автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.06
диссертация на тему: Арабская средневековая новелла (становление и развитие жанра)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Арабская средневековая новелла (становление и развитие жанра)"

РГ6, од

> О 1 п

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО. И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

ТАШКЕНТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

На правах рукописи ЯУХТАРОВ ТИМУР АСКАДОВСТ

Аг„,- 'Я СРЕДНЕВЕКОВАЯ НОВЕШ (С®н. ¡ние и развагав жанра)

Спвдкальвость 10,01.06 - Литератора народов аар^безвнх страз £зва и Африка

I ЛОРЕФЕРАТ

диссертации на соаскавие учеяоЯ степевн доктора филологических пауя

ТАШКЕНТ - 1994

Работа выполнена' в Ташкентском государственной институте востоковедения Министерства высшего и срезного специального образования Республики Узбекистан.

Научный консультант - доктор филологических наук,

профессор ИБРАГИМОВ Н.Й.

Официальные оппоненты:

- доктор филологических наук

САИДБЕК ХАСДН

- доктор филологических каук, профессор МИРЗАЕ8 Т.

- доктор филологических наук, профессор ИШШНАЗАРОВМ.

Ведущая организация - Институт востоковедения им.Абу Райхана Беруни 'АН Республики Узбекистан.

Зашита диссертации состоится Ж- уИСкЛ- 1994 г. а 4о>(/У часов на заседании «педализированного совета Д 067.70.21 по. зашите! диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Ташкентскоа государственном институте востоковедения Минвуза Республики Узбекистан по адресу: 700060, Ташкент, ул.ЯахутиДо.

С диссертацией-маяно ознакомиться а библиотеке Ташкентского государственного института востоковедения Минвуза РУз (Ташкент, ул.Лахути,15).

Автореферат разослан " <Л / " г.

И.о. ученого секретаря . специализированного советаг доктор филологических наук • 1е Винь -Куок

- з -

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСГШ РАБОТЫ

Актуальность темы исследования» Период с середины УШ - конец ХП в. чрезвычайно важен в истории арабской прозы. Эта период, прежде всего, переходный, когда- литература от истории и повествовательного фольклора делает шаг к художественной прозе, к индивидуального творчеству, когда произошел поворот от историографии и фольклора к собственно литературе. Наступает эпоха письменной литературы, меняется удельный вес жанров, и если в дрезнеарабской литературе определявшим жанром был поэтический, то в "классический" период все болызее место занимает проза.

Это был, несомненно, рубеж, эпоха, на протяжении которой сложились 'многие великие памятники арабской словесности и сформировались ее основные жанры, едва ли не все те, которым предстояло просуществовать не одно столетие, чей расцвет был впереди (некоторые же уже достигли вершин). Литературное многообразие и богатство жанров ье в последнюю очередь было связано с развитием и расцветом городов, неотделимо он подъема ремесла, науки и искусства, оживления торговых и иных контактов и обменов.

Основным повествовательным жанром городской литературы арабского Средневековья стала новелла, первые памятники которой относятся к Ш веку, но чей расцвет приходится на вторую половину ХП века. Мы относим новелду к памятникам городской литературы, так как появление ее связано, по крайней мере для арабских стран, с периодом расцвета городов, она широко отражала пеструо картину самых противоречивых "городских интересов" и воззрений, (даже при всей- пестроте последних) и дала в своих сюжетах и персонажах подробную картину городской жизни той эпохи. Новелла, как литературный жанр, входила в литературную систему своего времени, но и сам этот жанр представлял собой определенную систему. Систему в том смысле, что жанр знал свои отдельные разновидности, друг друга доаолняшше, имел свое истории, свои этапы эволюции. Малый "форма?" жанра; делает новеллистическую литературу весьма обозримой и в то же время объемной, и дает возможность на ее материала представить в миниатюре (весь) историко-литературный процесс арабского Средневековья.

Лзльнейшее углубление представления о специфических чертах арабской средневековой/Литературы, формирование возможно более

многомерной картины ее развития порождает необходимость использования различных подходов к ее изучению. Вопросы соотноиения действительности и художественного творчества, взаимодействия собственно литературы и фольклора, переложение реального мира в произведение искусства представляют непреходящий интерес в плане историко-теоретического изучения литературы и понимания идеологических процессов, протекавших в обществе.

Рассмотрение в этом ракурсе средневековой арабской литературы имеет особо вачсное значение, поскольку закономерности художественного развития этого периода сыграли решающую роль во всем дальнейшем процессе развития арабо-мусулъманской литературы.

Формирование художественной модели мира, выявлявшей черты новой эпохи, вовлеченность литературы в обший поток насущных проблем общественного развития повлекли за собой поиск писателями новых принципов и форм освоения действительности, несвойственных арабской словесности на предыдущем этапе. Внутри литературного процесса возникла сложная, еае недостаточно исследованная система эстетических связей, анализ которой является актуальной задачей современной арабистики. Рассмотрение средневекового литературного процесса в рамках самых разных жанров, в свете проблемы взаимовлияния литературы и фольклор, становления повествовательной прозы, освоения новых художественных приемов, средств изображения тесно смыкается с актуальной задачей выработки объемного представления о динамике культурного развития средневекового арабского мира в целом. И нам представляется вполне обоснованным обращение, прежде всего, к исследовании становления столь репрезентативного жанра как средневековая арабская новелла.

Цель и задачи исследования. Арабская средкевековаяновелда—; до настоящего времени все еше недостаточно_лау-ченаг~75Г~сж пор нет ни одного монографическосо-^ксяедйания жанра, существовавшего в течение^мкогикГвеков', в котором бы решалась сколько-ни-^УДЬ~УТ5влетворительно проблема его возникновения и развития. Более того, новелла даже не рассматривалась как составная часть адабной литературы, т.е. проблем специфики жанра, непрерывной линии его эволюции, появлению малой эпической формы не придавалось должного значения. Истбрия литературы сводилась к обзору творчества отдельных писателей или к характеристике отдельных памятников, объединенных хронологически. При этом неизбежно

терялась картина динамики литературного развития. Это обстоятельство и побудило нас предпринять попытку в настоящей работе исследовать процесс развития жанра, его эволюции, и на основе этого дать возможно более полную и глубокую характеристик жанра средневековой новеллы, выявить ее место и роль в обаем литературном процессе арабского средневековья. Мы попытались проследить путь, который прошла малая сожетная проза: от ранних рассказов новеллистического характера, включавшихся в историографические и житейные сочинения УЫ-1Х вв., вплоть до развитой новеллы Х1У в.

Изучение литературного процесса даже на основе только одного жанра за такой большой период - задача сложная. Учитывая ограниченность объема докторской диссертации, автор вынужден был сознательно ограничить как круг исследуемых литературных источников, так и круг проблемных вопросов, стоялих перед ним, а также старался избегать повтора ряда вполне исследованных моментов проблемы, которые ставились в уже опубликованных его работах (см. библиографию диссертации).

Прежде всего, цельи автора было проследить литературные процессы на примере одного жанра - новеллы, затрагивая в определенной мере сопредельные с нега жанры - анекдот и повесть, как наиболее яркого и распространенного в средневековом арабском мире.

Во-вторых, в диссертации рассматривается лтаь главные, наиболее известные, наиболее значительные в те или иные периоды развития памятники новеллистического характера.

В-третьих, з эволюции новеллы, становлении ее как жанра учитываются только основные, наиболее существенные, качественно отличающие ее от других жанроэ, с налей точки зрения черты, идейно-художественные особенности. .

Мы ограничили своо задачу, по сути дела, исследованием следующих вопроеоз:

1. Форьярование новеллн и ее последующие исторические модификации вплоть до рубежа &Ц-Х1У зз.

2. Трансформация самих существенны* признаков новеллн.

3. Процесс роста мастерства повествовательной техники.

4. Каким изображается человек а тот или иной период развития новеллы и в связи с этим, что хотел сказать автор (идейный аспект) .

о. Как, при помоаи каких средств изображается человек (художественный аспект).

- Ô-

б. Какие эволюционные изменения претерпела новелла.

Источники. Источниковедческую базу диссертации составляют в первую очередь произведения арабской средневековой прозы, а именно - произведения новеллистического характера, извлеченные из знаменитых антологий адабной литературы. Это антологии таких авторов, как: ®н аль-Калби (ум. 821) "Китаб аль-аснам"; аль-Дадхиз (775-868) "Китаб аль-байан ва-т-табийн"; Ибн Хишам (ум. 834) "Сирату ан-набавия"; Абу Исхак аль-Хусри (ум. 922) "Захру аль-адаб"; Ибн Абд ар-Раббихи (858-940) "аль-Икд аль= фарид"; Ибн Кутейба (828-889) "Уйиун аль-ахбар", "аа-51ир ва аш-щуара"; ат-Тацухи (940-994) "аяь-Фарадк баада аш-шиддатун"; аль-Мейдани (ум. 815) "МаджмаУ аяь-амсаль"; аль-Масуди (ум. 956) "Мурудж аз-захаб"; аяь-Абшихи (1388-1446) "аль-Мустатриф фи кули фанн аль-мустазриф"; аль-Хамави (1366-1434) "Саират ель-аврак"; Ибн вль-Д?.аузи (III6-I200) "Ахбар аль-азккя"; Абу» ль-Фарадж аль-Исфахани (897-967) "Китаб аль-агани", "Киссасу аль-анбия", "Айям аль-араб", "Тарих аль-хуляфа", "Хайат ас-са-хаба".

В ходе работы над темой диссертации были также изучены и критически осмыслены работы российских, узбекских и западноевропейских литературоведов, а также труды арабских филологов по литературе рассматриваемого периода.

• Поскольку целью автора было не суммировать результаты осуществленных до него исследований, но добавить к уже установленному свои наблюдения и выводы, касающиеся как проблем не окрн-чательно решенных, так и не ставившихся вовсе, этим вызвано отсутствие в списке цитированной литературы ряда книг и статей, подчас в высшей степени интересных и даже ставших классическими, и широко известных научной общественности. Автор не стремился к академической полноте, избегая yпo^aмa^шяJEfшeк--зpeяffiП никак не пересекающихся с пртщдаежшишг^^^амому, и ограничь. ззе?chj^^îho—лизь^ссшшами на первопроходцев, если их иссле-ТйватеНк не вносят в решение проблемы ничего существенно новоп

Определяя методологическую основу диссертации квк одного к важных моментов эстетического освоения действительности и отражения закономерностей общественного бытия в искусстве, мы отка зались от общепринятого тезиса о привычном разделении на "лите ратуру" и "фольклор", которые в прошлом, на наш взгляд, находи лись в единении либо в более или менее органичной связи и пред

ставляли собой единую словесность, находившую отклик в разных слоях общества. Нам, естественно, трудно избежать термина "литература" при изучении произведений древних или средневековых авторов, но, строго говоря, миф, эпос, песни о богах и героях,проповедь, агиография, Коран выполняли функцию, отнюдь не аналогичную той, какую выполняет художественная литература в Новое время. ' Древняя словесность полифункциональна. Она охватывала мир во всех его проявлениях, и она же трактовала скрывающиеся за нами сущности. Космология и теология, история и право, обучение практическим навыкам гак?.е входили в "компетенцию" литературы, как и деяния и страсти человеческие; народная и "высокая" культура в те эпохи, при всех различиях между ними, были побегами одного ствола, ибо вся культура опиралась на массив мифологических и магических верований и представлений.

Научная новизна исследования, дассертация представляет собой первое обобщающее ■ теоретическое исследование, посвященное средневековой арабской новелле, охватывающее практически весь доступный в настоящее-время печатный материал, сзязанный с произведениями данного жанра. В работе впервые проделан детальный анализ композиции, структуры образов, роль фольклора в становлении жанра, проведен сравнительно-типологический-анализ жанра нозеллы в арабской литературе и литературе других регионов и народов, привлечен новый, до сих пор неисследованный материал, на основе которого делается вывод о роли адабной новеллы в становлении арабской прозаической литературы в целом.

Методологический подход, примененный для исследования средневековой арабской литературы, позволяет по-новому осмзслить возникшую в арабском литерарурнрм процессе систему жанровых разновидностей и открывает плодотворные возможности для изучения проблемы жанрово-стилевого обновления средневековой арабской литературы.

Практическое значение исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при написании истории арабской литературы, прежде всего для освещения периода Раннего Средневековья, который до сих пор изучен недостаточно, а таете при исследовании литературных процессов на мусульманском Востоке, которые находились под большим влиянием арабо-цусульианской культуры, в частности узбекской, таджикской и до.

Результаты исследования могу? быть учтены при разработке

проблем взаимосвязей и взаимовлияния средневековых литератур народов Востока.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы учеными, занимающимися общими проблемами истории культуры, теории литературы, а тагсяе при чтении курсов по истории средневековой арабской литературы,•при составлении спецкурсов по изучению типологии литератур Востока и Запада, истории культуры Арабского Востока. Дшное исследование может также оказаться полезным при изучении систем жанров средневековой арабской прозы..

■ Апаобашя работы. По теме диссертации опубликованы: I) монография "Очерки средневековой арабской прозы" (Ташкент: Фан, 1992, раздел 2); брошюра "История Ислама" (извлечения из "Хаят ас-сахаба", "Киссасу аяь-анбия"); отдельные положения исследования изложены в книге "Киссатун аль- амир Хамза" ("Повесть о богатыре, амире Хамзе". - М.: Наука, 1991. В соавт. с Н.И.Ибрагимовым).; ."Средневековая арабская проза" (Ташкент: ТалГЙВ, 1993) и в ряда статей: "Арабский средневековый занимательный рассказ" (ж. "Маяк Востока"', 1992, № 3); "Средневековая новелла как исторический источник" (Ученые записки ТашГИЗ, 1992. № 2); "Ара- . зийские_сказки" (М.: Наука. - ГРВД. - в пач.); "Герой аравийской сказки" (Ученые записки ТааГИВ, 1992. № I)^"Путешествие ■ Ибн Баттуты" (ж. "Звезда Востока". Таш., 1993. № 10); "Шарк-нинг бувк.цутафаккири". Абу-л-Аъло ал-Маарий. Хикматлар. "Ал-Лу-зумият" туркумидан ('Щарк маньали. 1992. № 3); "У легенд свои судьбы" (газ. "Народное слово", № 235); "Восточная новелла" (образец литературной мистификации) ('Тарнет паблишинг хаус". Лондон, Великобритания. - На араб. яз. - в печати); "йбн Батту-та и его путешествия по Северной Африке: Тунису, Ливии, Египту" (В соавт. с Н.И.Ибрагимовым. Шаркщунослик - Вестник ТашГИВ, 1992); "Средневековый мир" ( газ. "Правда Еостока^^-феврт^ ' 1994). ' _ --

Основные полокещш--и--шВо^^1Ссертации прошли апробацию в ^фодае-нау^шЕЕГ^юидоа на.конференциях ТаиГИВ (1991, 1992,1993) и семинарах .научной лаборатории - Памятники арабской словесно" сти.

Йюсертация выполнена в проблемной лаборатории ТашГИВ, зани-' машейся исследованиями, связанными со средневековой арабской прозой. Работа обсуждена и рекомендована к защите на заседании научных работников группа, на заседании кафедры литературы на-

родов зарубежных стран Азии и Африки ТашГИВ {про?. # _

от 11.02.94 ).

СТРУКТУРА, ОБЪЕМ И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Так как основной целью работы было не обобщение исследований и результатов предшественников, а изложение своих взглядов . на литературные процессы, характерные для средневекового Арабского Востока, попытка поставить и решить не исследованную до сих пор проблему истории становления к развития жанра арабской новеллы в средневековье, и, в определенной степени, дать новое направление научной мысли, а будущих: . исследователей предостеречь от следования привычным штампам и общепринятым взглядам,, автор отказался от традиционной архитектоники диссертаций.Именно цель работы предопределила необычность и непривычность структуры исследования, включающего собственно исследование - пять глаз, - и Приложение - переводы источников, так или иначе связанных с исследуемьсл жанром и составляющих их культурный контекст. Хотя антологический принцип отбора неминуемо уязвим, в особенности при условии, как э назем случае, очень кироких возможностей выбора и необходимости экономить место, все же представляется, что отобранные тексты будут содействовать лучшему пониманию самого исследования и более выпукло представят тексты самих новелл.

Обобщавшие разделы диссертации - Введение и .Заключение -представляют собой характеристику средневековой арабской новеллы, экскурс в ее историю и попы?^ наметить основные линии,контуры развития, место новеллы в эстетической системе средневековой арабской словесности, которая организуется по принципу иерархии и представляет собой систем!' взаимосвязанных жанров, выделяемых, в первую очередь, в зависимости от той функции, которую они призваны выполнять в жизни общества. Центром, вокруг которого группируются жанры, является религиозный канон,определяющий картину мира, характерную для данной культуры, место в ней человека, телеология его деятельности, этические и эстетические концепции и т.д. Основу системы средневековой литературы составляют наиболее тесно связанные с каноном произведения функциональных жанров (религиозно-обрядовых, историографических,деловых). Однако эти яанры обладают ярко выраженным эстетическим

компонентом и насго рассматривается самой данной литературой как важнейшие сосиаттвяе "изящной словесности". Жанры собственно литературные, не столь тесно связанные с каноном, занимают место блкхе к периферии литературной системы*.

Описанному типу средневековой литературной системы присущ оп ределенный состав литературных памятников, что, естественно, предполагает рассмотрение худолеественной литературы на фоне пись менной традиции с учетом характерного для средневекогья двуязычия письменности.

Определяющая роль нанров в средневековой литературе и их взаимосвязанность обусловливают характер средневекового литературного процесса. В отмирании или видоизменении одних жанров,роя дении других и вызванной этими процессами перестройке системы словесности к проявляет себя реальная литературная эволюция. При этом для подлинно исторического изучения литературной системы необходимо исследовать не только саки литературные памятники,но и присущие данной традиции и зафиксированные ею представления о литературе.

Изучение истории становления отдельных канроэ, генезиса,эволюции, поэтики его восприятия дает адекзатное представление о его ценности в национальном или мировом масштабе, о творчестве средневековых писателей и поэтов и их месте во всемирной литературе. '

В первой главе - "Средневековая арабская новелла - типология, специфика, блинайзее литературное окружение" - подробно, рассматриваются типология и специфика арабской новеллы, истоки, генезис и ее ближайшее литературное окружение.

Большое значение в истории арабской прозы имеет период-с середины УШ до конца ХП в., как период, прежде всего, переходный, когда литература от истории и повествовательного__^одьклора-тйл? ет шаг к художественной проз^^идивидунлШог^творчеству, когда произошел^ювсц»от--отгт1сториографии, с одной стороны, и фольк--лйра^г1Г~другой, к собственно литературе.

Наступает эпоха письменной литературы, меняется удельный ве жанров, и если .в древнеарабской литературе определяющим жанром

I Ср.: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Х-ХП вв. Эпохи.и стили. - Л., 1973; Рифтин Б.1. Типология и взаимосвязи

• средневековых литератур /7 Типология и взаимосвязи средневековы литератур Востока и Запада. - Ы., 1974.

был поэтический, то в "классический" период все большее место занимает проза. Этому способствую? складывавшиеся под воздействием эллинистического рационализма принципы арабской эстетики, входящие в обшую систему мировоззрения арабо-мусульманского средневековья. В арабской культуре вообще, и в литературе в частности, появляются совершенно новые явления. Прежде всего на смену стихийности, неосознанности приходит стремление к универсальному осмыслению явлений и понятий, выражавшиеся в появлении бесчисленного множества трудов по всем отраслям знания. Предпринимаются попытки определить всеобщие законы, по которым развивается все мироздание, и на их основании установить законы развития человечества, его истории.

Так появляются в арабской литературе памятники, получившие впоследствии мировую известность: "Калила и Димна" - книга, восходящая к."Панчатантре" ("Пятикнижию") - сборнику сказок и басен, включенных в обрамляющий рассказ; "Повесть о Билаухаре и Будасфе" ("Повесть о Варлааме и йоасафе"), основанная на одной из версий биографии Будды; "Повесть о семи везирах" - индо-персидская "Синдбад-наме" ("Синдбадоэа книга о женском коварстве") и ряд других. К ним примыкает переведенная тогда же древнейшая повесть ассиро-вавилонского происхождения "Мудрость Хикара" ("Повесть об Акире Премудром"). В арабскую литературу того времени они вошли органично и сыграли свою роль в формировании литературного вкуса и художественных приемов-.

Восприятие этих произведений в арабской среде облегчалось тем, что многие входящие в них рассказы имели явно фольклорное происхождение: составители только подчеркивали поучительность их смысла или попросту присочиняли "мораль", превращая легенду или незамысловатый анекдот в назидательную историю, подчиненную общему замыслу книги.

Аналогичным"образом действовали и собиратели арабских устных рассказов и народной мудрости, составляя из этого материала большие своды, имеющие обычно тематические разделы и рубрики. Из подобных книг читатель мог почерпнуть полезные сведения и поучения на все случаи жизни. Такого рода антологии появляются в IX веке и становятся самым распространенным видом чтения на протяжении всего арабского средневековья. К ним и применяется впервые термин "адаб", который впоследствии был распространен на литературу вообще.

Проза в арабской литературе появилась позже поэзии: при этом появления собственно художественной прозы б привычном для нас понимании, предшествовала эпоха расцвета прозы этико-политической, религиозной, философской, исторической и географической. Арабская беллетристика возникла - уже сравнительно поздно - из исторических жизнеописаний, из философских диалогов, речей, посланий, из .'описаний всякого рода чудес и диковин, из бытового и исторического' анекдота, из народных сказок, легенд и преданий. Следы этих разнородных составлявших сохранились в ней надолго, определяя -и круг тем, и способы художественной обработки материала. Так, например, весьма стойким и живучим оказалось пристрастие к коллекционирование всевозможных курьезов и небылиц, с собирания которых, собственно, и началась арабская беллетристика.

Влияние историографической прозы, прежде всего, старейших хадисов, бывших историческими и нормативными, нетрудно обнаружит! по непременным элементам любого сюжета, даже самого фантастического. Например, идущий от исторических событий обязательный указатель в начале рассказа на точное место происшествия и имя героя, ¿последствии этот, прием широко распространяется и превращается в один из обязательных формальных штампов.

От исторической,' а такке и от философской празы восприняла арабская беллетристика и вкус к историческое анекдоту.. Короткие рассказы о выдающихся деяниях и достойных запоминания высказываниях, а также о странностях личностей любовно собирались многими авторами антологий.

Наконец, значительное влияние оказало на раннюю повествовательную прозу народное творчество. Многие из рассказов, которыми пестрит любзя антология, не говоря о пословицах и поговорках, притчах, баснях, несомненно, фольклорного происхождения. Таким образом, толстые тома, объединенные скучным названием "назидательная литература" или. "литература-адаба" или строго научным -антология*_щз--аушст£у~~представляет собой собрания самых различ-

жанров. Проза антологий разнообразна по содержания и весьма неравноценна в художественном отношении.

Первым писателем, попытавшимся не только придать литературную форму этим столь разным материалам, но также и извлечь из не ' го концепцию культуры и литературы был, несомненно, аль-Дкахиз (77о-8о8), автор одной из первых арабских антологий адаба. Он та определил задачи литературного адаба - брать отовсюду понемногу,

- 13 -

чтобы просвещать, не утомляя, и наставлять, развлекая.

Традицию антологий, включение в них занимательных рассказов начал еде аль-Дкахиз, который в "Байан" , "Хайван" внезапно прерывает главу для того, чтобы развлечь читателя и рассказать ему забавную историю, часто Ене воякой связи с конктекстом. и противовес скучным расхождениям научных трудна аль-^«ахиз создает новый тип, новый жанр (пусть пока насаленный дидактикой) -занимательного рассказа, который затем заменит собой серьезный адаб, ограниченный по своей тематике к тлэтельно отобранный.

У аль-АТ.ахиза оказалось много последователей. Одна из первых известных универсальных: антологий - "Избранные сочинения" Ибк Кутейбы (628-8эУ). Она состоит из десяти разделов: об управлении, о войне, о людях знатных, о науке, о различных чертах характера, о красноречии, об аскетизме, о друзьях, о просьбах, о кусаньях, о женщинах, т.е. в нее включены уже все основные теми адабз. Линию "универсальных" антологий продолжает андадусский поэт Ибн Абд Раббихи (8о0-940) своей "Книгой Ожерелья". Пользовались большой популярностью антология "Радость после трудности" ат-'Ганухя (У40-994), книга багдадца Ибн аль-Д*аузн (II16-1200) - "Книга о хитроумных", "Восходы дун на стоянках веселья" аль-Гузули (ум. 1412). Антологии последних трех авторов были составлены целиком из "занимательных рассказов". Несколько иной была по составу антология египтянина ас-Су ¡»ути (144э-1о0о), в которой читателю предлагались не морализаторские наставления, а только рассказы, сгруппированные по. темам, один -другого интереснее и неожиданнее.

По мнению Ы.Пелла*, "серьезные арабисты лизь изредка говорят об адабе "облегченного типа", однако, мы считаем, что влияние такого рода повествовательной прозы было глубоким и многосторонним, несмотря на то, что отношение к важнейшим ее элементам -занимательности, неожиданности - претерпело со временем существенные изменения, превратившись в своего рода освяленную вековой традицией литературную игру. Ь этом смысле занимательный рассказ - промежуточное звено между историографической прозой и беллетристическим повествованием. Он стоит у истоков создания беллетристического художественного повествования и сам по себе является своеобразны.! жанровым образованием.

Единого мнения среди ученых о круге памятников, причисляемых

I Педла и1. Вариации на тему адаба // Арзбская средневековая культура и литература. - ¿¿.: Наука, 197о. - С.бо.

" 14 - •

к этому жанру нет. йс сомнения не случайны, ибо рокдены они са мим характером рассматриваемых произведений, отдельные из кото рых легко спутать с дидактической "притчей" - хабаром, или с б: тоописательным "примером". Занимательный рассказ как бы находи ся на перепутье: з нем можно обнаружить следы и куртуазных воз зрений, вкусов, литературных норм, и определенные религиозно-нравоучительные мотивы, свойственные клерикальной литературе, деловой рационализм горожан, и скрытое бунтарство,народных мае

На фоне все более растушего интереса к культуре среднезеко вья, особенно народной, изучение жанра занимательного рассказа приобретает особое значение. Ведь как раз в произведениях этог жанра мы встречаемся с различнейшими персонажами, представляют ми очень разные слои средневекового обшестза; причем в отличие от куртуазной повести (с ее нарочитой изысканностью, отрывом о реальности, "красивостью") занимательный рассказ был ориентиро ван на изображение повседневной жизни достаточно рядового чело века эпохи.

Мы находим у занимательного рассказа тесные связи с фолькл ром. Они были и у других популярных жанров средневековой литер туры, но здесь они носили иной характер. С занимательным расск зом в арабскую литературу вошел необычайно широкий мир "ыалень ких людей", многообразный мир средневековой повседневности.

• Малую эпическую форму, которой посвяшена наша работа, в сп циальной литературе называют то "новеллой",-го "занимательным рассказом" и термины .эти употребляются как синонимы. С нашей. ? ки зрения, для обозначения средневекового занимательного расск за удобнее пользоваться термином "новелла": "новелла"- термин средневековый, созданный для обозначения малой формы, имевшей свою специфику. Специфика эта заключалась в принципе отбора яв лений для изображения, в принципе их трактовки, а таете в изве ном своеобразии художественных приемов. Кроме того, теэмин "но велла" - в отличие от термина "рассказ" - является оценочным,ч и находит отражение в его этимологии. "По точном)' смыслу терми "новелла" есть "новость", она передает новое, как оно проявило в поведении, в мыслях человека, в его связях с другими, с трад ционным миром, причем эффект новизны, пережитый во всей ее вне запности, и.сомавдяег в новелле пряцую.цепь ее рассказывания"

I Берковский Н.Я. Статьи о литературе. - М.-Л., 1962. -С.2

"...для Гете новелла должна содзржать нечто небывалое, новое, должна быть как бы за гранью обыденного"*.

Средневековая ноЕелла - это всегда и прежде всего новость, рассказ о чем-то необыкновенном, удивительном, читателя интересует не просто новость и не всякая новость, а тленно "удивительная", как отклонение от нормы. Об устойчивости интереса к удивительной вести может свидетельствовать, в частности, и вся история арабской средневековой малой формы, причем нередко это отражено в названиях сборников и отдельных произведений, например, а имев-земся а нашем распоряжении каталоге сирийского хранилища рукописей "аз-Захария" мы обнаружили сотни рукописей, з описании которых говорится - сборник удивительных рассказов, или собрание известий из жизни ркиняов, о странах далеких и явлениях удивительных и т.д... Таким образом, так называемый канр "адгаиб" (мира-билии) начал формироваться з арабской литературе еше в IX веке^.

Термин "аджаиб", на наш взгляд, не только не охватызает все многообразие средневековой малой эпической формы, но, напротив, сукзет круг произведений, относимых нами к средневековой арабской новеллистике. Употребляя термин "агнаиб", Й.0. Крачковский просто пытался показать отличие этого вида прозы от других средневековых новеллистических ззанров, с его набором персонажей,особыми способами развертывания сюжета и, конечно, размерами произведения. Таким образом, термин "адяаиб" не может употребляться з качестве жанроопрэделяюгаго начала, а должен быть отнесен к одной из разновидностей новеллы - волшебной новелле.

Что не касается термина "рассказ" (киссатун), то, с нашей точки зрения, для обозначения среднезекозых произведений малой формы он является слишком обобщенным, недостаточно дифференцированным. Так, например, в арабской средневековой литературе к малой форме должны быть отнесены (и, значит, определяться термином "рассказ") и легенды, и предания, и сказки, и анекдоты, к новеллы, и эссе, и басни. Поэтому в настоящей работе № употребля-

1 Шкловский В. Художественная проза. - М., 1959. - С.399.

2 Основу этого жанра составляют рассказы, мифы, легенды и предания об удивительном, показ роли и места человека а иепзахни миров, рассмотрение всего миэа как определенной системы, тайны, требующей расшифровки. Термин "апхаиб" впераые употребил Л.и.с^ач-ковский (Избр. соч. 1967., - Т.1У. - Ъ.1г1>. а арабских странах только Шауки даиф иэмя отрывки из зазных памятников,не ставя цели их исследования. .

ем слово "рассказ" не как термин, а линь как общее, нейтральное обозначение для произведений новеллистического типа (особенно в .случаях, трудно поддающихся жанровому определению). По-еидимо-цу, такое употребление слова "рассказ" вообще принято для исследований средневековых литератур.

Значительные трудности возникают при попытке соотнесения арабской жанровой терминологии с западной^.

Такие западные термины, как "новелла", "повесть", "роман" в нзотояаее время могут свободно применяться для обозначения соответствующих жанров восточных средневековых литератур. Однако, естественно, что, скажем, средневековый арабский литературовед терминов этих не знал и не употреблял. Например, жанровый термин "сира", если рассматривать произведения им обозначавшиеся, с современной точки зрения деления на жанры был многозначен: он встречается при обозначении биографии, повестей, в историографических сочинениях, т.е. определял произведения, значительно отличавшиеся по своим художественным признакам^. Конечно, вряд ли средневековый арабский читатель не видел разницы между тем, что мы называем новеллой и тем, что мы называем эссе.

Не подменяя.средневековой жанровой системы современной, ыьг тем не менее должны установить, что именно обозначалось тем или иным термином с точки зрения наших представлений о литературном жанре. Индче может оказаться, что у арабов не было "повести", а был жанр "киссатун", не было романа, а был жанр "ривайятун", не было новеллы, а был жанр "аджаиб", "навадир", "хикаятун", "мзка-матун", "киссатун", "хабарун" и т.д.- (произведения, которые имели единую жанровую природу). Поэтому в нашем исследовании мы и предприняли попытку выделить жанр новеллы, исходя из общепринятой в современном литературоведении теории, отвлекаясь от сред-незековых жанровых показателей, обычно присоединявшихся к названиям произведений.

В научных исследованиях все,, больше внимания уделяется типо-

I См. об этом, например: 'Шидфар Б.Я. Генезис и вопросы стиля арабского народного романа (агры) // Генезис романа в литературах Азии и Африки. - И.: Наука, 1980. - С.108.

2.См. об этом: Ибрагимов Н.И.'Арабский'народны роман. - М., . 198«»; шадфар Генезис и вопросы стиля арабского народного романа // Генезис романа, з литературах Азии и Африки. - М.: Наука, 1980. - С.108. ..

логически сходным, явлениям.в различных.литературах, особенно в связи с увеличением числа работ по литературам стран Востока. Дад изучения-мирового литературного процесса и для более глубокого понимания процессов развития кззсдой конкретной национальной литературы этот аспект исследования чрезвычайно важен.

Рассмотрение жанра арабской средневековой новеллы привело к необходимости сопоставить его с новеллистическими жанрами других литератур - восточных и западных.

Типологическое сходство арабской новеллы прослеживается не только с новеллой . Ирана, Индии, Китая, но и со средневековой новеллой других регионоз мира, в частности с европейской. Конечно, говоря, об идейной близости арабской и европейской новеллы, мы не имеем ввиду наличие в них "ренессанскнх идей" в их крайнем выражении. Однако о некотором сдвиге в этом направлении, об известкой эмансипации человеческой личности э литературе говорить, нам кажется, мы вправе.

Наверное, нельзя говорить, что see литературы мира имели свое Возрождение, но, очевидно, можно утверждать, что всякая литература мира знает процесс эмансипации челозека, проходящий более или менее постепенно, э виде эволацки._

Сознание среднезекозого сульмаккна, усвоившего идео "покорности" человека, одновременно усвоило и то, ч?о человек -вместилище времени и пространства, обладающее уважением к творческим актом, потенциальной зозможностьо склониться к добру или злу,-.к совершенствования, прозябанию ила нравственно^ паденка. Бесконфликтный Еог, каким его видел Цухаммэд к первые создатели ислама, создавал и бесконфликтную литературу. Но он вез бояьсо и больше понимался бесконечно далеким и безразлична* к caoeiy гворениа - человеку, з то время как его земные наместники были золны конфликтов, противоречий и страстей, на рекомендованных открывателями ислама. Разрьш между учением и действительностьо :оздавал тот внутренний конфликт, который чугко улавливала и оs-заяала литература.

Типологическое сходство идейно-тематической основы среднеае-совой новеллы различных литератур, очевидно, можно объяснить see •ем же стремлением к эмансипации человеческой личности, к утвор-:дениэ ее индивидуальных возможностей, ее самостоятельности, к ювобождениа ее от зависимости от сверхестественных сил. Так стланное о шванке в полной мере коже? быть отнесено и к арабской

новелле Х-ХП вв.: Находчивый ум, острая сообразительность побеждают грубую силу. Идут, ловкий пройдоха и одураченный ими простак становятся излюбленными героями иванка. В шванке действие движется не волей богов, не чудесами волшебников, не сверх-естественными способностями героев, а столкновением реальных интересов"*.

Арабская средневековая новелла типологически сходна с новеллой других стран не только в идейном отношении, ко и в художественном - по способу изображения, по жанру. При этом сходство обнаруживается не только в применении классического новеллистического способа изображения (человек изображается на примере одного события, переданного лишь в главных моментах, причем это собы тие как бы вписывается в его жизнь), но и в отклонении в ту или иную сторону от этого способа, что обычно приводит к образованию анекдота или повести.

Среди арабских произведений новеллистического типа можно на£ ти и анекдот как изолированный эпизод, и новеллу, как более или менее разработанное событие, вписанное в контекст лизни персонажа, и даже формы, близкие к жанру повести.

Иными словами, среднезековые авторы не проводили резкой грани между новеллой и анекдотом, между новеллой и повестью. Та язя иная форма получалась у них в зависимости от идейно-художественной задачи и, вероятно, в зависимости от степени разработки устного или раннеписьменного сюжета, который они брали.

Итак, резюмируя- характер типологической общности средневековой арабской новеллы с новеллами другж литератур, можно сказат; что она имеет, прежде всего, светский характер; для нее характе| ны интерес к человеку в его земных, мирских проявлениях; переме^ иение центра тяжести с назидательности на повествовательность и соответственно, с типического на индивидуальное и неповторимое отказ от присущей религиозной дидактической литературе категори ности и однозначности суждений; обмиршение образа земной реал; ности, в которой центральное место приобретает уже не божествен ное провидение, но человеческая воля, потому и оттеснение высшей необходимости свободой, амплификация повествования, открыва шая доступ в сферу художественного анализа всего многообразия жизненных отношений, переход к художественно^ реализму.

I Левинюн А.Г. Ганс Сакс. Избранное. - Ц.-Л., 1969. -С.17.

- 19 - .

Возникновение арабской средневековой: Нбйеллы, как самостоятельного литературного жанра, ма относим к 1Х-Х вв. Однако нам представляется необходимщ кратко рассмотреть и сюжетную прозу предшествовавшего предновеллкстического периода (до IX в.-). Это было время проникновения в литературу устного рассказа, превращения его в литературную новеллу. В настоящем разделе мы попытались показать, что:

а) сюжетной прозе до IX в.. уже были присуши некоторые особенности, которые позднее стали характерными для новеллы;

б) литература от сухих хроник историографического характера шагнула к литературе занимательности, литературе развлекательной.

Судя по дошедшим до наших дней литературным памятникам прозы, в этот период создавались главным образом историографические произведения.. Историография и агиография (а том числе и хадисы,как составная, их часть), по сути дела, выполняли одну задачу: рассказывали о людях и делах прошлого, показывали,- каким должен быть человек - государь и подданный, с точки зрения ислама. Проза была по преимуществу поучительной, назидательной (так же, как и появившаяся позже литература "адаба").

Литература этой эпохи, как правило, изображала либо исторические события и лица, либо явления и ладей, считавшихся историческими ("Книги завоеваний", хадисы, биографии сподвижников, таба-кат).

Исторические сочинения отражали имевшуюся тенденцию того времени - осмыслить место я назначение человека'а системе халифата. Ш авторы стремились выделить, основные качества человека как члена государства, показать идеал человека, изобразив егб отношения а другими представителями государства совершенными и достойными подражания. Социальная жизнь в этих произведениях рассматривается, в первую очередь, в ее. отношений- к бсГг^ # душеспасительным ■ делям, а главное действующее' лицо"- - либ<у лйбо благородный

Зорец за веру. Эти две фигуры« бЛице^в^яз®.го"й№бдс№бвпашяе об-гественные идеалы-.-

Такова были идейные- задали историографической и житийной ли-?ературц, тако'ш были- принцип^ изображения человека.

С одной стерок»-- хаяиф и подданный, отец и сын, иун и жене, 5 другой- плохой наме«шае (деспот") и недостойный подданный. Че-ювек рассматривал®*' тш*кбг как- члён мусульманской обаина (уймы), обязанный вести- (Ш1 своецу положения а правилам»

приписываемым благоверному мусульманину. Образы были строго нормативными, этикетными. Частная жизнь человека, его мысли и чувства для этой литературы не представляли интереса.

Однако уже и в самых ранних дошедших до нас историографических сочинениях, авторы которых использовали материалы устного народного творчества - предания и легенды о выдающихся исторических лицах .и крупных исторических событиях, встречается художественная характеристика человека, его изображение. Автор - историограф - пользовался фольклорным материалом либо потому, что отсутствовали более достоверные источники, либо затем, чтобы при помоаш изображения произвести на читателя более сильное впечат-' ленив. Так,' в "Сире Пророка" йбн Исхака (Ибн Хйшама) (Уи1 в.) встречаются рассказы о "мелких чудесах", когда !Духаммад, физически слабый от рождения человек, победил в борьбе известного силача. Рассказ ■ напоминает древние народные легенды и носит явно фольклорный характер.

Конечно, официальный историограф вносил коррективы в фольклорную характеристику той или иной исторической личности, но элементы такой характеристики сохранялись. Таким образом, "служебная", .официальная - историографическая - характеристика, даваемая историографом и даже подтвержденная цепочкой передатчиков (иснадом), нередко накладывалась на фольклорную характеристику исторической личности, рассказ историографа о событии накладывался на фольклорное изображение этого события, на сюжет. Так . или иначе, человек и событие изображались в историографической литературе, и мы вправе говорить о ней как о первоначальной художественной прозе.

В историографию (особенно в раздел "Йутуб ал-Магази" /"Книг завоевания"/ или табакат /биографии/) попадали легендарные персонажи и нередко легендарные вымышленные события (хотя и то, и другое воспринималось как историческая реальность). Сюжет обычно не сложен - это эпизод из жизни мучеников (Щухада), которые и характеризуются поведением в этих эпизодах (например, при поражении в битве при Ухуде). При этом, как правило, выявляются определенные черты характера: либо преданность Мухаммада, либо готов-• ноет* умереть за истинную веру. Речь еда не идет о внутреннем мире, не учитываются мысли и чувства персонажа. Автора (и читателя; не штересуют ни внешность, ни окружающая обстановка.

Большим событием в истории развития арабской средневековой

прозы на этом этапе было возникновение литературы адаба. Именно в IX-X вв. возникла потребность в сюжетной прозе, впервые было сказано (ал-Дкахизом) слово о "развлекательной" прозе. Конечно, речь тогда eme не шла о сочинении развлекательных произведений. Авторы антологий адаба включали в свои сборники лишь неко-госые , "занимательные" рассказы, дабы не утомлять читателя, которые обычно брали кз фольклора. Однако эти рассказы уже не. были иллюстрацией какой-либо добродетели или каким-либо морализаторским наставлением в духе Ибн ал-Мукаффы в его "Большом" и "Малом Адабе", а были просто интересными рассказами, которыми автоу хотел развлечь читателя.

В многотомные антологии авторы стали включать рассказы явно вымышленные, псевдоисторические, к реальной жизни отношения не имеющие. Главное достижение этого пешода в арабской литературе мы считаем ввод в литературу художественного вымысла. Пусть это был пока не индивидуально авторский вымысел, а взятый из фольклора, тем не менее это был вымысел. Появление в адабской литературе "развлекательного" рассказа - очень важный момент в истории литературы. Был нарушен незыблкмый принцип иснада: в книге можно писать только о том, что било в действительности, - это был переворот в арабской литературе. Впервые в истории развития сюжетной прозы авторами сознательно и целенаправлено материал подавался как произведение искусства. Не важно, что материал был фольк-юсный - речь шла о том, как развлечь читателя, отвлечь его от ученых занятий. Преценден? произошел. Б дальнейшем, благодаря творческой обработке фольклора был создан новый для арабской ли-гературы жанр - новелла.

Втооая глава - "Становление новеллы и этапы ее эволюции" -мсвялена становлению и истории эволюции новеллы в арабской сред-¡евековой литературе, период', когда произошел переход от записей историка к развлекательному зассказу, когда скисет утратил :вое "утилитарное", "прикладное" назначение и стал использовать-:я как средство развлечения.

Процесс накопления художественности - гнедуение сюжета, изоб-;ажения в историографическом и джитейном сочинении происходил в [Итературе, несомненно, и до появления апабного развлекательного (ассказа, который в известной мере стал результатом этого процес-:а. Литературный адаб, возникший рядом и на базе историографиче-;кой литературы, конечно, не мог не сохранить духа этой литерату-

9Ы> Автору »тбнт антологий, такие к*кЖн Кутейба, вт-Танухи, еяь»-йсфвгвад« не еояиняяи с»ои произведения, в их сборниках не

"втштнж" фактов, за исключением "фактов" из фольклорное Они стремились сделать книгу занимательной за 9Ч§? тш&тм мелких интереснмх эпизодов,. который официальной й8?вр»отрцфйей отвергались как незначительные, а также за счет ВРодззедаЕВй фольклора (аль-Дгахиз).

В антологии,? даа«0в*ве раэалекател|1ного элемента, включались изторкяеские факты и"расск&зыо всяких необычных и удивительна соб^иях", Конечно, » оервуо очередь дай вводили широко-известнде ф$кты, причем иногда такие, о которых не было написано вовсе вди написано мало, Дервые антологии, если рассматривав их хронологически и $тод принятым нами углом дрения были написаны аль^сахизом ("Кдага о скупых*' и ""Книга о животных") и Ибн Кутейбой "Источники сведений"). £ие не владея крупной прозаической формой, дай составляли свои антологии из мнажевтэа разнородных анекдотов.и рассказов, бытовзвэих в городской среде иди почерпнутых: ими из письменных легочников, объединяя весь этот пестрый материал 40 тематическому признаку, В последгшйе столетия многие арабские прозаики - Ибн Абд Раббихи (660^940), ат-Танухи, Ибн Хадаи (Щ6Л434), аль-Абдаихи (138М446), ас-Суйу-• ти (1445-1505) и другие щиаяись подражать этим корифеям арабской литературы.

Несколько иначе были составлены поэтические антологии: "Книга поэзии и поэтов" Ибн Нутейбыи "Книга песен" Абу-ль-Фараджа аль-Исфагани. Хотя эти сборники выглядят как-поэтические антоло« гии (правда несколько своеобразные), проз© в них занимает не . меньше места, чем стихи. Дэло в том, д?о далеко не все поэты, представленные в этих сборниках, бдаи знакомы читателю.и авторы, прежде чем процитировать стихотворение, сообщали о поэте некото, рые(ведения, в той или иной степени характеризовали его, привод; легенды или анекдоты о нем. Таким образом, весь поэтический ма« териал сборника оказывался обрамленным прозаическим материалом. Поэтому у нас есть все основания считать, что, например, книга Ибн Кутейбы "Книга « поэзии и поэтах" имела большое значение для развития средневековой арабской прозы, так как вн один из первых ввел в сроо поэтическую внтологию, как композиционный элемент, монографическую "оправку" о поэте. Структурность и обработанное? справки, четкое построение всего текста позволял* предположить,

что Ибн Кутейбой бьи создан прецендент, своёобраэная форма для будущей художественной прозы, рамка для новеллы, получившая свое дальнейшее развитие з "Книге песен". В справке Ибн Кутейбы есть главный герой и два необходимых компонента новеллы: формами содержание, развившиеся из хабара.

Болыдую роль в возникновении и развитии новеллы повсеместно сыграли, несомненно, сюжетные фольклорные произведения, которые авторы адабных антологий включали в свои сборники наряду со .стихотворениями, встазками и эссе. Вероятно, впервые а-истории развития арабской прозы авторами бьиа сознательно поставлена задача развлечь читателя: они ввели в литературу'.сюжетное произведение как самостоятельную единицу, не подчиненную историографической характеристике личности. Эти фольклорные сюжетные произведения: легенды, предания, • анекдоты, притчи, попадавшие в сборники,и явились той базой, на которой в ХП-Ш вв. возникла литературная новелла. Необычная, интересная история начинает жить в литературе без всякой сверхнагрузки. Занимательный рассказ становится самоцелью, признается его художественная'ценность.

Так, в произведении "Книга добрых качеств и их противоположностей" аль-Дяахиза можно найти элементы информации, и элементы, дидактики, но главное в ней - удивительный и необыкновенный с^-чай, на котором строится рассказ. Этот странный "факт" является его пуантом.

Читателю был нужен интересный сюжетный материал, причем такой, который был бы ближе к повседневной жизни, отражал реальное положение вешей в мире,, тем более, что фольклорная'традиция такой материал уже и?,шла1, в частности, в жанрах народного бытового рассказа - анекдоты и тай .называемой "новеллистической сказки" . Именно на эти жанры обратили внимание авторы адабных антологий, они стали включать народные рассказы в свои сочинения,так или иначе обрабатывая их, в результате чего и был создан жанровый тип литературной новеллы. Таким образом, лишний раз находи* свое

1 См. об этом: Шамусаров ш.Г. Арабский фольклор. - Ташсек?: Фан, 1922. - С.2о-30.

2 См. об этом: Нелетинский Е.И. Историческая поэтика новеллы. - М.: Наука, 1990. - СДэ-19; См. здесь же, где автор гововит об анекдотической сказке, сыгравшей большую роль а фопмярованиа классической новеллы.

подтверждение мысль Д.С.Лихачева о том, что "новые жанры образуются по большей части на стыке фольклора и литературы. Возможно даже, что зарождение новых жанров происходит в устной форме, а потом уже закрепляется в литературе"-1.

Период 1Х-Х1У вв. был временем возникновения и стабилизации жанра новеллы, его расцвета. В ХП в. появился сборник новелл видного арабского прозаика Ибн аль-дааузи (1160-1200) "Книга о хитроумных". и!ироко образованный человек Али ибн аль-Амузи оставил заметный след в истории арабской книжной письменности. "Книга о хитроумных" - одна из восьми известных антологий а ль-¿¿хауз и -наеьпена рассказами и анекдотами фольклорного происхождения^. Гассказы, включенные в этот сборник, могут рассматриваться уже как вполне сломившиеся новеллы. Однако в адабно:"! литературе этого периода "классическая", новелла была еие редкостью, чаше это был все же анекдот, "простая форма", исходный материал для новеллы - разнообразные архаические жанры, которые "новеллизируются" в процессе взаимодействия, завершавшегося в гаэмоническяй синтез только на классической стадии^. Ко процесс атновления литературной новеллы как жанра, процесс приобретения его характерных но- . взляистических черт ухе начался и шел полным ходом.

■ Прецендент, созданный официальной историографией, открыл совету дорс■' в литературу. Но сюжетные вставки в историографические сочинения преследовали только одну цель - информационно-характерологическую, а в конечном счете - дидактическую. Позтому главную роль играла не художественность материала, а его идейная направленность. В соответствии с этой задачей историограф и отбирал материал фольклора. Если же фольклорная характеристика персонажа не соответствовала государственной установке, то и историограф менял ее, перерабатывал идейно-художественную основу произведения,' иными словами, официальная историография таательно "фильтровала" фольклорный, материал, прежде чем включить его в свои труды. •

В литературе адаба, в антологиях дело обстояло "иначе. Если в первый период своего существования (1Х-ХД вв.) она в значительной мере сохраняла историографический характер (преобладали исто-

19731 Ра0Е??иа русской литературы Х-ХЦ вв. - Д.,

2 Си. об этом: Шамусаров Ш.Г. Арабский фольклор. - С.31.

3 См.: Целегинский Е.И. Историческая поэтика новеллы.- С.73.

рические легенды, образы были строго этикетными), то на сгедушеы этапе развития (ХП-Х1У вв.) она довольно заметно отошла от официальной историографии.'Известные литераторы Ибн Хиджии (12661434), Аль-Абпгахи (1333-1460), ас-Суйутк (1445-1505) и другие стали еое сире пользоваться сокровищницей устного народного творчества, черпать из нее "занимательный" художественный материал (читатель здесь уже не находил душеполезных поучений - только рассказы, сгруппированные по темам, и один другого занимательнее). Они не были официальными историографами и от них не требовалось "редактирования" фольклорного материала, очень многие народные произведения, попав к ним в сборники, сохраняли свои идейно-ху-дсжестзенные особенности, свой демократический дух.

Анекдот и народная новелла принесли из фольклора з литературу идеи сопротивления, неприятия, в них критиковалось все .отрицательное, неправильное с точки зрения народа. Благодаря развит;;» демократических идей а литературе большое внимание стало удаляться личности не Еыдвишейся, не героической, а общественной "средней". И соответствующий акцепт был перенесен с мифически и исторических деяний человека ка его обычные повседневные дела. В литературу пришли новые персонажи - представители,зсех сословий.!! самых- различных профессий. Известно, что история всякой литературы есть, в сущности, история становления человека как личности: "Эмансипирующаяся личность человека разрывает всяческие социальные ограничения литературы... Литература все больше приближается к. человеку, как к таковому, -вне зависимости от его общественного или государственного положения. Появляется интерес к маленькому, незначительное человеку, человеку обездоленному и далеко не идеальному, близкому к читателю, в котором читатель мог узнать самого себя, свои заботы н печали""1. Однако нельзя сказать, что демократические идеи стали преобладать в литературе ХП-Х1Увв. Это было лишь нечто новое в ней, которое только еще начинало развиваться.

Заимствовав из устного народного творчества новеллистическую сюжетность, авторы сборников переняли и способ изложения сазжета. Анекдот и новелла - жанры очень близкие по способу изображения, и иногда бывает очень трудно сказать, что это - анекдот или новелла. Анекдот тяготеет к устному изложению, новелла - к письмен-

I Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х-ХЛ вв. - 0.216.

нежу, причем в письменном варианте новелла нередко является развитием анекдотов. Б анекдоте, в сдгдаости, используется одно, главное средство характеристики - действие персонажа, которое изображается изолированно, без связи с его прошлой и последующей жизнью. В анекдоте не придается значения индивидуальности личности, ее судьбе, всеобщности ее жизни. Интересен лишь кратковременный случай, необычный, всегда забавный. Большая роль отводится ситуации. Но анекдот не замыкается в ситуации: необычность, странность ситуации не мешают так или иначе охарактеризовать персонажи, показать их поведение в ней.

В фольклоре всякого народа сгуиествувт традиционные, отшлифованные временем, излюбленные персонажи. В арабском средневековом фольклоре, если судить по литературе адаба, такими персонажами были халифы, вазиры, судьи, факихи, поэты, скупцы, дураки, воры и плуты, ншше и др. Именно об этих типах, вероятно, в народе било сложено наибольшее количество анекдотов. Сейчас трудно сказать, как бдао принято рассказывать анекдоты в арабском средневековье - циклами или беспорядочно. Скорее всего четких правил на это* счет не было. Но устный рассказ - это всегда в известной мере экспромт, а письменное изложение материала обычно сопровождается творческой работой. Анекдотов ходило в народе, несомненно, большое количество, а в антологиях мы находим их не так уж много. Значит писатели отбирали только те анекдоты, которые считались -наиболее характерными, интересными и .наиболее популярными Уже в этом мы усматриваем определенную творческую работу. Кроме того, авторы - составители антологий - проделали работу и"по цик лизацаи анекдотов, а также по расположению анекдотов внутри цикла. Как показывают наблюдения, за основу был взят принцип единого персонажа - циклы о скупых, поэтах, халифах, дураках, ворах и пр.

В циклизации анекдотов можно усмотреть попытку усилить хара» теристику персонажа посредством увеличения количества случаев в единичном контексте, придать этой характеристике большую полноту и завершенность. Фольклорная характеристика персонажа, не предполагавшая никакой индивидуализации, допускала свободную контам! нацию персонажей различных анекдотов в один образ. Особенно характерными являются циклы анекдотов о скупых, плутах, халифах, вазирах. "Книга о скупых" аль-Дкахиза, по существу, цикл анекдотов о разных скупых, но помешенные водин ряд, следуя непосредст-

венно друг за другом. Он и создают один общий образ скупца, например, хорасанца.

Работа авторов адабных антологий по сведению ряда анекдотов с тождественными персонажами в единое произведение еше более заметна на примере "Рассказа о расточителе" ат-Танухи. Помимо той связи, сцепления между эпизодами, которое прослеживается при анализе произведения, автор в своей ремарке прямо указывает на связь между эпизодами и не только между ними, а и с предыдущим рассказом из того же цикла, в другой же ремарке автор, указывая на связь между эпизодами, имеет ввиду только один из эпизодов рассказа (однако не последний, как этого можно было ожидать), тогда как этот этимологический эпилог отнесен ко всечу рассказу и тем самым довольно определенно объединяет все эпизоды в одно целое, в единое событие: "Что до меня, то я не очень вере в истории с сосудами...". Кроме того (вероятно, это наиболее существенный внешний признак единства событий), вся серия анекдотов заключена в единую сюжетную "рамку", границами которой служат первый и последний эпизоды.

Такое построение рассказа позволяет преподнести сергаэ анекдотов о расточительном человеке как некое единое событие, состоящее из ряда случаев, происходящих с ыомента получения наследства от отца и до момента получения второго наследства. Здесь использован прием свободного нанизывания эпизодов, количество которых могло бы быть увеличено до бесконечности и по сравнении с предыдущими произведениями, где ""чувствовалась органическая связь между эпизодами, более ошутимо искусственное сцепление анекдотов, создается впечатление, что рассказ "сшит из кусков". И Нам хотелось бы показать, что "сшит" он тленно по воле автора.' Всего в рассказе 4 эпизода. Как нами уже отмечалось, два из низе - пеувый и последний - являются обрамлявшими. Причем связь между Ними существует более тесная, и их можно рассматривать как двз эпизода, составляющих единое событие - глупый совет псевдосоветчика. Остальные же два эпизода, помещенные между этими двумя, вероятнее всего являются другими анекдотами о расточителях.

Ат-Танухи проделал большую творческую работу, сведя разрозненные анекдоты в единый сюжет.. Автор произвел причинное сцепление анекдотов-эпизодов, в той или иной степени мотивируя наступление каждого последующего. Он раздвинул два эпизода бытовавшего в народе произведения и в образовавшуюся ^амку"' поместил ешо

рва анекдота.

. Кроме того,' в новеллах явно прослеживается хронологическая последовательность действий персонажей, понадобившаяся для объединения эпизодов в одно событие. В анекдоте, как известно, время, длительность действий не существенны, они не учитываются, их почти нет.

Простая, непосредственная бытовая народность повествования анекдота частично восполняется в новелле опосредственно, общенародным подходом, который сопряжен с усилением искусственности, "литературности".

Однако, конечно, так не как и в анекдоте характеристики персонажей остаются предельно узкими, односторонними - показываются или глупость, или жадность и т.д. У аль-Дкахиза в "Книге о скупых" каждый отдельный рассказ не сообщает читателю о характере скупца ничего нового, ке вносит ни одной дополнительной черты. Каждый эпизод лишь еае раз убеждает читателя в том, что скупость смешна и нелепа. Это традиционный фольклорный прием (полустихийная циклизация анекдотоз при рассказывании), и автор в данном случае не произвел сколько-нибудь значительной обработки материа ла в смысле усложнения образа путем дифференцирования характерологической рели каждого отдельного эпизода (рассказа).

Заметным циклом является цикл анекдотов о халифах, но назвав эти произведения анекдотами безоговорочно мы, думается, уже не можем. В отличие от рассмотренных нами анекдотов, где основным приемом было изображение изолированного случая, здесь чувствуется некоторая тенденция к развдижению его границ - включение л целостность жизни персонажа, что сближает такие произведения* с новеллой. Такие "исторические" анекдоты являются своего рода пред-новеллами в сиду ситуативное!«, из-за оценки ке столько ладей, сколько отдельных поступков как поля применения абстрактно-моралх ных принципов. Характерно, что в центре таких произведений, в которых повествуется о резльных исторических личностях, в центре внимания находятся не чудеса, а такие удивительные и неожиданные события, которые особенно действуют на воображение; демонстрируются не столько просто примеры высокой добродетели, сколько стран ные и удивительные примеры ее проявления. Кроме того, произведения этого цикла являются более дифференцированными: один халиф "отстоит" от другого дальше, чем это было в случае со скупцом.Конечно, будучи лишенными индивидуальных черт халифы, как и скупцы,

могли легко контаминировать в один образ, но разработка сюжетов о халифах уже приближается к новеллистической, эпизоды связаны между ¿обой более тесно, они образуют уже единое событие, а событие как явление более сложное в известной мере выделяет- персонаж своей неповторимостью. Если Хатш ат-Таи, о котором мы уже говорили, т^же герой большого цикла, только добр, добр беспредель-' но, то, например, Харун ар-Ракгад очень разный - хитрый, мудрый, благородный, коварный, любитель поэзия, пирушек и т.д.

Сбразае? на себя внимание (особенно в новеллах об исторических личностях) тот факт, что введений э ткань такого рода произведений каких-то иных, органически не связанных с ней эпизодов, было бы очень затруднительно. Таким образом, можно сказать, что анекдот как наиболее простая форма сметного построения был присущ адабкьг,; антологиям, и что он использовался авторами в качестве готового исходного материала для создания произведений новеллистической архитектоники.

3 третьей главе - "Композиция средневековой арабской новеллы" - исследуется сюжетно-композиционная структура новеллы. Литературная новелла получила богатейшее наследие з виде устной новеллы (новеллистического анекдота, бытовой сказки и т.д.); все это не могло не сказаться на сюжегно-композиционной и образной структурах жанра. Сюжетно-композиционная структура новеллы, как и любого другого жанра, имеет свои характерные особенности.

Новелла, "извлекаемая" нами из адабных антологий, является произведением малой формы, и более того, предельно малой для новеллы. Ее композиция очень проста: событие, обычно - слагавшееся :;з дзух-трех эпизодов, предваряется экспозицией и завершается эпилогом, которые создают впечатление непрерывности течения жизни персонажа, ее целостности.

Естественно, мы были далеки от правды, утверждая, что всякая новелла строится именно по такой схеме (либо экспозиция, либо эпилог могут отсутствовать, эпизодов может быть только один или 5олее двух-трех); и это лишь ее отдельный вариант, как и всякой ■ювеллы вообще. Именно потому что' в адабнеЯ новелле изображалось голько одно событие, переданное в главных своих моментах, излоае-ше ее гаже та требовало соответствующей композиции. Сна аонетруя-зовалаеь по классическое принципу короткого салатного рассказа: ¡авязка - затяяение уз лаг--- развязка.

Сюжет укладывался а -|ашга этой схема. После более игл кгнэв

краткой экспозиции персонаж немедленно вводится в действие, событие начинает стремительно развиваться. Никаких описаний, никаких авторских отступлений.

Основная задача экспозиции - информировать читателя о том, что было известно о персонаже, лице,до события, описанного в рассказе, подготовить' читателя к восприятию конкретного события из жизни персонажа. Причем в большинстве случаев это нечистая" информация, а информация характерологическая, в которой авторская точка зрения может быть выражена открыто или соответствующей интонацией, а устной традиции (что нередко сохраняется в антологиях) это обычно одна вводная фраза, которую нельзя даже назвать экспозицией з прямом смысле (слова). В литературной новеллистической традиции даются более развернутые экспозиции,что, по-видимому, может быть отнесено к творческой обработке фольклорного ■материала.

Кроме того, экспозиция, в которой дается краткая характеристика персонажа, как бы предваряет последующее действие, в известной степени мотивирует его наступление. Если в экспозиции сказано, что некто был щуп /скуп/, то этим самым сделана заявка на. событие, в котором будет умело изображена и наглядно продемонстрирована глупость /скупость/ персонажа. ' «►

Экспозиции могут быть самыми разнили по содержанию, но задача у них одна - представить персонаж, читателю, йлее автор переходит к его изображению. Этому этапу рассказа соответствует следующий, самый главный компонент, представляющий собой его ядро. Это - событие новеллы.

Рассмотрение новеллы в адабных антологиях с точки зрения сю-жетно-композиционного моделирования показывает, что такая новелла является сугубо нарративным типом повествования. Большая часть текста отводится изображению динамически развивавшегося действия, и лиаь незначительная часть его (куда глазным образом можно отнести экспозицию и эпилог) дескриптивна. Событие, как правило, состоит из нескольких эпизодов, причем все они дифференцированы по своему назначению. Важно подчеркнуть, что функции их не являются столь .однообразными, как при циклизации анекдотов* показать изменение его действий в связи с изменением этих условий, дать ему возможность проявить многие'грани своего характера. Персонаж здесь более стожен психологически, а значит, и более "человечен", более реален к правдоподобен. После событийной части новеллы еле-

дует эпилог, который вместе о экспозицией создает в той или иной мере фон всей жизни персонажа, на котором и происходит данное событие. . ■

В случаях, когда в эпилоге дается дополнительная характеристика персонажа или сообщаются ese какие-либо сведения о его жизни, или когда высказывается личная точка зрения автора, роль эпилога существенно погашается, так как наряду с экспозицией и со-' бытийной частью новеллы он принимает участие в создании образа, ' а, стало быть, и в выражении главной идеи произведения.

Наблюдения над. новеллами, включенными в антологии, с точки зрения применения речевой характеристики показывают, что наиболее часто использовалась диалогическая форма характеристики, поскольку обычно в новелле участвуют два персонажа. Диалоги очень сжаты: в таком коротком произведении, каким является "адабная" новелла, персонажи "успевают" сказать только самое необходимое для движения сюжета или их собственной характеристики.

В арабской средневековой новелле речь персонажа никоим образом не индивидуализировалась: в этом не было необходимости^ так ' как перед литературой не стояла еше задача создания характере.^ Эстетические требования эпохи заключались в изображении ять самого существенного в человеке, доминирушей черты его характера, т.е. эти требования не шли дальше создания обобшенно-типкческого образа. Сфгаец всегда скуп, это типичный ciomeq,- а не именно "этот" скупец, и от того роль его (как и весь образ) не нуждалась в индивидуализации.

Говоря о соотношении внешности персонажа с его характеристикой, мы не можем утверждать, что внешние и внутренние качества человека ставились в прямую зависимость, т.е., что положительный персонаж всегда представлялся красивым, а отрицательный - некрасивым, уродливым. Однако (по тому скупому материалу, который имеется) можно почувствовать известную фольклорную традицию;доб-рых людей называть красивыми, злых - некрасивыми^. Эпическое теснейшим образом переплетается с эстетическим, что в описаниях внешности персонажей передается лишь некой обшей идеей,например,

I Здесь мы вполне солидарны с замечанием Е.М.Мелетинского о том, что мнение В.Б. Ыкловского о "осознании характеров" в "1001 ночи" несколько преждевременно (См.: Мелетинский ü.M. Историческая поэтика новеллы. - М.: Наука, 1990. - С.34).

Z См. об этом нащу предыдудуо работу, где мы рассмотрели этот вопрос подробно. Мухтаров Г.А., Саттиев Д., Шаыусаров Ш.Г.Очерки . средневековой арабской прозы. - Ташкент: Фан, 1У92. - С.02.

"величественен", "прекрасна", "грозно", "свирепо" без малейшего стремления к описательности, пусть во многом и нереальной, символической. Таким образом, в адабной новелле этого периода (до XIУ в.) еле нет так называемой портретной характеристики, которая предполагает индивидуализацию. Лаконичность и сдержанность, с какими в новеллах изображаются внутренний мир и эмоции персонажей, подчас не дают современно^ читателю осознать всю глубину переживаний героев. Наше восприятие новелл существенно иное, нежели восприятие ее средневековой арабской аудиторией: наша чуткость к оттенкам слов, к смыслу умолчаний и т.д., притуплена литературой с совершенно иным эмоциональным настроем с подчеркнуто экспрессивным способом передачи человеческих переживаний.

Отсюда возможно ложное впечатление об эмоциональной бедности и некоторой скупости повествования. Интерес к человеческой личности в эпоху средневековья, разумеется, существенно иной, нежели в новое время. Мысль о том, что средневековое искусство сознательно избирало формы, представляющиеся нам неумелыми и примитивными, настолько удачно выразил Бицилли, что мы приведем здесь отрывок из его книги: "Неужели в самом деле творцы пусть устарелых, но великих в свое время научных построений и грандиозных политических систем, были в других отношениях столь "неразвиты"! Неужели в то время не видели кричаших нелепостей в рисунке,перспективе на этих картинах, нелепостей, бьюших нам в глаза? Неуже-- ли не энаем даже такой элементарной истины, что человек меньше дома?"1

В изображении новеллистического действия большую роль играют такие художественные приемы, как нагнетание напряженности и последующая пуантировка. Однако к Х1У веку арабская новеллистика еще не выработала специальных литературных приемов, специальной техники постепенного создания напряженности в рассказе. Адабная новелла в этом отношении очень мало отличается от народного рассказа, где напряженность обычно бывает заключена уже в самом'сюжете, в самом материале. «Цдя новеллы рассматриваемого нами периода характерно ше диспозиционное.изложение сюжета, т.е. прямо-хронологическая последовательность изображения события. Перебои во времени, постепенное раскрытие-"загадки" сюжета, то, что называется единством точки зрения (восприятие события каким-либо

I Башяли Г. Элемента средневековой культуры. - Одесса, 1919. — С.1У.

одним персонажем, когда событие проясняется для него и для чиза-тс^т от этапа к этапу), - этого ешэ не существует. Обычно рассказ ведется от автора, который "все знает", сообщает читателю все сразу и прямо по ходу развития спжета, хотя есть и исключения из этого правила. В новелле аль-Абшихи "Сподобил тебя Аллах не остаться неблагодарным"1, использован прием введения рассказчика, которым является сам автор, - рассказ ведется от первого лица.

Идея пуантировки (так же, как и идея создания напряженности) как художественного приема в новеллистической литературе, несомненно, была воспринята авторами антологий из устного народного творчества. Пуантировка проникла сида вместе с анекдотом,важнейшим приемом, которого она является. Цуантирпвка анекдота обычно представлена в своей простейшей форме: она заключена в самом сюжете. .Например, при анализе анекдота о «Дхухе становится очевид-. ным, что пуантировка в анекдотах такого типа не является тем особым литературным приемом, когда сюжету произведения придается какое-то новое или дополнительное значение, когда лица и события предстают иногда в совершенно ином, неожиданном освещении, как это имеет место в литературной новелле.

Здесь не пуантировка служи? задачей произведения, а, напротив, само произведение- создано ради пуантировки, в данном случае ради пуэнтального уже по своему характеру решения поэта. И в таких случаях, по-видимому, правильнее говорить не о пуантировании (что предполагает искусственное использование определенного художественного приема и наводит на мысль о возможности построения непуантированного анекдота), не о внесении дополнительного значения в законченный сожет ийвне, а о спонтанной пуантяльности анекдота, присущей ему по происхождению. Для анекдота пуантировка есть неотторжимое качество, исчезновение которого разрушает анекдот как художественное произведение. Если убрать пуантировку из новеллы (которая чаше всего дается, в конце произведения), то . это не нарушит целостности художественного произведения. Правда, художественное достоинство новеллы будет значительно снижено, идейная направленность в той или иной степени искажена, сна получит иное звучание, потеряет-свою ударнуп силу.

Таким образом, новелла этого периода знала пуантировку как

I Аль-Аб^шихи. Киссай аль-араб. - Т.1. - С.ЗСО.

художественный прием и нередко ее использовала. Особенно часто пуантировка применялась в новеллах ситуатиано-бытового характера, . в новеллах-анекдотах. Такие произведения обычно и заканчивались ею,- что остро и неожиданно подчеркивало идейно-художественную основу новеллы. Но поскольку это прием сугубо анекдотический, идущий из устного народного творчества, он не всегда использовался авторами, новелл, особенно в тех случаях, когда их творчество было более оригинальным. Иными словами, в этот период авторы не столько самостоятельно применяли пуантировку, сколько сохраняли ее в фольклорных произведениях, которые включали в свои антологии.

В авторских же новеллах (даже если они создавались по фольклорным мотивам) пуантировка обычно менее эффектна и в большинстве случаев заменяется эпилогом. Применение пуантировки требует большого искусства рассказчика; наличие ее свидетельствует об определенном уровне развития художественного мышления автора.Как мы уже отмечали, авторы очевидно начинают понимать, что морали-зуюшая концовка только ослабляет звучание такого произведения, как новелла, что-было бы гораздо лучше, если читатель сам сделав ет из нее необходимый вывод; если вместо духой морали ему предложат остроумный, сжатый до предела,, неожиданный-поворот в освещении события, который бы резко -я впечатляюще очертил идею произведения.

3 четвертой главе нами рассмотрен "Механизм художественно-эстетического воздействия новелл адабной литературы". Любая адабная антология в значительной мере опирается на текст хорошо известный по другим письменным памятникам или бытовавший в устной традиции. По нашим наблюдениям, новеллы, включенные в антологии, примерно на три четверти имеют близкие или почти тожде-. ственные варианты, как з современных им, так и в более ранних или более поздних литературных памятниках, бытовавших в той же среде.

Исследователь средневековой арабской новеллы: здесь легко мо-Еет соблазниться открывающейся возможностью арифметически установить доло авторскэттг творчества (идет речь о вставных новеллах) и объявить,, чтв" антологии на одну четверть Своего) представляют собой "'самостоятельное творчество". Однако, думается, деяо обстоит сзаягаее.- Прежде всего самостоятельность одной четверти текста паиятннк®, не имеющей источников или вариантов в

- 35 -книжной литературе, может быть оспорена.

Судя по стилистическим особенностям антологий, текст памятников зачастую опирается (особенно в части занимательного рассказа) на живую устную традищп, либо на не дошедшие до нас образцы книжной литературы. Вот почеод возможный вывод, к которому может придти ибследователь,. увлекшийся арифметикой, о том, что антологии можно считать "оригинальным творчеством" на одну четверть, нам кажется сомнительным.

Важная особенность нарративной части антологий заключается в том, что для автора - составителя антологии - нет представления о "моем" и "чужом", иными словами, представления о плагиате*. Вероятнее всего, автор не просто цитировал и пересказывал - он прямо включал "чужие" куски в свой текст. В то время это не считалось плагиатом. Если в наше время обостренной творческой конкуренции чужая рифма будет сразу же отмечена критикой и вызовет большее или меньшее порицание, а строфа, перенесенная из чуяого стихотворения в свое, - активный протест, то средневековое общество, куда более консервативное, чем современное, з своих симпатиях, устоях, представлениях о мире требовало от писателей и поэтов прямо противоположного. ^Достоинством была традиционность, привычность; самобытность и новизна не поощрялись. Напрасно кы стали бы искать в средневековой литературе реальные чувства, переживания, описания природы, естественные диалоги. "Проявления реализма мешала традиционность Среднезековья, - писал в одной из работ академик А.С.Орлов, - его довольно беззастенчивая плагиат-ская система, в силу которой позднейший литературный памятник складывался на основании предшествующего в том ке литературном жанре. Таким образом, к новой фабуле пересаживались но' только слова, но и целые картины, целый ряд фактов, часто без пригонки к композиции". Так было не только в средневековой русской литературе. По этому поводу припоминается рассказ о некоем восточном поэте, который допустил в своем произведении девять новых, еше никем не найденных рифм. Когда, надеясь на увеличение награды,по-

I 0 теории "поэтических заимствований" в средневековой адаб-ной филологической науке см. подробно: Куделин A.b. Средневековая арабская поэтика. - а.: паука, хуйЗ. - СГ.1С0-124; ¿идфар Ь.й. Образная система арабской классической литературы (У1-лП вв.). -IL: Наука, 1974. - С.II; Арабская средневековая культура и литература: Сб.статей. - М.: Наука, 1У7й. - С.93.

эт поднес свою поэад шаху и прочел ее вслух, гот за каждую традиционную рифму - а их было много - приказал отсчитать поэту по золотому, но.за каждую новую тут же приказал выбить у него по зу бу... Мнкорпорированность текста предшественников в авторский текст была характерна и для древнерусской литературы, что отмеча ли академики Д.С.Лихачев и В.М.Истрин.

Существовал некий конгломерат текстов новеллистического содержания (своего рода мир "удивительного" и "занимательного"), как зафиксированных письменно, так и имеющих устное хождение?. Подчеркнем, что речь идет именно о текстах, а не о сюжетах,ибо в устной традиции бытовали, видимо, устойчивые клише, регламентировавшие текст и способствовавшие его четкой стилистической (а. мажет быть и фразеологической) организации,,Из числа бытующих текстов автором-составителем отбирается некая их сумма: творческая воля автора проявляется на этом этапе в особенностях отбора Это начало творческого процесса. Затем следуеч второй этап - организация отобранного материала в новую систему, отображающую не столько композиционный замысел автора, сколько его мировоззрение, его концепцию мира. Собственно говоря, если Клод Буше, например, утверждает, что всякий текст есть.мозаика, есть резуль- . тат трансформации другого текста , то в отношении текста антологий -эти представления приобретают как бы буквальный смысл.

Охарактеризованная особенность нарративной прозы антологий может быть названа интратекстуальностью. Инт-ратекстуальность в художественной системе антологий носит всеобъемлющий характер. Ее проявления многозначны. Соотношение варианта текста, включенного в антологию, с имеющимися другими вариантами, юс "взаимоналожение" само по себе дает некий художественный эффект, который может быть назван эффектом интратекстуальности. Сопоставление вариантов дает основание утверждать, что на уровне "языковой ткани" произведения принцип интратекстуальности прежде всего находит свое выражение в систематическом использовании фразеологических клише, которые сознательно или бессознательно переносятся

I См. об этом: Повесть о богатыре Эмире Хамзе: Пер. с араб. Т.А.б^ухтарова, .Н.И.Ибрагимова. - К.: Наука, 1990. - С.о-19; Мухтаров Т.А., Саттиев Л.И., Шамусаров Ш.Г. Очерки средневековой арабской прозы. - Ташкент: Фан, 1992. - С.Й4-104.

в новую художественную структуру. При этом следует отметить,что установление степени клишированности того или иного текста,включенного в новую структуру, в принципе помогает уяснить идейно-художественные позиции автора. —

Заданная особенностями текста соотносимость его с историко-литературным контекстом, проявляющаяся на столь конкретном,осязаемом уровне, своеобразное тесное взаимодействие однородных (часто однообразных) элементов в разных антологиях (в разных художественных структурах) Еытекают, видимо, из. общей эстетической установки адабных антологий, которую мы полагаем можно называть дискурсивностью*.

Подобная свобода обращения с материалом, находящимся вне данного теиста, без сомнения заключена в основе художественной системы литературы адаба и зиждется на понимании интратекстуаль-ного характера этой литературы*". В короткой ноиелле нет ничего случайного, лишнего. Каждая деталь здесь значима (упоминание племени, места рождения, родственника и т.д.), но лишь для того читателя, который свободно ориентируется зо всем богатстве "занимательных историй". Контекстовое осмысление дискурсивных деталей -символов, видимо, составляло суть или, во всяком случае, одну из важнейших притягательных черт адабной новеллы.

Считается само собой разумеющимся, что читатель, имещий образование или даже просто обученный грамоте, читает, понимает и воспринимает на родном языке творения классиков, произведения художественней литературы. Однако ученые-филологи вновь и вновь ставят вопрос, что же все-таки такое читать и понимать текст, т.е. поднимается проблема восприятия текста, которая особенно .актуальна в отношении средневековс!й арабской литературы. Такая проблема, как наг.? кажется, ставится наш впервые, а поэтому мы лииъ очертим контуры проблемы или, как' это обычно говорят, "поставим проблему".

Для того, чтобы подойти к ее ревекия, нужно, в пернув очередь, провести вполне определенную границу между двумя уровнями

1 Дискурсивный (лат. - рассуждение, довод, апгумент) - рассудочный, логический, в отличие от созерцательного,чувственного.

2 Поэтому не случайно все современные, издания снабжены сб- • пирнейпим комментарием, помогающим понять читателя все внетекстовые тонкости повествования.

?

- 38 -

понимают текста художественных произведений,.

Первый из них можно было бы определить как понимание в самом прямом и обычном смысле, без которого вообще невозможно.осмысленное чтение.

Второй же непосредственно соотносится с той обширной областью филологического знания, которая без какой-либо определенности пользуется.такими дефинициями, как "язык" и "литература", "стилистика и поэтика художественной речи" и т.д. Безусловно, что когда речь идет о новейших достижениях лингвистического анализа,все ото следует оценивать как важный и основной аспект понимания, предусматривающий такое изучение материала, которое раскрыло бы загадку эмоционально-экспрессивно-оценочного воздействия, оказываемого на читателя художественной литературой. То есть исследователь доякен понять, почему то или иное произведение есть художественное произведение, в чем заключается сила его воздействия на эмоциональную сферу читателя. Что скрывается, например, за скучным, сухим текстом. "Дней арабов"? Почему в тексте так много имен, названий племен, географических названий и т.д.? Что видел во всем этом читатель (слушатель) далеких опох?

Следует сразу же отметить, что между двумя названными уровня-г.тл понимания нет и не может быть непреодолимой прзграды. Как известно, существует .принципиальное различие между вертикальным контекстом и фоновым знанием. Фоновое знание - это совокупность сведений, которыми располагает каждый, как тот, кто создает текст, так и тот, для кого текст создается: вертикальный контекст ~ это принадлежность единицы текста.

Среди основных категорий вертикального контекста, з первую очередь, были выделены литературные аллюзии и цитаты.

Система укрупняющих изображение метафорических "зеркал" восполняет объем конфликтной ситуации: избыточная сложность проблемы, обычно, не реализованная до конца, доводится до сознания читателя с помощью постраничного, построчного комментария, с помощью литературных аллюзий, цитат, часто усеченных.

Немало, литературных персонажей и образов, вошедших с течением времени в живой разговорный язык, возвращаются в литературу в .виде устойчивых сочетаний, аллегорий, лаконических выражений: "каинова печать", "ноев ковчег", "ахиллесова пята", "поющий мин-бар", "ночь вознесения", "ожерелье из пальмовых еолокон", "меч Посланника", "печать Пророков", "мост Сират", "кизан", "судный

день" и т.д. Иногда эти знаки культуры, не претендуя на бплызее, занимают скромное место в ряду образов природы. Иногда же они. вовлекают в свою орбиту целые эерениш близстоящих слов, диктуя свой образный строй, создают свой контекст. Нспрт'.ер: "Подобно сыновьям племени Самуд, не ведавшим, что твозяшим, и кары не ожидавшим" или "Ибо сказано - не прошаюший да не будет прошен", или "путь туда был подобен волоску Сирота".

Цитата из одного текста стала в адабной новелле обычным компонентом, авторы антологий апеллируют к "культурной памяти" читателя; достаточно, пробудить заключенные в ней представления, и они сами заполнят контуры, намеченные пунктиром. Ассоциативное мышление начинает пускать в литературе глубокие корни. £сяи чтение "Божественной комедии" Данте или "Потерянного рая" Мильтона предполагает знание контекста античной культуры и Библии, то и средневековые арабские новеллы можно до конца понять и оценлть, только зная усвоенное ими из Корана, хадисоз, из других литературных источников, зная историю возникновения ислама.

Известные культурные элементы, оказавшиеся в новом контексте, являются кьк бы услоачьми сигналами, возбуждающими определенные идеи, представления, образные ассоциации и не требуишие при этом развернутых описаний или детального анализа (достаточно произнести Харун эр-г'ашид, Бармехид, чтобы оживить в сознании образованного человека уже пережитый духовный опыт). Имена знаменитых судей, вазиров, халифов, цитаты, намеки на классические произведения - это характерная поэтика Средневековой новеллы, это сознательная игра с хорошо известными, заранее заданными элементами.

Вставленные а текст они, в силу многозначности заложенного в них смысла, не мешая с-жкету, не обременяя его, истолковывают,интерпретируют происходящее, сокращая для читателя путь к пониманию авторского замысла. Вое это дает автору возможность, не преступая по существу границ новеллы, углубить и усложнить ее идею, подготавливая в сущности новое жанровое образование - роман. Такое произведение легко поддается циклизации, а это один из самых продуктивных способов образования крупной формы (ср.: народные романы).

Если рассматривать отдельно взятую новеллу, хотя бы аль-Дхахи-за, то она окажется в "одиночестве" - ей не хватает объема. Однако, это ощущение сразу прппадет как только мы берем в руки антологию - сборник новелл: собранные под одну оболочку, они Утрачи-

вают автономность, превращаются во фрагменты "обширной книги" -сборник перестает быть сборником в старом, привычном понимании слова...

Количество поэтических цитат самого разного размера - от одной строки или даже отдельно взятого словосочетания до скольких строф или полного текста - чрезвычайно важно. Они ке только входят в текст произведения, но и играют важную роль, употребляясь в качестве заглавий новелл. Известно, что каждый автор отличается и тем, кого он цитирует, и тем, каким образом и ь каком виде вводит цитаты в свой текст.

Несомненно, каждое литературное произведение заслуживает в этом плане особого изучения. Нам кажется, что будущим исследователям этой проблемы в качестве одного из этапов анализа следует начать работу над созданием специального словаря цитат литератур ных памятников арабской классической литературы. Было бы таюке интересно иметь цитатный словарь прозаической литературы омейяд-ского периода, периода зарождения прозы (послания, речи политических деятелей периода борьбы за власть в халифате)-1. Такая работа во многом определила бы "контекст эпохи" и интеллектуальный уровень авторов и читателей**.

Глава 5. - "Модель мира в новелле, персонажи и ситуации".

Одной из специфических черт средневековой литературы является тот факт, что-несмотря на большое количество входящих в нее памятников, достаточно разнообразных по тематике, жанрам,- охватывавшие широкие хронологические рамки, они в совокупности отражают во многом единую и непротиворечивую модель мира, т.е. художественный его образ.

Причем, картина мира сопоставима с действительностью и остается почти одной и той же, несмотря на то, рассматриваем ли мы всю группу изучаемых памятников или лишь отдельные из ни. То или иное произведение вносит в общую картину лишь дополнительные штрихи, концентрируя внимание на каких-либо частных чертах этой

1 См. об этом: Цухаммад £утух Ахмад. Проза омейядского перло да. - Каир, 1990. - С.113-116, 202; См. также: Гронбаум Г.Ь, Основные черты арабо-мусульманской культуры. - М. :яаука,19сИ. -

С • 9»

2 "Любопытно, например, что рукописи ф.М.Дрстоевского пестря пометками, которыми Достоевский постоянно напоминает самому себе о читателе, напоминает о необходимости добиться, "чтобы читатель воспринял в нужном направлении ту или иную ситуация или образ" (См.: Мейлах Б. Художественное восприятие /У Вопросы литературы. - М., 1970. - 6.397

картины, но не вступая в противоречие с "фоном", содержащимся в аругих произведениях. Зта однотипность картины мира, возникающая ш страницах антологий, и позволяет изучать целостный облик эпо-си по ряд/ произведений одной жанровой принадлежности.

Вместе с тем нельзя, конечно, утверждать, что образ мира,который проглядывает в анализируемых памятниках, будет точно соответствовать исторической действительности. Иногда такие отличия очень велики. Так, по описаниям жизни средневековья, какой она изображена, к примеру в "1001 ночи", очень трудно составить представление о подлинном характере и нравах того периода времени. При анализе "адабной" новеллы можно заметить, что в ней, особен-то в новеллах , рисующих повседневную жизнь, давших ей некую сатирическую оценку, такого приближения больше. Как верно заметила В.Г.Андриановз-Перетц, "в изображении отрицательных черт в поведении человека с особой силой вторгалась реальная жизнь"^.

Мы, естественно, не ставили перед собой задачи выяснять степень достоверности новелл. Для этого потребовалось бы сопоставить все известные нам новеллы со всеми другими памятниками средневековой словесности. Только на основе изучения всех таких памятников, вне зависимости от того, являются ли эти памятники произведениями литературными или же относятся к области историографии, права, философии и т.д., можно воссоздать картину жизни эпохи, картину, которая была бы действительно полной и этим отличалась бы от изображения жизни средневекового общества, что мы наводим в некоторых по-своему интересных работах, не претенд/юших однако на подобную всесторонность и полноту^.

Следует отметить, что изучаемый нами жанр, бе всякого преувеличения, должен быть признак как исключительно богатый источник всевозможных сведений о повседневной жизни средних веков, атому ае меаает тот факт, что перед нами не фотография действительности, а ее художественное воспроизведение, т.е. такой "портрет" эпохи, который предполагает определенный отбор, смешение акцентов, повышенный интерес к одним сторонам действительности и уведение в

1 Андрйанова-Пеоетц Ь.Г. О реалистических тенденциях в древнерусской литературе // - Л., Г»аО. - Т.ХУ1. - С.21-г2.

2 См., например: Художественный язык СзеднеЕеховья: Сб.стате:». - М., 19Б2; Пинский Л. Лэгистсзльный с-тг.ет. - Л.: СЛ, Гаоа. Ь> всех этих работах 'отмечено, что лобой аспект художественной или материальной жизни Срелкевековья должен рассматриваться в об-ем культурном контексте.

тень других.

Хотелось бы особо отметить тот факт, что находящиеся в наше«, .распоряжении тексты возникли не всегда в однотипных культурных и социальных кругах, а созданы писателями, обладавшими разными творческими индивидуальностями и вкусами. Все это не могло не привести к некоторым отличиям трактовки действительности в разных' группах новелл. Однако отличия эти не столь велики и могут быть истолкованы не как несовместимые т'очки зрения, а как позиции, дополняющие и уточнявшие д-^уг друга. Весьма существенным был-вопрос об отборе текстов, о круге памятников, включаемых в анализ. Здесь наша позиция не била чрезмерно строгой. Так, мы привлекли не только тексты, которые без всякого сомнения могут быть включены в канонический корпус "арабской средневековой новеллы", но и те, относительно которых могут возникнуть сомнения. iJu имеем ввиду произведения, не являющиеся новеллами в строгом смысле, слова, скажем из-за своей бессюжетности. Тем не менее,ош примыкают, к новелле именно благодаря своей концепции действител! ности, а также времени и месту создания; нередко они принадлежав перу мастеров, писавших бессюжетные новеллы; они находятся в одних и тех же рукописях, что и новеллы и т.д.

Изображение события в литературном произведении предполагаем рассказ о месте действия и его участниках. Забегая вперед, укажем, что цервое, т.е. место действия, описывается в новелле предельно скупо и находится в зависимости от участников действия, . чье общественное положение и определяет место события.

В "адабной" новелле нашлось место и для торговцев, ремесленников, и для судей, вазиров, халифов, и для ниших, и для певцов поэтов и т.д. Новеллы населены довольно густо: тут представлены практически все слои средневекового общества. Однако изображайте эти слои, сословия и. прослойки на страницах нозелл с разной частотой. Мы можем говорить как об определенном отборе, об излюблен ных социальных типах и персонажах, так и о тенденции к их клас« фикации, сведшига в группы.

Вполне понятно, что рассмотренная в диссертации разноликая толпа персонажей новелл разыгрывает свой жизненный спектакль на вполне определенных подмостках. Обстановка действия играет в эте спектакле не последнюю роль, tío" вне сомнений - роль второстепенную, подчиненную. Скупые указания на "декорации", в которых разворачивается действие произведений нашего жанра, прежде всего

функциональны.

В большинстве случаев действие новелл разворачивается а замкнутом, ограниченном со всех сторон пространстве, а иногда о месте действия вообше не идет речи. Персонажи новелл, прежде всего те, кто ведет оседлый образ жизни, стремятся к стабильности и чисто географической. Поэтому а новеллах почти не рассказывается о долгих странствиях, о многочасовом и многодневном пути по пустыням и караванным дорогам.

Путешествие редко бывает сюжетообразуеаим моментом. Если персонажи и пускаются э долгуо дорогу, то об этом говорится кратко: "отправился в Дзмаск" или "подойдя к /гмаску" и т.п. Такое указание лишь подготавливает действие, является его отправной точкой, как бы вводит в сюжетную ситуацию, но почти никогда не является самим действием. Поэтому действие з нозелле статично. О перенесении героя мы узнаем из реплик персонажей или из скупого авторского комментария. Тозосом новеллы является, прежде всего, город. Хотелось бы подчеркнуть тот факт, что в очень большом числе нозелл не только действие разворачивается в городе и выведены исключительно представители городского населения, но что подобная обстановка обусловливает и весьма специфическую структуру -интриги. Иными словами, город з новелле порождает особые повествовательные модели, которые обнаруживают тенденцию стать доминирующей характеристикой аанра.

Возвращаясь к вопросу о классификации новелл, можно было бы воспользоваться классификацией'предложенной, например, ат-Такухи: рассказы о судьях, рвсскаэы о певицах и т.д., - или классификацией современных арабских литературоведов' - рассказы о благородстве и щедрости, рассказы о вероломстве и т.д. Но, как'наи представляется, подобная классификация отражает сюжетное многообразие новелл, однако, она малопродуктивна. В ней, с литературоведческой точки зрения, есть явные противоречия. Гак одно и то же произведение может оказаться в разных рубриках.

Обратился к рассказам о хелифах. Это новеллы о благородстве и щедрости или это новеллы о вероломстве? Но самое главное, что большинство сюжетов по такой классификации вообще не классифицируются. И это не случайно. Заостряя, можно сказать, что любой читатель приходит в храм литературы с собственным тафсиром. Содержание (идейное, нравственное) литературных произведений, вокруг

. . -44-

которого всегда идут споры, в известном смысле не (Существует в "готовом виде" - каждая эпоха да и в какой-то степени каждый че ловек находят в одних и тех же творениях новое содержание, и дл каждого интерпретатора найдется Своя, большая или малая, правот

Отношение к классической литературе, особенно в арабских странах, было в сущности религиозным - в ней искали ответы на "проклятые вопросы" бытия и нередко находили эти ответы, но нео наковые, нередко взаимоисключающие. Например, Коран, его тафсир: очень распространенные в то время хадисы, жизнеописания и т.д., не секрет, каждым толковались по своему усмотрению и каждый ока зывался хотя бы чуть-чуть прав. Религиозное восприятие литерат; ры и искусства было возможным во времена так называемой эпохи "наивной культуры", суть которой в том, что человек жил и действовал, преследуя свои цели не от своего имени, а от ;шени атори-тета святыни. Свобода человека той эпохи состояла в свободе то. кования, своих святынь, в число которых непременно входили поучительные произведения литературы, а в -лучшей своей части - и ра; влекательные. Основным требованием к прозе арабского средневеко-• вья, предъявляемы:,! читателями, было сообщение чего-либо -определенного, .практичного, которое искал сам читатель. Литература обладала смысловой многомерностью, которой не было границ и имеинс а этом, мы думаем, и заключается ее непреходящая ценность.

• Повседневная, действительность давала материал для создания произведений разных типов не-с одним "мотивом" в основе сюжета, а с несколькими такими "мотивами". Поэтому единой классификации новелл арабского средневековья, с точки зрения их сюжетов,"быть не может. Можно классифицировать "мотивы", но это приведет к расчленению многих произведений и разложению их частей по разным рубрикам. Нам представляется, что в основу не классификации, а просто анализа сюжетного фонда новелл должна быть положена специ фика структуры произведения.

Новеллы могут быть простили, сводимыми к короткому анекдоту (и к одному "мотиву"), и более сложными. Ватло также количество персонажей, участвующих в действии, их взаимоотношения между собой. Новелла может иметь многоступенчатую структуру, состоять из своеобразного пролога, вводящего в сюжетную ситуацию, собственно действия и развязки. Однако, нередки случаи, когда основное действие распадается на несколько равноправных эпизодов (об этом мы

уже говорили выше). Ту? можно, выявить такую закономерность. Если художественное пространство новеллы, как правило, невелико, то столь же коротко, быстротечно его художественное время. В самом деле, если небольшие анекдотического типа новеллы аль-йтхиза по своей художественно-временной протяженности почти адекватны времени, затрачиваемому на их чтение, то немногим длиннее (с точки зрения воплощенного в них художественного времени) и более сложные по композиции новеллы ар-Раббихи или Абшихи. Но есть новеллы, принципиально ориентированные на большую временную протя-кенностьЧпри их сравнительно небольшом объеме). Обычно в таких яовеллах несколько равновеликих сюжетных ядер; они сильно разведены во времени, хотя и связаны обшей фабулой.- Такие новеллы обычно не сценичны, действие в них, при всем внутреннем напряже-гши, статично.

Мы можем заключить, чтов внешняя напряженность действия обратно пропорциональна его временному протяжению. В одних памят-шках нашего жанра нарративная структура тяготеет к медлительному ходу повествования, по крайней мере, к рассказыванию о проис-содяших событиях, куда вкрапливаются, как правило, короткие бе-;еды героев, подчас очень напряженные и острые, обычно завершающие, разрешающие данное сажетнсе ядро. Можно предположить, что « таких новелл прямой путь к некоторым разновидностям класеиче-:кой новеллы, но уже более позднего периода. В других произведе-1иях стремительно и поспешно даже не само действие, быстры и ре-штельны поступки героев.' Действие таких ногеля обычно концентри-)уется вокруг опного сюжетного ядра. Можно предположить, что от 'акого типа новелл закономерен переходи фарсу.

Совершенно очевидно, чтй вез это сюжетное многообвазие, пестря толпа персонажей средневековой арабской новеллы существуют ¡е только как отражение (существенных сторон жизни эпохи, забот и ревог рядового человека того времени. 3 этих сюжетах и этих пер-■■онажах заключено суждение об эпохе, ее оценка. Насквозь пронк-ашая оценочным отношением к действительности, "адабная" новела осуществляла своеобразную мироошушенческую, эмоционально-цен-остную апробация теоретических, идеологических и моральных пробей и являлась одновременно эстетическим и идеологическим освое-ием жизненных реалий эпохи.

Итак, средневековая арабская новелла как жанр, рззвиЕагаийся эпоху средневековья на^протяжении четырех столетия, является

отражениеы коллективного опыта исторической жизни и историческо го сознания эпохи. Если Стендаль сравнил роман с зеркалом на большой дороге, то средневековая арабская новелла - это маленькие. зеркала, в огромном количестве разбросанные по всем/ Халифату - на городских плойадях, во дворцах правителей, в мастерских ремесленников, просто на улицах. В совокупности эти малень кие зеркала отразили жизнь эпохи с такой широтой, с какой это н удавалось сделать ни одному из видов нарративных источников этс го времени.

• Отражая мир сквозь призму бытовых реалий, новелла стала литературным эквивалентом многообразия жизни. С этим связано разнообразие ' форм бытования и восприятия новелл. Их можно было читать и пересказывать, вспоминать для забавы и для поучения, оь могли служить и служили прекрасными примерами, непосредственно формирующими жизненный опыт (поэтому мы и рискнули ввести тако{ термин как "адабная" новелла).

Роль новеллы в арабском средневековье или литературе можно представить, если сопоставить эту роль с функциями в современной литературе таких жанров, как рассказ, повесть, социальный или исторический роман, детектив, приключения, фантастика, сан и юмор. Все эти, выделившиеся впоследствии жанры,- в "свернутом' -виде сусествозали в новелле как разновидности образов, сюжетов и типов развязки. Отсода огромное разнообразие разновидностей новеллы: приключенческая, сказочно-фантастическая, анекдотическая, назидательная, трагическая, героическая. Все эмоциональш эстетические стихии средневекового мироощущения присутствуют в новелле как в жанре, иногда причудливо переплетаясь в отдельны) произведениях.

Соседствуя со сказкой и легендой, с пословицей, анекдотом 1 сплетней, с памфлетом, с биографией, с притчей и проповедью, п< разному с ними сопрягаясь, новелла практически не знала жанров! рамок, стилистических и языковых канонов. Новелла могла изобразить все, что можно,было изобразить словесно. Тяготея в основн! к описанию реальнсг происходившего события или событий, она мог. ' опираться и на устное предание, и на фантазию рассказчика.

Как источник по истории художественной культуры "адабная" ' новелла донесла до нас в основном социально-психологическую ка! тину казни эпохи. Для исследователей, которые заинтересуются психологическими вопросами жизни средневекового Востока, его и

ральным сознанием, историей быта, но и, конечно, историей литературного процесса, "адабная" новелла может стать источником, значение которого трудно переоценить. И в зтом ее непреходящая ценность.

Основные публикации по теме диссертации:

1. Очерки средневековой арабской прозы (2 раздел). - Таз-кент: Фан, 1992. - б п.л.

2. История Ислама. (Извлечения из "Хаят ас-сахаба", "Кисса-СУ аль-анбия"). - Ташкент: Изд. ТваГИЗ, 1992. - 3 п.л.

3. Киссатун аль-амир Хамза (Повесть о богатыре амире Хамзе). - И.: Наука, 1991. - 20 п.л. - В соавт.'с Н.И.Ибрагимовым.

4. Средневековая арабская проза. - Ташкент: ТашГИВ, 1993. -о п. л.

.5. Арабский средневековый занимательный рассказ // Маяк Востока. - Ташкент. - 1992, - № 3.-1 п.л.

6. Средневековая новелла как исторический источник // Востоковедение: Ученые записки ТашГИВ. - 1992. - .V 2. - Х,э п.л.

7. Герой аравийской сказки // Востоковедение: Ученые записки ТашГИВ. - 1992. - » I. - I п.л.

8. Аравийские сказки. - И.: Наука. - ГРМ (в печати). - ■ 15 а.л.

9. Некоторые стилевые и языковые особенности арабского средневекового романа (Хамза ал-Бахлаван) // Востоковедение. - Ташкент: Изд. ТашГИВ. - 1992. - № о.

10. Дутешествкэ Ибн Бзттуты '// Звезда Востока". - Ташкент. -

1993. - » 10. - 3 п.л.

11. *Даркнинг буше мутафаккири. Абул-Аьло эл-Маарий.. Хикмзтлар. "Ал-Лузумият" туркумидан // шзрк мапьали. - Ташкент.1992. -

№ 3. - 0,76 п.л.

12. У легенд свои судьбы // Народное слово. - Ташкент. -

1994. - № 23о. - 0,7о п.л.

13. Восточная новелла (образец литературной мистификации). -Великобритания, Лондон: Гарнет паблишинг хаус (в печати). -15 а.я.

14. Пбн ьаттута и его путешествия по Северной Африке: 1Унису, Ливии, Египту // шаркцунсслик. - Ташкент: ТашГИо. 1992. - 7 п.л. -В соавт. с Н.И.Ибрагимовым.

1о. Средневековый мир // Правда Востока. - 1994. - б февр. -0,76 п.л.

X 3 Л О С А

Турли адабиётларга хос муштарак алоыатлар нарцшуносларнинг излавишюрида капа Урин тутади за бу вйникса Якин ва Урта Шару, адабиёмари борасидаги шдар кудаыининг кенгайиии биле в богли^. Жахон адабай зкараёвдни урганишда ва хар бир вдайян вдабиётнинг ривовиви янеда чувдрроц англаыдэ тадчикотларвинг бу йуналиии нихоятда иухии.

Хозирги ногелла типидаги »доссалар кавр свфатада аввэло тзр иаилакагдарда айви бир вактнинг узида куда кенг гарязлганлиги, тарихий гадриЕийлик кихзтидан эса адабий Езраённинг т^рли боски лэрида узоц даврлзрви к&ыраии билан дивдатгз сазовордир.

Урта зср араб новедласи устидэ иш олиб борилганда, албатта уни Шар« ва Рарб вдабкётларидаги укбу жанр веыуналари билан кие лай зарурэти тущдади. Еу ва^тгз «адар бу Сохада кузга куркнар.1

ив К,ИЛЕНыаГ8Е.

Цаакур иода биз араб 'новелланавислигини бошкз цамлекатлар; юз берган турди дзрагадаги нозелленаввслик билан «и'ёслвпни ¡¿а] сад килиб куйганимиз йук. Бу иавзу катта ва махсус изланиани талаб «клади, ¡¿>унга «араыай, биз бу изсзладэ хаи бяр кзнча иуж хазалар билдиришга >;арзкзт кадик.

НовелланЕвг келиб чиции ва ривоклании погонадарини назэрд Утказиидан аввад, унга жанр сифатида, тахиинав булев хан,наз рий таьрнф бериига ивтилдик. Еизнинг адвбий-тарихий изланиалар Ыйз_шуни кУрсагдики, новедданляг'ягона вэ _ гула -ту кис тэъркфи йу«. Мухгасерлик, .егквдшк уни бош«а эшзк ганрлардаа, куыладан роман ва хикоядзрдан ажратиб гурез, лзтифа билан якинлаитаради

Новелла бовда эпик жанрлардвн вокеэбгндликнинг устуняиги билан хам фарк «илади. Шу билан бирга, ихчаилик, вокеабзндлик-нинг усгундига, датифэга хос Уткир хотииа аогелладз дрзыатик унсурларнинг юзаге чмдаиге олиб келздк.

Новелланк, уиинг ианбзлеридав бири булгек латифадак «уйи-дагилар акратиб ту ради: бирйЕчидан-хадьшшг кенгайиб, латифзы-холаг чегарасидан чивдб кетисш; вкквнчидзи - ба-ьззи кулгили эмае, балка фониззий взэнят намоёв будишн, Ошкорз весихэтгуГш нинг йУкдкгй эса воведлани хадисдарден кееккн фарадантиреди.

Яна шуни зедахиб утаи аоизки, новедлаки хаыиабоп нанр де: будцайди, у уиум хэёх манзарасининг бир парчаси булиб истарок этувчилври всосан шахарликдердан яборатдир. Цуялнг учун хам

аовелланавислар (ал-1ахиз .ет-Тааухи в.б.) атайлаб, турли аахс-нар иштпрокида, хилаа-хил холатларви хар тарафлама ифодаловчи за уыуиан хаётнинг анча эаик шнзарасини курсагувча новеллалар (антология) яратишга интиладилэр.

Новелла, бошка жзнрлзр каби, Узгзряб ва ривоилзниб бориб, здзбий баённинг cairns дараазсига кутэрилиаида внтирок этадя.

Ыазкур ишда биэ назелланинг алохида хусусиягаарина, эаг ttysau белгилари ривожини, хикоянавислик услубинияг бир каюр тафсилотлариня ёритикга уриндик ва бунинг учув Урта аср араб ёзузчилври йбн ал-Калбн (ва^ст; - 821), ал-Жэхиз (в.-868), Лбн Хиазм (в.-834), ат-Танухи (в.- 994), ал-Майдони (в.-815), ал-Абпияи (з. - 1434), Ибн ал-Еаузи (в.12С0 ал-Хамави (в.-1434) Абу-л-Фарая ал-йсфэхоаи (в.-967), зл-Масуда (в.- 965) за бошка-ларнинг асарларидан фойдаландик.

Жэнрнинг насбатан кичик хакыда булкши новелланавислик адабаётини яхпа кузатиога кулгйлик турдирки билзн бкрга, унинг нисолнда араб адабиётанинг такланш жараёни ва тарихий-адабий аухитни аазардан утказиига имкон беради.

Мазкур ишда Урта аср зргб новелланэвислигининг хаы гоялар, хам бадаай ифода сохасада босит утган ыурзккаб ва давоыаи Й?ли-на кузатиш баробарада, унинг таравдий этиши кескин бурилиа ва сакрашдарсиэ, эволюцион йул билан аста-секин давом зтганлигини курсатиага харакат «алдик. Урта аср араб нозеллзса хаза аихагада н унча кагтэ булыагзн,-заигятдага турли тоифалзр хзётядан олинган ибратомуз за сабо« б? лад ига н ходисалэрни бзён кялувчи, Уткир ечямли эпик асэрдир.

Баз новелланавислакнивг босаб утган асосай 2?лниТопиегз ва бу йулдага кэтте ва тэхфший' йуналиаларни авзцлапга хал дик. Иунанг учун бу ерда Урта аср адзбий ёдгорлккларининг бизнинг нуктги назеримизда'ваьлуи дэранздэ ыапхурларигяна тахлал килинди. Катта ва нураккаб тарихга эга булгзн бу жанрвивг ганоаилини биривчи Ургзниа дзври учун бу таракз ёндоыяп Узана оклзПди, деб Уйлайииз. Шунга ьерама?., 7рта аср араб ногелланаваслагз бу.халда биринчи бор тздкик циликаётгзнзни наз&рга о л ганга, табни/.ки, бизнинг иииааз зйрии ауксоа бз каычилгклзрдав зз болки хатолвр-дза хза холя зызсцкр.

S C a M a R Y

The research alms at revealing the general features of the Arabic proBe of the smaller forma (novel), and. the particular features, i.e. those inherent in each collection and determined by the authors' individualities, out looks on fite and the literary "leanings".

The research consists of five chapters: the first four ana] the'collections (antholoi*y) of "adab" literatures as ideological artistic systems whose parts - separate stories -(novel) -are linlred to one another and to collection as a whole by various means; the fifth compares the basic characteristics of this kinc of literature, considered as a ccrtain supragenre system (with its own hierarchy of genres within a collection), and the different ways in which these characteristics manifest themselves in the work of the authors.

li'ovelle originates from, tale and anecdote. Its eraansipatio: from tale is more characteristic in the Arabic prose. This is particulary true in Arabic prose where novella originated from mythological legend and historical literature. In comparing tal< and novella, it should be noted that however fantastic a tale mi be its plot shows, compulsory and recurrent life and ritual cycli of growth of the hero, and novella, despite its mundane characti claims to show Miraculous things as is suggested by Arabic Teclu cal words and Coethe's famous formula of "unheard - of event" ai strikingly new things (cf. the etymology of the word "novella") Anecdote is based on direct opposition and paradoxical stress. In the frame of.composition and narrative a sharp turn of Plot occurs after culmination and before denotement. The anecdotic ci of novella often has a latent form.

The anecdotic essence can be separated from the comic environment and, at later'stages, it my even acquire sentiment and even tragic colouring.

Hovella is distinguished from novel and story by its brevi and from shot story and story by more complex structure. Novell cannot incorporate a compreheusive "model of the world", and th there is a tendency to combine novellas in a single frame withi: with thoy complement each other.

There are two groups of folkloric pre-novellas - short nar tires constituting realistic tales and anecdotes on-the one han there la interaction between these groups, and the other, there

relationship of complementarity between then. Several techiques )r linking the stories to each other are used in the "adab" Elections: the introduction of a "narrator" (one storyteller .aking two or more 3torie3 folio-string one another;; tnenaticol .nking; genre linking; linking by cean.3 of one and the cane laracter'appearing in a series of ensuing stories; linking by :e place; and even by one and the sane didactic conclusion, i a broad sense, the anecdotic folk tales are rigidly built le axis of wit-folly, and the formation of novella as a genre ' prone in the Arabic literature proceeds in two ways: via :arapla (hadith) and historical literature or via anecdots 'abliaux and schwanks) which are cloae to the folklore.

The conversion of the early medieval novella into a classic vella typical of the Henaissance concludes the synthesis of ■al and book traditions. Bookishness now is manifested by etoric methods rather than verses. High and low sources of are are also synthesized, and the le.wel of hierarchy of vella in the system of genres i3 elevated. Novella loses its tactician (a didactic hadith becoaes "newa" a surprising event), talisia, class features of a hero, fizsd situations, and the ro ia now able to act increasingly as an individual.

The research is based on the original -Arabic medieval urcea:: Ibn al-Mukaffa, Ibn Kutayba, el-Gahis, al-Tannuhy, -Rabbih, al-Abshihy, Ibn al-Gou^y,, al-Xaphahany, Ibn al-Garrar, -Tabary, al-liasudy and so on and acre then hundred of novells e translated.

Подписано к печати: I2.04-.94- г. Форкат бумаги 60x84 Бумага типографская й I.

Заказ' Я» 19. Объём 2.0. Тирзк - 100 экз.

Ротапринт "Билии". Ташкент, ул. А.Кадыря, 13.