автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Аграрные стратегии как объект политологического исследования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Аграрные стратегии как объект политологического исследования"

Российская академия наук ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ

На правах рукописи

МЮРБЕРГ ИРИНА ИГОРЕВНА

АГРАРНЫЕ СТРАТЕГИИ КАК ОБЪЕКТ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

(¿м.ии 01 - теория политики, история и методология политической науки)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Москва 2003

Работа выполнена в секторе истории политической философии Института философии РАН

Научный руководитель

Официальные оппоненты

доктор философских наук Ю М. Бородай

доктор философских наук профессор В. Г Федотова

Ведущая организация:

кандидат политических наук, доцент И В Кудряшова

Международный независимый эколого-политологический университет, кафедра общей политологии и истории политологических учений

Защита состоится «3$ с & кГЛ г в /б ^часов

на заседании Специализированного совета Д 002 015.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата политических наук при Институте философии РАН по адресу: 119842, Москва, ул. Волхонка, 14.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИФ РАН

Автореферат разослан «2$> ОДьсусЛио 2003 г.

Ученый секретарь ь/4-^ Специализированного совета р

кандидат философских наук Е. А. Самарская

\ 2gc>2.

Общая характеристика работы

Актуальность темы диссертации определяется тем фактом, что ни в одной из развитых стран современного мира (за исключением, пожалуй, Японии) аграрная проблема не является адекватно решаемой: результаты применяемых стратегий, как правило, бывают далеки от желаемого. В числе главных причин такого положения - практическое отсутствие сколь-нибудь целостного теоретического представления об аграрной сфере как одной из ипостасей политического бытия современных социетальных сообществ. В настоящее время сельское хозяйство целиком отдано на откуп правительствам как административным органам, теоретический кругозор которых никогда не выходит за рамки экономики. 1 Тому есть несколько причин. Наиболее очевидная - это наличие многочисленных научных работ (исторического, экономического, этнологического характера), демонстрирующих влияние (как правило, пагубное) на земледелие и сельскую жизнь в целом тех или иных политических стратегий. В совокупности эти исследования работают на создание негативного отношения к самому факту воздействия политики на аграрную сферу, так как в подавляющем большинстве подводят к выводу о том, что вмешательство политики в принципе противопоказано сельскому хозяйству, поскольку таковое якобы является неоправданным вторжением в сферу действия собственных «экономических законов» аграрного производства2. Как показывает проведенный в диссертации анализ, подобные представления свидетельствуют о непонимании сути современного конфликта между аграрной сферой и социетальным сообществом в целом, ибо означенная формулировка проблемы заведомо сводит данный конфликт к конфликту интересов (который, несомненно, также имеет место) - например, интересов аграрной сферы и разнообразных

1 См.: Трвйси М. Сельское хозяйство и продовольствие в экономике развитых стран: Введение в теорию, практику и политику. - Санкт-Петербург: «Экономическая школа», 1995.

2 См., напр.: Myrdal G. The Political Element in the Development of Economic Theory. - London, 1977.

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.Петербург л ¡4 9Э ¡Р

властных группировок, желающих ею манипулировать, или же интересов аграрных и промышленных производителей, аграрных производителей и агробизнеса и т.д.

Следует иметь в виду, что говоря об аграрных стратегиях, мы заведомо исключаем из рассмотрения совокупность мер по разрешению конфликтов интересов, составляющих компетенцию «малой политики». Под аграрными стратегиями имеются в виду стратегии модернизации сельскохозяйственного производства (или же аграрной сферы в целом), по определению являющиеся составной частью большой политики. Согласно этому пониманию, существование аграрных стратегий есть специфический признак нашей эпохи: само возникновение потребности в модернизации аграрной сферы исторически послужило одним из главных «симптомов» наступления современности, став первым свидетельством того, что традиционное аграрное общество уже не только не является, как прежде, тождественным обществу в целом, но и представляет собой проблему для этого последнего. Если следовать данной логике, то первой исторически задокументированной аграрной стратегией явилось огораживание общинных земель, закрепленное в ХУШ веке законами английского парламента ("Bills for Inciosures of Commons").

Соответственно, лейтмотивом настоящего исследования является тема изначальной «чужеродности» сельского хозяйства как специфического вида жизнедеятельности человека тому жизненному укладу, что воцарился с упадком традиционных обществ, справедливо именуемых обществами земледельческими. Подобный подход к проблеме позволяет увидеть, что с точки зрения политики модернизации различия между известными нашей эпохе типами ведения сельского хозяйства (скажем, капиталистическим - фермерским, и «социалистическим» - колхозным) не столь существенны, как может показаться на первый взгляд. Ибо при всех особенностях места и времени, суть проблемы неизменно выражалась вопросом: удастся ли сельскому хозяйству в данном конкретном культурно-политическом контексте отстоять свою инаковость; удастся ли современному обществу, со своей стороны, избежать того тупика, в котором оно оказывается всякий раз, когда проявляет особую последовательность в навязывании аграрной сфере собственной логики? В этом плане опыт двух прошедших столетий был довольно неутешительным: любой аграрный проект

- в той мере, в какой он подразумевал «модернизацию» - являлся откровенно колонизаторским по отношению к земледельческой жизни, утверждая в ней ценности другой, господствующей части общества, следуя вектору развития этой последней, отражая состояние ее самосознания. Сменяющие друг друга аграрные теории неизменно отталкивались от представлений о реально существующей аграрной сфере как о некоем антиподе собственных устремлений. Подобная оппозиционность аграрных стратегий объекту преобразования позволяет рассматривать их как своего рода «изнанку самосознания» развивающейся современности. Благодаря этому обстоятельству, этапы эволюции основных политических подходов к земледелию способны служить надежными указателями смены философско-мировоззренческих ориентиров, происходившей на протяжении последних двух столетий в масштабе всего «посттрадиционного» общества. Впрочем, именно в сфере модернизации земледелия, процесс идеологической «смены вех» продемонстрировал интересную динамику: начинавшийся как триумфальное самоутверждение новой эпохи в борьбе с «идиотизмом сельской жизни», в наше время этот процесс чем дальше, тем больше утрачивает характер непримиримого противостояния, постепенно обретая вид уважительного диалога современности с «великим незнакомцем»3. Раскрытие политического смысла данного процесса (по сути совпадающего с той борьбой против «колонизации» экономикой нынешнего гражданского общества, о необходимости которой заявляет политическая теория ХХ1 века4) и составляет актуальную задачу настоящего диссертационного исследования.

Степень разработанности проблемы. Мысль о том, что аграрные теории эпохи классической современности неизменно выступали в качестве идеологической реакции на «чужеродность» земледелия господствующему жизненному укладу, имеет своей предпосылкой ряд экономических концепции, констатировавших несоответствие самой аграрной

3 См.: Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современной мире / Составитель Т. Шанин. М.: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия». -1992.-431 с.

4 См.: Arato A., Cohen J.L. Civil Society and Political Theory. - Cambridge, Massachusetts and London, England: The MIT Press, 1997. - P. 526.

5

действительности преобладающим формам и способам рационализации сельскохозяйственного производства. Наиболее ярким выразителем подобных представлений стал в начале XX века автор теории мелкого крестьянского хозяйства А В. Чаянов. В наши дни традиция Чаянова была развита экономистами-аграрниками, такими как В.Ф. Башмачников, В.А. Тихонов у нас в стране и Д. Паарлберг в США. Эти экономисты первыми поставили под сомнение эффективность аграрных стратегий, отождествляющих модернизацию сельскохозяйственного производства с его индустриализацией.

Дальнейшая разработка данной проблематики была связана с выявлением идейно-политической подоплеки конкретных экономических стратегий, искажавших «объективные» тенденции социально-экономического развития (С.А. Никольский), а также со стремлением выйти за пределы узко экономической трактовки проблематики аграрной сферы и рассматривать ход развития последней в терминах новой, междисциплинарной отрасли знания - «крестьяноведения» (Т. Шанин). Однако, собирание воедино данных различных наук само по себе не способно породить понимания существа проблемы. Такое понимание должно исходить от политической теории. Важный шаг в этом направлении был сделан Ю.М Бородаем, взявшим за основу своей концепции положения философской антропологии К. Маркса о необходимости самоэмансипации современного отчужденного индивида. Согласно теории Бородая, опорной точкой процесса «снятия» общественного отчуждения должна послужить аграрная сфера, так как - в силу присущей сельскохозяйственному труду специфики - земледелие нынешнее так же не знает наиболее характерных для современности видов отчуждения, как не знало их все традиционное общество, в этом смысле именно земледелие дает надежду на «спасение» современного общества в целом.

Тезис о земледелии как сфере «неотчужденного» труда задает общую политфилософскую направленность настоящего диссертационного исследования, имеет решающее значение для понимания его целей и задач, главная из которых - определить место и роль аграрной сферы в системе политического бытия современном сообществ. Данная общая цель предполагает решение ряда конкретных исследовательских задач:

проанализировать исторически реализовавшиеся аграрные стратегии на предмет: а) созвучности этих стратегий «духу времени», т.е. главенствующим на тот момент идеологическим подходам; б) степени осознания данными стратегиями специфики земледелия и характера оценки ими таковой (1.1);

- выявить проблематичность политфилософских оснований, которыми так или иначе вдохновлялись стратегии, формулируемые в терминах модернизации сельского хозяйства, т.е. сознательного приведения его в соответствие с «императивами современности» (1.2.);

- на конкретно-исторических примерах воплощения аграрных концепций, отождествляющих модернизацию земледелия с его индустриализацией, продемонстрировать разрушительное воздействие таковых на сельскохозяйственное производство и аграрную сферу в целом; доказать несостоятельность подобных концепций как инструмента осмысленного преобразования земледелия (2.1.);

- проанализировать эволюцию современного аграрного производства с точки зрения невозможности построения адекватных стратегий сельскохозяйственного производства с чисто экономических позиций, т.е. без привлечения политфилософской концепции земледелия как особой сферы жизнедеятельности человека (2.1.);

- позиционировать эволюцию современной аграрной теории в контексте общей проблематики современности (2.2.).

Источники и методология исследования. Реализация поставленной цели осуществляется с использованием разнообразных источников, выбор которых сильно варьирует в зависимости от характера каждой из конкретных задач. Так, первая глава, в центре которой находится анализ теоретических оснований ведущей аграрной стратегии классической современности (стратегии индустриализации сельского хозяйства), главным образом концентрируется на анализе воззрений классиков политической философии (К. Маркса, Д. Локка, Б. Мандевиля, А. Смита, И. Бентама). Во второй главе, где главным объектом изучения является фермерское аграрное производство США (и лишь эпизодически - отечественное индустриально-колхозное сельское хозяйство), в качестве

материала для анализа привлекаются данные официальной американской статистики, документы министерства сельского хозяйства США, исследования американских и европейских экономистов и социологов, концепции ведущих политиков, точки зрения известных философов, а также посвященная фермерству философско-беллетрисгическая литература.

Методологической основой работы является концепция идеальных типов М. Вебера, предполагающая рассмотрение социальных явлений с позиций ценностных норм, принятых в « условиях конкретной культуры и эпохи. При таком подходе любое несовпадение идеального типа и социальной реальности служит симптомом существования доселе не замеченных теоретически значимых аспектов изучаемого объекта, а также моментов 1 превращения одного явления в другое. Так, например, идеально-типическое использование таких понятий, как «экономический человек», «фермер», «крестьянин» дает возможность, с одной стороны, выявить их соотнесенность с конкретными эпохами, понять динамику их саморазвития, а с другой - сформировать представление о некой непреходящей специфике, свойственной земледелию как особому виду жизнедеятельности человека.

В отличие от понятий частных наук, способных служить маркерами тех или иных подвижек в области «доггеоретического знания», идеальные типы суть специфические объекты политической философии, стремящейся понять «почему в определенных ситуациях дотеоретического знания "того, что каждый знает", оказывается недостаточно для беспроблемного функционирования старых институтов,... такое "знание" и "незнание" относится именно к политике, к основам того, как жить вместе»5

Научная новизна исследования реализуется в ряде выводов и исходных теоретических установок, сыгравших ключевую роль в решении поставленных исследовательских задач:

- главной причиной теоретической и практической несостоятельности основных современных аграрных стратегий

9 Капустин Б. Г. Современность как предмет политической теории. -М.: РОССПЭН, 1998. - С. 83.

8

признается ориентированность их на заведомо неосуществимую цель, каковой является полная индустриализации сельского хозяйства, т.е. превращение его в разновидность промышленного производства; тезис о теоретической несостоятельности подобных стратегий обосновывается указанием на специфику земледелия как особого вида деятельности, не сводимого к индустриальным формам и методам организации труда; данная ^ критическая оценка распространяется как на высокоразвитое западное, так и на никогда не выходившее из состояния упадка «социалистическое» сельское хозяйство;

- осуществляемый в диссертации анализ наличного > состояния земледелия исходит из положения о том, что

подлинным субъектом современного аграрного производства вьгступает фермер - ориентированный на рынок земледелец-индивидуалист, а отнюдь не крестьянин, ибо в теоретическом плане фермеру как субъекту современного аграрного производства должен быть противопоставлен субъект традиционного земледелия - крестьянская община, состоящая из морально и юридически несамостоятельных членов; крестьянин же по определению неспособен играть роль субъекта производства; этим уточнением устраняется свойственная «крестьяноведению» теоретическая невнятность, одним их следствий которой является причисление семейных фермерских производств сегодняшней Европы к категории крестьянских хозяйств; обратной стороной указанной теоретической неартикулированности является неявное допущение «крестьяноведением» возможности постепенного превращения американского фермера из «промежуточной» фигуры в типичного капиталистического предпринимателя;

- «разведение» крестьянина и фермера как представителей разных типов обществ позволяет особенно ясно увидеть не только различия между ними, но и то, что их объединяет; речь идет прежде всего о культурообразующей функции земледелия, отнюдь не утраченной модернизированным сельским хозяйством; в условиях динамично меняющегося общества значение; аграрной сферы для поддержания «социально-культурного ландшафта» современности постоянно возрастает, тогда как производственная составляющая феномена фермерства, наоборот, становится все менее заметной по мере интеграции современного земледельца в структуры агробизнеса.

Теоретическое и практическое значение диссертации.

Результаты работы могут быть использованы для дальнейшего исследования теоретических вопросов современной аграрной политики, разработки социально-культурных стратегий развития аграрной сферы, а также при подготовке спецкурсов для студентов и аспирантов по политологии и социальной философии.

Апробация работы Основные положения и выводы диссертации получили освещение в ряде публикаций автора, в том числе в материалах 1-Й научно-практической конференции «Мировоззрение и сельскохозяйственная практика» (Полтава, 1986). Текст диссертации и ее главные тезисы были обсуждены на заседании сектора истории политической философии ИФ РАН и рекомендованы к защите.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, описывается современное состояние ее научной разработки, формулируется цель и основные- задачи исследования, определяется его методологическая основа, анализируется научная новизна работы и ее научно-практическое значение.

В первой главе диссертации - «Политико-философские основания современных аграрных стратегий» - дается описание основных аграрных концепций в том виде, в каком они были представлены в раннесо временной политической философии, и анализируются их идейные основания. Первый параграф {Проблемы аграрного производства и сельской общности у Карпа Маркса) содержит рассмотрение комплекса идей Маркса, оказавших непосредственное воздействие на последующее формирование стратегий аграрного производства. Данное рассмотрение строится по принципу отвлечения от ряда теоретических положений, определивший особый

10

концептуальный облик марксизма: Маркс интерпретируется здесь как один из раннесовременных политических философов, воззрения которого на аграрную сферу представляются наиболее репрезентативными для указанного периода. При этом преследуется цель показать, что аграрные воззрения Маркса, несмотря на все их своеобразие и противоречивость, не только адекватно отражали общий идейный фон времени, но и представляли собой наиболее продвинутые на тот момент точки зрения и как таковые они созвучны не только раннесовременной, но и сегодняшней постановке проблемы. В частности, указывается, что упования Маркса на грядущее превращение сельского хозяйства в разновидность промьттенного производства являлись выражением общей для большинства ведущих теоретиков того периода веры в спасительные силы индустриализма, способного, по их мнению, служить цементирующим элементом для общества, единство которого становилось все более проблематичным в условиях утверждения буржуазного индивидуализма. Таким образом устанавливается связь аграрной проблематики с такой важной для философов и социологов (Э. Дюркгейм) темой, как поиск современных оснований общественной солидарности.

В то же время, в отличие от Дюркгейма, Маркс резко отрицательно относился к такому проявлению индустриализма, как разделение труда; в «Немецкой идеологии» он даже связал идею общественного прогресса с перспективой устранения разделения труда. Примириться с последним Марксу позволяет его философско-антропологическая концепция, в контексте которой разделение труда выступает как момент самоотчуждения человека от собственных «сущностных сил», за которым должна последовать стадия «обратного присвоения». Из данной теории следует не только то, что путь к «свободной индивидуальности, основанной на универсальном развитии индивидов», исторически пролегает через этап неведомого прежним эпохам тотального отчуждения, но и то, что в круговорот модернизации рано или поздно будут вовлечены даже те сферы общества, те социальные институты, которые пока еще продолжают сохранять свое традиционное обличье.

Подобные исходные понятия предполагали весьма однозначное представление о перспективах развития сельского хозяйства - особенно в период, когда динамика модернизации

заставила земледелие порвать с традиционными формами и отношениями. В ряде глав первого тома «Капитала» Маркс стремится доказать, что на всем протяжении проанализированного им периода развитие событий в аграрном производстве происходило в направлении, совпадающем с тем, что было описано им в качестве классической капиталистической модели развития промышленности. На данном этапе главным лозунгом сформулированной им аграрной стратегии было: «соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней»6. Вообще же именно Марксов «материалистический взгляд на всемирную историю», который «...конечную причину и решающую движущую силу всех важных исторических событий находит в экономическом развитии общества»7 лежит в основании традиции, оценивающей степень «перспективности» каждого конкретного направления развития современного общества по тому вкладу, которое вносится им в дело развития производительных сил. Применительно к сельскому хозяйству подобное понимание нашло отзыв как на Востоке, так и на Западе, воплотившись в широком спектре политических стратегий, нацеленных на конструирование того, что понималось этими стратегиями как научно-технический и социальный прогресс. Между тем, говоря о философии истории самого Маркса, нельзя забывать о том, что исходной точкой этой последней все же оставалась идея исторического прогресса как процесса самоэмансипации индивида. Поэтому наиболее философски значимым представляется нам не свод идей, известных всем как «марксистская аграрная теория», а те теоретические изыскания Маркса, которые позволили ему проблематизировать тему аграрного производства в условиях современного общества.

Наиболее известной из таких попьггок традиционно остается поднятая им в последние годы жизни тема сохранения досовременной сельской общности как альтернативы капиталистическому развитию села. В письме к В. Засулич Маркс двояко обосновывает тезис о потенциальной способности

в Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. второе И М., Государственное издательство политической литературы, 1955-1981.Т. 4 - С. 447.

7. Там же-Т. 22.-С.306.

русской сельской общины одновременно сыграть роль «элемента возрождения» русского общества и, во всемирном масштабе, стать предпосылкой более совершенного, нежели капитализм, социального строя: ведь, с одной стороны, русская община в ее современном виде не такова, как ее вымершие западноевропейские аналоги - «она не живет изолированно от современного мира», а значит способна функционировать в рамках системы товаропроизводителей; с другой стороны, внутри себя она не есть система «абстрактных производителей», так как являет собой общность (6етв1п\лгезеп) - благодаря чему «может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться постепенно как элемент коллективного производства в национальном масштабе»8. Отсюда его знаменитый пассаж в предисловии к русскому переводу «Манифеста коммунистической партии»: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития»8.

Вместе с тем, в теоретическом наследии Маркса присутствуют и другие подходы, представляющиеся более плодотворными в плане проблемагтизации темы современного аграрного производства. Речь идет, в частности, о том, что в третьем томе «Капитала» Маркс оказался вынужден констатировать факт, не согласующийся с логикой его собственных доводов о прогрессивности капиталистически организованного сельского хозяйства: страны с преобладанием мелкокрестьянской собственности на землю производят более дешевый хлеб, чем страны, практикующие капиталистический способ производства. Пытаясь интерпретировать этот факт в рамках заявленной позиции, Маркс идет на довольно сомнительный в теоретическом плане ход: признав, что мелкий земельный собственник может быть эффективнее крупного, он спешит отнести традиционного крестьянина времен раннего капитализма к разряду мелких буржуа. Однако, тем самым он ограничивает движение собственной мысли рамками классических экономических схем, согласно которым цена

8 Там же. - Т. 19. - С. 401-405.

8 Тем же. - С. 308.

сельскохозяйственной продукции должна включать в себя и заработную плату рабочего, и среднюю норму прибыли капиталиста, и ренту землевладельца. Учет всех этих факторов приводит его к признанию, что крестьянин представляет собой весьма уникальный субъект (капиталистического) производства, совмещающий в едином лице и рабочего, и буржуа, и земельного собственника - и это притом, что «сельское хозяйство ведется здесь ради непосредственных нужд существования»10, то есть капиталистической прибыли подобное «предпринимательство», как правило, вовсе не приносит! Несостоятельность всего рассуждения очевидна, как очевидно и то, что пуститься в подобную крайность Маркса заставила нетерпимость к крестьянству как к осколку отжившей эпохи, желание узреть признаки модернизации там, где ее нет еще и в помине. Мало того, здесь же Маркс вынужден зафиксировать и другой неудобоваримый факт: крестьянин сплошь и рядом продает свой товар дешевле «нормальной» стоимости - то есть такой, которая позволила бы ему иметь и прибыль, и ренту. Общий вывод Маркса: способность крестьянина вытеснять с рынка крупного аграрного предпринимателя связана с тем, что «абсолютной границей для него как для мелкого капиталиста (курсив мой -И.М.) является лишь заработная плата, которую он, за вычетом собственных издержек, уплачивает сам себе»1 . Иными словами, получается, что крестьянин как мелкий буржуа сам себя эксплуатирует, и притом гораздо более жестоко, чем смог бы эксплуатировать его за данную плату кто-либо другой... Конечно, подобным выводом не мог удовольствоваться, в первую очередь, сам Маркс; ведь еще в Grundrisse, рассматривая ситуацию с земельной собственностью, он подходил к крестьянству как к классу варваров, наполовину стоящих вне общества. Так кем же следует считать крестьянина: капиталистом или варваром? Нам представляется очевидным,. что формулируя для себя эту дилемму, Маркс понимал: любой из ответов заведомо неудовлетворителен, любой нарушает целостность его собственных представлений. Отмечает Маркс и другую сторону вопроса: когда мы говорим о таком виде капиталистической собственности на средства производства, как земля, то

10 Там же. - С.370.

11 Там же.-Т. 25. Ч. 2, с.370.

применительно к ней свойственный нынешней эпохе процесс концентрации не кажется ни столь же естественным, ни столь же прогрессивным явлением, каким он выглядит в промышленности. В конечном счете, все это заставляет Маркса при рассмотрении перспектив развития аграрного производства практически полностью отказаться от схематизма материалистического понимания истории и начать все рассуждение заново, отталкиваясь от принципиально иных исходных представлений.

Еще во втором томе «Капитала», рассматривая вопрос о том, как трудно согласовать потребности промышленности со спецификой производства растительного и животного сырья, Маркс приходит к заключению, что эту специфику в принципе невозможно подчинить интересам типично капиталистического производства. Так впервые в его творчестве возникает мысль о «собственной рациональности» земледелия, несводимой к характерной для современной эпохи инструментальной рациональности. Это самая удивительная часть марксовой концепции, в которой он полностью абстрагируется от специфики современного ему капиталистического контекста и мыслит в принципиально иной системе понятий. Например, в этой системе понятий идея концентрации сельскохозяйственного производства подвергается им критике не потому, что в обозримом будущем она, судя по всему, не сулит заметного роста производительности аграрного труда, а потому, что «... крупная земельная собственность подрывает рабочую силу в той последней области, в которой находит убежище ее природная энергия и в которой она хранится как резервный фонд для возрождения жизненной силы наций - в самой деревне»12. Ключевые слова здесь - «деревня как резервный фонд возрождения жизненной силы наций» - они позволяют понять, что место и роль земледелия в современности Маркс пытается переосмыслить в терминах собственной концепции отчуждения, увязывая перспективы развития «рационального земледелия» с более общей проблемой, стоящей перед буржуазным обществом, - проблемой «созидания условий своей социальной жизни»13 атомизированными индивидами. В сущности это та же проблема, что возникает в поздних работах Дюркгейма, стремившегося определить, что

12 Там же. - т. 46. Ч. П, с. 378-379.

13 Там же. - Т. 46. 4.1. с. 105.

способно служить содержанием conscience collective в характерной для общества «органического типа» ситуации углубления ролевой дифференциации.

Все это свидетельствует об уточнении Марксом прежней позиции: порождаемое капиталистическим способом производства состояние тотальной «отчужденности и самостоятельности» уже не представляется ему необходимым «цивилизующим» этапом в процессе формирования новой индивидуальности. К такому выводу подводят размышления о мелком земельном собственнике, сумевшем приспособиться к производству в условиях господства меновых стоимостей, не становясь при этом ни капиталистом, ни наемным рабочим.

Таким образом, в творчестве Маркса присутствуют теоретические обоснования трех совершенно различных аграрных стратегий - обоснования, наделяющие каждую из них собственным правом на жизнь. Однако, определяющей для эпохи явилась первая из данных трех версий, рассматривающая аграрную сферу исключительно в терминах экономики.

Во втором параграфе («Экономика как высшая /почка индивидуализма») рассматривается вопрос о том, какие черты ранней современности обусловили преобладание экономического подхода к земледелию. Если выше говорилось о том, что центр политфилософской проблематики эпохи составляпа тема становления индивидуализма, то из данного параграфа явствует, что понятие индивида немыслимо без другого продукта современности - понятия экономики. Представление об экономике как некой «онтологической данности», отличной от политической «надстройки» как области моральной деятельности, само по себе не являлось изобретением Маркса. Между тем, это понятие - типичное порождение современности.

Становление понятия экономики неразрывно связано с процессом зарождения нового общества в лоне общества традиционного. Современный индивид утверждает себя прежде всего как «экономический человек». Как пишет Луи Дюмон, «Именно в образе собственника, обладателя чего-либо, впервые заявляет о себе индивидуализм, сметающий на своем пути все остатки социального порабощения и [представлений об] идеальной общественной иерархии и воцаряющийся на расчищенном таким образом троне... Экономика как философская категория представляет собой высшую точку

индивидуализма и в этом качестве обретает главенствующее значение для мира людей».14 Основная часть данного параграфа как раз и посвящается становлению понятия экономики как философской категории.

Сказанное объясняет тот факт, что первый краеугольный камень в фундамент еще не возведенного здания экономики был заложен не кем-то из тех мыслителей, чьи имена стали хрестоматийными для экономической теории, а философом Джоном Локком, собственный интерес которого ограничивался теорией политической. Ведь традиционное общество ничего не знало об экономике; понятие экономического существовало только в значении «экономный», а под политэкономией (термин, введенный меркантилистами) понимался поиск наиболее целесообразного (экономичного) пути осуществления политической власти. Первым шагом к «освобождению» экономики от политики стало локковское видение мироздания в терминах собственности: каждый человек, будучи «собственностью» Бога, в то же время в кругу себе подобных является равным среди равных и имеет возможность своим трудом присваивать себе часть тех плодов и вообще тех «низших существ», которые изначально даны в качестве общей «собственности» людей.

В системе взглядов Локка вопрос о согласовании между собой поступков суверенных индивидов, еще не представляется проблемным, поскольку венцом системы остается для него Бог как гарант моральности автономных индивидов. Между тем, сама постулируемая им автономизация есть не что иное как обратная сторона утраты индивидом Бога как собственного трансцендентного воплощения: «индивидуальное берет на себя функции трансцендентного как некой формулы иного и непознаваемого» . То есть вопреки намерениям самого Локка, ' постулирование собственнической автономии индивида объективно вело к утрате трансцендентного «иного». Но освобождая индивида-собственника от внешнего (мифического) источника моральных принципов, оно не освободило его от необходимости иметь какие-то принципы. То было своего рода

14 Dumont L From Mandeville to Marx. The Genesis and Triumph of

Economic ideology. Chicago, 1977. - P. 54.

1в Селигмеи А. Проблема доверия. M.: «Идея-Пресс», 2002. - С. 54.

«приглашение к творчеству» - творчеству новой морали - и первым приглашение принял Мандевиль.

Демонстративно отказавшись «заниматься

морализаторством» там, где речь идет о пользе, Мандевиль указал тем самым на наличие в жизнедеятельности человека некой особой сферы, внутри которой именно эгоистические поступки индивидов реально приносят процветание обществу; стало быть, в ее рамках действие моральных принципов - и не только традиционных! - является проблематичным. «Ведь мораль, - отметил по этому поводу Дюмон, - как ее ни истолковывай, учит подчинять эгоистические импульсы высшим целям»18. «Избавить» сферу экономического от моральной проблематики Мандевилю удалось при помощи намека на то, что человек (притом, что сам он - существо высшее) отнюдь не разорвал (не способен разорвать) естественной связи с низшими природными существами, отчего представления о (материальной) пользе и вреде наделены для него тем же смыслом и так же существенны для его жизни, как для жизни любого живого существа.

Однако, подобное освобождение экономики от морали на деле возможно лишь как замещение морали традиционной (в данном случае, христианской) некой новой ее разновидностью, действующей в пределах экономической сферы. Отказывая индивиду в какой бы то и было врожденной социабильносги, сузив мораль «экономического человека» до принципа индивидуальной пользы, Мандевиль тем самым предельно проблематизировал отстаиваемую им самим экономическую идеологию. Ибо подобная реабилитация нормативного аспекта бытия «экономического индивида» по сути лишь удаляет нас от ответа на главный вопрос, в котором сходятся «интересы» и экономики, и морали: как в таком случае может возникнуть что-либо иное, чем гоббсовская «война всех против всех»; за счет чего образуется то общее благо (польза для всех), на непрестанных апелляциях к которому, собственно, и зиждется вся концепция Мандевиля?

Предлагаемый Мандевилем выход из данного затруднения в высшей степени показателен. Пресловутое заявление о том, что общее благо (приравненное к пользе) - это некая

18Оитоп! к. Ор. ей. -Р. 61.

результирующая взаимодействия противоборствующих интересов, появляется в его философии на манер deus ex machina. Дело в том, что им самим сформулированный идеал -достижение «общего блага» (того, что полезно для всех и потому является главным моральным ориентиром нового общества) -оказывается в принципе не выводимым из его концепции. Тезис о «предустановленной гармонии», связующей воедино разнонаправленные индивидуалистические импульсы, привносится в эту концепцию извне, и в этом смысле является столь же трансцендентным мандевилевскому обществу индивидуалистов, сколь трансцендентна традиционному обществу христианская моральная доктрина. А это означает, что констатировав смерть христианского Бога, Мандевиль фактически поставил на его место экономику как некоего мистического гармонизатора социальной сферы. Попытки Мандевиля придать этой необъяснимой силе статус еще одного закона природы никак не отразились на фактическом восприятии его идей. Реальный «идеологический» эффект Басни о пчелах заключался в заполнении пустоты, образовавшейся после ухода со сцены Бога как «гаранта» общественной морали, новым объектом поклонения - экономикой, этаким всесильным, наводящим ужас божеством, идолом первобытных людей.

По мнению Дюмона, подобная идолизация экономики (по сей день остающаяся фактом современного сознания - и не только «непросвещенного») как раз и явила «высшую точку индивидуализма», его, так сказать, исторический максимум. Дальнейшее представляло собой разнообразные попытки совладать с идолом современности - либо традиционализировав понятие экономики через возврат на локковский уровень представлений, либо «демистифицировав» концепцию Мандевиля через введение ее в русло инструментальной рациональности.

Образец первой тенденции представил Адам Смит. Развиваемая им тема экономики как «невидимой руки», направляющей конфликтующие корыстные устремления экономических индивидов к осуществлению общего блага, с необходимостью дополняется (в его Теории нравственных чувств) положением о том, что в сфере морали человек неизменно выказывает характер социального существа. Мало того, сам эгоизм как движущая сила экономической сферы,

согласно Смиту, является лишь вторичным чувством - первичны же чувства социальные.

Главным представителем второй тенденции - попытки «демистификации» экономики путем освобождения ее от нормативной морали - явился Иеремия Бентам, заявивший о том, что индивид «никогда не руководствуется ничем, кроме как понимаемым в самом узком и эгоистичном смысле собственным интересом»17, подчиняющим все его бытие двум «верховным властителям» - страданию и удовольствию. Единственный принцип, служащий реальным «навигатором» человека в обществе - это принцип полезности. Все, что сверх того (весь свод правил и принципов, именуемых моралью), является лишь набором разнообразных «уловок», призванных придать максимальную убедительность той или иной личной позиции человека и тем самым увеличить его шансы на реализацию собственных эгоистических интересов. При этом вопрос о том, как возможно общество, сплошь состоящее из эгоистов, получает простой ответ: оно возможно в той степени, в какой рационально мыслящие индивиды способны оказаться полезными друг для друга.

Надо сказать, что уязвимость этой попытки инструментальной рационализации этики для многих мыслителей была очевидна изначально. В частности, Руссо, оспаривая аналогичную аргументацию Гоббса, утверждал, что только в отдельных поступках можно надеяться достичь рациональным путем гармонии эгоизма и нравственности, выстроить же на этом основании этику невозможно. Возникновение утилитаристской этики, не смогло заглушить для потомков мысли о «греховности» экономического человека, о его «вине» перед обществом, преследовавшей и самого Мандевиля. Как тонко подметил в этой связи Адам Смит, сам характер вызова, который бросил Мандевиль нормативным основаниям морали, выдает факт его внутренней зависимости от наиболее жестких толкований этой последней.

Таким образом, анализ феномена экономики как «высшей точки индивидуализма» позволяет сделать вывод о том, что

17 Bentham J. The Psychology of Economic Man // J. Bentham's Economic Writings. Vol. 3 / Ed. W. Stark. - London: The Royal Economic Society, 1954. - P. 429.

стратегия индустриализации аграрного производства явилась типичным проявлением рационалистического подхода «экономического человека» к институтам, доставшимся ему в наследство от традиционного общества. Начав преобразовывать сельское хозяйство, современный человек на первых порах, подобно Бентаму, не усматривал никакой связи между встающими на пути этого преобразования конкретными проблемами и отброшенными за ненадобностью требованиями нормативной морали, которые он тоже считал не более чем «уловками» конкурентов. Однако, покончить с «деспотизмом» трансцендентных принципов удалось только ценой установления деспотизма экономического.

Сказав это, нельзя не воздать должного Марксу, различные периоды творчества которого можно рассматривать как определенные этапы единоборства с экономикой как «идолом современности». И хотя низвержение «идола» оказалось для него непосильной задачей, для настоящего рассмотрения существенно то, что экономический аспект современного бьггия отражен в марксовых теориях не в последнюю очередь как проблема, ожидающая своего разрешения. Ибо в подобном понимании экономики заключено важное положение теории Маркса: понятие современного индивида несводимо к понятию «экономического человека» - область индивидуальной свободы начинается там, где кончается экономика.

Во второй главе диссертации (Аграрная сфера как часть современного общества) рассматривается практика осуществления «промышленного переворота» в сельском хозяйстве США и подвергаются философскому анализу проблемы, порожденные данным модернизационным процессом как внутри самой аграрной сферы, так и в масштабе общества в целом.

Первый параграф {Аграрный вопрос в США: ямономичвский человек» venus «фермерство мая об|раз жизни») содержит рассмотрение современной аграрной ситуации в США начиная с инициированного «законом о гомстедах» периода «классического» фермерства. Сам выбор в качестве объекта анализа американского фермерства в немалой степени обусловлен тем обстоятельством, что на фоне сложной и многообразной истории европейского крестьянства фермер США

выступает как феномен, наиболее приближенный к идеальному типу современного аграрного производителя: во-первых, не вызывает сомнений тот факт, что уже со времен первых поселенцев к типичным представителям новой нации было вполне применимо определение «экономический человек»; во-вторых, определенное значение имеет и то, что отцы-основатели нации (прежде всего Т. Джефферсон) задумывали новый общественный строй как сообщество свободных земледельцев. Все это позволяет говорить о том, что в идеально-типическом плане американское фермерство являет собой противоположность традиционному европейскому крестьянству. Речь идет прежде всего о различии субъектов производства: при фермерском типе это - свободный предприниматель («экономический человек», индивидуалист), работающий на рынок, при крестьянском - сообщество, состоящее из материально, морально и юридически несамостоятельных лиц («коллективистов»), производственная деятельность которых нацелена в первую очередь на удовлетворение нужд своего микросообщества.

Данные определения позволяют сформулировать первый исторический парадокс: современное аграрное производство -даже при максимуме предпринимательской свободы, какую только способна предоставить «экономическому человеку» laissez-faire, - не выказывает ни малейшей тенденции к образованию типичных капиталистических предприятий.

Это утверждение заставляет сделать отступление от американской тематики и вернуться в Европу, аграрное развитие которой обнаруживает второй парадокс: Единственные известные из истории примеры типично капиталистического ведения сельского хозяйства были зафиксированы в конце ХУ1 - начале ХУП веков, еще до начала первой промышленной революции. Именно эти примеры отразил в «Капитале» Маркс, поспешивший усмотреть в них прообраз будущего капиталистического сельского хозяйства. Но в том-то и парадокс, что зрелый капитализм никогда ничего подобного не создавал, ибо при ближайшем рассмотрении выясняется, что как таковые зафиксированные историками примеры не могли бьггь ничем иным, как неудачными попытками владельцев (или арендаторов) феодальных усадеб оптимизировать собственное сельскохозяйственное производство. Это уточнение дает ключ к

сформулированному парадоксу: для того чтобы разгадать загадку первых и последних в истории «агрофабрик», надо, анализируя указанный феномен, перевернуть привычную причинно-следственную связь, как это сделал в своем исследовании генезиса капитализма Ю. М. Бородай. Рассматривая конфетные исторические условия возникновения индустриального способа производства, Бородай сопоставил факт бедственного положения согнанных с земли английских крестьян с указанием в «Капитале» на то, что «...в середине ХУШ века некоторые мануфактуры предпочитали употреблять полуидиотов»18, и пришел к выводу, что по своей исторической роли «машина - это не столько техническое изобретение, сколько результат социального процесса массовой пауперизации населения, что потребовало расчленения целостного ремесленного труда на ряд частичных примитивных операций, доступных полуидиоту или ребенку»19. Иначе говоря, первым импульсом, заставившим «экономического человека» вводить у себя на производстве механические приспособления, было стремление использовать в процессе создания прибавочной стоимости ту «бросовую» рабочую силу, каковой являлось в массе своей деклассированное крестьянство. Первая промышленная революция возникла как ответ предпринимателей на специфическое состояние английского общества. Научившись при помощи технических приспособлений использовать на своих предприятиях практически бесплатный труд «полуидиотов», производители нового типа попутно изобрели новый способ производства, давший реальный выход из исторического тупика. То же самое происходило и в сельском хозяйстве Англии времен становления капитализма - с той лишь разницей, что там попытки экономически мыслящих арендаторов пристроить к делу деклассированную оабочую силу не увенчались успехом, оказавшись экономически неэффективными, о чем свидетельствует бесследное исчезновение со сцены существовавших в этой стране в ХУ1-ХУП ее. крупнокапиталистических аграрных производств: они были

18 Маркс К и Энгельс Ф. Соч. Т. 23. - С. 374.

18 Бородай Ю. М. и др. Пути аграрное о возрождения /Бородай Ю. М.,

(отв. ред.), Башмачников В. Ф., Ершова И. И., Никольский С. А.. - М.: «Политиздат», 1991. - С. 45.

повсеместно вытеснены фермерскими хозяйствами семейного типа.

Возвращаясь к американскому фермерству, важно подчеркнуть, что вопреки устоявшимся стереотипам в области подачи фактов, американское фермерство никогда не знало ничего похожего на индустриальный способ организации аграрного труда. Данный вывод подтверждается проделанным в диссертации анализом многочисленных статистических данных и посвященных этому вопросу работ западных экономистов.

Для того чтобы понять причины необычайной живучести архаичного мелкого производителя, задачу уничтожения которого еще молодой Маркс объявлял «альфой и омегой» своей революционной борьбы, необходимо обратиться к тому историческому моменту, когда «классический» фермер США оказался вынужденным поступиться многими из своих свобод под давлением в одночасье возникшего агробизнеса. История возникновения агробизнеса имеет мало общего с собственной динамикой развития американского сельского хозяйства; она -часть большой политики, исходившей от власть имущих. Если на рубеже Х1Х и XX веков, американское аграрное производство было исполнено духом свободного предпринимательства, то к середине XX века политическая доктрина главных стратегов американского государства уже успела распроститься с принципами, заложенными Джефферсоном, которые, напомним, гарантировали каждому гражданину США право зарабатывать себе на жизнь земледельческим трудом. К периоду окончания агорой мировой войны уже никто из действующих американских политиков не мыслил подобными категориями. Между тем, война и особенно послевоенная международная ситуация обернулась необычайными выгодами для фермеров Америки, тогда еще только начинавших оправляться от последствий «великой депрессии» 30-х годов: им представилась возможность стать кормильцами лежащей в руинах Европы. Для американских фермеров то был период двенадцатилетнего (1941—1952 гг.) процветания, для американского правительства — период переоценки ценностей: из чисто внутреннего дела сельское хозяйство стремительно превращалось в мощный фактор мировой политики. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания сильных мира сего. Внезапно зерно и мясо сделались для страны такими же «стратегическими ресурсами», как нефть

или урановая руда. Это было время вынашивания правящими кругами пресловутой доктрины «продовольственной войны». Именно тогда в министерстве сельского хозяйства США впервые заговорили о «контроле со стороны корпораций, способном «рационализировать» аграрное производство» . Тогда же, в 1955 г., помощник министра сельского хозяйства Джон Дэвис пустил в оборот термин «агробизнес», а сам министр впервые предложил фермерам «укрупняться или убираться» ("Get big or get out")21.

Заручившись гарантиями правительства, большой бизнес не заставил себя долго ждать. Усиленно поощряемый правительством мощный приток в сельское хозяйство капитала и крупномасштабного предпринимательства придал необратимый характер качественным изменениям в структуре аграрного производства. Ориентация сельского хозяйства страны на международный рынок была раз и навсегда возведена в ранг государственной политики. Так состоялась «рационализация» американского сельского хозяйства. Агробизнесу действительно удалось основательно модернизировать снабжение ферм оборудованием, химикатами, племенным материалом. Революционные изменения происходили в сфере услуг, в сфере хранения, переработки и сбыта фермерской продукции. Все это постепенно подводило фермерство к современному состоянию всевластья «обслуживающих» фирм, которые ныне присваивают себе 2/з всей производимой в аграрном секторе стоимости. Одновременно происходило резкое сокращение численности фермерских хозяйств и столь же резкое увеличение средних размеров фермерского владения. На первых порах многие экономисты были готовы усмотреть в подобном развитии истинный прогресс отрасли, однако уже с 60-х годов данную иллюзию стали последовательно развенчивать авторы многочисленных исследований, показавшие, что превышение фермой размеров семейного хозяйства, рассчитанного на труд двух человек, неоправданно с точки зрения эффективного использования ресурсов. Но для любой нации наиболее ценны как раз те аграрные хозяйства, которые повышают свою доходность именно за счет эффективного использования

30 McLeod D. Urban — Rural Food Alliances: A Perspectiva on Rac»nt Community Food Organizing II Radical Agricultura. New York. 1976. P. 190.

21 Ibidem.

ресурсов. Между тем в конкретных условиях конкурентной борьбы, в которых оказались фермеры в результате вмешательства поддерживающего агробизнес государства, выявилось, что сплошь и рядом эффективно работающая ферма скромных размеров не дает ее владельцу необходимой для продолжения дела массы прибыли вследствие неравноправного партнерства с фирмами агробизнеса, непрерывно вздувающими цены на технику, материалы и услуги, с одной стороны, а с другой — диктующими цены, по которым фермер может сбыть свою продукцию. Обобщая результаты своих исследований, некоторые экономисты отмечают, что ситуация, в которой мелкому производителю навязывается гонка укрупнения, ведет к искажению самого понятия экономической эффективности в контексте официальной экономической науки, называющей «эффективностью» используемые агробизнесом методы ограбления партнера.

На первый взгляд приведенные факты свидетельствуют об обреченности семейной фермы. Однако, это далеко не так, ибо вопреки всем экономическим ожиданиям, семейный фермер остается, по выражению американских аграрников, сильным конкурентом. Согласно последним исследованиям, в американском земледелии не только не возникает индустриально организованных производств, но и обычная для сельского хозяйства практика найма сезонных работников постепенно сходит на нет. Говоря о высокой конкурентоспособности семейных сельхозпроизводителей, аналитики практически называют те же причины, которые за сто лет до них приводил Маркс, заметивший, что мелкий земельный собственник способен эксплуатировать себя самого сильнее, чем это возможно в условиях стандартного найма. Именно этой причиной объясняют экономисты неприживаемость в сельском хозяйстве нормальных капиталистических форм организации труда.

Так в наши дни экономическая наука оказывается перед той самой проблемой, которую зафиксировал ранее Маркс, отказавшийся в результате рассматривать сельское хозяйство в качестве чисто экономического феномена. Аналогичным образом реагируют на данную проблему и американские аграрники, указывающие на непреходящее значение исконного фермерского кредо: «фермерство - это не бизнес, а образ жизни». На первый взгляд, подобная позиция вступает в противоречие со сделанным

в начале главы утверждением о современности фермера как агропроизводителя. Тонкость, однако, состоит в том, что применительно к земледелию «современный» не значит «капиталистический».

Во втором параграфе (»Фермерство - это не бизнес, а образ жизни»: непреходящая специфика аграрного труда) речь идет о том, что «суть крестьянской работы - забота о благе живых организмов, какими являются почва, растения и животные»22 и в этой специфике земледелия заключается причина его несовместимости с индустриализмом, сфера компетенции которого - организация трудового процесса с целью получения прибыли. В своих операциях индустриализм никогда не выходит за пределы утилитаристской этики Бентама, вершиной которой, как известно, является принцип полезности. Что же касается заботы о живых существах, то о ней эта этика просто ничего не знает. Поэтому построенный на индустриальных принципах производственный процесс никогда и не смажет «организовать» необходимой земледелию заботы. В частности, это означает и то, что «вся современная система разделения труда, поскольку это - разделение индустриального и «индустриально-подобного» труда, является лишь более или менее последовательным воплощением тейлоризма»23, т.е. такой организации труда, при которой «каждому почти действию рабочего должны предшествовать одно или несколько подготовительных действий со стороны управления»34. Данное требование, предъявляемое Тейлором к любому «правильно» организованному труду, выдает тайну тейлоризма, а вместе с ним и индустриализма вообще: индустриальная организация труда по-прежнему (как и во времена «первоначального накопления капитала») не в состоянии представить себе субъектов производственной деятельности «полными» людьми, она по-прежнему ориентирована на труд наемных «полуидиотов» - с той лишь разницей, что если в ХУШ веке эта практика имела своим оправданием безвыходность социально-экономической ситуации,

22 Бородай Ю. М. и др. Пути аарарноао возрождения ... - С. 44.

23 Капустин Б. Г. Современность как предмет политической философии. М.: РОССПЭН, 1998. - С. 163.

Тейлор Ф. У. Научная организация труда. - М.: «Транспечать», 1925. -С. 4.

то в системе сегодняшнего производства она сохраняется отчасти в силу набранной индустриализмом инерции, но главным образом - как закономерное воплощение инструментальной рациональности. Позволяет ли все сказанное сделать вывод о том, что американский (равно как и европейский) фермер, являясь вполне современным «экономическим человеком», вынужден в силу специфики своей профессии оставаться архаичным производителем? Едва ли такое определение может быть верным, правильней будет рассудить, что архаичными по сути являются для нашего времени принципы индустриализма. Призн» это, мы перестанем смотреть на современное фермерство как на парадокс.

Одним из показателей социальной значимости земледелия как сферы неиндустриального труда является широкое развитие в сегодняшних Соединенных Штатах такой экономически абсурдной практики, как «фермерство неполного времени»: е стране, страдающей хроническим перепроизводством целого ряда основных продуктов сельского хозяйства, примерно половина всех агропроизвадителей содержит убыточные фермы. Комментируя данный феномен, американски* исследователи приходят к выводу: «Если мы хотим понять статистику ферм, то прежде всего нам надо уяснить себе, что 63 % всех статистических фермеров занимаются этим не ради прибыли...»2®.

Таким обрезом, история американского фермера - это история «экономического человека», выступавшего на протяжении всего XX века своеобразным посредником между, с одной стороны, живым, природным объектом земледельческого труда, а с другой - всем остальным экономическим сообществом. Сложность положения современного земледельца состоит в том, что в известном смысле указанные стороны его трудовой деятельности являют собой две самостоятельные (и кое в чем до несопоставимости разные) реальности. Ощущая на себе непрестанное давление обеих зтих реальностей, фермер вынужден регулярно делать уступки какой-то одной из сторон, поступаясь потребностями другой; и то, требованиям какой стороны суждено возобладать в каждом конфетном случае, зависит в конечном счете от иерархии его, фермерских,

25 НеИтап в. Рагт. - Р. 24.

ценностей. А они, как показывают приведенные исследования, чаще оказываются ценностями традиционными, нерыночными. Ибо эгоизм и холодный расчет, столь необходимые в отношениях с внешним миром, трудно совместимы с навыками самоотверженной заботы, которые воспитывает в нем сам живой объект его труда. В отличие от индустриального рабочего, фермер «по необходимости» является субъектом неутилитаристской, традиционной морали, а воспринять мораль «локально», выборочно невозможно. Поэтому всюду, где только возникают малейшие к тому предпосылки, фермерский быт становится очагом «альтернативного» жизненного уклада. Именно этот уклад и является вожделенной целью тысяч и тысяч «фермеров неполного времени», именно его постепенным исчезновением встревожена нация в целом. В конце XX - начале ХХ1 века общественные движения Америки все чаще выдвигают тезис о том, что вопрос сохранения института семейного фермерства напрямую связан с проблемой качества современной демократии.

Вопрос качества современной демократии рассмотрен в диссертации в аспекте противостояния общества наших дней экспансии «нового деспотизма» - явления, которое еще Адам Фергюсон в ХУШ веке охарактеризовал как факт «добровольного отказа» граждан от истинной свободы.

В третьем параграфе (Ностальгия по фермерству как симптоматика жноеоео деспотизма»), тема «нового деспотизма» проанализирована с точки зрения активно разрабатываемой в целом ряде новейших исследований проблематики, в центре которой - сомнение в надежности додоговорных оснований современной солидарности.

Вопрос о том, чтб в настоящий момент является цементирующим элементом современного общества, решается исследователями по-разному - в том числе, и с позиций инструментальной рациональности (Фуку яма77) Однако, наиболее плодотворным представляется палитфилософский подход, следующий веберианской традиции и постулирующий

28 См.: Фергюсон А. Опыт истории аражданскоао оёщрсгта. М.: РОССПЭН, 2000. - 217-218, 315.

27 См.: Fukuyama F. Soda/ Capital and CM Society. - Washington D.C.: IMF. -2000.

внерациональный характер любых додоговорных оснований (Геллнер, Селигмен). В частности, Селигмен полагает, что в индивидуалистическом обществе роль базиса социальной солидарности выполняет такой специфически современный феномен, как доверие к абсолютной инаковости другого. Однако, подчеркивает он, доверив - в отличие от принципов солидарности, присущих традиционным обществам - является слишком непрочным основанием, утрачивающим силу вследствие углубляющегося разделения труда. Дело в том, что в ситуации прогрессирующей ролевой дифференциации и ролевой сегментации исчезает качество, названное Ральфом Тернером «соразмерностью» между ролью и личностью как ее носителем.28 В этом состоит важнейшее отличие нынешней эпохи от «классической» современности (ее Селигмен характеризует как «эпоху господства индивидуального»), на всем протяжении которой сохранялся неинструментальный характер соотнесенности роли и личности. Именно «соразмерность» роли и личности позволяла доверию к непрозрачной индивидуальности другого выступать до поры до времени в роли «матрицы социальной интеракции». Между тем, в наше время прогрессирующая инструментапизация межчеловеческих отношений все чаще делает невозможным сохранение этой «соразмерности», утрата которой ведет к распаду личной индивидуальности и как следствие - к незащищенности современного индивида перед лицом «нового деспотизма».

Подобные тенденции означают утрату возможности самостоятельного согласования индивидами собственных ролей в рамках символических границ интеракции, проявляющуюся, с одной стороны, в ослаблении активности гражданского общества, а с другой - в усилении (в современных нам Соединенных Штатах) роли альтернативных движений. Речь идет прежде всего о мультикультурализме, заявляющем о себе лавинообразным нарастанием численности добивающихся общественного признания этнонациональных и религиозных групп. Интересной особенностью мультикультурализма является то, что в его рамках к собственно этническим объединениям примыкают группы, представляющие чисто социальные категории (женщин,

28 Cm.: Turner R. "The Role and the Person" II American Journal of Sociology 84.-Nil.-1978.-P. 1-23.

геев, бисексуалов, инвалидов, глухих)29, которые в плане самоидентификации также выступают чем-то вроде «этносов». Подобные тенденции свидетельствуют о том, что по мере ослабления современных основ солидарности, общество стремится компенсировать утрату посредством попыток институционализировать традиционные (порой даже примордиальные) групповые идентичности в качестве первоисточника личности. Таким образом, как показывают современные исследователи мультикультурализма30, самоотождествление индивидов с теми или иными этническими, расовыми, религиозными объединениями на деле носит весьма произвольный характер: в конечном счете за ним всегда стоит стремление обособиться от макрообщества, где каждый обладает «множеством частичных идентичностей» \ В этом смысле мультикультурализм как социальная практика имеет своим идеологическим обоснованием то самое «природоподобие», культивирование которого равносильно уходу из сферы политического бьггия.

Сопоставляя феномен мультикультурализма с профермерским движением, нельзя не отметить существования между ними определенного родства, поскольку и то и другое представляет собой способ противодействия «новому деспотизму» путем подведения под наличное бытие тех или иных примордиальных оснований, призванных служить обеспечителем групповой солидарности в условиях, когда солидарность в масштабах общества в целом не представляется возможной. Однако, по сути сравниваемые явления совершенно разнородны, ибо в отличие от мультикультурализма, культуропорождающий потенциал фермерства реализуется на индивидуалистических исходных посылках и как таковой не предполагает инволюции

29 См.: Appliah К. A "The Multicutturalist Misunderstanding" // New York Review of Books. - 1997. - Oct. 9.

30 См., напр.: Уолцер M. О терпимости I Под ред. М. А Абрамова. - М.: «Идея-Пресс» - 2000. - С. 117 и далее.

31 Dionne Е. J. Jr. Tolerating Our Differences II Washington Post. - 1997. -August 12.

В заключении подводятся основные итоги диссертации. В частности, особое внимание уделяется тезису о том, что решение проблем современного земледелия есть задача не столько хозяйственно-административная, сколько политическая. Данное утверждение предполагает принципиально иное понимание политического участия в жизнедеятельности аграрной сферы, чем то, которое подразумевается в многочисленных исследованиях (последние либо предлагают те или иные корректировки существующих стратегий, либо в принципе не приемлют вмешательство политики в экономическую жизнь села). Дело в том, что любые установки на корректировку наличной политической практики (в определенном смысле вполне правомерные) - равно как и на осуждение политики как таковой -оказываются совершенно неадекватными, коль скоро речь идет о политфилософском осмыслении современного конфликта аграрной сферы с социетальным сообществом. А между тем, необходимость такого осмысления давно назрела. Ведь, как отмечал уже в 70-е годы прошедшего века Луи Дюмон, современная политическая теория, ограничиваясь конфликтом наличных интересов, демонстрирует неспособность уяснить себе более «общую проблему, каковой является отношение между властью и ценностями» .

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Семейная ферма: пройденный этап или завтрашний день? // Человек и земля I По материалам I научно-практической конференции философов, партийных работников, ученых, писателей и специалистов АПК «Мировоззрение и сельскохозяйственная практика» (Полтава, октябрь 1986 г.) - М.: «Агропромиздат*. - 1988. 0,5 п.л.

2. Наследие классиков и уроки истории // Сельскохозяйственная практика: противоречия перестройки. М.: «Агропромиздат», 1989. 1 п.л.

32 Dumont L. From Mandeville to Marx. The Genesis and Triumph of Economic Ideology. Chicago: University of Chicago Press, 1977. - P. 10. (Курсив мой -И.М.)

3. Земледельческий опыт Запада от агроцивилизации к агрикультуре II Бородай Ю. М. и др. Пути аграрного возрождения I Бородай Ю. М. (отв. ред.), Башмачников В. Ф., Ершова И. И., Никольский С. А.. - М.: «Политиздат», 1991. 3 п.л.

4. Аграрная фабрика или семейная ферма? Современные американские прогнозы II Новая Россия. - 1996. -№1.0,4 п.л.

5. Экономика как высшая точка индивидуализма Н Философские исследования. - 2003. - № 3.0,8 п.л.

33 Грос. национальная I

библиотека i

С.Петербург '

ОЭ тео акт ^

d

i

/ i

I 2 8&2. »1 28 0 2

(

Подписано в печать 2 2. 07.03г. Зак.№ 035-03г.

2 ,0уч,изд,л;. 2."4 печ.л, Тир. 100 эк а.

Отпечатано на ротапринте ИФ1 »Волхонка, 14С

!

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Мюрберг, Ирина Игоревна

Введение.

Глава первая. Политико-философские основания современных аграрных стратегий.

1. 1. Проблемы аграрного производства и сельской общности у Карла

Маркса.

1.2. Экономика как «высшая точка индивидуализма».

Глава вторая. Аграрная сфера как часть современного общества.

2. 1. Аграрный вопрос в США: «экономический человек» versus фермерство как образ жизни».

2. 2.«Фермерство - это не бизнес, а образ жизни»: непреходящая специфика аграрного труда

2.3. Ностальгия по фермерству как симптоматика нового деспотизма».

Введение диссертации2003 год, автореферат по политологии, Мюрберг, Ирина Игоревна

Общая характеристика работы

Актуальность представленной темы определяется тем фактом, что ни в одной из развитых стран современного мира (за исключением, пожалуй, Японии) аграрная проблема не является адекватно решаемой: результаты применяемых стратегий, как правило, бывают далеки от желаемого. В настоящее время сельское хозяйство целиком отдано на откуп правительствам как административным органам, теоретический кругозор которых практически никогда не выходит за рамки экономики1; и даже там, где налицо стремление не ограничиваться экономикой как лишь одной из сторон жизнедеятельности аграрной сферы, активная роль правительства выражается в том, что оно «становится участником любого возникающего в обществе конфликта интересов»2, то есть довольствуется совокупностью мер, составляющих компетенцию «малой» политики и ни в коей мере не соответствующих действительному характеру взаимоотношений между аграрной сферой и социетальным сообществом в целом. Между тем, причастность нынешних аграрных стратегий к политике в первую очередь заявляет о себе неизменной направленностью этих стратегий на модернизацию сельскохозяйственного производства или аграрной сферы в целом, а в этом качестве они не могут не быть элементом «большой» политики.

Настоящее исследование, рассматривающее аграрные стратегии с точки зрения их «соразмерности» с большой политикой, исходит из того очевидного факта, что стремление к преобразованию аграрной сферы составляет специфическую особенность нашей эпохи; что само возникновение потребности в модернизации земледелия исторически послужило одним из главных «симптомов» наступления современности, став первым свидетельством того, что традиционное аграрное общество уже не только не является, как прежде, тождественным обществу в целом, но и представляет собой проблему для этого последнего. Если

1 См.: Трейси М. Сельское хозяйство и продовольствие в экономике развитых стран: Введение в теорию, практику и политику. - Санкт-Петербург: «Экономическая школа», 1995.

2 Оукшот М. Политическая экономия свободы II Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. - М.: «Идея-Пресс», 2002. - С. 104. следовать данной логике, то самой ранней из исторически задокументированных аграрных стратегией явилось огораживание общинных земель, закрепленное в ХУШ веке законами английского парламента ("Bills for Inclosures of Commons"). Это был политический акт, трактовать который в терминах конфликта (экономических) интересов возможно лишь при очень поверхностном подходе к предмету; фактически законом об огораживании было положено начало перманентному конфликту ценностей, обусловливающему особое положение сельского хозяйства в системе капиталистического производства.

Соответственно, лейтмотивом настоящего исследования является тема изначальной «чужеродности» сельского хозяйства как специфического вида жизнедеятельности человека тому жизненному укладу, что воцарился с упадком традиционных обществ, справедливо именуемых обществами земледельческими. Подобный подход к проблеме позволяет увидеть, что с точки зрения политики модернизации различия между известными нашей эпохе типами ведения сельского хозяйства (скажем, капиталистическим - фермерским, и «социалистическим» -колхозным) являются не столь существенными, как может показаться на первый взгляд. Ибо при всех особенностях места и времени, суть проблемы неизменно выражалась вопросом: удастся ли сельскому хозяйству в данном конкретном культурно-политическом контексте отстоять свою инаковость; удастся ли современному обществу, со своей стороны, избежать того тупика, в котором оно оказывается всякий раз, когда проявляет особую последовательность в навязывании аграрной сфере собственной логики? В этом плане опыт двух прошедших столетий был довольно неутешительным: любой аграрный проект - в той мере, в какой он подразумевал «модернизацию» - являлся откровенно колонизаторским по отношению к земледельческой жизни, утверждая в ней ценности другой, господствующей части общества, следуя вектору развития этой последней, отражая состояние ее самосознания. Сменяющие друг друга аграрные теории неизменно отталкивались от представлений о реально существующей аграрной сфере как о некоем антиподе собственных устремлений. Подобная оппозиционность аграрных стратегий объекту преобразования позволяет рассматривать их как своего рода «изнанку самосознания» развивающейся современности. Благодаря этому обстоятельству, этапы эволюции основных политических подходов к земледелию способны служить надежными указателями смены философско-мировоззренческих ориентиров, происходившей на протяжении последних двух столетий в масштабе всего «посттрадиционного» общества.

Впрочем, именно в сфере модернизации земледелия, процесс идеологической смены вех» продемонстрировал интересную динамику: начинавшийся как триумфальное самоутверждение новой эпохи в борьбе с «идиотизмом сельской жизни», в наше время этот процесс чем дальше, тем больше утрачивает характер непримиримого противостояния, постепенно обретая вид уважительного диалога з современности с «великим незнакомцем» .

Степень разработанности проблемы. Мысль о том, что аграрные теории эпохи классической современности неизменно выступали в качестве идеологической реакции на «чужеродность» земледелия господствующему жизненному укладу, имеет своей предпосылкой ряд экономических концепций, констатировавших несоответствие самой аграрной действительности преобладающим формам и способам рационализации сельскохозяйственного производства. Наиболее ярким выразителем подобных представлений стал в начале XX века автор теории мелкого крестьянского хозяйства А.В. Чаянов. В наши дни традиция Чаянова была развита экономистами-аграрниками, такими как В.Ф. Башмачников, В.А. Тихонов у нас в стране и Д. Паарлберг в США. Эти экономисты первыми поставили под сомнение эффективность аграрных стратегий, отождествляющих модернизацию сельскохозяйственного производства с его индустриализацией.

Дальнейшая разработка данной проблематики была связана с выявлением идейно-политической подоплеки конкретных экономических стратегий, искажавших «объективные» тенденции социально-экономического развития (С.А. Никольский), а также со стремлением выйти за пределы узко-экономической трактовки проблематики аграрной сферы и рассматривать ход развития последней в терминах новой, междисциплинарной отрасли знания — «крестьяноведения» (Т. Шанин и др.). Однако, собирание воедино данных различных наук само по себе не способно породить понимания существа проблемы. Такое понимание должно

3 См.: Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире / Состав Т. Шанин. М.: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия». - 1992. - 431 с. исходить от политической теории. Важный шаг в этом направлении был сделан Ю.М. Бородаем, взявшим за основу своей концепции положения философской антропологии К. Маркса о необходимости самоэмансипации современного отчужденного индивида. Согласно теории Бородая, опорной точкой процесса «снятия» общественного отчуждения должна послужить аграрная сфера, так как - в силу присущей сельскохозяйственному труду специфики - земледелие нынешнее так же не знает наиболее характерных для современности видов отчуждения, как не знало их все традиционное общество; в этом смысле именно земледелие дает надежду на «спасение» современного общества в целом.

Тезис о земледелии как сфере «неотчужденного» труда задает общую теоретическую направленность настоящего диссертационного исследования, имеет решающее значение для понимания его целей и задач, главная из которых -определить место и роль аграрной сферы в современном обществе. Данная общая цель предполагает решение ряда конкретных исследовательских задач:

- проанализировать исторически реализовавшиеся варианты аграрной политики на предмет: а) созвучности этих стратегий «духу времени», т.е. главенствующим на тот момент идеологическим подходам; б) степени осознания данными стратегиями специфики земледелия и характера оценки ими таковой 0-1);

- выявить проблематичность политфилософских оснований, которыми так или иначе вдохновлялись стратегии, формулируемые в терминах модернизации сельского хозяйства, т.е. сознательного приведения его в соответствие с «императивами современности» (1.2.);

- на конкретно-исторических примерах воплощения политических концепций, отождествляющих модернизацию земледелия с его индустриализацией, продемонстрировать разрушительное воздействие таковых на сельскохозяйственное производство и аграрную сферу в целом; доказать несостоятельность подобных концепций как инструмента осмысленного преобразования земледелия (2.1.);

- проанализировать эволюцию современного аграрного производства с точки зрения невозможности построения адекватных стратегий сельскохозяйственного производства с чисто экономических позиций, т.е. без привлечения философской концепции земледелия как особой сферы жизнедеятельности человека (2.1.); * - позиционировать эволюцию современной аграрной теории в контексте общей проблематики современности (2.2.).

Источники и методология исследования. Реализация поставленной цели осуществляется с использованием разнообразных источников, выбор которых сильно варьирует в зависимости от характера каждой из конкретных задач. Так, первая глава, в центре которой находится анализ теоретических оснований главной аграрной стратегии классической современности (стратегии индустриализации сельского хозяйства), главным образом концентрируется на анализе воззрений классиков политической философии (К. Маркса, Д. Локка, Б. Мандевиля, А. Смита, И. Бентама). Во второй главе, где главным объектом изучения является фермерское аграрное производство США (и лишь эпизодически - отечественное индустриально-колхозное сельское хозяйство), в качестве материала для анализа привлекаются данные официальной американской статистики, документы , министерства сельского хозяйства США, исследования американских и европейских экономистов и социологов, концепции ведущих политиков, точки зрения известных философов, а также посвященная фермерству философско-беллетристическая литература.

Методологической основой работы является концепция идеальных типов М. Вебера, предполагающая рассмотрение социальных явлений с позиций ценностных норм, принятых в условиях конкретной культуры и эпохи. При таком подходе любое несовпадение идеального типа и социальной реальности служит стимулом к обнаружению ранее не замеченных теоретически значимых аспектов изучаемого объекта, а также моментов превращения одного явления в другое. Так, например, идеально-типическое использование таких понятий, как «экономический человек», «фермер», «крестьянин» дает возможность, с одной стороны, выявить их соотнесенность с конкретными эпохами, понять динамику их саморазвития, а с другой - сформировать представление о некой непреходящей специфике, ^ свойственной земледелию как особому виду жизнедеятельности человека.

В отличие от понятий частных наук, способных служить маркерами тех или иных подвижек в области «дотеоретического знания», идеальные типы суть объекты изучения политической философии, стремящейся понять «почему в определенных ситуациях дотеоретического знания "того, что каждый знает", оказывается недостаточно для беспроблемного функционирования старых институтов,. такое "знание" и "незнание" относится именно к политике, к основам того, как жить вместе»4

Научная новизна исследования реализуется в ряде выводов и исходных теоретических установок, сыгравших ключевую роль в решении поставленных исследовательских задач:

- главной причиной теоретической и практической несостоятельности основных современных аграрных стратегий признается ориентированность их на заведомо неосуществимую цель, каковой является полная индустриализации сельского хозяйства, т.е. превращение его в разновидность промышленного производства; тезис о теоретической несостоятельности подобных стратегий обосновывается указанием на специфику земледелия как особого вида деятельности, не сводимого к индустриальным формам и методам организации труда; данная критическая оценка распространяется как на высокоразвитое западное, так и на никогда не выходившее из состояния упадка «социалистическое» сельское хозяйство;

- осуществляемый в диссертации анализ наличного состояния земледелия исходит из положения о том, что подлинным субъектом современного аграрного производства выступает фермер - ориентированный на рынок земледелец-индивидуалист, а отнюдь не крестьянин, ибо в теоретическом плане фермеру как субъекту современного аграрного производства должен быть противопоставлен субъект традиционного земледелия - крестьянская община, состоящая из морально и юридически несамостоятельных членов; крестьянин же по определению неспособен играть роль субъекта производства; этим уточнением устраняется свойственная «крестьяноведению» теоретическая невнятность, одним их следствий

4 Капустин Б. Г. Современность как предмет политической теории. - М.: РОССПЭН, 1998.-С. 83. которой является причисление семейных фермерских производств сегодняшней Европы к категории крестьянских хозяйств; обратной стороной указанной теоретической неартикулированности является неявное допущение «крестьяноведением» возможности постепенного превращения американского фермера из «промежуточной» фигуры в типичного капиталистического предпринимателя;

- «разведение» крестьянина и фермера как представителей разных типов обществ позволяет особенно ясно увидеть не только различия между ними, но и то, что их объединяет; речь идет прежде всего о культурообразующей функции земледелия, отнюдь не утраченной модернизированным сельским хозяйством; в условиях динамично меняющегося общества значение аграрной сферы для поддержания «социально-культурного ландшафта» современности постоянно возрастает, тогда как производственная составляющая феномена фермерства, наоборот, становится все менее заметной по мере интеграции современного земледельца в структуры агробизнеса.

Теоретическое и практическое значение диссертации. Результаты работы могут быть использованы для дальнейшего исследования теоретических вопросов современной аграрной политики, а также при подготовке спецкурсов для студентов и аспирантов по политологии, социальной философии.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Аграрные стратегии как объект политологического исследования"

Заключение

То, что в современном мире аграрные стратегии государств и межгосударственных сообществ выступают составной частью осуществляемой ими общей политической линии, является истиной, не требующей доказательств. Несмотря на это, теоретическое осмысление аграрной политики как одной из ипостасей политического бытия социетальных сообществ практически остается «белым пятном» на карте политологии. Тому есть несколько причин. Наиболее очевидная - это наличие многочисленных научных работ (исторического, экономического, этнологического характера), демонстрирующих влияние (как правило, пагубное) на земледелие и сельскую жизнь в целом тех или иных политических стратегий. В совокупности эти исследования работают на создание негативного отношения к самому факту воздействия политики на аграрную сферу, так как в подавляющем большинстве подводят к выводу о том, что вмешательство политики в принципе противопоказано сельскому хозяйству, поскольку оно являет собой неоправданное вторжение в сферу действия собственных «экономических законов» аграрного производства249. Как показывает проведенный в диссертации анализ, подобные представления свидетельствуют о непонимании сути современного конфликта между аграрной сферой и социетальным сообществом в целом, ибо означенная формулировка проблемы заведомо сводит данный конфликт к конфликту интересов (который, несомненно, также имеет место) - например, интересов аграрной сферы и разнообразных властных группировок, желающих ею манипулировать, или же интересов аграрных и промышленных производителей, аграрных производителей и агробизнеса и т.д. Уточним: указанная точка зрения действительно могла бы служить теоретически релевантной исходной позицией для политологического исследования - но лишь применительно к эпохе laissez-faire, когда реализация свободы тех или иных слоев общества совпадала со

249 Подобная позиция просматривается в классическом исследовании Гуннара Мюрдаля, для которого «освобождение» экономики от политики - недостижимый на сегодняшний день идеал. См.: Myrdal G. The Political Element in the Development of Economic Theory. - London, 1977. спонтанностью представителей этих слоев как экономических акторов. В наше время налицо принципиально иное положение дел: как свидетельствуют новейшие политологические исследования, лозунгом дня политической теории ныне все чаще объявляется борьба против «колонизации» экономикой гражданского общества150. Речь идет о необходимости высвобождения политической теории и практики из того порочного круга, в котором оказывается любая стратегия, вольно или невольно сводящая наличные конфликты к конфликтам экономических интересов. В ряду причин подобного редукционизма важную роль играет стремление видеть в политологии только науку, целью которой, как и всякой науки, является получение объективного знания. Между тем, уже в 70-е годы прошедшего века Луи Дюмон усмотрел главную слабость современной ему политической теории в неспособности уяснить более «общую проблему, каковой является отношение между властью и ценностями» . Но переход от фактов к ценностям предполагает необходимость выделения в составе политического знания политфилософской составляющей.

Осуществленный в диссертации критический анализ ведущих аграрных стратегий современности, дает основания утверждать, что именно политфилософский подход способен обеспечить адекватное представление об аграрной сфере как составной части нынешних социетальных сообществ. Этот подход позволяет увидеть, в частности, что построение политических стратегий с опорой на знание только экономических реалий аграрного сектора (сколь бы важным такое знание ни было само по себе) никогда не принесет ожидаемых результатов, ибо среди «роковых» проблем современного сельскохозяйственного производства нет таких, которые имели бы чисто экономическое решение. В скобках заметим, что именно понимание этого обстоятельства заставляет исследователей, объединившихся под знаменем «крестьяноведения», искать решение проблем аграрной сферы на стыках наук. Однако, подобное расширение предметной области исследования не способно, по нашему мнению, дать должный эффект, так как и междисциплинарный подход, поскольку это подход научный, оперирует с фактами, а отнюдь не с ценностями - хотя, конечно, и ценности могут стать предметом

250 См.: Arato A., Cohen J.L. Civil Society and Political Theory. - Cambridge, Massachusetts and London, England: The MIT Press, 1997. - P. 526.

251 Dumont L. From Mandeville to Marx. The Genesis and Triumph of Economic Ideology. - Chicago: University of Chicago Press, 1977. - P. 10. (Курсив мой. - И.М.) научного рассмотрения, будучи осмыслены опять же как «факты». В системе же политической философии ценностный подход есть способ конкретного понимания человеческой действительности «как результата пересечения, сопряжения, противоречия двух линий каузальности — каузальности фактов и каузальности долженствования»252. Только этот подход позволяет внятно трактовать «непостижимый» (с точки зрения чисто научного знания) феномен семейного фермерства, остающегося - вопреки всякой экономической логике - единственно возможным способом ведения сельского хозяйства в условиях рынка. Специфика земледельческого труда такова, что не много значащий, на первый взгляд, афоризм «фермерство - это не бизнес, а образ жизни», в действительности не только подсказывает способ детривиализации нашего знания о самом сельском хозяйстве, но и позволяет проблематизировать более общий «факт» - тот, что производственный процесс является составной частью жизненного процесса любого сообщества.

Данная мысль развивается в диссертации главным образом на материале американской аграрной действительности. Следует подчеркнуть, что импульсом к особо подробному изучению проблем американского сельского хозяйства явился отнюдь не страноведческий интерес, а убеждение в том, что фермер Нового Света наиболее полно воплощает идеальный тип современного земледельца. Драматическая судьба американского фермера наглядно свидетельствует о том, что аграрная сфера, вопреки всем модернизаторским проектам (если только эти последние не означают ее физического истребления), остается сферой «естественного» противодействия той экспансии инструментальной рациональности и инструментальной морали, которая составляет одну из наиболее проблематичных черт поздней современности. Сохранение за сегодняшним земледелием культурообразующей функции (коей оно обладало во все времена) обусловлено спецификой самого аграрного труда - необходимостью неинструментального отношения к объекту труда - и именно это делает аграрную сферу предметом

252 Капустин Б. Г. Что такое «политическая философия»? II Полис. - 1996. — № 6. - С. 85. особого интереса политической теории, для которой культурное направление является новой и малоизученной областью исследования253.

Наиболее общий вывод из сказанного состоит в следующем: поскольку аграрная сфера в ее нынешнем состоянии нуждается именно в политическом разрешении своих проблем, постольку современным социетальным сообществам, заинтересованным в установлении нормальных отношений с аграрной сферой, предстоит переосмыслить собственную аграрную стратегию как задачу не административно-хозяйственную, но политическую.

253 См. напр.: Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной политики II Полис. - 2001. -№ 5. - С. 54-64.

Список научной литературыМюрберг, Ирина Игоревна, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Абрамов М.А. Шотландская философия века Просвещения / Российская Академия Наук. Институт философии. М., 2000. - 253 с.

2. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. М.: «Наука». - 1988. - 287 с.

3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Институт социологии РАН, Московская высшая школа социологии и экономики, Центр фундаментальной социологии. М.: «Канон-Пресс-Ц»: Кучково поле, 2001 - 287 с.

4. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма ответы на глобализацию / Центр по развитию издательской деятельности (OSI - Budapest) и Институт «Открытое общество» (Фонд Сороса). Под ред. Л. Н. Павловой. - М.: «Прогресс-Традиция», 2001. - 303 с.

5. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства / Под ред. Б. Г. Капустина. Москва.: РОССПЭН. - 1998. - 415 с.

6. Бородай Ю. М. и др. Пути аграрного возрождения / Бородай Ю. М. (отв. ред.), Башмачников В. Ф., Ершова И. И., Никольский С. А. М.: «Политиздат», 1991. -255 с.

7. Брагина Н. М. Современная японская деревня. М., «Прогресс», 1975. - 240 с.

8. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма II Избранные произведения. — М.: «Прогресс», 1990. С. 44-273.

9. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире / Составитель Т. Шанин. М.: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия», 1992. -431 с.

10. Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. М.: Ad Marginem, 1995. - 222 с.

11. Гельнер (Геллнер) Э. Гражданское общество в историческом контексте II Международный журнал социальных наук. Выпуск «Новый взгляд на демократию». 1991. -№ 2. - С. 74 -93.

12. Гоббс Т. Левиафан. М.: «Мысль», 2001 - 478 с.

13. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: «Канон», 1996. - 431 с.

14. Дюркгейм Э. Социология Ее предмет, метод, предназначение. -М: «Канон». -1995.-349 с.

15. Ильин М. В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий.- М.: РОССПЭН, 1997.-431 с.

16. Ильин М. В. Сравнительная политология: научная компаративистика в системе политического знания II Полис. 2001. - № 4. - С. 162-175.

17. Капустин Б. Г. Конец «транзитологии»? О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия П Полис. 2001. - № 4. - С. 6-26.

18. Капустин Б. Г. Концепция идеальных типов М. Вебера и познание многообразия исторической действительности // Философские науки. 1981. -№ 1.-С. 103-112.

19. Капустин Б. Г. Посткоммунизм как постсовременность. (Российский вариант) И Полис 2001. - № 5. - С. 6-27.

20. Капустин Б. Г. Современность как предмет политической теории М.: РОССПЭН, 1998.-308 с.

21. Капустин Б.Г. Что такое "политическая философия"? II Полис. 1996. — № 6. -С. 83-96.

22. Капустин Б. Г. Критика политического морализма (мораль политика -политическая мораль) // Вопросы философии. - 2001. — № 2. - С. 33—55.

23. Капустин Б. Г. Различия и связь между политической и частной моралью // Вопросы философии. 2001. - № 9. - С. 3-24.

24. Коныгин А. А. Фермерское хозяйство США. М.: Агропромиздат. 1989. - 208 с.

25. Ленин В. И. Новые данные о законах развития капитализма в земледелии II Ленин В. И. Полн. Собр. Соч. Изд. 5-е. Т. 5 - С. 129-227.

26. Ленин В. И. Развитие капитализма в России: Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности II Ленин В. И. Полн. Собр. Соч. Изд. 5-е. Т. 3.

27. Лиотар Ж.- Ф. Состояние постмодерна. М. - С-Петербург: «Алетейя», 1998.- 159 с.

28. Лищенко В., Стреляный А. Месяц в деревне II Литературная газета. 1986. - 3 декабря.

29. Локк Д. Сочинения в 3-х тт. / Академия наук СССР. Институт философии. -М.: «Мысль». 1988. - Т. 3. - С. 135- 406.

30. Мандевиль Б. Басня о пчелах или Пороки частных лиц блага для общества / Под. ред. В. В. Мееровского и А. Л. Субботина. - М.: «Наука», 2000. - 291с.

31. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. второе. М., Государственное издательство политической литературы, 1955-1981.

32. Марксистская философия в международном рабочем движении в конце XIX-начале XX века. М.: «Наука», 1984. - 447 с.

33. Мельников А. Н. Американцы: социальный портрет. -М., 1987.

34. О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина XX века ) / Под ред. М.А. Абрамова. М.: Прогресс-Традиция. 2000. - 694 с.

35. Никольский С. А Власть и земля: Хроника утверждения бюрократии в деревне после Октября. М.: «Агропромиздат», 1990 - 238 с.

36. Оспинникова Л. В. Современные тенденции в развитии сельского хозяйства США. М., 1979.

37. Осычкин Н. Фермеры II Сельская жизнь. 1987. - № 280.

38. Оукшот М. Политическая экономия свободы II Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. М.: «Идея-Пресс», 2002. - С. 91-109.

39. Патнем Р. Чтобы демократия сработала. М.: Ad Marginem, 1996. - 287 с.

40. Петров А. Наука, агробизнес и социально-экономические условия жизни фермеров США II Экономика сельского хозяйства. 1978. - № 1.

41. Плимак Е. П., Пантин И. К. Драма российских реформ и революций. М.: «Весь мир», 2000. - 360 с.

42. Полани К. Два значения термина экономический //Неформальная экономика: Россия и мир I Московская школа социальных и экономических наук. Под ред. Т. Шанина. М.: «Логос», 1999. - 575 с.

43. Поппер К. Открытое общество и его враги. Москва.: Международный фонд «Культурная инициатива». 1992. - Т. 1. - 446 с. - Т. 2. - 525 с.

44. Пчелинцев В. С. Социальная структура сельского хозяйства США и Канады / Обзорная информация. М. 1984.

45. Реверчук С., Трубич С., Алексиевец Н. Кризис буржуазной теории «семейного хозяйства» в свете марксистско-ленинского аграрного учения II Экономика Советской Украины. 1987. - № 1. - С. 77-83.

46. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре или Опыт о форме Республики (Первый набросок) И Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: «Наука», 1969. - С. 308—309.

47. Селигмен А. Проблема доверия. М.: «Идея-Пресс», 2002. - 254 с.

48. Сельскохозяйственная практика: противоречия перестройки / Сост. С.А. Никольский. М.: Агропромиздат, 1989. - 444 с.

49. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. В двух томах // M.-JL: Государственное социально-экономическое издательство. 1935. - Т. 1. 371 с.-Т. 2.-473 с.

50. СмитА. Теория нравственных чувств. М.: «Республика». - 1997. - 351 с.

51. Социально-философские проблемы современного сельского хозяйства (Тезисы к теоретическому семинару) / Редколлегия: Никольский С.А.(отв. ред.) и др.; АН СССР, Институт философии. Препринт. - М, 1968. - 66 с.

52. Тейлор Ф. У. Научная организация труда. М.: «Транспечать», 1925. - 292с.

53. Тернер В. Символ и ритуал. М.: «Наука», 1983. - 277с.

54. Токвиль А. Демократия в Америке. М.: «Прогресс», 1992. - 560 с.

55. Трейси М. Сельское хозяйство и продовольствие в экономике развитых стран: Введение в теорию, практику и политику. Санкт-Петербург: «Экономическая школа», 1995. -431 с.

56. Троценко И. Д. Капитализм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1984.

57. Уолцер М. О терпимости / Под ред. М. А. Абрамова. М.: «Идея-Пресс»,2000. 262 с.

58. Федорова М.М. Классическая политическая философия. М.: «Весь мир»,2001.-220 с. '

59. Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы / Российская академия наук. Институт философии. М., 1997. - 255 с.

60. Фергтосон А. Опыт истории гражданского общества. М.: РОССПЭН. - 2000. -391с.

61. Чаянов А. В. Избранные труды. М.: «Агропромиздат», 1993. - 390 с.

62. Чаянов А. К вопросу о теории некапиталистических экономических систем II Неформальная экономика: Россия и мир I Московская школа социальных и экономических наук. Под ред. Т. Шанина. М.: «Логос», 1999. - С. 467-497.

63. Чаянов А. Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации. М.: «Агропромиздат», 1919. - 190 с.

64. Человек и земля / По материалам I научно-практической конференции философов, партийных работников, ученых, писателей и специалистов АПК «Мировоззрение и сельскохозяйственная практика» (Полтава, октябрь 1986 г.). -М.: «Агропромиздат». 1988. - 335 с.

65. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России II Неформальная экономика: Россия и мир/ Московская школа социальных и экономических наук. Под ред. Т. Шанина. М.: «Логос», 1999. - 575 с.

66. Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной политики II Полис. 2001. - № 4 - С. 27-36. - № 5. - С. 54-64.

67. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М.: «Экономика», 1995. -321 с.

68. Agriculture 2000. A Look at the Future. Columbus, 1983. - 183 p.

69. Appliah K. A. «The Multiculturalist Misunderstanding» // New York Review of Books. 1997. - Oct. 9.

70. Arato A., Cohen J.L. Civil Society and Political Theory. Cambridge, Massachusetts and London, England: The MIT Press. - 1997. - 779 p.

71. A Time to Choose: Summary Report on the Structure of Agriculture. Washington D. C.- 1981.

72. Berry W. The Unsettling of America: Culture & Agriculture. San Francisco, 1978. -311 p.

73. Banfield E. The Moral Basis of a Backward Society. New York: Free Press. - 1967.- 188 p.

74. Becker M. The Emergence of Civil Society in the Eighteen Century. Bloomington: Indiana University Press, 1994.

75. Bentham J. The Psychology of Economic Man II J. Bentham's Economic Writings. Vol. 3 / Ed. W. Stark. London: The Royal Economic Society, 1954. - 423 p.

76. Boussard J. M. The Concept of Economies of Scale in a Multiproduct Industry and Its Implications for the Future of Agriculture tl European Review of Agrarian Economics. 1976. Vol. 3, № 1. P. 53-54.

77. Boussard J. M et al. Economie de I'Agriculture. Paris: "Economica", 1987.

78. Buttel F. H., Newby H. The Rural Sociology of Advanced Societies. New York. 1980.

79. Coleman J. S. Foundations of Social Theory. Cambridge (Mass.) & London: Belknap Press of Harvard University Press. - 1990. - 993p.

80. Coleman J. S. Social Capital in the Creation of Human Capital II American Journal of Sociology. Supplement 94. - № 1-3. - P. 95-120.

81. Coward R. T. Rural Families Changing but Retaining Distinctiveness II Rural Development Perspectives. 1980. - № 3.

82. Curtis J. «Japan's Political Party System: Its Dynamics and Prospects» // Orientation Seminars on Japan. № 16. - Tokyo 1983.

83. Dahl R. Democracy and Its Critics. New Haven and London: Yale University Press.-397 p.

84. Dionne E. J. Jr. Tolerating Our Differences //Washington Post. 1997. - August 12. 85 .Dirt Rich, Dirt Poor: America's Food and Farm Crisis. - New York - London. 1987.

85. Differential Social Impacts of Rural Resource Development / ed. P. D. Elkind-Savatski. Boulder (Co), 1986.

86. Dumont L Essays on Individualism: Modern Ideology in Anthropological Perspective. Chicago: University of Chicago Press, 1986. - 284 p.

87. Dumont L. From Mandeville to Marx. The Genesis and Triumph of Economic Ideology. Chicago: University of Chicago Press, 1977. - 236 p.

88. Durkheim E. Sociology and Philosophy. New York: Free Press. - 1968.

89. Eisenstadt S. N. Power, Trust and Meaning. Chicago: University of Chicago Press. - 1995.

90. Etzioni A. The Moral Dimension: Towards a New Economy II New York: Free Press, 1988.-285 p.

91. Etzioni A. Rights and the Common Good: The Communitarian Perspective. New York: Free Press, 1995. - 292 p.

92. Farm Labor Washington, D. C. 1986-1987.

93. Foucault M. The Order of Things: An Archeology of the Human Sciences. New York: Vintage Books. - 1973.

94. Fukuyama F. Trust: Social Virtues and the Creation of Prosperity. New York: Free Press. - 1995.-457 p.

95. Fukuyama F. Social Capital and Civil Society / Paper presented at the IMF Institute Conference on the Second Generation Reform. November 8-9 1999. - Washington D.C.: IMF, 2000. - 18 p.

96. Giddens A. The Consequences of Modernity. Stanford (Cal.): Stanford Univ. Press, 1990.- 186 p.

97. Gold R. L. Ranching, Mining and the Human Impact of Natural Resource Development. New Brunswick (N. J.). 1985.

98. Gulley J.L. Beliefs and Values in American Farming. Washington (D.C.), 1974.

99. Halevy E. The Growth of Philosophic Radicalism. L.: Faber and Faber, 1946. -xvii, 554 p.

100. Harvey D. Condition ofPostmodemity. Cambridge: Basil Blackwell, 1989. - 332 p.

101. Havens Th. R. H. Farm and Nation in Modern Japan 1870-1940. Princeton: Princeton Univ. Press, 1974.

102. Heady E. O. Economics of Agricultural Production and Resource Use. New Jersey: Prentice-Hall, 1952.

103. Heady E. O. Economic and Social Conditions Relating to Agriculture and Its Structure to Year 2000. Ames, 1980.

104. Heckscher Eli F. Merkantilismen. Stockholm: Nurstadt, 1931.

105. Heilman G. Farm. New York, 1988.

106. Higbee E. C. Farms and Farmers in an Urban Age. New York. - 1963.

107. Holt J. S. Impact of the Industrialization of the Hired Farm Work Force Upon the Agrarian Economy II American Journal of Agrarian Economy. 1970. - Vol. 52. - № 5.

108. Hutter H. Politics as Friendship: the Origins of the Classical Notion of Politics in Theory and Practice of Friendship. Waterloo, Ont.: Wilfred Laurer University Press, 1978.

109. Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of the Late Capitalism II New Left Review 146. 1984 July-August, p. 53- 93.

110. Jefferson T. The Life and Selected Writings of Thomas Jefferson. New York. -1944.

111. Jobes P. C. The Disintegration of Gemeinschaft Social Structures from Energy Development: Observations from Ranch Communities in the Western United States // Journal of Rural Studies. 1987. - Vol. 3. - № 3.

112. Kanzo H. «The Adjustment of Japan's Agriculture in the Changing Domestic and World Economy" // Orientation Seminars on Japan. No 13. - Tokyo, 1983.

113. Keiichiro N. «Japanese Management: Interdisciplinary Approach» // Orientation Seminars on Japan. No 12. - Tokyo, 1983.

114. Kristeva J. Nations Without Nationalism / trans. Leod S. Roudiez. New York: Columbia University Press. - 1993. - 252 p.

115. Kristeva J. Strangers to Ourselves / trans. Leod S. Roudiez. New York: Columbia University Press. - 1991.

116. Luhmann N. Familiarity, Confidence and Trust: Problems and Perspectives I I Trust: Making and Breaking of Cooperative Relations / ed. Diego Gambetta. Oxford: Basil Blackwell. - 1988.

117. Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. New York: W. de Gruyter. - 1993.

118. Luhmann N. Trust and Power. New York: John Wiley and Sons. - 1979.

119. Macfarlane A. The Culture of Capitalism. Oxford - New York 1987. - 254 p.

120. Macfarlane A. The Origins of English Individualism: The Family, Property and Social Transition. New York, Cambridge University Press, 1979. - 279 p.

121. Macpherson С. B. The Political Theory of Possessive Individualism: Hobbes to Locke. Oxford 1962.

122. Madden J. P. Economies of Size in Farming И USDA, ERS Agricultural Economics Report № 107. Washington D. C. 1967.

123. Malachowski A. Corporate Crises: A Philosophical Challenge И Philosophy Now / December 2002 January 2003. - P. 7- 9.

124. Maunder A. H. Size and Efficiency in Farming. Oxford 1962.

125. Marcuse H. One-dimensional Man: Studies in the Ideology of Advanced Industrial Society. L.: Routledge & Kegan Paul, 1964. - XX, 260 p.

126. McLeod D. Urban-Rural Food Alliances: A Perspective on Recent Community Food Organizing II Radical Agriculture. New York, 1976.

127. McDonald T. & Coffman G. Fewer, Larger U. S. Farms by Year 2000 and Some Consequences II USDA Agriculture Information Bulletin № 439. Washington D. C. 1980.

128. Miller T. A. e. a. Economies of Size in U. S. Field Crop Farming. Washington D. C. 1981.

129. Mooney P. H. Toward a Class Analysis of Mid-Western Agriculture II Rural Sociology. 1983.-Vol. 48.

130. Myrdal G. The Political Element in the Development of Economic Theory. L.: Routledge & Kegan Paul, 1971. - xvii, 248 p.

131. Nelson B. The Idea of Usury: From Tribal Brotherhood to Universal Otherhood. -Chicago: Chicago University Press. 1969. 315 p.

132. Michael Novak The Beginning of Economic Wisdom // The National Interest. -Spring, 2003. http://www.findarticles.com.

133. Nozomu K. «The Modernization of Japanese Society 1869-1945» // Orientation Seminars on Japan. № 10. - Tokyo, 1982.

134. Paarlberg D. Farm and Food Policy. Issues of the 1980s / University of Nebraska Press, 1980.

135. Paarlberg D. Who Will Own America's Farms? II Farmer's Digest. 1997. Vol. 50. -№ 8.

136. Parekh Bh. Introduction IIBentham 's Political Thought / Ed. by Bh. Parekh. L.: Helm, 1973 - 340 p.

137. Peasants and Peasant Societies: Selected Readings / Ed. by T. Shanin. -Harmondsworth etc: Penguin Books, 1979. 448 p.

138. Popper-Lynkeus J. Allgemeine Nahrpflicht. Wien. - 1912.

139. Popper K. R. The Open Society and Its Enemies. L.: Routledge & Kegan Paul, 1957.- Vol. 2.-391 p.

140. Putnam R. Bowling Alone: America's Declining Social Capital II Journal of Democracy. 1995. - № 6 (Jan). - P. 65-78.

141. Putnam R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. -New York: Free Press. 2000. - 290 p.

142. Reif L. L. Farm Structure, Industry Structure and Socioeconomic Conditions in the United States II Rural Sociology. 1987. - Vol. 52. - № 4.

143. Rosenblum N.L. Bentham's Theory of the Modern State. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press. - 1978. - 268 p.

144. Rural Development Reorganization Act of 198. Washington D. C. - 1984.

145. Sahlins M. Stone Age Economics. New York: Free Press - 1974. - 120 p.

146. Seim D. When Chrystol Speaks, Gorbachev Listens И Farm Journal. 1987. - Sept. p. 5- 18.

147. Seizaburo S. «Some Characteristics of the Process of Modernization of Japan» // Orientation Seminars on Japan. № 17. - Tokyo 1983.

148. Shanin T. The Awkward Class: Political Sociology of Peasantry in a Developed S. Russia Society 1910-1925. Oxford: Clarendon Press, 1972-XVII, 253 p.

149. Shanin T. Gods and Craftsmen //Late Marx and the Russian Road: Marx and «the peripheries of capitalism» / A case presented by T. Shanin. L., etc.: Routledge & Kegan Paul, 1983. -X, 286 p.

150. Silver A. «Friendship and Trust as Moral Ideas: Historical Approach» // European Journal of Sociology 30. 1989. - P. 274-297.

151. Smith Т. C. The Agrarian Origins of Modern Japan. Stanford (Cal.): Stanford Univ. Press, 1959.-224 p.

152. Structural Change in Agriculture. The Experience for Broilers, Fed Cattle and Processing Vegetables. Washington D. C. - 1981.

153. Taylor Ch. The Sources of the Self. The Making of Modern Identity. Cambridge (Mass). 1989.

154. Turner R. «The Role and the Person» И American Journal of Sociology 84. № 1. -1978.-P. 1-23.

155. Thomas D. O. «The Duty to Trust» // The Aristotelian Society 79. 1978. - pp. 89-110.

156. Tonnies F. Community and Association. London: Routledge & Kegan Paul, 1955. - 239 p.

157. Trust: Making and Breaking of Cooperative Relations / ed. Diego Gambetta. -Oxford: Basil Blacwell, 1988.-479 p.

158. Tweeten L. G. Theories Explaining the Persistence of Low Returns in a Growing Farm Economy II American Journal of Agrarian Economy. 1969. - Vol. 51. - JSfe 4.

159. Vinner J. The Long View and the Short. Glencoe, 1958. - P. 213- 245.

160. Vogeler I. The Myth of the Family Farm: Agribusiness Dominance of U. S. Agriculture. Boulder (Co). - 1981. - 311 p.

161. Walzer M. The Politics of Michel Foucault И Foucault: A Critical Reader / Ed. D. Couzens, D. C. Hoy. Oxford: Basil Blackwell. - 1986.

162. Wolf E. Peasants. New Jersey. - 1966.

163. Wright G. American Agriculture and Labor Market: What Happened to Proletarization? И Agricultural History. 1988. - Vol. 62. -№ 3.