автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Значение и его коммуникативно-эпистемологическое обоснование в аналитической философии языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Значение и его коммуникативно-эпистемологическое обоснование в аналитической философии языка"

На правах рукописи

ЛЕБЕДЕВ Максим Владими

ЗНАЧЕНИЕ И ЕГО КОММУНИКАТИВНО-ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ В АНАЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА

09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Томск-2004

Работа выполнена в секторе философских проблем междисциплинарных исследований Института философии РАИ

Официальные оппоненты:

доктор философских наук

Целищев Виталий Валентинович

доктор философских наук

Сыров Василий Николаевич

доктор физико-математических наук

Зенкин Александр Александрович

Ведущая организация:

Философский факультет Новосибирского государственного университета

Защита состоится 14 сентября 2004 года в 14.30 часов на заседании диссертационного совета Д.212.267.01 при Томском государственном университете по адресу: 634050, г.Томск, пр. Ленина, 36, учебный корпус № 4, ауд. 306.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан 10 августа 2004 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета Д.212.267.01

кандидат философских наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Один из наиболее характерных феноменов философии и культуры XX века — обращение к феномену языка как к специфическому предмету, без которого невозможен никакой метод исследования. Философия языка определяет развитие многих областей современной философии: ее ключевые идеи оказали и продолжают оказывать огромное влияние как на проблематику, так и на сам стиль современного философствования. При этом продолжают появляться новые аспекты тем, связанных с философским анализом языка, его роли в социальных практиках человека и познании им внешнею мира. Для представленной работы особенно важно то обстоятельство, что философия языка указывает определенный способ рефлексии над языком, и если она строится не на метафорических аргументах, а тяготеет к определенной строгости, то она способна выступать и философией лингвистики, т.е. методологией конкретных научных проектов. В этом отношении не случаен и тот факт, что само различение истинности и обоснованности, оказавшееся таким важным для этой работы, выкристаллизовалось в Венском кружке в результате дискуссий о языке науки.

Помимо этого, актуальность представленной работы определяется возрастающей ролью межъязыковой и кросс-культурной коммуникаций в современных условиях глобализации и мульти-культурализма. Повышение необходимости в интерпретации семантической информации и увеличение числа параметров, по которым эта интерпретация может проводиться, обусловливают потребность в разработке детальных теорий значения для естественных языков, способных адекватно решать возникающие здесь проблемы. Особым обстоятельством здесь является возрастание использования информационных технологий и автоматизации обработки информации, в результате чего важной задачей для философии языка становится методологическое обеспечение прикладных семантических теорий.

Методологическая и предметная актуальность работы обусловлена также связью этой проблемы с центральными эпистемологическими вопросами, в том числе с проблемой истины. Для по-слевитгенштейнианской эпистемологии вообще чрезвычайно характерны подчеркнутый интерес к теориям истины и разработка все новых их разновидно " ны — раз-

граничение истины и обоснования (justification) высказываний, которое, в свою очередь, может отождествляться, а может быть разведено с гарантированностью (warrant), надежностью утверждения и выражаемого им полагания. Разграничение, в свою очередь, не единственное из возможных здесь решений: сама истина может рассматриваться как обоснованность. Одна из важнейших проблем, вытекающих отсюда для семантики — восходящая в этой традиции к Расселу проблема онтологических обязательств высказывания. Очевидно, что истина и ложь не должны быть в теории языкового значения онтологическими величинами (как это было для Фреге). Основополагающей теорией современной концепции значения как условий истинности (УИКЗ) является теория Дэвидсона. Она подверглась критике, суть которой сводится к тому, что с помощью понятия истины мы далеко не всегда и/или не полностью схватываем значение: для этого нам может потребоваться нечто еще или нечто иное. Теория Дэвидсона использует семантическое определение истины; последнее полагалось им в момент создания своей стандартной семантики онтологически нейтральным, однако позднейшая критика показала возникающие здесь сложности; следовательно, эта концепция будет работать до тех пор, пока наш язык является экстенсиональным, а отсюда вытекают и следующие возможные ограничения.

Рассмотрение этих обстоятельств в обсуждении УИКЗ порождает значительный круг вопросов, часть которых обсуждается в представленной диссертации. Основные их них таковы:

1. Насколько органично для УИКЗ требование онтологической нейтральности? Насколько оно выполнимо?

2. Могут ли быть применены в УИКЗ теории истины различной формы? Изменится ли от этого суть УИКЗ?

3. В каком отношении условия истинности высказывания, обсуждаемые как его значение, могут выступать условиями его эпистемологически-коммуникативного обоснований

4. Каково соотношение роли истинности и обоснованности в структуре языкового значения? С чем это связано и что отсюда следует?

5. Какую форму может иметь теория значения как условий обоснованности и каковы ее возможные применения?

Предлагаемое исследование ставит целью прояснение такой эпистемологической позиции, согласно которой обоснованность значений нельзя определить, исследуя отношения между языковыми выражениями и их референтами. С такой точки зрения, обоснование значений — социальный процесс, многоаспектный процесс коммуникации, посредством которого мы пробуем убедить друг друга в том, что мы полагаем; мы лучше понимаем природу знания, когда мы понимаем, какую роль знание играет в обосновании значений выражений нашего языка и манифестируемых ими полаганий, чем во все более и более точном представлении действительности. Таким образом, в теоретико-методологическом отношении исследование выходит за пределы традиционной аналитической модели связи истины и значения и раскрывает основные параметры философской семантики, опирающейся на эпистемологию, что дает возможность показать значение совместного рассмотрения семантических и прагматических аспектов языка. Следовательно, анализ связи значения, истины и обоснования представляется актуальным и с точки зрения разработки методологических проблем, связанных с философским осмыслением гуманитарного научного знания.

Итак, актуальность представленного диссертационного исследования состоит в том, что в нем разносторонне и последовательно, на уровне методологических критериев современной аналитической философии, исследована совокупность ключевых проблем философии языка и предложена новая концепция значения, представляющаяся решающе важной для адекватного философского анализа феномена человеческой коммуникации и для компьютерного представления знаний.

Степень теоретической разработанности темы. Исследование связи истины и значения восходит к Фреге, Расселу, Витгенштейну и Тарскому. Конкретизация проблемы в современной философии, соответствующая принятому в диссертации подходу, связана в первую очередь со "стандартной семантикой", сформулированной в работах Д.Дэвидсона. Последнюю разрабатывают У. Лайкэн, Дж. Макдауэлл, С. Стич, Дж. Уоллес, Дж. Гарфилд, Р. Грэнди; рассматривают и критикуют М. Даммит, Э. Лепор, Т. Бердж, Г. Эванс, Дж. Фостер, Дж. Катц, Э. Сааринен, Я. Хинтикка и многие другие.

Важным для данного исследования является обсуждение проблематики истины и обоснования, представляющее одну из центральных тем в эпистемологии последних десятилетий. Про-

блемы истины рассматривают в своих работах У. Элстон, Н.Решер, К.Райт, М.Девитт, М.Даммит, Я.Хинтикка, Р. Фумертон, А. Гупта, Р. Уокер, Р. Керкэм, С. Кэндлиш, Н. Белнап; теории обоснования — А. Плантинга, Л. Бонжур, П. Кляйн, Р. Рорти, Г. Харман, Ф. Дретске, А. Голдман, Р. Нозик, П. Мозер, Дж. Ходжлэнд, Р. Фоли, P. Coca и др.

Общие проблемы философской семантики, релевантные для представленного исследования, рассматривали Д.Льюис, X. Патнэм, Н. Гудмен, Дж. Фодор, Э. Лепор, Й. Хэкинг.

В отечественной литературе указанная проблематика затрагивалась в работах А.В. Бессонова, А.Л. Блинова, А.Ф. Грязнова, Е.Н. Никитина, В.В.Петрова, В.А.Суровцева, В.В.Целищева и др.

Для освещения вопросов и тем теоретической лингвистически здесь особо важны подходы Ю.С. Степанова и Т. ван Дийка.

Наконец, особую роль в этой работе играют результаты, полученные в ходе широких дискуссий последних десятилетий о методах компьютерного моделирования человеческого знания И.Ю. Алексеевой, Б.В. Бирюковым, X. Дрейфусом,

ДА Поспеловым, К. Фогелем.

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы разработать и обосновать адекватное решение проблемы значения в естественном языке с учетом результатов, полученных в современной эпистемологии, а также рассмотреть возможности его применения в компьютерных информационных технологиях.

Эта цель предполагает следующие задачи:

1) экспликация концептуального базиса УИКЗ, т.е. основных характеристик ее предмета и метода;

2) построение требования онтологической нейтральности, предъявляемого к теории значения;

3) систематическое исследование возможности применения в УИКЗ различных теорий истины;

4) характеристика различения между истинностью и обоснованностью знания в эпистемологическом и семантическом аспектах;

5) применение эпистемологического понятия обоснования к теории языкового значения;

6) разработка возможных приложений концепции значения как условий обоснованности.

Методологические основания исследования. В самом общем виде метод исследования можно определить как аналитический: автор опирается на категориальный аппарат, принципы аргументации, теоретическую и источниковедческую базы современной аналитической (преимущественно англоязычной) философии языка. Это ни в коей мере не "логический анализ языка": автор не прибегает к собственно логическим методам. Использовались теоретические положения и выводы современных исследований теорий значения (наиболее методологически значимы здесь оказались идеи М. Даммита), теорий обоснования (прежде всего когерентные теории Л. Бонжура и Г. Хармана, экс-терналистский подход и т.д.). Для формулировки требования онтологической нейтральности было задействовано представление об алетическом реализме, разработанное У. Элстоном. Важным ориентиром послужили результаты, которые получили в философии науки К. Гемпель (концепция объяснения) и У. Сэлмон (теория каузальности), а также выводы о компьютерном представлении знания, сделанные И.Ю. Алексеевой.

Научная новизна положений диссертации, выносимых на защиту. В диссертации получены следующие конкретные научные результаты, обладающие новизной и теоретической значимостью.

1. В диссертации впервые в отечественной литературе дан подробный критический анализ одной из центральных современных семантических концепций — условие-истинностная концепция значения ("стандартная семантика") Дэвидсона и показано, что ключевые идеи УИКЗ сами по себе не приводят к удовлетворительному объяснению феномена владения языком. Мы не можем положить в основу теории значения понятие истинности, интерпретируемое в смысле объективных условий истинности; в противном случае значение становится эпистемически недоступным. Искомая строгость в отношении онтологических обязательств теории не была достигнута: поскольку УИКЗ Дэвидсона претендует на то, чтобы быть именно теорией значения для естественных языков, постольку всякий раз, когда она пытается объяснить, каким образом она может дать теорию понимания выражений этих языков, она сталкивается в числе прочих и с онтологическими проблемами. В этом контексте рассмотрены связанные с ней проблемы: композициональности и холистично-сти значений, понимания и интерпретации языковых выражений. Продемонстрирована взаимосвязь аспектов этой проблематики, определяющая форму семантической теории.

2. В диссертации впервые выдвинуто и обосновано положение о том, что теория значения как условий истинности имеет форму ограничений, накладываемых на семантическую/истинностную относительность, сопоставимых с ограничениями, накладываемыми на онтологическую относительность. Главные из таких ограничений касаются зависимости истины от сознания и реализма, т.е. онтологических обязательств истинных утверждений и утверждений об истинности. Для этого в диссертации использованы две дистинкции: между носителями истины и истинностными факторами и между метафизическим и элегическим реализмом. Требования бивалентности и трансцендентности истины характерны для метафизического реализма, но не для собственно реализма относительно истины. Для последнего существенным является признание возможной независимости от сознания истинностных факторов (например, фактов), которое еще не влечет за собой онтологических требований о том, к какого рода вещам отсылает высказывание, или о том, каким способом существуют эти вещи.

Этот результат показывает, каким образом мы можем строить семантическую теорию, свободную от онтологических обязательств и связанных с ними избыточных требований.

3. Впервые исследована возможность применения в УИКЗ различных теорий истины. Обсуждение проведено потрем критериям:

• функциональная пригодность, т.е. способность служить теорией значения,

• удовлетворение требованию онтологической нейтральности,

• редуцируем ость результатов применения данной теории к результатам применения других теорий.

Рассмотрение теорий истины в порядке возрастания их пригодности к использованию в УИКЗ свидетельствует, что объемлющей в этом отношении является когерентная теория. Этот результат показывает, что попытка последовательного проведения требования онтологической нейтральности в когерентной теории оставляет нас не столько с когерентной теорией истины, сколько с когерентной теорией обоснования знания, поскольку в таком случае нас могут интересовать не столько отношения наших утверждений к миру, сколько причины, по которым мы поддерживаем именно эти полагания.

4. Впервые в отечественной литературе систематическое различение между истинностью и обоснованностью знания использо-

вано в разработке специальной философской теории частного феномена — языкового значения. Развернутый анализ этой дистинкции раскрывает позицию, согласно которой наши истинные полагания должны базироваться на достаточно серьезных основаниях, чтобы быть удостоверяемы как знание. Раскрыта роль этой дистинкции для семантики естественного языка, состоящая в следующем: мы можем придерживаться когерентного подхода к обоснованию, однако постольку, поскольку мы используем его для анализа языковых значений, мы не можем игнорировать то соображение, что некоторые утверждения — такие, как перцептуальные, — могут быть непосредственно обоснованы чувственно воспринимающим их субъектом, знающим их "по знакомству". Это прежде всего утверждения о реальной действительности, которые представляются нам заслуживающими доверия независимо от каких-либо аргументов в их пользу. Поэтому адекватная когерентная теория обоснования может и должна дать теорию обоснования перцептуальных утверждений, отвергающую обвинение в произвольности и нередуцируемую к фундаментализму. Такая теория может принимать форму ограничений, накладываемых на холистический подход к когерентному обоснованию — и это будет далее определять форму теории, связывающей значение и обоснование.

5. Разработана оригинальная концепция языкового значения, основанная на представлении об обосновании знания.

Согласно этой концепции, мы знаем значение предложения, когда можем обосновать полагание, выражаемое этим предложением. Мы знаем значение высказывания не тогда, когда мы обладаем некоторым знанием о связи его пропозиционального содержания с элементами внешнего мира (мы можем понимать значение и без этого), но тогда, когда мы обладаем явным или неявным знанием причин, по которым мы принимаем и поддерживаем (или оспариваем, отрицаем и т.д.) выражаемое этим высказыванием полагание.

6. Выдвинут и разработан тезис о том, что условия истинности и условия обоснования не конкурируют в теории значения даже при том, что определяемые ими понятия могут совпадать экстенсионально. Отсюда следует, что обосновательной теории значения соответствует определенная теория референции. В диссертации предложена отвечающая соответствующим требованиям процессуально-каузальная теория референции, которая объясняет установление референции в результате кау-

зального взаимодействия идиолектов. Важным следствием этой теории является хорошо согласующийся с другими полученными результатами вывод о том, что обоснование значений языковых выражений проводится не относительно всей системы языка, но относительно некоторого его фрагмента. Развитие этого положения оказывается связанным с представлениями о конвенцио-нальности значений и приводит к наложению ограничений на холистический подход в пользу молекуляристской позиции.

7. Выдвинуто и развито положение о том, что моделирование значений при компьютерной обработке текстов целесообразно проводить на двух взаимодействующих уровнях: относительно фиксированной базы данных (соответствующей множеству утверждений, не требующих дальнейшего обоснования) и относительно варьируемой (настраиваемой) базы знаний, способной подвергаться изменениям в ходе самого этого процесса. Тезис о том, что для компьютерного моделирования языковых значений необходимо взаимодействие двух уровней, отражает главный результат о том, что для представления значения необходимо определить как его условия истинности, так и условия обоснованности. Статический (или внутренний) уровень соответствует истинности высказываний, динамический (или внешний) — обоснованности.

В целом же следует заключить, что ориентация на исследование влияния, оказываемого на языковое значение когнитивными способностями человека, его концептуально-структурирующей деятельностью и другими принципами категоризации, открывает новый подход к принципам построения семантической теории для естественного языка и к принципам компьютерного моделирования языковых значений и систем знаний, используемых человеком в реальной практике.

Теоретическая и практическая значимость исследования. В осуществленном исследовании разработаны и обоснованы теоретические положения, совокупность которых представляет собой новый шаг в разработке одной из центральных проблем современной философии языка. Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, существенно дополняют и уточняют понимание проблемы языкового значения, позволяют более полно интегрировать философскую семантику в общий эпистемологический контекст. В диссертации разрабатывается проблемно-теоретическая основа для совместного изучения семантических и прагматических аспектов языка, что вно-

сит реальный вклад в философию языка и в методологическое обеспечение прикладных семантических теорий.

Последнее имеет значение для разработки программ автоматического анализа текста — такого вида, как автоматическое реферирование, "раскопка текста" и т.п., а также для методики компьютерного представления знания в целом.

Полученные в работе результаты могут быть использованы для дальнейшего развития таких разделов философии, как теория значения и теория референции языковых выражений, теория пропозициональных установок и др., а также в преподавании таких философских дисциплин, как "Аналитическая философия языка", "Современная эпистемология", "Философские проблемы лингвистики" и т.д.

Общую концепцию диссертационного исследования и отдельные его результаты автор использовал в своей преподавательской деятельности.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в ряде работ автора, в том числе в трех монографиях.

Основные концептуальные элементы работы многократно обсуждались на международных и отечественных конференциях, в том числе: Всероссийская научная конференция "Вероятностные идеи в науке и философии" (Новосибирск, 2003); Всероссийская научная конференция "Философия и филология в современном культурном пространстве: проблемы междисциплинарного синтеза" (Томск, 2003); Международная конференция "4-е Шпетовские чтения" (Томск, 2002); Xx Всемирный философский конгресс (Бостон, 1998); II, III и IV Европейские конгрессы аналитической философии (Лидс, 1996; Марибор, 1999; Лунд, 2002); I и III Всероссийские философские конгрессы (Санкт-Петербург, 1997; Ростов-на-Дону, 2002); 24-я и 26-я Международные конференции по философии науки (Дубровник, 1998; 2000); Международная научная конференция "Метафизика в III тысячелетии" (Рим, 2000); XI Международная конференция по логике, методологии и философии науки (Обнинск, 1995) и мн.др.

Материалы, которые легли в основу данного исследования, были использованы автором в лекциях по философии языка, философии науки, аналитической философии и эпистемологии,

читавшихся в 1995-1998 гг. в Университете Российской Академии Образования, в 1998-1999 гг. - в университете штата Айова (США) и с 2000 г. по настоящее время в Российском Университете Дружбы Народов.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав (двадцать семь параграфов), заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении раскрыта актуальность выбранной темы, содержится первоначальная постановка проблемы, определяются эмпирический материал и теоретические источники исследования, анализируется степень разработанности рассматриваемых проблем, формулируются цель и основные задачи диссертации, раскрываются теоретико-методологические основания исследования, характеризуются его научная новизна и практическая значимость.

Первая глава "Условие-истинностный подход к анализу языковых значений" посвящена анализу теоретических представлений о связи значения и истины, лежащих в их основе методологических и дескриптивных принципов. Глава состоит из трех разделов и резюме.

Проведенный в первом разлеле "Концепция "значение как употребление"" анализ показывает, что общее методологическое поле для обсуждения проблематики У И КЗ предоставляется концепцией "значение как употребление", и в этом отношении Витгенштейн-И концептуально предшествует Витгенштейну-!: обсуждение истины высказываний может быть проведено в контексте обсуждения их утверждаемости, а рассмотрение Витгенштейном условий утверждаемости можно интерпретировать как рассмотрение условий истинности, учитывающее обстоятельства употребления знака. В этом отношении можно говорить, что современная У И КЗ синтезирует интуиции как раннего, так и позднего Витгенштейна — раннего потому, что она реализует идею о том, что базовыми примитивами языка являются не термины, а предложения (представление, в укоренении которого очень важную роль сыграл "Трактат"), и позднего потому, что она реализует концепцию "значение как употребление", отожде-

ствляя значение с введенным еще прагматистами понятием "условий утверждаемости".

Во втором разделе "Концепция значения как условий истинности и стандартная семантика Дэвидсона" рассматриваются основания, по которым понятие истины может быть признано семантически релевантным. Понятие истины связано с любым значением предложения (пропозициональным значением) постольку, поскольку предложение говорит то, что оно говорит, сообщая нам, каким был бы мир, если бы оно было истинным — как это особенно подчеркивает Витгенштейн, который прямо связывает значение предложения с условиями его истинности (с соответствием фактам в мире) в "Трактате".

В основе современной УИКЗ находится идея Дэвидсона о том, что наилучшее основание для построения теории лингвистического значения дает семантическая теория истины Тарского. В диссертации не анализируется собственно теория Тарского, но лишь ее интерпретация Дэвидсоном. Согласно ней, требование к семантической теории языка L состоит в следующем: без обращения к каким-либо дальнейшим семантическим понятиям теория накладывает на предикат "является Т ограничения, достаточные для получения из схемы Т всех предложений, в которых 5 замещено структурным описанием предложения, ар — самим предложением. Список Т-предложений составляет полное описание значений объектного языка.

Предъявленное Дэвидсоном требование выводимости Т-предложений в естественных языках формально совпадает с требованием, сформулированным Тарским для понятия истины в формализованных (дедуктивных) языках. Вместе с тем в УИКЗ Т-предложения призваны играть роль, в некотором смысле противоположную той роли, которую они играют в теории истины Тарского. Цель, которую ставил перед собой Тарский, заключалась в том, чтобы дать "содержательно адекватное и формально корректное" определение истины для формализованных языков. И, напротив, в теории значения как условий истинности предикат "истинно" рассматривается как исходное, а не определяемое в рамках теории понятие. Если Тарский анализирует концепцию истины, обращаясь (в Т-конвенции) к теории значения, то Дэвидсон рассматривает концепцию истины как исходное примитивное понятие и пытается, "детализируя структуру истины, добраться до значения". Предполагая, что понятие истинности уже задано предварительно, Дэвидсон использует по-

строение Тарского для формулировки требований, предъявляемых к теории значения: если дано предложение S языка L, то утверждение о его значении вида "S значит Р" может быть заменено соответствующим Т-утверждением.

Основная проблема УИКЗ состоит в том, что она нуждается в некотором другом способе ограничить формирование Т-предложений, чтобы гарантировать, что они действительно правильно определяют то, что означают предложения. Это — проблема того, как мы можем исключить Т-предложения формы ""Schnee ist weiss" (т.е. "Снег бел"по-немецки, или аналогичный перевод на другой естественный язык) истинно, если и только если трава зелена". Решение этой проблемы предполагается холистическим: Т-предложения должны рассматриваться как теоремы, произведенные в соответствии с теорией значения, которая была бы адекватна языку, рассматриваемому в целом. Но поскольку значение определенных выражений не будет независимо от значения других выражений (в силу обязательства к композициональности значения всех предложений должны быть даны на одном и том же конечном основании), то теория, которая дает проблематичные результаты относительно одного выражения, вероятно, даст проблематичные результаты и относительно других, и, в частности, также даст результаты, которые не выполняют требования Конвенции Т.

Эта проблема также может быть рассмотрена как связанная и с другим важным различием между теорией истины Тарского и теорией значения Дэвидсона: теория значения для естественного языка должна быть эмпирической теорией — это теория, которая должна объяснять действительное языковое поведение, реальное использование языка людьми, а также она должна поддаваться проверке опытным путем. Удовлетворение требования, чтобы теория значения была адекватной как эмпирическая теория, и чтобы она была адекватна действительному поведению говорящих на этом языке, окажется связано с сильными ограничениями на формирование Т-предложений. Кроме того, естественные языки содержат элементы, которые требуют ресурсов вне какого бы то ни было экстенсионального анализа (не-индикативные предложения и т.п.).

Третий раздел "Верификационистские аргументы против УИКЗ" посвящен анализу аргументов, направленных на понимание природы связи между знанием значения предложения и знанием условий его истинности: как утверждает М. Даммит, первое не

требует второго, а УИКЗ не приводит к удовлетворительному объяснению феномена владения языком — знание значения предложения не может сводиться к знанию его условий истинности, так как есть предложения с неопределенными условиями истинности. Мы не можем положить в основу теории значения понятие истинности, интерпретируемое в смысле объективных условий истинности; в противном случае значение становится эпистемически недоступным (трансцендентным).

Возможна позиция, состоящая в том, что метафизическое реалистическое (или антиреалистическое) понятие истины не может играть никакой роли в теории того, как мы понимаем языковые выражения. В пользу этого представления свидетельствует то, что никакой действительный психологический механизм не может выполнять требуемую задачу сравнения высказываний с неконцептуализованной действительностью. С такой точки зрения, может выдвигаться требование, согласно которому УИКЗ неприемлема, поскольку она не приводит к удовлетворительному объяснению феномена понимания языка; любая теория значения, которая не является теорией понимания или не дает ее в итоге, не удовлетворяет той философской цели, для которой нам требуется теория значения. Адекватная теория значения — это теория того, что знает человек, когда он знает язык. В таком случае УИКЗ не может дать полноценную теорию значения, поскольку исходит из предположения, что мы уже понимаем некоторые основные концепты, на которых основано значение других понятий. Это ведет к возражению УИКЗ, согласно которому значение предложения состоит в его переводимости в некоторое другое предложение — а именно, что мы можем знать, что одно предложение правильно переводится как другое без того, чтобы знать, что это предложение означает. Точно так же знание того, что значение предложения является функцией значений некоторых базовых лингвистических выражений, дает нам собственно значение этого предложения только в том случае, если мы уже понимаем эти основные выражения. Полноценная же теория значения должна дать теорию понимания любого выражения, базового или деривационного.

Семантика Дэвидсона должна была стать онтологически строгой теорией, но искомая строгость в отношении онтологических обязательств теории не была достигнута: поскольку УИКЗ претендует на то, чтобы быть именно теорией значения для естественных языков, постольку всякий раз, когда она пытается отве-

тить, каким образом она может объяснить понимание выражений этих языков, она сталкивается в числе прочих и с онтологическими проблемами. Их главным источником является сама базовая для УИКЗ теория Тарского, так как заявленное в ней требование метафизической нейтральности не выполняется. Поэтому в дальнейшем прояснении нуждается сам принцип онтологической нейтральности семантической теории, так как он может включать в себя различные позиции по отношению к различным структурным элементам понятий истины и значения.

Этому посвящена вторая глава "Онтологическая нейтральность УИКЗ"; она состоит из двух разделов и резюме.

Первый раздел "Требование независимости истинностных факторов от сознания" начинается с рассмотрения той позиции, с которой может признаваться эпистемологически важным, чтобы онтологии строились в зависимости от семантических особенностей, а не наоборот.

Ход Дэвидсона, легший в основу УИКЗ, повторяет форму хода Куайна с критерием существования и онтологической относительностью — инверсию семантического критерия "нечто имеет значение". Обращая отношение, получаем: "имеющее значение есть нечто", т.е. "быть значением (квантифицированной переменной) значит существовать". Аналогичным образом критерий Тарского "значение дает истину" обращается в "истина дает значение".

Сам принцип онтологической относительности инвертирует тезис семантической относительности, представленный принципом лингвистической относительности Сепира-Уорфа, или, более широко, эпистемологическими идеями о концептуальной относительности, например Гудмена и Патнэма. Таким образом, на более общем эпистемологическом уровне теория истины может иметь форму ограничений, накладываемых на принцип концептуальной относительности, причем коррелирующих с теми ограничениями, которых, как представляется, требует применение принципа онтологической относительности (в первую очередь подстановочная квалификация). Поскольку дэвидсонова УиКз наследует от Тарского требование онтологической нейтральности, причем это требование для нее также конститутивно, можно предположить, что условие-истинностная теория значения должна иметь форму ограничений, накладываемых на семантическую относительность (или, более специфично, ис-

тинностный релятивизм), сопоставимых с ограничениями, накладываемыми на онтологическую относительность.

Главные из таких ограничений будут касаться зависимости истины от сознания и реализма, т.е. онтологических обязательств истинных утверждений и утверждений об истинности. Для этого целесообразно использование двух дистинкций: между носителями истины и истинностными факторами и между метафизическим и алетическим реализмом. Для соблюдения метафизической независимости семантических критериев может быть привлечена попытка ввести онтологическое ограничение, отличая позиции по вопросу о природе истины (вообще) от метафизических позиций по вопросу о содержании определенных требований или полаганий относительно физического мира, этики, состояний сознания, причинной обусловленности, свойств, теоретического мира науки, условных выражений сослагательного наклонения, и т.п. Согласно сложившемуся использованию термина "реализм", можно быть реалистом или анти-реалистом относительно различных видов вещей, но эта контроверза отнюдь не обязательно отражает позиции относительно природы истины. Поэтому, поскольку мы признаем связь значения с истинностью высказываний, постольку для выполнения требования онтологической нейтральности семантики нам следует показать, что принятие алетического (истинностного) реализма (если бы оно нам потребовалось) не влечет за собой принятие реализма метафизического.

Алетический реализм исходит из двух допущений: 1) "быть истинным" - это свойство; 2) истинностные факторы независимы от сознания и восприятия. Метафизический реализм, в отличие от алетического, подразумевает принятие двух принципов: принципа бивалентности, согласно которому каждое предложение является или истинным, или ложным, и принципа трансцендентности, гласящего, что предложение может быть истинно даже в том случае, если нам неизвестно или даже не может быть известно, что оно истинно. Оба принципа не являются необходимыми для алетического реализма, умеренная версия которого может принимать как многозначную логику (или, скорее, определение на континууме), так и верификационизм, оставаясь при этом версией реализма, поскольку, согласно ней, именно факты (или иные элементы мира) будут определять, какие носители истинностного значения являются истинными; при этом факты, истинностные факторы, остаются концептуально незави-

симыми от любой их репрезентации. Поэтому можно предположить, что требование онтологической нейтральности семантического значения относится к элиминированию скорее метафизического реализма и анти-реализма, чем алетического.

Во втором разделе "Носители истинности в УИКЗ" рассматривается, какие семантические единицы могут иметь истинностное значение, то есть быть истинными или ложными.

Показано, что нет причин, по которым мы должны были бы признавать способность служить носителем истинности только за одним родом сущностей. С этой точки зрения, нет единственного "правильного" ответа на вопрос о том, какого рода вещи могут обладать истинностным значением: это вопрос выбора, который зависит от наших исследовательских целей. Для той или иной философской программы может оказаться полезным расценить как носитель истинностного значения тот или иной род сущностей скорее, чем какой-то другой, тогда как для другой программы может оказаться более релевантным обратное решение. Мы не должны отклонять или заранее исключать из рассмотрения некоторого потенциального носителя истины на том основании, что этот род сущностей не может быть истинным или ложным. Практическое ограничение релевантного выбора носителя истины — вопрос выбора, который обусловлен целями и формой теории, но который и сам, в свою очередь, влияет на эту форму. Однако для выполнения требования онтологической нейтральности семантическая теория должны соблюдать ограничения, накладываемые на истинностные факторы, а не на носители истины. Форма этих ограничений, далее, зависит от конкретной теории истины.

Это позволяет сформулировать требование онтологической нейтральности применительно к УИКЗ следующим образом.

(Т1) Теоремы условие-истинностной теории значения не являются метафизическими или экзистенциальными утверждениями, т.е. Т-предложения не должны быть интерпретированы как содержащие онтологические обязательства относительно тех состояний дел, к которым они отсылают.

В третьей главе "Применение в УИКЗ различных теорий истины" возможности такого применения обсуждаются по трем критериям:

• функциональная пригодность, т.е. способность служить теорией значения,

• удовлетворение требованию онтологической нейтральности,

• редуцируем ость результатов применения данной теории к результатам применения других теорий.

Глава состоит из семи разделов и резюме. В первом разделе "Понятие истины и возможность его применения в теории значения" проводятся необходимые прояснения на уровне дефиниций. Понятие истины в УИКЗ очевидно должно отвечать функциональному определению

(Df) Истина — такое свойство обоснованных полаганий (или других носителей истинности), благодаря которому мы знаем их значение.

Для того, чтобы сопоставить этому функциональному определению некоторое структурное, в диссертации далее рассматриваются различные теории истины.

Во втором разделе "Применение корреспондентной теории" обсуждаются ее аргументы и различные способы интерпретации самого отношения корреспонденции, которое во всех случаях признается отношением sui generis, нередуцируемым далее к другим понятиям. Приписывая возможные состояния дел или факты указательным предложениям, корреспондентная теория назначает им экстенсиональные истинностные условия и тем самым влечет за собой весь круг проблем, связанных с рефе-ренциально непрозрачными контекстами. Например, она назначит одни и те же истинностные условия предложениям "Цицерон лыс" и Туллий лыс". Если субъект не знает, что Туллий — это родовое имя Цицерона, то эти два предложения для него не будут синонимичны; для верификации же он должен будет обратиться к другим предложениям. Поэтому применение в УИКЗ корреспондентной теории ограничено и не отвечает требованию онтологической нейтральности.

В третьем разделе "Применение дефляционной теории" обсуждаются ее различные версии и аргументы. Показано, что дефляционные теории не преодолевают основной трудности на пути отображения значения в УИКЗ. Фундаментальная проблема здесь состоит в следующем: при использовании языкового выражения (например, русского языка) с правой стороны Т-предложения то, что утверждается с правой стороны, не может быть ни больше ни меньше (в том числе по экстенсионалу), чем то, что утверждается этим языковым выражением. Поэтому эта проблема свойственна не исключительно определенным видам

Т-теорий, в которых полагается, что правая сторона Т-предложений отсылает к определенному состоянию дел; скорее она вытекает из того факта, что для установления истинностных условий используется некоторый язык, и поэтому Т-теория может отображать не более, чем то, что сообщается выражением этого языка, используемым для установления истинностных условий. Поскольку дефляционная истинность — не свойство предложения, она не может использоваться, чтобы объяснить что-либо, относящееся к предложению.

В четвертом разделе "Применение прагматической теории" показано, что прагматическая теория не является онтологически нейтральной, поскольку в ней то, по поводу чего достигнуто всеобщее согласие, определяет то, каковы факты. То обстоятельство, что объективная действительность определяет наше восприятие, которым мы не можем (в этом отношении) управлять, постепенно приводит нас ближе к заключениям, которые точно отражают эту действительность. Истинная пропозиция — та, с которой в конечном счете согласился бы каждый, кто имеет достаточный опыт, релевантный этой пропозиции; но единственные пропозиции, с которыми согласился бы каждый — это именно те, которые точно отражают действительность. Следовательно, "быть истинным" эквивалентно "точно отражать объективную действительность". Тогда прагматическая теория истины фактически сводима к корреспондентной, с теми же вытекающими для УИКЗ последствиями. Однако прагматизм вместо этого сосредотачивается на другой, скорее когерентистской по духу эквивалентности между "быть истинным" и "быть (в конечном счэте) принятым каждым, кто располагает достаточным релевантным опытом". Причина этого определена самой структурой прагмати-стского понятия действительности — в том, что касается независимости действительности от сознания. Для прагматистов действительность независима от любого сознания и от любого правильного подмножества сознаний, но она не независима от всех сознаний. Действительность есть то, что утверждается существующим или имеющим место в пропозициях, с которыми согласился бы каждый, кто обладает достаточным релевантным опытом. Достигаемая в соответствии с прагматической теорией истина не просто интерсубъективна — она все же влечет за собой требования о внешнем мире, так как если бы истина была только тем, с чем имеют тенденцию соглашаться различные люди, то само по себе это подразумевало бы только то, что либо все достигают одного и того же правильного заключения, ли-

бо они все достигают одного и того же неправильного заключения. Прагматистское же требование состоит в том, что общее заключение, достигнутое всеми — это всегда истинное заключение.

В пятом разделе "Применение ревизионной теории" показано, что она, как и прагматическая теория, использует идею постепенного приближения к истине, хотя гораздо более полно и явно использует свои математические источники и аналоги — понятие предела, исчисление бесконечных величин и т.д. Однако, в отличие от прагматической, ревизионная теория не включает в себя представления об абсолютной, окончательной, не подлежащей дальнейшему пересмотру истине — что позволяет ей избежать интенсионализма и соблюсти онтологическую нейтральность. Ревизионной теории трудно вменить какие-либо онтологические обязательства; при этом она экстенсиональна. Однако, как и теория Тарского, ревизионная теория представляет собой не столько самостоятельную теорию истины, сколько надстройку над той или иной теорией: она может быть рассмотрена именно как аппарат для применения той или иной теории истины, заключающей о ее природе. Ничто не мешает ревизионной теории опереться, например, на дефляционный тезис. Однако сама по себе идея сравнения одних языковых выражений с другими представляет собой, строго говоря, не что иное, как когерентную концепцию истины.

В шестом разделе "Применение релятивистского подхода" рассмотрена возможность использования в УИКЗ представлений об относительной истинности, которое привлекательно прежде всего тем, что может позволить выразить базовую для семантики естественного языка предпосылку о конвенциональности значений. Однако релятивистские представления об истине встречают фундаментальное возражение, состоящее в том, что такой подход снижает когнитивную ценность наших утверждений, уменьшает познаваемость мира. Для снятия этого возражения применяется модель истинностного релятивизма, остающаяся в пределах корреспондентной истинности. Понятие абсолютной истины (в противовес относительной) представляется понятием двухместного отношения между языковыми выражениями, с одной стороны, и фактами или состояниями дел, с другой. Понятие относительной истины может быть представлено как трехместное отношение между суждениями, миром и третьим термином, которым может быть любой человек, картина мира, историческая или культурная ситуация и т.д. Поэтому можно выразить

понятие относительной истины в репрезентационистском контексте, различая соответствия с двумя и с тремя терминами: мы можем включить и абсолютную истину, и относительную истину в более общее понятие соответствия с действительностью, хотя эти два типа соответствия могут значительно отличаться друг от друга.

Мы можем рассмотреть релятивизатор как некоторую концептуальную схему. Дэвидсон отождествляет ее с языком, что приводит его к выводу о принципиальной невозможности различения между концептуальным компонентом и эмпирическим. Предлагаемое альтернативное, более конструктивное решение состоит в том, чтобы признать индивидуальный характер концептуальной схемы. Тогда для того, чтобы применение в УИКЗ релятивистского подхода отвечало требованию онтологической нейтральности, необходима возможность взаимного согласования индивидуальных концептуальных схем, которое обеспечивает инвариантность дальнейшей интерпретации языковых выражений. Представления о таком согласовании, в свою очередь, могут быть рассмотрены как выражение базовой интуиции когерентности.

Седьмой раздел "Применение когерентной теории" посвящен обсуждению ее версий и аргументов. С помощью когерентной теории мы можем оценивать истинность тех утверждений, для которых мы не можем — в данный момент или вообще, принципиально — установить их соответствие фактам. Такова значительная часть нашего обыденного знания, более того, и во многих из тех случаев, когда нам доступна эмпирическая верификация, мы не прибегаем к ней, удовлетворяясь согласованностью с другими поддерживаемыми нами полаганиями.

Форма когерентной теории будет зависеть от характеристики отношения когерентности и от определения того множества утверждений, с которыми когерентность устанавливается. Применительно к УИКЗ мы можем рассматривать его как множество всех тривиально истинных утверждений, единственным образом определяющее объём понятия истинного для всех членов определенного языкового сообщества. Лингвистическое сообщество понято здесь как множество всех носителей языка L. Если мы соглашаемся с такой трактовкой понятия "определенное множество утверждений", то мы принимаем такую версию когерентной теории истины, которая является более онтологически нейтральной, чем теории, рассмотренные в предыдущих разделах

Соблюдение онтологической нейтральности здесь будет выражаться в следующем. С точки зрения когерентной теории истины мы должны отклонить как

• принцип бивалентности, поскольку не для каждого утверждения справедливо, что когерентным с определенным множеством утверждений является либо оно, либо, по строгой дизъюнкции, противоречащее ему предложение,

так и

• принцип трансцендентности, поскольку если предложение когерентно с некоторым множеством полаганий, то его истинность не может не быть нам известна. Если бы его истинность (или ложность) не была нам известна, то мы никак не могли бы определить его когерентность.

Это не будет означать, таким образом, отклонения алетического реализма — он остается возможным, хотя не необходимым, но будет означать нейтральность по отношению к метафизической контроверзе реализма/анти-реализма, поскольку когерентная теория может работать с такими истинностными факторами, которые были бы иррелевантны для этой контроверзы.

Однако в таком случае нас могут интересовать не столько отношения наших утверждений к миру, сколько причины, по которым мы поддерживаем именно эти полагания — мы признаем, что наши полагания взаимно поддерживают друг друга, и принимаем их именно по этой причине. Следовательно, такая онтологическая редукция оставляет нас не столько с когерентной теорией истины, сколько с когерентной теорией обоснования (justification) знания. Последняя, вообще говоря, не обязательно подразумевает первую: применение когерентной теории обоснования может сочетаться с применением корреспондентной или, вероятно, любой иной концепции истинности.

Понятие обоснования и возможности его семантического применения рассматриваются в четвертой главе "Проблемы обоснования языковых выражений". Глава состоит из четырех разделов и резюме.

Первый раздел "Различение между истинностью и обоснованностью знания" посвящен обсуждению оснований и способов проведения такого различения. Согласно принятому в диссертации подходу, истинность и обоснованность утверждения или полага-ния не сводимы друг к другу.

Основной аргумент против требования, что истина может быть проанализирована в терминах обоснования или редуцирована к нему, состоит в следующем. Синтаксическое значение таких терминов, как 'обоснованный', 'проверяемый' и 'подтвержденный', подразумевает, что ничто не обосновано или проверено, или подтверждено simpliciter. Эти причастия требуют управляемого дополнения — чем утверждение или полагание обосновано или подтверждено — некоторыми (истинными) фактами, или — как обосновано или подтверждено? Очевидно, как истинное. Тогда приравнивание предиката 'истинный' к предикату 'обоснованный' или анализ истины даже частично в терминах обоснования приведет к циркулярности или регрессу, обращающему 'в истинно' в бесконечную бессмыслицу 'в обосновано как обоснованное как обоснованное как...'. Кроме того, приравнивание истины к обоснованию также имеет то противоинтуитивное следствие, что в таком случае истинностное значение утверждения будет изменяться, когда у нас появятся более релевантные свидетельства очевидности. Этого последствия можно попытаться избежать, отождествив истину с максимальным обоснованием или обоснованием в идеальных обстоятельствах; но это не избавит нас от прежнего вопроса "Это утверждение максимально (или идеально) обосновано как что?" Понятие идеальных обстоятельств не будет иметь никакого смысла, если мы сначала не определились с выбором тех зпистемических ценностей, на достижение которых обоснование должно быть направлено.

Во втором разделе "Природа когерентности и проблема доступа" констатируется, что процесс обеспечения причин полагания может иметь только три возможных структуры:

* Фундаментализм: процесс предъявления причин может быть таким, что не каждая из причин должна быть поддержана какой-либо другой, потому что есть основные, базовые причины, которые не нуждаются в дальнейшей поддержке другими причинами.

* Когерентизм: процесс предъявления причин может не содержать никакой причины, которая не поддержана другой причиной, но число причин не бесконечно. Таким образом, полагания взаимно поддерживают друг друга.

* Инфинитизм (регрессионизм): процесс предъявления причин может не содержать никакой причины, которая не поддержана другой причиной, но число причин бесконечно.

Фундаментализм и когерентизм широко обсуждаются, тогда как возражения prima facie инфинитизму представляются настолько неоспоримыми, что этот подход не получил развития. Инфини-тизм требует, чтобы у человека было бесконечное число пола-ганий, что само по себе кажется невероятным, и неизбежно ведет к заключению, что никакое полагание не может быть когда-либо обосновано, так как процесс обоснования никогда не завершится.

В диссертации показана невозможность каких-либо решающих аргументов против когерентной теории в пользу фундаментализма. Это вызвано тем, что понятие когерентности (или чего-либо подобного, играющего по существу ту же самую роль) также является обязательным компонентом фактически и во всех фундаменталистских теориях: когерентность требуется для того, чтобы объяснить отношение между базовыми или фундаментальными полеганиями и другими, не-фундаментальными, в силу которого последние обоснованы относительно первых.

Адекватная когерентная теория должна отвечать на вопрос о том, является ли когерентное обоснование доступным для субъекта познания таким способом, который привел бы когерен-тиста к интерналистской позиции. Этот аргумент получил название "проблемы доступа". Можем ли мы считать, что все наши полагания доступны нашей рефлексии?

Связанные с этим соображения рассматриваются в третьем разделе "Аргументы когерентной теории обоснования и перцеп-туальные утверждения".

В отличие от фундаменталистского обоснования, когерентная теория обоснования - относительное новшество в истории философии. Она появляется у британских идеалистов, хотя свойственное им смешение эпистемологических и метафизических проблем затрудняет разделение их теории когерентности обоснования и теории когерентности природы истины. Далее эта теория получает развитие в логическом позитивизме, в ответ на фундаменталистские представления Шлика. При обращении для обоснования к наблюдению Нейрат отождествляет утверждения наблюдения с их содержанием, а когерентность с простой логической непротиворечивостью, со всеми вытекающими из такого отождествления последствиями: у него еще нет возражения на фундаменталистские аргументы. Такое возражение начинает появляться у Гемпеля: он определяет полагания наблюдения

как те полагания подходящего содержания, которые приняты "учеными нашего круга культуры", но еще не предлагает объяснения для такой идентификации.

Уже в дискуссиях Венского кружка о природе научного знания очевидно проявляется главный контраст между когерентными и фундаменталистскими теориями: это происходит при столкновении с эпистемической проблемой регресса. Очевидно, что обоснование некоторого полагания происходит из его логической выводимости из другого, предпопожительно обоснованного полагания, и что обоснование этих других полаганий может зависеть от их инференциальных отношений к другим полаганиям, и так далее, что угрожает потенциальным регрессом эпистеми-ческого обоснования ad infinitum и скептицизмом. Фундаменталистское решение этой проблемы состоит в том, что рано или поздно субъект достигнет базовых полаганий, которые эписте-мически обоснованы, но их обоснование не зависит от логически выведенных отношений к дальнейшим полаганиям, и, таким образом, регресс останавливается. Когерентная теория обоснования отклоняет это решение и настаивает, что любое полагание (такого рода, к которому применима теория) зависит в своем обосновании от логически выведенных отношений с другими полаганиями и в конечном счете с полной общей системой пола-ганий, поддерживаемой рассматриваемым субъектом. Согласно когерентной теории, обоснование этой системы полаганий логически предшествует обоснованию составляющих ее полаганий и достигается в конечном счете ее когерентностью, на основании инференциальных связей между ее членами.

Встраивание эмпирического требования в когерентную теорию обоснования может выглядеть следующим образом. Для того, чтобы мы вообще могли делать значимые утверждения о мире, нам не следует оспаривать то, что люди гораздо чаще правы, чем неправы, когда делают перцептуальные утверждения о содержании своего восприятия. Однако мы можэм так считать потому, что мы знаем некоторые эмпирические факты — или, точнее, знаем определенные формы фактуальности и определенные способы обращения с определенными классами эмпирических фактов — а не потому, что класс перцептуальных утверждений (или любой другой) обладает присущими ему свойствами, делающими возможной презумпцию истины. Источником последней будут истинностные факторы, а не носители истины. С одной стороны, истина в любом случае не может быть внут-

ренне присущим свойством очень многих видов языковых выражений — контингентно истинных утверждений, не-аналитических утверждений и т.п. С другой стороны, даже если мы поддержим требование независимости истинностных факторов от сознания, отсюда еще никак не будет следовать, что тот или иной вид утверждений, делаемых истинными этими факторами — например, перцептуальные утверждения — может быть обоснован уже тем самым и не нуждается для своего обоснования в других утверждениях. Это означало бы, что мы отождествляем истинность и обоснованность высказываний — что, как показано в диссертации, неприемлемо.

Аргумент здесь состоит в отклонении идеи — неявно присущей большинству представлений проблемы регресса — о том, что отношения обоснования предполагают линейный, асимметричный порядок зависимости среди рассматриваемых полаганий. Вместо этого следует предположить, что обоснование является в конечном счете холистическим и нелинейным по характеру, поскольку все полагания в системе состоят в отношениях взаимной поддержки, но ни один из них эпистемически не предшествует другим. Таким образом, круга в обосновании удается избежать, поскольку первичной единицей обоснования предстает сама система полаганий, а составляющие ее полагания обосновываются только деривационно, на основании их вхождения в систему соответствующего вида. Свойство системы, в силу которой происходит деривационное обоснование, определяется как когерентность. Когерентные теории не отрицают, что сенсорное наблюдение или восприятие играют важную роль в обосновании; скорее они отрицают то, что эта роль должна быть рассмотрена фундаменталистским способом. Вместо этого обоснование утверждений наблюдения в конечном счете вытекает также из соображений когерентности. Умеренные когерентные теории могут также добавлять другие требования для обоснования, таким образом отходя от чистого когерентизма, но все же отбрасывая требование фундаментализма.

В таком случае обоснование того полагания, которое скорее получено опытным путем, чем выведено инференциально, может тем не менее зависеть от его когерентности с фоновой системой полаганий. Но не менее важно и то, что рассматриваемое обоснование все же должно зависеть некоторым способом от того факта, что это полагание является результатом восприятия. Если бы это было не так и обоснование зависело бы только от ко-

re рентности пропозиционального содержания полагания с остальной частью когнитивной системы и ни от чего больше, то эмпирический статус этого полагания становился бы ирреле-вантным, а это существенно обеднило бы наше знание и затемнило наши представления о механизмах приобретения знания. Поэтому адекватная когерентная теория обоснования может и должна дать теорию обоснования перцептуальных утверждений, отвергающую обвинение в произвольности и нередуцируемую к фундаментализму. Согласно принятому в диссертации подходу, такая теория может иметь форму ограничений, накладываемых на холистический подход к когерентному обоснованию, и это соображение может играть важную роль при рассмотрении связи значения и обоснования.

В четвертом разделе "Интерпретация и обоснование" рассматривается релевантность проблематики обоснования для теории значения.

УИКЗ Дэвидсона развивалась в полемике с представлениями Куайна о переводе, где понятие 'перевод' понимается как включающее интерпретацию того, что говорится на нашем родном или другом известном мне языке, а не только на незнакомых нам иностранных языках. Как и Дэвидсон (и по аналогичным ве-рификационистским основаниям), Куайн считает, что для того, чтобы интерпретировать, что говорят другие люди, назначая значения словам и предложениям, надо построить теорию, состоящую из множества гипотез, которые соответствовали бы физическим фактам, но не какой-то дополнительной и независимой истине не-физического рода. Заключение, к которому приходит Куайн, таково: гипотезы перевода не просто недоопре-делены доступной нам очевидностью - они фактически неоп-ределены, т.к. нет никакой истины, относительно которой они были бы правильны. Куайн делает такое заключение, потому что считает, что единственное, что может определять правильность интерпретации - это физическая очевидность, которая может включать информацию о возбуждениях сенсорных рецепторов и о поведенческих и диспозициональных характеристиках, но никогда не может включать информацию о том, что кто-то подразумевает под своими словами, так как то, что они означают, может быть проявлено только физически. Гипотезы, которые мы расцениваем как приемлемые - это те гипотезы, в которых соблюдается то, что Куайн называет "принципом милосердия" (или "принципом доверия" - principle of charity): везде, где возможно,

мы должны интерпретировать то, что кто-то говорит, таким способом, чтобы получилось истинное - или, по крайней мере, разумное в сложившейся ситуации - высказывание.

Совершенно иной смысл придает принципу милосердия Дэвидсон: он делает его конститутивным - так, чтобы именно этот принцип использовался для того, чтобы определять правильность интерпретации. Таким образом, для Дэвидсона физические факты - не единственные детерминанты правильной интерпретации, и он может отклонять как ложные те гипотезы, которые Куайн лишь маркирует как неудобные и неестественные. Причина этого различия в том, что Дэвидсон видит цель построения психологической и семантической теории языкового поведения в объяснении того, что делает это поведение рациональным, а теории, которые приписывают людям абсурдные по-лагания, терпят неудачу в этой задаче. Построение перевода того, что кто-то говорит - только часть полной теории, которая стремится интерпретировать языковое поведение субъекта в целом, приписывая ему интенциональные ментальные состояния. Дэвидсон намного меньше учитывает неопределенность, чем Куайн. Его стратегия состоит в том, чтобы включить формальную структуру теории значения в более общую теорию интерпретации. Противоречие, возникающее здесь между Куайном и Дэвидсоном - это противоречие по поводу наличия привилегированного класса полаганий, а именно перцептуальных пола-ганий; применительно к теории обоснования это - контроверза фундаментализма/когерентизма.

Поскольку подход Дэвидсона к теории значения подразумевает более общую теорию интерпретации, постольку его холистическое представление значения подразумевает холистическое представление ментального вообще и ментального содержания в частности. Теория радикальной интерпретации фактически подразумевает сочетание холистического и экстерналистского тезисов: о зависимости пропозиционального содержания от рациональных связей между полаганиями или пропозициональными установками (холизм) и о зависимости такого содержания от каузальных связей между установками и предметами в мире (экстернализм). Это сочетание очевидно в самом принципе доверия и его комбинации тезисов когерентности и корреспонденции. Оно определяет структуру теории знания, эксплицируемой из работ позднего Дэвидсона, и ее отчетливый антискептический пафос.

Возникающий здесь вопрос таков: может ли понятие обоснования быть использовано в теории значения более прямо? Если такому более прямому рассмотрению связи значения и обоснования препятствуют требования холизма - которые, в свою очередь, обусловливают перенос центра внимания при анализе значения с истины на обоснование, - то, следовательно, мы можем попытаться подвергнуть холистические требования дальнейшему анализу.

Такой анализ проводится в пятой главе "Самоорганизация языковых значений и ее анализ как эпистемологического обоснования. Ее применение к прикладным семантическим теориям". Глава состоит из шести разделов и резюме.

В первом разделе "Значение как обоснование" сформулирован главный тезис обосновательной концепции значения (ОКЗ): Р знает значение Б, если Р может обосновать полагание, выражаемое Б. Рассмотрено отношение ОКЗ к другим семантическим теориям. Показано, что обосновательный подход к анализу значения ближе к верификационизму, чем к теоретико-модельной семантике, разновидностью которой можно в этом отношении считать УИКЗ. Вместе с тем между УИКЗ и обосновательной концепцией значения (ОКЗ) нет взаимного исключения: скорее это отношение дополнения. Это показано в диссертации рассмотрением возможных аргументов от условий истинности против ОКЗ.

Теоретически в рамках ОКЗ может быть принят как фундаменталистский, так и когерентистский подход; контраргументы от условий истинности возможны лишь против последнего. Они таковы.

1. Когда мы увеличиваем когерентность некоторого множества полаганий, то новое, более когерентное множество полага-ний часто с меньшей вероятностью будет истинным, чем исходное, менее когерентное множество. С такой точки зрения, эпистемически более когерентное множество полаганий может с меньшей вероятностью быть истинно в целом, чем некоторые из его менее когерентных подмножеств.

2. Если обоснование одновременно и способствует истине, и представляет из себя когерентность, т.е. свойство множеств полаганий, то системы полаганий не могут стать более обоснованными, если эти полагания логически независимы.

Контраргумент основан на прояснении роли вероятности в обосновании. Построено вероятностное требование, состоящее в

следующем: для теории обоснования способствование истине означает, что вероятность В2, обоснованного в большей степени, превышает вероятность менее обоснованного В,. Вероятностные аргументы от способствования истине против когерентного обоснования, не опровергают этого требования. Эти аргументы направлены на связь вероятности с обоснованием, но они подрывают эту связь только в том случае, если мы принимаем выводимость истинности из обоснованности — между тем, как показано в диссертации, такой проект несостоятелен. Поэтому условия истинности и условия обоснования не конкурируют в теории значения даже при том, что и те, и другие имеют когерентный характер и при том, что определяемые ими понятия могут совпадать экстенсионально.

Для объяснения этого последнего обстоятельства во втором разделе "Динамическая теория каузальной референции" показано, каким образом обосновательной теории значения может соответствовать некоторая теория референции. В диссертации построена такая теория: это процессуально-каузальная теория референции, основанная на концепции каузального объяснения и каузальной релевантности, разработанной Уэсли Сэлмоном. При таком подходе за элементарные принимаются понятие процесса и пространственно-временного пересечения процессов. Пересечение двух процессов является каузальным взаимодействием, если оба процесса при пересечении получили такие изменения, которые сохраняются вне точки пересечения даже в отсутствие дальнейших пересечений. Можно рассматривать употребление термина как процесс, притом как каузальный процесс, т.е. такой, который может вступать в каузальное взаимодействие.

В диссертации показано, что в качестве каузального процесса целесообразно рассматривать диахронически понимаемый идиолект, т.е. совокупность всех индивидных событий употребления языка индивидом А на всем протяжении существования индивида. Отсюда следует, что обоснование значений наших языковых выражений проводится не относительно всей системы языка, но относительно некоторого его фрагмента. Этот чрезвычайно важный для конструируемой теории выгод рассматривается в третьем разделе "Холистичность и конвенциональность значений".

Идея языка, взятого как целое в качестве не только необходимого, но и достаточного условия определения значения восходит к критике верификационизма атомистического толка, основанного на предположении, что верификация — это процедура, которая

может быть проделана в отношении предложения, взятого в отдельности. Атомизм исходит из того, что значение языкового выражения может быть установлено независимо от остального корпуса предложений языка, благодаря соотнесению такого выражения с самой реальностью, т.е. его эмпирическому рефе-ренциальному содержанию. Противоположный подход — холистический — состоит в том, что значение выражений языка признается зависящим от всего целого языка. При нем подразумевается, что существуют правила, единые для языка в целом и тем самым для всех его элементов, и некоторые из этих правил определяют, каким должно быть значение данного предложения: они определяют, каково оно или как оно должно устанавливаться или конструироваться. Отдельную проблему для семантического холизма может представлять и неопределенность в отношении границ языка: где еще продолжается язык L, а где — уже не он? Где его референциальные границы? Такого рода соображения, вместе с идеей языка как структуры правил обусловили третье направление в понимании зависимости значений языковых выражений и знаков вообще от целого, частью которого они являются: оно получило название молекуляристского. Этот подход предполагает, что значение выражения определяется неким фрагментом языка, но не всем языковым целым, например — определенной группой правил. Этот путь ставит определимость значения в зависимость, в конечном счете, от условий установления определенной конвенции — условий удовлетворительности соответствующих обобщений.

Обсуждение проблемы лингвистической и эпистемологической конвенции оказывается центральным для уяснения того, почему ОКЗ должна иметь скорее молекуляристский, чем холистический характер. Представления о конвенциональности значения могут сочетаться и с теми, и с другими взглядами, однако важен тот способ, которым это происходит.

С точки зрения атомизма, решающую роль в детерминации значений будет играть их собственное содержание — т.е., рефе-ренциально, их соотнесенность с некоторой внешней языку действительностью. Крайней позицией здесь будет отрицание кон-венциональности — натуралистический взгляд на природу значения. С молекуляристской точки зрения, бессмысленно будет рассматривать языковую конвенцию как тотальную, равно (или, по крайней мере, одинаково) валидную для всех элементов языка: мы должны выделить тот класс элементов, относительно ко-

торых эта конвенция заключается. Холистическая позиция по поводу конвенциональности семантики состоит в следующем: для того, чтобы определить референции языка, необходимо провести различие между контингентными и необходимыми (скажем, каузально обусловленными) значениями, в то время как способ, которым должно быть проведено это различие, конвенционален. Значения, определенные как необходимые, не будут получать тем самым никакого принципиального эпистемологического отличия, дающего им гарантию от пересмотра на основании свидетельствующего о противоположном языкового опыта. Причем холистический тезис о произвольности различия между конвенциональным и необходимым противостоит не только атомизму, но и в равной степени молекуляризму, проводящему принципиальное различие между конвенциональными правилами (например, конвенционально установленными правилами передачи значений по каузальной цепи) и детерминированными в результате их применения значениями, где это различие явилось бы наиболее эпистемологически нагруженным.

В диссертации показано, что с точки зрения ОКЗ атомизм соответствует фундаментализму, а холизм - инфинитизму. Когда же мы говорим о верификации на множестве предложений, доступных в действительности в настоящий момент реальному говорящему, мы фактически принимаем молекуляристский подход к обоснованию проверяемого высказывания, и этот подход когерентен. Он также позволяет сохранить особый статус предложений наблюдения в рамках когерентного обоснования. Предложенный вариант молекуляризма фактически подразумевает сочетание холистического и экстерналистского тезисов: о зависимости пропозиционального содержания от рациональных связей между пропозициональными установками и о зависимости такого содержания от каузальных связей между установками и предметами в мире. Сформулирован молекуляристский тезис системности значений: значения устанавливаются (с необходимостью) в результате применения конвенциональных языковых правил. Этот тезис призван противостоять атомизму, отрицающему критерий поддержки системой значений, но, с другой стороны - и холизму, предполагающему конвенциональную фик-сированность самих (определенных) значений языка. Предложенный тезис не отрицает последнего; его суть в том, что он подчеркивает конститутивность языковых правил для определенных референций - которые, таким образом, сами по себе не являются ни конвенциональными, ни детерминированными.

С этой точки зрения в четвертом разделе "Композициональность значений" проводится дальнейшее рассмотрению связи между обоснованием и референцией, направленное на уточнение требований композициональности.

В рамках УИКЗ слова признаются значащими выражениями постольку, поскольку предложения состоят из слов, а значение слов заключается в том систематическом вкладе, который они вносят в значения тех предложений, частями которых они являются. При этом мы не можем дать прямое определение значения термина, задав условия его истинности, так как единичный термин носителем истинности быть не может. Принятое в УИКЗ решение состоит в том, чтобы ввести некоторый аналог свойства истинности для уровня терминов. Это не только не избавляет нас от онтологических обязательств, но создает новые.

Однако нет аргументов против того, чтобы экстраполировать процедуру обоснования с предложений на термины. Если мы считаем наше полагание (или выражающий его фрагмент языка) обоснованным в том случае, когда нам известны причины, по которым мы его придерживаемся, то здесь нет причин ограничивать класс носителей обоснованности носителями пропозиционального знания. Процессуально-каузальная теория референции объясняет, каким образом мы получаем знание референци-альных значений, и такое знание, согласно этой теории, будет фактически обоснованным, поскольку для каждого значения мы можем указать каузальную ситуацию — в большинстве случаев гипотетическую, но с точностью до онтологии индивидного события.

Вопрос о применимости принципа композициональности как условия адекватности семантической теории в рамках ОКЗ будет тогда вопросом о том, способны ли мы обосновать предложение на основе способности обосновать его составные части. Показано, что требование композициональности должно иметь форму

Р знает значение Б, если Р может обосновать примитивы 5.

Очевидно, что если я утверждаю, что снег бел, а мой оппонент — что снег красен, то у нас не будет возможности проверить правоту одного из нас иным способом, кроме как обратившись к другим утверждениям, содержащим предикаты "белый" и "красный", и мы никак не решим наш спор, обращаясь только к снегу. Для этого нам понадобятся референциальные значения терминов "белый" и "красный", состоящие в классах всех белых и всех красных предметов. В таком случае классические затруднения,

связанные с идентификацией в референциально непрозрачных контекстах, не будут создавать здесь для нас принципиальной проблемы. Аналогичным образом могут быть описаны и задействованные в обосновании механизмы семантических трансформаций - синонимии, многозначности, а также грамматических дериваций: они также могут быть сформулированы в виде правил, участвующих в обосновании. Конечно, мы не нуждаемся в знании пропозициональной формулировки правила для того, чтобы ему следовать, но мы тем не менее будем обоснованы в нашем знании правила постольку, поскольку у нас есть причины ему следовать.

Формы семантических теорий, которые мы можем строить в рамках ОКЗ, оказываются во многом зависящими от применения принципа композициональности. В частности, композициональ-ность оказывается несовместима с фундаменталистской версией ОКЗ, и этот технический результат хорошо согласуется с принятой в диссертации методологией: связь значения и обоснования - это представление, призванное подчеркнуть, что язык - это нечто, что мы усваиваем от других людей; что это -социальный феномен и не может существовать иначе; что невозможен язык не общественный.

В пятом разделе "Применение обосновательной концепции значения к прикладным семантическим теориям" рассматривается, каким образом мы можем строить семантические теории, учитывая соотношение УИКЗ и ОКЗ.

Семантические теории требуются при автоматизированной обработке больших массивов естественноязыковых текстов, что необходимо для продвижения в большинстве областей науки. Для этого нужны интеллектуальные системы, извлекающие информацию из текста и решающие задачи, например, реферирования и других видов компрессии текста и комбинаций текстов, где сентенциальные и лексические значения могут быть смоделированы. Подобного рода задачи прямо или косвенно реализуются в системах, основанных на знаниях (knowledge based systems). Ход развития таких систем в последнее десятилетие демонстрирует перенос акцента с информации на знание, который можно назвать "эпистемологическим поворотом" в информатике. Он состоит в прежде всего в увеличении числа параметров, по которым производится обработка информации. Согласно представляемому подходу, эпистемологическая параллель здесь будет состоять в том, что если раньше учитывалась

лишь истинность информации, то теперь — прежде всего с возрастанием ее обрабатываемых объемов — должна учитываться, кроме истинности, и ее обоснованность.

Исходя из этого, в шестом разделе "принципы построения двухуровневой семантики" выдвигается положение о том, что моделирование сентенциальных и лексических языковых значений целесообразно проводить на двух взаимодействующих уровнях:

* относительно фиксированной базы данных, состоящей из определенного класса релевантных текстов — и соответствующей множеству утверждений, не требующих дальнейшего обоснования, и

* относительно варьируемой (настраиваемой) базы знаний, способной подвергаться изменениям в ходе самого этого процесса. Последняя может представлять собой поток сообщений — как внешних, так и исходящих от пользователя при его работе с системой.

Тезис о том, что для моделирования языковых значений необходимо взаимодействие двух уровней, отражает главный результат диссертации о том, что для представления значения необходимо определить как его условия истинности, так и условия обоснованности. Статический (или внутренний) уровень соответствует истинности высказываний, динамический (или внешний)— обоснованности.

Такой подход принципиально отличается от применяемых в существующих программах моделирования языковых значений, так как практически все они работают, в этом отношении, на одном уровне, а не на двух или нескольких, необходимость чего следует из представляемой в настоящей работе методологии.

Для реализации этой методологии предлагается следующая модель. За исходный принимается некоторый массив релевантных для данной тематики текстов, которые считаются обладающими выделенным эпистемическим статусом, подобно самообосновываемым утверждениям.

Установление любых значений (лексических, сентенциальных, сверхфразовых) любого далее входящего текста производится,

* во-первых, относительно этого массива и относительно соответствующих ему исходных тезаурусов;

* во-вторых, относительно семантической сети, построенной для самого этого текста на основе дистрибутивно-

статистического (по совместной встречаемости) и структурно-семантического (на основании морфологической, синтаксической и т.д. структур) анализов.

Результаты этих установлений должны подвергаться сравнению (наиболее подходящим для этого механизмом представляется многослойная нейронная сеть). Результаты сравнения сохраняются в некоторой "базе обоснованности", представляющей собой базу данных плюс правила ее пополнения, и каждое последующее установление значений для каждого последующего поданного на вход текста должно производиться относительно нее наравне (или в определенном соотношении) с исходной "базой истинности" (в зависимости от пользовательской настройки). Таким образом, для каждого последующего текста установление значений производится в трех отношениях, а результаты их сравнения вновь сохраняются в "базе обоснованности", и цикл повторяется. Чем больше раз он повторится, тем больше вероятность того, что определяемые значения окажутся близки к естественноязыковым. Кроме того, в "базе обоснованности" сохраняются результаты пользовательских запросов, которым также присваиваются соответствующие веса, участвующие далее в определении значений.

Таким путем реализуются важные для представляемой позиции требования

• сочетания в структуре значения истинности и обоснованности;

• холистичности значений;

• когерентности обоснования

=> (необходимой, в частности, в силу требования композициональности);

• наличия класса фундаментальных утверждений, дающих ту основу знания, которую мы не можем не считать достоверной постольку, поскольку наше знание должно быть на чем-то основано;

• конвенциональности значений, и

• когерентности на протяжении некоторого континуума, в том числе временного, а не только в какой-то момент в какой-то позиции (§§ 4.3; 5.1).

В Заключении приводятся основные выводы диссертации. Отмечается, что проведенный анализ и полученные результаты позволяют, во-первых, представить адекватное решение проблемы языкового значения; во-вторых, интегрировать ее в ис-

следования процесса когнитивно-коммуникативного обоснования при использовании естественного языка; в-третьих, рассмотреть возможность применения полученных результатов в компьютерных технологиях автоматизированной обработки текста.

Особый интерес для будущего исследования может представлять дальнейшая конкретизация защищаемого эпистемологического подхода к семантике применительно к компьютерному представлению знаний. Основное следствие здесь состоит в том, что для такого представления необходимо взаимодействие двух уровней:

* уровня фиксированной базы данных, состоящей из определенного класса релевантных текстов и соответствующей множеству утверждений, не требующих дальнейшего обоснования, и

* уровня варьируемой (настраиваемой) базы знаний, способной подвергаться изменениям в ходе самого этого процесса.

Этот прикладной результат отражает главный результат диссертации, состоящий в том, что для представления языкового значения необходимо определить как его условия истинности, так иусловияобоснованности.

Основные положения и выводы диссертации нашли полное отражение в 3 монографиях и 30 статьях и докладах общим объемом 67,7 п.л. (из них автором написано 56 п.л.):

Монографии

1. Лебедев М.В. Стабильность языкового значения. М., "УРСС", 1998. — 1 1,5 пл.

2. Лебедев М.В. Эпистемологические основания условие-истинностной концепции значения. — М., изд. РУДН «Уни-кум-Центр»,2001. -1 6 п.л.

3. Лебедев М.В., Черняк А.З. Онтологические проблемы референции. М., "Праксис", 2001.—21,5 п.л.

Статьи и тезисы докладов

1. Лебедев М.В. О метаязыковом статусе концепции "значение как употребление" //XI Международная конференция по логике, методологии и философии науки. М.-Обнинск, 1995. Т. 5.- 0,3 п.л.

2. Лебедев М.В., Черняк А.З. Конвенция: опыт генетического анализа // Философские исследования, № 3, 1996. - 1 п.л.

3. Lebedev M.V. Functional Bounds of Convention // 2nd European Congress of Analytic Philosophy. Leeds, 1996. - 0,2 п.л.

4. Лебедев М.В. Неокантианские истоки конструктивистской онтологии Н. Гудмена // IV международная конференция "Логическое кантоведение". Калининград, 1 997.- 0,1 п.л.

5. Лебедев М.В. Плюралистические онтологии в конструктивистской парадигме //I Всероссийский философский конгресс. СПб, 1997. -0,1 п.л.

6. Лебедев М.В. Об онтологическом статусе метаязыка // Межвузовская конференция "Особенности философского дис-курса".М., 1997.-0,1 п.л.

7. Лебедев М.В. Философия языка на фоне развития философии // Особенности философского дискурса. М., 1998. -1 п.л.

8. Lebedev M.V. Methodology of Transition from Description to Explanation // XX World Congress of Philosophy, section "Philosophy of Language". Boston, 1998. - 0,1 п.л.

9. Lebedev M.V. Getting from Description to Explanation // 24th Annual Meeting on Philosophy of Science. Dubrovnik, 1998. -0,1 п.л.

10. Лебедев М.В. Семантика перехода от описания к объяснению // Что значит знать? М., 1999. - 1 п.л.

11. Лебедев М.В. Проблема следования правилу в философии математики Витгенштейна // Стили и методы математического мышления. СПб., 1999. - 1 п.л.

12. Lebedev M.V. Coherence Theory of Truth and the Realist/AntiRealist Controversy // 3rd European Congress of Analytic Philosophy. Maribor, 1999. - 0,2 п.л.

13. Лебедев М.В. Идеи Канта в аналитической философии науки //VII Кантовские чтения. Калининград, 1999. — 0,1 п.л.

14. Lebedev M.V. Truthfulness of Linguistic Meanings and Semantics of Transition from Description to Explanation // Acta Manilana. Manila, 2000.— 1 п.л.

15. Лебедев М.В. Эмпиричность научной теории // Трансцендентальная антропология и логика. Калининград, 2000. — 1 п.л.

16. Lebedev M.V. Metaphysical Realism and Realism about Truth // Metaphysics for the Third Millenium. Rome, 2000. — 0,3 п.л.

17. Лебедев М.В. Dynamic Causal Theory of Reference // 26th Annual Meeting on Philosophy of Science. Dubrovnik, 2000. — 0,1 п.л.

18. Лебедев М.В. IF-семантика и проблема значения в естественных языках // Современная логика: проблемы и методы. СПб, 2000. —0,1 п.л.

19. Лебедев М.В. Процессуально-каузальная теория референции //Логос. №4,2001.— 1 п.л.

20. Лебедев М.В. Проблема доступа в эпистемологическом обосновании // 3 Смирновские чтения. М., 2001. — 0,1 п.л.

21. Лебедев М.В. Миротехнологии Гудмена // Н. Гудмен. Способы создания миров. М., "Праксис", 2001.— 1 п.л.

22. Лебедев М.В. Нелинейность эпистемологического обоснования // Философия науки. Выпуск восьмой. Синергетика человекомерной реальности. М., ИфРАН, 2002. -1,0 п.л.

23. Lebedev M.V. Causal Reference as Intersection of Idiolects // 4th European Congress of Analytic Philosophy, Lund, 2002. -0,2 п.л.

24. Лебедев М.В. X. Патнэм и традиционная философия // X. Патнэм. Разум, истина и история. М., "Идея-пресс" — "Праксис", 2002. — 1 п.л.

25. Лебедев М.В. Следствия соотношения истинности и обоснованности в структуре языкового значения // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). В 3 т. Т.1: Философия и методология науки,

эпистемология, философская онтология, логика, философия природы, философия сознания, философия техники, философия образования. Ростов-на-Дону, Изд- во СКНЦ ВШ.2002.-0,2п.л.

26. Лебедев М.В. Создание звезд: кому это нужно? // Философия науки. Выпуск девятый. М., ИФРАН, 2003. - 1,0 п.л.

27. Лебедев М.В. Динамический подход к анализу языкового значения в современном контексте // Творческое наследие Густава Густавовича Шпета в контексте философских проблем формирования историко-культурного сознания (междисциплинарный аспект): Гг. Шпет / ОотргеИепвю. Четвертые Шпетовские чтения. Томск, ТГУ, 2003. - 2,0 п.л.

28. Лебедев М.В. Языковое значение в представлении Дональда Дэвидсона // Д. Дэвидсон. Истина и интерпретация. М., "Праксис", 2003. С. 408-444.-3 п.л.

29. Лебедев М.В. Десакрализация филологии // Философия и филология: в современном культурном пространстве: проблемы междисциплинарного синтеза. Томск, 2003. - 0,2 п.л.

30. Лебедев М.В. Дистрибутивно-статистический анализ в лингвистике // Вероятностные идеи в науке и в философии. Институт философии и права Сибирского отделения РАН. Новосибирск, 2003. - 0,2 п.л.

Методические работы

1. Лебедев М.В. Новые информационные технологии. Программа курса. М., УРАО, 1997. - 1 п.л.

2. Лебедев М.В. Развитие критического мышления. М., "Центр интерактивных методов обучения", 1998. — 4 п.л.

3. Лебедев М.В. Социальная эпистемология. Программа курса. М., УРАО, 1 998.-1 п.л.

4. Лебедев М.В. Философия языка. Программа курса. М., УРАО, 1998.-1 п.л.

5. Лебедев М.В. Аналитическая философия. Программа курса. М., РУДН.2001. —1 п.л.

Переводы

1. Лебедев М.В. Н. Гудмен. Способы создания миров // Н. Гудмен. Способы создания миров. М., "Идея-пресс" — "Праксис", 2001. — 8 п.л.

2. Лебедев М.В., Дмитриев ТА // X. Патнэм. Разум, истина и история. М., "Праксис", 2002. — 1 1 п.л.

3. Лебедев М.В., Веретенников АА, Дмитриев ТА и др. // Д. Дэвидсон. Истина и интерпретация. М., "Праксис", 2003. -9 п.л.

»14737

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Лебедев, Максим Владимирович

Введение

Глава 1. Условие-истинностный подход к анализу языковых значений

1.1 Концепция "значение как употребление"

1.2 Концепция значения как условий истинности и стандартная семантика Дэвидсона

1.3 Верификационистские аргументы против УИКЗ

1.4 Резюме главы

Глава 2. Онтологическая нейтральность УИКЗ

2.1 Требование независимости истинностных факторов от сознания

2.2 Носители истинности в УИКЗ

2.3 Резюме главы

Глава 3. Применение в УИКЗ различных теорий истины

3.1 Понятие истины и возможность его применения в теории значения

3.2 Применение корреспондентной теории

3.3 Применение дефляционной теории

3.4 Применение прагматической теории

3.5 Применение ревизионной теории

3.6 Применение релятивистского подхода

3.7 Применение когерентной теории

3.8 Резюме главы

Глава 4. Проблемы обоснования языковых выражений

4.1 Различение между истинностью и обоснованностью знания

4.2 Природа когерентности и проблема доступа

4.3 Аргументы когерентной теории обоснования и перцептуальные утверждения

4.4 Интерпретация и обоснование

4.5 Резюме главы

Глава 5. Самоорганизация языковых значений и ее анализ как эпистемологического обоснования. Ее применение к прикладным семантическим теориям

5.1 Значение как обоснование

5.2 Динамическая теория каузальной референции

5.3 Холистичность и конвенциональность значений

5.4 Композициональность значений

5.5 Применение обосновательной концепции значения к прикладным семантическим теориям

5.6 Принципы построения двухуровневой семантики

5.7 Резюме главы 309 Заключение 311 Библиография

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Лебедев, Максим Владимирович

Актуальность темы исследования. Один из наиболее характерных феноменов философии и культуры XX века — обращение к феномену языка как к специфическому предмету, без которого невозможен никакой метод исследования. Философия языка определяет развитие многих областей современной философии: ее ключевые идеи оказали и продолжают оказывать огромное влияние как на проблематику, так и на сам стиль современного философствования. При этом продолжают появляться новые аспекты тем, связанных с философским анализом языка, его роли в социальных практиках человека и познании им внешнего мира. Для представленной работы особенно важно то обстоятельство, что философия языка указывает определенный способ рефлексии над языком, и если она строится не на метафорических аргументах, а тяготеет к определенной строгости, то она способна выступать и философией лингвистики, т.е. методологией конкретных научных проектов. В этом отношении не случаен и тот факт, что само различение истинности и обоснованности, оказавшееся таким важным для этой работы, выкристаллизовалось в Венском кружке в результате дискуссий о языке науки.

Помимо этого, актуальность представленной работы определяется возрастающей ролью межъязыковой и кросс-культурной коммуникаций в современных условиях глобализации и мультикультурализма. Повышение необходимости в интерпретации семантической информации и увеличение числа параметров, по которым эта интепретация может проводиться, обусловливают потребность в разработке детальных теорий значения для естественных языков, способных адекватно решать возникающие здесь проблемы. Особым обстоятельством здесь является возрастание использования информационных технологий и автоматизации обработки информации, в результате чего важной задачей для философии языка становится методологическое обеспечение прикладных семантических теорий.

Методологическая и предметная актуальность работы обусловлена также связью этой проблемы с центральными эпистемологическими вопросами, в том числе с проблемой истины. Для послевитгенштейнианской эпистемологии вообще чрезвычайно характерны подчеркнутый интерес к теориям истины и разработка все новых их разновидностей, а с другой стороны — разграничение истины и обоснования (justification) высказываний, которое, в свою очередь, может отождествляться, а может быть разведено с гарантированностью (warrant), надежностью утверждения и выражаемого им полагания. Разграничение, в свою очередь, не единственное из возможных здесь решений: сама истина может рассматриваться как обоснованность. Одна из важнейших проблем, вытекающих ( отсюда для семантики — восходящая в этой традиции к Расселу проблема ж онтологических обязательств высказывания. Очевидно, что истина и ложь не должны быть в теории языкового значения онтологическими величинами (как это было для Фреге). Основополагающей теорией современной концепции значения как условий истинности (УИКЗ) является теория Дэвидсона. Она подверглась критике, суть которой сводится к тому, что с помощью понятия истины мы далеко не всегда и/или не полностью схватываем значение: для этого нам может потребоваться нечто еще или нечто иное. Теория Дэвидсона использует семантическое определение истины; последнее полагалось им в момент создания своей стандартной семантики онтологически нейтральным, однако позднейшая критика показала возникающие здесь сложности; следовательно, эта концепция будет работать до тех пор, пока наш язык является экстенсиональным, а отсюда вытекают и следующие возможные ограничения.

Рассмотрение этих обстоятельств в обсуждении УИКЗ порождает значительный круг вопросов, часть которых обсуждается в представленной диссертации. Основные их них таковы:

1. Насколько органично для УИКЗ требование онтологической нейтральности? Насколько оно выполнимо?

2. Могут ли быть применены в УИКЗ теории истины различной формы? Изменится ли от этого суть УИКЗ?

3. В каком отношении условия истинности высказывания, обсуждаемые как его значение, могут выступать условиями его эпистемологически-коммуникативного обоснования?

4. Каково соотношение роли истинности и обоснованности в структуре языкового значения? С чем это связано и что отсюда следует?

5. Какую форму может иметь теория значения как условий обоснованности и каковы ее возможные применения?

Предлагаемое исследование ставит целью прояснение такой эпистемологической позиции, согласно которой обоснованность значений нельзя определить, исследуя отношения между языковыми выражениями и их референтами. С такой точки зрения, обоснование значений — социальный процесс, многоаспектный процесс коммуникации, посредством которого мы пробуем убедить друг друга в том, что мы полагаем; мы лучше понимаем природу знания, когда мы понимаем, какую роль знание играет в обосновании значений выражений нашего языка и манифестируемых ими полаганий, чем во все более и более точном представлении действительности. Таким образом, в теоретико-методологическом отношении исследование выходит за пределы традиционной аналитической модели связи истины и значения и раскрывает основные параметры философской семантики, опирающейся на эпистемологию, что дает возможность показать значение совместного рассмотрения семантических и прагматических аспектов языка. Следовательно, анализ связи значения, истины и обоснования представляется актуальным и с точки зрения разработки методологических проблем, связанных с философским осмыслением гуманитарного научного знания.

Итак, актуальность представленного диссертационного исследования состоит в том, что в нем разносторонне и последовательно, на уровне методологических критериев современной аналитической философии, исследована совокупность ключевых проблем философии языка и предложена новая концепция значения, представляющаяся решающе важной для адекватного философского анализа феномена человеческой коммуникации и для компьютерного представления знаний.

Степень теоретической разработанности темы. Исследование связи истины и значения восходит к Фреге, Расселу, Витгенштейну и Тарскому. Конкретизация проблемы в современной философии, соответствующая принятому в диссертации подходу, связана в первую очередь со "стандартной семантикой", сформулированной в работах Д.Дэвидсона. Последнюю разрабатывают У.Лайкэн, Дж.Макдауэлл, С.Стич, Дж.Уоллес, Дж.Гарфилд, Р.Грэнди; рассматривают и критикуют М.Даммит, Э.Лепор, Т.Бердж, Г.Эванс, Дж.Фостер, Дж.Катц, Э.Сааринен, Я.Хинтикка и многие другие.

Важным для данного исследования является обсуждение проблематики истины и обоснования, представляющее одну из центральных тем в эпистемологии последних десятилетий. Проблемы истины рассматривают в своих работах У.Элстон, Н.Решер, К.Райт, М.Девитт, М.Даммит, Я.Хинтикка, Р.Фумертон, А.Гупта, Р.Уокер, Р.Керкэм, С.Кэндлиш, Н.Белнап; теории обоснования — А.Плантинга, Л.Бонжур, П.Кляйн, Р.Рорти, Г.Харман, Ф.Дретске, А.Голдман, Р.Нозик, П.Мозер, Дж.Ходжлэнд, Р.Фоли, Р.Соса и др.

Общие проблемы философской семантики, релевантные для представленного исследования, рассматривали Д.Льюис, Х.Патнэм, Н.Гудмен, Дж.Фодор, Э.Лепор, И.Хэкинг.

В отечественной литературе указанная проблематика затрагивалась в работах

A.В.Бессонова, А.Л.Блинова, А.Ф.Грязнова, Е.Н.Никитина, В.В.Петрова,

B.А.Суровцева, В.В.Целищева и др.

Для освещения вопросов и тем теоретической лингвистически здесь особо важны подходы Ю.С.Степанова и Т. ван Дийка.

Наконец, особую роль в этой работе играют результаты, полученные в ходе широких дискуссий последних десятилетий о методах компьютерного моделирования человеческого знания И.Ю.Алексеевой, Б.В.Бирюковым, Х.Дрейфусом, Д.А.Поспеловым, К.Фогелем.

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы разработать и обосновать адекватное решение проблемы значения в естественном языке с учетом результатов, полученных в современной эпистемологии, а также рассмотреть возможности его применения в компьютерных информационных технологиях.

Эта цель предполагает следующие задачи:

1) экспликация концептуального базиса УИКЗ, т.е. основных характеристик ее предмета и метода;

2) построение требования онтологической нейтральности, предъявляемого к теории значения;

3) систематическое исследование возможности применения в УИКЗ различных теорий истины;

4) характеристика различения между истинностью и обоснованностью знания в эпистемологическом и семантическом аспектах;

5) применение эпистемологического понятия обоснования к теории языкового значения;

6) разработка возможных приложений концепции значения как условий обоснованности.

Методологические основания исследования. В самом общем виде метод исследования можно определить как аналитический: автор опирается на категориальный аппарат, принципы аргументации, теоретическую и источниковедческую базы современной аналитической (преимущественно англоязычной) философии языка. Это ни в коей мере не "логический анализ языка": автор не прибегает к собственно логическим методам. Использовались теоретические положения и выводы современных исследований теорий значения (наиболее методологически значимы здесь оказались идеи М.Даммита), теорий обоснования (прежде всего когерентные теории Л.Бонжура и Г.Хармана, экстерналистский подход и т.д.). Для формулировки требования онтологической нейтральности было задейстовано представление об алетическом реализме, разработанное У.Элстоном. Важным ориентиром послужили результаты, которые получили в философии науки К.Гемпель (концепция объяснения) и У.Сэлмон (теория каузальности), а также выводы о компьютерном представлении знания, сделанные И.Ю.Алексеевой.

Научная новизна положений диссертации, выносимых на защиту. В диссертации получены следующие конкретные научные результаты, обладающие новизной и теоретической значимостью.

1. В диссертации впервые в отечественной литературе дан подробный критический анализ одной из центральных современных семантических концепций — условие-истинностная концепция значения ("стандартная семантика") Дэвидсона и показано, что ключевые идеи УИКЗ сами по себе не приводят к удовлетворительному объяснению феномена владения языком. Мы не можем положить в основу теории значения понятие истинности, интерпретируемое в смысле объективных условий истинности; в противном случае значение становится эпистемически недоступным. Искомая строгость в отношении онтологических обязательств теории не была достигнута: поскольку УИКЗ Дэвидсона претендует на то, чтобы быть именно теорией значения для естественных языков, постольку всякий раз, когда она пытается объяснить, каким образом она может дать теорию понимания выражений этих языков, она сталкивается в числе прочих и с онтологическими проблемами. В этом контексте рассмотрены связанные с ней проблемы: композициональности и холистичности значений, понимания и интерпретации языковых выражений. Продемонстрирована взаимосвязь аспектов этой проблематики, определяющая форму семантической теории.

2. В диссертации впервые выдвинуто и обосновано положение о том, что теория значения как условий истинности имеет форму ограничений, накладываемых на семантическую/истинностную относительность, сопоставимых с ограничениями, накладываемыми на онтологическую относительность. Главные из таких ограничений касаются зависимости истины от сознания и реализма, т.е. онтологических обязательств истинных утверждений и утверждений об истинности. Для этого в диссертации использованы две дистинкции: между носителями истины и истинностными факторами и между метафизическим и алетическим реализмом. Требования бивалентности и трансцендентности истины характерны для метафизического реализма, но не для собственно реализма относительно истины. Для последнего существенным является признание возможной независимости от сознания истинностных факторов (например, фактов), которое еще не влечет за собой онтологических требований о том, к какого рода вещам отсылает высказывание, или о том, каким способом существуют эти вещи.

Этот результат показывает, каким образом мы можем строить семантическую теорию, свободную от онтологических обязательств и связанных с ними избыточных требований.

3. Впервые исследована возможность применения в УИКЗ различных теорий истины. Обсуждение проведено по трем критериям:

• функциональная пригодность, т.е. способность служить теорией значения,

• удовлетворение требованию онтологической нейтральности и

• редуцируемость результатов применения данной теории к результатам применения других теорий.

Рассмотрение теорий истины в порядке возрастания их пригодности к использованию в УИКЗ свидетельствует, что объемлющей в этом отношении является когерентная теория. Этот результат показывает, что попытка последовательного проведения требования онтологической нейтральности в когерентной теории оставляет нас не столько с когерентной теорией истины, сколько с когерентной теорией обоснования знания, поскольку в таком случае нас могут интересовать не столько отношения наших утверждений к миру, сколько причины, по которым мы поддерживаем именно эти полагания.

4. Впервые в отечественной литературе систематическое различение между истинностью и обоснованностью знания использовано в разработке специальной философской теории частного феномена — языкового значения. Развернутый анализ этой дистинкции раскрывает позицию, согласно которой наши истинные полагания должны базироваться на достаточно серьезных основаниях, чтобы быть удостоверяемы как знание. Раскрыта роль этой дистинкции для семантики естественного языка, состоящая в следующем: мы можем придерживаться когерентного подхода к обоснованию, однако постольку, поскольку мы используем его для анализа языковых значений, мы не можем игнорировать то соображение, что некоторые утверждения — такие, как перцептуапьные, — могут быть непосредственно обоснованы чувственно воспринимающим их субъектом, знающим их "по знакомству". Это прежде всего утверждения о реальной действительности, которые представляются нам заслуживающими доверия независимо от каких-либо аргументов в их пользу. Поэтому адекватная когерентная теория обоснования может и должна дать теорию обоснования перцептуальных утверждений, отвергающую обвинение в произвольности и нередуцируемую к фундаментализму. Такая теория может принимать форму ограничений, накладываемых на холистический подход к когерентному обоснованию — и это будет далее определять форму теории, связывающей значение и обоснование.

5. Разработана оригинальная концепция языкового значения, основанная на представлении об обосновании знания. Согласно этой концепции, мы знаем значение предложения, когда можем обосновать полагание, выражаемое этим предложением. Мы знаем значение высказывания не тогда, когда мы обладаем некоторым знанием о связи его пропозиционального содержания с элементами внешнего мира (мы можем понимать значение и без этого), но тогда, когда мы обладаем явным или неявным знанием причин, по которым мы принимаем и поддерживаем (или оспариваем, отрицаем и т.д.) выражаемое этим высказыванием полагание.

6. Выдвинут и разработан тезис о том, что условия истинности и условия обоснования не конкурируют в теории значения даже при том, что определяемые ими понятия могут совпадать экстенсионально. Отсюда следует, что обосновательной теории значения соответствует определенная теория референции. В диссертации предложена отвечающая соответствующим требованиям процессуально-каузальная теория референции, которая объясняет установление референции в результате каузального взаимодействия идиолектов. Важным следствием этой теории является хорошо согласующийся с другими полученными результатами вывод о том, что обоснование значений языковых выражений проводится не относительно всей системы языка, но относительно некоторого его фрагмента. Развитие этого положения оказывается связано с представлениями о конвенциональности значений и приводит к наложению ограничений на холистический подход в пользу молекуляристской позиции.

7. Выдвинуто и развито положение о том, что моделирование значений при компьютерной обработке текстов целесообразно проводить на двух взаимодействующих уровнях: относительно фиксированной базы данных (соответствующей множеству утверждений, не требующих дальнейшего обоснования) и относительно варьируемой (настраиваемой) базы знаний, способной подвергаться изменениям в ходе самого этого процесса. Тезис о том, что для компьютерного моделирования языковых значений необходимо взаимодействие двух уровней, отражает главный результат о том, что для представления значения необходимо определить как его условия истинности, так и условия обоснованности. Статический (или внутренний) уровень соответствует истинности высказываний, динамический (или внешний) — обоснованности.

В целом же следует заключить, что ориентация на исследование влияния, оказываемого на языковое значение когнитивными способностями человека, его концептуально-структурирующей деятельностью и другими принципами категоризации, открывает новый подход к принципам построения семантической теории для естественного языка и к принципам компьютерного моделирования языковых значений и систем знаний, используемых человеком в реальной практике.

Теоретическая и практическая значимость исследования. В осуществленном исследовании разработаны и обоснованы теоретические положения, совокупность которых представляет собой новый шаг в разработке одной из центральных проблем современной философии языка. Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, существенно дополняют и уточняют понимание проблемы языкового значения, позволяют более полно интегрировать философскую семантику в общий эпистемологический контекст. В диссертации разрабатывается проблемно-теоретическая основа для совместного изучения семантических и прагматических аспектов языка, что вносит реальный вклад в философию языка и в методологическое обеспечение прикладных семантических теорий.

Последнее имеет значение для разработки программ автоматического анализа текста — такого вида, как автоматическое реферирование, "раскопка текста" и т.п., а также для методики компьютерного представления знания в целом.

Полученные в работе результаты могут быть использованы для дальнейшего развития таких разделов философии, как теория значения и теория референции языковых выражений, теория пропозициональных установок и др., а также в преподавании таких философских дисциплин, как "Аналитическая философия языка", "Современная эпистемология", "Философские проблемы лингвистики" и т.д.

Общую концепцию диссертационного исследования и отдельные его результаты автор использовал в своей преподавательской деятельности.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в ряде работ автора, в том числе в трех монографиях.

Основные концептуальные элементы работы многократно обсуждались на международных и отечественных конференциях, в том числе: Новосибирский конгресс "Вероятностные идеи в науке и философии" (2003); Всероссийский конгресс "Философия и филология" (Томск, 2003); 4-е Шпетовские чтения (Томск, 2002); XX Всемирный философский конгресс (Бостон, 1998); II, III и IV Европейские конгрессы аналитической философии (Лидс, 1996; Марибор, 1999; Лунд, 2002); I и III Всероссийские философские конгрессы (СПб, 1997; Ростов-на-Дону, 2002); 24-я и 26-я Международные конференции по философии науки (Дубровник, 1998; 2000); конференция "Метафизика в III тысячелетии" (Рим, 2000); XI Международная конференция по логике, методологии и философии науки (Обнинск, 1995) и мн.др.

Материалы, которые легли в основу данного исследования, были использованы автором в лекциях по философии языка, философии науки, аналитической философии и эпистемологии, читавшихся в 1995-1998 в Университете Российской Академии Образования, в 1998-1999 в университете штата Айова и в настоящее время в Российском Университете Дружбы Народов.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав (двадцать семь параграфов), заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Значение и его коммуникативно-эпистемологическое обоснование в аналитической философии языка"

Заключение

Исходные вопросы, в наиболее общей форме, были таковы.

1. Насколько органично для УИКЗ требование онтологической нейтральности? Насколько оно выполнимо?

2. Могут ли быть применены в УИКЗ теории истины различной формы? Изменится ли от этого суть УИКЗ?

3. В каком отношении условия истинности высказывания, обсуждаемые как его значение, могут выступать условиями его обоснования?

4. Каково соотношение роли истинности и обоснованности в структуре языкового значения? С чем это связано и что отсюда следует?

Результаты проведенного исследования можно сформулировать в следующих положениях.

1. В диссертации впервые в отечественной литературе дан подробный критический анализ одной из центральных современных семантических концепций — условие-истинностной концепции значения ("стандартной семантики" Дэвидсона). Показано, что УИКЗ синтезировала интуиции как раннего, так и позднего Витгенштейна — раннего потому, что она реализует идею о том, что базовыми примитивами языка являются не термины, а предложения (представление, в укоренении которого очень важную роль сыграл "Трактат"), и позднего потому, что она реализует концепцию "значение как употребление", отождествляя значение с понятием "условий утверждаемости". В этом контексте рассмотрены связанные с ней проблемы: композициональности и холистичности значений, понимания и интерпретации языковых выражений. Продемонстрирована взаимосвязь аспектов этой проблематики, определяющая форму семантической теории.

2. Показано, что ключевые идеи УИКЗ сами по себе не приводят к удовлетворительному объяснению феномена владения языком: знание значения предложения не может сводиться к знанию его условий истинности, так как есть предложения с неопределенными условиями истинности. Мы не можем положить в основу теории значения понятие истинности, интерпретируемое в смысле объективных условий истинности; в противном случае значение становится эпистемически недоступным. Семантика Дэвидсона должна была стать онтологически строгой теорией, но искомая строгость в отношении онтологических обязательств теории не была достигнута: поскольку УИКЗ Дэвидсона претендует на то, чтобы быть именно теорией значения для естественных языков, постольку всякий раз, когда она пытается объяснить, каким образом она может объяснить понимание выражений этих языков, она сталкивается в числе прочих и с онтологическими проблемами.

3. В диссертации впервые выдвинуто и обосновано положение о том, что условие-истинностная теория значения имеет форму ограничений, накладываемых на семантическую/истинностную относительность, сопоставимых с ограничениями, накладываемыми на онтологическую относительность.

Главные из таких ограничений касаются, во-первых, зависимости истины от сознания и, во-вторых, реализма, т.е. онтологических обязательств истинных утверждений и утверждений об истинности. Для этого в диссертации использованы две дистинкции: между носителями истины и истинностными факторами и между метафизическим и алетическим реализмом. Требования бивалентности и трансцендентности истины характерны для метафизического реализма, но не для собственно реализма относительно истины. Для последнего существенным является признание возможной независимости от сознания истинностных факторов (например, фактов), которое еще не влечет за собой онтологических требований о том, к какого рода вещам отсылает высказывание, или о том, каким способом существуют эти вещи.

4. На основе различения метафизического и алетического реализма обсуждено и сформулировано требование онтологической нейтральности, предъявляемое к семантической теории.

Т1) Теоремы условие-истинностной теории значения не являются метафизическими или экзистенциальными утверждениями, т.е. Т-предложения не должны быть интерпретированы как содержащие онтологические обязательства относительно тех состояний дел, к которым они отсылают.

Этот результат показывает, каким образом мы можем строить семантическую теорию, свободную от онтологических обязательств и связанных с ними избыточных требований.

5. Впервые исследована возможность применения в УИКЗ различных теорий истины. Обсуждение проведено по трем критериям:

• функциональная пригодность, т.е. способность служить теорией значения,

• удовлетворение требованию онтологической нейтральности и

• редуцируем ость результатов применения данной теории к результатам применения других теорий.

Рассмотрение теорий истины в порядке возрастания их пригодности к использованию в УИКЗ свидетельствует, что объемлющей в этом отношении является когерентная теория. Этот результат показывает, что попытка последовательного проведения требования онтологической нейтральности в когерентной теории оставляет нас не столько с когерентной теорией истины, сколько с когерентной теорией обоснования знания, поскольку в таком случае нас могут интересовать не столько отношения наших утверждений к миру, сколько причины, по которым мы поддерживаем именно эти полагания.

6. Впервые в отечественной философской литературе систематическое различение между истинностью и обоснованностью знания использовано в разработке специальной философской теории частного феномена — языкового значения. Систематический анализ дистинкции между истинностью и обоснованностью знания раскрывает позицию, согласно которой наши истинные полагания должны базироваться на достаточно серьезных основаниях, чтобы быть удостоверяемы как знание. Раскрыта роль этой дистинкции для семантики естественного языка.

7. В диссертации выдвинуто и раскрыто следующее положение: мы можем придерживаться когерентного подхода к обоснованию, однако постольку, поскольку мы используем его для анализа языковых значений, мы не можем игнорировать то соображение, что некоторые утверждения — такие, как перцептуальные, — могут быть непосредственно обоснованы чувственно воспринимающим их субъектом, знающим их "по знакомству". Это прежде всего утверждения о реальной действительности, которые представляются нам заслуживающими доверия независимо от каких-либо аргументов в их пользу. Поэтому валидная когерентная теория обоснования может и должна дать теорию обоснования перцептуальных утверждений, отвергающую обвинение в произвольности и нередуцируемую к фундаментализму. Такая теория ("требование наблюдения") может принимать форму ограничений, накладываемых на холистический подход к когерентному обоснованию — и это будет далее определять форму теории, связывающей значение и обоснование.

8. Разработана оригинальная концепция языкового значения, основанная на представлении об обосновании знания. Согласно этой концепции, мы знаем значение предложения, когда можем обосновать полагание, выражаемое этим предложением. Мы знаем значение высказывания не тогда, когда мы обладаем некоторым знанием о связи его пропозиционального содержания с элементами внешнего мира (мы можем понимать значение и без этого), но тогда, когда мы обладаем явным или неявным знанием причин, по которым мы принимаем и поддерживаем (или оспориваем, отрицаем и т.д.) выражаемое этим высказыванием полагание.

9. Выдвинут и разработан тезис о том, что условия истинности и условия обоснования не конкурируют в теории значения даже при том, что определяемые ими понятия могут совпадать экстенсионально. Отсюда следует, что обосновательной теории значения соответствует определенная теория референции. В диссертации предложена отвечающая соответствующим требованиям процессуально-каузальная теория референции, которая объясняет установление референции в результате каузального взаимодействия идиолектов.

10. Важным следствием процессуально-каузальной теории референции является хорошо согласующийся с другими полученными результатами вывод о том, что обоснование значений языковых выражений проводится не относительно всей системы языка, но относительно некоторого его фрагмента. Развитие этого положения оказывается связано с представлениями о конвенциональности значений и приводит к наложению ограничений на холистический подход в пользу молекуляристской позиции.

11. В диссертации продемонстрировано, что формы семантических теорий, которые мы можем строить в рамках ОКЗ, оказываются во многом зависящими от применения принципа композициональности. В частности, композициональность оказывается несовместима с фундаменталистской версией ОКЗ, и этот технический результат хорошо согласуется с принятой в диссертации методологией, поскольку связь значения и обоснования — это представление, призванное подчеркнуть, что язык — это нечто, что мы усваиваем от других людей; что это — социальный феномен и не может существовать иначе; что невозможен язык не общественный.

12. Выдвинуто и развито положение о том, что моделирование значений при автоматизации семантической обработки текстов целесообразно проводить на двух взаимодействующих уровнях: относительно фиксированной базы данных (соответствующей множеству утверждений, не требующих дальнейшего обоснования) и относительно варьируемой (настраиваемой) базы знаний, способной подвергаться изменениям в ходе самого этого процесса.

Тезис о том, что для моделирования языковых значений необходимо взаимодействие этих двух уровней, отражает главную идею диссертации — идею о том, что для представления значения необходимо определить как его условия истинности, так и условия обоснованности.

Список научной литературыЛебедев, Максим Владимирович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Виноград Т. Работа с естественными языками — В кн.: Современный компьютер. М„ 1986. С. 90-107.

2. Гаврилова Т. А., Хорошевский В. Ф. Базы знаний интеллектуальных систем. СПб., 2000.

3. Карнап Р. Значение и необходимость. Исследования по семантике и модальной логике. М.: Изд-во иностр. лит., 1959.

4. Лебедев М.В. О метаязыковом статусе концепции "значение как употребление". — Материалы XI Международной конференции по логике, методологии и философии науки. М. — Обнинск, 1995. Т. 5.

5. Лебедев М. В., Черняк А. 3. Конвенция: опыт генетического анализа. — Философские исследования, 1996, № 3.

6. Лебедев М.В. Стабильность языкового значения. М., 1998.

7. Лебедев М.В. Проблема следования правилу в философии математики Витгенштейна. — В кн.: Стили и методы математического мышления (под ред. А.Г.Барабашева). СПб., 1999.

8. Лебедев М.В. Семантика перехода от описания к объяснению. — В кн.: Что значит знать? (сб.) М., 1999.

9. Лебедев М.В. Эмпиричность научной теории. Идеи Канта в аналитической философии науки. — В кн.: Трансцендентальная антропология и логика. Калининград, 2000.

10. Лебедев М.В., Черняк А.З. Онтологические проблемы референции. М., 2001.

11. Лебедев М.В. Эпистемологические основания условие-истинностной концепции значения. М., 2001.

12. Павилёнис Р.И. Проблема смысла. М., 1983.

13. Петров В.В. Структура значения: логический анализ. Новосибирск, 1979.

14. Поспелов Д.А. Моделирование рассуждений: опыт анализа мыслительных актов. М., 1989.

15. Рассел Б. Исследование значения и истины. М., 1999. Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск, 1999.

16. Сааринен Э. О метатеории и методологии семантики. — В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. С. 121-138.

17. Смирнова Е.Д. Логика и философия. М., 1996.

18. Системы управления базами данных и знаний (под ред. А.Н.Наумова). М., 1991.

19. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 1980.

20. Хинтикка Я. Проблема истины в современной философии. — Вопросы философии, 1996, №9. С. 46-58.

21. Целищев В.В. Логическая истина и эмпиризм. Новосибирск, 1974.

22. Чудинов Э.М. Природа научной истины. М., 1977.

23. Allan К. Linguistic Meaning. L. — N.Y., Routledge and Kegan Paul, 1986. Alston W. Epistemic Justification. Ithaca, N.Y., Cornell University Press, 1989.

24. Alston W. The Relability of Sense Perception. Ithaca, N.Y., Cornell University Press, 1993.

25. Alston W. A Realist Conception of Truth. Ithaca, N.Y., Cornell University Press, 1996.

26. Annis D. A contextualist theory of epistemic justification — American Philosophical Quarterly, 1978, 15 (3).

27. Armstrong D. Belief, Truth and Knowledge, Cambridge: Cambridge University Press. 1973.

28. Baker G. Criteria: A New Foundation for Semantics — Ratio, 1974, vol.16, pp. 156189.

29. Bender J. (ed.) The Current State of the Coherence Theory. Dordrecht: Kluwer. 1989.

30. Blanshard B. The Nature of Thought. London: Allen & Unwin, 1939.

31. Block N. Holism, Hyper-analyticity and Hyper-compositionality — Mind and Language, 1993, v.8, N.l, pp. 1-27.

32. BonJour L. The Structure of Empirical Knowledge. Cambridge MA: Harvard University Press, 1985.

33. Bosanquet B. Implication and Linear Inference. L.: Macmillan, 1920.

34. Bradley F. Essays on Truth and Reality. Ox: Oxford University Press, 1914.

35. Bradley F. Appearance and Reality. L., 1893.

36. Brandom R. "Pragmatism, Phenomenalism, and Truth Talk" — In: French P., Uehling T., Wettstein H. (eds) Midwest Studies in Philosophy, vol. XII: Realism and Antirealism. Minneapolis, 1988. Pp. 75-93.

37. Carnap R. Logical Syntax of Language. N.Y., 1937.

38. Cartwright R. Propositions. — In: Butler R.J. (ed.) Analytical Philosophy. N.Y., 1962.

39. Chisholm R. Theory of Knowledge. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall; 2nd ed., 1977. 3rd ed., 1989.

40. Cooper D. Philosophy and the Nature of Language. Longman, L., 1973.

41. Craig E. Knowledge and the State of Nature. Ox.: Oxford University Press, 1990.

42. Davidson D. Inquiries into Truth and Interpretation. Ox.: Oxford University Press, 1984.

43. Davidson D. First Person Authority — Dialéctica, 38, 1985, pp. 101-111.

44. Davidson D. A Coherence Theory of Truth and Knowledge. — In: LePore E. (ed.) Truth and Interpretation. Perspectives on the Philosophy of Donald Davidson. Ox., 1986.

45. Davidson D. A Nice Derangement of Epitaphs — In: LePore E. (ed.) Truth and Interpretation. Perspectives on the Philosophy of Donald Davidson. Ox., 1986.

46. Davidson D. Empirical Content. — In: LePore E. (ed.) Truth and Interpretation. Perspectives on the Philosophy of Donald Davidson. Ox., 1986.

47. Davidson D. "The Structure and Content of Truth" — Journal of Philosophy, 87, 1990, pp. 279-328.

48. Davidson D. "Three Varieties of Knowledge" — In: Phillips Griffiths A. (ed.) AJ.Ayer: Memorial Essays. Royal Institute of Philosophy Supplement 30, Cambridge, 1991. Pp. 153-166.

49. Davson-Galle P. The Possibility of Relative Truth. Avebury Series in Philosophy, Aldershot, 1998.

50. DeRose K. Solving the Skeptical Problem — Philosophical Review, 1995, 104 (January), pp. 1-52.

51. Devitt M. Realism and Truth. Princeton, N.J. 2nd ed., 1997.

52. Donnelan K. Proper Names and Identifying Descriptions — In: Davidson D., Harman G. (eds) Semantics of Natural Language. Dordrecht, 1972.

53. Dretske F. Knowledge and the Flow of Information. Cambridge MA: MIT Press, 1981.

54. Dummet M. Truth and Other Enigmas. Cambridge MA, 1978.

55. Dummet M. The Seas of Language. Oxford: Clarendon Press, 1993.

56. Dummett M. Truth from the Constructive Standpoint. Theoria, 64 (1998), pp. 122-138.

57. Dunn M., Belnap N. The Substitution Interpretation of the Quantifiers — Nous, II, 2 (May 1968), pp. 177-185.

58. Edwards S. Relativism, Conceptual Schemes and Categorial Frameworks. Avebury Series in Philosophy, Aldershot, 1990.

59. Field H. Mental Representation — Erkenntnis, 14 (1978), pp. 9-61.

60. Field H. Tarski"s Theory of Truth. — The Journal of Philosophy, LXIX: 13 (1972), pp. 347-375.

61. Fodor J. Cognitive Science and the Twin-Earth problem — Notre Dame Journal of Formal Logic, 1982, vol.23, pp. 98-118.

62. Fodor J. Representations. Cambridge MA, 1981.

63. Fodor J., LePore E. Holism: A Shopper"s Guide. Blackwell, Ox. Cambridge MA., 1992.

64. Foley R. A Theory of Epistemic Rationality, Cambridge MA: Harvard University Press, 1987.

65. Forrest P. Identity of Indiscernibles // Stanford Encyclopedia of Philosophy. URL: http://pIato.stanford.edu/entries/identity-indiscernibIe/

66. Friedman M. Physicalism and the Indeterminacy of Translation — Nous, vol.9 (1975).

67. Fumerton R. Metaphysical and Epistemological Problems of Perception. University of Nebraska Press, 1985.

68. Fumerton R. Metaepistemology and Skepticism. Lanham, Maryland, 1995.

69. Gettier E. Is justified true belief knowledge? — Analysis 23 (6), 1963, pp. 121-3.

70. Goldman A. A causal theory of knowing — Journal of Philosophy 64 (12), 1967, pp.357-72.

71. Goldman A. Epistemology and Cognition. Cambridge MA: Harvard University Press, 1986.

72. Goldman A. Knowledge in a Social World. Ox.: Clarendon Press, 1999.

73. Goodman N., Quine W. Steps toward a Constructive Nominalism In: Goodman N. Problems and Projects. Indianapolis: Bobbs and Merrill, 1972.

74. Goodman N. Ways of Worldmaking. Indianapolis, 1978.th

75. Goodman N. Fact, Fiction and Forecast. 4l edition. Indianpolis, 1983.

76. Gottlieb D. Reference and Ontology — The Journal of Philosophy, vol. LXXI, 17 (Oct. 10, 1974), pp. 587-599.

77. Grattan-Guinness I. On Popper"s Use of Tarski"s Theory of Truth — Philosophia 14, 1984, pp. 129-135.

78. Grover D., Camp J., Belnap N. A Prosentential Theory of Truth — In: Philosophical Studies, 27, 1975.

79. Grover D. A Prosentential Theory of Truth. Princeton, N.J., 1992.

80. Gunson D. Michael Dummett and the Theory of Meaning. Avebury Series in Philosophy, Aldershot, 1998.

81. Gupta A. Truth and Paradox — Journal of Philosophical Logic, 1982, 11, pp. 1-60.

82. Gupta A., Belnap N. The Revision Theory of Truth. Cambridge MA: MIT Press, 1993.

83. Habermas J. Knowledge and Human Interests. L., 1972.

84. Hamlyn D.W. The Theory of Knowledge. Garden City NY: Anchor Press, 1970.

85. Harman G. The Inference to the Best Explanation — Philosophical Review 74, 1965, pp. 88-95.

86. Harman G. Thought. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1973.

87. Harman G. Conceptual Role Semantics — Notre Dame Journal of Formal Logic, 1982, vol.23, pp. 242-256.

88. Haugeland J. Understanding Natural Language — Journal of Philosophy, 76 (1979), pp. 619- 632.

89. Hempel C.G. On the Logical Positivists" Theory of Truth — Analysis, v.2, No.4, 1935. pp. 49-59.

90. Hempel C. Studies in the Logic of Confirmation — in: Aspects of Scientific Explanation. N.Y.: The Free Press, 1965.

91. Hempel C. G. Comments on Goodman"s Ways of Worldmaking — Synthese, 45 (1980), pp. 193-199.

92. Herzberger H. Naive Semantics and the Liar Paradox — Journal of Philosophy, 1982, 79, pp. 479-97.

93. Herzberger H. Notes on Naive Semantics — Journal of Philosophical Logic, 1982, 11, pp. 61- 102.

94. Hintikka J. Knowledge and belief. Ithaca, N.Y., 1962.

95. Hintikka J. Semantics: A Revolt Against Frege — In: Contemporary Philosophy, vol. 1. The Hague, 1982.

96. Hintikka J. On Development of Model-theoretical Viewpoint in Logical Theory — Synthese. Vol. 77, 1988.

97. Hintikka J. The Principles of Mathematics Revisited. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1998.

98. Horwich P. Truth. Ox., 1990.

99. Joachim H.H. The Nature of Truth. Ox., 1906.

100. Katz J.J. Semantic Theory. N.Y., 1972.

101. Kelly K., & Glymour C. Convergence to the truth and nothing but the truth. Philosophy of Science, 56 (1989), pp. 185-220.

102. Kirkham R. Theories of Truth. Cambridge MA: MIT Press, 1995.

103. Klein, P. Certainty: A Refutation of Scepticism, Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1981

104. Klein P., Warfield T. What price coherence? — Analysis 1994, 54.

105. Klein P., Warfield T. No help for the coherentist — Analysis 1996, 56.

106. Klein P. Skepticism and closure: why the evil genius argument fails — Philosophical Topics, 23 (1) (1996), pp. 215-38.

107. Kripke S. Naming and Necessity. 2nd ed. Cambridge MA, 1980.

108. Pore E. (ed.) Truth and Interpretation. Perspectives on the Philosophy of Donald Davidson. Ox. —N.Y.: Basil Blackwell, 1986.

109. Marcus R.B. Modalities and Intensional Languages — in: Wartofsky M. (ed.), Boston Studies in the Philosophy of Science. Dordrecht: Reidel, 1963, pp. 77-96.

110. Martin R.M. (ed.) Pragmatics, Truth and Language. N.Y., 1979.

111. Martin R. (ed.) Recent Essays on Truth and the Liar Paradox. Oxford: Oxford University Press, 1984.

112. McDowell J. Physicalism and Primitive Denotation: Field on Tarski — Erkenntnis, 13 (1978), pp. 131-152.

113. Meiland J. Concepts of Relative Truth. — The Monist, 60 (1977).

114. Meiland J. On the Paradox of Cognitive Relativism. — Metaphilosophy, 11, (1980). Pp. 115-126.

115. Merricks T. On behalf of the coherentist — Analysis 1995, 55.

116. Millikan R. Language, Thought and Other Biological Categories: New Foundations for Realism. Cambridge MA, 1984.

117. Moser P. Knowledge and Evidence. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.

118. Neurath O. Protocol Sentences — in: Ayer A.J. (ed.) Logical Positivism, New York: Free Press, 1959.

119. Neurath O. Sociology and Physicalism — in: Ayer A.J. (ed.) Logical Positivism, New York: Free Press, 1959.

120. Norris C. Resources of Realism: Prospects for "Post-Analytic" Philosophy. N.Y.,1997.

121. Nozick R. Philosophical Explanations. Cambridge MA: Harvard University Press, 1981.

122. Papineau D. Reality and Representation. Ox., 1987.

123. Parsons C. A Plea for Substitutional Quantification — The Journal of Philosophy, vol. LXVIII, 8 (April 22, 1971): 231-237.

124. Peacocke C. What Determines Truth Conditions? — P. Pettit & J. McDowell (eds.), Subject, Thought, and Context. Ox.: Clarendon Press, 1986, pp. 181-207.

125. Perry J. Fodor and Lepore on Holism — Philosophical Studies, 1994, pp. 123-138.

126. Plantinga A. Warrant: The Current Debate. Ox.: Oxford University Press, 1993.

127. Pollock J. Contemporary Theories of Knowledge. Totowa, NJ, 1986.

128. Popper K. Logic of Scientific Discovery. N.Y., 1968. P. 274.

129. Putnam H. Mind, Language and Reality. Philosophical Papers, Vol. 2. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1975.

130. Putnam H. Meaning and the Moral Sciences. L.: Routledge & Kegan Paul, 1978.

131. Putnam H. Reflections on Goodman"s Ways of Worldmaking — Journal of Philosophy, 76 (1979), pp. 603-618.

132. Putnam H. Reason, Truth and History. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1981.

133. Putnam H. Representation and Reality. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1988.

134. Quine W.V.O. Word and Object. Cambridge Mass., 1960.

135. Quine W.V. Philosophy of Logic. Englewood Cliffs: Prentice Hall. 1970.

136. Quine W.V.O. On the Reasons for Indeterminacy of Translation — Journal of Philosophy LXVII, 1970.

137. Quine W.V.O. The Roots of Reference. La Salle, IL.: Open Court, 1973.

138. Quine W.V.O., Ullian, J. The Web of Belief. 2nd ed., N.Y.: Random House, 1978.

139. Quine W.V.O. Indeterminacy of Translation Again — Journal of Philosophy LXVII, 1987.

140. RescherN. The Coherence Theory of Truth. Ox.: Oxford University Press, 1973.

141. Rescher N. Foundationalism, Coherentism, and the Idea of Cognitive Systematization — Journal of Philosophy, 1974, 71 (19), pp. 695-708.

142. Rescher N. Methodological Pragmatism. New York: New York University Press, 1977.

143. Rorty R. The World Well Lost —Journal of Philosophy, 69, 1972. Pp. 649-666.

144. Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton NJ, 1979.

145. Rorty R. Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982.

146. Russell B. On the Nature of Truth — Proceedings of the Aristotelian Society VII, 1906-7.

147. Salmon W. Causality and Explanation. N.Y. Oxford, 1998.

148. Schlick M. The Foundations of Knowledge — in: Ayer A.J. (ed.) Logical Positivism. N.Y.: Free Press, 1959.

149. Sellars W. Science, Perception and Reality. London: Routledge & Kegan Paul, 1963.

150. Shope R. The Analysis of Knowing. Princeton, NJ: Princeton University Press. 1983.

151. Siegel H. Relativism Refuted: A Critique of Contemporary Epistemological Relativism. Dordrecht, 1987.

152. Sosa E. Knowledge in Perspective. Cambridge: Cambridge University Press. 1991.

153. Stoljar D. Deflationary Theory of Truth. URL: http://plato.stanford.edu/entries/truth-deflationary

154. Strawson P. Truth — Proceedings of the Aristotelian Society, Suppl. XXIV (1950).

155. Stroud B. Wittgenstein"s philosophy of mind. — In: Contemporary philosophy. V.3. The Hague, 1983.

156. Swoyer C. "True for" — In: Meiland J., Krausz M. (eds.) Relativism: Cognitive and Moral. Notre Dame, 1982.

157. Tarski A. Logic, Semantics, Metamathematics. Oxford: Clarendon Press, 1956.van Fraassen B. The Scientific Image. Ox., 1980.von Savigny E. Social Foundations of Meaning. L., 1988.

158. Walker R.C.S. The Coherence Theory of Truth: Realism Anti-Realism, Idealism. L. — N.Y.: Routledge, 1989.

159. Wallace J. Conventional T and Substitutional Quantification — Nous, V, 2 (May 1971), pp. 199-212.

160. Wallace J. On the Frame of Reference — Synthese XXII, (December 1970), pp. 117150.

161. Wallace J. Only in the Context of a Sentence Do Words Have Any Meaning — Midwest Studies in Philosophy, 2, 1977, pp. 144-164.

162. White A. Truth. Anchor Books, Doubleday. Garden City NY, 1970.

163. Wierzbicka A. Semantics: Primes and Universals. Oxford University Press, 1996.

164. Williams C.J.F. What Is Truth? Cambridge MA: Cambridge University Press, 1976.

165. Wright C. Realism, Meaning and Truth. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1993.

166. Wright C. Wittgenstein on the Foundations of Mathematics. Cambridge MA: Cambridge University Press, 1980.

167. Yaqub A.M. The Liar Speaks the Truth: A Defense of the Revision Theory of Truth. Ox.: Oxford Univtrsity Press,1993.

168. Young J.O. Coherence Theory of Truth. — In: Stanford Encyclopedia of Philosophy. URL: http://plato.stanford.edu/entries/truth-coherence/

169. Young J.O. Global Anti-realism. Avebury, Aldershot, 1995.