автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Актуализация лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Актуализация лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира"

На правах рукописи

Шатилова Любовь Михайловна

АКТУАЛИЗАЦИЯ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ ЭКСПЛИЦИТНОСТИ И ИМПЛИЦИТНОСТИ КАК КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ДОМИНАНТ В НЕМЕЦКОЙ И РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 2 СЕН 2011

Москва-2011

4853199

Работа выполнена на кафедре переводоведения и когнитивной лингвистики лингвистического факультета Института лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета

Научный консультант: заслуженный деятель науки РФ,

доктор филологических наук, профессор Лев Львович Нелюбин

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Наталия Глебовна Епифанцева

доктор филологических наук, профессор Марина Николаевна Макеева

доктор филологических наук, профессор Татьяна Сергеевна Нифанова

Ведущая организация: Московский гуманитарный педагогиче-

ский институт

Защита диссертации состоится «07» октября 2011 г. в И30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.04 при Московском государственном областном университете по адресу: 105082, г. Москва, Переведеновский переулок, д. 5/7.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: 105005, г. Москва, ул. Радио, д. 10 а.

Автореферат разослан «РЗъстшЯи 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Фролова М.В.

Общая характеристика работы

В конце XX века активно развивается новая междисциплинарная область гуманитарных исследований - лингвокультурология, в центре которой находятся язык и культура. Единого мнения относительно статуса, предмета и методов лингвокультурологии нет. Общепринятым является определение лингвокультурологического исследования как изучение языка в неразрывной связи с культурой [Воркачев, 2004; Карасик, 2002; Маслова, 2001; Попова, Стернин, 2003; Степанов, 1997; Телия, 1996].

Язык наиболее полно свидетельствует о существовании в нашем сознании разнообразных структур знания о мире. В процессе восприятия мира рождаются когнитивные структуры, они создаются в актах познания, отражают и обобщают человеческий опыт и осмысленную в разных типах деятельности с миром действительность. «Язык выявляет, объективирует то, как увиден и понят мир человеческим разумом, как он преломлен и ка-тегоризован сознанием» [Кубрякова, 1997, с. 35].

В когнитивной лингвистике под категоризацией понимается «подведение явления, объекта, процесса и тому подобное под определенную рубрику опыта, категорию и признание его членом этой категории» [Краткий словарь когнитивных терминов, 1996, с. 57]. Под лингвокультурологиче-ской категорией нами предлагается понимать языковые стереотипы, эталоны, обладающие как общечеловеческой, так и национальной культурной значимостью, свойственной определенному народу-носителю изучаемого языка.

Языковое сознание является совокупностью перцептивных, концептуальных и процедурных знаний носителя культуры об объектах реального мира. Образ сознания, ассоциированный со словом, - это попытка описать знания, используемые коммуникантами при производстве и восприятии речевых сообщений. А, отсюда, имя (слово, тело знака) является той культурной рамкой, которая накладывается на индивидуальный опыт каждого человека, прошедшего социализацию в определенной культуре.

Свойственный тому или иному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. Языковая картина мира - это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Она может быть «наивной» и отличаться от научной картины мира [Маслова, 2001].

У отдельной личности, по мнению О.В. Тимашевой, картина мира будет детерминирована прежде всего его характером. Картина мира изменяется при состояниях сознания. Она будет опосредована и тем языком, на котором говорит данная группа. Очень важно, что ни одна картина мира, взятая в отдельности, не является исчерпывающей [Тимашева, 2004]. Существенным компонентом национальной картины мира в когнитивной лингвистике считаются ключевые концепты культуры: понятие духовной сферы, оценок, стихийных состояний человека [Арутюнова, 1994].

Наряду с языковой картиной мира В.И. Карасик выделяет ценностную картину мира в языке. Здесь разграничиваются, по меньшей мере, этнокультурный и социокультурный планы применительно к различным видам оценочных отношений [Карасик, 2002, с. 167].

Картина мира, закодированная средствами языковой семантики, со временем может устаревать и традиционно воспроизводить былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария, с помощью которого могут создаваться новые смыслы, при этом старые служат для них своего рода строительным материалом. Поэтому роль языка заключается не только в передаче сообщения, но и во внутренней организации того, что подлежит сообщению. Отсюда возникает как бы «пространство значений» (в терминологии A.A. Леонтьева), то есть закрепленные в языке знания о мире, куда входит национально-культурный опыт конкретной языковой общности. В этой связи формируется языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике [Цит. по: Тимашева, 2004, с. 68].

В языковой картине мира доминирующими категориями можно считать эксплицитность и имплицитность, так как знания о мире могут быть представлены в языке как явно, так и скрытно. Под эксплицитным значением в данной работе понимается прямое кодифицированное, недвусмысленно выраженное значение языковых знаков, то есть семиотическое значение, которое заключается в прямой реализации в речи словарно-языковых значений или возникает как результат их комбинирования. В толковом переводо-ведческом словаре Л.Л. Нелюбина термин «эксплицитный» имеет два значения: 1) имеющий открытое выражение, маркированный; 2) пояснительный, поясняющий, ясный, точный [Нелюбин, 2008, с. 255].

Имплицитная информация - это та информация, для получения которой требуются усилия реципиента, несводимые к сопоставлению языковых единиц и их значений (то есть «опознанию» единиц в тексте). Е.Г. Борисова, Ю.С. Мартемьянов к имплицитной информации причисляют ассоциации слова. По их мнению, ассоциации иногда тесно связаны со значением слова. Некоторые ассоциации могут влиять на сочетаемость слов, что служит доказательством этой связи [Борисова, Мартемьянов, 1999]. В словаре Л.Л. Нелюбина термин «имплицитный» означает «подразумеваемый, невыраженный» [Нелюбин, 2008, с. 60].

К имплицитным языковым средствам относятся семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из эксплицитно выраженных средств [Бондарко, 1971]. Е.И. Шендельс и П.А. Лекант считают, что не может быть невыраженного смысла. Неявное выражение смысла возможно за счет содержательных импликаций, осуществляемых в процессе речевой деятельности [Лекант, 1986, с. 78-82; Шендельс, 1977, с. 34-37].

В центре внимания когнитивной лингвистики наших дней возникает интерес к проблемам отражения знаний в языке, при этом ставятся вопросы о типологии языковых средств передачи определенного концептуального содержания [Бабина, 2005, с. 141]. H.H. Болдырев концептуализацию понимает как один из основных мыслительных процессов, с помощью которого человек воспринимает, познает как окружающий мир, так и свой собственный внутренний мир, а также формирует, организует и структу-

рирует полученные знания о мире. Концептуализация в языке обнаруживает специфику на каждом из языковых уровней. Лексика непосредственно отражает картину мира и репрезентирует те элементы, которые практически познаны и усвоены определенным языковым коллективом, говорящим на том или ином языке [Болдырев, 1994].

Что касается термина «концептуальная доминанта», то, по мнению В.И. Карасика, необходима теоретическая разработка других близких по своему значению к концептуальным доминантам понятий ценностных доминант в языке, которые представляются важными для лингвистики, поскольку эта исследовательская задача позволяет интегрировать достижения в области культурологического языкознания. Наряду с ценностными доминантами В.И. Карасиком объективно выделяются в языке культурные доминанты, которые могут быть измерены. Языковедом предлагается методика изучения культурных доминант в языке в виде системы исследовательских процедур, направленных на освещение различных сторон концептов, а именно смыслового потенциала соответствующих концептов в данной культуре. Лингвистическое исследование культурных доминант может осуществляться в виде наблюдения и эксперимента (сплошная выборка лексических и фразеологических единиц, а также прецедентных текстов из словарей, сборников пословиц и афоризмов, текстов художественной литературы, газет и т.д., с одной стороны, и интервьюирование носителей языка, разработка анкет, включающих различные оценочные суждения, связанные с определенными предметными областями, с другой стороны) [Карасик, 2002, с. 166-205].

В данной работе вводится термин «концептуальная доминанта». Под ним мы предлагаем понимать основной признак проявления мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире. К разряду таких концептуальных доминант можно причислить эксплицитность и имплицитность, являющиеся лингвокультурологическими категориями.

Одной из возможностей изучения данных лингвокулыурологических категорий можно считать семантическое исследование таких элементов

речевого этикета, как благопожелания, которые в большей мере проявляют явно или скрытно богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры народа. Культура общения - это та часть культуры поведения, которая выражается главным образом в речи, показывая специфику выражения языковой картины мира носителей того или другого языка.

Актуальность данного исследования определяется недостаточной разработанностью в сопоставительном языкознании проблемы эксплицит-ности и имплицитности языковых средств, которые можно представить в виде лингвокультурологических категорий, являющихся концептуальными доминантами в языковой картине мира. Мало исследованные эксплицитные и имплицитные формы благопожеланий могут раскрывать национальную специфику языковой картины мира. Пожелания занимают особое место в речевом этикете. Само слово «пожелание» имеет три значения: 1) наименование этикетной ситуации, когда собеседники желают друг другу добра; 2) сумма выражений - стереотипов общения, составляющих коммуникативно-семантическую группу единиц речевого этикета со значением пожелания; 3) каждое из выражений, с помощью которых осуществляют речевой акт пожелания [Культура русской речи, 2003, с. 480]. Н.И. Форманов-ская и Х.Р. Соколова, сопоставляя немецкий и русский языки, подразделяют пожелания на общие и частные, применительные к данной ситуации [Фор-мановская, Соколова, 1989]. При этом недостаточно изученным остается в лингвистике вопрос контекстуальной актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в виде благопожеланий при их функционировании в немецких и русских художественных текстах.

Объектом предлагаемого диссертационного исследования являются эксплицитность и имплицитность как лингвокультурологические категории, выступающие в качестве концептуальных доминант в виде благопожеланий в немецкой и русской языковой картине мира.

Предметом изучения стали эксплицитные и имплицитные средства выражения семантики благопожеланий на немецком и русском языках, ко-

торые являются концептуальными доминантами их актуализации как лин-гвокультурологических категорий.

Материалом для исследования послужил корпус благопожеланий из толковых, фразеологических, разговорных, двуязычных словарей и словарей-справочников речевого этикета на немецком и русском языках, а также примеры функционирования благопожеланий в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века.

Целью данного диссертационного исследования является установление сходств и различий представленности в благопожеланиях лингвокуль-турологических категорий эксплицитности и имплицитности, выступающих в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира.

Гипотеза исследования заключается в том, что эксплицитность и им-плицитность являются лингвокультурологическими категориями и могут быть выражены в языке промежуточными случаями. Эти категории находят свое отражение в языковой картине мира, выступая в качестве концептуальных доминант, и имеют возможность языковой реализации в качестве благопожеланий как необходимого элемента речевого этикета, обладающих особым национальным характером отражения в языковой картине мира.

Для достижения поставленной цели в ходе исследования решались следующие задачи:

1) определить статус лингвокультурологических категорий в языке; уточнить, проанализировав имеющиеся точки зрения в лингвистике, понятия эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в языковой картине мира;

2) установить место благопожеланий в речевом этикете, являющемся элементом национальной речевой культуры; в сопоставительном аспекте проанализировать существующие классификации немецких и русских благопожеланий, способных актуализировать лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности;

3) определить и сопоставить перечень немецких и русских эксплицитных пожеланий добра, представив их в виде тематических групп, объединенных лексико-семантическими полями;

4) представить состав тематических групп имплицитных пожеланий добра в сравниваемых языках в виде семантических полей для установления специфики актуализации имплицитности как концептуальной доминанты в немецкой и русской языковой картине мира;

5) осуществить сопоставительный анализ лексико-семантических полей непожеланий зла, актуализирующих лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира в сопоставляемых языках;

6) исследовать возможности функционирования в сопоставительном аспекте эксплицитных благопожеланий в немецких и русских художественных прозаических текстах второй половины XX века, акцентируя внимание на актуализации данных лингвокультурологических категорий в качестве концептуальных доминант в языковой картине мира;

7) установить состав нормативных и стилистических тематических групп благопожеланий, способных выразить лингвокультурологическую категорию имплицитности как концептуальную доминанту в языковой картине мира, на материале немецких и русских художественных текстов.

Основными теоретическими источниками в данной работе являются труды русских и зарубежных лингвистов, занимающихся вопросами изучения актуализации лингвокультурологических категорий в языковой картине мира (Ю.Д. Апресян, A.A. Акишина, Н.Д. Арутюнова, H.H. Болдырев, Н.Г. Брагина, В.Н. Бондаренко, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, С.Г. Воркачев, В.В. Воробьев, Л. Вейсгербер, Л.С. Выготский, И.М. Гетман, В.И. Говердовский, Г.П. Грайс, В.И. Карасик, В.Г. Касевич, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Н.И. Лауфер, A.A. Леонтьев, П.А. Ле-кант, Ю.С. Мартемьянов, В.А. Маслова, Э. Сепир, Ю.С. Степанов, В.Н. Те-лия, С.Г. Тер-Минасова, О.В. Тимашева, Б. Уорф, Е.В. Урысон, М. Хай-деггер, Е.И. Шендельс, Е.И. Шейгал), исследованием речевого этикета (A.A. Акишина, П.С. Гуревич, Н.И. Формановская, Н.М. Стрелкова), со-

поставительным анализом лексических систем языков (И.Б. Борисова, А.Е. Гусева, Н.Г. Епифанцева, В.Д. Ившин, Е.Л. Кузьменко, Ю.Н. Марчук, Л.Л. Нелюбин, В.В. Ощепкова, Е.В. Сидоров, Г.Т. Хухуни, Е.Г. Чалкова).

Научная новизна данного исследования состоит в том, что в нем впервые:

1) предложены обоснования понятий лингвокультурологических категорий, концептуальных доминант, уточнена формулировка определений эксплицитности и имплицитности как лингвокультурологических категорий;

2) продемонстрирована возможность актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в виде благопоже-ланий, которые выступают в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира;

3) систематизированы и исследованы в сопоставительном аспекте немецкие и русские благопожелания как важная часть речевого этикета, который содержит в себе специфику национальных культурных традиций общения, отраженных в сознании носителей этих языков;

4) рассмотрено выражение лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в рамках непожеланий зла, составляющих промежуточный случай благопожеланий в сопоставляемых языках;

5) разработан комбинаторный метод сопоставительного анализа семантики речевых клише, состоящий из следующих этапов:

- классификация речевых клише по группам с учетом эксплицитной и имплицитной возможности выражения их семантического наполнения;

- представление в виде лексико-семантических полей эксплицитных речевых клише в сопоставительном аспекте на базе нескольких языков;

- репрезентация посредством семантических полей имплицитных речевых клише при сопоставлении нескольких языков;

- сравнение и сопоставление переходных случаев экспликации и импликации семантики речевых клише посредством лексико-семантических полей;

- обобщение полученных результатов исследования для выяснения характера концептуальных доминант репрезентации лингвокультурологи-ческих категорий в языковой картине мира сопоставляемых языков.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что оно способствует дальнейшему развитию категориальной лингвокультурологии, разработке положений репрезентаций лингвокульту-рологическнх категорий в лексической системе языка. Применяемый понятийный аппарат и методика исследования могут быть использованы при описании концептуальных доминант в языковой картине мира и имеют выход в более широкую сферу как когнитивной лингвистики, так и лингвокультурологии в целом. Данная работа вносит вклад в разработку лингво-культурологического подхода к описанию понятийных и языковых категорий в рамках теории межкультурной коммуникации и теории речевого этикета. Полученные результаты могут стать основой для построения типологии способов репрезентации категорий эксплицитности и имплицитности как в родственных, так и в неродственных языках.

Практическая ценность данной работы видится в возможности применения предложенного комбинаторного метода исследования для описания речевых клише в других языках. Этот метод может оказаться полезным в исследованиях по сопоставительной лексикологии при полевом подходе к анализу лексического состава родственных языков. Полученные результаты исследования могут найти применение в лекционных курсах по сопоставительной типологии немецкого и русского языков, по лексикологии немецкого языка, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвокультурологии, по сопоставительному лингвострановедению, а также по проблемам межкультурной коммуникации в вузе, при составлении учебных пособий и лексико-грамматических практикумов по немецкому языку для вузов, при составлении двуязычных словарей речевого этикета.

В ходе исследования использовались следующие методы: познавательный метод установления специфики культуры общения, структурно-семантический, функциональный, метод количественного анализа, моделирования, сопоставительный и комбинаторный методы.

Познавательный метод установления специфики культуры общения позволил выяснить национальный колорит семантики речевых клише, используемых традиционно носителями немецкого и русского языков. Структурно-семантический анализ дал возможность изучить содержательную сторону благопожеланий в немецком и русском языках. Функциональный анализ позволил выяснить значимость использования видов пожеланий в художественных текстах на примере немецкого и русского языков. С помощью метода количественного анализа была выявлена частотность употребления исследуемых видов пожеланий в художественных текстах. Метод моделирования обеспечил построение лексико-семантических и семантических полей пожеланий добра в сопоставляемых языках. Использование сопоставительного метода способствовало выявлению общих и отличительных черт семантики пожеланий добра в немецком и русском языках. Предлагаемый впервые в работе комбинаторный метод помог систематизировать и классифицировать речевые клише, актуализирующие на материале немецкого и русского языков лингвокультурологические категории эксплицитно-сти и имплицитности в языковой картине мира.

Апробация результатов исследования Материалы диссертации отражены в 42 публикациях общим объемом 39,31 п.л., включая две монографии (13,87 пл.), учебное пособие (в соавт. -7,3 п.л.), 39 статей, из них 11 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, 7 статей в научно-теоретических и прикладных журналах. Основные положения работы излагались в докладах на научных конференциях различного уровня, в том числе 21 международной: «Проблемы прикладной лингвистики» (Пенза, 2006, 2007); «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2007, 2009); «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 2007); «Филология и культура» (Тамбов, 2007); «Актуальные проблемы профессионального речевого общения» (Москва-Мичуринск, 2007); «Умение и нововъведения-2007» (София, 2007); «Репре^уимсгпе оргасо\уаша паикт 11есЬп!к1—2007» (РггетуЗ!, 2007); «Уёс1ескё ту§1епё ¡пПасш'Ьо БЫеИ-2008» (РгаЬа, 2008); «КНсоуё аБрек1у уёс!ескё стш^-гООВ» (РгаЬа, 2008);

«ЫавЫеш то<1егш' vëdy-2008» (РгаИа, 2008); «Постигането на висшето об-разование-2008» (София, 2008); «Бъдещете проблемите на световната нау-ка-2008» (София, 2008); «Молодежь и наука: реальность и будущее» (Не-винномысск, 2009); «Язык. Культура. Коммуникация» (Ульяновск, 2009); «Романо-германская филология и дидактика в вузе» (Москва, 2011); «Ключови въпроси в съвременната наука-2011» (София, 2011).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лингвокультурологическая категория понимается как языковые стереотипы, эталоны, обладающие общечеловеческой и национальной культурной значимостью, свойственной определенному народу-носителю изучаемого языка. Лингвокультурологическими языковыми категориями могут выступать эксплицитность и имплицитность. Эксплицитность понимается как прямое кодифицированное, недвусмысленное выражение значения языковых единиц, которое заключается в прямой реализации их в речи. К языковой имплицитности относятся семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из их дополнительной экспликации. Эти категории могут быть концептуальными доминантами в языковой картине мира. Под «концептуальной доминантой» предлагается понимать основной признак проявления мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире.

2. Лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности могут реализовать себя в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира в виде благопожеланий, которые являются неотъемлемой частью речевого этикета и способны ярко отражать национальную специфику восприятия действительности в языковом сознании. Речевой этикет является важнейшим элементом национальной культуры, так как в устойчивых формулах общения отложился богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры каждого народа. Благопожелания занимают особое место в речевом этикете, так как они способны номинировать этикетные ситуации, когда собеседники желают друг другу добра, выражают стереотипы общения, составляющие самостоятельную, отдельную коммуникативно-семантическую

группу единиц речевого этикета; способствуют осуществлению речевого акта пожелания. Немецкие и русские благопожелания можно распределить по трем группам:

1) эксплицитные пожелания добра;

2) имплицитные пожелания добра;

3) промежуточные случаи.

3. Лингвокультурологическая категория эксплицитности выражается в семантике немецких и русских благопожеланий, в которых отмечается явное присутствие пожелания добра. Лексико-семантические поля эксплицитных благопожеланий обладают проявлением сходства в структуре, так как в их состав входят такие фрагменты, названные нами тематическими группами, как: «оби/ее благо», «добрые чувства», «успех», «добрые напутствия», «здоровье», «.пожелания-приветствия», «пожелания при прощании», «благопожелания в адрес умершего». Каждый фрагмент лексико-семантических полей представлен в виде микрополей тематических групп благопожеланий, которые проявляют в большей мере свое сходство, что находит реализацию в качестве определенных символов в немецкой и русской языковой картине мира. Однако в русской языковой картине мира можно встретить специфические образы представления «пожеланий-приветствий», «пожеланий при прощании» и «в адрес умершего».

4. Имплицитные пожелания добра в немецком и русском языках, представленные в виде семантических полей, обладают сходством в наличии в их составе следующих тематических групп: 1) «обобщенные пожелания»-, 2) «успех, удача»', 3) «здоровье, долголетие»; 4) «пожелания при прощании»', 5) «пожелания-приветствия»; 6) «добрые напутствия»', 7) «пожелания работающим», названия которых отчасти перекликаются с эксплицитными благопожеланиями. Составной частью семантического поля немецких имплицитных пожеланий добра является такой сектор, как «добрые чувства», а русского языка: 1) «достаток»; 2) «пожелания новобрачным»-, 3) «пожелания идущему в баню»', 4) «благопожелания в адрес умершего». В имплицитных благопожеланиях наблюдаются в большей мере, по сравнению с эксплицитными благопожеланиями, различия в актуа-

лизации названных лингвокультурологических категорий как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира.

5. К разряду благопожеланий, занимающих промежуточное место между эксплицитными и имплицитными пожеланиями добра, относятся непожелания зла. Для таких пожеланий в немецком и русском языках существует возможность использования антонимов добра за счет употребления отрицаний. В немецкой и русской языковой картине мира находят свое отражение четыре сферы применения таких пожеланий, характеризующих эмоциональное состояние, действие, характер и здоровье человека. Состав лексико-семантических полей таких пожеланий в сопоставляемых языках обладает спецификой, соотносимой с национальными стереотипами общения в немецкой и русской языковой картине мира.

6. При функционировании эксплицитных благопожеланий в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века сходство проявляется в использовании тематических групп: 1) «добрые напутствию>>; 2) «общее благо»; 3) «пожелания-приветствия»; 4) «пожелания при прощании»; 5) «добрые чувства»; 6) «.пожелания удачи, успеха»; 7) «пожелания здоровья». Отличительной чертой немецких текстов является функционирование стилистических «пожеланий родителям», а русских текстов - употребление «пожеланий в адрес умершего».

1. Имплицитные пожелания в немецких и русских художественных текстах проявляют сходство в присутствии тематических групп: «добрые напутствия», «пожелания при прощании», «пожелания удачи». Отличительной чертой немецких текстов является употребление имплицитных пожеланий-приветствий «во время еды», «профессиональных пожеланий лесорубу» и «ограничение пожеланий». В русских текстах используются обобщенные пожелания добра подгруппы «Божья благодать». В немецких и русских художественных текстах функционируют непожелания зла, относящиеся к демонстрации «эмогщоначьного состояния человека» и «действия человека». Особенностью русских текстов является наличие непожеланий зла тематической группы «характер человека».

Структура, содержание и объем диссертационной работы определяются целью и поставленными задачами. Предлагаемое исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы (свыше 500 источников литературы на русском и иностранных языках), списка художественной литературы, послужившей источником примеров, и приложения. Работа содержит 59 схем, 3 таблицы, наглядно иллюстрирующие основные результаты проведенного исследования.

Основное содержание работы

Во введении формулируются цель и задачи исследования, дается обзор основных положений лингвокультурологии, когнитивной лингвистики, теории межкультурной коммуникации, где рассматривается понимание лингвокультурологической категории, концептуальной доминанты, языковой картины мира, эксплицитности, имплицитности в языке; обосновывается актуальность, раскрываются теоретическая и практическая значимость, научная новизна работы, описываются применяемые в ней методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы «Теоретическое обоснование изучения лингво-культурологических категорий в рамках сопоставительного анализа языковых единиц» посвящена современным представлениям о категориях с позиции лингвокультурологии, языковой картине мира, современным подходам к изучению проблемы межкультурной коммуникации и речевого этикета.

Термин «лингвокультурология» возник в связи с работами фразеологической школы В.Н. Телия [Телия, 1996] и публикациями В.В. Воробьева, В.А. Масловой, В.В. Красных [Воробьев, 1997; Маслова, 2001; Красных, 2002]. По определению Э. Сепира и Б. Уорфа, лингвокультурология -это «целостное теоретико-описательное исследование объектов как функционирующей системы культурных ценностей, отраженных в языке, кон-трастивный анализ лингвокультурологических сфер разных языков (народов) на основании теории лингвистической относительности» [Сепир, 1993; Уорф, 1960].

Отдельно лингвокультурологическая категория не имеет однозначной дефиниции в современном языкознании. Ю.М. Лотман вводит термин лин-гвокультурная категория, под которой предлагает понимать стереотипы, символы, эталоны, мифологемы и другие знаки национальной и общечеловеческой культуры, освоенной народом-носителем того или иного языка [Лотман, 1994].

В нашей работе вводится термин «лингвокультурологическая категория», под которой предлагается понимать языковые стереотипы, эталоны, обладающие как общечеловеческой, так и национальной культурной значимостью, свойственной определенному народу-носителю изучаемого языка.

Лингвокультурологические категории могут выступать в качестве концептуальных доминант в языковой картине мира. Под концептуальной доминантой предлагаем понимать основной признак проявления мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире. Концептуальные доминанты проявляются в языковой картине мира.

Понятие языковой картины мира хорошо разработано в современном языкознании (Н.Д. Арутюнова, Ю.Д. Апресян, Л. Вейсгербер, И.М. Гетман, В.И. Карасик, В.Г. Касевич, В.А. Маслова, В.П. Руднев, О.В. Тимаше-ва, Э. Сепир, М. Хайдеггер, Б. Уорф). В словаре культуры XX века картина мира определяется как «система интуитивных представлений о реальности» [Руднев, 2001, с. 120]. Картину мира можно выделить, описать или реконструировать у какой-либо социопсихологической единицы - от нации или этноса до какой-либо профессиональной группы или отдельной личности. Каждому отрезку времени соответствует своя картина мира.

Важнейшим элементом национальной культуры является речевой этикет. В языке, в устойчивых формулах общения отложился богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры каждого народа. Культура общения - это та часть культуры поведения, которая выражается главным образом в речи.

Речевой этикет - это область языковых единиц, которые реализуют функцию вежливости во всех речевых ситуациях: приветствие, знакомство, приглашение, совет, поздравление, прощание и другое. Особое место в речевом этикете занимают пожелания, так как они способны номинировать этикетные ситуации, когда собеседники желают друг другу добра, выражают стереотипы общения, составляющие самостоятельную, отдельную коммуникативно-семантическую группу единиц речевого этикета; способствуют осуществлению речевого акта пожелания. Немецкие и русские благопо-желания можно распределить по трем группам:

1) эксплицитные пожелания добра;

2) имплицитные пожелания добра;

3) промежуточные случаи.

Во второй главе «Лексико-семантическая актуализация эксплицитно-сти в виде пожеланий добра в немецкой и русской языковой картине мира» рассматривается эксплицитность как лингвокультурологическая категория, которая находит свое воплощение в пожеланиях добра. В данной главе дается сопоставительный анализ эксплицитных пожеланий добра в немецком и русском языках, представленных в виде лексико-семантических полей. Сопоставительный анализ состава полей проводится за счет вычленения фрагментов полей, развернутых в дальнейшем в виде микрополей тематических групп.

Эксплицитность является лингвокультурологической категорией в любом языке. За счет эксплицитности, то есть открытого оформления языковыми средствами, в нашем случае благопожеланиями, осуществляется удачная коммуникация между людьми. Благопожелания в сопоставляемых языках могут системно быть объединены в следующие тематические группы: «общее благо», «добрые напутствия», «здоровье», «добрые чувства», «успех», «пожелания при прощании», «пожелания-приветствия», «благо-пожелания в адрес умершего». Эти группы образуют лексико-семантическое поле эксплицитных пожеланий.

СХЕМА 1

Лексико-семантнческое поле эксплицитных пожеланий добра в немецком и русском языках

В обоих языках пожелания «общего блага» делятся на две подгруппы: «спокойной почт и «благополучие». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания «спокойной ночи» ассоциируются с наличием покоя, а «благополучие» связано с обобщенным пожеланием добра. В русской языковой картине мира, однако, пожелания «благополучия» воплощают добро, миролюбие, счастье. Эксплицитные пожелания «добрые напутствия» как в русском, так и в немецком языках подразделяются на четыре подгруппы: 1) «благословение»; 2) «поддержка»; 3) «удача»; 4) «ободрение». В немецкой и русской языковой картине мира эксплицитные пожелания «благословения» соотносятся с представлениями о неизбежности хода событий, если они поддерживаются Богом. Пожелания «поддержки» связаны с сим-

воликой обретения покоя, стойкости в напряженных жизненных ситуациях. Эксплицитные пожелания «удачи» сопряжены с понятиями благоприятного исхода событий, а пожелания «ободрения» представлены понятиями о смелости, радости и мужественности.

Особенностью русской языковой картины мира выступают стереотипы обращений к Богу при эксплицитном выражении пожеланий «добрых напутствий». Эксплицитные пожелания «здоровья» в немецком и русском языках делятся на пожелания «здоровья болеющим» и «долголетия». В языковой картине мира этих языков пожелания «долголетия» связаны с образом времени, но в русской языковой картине мира пожелания «здоровья болеющим» соотносятся с представлениями о времени в форме всей жизни человека.

Пожелания «добрые чувства» в обоих языках состоят из подгрупп: «счастье», «радость», «любовь», «дружба» и «.мечты». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания «счастья» содержат образ хорошего удела и дружелюбия, пожелания «радости» связаны с весельем, «любви» - с пониманием общей любви, но в русской языковой картине мира любовь соседствует с согласием, а пожелания «дружбы» - с присутствием в жизни хорошего друга. В языковой картине мира обоих языков пожелания «осуществления задуманного» связаны с эталоном исполнения мечты, желания.

В немецкой и русской языковой картине мира пожелания «успеха» демонстрируют «успех в деятельности», достижение поставленной цели и присутствие творчества. Семантическое сходство эксплицитных «пожеланий при прощании» в немецком и русском языках проявляется в конкретизации пожеланий в виде подгрупп: «благополучие», «удача в отдыхе», «удача в дороге». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания «благополучия при расставании» обусловлены символикой счастья, мира, доброй погоды с учетом того, что Господь способствует реализации этих пожеланий. В русской языковой картине мира эти пожелания уточняются констатацией благоприятного времени. В языковой картине мира обоих языков пожелания «хорошего отдыха» представлены образами веселого отдыха, имеющего статус каникул и отпуска. Но в русской языковой кар-

тине мира отдых - это и праздник, и рыбалка, и охота. Эталоном пожеланий «удачи в дороге» при расставании выступает конкретизация средств передвижения в пути.

Как в немецком, так и в русском языке эксплицитные «пожелания-приветствия'» разделяются на: пожелания «благополучия во времени», «во время еды» и пожелания «.мира». Пожелания «благополучия во времени» в немецкой и русской языковой картине мира представлены номинацией времени суток, но в русской языковой картине мира благополучие может иметь обобщенную форму приятного времяпровождения. «Пожелания-приветствия во время еды» в языковой картине мира обоих языков имеют вид стереотипов пожеланий аппетита. Особенностью русской языковой картины мира является упоминание пожелания «здоровья во время еды». В языковой картине мира обоих языков «пожелания-приветствия мира» обусловлены стремлением к сохранению мира и спокойствия, но в русской языковой картине мира специфично понимание мира в доме и семье.

Эксплицитные «благопожелания в адрес умершего» в немецкой и русской языковой картине мира представлены стереотипами благопожелания щарство небесное» и «.мир праху», которые связаны с образами вечной жизни в раю, но в русской языковой картине мира эти стереотипы выделяются дополнительно номинацией смерти. Русские пожелания «вечной памяти» и «вечного покоя» символизируют добрые воспоминания об умершем.

Эксплицитность проанализированных благопожеланий концептуально доминирует в языковой картине мира, обеспечивая начало и конец общения между носителями данных языков, но эксплицитность как лингвокультуро-логическая категория актуализируется в немецкой и русской языковой картине мира, проявляя в большей мере сходства, чем различия.

Третья глава «Репрезентация имплицитности в семантике немецких и русских пожеланий добра в языковой картине мира» подробно раскрывает природу имплицитной информации и ее культурологические особенности. Имплицитная информация - это та информация, для получения которой требуются усилия слушателя, несводимые к сопоставлению языко-

вых единиц и их значений. Основным признаком имплицитной информации является факультативность: она восстанавливается слушающим, и поэтому результат восстановления может быть неоднозначным [Борисова, Мартемьянов, 1999].

Можно выделить следующие случаи понимания имплицитности в лексическом значении. Во-первых, это некоторые компоненты значения, в основном неденотативного характера (коннотативные, ассоциативные, эмотивные). Отдельно следует отметить пресуппозицию. Во-вторых, это коммуникативное значение, соотносящее значение лексемы (обычно служебной) с коммуникативными и текстовыми явлениями. Наконец, имплицитной может считаться информация, передача которой оказывается факультативной при восприятии слова. Это внутренняя форма слова и фра-земы, культурная аура (происхождение, использование в прецедентных текстах и тому подобное). В смысле любой словоформы в тексте присутствует изрядное количество имплицитной информации. Часть информации может одновременно и выводиться слушающим, и входить в значение слова. При этом наблюдается большое число промежуточных случаев от очевидно нового значения до более или менее очевидного совпадения со словарным значением, слегка отягченного определенной связью с установившимся контекстом [Борисова, Мартемьянов, 1999].

Имплицитность, как и эксплицитность, относится к разряду лингво-культурологических категорий. К имплицитности в языке относятся семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из их дополнительной экспликации. Категория имплицитности может, как и категория эксплицитности, выступать в качестве концептуальной доминанты в языковой картине мира, так как обе оформляют мыслительный процесс в сознании человека посредством определенных наборов языковых знаков, проявляющих себя как явно, так и опосредованно. Имплицитность как лин-гвокультурологическая категория находит свое воплощение в виде определенных устойчивых речевых клише, относящихся к разряду речевого этикета, к числу которых можно причислить благопожелания.

В главе представлен сопоставительный и сравнительный анализ семантических полей пожеланий добра в немецком и русском языках, которые актуализируют лингвокультурологическую категорию имплицитности как концептуальную доминанту в немецкой и русской языковой картине мира. Имплицитные благопожелания в немецком и русском языках можно представить в виде семантических полей, которые распадаются на одинаковые фрагменты: 1) «обобщенные пожелания»; 2) «.пожелания успеха, удачи»; 3) «пожелания здоровья, долголетия»; 4) «пожелания при прощании»; 5) «пожелания-приветствия»; 6) «добрые напутствия»; 7) «пожелания добра работающий». Составной частью семантического поля немецких имплицитных пожеланий добра является сектор «добрые чувства», а русских пожеланий элементы: 1) «достаток»', 2) «пожелания новобрачным»; 3) «идущему в баню»; 4) «благопожелания в адрес умершего».

СХЕМА 2

Семантическое поле имплицитных пожеланий добра в немецком языке

СХЕМА 3

Семантическое поле имплицитных пожеланий добра в русском языке

Между немецкими и русскими имплицитными «обобщенными пожеланиями добра» явного сходства не наблюдается. Если в немецкой языковой картине мира они связаны с «обдуманностью действия» и «успешным завершением», то в русской языковой картине мира имплицитные «обобщенные пожелания добра» ассоциируются с пожеланиями «счастливой жизни», «здоровья», «Божьей благодати», «прочности покупки».

В немецкой и русской языковой картине мира имплицитные пожелания «успеха, удачи» соотносятся с пониманием «успеха, удачи в учебе», «в жизни». Отличительной чертой немецкой языковой картины мира являются образы «успеха, удачи в деятельности» и «подтверждение успеха», русской языковой картины мира - образы «ироничных пожеланий» и пожеланий «успеха, удачи в пути». Имплицитные пожелания «здоровья» в немецкой и русской языковой картине мира связаны со стереотипом «обобщенного пожелания здоровья» как болеющим, так и неболеющим, но в немецкой языковой картине мира «пожелания здоровья» сопровождаются стереотипными «пожеланиями от противного». В русской языковой картине мира они соотносятся с образами «здоровая жизнь», «долголетие», «долголетие и достаток», имеющими форму шутки. Одинаковым образом в немецкой и русской языковой картине мира имплицитные «пожелания при прощании» символизируют «удачный исход» начатого дела, а именно пребывания в пути, так как дорога всегда сочеталась с наличием опасности. Русские «пожелания при прощании» подразделяются дополнительно на две тематические подгруппы: 1) «доброго пути»; 2) «спокойной ночи», где имеют место «пожелания достатка», «обращение к Богу за помощью», представленные «пожеланиями от противного», чтобы не спугнуть удачу.

В немецкой и русской языковой картине мира имплицитные «пожелания-приветствия обедающим» представлены символикой приема пищи. В немецкой языковой картине мира данные пожелания подчеркивают отражение времени обеда, а в русской языковой картине мира они связаны с номинацией важных продуктов питания, с почтительным отношением к еде. В русском языке «пожелания-приветствия» составляют «пожелания встречным», которые могут быть конкретизированы как «общие пожелания», пожелания «торговцу», «работающим», «отдыхающим», «гуляющим», «компании». В русской языковой картине мира дополнительные «пожелания встречным» соотносятся с образами Божьей помощи, особенно в пути, с номинацией деятельности и занятости встречных.

Как в немецкой, так и в русской языковой картине мира благопожела-ния «добрые напутствия» символизируют желание «быть бодрым». В немецкой языковой картине мира это мотивировано христианской готовностью принимать то, что дает Бог, в русской языковой картине мира они представлены символами сохранения в целостности жизненно важных частей тела человека (головы, рук). В немецкой языковой картине мира дополнительные пожелания «решительности» и «смелости» обусловлены противопоставлением слабости и скуке. В обоих языках отмечается присутствие пожелания «утешение». В немецкой языковой картине мира утешение соседствует с терпением и мудростью, в русской оно направлено на придание уверенности в доброе разрешение жизненных проблем со временем, образом которого выступает мука. «Добрые напутствия» как «предостережение» присутствуют в немецком языке, в языковой картине мира они приобретают вид стереотипа проявления осторожности в зависимости от того, как начинает складываться день с утра. В русском языке «добрые напутствия» конкретизируются в виде «добрых пожеланий», которые подразделяются на пожелания «спокойствия» и «благополучия». В русской языковой картине мира они символизируют мир и достаток в семье.

Немецкие и русские имплицитные «пожелания работающим» могут быть адресованы людям, занимающимся профессиональной деятельностью. В немецком языке встречаются имплицитные пожелания, адресованные спортсменам, а в русском языке подобные пожелания могут предназначаться работающим по дому. В обоих языках среди профессий называется профессия летчика, деятельность которого специфически представлена в немецкой и русской языковой картине мира. В немецкой языковой картине мира полет летчика ассоциируется со счастливым взлетом, а в русской языковой картине мира - с удачной посадкой. В немецком языке кроме профессии летчика называется профессия горняка, и в языковой картине мира данное пожелание является стереотипом, связанным с представлением об удачном окончании работы. Особенностью русского языка является функционирование имплицитных профессиональных пожеланий, адресованных военному, моряку, водителю, охотнику, рыбаку, крестьяни-

ну, ткачихам. В русской языковой картине мира эти пожелания добра выражают окончание работы, поспешность. В немецком языке пожелания спортсменам адресованы плов1/у, игроку в кегли и в языковой картине мира связаны с представлениями о достижении хороших результатов, зависящих от состояния спортивного инвентаря и условий соревнований. В русском языке имплицитные пожелания «работающим по дому» делятся на пожелания «молотильщикам», «пастуху», «жарящей женщине», «сбивающему масло», «стирающей белье», «доящей корову», «стригущим овец». В языковой картине мира они ассоциируются с пониманием достатка в доме.

В немецком языке имеют место имплицитные пожелания «добрые чувства», которые в языковой картине мира ассоциируются с образами времени, счастья и чистоты. В русском языке имплицитные пожелания «достатка» конкретизируются в виде пожеланий «наживать добро», «преумножение богатства» и в шутливой форме, в языковой картине мира символизирующих приобретение богатства, которое дается Богом, противопоставляется беде и связывается с наличием здоровья в течение всей жизни. Имплицитные пожелания «идущему в баню» в русской языковой картине мира демонстрируют освобождение от грязи, не только телесной, но и духовной. В русской языковой картине мира имплицитные «пожелания в адрес умершего» соотносятся с обретением покоя, мира, оставлением грехов. Имплицитность немецких и русских благопожеланий концептуально доминирует в языковой картине мира сравниваемых языков, гарантируя удачное общение между носителями данных языков, проявляя в большей мере специфику актуализации в немецкой и русской языковой картине мира.

В четвертой главе «Актуализация промежуточных случаев экспли-цитности и имплицитности в немецкой и русской языковой картине мира» описываются проблемы отрицания в современном языкознании, возможность использования антонимов добра в пожеланиях за счет употребления отрицательных конструкций. Нами анализируются лингвистические данные о средствах выражения универсальной категории отрицания в раз-

личных по строю и развитию языках, а именно в немецком и русском языках. Распространенным средством выражения отрицания в языках различных типов являются отрицательные частицы. Одной из самых древних и распространенных частиц является частица *пе в индоевропейском праязыке, которая первоначально была автономной и могла употребляться при любом знаменательном слове. В языке отрицание может быть выражено имплицитно, в составе отдельной положительной словоформы или же целой синтаксической конструкции.

Рассматриваемые нами немецкие и русские благопожелания могут быть не только эксплицитными и имплицитными, но и составлять промежуточные случаи актуализации лингвокультурологических категорий экс-плицитности и имплицитности в языковой картине мира. К разряду таких благопожеланий относятся непожелания зла. Они содержат, с одной стороны, пожелания добра, которые противостоят злу, а с другой стороны, употребляя такие пожелания, адресант подсознательно выражает недоброе отношение к адресату. Эти пожелания в работе представлены в виде лек-сико-семантических полей антонимов базовых лексем «das Gute» и «добро».

Лексико-семантическое поле непожеланий зла в немецком п русском

языках

СХЕМА 4

(^здорс

В обоих языках сходство наблюдается в ядерном составе полей. Лексемами, образующими ядро этих полей, являются в немецком языке лексема «das Böse», в русском языке - «зло», которые имеют сходство в значении «злой». Как в немецком, так и в русском языках лексико-семантическое поле непожеланий зла подразделяется на четыре сферы тематических групп, характеризующих человека: «элюг/иональное состояние», «действие», «характер» и «здоровье».

Тематическая группа непожеланий зла «эмоционачыюе состояние человека» в немецком и русском языках содержит в своем составе ядро «огорчение» и секторы «беспокойство», «страх». Но в русском языке данное микрополе образуют такие фрагменты, как «тоска» и «отчаяние», не имеющие соответствия в немецком языке. В немецкой и русской языковой картине мира непожелания зла в сфере эмоционального состояния, конкретизированные чувством огорчения, воплощают символ отсутствия горя, беды и печали. А в русской языковой картине мира эти пожелания соотносятся с отсутствием уныния. Непожелания «беспокойства» в языковой картине мира сопоставляемых языков воплощаются символами приобретения покоя, но в русской языковой картине мира дополнительные пожелания этой группы символизируют отсутствие тревоги, горя. Непожелания «страха» в немецкой и русской языковой картине мира связаны с образом боязни, а в русской языковой картине мира страх может приобретать образ робости, неуверенности и трусости. «Эмоциональное состояние человека», представленное непожеланиями зла, ассоциируется в русской языковой картине мира с отсутствием тоски и отчаяния.

Небольшое различие в составе ядер микрополей «действие человека» в немецком и русском языках проявляется в том, что в немецком языке ядерной лексемой является словосочетание «böse sein» (быть злым, сердитым), а в русском языке — глагол «сердиться». В обоих языках в одинаковой мере в микрополях содержатся элементы: «сердиться», «делать глупости», «обманывать», «быть опрометчивым». В русском языке значительно больше элементов, выражающих действие человека при непожеланиях зла: «не держать зло», «не помнить зло». В немецкой и русской язы-

ковой картине мира непожелания зла в виде действий человека ассоциируются с преодолением злости, сердитости, глупости, обмана и опрометчивости, а в русской языковой картине мира такие пожелания символизируют присутствие желания избавиться от зла.

В немецкой и русской языковой картине мира непожелания зла, сопряженные с «характером человека», соотносятся с пониманием вредных черт характера: наглости, робости, упрямства, внутренней незрелости-, в русской языковой картине мира к таким чертам характера относятся трусость и неумение быть выдержанным.

В микрополях «здоровье человека» сходство констатируется в составе их ядра. В обоих языках семантика ядерных лексем одинаково связана с понятием холода. В немецкой языковой картине мира имеет место понятие отсутствия травматизма, а в русской языковой картине мира - отсутствия болезни вообще.

Итак, непожелания зла могут занимать промежуточное положение среди благопожеланий, так как, обладая имплицитной семантикой, пожелания добра эксплицитно содержат в своем составе лексемы, выражающие понятие зла. Но такие благопожелания могут актуализировать лингвокультуро-логические категории эксплицитности и имплицитности в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира, проявляя как моменты сходства, так и моменты различия.

В пятой главе «Представленность категорий эксплицитности и имплицитности в виде благопожеланий в немецких и русских художественных текстах» рассматривается проблема исследования художественного текста в современной лингвистике, анализируется функционирование эксплицитных, имплицитных пожеланий добра и промежуточных случаев в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века.

Современная гуманитарная мысль обращается к вопросам раскрытия ресурсов трансформации значения в знаковых макрообразованиях. Текст обретает статус понятия, ключевого для доминирующих научных парадигм, и попадает в фокус внимания многих наук. В лингвистике текст понимается как иерархическое единство высшего ранга, многоаспектное и

многомерное образование, совмещающее характеристики системного объекта, сложного знака и коммуникативного целого. При функционировании в тексте языковые единицы других уровней приобретают дополнительные характеристики. Немецкие и русские благопожелания, функционирующие в художественных текстах, можно подразделить на две группы: 1) зафиксированные словарем и 2) стилистические пожелания, которые имеют свои особенности.

Оставляя за рамками данной работы вопросы актуализации лингво-культурологических категорий эксплицитности и имплицитности в художественной картине мира, изучение которой требует самостоятельного рассмотрения, мы провели сопоставительный анализ функционирования благопожеланий в немецких и русских художественных текстах. При функционировании эксплицитных пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах сходство проявляется в употреблении таких тематических групп, как: «добрые напутствия», «общее благо», «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании», «добрые чувства», «пожелания удачи, успеха», «пожелания здоровья». Отличием немецких текстов является функционирование стилистического «пожелания родителям», а русских текстов - употребление эксплицитных «пожеланий в адрес умершего». В немецких и русских художественных текстах выявлено сходство в употреблении пожеланий «добрые напутствия», представленных тематической подгруппой «ободрение», которые могут быть словарными: «Beruhigen Sie sich», sagte Beauvais» [Seghers, 1962, S. 93]; «Успокойся, моя бедная девочка/» [Пермитин, 1965, с. 600] и не словарными: ««Das schaffst du», sagte Karl Steuer» [Stephan, 1983, S. 99]; «Всегда ... везде...Не бойся ... будь сильной...орлик мой...до последнего дыхания...» [Фадеев, 1972, с. 456].

Однако в русских художественных текстах встречаются пожелания, зафиксированные в словаре, в значении «поддержка»: «Береги себя, - изменившись в лице, сказал Андрей Ефимович и обнял Приценки» [Фадеев, 1972, с. 31]; «благословение»'. «Благословляю тебя на жизнь, — вдруг совершенно отчетливо произнес Тополев...» [Ажаев, 1966, с. 636]. Сходство

в языках проявляется в наличии окказиональных пожеланий подгруппы: «поддержка»: «Ja, das lass mai sein». meint Martin, der froh ist...» [Görlich, 1982, S. 134]; «Будь самцу собой, не приукрашивай, наша правда хороша и в натуральном виде» [Ажаев, 1966, с. 692]. Но в обоих языках художественные тексты могут содержать стилистические эксплицитные «пожелания хорошей жизни»: «Haben Sie's gut gehabt/» [Fallada, 1984, S. 197]; «Сейтеразумное, доброе, вечное!» [Канович, 1989, с. 253].

Спецификой русских текстов можно считать присутствие эксплицитных стилистических пожеланий «добра и жизни в форме тоста»: «За все хорошее, братцы! — сказал он. - Будем живы!» [Сапронов, 1976, с. 25]; «долголетия и счастья»: «Пусть живет дольше деда... во счастии. Ноги пусть хранит, не остужает... Не дай бог, ревматизм схватит...» [Бирюков, 1986, с. 202].

Тематическая группа эксплицитных «пожеланий-приветствий» проявляет сходство в функционировании в текстах пожеланий «во время еды»: «Looten Sie sick dat good smecken auf den Tisch» [Bredel, 1961, S. 49]; «Добрый вечер и приятного аппетита! - вкрадчиво сказал Иван Петрович...» [Пермитин, 1965, с. 607]; «благополучия во времени»: «Guten Morgen! Sagt er langsam» [Fallada, 1984, S. 13]; «Доброе утро, мамочка. Ты давно встала?» [Князев, 1982, с. 111]. Однако в русских текстах употребляются пожелания, не зафиксированные в словаре: «кушать на здоровье»: «Кушайте на здоровье, добавляя в миски ухи, приговорила полыценная старуха-хозяйка» [Кондратенко, 1964, с. 86]; «Божья помощь»: «Здравствуйте, хозяйка, да поможет ваи Бог!» [Айтматов, 1965, с. 23]; «приятного отдыха»: «Шофер поставил чемоданы в угол и сказал: Приятно отдыхать с дороги!» [Пермитин, 1965, с. 594].

Эксплицитные «пожелания при прощании» проявляют себя в текстах в одинаковой мере тематическими подгруппами «благополучие»: «Vielen Dank, ihr Freunde, lebt wohl» [Seghers, 1962, S. 238]; «Прощайте, ребята! Счастливо...» [Фурманов, 1968, с. 10]; «удача в дороге»: «Gute Fahrt!» [Veken, Kammer, 1996, S. 247]; «Счастливого пути. Ковалев!» [Фадеев, 1972, с. 75].

В немецких текстах функционируют стилистические пожелания «удача в профессионапыюй деятельности»: «Also gute Wache!» [Renn, 1970, S. 358], в русских текстах - «помощь высших сил»: «Да хранит тебя святый Баубедин» [Айтматов, 1965, с. 35]; «добрые напутствия»: «Помни всегда, о чем с тобой договаривачись. Дальняя перспектива. Не стареть душой, не измельчать, что бы ни случилось. Мужественным будь в горе и в трудностях...» [Ажаев, 1966, с. 635]; «здоровье»-. «Ну, жиика, будь здорова. Как все, так и я, - сказач Лапуг/ан, набивая карманы патронами» [Кондратенко, 1964, с. 348].

Эксплицитные пожелания «общего блага» в немецких и русских художественных текстах представлены отмеченными в словаре тематическими подгруппами: «спокойной ночи»: «Ich wünsche Euch also eine gute Nacht» [Peyinghaus, 1985, S. 60]; «Спокойной ночи, ответила за себя и за Дорского Ентеле» [Канович, 1989, с. 231]; «благополучие»: «Ich wünsche ihr alles Gute» [Peyinghaus, 1985, S. 22]; «Но ты не забывай только одно, что я тебе желаю добра и даже забываю, что ты ненавидишь меня» [Мамин-Сибиряк, 1963, с. 301].

В эксплицитных пожеланиях «добрые чувства» в художественных текстах на сопоставляемых языках используются словарные варианты пожелания «счастья»: «Ich kann Ihnen Glück wünschen» [Renn, 1970, S. 56]; «Будь счастлива. Алтынай» [Айтматов, 1965, с. 51], но в немецких текстах встречаются пожелания «счастья», не зафиксированные лексикографически: «Ich bin auf gut Glück in die Stadt zurück» [Seghers, 1962, S. 51].

Пожелания «здоровья» в текстах на немецком и русском языках имеют сходство в функционировании тематической подгруппы пожеланий «здоровья болеющим»: «Lieber Herr Debuisson, leben Sie wohl» [Seghers, 1962, S. 151]; «Здоровья бы ему, чтобы он сделал! Одним духом силен...» [Корнюшин, 1973, с. 330], а в русских текстах дополнительно - «долголетия»: «Пусть долго живет» [Айтматов, 1965, с. 203]. В текстах на русском языке функционируют не зафиксированные в словаре пожелания «здоровья болеющим»: «А ты поправляйся, — зашептала она. — Поправляйся скорей» [Сапронов, 1976, с. 42].

В немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные словарные пожелания «удачи и успеха в жизни»: «Ein sutes neues Jahr für uns» [Görlich, 1982, S. 269]; «Желаю удачи от всей души! - Алексей протянул шоферу руку» [Ажаев, 1966, с. 147], но в русских текстах можно встретить словарные пожелания, направленные «в адрес умершего». Это в основном пожелания тематической подгруппы «царство небесное»: «Ну, царствие небесное. - согласился Безенчук» [Ильф, Петров, 1965, с, 19].

Отличием немецких художественных текстов является стилистическое эксплицитное «пожелание, адресованное родителям»-. «Ungestörte Nächte und nahrhaftes Essen - was kann man sich mehr wünschen, besonders, wenn man Kinder hat!» [Peyinghaus, 1985, S. 187].

Наиболее часто в немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные пожелания «добрые напутствия», реже - «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании». Редко встречаются тематические группы пожеланий: «общее благо», «добрые чувства», «здоровье:», «удача». В немецких текстах нечасто можно констатировать употребление группы пожеланий «родителям», в русских текстах - пожеланий «в адрес умершего».

Сходство в немецких и русских художественных текстах проявляется в употреблении имплицитных пожеланий, выражающих «добрые напутствия», «пожелания при прогцании», «удачру. В немецких текстах имеет место употребление имплицитных «пожеланий-приветствий во время еды», стилистических «профессиональных пожеланий лесорубу» и «ограничение пожеланий». В русских текстах используются «обобщенные пожелания добра» подгруппы «Божья благодать».

Имплицитные пожелания «добрые напутствия» в немецких и русских художественных текстах проявляют сходство в использовании тематических подгрупп «поддержка»: «Nimm's Lehen von der heiraten Seite» [Bredel, 1961, S. 11]; «Будем держаться бок о бок, не отходя друг от друга, или, как говорится, ноздря в ноздрю, - сказал Беридзе» [Ажаев, 1963, с. 13] и «утешение»: «Das ist vorbei, sagte mein Vater...» [Lenz, 1997, S. 30]; «Ну

ладно, решительно сказал он звероводу! - Будь что будет!» [Никитин, 1964, с. 130], но каждая из них имеет свои особенности.

В немецких и русских художественных текстах имплицитные «пожелания удачи» могут быть представлены только тематической подгруппой «удача в учебе»: «Hals - und Beinbruch!» [Fallada, 1984, S. 610]; «Ступай, Алексей... Ни пуха тебе ни пера. Полной удачи...» [Ажаев, 1966, с. 694].

В немецких текстах функционируют имплицитные «пожелания при прощании», выражающие «удачный исход»: «Mach's gut, Martin...» [Görlich, 1982, S. 30]. В русских текстах встречаются стилистические имплицитные «пожелания при прощании», содержащие в себе «доброе напутствие»: «Прощайте, товарищи, будьте крепки духом, а мы тоже...» [Фурманов, 1968, с. 10].

В немецких художественных текстах существует возможность функционирования имплицитных «пожеланий-приветствий во время еды», зафиксированных в словаре: «Mahlzeit, meint einer der Aufgerufenen...» [Görlich, 1982, S. 24]. В художественных текстах на немецком языке можно встретить стилистическое «профессиональное пожелание лесорубу». Данное пожелание выражает удачу во время пиления деревьев. Оно не зафиксировано лексикографически: «Viel Glück an der Säge!» [Stephan, 1983, S. 103].

В немецких художественных текстах нами отмечено стилистическое имплицитное пожелание, выражающее «ограничение пожеланий»: «Wünsche, nichts als wünsche hat das Kind!» [Peyinghaus, 1985, S. 30]. Особенностью русских художественных текстов является функционирование имплицитных «обобщенных пожеланий добра» тематической подгруппы «Божьей благодати»: «И да хранит вас небо» [Канович, 1989, с. 24].

Имплицитные пожелания в значении «добрые напутствия» в немецких и русских художественных текстах можно встретить чаще всего, реже употребляются пожелания «удачи», «пожелания при прощании». В немецких художественных текстах нечасто имеют место «пожелант-приветствия», «ограничение пожеланий», отсутствующие в русских тек-

стах. В русских текстах отмечается редкое употребление «обобщенных пожеланий добра», не отмеченных в немецких текстах.

В немецких и русских художественных текстах функционируют промежуточные случаи непожеланий зла, относящиеся к демонстрации « эмоционального состояния человека», представленные тематическими подгруппами: «огорчения»: «Jacqueline sagte: «Macht keine Scherze, wenn ihr zu ihm hineingeht, lacht nicht, seid auch nicht traurig■»» [Segers, 1962, S. 87]; «He огорчайся, если иногда будут жаловаться на меня» [Ажаев, 1966, с. 584]; «преодоления страха»: «Hab keine Angst!» [Segers, 1962, S. 188]; «Коли Бог дал, то ничего не случится, Верочка, ты не бойся» [Князев, 1982, с. 230], а в русских текстах дополнительно пожеланиями отказа от «беспокойства»: «Не беспокойтесь и никаких разговоров с соседями» [Богомолов, 1981, с. 144], «тоски»: «Не кисни, детка. Не мякни» [Корнюшин, 1973, с. 285].

Непожелания зла, охватывающие тематическую группу «действие человека», могут использоваться в немецких и русских художественных текстах. В немецких текстах встречаются стилистические пожелания «раскаиваться»: «Du sollst das nicht bereuen, dachte ich» [Renn, 1970, S. 370], в русских художественных текстах это подгруппа непожеланий «сердиться», зафиксированная словарем: «Не сердитесь на меня, родная!» [Бирюков, 1986, с. 191], и целый ряд стилистических непожеланий зла типа: «не тушеваться»: «Не тушуйся перед москвичами, - заботливо наставлял он, положив руку на плечо инженера. Но и не заносись» [Ажаев, 1966, с. 692]; «не вешать голову»: «Пусть не вешает головы. Пусть живет гордо. Смотрит людям в глаза смело — она имеет право быть матерью» [Айтматов, 1965, с. 204]; «не быть несчастнее других»: «Я вам скажу: «Не будьте несчастнее других! И да хранит вас небо» [Канович, 1989, с. 24]; «не затаить зло»: «Не носи камень за пазухой. Свои мы» [Корнюшин, 1973, с. 315]; «не терять время»: «Не теряйте время! Лишне вокруг да около не ходите. Вы меня поняпи?» [Богомолов, 1981, с. 130].

Тематическая группа непожеланий зла «характер человека» используется в русских художественных текстах в виде подгрупп «не робеть»: «Не робей, не робей, ребята!» [Фурманов, 1968, с. 91]; «не распускаться»:

«Не распускайся!» [Канович, 1989, с. 166]; «не быть ребенком»: «Не будьте ребенком» [Ильф, Петров, 1965, с. 70].

Количественный анализ показывает, что наиболее часто в немецких и русских художественных текстах функционируют непожелания зла в значении «эмогцюнатьное состояние человека». Несколько реже употребляются пожелания тематической группы «действия человека». В русских текстах зафиксированы редко используемые пожелания в значении «характер человека», которые отсутствуют в немецких текстах.

Каждая из глав диссертации заканчивается выводами.

В заключении обобщаются результаты исследования и приводятся основные выводы, полученные в ходе работы.

Библиография содержит список теоретических работ, словарей и справочников, художественной литературы, послужившей источником примеров, на немецком и русском языках.

Приложение содержит перечень основных видов эксплицитных и имплицитных пожеланий добра, а также промежуточных случаев (непожеланий зла).

Благодаря исследованию удалось установить на материале благопоже-ланий возможности явных, скрытных и промежуточных типов актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитно-сти как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира. В диссертации разработана комбинаторная методика лингвокульту-рологического исследования немецких и русских речевых клише, которая открывает перспективы анализа языкового выражения других лингвокультурологических категорий, существующих в языках. Применение комплексного анализа благопожеланий в немецком и русском языках позволило установить национальную специфику их отражения в языковой картине мира носителей этих языков, представленную в виде концептуальных доминант.

Перспективы дальнейшего исследования видятся в том, что лингвокуль-турологические категории эксплицитности и имплицитности также могут выступать в виде концептуальных доминант в других родственных и нерод-

ственных языках. Можно исследовать диахронию становления благопоже-ланий как возможность реализации названных лингвокультурологических категорий, а также пути использования пожеланий не только в художественных, но и в текстах другой стилистической направленности.

Основное содержание диссертации отражено в следующих опубликованных работах:

1. Шатилова JI.M. Контрастивность отрицания во фразах пожелания добра в немецком и русском языках: монография. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2009. - 64 с.

2. Шатилова JI.M. Эксплицитные и имплицитные возможности выражения пожеланий добра в немецком и русском языках: монография. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2010. -182 с.

3. Шатилова JI.M., Попова Л.Г, Попова Н.В. Красота и добро по-немецки и по-русски: интересные уроки по сопоставительной лексикологии немецкого и русского языков: учеб. пособие на досуге. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2009. - 119 с.

4. Шатилова Л.М. Типологический анализ пожеланий добра в виде отрицательных конструкций // Вестник Тамбовского ун-та. Сер.: Гуманитарные науки. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. -Вып. 10 (66).-С. 62-67.

5. Шатилова Л.М. Типологическая характеристика благопожела-ний в немецком и русском языках // Вестник Поморского ун-та. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. - Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та им. М.В. Лермонтова, 2008. - № 3. - С. 281-287.

6. Шатилова Л.М. Имплицитные способы выражения благопоже-ланий в немецком и русском языках // Вестник Вятского гос. гуманитарного ун-та. Сер.: Филология и искусствоведение. - Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. - № 1(2). - С. 80-83.

7. Шатилова Л.М. Типологическое сопоставление имплицитных пожеланий «успеха, удачи» (на материале немецкого и русского языков) // Вестник Челябинского гос. ун-та. Сер.: Филология и искусство-

ведение. - Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2009. - № 5. - Вып. 29. -С. 149-154.

8. Шатилова Л.М. Эксплицитные пожелания при прощании в сопоставительном аспекте (на материале немецкого п русского языков) // Вестник Поморского ун-та. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. — Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та им. М.В. Лермонтова, 2009. - № 7. - С. 265-268.

9. Шатилова Л.М. Немецкие и русские эксплицитные пожелания, выражающие «добрые чувства» // Вестник Пятигорского гос. лингвистического ун-та. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2009. - № 2. - С. 196— 198.

10. Шатилова Л.М. Имплицитное выражение «добрых напутствий» в немецком и русском языках // Известия Самарского науч. центра РАН. - Самара: Изд-во Самар. науч. центра РАН, 2009. - Т. 11. -№4 (4).-С. 1046-1049.

11. Шатилова Л.М. Функционирование эксплицитных пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах // Вестник Рос. унта дружбы народов. Сер.: Лингвистика. - М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 2009. - № 3. - С. 24-32.

12. Шатилова Л.М. Эксплицитное выражение «добрых напутствий» в немецком и русском языках // Известия Самарского науч. центра РАН. - Самара: Изд-во Самар. науч. центра РАН, 2010. - Т. 12.-№ 3. - С. 221-227.

13. Шатилова Л.М. Функционирование имплицитных пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах // Известия Самарского науч. центра РАН. - Самара: Изд-во Самар. науч. центра РАН, 2009.-Т. 11.-№4(5).-С. 1333-1336.

14. Шатилова Л.М. Профессиональные пожелания добра в виде имплицитных высказываний (на материале немецкого и русского языков) // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2010. - Вып. 1. - С. 222-231.

15. Шатилова JI. М. Пожелания в немецком и русском языках и их разновидности // Проблемы прикладной лингвистики: сб. ст. междунар. науч.-практ. конф. - Пенза: Приволжский дом знаний, 2006. - С. 237-239.

16. Шатилова Л. М. Сопоставительная характеристика немецких и русских благопожеланий с ключевыми словами «der Gott» и «Бог» // Языковые и культурные контакты различных народов: сб. ст. междунар. науч.-метод. конф. - Пенза: Приволжский дом знаний, 2007. - С. 365-367.

17. Шатилова Л.М. Сопоставительный анализ лексико-семантических полей антонимов, используемых для выражения добра // Проблемы прикладной лингвистики: сб. ст. междунар. науч.-практ. конф. - Пенза: Приволжский дом знаний, 2007. - С. 282-285.

18. Шатилова Л. М. Современные лингвистические подходы к изучению языковой картины мира // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии: межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: Грамота, 2007. - Ч. 1. - С. 306-308.

19. Шатилова Л.М. Современные проблемы межкультурной коммуникации // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы XII Междунар. науч.-практ. конф. 13-15 июня 2007 г. - Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. - Ч. 2. - С. 249-253.

20. Шатилова Л.М. Структура и виды пожеланий добра в немецком и русском языках // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы: межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: Грамота, 2007. -Ч. 2. -№ 3. - С. 235-236.

21. Шатилова Л.М. Пожелания добра как выражения менталитета (на материале сопоставления немецкого и русского языков) // Филология и культура: материалы VI Междунар. науч. конф. 17-19 октября 2007 года. -Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. - С. 51-53.

22. Шатилова Л.М. Сопоставительный анализ отрицательных пожеланий добра, характеризующих «действие человека» // Альманах современной науки и образования: межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: Грамота, 2008. -Ч. 2. -№ 2. - С. 238-240.

23. Шатилова JI.M. История возникновения термина «межкультурная коммуникация» // Актуальные проблемы профессионального речевого общения: материалы I Междунар. науч. Интернет-конф. молодых ученых 01-30 ноября 2007 г. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2007. - С. 8-10.

24. Шатилова JIM. Понятие языковой картины мира // Актуальные проблемы профессионального речевого общения: материалы I Междунар. науч. Интернет-конф. молодых ученых 01-30 ноября 2007 г. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2007. - С. 65-67.

25. Шатилова J1.M. Сопоставительная характеристика немецких и русских фраз пожеланий добра // Умение и нововъведения-2007: материалы 111 Междунар. науч.-практ. конф. 16-31 октомври 2007 г. - София: Бял-ГРАД-БГ, 2007. - Т. 7: Филологичны науки. - С. 23-25.

26. Шатилова Л.М. Проблема отрицания в современной лингвистике // Perspektywiczne opracowania nauki i techniki-2007: materialy II Mi^dzynar. nauk.-prakt. konf. 16-30 listopada 2007 roku. - Przemysl: Nauka I studia, 2007. - D. 8: Filologiczne nauki. - S. 80-82.

27. Шатилова Л.М. Пожелания, характеризующие «характер человека» в немецком и русском языках в виде отрицательных конструкций /У Альманах современной науки и образования: межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: Грамота, 2008. - Ч. I. - № 8. - С. 229-230.

28. Шатилова Л.М. Немецкие и русские пожелания «благополучия» // Vedecke myslene inflacniho stoleti—2008: materialy IV vedecko-prakt. konf. 15-31 brezen 2008 roku. - Praha: Publishing House «Education and Science», 2008. - D. 8: Filologiczne nauki. - S. 9-12.

29. Шатилова Л.М. Типологическая характеристика фраз пожеланий здоровья в немецком и русском языках // Klicove aspekty vedecke cinnosti-2008: materialy IV Mi^dzynar. nauk.-prakt. konf. 15-31 ledna 2008 roku. -Praha: Publishing House «Education and Science», 2008. - D. 7: Filologiczne nauki.-S. 31-33.

30. Шатилова Л.М. Имплицитная семантика обобщенных пожеланий добра в немецком и русском языках // Nastoleni moderni vedy-2008: materialy IV Mi?dzynar. nauk.-prakt. konf. 27.09. - 05.10.2008 roku. - Praha: Pub-

lishing House «Education and Science», 2008. - D. 6: Filologiczne nauki. -S. 87-89.

31. Шатилова JI.M. Имплицитные способы пожеланий «здоровья» в немецком и русском языках // Постигането на висшето образование-2008: материали за IV Междунар. науч.-практ. конф. 17-25 ноември 2008 г. -София: Бял ГРАД-БГ, 2008. - Т. 9: Филологични науки. Музика и живот. -С. 3-6.

32. Шатилова Л.М. Имплицитная информация в лексике // Иноязычная филология и дидактика в вузе: междунар. межвуз. сб. науч. тр. - М.Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2009. - Вып. 5. - С. 23-29.

33. Шатилова Л.М. Культурологические аспекты имплицитной информации // Иноязычная филология и дидактика в вузе: междунар. межвуз. сб. науч. тр. - М.-Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2009. - Вып. 5. -С. 9-14.

34. Шатилова Л.М. «Русскость» как имплицитная информация в лексике и фразеологии // Молодежь и наука: реальность и будущее: материалы II Междунар. науч.-практ. конф. 03 марта 2009 г. - Невинномысск: НИЭУП, 2009. - Т. IV: Филологические науки. - С. 352-354.

35. Шатилова Л.М. Типологическая характеристика эксплицитных пожеланий «долголетия» // Бъдещете проблемите на световната наука-2008. материали за IV Междунар. науч.-практ. конфер. 17-25 декември 2008 г. - София: Бял ГРАД-БГ, 2008. - Т. 13: Филологични науки. -С. 53-55.

36. Шатилова Л.М. Эксплицитные пожелания «успеха в деятельности» в немецком и русском языках // Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы: межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: Грамота, 2009. - Ч. 3. - № 2. - С. 184-185.

37. Шатилова Л.М. Эксплицитные пожелания-приветствия в немецком и русском языках // Язык. Культура. Коммуникация: материалы III Междунар. заочной науч.-практ. конф. - Ульяновск: Типография Облучин-ского, 2009.-С. 67-71.

38. Шатилова Л.М. Художественный текст как объект лингвистических исследований // Языковые и культурные контакты различных народов: сб. ст. междунар. науч.-метод. конф. - Пенза: Приволжский Дом знаний, 2009.-С. 187-191.

39. Шатилова Л.М. Имплицитные способы выражения отрицания // Коммуникация и Язык в социально-культурном пространстве: Междисциплинарный подход: материалы междунар. конф. 02-04 декабря 2009 г. -Челябинск: Издат. центр ЮУр ГУ, 2009. - С. 396-398.

40. Шатилова Л.М. Имплицитное выражение пожеланий «добрые чувства» в немецком языке // Актуальные проблемы профессионального речевого общения: материалы И Междунар. науч. интернет-конф. молодых ученых 2010 г. - Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2010. - С. 209-213.

41. Шатилова Л.М. Статус эксплицитности в современной лингвистике // Ключови въпроси в съвременната наука-2011: материали за VII Междунар. науч.-практ. конф. 17-25 април 2011 г. - София: Бял ГРАД-БГ, 2011. - Т. 29: Филологични науки. - С. 76-78.

42. Шатилова Л.М. Проблема категоризации языка как объект лингвистического исследования И Романо-германская филология и дидактика в вузе: материалы I Междунар. заоч. науч. конф. - Москва: Изд-во МГПИ, 2011.-С. 35-39.

Отпечатано в издательско-полиграфическом центре

ФГОУ ВПО МичГАУ Подписано в печать 25.08.2011 г. Формат 60x84 7i6, Бумага офсетная №> 1. Усл.печл. 2,4 Тираж 120 экз. Ризограф

Заказ N9 15558

393760, Тамбовская обл., г. Мичуринск, ул. Интернациональная, 101, тел. +7 (47545) 5-55-12 E-mail: wdem@mgau.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Шатилова, Любовь Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ИЗУЧЕНИЯ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ В РАМКАХ СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА ЯЗЫКОВЫХ ЕДИНИЦ

1.1 Методологические основания лингвокультурологии как науки

1.1.1 Проблемы становления лингвокультурологии как науки.

1.1.2 Категоризация языка как объект лингвокультурологического исследования.

1.2 Отражение связи языка и культуры в картине мира

1.2.1 Лингвокультурологические аспекты определения языковой картины мира.

1.2.2 Концептуальные доминанты как составляющие языковой картины мира.

1.3 Современные подходы к изучению речевого этикета как элемента национальной культуры

1.3.1 Освещение вопросов межкультурного общения в современной лингвистике.

1.3.2 Речевой этикет и национальная культура общения.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2 ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ АКТУАЛИЗАЦИЯ ЭКСПЛИЦИТНОСТИ В ВИДЕ ПОЖЕЛАНИЙ ДОБРА В НЕМЕЦКОЙ И РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

2.1 Эксплицитность как лингвокультурологическая категория.

2.2 Актуализация эксплицитности благопожеланий в немецкой и русской языковой картине мира как концептуальной доминанты с позиций полевого подхода

2.2.1 Основные параметры полевого подхода к исследованию семантики языковых единиц.

2.2.2 Сопоставительная характеристика лексико-семантических полей эксплицитных благопожеланий и их отражение в немецкой и русской

ГЛАВА 3 РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ИМПЛИЦИТНОСТИ В СЕМАНТИКЕ НЕМЕЦКИХ И РУССКИХ ПОЖЕЛАНИЙ ДОБРА В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

3.1 Определение статуса имплицитности как лингвокультурологической категории

3.1.1 Лингвокультурологические аспекты имплицитной информации.

3.1.2 Возможности выражения имплицитности в лексической системе языка.

3.2 Имплицитность пожеланий добра как концептуальная доминанта немецкой и русской языковой картины мира (полевый подход).

Выводы по третьей главе.

ГЛАВА 4 АКТУАЛИЗАЦИЯ ПРОМЕЖУТОЧНЫХ СЛУЧАЕВ ЭКСПЛИЦИТНОСТИ И ИМПЛИЦИТНОСТИ В НЕМЕЦКОЙ И РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

4.1 Отрицание и проблемы выражения эксплицитности/имплицитности в языке

4.1.1 Понимание отрицания в лингвистике.

4.1.2 Эксплицитность и имплицитность выражения отрицания.

4.2 Немецкие и русские непожелания зла как промежуточные случаи эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира.

Выводы по четвертой главе.

ГЛАВА 5 ПРЕДСТАВЛЕННОСТЬ КАТЕГОРИЙ ЭКСПЛИЦИТНОСТИ И ИМПЛИЦИТНОСТИ В ВИДЕ БЛАГОПОЖЕЛАНИЙ В НЕМЕЦКИХ И РУССКИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ 5.1 Художественный текст как объект лингвистических языковой картине мира. Выводы по второй главе исследовании

5.2 Эксплицитная выраженность пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах.

5.3 Репрезентация имплицитности в благопожеланиях при их функционировании в художественных текстах на немецком и русском языках.

5.4 Функционирование в немецких и русских художественных текстах непожеланий зла как промежуточных случаев актуализации эксплицитности и имплицитности.

Выводы по пятой главе.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Шатилова, Любовь Михайловна

В конце XX века активно развивается новая междисциплинарная область гуманитарных исследований - лингвокультурология, в центре которой находятся язык и культура. Этот термин возник в связи с работами фразеологической школы В.Н. Телия [Телия, 1996] и публикациями В.В. Воробьева, В.А. Масловой, В.В. Красных [Воробьев, 1997; Красных, 2002; Маслова, 2001].

Единого мнения относительно статуса, предмета и методов лингвокультурологии нет. Общепринятым является определение лингвокультурологического исследования как изучение языка в неразрывной-связи с культурой.

По определению Э. Сепира, Б. Уорфа, лингвокультурология — это «целостное теоретико-описательное исследование объектов как функционирующей системы культурных ценностей, отражённых в языке, контрастивный анализ лингвокультурологических сфер разных языков (народов) на основании теории лингвистической относительности» [Сепир, 1993; Уорф, 1960]. В.А. Маслова рассматривает лингвокультурологию как «отрасль лингвистики, возникшую на стыке лингвистики и культурологии», как «гуманитарную дисциплину, изучающую воплощённую в живой национальный язык и проявляющуюся в языковых процессах материальную и духовную культуру» или как «интегративную область знаний, вбирающую в себя результаты исследований в культурологии и языкознании, этнолингвистике и культурной антропологии» [Маслова, 2001].

Лингвокультурологию В.В. Воробьев считает «комплексной научной дисциплиной синтезирующего типа, изучающей взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающей этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (система норм и общечеловеческих ценностей)» [Воробьев, 1997].

По мнению В.В. Красных, лингвокультурология является «дисциплиной, изучающей проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе, непосредственно связанной с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса» [Красных, 2002, с. 12].

Е.И. Шейгал и В.А. Буряковская определяют лингвокультурологию как дисциплину, изучающую «отдельные объекты концептуальной картины мира и их осмысление общественным сознанием и языком с точки зрения объекта отражения, одним из которых является этнос» [Шейгал, Буряковская, 2002].

Лингвокультурология оперирует определенным- набором категорий. В когнитивной лингвистике под категоризацией понимается «подведение явления, объекта, процесса и тому подобное под определенную рубрику опыта, категорию и признание его членом этой категории» [Краткий словарь когнитивных терминов, 1996, с. 57].

В лингвистике нет четкого определения лингвокультурологической категории. В нашем исследовании под лингвокультурологической категорией предлагается понимать языковые стереотипы, эталоны, обладающие как общечеловеческой, так и национальной культурной значимостью, свойственной определенному народу-носителю изучаемого языка.

Как основополагающий компонент культуры образ мира можно считать объектом лингвокультурных исследований. Соответственно, сознание носителей той или иной культуры становится предметом изучения. Языковое сознание является совокупностью перцептивных, концептуальных и процедурных знаний носителя культуры об объектах реального мира. Образ сознания, ассоциированный со словом, — это попытка описать знания, используемые коммуникантами при производстве и восприятии речевых сообщений. А, отсюда, имя (слово, тело знака) является той культурной рамкой, которая накладывается на индивидуальный опыт каждого человека, прошедшего социализацию в определенной культуре. «Назвать» — значит приписать определенное значение, а приписать определенное значение — значит понять, включить в свое сознание [Тимашева, 2004, с. 67].

По мнению В.Б. Касевича, картина мира, закодированная средствами языковой семантики, со временем может устаревать и традиционно воспроизводить былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария, с помощью которого могут создаваться новые смыслы; при этом старые служат для них своего рода строительным материалом [Касевич, 1996].

Поэтому роль языка заключается не только в передаче сообщения; но и во внутренней организации того, что- подлежит сообщению. Отсюда возникает как бы «пространство значений» (в терминологии A.A. Леонтьева), то есть закрепленные в языке знания о мире, куда входит национально-культурный опыт конкретной языковой общности. В этой связи формируется языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике [Приводится по: Тимашева, 2004, с. 68].

Существенным компонентом национальной картины миpa^ в когнитивной лингвистике считаются ключевые концепты культуры: понятие духовной сферы, оценок, стихийных состояний человека [Арутюнова, 1994].

В современной лингвистике наряду с понятием языковой картины мира существует понятие ценностной картины мира, которая, по мнению В.И. Карасика, в языке представляет собой проявление семантического закона, согласно которому наиболее важные предметы и явления жизни народа получают разнообразную и подробную номинацию. При межъязыковом сопоставлении ценностных картин мира обнаруживается, что различие между представлением тех или иных концептов выражается большей частью не в наличии или отсутствии определенных признаков, а в частотности этих признаков и их специфической комбинаторике [Карасик, 2002].

В языковой картине мира доминирующими категориями можно считать эксплицитность и имплицитность, так как знания о мире могут быть представлены в языке как явно, так и скрытно. Под эксплицитным значением в данной работе понимается прямое кодифицированное, недвусмысленно выраженное значение языковых знаков, то есть семиотическое значение, которое заключается в прямой реализации в речи словарно-языковых значений или возникает как результат их комбинирования. В толковом переводоведческом словаре JI.JI. Нелюбина термин «эксплицитный» имеет два значения: 1) имеющий открытое выражение, маркированный; 2) пояснительный, поясняющий, ясный, точный [Нелюбин, 2008, с. 255].

Имплицитная информация - это та информация, для получения которой требуются усилия реципиента, несводимые к сопоставлению- языковых единиц и их значений (то есть «опознанию» единиц в тексте): Е.Г. Борисова; Ю.С. Мартемьянов к имплицитной информации причисляют ассоциации слова. По их мнению, ассоциации иногда тесно связаны со значением слова. Некоторые ассоциации могут влиять на сочетаемость слов, что служит доказательством этой связи [Борисова, Мартемьянов, 1999]. В словаре JI.JL Нелюбина термин «имплицитный» означает «подразумеваемый, невыраженный» [Нелюбин, 2008, с. 60].

Существуют два подхода к определению имплицитности с точки зрения выражаемости. Например, A.B. Бондарко относит к имплицитным семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из эксплицитно выраженных средств [Бондарко, 1971]. Другие ученые, например Е.И. Шендельс, П.А. Лекант, считают, что «не может быть невыраженного смысла». Неявное выражение смысла возможно за счет содержательных импликаций, осуществляемых в процессе речевой деятельности [Шендельс, 1977; Лекант, 1986].

Коннотации, определяемые культурным контекстом, являются также важным источником имплицитной информации. Их роль значима при употреблении штампов или стереотипов дискурса.

В.И. Говердовский к коннотациям относит те компоненты значения, которые не служат для обозначения каких-либо явлений нелингвистической реальности (то есть не являются денотативными). Сюда относятся экспрессивный компонент, эмоциональный компонент, а также ассоциативный компонент, то есть возможные ассоциации, вызываемые данным словом. Все эти компоненты взаимосвязанны, а это и дает исследователям основание объединять их в нечто общее [Говердовский, 1970].

Непосредственное отношение к выявлению и исчислению культурных коннотаций, поскольку они относятся к области непроявленного знания в языке, имеет проблема имплицитности. Основу лингвокультурологического анализа, проводимого на материале фразеологии, составляет описание культурных коннотаций.

Архетип, стереотип, а также его разновидности - идеологема, «социологема» относятся к культурным моделям. Н.Г. Брагина считает, что типологически разные устойчивые словосочетания реализуют разные культурные модели [Брагина, 1998].

Культурная коннотация может быть определена и как установка на дискурс: политический, социально-идеологический, философский, литературный, религиозный, мифологический, народно-поэтический [Телия, 1993]. Г. Грайс определяет культурные коннотации как область имплицитных конвенциональных знаний [Грайс, 1985, с. 221].

Имплицитная информация, связанная с культурой, представляет собой сложную глубоко организованную систему, изучение которой не может быть заменено фрагметнарным знакомством с отдельными моментами.

Особый интерес лингвистов вызывают проблемы отражения знаний в языке, при этом ставятся вопросы о типологии языковых средств передачи определенного концептуального содержания [Бабина, 2005, с. 141]. H.H. Болдырев концептуализацию понимает как один из основных мыслительных процессов, с помощью которого человек воспринимает, познает как окружающий мир, так и свой собственный внутренний мир, а также формирует, организует и структурирует полученные знания о мире.

Концептуализация в языке обнаруживает специфику на каждом из языковых уровней. Лексика непосредственно отражает картину мира и репрезентирует те элементы, которые практически познаны и усвоены определенным языковым коллективом, говорящим на том или ином языке [Болдырев, 1994].

Что касается термина «концептуальная домината», то, по мнению В.И. Карасика, необходима теоретическая разработка других близких по своему значению к концептуальным доминантам понятий ценностных доминант в языке, которые представляются важными для лингвистики, поскольку эта исследовательская задача позволяет интегрировать достижения в области культурологического языкознания. Наряду с ценностными доминантами В.И. Карасиком объективно выделяются в языке культурные доминанты, которые могут быть измерены. Языковедом предлагается методика изучения культурных доминант в языке в виде системы исследовательских процедур, направленных на освещение различных сторон концептов, а именно смыслового потенциала соответствующих концептов в данной культуре. Лингвистическое исследование культурных доминант может осуществляться в виде наблюдения и эксперимента (сплошная выборка лексических и фразеологических единиц, а также прецедентных текстов из словарей, сборников пословиц и афоризмов, текстов художественной литературы, газет и так далее, с одной стороны, и интервьюирование носителей языка, разработка анкет, включающих различные оценочные суждения, связанные с определенными предметными областями, с другой стороны) [Карасик, 2002, с. 166-205].

В данной работе вводится термин «концептуальная доминанта». Под ним мы предлагаем понимать основной признак проявления, мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире. К разряду таких концептуальных доминант можно причислить эксплицитность и имплицитность, являющиеся лингвокультурологическими категориями.

Важнейшим элементом национальной культуры выступает речевой этикет, так как в языке, в устойчивых формулах общения отложился богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры каждого народа. Культура общения - это та часть культуры поведения, которая выражается главным образом в речи.

Речевой этикет — это область языковых единиц, которые реализуют функцию вежливости во всех речевых ситуациях: приветствие, знакомство, приглашение, совет, поздравление, прощание и. другое. Речевой этикет, наряду с информацией, несет и социальные сведения о говорящем, о его партнере, об их отношениях в официальной или неофициальной обстановке общения [Стрелкова, 1993, с. 109].

В антропологии этикет рассматривается в широком и узком смыслах. При широком понимании любое поведение человека можно назвать этикетным, включающим в себя всю совокупность правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям. При узком понимании социально значимые ситуации, требующие подчеркнуто этикетного поведения, противопоставляются бытовым, естественным, не требующим особых условий. Устойчивые этикетные формулы обеспечивают гармонизирующее речевое воздействие на коммуникантов, этикет выполняет регулятивную, опознавательную, идентификационную, коммуникативную, этическую и эстетическую функции в человеческом сообществе.

Дж. Лич писал о том, что применение стратегий вежливости становится необходимым тогда, когда усилия адресата и выгода говорящего очевидны [Leech, 1977].

Проблема речевого этикета интересовала многих ученых. М.А. Кронгауз, исследующий изменения в современном речевом этикете русского языка, отмечает, что в настоящее время эти изменения менее заметны, новых этикетных формул практически не наблюдается. В качестве примера он анализирует появление новых вариантов приветствия и прощания, возникшие в «телевизионной речи», типа <<Доброй ночи!»,

Берегите себя!», «Спокойной ночи, малыши!», которые противоречат новым языковым законам и тенденциям, например европейским языкам и русскому языку тоже. [Кронгауз, 2001, с. 263-269].

Н.И. Формановская рассматривает русский речевой этикет с точки зрения лингвистического и методологического аспектов [Формановская, 1982], в центре внимания О.Я. Гойфмана и Т.М. Надеиной - основы речевой коммуникации [Гойфман, Надеина, 1997].

Г.В. Колшанский, Ф. Пап исследовали коммуникативную функцию и структуру языка [Колшанский, 1984; Пап 1964]. O.A. Луцева уделяла особое внимание изучению влияния эпохи на изменения' в речевом этикете [Луцева, 1999]. Подробно изучением речевых клише занимается А.Г. Балакай, предпринявший попытку систематизации в словаре устойчивых выражений русского речевого этикета [Балакай, 2007]. Проблемой отражения речевого этикета в художественной литературе занимается И.М. Кобозева [Кобозева, 2003], изучением речевых стереотипов - Т.М: Николаева [Николаева, 2001].

Особое место в речевом этикете занимают пожелания. Они являются недостаточно изученными в языкознании в сопоставительном аспекте и поэтому требуют пристального рассмотрения.

В своих исследованиях речевых актов пожеланий на материале немецкого языка H.A. Трофимова определяет пожелания как речевой акт, выделяет аспекты их функционирования, среди которых: форма употребления пожелания, характер экспрессивности пожелания, экстралингвистические условия использования пожелания, лингвистический контекст пожелания и его пропозициональное содержание, когнитивно-прагматические аспекты применения пожеланий. Все пожелания немецкого языка, зафиксированные в словаре, она классифицирует по группам согласно аспектам их функционирования [Трофимова, 2006, с. 137-145].

Пожелания добра — это высказывания с коммуникативным заданием пожелания какого-либо блага в чей-либо адрес. Н.И. Формановская и Х.Р. Соколова, рассматривая в сопоставительном аспекте благопожелания немецкого и русского языков, классифицируют их по группам в зависимости от соотнесения с ситуацией общения [Формановская, Соколова, 1989].

В нашей работе предлагается пожелания добра немецкого и русского языков разделить на три группы в зависимости от представленности в них лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности:

1) эксплицитные добрые пожелания;

2) имплицитные добрые пожелания;

3) промежуточные случаи.

Установление промежуточных случаев выражения изучаемых категорий в виде благопожеланий связаны с проблемой отрицания в языке, которая занимает особое место- в современном языкознании, и ее изучение является весьма актуальным.

A.A. Потебня, Р. Ибаньес и другие считают, что «в объективном мире нет ничего отрицательного [Ibanez, 1972; Потебня, 1958]. Ж. Гиннекен, В. Хаверс, А. Вежбицкая, Г. Штикель утверждают, что отрицание можно рассматривать как один из способов возражения, запрещения, нежелания [Wierzbicka, 1976; Ginneken, 1907; Stickel, 1970]. Г. Штикель, Р. Ибаньес, З.Й. Шмидт и другие говорят, что одной из функций отрицания может быть отклонение мнения участника коммуникации, его коррекция или же запрещение какого-то действия» [Приводится по: Бондаренко, 1983, с. 75].

По мнению В.Н. Бондаренко, логическое отрицание есть языковая универсалия, так как оно отражено во всех языках, хотя и самым различным образом. В.З. Панфилов, Н.Г. Озерова, С. Рахимов, Г. Штикель, В. Хартунг относят отрицание к языковым универсалиям. Логическое содержание языковой категории отрицания составляют небытие, инобытие, различие, лишенность. Также в содержание языкового отрицания могут входить и другие денотативные частные значения: несогласие, возражение, опровержение, отказ, запрет, протест и некоторые другие. Кроме того, отрицательная форма может выражать и чисто положительную семантику. Отрицание, которое рассматривается как языковая форма, вместе с утверждением есть две формы мысли - понятия и суждения. Оно может рассматриваться и как формальная универсалия, общая для всех языков. Отрицание может проявляться как на лексическом, грамматическом, так и на фонетическом уровне. При этом между лексическими и грамматическими (морфологическими) средствами выражения отрицания нет резкой грани [Озерова, 1978; Панфилов, 1977; Рахимов, 1978; Härtung, 1966; Stickel, 1970].

В нашей работе предлагается рассматривать конструкции непожелания зла, содержащие отрицание, как промежуточный тип актуализации категорий эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира. Подобный характер этих пожеланий раскрывает контекст, процесс функционирования их в тексте.

Текст понимается сегодня как иерархическое единство высшего ранга, многоаспектное и многомерное образование, совмещающее характеристики системного объекта, сложного знака и коммуникативного целого. К числу стратегий, учитывающих сложность текста, можно отнести и выход за пределы микролингвистики в широкий междисциплинарный контекст [Колшанский, 1980; Норманн, 1994; Слышкин, 2004].

Актуальным в лингвистике текста являются коммуникативные и когнитивные модели представления текста. Активно это демонстрируют исследования в области синтаксиса текста. Например, Г.А. Вейхман подчеркивает, что «объективные определения предложения и остальных синтаксических единиц текста» позволяют «лучше понять механизм реализации главной функции языка — коммуникативной» [Вейхман, 2005, с. 556]. И.В. Величко исследует антропогенные возможности предложения как синтаксического наименования в художественном тексте [Величко, 2007, с. 29-30].

Лингвокультурный подход к тексту занимает особое место в лингвистике. В русле этого подхода осваиваются понятия «концептосфера», «культурный концепт», «прецедентный текст», «прецедентный феномен»

Карасик, 2004, с. 226-227]. Активно разрабатывается понятийно-терминологическое поле лингвокультурной концептологии [Микута, 2003, с. 29-32; Озонова, 2004, с. 62-65; Бугакова, 2004, с. 86-91; Голубева, 2004, с. 58-62; Хлебникова, 2008, с. 195-197; Пиванова, 2008, с. 141-147].

Можно встретить лингвистические исследования, посвященные композиции художественного произведения. Так, М.Н. Рахмилевич рассматривает семасиологическую функцию композиции художественного произведения [Рахмилевич, 2006, с. 188-190], Г.Н. Ермоленко исследует субъектно-объектные отношения как предмет авторской рефлексии в «малой прозе» М. Турнье [Ермоленко, 2006,- с. 168-172]. Перспективными являются исследования в области семантики художественного текста, для описания; которой могут использоваться разные виды сем.

В нашей работе мы предлагаем такой подход к исследованию художественного текста, когда рассматривается контекстуальное функционирование пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах с целью выяснения актуализации в них лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в сопоставительном аспекте.

Актуальность данного исследования определяется недостаточной разработанностью в сопоставительном языкознании проблемы эксплицитности и имплицитности языковых средств, которые можно представить в виде лингвокультурологических категорий, являющихся концептуальными доминантами в языковой картине мира. Мало исследованные эксплицитные и имплицитные формы благопожеланий могут раскрывать национальную специфику языковой картины мира. Пожелания занимают особое место в речевом этикете. Само слово «пожелание» имеет три значения: 1) наименование этикетной ситуации, когда собеседники желают друг другу добра; 2) сумма выражений — стереотипов общения, составляющих коммуникативно-семантическую группу единиц речевого этикета со значением пожелания; 3) каждое из выражений, с помощью которых осуществляют речевой акт пожелания [Культура русской речи, 2003, с. 480]. Н.И. Формановская и Х.Р. Соколова, сопоставляя немецкий и русский языки, подразделяют пожелания на общие и частные, применительные к данной ситуации [Формановская, Соколова, 1989]. При этом недостаточно изученным остается в лингвистике вопрос контекстуальной актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в виде благопожеланий при их функционировании в немецких и русских художественных текстах.

Объектом предлагаемого диссертационного исследования являются эксплицитность и имплицитность как лингвокультурологические категории, выступающие в качестве концептуальных доминант в виде благопожеланий в немецкой и русской языковой картине мира.

Предметом изучения стали эксплицитные и имплицитные средства, выражения семантики благопожеланий на немецком и русском языках, которые являются концептуальными доминантами их актуализации как лингвокультурологических категорий.

Материалом для исследования послужил корпус благопожеланий из толковых, фразеологических, разговорных, двуязычных словарей и словарей-справочников речевого этикета на немецком и русском языках, а также примеры функционирования благопожеланий в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века.

Целью данного диссертационного исследования является установление сходств и различий представленности в благопожеланиях лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности, выступающих в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира.

Гипотеза исследования заключается в том, что эксплицитность и имплицитность являются лингвокультурологическими категориями и могут быть выражены в языке промежуточными случаями. Эти категории находят свое отражение в языковой картине мира, выступая в качестве концептуальных доминант, и имеют возможность языковой реализации в качестве благопожеланий как необходимого элемента речевого этикета, обладающих особым национальным характером отражения в языковой картине мира.

Для достижения поставленной цели в ходе исследования решались следующие задачи:

1) определить статус лингвокультурологических категорий в языке; уточнить, проанализировав имеющиеся точки зрения в лингвистике, понятия эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в языковой картине мира;

2) установить место благопожеланий в речевом этикете, являющемся элементом национальной речевой культуры; в сопоставительном аспекте проанализировать существующие классификации немецких и русских благопожеланий, способных актуализировать лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности;

3) определить и сопоставить перечень немецких и русских эксплицитных пожеланий добра, представив их в виде тематических групп, объединенных лексико-семантическими полями;

4) представить состав тематических групп имплицитных пожеланий добра в сравниваемых языках в виде семантических полей для установления специфики актуализации имплицитности как концептуальной доминанты в немецкой и русской языковой картине мира;

5) осуществить сопоставительный анализ лексико-семантических полей непожеланий зла, актуализирующих лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира в сопоставляемых языках;

6) исследовать возможности функционирования в сопоставительном аспекте эксплицитных благопожеланий в немецких и русских художественных прозаических текстах второй половины XX века, акцентируя внимание на актуализации данных лингвокультурологических категорий в качестве концептуальных доминант в языковой картине мира;

7) установить состав нормативных и стилистических тематических групп благопожеланий, способных выразить лингвокультурологическую категорию имплицитности как концептуальную доминанту в языковой картине мира, на материале немецких и русских художественных текстов.

Основными теоретическими источниками в данной работе являются труды русских и зарубежных лингвистов, занимающихся вопросами изучения актуализации лингвокультурологических категорий в языковой картине мира (Ю.Д. Апресян, A.A. Акишина, Н'.Д. Арутюнова, H.H. Болдырев, Н.Г. Брагина, В.Н. Бондаренко, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, С.Г. Воркачев, В.В. Воробьев, JI. Вайсгербер, JI.C. Выготский, И.М. Гетман,

B.И. Говердовский, Г.П. Грайс, В.И. Карасик, В.Г. Касевич, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Н.И. Лауфер, A.A. Леонтьев, П.А. Лекант, Ю.С. Мартемьянов, В.А. Маслова, Э. Сепир, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия,

C.Г. Тер-Минасова, О.В. Тимашева, Б. Уорф, Е.В. Урысон, М. Хайдеггер, Е.И. Шендельс, Е.И. Шейгал), исследованием речевого этикета (A.A. Акишина, П.С. Гуревич, Н.И. Формановская, Н.М. Стрелкова), сопоставительным анализом лексических систем языков (И.Б. Борисова, А.Е. Гусева, Н.Г. Епифанцева, В.Д. Ившин, Е.Л. Кузьменко, Ю.Н. Марчук, Л.Л. Нелюбин, В.В. Ощепкова, Е.В. Сидоров, Г.Т. Хухуни, Е.Г. Чалкова).

Научная новизна данного исследования состоит в том, что в нем впервые:

1) предложены обоснования понятий лингвокультурологических категорий, концептуальных доминант, уточнена формулировка определений эксплицитности и имплицитности как лингвокультурологических категорий;

2) продемонстрирована возможность актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в виде благопожеланий, которые выступают в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира;

3) систематизированы и исследованы в сопоставительном аспекте немецкие и русские благопожелания как важная часть речевого этикета, который содержит в себе специфику национальных культурных традиций общения, отраженных в сознании носителей этих языков;

4) рассмотрено выражение лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в рамках непожеланий зла, составляющих промежуточный случай благопожеланий в сопоставляемых языках;

5) разработан комбинаторный метод сопоставительного анализа семантики речевых клише, состоящий из следующих этапов: классификация речевых клише по группам с учетом эксплицитной и имплицитной возможности выражения их семантического наполнения; представление в виде лексико-семантических полей эксплицитных речевых клише в сопоставительном аспекте на базе нескольких языков; репрезентация посредством семантических полей имплицитных речевых клише при сопоставлении нескольких языков; сравнение и сопоставление переходных случаев экспликации и импликации семантики речевых клише посредством лексико-семантических полей; обобщение полученных результатов исследования для выяснения характера концептуальных доминант репрезентации лингвокультурологических категорий в языковой картине мира сопоставляемых языков.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что оно способствует дальнейшему развитию категориальной лингвокультурологии, разработке положений репрезентаций лингвокультурологических категорий в лексической системе языка. Применяемый понятийный аппарат и методика исследования могут быть использованы при описании концептуальных доминант в языковой картине мира и имеют выход в более широкую сферу как когнитивной лингвистики, так и лингвокультурологии в целом. Данная работа вносит вклад в разработку лингвокультурологического подхода к описанию понятийных и языковых категорий в рамках теории межкультурной коммуникации и теории речевого этикета. Полученные результаты могут стать основой для построения типологии способов репрезентации категорий эксплицитности и имплицитности как в родственных, так и в неродственных языках.

Практическая ценность данной работы видится в возможности применения предложенного комбинаторного метода исследования для описания речевых клише в других языках. Этот метод может оказаться полезным в исследованиях по сопоставительной лексикологии при полевом подходе к анализу лексического состава родственных языков. Полученные результаты исследования могут найти применение в лекционных курсах по сопоставительной типологии немецкого и русского языков, по лексикологии немецкого языка, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвокультурологии, по сопоставительному лингвострановедению, а также по проблемам межкультурной коммуникации в вузе, при составлении учебных пособий и лексико-грамматических практикумов по немецкому языку для вузов, при составлении двуязычных словарей речевого этикета.

В ходе исследования использовались следующие методы: познавательный метод установления специфики культуры общения, структурно-семантический, функциональный, метод количественного анализа, моделирования, сопоставительный и комбинаторный методы.

Познавательный метод установления специфики культуры общения позволил выяснить национальный колорит семантики речевых клише, используемых традиционно носителями немецкого и русского языков. Структурно-семантический анализ дал возможность изучить содержательную сторону благопожеланий в немецком и русском языках. Функциональный анализ позволил выяснить значимость использования видов пожеланий в художественных текстах на примере немецкого и русского языков. С помощью метода количественного анализа была выявлена частотность употребления исследуемых видов пожеланий в художественных текстах. Метод моделирования обеспечил построение лексико-семантических и семантических полей пожеланий добра в сопоставляемых языках.

Использование сопоставительного метода способствовало выявлению общих и отличительных черт семантики пожеланий добра в немецком, и русском языках. Предлагаемый впервые в работе комбинаторный метод помог систематизировать и классифицировать речевые клише, актуализирующие на материале немецкого и русского языков лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира.

Апробация результатов исследования

Материалы диссертации отражены в 42 публикациях общим объемом 39,31 п.л., включая две монографии (13,87 п.л.), учебное пособие (в соавт. — 7,3 п.л.), 39 статей, из них 11 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, 7 статей в научно-теоретических и прикладных журналах. Основные положения работы излагались в докладах на научных конференциях различного уровня, в том числе 21 международной: «Проблемы прикладной лингвистики» (Пенза, 2006, 2007); «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2007, 2009); «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 2007); «Филология и культура» (Тамбов, 2007); «Актуальные проблемы профессионального речевого общения» (Москва-Мичуринск, 2007); «Умение и нововъведения-2007» (София, 2007); «РегБре^йушсгпе оргасолуаша паикл I 1ес11шкл-2007» (Рггешу^, 2007); «Уёс1ескё ту§1епё тЙастЪо 81о1ей'-2008» (РгаЬа, 2008); «КНсоуё аврек^у уёс!ескё стпозй-2008» (РгаИа, 2008); «КазЫет тос1егш уёс1у-2008» (РгаЬа, 2008); «Постигането на висшето образование-2008» (София, 2008); «Бъдещете проблемите на световната наука-2008» (София, 2008); «Молодежь и наука: реальность и будущее» (Невинномысск, 2009); «Язык. Культура. Коммуникация» (Ульяновск, 2009); «Романо-германская филология и дидактика в вузе» (Москва, 2011); «Ключови въпроси в съвременната наука-2011» (София, 2011).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лингвокультурологическая категория понимается как языковые стереотипы, эталоны, обладающие общечеловеческой и национальной культурной значимостью, свойственной определенному народу-носителю изучаемого языка. Лингвокультурологическими языковыми категориями могут выступать эксплицитность и имплицитность. Эксплицитность понимается как прямое кодифицированное, недвусмысленное выражение значения языковых единиц, которое заключается в прямой реализации их в речи. К языковой имплицитности относятся семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из их дополнительной экспликации. Эти категории могут быть концептуальными доминантами в языковой картине мира. Под «концептуальной доминантой» предлагается понимать основной признак проявления мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире.

2. Лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности могут реализовать себя в качестве концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира в виде благопожеланий, которые являются неотъемлемой частью речевого этикета и способны ярко отражать национальную специфику восприятия действительности в языковом сознании. Речевой этикет является важнейшим элементом национальной культуры, так как в устойчивых формулах общения отложился богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры каждого народа. Благопожелания занимают особое место в речевом этикете, так как они способны номинировать этикетные ситуации, когда собеседники желают друг другу добра, выражают стереотипы общения, составляющие самостоятельную, отдельную коммуникативно-семантическую группу единиц речевого этикета; способствуют осуществлению речевого акта пожелания. Немецкие и русские благопожелания можно распределить по трем группам:

1) эксплицитные пожелания добра;

2) имплицитные пожелания добра;

3) промежуточные случаи.

3. Лингвокультурологическая категория эксплицитности выражается в семантике немецких и русских благопожеланий, в которых отмечается явное присутствие пожелания добра. Лексико-семантические поля эксплицитных благопожеланий обладают проявлением сходства в структуре, так как в их состав входят такие фрагменты, названные нами тематическими группами, как: «общее благо», «добрые чувства», «успех», «добрые напутствия», «здоровье», «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании», «благопожелания в адрес умершего». Каждый фрагмент лексико-семантических полей представлен в виде микрополей тематических групп благопожеланий, которые проявляют в большей мере свое сходство, что находит реализацию в. качестве определенных символов в.немецкой, и русской языковой картине мира. Однако в русской языковой картине мира можно встретить специфические образы представления «пожеланий-приветствий», «пожеланий при прощании» и «в адрес умершего».

4. Имплицитные пожелания добра в немецком и русском языках, представленные в виде семантических полей, обладают сходством в наличии в их составе следующих тематических групп: 1) «обобщенные пожелания»', 2) «успех, удача»', 3) «здоровье, долголетие»', 4) «пооюелания при прощании»', 5) «пожелания-приветствия»', 6) «добрые напутствия»', 7) «пожелания работающим», названия которых отчасти перекликаются с эксплицитными благопожеланиями. Составной частью семантического поля немецких имплицитных пожеланий добра является такой сектор, как «добрые чувства», а русского языка: 1) «достаток»', 2) «пожелания новобрачным»', 3) «пожелания идущему в баню»; 4) «благопожелания в адрес умершего». В имплицитных благопожеланиях наблюдаются в большей мере, по сравнению с эксплицитными благопожеланиями, различия в актуализации названных лингвокультурологических категорий как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира.

5. К разряду благопожеланий, занимающих промежуточное место между эксплицитными и имплицитными пожеланиями добра, относятся непожелания зла. Для таких пожеланий в немецком и русском языках существует возможность использования антонимов добра за счет употребления отрицаний. В немецкой и русской языковой картине мира находят свое отражение четыре сферы применения таких пожеланий, характеризующих эмоциональное состояние, действие, характер и здоровье человека. Состав лексико-семантических полей таких пожеланий в сопоставляемых языках обладает спецификой, соотносимой с национальными стереотипами общения в немецкой и русской языковой картине мира.

6. При функционировании эксплицитных благопожеланий в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века сходство проявляется в использовании тематических групп: 1) «добрые напутствия»; 2) «.общее благо»; 3) «пожелания-приветствия»', 4) «пожелания при прощании»', 5) «добрые чувства»; 6) «пожелания удачи, успеха»; 7) «пожелания здоровья». Отличительной чертой немецких текстов является функционирование стилистических «пожеланий родителям», а русских текстов — употребление «пожеланий в адрес умершего».

7. Имплицитные пожелания в немецких и русских художественных текстах проявляют сходство в присутствии тематических групп: «добрые напутствия», «пожелания при прощании», «пожелания удачи». Отличительной чертой немецких текстов является употребление имплицитных пожеланий-приветствий «во время еды», «профессиональных пожеланий лесорубу» и «ограничение пожеланий». В русских текстах используются обобщенные пожелания добра подгруппы «Божья благодать». В немецких и русских художественных текстах функционируют непожелания зла, относящиеся к демонстрации «эмоционального состояния человека» и «действия человека». Особенностью русских текстов является наличие непожеланий зла тематической группы «характер человека».

Структура, содержание и объем диссертационной работы определяются целью и поставленными задачами. Предлагаемое исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы (свыше 500 источников литературы на русском и иностранных языках), списка

Заключение научной работыдиссертация на тему "Актуализация лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира"

ВЫВОДЫ ПО ПЯТОЙ ГЛАВЕ

Современная гуманитарная мысль обращается к вопросам раскрытия ресурсов трансформации значения в знаковых макрообразованиях. Текст обретает статус понятия, ключевого для доминирующих научных парадигм, и попадает в фокус внимания многих наук. В лингвистике текст понимается как иерархическое единство высшего ранга, многоаспектное и многомерное образование, совмещающее характеристики системного объекта, сложного знака и коммуникативного целого. При своем функционировании в тексте языковые единицы других уровней приобретают дополнительные характеристики.

При функционировании эксплицитных пожеланий добра в немецких и русских художественных текстах сходство проявляется в употреблении тематических групп: «добрые напутствия», «общее благо», «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании», «добрые чувства», «пожелания удачи, успеха», «пожелания здоровья». Отличием немецких текстов является функционирование стилистического «пожелания родителям», а русских текстов - употребление эксплицитных «пожеланий в адрес умершего». В немецких и русских художественных текстах выявлено сходство в употреблении пожеланий «добрые напутствия», представленных тематической подгруппой «ободрение», которые могут быть как словарными, так и не словарными. Отличием является функционирование в русских художественных текстах пожеланий «поддержка», «благословение», зафиксированных в словаре. Сходство проявляется в наличии окказиональных пожеланий тематической подгруппы «поддержка». В! обоих языках художественные тексты могут содержать стилистические эксплицитные «пожелания хорошей жизни». Отличительной чертой русских текстов можно считать присутствие в них стилистических пожеланий «добра и жизни в форме тоста», «долголетия и счастья».

Тематическая группа эксплицитных «пожеланий-приветствий» проявляет сходство в функционировании в текстах пожеланий «во время еды», «благополучия во времени», но в русских текстах отмечается стилистическое употребление пожеланий, не зафиксированных лексикографически: «кушать на здоровье», «Божья помощь», «приятного отдыха». Эксплицитные «пожелания при прощании» проявляют себя в текстах в одинаковой мере тематическими подгруппами «благополучие», «удача в дороге». В немецких текстах функционируют стилистические пожелания «удача в профессиональной деятельности», в русских текстах — «помощь Высших сил», «добрые напутствия», «здоровье». Эксплицитные пожелания «общего блага» в немецких и русских художественных текстах представлены отмеченными в словаре тематическими подгруппами: «спокойной ночи» и «благополучие».

В эксплицитных пожеланиях «добрые чувства» в художественных текстах на сопоставляемых языках употребляются словарные варианты пожелания «счастья», но в немецких текстах встречаются пожелания не зафиксированные словарем. Пожелания «здоровья» в текстах на немецком и русском языках отмечают сходство в тематической подгруппе «здоровья болеющим», а в русских текстах еще и «долголетия». В текстах на русском языке функционируют не зафиксированные лексикографически пожелания «здоровья болеющим». В немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные словарные пожелания «удачи и успеха в жизни»; в текстах на русском языке можно встретить словарные эксплицитные пожелания, направленные «в адрес умершего». Это в основном пожелания тематической подгруппы «царство небесное». Отличием немецких художественных текстов является стилистическое эксплицитное «пожелание родителям».

Наиболее часто в немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные пожелания «добрые напутствия», реже «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании». Весьма редко встречаются тематические группы пожеланий: «общее благо», «добрые чувства», «здоровье», «удача». В немецких текстах нечасто можно констатировать употребление группы пожеланий «в адрес родителей», в русских текстах - пожеланий «в адрес умершего».

В немецких и русских художественных текстах сходство проявляется в употреблении имплицитных пожеланий, выражающих «добрые напутствия», «пожелания при прощании», «удачу».

Имплицитные пожелания «добрые напутствия» в немецких и русских художественных текстах проявляют сходство в использовании тематических подгрупп «поддержка» и «утешение», но также имеющих свои особенности. В немецких и русских художественных текстах имплицитные пожелания* «удачи» могут быть представлены только тематической подгруппой «удача в учебе». В немецких текстах функционируют имплицитные «пожелания при прощании», выражающие «удачный исход». В русских текстах употребляются стилистические имплицитные «пожелания при прощании», содержащие в себе «доброе напутствие».

В немецких художественных текстах функционируют имплицитные «пожелания-приветствия во время еды», зафиксированы в словаре, а также стилистическое профессиональное «полселание лесорубу» и «ограничение пожеланий». Особенностью русских художественных текстов является функционирование имплицитных обобщенных пожеланий добра тематической подгруппы «Божьей благодати».

Имплицитные пожелания в значении «добрые напутствия» в немецких и русских художественных можно встретить чаще всего, реже употребляются пожелания «удачи», «пожелания при прощании». В немецких художественных текстах нечасто можно констатировать использование «пожеланий-приветствий», «ограничение пожеланий», которые вовсе отсутствуют в русских текстах. В русских же текстах отмечается нечастое употребление от общего числа примеров «обобщенных пожеланий добра», не отмеченных в немецких текстах.

В немецких и русских художественных текстах функционируют непожелания зла, относящиеся к демонстрации «эмоционального состояния человека», представленные тематическими подгруппами «огорчение», «преодоление страха», а в русских текстах дополнительно пожеланиями отказа от «беспокойства», «тоски». Непожелания зла, относящиеся к тематической группе «действие человека» могут использоваться в немецких и русских художественных текстах, но состав данной группы разный. Если в немецких текстах встречаются стилистические непожелания «раскаиваться», то в русских художественных текстах это подгруппа непожеланий «сердиться», которая зафиксирована словарем, и целый ряд стилистических непожеланий зла, типа: «не тушеваться», «не вешать голову», «не быть несчастнее других», «не затаить зло», «не терять время».

Тематическая группа непожеланий зла «характер человека» функционирует в русских художественных текстах в виде подгрупп «не робеть», «нераспускаться» и «не быть ребенком».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В наши дни среди гуманитарных дисциплин выделилась такая отрасль, как лингвокультурология, которая занимается изучением проявления в национальном языке материальной и духовной культуры. Предметом лингвокультурологии выступает механизм синхронного взаимодействия языка и культуры в национальном и общечеловеческом измерении. Язык хранит в виде концептов знания об окружающем мире и установки культуры, которые воспроизводятся в национальном менталитете как народа, так и отдельных его социальных групп.

Отражение культурной информации в языковых- единицах, осуществляется, при наличии категорий; соотносящих язык и культуру и позволяющих описывать их взаимодействие.

Под лингвокультурологической категорией предлагается понимать стереотипы, символы, эталоны, мифологемы и другие знаки национальной и общечеловеческой культуры, освоенной народом-носителем того или' иного языка.

Соотношение языка и культуры находит свое воплощение в языковой картине мира. В лингвистике понятие языковой картины мира включает две идеи: 1) картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Воспроизведение языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира проводится в двух направлениях. С одной стороны, производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для определенного языка концепты, являющиеся «ключевыми» для данной культуры. Но в отечественной семантике развивается интегрирующее оба эти подхода направление, которое воссоздает языковую картину мира на основании комплексного анализа лингвоспецифических концептов языка в межкультурной перспективе.

Наряду с языковой картиной мира в лингвокультурологии выделяется ценностная картина мира, где существуют наиболее значимые для данной культуры смыслы, доминанты, совокупность которых и составляет определенный тип культуры, сохраняемый в языке. В языке можно объективно выделить культурные доминанты. В качестве средства изучения' культурных доминант в языке в лингвистике предлагается* использовать внутреннюю форму слов.

В данной работе предлагается термин «концептуальная,доминанта». Под ним понимается основной признак проявления мыслительного процесса в языке, с помощью которого человек формирует в своем языковом сознании представления о мире. К разряду таких концептуальных доминант можно причислить эксплицитность и1 имплицитность, являющиеся лингвокультурологическими категориями.

Лингвокультурологические категории находят свое воплощение в языковой картине мира. При общении людей, говорящих на разных языках, важное значение приобретает знание правил межкультурной коммуникации, когда берется во внимание различие культурных ценностей, верований и манер поведения, отраженных посредством лингвокультурологических категорий в национальных языковых картинах мира. Межкультурная коммуникация характеризуется тем, что участники общения используют специальные языковые варианты и дискурсивные стратегии, отличные от тех, которыми они пользуются при общении внутри своей национальной культуры.

Важнейшим элементом национальной культуры является речевой этикет. В устойчивых языковых формулах общения отложился богатый народный опыт, неповторимость обычаев, образа жизни, условий быта и культуры каждого народа. К речевому этикету относятся такие языковые единицы, реализующие функцию вежливости во всех речевых ситуациях, как пожелания. Пожелания добра воплощают лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности в качестве концептуальных доминант в национальной языковой картине мира.

Эксплицитность как лингвокультурологическая категория понимается в. работе как прямое кодифицированное, недвусмысленное выражение значения языковых единиц, которое заключается в прямой реализации в> речи. Имплицитность, в свою очередь, представляет собой' семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из их дополнительной« экспликации. Имплицитность как лингвокультурологическая категория^ находит свое воплощение в виде- определенных устойчивых речевых клише, относящихся к разряду речевого этикета, к числу которых можно причислить благопожелания.

Благопожелания, реализуя лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности как концептуальные доминанты в немецкой и русской языковой картине мира, могут быть представлены тремя группами: 1) эксплицитные пожелания; 2) имплицитные пожелания; 3) переходные случаи.

В работе применялся новый метод сопоставительного и сравнительного анализа речевых клише, актуализирующих лингвокультурологические категории в языковой картине мира в качестве концептуальных доминант. Поэтапно использование предлагаемого метода выглядело так:

1) классификация полученных методом сплошной выборки речевых клише по группам с учетом эксплицитной и имплицитной возможности выражения их семантического наполнения;

2) представление в виде лексико-семантических полей эксплицитных речевых клише в сопоставительном аспекте на базе нескольких языков;

3) репрезентация в виде семантических полей имплицитных речевых клише при сопоставлении нескольких языков;

4) сравнение и сопоставление переходных случаев экспликации и импликации семантики речевых клише посредством лексико-семантических полей;

5) обобщение полученных результатов исследования для выяснения характера концептуальных доминант репрезентации лингвокультурологических категорий в языковой картине мира-сопоставляемых языков.

Сравнительный анализ эксплицитных форм пожеланий добра .в немецком! и русском языках осуществлялся на базе лексико-семантических полей' которые были составлены на основании данных толковых словарей, cлoвapяí разговорной лексики В. Д. Девкина, Duden.Rede Wendungen в, немецком языке, словарей речевого этикета в русском языке. Выяснение в сопоставительном плане общего лексико-семантического состава благопожеланий в немецком и русском языке позволило разбить их на тематические фрагменты поля, представленные далее в виде микрополей. Сопоставление их состава помогло установить специфику экспликации пожеланий добра, как, концептуальной доминанты в языковой картине мира каждого из этих языков.

В лексико-семантических полях эксплицитных пожеланий наблюдается полное совпадение секторов пожеланий, выражающих «общее благо», «добрые напутствия», «здоровье», «добрые чувства», «успех», «пожелания при прощании», «пожелания-приветствия», «благопожелания в адрес умершего».

В обоих языках пожелания «общего блага» делятся на две подгруппы: «спокойной ночи» и «благополучие». В немецкой и русской языковой картине мира пожелание «добрых сновидений, спокойного сна» связано с представлениями о покое, наступающем, когда человек спит; с пожеланиями именно приятных сновидений. Сходство проявляется в том, что в немецкой и русской языковой картине мира пожелания «благополучия» связаны с обобщенным пожеланием добра. Особенностью русской языковой картины мира можно считать соотнесение пожеланий «благополучия» с наличием добра, миролюбия, спокойствия и счастья.

Фрагмент лексико-семантических микрополей эксплицитных немецких и русских пожеланий «добрые напутствия» подразделяется на четыре основные подгруппы: 1) «благословение»; 2) «поддержка»; 3) «удача»; 4) «ободрение». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания добра в виде «благословения» ассоциируются, с одной стороны, с возможностью предоставить на рссмотрение Бога осуществление задуманного, а с другой стороны, с надеждой, на то, что все закончится- благополучно. В русской языковой картине мира, в отличие от немецкой, благословение связано» с выражением желания^ прожить жизнь под покровительством Бога и других Сил небесных. Эксплицитность пожеланий «поддержки» в немецкой и русской языковой картине мира проявляется в присутствии образов, связанных с пожеланиями обретения покоя, стойкости; в осознании принятия событий как воли Божьей; в представлении' поддержки в таких жизненных ситуациях, которые связаны с напряженностью обстановки. Благопожелания «удачи» в немецком и русском языковом сознании ассоциируются с понятиями успеха, благоприятного исхода событий. Как в немецкой, так и, в русской языковой картине мира эксплицитные благопожелания «ободрения» выражаются представлениями о смелости, радости и спокойствии. Образ мужчины, обладающего мужеством, в языковом сознании носителей немецкого и русского языков также выражает понимание одобрения действий представителей мужского пола.

В микрополях пожеланий «здоровья» в немецком и русском языках сходство наблюдается в присутствии подгрупп пожеланий «здоровья болеющим» и «долголетия». Как в немецкой, так и в русской языковой картине мира эксплицитные пожелания «здоровья болеющим» сопряжены с наличием образов времени, способствующего выздоровлению и обретению душевного покоя. В русской языковой картине мира имеет место при экспликации пожеланий «здоровья болеющим» образное представление о возвращении здоровья на всю жизнь. Представлениями о сохранении долголетия в языковой картине мира сравниваемых языков выражены эксплицитные пожелания «долголетия», в которых образ времени имеет большую протяженность.

Микрополя пожеланий в значении «добрые чувства» лексико-семантических полей в обоих языках состоят из эксплицитных пожеланий: «счастье», «радость», «любовь», «дружба» и «осуществление мечты». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания, «счастья» отображают образ хорошего удела и дружелюбия, пожелания^ «радости» связаны с образом «веселья». Как в< немецкой, так и в русской языковой картине мира пожелания «любви» соотносятся с символами общей любви, но в русской языковой картине мира любовь ассоциируется' с советом и согласием. В языковой картине мира обоих языков пожелания «дружбы» связаны с присутствием в жизни хорошего друга, а пожелания «осуществления задуманного» соотносятся1 с эталоном исполнения мечты.

В микрополях пожеланий, выражающих «успех», в немецком и русском языках выявляется их структурное сходство в присутствии одной тематической подгруппы, «успех • в деятельности». В немецкой и русской языковой картине мира пожелания «успеха» ассоциируются с образами достижения поставленной цели и присутствия творчества и сил в какой-либо деятельности.

Сходство эксплицитных «пожеланий при прощании» в немецком и русском языках проявляется в конкретизации пожеланий: «благополучия удачи в отдыхе», «удачи в дороге». В немецкой и русской языковой картине мира- эксплицитные пожелания «благополучия при расставании» связаны с представлениями о счастье, мире, доброй погоде с учетом того, что Господь способствует реализации этих пожеланий. В русской языковой картине мира данные благопожелания ассоциируются с наступлением благоприятного времени. В языковой картине мира сравниваемых языков пожелания «удачи в отдыхе» представлены образами веселого отдыха, имеющего статус каникул и отпуска, но в русской языковой картине мира хороший отдых связан с праздником, рыбалкой и охотой. Как в немецкой, так и в русской языковой картине мира эталоном эксплицитных пожеланий «удачи в дороге» при расставании выступают символы самой дороги, конкретизация средств передвижения, благоприятного окончания пути.

Как в немецком, так и в русском языке «пожелания-приветствия» подразделяются на три семантические подгруппы: 1) пожелания «благополучия во времени»', 2)» «пожелания во время еды»; 3) «пожелания мира». В немецкой и русской' языковой картине мира эксплицитные пожелания! «благополучия во времени» связаны в одинаковой- мере1 с номинацией времени суток: утро, день, вечер, но в русской-языковой картине мира благополучие может иметь обобщенную форму приятного времяпровождения. В языковой картине мира сравниваемых языков «пожелания-приветствия во время еды» ассоциируются с номинациями благопожеланий аппетита. Особенностью, русской языковой картины* мира является наличие не только стереотипа номинации г аппетита в данных ситуациях, но и упоминание здоровья, когда пища способствует сохранению здоровья. Как в немецкой, так и в. русской языковой картине мира «пожелания-приветствия мира» связаны с символикой сохранения мира', и спокойствия, но в русской языковой картине мира наблюдается специфика номинации адресата, когда мир в жизни- человека символизирует мир в его доме и семье.

В структуре микрополей пожеланий, выражающих «благопожелания в адрес умершего» сходство наблюдается между немецким и русским языком в наличии элементов?микрополя: «царство небесное» и «мир праху». В русском языке микрополе образуют пожелания со значением «вечная память», «вечный покой». В немецкой и русской языковой картине мира благопожелания «царство небесное» представлены символом небесного рая, в котором может занять место душа умершего. В языковой картине мира сравниваемых языков эксплицитные пожелания «мир праху» в одинаковой мере связаны с образом мира, спокойствия, но отличием русской языковой картины мира выступает стереотип дополнительного выделения факта смерти, реализуемой лексемой «прах». В русской языковой картине мира, соответственно, пожелания, обозначающие «вечную память» и «вечный покой», символизируют стремление сохраненить добрые воспоминания об умершем в памяти потомков.

В немецком и русском языках имплицитные благопожелания можно представить в виде семантических полей, включающих одинаковые фрагменты: 1) «обобщенные пожелания»-, 2) «пожелания успеха, удачи»; 3) «пожелания здоровья, долголетия»; 4) «пожелания при прощании»; 5) «пожелания-приветствия»; 6) «добрые напутствия»; 7) «пожелания добра работающим». Составной, частью семантического поля немецких имплицитных пожеланий добра является сектор «добрые чувства», а русских пожеланий элементы: 1) «достаток»; 2) «пожелания новобрачным»; 3) «идущему в баню»; 4) «благопожелания в адрес умершего». Между немецкими и русскими имплицитными обобщенными пожеланиями добра отмечается относительное сходство. В немецкой языковой картине мира они связаны с «обдуманностью действия» и «успешным завершением». В русской языковой картине мира имплицитные обобщенные пожелания добра ассоциируются с пожеланиями «счастливой жизни», «здоровья», «Божьей благодати», «прочности покупки».

В немецкой и русской языковой картине мира имплицитные пожелания «успеха, удачи» соотносятся с пониманием «успеха, удачи в учебе», «в жизни». Но в немецкой языковой картине мира они символизируют «успех, удачу в деятельности» и «подтверждение успеха». В русской языковой картине мира они принимают образы «ироничных пожеланий» и пожеланий «успеха, удачи в пути».

Имплицитные пожелания «здоровья» в немецкой и русской языковой картине мира связаны со стереотипом обобщенного пожелания здоровья. В немецкой языковой картине мира имеют место стереотипные пожелания здоровья от противного». В русской языковой картине мира наблюдаются ассоциации с образами «здоровая жизнь», «долголетие», «долголетие и достаток», имеющими порой форму шутки.

Одинаковым образом имплицитные «пожелания при прощании» в немецкой и русской языковой картине мира символизируют «удачный исход» начатого дела, связанный с пребыванием в пути. Русские «пожелания при прощании» подразделяются, дополнительно на две тематические подгруппы: 1) «доброго пути»\ 2) «спокойной ночи», где имеют место пожелания достатка, обращение к Богу за помощью с оговоркой не спугнуть удачу.

Имплицитные «пожелания-приветствия обедающим» в немецкой^ и русской языковой картине мира представлены символикой приема- пищи, которая в немецкой языковой картине мира подчеркивает отражение времени обеда, а в русской языковой картине мира связана с номинацией продуктов питания и с почтительным отношением к еде. В русском языке «пожелания-приветствия встречным» могут быть конкретизированы как «общие пожелания», пожелания« «торговцу», «работающим», «отдыхающим», «гуляющим», «компании», и в языковой картине мира эти пожелания соотносятся с образами Божьей помощи, особенно в пути, с номинацией деятельности и занятости встречных.

Имплицитные благопожелания «добрые напутствия» как в немецкой, так и в русской языковой картине мира символизируют желание «быть бодрым». В немецкой языковой картине мира эти пожелания связаны с христианской готовностью принимать то, что дает Бог, а в русской они представлены символами сохранения в целостности жизненно важных частей тела человека. В немецкой языковой картине мира эти пожелания представлены дополнительно символами решительности и смелости и противопоставлены слабости и скуке. В обоих языках отмечается присутствие пожелания «утешение». В немецкой языковой картине мира утешение соседствует с терпением и мудростью, а в русской — с уверенностью в добром разрешении жизненных проблем со временем, образом которого выступает мука. «Добрые напутствия» как «предостережение» в немецкой языковой картине мира приобретают вид стереотипа проявления осторожности в зависимости от того, как начинает складываться день с утра. В русской языковой картине мира «добрые напутствия» в виде «добрых пожеланий», разделенных на пожелания «спокойствия» и «благополучия», символизируют мир и достаток в семье.

Немецкие и русские имплицитные пожелания «работающим» могут быть адресованы людям, занимающимся профессиональной4 деятельностью: В;- немецком языке встречаются имплицитные пожелания, адресованные занимающимся спортом, а в русском языке — работающим по дому. В.обоих языках среди профессий в микрополях называется профессия летчика, деятельность которого специфически представлена в- немецкой и русской языковой картине мира. В немецкой языковой картине мира полет летчика ассоциируется со счастливым взлетом, в русской — с удачной посадкой. В немецком языке, кроме профессии летчика, называется* профессия горняка, и в языковой картине мира она является! стереотипом* представления об удачном окончании работы. В русском языке имеют место имплицитные профессиональные пожелания, адресованные «военному», «моряку», «водителю», «охотнику», «рыбаку», «крестьянину», «ткачихам», символизирующие в языковой картине мира благополучное окончание работы, поспешность. В немецком языке присутствуют пожелания людям, занимающимся спортом: пловцу, игроку в кегли, связанные в языковой картине мира с представлениями о достижении спортивных результатов, зависящих от хорошего состояния спортивного инвентаря и условий.

В русском языке имеют место имплицитные пожелания работающим по дому: «молотильщикам», «пастуху», «жарящей женщине», «сбивающему масло», «стирающей белье», «доящей корову», «стригущим овец», которые в языковой картине мира ассоциируются с пониманием достатка в доме. В немецком языке имеют место имплицитные пожелания «добрые чувства», представленные в языковой картине мира с образами времени, счастья и чистоты. В русском языке имплицитные пожелания «достатка» конкретизируются в виде пожеланий «наживать добро», «преумножать богатство» и «шутливых пожеланий», которые в языковой картине мира символизируют приобретение богатства, данного Богом, противопоставляются беде и связываются с наличием здоровья.

Имплицитные пожелания «идущему в баню» в русской языковой картине мира символизируют освобождение от грязи, не только телесной,, но и духовной; имплицитные пожелания «в адрес умершего» соотносятся' с обретением покоя, мира, оставлением грехов.

Немецкие и русские- благопожелания могут быть не только эксплицитными и имплицитными, но и представлять промежуточные случаи актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира. К разряду таких благопожеланий относятся непожелания зла. Эти пожелания представлены, в работе в виде лексико-семантических полей антонимов базовых лексем «das Gute» и «добро». Как в немецком, так и в русском языках эти лексико-семантические поля подразделяются на четыре сферы, характеризующие человека: его «эмоциональное состояние», «действие», «характер» и «здоровье».

Микрополя «эмоциональное• состояние человека» в немецком и русском» языках содержат в своем составе ядро «огорчение» и секторы «беспокойство», «страх», но в русском языке данное микрополе образуют такие фрагменты, как «тоска» и «отчаяние», не имеющие соответствия в немецком языке. В немецкой и русской языковой картине мира ядерные непожелания зла, конкретизированные чувством огорчения, воплощают символ отсутствия горя, беды, печали. В русской языковой картине мира эти пожелания соотносятся с понятием отсутствия уныния. Непожелания «беспокойства» в языковой картине мира сопоставляемых языков воплощаются символами приобретения покоя, но в русской языковой картине мира дополнительные пожелания этой группы, символизируют отсутствие тревоги, горя. Непожелания «страха» в немецкой и русской языковой картине мира связаны с образом боязни, а в русской языковой картине мира страх может приобретать образ робости, неуверенности и трусости. «Эмоциональное состояние человека», представленное непожеланиями зла, ассоциируется в русской языковой картине мира с отсутствием тоски и отчаяния.

Наблюдаемое различие в составе ядер микрополей «действие человека» проявляется в том, что в немецком языке ядерным является словосочетание «böse sein» (быть злым, сердитым), а в русском языке глагол «сердиться». В одинаковой мере в микрополях содержатся, элементы: «сердиться», «делать < глупости», «обманывать», «быть опрометчивым». В русском языке значительно больше элементов, выражающих действие человека при непожеланиях зла: «держать зло», «помнить зло». В > немецкой и русской языковой картине мира" непожелания зла в виде «действий человека» представлены символами преодоления злости, которая может иметь вид сердитости, глупости, обмана и опрометчивости, в русской языковой картине мира такие пожелания символизируют желание избавиться от зла. В микрополях «характер человека» в немецком и русском языках отсутствует ядро. Лексемы, составляющие эти микрополя, подчеркивают отрицательные черты характера человека: наглость, ребячество, робость, упрямство; но в русском языке дополнительно к ним относятся трусость, потеря выдержки. В немецкой и русской языковой картине мира непожелания зла, сопряженные с характером человека, соотносятся со стремлением избавиться от наглости, робости, упрямства, внутренней незрелости, в русской языковой картине мира присутствует желание преодолеть трусость, неумение быть выдержанным.

В обоих языках семантика ядерных лексем микрополей «здоровье человека» одинаково связана с понятием холода. В языковой картине мира немецкого и русского языков непожелания зла в области «здоровья человека» символизируют отсутствие холода как причины болезни. В немецкой языковой картине мира имеет место понятие преодоления травматизма, а в русской языковой картине мира - отсутствия болезни вообще.

В работе выявляются сходства и различия функционирования благопожеланий в немецких и русских художественных текстах второй половины XX века. Текст, в связи с обращением гуманитарных наук к вопросам раскрытия ресурсов трансформации значения в. знаковых макрообразованиях, обретает статус понятия, ключевого для доминирующих научных парадигм, и попадает в фокус внимания,многих наук. Под текстом» понимается иерархическое единство высшего ранга, многоаспектное и-многомерное образование, совмещающее характеристики системного-объекта, сложного знака и коммуникативного целого. Прю функционировании в тексте языковые единицы других уровней приобретают дополнительные характеристики. Оставляя за рамками данной работы вопросы актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в художественной картине мира, изучение которой требует самостоятельного рассмотрения, мы провели сопоставительный анализ функционирования благопожеланий в немецких и русских художественных текстах.

При функционировании эксплицитных пожеланий добра в. немецких и русских художественных текстах сходство проявляется в употреблении таких тематических групп, как: «добрые напутствия», «общее благо», «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании», «добрые чувства», «пожелания удачи, успеха», «пожелания здоровья». Отличием немецких текстов является функционирование стилистического- «пожелания родителям», русских — употребление эксплицитных «благопожеланий в адрес умершего». В'немецких и русских художественных текстах выявлено сходство в употреблении пожеланий «добрые напутствия», представленных тематической подгруппой «ободрение», которые могут быть как словарными, так и не словарными. В русских художественных текстах встречаются пожелания «поддержка», «благословение», зафиксированные лексикографически. Сходство в языках проявляется* в наличии стилистических эксплицитных пожеланий подгруппы: «поддержка», «пожелания хорошей жизни». Спецификой русских текстов можно считать присутствие эксплицитных стилистических пожеланий «добра и жизни в форме тоста», «долголетия и счастья».

Тематическая группа эксплицитных «пожеланий-приветствий» проявляет сходство в функционировании в текстах пожеланий «во время еды», «благополучия во времени», однако в русских текстах употребляются1 пожелания, не зафиксированные в словаре: «кушать на здоровье», «Божья помощь», «приятного отдыха». Эксплицитные «пожелания при прощании проявляют себя в текстах в одинаковой мере тематическими подгруппами «благополучие», «удача в дороге». В немецких текстах функционируют стилистические пожелания «удача в профессиональной деятельности», в русских текстах — «помощь Высших сил», «добрые напутствия», «здоровье». Эксплицитные пожелания «общего блага» в немецких и русских художественных текстах представлены, отмеченными в. словаре тематическими подгруппами: «спокойной ночи» и «благополучие».

В эксплицитных пожеланиях «добрые чувства» в художественных текстах на сопоставляемых языках используются словарные варианты пожелания «счастья», но в немецких текстах встречаются пожелания, не зафиксированные лексикографически. Пожелания «здоровья» в текстах на немецком и русском языках отмечают сходство! в функционировании тематической подгруппы пожеланий «здоровья болеющим», а в русских текстах дополнительно — «долголетия». В текстах на русском языке функционируют не зафиксированные в словаре пожелания «здоровья болеющим». В немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные словарные пожелания «удачи и успеха в жизни»; в русских текстах можно встретить словарные пожелания, направленные «в адрес умершего». Это в основном пожелания тематической подгруппы «царство небесное». Отличием немецких художественных текстов является стилистическое эксплицитное «пожелание, адресованное родителям».

Наиболее часто в немецких и русских художественных текстах используются эксплицитные пожелания «добрые напутствия», реже — «пожелания-приветствия», «пожелания при прощании». Редко встречаются тематические группы пожеланий: «общее благо», «добрые чувства»; «здоровье», «удача». В;, немецких текстах нечасто можно констатировать употребление группы, «пожеланий в адрес родителей», в русских текстах — «пожеланий в адрес умершего».

Сходство в немецких и русских художественных текстах проявляется в употреблении имплицитных пожеланий, выражающих «добрые напутствия», «пожелания при прощании», «удачу». В немецких текстах находят употребление имплицитные пожелания-приветствия «во время еды», стилистические профессиональные пожелания «лесорубу» и «ограничение пожеланий». В русских текстах используются обобщенные пожелания добра подгруппы «Божья благодать». Имплицитные пожелания «добрые напутствия» в немецких и русских художественных текстах проявляют сходство в использовании тематических подгрупп «поддержка» и «утешение», каждая из которых имеет свои особенности. В художественных текстах на обоих языках имплицитные пожелания «удачи» могут быть представлены только тематической подгруппой «удача в учебе». В немецких текстах функционируют имплицитные «пожелания при прощании», выражающие «удачный исход», в русских текстах встречаются стилистические имплицитные «пожелания при прощании», содержащие в себе «доброе напутствие».

Имплицитные пожелания в значении «добрые напутствия» в немецких и русских художественных можно встретить чаще всего, реже употребляются пожелания «удачи», «пожелания при прощании». В немецких художественных текстах нечасто имеют место «пожелания-приветствия», «ограничение пожеланий», отсутствующие в русских текстах. В русских текстах зафиксировано редкое употребление «обобщенных пожеланий добра», не отмеченных в немецких текстах.

В немецких и русских художественных текстах функционируют промежуточные случаи непожеланий зла, относящиеся к демонстрации «эмоционального состояния человека», представленные тематическими подгруппами «огорчения», «преодоления страха», а в русских текстах дополнительно пожеланиями «отказа от беспокойства», «тоски». В немецких и русских художественных текстах могут использоваться непожелания зла, охватывающие тематическую группу «действие человека». В немецких текстах встречаются'стилистические пожелания «раскаиваться», в русских художественных текстах это подгруппа непожеланий «сердиться», зафиксированная словарем, и целый ряд стилистических непожеланий зла типа: «не тушеваться», «не вешать голову», «не быть несчастнее других», «не затаить зло», «не терять время». Тематическая группа непожеланий зла «характер человека» используется в русских художественных текстах в виде подгрупп «не робеть», «не распускаться» и «не быть ребенком».

Количественный анализ показывает, что наиболее чаете в немецких и русских художественных текстах функционируют непожелания зла в значении «эмоциональное состояние человека». Несколько реже употребляются пожелания тематической группы «действия человека». В русских текстах зафиксированы» редко используемые пожелания в значении «характер человека».

Благодаря исследованию удалось установить на материале благопожеланий возможности явных, скрытных и промежуточных типов актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в немецкой и русской языковой картине мира. В" диссертации разработана комбинаторная методика лингвокультурологического исследования немецких и русских речевых клише, которая открывает перспективы анализа языкового выражения других лингвокультурологических категорий, существующих в языках. Применение комплексного анализа благопожеланий в немецком и русском языках позволило установить национальную специфику их отражения в языковой картине мира носителей этих языков, представленную в виде концептуальных доминант.

Перспективы дальнейшего исследования видятся в том, что лингвокультурологические категории эксплицитности и имплицитности также могут выступать в виде концептуальных доминант в других родственных и неродственных языках. Можно исследовать диахронию становления благопожеланий как возможность реализации названных лингвокультурологических категорий, а также пути использования пожеланий не только в художественных, но и в текстах другой стилистической направленности.

Список научной литературыШатилова, Любовь Михайловна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Аврамова А.Г. Лингвистические особенности электронного общения: (на материале французского, английского и русского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2005. - 27 с.

2. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. СПб.: Наука, 1994.-154 с.

3. Адоевская О.В. Пространство непосредственной коммуникации и его глагольная организация*в современном немецком языке: дис. . канд: филол. наук. Самара, 2003. - 167 с.

4. Акишина A.A., Формановская Н.И: Этикет русской речи. М:: Русский язык, 1989. - 358 с.

5. Актуальные проблемы культуры речи. М.: Наука, 1970. - 403 с.

6. Актуальные проблемы германистики и романистики: сб. ст. по материалам межвуз. науч. конф. (Смоленск, 27-28 июня 2006 г.): в 2 ч. -Смоленск: Смоленский гос. ун-т, 2006. Вып. 10. - Ч. 2: Язык в тексте. -287 с.

7. Актуальные вопросы сравнительного языкознания / под ред. A.B. Десницкой. Л.: Изд-во Ин-та языкознания Ленингр. АНСССР, 1989. - 237с.

8. Алексеева A.A. Аргументативный потенциал крылатых слов (на материале текстов современной немецкоязычной прессы): автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 2001. 18 с.

9. Алефиренко Н.Ф. Фразеология в системе современного русского языка. Волгоград: Перемена, 1993. - 49 с.

10. Алефиренко Н.Ф. Языковое сознание и лингвокультурология образной идиоматики // Фразелология и миропонимание народа: материалымеждунар. науч. конф. Тула: Изд-во ТГПУ им. JI.H. Толстого, 2002. - Ч. 1: Фразеологическая картина мира. - С. 5-12.

11. Алиева Т.В. Эксплицитные и имплицитные средства выражения условной модальности в современном французском языке: дис. . канд. филол. наук. М., 2003. - 138 с.

12. Актуальные проблемы прагмалингвистики: тезисы докл. науч. конф. Воронеж: Изд-во Воронежск. гос. ун-та, 1996. - 96с.

13. Аналогия в семантике. М.: Языки славянской культуры, 2003. — 224 с.

14. Андреева Е.С. Диалектика текста: Модульная сетевая система логической формы как основа надсистемы мышления — языка знания. — изд. 4-е, перераб. и доп. - М.: МАКС Пресс, 2005. - 119 с.

15. Анисимова Е.Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов): учеб. пособие для студентов факультетов иностранных языковых вузов. М.: Academia, 2003. — 350 с.

16. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка). М.: Наука, 1974. - 216 с.

17. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М.: Просвещение, 1966. - 302 с.

18. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: учебник для вузов. -М.: Флинта-Наука, 2005. С. 23-30.

19. Арнольд И.В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка // Текст как объект комплексного анализа в вузе: сб. науч. тр. — Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1984. С. 3-11.

20. Артемьева Е.Ю. Лингвокультурная составляющая современного политического процесса (специфика англоязычных государств): автореф. дис. канд. пед. наук. Нижний Новгород, 2003. - 27с.

21. Арутюнова Н.Д. Истина. Добро. Красота. Взаимодействие концептов // Логический анализ языка: Языки эстетики: концептуальные поля прекрасного и безобразного. М.: Индрик, 2004. - С. 5-29.

22. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1994. - 890 с.

23. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.: Наука, 1976. -600 с.

24. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений (оценка, событие, факт). — М.: Наука, 1988.-338 с.

25. Арутюнова Н.Д., Ширяев E.H. Русское предложение: бытийный тип (структура и значение). М.: Русский язык, 1983. - 198 с.

26. Арутюнова Н.Д. Жанры общения // Человеческий1 фактор < в языке. Коммуникация, модульность, дейксис. -М.: Наука, 1992. -28I.e.

27. Арутюнова Н.Д. Коммуникативная, функция и. значение слова // Филологические науки. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 1973. - № 3. -С. 42-54.

28. Арутюнова Н.Д. Образ: Опыт концептуального анализа // Референция и проблемы текстообразования. М.: Наука, 1988. - С. 117-130.

29. Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Ростов н/Д: Изд-во Ростов, ун-та, 1964. - 315 с.

30. Архипкина Л.В. Немецкие фразеологические единицы' с компонентами-соматизмами в лингвокогнитивном и культурном аспектах: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007. — 21 с.

31. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Академия, 1997. - С. 276379.

32. Атабекова A.A. Сопоставительный анализ функционирования языка на англо- и русскоязычных Web-страницах: автореф: дис. . д-ра. филол. наук. М., 2004.-32 с.

33. Атаян Э.Р. Коммуникация и раскрытие потенций языкового сознания (цикл лекций). Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1981.-191 с.

34. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. — М.: Удиториал УРСС, 2004: 296 с.

35. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1996. - 104 с.

36. Бабушкин А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления // Методологические проблемы когнитивной* лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2001. - С. 111-113.

37. Баженов Г.А. Вопросы фразеологии в сопоставительном аспекте (на материале китайского и русского языков): дис. . канд. филол. наук. — М'., 1999.-160 с.

38. Баранов А.Г. Принцип функционализма в текстовой деятельности // Функционирование языка в различных типах текста: межвуз. сб. науч. тр. — Пермь: Изд-во Пермск. гос. ун-та, 1989. С. 5-14.

39. Бархударов Л.С. К вопросу о типах межъязыковых лексических соответствий (на материале английского и русского языков) // Иностранные языки в школе. М.: Просвещение, 1980. - № 5. - С. 13-17.

40. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — 2-е изд. — М.: Искусство, 1986. 444 с.

41. Бедоидзе Л.Г. Фразеологические единицы с компонентом цвета в немецком, русском и осетинском языках: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М, 1997.-20 с.

42. Безуглов И.Г. Межкультурная коммуникация и перевод // Межкультурная коммуникация и перевод: материалы межвуз. конф. М.: МОСУ, 2002. - С. 7-8.

43. Бельчиков Ю.А. Литературное просторечие и норма // Литературная норма в лексике и фразеологии. М.: Академия, 1983. - С. 34-48.

44. Беляевская Е.Г. Когнитивные основания изучения семантики слова // Структуры представления знаний в языке. М.: Высшая школа, 1994. - 118,с.

45. Белянин В.И. Психолингвистические аспекты, художественного текста. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та им. М.В: Ломоносова, 1988. - 123 с.

46. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 448 с.

47. Берестнев Г.И. Самосознание личности в аспекте языка // Вопросы, языкознания. М.: Наука, 2001. - № 1. - С. 60-84.

48. Богданов В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты. Л.: Изд-во Ленингр. гос. ун-та, 1990. - 88 с.

49. Богданов В.В. Текст и текстовое общение: учеб. пособие. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. 68 с.

50. Богуславский И.М. Сфера действия лексических единиц. М.: Языки русской культуры, 1996.-460 с.

51. Болдырев H.H. Категориальное значение глагола: системный и функциональный аспекты: монография. СПб: РГПУ, 1994. - 171 с.

52. Болдырев H.H. Концептуальные структуры и языковые значения // Филология и культура: материалы междунар. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С.62-69.

53. Болдырев H.H. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 25-36.

54. Бондаренко В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория. — М: Наука, 1983.-216 с.

55. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола. М.: Просвещение, 1971.-239 с.

56. Борисова Е.Г., Мартемьянов Ю.С. Предисловие / Имплицитная информация в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999.4 - С. 8-14.

57. Борисова Е.Г. Имплицитная информация в лексике / Имплицитная информация в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 30-42.

58. Борисова Л.И. Особенности семантики общенаучной лексики: дис. . канд. филол. наук. М., 1986. - Т. I. - 179 с. - Т. II. - 351 с.

59. Борисова Л.И. Лексические проблемы научно-технического перевода: дис. в виде научного доклада . д-ра. филол. наук. — М., 1995. — 47 с.

60. Брагина Н.Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса / Имплицитная информация в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. -С.43-57.

61. Брагина Н.Г. Устойчивые словосочетания: метафора и миф //Anzeiger für slavische Philologie. Austria: Verlangsanhalt Graz, 1998 - Bd. 25. - S. 4163.

62. Брагина Н.Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.-С. 131-137.

63. Брагина Н.Г. Неисчезающие смыслы: эксплицитность / имплицитность в языке // Хроника международной научной конференции «Текст и подтекст: поэтика эксплицитного и имплицитного. М.: ИРЯ им.

64. B.B. Виноградова РАН, 2010. Электронный ресурс. URL: http://www.ruslang.ru/doc/conf text subtext 10 chronicle.pdf (дата обращения: 20.02.2011).

65. Брутян Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании // Методологические проблемы анализа языка. — Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1976.-С. 57-64.

66. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. Лекция, прочитанная; в Лондонском университете в 1967 г. Ереван: Луйс, 1968. - 66 с.

67. Будагов P.A. Язык и культура: хрестоматия: в 3 ч: учеб. пособие. — М.: Добросвет-2000, 2001. -Ч. 1: Теория и практика. 190 с.

68. Будагов P.A. Язык и речь в кругозоре человека. М.: Добросвет, 2000. - 302 с.

69. Будагов P.A. Человек и его язык. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та им. М.В. Ломоносова, 1976.-428 с.

70. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. М.: Языки русской культуры, 1997. - 540 с.

71. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Категория // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 215— 216.

72. Бурвикова Н. Д., Костомаров В. Г. Лингвокультурологические единицы в обучении языку // Лингвистическое и культурное разнообразие — фактор европейского развития. Бухарест: Бухарест, ин-т, 2001. - С. 15-20.

73. Бурдина З.Г. Категориальный спектр в его отношении к картине мира // С любовью к языку: сб. науч. тр. — М.: Ин-т языкознания РАН; Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2002. С. 130-136.

74. Бурдакова В.В. Дейктические категории в тексте // Предложение и текст: семантика; прагматика и синтаксис: межвуз. сб. науч. тр. — Л.: Изд-во Ленингр. гос. ун-та, 1988. С. 85-88.

75. Быкова* И.А. Когнитивно-прагматические основы межъязыковой* и» межкультурной коммуникации: текст, дискурс, перевод: учеб. пособие. М.: Изд-во РУДН; 2005. - 142 с.

76. Ваулина С.С., Берестнев Г.И. Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность / имплицитность выражения смыслов // Вопросы языкознания. М.: Наука, 2006. - № 6. - С. 129-133.

77. Вайнрайх У. О синтической структуре языка // Новое в лингвистике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1970. - Вып. 5. - С. 175-196.

78. Вайсгербер Й.Л. Родной? язык и формирование духа / пер. с нем., вступ. ст. и коммент. О. А. Радченко. М.: МГУ, 1993. - 223 с.

79. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа / пер. с немецкого, вступ. статья и коммен. О.А. Радченко. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та им. М.В. Ломоносова, 1993. - 224 с.

80. Валуйцева И.И. Время как металингвистическая категория: автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 2006. — 318 с.

81. Варина В.Г. Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц // Принципы и методы семантических исследований. М.: Высшая школа, 1976. - С. 239-243.

82. Варина В.Г. Проблема денотата и вопросы языкового значения // Иностранные языки в высшей школе. М.: Высшая школа, 1963. - № 11. — С. 27-35.

83. Васева-Кадыкова И. Диалог без авторского текста // Русская речь. -М.: Наука, 1972. -№ 5. С. 38-43.

84. Васильева А.Н. Основы культуры речи. М.: Русский язык. - 247 с.

85. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика: учеб. пособие для вузов. М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.

86. Васильев С.Г. Язык, значение и картина мира // Изв. АНКаз.ССР. Сер.: Общественные науки. М.: Наука, 1972. - № 4. - С. 47-48.

87. Ваулина С.С., Берестнев Г.И. Семантико-дискурсивные исследования языка: эксплицитность / имплицитность выражения смыслов // Вопросы языкознания. М.: Наука, 2006. - № 6. - С. 129-133

88. Вежбицкая А.С. Семантика, культура и познание: общечеловеческие понятия в культурно-специфичных контекстах // THESIS. — М.: Мир человека, 1993. № 3. - С.8-23.

89. Вежбицкая A.C. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Высшая школа, 2001. - 272 с.

90. Вежбицкая A.C. Семантические универсалии и описание языков. — М.: Языки русской культуры, 1999. 776 с.

91. Вежбицкая A.C. Понимание культур через посредство ключевых слов. М: Языки славянской культуры, 2000. — 287 с.

92. Вежбицкая A.C. Прототипы и инварианты // Язык, культура, познание. -М.: Русские словари, 1996. С. 251-276.

93. Величко И.В. Антропогенные возможности приложения как синтаксического наименования в художественном тексте // Альманах современной науки образования. Тамбов: Грамота, 2007. — Ч. 2. — № 3. — С. 29-30.

94. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. - 320 с.

95. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. — М.: Русский язык, 1990. 269 с.

96. Вернер A.B. Семантическая и функционально-коммуникативная характеристика фразеологических единиц с культурным компонентом значения: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1998.-23 с.

97. Вертель В.А., Шаранда А.Н. Сравнительная типология немецкого и русского языков. Минск: Изд-во Минск, гос. ун-та, 1984. - 115 с.

98. Вейхман Г.А. Грамматика текста. — М.: Высшая школа, 2005. — С. 15-20.

99. Видельбанд В. Философия культуры и трансцендентальный анализ. Культурология XX век. М.: Наука, 1995. - С. 10-15.

100. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография: Толковые словари русского языка. М.: Наука, 1977. - С. 110-120.

101. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. -М.: Наука, 1993. 171 с.

102. Владимиров С., Карев М. Информация и мы. М.: Знание, 1970. -188 с.

103. Водок Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград: Перена, 1997.138с.

104. Войскунский А.Е. Я говорю, мы говорим . Очерки о человеческом общении. -М.: Знание, 1982. 190 с.

105. Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления: логико-гносеологический анализ. — М.: Изд-во МГУ, 1989. 239 с.

106. Волкова Н.В. Сопоставительный анализ несвободных субстантивных сочетаний в русском и« немецком языках: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2004. - 15 с.

107. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2001. - № 1. — С. 65-72.

108. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004. - С. 6-20.

109. Воробьев B.B. Лингвокультурология: теория и методы. М.: Рос. ун-т дружбы народов, 1997. - 331с.

110. Воробьев В.В. О статусе лингвокультурологии // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Доклады и сообщения российских ученых. — Братислава: Спринт, 1999. С. 101-107.

111. Выготский Л.С. Мышление и речь // Психолингвистические исследования. -М.: Лабиринт, 1996. Т. 2. - 144 с.

112. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. Мышление и речь. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1956. - 519 с.

113. Гак В.Г. Языковые преобразования. — М.: Языки русской культуры, 1998. 763 с.

114. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. — М.: Международные отношения, 1977. 264 с.

115. Гак В.Г. Язык как форма самовыражения народов // Язык как средство трансляции культуры. -М.: Наука, 2000. С. 54-68.

116. Галенко В.Т. Лингвистика и межкультурная коммуникация // НТИ. Сер. 1: Организация и методика информационной работы. М.: ВИНИТИ, 2002.-№ 1.-С. 28-30.

117. Галеева Н.Л. Параметры художественного текста и перевод: монография. Тверь: Изд-во Тверск. гос. ун-та, 1999. — 155 с.

118. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистических исследований. -М.: Наука, 1981.-138 с.

119. Гамзюк H.B. Эмотивность фразеологической системы немецкого языка: (опыт исследования в синхронии и диахронии): автореф. дис. . д-ра филол. наук. Киев, 2001. - 32 с.

120. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

121. Гельблу Я.И. Способы выражения антонимичности в современном немецком языке: автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1965. - 18 с.

122. Германова H.H. Коммуникативные стратегии- комплимента и проблемы типологии речевых этикетов // Язык и. модель мира: сб. науч. тр. -М: Моск. гос. лингвист, ун-т, 1993. Вып,416. - С. 27-35:

123. Гетман И.М. Язык и картина мира // Язык и культура: II Междунар. конф.: тезисы. Киев: Киев, ун-т им. Т. Шевченко; Укр. ин-т междунар. отношений, 1993. - Ч. 1. - С. 3-4.

124. Говердовский В.И. История понятия «коннотация» // Философические науки. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1970. - № 2. - С. 34-37.

125. Гойфман О.Я. Речевые тактики // О.Я.Гойфман, Т.М. Надеина. Речевая коммуникация! М.: Инфра, 2001. С.56-72.

126. Гойфман О.Я., Надеина Т.М. Основы речевой коммуникации: учебник для вузов. М.: Инфра, 2001. - 272 с.

127. Головин Б.Н. Основы культуры речи. — 2-е изд., испр. М.: Высшая школа, 1988.-320 с.

128. Голубева С.С. Имена собственные плутовского романа в русских переводах // Межкультурная коммуникация: Современные тенденции и опыт: материалы I Всерос. науч.-прак. конф. — Нижний Тагил: НТГСГ1А, 2003. — Ч. З.-С. 58-61.

129. Гольдин В.Е. Речь и этикет: кн. для внеклас. чтения учащихся 7-8 кл. -М.: Просвещение, 1983. 109 с.

130. Гончарова Н.Э. Межкультурная коммуникация и речевой этикет // Языковые и культурные контакты различных народов: сб. ст. междунар. науч.-метод. конф. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2009. - С.52-55.

131. Горелов И.Н. Вопросы теории речевой деятельности. — Таллин: Валгус, 1987. 190 с.

132. Гудков Д.Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения. — М.: МГУ, 2000.-120 с.

133. Гумбольдт В. фон; Язык: и философия культуры. М.: Прогресс, 1985;-450 с.

134. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное: развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С. 37-298.

135. Гуревич В .В. Проблемы семантической производности в грамматике: автореф. дис. д-ра филол. наук. — М-, 1987. — 26 с.

136. Гуревич 11. С. Культурология: учеб. пособие. М.: Знание. — 305 е.

137. Гусаренко М.К. Дискурсивные разновидности, перлокутивная прагматика и пропозициональные характеристики речевого акта пожелания в современном русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Ставрополь, 2005. 25 с.

138. Гусева А.Е. Основы лингвокогнитивного моделирования лексико-фразеологических полей в немецком и русском языках: монография. М.: Изд-во МГОУ, 2007. - 362 с.

139. Гусева О.В. Лингвопрагматический анализ дискурсивно-идиоматических параметров открытого письма в современном английском языке: автореф. дис. канд. филол. наук. Иркутск, 2000. - 17 с.

140. Гухман М.М. Лингвистическая теория Л. Вейсгербера // Вопросы теории языка в современной» зарубежной лингвистике. М.: Изд-во- АН СССР, 1961.-С. 123-162.

141. Данилова H.H. Фразеологизмы в художественной коммуникации: автореф. дис. канд. филол. наук. М;., 1988. - 21 с.

142. Девкин В.Д. Занимательная лексикология. — М.: Владос, 1998: — 312 с.

143. Девкин В.Д. Разновидности номинации // Вопросы немецкой филологии: уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина. М.: МГПИ, 1971. - Т. 475. - С. 76-91.

144. Дегтев C.B., Макеева И.И. Концепт, слово в истории русского языка // Язык о языке. М.: Знание, 2000: - С. 35-42.

145. Дементьева Т.М. Особенности образования терминологической лексики права Европейского Союза (на материале немецкого языка): автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1999. - 22 с.

146. Демидкина Е.А. Фразеологизмы, паремии и афоризмы как средство объективации концепта «leben» в немецкой языковой картине мира: автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 2007. - 21 с.

147. Демьянков В.З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. - 172 с.

148. Калининград: Изд-во Рос. гос. ун-та им. И. Канта, 2006. С. 34-52. Электронный ресурс. URL: http://www.infolex.ru/Texniki.htm (дата обращения: 25.12.2009).

149. Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского концепта! «тоска» во французскую лингвокультуру: автореф. дис. . канд. филол. наук. -Волгоград, 2001. 16 с.

150. Дмитриева O.A. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов (на материале французского и русского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 1997. - 16 с.

151. Донец П.Н: Теория межкультурной коммуникации: специфика культурных смыслов и языковых форм: автореф. дис. . д-ра филол. наук. — Волгоград, 2004. 39 с.

152. Донец П.Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации: научный статус, понятийный аппарат, языковой и неязыковой аспекты, вопросы этики и дидактики. Харьков: Штрих, 2001. - 384 с.

153. Егорова A.B. Имена живой и неживой природы в аксиологическом и концептологическом аспектах: (На материале пословично-поговорочного фонда английского языка): автореф. дис. . канд. филол. наук. Иваново, 2006. - 22 с.

154. Елизаров Г.В. Культурологическая лингвистика: опыт исследования понятия в методических целях. СПб.: Белбведер, 2000. - 140 с.

155. Ельцова E.H. Отражение национального своеобразия членения мира в межкультурной коммуникации // Проблемы национальных характеров, менталитетов и их проявление в языке: XI Науч.-метод. чтения: тезисы. — М.: Дипакадемия МИД России, 2001. С. 33-35.

156. Емельянова О.В. Жанровая обусловленность пространственно-временной организации художественного текста // Альманах современной, науки и* образования. Тамбов: Грамота, 2007. - Ч. Г: Языкознание в синхронии и диахронии. - С. 104-105.

157. Епифанцева Н.Г. Соотношение понятий» словосочетания и синтагмы и их место в иерархической системе синтаксических единиц // Иерархические и позиционные связи, лингвистических единиц: сб. тр. М.: МПУ, 1999.-С. 3-9.

158. Ермоленко Т.Н. Субъектно-объектные отношения как предмет авторской рефлексии в малой прозе М. Турнье // Актуальные проблемы германистики и романистики: сб. науч. ст. Смоленск: СмолГУ, 2006. — С. 168-172.

159. Жабина Е.В. Англо-американские заимствования в лексике современного немецкого языка: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2001.-18 с.

160. Жабина Е. В. Эксплицитные и имплицитные средства выражения доверия / недоверия в современном немецком политическом дискурсе: дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2007. - 208 с.

161. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации (речевой онтогенез). -М.': Наука, 1982.-157 с.

162. Жирова И.Г. Лингвистическая категория эмфатичность в антропоцентрическом аспекте: дис. . д-ра филол. наук. М., 2007. - 380 с.

163. Журавлева Л.С., Зиновьева М.Д., Есина З.И. Русский язык и цивилизация. М.: РУДН, 1977. - 300 с.

164. Залевская JI. JI. Концепт как достояние индивида // Психолингвистические исследования слова и текста. — Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2001. С. 5-18.

165. Зализняк A.A., Шмелев А.Д. Эстетическое измерение в русской языковой картине мира: быт, пошлость, вранье // Логический анализ языка. Языки этики и эстетики: концептуальные поля прекрасного и безобразного. — М.: Индрик, 2004. С. 209-230.

166. Зарецкий Е.В. Частотность иноязычной лексики в СМИ' и художественной литературе // Альманах современной науки и образования. — Тамбов: Грамота, 2007. Ч. 2. - № 3. - С. 62-83.

167. Захаренко. И.В'. Прецедентные высказывания как объект лингво-когнитивного анализа: материалы IX Конгресса МАПРЯЛ: доклады» и сообщения российских ученых. Братислава: Спринт, 1999. — С. 34-39.

168. Захарова М.А. Стратегия речевого использования образных фразеологизмов английского языка: (На материале ФЕ с пространной структурой): автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1999. -24 с.

169. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: МГУ, 1976.-С. 5-20.

170. Звегинцев В .А. Язык и лингвистическая теория. изд. 2-е, стереотипное. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 246 с.

171. Зинковская Н.Я. Язык. Письменность. Культура: учеб. пособие. — Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2005. 158 с.

172. Зиновьева М.Д. Культурологические аспекты имплицитной информации / Имплицитная информация в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999.-С. 124-133.

173. Зникина Л.С., Мамонтова Н.Ю. Язык и коммуникация: из теории и практики межкультурного общения: учебно-методич. пособие. Кемерово: КузГТУ, 2002.-92 с.

174. Зубкова Л.Г. Бытие, мышление, язык // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты: материалы Всерос. науч. конф.

175. Пенза 15-19 мая 2001 г.). М.: Ин-т психологии и ИЯ РАН; Пенза: 11111У им. В.Г. Белинского: Пензенский ИПКиПРО, 2001. - С. 17-19.

176. Иванова Е.В. Пословичные картины мира: На материале английских и русских пословиц: учеб. пособие. СПб: Изд-во СПбГУ, 2002.- 153 с.

177. Иванова Е.В. Мир в английских и русских пословицах: учеб. пособие. СПб: Изд-во СПбГУ, 2006. - 278 с

178. Ившин В.Д: Проблема взаимоотношения мышления, языка и речи // Язык и речь. Тбилиси: Изд-во АН ГрузССР, 1997. - С. 178-200.

179. Иностранные языки-и межкультурная, коммуникация: проблемы« и перспективы: сб науч. ст. -TVL: МГУ, 2001. 132 с.

180. Кабакова C.B. Идиомы- как «коллективные представления» // Семантика языковых единиц: докл. IV Междунар. конф. -М.: Альфа, 1994. -Ч. 2.-С. 36-38.

181. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. -415 с.

182. Казарина В:И. Исследования: К вопросу о состоянии как семантической категории Электронный ресурс. URL: http://www.russian.slavica.org/article57.html (дата обращения: 17.02.2010).

183. Каменская O.JI. Текст и коммуникация. М.: Высшая школа, 1990.- С. 12-35.

184. Каменская O.JI. Три семантики слова // Язык и модель мира: сб. науч. тр. МГЛУ. -М.: МГЛУ, 1993. Вып. 416. - С. 14-19.

185. Каминская Е.В. К вопросу о культуре речи // Эколингвистика: теория, проблемы, методы: — Саратов: Научная книга, 2003. — С. 300-302.

186. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. - С. 70-77.

187. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. — Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та. 1996. — С. 33— 46.

188. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. - С. 166-205.

189. Карасик В.И. Язык социального статуса. — М.: Ин-т языкознания РАН: Волгогр. гос. пед. ин-т, 1992. 330 с. Электронный ресурс. URL: http://philologos.narod.ru/texts/karasik/statusOO.htm (дата обращения: 15.04.2010).

190. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной, лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронежск. гос. ун-та, 2001. - С. 75-81'.

191. Карбо Д. «Душа и Я»: разговор советской и американской культур // Россия и Запад: диалог культур. -М.: МГУ, 1996. С. 165-183*.

192. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. СПб:: Центр «Петербургское востоковедение», 1996. - 275 с.

193. Категоризация мира: пространство и время: материалы науч. конф. -М.: Диалог-МГУ, 1997.-313 с.

194. Кибрик А.Е. Язык // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 604-606.

195. Кирилина A.B. Тендерные исследования в лингвистике и теории коммуникации: учеб. пособие для студентов высших учебных заведений. — М.: РОССПЭН, 2004. 250 с.

196. Клоков В.Т. Интерференция элементов культуры в языке на новой территории // Вопросы романо-германского языкознания. Самара: Изд-во Самар. гос. ун-та, 1995. - С. 27-34.

197. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Знание, 2000. — 214 с.

198. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Об одном способе косвенного информирования // Изв. АН СССР, отделение языка и литературы. М.: Изд-во АН СССР, 1988.-Т. 147.-№5.-С. 462-471.

199. Кобозева И.М. Тема речевого этикета в бессмертной поэме Н.В. Гоголя // Московский лингвистический журнал. Речевой этикет: семантика и ■ прагматика. М.: РГГУ, 2003. - Т. 7. - № 2. - С. 129.

200. Кобрина H.A. Язык как функциональная система: сб. ст. — Тамбов: Изд-во Тамб. гос. ун-та, 2001. С. 15-69:

201. Ковшова М.Л. К вопросу о культурной интерпретации фразеологизмов // С любовью, к языку: сб. науч. тр, посвящается' Е.С.1 Кубряковой: М.: Ин-т языкознания РАН; Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2002.-С. 311-315.

202. Ковшова М.Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц: Когнитивные аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1996.-22 с.

203. Ковшова Mi Л. «Ум» и «голова» как ключевые слова в составе фразеологических единиц: Опыт сравнения // Прагматика. Семантика. Грамматика: материалы конф. науч. сотрудников и аспирантов. М.: МГПИ, 1993.-С. 60-63.

204. Козлова Г.Ю. Возможности категории лица в культуре общения // Русский язык в школе. М.: Наш язык, 2005. - № 5. - С. 85-86.

205. Колесов В.В. О логике логоса в сфере ментальности. // Мир русского слова. М.: Мир русского слова, 2000. - № 2. - С. 52-59.

206. Колпакова Г.В. Семантика языковой единицы. Казань: Изд-во Казанск. гос. ун-та, 2004. - 216 с.

207. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. — М.: Наука, 1990.-105 с.

208. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. -М.: Наука, 1984. 175 с.

209. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. — 149 с.

210. Копчук Л.Б. Национальная и религиозная вариативность лексики и фразеологии современного немецкого языка. — СПб.: Образование, 1997. — 169 с.

211. Корнилов O.A. Языковые картины мира как отражения национальных менталитетов: автореф. дис. . д-ра культуролог, наук.- М.,2000. 45 с.

212. Коробка П.Л. Идиоматическая фразеология как лингвистическая и культурологическая проблема: автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1999. -18 с.

213. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история: (Проблема языкового изменения) 7 пер. с исп. И.А.Мельчука. — изд. 2-е, стереотипное. М.: УРСС,2001.-204 с.

214. Костомаров В.Г, Прохоров Ю.Е., Чернявская Т.Н. Язык и культура: Новое в теории и практике лингвострановедения. — М.: Ин-т русского языка им. A.C. Пушкина, 1994. 48 с.

215. Кошевая И.Г. К проблеме знака и значения в языке: учеб. пособие. — М.: МГПИ, 1976. 142 с.

216. Кравцова В.Ю. Энантиосемия лексических и фразеологических единиц: язык и речь: автореф. дис. . канд. филол. наук:. — Волгоград, 2006. — 20 с.

217. Кравченко A.B. К когнитивной теории времени и вида // Филологические науки. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 1990. - № 6. -С. 81-90:

218. Кравченко A.B. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты в языковой и русской лингвокультурах. — Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 2004. 206 с.

219. Красавский H.A. Динамика эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах: автореф. дис. . д-ра филол. наук. Волгоград, 2001.-40 с.

220. Красавский H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: монография. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. - 495 с.

221. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно (К вопросу о психолингвистике текста) // Вестник Моск. ун-та. Научный журнал. Сер. 9: Филология. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - № 1. - С. 53-70:

222. Красных В.В: Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М.: Гнозис, 2002. - 284 с.

223. Кронгауз М.А. Изменения в современном речевом этикете // Жизнь языка: сб. ст. к 80-летию М.В. Павлова. М:: Языки славянской культуры, 2001.-С. 263-269.

224. Крысин Л.П. Язык и общество // Русский язык: Энциклопедия / под ред. Ю.Н. Караулова. М.: Дрофа, 1998. - С. 658-663.

225. Крысин Л.П. Язык в современном обществе. М.: Просвещение, 1977.-192 с.

226. Крюкова О.П. Интегрированная лингводидактическая технология: дис. . д-ра филол. наук. М., 1998. - 156 с.

227. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

228. Кубрякова Е.С. Обеспечение речевой деятельности и проблемы внутреннего лексикона // Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М: Наука, 1991. - С. 82-140.

229. Кубрякова Е.С. Семантика производного слова // Аспекты семантических исследований. — М.: Просвещение, 1980. С. 135-140.

230. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. -М.: Наука, 1981. 178 с.

231. Кубрякова Е.С. Проблемы представлений знаний в языке // Структуры представления знаний в языке. М.: ИНИОН РАН, 1994. - С. 2231.

232. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура: тезисы II Междунар. конф. 12-14 мая 1999 г. -Тамбов: Изд-во ТГУ, 1999. Ч. 1. - С. 6-13.

233. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М.: Наука, 1997. - С. 30-60.

234. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (О концепте контейнера и формах его объективации в мире) // Известия РАН. Сер:: Литература и язык. М.: Наука, 1999. - Т. 58. - № 5. - С. 3-12.

235. Кудрина H.A. Переводческие преференции при адаптации заимствованных терминов // Актуальные проблемы германистики и романистики: сб. науч. ст. Смоленск: СмолГУ, 2006. - С. 102-108.

236. Кузнецов A.M. Этнолингвистика: Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1990. С. 70-85.

237. Кузнецова А.И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования. М.: МГУ, 1963. - 59 с.

238. Кузьменко Е.Л. Вербальная характеристика личности: дис. . д-ра филол. наук. М., 2005. - 413 с.

239. Кульпина В.Г. Взаимодействие культур сквозь призму лингвокльтурологической категории культурно-исторической точки отсчета // Россия и Запад: диалог культур. М.: МГУ, 1996. - С. 241-249.

240. Кустова Г.Н., Падучева Е.В. Словарь как лексическая база данных // Вопросы языкознания. М.: Наука, 1994. - С. 96-106.

241. Кустова Г.И. О типах производных значений слов с экспериенцальной семантикой // Вопросы языкознания. М.: Наука, 2002. -№2.-С. 16-34.

242. Лакофф Дж. Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. — М.: Прогресс, 1987. — С. 4056.

243. Лаптева O.A. Живая русская речь с телеэкрана: разговорный пласт телевизионной речи в нормативном аспекте. — 3-е изд. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-517 с.

244. Ларина Т.В. Категория вежливости в аспекте межкультурной коммуникации: (на материале- английской и русской коммуникативных культур): автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2003: - 32 с.

245. Лебедева A.A. Особенности фразовой акцентации английского языка в сопоставлении с русским» (в синхронии и диахронии): дис. . д-ра филол. наук. М., 2001. - 223 с.

246. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологии. -М.: Ключ-С, 1999. 224 с.

247. Левина В.Н. Некоторые особенности пейзажных единиц в художественном и научном текстах // Филология и культура: материалы VI Междунар. науч.-прак. конф. 17-19 октября 2007 г. Тамбов: Из-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. - С. 574-577.

248. Левченко М.Н. Темпорально-локальная архитектоника художественных текстов различных жанров: дис. . д-ра филол. наук. М., 2003.-398 с.

249. Лейбниц Г.В. Общие исследования, касающиеся анализа понятий и истин: сочинения: в 4 т. М.: Просвещение, 1984. - Т. 3. - С. 23-78.

250. Лекант П.А. Коннотации высказывания // Проблемы семантики высказывания: выраженный и имплицитный смысл: тезисы Краевой науч. конф. Красноярск: Изд-во Краснояр. гос. ун-та, 1986. - С. 78-82.

251. Лендех Ж. Обращения, приветствия и прощания в речевом этикете современных венгров // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. - С. 193-219.

252. Леонтович O.A. Системно-динамическая модель межкультурной коммуникации между русскими и американцами: автореф. дис. д-ра филол. наук. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2002. - 39 с.

253. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

254. Лингвистика и культурология: к 50-летию профессора Александра Павловича Лободанова. М.: МАЛП, 2000. - 506 с.

255. Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: тезисы междунар. конф: / под ред. И.М. Кобозевой. М.: Филология, 1995. - Т. 2: Linguistics by the end of the XX th. century: achievements, and perspectives. — 301 c.

256. Лингвистика на рубеже эпох: Идеи и топосы: сб. статей / под ред. O.A. Сулеймановой. — М.: Рос. гос. гуманитарный ун-т, 2001. — 393 с.

257. Лингвистика и межкультурная коммуникация: проблемы и перспективы / Московский гос. обл. ун-т, Ин-т Лингвистики и-межкультурной коммуникации. -М;: Изд-во МГОУ, 2004: Вып. 1. - 111 с.

258. Липпман У. Общественное мнение / пер. с англ. Т.В. Барчунова, под ред. К.А. Левинсон, К. В. Петренко. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2004. - 384 с.

259. Литвин Ф.А. Русская культура в зеркале англоязычной // Русская культура и мир: тезисы докладов II междунар. конф. Нижний Новгород: НГЛУ им. Добролюбова, 1994. - Ч. 2. - С. 129-132.

260. Лосев А.Ф. Проблемы символа и реалистическое искусство. — Л.: Искусство, 1976. С. 30-93.275., Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Избранные статьи: в 3 т. Таллин: Александра, 1992. - Т. 1.: Статьи по семиотике и типологии культуры. - 480 с.

261. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт, и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). - СПб.: Искусство-СПб, 1994. - 399 с.

262. Лукьянова Н.И. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Новосибирск: Изд-во Новосибир. гос. ун-та, 1986. - 90 с.

263. Луцева O.A. Речевой этикет (категория вежливости) и его изменение на стыке двух эпох (конец XIX первая четверть XX века): автореф. дис. . канд. филол. наук. - Таганрог, 1999. — 18 с.

264. Лучинина E.H. Лингвокультурология в системе гуманитарного знания // Критика и семиотика. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2004. - Вып. 7. -С. 238-243.

265. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. М-.: Просвещение, 1989. - 98 с.

266. Максименко Н.С. Говор Изобильненского района Ставропольского края: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Ставрополь, 1967. 29 с.

267. Мамонтова Т.Н. Процесс заимствования как один из признаков коммуникационной глобализации // Межкультурная коммуникация: Современные тенденции и опыт: материалы I Всерос. науч.-прак. конф. — Нижний Тагил: НТГСПА, 2003. Ч. 3. - С. 23-26.

268. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. — Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1969. 228с.

269. Марковина И.Ю. Влияние национальной специфики языка и культуры на процесс межкультурного общения // Речевое общение: проблемы и перспективы. М.: ИНИОН АН СССР, 1983. - С. 187-212.

270. Марчук М.В. Динамика лексических значений многозначных слов (лексика основного терминологического слоя): дис. в форме научн. доклада . д-ра филол. наук. — М., 1996. 59 с.

271. Марчук Ю.Н. Теоретические и практические проблемы прикладной лингвистики // Сб. статей МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: МГУ, 1988. - С. 172-180.

272. Маслова В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2001. - 208 с.

273. Медведева E.B. Рекламный текст в плане межъязыковой и межкультурной коммуникации: автореф. дис. . д-ра филол. наук. — М., 2002. -30 с.

274. Межкультурная коммуникация: материалы междунар. науч.-практ. конф. 16-18 октября 2002 г. Омск: Омск. гос. ун-т, 2002. - 91 с.

275. Мекеко Н.М. Сопоставительный анализ функционирования единиц^ речевого этикета тематической группы «пожелания» в английском и.русском языках: автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 2001. — 28 с.

276. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. — Л.:. Наука, 1978.-387 с.

277. Мизин К.И. Компаративные фразеологические единицы современного немецкого языка: пути образования и идеография: автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 2004. - 20 с.

278. Микута И.В. Элементы русского мира в книге Г. Готье «Путешествие в Россию // Межкультурная коммуникация: Современные тенденции и опыт: материалы I Всерос. науч.-прак. конф. Нижний. Тагил: НТГСПА, 2003. - Ч. 3. - С. 29-32.

279. Миннуллина Г.В. Межъязыковая соотнесенность немецких и русских фразеологизмов с глаголами движения: учеб. пособие. — Казань: Казанск. гос. пед. ун-т, 2003.-31 с.

280. Миронова H.H. Дискурс — анализ оценочной семантики. — М.: НВИ-ТЕЗАРИУС, 1997.-158 с.

281. Митали С. Обращение как элемент русского речевого этикета в сравнении с бенгальским: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2001. — 20 с:

282. Мокиенко В.М. Почему так говорят? От авося до ятя: Историко-этимологический справочник по русской фразеологии. — СПб: Норинт, 2003. 509 с.

283. Нелюбин Л.Л. Перевод и прикладная лингвистика. — М.: Высшая школа, 1983.-208 с.

284. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. — М.: Наука, 1993.-188 с.

285. Николаева Т.М. Металингвистический иконизм и социолингвистическая дистрибуция этикетных речевых стереотипов // Язык и культура: Факты и ценности: к 70-летию Ю.С. Степанова. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 228.

286. Новиков Т.Б. Типы культурных концептов // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. — С. 185-193.

287. Норманн- Б.Ю. Грамматика говорящего. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994.-229 с.

288. Озерова Н.Г. Средства выражения отрицания в русском и украинском языках. — Киев: Наук, думка, 1978. 118 с.

289. Омоле О.И. Лингвокультурные компоненты современного английского делового письма: дис. . д-ра филол. наук. М., 2000. - 182 с.

290. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988. С. 65-77.

291. Опарина Е.О., Сандомирская И.И. Фразеология и коллективная культурная идентичность // Profilowanie w jezyku i w tekscie. Lublin: Uniwersytet Marii Curie-Sklodowskiej, 1998. - S. 373-379.

292. Остин Дж. Как производить действия при помощи слов. Смысл и сенсибилии. -М.: Идея-Пресс, 1999. 120 с.

293. Ощепкова В.В. Образность в семантической системе языка (опыт сопоставительного исследования национальных вариантов английского языка).-М.:МОПИ им. Н.К.Крупской, 1989.-Ч. 1.-109 с.

294. Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конституировании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания. М.: Наука, 1977. - № 4. - С. 37-48.

295. Пап Ф. Этикет и язык // Русский язык в национальной школе. — М.: Наука, 1964.-№ 1.-С. 75.

296. Петрова Л.А. Линейно-вербальное пространство художественного текста в когнитивном аспекте // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2007. - Ч. 1: Языкознание в синхронии и диахронии. — С. 224-226.

297. Погодин А.Л. Язык как творчество: (Психологические и социальные основы творчества речи): Происхождение языка. изд. 2-е, стереотипное. -М.: УРСС, 2001.-556 с.

298. Пожилова В.Е. Лексика современного немецкого языка: Тенденции развития в последние десятилетия: учеб. пособие. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. - 87 с.

299. Попова Л.Г. Текст как объект изучения прагмалингвистики // Межкультурная коммуникация: Современные тенденции и опыт: материалы I Всерос. науч.-прак. конф. Нижний Тагил: НТГСПА, 2003. - С Ч. 3. - 116— 118.

300. Порхомовский В.Я. Литературный язык и межкультурные контакты // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы. М.: Наука, 1995. -Т. 2. - С. 425-426.

301. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. — Mi:.Учпедгиз, 1958.-Т. 1-2.-536 с.

302. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. -М.: Искусство, 1976. 614 с.

303. Предтеченская Н.В. Некоторые проблемы межкультурной коммуникации сегодня // Проблемы национальных характеров, менталитетов и их проявление в языке. М.: Ин-т языкознания РАН, 2001. - С. 67-70.

304. Приветствие и обращение в немецком языке. М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 1998.-60 с.

305. Проблемы изучения языка, речи и культуры: сб. статей / под ред. Т.Г. Шишкиной, Л.К. Салиевой. М.: МАКС Пресс, 2004. - 222 с.

306. Проблемы идиоэтнической фразеологии: доклады междунар. семинара 12-14 ноября 2001 г. / под ред. H.H. Кириллова. СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2002. - Вып. 4. - 38 с.

307. Проблемы идиоэтнической фразеологии: доклады на межвуз. семинаре «Идиоэтническая фразеология1 романских, германских и славянских языков» (10-11 ноября 1999 г.) / под ред. H.H. Кирилловой. -СПб: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2000. Вып. 3. - 103 с.

308. Пфандаль X. «Не делай мне жизнь тяжело!» (Mach's mir das Leben nicht schwer!) Некоторые наблюдения о силе языковых концептов в контактеязыков // Слово во времени и пространстве. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. — С. 358-372.

309. Рахимов С. Вопросы структурно-типологической характеристики предложения. Ташкент: Издательство УзФАН, 1978. - 145 с.

310. Рахмилевич М.Н. Семасиологическая функция композиции художественного произведения // Актуальные проблемы германистики и романистики: сб. науч. статей. Смоленск: СмолГУ, 2006. - С. 188-194.

311. Риккерт Г. Наука о природе и наука о культуре. М.: Республика, 1995.-С. 12-20.

312. Розен Е.В. Как появляются слова: Немецкая лексика: история и современность. -М.: Март, 2000. 154 с.

313. Россия и Запад: диалог культур. М.: МГУ, 1994. - 176 с.

314. Сачинская Т.М. Французский язык в культурной коммуникации // Язык. Культура. Диалог. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. - С. 6-9.

315. Свиридова Л.К. Роль эмоциональных структур в реализации категории тождества при построении драматургического текста. — М.: Народный учитель, 2004. 214 с.

316. Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: тезисы III Междунар. науч. конф- 27—28 апреля 2006 г, Челябинск / под ред. Л.А. Нефедовой. Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2006.-299 с.

317. Слово во времени и пространстве: к 60-летию профессора В.М. Мокиенко / под ред. Г.А. Лилича. СПб: Фолио-пресс, 2000. - 561 с.

318. Слышкин Г.Г., Ефремова М.А. Кинотекст. Опыт лингвокультурологического анализа. М.: Водолей Pyblishers, 2004. - С. 713.

319. Собянина В.А. Взаимодействие терминологической и обиходно-разговорной лексики в немецком языке: монография. — М.: Компания Спутник+, 2004. 243 с.

320. Спиркин А.Г., Ярошевский М.Г. Категории // Философский энциклопедический словарь. М:: Советская энциклопедия; 1983. - С. 251.

321. Степанов Ю.С. В мире семиотики: вводная статья // Семиотика. Антология. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. -С. 5-41.

322. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения (Семиологическая грамматика). М.: Наука, 1981. - 360 с.

323. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. -М.: Наука, 1975.-696 с.

324. Степанов Л.И. Немецкий язык в межкультурной коммуникации // Язык и культура. Диалог. М.: МГУ, 2003. - С. 1-14.

325. Степанов Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка: Знак, понятие, ментальный мир, реальность, номинализм и реализм, новый реализм. М.: Языки русской культуры, 1998. - 779с.

326. Стрелкова Н.М. Речевой этикет как важнейший элемент национальной культуры // Язык и культура: 2-я междунар. конф— Киев:

327. Киев, ун-т им. Т. Шевченко: Укр. ин-т междунар. отношений, 1993. Ч. 1. — С. 96-102.

328. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 34-37.

329. Тайлор Э.Б. Первобытная культура / пер. с англ. М.: Политиздат, 1989.-573 с.

330. Телегин С.М. Жизнь мифа в художественном мире Ф.М. Достоевского и Н.С. Лескова: автореф. дис. . д-ра филол. наук. -М., 1995. -46 с.

331. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и,тексте. — М.: Наука, 1988.-С. 26-52.

332. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологические аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. — 288 с.

333. Телия В.Н. Культурно-национальные коннотации фразеологизмов (от мировидения к миропониманию) // Славянское языкознание: XI Междунар. съезд славистов / под ред. Н.И. Толстого. М.: Наука, 1993. — С. 302-314.

334. Тер-Минасова С.Г. When in rome . // Лингвистика и культурология. M.: МАЛО, 1999. - С. 5-14.

335. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. — М.: Слово, 2000. 624 с.

336. Теория поля в современном языкознании: межвуз. науч. сб. / под ред. С.Г. Шафикова. Уфа: РИО БашГУ, 2002. - 209с.

337. Тимашева О.В. Семинар по общей и французской филологии, аналитическое чтение и межкультурная коммуникация: учеб. пособие. М.: Изд-во УРАО, 2004. - 248 с.

338. Тимашева O.B. Введение в теорию межкультурной коммуникации: учеб. пособие. М.: Изд-во УРАО, 2004. - 190 с.

339. Толстой И.И. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса // Ареальные исследования в языкознании и этнографии: Язык и этнос. Л.: Наука, 1983. - С 181-190.

340. Трофимова Г.К. Русский язык и культура речи. — М.: Флинта: Наука, 2004. 240 с.364: Толстой Н.И. Язык и культура // Русский* язык и- современные проблемы и перспективы развития русистики. — М.: Наука; 1995. — С. 34-52.

341. Туликова С.Е. Развитие бытового1 речевого этикета как. функционально-семантической универсалии: (на материале художественных текстов XIX—XX веков ): автореф. дис. . канд. филол. наук. — Волгоград, 2003.-17 с.

342. Трофимова H.A. Речевые акты пожелания в диалогическом дискурсе (на материале немецкого языка) // Актуальные проблемы германистики и романистики. Смоленск: СГУ, 2006. - Вып. 10. - Ч. 2. — С. 137-145.

343. Тураева З.Я. Лингвистика текста. Курс лекций. СПб.: Изд-во СПбТУ, 2003. - С. 30-52.

344. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: аналогия в семиотике. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 224 с.

345. Уфимцева A.A. Слово в лексико-семантической системе языка. — М.: Просвещение, 1968.-265 с.

346. Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте: учеб. пособие по спецкурсу. М.: МГПИ, 1988. - 190 с.

347. Феоктистова А.Б. Роль образного основания в формировании семантики и прагматики идиом и его функции. На материале идиом, обозначающих чувства // Семантика языковых единиц: докл. 4-й междунар. конф. М.: Альфа, 1994. - Ч. 2. - С. 82-86.

348. Филиппенко Т.В. Внутренняя форма значения идиом в сопоставительном аспекте (на материале немецкого и русского языков): автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2002. - 26 с.

349. Филлипова М.М. Парадоксы и стереотипы межкультурного общения представителей русской и британской культур // Вестник Моск. унта. Сер. 9: Филология. М.: Изд-во МГУ, 2002. - № 3. - С. 64.

350. Филкова П. Диахронический аспект лингвокультурологии // Теоретические и методические проблемы русского языка как иностранного в начале XXI века: VIII Междунар. симпозиум МАПРЯЛ 2002. Велико Тырново: МАПРЯЛ, 2002. - С. 32-40.

351. Формановская Н.И." Русский речевой этикет: Лингвистический и методический аспекты. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, 1987. -79 с.

352. Формановская Н.И., Соколова Х.Р. Речевой этикет: Русско-немецкие соответствия: справочник. — М.: Высшая школа, 1989. 95 с.

353. Фразеология в контексте культур. М.: Языки русской культуры, 1999.-333 с.

354. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. -448 с.

355. Фролкина Л.В. Речевые традиции и этикет // Имплицитность в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 108-114.

356. Функционирование языковых единиц и категорий в синхронии и диахронии: Сборник научных статей / под ред. А. Баудер. Таллинн: Таллин, пед. ин-т им. Э. Вильде, 1989. - 118 с.

357. Хайдеггер М. Время картины мира // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. - С. 93.

358. Изд-во Казан, гос. ун-та, 2003. С. 139-142. Электронный ресурс. URL: http://www.ksu.ru/fil/kn7/index.php?sod=36 (дата обращения: 15.11.2010).

359. Хухуни Г.Т., Гоциридзе Д.З. Очерки по истории грамматической, мысли первой трети XX века. Тбилиси: ТГУ, 1984. - 200 с.

360. Чалкова Е.Г. Личностно-ориентированное общение на английском языке. Семантические поля поведения, отношения, эмоционального состояния. — М.: Импринт-Гольфстрим, 1996. 118 с.

361. Черданцева Т.З. Идиоматика и культура: Постановка вопроса // Вопросы языкознания. — М.: Наука, 1996. № 1. — С. 58—70.

362. Черемисина Н.В. Языковая картина мира. М.: Высшая школа, 2001.- 110 с.

363. Чесноков В.П. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М.: Наука, 1977. — С. 7-62.

364. Чесноков И.И. Тактики виндиктивного дискурса и эксплицитные перформативные высказывания Электронный ресурс. URL: http://tverlingua.by.ru/archive/010/5 10.htm (дата обращения: 10.02.2011).

365. Чикина Е.Е. Английские и немецкие фразеологизмы в аспекте христианской культуры: автореф. дис. . канд. филол. наук. Владимир, 2001.-20 с.

366. Шарандин A.B. Отношение неполной эквивалентности в лексиконе и ее отражение в двуязычном словаре (на материале немецкого языка): автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2002. - 20 с.

367. Шейгал Е.И., Буряковская В.А. Лингвокультурология: Языковая репрезентация этноса. — Волгоград: Логос, 2002. 316 с.

368. Шендельс Е.И. Имплицитность в грамматике // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: Изд-во МГГЖИЯ им. М. Тореза, 1977. -Вып. 112.-С. 34-37.

369. Шендельс Е.И. Отрицание как лингвистическое понятие // Ученые записки МГПИИЯ. М.: Изд-во МГПИИЯ им. М. Тореза, 1959. -Т. 19. - С. 125-142

370. Шимчур Э.Г. Славянские и немецкие языковые картины мира // Вестник МГУ. Сер. 9: Филология. М.: Изд-во МГУ, 1997. - № 4. - С. 219223.

371. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: материалы к словарю. М;: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.

372. Шулежкова С.Г. Крылатые выражения русского языка, их источники и развитие. М.: Флинта: Наука, 2002. - 286 с.

373. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. — М.: Наука, 1974. 255 с.

374. Эберт Т.В. Семантика и валентность глаголов лексико-семантического поля lieben: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2003.-20 с.

375. Юсупова Р.И. Когнитивно-семантическая и логико-синтаксическая природа пословиц неродственных языков (на материале немецких, уйгурских и русских пословиц): автореф. дис. . канд. филол. наук. Алматы, 2002. -24 с.

376. Язык как средство трансляции культуры. — М.: Наука, 2000. — 310 с.

377. Язык культура - этнос. - М.: Наука, 1994. - 233 с.

378. Язык и культура: II Межднар. конф.: тезисы: в 2 ч. Киев: Киев, унт им. Т. Шевченко: Укр. ин-т междунар. отношений, 1993. - 215 с.

379. Язык и межкультурная коммуникация: проблемы и перспективы. — Ростов н / Д: СКНЦВШ, 2003. 130 с.

380. Яковлева Е.С. О языковой картине мира в аспекте ее динамики: переосмысление старых значений // Слово в тексте и в словаре: сб. статей. — М.: Языки русской культуры, 2000. С. 281-288.

381. Adamzik Kirsten. Sprache: Wege zum Verstehen. Tübingen: Basel: Francke, 2001.-Bd. VIII. - 335 S.

382. Allan K. Linguistic meanin. London: Routledge, 1986. - Vol. 1. -452 p.

383. Angelelli Claudia V. Revisiting the interpreter's role: A study of conference, court, and medical interpreters in Canada, Mexico, and the United States. Amsterdam; Philadelphia: Benjamin's publishing Company, 2004. - Vol. XII. - 125 p.

384. Auer Peter. Sprachliche Interaktion: Eine Einführung anhand' von* 22' Klassikern. Tübingen: Niemeyer, 1999: - Bd. VI. - 282 S.

385. Baldauf Chr. Metapher und Kognition: Grundlagen einer neuen-Theorie der Alltagsmetapher // Sprache in der Gesellschaft. Beiträge zur Sprachwissenschaft. Frankfurt am Mein: Peter Lang, 1997. - Bd. 24. - 357 S.

386. Baldinger K. Alphabetisches oder begrifflich gegliedertes Wörterbuch / K. Baldinger // Zeitschrift für germanistische Linguistik. Berlin; New York: Walter de Gruyter Verlag, 1978. - № 6. - S. 1-17.

387. Baranov A., Dobrovol'skij D: Kognitive Modellierung in der Phraseologie: Zum Problem der Aktuellen Bedeutung // Beiträge zur Erforschung der deutschen Sprache 10. Leipzig: Institut Leipzig, 1991. - S. 112-123.

388. Barz I. Phraseologische Varianten: Begriff und Probleme // Foeldes C. (Hrsg.). Deutsche Phraseologie in Sprachsystem und Sprachverwendung. — Wien: Präsens, 1992. S. 25-47.

389. Beiträge zur anglistischen und angewandten Linguistik / Hrsg. von Jürgen Gerner. Berlin: Institut für Linguistik, 1997. - 125 S.

390. Booth A.D., Forster L., Furley DJ. Aspects of translation et al.: with a pref by A.H. Smith. London: Secker & Warburg, 1958. - Vol. VIII. - 145 p.

391. Bouton Lawrence F.F. A Cross-Cultural Analysis of the Structure and Content of Letters of Reference // Studies in Second Language Acquisition. — Cambridge: Cambridge University Press, 1995. Vol. 17. - № 2. - P. 211-2441

392. Bragina N. (1998) Lexical collocations: a dialogue between language and culture // EUROPHAS 95. Europäische Phraseologie im Vergleich: Gemeinsames Erbe und kulturelle Vielfalt. W. Eismann (Hersg.). Bochum: Brockmeyer. - S. 55-66.

393. Bragina N. Restricted collocations: Cultural boundness // Euralex'96: Proceedings. Göteborg: Göteborg University, 1996. -Pt. 1. -P. 199-207.

394. Bragina N. Restricted collocations from cultural viewpoint // 3rd International symposium on phraseology (ISP-3): Proceedings. Stuttgart: Universität Stuttgart, 1998. - P. 21-31.

395. Bartminsky J.O. profllowaniu pojec w slowniku etnolingwisticznym // Profilowanie pojec: Wyborprac. Lublin: Lublin UMCS, 1993. - Pi 7-12.

396. Brown P., Levinson S. Politeness: Some Universals in Language Usage. Cambridge: Cambridge University Press, 1978. - 114 p.

397. Braun P. Internationalisms: identical vocabularies in European languages // Language adaptation. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. - P-158-167.

398. Brazeau J. Guindelines for the study of intercultural relation // Sociolinguistic studies in language contact. Paris: The Hague-Paris, 1979. - P. 3— 11.

399. Brugman CL., Lakoff J. Cognitive topology and lexical networks // Lexical ambiguity resolution. Chicago: W. Cottrell, M. Tanenhaus (Ed.) Small St., 1988.-P. 38-42.

400. Computer-mediated communication: Linguistic, social and cross-cultural perspectives. Amsterdam (Philadelphia): J. Benjamins, 1998. - 326 p.

401. Connor-Linton J. Competing Communicative Styles and Crosstalk: A Multi-Feature Analysis // Language in Society. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. - Vol. 28. - № 1. - p. 25-56.

402. Crome E. Zur Konfrontation von semantischen Beziehungen bei der Aneignung fremdsprachiger Lexik // Linguistische Arbeitsberichte. Leipzig: Universität Leipzig, 1973. -№ 8. - S. 232-241.

403. Coseriu' E. Sprachwissenschaftsgeschichte und Sprachforschung., Sprachform und Sprachformen: Tübingen:.Niemeyer, 1996. - 240' S.

404. Deane P. Polysemy and cognition // Lingua. — New York: Lingua Service Worldwide, 1988. 92 p.

405. Dewell R. Over agan: Image — shema transformations in semantic analysis // Cognitive Linguistics. Berlin; New York: Cambridge University Press, 1994. - № 5. - P. 24-38.

406. Die Wissenschaft und ihre Sprachen / Konrad Ehlich & Dorothee Heller (Hrsg.). Bern; Berlin; Bruxelles: Peter Lang, 2006. - 323 S.

407. Dornseiff F. Der deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. — Berlin; New Jork: Walter de Gruyter, 1970. 922 S.

408. Dorofeev G.V., Martemyanov Iu. S. Valeurs elementaires de language naturel: essai de formalistin // Etudes de Linguistque Appliquee. — Paris: Didier Örudition, 1970. -P. 37-48.

409. Duranti A. Linguistic Anthropology. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.-P. 15-19.

410. Eckert H. Kontrastive Beschreibung der russischen und deutschen Sprache. Halle; Saale: Institut für Slavistik, 1996. - 137 S.

411. Ervin-Tripp S. Cross-cultural and developmental sources of pragmatic generalizations // Pragmatics a. beyond companion ser. Amsterdam; Philadelphia: J. Benjamins, 1987. -№ 5. p. 47-60.

412. Fahrmann R. Die historische Entwicklung der Werbesprache: Eine empirische Untersuchung von Text- und Bildwerbung im Zeitraum vom Ende des. 19: Jahrhunderts bis zum Ende des 20. Jahrhunderts. Frankfurt am Main; Berlin; Bern: Peter Lang, 2006. - 319 S.

413. Fant L.M., Grindsted, A. Responses to value mismatch in intercultural negotiation interaction. Berlin; New York.: Walter de Gruyter, 1995. - Vol: 15. — №4.-P. 561-588.

414. Faulseit D., Kühn G. Stilistische Mittel und Möglichkeiten der deutschen Sprache. Leipzig: Bibliographisches Institut, 1972. - 286 S.

415. Filipec J. Studia lexicologica. Nachdr. besorgt von Ernst E. -München: Sänger, 1996. - 171 S.

416. Fix U. Zum Verhältnis von Syntax und Semantik im Wortgruppenlexem // Linguistische Studien ZISW / Rehe A. Berlin: Akademie-Verlag, 1979. - Bd. 56.-S. 1-19.

417. Fleischer W. Das Fragment und die Bedeutung (eine besondere Textworte) // Probleme der Textlinguistik. München: Sänger, 1989. - № 28. - S. 141-172.

418. Fleischer W., Barz I. Wortbildung der deutschen Gegenwartssprache. -Tübingen: Niemeyer, 1992. 104 S.

419. Fodor J.D. Semantics: Theories of Meaning in generative Grammar. -Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1980. 225 p.

420. Friederich W. Moderne deutsche Idiomatik. München: Max Hueber Verlag, 1976. - 824 S.

421. Gabka K. Theorien zur Darstellung eines Wortschatzes. Mit einer Kritik der Wortfeldtheorie. Halle; Saale: Niemeyer, 1967. - 62 S.

422. Gardt A. Geschichte der Sprachwissenschaft in Deutschland: Vom Mittelalter bis ins 20. Jahrhundert. Berlin; New York: De Gruyter Studienbuch, 1999.-S. 15-38.

423. Gesteuerter und ungesteuerter Grammatikerwerb / Hrsg. von Tabea Becker / Corinna Peschel. Baltmannsweiler: Schneider Verlag Hohengehren, 2006.-202 S.

424. Ginneken J. Von. Principes de linguistique psychologique. Paris: M. Riviere, 1907.-P: 30-46.

425. Goddar C. Semantic Analysis. New York: Oxford University Press, 1998.-105 p.

426. Görner H. Redensarten. Kleine Idiomatik der deutschen Sprache. -Leipzig: VEB Bibliogr. Institut, 1982. 262 S.

427. Grimm A. Reformulierungen in der Sprache der Geisteswissenschaften: Untersuchungen zu linguistischen, literaturwissenschaftlichen und rezensierenden russischen Texten. München: Sägner, 1999. - 550 S.

428. Cross-Cultural Pragmatics: Requests and Apologies. Norwood; New Jersey: Ablex Publishing, 1989. - 300 p.

429. Habscheid S. Sprache in der Organisation: Sprachreflexive Verfahren im systemischen Beratungsgespräch. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2003. -Vol. 9.-334 S.

430. Hallig R., Wartburg W. von. Begriffssystem als Grundlage für die Lexikographie. Berlin: Akademie-Verlag, 1963. - 140 S.

431. Harjung J. Dominik Lexikon der Sprachkunst: Die rhetorischen Stilformen: Mit 1000 Beispielen. München: Beck, 2000. - 478 S.

432. Hartenstein K. Das Funktionsverbgefüge des modernen Russischen — Überlegungen zur Definition eines Wortverbindungstyps // Wiener Slawistischer Almanach. Wien: WSU, 1992. - Bd. 30. - S. 48-75.

433. Härtung H. Die Negation in der deutschen Gegenwartsprache // Deutsch als Fremdsprache. Frankfurt am Main: Peter Lang, 1966. — Bd. 3. - № 2. — S. 27-25.

434. Hessky R., Ettinger S. Deutsche Redewendungen: ein Wörter-und Übungsbuch fur Fortgeschrittene. Tübingen: Narr, 1977. - 328 S.

435. Hinnenkamp Volker. Intercultural Communication // Handbook of Pragmatics. Amsterdam; Netherlands: John Benjamins, 1995. - P. 1-20.

436. Hinnenkamp V. Interkulturelle Kommunikation-Stränge Attraktion // Ztschr. für Literaturwiss. u. Linguistik. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1994. - Jg. 24. - H. 93. - S. 46-74.

437. Heusinger S. Textsorten in der interkulturellen Kommunikation!- ein Problemauris // Lingüistica. Ljubljana:.Slovenska matica, 1995. - № 35. - T. 1. -S. 7-20.

438. Hymes D.H. Objectives and. Concepts of Linguistic Anthropology // The-Teaching of Anthropology. California: University of California Press, 1963: - P. 17-24.

439. Hymes D.H. A Perspective for Linguistic Anthropology // Horizons of Anthropology. Chicago: Aldine Publishing Company, 1964. - P. 92-107.

440. Ibañes R. Negation im Spanischen. München: Fink, 1972. - S. 10-21.

441. Integrating theory in the study of minority languages // The Influence of language on Culture and thought. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1991. -P. 113-136.

442. Interkulturelle Kommunikation / Rehbein S. (Hrsg). Tübingen: Verlag Wissenschaft & Praxis, 1985. - 495 S.

443. Interkulturelle Kommunikation und Fremdverstehen. München: Goethe-Institut, 1983.-405 S.

444. Jakobson R. The concept of the sound law and the teleological criterion // Selected Writings, London: Gravenhage, 1962. V. I. - P. 83-95.

445. Jendraschek G. Semantische Eigenschaften von Ideophonen im Türkischen. München: LINCOM Europa, 2002. - Bd. 11. - 110 S.

446. Jochmann Carl Gustav. Über die Sprache / Mit einem Vorw. von HansPeter Schutt u. einem einf. Essay zu Jochmanns Leben u.Werk von Ulrich Kronauer; Hrsg. von Peter König. Heidelberg: Winter, 1998. - № 24. - 298 S.

447. Kamper H. Der Schulddiskurs in der frühen Nachkriegszeit: Ein Beitrag zur Geschichte des sprachlichen Umbruchs nach 1945. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2005. - № 12. - 591 S.

448. Kazimierz A. Kognitive Aspekte der Sprache: Akten des 30. Linguistischen Kolloguiums; Gdansk 1995. Sroka; Tübingen: Niemeyer, 1996. -360 S.

449. Kirch M. S. N. Non-verbal Communication Across Cultures // Modern Language Journal. New York: Blackwell Publishers, 1979. - Vol. 63. - № 8. - P. 416-423.

450. Klein F.-J. Bedeutungswandel und Sprachendifferenzierung: Die Entstehung der romanischen Sprachen aus wortsemantischer Sicht; Tübingen: Niemeyer, 1997.-№. 14.-361 S.

451. Kleine Enzyklopädie. Deutsche Sprache. Leipzig: Bibliographisches Institut, 1983. - 742 S.

452. Knowledge systems and translation / Ed. by Helle V.Dam et al. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2005. - № 6. - 325 p.

453. Koller W. Einfuhrung in die Übersetzungswissenschaft. Heidelberg, Wiesbaden: University Verlag, 1992. - 285 S.

454. Koester-Thoma S. Die Lexik der russischen Umgangssprache. Forschungs-geschichte und Darstellung. Berlin: Humboldt Universität, 1996. -535 S.

455. Koole T., Thije J. D. ten. The Reconstruction of Intercultural Discourse: Methodological Considerations // Journal of Pragmatics: An Interdisciplinary Journal of Language Studies. New York: ELSEVIER, 2001. - V. 33. - № 4. - P. 571-587.

456. Kotthoff H. Zur Rolle der Konversationsanalyse in der interkulturellen Kommunikationsforschung // Ztschr. für Literaturwiss. u. Linguistik. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1994. - Jg. 24. - H. 93. - S. 75-96.

457. Kravchenko A. V. Cognitive linguistics as a methodological paradigm // Cognitive Linguistics Today. B. Lewandowska-Tomaszczk, K. Turewicz (eds). -Frankfurt am Main: Peter Lang, 2002. P. 41-55.

458. Kultur und Sprache: Beiträge zur interkulturelle Germanistik. -München: Goethe-Institut, 1987. 97 S.

459. Lakoff G. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago: The University of Chicago Press, 1987. - P. 5-15, 3948, 56-57.

460. Langacker R. Concept. Image and symbol: Berlin, New York: Oxford: University, 2002'. - 123 p.

461. Language, culture and communication* / Ed: By Anna Pavlovskaya. — München: Goethe-Institut, 1995. 81 p. .

462. Lee P. The Whorf Theory Complex. A Critical Reconstruction. -Amsterdam: J. Benjamins, 1996. 323 p

463. Lehrer A. Semantic fields and lexical structure. Amsterdam: North-Holland, 1974.-P. 25.

464. Lexical collocations: Denominative a cognitive aspects / Telia V., Bragina N., Oparina E., Sandomirskaya I. // Euralex 94: Proceedings. -Amsterdam: J. Benjamins, 1994. P. 369-377.

465. Lexikologie und Sprachveränderung in der Slavia / M. Giger et al. Hrsg.. Oldenburg: Bibliotheks- und Informationssystem der Universität Oldenburg, 1998. - № 8. - 228 S.

466. Lexikologie: Ein internationales Handbuch zur Natur und Struktur von Wörtern und Wortschätzen. Halbbd.l / Hrsg. von D. Alan Cruse. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2002. - № 22. - 942 S.

467. Lexikologie: Ein internationales Handbuch zur Natur und Struktur von Wortern und Wortschätzen. Halbbd. 2 / Hrsg. von D. Alan Cruse et al. — Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2005. Bd. 26. - 943 S.

468. Leech G.N. Language and Tact // L.A.U.T. series A Parer No. 46. -Trier: University of Trier, 1977. P. 23-27.

469. Li Han Z. Grounding and Information Communication in Intercultural and Intracultural Dyadic Discourse // Discourse Processes: A Multidisciplinary Journal. New York: Ablex Pub. Corp., 1999. - Vol. 28. - № 3. - P. 195-215.

470. Linguistenhandbuch: biographische und bibliographische Daten deutschsprachiger Sprachwissenschaftlerinnen und Sprachwissenschaftler der Gegenwart / Hrsg. von Wilfried Kürschner. Sonderausg. - Tübingen: Niemeyer, 1994. - Bd. 1: A-L. - № 30. - 574 S.

471. Lucy J.A. Language Diversity and Thought. A Reformulation: of Linguistic Relativity Hypothesis. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. -P. 27-40.

472. Mathis S. Textinterferenz in russisch-deutschen Übersetzungen: Eine sprachwissenschaftliche: Untersuchung der deutschen Übersetzungen von Andrej Platonovs Erzählung «Dzan». Bern; Berlin; Bruxelles: Mouton de Gruyter, 2000. -247 S.

473. Mel'chuk I., Zholkovski A. Explanatory combinatorial dictionary of modem Russian. Wien: Wiener Slawistischer Almanach, 1984. - 992 p.

474. Metzler Lexikon Sprache7 Hrsg. von Helmut Gluck; Unter Mitarb.von. Friederike Schmoe. — 3 neubearb. Aull. Stuttgart; Weimar: Metzler, 2005. - № 34.-782 S.

475. Naser Shrouf A. Sprachwandel als Ausdruck politischen Wandels: Am Beispiel des Wortschatzes in Bundestagsdebatten 1949-1998. Frankfurt am Main; Berlin; Bern: Peter Lang, 2006. -№ 31.-349 S.

476. Nation, language and the ethics of translation / Ed. by Sandra Bermann and Michael Wood. — Princeton; Oxford: Princeton university press, 2005. № 6. -413 p.

477. Niemeier S. Nonverbal Choice in Bilingual, Cross-Cultural Interpersonal Communication // Linguistik Online. 2000. № 5. Электронный ресурс. URL: http://www.linguistik-online.de/l 00/PILLER.HTM (дата обращения: 17.05.09.).

478. Nunberg G. Zaenen A. Systematic polysemy in lexicoligy and lexicography // Euralex. New York: Oxford University press, 1992. - № 11. - P. 123-141.

479. Oparina E. Associative-paradigmatic relations in restricted collocations // 3rd International symposium on phraseology (ISP 3): Proceedings. - Stuttgart: Universität Stuttgart, 1998.-P. 195-199.

480. Rudzka-Ostyn B. Conceptualizations and mental processing in language. Berlin, New York: Ed. by R.A. Geiger, В. Rudzka-Ostyn, 1993. - 53 p.

481. Passarge M. «Alles Wörter, Wörter, was sollen wir damit?»: Eine Analyse radiophoner Sprachwelten im Neigungswinkel von Sprachskepsis- und Schweigen-Diskurs: Inauguraldissertation. - Berlin: Logos, 2002. -314 S.

482. Phraseologie: Ein internationales Handbuch der zeitgenössischen Forschung / Hrsg. von Harald Burger et al. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2007. -Hbd. 1. -№ 23. - 613 S.

483. Phraseologie: Ein internationales Handbuch der zeitgenössischen Forschung / Hrsg. von Harald Burger et al. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2007. - Hbd. 2. - № 9. - 1183 S.

484. Phraseology: Theory, analysis, and applications / Ed. by A.P. Cowie. — Oxford: Clarendon press, 1998. № 13. - 258 p.

485. Rehbein J. Widerstreit. Semiprofessionelle Rede in der interkulturellen Arzt-Patienten-Kommunikation // Ztschr. fur Literaturwiss. u. Linguistik. -Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1994. Jg. 24. - H. 93. - S. 123-151.

486. Phraseology as a language of culture: Its role in the reproduction of cultural mentality / Telia V., Bragina N., Oparina E., Sandomirskaya I. //

487. Phraseology : Theory, analysis, a application. Oxford: Clarendon Press, 1998. -P. 55-75.

488. Reynolds M. Where the Trouble Lies: Cross-Cultural Pragmatics and Miscommunication // Papers and Studies in Contrastive Linguistics. Berlin: Mouton De Gruyter, 1995. - № 30. - P. 5-15.

489. Reinhardt H. Der Begriff Sprache: Dialoge zur Metaphysik der Sprache.- Bern; Frankfurt am Main; New York: Peter Lang, 1988. 299 S.

490. Reischer J. Die Sprache: Ein Phänomen und seine Erforschung. — Berlin; New York: Walter de Gruyter Verlag, 2002. № 8. - 306 S.

491. Sandomirskaya I., Oparina E. Russian restricted collocations: An attempt of frame approach // Euralex 96: Proceedings. Gothenburg: Gothenburg' University, 1996. - P. 273-282.

492. Sandomirskaya I. Phraseology and ideology: Collocations as lexicalized ideologies // 3rd. International, symposium on phraseology (ISP 3): Proceedings.- Stuttgart: Universität Stuttgart, 1998. P. 200-211.

493. Schippen Th. Einfuhrung in die Semasiologie. Leipzig: Institut Leipzig, 1972. - 120 S.

494. Schräder O. Sprachvergleichung und Urgeschichte: Linguistischhistorische Beiträge zur Erforschung des indogermanischen Altertums. — 2., vollstg. umgearb. betrachtlich verm. Aufl. — Jena: Costenoble, 1990. № 12. — 648 S.

495. Schmidt U. Gebrauchsanweisungen Form und Struktur: Ein textsortenlinguistische Untersuchung: Inauguraldissertation. - Bonn: Rowolt Verlag, 1996.-283 S.

496. Schmidt W. Lexikalische und aktuelle Bedeutung. Berlin: Berliner Universität, 1963. - 89 S.

497. Schmidt W. Deutsche Sprachkultur. Berlin: Berliner Universität, 1964. -76 S.

498. Schröder A. Wortbedeutung und Nationalcharakter // Neuphilologische Monatschrift. Berlin: Akademie Verlag, 1930. - № 1. - S. 25—41.

499. Schröder H. Geselschaftswissenschaftliche Fachtexte und interkulturelle Fachkommunikation: Probleme fur den Fremdsprachenlerner und Übersetzer // Neuphilologische Mitteilungen. Helsinki: Société Néophilologique, 1988. - Jg. 89.-№4.-S. 559-566.

500. Schroeter S. Die Sprache der DDR im Spiegel ihrer Literatur: Studien zum DDR-typischen Wortschatz. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1994. -№ 10.-241 S.

501. Schwinger R. Innere Form. Ein Beitrag zur Definition des Begriffes auf Grund seiner Geschichte von Shaftsbury bis W. von Humboldt. München: Goethe-Institut, 1934. - 53 S.

502. Simon J. Philosophie des Zeichens. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1989. - № 9. - 320 S.

503. Sinnformeln: Linguistische und soziologische Analysen von Leitbildern, Metaphern und anderen kollektiven Orientierungsmustern / Hrsg. von Susan Geideck, Wolf-Andreas Liebert. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2003. -№8.-350 S.

504. Smith A.G. Communication and Culturele: Readings in the codes of human interaction. — New York: Oxford University, 1966. — 626 p.

505. Stickel G. Untersuchungen zur Negation im heutigen Deutsch. In: Schriften zur Linguistik. - Braunschweig: Vieweg, 1970. - Bd. 1. - S. 17-18.

506. Studien zur klinischen Linguistik: Modelle, Methoden, Intervention / Gert Rickheit (Hrsg.). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1997. - 438 S.

507. Tazi R. Arabismen im Deutschen: Lexikalische Transferenzen vom Arabischen ins Deutsche. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1998. - № 21. -416 S.

508. Theorie und Praxis des Lexikons/ Hrsg. von Frank Beckmann u. Gerhard Heyer. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1993. - № 8. - 348 S.

509. Thill J.V., Courtland L.B. Intercultural business communication // J.V. Thill, L.B. Courtland. Excellence in business communication. New York; Toronto: McGraf-Hill, 1991. -P. 451-470.

510. Trier J. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk des Verstandes. Heidelberg: Winter, 1931.-347 S.

511. Tyler A., Boxer D. Sexual Harassment? Cross-Cultural / Cross-Linguistic Perspectives // Discourse & Society. London: Sage Publications,1996.-Vol. 7. -№ l.-P. 107-133.

512. Ulenbrook J. Zum Alteurasischen: Eine Sprachvergleichung. -Bettendorf: Kult-Ur-Institut für interdisziplinare Kulturforschung, 1998. 91 S.

513. Vergleichende germanische Philologie und Skandinavistik: Festschrift für Otmar Werner / Hrsg. von Thomas Birkmann et al. Tübingen: Niemeyer,1997.-№ 8.-310 S.

514. Verschueren J. Liguistics and Crosscultural Communication // Language in Society. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. - Vol. 13. - № 4. -P. 489-509.

515. Warnke I. Wege zur Kultursprache: Die Polyfunktionalisierung des Deutschen im juridischen Diskurs (1200-1800). Berlin; New York: De Gruyter, 1999.-№ 15.-467 S.

516. Wenn die Semantik arbeitet: Klaus Baumgärtner zum 65. Geburtstag / Hrsg. von Gisela Harras und Manfred Bierwisch. — Tübingen: Niemeyer, 1996. -№8.-378 S.

517. Wierzbicka A. Dociekania symantycne. Wroslaw - Warszawa -Krakow: SuperNOWA, 1976. - 130 p.

518. Wierzbicka Anna / Cross-cultural pragmatics: The semantics of human interaction . 2. ed. - Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 2003. — № 37. -502 p.

519. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition. Universal human, concepts in culture-specific configurations. New York: Oxford University, 1992. -121 p.

520. Wörter Verbindungen: Festschrift fur Jarmo Korhonen zum 60. Geburtstag / Hrsg. von Ulrich Breuer u. Irma Hyvarinen. - Frankfurt am Main: Peter Lang, 2006. - 516 S.

521. Zecher R. Die Sprache der Sprache: Untersuchungen zur Klärung des Informations- und Sprachbegriffs. Würzburg: Königshauses 1999. - 370 S.

522. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА, ПОСЛУЖИВШАЯ ИСТОЧНИКОМ ПРИМЕРОВ

523. Ажаев В. Далеко от Москвы. Роман. — М.: Известия, 1966. 712 с.

524. Ажаев В. Роман, повести, рассказы. М.: Известия, 1990. - 368 с.

525. Астафьев В. Звездопад: повесть. — М.: Современник, 1984. 84 с.

526. Айтматов Ч. Повести гор и степей. — М.: Молодая гвардия, 1965. — 368 с.

527. Бирюков Н.З. Чайка: роман. Воронеж: Центр.-Чернозем. книжное, изд-во, 1986. -399 с.

528. Богомолов В. Момент истины (в августе сорок четвертого .): роман. Л.: Лениздат, 1981. - 416 с.

529. Ильф И.А., Петров Е.П. Двенадцать стульев. Тула: Приокское книжное изд-во, 1965. - 316 с.

530. Каверин В.А. Избранное. М.: Московский рабочий, 1963. — с. 5 —377.

531. Каманин Ф. Свадьба моей жены: роман. — М.: Советский писатель,1972. 154 с.

532. Канович Г. И нет рабам рая: роман. М.: Советский писатель, 1989-272 с.

533. Князев Л.Н. Морской протест: роман. М.: Современник, 1982. -240 с.

534. Кондратенко В.А. Курская дуга: роман. Киев: Дншро, 1964. - 396 с.

535. Корнюшин Л.Г. Полынь: повести и рассказы. М.: Молодая гвардия,1973.-544 с.

536. Мамин-Сибиряк Д.Н. Горное гнездо: роман. Кострома: Костромское книжное издание, 1963. - 336 с.

537. Никитин М.А. Сибирские повести. М.: Советский писатель, 1964. -484 с.

538. Пермитин E.H. Три поколения. М.: Московский рабочий, 1965. -760 с.

539. Рубинштейн JI. Петроградская сторона: повесть. М.: Советский писатель, 1967. - 352 с.

540. Рыбаков А.Н. Дети Арбата: роман. -М.: Известия, 1989. 624 с.

541. Сапронов Л.Л. Горячие раны. Тула: Приокское книжное изд-во, 1976. -192 с.

542. Фадеев A.A. Молодая гвардия: роман. Душанбе: ИРОН, 1972. -672 с.

543. Фурманов Д. Чапаев. -М.: Правда, 1968. 320 с.

544. Bernhard Th. Der Untergeher. Frankfurt am Main: Suhrkampf Verlag, 1983: - 243 S.

545. Bredel W. Die Enkel: Roman. Berlin: Aufbau Verlag, 1961. - 700 S.

546. Fallada H. Der eiserne Gustav: Roman. Berlin: Aufbau Verlag, 1984. -846 S.

547. Görlich G. Heimkehr in ein fremdes Land. Berlin: Verlag Neues Leben, 1982.-352 S.

548. Grass G. Das Treffen in Telgte. München: Deutsches Taschenbuch Verlag, 1999.-254 S.

549. Kant H. Der Aufenthalt: Roman. Berlin: Rütten & Loening, 1977. - 6001. S.

550. Lenz S. Deutschstunde: Roman. München: Deutsches Taschenbuch Verlag, 1997.-449 S.

551. Noll D. Kippenberg: Roman. Berlin und Weimer: Aufbau-Verlag, 1979. -627S.

552. Peyinghaus M. Stille Jahre in Gertlauken. Erinnerungen an Ostpreußen. -Berlin: Verlag GmbH, 1985. 218 S.

553. Renn L. Adel im Untergang. Berlin: Aufbau Verlag, 1970. - 506 S.

554. Rüster D. Geschichte ohne Titel / Erzählungen. Voranmeldung 3. -Leipzig: Mitteldeutscher Verlag Halle (Saale), 1973. S. 62-74.

555. Segers A. Karibische Geschichten. Berlin: Aufbau Verlag, 1962. -240 S.

556. Stephan M. Morgens in der Kneipe / Erzählungen. Voranmeldung 3. -Leipzig: Mitteldeutscher Verlag Halle (Saale), 1973. S. 91-103.

557. Veken K., Kammer K. Micki Mager. Berlin: Verlag Neues Leben, 1996. -280 S.1. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

558. Бинович Л.С., Гришин H.H. Немецко-русский фразеологический словарь / под ред. д-ра М. Клаппенбах и К. Агрикола. 2-е изд. - М.: Русский язык, 1975.-356 с.

559. Балакай А.Г. Толковый словарь русского речевого этикета. — М.: Астрель, 2004.-681 с.

560. Брагина Н.Г., Опарина Е.О., Сандомирская И.И., Телия В:Н. Словарь устойчивых словосочетаний: русского языка: Мир человека. // Словарь и культура: материалы междунар. конф. (Москва, ноябрь, 1995). -М.: МГУКИ, 1995.-С. 106-108:

561. Википедия. Свободная энциклопедия Электронный ресурс. URL: http://ru.wikipedia.org/ (дата обращения: 03.06:2008).

562. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка (современное написание слов) Электронный ресурс. — М.: Мультимедиа? технологии, 2003. 1 CD-ROM. - Загл. с этикетки диска.

563. Девкин В.Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики. М.:. Русский язык, 1994. - 768 с.

564. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка (толково-словообразовательный) Электронный ресурс. — М.: Мультимедиа технологии, 2003. 1 CD-ROM. - Загл. с этикетки диска.

565. Жуков A.B. Лексико-фразеологический словарь русского языка: ок. 1500 фразеологических единиц. М.: Астрель: ACT, 2007. - 603 с.

566. Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М.: Наука, 1996. - 200 с.

567. Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова. М.: Наука, 2003. - 840 с.

568. Культура русской речи. Энциклопедический словарь справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003. 890 с.

569. Латинско-русский словарь / авт-сост. К.А. Тананушко. Минск: Харвест, 2008. - 1040 с.

570. Маковский М.М. Этимологический словарь современного немецкого языка. -М.: Азбуковник, 2004. 634 с.

571. Молотков А.И. Фразеологический словарь русского языка. изд. 3-е, стереотипное. - М.: Русский язык, 1978. - 543 с.

572. Москальская О.И. Большой немецко-русский словарь в 2 томах. 2-е изд. - М.: Русский язык, 1980. - 760с.+ 656с.

573. Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь. 5-е изд. — М.: Флинта: Наука, 2008. - 320 с.

574. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 25-е изд. - М.: Оникс, 2007. -976 с.

575. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 23-е изд. -М., 1990. - 970 с.

576. Кругосвет. Онлайн энциклопедия. Электронный ресурс. URL: http://www.krugosvet.ru/ (дата обращения: 20.10.2007).

577. Общий толковый словарь русского языка. Электронный ресурс. URL: http://tolkslovar.ru/ (дата обращения: 14.03.2010).

578. Психологическая энциклопедия Электронный ресурс. URL: http.7/mirslovarei.com/ (дата обращения: 24.06.2009).

579. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 е., 1997.

580. Русское культурное пространство: Лингвокультурологическии словарь / под ред. И.С. Брилевой, Н.П. Вольской, Д.Б. Гудкова. М.: Гнозис, 2004.-Вып. 1.-318 с.

581. Руднев В.П. Энциклопедический словарь культуры XX в. М.: Аграф, 2001.-460 с.

582. Словарь по этике / под ред. С.С. Кона. 4-е изд. - М.: Политиздат,1981.-431 с.

583. Словарь образных выражений русского языка / Аристова Т.С., Ковшова М.Л., Рысева Е.А. / под ред. Телия В.Н. М.: Отечество, 1995. -368 с.

584. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 0&Ь1Т исследования. -М.: Языки русской культуры, 1997. 824 с.

585. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. —' Академический Проект, 2001. 990 с.

586. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного рус&&°Г° языка. -М.: Альта-Принт, 2006. 1239 с.

587. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. изД-стереотипное. -М: Астрель: ACT, 2004. - 588 С.+671 С.+830 C.+860 с.

588. Федяев Д.М. Национальная философская энциклоИ^2*1** Электронный ресурс. URL: http://terme.ru/dictionarv/l 83/word/ СР^^ обращения: 25.05.2010).

589. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М.: Боле»!*-*^1 Российская энциклопедия, 1998. 685 с.

590. Duden. Etymologie: Herkunftswörterbuch der deutschen SprachenMannheim; Leipzig; Wien; Zürich: Dudenverlag, 1989. Bd. 7. - 850 S.

591. Duden. Redewendungen: Wörterbuch der deutschen Idiomatik, 2-е, bearb. und akt. Auflage. - Mannheim; Leipzig; Wien; Zürich: Dudenverlag.2 OO?"-Bd. 11.-960 S.

592. Paffen K.A. Deutsch-russisches Satzlexikon: in 2 Bd. Leipzig: Verlag Enzyklopädie, 1980. - 1686 S.