автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Археология субъекта информационного общества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Археология субъекта информационного общества"

На правах рукописи

ЛЬВОВ

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

АРХЕОЛОГИЯ СУБЪЕКТА ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА: АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Специальность 09.00.13 -Философская антропология, философия культуры

2"8 ОКТ 2015

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2015

005563876

Работа выполнена на кафедре социальных и гуманитарных наук федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики»

Научный руководитель: доктор философских наук, доцент

Полатайко Сергей Васильевич

Официальные оппоненты: Дьяков Александр Владимирович,

доктор философских наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет, заведующий кафедрой

Львов Александр Валерьевич, кандидат философских наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, доцент

Ведущая организация: Русская христианская гуманитарная академия

Защита состоится «_/7>> 15 года в /¿'Стасов на заседании Совета

Д 212.232.68 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, Институт философии, ауд. 2

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького и на сайте Санкт-Петербургского государственного университета www.spbu.ru.

Автореферат разослан « в » <въ-гп 2015 года.

Ученый секретарь л

диссертационного совета - Лузина Татьяна Ивановна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность диссертационного исследования. С конца XX века в области общественных наук — от социологии и экономики до истории, политологии и философии — и по сей день все более обсуждаемой и перспективной становится предложенная в 1980-х годах концепция постиндустриального общества.

Эта концепция непосредственным образом связана, во-первых, с попыткой западного, прежде всего англо-американского, обществознания дистанцироваться от марксистских тенденций в обществознашш Советского Союза и вообще мыслителей с более или менее ярко выраженными левыми симпатиями. Известно, что марксизм как учение, охватывающее и аккумулирующее в своих исследованиях значительный объем гуманитарного знания, полученного в Новое время, характеризуется яркой прогностической тенденцией. Сформулированная в его фундаментальных работах формационная теория настаивала на объективном характере развития истории человечества от первобытнообщинного строя к коммунистическому обществу. Однако, уже в середине прошлого столетия примеры инстшуциализации марксистской теории во всем ее многообразии обнаружили противоречие с реальными бюрократическими процессами стран коммунистического лагеря (таких как СССР, КНР, Куба и др.). Таким образом, продуктивным представлялось не столько обыгрывать эти противоречия между теорий и практикой критиками марксизма, сколько предложить иной, более перспективный методологический ход, который выводил бы указанные противоречия из поля частной теории в пространство актуальных вызовов современных гуманитарных наук. Этим, как мы покажем в последствии, объясняется готовность воспринять и работать с концепцией постиндустриального общества

как представителей либерального лагеря в науках об обществе, так и авторов постмарксистской направленности и даже исследователей позитивных наук.

Во-вторых, концепции постиндустриального общества получила свое развитие в связи с продуктивными исследованиями в области политологии, экономики и информатики. Поскольку уже к началу XXI века оказалось сформулированным понимание информации как универсальной единицы, ставшей стать предметом как экономических, так и социально-политических и даже культурных отношений в мировом сообществе, необходимо было предложить такую теорию, в которой она занимала бы центральное место и, следовательно, определяла порядок вновь устанавливающегося положения вещей в мире. Такой проект получил название информационного общества; в нем информация рассматривается уже помимо детерминации какими бы то ни было историческими формациями, или производственными отношениями, или культурными особенностями данного конкретного региона, а именно как некоторое универсальное условие существования нового порядка вещей, актуальной политической и социологической перспективы. В этом отношении информационное общество не только становится ведущей социально-критической теорией, но и развивает предложенный создателями концепции постиндустриального общества политический аспект. Как полагал американский исследователь Д. Белл, эта концепция постиндустриального общества предполагает, что существует общее ядро проблем, которое главным образом обнаруживается в отношениях науки к общественной политике. Более того, с этой точки зрения постиндустриальное общество оказывается одним из «упорядочивающих устройств» («ordering devices») в условиях изменяющейся общественной структуры стран запада1.

Таким образом, информационное общество, в котором именно операции с информацией и ее доступность становится необходимым и достаточным условием социокультурного и даже политико-экономического исследования, становится в наше время объектом пристального внимания

'См. Bell D. The post-industrial society. The evolution of an idea. - London, [1971]. - 102-168 pp. - P.164.

ведущих зарубежных и отечественных специалистов в области общественных и гуманитарных наук. Однако, поскольку именно социологическая сторона этой проблемы оказывается отлично разработанной, предложены продуктивные исследовательские стратегии к описанию характеристических свойств общественного устройства мира информации, отдельный и, на наш взгляд, объективный интерес с необходимостью представляет исследование антропологического аспекта существования информационного общества. Положение вещей в «мировой деревне» в условиях принципиально возможного всеобщего доступа к новейшим технологическим и политическим разработкам, при которых быть означает быть представленным в системе глобальной информационной сети, не может не затронуть человека в качестве субъекта, обнаруживающего себя и свое место в них. Неоднократно отмечалось, что классический проект новоевропейской субьектности, описанный основоположниками Нового времени, критикуется и деконструируется в работах ведущих представителей современной философии. Тем не менее, сама проблема субъекта современности не упраздняется, но переосмысливается и уточняется в связи с антропологическим вектором актуальных философских исследований (мы имеем в виду прежде всего работы постструктуралистов), и именно этим обусловливается актуальность данного исследования.

Кроме того, новый порядок мира не только объективно выстаивается и формируется вследствие успешных социо-политических проектов или технологических преобразований действительности, но и наблюдается субъектом этого мира, образуя своеобразную, отличную от любого иного порядка картину. Мы имеем в виду складывающийся в рамках актуальных общественных преобразований тип мировоззрения, который не мог быть присущ классической эпохе (XVI — XVIII вв.) или эпохе XIX — XX столетий.

Эпистема современности, на наш взгляд, предлагает не только своеобразный антропологический аспект проблемы субъективности, но и требует обоснования этого мировоззрения, которое позволяет каждому включенному в информационное общество индивиду обнаружить себя в адекватном ему дискурсивном пространстве и свободно ориентироваться в нем.

Степень разработанности проблемы. Как было указано, проблема философско-антропологического исследования субъекта информационного общества представляет насущный интерес в силу обыкновенного отождествления индивида и функции (коммуникативной или технологической) в успешном осуществлении процессов в рамках постиндустриального общества глобальной сети.

Область исследований информационного общества чрезвычайно разнообразна и неоднородна. Мы можем даже говорить о се междисцишшнарности, которая обусловливается тем, что информационное пространство глобальной сети .предлагает радикально новые коммуникативные, социальные, политтехнологические стратегии по сравнению с теми, которые были разработаны в классических трудах М. Маклюэна, Ю. Хабермаса, Т. Адорно, Г. Маркузе и др. Определенная констелляция взглядов на проект информационного общества начинает складываться в наше время под влиянием работ, обосновывающих различные «генеральные линии» понимания этой проблемы в социологическом и историко-научном ключе.

Однако, в настоящее время антропологический аспект в исследованиях субъекта информационного общества по существу не разработан — несмотря на детальное изучение самих отношений субъектов этого общества, обычно сведенных до уровня операционных функций постиндустриализма. Многочисленные проекты обоснования успешной артикуляции истины, знания, властных отношений в условиях общества глобальной информатизации как бы игнорируют собственно антропологическую проблематику статуса человека. Так, Д. Бэлл, предлагает понимать его как

следующий этап развития общества вслед за индустриальным. М. Кастельс в своих трудах представляет постмарксистский взгляд на информационное общество как на необходимое и достаточное условие для небывалого до сих пор развития производительных сил его субъектов. Б. Латур предлагает осмыслять вообще социальное пространство с точки зрения акторно-сетевон теории, рассматривающей включенные в нее объекты в качестве действующих единиц социальных отношений. При этом акторы не различаются между собой ни на каких антропологических основаниях, охраняя субъективную активность в процессе «сборки социального», что, по существу, представляет собой попытку антропологической деконструкции привычного классической традиции ЬеЬепз\уеИ (жизненного мира)2. Непосредственно примыкает к этой точке зрения и теория потоковый структур, актуальная для современной социологии; это направление, как указывает современный исследователь Д.В. Иванов, представляет «альтернативы теоретизированию, которое сводит поиски выхода к выбору между креативностью акторов и детерминизмом структур»3.

Поэтому, на наш взгляд, важно иметь в виду методологические разработки представителей постструктурализма. Хотя это движение конца XX столетия не обнаружило серьезных контрпримеров и не предложило методической оппозиции новоевропейскому обществу и новоевропейской науке как они сложились, начиная с ХУП века — со времени классической эпохи, все же работы М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Делеза, Ж. Бодрийяра, и других авторов продемонстрировали предельные возможности модернистского дискурса.

Принимая во внимание особо разработанные социально-философскую и социологическую сторону феномена информационного

2Подробнее см. Латур Б. Пересборка социальною: введение в акторно-сетевую теорию. - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. - 384 с.

'Иванов Д.В. К теории потоковых структур // Социологические исследования. 2012, № 4. - С. 8.

общества, нам представляется необходимым осмысление результатов, прямо не касавшихся природы его субъекта В данном исследовании мы руководствуемся прежде всего разработками Ж. Бодрийяра, М. Кастельса и Кастельса и Д.В. Иванова, давших образцовые содержательные характеристики такого социологического феномена как информационное общество.

Необходимость обоснования и политического аспекта, который возникает как характеристическая черта постиндустриального общества (или общества знания, или технотронной эры, как называет его Д. Бэлл) дает нам основание привлечь актуальные работы ведущих отечественных и зарубежных исследователей. Прежде всего, мы имеем в виду работы А. Ушакова и Д. Кралечкина, Д.Ю. Дорофеева и М.Ю. Арзуманяна, А. С Ивановой; сходными стратегиями в отношении исследования культурных основ современности за рубежом пользуются, например, и оригинальный нидерландский мыслитель Ф.Р. Анкерсмит, а также финский исследователь классический философии политики М. Лахтинен. Заслуживает внимания критический анализ классических коммуникативных стратегий в работах М. Маклюэна и Т. Адорно отечественного исследователя М.М. Кузнецова. Мы также многому обязаны в понимании оснований современности работам Дж. Лукача, О.Ю. Пленкова, В.Ю. Сухачева. Существенное значение для понимания процессов развития и становления феномена секуляризации имеют работы Э. Ройла, Ч. Тейлора, Г. Урбана, П. Ватсона, Ф. Матчетг. Важным источником по стоицизму вообще и его влиянию на новоевропейскую рациональность является недавно изданный на русском языке классический труд М. Поленца.

Само собой разумеется, что задача археологического исследования субъекта информационного общества требует обширного историко-философского материала. Для этого были привлечены и проанализированы работы таких основополагающих авторов, как И. Кант, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинг, Г.В.Ф. Гегель, М. Шелер, Ф. Ницше, С. Киркегор, А Шопенгауэр, 3.

Фрейд, К. Маркс, Секст Эмпирик, О. Конт, Р. Дж. Коллингвуд, Э. Фромм, М. Хайдеггер, Й. Хёйзинга, ГГ. Тейяр де Шарден и др. Критические разбор их основных положений мы черпали из работ К. Яспера, Л. Альтюссера, X. Фрайера, Л. Хейде, В. Виндельбанда, П. Бурдье, Э.В. Ильенкова, П.П. Гайденго, В.В. Бибихина, A.B. Филиппова, Г.С. Левита, И.И. Евлампиева, А.Е. Радеева, Ю.А. Шабановой и др.

Наконец, нам важно отметить и тех отечественных авторов, которые развивают и осмысляют методологические основания археологии гуманитарных наук, предложенные в своих работах М. Фуко. Прежде всего мы опираемся на работы A.B. Дьякова, Н.С. Автономовой, A.C. Колесникова. Работы К.А. Сергеева, Б.В. Маркова, A.B. Перцева, В.Ю. Бьтстрова, C.B. Полатайко определяют возможность выявления природы субъекта информационного общества, а также вписывают его в проблемное поле не только социальной философии, но и философской антропологии.

Целями настоящего исследования являются: выявление актуальной модели субъективности информационного общества с антропологических позиций, обоснование особого типа мировоззрения, характерной для такого сообщества как совокупности включенных в него индивидов.

Для достижения поставленной цели необходимым представляется решение следующих задач:

• во-первых, проследить генезис субъекта информационного общества в его антропологическом аспекте;

• во-вторых, выявить ключевые позиции дискурса, в рамках которого проблема субъекта была артикулирована именно в антропологическом аспекте. Решение этой задачи требует соответствующего методологического подхода, который мы находим в работах

постструктуралистов; кроме того, необходимо здесь установить характеристические свойства современности, которые позволили бы проследить адекватность антропологической проблематики в условиях формирования и успешного функционирования информационного общества;

• в-третьих, определить существенные и определяющие черты субъекта современности как они складываются в процессе становления его в пространстве глобальной информационной сети. Для этого важно обнаружить не только социокультурные и коммуникативные преемственности информационного общества, но и обосновать принципиально отличные от классических новоевропейских проектов принципы артикуляции субъекта в мировом контексте информационных технологий;

• в-четвертых, обосновать особый, свойственный именно субьеюу информационного общества порядок мира, предстающий перед ним как особый тип мировоззрения. В связи с этим необходимо проследить как становление понятия мировоззрения в дискурсе Нового времени, так и указать на объективные связи его с вновь формирующимся типом картины мира.

Объектом нашего исследования является антропологическая проблематика субъекта глобальной информационной сети в постиндустриальном обществе. Предметом выступает субъект информационного общества как особый феномен человеческой субъективности.

Методологическая основа нашего исследования определяется его предметом, целью и задачами. Исходя из них, мы в качестве основного избрали археологический метод, разработанный М. Фуко в ряде его работ. Исследование проблемы субъекта в том качестве, в котором она представлена в трудах авторов, критически относящихся к классической субъект-объектной

парадигме, требует выявления непременных дискурсивных связей, которые позволяют нам говорить о методологической легитимности постановки ее в рамках информационного общества. М. Фуко в ряде своих работ (например, «История безумия в классическую эпоху», «Рождение клиники», «Слова и вещи», «Археология знания») показал, что археологический метод, с одной стороны, позволяет обнаруживать исторические преемственности различным дискурсивных практик внутри единой эпистемы, с другой же — ограничивать их на основании констелляции данного конкретного дискурса, в принципе отличного от любого другого, имеющего собственное историческое a priori. Таким образом, само наше исследование становится в известном смысле методологическим проектом по восстановлению nexus'oB (в терминах М. Фуко) антропологического дискурса в неклассической философской традиции.

Кроме обозначенного, мы в исследовании применяем историко-проблемный подход к анализу постановки и решения вопросов, связанных с феномен субъективности в работах, представляющих для нас существенное значение. Немаловажную роль играет и компаративистский метод, который позволяет осуществить сравнительно-исторический анализ существующих в данной области подходов и их концептуальных оснований. Наконец, мы пользовались интерпретативно-аналитическим методом, который способствовал реконструкции смыслового содержания привлекаемых оригинальных и критических текстов по данной теме.

Полученные результаты и их научная новизна представленного исследования заключается в обосновании антропологического статуса субъекта информационного общества, до сих пор представляемого различными авторами только как безликая модель, которая обеспечивает успешное функционирование глобальной информационной сети. Несмотря на многочисленные попытки

устранения субъекта из поля зрения исследователей неклассического философского дискурса, мы полагаем, что обоснование именно антропологического аспекта позволяет установить характеристические особенности постиндустриального общества знания. Важными моментами полученного результата мы считаем:

• во-первых, применение археологического метода в дискурсивном пространстве информационного общества, что позволило выявить существенные особенности проблемы субъектности в эпоху техногенной эры;

• во-вторых, обоснование связи становления секулярного общества после провозглашенной смерти Бога с характеристическим феноменом антропоцентризма как решающего качества субъективности в технологической цивилизации;

• в-третьих, выявление связей проблемы субъектности информационного общества с характерной постановкой ее в основополагающих работах ключевых представителей неклассического типа философствования;

• в-четвертых, установление нового типа мировоззрения, складывающего в результате формирования особого феномена субъективности в эпоху постиндустриализма.

Положения, выносимые на защиту:

1. Установлены два основных вектора развития неклассической философской традиции с связи с характерными изменениями метода философствования: от 9шрга к тгра^ц и крклд.

2. На основании археологического исследования дискурса неклассической философии определены четыре ключевых понятия современности: кризис, современность, субъект, политика. Именно эти четыре концепта осмысляются в актуальных исследовательских проектах и формируют констелляцию дискурсивной практики современной эпохи.

3. Обоснован антропологический аспект неклассического

философствования, аккумулирующий антропоцентрические потенции, заявленные в период Ренессанса. Поскольку, на наш взгляд, ведущие представители постструктурализма потерпели неудачу при обосновании ситуации преодоления эпохи модерна (ибо их тезисы и методологические программы являются, скорее, логическим завершением эпохи Нового времени, нежели его преодолением), нам представляется продуктивным использовать концепт постромаптизма вместо вошедшего в оборот постмодернизма. Таким образом, мы указываем на преемственность с классическим осознанием активной роли творческого начала субъективности, раскрывающейся в противопоставлении Художника, Автора Богу-Творцу. Однако, в то же самое время, мы подчеркиваем, что здесь налицо оппозиция романтизму, поскольку, преодолевая ситуацию смерти Бога, человек перестает быть его соперником, но становится на позицию его «местоблюстителя».

4. Установлено, что информационное общество как особая система отношений подчинена, во-первых, новоевропейскому принципу оптикоцентризма, во-вторых, сетевой организации. Важно иметь в виду, что такой принцип устройства общества знания принципиальным образом связан с проходящим сквозь всю историю философии принципом рациональности, находящим свой концептуальный и методологический прообраз уже у древних стоиков.

5. Определена антропологическая проблематика коммуникации в ситуации глобальной информационной сети. Сетевой принцип устройства информационного общества предполагает определенный способ включенности в мир, а также особую реализацию его коммуникативных стратегий. Таковым феноменально оказывается проект общества потребления-производства, позволяющий субъекту стать участником всемирного производства, распределения, поглощения и сохранения информации.

6. Определена природа субъекта информационного общества. Актуализируя

потенции мирового общества всеобщего благоденствия, он становится аватаром в глобальной информационной сети. Аватар мы понимаем как метафору, сформулированную уже в творчестве романтиков XIX столетия, отсылающую нас к особому способу репрезентации индивида. Это фактически означает, что субъект является как реальным, так и вымышленным лицом, способным вести диалог с самим собой или многими такими же виртуальными по своей сути аватарами, что обеспечивает установленный обществом потребления порядок вещей и событий.

7. Выявлен и описан особый тип мировоззрения, характерный для постиндустриального общества. Мы называем его информационным мировоззрением и устанавливаем его принципиальные связи с проектами обоснования порядка мира в немецкой классической философии, а также в движении философии жизни. Это представляется следствием того, что установленный порядок мира не только требует от субъекта быть вписанным в него, но и сообщает ему определенное место, с точки зрения которого он обозревает это свое жизненное пространства.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Материалы диссертации и полученные результаты в теоретическом отношении дают общее представление о степени разработки актуальной для современных общественных наук проблемы информационного общества. Постиндустриальная эпоха общества знания не только имеет свои характерные предпосылки в виде ключевых этапов становления идей неклассической философии, но и содержит в себе собственные антропологические стратегии, непосредственно влияющие на способ производства, распределения и сохранения информации. Выводы, полученные в ходе нашего исследования, таким образом, позволяют обосновать тенденции, значимые не только для корпуса гуманитарных наук, но и во вновь складывающихся образовательных — прежде всего, связанных с университетской средой — процессах. Результаты диссертации могут быть

применены как теоретически, так и практически в различных областях философского и социо-гуманитарного знания, а также быть использованы при подготовке лекционных курсов, семинарских и практических занятий по философской антропологии, социальной философии, эстетике, культуролог™, истории современной зарубежной философии и при составлении учебных пособий по указанным дисциплинам.

Апробация результатов исследования. Материалы диссертации автор использовал при проведении лекционных и практических занятий в курсе «Философ™ и методологии научного познания» и «The Epistemological Foundations of Modern Science» для студентов магистерских программ Университета ИТМО. Также частично выводы и методологические разработки нашли свое применение при составлении учебно-методического пособия «Философия и методология научного познания» (в соавторстве с д.ф.н. C.B. Полатайко и Dr. гег. nat. habit. Г.С. Левитом; отмечена дипломом НПР №14004 на конкурсе Правительства Санкт-Петербурга в области научно-педагогической деятельности в 2014 году). Результаты исследования были представлены диссертантов виде докладов и выступлений на различных внутривузовских, российских и международных научно-теоретических конференциях, в том числе проводимых в Институте философии СПбГУ: Международном молодежном научном форуме «Ломоносов-2015», МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 13 - 17 апреля 2015; VI Научно-практических чтениях памяти Н. А. Носова (19522002) «Виртуалистика: человек в лабиринтах идентичности» (в рамках Дней петербургской философии, Санкт-Петербург, СПбГУ, 2014); VI МНТК «Низкотемпературные и пищевые технологии в XXI веке» в рамках секции №10 «Высшая школа в XXI веке» и др. Отдельные результаты проведенного диссертационного исследования были представлены в виде заявки на конкурс грантов Санкт-Петербурга для

студентов, аспирантов, молодых ученых и молодых кандидатов наук 2013 года (выигран, диплом ПСП №13272).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения и библиографии. Объем работы составляет 163 страниц. В списке литературы 155 наименований, в том числе 21 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и новизна темы исследования, излагаются цели, задачи, описываются методы, определяются первоисточники и критическая литература по теме диссертации. Цель исследования заключается в выяснении генезиса субъекта информационного общества в его антропологическом аспекте; предметом выступает субъект информационного общества как особый феномен человеческой субъективности.

В Первой главе мы, применяя археологический метод в ¡•уманитарном исследовании, обоснованный в работах М. Фуко, предлагаем проследить становление и сущностную характеристику основных понятий современности. Мы сосредоточиваемся здесь на определении такого набора характерных для новоевропейского сознания теоретических установок, который позволил бы проследить рамки формирования в нем плодотворных дискурсивных практик.

В параграфе I Первой главы обосновываются два вектора развития неклассической традиции в истории философии, обусловленные изменением методологии философствования, который утвердился историей классической философиив рамках теоретического (умозрительного) исследования, 6еа>р1а. Мы определяемв качестве характерной особенности неклассической философии смещение внимание ведущих представителей XIX - начала XX столетня (А. Шопенгауэр, К. Маркс, С. Киркегор, Ф. Ницше, 3. Фрейд) к практической, деятельностной (тсра^ц) и критической, вопрошающей о настоящем (кр(тд) методологиям.

В параграфе 2 Первой главы мы обозначаем четыре столпа, на которых покоится всякая дискурсивная практика эпохи Нового времени. Они суть кризис, современность, субъект и политика. Таким образом, вырисовывается картина сети основополагающих понятий и их

интерпретаций новоевропейского дискурса, которому наследует и наше время. Выделенные нами понятая не являются новоевропейским открытием; скорее, мы имеем в виду переосмысление эпохой модерна этих традиционных дискурсивных точек, делая их концептуально плодотворными и смысло-образующими. Вся совокупность этой сети понятий являет собой маркированную картину современного новоевропейского дискурса, а также того, каким образом его ключевые понятия выстраивают диспозицию отношений внутри этой сети:

• во-первых, понятие кризиса отражается в интерпретациях 1. эпистемологического разрыва и 2. ситуации времени и ее преодоления;

• во-вторых, понятие современности отражается в 1. определении своего отношения и видения феномена Нового времени и 2. критике возникновения общества производства-потребления;

• в-третьих, понятие субъекта обнаруживает себя посредством фокусирования интерпретации и декларации 1. его смерти, 2. проекта «man of action», человека действия, и 3. феномена интеллектуального синтеза;

• в-четвертых, наконец, понятие политики расслаивается на три важные составляющие ее: 1. актуальную, 2. Realpolitik, или реальной политики а также 3. пространство media и публичности.

Важно отметить, что указанные понятия тесно переплетаются друг с другом, так что рассмотрение их отдельных частей без упоминания других практически невозможно.

В параграфе 3 Первой главы мы обосновываем концепцию постромантизма в качестве альтернативы предложенному в конце ХХстолетия постмодернизму. Мы полагаем, что «постмодернистский» проект общества благоденствия, обнаруживающий свой интерес в теле и телесном, в практиках удовольствий, сопряженных с сексуальностью и десублимированным

эротизмом, удобнее и правильнее именовать постромантическим проектом, в котором всякое «Я» романтиков, искавших свою родину в сфере духа, преодолено как его противоположность. Кроме того, такая концепция принимает во внимание одну из ключевых особенностей философствования после романтизма Х1Хвека, выразившуюся во все возрастающем секуляризме.

Вторая глава исследования касается вопроса о генезисе субъекта современного информационного общества, понимаемого в едином контексте философской мысли. Современное техноцентричное и технокра-тичное общество, описываемое исследователями как информационное, потребительское, постиндустриальное или «общество знания», так или иначе не чуждо генеральной линии развития истории философии, но во многом продолжает намеченные на заре Нового времени стратегии философствования. В этом смысле сущностная характеристика субъекта информационного общества является одним из существенных этапов характеристики состояния эпохи модерна.

В параграфе 1 Второй главы раскрывается связь концепции постромантизма с секуляризмом; последний как определенная атмосфера неклассического философствования связывается с тщательно исследованным М. Хайдеггером феноменом европейского нигилизма. Кроме того, предлагается проанализировать принципиальные связи с античностью и выявить эллинистическую составляющую классического но-воеропейского оптикоцентризма. История становления главенства взгляда в научном и политическом дискурсе прочитывается сквозь призму тех принципиальных положений, которые предложили в своем физическом, логическом, нравственном дискурсе еще стоики4. Призма, увеличительное стекло, лаборатория и другие слова и вещи новоевропейской науки характеризуют рост доверия человека к «нечеловекам», посредникам, инструментам. В таком подходе угадывается попытка и

"См.: Поленц М Стоя. История духовного движения. СГО.:Оиаёгтшп, 2015.

желание определения самого человека в своем исключительном качестве, которое, во-первых, заключается в знании об использовании техники, пока еще в господстве над ней, во-вторых, в исключительной роли чувственности и ошибках, которые пока совершать может только человек. Однако, человек не просто развивает свои коммуникативные и технологические сети, но и оказывается ими опутан в смысле своей вовлеченности в них.

Параграф 2 Второй главы посвящен анализу антропологической проблематики в коммуникативной стратегии информационнного общества. Заняв место Бога в мире восторжествовавшей секуляризации, человек неизбежно переосмыслил свой антропологический статус. Если до тех пор он представлялся творением Божьим, которому предстояло сделать ключевой выбор: либо преодолеть искушения подлунного мира и приобрести жизнь вечную, либо, поддавшись искушениям, потерять свою бессмертную душу, то в эпоху постромантизма ведущим становится биологическое и материалистическое понимание феномена человека как вершины эволюции и царя природы, единственное наделенное разумом существо. Технологии общения, заняв господствующую позицию в цивилизации, артикулирующей себя в медийном пространстве, противопоставляются искажению опытно постигаемой реальности5. Виртуальное пространство media и Интернет-технологий становятся средой субъекта постиндустриального общества, подобно тому, как Lebenswelt, жизненный мир новоевропейского субъекта уже во времена Канта и развитого немецкого Просвещения становится тождественным пространству всего мира. Эти новые горизонты постромантизма требуют и качественного изменения образа его субъекта, хотя и наследника идей Нового времени, но уже не субъекта Декарта, Локка и Канта, а ученых, IT-специалистов и маркетологов.

В параграфе 3 Второй главы мы предлагаем для описания феномена субъекта информационного общества понятие аватара. Мы видели, что в

5 См.: Кузнецов М М. Опыт коммуникации в информационную эпоху. Исследовательские стратегии T.B. Адорно и М-Макпюэна. М.: ИФРАН, 2011. С. 68.

постиндустриальном обществе благоденствия человек уже не является тем, кто совершает выбор; последний провозглашается в обществе потребления-производства непременным условием функционирования этого общества. Воспользовавшись метафорой социальной сети, скажем, что субъекту для его реальной и успешной жизнедеятельности, навязанной тотальной идеологией информационного общества, необходимо расслоится на множество аватаров, которые не имеют в нем самом как источнике своей реальной точки сборки. Это означает, что субъект одновременно может представлять собой и реальное, и вымышленное лицо, вести диалог сам с собой, или же с многими такими же виртуальными по своей сути аватарами, обеспечивая тем самым установленный обществом потребления порядок вещей и событий.

Третья глава является итоговой по отношению к первым двум. Обобщая уже сказанное о современном информационном обществе и об аватаре как особом феномене такого типа общества, мы теперь вписываем эти положения в контекст новоевропейского философского дискурса посредством постановки вопроса об особом типе мировоззрения субъекта-аватара - об информационном мировоззрении.

В параграфе 1 Третьей главы мы прослеживаем становление проблемы мировоззрения, ставшего «общим местом» в современном обшествознании. Обращаясь к первоисточникам, мы устанавливаем две главные линии внимания к этой проблеме, сформулированные, во-первых, представителями немецкой классической философии (прежде всего И. Кантом, Ф.В.Й. Шеллингом, Г.В.Ф. Гегелем), во-вторых, представителями движения ЬеЬепБшек, философии жизни (главным образом В. Дильтеем, М. Шелером, Э. Кассирером и не входящим в это движение М. Хайдеггером). Для первых понятие мировоззрения тесно связано с отношением сознания мира природы как источника нашего знания, а кроме того, с системой философии и с самой нашей картиной мира. Для вторых, помимо указанного, понятие мировоззрения неодно-

родно и может быть подвергнуто типологическому анализу, и эти типы мировоззрения представляют собой единую стройную систему, в которой на основе единственной картины мира формулируются решения вопросов о значении и смысле мира (что впоследствии окажется тесно связанным с пониманием экзистенции, например, у М. Хайдеггера).

В параграфе 2 Третьей главы мы разводим порой смешивающиеся понятия мировоззрения и идеологии не только по объему (как это было принято, например, в советской литературе6), но и по основанию. Кант, поставив вопрос о возможности и принципах познавательной деятельности субъекта, всегда имел в виду человека именно во всемирно-гражданском плане, то есть указывая на его принципиально общественный способ существованияи личную, никем извне не навязанную ответственность за принятие собственного решения. Идеология как таковая возникает именно в эпоху Нового времени, и ее развитие и усложнение есть верный признак развития и становления новоевропейской рациональности, которая реализуется исключительно в политическом дискурсе. Характеристическим свойством идеологии является способность переводить субъекта познания в модальность субъекта политического. Идеология радикальным образом становится связанной со способом артикулированности субъекта в политическом пространстве. В этом смысле, неклассическая философия, отвечая на основные антропологические вызовы очень показательно продолжает традиционную для АиМаегшщ линию публичности, понятой в политическом ключе и осмысленной в рамках политической репрезентации.

В параграфе 3 Третьей главы мы определяем предпосылки становления информационного мировоззрения. В силу своей специфики идеология требует определенного дискурсивного поля, или пространства, в котором она могла бы артикулировать свои истинностные связи. Подобно тому, как лабораторная практика исследования действительности при помощи набора всего

6См.: статья «Мировоззрение» / Философский энциклопедический словарь. — Гл. ред. Л. Ф. Ильичёв, П. К Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. М., 1983. - С. 375 - 376.

опосредующего инструментария формирует собственную действительность, а затем и реальность как таковую, или как клинический анализ восстанавливает сеть властных отношений взгляда и говорения или властных психиатрических практик — точно также в некотором виртуальном (как в смысле медиации, например, IT или СМИ, так и в смысле возрожденческого virtu, раскрытого в трудах Н. Макиавелли) пространстве идеология восстанавливает свой властный дискурс как систему отношений между различными политическими субъектами. Глобальная сеть ТтегпеШредстазляет собой показательный пример в том числе и такой сети, в которой все участники по определению равнозначны. Таким образом, мы, которые, как мы установили, готовы каждый сам включиться в политический процесс и публично отстоять свои интересы, суть те, кто присутствуют в глобальной сети в роли аватаров; однако же мы- это еще и те, кто готов допустить за своими потенциальными сотрудниками, или соавторами по политической сети те же самые права и обязанности, что и за собой при прочих равных условиях. Описанное положение дел вполне отражает и изменение отношения субъекта к своему Lebenswelt, жизненному миру, качественно выраженному в системе представителей и посредников информационного технологического характера.

В заключении диссертации предлагаются следующие выводы:

1.Во-первых, природа субъекта информационного общества может и должна быть охарактеризована с точки зрения именно неклассической традиции философии. Имея в виду два вектора ее развития, критический и практический, мы обнаруживаем прямую преемственность ее генезиса и становления в противоречии с генезисом и становлением субъекта классической философии. Однако, нельзя забывать и о глубокой связи классического и неклассического путей в истории философии. Важно отметить, что два основных вектора, в соответствии с которыми развивается неклассическая философия, отражают переход от

теоретического способа философствования к критическому и практическому. Оба они получают свое методологическое основание главным образом в работах авторов постструктуралистского и постмарксиского направлений.

2.Во-вторых, генезис и становление природы субъекта информационного общества наиболее адекватным образом можно проследить, применяя археологический метод, как его обосновывает в ходе своих работ М. Фуко. Дело в том, что практически всякое понятие, которое мы так или иначе используем в современном тезаурусе какой бы то ни было отрасти гуманитарного знания, имеет собственную историю становления смысла, которую необходимо в философском исследовании иметь в виду. Всякое понятие гуманитарной науки, таким образом, дискурсивно; однако, дискурс этот никогда не имеет раз навсегда установленных рамок, а, напротив, в каждый конкретный исторический период демонстрирует нам ансамбль практик, формирующихся вокруг того или иного понятия или группы понятий. Таким образом, обоснование природы субъекта современного общества, сложившегося как общество всеобщего знания или постиндустриальное (Д. Бэлл), потребительское (Ж. Бодрийяр), информационное (М. Кастельс) общество, требует и выявления самой семантики понятия субъекта. Как мы указали выше, она кроется в стратегиях развития неклассической линии философствования.

3. Поскольку, в-третьих, проект археологии субъекта информационного общества является одновременно и методологически, и собственно, теоретически значимым, мы получили два главных результата. С одной стороны, нам удалось обнаружить, что, несмотря на установку по ликвидации «человека. как суверенного субъекта»7 из поля зрения археолога гуманитарного знания, именно антропологическая проблематика конституирует индивид в качестве смыслообразующего феномена коммуникации в глобальном пространстве информационной сети. С другой стороны, мы выявили дискурсивные связи, позволяющие обосновать антропологический аспект с точки зре-

'Дьякоз А.В. Мишель Фуко и его время. СПб.:Алетейя, 2010. С. 451.

ния его преемственности с неклассическим философским дискурсом как таким, который направлен в том числе и на деконструкцию и децентрализацию рациональных властных отношений. При этом идеология постиндустриального общества становится залогом включенности субъекта в его политическую репрезентацию как в свой особый жизненный мир (ЬеЬепвмгек).

4. Наконец, в-четвертых, мы показали, что «общество знания», сложившееся в рамках глобальной информационной сети, становится эффективным только за счет сведения своего субъекта к определенной одномерности. Субъект оказывается здесь в двояком положении: он должен стать одновременно собой и другим, причем таким другим, который фактом своей представленности в сети, сообщает ему самому осмысленное существование. Однако, это невозможно без регулирующего принципа, которым руководствуется любой способ репрезентации, известный нам со времен древних стоиков. Логическое или онтологическое основание всякой рациональной деятельности всегда имеет по собой особый способ соотнесенности с некоторым третьим, причем именно это третье сообщает такой соотнесенности истинностный статус. Если человек может наблюдать порядок мира, но одновременно и быть включенным в этот мир, в котором в том числе и он как актор способен производить истину, необходимо искать конституирующий принцип истинностных отношений в нем самом. Таким образом, оказывается, что антропологическая характеристика субъекта информационного общества является регулирующим принципом, дающим миру как полноту, так и правило порядка в нем.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

По теме диссертации опубликованы статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов диссертационных исследований:

1. Львов A.A. Фигура автора в английском эстетизме / А. А. Львов// Вестник Ленинградского Государственного университете им. А. С. Пушкина. -

2012. - № 2 (том 2). Серия «Философия». - С. 81-89. - 0,56 п.л.

2. Львов A.A. Ж. Бодрийяр: от производства эстетического к обществу потребления' А. А. Львов// Общество. Среда. Развитие. (Terra Humana). -

2013. - № 4 (29). - С. 183-188. - 0,6 п.л.

3. Левит Г.С., Хоссфельд У., Полатайко C.B., Львов A.A. Генерализированный дарвинизм как экономическая теория/ А. А. Львов // Научный журнал НИУ ИТМО. Серия: Экономика и экологический менеджмент. - 2014. -№ 2.-С. 651-683.-2,09 пл.

4. Львов A.A. Формирование понятия мировоззрения в немецкой классической философии / А. А. Львов// Вестник МГТУ. Труды Мурманского государственного технического университета. - 2014. - Т.17. - № 4. - С. 693-697.-0,59 пл.

5. Другие публикации:

1. Львов A.A. Аватар как природа субъекта современного общества и образования/ А. А. Львов // Низкотемпературные и пищевые технологии в XXI веке. Сб. материалов VI Международной научно-технической конференции (Санкт-Петербург, 13-15 ноября 2013 г.). - 2013. - С. 781-782. - 0,2 пл.

2. Львов A.A. Стоические основания новоевропейской субъектности / А. А. Львов // Ломоносов-2015. Материалы Международного молодежного научного форума (цифровой носитель. ISBN: 978-5-317-04946-1). - 0,2 п.л.

Тиражирование и брошюровка выполнены в учреждении

«Университетские телекоммуникации»

197101, Санкт-Петербург, Саблинская ул., 14

Тел.(812)233 46 69.

Объем 1,5 у.пл. Тираж 100 экз.