Гиппиус В.В. Александр Добролюбов // Русская литература XX в. 1890-1910, под ред. Проф. С.А. Венгерова. М., 1914.

97. Гиппиус В.В. Письмо Брюсову В.Я // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.82, ед/хр.34.

98. Гиппиус В.В. Письмо Добролюбову А // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов1. B.Я.), к.82, ед/хр.35.

99. Гиппиус 3. К Добролюбову // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 129, ед/хр.41.

100. Добролюбов А. Записная книжка. 1890-е годы.// НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 128, ед/хр.17.

101. Добролюбов А. К «Науке о прекрасном». Статья. Без окончания. Автограф // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 128, ед/хр.19.

102. Добролюбов A.M. Стихи и проза. Списки рукой И.М.Брюсовой // НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 128, ед/хр.23.

103. Добролюбов А. Письма Брюсову В .Я.// НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.85, ед/хр.16.

104. Добролюбов А. Письма к Брюсовой Н.Я. 1910-е гг. 1938.// НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к. 148, ед/хр.41.

105. Добролюбов А. Письмо к Брюсовой И.М. 06.04.1899.// НИО рукописей РГБ. Ф.386 (Брюсов В.Я.), к.85, ед/хр.17.

106. Добролюбов А. Письма к Вересаеву A.M. (приложены стихотворения) // ЦГАЛИ. Ф. 1041 (Вересаев), оп.№ 4, дело № 241.

107. Перцов П.П. Конец века или конец мира // ЦГАЛИ, ф. 1796 (Перцов П.П.), on. 1, Д. 18.

108. Пругавин А.С. Заметка (разрозненные черновики). Статьи о «добролюбовцах» // ЦГАЛИ, ф. 2167 (Пругавин), on. 1, д. 147.

109. Руманов А.В. Александр Добролюбов. Незаконченная статья // ЦГАЛИ, ф. 1694 (Руманов), оп. 2, д. 3.1. Литература.1. Исследования по теме.

110. А.Б. Критические заметки. Русские декаденты и символисты // Мир Божий. 1895, октябрь.

111. Абрамович Н.Я. Религия красоты и страдания. О.Уайльд и Достоевский. Спб, 1909.

112. Азадовский К.М. Путь Александра Добролюбова // Блоковский сборник III. Ученые записки Тартуского университета. Тарту, 1979. Вып. 459.

113. Айхенвольд Ю. Валерий Брюсов (Опыт литературной характеристики). М., 1910.

114. Аксельрод Л.И. (Ортодокс) Оскар Уайльд. М., 1923.

115. Банников Н.В. Александр Добролюбов.// Русская речь. 1996. № 2.

116. Бердяев Н.А. Великий инквизитор // Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993.

117. Бердяев Н.А. Декадентство и мистический реализм // Русская мысль. М., 1907, № 6.

118. Бердяев Н. Духовное христианство и сектантство в России // Бердяев Н. Собр. соч. Париж, 1989. Т.З.

119. Бердяев Н.А. Новое средневековье. М., 1988.

120. Бердяев Н.А. Преодоление декадентства//Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993.

121. Бердяев Н.А. Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы. Париж, 1969.

122. Бердяев Н.А. Судьба человека в современном мире (К пониманию нашей эпохи). Париж, 1934.

123. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.

124. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999.

125. Валерий Брюсов. Исследования и материалы. Сборник научных трудов. Ставрополь. 1996.

126. Вайнштейн О.Б. Поэтика дендизма: литература и мода // Иностранная литература. 2000. № 3.

127. Вайнштейн О.Б. Жизнетворчество в культуре европейского романтизма // Вестник РГГУ. 1998. Вып. 2.

128. Ведмецкая Н.В. В.Брюсов о соотношении художественного и научного познания // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. М., 1987. № 2 (158).

129. Вейдле В. Брюсов через много лет // Мочульский К. Валерий Брюсов. Париж, 1962.

130. Винокур Г. Биография и культура. Русское сценическое произношение. М., 1997.

131. Вислова А.В. На грани игры и жизни (Игра и театральность в художественной жизни России «Серебряного века») // Вопросы философии. М., 1997. № 12.

132. Волынский A.JI. Книга великого гнева. Критические статьи. Заметки. Полемика. СПб, 1904.

133. Время Дягилева. Универсалии Серебряного века. Пермь, 1993. Вып. 1.

134. Гагеман К. Оскар Уайльд. Критический очерк // Уайльд О. Сказки и рассказы. М., 1910.

135. Гарин И.И. Серебряный век: в 3 тт. М., 1999. Т.2.

136. Гиляров А.Н. Предсмертные мысли XIX века во Франции. Очерк миропонимания современной Франции по ее крупнейшим литературным произведениям. Киев, 1901.

137. Гиндин С. Брюсов: тексты и толкования // Вопросы литературы. 1978, № 7.

138. Гофштеттер И. Поэзия вырождения. Философские и психологические мотивы декадентства. СПб., 1902.

139. Горький М. Еще поэт Поль Верлен и декаденты // Горький М. Собрание сочинений в 30 тт. М., 1953. Т. 23. Статьи 1895-1906.

140. Григорьева Е. О некоторых психоаналитических коннотациях мотива андрогина в русской литературе конца XIX начала XX века // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. Хельсинки, 1996.

141. Гурко В.В. Проблема творческой личности в русской культуре Серебряного века. М., 1999. Диссертация.

142. Давыдов Ю.Н. Искусство и элита. М., 1966.

143. Евреинов Н.Н. Театр для себя, в 3 частях. Пг, 1915-1916.

144. Евреинов Н.Н. Театр как таковой. М., 1923.

145. Жирмунский В. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб, 1914.

146. Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. Т.2.

147. Иванов-Разумник Р.В. Русская литература XX в. 1890-1915 гг. Пг., 1920.

148. Иванова Е.В. Валерий Брюсов и Александр Добролюбов // Известия АН СССР. Сер.литературы и языка. Т.40. № 3. май-июнь. 1981.

149. Иванова Е.В. Зарождение русского символизма и идейно-эстетическая борьба в литературе 90-х годов. М., 1983.

150. Иванова Е. Один из «темных» визитеров // Прометей. М., 1980. Т. 12.

151. Казин А.А. Классика и декаданс как категории истории культуры // Ленинградский государственный институт культуры им.Н.К.Крупской. Труды.Т. ХХУ111. Л., 1975.

152. Кассу Ж. Энциклопедия символизма. Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М., 1998.

153. Кириллова О. Демонстративная личность в культуре декаданса. Публикация на сайте Клуба любителей декаданса

154. Климентов А. Романтизм и декадентство. Одесса, 1913.

155. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ веков. М„ 1990.

156. Крючкова В.А. Символизм в изобразительном искусстве. Франция и Бельгия. 1870-1900. М., 1994.

157. Кульюс С.К. Формирование эстетических взглядов В.Брюсова и философия Лейбница. Таллин, 1982.

158. Кульюс С.К. Формирование философско-эстетических взглядов В.Брюсова и его творчество 1890-х годов. Тарту, 1982.

159. Лавров А.В. Брюсов и литературное движение 1900 года. Л., 1985.

160. Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф фольклор - литература. Л., 1978.

161. Лангаард Г. Оскар Уайльд. Его жизнь и литературная деятельность. М., 1908.

162. Ланглад Ж. де О. Уайльд, или Правда масок. М., 1999.

163. Лахман Г. Оскар Уайльд. Биография-характеристика. Спб., 1913.

164. Лелевич Г. В .Я. Брюсов. М-Л., 1926.

165. Литературные силуэты. О.Уайльд. Жорис Гюисманс. Август Стриндберг. Характеристики и произведения. СПб, 1907.

166. М.М. М-р Уэнрайт, отравитель и Оскар Уайльд // Фиал страстей. СПб, 1910.

167. Молодяков В. «Мой сон, и новый, и всегдашний.» Эзотерические искания Валерия Брюсова. Токио, 1996.

168. Мочульский К. Валерий Брюсов. Париж, 1962.

169. Метаморфозы артистизма. Проблема артистизма в русской культуре первой трети XX в. М., 1997.

170. Небольсин С. А. Декадентство или декаданс? Русский модернизм и методология современной буржуазной русистики // Контекст. 1976. Литературно-теоретические исследования, М., 1977.

171. Нордау М. Вырождение. Современные французы. М., 1995.

172. Обломиевский Д.Д. Французский символизм. М., 1973.

173. Павлова Т.В. Оскар Уайльд в русской литературе (конец XIX начало XX века). Л., 1991.

174. Пайман А. История русского символизма. М., 1998.

175. Пальцев Н. Кавалер зеленой гвоздики. Штрихи к портрету Оскара Уайльда.// Уайльд О. Избранные произведения в 2 тт. М., 1993. Т.1.

176. Парандовский Я. Король жизни. М., 1993.

177. Потресов А. Лейтмотивы современного хаоса // На рубеже (к характеристике современных исканий). Критический сборник. СПб, 1909.

178. Прокопов Т. Святой русского символизма: А.М.Добролюбов. Загадки странной судьбы // Книжное обозрение. 01.09.1998. № 35.

179. Розанов В.В. Декаденты // Розанов В.В. Мысли о литературе. М., 1989.

180. Русакова А.А. Символизм в русской живописи. М., 1995.

181. Русская литература XX в. 1890-1910, под ред. Проф. С.А. Венгерова. М., 1914.

182. Савельев К.Н. О.Уайльд и французская литература второй половины XIX века. М., 1955.

183. Сартр Ж.-П. Бодлер // Шарль Бодлер Цветы Зла. Стихотворения в прозе. Дневники. М., 1993.

184. Сарычев А.В. Эстетика русского модернизма. Проблема «жизнетворчества». Воронеж, 1991.

185. Сергеев В.В. К вопросу о разграничении понятий декадентство и символизм // Казанский университет. Сборник аспирантских работ. Гуманитарные науки. Филология. Журналистика. Кн.2. Казань, 1969.

186. Серебряный век: Философско-эстетические и художественные искания. Кемерово, 1996.

187. Стернин Г.Ю. Русская художественная культура второй половины XIX начала XX века. Исследования. Очерки. М., 1984.

188. Столяров М. Этюды о декадентстве. Новое веяние в современной литературе. Харьков. 1899.

189. Тишунина Н.В. Западноевропейский символизм и русская литература последней трети XIX- начала XX века. СПб, 1994.

190. Толмачев В.М. Декаданс: опыт культурологической характеристики // Вестник Московского Университета. Сер.9 Филология. № 5. 1991.

191. Толстой JI.H. Что такое искусство? (1898) // Толстой Л.Н. О литературе. Статьи. Письма. Дневники. М., 1955.

192. Треплев (Смирнов А.А.) Три этюда. Бегство от земли. М., 1905.

193. Трубецкой С.Н. Лишние люди и герои нашего времени // Вопросы литературы. 1990. № 9.

194. Фукс Г. Танец // Фиал страстей. СПб, 1910.

195. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб, 1999.

196. Цвик И.Я. Религия и декадентство в России. Кишинев, 1985.

197. Черный М.Н. Философия декадентства. Критический очерк. Спб., 1899.

198. Чужак Н.Ф. Под знаком жизнестроения. (Опыт осознания искусства дня) // ЛЕФ. 1923, № 1.

199. Чуковский К. Оскар Уайльд. Этюд // Уайльд О. Избранные произведения в 2 тт. М., 1993. Т. 1.

200. Чуковский К. Оскар Уайльд. Пб., 1922.

201. Эллман Р. Оскар Уайльд. Биография. М., 2000.

202. Эткинд A.M. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М., 1996.

203. Эткинд A.M. Хлыст. Секты, литература и революция. М., 1998.

204. Эткинд A.M. Эрос невозможного: история психоанализа в России. М., 1994.

205. ЭткиндЕ. Единство Серебряного века//Звезда. Л., 1989, № 12.

206. Яковлев Д.Е. Моралисты и эстеты. М., 1988.

207. Bachelin H. J.-K. Huysmans. Du naturalisme litteraire au naturalisme mystique. P., 1926.

208. Benjamin W. Sur Baudelaire // Ecrits francais. P., 1991.

209. Billy A. L'epoque 1900. P, 1951.

210. Bertrand A. Les Curiosites esthetiques de Robert de Montesquiou. Geneve, 1996.

211. Bourget P. Oeuvres completes. Critique. Essais de psychologie contemporaine. P., 1899.

212. Bricaud J. Huysmans. Occultiste et magicien. P., 1913.

213. Bricaud J. J.-K. Huysmans et le Satanisme d'apres des documents inedits. P., 1913.

214. Brisson A. La Comedie litteraire. Notes et Impression de literature. P., 1895.

215. Bron L. Huysmans. D'apres des documents inedits. P., s.a.

216. Campa L. Parnasse, Symbolisme. Esprit nouveau. P., 1998.

217. Carassus E. Le mythe du dandy. P., 1971.

218. Charbonnel V. Les Mystiques dans la literature presente. Premiere serie. P., 1897.

219. Chastel G. J.-K. Huysmans et ses amis. Documents inedits. P., 1957.

220. Dantinne E. L'oeuvre et la pensee de Peladan. La philosophie rosicruccienne. Bruxelles, 1948.

221. Deffoux L. J.-K. Huysmans sous divers aspects. Paris-Bruxelles, 1942.

222. Doyon R.-L. La Douloureuse aventure de Peladan. P., 1946.

223. L'esprit de decadence. Colloque de Nantes. Т. 1. Nantes, 1980.

224. Francois S. Le dandysme et Marcel Proust. De Brummell au baron de Charlus. Bruxelles, 1956.

225. Fresnois A. du Une etape de la conversion de Huysmans. P., s.a.

226. Gallot H.-M. Explication de J.-K. Huysmans. P., 1954.

227. Garcon M. Huysmans inconnu. Du bal du Chateau-Rouge au Monastere de Liguge. P., 1941.

228. Gautier T. Charles Baudelaire // Baudelaire C. Les Fleurs du Mai. P., 1900.

229. Gourmont R. de La Culture des Idees. P., 1900.

230. Huysmans. Une esthetique de la decadence. Actes du colloque de Bale, Mulhouse et Colmar des 5,6 et 7 november 1984. Geneve-Paris, 1987.

231. Issacharoff M. J.-K. Huysmans devant la critique en France (1874-1960). P., 1970.

232. Jullian Ph. Robert de Montesquiou. Un prince 1900. P., 1965.

233. Lemaire M. Le Dandysme de Baudelaire a Mallarme. Montreal-Paris, 1978.

234. Lemonnier L. La vie d'Ockar Wilde. P., 1931.

235. Letheve J. Un mot temoin de l'epoque fin de siecle: esthete // Revue d'histoire litteraire de la France. Paris, 1964, N 3.

236. Letheve J. Le theme de la decadence dans les lettres francaises a la fin du XIX siecle // Revue d'histoire litteraire de la France. Paris, 1963, N 1.

237. Langlade J. de O.Wilde. Ecrivain francais. P., 1975.

238. Livi F. J.-K. Huysmans. A revours et l'esprit decadent. P., 1972.

239. Martineau R. Autour de J.-K. Huysmans. P., 1946.

240. Marqueze-Pouey L. Le mouvement decadent en France. P., 1986.

241. Les Peladan. Dossier concu et dirige par Laurant J.-P., Nguyen V. Lausanne, 1990.

242. Pierrot J. L'imaginaire decadent (1880-1900). Paris, 1977.

243. Pierrot J. Merveilleux et fantastique. Une histoire de rimaginaire dans la prose francaise du romantisme a la decadence (1830-1900). P., 1975.

244. Raudot M. De la decadence de la France. Paris, 1850.

245. Richard N. A l'aube du symbolisme. Hydropathes, fumistes et decadents. Paris, 1961.

246. Richard N. Le mouvement decadent. Dandys, Esthetes et Quintessents. Paris, 1968.

247. Rochefort H. Les Francais de la decadence. Paris, 1868.

248. Sageret J. Les Grands Convertis. P., 1906.

249. Seilliere E. J. -K. Huysmans. P., 1931.

250. Thomas L. L'esprit d'Oscar Wilde. P., 1920.1. Теоретическая литература.

251. Авто-био-графия. К вопросу о методе. Тетради по аналитической антропологии. № 1. М., 2001.

252. Банька Ю. Искусство как сцена. // Философия культуры. Межвузовский сборник научных статей. Самара, 1995.

253. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994.

254. Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. М., 1999.5. Барт P. S/Z. М.,2001.

255. Барт P. Camera lucida. М., 1997.

256. Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: проблемы и люди. М., 1995.

257. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.

258. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

259. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973.

260. И. Бодалев А.А. О событиях в жизни человека и человеке как событии // Мир психологии. 2000, № 4.

261. Бранский В.П. Искусство и философия. Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград, 1999.

262. Бубер М. Проблема человека // Бубер М. Два образа веры. М., 1995.

263. Бубер М. Я и Ты.// Бубер М. Два образа веры. М., 1995.

264. Вагнер Р. Избранные работы. М., 1978.

265. Варламова Е.П., Степанов С.Ю. Психология творческой уникальности человека: Рефлексивно-гуманистический подход. М., 1998.

266. Васильева О.С., Демченко Е.А. Изучение основных характеристик жизненной стратегии человека.// Вопросы психологии. 2001, № 2.

267. ВейдлеВ. Умирание искусства. М., 1997.

268. Вейнингер О. Пол и характер. Мужчина и женщина в мире страстей и эротики // Тайна характера. Психологические типы. Харьков, 1996.

269. Власов В.Г. Стили в искусстве. Словарь. Т.1. СПб, 1995.

270. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. М., 1997.

271. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности. Клев, 1984.

272. Гордин Я. Индивидуальная судьба и система биографий // Известия АН СССР, сер.Литературы и языка, т.37, № 6, 1978.

273. Гоффман Э. Представление себя другим // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984.

274. Деррида Ж. Деконструкция: тексты и интерпретация. Минск, 2001.

275. Деррида Ж. Эссе об имени. М., 1998.

276. Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 5. Спец. выпуск: Историческая биография и персональная истори. М., 2001.

277. Ивбулис В.Я. Модернизм и постмодернизм: идейно-эстетические поиски на Западе. М., 1988.

278. Идея смерти в российском менталитете. Спб, 1998.

279. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа, М., 1998.

280. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

281. Искусство Нового времени. СПб, 2000.

282. Каганский В. Вопросы о пространстве маргинальное™ // Новое литературное обозрение (3/1999). № 37.

283. Керимов Г.Х. Феномен индивидуальности // Культуры в диалоге: Грани духовности. Екатеринбург, 1994. 4.1.

284. Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997.

285. Краткая философская энциклопедия. М., 1994.

286. Кривцун О.А. Историческая психология и история искусств. М., 1997.

287. Культура, человек и картина мира. М., 1987.

288. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М., 1998.

289. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992. Кн.1.

290. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979.

291. Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3 тт. Таллинн. 1992. Т.1 Статьи по семиотике и типологии культуры.

292. Малявин В.В. Мифология и традиция постмодернизма.// Логос. Ленинградские международные чтения по философии культуры/ Л., 1991, кн.1 Разум. Духовность. Традиции.

293. Манн Т. Смерть в Венеции // Манн Т. Собрание сочинений. Ленинград, 1936. Т.З. Новеллы.

294. Манн Т. Художник и общество. Статьи и Письма. М., 1986.

295. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

296. Маньковская Н.Б. Париж со змеями (Введение в эстетику постмодернизма). М., 1995.

297. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб, 2000.

298. Маритен Ж. Ответственность художника // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

299. Модернизм: анализ и 1фитика основных направлений. М., 1987.

300. Моруа А. О биографии как художественном произведении // Писатели Франции о литературе. М., 1978.

301. Ницше Ф. Сочинения в двух томах. М., 1990.

302. Нурманбетова Д. Структура человеческой индивидуальности // Евразийское сообщество: общество, политика, культура. Алматы, 1999. № 1 (25).

303. Ортега-и-Гассет X Эстетика. Философия культуры. М., 1991.

304. Парахонский Б.А. Стиль мышления: философские аспекты анализа стиля в сфере языка, культуры и познания. Киев, 1982.

305. Пигалев А.И. Философский нигилизм и кризис культуры. Саратов, 1991.

306. Постмодернизм и культура. Материалы круглого стола // Вопросы философии. М., 1993, №3.

307. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. М., 1994.

308. Ситуации культурного перелома: Материалы научно-теоретического семинара. Петрозаводск, 1998.

309. Словарь искусств. The Hutchison dictionary of the arts. M., 1996.

310. Современная зарубежная философия: проблемы трансформации на рубеже XX-XXI вв. СПб, 1996.

311. Стиль жизни личности. Киев, 1982.

312. Тендрякова М.В. Игра и расширение смыслового пространства (взаимопереходы игры и реальности) // Мир психологии. 2000, № 3.

313. Томашевский Б. Литература и биография // Книга и революция. М-П, 1923, № 4 (28).

314. Успенский Б.А. Избранные труды в 2 тт. М., 1994. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры.

315. Франки В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

316. Фромм Э. Иметь или быть. Киев, 1998.

317. Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.

318. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996.

319. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

320. Фуко М. История сексуальности -3: Забота о себе. Киев, 1998.

321. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб, 1994.

322. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992

323. Хренов Н.А. От «Бентамитов» к «Денди». «Англомания» социально-психологический и исторический феномен // Мир психологии. 2000, № 2 (22).

324. Цой Л.Н. Конфликтное содержание в коммуникации // Мир психологии. 2000, № 2 (22).

325. Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000.

326. Шарп Д. Типы личности. Юнговская типологическая модель. СПб, 1996.

327. Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия (Глас вопиющего в пустыне). М., 1992.

328. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Мн., 1999.

329. Эко У. Заметки к роману «Имя розы» // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX в. М., 1986.

330. Эриксон Э.Г. Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование. М., 1996.

331. Юнг К. Психологические типы. Спб., М., 1995.

332. Яновский М.И. Место метода самонаблюдения (интроспекции) в психологии.// Вопросы психологии. № 1, 2001.

333. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

334. Torres F. Deja vu. Post et neo-modernisme: Le retour du passe. P., 1986.