автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Аргументативные паремические конструкции в разноструктурных языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Аргументативные паремические конструкции в разноструктурных языках"

1111111111111111111

003177033

На правах рукописи

Семенова Елена Николаевна

Аргументативные паремические конструкции в разноструктурных языках (на материале русского, немецкого и чувашского языков)

Специальность 10 02 20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Чебоксары-2007

Диссертация выполнена на кафедре сопоставительного языкознания ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет им И Н Ульянова»

Научный руководитель: доктор филологических наук

профессор А Р Губанов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор В И Сергеев кандидат филологических наук доцент В А Фролова

Ведущая организация: Чувашский государственный

институт гуманитарных наук

Защита состоится «14» ноября 2007 г на заседании диссертационного совета Д 212301 03 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Чувашском государственном университете по адресу. 428034, г Чебоксары, ул Университетская, 38

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Чувашского государственного университета им И Н. Ульянова

Автореферат разослан « » октября 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

профессор А Р. Губанов

В современной лингвистике доминируют такие объекты исследования, как коммуникация, когниция В связи с развитием различных направлений лингвистики особое значение приобретает современное осмысление системного подхода к лингвистическому анализу В типологических исследованиях наблюдается переход от "статики" к динамике и вариативности знака, что приводит к обогащению инструментария семантических исследований за счет когнитивного подхода

Исследование структуры сознания в динамике, в постоянном изменении под влиянием высказываний-аргументов, представляющих чужие мнения, точки зрения, приметы и т д, невозможно без рассмотрения тех свойств коммуникации, которые позволяют воздействовать на сознание На современном этапе развития контрастивной лингвистической науки активно изучаются логическая структура аргументов-примет, их семантико-прагматические особенности, функциональные характеристики (Г Л Пермяков 1988, ВП Жуков 2002, ТМ Николаева, 1995, ВП Аникин 2001, ЕИ Селиверстова 2000 и др) Сложность определения приметы как объекта паремиологии объясняется неоднозначностью интерпретации паремиологического статуса примет Этнокультурно маркированные компоненты примет несут информацию об особенностях языковой картины мира обусловленности, их лингвокультурологическое истолкование позволит объяснить происхождение многих аргументативных примет, раскрыть их реальную или мифологическую основу

Актуальность нашего исследования определяется необходимостью выявления языковой и этнокультурной специфики аргументативных примет, уточнения их паремиологического статуса и места в системе русских, немецких и чувашских паремий

Объектом исследования являются приметы - один из типов паремиологических единиц с аргументативной функцией

Предметом изучения - структурно-семантические свойства и этнокультурный фон примет.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении и углублении знаний о структурно-семантических особенностях примет, в возможности использования материалов диссертации при дальнейшей разработке теоретических проблем

паремиологии, в том числе паремиологической идеографии, а также паремиографии Результаты лингвокультурологического анализа примет обогатят теоретический фонд лингвокультурологии, они могут быть использованы при разработке теоретических основ лингвострановедческой презентации паремий

Практическая ценность работы определяется возможностью использования полученных результатов в практике преподавания русского языка, культурологии, лингвокультурологии, в том числе в иноязычной аудитории Материалы и выводы проведенного исследования могут быть востребованы при составлении паремиологических сборников и специальных

лингвокультурологических словарей русских, чувашских и немецких примет

Материалом для исследования послужили приметы, извлеченные из сборников и словарей русского, немецкого и чувашского языков

Цель работы - выявление языковых свойств и раскрытие лингвокультурологического потенциала аргументативных примет.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие конкретные задачи 1) разграничение примет-паремий (языковых единиц) и их текстовых описаний; 2) выявление структурно-семантических моделей примет с учетом опыта структурно-логических классификаций пословиц и структурно-семантического моделирования в сфере фразеологии; 3) тематико-идеографическая классификация примет по сфере наблюдения и по сфере прогноза с выявлением этнокультурной специфики применения прогноза, 4) раскрытие этнокультурного фона национально детерминированных компонентов примет

Для достижения намеченной цели и решения поставленных в диссертации задач использовались следующие методы. 1) описательный, включающий приемы наблюдения, сопоставления, обобщения, классификации анализируемого материала, 2) структурно-семантического моделирования; 3) метод компонентного анализа, 4) количественно-симптоматический метод Научная новизна исследования определяется обращением к малоизученному материалу (приметы) и новым аспектам его исследования (структурно-семантическое моделирование и лингвокультурологический анализ)

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях, а также в докладах на научных конференциях в 2004-2007 гт на международной научно-практической конференции «Проблемы этнолингводидактики в поликультурной среде» (2004г), на Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти академика Матвея Михайловича Михайлова (2005г), на Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительное изучение разнотипных языков научный и методический аспекты» (2006г)

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Аргумент-примета как носитель этнокультурной информации» аргументативные паремические единицы рассматриваются как языковые матрицы дискурса

Когнитивные концепты, формируемые в сознании человека, могут иметь разное происхождение с одной стороны, они порождаются на уровне индивидуального взаимодействия с предметным миром, т е. имеют феноменологическую природу -уровень анализа, с другой стороны, они возникают как результат осмысления феноменологического знания, существующего и сохраняемого в "оязыковленном" виде и позволяющего составить представление об общем устройстве мира - уровень синтеза (Кравченко 1996, 35) Языковые шаблоны, связанные с тем или иным концептом, делает возможным автоматическое воспроизведение словоформ до высказывания

В основе научного знания о положении дел, как известно, лежит понятие, в котором отражаются общие, существенные и отличительные признаки предметов и явлений действительности Содержание понятий формируется как результат мыслительной деятельности, как процесс установления связей и отношений между предметами и их признаками. Процесс установления связей между предметами и их признаками осуществляется в форме суждений и

умозаключений, те можно говорить о содержательных или смысловых отношениях, которые занимают ведущее положение в смысловой информации, исследуемой человеком в вербальной коммуникации, в практической и познавательной деятельности В сознании Говорящего на основе мифологических верований и индивидуального взаимодействия с окружающим миром формируются каузальные прогностические формулы если есть (нет) А - будет (не будет) В; если совершить (не совершить) А -последует (не последует) В. Способы вербализации аргументативных паремий различны от устойчивой языковой единицы до текста.

Причина и следствие в реальной действительности представляют собой две отдельные ситуации, находящиеся между собой в причинно-следственных отношениях "Так же как для природы характерна категория причины, для человека характерна категория цели, но с тем различием, что причина ассоциируется с ненормативными явлениями и отрицательной оценкой, а цели—с положительными событиями и позитивной оценкой" (Арутюнова 1993, 14) При формальной репрезентации аргументативные паремические единицы представляют собой тринарную семантическую структуру: в ней выражаются две пропозиции и имплицитный ментально-побудительный модус (Ср: Ранний горох сей до Георгия, поздний после Георгия (Даль с 326), Екуринчен näpga акмахушнй, Qäm пуси такана пудласан - ыраш ак, Иывйд дулди аялтан саралсан - ыраш up ак (Родионов), Vor Elias trocknet alles unter dem Busch, nach Elias nichts auf dem Busch(Graf S 272)- До Ильина дня под кустом сушит, а после Ильина и на кусте не сохнет)

В основе причинно-следственных паремических отношений, как показывает практический материал русского, немецкого и чувашского языков, лежит семантический инвариант, который представляет собой типовую аргументативную паремическую ситуацию На эмпирическом уровне познания онтологическая основа семантического инварианта создается комплексом семантических признаков, соотносящих высказывания с конкретной экстралингвистической ситуацией. Следует также отметить, что в паремических высказываниях реализуются не только формы эмпирического, но и формы теоретического

мышления Когнитивное пространство аргументативной паремиологии составляют следующие компоненты а) гипотетичность, б) оценочность, в) гипотетичность и т д

Признак «гипотетичность» являются доминирующими в рассматриваемых паремиях и на семантико-грамматическом уровне реализуются по-разному Соответствующий компонент может быть эксплицитной и имплицитной Эксплицируется она специальными маркерами, которые выражаются 1) вербальными компонентами а) в русском языке типа предвещать, предсказать, сулить, сигнализировать, указать, показать, обещать, ожидать, ждать, быть (Сильный ветер 1 января обещает урожай орехов (Мее, с 7), в чувашском языке это значение передается глаголами кет, пул, паларт, (-ать/-ет + теддё) Хёвел аннй чух вал пысйкрах курйнсан, думара кёт (Родионов, с 126), Хёвел таса пёлёте ансан, анна чух вал хйй яланхинчен пёчёкрех курйнсан, пайаркисем пит дута пулсан, уяр данталйк пуласса кёт (Родионов, с 126), Сидём дидсен, ада дапатъ, теддё (Родионов, с 203) Уййх хёрлёрех сйнлй пулсан, вййлй дил пулатъ, Шыв динчи шурй тётре часах пётсен, уяр пулатъ (Сидорова, с 125), а в немецком языке также можно отметить синонимические ряды глаголов' vorhersagen, voraussagen (предсказать), versprechen (обещать, сулить), hindeuten (auf А), (hinweisen (указывать), ansagen (оповещать, предупреждать), zeigen (показать), bevorstehen (предстоять), deuten (auf А) (указывать, предвещать), vorzeichnen (предписывать, указывать), erwarten, warten, hoffen (ожидать, ждать), sein (быть, в качестве глагола-связки), werden (становиться), gibt es (имеется) Bleibt das Laub bis in den November hinein sitzen, so steht ein langer Winter bevor (Если с дерева лист не чисто спадет, будет строгая зима), Viel Eicheln und Buchnusse lassen strengen Winter erwarten (После большого урожая строгая зима), Ein Hof oder Ring um die Sonne deutet auf Regen und Wind (Кольцо вокруг солнца — к ненастью), Mai warm und trocken verspricht geringe Brocken (Ай, ай, государь май, тепл да голоден - Доел Теплый и сухой май обещает мало хлеба), Ist Agidu (1 Sept) ein heller Tag, ich dir guten Herbst ansag (Семин день (IIX) - бабье лето — Если в Семин день погода ясная, то это предвещает хорошую осень)

(Graß, 2) пропозитивными субстантивными компонентами а) в русском языке данные компоненты входят в следующие семантические отношения «примета, знак, сигнал, предвестник, обещание» (Прилет ласточек - добрая примета настоящей весны (Мее), б) в чувашском языке русский синонимический ряд передается компонентами типа санав, паллй Хуркайаксем дултен вёдсен—сёлё дуллё пуласса, аялтан вёдсен — сёлё лутра пуласса, в) в немецком в данном случае выступают такие компоненты как примета - das Merkmal, das Kennzeichen, das Symptom, предзнаменование - das Vorzeichen, ожидание - das Warten, die Erwartung, признак - das Merkmal, das Kennzeichen, предсказание-die Vorhersage, die Voraussage, обещание - das Versprechen, знак - das Zeichen, das Symbol, указание- die Anweisung, der Hinweis Ein Ring um den Mond ist ein Zeichen von nahendem Regen (Кольцо вокруг луны — к ветру)

Темпоральный признак в рассматриваемых ситуациях проявляется по той причине, что причина и следствие друг с другом находятся, как уже было сказано выше, в известных отношениях, как события Причина всегда по времени предшествует следствию И в этой оппозиции в плане современной перспективы выделяются следующие признаки: предшествующее событие - последующее событие, порождающее событие - порожденное событие, т.е. для того чтобы осуществилось следствие, необходимо осуществление причины Наличие соответствующего признака можно подтвердить следующими синонимическими конструкциями, даже и не из паремий, а из простого сообщения или констатации, в частности, Больной утомился от долгой ходьбы - Чирле сын нумай утна пирки ыванче, Долгая ходьба утомила больного - Нумай утни чирле сынна ывантарче Если сопоставить предложения, то можно проследить в них семантические признаки порождающее событие порожденное событие Как видим, в признаковый континуум паремических отношений входит признак "семантическая координация" между микроситуациями в паремиосфере обусловленности. В частности, кондициональный смысл возникает тогда, когда порождающая ситуация является гипотетичной Данный компонент связан с таксисными

отношениями, ибо основными семантическими типами таксисных отношений являются отношения одновременности и разновременности ситуации А отношения разновременности, в свою очередь подразделяются на отношения предшествования, следования (Груздева 1994, 16) В свою очередь, таксис паремиосферы рассматриваемых языков включает в себя частные варианты временных отношений (Брюховец 1994, 12) И временная локализованность обусловленностных отношений может фиксироваться темпоральными уточнителями

Приметы-аргументативы, как видно, предстают как локализованные во времени, однако такая локализация, повторяясь, приобретает обобщенный характер, вневременной Локализованность может быть связана с указанием конкретного дня (Сей морковь и свеклу на Козьму (Даль с 324) / Микула дитсен, урпа ак, Екури дитсен, näpga ак, На Феклу копай свеклу — Am Tage der Thekla (23IX) hol dir die Bete, Mit der Aussat von Getreide beginner man am Tage des Boris und Gleb (Graf, S155) — Борис и Глеб сеют хлеб (2 05) или неопределенного временного периода, который маркируется в русском языке ситуантами в предложно-падежной форме (3a+N2), послелогами, послеложными словами в чувашском (ран/-рен, -сан/-сен), а в немецком - предлогами «vor, nach, zu, an+Dat». Ранний горох сей до Георгия, поздний после Георгия (Даль с 326), Екуриччен näpga акма хушна, (¿ака пуси такйна пудласан -ыраш ак, Иывад дулди аялтан саралсан - ыраш ир ак (Родионов), Vor Elias trocknet alles unter dem Busch, nach Elias nichts auf dem Busch (Graf S 272)- До Ильина дня под кустом сушит, а после Ильина и на кусте не сохнет, Vor Johanni bitf um Regen, nachher kommt er ungelegen(Graf S 273) Аргументативные паремические единицы, как видно из примеров, основаны на понятии циклического времени (возврат и повтор одних и тех же природных циклов, событий)

Признак итеративности в приметах-аргументативах опирается на грамматические, лексико-семантические и контекстуальные факторы. Узуальность не связана непосредственно с одним конкретным актом наблюдения (для нее характерно отвлечение от той или иной ситуации)

Темпоральные отношения могут синкретично выступать с отношениями аналогии, так как признак гипотетичности учитывает

не только сходство явлений и событий, но и их уподобление (указаны на конкретный временной период реализации аналогичного условия) Ср . Если просо в Петров день с ложку, то будет его на ложку (Даль с 335)

Оценка, будучи универсальной категорией, находит выражение в разных языках, но способы выражения оценочных значений различны Изучение оценки тесно связано со свойством человека осуществлять рациональную (интеллектуальную) и эмоциональную деятельность Оценка может быть разной с точки зрения характера отношения говорящего к сообщению она бывает положительной (+), отрицательной (-) или нулевой (0), с точки зрения беспристрастности сообщения можно выделить субъективную оценку, объективную или субъективно-объективную, оценку можно также разделить на рациональную и эмоциональную в зависимости от силы эмоций, испытываемых говорящим; также уместно говорить об индивидуальной оценке и обобщенной Среди всех типов оценки превалирует интеллектуально-логическая (рациональная), которая основана на логических суждениях об объективных признаках Чаще всего оценка определяется в логике как умственный акт, являющийся результатом взаимодействия человека с окружающей его действительностью, и понимается как выражение положительного или отрицательного смыслового отношения, как оценочное суждение В языке суждение выражается в предложении, т е предложение является не только единицей сообщения (не только несет определенную информацию), но и выражает положительное или отрицательное отношение говорящего В частности, наиболее часто встречающимися отрицательными качествами человеческой натуры, переносимые на животных, являются следующие а) "ленивый" содержательный аспект рассматриваемого негативного человеческого качества сочетает два принципиально разных значения, которые в обобщенном виде сводятся к следующим, любящий безделье, не желающий трудиться; исполненный лени, вялый, медлительный, инертный. Соответствующая семантика служит базой для категориальной дифференциации частных оценок, сопровождающих примет-аргументативов; б) "хитрый"

в соответствии с общепринятыми принципами морали "хитрость" - такой человеческий порок во всех его проявлениях (ложь, обман, коварство), который безоговорочно порицается и осуждается, в) "глупый " при реализации аксиологического потенциала выражения "глупый человек" объективируются две частные оценки, негативная интеллектуальная и негативная нормативная, которые служат, в свою очередь, основанием негативной этической оценки, г) "трусость" (ассоциативно - образной основой служат имена таких животных, как кот(кушак), овца(сурах) и т д оценки Негативная этическая оценка этих качеств находит отражение в рассматриваемых нами паремических аргументативах как в русском, так и в немецком, чувашском языках

Следует отметить, что большую группу образуют аргументативные паремии, построенные на доминировании в их семантической структуре статального компонента позиции типа добрый (ыра) - злой (усал), молодой (яш) - старый (вата), сильный (ваша) — слабый (вайсар), умный (асла) — глупый (ассар), живой (чёрё) —мертвый (вилё), голодный (выда) - сытый (тута) и т п

В аргументативных паремиях адъективные компоненты с локальным значением не образуют оппозиций, они лишь фиксируют место проявления признака Данные конструкции различаются по своим системным отношениям

Компонент «смысловая отмеченность» в аргументативных приметах проявляется в двух пропозициях, из которых одна поставлена в зависимость от другой Посредствующая ситуация может быть очевидна, те выступает как пресуппозиция мотивированности обусловливающего отношения, или неочевидна, тогда она должна быть проявлена Коли дует северный сердитый ветер (значит, стало холодно и поэтому ) - будет стужа (Рыженков) Ситуативная информация, составляющая содержание аргументативных паремических отношений, эксплицитно может быть представлена развернутыми (гипотактическими) конструкциями, в русском - гипотаксисными, а в чувашском языке, как и в других тюркских языках, - полипредикативными конструкциями, где в зависимой предикативной части в роли предиката могут выступать инфинитные формы глагола. В зависимости от показателя связи между предикативными

частями в центральном сегменте аргументативных паремий в чувашском языке располагаются различные типы полипредикативных конструкций. В полипредикативных конструкциях синтетического типа в роли зависимого предиката выступает причастие, которое способно принимать различные падежные аффиксы, и при этом функция падежей при причастиях отлична от функции при именах в позиции зависимого предиката падежные аффиксы становятся синтаксическим средством связи зависимого и главного предложений. К таким средствам в чувашском языке относятся "форма условного наклонения, формы деепричастий и причастий, формы падежей, некоторые формы наречий, послелоги и послеложные слова, а также и отсутствие паузы между предложениями, то есть обязательное соседство зависимого предложения с тем словом господствующего предложения, которое оно уточняет" (Павлов И П )

Во второй главе «Матричные паремические единицы в русском, немецком и чувашском языках» анализируются эксплицитные и имплицитные модели аргументативов-примет

Паремические единицы, как известно, служат для языкового моделирования разнообразных ситуаций Аргументативные паремии - это хранящаяся в языковом сознании матрица-аксиома, о чем свидетельствует применимость одной и той же паремии к различным конкретным ситуациям, для которых она выступает в качестве константы Это отличает паремию от обычных высказываний, не обобщающих, а изображающих реальную ситуацию Примета не производится, а воспроизводится применительно к случаю, как обобщающая константа, типизирующая оригинал случай, приводящая его к самой себе Результат ее применения в речи всегда дает модель, совпадающую со своим типом, но достаточно редко, буквально совпадающую с прототипом из реальной ситуации Рассмотрение моделей, формальных средств выражения семантики паремий мы связываем с проблемой эксплицитного и имплицитного

В изучении эксплицитного смысла, в реализации общеязыковых универсальных аргументативных смысловых отношений плодотворным является метод полевого

структурирования Справедливо высказывание Т С Карпенко. "В современной методике семантического синтаксиса чрезвычайно продуктивным является именно полевой подход как метод системного изучения смысловых и функциональных связей единиц, различающихся в плане выражения, но имеющих общие инвариантные семантические связи (Карпенко 1981, 14) В отечественной лингвистике много работ, посвященных общетеоретическим и частным вопросам так называемого полевого подхода исследования языковых явлений (Бондарко 1972, Филичева 1977, Щур 1974, Юсупов 1983), исходным моментом в таких исследованиях является тезис - рациональное сочетание семасиологического и ономасиологического подхода В результате исследования выражения аргументативных отношений в разных языках в терминах синтаксического поля выявляются не только структуры этих полей в каждом из сопоставляемых языков (их структурные изоморфные и алломорфные черты), но и соотношение единиц содержания и формы, соотношение конституентов поля с точки зрения выполняемой ими функции, а также место тех или иных конституентов поля

Имплицитное существует так же реально, как и эксплицитное, но существует не на поверхности, а на глубинном уровне языка как нижний скрытый слой содержания Эксплицитное значение - это проявление формальной (грамматической или лексической) выраженности определенного содержания А В Бондарко считает, что «имплицитное выражение следует признать формальным, потому что оно является дополнительным следствием, косвенным результатом соотношения тех единиц, их комбинациях и окружающих их элементов контекста, которые представлены в данном высказывании и выражены определенными формальными показателями» (Бондарко 1978, с 153)

Изучая материалы сравниваемых типологически несходных русского, немецкого и чувашского языков, в работе установлено, что паремические конструкции могут выражаться развернутой пропозицией (юнкция), которая в языке оформляется таксисными структурами (гипотаксис-соположение событий, паратаксис- соотнесение /локализации

событий, зависимый таксис) и нетаксисными структурами с зависимым препозитивным компонентом

Таксисные модели аргументативных примет в реферируемой работе представлены как обобщающая константа К ядерным константам относятся прежде всего конструкции с релятивом типа если Ср Когда (если) рожь цветет, нельзя холстов белить (Даль)

Недифференцированная условно-временная семантика выражается функционально эквивалентными союзами если и когда Как указывает Н А. Андрамонова, "все основные простые союзы являются обычно полисемантичными Они способны к функциональной эквивалентности, которая поддерживается семантикой и теми или иными компонентами структуры предложения, чаще всего формами вида, наклонения, времени глаголов-сказуемых Так, временной союз когда нередко синонимизируется с условным союзом если, условный союз если получает причинное значение и тп " (Андрамонова 1978, с 9293)

Следует отметить, что не только в паремических конструкциях можно встретить, как причинные отношения могут осложняться условными В частности, если в причинных предложениях выражено простое реальное событие, то в предложениях, где оформляются условные отношения, это же событие рассматривается в плане реализованной возможности, или же зависимая часть указывает на единичный, конкретный случай в предложениях с причинным смыслом, в то время как зависимая часть в условных предложениях выражает действие реальное, но неоднократное, многократно повторяющееся действие Он не ходил на занятия, потому что болел — Он не ходил на занятия, если болел Вышесказанное можно подтвердить характером временных наречий, которые можно ввести в вышеприведенные примеры в предложении с условным значением возможны только наречия типа "всегда", которые в свою очередь, являются лексическими показателями повторяемости действия, а в предложение, выражающее причинное отношение, можно ввести только наречия, указывающие на единичное действие, такие как "сейчас". Исходя из изложенного выше понимания взаимоотношения рассматриваемых смыслов, можно предположить, что

предложения с причинно-условным интерпликатным смыслом допускают трансформации (причинную и условную) в тех случаях, когда действие сказуемого предложения может трактоваться и как единичное, и как многократное, чему способствуют определенные временные формы сказуемого Притом я уверен, что ты не мог сделать дурной выбор, если ты позволил ей жить с тобой под одной кровлей, стало быть она это заслуживает во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности такому отцу, который как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы (Тургенев). — Унсаран пусне тата, эсе начаррине суйласа илес суккине пелсех таратап, эсе ана хаванпа перле пуранма ирек пана пулсан, вал савна тивесле пулна енте. кирек менле пулсан та, ывале ашшене судья мар, пуринчен ытла, эсе манан иреклехе нихасан та хестермен; Если борец одолевал трех-четырех противников, то ему давали платок и разрешали немного передохнуть (Ильбек) — Пёри-пёри вё^е-вё^ён кёрешсе ви?ё 9ынна сёнтерсен. ун 9ине тёрленё тутар 9акса яра<?£ё Паттаран ?акан хыф9ан пёр авак канса илме юрать Как мы видим, для приведенных примеров характерна трансформация и в сторону причинности, и в сторону условности В случаях, когда возможность мыслится как реальная, она оформляет причинный смысл, а при нереальной возможности наблюдается сдвиг в сторону условности- Талант может зреть не от навыка, не от выучки, но от опыта жизни (трансформант Талант может зреть не по причине .) — В короткое время такое может произойти от слабости (Такое может произойти в случае слабости ) Семантика локальности может оформляться на основе скреп- куда туда и Куда гром, туда и дождь (Ермолов, с 45), Куда ветер, туда и дождь (Ермолов, с 117), где там и Где вода, там и сена вороха (Ермолов, с 34), Где ковыль, там и хлеб (Даль, с 363), Где ольха, там и трава (Мее, с 108), Где гроза, там и ведро (Ермолов, с 6, Мее, с 141)

В гипотаксисных предложениях условие может заключаться в указании на временной отрезок, необходимый, чтобы осуществилось то или иное следствие (Скоро будет сильный ветер, если морские рачки выползают из воды на берег (Рыженков)

Следует также отметить, что совмещение причинности и времени объясняется тесной взаимосвязью соответствующих категорий Причинные значения, вступающие в контакт с временными, являются генетически связанными с категорией причины Темпоральные отношения являются особенно благоприятным фоном для налаживания причинных отношений Темпоральные ситуации, как известно, представляют два события, связанные темпоральными отношениями (Всеволодова 1975). С помощью временных союзов, обладающих в большинстве случаев четкой семантикой, а также при участии временных форм и поддерживающих эти два постоянных признака значений предельности-непредельности глаголов и наличии определенных лексико-грамматических признаков, создается возможность выразить семантико-синтаксические отношения одновременности (хЯу) и разновременности (xWy, уШх) (Гулыга 1971, 94) С другой стороны, в современном русском языке почти все временные союзы служат также средством выражения причинных, целевых и других отношений В процессе развития языка происходило усовершенствование и дифференциация средств выражения конкретных отношений. И совмещение причинных и временных смыслов возникает как следствие семантики двух сопряженных событий влияние одного события на другое соответствует их временной соотнесенности

Темпорально-причинный смысл может быть представлен и на уровне гипотаксиса, и на уровне паратаксиса и не только в паремических умозаключениях, но и в нарративе Во всех названных конструкциях причинная ситуация выявляется самим смысловым содержанием этих единиц, а также с помощью причинно значимого контекста Сопряженность, внутренняя связанность причинной и временной ситуаций, как уже было сказано выше, во многом объясняется тем, что одним из дифференциально-интерпликатных признаков причинности является признак временной последовательности события-причины и события-следствия, т е. причинная последовательность событий в определенной мере связана с последовательностью событий во времени.

Причинные интерпликатные предложения являются наиболее близкими к ядерным собственно-временным конструкциям В причинно-временных сложноподчиненных предложениях основными семантико-синтаксическими отношениями являются временные, в то же время придаточное предложение определяет причину того явления, которое названо в главном Причинный оттенок как проявление некатегориальной семантики является результатом сложного взаимодействия морфолого-синтаксической структуры предложения с его конкретным составом Причинную семантику выражают сложные конструкции со значением следования, оформленные союзом после того как и предложения с зависимым пропозитивным компонентом, построенные по модели после + имя. Эти конструкции уже семантикой грамматических маркеров (союза или предлога) подчеркивают значение следования события-следствия за событием-причиной После того, как перестает дуть ветер, слышно, как их листья щебечут (Шолохов) — £ил вёрсе иртсенех. вёсен 9ул?исем хуллен пашалтатни илтёнсе каять, После выпитого стакана поручик заметно осовел черные глаза его замаслились и начали слегка косить, лицевые мускулы ослабли, губы почти перестали повиноваться, и под матовыми скулами ритмически задергались живчики — Поручик тепёр стакан ёснё хыссан сисёнмеллех сусленсе кайре- хура ку^ёсем 9улланса чалашшанрах пахакан пулчёр, пит шанарёсем лапланчёд, калача чухне тути аран мёкёлтетсе хускалчё, тёксём пит шаммисенчен аялахра юн тымарёсем тикёссён калт та калт туртанса илчё? Следует также отметить, что в русском и чувашском языках функциональная соотносительность приведенных единиц подчеркивается возможностью употребления их в пределах одной конструкции. И зашла она тогда после третьего приглашения, после того, как к ней вышла ее сестра и стала уговаривать (Каверин) — Вал ви?ё хут чённё хыссан 9е? пурте кёчё, тата аппашё тухсан, укётлесен Для чувашского языка здесь характерны временные деепричастия на -сан(-сен) и причастия прошедшего времени или будущего времени с послелогами хыссйн. чухне.

Во временном значении следования (после) употребляются также временные придаточные предикативные единицы с союзами когда, как, предложно-падежные сочетания, построенные по моделям по + дат п имени, с + творит п имени. которые отражают и причинный компонент интересующих нас ситуаций. Теперь, когда Чапаев был пойман на слове, Федор решил процесс обучения довести до конца, уйти и оставить Чапаева в раздумье (Фурманов) — Хале ёнтё Чапаева тёрёс мар самахпа тытна хыссан Федор ана аса вёрентме шутлана, ё9е вё9нех 9итерме шут тытна, А он теперь, по здравому рассуждению, думал о нем иначе (Куприн); С годами он привык к ней (Куприн) — Вал унпа пуранма пусланйранпа унан хатланавёсене пёлсе ?итрё В чувашском языке эквиваленты представлены соответственно а) сказуемое придаточного предложения выражается причастием прошедшего времени с послелогом хыууан, б) сказуемое придаточного предложения выражается причастием прошедшего времени на -ранпа(-ренпе) Из приведенных примеров следует, что как в русском, так и в чувашском языках вышеперечисленные конструкции служат для обозначения определенного времени, наступающего после другого времени, и в тоже время события характеризуются не только с точки зрения хронологических рамок их появления (событие + событие), а одно событие вызывает ответную реакцию со стороны другого (После такого ответа он )

На синкретичность смысла аргументативной паремии, как показывает материал сопоставляемых языков, может влиять, в первую очередь, категориальное значение самого каузатива Можно заметить, что отглагольные существительные в сопоставляемых языках неоднородны по степени сохранения вербальности, поэтому удельный вес тех или иных значений в каузативе различен Часто синкретичные отношения обусловлены лексико-грамматическими свойствами, в частности, в области словосочетаний, сочетающихся причинных словоформ, а на уровне сложного предложения - опорных слов. Исследователи уделяют достаточное внимание изучению лексико-грамматических свойств сочетающихся словоформ (Чеснокова 1996, Ященко 1982, Смурова 1995 и др.).

Действительно, наиболее важной для выяснения синкретичных отношений является сама "природа" непосредственно составляющих

В оформлении синкретичных отношений большую роль играет взаимодействие релятивов с конкретным содержанием гипотаксиса В формировании условно-уступительных смысловых отношений большую роль играет конкретное смысловое содержание всего предложения, выводимого из его лексического состава Для изучения "модификации если в условиях конструкций, построенных по схемам если то потому что; если то благодаря особый интерес представляют контексты, образованные при участии уступительного смысла" (Ляпон 1986, 116). Следует отметить различную степень влияния релятивов на создание синкретичного смыслового соотношения компонентов, они могут играть решающую роль в создании доминирующего значения (в частности, чрезвычайно важным является роль релятива если, который выражает условную (основную) линию в синкретичном соотношении с уступительным значением) или же могут указывать на уравновешенность доминирующего и добавочного смыслов. Равносильное выражение зависит от семантической расплывчатости релятивного средства и самого характера смыслового содержания компонентов сложноподчиненных конструкций

Немаловажную роль в оформлении синкретичных смыслов играет лексическая семантика контактных слов, контактные слова в причинно-временных связях актуализируют временной смысл

В то же время следует заметить, что синкретичные отношения в паремиосфере формируются не только языковыми средствами, но и другими, как порядком или местоположением компонентов конструкций, разумеется, в сочетании с другими средствами Очень часто нарушение порядка слов, в частности, в словосочетании, способствует появлению двойных связей, выражающих двойные отношения одной словоформы

Одним из критериев синкретичного смысла является недифференцированная (двусторонняя) связь, которая связана с утратой словоформы, конструкцией со значением обусловленности определенной части типичных дифференциальных признаков обусловленности. При анализе содержания синкретичных

отношений в паремических единицах следует учитывать не только лингвистический контекст, но также ситуацию и фоновые знания

Факторы, обусловливающие синкретичность паремий, в тех или иных речевых ситуациях дополняют друг друга В качестве ведущего выделяется тот семантический признак, который определяется характером смысловых отношений и прагматической установкой говорящего

Итеративный признак, складывающийся на основе привычной повторяемости следующих друг за другом явлений, может быть выражен соотношением разных форм времени. Наиболее характерным для народных примет является соотношение в обусловливающей части - настоящее время, в обусловленной части: 1) настоящее неактуальное, 2) будущее время

В гипотаксисных предложениях ярко проявляется семантика аналогичности и обобщенности, которая выражается с помощью релятивов если то/ то и (так и)/и, коли то/то и (так и)/и, когда то/то и (так и)/и, как- так/так и/и, эксплицирующих значение аналогичного условия Как будет в мае дождь, так будет и рожь (Мустаев с 140)

Нетаксисные модели рассматриваемых конструкций представлены а) конструкциями с аргументативом-субстантивом, б) конструкциями с аргументативом-адьективом. Главной причиной появления зависимых паремических нетаксисных структур является периферийность позиции предложно-падежной формы, называющей условие, событийная природа условного ситуанта Примеры свидетельствуют, что данная ситуация присуща и непаремическим конструкция. В них также принимают участие- а) средства предложно-падежной формы В случае приезда специалистов он их всех направит по нужным объектам (Ажаев) - Специалистсем килес пулсан вал весене пурне те кирле объектсене лессе ярать В данных конструкциях имеется потенциональный субъект (специалистов) и потенциальный предикат (приезда) дополнительной предикации; б) для оформления дополнительной предикации привлекается субъект основной предикации При сих словах многие мужчины громко засмеялись (Пушкин). - Сак самахсене илтне хыссан ар сынсем нумайаше хыттан кулса ячее. В зависимости от характера потенциального предиката нетаксисной структуры в условных

конструкциях выделяются следующие разновидности зависимой нетаксисной структуры а) глагольная нетаксисная структура (в составе предложно-падежной формы с условным значением имеется отглагольное существительное, которое не утратило связи с глаголом и называет действие (является потенциальным предикатом) Болезнь уступит только при покое организма -Организм кансан анчах чир иртсе кайма пултарать; б) именная нетаксисная структура (образована сочетанием предложной формы существительного, являющегося в этом случае потенциальным субъектом предикации). В случае уклонения лица от службы его могут наказать в дисциплинарном порядке - Службаран паранса юлас текенсене хыта айаплама пултарассе Зависимый пропозитивный компонент со значением условности в русском и тюркских языках выражается предложно-падежными сочетаниями существительных (Земскова 1991, 17; Современный татарский литературный язык, 138, Муташева 1999, 13 и др) Соответствующие ситуанты имеют следующие модели 1) родительный падеж с предлогом в случае Будьте исправны, учредите караулы да ночные дозоры, в случае нападения запирайте ворота да выводите солдат (Пушкин) - Хатер пулар, хурал таратар, серлехи дозорсем пулччар, тапанас-мен пулсан. хапхасене питерер те салтаксене илсе тухар, В случае потери судна капитан отвечает всем своим имуществом перед Николаем Антоновичем (Каверин) - Карала сухатас пулсан капитан петем хайен пурлахепе Николай Антонович Татаринов уменче явап тытать, 2) предложный падеж с предлогом в Иван Степанович звал его к себе в трудных случаях, когда надо было посоветоваться (Кочетов) - Йывар самантсенче. канашласа пахма кирле чухне, Иван Степанович яланах ана хай патне ченет, 3) предложный падеж с предлогом "при" а) Уеду при любых условиях (Шолохов) - Хать те менле пулсан та каятапах, "Милую тебя на сей раз, - сказал он Швабрину, - но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта" (Пушкин). - "Перрелехе касаратап сана, анчах асту, аста та пулин тепер хут айапа керсессен, ку есе те астуса илеп," - тере вал Швабрина, Однако тут же присовокупил, что лично благоговеет перед властью и никогда... никогда!... революционером не будет - но не может не выразить своего.. неодобрения при виде такой распущенности (Тургенев) - Анчах вал сийенчех хай влас уменче пусне тайни

синчен, нихсан та нихсан та'. революционер пулас сукки синчен, анчах, саван пек иртехсе кайнине курсан. хай унпа килешме пултарайманни синчен те самах хушса хуч, Ведь только нас двое тут - Патюшкин и я - знают, что построить при таких собачьих условиях, при таком оборудовании и количестве рабочей силы невозможно (Островский) - Сак киревсер условинче. сакан пек ее хатересемпе. сакан чухле ее вайепе сула вахатра туса петерме май суккине зпир Патюшкинпа иксемер кана пелетпер, 4) родительный падеж с предлогом без Без кисета и махорки вкус не тот уже. Слаба' (Твардовский) -Хутасра упрамасан махорка тути те урах Йаваш пулать, 5) предложный падеж с предлогом с Со мной ты выживешь сама, где выжить не смогла бы (Твардовский) -Чере юламалла мар серте те манпа эс чере юлан В приведенных примерах выделенные предложно-падежные кондициональные синтаксемы (в чувашском языке чаще им соответствуют полипредикативные конструкции) выражают условие, при котором происходит или может произойти названное в сказуемом явление

В сопоставляемых паремических конструкциях с аргументативом-адьективом наиболее важными являются оппозиции а) здоровый - больной (сыва — чирлё, gesund - krank ), б) счастливый - несчастливый (телейпё - телейсёр, glücklich -unglücklich), в) бедный - богатый (чухйн — пуян, arm - reich), г) оппозиция теплый (аша, warm) - холодный (сивё, kalt) -в немецком языке прилагательное kalt (холодный) также образует синонимический ряд streng (строгий), kühl (прохладный) а вместо warm (теплый) иногда употребляется gelind (умеренный, мягкий) толстый (хулйн, куптеме, dick) - тонкий (динде, dünn)

В заключении излагаются основные выводы по исследованному материалу, обобщаются результаты проделанной работы.

- Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1. Семенова ЕН. Сравнительно-сопоставительное изучение обозначений цвета в разных языках / Е Н Семенова // Проблемы этнолингводидактики в поликультурной среде Сборник материалов Международной научно-практической конференции

(Чебоксары, 22-23 апреля 2004 г)- В 2 ч- Ч. 2.- Москва-Чебоксары, 2004 -С 314-319

2 Семенова Е Н Фразеологические единицы с компонентом -цветообозначением (на материале разноструктурных языков) / Е Н Семенова // Углубленное изучение иностранных языков в чувашской аудитории Сборник научных статей - Чебоксары ЧТУ, 2005 - С 125-136

3 Семенова Е Н Название цветов спектра во фразеологических выражениях (на материале разноструктурных языков) / Е Н Семенова // Актуальные проблемы филологии Сборник статей по материалам Всероссийской научно - практической конференции, посвященной памяти академика Матвея Михайловича Михайлова (Чебоксары, 25-27 октября 2005г) Чебоксары, 2005,- С 158-160

4 Семенова Е Н Концепт «народные приметы» в разноструктурных языках / ЕН Семенова // Вестник филиала РГСУ в г Чебоксары -Научно-теоретический журнал №1(14) Чебоксары, 2006 - С -157-159

5. Семенова Е.Н К проблеме определения фразеологических единиц / Е Н Семенова // Сопоставительное изучение разнотипных языков научный и методический аспекты Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции (Чебоксары, 24-26 октября 2006г) - В 2 ч -4 1- Чебоксары, 2006 -С-169-172

6 Семенова ЕН Языковая картина мира каузальности во фразеологизмах разноструктурных яхыков / Е Н Семенова // Сопоставительное изучение разнотипных языков научный и методический аспекты Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции (Чебоксары, 2426 октября 2006г) - В 2 ч -Ч 1 - Чебоксары, 2006 -С -101-102

7 Семенова Е Н Языковая картина мира оценочности народных примет / Е Н Семенова // Чтения, посвященные Дням славянской письменности и культуры Сборник научных статей Чебоксары, 2007 (В печати)

8 Семенова Е Н Категория обусловленности в народных приметах / Е Н Семенова // Вестник Чувашского университета -2007 - №1. —С. 277-279

Формат 60x84. Бумага офсетная Печать оперативная Тираж 100 экз Заказ №734

Отпечатано в типографии Чувашского госуниверситета 428015 Чебоксары, Московский проспект, 15

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Семёнова, Елена Николаевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I

АРГУМЕНТ-ПРИМЕТА КАК НОСИТЕЛЬ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИНФОРМАЦИИ

1.1. НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ - ЯЗЫКОВЫЕ МАТРИЦЫ ДИСКУРСА

1.2. КОГНИТИВНОЕ ПРОСТРАНСТВО АРГУМЕНТАТИВНОЙ ПАРЕМИОЛОГИИ

1.2.1. ГИПОТЕТИЧНОСТЬ

1.2.2. ИТЕРАТИВНОСТЬ

1.2.3. ПРИНЦИП АНАЛОГИИ

1.2.4. ОЦЕНОЧНОСТЬ

1.2.5. ТЕМПОРАЛЬНОСТЬ

1.2.6. ЛОКАЛЬНОСТЬ

1.2.7. СМЫСЛОВАЯ ОТМЕЧЕННОСТЬ

1.2. 8. СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ В СФЕРЕ ПРИМЕТ

1. 3. ПРИМЕТЫ-АРГУМЕНТЫ КАК ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ ФОН

ВЫВОДЫ

ГЛАВА

МАТРИЧНЫЕ ПАРЕМИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ В РУССКОМ, НЕМЕЦКОМ И ЧУВАШСКОМ ЯЗЫКАХ

2.1. ТАКСИСНЫЕ МОДЕЛИ АРГУМЕНТАТИВНЫХ ПРИМЕТ КАК ОБОБЩАЮЩАЯ КОНСТАНТА

2.2. НЕТАКСИСНЫЕ МОДЕЛИ

2.2.1. КОНСТРУКЦИИ С АРГУМЕНТАТИВОМ-СУБСТАНТИВОМ

2.2.2. КОНСТРУКЦИИ С АРГУМЕНТАТИВОМ-АДЪЕКТИВОМ 148 ВЫВОДЫ

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Семёнова, Елена Николаевна

В современной лингвистике наблюдается повышенный интерес к типологическим исследованиям, ибо сопоставительно-типологическое исследование языков разных систем способствует выявлению особенностей в структуре и функционировании отдельных языков. В частности, в разных языках в той или иной степени изучены семантико-структурные и функциональные характеристики аргументов-примет (В.П. Жуков, 2002; Т.М. Николаева, 1995; В.П. Аникин, 2001; А.А. Крикманн, 1995; X. Вальтер, 2000; М.Ф. Чернов, 1976). Для выявления типологических сходств и отличий этнокультурного фона примет целесообразно рассматривать их на уровне целостного содержания и на уровне отдельных ее компонентов.

Актуальность исследования заключается в том, что его результаты наглядно показывают общее и особенное в реализации рассматриваемых языковых единиц средствами разноструктурных языков.

Объектом исследования являются приметы - один из типов паремиологических единиц с аргументативной функцией.

Предметом изучения - структурно-семантические свойства аргументативных примет.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении и углублении знаний о структурно-семантических особенностях примет, в возможности использования материалов диссертации при дальнейшей разработке теоретических проблем паремиологической идеографии. Результаты анализа примет могут быть использованы при разработке теоретических основ лингвострановедческой презентации паремий.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования полученных результатов в практике преподавания русского языка, культурологии, лингвокультурологии, в том числе в иноязычной аудитории. Материалы и выводы проведенного исследования могут быть востребованы при составлении паремиологических сборников и специальных лингвокультурологических словарей русских, чувашских и немецких примет.

Материалом для исследования послужили приметы, извлеченные из сборников и словарей: «Пословицы русского народа» В.И. Даля (1957), «Русские пословицы и поговорки» В.П.Аникина (1988), «Словарь славянской мифологии» Е.А. Грушко, Ю.М. Медведева (1995), «Энциклопедия русских примет» Е.А. Грушко, Ю.М. Медведева (2000), «Пословицы и поговорки русского народа» В.И. Зимина, А.С. Спирина (1996), «Словарь пословиц и поговорок о море» Н. Каланова (2001), «Народный месяцеслов: Пословицы, поговорки, приметы, присловья о временах года и о погоде» Г.Д. Рыженкова (1991), «Пословицы и поговорки народов Востока» Г.Л. Пермякова (1979), «Русские пословицы и поговорки» А.И. Соболева (1961), «Народные приметы и календарь» JI.C. Хренова (1994) и сборники чувашских пословиц и поговорок «Чувашское устное народное творчество» Е.С. Сидоровой и В.А. Ендерова (1984) («Чаваш халах самахлахё. Вак жанрсем») и A.E.Graf «6000 deutsche und russische Sprichworter» («6000 немецких и русских пословиц» А.Е. Графа) (1960).

Цель работы - выявление языковых свойств и раскрытие лингвокультурологического потенциала аргументативных примет.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие конкретные задачи:

- разграничение примет-паремий (языковых единиц) и их текстовых описаний;

- выявление структурно-семантических моделей примет с учетом опыта структурно-логических классификаций пословиц и структурно-семантического моделирования в сфере фразеологии;

- тематико-идеографическая классификация примет по сфере наблюдения и по сфере прогноза с выявлением этнокультурной специфики применения прогноза;

- раскрытие этнокультурного фона национально детерминированных компонентов примет.

Для достижения намеченной цели и решения поставленных в диссертации задач использовались следующие методы:

- описательный, включающий приемы наблюдения, сопоставления, обобщения, классификации анализируемого материала;

- структурно-семантического моделирования;

- компонентного анализа;

- количественно-симптоматический.

Научная новизна исследования определяется обращением к малоизученному материалу (приметы) и новым аспектам его исследования (структурно-семантическое моделирование и лингвокультурологический анализ).

Положения, выносимые на защиту:

- Приметы как языковые единицы, обладающие устойчивостью, стабильностью синтаксической структуры и компонентного состава и воспроизводимостью, необходимо отличать от текстовых описаний примет.

- Несмотря на структурное и функциональное сходство примет с пословицами и поговорками, они образуют самостоятельный и единственный разряд паремий (языковых единиц) с доминантной аргументативной функцией.

- В сфере собственно примет возможно структурно-семантическое моделирование.

- Тематико-идеографическая классификация примет по сфере прогноза позволяет выявить особенности народного мировосприятия и миропонимания, приоритеты народного сознания в разных сферах деятельности человека.

- Тематико-идеографическая классификация примет по сфере наблюдения позволяет говорить о результатах аналитической работы народного сознания по установлению реальных взаимосвязей явлений действительности.

- Компоненты примет обладают этнокультурным фоном, исследование которого раскрывает символику реалий как базу или итог развития суеверных представлений и служит основой лингвокультурологического комментирования примет.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях, а также в докладах на научных конференциях в 2004-2007гг.: на международной научно-практической конференции «Проблемы этнолингводидактики в поликультурной среде» (2004г.); на Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти академика Матвея Михайловича Михайлова (2005г.); на Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» (2006г.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Аргументативные паремические конструкции в разноструктурных языках"

ВЫВОДЫ

Аргументативные паремии - это хранящаяся в языковом сознании ;, матрица-аксиома, о чем свидетельствует применимость одной и той жеЬ||

I1F паремии к различным конкретным ситуациям, для которых она выступае| в качестве константы. Это отличает паремию от обычных высказываний'' не обобщающих, а изображающих реальную ситуацию. ;

Заслуживает внимания с точки зрения типологии синонимия pef i ляционных единиц при оформлении аргументативных отношений в паремических единицах. По своей природе, критерии выделения синтаксической синонимии значительно отличаются от синонимии лексической. |

Синонимичными отношениями могут быть связаны конструкции' принадлежащие различным уровням синтаксиса, т.е. уровню простого предложения и уровню сложного предложения. На уровне простого предложения синонимичными могут быть предложения с предложно-именными сочетаниями и деепричастными оборотами, на уровне сложного I предложения - сложноподчиненные, сложносочиненные и бессоюзные предложения. Таким образом, наблюдается в обусловленностном поле два основных вида синонимических преобразований: трансформация на одном синтаксическом уровне и трансформация на разных уровнях синтаксиса. В семантическом пространстве паремических единиц выделяетс|[:|| имплицитное представление соответствующего смысла. И это представление устанавливается между эксплицитно выраженным следствием и имплицитно выраженной обусловленностной ситуацией, когда имплицитно пред^

1 It! ставленный компонент четко вытекает из эксплицитно выраженного;■) j i компонента. у i

В изучении эксплицитного смысла, в реализации общеязыковы)| универсальных аргументативных смысловых отношений плодотворным является метод полевого структуирования. • I j! Изучая материалы сравниваемых типологически несходных

• русского, немецкого и чувашского языков, установлено, что паремические конструкции могут выражаться такими синонимическими конструкциями ,

I' как развернутой пропозицией (юнкция), которая в языке оформляется , j ' ИИ таксисными структурами (гипотаксис- соположение событий, паратаксису соотнесение (локализации событий, зависимый таксис) и нетаксисным* структурами с зависимым препозитивным компонентом.

Следует отметить, что не только в паремических конструкциях можно встретить, как причинные отношения могут осложняться j 4 условными. В частности, если в причинных предложениях выражено простое реальное событие, то в предложениях, где оформляются условные

• t отношения, это же событие рассматривается в плане реализованной if 'I возможности, или же зависимая часть указывает на единичныи,-и конкретный случай в предложениях с причинным смыслом, в то время как?' зависимая часть в условных предложениях выражает действие реальное но неоднократное, многократно повторяющееся. <

Значительную группу среди рассматриваемых конструкций составляют i предложения, построенные на основе соотношениярелятивов если, коли, как 1 и модусного маркера значит. Семантика данных конструкций характеризуется тем, что в главной части сообщается довод, аргумент, на основании которого делается вывод, умозаключение в придаточной: Если в пору цветения рябины тепло, значит, все лето будет сухим и погожим^j сухменным. -Пилеил чечек дурна вахатра аша тарсан - давёпех аила та типе Ь i Щ: пулать; Как сполохи заиграли, значит, погода переменится; Когда в сад)? ' зацвела рябина, значит, пришла пора высевать на грядки огурцы, тыкву, бобы, кукурузу. ;j;:|

Структурирование ментального поля паремических конструкции;;

• ji • предполагает выявление модусного компонента. Рассматриваемы^ паремические конструкции могут быть основаны на отражении двух ситуаций, носящих диктумный характер или модусно-диктумный характер. 1 Не менее распространенными являются паремии, выражающие темпорально-условно-сопоставительные отношения. В основе сопоставления лежит характеристика ситуации-условия и ситуации-следствия с точки зрения того, что их различает, при этом уменьшение или увеличение i. ■ качественного или количественного признака условия приводит |Л увеличению или уменьшению признака следствия, или условие приводит.^!:' аналогичному следствию. Предикативные части характеризуются синтаксическим параллелизмом, которых создается а) одинаковым порядком слов, особым ритмомелодическим рисунком; б) одинаковым морфологическим выражением главных членов; в) устойчивым лексическим р наполнением частей.

В сопоставляемых языках эллиптические таксисные конструкции имеют следующие структурные модели: а) номинативная конструкция -номинативная конструкция: Красное лето - зеленый покос; Серенько^^ июльское утро - красный денек Серенькое утро - красненький денек; КраснойГ® утро на Устина - красный налив ржи; Короткие оттепели - позднее лето Т мес.); Ясный, солнечный Макарьев день - ранняя весна; Ясное утро на Юрья

- ранний сев; Октябрьский гром - бесснежная зима; Ясный восход солнца I ведрое лето (рязанск.); б) номинативная конструкция - дативная 7 конструкция Зарница - к непогоде; Дожди - к урожаю; Южак (южный ее- . тер) - к теплу ; Розовые облака - к жаре; Беловатые облака утром - к теплу; Розоватые облака - к теплой погоде; Сероватые облака на западе скоро дождь; Красноватая луна - на большой ветер; Белая радуга зимой - г1;| 1 ft!

И : I гм сильному морозу; Урожай рябины - к красной, золотой осени; Звездистая ночь на Богоявление - урожай на горох и ягоды; Крепкий мороз - к урожаю хлебов и гречихи. Сив хёл - тыр пул лайах пуласса; Радуга после X|. продолжительной засухи - к дождю; Гром зимой - к сильным ветрам; Гром,^[-> сентябре - к теплой осени; Гром в августе - к долгой осени Гром в ноябре - тг большому снегу; Туман летом - к ясной погоде. - (?улла тётре пулсан | уяртасса; На Григория Никийского иней на стогах - к мокрому году. ,

В паремических конструкциях препозитивные субстантивй сочетаются с предикатами типа: предвещать (пёлтер), чуять(сис): Грозы предвещают плодородие. - Аслатиллё думарсем тыр пул лайах пуласса пёлтереддё; Погода 17 янв. предсказывает погоду апреля; Сеностав (род мыши, земляной зайчик) пророчит лютую зиму; Южный ветер на Луку-■ I сулит урожай яровых; Морозы обещают бурную весну; Начало цветениях' рябины сигнализирует о массовом появлении тли; Из деревьев раньше дру\ гих чуют весну серые ольхи.

Существительные, распространяющие модель, имеют синкретичную 1 семантику. Такое распространение характерно для существительных пятой группы, у которых значение количество уродившихся злаков или других растений, плодов, грибов" конкретизируется указанием на видовые значения: к урожаю огурцов, к урожаю льна, к урожаю проса и т.п.)

Мотыльки низко летают - к урожаю ярового; Хорошо рябина цветет - к 1! jifrp урожаю льна. - Пилеш лайах дедке дурать - йётён лайах пуласса. :!f

Главной причиной появления зависимых условных нетаксисных структур является периферийность позиции предложно-падежной формы-называющей условие, событийная природа условного детерминанта.

Некоторые адъективы, обозначающие цвет, могут переносное I значение, ведущее к появлению символической образности, которая «гораздо богаче простой метафорической образности, поскольку в : смысловом отношении содержит в себе еще и указания на то или другое < ; свое бытие», например: красная гвоздика, красное знамя, паруса, синяя ( птица. В цветовой символике у каждого народа имеются общие и национальные черты, предпочитаемые табуируемые цвета. В чувашском языке прилагательное сар(а)— эталон для обозначения в поэтическом языке высшей степени качества. Такую значимость этого слова в чувашском языке можно отчасти объяснить тем, что в давние ]

V1 времена, как указывают исследователи, в некоторых тюркских ; языках слово сар(а) имело значения «белый», «светлый», i «желтый». В современном чувашском языке этого прилагательного i можно зафиксировать значения «желтый», «русый», «ядреный», ! «спелый», «золотой», «красивого цвета», «яркий», «красивый».

Другие типы отношений в паремических конструкциях выражаются в , различных типах пропозитивных адъективов. I

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ,

I i

Существование в языке шаблонов как результата регуляризации моделей, порожденных в дискурсе, делает возможным автоматическое воспроизведение языковых единиц от словоформы до целого и. высказывания, а иногда и единиц более крупного формата. Обыденные;:^

II * знания человека вербализуются, то есть передаются средствами языка;:||;;Н различных формах как результаты познавательной деятельности. Сознани| предполагает наличие определенных схем (интеллектуальных структур), в соответствии с которыми человек воспринимает, перерабатывает, хранит и воспроизводит информацию об окружающем мире и о самом себе. Схемы включают правила, понятия, логические операции, используемые человеком для приведения имеющейся у него информации в определенный порядок. В результате анализа и обобщения сведений о закономерных связях, соотношениях явлений, действий человек может прогнозироват|гр|: ситуацию (предсказывать развитие различных событий или явлений). ,|||:

В системе лингвистического знания особое место принадлежит лингвокультурным текстам - паремическим единицам, которые в концентрированном виде выражают сведения о культуре данного народа I содержат смысложизненные оценки, характеризуют важные моменты истории, традиции, нравы и обычаи людей, говорящих на соответствующем языке). Лингвокультурный текст как прецедентный текст может быть противопоставлен культурно-нейтральному тексту. j .

Лингвокультурный текст состоит из культурно-маркированных единиц! |: [ I фи которые можно рассмотреть в различных аспектах (история, авторство'' источник, оформленность, способы выражения - денотация и коннотация)?

Афоризмы и пословицы как лингвокультурные тексты вызывают в сознаний носителей языка определенную совокупность сведений, которая, с одной

- 1 стороны, определяет логическую конструкцию выражения, а с другой

-163- '' обусловливает границы употребления данного выражения, его стилистику^ i связь с определенными жизненными ситуациями, явлениями истории и культуры народа. Совокупность этих сведений составляет культурно^ исторический фон афоризма и пословицы.

Краткие по объему пословичные речения служат типами для языкового моделирования разнообразных ситуаций. Конкретность, разработанность их лексического наполнения по сравнению с более абстрактными матричными: типами (структура слова, предложения) создают иллюзию того, что самар л паремия и есть модель. Однако пословица - это хранящаяся в языковом1 сознании матрица-аксиома, о чем свидетельствует применимость одной и той же паремии к различным конкретным ситуациям, для которых она выступает j в качестве константы. Это отличает паремию от обычных высказываний, не обобщающих, а изображающих реальную ситуацию. Пословица не производится, а воспроизводится применительно к случаю, как обобщающая константа, типизирующая оригинал случай, приводящая его к самой себе. Результат ее применения в речи всегда дает модель, совпадающую со своим1 типом, но достаточно редко буквально совпадающую с прототипом из! реальной ситуации (Борботько 1999). В сознании говорящего на основе реальных наблюдений и мифологических верований формируются I условно-следственные прогностические формулы: если есть (нет) А т будет (не будет) В; если совершить (не совершить) А - последует (не i последует) В. По этим формулам народное сознание организует репрезентацию прогноза в приметах.

Аргументативные отношения в паремических конструкциях: организованы принципом тринарности; с событийной номинализацией i ■< событие-1, событие-2 /соотносится так называемая каузальная связка',' которая занимает вершинное место в обусловленностной номинализаций: Если в простом предложении связка "растворилась" в предикате и более не выделялась в качестве автономного, универсального и постоянного1 i компонента предложения, равноправного с подлежащим сказуемым /связка сохраняется в составном именном сказуемом/, то в обусловленностных' отношениях связка и пропозициональное отношение утверждения' i обслуживают интегральный смысл, причем связка членит обусловленность! f на составы, которые находятся в подчинении. Зависимость здесь1 понимается в том смысле, что всегда можно назвать компонент обусловливаемый и обуславливающий его, а следовательно, и зависимый от обуславливаемого (Ширяев, 991,169/. | (;

Условно-следственные отношения являются доминирующими приметах и на семантико-грамматическом уровне реализуются по-разному!: Под предсказанием (гипотетичностью) понимают любое высказывание относительно тех или иных событий и, в частности, относительно результатов тех или иных действий. j

Семантика условия/предсказания может быть передана следующими маркерами: 1) глагольные компоненты в русском языке: предсказать, предвещать, сулить, сигнализировать, указать, показать, обещать, ожидать, ждать) \ jti быть: Зачесалось в ухе - быть дождю. Иней не сулит добра: будупШ осенние ночные заморозки, которые уничтожат посевы яровых хлебов^ Начало цветения рябины сигнализирует о массовом появлении тли! I

Сильный ветер 1 января обещает урожай орехов ; Второй день февраля показывает: солнечно - к красной весне, пасмурно - жди поздних метелей i В какой части неба звезды блестят сильнее - оттуда жди ветра;Дружная весна - жди большой воды ;

- в чувашском языке: кет, пул, паларт, (-ать/-ет + megge): Хёвел анна чух вал пысакрах курансан, думара кет; Хёвел таса пёлёте ансан\ анна чух вал хай яланхинчен пёчёкрех курансан, пайаркисем пит дутаы пулсан, уяр данталак пуласса кет; Хёвел анна вахатра пёлёт татакёсел^ ] ун хыддан шаваддё пулсан, ваша диле кет; Хёвеланад хёрелсен, пёлёт|

•1

I i

•4 ларсан, думар е таман пулать; Пёлётсем хёвел патнелле пур енчен /и|г пудтаранаддё пулсан, тавала кет; Аслати пёр дёртен тепёр дёре килсе;л кудсан, пар пулать, дав вахатра сивё пулать. Qидём дидсен, ада ganamvj теддё. Уйах хёрлёрех санла пулсан, ваша дил пулать; Шыв динчи шура тётре часах пётсен, уяр пулать. j

- в немецком языке: vorhersagen, voraussagen (предсказать), wahrsagen, weissagen (пророчить), ankundigen (предвещать), versprechen (обещать, сулить), warnen, signalisieren (сигнализировать), hindeuten (auf A.), (hin)weisen (указать, указывать), zeigen (показать), voraussehen, j vorhersehen (предвидеть), bevorstehen (предстоять), deuten (auf (указывать, предвещать), vorzeichnen (предписывать, указывать), ansagerV (оповещать, извещать, предупреждать), erwarten, warten, hoffen (ожидать, ждать), sein (быть; в качестве глагола-связки), werden (становиться), gibt es (имеется); (be)merken (приметить): Bleibt das Laub bis in den November hinein sitzen, so steht ein langer Winter bevor. Если с дерева лист не чисто спадет, будет строгая зима.); Viel Eicheln und Buchnusse lassen strengen Winter erwarten. (После большого урожая строгая зима); Fallt das Laub zeitig im Garten, ist gelinder Winter zu erwarten. (Если лист в саду вовремя спадет, то жди теплую зиму.); ^Ijpjf Hof oder Ring um die Sonne deutet auf Regen und Wind. (Кольцо вокруг}} солнца - к ненастью,); Wenn nach Johanni (24. Juni) der Kuckuck schreiV, gibt es eine teuere Zeit. (Кукушка кукует до Петрова дня (29. VI).); Die Neujahrsnacht hell und klar, deutet auf ein gutes Jahr. (Доел. Ясная Новогодняя ночь предвещает хороший год.); Lichtmess hell und klar, gibt es ein gutes Jahr. (Какова погода на Сретенье (2.II.), такова и весна будет); Feuchter Marz ist des Bauern Schmerz. (Сырой март-головная боль крестьянина.); 1st es von Ostern bis Pfingsten schon, wird billige Butter am t'.H

Markte stehn. (Егорий с теплом, а Никола с кормом.); Aprilregen ist г

Bauern gelegen. (Апрель с водою, май с травою.) Mai warm und trocken' i!

1 i" ' i f if

•t t verspricht geringe Brocken. (Ай, ай, государь май, тепл да голоден. - Доел, v " j" i * j

Теплый и сухой май обещает мало хлеба.); 1st Agidii (l.Sept.) ein heller Tag li ff ich dir guten Herbst ansag\ (Семин день (I.IX.) - бабье лето.—Если в Семин., \ »t I день погода ясная, то это предвещает хорошую осень.); Dunkler Dezembe| deutet auf ein gutes Jahr. (На Рождество метель — пчелы хорошо роиться будут. (Доел.) - Темный декабрь указывает на хороший год). \

2) пропозитивные субстантивы i

•I '

- в русском языке: прпмепш, знак, сигнал, предвестник, обещание. Они реализуются в сложных предложениях, маркируя событие-следствие. Наиболее частотным является существительное примета, семантика

I ; | которого может осложняться аксиологической оценкой, передаваемой';? j прилагательным: хорошая (добрая, верная) примета - плохая примета \ ft' I; , • и. I!'

Коли в Андреев день ясно и холодно - добрая примета, а коли тепло'Щ

I' плохая;Первый туман лета - верная грибная примета (Рыженов);

Прилет ласточек - добрая примета настоящей весны ; Предвестником I весны бывает полет жаворонка ; Появление облаков вечером на западной^ половине неба — признак приближения непогоды;Двойная (тройная) радуга - признак дождливой погоды;

- в чувашском языке: санав, палла. Пёрремёш юр дусан тепёр уиахран хел ларасси палла.

- в немецком языке: npimema-das Merkmal, das Kennzeichen, da.|:я Symptom; предзнаменование - das Vorzeichen; поверье - der Volksglaube\ ожидание - das Warten, die Erwartung, die Hoffnung; признак - das Merkmal\ I das Kennzeichen; наблюдение - die Beobachtung, die Aufsicht; предвидение r die Voraussicht; предсказание - die Vorhersage, die Voraussage; обещание j das Versprechen; предвестник - der Vorbote, der Verkunder; сигнал - das Signal, das Zeichen; знак- das Zeichen, das Symbol; поверье- der Volksglaube; указание - die Anweisung, der Hinweis. Ein Ring um den Mond ist ein Zeichen I von nahendem Regen. (Кольцо вокруг луны - к ветру.). ш ".iii1':!

3) ситуанты

- в русском языке: "после+род.п.", "по+пред.п.": После большого урожая будет строгая зима; После очень сильной изморози наступает i j оттепель - (Сильная изморозь предвещает оттепель). Если событие'i ' выражаемое предложно-падежнои группой следует за действием основной^ события, то используются синтаксемы "пред.+тв.п.", "к+дат.п.", "на+вин.п."|

Перед дождем пчелы сидят в улье - (Пчелы сидят в улье - предвещает i дождь). j

- в чувашском языке используются послелоги, послеложные слова й аффиксы сан/сен: Уйах илура, тёксём пулсан, ашатать, теддё. - Бледная луна - к потеплению; Ула курак караклатсан, йёпе пулать, теддё. - Вороны j кричат к осадкам; Тыр-пул ваша пулна хыддан хёл сивё пулать. - Хлеба урожай, так зима холодна. U if

С онтологической сущностью обусловленности связа^1' семантический признак - смысловая отмеченность, которая относится к инвариантному уровню абстракции. Критериями выделения эксплицитных явных) и имплицитных (скрытых) смыслов следует считать наличие I смыслового противопоставления и определенного способа их выражения. В связи с этим представляется, что предложение любой структуры имеет несколько уровней смысла; а) отвлеченный смысл (конкретное смысловое содержание); б) композиционно-речевой смысл (смысл, возникающий ;в ! результате взаимодеиствия языковых и неязыковых компонентов и ||; ' ' предложениями текста); в) фоновый смысл. Уровневая градация смысла " 1' позволяет проследить взаимодеиствие эксплицитного и имплицитног^ I смыслов. !

Аргументативные отношения в паремических конструкциях характеризуется широкой семантической вариативностью, связанной со сложной системой средств формального выражения. i

В изучении эксплицитного смысла, в реализации общеязыковых j универсальных паремических смысловых отношений плодотворным является метод полевого структуирования. Современная лингвистическая теория, ведущими принципами которой стали функционализм, когнитивизм и антропоцентризм, исходит из понимания языка как культурного кода нации' i Ж средства трансляции социально значимого и духовно-ценностного опытам] носителей языка, как вербализованной формы этнического сознани^р отражающей национально-культурные особенности мировидения и миропонимания. Особую актуальность приобретает на данном этапе изучение моделей в сознании говорящего. Соответствующие модели образно характеризуют человека, эмоционально-оценочно определяют его внешние и внутренние качества, действия, состояния и т.п. Сопоставительный материал рассматриваемых нами языков позволяет выделить структурно^ семантических модели паремических конструкций. л:; г

Паремические конструкции отражают своеобразие национально} (|;[ li-s j культуры русского, чувашского, немецкого народов. Многие приметьт; содержат в себе компоненты, обладающие собственным этнокультурный фоном. Исследование паремий в лингвокультурологическом ключе весьма I продуктивно и перспективно в рамках описания этнической ментальности! Более того, паремический вариант концепта зачастую является своего рода «эталоном сравнения» при изучении особенностей мировидения отдельной («сильной») языковой личности - писателя, публициста, публичного политика. ; !

При обращении к художественному тексту как эстетической ценности i f f

•iji: г : л; паремии следует рассматривать как одно из средств, создающих творческий-почерк отдельного автора. Своеобразие проявляется не только в их наборе^ но и в приёмах введения в ткань текста. Вид, в котором паремии употребляются в прозаическом произведении, и способы введения их в текст определяются авторским замыслом и различием творческого почерка.

Время меняет взгляд на соотношение значимости личности в обществе и общества для личности. В соответствии с этим меняется и роль паремий в речи носителей языка. Если в художественных текстах XIX в. по большей части обращение к пословицам и поговоркам обусловливалось стремлением сверить ситуацию с неким общеизвестным образцом, квалифицировать факт указать на эталон поведения, то в XX в. эта тенденция оперирования паремиями перестаёт быть единственной. Интеллектуальная, думающая личность должна быть способной на творческое мышление, на формулирование собственных обобщений, которые опираются на её же жизненный и культурный опыт. Традиционным формулам народной мудрости при этом отводится третьестепенная роль.

Аргументативные паремии - это хранящаяся в языковом сознании матрица-аксиома, о чем свидетельствует применимость одной и той же паремии к различным конкретным ситуациям, для которых она выступает в качестве константы. Это отличает паремию от обычных высказываний, не обобщающих, а изображающих реальную ситуацию.

Заслуживает внимания с точки зрения типологии синонимия реляционных единиц при оформлении аргументативных отношений в паремических единицах. По своей природе, критерии выделения синтаксической синонимии значительно отличаются от синонимии лексической.

Синонимичными отношениями могут быть связаны конструкции принадлежащие различным уровням синтаксиса, т.е. уровню простого предложения и уровню сложного предложения. На уровне простого предложения синонимичными могут быть предложения с предложно-именными сочетаниями и деепричастными оборотами, на уровне сложного предложения - сложноподчиненные, сложносочиненные и бессоюзные предложения. Таким образом, наблюдается в обусловленностном поле два основных вида синонимических преобразований: трансформация на одном синтаксическом уровне и трансформация на разных уровнях синтаксиса.

В семантическом пространстве паремических единиц выделяется имплицитное представление соответствующего смысла. И это представление устанавливается между эксплицитно выраженным следствием и имплицитно выраженной обусловленностной ситуацией, когда имплицитно представленный компонент четко вытекает из эксплицитно выраженного компонента.

В изучении эксплицитного смысла, в реализации общеязыковых универсальных аргументативных смысловых отношений плодотворным является метод полевого структуирования.

Изучая материалы сравниваемых типологически несходных русского, немецкого и чувашского языков, установлено, что паремическиё конструкции могут выражаться такими синонимическими конструкциями , как развернутой пропозицией (юнкция), которая в языке оформляется таксисными структурами (гипотаксис- соположение событий, паратаксис-соотнесение /локализации событий, зависимый таксис) и нетаксисными структурами с зависимым препозитивным компонентом.

Следует отметить, что не только в паремических конструкциях . можно встретить, как причинные отношения могут осложняться условными. В частности, если в причинных предложениях выражено простое реальное событие, то в предложениях, где оформляются условные отношения, это же событие рассматривается в плане реализованной возможности, или же зависимая часть указывает на единичный, конкретный случай в предложениях с причинным смыслом, в то время как зависимая часть в условных предложениях выражает действие реальное, но неоднократное, многократно повторяющееся действие.

Значительную группу среди рассматриваемых конструкций составляют;. предложения, построенные на основе соотношениярелятивов если, коли, как и модусного маркера значит. Семантика данных конструкций характеризуется тем, что в главной части сообщается довод, аргумент, на основании которого делается вывод, умозаключение в придаточной: Если в пору цветения рябины тепло, значит, все лето будет сухим и погожим, сухменным ; Как сполохи заиграли, значит, погода переменится ; Когда в саду зацвела рябина, значит, пришла пора высевать на грядки огурцы, тыкву, бобы, кукурузу;.

Структурирование ментального поля паремических конструкций предполагает выявление модусного компонента. Рассматриваемые паремические конструкции могут быть основаны на отражении двух ситуаций, носящих диктумный характер или модусно-диктумный характер.

1. •

Не менее распространенными являются паремии, выражающие темпорально-условно-сопоставительные отношения. В основе сопоставления лежит характеристика ситуации-условия и ситуации-следствия с точки зрения того, что их различает, при этом уменьшение или увеличение качественного или количественного признака условия приводит к увеличению или уменьшению признака следствия, или условие приводит к аналогичному следствию. Предикативные части характеризуются синтаксическим параллелизмом, которых создается а) одинаковым порядком слов, особым ритмомелодическим рисунком; б) одинаковым морфологическим выражением главных членов; в) устойчивым лексическим наполнением частей. :

В сопоставляемых языках эллиптические таксисные конструкции имеют следующие структурные модели: а) номинативная конструкция -номинативная конструкция: Красное лето - зеленый покос; Серенькое июльское утро - красный денек Серенькое утро - красненький денек; Красное утро на Устина - красный налив ржи;Короткие оттепели - позднее лето (мес.); Ясный, солнечный Макарьев день - ранняя весна; Ясное утро на Юрья - ранний сев; Октябрьский гром - бесснежная зима; Ясный восход солнца - ведрое лето (рязанск.); б) номинативная конструкция - дативная конструкция Зарница - к непогоде; Дожди - к урожаю; Южак (южный ветер) - к теплу; Розовые облака - к жаре; Беловатые облака утром - к теплу; Розоватые облака - к теплой погоде; Сероватые облака на западе - скоро дождь; Красноватая луна - на большой ветер; Белая радуга зимой - к сильному морозу; Урожай рябины - к красной, золотой осени; Звездистая ночь на Богоявление - урожай на горох и ягоды; Крепкий мороз - к урожаю хлебов и гречихи; Радуга после продолжительной засухи - к дождю; Гром зимой - к сильным ветрам; Гром в сентябре - к теплой осени; Гром в августе - к долгой осени Гром в ноябре - к большому снегу Туман летом - к ясной погоде; На Григория Никийского иней на стогах - к мокрому году.

В паремических конструкциях пропозитивные субстантивы ' 1 1 сочетаются с предикатами типа: предвещать (пёлтер), чуять (систер): Грозы предвещают плодородие; Погода 17 янв. предсказывает погоду апреля; Сеностав (род мыши, земляной зайчик) пророчит лютую зиму; Южный ветер на Луку сулит урожай яровых (Ермолов с. 56); Морозы обещают бурную весну; Начало цветения рябины сигнализирует о массовом появлении тли; Из деревьев раньше других чуют весну серые ольхи.

Существительные, распространяющие модель, имеют синкретичную семантику. Такое распространение характерно для существительных пятой группы, у которых значение "количество уродившихся злаков или других растений, плодов, грибов" конкретизируется указанием на видовые значения: к урожаю огурцов, к урожаю льна, к урожаю проса и т.п.: Мотыльки низко летают - к урожаю ярового; Хорошо рябина цветет - к урожаю льна.

Главной причиной появления зависимых условных нетаксисных структур является периферийность позиции предложно-падежной формы, называющей условие, событийная природа условного детерминанта.

Некоторые адъективы, обозначающие цвет, могут переносное ; г; • Iзначение, ведущее к появлению символической образности, которая f гораздо богаче простой метафорической образности, поскольку в смысловом отношении содержит в себе еще и указания на то или другое свое бытие», например: красная гвоздика, красное знамя, паруса, синяя : птица. В цветовой символике у каждого народа имеются общие и национальные черты, предпочитаемые табуируемые цвета. В чувашском языке прилагательное сар(а)— эталон для обозначения в поэтическом языке высшей степени качества. Такую значимость этого слова в чувашском языке можно отчасти объяснить тем, что в давние времена, как указывают исследователи, в некоторых тюркских языках слово сар(а) имело значения «белый», «светлый», «желтый». В современном чувашском языке этого прилагательного можно зафиксировать значения «желтый», «русый», «ядреный», «спелый», ! «золотой», «красивого цвета», «яркий», «красивый».

Темпоральные отношения выражаются в паремических конструкциях, в которых пропозитивный адъектив выражается прилагательными типа летний, осенний, зимний, весенний(1); утренний, дневной, вечерний

Список научной литературыСемёнова, Елена Николаевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абрамов Б.А. Теоретическая грамматика немецкого языка / Б.А. Абрамов . - М.: Наука. - 2001. - 285 с. г-

2. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики / В.Г. Адмони. Л.: Наука. -1988.-239с.

3. Адмони В.Г. Сложноспаянное предложение в тюркских языках/ В.Г. Адмони // Советская тюркология. 1982. - №5. - С. 50-56.

4. Азадовский М. К. История русской фольклористики. М.: Учпедгиз, 1958.-479 с.

5. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка/Г. Н. Акимова. М.: Высшая школа, 1990. - 168с.

6. Актуальные проблемы российского языкознания; 1992-1996.-М. 1997.-230 с.

7. Алиференко Н.Ф. Фразеология в системе русского языка / Н. Ф. Алиференко. Волгоград, 1993. - 130с.

8. Андрамонова Н.А., Салмина Л.М. Условно-временные сложноподчиненные предложения в современном русском языке / Андрамонова Н.А., Салмина Л.М. // Вопросы формирования лексико-грамматического строя русского языка. Казань: Изд-во КГПИ, 1981,С.4-6.j » :5 :

9. Андрамонова Н.А. Сложные предложения, выражающие обстоятельственные отношения в современном русском языке/ Н. А. Андрамонова. Казань: Изд-во КГУ, 1977. - 176 с.

10. Ю.Андреев Н.А. Чаваш чёлхин стилистики, I п. Шупашкар, 1958.

11. П.Аникин В.П. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и русский фольклор / Аникин В.П. М, 1997. - 345 с.

12. Аникин В.П. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор. М.: Учпедгиз, 1957. - 240 с.ii' .< 1f: '■

13. Аникин В.П. Русский фольклор. М.: Высшая школа, 1987. - 285 с. Н.Аникин В.П. Русское устное народное творчество. - М.: Высшая школа, 2001.-726 с.

14. Аникин В.П. Теория фольклора. Курс лекций. М.: МГУ, 1996.-408 с.i.

15. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю. Д. Апресян. М.: Наука, 1974. - 567 с. :

16. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания /10. Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. -№1.-С. 14-17.

17. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические аспекты /Н. Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976. - 383 с.

18. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры,1999.-896 с.

19. Атабекова А.А. Язык как лингвокультурный код нации: роль инотонации // Язык образования и образование языка. Материалы международной научной конференции. В. Новгород: изд. НовГУ,2000.-С. 19-20.

20. Афанасьев А.Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература / А. Н. Афанасьев. М.: Сов. Россия, 1986. - 368 с.

21. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.: Индрик,Т. 1,1994.-576 с.

22. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966 - 607 с. : j'

23. Ашмарин Н.И. Ваттисем калана самахсем. Шупашкар, 1925.

24. Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса, ч. I. Казань, 1903; ч. II. Симбирск, 1923.

25. Ашмарин Н.И. Чаваш самахёсен кёнеки, I-XVII т. Хусан, 1928-1929. Шупашкар, 1929-1950.

26. Бабаева Е.В. Лингвокультурологическое описание картины социальныхнорм // Известия Волгоградского педагогического университета. Серия «Филологические науки», № 1. Волгоград, 2002, - С. 54-60.

27. Бабайцева В.В. Система членов предложения в современном русском языке / В.В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1988.-159 с.

28. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русского языка: Моногр./ В.В. Бабайцева. М.: Дрофа, 2000. - 640 с.

29. Бабкин А. М. Русская фразеология, ее развитие и источники. JL: Наука, 1970.-263 с.

30. Баранов О.С. Идеографический словарь русского языка. М.: «Прометей», 1990. - 252 с.

31. Барли Н. Структурный подход к максиме // Паремиологические исследования. М.: Наука, 1984. - С. 127-148.

32. Бархударов JI.C. Язык и перевод. М.: , 1975. - с.

33. Бондарко А.В. Функциональная грамматика / А.В. Бондарко. т М., 1984.- 136 с.

34. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. М.: Наука, 1983. - 208 с.

35. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл / А.В. Бондарко. JL: Наука, 1978. - 175 с.

36. Брагина А.А. Лексика языка и культура страны: Изучение лексики в лингвострановедческом аспекте / А.А. Брагина. М.: Русский язык, 1986.- 152 с.

37. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке / Н.С. Валгина. М.: Логос, 2001. - 304 с.

38. Валиуллина З.М. Сопоставительная грамматика русского и языков / З.М. Валиуллина. Казань, 1983,152 с.

39. Васильев В.П. Метеорологическая лексика. Автореф. дис. . канд. филол. наук / В.П. Васильев. - Томск, 1986. - 18 с.

40. Васильев JI.M. Современная лингвистическая семантика / JI.M. Васильев. М.: Высшая школа, 1990. - 346 с.

41. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров // Словари и лингвострановедение. М.: Рус. яз., 1982. -С.89-98.

42. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного (методическое руководство) / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1983.- 269 с.

43. Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике: Избранные труды / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1975. - 559 с.

44. Виноградов В.В. Русский язык: грамматическое учение о слове /В.В. Виноградов. M.-JL: Учпедгиз, 1947. - 784 с.

45. Власова М.Н. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. -СПб.: «Азбука», 2000. 672 с. |

46. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1980.

47. Волков Г.Н. Ваттисем вёрентсе калани. «Таван Атал», 1995,4№.

48. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997. -331 с.

49. Гак В.Г. Пространство мысли: (Опыт систематизации слов ментального поля) / В.Г. Гак // Логический анализ: ментальные действия. М., 1993. - С.22-29.

50. Гак В.Г. Этимолого-семантические поля в лексике / В.Г. Гак // Филологический сборник. М., 1995. - С. 107-117. j

51. Гвоздев В.В. Место пословиц как структурно-семантических образований в языке: Дис. .канд. филол. наук / В.В. Гвоздев. М, 1983. - 207 с.

52. Герасимова К.М. Лексикографическая и семантическаяинтерпретация прилагательных вкусового ощущения: Автореф. дис. .канд. филол. наук/К.М. Герасимова. -М., 1985. 19с.

53. Грамматика русского языка.- М., 1954. Т.2. 444 с.

54. Грамматика современного русского литературного языка АН СССР. М., 1970.-768 с.

55. Григас К. Литовские пословицы. Вильнюс: Вага, 1987. - 335 с.

56. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии,- М.: «Русский купец», «Братья славяне», 1995. 356 с. j

57. Гумбольт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985 - 450 с.

58. Даль В.И. Напутное // Пословицы русского народа. — М.: Художественая литература, 1984. Т. 1,- с.

59. Даль В.И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа. -СПб: «Литера», 1994. 477 с.

60. Даль В.И. Пословицы русского народа. М.: Изд. художественной литературы, 1957.-991 с.

61. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4 . -М.:1. •

62. Русский язык», 1981. 699 с. II

63. Дмитриева Е.Н. Контрастивная характеристика прилагательных в русском и якутском языках / Е.Н. Дмитриева // Межкультурный диалог на евразийском пространстве: материалы научно-практической конференции Уфа, 2002. - С.79-82.

64. Дмитриева B.C. Лексико-семантическая сочетаемость имен, называющих атмосферные осадки, в русском языке: Дис. .канд. филол. наук / B.C. Дмитриева. Казань, 1985. - 182 с.

65. Дмитриева О. А. Культурно-языковые характеристикиj;!пословиц и афоризмов: (На материале французского и русского; языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук / О.А. Дмитриева. -Волгоград, 1997. 16 с.

66. Дмитриева О.А. Лингвокультурологический потенциал паремий

67. Коммуникативно-прагматические аспекты фразеологии ~

68. Волгоград, 1999.-С. 163-164.

69. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии //Вопросы языкознания. 1997. № 6. С. 37-38.

70. Ермаков Н.Я. Пословицы русского народа / Н.Я. Ермаков. СПб., 1894.-48 с.

71. Ефимов Ю.Ф. Лексико-грамматические особенности чувашских пословиц и поговорок (Автореф. диссертации на соискание уч. степени канд. фил. наук). Алма-Ата, 1978. j

72. Ефремова Т.В. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. В 2-х т. М.: «Русский язык», 2001.-1232 с.

73. Жигулев A.M. Русские народные пословицы и поговорки. М.: «Московский рабочий», 1965. - 360 с.

74. Иванова Е.В. Пословичные картины мира. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2002. 160 с.

75. Иванова Н.Н. Народные приметы в диалектическом словаре: Вопросы региональной лингвистики / Н.Н. Иванова. Волгоград, 2002. - С.156-158.

76. Иваровская В.М. Синтагматико-парадигматические особенности прилагательных со значением цвета в русском языке и отражение этих особенностей в поэтических текстах XVIII-XX вв. Автореф. дис. .канд.филол. наук / В.М. Иваровская. - СПб., 2001. - 24 с.

77. Каланов Н. Словарь пословиц и поговорок о море. М.: «Грааль», 2001.-368 с.

78. Камынина А.А. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения: Осложнение простого предложения полупредикативными членами / А.А. Камынина. М.: Изд-во МГУ, 1983.- 102 с.

79. Капица Ф.С. Славянские национальные верования, праздники и ритуалы. М.: Флинта: Наука, 2001. - 216 с. ■ ■ i

80. Карасик В.И. Концепт как категория лингвокультурологии // Известия Волгоградского государственного педагогического университета.Серия «Филологические науки», №1(01).— Волгоград, 2002.-С. 14-23.

81. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1981. - 366 с.

82. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. - 355 с.

83. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с. 44. |

84. Касьянова В.М. Национально-культурное своеобразие русскойфразеологии: (На материале русских пословиц) / В.М. Касьянова // Теория и практика преподавания русской словесности. М.,1995. г Вып.1.-С. 151-164. ;

85. Катлинская Л.П. Об особой категории слов в разряде относительных прилагательных современного русского языка / Л.П. Катлинская // Грамматика и норма. М.: Наука, 1977. - С.92-106.

86. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд. ЛГУ, 1986.-311с.

87. Коловорот. Славянский календарь-месяцеслов. СПб.: . Община «Крина», 1995.-128 с.

88. Короткова М.В. Путешествие в историю русского быта. — М.: «Русское слово», 1998.-256 с. j

89. Костенко В.А. Имена прилагательные в современном литературном языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук / В.А. Костенко. -Казань, 2002. -22 с.

90. Костомаров В.Г., Верещагин Е.М. Отбор и семантизация фразеологизмов в учебном лингвострановедческом словаре // Словари и лингвострановедение. -М.: «Русский язык», 1982.- С. 98-108,

91. Крикманн А.А. Паремиологические эксперименты Г.Л. Пермякова // Малые формы фольклора. Сборник статей памяти Г.Л. Пермякова. т М.: «Восточная литература РАН», 1995.-С. 338-382. j

92. Круглый год. Русский земледельческий календарь / Сост., вступ. статья и прим. А.Ф. Некрыловой. М.: «Правда», 1991. - 493 с.

93. Кузнецов А.М. От компонентного анализа к компонентному синтезу/А.М. Кузнецов. М.: Наука, 1986. - 123 с.

94. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь. -СПб.: Норинт, 2003.-1536с.

95. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка / Э.В. Кузнецова.

96. М.: Высшая школа, 1989. 216 с. jkг

97. Лазутин С.Г. Поговорка цветочек, пословица - ягодка // Русская речь,1985. N4.-C. 121-125.

98. Латышев Л.К. Проблемы эквивалентности в переводе: Автореф*. дис. .д-ра филол. наук / Л.К. Латышев. М., 1983. - 32 с. 1

99. Лебедев П.Ф. Пословица вовек не сломится // Русская речь, 1987. № 1.-С. 126-129.

100. Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы (Тезисы международной конференции). Т.1. - М.,1995. Т.2. - М., 1995.

101. Лобикова Р.Н. Формирование имен прилагательных в русском языке XVII века: (На материале отглагольных прилагательных) / Р.Н. Лобикова // Лингвистика как форма жизни. Кемерово, 2002. - С. 142-148. 1

102. Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных й прагматических контекстов. М., 1989. - 288 с.

103. Логический анализ языка: Культурные концепты. М: Наука. 1991.

104. Логический анализ языка: Ментальные действия. М.: Наука, 1993.

105. Ломтев Т.П. Структура предложений в современном русском языке / Т.П. Ломтев. М., 1979. - 198 с.i;'if:'i

106. Лосева Н.Е. Выражение условных отношений в структуре простого предложения: Дис. .канд. филол. наук / Н.Е. Лосева. -М.,1985. -184 с.i:

107. Макушева О.А. Метеорологическая лексика в орловских говорах: Дис. .канд. филол. наук / О.А. Макушева. Орел, 1994. - 220 с. i

108. Мамонтов А.С. Язык и культура: основы сопоставительного лингвострановедения: Автореф. дис. .д-ра филол. наук / А.С. Мамонтов.-М.,2000. -53 с.

109. Махмутов Х.Ш. Афористические жанры фольклора. Дис. в виде научного доклада на соискание уч. ст. д-ра филол. наук / Х.Ш.Махмутов. Казань, 1995. - 76с.

110. Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996. - 231 с.'

111. Меркурьев И.С. Живая речь Кольских поморов. Мурманск: Мурманское книжное издательство, 1979. 184 с.

112. Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. -93 с.

113. Мечниковская Н.Б. Язык и религия: Пособие для студентов1.>гуманитарных вузов / Н.Б. Мечниковская. М., 1988. - 352 с. j

114. Минько Л.И. Суеверия и приметы. Минск: «Наука и техника», 1975.-191с.

115. Мир через культуру. М. :Изд-во МГТУ, 1993. - 124 с.

116. Миронов В.А. Двенадцать месяцев года. М.: «Советская Россия», 1991.-174 с.

117. Мифтахова И.Г. Развитие грамматической теории в языкознании. Самостоятельные части речи (по грамматикам конца XIX-начала ХХв):

118. Автореф. дис. . канд. филол. наук / И.Г. Мифтахова. Казань, 1998. -29 с.

119. Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2-х т. М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. - 672 с.i.

120. Мокиенко В. М. В глубь поговорки. -М.: Просвещение, 1975. 173 с;

121. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.: Высшая школа, 1989. -286 с.

122. Мокиенко В.М., Вальтер X. Пословицы в современной русской речи и жаргоне // Пословицы русского субстандарта (Материалы к словарю). -М.: 2000. С.3-23.

123. Московский A.M. Изобразительные средства пословиц и поговорок //Русская речь, 1977. № 4. С. 51-55.

124. Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов / Э.М. Мурзаев. М.: Мысль, 1984. - 654 с. м

125. Мусаев К.М. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении / К.М. Мусаев. М.,1975.

126. Мучник И.П. Грамматические категории глагола и имени прилагательного в современном русском языке / И.П. Мучник. М.: Наука, 1971.-298с.

127. Народный месяцеслов. Пословицы, поговорки, приметы, присловья о временах года и о погоде. / Сост. Г.Д. Рыженков. М.: «Современник», 1991.-126 с.

128. Некрылова А.Ф. Русский земледельческий календарь // Некрылова А.Ф.-М.: 1975.- 150с. ■!

129. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения / М.В. Никитин. М.: Высшая школа, 1988. - 168 с.

130. Никитина СЕ. Устная народная культура и языковое сознание / С.Е. Никитина. М, 1993.-188 с.

131. Никитина Т.Г. Далеко ли падает яблоко от яблони (К вопросу осмысловом потенциале приметы). // В.И. Даль в парадигме идей современной науки: язык словесность - культура - словари. -Иваново: Ивановский государственный университет, 1999.

132. Никитина Т.Г. Проблемы тематико-идеографической классификации пословиц // В.И. Даль в парадигме идей современной науки: язык -словесность культура - словари. - Ивановой Ивановский государственный университет, 2004. - С. 228-230. i

133. Николаева Т.М. Обобщенное, конкретное и неопределенное в паремии // Малые формы фольклора: Сборник статей памяти Г.Л. Пермякова. -М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1995. С. 311-324.

134. Никольский Н.В. О пословицах чувашского народа.- «Учен. зап. ЧНИИ», в. 18. Чебоксары, 1958.

135. Нуриахметова А.Г. Некоторые особенности синонимических гнезд и имен прилагательных / А.Г. Нуриахметова // Филологические науки. Лингвистика: Сб. научных статей. Л, 1975. - С.3-7. j;

136. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: «Русский язык», 1990. -921 с.

137. Оркина Л.Н. Аспектуально-темпоральная характеристика высказываний с семантикой обусловленности временного и условного типов: (На материале русского языка) / Л.Н. Оркина. Чебоксары, 1999. - 200с.

138. Ощепков В.В. Культурологические, этнографические итипологические аспекты лингвострановедения: Автореф. дисс. .ii .канд.филол. наук /В.В. Ощепков. М.,1993. - 35 с. |

139. Павлова Е.Г. Опыт классификации народных примет //Паремиологические исследования. М.: Наука, 1984. - С. 294-299.

140. Падучева Е.В О семантике синтаксиса: (Материалы к трансформационной грамматике русского языка) / Е.В. Падучева. -М.: Наука, 1974.-292 с.

141. Падучева Е.В. Семантические исследования: (Семантика времени и вида в русском языке; семантика нарратива) / Е.В. Падучева. М.,1996.-464 с.

142. Панов М.В. Об аналитических прилагательных / М.В. Панов // Фонетика. Фонология. Грамматика. М.: Наука, 1971. - С.240-253.

143. Переходность и синкретизм в языке и речи: Межвузовский сборник научных трудов. М.: Изд-во Прометей, 1991. - 267 с. . j;

144. Пермяков Г.Л. Основы структурной паремиологии / Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1988. - 237 с.

145. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки: (Заметки по общей теории клише) / Г.Л. Пермяков. М.: Наука. 1970. - 240 с.

146. Пермяков Г.Л. Грамматика пословичной мудрости//Пословицы и поговорки народов Востока. М.: Наука, 1968. - С. 7-61.

147. Пермяков Г.Л. Избранные пословицы и поговорки народов Востока. -М.: Наука, 1968.-376 с.is

148. Пермяков Г.Л. К вопросу о структуре паремиологического фонда /Г.Л. Пермяков// Типологические исследования по фольклору: Сборник статей памяти В.Я. Проппа (1895-1970). М., 1975. - С. 247274.

149. Пермяков Г.Л. Паремиологический эксперимент. Материалы для паремиологического минимума / Г.Л. Пермяков. -М.: Наука, 1971.- 49с.

150. Пермяков Г.Л. Пословицы и поговорки народов Востока. Систематизированное собрание изречений двухсот народов. М.: Наука, 1979.-671 с.ii!

151. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещенииi

152. A.M. Пешковский. М., 1956. - 512 с. i

153. Подюков И. А. Культурно-семиотические аспекты народной фразеологии: Автореф. дис. .д-ра филол. наук / И.А. Подюков. СПб.,1997.-39 с.

154. Пойда О.Б. Лексико-семантические связи слов, называющих явления природы, в брянских говорах: Автореф. дис. .канд. филол. наук /О.Б. Пойда. Л., 1988. - 18 с.

155. Поливанов Е.Д. Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком / Е.Д. Поливанов. Ташкент: Госиздат, 1933. - 182 с.

156. Попов И.А. Лексика природы как объект лингвогеографического изучения / И.А. Попов // Лексика и фразеология северо русских говоров. -Вологда, 1980. - С.42-60. j

157. Попова Н.С. Мифопоэтический концепт как вид когнитивной метафоры (на материале русских и немецких наименований времен года): Автореф. дис. .канд. филол. наук / Н.С.Попова. Воронеж, 2001. - 23 с.

158. Пословица/Загадка. / Под ред. Г.Л. Пермякова. М.: Наука, 1978.

159. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2 / А.А. Потебня. М., 1958. - 536 с.

160. Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка / А.А. Потебня. Харьков, 1894. - 164 с j:

161. Потебня А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня. Харьков, 1913.-125 с. i

162. Потебня А.А. Слово и миф. М.: «Правда», 1989. - 622 с.

163. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. -96с.

164. Прияткина А.Ф. Русский язык. Синтаксис осложненного предложения / А.Ф. Прияткина. М.: Высшая школа, 1990. -176 с.

165. Прохоров Ю.Е. Из истории описания национальног;культурного компонента семантики русских пословиц, поговоро^ и крылатых выражений // Словари и лингвострановедение. М.: «Русский язык», 1982.-С. 135-142. !

166. Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1-15.- JI.(СПб).: Изд. Ленингр. (СПб) университета, 1967-2004. ;

167. Райхштейн А.Д. Лингвострановедческий аспект устойчивых словесных комплексов // Словари и лингвострановедение. — М.: «Русский язык»,1982.-С. 142-153.

168. Рогозина С.В. Пословицы и поговорки как источник культурно-исторических сведений // Коммуникативно-прагматические аспекты фразеологии. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 159-161.

169. Рождественский Ю.В. Общая филология / Ю.В. Рождественский. М, 1996. -326с.

170. Рождественский Ю. В. Что такое теория клише? // Пермяков Г. Л. От поговорки до сказки. М.: Наука, 1970. - С. 213-237.

171. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М/. Высшая школа, 1979.-224 с. ,||

172. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. М., 1976.-400 с.

173. Ройтер Т. Суеверные представления о судьбе: русские приметы в сознании современного городского жителя / Т. Ройтер // Понятие судьбы в контексте разных культур. М. 1994.

174. Русская грамматика: В 2 т. М.: Наука, 1980. - 710 с.

175. Русские народные сказки. М.: Наука, 1969. - 406 с.

176. Русские пословицы и поговорки / Под ред. Аникина В.П. M.jij Художественная литература, 1988.-431 с. j

177. Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. /

178. Собр. М. Забылиным. СПб.: «Брайт Лайт», 1994. - 464 с.

179. Русский язык. Энциклопедия. / Под ред. Ю.Н. Караулова. М.; Большая Российская энциклопедия, 2003. - 704 с. !

180. Рыбка Н.Д. Выражение значения следствия в простом предложении в современном русском литературном языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук/Н.Д. Рыбка. М., 1984. - 16 с.

181. Рыбникова М.А. Введение // Русские пословицы и поговорки. М.: Академия наук СССР, 1961 (232 с).

182. Рэдфорд Э. и М. А., Миненок Е. Энциклопедия суеверий. М.: «Изд. ACT», «Астрель», «Миф», 2001. - 560 с. j!

183. Савицкий В.М. Происхождение и развитие русских пословиц. Диалектика текста: Автореф. дис. .канд. филол. наук / В.М. Савицкий.-М, 1992.- 15 с

184. Садова Т.С. Народная примета как текст: Лингвистический аспект. -СПб.-.СПбГУ, 2003.-212 с.

185. Садова Т.С. Народная примета: текстовая характеристика // Материалы XXXIII международной филологической конференции. Вып. 22. Функциональные разновидности русского языка. СПб: СПбГУ, 2004.-С. 50-53. г

186. Садовников Д. Н. Загадки русского народа: Сборник загадок5, вопросов, притч и задач. М.: Изд. Московского университета, 1959. -335 с.

187. Самойлов Д.С. Книга о русской рифме. М.: Художественная литература, 1973.-351 с.

188. Севортян Э.В. О некоторых вопросах сложноподчиненного предложения в тюркских языках / Э.В. Севортян // Исследования посравнительной грамматике тюркских языков. М., 1961. -Ч.З. —С. 122it139. ,jr

189. Селиверстова О.Н. Контрастивная синтаксическаясемантика. Опыт описания / О.Н. Селиверстова. М.: Наука, 1990.-150с.

190. Селиверстова Е.И. Пословица и контекст: прошлое и настоящее //, 2000. С. 46-47.

191. Селиверстова Е.И. Пословица как обобщение опыта прошлого в современном контексте // Функционирование фразеологии в тексте в; периоды кризиса идеологии и культуры -, 1995. - С. 64-65. Ц

192. Селиверстова Е.И. Пословица как средство речевого эмоционального воздействия // Слово во времени и пространстве. -СПб., 2000. С.499-507.

193. Сергеева JI.H. Материалы для идеографического словаря новгородских фразеологизмов. Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. - 307 с.

194. Серебренников Б.А. Всякое ли сопоставление полезно? / Б.А. Серебренников // Русский язык в национальной школе, 1957. № 2р -С. 10-13. j

195. Сетаров Р.Д. Национальная специфика образной номинации (на материале названий растений в славянских, германских и тюркских языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук / Р.Д. Сетаров. -Воронеж, 2000. 19 с.

196. Сидоркова Г.Д. Прагматика паремий: пословицы и поговорки как речевые действия / Г.Д. Сидоркова. Краснодар, 1999.249 с. ;•1ЛГit:4 ■

197. Сидорова Е.С. Чаваш халах самахлахё.У том. Вак жанрсем. -Шупашкар: Чаваш кенеке издательстви, 1984. 352 с.i;

198. Сидорова М.Ю. Функционально-семантическая классификация имен прилагательных в современном русском языке / М.Ю. Сидорова. М., 1998. !

199. Сирот И.М. Русские пословицы библейского происхождения. -Брюссель: Изд. «Жизнь с Богом», 1985. 112 с.

200. Сиротинина О.Б. Лекции по синтаксису русского языка / О.Б. Сиротинина. М., 1980. - 141 с.

201. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н.Скляревская. СПб.: Наука, 1993. -150 с.

202. Скобликова Е.С. Очерки по теории словосочетания ц предложения /Е.С. Скобликова. -Куйбышев: Изд-во КГУ, 1990. 141 с.!'

203. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Международные отношения, 2002. - 512 с.

204. Снегирев И.М. Русские в своих пословицах. Н. Новгород: «Русский купец», «Братья славяне», 1996. - 620 с.

205. Современный русский язык. Ч.З. Синтаксис. Пунктуация. Стилистика. Минск, 1998. -576 с.

206. Современный русский язык: Учебник для филол. спец.1.iвысших учебных заведений. Под ред. В.А. Белошапковой. M.i ■ Азбуковник, 1999.-928 с. I

207. Соколов Э.В. Культурология. Очерки теорий культуры. М.: Интерпракс, 1994. -272 с.

208. Соколов Ю.М. Пословицы и загадки. М.: Учпедгиз «Русский фольклор», 1941.-557 с.

209. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Ф. Соссюр // Труды по языкознанию. М., 1977. - С. 31-273.

210. Спиридонова Н.Ф. Язык и восприятие: Семантикаь!и •j:качественных прилагательных: Автореф. дис. .канд. филол. наук / Н.Ф. Спиридонова. М, 2001. - 26 с.

211. Спирин А.С. Русские пословицы. Сборник русских народных пословиц и поговорок, присловиц, молвушек, приговорок, присказок, крылатых выражений литературного происхождения. Ростов-на-Дону, 1985.-208 с.

212. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. М.: Наука, 1988. - 560 с. '

213. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения: Семиологическая грамматика / Ю.С. Степанов.-М.: Наука, 1981.- 360с.

214. Степанов Ю.С. О трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов. М., 1985. - 335 с.

215. Супрун-Белевич J1.P. Метеорологическая лексика в славянских языках. Автореф. дис. .канд. филол. наук / JT.P. Супрун-Белевич. - Минск, 1987. - 20 с.1|; f

216. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложений / И.Ш Сусов. Калинин, 1980. - 50 с <ii

217. Суспицына И.Н. Метеорологическая лексика в говорах русского севера: Автореф. дис. .канд. филол. наук / И.Н. Суспицына. -Екатеринбург., 2000. 20 с.

218. Тарланов З.К. Очерки по синтаксису русских пословиц. JL: Изд. ЛГУ, 1982.-136 с.

219. Тарланов З.К. Русские пословицы: Синтаксис и поэтика /

220. З.К. Тарланов. Петрозаводск, 1999. - 448 с

221. Тарланов З.К. Сравнительный синтаксис жанров русского фольклора. Учебное пособие по спецкурсу / З.К. Тарланов. -Петрозаводск, 1981. 104 с.jit

222. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантические^ прагматические и лингвокультурные аспекты / В.Н. Телия. М., 1996.! 286 с. !

223. Телия В.Н. Русская фразеология. М.: Языки русской культуры, 1996.-284 с.

224. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализация. Таксис. JL: Наука, 1987. -351 с.

225. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. 229 с. I

226. Теория функциональной грамматики: Качественности. Количественность. СПб.: Наука, 1996. - 264 с.

227. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. - 263 с.

228. Теремова P.M. Условные конструкции в современном русском языке / P.M. Теремова. Л., 1987.

229. Теремова P.M. Следственные конструкции в современном русском языке / P.M. Теремова. М., 1986. - 53 с. . j;;

230. Теремова P.M. Функционально-грамматическая типология конструкций обусловленности в современном русском языке: Автореф.дисс. .д-ра филол. наук / P.M. Теремова. Л. 1988. - 32 с.

231. Терещенко А.В. Быт русского народа. М.: «Русская книга», 1999. -312с.

232. Тиллоева СМ. Лексическая синонимия именприлагательных в таджикском и русском языках: Автореф. дис. .канд.филол. наук / СМ. Тиллоева. Ашхабад, 2000. - 21 с.

233. Типология условных конструкций. СПб.: Наука, 1998. -;jr 583 с. !

234. Толстой Н.И. О природе связей бинарных противопоставлений типа правый-левый, мужской-женский / Н.И. Толстой // Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987.-С169-183.

235. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. Курс лекций. JL: Учпедгиз, 1959.-535 с.1. t

236. Убийко В.И. Система и функционирование прилагательных, обозначающих черты человека / В.И. Убийко // Исследования семантики. -Уфа, 1988. Вып. 13. - С. 122-127.

237. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике / Е.В. Урысон. М., 2003. - 156 с. jp

238. Фархутдинова Ф.Ф. О познавательном потенциале паремий. // Словарное наследие В.П. Жукова и пути развития русской и общей лексикографии. Великий Новгород: Новгородский государственный университет им. Я. Мудрого, 2004. - С. 311-313.

239. Фаттахова Н.Н. Народные приметы в русском и татарскомязыках: семантико-синтаксические отношения / Н.Н. Фаттахова. -Казань: Школа, 2004. 191 с.

240. Фаттахова Н.Н. Семантика и синтаксис народных примет в русском и татарском языках: сопоставительный аспект / Н.Н. Фаттахова. Казань: Школа, 2002. - 168 с.

241. Федоров А.В. Основы общей теории перевода / А.В.

242. Федоров. М.: Высшая школа, 1983. - 303 с. ||1.

243. Федосюк Ю.А. Что непонятно у классиков или энциклопедия русского быта XIX века. М.: «Флинта:Наука», 2002. - 264 с. ;

244. Фелицына В.П. Названия русских кушаний в пословицах и поговорках // Словари и лингвострановедение. М.: «Русский язык», 1982.-182 с.

245. Фелицына В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь. / Под ред. Е.М. Верещагина и В.Г.Костомарова М.: «Русский язык», 1990. - 220 с.

246. Фелицына В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения. Лингвострановедческий словарь. М.: «Русский язык», 1988.-269 с. ;

247. Хайруллина Р.Х. Картина мира во фразеологии: (Тематико-идеографическая систематика и образно-мотивированные основы русских и башкирских фразеологизмов): Автореф. дис. .д-ра филол. наук / Р.Х. Хайруллина. М., 1997. - 32 с.

248. Хамзина Г.К. Текстовые функции высказываний-номинативов: Высказывания с денотативно неизоморфной структурой / Г.К. Хамзина. Казань: Изд-во КГУ, 1997. -158 с. Jи

249. Харченко В. К. Язык народной приметы // Русский язык в школе}, 1992. N1.-C.78-82. i

250. Харченко В.К. Народная примета как феномен культуры. // Исследования по лингвофольклористике: Сб. статей Курскогогоспединститута. Вып 1. Курск, 1994. - С. 7-9. !

251. Харченко В.К. Переносные значения слова / В.К. Харченко. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1989 . - 195 с.

252. Харченко В.К. Эстетика народной приметы /В.К. Харченко // Русский язык в школе. -1992, №1. С.75-80.

253. Хисбуллина Д.И. Лексика, отражающая растительный мир в башкирском и английском языках: Дис. канд. .филол. наук / Д.И. Хисбкллина. Уфа, 1999. - 180 с. !

254. Хлебцова О.А. Русский язык в пословицах, поговорках, крылатых словах, афоризмах. М.: Изд. МНЭПУ, 1999. - 248 с. I

255. Хренов Л.С. Народные приметы и календарь. М.,: «Агропромиздат»,1994. - 63 с.

256. Христофорова О.Б. К вопросу о структуре примет / О.Б. Христофорова // Arbor mundi = Мировое древо. М.,1998, Вып.6.

257. Хроленко А.Т. Лингвокультуроведение как учебная дисциплина и какязыка. Материалы международной научной конференции. В Новгород: Новгородский государственный университет им. Я. Мудрого, 2000. - С. 332.

258. Чейф У. Значение и смысл предложения / У. Чейф. М.:Прогресс, 1975.-232 с.

259. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения / М.И. Черемисина, Т. А. Колосова. -Новосибирск, 1987. 197 с. i

260. Чернышева И.И. Фразеология современного немецкого языка. J;теоретическом и методологическом аспектах / Л.Д. Чеснокова.1. С.30-47.исследовательская программа // Язык образования и образование!1. М.:269. Чеснокова Л.Д.-Таганрог. 1996. 95 с. ; ;

261. Чжэн Тао, Чжао Юнхуа Языковая картина мира и ее выражение в русских народных приметах / Чжэн Тао, Чжао Юнхуа // Русский язык за рубежом. М., 2002. № 2.

262. Чувашенко СВ. Сопоставительное исследованиеприлагательных эстетической оценки в русском и английском языках: Дис. .канд. филол. наук / СВ. Чувашенко. Свердловск, 1999. - 179 с.

263. Чуева Э.В. Лексико-семантическая сочетаемость имен, называющих стихийные природные явления: Автореф. дис. .канд||j филол. наук / Э.В. Чуева. Казань, 1997. - 20 с. — >'

264. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М.', 1985.

265. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка / А.А. Шахматов. Л.: Учпедгиз, 1941. - 620 с.

266. Шахнович М.И. Приметы верные и суеверные. Л.: Лениздат, 1984. -190 с.

267. Ширина Л.И. Прилагательные вкуса в современном русском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук / Л.П. Ширина, р' Ташкент., 1971.-2 lc. j

268. Ширяев Е.Н. Бессоюзное сложное предложение в современном русском языке / Е.Н. Ширяев. М.: Наука, 1986. - 225 с.

269. Ширяев Е.Н. Бессоюзное сложное предложение в современном русском языке. М.: Наука, 1986. - 221 с.

270. Шишова О. А. Теоретические аспекты сопоставительного изучения языков в области грамматики: Автореф. дис. .канд. филол. наук / О.А. Шишова. Л., 1982. - 19 с. -л ;

271. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис. Текст лекций ill Т.В. Шмелев. Красноярск, 1988. - 25 с.i

272. Шрамм А.Н. Наблюдения над синтаксическим строениемрусских пословиц: Дис. .канд. филол. наук / А.Н. Шрамм. М.,1954. 407 с.

273. Щербакова JI.E. Формирование русской метеорологической лексики (наименование осадков, наименование состояний погоды): Автореф. дис. .канд. филол. наук/ JI.E. Щербакова. Саратов, 1983. -17 с.

274. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике / Г.С. Щур. М.:Наука, 1974.255 с.

275. Юрченко B.C. Простое предложение в современном русском языке / B.C. Юрченко. Саратов, 1972. - 275 с. |j|

276. Юсупов У.К. Проблемы сопоставительной лингвистики: Автореф. дисс. .канд филол. наук / У.К. Юсупов. М., 1985. - 23 с. |

277. Языки и культуры. М., 1995. - 373 с.

278. Яковлев И. и Арнольдов М. Чувашский праздник учук.-«Материалы для истории и статистики Симбирской губернии», в. IV. Симбирск, 1867.

279. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: (Модели пространства, времени и восприятия): Дисс. .канд. филол. наук / Е.С. Яковлева. М.,1992. - 273 с. ||

280. Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии. Около 800 фразеологизмов. М.: «Русский язык», 1981. - 304 с. i

281. Ярцева Н.Н. Контрастивная грамматика. М: Наука, 1981.1. Словари

282. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка.Т.1-Х. Чебоксары: Руссика, 1994.

283. Большой энциклопедический словарь. СПб.: Большая Российская.энциклопедия, «Норинт», 2001 1450 с. !|

284. Ваттисем калани. «Чаваш календаре, 1961, 1968, 1970». Шупашкар, 1961, 1967,1969.

285. Ваттисем каланисем. «Сунтал», 1925,10, 11, №№.

286. Ваттисен самахёсем. -«Илемлё литература», 1944, 17 №. j

287. Ваттисен самахёсем, каларашсем, сутмалли юмахсем. Н. Р. Романов пухса хатёрленё. Шупашкар, 1960. Чавашла-вырасла.

288. Ваттисен самахёсем, каларашсем, тупмалли юмахсемпе санавсем. -Букварь для чуваш (Чаваш кёнеки). Симбирск, 1872-1914.

289. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1984. - Т.2. - 400 с.

290. Мустаев Н.А. Народные приметы: Хотите верьте, хотите проверьте. -Казань, 1987.-207 с.

291. Народный месяцеслов: пословицы, поговорки, приметы о временах года и о погоде / Сост. Рыженков Г.Д.- М.: Современник, 1999. 127 с.

292. Н.Немецкие пословицы и поговорки. / сост. В.К. Шалагина. М.: Институт международных отношений., 1962. - 88с.

293. Немецко-русский фразеологический словарь (под ред. Бинович В.М.). М., 1979.- j

294. Панкеев И. Тайны русских суеверий. М.: Яуза. 1997. - 200с.

295. Полочанин Н. Времена года в народных пословицах, поговорках и приметах.СПб., 1911.

296. Пословицы. Поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII-XX веков. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1961. - 289с.

297. Приметы на каждый день /Сост. О. Торпакова. М.: Агентство чфаир», 199б.-220с. .jli;;!in' ■lliff

298. Родионов В.Г., сост. Ашмарин Н.И. Чувашская народная словесность., Чебоксары, 2003.

299. Русско-немецкий словарь (под ред. Цвиллинг М.Я.). М.: Рус.яз., 2000j| | -688 с. j"'

300. Русско-чувашский словарь (под ред.И.А. Андреева и Н.П. Петрова), изд.-во «Советская энциклопедия», М., 1971. —

301. Сборник народных примет о погоде.- «Известия Московского сельскохозяйственного института». М., 1914, №1.

302. Сидорова Е.С. Санавсемпе палласем, тёшмёшсем. «Чаваш литературоведенийён ыйтавёсем». ЧНИ тёпчев ёрёсем, 82-мёш каларам. Шупашкар, 1978. , ,I

303. Словарь орловских говоров. Орел: ШЛИ, 1994. - 166 с. || f [

304. Словарь русских народных говоров. Вып. 1-38. - Л., Спб., 1965 -2004. j

305. Словарь современного русского литературного языка. М, Л.:Изд. Академии наук СССР. Т. 1-17.1950-1965.

306. Снегирев И.М.Русские в своих пословицах. М., 1832-1834. - 460с.

307. Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи. М.,1848. -637с.

308. Толковый словарь русского языка. / под ред. Д.Н Ушакова. В 3 т. М., Вече, 2001. ,■. I31 .Фразеологический словарь (под ред. Крюгера -Лоренца). М., 1979. - -jj f!'• IГ

309. Чернов М.Ф. К вопросу об отличиях идиоматических сочетаний слов.-р «Чувашский язык». Труды ЧНИИ, в. 66, Чебоксары, 1976. , ^

310. Чернов М.Ф. Краткий русско-чувашский фразеологический словарь. Чебоксары, 1975.

311. Чернов М.Ф. Чувашско-русский фразеологический словарь. -Чебоксары, 1985.t • 11.'1. I I

312. Gebrauche und Volksdichtung der Tschuwaschen. Gesammelt von Heikkirhif;' I11 ■

313. Paasonen. Helsinki, 1949. (Чаваш халах йали-йёркипе поэзийё. Хайккц. Паасонен пухна. Хельсинки, 1949). Чавашла-нимёрле. j,

314. Graf А.Е. 6000 deutsche und russische Sprichworter. Halle: 1969. - 294 S.m