автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Художественные особенности новелл Тембота Керашева в контексте традиций жанра

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественные особенности новелл Тембота Керашева в контексте традиций жанра"

На правах рукописи

ТУРКОВА Анета Аслановна

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ НОВЕЛЛ ТЕМБОТА КЕРАШЕВА В КОНТЕКСТЕ ТРАДИЦИЙ ЖАНРА

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (северокавказские литературы)

-втрт

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

6 ПАР 2014

Махачкала - 2014

005545596

Работа выполнена на кафедре литературы ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Научный руководитель - доктор филологических наук, доцент

Омаршаева Эльмира Магомедовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Аджиев Абдулаким Магомедович (ФГБУН «Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН»);

доктор филологических наук, профессор Шаззо Казбек Гиссович (ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»)

Ведущая организация - ГНИУ "Адыгейский республиканский

институт гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева"

Защита состоится марта 2014 года, в 12 час., на заседании диссертационного совета Д 212.051.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауц.78 (2-й этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан и размещен на официальном сайте ВАК РФ « то » февраля 2014 года. Адрес сайта: www.vak.ed.gov.ru

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

■фк^Щ— Гаджиев Э.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Одной из разновидностей малых жанров в художественной литературе является новелла. В качестве небольшого рассказа из обыденной жизни в XIII в. жанр получил в Италии название новеллы, был утвержден как жанр литературы Дж. Боккаччо в «Декамероне», отсюда стал постепенно переходить во все европейские литературы. ХУШ-ХХ вв. дали плеяду блестящих создателей новеллы, среди которых Э. Гофман, П. Ме-риме, В. Ирвинг, Э. По, Ги де Мопассан, О. Генри, С. Цвейг и др.

В русской литературе новеллистами считаются А. Пушкин, ранний Н. Гоголь, И. Тургенев, И. Бунин, В. Набоков, М. Зощенко, А. Грин, Ю. Казаков, Ю. Нагибин, А Битов и др. В русле романтических влияний (Э. По, О. Уальда, К. Гамсуна, немецкой романтической новеллы) творили свои новеллы М. Кузмин, В. Брюсов, С. Ауслендер и др. Влияние демократичной новеллистики испытали на себя М. Горький, А. Куприн, Б. Зайцев, И. Шмелев, А. Серафимович, В. Короленко, Л. Андреев и др. Новеллистика 20-30-х годов XX в. вывела малый жанр русской прозы на передовые позиции новой литературы.

Степень изученности. Теория новеллы в целом складывалась с участием И. Гете, немецких романтиков, П. Гейзе, Лемана, русских ученых В. Белинского, Б. Эйхенбаума, В. Шкловского, И. Виноградова, М. Петровского, П. Муратова, А. Реформатского, Е. Добина, Н. Берковского, В. Ко-жинова и др. Однако вплоть до середины XX в. четкого жанрового разделения рассказа и новеллы в теории литературы не произошло. В 70-е гг. XX в. новелла выделяется как разновидность прозаического жанра, наряду с очерком и рассказом. Этот момент зафиксирован автором очерка,в КЛЭ А. Ниновым, а через несколько лет - Г. Поспеловым в «Литературном энциклопедическом словаре» (ЛЭС). Однако преобладающая понятийная неопределенность, относимая к новелле как к жанру, предполагает необходимость дальнейшего теоретического и практического ее исследования как, в общемировом, так и в отечественном литературном процессе с последующим переходом к рассмотрению национального материала на примере творчества адыгского новеллиста Т.М. Керашева.

Новелла в адыгской (черкесской) литературе признается относительно молодым прозаическим жанром, что предполагает наличие потенциала его последующего совершенствования, как то формирование жанровых нюансов, обогащение содержательной фактуры текста и его этнической расцветки и т.д. Для определения поэтики жанров малой прозы черкесов (адыгов) существенной ролью обладают научные работы фольклористов, изучавших поэтику новеллистических жанров фольклора, несказочной прозы. В данном случае необходимо упомянуть труды профессора Ш.Х. Хута «Сказочный эпос адыгов» (1981), «Историко-героический

3

эпос адыгов» (2005), фундаментальную работу A.A. Ципинова «Народная историческая проза адыгов» и др., в которых анализируются общетеоретические тезисы, так или иначе связанные с новеллистическим жанром, сюжетно-тематическим составом, образами и персонажами, поэтико-стйлистическими свойствами, выразительными средствами и другими жанровыми формами. Сориентироваться в поэтике современной адыгской новеллы помогают и труды адыгских писателей-просветителей: С. Казы-Гирея, А.-Г. Кешева и др.

При всем этом предстал целый пласт трудов, в которых осознаются некоторые стороны зарождения и формирования малых жанров адыгских (черкесских) литератур. Обозначаемая нами недостаточная разработанность именно адыгской новеллистики определила проблематику диссертации, ее цели й задачи. Диссертант в этой связи опирается на методологические положения, использование которых к конкретному адыгскому автору позволит решить ряд проблем, обусловленных своеобразием и типологией развития новеллистического жанра на фоне отечественной (русской и других национальных) литератур. Осмысление этих задач стало возможным благодаря теоретическим трудам М. Бахтина, Р. Бикмухаме-това, Н. Воробьевой, Д. Лихачева, Г. Ломидзе, Н. Надъярных, Г. Гамзатова, К. Абукова, 3-. Османовой, М. Храпченко, Л. Якименко, а также северокавказских литературоведов, исследовавших различные аспекты формирования эпических жанров, в том числе и малых жанровых форм. Это труды Л. Бекизовой, А. Гутова, Р. Мамия, А. Мусукаевой, А. Схаляхо, Ю. Тхагазитова, X. Хапсирокова, Р. Хашхожевой, К. Шаззо, Ш. Шаззо, У. Панеша, К. Паранук, А. Ципинова, которые послужили опорой в создании диссертационного труда.

Актуальность темы. Интенсивное развитие современной «малой» адыгской прозы (рассказ, новелла, очерк) вызвало необходимость дифференциации новеллы и рассказа как жанров. В национальном литературоведении последних десятилетий проявилось конкретное внимание к настоящей проблеме (труды К.Г. Шаззо, кандидатские диссертации А. Пши-зовой, Н. Васильевой и А.К. Матыжевой). Однако отдельные жанрово-стилевые формы современной новеллы не были до настоящего времени предметом самостоятельного исследования, и потому в диссертации осмыслены социальные и художественные предпосылки становления новеллы на различных этапах ее развития (как в общемировом, так и в отечественном контекстах), что позволит, на наш взгляд, восполнить имеющийся пробел.

В данной диссертации изучен процесс формирования одной из малых жанровых форм в контексте формирования повествовательной тенденции адыгской литературы. Актуальными являются в диссертации во-

просы, связанные с генетическими истоками жанров малой прозы. Последовательно рассматривается формирование реалистической повествовательной традиции в так называемых младописьменных литературах с учетом содержательности, специфических особенностей поэтики малых жанровых форм, в т.ч. и новеллы. Возник усиленный интерес относится к проблемам поэтики, художественным формам, фольклорно-обусловленным и генетически связанным с устно-поэтическими традициями адыгов, с опытом русскоязычных адыгских писателей-просветителей в создании образцов новеллы (с опорой на национально-художественные традиции), а также с усвоением ею литературного опыта, формировавшегося в ходе взаимовлияния с другими литературами.

При всей серьезности и существенности работы, реализованной в течение прошлого и в начале нынешнего веков аналитиками прозаического творчества Т.М. Керашева, заметим, что толкования и комментарии ими малых жанров, к сожалению, фрагментарны. Они не формируются ни в основательную характеристику каждой из новелл, ни, тем более, в обобщающую доктрину своеобразия новеллистики Т.М. Керашева, ее места в его творчестве и в отечественной литературе. Имеется также и некоторая путаница в определении жанровой идентификации малой прозы Т.М. Керашева. Как мы уже отмечали, термины «рассказ» или «новелла» используются как синонимические, и данному разночтению ученые не уделяют надлежащего внимания. Подробное теоретически-закономерное обоснование отнесенности каждой из новелл Т.М. Керашева к данному жанру будет приведено ниже в процессе их анализа. Научное постижение проблем, относящихся к типологии стилевых и сюжетно-повествователь-ных координат, к становлению новеллы в контексте повествовательных произведений адыгов (черкесов) по сей день сохраняется злободневной темой национального литературоведения.

Таким образом, история анализа творческого наследия Т.М. Керашева обнаруживает, что малая проза остается наименее исследованной в контексте зарождения, формирования и функционирования его художественной системы. Эта установка позволяет не только воспроизвести художественный мир Т. Керашева в целом, но и полновесно охарактеризовать место Т.М. Керашева в северокавказском литературном процессе XX в., а также его влияние на дальнейшее развитие адыгской литературы. Вследствие этого изучение малой (новеллистической) прозы Т.М. Керашева предстает весьма актуальным.

Объект исследования составила художественно- и социально-обусловленная новеллистика Т.М. Керашева, рассматриваемая в контексте малых жанров как общемировых, так и отечественных литератур. Обособленное изучение утверждаемых в работе художественных возможностей

жанра адыгской новеллы невыполнимо, так как она создавалась и продолжает жить в чреве национальных мифоэпических и фольклорных традиций, в духе взаимодействия с многонациональными художественными системами (западной, восточной и русской). Поэтому более закономерным предстает последовательное обращение к истории и к теории жанра новеллы в западной (европейской и американской), отечественной и адыгской литературах, уже с выходом на этом фоне к новелле Т.М. Керашева.

Предметом исследования послужили особенности «малой прозы» Тембота Керашева в. контексте традиций новеллистики. Проанализированы жанровые свойств; новеллы писателя, высокий художественный уровень которых придали ощутимое новое качество всей адыгской прозе.

Цель работы состоит в исследовании закономерностей становления и дальнейшего формирования малой жанровой формы (новеллы) (на примере творчества.ее классика Т.М. Керашева) как существенного, традиционно мотивированного звена эпических жанров адыгской прозы с учетом опыта других литератур.

Задачи же состоят в том, чтобы:

- исследовать процесс формирования новеллистической жанровой формы в мировой,, отечественной (русской и других национальных), затем -в адыгской (черкесской) литературе, начиная с первого этапа ее развития (в творчестве адыгских русскоязычных писателей-просветителей), и лишь затем - в адыгской литературе прошлого века с подробным рассмотрением керашевского творчества; -

- проследить преемственность повествовательных традиций новеллы на фольклорно- и социально-обусловленных уровнях, обозначив при этом национальную специфику заявленного малого жанра прозы как в отношении идейно-эстетическом, так и в структурном, с учётом формообразующих факторов; :

- изучить поэтику и национальные основы новеллы в творчестве Т.М. Керашева как классика адыгской литературы, стоявшего у истоков развития данного повествовательного жанра в ней.

Методы исследования. Современная наука обладает необходимым теоретико-методологическим инструментарием для решения вышеозначенных задач. В диссертации использованы сравнительно-типологический и историко-функциональный методы исследования. Эффективным является и принцип анализа, базирующийся на идеях целостного восприятия художественного материала, который обеспечивает типологию стилевых и сюжетно-повествовательных координат, дает возможность постановки вопроса «традиции фольклора и малые жанры» на новом методологическом уровне.

Научная новизна исследования. В данной диссертации впервые предпринята попытка исследовать поэтику и структуру новеллистического жанра адыгской (черкесской) литературы на материале «малой» прозы Т.М. Керашева, рассмотреть эти проблемы в контексте русской и других национальных литератур. Подобный принцип рассмотрения динамики формирования новеллистических жанров в означенных литературах как целостного явления предпринимается впервые в качестве диссертационного исследования.

Методологической основой диссертационной работы являются труды теоретиков литературы, исследовавших художественную природу эпических жанров, - Ю. Андреева, М. Бахтина, Ю. Барабаша, Л. Выготского, Ч. Гусейнова, В. Жирмунского, Ф. Кузнецова Д. Лихачёва, Н. Надъярных, В. Оскоцкого, М. Пархоменко, М. Храпченко, Л. Якименко; а также труды ученых - кавказоведов А. Алиевой, Л. Бекизовой, X. Бакова, А. Гутова, Н. Джусойты, А. Мусукаевой, У. Панеша, Кабека Султанова, А. Схаляхо, 3. Толгурова, Ю. Тхагазитова, А. Хакуашева, Р. Хашхожевой, X. Хапсирокова, А. Ципинова, К. Шаззо, Т. Эфендиевой и других.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Стержневыми качествами, составляющими понятие новеллы, в работе утверждаются: 1) лапидарность, состоящая в незначительном текстовом объеме, предполагающем смысловую насыщенность; 2) явно выраженная событийность и чередующаяся с авантюрностью напряженность сюжета, подразумевающая неожиданность, необычность, парадоксальность, резкие повороты (пуанты); 3) некоторая лиричность, касающаяся нравов и поведения персонажей; 4) возможные и даже обязательные ироничность и мистичность. При этом перечисленные жанровые признаки, составляющие в совокупности общее понятие новеллы, являются обязательными как в европейской и американской, так и в отечественной новеллистике. Они обнаруживаются и в керашевской новелле.

2. Соответствующая вышеназванным признакам композиция новеллы строится по схеме «зачин - сюжетное ядро - развязка». Новеллистический зачин предполагает определенное действие, выстраивающее дальнейшее повествование. Данная практика возможна по таким традиционным для новеллистики схемам, как обрамление (кольцевание или цикл), ступенчатость и параллельность повествования. Применительно к персонажно-образной новеллистической системе, часто фольклорно-обуслов-ленной, можно утверждать характерной идеализацию героя, тесно связанную с активизацией героя. Эти особенности проявили себя в произведениях Т. Керашева. В его новелле часто имеет место активизация отрицательного, не всегда правого персонажа.

3. Прослеживаемая в зарубежной литературе новеллистическая сю-жетика нередко в первую очередь обращается к фольклорным истокам, позволяя говорить, что как для европейских, в особенности, немецких, так и для молодых американских литераторов было характерно пристальное внимание, к фольклору своей страны как к выразителю народного духа. Однако в этом не менее значимую роль играла и социальная обусловленность, определявшая специфику достаточно, характерных для новеллистики явлений - достоверности и народности. Как правило, базирующиеся на фольклоре произведения пропитаны характерными для устной поэтики народной мыслью и народным духом.

4. Героями в новеллах-повестях Т. Керашева рассматриваемого периода в основном являются адыги, предки которых выработали незыблемые законы этики, морали, нравственности, духовности, чести, достоинства, которые они называют одним словом «адыгство» («адыгагьэ»), которое есть целое философское и морально-просветительское учение, порождающее ту саму народность, которую мы обозначили как характерное для новеллы жанровое качество. Однако народность в своей реализации отнюдь не противоречит прослеживаемому в русской литературе прошлого века обращению к человеку. В отличие от характерных лирических жанров, новелла Т. Керашева представляется как оптимально приспособленный компонент, способный к изображению тягостных драматических конфликтов в жизни народа и личности.

5. Новеллистическая проза Тембота Керашева сформировалась и становилась на опыте мировой классики и, особенно, русской художественной традиции «малых жанров». Тем не менее, она имеет свои адыгские, специфические особенности, которые обнаруживаются и в концепции общей художественной идеи, раскрытии характеров героев с национально обусловленными качествами и мотивами их поведения, в построении сюжета, часто очень близко сходящегося с устным хабаром (рассказом), с подчеркнуто узнаваемой своеобычностью адыгской жизни, адыгских нравов, адыгского колорита в поэтическом и философском мышлении.

6. Новеллистический опыт Т. Керашева существенно активизировала процесс художественно-эстетической эволюции «малых жанров» адыгских литератур (X. Ашинов, Н. Куек, П. Кошубаев, 3. Налоев, X. Хапси-роков и др.), способствовала становлению в них принципов историзма мышления, сжатой, напряженно-активной композиции, выстраиванию четких контуров сюжетных координат произведений «малых жанров» в адыгских литературах.

Теоретическая значимость работы, на наш взгляд, состоит в том, что она будет способствовать познанию путей формирования литературной жанровой системы, уяснению национальных особенностей поэтики

новеллы в адыгской прозе, рассмотренной в сравнительнб-сопоставитель-ном плане с другими отечественными литературами.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что её выводы и основные положения найдут применение в научной и педагогической практике, она может быть использована в процессе преподавания курсов «История литератур народов Российской Федерации», «История литератур Северного Кавказа», а также при чтении лекций по фольклору и адыгской литературе, создании школьных и вузовских учебных программ и учебных пособий, написании дипломных и диссертационных работ, проведении спецсеминаров и спецкурсов.

Апробация работы. Основные положения исследования выносились на обсуждение и получили одобрение на заседании кафедры литературы Дагестанского государственного педагогического университета Содержание исследования отражено в опубликованных научных статьях автора. Отдельные теоретические положения и результаты исследования нашли отражение в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура работы определена проблематикой диссертационного исследования, её целями и задачами. Работа состоит из трех глав, введения и заключения, а также библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность проблемы, определен объект исследования, охарактеризована степень изученности вопроса, обозначены цели и задачи диссертационного труда, раскрыта новизна исследования, осмыслены теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Художественные особенности классической новеллы как жанра прозы» содержится материал, касающийся теоретических аспектов развития новеллы как жанрового образования в классической литературе, с обращением к ее истории, анализом композиции, сю-жетики и персонажной системы. В целом, рассматриваемые в данном разделе жанровые признаки (небольшой объем, событийность или остросю-жетность, неожиданность, активность персонажа, плутовство, авантюрность, лиричность, ироничность, мистичность), составляющие в совокупности общее понятие новеллы, оказываются обязательными ингредиентами европейской и американской новеллистики и предполагающими соответствующую композицию размещения, соотнесения текстовых частей произведения.

Относительно образа в работе обнаруживается и обосновывается обязательная для новеллистической системы тенденция активизации и идеализации действующего героя (как положительного, так и отрицатель-

9

ного), интенсивно проявляющаяся в классических образцах западной новеллы (Дж. Боккаччо, М. Наваррской, Э. По, Э.Т.А. Гофмана, Г. Честертона, Б. Деперье, О. Генри и др.).

Применительно к сюжетике в диссертации в первую очередь делается вывод о прослеживаемом в зарубежной литературе обращении к фольклорным истокам. И затем, после подробного анализа, делается заключение о том, что в фольклорно- и социально-обусловленной сюжетике западной новеллы (Дж. Боккаччо, братьев Гримм, В. Ирвинга, Э. По, Б. Деперье, Н. Готорна, А. Граццини, К. Брентано, П. Мериме, Г. Келлера и др.) в полной мере, наряду с событийностью и народностью, начинает проявляться и внимание к индивидууму, когда личная, частная жизнь человека (являющего собой объект рассматриваемой сюжетики) начинает предполагать столь же насыщенное воспроизведение сопутствующей человеку ценностной шкалы. Необходимость обращения к опыту западной литературы продиктована очень близкой связью с нею поисков Т. Кера-шева. Таким образом, первая глава работы завершается после теоретического рассмотрения общежанровых признаков новеллы на ее классических западных (европейских и американских) образцах.

Разумеется, немало еще проблем теоретического осмысления специфики новеллы как жанра. Кроме указанных особенностей новеллы следует, на наш взгляд, обратить большее внимание народным, устно-поэтическим традициям. Новелла - есть своеобразный кальк народного рассказа. Расска-зываемость есть отличительная черта новеллы. Неинтересный сюжет не найдет поддержки у слушающей аудитории. Поэтому сказочный сюжет всегда строится на напряженных, динамичных событиях, на фактах, которые запомнятся слушателям. Так и новелла - она от народного, сказового жанра, этим и интересна. В силу этого сказочный сюжет менее психологизирован, но имеется немало примеров новелл, вскрывающих глубинные процессы в психологии героя (Э. По, О. Генри, А. Чехов, И. Бунин, и др.) Таким образом, дальнейшее теоретическое исследование жанровой природы новеллы должно быть сосредоточено на анализе особенностей народной новеллы. Итак, на наш взгляд, новелла - один из жанров «малой прозы», который ориентирует писателя на построение острого сюжета, с неожиданными поворотами в нем и с концовкой, часто «таинственной», жанр, возникший и достигший высокого уровня развития в мировой литературе и связанный главным образом с поэтикой фольклора В это рабочее определение органично входят жанровые и иные особенности новеллы Тембота Керашева.

Во второй главе «Жанровые и структурные особенности новеллистики Т. Керашева на фоне отечественной литературной традиции» непосредственно рассматривается новеллистика адыгского писателя прошлого века Т.М. Керашева (в частности, общежанровые и сюжетно-

композиционные особенности) с учетом выявленных в первой главе теоретических положений и существующего в российской литературе опыта развития новеллы. Как утверждается в работе, в русской литературе новелла - редкий жанр, который генетически связан с классическим Возрождением, итальянским Ренессансом и развитие которого в первой трети XIX в. в работе признается закономерным. Такого рода активное развитие новеллистики не могло не отразиться и на исторически оказавшемся в культурном поле России Северном Кавказе, в частности, на литературе адыгов (черкесов). Адыгские писатели-просветители XIX в., служившие в Кавказско-горском полуэскадроне, воспользовались опытом взаимодействия с русской культурой в формировании художественных тенденций, зиждущихся на собственной этнической субстанции и ее героях. Первое произведение («Долина Ажитугай» С. Казы-Гирея), хотя по жанру обыкновенно обозначают как повесть, причисляют к путевому очерку, но в большей степени оно обладает новеллистическими признаками.

В жанровом развитии адыгской новеллы существенное значение имеют произведения А.-Г. Кешева, который публикует на страницах газеты «Кавказ» во Владикавказе «Сцены из черкесской жизни», «Жена черкеса». Необходимо отметить, что этот художественный текст А.-Г. Кешева опирается на аналогичные сюжеты, свободно распространенные в уст-нопоэтическом творчестве адыгов. Таким образом, можно говорить о том, что активные творческие личности адыгского. происхождения частично продолжили мировые традиции фольклорного заимствования в национальной новеллистике первой половины XIX в.

В середине XIX в. (40-50-х гг.) общественная обстановка в России вызвала на смену художественному романтизму натуральную школу с подчеркнутым ей вниманием к быту, к сфере простого человека. С развитием реализма новелла, какой она была в своих, классических образцах, почти исчезает. В литературе последних десятилетий XIX в. форма новеллы преобладала в прозе А.П. Чехова. Малая прозаическая форма новеллы вновь начинает активно функционировать лишь на рубеже XIX-XX вв. Только в начале XX в. русская новелла обрела новое звучание. Именно в период «серебряного века» были созданы образцы неоромантической, символистской и акмеистской новеллистики. Исследователи отмечают принципиальную многозначность новеллистики Н.С. Гумилева, сосредоточившую в себе характерную для поэзии автора проблематику и потому являющую собой некий рычаг к постижению большинства его творческих замыслов и приоритетов. В целом, образцы рассматриваемого жанра в советской литературе начала прошлого века (H.H. Ляшко, Вс. Иванова, Б.А. Лавренева, И.Э. Бабеля, Е.И. Габриловича и др.) являют собой воспроизводящие современное им социальное устройство примеры. Воспроизведе-

нйе это происходит натурально, с той или иной степенью подчиненности пролетарской идеологии, которая влияет как на достоверность и непредвзятость, так и на художественность. Применительно к указанному критерию «подчиненности» лишь A.C. Солженицын единогласно признается тем писателем, которому реально удалось разбить мировоззренческие установки жестко заданной, беспрекословной государственной тенденции.

Именно в такой форме происходило становление и развитие новеллы в отечественной (включая национальные) литературе, что было характерным и для новописьменных литератур, в частности, и для Т. Керашева.

Характерный для западных новелл такой жанровый признак, как краткость, лапидарность, остается на протяжении исторического развития новеллы по-прежнему в силе и в отечественной литературе XIX-XX вв. (А.П. Чехов, А.И. Солженицын и др.). Он не менее интенсивно присущ рассматриваемым в работе новеллам адыгского писателя прошлого века Т.М. Керашева («Последний выстрел», «Слово девушки», «Молодой би-сим», «Абадзехский охотник», «Абрек»). Причем текстовую сжатость, семантическую. насыщенность данной авторской прозы можно с полным правом считать обусловленной гораздо более ранним, но не менее характерным в этом отношении адыгским фольклорным материалом, каждый из образцов которого, будучи таким же скромным по объему, столь же насыщенным событиями.

Следующий из отмечаемых в диссертации в качестве стержневых жанровых признаков - неизменно присущая новелле остросюжетность, складывающаяся из интенсивной событийности изложения. Данная новеллистическая черта в полной мере присутствует в классических произведениях как мировой (как отмечалось в первой главе), так и отечественной новеллистики. Новеллистам удается соединять краткость новеллы с эпичностью событийно-насыщенного повествования (A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов). Дальнейшее продолжение указанной повествовательной тенденции применительно к адыгской литературе имеет место и в народном фольклорном тексте (предание о Бзиюкской битве). Подобным образом насыщенная событиями новелла Т. Керашева «Абадзехский охотник» аналогично оказывается остросюжетным повествованием, кульминационные моменты которого предстают столь же интенсивно «отфильтрованными». В работе необходимые для краткой новеллы событийная насыщенность и острота повествования успешно реализуются в анализируемой прозе, порой чередуясь с непредсказуемой авантюрностью.

Характерная для новеллистической тематики авантюрность, граничащая с остросюжетностью, заключается в такой форме изложения, когда случающийся малопонятно и необъяснимо сюжет базируется на нуждающихся в разрешении «тайнах», решаемых лишь впоследствии. Следы не-

завершенной циклизации можно наблюдать в сборниках О. Генри - особенно в таких как'«Душа Запада» («Ковбои») и «Благородный жулик». Эта черта новеллистики однако не столь активно, как в зарубежной литературе, продолжается в новеллах A.C. Пушкина, И.С. Тургенева, JI.H. Толстого, Я. Полонского и др. Элемент незавершенности имеет место и в адыгской новеллистике первой половины XX в., в частности, в анализируемых в работе произведениях Т.М. Керашева. Особенно выразительна тенденция недосказанности в его новелле «Последний выстрел».

Другая жанровая черта новеллы, питающая в мировой классике г развитие сюжета, - это парадокс. Основанную на парадоксальности новеллистическую событийность в отечественной литературе 30-40-х гг. XX в. наглядно доказывает рассматриваемая в работе новелла С.Д. Кржижановского «Единогласно». Характерной для новеллистического сюжета парадоксальности придерживается также и дагестанский писатель XX в. А. Абу-Бакар. Именно такими, весьма парадоксальными, а потому информационно- и эмоционально-привлекательными, выступают часто в подробно анализируемых новеллах Т. Керашева («Молодой бисим») повороты сюжета и складывающиеся между действующими персонажами отношения.

Применительно к третьему из обозначаемых в работе жанровых признаков - лиричности, можно сказать о том, что натурализм и импрессионизм культивируют новеллу как особую форму выражения перенапряженной психики. Следовательно, такого рода психологическая обусловленность традиционно оказывается в случае с новеллой систематизирующим компонентом. Так, в русской литературе на данном основании выделяются святочная (A.A. Марлинского, В.И: Панаева), психологическая (М.П. Погодина, В.ф. Одоевского) и лиро-эпическая (Н.Ф. Павлова, А.Ф. Вельтмана) подвиды, рассматриваемые в работе на предмет наличия в них лиричности, что позволяет более подробно сформулировать принципы жанрообразования в отечественной новеллистике второй половины XIX — начала XX в..

Относительно же национальных литератур можно упомянуть как наиболее приближенное к новелле произведение, середины прошлого века дагестанского автора Эфф. Капиева «Поэт» (1940) - сборник новелл, в котором главным действующим лицом в прозе автора оказывается именно поэзия. Образы и приемы, афоризмы и метафоры, эпитеты и сравнения наполняют и моментальные фразы, и эпические описания, сообщая лиризм бытовым фрагментам. В более поздний период тенденция новелли-зации (с соблюдением сжатости, остросюжетности и лиричности) имеет место и в адыгских литературах. «Деревья на ветру» (1966) X. Ашинова — небольшая, но поразительно многозначительная новелла, включившая монолитный пласт злободневных для середины прошлого века вопросов.

В работе анализируется отличная в этом отношении новелла Т. Ке-рашева «Молодой бисим», где значительное содержание посвящено переживаниям, терзающим и подвигающим к активным действиям находящегося в экстремальной ситуации героя. Или в такой новелле Т. Керашева, как «Абрек», где психологизм находится на стыке с не менее активным публицистическим стилем. Такого рода удачное сочетание первого со вторым порой возможно и для адыгского фольклора, когда (как неоднократно утверждается в региональной науке), к примеру, в историко-героической «Песне о Кочасе Хатхе» немало лирико-эмоциональной насыщенности, отчетливо проявляющейся на фоне героической приподнятости. Так и в новелле Т. Керашева «Абрек» живущий среди адыгов «смелый охотник и опытный пастух» Василь, однажды оказавшись на краю горной пропасти, с ужасом понимает всю относительность бытия, ничтожность жизни человеческой и мизерность собственной натуры, но здесь же в нем возникает чувство гордости, силы. Вообще аналогично яростному призыву, звучащему в песне героев художественной новеллы Т. Керашева («Последний выстрел»), раздается призывающая к борьбе историко-героическая песнь в устно-поэтическом творчестве адыгов. Причем эта песнь вполне обоснованно оценивается современными учеными как художественное олицетворение живущего в народе рыцарского настроя.

В целом, во всех рассматриваемых в работе произведениях новеллистические сцены, несмотря на внешне объективный, эпический или драматизированный ход повествования, интенсивно переживаются в душе лирического субъекта, благодаря чему реальные перипетии новеллистического сюжета прлучают особое личностное освещение.

Характерная для классической новеллы мистичность, в большинстве случаев заимствуемая в фольклорной традиции, сохраняет тот же подход и в отечественной литературе в целом. Мистически насыщенными в русской литературе оказываются новеллы нескольких типов, принадлежащие перу определенного круга отечественных авторов (О.М. Сомова, М.Н. Загоскина, В.Ф. Одоевского, A.A. Марлинского, А. Погорельского и др.): новеллы-сказки, новеллы-былички, готические новеллы, новеллы-мифы, таинственные новеллы (по классификации, приведенной в дисс. A.B. Барыкиной). Причем каждый из названных типов фактически базируется на жанре народного фольклора, что подробно анализируется в реферируемой работе.

Аналогично частичная мистичность имеет место и в фольклорных, устнопоэтических текстах адыгов (сказания о Ечаноко, об Айдемиркане и др.)- Подобный элемент мистичности в некоторой степени просматривается в новелле Т. Керашева «Молодой бисим». И потому по приведенной в работе классификации она примыкает к группе «таинственных» новелл, уходящей, однако от этой категории в тот момент, когда главный герой

отважно решается выступить против чудища-оборотня в защиту своего гостя и испуганных аульчан.

В небольшом произведений Т. Керашева, считающегося одним из основоположников адыгской (послереволюционной) литературы, простирается целый мир, как внешний (эпически развивающийся), так и внутренний (развивающийся лирически). В полной мере здесь имеют место настоящие, обязательные для новеллы качества (во-первых, сжатость, лапидарность, во-вторых, событийность, остросюжетность, в-третьих, некоторая лиричность, ироничность и мистичность), различные художественные и структурные составляющие которых анализируются в работе далее.

Действие в новелле Т. Керашева «Слово девушки» начинается с пуанта - со случайной встречи главного героя с мудрым стариком, который, приглашая разделить с ним небогатое меню, здесь же цитирует народ в его мудрости, призывая угощать не тем, что на столе, а взглядом и сердцем. Покорив уже таким образом своего гостя, почтенный персонаж завоевывает его внимание, доверие и симпатию, на которых и строится дальнейшее развитие сюжета. В ряде других рассматриваемых адыгских новелл Т. Керашева действие также зачинается именно с происходящего в первом эпизоде события, обусловливающего дальнейшее развитие действия, либо со знакомства с главным героем, который, в силу соответствующего представления, оказывается обязан совершить (или обдумать) определенный круг действий («Последний выстрел»). Так и в адыгских фольклорных образцах композиционной сюжетики (сказание о Хаткоко Большом и Болото-ко Джанкилище) слушатель уже в зачине узнает о ратных заслугах и о приобретенном в прошлых боях богатом опыте главного героя, поэтому уже здесь становится ясно, что такой персонаж способен на многое.

Прослеживаемая в зачине новеллы Т. Керашева тенденция вполне может быть определена как продолжающая уже существовавшие в адыгской фольклористике традиции, когда зачин, в качестве своеобразной предыстории событий, погружает слушателя в атмосферу происходящего, знакомит его с обстановкой, но при этом обеспечивает всеми испытываемыми героем к тому моменту эмоциями, позволяет разделить все обдумываемые им мысли и даже где-то попытаться предугадать дальнейшую колею повествования.

Тематическое и временное разнообразие сюжетного развития, объединяющее его в ядро, традиционно в мировой новелле регулируется посредством специфического построения: ступенчатого (последовательное изложение событий, связанных с одним героем) (Л.Н. Толстой,: Эфф. Ка-пиев, А. Абу-Бакар и др.), кольцевого (обрамление) (одна новелла раздвигается, и в неё внедряются в качестве перебивающих эпизодов остальные новеллы) (Лесаж, О. Генри, Н.П. Огарев, И.А. Бунин и др.) и параллельно-

го (персонажи объединяются н несколько самостоятельных групп; история каждой группы, их действия составляют особую линию повествования) (Н.М. Карамзин и др.)» — вариаций, рассмотренных в первой главе работы.

Однако нельзя утверждать, что анализируемая в работе новеллистика Т. Керашева предпочитает ступенчатую схему построения сюжета Из рассматриваемых новелл последовательным построением, когда одно событие вытекает из другого, обладает лишь «Молодой бисим». Обрамление - одна из характерных черт композиции историко-героических сказаний адыгов. Производится оно путем объединения нескольких героических деяний центрального персонажа в пределах одной связующей рамки (сказание «Дидир Паго»). Именно кольцевым способом, когда одна сюжетная линия раздвигается, и вкрапленными в нее оказываются другие, семантически подчиненные ей сюжеты, по окончании изложения которых линия (не всегда, но иногда) возвращается к обрамлению, к тому, с чего начиналось общее повествование, — именно таким способом выстроено большинство из рассматриваемых нами новелл Т. Керашева («Слово девушки», «Абрек», «Последний выстрел»), что подробно анализируется в работе. По третьему из выделяемых в работе принципу — параллельности — строится одна из рассматриваемых новелл Т. Керашева «Абадзехский охотник». Таким образом, в новеллах Т.М. Керашева в полной мере реализуются обозначенные нами как в классическом, так и в отечественном новеллистическом повествовании схемы, как то ступенчатая, кольцевая и параллельная, что позволяет перейти от рассмотрения возможностей построения сюжетного ядра к анализу характерного для его новеллы почина.

Таким образом, гофмановское двоемирие в структуре новеллы XX в. приобретает особую реализацию посредством самобытного характера развязки. При этом нельзя утверждать, что пуант в новелле XX в. сменяется контрастом (антитезой), как полагают некоторые западные ученые, поскольку антитеза в той или иной степени присутствует в композиции каждого художественного изложения, включая новеллу. Отличается же новелла тем, что лишь здесь реализующаяся на всевозможных уровнях антитеза — композиционном (двухчленность композиции) и лексико-семанти-ческом - выказывается частым воплощением парадокса.

В целом, такие рассмотренные в данном разделе жанровые признаки новеллы, как лапидарность, остросюжетность, авантюрность, не исключающие, однако; лиричности, ироничности и мистичности, закономерно отражающиеся на сюжетной композиции и определяющие ее варианты, в полной мере прослеживаемые в отечественной русской литературе, не менее интенсивно характерны и для адыгской литературы, с учетом наличия их в рассмотренных новеллах Т.М. Керашева.

В третьей главе «Художественное своеобразие керашевской новеллы» посвящена анализу центрального персонажа и характерной для новелл Т.М. Керашева сюжетики, выстраивающихся с учетом опыта как мировой, так и российской литератур. Персонажи новеллистических произведений, в силу лаконичности, остросюжетности и авантюрности жанра, лишь с робкими зачатками лиричности, ироничности и мистичности, преимущественно говорят и делают то, что велит им автор, и не говорят или не показывают того, что нужно утаить, чтобы сохранить тайну, потому что так хочет автор. Один из наиболее активных мотивов западноевропейской новеллистической фабулы, рассмотренный в теоретической главе, -это грешные деяния и помыслы персонажей (О. Генри). В целом, если обращаться от общежанровых качеств новеллы к рассмотрению воссоздаваемого ею художественного образа, героя, центрального персонажа, который в авантюрных условиях небольшого текста может оказаться и нарушителем закона, то в первую очередь приводятся такие систематизирующие категорийные понятия, как «разбойник», «страдающий грешник», «активно действующий персонаж», «идеал и тоска по нему» и др. Причем рассказчик, неизменно осуждающий активного своей греховностью героя, но не забывающий детализированно излагать все подробности его преступлений, столь же распространен и в новеллах Т.М. Керашева («Молодой бисим», «Последний выстрел»). Жанровая конструкция новеллы предполагает более изощренные структуры, подразумевающие всевозможные сочетания упоминавшихся выше сюжетных ядер.

Что касается существовавшего в то время в русской новеллистике героя, то общемировые романтические предпосылки в некоторой степени повлияли и на эту литературу. Страдающий и сетующий на судьбу центральный персонаж имеет место в литературе конца XVIII в., к примеру, в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина, герой которого продолжает общемировую традицию страдающего грешника. Данная тенденция наличествует и в адыгском устнопоэтическом слове, когда непосредственно воспитательное значение приобретает развитие сюжета песни, новеллы или сказания. Именно аналогичный образ страдающего грешника, запоздалое раскаяние которого приводит к, возможно, несправедливому, но все-таки неизбежному самоубийству, - именно этот персонаж является центральным в новелле Т. Керашева «Последний выстрел». Первый же эпизод, рисуемый автором в зачине, - это сцена страданий, испытываемых главным героем в терзающих его ужасах. Причем самым страшным из них Алэбий видит свою трусость, оценивает проявленную слабость, негодует на свое поведение и потому более всего страдает. Таким образом, в новелле Т. Керашева в полной мере имеет место прослеживаемый в западной и отечественной новеллистике образ страдающего

грешника, раскаянием своим подпитывающего сюжет и порой приходящего к еще более страшному (но, возможно, не лишенному читательского сочувствия) греху - самоубийству.

Инициатива и ее приоритет во всех персонажных начинаниях можно считать традиционным содержанием новеллы. Такой активизированный индивидуум имеет место в русской новеллистике XIX в. (A.C. Пушкин «Повести Белкина»). В более поздней новеллистике русских авторов значителен опыт Н С. Гумилева с его «Тенью от пальмы», которая являла собой течение, передвижение во времени, мотивированные активностью персонажей. Аналогичная интенсивность в исполнении активно действующих индивидов продолжается и в более поздней новеллистике отечественного автора С. Кржижановского («Единогласно», 1937). Активизация индивида как в мировой, так и в отечественной новеллистике, наглядно прослеживается и в северокавказской литературе прошлого века. Так, и в новеллах дагестанского автора А. Абу-Бакара, относимых к лирическим, центральный персонаж, отказавшись считаться классическим одиночкой, делается активным участником коллектива, и его волнения выказываются неким воспроизведением волнений соплеменников. , г

В адыгской новеллистике, в ее фольклорных образцах активный и самоотверженный герой в большинстве случаев рисуется динамично, в активном, плодотворно воздействующем на ситуацию поступке, в благополучном разрешении неожиданно возникшего событийного пуанта, т.е. в действии, наиболее плодотворно изображающем центрального персонажа в его истинных ценностях и достоинствах (к примеру, «Песнь об Айде-миркане», «ГЬцинатль о Ечаноковых» и др.). Аналогично происходит и в творчестве Т. Керашева. Здесь практически каждая из написанных им в середине прошлого века новелл содержит такого (обязательного для новеллы, тем более соцреалистйческой) героя, позитивная активность которого помогает кому-либо или однозначно спасает общество в целом от преследующей или настигшей его катастрофы («Молодой бисим»).

Другая сюжетная составляющая, наглядно демонстрирующая явно выраженную активность действующего на благо своего народа персонажа, -это мотив мастера, высшего профессионала своего дела, являющегося гордостью соплеменников. Причем чаще в историко-героических новеллах Т.М. Керашева, вслед за фольклорной тематикой, встречается мотив искусного кузнеца либо оружейника, то есть человека, умеющего работать с железом, мастерски плавить или ковать его. Такое наиболее распространенное для фольклорных ручных мастеров действо/ патриотически объяснимое и исторически обусловленное, часто находит в новеллах Т.М. Керашева отображение в художественных описаниях некоторых обстоятельств и персонажей (как главных, так и второстепенных) («Абадзехскйи охотник»).

Причем и первый, и второй, и многие другие служащие обществу герои новелл Т. Керашева приходят к собственной активности именно посредством такого социального рычага, как общественное мнение. Самый убедительный довод для персонажа в большинстве острых ситуаций - это то, как на него посмотрят те, к кому он вернется после своих деяний. Тем самым в работе формулируется нюанс, немало воздействующий на активность представителя как классических отечественных, так и керашевской персонажных систем, - общественная оценка происходящих в новелле событий, оказывающая влияние на развитие сюжета, на совершенствование или либо на растление главного героя. В данном случае неизменно вспоминаются активно упоминающиеся в народном творчестве мотивы жесткого осуждения рассказчиком феодалов (зачастую реальных) и их античеловечных бесчинств («Песня о Кайтуко», «Два сына Пцентхатля», «Плач о Жансоковых», «Кызбрунская битва»), отражающие все те откровенные ужасы, на которые способен человек, обладающий хоть какими-то материальными благами и потому чувствующий себя способным на все (не всегда в позитивном для окружающих смысле).

Что касается такой, близкой к вышеописанной, в некоторой степени зависимой от общественного мнения и характерной для общемировой новеллистики детали, как идеал и тоска по нему (герои Дж. Боккаччо, Э.Т.А. Гофмана, Г. Честертона и др.), то в отечественной классической прозе идеал занимает достойное место («Каменный гость» A.C. Пушкина, «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына, «Даргинские девушки» А. Абу-Бакара и др.). Применительно к героям адыгских (черкесских) авторов таковыми идеализируемыми персонажами являются, в первую очередь, положительные личности народного адыгского эпоса, наделенные такими обязательными для идеала чертами, как мужество, благородство, честность, самоотверженность и готовность следования народному своду правил (хабзэ). Кроме того, таковым можно считать и керашевского героя Гучипса («Абадзехский охотник»), искусного кузнеца, меткого охотника и просто адыга, крепко держащего слово (один из главных показателей мужественности). Другим самоотверженным героем, готовым пожертвовать собой ради чести нации, Т. Керашев изображает воина-одиночку Каймета в новелле «Абрек». В данной ситуации возможна аналогия с историко-героическим преданием адыгов «Машуко», когда преследуемый местной властью народный защитник вынужден уйти в уважаемые обществом абреки, отнимая имущество у высшего класса и распределяя его между представителями низшего слоя. Вынужденный скрыться в лесу от преследующей его официальной власти, герой Т. Керашева оказывается почитаем и уважаем местными жителями, т.к. наказывает жаждущего оскорбить простой люд пристава.

Характерной для русской новеллистики, но не столь частой для новеллистики зарубежной, можно считать образы женские, не менее активные на фоне других вышеописанных индивидуумов («Матренин двор» А.И. Солженицына). Проблема становления личности женщины-горянки, вопросы о месте, занимаемом ею в «новой» жизни и о месте «новой» жизни в ее судьбе, были довольно актуальными и в северокавказской новелле рассматриваемого периода («Чегери» А. Абу-Бакара). Под стать мужским женские образы бывают положительными и в адыгском этническом эпосе. К примеру, таковой является героиня сказания Дышекоч, достойная хозяйка и верная жена адыгского воина Ташау. Причем своими выдающимися качествами отличаются девушки и женщины разного происхождения не только в фольклоре, но и в новеллах Т. Керашева. Как княжна, так и крестьянка («Слово девушки») с одинаковой степенью искренности и рвения может быть смелой, мудрой и пленительной защитницей своего рода. Причем сюжетообразующая функция героини женского пола в новеллах Т. Керашева («Дочь шапсугов») состоит не только в несомой ею социальной, общественно-значимой нагрузке, но и в успешно осуществляемой ею семейно-обусловленной роли; не только в ее роли отважной и благородной народной защитницы, но и в ее роли совершенной для адыга жены. Одновременно тот же идеал совершённой супруги утверждается в другом разнообразном адыгском фольклорном тексте (например, такие семейно-бытовые сказки, как «Находчивая Жангулаз», «Умная жена», «Как хорошая жена защитила своего мужа», «Мудрая жена» и т.д.), когда значимость «профессиональной» жены для мужа осознавалась обществом в полной мере, практически в судьбоносном смысле.

Таким образом, персонажная система анализируемых новеллистических произведений отечественной и адыгской литератур предполагает целый ряд вышеописанных образных групп, представители каждой из которых в ходе построения новеллистического сюжета оказываются действующими (как положительными, так и отрицательными) субъектами, а также подвергающимися действию объектами. Деятельность сюжетно-персонажной категории автор выстраивает с учетом определенной, разносторонней мотивации, влияние коей на сюжетику анализируемой новеллы рассматривается в работе.

При переходе к вопросу характерной для новеллы сюжетики в работе подчеркивается уже не однажды упоминавшаяся при рассмотрении западных литератур фольклорная обусловленность жанра. Художественный опыт адыгских писателей-просветителей последующего XIX в. (Ш. Ногмо-ва, С. Казы-Гирея, С. Хан-Гирея, Каламбия, Ю. Ахметукова) на пути исторического развития адыгских литератур дает возможность осознать стержневую проблему фольклоризма, взаимодействия фольклора и адыгской ли-

тературы. Северокавказским прозаиком XIX в., коснувшимся в своем творчестве новеллистики, признается, к примеру, адыгский просветитель Ю. Кази-Бек (Ахметуков), который, как и его предшественники в мировой и русской литературах, свел воедино фольклорные и новые для прозы художественные обычаи («Хаджи Абрек»). В последующем XX в. тенденция фольклорного насыщения северокавказской художественной новеллистики остается в силе, что проявляется, к примеру, в новелле Э. Капиева («Поэт», 1940). Далее в середине прошлого века выделяется также фольклорно-окра-шенное новеллистическое повествование дагестанского писателя А. Абу-Бакара («Даргинские девушки»), насыщенное пословицами, поговорками, присказками, обладающими мощной семантической нагрузкой и сообщающими ему естественную «изюминку», — непосредственно обнаруженный и гармоничный нюанс национального своеобразия

Аналогично и отправляющийся в бой с устрашающим аул чудищем известный адыгам герой Т. Керашева Батыр («Молодой бисйм») тоже находит поддержку в веками выношенной народом мудрости, в азбучных истинах, издревле считавшихся святыми в семье, а также — во всплывающих в памяти беседах с трудолюбивым и честным отцом. А в новелле Т. Керашева «Абрек» раздающаяся в критический момент песнь в исполнении воина, воспринимаемая пастухом Василем, выполняет для последнего роль источника мужества, толкающего его к столь необходимой в критический момент отваге. Таким образом, в приведенных примерах и в других новеллах Т. Керашева народная мудрость и ее перлы часто помогают правому герою победить, решая тем самым появляющиеся в окружающем его социуме проблемы.

Далее в работе рассматривается влияния факторов социальной жизни на керашевскую новеллистику. Подлинный историзм, качественно-объективный позитивизм в оценке прошлого всего народа был характерен именно для керашевской прозы. Вообще, автор обнаруживает глубокое знание судьбы, истории и современности своего края, его географии, в специфике быта его жителей и даже в некоторых сельскохозяйственных технологиях и производственных процессах; знание это согласованно совмещается на страницах его произведений с беспредельной влюбленностью и преданностью родному краю и его народу («Последний выстрел»). Данный, выделяемый в новеллических текстах Т. Керашева историзм характерен и для адыгского устнопоэтического художественного творчества (приводимые в работе песни, каждая из которых содержит множество реальных исторических фактов). Характерная для новеллы событийность типична и для новеллистики Т. Керашева, которая лишь доказывает заявленную в зачине линию, иллюстрируя ее и придавая содержанию небольшой по объему новеллы некоторую условную достоверность и детализи-.

рованность, подробно рассматриваемые в работе на примере керашевской новеллистики (с сопоставлением с отечественной литературой).

К социально-обусловленным художественным свойствам рассматриваемой жанровой сюжетики, кроме историзма и достоверности, в работе относится такая характерная для новеллистики сюжетная черта, как народность (М. Горький, И.А. Тургенев, А. Абу-Бакар, А. Евтых). В случае с новеллой Т. Керашева («Слово девушки») в глобальном (подтекстовом) смысле здесь освещается общая, пусть жестокая, но единая судьба всего народа, который в данный период не однажды имел дело с бесчисленным количеством недругов, неизменно стремящихся к захвату плодородной земли.

При подведении итога по главе в целом в работе утверждается, что обозначаемые образно-персонажные группы, характерные как для адыгского фольклора, так и для новеллы Т.М. Керашева, в полном объеме способны проявить свою (необходимую для новеллистики) активность именно в обстоятельствах как социально-, так и индивидуально-обусловленной сюжетной мотивации (также возможной для фольклора), порождающей большое разнообразие сюжетных линий. Именно это и происходит в анализируемых на фоне отечественных литератур произведениях Т.М. Керашева, сюжетика которых отличается обязательными для социальнсн-ббуслов-ленной новеллы историзмом, достоверностью (состоящей из событийности и детализированности), народностью (включающей вопросы менталитета и тему классовых различий) и т.д., воплощаемыми в индивидуально-обусловленных разнообразных проявлениях многогранной личности.

В Заключении обобщается материал и содержатся выводы по результатам исследования. Важнейшим признаком новеллы является лапидарность, предполагающем смысловую насыщенность. Другим характерным для новеллы жанровым признаком, традиционно выделяемым в первую очередь, является явно выраженная событийность и чередующаяся с авантюрностью острота сюжета, подразумевающая неожиданность^ необычность, парадоксальность, резкие повороты (пуанты). Однако это качество не предполагает, тем не менее, обязательной внешней описатель-ности, а оставляет возможность для некоторой лиричности, касающейся нравов и дум персонажей, а также для обязательных для новеллы ироничности и мистичности изложения. В целом, рассмотренные в теоретической части работы жанровые признаки, составляющие в совокупности общее понятие новеллы, являются обязательными составляющими, в полной мере присутствующими в классической новеллистике. Герои, характерные как для адыгского фольклора, так и для новеллы Т.М. Керашева, в полном объеме способны проявить свою (необходимую для новеллистики) активность именно в обстоятельствах как социально-, так и индивидуально-обусловленной сюжетной мотивации (возможной и для фольклора), что

происходит в анализируемых произведениях, сюжетика которых отличается историзмом, достоверностью, народностью и т.д., воплощаемыми в разнообразных проявлениях личности в новелле Т.М. Керашева.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Монография

1. Туркова A.A. Малая проза Т.М. Керашева в контексте традиций мировой и отечественной новеллистики адыгского фольклора. Майкоп: изд-воМГТУ, 2011. 160 с.

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

2. Туркова A.A. Художественная структура и композиционные вариации новеллы Тембота Керашева на фоне отечественной литературы. // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия «Филология и искусствоведение». Выпуск 3(105). Майкоп, 2012. С.33-39.

3. Туркова A.A. О некоторых традициях отечественной новелистики в «малой прозе» Т. Керашева // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 4. Махачкала, 2013. С.80-83.

4. Туркова A.A. От народного хабара (притчи) к сложной новелистиче-ской композиции // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 1. Махачкала, 2013. С.85-90.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

5. Туркова A.A. Новелла Тембота Керашева в контексте русской литературной традиции // Тембот Керашев - в критике. Майкоп, 2013. С.249-268.

6. Туркова A.A. Фольклор в новеллистическом сюжете Тембота Керашева (традиционное и новаторское) // Тембот Керашев — в критике. Майкоп, 2013. С.269-291.

Формат 60x84 1/16. Бумага офсет 1. Печать ризографная. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. 1,4. Заказ № 054-14 Тир. 100 экз. Отпеч. в тип. ИП Тагиева Р.Х. г. Махачкала, ул. Батырая, 149. 8 928 048 10 45 "ШОР МАТ"

Текст диссертации на тему "Художественные особенности новелл Тембота Керашева в контексте традиций жанра"

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФГБОУ ВПО «ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

04201 456554

ТУРКОВА Анета Аслановна

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ НОВЕЛЛ ТЕМБОТА КЕРАШЕВА В КОНТЕКСТЕ ТРАДИЦИЙ ЖАНРА

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.02 «Литература народов РФ»

Научный руководитель - доктор филологических наук, доцент Омаршаева Э.М.

Махачкала - 2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................. 3

Глава I. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ КЛАССИЧЕСКОЙ

НОВЕЛЛЫ КАК ЖАНРА.................................................. 15

§ 1. Общежанровые признаки новеллы европейского и

американского образца................................................... 15

§2. Структурно-композиционные особенности новеллы.............. 29

§3. Образно-персонажная и сюжетная система новеллы,

ее социально-обусловленная сюжетная схема...................... 35

Глава II. ЖАНРОВЫЕ И СТРУКТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ КЕРАШЕВСКОЙ НОВЕЛЛИСТИКИ НА ФОНЕ

ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ ТРАДИЦИИ................... 46

§ 1. История и жанровые признаки новеллы Тембота Керашева

в контексте отечественной «малой прозы»............................... 46

§2. Художественная структура и композиционные вариации

новеллы Тембота Керашева.............................................. 72

Глава III. СЮЖЕТНО-ПОЭТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

КЕРАШЕВСКОЙ НОВЕЛЛЫ........................................... 84

§ 1. Художественный образ и персонажная система

в новелле Т. Керашева.................................................... 84

§2. Социальная и индивидуально-обусловленная мотивация

в керашевской новеллистике............................................. 104

ЗАКЛЮЧЕНИЕ......................................................................... 130

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ................................ 135

ВВЕДЕНИЕ

Одной из разновидностей малых жанров художественной прозы в общемировой литературе признается новелла. Наряду с ее международным наименованием существуют равнозначные наименования того же жанра: французское - fable, немецкое - schwank, geschichtet английское - short story, русское - рассказ, арабское - макамы, дастаны. Корни новеллистической тенденции, которая в начале XX в. влияла на отечественную новеллистику, - в европейской литературе.

В качестве небольшого рассказа из обыденной жизни в XIII в. жанр получил в Италии название новеллы, в XIV в. был утвержден как жанр литературы великим Дж. Боккаччо в «Декамероне», отсюда стал постепенно переходить во все европейские литературы. Характерная для этого произведения широта интерпретаций, переходящих постепенно от края до края, но подчиненная в конечном счете гуманистическому антропоцентрическому идеалу, создает особую гармоничность «Декамерона», которую не достигли более поздние итальянские новеллисты.

XVIII-XX вв. дали плеяду блестящих имен создателей новеллы. Среди них Э. Гофман, П. Мериме, В. Ирвинг, Э. По, Ги де Мопассан, О. Генри, С. Цвейг и др. Высокая оценка творчеству, и в особенности новеллам В. Ирвинга была дана русскими критиками и писателями: В. Белинским, А. Пушкиным, А. Платоновым и др. Он был назван певцом молодой Америки, ее необозримых просторов, ее прошлого и будущего. Именно в России раньше всего оценили и почувствовали его оригинальность, чем объясняется его популярность в пушкинскую эпоху. Немецкие романтики первой трети прошлого столетия - как поэты, так и прозаики - представляют собой яркое созвездие творческих талантов, резонанс деятельности многих из них перешагнул далеко за национальные рамки Германии и за пределы их времени. И Э.Т.А. Гофман среди них - несомненно, звезда первой величины. Творчество

его получило особенно широкий отклик в России: В. Белинским и Н. Герценом Э.Т.А. Гофман был отмечен как значительное явление в литературе; в немалой степени интерпретатором Э.Т.А. Гофмана был одаренный новеллист-фантаст А. Погорельский, некоторыми существенными аспектами своего творчества связан был с этим немецким романтиком Н. Гоголь, активно с интересовался им Ф. Достоевский.

Весьма высокую оценку Э.Т.А. Гофману дал А.В. Луначарский, сказавший, что он «великий писатель и читать его — истинное и огромное наслаждение». Классическая новелла Возрождения, восходящая к повседневному анекдоту, трансформировалась художественным словом писателей-романтиков, основанием чего можно считать и эстетические убеждения романтиков с их отнесенностью к расплывчатости, неясности, обрывочности жанровых форм, и к перемене объекта описания.

В русской литературе новеллистами считаются А. Пушкин, ранний Н. Гоголь, И. Тургенев, Л. Андреев, И. Бунин, В. Набоков, М. Зощенко, А. Грин, Ю. Казаков, Ю. Нагибин, А. Битов. В русле романтических влияний (Э. По, О. Уальда, К. Гамсуна, немецкой романтической новеллы) творили свои новеллы Ф. Сологуб, М. Кузмин, В. Брюсов, С. Ауслендер и др. Влияние демократичной новеллистики испытали М. Горький, А. Куприн, Б. Зайцев, И. Шмелев, А. Серафимович, В. Короленко, отчасти - Л. Андреев и др.

К началу XX в. русская новелла существенно видоизменилась под воздействием комбинации эпоса, лирики и драмы, но стержневые особенности новеллы сохранились без изменений, включая «новелльность», то есть «но-востность» и конфликтность сюжетной базы, откровенную проблемность, познание жизни в одном лишь моменте (случае), нежданное раскрытие характера, драматизм событий, строгость композиции и свободное построение сюжета, неожиданную концовку, тяготение к острым и сильным средствам изображения (Э. Шубин, Н. Грознова, А. Нинов, Г. Поспелов, И. Крамов, М. Эпштейн).

Новеллистика 20-30-х годов XX в. вывела малый жанр русской прозы на передовые линии новой литературы, но вплоть до середины XX в. четкого жанрового разделения рассказа и новеллы в теории литературы не произошло. Авторы многих теоретических исследований и анализа конкретных произведений обращались к термину «рассказ» и «новелла» как к синонимическим, прикладывая первый термин к русскому рассказу вообще, а второй - к рассказам А.П. Чехова и других авторов, написанным в чеховских традициях. К середине 60-х гг. XX в. в отечественном литературоведении сложилось четкое представление о жанровой специфике русского рассказа и новеллы, их взаимоотношениях с литературной традицией «малой прозы»; были созданы классификации и периодизация развития данных жанров. Анализируя данный временной период, А. Бочаров отмечает: «Если зарубежная романистика обычно отдает безоговорочное предпочтение личности против безжалостности и хаоса истории, то советская проза сохраняет более сложную диалектическую закономерность: чтит, но, если надо, свободно перешагивает. В развитии конфликтных ситуаций нашей прозы одерживают верх силы, знаменующие победу нового, что придает произведению жизнеутверждающий пафос, хотя в ходе борьбы порой терпят поражение, ломаются характеры, по-человечески симпатичные, но оказавшиеся не в силах постичь эту тенденцию. Победа правого дела эмоционально «перекрывает» или объясняет несостоятельную судьбу того или иного «симпатичного» героя, когда его непосредственные интересы не совпадают с коренными, перспективными интересами и потребностями общества» [39; С. 40].

Степень изученности. В формирование теории новеллы значителен вклад И. Гете, немецких романтиков, П. Гейзе, Лемана, В. Белинского, Б. Эйхенбаума, В. Шкловского, И. Виноградова, М. Петровского, П. Муратова, А. Реформатского, Е. Добина, Н. Берковского, В. Кожинова и других.

В 70-е гг. новелла выделяется как разновидность прозаического жанра, наряду с очерком и рассказом. (См. КЛЭ, ЛЭС). Новелла определяется в ЛЭС

как «малый прозаический жанр, сопоставимый по объему с рассказом (что дает иногда повод для их отождествления: существует взгляд на новеллу как разновидность рассказа), но отличающийся острым центростремительным сюжетом, нередко парадоксальным, и композиционной строгостью» [109; С. 248]. Витторе Бранка обозначал такие обязательные качества классической новеллы, как «соединение «разнородных повествовательных элементов, контаминацию»: в новой художественной структуре символ и хроника, притча и легенда смогли, наконец, встретиться, сочетаться, выявляя при этом различные свойства, которые прежде исключали друг друга» [41; С. 55]. Итак, как говорит в продолжение этой мысли С. Ташлыков, «жанр новеллы уже с момента своего появления - жанр синтетический, сложное переплетение различных повествовательных структур. Склонность, стремление к синтезу -имманентное свойство каждого повествовательного жанра, но важно отметить, что дальнейшее развитие новеллы в разных странах и разных эпохах будет вызывать в «памяти жанра» то одно, то другое воспоминание о своем ренессансном прошлом, о тех жанрах, которые некогда сплавила в себе новелла» [159; С. 51].

Как считают некоторые из них современных исследователей, один из малых жанров отечественной прозы еще не получил «гражданства»: «Существование очерка, рассказа как жанра не вызывает сомнений, в то время как факт существования отечественной новеллы еще не бесспорен. В фундаментальном исследовании «Историческая поэтика новеллы» Е.М. Мелетинского, к сожалению, не нашлось места для русской новеллы» [159; С. 38]. Вместе с тем проблема генезиса отечественной новеллы остается достаточно актуальной. Некоторыми исследователями (ЛЭС) подчеркивается мысль, отрицающая самостоятельность новеллы: «... правильнее было бы понимать рассказ как малую прозаическую форму вообще и различать среди рассказов произведения очеркового (описательно-повествовательного) типа и новеллистического (конфликтно-повествовательного)» [109; С. 318].

В современном литературоведении часто отмечается оригинальная тенденция, которую авторы называют проверкой на новеллу («новеллистический тест»). Не учитывая того, что жанр новеллы имеет давнюю и богатую историю, что новеллистическая конфигурация довольно строго обозначена, исследователи часто относят к новелле не все произведения, попадающие под ее определение. Таким образом, понятийная неопределенность, относимая к новелле как к жанру, предполагает необходимость дальнейшего ее исследования как жанрового явления в общемировом, так и в отечественном литературном процессе. Эта идея дает нам возможность рассмотрения национального материала на примере творчества адыгского новеллиста Т.М. Керашева.

Новелла в адыгской (черкесской) литературе признается молодым жанром, что предполагает наличие потенциала его совершенствования; формирование жанровых нюансов, приобретение этнической расцветки и т.д. В определении поэтики жанров малой прозы черкесов (адыгов) существенную роль играют работы фольклористов, изучавших прозаические тенденции, поэтику новеллистических жанров устного творчества. В данном случае необходимо упомянуть труды профессора Ш.Х. Хута, «Сказочный эпос адыгов» (1981), «Историко-героический эпос адыгов» (2005), фундаментальную работу A.A. Ципинова «Народная историческая проза адыгов» и др., в которых анализируются общетеоретические проблемы, так или иначе связанные с новеллистическим жанром. Сориентироваться в поэтике современной новеллы, в ее стилевых признаках помогают и труды адыгских писателей-просветителей: С. Казы-Гирея, А.-Г. Кешева и др. В процессе поиска ответа на поставленные вопросы мы опирались на труды адыгских литературоведов А. Гадагатля, Р. Унароковой, Ш. Хута, А. Ципинова, М. Мижаева, J1. Бекизо-вой, М. Хачемизовой и др.

Таким образом, изучение вопросов формирования тех или иных жанров литератур на сегодняшний день становится актуальной литературоведческой

проблемой. Это определено некоторой молодостью науки о литературе. При всем том предстал целый пласт трудов, в которых осознаются некоторые стороны зарождения и формирования малых жанров адыгских (черкесских) литератур. Обозначенная нами недостаточная разработанность избранной нами темы определила проблематику диссертации, ее цели и задачи. В поле зрения диссертанта оказались в этой связи методологические положения, освещение которых применительно к конкретному адыгскому автору позволит решить ряд проблем, обусловленных своеобразием и типологией развития новеллистического жанра на фоне отечественной (русской и других национальных) литератур. Решение этих задач стало возможным благодаря теоретическим трудам М. Бахтина, Д. Лихачева, Г. Ломидзе, Н. Надъярных, 3. Ос-мановой, М. Храпченко, Л. Якименко, а также северокавказских литературоведов, исследовавших различные аспекты формирования эпических жанров, в том числе и малых форм. Это труды Л. Бекизовой, А. Гутова, Р. Мамия, А. Мусукаевой, А. Схаляхо, 10. Тхагазитова, X. Хапсирокова, Р. Хашхожевой, К. Шаззо, М. Кунижева, У. Панеша, А. Ципинова.

Постоянно активное внимание к изучению жанрового развития адыгских литератур, в первую очередь эпических, подтверждают монографические труды Л. Бекизовой («От богатырского эпоса к роману», 1974), А. Мусукаевой («Северокавказский роман: художественная этнокультурная типология», 1993), Р. Мамия («Вровень с веком», 2001), Ю. Тхагазитова («Эволюция художественного сознания адыгов. Опыт теоретической истории: эпос, литература, роман», 1996), X. Хапсирокова («Пути развития адыгских литератур», 1968), («Жизнь и литература», 2002), К. Шаззо («Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах», 1978) и другие труды северокавказских литературоведов, в которых рассматриваются некоторые проблемы поэтики и стилистики эпических жанров, главным образом, романа и повести. Анализируя духовно-нравственные начала и жанрово-стилевую эволюцию адыгской прозы второй половины XX века, Р. Мамий

отмечает, что жанрово-стилевой комплекс адыгской прозы как целостно-эстетической системы недостаточно изучен и нуждается в более подробном исследовании. Причем наиболее интенсивно это, по мнению ученого, касается малых форм, что нас особенно интересует применительно к объекту данного исследования.

Актуальность.

Как уже отмечалось выше, интенсивное развитие современной «малой» адыгской прозы (рассказ, новелла, очерк) вызвало необходимость дифференциации новеллы и рассказа как жанров. В национальном литературоведении последних десятилетий предпринята обстоятельная попытка научного осмысления настоящей проблемы (труды К.Г. Шаззо, кандидатские диссертации А. Пшизовой, Н. Васильевой и А.К. Матыжевой). Однако отдельные жанрово-стилевые формы современной новеллы не были до настоящего времени предметом самостоятельного исследования, и потому в диссертации они осмыслены в контексте становления ее основных принципов, что позволит, на наш взгляд, несколько восстановить имеющийся пробел.

В данной диссертации изучен опыт одной из малых жанровых форм в типологическом контексте повествовательной тенденции адыгской литературы. Актуальными видятся ставящиеся в диссертации вопросы, связанные с генетическими истоками жанров малой прозы. Последовательно рассматривается формирование реалистической повествовательной традиции в так называемых младописьменных литературах с учетом специфических особенностей поэтики малых жанровых форм, в т.ч. новеллы.

При всей серьезности той работы, которую проделали в течение прошлого и в начале нынешнего веков аналитиками творчества Т.М. Керашева, заметим, что осуществляемые ими толкования и комментарии малых жанров, к сожалению, фрагментарны. Они не формируются ни в основательную характеристику каждой из новелл, ни, тем более, в обобщающую своеобразия новеллистики Т.М. Керашева, ее места в его творчестве и в отечественной

литературе. Наличествует также и некоторая путаница в определении жанровой идентификации малой прозы Т.М. Керашева. Как мы уже отмечали, термины «рассказ» или «новелла» используются как синонимические, и этой неурядице ученые не уделяют надлежащего внимания. Подробное теоретически-закономерное обоснование отнесенности каждой из новелл Т.М. Керашева к данному жанру будет приведено ниже в процессе их анализа. Научное осмысление проблем, относящихся к типологии стилевых и сюжетно-повествовательных координат, к изучению новеллы в контексте повествовательных традиций адыгов (черкесов) по сей день сохраняется злободневной темой национального литературоведения.

Таким образом, история исследования творческого наследия Т.М. Керашева обнаруживает, что его малая проза остается наименее изученной в контексте зарождения, формирования, а затем и функционирования его художественной системы. Подобная установка позволяет не только воспроизвести его художественный мир в целом, но и полноценно охарактеризовать место Т.М. Керашева в литературном процессе XX в. и его влияние на дальнейшее развитие адыгской литературы. Вследствие этого теоретическое изучение малой (новеллистической) прозы Т.М. Керашева предстает весьма актуальным.

Объект исследования составила новеллистика Т.М. Керашева, рассматриваемая в контексте малых жанров к