автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Арготическая лексика в функциональном аспекте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Арготическая лексика в функциональном аспекте"

На правах рукописи

\ \

ОЯ) ШесМ Лто

ШАРАНДИНА Наталья Николаевна

АРГОТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА В ФУНКЦИОНАЛЬНОМ АСПЕКТЕ

Специальность 10.02.01. - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов 2000

Работа выполнена на кафедре филологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор А.Л. Шаранднн.

Официальные оппоненты

- доктор филологических наук, профессор В.Д. Бондалетов;

- кандидат филологических наук, доцент Л.Ю. Евтихиева.

Ведущая организация - Нижегородский государственный

лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова.

Защита состоится " НО " ,4ЕГТ<^ВРЯ2000 года в 00. часов на зг седании диссертационного Совета К 113.49.01 в Тамбовском государствен ном университете им. Г.Р. Державина по адресу: 392000, г. Тамбов, ул. Сс ветская, 93, филологический факультет 11 У.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского госу дарственного университета им. Г.Р. Державина.

Автореферат разослан " ^ " НОЯБРЯ 2000 г.

Ученый секретарь кандидат филологических наук, профессор ' С.В. Пискунова

Д1 т. к' о

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В настоящее время арготическая лексика является объектом особо пристального внимания со стороны многих отечественных лингвистов (В.Д. Бондалетов, М,А. Грачев, B.C. Елистратов, Э.М. Береговская, Н.В. Хо-рошева, В.А. С&тяев и др.). Это связано с фактами интенсивного проникновения и адаптации арготизмов в общенациональном языке. Кроме лингвистических исследований, за последние десять-пяттадцать лет появилось огромное количество арготических словарей, которые знакомят нас с языковой картиной мира современных деклассированных элементов1. Конечно, все вышесказанное не означает, что до XX в. арго не изучалось.

В России изучение арго началось еще в XVIII в. Именно тогда вышли в свет книги "Обстоятельное и верное описание добрых и злых дел российского мошенника, вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, всей его жизни и странных похождений, сочиненное М.[атвеем] К.[омаровым] в Москве 1775 года". С-Пб., 1779 и "История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, со всеми обстоятельствами, разными любимыми песнями и портретом, писанная им самим при Балтийском порте в 1764 году". М., 1792, в которых используются наиболее употребительные в воровской среде тех времен арготизмы, например: "каменный мешок" - порьма, "быть серым" - быть пьяным и пр.

История изучения арго в XIX- нач. XX в.в. представлена именами таких ученых, как В.й. Даль, И.А. Бодуэн де Куртенэ, C.B. Максимов, Д.С. Лихачев, Б. А. Ларин, Е.Д, Поливанов, В.А. Тонков и др.

Актуальность исследования объясняется необходимостью продолжить существующие в отечественной лингвистике традиции изучения воровского языка с приоритетом функционального аспекта. Функциональный подход к изучению тех или иных явлений языка очень актуален в лингвистике конца XX века. (См.: A.B. Бондарко, В.Г. Гак, Г.А. Золотова, H.A. Слю-сарева, Н.Ю. Шведова, М.А. Шелякин и др.). Это объясняется универсальностью функционального аспекта в отличие от формальных методов.

Актуальность функционального аспекта можно объяснить тем, что он применим практически ко всем отраслям лингвистики, помогает объяснить развитие языка как системы. Не случайно в нашей работе мы используем функциональный аспект в качестве основного. Арго рассматривается в системе его функций как в устной речи, так и в письменной (в художественном

1 См.: Козловский В. Арго русской гомосексуальной субкультуры: Материалы к изучению. - Вермонт: СНАЬГОЬЕ РШ1ЛСАТЮЩ 1986; Иковский П.П. Феня: Жаргонные слова и выражения, употребляемые в преступной среде. - Курган: "Алекс", 1991; Быков В. "Русская феня". Словарь современного интержаргона асоциальных элементов. - Смоленск: Траст-Имаком, 1994; Дубяпш Ю.П., Теплицкий Е.А. Краткий англо-русский и русско-английский словарь уголовного жаргона. - М.: Терра, 1993.

тексте). Взаимодействуя с другими подсистемами русского языка и сист< мами других языков, русское арго формирует свою специфику, которая пр( является в ходе его функционирования. Изучение взаимодействия грамматс ческих единиц арго лексики и контекста позволяет установить уникальност арготической системы в плане ее реализации в речи деклассированных эле ментов и в текстах художественных произведений.

В лингвистике до сих пор не сформировался целостный, системны; подход к изучению языка преступного мира. Арговеды, как правило, рас сматривают арго с позиций узкого, единичного аспекта (лексики, культур! речи и т.д.). К тому же следует отметить тот факт, что исследования п грамматике арго до сих пор не велись. Рассмотрение арго в функционально! аспекте подразумевает использование комплексного подхода. Комплексны, подход помогает изучить арго во взаимосвязи различных языковых аспек тов, что, в свою очередь, должно помочь выстроить единую систему - арго.

Рассмотрение арго с точки зрения его принадлежности к языковой сис теме, выявление функций и грамматических особенностей воровского язык; представляется наиболее перспективным на данный момент аспектом иссле дования.

Объектом исследования выступает арготическая лексика XIX-XX веков.

Предметом исследования является арготическая лексика, функциони рующая в романе В.В. Крестовского "Петербургские трущобы", а таюю представленная в современных словарях арго. Под функциональным аспек том мы поймаем различные способы проявления арготической лексики t художественном тексте и разговорной речи, а также особенности взаимодей ствия лексики воровского языка и лексики русского литературного языка Это позволяет выявить грамматические, словообразовательные и лексические особенности арго.

Цель работы заключается в том, чтобы дать всесторонний системно-функциональный анализ арго, используя лингвистический и лексикографический опыт русских арговедов, а также факты и наблюдения социологов, философов, психологов, юристов, культурологов в области изучения языка Это позволяет охарактеризовать проблему арго как комплексную, сориентированную на антропоцентрический подход в его изучении, что дает возможность видеть в функционировании арго свидетельство определенного социального, психологического, ментального типа языковой личности - воровской.

Для достижения цели работы необходимо решить ряд задач:

1) проанализировать существующие подходы в изучении и описании арго как объекта научных исследований и выявить наиболее перспективные идеи его анализа в рамках функционального подхода;

2) определить понятие "арго", его признаки (социальные, психологические, культурологические и лингвистические) и тем самым место арго в системе языка;

3) выявить основные типы информации, передаваемой арготическими средствами;

4) дать системный анализ арготической лексики в плане ее функционирования не только в художественном тексте, но и в разговорной речи, в песенной лирике, в воровском фольклоре;

5) показать подвижность, "всепроникаемость" арготической системы, ее развитие и связь с языковой системой русского литературного языка.

Материалом исследования является арготическая лексика, представленная в романе В.В. Крестовского "Петербургские трущобы", данные толковых словарей арго Х1Х-ХХ в.в., произведения современных авторов, содержащие арготизмы. Объем проанализированной арготической лексики составил около пяти тысяч слов.

В ходе диссертационного исследования использовались следующие методы: метод компонентного анализа, статистический метод, сопоставительный метод, методы описания и сравнения, огшозитивный метод, анкетирование.

В качестве основных положений, выносимых на защиту, можно выделить следующие:

1. Арго представляет собой функциональную лексическую систему, характеризующуюся грамматическими и словообразовательными особенностями, а также спецификой представления в художественном тексте и в разговорной речи.

2. В свете оппозиции "естественное - искусственное" следует признать арго естественным явлением.

3. Арго является языковой и культурной нормой для деклассированных элементов. Это подтверждают как теории о происхождении арго, так и социальная (кастовая) дифференциация внутри преступного коллектива, что наигло непосредственное выражение в тезаурусе деклассированных элементов.

4. Арго имеет графическое представление. Как особый тип графического (письменного) представления - пиктографическо-идеографического - рассматриваются воровские татуировки и аббревиатуры.

5. Преобладание в арго лексики предметно - понятийной сферы свидетельствует о номинативном характере арготической системы.

6. Основной способ словообразования в арго - лексико-семантический, который осуществляется по двум направлениям: а) с сохранением исходного понятия, б) с сохранением исходной номинации.

Научная новизна исследования. Впервые представлен анализ арготической лексики в системно-функциональном аспекте. Арго рассматривается в качестве особой функциональной системы русского языка, которая имеет свою специфику в плане функционирования в речи преступных элементов и

в художественном тексте. Системно-функциональный подход в изучении воровского языка позволяет представить арго во всем многообразии его проявлений в языке и в жизни общества. Это помогает обозначить новые свойства, черты в сущности человека как социального явления.

Гипотеза, которая выдвигается в диссертации, такова: арго является самостоятельной функциональной языковой системой, имеющей свои особенности грамматики, словообразования и графического представления, а также языковые традиции (нормы), мировоззренческие аспекты, формирующие лексический потенциал представителей преступного мира и характеризующие их как особый тип языковой личности.

Теоретическая -значимость. Рассмотрение арго в функциональном аспекте позволяет понять его значение в языковой системе в целом. Представленная в работе единая функциональная система арго позволяет объяснить не только языковые факты русского языка, нашедшие преломление в этой его области, но и помогает понять психологию языковой личности - носителя арго. Как отмечал A.B. Бондарко, "функционирование - это всегда динамическое преобразование, преобразование языка в речь" (Бондарко 1985, 23). Таким образом, функциональный аспект, в котором изучается арготическая лексика, является многосторонним, затрагивающим все сферы реализации арго: грамматику, лексику, словообразование, устную речь, включая языковые традиции, и художественный текст.

Практическая ценность. Полученные результаты исследования могут быть использованы в курсе современного русского языка, а также в спецкурсах по социальной лингвистике, при составлении словарей арго, на занятиях по культуре речи в школе и в вузе. Круг проблем, затрагивающихся в данной работе, очень широк. В связи с этим они могут найти особое преломление в рамках других научных дисциплин. Например, в лингвистической философии, в социологии при изучении статуса асоциальных групп, в культурологии при рассмотрении вопроса о взаимодействии культуры и субкультуры, в юридической науке при изучении речевых особенностей преступника.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах и сообщениях на международной научной конференции "Слово" (Тамбов, 1998 г.), на международной лингвистической конференции "Филология и культура" (Тамбов, 1999 г.), на международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам "Ломоносов" (Москва, 2000 г.), на второй международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2000 г.), на научно-практической региональной конференции "Слово а школе. Экология языка и речи" (Тамбов, 2000 г.), на конференциях молодых ученых Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина (1998 г., 1999 г., 2000 г.), на заседаниях кафедры филологии и в публикациях по теме диссертации.

Структура диссертации. Диссертация включает введение, две главы, заключение, библиографию, приложение, которое представляет собой словарь арготической лексики романа В.В. Крестовского "Петербургские трущобы".

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, указываются методы исследования, материал исследования, объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, положения, выносимые на защиту, объясняется научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость.

Первая глава "Арго как объект лингвистического исследования"

посвящена проблеме представления арго в лингвистической литературе, а также объяснению социальной природы воровского языка и рассмотрению арго как показателя культуры.

В диссертации раскрывается вопрос о статусе арго. В отечественном языкознании выделяется пять основных направлений, касающихся данного вопроса:

1. Арго - условный (искусственный /естественный) язык (В.А. Авро-рин, С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова, О.Д. Миралаева, A.M. Шахна-рович и др.).

2. Арго - речевая система (Д.С. Лихачев, Б.А. Ларин, Т.Н. Ерофеева и др.).

3. Арго - диалект, наречие (В.И. Даль, В.В. Колесов и др.).

4. Арго - лексическая система (М.А. Грачев, Л.И. Скворцов, A.A. Леонтьев, В.Д. Бондалетов и др.).

5. Арго - результат взаимодействия языка я культуры (B.C. Елистратов).

Мы признаем состоятельность всех выше перечисленных пяти направлений, но рассматриваем их как дополняющие тезис об арго как особой функциональной системе.

В нашей работе арго рассматривается как особая функциональная система, которая располагает своим лексическим потенциалом, имеет свои исторические корни, специфику реализации в речи, элементарную письменность (татуировки, аббревиатуры), лексические и грамматические особенности, законы слово- и формообразования (См.: гл. 1 §2; гл. 2 §1, 2, 3). Если связывать эволюцию арго с эволюцией общества, то во многом примитивный характер арго объясняется близостью воровского языка и говорящих на нем к уровню первобытнообщинного строя (См.: Лихачев 1992, 354-387): табу, традиции, магия воровского слова, зачатки письменности.

Арго нельзя считать полноценным языком, т.к. оно возникло и развивается на основе русского языка.

При рассмотрении арго в свете оппозиции "естественное-искусственное" нами затрагивается вопрос о происхождении воровского языка. Мы считаем правомерным признать за арго статус естественного "языка", так как арго возникло стихийно. Традиционно считается, что в основе возникновения воровского языка лежит офенский язык - язык бродячих торговцев, купцов, которые вынуждены были засекречивать свою речь, чтобы спасти себя и свой товар от опасности. Вне всякого сомнения, этот процесс шел естественно, сам собой, поскольку весьма сложно представить себе преступников, которые бы специально объединялись за тем, чтобы придумывать новые номинанты существующим понятиям.

Арго есть результат произвольно-ситуативного засекречивания речи, арго - это языковая импровизация, осуществляющаяся в рамках преступного сообщества. Такие же искусственные приемы, как шифры (тайнопись), элементы воляпюка и подобное стали использоваться позже, когда арго уже имело свой лексический потенциал. Но они не есть подтверждение искусственного характера арго.

В диссертации мы касаемся терминологического вопроса. В лингвистике, как правило, выделяют три направления: 1) отождествление понятий "арго" и "жаргон" (Н.М. Шанский, Б.А. Ларин), 2) разграничение их по какому-либо признаку (О.Д. Миралаева, Н.В. Хорошева, В.А. Аврорин, А.И. Гуров), 3) отнесенность арго, жаргона к социодиалектам (Л.П. Крысин, Б.Л. Бойко, В.Д. Бондалетов).

Термины "арго", "жаргон", "сленг", "профессиональная лексика" четко разграничиваются нами и формируют понятие социодиалекта. Жаргон выступает в качестве собирательного понятия, включающего в себя молодежный жаргон (сленг), профессиональный жаргон и тюремно-лагерный жаргон. При рассмотрении собственно языка воровской среды мы употребляем термин "арго", так как это отвечает исторической подлинности. На арго как на язык преступного мира указывают также в своих исследованиях Н.В. Хорошева ("арго - тайный язык парижских злоумышленников начала века"), М.А. Грачев, О.И. Щербакова и Е.Т. Бруева ("арго - язык уголовной среды") и др. Наряду с термином "арго" часто используются термины "блатная музыка", "блат", "феня".

В диссертации социальная природа арго объясняется нами не только с позиций классовых противоречий, повлекших за собой необходимость засекречивания слов, но и отчасти языческим (первобытным) характером воровского языка: специфика магического и группового преступного мышления, кастовая дифференциация на зоне, тотемные и фетишистские языковые традиции, функции арго, воровские татуировки и аббревиатуры как элементы письменности преступного мира.

Происхождение, формирование и развитие арго имеют социальный характер. Вслед за В. Лебедевым, Б.А. Лариным, Д.С. Лихачевым, М.А. Граче-

1ым мы полагаем, что асоциальные группы образовались после деления об-цества на антагонистические классы и возникновение таких групп есть не гго иное, как форма протеста против существующих в обществе порядков, сражающихся также в групповом языке.

Магическое мышление рассматривается как непременный атрибут доклассового общества. От первобытного в собственно мышлении преступника сохранились лишь, пожалуй, суеверия: не всегда "дело" удается, и такая яеудача объясняется ие только невнимательностью исполнителя, но и внешними причинами. Здесь же можно говорить о магической стороне арготического слова, под которой мы понимаем степень воздействия произнесенного арготизма на окружающих.

Целью употребления вором слова является не только стремление сделать свою речь непонятной для "непосвященных", но и правильное воздействие на собеседника. Отсюда, казалось бы, совершенно лишенные смысла предупредительные сигналы об опасности, проверка обстановки в ходе делопроизводства, например, "шесть", "двадцать шесть" (сигнал об опасности), "погода" (лозунг опасности, удачи, неудачи начатого дела); вера в амулеты, в Бога, иные высшие силы, в Удачу.

Помимо вербальных средств общения (арго), преступники применяют и невербальные (жесты, мимика). Эти сохранившиеся атрибуты также имеют первобытную природу, подобно языческому и мифологическому мировоззрению.

На лексический состав современного арго большое влияние оказывают социальное расслоение и кастовая дифференциация на зоне. Проанализированный нами словарный материал показывает, что арготизмы содержат в себе оценочные характеристики, указывают на степень значимости человека в уголовном мире, отражают взаимоотношения людей. Арготизм способен выражать отношение человека к человеку: вора к вору, вора к "фраеру" и т.п., например:

1) отношение к ворам: банщик, мичуринец, труженик, ушастик;

2) к проституткам: многостаночница, путана, эшка, сифшшночка, сладкая;

3) к "фраерам": Асфальт Тротуарыч, яшка, битый фраер, пакостник, шушера.

Вся воровская лексика несет ярко выраженную отрицательную нагрузку, здесь не реализуется тема любви, дружбы, уважения в общепринятом смысле. Все понятия характеризуются так называемой смысловой перевернутостью: если это "любовь" - то она обязательно соотносится с такими категориями, как насилие, половые отношения (в самом извращенном виде), например, "вспахать целину", "отшампуригь", "поджениться", "толкнуть шлямбур" - совершить половой акт, "кинуть на бригаду" "ударить по рубцу" - изнасиловать; если "уважение" - то непременно пресмыкательство перед

авторитетами, например, "подзолотить", "сдать за всю масть", "стучать' "ломить на хозяина", "петь в мелодию" - доносить, предавать.

Арго - язык вражды и ненависти: к окружающему миру, людям, сощ альным институтам. Речевой кураж, разбитное поведение помогают пре ступнику утвердиться в среде себе подобных и по-своему переиначит "чужой" (неворовской, "фраерский") мир. Благодаря специфике групповог мышления в преступной среде принятые обществом понятия переосмысли ваются и, вследствие этого, меняют свое содержание. Подобные вторичны смысловые наложения на известные понятия будут для членов группы истш ными, отвечающими ходу их мышления и идейно-ценностным стремлениям.

Рассуждая о специфике речевого поведения преступника, мы отмечае влияние на нее таких функций языка, как сенсуально-действенной, благод; ря которой человек формирует, а затем использует свой мировоззренчески потенциал, функций номинативной и мировоззренческой, аккумулятивно функции, реализующей антропологическую опытную память, хранящуюся языковых архетипах (кодах), коммуникативной функции.

Проблема письменного представления арго раскрывается в отдельно параграфе. Татуировки представляют собой своеобразную графическую си< тему, которую мы бы назвали пиктографическо-идеографической, т.к. нар; ду с рисунками, передающими информацию, идентичную себе, наприме изображение женщины, пистолета, денег, бутылки, шприца, ножа, карт надписью под ним "Вот, что нас губит", мы часто встречаем смешанные собственно идеографические типы татуировок.

Таблица

Татуировка как вид пиктографическо-идеографического письма

IV в. до н.э. III в. до н.э. Что изображено Словесное значение (Татуировка) Рисунок Что изображено Словесное значение

-к * Звезда "Небо" "Бог" Жук "Желаю Удачной Кражи" (ЖУК)

£ д Нога "Ходить" "Стоять" "Приносить' Ромашка "Любвеобильность" "Принадлежность нескольким мужчинам"

А А Горы "Гора" "Страна" к?* Вилы "Угроза" "Сила"

Татуировки соотносятся не с фонемами, а со смыслами, поэтому их юлне можно рассматривать как слова-символы и тексты-символы. По ним ожно читать судьбу человека. Татуировка является носителем и передатчи-ш информации о человеке: его криминальном статусе, его промысле, лич-эй жизни, интересах и наклонностях.

Воровские аббревиатуры в данном исследовании тоже относятся к об-ззцам письменности преступников. Воровские аббревиатуры - сверхзасек-гченные арготические элементы - являются своего рода информационными эдами. Информационно-смысловой фонд здесь так велик, что непреступник эъяснить значение воровской аббревиатуры не сможет. Аббревиатура арго -циница не номинативного, а, скорее, синтаксического уровня. Например: >УЗ - вечный узник зоны, ИРА - иду резать актив, БОГ - будь осторожен, рабитель, ВОР - вождь Октябрьской революции, БОСС - был осужден со-етским судом и т.д.

В диссертации арго рассматривается как показатель культуры. Причем, оровская культура (субкультура) является неотъемлемой частью собствен-ю Культуры как глобального понятия, конгломерата разных ее проявлений, :ак позитивного, так и негативного характера. Понятие "воровская культу-1а" базируется на комплексе оппозиций "культура: антикультура" и тюрьма: общество".

Языковая традиция в уголовном мире выступает как один из основопо-гагающих компонентов воровской культуры: многочисленные воровские )бычаи иллюстрируются арготическими лексемами, пословицами и пого-юрками, татуировками. Языковая традиция отражает специфические черты, трисущие данной асоциальной группе, - стремление к обособленности, к [асекречиванию информации, к непохожести на законопослушных людей, и эхватывает все сферы жизни деклассированных.

В бытовой жизни преступников на "зоне" каждому из многочисленных эбычаев, к которым мы, например, относим рецепты варения чифира, приготовления клея, изготовления игральных карт, заточек, добывание огня, общение между ворами разных камер путем перестукивания (М. Демин), •'общий котел" - материальная помощь осужденным за нарушение дисциплины, "прописка" (С. Курганов), табу, которые всеми принимаются как должное, например, табу на фасный цвет (Л. Самойлов), обряд коронации вора в законе и сопутствующие этому событию требования (А. Константинов, М. Дикселиус), обязательное соблюдение воровских заповедей и т.д., соответствует свой, устойчивый набор арготических лексем. Например, уроненную ложку нельзя поднимать, т.к. она "зачушковалась", вместо "спасибо" надо говорить "благодарю" (Л. Самойлов); с картежными играми уголовников связано много воровских крылатых выражений, например, "проиграться в трубу": проигравший должен прокричать требуемые выигравшим слова в окно или в трубу; "проиграться в пух и перья": проигравшего могут обвалять

в пуху (Д.С. Лихачев), т.е. здесь действие реализуется в прямом значении, и много названий различных шулерских приемов, например, "метать стирки" -играть в карты без денежных ставок, "метать взапуски" - играть в карты специально подготовленной колодой, "ветер" - подтасовка, передергивание карт, "случайность" - небольшой умышленный проигрыш с целью разжигания азарта у партнеров, и т.п. Обряд "прописки" вора в тюремной камере ("крещение") во многом перекликается с христианским обрядом крещения. Перед тем, как новичка "окрестят", т.е. дадут ему кличку, он подвергается испытанию вопросами, загадками, ребусами, иногда дракой. Вынесший все трудности обряда прописки получил так называемое боевое крещение, его приняли сокамерники (Сравните: христианское крещение — обряд принятия в число верующих, приобщения к церкви и наречения личного имени). Новичок при благополучном ("положительном") исходе обрядовой процедуры получает право принадлежать к воровской среде, или, на арго, "носить крест". Кстати, татуировка "воровской крест" - символ блатного.

Несмотря на огромную долю коннотации, матерные слова в воровской речи - редкость. Вор обходится своим словарем, который намного богаче, выразительнее, эмоциональнее, чем русский мат (См.: Довлатов С. "Зона"). Но тем не менее вор осознает отрицательную направленность своего языка, поэтому в общеуголовном арго нет собственно религиозных лексем, которые обозначали бы культовые обряды, святых и т.п. Преступник скептически относится к внешним религиозным признакам, отсюда такие циничные определения, как "поп"-политработник в ИТУ, "крестник" - прокурор, "библия" - игральные карты. Преступники понимают, что арго и святость -понятия несовместимые. Лишь в татуировках деклассированные могут выразить свою приверженность или антипатию к религии.

К воровскому фольклору мы относим воровские пословицы, прибаутки, песни, легенды, анекдоты, отражающие специфику уклада жизни преступников и строящиеся на основе метафоры, например, "Смеется тот, кто сильный", "Жалость человека к человеку унижает блатного", "Мент - это клад, который... нужно хранить в земле", "Пробы негде ставить" (одобр.) и т.п.

Анализ тюремной лирики и поэзии андеграунда позволил сделать вывод о том, что основной функцией для арготизмов здесь выступает функция лек-сико-ориенгировочная, которая реализуется неоднозначно: в поэзии "зоны" (тюремной лирике) арготизм не "рассекречивается", а сохраняет исходную информацию, в поэзии андеграунда арготизм "оразговаривается", теряет криптофорную основу. Для тюремной лирики арго-дань воровским канонам и их соблюдение, для поэзии андеграунда - дань молодежной моде.

Первая глава заканчивается анализом экспериментальных исследований (анкетных данных), проведенных среди школьников седьмых и десятых классов и среди студентов первого курса филфака. Результаты экспериментальных исследований показали, что 65% слов дореволюционного арго

функционируют в разговорной речи современной молодежи, а около 30% дореволюционных арготизмов со временем приобрели новое значение. В процессе перехода арготизмов в разговорную речь огромная роль принадлежит коммуникативной функции воровского языка.

Практическую часть диссертационного исследования представляет собой вторая глава - "Функционирование арготизмов в художественном тексте (на материале романа В.В.Крестовского "Петербургские трущобы")", в которой рассматриваются такие проблемы, как грамматические особенности арготической системы, лексика и фразеология арго, особенности словообразования в арго, функции арго в художественном произведении.

Во второй главе в основном анализируется арготический материал, представленный в романе В.В. Крестовского "Петербургские трущобы". Роман Крестовского ценен для исследования тем, что фиксирует почти полностью арготический словарный запас преступных элементов XIX века и демонстрирует грамматическую специфику воровского языка через текстовый (речевой) контекст.

Арготическая лексика в романе Крестовского функционирует как в монологической (авторской), так и в диалогической речи (речи представителей асоциальной среды). Особо ан&чизируются арготические диалоги, которые подразделяются на: 1) диалоги на общие темы; 2) узкоспециализированные диалоги (разговор о делопроизводстве и т.п.); 3) императивные, контрольные диалоги (оценка произведенного дела, указания, советы, приказания). Контроль и оценка деятельности преступника реализуется в диалоге по линии "авторитет —> подчиненный", причем речь авторитета, как правило, более насыщена арготизмами.

Все воровские диалоги антропоцентричны, т.е. направлены исключительно на человека. В каждом из типов арготических диалогов проявляются "характерологические особенности" человека (А. Бодалев), т.е. то, что характеризует человека в целом через так называемые "вечные" оппозиции "добро-зло", "честь-подлость", "правда-ложь", "искренность-лукавство".

В ходе анализа художественного текста были выделены морфологические, фонетические и словообразовательные особенности воровской разговорной речи (на примере диалогов), например:

а) морфологические: "не бойсь", "не моги", "опосля", "казать" (показывать), "пищия" (пища), "тюряха" (тюрьма) и т.п.;

б) фонетические: "в ем" (в нем), "антерес", "теперичи", "нивирситет" (университет), "обчество", "пужать", "то ись", "пришпехт" (проспект), "чижало" (тяжело), "икономия" и т.п.;

в) словообразовательные: "пообождать", "попридержать", "гоболтнет", "сотняга", "дельце", "исперва".

В арго не встречаются так называемые речевые стереотипы, свойственные литературному языку, как-то: извинения, просьбы, слова благодарности,

вежливые приветствия и т.п., иными словами, то, что традиционно называют этикетом.

Синтаксические конструкции арго, представленные в тексте романа, являются односоставными или неполными предложениями (предложения -вопросы и предложения - ответы), что объясняется стремлением арготи-рующих к экономии речевой энергии. Сложные предложения в составе арготического диалога не были зафиксированы.

Следует отметить, что арготические диалоги, включенные в роман, безусловно, не передают во всем объеме особенностей настоящей разговорной речи преступников. Нами признается первичность живой арготической речи и вторичность сущности арго в художественном произведении.

Анализ арготической лексики в грамматическом аспекте позволил сделать следующие выводы. В арго выделяются такие же знаменательные части речи, что и в русском литературном языке. Но несмотря на это частям речи в арго присуща своя специфика, которая проявляется прежде всего в грамматических формах и связанной с ними лексической семантике арготизмов.

Части речи составляют 76% от общего числа слов, и 24% принадлежит формам частей речи, к которым мы относим субстантивные, адъективные, наречные.

Части речи в арго имеют следующие процентные соотношения:

Таблица 2

Распределение лексики арго по частям речи (в романе В. Крестовского "Петербургские трущобы")

Ш существ отельное ■ глагол

□ прилагательное

□ наречие

Активный взаимопереход частей речи в арго, порождающий разнообразие грамматических (морфологических форм), подтверждает динамичный характер арготической системы (см. таблицу ниже).

Таблица 3

Формы частей речи в арго (на материале романа В. Крестовского "Петербургские трущобы")

40%

20%

50%

30%

10%

0%

О субстант. формы

□ субстант.

прилагательные □ наречные формы

□ адъектов. формы глагола

глагола

1

Итак, среди собственно частей речи в арго имена существительные занимают первое место: 62%. Это говорит о том, что основной функцией воровского языка является номинативная.

Среди имен существительных в арго неодушевленных - 60%, одушевленных - 40%. Абстрактные существительные для арго несвойственны. Огромный пласт арготической лексики принадлежит существительным с конкретной семантикой (88%), например, "путина" - золотая цепочка, "мешок" -перекупщик и т.п. К абстрактным условно можно отнести субстантивные формы глагола (их в тексте зафиксировано 17, это около 12%) типа "тырбанка" - дележ добычи, "помада" - делопроизводство во время воровства, однако, они не обозначают собственно абстрактных понятий. В данном случае вполне правомерно говорить о конкретном характере мышления преступников, о значении которого в воровской среде пишут многие исследователи арго (С.А. Снегов, М.А. Грачев и др.), мотивируя это тем, что среди арготических лексем нет отвлеченных (абстрактных). Специфика воровского промысла требует конкретности, для выражения своей мысли преступник использует как можно меньше слов и выражений, поэтому необходимо, чтобы они были точными, информативными. Тезаурус арго отражает языковую картину мира деклассированных элементов, которые используют лексический потенциал воровского языка исключительно в конкретной криминальной ситуации. В пользу тезиса о конкретности мышления преступника выступает и тот факт, что в арго отсутствуют безличные глаголы, а категория времени соотносится с моментом действия.

Благодаря стремлению говорящих на арго к обобщениям, для арготизмов - существительных характерна собирательность, например, "картинка" -письменный вид вообще, "ломата" - побои, "сора" - деньги вообще, какого бы рода или вида они ни были. Собирательные существительные составляют 13% от общего количества существительных.

В арго имеют место имена существительные как собственные (3%), так и нарицательные. 3% имен собственных - число в определенном смысле условное, т.к. в данном случае нами фиксировались и имена собственные, употребляющиеся в значении нарицательных, например, "алешка" - лакей, "кирюшка" - палач; единственным полноценным арготическим именем собственным в романе Крестовского является "Ерши" - название трактирного заведения.

Некоторые имена собственные, например, прозвища, закрепившиеся однажды за конкретными людьми, настолько вобрали в свою семантику ту социальную "роль, которую они сыграли" (Москалева 2000), что превратились в своего рода архетипы отдельных типов людей и, перейдя в разряд нарицательных, "типизировавшись" в сознании других, они стали кодироваться как собирательные, например, в дореволюционном петербургском арго, "кирюшка" - синоним всех палачей. Можно предположить, что переход имен собственных в нарицательные является результатом коннотации, или "со-означивания", по В.АЛукину.

Как и в современном русском языке, именам существительным в арго свойственны категории числа, рода, падежа. Из этих категорий в арго лишь категория рода реализуется специфически. Так, например, формальные показатели не всегда совпадают с родом соотносимого с номинантой понятия, например, "камбала" (ж.р.) - лорнет (м.р.), "канна" (ж.р.) - кабак (м.р.). В данном случае можно говорить не только о смысловой, но и о грамматической перевернутости значения в арто. Несовпадение категорий рода в оригинале и в переводе слова есть так называемый "конфликт формы и содержания", порождение "грамматики интерпретации" (В.А. Лукин).

Глаголу принадлежит 27% арготической лексики, он реализуется в следующих значениях:

а) конкретное действие, например: "обработать" ~ обокрасть;

б) движение: "хряпать" - бежать, "махать" - идти;

в) деятельность органов чувств: "зетить" - смотреть, "шевелить" - думать.

Способы действия охватывают далеко не всю глагольную арготическую

лексику. В арго наиболее широко представлены способы глагольного действия временного типа, что, скорее всего, связано с тем, что большинство арготических глаголов называют действия преступника во время делопроизводства, поэтому здесь актуальны и начало и конец этого процесса, и действия, происходящие в определенный промежуток времени, и наличие много-

кратности (повторяемости). Из количественных способов действия в романе нашел реализацию только тотальный, т.е. такой, где глаголы действия охватывают полностью весь объект пли всех субъектов, например, "опатрулить (всех)" - обобрать (всех). Из специально-результативных мы выделили ком-плетивный способ действия, который обозначает доведение действия до конечной точки, например, "достукаться" - дожить, и интенсивно-результативный, обозначающий исчерпанность действия, например, "сворочить" — украсть.

Прилагательные и наречия в арго сходны с прилагательными и наречиями литературного языка.

В арго нет числительных в традиционном понимании. Лишь малый процент арготизмов (1,3%) выступает в значении числительных, обозначая названия денежных единиц, например, "канчук" - сто, "трешка" - три копейки. Перечисленные примеры правомерно рассматривать как существительные, потому что номинация понятия здесь проходит не по отношению к числу, а по отношению к предметной сфере, иными словами, в качестве основы для номинации выступает не число, а предмет или признак предмета -цвет, форма, качество денежной единицы, например, "синька" - пять рублей, "радужная" - сто рублей.

В арго не представлены местоимения, они заимствованы из литературного языка. По словам В.В.Крестовского, "мазурики" используют слова "тот", "этот", "наш" или "знакомый (нужный) человек", т.е. применяют в речи русские образцы.

Особо представлены в воровском языке междометия. В арго фиксируется ряд слов (2%), возникших на чисто эмоциональной основе, имеющих исключительно ситуативное употребление и несущих информацию, скорее на уровне чувственного восприятия, например, "слаба!" - восклицание, выражающее укор в нерешительности и трусости, "двадцать шесть!" - "берегись" и т.п.

Среди форм частей речи в арго преобладают субстантивные (См.: Руде-лев 1979): субстантивных форм глагола -42%, субстантированных прилагательных - 30%, остальные процентные показатели распределяются среди наречных форм (20%) и адъективных форм глагола (8%). Факт субстантивации также говорит в пользу того, что арго является прежде всего особой функциональной системой номинативного характера.

Словоизменение и традиционное словообразование в арго идентичны словоизмененшо и словообразованию в нашем языке. Между тем, основным способом словообразования в арго целесообразно признать лексико-семантический (метафора и ее производные), например: "двуглазая камбала" -бинокль, "шмель" - кошелек с деньгами, "грызуны" - нищие, "присяга" -белый передник старосты у женщин. Все эти примеры - продукт "метафорического способа словопроизводства" (М.А. Грачев). Смысловая перевернутость в арго осуществляется по 2 направлениям:

а) с сохранением исходного понятия;

б) с сохранением исходной номинанты. Схематично это можно изобразить следующим образом:

ПЕРЕНОМИНАЦИЯ СЛОВА С СОХРАНЕНИЕМ ИСХОДНОГО ПОНЯТИЯ

а)

СЦс

сходное понят

п$>---

(потеря исходной номинанты) исходная ном ^анта (паспорт)

номинанта (2) (бирка) номинанта (3) (липовый глаз)

слово литер, языка

(^Исходное ]

(документ, удостоверяющий личность)

б)

эмоц. экспр синонимия

усоборовать (5) успокоить (4) приткнуть(3) затемнить (2)

лит. язык

(^Исходное понятие^ (потеря исходной номинанты)

I

исходная номинанта (убить) <Йсходное понятие)

(действие, направленное на лишение жизни)

ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ С СОХРАНЕНИЕМ ИСХОДНОЙ НОМИНАНТЫ

Понятие (2)... понятие (3) <=> ученик мошенника (2)... ножик (3)

арго жулик

<Йсх

тггГ>

сходная номинанта (потеря исходного понятия)

Арго является языковой нормой для преступников. На словообразова-яие в арго повлияли особенности речетворчества деклассированных элементов. Переосмысление реалий окружающего мира, или метафоризация, в арго постигается во многом благодаря языковой игре, или игре образов (Spiel der Gestalten) (К. Зорниг).

Лексические особенности арготической системы соответствуют специфическим чертам лексики русского языка (архаизмы, неологизмы, заимствованная лексика), например: "абротник" (устар.) - конокрад; "светомузыка" -удар в лицо; "абфетцен" (нем.) - убить, зарезать.

Лексическое значение арготизма состоит из трех основных частей: сигнификата, денотата, коннотата. Если в литературном языке, "раскладывая" слово по трем типам лексического значения, не всегда выявляем коннотацию, то в воровском языке коннотативное значение характерно для каждого слова. Коннотаты в арго дифференцируются на:

а) резко отрицательные (проявляющиеся в различных аффиксах и в самой структуре слова), например: "граблюха" - рука, "зеньки" - глаза;

б) эмоциональные (выражающие эмоции), например: "ходит!" - хорошо, согласен;

в) умеренные (так называемые нейтральные слова), например: "клевый" -хороший, "бабки" - деньги;

г) синтаксически связанные (содержащиеся во всем выражении), например: "почеши ногу" - как же, дожидайся;

д) контекстуальные (зависящие от словесного окружения, но не проявляющиеся в структуре отдельного слова), например: "погода" - лозунг удачи, неудачи воровского дела;

е) "положительные" (выражающие "положительное" отношение при помощи уменьшительно-ласкательных суффиксов), например: "марушка" -женщина.

КОННОТАТ

контекстуальный

умеренный

эмоциональный

резко отрицательный

Рисунок 1. Типы коннотативного значения.

Сравнительные лексико-тематические классификации дореволюционного и современного арго передают специфику мировосприятия преступников Х1Х-ХХ в.в., которая, за небольшими изменениями, осталась прежней (= негативной).

Фразеологические обороты в арго подразделяются на четыре традиционных типа (сращения, единства, сочетания, выражения) и по своей тематике связаны с родом деятельности преступника и с традициями уголовного мира.

В завершении второй главы анализируются основные функции арго в художественном произведении:

1) речевая характеристика героев; 2) социально-иерархическое разграничение людей; 3) отражение уровня культуры общества и эпохи; 4) характеристика быта, нравов, передача местного колорита.

В Заключении подводятся итоги проведенному исследованию, делаются выводы о своеобразии арготической системы, ее месте в языковой системе в целом, отмечаются перспективы дальнейшего изучения арго. Проблема статуса и функционирования арго требует дальнейших исследований именно в языковом, функциональном аспекте. Для будущего анализа функционирования арго художественного текста окажется недостаточно. Следует использовать "живые" источники арго.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Арго в художественном тексте // III Державинские чтения: Материалы научной конференции молодых ученых (февраль 1998 года). Тамбов, 1998. С. 107.

2. Русское арго в грамматическом аспекте // IV Державинские чтения: Материалы научной конференции молодых ученых (февраль 1999 года). Тамбов, 1999. С.104-105.

3. Арго как показатель культуры (в свете оппозиции "тюрьма — общество") // IV Державинские чтения: Материалы научной конференции молодых ученых (февраль 1999 года). Тамбов, 1999. С.105-106.

4. Языковая традиция в воровской культуре // Филология и культура: Тезисы П-й Международной конференции. 12-14 мая 1999: В 3 ч. Ч.И. Тамбов, 1999. С.114-115.

5. Проблема естественного-искусственного в арго // Материалы Международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам "Ломоносов". Выпуск 4. М.: Изд-во МГУ, 2000. С.406-407.

6. Арго в лингвистической литературе / Тамб. гос. ун-т. Тамбов, 2000. 17 с. Библиогр.: С. 14-17. Рукопись деп. в ИНИОН РАН 13.04.2000 г. №55541.

7. К вопросу об изучении арго в школе // Экология языка и речи. Слово в школе: Материалы научно-практической региональной лингвистической конференции (20-21 апреля 2000 года). Тамбов, 2000. С.61-63.

8. "Бог любит того, кто не грешит, а не грешит тот, кто не живет" (социальная природа воровских пословиц и поговорок) // IV Царскосельские чтения: Материалы научно-теоретической межвузовской конференции с междунар. участием (25-26 апреля 2000 года): В 7 т.т. Т.5. С.-Пб., 2000. С. 136-138.

9. О письменном представлении арго (на примере воровской татуировки) // Пушкинские чтения - 2000: Материалы межвузовской научной конференции. - С.-Пб.: Лен. гос. обл. ун-т им. A.C. Пушкина, 2000. С. 50-52.

10. Метафора в арго // Когнитивная семантика: Материалы Второй Междунар. шк.-семинара по когнитив. лингвистике: В 2 ч. Ч. 2. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2000. С. 158-160.

11. Арготическая лексика в романе В.В. Крестовского "Петербургские трущобы" // Вестник Тамбовского университета. Сер.: гуманитарные науки. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. Вып.2 (18). С. 93-99.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шарандина, Наталья Николаевна

Введение

Глава I. Арго как объект лингвистического исследования

1. Социальная природа арго.

2. Арго в лингвистической литературе

3. Проблема графического представления арго

4. Арго как показатель культуры

4.1. Языковая традиция как один из основополагающих компонентов воровской культуры. Воровской фольклор

4.2. Арготизмы в тюремной лирике и в поэзии андеграунда

4.3. Арготическая лексика в речи молодежи

5. Выводы

Глава II. Функционирование арготизмов в художественном тексте (на материале романа В.В. Крестовского «Петербургские трущобы»)

1. Лексика и фразеология арго

2. Грамматические особенности арготической системы.

3. Особенности словообразования в арго

4. Функции арготических элементов в художественном произведении

5. Выводы . . . . . . . . . .152 Заключение

Список использованной научной литературы

Список словарей

Список источников фактического материала

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Шарандина, Наталья Николаевна

Изучение арго, под которым понимается воровской язык, в Западной Европе началось с составления словарей. Первые сведения об этом относятся к 1490 г., когда Герольд Эдильбах в Германии выпустил словарь арго. Традиционно считается, что арготический материал английского языка разработан более полно: «уже к концу прошлого XIX века в Англии имелся шеститомный диалектный словарь, семитомный сленга (J.S. FARMER, W.E. Henley) и «Словарь арго, жаргона и сленга» (Albert Barrere, Charles G. Leland)» (См.: Козловский 1983). Изучение же собственно языка преступников в России началось еще в XVIII в. Подтверждением этого факта являются книги «Обстоятельное и верное описание добрых и злых дел российского мошенника, вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, всей его жизни и странных похождений, сочиненное М[атвеем] К[омаровым] в Москве 1775 года» СПб., 1779 и «История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, со всеми обстоятельствами, разными любимыми песнями и портретом, писанная им самим при Балтийском порте в 1764 году.» М., 1792, в которых приводятся примеры наиболее употребительных в воровской среде тех времен арготизмов, например: «мелкая раструска» - тревога, «быть серым» - быть пьяным, «каменный мешок» - тюрьма, «сослать подале» - на каторгу, «триока калач ела, стромык сверлюк страктирила» - тут ключи в калаче для отпирания цепи. '

Характеризуя лексикографический подход к исследованию арго в России, следует отметить, что русские арготизмы сначала фиксировались крайне разрозненно. Источником служили исторические документы, летописи, воспоминания, связанные, как правило, с народными восстаниями под предводительством И. Болотникова (1606- 1607 г.г.), С. Разина (1670-1671 г.г.) и т.п., а также диалектные словари. Разумеется, все это не отражало специфику воровского мира России , а являлось своего рода иллюстративным лексическим материалом речевых особенностей носителей тайного языка (офеней, нищих и т.д.).

На рубеже XIX-XX веков активно стали выходить в свет многочисленные словари русского арго («Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре С-Петербургскими мошенниками», «Босяцкий словарь» Ваньки Беца, «Воровской словарь» Г. Досталя, «Блатная музыка («Жаргон» тюрьмы) В.М. Трахтенберга, «Словарь воровского и арестантского языка» В.М. Попова и т.д.)., которые представляли собой обычные словники, строящиеся по принципу «слово —» лексическое значение».

Изучение воровского языка в отечественной лингвистике до революции 1917 года и в первые послереволюционные годы было связано, конечно, не только с именами лексикографов, но и с именами таких лингвистов, как В.И. Даль, И.А. Бодуэн де Куртенэ, C.B. Максимов, Е.Д. Поливанов, Д.С. Лихачев, Б.А. Ларин, В.А. Тонков. В их работах затрагивались вопросы возникновения и природы арго, причины функционирования арготических элементов в разговорной речи и методы борьбы с засилием в языке ненормативной лексики.

С середины 30-х г.г. до 80 г.г. XX в. исследование воровского языка прекратилось. Это было связано с требованиями языковой политики нашего государства. Как отмечает A.B. Кучинский, «исследовать арго считалось дурным тоном» (Кучинский 1998, 247). Изредка работы по арго издавались за рубежом (братья Крестин-ские, В. Козловский, А. Скачинский). В 60-80 г.г. проводилась работа по составлению арготических словарей непосредственно для сотрудников правоохранительных органов. Для языковедов этот материал оставался недоступным. В. Быков называет такие словари «словарями для служебного пользования» (Быков 1994, 4). Ситуация изменилась с наступлением эпохи перестройки, когда т.н. запрещенные издания вновь получили право на жизнь. В настоящее время арготическая лексика стала вновь объектом особо пристального внимания со стороны многих отечественных лингвистов (Э.М. Береговская, В.Д. Бондалетов, М.А. Грачев, B.C. Елистратов и др.). Это связано с фактами интенсивного проникновения и адаптации арготизмов в общенациональном языке, с интересом к функциональной стороне арго. Собственно этим же обусловлен и наш выбор темы диссертации.

Актуальность исследования объясняется необходимостью продолжить существующие в отечественной лингвистике традиции изучения воровского языка с приоритетом функционального аспекта. Функциональный подход к изучению тех или иных явлений языка очень актуален в лингвистике конца XX века. (См.: A.B. Бондарко, В.Г. Гак, Г.А. Золотова, H.A. Слюсарева, Н.Ю. Шведова, М.А. Шелякин и др.). Это объясняется универсальностью функционального аспекта в отличие от формальных методов.

Актуальность функционального аспекта можно объяснить тем, что он применим практически ко всем отраслям лингвистики, помогает объяснить развитие языка как системы. Не случайно в нашей работе мы используем функциональный аспект в качестве основного. Арго рассматривается в системе его функций как в устной речи, так и в письменной (в художественном тексте). Взаимодействуя с другими подсистемами русского языка и системами других языков, русское арго формирует свою специфику, которая проявляется в ходе его функционирования. Изучение взаимодействия грамматических единиц арго лексики и контекста позволяет установить уникальность арготической системы в плане ее реализации в речи деклассированных элементов и в текстах художественных произведений.

В лингвистике до сих пор не сформировался целостный, системный подход к изучению языка преступного мира. Арговеды, как правило, рассматривают арго с позиций узкого, единичного аспекта (лексики, культуры речи и т.д.). К тому же следует отметить тот факт, что исследования по грамматике арго до сих пор не велись. Рассмотрение арго в функциональном аспекте подразумевает использование комплексного подхода. Комплексный подход помогает изучить арго во взаимосвязи различных языковых аспектов, что, в свою очередь, должно помочь выстроить единую систему - арго. Рассмотрение арго с точки зрения его принадлежности к языковой системе, выявление функций и грамматических особенностей воровского языка представляется наиболее перспективным на данный момент аспектом исследования.

Объектом исследования выступает арготическая лексика Х1Х-ХХ веков.

Предметом исследования является арготическая лексика, функционирующая в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы», а также представленная в современных словарях арго. Под функциональным аспектом мы понимаем различные способы проявления арготической лексики в художественном тексте и разговорной речи, а также особенности взаимодействия лексики воровского языка и лексики русского литературного языка. Это позволяет выявить грамматические, словообразовательные и лексические особенности арго.

Цель работы заключается в том, чтобы дать всесторонний системно-функциональный анализ арго, используя лингвистический и лексикографический опыт русских арговедов, а также факты и наблюдения социологов, философов, психологов, юристов, культурологов в области изучения языка. Это позволяет охарактеризовать проблему арго как комплексную, сориентированную на антропоцентрический подход в его изучении, что дает возможность видеть в функционировании арго свидетельство определенного социального, психологического, ментального типа языковой личности - воровской.

Для достижения цели работы необходимо решить ряд задач:

1) проанализировать существующие подходы в изучении и описании арго как объекте научных исследований и выявить наиболее перспективные идеи его анализа в рамках функционального подхода;

2) определить понятие «арго», его признаки (социальные, психологические, культурологические и лингвистические) и тем самым место арго, в системе языка;

3) выявить основные типы информации, передаваемой арготическими средствами;

4) дать системный анализ арготической лексики в плане ее функционирования не только в художественном тексте, но и в разговорной речи, в песенной лирике, в воровском фольклоре;

5) показать подвижность, «всепроникаемость» арготической системы, ее развитие и связь с языковой системой русского литературного языка.

Материалом исследования является арготическая лексика, представленная в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы», данные толковых словарей арго Х1Х-ХХ в.в., произведения современных авторов, содержащие арготизмы. Объем проанализированной арготической лексики составил около пяти тысяч слов. В ходе диссертационного исследования использовались следующие методы: метод компонентного анализа, статистический метод, сопоставительный метод, методы описания и сравнения, оппозитивный метод, анкетирование.

В качестве основных положений, выносимых на защиту, можно выделить следующие:

1. Арго представляет собой функциональную лексическую систему, характеризующуюся грамматическими и словообразовательными особенностями, а также спецификой представления в художественном тексте и в разговорной речи.

2. В свете оппозиции «естественное - искусственное» следует признать арго естественным явлением.

3. Арго является языковой и культурной нормой для деклассированных элементов. Это подтверждают как теории о происхождении арго, так и социальная (кастовая) дифференциация внутри преступного коллектива, что нашло непосредственное выражение в тезаурусе деклассированных элементов.

4. Арго имеет графическое представление. Как особый тип графического (письменного) представления - пиктографическо-идеографического - рассматриваются воровские татуировки и аббревиатуры.

5. Преобладание в арго лексики предметно - понятийной сферы свидетельствует о номинативном характере арготической системы.

6. Основной способ словообразования в арго - лексико-семантический, который осуществляется по двум направлениям: а) с сохранением исходного понятия, б) с сохранением исходной номинации.

Научная новизна исследования. Впервые представлен анализ арготической лексики в системно-функциональном аспекте. Арго рассматривается в качестве особой функциональной системы русского языка, которая имеет свою специфику в плане функционирования в речи преступных элементов и в художественном тексте. Системно-функциональный подход в изучении воровского языка позволяет представить арго во всем многообразии его проявлений в языке и в жизни общества. Это помогает обозначить новые свойства, черты в сущности человека как социального явления.

Гипотеза, которая выдвигается в диссертации, такова: арго является самостоятельной функциональной языковой системой, имеющей свои особенности грамматики, словообразования и графического представления, а также языковые традиции (нормы), мировоззренческие аспекты, формирующие лексический потенциал представителей преступного мира и характеризующие их как особый тип языковой личности.

Теоретическая значимость. Рассмотрение арго в функциональном аспекте позволяет понять его значение в языковой системе в целом. Представленная в работе единая функциональная система арго позволяет объяснить не только языковые факты русского языка, нашедшие преломление в этой его области, но и помогает понять психологию языковой личности — носителя арго. Как отмечал A.B. Бондарко, «функционирование - это всегда динамическое преобразование, преобразование языка в речь» (Бондарко 1985, 23). Таким образом, функциональный аспект, в котором изучается арготическая лексика, является многосторонним, затрагивающим все сферы реализации арго: грамматику, лексику, словообразование, устную речь, включая языковые традиции, и художественный текст.

Практическая ценность. Полученные результаты исследования могут быть использованы в курсе современного русского языка, а также в спецкурсах по социальной лингвистике, при составлении словарей арго, на занятиях по культуре речи в школе и в вузе. Круг проблем, затрагивающихся в данной работе, очень широк. В связи с этим они могут найти особое преломление в рамках других научных дисциплин. Например, в лингвистической философии, в социологии при изучении статуса асоциальных групп, в культурологии при рассмотрении вопроса о взаимодействии культуры и субкультуры, в юридической науке при изучении речевых особенностей преступника.

Апробация работы. Основные положения диссертации были

11 изложены в докладах и сообщениях на международной научной конференции «Слово» (Тамбов, 1998г.), на международной лингвистической конференции «Филология и культура» (Тамбов, 1999г.), на международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов» (Москва, 2000г.), на второй международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2000 г.), на научно-практической региональной конференции «Слово в школе. Экология языка и речи» (Тамбов, 2000г.), на конференциях молодых ученых Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина (1998г., 1999г., 2000г.), на заседаниях кафедры филологии и в публикациях по теме диссертации.

Структура диссертации. Диссертация включает введение, две главы, заключение, библиографию, приложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Арготическая лексика в функциональном аспекте"

§5. Выводы

Вторая глава нашего диссертационного исследования была посвящена проблемам функционирования арготической лексики в художественном тексте (в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы»). В ходе анализа арготического материала нами были сделаны следующие выводы.

1. Арготическая лексика в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы» функционирует как в монологической (авторской), так и в диалогической речи (речи героев - представителей преступного мира), что обусловлено авторским замыслом. Работая над романом, В.В. Крестовский лично общался с преступными элементами, посещал воровские притоны и ночлежки нищих бродяг. Это было необходимо для того, чтобы создать реалистические образы героев и правдиво описать социальную обстановку. В авторской речи арготизмы звучат в лирических отступлениях и в сценах описаний «трущобного мира». В речи преступников арготизмы выполняют определенные функции: во-первых, функцию засекречивания информации от посторонних (криптологическую), во-вторых, функцию распознавания «своих».

Арготическая лексика в романе служит средством воплощения авторского замысла - показать жизнь «трущобных» людей такой, какая она есть. Автор также указывает на то, что так называемое высшее общество тоже криминализировано и что в высшем обществе есть особы, которые в нравственном отношении намного ниже преступников.

2. В художественном произведении арготическая лексика выполняет следующие функции: а) речевая характеристика героев, б) социально-иерархическая дифференциация людей-преступников, в) отражение уровня культуры общества и эпохи в определенный временной период, г) характеристика быта и нравов, передача местного колорита.

3. В ходе анализа арготических диалогов в тексте романа нами были выделены следующие особенности воровской разговорной речи: а) морфологические: «не бойсь», «не моги», «како(е)», «те»(тебе), «опосля», «казать»(показывать), «подь-ка», «стре-лил»(застрелил), «ажно»(даже), «жимши», «пищия»(пища), «тюря-ха»(тюрьма), «очинно», «терзаить», «сидишь, не двинумшись» и т.п.; б) фонетические: «в ем»(в нем), «антерес», «теперичи», «ни-вирситет» (университет), «обчество», «пужать», «между продчи-им», «то ись», «по скусу», «пришпехт»(проспект), «не-биль»(мебель), «чижало»(тяжело), «икономия» и т.д.; в) словообразовательные: «пообождать», «попридержать», «изболтнет», «исперва», «сотняга», «дельце», «Гришутка».

Синтаксис арго представлен в основном односоставными и неполными предложениями, чаще всего это синтез арго и русского литературного языка.

4. Анализ лексики и фразеологии дореволюционного и современного арго показал, что многие слова дореволюционного арго употребляются в речи современных людей. Это подтверждает то, что система воровского языка непрерывно развивается.

Сравнительные лексико-тематические классификации дореволюционного арго (на материале романа В.В. Крестовского «Петербургские трущобы») и современного арго передают специфику мировосприятия преступников.

5. При рассмотрении вопроса о структуре лексического значения особое место мы отводим коннотации. Коннотативное значение в арготическом слове, на наш взгляд, является не дополняющим, а определяющим значение, изначально входящим в структуру лексического значения. Коннотаты мы подразделяем на: а) резко отрицательные, т.е. проявляющиеся в различных аффиксах и в самой структуре слова, например: «граблюха» - рука, «зеньки» - глаза; б) «положительные», т.е. выражающие «положительное» отношение при помощи уменьшительно ласкательных суффиксов, например: «марушка» - женщина; в) чисто эмоциональные, т.е. выражающие эмоции, например: «ходит!» - «хорошо, согласен»; г) синтаксически связанные, т.е. содержащиеся во всем выражении, например, «почеши ногу» - «как же, дожидайся»; д) контекстуальные, т.е. зависящие от словесного окружения, но не проявляющиеся в структуре отдельного слова, например: «погода» - лозунг удачи, неудачи воровского дела; е) умеренные, т.е. так называемые нейтральные слова, например: «клевый» - хороший, «бабки» - деньги.

Фразеологические обороты воровского языка распределяются на четыре традиционных типа (по В.В. Виноградову): фразеологические сращения, единства, сочетания, выражения. По своей тематике они связаны с родом деятельности преступника и с традициями уголовного мира.

Словоизменение и словообразование в арго идентичны словообразованию и словоизменению в русском литературном языке. Основным способом словообразования в арго целесообразно признать лексико-семантический (метафора и ее производные).

6. Художественный текст романа В.В. Крестовского послужил основой для анализа арготической лексики в грамматическом аспекте. Мы сделали следующие выводы. В арго выделяются те же знаменательные части речи, что и в русском литературном языке, но при этом арготические части речи обнаруживают свою специфику. В воровском языке не реализуется дейксис (местоимения), арготизмы не обозначают Понятий чисел, т.е. в арго не выработана, по существу, своя система числительных. Преобладание имени существительного (62%) над остальными частями речи свидетельствует о том, что арго является прежде всего номинативной функциональной системой. В пользу этой точки зрения говорит и тот факт, что среди форм частей речи в арго преобладают субстантивные формы: субстантивных форм глагола - 42%, субстантивированных прилагательных - 30%, остальные процентные показатели распределяются среди наречных форм (20%) и адъективных форм глагола (8%). Многочисленные формы частей речи свидетельствуют о динамичном характере воровского языка. Это достигается за счет активного взаимодействия частей речи в арго.

7. Приоритет конкретных имен существительных над так называемыми абстрактными, отсутствие в арго безличных глаголов

156 объясняется конкретным характером мышления преступников, что, в свою очередь, связано с «конкретной» спецификой воровского ремесла.

8. Результаты грамматического анализа арго позволили сделать вывод о том, что арго нельзя считать полноценной языковой системой. Языковой характер арго можно признать лишь условно. Арго есть особая функциональная система.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данное диссертационное исследование посвящено изучению и описанию арготической лексики в функциональном аспекте. Изучение арго в отечественной лингвистике проводилось, как правило, на основе какого-либо единичного аспекта. Основные направления, касающиеся данного вопроса, подтверждают это:

1. Арго - условный (искусственный /естественный) язык (В.А. Аврорин, С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова, О.Д. Миралаева, A.M. Шахнарови и др.).

2. Арго - речевая система (Д.С. Лихачев, Б.А. Ларин, Д.Э. Ро-зенталь и др., Т.И. Ерофеева и др.).

3. Арго - диалект, наречие (В.И. Даль, В.В. Колесов и др.).

4. Арго - лексическая система (М.А. Грачев, Л.И. Скворцов, A.A. Леонтьев, В.Д. Бондалетов и др.).

5. Арго - результат взаимодействия языка и культуры (B.C. Елистратов и др).

Разумеется, такие узкие подходы в изучении арго не могут показать это языковое явление в многообразии форм его проявлений. В нашей работе мы используем комплексный подход в изучении воровского языка, так как, по нашему мнению, именно комплексный подход, слияние нескольких научных подходов в решении данной проблемы способен показать системный характер арго. Кроме того, значимым в нашем исследовании является анализ грамматики арго, который до сих пор отечественными лингвистами не проводился.

Функциональный аспект, реализующийся в нашей работе, затрагивает все сферы проявления арго: грамматику, лексику, словообразование, устную речь, художественный текст. Это позволяет выстроить единую систему - арго.

Анализ арго позволил уточнить ряд положений, касающихся терминологического вопроса. Термины «арго», «жаргон», «сленг», «профессиональная лексика» разграничиваются по принципу функциональной принадлежности. Термин «арго» изначально (этимологически) обозначал воровской язык (этот факт подтверждают многие лингвисты: М.А. Грачев, В.М. Жирмунский, В.А. Саляев, Н.В. Хорошева и др.), «сленг» - молодежные слова, «профессиональная лексика» - слова профессиональной речи (рабочих, моряков и т.п.). Жаргон включает в себя лагерную (не воровскую) лексику. Социальный диалект объединяет все эти языковые подсистемы. Но из них лишь арго выполняет криптологическую функцию.

Тезаурус представителей преступного мира отражает специфику их мировоззрения и мировосприятия. Тематическая направленность арготических лексем и фразем помогает лучше понять психологию коллектива заключенных, их духовные ценности, жизненные ориентиры, культурные потребности.

В воровской субкультуре, которая является составной частью культуры как глобального понятия, большую роль играет языковая традиция. Именно языковая традиция во многом влияет на поведение преступников (табу на отдельные слова и т.п.), и, наоборот, бытовая жизнь деклассированных элементов формирует языковую традицию (лишения, вызванные тюремной жизнью, т.п. «пограничные ситуации» и пр.). Арго является языковой и культурной нормой для преступника. Воровская культура базируется на оппозициях «культура: антикультура» и «тюрьма: общество».

В воровской культуре реализуются фольклорные традиции (пословицы, поговорки, песни, легенды).

Арго имеет специфическую графику, представленную татуировками и аббревиатурами. Один символ содержит в себе огромный информационный потенциал.

Функции устной и графической форм арго неравнозначны. Графическое представление арго более значимо, чем устное, потому что способствует сохранению информации и несет эту информацию независимо от того, говорит человек или молчит.

Предпосылкой к возникновению и эволюции преступного мира явилось деление общества на антагонистические классы. Социальная обусловленность арго подтверждается следующими факторами: а) магическое мышление:

Магическое мышление рассматривается как непременный атрибут доклассового общества. От первобытного в собственно мышлении преступника сохранились лишь, пожалуй, суеверия: не всегда «дело» удается, и такая неудача объясняется не только невнимательностью исполнителя, но и внешними причинами. Здесь же можно говорить о магической стороне арготического слова, под которой мы понимаем степень воздействия произнесенного арготизма на окружающих.

Целью употребления вором слова является не только стремление сделать свою речь непонятной для «непосвященных», но и правильное воздействие на собеседника. Отсюда, казалось бы, совершенно лишенные смысла предупредительные сигналы об опасности, проверка обстановки в ходе делопроизводства, например, «шесть», «двадцать шесть» (сигнал об опасности), «погода» (лозунг опасности, удачи, неудачи начатого дела); вера в амулеты, в Бога, иные высшие силы, в Удачу. б) язык жестов:

Помимо вербальных средств общения (арго), преступники применяют и невербальные (жесты, мимика). Эти факторы также имеют первобытную природу, подобно языческому и мифологическому мировоззрению. в) кастовая дифференциация:

Проанализированный нами словарный материал показывает, что арготизмы содержат в себе оценочные характеристики, указывают на степень значимости человека в уголовном мире, отражают взаимоотношения людей. Арготизм способен выражать отношение человека к человеку: вора к вору, вора к фраеру и т.п., например:

1. отношение к ворам: банщик, мичуринец, труженик, ушастик;

2. к проституткам: многостаночница, путана, эшка, сифили-ночка, сладкая;

3. к фраерам: Асфальт Тротуарыч, яшка, битый фраер, пакостник, шушера. г) воровские традиции:

Языковая традиция в уголовном мире выступает как один из основополагающих компонентов воровской культуры: многочисленные воровские обычаи иллюстрируются арготическими лексемами, пословицами и поговорками, татуировками. Языковая традиция отражает специфические черты, присущие данной асоциальной группе, - стремление к обособленности, к засекречиванию информации, к непохожести на законопослушных людей, и охватывает все сферы жизни деклассированных. д) фетишизм:

Для преступника характерно возводить в ранг священных некоторые предметы своего ремесла, например, первую фомку, первую отмычку, которые когда-то принесли ему удачу. Это тоже связано с воровскими традициями. е) графика:

Проблема письменного представления арго раскрывается в отдельном параграфе. Татуировки представляют собой своеобразную графическую систему, которую мы бы назвали пиктографическо-идеографической, т.к. наряду с рисунками, передающими информацию, идентичную себе, 'например, изображение женщины, пистолета, денег, бутылки, шприца, ножа, карт с надписью под ним «Вот, что нас губит», мы часто встречаем смешанные и собственно идеографические типы татуировок. ж) функции арго:

Рассуждая о специфике речевого поведения преступника, мы отмечаем влияние на нее таких функций языка, как сенсуально-действенной, благодаря которой человек формирует, а затем использует свой мировоззренческий потенциал, функций номинативной и мировоззренческой, аккумулятивной функции, реализующей антропологическую опытную память, хранящуюся в языковых архетипах (кодах), коммуникативной функции.

В арготическом словоообразовании основополагающим является лексико-семантический способ. Он заключается в переосмыслении реалий окружающего мира, что имеет не только социально -мировоззренческую, но и языковую природу. Интерпретируется не только лексика, но и грамматика (несоответствие категорий рода оригинала на арго и его перевода типа «канна» - кабак; субстантивация глаголов и прилагательных и пр.) Словопроизводство в арго тесно взаимосвязано со спецификой группового мышления деклассированных элементов.

Арго, как всякий другой язык, активно взаимодействует с другими языковыми и речевыми системами. Арготизмы функционируют в речи школьников и студентов (это подтверждают проведенные нами экспериментальные исследования), в поэзии андеграунда (рок - музыке), в стихах (и не только в тюремной лирике), в произведениях художественной литературы (материалом исследования явился роман В.В. Крестовского «Петербургские трущобы»).

Анализ тюремной лирики и поэзии андеграунда позволил сделать вывод о том, что основной функцией для арготизмов здесь выступает функция лексико-ориентировочная, которая реализуется неоднозначно: в поэзии «зоны» (тюремной лирике) арготизм не «рассекречивается», а сохраняет исходную информацию, в поэзии андеграунда арготизм «оразговаривается», теряет криптофорную основу. Для тюремной лирики арго-дань воровским канонам и их соблюдение, для поэзии андеграунда дань молодежной моде.

Результаты экспериментальных исследований показали, что 65% слов дореволюционного арго функционируют в разговорной речи современной молодежи, а около 30% дореволюционных арготизмов со временем приобрели новое значение. В процессе перехода арготизмов в разговорную речь огромная роль принадлежит коммуникативной функции воровского языка.

В художественном произведении арго выполняет следующие функции: а) речевая характеристика персонажа, б) социальная дифференциация героев, в) отражение культурного уровня эпохи и общества, г) характеристика быта, нравов, местного колорита.

Роман Крестовского ценен для исследователя тем, что фиксирует почти полностью арготический словарный запас преступных элементов XIX века.

Активное взаимодействие частей речи свидетельствует о динамичном характере воровского языка.

Части речи составляют 76% от общего числа слов, и 24% принадлежит формам частей речи, к которым мы относим субстантивные, адъективные, наречные.

Среди собственно частей речи в арго имена существительные занимают первое место: 62%. Это говорит о том, что основной функцией воровского языка является номинативная.

Среди имен существительных в арго неодушевленных - 60%, одушевленных - 40%. Абстрактные существительные для арго несвойственны. Огромный пласт арготической лексики принадлежит существительным с конкретной семантикой (88%), например, «путина» - золотая цепочка, «мешок» - перекупщик и т.п. К абстрактным условно можно отнести субстантивные формы глагола (их в тексте зафиксировано 17, это около 12%) типа «тырбанка» - дележ добычи, «помада» - делопроизводство во время воровства, однако, они не обозначают собственно абстрактных понятий. В данном случае вполне правомерно говорить о так называемом конкретном характере мышления преступников, о значении которого в воровской среде пишут многие исследователи арго (С.А. Снегов, М.А. Грачев и др.), мотивируя это тем, что среди арготических лексем нет отвлеченных (абстрактных). Специфика воровского промысла требует конкретности, для оформления своей мысли преступник использует как можно меньше слов и выражений, поэтому необходимо, чтобы они были точными, информативными. Тезаурус арго отражает языковую картину мира деклассированных элементов, которые используют лексический потенциал воровского языка исключительно в конкретной криминальной ситуации. В пользу тезиса о конкретности мышления преступника выступает и тот факт, что в арго отсутствуют безличные глаголы.

Благодаря стремлению говорящих на арго к обобщениям, для арготизмов - существительных характерна собирательность, например, «картинка» - письменный вид вообще, «ломата» -побои, «сора» - деньги вообще, какого бы рода или вида они ни были. Собирательные существительные составляют 13% от общего количества существительных.

В арго имеют место имена существительные как собственные (3%), так и нарицательные. 3% имен собственных - число в определенном смысле условное, т.к. в данном случае нами фиксировались и имена собственные, употребляющиеся в значении нарицательных, например, «алешка» - лакей, «кирюшка» - палач; единственным полноценным арготическим именем собственным в романе Крестовского является «Ерши» - название трактирного заведения.

Некоторые имена собственные, например, прозвища, закрепившиеся однажды за конкретными людьми, настолько вобрали в свою семантику ту социальную «роль, которую они сыграли» (Москалева 2000), что превратились в своего рода архетипы отдельных типов людей и, перейдя в разряд нарицательных, «типи-зировавшись» в сознании других, они стали кодироваться как собирательные, например, в дореволюционном петербургском арго, «кирюшка» - синоним всех палачей. Можно предположить, что переход имен собственных в нарицательные является результатом коннотации, или «со-означивания», по В.А. Лукину.

Как и в современном русском языке, именам существительным в арго свойственны категории числа, рода. Из этих категорий в арго лишь категория рода реализуется специфически. Так, например, формальные показатели не всегда совпадают с родом соотносимого с номинантой понятия, например, «камбала» (ж.р.) - лорнет (м.р.), «канна» (ж.р.) - кабак (м.р.). В данном случае можно говорить не только о смысловой, но и о грамматической перевернутости значения в арго. Несовпадение категорий рода в оригинале и в переводе слова есть так называемый «конфликт формы и содержания», порождение «грамматики интерпретации» (В.А. Лукин).

Глаголу принадлежит 27% арготической лексики и называет: а) конкретное действие, например: «обработать» - обокрасть; б) движение: «хряпать» - бежать, «махать» - идти; в) деятельность органов чувств: «зетить» - смотреть, «шевелить» - думать.

Способы действия охватывают далеко не всю глагольную арготическую лексику. В арго наиболее широко представлены способы глагольного действия временного типа, что, скорее всего, связано с тем, что большинство арготических глаголов называют действия преступника во время делопроизводства, поэтому здесь актуальны и начало и конец этого процесса, и действия, происходящие в определенный промежуток времени, и наличие многократности (повторяемости). Из количественных способов действия в романе нашел реализацию только тотальный, т.е. такой, где глаголы действия охватывают полностью весь объект или всех субъектов, например, «опатрулить (всех)» - обобрать (всех). Из специально-результативных мы выделили комплетивный способ действия, который обозначает доведение действия до конечной точки, например, «достукаться» - дожить, и интенсивно-результативный, обозначающий исчерпанность действия, например, «сворочить» - украсть.

Прилагательные и наречия в арго сходны с прилагательными и наречиями литературного языка.

В арго нет числительных в традиционном понимании. Лишь малый процент арготизмов (1,3%) выступает в значении числительных, обозначая названия денежных единиц, например, «кап-чук» - сто, «трешка» - три копейки. Перечисленные примеры правомерно рассматривать как существительные, потому что номинация понятия здесь проходит не по отношению к числу, а по отношению к предметной сфере, иными словами, в качестве основы для номинации выступает не число, а предмет или признак предмета -цвет, форма, качество денежной единицы, например, «синька» -пять рублей, «радужная» - сто рублей.

В арго не представлены местоимения, они заимствованы из литературного языка.

167

Среди форм частей речи в арго преобладает субстантивация: субстантивных форм глагола - 42%, субстантивированных прилагательных - 30%, остальные процентные показатели распределяются среди наречных форм (20%) и адъективных форм глагола (8%).

Полученные результаты нашего исследования позволяют сделать вывод о том, что русское арго является особой функциональной системой современного русского языка.

Изучение грамматического аспекта воровского языка очень важно не только в плане описания специфических процессов, происходящих в самом арго, но и в плане исследования воздействия лексики и грамматики арго на общенациональный язык.

Проблема статуса и функционирования арго не решена окончательно, она требует дальнейших исследований именно в языковом, функциональном аспекте. Для будущего анализа функционирования арго художественных текстов окажется недостаточно. Следует использовать «живые» источники арго.

Список научной литературыШарандина, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авоян Р.Г. Значение в языке. Философский анализ. М.: Высш. шк., 1985. - 103 с.

2. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка: (К вопросу о предмете социолингвистики). Л.: Наука, 1975. - 276с.

3. Актуальные проблемы функциональной лексикологии: Сборник статей / Под ред. В.Д. Черняк. С.-Пб.: Изд-во СПб ГУ-ЭФ, 1997. - 214 с.

4. Алефиренко Н.Ф. Фразеология в системе современного русского языка. Волгоград: Перемена, 1993. - 149с.

5. Аллен Ф. Дж., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. -С. 322-363.

6. Алпатов В.М. О способах построения функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 49-55.

7. Антонян Ю.М. Социальная среда и формирование личности преступника (неблагоприятные влияния на личность в микросреде): Учеб. пособие. М.: Акад. МВД СССР, 1975. - 159с.

8. Антонян Ю.М. Изучение личности преступника: Учеб. пособие. М.: Изд-во ВНИИ МВД СССР, 1982. - 80с.

9. Арапов М.В. Жаргон // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.-С. 151.

10. Арапова Н.С. Пижон. Этимологические заметки // Русскаясловесность. 1993. - №2. - С. 90-91.

11. Ахтямова Г.Р. социальная дифференциация общества и интересов // СоцИс. 1997. - № 8. - С. 60-68.

12. Баимбетов A.A. Криминальная статистика как показатель состояния общества // СоцИс. 1997. - № 8. - С. 71-77.

13. Баранников А.П. Цыганские элементы в русском воровском арго // Язык и литература. Т. VII. Л., 1931. - С.139-158.

14. Барановская Н. «По дороге в Рай»., или Беглые заметки о жизни и творчестве К. Кинчева // Константин Кинчев. Жизнь и творчество. Стихи. Документы. Публикации. С. - Пб.: Новый Геликон, 1993. - С. 5-84.

15. Береговская Э.М. Молодежный сленг: формирование и функционирование // Вопросы языкознания. 1996. - №3. - С.32-41.

16. Береговская Э.М. Французское арго: эволюция его восприятия // Филологические науки. 1997. - №1. - С.55-65.

17. Библер B.C. Национальная русская идея? Русская речь! Опыт культурологического предположения // Октябрь. - 1993. - № 2. - С. 155-183.

18. Богданов А. Из психологии общества. Статьи 1901-1904 г.г.-С.-Пб.: Изд-е С. Дороватовского и А. Чарушникова, 1904. -216с.

19. Бодалев A.A. Восприятие и понимание человека человеком. М.: Изд -во Моск. ун-та, 1982. - 200 с.

20. Бодуэн де Куртенэ И. А. Человечение языка // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. М.: Наука, 1963. T.I/- С.258-265.

21. Бодуэн де Куртенэ И.А. «Блатная музыка» В.Ф. Трахтен-берга // Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М.: Наука, 1963. Т.Н. - С. 161-162

22. Бойко Б.Л. Психологические проблемы функционирования социально групповых диалектов (опыт исследования социально -групповых диалектов в структуре теории речевой коммуникации). Автореф. . канд. филол. наук. - М., 1975. - 21с.

23. Бойко Б.Л. Социальные варианты речи и «групповой язык» //Языки мира. Проблемы языковой вариативности: Сб. статей / АН СССР Науч. Совет «Языки мира», Ин- т языкознания. М., 1990. -211с.

24. Бок Ф.К. Структура общества и структура языка // Новое в лингвистике. Вып.VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. -С. 382-396.

25. Болдина H.H., Петченко Т.В. Профессиональная лексика в современном русском языке // Русское слово. 70-летию профессора В.Д. Бондалетова посвящается. Межвузовский сборник научных трудов. Сост. Е.С. Скобликова. Пенза: Изд-во ПГПУ, 1998. -232с.

26. Бондалетов В.Д. Условные языки русских ремесленников и торговцев. (Условные языки как особый тип социальных диалектов): Учеб. пособие Рязань: Изд-во Ряз. гос. пед. ин-та, 1974. Вып.1.-110с.

27. Бондалетов В.Д. Условные языки русских ремесленников и торговцев. Словопроизводство. Учеб. пособие к спецкурсу. Рязань: Изд-во Ряз. гос. пед. ин-та, 1980. - 104с.

28. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика: Учеб. пособие.-М.: Просвещение, 1987. 160 с.

29. Бондалетов В.Д. Тюркские заимствования в русском арго: Учеб. пособие к спецкурсу / Самарск. пед.ин-т. Самара, 1991. -102 с.

30. Бондалетов В.Д. Финно-угорские заимствования в русском языке. Самара: Изд-во Сам ГПИ, 1992. - 160с.

31. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола. М., 1971. -239с.

32. Бондарко A.B. К проблеме соотношения универсальных и идиоэтнических аспектов семантики: интерпретационный компонент грамматических значений // Вопросы языкознания. 1992. -№3. - С. 5-20.

33. Бондарко A.B. О значениях видов русского глагола // Вопросы языкознания. 1990*. - № 4ГГ<- С. 5-25.

34. Бондарко A.B. Функциональная грамматика. Л.: Наука, 1984. - 136 с.

35. Бондарко A.B. К теории функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 1629.

36. Борохов А.Д., Исаев Д.Д., Столяров A.B. Социально-психологические факторы гомосексуального поведения у заключённых // СоцИс. 1990. - №6. - С. 93 - 97.

37. Будагов P.A. Человек и его язык. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. - 429с.

38. Буслаев Ф.И. Преподавание отечественного языка: Учеб. пособие. 2-е издание. - М.: Просвещение, 1992. - 511с.

39. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Функциональная лингвистика

40. Языкознание. Большой'энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 566.

41. Булычёв И.И. Опыт изложения основ философии методом универсального логического алгоритма. Иваново, 1993. - С.89 -92.

42. Всемирная история: В 24 т. Т. 1. Каменный век / А.Н. Ба-дак, И.Е. Войнич, Н.М. Волчок и др. Мн.: Литература, 1998. -528с.

43. Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка // Проблемы функциональной грамматики. М.:. Наука, 1985. - С. 5-15.

44. Гальперин И.Р. О термине «сленг» // Вопросы языкознания. 1956. - №6. - С. 107 - 114.

45. Гамперц Д.Д. Типы языковых обществ // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. - С. 182 -198.

46. Глоточкин А.Д., Пирожков В.Ф. Психология коллектива заключённых. Лекция. М.: Высш. школа МООП СССР, 1968. -35с.

47. Грачёв М.А. Русское дореволюционное арго 1861 1917 г.г. Дис. . канд. филол. наук. - Горький, 1986. - 295с.

48. Грачёв М.А. Язык из мрака: блатная музыка и феня. Словарь. Н. Новгород: «Флокс», 1992.- 207с.

49. Грачёв М.А. «По фене ботаю тюрьму схлопотаю» // Русская речь. - 1993. - №4. - С. 51 - 56.

50. Грачёв М.А. За нами волна: (О жаргоне волжских разбойников) // Волга. 1994. - №1. - С.174 - 175.

51. Грачёв М.А. Об этимологии в русском арго // Русская речь. 1994. - №4. С. 67-70

52. Грачёв М.А. Откуда слово «тусовка» и «тусоваться»? // Русский язык в школе .1995. №3. С.84-86.

53. Грачёв М.А. Происхождение и функционирование русского арго. Автореф. . д-ра филол. наук. С.-Пб., 1995. - 35с.

54. Грачёв М.А. Как появляются арготизмы в нашей речи // Русская речь. 1996. №4. С.67-72.

55. Грачёв М.А. Русское арго. Монография. Н. Новгород: НГЛУ им. H.A. Добролюбова, 1997. - 246с.

56. Гуц E.H. Ненормативная лексика в речи современного городского подростка: (В свете концепции языковой личности). Дис. . канд. филол. наук. Омск, 1995. - 304с.

57. Даль В.И. Условньш язык петербургских мошенников, известный под именем музыки^ или байкового языка // Вопросы языкознания. 1990. - №1. - С.134 - 137.

58. Дериси О.Н. Человеческая подлинность // Это человек. Антология. М.: Высш. шк., 1995. - С. 156.

59. Диахроническая социолингвистика / Алпатов В.М., Баскаков А.Н., Венедиктов Г.К. и др. М.: Наука, 1993. - 203 с.

60. Дмитриев Н.К. Турецкие элементы в русском арго // Язык и литература. T.VII.- Л., 1931. С. 159-179.

61. Елистратов B.C. Арго как язык субкультуры современного города // Тезисы докладов X Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1991. С.98-100.

62. Елистратов B.C. Наблюдения над современным городскимарго // Вестник МГУ. Сер. Филология. 1993. - № 1. - С. 80-87.

63. Елистратов B.C. Арго и культура // Словарь московского арго: Материалы 1980 1994г.г. - М.: Русские словари, 1994.

64. Елистратов B.C. Быт и речь ушедшей Москвы // Русская речь. 1996. - №2. - С. 67-74.

65. Ерофеева Т.И. Социолект: Стратификационное исследование. Дис. . д-ра филол. наук. - С.-Пб., 1995.-356с.

66. Есперсен О. Философия грамматики. М.: Изд. иностр. лит., 1958. - 404с.

67. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. - 156с.

68. Зайковская Т.В. Пути пополнения лексического состава современного молодёжного жаргона: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1993 - 20с.

69. Зейгарник Б.В., Братусь Б.С. Очерки по психологии аномального развития личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - 169 с.

70. Зильберман Д.Б. Традиция как коммуникация: трансляция ценностей, письменность // Вопросы философии. 1996. - №4. - С. 76 - 106.

71. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1998. -528 с.

72. Иванова Н.Г. Асоциальные организованные группы как субъект деятельности // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. 1996. - № 2. - С.

73. Изотов В.П. Параметры описания системы способов русского словообразования. Монография. Орел, 1998. - 149 с.

74. История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, со всеми обстоятельствами, разными любимыми песнями и портретом, писанная им самим при Балтийском порте в 1764 году. Изд-е 3-е.- М., 1792.

75. Карепов И.В. Лексика православия как фрагмент лексической структуры художественного текста // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. С.-Пб.: Изд-во С.-Пб. ГУЭФ, 1997. - С. 162-165.

76. Козловская Н.В. Прагматический компонент лексического значения в толковом словаре (на примере лексико-семантического поля «семья») // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. С.-Пб.: Изд-во С.-Пб. ГУЭФ, 1997. - С. 27-34.

77. Колесов В.В. Язык города. М.: Высш. школа, 1991 -192с.

78. Колокольчикова О.Н. Жаргон как средство латентного общения преступников: Лекция. Домодедово: МВД РФ. Респ. инт повышения квалификации работников МВД России, 1998 - 26с.

79. Константинов А., Дикселиус М. Бандитская Россия. С.-Пб., 1997. - 591с.

80. Костючук Л.Я. Новое слово и его связи в языке // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. С.-Пб.: Изд-во

81. С.-Пб. ГУЭФ, 1997. С. 15-21.

82. Косырев В.Н., Евстратов В.Г. Судебно-психологическая экспертиза: Учеб. пособие. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 1997. - 115с.

83. Кривоносов А.Т. Мышление без языка? Экономия языковой материи - закон процесса мышления // Вопросы языкознания. - 1992. - №2. - С. 69 - 83.

84. Кривоносов А.Т. Естественный язык и логика. М.: Нью-Йорк. - 1993. - 317 с.

85. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. - 1 86с.

86. Крысин Л.П. Эвфемистические способы выражения в современном русском языке // Русский язык в школе. 1994. - № 5. -С. 76-82. •

87. Кубрякова Е.С. Ономасиология // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 345-346.

88. Кузнецов A.M. Компонентного анализа метод // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 233-234.

89. Курганов С.И. За колючей проволокой другая жизнь? // СоцИс. - 1989. - №3. - С. 45 - 53.

90. Кучинский A.B. Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки: Энциклопедия. Д.: Сталкер, 1998. - 448с.

91. Кучинский A.B. Преступники и преступления. Законы преступного мира. Лагерная живопись, уголовный жаргон. Д.:1. Сталкер, 1998. 400с.

92. Кэмп X., Райле У. От дискурса к логике: Введение в мо-дельно-теоретическую семантику естественного языка, формальную логику и теорию представления дискурса. Ч. 1. 1993. - 304 с.

93. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте // Новое в лингвистике. Выпуск VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. - С. 96-181.

94. Ларин Б.А. Западно-европейские элементы русского воровского арго // Язык и литература Т. VII. Л. 1931.-С. 113-130.

95. Ларин Б.А. О лингвистическом изучении города // Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. М.: Просвещение, 1977. - С.175-189.

96. Леонтьев A.A., Шахнарович A.M., Батов В.И. Речь в криминалистике и судебной психологии. М.: Наука, 1977. - 62 с.

97. Лихачев Д. С. Смех в Древней Руси // Лихачев Д.С. Избранные работы: В трех томах. Т. 2. Л.: Худож. лит. Ленингр. Отд-ние, 1987. - С. 343-418.

98. Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Балдаев Д.С., Белко В.К., Исупов И.М. Словарь тю-ремно-лагерно-блатного жаргона: Речевой и графический портрет советской тюрьмы. Одинцово: Края Москвы, 1992. С. 354-398.

99. Лихачев Д.С. Картежные игры уголовников // Балдаев Д.С., Белко В.К., Исупов И.М. Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона: Речевой и графический портрет советской тюрьмы. Одинцово: Края Москвы, 1992. С. 398-405.

100. Лихачев Д.С. Арготические слова профессиональной речи // Лихачев Д.С. Статьи ранних лет (сборник). Тверь: Твер. обл.отд-е Рос. фонда культуры, 1993. С. 95-138.

101. Лихолитов П.В. Жаргонная речь уличных торговцев // Русская речь. 1994. - №4. - С. 59-66.

102. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во МГУ, 1982. -480 с.

103. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: Учеб. для филол. спец. вузов. -М.: Изд-во «Ось-89», 1999. 192 с.

104. ЮЗ.Макдэвид-мл. Р.И. Диалектные и социальные различия в городском обществе // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. - С. 363-381.

105. Максимов С. Сибирь и каторга. С - Пб.: Тип А. Транше-ля, 1871. - 1200 с.

106. Матевосян Л.Б. Прагматический эффект нестандартного употребления стандартных высказываний // Филологические науки. 1997. - №4. - С. 96-103.

107. Юб.Мегрелидзе К. Основные проблемы социологии мышления. Тбилиси: «Сабиота Сакартвело», 1973. - 438 с.

108. Миралаева О.Д. Современный русский молодежный жаргон (социолингвистическое исследование). Автореф. . канд. филол. наук. М., 1994. - 19 с.

109. Михайлов М.М. Образность как одно из качеств хорошей речи // Русский язык в школе. 1991. - № 1. - С. 83-86.

110. Мокиенко В.М. Рецензия на KHHry:Koester-Thoma Soia.Die Lexik der russischen Umgangssprache.Forschungsgeschichte und Darstellung. Berlin: Dieter Lenz Verlag, 1996.275 S.// Вопросы языкознания. 1997. - №6. - С.129-134.

111. Ю.Москалева Т.В. Реалии в составе американских фразеологических единиц как отражение национального колорита // Материалы Межд. конференции студентов и аспирантов по фунд. наукам «Ломоносов». Вып. 4 М.: Изд-во МГУ, 2000. - С. 261-262.

112. Мусхелишвили Н.Л, Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А. Дискурс отчаяния и надежды: внутренняя речь и депрагматизация коммуникации // Вопросы философии. 1997. - №10. - С. 45-57.

113. Мусхелишвили Н.Л, Шрейдер Ю.А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы психологии. 1997. - №3. - С. 79-92.

114. Нечипоренко В.Ф. Философия речи. М.: Моск. гос. лингв, ун-т, 1996. - 85 с.

115. Остроумов С.С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - 204 с.

116. Покровская Я.А. Отражение в языке агрессивных состояний человека (на материале англо и русскоязычных художественных текстов). Дис. . канд. филол. наук. - Волгоград, 1998. - 188 с.

117. Поливанов Е.Д. Русский язык как предмет грамматического описания // Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. Сб. популярных лингв, статей. М.: «Федерация», 1931. - С. 54-66.

118. Поливанов Е.Д. Стук по блату // Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. Сб. популярных лингв, статей. М.: «Федерация», 1931.-С. 152-161.

119. Померанц Г. Тюремная лирика Даниила Андреева // Октябрь. 1991. - №. 8. - С. 157-163.

120. Проблеми на социолингвистиката: Езиковата ситуация в микро- и макросоциалните общности / Ред.: Цанков Кю. Велико Търново: Унив. изд-во «Св. св. Кирилл и Мефодий», 1993. - 271 с.

121. Прокуровская H.A. Город в зеркале своего языка: (на языковом материале г. Ижевска). Ижевск: Удм. гос. ун-т, 1996. - 225 с.

122. Пфютце М. Грамматика и лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 218-243. Ä

123. Пушкин A.A. Прагмалинёвистические характеристики авторитарной языковой личности. Автореф. . канд. филол. наук. -Чебоксары, 1992. 16с.

124. Реформатский A.A. Введение в языковедение. М.: Просвещение, 1998. - 536 с.

125. Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А. Современный русский язык: Учебное пособие. 2-е изд. - М.: Междунар. Отношения, 1994. - 560 С.

126. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию. -М.: Высш. шк., 1990. 381 с.

127. Руделев В.Г. Слово в лексической системе языка: Учеб. пособие по русской лексикологии. Тамбов: Тамб. ГПИ, 1984. - 73 с.

128. Руделев В.Г. Существительное в русском языке: Учеб. пособие. Тамбов: Тамб. ГПИ, 1979. - 74 с.

129. Румянцева Т.Г. Критический анализ концепций «человеческой агрессивности». Минск: Изд-во БГУ, 1982. - 128 с.

130. Сайгушев Н. Разбойники на Волге // Волга. 1993. - №1. -С. 163-169.

131. Саляев В. А. Лексика арготического и жаргонного происхождения в толковых словарях современного русского языка. Дис. . канд. филол. наук. М., 1998. - 229с.

132. Самойлов Л. Путешествие в перевернутый мир // Нива. -1989. №4. - С. 150-164.

133. Сватко Ю. Великое Без-различное (введение в философию игры) // Философия языка: в границах и вне границ. X.: Око, 1999. - Т. 3-4. - С. 33-46.

134. Серебренников Б.А. Территориальная и социальная дифференциация языка // Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М., 1970. - С. 486-497.

135. Скворцов Л.И. Взаимодействие литературного языка и социальных диалектов (на материале русской лексики послеоктябрьского периода). Дис. . канд. филол. наук. М., 1966. - 486 с.

136. Слюсарева H.A. Функциональная грамматика и когнитив-ность морфологии // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 56-65.

137. Снегов С.А. Язык, который ненавидит. М.: Просвет, 1991. - 351 с.

138. Снимщикова H.A. Использование относительных прилагательных в новых словосочетаниях // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. С.-Пб.: Изд-во С.-Пб. ГУЭФ, 1997.1. С. 43-47.

139. Современный русский язык: Учеб. для пед. ин-тов по спец. №2101 «Русский язык и литература»: В 3 ч. Ч. 1.: Введение. Лексика. Фразеология. Фонетика. Графика и орфография / Н.М. Шанский, В.В. Иванов. М.: Просвещение, 1987. - 191 с.

140. Степанова В.В. Лексическая структура художественного текста в коммуникативном аспекте // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. С.-Пб.: Изд-во С.-Пб. ГУЭФ, 1997. -С. 98-102.

141. Тард Г. Преступность толпы // Тард Г. Социальные этюды. С.-Пб.,1902.- С.121-155.

142. Телия В.Н. Коннотация // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 236.

143. Тиллих П. Мужество быть // Октябрь. 1992. - N9. - С. 152170.

144. Тимофеев Л. Поэтика лагерной прозы // Октябрь. 1991. -№ 3. - С. 182-196.

145. Нб.Тобин И. Инвариантность, отмеченность и анализ различительных признаков: контрастивный анализ знаковых систем в английском и иврите.- Амстердам, 1995.- 406 с.

146. Тонков В.А. Опыт исследования воровского языка. -Казань: Изд-во Казан ун-та, 1930.-134с.

147. Уэллс Г. Осмысление текста: опосредствующая роль письменной речи в деятельности // Вопросы психологии. 1996. - №6. -С.92-106.

148. Фарре Л. Философская антропология // Это человек. Антология,- M.: Высш.шк. С. 193-194.

149. Федорова Л.Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. 1991. - № 6. -С. 46-50.

150. Фишер Д.Л. Синтаксис и социальная структура: Трук и Понапе // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975.- С.397-421.

151. Фокина Т. Власть текста // Волга. 1997. - №. 7-8. - С. 235-245.

152. Фридман М.М. Еврейские элементы «блатной музыки» // Язык и литература. T.VII.-Л., 1931. С. 131-138.

153. Хаймс Д.Х. Этнография речи // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика.- М.: Прогресс, 1975. С. 42-95.

154. Хамидова Л.В. Употребление перифрастических выражений в современной публицистической речи (на материале газет). Автореф. канд. филол. наук. -Тамбов, 2000. 17с.

155. Хватова С.С. Аллюзивные свойства онимов // Мат-лы Межд. конференции студентов по фунд. наукам «Ломоносов». Вып.4,- М.: Изд-во МГУ, 2000. С. 401-402.

156. Хорошева Н.В. Промежуточные формы городской разговорной речи (на материале русского общего жаргона и французского общего арго). Дис. канд. филол. наук. -Пермь, 1998. 228 с.

157. Хохряков Г.Ф. Наказание лишением свободы // СоцИс. -1989. №2. - С. 75-83.

158. Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы.- М.: Юрид.лит., 1991. -223с.1 бО.Храковский B.C. Типы грамматических описаний и некоторые особенности функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - с. 65-77.

159. Чанышев А.Н. Философия как «филология», как мудрость и как мировоззрение // Вестник МГУ. Сер. Философия. 1995. - №. 5,6.; - 1996. - № 6.

160. Чебанов C.B., Мартыненко Г.Я. Семиотика описательных текстов: Типологический аспект. С.-Пб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. - 424 с.

161. Шахнарович A.M. Арго // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 43.

162. Шведова Н.Ю. Один из возможных путей построения функциональной грамматики русского языка // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 30-37.

163. Швейцер А. Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. М.: Высш. шк., 1978. - 218с.

164. Швейцер А.Д. Проблемы контрастивной стилистики (К сопоставительному анализу функциональных стилей) // Вопросы языкознания. 1991. - № 4. - С. 3 1-45.

165. Шелякин М.А. О единстве функционального и системного описания грамматических форм в функциональной грамматике // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 3749.

166. Шмелев Д.Н. Современный русский язык: Лексика. Учеб. пособие. М.: Просвещение, 1977. - 335с.

167. Щедровицкий Г.П. «Языковое мышление» и его анализ // Вопросы языкознания. 1957. - №1. - С. 56-69.

168. Эрвин-Трипп С.М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. -М.: Прогресс, 1975. С. 336-362.

169. Эспиноза А. Сервера. Кто есть человек? Философская антропология // Это человек. Антология. М.: Высш. шк., 1995. -С.93-94.

170. Юнг К.Г. Настоящее и будущее // Октябрь. 1993. - № 5. -С. 164-181.

171. Язык система. Язык - текст. Язык - способность: К 60-летию чл. корр. РАН Ю.Н. Караулова. - М.: РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова, 1995. - 287 с.

172. Яковлев A.M. Преступность и социальная психология. Социально-психологические закономерности противоправного поведения. М.: Юрид. лит., 1971. - 248с.

173. Sornig K.Sprache: Spiel (Das agonale Prinzip in der Kommunikation) (Jrrumer, Jrrefuhrungen, Spiel der Gestalten) Graz,186nikation) (Jrrumer, Jrrefuhrungen, Spiel der Gestalten) Graz, 1993. -461S.

174. Sornig K. Gesprachstyp «Blödeln» // Dialoganalyse: Referate der 1. Arbeitstagung in Munster.-Tubingen,1986.-S.451-460.1. Список словарей

175. Балдаев Д.С., Белко В.К., Исупов И.М. Словарь тюремно -лагерно-блатного жаргона: Речевой и графический портрет советской тюрьмы. Одинцово: Края Москвы, 1992. - 526с.

176. Бец В. Босяцкий словарь выражений, употребляемых босяками. Одесса: Изд. Е.Е. Свистуновой, 1903- 18с.

177. Быков В. Русская феня. Смоленск: Траст-Имаком, 1994. -222с.

178. Виноградов В.В. Условный язык заключенных Соловецких лагерей особого назначения // Соловецкое общество краеведения: Материалы.-Соловки, 1927. Вып.17. - С.15-46.

179. Грачев М.А. Язык из мрака: Блатная музыка и феня: Словарь. Н.Новгород: Флокс, 1992. - 207с.

180. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4т. М.: ГИС, 1955.

181. Елистратов B.C. Словарь московского арго: Мат-лы 1980-1994г.г. М.: Русские словари, 1994. - 700с.

182. Ефремова Т.Ф.; Костомаров В.Г. Словарь грамматических трудностей русского языка. М.: Русский язык, 1986. - 41 1 с.

183. Краткий этимологический словарь русского языка / Сост.Шанский Н.,Иванов В., Шанская Т. М.: Просвещение, 1975. - 542с.

184. Ю.Лебедев В. Словарь воровского языка // Вестник полиции. -1909. №22-24.

185. П.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка.-М.: АЗЪ, 1995. 908с.

186. Павлович Н.В. Язык образов. Парадигмы образов в русскомпоэтическом языке. M.:. Ин-т русского языка РАН, 1995. - 491 с.

187. Полный православный богословский энциклопедический словарь: В 2-х т.т. М.: Возрождение, 1992.

188. Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. -Киев.: Тв-во «Печатня» С.П. Яковлева, 1912. 128с.

189. Потапов С.М. Словарь жаргона преступников (Блатная музыка).-М.: Нар. ком. внутр. дел., 1927. 196с.

190. Поэт и слово. Опыт словаря / Под ред. В.П. Григорьева. -М.: Наука, 1973. 455 с.

191. Росси Ж. Справочник по ГУЛАГУ: В 2-х ч,- М.: Просвет, 1991.

192. Смирнов H.A. Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского «Петербургские трущобы» // Изв. ОРЯС.—С-Пб., 1899. T.IV Кн.З С. 1065-1087.

193. Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре санкт-петербургскими мошенниками // Северная пчела. 1 859. -№282.

194. Собрание русских воровских словарей: В 4томах. Т1. / Сост. и примеч. В. Козловского.- Нью-Йорк, 1983.

195. Толковый словарь уголовных жаргонов / Под ред. Ю.П. Дубягина и А.Г. Бронникова,- М. :Интер-Омнис, Ромос, 1991. -207с22. Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка («Жаргон тюрьмы») / Под ред. и с предис. И.А. Бодуэна де Куртенэ. С-Пб.: Тип. А.Г. Розена, 1908.

196. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4т. М.: Прогресс, 1986.

197. Щербакова О.И., Бруева Е.Т. Социально-корпоративная189лексика. Словарь жаргона преступников: Учеб. пособие. Минск МВД Респ. Беларусь. Акад.милиции, 1994. - 21 1с.

198. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.:. Большая Российская энциклопе дия, 1998. - 685 с.

199. Список источников фактического материала

200. Виктор Цой: Стихи, документы, воспоминания. Л.: Новый Геликон, 1991.-367с.

201. Гиляровский В.А. Москва и москвичи // Гиляровский В.А. Сочинения в двух томах. Том.1.- Калуга: Золотая аллея, 1994. С. 6-286.

202. Гиляровский В.А. Трущобные люди // Гиляровский В.А. Сочинения в двух томах. Том.1.- Калуга: Золотая аллея, 1994. С. 286-378.

203. Демин М. Блатной: Роман.-М.: Панорама, 1991. 368с.

204. Довлатов С. Зона // Октябрь. 1991. - №12. - С. 3-78.

205. Домбровский Ю.О. Обезьяна приходит за своим черепом. Роман. Рассказы. Очерки. Стихотворения. М.: Правда, 1991. -479с.

206. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома // Собр. соч.: В 12т. Т.З.- М.: Правда, 1989. С. 186-415.

207. Измайлов А. Покровитель. М., 1996. - 504с.

208. Кармен Л.О. Корнман. На дне Одессы. Одесса: Изд.Е.Е. Свистуновой, 1904.- 189с.

209. Константин Кинчев. Жизнь и творчество. Стихи. Документы. Публикации. С.-Пб.: Новый Геликон, 1993. - 239с.

210. Крестовский В.В. Петербургские трущобы (Книга о сытых и голодных): Роман: В 2кн. С-Пб.: Худож.лит., 1993.

211. Обстоятельное и верное описание добрых и злых дел российского мошенника, вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, всей его жизни и странных похождений, сочиненное М.атвеем. К.[омаровым] в Москве 1775г. С-Пб.,1911779.

212. Поляк И. Песни задрипанного ДПР // Октябрь. 1990. - №1. - С. 17-88.

213. Русская историческая песня: Сборник. Л.: Сов. писатель, 1987. - 544с.

214. Русские пословицы и поговорки / Под ред. В. Аникина.-М.: Худ.лит., 1988. 43 1с.

215. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ: В Зт.- М.: Советский писатель, 1989.1. ПОСТРОЕНИЕ СЛОВАРЯ

216. За знаком оо дается этимологический материал к данному слову, источник словари Даля иФасмера. Затем - современное значение слова (если есть данные).