автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях"

На правах рукописи

ВАСИЛЬЕВА ИРИНА ИВАНОВНА

Архешп материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях (нарративный аснекг)

24 00 01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссерхации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва-2007

003059006

Работа выполнена на кафедре гуманитарных наук Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма Федерального агентства по культуре и кинематографии

Научный руководитель - кандидат философских наук,

доцент Зуйков Виктор Сергеевич

Официальные оппоненты доктор философских наук, профессор

Дорогова Людмила Николаевна,

кандидат культурологии Федотова Ю В

Ведущая организация - Московский государственный универ-

ситет культуры и искусств

Защита состоится 30 мая 2007г в /7- VI/ час на заседании диссертационного совета К 210 001 01 по культурологии и искусствоведению при Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма по адресу 123007, Москва, ул 5-я Магистральная, д 5, стр 1

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке АПРИКТ

Автореферат разосланную апреля 2007г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии 'руьу Е Д Дерябина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Культура как антропологический феномен связана с поиском сакрального смысла бытия, квинтэссенцией которого является проблема бессмертия В древних языческих религиях, буддизме, христианстве эта проблема решалась различно, влияя на содержание и формы культур

Ключевым кодом в решении проблемы бессмертия в языческих и христианской культурах и религиях можно считать архетип материнства как один из универсальных культурных архетипов, запечатлевших базисную структуру существования человека

В язычестве именно с культом Богини-Матери, являвшейся собирательным персонифицированным образом архетипа материнства, связывалось достижение бессмертия, позволявшего соединение человека с богами

В христианстве определяющим для материнского архетипа стал образ Богоматери Он всесторонне соединен с идеей Боговоплощения, а, значит, и с идеей христианского бессмертия В христианской культуре и религии Богоматерь почитаема исключительно благодаря материнству, через которое, согласно этой вере, и обретается христианами вечная жизнь

Актуальность темы диссертации определяется потребностью в целостной сравнительной характеристике материнского архетипа в языческих и христианской культурах и религиях, так как духовное различие язычества и христианства в решении проблемы бессмертия обуславливает и различие в развитии материнского архетипа в данных культурах

Сегодня признаком массовой культуры, разрушительно воздействующим на гуманные основы мировой культуры, является десакрализация святынь Суть материнского архегипа, связанная в глубинах человеческого сознания с тайной рождения, преодоления власти времени и бессмертием, оказалась под угрозой духовного выхолащивания Наиболее популярный женский образ в массовой культуре — женщина «секс-символ» Архетип материнства благодаря своей священной значимости в истории мировой культуры обеспечивал преемственность и единство общекультурного развития Сейчас он или искажен, или даже не востребован Тема данного исследования позволяет актуализировать понятие архетипа материнства

Эта тема актуальна в культурной ситуации современной демократической России, оказавшейся после слома старой социальной системы в поиске своих духовных, нравственных, культурных основ К сожалению, новая Россия находится в ситуации демографического кризиса ввиду вырождения коренной для страны русской нации Выявление характерных аспектов образа Богоматери позволит глубже вглядеться в наше историческое прошлое, в котором несколько веков развитие российской истории и культуры определялось воздействием богородичного материнского архетипа

Степень научной разработанности темы К тематике, относящейся к сравнительному исследованию особенностей материнского архетипа в древне-языческих и христианской культурах и религиях, включая аспект проблемы бессмертия, у ряда авторов' в отечественной и зарубежной культурологии есть только фрагментарные обращения, определяемые специфическими задачами

Материал исследований Дж Дж Фрэзера, Дж Томсона, У Баджа, М Э Матье, М А Коростовцева, Н И Новосадского, Ф Ф Зелинского, Л Я Штернберга, В В Латышева, А В Меня стал для нас базовым в работе, посвященной раскрытию особенностей зарождения и эволюции архетипа материнства в проблеме бессмертия в древпеязыческих культурах и религиях Средиземноморья

В объеме этого материала мы выделяем труд Дж Дж Фрэзера «Золотая ветвь», в котором он обращался к образам Исиды, Деметры, Кибелы Фрэзер, используя сравнительно-исторический метод исследования, ставил цель найти родственные связи между древними верованиями и современными религиями, в частности, христианством Справедливо указав на идентичность духовной основы мифов об Осирисе и Исиде (египетский), Деметре и Персефоне (греческий), как мифов, относящихся к языческим верованиям древности2, он увидел в этой основе черты, сходные с христианством, не принимая в расчет весомость духовных различий между язычеством и христианством Руководствуясь элементами чисто внешнего обрядового сходства, он сравнивает факт поклонения

1 Фрэзер Дж Дж Золотая ветвь М , 1980, Томсон Дж Исследования по истории древнефеческого общества (доисторический Эгейский мир) М , 1958, Бадж У Египетская речигия Египетская магия М , 2000, Коростов-цев М А Религия Древне1 о Египта М , 1976, Матье М Э Древнеегипетские мифы М , 1956, Новосадский Н И Елевсинские мистерии СПб , 1887, Зетинский Ф Ф Речигияэлтинизча Петроград, 1922, Штернберг Л Я Первобытная религия в свете этнографии Л , 1936, Латышев В В Очерк греческих древностей Богослужебные и сценические древности СПб , 1997, Мень А В Дионис, Логос, Судьба Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра М , 1992

2 См Фрэзер, Дж Дж Там же С 436

Исиде в период упадка Рима с поклонением Деве Марии в средние века, обнаруживая их родственность « Многим образ богини Исиды с ее обещанием бессмертия казался путеводной звездой в бурном морс и вызывал у них религиозный экстаз подобный тому, который в средние века вызывала у верующих Дева Мария Величес1венный ршуа 1 Исиды во многих отношениях напоминал пышную обрядовость катопицизма»' Внешнее сходство в человеческих переживаниях на иоро1е смерш позволило ему в размышлении о связи «Элевсинской богини хлеба с таинством смерти и с надеждой на вечное блаженство» допустить мысль об одинаковом ходе рассуждения о смерти и бессмертии и у христиан, и у аншчныч язычников « Греки, понимая неизбежность смерти и питая, подобно нам, великую любовь к жизни, не взвешивали долго аргументы «за» и «против» бессмертия человеческой души Ход рассуждений, который удовлетворял святого Павла и приносил утешение в горе бесчисленным христианам, мог сгодиться и для античных язычников »2

Образ Исиды стал объектом исследования для У Баджа («Египетская религия Египетская магия»), М А Коростовнева («Ретигия Древнего Египта»), МЭ Матье («Древнеегипетские мифы») Эш исследователи, в целом, не противоречат мнению Фрэзера о духовном родеше египетского культа мертвых и христианской решгии воскресения из мертвых Не видя духовною различия между магическим воскресением из мертвых Осириса и Воскресением Христа, исключающем ма1ию, Бадж счшае!, чю «в Осирисе египетские христиане нашли прототип Христа»3, и поэтому «в изображениях и сыгуях Исиды, кормящей своего сына Гора, они распознава™ прототип Девы Марии и Ее Младенца»4 Сходно мыслит в этом плане Магье, полагая, что, «образ Исиды сыграл важнейшую роль в создании образа христианской Богоматери»1 Коростовцев делает более фундаментальный вывод, решив, что «богиня Исида была как бы предшественницей самого Христа»6

Кроме Фрэзера, к образу Демефы в своих исследованиях обращались Дж 1омсон («Исследования по истории древнегреческою общества (доисторический Эгейский мир)»), Н И Новосадскии («Елевсинские мистерии»),

1 Фрэзер Дж Дж Золотая ветш М 1980 С 425 ' Там же С 441-442

Ьадж У Ьгипетскан ре !И1 ия Египетская магия ' У Ьадж М 2000 С 109 1 Там же

1 М<пьс МЭ Древнеегииси-кне миф! I /МЭ Матье М 19^6 С 161 * Коростовисв М Л Религия Древнего Е| ни га / М А Коросюкцш М 1976 I 28>

В В Латышев («Очерк греческих древностей boi ослужебпые и сценические древности»), Ф Ф Зспинский («Религия эллинизма»), А В Мень («Дионис, Логос, Судьба Греческая ретшия и философия от эпохи колонизации до Александра»)

И у Латышева, и у Новосадского образ элевсинской Деметры не является центральным в лих исследованиях Авторов, в первую очередь, интересует задача воспроизведения структуры и содержания Элевсинских мистерий

Зелинский, анализируя миф о Демефе и Персефоне, очарован героизмом Деметры-матери, полагая, что его достаточно для победы над смертью («Она и есть та, которая своим самоотвержением спасла любимое божественное существо и дала этим обнадеживающий пример такого же торжес1ва над смертью своим почитателям»)1 В прямой связи с ¡аким восприятием образа Деметры находится заключительный вывод Зелинского о под!отовлении христианства религией эллинизма2, в котором не учитывается серьезность духовных различий этих двух религий

Более точную и взвешенную оценку роти Деметры в Элевсинском культе дал Томсон, посвятивший свой труд вопросам генезиса и культуры раннера-бовладельческого общественного строя Греции и его связям с Грецией классического периода Считая происхождение Деметры минойским он убедительно выявил матриархальную основу мифа о Демефе и Персефоне', лишив Деметру ореола исключительно героической богини-матери, победившей смерть

В труде Меня, раскрывающего пессимизм и трагизм 1речсской религии и философии, нам близок вывод автора, указывающий на причину отсутствия в Элевсине высшего завершения греческой религии «Мис[ерии Деметры претендовали на то, чтобы быть вестью о с п а с е н и и, но эта весть сводилась лишь к обещанию лучшей участи за гробом В земной же жизни, человек, даже пройдя через посвящение, был все еще как С1еной отделен от божественного бытия»4

Самый богатый фактический материал о Кибеле и ее варварском культе в римском варианте оставил Фрэзер («Золотая ветвь») С'ти факты о мис[ериях Кибелы и Аттиса легли в основу нашего исследования, выявляющего в крайней степени безумный характер культа Кибслы

' Зелинский ФФ Ренпия * i iiihiijvu Ф Ф Зетннемш neipoipni 1022 С 12"> 2 См I ам же С 128 129

См Томсоп Дж На. иловання по мыорпп древниpcitchoio обществ,! (доисшрп'кхкни Эгейский мир) ! Дж 10мс0и М 1958 С 227 233

1 Мень, А В Дионис Лоте С\дьба ! речестя религии и философия от >по\и колонизации до Александра /А В Мень М 1992 L 38

Зелинский обращался к греческим мистериям в честь Матери богов Ки-белы («Религия эллинизма») которые казались ему, в сравнении с фригийскими и римскими, более благовидными' Подобно действиям Деметры, он оценивает и действия Кибеиы «как подвиг любви победившей смерть»2 Эта оценка заставляв! Зелинского использовать упомянутый им девиз позднейшего герме-тизма «да познает мыслящий человек самого себя, что он бессмертен, и что причина бессмершя - любовь»' и применительно к христианской религии Увлеченный идеей строительства моста между эллинством и христианством, Зелинский не обратил должного внимания на характерные особенности христианского понимания любви

Л Я Штернберг, рассматривая вопросы генезиса и зволюции религии в сборнике трудов «Первобытная религия в све1е эшографии», развивает свою теоретическую концепцию избранничества людей богами и духами В работе «Избранничество в репигии» он показывает «генезис и психологию таких религиозных феноменов, как инс!шу1 жречества, человеческие жер1воприношения, культ Великой Матери и шактизма, священный брак и священную проституцию »4 Нам важно выделить исследования Штернберга в области института «священного брака», являвшегося основным ршуалом материнскою культа плодородия в языческом мире Рассматривая примеры «священного брака» в различных мировых языческих культурах и религиях, Штернберг называет первопричину данных яв 1ений - Ьогиню-Млть 1

Определение отличительных особенности материнского архетипа в контексте богородичного образа в христианской культуре и релщии, потребовало обращения к евангельским источникам, «Протоеват елию Иакова Младшего», сочинениям, описывающим земную жизнь Богоматери'' святоотеческим творениям7, трудам отцов Церкви8, произведениям боюсловов и философов9

Апокрифический источник о Ьоюматери «Хождение Богородицы по мукам» (V в ) принадлежит к группе эсхатологических произведений, имеющих

'См Зелинский ФФ Риш1 ия ¿лчиншча / Ф Ф Зелинский Пефсмрад 1922 С 40

2 Там же

Там же С 42

4 Штернберг Л Я Первобытная религия в свете этнографии ' Л Я Штернберг Л 1916 С 177 ' См гам /кс С I ">2 170

ь Посетяпии Е Скатания о ?смнои жтнп 11рссвя юи Ьо: оролпш 1 па основании Святого I |исания свидетельств

святых оцтов и церковных нретапий В2т М 2002

7 Иоанн (Дамаскин) Точное И1 южение Православной вер! I М - Ростов на-Донч 1992 И| натий(Ьрянчанинон) Изложение учения Пр тост шмон Церкви о Вожиеи М 1гсри СПб 1997

8 Афанасий (Иевжч) Учение о Прссвяюи Боюродицс у св Иоанна Дамлсыша V Всеспятая Православное догматическое учение о почитании Ьогом пери М 2001 С 171-"1!!! Фпларе! (Дроздов) Слава Божиеи Матери

М 1996

''ЛосскийВН Всеспятая/'Всссвятая 11ршоспавное догчашческос >чише о иочпмпии Ьогоматсри М 2001 С 156-172 Скаба I |ано!шч М 11 Ушснпс ПреспятП Ьошро ищи Кнен 2001

прямое отношение к проблеме бессмертия, связанной с материнским архетипом в христианскои культуре и религии Исследоишели древнерусских апокрифов В В Мильков', В П Адриапова-Пере щ", обращаясь к тексту данного апокрифа, объясняют запрет на его чтение боязнью церковнослужителей признак недостаточность милосердия Бои и ограниченное!ь милосердия Богоматери к адским грешникам Такая точка зрения далека от канонической православной трактовки мичосердия как лемента релш иозно-этическо! о аспекта образа Богоматери Она лишь выявляе! искажение богородично! о образа в литературном жанре иеканоническо) о апокрифа

Ряд источников, связанных с богородичной иконографиеи, отразил образ Богородицы как персонификацию материнскою архетипа именно в каноническом варианте книги Н П Кондакова «Иконография Богоматери» (М , 1998) и «Иконография Богоматери в связи с и гало-греческой традицией» (М, 1999), где классифицируются основные иконографические типы образов Богоматери, труд Ф И Буслаева «О русской иконе Общие понятия о русской иконописи» (М, 1997), вктючающий сведения об источниках иконописного предания, связанного с Богоматерью, об иконописных шпах Богоматери, исследование ЮГ Боброва «Основы иконографии древнерусской живописи» (СПб, 1996), касающееся основ иконографии Боюмагери, груд Л А Успенского «Богословие иконы Православной церкви» (VI , 1997), посвященный богословскому осмыслению иконописного канона и икон, включая боюродичные образы, книга И К Языковой «Богословие иконы» (М , 1995), охватывающая разъяснение богословскою смысла богородичного образа от ранневизаш ииского до русского, труд НА Барской «Сюжеш и образы древнерусской живописи» (М, 1993), анализирующий тематику, образную систему духовное и эстетическое своеобразие древнерусской иконописи с выделением раздела «Образы Богородицы», сборник статей «Пречистому образу Твоему поклоняемся » (Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея) (СПб, 1994) (авторы-составители И Соловьева, И Шалина и др ), предсмав 1яющий образ Богоматери в различной иконографии, в богослужении и русском иконооасе Каноническая трактовка богородичного ма!еринского архетипа, осуществленная авторами этих произведении, являйся для нас основополагающей в раскрытии особенностей ма1 ери некою архешпа в контексте образа Богоматери в религиозно-этическом аспекте в христианскои культуре и религии Древней Руси

'См Мичьков в В Дрешкрчсскт. .11101 рифы / В В Мин ков СПб 1990 С чЛ 624

"См Адрианова-1 |еретп ВП Апокрифы ' В П Алрплюза-! 1ерсIи 11 Исюрня р\сскоп ипергиуры В 101 Т I М-Л 1941 С 71-86

Религиозно-философская значимость канонического иконописного образа Богоматери определяется в трудах отечественных философов и богословов С Н Булгакова («Икона и иконопочитание в Православии») (Париж, 1931), кн Е Н Трубецкого («Три очерка о русской иконе Умозрение в красках Два мира в древнерусской иконописи Россия в ее иконе») (М , 1991), П А Флоренского («Иконостас», «Моленные иконы Преп Сергия Радонежского»),1 Н М Тарабукина («Смысл иконы») (М, 1999) В них подчеркивается важность для судьбы России и ее народа почитания Богоматери, выраженного в особой любви русских людей к богородичным иконам Религиозно - философские размышления этих авторов являются для нас отправными в анализе процесса положительного воздействия канонического богородичного архетипа на русскую средневековую культуру

При исследовании отличительных особенностей христианского образа Богоматери как персонификации архетипа материнства мы опираемся на православную традицию почитания Девы Марии в христианской культуре

Теоретическая и методологическая основа исследования. Сравнительно - культурологический анализ нарративных текстов

Теоретической основой исследования стал историко-културологический подход, дающий возможность в каждой конкретной культуре и религии выявить их мифологию, систему духовных ценностей и нравственных ориентиров, определить как общечеловеческие, так и особенные, отличительные составляющие

Нами использован компаративистский метод исследования Этот метод позволяет выяснить особенности становления изучаемого нами феномена, определить специфику и научную значимость поднимаемой проблемы

Целью исследования является сравнительный анализ аспектов образов Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в культурах и религиях древнего язычества (Древний Египет, Древняя Греция, Древний Рим) и христианства (Древняя Русь, частично Византия), выявляющий характерные особенности архетипа материнства в проблеме бессмертия Задачи исследования

1 Анализ эволюции архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья.

'См Флоренский п А Избранные труды по искусству М , 1996

2 Раскрытие отличительных особенностей материнского архетипа в контексте образа Богоматери в религиозно-этическом аспекте в христианской культуре и религии Древней Руси (частично Византии)

Объектом исследования являются древнеязыческие и христианский материнские культы

Предмет исследования — образы Богини-Матери, представленной персонификациями трех богинь-матерей древнего Средиземноморья египетской Исиды, греческой Деметры, фригийской Кибелы и христианской Богоматери

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлен целостный сравнительный анализ архетипа материнства (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в указанных выше аспектах в древнеязыческих и христианской культурах и религиях

Положения выносимые на защиту

1 Магический аспект в образе Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья существенно повлиял на наиболее распространенный в язычестве материнский культ плодородия

2 Архетип материнства в древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях имеет эволюционные особенности, проявленные в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах

3 Благодаря христианскому образу Богоматери открылся качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии (в сравнении с языческими персонификациями Богини-Матери)

4 Богородичный материнский архетип различно реализовался в таких областях древнерусской средневековой культуры, как литература (жанр неканонического апокрифа) и иконопись

Теоретическая и практическая значимость. Выводы диссертации могут быть использованы для изучения различных аспектов традиционных культур, выяснения особенностей направлений их развития

Материалы диссертации могут быть применены при разработке курсов по истории мировой художественной культуры (в разделах история культуры Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима, Древней Руси), учебно-методических пособий по курсам истории культуры и истории искусств

Апробация результатов исследования. Материалы исследования апробированы на кафедре гуманитарных наук Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма (Москва, 2006-07гг ), изложены в докладах на IV Международной научной конференции «Литература и культура в контексте христианства» (Ульяновск, июнь, 2005 г), на научных чтениях «Образ жизни и образ мыслей» (Ульяновск, сентябрь, 2005 г), на XIV Всероссийской научно-практической конференции «Человек в культуре России» (Ульяновск, май, 2006 г), на Международной научной конференции «Литература XI-XXI вв Национально-художественное мышление и картина мира» (Ульяновск, сентябрь, 2006 г ), отражены в восьми публикациях автора

Структура работы определяется поставленной целью и задачами Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы (182 наименования)

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обоснована актуальность темы исследования, определены объект, предмет, цель и задачи исследования, научная новизна, теоретико-методологическая база, характеризуется степень разработанности темы, формулируются положения, выносимые на защиту, отмечаются теоретическая и практическая значимость исследования

Первая глава «Проблема рождения, смерти, бессмертия в древнеязы-ческих культурах и религиях Средиземноморья» посвящена анализу особенностей зарождения и эволюции архетипа материнства в проблеме бессмертия

В первом параграфе «Образ Богини-Матери как «всеобщее роз/сдающее Лоно» раскрываются корни древних материнских культов, связанные с обожествлением древними язычниками женского начала в природе Корни этого культа настолько глубоки, что, возможно, они произрастают из библейского образа Мировой Бездны как «богопротивной силы» - одного из аспектов Богини — Матери, «воспринимающейся как «всеобщее рождающее Лоно»1

Зародившийся в сознании древнего человека дохристианскои эры обожествленный материнский архетип получил в истории мировой культуры преломление в разных персонифицированных образах Например, египтяне покло-

1 Мень, А В Магизм и Единобожие Религиозный путь чечовечества от эпохи великих Учителей / А В Мень // История религий В поисках Пути, Истины и Жизни В7тТ2 М,1991 С 394

нялись Мут и Исиде, греки - Гее, Афродите, Деметре, римляне - Церере (Де-метре), Кибеле и т д

Самым распространенным в древнем язычестве материнским культом был культ плодородия, основанный на магическом ригуале «священного брака»

По мнению Л Я Штернберга, этот ритуал был связан с такими явлениями, как шаманство и шактизм, обращенными к Богине-Матери1 Следствием «священного брака» стало появление в язычестве института «священной» проституции В культе плодородия определяющим его специфику был магический аспект образа Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья Жертвенная основа в нравственно-этическом аспекте данного образа определялась магизмом материнского культа Этот аспект по отношению к магическому выполнял служебную роль

Магический аспект образа Богини-Матери в древнеязыческих культурах и религиях, напротив, связывался с ее могуществом, властью и силой, что не только способствовало плодородным процессам, но и могло победить смерть

Во втором параграфе «Эволюция архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы в бревнеязыческих культурах и религиях» рассматриваются особенности эволюции материнского архетипа в древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях

Своеобразие древнеегипетской культуры в дохристианской истории заключалось в ее теснейшей связи с религиозной идеей бессмертия Заупокойный культ определял характер и ценностные качества древнеегипетской культуры, призванной помочь продолжению жизни после смерти

Главной сюжетной основой заупокойного культа Древнего Египта был миф об Осирисе, Исиде и Горе Этот многоаспектный миф складывается в единое целое из фрагментов, взятых из египетских источников, к которым относят «Тексты Пирамид», «Тексты Саркофагов», «Книгу мертвых», Гимн Осирису на стеле С-286 из Лувра, папирус «Спор Гора с Сетом», «Плач Исиды и Нефти-ды», «Исида и Гор в болотах Дельты», стела Ментухотепа, Ихернофрета, фараона Неферхотепа, а также сочинение Плутарха «Об Осирисе и Исиде»

1 См Штернбер!, Л Я Первобытная религия в свете этнографии / Л Я Штернберг Л, 1936 С 152

В нем важен магический аспект образа Исиды В сознании египтян она была неразрывно магически связана со своим братом и одновременно супругом Осирисом, являясь его женским дополнением

После смерти Осириса утешение скорбящей Исиде принесло зачатие в ее чреве сына Гора, произошедшее магическим способом «Она зачала его, обратившись в ястреба и пролетая над трупом своего супруга»1

Магические познания богини уже приравниваются в египетской мифологии к познаниям бога Тота «Способность Исиды - «великой волшебницы» оживлять умершего сохраняется в религиозных представлениях египтян вплоть до заката египетской культуры»2

Кульминационным моментом осирического мифа является воскресение Осириса из мертвых В египетской мифологии есть версии, согласно которым именно Исида воскресила Осириса На такую версию указывает Дж Дж Фрэзер «После этого (т е мумификации и обрядов) Исида подняла остывшую пыль взмахом своих крыльев, Осирис ожил и стал править в мире мертвых»3

Веру в магическое воскресение из мертвых, по мнению У Баджа, внушила египтянам именно Исида4

М А Коростовцев, объясняя превращение Исиды из локальной богини селения Пер-Хеби во всеегипетскуго, а потом и вселенскую богиню-мать, равнозначно выделяет два аспекта ее образа, замечая, что, во-первых, Исида «предстает как носитель высоких нравственных начал богини-женщины», а, во-вторых, она — «великая волшебница», владеющая магией наравне с Тотом5»

Определяющее влияние на древнеегипетскую, а позже на религиозную и культурную сферу античного мира оказал образ Исиды, в котором главенствовал магический аспект Материнское начало, первенствовавшее в образе Исиды, в самом истоке имело магический характер, так как только после магического зачатия Гора она стала называться египтянами «владычицей волшебства» Нравственно-этический аспект в ее образе в сравнении с магическим второстепенен

В эллинистическую эпоху образ Исиды, являясь персонификацией Египта, становится и персонификацией языческого мира, признавшего магическое могущество этой богини

1 Фрэзер, Дж Дж Золотая ветвь / Дж Дж Фрэзер М , 1980 С 404

2 Коростовцев, М А Религия Древнего Египта /МА Коростовцев М , 1976 С 130

3 Фрэзер, Дж Дж Там же

4 См Бадж, У Египетская религия Египетская магия / У Бадж М,2000 С 109

' Коростовцев, М А Там же

Древние греки не имели, как египтяне, столь изощренно развитого магического загробного культа Условием посмертного пребывания в обществе богов было лишь совершение подвига, личная доблесть человека

В древнегреческой культуре и религии персонификацией архетипа материнства, прямо связанного с проблемой бессмертия, являлся образ Деметры -богини плодородия, земледелия, гражданского устройства и брака Идея материнского подвига определяла содержание главного мифа о Деметре, находящегося в гомеровском гимне VII в до н э «К Деметре» (Hymn Нош V)

В иносказательной форме в мифе раскрывались тайны законов природы, смерти, бессмертия человека Миф о Деметре и Персефоне стал сюжетной основой Элевсинских мистерий, в которых делалась попытка разрешения проблемы бессмертия

H И Новосадский отмечает поразительное сходство в мистериальных обрядах греков и египтян, имеющих отношение к проблеме бессмертия («даже клятву жрецы элевсинской Деметры давали именем Исиды»1) Подобная общность Элевсинских мистерий с загробным культом египтян указывает на наличие магического аспекта в образе Деметры как персонификации архетипа материнства в древнегреческой культуре и религии

С H Сергеева называет «священный брак» Зевса и Деметры и рождение Иакха «наиболее древними элементами Элевсинского таинства»2 Через них проступала именно матриархальная основа культа Деметры

Кульминационный момент Элевсинских мистерий - показ мистам срезанного колоса, «служившего символом смены жизни смертью и возрождения к новой жизни после смерти»3 Но обряд, в который входил мистический показ колоса, одновременно относился и к теме «священного брака»

Элевсинские таинства воздействовали на мистов с помощью созерцательной магии, которая, в представлении язычников, соединяла людей с богами Это позволяет признать серьезную значимость маги1 еского аспекта в образе Деметры

Важен в образе Деметры и нравственно-этический аспект, давший право, например, Ф Ф Зелинскому рассматривать миф о Деметре и Персефоне под де-

' 11овосадский, H И Елевсинские мистерии / H И Новосадский СПб , 1887 С 22

2 Сергеева, С H "Элевсинские мистерии К проблеме мистсриальпых культов в античном обществе Авторсф дис канд ист наук / С H Сергеева СПб, 1998 С 17

3 Латышев, В В Очерк греческих древностей Богослужебные и сценические древности / В В Латышев СПб , 1997 С 208

визом «любовь побеждает смерть»1 В определенной степени идея подвига как таковая, с архаических времен связанная в сознании греков с условием достижения бессмертия и ставшая основой мифа о «двух богинях», привлекала греков к участию в Элевсинских мистериях

Таким образом, следует отметить проявление высшей степени материнской жертвенности в нравственно-этическом аспекте образа Деметры

Однако, хотя нравственно-этический аспект образа Деметры обладал в Элевсинских таинствах большой значимостью, магический аспект ее образа не утратил своей сущностной силы, указывая на оставшуюся неизменной связь Деметры с хтонизмом В главный магический момент мистерий (созерцание символа богини) ясно проступал подлинный облик Деметры - древней хтони-ческой богини, из всех богинь-матерей «единственной богини - матери, сохранившейся в неизменном виде»2

Кибела, фригийская по происхождению богиня плодородия, была известна грекам, но в Греции ее культ не прижился, оттолкнув греков нарочитой жестокостью и запредельной для человеческого сознания оргиастичностью В Риме же культ Кибелы укоренился, так как, по замечанию Дж Дж Фрэзера, ее почитание, согласно с пророчеством из «Сивиллиных книг», гарантировало освобождение Италии от чужеземцев3

Образ Кибелы был тесно связан с мифом об Аттисе, божестве, относящемся в древнеязыческой мифологии к числу умирающих и воскресающих богов Согласно одному из вариантов, изложенному у Павсания [VII, 17, 9-12], Аттис по вине Агдитис (имя Великой Матери богов, известное в Пессинунте) сошел с ума и, оскопив себя, умер

Следуя содержанию мифа, жрецы Кибелы тоже должны были изувечить себя оскоплением, так как богиня нуждалась в оплодотворении Это подтверждает Фрэзер, излагая ритуал изуверского весеннего праздника Кибелы4 Данный ритуал вызывал в человеке мистический ужас перед дикой богиней

1 Зелинскии, Ф Ф Религия э ишнизча / Ф Ф Зелинский Петроград, 1922 С 125

2 Томсон, Дж Исследования по истории древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир)/ Дж Том-сон М, 1958 С 254

'См Фрэзер, ДжДж Золотая ветвь / Дж Дж Фрэзер М.1980 С 387

"См Там же С 388-389

Фрэзер раскрывает и главную тайну культа Кибелы и Аттиса, заключавшуюся в воскресении бога из мертвых1 Стремление человека к победе над смертью обернулось в этих мистериях пролитием жертвенной крови людей

Как богиня женского производящего начала в природе, Кибела, соединив в себе черты и свойства античных богинь-матерей (Геи, или Реи, Деметры, Гекаты, Цереры, Опс), явила пример, может быть, самой яростной оргиастичности обожествленного человеком материнского начала в природе в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья Поэтому действительно «культ Великой Матери богов Кибелы предстает неким обобщенным и синкретическим символом язычества»2

Эволюция архетипа материнства в персонификации образа Кибелы достигла в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья кульминационного пика Культ Кибелы погружал адептов богини в страшный мир демонической магии Предельно искаженная яростной оргиастичностью жертвенная основа нравственно-этического аспекта образа Кибелы и кровавый магизм ее культа выявили в материнском архетипе древнеязыческих культур и религий Средиземноморья человеконенавистнический характер

Во второй главе «Христианский образ Богоматери как качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии» выявляются различия в особенностях богородичного материнского архетипа в христианской культуре и религии и архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях, анализируемого выше

В первом параграфе «Образ Богоматери в христианской антропологии» определяются отличительные особенности богородичного материнского архетипа в христианской антропологии, позволяющие говорить о начале с христианского образа Богоматери качественно нового этапа в развитии материнского архетипа в мировой культурной и религиозной сфере

Архетип материнства в древнеязыческих культурах и религиях был тесно связан с магизмом В этом плане особенно показателен образ египетской Иси-ды, материнство которой непосредственно зависело от ее магической силы

В иудаистской культуре и религии (а потом и в христианской культуре и религии) определяющим материнский архетип был религиозно-этический ас-

1 См Фрэзер, Дж Дж Золотая ветвь / Дж Дж Фр->зер М , 1980 С 390

2 Ьогатова, О В Культ Великой Матери богов Кибелы в греко-римской древности К проблеме религиозного синкретизма в античности Автореф дис канд ист паук/О В Богаюва СПб, 1998 С 23

пект Через образы таких ветхозаветных матерей, как Ева, Сарра, Ревекка, Рахиль, Лия, Иохаведа, Анна, Соломония отразилась характерная черта архетипа материнства в иудаизме - жертвенность во имя Бога

С образа Богоматери начинается качественно новый этап в развитии архетипа материнства в мировой культурной и религиозной сфере, объясняемый в первую очередь христоцентричностью этого образа В христианской культурно-религиозной традиции Богоматерь почитаема исключительно ради уникального материнства, через которое и обретается христианами вечная жизнь Она без Сына Иисуса Христа - обычный человек и никогда бы не имела столь исключительного достоинства Богородичный материнский архетип христоцен-тричен, ибо только Богочеловек Иисус Христос как плод чрева Девы Марии составляет славу Матери Поэтому образ Богоматери есть образ уникальной личности, познавшей полноту человеческой свободы в христианском выражении

В евангельском источнике ответ Бога на любовь Марии выражен в архангельском благовестии о непорочном зачатии Иисуса Христа [см Лук 1,35]

В древнеязыческой религии существует особая мифология, объяснявшая рождение выдающихся людей древних цивилизаций (например, Лао-цзы, Конфуция, Заратуштры, Пифагора, Платона, Александра Македонского и др ) «непорочным зачатием» их матерей от богов

Благовещенский эпизод в Евангелии не может в качестве сюжета быть частью упомянутой выше языческой мифологии, поскольку ни один из «девственно зачатых» героев не имел такой жертвенной предназначенности, нацеленной на победу над смертью как главным злом мира, какая была у Иисуса Христа Когда С А Токарев делает вывод, что «христианский догмат о непорочном зачатии и рождении Иисуса Христа Девой Марией — прямое завершение длинной цепи подобных мифов, уходящих своими корнями в глубочайшую «тоте-мическую» древность»1, он ставит в один ряд Христа с этими людьми, не учитывая, что Дева Мария как Мать Иисуса Христа может лишь недосягаемо возвышаться над этим рядом, но никак не входить в него

Благовещение - момент рождения новой христианской духовности, позволяющей человеку осознать глубину своей личности, отныне получившей максимальную независимость от власти природных сил Так Дева Мария стано-

' Токарев, С А Ранние формы религии / С А Токарев М,1990 С 546

вится «новой тварью» - первым преображенным человеком Нового Завета, получив христианское имя «новой Евы»

Важнейшим в христианстве является догмат о приснодевстве Девы Марии, представленный в трех раздельных истинах Она - Дева до Рождества, Дева - в Рождестве, Дева - по Рождестве Догмат провозглашен на V Вселенском Соборе (553 г ), утверждая связь приснодевства и святости в личности Девы Марии Приснодевство Богоматери признается в христианстве свидетельством победы над смертью

Характерно отметить в этой связи, что в хтонической основе материнских культов древнего мира, включая культы Исиды, Деметры, Кибелы, было заложено тяготение к попранию девственности в человеке, так как это было условием его соединения с богами

Церковь, согласно православному учению, исповедует Деву Марию Богородицею, что составляет священный догмат, провозглашенный на III Вселенском Соборе (431 г) и опровергнувший как ересь утверждение Нестория о том, чю плоть Христа прилагается к природе Божества, а потому Дева Мария только «Христородица»

Именно благодаря христоцентричности Богородица «превзошла все вершины святости новозаветной, осуществив величайшую святость, какой может достигнуть Церковь»1

Достижение такой степени святости Богоматерью непосредственно связывается в христианской традиции с крестными страданиями Иисуса Христа Тогда личность Богоматери духовно созревает для принятия великой христианской миссии Матери человечества Эта миссия во всей полноте раскроет важный элемент в религиозно-этическом аспекте ее образа - материнское милосердие

Во втором параграфе «Сюжет апокрифа «Хождение Богородицы по мукам» как отраокение материнского архетипа в древнерусской средневековой культуре» анализируется сюжет данного апокрифа с точки зрения адекватности образа апокрифической Богородицы богородичному материнскому архетипу в православной культуре и религии

Апокриф «Хождение Богородицы по мукам», принадлежащий к группе эсхатологических, был создан на греческом Востоке около V в Его древний русский список относится к XII в «Древнейший индекс ложных книг имеет

1 Лосский, В Н, Всесвягая / В H Лосский // Всесвятая Православное догматическое учение о почитании Божией Матери М , 2001 С 166

в виду греческий вариант и отражает запрет на чтение этого произведения в Византии Славянские и русские списки Индексов более позднего времени сохранили наименование произведения в числе не рекомендованной к распространению литературы»' Данный апокриф есть некое «благовестие» (никак не связанное с каноническим) о возможности временного послабления мук адских грешников, достигнутое благодаря милосердию Богородицы, превосходящему милосердие Бога

В В Мильков верно подмечает «опасность задавшегося апокрифом неканонического взгляда на проблему воздаяния», делая вывод, что «постановка этого вопроса не в бытовом, а в сакральном плане, в связи с развитием темы Божьего Суда, догматически недопустима, ибо нарушается основополагающий принцип христианской доктрины о зависимости грядущего воздаяния от финала мировой истории»2

Но в этом выводе не выделен существенный момент, вызвавший запрет догматического характера Согласно православному учению, безысходный трагизм положения душ грешников заключается в невозможности для них покаяния, ибо состояние их душ навсегда останется ожесточенным против Духа Божественной Любви

Поскольку в данном апокрифе все заступники за грешников ставят милосердие выше покаяния, то с этим и не могли примириться идеологи церковной ортодоксии, запретившие чтение апокрифа и обратившие читателя к Библии

Мильков подчеркивает «Господь слишком явно уступает Марии в милосердии»3, считая, что именно эта черта могла поставить это произведение в ряд апокрифических

Но милосердие Богоматери, рожденное у креста Сына, и потому являющееся своеобразным отражением милосердия Христа, воспринимается в христианстве как безграничное (по подобию любви Иисуса Христа к человечеству) Оно считается христианами способным побеждать причинно-следственный закон, который связан во многих религиях мира с роковой предначертанностью судьбы В христианском представлении в милосердии Девы Марии - причина духовного могущества этой Матери человеческого рода Каждый человек от-

' Мштьков, В В Древнерусские апокрифы / В В Мильков СПб , 1990 С 583

2 Там же С 584

3 Там же С 583

ветственен за выбор свободы, направленной им или ко злу, или к добру Милость к сделавшим адский выбор — человеческое заблуждение, род утопии

Приведенное выше мнение Милькова только выявляет искажение образа Богоматери в литературном жанре неканонического апокрифа Апокрифический образ Богоматери оказывается не адекватен богородичному материнскому архетипу в христианской культуре и религии, так как он не соответствует канонической православной трактовке милосердия как элемента религиозно-этического аспекта образа Богоматери В итоге апокрифическая Богородица напоминает языческую берегиню

Третий параграф «Богородичные иконы как ключ к пониманию архетипа материнства в христианской культуре и религии средневековой Руси» посвящен анализу реализации богородичного материнского архетипа в иконописи средневековой Руси (Х1-Х1У вв ), когда в русской культуре появились из Византии богородичные иконы основных иконографических типов «Оранта», «Одигитрия», «Воплощение» («Знамение»), «Елеуса»

Образ Богоматери «Оранта» (лат — «Молящаяся») возник в катакомбные времена (П-1У вв ) первохристианского искусства Выросший из миниатюрного (в римских катакомбах) в монументальный (во Влахернском храме Константинополя, в русских Софийских соборах Киева, Новгорода, Полоцка), этот образ показывает духовную силу материнской молитвы, удерживающей вселенную от гибели

Образ «Оранта» наделен в христианском искусстве литургическим содержанием Он олицетворяет «то любящее материнское сердце, которое через внутреннее горение в Боге становится в акте богорождения сердцем вселенной»'

Изображения славянской богини Земли Берегини «с поднятыми к небу руками» дали повод Б А Рыбакову назвать Берегиню Орантой и сделать вывод о переходе культа Берегини в христианство в форме культа Богородицы2 Но образ Богородицы-Оранты не имеет магического аспекта в отличие от языческой Берегини В христианской религии богородичная молитва чужда магизму, так как связана с христоцентричностыо образа Богоматери Поэтому культ Бо-

1 Трубецкой, Е Н Умозрение в красках / Е Н Трубецкой // Три очерка о русской иконе М , 1991 С 30

2 См Рыбаков, Б А Искусство древних славян / Б А Рыбаков//История русского искусства В 13 т Т 1 М, 1953 С 59-63

городицы вызвал упразднение культа языческой «звериной Оранты», магически слитой с природой

В богородичном образе «Воплощение» (или «Знамение») заложен догматический смысл о Воплощении Бога Девой, согласно ветхозаветному пророчеству [Ис VII, 14]

Такой образ Богоматери с Младенцем Христом обладает двойной хри-стоцентричностыо, показывая в христианской культуре и религии пример бого-общения в жертвенной любви В религиозно-этическом аспекте образа Богоматери элемент жертвенности определяется характером жертвоприношения Иисуса Христа

Вдвойне христоцентричный характер торжества любви над смертью, проявленный в иконописи через образы Матери и Сына, отличен от характера «победы над смертью» в языческом духе, например, в мифологической основе Элевсинских мистерий, где нравственно-этический аспект образа Деметры, связанный с материнской жертвенностью, неразрывен с магическим аспектом ее образа

Из иконографических типов богородичных икон самое широкое распространение получил тип «Одигитрия» (греч - «Путеводительница») Раскрытию духовного смысла этого образа помогает жест Богоматери, указывающий на Иисуса Христа

Для русской христианской средневековой культуры важен факт принадлежности иконы этого типа св Сергию Радонежскому - духовному воспитателю в духе любви к Отечеству Не случайно В Н Топоров подметил момент идентификации личности святого и его моленного образа «Одигитрии» («Смоленской»)1, так как у св Сергия, как и большинства русских святых, был богородичный характер святости, основанный на девстве, смиренномудрии, жертвенной любви к Богу и людям Святость такого рода на Руси - свидетельство активного воздействия богородичного материнского архетипа на русскую культуру

Национальной и государственной эмблемой Руси стала богородичная икона «Елеуса» (греч — «Умиление» или «Милостивая») Любовь русских людей к иконам Богоматери этого типа во многом возникла благодаря знаменитой

1 См Топоров, В Н Святость и святые в русской духовной культуре В 2 т I 2 / В Н Топоров М , 1990 С 699

византийской иконе (названной на Руси «Владимирской»), ставшей палладиумом Российского государства

Для характеристики восприятия этого образа русскими людьми важно следующее замечание «В контексте Сказания икона как бы отождествлялась с самой Богородицей»1, прославившись на Руси чудесами милосердия

В Византии распространение икон типа «Елеуса» было ответом на богословские споры XI-XII вв о человеческой природе Иисуса Христа На Руси история «Елеусы», столь тесно связанная с «Владимирской» иконой, определялась тяжелыми испытаниями, ставящими страну на край гибели И в них эта икона-палладиум, отождествляемая в христианском сознании русского народа с самой Богородицей, приняла непосредственное участие, например, в неоднократном избавлении Москвы от иноземцев-иноверцев (1395 г, 1408 г, 1459 г, 1480 г , 1521 г, 1812 г)

Страстная символика «Елеусы» имеет для русской истории и культуры особую важность В течение девяти веков находясь в духовном общении с этим образом Богоматери, русский человек опытно познавал милосердную основу христианской любви «Владимирская» икона, называемая в христианской народной традиции «сердцем России», - идеал русской любви к Богу как Богу Любви, потому нет в России такого храма, где не было бы этой иконы

Именно через богородичные иконы типа «Елеуса», особенно благодаря сугубому почитанию «Владимирского» образа, в русской христианской культуре и религии средневековья максимально были раскрыты такие отличительные особенности богородичного материнского архетипа, как милосердие и жертвенность, в силу христоцентричности образа Богоматери абсолютно слитые в нем с идеей страдания и жертвоприношения Сына

Поэтому непосредственно зависимые от магизма милосердие и жертвенность в материнском архетипе, связанном с образом Богини-Матери (в любых персонификациях) в языческих религиях и культурах, кардинально отличаются от богородичных

В заключении работы отражены результаты проведенного исследования, сформулированы основные выводы, а также намечена перспектива дальнейше-

1 Щенникова Л А Чудотворная икоиа «Богоматерь Владимирская» как «Одигитрия» Евангелиста Луки / Л А Щенникова // Чудотворная икона в Визажии и Древней Руси М , 1996 С 253

го изучения темы влияния богородичного материнского архетипа на культуру Древней Руси позднего средневековья

Список опубликованных работ

1 Васильева, И И Эволюция архетипа материнства сквозь призму образа Богини - Матери в персонификациях Исидьт, Деметры, Кибелы в древнеязыче-ских культурах и религиях Средиземноморья /ИИ Васильева // Ученые записки Российского государственно: о социального университета Вып 2 - М РГСУ, 2007 - (0,52 п л)

2 Васильева, И И Архетип материнства в проблеме бессмертия / И И Васильева // Вестник Ульяновского государственного технического университета -2006 — №3 -С 13-14 (0,12 п л)

3 Васильева, И И Богородичные иконы как ключ к пониманию архетипа материнства в христианской культуре и религии средневековой Руси /ИИ Васильева // Литература XI - XXI вв Национально-художественное мышление и картина мира материалы Международной научной конференции Ульяновск, 20-21 сентября 2006г -Ульяновск УлГТУ, 2006 - С 305-311 (0,43 пл)

4 Васильева, И И Богородичные иконы как свидетельство христианской истины бессмертия /ИИ Васильева, И В Кривошеева, Е Г Сковикова // Очерки истории отечественной духовной культуры учебно-методическое пособие для студентов факультета культуры и искусства УлГУ - Ульяновск УлГУ, 2005 -С 24-37 (0,87 п л )

5 Васильева, ИИ Икона «Владимирская Богоматерь» таинство материнской любви /ИИ Васильева // Любовь и творчество как универсалии бытия материалы XIV Всероссийской научно-практической конференции «Человек в культуре России» Ульяновск, 30-31 мая 2006 г - Ульяновск Ульяновский институт повышения квалификации и переподготовки работников образования, 2006 - С 70-72(0,18 п л)

6 Васильева, И И Материнская любовь в библейской истории / И И Васильева // Образ жизни и образ мыслей материалы научных чтений -Ульяновск Симбирская книга, 2005 - С 46-49 (0,25 и л )

7 Васильева, И И Образ Богоматери в древнерусской иконографии и истории /ИИ Васильева // Автографы истории Межрегиональный сборник науч-

ньтх статей Вып 2 Ред Н В Миронова - Ульяновск Корпорация технологий продвижения, 2007 - С 7-12(0,37пл)

8 Васильева, И И Таинство материнской любви /ИИ Васильева // Мономах -2006 — №2 - С 57-59(0,18 п л)

Подписано в печать 26 04 07 Формат 60x84/16 Уел печ л 1,0 Тираж! 00 экз Заказ №46/

Отпечатано с оригинал-макета в типографии Ульяновского государственного университета 432970, г Ульяновск, ул Л Толсюго, 42

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Васильева, Ирина Ивановна

Введение.

Глава I Проблема рождения, смерти, бессмертия в древнеязыческих культурах Средиземноморья.

1.1. Образ Богини-Матери как «всеобщее рождающее Лоно».

1.2. Эволюция архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы в древнеязыческих культурах и религиях.

A. Образ Исиды как «владычицы волшебства».

Б. Образ Деметры как «царицы воскресающей природы».

B. Образ Кибелы как Великой Матери богов языческого мира.

Глава II Христианский образ Богоматери как качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии.

2.1. Образ Богоматери в христианской антропологии.

2.2. Сюжет апокрифа «Хождение Богородицы по мукам» как отражение материнского архетипа в древнерусской средневековой культуре.

2.3. Богородичные иконы как ключ к пониманию архетипа материнства в христианской культуре и религии средневековой Руси.

Введение диссертации2007 год, автореферат по культурологии, Васильева, Ирина Ивановна

Культура как антропологический феномен связана с поиском сакрального смысла бытия, квинтэссенцией которого является проблема бессмертия. «.Во всех культурах и цивилизациях все муки человеческого духа сливаются в единое гигантское усилие: преодолеть смерть и смертность и обеспечить бессмертие и жизнь вечную, обеспечить любой ценой» [62, 62].

В древнем язычестве человек был замкнут в природно-космическом цикле времен, поэтому проблема бессмертия решалась на основе магизма, соответственно влияя на характер языческой культуры в разных регионах дохристианского мира. В наиболее ярком, конкретном и законченном виде такой протест против смерти нашел выражение в культуре и религии Древнего Египта, задачи и содержание которых определял отрицавший победу смерти над жизнью заупокойный культ, переплетенный с культом обожествленного царя-фараона.

Восточные религии древности (например, индуизм, буддизм), оказав в дохристианскую эпоху духовное воздействие на культуру Древней Индии и Древнего Китая, видели, в основном, только зло в реальном мире, ибо в земной жизни человека много страданий, порождаемых его желаниями. Человек оказывался загнанным в некий круг бытия (сансара), вечно перерождаясь из одной телесной оболочки в другую (камней, растений, животных, людей, богов), так как был подчинен закону воздаяния - карме. Выйти из сансары, прекратив многочисленные перерождения, - цель адептов таких религий. Для них смерть стала освободительницей от мира обманчивой реальности, и, по сути, именно она и обожествлялась (например, в буддизме) как источник «блаженства» - нирваны.

Христианство дало иной тип решения проблемы бессмертия: смерть как верховное зло мира побеждена Воскресением Богочеловека Иисуса Христа. Такая победа возвышает человека над природно-космическим циклизмом через призыв к обожению (т.е. духовному слиянию с личностью Иисуса Христа). На вере в эту победу над смертью зиждется распространившаяся фактически по всему миру многовековая христианская культура.

Ключевым кодом в решении проблемы бессмертия в языческих и христианской культурах и религиях можно считать архетип материнства как один из универсальных культурных архетипов, запечатлевших базисную структуру существования человека.

В язычестве именно с культом Богини-Матери, являвшейся собирательным персонифицированным образом архетипа материнства, связывалось достижение бессмертия, позволявшее соединение человека с богами.

В христианстве определяющим для материнского архетипа стал образ Богоматери. Он всесторонне соединен с идеей Боговоплощения, а, значит, и с идеей христианского бессмертия. «Дева Мария - это новая Ева, воссоединяющая нашу природу не в «противоестественной» автономии и смерти, а в причастности Божеству и жизни вечной» [178,153]. В христианской культуре и религии Богоматерь почитаема исключительно ради материнства, через которое, согласно этой вере, и обретается христианами вечная жизнь.

Тема нашего исследования - «Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях (нарративный аспект)» посвящена сравнительному анализу двух материнских образов: языческой Богини-Матери и христианской Богоматери как персонификаций архетипа материнства, раскрытых в аспекте проблемы бессмертия.

К тематике, относящейся к сравнительному изучению особенностей материнского архетипа в древнеязыческих и христианской культурах и религиях, включая аспект данной проблемы, в отечественной и зарубежной культурологии есть только фрагментарные обращения, определяемые специфическими задачами, например, у таких авторов, как: Дж.Дж.Фрэзер («Золотая ветвь»), Дж.Томсон («Исследования древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир)»), У.Бадж («Египетская религия. Египетская магия»), Л.Я.Штернберг («Первобытная религия в свете этнографии»), М.А.Коростовцев («Религия Древнего Египта»), М.Э.Матье («Древнеегипетские мифы»), Н.И.Новосадский («Елевсинские мистерии»), В.В.Латышев («Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности»), Ф.Ф.Зелинский («Религия эллинизма») и др. [см.: наст, дис., 9-15].

Актуальность темы диссертации объясняется потребностью в целостной сравнительной характеристике материнского архетипа в языческих и христианской культурах и религиях, так как духовное различие язычества и христианства в решении проблемы бессмертия обуславливает и различие в развитии архетипа материнства в данных культурах.

Отношение людей к сакральному смыслу бытия как катализатор характеризует уровень духовной культуры общества. Десакрализация святынь стала приметой современной массовой культуры, разрушительно воздействующей на гуманные основы мировой культуры и ограничивающей жизненные стремления человека, в первую очередь, материалистическими и материальными рамками. В результате тотального воздействия массовой культуры, например, суть материнского архетипа, связанная в глубинах человеческого сознания с тайной рождения, преодоления власти времени и бессмертием, оказалась под угрозой духовного выхолащивания. Наиболее популярным и тиражируемым женским образом сегодня в массовой культуре является женщина - «секс-символ» в обликах модели, деловой женщины, кинозвезды, певицы и т.д., которая самоутверждается в обществе благодаря властному обаянию своего пола. Архетип материнства, в силу своей священной значимости, веками в истории мировой культуры обеспечивающий преемственность и единство общекультурного развития, оказывается сейчас или искажен, или даже не востребован. Обращение в нашем исследовании к сравнительным характеристикам материнских образов в языческих и христианской культурах и религиях, связанных с традиционализмом как с культурной ориентацией, позволяет актуализировать понятие материнского архетипа в границах предмета «история культуры».

Эта тема актуальна в культурной ситуации современной демократической России, оказавшейся после слома старой социальной системы в поиске своих духовных, нравственных, культурных основ. К сожалению, новая Россия находится на грани демографического кризиса в плане вырождения коренной для страны русской нации. Выявление характерных аспектов образа Богоматери как персонификации архетипа материнства позволит глубже вглядеться в наше историческое прошлое, в котором несколько веков развитие истории и культуры определялось воздействием богородичного материнского архетипа. Философ И.А.Ильин справедливо назвал почитание Богоматери в числе религиозно-культурных «прафеноменов» русского народа [см.: 57, №2, 78].

Объектом исследования являются материнские культы (языческие и христианский).

Предметом исследования стали образы Богини-Матери, представленной персонификациями трех богинь-матерей древнего Средиземноморья: египетской Исиды, греческой Деметры, фригийской Кибелы и христианской Богоматери.

Исида, Деметра, Кибела, относясь, в первую очередь, к истории древнеязыческих культур и религий Средиземноморья, имели и вселенскую известность в древнем мире (особенно Исида и Кибела). Согласно древнеязыческим верованиям, факт которых подтвержден, например, в упомянутых выше трудах Дж.Дж. Фрэзера, Дж. Томсона, У. Баджа, М.А. Коростовцева, Ф.Ф. Зелинского, Н.И. Новосадского, В.В. Латышева, эти богини считались хранительницами тайны человеческого бессмертия, открывавшейся избранным людям, участвовавшим в их мистериях.

Целью исследования является сравнительный анализ аспектов образов Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в культурах и религиях древнего язычества (Древний Египет, Древняя Греция,

Древний Рим) и христианства (Древняя Русь, частично Византия), выявляющий характерные особенности архетипа материнства в проблеме бессмертия.

Задачи исследования:

1. Анализ эволюции архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья;

2. раскрытие отличительных особенностей материнского архетипа в контексте образа Богоматери в религиозно-этическом аспекте в христианской культуре и религии Древней Руси (частично Византии).

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлен целостный сравнительный анализ архетипа материнства в проблеме бессмертия в контексте образов Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в указанных выше аспектах в древнеязыческих и христианской культурах и религиях.

В теоретико-методологической основе исследования -сравнительно-культурологический анализ нарративных текстов.

Теоретической основой исследования стал историко - культурологический подход, дающий возможность в каждой конкретной культуре и религии выявить их мифологию, систему духовных ценностей и нравственных ориентиров, определить как общечеловеческие, так и особенные, отличительные составляющие.

Нами использован компаративистский метод исследования.

Этот метод позволяет выяснить особенности становления изучаемого нами феномена, определить специфику и научную значимость поднимаемой проблемы.

Материал исследований Дж.Дж.Фрэзера, Дж.Томсона, У.Баджа, М.Э.Матье, М.А.Коростовцева, Н.И.Новосадского, Ф.Ф.Зелинского, ЛЯ.Штернберга, прот. Александра (Меня) стал для нас базовым в работе над первой главой диссертации, посвященной раскрытию особенностей зарождения и эволюции архетипа материнства в проблеме бессмертия в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья.

В объеме этого материала мы выделяем труд английского религиоведа и этнолога Дж.Дж.Фрэзера «Золотая ветвь», в котором он обращался к образам и Исиды, и Деметры, и Кибелы. Фрэзер, используя сравнительно-исторический метод исследования, ставил цель найти родственные связи между древними верованиями и современными религиями, в частности, христианством. Справедливо указав на идентичность духовной основы мифов об Осирисе и Исиде (египетский), Деметре и Персефоне (греческий), как мифов, относящихся к языческим верованиям древности [см.: 163, 436], он увидел в этой основе черты, сходные с христианством, не принимая в расчет весомость духовных различий между язычеством и христианством*. Руководствуясь элементами чисто внеш Относя эти мифы и ритуалы к отражающим процессы увядания и возрождения растительности, Фрэзер подчеркивает и более важный их смысл, связанный с проблемой бессмертия. Но, не делая духовных различий между христианством и язычеством, он считает Осириса и Аттиса умирающими и воскресающими богами, мало чем отличными от Богочеловека Иисуса Христа (см. главы: «Миф об Осирисе», «Обрядовый цикл, связанный с Осирисом», «Атрибуты Осириса», «Осирис и солнце», «Миф об Аттисе и его ритуал», «Аттис - бог растительности», «Человеческие воплощения Аттиса»). него обрядового сходства, он сравнивает факт поклонения Исиде в период упадка Рима с поклонением Деве Марии в средние века, обнаруживая их родственность: «.Многим . образ богини Исиды с ее . обещанием бессмертия казался путеводной звездой в бурном море и вызывал у них религиозный экстаз, подобный тому, который в средние века вызывала у верующих Дева Мария. Величественный ритуал Исиды - эти жрецы с тонзурами, заутренние и вечерние службы, колокольный звон, крещение, окропление святой водой, торжественные шествия и ювелирные изображения божьей матери - .во многих отношениях напоминают пышную обрядовость католицизма. Это сходство не случайно. .Древний Египет внес свой вклад в разработку символики католицизма, равно как и в бедные абстракции католической теологии» [163, 425]. Или, например, внешнее сходство в человеческих переживаниях на пороге смерти позволило ему в размышлении о связи «Элевсинской богини хлеба с таинством смерти и с надеждой на вечное блаженство» допустить мысль об одинаковом «ходе рассуждения» о смерти и бессмертии и у христиан, и у античных язычников: «.Не стоит удивляться тому, что греки, понимая неизбежность смерти и питая, подобно нам, великую любовь к жизни, не взвешивали . долго аргументы «за» и «против» бессмертия человеческой души. Ход рассуждений, который удовлетворял святого Павла и приносил утешение в горе бесчисленным христианам, стоявшим у смертного ложа или у отверстой могилы дорогих им людей, мог сгодиться и для античных язычников, . с догорающей свечой жизни в руках вглядывавшихся в ожидающий их неведомый мрак» [там же, 441-442].

Образ Исиды стал объектом исследования для британского египтолога У.Баджа («Египетская религия. Египетская магия»), советских ученых: религиоведа и культуролога М.А.Коростовцева («Религия Древнего Египта»), египтолога и искусствоведа М.Э.Матье («Древнеегипетские мифы»). Эти исследователи, в целом, не противоречат мнению Фрэзера о духовном родстве египетского культа мертвых и христианской религии воскресения из мертвых. Не видя духовного различия между магическим воскресением из мертвых Осириса и Воскресением Христа, исключающем магию, например, Бадж считает, что «в Осирисе египетские христиане нашли прототип Христа» [18, 73], и поэтому «в изображениях и статуях Исиды, кормящей своего сына Гора, они распознавали прототип Девы Марии и Ее Младенца» [там же]. Сходно мыслит в этом плане Матье, полагая, что «образ Исиды сыграл важнейшую роль в создании образа христианской Богоматери» [108, 161]. Коростовцев делает более фундаментальный вывод, решив, что «богиня Исида была как бы предшественницей самого Христа» [83,283].

Кроме Фрэзера, к образу Деметры в своих исследованиях обращались: английский историк культуры Дж.Томсон («Исследования древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир)»), русские ученые-антиковеды: Н.И.Новосадский («Елевсинские мистерии»), В.В.Латышев («Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности»), Ф.Ф.Зелинский («Религия эллинизма»), а также богослов протоиер. Александр (Мень) («Дионис, Логос, Судьба: греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра»). Из последних исследований мы выделяем диссертацию (на соискание ученой степени канд. ист. наук, СПбГУ, 1998) С.Н. Сергеевой «Элевсинские мистерии: К проблеме мистериальных культов в античном обществе».

И у Латышева, и у Новосадского образ элевсинской Деметры не является центральным в этих исследованиях. Авторов, в первую очередь, интересует задача воспроизведения структуры и содержания Элевсинских мистерий. Латышев считает их «одним из привлекательных явлений религиозной жизни греков» ввиду «высокого нравственного влияния на развитие греческого народа» [91,210]. Указав на магическую схожесть загробного культа египтян и элевсин-ского культа греков, Новосадский подчеркивает, что мистерии Деметры «оказали большое влияние на подъем нравственного уровня греческого народа» [121, 178]. Отметим, что можно согласиться с подобными мнениями лишь относительно языческой культуры греков, вне сравнения с понятиями о нравственности в христианской культуре.

Зелинский, анализируя миф о Деметре и Персефоне под девизом «любовь побеждает смерть», очарован героизмом Деметры-матери, полагая, что его достаточно для победы над смертью («Она и есть та, которая своим самоотвержением спасла любимое божественное существо и дала этим обнадеживающий пример такого же торжества над смертью своим почитателям», [54, 725]). В прямой связи с таким восприятием образа Деметры находится заключительный вывод Зелинского о подготовлении христианства религией эллинизма [см. там же, 128-129], в котором не учитывается серьезность духовных различий этих двух религий.

Более точную и взвешенную оценку роли Деметры в Элевсинском культе дал Томсон, посвятивший свой труд вопросам генезиса и культуры раннерабов-ладельческого общественного строя Греции и его связям с Грецией классического периода. Считая происхождение Деметры минойским, он убедительно выявил матриархальную основу мифа о Деметре и Персефоне [см.: 150, 227233], лишив Деметру ореола исключительно героической богини-матери, победившей смерть.

В диссертации Сергеевой исследуются общие черты мистериальных культов античного мира, объясняемые автором их генетической связью с религиозными представлениями бронзового века о Богине-Матери. В этой работе мы выделяем фрагмент, связанный с элементом «священного брака» в Элев-синских мистериях, также проявляющий матриархальную основу культа Деметры [см. 139,17-18].

В труде Меня, раскрывающего пессимизм и трагизм греческой религии и философии, нам близок вывод автора, указывающий на причину отсутствия в Элевсине высшего завершения греческой религии: «Мистерии Деметры претендовали на то, чтобы быть вестью о спасении; но эта весть сводилась лишь к обещанию лучшей участи за гробом. В земной же жизни, человек, даже пройдя через посвящение, был все еще как стеной отделен от божественного бытия. <.> Священная драма, при всей своей воспитательной силе, не могла заменить непосредственного причастия к Божественному. А ведь именно к этому стремится человек, ищущий спасения» [8, 35].

Самый богатый фактический материал о Кибеле и ее варварском культе в римском варианте оставил Фрэзер («Золотая ветвь»). Эти факты о мистериях Кибелы и Аттиса легли в основу нашего исследования, выявляющего в крайней степени безумный характер культа Кибелы.

Зелинский обращался к греческим мистериям в честь Матери богов Кибелы («Религия эллинизма»), которые казались ему, в сравнении с фригийскими и римскими, более благовидными [см.: 54, 40]. Подобно действиям Деметры, он оценивает и действия Кибелы «как подвиг любви, победившей смерть» [там же]. «Любовь побеждает смерть, таков смысл здесь и там - любовь любовницы здесь, любовь матери там. И в обоих случаях эта победа содержит в себе утешительную уверенность» [54, 39], заставлявшую Зелинского использовать упомянутый им девиз позднейшего герметизма: «да познает мыслящий человек самого себя, что он бессмертен, и что причина бессмертия - любовь» [там же, 42] и применительно к христианской религии. Увлеченный идеей строительства моста между эллинством и христианством [там же, 128-129], Зелинский не обратил должного внимания на характерные особенности христианского понимания любви.

Диссертация О.В.Богатовой «Культ Великой Матери богов Кибелы в греко-римской древности: К проблеме религиозного синкретизма в античности» (на соискание ученой степени канд. ист. наук, СПб., 1998) посвящена решению проблемы синкретизма в культе Кибелы в историческом аспекте (с выделением трех периодов процесса синкретизма (малоазийский, греческий, римский) в истории культа Кибелы). Мы разделяем ее итоговую точку зрения на то, что культ Великой Матери богов Кибелы предстает неким обобщенным и синкретическим символом язычества» [21, 23]. Богатова, однако, тоже не проводит духовной границы между язычеством и христианством, поэтому, например, ее мысль о языческом архигаллате, имеющем отношение к римскому культу Кибелы, как о «некоем прообразе будущей христианской организации» [там же, 27], представляется нам весьма спорной.

Весьма ценным для нас стал сборник трудов выдающегося этнографа России, представителя сравнительно-антропологической школы в этнологии Л.Я.Штернберга «Первобытная религия в свете этнографии», в котором рассматриваются вопросы генезиса и эволюции религии. Развивая свою теоретическую концепцию избранничества людей богами и духами, Штернберг изучает (в первую очередь, в работе «Избранничество в религии») «генезис и психологию таких религиозных феноменов, как институт жречества, человеческие жертвоприношения, культ Великой Матери и шактизма, священный брак и священная проституция.» [169, 177]. Нам особенно важно выделить исследования Штернберга в области института «священного брака», являвшегося основным ритуалом материнского культа плодородия в языческом мире. Рассматривая примеры «священного брака» (включая и «священную проституцию» как неизбежное следствие такого «союза») в различных мировых языческих культурах и религиях, Штернберг называет первопричину данных явлений - Богиню-Мать [см.: 169,152-170].

Содержание второй главы диссертации, связанное с определением отличительных особенностей материнского архетипа в контексте богородичного образа в христианской культуре и религии, потребовало обращения к библейским источникам, «Протоевангелию Иакова Младшего», сочинениям, описывающим земную жизнь Богоматери («Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон» Е.Поселянина, «Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы на основании Св. Писания, свидетельств св. отцов и церковных преданий»), святоотеческим творениям («Точное изложение Православной веры» св. Иоанна Дамаскина, «Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери» св. Игнатия (Брянчанинова), творениям отцов Церкви («Почитание Божией Матери по разуму Св. Православной Церкви» митроп. Сергия (Страго-родского), «Учение о Пресвятой Богородице у Св. Иоанна Дамаскина» иере-мон. Афанасия (Иевтича), «Великое знамение Царства Небесного и его пришествия в силе» протоиер. Алексия (Князева), «Слава Богоматери» митропол. Филарета (Дроздова)), произведениям богословов и философов («Всесвятая» В.Н.Лосского, «Успение Пресвятой Богородицы» М.Н.Скабаллановича).

Один из литературных апокрифических источников о Богоматери «Хождение Богородицы по мукам», созданный на греческом Востоке ок. V века и в русском переводе пришедший в христианскую Киевскую Русь, становится в нашей диссертации прямым предметом исследования. Он принадлежит к группе эсхатологических произведений, имея прямое отношение к проблеме бессмертия, связанной с материнским архетипом в христианской культуре и религии. В Византии существовал запрет на чтение этого произведения, а славянские русские списки Индексов не рекомендовали его к распространению. Исследователи древнерусских апокрифов В.В.Мильков («Древнерусские апокрифы»), В.П.Адрианова-Перетц («Апокрифы»), обращаясь к тексту данного произведения, пытаются объяснить запрет на его чтение боязнью церковнослужителей явно признать якобы недостаточность милосердия Бога и ограниченность милосердия Богоматери к адским грешникам. При анализе текста и аргументов этих исследователей мы хотим выявить степень адекватности апокрифического образа Богородицы, утвердившегося в русской народной христианской культуре, аспектам богородичного образа как персонификации материнского архетипа в его каноническом варианте.

В нашей диссертации используются источники, связанные с иконографией Богоматери. Основополагающими для нас являются следующие труды: книги иконографа Н.П.Кондакова «Иконография Богоматери» и «Иконография Богоматери в связи с итало-греческой традицией», где классифицируются основные иконографические типы образов Богоматери, рассматриваются связи греко-итальянской и русской иконописи, повлекшие переход некоторых богородичных иконографических типов из итало-греческой иконописи в русскую; труд ученого филолога и искусствоведа Ф.И.Буслаева «О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи», включающий сведения об источниках иконописного предания, связанного с Богоматерью, об иконописных типах Богоматери; труд искусствоведа Ю.Г.Боброва «Основы иконографии древнерусской живописи», касающийся основ иконографии Богоматери; труд иконолога и искусствоведа Л.А.Успенского «Богословие иконы Православной церкви», посвященный богословскому осмыслению иконописного канона и икон, включая богородичные образы; труд искусствоведа И.КЛзыковой «Богословие иконы», охватывающий разъяснение богословского смысла богородичного образа от ранневизантийского до русского (в границах X-XIX вв.); труд Н.А.Барской «Сюжеты и образы древнерусской живописи», анализирующий тематику, образную систему, духовное и эстетическое своеобразие древнерусской иконописи с выделением раздела «Образы Богородицы»; антологию, составленную А.Н.Стрижевым «Богословие Образа. Икона и иконописцы», где впервые собраны редкие труды по богословию иконы Н.В.Покровского, Д.А.Ровинского, Н.П.Кондакова, Ф.И.Буслаева, графа Ю.А.Олсуфьева, В.Вейдле, С.Рябушинского и др.; труд филолога и иконолога В.В.Лепахина «Икона и иконичность», раскрывающий понятие «икона» по отношению к православным явлениям столь широко, как это принято в святоотеческой традиции («все икона, все-иконично»); сборник статей «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» (Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея) (авторы-составители: Т.Вилинбахова, И.Соловьева, И.Шалина и др.), представляющий образ Богоматери в различной иконографии, в Богослужении и русском иконостасе.

Ряд источников, таких как: «Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон» Е.Поселянина, «Чудотворные иконы Богоматери» (состав. А.А.Воронов, Е.Г.Соколова) и т.п. используются нами как справочная литература, дающая, в основном, исторические сведения о прославленных в Древней Руси иконах Богоматери.

Особо мы хотим выделить труды, связанные с богословием, философией и историей русской иконы, созданные отечественными философами:

С.Н.Булгаковым («Икона и иконопочитание в Православии»), кн. Е.Н.Трубецким («Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе»), П.А.Флоренским («Иконостас», «Моленные иконы Преп. Сергия Радонежского»), Н.М.Тарабукиным («Смысл иконы»). Каждый из этих философов, фактически впервые в истории русской философской мысли, обратился к иконописному образу Богоматери, раскрыв его религиозную и философскую значимость.

Источником, во многом идеологически определяющим содержание второй главы диссертации, является работа русского философа И.А.Ильина «Сущность и своеобразие русской культуры», имеющая, кроме философской, и культурологическую ценность. Она посвящена раскрытию не повторимых ни у одного народа в мире свойств и качеств души русского человека, в основном, сложившихся под влиянием православной веры и оказавших непосредственное воздействие на развитие русской культуры. Как никто из деятелей русской культуры, Ильин понимал важность для судьбы России и ее народа почитания Богоматери, отмечая, например, любовь русских людей к богородичным иконам.

Из современных диссертаций, касающихся образа Богоматери в православной культуре Византии и Древней Руси, мы выделяем искусствоведческую работу О.Е.Этингоф «Образ Богоматери: Очерки византийской иконографии XI—XIII вв.», давшую нам ценные сведения о богословском и историческом содержании иконы «Богоматерь Владимирская».

При исследовании отличительных особенностей христианского образа Богоматери как персонификации архетипа материнства мы опираемся на православную традицию почитания Девы Марии в христианской культуре. «Любовь и почитание Богоматери есть душа православного благочестия, сердце его согревающее и оживляющее все тело. Православное христианство есть жизнь во Христе и в общении с Его Пречистой Матерью, вера во Христа как Сына Божия и Богоматери, любовь ко Христу, которая нераздельна от любви к Богоматери. <. .> Кто не почитает Марию, тот не знает и Иисуса, и вера во Христа, не включающая в себя почитание Богоматери, есть иная вера, иное христианство в сравнении с церковным» [26,253-254].

Примерами такого «иного христианства» являются католичество и протестантизм, иначе воспринявшие духовную сущность личности Богоматери, что в сравнении с православной религиозно-культурной традицией вызвало различия в почитании Девы Марии в католической и протестантской культурах.

Согласно католическому догмату 1854 г. о непорочном зачатии Божией Матери, «Богородица была исключена из закона всеобщности прародительского греха, и не только Ее рождение, но и само зачатие было святым и непорочным» [129, 20]. Философ и богослов С.Н.Булгаков отмечает, что «это отделило бы Ее от человеческого рода, и Она не смогла бы послужить приятию подлинной человечности Господом» [26,253-254].

Между православием и католицизмом есть еще одно существенное разногласие по поводу именования Богородицы. В православии не принято именовать Богородицу, как на католическом Западе, Мадонной. «.Это наименование на Западе происходит от итальянского «madonna» - моя госпожа и французского «notre dame» - наша госпожа. <. > Православие же считает, что Дева Мария не госпожа, а Богородица и Богоматерь, поэтому Она Заступница и Предстательница перед Господом Иисусом Христом. <.> Провозглашение Божьей Матери на Западе в католицизме Мадонной привело к тому, что Она, в процессе исторического развития этой культуры, все более и более становилась земной женщиной-дамой» [176, 65-69]. Достаточно вспомнить, какой противоречивый образ Девы Марии дала мировая художественная культура эпохи Возрождения, постепенно возведя в своеобразный канон заземленный облик Мадонны. Художники этой эпохи использовали в качестве моделей для изображения Богоматери своих современниц, включая собственных возлюбленных.

Еще далее, чем католичество, в своем «нечувствии Богоматери» заходит протестантизм: «Здесь боговоплощение есть только средство искупления, ставшее горькой необходимостью вследствие греха, почему и Дева Мария есть только орудие для боговоплощения, неизбежное, но внешнее, которое отлагается в сторону и забывается по минованию нужды. Именно такое забвение о Богоматери отличает протестантство, которое иногда в нем доходит до прямого нечестия к Богоматери (допускает, например, что Она могла еще иметь детей от Иосифа, а идя дальше по этому пути, и вовсе отвергает безмужнее рождение Господа» [26, 254-255]. Следствием такого отношения к Богоматери в протестантской культуре стало отсутствие иконопочитания Девы Марии.

В православной культуре икона - «образ и Первообраз, единство которых понимается в богословии иконы как невидимое, но реальное благодатное «присутствие» в изображении Божественной энергии оригинала: в иконе святого -самого святого, в изображении Богородицы - Самой Пресвятой Девы, в иконе Христа - Самого Господа» [94,14].

Итак, конфессиональные различия в христианстве ведут и к различной реализации богородичного материнского архетипа в христианской культуре.

Мы, исследуя особенности реализации этого архетипа в христианской культуре и религии Древней Руси (частично Византии), обращаемся к православному иконографическому образу Богоматери. Выбор этого образа объясняется также тем, что «икона - продукт православного Востока, и только там имела место» [146, 96].

Из многочисленных функций православной иконы для нас особенно важны догматическая и свидетельская. Догматическая функция выделена нами потому, что «в иконе Церковь видит не какой-либо один аспект православного вероучения, а выражение Православия . как такового. <.> Почитание икон Спасителя, Богоматери, ангелов и святых есть догмат христианской веры, сформированный Седьмым Вселенским Собором.» [157, 78].

Выделяя свидетельскую функцию, мы хотим сделать акцент на том, что икона в христианской культуре, сопряженная с Вечностью, являет лики бессмертия.

Наше исследование строится на образцах византийской и древнерусской иконописи, относящейся к XI-XIV вв. К ним принадлежат иконы типов: «Оранта», «Одигитрия», «Воплощение» («Знамение»), «Елеуса», а также праздничный образ «Успения Богоматери». При анализе перечисленных иконографических типов, сложившихся в Византии, мы пользуемся классификацией изображений Богоматери, впервые сделанной Н.П.Кондаковым [см.: 79, 80, 81].

Для нас важен тот факт, что на Русь вместе с христианством пришел из Византии церковный образ, омытый мученической кровью в иконоборческом периоде византийской истории и культуры. Дорогой ценой заплатили греческие мастера за учение об образе, технику его создания, передав свои знания русским мастерам в готовом виде.

Но иконам византийского происхождения, попавшим на Русь еще в домонгольское время (из числа богородичных, это, например, такие иконы, как: «Богоматерь Одигитрия» («Смоленская», «Тихвинская»), «Богоматерь Елеуса» («Владимирская») и т.д., также предстояло пройти мученический путь, выполняя теперь миссию охраны и спасения Руси от уничтожения иноземцами-иноверцами. Находясь в процессе нашего исследования в указанных выше временных границах, мы коснемся, в основном, обстоятельств монголо-татарского нашествия на Русь. Учитывая, что носителем единства Руси была церковь [см.: 93, 551], мы опираемся на точку зрения, указывающую, что борьба с монголо-татарским игом «была не только национальной, но и религиозной задачей» [см.: 98, 55]. И в авангарде этой настоящей религиозной битвы христианства с язычеством оказались иконы Богоматери.

Теоретическая значимость нашего исследования заключается в возможности использования выводов данной работы в процессе изучения различных аспектов традиционных культур, а также выяснения особенностей направлений их развития.

Практическая значимость данного исследования определяется допустимостью применения материалов диссертации при разработке лекционных курсов по истории мировой художественной культуры (в разделах: история культуры Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима, Древней Руси) и учебно-методических пособий по курсам истории культуры и истории искусств.

Положения, выносимые на защиту:

1. Магический аспект в образе Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья существенно повлиял на наиболее распоространенный в язычестве материнский культ плодородия.

2. Архетип материнства в древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях имеет эволюционные особенности, проявленные в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах.

3. Благодаря христианскому образу Богоматери открылся качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии (в сравнении с языческими персонификациями Богини- Матери).

4. Богородичный материнский архетип различно реализовался в таких областях древнерусской средневековой культуры, как литература (жанр неканонического апокрифа) и иконопись.

26

Заключение научной работыдиссертация на тему "Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Логика исследования позволяет сделать следующие выводы: В мировой культуре одним из важных архетипов, определяющих специфику каждой отдельной культуры, является архетип материнства. Его универсальность подчеркивается специфическими для каждого исторического этапа, для каждой этнической культуры деталями и особенностями. Более того, сама эволюция архетипа материнства, манифестируемая в мифологических образах богинь-матерей может быть способом определения точки стабилизационного перехода от архаически-природного к трансцендентально-монотеистическому этапу развитию культур, частью которых является религиозная составляющая. Возможно, что такой переход позволяет установить момент поворотности «осевого времени», следствием чего является появление культуры с иным отношением к индивидуальному смыслу жизни и смерти человека.

Кроме того, выяснение действия механизма эволюции образа Богини-Матери позволяет определить момент не только качественно - цивилизацион-ного скачка, но и констатировать факт преемственности и сохранения изначальных культурообразующих основ, присутствующих в мировой культуре вне зависимости от ее исторической изменяемости.

В условиях «мужской цивилизации» такой подход исключает однозначно жесткую интерпретацию цивилизационных скачков.

Этот общий вывод позволяет определить частные обстоятельства: а) культурно-исторический процесс, происходивший в рамках средиземноморского ареала цивилизаций и генетически связанных с ним регионов определяет многие явления культуры и искусства как знак описанных выше процессов.

Среди выводов, основой которых является анализ упоминаемых в диссертации источников, важнейшим становится эволюционный скачок от соответствующих своему культурно-историческому фону средиземноморских культов Богини-Матери к их антиподу (и вместе с тем продолжению) - культу Богородицы; б) в древневосточных культурах изначальный архетип Богини-Матери был преимущественно магическим, отражающим реалии соответствующего этапа цивилизаций, особенностью которого является хтоническая основа. По этой причине ставится акцент на магию жизни, плодородия, физического выживания, следствием чего становится разнообразие практик (вплоть до ритуальной проституции) как способ стимуляции «чуда жизни»; в) в сравнении с языческой реализацией материнского архетипа его воплощение в образе Богродицы есть знак качественного изменения цивилизации, когда на смену природно-физической выживаемости приходит нравственно-духовное бессмертие как один из признаков нового этапа культуры. Переход от архаически-коллективного к индивидуально-цивилизационному пути позволяет сделать вывод о том, что через новую интерпретацию архетипа материнства в образе Богородицы проявляет себя один из сложнейших элементов психологии послеосевой культуры», важнейшим принципом которого является обретение личного бессмертия.

В контексте такого заявления становятся исключительно важными те аспекты русской религиозной культуры, которые относятся к специфически русскому прочтению образов Богородицы, в том числе, и в апокрифах, где соединяется как христианство, так и изначальная природная стихия.

Перейдем к более частным выводам:

1. Корневым в образе Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья был магический аспект, существенно повлиявший на наиболее распространенный в язычестве хтонический материнский культ плодородия. Жертвенная основа в нравственно-этическом аспекте этого образа определялась магизмом материнского культа, поэтому нравственно-этический аспект по отношению к магическому выполнял служебную роль.

Следствием «священного брака» как основного ритуала этого культа стало появление в древнем язычестве института «священной проституции», а также введение в материнский культ практики человеческих жертвоприношений.

Частичным итогом таких ритуалов в материнском культе (в представлении язычников, способствовавших обожению человека) стала гибель истории и культуры многих древних народов (например, жителей минойского Крита, шумеров, аккадцев, ханаанеев и т.д.), не достигших даже земного бессмертия.

2. В древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) выявлены следующие особенности эволюции архетипа материнства: а) магический аспект в образе египетской Исиды играл главенствующую роль, определяемую, во-первых, магическим характером материнства Исиды, а, во-вторых, степенью ее магических действий в осирических мистериях, нацеленных на воскресение Осириса из мертвых.

Нравственно-этический аспект, связанный в образе Исиды с жертвенной основой, в сравнении с магическим второстепенен. В загробном культе египтян у него была внешне облагораживающая изощренные магические ритуалы роль.

Именно магический аспект образа Исиды как персонификации архетипа материнства оказал определяющее воздействие на древнеегипетскую культуру, пронизанную религиозной верой в бессмертие, достижимое с помощью магических ритуалов; б) предельно очеловеченный греками в Элевсинских мистериях образ греческой Деметры благодаря ее жертвенному подвигу, идея которого была связана в сознании греков с проблемой бессмертия, имел обладающий большой значимостью нравственно-этический аспект.

Но, хотя этот аспект образа Деметры как персонификации материнства в древнегреческой культуре и религии выявил высшую степень жертвенности в материнском архетипе, магический аспект этого образа не утратил своей сущностной силы. Он проявлял себя через воздействие на мистов обрядов созерцательной магии, подтверждавших оставшуюся неизменной связь Деметры с хто-низмом; в) в персонификации образа фригийской Кибелы, ставшей в древнеримскую эпоху Великой Матерью богов языческого мира, эволюция архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья достигла кульминационного пика.

Утверждение культа Кибелы у римлян, культуре которых были свойственны практицизм, аналитичность, прямолинейность, а в плане религиозной веры - приземленность, свидетельствовало о пробуждении в римлянах интереса к более сложным формам духовной жизни, чем формальные отношения с богами на основе принципа «do ut des».

Но даже слияние культа Кибелы с культом обожествленных императоров Рима не помогло в избежании кризиса в духовной культуре древнего язычества. Предельно искаженная яростной оргиастичностью жертвенная основа нравственно-этического аспекта образа Кибелы и кровавый магизм ее культа выявили в материнском архетипе древнеязыческих культур и религий Средиземноморья человеконенавистнический характер. В итоге кульминационный пик в эволюции архетипа материнства в этих культурах и религиях совпал с кризисом материнского умилительного начала.

3. В сравнении с языческими персонификациями Богини-Матери христианский образ Богоматери свидетельствует о качественно новом этапе в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии.

В отличие от представленного образами трех средиземноморских богинь-матерей (Исиды, Деметры, Кибелы) материнского архетипа древнеязыческих культур и религий, определяемого магизмом, богородичный материнский архетип христоцетричен. Поэтому с образом Богоматери в мировую культурную и религиозную сферу вошел новый тип человеческой личности, порожденный христианской духовностью, тип личности, сознающей всю полноту свободной воли и независимость от магической власти природных сил.

4. Богородичный материнский архетип различно отразился в произведениях древнерусской средневековой культуры: а) в литературном жанре неканонического апокрифа («Хождение Богородицы по мукам»), связанном с народной культурой, для которой был характерен феномен двоеверия, образ Богородицы оказался не адекватен богородичному материнскому архетипу в христианской культуре и религии средневековой Руси. Искажению подверглась каноническая православная трактовка милосердия как важного элемента религиозно-этического аспекта образа Богоматери.

Образ апокрифической Богородицы является схожим с образом одной из богинь-матерей языческого славянского пантеона - берегиней. Не случайно поэтому и сам текст апокрифа, и его позднейшие фольклорные переработки (например, «Сон Пресвятой Богородицы») приобрели значимость магических амулетов.

Так, в результате феномена двоеверия проявилось негативное воздействие магизма на русскую народную культуру, для которой столь важной была тема материнской любви; б) поскольку в православном понимании, исключающем элементы двоеверия, образ и Первообраз в иконографии едины, образ Богоматери отразился в древнерусской иконописи средневековья (в частности, на иконах основных богородичных иконографических типов: «Оранта», «Одигитрия», «Воплощение» («Знамение»), «Елеуса»), а также на праздничных богородичных иконах «Успения» адекватно богородичному архетипу в православной культуре и религии.

Образ Богоматери «Оранта», приобретший в XI в. монументальные масштабы в русских Софийских соборах Киева, Новгорода, Полоцка, в христианском представлении показывает силу богородичной материнской молитвы за мир. Он, помещенный в алтарной апсиде, наделен литургическим содержанием, позволяющим трактовать Богоматерь-Оранту как олицетворение новозаветной Церкви. Этот богородичный образ, не имеющий магического аспекта, отличается от образа языческой Берегини-Оранты, символизируя собой в христианском храме исторический факт упразднения славянского языческого культа «звериной Оранты», магически слитой с природой.

Богородичный образ «Воплощение» («Знамение»), являющий в христианской культуре и религии догматический смысл о Воплощении Бога Девой, обладает двойной христоцентричностью, показывая христианам пример бого-общения на основе искупительной Жертвы Иисуса Христа - «Агнца Божия». В религиозно-этическом аспекте образа Богоматери жертвенная основа определяется именно характером жертвоприношения Иисуса Христа.

Этот богородичный образ указывает на иной, чем языческий по духу (например, в мифологической основе Элевсинского культа), характер торжества любви, победившей смерть, в силу своей двойной христоцентричности.

Также обладающий двойной христоцентричностью образ «Одигитрии», духовный смысл которого в христианстве помогает раскрыть жест Богоматери, указующий на Спасителя от смерти Иисуса Христа, являет пример активного духовного воздействия богородичного материнского архетипа на русскую средневековую культуру. Например, «Одигитрия» - моленный образ св. Сергия Радонежского, с которым его можно духовно идентифицировать по причине богородичного характера его святости, свойственного и большинству русских святых.

В аспекте проблемы бессмертия для древнерусской средневековой культуры весьма важен праздничный богородичный образ «Успения», отличающийся глубиной выражения христианской идеи победы над смертью. Особое почитание этого образа на Руси объяснялось народной верой в реальное присутствие Богоматери в земной жизни христиан и после земной кончины Девы Марии. В сюжетно-композиционной основе этого образа находится знак креста, создаваемый «перекладинами» фигур Христа и Богоматери. Эта икона стала символом христианской жертвенной любви к людям Матери и Сына, любви, победившей смерть.

Максимально глубоко раскрывает особенности богородичного материнского архетипа образ «Елеуса», ставший в варианте «Владимирской» иконы Богоматери в средние века национальной и государственной эмблемой Руси. Страстная символика этого образа оказалась созвучной характеру русской души. Образ «Елеусы» - «Владимирской» (как «сердце России») стал идеалом русской христианской любви к Богу как Богу Любви. Именно через этот образ были выявлены такие отличительные особенности богородичного материнского архетипа, как милосердие и жертвенность, определяемые христоцентрично-стью образа Богоматери.

Подобное раскрытие отличительных особенностей богородичного материнского архетипа посредством духовного контакта русского народа с богородичными иконами оказало положительное воздействие на развитие темы материнства в древнерусской средневековой культуре.

В связи со сказанным выше милосердную Исиду нельзя считать предшественницей Иисуса Христа. В языческих религиях мира (включая и египетскую) во все времена их существования признавалась неуничтожимость зла в мироздании, ибо злу придавалась онтологическая значимость. Потому даже «великая магией» Исида, в сознании язычников, властвующая над судьбой, была бессильна победить мировое зло.

Христианство, напротив, утверждено на окончательной победе Иисуса Христа над мировым злом, которое, в христианском понимании, является проявлением тварной свободной воли.

Образ Богоматери как персонификация архетипа материнства в христианской культуре и религии символизирует торжество милосердия и жертвенности, побеждающих зло мира по примеру Иисуса Христа.

Поэтому определяющие суть материнского архетипа элементы милосердия и жертвенности в образах богинь-матерей языческих культур и религий (в любых персонификациях образа Богини-Матери), связанных с магическим аспектом, представляют духовный феномен совсем иного порядка.

В XIV-XV вв. на Руси появятся множество икон Богоматери, например: «Новодворская» («Одигитрия»), «Петровская» («Елеуса»), «Новгородская» («Елеуса»), «Пименовская» («Одигитрия»), «Галичская» («Елеуса»), «Благодатное Небо» («Одигитрия»), «Неопалимая Купина» («Одигитрия»), «Яхромская» («Елеуса»), «Владимирская-Волынская» («Елеуса»), «Пахромская» («Одигитрия»), «Призри на смирение» («Одигитрия»), «Каменская» («Знамение»), «Смоленская-Кирилло-Белозерская» («Одигитрия»), «Выдропусская» («Одигитрия»), «Колочская» («Одигитрия»), «Феодотьевская» («Одигитрия»), «Межетская» («Елеуса») и многие другие, большинство из которых будут обладать духовной значимостью в истории и культуре Древней Руси.

В XVI-XVII вв., когда в русскую культуру и историю войдут еще десятки богородичных икон, культ Богоматери на Руси достигнет своего расцвета, тем самым обнаружив духовное бессилие языческого славянского культа Матери-Земли.

В XVII в., пока еще в народном духе, в сказаниях об иконах Богоматери (начиная с сочинения Иоаникия Голятовского «Благодатное Небо») начнется процесс изучения богородичных образов и их иконографий.

Этот богатый материал может стать почвой для нашего будущего исследования, связанного с темой влияния богородичного материнского архетипа на культуру Древней Руси.

Список научной литературыВасильева, Ирина Ивановна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Аверинцев, С.С. Брак и семья: несвоевременный опыт христианского взгляда на вещи / С.С.Аверинцев // Человек. 2004. - №4. - С. 104-112.

2. Аверинцев, С.С. Византия Русь: два типа духовности / С.С.Аверинцев // Новый мир. - 1988. - №7. - С. 210-220.

3. Аверинцев, С.С. Крещение Руси и путь русской культуры / С.С.Аверинцев // Контекст -90 / ред. А.В.Михайлов. М.: Наука, 1990. -С. 64-71.

4. Аверинцев, С.С. К уяснению смысла надписи над конхой апсиды Софии Киевской / С.С.Аверинцев // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси / ред. В.Н.Лазарев. М.: Наука, 1972. - С. 25-49.

5. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С.Аверинцев. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 480 с.

6. Адрианова-Перетц, В.П. Апокрифы / В.П.Адрианова-Перетц // История русской литературы: В 10 т. Т. 1. / ред. А.С.Орлов. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1941. - С. 71-86.

7. Адрианова-Перетц, В.П. Древнерусская литература и фольклор / В.П. Адрианова-Перетц. Л.: Наука, 1974. - 170 с.

8. Александр (Мень), протоиер. Магизм и Единобожие: Религиозный путь человечества от эпохи великих Учителей / Протоиерей Александр (Мень) // История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни: В 7 т. Т. 2. / ред.

9. A.З.Белорусец. М.: СП Слово, 1991.-462 с.

10. Александр (Мень), протоиер. Таинство, Слово, Образ / Протоиерей Александр (Мень). Л.: Ферро-Логас, 1991. - 207 с.

11. И. Александр (Шмеман), протоиер. Исторический путь Православия / Протоиерей Александр (Шмеман). М.: Паломник, 1993. - 389 с.

12. Алексий (Князев), протоиер. Великое знамение Царства Небесного и его пришествия в силе / Протоиерей Алексий (Князев) // Всесвятая. Православное догматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / состав.

13. B.Леонов. М.: Паломник, 2001. - С. 211-251.

14. Антее, Р. Мифология в Древнем Египте / Р.Антее // Мифологии древнего мира/ред. В.А.Якобсон. -М.: Наука, 1977. С. 55-121.

15. Апокрифы Древней Руси / состав. М.В.Рождественский. СПб.: Амфора, 2002. - 325 с.

16. Апокрифы древних христиан: исследования, тексты, комментарии / редкол.: А.Ф.Окулов (председ.) и др. М.: Мысль, 1989. - 336 с.

17. Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М.: Художественная литература, 1988. - 399 с.

18. Афанасий (Иевтич), иеромон. Учение о Пресвятой Богородице у св. Иоанна Дамаскина / Иеромонах Афанасий (Иевтич) // Всесвятая. Православноедогматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / состав. В.Леонов. -М.: Паломник, 2001. С. 173-210.

19. Бадж, У. Египетская религия. Египетская магия / У.Бадж. М.: Але-тейя, 2000. - 392 с.

20. Барская, Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи / Н.А.Барская. -М.: Просвещение, 1993. 223 с.

21. Бобров, Ю.Г. Основы иконографии древнерусской / Ю.Г. Бобров. -СПб.: Аксиома, Мифрил, 1996. 256 с.

22. Богатова, О.В. Культ Великой Матери богов Кибелы в греко-римской древности: К проблеме религиозного синкретизма в античности: Автореф. дис. . канд. ист. наук / О.В.Богатова. СПб.: СПбГУ, 1998. - 25 с.

23. Боннар, Ш. Греческая цивилизация: От Илиады до Парфенона. В 3 т. Т. 1. / Ш. Боннар; ред. В.И.Авдиев, Ф.П.Петровский. М.: Искусство, 1992. -184 с.

24. Брюсова, В.Г. Фрески Софии Новгородской: Автореф. дис. . док. искусствовед. / В.Г.Брюсова. Л.: Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина, 1974. - 40 с.

25. Булгаков, С.Н. Икона и иконопочитание / С.Н.Булгаков. Париж: Jmca-press, 1931. - 166 с.

26. Булгаков, С.Н. Купина Неопалимая: опыты догматического истолкования некоторых черт в православном почитании Богоматери / С.Н.Булгаков. -Париж: Jmca-press, 1927. 287, 2. с.

27. Булгаков, С.Н. Православие: Очерки учения Православной Церкви / С.Н.Булгаков. -М.: Терра, 1994.-416 с.

28. Буслаев, Ф.И. О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи / Ф.И.Буслаев. М.: Благовест, 1997. - 206 с.

29. Бычков, В.В. Византийская эстетика / В.В.Бычков. М.: Искусство, 1977.- 199 с.

30. Бычков, В.В. Русская средневековая эстетика (XI-XVII вв.) / В.В.Бычков. М.: Мысль, 1992. - 637 с.

31. Бычков, В.В. Смысл искусства в византийской культуре / В.В.Бычков. -М.: Знание, 1991.-62 с.

32. Вагнер, Г.К., Владышевская, Т.Ф. Искусство Древней Руси / Г.К.Вагнер, Т.Ф.Владышевская. М.: Искусство, 1993. - 254 с.

33. Вагнер, Г.К. Тысячелетние корни / Г.К.Вагнер. М.: Советская Россия, 1991.-96 с.

34. Василиадис, Н. Таинство смерти / Н.Василиадис. М.: Издательский отдел Троице-Сергиевой Лавры, 1998. - 592 с.

35. Васильев, А.А. История Византийской империи (время до Крестовых походов) // А.А.Васильев. СПб.: Алетейя, 1998. - 490 с.

36. Вейдле, В.О. О религиозном корне русского искусства / В.О.Вейдле // Богословие образа. Икона и иконописцы: антолог. / состав. А.Н.Стрижев. М.: Паломник, 2002. - С. 405-416.

37. Византия и Русь: сб. статей / ред. Г.К.Вагнер. М.: Наука, 1989. -334, 1. с.

38. Вилинбахова, Т. Богоматерь «Умиление» («Белозерская») / Т.Вилин-бахова // «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея / ред. Н.Обновленская. СПб.: ГРМ, 1994.-С. 167.

39. Гачев, Г.Д. Русская ментальность / Г.Д.Гачев // Вопросы философии. -1994.-№1.-С. 25-53.

40. Георгий (Дробот), свящ. Значение иконостаса / Священник Георгий (Дробот) // Богословие образа. Икона и иконописцы / состав. А.Н.Стрижев. -М.: Паломник, 2002. С. 254-263.

41. Грабарь, И.Э. О древнерусском искусстве / И.Э.Грабарь. М.: Наука, 1966.-234 с.

42. Грейвс, Р. Белая богиня (историческая грамматика поэтической мифологии) / Р.Грейвс. М.: Прогресс-Традиция, 1999. - 592 с.

43. Грейвс, Р. Мифы Древней Греции / Р.Грейвс. М.: Прогресс, 1992.624 с.

44. Громов, М.Н., Козлов, Н.С. Русская философская мысль X-XVII вв. / М.Н.Громов, Н.С.Козлов. М.: МГУ, 1990. - 288 с.

45. Дальский, А.Н. Театрально-зрелищные действия на Крите и в Микенах во II тыс. до н.э. / А.Н.Дальский. M.-JI.: Издательство Академии наук СССР, 1937.-235 с.

46. Данилевский, И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.) / И.Н.Данилевский. М.: Аспект-Пресс, 1998. - 399 с.

47. Дин, Н. Все женщины Библии / Н.Дин. М.: Крон-Пресс, 1998.432 с.

48. Дьяконов, И.М. Архаические мифы Востока и Запада / И.М.Дьяконов. -М.: Наука, 1990.-246, 1. с.

49. Евсюков, В.В. Мифы о мироздании. Вселенная в религиозно-мифологических представлениях / В.В.Евсюков. М.: Политиздат, 1986. -112 с.

50. Ельчанинов, А., Эрн, В., Флоренский, П.А. История религии / А.Ельчанинов, В.Эрн, П.Флоренский. М.-Париж: Русский путь - Jmca-Press, 2005.-256 с.

51. Еремина, Т.С. Мир русских икон и монастырей: история и предания / Т.С.Еремина. М.: Наука, 1998. - 486 с.

52. Женщины в легендах и мифах / ред. К.Ларрингтон. М.: Крон-Пресс, 1998.-592 с.

53. Зелинский, Ф.Ф. Древнегреческая религия / Ф.Ф.Зелинский. Петроград: Огни, 1918,-163 с.

54. Зелинский, Ф.Ф. Религия эллинизма / Ф.Ф.Зелинский. Петроград: Академия, 1922.- 134 с.

55. Игнатий (Брянчанинов), свт. Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери / Святой Игнатий (Брянчанинов). СПб.: Сатис, 1997. - 54 с.

56. Иерофей (Влахос), митроп. Господские праздники / Митрополит Ие-рофей (Влахос). Симферополь: Издательство Симферопольской Епархии, 2001.-456 с.

57. Ильин, И.А. Основы христианской культуры / И.А.Ильин. СПб.: Шпиль, 2004. - 352 с.

58. Ильин, И.А. Сущность и своеобразие русской культуры / И.А.Ильин // Москва. 1996. - №1. - С. 170-191. - №2. - С. 159-185. - №3. - С. 158-179. - №4. -С. 166-186.-№6.-С. 172-188. -№10.-С. 175-190.

59. Иоанн (Дамаскин), свт. Точное изложение Православной веры / Святой Иоанн (Дамаскин). М.-Ростов-на-Дону: Братство святителя Алексия Московского - Приазовский край, 1992. - 466 с.

60. Иоанн (Дамаскин), свт. Христологические и полемические трактаты. Слова на Богородичные праздники / Святой Иоанн (Дамаскин). М.: Паломник, 1997.-430 с.

61. Иоанн (Мейендорф), протоиер. Византия и Московская Русь: очерк по истории церковных и культурных связей в XII в. / Протоиерей Иоанн (Мейендорф). Париж: Jmca-Press, 1990. - 250 с.

62. Исследования догматов и предания о Богоматери / состав. В.Асташин. М.: Компания «Спутник», 1999. - 287 с.

63. Иустин (Попович), свт. Философские пропасти / Святой Иустин (Попович). М.: Издательский Совет РПЦ, 2004. - 288 с.

64. Каждан, А.П. Византийская культура (X-XII вв.) / А.П.Каждан. М.: Наука, 1968.-232 с.

65. Калл истов, Д.П. Античный театр / Д.П.Каллистов. JL: Искусство, 1970.- 175 с.

66. Каравашкин, А.В. Философия прекрасного в Древней Руси / А.В.Каравашкин // Человек. 1995. - №5. - С. 37-46.

67. Карамзин, Н.М. История Государства Российского: В 6 кн. Кн. 1. / Н.М.Карамзин; ред. Ю.А.Трифонов. М.: Книжный сад, 1993. - 366 с.

68. Карпушин, И.И. Искусство и религия. Истоки и грани взаимодействия / И.И.Карпушин. М.: Педагогика, 1991. - 159 с.

69. Карсавин, Л.П. Культура средних веков / Л.П.Карсавин. Киев: Символ, 1995.-496 с.

70. Карташев, А.В. Вселенские соборы / А.В.Карташев. М.: Республика, 1994.-542 с.

71. Карташев, А.В. Очерки по истории Русской Церкви: В 2 т. Т. 1. / А.В.Карташев; ред. С.Кондратов. -М.: Терра, 1992.-686 с.

72. Катулл, Гай Валерий. Книга стихотворений / Гай Валерий Катулл. -М.: Наука, 1986.-301, 1. с.

73. Киево-Печерский Патерик / ред. Н.С.Тимошик. Киев: Лыбедь, 1991. -255 с.

74. Киселев, А.А. Чудотворные иконы Богоматери в русской истории / А.А.Киселев. М.: Русская книга, 1992. - 224 с.

75. Кисин, Б. Богородица в русской литературе / Б.Кисин. М.: Атеист, 1929.-44 с.

76. Ключевский, В.О. Литературные портреты / В.О.Ключевский. М.: Современник, 1991. - 463 с.

77. Ключевский, В.О. Сказание о чудесах «Владимирской» иконы Богоматери / В.О.Ключевский. М.: Благо, 1995. - 53 с.

78. Ключевский, В.О. Курс русской истории: В 9 т. Т. 1. / В.О.Ключевский; ред. В.ЛЯнин. М.: Мысль, 1987. - 430 с.

79. Комарович, B.JI. Культ рода и земли в княжеской среде XI—XII вв. / В.Л.Комарович // ТОДРЛ. Т. XVI. / ред. Д.С.Лихачев. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1960. - С. 84-104.

80. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери: В 2 т. Т. 1. / Н.П.Кондаков; ред. Н.А.Стрижев. -М.: Паломник, 1998. 382 с.

81. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери: В 2 т. Т. 2. / Н.П.Кондаков; ред. Н.А.Стрижев. М.: Паломник, 1998. - 462 с.

82. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери. Связи греческой и русской иконописи с итальянской живописью раннего Возрождения / Н.П.Кондаков. -М.: Паломник, 1999. 223 с.

83. Концевич, И.М. Стяжание Св. Духа в путях Древней Руси / И.М.Концевич. М.: Издательство Московского Патриархата, 1993. - 230 с.

84. Коростовцев, М.А. Религия Древнего Египта / М.А.Коростовцев. М.: Наука, 1976.-336 с.

85. Крупин, В.Н. Русские святые / В.Н.Крупин. М.: ООО РОСМЭН-Пресс, 2003.-320 с.

86. Куманецкий, К. История культуры Древней Греции и Древнего Рима / К.Куманецкий. М.: Высшая школа, 1990. - 351 с.

87. Лазарев, В.Н. Византийская живопись / В.Н.Лазарев. М.: Наука, 1971.-406 с.

88. Лазарев, В.Н. Византийское и древнерусское искусство / В.Н.Лазарев. -М.: Наука, 1971.-335 с.

89. Лазарев, В.Н. Древнерусские мозаики и фрески XI-XV вв. / В.Н.Лазарев. -М.: Искусство, 1973. 112 с.

90. Лазарев, В.Н. Мозаики Софии Киевской / В.Н.Лазарев. М.: Искусство, 1981.- 150 с.

91. Лазарев, В.Н. О росписи Софии Новгородской / В.Н.Лазарев // Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода / ред. О.И.Подобе-дова, В.В.Косточкин. М.: Наука, 1968. - С. 7-62.

92. Латышев, В.В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности / В.В.Латышев. СПб.: Алетейя, 1997. - 319 с.

93. Левкиевская, Е.Е. Мифы русского народа / Е.Е.Левкиевская. М.: Ас-трель, ACT, 2000. - 528 с.

94. Левченко, М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений / М.В.Левченко. М.: Академия наук СССР, 1956. - 554 с.

95. Лепахин, В.В. Икона и иконичность / В.В.Лепахин. СПб.: Успенское подворье Оптиной пустыни, 2002. - 399 с.

96. Липинская, Я., Марциняк, М. Мифология Древнего Египта / Я.Липинская, М.Марциняк. М.: Наука, 1983. - 223 с.

97. Лифшиц, Л.И. Икона «Донской» Богоматери / Л.И.Лифшиц // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств XIV-XVI вв. / ред. О.И.Победова. М. - Наука, 1970. - С. 87-114.

98. Лихачев, Д.С. Избранное. Великое наследие: заметки о русском / Д.С.Лихачев. СПБ.: LOGOS, 1988. - 560 с.

99. Лихачев, Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого / Д.С.Лихачев. Л.: Академия наук СССР, 1960. - 172 с.

100. Лихачев, Д.С. Культура русского народа X-XVII вв. / Д.С.Лихачев. -М.-Л.: Академия наук СССР, 1961. 120 с.

101. Лихачев, Д.С. Новгород Великий. Очерк истории культуры Новгорода X-XVII вв. / Д.С.Лихачев. М.: Советская Россия, 1959. - 102 с.

102. Лосев, А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии / А.Ф.Лосев. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство, 1957. -620 с.

103. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика/А.Ф.Лосев.-М.: Искусство, 1975.-776 с.

104. Лосский, В.Н. Всесвятая / В.Н.Лосский // Всесвятая. Православное догматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / сост. В.Леонов.- М.: Паломник, 2001. С. 156-172.

105. Лосский, Н.О. Мир как осуществление красоты. Основы эстетики / Н.О.Лосский. М.: Прогресс-Традиция, 1988. - 416 с.

106. Лосский, Н.О. Характер русского народа / Н.О.Лосский. М.: Издательский Совет РПЦ, Издательство «ДАРЪ», 2005. - 336 с.

107. Масленицын, С.И. Живопись Владимиро-Суздальской Руси (1157-1238 гг.) / С.И.Масленицын. М.: Изобразительное искусство, 1988. -263 с.

108. Матье, М.Э. Древнеегипетские мифы / М.Э.Матье. М.: Академия наук СССР, 1956.- 173 с.

109. Межуев, В.М. О национальной идее / В.М.Межуев // Вопросы философии. 1997. - №12. - С. 3-14.

110. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М.Мелетинский. Л.: Аврора, 1976.-407 с.

111. Мильков, В.В. Древнерусские апокрифы / В.В.Мильков. СПб.: РХГИ, 1990.-896 с.

112. Мифы в искусстве старом и новом (по Рене Менару). СПб.: Лениз-дат, 1993.-384 с.

113. Мифы древних славян / сост. А.И.Баженова, В.И.Вардугин. Саратов: Надежда, 1993. - 320 с.

114. Можайскова, И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьбы России: В 4 т. Т. 1. / И.В .Можайскова; ред. В.Ю.Григорьева. М.: ООО Студия Вече, 2001.-560 с.

115. Монте, П. Египет Рамсесов / П.Монте. М.: Наука, 1989. - 376 с.

116. Муравьев, А.В., Сахаров, А.И. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. / А.В.Муравьев, А.И.Сахаров. М.: Наука, 1994. - 335 с.

117. Муравьев, А.Н. История Российской Церкви / А.Н.Муравьев. М: Паломник, 2002. - 511 с.

118. Некрасов, А.И. Древнерусское изобразительное искусство / А.И.Некрасов. М.: ИЗОГИЗ, 1937. - 395 с.

119. Немировский, А.И. Мифы древности. Ближний Восток / А.И.Не-мировский. М.: Лабиринт, 2001. - 351 с.

120. Немировский, А.И. Мифы древности. Эллада / А.И.Немировский. -М.: Лабиринт, 2000. 412 с.

121. Новосадский, Н.И. Елевсинские мистерии / Н.И.Новосадский. -СПб.: типография Балашева, 1887. 183, 2. с.

122. Норман, Д. Символизм в мифологии / Д.Норман. М.: АДЕ Золотой век, 1997.-272 с.

123. Осоргин, Н. Союз Адама и Евы как основание таинства брака / Н.Осоргин // Русская женщина и Православие / ред.Т. Горичева. СПб.: ТО «Ступени», 1996. - С. 5-18.

124. Панарин, А.С. Православная цивилизация в глобальном мире / А.С.Панарин. М.: Алгоритм, 2002. - 496 с.

125. Повесть временных лет: В 2 т. Т. 1. / ред. В.П.Адрианова-Перетц. -М.-Л.: Академия наук СССР, 1950. 404 с.

126. Порфирий (Успенский), еписк. Святыни земли Италийской / Епископ Порфирий (Успенский). М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. - 287 с.

127. Поселянин, Е. Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон: В 2 т. Т. 1. / Е.Поселянин. М.: АНО Православный журнал «Отдых христианина», 2002. - 688 с.

128. Поселянин, Е. Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон: В 2 т. Т. 2. / Е.Поселянин. М.: АНО Православный журнал «Отдых христианина», 2002. - 704 с.

129. Православная Церковь, католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России. СПб.: Издание Санкт-Петербургской митрополии, 1994.-246 с.

130. Пресвятая Богородица. Жизнь. Предания. Память / состав. М.Воскресенский. М.: Терра-Книжный клуб, 2000. - 376 с.

131. Пушкарева, H.JI. Женщина Древней Руси / Н.Л.Пушкарева. М.: Мысль, 1989.-289 с.

132. Рак, И. Легенды и мифы Древнего Египта / И.Рак. СПб.: Журнал «Нева» / ИТД «Летний Сад», 1999. - 191 с.

133. Рапов, О.М. Русская Церковь в IX перв. трети XII в. Принятие христианства / О.М.Рапов. - М.: Высшая школа, 1988. - 416 с.

134. Русская идея / состав. М.А.Маслин. М.: Республика, 1992. - 496 с.

135. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / собр. М.Забылин. -М.: Автор, 1992. 616 с.

136. Рыбаков, Б.А. Искусство древних славян / Б.А.Рыбаков // История русского искусства: В 13 т. Т. 1. / ред. И.Э.Грабарь, В.Н.Лазарев. М.: Академия наук СССР, 1953. - С. 39-94.

137. Рыбаков, Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А.Рыбаков. М.: Наука, 1988.-783 с.

138. Свенцицкая, И.С. Раннее христианство: страницы истории / И.С.Свенцицкая. -М: Политиздат, 1988. 336 с.

139. Сергеева, С.Н. Элевсинские мистерии: К проблеме мистериальных культов в античном обществе: Автореф. дис. . канд. ист. наук / С.Н.Сергеева. СПб.: СПбГУ, 1998.-22 с.

140. Скабалланович, М.Н. Успение Пресвятой Богородицы / М.Н.Скабал-ланович. Киев: Пролог, 2004. - 154 с.

141. Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы на основании Св. Писания, свидетельств св. отцов и церковных преданий. М.: Типолитография И.Ефимова, 1891.-353 с.

142. Смирнова, Э.С. Культура Древней Руси / Э.С.Смирнова. Л.: Просвещение, 1967. - 367 с.

143. Столович, Л.Н. Красота, доброта, истина. Очерк истории эстетики иконологии / Л.Н.Столович. М.: Республика, 1994. - 463, 1. с.

144. Струвэ, Н.А. Православие и культура / Н.А.Струвэ. М.: Русский путь, 2000. - 632 с.

145. Тамберг, Н. История христианской Церкви / Н.Тамберг. М.-Нью-Йорк: Интербук-Астра, 1991. - 142 с.

146. Тарабукин, Н.М. Смысл иконы / Н.М.Тарабукин. М.: Издательство Православного братства св. Филарета Московского, 1999. - 223 с.

147. Тихомиров, М.Н. Русская культура X-XVIII вв. / М.Н.Тихомиров. -М.: Наука, 1968.-446 с.

148. Токарев, С.А. Ранние формы религии / С.А.Токарев. М.: Политиздат, 1990.-622 с.

149. Толстой, М.В. Рассказы из истории Русской Церкви / М.В.Толстой. -М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991. 736 с.

150. Томсон, Дж. Исследования по истории древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир) / Дж.Томсон. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - 659 с.

151. Топоров, В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. Т. 2. / В.Н.Топоров. М.: Гнозис, 1990. - 864 с.

152. Третьяков, Н.Н. Образ в искусстве. Основы композиции / Н.Н.Третьяков. М.: Издательство Свято-Введенской Оптиной пустыни, 2001. - 262 с.

153. Трофимов, А. Святые жены Руси / А.Трофимов. М.: Храм Рождества Богородицы, 1993. - 237 с.

154. Трубецкой, Е.Н. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе / Е.Н.Трубецкой. М.: Инфо-Арт, 1991.- 112 с.

155. Тураев, Б.А. Древний Египет / Б.А.Тураев. СПб.: Журнал «Нева» / «Летний сад», 2001. - 192 с.

156. Угринович, Д.М. Искусство и религия / Д.М.Угринович. М.: Политиздат, 1982. - 47 с.

157. Успенский, JI.A. Богословие иконы Православной Церкви / Л.А.Успенский. М.: Издательство братства во имя св. Александра Невского, 1997.-656 с.

158. Федотов, Г.П. Святые Древней Руси. Стихи духовные / Г.П.Федотов. -М.: ACT, 2003.-700, 3. с.

159. Филадельф (Боголюбов), иеромон. Заступница Усердная. Слово о деяниях Пресвятой Богородицы / Иеромонах Филадельф (Боголюбов). М.: Русский духовный центр, 1992. - 208 с.

160. Философия русского религиозного искусства XV-XX вв. Антология. Вып. 1. / состав. Н.К.Гаврюшина. М.: Прогресс-Культура, 1993. - 399 с.

161. Филарет (Дроздов), митроп. Слава Божией Матери / Митрополит Филарет (Дроздов). М.: АО Форма-Пресс, 1996. - 137 с.

162. Флоренский, П.А. Избранные труды по искусству / П.А.Флоренский. М.: Изобразительное искусство, 1996. - 285 с.

163. Фрэзер, Дж.Дж. Золотая ветвь / Дж.Дж.Фрэзер. М.: Политиздат, 1980.-831 с.

164. Фрэзер, Дж.Дж. Фольклор в Ветхом Завете / Дж.Дж.Фрэзер. М.: Политиздат, 1990. - 542 с.

165. Хождение Богородицы по мукам // В.В.Мильков. Древнерусские апокрифы. - СПб.: РХГИ, 1990. - С. 609-617.

166. Чудотворные иконы Богоматери / сост. А.А.Воронов, Е.Г.Соколова.- М.: АО АРКТУР ТНПА Открытый мир, 1993. - 152 с.

167. Чудотворные иконы Пресвятой Богородицы / состав. Н.Филимонова.- М.: Макцентр, 1999. 160 с.

168. Шалина, И. Образ Богоматери в прославленных и чудотворных иконах / И.Шалина // «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» Образ Богоматери в произведениях Русского музея / ред. Н.Обновленская. СПб.: ГРМ, 1995.-С. 144-149.

169. Штернберг, Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии / Л.Я.Штернберг. Л.: Институт народов Севера ЦИК СССР, 1936. - 572 с.

170. Щенникова, Л.А. Чудотворная икона «Богоматерь Владимирская» как «Одигитрия» Евангелиста Луки» / Л.А.Щенникова // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / ред.-состав. A.M. Лидов. М.: Мартис, 1996. -С. 252-286.

171. Экономцев, И.Н. Православие, Византия, Россия / И.Н.Экономцев. -М.: Христианская литература, 1992. 233 с.

172. Элиаде, М. Аспекты мифа / М.Элиаде. М.: Академический проект, 2000.-222 с.

173. Эмерс, У.Б. Архаический Египет / У.Б.Эмерс. СПб.: Журнал «Нева» / «Летний Сад», 2001. - 410 с.

174. Этингоф, О.Е. Образ Богоматери: Очерки византийской иконографии XI—XIII вв. / О.Е.Этингоф. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 312 с.

175. Языкова, И.К. Богословие иконы / И.К.Языкова. М.: Издательство Общедоступного Православного Университета, 1995. - 212 с.

176. Яковлев, Е.Г. Богородица христианского Востока и Мадонна христианского Запада / Е.Г.Яковлев // Философские науки. 2001. - №3. - С. 65-72.

177. Яковлев, Е.Г. Искусство и мировые религии / Е.Г.Яковлев. М.: Высшая школа, 1985. - 287 с.

178. Яннарас, X. Вера Церкви. Введение в Православное богословие / Х.Яннарас. М.: Центр по изучению религий, 1992. - 231 с.

179. Enichmayr, J. Maria als «Signum Magnum» fur das Kommende und Verein te Europa / J.Enichmayr // Signum Magnum - duchowosc maryjna. -Lublin, 2002.-243 S.

180. Maza, C.M. Los antecedentes isiacos del culto a Maria / C.M.Maza // Aegyptos. Milano, 2000. - P. 195-214.

181. Miller, D.B. The origin of special veneration of the Mother of God at the Trinity-Sergius monastery: The iconographical evidence / D.B.Miller // Russ. history. Jrvine, 2001.-P. 303-314.

182. Speck, P. The Virgin's help for Constantinopole / P.Speck // Byzantine. -Birmingham, 2003. P. 266-271.