автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Архитектура в сознании тоталитарной эпохи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архитектура в сознании тоталитарной эпохи"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Николаева Жанна Викторовна

АРХИТЕКТУРА В СОЗНАНИИ ТОТАЛИТАРНОЙ ЭПОХИ

Специальность: 24.00.01 — Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2006

Диссертация выполнена на кафедре философии культуры н культурологии философского факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета.

Научный руководитель:

доктор философских наук

профессор Солонин Юрий Никифорович

Официальные оппоненты: - доктор философских наук Селиванов Валерии

Владимирович

Диссертационного совета Д.212.232.11 по загните диссертации на соискание ученой степени доктора наук при Сан кт- Петербурге ком Государственном Университете по адресу: 199034. Санкт-Петербург. Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд. 150.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке имени Л.М.Горького Санкт-Петербургского Государственного Университета.

кандидат философских наук Филичева Надежда Викторовна

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный

академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина.

Зашита состоится

заседании

Ученый секретарь Диссертационного совета доктор философских наук, профессор

Соколов Е.Г.

Обшаи характеристика диссертации.

Актуальность темы исследования. Значение идеологического фактора » жизни современного общества - постоянно растущая тенденция. Рас суждения о дендеологизацни. о «конце идеологии», не раз проявлявшиеся па протяжении XX иска, всякий раз оказывались иллюзиями. Они строились на предпосылках, что идеологии несовместимы с рациональной организацией общества, которое в условиях технократизац11и жизни, увеличивающейся зависимости культуры от технических средств обеспечения жизнедеятельности все более тяготеет к научным способам своей организации: что идеологии, как формы сознания соответствовавшие социальным стадиям уже оставленным позади носителями мышления постиндустриальных н информационных обществ, выражали иллюзорные ожидания и представления несовместимые с эрой компьютерного управления социальными процессами; наконец, теоретики, предсказывавшие «конец века идеологий», сами нередко находились в заблуждении, принимая структурные изменения в идеологических процессах за само упразднение идеологии.

Действительно, наиболее изученными и эмпирически фиксируемыми были идеологические процессы в обществах XIX - начала XX веков с четко структурированными социальными отношениями, с хорошо выраженными социальными порядками, позволявшими выделять классовые конструкции и соответствующие им политические и иные организации. Они выступали как интеллектуальные построения более или менее маркирующие социальные структуры: определяли их социальные и исторические стратегии, комплексы свойственных им ценностей, характер желаемых классами политических и социальных систем и т.д. Идеологии четко отличали себя от науки, в том числе социальных теорий, даже в том случае, когда строили различные проекты взаимозависимостей и соподчинения. В мире символических форм, как правило, существовало расширительное определение идеологии как всей сферы духовной жизни общества. Но такое толкование оказывалось неконструктивным, и идеологию выделяли в особую сферу коллективного (общественного) сознания, несущую на себе выражение социальных интересов, предпочтений, политической прагматики и ориентирующих общественно-исторических конструктов. При таком понимании идеологии сферами духовного признавались религия, художественно-эстетическое сознание, наука и др., хотя нередко им и приписывались идеологические функции. Тем не менее, преобладало

понимание четкой разграниченности духовной жнзнн общества по ясным критериям к принципам ее демаркации.

Существенно ситуация стала меняться в 20-е - 30-е годы прошлого века. Именно к этому периоду опюеятся два весьма важных фактора социально-политического содержания. Во-первых, стало ясно фиксироваться, что общество имеет тенденцию перехода от классово-организованного к массовому. Его отличительными свойствами были развитие вертикальной мобильности и повышенная динамика социальных изменений, размывших классическую классовую стратификацию. Впервые информационные процессы на основе демократизации образования, доступности информации, свободы слова, приобрели массовый характер. Возникли представления о массовом обществе, массовой культуре (культуре толпы),' массовой психологии, универсальных ценностях, массовой информации, в основе которых лежало массовое производство, создавшее предпосылки массового потребления. Философы и культурологи, например, Г. Ле Бон, X. Ортега-и-Г'ассет, О. Шпенглер, Г. Лукач. В. Беньямин, и многие другие, описали процессы «омассовлеиня» и те последствия для культуры и человека, которые они вызывали. Одним из них было размывание границ между компактными системами политических идеологий, расширения сферы идеологического, использование в идеологических функциях тех духовных явлений, которым они были несвойственны. Появился особый тип с социолог! г чес кой пропаганды», возникли представления о симулякрах и субстнтутивных идеологиях, то есть таких духовно-символических образованиях, которым вменялась идеологическая функция. Чаще всего ими становились наука и искусство. Во-вторых, в мире стали формироваться особые порядки политической организации, получившей название «тоталитаризм», для которой характерен такой способ построения общества, когда от глубинных процессов индивидуальной жизни человека до высших форм социально-политической организации все подчиняется единому принципу и универсальному контролю. Носителем этого принципа и контроля выступает государство, важнейшим орудием власти которого становится идеология. Идеологии тоталитарных обществ стремились установить контроль над всеми формами умственной и творческой жизни общества, насаждать приоритетные ценности и регламентировать художественную жизнь, литературу, верования, и убеждения, мир совести человека.

С' :>Tofi ислыо идеологии тоталитарных обществ использовали те сферы культуры. которые хотя формально были от них независимы, но имели тенденцию к изменению в содержании. Со всей очевидностью проявлялся процесс активного включения искусства в политическую жизнь общества и, как следствие, упразднение его автономии, вымывание собственно эстетического и замена его политическими контекстами, пусть и в эстетической символизации. То есть .тоталитарпзация общества вела к появлению фиктивных символических структур, насыщенным политико-идеологическими установками. Перечисленные тенденции еще явно недостаточно изучены, особенно судьба искусства в тоталитарной социальной структуре. Доминируют стереотипы, а не существенные наблюдения.*

Философским и культурологическим рассмотрением .указанных проблем в России занимались Э.Я. Баталов. Л.М. Баткин, АА. Галкин. Н.В. Голик. Ю.Н. Давыдов. Г.Г. Дилегенский, К.М. Долгов, М.С. Каган. Ю.М. Каграманов, Л.Н. Коган, Б.В. Марков, М.К. Мамардашвили. Е.А. Мамчур, С.Ю. Маслов, Ю.В. Перов, К.С. Пигров, Ю.Н. Солонин. Э.П. Юровская и другие ученые. Но интерес культурологии и социальной философии к парадоксам искусства тоталитарных периодов в истории, только-только начинает набирать силу.

Рассмотренные в диссертации аспекты архитектурного творчества касаются различных дисциплин, но все они имеют одну важную общую проблематику, для которой не существует на данном этапе другой пауки, кроме философии культуры, способной дать обобщенный анализ парадигмы власть-искусство, на примере единства архитектуроведения, философии» культурологии и семиотики. Известный искусствовед Д. Сарабьянов отмечал, что современное искусствознание нуждается в подобных «стимуляторах» в виде применения философского метода, «для решения конкретных нетори ко- художественных проблем».1 '

Степень разработанности. проблемы. Степень научной разработанности темы диссертации не может быть признана вполне удовлетворительной. Здесь имеется некоторая диспропорция. С , одной стороны, хорошо освещены и проработаны общие механизмы функционирования идеологий, как в демократических, так к в тоталитарных структурах. Мы обращаем внимание на работы представителей франкфуртской философской школы: В. Беньямина, Т. Адорно. Г. Маркузе, М. Хоркхаймера; социальных психологов В. Райха, Ж. Лакана,

1 Сарабьянов Д. Послесловие к: Г.И. Ремнн. Очерки по философии архитектурной формы. М„ 20Q2, с. 140

5 ' :

Ж, Багаи: со ш юл огон Р. Дарен до рфа, К, Маигейма. II. Элиаса. Э. Шпрангера, Д. Белла, К). Хабермаса; философов и культуролога« К. Ясперец, Ж. Делеза, Ж. Дсррила. П. Рикера, М. Фуко, Ж. Б одр» яра, X. Ареидт. Г. Кайзерлинга, Т. Лессинга. П. Мнлза, И. Бергена. Б. Рас сел а. Э. Фромма, И.С. Кона. В.А. .Ядова, А. Ф. Лосев;!. Д.С. Лихачева, А.Я. Гуреннча. М.М. Бахтина, 13яч. Вс. Иванова и многих других.

Однако и в этих роботах, на наш взгляд, очевидна недостаточная разработка конкретных механизмов «идеолотческой п рагмати зацнн» неидеологических сфер обшсствснной жизни и области эстетического. Следует также обратить внимание на то, что указанные процессы недостаточно выявлены и описаны применительно к отдельным сферам искусства, например, кино, театру, музыке, живописи, архитектуре. Сфера искусства становится первой, куда интенсивно внедряются идеологические установки тоталитарных режимов. Существует огромное количество описаний этого внедрения, хотя и фиксирующих важные аспекты, но лишенных возможности или намерения углубиться в механизмы этого проникновения, в механизмы сращивания эстетического и политического начал. Именно на последнее и нацелено данное научное исследование, сосредоточенное на аспектах архитектурной теории н практики в условиях тоталитарных режимов.

Современная культурологическая наука утверждает. что «многие фундаментальные выводы истории невозможны без учета процессов, происходящих в сфере культуры»". Данное исследование рассматривается нами как попытка изучения культурных, социальных и исторических аспектов сознания масс и отдельных представителей тоталитарных обществ через призму восприятия ими архитектурных процессов.

Противоречивость эстетической мысли XX века не могла не соответствовать противоречивости убеждений творческой элиты, в частности архитекторов. Это было время многочисленных теоретических и практических поисков, цель которых состояла в разработке теории организации пространства путем подчинения его «художественной воле». Диалектическое противоречие объединения рациональной задачи с нерациональной идеей не только отразило веяние времени, но и выявило основное концептуальное ядро искусства, основанное на идее «сознательного» отражения сложности и многогранности жизни (Ле Корбюзье и др.).

1 Солонин Ю.Н. Культурология и философия истории. // Культорология. Под ред. Солонина Ю.Н. и Кагана М.С.. 2004, с. 48

1 (ачало пристального изучения философских п культурных асиекто» психологии массового восприятия тоталитарной архитектуры связано с появлением большого количества исследования в области социологии и политологии'1. Многие искусствоведы сегодня рассматривают архитектуру данною периода и как «единый организм» связанным временем строительства, и как собранно различных тенденции и уровней качества проектов, что кажется нам научно-обоснованным. Можно привести позицию искусствоведа Г. Ревзина, состоящую . в том. что «...есть глобалнтст стиля. D рамках формальной школы стиль мастера есть частный случай стиля школы, который есть частный случай стиля страны, который есть частный случай стиля эпохи».4 13 настоящее время ряд специалистов (архитекторы, искусствоведы и киноведы) склоняется к мысли, что тоталитаризм не всегда являлся для некоторых видов искусства «тормозящим»» или блокирующим волю и фантазию художника фактором'. Практически не изучены вопросы, касающиеся собственно социальной позиции художника - участника программного строительства. Me вызывает сомнения тот факт, что архитекторы, художники и другие представители творческой элиты, как правило, отдавали себе отчет в том. каковой является политическая система, выступавшая в роли заказчика. Существуют и отдельные мнения, что во многом система не только опиралась на их интеллектуальную поддержку, но также и «подпитывалась» и даже «генерировалась» их яркими художественными идеями. Примером являются судьбы в Германии таких деятелей искусства как поэта Г. Бснпа, кинорежиссера J1. Риффеншталь. дирижера Г. фон Караян. Р. Штразе и др.; « России таких деятелей культуры и искусства, как Д. Толстой. Д. Ветров. Л. Довженко. С. Эйзенштейн, Г. Александрой. К. Малевич. В. Мухина. Л. Щусев, В. Щуко и многих других, в Италии - представителей политической и культурной элиты нации - короля Виктора-Эммануила [II, графа Г.Чиано. литераторов Дж. Джентиле. Г. д'Лннунцио и Э. Паунд, художников Т. Маринетти, У. Боччони, К. Kappa. Р. Гуттузо. Дж. Де Кирико и др. Это сотрудничество, с одной стороны, обеспечивало власти единение с народом -искусство всех тоталитарных обществ было объявлено «более народным»», чем предыдущее, буржуазное. С другой стороны, участие в создании «новой культуры» (и

1 См.: Полис р К. Открытое общество и его враг«. Т.1, 2, М„ (992; Mum ford L. Ulopia; The City end

Masliine. Deadalus. Bosion, 1965. № I; Ьеньямпн В. Произведение искусства в эпоху его технической

воспроизводимости. М„ 1992; AremJi H. Brzczinski Z. The Totalitarian Mind, N.-Y. 1955;Ортега-и-Г"ассет. X. Восстание масс. M.. 2003; Выготский Д.С. Психология искусства. М.. 1968 и пр.

4 PeeitiH Г.И. Очерки по философии архитектурной формы, М., 2002. с, 15

и особенности архитектуры) било любимым «занятием», как структур власти в целом, так и лично диктаторов п Италии, ССС1\ Германии. Испании. Португалии.

Влияние тоталитарного правления и идеологии на архитектуру и строительство традиционно оценивалось также как и их значение для социума в целом, без углубленного изучения конкретных примеров. Поэтому вопросы источниковедения и методологии изучения именно архитектуры и строительства, а не общие вопросы, касающиеся развития искусства в тоталитарных обществах, кажутся нам наиболее перспективными в изучении.

Философская терминология, касающаяся архитектурно-художествен пых процессов XX века, еше ие установилась в российской науке, хотя и делаются попытки ввести в научный оборот элементы принятые в других дисциплинах и в публицистике, а также разработать собственные формулировки. В процессе работы над диссертацией становилось все более очевидно, что полный и четкий терминологический аппарат, применимый к любому творчеству в социальных контекстах, возникает на базе неточных метафорических. выражении или заимствований. Приведем один пример. В итальянских исследованиях часто употребляется словосочетание «фашистский город». Для постсоветской публики это выражение не означает ничего конкретного. Дчя понимания европейской публики оно вполне достаточно. Во-первых, никогда не возникает двойственного отношения к слову «фашистский», и очевидно, что речь идет о градостроительных процессах исключительно Италии. Специалистам также очевидно, что слово «город» здесь важнейшее, так как период фашизма в Италии - был очень продуктивен с точки зрения разработки и решения глобальных проблем урбаннсгики. В подобном положении в международном дисциплинарном языке может оказаться такое выражение как «сталинская архитектура», из-за чего мы старались избегать его использования.

Методология исследования строится на использовании системного полхода, увязывающего взаимодействия функционально близких символических систем и предполагающего философский герменевтический анализ их смысловых структур. Определенное значение имеет опыт социалыю-психологнческой интерпретации эстетических и политических установок основных теоретиков зрхитсктурмо-художественных систем, ставших предметом исследования. Феноменологический метод, который учтен в работе, рассматривает процесс проектирования

материального объекта архитектуры, как наложение аналогии, предначертанных » структуре сознания на «экзистенциальное пространство», ощущение которого основано на устойчивых схемах сознания.

Данное исследование носит комплексный характер, В ходе работы диссертант опирался на труды отечественных и зарубежных специалистов, посвященных как теории архитектурной формы, так и развитию искусства и архитектуры в 1920-е-1940-е годы. При этом для постановки проблемы и ее решения за основные были взяты исследования в области философии, культурологи, психологии и социологии, а также выступления самих архитекторов-участников событий.

Цель и задачи исследования. Содержание диссертации ориентировано на изучение социально-детерминированной природы архитектурной практики и ее теории в эпоху, когда в общественной жизни доминирует т.н. «тоталитарное сознание». Настоящее исследование ставит своей целью дать характеристику «тоталитарной архитектуре» как социокультурному явлению, где особое внимание уделено анализу феномена архитектуры как особого бытия культуры и аспектам сознания масс, идеологов культуры и архитектурно-художественной элиты.

Достижение цели потребовало решения следующих исследовательских задач: а) исследования процесса формирования «официальных» стилей архитектуры тоталитарных обществ с использованием конкретных символико-контестуальных приемов от теоретической полемики, до конкретных указаний на элементы его составляющие, б) изучения научной концепции взаимосвязи политики и идеологии {в лице тоталитарной власти) с архитектурным творчеством, в) оценки возможности философско-культурного рассмотрения проблем искусства в целом, г) изучения конкретно-исторических механизмов сочетания идеолого-эстетического комплекса с реальной архитектурной практикой в ряде стран-носителей тоталитарных режимов: Италия. Германия, СССР.

Для решения поставленных задач в диссертации проводится оценка фактического научного материала накопленного в трех странах Европы за весь тоталитарный период; рассматриваются наиболее значимые сооружения и комплексы, а также связи между идеологией, политикой, сознанием масс и художникои, результаты деятельности архитекторов в разных странах; выявляются общие и характерные черты сооружений построенных в годы до второй мировой войны: показываются факторы, определившие развитие архитектуры в данный исторический период и

выявляется механизм взаимоотношений власть-архнтектура; ставится вопрос о сравнении путей развития архитектуры в обществах тоталитарных н демократических.

Считается, что общим для развития искусства в тоталитарных государствах является попытка выбора из всего многообразия тенденций, существующих в данный момент, одной, наиболее отвечающей' целям режима и объявление ее официальной, а также борьба со всеми остальными стилями и направлениями в искусстве. Мы ставим своей задачей проверить данный тезис, а также доказать на примере архитектуры, насколько узость и однозначность в решении подобных проблем прошлого может являться «тормозящей» для понимания проблем современности.

Сделав предметом исследования архитектурную практику и ее теорию в определенном сонно-политическом континууме, диссертант выделил в них ряд уровней: I) собственно эстетический пласт, 2) социалыю-детерминированные структуры. 3) политико-идеологический уровень, 4) уровень, формулирующий решение конкретных художественных задач, соответствующих времени, эпохе. Содержание диссертации ориентировано на изучение второго и третьего уровней, т.е. на изучение социально-дстерминированной природы архитектурной практики и ее теории в эпоху, когда в общественной жизни доминирует т.н. «тоталитарное сознание».

Ни основании проработанного материала в днссерташш устанавливается, что история архитектурной теории н практики зависит от динамики идейно-политического развития общества, а господствующим социальным принципам эпохи соответствуют поиски эстетики и формы в архитектуре. Выводы, сделанные в работе, позволяют говорить о сложной символической структуре, которой обладает архитектурная теория, позволяющая реализовывать социально-политические концепты идеологического влияния на общество. Архитектура, как никакая другая художественная практика, в силу своей социально-политической репрезентативности, насыщена идеологической символикой с ясно-выраженными политическими подтекстами. Это позволяет говорить об архитектуре, как о специальном виде (объекте) субститут» вной идеологии, о чем ярко свидетельствует практика тоталитарных архитектур, ставших предметом рассмотрения в лап ной работе. При тгом лнутреняяя структура архитектурной теории являет собой также диалектическое противоречие ее различных подсистем, жертвой которого нередко становится

эстетическая составляющая творчества. В работе также рассматривается специфика зависимости профессионального сообщества п архитектур! ю-художественных программ от социального заказа, а также формы реакции этого сообщества на политическую ситуацию эпохи. Для этого исследуется вопрос корреляции политического истеблишмента и архитектурно-художественной элиты в контексте соотнесения идеологических ориентации первого с эстетическими установками вторых, в результате чего складывается' художественно-политический комплекс (институт), определяющий архитектурную и другую художественную практику. В диссертации выносятся на защиту следующие положения: I) архитектура в «тоталитарную эпоху» представляет собой особое социокультурное явление

2) установки, которыми руководствуется художественное сознание в своей практике, структурно сложны и обладают известной многослойностью

3) из всех видов искусств, архитектура в наибольшей степени зависит от символико-идеологических установок в силу своей социально-политической репрезентативности

4) архитектура создает особое социально-политическое пространство. Одним из самых ярких проявлений искусства строить является идейно-политическая установка

5) в истории архитектуры просматривается определенная зависимость от политического заказа

6) тоталитарная власть нуждается в контроле над архитектурой для реализации своих целей

7) в силу своей социальной «открытости» архитектурное творчество наиболее эффективно в процессе приобщения масс к новой идеологии, новому быту и новой культуре

8) статус архитектора в тоталитарный исторический период находится на высочайшем уровне, выраженный в том, что архитектурное сообщество имеет возможность выражать собственную эстетическую позицию и доносить ее до «сознания» представителей власти м широких масс, в связи с чем максимально использует организационные и экономические возможности авторитарного правления для решения своих внутрикорпоративных (градостроительных, социальных, инженерных и технических) задач.

9) амгажироншжость архитектурной практики и теории полнтичсски-летермпнирошшнычи обществами оказывает со временем парализующее 'действие на разнптие ее эстетических прннннпов.

Источниковедческая база исследования базируется на а) рассмотрен! 1 и сооружений и проектов, созданных архитекторами Италии, СССР, Германии и других стран в периоде 1920-х по 1950-е годы, б) анализе текстов, посвященных культуре, архитектуре и обществоведению, в) анализе исторического развития архитектурной практики сотрудничества с авторитарными структурами. В диссертации использованы материалы из сочинений и воспоминаний архитекторов-участников событий, а также информация, почерпнутая из консультаций с современными архитекторами и теоретиками архитектуры. Приведен подробный анализ источников, включая также анализ работ по культурологии интересующего нас периода, не касающихся напрямую темы исследования, но необходимых для большего понимания ситуации развития общества и ментальности его представителей в период диктатур.

Практическая значимость диссертации. Содержащиеся в исследовании материалы расширяют научные представления об архитектуре тоталитарных обществ XX века. Полученные результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях по архитектуре рассматриваемого периода, а также в исследованиях по эстетике, социологии, культурологии и теории формообразования в архитектуре. Отдельные части работы содержат новый фактический и историографический материал, который можно использовать и при подготовке программ различных курсов для специальностей, «культурология», «история культуры» и др.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре философии культуры и культурологии философского ф-та СП б ГУ, одобрена и рекомендована к защите. Отдельные положения диссертации обсуждались на кафедре гуманитарных н философских наук Санкт-Петербургского академического института им. И.Е. Репина. По материалам диссертации были представлены доклады на семинары и международные конференции: «Топос Петербурга и проблема культурных контактов в Новое Время»: материалы международной научной конференции IX Лафонтеиовскио чтения, доклад: «Влияние культуры Италии на развитие архитектуры Петербурга в XVIII веке» {Санкт-Петербург, 2003); международную научную конференцию X лафонтсновские чтения «Политика и культура в эпоху

абсолютизма», доклад: «Теоретические аспекты проблемы взаимоотношений политики и архитектурного творчества в Новое Время» (Санкт-Петербург. 2004). Доклады опубликованы в виде тезисов или сообщении.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, приложении и альбома иллюстрации с пояснительными текстами. Общий объем текста - 130 машинописных страниц. Альбом состоит из 70 иллюстраций. В списке литературы приводятся около 200 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении лается обоснование актуальности темы, раскрывается степень ее научной разработки, определяются предмет, цели, задачи и хронологические рамки предмета исследования, изложены методологические основания диссертации, ее практическая значимость и научная новизна.

В первой главе «История и теория изучения вопроса» автором рассматриваются теоретические аспекты проблематики изучения архитектуры в тоталитарную эпоху и даются историографический и источниковедческий обзоры, в которых освещается круг философских, культурологических, социологических и искусствоведческих взглядов, касающихся темы диссертации, предлагается методика анализа аспектов сознания, связанных с художественным творчеством и архитектурной практикой. Первый параграф главы «Философское и культурологическое понимание предмета диссертации. Обзор исследований по архитектуре, публикаций архитекторов и других источников» посвящен рассмотрению вопросов терминологии, хронологии и рассмотрению источников и степени изученности проблем на различных уровнях: философско-культурном, социологическом, искусствоведческом, публицистическом. События XX века ускорили появление теоретического осмысления социальных потрясений, а вместе с ними усилили ощущение необходимости изучения всех систем и структур формирующих историко-философское понимание мировых проблем. Развитие политологических и социальных наук инициировало интерес к мировоззрению масс и искусству на службе идеологий. В современных оценках развития искусства и архитектуры тоталитарных обществ отразились общие процессы эволюции научного

мышления XX в.. особенно взгляды Т. Адорно. М. Хоркхаимера, X. Арендт. История как механизм, тенденция к унификации людей, мифологическая роль диктаторов, проблемы массовой культуры, все занимавшие социальных философов реалии нашего быта, легли в основу современного понимания культуры, связанной с идеологией. Лишь сравнительно недавно, эта проблематика привлекла внимание теоретиков культуры. В этом параграфе приводится анализ доступных письменных свидетельств современников, большинство из которых представляют собой ценнейшие сведения, необходимые для понимания ситуации, удаленной от нас во времени. Только что появившиеся «новые формы» советской, итальянской и немецкой архитектуры теоретически обосновывались в 1920-1930-е гг. представителями идеологии и искусства. В СССР - в статьях Луначарского. А. Толстого, Н. Милютина, М. Гинзбурга. В. Веснина, Б. Иофана и А. Щусева и многих других. В Германии переход к «принципам фюрера» в искусстве также сопровождался публикациями теоретического характера. Следует упомянуть работы А. Фон Зенгера. К. В. Штрауба. П. Шульце-Наумбурга, швейцарца П. Рение. В Италии сложился обширный полемический фон, на котором установление принципов «новой архитектуры» выглядит невероятно обоснованным. Архитекторы и художественные критики излагали свои теоретические взгляды, касающиеся будущего развития архитектуры на страницах многочисленных архитектурных журналов, каждый из которых поддерживал определённое художественное направление. Важно отметить, что большая часть этих периодических изданий была доступна советским специалистам в библиотеках, а также распространялась в среде архитекторов и критиков. В данном параграфе освещаются послевоенные и современные публикации; анализируется модификация содержащихся в них взглядов по мере удаления от времени событий; приводятся источники, опубликованные в разных странах, и излагаются те системы взглядов и круг интересов ученых, которые отличают научные школы разных стран5.

1 Ciucct С. Gli archltetti е i) fascismo. Architeitura с citta* 1922-1944, Torino, 2002; Голом шток И.Н. Тоталитарное искусство. М„ 1994; De Seia С. Archltetti iialiani del Novecento. Bari, 1987; Cresti С. Arhitettura e fascismo, Fircnze. 1986; Хан - Магомедов C.O. Психоаналитический метод. M., Архитектура, 1993; Фрсмптон К. Современная архитектура: Критический взгляд на историю развития. М.. 1990: Ревэнн Г.Н. Очерки по философии архитектурной формы. М.. 2003; Ревэнн Г.И. Семиотика в архитектуре; Проблемы взаимоотношения с другими научными парадигмами. Теория архитектуры, М„ 1988; Иконников A.B. Архитектура утопив: Архитектура мира. М„ 1994, N 3; И кокни ко в A.B. Художественный язык архитектуры. М., 1985; Глазычев ÜJ1. Архитектура как знание // Эволюция творчества в архитектуре. М., 1986

11скусст повелчеекая литература, посвящённая фашистской, нацистской и советской архитектуре (особенно издававшаяся в Италии). - по количеству публикаций значительно превосходит все построенное в этих странах за годы «режима». Несколько раз переиздавались монографии, посвященные строительству Палаццо Лнтторно. проектированию Дворца Советов, всемирной Выставки 1942 года (Э.У.Р.). Дворца' Третьего рейха, социалистическому строительству в СССР, архитекторам, работавшим в эти годы. Еще больше исследований, сборников статей, посвящены вопросам общей направленности: «власть и архитектура», «фашизм и архитектура», «архитектура Муссолини», «национал-социалистическая архитектура», «архитектура режима», различным направлениям и объединениям архитекторов. При всем разнообразии отдельных исследований, к научному анализу в них приближаются немногие. Только некоторые публикации таких западных и российских исследователей как П. Портогези, Ч. де Сета. Л. де Маджнстриса. В.Л. Гдазычева. С.О. Хан-Магомедова. Д. Сарабьяиова позволяют говорить о наличии в них продуктивного целостного анализа искусства в контексте социо-полнтической ситуации. Хотелось бы отметить научную деятельность профессора Туринского и Ьерлинского университетов С. Скарроккья" впервые опубликовавшего документы о проектировании монумента Муссолини в Берлине по рисункам Гитлера, официальную переписку двух ведущих архитекторов Италии и Германии, указания Министерства народной культуры Италии академику М. Пьячентини, касающиеся реализации совместной (с Германией) архитектурной программы (1940 г.) и др.

Во втором параграфе данной главы: «Принципы тоталитарного искусства и архитектуры» приводятся научные данные о принципах тоталитарного искусства и архитектуры в частности, делаются выводы о значении идеологического фактора для развития культуры, описываются общие характерные особенности культурных процессов в условиях тоталитаризма; анализируются механизмы воздействия идеологии на архитектуру.

Основные принципы тоталитарного искусства рассмотрены в работах Л. Мамфорда. К. Мангейма, И. Голомштока, в исследованиях по истории и теории культуры. Термин «тоталитарное мышление» или «тоталитарное созианне» сложился только в начапе 1950-х годов, значительно позднее термина «тоталитаризм». Об особом тоталитарном мышлении - книга X. Арендт «Источники тоталитаризма».

* Scarrocchta S. Alben Speere Marcello Piaceniini. L'arcHtettura de! tüialitarismo negli anni trenia. Milane, 1999

Утверждению концепции тоталитарного мышления существенно способствовала социальная теория Э. Фромма, полагавшего, что человек не просто социализируется под давлением окружения, а «вживляет в себя социальную культуру». Методологический анализ понятия тоталитарного мировоззрения, с целью установить его место в структу ре историко-культурных познании предпринимал К. Мангейм. Он. и другие исследователи, уделяли много внимания вопросам тоталитарных идеологий, транслируемых в массовое сознание общества средствами пропаганды, среди которых особое место занимает искусство и архитектура.

Множество вопросов, затрагивающих функционирование культуры в последнюю тоталитарную эпоху, сегодня воспринимаются как особенно острые и не получают должного осмысления, поскольку все еще связаны с актуальной социально-политической ситуацией. Сложность описания принципов тоталитарной культуры и феномена архитектуры в тоталитарную эпоху во многом кроется в его известной многогранности. Функции архитектуры бесконечно многообразны. Чаще всего упоминаются утилитарная и эстетическая. Но отдельные функции искусства и архитектуры, такие как символическая, коммуникативная, памятная или мемориальная, принимающая иногда форму ритуала, выходят на первый план в условиях тотальной политико-идеологической организации общества; через них утверждаются те или иные идеологические ценности. Нацизм прямо заявил о том, что в соответствии с требованиями нового режима «все события культурной жизни должны быть связаны с осознанной политико-идеологической пропагандой»7. Подобные позиции занимало и руководство итальянской фашистской партии и идеологи марксизма-ленинизма. Инаугурация любого монумента или общественного здания, построенного в годы режима, во всех странах сопровождалась «ритуальными» шествиями к месту- открытия, собраниями с произнесением речей символико-контестуального содержания, освещением в средствах массовой информации. Во всех рассматриваемых нами странах идея «монументальности» отразила общее настроение масс в отношении стиля новых сооружений. В Италии архитектура была объявлена «государственным искусством». В СССР и Германии крупные проекты подписывали главы государств лично.

Единые принципы творчества, называемые тоталитарным искусством, при всем своем сходстве внешней атрибутики и системной организации, демонстрируют

' Цит. по: Буллок А. Гитлер и Сталин. Смоленск, 1994, т. 2, с.504

ряд формальных различий, продикчованиых 1) различиями в идеологическом оазисе рассматриваемых систем. 2) степенью заинтересованное™ руководства страны » тотальном подчинении институтов искусства единому центру, 3) предыдущими этапами культурного развития и национальными особенностями.

Во второй главе диссертации; «История и теория архитектуры тоталитарных обществ» приводятся примеры взаимодействия структур власти и архитектурной практики в предшествующие эпохи; показываются истоки тоталитарной архитектуры XX века, теоретическая полемика, сопутствовавшая ее установлению; рассматриваются вопросы сложения официальной тоталитарной эстетики применительно к зодчеству и ее символическое содержание; вопросы, касающиеся возможности формирования массового сознания архитектурно-пластическими средствами и мировоззрения участвовавших в этом процессе представителей художественной элиты: сравнительный анализ развития теории и практики строительства в странах с демократическими политическими устройствами, включая и поиски новых архитектурных форм в современных государствах Европы.

В первом параграфе «Из истории взаимодействия структур власти с архитекторами. «Идеальный город» в прошлом. Социальные аспекты зодчества» исследуются социальные аспекты художествен но-архитектурно и практики и их теория; освещаются исторический и типологический этапы развития теории урбанистики; приводится исторический обзор взаимоотношений структур власти и архитекторов. Практика сращивания архитектурного творчества с государственными структурами существует столько же. сколько и сама строительная практика. Теоретические искания предшественников показывают, что нее компактные устойчивые политические системы создают свои символические и семантические структуры, отраженные в памятниках культуры.

Во втором параграфе главы «Формирование «официального» стиля в XX веке» прослеживается логика появления нового «государственного» художественного стиля архитектурных сооружений, проводятся аналогии с господствовавшими ранее стилями;

На рубеже XX века архитектура в России. Германии. Италии развивалась по тем же законам, что и в других странах Европы. 1900-е годы были повсеместно отмечены вошедшим в моду стилем «модерн». Но официальные международные структуры, в 1910 - 1930 гг. XX века все еще использовали арсенал классических

архитектурных форм в виде эклектики для строительства государственных и крупных общественных сооружений. На этом фоне, конструктивисты 1920-х - 1930-х гг. предлагали радикально и навсегда освободиться от всех честолюбивых мечтаний о монументальных памятниках и создавать максимально гибкие и изменчивые формы, соответствующие новым методам строительства и новой эстетике. Однако массовое сознание почти нигде в Европе не оказалось готовым к такому восприятию взаимоотношений функции и формы в архитектуре. Полемика о стиле н об архитектурной форме, начавшаяся благодаря «революционным» идеям футуристов и рационалистов в начале 1920-х. продолжалась всю вторую половину XX в., продолжается она и сейчас.

В архитектуре Италии попытки разработать единый «фашистский» стиль, основанный иа сочетании квазиутопических футуристических концепций н национальной средиземноморской «классики», предпринимались с 1922 г. Новый стиль в Италии (stile littorio), который В.Л, Веснин н другие советские архитекторы-современники именовали «неоромантизмом», окончательно заявил бы о себе как о новой «революционной» архитектуре, если бы все проекты Всемирной выставки в Риме 1942 года, были реализованы на практике. Как и в СССР, переход от конструктивизма к «классике» в Италии был постепенным и неокончательным. Около 1932 года и в СССР идеологически утверждается новый «официальный» архитектурный стиль, пока не получивший названия. До этой даты, связанной с этапами масштабного международного конкурса проектов на строительство «Дворца Советов», во всем мире «официальным» советским стилем считался конструктивизм. В данном параграфе рассмотрены этапы сложения элементов этого стиля, в основу которого были положены концепции «реализма» и «преемственности традиций». В Германии с приходом к власти нацистов на смену конструктивизму и рационализму, при государственном участии в их установлении, как и в других странах, пришли неотрадиционалистские течения, иногда с элементами национальной экзотики. В Германии архитектурная политика носила самые жесткие формы, и эти формы немецкой архитектуры 1930-х годов были привязаны к личным вкусам фюрера и его ведущих архитекторов. Окончательное формирование официального стиля государства новой формации и его теорико-идеологического базиса сложилось в СССР в годы после Н Мировой войны, откуда он был частично экспортирован в страны восточной Европы.

В третьем параграфе «Символика и архитсктурно-типологичсскне элементы «тоталитарной архитектуры» перечисляются п рассматриваются символические и архитектурноеIполонщиские элементы «новой архитектуры», как разработанные заново, так и заимствованные из предыдущих культурных эпох в их семантической роли. Для создания собственного стиля тоталитарные режимы, привлекая мастерство архитекторов л дизайнеров, использовали ряд элементов, семантика которых, на разных уровнях сознания зрителя вызывала необходимые положительные смысловые ассоциации, как с великими империями прошлого, так и с узловыми концептуальными моментами современности. Для этого задействовались по инициативе художника либо по инициативе высокопоставленных сотрудников идеологических отделов, а возможно, и самих тоталитарных лидеров: 1) определенные цвета в различных сочетаниях; 2) стандартный комплекс элементов ордерной архитектурной системы (колонна, арка, купол и т.п.) в новых интерпретациях; 3) известная с древности типология сооружений, связанная с герои ко-революционным и мемориальным пафосом (пантеон, мавзолей, обелиск, триумфальные ворота, стадион и др.); 4) новая типология сооружений, отвечающая «духу» новой эпохи (фабрика-кухня, дэм культуры, дворец фашизма, музей революции, общественная баня и др.) проектированию которых уделяется огромное внимание; 5) различные символико-дизан перс кие и скульптурные элементы никак не связанные с композиционной структурой сооружения, но вводимые в нее как «знаки» эпохи (как правило, при помощи аппликации: памятные надписи, звезда, свастика, серн и молот, колосья, снопы, топор-секира, шит. изображения винтовок, пушек, человеческие тела, очертания которых вызывают ассоциации с героико-революционной тематикой и др.).

В четвертом параграфе; «Сознание» новой эпохи в мировоззрении архитекторов и формирование массового сознания архитектурно-художественны мн средствами» обобщаются сведения о возможностях и особенностях архитектурной и планировочной деятельности в условиях тоталитарного управления государством, оцениваются аспекты сознания масс и художественной элиты, а также способы их корреляции, делаются выводы о понимании задач новой эпохи в среде архитекторов, собственном представлении о роли зодчего в политике; ставятся вопросы о возможностях влияния архитектуры как

пластического искусства на формирование массового сознания и приводятся примеры решения подобных задач.

В. Беньямнн отмечал, что искусство является политической силой, используемой режимами для «эстетизации» политики и оказывается существенным фактором воздействия на массы. При определенной дискуссионное™ проблематики, многие исследователи сходятся во мнении, что различные сферы культуры используются идеологиями и их идеологами для достижения сверхзадач организации построения «нового» общества, «закрепления» в массовом ■ сознании идеи успешности и незыблемости победы революции. При этом в 1920-1930-е годы в среде архитекторов впервые появляется осознание себя как участников организованного процесса создания нового быта. Для представителей трудящихся масс новая архитектура становятся символом нового мироустройства, что было одинаково характерно для всех идеологий: советской, итальянской, немецкой и послевоенного социалистического - сообщества. Проблемы воздействия визуального ряда архитектуры на сознание человека, начиная со второй половины XX века, занимают психологов и теоретиков архитектуры. Ими установлено, что изменение жизненного пространства, выраженного архитектурно-художественными средствами, способно оказывать влияние на формирование и развитие новых психологических качеств, даже отличных от общепринятой для данного этноса нормы у большого числа людей (П.А. Градова, С.О. Хан-Магомедов и др.). Синтетический подход к изучению проявлений творческой человеческой личности в различных социальных контекстах связан с введением в научный оборот культурно-исторической теории Л. С. Выгодского, подчеркивающей зависимость психики индивидуума от окружающего общества. В данном параграфе приводятся также суждения современных архитекторов и теоретиков о проблеме коррелятивности аспектов сознания и творчества

Пятый параграф «Архитектура «демократических» обществ и изучение тоталитарной архитектуры о современных условиях» посвящен описанию и анализу формирования тех процессов архитектурной практики, на фоне которых, специфические особенности влияния тоталитарного сознания на архитектурное творчество выглядят особенно ярко и наглядно.

Социокультурные процессы, происходящие в современном мире, всегда, связаны с предшествующими этапами развития, одним из которых был период

господства тоталитарном идеологии во всех сферах культуры. В странах, не прошедших в XX веке через тоталитарный период в своей истории, культура, искусство и архитектура демонстрируют этапы развития и специфические особенности не характерные для рассмотренных нами в диссертации тоталитарных социумов. Однако необходимо отметить, что художественное творчество в условиях демократии первой половины XX века частично позиционировало себя как антитезу идеологиям обществ тоталитарных. Установки Ле Корбюзье, Ф,-Л. Райта п других архитекторов, определившие стилевое развитие международной архитектуры в годы после крушения тоталитарных систем; во многом базировались па противопоставлении их архитектуры «мертвой» классике, задействованной в стилистическом аппарате художников Москвы, Берлина и Рима, в чем также просматривается влияние тоталитарной идеологии иа , формирование художественного сознания, пусть и со сменой знака. Дух■ негодующего отрицания был так силён, что полемика по поводу возможности использования в современной архитектуре классической ордерной системы возобновилась только в 80-е; годы прошлого века в связи с развитием академического направления в архитектурной школе принца Чарльза, а с начала 1990-х, и в России, активно переоценивающей своё прошлое. .

В третьей главе диссертации: Архитектурная практика в тоталитарных странах Европы. Архитектура «на службе» идеологии и власти нами исследуются специфические особенности архитектурной и планировочной деятельности в условиях тоталитаризма первой половины XX века и ценностные ориентации идеологии, выраженные в архитектурной политике.

В первом параграфе Ш главы: «Политические, социальные и художественные особенности тоталитарной архитектуры Италии, СССР, Германии и других стран» приводятся общие сведения, касаюшиеся архитектурной практики, для чего описываются сооружения и проекты, а также делаются обобщающие выводы по каждой из рассматриваемых стран.

Истоки процессов, происходивших в - архитектуре после так называемых фашистской, социалистической и национал-социалистической революций следует искать, прежде всего, в политико-экономической ' ситуации тою времени. Решительная серьезность отношения к искусству, его отождествление с политикой -это естественное стремление всякого нового политического режима включить

область художественного творчества в свою систему распространения ценностных орпснтаций. Функция пропаганды лежит на поверхности «революционного» искусства, она сгоиг у его истоков. Ленин задал ее в качестве основной в своем плане монументальной пропаганды, с которого началась практика советского искусства и ведется отсчет его истории. Анаюгичная кампания по возведению монументальных памятников ознаменовала собой и начало национал-социалистического искусства.

Идея обновления «классической» архитектуры и её «адаптации» к новой эпохе - эпохе революций одновременно возникла в 1920-1930 - е гг. у архитекторов и у лидеров равных стран. Каждая из сторон видела возможность реализации своих целей и задач: власть - утверждение через монументальную архитектуру новой идеологии, художники - исполнение самых грандиозных утопических замыслов при официальной поддержке и государственном финансирован и п. В 1930-е годы во всех странах происходит упорядочивание систем государственного планирования и проектирования. Создаются генеральные планы развития городов, отстраивается система отбора проектов, возникают и укрепляются государственные союзы архитекторов и международные контакты, происходит инкорпорация советской архитектурной школы в ряд европейских и мировых. Появляются иерархические структуры управления строительством, возглавляемые «главными» архитекторами страны. Руководство художественными школами, как правило, доверяется только партийной номенклатуре, что частично определяет формирование взглядов у след.мотсго поколения, в связи с чем и послевоенные годы на первый план выходят архитектурные теории и стили стран демократической ориентации.

Во втором параграфе «Дворцы революций» - вершина тоталитарной архитектуры» описываются процессы, связанные с проектированием и сооружением «главных зданий эпохи», так называемых «дворцов революций», и выдвигается гипотеза о том, что именно строительство «эпохальных» сооружений должно было окончательно завершить процесс сращивания идеологической доктрины и архитектуры, а также символически утвердить новый . «имперский» стиль, собственный для каждой из рассматриваемых стран.

Мы нигле не найдем такого большого количества материала об архитектуре и архитекторах 1930-х гг.. как если обратимся к «эпопеям» создания главных зданий «режима». В СССР - это «Дворец Советов», в Италии - «Палаццо Литгорио», затем «Э.У.Р.». в Германии - «Дворец третьего рейха». Дата окончания строительства была

названа во всех странах одна и та же: 1942 год. Несмотря на то, что эти сооружения не были воздвигнуты окончательно, работа над их проектированием, многочисленные государственные и международные конкурсы дали огромный толчок развитию архитектуры, созданию новых стилей, а также исследованиям в области техники и конструкций.

В третьем параграфе «О генеральных реконструкциях столиц» городах-коммунах, рабочих поселках н социальном жшшще» описывается опыт пространственной организации среды на примере применения практики градостроительства, разработанной п условиях тоталитарной и плановой экономики для глобальных реконструкций столиц (Рим, Москва. Берлин), а также создания новых городов, рабочих поселков, агродерснень и т.п. с применением на практике единого комплексного решения.

■ Историческое и социальное развитие общества, по мнению социологов, психологов и культурологов во многом определяется особенностям)! окружающей среды. Теория «средового подхода» активно разрабатывалась теоретиками архитектуры, начиная с 1950-х гг.. но еще ранее в теории урбанистки появились концепции, взятые на вооружение тоталитарными странами. Огромное влияние на критиков и архитекторов всех стран имел тезис А. Грамши, о том. что архитектура должна быть социальной. Впервые внимание архитекторов привлекают задачи не только общественного и промышленного, но и массового жилищного строительства, разработка жилых комплексов с экономными типовыми квартирами, рассчитанными на среднюю и низкооплачиваемую категорию людей (рабочих).

Идея грандиозных реконструкций и строительства запланированных «сверхудобных и экономичных» городов, а также рабочих поселков, возникла у архитекторов-конструктивистов, а затем нашла свое воплощение в Италии, СССР и Германии. Это направление архитектурной деятельности в тоталитарный период отличает обширное сотрудничество во многих направлениях, при внешнем антагонизме идеологий трех стран.

В четвертом параграфе «Общие выводы о результатах архитектурной и планировочной деятельности в тоталитарных обществах в рассмотренный период» осуществляется анализ сотрудничества архитекторов разных стран в рамках разработки глобальных международных проектов (архитектурная ось Верлин-Рим) и др. и делаются выводы о вероятном будущем развитии теории и практики

тоталитарной архитектуры при сохранении условий стабильного развития, т.е. реализации запланированных масигтабных проектов. Па основе рассмотренных выше фактов резюмируется, что архитектурные процессы сознательно отражают ценностные модели и весь комплекс обьсктнваций культуры, присущих данной эпохе и данному месту. Архитектура имплицитно может рассматриваться как дошедшая до нас проекция духа и бытия своей эпохи. Такая трактовка идеи Г.В.Ф. Гегеля, была развита и в теоретических трудах архитекторов первой половины XX века (Л. Салливапа, М. Пьячентини и многих других).

Сращивание эстетического и политического начал в творчестве имеют следующие этапы: а) свой генезис, > "ходящий корнями в мифологическую и религиозную функции искусства, б) развитие, вызванное появлением сознания социальной ответственности художника в эпоху Просвещения, в) сложение осознанного представления арх!ггектуры о своей исторической роли и необходимости сотрудничества с идеологическими структурами на фоне кардинально изменившихся реалий бытия и функционирования культуры в XX веке, г) современный диалог, связанный с установлением и укреплением социальных институтов культуры и все большей глобализации гуманитарных процессов.

В Заключении подводятся итоги исследования, сформулированы основные выводы, отмечается дискуссионность отдельных положений, намечаются перспективные направления дальнейшей работы по данной теме.

В приложениях и альбоме приводятся данные, конкретизирующие и иллюстрирующие представленный в диссертации материал: официальные письма и обращения архитекторов, описание наиболее значительных сооружений 1920-1950-х годов.

Основные положения диссертации представлены в следующих публикациях:

1. Николаева Ж.В. Теоретические аспекты проблемы взаимоотношений политики и архитектурного творчества в Новое Время // Топос Петербурга и проблема культурных контактов в Новое Время. Материалы международной научной

, конференции X Лафонтеновские чтения, Санкт-Петербург, 2004 г. (0,5 п.л.)

2. Николаева Ж.В. Влияние культуры Италии на развитие архитектуры Петербурга в XVIII веке // Политика - и культура в эпоху абсолютизма. Материалы международной научной конференции IX Лафонтеновские .чтения,. Санкт-Петербург. 2003 г. (0,5 пл.)

Подписано и печат ь 11.09.2006. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. меч. л. 1,4. Тираж 100 жз. '}акач № 48.

Тшкирафия Издательства СПбГУ. 199061, С.-Петербург, Средний нр.,4!.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Николаева, Жанна Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

I. История и теория изучения вопроса.

1.Философское и культурологическое понимание предмета диссертации. Обзор исследований по архитектуре, публикаций архитекторов и других источников.

2. Принципы тоталитарного искусства и архитектуры.

II. История и теория архитектуры тоталитарных обществ.

1. Из истории взаимодействия структур власти с архитекторами. «Идеальный город» в прошлом. Социальные аспекты зодчества.

2. Формирование «официального» стиля в XX веке.

3. Символика и архитектурно-типологические элементы «тоталитарной архитектуры».

4. «Сознание» новой эпохи в мировоззрении архитекторов и формирование массового сознания архитектурно-художественными средствами.

5. Архитектура «демократических» обществ и изучение тоталитарной архитектуры в современных условиях.

III. Архитектурная практика в тоталитарных странах Европы. Архитектура «на службе» идеологии и власти.

1. Политические, социальные и художественные особенности тоталитарной архитектуры Италии, СССР, Германии и других стран.

2. «Дворцы революций» - вершина тоталитарной архитектуры.

3. О генеральных реконструкциях столиц, городах-коммунах, рабочих поселках и социальном жилище.

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Николаева, Жанна Викторовна

Тема диссертации - «Архитектура в сознании тоталитарной эпохи» посвящена философским, эстетическим, социальным и другим аспектам архитектурного творчества стран Европы, имевших в XX веке аналогичные социально-политические устройства, называемые «тоталитарными режимами». В 1920-х - 1930-х гг. в ряде стран сложился определенный социокультурный строй (господствующая идеология, культура, быт, ментальность), что позволяет выделить его в особую историческую «тоталитарную эпоху».

Изучение значения идеологического фактора в жизни современного общества - постоянно растущая тенденция. Рассуждения о деидеологизации, о «конце идеологий», не раз проявлявшиеся на протяжении XX века, всякий раз оказывались иллюзиями. Очевидна недостаточная разработка конкретных механизмов «идеологической прагматизации» неидеологических сфер общественной жизни и области эстетического. Следует также обратить внимание на то, что указанные процессы недостаточно выявлены и описаны прменительно к отдельным сферам искусства, например, кино, театру, музыке, живописи, архитектуре, даже в тех случаях, когда господствуют общие убеждения, что здесь картина более или менее ясна. Действительно, сфера искусства становится первой, куда интенсивно внедряются идеологические установки тоталитарных режимов. Существует огромное количество описаний этого внедрения. По большей части это именно описания, хотя и фиксирующие важные аспекты, но лишенные возможности или намерения углубиться в механизмы этого проникновения, в механизмы сращивания эстетического и политического начал. Именно на последнее и нацелено данное научное исследование, сосредоточившееся на проблеме архитектурной теории и практики в условиях тоталитарных режимов.

Интенсификация подобного рода исследований вызвана рядом причин. В настоящее время специалисты (архитекторы, искусствоведы, киноведы и др.) склоняются к мысли, что тоталитаризм не всегда являлся для некоторых видов искусства «тормозящим» или блокирующим волю и фантазию художника фактором. Практически не изучены вопросы, касающиеся собственно социальной позиции художника - участника программного строительства. Не вызывает сомнения тот факт, что архитекторы, художники и другие представители творческой элиты как правило отдавали себе отчет в том, каковой является политическая система, на которую они работают. Существуют и отдельные мнения, что во многом система не только опиралась на их интеллектуальную поддержку, но также и «подпитывалась» и даже «генерировалась» их яркими художественными идеями. Примером являются судьбы в Германии таких деятелей искусства, как поэт Г. Бенн, кинорежиссер J1. Риффеншталь, дирижер Г. фон Караян, Р. Штразе и др.; в России таких деятелей культуры и искусства, как А. А. Толстой, Д. Ветров, А. Довженко, С. Эйзенштейн, Г. Александров, К. Малевич, В.Мухина, А. Щусева, В. Щуко и многих других, в Италии - представителей политической и культурной элиты нации - короля Виктора-Эммануила III, графа Г.Чиано, литераторов Дж. Джентиле, Г. д'Аннунцио и Э. Паунд, художников Т. Маринетти, У. Боччони, К. Карра, Р. Гуттузо, Дж. Де Кирико и др. Это сотрудничество, с одной стороны, обеспечивало власти единение с народом -искусство всех тоталитарных обществ было объявлено «более народным», чем предыдущее, буржуазное. С другой стороны, участие в создании «новой культуры» (и, в особенности, архитектуры) было любимым «занятием» как структур власти в целом, так и лично диктаторов в Италии, СССР, Германии, Испании, Португалии.

Идеологии тоталитарных обществ использовали в своих целях те сферы культуры, которые хотя и формально были от них независимы, но постепенно менялись в содержании. В сфере искусства со всей очевидностью проявлялся процесс активного включения в политическую жизнь общества и, как следствие, упразднение автономии, вымывание собственно эстетического и замена его политическими контекстами, пусть и в эстетической символизации. Тоже наблюдалось и в области общественной нравственности и в воспитании.

Тоталитаризация общества привела к появлению фиктивных символических структур, вопреки своим внешним формам насыщающимся политико-идеологическими установками. Но обе выше перечисленные тенденции еще явно недостаточно изучены, особенно судьба искусства в тоталитарной социальной структуре. Доминируют стереотипы, а не существенные наблюдения. Архитектура как часть искусства, как «конечная цель всей изобразительной деятельности» (В. Гропиус) изучена в этой связи еще менее других сфер культуры.

В целом, степень научной разработанности темы диссертации не может быть признана вполне удовлетворительной. Здесь имеется некоторая диспропорция. С одной стороны, хорошо освещены и проработаны общие механизмы функционирования идеологий, как в демократических, так и в тоталитарных структурах. Мы обращаем внимание на работы представителей франкфуртской философской школы В. Беньямина, Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхаймера; социальных психологов В. Райха, Ж. Лакана, Ж. Батая; социологов Р. Дарендорфа, К. Мангейма, Н. Элиаса, Э. Шпрангера, Д. Белла, Ю. Хабермаса; философов и культурологов К. Ясперса, Ж. Делеза, Ж. Деррида, П. Рикера, М. Фуко, Ж. Бодрияра, X. Арендт, Г. Кайзерлинга, Т. Лессинга, П. Милза, И. Бергена, Б. Рассела, Э. Фромма, российских ученых - И.С. Кона, В.А. Ядова, А. Ф. Лосева, Д.С. Лихачева, А.Я. Гуревича, М.М. Бахтина, Вяч. Вс. Иванова и многих других.

Изучение искусства и архитектуры тоталитарных государств XX в. в рамках любой науки осложнено рядом причин. Во-первых, созданное художниками в условиях тоталитарного режима требует комплексного рассмотрения с учетом всего спектра политических, идеологических, социальных и экономических факторов. Во-вторых, соотношение созданного и запланированного в 1920-1930-е годы в Германии, Италии, СССР и ряде других стран показывает нам, что в значительной степени мы имеем дело скорее с «задуманным», существовавшим более в сознании «вождей», архитекторов и зрительских масс, чем с реальностью. Это чуть ли не единственный пример архитектурной эпохи, где построенное как бы существует «на равных» с фантазией и абстракцией, с желаемым, но не реализованным. При рассмотрении стиля, типологических особенностей и выяснении других аспектов архитектуры тоталитарных обществ исследователи постоянно обращаются к таким «эпохальным» сюжетам, как проектирование «Нового Берлина», «Дворца Советов», «Всемирной выставки в Риме - Е' 42» и др. Их никому никогда не доведется увидеть в камне, но их «дух» влияет на нашу перцепцию как архитектурных сооружений, так и эстетического содержания эпохи не менее, чем построенные и дошедшие до нас сооружения.

Разные области культуры, такие как наука, искусство и религия, традиционно исследуются обособленно. История, искусствоведение, даже социология неохотно занимаются подобными темами (на стыке разных дисциплин), т.к. имеют свои ограничительные критерии, по которым должна развиваться исследовательская мысль. Например, история описывает факты, а не их последствия в виде предметов материальной культуры. Искусствоведение успешно решает задачи описания, систематизации, датировки и анализа памятников, но уделяет мало внимания влиянию идеологии и окружающей социокультурной реальности на творческую практику. Эти области гуманитарного знания отторгают любые отклонения от общепринятых схем изложения, желая оставаться максимально точными науками. В отличие от них, как отмечается в словаре: «культурология - это.интегративная область знания, имеющая своим предметом исторические формы общественного бытия, аккумулирующие социальный опыт коллективной жизнедеятельности людей, воспроизводимые и развиваемые через системы социальной коммуникации».1 Одна из основных функций архитектуры - функция социальной коммуникации, на что мы и обратили внимание в работе. Темами, относящимися к изучению проявлений общественного сознания и психологии искусства, на данном этапе занимается культурологическая наука. «Многие фундаментальные выводы истории невозможны без учета процессов, происходящих в сфере культуры»2, - такой позиции придерживается, современная культурология.

Эмпирически фиксируется,, что процесс создания столь похожих по стилю, масштабу, назначению и «духу» сооружений, ставший неотъемлемой частью разных культур, который имел место в тоталитарных государствах, несет на себе отпечаток одной большой системы развития при незначительных отличиях в национальных архитектурных школах данного периода. В работе исследуются культурные, социальные и исторические аспекты сознания масс и представителей художественной элиты в тоталитарную эпоху через призму архитектурных процессов. Перечень функций архитектуры огромен. По мнению известного исследователя архитектурного творчества А.В. Иконникова он практически совпадает с основными функциями культуры, каковыми их сформулировал М.С. Каган3. «Конечно, архитектура принимает на себя лишь какую-то ограниченную

1 Культурология. XX век. Словарь. Спб., 1997, с.5

2 Солонин Ю.Н. Культурология и философия истории// Культорология. Под ред. Солонина Ю.Н. и Кагана М.С., 2004, с. 48

3 Функции культуры, перечисленные в работе М.С. Кагана «Человеческая деятельность». М,, 1974

часть такой функции, - писал теоретик архитектуры, - но важно отметить широту сферы, в которой она поддерживает функционирование культуры; именно поэтому в своем развитии она следует многим закономерностям, присущим культуре в 4 целом».

Интерес культурологии и социальной философии к парадоксам искусства тоталитарных периодов в истории только-только начинает набирать силу. Рассмотренные в диссертации аспекты архитектурного творчества касаются различных дисциплин, но все они имеют одну важную общую проблематику, для которой не существует на данном этапе другой науки, кроме философии культуры, способной дать обобщенный анализ парадигмы власть-искусство на примере единства архитектуроведения, философии, культурологии и семиотики. Известный искусствовед Д. В. Сарабьянов, например, указывает, что и современное искусствознание нуждается в подобных «стимуляторах» в виде применения философского метода «для решения конкретных историко-художественных проблем».3 Философским и культурологическим рассмотрением указанных проблем в России занимались Э.Я. Баталов, Л.М. Баткин, А.А. Галкин, Н.В. Голик, Ю.Н. Давыдов, Г.Г. Дилегенский, К.М. Долгов, М.С. Каган, Ю.М. Каграманов, JI.H. Коган, Б.В. Марков, М.К. Мамардашвили, Е.А. Мамчур, С.Ю. Маслов, Ю.В. Перов, К.С. Пигров, Ю.Н. Солонин, Э.П. Юровская и другие ученые.

В настоящий момент продолжается так называемое «накопление» научного материала. Заметны сейчас и попытки искусствоведов рассматривать архитектуру данного периода не как некий «единый организм», связанный временем строительства, а как собрание различных тенденций и уровней качества проектов, что кажется нам более научно обоснованным. Мы разделяем позицию искусствоведа Г. Ревзина, полагающего, что «есть глобалитет стиля; в рамках формальной школы стиль мастера есть частный случай стиля школы, который есть частный случай стиля страны, который есть частный случай стиля эпохи».6 Принято считать, что монументальность, помпезность и другие черты имперских и высоких стилей неминуемо оказываются востребованы тоталитарными режимами.

4 Иконников А.В. Художественный язык архитектуры. М., 1985, с. 5-6

5 Сарабьянов Д. В. Послесловие к: Г.И. Ревзин. Очерки по философии архитектурной формы. М., 2002, с. 140

6 Ревзин Г.И. Очерки по философии архитектурной формы. М., 2002, с. 15

Именно вопросы формирования тоталитарного стиля, несмотря на огромное количество работ, посвященных собственно архитектуре, нам кажутся наименее изученными.

Влияние тоталитарного правления и идеологии на архитектуру и строительство традиционно оценивалось также как и их значение для социума в целом без углубленного рассмотрения конкретных примеров. Поэтому вопросы источниковедения и методологии изучения именно архитектуры и строительства, а не общие вопросы, касающиеся развития искусств в тоталитарных обществах, кажутся нам наиболее перспективными в изучении.

Философская терминология, касающаяся архитектурно-художественных процессов XX века, еще не установилась в российском научном сообществе. Попытками введения в научный оборот элементов принятых в других дисциплинах и в публицистике, а также разработкой собственных формулировок занимался и занимается ряд исследователей.

Для анализа произведений искусства, в том числе и архитектуры, ученые пробуют применять различные из существующих методов анализа культуры, а именно: сравнительно-исторический, феноменологический, структурно-функциональный, социологический и семиотический. Методология данного исследования строится на использовании системного подхода, увязывающего взаимодействия функционально близких символических систем и предполагающий философский герменевтический анализ их смысловых структур. Определенное значение имеет опыт социально-психологической интерпретации эстетических и политических установок основных теоретиков архитектурно-художественных систем, ставших предметом исследования. Феноменологический метод, который учтен в работе, рассматривает процесс проектирования материального объекта архитектуры как наложение аналогий, предначертанных в структуре сознания на «экзистенциальное пространство», ощущение которого основано на устойчивых схемах сознания7. «.Материальные элементы и пространства произведения архитектуры могут рассматриваться и как знаки, которые несут информацию,

7 Метод, основанный на концепции М. Хайдеггера, использовался рядом современных ученых, среди которых следует отметить итальянского архитектора Паоло Портогези, норвежского архитектуроведа Кристиана Нурнберга-Шульца и российского ученого Андрея Иконникова складывающуюся в сложное, многогранное содержание. Система архитектурных форм, несущая смысловые значения, используется как средство коммуникации между людьми в процессе человеческой деятельности. Она отвечает тому общему определению языка, которое предлагает . наука о знаковых системах»8, - считает семиолог А. Ветров, поэтому любое исследование по архитектуре имплицитно включает в себя элементы семиотики. Определенное значение имеет и опыт социально-психологической интерпретации эстетических и политических установок основных теоретиков архитектурно-художественных систем, ставших предметом исследования. Дополнительно нами был задействован и метод компонентного анализа, определяющий место архитектуры 1930-х годов в истории мировой художественной культуры и способствующий сравнению тоталитарных обществ XX в. с другими системами.

Таким образом, исследование иосит комплексный характер. В ходе работы диссертант опирался, во-первых, на труды отечественных и зарубежных специалистов, посвященные как теории архитектурной формы, так и развитию искусства и архитектуры в 1920-е-1940-е годы. При этом для постановки проблемы и ее решения за основные были взяты исследования в области философии, культурологии, психологии и социологии, а также выступления самих архитекторов-участников событий.

Содержание диссертации ориентировано на изучение социально-детерминированной природы архитектурной практики и ее теории в эпоху, когда в общественной жизни доминирует т.н. «тоталитарное сознание». Настоящее исследование ставит своей целью дать характеристику «тоталитарной архитектуре» как социокультурному явлению, где особое внимание уделено анализу феномена архитектуры как особого бытия культуры и аспектам сознания масс, идеологов культуры и архитектурно-художественной элиты.

Для достижения поставленной цели в диссертации приводятся научные концепции объяснения феномена взаимосвязи политики, идеологии и культуры; демонстрируются конкретные исторические примеры сочетания идеолого-эстетического комплекса с реальной архитектурной практикой; исследуется процесс формирования «официальных» стилей архитектуры тоталитарных обществ

8 Ветров А. Семиотика и её основные проблемы. М., 1968, с. 18-19 с использованием конкретных символико-контестуальных приемов; выявляется механизм взаимоотношений власть-архитектура на конкретных примерах.

Для лучшего иллюстрирования решения поставленных задач в работе рассматриваются наиболее значимые сооружения и комплексы, построенные или спроектированные в «годы режимов», а также связи между идеологией, политикой, сознанием масс и художников, результаты деятельности архитекторов в разных странах, выявляются общие и характерные черты сооружений, реализованных в годы до второй мировой войны.

На основании проработанного материала в диссертации устанавливается, что история архитектурной теории и практики зависит от динамики идейно-политического развития общества, а господствующим социально-идеологическим принципам эпохи соответствуют поиски эстетики и формы в архитектуре. Выводы, сделанные в работе позволяют говорить о сложной символической структуре, которой обладает архитектурная теория, позволяющая реализовывать социально-политические концепты идеологического влияния на общество. Архитектура как никакая другая художественная практика в силу своей социально-политической репрезентативности насыщена идеологической символикой с ясно выраженными политическими подтекстами. Это позволяет нам говорить об архитектуре, как о специальном виде (объекте) субститутивной идеологии, о чем ярко свидетельствует практика тоталитарных архитектур, ставших предметом рассмотрения в данной работе. При этом внутренняя структура архитектурной теории демонстрирует также диалектическое противоречие ее различных подсистем, жертвой которого нередко становится эстетическая составляющая творчества.

В работе также рассматривается специфика зависимости профессионального сообщества и архитектурно-художественных программ от социального заказа, а также формы реакции этого сообщества на политическую ситуацию эпохи. Для этого исследуется вопрос о корреляции политического истеблишмента и архитектурно-художественной элиты в контексте соотнесения идеологических ориентаций первого с эстетическими установками вторых, в результате чего складывается художественно-политический комплекс (институт), определяющий архитектурную и другую художественную практику.

Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложений с альбомом иллюстраций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Архитектура в сознании тоталитарной эпохи"

4. Общие выводы о результатах архитектурной и планировочной деятельности в тоталитарных обществах в рассмотренный период

Архитектура - тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания.

Н. В. Гоголь

Зодчество и градостроительство в рамках политической деятельности (так или иначе, строительство связано с экономическими, законодательными и иными особенностями в стране) является в то же время одной из форм влияния на общественное мнение. Архитектуру можно и нужно рассматривать как символ, который по прошествии некоторого времени оценивает политику. Мы говорим: «Петровское барокко», «сталинская архитектура» или «это строил Тамерлан», обозначая при этом и имя лидера этой эпохи, и его свершения. Таким образом, лаконичное определение включает в себя период постройки и архитектурный стиль и даёт оценку эпохе. Роль архитектуры как средства пропаганды новой религии или новой идеологии невозможно переоценить. Символическая функция архитектуры - политический образ своего времени, отраженный в веках. Как Римский Колизей, так и целый город на Неве фиксируют в памяти человечества политику своей эпохи.

Сращивание эстетического и политического начал в творчестве имеют следующие этапы: а) свой генезис, уходящий корнями в мифологическую и религиозную функции искусства; б) развитие, вызванное появлением сознания социальной ответственности художника в эпоху Просвещения; в) сложение осознанного представления архитектуры о своей исторической роли и необходимости сотрудничества с идеологическими структурами на фоне кардинально изменившихся реалий бытия и функционирования культуры в XX веке; г) современный диалог, связанный с установлением и укреплением социальных институтов культуры и все большей глобализации гуманитарных процессов.

Архитектурные процессы сознательно отражают ценностные модели и весь комплекс объективаций культуры, присущих данной эпохе и данному месту. Архитектура имплицитно может рассматриваться как дошедшая до нас проекция духа и бытия своей эпохи. Такая трактовка идеи Г.В.Ф. Гегеля была развита и в теоретических трудах архитекторов первой половины XX века (JI. Салливана, М. Пьячентини и многих других). Архитектуре лучше, чем другим искусствам удается выразить коллективное бессознательное народа, господствующие в обществе мифы. Архитектура - любимое искусство утопии, через нее эпоха транслирует свою мечту. Потому архитектор как правило сотрудничает с сильными мира сего, а роль диссидентов достается писателям.

В заметках о международных конгрессах современной архитектуры Jle Корбюзье писал, что «дело архитектуры - выражать разум эпохи» и что «изменения социального строя и экономической политики неминуемо влекут за собой соответствующее преобразование архитектурного феномена».190 О смене эпохи и власти говорят назначение, стиль и масштаб новых сооружений. Иногда политика подстегивает изменения в искусстве, иногда наоборот. Идеология новой российской власти, еще не сформулированная в виде «национальной доктрины», уже оказалась запечатленной «в камне» эпохальными сооружениями 1990-х гг. XX века в Москве: восстановленным Храмом Христа Спасителя (возврат к православию) и многочисленными торговыми комплексами-дворцами (свободная торговля вместо системы распределения).

Основываясь на философии позитивизма и исторического материализма, современные искусства, начиная с поисков авангарда и архитекторов-конструктивистов, достигли фазы своего максимального развития в первые десятилетия после I мировой войны. К 1940 году архитектурные процессы в странах с различными социальными организациями общества (тоталитарными и демократическими) демонстрируют сложившиеся системные различия. В первой группе архитектура воспринимается как социальный заказ. Во второй - как частное творчество.

190 Le Corbusier, La Charte d'Athenes, Paris, 1957, c. 182

Глобальные международные реконструкции столиц, проектирование новых городов при сохранении условий стабильного развития в тоталитарных странах, т.е. реализации запланированных масштабных проектов, могли бы кардинально изменить окружающую среду, а через несколько поколений и различные «психологические» установки населения. Частично это произошло в СССР, где от градостроительных концепций, принятых в тоталитарную эпоху, невозможно отказаться до сих пор.

Изменения, происходившие в городах за последнее столетие, стали предметом множества исследований; они фиксируются и обыденным сознанием. В советской архитектуре проблема формирования пространства с первых её шагов были поставлены в зависимость от потребностей, выдвинутых социалистическим обществом, от задачи активно «конструировать жизнь», создавая новые функциональные структуры. Во всех странах с тоталитарным прошлым произошла т.н. «социологизация архитектуры».

Современная теория культуры выводит архитектуру из устаревшей системы морфологии искусств, в которой ей отводилось место лишь в категории искусств пространственных. В макромасштабе исторического времени архитектура воплощает собой преемственность, непрерывность развития культуры. Вещественные следы среды, хранящей информацию о прошлом, дают нам осознание присутствия фактора времени (или четвертого измерения) во многих аспектах бытия архитектуры. Пространственно-временной континуум архитектуры, его «хронотоп» фиксирует «определенные стадии развития общества, его истории, становится овеществленной формой коллективной памяти, в синхронном существовании которой отражены различные этапы процесса»191.

191 Иконников А.В. Пространство и форма в архитектуре и строительстве. М., 2006, с. 63

Заключение

Архитектурная теория и практика всегда связаны с обществом. Опираясь на текущий уровень развития материальной культуры, они одновременно «опредмечивают» основы мировоззрения общества, его эстетические идеалы и этические принципы. Среда, организованная архитектурой, ненавязчиво, но постоянно воздействует на эмоции, сознание и поведение человека. Фундаментальные смыслы культуры фиксируются в нашем сознании с помощью архитектурных средств. Архитектурные приемы оформления пространства представляют собой способ конфигурирования социальной памяти, а памятники архитектуры являются материальными носителями символической системы языка национальной традиции.

При помощи средств архитектуры в национальную традицию вводятся и новые содержания символов. Тоталитаризм стал новым источником метафор архитектурной формы. Архитектура в тоталитарную эпоху, влияя на мироощущение и видение мира, продуцирует новые ценности и идеальные модели.

В моменты, когда в общественной жизни доминирует т.н. «тоталитарное сознание», архитектурная практика является социально-детерминированной. Таким образом, «тоталитарная архитектура» представляет собой особое социокультурное явление, где особую роль играет сознание масс, идеологов культуры и архитектурно-художественной элиты.

В данном исследовании мы рассмотрели процесс формирования «официальных» стилей архитектуры тоталитарных обществ с использованием конкретных символико-контестуальных приемов от теоретической полемики до конкретных указаний на элементы, его составляющие. В диссертации описаны исторические механизмы сочетания идеолого-эстетического комплекса с реальной архитектурной практикой в ряде стран носителей тоталитарных режимов. Результаты деятельности архитекторов в разных тоталитарных странах демонстрируют схожие процессы формирования стиля, а также другие общие характерные черты, типологию зданий и отношение массового сознания к произведениям зодчества.

В тоталитарных обществах архитектура играет важнейшую пропагандистскую роль, в связи с чем на нее ложится глобальная задача воспитания и формирования нового культурного сознания. Понимание своей высокой роли как исполнителей «социального заказа» в среде архитекторов является одним из факторов сложения специфического стиля архитектурных сооружений в тоталитарную эпоху. Механизм корреляции «идей» заказчика и «возможностей» исполнителя в парадигме «идеология-архитектура» представляет собой интереснейший универсальный гносеологический механизм, определенная роль которого заметна не только в тоталитарные эпохи.

На основании проработанного в диссертации материала устанавливается, что

1) история архитектурной теории и практики конгруэнтна динамике идейно-политического развития европейского общества, а господствующим социально-идеологическим принципам эпохи вполне рельефно соответствуют поиски эстетики и формы в архитектуре

2) архитектурная теория, а в более широком смысле и любая другая, обладает сложной символической структурой, в которой вполне определенно выделяются как собственные социально-политические и индивидуальные концепты, так и конкретные задачи, связанные с реализацией проектов, социальные воззрения на общество, личность, ее потребности, и другие (например, педагогические задачи)

3) зодчество, как никакая другая художественная практика в силу своей социально-политической репрезентативности, насыщено идеологической символикой с ясно-выраженными политическими подтекстами. Это позволяет нам говорить об архитектуре как о специальном виде (объекте) субститутивной идеологии, о чем ярко свидетельствует практика тоталитарных архитектур, ставших предметом рассмотрения в данной работе. Внутренняя структура архитектурной теории являет собой также диалектическое противоречие ее различных подсистем, жертвой которого нередко становится эстетическая составляющая творчества

4) специфика зависимости профессионального сообщества и архитектурно-художественных программ от социального заказа, а также формы реакции этого сообщества на политическую ситуацию эпохи, могут являться предметом изучения современной культурологии. В диссертации рассмотрен вопрос о взаимоотношении политического истеблишмента и архитектурно-художественной элиты в контексте соотнесения идеологических ориентаций первого с эстетическими установками вторых, в результате чего складывается художественно-политический комплекс (институт), определяющий архитектурную и другую художественную практику.

5) деградация политической системы почти всегда ведет к деградации соответствующих эстетических ценностей и групп-носителей этих ценностей

Рассмотренные в диссертации материалы позволили сделать следующие заключения:

1) установки, которыми руководствуется художественное сознание в своей практике, структурно сложны и обладают известной многослойностью;

2) из всех видов искусств архитектура в наибольшей степени зависит от этих символико-идеологических установок в силу своей социально-политической репрезентативности;

3) архитектура создает особое социально-политическое пространство, одним из самых ярких проявлений искусства строить является идейно-политическая установка;

4) в истории архитектуры просматривается определенная зависимость от политического заказа;

5) тоталитарная власть нуждается в контроле над архитектурой для реализации своих целей;

6) в силу своей социальной «открытости» архитектурное творчество наиболее эффективно в процессе приобщения масс к новой идеологии, новому быту и новой культуре;

7) статус архитектора в тоталитарный исторический период находится на высочайшем уровне, благодаря тому, что архитектурное сообщество имеет возможность предлагать собственную эстетическую позицию и доносить ее до «сознания» представителей власти и широких масс, в связи с чем максимально использует организационные и экономические возможности авторитарного правления для решения своих внутрикорпоративных (градостроительных, социальных, инженерных и технических) задач;

8) ангажированность архитектурной практики и теории политически-детерминированными обществами оказывает со временем парализующее действие на развитие ее эстетических принципов.

Научная концепция взаимосвязи политики и идеологии (в лице тоталитарной власти) с архитектурным творчеством в настоящий момент продолжает формироваться и значительную помощь в ее установлении может оказать философско-культурное понимание проблем искусства в целом. Фактический научный материал, накопленный в разных странах за весь период, начиная с 1920-х годов, позволяет в данный момент успешно изучать произведения тоталитарного искусства и архитектуры, а также связи между идеологией, политикой, сознанием масс и художников.

Список научной литературыНиколаева, Жанна Викторовна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Аалто А. Архитектура Карелии // Архитектура и гуманизм. М., 1978

2. Авдеев В.Г. История проектирования Ленинградского Дома Советов по материалам фондов ГМИ СПб // Краеведческие записки. Вып. 4, СПб., 1996, с. 248-253

3. Адорно Т. В. Избранное: социология музыки. М.- СПб., 1999

4. Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве. М., 1937

5. Арбатов Б. Искусство и классы. М, 1923

6. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М., 1994

7. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993

8. Архитектурные записки. Рим Помпеи - Флоренция - Венеция - Виченца - Париж // Из материалов советской делегации на XIII Международном архитектурном конгрессе в Риме. М., 1937

9. Банфи А. Искусство и общество // Банфи А. Философия искусства. М., 1998

10. Баранов Н.В., Иконников А.В. Старое и новое в архитектуре Италии. (По материалам поездки в Италию). М., 1966

11. Барт Р. Семиология и градостроительство // Современная архитектура, 1971, № 1

12. Бартенев И.А., Баташкова В.Н. Очерки истории архитектурных стилей. М., 1983

13. Бархин М.Г. Город. Структура и композиция. М., 1986

14. Бархин М.Г. Метод работы зодчего. М., 1973

15. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975

16. Белый А. Символизм как миропонимание // Символизм как миропонимание. М., 1994

17. Бенуа А. Н. Второй лик социализма // Элементы. М., 1993

18. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990

19. Бердяев Н.А. Философия свободы. М., 2002

20. Богданов А.А. О пролетарской культуре. М., 199021.