Архитектоника социального пространства

Черняева, Татьяна Ивановна

автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Архитектоника социального пространства

Год: 2004
Автор научной работы: Черняева, Татьяна Ивановна
Ученая cтепень: доктора социологических наук
Место защиты диссертации: Саратов
Код cпециальности ВАК: 22.00.04

Диссертация по социологии на тему 'Архитектоника социального пространства'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архитектоника социального пространства"

На правах рукописи

ЧЕРНЯЕВА Татьяна Ивановна

АРХИТЕКТОНИКА СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА

Специальность 22.00.04 - Социальная структура, социальные институты и процессы

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Саратов 2004

Диссертация выполнена в Саратовском государственном техническом университете

Официальные оппоненты: доктор социологических наук, профессор

Покровский Никита Евгеньевич

Защита состоится октября 2004 г. в 13 часов на заседании диссертационного совета Д 212.242.03 при Саратовском государственном техническом университете по адресу: 410054, Саратов, ул. Политехническая, 77, Саратовский государственный технический университет, корп. 1, ауд. 319

С диссертацией можно ознакомиться в научно-технической библиотеке Саратовского государственного технического университета.

Автореферат разослан '^"сентября 2004 г.

доктор социологических наук, профессор Кочетков Владимир Викторович

доктор философских наук, профессор Виноградский Валерий Георгиевич

Ведущая организация: Ростовский государственный

педагогический университет

Ученый секретарь диссертационного совета

//✓/Л?

2005-4 13368

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования закономерностей построения и соотношения отдельных компонентов социального пространства в значительной степени обусловлена динамическими процессами современного общества, существенно трансформирующими, а подчас и нарушающими привычные системы социальной дифференциации и социальной устойчивости. Человек преодолевает пространственно-временные ограничения, освобождаясь от многовековой привязанности к дому, к работе, к стране - к месту. Соотношение пространства и места, локального и глобального, общего и частного становится предметом исследования академической науки, выступая в то же время ориентиром для решения практических задач повседневности. В поле внимания социологов попадают закономерности социального пространства, социокультурные механизмы его освоения, инсти-туциальные формы поддержания социально-пространственного порядка, распределение пространственного знания в социальной структуре повседневности, смысловое наполнение социально-пространственных взаимодействий, многообразие и единство пространственных практик. Социологический интерес к пространству хорошо иллюстрируется мыслью Э.Сойи о том, что социальная реальность пространственна не только по сосуществованию, она онтологически и пресуппозиционно пространственна. Вместе с тем сложившаяся традиция исследования пространства направляет усилия социологов скорее к изучению его проявлений, чем архитектоники как изначального принципа, первоначала создания (от исходных архп - начало, первоначало, власть и тёктсоу - строитель). Соответственно актуальность темы исследования задается необходимостью определения общего плана построения социального пространства как системы социальных различий и идентификаций.

Появление новых форм социального расслоения и радикальных изменений моделей поведения пробудило осознание важности отличительных признаков и местных контекстов, понимание значимости оценки и учета индивидуального своеобразия. Однако в социальной теории до сих пор концептуально не осмыслены модели и механизмы социальной дифференциации, появившиеся в условиях транзитивного общества. В этой связи возрастает актуальность исследования социальных различий и обеспечивающих их процессов и структур, а также практик социального конструирования различий.

интерпретации телесности: все большее значение придается исследованиям телесности как социокультурного феномена. Это свидетельствует об актуальности построения социологической аналитики тела в контексте конструирования различий, исследования социальных аспектов телесности, ее институциализации и нормализации.

Требования современной жизни существенно меняют привычные практики телесного закрепления (паттерны территориальности) и мобильности в пространстве социогеографических координат. Трансформации многовековых практик пространственного прикрепления тела наиболее отчетливо проявляются в изменениях структуры и динамики поселения, в частности в специфике современного города, в особенностях использования территорий и символического пространства работы, учебы, быта, досуга. Однако социально-теоретический анализ и научно-практическое освоение новых реальностей значительно отстают от темпов перемен, что актуализирует задачи академического пересмотра моделей городского развития и механизмов социальной дифференциации и интеграции в урбанизированной среде, сдвигает фокус исследовательского интереса от привычного анализа труда и организационного развития к становлению новых до-суговых практик и структурирования городского пространства в контексте использования свободного времени. Возрастающее внимание к сфере досуга со стороны различных институтов сопровождается крайней несогласованностью действий акторов в институциальном поле досуга. Это объясняется как отсутствием единой стратегии развития досуговой сферы, так и теоретической неразработанностью проблемы.

Традиционные формы пространственной мобильности - путешествия и туризм, миграция - приобретают новые черты, меняют конфигурацию, неузнаваемо трансформируя социальную среду. Вместе с тем научный статус социологии пространственной мобильности, в частности туризма, пока еще недостаточно определен. Социологическая интерпретация туризма, его дифференцирующая и интегрирующая роль в социальном пространстве остаются слабо проработанными социальной наукой и на уровне фундаментальных исследований, и в плане решения реальных задач жизнеобеспечения и повышения качества жизни. Перемены в практиках прикрепления и мобильности отражаются в системах социальной идентификации, конфигурируют идентичность, что побуждает ученых консолидировать усилия в направлении исследования систем идентичности в социально-пространственном контексте.

- ; I

< '«у*.-,» .с ■ 4

ГЧА

венным негативным последствиям. В совокупности эти обстоятельства образуют проблемную ситуацию, выдвигающую на первый план необходимость социальной рефлексии архитектоники социального пространства как предмета научного анализа, ценностно рекурсивного и индивиду, и обществу, как фундаментального основания социокультурного процесса.

A.Филиппова, Н.Шматко, Е.Ярской-Смирновой. Вопросы соотношения пространства, структуры и систем дифференциации раскрываются И.Валлерстайном, Б.Вальденфельсом, Р.Мертоном, Т.Парсонсом, ПШтомпкой, Ю.Хабермасом, А.Эйзенштадтом. В.Ильин полагает пространство ключевой категорией при интерпретации социального неравенства. Феноменологическая традиция описания пространственных форм берет начало в идеях М.Хайдеггера и продолжается работами Г.Башляра, ПРикера, М. де Серто, Г.Лакофа и М.Джонсон, К.Тилли, Е.С.Кейси,

B.Брюггеманна. Теории конструирования, производства и воспроизводства пространства связаны с именами А.Лефевра, Л.Корбюзье.

Анализ подходов к изучению социального пространства в отечественной социологии 60 - 90-х г.г. показывает, что они могут быть сведены к проблемам взаимодействия пространства и времени как форм социального бытия, общественного пространства, соотношения пространственных форм в обществе (В.Виноградский, Г.Зборовский, В.Ярская). В. Виноград-ский анализирует социальное пространство через специфические пространственные свойства: протяженность, упорядоченность, определенная координация процессов и явлений и характеристики: масштаб, интенсивность, насыщенность, плотность, степень концентрации и дифференциации явлений и др. В конце XX века возникает повышенный интерес к интегральной оценке пространственных концепций зарубежных исследователей и разработке отечественной социологической теории пространства (С. Барзилов, А.Барзыкина, В.Ильин, Ю.Качанов, Ю.Очкур, В.Панков, А.Филиппов). Темпоральный аспект социального пространства представлен в работах О.Ежова, В.Ярской. Вместе с тем, интегральная теория социального пространства, позволяющая выделить принципиальные схемы и механизмы, практики социальной дифференциации, к настоящему времени практически отсутствует. -

Взаимосвязь телесности и социального пространства анализируют в своих работах Н.Лосский, Д.Михель, К.Уилбер, А.Филиппов. Значитель-

ное место занимает тело в гносеологии, где оно рассматривается, прежде всего, как средоточие органов чувств человека, источник его непосредственных ощущений (А.Бергсон, Г.Гачев, Ф.Ницше). Особая роль в формировании телесности в социальном пространстве человека отводится движению, телесному жесту (А.Бергсон, Н.Бернштейн, М.Мамардашвили, В.Подорога). В значительном числе работ особенности телесности человека сводятся к достаточно узким проявлениям этого феномена - невербальному поведению, пространственному поведению, состоянию здоровья. Однако упускается из виду анализ социокультурной природы этого феномена, его ценностного содержания. Такую задачу решает И.Быховская, придающая исследованию телесности социокультурный дискурс. Значительное внимание уделяется социализации тела (М.Бахтин, П.Бергер, Д.Блэкинг, М.Каган, В.Круткин, Т.Лукман, М.Мосс, Х.Плесснер, П.Тищенко, А.Тхостов, А.Щютц, М.Фуко, Е.Ярская-Смирнова). Тем не менее, тело как средство дифференциации социального пространства и источник конструирования социальных различий остается на окраине социальной теории.

Отечественные исследования по социальному пространству крупного города представлены монографиями и научными статьями А.Баранова, Н.Бестужева-Лады, Л.Когана, С.Матяш, В.Рукавишникова, Ж.Тощенко, В.Устьянцева, О.Яницкого. На фоне региональных исследований городского пространства следует выделить работы С.Ермоченковой, Г.Лаппо, Е.Перцика, где анализируются проблемы структуры и типологии городской среды. Социальная дифференциация городского пространства рассматривается в работах В.Виноградского, Л.Зеленова, В.Пахомова, В.Самсонова, И.Штейнберга, Н.Власовой, О.Трущенко. Теоретические вопросы исследования жизненного пространства содержатся в работах В.Устьянцева, А.Шайдуллиной, О.Филимоновой, М.Черноушека. Анализ инвайронментальных механизмов социализации и структурации жизненных пространств представлен в трудах Л.Яковлева. В рамках социально-экологической парадигмы к исследованию города подходит О.Яницкий. В последнее время получила интенсивное развитие поведенческая география, представленная работами Дж.Голда. Экологическим проблемам городской жизни посвящены работы Ю.Вешнинского, В.Глазычева. Вопросы основных моделей развития городской территории поднимаются Р.Парком, Э.Бэрджессом, Ф.Маккензи, Х.Хойтом, Ч.Харрисом, Э.Улльманом, В.Ажаевой, но специфические российские модели использования городской территории раскрыты недостаточно. В исследованиях Т.Дридзе, Э.Орловой обосновываются идеи социальной и культурной составляющей городской жизни. Пространственная городская сегрегация представлена социальными феноменами престижа и социальных предпочтений (С.Ермоченкова, К.Линч, Б.Портнов, М.Пенсон, М.Пенсон-Шарло, В.Рукавишников, О.Трущенко ).Несомненную ценность имеют исследова-

ния саратовских ученых, выявляющих роль пространственных и временных характеристик в спецификации социальных процессов: А.Борщова, П.Великого, Ю.Тарского, В.Фриауфа, Т.Фокиной.

Современная социальная теория охватывает вопросы оснований социокультурного и экономического реструктурирования, культурных изменений, что, в свою очередь, предполагает пересмотр отношений миграции и туризма (А. Уилльямс и М. Холл). Все в большей степени внимание обращается на особенности их влияния на экономическую, социальную, политическую обстановку и окружающую среду в местных контекстах. В свою очередь, эти местные условия изнутри влияют на специфические процессы разворачивающейся глобализации. Понимание мобильности как ключевого феномена современного общества характерно для работ Б.Барбера, З.Баумана, Э.Коэна, П.Лонга, Д. Маккеннела, Н.Покровского, М. Робинсона, А.Тоффлера, Дж.Урри, Р. Шарпли и Дж.Сварбруке, Т. Эль-сайяда, К.Райан, К.Купер оценивают туризм в культурной перспективе постмодерна. Глобальные и локальные коммуникации в туризме рассматривают П.Тео; Л.Х.Ли. Социальные границы туризма очерчивают Г.Вэйт; Р.Лэйн; Л.Хед. Впервые о поиске аутентичного опыта как центре туристической активности заговорил Д.Маккеннел. Научная полемика по этому вопросу ведется Ш.Барановски и Е.Фэрло, С.Лэш и Дж. Урри. Тем не менее, остается открытым вопрос о социокультурных ценностях и практиках туризма в контексте освоения социального пространства; типологии туристической активности на основе компаративного анализа различных форм социально-пространственной организации. Значительный теоретический интерес представляют работы Г.Зборовского, А.Золотова, О.Ежова, Т.Погрешаевой, В.Яковлева, В.Ярской, посвященные анализу хронотопо-логических особенностей социального бытия. Свободное время как социологическую категорию анализируют Л.Гордон, Б.Грушин, В.Патрушев. Теоретически весомыми представляются исследования проблем освоения свободного времени по возрастной, тендерной оппозициям, в контексте социальной стратификации, этнической принадлежности (О.Артемова, Ю.Вучков, М.Елютина). Концептуальные модели досуга представлены в трудах Ж.Дюмазедье, Дж.Келли, М.Каплана, Л.Хейвуда. Дифференциация досуга рассматривается в работах Р.Стеббинса. Городскому досугу посвящены работы Дж. Ландберга, Р.Линда, Л.Хейвуда, Т.Черняевой, Г.Эванс. Исследования рекреационного поведения и рекреационной сферы представлены в работах А.Орлова, М.Неймейера, Н.Миллера. Определение механизмов использования свободного времени, рассмотрение особенностей досуговой деятельности в зависимости от возраста и доходов представлено в работах И.Бутенко, Л.Михайловой, Я.Рощиной. Конфигурирование досугового пространства с помощью социальных символов и знаков, образов и слов составляет авангардное направление зарубежной социологии досуга (Дж.Урри, А.Д.Брайт и Р.Портер, Е.Кейси, Д.А.Дафиз и П.Диэрден, К.Харрисон, Р.Браун и С.Райхер, И.-Ф.Туйян).

К.Харрисон, Р.Браун и С.Райхер, И.-Ф.Туйян). Тем не менее недостаточно исследованными остаются социальная динамика досугового пространства, социальные модели досуговой активности, обусловленных пространственной организацией города.

Идентичность как понятие, раскрывающее уникальную природу, ценностное и смысловое воплощение человека, становление личности обнаруживает истоки в философских трудах Сократа, Платона, Протагора, Г.Гегеля, И.Канта, Л.Фейербаха, И.Фихте, П.Флоренского, С.Кьеркегора, М.Шелера, А.Шопенгауэра, П.Рикера, В.Библера, М.Бахтина, А.Лосева, М.Мамардашвили. Антропологический контекст исследования идентичности заложен в работах М.Бубера, И.Канта, Л.Леви-Брюля, К.Леви-Стросса, М.Мид, М.Шелера, М.Фуко, М.Хайдеггера. В западной социальной науке проблема конструирования Я решалась А.Адлером, У.Джеймсом, Д.Парфитом, 3. Фрейдом, А.Фрейд, Ю.Хабермасом, К.Хорни, К.Юнгом, в отечественной - В.Абраменковой, М.Бахтиным, И.Коном, В.Мухиной, ЛЛоповой. Соотношение личностной и социальной идентичности изучается как зарубежными (Р.Баумайстер, М.Борневассер, Дж.Бьюдженталь, Э.Гидденс, И.Гоффман, Э.Дюркгейм, Ч.Кули, С.Мадци, Д.Марсиа, Дж.Г.Мид, С.Московичи, У.Поинтковски, Х.Ремшмидт, Х.Тэджфел, Дж.Тэрнер, Б.Шефер, Б.Шледер, Э.Эриксон), так и отечественными мыслителями (Н.Антонова, Л.Выготский, М.Заковоротная, Ю.Качалов, И.Кон, А.Кузьмин, О.Лукьянов, Б.Поршнев, ЛЛутилова, Н.Шматко, В.Ядов). Особый тип социокультурного конструирования и социальная организация нетипичной идентичности становятся объектом социологических исследований ЕЛрской-Смирновой.

В работах постмодернистской волны (Ж.Лиотар, Р.Рорти, К.Видон, включая труды феминистской направленности (Дж.Батлер, Н.Фрэзер и Л.Николсон, А.Йитман) идентичность исследуется как в направлении социокультурных оснований, так и в терминах предметного содержания категории. Дж.Мартин и Дж.Шугарман выстраивают концепции на подчеркивании роли индивидуального опыта и знаний в конструировании идентичности. Особенности идентичности в глобализируемом мире занимают достойное место в концепциях З.Баумана, Э.Гидденса, К.Гиртца, А.Турена, А.Этзиони. Однако концепция идентичности в соотношении с категориями пространства и места, ее символические измерения и культурные границы до сих пор остаются недостаточно разработанными в социальной науке.

Подводя итог, диссертант отмечает, что в последние десятилетия в отечественной и зарубежной социологии появилось достаточно большое количество работ, посвященных социальному пространству, закономерностям его организации и функционирования, однако не сформировалась единая теория, обладающая большим объяснительным потенциалом и возможностью структурирования накопленного материала. При обилии научных трудов и публикаций остается не раскрытым комплексный анализ

взаимовлияния пространственности и социальных различий, поэтому данная тематика оказалась в фокусе исследовательского внимания.

Методологические и теоретические основания диссертации. Целостность осмысления социальной реальности в единстве пространственно-временных характеристик обеспечивалась методологическими и концептуальными ориентирами понимающей социологии М.Вебера, социологии повседневности А.Щютца и социального конструктивизма в интерпретации П.Бергера и Т.Лукмана. В качестве исходных методологических посылок анализа различий, конституирующих пространство, использованы работы Ж.Делеза, Ж.Деррида, А.Лефевра, М.Фуко, Дж.Урри, Ю.Качанова, А.Филиппова. Рефлексия пространственных структур и практик проводилась под влиянием трудов П.Бурдье. Фундаментальные работы Г.Зиммеля, Т.Парсонса, П.Сорокина послужили теоретической основой исследования механизмов поддержания пространственного порядка. Концептуальная модель Е.Ярской-Смирновой использовалась при обсуждении вопросов нетипичное™, социальной нормы, практик ее конструирования. Необходимым методологическим основанием для анализа организации городского пространства стали разработки В.Виноградского, В.Устьянцева. При конструировании авторской типологии пространства досуга учитывалась систематика представлений о досуге М.Каплана, Дж.Келли, Л.Хейвуда.

Для построения авторской модели идентичности в контекстуальных рамках пространства-места эвристичными оказались идеи В.Брюггемана, М.Оже, А.Лефевра, М.де Серто.

Целью диссертационной работы является социологическое исследование архитектоники социального пространства как общего плана построения системы социальных дифференциаций и идентичностей.

Реализация поставленной цели предполагает последовательное решение следующих задач:

• проанализировать различие как структурирующий компонент социального пространства; исследовать направленность и практики социального конструирования различий в перспективе социальной дифференциации и интеграции;

• провести анализ основных социологических концепций пространства и разработать концептуальную модель социального пространства; выявить особенности социального познания и конструирования пространства;

• разработать социологическую аналитику тела как фактора конструирования различий, осуществить категориальный анализ телесности и ее базовых социально-пространственных измерений;

• изучить социальную демаркацию практик пространственного закрепления и мобильности и их пересечения;

• осуществить методологический анализ социального пространства города, проинтерпретировать базовые характеристики социального про-

странства применительно к особенностям городского развития и разработать концептуальную модель исследования городской территории;

• разработать типологию моделирования территориальной организации крупного города, определить механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде;

• исследовать социальную динамику досугового пространства; предложить типологию социальных моделей досуговой активности, обусловленных пространственной организацией города;

• исследовать практики мобильности в терминах миграции и туризма, провести концептуальную дифференциацию понятий;

• осуществить анализ социокультурных ценностей и практик туризма в контексте освоения социального пространства; типологизировать туристическую активность на основе компаративного анализа различных форм социально-пространственной организации города и села;

• раскрыть многомерную природу идентичности и практик ее конструирования в современных условиях, выявить социоприродные и культурно-символические констелляты места в структуре социальной идентичности.

Центральной гипотезой исследования выступает предположение о том, что социальное конструирование различий и, соответственно, размерность социального пространства обусловлены как особенностями телесной организации и разрешающими возможностями когнитивной системы человека, так и существующими социокультурными практиками закрепления и мобильности, моделями и техниками социальных идентификаций.

Объект исследования - процессы и факторы социального конструирования различий, определяющих архитектонику социального пространства. Предмет исследования - архитектонические особенности социально-пространственного осуществления практик закрепления и мобильности.

Эмпирическую базу диссертационной работы составляют данные серии исследований, разработанных и проведенных автором в течение 1996-2003 годов.

1. Анкетный опрос населения по проблемам урбохарактеристик центра Саратова на основе квотной выборки объемом 150 человек (1996).

2. Кейс-стади закрытого образовательного учреждения г. Саратова по проблемам пространственных механизмов идентичности. В ходе исследования использовались данные анализа нормативных документов и инструкций, беседы с воспитанниками и воспитателями, наблюдение сложившихся коммуникативных практик (1998).

3. Анкетный опрос населения г.Саратова и п.Каменский на основе квотной выборки объемом 200 человек на тему "Потенциал и типология туристической активности населения" (2000-2001).

4. Анкетный опрос населения, направленный на исследование досуговой активности, на основе квотной пропорциональной выборки объемом

400 человек (2001-2002).

5. Неформализованное интервью 8 родителей аутичных детей ( 7 матерей, 1 отец) на тему "Особенности социальной и образовательной поддержки аутичных детей и их семей" (2003).

6. Структурно-функциональный анализ особенностей конструирования досуговых практик и идентичности г. Саратова (2002-2003).

Эмпирические данные обработаны с применением статистического пакета программ для социальных наук SPSS.

Научная новизна авторской позиции проявляется в конструировании методологии исследования и концептуальной модели социального пространства и находит отражение в следующих позициях:

• осуществлен авторский анализ различия как структурирующего компонента социального пространства; направленность и практики социального конструирования различий раскрыты в контексте социальной дифференциации - интеграции, властных отношений и субъектности; предложено авторское видение модусов и схем дифференциации;

• выявлено соотношение различия и повторения, продемонстрирована сущность типизации и идентификации;

• проанализированы практики исключения, нормализации, включения и интеграции в контексте трансформации социального пространства;

• проведено концептуальное разграничение понятий социальное пространство, социальный мир и социальная реальность с точки зрения исследовательских установок;

• представлены основные социологические концепции пространства: статические и динамические, субъект-объектные и субъект-субъектные, структурно-абстрактные и телесно-практические;

• предложена концептуальная модель социального пространства в гно-сеолого-апперцептивных, социально-психологических и семантических терминах (позиция, местонахождение, сегментирование, изолированность, близость-дальность, дистанция, плотность, объем, масштаб); выявлены особенности социального познания и конструирования пространства;

• разработана социологическая аналитика тела как фактора конструирования различий, вскрыты латентные властные отношения в традиционных концепциях социализации тела;

• осуществлен категориальный анализ телесности и ее базовых социально-пространственных измерений (статика-динамика и типичность-нетипичность);

• произведено исследование социальной демаркации практик пространственного закрепления и мобильности и определены зоны их пересечения;

• осуществлен методологический анализ социального пространства города, дана интерпретация базовых характеристик социального пространст-

ва применительно к особенностям городского развития и разработана концептуальная модель исследования городской территории; предложена типология моделирования территориальной организации крупного города, определены механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде;

• намечены направления социальной динамики досугового пространства; разработана типология социальных моделей досуговой активности, обусловленных пространственной организацией города;

• произведена концептуальная дифференциация понятий миграции и туризма в терминах времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности и идентичности (туризм);

• проанализированы социокультурные ценности и практики туризма в контексте освоения социального пространства; определены типы туристической активности на основе компаративного анализа различных форм социально-пространственной организации города и села;

• с авторских позиций раскрыта многомерная природа идентичности и практики ее конструирования в современных условиях, раскрыто содержание фундаментального ценностно-смыслового уровня, уровня осуществляемых действий и номинативного уровня идентичности; выявлены социоприродные и культурно-символические констелляты места в структуре социальной идентичности (ландшафт, имидж; история и события; значения и смыслы, отраженные в нарративах; интерактивные и поведенческие модели, специфические переживания; участие и обязательства; конфликты, интересы);

• показаны особенности конструирования идентичности в условиях специфического места - закрытого образовательного учреждения, выявлены факторы и механизмы, способствующие формированию диффузной идентичности.

Результаты диссертационного исследования автор формулирует как научные положения, выносимые на защиту:

ференциация структур принадлежности вещей и людей), правильно-неправильно (дифференциация способов освоения и репрезентации вещной и символической среды). Три последних модуса становятся фундаментальным основанием схем дифференциации самих различий. Первая схема дифференциации - разделение (собственно дифференциация) - предполагает конструирование ориентирующих критериев, имеющих равную социальную ценность. Вторая схема - неравенство - в основе своей имеет иерархию критериев, имеющих разную ценность и соответственно отражающих властные отношения. Третья схема - исключение - предполагает пространственное распределение критериев, идентифицирующих марги-нальность и отражающих властные действия. Схемы дифференциации предполагают социальное конструирование континуумов типичности -нетиггичности и актуализацию социальных практик исключения, нормализации, инклюзии, интеграции.

2. Социальное пространство как социологический конструкт, отражающий порядок сосуществования вещей, людей и идей, является родовой категорией для понятий социальная реальность и социальный мир, которые тождественны друг другу в своих сущностных измерениях, однако в их содержании сосредоточены разные исследовательские установки: социальный мир выступает как множество социально-дифференцированных и идентифицированных объектов, процессов и связей между ними, раскрываемых скорее в показателях возможностей когнитивной системы, социальная реальность отражает отношения базового доверия/недоверия к миру, соглашения относительно существования и властные установки. Социальный мир конструируется посредством ориентирующих критериев, социальная реальность создается иерархией критериев, отражающих основные измерения неравенства и господства, а в дальнейшем - критериев маргинальное™ и исключения. Социологическая интерпретация социального пространства осуществляется в рамках нескольких теоретических моделей: статической и динамической, субъект-объектной и субъект-субъектной, структурно-абстрактной и телесно-практической.

3. Социологический анализ пространственности развивается в терминах социальной практики и телесности как записи контекстов культуры - идеологии — власти. Социальная практика невозможна без использования тела как унифицированного целого, действенного базиса восприятия и конструирования внешнего мира. В процессе социализации человек образует свою телесность благодаря усвоению социальных границ, которые, будучи репрезентированы во времени и пространстве, по сути, являются семантическими и, тем самым, бесплотными. В этом проявляется двойственный, смысловой и пространственно-временной характер границ. Репрезентации тела вытекают из накопленного научного знания и доминирующей идеологии. Тело несет на себе ценностные ориентиры общества, специфические культурные коды, предоставляющие наблюдателю опор-

ные точки конструирования пространства взаимодействия. Основу социально-пространственных моделей телесности составляют два социальных измерения: статика-динамика, типичность-нетипичность. Соотношение этих измерений предполагает существование четырех социально-пространственных моделей телесности.

4. Социальное пространство приобретает форму конкретно-социального феномена, если обозначены его границы, и выступает уже как территория или место. Характеристики пространства рекурсивно соответствуют доминирующим ценностям и практикам социальных групп. Концептуальная модель социального пространства предполагает исследование социальных феноменов в гносеолого-апперцептивных, социально-психологических и семантических терминах: позиция, местонахождение, сегментирование, изолированность, близость-дальность, дистанция, плотность, объем, масштаб. Освоение указанных характеристик осуществляется в ходе социальных практик, которые в отношении пространства могут быть представлены в виде континуума, полюсами которого выступают практики пространственного закрепления и пространственной мобильности.

5. Поселение как результат практик пространственного закрепления осуществляется в различных формах, поселенческой доминантой современности становится город. Город представляет собой тип социальной общности, функционирующей на основе интеграции социально обособленных групп населения. Интеграционные процессы идут на различных уровнях, имеющих собственную сущность, собственную природу взаимодействия их элементов. Каждому времени соответствует свой город, своя интегрирующая сила и практики дифференциации, свои исследовательские парадигмы. Так, город модерна соотносится с экономикой и практиками социального дифференцирования и исключения, в исследовании города преобладает конфигурационный подход, фокусирующий внимание на геометрии социального пространства города; городу позднего модерна рекурсивна социальная политика и практики интеграции, аналитика базируется на идее производства и распространения знания; в постсовременном видении города значимы такие его функциональные свойства, как способность выделять из окружения соразмерные себе жизненные пространства; устанавливать внутренние пропорции входящих в них объектов; соотносить их с представлениями о прекрасном; интегрирующей силой становится культура, а практики приобретают печать полистилизма. Особо стоит транзитивный город - город современной России, в котором одновременно существуют различные модели, происходит смешение времен и пространственный сдвиг. В этом случае городское развитие характеризуется неустойчивостью социальных сил и приоритетов.

6. Пространственная дифференциация города осуществляется по осям центр-периферия, работа-досуг, структурность-процессуальность.

Ядром социокультурной интеграции является отношение населения к городу, раскрывающееся в плоскости практик потребления и созидания. Особая роль в формировании отношения к городу принадлежит досугу, который выступает одним из показателей развития городского сообщества, средством интеграции и самореализации его членов. Дихотомия отношения к городу как к месту своего проживания (работы) или как к центру культурного освоения в значительной степени может быть преодолена через расширение возможностей приобретения аутентичного опыта, что, в свою очередь, обеспечивается широким вовлечением горожан в активное созидание городской среды, субъектной позицией жизнеосуществления.

Пространство досуга определяется как территориальная социокультурная организация деятельности горожан в свободное время. Параметрическое конструирование пространства досуга предполагает учет четырех взаимосвязанных составляющих: социальная стратификация жителей города; досуговые предпочтения; возможности, предоставляемые городским пространством для реализации досуговой активности; объем свободного времени. В структуре городского пространства отмечаются тенденции пространственной диффузии досуга: расширение пространства досуга, изменение его границ и конфигурации. Пространственная организация досуговой активности горожан предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства по ценностным критериям. В структуре досугового пространства горожан выделяются локусы: саморазвития, совершенствования тела, развлечений, коммуникаций, социального участия, времязаполнения, практической деятельности.

ступает как важнейший инструмент трансформации социального пространства. В процессе освоения разнообразных социальных пространств и мест туристы преодолевают ограничения действующих в сообществе культурных образцов и становятся агентами трансляции, производства, распределения, освоения инновационной социокультурной информации. Типология туристической активности, сконструированная на основе критериев пространственной мобильности и туристического опыта, включает следующие типы: пространственно-мобильные (вынужденный и добровольный) пространственно-фиксированные (толерантный и потенциальный), отличающиеся ценностными установками и предпочитаемыми видами активности.

8. Различие между пространством и местом кроется в пространственных отношениях человеческой жизни, в которых наиболее глубоко постигается значение экзистенции. Место - любое пространство, которое характеризуется вместимостью, социальной ценностью и возможностью запоминания. Место - это пространство, имеющее исторические значения и вещественный порядок, где происходят определенные события и которые при воспоминании обеспечивают непрерывность и идентичность сквозь поколения. Место приобретает форму, перестает быть пейзажем, фоном и становится организмом, в котором осуществляются контакты, переговоры, сталкиваются люди и вещи. Основные социальные измерения места: ландшафт (имидж); история и события; значения и смыслы, отраженные в нарративах; интерактивные и поведенческие модели, специфические переживания; участие и обязательства; конфликты, интересы.

9. Идентичность как внутренняя "непрерывность самопереживания индивида", социокультурный стержень целостности личности, определяющий интеграцию переживаний человеком своей тождественности с социальной общностью, в своем понятийном значении предполагает аутентичную конгруэнтность действия, слова и смысла. Идентичность конструируется в отношении различий и не выходит за них. Она разворачивается в процессе взаимопроникновения трех уровней: фундаментального ценностно-смыслового уровня, уровня осуществляемых действий и номинативного уровня. Фундаментальный ценностно-смысловой уровень идентичности описывается категориями места и тела. Телесность и городские места вписываются в городской порядок, конфигурируя соответствующие социальные практики. Номинативность затрагивает формы словесных репрезентаций Я, продуцируемых оценкой сходства и различия ситуации рефлексии с ситуациями прожитого опыта индивида. Номинализация Идентичности в значительной степени обусловлена идентификационными установками: повседневной, дифференцирующей, исследовательской,- по-разному структурирующими жизненный мир, практики, опыт и субъективные задачи.

10. Идентичность традиционно связывается с категорией места в

природном и символическом смыслах: специфические места формируют специфическую идентичность. У детей и подростков, воспитывающихся в условиях закрытого образовательного учреждения, формируется диффузная идентичность, проявляющаяся в несформированности дифференциаций Я - ты и мое - чужое, что обусловливает особые формы незрелого зависимого поведения, наблюдаемые как в ситуациях символических интеракций, так и в предметно-манипулятивной деятельности детей и подростков. Социокультурными и интеракционными коррелятами диффузной идентичности являются уход от социальной реальности, несформирован-ность ценностных ориентаций и слабая ассимиляция социальной иерархии ценностей, зависимость от окружающих, императив ситуации, слабая исследовательская активность, слабая рефлексия, слабая игровая деятельность, готовность заменить игру трудом, отсутствие чувства дома, сенсорная ограниченность и сенсорная зависимость.

Диффузная идентичность составляет центр социального аутизма как многомерного феномена социальной жизни, возникающего вследствие ограничений социальных взаимодействий. Структурирующей силой социального аутизма выступает ценностный конфликт, связанный с противоположными тенденциями нормативной декларации поиска «своего» индивидуализированного места и латентной практикой исключения, вытеснения в унифицированное пространство мест людей «без дома». Специфика места поддерживается рядом социально-пространственных механизмов, таких как изоляция, сепарация, монотонность жизненной среды, постоянная смена взрослых, безличный инвайронмент, унифицированная культура учреждений.

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяются непротиворечивыми теоретическими положениями, комплексным использованием теоретических и эмпирических методов, корректным применением положений социологии о социальной структуре, социальной динамике, социальных институтах. Результаты и интерпретации проведенного эмпирического исследования соотнесены с известными экспериментальными данными отечественных и зарубежных ученых.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется объективной необходимостью обнаружения и анализа социально значимых параметров и архитектоники социального пространства.

венной социологии - социологию пространства, расширяя перспективу социологического анализа пространственной мобильности, создает основы для развития самостоятельного, нового теоретического направления - архитектонической теории пространства. Результаты проведенного исследования обладают высоким консолидирующим потенциалом в контексте объединения усилий ученых и практиков для решения проблем пространственной организации социальной жизни.

2. Работа над диссертацией осуществлялась в процессе выполнения научно-прикладных проектов ТЕМПУС - ТАСИС, при поддержке грантов фондов АСПРЯЛ и Исследовательского Совета Норвегии. Полученные результаты вносят существенный вклад в развитие международной интеграции в академической среде, способствуя обмену и освоению зарубежного опыта, репрезентируя вклад отечественной науки в развитие социальной теории.

3. Полученные результаты могут быть использованы при планировании, прогнозировании, управлении городской территорией, досугом и туризмом, контроллинге организационных форм социальной деятельности, что может существенно улучшить качество жизни населения, способствовать городской интеграции и созданию безбарьерной среды. Результаты диссертационного исследования могут привлекаться при разработке сценариев городской идентичности.

4. Данные о практиках социальной дифференциации и интеграции помогут лучшему пониманию положения людей с ограниченными возможностями, возможно их привлечение при разработке региональной социальной политики.

5. Материалы проведенного исследования могут быть использованы в образовательных программах по повышению квалификации специалистов социокультурной сферы; в обучении студентов по специальностям "Социокультурный сервис и туризм", "Социология", "Культурология".

"Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики" (Саратов, 1998), научно-практическом семинаре "Surrey and Région Орen Coilege Network (SROCN) Accréditation and Eastern European programmes" (Surrey,GB,1999), Четвертой международной конференции Международного общества экологической экономики "Природа и общество на рубеже нового тысячелетия: глобализация и региональные эколого-экономические проблемы" (Саратов, 1999), международной конференции "Усиление рыночной ориентации региональной экономики и системы высшего экономического образования" (Саратов,1999), диссеми-национных конференциях "Widening participation in higher éducation" (Cambridge, GB,2000), "Achieving partnerships: Régional development in Central and Eastem Europe" (Guildford,GB,2000), региональных конференциях "IX Страховские чтения" (Саратов, 2000), "Аскинские чтения" (Саратов,

2000), "Личность в пространстве России"(Саратов, 2000), "Актуальные вопросы подготовки кадров для туристического бизнеса" (Саратов, 2000), "Социальный менеджмент: опыт, исследования, образование" (Саратов.

2001) , международной научно-практической конференции "Развитие туризма: этнические связи Саратовской области и Германии" (Саратов, 2001), "Профессиональная подготовка по социальной работе: проблемы и перспективы" (Саратов, 2001), "Проблема нормы и патологии: современные дискурсивные практики" (Саратов, 2002), "Россия на рубеже веков: история и современность" (Саратов, 2002), "Актуальные проблемы социального и производственного менеджмента" (Саратов, 2002), "Досуг: социокультурные и экономические перспективы" (Саратов, 2002), "Интеграционные процессы в современном обществе" (Саратов,2002), "Образование для всех: пути интеграции" (Саратов, 2002), "Visions of sustainability. ATLAS Annual conférence" (Estonl, Portugal, 2002), "Актуальные проблемы социального и производственного менеджмента" (Саратов, 2003), на конференции Межрегионального института общественных наук "Город в системе политической власти прошлого и настоящего" (Саратов, 2003), международной научно-практической конференции "Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего" (Саратов, 2003), на Втором Всероссийском социологическом конгрессе "Российское общество и социология в XXI веке: Социальные вызовы и альтернативы" (Москва, 2003), 6 ежегодной Всероссийской научно-практической конференции "Образование в современном мире: глобальное и локальное" (Саратов, 2004), на Всероссийской научно-практической конференции "Саратов: формула идентичности и успеха" (Саратов, 2004).

Публикации. По теме диссертации опубликованы 40 печатных работ общим объемом 30 п.л. Содержание работ включено в учебные курсы по социологии досуга, социологии города, теории организаций, спецкурсы для слушателей Саратовского государственного технического университета, Института бизнеса и делового администрирования СГТУ (программа

MBA), Поволжской академии государственной службы им. П.А.Столыпина, Поволжского межрегионального учебного центра, в учебные и научно-методические издания по социологии пространства, города, досуга и туризма.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав (девяти параграфов), заключения, списка использованной литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень ее разработанности в современной социальной науке, определяются объект, предмет, цели, задачи, достоверность и обоснованность, методологическая основа исследования, раскрывается научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

Содержание первой главы "Конструирование социального пространства" обусловлено необходимостью выявления базовых концептов, определяющих особенности социологической аналитики и методологических принципов исследования социального пространства. Автор полагает различие фундаментальным концептом описания и объяснения социально-пространственных феноменов и процессов, находя обоснования в трудах П.Бурдье, Ж.Делеза, Ж.Деррида, А.Лефевра, Ю.Качанова, А.Филиппова, Н.Шматко, Е.Ярской-Смирновой. Специфика используемой методологии позволила автору показать, что различение - процесс порождения и идентификации различий - детерминируется особенностями телесной организации и разрешающими возможностями когнитивной системы, спецификой интеракций и социокультурными традициями, а также сложившимися практиками пространственного закрепления и мобильности. Автор убедительно показывает, что интенциальная направленность различения и, соответственно, конструирования социального пространства связана с экстра-лимитальностью, преодолением существующих границ и порождением все более тонких различий. Используя интердисциплинарный анализ, диссертант выделяет семь дифференцирующих модусов и три схемы дифференциации, задающие размерность социального пространства и категориальный аппарат исследования.

В работе представлены классические подходы к рассмотрению социального пространства; как вселенной, состоящей из народонаселения земли (П.Сорокин); как модели социальной организации (Э.Дюркгейм); как формы совершения событий в мире (Г.Зиммель); как символического пространства (Г.Парсонс); как пространства социальных различий, отражающих распределение власти и капитала (П.Бурдье).

Анализируя пространственные концепции, автор объединяет их в три направления и считает, что рассмотрение пространства различными

научными школами и направлениями предполагает фиксацию на одном из трех базовых положений:

■ пространство изучается как особая объективная сущность; основным механизмом познания становится измерение физических параметров объекта. Области научного знания в рамках этого направления объединяют географию, статистику, а основной задачей становится создание измерительного инструментария (субъект - объектный подход);

■ пространство исследуется как субъективная реальность, объектом научного познания становятся ментальные репрезентации объективно существующих предметов и процессов; области теоретического знания включают общую психологию, психосемантику, топологическую психологию, инвайронментальную психологию; главная задача - шкалирование, создание субъективных шкал (субъект - субъектный подход);

" пространство анализируется в терминах символов, значений и смыслов; носителем такой исследовательской парадигмы являются социальные науки, ставящие перед собой задачу выявления механизмов и закономерностей организации социального пространства (смешанный подход).

Автор предлагает выделить два основных направления исследования пространства - статическое и динамическое. Социальное пространство в статическом аспекте исследуют М.Хайдеггер, Э.Дюркгейм, к сторонникам противоположных взглядов автор относит П.Сорокина, Т.Парсонса, Р.Парка и Э.Берджесса, А.Филиппова. Рассматривая социальное пространство в его динамическом аспекте, диссертант приходит к необходимости анализа и исследования телесного агента, который, с одной стороны, является активно действующим субъектом, с другой - выступает наблюдателем.

Автор, рассматривая социальное пространство с учетом особой позиции наблюдателя, заставляющей по-разному видеть структуру социального пространства, останавливается на концепциях П.Бурдье, А.Филиппова. Используя концепции А. Лефевра, Б. Верлена, автор утверждает, что агент постигает физический мир и представляет его пространственные измерения в соответствии с собственной телесной организацией.

Анализируя пространство в динамическом аспекте, автор считает важным учитывать темпоральность социального пространства, так как, во-первых, по мнению Г.Габричевского, статическое пространство благодаря овременению становится динамическим. Во-вторых, в соответствии с идеями Н.Лосского о том,что пространство есть форма телесности, которая динамична и представляет пространственно оформленное действова-ние субъекта, автор рассматривает реализованную форму пространства как пространство-время, постоянное только в своих изменениях. Основываясь на концепции Р. Парка, Э. Берджесса, автор приходит к выводу, что основой разнообразия, тесноты социальных связей, консенсуса, социального приспособления является свобода передвижения. Таким образом, анализ

социального действия с точки зрения понятий статики и динамики дает новые возможности для понимания связи телесности и социального пространства.

Освоение индивидом и социальной группой социального пространства предполагает социальную идентификацию объектов, определяющих специфику его архитектоники, и процессов, обусловливающих его динамику. При этом важнейшим моментом познания выступает идентификация границ, отделяющих один социально-пространственный феномен от другого. В ходе социального познания пространства осуществляется систематическое перемещение границ пространственных феноменов, что выражается в усложнении пространственной картины мира, привнесении в нее новых социальных параметров.

Автор приходит к выводу, что в процессе социализации человек образует свою телесность благодаря усвоению социальных границ, которые имеют двойственный, смысловой и пространственно-временной характер. Социальный аспект пространственных позиций, занимаемых индивидом в реальности, является определяющим, и социокультурные смыслы структурируют любую ситуацию, воплощаясь в пространственно-временных феноменах, составляющих повседневную экзистенцию индивида. В работе уделяется внимание соотношению понятий тело и телесность и их использованию в социально-пространственном контексте. Вслед за И.Быховской автор приходит к выводу, что существует тело природное, тело социальное и тело культурное.

Понятие тела рассматривается в связи с телесностью человека, которая выступает по отношению к телу как более широкое понятие. Телесность включает в себя не только физический, природный аспект, но и социально-смысловое измерение активности человека, практик взаимодействия с другими людьми, благодаря которым конструируется социальное пространство. Переход от тела к телесности концептуализируется в категории социального действия, которая, в свою очередь, связана с движением. Автором даются определения тела и телесности: тело - природно-материальная представленность человека в физическом пространстве, имеющая временную протяженность, обеспечивающая индивиду целостность переживания жизни как своей собственной, уникальной единственности, в то время как, телесность - это система смыслов и значений, которые человек придает телу и телесным проявлениям, порождаемая взаимодействием человека и мира в социальном контексте.

Тело не только наделяет пространство определенными смыслами, то есть организует социальное пространство, но и само тело приобретает значение. Существуют социальные и культурные предписания в отношении к телу, контроль, ограничения, дисциплинирование тела человека в социокультурной практике. Автор приходит к выводу о том, что каждый тип общества разрабатывает свой проект телесности, который формирует

телесность каждого отдельно взятого индивида. Проект этот имеет не только визуально воспринимаемые репрезентации, но и архетипические, неосознаваемые, латентные установки. Это объясняет необходимость обращения к социальным макроструктурам, образующим матрицу становления и функционирования стереотипов поведения, представлений и оценок, касающихся телесности. Особое внимание уделяется визуальному контролю телесности.

Автор выделяет наиболее общие формальные показатели, которые проходят через все концепции и являются определяющими в формировании телесности - социально-пространственные измерения телесности: статика-динамика и нормативность-индивидуальность. Эти измерения составляют основу, выделенных автором социально-пространственных моделей телесности: индивидуально-динамической, индивидуально-статической, нормативно-статической, нормативно-динамической.

Вторая глава "Пространство и территориальная организация города" посвящена анализу базовых концепций и понятий, позволяющих раскрыть проблематику исследования. Основываясь на воззрениях М.Вебера, Г.3иммеля, диссертант определяет город как тип социальной общности, функционирующей на основе интеграции социально обособленных групп населения. Интеграционные процессы идут на различных уровнях, имеющих собственную сущность, собственную природу взаимодействия их элементов. В ходе теоретического осмысления данной проблематики диссертантом выделены: социокультурный, социально-психологический, психологический, ландшафтно-географический уровни.

Научная рефлексия социального пространства города, традиционно осуществляемая в двух направлениях - субстанциальном и культурно-символическом - позволяет применить различные аналитические процедуры к изучению его структуры и динамики, что в результате позволяет представить социальное урбопространство как в терминах геометрически измеримых свойств (близости-дальности), так и в терминах социальных значений и смыслов (сходства и различия). Диссертантом используются оба направления анализа для исследования особенностей современного города в аспектах социального пространства и основных тенденций изменения городского пространства в связи со становлением новой концепции досуга.

Диссертантом анализируются вертикали и горизонтали социального пространства города и рассматриваются особенности урбосоциальной стратификации. Особое внимание уделяется пространственным репрезентациям социальной дистанции и власти. Автор обращает исследовательский интерес к институциализации городской жизни и выделяет механизмы пространственной дифференциации и организации. Социальная организация рассматривается как модель, которая копируется в пространственной организации: индивиды и вещи должны быть распределены и класси-

фицированы в обществе между различными группами. Сознательная самоорганизация, классификация общества сообщается пространству, которое оно занимает (Э.Дюркгейм). В этом контексте эвристичным выглядит анализ механизмов поддержания пространственного порядка в городской среде. Локализация- пространственное пржрепление:щ>оттсш, паспортный режим, очередь на получение квартиры, которую можно потерять при переезде в другой район и смене места жительства, жесткая приписка к образовательным и медицинским учреждениям. Пространственная стратификация и стигматизация городских мест проходит, как правило, по ли- * нии центр - не центр. Центральная часть российских городов имеет более привлекательный имидж и обладает значительно большими плотностью населения, социокультурным потенциалом и сервисными возможностями. В центре, как правило, менее выражена мобильность, несколько поколений, сменяя друг друга, живут в одной и той же квартире. Изоляция позволяет поддержать нормативную идентичность: люди нетипичные в определенном смысле ограничены в возможности проживания в крупных городах. Исправительные заведения и закрытые образовательные и специализированные лечебные учреждения выносятся на городскую периферию или за пределы города. Освобождаясь из мест лишения свободы, люди получают предписание относительно проживания в зависимости от тяжести наказания. В этом случае их изоляция носит административный характер. Что же касается инвалидов, то их изоляция обусловлена существованием социофизических барьеров, хабитуализированных настолько, что они воспринимаются как должное. Э.К.Наберушкина, Е.В.Белозерова отмечают, что инвалиды разных групп имеют разные нужды и требования к пространственной среде, тем не менее ни в государственных сервисах, ни в общественных организациях не ведется соответствующий учет. Лишенные возможности выбора, люди с особыми потребностями вынуждены осваивать пространство неприспособленной квартиры, обрекая себя на самозаточение. Социальная идентификация в пространственном смысле проявляется в осознании связей с местом проживания. Жителей центра, так же как и жителей района, отличает специфическая социопространственная идентичность. Хорошо известны феномены городского снобизма, проявляющиеся в приписывании более низкого статуса жителям окраин и сельской местности. Дизайн городского пространства - традиционный способ поддержания порядка в соционатуральной системе. Границы города и районов, транспортные пути, архитектурные формы и качество жилья, символическая ценность построенного окружения оказывают социосуггестивное воздействие на отдельного человека или группу. Планирование и контроль составляют основу специальных программ городского администрирования. Как правило, городская администрация включает в себя управление жилищно-коммунального хозяйства, управление капитального строительства, управление по распределению жилой площади, отдел главного архи-

тектора города, городской отдел внутренних дел, управление соцзащиты, городской отдел народного образования, городской отдел культуры, гор-здравотдел, ЗАГС и архив - таким образом осуществляется государственный, административный, социальный контроль и поддержание порядка, в том числе и пространственного , в городской среде. Город как социопри-родная система поддерживает свою целостность и пространственный порядок с помощью особых социальных механизмов, тем более сильных и агрессивных, чем искусственнее созданная человеком среда.

Диссертантом разработана оригинальная аналитика исследования города, компонентами которой выступают социально-историческое время, социально-экономические и социокультурные силы, обеспечивающие городское развитие; основные пространственные процессы, поддерживающие специфику города и соответствующие модели описания. Показывая историко-культурную обусловленность классических подходов в исследовании города (Р.Парк, Э.Бэрджесс, Ф.Маккензи, Х.Хойт, Ч.Харрис), автор соотносит город модерна с конфигурационным подходом, город позднего модерна с идеей социальной интеграции и включения, постсовременный город описывается в терминах полистилизма культурных практик. Особо стоит транзитивный город - город современной России, в котором одновременно существуют различные модели, происходит смешение времен и пространственный сдвиг. В этом случае городское развитие характеризуется неустойчивостью социальных сил и приоритетов, разнообразными урборисками и центрированием ресурсов вокруг управления. Проанализировав указанные подходы и учитывая объективные основания территориального развития г.Саратова, диссертант приходит к следующим выводам: до 60-х годов Саратов развивался по сценарию модели концентрических зон. Развитие промышленного потенциала и интенсификация производства в 70-е годы положили начало формированию промышленных микрорайонов по модели мультиклеточного типа. Вместе с тем принципиальное отличие крупного российского города от западного заключается в сохранении роли центра как средоточия наиболее привлекательных социальных характеристик. Автор показывает, что Саратов, как и многие современные российские города, имеет следующую уровневую организацию: культурно-исторический центр, прицентральные районы, промышленные районы, новые жилые микрорайоны.

Автор прослеживает взаимосвязь городского пространства не только с понятием социального, но и жизненного пространства человека. Рассматривая основные тенденции изменения соотношения территорий работы, дома и досуга, автор опирается на теоретические идеи Э.Гидценса о влиянии глобализации на институциальный уровень во взаимосвязи с новыми системами доверия и самоидентичности на индивидуальном уровне. Усиление процессов стабилизации и рефлексивности обусловливает новую

концепцию систем доверия для поддержания взаимодействия с новыми группами людей на рабочем месте.

Особая роль в расширении границ жизненного пространства принадлежит досугу, способствующему свободной самореализации. Именно способы проведения досуга позволяют реконструировать жизненное пространство индивида, его ценностную структуру и размеренность. В рамках индивидуальной досуговой деятельности создается значительная часть личностного потенциала, реализующегося затем в структуре образа жизни горожанина.

Диссертант приходит к выводу, что ядром социокультурной интеграции является отношение населения к городу, досуг же в системе инсти-туанализированных досуговых практик выступает одним из показателей развития городского сообщества, средством интеграции и свободной самореализации его членов. Автором разрабатывается социологическая концепция досугового пространства на основе анализа фундаментальных работ Ст.Паркера, Дж.Келли, М.Каплана, К.Райана. Диссертантом обосновывается необходимость анализа не отдельного вида досуговой активности в отрыве от совокупности досуговых практик, а пространства всех видов досуговой активности как системы, каждый элемент которой имеет определенное значение. Пространство досуга определяется диссертантом как территориальная социокультурная организация деятельности горожан в свободное время. Пространство досуга строится в совокупности трех составляющих: распределение жителей города, предпочитающих те или иные виды досуговой активности по их статусной позиции в социальном пространстве; склонности к определенному выбору досуговой активности со стороны горожан; возможности, предоставляемые городским пространством для реализации досуговой активности.

В течение 2001-2002 годов диссертантом было проведено социологическое исследование досуговой активности жителей двух районов города Саратова - Фрунзенского, проходящего через центральную и срединную часть городского пространства, и Заводского, захватывающего сегмент срединной и периферийной частей городского пространства, представляющий собой промышленный район города. Место жительства автором определяется как основной критерий дифференциации степени реализации досуговой активности. В ходе анализа полученных данных диссертантом было установлено, что пространственная организация досуговой активности горожан предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства в соответствии с ценностным критерием. В структуре досугового пространства горожан выделяются локусы: саморазвития, совершенствования тела, развлечений, коммуникаций, социального участия, времязаполнения, практической деятельности. На основе предпочтений тех или иных видов досуговой активности диссертантом были выделены следующие социальные модели досу-

говой активности горожан: коммуникативная, пассивно-релаксационная, креативно-познавательная, созидательная, развлекательная, спортивно-оздоровительная, общественно-религиозная. Диссертантом установлено, что приоритеты в выборе того или иного досугового поведения жителями различных районов не совпадают, но различаются по социально-пространственным критериям.

В ходе исследования диссертантом выявлено, что большая часть респондентов, проживающих в исследуемых районах, понимают досуг как остаточное время (по Л.Хейвуду), как количественную модель (по М.Каплану) или как оппозицию к работе (учебе) (по Дж.Келли). Основываясь на досуговой концепции Дж.Келли, диссертант установил, что организация досуга предполагает не только профессиональную, но и пространственную основу. Важную роль в выборе досугового поведения играет само пространство, предоставляющее ресурсную базу для удовлетворения досуговых и рекреационных потребностей и возможность выбора. Доступ к освоению социокультурных ресурсов пространства и характер использования данной возможности детерминированы и предопределены. Эмпирическим путем выявлено, что объем рекреационного времени и формы его использования также обусловлены объективными факторами пространственной организации, в частности структурой организации систем обеспечения досуговых потребностей.

Таким образом, автором доказывается гипотеза о том, что дифференцированное городское пространство формирует специфическое досуго-вое пространство, обусловливающее своеобразие индивидуальных досуговых практик. Пространственная организация досуга предполагает формирование и реализацию особой досуговой культуры, ограничивающей или расширяющей возможности социальной реализации досуговых потребностей.

В ходе эмпирического исследования было установлено, что реальная и желаемая досуговая активность горожан не совпадают. Полученные данные выявляют потенциальный спрос - пользоваться услугами досуговых учреждений хотели бы 91% опрошенных горожан. Диссертантом установлена зависимость между реальной досуговой активностью и досуговым опытом: горожане, которые ни разу не посещали какое бы то ни было до-суговое заведение, практически не испытывают желание этого делать; те, кто имеет опыт, испытывают желание непременно повторить подобную практику. Респонденты отмечают, что им приходится работать больше (73%), поэтому уменьшается досуговая активность.

Наличие досуговых потребностей горожан, рост спроса на многочисленные виды досуговых занятий приводят к увеличению специальных отраслей досугового и рекреационного обслуживания, развитию сферы досуговых услуг, индустрии отдыха и развлечений. Кроме того, в ходе исследования диссертантом установлено, что горожане часто посещают уч-

реждения, не специализированные на оказании досуговых услуг, такие как торговые центры, супермаркеты, салоны красоты, сауны и солярии, в поисках развлечений и новых впечатлений. В ходе исследования отмечен процесс проникновения досуговых практик в образовательное пространство. Многие горожане предпочитают на досуге повышать свой образовательный уровень, совмещая образование и досуг. Отмеченные тенденции пространственной диффузии досуга и изменение соотношения ценностей работы и ценностей досуга приводят к расширению пространства досуга, изменению его границ и конфигурации.

Диссертант полагает, что осознанная готовность к оцениванию ситуации определенным образом формируется в рамках условий объективных социальных отношений и положением в них самого участника. В ходе исследования была установлена корреляционная зависимость в оценках горожан сложившегося положения в сфере организованного досуга и отдыха в своем микрорайоне с оценками существующего положения в сфере организованного досуга и отдыха в городе в целом. Положение в сфере организованного досуга и отдыха в своем микрорайоне оценивается резко отрицательно респондентами Заводского района (87%); а жителями Фрунзенского - "удовлетворительно" - 32% и "положительно" - 44%.

В ходе исследования установлено, что для жителей Заводского района в большей степени характерен досуг, центрированный вокруг дома, нежели для жителей Фрунзенского района. Однако и для тех,и для других он является доминантным. С учетом этого, диссертант отмечает, что особую значимость приобретают такие объективные параметры как: обустроенность территории около дома, оснащенность социальной и транспортной инфраструктур, наличие рекреационных зон, зеленых насаждений, экологическая обстановка в микрорайоне проживания. Все это оказывает непосредственное влияние на самочувствие, образ жизни, досуговое поведение горожан. Диссертант анализирует влияние качества окружающей среды на досуговую активность горожан, проживающих в исследуемых районах.

В третьей главе "Практики пространственной мобильности: миграция и туризм" проводится концептуальная дифференциация понятий миграции и туризма, проходящая по линиям времени, возвратности, ин-ституциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности (туризм). Привлекая идеи Дж.Урри, Д.Маккенне-ла, автор выделяет характеристики, оформляющие миграцию и туризм как социальные явления во взаимозависимости со структурной организацией социального пространства.

Туризм определяется соискателем как способ освоения и трансформации социального пространства, выражающийся в путешествии или временной смене места проживания на короткий период. Он представляет собой специфическую форму социальной активности, осуществляемую в

формах гедонистического, когнитивного, экзистенциального потребления различных социальных реальностей. Туристы - это социальная группа с нефиксированными временными и пространственными границами и переменным статусом. В этом смысле ее можно охарактеризовать как потоковую. Ее целью является удовлетворение потребности в рекреационном освоении социального пространства, посредством различных способов реализации, зависящих от ценностно-нормативных установок, а также организационной структуры социального пространства.

Туристическая активность, рассматривается автором как социальная деятельность, которая оформляется социокультурными стандартами -обобщенными принципами оценки социальных действий и целей поведения субъектов социального взаимодействия. Туристическая деятельность разворачивается в контексте репрезентативной досуговой культуры, которая определяется как совокупность идей, мировоззрений, убеждений и правил, действующих в силу их активного принятия или пассивного признания (Л.Ионин). Досуговая пространственная мобильность выступает как социокультурная константа общественного развития. Субъективные туристические ориентации, в этом контексте, репрезентируют соотношение транслируемых базовых моральных, культурных, социальных ценностей и индивидуальных ценностных конфигураций (Н.Лапин, Н.Лебедева, Б.Докторов), сочетающих в себе положение в структуре социальной общности (имеющее номинальные и ранговые параметры), отношение к этому положению (удовлетворенности или неудовлетворенности) и диспозици-онные склонности, организующие практики.

Анализ последствий и результатов пространственной мобильности показывает, туризм не только дает возможность реализации гедонистического, когнитивного, престижно-имиджевого, коммуникативного, экзистенциального аксиологического потенциала, но и является важнейшим инструментом трансформации социокультурных характеристик социального пространства, т.к. в процессе познания различных социальных реальностей, туристы преодолевают ограниченность действующих в сообществе культурных образцов и становятся агентами трансляции, производства, распределения, освоения инновационной социокультурной информации.

Автор на основании компаративного анализа различных структур организации социального пространства - городской и поселковой -разрабатывает типологию туристической активности. Эмпирическим путем выявлено, что объем бюджета действительного свободного или рекреационного времени, а также формы его использования обусловлены объективными факторами их пространственной организации. Ими являются: тип поселения, структура производственно- хозяйственной деятельности и структура организации систем обеспечения досуговых потребностей. Основываясь на досуговой концепции Дж.Келли, диссертант установил, что отпускному рекреационному времени горожан соответствует паттерн оп-

позиции, а сельчан - паттерны продолжения и нейтральности. Основные досуговые занятия сельчан автор объединяет в интролокальный тип досуга, характеризующийся концентрацией досуговых занятий на жизненном пространстве личности. Горожанам характерен экстралокальный тип досуга, предполагающий концентрацию досуговых занятий на социальном пространстве поселения, выделен также амбилокальный тип досуга, не зависящий от пространственной локализации действующего. Различная организация социального пространства города и села формирует особые формы досуговой культуры, обусловливающие особенности практик рекреационной социально-пространственной мобильности как одной из форм досуга. На основании данных исследования установлено, что пространственная локализация, тип пространственной организации поселения, придают социальным отношениям характерные свойства, однако они не влияют на само существование потребностей в пространственной рекреационной мобильности, а лишь ограничивают или расширяют возможность их реализации.

В ходе применения статистических методов корреляционного и кластерного анализа к эмпирическому материалу автор выделил четыре типа туристической активности: толерантный, вынужденный, потенциальный и реальный. В основу их конструирования были положены критерии реализации туристической активности и субъективная мотивация к туризму, сформированная на основе предыдущего туристического опыта. По форме освоения социального пространства, диссертант объединяет типы вынужденных и реальных туристов в группу пространственно-мобильных, а толерантных и потенциальных в группу пространственно-фиксированных.

Исследуя туристическую мотивацию в контексте целостности объективно существующих символических значений рекреационных ресурсов, воспринимаемых как данность и направленности интереса - габитуса, порождающего и унифицирующего начала практик, автором выявлено, что у пространственно-мобильных типов туристов (вынужденных и добровольных) доминируют познавательные, направленные на самосовершенствование, внутреннее делание, самовыражение, поддержание социального статуса мотивы туризма, а у пространственно-фиксированных (толерантных и потенциальных), наблюдается релаксационная и гедонистическая мотива-ционная направленность.

Диссертант доказывает, что туризм, как один из видов социально-пространственной мобильности, способствует активизации поисковых, адаптивных, когнитивных механизмов ориентации в пространстве. Поэтому, осваивая различные социальные реальности, рефлексируя разнообразные социальные практики, турист приобретает гибкую когнитивную структуру и субъектность, которые позволяют ему эффективно встраиваться в социальные среды. Руководствуясь тем, что туризм как социальный феномен репрезентирует соотношение социокультурных ценностей

общества и индивидуальных ценностных диспозиций, автор установил, что на современном этапе развития российского общества наибольшая туристическая активность свойственна индивидам, чьи жизненные проекты характеризуются расширением рамок жизненного пространства в направлении реализации индивидуального выбора.

Четвертая глава "Пространственное конструирование идентичности" представляет критическое осмысление теорий идентичности и репрезентацию идентичности в связи с концептом места.

Анализируя роль тела в конструировании идентичности, диссертант переводит плоскость рассмотрения на проблему встраивания человеческого тела в контекстуальные рамки места. Место оказывает определенное влияние на способы поведения, мышления, организацию жизни и отношения людей, и немного найдется других культурных категорий, которые так ясно выражают картину мира. Физические места - жизненные источники метафор для социального конструирования реальности. В недавнее время авторы, пишущие о месте (М. де Серто, М.Шама), направили свое внимание к проблеме социальной идентичности в связи с изменением географии родства и потерей корней, к различным формам перемещения, к политике места, особенно к так называемой "географии борьбы и сопротивления".

Понимание места как простого разделения или обособления природного пространства проблематично по разным причинам. Место не существует как простая данность; оно субъективно воспринимается и переживается по-разному в зависимости от перспективы. Место достаточно тесно связано с обязательствами, принимаемыми и выполняемыми в различных контекстах. Место в противоположность местоположению, локализации предполагает активное участие в окружающей среде. Несмотря на то, что место - социальная конструкция, природные особенности, точнее комплекс отношений, связанных с этими особенностями, является важной составляющей понятия места. Физический ландшафт - партнер скорее активный, чем пассивный в диалоге, создающем особенности места. Декон-струируя веру модерна в объективное, "абсолютное" место, постсовременный критический подход утверждает, что в самом определении заключается власть - системы спациализации исторически обусловлены и предполагают особые практики формирования идентичности.

В процессе непрерывных идентификаций индивид постоянно принимает решение относительно себя и своей жизни, то есть самоопределяется, ставя перед собой цели, анализируя прошлый опыт, пересматривая систему норм и правил, находя свое место в структуре социальных отношений. Идентичность представляет собой динамичную структуру, развивающуюся на протяжении всей жизни человека, благодаря чему индивид имеет возможность ориентироваться и адаптироваться в общественной среде, обретая значимых других, необходимых для удовлетворения его по-

требностей, реализации целей и развития. В ходе идентификаций осваивается социальный контекст как система значений социальных отношений и связей.

Автор последовательно раскрывает идею о том, что специфика места обусловливает формирование специфической идентичности. В ходе проведения кейс-стади закрытого образовательного учреждения соискатель фиксировал внимание на составе, культурном стиле и идеологии организации. Было обнаружено, что взаимодействие между организационными подсистемами осуществляется в основном в нисходящем направлении: администрация транслирует спускаемые ей сверху директивы на педагогическую и обслуживающую подсистемы, те, в свою очередь, изменяют состояние детской подсистемы. Восходящее взаимодействие, в общем смысле,- настройка организации на детскую подсистему -чрезвычайно слабы. Среда организации продуцирует и систематически воспроизводит условия, способствующие (посредством механизмов изоляции, сепарации, монотонности жизненной среды, постоянной смены взрослых, безличного ин-вайронмента, унифицированной культуры учреждений) формированию особых типов социального развития и диффузной идентичности. Социокультурными и интеракционными коррелятами диффузной идентичности являются уход от социальной реальности, несформированность ценностных ориентаций и слабая ассимиляция социальной иерархии ценностей, зависимость от окружающих, императив ситуации, слабая исследовательская активность, слабая рефлексия, слабая игровая деятельность, готовность заменить игру трудом, отсутствие чувства дома, сенсорная ограниченность и сенсорная зависимость. Наблюдения показали ограничения в возможностях выбора и ответственности: дети не могут выбирать пищу, время и место еды, вынуждены носить ту одежду, которая им предоставляется, участвовать в тех мероприятиях, которые заранее планируются взрослыми, контакты с родственниками и друзьями ограничены во времени и в пространстве. В общении отражаются социальные предписания, необходимость следования установленным нормам. Результатом изоляции и монотонности среды может стать деиндивидуализация личности и образа жизни. Диагностической характеристикой деиндивидуализации может служить стереотипный сюжет рисунков воспитанников интерната.

В целях расширения возможностей индивида диссертант указывает на необходимость оценки качества среды, которая должна фокусироваться на оценке воздействий среды на определенный тип поведения. Оценка среды должна включать в себя оценку возможностей среды, определяющую меру успеха и неуспеха для социально-желательных изменений; повторную оценку и обратную связь, необходимые для повышения качества реабилитационных процедур. При оценке средовых воздействий на поведение необходимо учитывать степень влияния среды в различных нормативных зонах и особенности освоения социального контекста.

В заключении автором диссертации даны основные выводы и результаты проведенного исследования, сформулированы практические рекомендации, определены перспективные направления дальнейших исследований. В приложении представлены бланки анкеты, таблицы.

Основные положения и разработки по теме диссертации отражены в следующих публикациях.

Монографии, главы в коллективных монографиях

1. Черняева Т.И. Архитектоника социального пространства.- Саратов, Сарат.гос.техн. ун-т, 2004. 12,25 п.л.

2. Черняева Т.И., Герасимова Е.Ю. Аутизм: особенности социального конструирования и пути социальной поддержки аутичных детей и их семей. - Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1999. 3,87 п.л. (автор - 2,6 пл.).

3. Черняева Т.И. Готовимся к школе // Если ваш ребенок не такой, как другие.. .Книга для родителей детей с ограниченными возможностями /Под ред. И.Волжиной,- М.: НИИ семьи, 1997.11,25 п.л. (автор -0,62 п.л.).

4. Черняева Т.И.Как помочь родителям подготовить ребенка к школе // Дорога - это то, как ты идешь по ней. Социально-реабилитационная работа с семьей нетипичного ребенка /Под ред. В.Н.Ярской, Е.Р.Смирновой.- Саратов: Изд-во ПФ РУЦД996. 9,63 п.л. (автор -0,56 п.л.).

Статьи в журналах

5. Черняева Т.И. Нетипичное развитие: практика социальной поддержки и защиты //Социально-гуманитарные знания. 2004. №2.

С. 212-221 (0,63 п.л.).

6. Черняева Т.И. Нетипичность: практики трансформации социального пространства //Вестник Московского государственного университета. Сер. 18. Социология и политология. 2004. № 4. 0,98 п.л.

7. Черняева Т.И., Новикова О.С. Социологическая интерпретация места //Вестник Ставропольского государственного университета. 2003. Вып.35. С.38-42 (0,43 п.л. автор - 0,25 п.л.).

Статьи в научных сборниках

8. Черняева Т.И. Социальная рефлексия места //Социально-экономическая реальность и политическая власть. Сборник статей / Под ред. А.С.Капто и др. - Москва- Ставрополь: Изд-во ИСПИ РАН,2004, С.266-269 (0,4 п.л.).

9. Черняева Т.И. Идентичность под покровом города //Саратов: идентичность, ресурсы, стратегии /Под ред. Т.П.Фокиной.- Саратов: Изд-во Сарат.ун-та, 2004. С. 53-57 (0,5 п.л.).

10. Черняева Т.И. Идентичность горожанина //Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего /

РОС. НАЦИОНАЛЬНА* БИБЛИОТЕКА СЯетсИЭТТ

> м» ,,

Под ред. Т.П.Фокиной.- Саратов: Изд-во Сарат.ун-та, Ï003. С. 49-54 (0,5 п.л.).

11. Черняева Т.И. Социальное включение как способ трансформации пространства нетипичного развития //Образование для всех: пути интеграции.-Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 2003. jС. 127-136 (0,6 п.л.).

12. Черняева Т.И. Институт высшего образования - фактор трансформации социального пространства //Организационно-экономический механизм развития человеческих ресурсов /Под ред. JI.B. Гришуни-ной,- Саратов: Научная книга,2003. С.97-103 (0,38 п.л.).

13. Кузьмин В.А., Черняева Т.И. Профессиональная подготовка лидеров преобразований //Образование для всех: пути интеграции.-Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 2003. С.47-54 (0,43 пл. автор - 0,23 п.л.).

14. Черняева Т.И. Пространство, место, идентичность/Лезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы»: В 3 т.- М.:Альфа-М,2003.-Т.1. С.82-83 (0,125 п.л.).

15. Черняева Т.И. Социокультурные перспективы досуга //Досуг: социокультурные и экономические перспективы/ Под ред. В.Б. Усть-янцева- Саратов, 2003. С. 4-15 (0,8 п.л.).

16. Черняева Т.И. Введение //Досуг: социокультурные и экономические перспективы /Под ред. В.Б.Устьянцева.-Саратов,2003.С-3(0,125 п.л.).

17. Черняева Т.И. Место как социологическая конструкция //Актуальные проблемы производственного менеджмента / Под ред. А.С.Борщова,- Саратов, 2002. С. 152-156 (0,31 п.л).

18. Tcherniaeva T.I., Gorokhovsky A.A. Sustainable development of régional tourism in the condition of transition economy \\ Visions of sustainabil-ity. Abstract book of ATLAS Annual conférence. Estoril, Portugal. 14-16 November 2002,- Estoril: ATLAS,2002. P. 20-21 (0,125 п.л.).

19. Черняева Т.И. Руководитель и социальная конфигурация организации //Социальный менеджмент: опыт, исследования, образование / Под ред. Е.Р.Смирновой-Ярской,- Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 2001. С.93-98 (0,3п.л.).

20. Черняева Т.И., Шаркова Г.Н. Профессиональное пространство сотрудников таможни: создание среды поддержки //Культура и человек в современной картине мира /Под ред. В.Б.Устьянцева и А.С.Борщова.- Саратов, 2001. С. 182-184 (0,125 пл., автор -0,1 пл.).

21. Черняева Т.И. Туризм в перспективе городского развития //Развитие Г туризма: этнические связи Германии и Саратовской области / Под

ред С.Р.Ахмерова.-Саратов: Поволж.акад.гос.службы, 2001.

С.98-106 (0,5 пл.).

22. Черняева Т.И., Петухова Е.В. Оценка качества гостиничных услуг// Личность в профессии /Под ред. Л.Г.Пугачевой. -Саратов,2001.

, С.44-53 (0,56 пл.,автор - 0,38 пл.).

23. Черняева Т.И. Глобализация, туризм и профессиональное образование //Актуальные вопросы подготовки кадров для туристического бизнеса/ Под ред. Т.И.Черняевой.- Саратов, 2001. С.4-12 (0,5 п.л.).

24. Черняева Т.И. Введение //Актуальные вопросы подготовки кадров для туристического бизнеса/Под ред. Т.И.Черняевой.- Саратов,2001. С.З (0,125 п.л.).

25. Черняева Т.И. Вспомогательные технологии //Абрашина Н.А. Лечебный массаж для детей с нарушениями развития.-М.:Флинта,2001. С. 145-155 (0,62 пл.).

26. Черняева Т.И. Маркетинговый дизайн рыночного пространства// Теория и практика маркетинговых исследований в России /Под ред. Н.В.Алтуховой.- Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 2001. С.113-118 (0,31 п. л.).

27. Черняева Т.И. Жизненное пространство личности и досуговая активность //Личность в пространстве России /Под ред.

B.Б.Устьянцева и В.Б.Самсонова.- Саратов: Приволж.кн.изд-во,2000.

C.115-125 (0,62 пл.).

28. Черняева Т.И., Елаева З.Ю. Экологичность сознания как характеристика человеческой жизни //Материалы IX Страховских чтений. -Саратов: Изд-во Сар. пед. ин-т,2000. С. 163-169 (0,4 пл., автор - 0,2 П.Л.).

29. Tcherniaeva Т. Socio-ecolological transition: New dimensions of environment // Nature and Society of the Next Millenium : Globalization and Regional Ecological Economic Problems - Saratov, 1999. P.137-139(0,2 пл.).

30. Черняева Т.И. Туризм и окружающая среда: пространство взаимодействия //Перспективы развития туристских ресурсов Саратовской области. - Саратов, 1999. С. 152-162 (0,62 е.).

31. Черняева Т.И. Инновационная образовательная программа специальности «Социально-культурный сервис и туризм» в контексте выполнения программы Темпус-Тасис //Усиление рыночной ориентации региональной экономики и системы высшего образования. - Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1999. С.22-28 (0,38 пл.).

32. Черняева Т.И. Социоэкологический сдвиг: новые измерения окружающей среды //Природа и общество на рубеже нового тысячелетия: Глобализация и региональные эколого-экономические проблемы. -Саратов,1999. С.175-177 (0,2 пл.).

33. Черняева Т.И., Григориадис Г.А. Социальные механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде //Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики. - Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1998. С.101-103 (0,3 пл., автор - 0,2 п.л.).

34. Черняева Т.И. Инновационные модели социальной работы: кейс-

№18484

менеджмент //Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики,- Саратов: Сарат. гос.техн. ун-т, 1998. С.96-101 (0,25 п.л.)

35. Черняева Т.И., Панферова Н.Г. Разработка программы социальной работы с нетипичными детьми //Человек в социокультурном мире. 4.5- Саратов: Слово,1998. С.78-8. 0,3 п.л. (автор - 0,2 п.л.).

36. Черняева Т.И. Туризм и дорога //Проблемы транспортного строительства и транспорта.Вып.2.- Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1997. С.37-39 (0,2 с.)

37. Черняева Т.И. Социокультурный контекст социальной политики: перспектива нетипичности //Политическая культура в современной России: региональные, национальные и международные перспективы,- Информац. Агентство США,1997. С.30-43. (0,87 п.л.)

38. Черняева Т.И. Социокультурный инвайронмент образования: тью-торство //Педагогический менеджмент и прогрессивные технологии в образовании. - Саратов: Изд-во ПФ РУЦ, 1997. С.69-71 (0,25 п.л).

39. Черняева Т.И. Социальная экспертиза инновационных проектов// Инновации в экономике региона.-Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1997. С.121-125 (0,25 п.л.).

40. Черняева Т.И. Категориальное описание мотивационных основ социальной работы //В поисках истины.- М.: Изд-во Ин-та семьи, 1995. С.12-17 (0,3 пл.).

Черняева Татьяна РНБ РУССКИЙ фонд Архитектоника социалы

2005-4

Авторефе ' ~

о—. 13368

доктор социологических н^» _______

Корректор Л.А.Скворцова

Лицензия ИД №06268 от 14.11.01 Подписано в печать 07.09.04 Формат 60*84 1/16

Бум тип Усл-печ.л. 2,0 Уч.-изд.л. 2.0

Тираж 100 экз. Заказ 373 Бесплатно

Саратовский государственный технический университет 410054, г. Саратов, ул. Политехническая, 77 Копипринтер СГТУ, 410054, г. Саратов, ул. Политехническая, 77

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Черняева, Татьяна Ивановна

Введение.

Глава 1. Конструирование социального пространства.

1.1.Различия как структурирующий компонент социального пространства. Практики исключения и интеграции.

1.2 Концептуальные модели социального пространства.

1.3.Социологическая аналитика тела как фактора конструирования различий.

Глава 2. Пространство и территориальная организация города.

2.1.Социальный хронотоп города и институциализация городской жизни

2.2. Досуг как показатель развития городского сообщества.

Глава 3. Практики пространственной мобильности: миграция и туризм.

3.1. Концептуальная дифференциация миграции и туризма.

3.2. Типологии туристической активности.

1 Глава 4. Пространственное конструирование идентичности.

4.1. Место как ключевой концепт идентичности.

4.2. Нетипичная идентичность в условиях закрытого образовательного учреждения.

Введение диссертации2004 год, автореферат по социологии, Черняева, Татьяна Ивановна

Актуальность исследования закономерностей построения и соотношения отдельных компонентов социального пространства в значительной степени обусловлены динамическими процессами современного общества, существенно трансформирующими, а подчас и нарушающими привычные системы социальной дифференциации и социальной устойчивости. Человек преодолевает пространственно- временные ограничения, освобождаясь от многовековой привязанности к дому, к работе, к стране - к месту. Соотношение пространства и места, локального и глобального, общего и частного становится предметом исследования академической науки, выступая в то же время ориентиром для решения практических задач повседневности. В поле внимания социологов попадают закономерности социального пространства, социокультурные механизмы его освоения, институциальные формы поддержания социально-пространственного порядка, распределение пространственного знания в социальной структуре повседневности, смысловое наполнение социально-пространственных взаимодействий, многообразие и единство пространственных практик. Социологический интерес к пространству хорошо иллюстрируется мыслью Э.Сойи о том, что социальная реальность пространственна не только по сосуществованию, она онтологически и пресуппозиционно пространственна. Не существует никакой непространственной социальной реальности. Нет никаких непространственных социальных процессов. Даже в царстве чистой абстракции, идеологии и репрезентации имеется подчас скрытое пространственное измерение1.

Вместе с тем, сложившаяся традиция исследования пространства направляет усилия социологов скорее к изучению его проявлений, чем архитектоники как изначального принципа, первоначала создания (от исходных áp%r|

1 Soja Е. Third space: Journeys to Los Angeles and Other Real and Imagined Places.- Oxford: Blackwell, 1996.P.46; Soja E. and Hooper B. The spaces that difference makes. Some notes on the geographical margins of the new cultural politics. In: Keith, Michael and Pile, Steve (eds) Place and the Politics of Identity.- London: Routledge, 1993, pp. 183-205. начало, первоначало, власть и тектссгу - строитель). Соответственно актуальность темы исследования задается необходимостью определения общего плана построения социального пространства как системы социальных различий и идентификаций.

Появление новых форм социального расслоения и радикальных изменений моделей поведения пробудили осознание важности отличительных признаков и местных контекстов, понимание значимости оценки и учета индивидуального своеобразия. Однако в социальной теории до сих пор концептуально не осмыслены модели и механизмы социальной дифференциации, появившиеся в условиях транзитивного общества. В этой связи возрастает актуальность исследования социальных различий и обеспечивающих их процессов и структур, а также практик социального конструирования различий.

Сменяющие друг друга инновационные социальные контексты отражаются в возникновении гибких социальных конфигураций, вытесняющих жесткие структурные организации и изменяющих специфические телесные практики и репрезентации. Тело человека выступает и как социализированный инструмент познания и действия, и как фактор особых форм социального дифференцирования. Расширяются парадигмальные рамки интерпретации телесности: все большее значение придается исследованиям телесности как социокультурного феномена. Это свидетельствует об актуальности построения социологической аналитики тела в контексте конструирования различий, исследования социальных аспектов телесности, ее институциализации и нормализации.

Требования современной жизни существенно меняют привычные практики телесного закрепления (паттерны территориальности) и мобильности в пространстве социогеографических координат. Трансформации многовековых практик пространственного прикрепления тела наиболее отчетливо проявляются в изменениях структуры и динамики поселения, в частности, в специфике современного города, в особенностях использования территорий и символического пространства работы, учебы, быта, досуга. Однако социально-теоретический анализ и научно-практическое освоение новых реальностей значительно отстают от темпов перемен, что актуализирует задачи академического пересмотра моделей городского развития и механизмов социальной дифференциации и интеграции в урбанизированной среде, сдвигает фокус исследовательского интереса от привычного анализа труда и организационного развития к становлению новых досуговых практик и структурирования городского пространства в контексте использования свободного времени. Возрастающее внимание к сфере досуга со стороны различных институтов сопровождается крайней несогласованностью действий акторов в институциальном поле досуга. Это объясняется как отсутствием единой стратегии развития до-суговой сферы, так и теоретической неразработанностью проблемы.

Традиционные формы пространственной мобильности - путешествия и туризм, миграция - приобретают новые черты, меняют конфигурацию, неузнаваемо трансформируя социальную среду. Вместе с тем научный статус социологии пространственной мобильности, в частности, туризма, пока еще недостаточно определен. Социологическая интерпретация туризма, его дифференцирующая и интегрирующая роль в социальном пространстве остаются слабо проработанными социальной наукой и на уровне фундаментальных исследований, и в плане решения реальных задач жизнеобеспечения и повышения качества жизни. Перемены в практиках прикрепления и мобильности отражаются в системах социальной идентификации, конфигурируют идентичность, что побуждает ученых консолидировать усилия в направлении исследования систем идентичности в социально-пространственном контексте.

Таким образом, состояние социальной теории и связанной с ней социальной практики позволяет говорить о том, что исследование социального пространства не стало разработанным и общепринятым направлением научного анализа, а существует более как исследовательская перспектива. С другой, практической стороны, недостаточность и дезинтегрированность концептуальной проработки пространственных феноменов ведет к существенным негативным последствиям. В совокупности эти обстоятельства образуют проблемную ситуацию, выдвигающую на первый план необходимость социальной рефлексии архитектоники социального пространства как предмета научного анализа, ценностно рекурсивного и индивиду, и обществу, как фундаментального основания социокультурного процесса.

Степень разработанности проблемы. Вопросы социально-пространственных механизмов и закономерностей, структур и функциональных возможностей социального хронотопа были подняты на уровень социальной рефлексии благодаря работам Э.Берджеса, И.Гоффмана, Г.Зиммеля, Э.Дюркгейма, И.Канта, А.Лефевра, Р.Парка, Т.Парсонса, П.Сорокина, Дж.Тернера, М.Хайдеггера. Значительное внимание различию как структурирующей пространственной силе уделяется в фундаментальных исследованиях П.Бурдье, Ж.Делеза, Ж.Деррида, Ю.Качанова, А.Филиппова, Н.Шматко, Е.Ярской-Смирновой. Вопросы соотношения пространства, структуры и систем дифференциации раскрываются И.Валлерстайном, Б.Вальденфельсом, Р.Мертоном, Т.Парсонсом, П.Штомпкой, Ю.Хабермасом, А.Эйзенштадтом. В.Ильин полагает пространство ключевой категорией при интерпретации соф циального неравенства. Феноменологическая традиция описания пространственных форм берет начало в идеях М.Хайдеггера и продолжается работами Г.Башляра, П.Рикера, М. де Серто, Г.Лакофа и М.Джонсон, К.Тилли, Е.С.Кейси, В.Брюггеманна. Теории конструирования, производства и воспроизводства пространства связаны с именами А.Лефевра, Л.Корбюзье.

Анализ подходов к изучению социального пространства в отечественной социологии 60 - 90-х г.г. показывает, что они могут быть сведены к проблемам взаимодействия пространства и времени как форм социального бытия, общественного пространства, соотношения пространственных форм в обществе (В.Виноградский, Г.Зборовский, В.Ярская). В.Винограде кий анализирует социальное пространство через специфические пространственные свойства: протяженность, упорядоченность, определенную координацию процессов и явлений и характеристики: масштаб, интенсивность, насыщенность, плотность, степень концентрации и дифференциации явлений. В конце XX века возникает повышенный интерес к интегральной оценке пространственных концепций зарубежных исследователей и разработке отечественной социологической теории пространства (С. Барзилов, А.Барзыкина, В.Ильин, Ю.Качанов, Ю.Очкур, В.Панков, А.Ф. Филиппов). Темпоральный аспект социального пространства представлен в работах О.Ежова, В.Ярской. Среди отечественных исследований многообразных феноменов социального пространства следует отметить работы В.Барулина, С.Замогильного, М.Руткевича, В.Устьянцева. Вместе с тем, интегральная теория социального пространства, позволяющая выделить принципиальные схемы и механизмы, практики социальной дифференциации, к настоящему времени практически отсутствует.

Взаимосвязь телесности и социального пространства анализируют в своих работах Н.Лосский, Д.Михель, К.Уилбер, А.Филиппов. Значительное место занимает тело в гносеологии, где оно рассматривается, прежде всего, как средоточие органов чувств человека, источник его непосредственных ощущений (А.Бергсон, Г.Гачев, Ф.Ницше). Тело как экзистенциальный феномен анализируется А.Арто, Ф.Гаттари, Э.Гуссерлем, Ж.Делезом, М.Мерло-Понти, Ж.-П.Сартром, М.Хайдеггером. Особая роль в формировании телесности в социальном пространстве человека отводится движению, телесному жесту (А.Бергсон, Н.Бернштейн, М.Мамардашвили, В.Подорога). В значительном числе работ особенности телесности человека сводятся к достаточно узким проявлениям этого феномена - невербальному поведению, пространственному поведению, состоянию здоровья. Однако упускается из виду анализ социокультурной природы этого феномена, его ценностного содержания. Такую задачу решает И.Быховская, придающая исследованию телесности социокультурный дискурс. Большое внимание уделяется социализации тела (М.Бахтин, П.Бергер, Д.Блэкинг, М.Каган, В.Круткин, Т.Лукман, М.Мосс, Х.Плесснер, П.Тищенко, А.Тхостов, А.Щютц, М.Фуко, Е.Ярская-Смирнова). Тем не менее, тело как средство дифференциации социального пространства и источник конструирования социальных различий остается на окраине социальной теории.

Отечественные исследования по социальному пространству крупного города представлены монографиями и научными статьями А.Баранова, Н.Бестужева-Лады, Л.Когана, С.Матяш, В.Рукавишникова, Ж.Тощенко, В.Устьянцева, О.Яницкого. На фоне региональных исследований городского пространства следует выделить работы С.Ермоченковой, Г.Лаппо, Е.Перцика, где анализируются проблемы структуры и типологии городской среды. Социальная дифференциация городского пространства рассматривается в работах В.Виноградского, Л.Зеленова, В.Пахомова, В.Самсонова, И.Штейнберга, Н.Власовой, О.Трущенко. Теоретические вопросы исследования жизненного пространства содержатся в работах В.Устьянцева, А.Шайдуллиной, О.Филимоновой, М.Черноушека. Анализ инвайронментальных механизмов социализации и структурации жизненных пространств представлен в трудах Л.Яковлева. В рамках социально-экологического подхода к исследованию города подходит О.Яницкий. В последнее время получила интенсивное развитие поведенческая география, представленная работами Дж.Голда. Экологическим' проблемам городской жизни посвящены работы Ю.Вешнинского, В.Глазычева. Вопросы основных моделей развития городской территории поднимаются Р.Парком, Э.Бэрджессом, Ф.Маккензи, Х.Хойтом, Ч.Харрисом, Э.Улльманом, В.Ажаевой, но специфические российские модели использования городской территории раскрыты недостаточно. В исследованиях Т.Дридзе, Э.Орловой обосновываются идеи социальной и культурной составляющей городской жизни. Пространственная городская сегрегация представлена социальными феноменами престижа и социальных предпочтений (С.Ермоченкова, К.Линч, Б.Портнов, М.Пенсон, М.Пенсон-Шарло, В.Рукавишников, О.Трущенко). Несомненную ценность имеют исследования саратовских ученых, выявляющих роль пространственных и временных характеристик в спецификации социальных процессов: А.Борщова, П.Великого, Ю.Тарского, В.Фриауфа, Т.Фокиной.

А. Уилльямс и М. Холл). Все в большей степени внимание обращается на особенности их влияния на экономическую, социальную, политическую обстановку и окружающую среду в местных контекстах. В свою очередь, эти местные условия изнутри влияют на специфические процессы разворачивающейся глобализации. Понимание мобильности как ключевого феномена современного общества характерно для работ Б.Барбера, З.Баумана, Э.Коэна, П.Лонга, Д. Маккеннела, Н.Покровского, М. Робинсона, А.Тоффлера, Дж.Урри, Р. Шар-пли и Дж.Сварбруке, Т. Эльсайяда, Н.Эванса. К.Райан, К.Купер оценивают туризм в культурной перспективе постмодерна. Глобальные и локальные коммуникации в туризме рассматривают П.Тео; Л.Х.Ли. Социальные границы туризма очерчивают Г.Вэйт; Р.Лэйн; Л.Хед. Социоэкономика туризма находит отражение в трудах М.Райли; Е. Шивас, Дж. Хоброн. Впервые о поиске аутентичного опыта как центре туристической активности заговорил Д.Маккеннел. Научная полемика по этому вопросу ведется Ш.Барановски и Е.Фэрло, С.Лэш и Дж. Урри. Тем не менее, остается открытым вопрос о социокультурных ценностях и практиках туризма в контексте освоения социального пространства; типологии туристической активности на основе компаративного анализа различных форм социально-пространственной организации.

Значительный теоретический интерес представляют работы Г.Зборовского, А.Золотова, О.Ежова, Т.Погрешаевой, В.Яковлева, В.Ярской, посвященные анализу хронотопологических особенностей социального бытия. Свободное время как социологическую категорию анализируют Л.Гордон, Б.Грушин, В.Патрушев. Рассмотрению многочисленных аспектов специфики свободного времени, его величины, структуры, содержания, направленности посвящены исследования В.Пименовой, Г.Пруденского, С.Струмилина. Теоретически весомыми представляются исследования проблем освоения свободного времени по возрастной, тендерной оппозициям, в контексте социальной стратификации, этнической принадлежности (О.Артемова, Ю.Вучков, М.Елютина). Концептуальные модели досуга представлены в трудах Ж.Дюмазедье, Дж.Келли, М.Каплана, Л.Хейвуда. Дифференциация досуга рассматривается в работах Р.Стеббинса. Городскому досугу посвящены работы Дж. Ландберга, Р.Линда, Л.Хейвуда, Т.Черняевой, Г.Эванс. Исследования рекреационного поведения и рекреационной сферы представлены в работах А.Орлова, М.Неймейера, Н.Миллера. Определение механизмов использования свободного времени, рассмотрение особенностей досуговой деятельности в зависимости от возраста и доходов представлено в работах И.Бутенко, Л.Михайловой, Я.Рощиной. Конфигурирование досугового пространства с помощью социальных символов и знаков, образов и слов составляет авангардное направление зарубежной социологии досуга (Дж.Урри, А.Д.Брайт и Р.Портер, Е.Кейси, Д.А.Дафиз и П.Диэрден, К.Харрисон, П.Макнагтен, Р.Браун и С.Райхер, И.-Ф.Туйян). Тем не менее, недостаточно исследованным остаются социальная динамика досугового пространства, социальные модели досуговой активности, обусловленных пространственной организацией города.

A.Фрейд, Ю.Хабермасом, К.Хорни, К.Юнгом, в отечественной

B.Абраменковой, М.Бахтиным, И.Коном, В.Мухиной, Л.Поповой. Соотношение личностной и социальной идентичности изучается как зарубежными (Р.Баумайстер, М.Борневассер, Дж.Бьюдженталь, Э.Гидденс, И.Гоффман, Э.Дюркгейм, Ч.Кули, С.Мадди, Д.Марсиа, Дж.Г.Мид, С.Московичи, А.Мумендий, Ж.Пиаже, У.Поинтковски, Х.Ремшмидт, Х.Тэджфел, Дж.Тэрнер, Б.Шефер, Б.Шледер, Э.Эриксон, так и отечественными мыслителями

Н.Антонова, Л.Выготский, М.Заковоротная, Ю.Качалов, И.Кон, А.Кузьмин, О.Лукьянов, В.Марченко, В.Мухина, Б.Поршнев, Л.Путилова, Л.Рубинштейн, Н.Шматко, В.Ядов). Особый тип социокультурного конструирования и социальная организация нетипичной идентичности становится объектом социологических исследований Е.Ярской-Смирновой.

В работах постмодернистской волны (Ж.Лиотар, Р.Рорти, К.Видон, включая труды феминистской направленности (Дж.Батлер, Н.Фрэзер и Л.Николсон, А.Йитман) идентичность исследуется как в направлении социокультурных оснований, так и в терминах предметного содержания категории. При этом особое внимание уделяется критике традиционных психоаналитических и персонологических гранд-теорий. Дж.Мартин и Дж.Шугарман выстраивают концепции на подчеркивании роли индивидуального опыта и знаний в конструировании идентичности. Особенности идентичности в глобализируемом мире занимают достойное место в концепциях З.Баумана, Э.Гидденса, К.Гиртца, А.Турена, А.Этзиони. Однако концепция идентичности в соотношении с категориями пространства и места, ее символические измерения и культурные границы до сих пор остается недостаточно разработанной в социальной науке.

Подводя итог, отметим, что в последние десятилетия в отечественной и зарубежной социологии появилось достаточно большое количество работ, посвященных социальному пространству, закономерностям его организации и функционирования, однако, не сформировалась единая теория, обладающая большим объяснительным потенциалом, и возможностью структурирования накопленного материала. При обилии научных трудов и публикаций остается не раскрытым комплексный анализ взаимовлияния пространственности и социальных различий, поэтому данная тематика оказалась в фокусе исследовательского внимания.

Методологические и теоретические основания диссертации. Целостность осмысления социальной реальности в единстве пространственно-временных характеристик обеспечивалась методологическими и концептуальными ориентирами понимающей социологии М.Вебера, социологии повседневности А.Щютца и социального конструктивизма в интерпретации П.Бергера и Т.Лукмана. В качестве исходных методологических посылок анализа различий, конституирующих пространство, стали работы Ж.Делеза, Ж.Деррида, А.Лефевра, М.Фуко, Дж.Урри, Ю.Качанова, А.Филиппова. Рефлексия пространственных структур и практик проводилась под влиянием трудов П.Бурдье. Фундаментальные работы Г.Зиммеля, Т.Парсонса, П.Сорокина послужили теоретической основой исследования механизмов поддержания пространственного порядка. Концептуальная модель Е.Ярской-Смирновой использовалась при обсуждении вопросов нетипичности, социальной нормы, практик ее конструирования. Необходимым методологическим основанием для анализа организации городского пространства стали разработки В.Виноградского, В.Устьянцева. При конструировании авторской типологии пространства досуга учитывалась систематика представлений о досуге М.Каплана, Дж.Келли, Л.Хейвуда.

Для построения авторской модели идентичности в контектуальных рамках пространства-места эвристичными оказались идеи В.Брюггемана, М.Оже, А.Лефевра, М.де Серто.

Реализация поставленной цели предполагает последовательное решение следующих задач:

• изучить социальную демаркацию практик пространственного закрепления и мобильности и их пересечения;

• осуществить методологический анализ социального пространства города, проинтерпретировать базовые характеристики социального пространства применительно к особенностям городского развития и разработать концептуальную модель исследования городской территории;

• исследовать социальную динамику досугового пространства; предложить-типологию социальных моделей досуговой активности, Обусловленных пространственной организацией города;

Эмпирическую базу диссертационной работы составляют данные серии исследований, разработанной и проведенной автором в течение 1996-2003 годов.

4. Анкетный опрос населения, направленный на исследование досуговой активности, на основе квотной пропорциональной выборки объемом 400 человек (2001-2002).

5. Неформализованное интервью 8 родителей аутичных детей (7 матерей, 1 отец) на тему "Особенности социальной и образовательной поддержки аутичных детей и их семей" (2003).

Эмпирические данные обработаны с применением статистического пакета программ для социальных наук SPSS.

Научная новизна представленного подхода проявляется в конструировании методологии исследования и концептуальной модели социального пространства и находит отражение в следующих позициях: осуществлен авторский анализ различия как структурирующего компонента социального пространства; направленность и практики социального конструирования различий раскрыты в контексте социальной дифференциации - интеграции, властных отношений и субъектности; предложено авторское видение модусов и схем дифференциации; выявлено соотношение различия и повторения, продемонстрирована сущность типизации и идентификации; проанализированы практики исключения, нормализации, включения и интеграции в контексте трансформации социального пространства; проведено концептуальное разграничение понятий социальное пространство, социальный мир и социальная реальность с точки зрения исследовательских установок; представлены основные социологические концепции пространства: статические и динамические, субъект-объектные и субъект-субъектные, структурно-абстрактные и телесно-практические; предложена концептуальная модель социального пространства в гносеоло-го-апперцептивных, социально-психологических и семантических терминах (позиция, местонахождение, сегментирование, изолированность, близость-дальность, дистанция, плотность, объем, масштаб); выявлены особенности социального познания и конструирования пространства; разработана социологическая аналитика тела как фактора конструирования различий, вскрыты латентные властные отношения в традиционных концепциях социализации тела; осуществлен категориальный анализ телесности и ее базовых социально-пространственных измерений (статика-динамика и типичность-нетипичность); произведено исследование социальной демаркации практик пространственного закрепления и мобильности и определены зоны их пересечения; осуществлен методологический анализ социального пространства города, дана интерпретация базовых характеристик социального пространства применительно к особенностям городского развития и разработана концептуальная модель исследования городской территории; предложена типология моделирования территориальной организации крупного города, определены механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде; намечены направления социальной динамики досугового пространства; разработана типология социальных моделей досуговой активности, обусловленных пространственной организацией города; произведена концептуальная дифференциация понятий миграции и туризма в терминах времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности и идентичности (туризм); проанализированы социокультурные ценности и практики туризма в контексте освоения социального пространства; определены типы туристической активности на основе компаративного анализа различных форм социально-пространственной организации города и села; с авторских позиций раскрыта многомерная природа идентичности и практики ее конструирования в современных условиях, раскрыто содержание фундаментального ценностно-смыслового уровня, уровня осуществляемых действий и номинативного уровня идентичности; выявлены социоприрод-ные и культурно-символические констелляты места в структуре социальной идентичности (ландшафт, имидж; история и события; значения и смыслы, отраженные в нарративах; интерактивные и поведенческие модели, специфические переживания; участие и обязательства; конфликты, интересы); показаны особенности конструирования идентичности в условиях специфического места - закрытого образовательного учреждения, выявлены факторы и механизмы, способствующие формированию диффузной идентичности.

Результаты диссертационного исследования формулируются как научные положения, выносимые на защиту:

1. Различия выступают как фундаментальное основание социального мира и принцип организации социальной реальности. Различение - процесс порождения и идентификации различий - конституируется особенностями телесного функционирования и разрешающими возможностями когнитивной системы, спецификой интеракций и социокультурными традициями, а также сложившимися практиками пространственного закрепления и мобильности. Основными осями различения в перспективе становления человека социального становятся дифференцирующие модусы: Я-мир (дифференциация тела и мира), мир-ты (он) (диффференциация мира вещей и мира людей), Я-ты (дифференциация Я из мира людей), мы-они (дифференциация мира людей на группы), мое-чужое и свой-чужой (дифференциация структур принадлежности вещей и людей), правильно-неправильно (дифференциация способов освоения и репрезентации вещной и символической среды). Три последних модуса становятся фундаментальным основанием схем дифференциации самих различий. Первая схема дифференциации - разделение (собственно дифференциация) — предполагает конструирование ориентирующих критериев, имеющих равную социальную ценность. Вторая схема - неравенство - в основе своей имеет иерархию критериев, имеющих разную ценность и соответственно отражающих властные отношения. Третья схема - исключение - предполагает пространственное распределение критериев, идентифицирующих маргинальность и отражающих властные действия. Схемы дифференциации предполагают социальное конструирование континуумов типичности -нетипичности и актуализацию социальных практик исключения, нормализации, инклюзии, интеграции.

2. Социальное пространство как социологический конструкт, отражающий порядок сосуществования вещей, людей и идей, является родовой категорией для понятий социальная реальность и социальный мир, которые тождественны друг другу в своих сущностных измерениях, однако в их содержании сосредоточены разные исследовательские установки: социальный мир выступает как множество социально-дифференцированных и идентифицированных объектов, процессов и связей между ними, раскрываемых скорее в показателях возможностей когнитивной системы, социальная реальность отражает отношения базового доверия/недоверия к миру, соглашения относительно существования и властные установки. Социальный мир конструируется посредством ориентирующих критериев, социальная реальность создается иерархией критериев, отражающих основные измерения неравенства и господства, а в дальнейшем - критериев маргинальности и исключения. Социологическая интерпретация социального пространства осуществляется в рамках нескольких теоретических моделей: статической и динамической, субъект-объектной и субъект-субъектной, структурно-абстрактной и телесно-практической.

3. Социологический анализ пространственности развивается в терминах социальной практики и телесности как записи контекстов культуры — идеологии — власти. Социальная практика невозможна без использования тела как унифицированного целого, действенного базиса восприятия и конструирования внешнего мира. В процессе социализации человек образует свою телесность благодаря усвоению социальных границ, которые, будучи репрезентированы во времени и пространстве, по сути, являются семантическими и, тем самым, бесплотными. В этом проявляется двойственный, смысловой, и пространственно-временной характер границ. Репрезентации тела вытекают из накопленного научного знания и доминирующей идеологии. Тело несет на себе ценностные ориентиры общества, специфические культурные коды, предоставляющие наблюдателю опорные точки конструирования пространства взаимодействия. Основу социально-пространственных моделей телесности составляют два социальных измерения: статика-динамика, типичность-нетипичность. Соотношение этих измерений предполагает существование четырех социально-пространственных моделей телесности.

5. Поселение как результат практик пространственного закрепления осуществляется в различных формах, поселенческой доминантой современности становится город. Город представляет собой тип социальной общности, функционирующей на основе интеграции социально обособленных групп населения. Интеграционные процессы идут на различных уровнях, имеющих собственную сущность, собственную природу взаимодействия их элементов. Каждому времени соответствует свой город, своя интегрирующая сила и практики дифференциации, свои исследовательские парадигмы. Так, город модерна соотносится с экономикой и практиками социального дифференцирования и исключения, в исследовании города преобладает конфигурационный подход, фокусирущий внимание на геометрии социального пространства города; городу позднего модерна рекурсивна социальная политика и практики интеграции, аналитика базируется на идее производства и распространения знания; в пост -современном видении города значимы такие его функциональные свойства, как способность выделять из окружения соразмерные себе жизненные пространства; устанавливать внутренние пропорции входящих в них объектов; соотносить их с представлениями о прекрасном; интегрирующей силой становится культура, а практики приобретают печать полистилизма. Особо стоит транзитивный город - город современной России, в котором одновременно существуют различные модели, происходит смешение времен и пространственный сдвиг. В этом случае городское развитие характеризуется неустойчивостью социальных сил и приоритетов.

6. Пространственная дифференциация города осуществляется по осям центр-периферия, работа-досуг, структурность-процессуальность. Ядром социокультурной интеграции является отношение населения к городу, раскрывающееся в плоскости практик потребления и созидания. Особая роль в формировании отношения к городу принадлежит досугу, который выступает одним из показателей развития городского сообщества, средством интеграции и самореализации его членов. Дихотомия отношения к городу как к месту своего проживания (работы) или как к центру культурного освоения в значительной степени может быть преодолена через расширение возможностей приобретения аутентичного опыта, что, в свою очередь, обеспечивается широким вовлечением горожан в активное созидание городской среды, субъектной позицией жизнеосуществления.

Пространство досуга определяется как территориальная социокультурная организация деятельности горожан в свободное время. Параметрическое конструирование пространства досуга предполагает учет четырех взаимосвязанных составляющих: социальная стратификация жителей города; досуговые предпочтения; возможности, предоставляемые городским пространством для реализации досуговой активности; объем свободного времени. В структуре городского пространства отмечаются тенденции пространственной диффузии досуга: расширение пространства досуга, изменение его границ и конфигурации. Пространственная организация досуговой активности горожан предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства по ценностным критериям. В структуре досуго-вого пространства горожан выделяются локусы: саморазвития, совершенствования тела, развлечений, коммуникаций, социального участия, времязаполне-ния, практической деятельности.

7. Миграция и туризм, представляя собой наиболее массовые социальные практики мобильности, содержательно релевантны телесному пространственному перемещению. Концептуальная дифференциация понятий проходит по линиям времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности и идентичности (туризм). Туризм как феномен современного мира является социально обусловленной системой взаимодействия человека (социальной группы, социума) с миром, предполагающей наличие особых побуждающих механизмов — ценностей, целей, аттитюдов, социальных потребностей и мотивов, интересов и настроений, специфическую пространственную мобильность и институциализи-рованную коммуникацию, а также социокультурные стандарты - обобщенные принципы оценки социальных действий и целей поведения субъектов. Туризм разворачивается в контексте репрезентативной досуговой культуры и выступает как социокультурная константа общественного развития, воплощающая гедонистические, когнитивные, коммуникативные, рекреационные, статусные (престижно-имиджевые), экзистенциальные социальные ценности. Туризм выступает как важнейший инструмент трансформации социального пространства. В процессе освоения разнообразных социальных пространств и мест туристы преодолевают ограничения действующих в сообществе культурных образцов и становятся агентами трансляции, производства, распределения, освоения инновационной социокультурной информации. Типология туристической активности, сконструированная на основе критериев пространственной мобильности и туристического опыта, включает следующие типы: пространственно-мобильные (вынужденный и добровольный) пространственно-фиксированные (толерантный и потенциальный), отличающиеся ценностными установками и предпочитаемыми видами активности.

8. Различие между пространством и местом кроется в пространственных отношениях человеческой жизни, в которых наиболее глубоко постигается значение экзистенции. Место - любое пространство, которое характеризуется вместимостью, социальной ценностью и возможностью запоминания. Место -это пространство, имеющее исторические значения и вещественный порядок, где происходят определенные события и которые при воспоминании обеспечивают непрерывность и идентичность сквозь поколения. Место приобретает форму, перестает быть пейзажем, фоном и становится организмом, в котором осуществляются контакты, переговоры, сталкиваются люди и вещи. Основные социальные измерения места: ландшафт (имидж); история и события; значения и смыслы, отраженные в нарративах; интерактивные и поведенческие модели, специфические переживания; участие и обязательства; конфликты, интересы.

9. Идентичность как внутренняя "непрерывность самопереживания индивида", социокультурный стержень целостности личности, определяющий интеграцию переживаний человеком своей тождественности с социальной общностью, в своем понятийном значении предполагает аутентичную конгруэнтность действия, слова и смысла. Идентичность конструируется в отношении различий и не выходит за них. Она разворачивается в процессе взаимопроникновения трех уровней: фундаментального ценностно-смыслового уровня, уровня осуществляемых действий и номинативного уровня. Фундаментальный ценностно-смысловой уровень идентичности описывается категориями места и тела Телесность и городские места вписываются в городской порядок, конфигурируя соответствующие социальные практики. Номинатив-ность затрагивает формы словесных репрезентаций Я, продуцируемых оценкой сходства и различия ситуации рефлексии с ситуациями прожитого опыта индивида. Номинализация идентичности в значительной степени обусловлена идентификационными установками: повседневной, дифференцирующей, исследовательской,- по-разному структурирующими жизненный мир, практики, опыт и субъективные задачи.

10. Идентичность традиционно связывается с категорией места в природном и символическом смыслах: специфические места формируют специфическую идентичность. У детей и подростков, воспитывающихся в условиях закрытого образовательного учреждения, формируется диффузная идентичность, проявляющаяся в несформированности дифференциаций Я — ты и мое — чужое, что обусловливает особые формы незрелого зависимого поведения, наблюдаемые как в ситуациях символических интеракций, так и в предметно-манипулятивной деятельности детей и подростков. Социокультурными и ин-теракционными коррелятами диффузной идентичности являются уход от социальной реальности, несформированность ценностных ориентаций и слабая ассимиляция социальной иерархии ценностей, зависимость от окружающих, императив ситуации, слабая исследовательская активность, слабая рефлексия, слабая игровая деятельность, готовность заменить игру трудом, отсутствие чувства дома, сенсорная ограниченность и сенсорная зависимость.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется объективной необходимостью обнаружения и анализа социально значимых параметров архитектоники социального пространства.

1. Разработанная автором концепция архитектоники социального пространства способствует более глубокому интегральному пониманию системы социальной дифференциации, позволяет сформировать интердисциплинарное понимание природы и механизмов пространственных феноменов современного общества, углубить теоретические представления социологии пространства, досуга, социологии города, туризма. Проведенное исследование вносит существенный вклад в одно из направлений отечественной социологии — социологию пространства, расширяя перспективу социологического анализа пространственной мобильности, создает основы для развития самостоятельного, нового теоретического направления - архитектонической теории пространства. Результаты проведенного исследования обладают высоким консолидирующим потенциалом в контексте объединения усилий ученых и практиков для решения проблем пространственной организации социальной жизни.

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, докладывались на методологических семинарах, заседаниях кафедр социальной антропологии и социальной работы, менеджмента туристического бизнеса СГТУ (1995-2004); на международных и российских конференциях и научных семинарах: "Человек. Общество. Мир" (Саратов, 1995), ежегодном форуме "Women, communities and sustainable development" (Chapel Hill, NC,USA, 1996), международных симпозиумах "Mental retardation and developmental disabilities research" (Gatlinburg, TN,USA,1996), "Crossroads in cultural studies" (Tampere, Finland, 1996), международной конференции участников обмена учеными USIA "Политическая культура в современной России: региональные, национальные и международные перспективы" (Самара, 1996), научно-практических конференциях "Человек в социокультурном мире" (Саратов, 1998), "Экология культуры: музейное дело, туризм, социальные сервисы" (Саратов, 1998), "Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики" (Саратов, 1998), научно-практическом семинаре "Surrey and Region Open College Network (SROCN) Accreditation and Eastern European programmes" (Surrey,GB,1999), Четвертой международной конференции Международного общества экологической экономики "Природа и общество на рубеже нового тысячелетия: глобализация и региональные эколого-экономические проблемы" (Саратов, 1999), международной конференции "Усиление рыночной ориентации региональной экономики и системы высшего экономического образования" (Саратов, 1999), диссеминационных конференциях "Widening participation in higher education" (Cambridge, GB,2000), "Achieving partnerships: Regional development in Central and Eastern Europe" (Guildford,GB,2000), региональных конференциях "IX Страховские чтения" (Саратов, 2000), "Аскинские чтения" (Саратов, 2000), "Личность в пространстве России"(Саратов, 2000), "Актуальные вопросы подготовки кадров для туристического бизнеса" (Саратов, 2000), "Социальный менеджмент: опыт, исследования, образование" (Саратов. 2001) , международной научно-практической конференции "Развитие туризма: этнические связи Саратовской области и Германии" (Саратов, 2001), "Профессиональная подготовка по социальной работе: проблемы и перспективы" (Саратов, 2001), "Проблема нормы и патологии: современные дискурсивные практики" (Саратов,

2002), "Россия на рубеже веков: история и современность" (Саратов, 2002), "Актуальные проблемы социального и производственного менеджмента" (Саратов, 2002), "Досуг: социокультурные и экономические перспективы" (Саратов, 2002), "Интеграционные процессы в современном обществе" (Саратов,2002), "Образование для всех: пути интеграции" (Саратов, 2002), "Visions of sustainability. ATLAS Annual conference" (Estoril, Portugal, 2002), "Актуальные проблемы социального и производственного менеджмента" (Саратов,

2003), на конференции Межрегионального института общественных наук "Город в системе политической власти прошлого и настоящего" (Саратов, 2003), международной научно-практической конференции "Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего" (Саратов, 2003), на Втором Всероссийском социологическом конгрессе "Российское общество и социология в XXI веке: Социальные вызовы и альтернативы" (Москва, 2003), 6 ежегодной Всероссийской научно-практической конференции "Образование в современном мире: глобальное и локальное" (Саратов, 2004), на Всероссийской научно-практической конференции "Саратов: формула идентичности и успеха" (Саратов, 2004).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Архитектоника социального пространства"

Результаты исследования свидетельствуют о том, что дифференцированное городское пространство формирует специфическое досуговое пространство, обусловливающее своеобразие индивидуальных досуговых практик. Пространственная организация досуга предполагает формирование и реа

245 Теория рекреалогии и рекреационной географии / Под.ред. В.С.Преображенского, И.В.Зорина. -М., 1992. -С.67.

246 Бурдье П. Структуры. Habitus. Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас./ Под ред. А. Леденевой. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 17-18. лизацию особой досуговой культуры, ограничивающей или расширяющей возможности социальной реализации досуговых потребностей.

Подведем итоги второй главы. Пространство современности создается городами и поддерживается институциализированными практиками. Город обладает рядом характиристик, взаимосвязь которых и обеспечивает уникальность городского хронотопа. Территориальная распространенность и численность населения, концентрация производства, социальная инфраструктура как совокупность материально-вещественных элементов, создающих и обеспечивающих условия для пространственной и временной организации жизнедеятельности, и городская сегрегация как один из пространственных способов контекстуализации повседневности составляют важнейшие признаки современного города. Эти признаки могут быть количественно оценены и многими авторами считаются доминирующими при идентификации города.

В то же время распределение власти и политическая практика в условиях города существуют как деятельность по преобразованию социальной среды и как деятельность политического субъекта, направленная на завоевание своего места среди властвующих субъектов, на усиление своего влияния Важной характеристикой города становится баланс процессов интеграции и дезинтеграции. Городской менталитет находит отражение в общей для горожан системе ценностей, сложившихся аттитюдах к повторяющимся практикам городской жизни, хабитуализированных формах поведения и особом психологическом настрое. Одной из важнейших особенностей развития городской среды становится все более сложное взаимодействие социальных институтов, образующих институциальную систему. Развитие современного города осуществляется в общем контексте глобализационных процессов. Традиционные урбанистические ценности XIX века - городской патриотизм и городская идентичность, городская самостоятельность и городской быт, причастность к уникальной культуре - до сих пор не утратили значения. Культурные традиции и инновации позволяют городу создавать собственный неповторимый мир, уникальность которого противостоит безликим ценностям эпохи массового потребления.

Город представляет собой тип социальной общности, функционирующей на основе интеграции социально обособленных групп населения. Интеграционные процессы идут на различных уровнях, имеющих собственную сущность, собственную природу взаимодействия их элементов. Каждому времени соответствует свой город, своя интегрирующая сила и практики дифференциации, свои исследовательские парадигмы. Так, город модерна соотносится с экономикой и практиками социального дифференцирования и исключения, в исследовании города преобладает конфигурационный подход, фокусирующий внимание на геометрии социального пространства города; городу позднего модерна рекурсивна социальная политика и практики интеграции, аналитика базируется на идее производства и распространения знания; в пост - современном видении города значимы такие его функциональные свойства, как способность выделять из окружения соразмерные себе „жизненные пространства"; устанавливать внутренние пропорции входящих в них объектов; соотносить их с представлениями о прекрасном; интегрирующей силой становится культура, а практики приобретают печать полистилизма. Особо стоит транзитивный город - город современной России, в котором одновременно существуют различные модели, происходит смешение времен и пространственный сдвиг. В этом случае городское развитие характеризуется неустойчивостью социальных сил и приоритетов, разнообразными урборисками и необходимостью управления.

Пространственная дифференциация города осуществляется по осям цент-периферия, работа-досуг, структурность - процессуальность. Ядром социокультурной интеграции является отношение населения к городу. Это отношение включает два аспекта: потребительский и созидательный. Значительное влияние на интеграционные процессы оказывает преобладающая категория эмоционально-ценностного отношения жителей к городу, за которым скрываются мотивационные факторы, относящиеся к аспекту потребительскому и созидательному: а) отрицательное, негативное отношение; б) нейтральное, отстраненное, созерцательное отношение; в) положительное, выраженное в причастности, вовлеченности. Формирование отношения к городскому пространству зарождается как свободное волеизъявление в досуговой деятельности. Досуг выступает как социальная активность, реализуемая в свободное от работы и социальных обязательств время и направленная на удовлетворение ведущих потребностей человека. Базовые измерения досуга: время, пространство, ценности, практики, производство-потребление.

Досуг в системе институциализированных досуговых практик становится одним из показателей развития городского сообщества, средством интеграции и самореализации его членов. В связи с этим в структуре городского пространства отмечаются тенденции пространственной диффузии досуга: расширение пространства досуга, изменение его границ и конфигурации. Пространство досуга определяется как территориальная социокультурная организация деятельности горожан в свободное время. Пространство досуга строится в совокупности трех составляющих: распределение жителей города, предпочитающих те или иные виды досуговой активности по их статусной позиции в социальном пространстве; склонности к определенному выбору досуговой активности со стороны горожан; возможности, предоставляемые городским пространством для реализации досуговой активности. Пространственная организация досуговой активности горожан предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства по ценностным критериям. В структуре досугового пространства горожан выделяются локусы: саморазвития, совершенствования тела, развлечений, коммуникаций, социального участия, времязаполнения, практической деятельности. Городское пространство создает неравные возможности для участия горожан в досуговой деятельности, реализации досуговых потребностей и интересов. Пространственная стратификация проходит по линии центр - не центр. Центральная часть российских городов имеет более привлекательный имидж и обладает значительно большим социокультурным потенциалом и сервисными возможностями. Концентрируя культурные блага, стягивая в свои пределы сети образовательных и культурно-развлекательных учреждений, центр города предоставляет горожанам максимальные возможности для более широкого выбора содержательных паттернов досугового поведения, реализацию развивающих, познавательных и творческих моделей досуговой активности Дихотомия отношения к городу как к месту своего проживания (работы) или как к центру культурного потребления в значительной степени может быть преодолена через расширение возможностей приобретения аутентичного опыта, что, в свою очередь, обеспечивается широким вовлечением горожан в активное созидание городской среды, субъектной позицией жизнеосуществления.

Организация досуга предполагает не только профессиональную, но и пространственную основу. Такой подход предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства по аксиолгическим основаниям.

ГЛАВА 3. ПРАКТИКИ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ МОБИЛЬНОСТИ: МИГРАЦИЯ И ТУРИЗМ

Современная социальная теория охватывает вопросы оснований социокультурного и экономического реструктурирования, культурных изменений, что предполагает пересмотр отношений миграции и туризма. Все в большей степени внимание обращается на особенности их влияния на экономическую, социальную, политическую обстановку и окружающую среду в местных контекстах. В свою очередь, эти местные условия изнутри влияют на специфические процессы разворачивающейся глобализации. Мобильность начинает пониматься как ключевой феномен современного общества. В главе раскрываются вопросы концептуального размежевания миграции и туризма, анализируются типы туристической активности.

3.1. Концептуальная дифференциация миграции и туризма

Современные социологические воззрения на проблемы перемещающегося населения своими корнями уходят в историко-социологическую традицию западной социологии. В начале века методологические основания исследования роли адаптации в миграционных процессах впервые стали разрабатываться на стыке социальной экологии и социологии города представителями Чикагской школы. Человек и среда его обитания образуют, по мнению Р. Парка, биотические основы социальных перемещений, включая миграционные движения. Первоначальные свойства адаптации человека к социальной среде, по убеждению социолога, выявляются в борьбе за выживания в природной среде и в конкуренции между людьми247. Социальная адаптация выступает одним из средств разрешения противоречий между вечным стремлением человека к ин

247 Парк Р. Конкуренция и конфликт// Социс, 1995. №5. С.25 дивидуализму и необходимостью достижения согласия с другими. Нарушение согласия приводит к миграционным перемещениям.

Анализируя эмпирический материал, отражающий миграционные процессы в крупном городе, Р.Парк приходит к выводу, что социальная адаптация предстает сложной формой коллективного поведения. Под влиянием миграционных процессов образуется исходный порядок общественной жизни — экологический порядок. Этот порядок благодаря миграциям оказывается весьма динамичным и способствует возникновению все новых форм конкуренции и ноI вых сфер общественной жизни. Под влиянием конкуренции формируются экономический, политический и культурный порядки общественной жизни.

Выстраивая систему ключевых социально-экологических понятий, Р.Парк усиливает социологическое содержание понятия "адаптация". С позиций социальной организации речь может идти о коллективной адаптации человеческого сообщества к социоприродной и социально-экономической среде. Еще одна важная особенность подхода социолога к исследованию адаптации заключается в установлении внутренней связи миграционных перемещений с базовыми ценностями человеческого существования. Человек часто вынужден менять неблагоприятную среду обитания, чтобы выжить, сохранить жизнь. Полная реализация человеческих качеств, стремлений к выживанию, а затем и реализация идеалов достойной жизни, возможна только в обществе. Именно в миграции, по мнению Р.Парка, развивается тот особый тип организации, который называется социальным: "В миграционных перемещениях проявляется противоречие между стремлением к свободе и осознание необходимости ее реализации в нормах и институтах общественной жизни. Человек постоянно вступает в конфликт с самим собой, он не может действовать спонтанно, естественно, и вынужден приспосабливаться к принятым нормам и традициям. Именно свобода передвижения дает человеку возможность полнее реализовать себя: индивиды более свободны на экономическом уровне, чем на политическом, а на политическом больше, чем на моральном"248.

248 Цит по: Баньковская С.П. Инвайронментальная социология. -Рига. 1991. С.21.

В таком контексте адаптация становится состоянием человека, стремящегося сохранить свою жизнь путем приспособления к жестким требованиям природной и социальной среды и, одновременно, сохранить за собой право на свободный выбор. На уровне социального организма адаптация оказывается детерминированной институциональными структурами, от которых зависит взаимодействие сообщества со средой. Иными словами, привлекая понятие коллективной (социальной) адаптации к объяснению социальных процессов, Р.Парк, а в последствии и О. Данкан, значительно расширили социальные горизонты исследования миграционных процессов в контексте инвайронмен-тальной социологии. Р.Парк, по нашему мнению, один из первых в социологической теории обратил внимание на внутреннюю связь социальной адаптации и миграционных процессов. Хотя эти категории не относятся к основополагающим элементам его социально-экономической теории, полученные теоретические выводы представляются конструктивными для современной теории миграционных процессов. Впервые с позиций социально-экологической теории была исследована роль пространственных структур в миграционных процессах.

Другим важным условием для разработки оснований социоприродной (инвайронментальной) парадигмы миграционных процессов явилась установка Р.Парка на связь адаптационного поведения мигрантов с базовыми человеческими качествами - стремлением к выживанию, сохранению жизни и свободы социальными средствами.

Переходя от историко-социологического к современному аспекту исследования связи социальной адаптации и миграционных процессов, следует отметить, что. отечественная мигросоциология и ее категориальный аппарат формируются без заметного влияния классических западных парадигм миграционных процессов. Социологическое наследие Чикагской школы, работы Р.Парка, Ф.Маккензи, О.Данкана в 70 - 80-е годы не были известны широкому кругу отечественных социологов. Вместе с тем, формирование отечественных теорий миграции и адаптации происходит на определенных методологических основаниях.

В работах Т.И.Заславской, В.И.Переведенцева, Л.Л.Рыбаковского, В.М.Моисеенко разрабатывается социологическая модель адаптационного поведения мигрантов. Выявляются социоприродные основания адаптации. По мнению Л.Л.Рыбаковского, приспособление к новым условиям двойственно по своей природе, как двойственна и природа человека. С одной стороны, это приспособление человека как природного существа, а с другой - как личности, как социального феномена. Резкое разделение социального и биологического начал условно, так как биологическая адаптация во многом зависит от социальных условий, а социальная адаптация не исключает биологических особенностей человека249.В.И.Переведенцев разделяет адаптацию на физиологическую, социальную и экономическую250.

Другая проблема связана с определением структуры и функций социальной адаптации в общем миграционном процессе. В конце 70-х середине 80-х годов в мигросоциологии утверждается «трехстадийная» модель миграции, включая: потенциальную миграцию, собственно миграцию и адаптацию мигрантов к новым условиям жизни в местах поселения. Социологическое обоснование было проведено по двум направлениям.

Первое связано с выяснением качественных характеристик каждого состояния. Потенциальная миграция была представлена как совокупность действий или поступков индивида, которые логически приводят его к миграции (перемещению через границы тех или иных районов с переменой места жительства навсегда или на более или менее длительное время), вследствие чего меняются некоторые или большинство характеристик жизненного положения мигранта251.

Миграция как особое состояние распадается на внешнюю (межгосударственную) и внутреннюю, организованную и стихийную, массовую и индиви

249 Рыбаковский Л.Л., Шапиро В.Д. Методики социологического изучения демографического поведения: миграционное поведение. М.,1985. Вып. 1. С. 68.

250 Переведенцев В.И. Методы изучения миграции населения. М., 1975. С.7.

251 Демографический энциклопедический словарь. М., 1986. С.251. дуальную, по отношению к коренному месту жительства - возвратную и невозвратную. Формы миграции населения зависят от экономики страны, политической обстановки, миграционной политики в данный период. Под возвратной миграцией следует понимать временное переселение в силу особых причин, требующих смену постоянного места жительства. К ней можно отнести трудовую миграцию и эвакуацию из зон военных действий, экологических катастроф. На такой тип миграции главное влияние оказывает политическая, экономическая и природная ситуация, сложившаяся на данный момент на данной территории, а также психологическое состояние человека - готовность вернуться. Трудовая миграция предусматривает перемещение всей семьи или отдельного индивида. Она зависит от рода деятельности мигрантов, сложившихся бытовых условий и сроков проживания 252.

Социологическое обоснование качественных состояний миграционного процесса (потенциальной и действительной миграции) дало возможность миг-росоциологам выяснить социологическую картину адаптации как завершающего состояния миграционного процесса. Наиболее конструктивной представляется позиция Т.И.Заславской и Л.Л.Рыбаковского. Социологи предложили подход, предполагающий исследование миграции как адаптационного процесса, где первая стадия (потенциальная миграция) представляет собой стадию формирования предпосылок территориальной подвижности. Вторая стадия -стадия изменения территориального статуса и превращения жителя в мигранта. И третья стадия - стадия адаптации на новой территории и включенности в систему территориального разделения труда и общения253.

По нашему мнению, такой подход дает возможность значительно расширить проблемное поле исследования адаптации в мигросоциологии. Механизмы адаптации удается увязать с оперативно-экономическими регуляторами миграции - уровнем цен, уровнем жизни населения, состоянием жилого фонда

252 Мигросоциология. м., 1989. С. 4-9.

253 Заславская Т.Т., Рыбаковский Л.Л. Процессы миграции и их регулирование в социалистическом обществе // Социологические исследования. 1978. № 1.

254. Следует учитывать то, что смена общественного строя и переход к рыночным отношениям предполагает выявление новых аспектов исследования адаптации, но сама идея рассмотрения миграции как сложного многоуровнего адаптационного процесса не утратила своей эвристической значимости для исследования миграционных в постсоветском пространстве.

Непросто провести грань между миграцией и туризмом. Два этих понятия как бы действуют на краях континуума личной мобильности и пересекаются в своих предельных значениях. Разграничение их составляет не только предмет академических дебатов, но имеет мощное приложение в сфере статистики, необходимо для понимания личной и семейной мобильности, индивидуальных жизненных циклов, широкого диапазона экономических, социальных, политических проблем, вопросов окружающей среды. А.Уилльямс и М. Холл предприняли широкий обзор работ, посвященных соотношению миграции и туризма255. Они доказывают, что изменения в производстве и потреблении привели к изменениям в туризме, миграции и отношениям между ними в последние десятилетия. Авторы используют оригинальную аналитику, позволяющую выявить некоторые формы соотношения миграции и туризма в контексте сдвига в накоплении капитала и культурном конструировании свободного времени и пространства. Интернационализация миграции безработных -одна из наиболее впечатляющих демографических особенностей развитых обществ. А.Уилльямс анализирует международную миграцию безработных в Европе с особым акцентом на безработных британских подданных в Средиземноморье. Побудительной базой миграции безработных могут выступать самые разнообразные мотивы, соответственно изменяются и стратегии достижения желаемых результатов.

Рост туризма нередко соотносится с частными формами миграции. Будучи совершенно далекими от мысли, что собственно туризм конституирует форму миграции различной продолжительности, выделим два различных по

254 Там же. С. 65.

255 Williams A. and Hall М.С. Tourism and Migration: New Relationships Between Production and Consumption //Tourism Geographies, 2000. Vol. 2. № 1. P. 5-27. тока миграции в терминах туристической активности.

• трудовая миграция, направленная в зоны массового туризма и связанная с соответствующими видами сервисной индустрии; этот тип миграции особенно отчетливо прослеживается в относительно новых, быстро развивающихся туристических регионах, где рост спроса на туруслуги не покрывается мощностями местных рынков труда;

• миграция, обусловленная системой потребления; этот тип миграции симбиотически связан с потоками туризма в контексте переопределения практик потребления. Он может принимать несколько форм, в зависимости от продолжительности перемещения, мотивации и отношений собственности, включая рост численности вторых и загородных домов, сезонную ми-фацию, миграцию, связанную с изменением стиля жизни или выходом на пенсию.

Миграция может способствовать развитию этнического туризма, как в случае миграции корейцев в Новую Зеландию. Уже в первом поколении родственники стали активно посещать мигрантов, решивших связать свою жизнь с Новой Зеландией. Как следствие, возникло предложение новых туристических маршрутов, траектория которых учитывала запросы клиентов. Стали требоваться новые человеческие ресурсы удовлетворения спроса. В результате страны типа Австралии, Новой Зеландии и Канады стали активно привлекать некоторые категории деловых мигрантов в надежде, что они помогут увеличивать конкурентоспособность местной экономики256.

И туризм, и миграция представляют собой случаи пространственной мобильности (перемещения). Понятие "туризм" образовано от слова "тур", что по Международному Словарю Уэбстера означает "путешествие, в итоге которого кто-либо обязательно возвращается в исходную точку; «круговая» поездка, предпринимаемая обычно в деловых, развлекательных или образова

256 Kyung-Mi Kang S. and Page SJ. Tourism, migration and emigration: Travel patterns of Korean-New Zealanders in the 1990s//Tourism Geographies, 2000. Vol. 2. №1. P. 50-65 тельных целях, в ходе которой посещается множество мест и для которой, как правило, предварительно разрабатывается маршрут". Соответственно, в Оксфордском Толковом Словаре "турист" определяется как "кто-то, кто предпринимает тур или туры; тот, кто делает это в целях рекреации; кто-то, кто путешествует ради удовольствия или из культурных потребностей, кто-то, кто посещает некоторое количество мест из-за их достопримечательностей, пейзажей и т.п." 257. Туризм, в отличие от миграции, всегда предполагает возвращение на исходные позиции, кроме того, согласно рекомендациям по статистике туризма, на него накладываются временные ограничения (от 24 часов до 12 месяцев). Еще двумя ограничивающими линиями становятся мотивация (целевая направленность) и организация (массовый туризм основан на предварительной разработке турпакета, который предопределяет траекторию, время, услуги, стоимость тура). Э.Коэн выявил шесть основных измерений, содержательно описывающих структуру туризма в различных исследованиях: постоянство, добровольность, направление, расстояние, периодичность и цель. Сам же он определил туриста как временного путешественника, перемещающегося по собственной воле ради удовольствия от новизны и приобретающего опыт в ходе относительно длительной поездки, предполагающей возвращение в ис

25Я ходную точку . Миграция тоже может заканчиваться возвращением; частные случаи временной, сезонной миграции ограничены временными рамками. Совершенно очевидно, что миграция и туризм - процессы, которые очень влияют друг на друга. Понятия имеют значительную область пересечений, например, в случае многоцелевой поездки, где путешествие во время отпуска используется как своеобразная разведка условий будущей миграции. Точно также миграция может быть частью выбора жизненного стиля и средством для расширения возможностей проведения свободного времени. Миграция рассматривается как пространственное перемещение, где сохраняется культурная связь мигрантов со своей исторической родиной, четко прослеживается идея

257 Oxford English Dictionary.- N.Y, Oxford : Oxford University Press, 1994.P. 190.

258 Cohen E. Who is a tourist? A conceptual clarification // Sociological Review, 1974. #22. P.527. единого культурного пространства этноса и его отделившихся этнических групп, оказавшихся в разных экономических, политических, правовых измерениях. Что касается туризма, его линия развития в эпоху современности показывает разрушение монополистического, элитарного "прочтения" разнообразных культурных пейзажей. Эта качественная трансформация - одна из причин того, что туризм квалифицируется как предшественник постмодернизма. Постмодерн отмечен распространением образов и символов; с помощью средств массовой информации, облегчающих рассматривание типичных объектов туристского внимания, туризм вступил в каждый дом. Действительное выражение "традиционного" отличия туристской практики и ее выделения из других социальных практик больше не представляется возможным, и такой тип развития открывает путь для культурного наполнения туристских практик.

В истории цивилизации можно отыскать множество причин, побуждающих людей совершать путешествия: поиск религиозного опыта и паломничество, жажда приключений, экономическое и социальное продвижение в рамках колониальной экспансии или эмиграции, причины, связанные с развитием торговли или особенностями труда, поиск убежища в изгнании, спасение от преследования. Путешествуя по различным местам и пересекая личные и культурные границы, исследователи, миссионеры, колониальные офицеры, военные, мигранты, эмигранты, изгнанники, прислуга, антропологи и туристы создавали свои собственные истории путешествия. Наряду с авантюристами и странниками, первые путешественники могут быть названы ргоК) - антропологами и ркЛо - туристами. На наш взгляд, их социальные позиции обусловлены качеством приобретенного в путешествии опыта, в котором учитываются или не учитываются различия между собой и Другим, устанавливается сходство или различие в столкновении с Другим, определяется отношение своего Я к последнему и конструируется репрезентация Я в контексте путешествия. В контексте концептуальных различий между путешественником и туристом, в научной литературе турист представлен как несмелый, малоинициативный, со слабой чувствительностью к различиям, в то время как путешественник ассоциируется с ценностями понимания, уважения и вкуса. Путешествие рассматривается как ресурс в стремлении к самореализации, туризм фактически подтверждает существующие взгляды на мир, нежели преобразует их259.

Рост массового туризма на заре прошлого века был связан с процессами демократизации и коммерциализации туризма . Рассмотрим особенности массового туризма на примере туров по Греции.Несомненно, большинство туристов, посещающих Грецию сегодня, в своем опыте не объединяют туризм и культуру, как это делали путешественники прошлых столетий. Такие туристы настроены на получение удовольствия и не "читают" культурные тропы современных греков через призму западных классических образов. Получение незамысловатого удовольствия от высокой культуры - одна из характеристик современности, построенная на социальных практиках и способах дифференциации общественной и частной жизни, родины и зарубежья, искусства и жизугг 1 ни . Учитывая, что туристский пристальный взгляд конструируется с помощью знаков, портрет современной Греции в туристской литературе — это смесь песчаных берегов, бутылки рецины (виноградного вина) и оузо (крепкого спиртного напитка), игроков на бузуки (вид мандолины), танцоров сиртаки (тип танца), и символа Парфенона. Такой тип пристального взгляда, направленного главным образом дискурсом игры и удовольствия, может быть противопоставлен пристальному взгляду путешественников, который был встроен в дискурс образования (последний означал опыт самореализации).

262

Так, следуя рассуждениям Дж.Урри , викторианский путешественник в Греции обладал "романтичной" пристальностью, при этом, чтобы он мог в уединении оценить памятные места и величественные пейзажи, требовался культурный капитал, в то время как массовый турист, посещающий страну сегодня, представляет "коллективную" туристскую пристальность. Она на

239 Rojek С. Ways of Escape: Modern Transformations in Leisure and Travel.- London:Macmillan. 1993. P. 175

260 Boorstin D. J. The Image: A Guide to Pseudo-Events in America.- New York: Harper, 1964.

261 Rojek C., and Urry J. Transformations of Travel and Theory // Touring Cultures: Transformations of Travel and Theory// C. Rojek and J. Urry, eds.- London: Routledge. 1997,. P 3.

262Urry J. The Tourist Gaze.- London: Sage, 2002. P. 86- 87. правлена на популярные удовольствия, затрудняет элитарный, приватный тип созерцания, и нацелена на массовое участие. Примером культуры постмодерна служит тенденция затронуть аудиторию через непосредственное стимулирование удовольствия, а не через формальные эстетические свойства. Интересно, что некоторые из знаков, составляющих туристический образ Греции, часто используются в нетуристском дискурсе — они включаются в маркетинговые программы или товары потребления, которые произведены вне Греции, но реализуются на территории страны. Так, информация, передающаяся через интернет о спонсируемой американцами в Греции программе Колледжа За Границей начинается со следующих слов:

Греция, или Эллада, как она была известна начиная с античности, — это захватывающая страна, которая говорит со всеми нашими чувствами . Древние храмы пропускают прозрачно-синие воды Эгейского моря. Фета (белый сыр) и помидоры, сбрызнутые чистым оливковым маслом. Бузуки, скрипки, и лиры, сопровождающие танцовщиц в воздухе. Дикие козлы, взгромоздившиеся на вершине бурных гор. Это только некоторые из драгоценных образов уникального культурного и природного пейзажа островов Греции263

Образовательная программа иллюстрирует разрушение границы между образованием и туризмом, сферами деятельности, которые сохранили различия в культуре современности. Идея, стоящая за философией программы и маркетинговой риторикой, состоит в том, что образование (и тип работы, который оно предполагает) может иметь место в необычных условиях и ситуациях (при путешествии и проживании с семейством хозяев в иностранной стране), и что также может учитывать досуговый опыт; эта базовая ориентация доказывает де-дифференциацию мест и функций как одну из ключевых характеристик постсовременности264. Туристы предпринимают поездки с уже сформированными образами, в значительной степени представляющих собой про

263 http://www.worIdIearning.org/csa/europe/greece pom.html

264 Rojek C. Ways of Escape: Modem Transformations in Leisure and Travel.- London:Macmillan. 1993. P.188. дукты популярных культурных представлений и туристического дискурса; они также ждут развлечений и представлений, которые - без нарушения их эстетики - отличаются от таковых из знакомого мира. Место преобразовано в туристическое место с помощью системы символических и структурных процессов, которые отражают доминирующий дискурс. Последний влияет на способы, которыми туристы руководствуются при "чтении", "присвоении ", и "эксплуатации " зон, которые они посещают. Место, подходящее для эстетического присвоения, должно отличаться от повседневной жизни своей природной, исторической, или культурной экстаординарностью. Доминирующее повествование, осуществляющее контроль над таким местом, превращает его в туристский объект (цель). Результаты исследований Дж. Урри и Б. Грейма показали, что организация мест для отдыха и развлечений всегда носит на себе печать социального контроля. Внешняя среда, ее визуальная картина активизируют интернализированные социальные коды, и они, в свою очередь, направляют восприятие и поведение человека. Визуальная организация пространства определяет, по Дж. Урри физические (движение), психологические (интерес, внимание, удивление), социальные (покупка, общение, восприятие социальной информации) компоненты действия . Механизмы организации визуального контроля как средства рекламы исследованы Дж. Файндлэйем, который считает, что восприятие "волшебных земель" типа Диснейленда основано на стандартном наборе социальных кодов, которые организуют взгляд туристов:

• Символика сущностного. Дизайн пространства во многом организован благодаря сущностным, архетипическим символам, возбуждающим, инициирующим ощущения таинственного, священного, сакрального, волшебного. Перечислим некоторые архетипические символы, используемые в дизайне "волшебных земель": огонь, вода, звезды, лес, пещеры, замки. Организация волшебных пространств порождает специфические телесные переживания, переключающие внимание индивида с обычного на экстатическое, магическое, сверхреальное. Волшебные пространства репрезентируют сущность городско

Urry J. Consuming Places. London: Routledge. 1995. P.78-89. го пространства. Они активизируют ментальные символы священной земли, внося в хаос городской жизни несколько ключевых элементов.

• Гордость. Массовое производство рекламок, открыток, рекламных роликов, маек вызывает у человека гордость, что он побывал в этом месте. Гордость придает определенную направленность восприятию и поведению. Волшебные королевства инициируют чувство гордости и уважения. Они становятся местом, которое надо посмотреть. Альбомы, фотографии, рекламы на телевидении создают установки, формируют аттитюды направленного на визуальное потребление поведения266.

Обещание и надежда. В местах отдыха и развлечений человек может удовлетворить все свои потребности по максимуму, здесь создается рай (для тех, у кого есть деньги). Сверхъестественные возможности релаксации, активизации, физического комфорта и переживаемого счастья вызывают желание попасть туда еще раз. Волшебные королевства обещают лучшую жизнь - сказку. Убеждая туриста пройти от прошлого к настоящему, нарратив приписывает человеку статус путешественника во времени. Но стратегия маркетинга здесь не заканчивается. Создается впечатление, что современная Греция является такой же важной, как и Древняя (мифическая) Греция, потому что это отвечает стандартам мощной "чужой" целостности — Европейского Союза. Повышенный интерес к окружающей среде (и природному, и построенному окружению) поддерживается и тем, что туристы, политики и перспективные служащие - все заботятся о том, чтобы места казались отличными друг от друга и приводились в соответствие с определенными современными образами окружающей среды и места. Эта неповторимость "схватывается" фотографией и присваивается . Н.Е.Покровский отмечает своеобразный "синдром Кодака": туриста интересует не столько сама реальность, сколько обладание ею (ее присвоение) в виде любительских фотокадров и видеороликов . Однако, ка

266 Урри Дж. Туристическое созерцание и "окружающая среда" // Вопросы социологии, 1996. Вып. 7. С. 70 -101.

267 Там же. С.72,76.

268 Покровский Н.Е. Российское общество в контексте американизации ( принципиальная схема) //Новое и старое в теоретической социологии / Под ред. Ю.Н.Давыдова.-М.: Изд-во Ин-та социологии РАН,2001. С. 19.

182 чество снимков оказывается гораздо беднее воспоминаний, и это заставляет туристов искать новые места и охотиться за аутентичным опытом.

Впервые о поиске аутентичного опыта как центре туристической активности заговорил Д.Маккеннел. Туристы - созерцатели побуждаются желанием увидеть жизнь такой, какой она реально проживается, даже прожить ее вместе с коренными жителями. Идеал туриста часто связывается с аутентичным и демистифицированным опытом как в отношении отдельных обществ, так и в отношении человека269.Получение такого опыта, по мнению автора, обеспечивается возможностью проникновения в зону "заднего плана " представления, ра

97 il зыгрываемого местными жителями (в терминологии И.Гофмана) . Это хорошо иллюстрируется сюжетом из уже цитируемой статьи Дж. Урри: «Джил Твиди приводит интересный пример Портмериона, сказочно красивой деревни, построенной на севере полуострова Уэлса, которая предназначена только для туристов. У нее два особых достоинства: 1 - она очень привлекательна и "работает" как группа зданий в потрясающей природной местности, хотя полностью "искусственная" и "постмодернистская"; 2 - посетители концентрируются у этого "горшка с медом" и не досаждают живущим в окрестных деревнях. Твиди подводит итог: "Туристы могут бродить, делать покупки и расслабляться, не сталкиваясь локтями ни с одним из местных жителей. Местные, их 80 человек, просто работают там и уходят вечером в покой своих деревень". Однако многие туристы хотели бы на самом деле посетить и эти "настоящие деревни"» . В недавней радиопередаче приводился фрагмент разговора с жительницей Стратфорда-на-Эйвоне - родине Шекспира. Она жаловалась на то, что даже в собственном саду она не может чувствовать себя в уединенности, так как постоянно рискует попасть в объектив притаившегося за забором туриста.

Поездка изначально предполагает преодоление границ, так как путешествие само по себе, помимо перемещения от одного места к другому, может

269 MacCannell D.Staged Authenticity: Arrangements of Social Space in Tourist Settings// American Journal of Sociology. 79 (3). P.591.

270 Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни.- M.: Канон - пресс-Ц, 2000. С.54-63.

271 Урри Д. Туристическое созерцание и "окружающая среда"// Вопросы социологии. 1996. Вып.7. С.81. заключать дополнительные практики, соотносящие знакомое и неизвестное, устанавливающие отношения между здесь, там и где-то272. Кроме того, путешественники приобретают опыт и проходят ряд личностных изменений, следовательно, можно рассматривать путешествие как определенный способ прохода во времени. Сцепленные измерения времени и пространства делают путешествие мощной метафорой, которая символизирует одновременное открытие себя и Другого. Оно становится зеркалом внутренних и внешних измерений, которое делает возможным "внутренний вояж", и посредством которого движение по географическому пространству преобразуется в аналог процесса самоанализа. Рефлексия путешествия, структурирующая и наделяющая смыслом опыт, способствует становлению образа Я и развитию идентичности. Несмотря на утверждения рекламной индустрии, что путешествие может преобразовать Я туриста, опыт может интерпретироваться не только в терминах поиска аутентичности. Частично это происходит потому, что телевизионная культура стирает различие между обычным и экстраординарным. Репрезентативные коды (знаки, образы и символы), внедренные в телевизионную культуру , делают достопримечательность доступной в повседневной жизни.

Обсуждая процесс индексации представлений, К.Роджек обращается к туристскому восприятию, в структуру которого включены визуальные, текстовые и символические представления, содержащиеся в путеводителях, кино, те

273 левизионных показах и рассказах путешественников . Концепция индексации опирается на идею диапазона представлений, составленных из смеси элементов. Поскольку такие элементы пробуждают образы, чувства и оценки, которые достаточно часто появляются в кино и телевизионных показах, достопримечательности часто создают анти - опыты (в смысле, что чувства и ожидания не оправдываются). Более того, достопримечательности не имеют никаких отдельных или оригинальных значений, следовательно, можно создавать фрейм достопримечательности, индексируя элементы культуры с помощью кино, те

272 Minh-ha T. Other Than Myself /Му Other Self //Travellers' Taies: Narratives of Home and Displacement P.9.

273 Rojek C. Indexing, Dragging and the Social Construction of Tourist Sights //Touring Cultures: Transformations of Travel and Theory, C. Rojek and J. Urry, eds.- London: Routledge,1997. P. 70-71. левидения и литературных работ. Поскольку созданные техникой образы чрезвычайно мощны в формировании восприятия места, турист не сопротивляется этой версии реальности. Индексация представлений, вовлеченных в восприятие, означает, что поиски аутентичности не могут служить мотивирующей силой для туристов. К.Роджек доказывает, что удовольствие и волнение, которые они чувствуют во время путешествия, частично связаны с отключением от рутины. Постоянная потребность в новых впечатлениях скорее, чем подлинность достопримечательностей, побуждает туристов путешествовать. Оценивая полемичность темы туристского опыта, отметим, что ни одна из приведенных концепций не обладают потенциалом универсальности. Их объяснительные возможности распространяются на разные группы путешественников, туристов и мигрантов, имеющих разные ценностные ориентиры.

Попытки деконструкции туризма по существу началось от критического анализа структуралистской перспективы. Как следствие этого критического анализа, возникло рассмотрение туризма как процесса. Преимущество этой аналитической точки зрения состоит в том, что она выдвигает на первый план разнообразные качества туристического опыта, и в то же время учитывает изменения со временем в ориентациях путешествующих людей. В целом, понимание туризма как процесса основано на том, что идентичность туриста не является ни статической, ни неизменной. Таким образом, можно выдвинуть гипотезу, что те туристы, которые продолжают возвращаться в то же самое место год за годом, вероятно, развивают различные смыслы места и даже открывают вакансии для нового опыта. Для таких туристов находиться за границей, вероятно, означает быть в том месте, частью которого они себя чувствуют, где они живут, а не только проходят мимо. В их восприятии то, что маркирует регулярно посещаемые ими места, может рассматриваться как сосуществование во времени и разделение опыта с Другим.

Очевидно, что некоторые путешественники, посещающие дальние места в поисках иного, стремятся осознавать внутреннюю насыщенность путешествия. Одни могут искать базовые признаки, отличающие их от туристов, и понимание этого становится обязательным элементом их идентичности. Другие же могут стремиться проектировать прежде всего собственную личность, и этот проект будет преобразовывать наблюдения лингвистического, социального, и культурного характера в интерпретирующий (авторизированный) отчет, скрывающий роль индивидуальной судьбы в этом процессе. Такие путешественники могут и не осознавать, что образы и истории, которые они создают о Других, непосредственно связаны с их собственной идентичностью и интересами, которые кроются в их родной культуре.

Концептуальная дифференциация понятий миграции и туризма проходит по линиям времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания, конструирования идентичности и поиска аутентичности (туризм). Туризм представляет собой способ освоения и трансформации социального пространства, выражающийся в путешествии или временной смене места проживания на короткий период.

Туризм как феномен современного мира является социально обусловленной системой взаимодействия человека (социальной группы, социума) с миром, предполагающей наличие особых побуждающих механизмов — ценностей, целей, аттитюдов, социальных потребностей и мотивов, интересов и настроений, специфическую пространственную мобильность и институциализи-рованную коммуникацию, а также социокультурные стандарты - обобщенные принципы оценки социальных действий и целей поведения субъектов.

Туристы - это социальная группа с нефиксированными временными и пространственными границами и переменным статусом. В этом смысле ее можно охарактеризовать как потоковую. Ее целью является удовлетворение потребности в рекреационном освоении социального пространства, посредством различных способов реализации, зависящих от ценностно-нормативных установок, а также организационной структуры социального пространства, что находит отражение в различных типах туристической активности.

Итак, концептуальная дифференциация понятий миграции и туризма проходит по линиям времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности (туризм). Рассматриваются характеристики, оформляющие миграцию и туризм как социальные явления во взаимозависимости со структурной организацией социального пространства. Туризм определяется как способ освоения и транс-формсации социального пространства, выражающийся в путешествии или временной смене места проживания на короткий период. Он представляет собой специфическую форму рекреации, осуществляемую посредством гедонистического, когнитивного, экзистенциального потребления различных социальных реальностей. Туристы - это пространственно-проточная с постоянно меняющимся составом, а для каждого отрезка времени проточно-порционная, устойчивая в постоянном потоке социальная группа. Ее целью является удовлетворение потребности в рекреационном освоении социального пространства посредством различных способов реализации, зависящих от ценностно-нормативных установок и организационной структуры социального пространства.

3.2. Типология туристической активности

Туристическая активность рассматривается нами как социальная деятельность, которая оформляется социокультурными стандартами - обобщенными принципами оценки социальных действий и целей поведения субъектов социального взаимодействия. Туристическая деятельность разворачивается в контексте репрезентативной досуговой культуры, которая определяется как совокупность идей, мировоззрений, убеждений и правил, действующих в силу их активного принятия или пассивного признания.

Рефлексия теоретических и практических способов освоения социального пространства привела к пониманию того, что задача типологии туристической активности не может быть решена в отрыве от всего пространства видов досуговой активности как системы, каждый элемент которой имеет определенное значение. Это пространство сконструировано совокупностью индикаторов:

- распределение предпочтений досуговой активности, социально и культурно заданных и их взаимосвязь с туризмом как видом досуга;

- определенные конфигурации номинальных и ранговых параметров, определяющие положение социальных групп и их членов в структуре социального пространства;

- социальная организация пространства.

Задача состоит в том, чтобы выявить социально значимые войства, оформляющие типы туристической активности, характеризующиеся определенными интересами, вкусами, предпочтениями. При этом необходимо учитывать влияние динамических характеристик структуры общего социального пространства, социокультурное развитие, трансформационные процессы. Практики туристической деятельности, обладая известной степенью автономности, входят в социальное пространство как его неотъемлемая составляющая, обладая определенным исторически сформированным спектром моделей реализации.

В течение 2000-2001 гг. нами было проведено социологическое исследоЛ вание туристической активности жителей Саратовской области . В генеральную совокупность вошли жители рабочего поселка Каменский Красноармейского района Саратовской области, клиенты туристических фирм г.Саратова, не однажды побывавшие за границей, а также горожане с низкой реализацией туристской потребности. Репрезентативная выборка составила 200 человек и подбиралась квотным методом. Критериями отбора, помимо места жительства, который определяется автором, как основной критерий дифференциации степени реализации потребностей в туризме были следующие:

- возраст (мы опрашивали респондентов трудоспособного возраста 20-60 лет);

274 В процессе проведения исследования и обработке результатов участвовали Е.Б.Щетинина и студенты специальности СКС Саратовского государственного технического университета.

- тендерное соотношение; (общее число жителей р/п Каменский на 2000г. составляло 2398 чел., из них 588 мужчин и 812 женщин трудоспособно

275 го возраста . Руководствуясь этими данными, 60 человек или 40% репрезентативной выборки составили 26 человек мужчин, 17% и 34 женщины, 23%. Исходя из того, что число трудоспособных жителей города исчисляется в примерном соотношении - женщины 60%, мужчины 40%, 140 человек городской выборки составило 56 мужчин и 84 женщины.

- профессиональный состав; (учитывая, что в р/п Каменский основными предприятиями, дающими рабочие места, являются Областная психбольница и учреждение исполнения наказания, то профессиональный состав составляют 25% медработники и технический персонал больницы, 10% военные, 5% работники с/х, образования и администрации поселка. Профессиональный состав города характеризуется следующим соотношением: 25% - бизнесмены и служащие коммерческих компаний, 15% - работники образования и медицины, 10% - работники других бюджетных организаций и государственных учреждений, 5% - рабочие и 5% - безработные и домохозяйки).

Респондентам было предложено заполнить анкету, состоящую из 33 вопросов (приложение 2). Вопросы № 1-4 были направлены на выявление основных досуговых приоритетов и возможностей их реализации в границах городского и сельского социального пространства.

Помимо существующей классификации бюджета свободного времени на суточный, недельный и годовой периоды мы учитывали то, что свободное время по своему сущностному содержанию может подразумевать номинальное свободное время, т.е. не занятое производственным трудом, однако подразумевающее удовлетворение общественных и семейных потребностей и действительное свободное время, то, что человек тратит исключительно на себя, на восстановление - рекреацию своих утраченных в процессе производства сил276. Задавая вопрос о количестве свободного времени, мы делали акцент

275 По данным администрации Каменского округа Красноармейского района Саратовской области.

276 Золотов A.B. Норма свободного времени как показатель социально-экономического развития // Социологические исследования. - 1999, № 12. - С.71. именно на действительное свободное или рекреационное время. Исследования показали, что общий бюджет рекреационного времени горожан на 32 часа больше, чем у сельчан.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе диссертационного исследования были получены следующие теоретические и научно-практические результаты.

Социологичсекий анализ классических трудов и современных концепций пространства позволил выявить категориальную взаимосвязь социального пространства, социального мира и социальной реальности. Социальное пространство как социологический конструкт, отражающий порядок сосуществования вещей, людей и идей, является родовой категорией для понятий социальная реальность и социальный мир, которые тождественны друг другу в своих сущностных измерениях, однако в их содержании сосредоточены разные исследовательские установки - социальный мир выступает как множество социально-дифференцированных и идентифицированных объектов, процессов и связей между ними, раскрываемых скорее в показателях возможностей когнитивной системы, социальная реальность отражает отношения базового доверия/недоверия к миру, соглашения относительно существования и властные установки. Фундаментальным основанием социального мира и принципом организации социальной реальности выступают различия. Различия порождаются и идентифицируются в процессе различения как особой социально детерминированной практики, которая конституируется особенностями телесного функционирования и разрешающими возможностями когнитивной системы, спецификой интеракций и социокультурными традициями, а также сложившимися практиками пространственного закрепления и мобильности.

Нами было установлено, что структура различения определяется соотношением дифференцирующих модусов, последовательно осваиваемых в процессе социализации. Выделены следующие дифференцирующие модусы: Я-мир (дифференциация тела и мира), мир-ты (он) (дифференциация мира вещей и мира людей), Я-ты (дифференциация Я из мира людей), мы-они (дифференциация мира людей на группы), мое-чужое и свой-чужой (дифференциация структур принадлежности вещей и людей), правильно-неправильно (дифференциация способов освоения и репрезентации вещной и символической среды). Три последних модуса становятся фундаментальным основанием схем дифференциации самих различий. Первая схема дифференциации -разделение (собственно дифференциация) - предполагает конструирование ориентирующих критериев, имеющих равную социальную ценность. Вторая схема - неравенство - в основе своей имеет иерархию критериев, имеющих разную ценность и соответственно отражающих властные отношения. Третья схема - исключение - предполагает пространственное распределение критериев, идентифицирующих маргинальность и отражающих властные действия. Схемы дифференциации предполагают социальное конструирование контис нуумов типичности — нетипичности и актуализацию соответствующих социальных практик. Социальный мир конструируется посредством ориентирующих критериев, социальная реальность - иерархией критериев, отражающих основные измерения неравенства и господства, а в дальнейшем — критериев маргинальное™ и исключения. Динамическое равновесие и устойчивость социальной реальности поддерживается взаимодействием социальных практик эксклюзивной и инклюзивной направленности. К последним мы относим нормализацию, включение и интеграцию, по разному структурирующие социальное пространство.

Проведение анализа теоретических подходов к исследованию пространства показало, что социологическая интерпретация социального пространства осуществляется в рамках нескольких теоретических моделей: статической и динамической, субъект-объектной и субъект-субъектной, структурно-абстрактной и телесно-практической. Освоение социального пространства сопровождается систематическим перемещением границ пространственных феноменов, что выражается в усложнении пространственной картины мира, привнесении в нее новых социальных параметров. Социальный аспект пространственных позиций, занимаемых индивидом в реальности, является определяющим, и социокультурные смыслы структурируют любую ситуацию, воплощаясь в пространственно-временных феноменах, составляющих повседневную экзистенцию индивида.

Усвоение социальных границ лежит в основе формирования теленсности как социальной трансформации биологического тела. Посредством одежды плоть превращается в тело, тело, в свою очередь, вписывается в социальный проект телесности и осмысливается благодаря возможностям языка. Тело, обозначенное, осмысленное и идентифицированное словесно, предстает как телесность. Существующие механизмы социального контроля телесности, сводятся фактически к контролю исполнения правил использования тела, которые могут трактоваться и как правила поведения тела. Глобальным, тотальным способом контроля телесности и нормативного использования тела становится визуальный контроль. Основу социально-пространственных моделей телесности составляют два социальных измерения: статика-динамика, типичность-нетипичность. Соотношение этих измерений предполагает существование четырех социально-пространственных моделей телесности: типично-статической, типично-динамической, нетипично- статической и нетипично-динамической. Модели различаются различными социальными предписаниями и соответствующими механизмами контроля телесности.

В работе последовательно проведена мысль о том, что социальное пространство приобретает форму конкретного социального феномена, если обозначены его границы, в этом случае оно выступает уже как территория или место. Фиксированные характеристики являются экстернализированными свойствами социальной группы, которой это пространство предназначается. Концептуальная модель социального пространства предполагает исследование социальных феноменов в гносеолого-апперцептивных, социально-психологических и семантических терминах: позиция, местонахождение, сегментирование, изолированность, близость- дальность, дистанция, плотность, объем, масштаб. Освоение характеристик осуществляется в ходе социальных практик, которые в отношении пространства могут быть представлены в виде континуума, полюсами которого выступают практики пространственного закрепления и пространственной мобильности.

Особое место в работе отведено анализу традиционных практик пространственного закрепления, в частности поселенческим практикам и структурам. Поселение осуществляется в различных формах, однако поселенческой доминантой современности становится город. Город представляет собой тип социальной общности, функционирующей на основе интеграции социально обособленных групп населения. Интеграционные процессы идут на различных уровнях, имеющих собственную сущность, собственную природу взаимодействия их элементов. Каждому времени соответствует свой город, своя интегрирующая сила и практики дифференциации, свои исследовательские парадигмы. Так, город модерна соотносится с экономикой и практиками социального дифференцирования и исключения, в исследовании города преобладает конфигурационный подход, фокусирующий внимание на геометрии социального пространства города; городу позднего модерна рекурсивна социальная политика и практики интеграции, аналитика базируется на идее производства и распространения знания; в пост - современном видении города значимы такие его функциональные свойства, как способность выделять из окружения соразмерные себе „жизненные пространства"; устанавливать внутренние пропорции входящих в них объектов; соотносить их с представлениями о прекрасном; интегрирующей силой становится культура, а практики приобретают печать полистилизма. В транзитивном городе - городе современной России, одновременно существуют различные модели, происходит смешение времен и пространственный сдвиг. В этом случае городское развитие характеризуется неустойчивостью социальных сил и приоритетов, разнообразными урбори-сками и необходимостью управления.

Пространственная дифференциация города осуществляется по осям центр-периферия, работа-досуг, структурность-процессуальность. Ядром социокультурной интеграции является отношение населения к городу. Это отношение включает два аспекта: потребительский и созидательный. Значительное влияние на интеграционные процессы оказывает преобладающая категория эмоционально-ценностного отношения жителей к городу, за которым скрываются мотивационные факторы, относящиеся к аспекту потребительскому и созидательному: а) отрицательное, негативное отношение; б) нейтральное, отстраненное, созерцательное отношение; в) положительное, выраженное в причастности, вовлеченности. Формирование отношения к городскому пространству зарождается как свободное волеизъявление в досуговой деятельности. Досуг в системе институциализированных досуговых практик становится одним из показателей развития городского сообщества, средством интеграции и самореализации его членов. В связи с этим в структуре городского пространства отмечаются тенденции пространственной диффузии досуга: расширение пространства досуга, изменение его границ и конфигурации. Пространство досуга определяется как территориальная социокультурная организация деятельности горожан в свободное время. Пространство досуга строится в совокупности трех составляющих: распределение жителей города, предпочитающих те или иные виды досуговой активности по их статусной позиции в социальном пространстве; склонности к определенному выбору досуговой активности со стороны горожан; возможности, предоставляемые городским пространством для реализации досуговой активности. Пространственная организация досуговой активности горожан предполагает существование специфических локусов, обеспечивающих структурирование досугового пространства по ценностным критериям. В структуре досугового пространства горожан выделяются локусы: саморазвития, совершенствования тела, развлечений, коммуникаций, социального участия, времязаполнения, практической деятельности. Городское пространство создает неравные возможности для участия горожан в досуговой деятельности, реализации досуговых потребностей и интересов. Пространственная стратификация проходит по линии центр - не центр. Центральная часть российских городов имеет более привлекательный имидж и обладает значительно большим социокультурным потенциалом и сервисными возможностями. Дихотомия отношения к городу как к месту своего проживания (работы) или как к центру культурного потребления в значительной степени может быть преодолена через расширение возможностей приобретения аутентичного опыта, что, в свою очередь, обеспечивается широким вовлечением горожан в активное созидание городской среды, субъектной позицией жизнеосуществления.

Принципиальным моментом диссертационного анализа стало концептуальное размежевание феноменов миграции и туризма. Миграция и туризм -массовые, устойчивые, широкораспространенные и интенсивно глобализируемые социальные практики мобильности, варианты телесного пространственного перемещения. Семантическая дифференциация понятий проходит по линиям времени, возвратности, институциализации и организационных форм, социокультурных ценностей и практик, в частности практик адаптации (миграция) и практик созерцания и поиска аутентичности (туризм). Туризм в работе представлен как феномен современного мира, как социально обусловленная система взаимодействия человека (социальной группы, социума) с миром, предполагающая наличие особых побуждающих механизмов - ценностей, целей, аттитюдов, социальных потребностей и мотивов, интересов и настроений, специфическую пространственную мобильность и институциализированную коммуникацию, а также социокультурные стандарты - обобщенные принципы оценки социальных действий и целей поведения субъектов. Туризм разворачивается в контексте репрезентативной досуговой культуры и выступает как социокультурная константа общественного развития, воплощающая гедонистические, когнитивные, коммуникативные, рекреационные, статусные (престижно-имиджевые), экзистенциальные социальные ценности. Туризм, с нашей точки зрения, представляет собой важнейший инструмент трансформации социального пространства. В процессе освоения разнообразных социальных пространств и мест туристы преодолевают ограничения действующих в сообществе культурных образцов и становятся агентами трансляции, производства, распределения, освоения новационной социокультурной информации.

Различие между пространством и местом кроется в пространственных отношениях человеческой жизни, в которых наиболее глубоко постигается значение экзистенции. Место - любое пространство, которое характеризуется вместимостью, социальной ценностью и возможностью запоминания. Место -это пространство, имеющее исторические значения и вещественный порядок, где происходят определенные события и которые при воспоминании обеспечивают непрерывность и идентичность сквозь поколения. Это отличает место от не-места, призванного облегчить переход из одного места в другое и пот-тому не обладающего культурной спецификой. Место концентрированно держит форму, это не просто пейзаж или фон, это, скорее, организм, в котором осуществляются контакты, переговоры, сталкиваются люди и вещи. Герменевтика места отражает возникновение новых значений в мультилоге между топографией, социальной памятью, присутствием определенных людей в определенное время. Основные социальные измерения места: ландшафт (имидж); история и события; значения и смыслы, отраженные в нарративах; интерактивные и поведенческие модели, специфические переживания; участие и обязательства; конфликты, интересы.

В ходе разработки концептуальной архитектоники пространства мы с неизбежностью пришли к необходимости исследовать социальную идентичность как важнейший инструмент конструирования и воспроизводства социальной структуры. Идентичность понимается как внутренняя непрерывность самопереживания индивида, тот социокультурный стержень целостности личности, который определяет интеграцию переживаний человеком своей тождественности с социальной общностью. В своем понятийном значении предполагает аутентичную конгруэнтность практик, действия, слова и смысла.

Формирование идентичности- непрерывный процесс, осуществляемый в структурах индивидуального и социального пространств. Идентичность конструируется в отношении различий и не выходит за них. Столкновение с Другим, встреча с иным, предполагающие недостаточность привычных схем интерпретации и поведенческих моделей, становятся условиями производства и концептуализации идентичности. Она разворачивается в процессе взаимопроникновения трех уровней: фундаментального ценностно-смыслового уровня, уровня осуществляемых действий и номинативного уровня. Фундаментальный ценностно-смысловой уровень идентичности описывается категориями места и тела. Место, как было показано, обеспечивает трансляцию исторических значений и поддержание вещественного порядка, предполагает событийную насыщенность и соответствующие воздействия на идентичность. Через возможности тела человек проживает, осваивает и открывает для себя мир, постигает значения мест. Телесность и городские места вписываются в городской порядок, конфигурируя соответствующие социальные практики. Номина-тивность определяет словесное выражение и закрепление идентичности. Но-минализация идентичности в значительной степени обусловлена идентификационными установками: повседневной, дифференцирующей, исследовательской,- по-разному структурирующими жизненный мир, практики, опыт и субъективные задачи. Идентификационные установки и соответствующие но-минализации идентичности в той или иной степени инициируются пространством городских мест. Город устанавливает знаковую сеть координат, основные линии размежевания городской жизни. Он символически покрывает идентичность, служа одновременно и защитой, и ограничением Место- тело-действие- познание- название обеспечивают замкнутость и открытость идентификационного цикла. Каждая из составляющих может стать начальным, инициирующим звеном, так же как и завершить процесс, породив новый этап идентификаций.

Идентичность традиционно связывается с.категорией места в природном и символическом смыслах: специфические места формируют специфическую идентичность. У детей и подростков, воспитывающихся в условиях закрытого образовательного учреждения, формируется диффузная идентичность, проявляющаяся в несформированности дифференциаций Я - ты и мое - чужое, что обусловливает особые формы незрелого зависимого поведения, наблюдаемые как в ситуациях символических интеракций, так и в предметно-манипулятивной деятельности детей и подростков. Социокультурными и ин-теракционными коррелятами диффузной идентичности являются уход от социальной реальности, несформированность ценностных ориентации и слабая ассимиляция социальной иерархии ценностей, зависимость от окружающих, императив ситуации, слабая исследовательская активность, слабая рефлексия, слабая игровая деятельность, готовность заменить игру трудом, отсутствие чувства дома, сенсорная ограниченность и сенсорная зависимость.

Список научной литературыЧерняева, Татьяна Ивановна, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь. \ Пер. с англ. С.А. Ерофеева. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1997. - 420 с.

2. Автономова Н.С. Фуко М. // Современная западная философия. М., 1991. С. 350-378.

3. Антонова Н.В. Проблема личностной идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии, 1996,№ 1. С. 131 -143.

4. Анциферова Л.М. Общественно-исторический характер телесного бытия человека // Биология человека и социальный прогресс. Пермь, 1992. С. 85 -113. (С.90.)

5. Аристархова И. Современные теории субъектности и развития. Лекции, список рекомендуемой литературы, оригинальные тексты. Библиотека серии «Специализированные курсы в социологическом образовании». М.: Изд-во ИС РАН, 1999. - 200 с.

6. Бабич Л.Н. Пространственные факторы организации учебного процесса // Педагогический менеджмент и прогрессивные технологии в образовании. -Саратов, 1997. С. 86.

7. Бабич Л.Н. Телесность в структуре социальной работы // Методологические и теоретические основы современной социальной работы в России. Ярославль, 1997.-С. 90-91.

8. Балл Г. А. Понятие адаптации и его значение для психологии личности // Вопросы психологии, 1989. № 1.

9. Баранова Т.С. Психосемантические методы в социологии // Социология: Методология, методы, математические модели. 1993 - 1994. - № 3 - 4. -С. 55-64.

10. Ю.Барзилов С., Новиков А., Чернышов А. Особенности развития политико-экономических процессов в российской провинции. Саратов - Москва: Московский общественный научный фонд, 1997. - 96с.

11. П.Баразгова Е.С. Американская социология (традиции и современность). -Екатеринбург: «Деловая книга», 1997. 176 с.

12. Барзыкина А.И. Социальное пространство: сущность и проблемы диагностики (социологический анализ). Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. социологических наук. М., 1997. - 20 с.

13. Барт Р. Мифология. Пер. с фр. Вступ. Статья и коммент. С.Н. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 314 с.

14. Баскаков В.Ю. Телесно-ориентированная психотерапия и психотехника: обобщение и сравнительный анализ существующих подходов// Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1993.С. 58 - 65.

15. Бауман 3. Мыслить социологически / Пер. с англ. М.:Аспент Пресс, 1996. -256 с.

16. Бауман 3. Глобализация.Последствия для человека и общества.-М.: Весь-Мир, 2004.- 188 с.

17. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Изд-во «Искусство», 1979.-423 с.

18. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М: «Аса-demia-Центр», «Медиум», 1995. -323с.

19. Бергсон А. Материя и память. Пер. с фр. // Бергсон А. Собр. соч. В 4 томах Т.1. М.: Московский клуб, 1992. С. 160-301.

20. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Пер. с фр. // Бергсон А. Собр.соч. в 4 томах Т.1.- М.: Московский клуб, 1992.С.50 160.

21. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М.: Прогресс, 1986.-423с.

22. Бернштейн H.A. Физиология движения и активность. М.: Наука, 1990. -495с.

23. Богокин B.B. Неписанные правила истинно русских М.: Русская правда, 2001.-320 с.

24. Бородай Ю.М. Эротика смерть - табу: трагедия человеческого сознания. -М.: Гнозис, Русское феноменологическое общество, 1996. - 416 с.

25. Брунер Дж. Функции восприятия. Ретроспектива «Нового взгляда» // Бру-нер Дж. Психология познания /Под ред. А.Р.Лурия. М., 1977. - 412с.

26. Бурдье П. Начала. Choses dites / Пер. с фр. М.: Socio - Logos, 1994. - 288 с.

27. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio - Logos, 1994. — 287 с.

28. Бурдье П. Структуры, Habitus, Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: Изд-во Новосиб. Ун-та, 1995. С.16-39.

29. Бурлачук Л.Ф., Коржова Е.Ю. Психология жизненных ситуаций. Учебное пособие. М.: Российское педагогическое агентство, 1998. - 263с.

30. Бутенко И.А. Качество свободного времени у богатых и бедных // Со-цис, 1998,№7.-С.82-89.

31. Быховская И.М. Человеческая телесность в социокультурном измерении: традиции и современность. М., 1993. -250с.

32. Валери П. Об искусстве. М.: «Искусство», 1976. - 622 с.

33. Вверх по радуге. // JI.H. Бабич, Н.Ю. Григорьева и др. Саратов, 1998. - С. 31 -32,37 -38.

34. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные труды. М.: Прогресс, 1990. - С. 61 - 272.

35. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные труды. М.: Прогресс, 1990. - С. 602 - 643.

36. Визитей H.H. Физическая культура личности (проблема человеческой телесности: методологические, социально-философские, педагогические аспекты). Кишинев, 1989. - 110 с.

37. Виноградский В. Г. Социальная организация пространства. М.: Наука, 1988.- 192 с.

38. Виноградский В. Г. Социальная организация пространства и эволюция поселения. Саратов, 1990. - 189 с.

39. Воронкова Л.П. Становление человека и культуры. Серия: Науки о культуре и человеке. Вып.7. М.: Диалог - МГУ, 1997. - 119 с.

40. Габричевский А.Г. Пространство и время // Вопросы философии. — 1994. -№3.- С. 134 147.

41. Гаврюшин Н.К. Эрос пространственности: А.Г. Габричевский и русская эстетика 1920-х годов // Вопросы философии. 1994. - № 3. - С. 148 — 154.

42. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики.: Пер.с нем. М.: Прогресс, 1988. - 704с.

43. Гачев Г. Русский Эрос. М.: Интерпринт, 1994. - 279с.

44. Гидденс Э. Социология.- М.: Эдиториал УРСС, 1999.-704 с.

45. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: Изд-во Новосиб. Ун-та, 1995. - С.40- 72.

46. Гилинский Я.И. Стадии социализации индивида // Человек и общество. -Д.: ЛГУ, 1971. Вып.9. - С.44-52.

47. Гуманистический подход к охране здоровья. / Отв.ред. Н.Берковитц.- М.: Аспект Пресс, 1998. 254 с.

48. Гусинский Э.Н., Турчанинова Ю.И. Введение в философию образования. -М.: Изд.группа "Логос", 2000, с. 174-175.

49. Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Ж.Деррида.-М.: Ad Маг-ginem, 1996.268 с.

50. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах. — М.: «Русский язык», 1988.

51. Делез Ж. Логика смысла. М.: Изд-во Центр "Академия", 1995. 297 с.

52. Делез Ж. Различие и повторение.- СПб: Петрополис, 1998. 384 с.

53. Деррида Ж. Хора//Социо-логос постмодернизма. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук.- М.: Socio Logos, 1997, с. 122-170.

54. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая Школа, 1996. 352 с.

55. Дудченко О.Н., Мытиль A.B. Социальная идентификация и адаптация личности // Социологические исследования. -1995. №6. — С. 110 - 120.

56. Жан К., Савона П. Геоэкономика. Господство экономического пространства. М.: Ad Marginem,1997.- 208 с.

57. Жаров JT.B. О специфике телесной культуры человека // Вопросы философии. 1987. - № 6. - С. 145 - 148.

58. Жаров JI.B. Человеческая телесность: философский анализ. Ростов-на-Дону, 1988.-128с.

59. Жаров JI.B. Человеческая телесность: философский анализ. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. -Свердловск, 1988. -33 с.

60. Западная социология. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. СПб., 1997. - 372 с.

61. Западная теоретическая социология 80-х годов. Реферативный сборник. — М., 1989. 155с.

62. Зборовский Г.Е. Пространство и время как формы социального бытия.

63. Свердловск, 1974. 154 с. 64.3ибер П. Управление сетью как ключевая компетенция предприятия

64. Проблемы теории и практики управления,2000,№3,с.92-96. 65.3иммель Г. Избранное. Том 2. Созерцание жизни. / Пер. с нем. М.: Юрист,1997.-700 с.

65. Иванов В.В. Очерк по истории семиотики в СССР. М., 1976.

66. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: "Интрада", 1996.-256 с.

67. Иноземцев B.JI. За пределами экономического общества.- M.:Academia,1998.-640 с.

68. Ионин Л.Г. Альфред Щюц и социология повседневности // Современная американская социология. / Под ред. В.И.Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. -С.180 -194.

69. Ионин Л.Г. Основания социокультурного анализа. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995.- 151 с.

70. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996. - 280с.

71. История античности: В двух томах. Т.1. Древняя Греция. М.: Правда, 1989.- 624 с.

72. История китайской философии: Пер.с кит. / Общ. ред. М.Л.Титаренко.- М.: Прогресс, 1989.-552 с.

73. История теоретической социологии. В 4-х т. Т.1/ Отв.ред. и составитель Ю.Н.Давыдов.- М. : Канон, 1997. 496 с.

74. Каган М.С. Философия культуры. — Санкт-Петербург: ТОО ТК «Петрополис», 1996.-416 с.

75. Канетти Э. Масса и власть. / Пер. с нем. M.: Socio-Logos, 1997. - 528 с.

76. Караханова Т. М. Условия жизни и реальное поведение людей. /РАН, Ин-т социологии. -М., 1995. 101 с.

77. Карло Ж., Паоло С. Геоэкономика. Господство экономического пространства. M.: Ad Marginem, 1987. - 208 с.

78. Кастанеда К. Путешествие в Икстлан. М.: Миф, 1992. - 240 с.

79. Кастанеда К. Дар Орла. Огонь изнутри. Киев: София Ltd, 1993. - 512 с.

80. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ин-т национальной модели экономики, 1994. - 367 с.

81. Качанов Ю.Л. Политическая топология: структурирования политической действительности.- M.: Ad Marginem, 1995.- 224 с.

82. Качанов Ю.Л. Практическая топология социальных групп // Socio Logos, Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. - M.: Socio - Logos, 1996. - С.49- 93.

83. Качанов Ю.Л.О проблеме реальности в социологии //Социо-логос постмодернизма. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. М.: Socio -Logos, 1997,с.57 - 81.

84. Качанов Ю.Л. Начало социологии. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб: Алетейя, 1999.- 256 с.

85. Качанов Ю.Л. Проблема обоснования социологии и пространство -время социального мира/Пространство и время в современной социологической теории/ под ред. Ю.Л.Качанова.- М.: Изд-во «Институт социологии РАН»,2000,с. 146-154.

86. Киященко Л.П. О границах телесности человека // Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1993. - С. 7 - 13.

87. Клеопов Д.А. Концепция времени в синергетике: история и телеология в естествознании.http://wvvvv,chronos.insu.ru/RREPQRTS/kleopov kontseptsia.htm

88. Колесникова Л., Перекрестов В. Организационные структуры и культура предпринимательства// Вопросы экономики, 2000,№8, с.15-30.

89. Кон И.С. В поисках себя: личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984.- 355 с. (С.272.)

90. Кон И.С. Введение в сексологию. М.: Изд-во «Медицина», 1989. - 336 с.

91. Кон И.С. Сексуальная культура в России. М.: ОГИ, 1997. - 464 с.

92. Кравченко Е.И. Эрвин Гоффман. Социология лицедейства. М., 1997. - 222 с.

93. Кречмер Э. Строение тела и характер. М.: Изд-во «Педагогика - Пресс», 1995.-607 с.

94. Круткин В.Л. О построении субъектом образа собственного тела. Устинов, 1986.-20с.

95. Круткин В.Л. Онтология человеческой телесности (философские очерки). Монография. Ижевск: Изд-во Удмуртского университета, 1993. - 172 с.

96. Круткин В.Л. Телесность человека и общество. Анализ статьи М. Мосса «Техники тела». Ижевск, 1987. - 17с.

97. Круткин В.JI. Телесность человека и ритуал. Устинов, 1987. — 14 с.

98. Кун Л. Всеобщая история физической культуры и спорта. М., 1982. — 399с.

99. Лебедева Н.М. Павелко Е.В. Исследование преемственности культуры у русских на современном этапе развития// Ежегодник Российского Психологического Общества. Ярославль: изд-во Яр-ГУ, 1998 г. Т.4 Вып.1, С.99-100

100. Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал, 2000, том 21, №3. С.73-87.

101. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. Пер. с фр. -М., 1998.-608 с.103 .Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб: «Сенсор»,2000, с. 108152.

102. Левин К. Разрешение социальных конфликтов.- СПб.:Речь,2000. 408 с.

103. Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая ситуация./ Сост. А.П. Поляков; Подгот. Текста и примеч. Р.К. Медведевой. М.: Республика, 1995.-400 с.

104. Юб.Лоуэн А. Предательство тела. Пер. с англ. Екатеринбург: Изд-во «Деловая Книга», 1999. - 335с.

105. Магнуссон Д. Ситуационный анализ: Эмпирические исследования соотношений выходов и ситуаций // Психологический журнал. 1983, № 2. - С. 29 - 54.

106. Мамардашвили М.К. Стрела познания. Набросок естественно исторической гносеологии. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 304 с.

107. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. М.Пруст. «В поисках утраченного времени». СПб, 1997. - 576 с.

108. Ю.Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. - 700 с.

109. Маслоу А.Г. Дальние пределы человеческой психики.- СПб: Издат. группа «Евразия», 1997.-430 с.

110. Мерабишвили Г.Б. Взаимоотношение биологического и социального в человеке. Тбилиси: Изд-во Тбилис. Ун-та, 1990. - 195 с.

111. Мерло-Понти М. Око и дух. М.: Искусство, 1992. - 64 с.

112. Мид М. Культура и мир детства. Пер. с англ. М.: Наука, 1988. — 440 с. (С.99-112)115.«Модели человека» в современной зарубежной социологии. Реферативный сборник. -М.: ИНИОН, 1985. 208с.

113. Пб.Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. Пер. с фр. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996.-360 с.

114. Мясникова JI. Российский менталитет и управление// Вопросы экономики, 2000, №8, с.38-44.

115. Николаева В.В., Арсина Г.А. От традиционной психосоматики к психологии телесности // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 14, Психология. 1996. - №2. -С.8 - 17.

116. Николов JL Повседневные ситуации и ценностные ориентации личности // Идеологический процесс и воспитание личности. М., 1980. - С. 15-28.

117. Ниренберг Дж., Калеро Г. Читать человека как книгу. - М.: Экономика, 1990.-48 с.

118. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1990. -302 с.

119. Ниренберг Дж. Гений переговоров. Минск: Попурри, 1997. - 416 с.123 .Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/ Под ред. В.Л.Иноземцеваю- М.: Academia, 1999.-640 с.

120. Носов H.A. Виртуальный человек: очерки по виртуальной психологии детства. М.: Издательство Магистр, 1997. - 192 с.

121. Очкур Ю.А. Социальное пространство (философский анализ). Автореферат на соискание ученой степени канд. философских наук. Ленинград, 1990,- 14с.

122. Павленко В.И. Представления о соотношении социальной и личностной идентичности в современной западной психологии // Вопросы психологии,2000,№1, с.132-138.

123. Павленко В.И., Корж Н.И. Трансформация социальной идентичности в пост-тоталитарном обществе // Психологический журнал, 1998,№1, с.83-95.

124. Панков В.Д. Пространственность человеческого бытия Тамбов: Тамбовский государственный университет, 1996. - 101с.

125. Парсонс Т. Человек в современном мире. М.: Прогресс, 1985. — 428 с.

126. ИО.Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997.271с.131 .Патрушев В.Д. Жизнь горожанина (1965-1998).- М.:Асас1епиа, 2001.-160 с.

127. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во МГУ, 1988 - 208 с.

128. Печенкин В.В. Информационные технологии в социальной структуре общества.- Саратов: Изд-во СГУ, 2001.-188 с.

129. Пиз А. Язык телодвижений. Нижний Новгород: Ай Кью, 1992. - 218 с.

130. Пилецкий С. Г. Человек как объект социобиологического исследования. -М., 1994.- 124с.

131. Плесснер X. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию // Проблема человека в западной философии. М., 1988. - С. 18-37.

132. Повседневная деятельность и трудовое поведение работающего населения/ Под ред. В.Д. Патрушева.- М.: Изд-во Института социологии РАН, 1999.-144с.

133. Подорога В. Выражение и смысл. М.: Ай Ма^пет, 1995. - 430с.

134. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М.: Ас! Ма^шет, 1995. - 344с.

135. Подорога В.А. Власть и познание (археологические поиски М.Фуко). // Власть. М., 1989.-С.

136. Потемкин В.К. Методологические проблемы соотношения пространственных форм в обществе. // Роль методов в развитии науки. Новосибирск, 1985.-С. 17-28.

137. Пространство цивилизации и культур на рубеже XXI века. Материалы Всероссийской научной конференции (Саратов, 29 января 1998 г.). Саратов: Изд-во «Слово», 1998. - 84с.

138. МЗ.Розин В.М. Природа сексуальности //Вопросы философии, 1993, № 4.С.79 -88.

139. Рюкле X. Ваше тайное оружие в общении: мимика, жест, движения. — М.: АО «Интерэксперт», 1996. 280с.

140. Сакайя Т. Стоимость, создаваемая знанием, или История будущего // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/ Под ред. В.Л.Иноземцева.- М.: Academia,1999.-c.337-372.

141. Нб.Смирнова Е.Р. Семья нетипичного ребенка. Социокультурные аспекты. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та., 1996. 191 с.

142. Смирнова Е.Р. Символическая власть классификаций // Философия и социология власти: Тезисы Всероссийской научной конференции. — Саратов: ПАГС, 1996.-С. 46-49.

143. Современная американская социология /Под ред В.И. Добренькова. — М.: Изд-во МГУ, 1994.-296 с.

144. Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: Изд-во Новосиб. Ун-та, 1995. - 120 с.

145. Соколова Е.Т., Дорожевец А.Н. Исследования "образа тела" в зарубежной психологии // Вестник Моск. Ун-та Сер. 14, Психология. 1985. - №4. — С. 39-50.

146. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. -543с.

147. Спасибенко С.Г. Социальная идентичность человека //Социально-гуманитарные знания,2000,№1,с.53-75.

148. Средовые условия групповой деятельности. Сборник научных статей, Отв. Ред. X. Миккин. Таллин: Таллинский пед.институт им.Э.Вильде. 1988.-256 с.

149. Socio Logos 96. Альманах Российско - французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. -М.: Socio - Logos, 1996. - 304 с.

150. Столяров В.И. Философско-культурологический анализ физической культуры// Вопросы философии, 1988,№ 4.С. 12-18.

151. Субботский Е.В. Представления ребенка о соотношении телесных и психических явлений // Вестник Моск. Ун-та Сер. 14, Психология. 1985, №2. С. 38-49.

152. Тахо-Годи A.A. О древнегреческом понимании личности на материале термина «сома» // Вопросы классической филологии. М., 1971,- Вып. 3-4.

153. Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1993. -167с.

154. Тернер Дж. Аналитическое теоретизирование // THESIS. 1994, №4 «Научный метод». - С. 119-157.

155. Тищенко П.Д. Жизнь как феномен человека // Биология в познании человека. М.: Наука, 1989. С. 243 - 253.

156. Тищенко П.Д. Психосоматическая проблема (объективный метод и культурологическая интерпретация) // Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1991. — С. 28 - 38.

157. Томас. Обещание силы. Киев: София Ltd, 1996. - 480 с.

158. Тхостов А.Ш. Семантика телесности и мифология болезни // Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1993. - С. 100 - 112.

159. Угольницкий Г.А. Модели социальной иерархии.- М.: Вузовская книга,2000.- 88с.

160. Уилбер К. Никаких границ. Пер. с англ. В. Данченко и А. Ригина. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1988. - 176с.

161. Уинч П. Идея социальной науки и ее отношение к философии. Пер. с англ. -М.: Русское феноменологическое общество, 1996. 107с.

162. Урри Дж. Туристическое созерцание и «окружающая среда» // Вопросы социологии, 1996. Вып. 7. - С. 70 - 101.

163. Фаст Дж., Э.Холл. Язык тела. Как понять иностранца без слов. М.: Вече, Персей, ACT. - 432 с.

164. Фестингер Л.Теория когнитивного диссонанса.- СПб:Ювента, 1999.-318с.

165. Филиппов А.Ф. Элементарная социология пространства// Социологический журнал. 1995, № 1. - С.45-69.

166. Филиппов А.Ф. Большое пространство: возможности социологического изучения // Социологические чтения. Вып.1. 1996. - С. 185-200.

167. Филиппов А.Ф. Общество и пространство: обзор монографий Бенно Вер-лена// Социологический журнал, 1996, №1/2.- С.222-227.

168. Филиппов А.Ф. О понятии социального пространства // Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства. Международный симпозиум 12-14 января 1996. / Под общ. ред. Т.И.Заславской. М., 1996. -С. 103-113.

169. Филиппов А.Ф. О понятии «теоретическая социология» // Социологический журнал. 1997, №1/2. - С. 5 - 38.

170. Фрейд 3. Избранное. Книга 1. - М.: Изд-во «Московский рабочий», 1990. - 160с.

171. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/ Под ред. В.Л.Иноземцева.- М.: Academia, 1999.-е. 123-163

172. Фуко М. Археология знания. Пер. с фр. К.: Ника - Центр, 1996. - 208 с.

173. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. -М.: Касталь, 1996.-448 с.

174. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб, 1997. — 576с.

175. Хайдеггер М. Время и бытие. Пер. с нем. М.: Республика, 1993. - 447 с.

176. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Margenem, 1992. - 452с.

177. Хейдметс М.Э. Социально-психологические факторы формирования пространственной структуры жилой среды. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. психолог. Наук. М., 1989. - 18с.

178. Хрестоматия по телесно-ориентированной психотерапии и психотехнике. М., 1992.-110с.

179. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). СПб: Питер Пресс, 1997. - 608 с.

180. Чаттопадхьяя Д. Живое и мертвое в индийской философии.- М.: Прогресс, 1981.-416с.

181. Смирнова Е.Р., Шапкина Н.В. Человек в контексте культуры. Введение в социокультурную антропологию. — Саратов: Сарат.гос. техн. ун-т, 1997. -79 с.

182. Черников В.Г. Общественное пространство. Воронеж, 1984. - 195с.

183. Черноушек М. Психология жизненной среды. Пер. с чеш И.И. Попа. М.: Мысль, 1989. - 174 с.

184. Черняева Т.Н. Глобализация, туризм и профессиональное образование// Актуальные вопросы подготовки кадров для туристического бизнеса/ Под ред. Т.И.Черняевой. Саратов: Изд-во Латанова, 2001, с.3-12.

185. Черняева Т.Н., Петухова Е.В. Оценка качества гостиничных услуг// Личность в профессии /Под ред. Л.Г.Пугачевой.-Саратов: Стило, 2001, с.45-54.

186. Черняева Т.И. Туризм в перспективе городского развития// Развитие туризма: этнические связи Германии и Саратовской области / Под ред С.Р.Ахмерова.-Саратов:ПАГС,2001, с. 34-48.

187. Черняева Т.И. Жизненное пространство личности и досуговая активность// Личность в пространстве России/ Под ред. В.Б.Устьянцева, В.Б.Самсонова-Саратов: Приволжское нижное изд-во, 2000, с. 115-124.

188. Черняева Т.И., Елаева З.Ю. Экологичность сознания как характеристика человеческой жизни// Материалы IX- х Страховских чтений. — Саратов: Изд-во Саратовского Педагогического института,2000, с. 163-169.

189. Черняева Т.И., Герасимова Е.Ю. Аутизм: особенности социального конструирования и пути социальной поддержки аутичных детей и их семей. — Саратов: Сарат.гос.техн. ун-т, 1999.- 62 с.

190. Черняева Т.И. Туризм и окружающая среда: пространство взаимодействия// Перспективы развития туристских ресурсов Саратовской области./ Под ред.С.Р.Ахмерова Саратов: Изд-во ИППОЛиТ, 1999, с. 152-162.

191. Черняева Т.И., Григориадис Г.А. Социальные механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде // Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики. -Саратов: СГТУ, 1998. С. 101 - 103.

192. Черняева Т.И. Социокультурный контекст социальной политики: перспектива нетипичности // Политическая культура в современной России: региональные, национальные и международные перспективы. Самара: Информационное агентство США, 1997, с. 30 - 44.

193. Чураков А.Н. Анализ социальных сетей // Социс,2001,№1, с. 109-121.

194. Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра.- M:Socio Logos, 1997.-317с.

195. Шибутани Т. Социальная психология. М.: Феникс, 1998. - 544 с.

196. Шматко Н. А., Качанов Ю. Л. Территориальная идентичность как предмет социологического исследования // Социологические исследования. 1998, №4.-С. 94-98.

197. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988, № 2.-С. 129 - 137.

198. Эко У. Отсутствующая структура. М: ТОО ТК «Петрополис», 1998. — 432 с.

199. Эриксон Э. Детство и общество.- СПб.: Ленато, ACT, Фонд «Университетская книга», 1996. 592 с.

200. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис.- М.: «Прогресс», 1996. 344с.

201. Эстрейя М., Луис Э. Структура и уровни взаимосвязи биологического и социального в понимании человека. Автореф. М., 1986. - 18 с.

202. Ядов В.А. Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический журнал. 1994. - №1. - С. 35 - 52.

203. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности.- М.: «Добросвет», 1999.-596 с.

204. Яковлев JI.C. Инвайронментальные механизмы социализации: структура-ция жизненных пространств. / Под редакцией В.Н. Ярской. — Саратов: СГУ, 1997. 148 с.

205. Ярская В.Н. Время в эволюции культуры: Философские очерки. / Под ред. А. Г. Спиркина. Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 1989. - 152 с.

206. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов, 1997.-272 с.

207. Ярская-Смирнова Е.Р. Спациальное и темпоральное измерение нетипичности /Пространство и время в современной социологической теории/ под ред. Ю.Л.Качанова.- М.: Изд-во «Институт социологии РАН»,2000,с. 128145

208. Ames R. Т. The Meaning of Body in Classical Chinese Thought // Intern. Philos. Quart. Bronx, 1984. Vol. 24, pp. 93-105.

209. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origins and Spread of Nationalism.-New York: Verso, 1991.- 276 p.

210. Augé M. Non-Places.- London: Verso, 1995.-196 p.

211. Baym N.K. The emergence of community in computer-mediated communication/ In: S.G. Jones (ed.). CyberSociety: Computer-Mediated Communication and Community.-Thousand Oaks, С A: Sage, 1995, pp. 134-163.

212. Becker G.S. A Theory of the Allocation of Time// The Economic Journal, 1965,Vol. 75, pp. 493-517.

213. Becker G.S. A Treatise on the Family. Enlarged Edition.- Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1991-386 p.

214. Berleant A.,The aesthetics of environment .-Philadelphia: Temple University Press, 1992.-314 p.

215. Blekesaune M. Working conditions and time use //Paper Presented at the IATUR-Conference Time Use 2001: Statistics Norway, Oslo: October 3-5, 2001, available: www.Tatur.Qrg

216. Berzonsky, M. D. Self-Construction over the Life Span: A Process Perspective on Identity Formation/ In G. J. Neimeyer & R. A. Neimeyer (Eds.), Advances in Personal Construct Theory.- Greenwich, CT: JAI, 1990. Vol. 1, pp. 155-186.

217. Bodies of Nature/ Ed.by P. Macnaghten, J. Urry.-Thousand Oaks, London: Sage,2001.-208 p.

218. Bosma, H. A.Identity in Adolescence: Managing Commitments/ In G. R. Adams, T. P. Gullotta, & R. Montemayor (Eds.). Adolescent Identity Formation: Advances in Adolescent Development.-Newbury Park, CA: Sage. 1992,pp. 91— 121.

219. Brison, S. J.Outliving Oneself: Trauma, Memory, and Personal Identity/ In D. T. Meyers (Ed.). Feminists Rethink the Self.-Boulder, CO: Westview, 1997, pp. 12-39).

220. Brooks L. J. and Bowker G. Playing at work: Understanding the Future of Work Practices at the Institute for the Future//Global Society,2001, Vol. 5, No. 1, pp. 109-136.

221. Bourdieu P. Distinction. A Social Critique of the Judgment of Taste.-London: Routledge, 1999.-613 pp.

222. Brueggemann W. The Land: Place as Gift, Promise and Challenge in Biblical Faith .-Philadelphia: Fortress, 1977.- 426 p.

223. Butler J.Gender Trouble: Feminism and the Subversion of Identity.- New York: Routledge, 1990.-196 p.

224. Caldwell J. Introduction: Cultural Studies and the Global Political Economies of Television and Digital //Emergences, 2001, Vol. 11, No 1, pp.5-11

225. Caldwell J. Critical Industrial Practice: Producers as Audiences, Branding as Therapy, and the Migratory Patterns of Industrial Texts// Television and New Media, 2002,No.l, pp.56-79.

226. Canter D. Putting Situations in Their Place: Foundations for a Bridge Between Social and Environmental Psychology // Furnham A. (Ed.). Social Behavior in Context.- London: Allyn and Bacon, 1986, pp.39 208.

227. Canter D. The Psychology of Place.-London: The Architectural Press, 1977.316 p.

228. Carlstein T. Time Resources,Society and Ecology. On the Capacity for Human Interaction in Space and Time.- London: George Allen & Unwin,1988, pp.39-52.

229. De Certeau M. How is Christianity Thinkable Today? // The Postmodern God /Ed. By Graham Ward .-Oxford: Blackwell, 1997, pp. 132-159.

230. Chodorow N. The Reproduction of Mothering: Psychoanalysis and the Sociology of Gender.- Berkeley: University Of California Press, 1978.-248p.

231. Costa M. D. Women and the Subversion of the Community/ In M. D. Costa & S. James (Eds.). The Power of Women and the Subversion of the Community.-Montpelier, England: Falling Wall, 1972,pp. 19-54

232. Cote J. Foundations of a Psychoanalytic Social Psychology: Neo-Eriksonian Propositions Regarding the Relationship Between Psychic Structure and Cultural Institutions//Developmental Review, 1993, No.13, pp.31-53.

233. Cote J. Arrested Adulthood: The Changing Nature of Maturity and Identity. New York: New York University Press,2000.-378 p.

234. Cote J. and Allahar A. Generation on Hold: Coming of Age in the Late Twentieth Century.-New York: New York University Press, 1996.- 405 p.

235. Dieberger A. Social Connotations of Space in the Design for Virtual Communities and Social Navigation/ In: A.J.Munro, K. Hook And D. Benyon (Eds.). Social Navigation of Information Space.- London: Springer, 1999, pp.35-54.

236. Deibert R. J. Parchment, Printing, and Hypermedia: Communication in World Order Transformation. New York: Columbia University Press, 1997, p. 181.

237. Divided Cities. New York And London in the Contemporary World. Ed.By S. S. Fainstein, I.Gordon,& M. Harloe.- Oxford:Blackwell,1995.- 293 p.

238. Dodgshon R.A. Society in Time and Space. A Geographical Perspective on Change.- Cambridge: Cambridge University Press, 1998.-232 p.

239. Drucker P.F. The Age of Discontinuity. I to Our Changing Society.- New Brunswick-London, 1994.- 264 pp.

240. Eisenstadt at al. Modes of Structural Differentiation, Elite Structure, and Cultural Visions// Differentiation Theory and Social Change. Comparative and Historical Perspectives/ Ed. By J.C.Alexander and P. Colomy.- NY: Columbia Press, 1990, pp. 19-51.

241. Elkins D.J.Globalization, Telecommunication, and Virtual Ethnic Communities // International Political Science Review, 1997, Vol. 18, No. 2, p. 142.

242. Furnham A., Argule M. Introduction // The Psychology of Social Situations. — Oxford Etc., 1984, pp.1-16.

243. Galani-Moutafi V. The Self and The Other: Traveler, Ethnographer, Tourist // Annals of Tourism Research, 2000, Vol. 27, No. 1, pp. 203 224.

244. Gassler R.S. Globalisation and the Information Economy//Global Society, 2002, Vol. 15, No. 1,pp.111 -118.

245. Geertz C. The Interpretation of Cultures.-New York: Basic Books, 1973.- 268p.

246. Gershuny J. Changing Times: The Social Economics of Post-Industrial Societies. A Report to the Joseph Rownthree Memorial Trust. University of Bath, 1988.-264p.

247. Gilligan C. In a different voice: psychological theory and women's development.- Cambridge, MA: Harvard University Press, 1982.- 162 p.

248. Graham E. from space to woman-space / Feminist Theology, 1995, No.9, pp.11-34.

249. Gurevich A. J. Categories of Medieval Culture .-London: Routledge & Kegan Paul, 1985.-415 p.

250. Hagerstrand T. Space, time and human conditions.- London, New York: Prentice Hall International, 1975.-348 p.

251. Hartsock N.C.M. The feminist standpoint: developing the ground for a specifically feminist historical materialism/ In S. Harding & M. B. Hintikka (Eds.) Discovering Reality.- Boston: Reidel, 1983, pp. 283-310.

252. Hartsock N.C.M. The feminist standpoint revisited/ In N.C.M. Hartsock (Ed.) The feminist standpoint revisited and other essays.-Boulder, CO: Westview, 1998, pp. 227-248

253. Harvey D. The condition of postmodernity: an enquiry into the origins of cultural change.- Oxford: Blackwell, 1989.- 268 p.

254. Haywood L., Kew F., Bramham P., Spink J., Capenerhurst J., Henry I. Understanding Leisure.- Cheltenham: Stanley Thornes (Publishers) Ltd, 1995.- 272 pp.

255. Hetherington K. & Rolland M. Ideas of Difference: Social Spaces and the Labour of Division. Sociological Review Monograph.- Oxford: Blackwell, 1997.320 p.

256. Hofstede G. Culture's Consequences. International Differences in Work-Related Values.-London: SAGE Publications, 1980.-482 p.

257. Jones S.G. Understanding community in the information age/In: Jones S.G.(ed.). Cybersociety: Computer-Mediated Communication and Community.-Thousand Oaks, CA: Sage, 1995, pp. 10-35.

258. Jordan J. V., Kaplan A. G., Miller J. B., Stiver I. P, & Surrey J. L.Women's Growth in Connection: Writings from the Stone Center.- New York: Guilford, 1991.-177 p.

259. King R. Emancipating Space: Geography, Architecture, and Urban Design.-New York : Guilford publications, 1996.-300 p.

260. Knoke W.Bold New World: The Essential Road Map of the Twenty- First Century.-New York: Charles Scribner's Sons, 1992,- 31 Op.

261. Kroger J. Identity Development: Adolescence Through Adulthood. Thousand Oaks, CA: Sage, 2000.-376p.

262. Kvale S. Introduction: From the Archaeology of the Psyche to the Architecture of Cultural Landscapes/ In S. Kvale (Ed.). Psychology and Postmodernism.-London: Sage, 1992, pp. 1-16

263. Lakoff G. and Johnson M. Metaphors We Live By.-Chicago: University of Chicago Press, 1981.- 432 p.

264. Lane B. Review of Simon Schama's Landscape And Memory /Christian Spirituality Bulletin, 1996, Vol.4, No.l, pp.30-43.

265. Lane B. Galesville and Sinai: The Researcher as Participant in the Study of Spirituality and Sacred Space/Christian Spirituality Bulletin, 1994, Vol.2, No.2, pp. 15-29.

266. Lash S., Urry J. Economies of sign and space.- Thousand Oaks, London: Sage, 1993.-368 p.

267. La Gory M., Pipkin J. Urban Social Space.-Belmont: Wadsworth Publising Company, 1981.-356 p.

268. Lefebvre H. The Production of Space.-London: Basil Blackwell,1991.-436 p.

269. Lindenberg S. and Frey S. Alternatives, Frames, and Relative Prices: A Broader View of Rational Choice Theory// Acta Sociologica, 1993. Vol.36, No.3, pp.191204.

270. MacCannell D. The Tourist.- New York: Schocken, 1999.-256 p.

271. MacCannell D. Staged authenticity: Arrangements of social space in tourist settings //American Journal of Sociology, 1973, vol.79, No.3, pp. 589-603

272. Macnaghten P., Urry J. Contested Nature.-Thousand Oaks, London: Sage,1998.-320 p.

273. Marcia J. E. The empirical study of ego identity/ In H. A. Bosma, T. L. G. Graafsma, H. D. Grotevant, & D. J. deLevita (Eds.), Identity and development: An interdisciplinary approach.- Thousand Oaks, CA: Sage,2000, pp. 67-80.

274. Mills K. Human Rights in the Emerging Global Order: A New Sovereignty? -London: Macmillan, 1998.- 253 p.

275. Mills K. Cybernations: identity, self-determination, democracy and the ''Internet Effect" in the Emerging Information Order // Global Society, 2002,Vol. 16, No.l, p. 69-87.

276. Morley D. and Robins K. Spaces of identity. Global media, electronic landscapes and cultural boundaries.- London And New York: Routledge, 1995.-257 pp.

277. Park R. Society. Collective. Behavior. Glencoe (III), 1955.-291p.

278. Park R.E., Burgess E.W. Introduction to the Science of Sociology.-342p.

279. Parker S. The future of work and leisure. -London: Macgibbon & Kee, 1971.287 p.

280. Parker S. Leisure and Work. Series: Leisure and Recreation Studies.- London: Allen & Unwin, 1983, No 2.- 312p.

281. Peters H.E. An Economic Approach to the Study of Child Weil-Being: Gary Becker on Altruism and Household Production// Journal of Family Issues, Vol.16, No.5, 1995, pp. 587-608.

282. Porat M.U. The Information Economy: Definition and Measurement.- Washington: US Dept of Commerce, 1977.- 368p.

283. Recreation and Leisure: Issues in an Era of Change/ Ed. By T.L.Goodale and P.A.Witt.- Pennsylvania: Venture Publishing, 1990.- 394 pp.

284. Reynolds R.P. Leisure Services and Social Control// Recreation and Leisure: Issues in an Era of Change/ Ed. By T.L.Goodale and P.A.Witt.- Pennsylvania: Venture Publishing, 1990.- pp.246-259.

285. Rheingold H. The Virtual Community: Homesteading on the Electronic Frontier <http://www.rheingold.com/vc/book/Lhtml> .

286. Rothkopf D. J. Cyberpolitik: The Changing Nature of Power in the Information Age /Journal of International Affairs, 1998, Vol. 51 (Spring), pp. 350-368.

287. Schama S. Landscape and Memory.-London: HarperCollins, 1995.- 288p.

288. Shapiro A.L. The Control Revolution: How the Internet is Putting Individuals in Charge and Changing the World.- New York: Public Affairs, 1999, pp. 116- 120.

289. Shaw S.M. The Meaning of Leisure in Everyday Life// Leisure Sciences, Vol.7,No.l, 1985, pp. 1-24.

290. Schwartz S.J. The evolution of Eriksonian and neo-Eriksonian theory and research: A review and integration// Identity: An International Journal of Theory and Reasearch, 2001, No.l, pp.7-58.

291. Siegenthaler K.L. and Vaughan J. Older Woman in Retirement Communities: Perceptions of Recreation and Leisure// Leisure Sciences, 1998, Vol.20, No.2, pp.53-66.

292. Smith M. Repetition and Difference: Lefebvre, Le Corbusier and Modernity's (Im)Moral Landscape // Ethics, Place and Environment, 2001, Vol. 4, No. 1, pp. 31-44

293. Sorell G.T., Montgomery M.J. Feminist Perspectives On Erikson's Theory: Their Relevance for Contemporary Identity Development Research// Identity: an International Journal of Theory and Research, 2001, Vol.1, No.2, pp.97-128

294. Stebbins R. A. A Theory of the Definition of the Situation // The Psychology of Social Situations. Oxford: Pergamon, 1981, pp.283-304.

295. Stewart R.S., Nicholls R. Virtual worlds, travel, and the picturesque garden //Philosophy and geography, 2002, vol. 5, No. 1, pp.83-99

296. Stolfi F. and Sussman G. Telecommunications and Transnationalism: The Polarization of Social Space//The Information Society, 2001, No.l7,pp. 49-62.

297. Synott A. The Body Social: Symbolism, Self and Society. N.Y.: Hampon Roads Publishing Company , 1993, pp. 74 - 83.

298. Terner B. The body and society Explorations in social theory. Oxford, 1996.-345p.3 lO.Tilley C. Metaphor and Material Culture.-Oxford: Blackwell, 1999.- 368p.31 l.Thomas J. Time, Culture and Identity.-London: Routledge, 1999.- 287 p.

299. Torkildsen G. Leisure and Recreation Management.- London, New York,1999.-570 p.

300. Urry J. The tourist gaze.2-nd ed.- London: Sage, 2002.-184 p.

301. Uriy J. Globalising the Tourist Gaze, published by the Department of Sociology, Lancaster University at: http://www.comp.lancs.ac.uk/sociology /soc079iu.html

302. Urry J. Mobile Cultures, published by the Department of Sociology, Lancaster University at: http://www.comp.lancs.ac.uk/sociology/soc030iu.html

303. Urry J. Time, Complexity and the Global, published by the Department of Sociology, Lancaster University at: http://www.comp.lancs.ac.uk/ sociology/ soc056ju.html

304. Urry J. Topology and the name of complexity, published by the Department of Sociology, Lancaster University at: http://www.comp.lanes. ac.uk/sociology/soc032ju.html

305. Weis K. Cults and Bodies: On the cultivation and use of the body in religion, sport and society // International Sociology of Sport: Contemporary Issues . Ed. By K.H.Bette and A. Rutten.- Stuttgart: Verlag Stephanie Nag Schmid,1995, pp. 303-321.

306. Wellman B. and Gulia M. Virtual communities as communities: Net surfers don't ride alone/ In: M. A. Smith and P. Kollock (eds.) Communities in cyberspace.-London: Routledge, 1999, pp. 167-194.

307. Winterson J. Written on the body.-New York: Vintage, 1999.-41 Op.

308. Wriston W. B. The twilight of sovereignty: How the information revolution is transforming our world.- New York: Charles Scribner's Sons, 1992- 420 p.

309. Yeatman, A. A feminist theory of social differentiation/ In L. J. Nicholson (Ed.), Feminism/postmodernism.- New York: Routledge, 1990, pp. 281-299.

310. Young M. and Willmott P. The symmetrical family: A study of work and leisure in the London region.-London: Harmondsworth :Penguin Books, 1975.- 268 pp.