автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Знак и символ мифологической составляющей мировоззрения: социально-философский аспект

Полный текст автореферата диссертации по теме "Знак и символ мифологической составляющей мировоззрения: социально-философский аспект"

Направахрукописи

СЕМЕНОВА ЕКАТЕРИНА ЯКОВЛЕВНА

ЗНАК И СИМВОЛ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ

МИРОВОЗЗРЕНИЯ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ

09.00.11 - Социальная философия 24.00.01 - Теория и история культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Ростов-на-Дону - 2004

Работа выполнена в Ростовском государственном университете

в Институте по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук, на кафедре социологии, политологии и права

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Шевелев Владимир Николаевич

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Матяш Тамара Петровна

Защита состоится «28» декабря 2004 г. в 13.00 на заседании диссертационного совета Д 212.208.01 по философским и социологическим наукам в Ростовском государственном университете по адресу: 344006. г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, ИППК при РГУ, ауд. 34.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ростовского государственного университета (ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан «25» ноября 2004 г.

кандидат философских наук Овинникова Юлия Анатольевна

Ведущая организация:

Ростовский государственный строительный университет

Ученый секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Мозаичная постмодернистская культура современности характеризуется разнообразием и неустойчивостью информационной сферы. Один из значимых факторов современной информационной сферы состоит в том, что в связи с появлением телевидения количество транслируемой и потребляемой информации в образной, пиктографической форме резко возросло. Именно с этим явлением современного общества исследователи связывают понятие современного мифа1. Действительно, телевидение как генератор потребляемой информации обладает всеми признаками мифологического типа знаково-символического пространства. Во-первых, коллективность в силу синхронизации потребления, а также коллективность выработки единых реакций на информацию. Во-вторых, наглядность, конкретность, осязательность знакового пространства транслируемой и потребляемой информации не только по телевидению, но и в уличной рекламе, разного рода вывесках и т.п. В-третьих, элемент фантастики: возможность невозможного - с помощью телевидения совершить то, что никогда не бы не удалось в реальной жизни, например побывать в двух местах сразу: у себя на диване и в какой-нибудь экзотической стране одновременно, другими словами, изменение пространства. Временные характеристики конструируются как слитость настоящего, прошедшего и будущего. Расположение программ во времени формирует цикличный временной конструкт и т.п.

Исходя из сказанного, ядро актуальности данной диссертационной работы состоит в понимании знакового пространства как хранителя в закодированном виде социально-культурной программы действия, общения и чувствования. При этом храниться она может сколь угодно долго в силу утилитарного характера осмысления действительности. Таким образом, в знаке заложен структурный опыт прошлых поколений и возможных будущих перспектив развития. Подтверждение этому мы находим в исследованиях современных ученых, которые показывают генетическую общность знаковых структур понимания природы научного знания и мифологической картины мира2, исследуют архетипические смыслы, восходящие к мифологическим представлениям и заложенные в основании отношения между полами3, анализируют тексты русской классики для выявления мифологического, архетипического как «универсальных модусов бытия»4.

Степень научной разработанности темы. В рамках логики данной работы модель мировоззрения как результат и процесс конструирования информации в контексте определенной культуры способом кодирования в знаково-

Почепцов Г.Г. Семиотика. М., 2002. С. 106.

Баксанский O.E. Современный когнитивный подход к понятию «образ мира» II Вопросы философии. 2002. № 8. С. 75. Джонг Э. Ведьмы // Иностранная литература. 1992. № 3.

Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Ис^^ц^^^^шрИЮМДзлогичес-

кого. М.: Прогресс, 1995. SMMHOTEKA

CI О»

символической структуре, которая воспринимает унитарную информацию, сохраняет и преобразует в социальную практику, коммуникацию столь долго, пока она остается социально необходимой для выживания, используется М.К. Петровым, Т. Лукманом, П. Бергером, Г.Г. Почепцовым, Ю.М. Лотманом, А.А. Марковым, А.Ф. Лосевым, А.Я. Гуревичем и др.

Мировоззренческие конструкты в форме знаково-символической структуры формируются в плавильном тигле повседневной общественной практики, а в сформированном виде влияют на нее и реализуются в языке, языке искусства, науки, религии. В связи с этим А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, А.Я. Гуревич, М.М. Бахтин, Я.Э. Голосовкер, В.Н. Топоров для разрешения проблемы структуры мировоззрения человека, общества определенной эпохи, а также в исследовании определенной доминанты мировоззрения занимаются изучением языка как акта конструирования действительности в художественном тексте, текстах науки, религиозных, текстах правового содержания и т.п.

Понятие пространства в отношении исследуемого объекта применяют М.М. Бахтин, А.Я. Гуревич, Р. Арнхейм, А.Ф. Лосев, Я.Э. Голосовкер.

Структуру процесса и объекта способности к конструированию человека изучают А.А. Марков, А. Гейтинг, Н.М. Нагорный, Н.А. Шанин и др. в рамках конструктивной математической логики. А.Ф. Лосев в сфере гуманитарного знания облекает термин «конструкт» в модель знака, соединяющего в себе параметры структурности и процессуальности.

Проблема структуры мировоззрения в связи со способом интерпретации внешнего мира решается в работах О.Е. Баксанского, А.Н. Леонтьева, В.В. Пету-хова и др.

Различные модели знаково-символических констант мифа конструируют А.Я. Гуревич, Я.Э. Голосовкер, Ф.Х. Кессиди, А.Ф. Лосев, Е.М. Мелетинский, М.М. Бахтин, К. Хюбнер.

Проблема взаимосвязи мифа и символа рассматривается К. Леви-Стро-сом, Ю.М. Лотманом, Э. Кассирером.

Исследованию знака и символа с культурно-исторической точки зрения посвящены работы Я.Э. Голосовкера, К. Хюбнера, М.М. Бахтина, Ф.Х. Кессиди, Г.Г. Почепцова.

Таким образом, анализ степени разработанности темы позволяет определить проблемное поле диссертационного исследования и наметить пути его реализации.

Целью диссертационной работы является социально-философская рефлексия знаково-символических констант мифологической составляющей мировоззрения. Реализация поставленной цели предполагает решение следующих основных задач:

- определить знаково-символическое пространство как конструкт мировоззрения, соотнесенный с культурным контекстом;

знака и символа в социально-гу-

манитарнем знании; |

- рассмотреть с точки зрения социально-философского анализа различные подходы в осмыслении мировоззрения и мифа и избрать наиболее адекватный;

- вычленить характеристики знаково-символического пространства в мифологической составляющей мировоззрения Древней Греции;

- показать особенности знакового пространства карнавального мировоззрения общества средневековья и Возрождения;

- выявить знаковые структуры и символические доминанты в текстах А.П. Чехова.

Объектом исследования является мировоззрение как социальная реальность и его мифологическая составляющая.

Предметом исследования выступают характеристики и конструирование знаково-символического пространства мифологической составляющей мировоззрения в социально-философском и культурно-историческом подходе.

Теоретико-методологическая основа исследования. Работа выполнена в русле сциентистской философской традиции. Социальная философия рассматривается как метанаука, способствующая выявлению серийности социальных явлений и созданию философских концепция на основе обобщения научных теорий. Диссертационное исследование в теоретико-методологическом плане ориентируется на классическую парадигму социально-философского анализа. Исследование опирается на методику прагматики языка, которая представляет инструментарий для конструирования исследовательской модели, связанной со способом и причинами употребления определенных форм знаково-символического пространства мировоззрения (работы А.Ф. Лосева, М.К. Петрова).

Понятие знакового пространства в работах А.Ф. Лосева, М.М. Бахтина, Р. Арнхейма дало возможность увидеть с точки зрения раздельности (деконструкции, поведения) принцип выделения субсистем и отдельных знаков и символов и законы их отношений; а с точки зрения нераздельности изучить организующую единое целое структуру.

Большое влияние на формирование адекватности исследовательского инструментария оказали работы по математической конструктивной логике А.А. Маркова, НА Шанина.

Научная новизна исследования:

- автором конструируется модель соотношения языка, знакового пространства и мировоззрения в контексте определенной культуры;

- обоснован теоретико-методологический подход в интерпретации зна-ково-символического пространства как конструкта мировоззрения;

- впервые предпринята попытка очертить социально-философские подходы интерпретации знака и символа в плоскости бинарного строения;

- установлены связи мифа и мировоззрения через принцип унитарности усваиваемой и сохраняемой информации;

- предпринята попытка выявления знаково-символических характеристик мифологической составляющей мировоззрения в Древней Греции посредством компаративного анализа и культурно-исторического подхода;

- впервые проанализированы знаково-символические константы карнавальной культуры в мировоззрении средневекового общества через проведение семантических параллелей различных культурных традиций;

- впервые выявлены и системно описаны знаковые структуры и символические доминанты в текстах А.П. Чехова.

Положения, выносимые на защиту:

1. Понятие о единораздельной целостности знаково-символической структуры обозначается через термин «пространство». Знаково-символическое пространство понимается в рамках данной работы как акт конструирования действительности путем обозначения и, таким образом, классификации действительности, формирующий понимание действительности, при этом язык входит с сферу мышления и, таким образом, определяется как один из основных классификаторов внешнего мира. Понятие о конструкте трактуется в свете процессуальности и структурности знака. Отношение человека к миру концептуально. Знаково-символическое пространство как конструкт мировоззрения вырабатывается в процессе социальной практики, имеет высокую степень императивности для членов общества и передается в поколениях, причем новое поколение понимается как возможность изменения социально необходимой информации (содержит закодированные программы действия, общения и чувствования) в связи с адаптацией к меняющимся условиям. Информация может храниться неопределенно долго.

2. Знак мы понимаем как единство целостности и разделенности, означаемого и означающего, взятое в свете своего контекста, символ в рамках нашего исследования есть знак с бесконечным числом контекстов.

3. Если мировоззрение - это структура, которая усваивает и хранит знако-во-символические системы, носящие унитарный характер, то исследования, которые показывают присутствие мифологической константы в современных формах социальных практик - языке, языке науки, искусства, - подчеркивают унитарность мифологической составляющей мировоззрения. Последняя характеризуется как особое видение мира, в отличие от веры в сверхъестественное в религии; слияние фантастического и реального в мифологии, в отличие от различения невозможного и возможного, реального и мистического. Такой аспект видения мифологической и религиозной констант мировоззрения дает возможность ввести термины «горизонтальной» и «вертикальной» перспективы в отношении мифологических и религиозных констант зна-ково-символического пространства мировоззрения.

4. Отсутствие понятия о невозможном - аксиома, которая предопределяет всю закономерность лотки знаково-символического пространства эллинского мифа. Для слушателя логика чудесного не нуждается в объяснении, эта

тенденция реализуется также в эпоху средневековья и в специфике восприятия чеховских текстов. Знаковое пространство эллинского мифа в целом и каждого знака в отдельности наделено значением осязательности, наглядности, материальности, доходящей до конкретики. Миф - это совокупность чувственно-наглядных представлений. На этой характеристике основана в мифе материальная реальность обычных тропов и фигур. Принцип единства мира понимался буквально, абсолютно. Земля и Небо не противопоставлялись друг другу, а взаимопроникали друг в друга, являлись продолжением друг друга.

5. Центром «неофициальной» культуры становится карнавал с его организующим началом - логикой снижения, которая интерпретируется как движение вниз, на землю, в преисподнюю, к реальности и осязательности от умозрительности и абстрактности. Логика снижения понимается как организующая структура знаково-символического пространства, и характер движения таков, что акцент делается на моменте перехода от одного состояния к другому. Логика обратности символизирует мир в аспекте вечной неготовос-ти, становления: от старого к новому, от прошлого к будущему.

Космическое, социальное и телесное даны здесь в неразрывном единстве, как живое целое. Материально-телесное начало противопоставляется всякому отрыву от телесного аспекта, отрыву от социальности, всякой отвлеченной идеальности.

Символ тела и жизни в телесном аспекте носит одновременно космический и всенародный характер. Тело здесь лишено индивидуальности, не отграничено от остального мира, оно вечно развивается, претерпевает метаморфозы. Эта семантика лежит в основании символов «гротескное тело» и «пир».

6. В текстах А.П. Чехова, как и в карнавальном мировоззрении средневековья, конструкты, отражающие наблюдение за развитием, изменением, жизнью природы, с одной стороны, и конструкты, отражающие наблюдение за формированием и жизнью общества - с другой, исходят из единого источника - символа вечного обращения «верха» и «низа», умозрительного и реального. Проявленный в данной модели принцип целостности мира и общества реализуется не только на уровне их функционирования, но и на уровне взаимодействия: коллективное или индивидуальное тело не имеет четких границ от внешнего мира, оно вбирает мир в себя и перетекает в мир, в своем движении вперед он меняется и растет. В тексте А.П. Чехова появляется новый аспект конструирования мира - субъективный. Здесь ритм движения полностью созвучен с движением развития общества или природы, он непрерывен, одно состояние чревато другим, это аспект вечно неготового, меняющегося мира. Логика чудесного выражается в отсутствии понятия о невозможном, а следовательно, о страхе, в таких понятиях, как познаваемое и неизвестное. Мир субъективных переживаний также открыт реальному миру, а границы между двумя субъективными мирами в рамках «горизонтальной» составляющей мировоззрения выражены нечетко. Символ народного тела выступает в неразрывном единстве с символикой «пира» и «гротескного тела».

7. Символика «верха» и «низа» выражена в текстах А. П. Чехова в логике обратное™ / логике снижения. В отличие от осязательного, конкретного, вечно развивающегося мира «горизонтальной» составляющей мировоззрения, реальность «вертикального» мира носит значение бестелесности, умозрительности, статичности. Логика отелеснивает и снижает вещи, смешивает тело с миром. Ритм движения вниз, в каждый момент времени готового перерасти в обратное, в конечном счете направлен в будущее. Логика обратности захватывает иерархические знаково-символические построения, не ассимилируя, обращает в свое движение и таким образом приобретает значение «жизнь». Мотивация движения вперед на уровне индивида имеет высокую степень императивности и состоит в общественных установлениях и нормах, то есть коллективное мироощущение играет здесь значимую роль.

На восприятии мира как материального, осязательного основана материализация тропов и фигур мысли. Конструкты мифологической составляющей мировоззрения наделены семантикой мировоззренческой амбивалентности. Все знаково-символическое пространство наделено значением «русскости».

Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что в работе методологически исследовано знаковое пространство как условие реализации типов мировоззрения в обществе. Это позволяет осуществлять социальное проектирование знаковых систем в сфере расширения, преобразования, развития информационных технологий. Результаты проведенного исследования позволяют углубить теоретические представления о сущности и содержании процессов коммуникации, интерпретации, социальной идентификации. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке курсов по социальной философии, культурологи, социологии, а также в подготовке спецкурсов общегуманитарного цикла в вузах, теории социального развития, социологии повседневности, социолингвистики.

Апробация работы.

Результаты исследований по теме диссертационного исследования докладывались и обсуждались на всероссийских и региональных научных конференциях, на Третьем Российском Философском Конгрессе «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия» и на Втором Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XX веке: социальные вызовы и альтернативы». Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в 6 публикациях общим объемом 1,9 п.л.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав по три параграфа, заключения и списка использованной литературы, включающего 166 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень научной разработанности проблемы, определяются цель и задачи исследования, описываются теоретические и методологические осно-

вы авторского анализа, выделяется научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, отмечаются теоретическая и практическая значимость данной работы.

Глава 1. «Теоретико-методологические основания изучения знака и символа мифологической составляющей мировоззрения»

В параграфе 1.1. «Знаково-символическое пространство как конструкт мировоззрения» формируется система взаимоотношений «язык - мировоззрение - действительность» в контексте культуры.

Всякий языковой знак есть акт человеческого сознания, в свою очередь, знаковая структура понимается как форма мышления. Далее, формы мышления конструируются в процессе семантического акта или акта обозначения, формирующего «понимание» - по Лосеву, схемы понимания - по Лукману, Бергеру. В этом ключе Р. Барт пишет о языке как универсальном классификаторе действительности, Г.Г. Почепцов предполагает единый способ конструирования человеком различных социальных актов.

А.Ф. Лосев знаковую структуру определяет через акт обозначения, то есть акцентирует внимание на процессуальности знака. С другой стороны, каждый знак имеет свою внутреннюю структуру. Как внутреннее знаковое пространство, так и структура, внешняя по отношению к знаку, трактуются как соединение структурности знака и его процессуальности, что выливается в термин «конструктивный элемент», или «конструкт». В сферу знаковой системы, по Лосеву, Лотману, входит язык, понимаемый как орудие жизненного строительства, конструктивно-технический акт. По Маркову, конструктивная математика - абстрактная умозрительная наука о конструктивных процессах, о нашей способности такие процессы осуществлять и их результатах. Конструктивных объектов и процессов в реальной жизни неисчислимое множество. Этот факт вызывает желание иметь общее определение для тех и других. Однако в этом нет надобности, так как каждая математическая теория имеет дело не с конструктивным объектом вообще, а с конструктивным объектом некоторого определенного вида, например со «словом в некотором алфавите». Этот вид во всех случаях, с которыми приходится иметь дело, может быть охарактеризован, равно как и тип конструктивных процессов. Простым примером конструктивного процесса является построение ряда вертикальных черточек или ко всякому слову данного алфавита может быть приписана буква этого же алфавита, и это дает другое слово в этом же алфавите. Результатом этого конструктивного процесса является конструктивный объект, изображенный на рисунке. Это - материальное тело, состоящее из бумаги и засохших чернил. Сам рисунок или слово есть состоящая из бумаги и засохших чернил копия этого конструктивного объекта. Она тоже есть конструктивный объект, так как изготовление копии можно считать конструктивным актом. Это натуральное число в первом случае или слово - во втором. Они строятся из одинаковых элементарных знаков. Результирующий конструктивный объект является рядом элементарных зна-

ков1. «Конструктивными объектами являются такие матрицы, элементами которых являются полиномы, разного рода уравнения и системы этих уравнений, разнообразные таблицы и схемы»2 (в переводе на язык социальной философии, элементами являются знаки, знаковые схемы, знаковые системы и субсистемы).

В исследовании А.Я. Гуревича речь идет о попытке восстановить миросозерцание людей средневековья, чтобы понять их «жизнь, поведение и культу-ру»3, посредством анализа отдельных категорий культуры и раскрытия их смысла как элементов единой социально-культурной системы. В связи с исследованием социально-культурных практик сменяющихся эпох Гуревич ставит вопрос об адекватности видения современным исследователем категорий культуры средневековья. То, что современный человек считает основополагающей ценностью жизни, могло и не быть таковой для людей другой эпохи. Выход из проблемной ситуации Гуревич видит в методике, которая позволила бы пойти по пути поиска системы «универсальных категорий культуры»4, или определяющих категорий мировоззрения.

Универсальные категории обладают высокой степенью императивности для каждого представителя данного общества, формируются в процессе практической деятельности людей, на основе их собственного опыта и традиции, унаследованной ими от предшествующей эпохи. В свою очередь, универсальные категории отражают общественную практику: ступень развития производства, общественных отношений, выделенности человека из природного окружения, а также определяют поведение индивидов и групп. Эти категории представлены в языке, языке искусства, науки, религии.

Исследования Гуревича отражают синхронический срез социальных коммуникация как конструктивного акта. Диахронический срез явился объектом исследований М.К. Петрова, который понимает смену социальных практик как смену конкретных человеческих поколений. Каждое новое поколение имеет свои корни в прошлом поколении, выраженные в перенятом структурном опыте. Новое поколение вводится как чистая и бесструктурная возможность изменений, способность человека адаптироваться к меняющимся условиям. Направление и состав изменений должны быть определены какой-то внешней человеку причиной. Социальным каждое общество делает именно структурированный опыт, передающийся от поколения к поколению и закодированный в знаковой форме. Эта социально необходимая информация содержит модели поведения, действия, общения, чувствования. При этом действие индивидуально, а знак социален; действие - актовое, разовое, знак же не имеет отметок пространства и времени. Он фиксирует и способен неопределенно долгое

1 См.: Марков АЛ. О логике конструктивной математики. М., 1972. С. 4, 5.

2 Там же.

3 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. С. 25.

4 Там же. С. 15.

время хранить информацию, он может быть переписан, но сам по себе лишен стремления к изменению.

Для исследования знаковых конструктов мировоззрения в процессе изменения культурных практик мы использовали художественный текст, опираясь на исследования М.М. Бахтина, А.Я. Гуревича, Я.Э. Голосовкера, В.В. Петрова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова. Процесс создания и чтения текста входит в сферу коммуникации, понимаемую в широком смысле. Коммуникация интерпретируется как структура разумно-жизненного человеческого общения, состоящая из субъекта, объекта и арены их встречи. Лосевым она понимается как единство противоположностей, которое оказывается чем-то новым и целым, совершенно не сравнимым ни с одной, ни с другой противоположностью. Таким образом, коммуникация понимается Лосевым как конструктивно-технический акт строительства жизни при помощи языка.

Лосев при рассмотрении знака как конструкта применяет принцип едино-раздельной целостности, где целостность рассматривается в свете составляющих ее элементов, а элементы целостности рассматриваются в свете этой целостности. Р. Арнхейм данный принцип трактует как единство поведения и сущности объекта. Единство обозначается термином «пространство». Понятие знакового пространства носит амбивалентный характер, а значит, здесь присутствует значение движения, активности. Два полюса амбивалентности -это полюс целостности пространства (он интерпретируется как природа); и полюс деконструкции пространства (он интерпретируется как поведение пространства). С точки зрения целостности, аналитическим инструментом является наличие организующего фактора и управляющей структуры. С точки зрения деконструкции, исследователь использует понятие о наличии метасистемы, описывающей столкновение, пересечение, отталкивание, соответствие подсистем при множественности частных проявлений. Сохраняя отношения противопоставления, эти точки зрения подразумевают друг друга. В качестве наиболее благоприятной для исследования среды бытования знака мы выбрали понятие знакового пространства. Я.Э. Голосовкер, М.М. Бахтин выделяют знаки-образы в пространстве эллинских мифов и текста Ф. Рабле «Гар-гантюа и Пантагрюэль» и организующую структуру. Причем последняя во всех случаях - направление движения выделенных систем или логика движения. Термин «логика» употребляется обоими авторами.

Р. Барт, Ж.-К. Леви-Строс, А.Я. Гуревич, Я.Э. Голосовкер, М.М. Бахтин, В. Розин, ГГ. Почепцов рассматривают понятие привязанности к определенной культуре определенной системы представлений. Термин «культура» с точки зрения теории систем понимается как система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности. Эти программы характеризуются системностью, динамикой, открытостью в своем развитии, они являются одновременно и продуктом и процессом. Подобно биологическим генетическим кодам, они содержат в себе особые управляющие информационные структуры, обеспечивающие систему саморегуляцией.

Культура понимается как совокупность смыслов и познание культурных явлений - это интерпретация этих смыслов. Такая совокупность смыслов исследуется социальной философией, социальной психологией и семиотикой.

В параграфе 1.2. «Интерпретация знака и символа в социально-гуманитарном знании» были проанализированы методологические подходы к осмыслению знака и символа от текстов Вед и Библии вплоть до современности.

Уже в Ведах и Библии устанавливается традиция бинарной модели рассмотрения знака и символа, в рамки которой укладывается представление о знаке. Здесь заложены идеи: во-первых, о прямом отношении слова к действию, во-вторых, о понимании процесса появления вербального мира как завершающего этапа сотворения, в-третьих, о познании мира через называние или, другими словами, понимании мира через вербальное мышление. В физикалистской традиции (Платон) план выражения со времен античности выполняет социальные коммуникативные функции; план содержания (термины «план выражения» и «план содержания» используются нами условно, так как введены они позднее Луи Ельмслевым и означают две стороны одного целого) мыслился как внешнее по отношению к человеку явление, данное заранее по природе. При этом отношения между планом выражения и планом содержания в знаке выполняют функция познания. В номиналистской традиции (Демокрит) эта связь условна, установлена по договору и выполняет коммуникативные функции. Представление о символе в античности до появления направления неоплатоников оставалось в основном неразработанным. Только у неоплатоников, воспринявших опыт своих предшественников Демокрита, Эмпедокла, Аристотеля и в особенности Платона, произошло новое осмысление термина «символ». Здесь символы созданы природой, это божественные символы, человек же познает эти символы как соответствие явлений природы с их сущностью.

В философии Просвещения ситуация меняется. Здесь план содержания имеет психическую природу и понимается как совокупность идей, понятий, отражение опыта человека, изменение ее виделось в большинстве случаев как механическое пополнение через ощущения. И только у Канта в применении к естественному языку появляется идея о систематической организации языкового мышления. Он был не первым, эту мысль подробно разработал Лейбниц, но в применении к искусственному языку науки, представляющему из себя систему алгебраических исчислений, переложенную на язык логики. План выражения и план содержания разведены друг с другом и представляют собой категории, существующие по разным законам. Знаком называли коммуникативную сторону языка. Связь знака, слова с идеей деятельности, воздействия или изменения окружающей действительности была выражена, как мы видели уже, в Библии, Ведах. Далее эта мысль выражалась в акте перекодировки абсолютной идеи в звуковую оболочку или понятий человеческого сознания в звуковую оболочку. По Канту, символ - это чувственный способ представления идеи разума, а постижение символа - это интуитивное пости-

жение идеи, которая бесконечна и неисчерпаема. Шеллинг считает, что субстанциональной основой символа является идея бесконечного. Гегель рассматривал символ как такой знак, который своей внешней формой выражает определенный смысл, понимаемый нами при наличии определенного контекста (культуры) как символическое содержание этого знака.

В современной интерпретации связь между формой и содержанием условна, но имеет высокую степень императивности, то есть на первый план в исследованиях выдвигается знаковое пространство как конструкт картины мира, опосредующий поведение: манеру одеваться, питаться, походку, а также конструкт потребляемой индивидом информации в виде рекламы, кино, телевидения, книг и т.п. Она задает определенную картину мира, которая позволяет человеку наиболее эффективно действовать в определенной среде. Язык знаков - это язык, на котором мы постоянно ведем диалог с внешним миром, сознательно или бессознательно. В связи с расширением исследовательского поля семиотики в ее систему было введено понятие канала восприятия. Способ перехода от содержания к форме и наоборот называется кодом. Так в понятие кода введено представление о непрерывной активности картины мира человека. Итак, мы видим, что движение от формы к содержанию знака в современной науке понимается как непрерывные взаимотоки от одного к другому полюсу целостности. Предыдущий опыт в различении понимания символа и знака оформился в различение знакового значения, которое формируется в определенном контексте, и символического значения, которое имеет бесконечное число контекстов.

В параграфе 1.3. «Мировоззрение и миф» описаны различные аспекты изучения категория мировоззрения и дана наиболее адекватная для логики нашего исследования концепция, а также рассмотрены современные концепции в сфере разведения мифологической составляющей мировоззрения с другими его элементами и частями.

Первоначально понятие о мировоззрении было связано с изучением восприятия. Исследователи, начиная с первых экспериментальных работ, установили, что восприятие субъектом реальности не происходит путем простого отображения объектов сознанием. Это обусловило острый интерес к выявлению структуры, в которой фиксируется видение индивидом окружающего мира. В качество такой структуры и вводится понятие «мировоззрение» - это «субъективное эмоционально-когнитивное образование, являющееся носителем индивидуального видения (в широком смысле) реальности, а следовательно, взаимодействия с ней»1. Из этого определения видно, что мировоззрение понимается как нечто, опосредующее весь комплекс отношений субъекта восприятия и действительности. Эти отношения строятся на основе извлекаемой из среды сенсорной информации и ее последующей системной обработки.

1 Баксанский О.Е. Указ. соч. 2002. С. 35.

Современная научная литература характеризуется разноаспектностью рассмотрения мировоззрения. Концепция мировоззрения О.Е. Баксанского для нас наиболее конструктивна, поскольку в рамках описываемого подхода структура картины мира фиксирует результаты взаимодействия с миром в процессе приспособления как на протяжении всей его «индивидуальной истории»1, так и в ходе филогенеза.

' Мир вне субъекта не просто амодален, но качественно иной: в нем не существуют феномены, которые являются значимыми стимулами для субъекта. Конкретнее, эти феномены существуют, но в качественно иной форме, чем та информация, которая доставляется нам нашими органами чувств. И, соответственно, окружающий мир становится реальностью для субъекта только с началом их взаимодействия, и только в процессе репрезентирования реальности она становится в полной мере тем, что мы понимаем под этим словом, то есть приобретает значение для субъекта. Таким образом, репрезентация реальности и построение образа мира носят ярко выраженный утилитарный характер.

О.Е. Баксанский отмечает, что нельзя объяснить приспособленность человека на ранних этапах онтогенеза, когда непосредственная деятельность по приобретению знаний еще невозможна, без «апелляции к априорным формам познания»2. В своем утверждении он опирается на данные богатейшего эмпирического материала. В силу сказанного понятие мировоззрения можно сформулировать как «построение некоторой модели реальности, которая фиксирует наиболее важные, с точки зрения приспособления, факты, связи и закономерности внешнего мира». «Филогенетические приобретения»3 являются необходимой базой, на основе которой только и возможно онтогенетическое развитие человеческих когнитивных образований, например языка. В результате формируются «онтогенетические априорные когнитивные структуры, являющиеся тем потенциальным знанием, которое затем может быть развито субъектом в процессе индивидуального взаимодействия с реальностью» .

В качестве единицы анализа, с точки зрения Баксанского, может быть выбран «персональный конструкт»5. Картина мира понимается как иерархическая система персональных конструктов. Персональный конструкт является «экземплярным средством анализа, с помощью которого субъект может оценивать сходства и различия объектов и явлений, составляющих его мир»6.

Персональный конструкт формируется в результате взаимодействия субъекта с миром и, будучи сформирован, целиком определяет видение

' Баксанский О.Е. Указ. соч.

2 Там же. С. 40.

3 Там же.

4 Там же.

5 Там же. 8 Там же.

субъектом реальности. Во-первых, особенностью конструкта является системный характер его функционирования: «конструкты не существуют изолированно, но в виде иерархически организованных структуры»1. А во-вторых, в рамках конструктивной системы субъекта может существовать несколько подсистем, несводимых одна с другой.

Несколько другой аспект такой системы открывает нам Лосев, который видит в знаковой структуре «единораздельную целостность», то есть целостность, рассматриваемую одновременно как систему взаимосоотносящихся элементов и как целостность. В таком случае, если каждый элемент структуры несет на себе всю ее целостность, то уже это одно значит, что от данного элемента структуры мы можем легко переходить и к другим элементам структуры, и к самой структуре в целом. А если элемент структуры и сама структура тождественны либо только различны, то это значит, что никакой структуры не существует. Тезис о несводимости одного конструкта с другим соотносится у Лосева с различением элемента и части.

По мнению Кессиди, именно религия раздваивает мир в сознании человека. Причем раздвоение проходило по линии отношений между богом и верующим, то есть по вертикальной линии, также как в мифологии - по горизонтальной. «Мифология - это своеобразное видение мира, особый тип представлений об окружающей действительности, в которых реальное сливается с фантастическим, а религия - это вера, которая допускает фантастическое, магическое, чудесное, но отличает фантастическое от действительного, переживает расхождение между идеальным и реальным. Такая интерпретация мифологической составляющей мировоззрения дала повод автору употреблять в отношении знаково-символических структур мифологической реальности сознания термин «горизонтальная» и, в противоположность ей, «вертикальная» составляющая.

Глава 2. «Типология знакового пространства мифологических картин мира».

В параграфе 2.1. «Знаково-символическое пространство мифологической составляющей мировоззрения в Древней Греции» развертываются особенности знакового пространства мифологической картины мира в Древней Греции.

Знаковое пространство эллинского мифа в целом и каждый знак в частности наделены значениями осязательности, наглядности, материальности, доходящими до конкретики. Так, Зевс действительно мечет действительные молнии, испепеляя ими титанов и гигантов.

Желание - это основоположная аксиома, которая предопределяет всю дальнейшую закономерность логики знакового пространства чудесного мифа и определяет ему место в системе формальной логики. И реализуется оно в отсутствие понятия о невозможном, в отсутствие предела желания творчес-

1 Баксанский О.Е. Указ. соч.

кой воли. Это мир возможности невозможного, осуществимости неосуществимого, где основание и следствия движения знаковых систем связаны только с одним законом - абсолютной свободой желания или творческой воли. При этом если миф и дает причинно-обусловленное объяснение чудесного, то и сама причина не менее чудесна, то есть это простое утверждение чудесного. Логика мифа оперирует волшебным предметом как предметом естественным.

Для логики чудесного моральная тенденция не имеет обязательной силы. Чтобы что-либо произошло, необходимо одно желание. Надо только пожелать, и предмет немедленно исполняет желание, причем безразлично, желает ли вор, укравший этот предмет, или его хозяин.

Для слушателя логика чудесного не нуждается в объяснении из сферы здравого смысла. Он принимает ее с точки зрения эстетической игры, потому что эстетический факт являлся для эллина объективным, материальным, онтологическим, а не психологическим.

С точки зрения здравого смысла, логика мифа для совершения чудесного акта использует «ложное основание», когда посылка, необходимая для вывода заключения, принимается заранее в качестве молчаливого допущения. Таким образом, в основе любого чудесного акта, с точки зрения формальной логики, лежит «первичное заблуждение», частный случай которого - предрешенная ошибка. Именно поэтому любая иллюзия становится в мире чудесного мифа реальностью. Чудесный акт в мифе - естественно-законный акт. Закон каузальности преодолевается в мифе в такой же мере, как пространство и время существами и предметами по абсолютной силе желания. Так сверхъестественное становится естественным.

Это же «ложное основание» для самой логики чудесного в эллинском мифе порой играет роль первичного волеизъявления, именуемого «античный рок», вмешательство бога, предрешающее подвиг героя: все предрешено, но все равно герои действуют так, как если бы ничего не было предрешено.

На реальности всего иллюзорного основана в мифе материальная реальность обычных тропов и фигур. Метафора, метонимия, синекдоха (тропы) и гипербола, оксюморон, катахеза, эллипсис (фигуры) в мире чудесного не скрытые сравнения, не уподобления - они конкретные существа и предметы, или свойства и качества вещей, или акты.

Каждый знак в отдельности и все пространство в целом проникнуты значением материальности, осязательности, конкретности. Знаки космоса, времени, движения, умирания и возрождения, все ментальное, умозрительное воплощено вещественно, предметно, вплоть до тропов и фигур мысли.

В мифологическом знаковом пространстве Я.Э. Голосовкер выделяет значимое явление «мир шиворот-навыворот», или закон метаморфозы. Это явление проявляется в знаковой взаимообратимости, реализуется также и в сфере отношений знаков разных уровней. Этим объясняется «материализация» тропов и фигур мысли. Здесь мы видим значение вечного непрерывного

движения всего сущего, где один предмет или существо всегда готово перейти в другой.

Все знаковое содержание мифа проникнуто тоном серьезности, трагичности.

Параграф 2.2 «Карнавальная культура в мировоззрении средневекового общества». В этом параграфе раскрывается знаково-символическое пространство мифологической составляющей мировоззрения средневековья и Возрождения в сравнении с периодом Древней Греции.

В современной науке сформированы две парадигмы существования серьезных и смешных мифов в античности. Первая из них состоит в том, что последние появились в IV в. до н.э. Возможность появления альтернативной смеховой мифологии обусловлена отношением эллинов к трансцендентному. Осмеяние богов в мифах является отделением символа от символизируемого, характеристик объекта от объекта и т.п. Символ верха и низа, реализованный в смеховых мифах как движение логики обратности, или логики снижения, появляется, когда появляется отношение к трансцендентному. Вторую высказал Бахтин, который считал, что соотношение серьезного и смехового начал -изначальный подход к конструированию реальности. Это соотношение первоначально было связано не с символикой верха и низа, а с символикой амбивалентности бытия. В античный период мифы серьезные и отражающие сме-ховой аспект мира бытовали на равных. В средневековье и Возрождении культурная парадигма изменилась и «официальная» культура религиозного культа меняет положение смеховых мифов, отодвигая их в качестве неофициальной культуры. И эти сложившиеся на протяжении тысячелетий формы служат новым историческим задачам - осмеяния норм и запретов церковно-религиозной социальной практики. В этой позиции они изменяются, обогащаются другими, генетически неродственными явлениями, углубляются и выливаются в карнавальную культуру.

Знаково-символическое пространство средневековья характеризуется термином «двумирность», смысл его в том, что мир средневековья соединял в себе два пласта бытия - символическое и реальное, реальность сущности и реальность явления, высший и низший миры. Такое понимание действительности предопределяет особенности социальных практик и познавательной деятельности человека. Культурная парадигма эпохи средневековья и Возрождения характеризуется соотношением «официальной» культуры религиозного культа и замкового этикета и «неофициальной» смеховой карнавальной культуры.

Карнавальная культура - реальная форма жизни, особое конструирование реальности, имеющее миросозерцательный характер. М.М. Бахтин при анализе текста Ф. Рабле применяет понятие «знакового пространства» в двух его взаимопредполагаемых способах анализа текста: деконструкции и целостности. При деконструкции текст рассматривается как ряд субсистем, в данном случае это образные системы «пир», «гротескное тело», «материально-

телесный низ». В сфере целостности необходимо найти организующий весь текст как целостностную систему элемент, в данном случае этими элементами явились значение материальности и функция текста - логика обратности / логика снижения.

В основании карнавального мироощущения лежит коллективное мироощущение.

Космическое, социальное, телесное составляют друг с другом целое. Эта целостность природы, социума и человека наделяется значением телесности. Материально-телесная семантика противопоставляется сфере индивидуального, обособленного в себе, сфере отвлеченной морали и умозрительности, таким образом, очерчивает системы мифологической картины мира средневековья и Возрождения, во-первых, как центрированную вокруг значения телесности, наглядности, это значение является критерием всех оценок; во-вторых, направленную вниз, в «материально-телесные корни мира»1. Именно центральное значение телесности определяет материализацию тропов и фигур в романе Рабле.

Средневековый миф сохраняет принцип возможности невозможного, но Бахтин перемещает семантический центр знакового пространства в значение «телесности», в логику снижения. Сохраняется и способ функционирования логики невозможного: или в качестве объяснения выдвигается такой же фантастичный факт, или этот факт просто утверждается.

Направление «вниз» является единым движением, то есть логика мифологического знакового пространства средневековья отнесена к миру как к вечно становящемуся, неготовому целому, где все существующее рождается, устаревает и умирает одновременно, в нем слиты прошлое, будущее и настоящее, старое и юное. Такое видение мира выражается в семантических формах «пир», «гротескное тело», «материально-телесный низ». Формообразующими значениями системы «пир» являются «изобилие», «всенародность», «праздничность», связанные со значением «гротескного тела». Эти значения выливаются в образ «народного тела», структура значения которого отражает общую тенденцию материальности и космичности, а также движение вперед, в незавершенное будущее.

Параграф 2.3. «Знаковое пространство и символические доминанты в текстах А.П. Чехова». Творчество А.П. Чехова интересно с точки зрения функционирования мифологической символики «верха» и «низа», материальности восприятия природы и общества, коллективного мировоззрения и т.п., а также с точки зрения бытования в «горизонтальном» мире индивидуума.

Неоднократно мы говорили в данной работе, что часть отражает весь комплекс значений системы «горизонтальное мировоззрение». Следовательно, деление его на части - научная условность. Проанализируем символику

1 Бахтин ММ Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Возрождения. М.: Художественная литература, 1990. С. 26.

«праздничности» в рассказе «Новогодние великомученики». Символ «праздник» имеет здесь свой хронотоп. Приход Нового года воспринимается как ежегодное обновление времени. Пространство «праздника» подвергнуто «отелес-ниванию»: «праздничное выражение на лицах дворников»1. Побное мы видим и в рассказе «Мелюзга», так как, во-первых, праздник Пасхи имеет значение ежегодного возрождения, а во-вторых, праздничное пространство проникнуто значением системы «гротескное тело». Амбивалентное значение этого знака в рассказе задается в первом предложении: «На улицах картина ада в золотой раме». Раскрытие знака «народ» начинается с семантики «целостности», которая реализуется противопоставлением этого знака знаку «неприятель», которому, в, свою очередь, свойственно значение «динамичности»: «к столице подступает неприятель», таким образом подчеркивается значение «русскости» раскрываемой семантической картины. Далее выделяется знак «смерть» и соотносится со знаком «народ». Эти знаки введены в форме площадного крика, обращенного к толпе: «Разойдитесь! Идите дальше! Нечего вам здесь глядеть! Мертвых людей никогда не видали, что ли? Нарррод...»

Для знака «народ» характерен такой элемент значения, как «рус-скость». К примеру, в рассказе «Глупый француз» этот знак также функционирует как противопоставленный иностранному. Причем противопоставленные стороны являются именно разными мировоззрениями и разность их выражается в представлениях о вкусной и полезной пище: «Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин». Значение «обильная еда» соотнесено со значением «бесстрашие».И в заключение автор строит тройственную систему «страна» (имеется в виду Россия): «русский климат» - «желудки»: «О страна чудес! <...> Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О страна, чудная страна!» В рассказе «Ночь на кладбище» это значение связывается со знаком «обильная выпивка»: «Рассказ мой начинается, как начинаются вообще все лучшие русские сказания; был я, признаться, выпивши... »

В рассказе «Злоумышленник» значение «русскости» знака «народ» сочетается со значением «конкретного места»: «Мы, народ... Климовские мужики то есть».

Проанализируем блок предложений рассказа «Новогодние великомученики»: «На улицах картина ада в золотой раме. Если бы не праздничное выражение на лицах дворников и городовых, то можно было бы подумать, что к столице подступает неприятель. Взад и вперед с треском снуют парадные сани и кареты... » Во-первых мы видим здесь слияние знака «улицы города» и символа «преисподней», что означает действие логики снижения, и тут же вводится символ праздничности, подвергнутый снижению путем оте-

1 Чехов А.П. Собр. соч. М.: Гос. иэд-во художественной литературы, 1961. Т. 3. С. 400.

леснивания: «праздничное выражение на лицах дворников». Один из доминирующих знаков в данном рассказе - знак «народ». Раскрытие его начинается со значения «целостности», которое реализуется противопоставлением этого знака знаку «неприятель», которому, в свою очередь, свойственно значение «динамичности»: «к столице подступает неприятель». Знак «праздничные визитеры» или «чиновники» находится в отношении целостности со знаком «народ», здесь ярко выражена символика «гротескного тела» в группе знаков: «высунув языки» и «тараща глаза», и далее их тело анатомизируется: «Бегут они с таким азартом, что, ухвати жена Пентефрия какого-нибудь бегущего коллежского регистратора за фалду, то у нее в руках осталась бы не фалда, но весь чиновничий бок с печенками и селезенками...» Подчеркнуто здесь также значение «динамичности», «непрерывного движения вперед». Следующий этап построения системы - выделение связанных знаков «смерть» и «народ». Эти знаки введены в форме площадного крика, обращенного к толпе: «Разойдитесь! Идите дальше! Нечего вам здесь глядеть! Мертвых людей никогда не видали, что ли? Нарррод...» Характерно для знака «смерть» в рамках «горизонтального мировоззрения» отсутствие пафоса - трагического, таинственного и т.п. Итак, знак «народ» наделен в этом тексте символами - «целостности», «гротескного тела», «непрерывного движения вперед» и «фамильярного площадного общения» - и позиционально соотнесен со значением «смерть», имеющим в системе «горизонтальное мировоззрение» универсальный характер. В таком сочетании знак «народ» расценивается нами как частное проявление символа «народное тело». Именно это значение реализуется в эпизоде перечисления чиновником сделанных визитов. Перечисление, ряд характерен для народно-смеховых форм, и Бахтин выделял его особо в романе Рабле. Кроме семантики «непрерывного движения вперед», этот символ наделен значением «циклического развития» умирания и возрождения, кривая смысла которого подобна логике обратности, ведь большая половина действия рассказа происходит как бы с воскресшим человеком, так как толпе было сообщено, что человек мертв, сцена воскрешения, как и знак «смерть», лишен пафоса в логике «горизонтального мировоззрения».

Список по содержанию выражает символ «народное тело» и как формообразующий элемент реализует символ «полноты», «целостности» в динамике, в поступательном движении. Этот семантический комплекс значений подвергнут снижению путем конкретизации. Перечисляет чиновник Герасим Кузьмич Синклетеев, перечисление ведется в ходе конкретной, описанной детально ситуации и т.п.

Родственные и деловые связи, во-первых, и топографичное описание адресов и путей следования от одного дома к другому, во-вторых, вводят семантику связности между этими людьми, «целостности». Огромное количество и разнообразные чины создают значение «всенародности». И наконец, тот факт, что список реализуется в процессе диалога, доктор задает чиновнику вопросы, сам чиновник время от времени путается, перебивает сам себя.

Такая форма подачи информации или форма организации текста организует значение «днелогичности» списку. Необходимо отметить, что описание художественного пространства как «громкого», говорящего свойственно для образной системы, описанной Бахтиным, то же мы наблюдаем у Чехова.

Список претерпевает процесс снижения, так как, во-первых, Синклетеев рассказывает его доктору и во время рассказа испытывает болезненное недомогание, то есть проявление значения «жизни тела», во-вторых, люди, о которых он рассказывает, все время что-то едят, пьют чай и алкогольные напитки и приглашают самого рассказчика разделить их трапезу. Другими словами, реализуется символ «пир», который наделен значением «конкретности», «динамики», а также «целостности», «диалогичности», «всенародности», так как часть разделяет содержание целого.

Все вместе создает знаковое пространство «народное тело» со значением «космичности», «всенародности», «праздничности» и «амбивалентного бытия».

Значение «динамики», неустанного поступательного развития усиливается тем, что параллельно перечислению доктору привозят еще десять чиновников с таким же характером недомогания. Таким образом, «народное тело» разрастается и приобретает значение «отсутствия качественных границ».

Построение знака «народное тело» характеризуется конкретностью, то есть называются определенные люди, называются их адреса, даже маршруты, по которым чиновник добирался к каждому. Такой прием ярко выражен также в рассказе «У предводительши». С одной стороны, гости, «всплошную состоящие из пропойц и выпивох», а с другой - вдова Любовь Петровна, которая «дала обет не держать карт и спиртных напитков». Таким образом, противопоставление имеет конкретный, материальный, а не умозрительный характер.

Синклетеев не идет домой, как предлагает ему врач: «Отдохните немного, и мы вас домой отправим», чтобы прервать движение. Он стремится продолжить свое движение вперед: «Нельзя... Как можно с Новым годом не поздравить? Нужно-с. Не сходи к Наталье Егоровне, так жить не захочешь... Уж вы меня отпустите, господин доктор, не невольте...» Здесь мы видим процесс вбирания без изменений знаков «иерархического мировоззрения» в движение «горизонтального мировоззрения». А главное - здесь проявляется мотив, который побуждает его к движению, - общественные установления, традиции, нормы, то есть понятия из системы представлений «иерархического мировоззрения». Та же семантика в рассказе «У предводительши» в высказываниях: «На полу ковры, и шаги бесшумны, но торжественность случая заставляет инстинктивно подниматься на цыпочки и балансировать при ходьбе руками».

Конкретно-чувственная логика «горизонтального мировоззрения», не ассимилируя, не изменяя, захватывает представленные части «иерархического мировоззрения», они становятся целым, сливаются с системой «горизонтального мировоззрения», целым в ее движении. Причиной этого, на наш взгляд, послужила сама природа «горизонтального мировоззрения» как целого.

Каждый знак, знаковая система «горизонтального мировоззрения» в целом наделены значением «движения», которое в рамках логики снижения, «отелеснивания» приобретает значение «жизни». Если значение движения подобно значению жизни в логике снижения, то сама логика обратности подобна умиранию и возрождению, то есть сопричастна значению «жизни тела», знака «народное тело» и знака «природа».

Восприятие такого текста читателем также не изменились со времен мифологического сознания, читатель воспринимает его с точки зрения эстетической ИфЫ.

Именно на восприятии мира как материального, осязательного основано материализация тропов и фигур.

В заключении подводятся итоги работы, приводится краткий вывод и исследовательские перспективы.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Семенова ЕЯ. Методологические основы изучения отражения в русском языке процессов демократизации // Пути формирования гражданского общества в полиэтничном Южно-Российском регионе. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 2001.0,4 п.л.

2. Семенова Е.Я. Опорные характеристики понятия «картина мира» в современной науке // Путь в науку. Молодые ученые об актуальных проблемах социальных и гуманитарных наук. Вып. 4. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003.0,3 пл.

3. Семенова Е.Я. Семантическое пространство пушкинского творчества: к вопросу о взаимосвязи вербальных и графических образов мышления // Путь в науку. Молодые ученые об актуальных проблемах социальных и гуманитарных наук. Вып. 4. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003. 0,3 п.л.

4. Семенова ЕЯ. Категории пространства и времени в природе, человеческом сознании, искусстве и науке // Путь в науку. Молодые ученые об актуальных проблемах социальных и гуманитарных наук. Вып. 5. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003.0,3 п.л.

5. Семенова ЕЯ. Понятие «образ мира» в современной России // Человек и этносы в трансформирующемся обществе: социальные девиации и пути их преодоления // Тезисы докладов и выступлений на межрегиональной научной конференции (22-23 апреля 2004 г., г. Ростов-на-Дону). Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004.0,4 п.л.

6. Семенова Е.Я. Теоретико-методологическое осмысление знака Фердинандом де Соссюром // Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XX веке: социальные вызовы и альтернативы» (30 сентября - 2 октября 2003 г.). Т. 4. Москва; Ростов н/Д, 2004.0,2. п.л.

Лицензия ЛР № 65-41 от 01.09.99

Сдано в набор 23.11.2004. Подписано в печать 23.11.2004. Формат 60x847,, Бумага офсетная Гарнитура Ариал Печать офсетная. Усл. п.л. 1,39. Уч.-изд. л. 1,45. Тираж 100 экз. Заказ 865.

Издательство Ростовского университета. 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160.

Отпечатано с готовых диапозитивов в РПУ РГПУ. 344068, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33.

«724 8